Shabbat Shalom Vaera 5783

Rebbetzin Chana Schneerson and her handwritten notebook

Friday, Kislev 15, 5783 December 9, 2022

5640 (12 ян-

public dissemination of the teachings of Chassidism had in fact begun two generations earlier. The founder of the chassidic movement, Rabbi Israel Baal Shem Tov (1698–1760), revealed to his disciples gleanings from the mystical soul of Torah which had

Обращение Раввина

Первой моделью речи была «речь» Всевышнего, которую Он использовал для сотворения мира. Всевышний, разумеется, не имеет физических свойств. Так что же значит Его речь?

Освобождение четырех слоев нашей личности Четыре выражения освобождения

Когда Всевышний послал Моше к фараону, чтобы тот отпустил еврейский народ, Он использовал четыре выражения освобождения. Мидраш рассказывает, что эти выражения соответствуют четырем достоинствам евреев, благодаря которым они смогли стать свободными:

1) Они не изменили свой язык (и свои имена).

2) Они не изменили свою одежду.

3) Они не разглашали свои секреты египтянам.

4) Они не прекратили делать обрезание.

Когда мы анализируем эти достоинства, то видим их связь с четырьмя аспектами нашей личности. Каждый из них раскрывает и описывает различные уровни нашей личности, распределяя их от внешних и второстепенных до внутренних и сущностных. Речь — внешнее Первый уровень нашей личности — это общение с помощью речи. Основная функция речи состоит в том, чтобы выражать наши мысли. Нам не нужно разговаривать с собой, а только с другими людьми. Поэтому речь является примером того, как мы можем выходить за свои рамки.

В хасидизме объясняется, что речь по существу означает силу для проецирования наружу самого себя. Во время Творения, Всевышний спроецировал Свою энергию для создания мира, который на первый взгляд обладает независимым от Него существованием. Аналогично, человеческая речь, происходящая из Б-жественной речи, полностью проецирует наружу человеческое естество. Но хотя речь является внешней, она раскрывает также и внутреннюю работу человека.

В одном из известный рассказов об Исходе из Египта идет речь о четырёх сыновьях. О мудром сыне сказано так: «Мудрец, что он говорит?» Ребе РАЯЦ интерпретировал этот вопрос так: «Мудрец говорит о том, кем он сам является».

Другими словами, мы можем определить мудрость собеседника по его речи. Речь — это мощный инструмент, раскрывающий наш интеллект и эмоции, показывающий на то, что мы из себя представляем.

Речь также способна искажать или скрывать наши настоящие мысли. Когда человек лжет или преувеличивает, его речь превращаются в силу сокрытия и в этот момент находится в изгнании.

Когда евреи страдали под гнетом рабства в Египте, что затрудняло их речь, они не начали разговаривать на иностранном языке. Они не позволили своей раскрывающейся силе речи быть запятнанной чужеродными для потомков Авраама, Ицхака и Яакова ценностями. Но изгнание оказало влияние на их речь. АРИЗАЛ объясняет, что слово «Песах» можно прочесть как «Пе сах» — «рот произносит». Поэтому этот праздник, помимо всего прочего, является освобождением средства коммуникации. Когда еврейские рабы общались между собой, они сопротивлялись силам изгнания и не позволяли своему языку измениться.

В этом смысл слов, что в заслугу сохранения своего языка евреи удостоились освобождения. Первый уровень освобождения был самый внешний — освобождением речи. Эта форма свободы позволяет нам общаться в соответствующей идеям иудаизма манере.

Еврейская одежда

Вторым, не затронутым изгнанием уровнем личности, была одежда. Одежда, которую носит человек, говорит нам о его социальном статусе и жизненных ценностях. Униформа, возможно, является лучшей иллюстрацией этого. Когда мы видим человека, одетого как полицейский, мы знаем, в чем заключается его работа. Рабби Йоханан сказал в Талмуде, что одежда человека это его честь. Но кроме раскрытия информации о своем носителе, одежда также может скрыть кое-что о нем и даже вводить окружающих в заблуждение.

Для одежды в святом языке есть несколько слов. Одно из них это «ксут» — покрытие. Другое — «бегед», которое также означает «предательство, измена». Третье слово «симла» — связано по смыслу со словом «знак».

Наша одежда является знаком нашего жизненного состояния, но она может также скрывать нашу истинную личность. В крайних случаях, она может искажать то, кем мы являемся на самом деле. Если, к примеру, мы одеваемся нескромно, это искажает нашу святую сущность.

Тора запретила мужчинам носить женскую одежду, а женщинам — одеваться как мужчины. Талмуд объясняет, что эта практика облегчает разделение между мужчинами и женщинами и охраняет нас от контактов, которые могут привести к нежелательным последствиям. Тора запрещает использовать одежду для того, чтобы скрывать нашу идентификацию высокоморальных и святых людей. Одежда может привести человека к моральной и духовной деградации. Мы видим это на примере египтян, которые были самым аморальным и развращенным народом на земле.

Но несмотря на подчинение египтянам, евреи не допустили предательства в одежде, а продолжали оставаться высокоморальными людьми. Евреи отказались носить одежду в египетском стиле и тем самым провозгласили, что их внешняя суть не скрывает того, кем они являются на самом деле и что их внутренняя самобытность не подверглась изменениям. Евреи заслужили освобождение из рабства, так как они не позволяли себе потерять свое достоинство или изменить свою мораль. Изгнание является конечным периодом сокрытия нашей индивидуальности, но мы уполномочены противостоять этому и не менять нашу одежду. Будучи верными еврейскому дресс-коду, мы бросаем вызов силам изгнания и в конечном итоге выходим на свободу.

Не разглашать секретов!

Мидраш рассказывает о третьем достоинстве, благодаря которому евреи вышли из Египта — они не разглашали свои секреты египтянам. Речь и одежда указывают на внешнюю скромность, а способность хранить секреты — на внутреннюю. И этот слой их личности остался незапятнанным.

Есть аспекты нашей личной жизни, которые должны оставаться с нами, в тайне. Законы скромности требуют не разглашать их другим людям. Мы также должны хранить в тайне услышанную конфиденциальную информацию.

Эта черта скромности является мощнейшей силой освобождения. Всевышний избрал Моше в качестве освободителя еврейского народа именно из-за того, что тот был очень скромным. Мидраш рассказывает, что и Мошиах будет последним освободителем благодаря этому качеству.

Бывает, что мы обязаны использовать свои скрытые таланты для того, чтобы оказать помощь ближнему. Но при этом нужно не уподобляться египтянам и не искать известности, а действовать тайно.

Обрезание — связь со Всевышним

Самый последний и глубокий

уровень нашей личности связан с обрезанием. Согласно Торе, этот акт является заветом между Всевышним и еврейским народом. На первый взгляд, это только хирургическое вмешательство, но на самом деле обрезание раскрывает нашу глубочайшую связь с Б-гом. Алтер Ребе пишет в своем сборнике законов, что Б-жественная душа входит в тело еврея именно во время обрезания.

Обрезание является окном в самый глубокий пласт нашей личности; оно гораздо глубже одежды или речи и лежит вне наших самых сокровенных тайн. Обрезание указывает на нашу Б-жественную душу и сущность.

Обрезание совершается на восьмой день, когда ребенок не имеет никакого представления об этом ритуале; оно выражает безграничную связь со Всевышним. Это проблеск той части души, которая выходит за рамки интеллекта и эмоций. Когда этот аспект нашей личности остается неподчиненным, ничто не в состоянии помешать нашему освобождению. Освобождение из изгнания Эти черты и заслуги, которые способствовали нашему освобождению из Египта, также помогают нам выйти из нынешнего изгнания.

От президента общины

JNY has recently ordered a new Memorial Board.

The price to order a memorial plaque for your loved one is $770.

May all the neshamos of our loved ones be good advocates for their families and the entire Jewish nation.

With prayers for Moshiach when all will finally be reunited.

Alex Rodov, Community President

В главе Торы «Ваэра» рассказываетс я о первых шести из десяти казней египетских. Вторая из них – нашествии лягушек. А вот что говорит об этом Мидраш: «Даже творения, которые кажутся тебе лишними в мире, как, например, мухи, блохи, и комары являются частью замысла Творца. Сказал Г-сподь: «Я делаю своими посланниками змей, скорпионов и даже лягушек». Знай, что если бы не лягушки, то как бы Б-г покарал Египет?»

Из этих слов видно, что, по мнению авторов Мидраша, лягушки сыграли очень важную роль в наказании египтян. Так же стоит заметить, что в тексте прослеживается определенная последовательность при перечислении живых существ. Сперва группа первая: мухи, блохи, комары; затем вторая: змеи и скорпионы; и, наконец, лягушки – третья группа. Соответствующие им три группы можно обнаружить и среди людей. Те, которые верят в Б-га, но отрицают, что Он един и называют Его Б-г богов. Они полностью отдают себе отчет в том, что именно Творец определяет все происходящее в мире, и поэтому, не пытаются восставать против Него. Примером такого человека является злодей Билам, который признает: «Не могу преступить повеление Г-спода»1.

Те, которые отрицают существование Б-га и ведут активную борьбу со всем Б-жественным в любых его проявлениях. Они ведут себя подобно Санхериву – ассирийскому царю, который поносил и оскорблял Всевышнего.

И те, кто хоть и признает существование Б-га, но при этом считает, что лично их жизнь от Него никак не зависит. Подобно фараону, заявлявшему: «Мой Нил и я сам себя сотворил»2.

Сравним эти три группы злодеев. Первые добровольно и осознанно признают Творца и не пытаются противостоять Ему. Они напоминают блох и комаров, которые хотя и досаждают человеку, но иногда могут даже приносить пользу. Так, например, в Талмуде упоминается, что из мух и комаров делают лекарственные препараты3 .

Вторые настолько активно ведут борьбу с Б-гом, что у всех окружающих уже не остается сомнений в том, что Б-г существует: «Иначе с кем же ты всю жизнь воевал?» Им соответствуют змеи и скорпионы. Талмуд приводит примеры того, как эти животные неоднократно спасали человека от еще большей опасности. А также Всевышний их использует для того, чтобы покарать злодеев.

Сложнее всего обстоит дело с третьими, ведь именно они «сотворили сами себя», то есть в их видении мира Всевышний вообще не фигурирует! Они самодостаточны, духовно инертны и пассивны. Таким был фараон, и «вылечить» его можно только подобным ему. Именно такой является лягушка. Она не является «грозным вредителем», как змея, но и «лекарство» из нее не сделаешь. Она не приносит ни очевидной пользы, ни явного вреда. «Холодность» – нейтральность лягушки – вот самая ужасная форма протеста против Б-га. Именно поэтому составители Мидраша говорят, что «даже лягушек» делает Всевышний своими посланниками.

Лягушки выполнили в Египте свою миссию. Именно из-за их нашествия было разбито сокрытие Б-жественного света, присущее Египту. Самое сильное из всех сокрытий: безучастность и равнодушие по отношению к Творцу – «сам себя сотворил». «Так узнали египтяне, что Я – Г-сподь». Пришло время и нам с вами узнать это! Из трудов Любавичского Ребе; краткое адаптированное изложение Обработка и перевод Д. Б. Байтмана

с выбранными людьми правилами. “Г-сподь Б-г изощрен, но не злонамерен”, – говорил Эйнштейн.

создать прецедент. У него свои планы, свои контрмеры.

И Г-сподь ведет Себя с фараоном по правилам игры в Египте, на родине колдовства и фокусов. Казни, – до поры, до времени, – это египетские фокусы. Идет “битва фокусников”.

здесь главное. Диктатору важнее всего не склониться, не

Правила игры. Это история про правила игры. Про то, что люди себе часто их сами выбирают. А Небеса ведут себя в соответствии

Мы сами – кузнецы своего счастья. И несчастья. Как в вритче о том, как человеку дается возможность вынести приговор самому себе, когда он оценивает поступки других. Ты мстителен и непреклонен? Но на скамье подсудимых непременно окажешься и ты сам, желаешь ли ты мстительного и непреклонного Высшего Суда над тобой? Будем об этом помнить в отношениях друг с другом. Борух Горин

От редактора

Даже великие дела могут приобрести черты рутины, если они повторяются часто. Не один месяц как на работу ходит Моше к фараону. Тот каждый раз выступает «в новом свете»:

- язычник, то - величественный поработитель Израиля, а когда - и самозваный бог. Вероятно, не только Моше надоел фараону, но и фараон в глубине души надоел Моше. Исполнение воли Всевышнего снимало страх и делало зло в глазах Моше примитивным, хотя и очень упрямым. И вот Б-г направляет Моше к фараону с угрозой седьмой казни (саранча) и требованием освободить сынов Израиля. Но на

этот раз к фараону надо «войти», т.е. во дворец. Моше весьма смущен и соглашается только после того, как Б-г обещает, что Он Сам сопроводит. А что так?

Версию о застенчивости Моше или тайной карте дворцовых построек оставим в стороне. Так что же скрывается в тайная тайных, в корешке фараоновой власти, чего на улице или у берегов Нила не видно? О человеке, который говорит «Нил - мой, и я сам себя создал», можно считать, что все известно. Патологический эгоцентрик, считающий себя источником всего и вся. Не просто тиран, деспот, но утративший здравую грань между внутренним и внешним миром. Он сам определяет суть добра и зла. Стоп, минутку! Но разве этот оголенный проводок мелочного «я» не происходит от «Я» самого Б-га? Не отражает Его? Мы, сотворенные по Его образу и подобию, наделены тем же «чувством себя». И мы воспринимаем себя мерой всего сущего.

Страшноватая истина, которую предстояло узнать Моше, заключалась даже не в том, что самопоклонение есть разрыв с Б-гом. Этот источник всех зол - не что иное, как растрата Б-жественного в человеке. И, если так, то, как нет холода, а есть недостаток тепла, то и зла тоже нет! Есть нехватка добра и милосердия. Познавшего эту тайну зло победить не может! Он обретает Свободу и Путь. Оторванное от Б-жественного корневища, человеческое «я» не только тяготеет к самым жутким злодеяниям, но оно не способно ни на самопожертвование, ни оценить чужое бескорыстие. Как мертвец, которому не сообщили о случившемся, оно одиноко и беспомощно (а от кого ждать помощи?). «В жизни есть нечто большее, чем я» - начало Исхода. Шаббат Шалом!

Yefim Khaikin

Огонь и лед

Седьмой из десяти казней, посланных Б-гом на Египет, был град. Огромные градины падали с небес, уничтожая урожаи египтян и портя их поля. Однако Тора добавляет одну необычную деталь, которая несколько озадачивает. Она говорит, что каждая градина заключала в себе огонь, горевший внутри льда. Зачем был нужен этот огонь? Книга Зогар объясняет, что десять казней были посланы не только для того, чтобы разрушить инфраструктуру Египта. Они также представляли собой мощнейшие силы, намечавшие евреям пути духовной реабилитации. Каждая казнь несла в себе важный урок в плане личностного роста и обретения истинной свободы.

Холодный, ледяной град символизирует нечувствительность и безразличие к другим людям и их нуждам. «Холодный» человек – это человек, у которого с виду есть недостаток заботы, сострадания и любви. Это человек, который выглядит совершенно

холодным и неспособным заботиться о ком-то или о чем-то. Безнадежен ли такой человек? Может ли в нем вспыхнуть искра любви?

Описывая казнь градом, Тора заявляет, что даже каменное сердце может пробудится. У каждого человека внутри есть пламя любви и сострадания. Но у некоторых это - пламя любви к самому себе, руководимое самолюбием и направленное вовнутрь, а не на окружающих. Это приводит к эгоизму, заботе только о самом себе и совершенному безразличию по отношению к другим людям. Огонь пылает, но он спрятан внутри льда. Все что нужно – это чтобы лед растаял, а пламя любви и сострадания стало видно окружающим. Чтобы добиться этого, человек, подобный «граду», должен сделать две вещи: а) Постепенно разрушить свой эгоизм, развивая в себе скромность. б) Начать совершать добрые поступки, даже при отсутствии мотивации.

Поступки сами по себе смогут раз -

В 5699 (1938) году рабби Леви-Ицхак был арестован за его активные действия по укреплению Иудаизма в советской России. Вскоре он был осужден на ссылку в город Чиили — отдаленный город в Казахстане. Сразу после того, как ребецн стало известно о местонахождении ее мужа, она присоединилась к нему, невзирая на трудности и опасность, связанные с этим. Прибыв в Чиили, она сумела облегчить бесчисленные беды и мучения, выпавшие на долю мужа. В нечеловеческих условиях ссылки ребецн Хана сама, своими руками изготовляла самодельные чернила, доставала бумагу для того, чтобы дать ему возможность писать удивительные открытия в Торе, которые увидели свет только спустя около тридцати лет.

Многие годы боли и мучений пережила она и после периода заключения

и ссылки ее мужа, когда, овдовев, ребецн осталась в одиночестве среди миллионов людей, подобных хищным зверям, между теми, кто точил нож на каждого, кто носил фамилию Шнеерсон. Но и тогда она не стала другой. Лицо ее никогда не бывало грустным, а глаза не выражали горечь. Боль свою она хранила в сердце и не показывала ее никому.

В 5707 (1946) году настал конец ее мучениям и скитаниям. Ребецн Хана отправилась из России в Париж, где ее встречал первый сын — Любавичский Ребе, с которым ребецн не виделась около двадцати лет. Из Парижа оба направились в Нью-Йорк, где для ребецин начался новый, счастливый период жизни. В Бруклине ребецн прожила семнадцать последних лет своей жизни. Она ушла из мира в святую Субботу 6 Тишрея 5725 (1964) года и была

похоронена в Нью-Йорке. В память о ребецин во всем мире были основаны еврейские образовательные учреждения, получившие название «Бейт Хана» и «Махон Хана». Ребе учредил в память о своей матери фонд «Керен Хана» для оказания материальной помощи молодым женщинам, желающим продолжить занятия Торой.

6 Тишрея 5746 (1985) года Ребе сказал: «Несмотря на все трудности и беспокойства повседневной жизни, (моя мать) взяла на себя дополнительную заботу — заботу о том, чтобы сделать возможным публикацию Торы отца моего — учителя моего и моего рава, чтобы многие из евреев могли изучать его объяснения внутренних идей Торы в свете хасидизма ХАБАД. И все это для того, чтобы приблизить истинное и полное освобождение Мошиахом, праведником нашим, зависящее от распространения источников Торы..»

Хасидская история

Шимон, высокий смуглый еврей со впалыми щеками, коротко подстриженной бородой и постоянно красным, словно обмороженным, носом был полной противоположностью своему другу Рувену. Приземистый, коренастый, с пепельно-белой кожей, покрытой россыпью коричневых веснушек, Рувен любил хорошо поесть и крепко выпить. Подражая русским аристократам, он чисто брил свое румяное лицо, а подобно русским купцам, с которыми часто имел дело, норовил перед едой выпить большую рюмку холодной водки и захрустеть ее соленым огурцом.

Если Шимон говорил «да», Рувен был обязан сказать «нет», Шимон любил пошутить, Рувен же постоянно сохранял чуть мрачноватое молчание. Шимон уповал на лучшее и верил в счастливое завтра, а Рувен просил только о том, чтобы следующий день был не хуже предыдущего. Однако столь разительное несходство внешности и характеров не только не помешало им дружить, а

сделало их дружбу по-особенному интересной.

Они родились и выросли в небольшом местечке на Полесье, где над болотами плотным паром висел туман, и рыжее, словно заржавленное солнце не спеша ходило над желтыми клочками полей и заваленным буреломом низким лесом. Все было любо друзьям в родных краях, кроме одного – не сыскать там было заработка. Сговорившись, они накопили немного денег и отправились в глубинную Россию — искать пропитание. Занесло их на южный Урал, в большой, по сравнению с местечком, город Оренбург. Евреев там до сих пор не видывали, разве что проездом, поэтому о синагоге и кошерной пище пришлось позабыть. Поначалу они крепились, питаясь вареной картошкой и селедкой, но потихоньку перестали накладывать тфилин, молиться три раза в день, потом

отложили в сторону субботу и начали вкушать местные шанежки. Нет, свининой они брезговали, сома не хотели даже видеть, а до трефного мяса докатились только через год. Сколько может молодой организм прожить на одной рыбе, так недолго и плавники отрастить! Первый кусок мяса, как обычно, пошел комом, зато потом пошло, поехало и полетело. Друзья стали завсегдатаями оренбургских трактиров и с превеликим удовольствием уплетали, что дают, кроме, не дай Бог, свинины. Именно это немытое животное стало последним оплотом веры в их жизни.

Если с кошерной пищей в Оренбурге было тяжело, то заработка хватало в избытке. Отточенные на Талмуде мозги юных приятелей легко справлялись с самыми замысловатыми комбинациями купли-продажи, оставляя позади опытных

оренбургских купцов. Через три года молодые евреи обзавелись собственными, пусть небольшими, но полностью выкупленными домами, наняли прислугу и стали подумывать о пароконном выезде.

В родные края их не тянуло, чем плохо в Оренбурге? Добрые русские женщины охотно скрашивали их одинокое существование, довольствуясь более чем скромными подарками, а новые приятели из золотой оренбургской молодежи учили весело проводить время на заимках. Правда, столько пить друзья не могли, после пятой рюмки Рувена начинало мутить. Шимон держался лучше, однако и он, доходя до восьмой, ощущал отчетливые позывы на рвоту. Однако явные сдвиги уже намечались, и оренбургские приятели, снисходительно похлопывая по плечам евреев, за чей счет они пили, уверяли, что из них выйдет толк. И толк выходил, Шимон и Рувен стремительно превращались в русских: они уже одевались как купцы, ели почти ту же самую пищу, в их речи появились слова «однерка» и «посюдова», и чокали не хуже коренных жителей. Сильна еврейская душа. Как ни дави ее, как ни глуши, как ни старайся забыть о ее существовании, но выберется она из-под любого гнета и заявит о себе в самый, казалось бы, неподходящий для этого момент.

Зима на Урале начиналась рано, бывало, первый снег выпадал уже в конце сентября. Осень в том году выдалась скорой и ненастной, без бабьего лета. Днями напролет лил холодный дождь, почти сразу после полудня становилось сумрачно, и в домах зажигали свечи. Дороги размыло, по улицам Оренбурга с завыванием носился мокрый ветер. Рано наступавшая темнота казалась первобытно древней, словно цивилизация уже кончилась и за окном нет ни домов, ни брусчатой мостовой, ни заводов и фабрик, а без конца тянется только черный глухой лес. Друзьям эта осень напомнила родное Полесье. Как желтеют за один день березы, омытые прозрачным воздухом, напоенным винным запахом умирающих листьев. Как висят над коричнево-желтыми полянами полосы тонкого тумана, и сквозь

голые ветки деревьев белеет низкое белое небо. Шимону вдруг страстно захотелось снова увидеть эту ласковую осень, столь не похожую на оренбургское ненастье.

– А почему нет? – отозвался на предложение друга Рувен. – Месяцдругой нас тут не хватятся. Хотя до осени мы уже не поспеем.

– Все равно, давай поедем! – воскликнул Шимон.

окошке одной избы и постучал в дверь. На стук вышел высокий мужик в армяке. Его лицо, освещенное светом полной луны, выглядело совсем молодым, из-под широких бровей внимательно смотрели черные, чуть навыкате глаза, но волосы были белы, точно лунь.

– На ночлег пустите, – попросил ямщик. – С утра в дороге, совсем окоченели.

– Мы хорошо заплатим, – добавил Шимон.

С наступлением морозов в Оренбурге жизнь впадала в зимнюю спячку. Торговля замирала, бойко шла только водка, которую больше всего употребляли в холодные месяцы. Водкой друзья не торговали, не потому, что не хотели, а потому, что вокруг этого прибыльного дела частоколом стояли оренбургские купцы, на выстрел не подпускавшие чужаков. Проникнуть в круг торговцев водкой мог только близкий родственник. Собрались и поехали по первому снегу. Подмерзшая дорога хрустела, заколдованная морозом природа притихла, и в тишине с особенной четкостью раздавался скрип полозьев и похрапывание тащившей сани лошади.

Спустя неделю, поздним холодным вечером, сани оказались в небольшой деревне Курской губернии. Надо было искать ночлег, возница увидел свет в

– У меня места только для двоих, – ответил хозяин. – Одного, – он выразительно взглянул на ямщика, – я могу устроить у соседа, а вы, господа хорошие, раздевайтесь и отогревайтесь, пока самовар закипит.

Горница бревенчатой, обшитой серым тесом избы-шестистенки была просторной и чистой. На столе, покрытом белой скатертью, горела свеча в расчищенном бронзовом подсвечнике, лежал каравай хлеба, и стояла берестяная солонка, сделанная с подлинно народным изяществом. Пока Шимон и Реувен стаскивали шубы, разматывали шарфы и грели окоченевшие пальцы у большой русской печи, занимавшей чуть не треть горницы, хозяин раздул самовар. К горьковатому запаху остывшего дыма прибавился свежий дух углей.

Weekly Bulletin “Shabbat Shalom!” • Issue N964 • Vaeira

– Уж простите, – пробасил хозяин, раздувая старым сапогом самовар, –сахар весь вышел. Меду не хотите?

Самовар затянул свою жалобную песню, и вскоре на столе перед гостями оказались две большие чашки, дымящийся чайничек с заваркой, миска, наполненная почти до краев душистым медом, и крупно нарезанные ломти ржаного хлеба.

– Большое спасибо, хозяин! – воскликнул Шимон. – Как звать-то тебя?

– Прохором кличут. А вас? Друзья представились

– Из явреев, стало быть, будете, – промолвил хозяин. – То-то гляжу смуглые вы да носатые, хоть одеждой нашенские.

– Какими уродились, такие и есть, – отозвался Реувен, отхлебывая чай. – А откуда ты про еврейскую одежду знаешь?

– Да уж знаю, – неопределенно ответил Прохор. – Что на ужин желаете?

– Нам бы мяса горячего, – вмешался Шимон. – И картошечки отварной с маслицем. С утра ничего не ели.

– Мясо у меня только трефное, –сурово ответил Прохор.

– Ого, – удивился Шимон, – да ты хорошо осведомлен в еврейских делах. Только пусть это тебя не тревожит, готовь, что есть, только поскорее.

– Стало быть, трефное вам готовить? – уточнил Прохор.

– Ты, дед, часом не раввином будешь? – со смехом воскликнул Шимон. – Какая тебе разница, что мы едим? За все будет заплачено! Только не томи, не томи, у нас уже животы подводит.

– Хорошо, – хозяин накинул на плечи армяк и двинулся к выходу. –Пойду сготовлю. Только время надобно, печь затопить, мясо разделать… Пейте пока чай.

Свежий ржаной хлеб раздразнил и без того зверский аппетит. Друзья щедро поливали его медом и запивали

ароматным чаем. Прошло совсем немного времени, как входная дверь заскрипела, и на пороге возник хозяин избы.

– Что, уже готово? – хотел воскликнуть Рувен и осекся. Лицо Прохора было страшным. Зубы скалились в недоброй ухмылке, глаза блестели, а в руке он сжимал остро наточенный топор.

– Конец вам пришел, господа хорошие, – грозно произнес он. – Молитесь своему Богу.

– Что случилось, Прохор? – попытался утихомирить его Шимон. – Неужели мы тебя чем-то обидели? Если так, то невзначай, не нарочно. И просим прощения от всего сердца!

– Обидели? – усмехнулся Прохор. – Разве я похож на человека, который обижается на вяканье таких мозгляков, как вы? Прощения просите! Ужо рассмешили! Я грабитель, убийство моя профессия. Если Бог вас ко мне привел, значит, водятся за вами грешки.

– Вот ты о Боге заговорил! – вскричал Рувен. – А Бог запрещает убивать невинных!

– Да кто ж тебе сказал, что ты невинный? – усмехнулся Прохор, пробуя лезвие топора ногтем большого пальца. – Был бы невинным, ко мне бы не заехал. Я орудие Божие, топор в его руках. Он мне грешников посылает, чтобы приговор в исполнение привести. А денежки ваши, одежонка и бельишко – скромная плата за мои труды. – Сумасшедший, – шепнул Шимон на идише. – Видишь, глаза белые, безумные.

– Не шепчитесь, начинайте молиться! – рявкнул Прохор. – Бояться нечего, убиваю я быстро, топор у меня острый, точно бритва. Один удар, и голова с плеч. Даже ойкнуть не успеете. Ну, с кого начнем? – и он сделал шаг по направлению к друзьям.

– Но мы еще не молились! – выкрикнул Реувен.

– Ладно, бормочите свои псалмы, а я пойду топор заправлю, не нравится мне лезвие, ох не нравится.

5783 - It’s Hakhel Year - Let’s Get Together!

Прохор вышел и запер за собой дверь. Шимон рванулся к двери, ведущей внутрь избы, – заперта, Рувен дернул окно – забито.

– Мы попались, – прошептал Шимон. – Дернула же нас нелегкая оставить Оренбург! Чего нам не хватало?

– Что теперь об этом думать, – ответил ему Рувен. – Может, и вправду видуй прочитать?

– А ты его помнишь наизусть?

– Нет.

– А что помнишь?

Друзья принялись вспоминать и выяснили, что молитвы и псалмы, казавшиеся им знакомыми до последней буковки, почти стерлись из памяти.

Дверь отворилась, и Прохор решительно вошел в комнату.

– Готовы? – спросил он, поигрывая топором. Хорошо наточенное лезвие играло в колеблющемся свете свечи.

– Нет! – в один голос выкрикнули друзья.

– А чего зря время тянуть? – бросил Прохор, снова проводя ногтем по кромке. – Поймите, это ваш конец. Отсюда еще никто не выбирался.

– А наш ямщик? – вскричал Шимон. – Он-то знает, где мы, и придет утром!

– Ваш ямщик… – Прохор перебросил топор в левую руку, а правой размашисто перекрестился. – Царствие ему небесное, да упокоится с миром.

– Как же такое может быть! – заскулил Рувен.– Прямо посреди деревни убивают живых людей, и никому до этого нет дела!

– Ты бы лучше о своей душе позаботился, – мрачно заметил Прохор. –Ведь совсем немного осталось. Ждать до утра я не стану.

– Видишь ли, – объяснил Шимон, – дело в том, что наизусть слова покаяния мы не помним, а молитвенника у нас с собой нет.

– Что вы за евреи такие, – усмехнулся Прохор, – пускаетесь в путь без молитвенника?! Ладно, пошли со мной, есть у меня комнатка, где вы отыщете все необходимое. Но не вздумайте зря терять время!

Он отпер дверь, ведущую во внутреннее помещение шестистенки, и сделал знак рукой – проходите. Когда друзья оказались внутри, Прохор взял со стола подсвечник с горящей свечой и протянул его через проем. Рувен принял подсвечник, и дверь тотчас захлопнулась. Проскрежетал поворачиваемый в замке ключ, еще раз хлопнула дверь, уже наружная, и воцарилась обложная тишина.

В комнате у стены стояла аккуратно застеленная кровать, возле нее располагались стол и две грубые табуретки. Пахло пылью и старым воском. На столе лежала книга в потертом переплете. Шимон раскрыл ее и тут же удивленно воскликнул:

– Смотри, да это же сидур – молитвенник! И какой старый! Откуда он здесь?

– Этот бандит убил проезжего еврея, откуда еще, – мрачно отозвался Рувен.

Друзья замолчали. Несчастье стояло в комнате, плотное, как грозовое облако. Им вдруг захотелось молиться. Да, впервые за последние годы. Что-то огромное властно повернуло их сердца, из памяти тут же всплыла их вольная жизнь в Оренбурге, только в тишине этой комнаты она уже не представлялась ни столь завлекательной, ни такой приятной. Горькое сожаление переполнило сердца друзей, подступило к горлу, и от этой едкой горечи из глаз покатились слезы.

Шимон отыскал таханун, покаянную молитву, и стал медленно читать, громко выговаривая каждое слово. Рувен, глотая слезы, вторил. Закончив таханун, перешли к псалмам. Шимон читал их нараспев, раскачиваясь, как делали старики в синагоге его местечка. Рувен раскачивался вместе с ним, и мелодия тоже качалась вместе с друзьями.

Горечь и раскаяние достигли такой силы, что губы уже не могли выговаривать слова. Шимон отложил в

сторону молитвенник и затянул старый хасидский нигун. Он слышал его от деда, хасида; по преданию, его сочинил сам Алтер Ребе. Рувен подхватил, и они повели нигун на два голоса, долго-долго, многократно возвращаясь к музыкальным фразам.

Песня напомнила каждому из них детство, сейчас кажущееся невинным. Что они знали тогда: хедер, уроки старика меламеда, длинные молитвы, проказы во дворе синагоги. Самым большим злодейством была перепачканная чернилами скамья соседа. А теперь? Как превратились они, скромные мальчики, учившие наизусть целые разделы Мишны, в завсегдатаев оренбургских трактиров?

Они пели и плакали, плакали и пели и даже не заметили, как дверь отворилась, и в комнату вошел Прохор. – Чисто выводите, – сказал он. –Даже слезы на глаза навернулись. Пожалуйте за стол, картошка сварилась, а квашеная капуста отошла с мороза.

Друзья подняли головы и с трудом узнали хозяина избы. Перед ними стоял другой человек, его лицо улыбалось, излучая доброту и приязнь. Ни топора, ни жестокой усмешки, ни оскаленных зубов и оловянных от бешенства глаз.

– Так ты…– начал было Шимон, но Прохор оборвал его на полуслове.

– Я вовсе не намеревался вас убивать или, не дай Бог, причинить какой-либо вред.

– Но тогда… что тогда все это значит? – удивленно выдохнул Рувен.

– Сейчас объясню. Пойдемте в горницу.

Усевшись за стол, на котором дымился казанок с картошкой, стояла глубокая миска из красной обожженной глины с крепкими солеными огурцами и берестяной туесок с белой, хрусткой на вид капустой, друзья стали слушать рассказ Прохора. – Много лет назад через нашу деревню проезжал святой старец. Из ваших, из евреев. Он плохо себя чувствовал, и его разместили в моем доме. Откуда я знаю, что он святой?

Этого только слепой бы не заметил. Когда он переступил порог, горница словно светом озарилась. Я такого никогда не видел и поначалу решил, будто его служки зажгли много свечей. Ан нет, то не свечи сияли, а душа его святая.

Я поместил его вот в этой комнате, – Прохор указал рукой на дверь, из которой Шимон и Рувен только что вышли. – Старец приехал больным и спустя несколько дней скончался. Когда он умер, я плакал, как не плакал по самым близким родственникам. Сразу после того, как тело вынесли из комнаты его сопровождающие, я запер дверь и пускаю в нее только евреев, которые хотят помолиться.

– Очень трогательная история, –буркнул Реувен. – Но при чем здесь топор и угрозы?

– А вот при чем, – нимало не смутившись, продолжил Прохор. – Святой старец ко мне очень тепло относился и благословил меня на долгую жизнь. Как вы думаете, сколько мне лет?

– Пятьдесят—пятьдесят пять, – произнес Шимон. – Надо сказать, что выглядишь ты довольно неплохо.

– Я давно перевалил через девяносто, – усмехнулся Прохор. –Пятьдесят мне исполнилось в тот год, когда старец освятил меня благословением.

Шимон и Рувен от удивления выпучили глаза. Они помнили восьмидесятилетних стариков родного местечка. Это были ветхие, с трудом передвигавшие ноги старцы. В синагогу они добирались только с помощью правнуков, а Прохор… нет, иначе чем чудом это назвать было невозможно. – Так вот, – продолжил хозяин избы. – Святой старец сказал: к тебе будут приезжать на постой евреи. Если они попросят приготовить им трефное мясо – угрожай им смертью, пока не раскаются. Пальцем не трогай, но угрожай, как хочешь.

Weekly Bulletin “Shabbat Shalom!” • Issue N964 • Vaeira

Правила воспитания и обучения

Урок 8. Разделение людей по четырем

признакам

Всех людей, какими бы разными они не казались, можно разделить по четырем признакам:

1. По своим занятиям: те, кто учит Тору и те, кто занимается бизнесом, работает.

2. По своему материальному положению: богатые и бедные.

3. По своим привычкам, не важно плохим или хорошим.

4. По месту проживания: в большом городе или маленьком.

Исходя из этого, можно выделить шесть групп людей: изучающие Тору, работающие, богатые, бедные, живущие в маленьком городе и живущие в большом городе. Но эти группы, при всех своих различиях, имеют общие задачи, которые заключаются в том, что: все до единого обязаны соблюдать практические заповеди, иметь постоянное время для изучения Торы, вести себя достойно и честно. Что же касается вопросов воспитания, — все они разделяются в соответствии с образом жизни воспитанников.

Но, настоящее воспитание обязательно должно еще соответствовать и возрасту воспитанника.

Существуют также различия в общем воспитании ребенка и воспитании мальчика. Воспитание ребенка, в основном, состоит в соблюдении чистоты, скромности и вежливости, чтобы он не был ненасытным в отношении вещей нужных, но второстепенных, так как это является основным отличием человека от животного. Воспитание мальчика находится на более высоком уровне, и оно основывается на соблюдении благословений на еду, на учебе, поведении, уважении к родителям, соблюдении учебного распорядка.

Следующий уровень — воспитание подростка после совершеннолетия, включающее в себя соблюдение заповедей тщательнейшим образом, соблюдение времени молитв, погружение в учебу, слежение за временем, использование положительного примера старших. При этом делается упор на поднятие воспитанника уровень за уровнем, пока он не достигнет своих высот.

Духовная пища похожа на обычную еду: все знают, что хороший кусок мяса и тарелка супа укрепляют силы человека больше, чем разведенное в воде молоко. Но если кормить одномесячного младенца мясом, он умрет, а если кормить взрослого детским питанием, то он ослабеет. То же

самое относится к духовной пище, которая должна соответствовать: детям — по их возрасту и взрослым — по их состоянию.

Это можно сравнить и с одеждой, которая должна быть по размеру: если она будет слишком короткая, то не принесет пользы, а если слишком длинная, то человек запутается в ней. Все это применимо и к воспитанию: несоответствующее человеку воспитание не только не принесет пользы, но и нанесет ущерб в обоих случаях: и при избытке его, и при его недостатке. Таким образом, воспитание взрослых происходит согласно их группам, а детей — по возрасту.

Когда Ребе РАЯЦ был ребенком, его отец — Ребе РАШАБ — сказал ему: «Завтра Йом-Кипур. Вечером ты обязан поститься, утром это делать желательно, а днем реши сам». Днем он завершил пост…

Источник: Moshiach.ru

Is Moses a Jewish or Egyptian Name?

Как нужно

держать халы в субботу

Автор «Шулхан Арух» (274:1) пишет, что необходимо держать две (целые) халы в руке и начинать нарезку хлеба с нижней. РАМО (там же в примечании) добавляет: «И это именно в субботу вечером. Но в субботу днем и вечером в праздник — начинают разрезать с верхней халы».

previously been the sole province of select Kabbalists in each generation. This work was continued by the Baal Shem Tov’s disciple, Rabbi DovBer, the “Maggid of Mezeritch”—who is also deeply connected with the date of “19 Kislev”: on this day in 1772, 26 years before Rabbi Schneur Zalman’s release from prison, the Maggid returned his soul to his Maker. Before his passing, he said to his disciple, Rabbi Schneur Zalman: “This day is our yom tov (festival).”

Rabbi Schneur Zalman went much farther than his predecessors, bringing these teachings to broader segments of the Jewish population of Eastern Europe. More significantly, Rabbi Schneur Zalman founded the “Chabad” approach—a philosophy and system of study, meditation, and character refinement that made these abstract concepts rationally comprehensible and practically applicable in daily life.

In its formative years, the chassidic movement was the object of strong, and often venomous, opposition from establishment rabbis and laymen. Even within the chassidic community, a number of Rabbi Schneur Zalman’s contemporaries and colleagues felt that he had “gone too far” in tangibilizing and popularizing the hitherto hidden soul of Torah.

In the fall of 1798, Rabbi Schneur Zalman was arrested on charges that his teachings and activities threatened the imperial authority of the czar, and was imprisoned in an island fortress in the Neva River in Petersburg. In his interrogations, he was compelled to present to the czar’s ministers the basic tenets of Judaism and explain various points of chassidic philosophy and practice. After 53 days, he was exonerated of all charges and released.

Rabbi Schneur Zalman saw these events as a reflection of what was transpiring Above. He regarded his arrest as but the earthly echo of a heavenly indictment against his revelation of the most intimate secrets of the Torah. And he saw his release as signifying his vindication in the heavenly court. Following his liberation on 19 Kislev, he redoubled his efforts, disseminating his teachings on a far broader scale, and with more detailed and “down-toearth” explanations, than before.

This day marks the “birth” of Chassidism, when the long-hidden secrets of Judaism emerged from the womb of mysticism to illuminate and transform the totality of Jewish life.

Автор «Мишна Брура» (пп. 4) приводит мнение РАШАЛа и ШЛО: «Необходимо разрезать обе халы, в соответствии с объяснением РАШБА. Если это затратно, то пусть приготовит себе три больших халы и три маленьких, и на каждой из трапез разрезает одну большую и одну маленькую. И с этим согласился гаон из Вильно. Однако люди поступают в соответствии с тем, что написано в „Шулхан Арух“».

Автор «Мишна Брура» (пп.5) на слова «разрезает нижнюю» пишет: «БАХ выражает в отношении этого удивление, ведь не откладывают заповеди (а если так, как можно откладывать верхнюю халу и начинать разрезать с нижней). ТАЗ исправил данную ситуацию тем, что указал размещать нижнюю халу ближе к себе, чем верхнюю (таким образом вышеупомянутый вопрос БАХа снимается). Или же во время благословения над хлебом необходимо взять верхнюю халу и переложить её вниз, после чего начать разрезать хлеб с неё».

Алтер Ребе («Шулхан Арух а-Рав» 274:2) постанавливает в соответствии с РАМО и тем, как его понимает ТАЗ, которого приводит «Мишна Брура» (см. выше).

Распространённый обычай в ХАБАДе сегодня — во время вечерней субботней трапезы брать две халы так, чтобы они касались друг друга нижними частями (внутрь), а верхними частями были расположены наружу, держа их на одном уровне. Что же касается дневной субботней трапезы — все так же, но правая хала должна быть чуть выше левой (см. «Игрот Кодеш» том 18, стр. 361).

“Shabbat Shalom!” • Issue N964 • Vaeira

TNS - T ORAH N EWS S ERVICE Price: 1 Shekel

The Parsha Post

Kids Corner

Panic and fear seized the Egyptians after their main water source, the Nile River, began flowing with blood. Mr. Muchmad M. Azon was hysterical when he told the press, “It’s not only the Nile! Every kitchen sink, every swimming pool, even the bathtubs, has turned to blood. My precious rubber-ducky used to be yellow, now it’s red! I can’t take it anymore!”

When TNS asked Mrs. Karen Kopveitik, a mother of eight, how she and her family survived without water, she replied, “I tell you… it’s some headache! We have no choice but to buy water from the Jews. Somehow, someway, the water remains pure and clear. But if we don’t pay them, it’s doomsday… the water turns into blood… YECH!”

Plague #6 struck the Egyptians without warning after Moshe, leader of the Jews, threw a handful of soot high into the sky. Miraculously, it spread all over the entire land of Egypt, creating boils upon the skin of the Egyptians and their animals. Dr. Ahmed Gutdoktor described the horrific situation, “The boils have rapidly developed into infectious burning blisters. It’s destroying the Egyptians’ skin while quickly spreading across their entire bodies. I’d be happy to tell you more but… but… but… I’m in too much pain! OUCH!”

The royal magicians were stunned, embarrassed, agitated and mortified, when they were defeated by the magic of Aharon, brother of Moshe. Aharon, who BTW is not a professional magician, performed his act at the palace in front of the astonished Paraoh and his world-class magicians. Eyewitness Mr. Abdul Hackachainik, described the amazing scene, “I saw it with my own eyes. Both the royal magicians and Aharon turned their sticks into snakes. Big deal! We’ve seen that act before. But then, Aharon turned back his snake into a stick and then swallowed the other snakes! Now that is some BIG DEAL!”

TNS, Torah News Service, has reported that King Paraoh promised Moshe to let the Jews free on condition that Moshe prays to his G-d to end Plague #7, the plague of hail. Now that the plague has gone away, Paraoh denies all claims of his earlier statements. “By the life of me, the Jews, my slaves, aren’t going anywhere,” the furious king announced at a security briefing. The nation of Egypt is now braced for another horrific plague. Exactly what type of plague is anyone’s guess.

Jewish flavors 101

Cooking with Masha

Dear cooks!

As one of my kids was leaving for school today, I got a request to make chili for dinner. This request was wildly supported by the rest of my crew. I really enjoy getting reasonable (I repeat, reasonable) dinner requests. This way, I don’t have to make agonizing decisions of what I should make for dinner. And as a bonus, if one of my wonderful children does not like what I made, I have somebody to blame. “Don’t blame me, it was your brother’s fault. He asked me to make it”. Easy.

Yes, chili is something most of our family members enjoy. Some like it with bread, some eat it with corn chips. Some even prefer to eat it by the roaring fireplace.. I kid you not. My younger boys had a blast today helping to start the fire and watch it until it was gone.

This is an easy recipe that you would not have any problems replicating.

Chili

1 bag of Soup starter

Or 1 onion, diced

2 carrots, shredded

2 celery sticks, diced

2 lb lean ground beef

300 g salsa

796 g can navy beans, drained

796 g can black beans, drained

796 g can diced tomatoes

1 tbsp chopped garlic

2 tsp ground cumin

½ tsp chili pepper

½ tsp ground black pepper

Salt, to taste

2 tbsp soy seasoning

1 tbsp mirin, optional

Prepare a wide, heavy-bottom pot with a lid. Unless you have a soup starter in your freezer, sauté onion, carrots and celery on the medium flame until translucent. If you did not read my early articles here is a recap of what I call a soup starter. I make a huge batch of fried onions, carrots and celery. By a huge batch I mean 5 lb bag of carrots, 5 lb bag of onions and celery stalk. Using a food processor, everything is coarsely chopped and sautéed until translucent. After the mixture cools down considerably, it is packed into medium freezer bags (about 2 cups per bag) and put into the freezer. I love having it available for soups, stews, rice pilaf, chili, etc.

black pepper and chili pepper.

When the spices become fragrant, after 2-3 minutes, add both kinds of beans to the pan and fry for another 4 minutes.

At this point add the rest of the ingredients: diced tomatoes, salsa, garlic, soy seasoning, mirin and salt.

Lower the flame, cover the pot and cook for another 40 minutes.

If you have an instant pot, you can use it instead to cook your chili. First, put the instant pot on sauté mode and follow the same instructions as per regular pot. For the last cooking stretch, put it on Bean/Chili mode and cook for 30 minutes. If you have a newer instant pot version, use pressure cooker mode for 30 minutes. Enjoy!

Add ground beef to the pan and break it up while frying. Keep on mixing and breaking up the meat mixture so there would be no big chunks. When you don’t see any more pink in the meat add cumin,

Until next week and happy cooking!

Masha Rodov

Weekly Bulletin “Shabbat Shalom!” • Issue N964 • Vaeira