Србија - национална ревија, специјално издање, Москва, руски

Год XIII • Специальный выпуск, 2019 • Бесплатный экземпляр www.nacionalnarevija.com

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ И ИНФОРМАЦИИ РЕСПУБЛИКИ СЕРБИИ

П Р Е­Д И­С Л О­В И Е

Издатель «Принцип Пресс» Цетиньска, 6 11000 Белград Тел.: +381 (11) 322 70 34, 32 30 447 www.nacionalnarevija.com princip.press@gmail.com Директор и главный редактор Мишо Вуйович Редактор Бранислав Матич Технический редактор Александр Чосич Фоторедактор Драган Боснич Заголовок и дизайн обложки Йован Желько Раячич

НА КНИ­ЖНОЙ ЯР­МАР­КЕ-2019 В МО­СКВЕ

Скво­зь вре­ме­на

И

ног­да ка­жет­ся, что встре­ча серб­ской и рус­ской ку­ль­т у­ры – как встре­ча че­ло­ве­ка гла­за в гла­за с са­мим со­бой. Веч­ная, по­сто­ян­ ная и всег­да но­вая. Ме­жду­на­род­ная кни­жная яр­мар­ка-2019 в Мо­скве об­но­вля­ет в нас это ощущение. Сер­бия и Ре­спу­бли­ка Серб­ская и в этом го­ду пред­ста­вят там свою ли­те­ра­т у­ру, из­да­те­ль­ства и ку­ль­т у­ру. Про­й­дет это под зна­ком ря­да зна­чи­мых юби­ле­ев серб­ской ку­ль­т у­ры: Ис­пол­ня­ет­ся 90 лет со дня ро­жде­ния и 10 лет со дня смер­ти Ми­ло­ ра­да Па­ви­ча (1929-2009), 90 лет со дня ро­жде­ния Алек­сан­дра По­ по­ви­ча (1929-1996), 30 лет со дня смер­ти Да­ни­ла Ки­ша (1935-1989), 70 лет со дня смер­ти Раст­ко Пе­тро­ви­ча (1898-1949), 120 лет со дня ро­жде­ния Ра­де Дра­ин­ца (1899-1943)... Со­тая го­до­вщ­и­на пу­бли­ка­ции ва­жно­го для серб­ской ку­ль­т у­ры сти­хов Ли­ри­ка Ита­ки (1919-2019) Ми­ло­ша Цр­нян­ског. Осо­бое ме­сто за­й­мут и тор­же­ства по по­во­ду 800-лет­ней го­до­вщ­и­ ны са­мо­сто­ят­ е­ль­но­сти Серб­ской пра­во­слав­ной цер­кви, как и 810-лет­ ней го­до­вщ­и­ны со­зда­ния Сту­де­ниц­ко­го ти­пи­ка – зна­ме­ни­той кни­ги Свя­то­го Сав­вы Серб­ско­го – пер­во­го серб­ско­го ар­хи­е­пи­ско­па, не то­ль­ ко сто­ит в на­ча­ле во­зник­но­ве­ния Серб­ской цер­кви, но так­же зна­чи­мо по­вли­ял на раз­ви­тие серб­ско­го язы­ка, пи­сь­мен­но­сти и пра­ва. И На­ци­о­на­ль­ный об­зор, вы­пу­ская этот спе­ци­а­ль­ный но­мер, ещё один, в ря­ду тех из­да­ний, ко­то­рые он под­го­то­вил для яр­мар­ки, пред­ ста­вля­ет свою стра­ну в Мо­скве. В спе­ци­а­ль­ном но­ме­ре мы рас­смо­тре­ ли то, как вос­при­ни­ма­ет­ся Рос­сия в серб­ской ли­те­ра­т у­ре и Сер­бия в рус­ской. Мы вспом­ни­ли о Ла­за­ре При­зрен­це – за­га­доч­ном мо­на­хеуче­ни­ке вре­мен серб­ской де­спо­то­ви­ны, ко­то­рый в 1404 го­ду сде­лал пер­вые ме­ха­ни­че­ские ча­сы в цар­ской Рос­сии, ко­то­рые с ба­шни мо­ сков­ско­го Кре­мля бо­ль­ше двух сто­ле­тий от­ме­ря­ли вре­мя в сла­вян­ской им­пе­рии или бы­ли од­ни­ми из пер­вых ба­шен­ных ча­сов Евро­пы. Мы раз­го­ва­ри­ва­ли с ли­те­ра­то­ра­ми Дра­га­ном Йова­но­ви­чем Да­ни­ло­вым (из Сер­бии) и Бе­ри­сла­вом Бла­го­е­ви­чем (из Ре­спу­бли­ки Серб­ской)... А по­лу­чи­ло­сь ли у нас – мы уз­на­ем по ва­шим гла­зам. Они нам рас­ска­жут, на­ско­ль­ко нам уда­ло­сь сде­ла­ть то, что за­ду­ма­ли. 

Сотрудники Милован Витезович, иерей Йован Пламенац, Боян Мандич, Драган Лакичевич, Небойша Еврич, Ольга Вукадинович, Йово Баич, Деян Булаич, Пе­тар Ми­ла­то­вич, Деян Джорич, Джордже Србулович, Михаил Кулачич, Милена З. Богавац, Воислав Филипович, Саша Шаркович, Зоран Плавшич, Христина Пламенац, Дра­га­на Ба­рй­ак­та­ре­вич, Душица Миланович Перевод с сербского Анастасия Мрдженович, Татьяна Юрьевна Иванова-Аллёнова, Ирина Антанасиевич, Мила Джуричич, Екатерина Пехова, Марина Василькина Маркетинг Мирко Вуйович Секретариат и служба распространения Драгана Димитриевич, Миленко Василич Представительство в Республике Сербской «Принцип Пресс РС» Алеја Светог Саве 7, 78000 Бањалука Тел./Факс: +387 (51) 304 360 Представительство в Австралии «Princip Press Australia PTY LTD», 5 Germain Crt, Keilor Downs, 3038 VIC Печать «Портал», Белград

Главная страница: Ла­за­рь Серб и рус­ское вре­мя (по ил­лю­стра­ции Вла­да­на Здрав­ко­ви­ча Ава­ку­ма) Журнал внесен в государственный регистр печатных средств массовой информации Республики Сербии, № NV000385

ISSN 2335-0687 = СЕРБИЯ : национальный обзор COBISS.SR-ID 207906060

03

О С Н О­В А­Н И Я

04

ВО­СЕ­МЬ ВЕ­КОВ И ОД­НО ДЕ­СЯ­ТИ­ЛЕ­ТИЕ С РО­ЖДЕ­НИЯ СТУ­ДЕ­НИЧ­СКО­ГО ТИ­ПИ­КО­НА СВЯ­ТО­ГО САВ­ВЫ

ан­гел, не­бе­сный че­ло­век Зем­ной

Эта ис­к лю­чи­те­ль­ная ру­ко­пи­сь – ча­сть ве­ли­ча­й­ше­го на­чи­на­ния в серб­ской пра­во­слав­ной ис­то­рии, про­вид­че­ско­го и бо­го­дух­но­вен­но­го. Этим под­ви­гом бы­ла осно­ва­на серб­ская цер­ко­вь и го­су­дар­ство, зо­ло­тое сре­дне­ве­ко­вье и все по­сле­ду­ю­щ­ие сто­ле­тия, до кон­ца све­та. К 800-лет­не­му юби­лею ав­то­ке­фа­лии Серб­ской пра­во­слав­ной цер­кви мо­на­сты­рь Сту­де­ни­ца опу­бли­ко­вал но­вое ро­ско­шное из­да­ние Ти­пи­ко­на – че­ты­рё­хъ­я­зыч­ное и, ве­ро­ят­но, са­мое пол­ное в на­уч­ном и по­зна­ва­те­ль­ном смы­сле

Э

то од­на из тех книг, ко­то­рые за­кла­ ды­ва­ют в осно­ва­ния – цер­кви, го­ су­дар­ства, мо­на­стыр­ской оби­те­ли, бо­го­о­бра­зной лич­но­сти. И в осно­ва­ния дру­гих книг, ко­то­рые бу­дут по­я­вля­ть­ся в по­сле­ду­ю­щ­их сто­ле­ти­ях. О во­зник­но­ве­нии и зна­че­нии Сту­де­ нич­ско­го ти­пи­ко­на или Обра­зни­ка Свя­ то­го Сав­вы (до) 810-го го­да су­щ­е­ству­ет

мно­же­ство на­уч­ной ли­те­ра­т у­ры, в бу­ма­ жных и элек­трон­ных би­бли­о­те­ках. На­ше на­ме­ре­ние не в том, что­бы её пе­ре­ска­за­ть или «да­йд­же­сти­ро­ва­ть», что со­о­твет­ство­ ва­ло бы по­верх­ност­но­му ду­ху на­ше­го вре­ме­ни. По­во­дом бо­ль­шо­го юби­лея во­ зник­но­ве­ния это­го до­ку­мен­та, сов­пав­ше­ го с 800-ле­ти­ем не­за­ви­си­мо­сти Серб­ской пра­во­слав­ной цер­кви, мы хо­тим на­пом­

 Свя­той Са­ва, ча­сть фре­ски, Ко­ро­лев­ская цер­ко­вь в Сту­де­ни­це, 1313–1314

05

О С Н О­В А­Н И Я  Ке­лья в Сту­де­ни­це: Зде­сь, в 1208 го­ду, Свя­той Са­ва в по­след­ний раз отре­дак­ти­ро­вал Сту­де­ниц­кий ти­пи­кон

ни­ть о не­ко­то­рых ва­жных эле­мен­тах тех да­лё­ких дав­них на­чи­на­ний. К упо­мя­ну­ тым юби­ле­ям мо­на­сты­рь Сту­де­ни­ца опу­ бли­ко­вал в 2018-м го­ду но­вое пред­ста­ви­ те­ль­ное из­да­ние Ти­пи­ко­на (Обра­зни­ка) на че­ты­рёх язы­ках (серб­ско-сла­вян­ский, со­вре­мен­ный серб­ский, рус­ский, ан­гли­й­ ский), ве­ро­ят­но, на се­год­ня­шний де­нь са­ мое пол­ное в на­уч­ном и по­зна­ва­те­ль­ном смы­сле. ПО­С ТРО­Й­КА «Мы­сль о един­стве серб­ских зе­ме­ль и их объ­е­ди­не­нии в од­но мо­щ­ное го­с у­дар­ ство на Бал­ка­нах ста­ра как за­чат­ки пер­ вых серб­ских кня­жеств. В осу­щ­е­стви­мо­ сть на­сто­ль­ко не­про­стой идеи пер­вым по­ве­рил ве­ли­кий жу­пан Ра­шки Сте­фан Не­ма­ня, про­чув­ство­вав сим­фо­нию ду­ хов­ной и свет­ской вла­сти в ви­зан­ти­й­ском ус­тро­й­стве го­с у­дар­ства. Че­рез это сле­ду­ ет рас­сма­три­ва­ть и уход вы­мо­лен­но­го у Бо­га его тре­ть­ег­ о сы­на – кня­зя Раст­ка – на Свя­т ую Го­ру, где по­след­ний при­нял мо­на­ ше­ский по­стриг с име­нем Сав­ва, а так­же пе­ре­да­чу пре­сто­ла са­мим Не­ма­ней сред­ не­му сы­ну Сте­фа­ну – зя­тю в то вре­мя ви­ зан­ти­йс­ ко­го им­пе­ра­то­ра Алек­сея Ан­ге­ла, по­сле че­го и мо­на­ше­ский по­стриг са­мо­го Не­ма­ни. Нич­то в их по­ступ­ках не бы­ло слу­ча­й­ным. Су­щ­е­ство­ва­ло ясное ви­де­ние, как и кон­крет­ный план», - объ­я­сня­ет пи­ са­те­ль Ми­ло­ван Ви­те­зо­вич – со­ста­ви­те­ль ка­пи­та­ль­но­го из­да­ния Свя­той Сав­ва в рус­ской цар­ской ле­то­пи­си, ав­тор тек­ста о Свя­том Сав­ве в жур­на­ле Ве­ли­кие серб­ские про­вид­цы («Ве­ли­кое ви­де­ние у Бо­га вы­мо­ лен­но­го»). «По­сред­ством стро­и­те­ль­ства серб­ско­го мо­на­сты­ря Хи­лан­да­ра на Свя­ той Го­ре „во имя от­ца и сы­но­вей“ (Си­ме­ о­на/Не­ма­ни, Сте­фа­на и Сав­вы/Раст­ка) и взя­тия в со­о­сно­ва­те­ли ви­зан­ти­й­ско­го ца­ ря Алек­сея Ан­ге­ла, Не­ма­ни­чи за­ло­жи­ли фун­да­мент серб­ской ду­хов­ной не­за­ви­си­ мо­сти, так как Сав­ва на­пи­сал Хи­лан­дар­ ский ти­пи­кон, с со­гла­сия ца­ря-со­о­сно­ ва­те­ля, по при­ме­ру Ти­пи­ко­на мо­на­сты­ря Бо­го­ро­ди­цы Евер­ге­тид­ской, ко­то­рый это­ му кон­стан­ти­но­по­ль­ско­му цар­ско­му мо­ на­сты­рю да­вал пол­ную не­за­ви­си­мо­сть. Так, с со­гла­сия им­пе­ра­то­ра, и Хи­лан­дар стал не­за­ви­си­мым цар­ским мо­на­сты­рём, с пра­вом име­ть устав как Евер­ге­тид­ский, по ко­то­ро­му над ним вла­сть не имел ни прот, ни все­лен­ский па­три­арх, а то­ль­ко ца­рь, ко­то­ро­го сре­ди кти­то­ров пред­ста­ влял по­да­рен­ный зо­ло­той цар­ский жезл».

06

Со­ста­влен­ный по Хи­лан­дар­ско­му ти­ пи­ко­ну, – про­дол­жа­ет Ви­те­зо­вич, – Сав­вин Сту­де­нич­ский ти­пи­кон дал во­змо­жно­сть не­за­ви­си­мой Сту­де­ни­це по­лу­ча­ть ме­то­ хи (мо­на­стыр­ские зе­мли, - прим. пер.) по всей серб­ской дер­жа­ве и на них во­здви­га­ ть пра­во­слав­ные серб­ские цер­кви и мо­ на­сты­ри. Свя­ще­ н­ство и ду­хо­вен­ство для них го­то­ви­ло­сь в Хи­лан­да­ре, с уме­ни­ем со­вер­ша­ть бо­го­слу­же­ния на серб­ско-сла­ вян­ском язы­ке. «Так пра­во­слав­ная серб­ская цер­ко­ вь сна­ча­ла бы­ла со­зда­на, а по­том про­во­ згла­ше­на не­за­ви­си­мой. Ког­да все­лен­ский па­три­арх Ми­ха­ил Са­ра­тен в Верб­ное вос­ кре­се­нье 1219-го го­да в Ни­кее ру­ко­по­ ло­жил ар­хи­ман­дри­та Сту­де­ни­цы Сав­ву

Не­ма­ни­ча пер­вым ар­хи­е­пи­ско­пом Пра­ во­слав­ной серб­ской цер­кви, бы­ло уста­ но­вле­но пра­во серб­ских ар­хи­е­ре­ев са­мим вы­би­ра­ть сво­их ар­хи­е­пи­ско­пов, а это да­ва­ло во­змо­жно­сть серб­ско­му ар­хи­е­ пи­ско­пу, по сим­фо­нии, ко­ро­но­ва­ть серб­ ских ко­ро­лей серб­ской ко­ро­ной». В том же ис­точ­ни­ке чи­та­ем да­лее: Ар­ хи­е­пи­скоп­ское и ко­ро­лев­ское пра­во сер­ бов Сав­ва уза­ко­нил Но­мо­ка­но­ном (За­ко­ но­пра­ви­лом) – сво­ дом пра­ вил из са­ мых зна­чи­мых за­кон­ни­ков Про­хо­ри­он ­ а, Ва­си­ ли­ка и Юсти­ни­ан ­ о­вых за­ко­нов, пе­ре­ве­дён­ ных, ис­тол­ко­ван­ных и при­спо­со­блен­ных к сер­бам. Уза­ко­нив серб­скую цер­ко­вь и серб­ское го­с у­дар­ство, ар­хи­е­пи­скоп Сав­ ва в про­цес­се двух сво­их ве­ли­ких пу­те­

ше­ствий обес­пе­чил им при­зна­ние дру­гих пра­ви­те­лей (двух ца­рей, трёх ке­са­рей, од­ но­го ко­ро­ля и од­но­го ка­ли­фа) и выс­ших ду­хов­ных глав. Это при­зна­ние бы­ло утвер­ жде­но и серб­ской по­стро­й­кой в не­бе­сном Иеру­са­ли­ме. Вы­ку­пив у ма­го­ме­тан­цев дом Иоан­на Бо­го­сло­ва, в чь­ей гор­ни­це про­ хо­ди­ла Та­й­ная Ве­че­ра, то есть был уста­ но­влен Но­вый За­вет, и по­да­рив этот дом Иеру­са­лим­ской Па­три­ар­хии, Сав­ва по­лу­ чил пра­во зде­сь, во­зле до­ма на Си­о­не, во­ здвиг­ну­ть серб­скую цер­ко­вь в че­сть Иоан­ на Бо­го­сло­ва. От этой серб­ской цер­кви оста­ли­сь то­ль­ко ру­и­ны, они на­хо­дят­ся над са­мой крип­той мо­ги­лы Да­ви­да. «Вслед­ствие та­ких де­й­ствий и те­ол­ о­ги­ че­ской по­зи­ции Сав­вы Не­ма­ни­ча во­зни­

07

О С Н О­В А­Н И Я

кла серб­ская ду­хов­ная и го­с у­дар­ствен­ная мы­сль, со вре­ме­нем и по­ня­тие ду­хов­ной че­сти, за­кон­ные и мо­ра­ль­ные отли­чи­те­ ль­ные чер­ты серб­ско­го на­ро­да». ПЕР­ВЫЕ ША­ГИ «С по­мо­щ­ью Сту­де­нич­ско­го ти­пи­ко­ на и при­на­дле­жа­щ­е­го ему Жи­тия Свя­ то­го Си­ме­о­на, Свя­той Сав­ва уста­но­вил основ­ную серб­скую ка­но­ни­че­ски-юри­ди­ че­скую и эор­то­ло­ги­че­ски-гим­но­гра­фи­че­ скую ли­те­ра­т у­ру», - ука­зы­ва­ет про­фес­сор Ма­йя Анд­жел­ко­вич – со­ре­дак­тор но­во­го из­да­ния Ти­пи­ко­на (вме­сте с ар­хи­ман­дри­ том Ти­хо­ном Ра­ки­че­ви­чем – игу­ме­ном Сту­де­ни­цы). «Зна­че­ние Сту­де­нич­ско­го

08

ти­пи­ко­на не ну­жно рас­сма­три­ва­ть то­ль­ ко в кон­тек­сте уста­но­вле­ния мо­на­стыр­ ско­го ус­тро­й­ства, но и в кон­тек­сте кон­ крет­ных со­бы­тий, пред­ше­ство­вав­ших по­лу­че­нию ав­то­ке­фа­лии Серб­ской пра­ во­слав­ной цер­кви в 1219-м го­ду. В то же вре­мя, не сле­ду­ет пре­не­бре­га­ть его зна­ че­ни­ем для серб­ско­го го­с у­дар­ства. (…) Так­же из аспек­та фи­ло­ло­гии Сту­де­нич­ ский ти­пи­кон за­ни­ма­ет ва­жное ме­сто, по­ско­ль­ку, кро­ме то­го что он име­ет зна­ чи­мые лин­гво­сти­ли­сти­че­ские ха­рак­те­ри­ сти­ки, ре­чь идёт о пер­вом уста­ве, на­зван­ ном древ­ним серб­ским сло­вом Обра­зник (Обра­зник Свя­то­го Сав­вы Серб­ско­го)». В на­у­ке нет ди­лемм: образ­цом и для Хи­лан­дар­ско­го, и для Сту­де­нич­ско­го по­

ние о том, что ар­хи­ман­дрит на­зна­ча­ет игу­ме­ на Сту­де­ни­цы. Так­же, опре­де­ле­ние ста­т у­са Сту­де­ни­цы от­но­си­те­ль­но дру­гих мо­на­сты­ рей, за­по­ве­дь пра­ви­те­лю стра­ны при­с ут­ ство­ва­ть и уча­ство­ва­ть в вы­бо­ре игу­ме­на, как и за­по­ве­дь пра­ви­те­лю за­щ­и­щ­ат­ ь Сту­ де­ни­цу – не то­ль­ко ва­жные ка­но­ни­че­скиюри­ди­че­ские, но и мир­ские юри­ди­че­ские эле­мен­ты, сви­де­те­ль­ству­ю­щ­ие об от­но­ше­ ни­ях цер­ков­ной и го­с у­дар­ствен­ной вла­сти», - от­ме­ча­ет про­фес­сор Анд­жел­ко­вич. «Са­мое объ­ём­ное до­пол­не­ние – кти­тор­ское Жи­тие Свя­то­го Си­ме­он­ а, пер­вая гла­ва Сту­де­нич­ ско­го ти­пи­ко­на. В отли­чие от ко­рот­ко­го жи­ тия в Хи­лан­дар­ском ти­пи­ко­не, сво­дя­щ­е­го­ся к са­мым основ­ным со­бы­ти­ям от при­бы­тия Си­ме­он ­ а на Афон до его смер­ти (со­дер­жат­ся в Сло­ве 2 и Сло­ве 3), и имев­ше­го за­да­чу, пре­ жде все­го, за­фик­си­ро­ва­ть де­нь па­мя­ти свя­ то­го, для Сту­де­нич­ско­го ти­пи­ко­на Сав­ва пи­шет це­лое кти­тор­ское жи­тие, охва­тив­шее всю жи­знь Си­ме­он ­ а Не­ма­ни. Это жи­тие, как мы под­черк­ну­ли, ста­ло осно­ва­ни­ем серб­ ской эор­то­ло­ги­че­ски-гим­но­гра­фи­че­ской ли­ те­ра­т у­ры, „пер­вое Сав­ви­но про­из­ве­де­ние, на­пи­сан­ное с вы­ра­жен­на­ми ли­те­ра­т ур­ны­ ми при­зна­ка­ми“. Ин­те­ре­сно, что от­де­ль­ные ча­сти оста­ль­ных глав Сту­де­нич­ско­го ти­пи­ ко­на так­же со­дер­жат ли­те­ра­т ур­ные ха­рак­ те­ри­сти­ки и под­чёрк­ну­т ую ри­то­рич­но­сть. Учи­ты­вая пе­ри­од во­зник­но­ве­ния и отли­чи­ те­ль­ные чер­ты Сав­ви­но­го про­из­ве­де­ния, аб­ со­лют­но оправ­да­но убе­жде­ние (Ди­ми­трия) Бог­да­но­ви­ча: Свя­той Сав­ва – „за­чи­на­те­ль са­мо­сто­ят­ е­ль­ной серб­ской ли­те­ра­т у­ры три­ над­ца­то­го ве­ка“».

 Мо­на­сты­рь Сту­де­ни­ца, на­сле­дие Свя­то­го Си­ме­о­на Ми­ро­то­чи­во­го (Сте­фа­на Не­ма­ни), XII век

ИЗ­БРАН­НЫЕ ЦИ­ТА­ТЫ

слу­жил Евер­ге­тид­ский ти­пи­кон. По­след­ ние ре­дак­тор­ские из­ме­не­ния в Хи­лан­дар­ ский ти­пи­кон Свя­той Сав­ва внёс по­сле пре­ста­вле­ния Си­ме­о­на (1199/1200), на Свя­той Го­ре. За­кон­че­на ра­бо­та над Сту­ де­нич­ским ти­пи­ко­ном бы­ла по­сле пе­ре­но­ са мо­щ­ей Свя­то­го Си­ме­о­на из Хи­лан­да­ра в Сту­де­ни­цу (1207), до «про­во­згла­ше­ния Си­ме­он ­ а Не­ма­ни но­вым ми­ро­точ­цем» (1210). Су­дя по все­му, это бы­ло в 1208-м го­ду в Сав­ви­ном ски­те в Сту­де­ни­це. «Ре­дак­т у­ра, ко­то­рую Сав­ва вы­пол­нил при на­пи­са­нии Сту­де­нич­ско­го ти­пи­ко­на, без­у­слов­но бо­лее ощути­ма и зна­чи­ма, чем вы­пол­нен­ная в Хи­лан­дар­ском ти­пи­ко­не. В ка­но­ни­че­ски-юри­ди­че­ском кон­тек­сте от­ме­ тим, что по­я­вля­ет­ся но­вое ва­жное по­ло­же­

Но­вое из­да­ние Сту­де­нисчко­го ти­пи­ ко­на сде­ла­но по Авер­ки­е­во­му спи­ску (ко­ пии), вы­пол­нен­но­му в 1619-м го­ду в ски­те Свя­то­го Сав­вы в Сту­де­ни­це, где по­я­вил­ся на свет ис­кон­ный текст за 410 лет до это­ го, точ­но в цен­тре рас­сто­я­ния во вре­ме­ни ме­жду на­ми и Свя­тым Сав­вой (ори­ги­на­ ль­ные ру­ко­пи­си Хи­лан­дар­ско­го и Сту­де­ нич­ско­го ти­пи­ко­на не со­хра­ни­ли­сь, по кра­й­ней ме­ре до сих пор не на­й­де­ны). Авер­ки­ев спи­сок хра­нит­ся в со­ста­ве ру­ ко­пи­сной кни­ги Ца­ро­став­ник мо­на­сты­ ря Сту­де­ни­ца, в Ша­фа­ри­ко­вом сбор­ни­ке Би­бли­о­те­ки На­род­но­го му­зея в Пра­ге. За­кан­чи­вая свой труд ров­но 400 лет на­зад, пи­са­рь Авер­кий объ­я­сня­ет: «Этот ти­пи­кон, то есть обра­зник, Свя­ то­го Сав­вы Серб­ско­го пе­ре­пи­сан го­да 7127-го [1619] в пе­ще­ ­ре Свя­то­го Сав­вы,

09

О С Н О­В А­Н И Я

 Пе­ча­ть с под­пи­сью Свя­то­го Са­вы

 Пая Йова­но­вич: «Свя­той Са­ва при­ми­ря­ет бра­ть­ев», ма­сло на хол­сте, пер­вое де­ся­ти­ле­тие XX ве­ка

ски­те, а до нас был на­пи­сан ру­кой Свя­ то­го Сав­вы го­да, как за­пи­са­но, 6708-го [1200], ког­да пре­ста­вил­ся го­спо­дин Си­ме­ он. Итак, ник­то да не утя­же­ля­ет и не ис­ка­ жа­ет, так как мно­гие сло­ва обыч­ны в этом но­мо­ка­но­не, но ве­сь­ма по­ле­зны. По­се­му за­по­ве­дал [Святой Савва] про­чи­ты­ва­ть его в на­ча­ле ка­ждо­го ме­ся­ца, ясно, как при по­ста­вле­нии слу­жи­те­лей. И мы все да не за­бы­ва­ем лю­бо­вь Свя­то­го, зная, что он бу­ дет су­ди­ть нас, как апо­сто­лы две­над­ца­тое ко­ле­но Изра­ил­ е­во, а дру­гие на­ро­ды су­ди­ ть не бу­дет. А се­му сви­де­те­ль Свя­той Ни­ кон, ибо и этот свя­той – наш апо­стол. Го­ спо­ди, по­се­му мо­ли­тва­ми огра­ди нас, ибо он мо­лит­ся за нас! При игу­ме­не кир Те­оф ­ и­ле на­пи­са­но». Вно­вь чи­тая Обра­зник Свя­то­го Сав­ вы, в пре­кра­сном но­вом из­да­нии, оча­ро­

Ко­ман­да Из­да­ние «Свя­той Сав­ва: Сту­де­нич­ский ти­пи­кон» – ре­зу­ль­тат на­уч­но­го про­ек­та, ко­то­рым ру­ко­во­ди­ли про­фес­сор Ма­йя Анд­ жел­ко­вич и ар­хи­ман­дрит Ти­хон Ра­ки­че­вич. Про­ект фи­нан­си­ро­ ва­ли Ми­ни­стер­ство прав­ды (Упра­вле­ние по со­труд­ни­че­ству с цер­квя­ми и ре­ли­ги­о­зны­ми общ­и­на­ми) и Ми­ни­стер­ство ку­ль­ту­ ры и ин­фор­ми­ро­ва­ния Сер­бии. Под­дер­жку пе­ча­ти ока­зал Ин­ сти­тут «Ми­ха­и­ло Пу­пин» в Бел­гра­де. На­род­ный му­зей в Пра­ге пре­до­ста­вил сним­ки ру­ко­пи­си спи­ска Авер­кия 1619-го го­да. Кни­гу ре­дак­ти­ро­ва­ли ру­ко­во­ди­те­ли на­уч­но­го про­ек­та, а в Ре­дак­тор­ском ко­ми­те­те кро­ме них со­сто­я­ли ака­де­мик На­да Ми­ло­ше­вич-Джорд­же­вич, про­фес­сор Вла­ди­мир Ву­ка­ши­но­ вич, про­фес­сор Све­тла­на То­мин. Пе­ре­вод­чи­ка­ми выс­ту­пи­ли про­фес­сор Ма­йя Анд­жел­ко­вич (с серб­ско-сла­вян­ско­го), до­ цент Ясми­на Те­о­до­ро­вич (на ан­гли­й­ский), Све­тла­на Лу­ган­ская (на рус­ский). Ху­до­же­ствен­ным оформ­ле­ни­ем кни­ги за­ни­мал­ ся про­фес­сор Вла­ди­мир Ран­ко­вич, а на­пе­ча­тал её «Ди­ги­тал Пресс» из Кра­гу­ев­ца.

10

ван­ные кра­со­той и глу­би­ной то­го го­ло­са и то­го язы­ка, мы сде­ла­ли мно­го вы­пи­сок. Мы с ра­до­стью де­лим­ся с чи­та­те­ля­ми не­ ско­ль­ки­ми из них: «Ибо кто не лю­бит бра­та сво­е­го, Бо­ га не лю­бит. Бог есть лю­бо­вь. От­то­го кто лю­бит Бо­га, и бра­та сво­е­го лю­бит. Ибо на этом ве­сь за­кон апо­сто­ль­ский зи­ждет­ся, му­че­ни­ки, про­по­ве­дуя его, увен­ча­ны бы­ ли, и про­ро­ки за не­го по­ве­ше­ны». «По­чи­та­й­те Го­спо­да от сво­их пра­вед­ ных тру­дов, и пер­вое да­й­те Ему от пло­ дов сво­их пра­вед­ных, что­бы на­пол­ни­ли­сь жит­ни­цы ва­ши мно­же­ством пше­ни­цы, а то­чи­ла ва­ши ис­то­ча­ли ви­но». «Сы­ны, не из­не­мо­га­й­те в ка­ре Го­спод­ ней, не осла­бе­ва­й­те, на­ка­зан­ные Им. Ибо ко­го лю­бит Го­спо­дь, то­го уко­ря­ет, бь­ёт ка­ ждо­го сы­на, ко­то­ро­го при­ни­ма­ет. Бла­жен че­ло­век, ко­то­рый на­хо­дит пре­му­дро­сть, и смерт­ник, ко­то­рый ви­дит. Ибо луч­ше её по­ку­па­ть, чем зо­ло­т у и се­ре­бру – укры­ тия, а она до­ро­же кам­ня мно­го­цен­но­го». «И по­мы­шля­й­те до­бро пе­ред Бо­гом и лю­дь­ми. По­ло­жи­те­сь всем серд­цем на Бо­ га, а сво­ей пре­му­дро­стью не хва­ли­те­сь». «Ча­до моё слад­кое… за­по­ми­най сло­ва мои… со­хра­ни их в сво­ём серд­це… А своё серд­це бе­ре­ги все­ми си­ла­ми, ибо от не­го ис­хо­дит жи­знь. Укло­ни от се­бя острые уста, и оби­жа­ю­щ­ие гу­бы от­бро­сь да­ле­ко от се­бя. Очи твои пря­мо пу­сть смо­трят и ве­ки твои пу­сть ми­гом по­ка­зы­ва­ют [то, что есть] пра­вед­но. Не сво­ра­чи­вай ни впра­во, ни вле­во, ибо пу­ти, что спра­ва, зна­ет Бог, а те, что сле­ва – для раз­вра­щ­ён­ ных. Ты всё же пря­мо сту­пай, где уче­ния твои, а хо­жде­ние твоё в ми­ре да бу­дет». «Не со­о­бщ­а­йс­ я с без­ум­ны­ми. Мо­ли о пре­му­дро­сти, что­бы по­жи­ть те­бе. (…) Ибо тот, кто уко­ря­ет злых, об­ре­тёт то­ску, а кто уко­ря­ет не­че­сти­во­го, отре­чёт­ся от се­бя. Не уко­ряй злых, что­бы не во­зне­на­ви­де­ли те­бя. Уко­ряй пре­му­дро­го, и по­лю­бит те­бя. Ука­жи пре­му­дро­му на ошиб­ку, и он бу­дет му­дрее, дай по­уч­ е­ние пра­вед­ни­ку, и он про­дол­жит при­ни­ма­ть его. На­ча­ло пре­му­ дро­сти – страх Го­спо­де­нь, и со­вет свя­тых – ра­зум, и по­ни­ма­ть за­кон – до­брая мы­сль. Ибо этим до­брым обы­ча­ем ты по­жи­вё­шь дол­го, и про­длят­ся те­бе го­ды жи­зни». «Име­й­те лю­бо­вь ме­жду со­бой! От­сту­ пит ли кто от то­го, что я им по­ста­но­вил, гнев Бо­жий да по­гло­тит его и се­мя его!» «В Бо­ге, зна­чит, пу­сть пре­бы­ва­ет ум наш, в не­бе­сных ви­де­ни­ях, в кра­со­тах ра­ й­ских, в оби­те­лях веч­ных, в ан­ге­ль­ских хо­рах, в та­мо­шней жи­зни. (…)» 

11

П Р О­В И Д­Ц Ы

Мо­сква в XV ве­ке

Пер­вый укро­ти­те­ль рус­ско­го вре­ме­ни НЕ­БО­ЛЬ­ШОЙ РАС­СКАЗ О ЛА­ЗА­РЕ СЕР­БЕ – ЗА­ГА­ДОЧ­НОМ УЧЁ­НОМ XV ВЕ­КА

Од­ни из пер­вых де­ся­ти ме­ха­ни­че­ских го­род­ских ча­сов в сре­дне­ве­ко­вой Евро­пе, уста­но­влен­ные на вы­со­кой ба­шне у Бла­го­ве­щ­ен­ско­го со­бо­ра в мо­сков­ском Кре­мле, ко­то­рые це­лых две­сти сем­над­ца­ть лет от­ме­ря­ли вре­мя сла­вян­ско­го цар­ства, де­ло рук свя­то­гор­ско­го и при­зрен­ско­го мо­на­ха, чле­на ор­га­ни­за­ции «24 хо­ро­ших че­ло­ве­ка» – общ­е­ства выс­ших зна­ний, по­кро­ви­те­лем ко­то­ро­го был свя­той де­спот Сте­фан Ла­за­ре­вич Пи­шет: Пе­тар Бра­нов  Ла­зар Хи­лан­да­рац (Ил­лю­стра­ция Вла­да­на Здрав­ко­ви­ча Ава­ку­ма, ис­точ­ник «По­ли­ти­кин за­бав­ник»)

12

Э

то бы­ло во­ис­ ти­ну чу­дом из чу­дес. Вме­сто жи­во­го че­ло­ве­ка с мо­ло­ том на вер­ши­не ко­ло­ко­ль­ни вре­ мя те­пе­рь по­ка­зы­ва­ло стран­ное ме­ха­ни­ че­ское со­о­ру­же­ние. При­чём не то­ль­ко днём, но и но­чью, и не то­ль­ко це­лые ча­ сы, но и их че­твер­ти. Мо­скви­чи и их го­ сти по­лу­чи­ли во­змо­жно­сть на про­тя­же­ нии 217 лет из­да­ле­ка зна­ть, ко­то­рый час. Бо­ль­шин­ство не зна­ло, чь­их же рук это де­ло и от­ку­да это чу­до на ба­шне Кре­мля. Это про­из­ о­шло в 1404-м го­ду от Р.Х., или в 6912-м го­ду от со­зда­ния ми­ра.

Кня­зь мо­ло­до­го мо­сков­ско­го кня­же­ ства Ва­си­лий I, сын Дми­трия Дон­ско­го, по­же­лал озна­ме­но­ва­ть своё пра­вле­ние сре­ди про­че­го стро­и­те­ль­ством пер­вых го­род­ских ме­ха­ни­че­ских ча­сов в Рос­ сии – та­ких, ка­кие (не бо­ль­ше де­сят­ ка) уже от­счи­ты­ва­ли вре­мя в Евро­пе. Идею под­дер­жал па­три­арх Ки­при­ан, и вско­ре в го­ро­де на ре­ке Мо­скве по­я­ вил­ся чер­но­ри­зец Ла­за­рь. Ла­за­рь Серб или Ла­за­рь Хи­лан­да­рец, как его име­ну­ ют ред­кие за­пи­си, со­хра­нив­ши­е­ся из то­го вре­ме­ни.

13

П Р О­В И Д­Ц Ы

На­по­до­бие че­ло­ве­ка В Ни­ко­нов­ской ле­то­пи­си XVI ве­ка – од­ном из са­мых на­дё­ жных пу­те­во­ди­те­лей по про­шло­му Мо­сквы, так опи­са­но про­ из­ве­де­ние Ла­за­ря Сер­ба: «В ле­то 6912 (1404) ве­ли­кий кня­зь (Ва­си­лий Пер­вый) за­мы­ сли ча­сни­къ (ча­сы) и по­ста­ви е на сво­ем дво­ре за цер­ко­вью за Св. Бла­го­ве­щ­е­ни­е­мъ. Сий же ча­сни­къ на­ре­че­ть­ся ча­со­ме­ръе, на вся­кий же ча­съ уда­ря­е­тъ мо­ло­том въ ко­ло­ко­лъ, раз­ме­ряя и разсчи­тая ча­сы но­щ­ныя и днев­ныя; не бо че­ло­ве­къ уда­ря­ ше, но че­ло­ве­ко­вид­но, са­мо­звон­но и са­мо­дви­жно, стран­но­ леп­но не­ка­ко ство­ре­но есть че­ло­ве­че­скою хи­тро­стью, пре­ и­змеч­та­но и пре­у­хи­щ­рен­но. Ма­сте­ръ же и ху­до­жни­къ се­му бе­я­ше не­ко­то­рый Чер­не­цъ, иже отъ Свя­тыя го­ры при­ше­дый, ро­дом Сер­би­нъ, име­не­мъ Ла­за­рь; це­на же се­му бе­я­ше вя­щ­ь­ ше по­лув­то­ра­ста ру­бле­въ…»

ВМЕ­С ТЕ С РУ­БЛЁ­ВЫМ Что­бы бу­ду­щ­ие ча­сы по­лу­чи­ли со­о­ твет­ству­ю­щ­ее ме­сто и ва­жно­сть, Ла­за­рь за Цер­ко­вью Свя­то­го Бла­го­ве­щ­е­ния сна­ ча­ла по­стро­ил ба­шню – вы­со­той с цер­ ков­ную ко­ло­ко­ль­ню. «Ху­до­жник и ма­стер вся­ко­го де­ла», как его опи­сы­ва­ет ле­то­пи­ сец в ко­рот­кой за­пи­си Ни­ко­нов­ской ле­ то­пи­си, дол­жен был обла­да­ть мно­ги­ми зна­ни­ям ­ и. Та­кую ба­шню он вряд ли мог по­стро­ит­ ь без со­вер­шен­но­го зна­ния ме­ три­ки Ге­ро­на. И ча­сы с во­се­мью ше­стер­ ня­ми он то­же не мог сде­ла­ть без опо­ры на уче­ние Ар­хи­ме­да, так как ше­стер­ни, в отли­чие от ко­ло­ко­лов, ко­то­рые отли­ва­ ют, ну­жно бы­ло вы­ко­вы­ва­ть. То есть, он дол­жен был зна­ть всё о мно­го­у­го­ль­ни­ках, впи­сан­ных в дан­ный круг и опи­сан­ных око­ло не­го, по­ско­ль­ку для ше­сте­рён ну­ жно бы­ло точ­но опре­де­ли­ть рас­чёт на во­ се­мь ра­зных мно­го­уг­ о­ль­ни­ков. Ра­бо­тая, он имел во­и­сти­ну пре­кра­ сное общ­е­ство. А имен­но, по­ка Ла­за­рь Хи­лан­да­рец стро­ил ба­шню и ча­ сы, Цер­ко­вь Бла­го­ве­щ­е­ния рас­пи­сы­вал лич­но Ан­ дрей Ру­блёв с бра­ть­я­ ми Про­хо­ром и Фе­ о­фа­ном Гре­ком. Бла­го­да­ря ми­ ни­ат­ ю­ре XVI ве­ ка, на ко­то­рой из­о­бра­жён Ла­ за­рь, пе­ре­да­ющ ­ ­ ий ве­ли­ко­му кня­ зю своё то­ль­ко что за­вер­шён­ное тво­ ре­ние, мо­жно до­ста­ точ­но до­сто­вер­но ре­кон­

14

стру­и­ро­ва­ть ча­сы, ушед­шие в ис­то­рию хро­но­ме­трии. Ясно ви­ден его ви­зан­ти­й­ ско-си­ний ци­фер­блат, на ко­то­ром ча­сы (от 1 до 12) обо­зна­че­ны цер­ков­но­сла­вян­ ски­ми ци­фра­ми: аз (один), бу­ки (два), ве­ ди (три)... Ци­фер­блат был дви­жу­щ­им­ся, а един­ствен­ная стрел­ка сто­я­ла на ме­сте… Вид­ны и три ги­ри, ко­то­рые дви­га­ли мо­ лот­ка­ми для уда­ра (по ко­ло­ко­лам) ка­ ждую че­твер­ть ча­са и це­лых ча­сов. Это бы­ло на­сто­я­ще­ й ред­ко­стью, так как и го­род­ские жи­те­ли, и са­ми ма­сте­ра до­во­ ль­ство­ва­ли­сь объ­я­вле­ни­ем то­ль­ко це­лых ча­сов. Вре­мя в сред­ние ве­ка из­ме­ря­ло­сь по-дру­го­му, не то­ро­пя­сь, поч­ти эпи­че­ски. Ла­за­ре­во чу­до име­ло тог­да и обыч­ный ме­ха­низм, по­ка­зы­ва­ю­щ­ий вре­мя фаз Лу­ ны. А в пи­сь­мен­ном тек­сте ещё со­о­бщ­а­ ет­ся, что один из мо­лот­ков был в ру­ках че­ло­ве­че­ской фи­гу­ры, за­ма­хи ко­то­рой озна­ча­ли ча­сы. По­хо­жую фи­гу­ру во­зле ча­ сов и се­год­ня мо­жно на­блю­да­ть на ба­шне цер­кви свя­то­го Мар­ка в Ве­не­ции, по­я­вив­ шу­ю­ся на­мно­го поз­же той, что в мо­сков­ ском Кре­мле. Мо­сков­ские ча­сы обо­шли­сь в ба­сно­слов­ную в то вре­мя сум­му – 150 ру­блей, ско­ль­ко, по од­но­му из ис­точ­ни­ ков, по­лу­чил и сам Ла­за­рь Серб. Це­лых 217 лет эти ча­сы не­пре­стан­но из­ме­ря­ли вре­мя, по­сле че­го один ма­стер из Ан­глии за­ме­нил их на но­вые по­доб­ но­го ти­па. Поз­же они по­стра­да­ли при по­жа­ре, вы­зван­ном зе­мле­тря­се­ни­ем, и вско­ре за­ме­не­ны тре­ть­и­ми, ко­то­рые на­ ко­нец бы­ли обо­ру­до­ва­ны до не­дав­не­го вре­ме­ни при­выч­ным Га­ли­лей-Гю­й­ген­со­ вым ма­ят­ни­ком… Не­ма­ло­ва­жно для пол­но­ты ис­то­рии ра­зъ­яс­ ни­ть, кем и от­ку­да был этот Ла­за­ рь и где он на­у­чил­ся всем уме­ни­ям, ко­ то­рые так ис­ку­сно про­де­мон­стри­ро­вал в серд­це Рос­сии. ПЛА­ТОН В ПРИ­ЗРЕ­НЕ Мно­гие ис­точ­ни­ки ука­зы­ва­ют на то, что уме­ния Ла­за­ря явля­ют­ся пло­дом дол­гой и успе­шной ра­бо­ты ча­со­вой шко­ лы в При­зре­не XIV ве­ка, по­э­то­му ча­сто он упо­ми­на­ет­ся как «Ла­за­рь из При­зре­ на». В этом не­ког­да цар­ском серб­ском го­ро­де и ва­жном пе­ре­крёст­ке тор­го­вых пу­тей в своё вре­мя жил слав­ный по­ли­ги­ стор (учё­ный, вла­де­ю­щ­ий все­о­бъ­е­млю­ щ­им зна­ни­ем сво­е­го вре­ме­ни) Фе­о­дор Ме­то­хит. Зде­сь он пи­сал и учил лю­дей ­ ам Эв­кли­да, пе­ре­да­вая на­у­ку кон­ ак­си­ом

стан­ти­но­по­ль­ских уни­вер­си­те­тов. Во­ змо­жно, и сам Ла­за­рь был учё­ным по­ ли­ги­сто­ром, «так как оче­вид­но он но­сил в се­бе то пра­во­слав­ное, все­лен­ское, что при­ве­ло к мо­де­ли ге­ли­о­цен­три­че­ской си­ сте­мы». В сре­дне­ве­ко­вой Сер­бии мо­на­хи бес­ ко­рыст­но де­ли­ли­сь зна­ни­я­ми со мно­ ги­ми мо­на­сты­ря­ми, ува­жая от­кры­тия му­дре­цов про­шло­го. Ве­дь не­спро­ста, на­ при­мер, в хра­ме Бо­го­ро­ди­цы Ле­ви­шкой (в При­зре­не) в при­тво­ре вни­зу из­об ­ ра­ жён Пла­тон. Его из­о­бра­же­ние на­хо­дит­ ся и в Жи­че, как и из­о­бра­же­ния мно­гих дру­гих гре­че­ских фи­ло­со­фов и ма­те­ма­ ти­ков. Всех, чьё зна­ние бы­ло по­ле­зным. Кро­ме то­го, Ла­за­рь был со­вре­мен­ни­ ком де­спо­та Сте­фа­на Ла­за­ре­ви­ча – ис­ клю­чи­те­ль­но обра­зо­ван­но­го пра­ви­те­ля и лю­би­мо­го го­стя мно­гих евро­пе­й­ских дво­ров. Из его пре­сто­ль­но­го Бел­гра­да, по сви­де­те­ль­ству рез­чи­ка по де­ре­ву Во­льф­ ган­га Ре­ша в 1521-м го­ду, ко­ло­ко­ла ча­сов на ба­шне «бы­ли слы­шны на рас­сто­я­нии днев­но­го пу­ти». А на од­ной мед­ной гра­ вю­ре, по­я­вив­ше­й­ся во вре­мя, ког­да ав­ стри­й­цы не­на­дол­го осво­бо­ди­ли от ту­рок ча­сть Сер­бии (1683–1699), из­об ­ ра­жён де­та­ль­ный план мо­на­сты­ря Сту­де­ни­ца. На нём рас­по­зна­ют­ся шест­над­ца­ть цер­ квей, ме­ль­ни­ца, ба­шня с ме­ха­ни­че­ски­ми ча­са­ми, сол­неч­ные ча­сы на южной сто­

ро­не Бо­го­ро­дич­ной цер­кви – пер­вые в сла­вян­ском ми­ре. При раз­ру­ши­те­ль­ном зе­мле­тря­се­нии по­стра­да­ла ба­шня вме­сте с ме­ха­ни­че­ски­ми ча­са­ми. А сол­неч­ные и се­год­ня, ког­да ясно, дви­га­ют те­нь. То есть, бы­ло где и че­му на­у­чи­ть­ся мо­на­ху Ла­за­рю, ко­то­ро­го ещё на­зы­ва­ли Хи­лан­дар­цем и ко­то­рый, во­змо­жно, пря­ мо с Афо­на по­спе­шил в Мо­скву. Кста­ти, на Свя­той го­ре на­хо­дит­ся так­же рус­ ский мо­на­сты­рь свя­то­го Пан­те­ле­и­мо­на, под­дер­жи­ва­ю­щ­ий ис­по­кон ве­ков са­мые те­сные от­но­ше­ния с серб­ской ла­врой и ча­сто по­лу­чав­ший бо­га­тые да­ры от серб­ских пра­ви­те­лей, осо­бен­но от ца­ря Ду­ша­на. Так слух о «ху­до­жни­ке и ма­сте­ ре вся­ко­го де­ла» мог до­й­ти до дво­ра мо­ сков­ско­го кня­зя… А, мо­жет бы­ть, пе­ред на­па­де­ни­ем ту­ рок на Сер­бию, как и мно­гие, Ла­за­рь на­ пра­вил­ся на се­вер в по­и­сках без­о­па­сно­го при­ста­ни­ща, где его зна­ния и ис­ку­сно­сть бу­дут по­ле­зны и где он смо­жет сво­бод­но ис­по­ве­до­ва­ть свою ве­ру… Мно­гое, свя­зан­ное с тем вре­ме­нем, нам не­из­вест­но, осо­бен­но ка­са­ю­щ­е­е­ся жи­зни и тру­дов Ла­за­ря из При­зре­на, но из­вест­ но то, что его ме­ха­ни­че­ские го­род­ские ча­сы в мо­сков­ском Кре­мле – все­го один из ощути­мых по­ка­за­те­лей зна­ний и уме­ ний, ро­ждён­ных в сре­дне­ве­ко­вой Сер­бии и щедро пред­ло­жен­ных ей ми­ру. 

 Ны­не­шний об­лик Мо­сков­ско­го Кре­мля и его ба­шен

15

С В Я­З И

РОС­СИЯ В СЕРБ­СКОЙ ЛИ­ТЕ­РА­ТУ­РЕ: ВЕ­ЛИ­КАЯ МЕЧ­ТА И БО­ЛЕ­ЗНЕН­НОЙ РЕ­А­ЛЬ­НО­С ТЬЮ

Взгляд че­рез вет­хий за­на­вес

За про­шед­шие два сто­ле­тия имен­но в про­из­ве­де­ни­ях с рус­ской те­ма­ти­кой луч­ше все­го отра­же­ны не­ко­то­рые из са­мых зна­чи­мых тем серб­ской ли­те­ра­ту­ры: про­све­ще­ ­ние (Ор­фе­лин и До­си­тей), раз­дро­блен­но­сть эпи­че­ско­го ми­ра (Не­гош), ХХ век как смут­ное вре­мя (Ва­сич), пе­ре­се­ле­ния и су­дь­ба стран­ство­ва­ний (Цр­нян­ски и Пет­ковч), об­но­вле­ние ми­фа (Павч), де­ми­сти­фи­ка­ция иде­о­ло­гии (Киш), фа­тум пов­то­ре­ния ис­то­рии (Дра­шко­вич), су­дь­ба во­сточ­но-евро­пе­йс­ ко­го ху­до­жни­ка в ХХ ве­ке (Огне­но­вич, пе­ча­ль­ная иро­ни­за­ция над ми­фом (То­хо­ль)… «У нас мно­го общ­е­го, – го­во­рит пер­со­наж од­но­го из ро­ма­нов – это наш ко­ре­нь, наш Бог, на­ши та­та­ры, и на­ши те, ко­то­рые нас не лю­бят» Пи­шет: Мла­ден Ве­ско­вич

16

О

бщ­им ме­стом явля­ет­ся выс­ка­зы­ ва­ние, что ку­ль­т у­ры и ли­те­ра­т у­ры рус­ская и серб­ская близ­ки, но как и всег­да, ког­да ре­чь идет об общ­их ме­стах, они бо­ль­ше пря­чут, чем от­кры­ва­ют, хо­тя и во­зни­ка­ют от из­на­ча­ль­но вер­ных пред­ по­ло­же­ний. Это осо­бен­но за­мет­но, если мы не­мно­го при­бли­зим и бо­лее по­дроб­но рас­смо­трим рус­ские те­мы в серб­ской ли­

те­ра­т у­ре. В пер­вую оче­ре­дь, как ре­зу­ль­тат эха ча­стой кон­ста­та­ции на­шей бли­зо­сти, ка­жет­ся, что у нас бу­дет оби­лие при­ме­ров, ко­то­рые по­ка­жут нам образ­цы вза­и­мо­по­ ни­ма­ния и вза­и­мо­про­ник­но­ве­ния, но на са­мом де­ле не все так про­сто. Рус­ские те­ мы от­но­си­те­ль­но не­дав­но при­с ут­ству­ют в серб­ской ли­те­ра­т у­ре, а про­из­ве­де­ния, где они по­я­вля­ют­ся, не так уж и мно­го­чи­слен­

ны. Но они ис­клю­чи­те­ль­но ка­че­ствен­ны, не­ко­то­рые из них – клю­че­вые для но­вой серб­ской ли­те­ра­т у­ры, по­то­му что на­пи­са­ ны они од­ни­ми из луч­ших серб­ских пи­са­ те­лей. Но по­йд­ ем по по­ряд­ку. Со­вре­мен­ное из­о­бра­же­ние Рос­сии к ко­то­ро­му мы при­вы­кли се­й­час в серб­ской ку­ль­т у­ре, на­чи­на­ет фор­ми­ро­ва­ть­ся в исто­ ри­че­ском смы­сле срав­ни­те­ль­но позд­но (по от­но­ше­нию, на­при­мер, к по­я­вле­нию ту­ рец­кой, ав­стри­й­ской/не­мец­кой, ве­не­ци­ ан­ской и др. те­мам), то­ль­ко в XVI­II ве­ке (ис­клю­че­ния до это­го вре­ме­ни еди­нич­ны и не­ре­гу­ляр­ны). По­сле Пер­во­го и Вто­ро­го пе­ре­се­ле­ния сер­бов в Вен­грию, они впер­ вые ока­зы­ва­ют­ся ге­о­гра­фи­че­ски при­бли­ же­ны Рос­сии, и имен­но в то вре­мя, ког­да на тер­ри­то­рии стра­ны про­ис­хо­дят гран­ ди­о­зные со­бы­тия, Рос­си­й­ское го­с у­дар­ство пре­о­бра­жа­ет­ся и огром­ны­ми ша­га­ми вы­ хо­дит на евро­пе­йс­ кую и ми­ро­вую исто­ ри­че­скую аре­ну, за­ни­мая ме­сто од­ной из ве­ду­щ­их ми­ро­вых сил то­го вре­ме­ни. Это сте­че­ние об­сто­ят­ е­льств и фор­ми­ру­ет об­ раз Рос­сии, ко­то­рый ак­т у­а­лен и по­ны­не. Вско­ре по­сле пер­во­го пе­ре­се­ле­ния сер­ бов на тер­ри­то­рию, на­хо­дя­щ­у­юс­ я под вла­стью мо­нар­хии Габ­сбур­гов (1690), па­ три­ар­ху Ар­се­нию III Чар­но­е­ви­чу уда­ет­ся в Ве­не встре­ти­ть­ся с рус­ским ца­рем Пе­ тром Ве­ли­ким, ко­то­рый в те­че­ние 1697-98 го­да пу­те­ше­ство­вал по Евро­пе. Па­три­арх по­жа­ло­вал­ся им­пе­ра­то­ру ему на тя­же­лое по­ло­же­ние пра­во­слав­ных сер­бов в Вен­ грии. Позд­нее, в пи­сь­ме, ко­то­рое па­три­ арх Ар­се­ний пи­шет Пе­тру Ве­ли­ко­му 29 ок­тя­бря 1705 го­да, он вно­вь жа­лу­ет­ся на тя­же­лое по­ло­же­ние серб­ско­го на­ро­да, ко­ то­рое срав­ни­ва­ет с по­ло­же­ни­ем евре­ев в еги­пет­ском раб­стве и умо­ля­ет ца­ря, что­ бы он «мо­и­се­й­ство­вал», т.е. что­бы он взял на се­бя ро­ль Мо­и­сея и из­ба­вил сер­бов от раб­ства. Пол­ков­ник Пан­те­ле­й­мон Бо­жич, образ­цо­вый серб­ский офи­цер из Ти­те­ла, один из пер­вых пе­ре­се­лен­цев в Рос­сию, пи­шет в 1709 го­ду о том, с ка­ким ува­же­ ни­ем сер­бы в Вен­грии от­но­сят­ся к Пе­тру Ве­ли­ко­му и го­во­рит, что они, по­ско­ль­ку у них нет сво­е­го ца­ря, име­ют Бо­га на не­ бе и бла­го­че­сти­во­го ца­ря Пе­тра на зе­мле. Та­кое от­но­ше­ние к рус­ско­му вла­сти­те­лю и Рос­сии со­здаст и не­ко­то­рые цер­ков­нопо­ли­ти­че­ские про­бле­мы для сер­бов в Габ­ сбург­ской мо­нар­хии, ко­то­рые оста­нут­ся от­кры­ты­ми бо­лее, чем сто лет. Пре­жде все­ го, по­сле при­бы­тия пер­вых рус­ских учи­те­ лей в Срем­ски-Кар­лов­цы (Мак­си­ма Су­во­ ро­ва в 1725 го­ду из Мо­сквы и Эм­ма­ну­и­ла

Ко­за­чин­ско­го с груп­пой пре­по­да­ва­те­лей  Ми­ха­й­лов­ский из Ки­е­ва в 1733 го­ду) в Сер­бию про­ни­ка­ сквер (Сквер ют мно­гие бо­го­слу­жеб­ные кни­ги, а с ни­ми ис­кусств) и и ряд мо­ли­твен­ных пе­сен, в ко­то­рых упо­ Ми­ха­й­лов­ская ми­на­ет­ся рус­ский вла­сти­те­ль. Хо­тя обя­ па­ла­та в Санкт зан­но­сть ар­хи­е­рея бы­ла в том, что­бы мо­ – Пе­тер­бур­ге, ли­ть­ся за са­мо­дер­жца сво­ей стра­ны, для XIX век серб­ских свя­щ­ен­но­слу­жи­те­лей это ста­ло про­бле­мой, так как габ­сбург­ский вла­сти­ те­ль – ка­то­лик. По­э­то­му сре­ди серб­ских свя­щ­ен­ни­ков рас­тет ку­льт рус­ских ца­рей, пре­жде все­го Пе­тра Ве­ли­ко­го и Ека­те­ри­ны Вто­рой, и они во вре­мя ли­т ур­гии упо­ми­ на­ют рус­скую цар­скую се­мью, а то­ль­ко по­ том ав­стри­й­ско­го вла­сти­те­ля, па­три­ар­ха и ар­хи­е­пи­ско­пов. Ког­да ми­тро­по­лит Мо­ й­сий Пе­тро­вич в 1718 го­ду про­сит Пе­тра Ве­ли­ко­го о по­мо­щи, он го­во­рит, что его сер­бы на ли­т ур­гии та­й­но упо­ми­на­ют, по­ то­му, что он на­мест­ник Бо­га на зе­мле и за­ щ­ит­ник пра­во­слав­ной ве­ры и пов­то­ря­ет, как и па­три­арх Ар­се­ний так же как и Пе­тр для сер­бов – вто­рой Мо­и­сей и про­сит его вы­ве­сти их из Егип­та не­зна­ния. ББЛИ­ЗО­С ТЬ И ЗА­БЛУ­ЖДЕ­НИЯ О ЯЗЫ­КЕ Сле­ду­ющ ­ ­е е исто­ри­ко-ли­те­ра­т ур­ное упо­ми­на­ние Рос­сии на­хо­дим в про­из­ве­ де­нии вла­ды­ки Ва­си­лия Пе­тро­ви­ча Крат­ кая ис­то­рия о Чер­ной Го­ре, ко­то­рую он пе­ ча­та­ет в Пе­тро­гра­де в 1754 го­ду (где он и умрет и бу­дет по­хо­ро­нен в 1766 го­ду). Во вто­рой ча­сти этой кни­ги вла­ды­ка пи­шет о обо­ро­не чер­но­гор­цев от ту­рок, а так­же об от­но­ше­ни­ях Рос­сии и Чер­но­го­рии. Хо­ тя эта кни­га не име­ет осо­бо­го до­ку­мен­та­ль­ но­го зна­че­ния, она все же пе­ре­да­ет основ­ную идею: ну­жно лю­бым спо­со­бом бы­ть бли­же к Рос­сии и под ее за­ щ­ит­ ой. Пер­вое зна­чи­мое про­из­ве­де­ние серб­ ско­го ав­то­ра, по­свя­щ­ ен­ное Рос­сии – Ис­то­ рия жи­зни и слав­ных де­я­ний ве­ли­ко­го го­су­ да­ря им­пе­ра­то­ра Пе­ тра Пер­во­го са­мо­дер­ жца все­рос­си­й­ско­го, ко­то­рую в Ве­не­ции в 1772 го­ду пе­ча­та­ет За­ ха­рий Ор­фе­лин (че­рез год кни­ га бу­ дет пе­

 Еван­ге­лие, Ору­же­й­ная па­ла­та, Мо­сков­ский Кре­мль

17

С В Я­З И

ре­ве­де­на на рус­ский язык). Хо­тя в Евро­пе то­го вре­ме­ни на­пе­ча­та­но мно­го би­о­гра­фий из­вест­но­го рус­ско­го ца­ря прак­ти­че­ски на всех язы­ках, ва­жно под­черк­ну­ть, что кни­га Ор­фе­ли­на – пер­вая би­о­гра­фия Пе­тра, на­пе­ Йован Ра­й­ич ча­тан­ная на сла­вян­ском язы­ке. Ав­тор при­ (1726–1801) на­дле­жал то­му по­ко­ле­нию, ко­то­рое учи­ло­сь по рус­ским учеб­ни­кам и у рус­ских учи­те­лей в трид­ца­тые го­ды XVI­II ве­ка, что сы­гра­ло Вук Ка­рад­жич ро­ль в ре­ше­нии на­пи­са­ть би­о­гра­фию рус­ (1787–1864) ско­го вла­сти­те­ля. А до­пол­ни­те­ль­ным мо­ ти­вом бы­ло и убе­жде­ние Ор­фе­ли­на, что рус­ский и серб­ский язы­ки оче­нь по­хо­жи и что два на­ро­да име­ют од­ну ве­ру, по­э­то­му он счи­тал, что жи­знь и обы­чаи этих двух на­ро­ дов так близ­ки, что го­во­ря об од­них, он, в де­й­стви­те­ль­но­сти, го­во­рит и о дру­гих. И так мы под­хо­дим к пер­вой огром­ной ку­ль­т у­ро­ло­ги­че­ской ил­лю­зии о рус­скосерб­ских свя­зях, а это – язык. Хо­тя Ор­фе­ лин ду­мал, что сла­вя­но-серб­ский язык, на ко­то­ром он на­пи­сал би­о­гра­фию Пе­тра Ве­ ли­ко­го и ко­то­рым он по­ль­зо­вал­ся – сла­вян­ ский язык, по­нят­ный для рус­ских, это бы­ло не так. В рус­ском из­да­нии его би­о­гра­фии в 1774 го­ду ре­дак­тор Тро­е­по­ль­ский ста­рые, ар­ха­ич­ные бу­квы за­ме­нил на бу­квы рус­ской гра­ждан­ской ки­рил­ли­цы, а не­по­нят­ные сло­ ва пе­ре­вел на со­вре­мен­ный для то­го вре­ме­ ни рус­ский язык. А в при­ло­же­ние то­му, что общ­ий язык для рус­ских и сер­бов – это миф, ну­жно вспом­ни­ть, что и Си­ме­о­ну Пи­шче­ ви­чу, ко­то­рый в 1753 го­ду из ав­стри­й­ской ар­мии уез­жа­ет в Рос­сию, не уда­ло­сь выс­тро­ и­ть ди­а­лог с рус­ски­ми на сла­вя­но-серб­ском язы­ке и при­шло­сь ис­по­ль­зо­ва­ть не­мец­кий. И свои зна­ме­ни­тые ме­му­а­ры, и Кни­гу о на­ ции серб­ской – обе кни­ги оста­ли­сь ру­ко­пи­ сны­ми и не бы­ли опу­бли­ко­ва­ны при жи­зни пи­са­те­ля, а ли­шь в во­сь­ми­де­ся­тые го­ды XIX

 Вла­ды­ка Ва­си­лий Пе­тро­вич (1709–1766)

18

ве­ка – Пи­шче­вич на­пи­сал на рус­ском язы­ке вто­рой по­ло­ви­ны XVI­II ве­ка. Еще один серб­ ский ав­ тор то­ го вре­ ме­ ни за­тро­нул Рос­сию в сво­ем про­из­ве­де­нии. Это был Йован Ра­йи ­ ч в сбор­ни­ке Бой змея с ор­ла­ми, на­пе­ча­тан­ном в 1791 го­ду. В пя­ти пе­снях это­го сбор­ни­ка пи­са­те­ль опи­сы­ва­ ет во­й­ну Рос­сии и Ав­стрии про­тив Тур­ции 1788–1790, счи­ тая ее ва­ жной для су­ дь­ бы серб­ско­го на­ро­да. НА­С ТО­Я­Щ­ИЕ И ЛО­ЖНЫЕ ЦА­РИ И круп­не­й­шее имя серб­ско­го про­све­ щ­е­ния, пи­са­те­ль и про­све­ти­те­ль До­си­фей Об­ра­до­вич, мно­го раз в сво­их про­из­ве­де­ни­ ях на­зы­ва­ет рус­ско­го ца­ря Пе­тра Ве­ли­ко­го пре­кра­сным при­ме­ром ца­ря-про­све­ти­те­ля, и го­во­рит: «Бла­жен ве­ли­кий ца­рь Пе­тр Рос­ си­й­ский! И бла­жен­на утро­ба, вы­но­сив­шая его! По­то­му, что если бы не он, мы бы до се­ год­ня­шне­го дня по­кло­ня­ли­сь бы осли­ным но­гам!». В сво­ем из­вест­ном сти­хо­тво­ре­нии «Пе­снь о из­ба­вле­нии Сер­бии» (1789) До­си­ фей ве­ли­ча­ет и рус­скую ца­ри­цу Ека­те­ри­ну Вто­рую и ав­стри­й­ско­го ца­ря Иоси­фа Вто­ро­ го, как и пол­ко­вод­цев Су­во­ро­ва и Ла­у­до­на. Он так­же ав­тор еще од­но­го сти­хо­тво­ре­ния о рус­ской ца­ри­це под на­зва­ни­ем «Ека­те­ри­на Вто­рая», ко­то­рое бы­ло сто­ль по­пу­ляр­но, что бы­ло опу­бли­ко­ва­но и в Пе­тро­гра­де в 1806 го­ду. И та­ким обра­зом в со­зна­нии сер­бов бы­ла сфор­ми­ро­ва­на фи­гу­ра рус­ско­го ца­ря как сим­вол зна­чи­мо­сти и за­щ­и­ты, а так­же сим­вол про­све­ти­те­ль­ской си­лы, ко­то­рая мо­ жет под­ня­ть сер­бов из мра­ка не­зна­ния. (Ин­те­ре­сно вспом­ни­ть эпи­зод из жи­зни До­си­фея Об­ра­до­ви­ча, ког­да он, бу­ду­чи ре­ бен­ком, из род­но­го Ча­ко­ва ухо­дит в мо­на­ сты­рь Хо­по­во же­лая ста­ть мо­на­хом. С ним

в Хо­по­во от­пра­вля­ет­ся и его друг Ни­ко­ла Ни­ко Пу­тин. Вско­ре по­сле их при­бы­тия в мо­на­сты­рь за Пу­ти­ным при­хо­дит и его рас­сер­жен­ная ма­ть и во­звра­щ­а­ет его в Ба­ нат и по­сле это­го нет ни­ка­ких све­де­ний о Ни­ке Пу­ти­не. Не­ко­то­рые ис­сле­до­ва­те­ли в Те­ми­шо­а­ре в на­ча­ле ве­ка, вдох­но­влен­ные по­пу­ляр­но­стью рус­ско­го пре­зи­ден­та Вла­ ди­ми­ра Пу­ти­на, ста­ра­ли­сь на­й­ти что-ни­ бу­дь но­вое о дру­ге До­си­тея, но без­у­спе­шно. Они кон­ста­ти­ро­ва­ли, что бо­ль­ше ни­ко­го с фа­ми­ли­ей Пу­тин не бы­ло в Ча­ко­ве, но на­ шли ко­свен­ные све­де­ния о том, что мест­ ные сер­бы во вто­рой по­ло­ви­не XVI­II ве­ка из Ба­на­та пе­ре­ез­жа­ли в Рос­сию. Что са­мо по се­бе уже до­ста­точ­но для со­зда­ния еще од­но­го рус­ско-серб­ско­го ми­фа.) Пе­ре­ме­щ­а­яс­ ь да­лее по вре­ме­ни до­хо­ дим до фи­гу­ры та­ко­го зна­чи­те­ль­но­го для тер­ри­то­рии Бал­кан пи­са­те­ля как Не­гош. По­след­нее зна­чи­мое про­из­ве­де­ние Пе­тра II Пе­тро­ви­ча Не­го­ша свя­за­но с Рос­си­ей. Это по­эм ­ а Ло­жный ца­рь Щепан (Сте­пан) Ма­лый, опу­бли­ко­ван­ная в 1851 го­ду, ко­то­ рая по­ве­ству­ет о по­я­вле­нии в Чер­но­го­рии са­мо­зван­ца, име­ну­ю­ще­ ­го се­бя рус­ским ца­рем Пе­тром III (ему уда­ло­сь пра­ви­ть Чер­но­го­ри­ей с 1767 по 1773 год). Че­рез иро­нич­ное пред­ста­вле­ние чер­но­гор­ской пов­се­днев­но­сти по­ка­зы­ва­ет­ся от­но­ше­ние на­ро­да и чер­но­гор­ской зна­ти к не­му, как и не­до­у­ме­ние, ко­то­рое по­я­вле­ние Щепа­ на Ма­ло­го вы­зва­ло у рус­ских и ту­рец­ких вла­стей. А имен­но уже тем, он пред­ста­ вил­ся рус­ским ца­рем, са­мо­зва­нец вы­звал до­ве­рие чер­но­гор­цев, по­то­му что по уже сло­жив­ше­й­ся и опи­сан­ной тра­ди­ции – ский ца­ рь –не чу­ жой для них, а их рус­ пра­ви­те­ль и про­све­ти­те­ль и они его лег­ко при­ни­ма­ют без ка­ких-ли­бо сом­не­ний. По­

э­то­му го­во­ря об этом про­из­ве­де­нии Не­го­ ша ли­те­ра­т у­ро­вед Ми­о­драг Па­вло­вич за­ ме­ча­ет, что из трех круп­ных по­эм Не­го­ша, ли­шь по­э­ма Ло­жный ца­рь Щепан Ма­лый, по­след­няя в этом ря­ду, не­сет в се­бе осо­ бое проч­те­ние ис­то­рии, где по­ка­за­на и от­но­си­те­ль­ная цен­но­сть ге­ро­и­зма. Та­ким обра­зом он пред­чув­ству­ет на­сту­пле­ние но­во­го вре­ме­ни с но­вой си­сте­мой цен­но­ стей, что де­ла­ет это про­из­ве­де­ние осо­бо цен­ным в ис­то­рии серб­ской ли­те­ра­т у­ры, де­ла­ет его та­ким не­ти­пич­ны, для в эпо­хи ро­ман­ти­зма, ко­то­рая твер­до дер­жа­ла­сь за ма­три­цу эпо­са и в ко­то­рой ца­рил ми­фи­ че­ский взгляд на серб­ско-рус­ское пра­во­ слав­ное брат­ство.

 Си­ме­он Ми­лу­ти­но­вич Са­ра­й­лия (1791–1847) Пе­тар Вто­рой Пе­тро­вич Не­гош (1813–1851) До­си­тей Об­ра­до­вич (1739–1811)

ПЕ­ЧА­ЛЬ­НАЯ КРА­СО­ТА ОД­НОЙ МЕ­ТА­ФО­РЫ В де­ся­ти­ле­тия, ко­то­рые при­дут поз­ же, серб­ская ку­ль­т у­ра и обра­зо­ва­ние бу­ дут раз­ви­ва­ть­ся и со­зда­ва­ть на­ци­о­ на­ль­ные ин­сти­т у­ты, и рус­ская ли­те­ра­т у­ра бу­дет все бо­ль­ше пе­ре­во­ди­ть­ся на серб­ский язык и все бо­ль­ше вли­ят­ ь на серб­ских пи­са­те­лей и чи­та­те­лей. Ме­жду тем, XX век ста­нет пе­ри­о­дом, в ко­ то­ром по­я­вят­ся не­ко­то­рые ва­жне­й­шие про­из­ве­де­ния серб­ской ли­те­ра­т у­ры, в ко­ то­рых имен­но Рос­сия бу­дет ва­жным те­ма­ти­че­ским зве­ ном. Так, один из луч­ших рас­сказ­ чи­ков пер­вой по­ло­ви­ны XX ве­ка, Дра­ги­ша Ва­сич, вме­сте с еще не­ ско­ль­ки­ми де­я­те­ля­ми ис­кус­ства по­се­тил СССР спу­стя все­го не­

 За­ха­рие Ор­фе­лин (1726–1785)

19

С В Я­З И ско­ль­ко лет по­сле Ок­тя­брь­ской ре­во­лю­ции (1925) и опу­бли­ко­вал кни­гу пу­те­вых за­ме­ ток под на­зва­ни­ем Впе­ча­тле­ния из Рос­сии. (Ин­те­ре­сно от­ме­ти­ть, что для Ва­си­ча, как и для мно­гих дру­гих сер­бов, Рос­сия – си­ но­ним СССР. И так бу­дет до са­мо­го кон­ца су­щ­е­ство­ва­ния пер­вой стра­ны со­ци­а­ли­ зма). Пу­те­ше­ствие в по­стре­во­лю­ци­он­ную Рос­сию бы­ло для Ва­си­ча ак­том твор­че­ско­ го от­кры­тия. От­кры­вая Рос­сию, он от­кры­ ва­ет для се­бя но­вую си­лу ху­до­же­ствен­но­ го вы­ра­же­ния. Этот по­иск вы­ра­же­ния был хо­ро­шим по­во­дом для раз­ви­тия се­ти лич­ ных, эмо­ци­о­на­ль­ных, ли­те­ра­т ур­ных мо­ти­ ва­ций, вы­ра­жав­ших­ся в фор­ме «опь­я­не­ния рус­ской ли­те­ра­т у­рой», в во­о­бра­жа­е­мом ощущении «рус­ской зе­мли, рус­ской бе­ре­ зы, во­зле ко­то­рой пал Пу­шкин, рус­ской зи­мы, рус­ской тро­й­ки или му­зы­ки са­мо­ва­ ра». Твор­че­ский про­цесс и раз­мы­шле­ние в на­ци­о­на­ль­ных ка­те­го­ри­ях ве­дут пи­са­те­ля к от­кры­тию по­сток­тя­брь­ской Рос­сии. Эта ли­те­ра­т ур­ная кар­ти­на Ва­си­ча, кар­ти­на во­ о­бра­жа­е­мой Рос­сии, по­ка­зы­ва­ет эту ве­ли­ кую стра­ну как «сло­жную и за­га­доч­ную»,  Ми­ло­рад про­ни­зан­ную вза­им­но про­ти­во­по­ло­жны­ Па­вич ми явле­ни­я­ми, ко­то­рые «то оча­ро­вы­ва­ют (1929–2009) с сво­ей рус­ской сво­ей при­вле­ка­те­ль­но­стью, то глу­бо­ко рас­ стра­и­ва­ют сво­и­ми тем­ны­ми сто­ро­на­ми». бор­зой В кон­це Ва­сич го­во­рит: «Но, то что я се­й­час ви­дел, где при­с ут­ство­вал, это что-то бо­лее огром­ное и бес­кра­й­ нее, это ду­хов­ный мя­теж, это исто­ри­че­ский мя­теж, это мя­теж че­ло­ве­че­ский». Ка­ жет­ся, что луч­шее опре­ де­ле­ние Рос­сии то­го вре­ме­ни да­ть не­ль­зя. Все­го че­рез год по­ сле кни­ги Ва­си­ча, в 1929 го­ду Ми­лош Цр­ нян­ски пу­бли­ку­ет ро­ман Пе­ре­се­ле­ния, один из луч­ших ро­ма­нов на серб­ском язы­ке. Де­й­ствие рас­ска­зы­ва­ ет о сер­бах – по­гра­ нич­ни­ках, сол­да­тах Сла­в он­ско-по­д у­на­й­ ско­го пол­ка, ко­то­рый в 1744-45 гг. ухо­ дит на во­й­ну, ко­то­рую ав­ стри­й­цы ве­дут прот­ ив фран­цу­зов. Жи­ вя бед­но в бо­ло­ти­стой Южно­го мест­но­сти Сре­ма и во­юя за дру­гих, не по­ни­мая за­чем, они

20

смут­но же­ла­ют ка­кой-то но­вой жи­зни. И так ро­жда­ет­ся уте­ши­те­ль­ная идея пе­ре­се­ ле­ния в Рос­сию – ми­фи­че­ское ме­сто луч­ шей жи­зни, ве­ли­кую, кра­си­вую, си­ль­ную и да­ле­кую пра­во­слав­ную дер­жа­ву (о ко­то­рой, в са­мом де­ле, они ни­че­го не зна­ют). Спу­стя трид­ца­ть лет (в 1962) Цр­нян­ски опу­бли­ко­ вал и Вто­рую кни­гу Пе­ре­се­ле­ний, ко­то­рая те­ма­ти­че­ски свя­за­на с пер­вым ро­ма­ном. Сти­му­лом для со­зда­ния вто­рой ча­сти ста­ло чте­ние ме­му­а­ров Си­ме­о­на Пи­шче­ви­ча, ко­ то­рый стал ав­стри­й­ским офи­це­ром и поз­ же пе­ре­се­лил­ся в Рос­сию, где до­слу­жил­ся до чи­на ге­не­рал-ма­й­о­ра. Де­й­ствие вто­ро­ го ро­ма­на со­про­во­жда­ет сер­бов, ко­то­рым уда­ло­сь из Ав­стрии пе­ре­се­ли­ть­ся в Рос­сию. Не­при­вык­шие к по­ряд­ку в ав­стри­й­ском цар­стве, сер­бы меч­та­ют о спа­си­те­ль­ном отъ­е­зде в Рос­сию. В их меч­тах отъ­езд в Рос­ сию дол­жен был вы­гля­де­ть как три­ум­фа­ ль­ный по­ход к бо­ль­шо­му пра­во­слав­но­му бра­т у, как пу­ть очи­щ­е­ния от всех пред­ше­ ству­ю­щ­их мук, по­сле че­го они смо­гут без тя­же­сти вос­по­ми­на­ний о ста­ром, на­ча­ть но­вую, све­тлую жи­знь. Ког­да са­мые ре­ши­ те­ль­ные из них про­йд­ ут дол­гий и опа­сный пу­ть, они при­дут в Рос­сию, то вы­ну­жде­ны уви­де­ть крах их меч­ты. Пу­ть их по­хож на бег­ство в ни­ку­да, а бла­го­род­ная на­ив­но­сть не­ко­то­рых пер­со­на­жей Цр­нян­ско­го, бу­дет вос­при­ни­ма­ть­ся как ме­та­фо­ра нес­част­но­го и не­при­ка­ян­но­го серб­ско­го стран­ство­ва­ ния. Ста­но­вит­ся ясно, что жи­знь, по сво­ ей су­ти, ве­зде оди­на­ко­ва, сер­бы в Рос­сии ли­шь од­на ка­пля, ко­то­рая бы­стро рас­тво­ рит­ся в этом сла­вян­ском мо­ре. Где-то че­рез сто лет по­сле пе­ре­се­ле­ния сер­бов в Рос­сию, под­черк­нет Цр­нян­ски, в Хер­сон­ской гу­бер­ нии бы­ло еще око­ло ты­ся­чи лю­дей, ко­то­ рые при пе­ре­пи­си на­зы­ва­ли се­бя сер­ба­ми. А в 1900 го­ду там бо­ль­ше не бы­ло ни од­но­ го сер­ба. То есть, нес­част­ные и оди­но­кие в ав­стри­й­ском цар­стве, сер­бы пе­ре­се­лят­ся в рус­ское цар­ство и там – ис­че­знут. Ис­че­знут в сла­вян­ском ми­ре, в про­стран­стве сво­е­го ве­ли­ко­го ми­фа и сво­ей ил­лю­зии о во­змо­ жно­сти луч­ше­го. РЕ­ВО­ЛУ­ЦИЯ, ЕЕ ДЕ­ТИ И ЕЕ ЖЕР­ТВЫ Ми­лош Цр­нян­ский – этот ве­ли­кий серб­ ский пи­са­те­ль вер­нет­ся к те­ме Рос­сии и в тре­тий раз, в сво­ем Ро­ма­не о Лон­до­не 1971 го­да. Опи­сы­вая соб­ствен­ную жи­знен­ную си­т у­а­цию, ког­да он вы­ну­жден­но оста­ет­ся в эми­гра­ции в Лон­до­не по­сле Вто­рой ми­ ро­вой во­й­ны, этот ро­ман го­во­рит о кня­зе Ни­ко­лае Ре­пи­не и его же­не На­де, ко­то­рые

по­сле Ок­тя­брь­ской ре­во­лю­ции, вме­сте со мно­ги­ми эми­гран­та­ми из цар­ской Рос­сии, блу­жда­ют по Евро­пе, ища се­бе при­ют и на­ й­дя его в Лон­до­не. Хо­тя он чув­ству­ет се­бя жер­твой ре­во­лю­ции, во вре­мя Вто­рой ми­ ро­вой во­й­ны кня­зь Ре­пин сча­стлив, слу­ шая о по­бе­дах Кра­сной Ар­мии (для не­го это вто­рое имя для рус­ской ар­мии), об­на­ ру­жи­вая в се­бе та­ким обра­зом глу­бо­кую и по­ли­ти­че­ски не­й­тра­ль­ную пре­дан­но­сть сво­ей род­ной зе­мле. Стра­не сло­жной и за­ га­доч­ной, ве­ли­кой и пу­га­ющ ­ ­ей од­но­вре­ мен­но. Рас­с у­ждая в ро­ма­не о Рос­сии, пи­ са­те­ль ду­ма­ет и о Сер­бии, свя­зы­вая та­ким обра­зом две стра­ны в су­дь­бо­но­сный узел. Эти три ро­ма­на Цр­нян­ско­го, ве­ро­ят­но луч­шие в его твор­че­стве и од­ни из луч­ших во всей серб­ской ли­те­ра­т у­ре, да­ют один из са­мых впе­ча­тля­ю­щ­их обра­зов Рос­сии в на­ шей ку­ль­т у­ре, пре­жде все­го как про­стран­ ства уто­пии и ми­фа о спа­се­нии. Вско­ре по­сле этих ро­ма­нов, в 1976 го­ду, еще один из ве­ли­ких серб­ских пи­са­те­лей XX ве­ка, Да­ни­ло Киш, пу­бли­ку­ет сбор­ник рас­ска­зов (или фраг­мен­тар­ный ро­ман) с яр­ко вы­ра­жен­ной рус­ской те­ма­ти­кой – Гроб­ни­ца для Бо­ри­са Да­ви­до­ви­ча. В кни­ге ин­тер­вью Го­рь­кий оса­док опы­та Киш ска­ жет о Гроб­ни­це: «Основ­ным для ме­ня бы­ло на­й­ти, в сво­ей обла­сти, в обла­сти фик­ции, ху­до­же­ствен­но­го вы­мы­сла ко­нец сво­е­го как вос­хи­ще­ ­ния, так и скры­той по­ле­ми­ки

с то­та­ли­тар­ным ми­ром и мы­слью. Я счи­ тал, что это моя мо­ра­ль­ная обя­зан­но­сть, по­ско­ль­ку в не­ко­то­рых сво­их кни­гах я го­ во­рил о на­цистском тер­ро­ре, по­эт­ о­му в этой я дол­жен рас­смо­тре­ть и дру­гую сто­ ро­ну – со­вет­ские кон­цен­тра­ци­он­ные ла­ге­ ря». Рас­ска­зы это­го сбор­ни­ка по­ка­зы­ва­ют СССР, то есть для ав­то­ра так­же Рос­сию как стра­ну, в ко­то­ром уто­пи­че­ское же­ла­ ние со­зда­ние бо­лее пра­вед­но­го общ­ес­ тва тран­сфор­ми­ро­ва­ло­сь в свою про­ти­во­по­ ло­жно­сть, ста­ло дог­мой, ко­то­рая по­ро­ ди­ла то­та­ли­та­ризм и страх. Вы­бор те­мы в пе­ри­од по­сле ре­зо­лю­ции Ин­фор­мбю­ро в 1948 го­ду не был чем-то ис­клю­чи­те­ль­ным для Юго­сла­вии, но Киш ука­зы­вал на то, в ка­кой ме­ре эта пер­спек­ти­ва вос­при­я­тия СССР вы­гля­де­ла не­ве­ро­ят­ной для ле­во ори­ен­ти­ро­ван­ных ин­тел­лек­т у­а­лов на За­ па­де, ко­то­рые про­сто не мо­гли по­ве­ри­ть, что со­вет­ская ре­во­лю­ция (и еще как) по­е­ да­ет сво­их де­тей.

 Ми­ло­рад Па­вич со рус­ски­ми со­бе­сед­ни­ка­ми в Ясной по­ля­не, на мо­ги­ле Л. Н. Тол­сто­го

БОР­ЗЫЕ, КОН­СУ­ЛЫ, СУ­ДЬ­БЫ, КОМ­МЕН­ТА­РИИ По­эт­ и­че­ски иную кар­ти­ну Рос­сии со­ здаст Ми­ло­рад Па­вич в сво­ем зна­ме­ни­том рас­ска­зе «Рус­ская бор­зая» из од­но­и­мен­но­ го сбор­ни­ка (1979). Вер­ный ис­сле­до­ва­те­ ль серб­ско­го ба­рок­ко со­здаст пост­мо­дер­ нистский образ Рос­сии, как ми­сти­че­ско­го

21

С В Я­З И

 Па­мят­ник ца­рю Ни­ко­лаю Пер­во­му в Санкт-Пе­тер­бур­ге, XIX век

22

и та­ин­ствен­но­го про­стран­ства, в ко­то­ром со­зда­ют­ся са­мые уди­ви­те­ль­ные охот­ни­чьи со­ба­ки в ми­ре и от­ку­да при­хо­дят в мир са­ мые чу­де­сные дра­го­цен­ные кам­ни. А во все­мир­но из­вест­ном ро­ма­не Ха­зар­ский сло­ва­рь (1984) тер­ри­то­рия южной Рос­сии ста­нет ме­стом, на ко­то­ром раз­ви­ва­ет­ся ха­ зар­ская дра­ма иден­ти­фи­ка­ции и про­цесс сли­я­ния и ас­си­ми­ля­ции, по­хо­жий на тот, что был опи­сан в пер­вых и вто­рых Пе­ре­ се­ле­ни­ях Црнфнско­го. Хо­тя зде­сь Рос­сия то­ль­ко «ста­ти­че­ский» мо­тив, она в по­ве­ ство­ва­те­ль­ном ви­де­нии Па­ви­ча ста­но­вит­ ся про­стран­ством на­сле­дия ми­сте­рий про­ шло­го и про­стран­ством, в ко­то­ром чу­до име­ет бо­ль­шую мо­щь, чем ра­зум. Эта вы­со­кая по­э­ти­ка про­зы Па­ви­ча ста­нет выс­шей эсте­ти­че­ской точ­кой ли­ те­ра­т ур­ной пер­цеп­ции Рос­сии в серб­ской ли­те­ра­т у­ре в те­че­ние во­сь­ми­де­ся­тых го­ дов XX ве­ка. Ме­жду тем, в то же вре­мя за­ ро­жда­ют­ся кон­флик­ты и в по­ли­ти­че­ской си­сте­ме со­ци­ал­ и­сти­че­ской Юго­сла­вии, а и Во­сточ­ной Евро­пы в це­лом. По­ли­ти­че­ская на­пря­жен­но­сть и не­ста­би­ль­но­сть рас­тет и, ве­ро­ят­но, как один из отве­тов на мно­гие во­про­сы, ко­то­рые бы­ли от­кры­ты в те­че­ние это­го де­ся­ти­ле­тия, по­я­вля­ет­ся ро­ман, ко­ то­рый во­звра­щ­а­ет те­му Рос­сии в ши­ро­кую чи­та­те­ль­скую ауди­то­рию. Это был ро­ман

Рус­ский кон­сул (с под­за­го­лов­ком: Ро­ман о Ко­со­во) Ву­ка Дра­шко­ви­ча, опу­бли­ко­ван­ ный в 1988. Ро­ман рас­ска­зы­ва­ет о Ива­не Ястре­бо­ве, рус­ском ди­пло­ма­те, исто­ри­ке, эт­но­гра­фе и ар­хе­о­ло­ге, ко­то­рый был кон­ су­лом в Ска­дре, При­зре­не, Яни­не и Фес­са­ ло­ни­ках. В При­зре­не он слу­жил в пе­ри­од с 1870–1876 и 1879–1886 го­дах, за­щ­и­щ­ая сво­ей де­я­те­ль­но­стью сер­бов на Ко­со­во и Ме­то­хии, ста­ра­я­сь пре­дот­вра­ти­ть их вы­ се­ле­ние и де­сер­би­за­цию края. Имен­но по­ э­то­му, на­хо­дя пря­мые па­рал­ле­ли ме­жду вре­ме­на­ми, о ко­то­рых пи­шет и вре­ме­нем, ког­да пу­бли­ку­ет­ся ро­ман Дра­шко­вич рас­ ска­зы­ва­ет ис­то­рию Ястре­бо­ва и во­звра­щ­ а­ет­ся к веч­ной серб­ской те­ме – к обра­зу Ро­си­ии из XVI­II ве­ка, обра­зу Рос­сии, как за­щ­ит­ни­це угне­тен­ных пра­во­слав­ных сер­ бов. Ро­ман был оче­нь по­пу­ля­рен в пред­ две­рие кро­ва­во­го раз­де­ле­ния юго­слав­ских на­ро­дов и Рос­сия (хо­тя бу­ду­чи ли­шь ча­ стью СССР) вно­вь в кол­лек­тив­ном со­зна­ нии серб­ско­го общ­ес­ тва по­лу­чи­ла ро­ль ге­о­гра­фи­че­ски да­ле­ко­го, но ду­хов­но близ­ ко­го ме­ста, от­ку­да мо­жет при­й­ти спа­се­ние. Вско­ре по­сле это­го ро­ма­на, по­я­вит­ся и кни­га, ко­то­рая со­бе­рет в се­бе, ве­ро­ят­но ху­ до­же­ствен­но на­и­луч­шим спо­со­бом, прак­ ти­че­ски все ли­те­ра­т ур­ные мо­де­ли рус­ско­го ми­фа. Это ро­ман Су­дь­ба и ком­мен­та­рии

Ра­до­сла­ва Пет­ко­ви­ча, опу­бли­ко­ван­ный в 1993 го­ду. Это про­из­ве­де­ние за­ни­ма­ет ис­ клю­чи­те­ль­ное ме­сто в твор­че­стве это­го ав­то­ра, но од­но­вре­мен­но это не­сом­нен­но один из луч­ших но­ве­й­ших серб­ских ро­ ма­нов, о чем прак­ти­че­ски сра­зу по­сле пу­ бли­ка­ции го­во­ри­ли и кри­ти­ки, и пу­бли­ка. Те­мой ро­ма­на явля­ет­ся ли­те­ра­т у­ра и ав­тор опи­сы­ва­ет ку­ль­т ур­ную тра­ди­цию на­чи­ная со вре­мен За­ха­рия Ор­фе­ли­на (ко­то­рый ча­ ще все­го ци­ти­ру­ет­ся в этом ро­ма­не) и До­ си­фея Об­ра­до­ви­ча (ко­то­рый явля­ет­ся ге­ ро­ем ро­ма­на), и да­лее – до Иво Ан­дри­ча, Ми­ло­ша Цр­нян­ско­го и Да­ни­ло Ки­ша, по­э­ то­му ни­ско­ль­ко не уди­ви­те­ль­но (а мы уже зна­ем по­че­му), что рус­ская те­ма за­ни­ма­ет в ро­ма­не ва­жное ме­сто. Пет­ко­вич рас­ска­зы­ ва­ет о со­бы­ти­ях из XVI­II и XIX ве­ка, ко­то­ рые он свя­зы­ва­ет с со­бы­ти­я­ми в XX ве­ке. В пер­вой ча­сти кни­ги рас­ска­зы­ва­ет­ся о Па­ вле Вол­ко­ве, рус­ском офи­це­ре фло­та серб­ ско­го про­ис­хо­жде­ния, ко­то­рый ис­сле­ду­ет соб­ствен­ное про­ис­хо­жде­ние и ана­ли­зи­ру­ ет соб­ствен­ную су­дь­бу. Рас­сказ о дет­стве Вол­ко­ва явля­ет­ся рас­ска­зом о пе­ре­се­ле­ни­ ях и сло­жно­стях на­ци­о­на­ль­ной иден­ти­фи­ ка­ции, а рас­сказ о его офи­цер­ской ка­рь­е­ре зна­ко­мит чи­та­те­ля с исто­ри­че­ской и по­ли­ ти­че­ской си­т у­ац ­ и­ей в Евро­пе в на­ча­ле XIX ве­ка, в то вре­мя как раз­ве­ды­ва­те­ль­ная опе­ ра­ция Вол­ко­ва (раз­у­зна­ть о во­змо­жно­сти мор­ско­го за­хва­та Южной Адри­а­ти­ки) и лю­ бов­ная афе­ра в Три­е­сте раз­ви­ва­ют­ся па­рал­ ле­ль­но и по­ве­ству­ют не то­ль­ко о серб­ском общ­е­стве в Три­е­сте, но о Пер­вом серб­ским

вос­ста­ни­ем. Су­дь­ба Па­вла Вол­ко­ва – это су­ дь­ба двух ва­жных серб­ских ди­ас­ пор (в Три­ е­сте и в Рос­сии), а че­рез ви­де­ние три­естско­ го со­ю­за да­ет­ся и оцен­ка Пер­во­го серб­ско­го вос­ста­ния, то есть фор­ми­ру­ет­ся мне­ние о и са­мой Сер­бии. Рас­сказ о Вол­ко­ве ка­са­ет­ся и су­дь­бы сер­бов из Бо­ки-Ко­тор­ской, ко­то­ рым на тот мо­мент то­же гро­зит ис­че­зно­ве­ ние. Спу­стя пол­то­ра ве­ка исто­рик Па­вел Ву­ко­вич ока­жет­ся в Вен­грии во вре­мя со­ вет­ской во­ен­ной ин­тер­вен­ции и его су­дь­ба бу­дет по­хо­жа на су­дь­бу Па­вла Вол­ко­ва. И эти стра­ни­цы под­ни­мут те­мы о су­дь­бе и не­ раз­де­лен­ной люб­ви, о ком­му­ни­сти­че­ском пра­вле­нии в Юго­сла­вии, о вен­гер­ской ре­во­ лю­ции 1956 го­да, о по­и­сках гра­фа Джорд­же Бран­ко­ви­ча и встре­че с гра­фом Чар­но­е­ви­ чем, и бу­дут пря­мым про­дол­же­ни­ем ве­ли­ ких ро­ма­нов Цр­нян­ско­го. Вол­ков уез­жа­ет в Пе­тро­град и по пу­ти ис­че­за­ет. Так рус­ский офи­цер, как и са­ма Рос­сия, ста­но­вят­ся сим­ во­лом та­ин­ствен­но­го про­стран­ства, в ко­то­ ром стал­ки­ва­ют­ся су­дь­бы, а Па­вел Ву­ко­вич бу­дет ли­шь его отра­же­ни­ем в XX ве­ке. НА­БЛЮ­ДА­ТЕ­ЛЬ ЗА ПТИ­ЦА­МИ В РУС­СКОЕ ОК­НО И в те­че­ние двух пер­вых де­ся­ти­ле­тий XXI ве­ка рус­ские те­мы при­с ут­ству­ют в серб­ ской ли­те­ра­т у­ре на­сто­ль­ко по-раз­но­му, на­ ско­ль­ко раз­лич­ны та­лан­ты пи­са­те­лей, о них пи­шу­щ­их. Так, не­сом­нен­но, са­мый по­пу­ляр­ ный и по­лу­чив­ший на­и­бо­ль­шее ко­ли­че­ство при­зна­ний ро­ман Дра­га­на Ве­ли­ки­ча но­сит

 Ре­ль­еф в Ора­шце, на ме­сте, где бы­ло под­ня­то Пер­вое серб­ское вос­ста­ние 1804 го­да, ра­бо­та Ми­ло­ра­да Ра­ши­ча и Зо­ра­на Ми­ла­ди­но­ви­ча, 1990.

23

С В Я­З И на­зва­ние Рус­ское ок­но (2007). Хо­тя это пре­ жде все­го рас­сказ о пу­те­ше­стви­ях по Цен­ тра­ль­ной Евро­пе, по­ис­ке иден­ти­фи­ка­ции, бег­стве от ис­то­рии (бом­бар­ди­ров­ки 1999 го­ да), глав­но­го ге­роя пре­жде все­го опре­де­ля­ет же­ла­ние раз­га­да­ть та­й­ну «фор­точ­ки» – или же рус­ско­го ок­на (по­ско­ль­ку фор­точ­ка – это оче­нь рус­ское явле­ние) на кар­ти­нах Гер­ма­ на Фо­ге­ля. В этом ро­ма­не Ве­ли­ки­ча Рос­сия су­щ­ес­ тву­ет как вспо­мо­га­те­ль­ный мо­тив, ко­то­рый пов­то­ря­ет­ся и ва­рь­и­ру­ет­ся не­ско­ ль­ко раз как де­та­ль в кар­ти­не ста­ро­го рус­ ско­го до­ма с ма­ле­нь­ким око­шком на­вер­ху, чью функ­цию ну­жно раз­га­да­ть, что де­ла­ет из Рос­сии за­гад­ку и про­стран­ство та­йн, ко­ то­рое в кон­тра­сте с оче­вид­ным кон­тра­стом бес­смы­сли­цы Бал­кан. Еще один ро­ман, опу­бли­ко­ван­ный в 2010 го­ду, име­ет рус­скую те­му, ва­жную для по­ни­ма­ния обра­за Рос­сии – это На­ блю­да­те­ль за пти­ца­ми Ви­ды Огне­но­вич. Де­йс­ твие ро­ма­на про­ис­хо­дит во вто­рой по­ло­ви­не XX ве­ка и ро­ман по­ве­ству­ет как о су­дь­бах ге­ро­ев, так и о ду­хе вре­ме­ни, в ко­то­ром они жи­вут. Глав­ный ге­рой име­ет рус­ско-серб­ское про­ис­хо­жде­ние, что да­ ет во­змо­жно­сть пи­са­те­ль­ни­це рас­ска­за­ть о Рус­ском за­щ­ит­ном кор­пу­се, со­здан­ном в пе­ри­од Вто­рой ми­ро­вой во­й­ны и рус­ ских эми­гран­тах, ко­то­рые при­бы­ли в Ко­  Ча­сть ро­лев­ство Юго­сла­вию по­сле Ок­тя­брь­ской ску­льп­тур­ной ре­во­лю­ции. Их жи­зни бу­дут свя­за­ны с ху­ ком­по­зи­ции до­же­ствен­ной жи­знью Бел­гра­да во вре­мя на Хра­ме и по­сле Вто­рой ми­ро­вой во­й­ны, а свое ме­ Хри­ста сто в ро­ма­не на­й­дут и Бу­лат Окуд­жа­ва, и Спа­си­те­ля Вла­ди­мир Вы­соц­кий. Та­ким сю­же­том Ви­да у Мо­скве Огне­но­вич да­ла кар­ти­ну Рос­сии, ко­то­рую в

24

на­ши края вне­сли рус­ские эми­гран­ты, сде­ лав­шие ис­клю­чи­те­ль­ный вклад в раз­ви­тие серб­ско­го и юго­слав­ское общ­ес­ тва в це­лом в пе­ри­од ме­жду дву­мя ми­ро­вы­ми во­й­на­ми. Зде­сь и под­твер­жде­ние осо­бой чув­стви­ те­ль­но­сти серб­ской ку­ль­т у­ры к рус­ско­му ис­кус­ству, и опи­са­ние то­го си­ль­но­го вли­ я­ния, ко­то­рое оно име­ло во вре­мя по­сле Вто­рой ми­ро­вой во­й­ны, сви­де­те­ль­ствуя та­ким обра­зом о пре­ем­ствен­но­сти ин­те­ре­ са к рус­ско­му ис­кус­ству, не­смо­тря на пе­ре­ ме­ны, ко­то­рые ис­то­рия XX ве­ка при­не­сла и серб­ско­му, и рус­ско­му общ­е­ству. КРУ­ГИ ВО­ПРО­СОВ Осо­бое ме­сто в ис­то­рии со­зда­ния обра­ за Рос­сии в серб­ской ли­те­ра­т у­ре за­ни­ма­ет рас­сказ «Рас­пя­тый на Кав­ка­зе» Ми­ро­сла­ва То­хо­ля, ис­клю­чи­те­ль­но­го рас­сказ­чи­ка, од­ но­го из луч­ших в том по­ко­ле­нии, ко­то­рое в серб­скую ли­те­ра­т у­ру во­шло в на­ча­ле во­ сь­ми­де­ся­тых го­дов про­шло­го ве­ка. Рас­сказ этот ка­жет­ся яснее все­го ил­лю­стри­ру­ет то, что по­ни­ма­ет­ся под обра­зом Рос­сии в на­ шей со­вре­мен­ной ли­те­ра­т у­ре. Глав­ный ге­ рой рас­ска­за – серб из Бо­снии, при­ез­жа­ет в Мо­скву в на­ча­ле 1995 го­да с на­де­ждой, что по до­го­во­рен­но­сти встре­тит­ся с бо­ль­шой груп­пой рус­ских до­бро­во­ль­цев (ата­ма­ны, офи­це­ры в от­став­ке, ве­те­ра­ны), ко­то­рых от при­ве­зет в Бо­снию сра­жа­ть­ся на серб­ской сто­ро­не. Дни про­хо­дят в ожи­да­нии, а ге­рой но­вой рус­ской по­дру­ге рас­ска­зы­ва­ет, что в цер­кви Свя­то­го Ге­ор­гия, не­да­ле­ко от Го­ра­ жда, на­хо­дят­ся мо­ги­лы рус­ских сол­дат Дон­ ско­го ка­дет­ско­го кор­пу­са, ко­то­рые с ге­не­ра­ лом Вран­ге­лем до­бра­ли­сь и до Бо­снии. Их над­гроб­ные па­мят­ни­ки бу­дут раз­ру­ше­ны во вре­мя гра­ждан­ской во­й­ны, а те, кто это

сде­лал, ве­ри­ли, что «ге­не­ра­лы Ду­да­ев в Гро­ зном и Ду­да­ко­вич в Би­ха­че – близ­кие род­ ствен­ни­ки» и что ну­жно всем пра­во­слав­ ным за­щ­и­щ­ат­ ь се­бя от исла­ми­зма. В ответ на эту его ис­то­рию рус­ская по­дру­га отве­ча­ ет, что «у нас общ­ие наш ко­ре­нь, наш Бог, на­ши та­та­ры, и на­ши, ко­то­рые нас не лю­ бят». И тем са­мым на­чи­на­ет­ся но­вый ми­фи­ че­ский круг бли­зо­сти, да­ль­не­й­шее де­й­ствие по­ка­жет, что ни че­рез де­нь, ни че­рез не­де­лю и не че­рез ме­сяц до­бро­во­ль­цев для Бо­снии не бу­дет, и что «мо­сков­ские свя­зи» бо­ль­ше не отве­ча­ют, а Рос­сия вхо­дит во вну­трен­ ние кон­флик­ты, свя­зан­ные с во­ен­ны­ми де­ й­стви­я­ми в Чеч­не. Рас­сказ­чик во­звра­щ­а­ ет­ся в Бо­снию го­во­ря: «За­ра­нее я ра­ду­юс­ ь мо­мен­т у во­звра­щ­е­ния. Ну и где же до­бро­ во­ль­цы!? – спро­сят ме­ня, Вон они, я ска­жу, рас­пя­ты на Кав­ка­зе». Рас­сказ этот отлич­но ил­лю­стри­ру­ет мо­мент, ко­то­рый оди­на­ко­во тра­ги­чен как для рус­ских, так и для сер­бов – рас­пад го­с у­дарств, в ко­то­рых они жи­ли бо­ль­шую ча­сть ХХ ве­ка (СССР и СФРЮ) и не­во­змо­жно­сти бы­стро­го при­спо­со­бле­ния со­ци­а­ль­ным и эко­но­ми­че­ским из­ме­не­ни­ям, ко­то­рые на­сту­пи­ли по­сле па­де­ния Бер­лин­ ской сте­ны.

За про­шед­шие два сто­ле­тия имен­но в  По­ли­це­й­про­из­ве­де­ни­ях с рус­ской те­ма­ти­кой луч­ше ский (Зе­лё­ный) все­го отра­же­ны не­ко­то­рые из са­мых зна­чи­ мост в мых тем серб­ской ли­те­ра­т у­ры: про­све­щ­е­ Санктние (Ор­фе­лин и До­си­фей), раз­дро­блен­но­ -Пе­тер­бур­ге, сть эпи­че­ско­го ми­ра (Не­гош), ХХ век как XIX век смут­ное вре­мя (Ва­сич), пе­ре­се­ле­ния и су­дь­ ба стран­ство­ва­ний (Цр­нян­ски и Пет­ко­вич), об­но­вле­ние ми­фа (Па­вич), де­ми­сти­фи­ка­ ция иде­о­ло­гии (Киш), рок пов­то­ре­ния ис­ то­рии (Дра­шко­вич), су­дь­ба во­сточ­но-евро­ пе­й­ско­го ху­до­жни­ка в ХХ ве­ке (Огне­но­вич) или пе­ча­ль­ная иро­ни­за­ция на те­му уто­пии (То­хо­ль)… Без осо­бой бо­я­зни пре­у­ве­ли­ чи­ть, мы мо­жем ска­за­ть, что те­ма Рос­сии в серб­ской ли­те­ра­т у­ре, хо­ть и отра­же­на в не­ бо­ль­шом ко­ли­че­стве про­из­ве­де­ний, име­ла огром­ное ху­до­же­ствен­ное зна­че­ние, по­ско­ ль­ку Рос­сия – эта ве­ли­кая сла­вян­ская зе­мля явля­ла­сь для Сер­бии твор­че­ским сти­му­лом, бо­ль­шим, чем ка­кая-ли­бо дру­гая стра­на ми­ ра. А ответ на во­прос, по­че­му это так, мы долж­ны бу­дем по­ис­ка­ть где-то на пе­ре­се­че­ нии ми­фа, ил­лю­зий и оча­ро­ва­ния глу­би­ной и мно­го­о­бра­зи­ем рус­ской ку­ль­т у­ры и ис­то­ рии, нам од­но­вре­мен­но та­кой близ­кой и та­ кой да­ле­кой. 

25

С Л Е­Д Ы

СЕР­БЫ И СЕРБ­СКИЕ ЗЕ­МЛИ В РУС­СКОЙ ЛИ­ТЕ­РА­ТУ­РЕ, КОГ­ДА-ТО И СЕ­Й­ЧАС

Тер­ри­то­рия ро­ман­ти­че­ских ге­ро­ев

Еще со вре­мен Пу­шки­на, Лер­мон­то­ва, Тол­сто­го, Тур­ге­не­ва, Ан­дре­е­ва. серб­ская те­ма­ти­ка и ге­рои при­сут­ству­ют в рус­ской ли­те­ра­ту­ре. И се­год­ня при­вле­ка­те­ль­но­сть, бли­зо­сть и нео­быч­но­сть Бал­кан вдох­но­вля­ет рус­скую ли­те­ра­ту­ры. Мно­же­ство про­из­ве­де­ний со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ры свя­за­но с сер­ба­ми. Зде­сь есть и во­ен­ная про­за, па­три­о­ти­че­ская по­э­зия, фан­та­сти­ка, ми­фо­ло­гия и эпос, при­клю­чен­че­ские и де­тек­тив­ные ро­ма­ны… Пи­шет: Ана Яко­вле­вич Ра­ду­но­вич

26

С

ер­бы в рус­скую ли­те­ра­т у­ру XIX ве­ка во­шли как ро­ман­ти­че­ские ге­ рои, жи­ву­щ­ие на тер­ри­то­рии, на ко­то­рой ни­ког­да не пре­кра­щ­а­ют­ся во­й­ ны. Осо­зна­ние на­ли­чия сла­вян­ской Евро­ пы, близ­кой по ве­ре, кро­ви, ду­ху и сло­ ву, на­ча­ло­сь с «Пе­сен за­пад­ных сла­вян» Алек­сан­дра Пу­шки­на. Ока­за­ло­сь, что ро­ ман­ти­ка – это не то­ль­ко ту­ман­ный Аль­ би­он и су­мрач­ный гер­ман­ский ге­ний, но

и жар­кие Бал­ка­ны, чья ка­ме­ни­стая по­чва ро­жа­ет ис­клю­чи­те­ль­но ге­ро­ев, обла­да­ю­ щ­их сво­ей мо­ра­лью и сво­ей исти­ной. И как Евро­па от­кры­ла для се­бя сер­бов че­рез Ге­те и Ме­ри­ме, так Рос­сия от­кры­ла для се­бя сер­бов, чи­тая сти­хи Пу­шки­на. Это уме­ние жи­ть с во­йн ­ ой, это фи­ло­ соф­ское при­ня­тие су­дь­бы, не сми­рен­ное, не по­кор­ное, но ге­ро­и­че­ское, поч­ти ан­ тич­ное, про­дол­жа­ет и Лер­мон­тов, ри­с уя

сво­е­го сер­ба: офи­це­ра и фи­ло­со­фа-фа­та­ ли­ста Ву­ли­ча. Имен­но его пер­со­наж явля­ ет­ся клю­че­вым для по­ни­ма­ния глав­но­го ге­роя ро­ма­на «Ге­рой на­ше­го вре­ме­ни». Имен­но фа­та­лизм как бал­кан­ская про­ ек­ция на кав­каз­ский текст (о чем ве­ли­ ко­леп­но на­пи­сал ис­сле­до­ва­те­ль В. Ма­ро­ ши) рус­ской ли­те­ра­т у­ры со­зда­ли рус­ский ро­ман­тизм и за­ста­ви­ли его за­го­во­ри­ть сво­им язы­ком. Язы­ком фор­ми­ру­ющ ­ ­е­й­ся рус­ской ли­те­ра­т у­ры, ко­то­рый пе­ре­стал со­зда­ва­ть евро­пе­й­ские ко­пии и за­го­во­ рил, рас­сы­пая щедро ме­та­фо­ри­че­ские ло­ ву­шки ме­та­фи­зи­че­ских смы­слов. Тер­ри­то­ри­ей, где жи­знь и во­й­на ве­дут веч­ную би­тву, Сер­бия оста­ет­ся и дру­гих тек­стах: в Сер­бию едет за смер­тью ге­рой «Ан­ны Ка­ре­ни­ны» Врон­ский, о Сер­бии пе­ча­лит­ся ге­рой рас­ска­за Ле­о­ни­да Ан­дре­ е­ва «Ино­стра­нец» Ра­й­ко Ву­кич, о Сер­бии, стра­дая и скор­бя, пи­шет Тют­чев. В сти­хо­тво­ре­нии «Обе­зь­я­на» Вла­ди­ сла­ва Хо­да­се­ви­ча, на­пи­сан­ном в кон­це 1918 го­да серб по­я­вля­ет­ся в тот де­нь, ког­да на­ча­ла­сь Пер­вая ми­ро­вая во­й­на. Этот ге­ рой не про­сто мар­кер то­го, что слу­чи­ло­сь, но и про­ро­че­ство то­го, что ожи­да­ет мир, знак той гря­ду­щ­ей ка­та­стро­фы, ко­то­рая, не­у­мо­ли­мо и мол­ни­е­но­сно, как лет­ний по­жар, уже охва­ти­ла ве­сь мир. Идил­ли­ че­скую сце­ну от­ды­ха в жар­кий июнь­ский

де­нь пре­ры­ва­ет при­ход бро­дя­че­го сер­ба с обе­зь­ян­кой, и в та­кой же жар­кий июнь­ ский де­нь выс­тре­лом Га­ври­ла прин­ци­ па в Фран­ца Фер­ди­нан­да пре­ры­ва­ет­ся и мер­ный ход ис­то­рии. Хо­да­се­вич на­блю­ да­ет за во­йн ­ ой, как за кон­стан­той, при­ сут­ству­ю­щ­ей на про­тя­же­нии всей ис­то­ рии че­ло­ве­че­ской ци­ви­ли­за­ции. А про­дол­жа­ет эту тра­ди­цию и Дми­ трий Бы­ков в сти­хо­тво­ре­нии «Серб­ский та­нец или Бал­ла­да о веч­ном во­звра­щ­е­нии» (сбор­ник Ясно, 2014) вно­вь опи­сы­вая этот июнь­ский де­нь как ва­жное со­ бы­тие на­ча­ла но­во­го ми­ра, но с го­ра­здо бо­ль­шим ци­ ни­змом по от­но­ше­нию к серб­ским юно­шам, ко­то­рые ду­ма­ли, что мо­гут про­ти­ ви­ть­ся ок­ку­пан­ нию ту. По мне­ по­э­та, эта во­й­на не за­кон­чи­ла­ сь и ни­ког­да не мо­жет бы­ть за­ кон­че­на. Эту те­му Бы­ков под­ни­мет и в сти­х о­т во­р е­нии «Про­щ­а­

 Цер­ко­вь в Адров­це, по­стро­ен­ная на ме­сте ги­бе­ли пол­ков­ни­ка Ра­ев­ско­го (Врон­ско­го)  Лев Тол­стой (1828–1910)

27

С Л Е­Д Ы

ние Сла­вян­ки», в ко­то­ рой од­ной во­й­ной со­е­ди­ня­ет Кар­пат­ские и Бал­кан­ские го­ры. ОГНЕН­НЫЙ ВУК И ХОР КИ­РИЛ­ЛИ­ЦЫ По­след­нее де­ся­ти­ле­тие XX ве­ка вно­вь при­ве­ло сер­бов и Бал­ка­ны в цен­тр вни­ма­ ния рус­ских пи­са­те­лей. Рас­пад Юго­сла­вии и во­й­ны, ко­то­рые его со­про­во­жда­ли, ста­ ли и ма­те­ри­ал­ ом для вдох­но­ве­ния и по­ли­ го­ном для осо­зна­ния и ис­то­рии близ­кой сла­вян­ской стра­ны и са­мо­го се­бя. Сре­ди пер­вых на охва­чен­ные во­й­ной бал­кан­ские тер­ри­то­рии от­пра­вил­ся Эду­ард Ли­мо­нов. Как для Лер­мон­то­ва и мно­гих мо­ло­дых  Ле­о­нид ари­сто­кра­тов и ро­ман­ти­ков Кав­каз был эк­ Ан­дре­ев зо­ти­че­ской аре­ной для под­ви­гов и по­бе­га (1871–1919), пор­трет, ра­бо­та в по­и­сках ме­ста для ге­ро­из­ ма в XIX ве­ке, а бал­кан­ские во­й­ны ста­ли для Ли­мо­но­ва по­ Ильи Ре­пи­на ли­го­ном для са­мо­у т­ вер­жде­ния в кон­це ХХ ве­ка. Ве­сь бал­кан­ский опыт он го­то­вил­ся упо­тре­би­ть, в слу­чае нео­б­хо­ди­мо­сти, и на тер­ри­то­рии рос­си­йс­ ко­го го­с у­дар­ства. Во­ ен­ный опыт пи­са­те­ля, встре­ чи с обыч­ны­ми серб­ски­ми сол­да­та­ми и офи­це­ра­ми ста­ли ча­стью кни­ги Ана­ то­мия ге­роя.

28

Те ­м а р у с­с к и х до­бро­в о­ль­цев ча­ста в со­вре­мен­ ных рус­ских про­из­ ве­де­ни­ях, в ко­то­рых го­во­рит­ся о Сер­бии, не ва­жно, идет ли ре­чь о пу­ бли­ци­сти­ке или о тек­стах до­ку­мен­та­ль­но­го ха­рак­те­ра, так на­зы­ва­е­мой ли­те­ра­т у­ре фак­та. О рус­ских сол­да­тах, ко­то­рые уча­ ство­ва­ли в серб­ских во­й­нах, пи­са­ли: Олег Ва­лец­кий (Вол­ки Бе­лые: Серб­ский днев­ник рус­ско­го до­бро­во­ль­ца 1993‒1999 и Юго­слав­ ская во­й­на), Ми­ха­ил По­ли­кар­пов (Рус­ская сот­ня: На­ши в Сер­бии, Серб­ский за­кат, Бал­кан­ская гра­ни­ца: Рус­ские до­бро­во­ль­цы в бо­рь­бе за Сер­бию, Рус­ские вол­ки), Вла­ди­ слав Шу­ры­гин (Про­щ­а­я­сь с Ко­со­во), Бо­ рис Зем­цов (До­бро­во­ль­цы). Вос­по­ми­на­ния ­ а, ко­то­рый из сол­дат из со­ста­ва ба­та­ль­он Бо­снии был пе­ре­бро­шен на Ко­со­во, на­при­ мер, Ко­сов­ский днев­ник Алек­сан­дра Зе­ли­ чен­ко и Ко­со­во 99 Алек­сан­дра Ло­бан­це­ва, так­же при­на­дле­жат к та­ко­му ти­пу тек­стов. О рус­ских до­бро­во­ль­цах на серб­ской зе­мле пи­шет и пе­тер­бург­ский по­эт Сер­ гей Стра­та­нов­ский в сбор­ни­ке Хор ки­рил­ ли­цы (1999). Все тра­ди­ци­он­ные серб­ские ро­ман­ти­че­ские те­мы смер­ти и су­дь­бы по­ лу­ча­ют про­дол­же­ние в сти­хах Стра­та­нов­ ско­го, чей ге­рой Огнен­ный Волк жа­ждет по­мо­чь бра­ть­ям по ве­ре и уме­ре­ть от же­ лан­ной пу­ли на Ко­со­вом по­ле. В ро­ма­не Алек­сан­дра Ту­то­ва Рус­ские в Са­ра­е­во. Не­из­вест­ные стра­ни­цы пе­ча­ль­ной во­йн ­ ы рус­ский врач при­ез­жа­ет в Са­ра­е­во, что­ бы спа­са­ть лю­дей, но в во­ен­ных усло­ви­ях вы­ну­жден ле­чи­ть как сво­их, так и сол­дат про­тив­ни­ка, а так­же стре­ля­ть и уби­ ва­ть. Один из глав­ных во­про­сов, на ко­то­рые ав­тор пы­та­ет­ся отве­ти­ть: что ис­ка­ли и что хо­те­ли по­ня­ть рус­ские до­бро­во­ль­цы в пе­ри­од с 1992–1995 го­дов, при­ез­жая на юго­слав­ские во­й­ны?

29

С Л Е­Д Ы

 Ска­дар­лия – ста­рая по­э­ти­че­ская и бо­гем­ская че­твер­ть в Бел­гра­де (Фо­то: Вла­да Ма­рин­ко­вич, из кни­ги «Сер­бия под сво­дом не­бе­сным», Бел­град, 2017)  По двор­цу кня­зя Ми­ло­ша: Топ­чи­дер­ский парк в Бел­гра­де (Фо­то: Алек­сан­дар Чо­сич, из кни­ги «Сер­бия под сво­дом не­бе­сным»)

30

ПО АВАН­ТЮР­НОЙ МО­ДЕ­ЛИ По­пу­ляр­ной ста­ла те­ма бал­кан­ских во­ йн и в аван­тюр­ном жан­ре под­пи­ты­вая та­ кие жан­ры как бо­ев­ ик или трил­лер. Как пра­ви­ло, к про­из­ве­де­ни­ям та­ко­го жан­ра есть огром­ный ин­те­рес, хо­тя в них ма­ло исти­ны и ис­то­рии. Но­чь над Сер­би­ей Дми­трия Чер­ка­со­ва обо­зна­чи­ла по­я­вле­ние се­рии Ро­ко­тов: Бал­кан­ский ти­гр, Ко­со­во по­ле. Бал­ка­ны, Ко­со­во по­ле. Рос­сия, По­след­ ний сол­дат пре­зи­ден­та. По ро­ма­ну Ива­на На­у­мо­ва Бал­кан­ская гра­ни­ца снят фи­льм, ко­то­рый рас­ска­зы­ва­ет о до­бро­во­ль­цах и о при­бы­тии рус­ско­го ба­та­ль­о­на в Ко­со­во. Из­ве­стен и де­тек­тив­ный ро­ман Из­мен­ник Алек­сан­дра Но­ви­ко­ва и Ан­дрея Кон­стан­ти­ но­ва, в ко­то­ром опи­сы­ва­ет­ся рас­сказ о ги­бе­ ли со­вет­ских жур­на­ли­стов Но­ги­на и Ку­рен­ но­го в на­ча­ле де­вя­но­стых. Глав­ный ге­рой это­го про­из­ве­де­ния, ве­ду­щ­ий по­пу­ляр­но­го шоу, Вла­ди­мир Му­ку­се­ев, ре­ша­ет про­ве­сти соб­ствен­ное рас­сле­до­ва­ние и ле­тит в Юго­ сла­вию. Алек­сан­др Вла­ди­ми­ро­вич Мар­ков и Ви­та­лий Ива­но­вич Пи­щ­ен­ко в ро­ма­не По за­ко­нам не­на­ви­сти глав­ным ге­ро­ем так­же вы­бра­ли жур­на­ли­ста Сер­гея Ко­мо­ва. Что­ бы отве­ти­ть на во­прос, по­че­му бом­бы НА­ ТО па­да­ют на го­ро­да и се­ла, его от­пра­вля­ ют на Бал­ка­ны, где он стал­ки­ва­ет­ся с той же опа­сно­стью, что и сра­жа­ющ ­ ­и­е­ся серб­ ские сол­да­ты. Сер­гей Зве­рев на­пи­сал ро­ман Мы ро­ди­ли­сь в те­ль­ня­шках, в ко­то­ром он опи­сы­ва­ет бо­рь­бу отря­да рус­ских мор­ских спе­ци­а­ль­ных сил и их ко­ман­ди­ра ка­пи­та­

на Та­та­ри­но­ва про­тив ал­бан­ских тор­гов­цев ору­жи­ем, а в ро­ма­не Ле­ги­о­нер глав­ный ге­ рой -ко­ман­дир под­ра­зде­ле­ния ми­ро­твор­цев дол­жен от­пра­ви­ть­ся в Ко­со­во, что­бы взя­ть под кон­тро­ль раз­го­ра­ю­щ­и­йс­ я сер­бо-ал­бан­ ский кон­фликт. При­быв на ме­сто, ле­ги­он ­ е­ ры при­ме­ни­ли но­ве­й­ший пси­хо­троп­ный ге­не­ра­тор, упра­вля­ющ ­ ­ий эмо­ци­я­ми лю­ дей. Вне­зап­но ал­бан­цы по­хи­щ­а­ют бо­й­ца из отря­да Ма­зу­ра и в ка­че­стве вы­ку­па тре­бу­ют уни­ка­ль­ный ге­не­ра­тор, но быв­ший рос­си­й­ ский спец­на­зо­вец не при­вык сда­ва­ть­ся. Те­мой аван­тюр­ных ро­ма­нов как пра­ ви­ло бы­ли со­бы­тия из Бо­снии и столк­но­ ве­ния там. Гра­ждан­ская во­й­на в Бо­снии не оста­ви­ла в Рос­сии рав­но­ду­шны­ми ни­ко­ го. Еха­ли на фронт рус­ские до­бро­во­ль­цы. Про­стые, да­ле­кие от по­ли­ти­ки лю­ди от­ пра­вля­ли де­нь­ги и ма­те­ри­а­ль­ную по­мо­щь. Выс­т у­па­ли с за­я­вле­ни­я­ми под­дер­жки го­с у­ дар­ствен­ные му­жи, сла­га­ли сти­хи по­эт­ ы… Все бы­ли на сто­ро­не бра­ть­ев-сер­бов, бо­рю­ щ­их­ся за свою зе­млю. Хо­тя бы­ли и тек­сты, где вну­три аван­тюр­ной обо­лоч­ки мо­гло бы­ть и зер­но раз­ду­мий и по­пы­ток опи­са­ ть ужа­сы во­й­ны. На­при­мер, трил­лер По­ след­ний бро­сок на за­пад Его­ра Ов­ча­рен­ко­ва го­во­рит о пе­ре­жи­ва­ни­ях Дми­трия Еме­ль­ я­но­ва, ко­то­рый во­лею су­деб ста­но­вит­ся до­бро­во­ль­цем, во­ю­ю­щ­им на серб­ской сто­ ро­не. Он еже­днев­но ри­ску­ет жи­знью, но про­сто по­то­му, что он на­ем­ник, ко­то­рый меч­та­ет раз­бо­га­те­ть и уеха­ть в ка­кую-ни­бу­ дь мир­ную стра­ну. Ему это поч­ти уда­ет­ся. Вме­сте со сво­ей во­злю­блен­ной хор­ват­кой

Зла­той он пы­та­ет­ся выр­ва­ть­ся из кро­ва­вых жер­но­вов во­й­ны. Но они за­тя­ги­ва­ют его сно­ва и сно­ва. Мак­сим Ми­ха­й­лов в сво­их про­из­ве­де­ни­ях Ту­чи над Бо­сни­ей и Стре­ ля­е­шь в бра­та – уби­ва­е­шь се­бя по­ка­зы­ва­ ет, что рус­ская ре­чь слы­ша­ла­сь в Юго­сла­ вии по обе сто­ро­ны фрон­та: до­бро­во­ль­цы из Рос­сии во­е­ва­ли и за сер­бов – на­при­мер, рус­ские до­бро­во­ль­цы в Ре­спу­бли­ке Серб­ ской бо­ро­ли­сь и про­тив «Чер­ных ла­сто­чек» – му­с у­ль­ман­ско­го спец­на­за, и за их про­тив­ ни­ков — хор­ва­тов и му­с у­ль­ман – он вво­дит в по­ве­ство­ва­ние ис­то­рию отря­да «Джо­ке­ ры», под­ни­мая те­мы рус­ских на­ем­ни­ков в хор­ват­ской ар­мии, ко­то­рым при­шло­сь схлест­ну­ть­ся с та­ки­ми же рус­ски­ми пар­ня­ ми, гля­дя­щ­и­ми друг на дру­га че­рез при­цел с дру­гой сто­ро­ны от ли­нии фрон­та… В отли­чие от Ми­ха­й­ло­ва, Алек­сей Вик­ то­ро­вич Сви­ри­дов и Алек­сан­др Вик­то­ро­ вич Би­рю­ков в Ра­зор­ван­ном не­бе пи­шут о лю­дях, ко­то­рые пы­та­ли­сь по­мо­чь сер­бам, ду­шой бо­лея за них. Оче­нь по­пу­ля­рен в сво­ем жан­ре и ро­ман Алек­сан­дра Афа­на­сь­ е­ва (Мар­ки­я­но­ва) Бе­лые ти­гры, ко­то­рый в на­зва­нии ком­би­ни­ру­ет на­зва­ния двух из­ вест­ных во­ен­ных объ­е­ди­не­ний – «Бе­лые вол­ки» и «Ар­ка­но­вы ти­гры». В КО­ДЕ СЛА­ВЯН­СКОЙ МИ­ФО­ЛО­ГИИ И ЭПО­СА По­пу­ляр­но­сть фан­та­сти­ки на сла­вян­ ские те­мы про­бу­ди­ла ин­те­рес и к серб­ско­му фо­ль­кло­ру. Серб­ская те­ма ча­ста в про­из­ве­

де­ни­ях Еле­ны Вла­ди­ми­ров­ны Ха­ец­кой. Ге­ рои Ста­ни­сла­ва Се­нь­ки­на из ро­ма­на За­го­ вор Дра­ко­на: та­й­ные хро­ни­ки ока­зы­ва­ют­ся во­вле­че­ны в столк­но­ве­ние ро­ма­но-гер­ман­ ской ци­ви­ли­за­ции и Ви­зан­тии. Ге­рои ро­ ма­на раз­би­ра­ют­ся в из­веч­ном кон­флик­те  Па­мят­ник Ф. М. за­пад­ной ро­ма­но-гер­ман­ской ци­ви­ли­за­ции До­ с то­ е в­ с ко­му и Ви­зан­тии. Ка­ждо­му при­хо­дит­ся де­ла­ть свой не­про­стой вы­бор.

(1821–1881) В ро­ма­не, пол­ном ми­сте­рий, по­я­вля­ет­ в Мо­скве ся дуб с серб­ским име­нем Ду­шан, ко­то­ро­му ве­тра при­но­сят ве­сти о ми­сти­че­ских си­лах, ко­то­рые про­ти­во­сто­ят во­сточ­ной хри­ сти­ан­ской ци­ви­ли­за­ции. Еще один ав­тор, выс­т у­па­ ю­щ­ий под псев­до­ни­мом Вук За­ду­на­й­ский пи­ шет фан­та­сти­ку, осно­ ван­ную на бал­кан­ском и ви­зан­ти­йс­ ком исто­ри­че­ском ма­те­ри­ал­ е. Ав­тор ве­дет сво­их чи­та­те­лей в жи­ во­пи­сный и су­ро­ вый мир Бал­кан и опи­сы­ва­ет со­бы­тия, ко­то­рые по­вли­ял­ и на ход ми­ро­вой ис­то­рии. Ко­сов­ ский бой чи­ та­те­ли на­блю­ да­ют вме­сте с Ми­ло­шем Обил­ и­чем, а с мо­на­

31

С Л Е­Д Ы хом Ди­ми­три­ем про­во­дят по­след­ние дни и ча­сы в Кон­стан­ти­но­по­ле до его окон­ча­те­ ль­но­го па­де­ния. Ав­тор со­зда­ет ин­те­ре­сных пер­со­на­жей, ко­то­рые укра­ша­ют дра­го­цен­ ную Ко­ро­ну Бал­кан­ской им­пе­рии, а укра­ша­ ют его про­из­ве­де­ния, бы­лин­ный слог и сти­ ль рус­ско­го эпо­са. Фан­та­сти­ка с серб­ской те­ма­ти­кой ча­ще все­го свя­за­на с име­нем Ни­ко­лы Те­слы. Это та­кие про­из­ве­де­ния как Го­лу­би Те­слы Але­ны Да­шук. Есть це­лый ряд про­из­ве­де­ний, в ко­то­ рых ми­ро­вое пра­ви­те­ль­ство из те­ни пы­та­ет­ся по­лу­чи­ть уте­рян­ные ре­ли­квии серб­ско­го на­ ро­да – это ро­ма­ны Те­нь, ве­до­мая Бо­гом Све­  Па­мят­ник тла­ны Жу­рав­ской, Ека­те­ри­на: чи­сло на­ча­ла Лер­мон­то­ву Алек­сея Кон­дра­тен­ко и Сол­да­ты эры Во­до­лея Дми­трия Агла­ко­ва.

(1814–1841) В исто­ри­че­ских аван­тюр­ных в Мо­скве ро­ма­нах Сер­бия фи­гу­ри­ру­ет как веч­но бун­т у­ю­щ­ая тер­ри­то­рия в со­ста­ве Осман­ской им­пе­рии. Ро­ ман Юнак. Де­нь в кро­ви Вик­ то­ра Ва­си­ль­е­ви­ча ожи­вля­ ет эпо­ху кня­зя Ла­за­ра и хра­брое про­ти­во­сто­я­ ние сер­бов осман­ским ор­дам. В кни­ге Мар­ ки­тант Его Ве­ли­че­ ства раз­во­ра­ви­ва­ ют­ся исто­ри­че­ское по­лот­но сло­жно­го XVII ве­ка. По­пу­ляр­ ная кни­жная се­рия Эт­но­ге­нез в основ­ном со­дер­жит аван­тюр­нофан­та­сти­че­ские про­из­ ве­де­ния, сре­ди ко­то­рых вы­де­ля­ют­ся Бал­ка­ны. Дра­ку­ла Ки­рил­ла Бе­не­дик­ то­ва и Сол­да­ты не­уд­ а­чи Сер­ гея Вол­ко­ва с уже зна­ко­мой кан­вой: ге­рой Вол­ко­ва спа­сет мо­ло­до­го пред­при­ни­ма­те­ля за ко­то­рым охо­тят­ся и бан­ди­ты, и со­труд­ни­ки пра­во­ох­ ра­ни­ те­ль­ных ор­га­нов и вы­ход из этой си­т у­ац ­ ии – по­езд­ка на Бал­ка­ны, где уже не­ско­ль­ко лет идет во­й­на. От­де­ль­но­го упо­ми­на­ ния тре­бу­ет и жа­нр при­ клю­чен­че­ской би­о­гра­фии. В этом жан­ре на­пи­са­ны та­кие про­из­ве­де­ния как Та­йн ­ ый агент Ста­ ли­на Бо­ри­са По­но­ ма­ре­ва, по­ве­ству­ ю­щ­ий о Муст­фе

 Серб­ское Ко­со­во – ча­стая те­ма в со­вре­мен­ ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре: Ве­ли­ка-Хо­ча и Шар-пла­ни­на (Фо­то: Алек­сан­дар Радош)

32

Го­лу­би­ча, И жа­нр исто­ри­че­ско­го де­тек­ти­ва, на­при­мер, ро­ман Их пу­те­вод­ная зве­зда Вик­ то­ра Алек­сан­дро­ва, рас­ска­зы­ва­юш ­ ий ис­то­ рию мо­ло­до­го офи­це­ра, ко­то­ро­го счи­та­ли по­гиб­шим и ко­то­рый вов­звра­щ­а­ет­ся из Бел­ гра­да в Пе­тер­бург в 1905 го­ду из се­крет­ной мис­сии. Ге­рой ока­зы­ва­ет­ся втя­нут в де­ят­ е­ль­ но­сть груп­пы со­ци­ал­ и­стов-ре­во­лю­ци­о­не­ров, где, бла­го­да­ря уму, сме­ло­сти и сво­им на­вы­ кам из­об­ли­ча­ет про­во­ка­то­ра и спа­са­ет де­ву­ шку, ко­то­рую по­лю­бил. В КРУ­ГО­ВЕР­ТИ ИМ­ПЕ­РИЙ Исто­ри­че­ские те­мы ис­сле­ду­ют и кни­ги Бал­ка­ны ‒ пе­ри­фе­рия им­пе­рии и Ду­най ‒ ре­ ка им­пе­рии из­вест­но­го жур­на­ли­ста Ан­дрея Ша­ро­го, кор­ре­спон­дент Ра­дио «Сво­бод­ная Евро­па» с Бал­кан (За­греб) в пе­ри­од с 1993 по 1996. Сер­бия из-за сво­ей эк­зо­тич­но­сти вы­бра­ на и пред­ста­вле­на в гол­ли­вуд­ском клю­че и в кри­ми­на­ли­сти­че­ских ро­ма­нах, в ко­то­рых прав­да и до­сто­вер­но­сть ав­то­рам не осо­бо ва­жны. Чин­гиз Аки­фо­вич Аб­ду­ла­ев два­жды при­во­дит сво­е­го де­тек­ти­ва Дрон­га в Сер­ бию: это ро­ман пре­жде все­го в Пра­йс-лист для из­да­те­ля, а и ро­ман Бал­кан­ский син­ дром. Алек­сей Ва­лен­ти­но­вич Ми­тро­фа­нов в про­из­ве­де­нии Те­ло Ми­ло­со­ви­ча рас­ска­ зы­ва­ет Де­пу­тат Фи­ла­тов в со­ста­ве рос­си­й­ ской пар­ла­мент­ской де­ле­га­ции при­бы­ва­ет в Бел­град на по­хо­ро­ны быв­ше­го пре­зи­ден­та Сер­бии. Он об­ра­щ­а­ет вни­ма­ние на то, что Сло­бо­да­на Ми­ло­со­ви­ча хо­ро­нят в за­кры­том ­ ен­ные во­про­сы ор­га­ гро­бу, и за­да­ет не­до­ум ни­за­то­рам тра­ур­ной це­ре­мо­нии. Фи­ла­то­ва тут же на­чи­на­ют опе­ка­ть мест­ные спец­слу­ жбы, его всю­ду со­про­во­жда­ет зам­ми­ни­стра вну­трен­них дел. Ин­три­га вы­хо­дит на но­вый ­ ­ий в Мо­ ви­ток, ког­да в са­мо­лет, вы­ле­та­ющ скву, гру­зят по­хо­жий до­ро­гой гроб… Фи­ла­тов бе­рет­ся за соб­ствен­ное рас­сле­ до­ва­ние, вхо­дит в кон­такт с са­мы­ми нео­жи­ дан­ны­ми лю­дь­ми, об­ра­щ­а­ет­ся к ясно­ви­дя­ щ­ей, вне­дря­ет в се­мью Ми­ло­со­ви­чей свою кра­са­ви­цу се­кре­тар­шу. Он по­до­зре­ва­ет, что ста­рый са­дов­ник на да­че, где про­жи­ва­ет се­ мья экс-во­ждя, и есть сам Ми­ло­со­вич. Ин­те­ре­сен и ро­ман Анин пе­пел Эдвар­да Вер­ки­на. В нем есть осо­бая серб­ская ат­мос­ фе­ра, ко­то­рую ав­тор внес, вос­хи­ще­ н­ный сво­им пре­бы­ва­ни­ем на Бел­град­ской книж­ кой яр­мар­ке, хо­тя и эта серб­ская стра­ни­ца ро­ма­на в из­вест­ной ме­ре по­ли­ти­зи­ро­ва­на. Серб­ская те­ма пред­ста­вле­на и в дет­ской па­три­от­ и­че­ской ли­те­ра­т у­ре, на­при­мер, в про­из­ве­де­нии Дро­здо­во по­ле, или Ва­ня Жит­ный на во­йн ­ е Ве­ро­ни­ки Кун­гур­це­вой. 

33

Ю Б И­Л Е И

Оста­но­ви­ть­ся и вспом­ни­ть НЕ­КО­ТО­РЫЕ ВА­ЖНЫЕ ДА­ТЫ В СЕРБ­СКОЙ ЛИ­ТЕ­РА­ТУ­РЕ 2019

Ис­пол­ня­ет­ся ров­но сто лет с пу­бли­ка­ции «Ли­ри­ки Ита­ки», по­во­рот­но­го, ког­да ре­чь идёт о его твор­че­стве, сбор­ни­ка сти­хов Ми­ло­ша Цр­нян­ско­го. Се­мь­де­сят лет со смер­ти Раст­ко Пе­тро­ви­ча, трид­ца­ть с ухо­да Да­ни­лы Ки­ша. Сто двад­ца­ть лет на­зад ро­ждён Ра­де Дра­и­нац, де­вя­но­сто лет на­зад – Алек­сан­др По­по­вич. Их ли­те­ра­ту­ра и су­дь­бы по­мо­га­ют нам по­ня­ть глу­би­ну и блеск ХХ, пол­но­го шу­ма и бо­ли. Чи­тая их мы на­чи­на­ем по­ни­ма­ть, по­че­му имен­но под­виг, кра­со­та и стыд спа­сут мир Пи­шет: Ве­сна Ка­пор

34

П

о­сле Пер­вой ми­ро­вой во­й­ны в серб­ской ли­те­ра­т у­ре, как и по всей Евро­пе, во­зни­ка­ют но­вые тен­ден­ции и по­э­ти­ки. Но­вое по­ко­ле­ние пи­са­те­лей пу­бли­ку­ет но­вые ве­щи, иду­ щ­ие вра­зрез то­му, что до тех пор бы­ло при­выч­но. Но­вые по­ко­ле­ния пи­са­те­лей ме­ня­ют мно­гое: сме­ши­ва­ют и пе­ре­ли­

цо­вы­ва­ют жан­ры, эк­спе­ри­мен­ти­ру­ют с язы­ком и те­ма­ми, эпа­ти­ру­ют и не бо­я­ ть­ся ис­по­ль­зо­ва­ть эсте­ти­ку уро­дли­во­го, Они шу­ме­ли, пе­ли, пи­ли. Серб­ские пи­са­те­ли, поч­ти все, про­ шли и за­кал­ку стра­шным во­ен­ным опы­ток. Мно­гие из них про­шли Ал­ба­ нию, бы­ли в Гре­ции, пу­те­ше­ство­ва­ли

Евро­пом по во­ен­ным и част­ным де­лам. Из­ме­не­ния в ли­те­ра­т у­ре, на­чав­ши­е­ся до во­й­ны, про­дол­жат­ся и по­сле нее. (К со­жа­ле­нию, мно­гие из пи­са­те­лей но­ си­те­лей но­во­го ду­ха и со­вре­мен­но­сти по­ги­бли: Бо­ич, Дис, Уско­ко­вич...). По­ сле­во­ен­ная энер­ге­ти­ка и спо­соб­но­сть бо­ро­ть­ся, ощущение, что пе­ре­жи­тое не мо­жет бы­ть опи­са­но язы­ком и фор­ма­ми то­го вре­ме­ни, пе­ре­ра­ста­ет в неч­то бо­ль­ шее, чем ли­те­ра­т ур­ный труд. Пи­са­те­ли ста­но­вят­ся опо­ра­ми но­во­го вре­ме­ни: Ми­лош Цр­нян­ски, Раст­ко Пе­тро­вич, Иво Ан­дрич, Ста­ни­слав Кра­ков, Ста­ ни­слав Ви­на­вер, Дра­ги­ша Ва­сич, Ра­де Дра­и­нац... Бел­град – в цен­тре всех со­бы­тий. В нём жи­вут и вер­нув­ши­ес­ я с во­й­ны, и сту­ден­ты из Па­ри­жа и из кра­ев, при­на­ дле­жав­ших Ав­тро-Вен­грии. Ре­сто­ран «Мо­сква» на Те­ра­зи­ях ста­но­вит­ся цен­ тром бур­ной жи­зни де­я­те­лей ис­кус­ства. Это не бы­ло ка­ким-то еди­ным дви­ же­ни­ем. На­ря­ду с мно­же­ством уже из­ вест­ных евро­пе­й­ских из­мов, серб­ские и юго­слав­ские пи­са­те­ли до­ба­вля­ют свои: су­ма­тра­изм, хип­низм, зе­ни­тизм... Кри­ ти­ка то­го вре­ме­ни ис­по­ль­зо­ва­ла на­зва­

ние ме­жво­ен­ный мо­дер­низм, хо­ тя этот пе­ри­од, по мне­нию мно­гих те­о­ре­ти­ков, твор­че­ски мо­жет бы­ть опре­де­лен как эк­ спрес­си­о­низм и над­ре­ал­ изм. Это бы­ло пре­кра­сное зна­чи­мое вре­мя для серб­ской ку­ль­т у­ры. В этих усло­ви­ях фор­ми­ру­ют­ся и пу­ бли­ку­ют­ся как пи­са­те­ли Ми­лош Цр­нян­ ски, Раст­ко Пе­тро­вич и Ра­де Дра­и­нац. «Мы по­ём сво­бод­ным сти­хом, по­то­му, что это со­о­твет­ству­ет их со­дер­жа­нию», – го­во­рит Цр­нян­ски. К со­жа­ле­нию, мно­гие из них ста­нут ми­ше­нью для по­сле­ду­ю­щ­е­го ком­му­ни­ сти­че­ско­го ре­жи­ма. Мар­ко Ри­стич в 1954 го­ду пу­бли­ку­ет свое эс­се «Три мер­твых по­э­та», в ко­то­ром Ми­ло­ша Цр­нян­ско­го и Раст­ко Пе­тро­ви­ча объ­я­вля­ет мер­твым. Мно­гие из них умрут в эми­гра­ции, а их про­из­ве­де­ния бу­дут ожи­да­ть сво­е­го вре­ ме­ни в те­ни оче­нь дол­го (Р. Пе­тро­вич, С. Кра­ков, Д. Ва­сич...). То­ль­ко Цр­нян­ски до­жи­вет до во­звра­ще­ ­ния в Юго­сла­вию и его в за­пол­нен­ных за­лах бу­дут при­вет­ ство­ва­ть чи­та­те­ли. «Мир из­го­ло­дал­ся по Цр­нян­ско­му», – за­пи­шет по­эт Ра­й­ко Пе­ тров Но­го, бу­ду­чи ре­дак­то­ром од­ной из три­бун.

 Бе­ле­град­ские фо­то­ре­пор­тё­ры, при­бли­зи­те­ль­но 1932 г. (Фо­то: Алек­сан­дар Си­мич. Из кни­ги «Го­род­ской бро­дя­га» Дар­ко Чи­ри­ча, Му­зей го­ро­да Бел­гра­да, 2011)  Пло­щ­а­дь­ Те­ра­зии и го­сти­ни­ца «Мо­сква» в Бел­гра­де, 1920-е го­ды

35

Ю Б И­Л Е И

36

МИ­ЛОШ ЦР­НЯН­СКИ (1893–1977) «Я вы­пол­нил то, что мне уго­то­ви­ла су­ дь­ба», – го­во­рил Цр­нян­ски. Од­на из са­мых за­га­доч­ных и круп­ных фи­гур серб­ской ли­те­ра­т у­ры. С са­мо­го по­ я­вле­ния в ли­те­ра­т ур­ной жи­зни, по­том во вре­мя из­гна­ния в пе­ри­од ста­но­вле­ния со­ци­а­ли­зма, и во вре­мя во­звра­щ­е­ния в стра­ну­е­го ха­ри­зма оста­ёт­ся не­из­мен­ной. Сво­и­ми про­из­ве­де­ни­я­ми он до­стиг ста­ ту­са со­вре­мен­но­го клас­си­ка уже при жи­ зни, но и его жи­знь не ме­нее ва­жна в из­у­ че­нии его по­эт­ и­ки. В этом го­ду ис­пол­ня­ет­ся ров­но сто лет с пу­бли­ка­ции Ли­ри­ки Ита­ке (1919), его пер­во­го и по­во­рот­но­го, ког­да ре­чь идёт о его твор­че­стве, сбор­ни­ка сти­хов . Этот сбо­рик – хра­брый, дер­зкий, вы­зы­ва­ю­щ­ ий, пол­ный жел­чи, ве­дёт чи­та­те­ля в уни­ ка­ль­ное пу­те­ше­ствия от ужа­са до стра­сти и об­ра­щ­а­ет­ся к во­ен­ным со­бы­ти­ям, хо­тя и на­пи­сан язы­ком мяг­ким, эле­ги­че­ским. Из­вест­ный бел­град­ский из­да­те­ль Цви­ я­но­вич три ра­за от­ка­зы­вал­ся пе­ча­та­ть этот сбор­ник во­ен­ной па­три­о­ти­че­ской ли­ри­ки, как его сам ав­тор на­звал. По­ эт за­пи­сы­ва­ет зде­сь, что Одис­сея – са­мая зна­чи­мая по­э­ма че­ло­ве­че­ства и что во­ звра­щ­е­ние с во­й­ны – са­мое го­рь­кое че­ло­ ве­че­ское чув­ство. Юно­ше­ский во­ен­ный опыт, опи­сан­ ный в Ли­ри­ке Ита­ки и Объ­я­сне­нии Су­ма­ тры (1920), обо­зна­чи­ли его ли­те­ра­т ур­ное твор­че­ство это­го пе­ри­о­да. Ис­сле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что эти про­из­ве­де­ния – ва­жне­ й­ший ма­ни­фест но­во­го по­ко­ле­ния и тот но­вый язык, ко­то­рый на­чи­на­ет зву­ча­ть в по­э­зии. В этой по­эз­ ии со­при­ка­са­ют­ся го­ ре­чь по­ра­же­ния и не­жно­сть. То­ль­ко в 1959 го­ду сам пи­са­те­ль под­ го­то­вит, а «Про­све­та» опу­бли­ку­ет кни­гу Ита­ка и ком­мен­та­рии. На­ря­ду с из­бран­ ны­ми сти­хо­тво­ре­ни­я­ми, в ней – и про­за­ и­че­ские тек­сты, и ком­мен­та­рии. Эта про­ за по­э­ти­че­ско­го сбор­ни­ка и со­зда­ет его ис­клю­чи­те­ль­ную по­э­ти­че­скую це­лост­ но­сть. Во всех сво­их про­из­ве­де­ни­ях Цр­ нян­ски бу­дет сме­ши­ва­ть жан­ро­вые осо­ бен­но­сти, вно­ся во все из­ме­не­ния си­лу, ха­рак­тер и глу­би­ну сво­е­го та­лан­та. Его ро­ман Днев­ник о Чар­но­е­ви­че (1921) – пе­ре­во­рот в серб­ской ли­те­ра­т у­ ре. Ро­ман, в ко­то­ром со­вер­шен­но унич­то­ же­на клас­си­че­ская фор­ма. В сво­их позд­ них ро­ма­нах (Пе­ре­се­ле­ния, Вто­рая кни­га Пе­ре­се­ле­ний и Ро­ман о Лон­до­не) он ис­по­

ль­зу­ет оче­нь сво­е­о­бра­зно тра­ди­ци­он­ные эле­мен­ты. В этом и су­ть его по­э­ти­ки: де­ ла­ть тра­ди­цию нео­быч­ной, веч­но со­вре­ мен­ной. Ми­лош Цр­нян­ски – су­ть сам по се­бе – ме­та­фо­ра серб­ской ку­ль­т у­ры в ХХ ве­ке. Его про­из­ве­де­ния и жи­знь сви­де­те­ль­ству­ ют о чре­звы­ча­й­но ва­жным ли­те­ра­т ур­ных, по­э­ти­че­ских и исто­ри­че­ских пе­ре­ме­нах, по­шед­ших в на­ча­ле про­шло­го ве­ка. В ро­ ма­нах опи­сы­ва­ет­ся пе­ри­од но­вой ис­то­ рии, на­чи­ная со вре­мён про­све­ти­те­ль­ства до от­ка­за от пост­мо­дер­на, от пе­ре­се­ле­ний сер­бов до при­клю­че­ний от­де­ль­ных лю­дей в со­вре­мен­ном ме­га­по­ли­се. В по­э­зии он во­звра­щ­а­ет­ся к ли­ри­че­ско­му опы­т у ро­ ман­ти­зма, пре­об­ ра­жая его в аван­гард­ную по­э­ти­ку су­ма­тра­и­зма. По­сред­ством его тек­стов из­ме­ря­ет­ся и по­ни­ма­ет­ся мир. В Ги­пер­бо­рее мо­жно жи­ть, че­рез Эм­ба­ха­ды мо­жно изу­ча­ть ис­то­рию и фи­ло­со­фию. С кня­зем Реп­ни­ным и На­дей (Ро­ман о Лон­ до­не) по­ня­ть от­ча­я­ние, ува­же­ние, жер­тву и лю­бо­вь. С Иса­ко­ви­ча­ми (Пе­ре­се­ле­ния) де­ли­ть са­мые глу­бо­кие стра­да­ния, за­блу­ жде­ния и на­де­жды на­ции. Ли­ри­ка Ита­ки и Днев­ник о Чар­но­е­ви­че – текст о чи­стых че­ло­ве­че­ских серд­цах. Црян­ ски – веч­ но жи­ вая и сло­ жная серб­ская ис­то­рия. Ве­ка­ми так бы­ло и бу­ дет. Да­ть опре­де­ле­ние для Цр­нян­ско­го, как го­во­рит Ми­ло Лом­пар, зна­чит да­ть опре­де­ле­ния сво­бо­ды в ва­жной си­сте­ме цен­но­стей.

 Ми­лош Цр­нян­ски, па­сте­ль, ра­бо­та Ми­ха­ил­ а Ку­ла­чи­ча, 2013

Фо­то: Ар­хив НО и част­ные сбор­ни­ки

Днев­ник о Цр­нян­ском Ми­лош Цр­нян­ски (1893–1997). Ро­жден у Чон­гра­де, умер в Бел­гра­де. Пер­вое сти­хо­тво­ре­ние опу­бли­ко­вал в жур­на­ле Го­лу­бь, 1908 го­ду. Ме­жду дву­мя ми­ро­вы­ми во­й­на­ми ра­бо­тал про­фес­со­ром, про­бо­вал се­бя в жур­на­ли­сти­ке и ди­пло­ма­ тии. Он го­во­рил на не­ско­ль­ких язы­ках, ча­сто пу­те­ше­ство­вал и ме­нял ме­ста пре­бы­ва­ния. Пи­сал для «Вре­ме­ни», «По­ли­ти­ ки», «На­ших кры­ль­ев», «Адри­ат­ и­че­ской стра­жи»... Обра­зо­вал жур­нал «Идеи» (1934). С на­ча­ла Вто­рой ми­ро­вой во­й­ны на­хо­ дил­ся на ди­пло­ма­ти­че­ской слу­жбе в Ита­лии. Во вре­мя во­й­ ны был в Лон­до­не. Там же остал­ся и по­сле её окон­ча­ния. Жил там он тя­же­ло: од­но вре­мя ра­бо­тал в обув­ной ма­стер­ской и в до­став­ке книг, а его же­на Ви­да де­ла­ла ку­кол. Не­смо­тря на то, что он был про­тив­ни­ком ком­му­ни­зма, в 1965. он во­звра­ щ­а­ет­ся в Юго­сла­вию. Са­мые ва­жные про­из­ве­де­ния: «Ма­ска» (1918), «Ли­ри­ка Ита­ки» (1919), «Рас­ска­зы о муж­ском» (1920), «Днев­ник о Чар­но­е­ви­че» (1921), «Пе­ре­се­ле­ния» (1929), «Лю­ бо­вь в То­ска­не» (1930), «Кни­га о Гер­ма­нии» (1931), «Дво­рец» (1958), «Не­бо над Бел­гра­дом” (1962), «Вто­рая кни­га Пе­ре­се­ле­ ний» (1962), «У Ги­пер­бо­ре­й­цев» (1966), «Ни­ко­ла Те­сла» (1967), «Ро­ман о Лон­до­не» (1971), «Стра­жи­ло­во» (1973). По­сле смер­ти вы­хо­дит «Кни­га о Ми­ке­ланд­же­ло» (1981) и «Эм­ба­ха­ды» (1983).

37

Ю Б И­Л Е И

 Раст­ко Пе­тро­вич

38

РАСТ­КО ПЕ­ТРО­ВИЧ (1898–1949) «Он бе­жал че­рез Ал­ба­нию, где хлеб, ка­за­ло­ сь бы со­сто­я­щ­ий то­ль­ко из пле­се­ни и грел­ся, об­ни­маю чу­жие пле­чи... Ты мог уби­ть че­ло­ве­ка и не не­сти ответ­ствен­но­сть, ты мог уме­ре­ ть, но ник­то и не за­ме­тит... Он ви­дел лю­дей, ко­то­рые от го­ло­да, му­че­ний, от­ча­я­ния пе­ ре­ста­ли при­на­дле­жа­ть ро­ду че­ло­ве­че­ско­му, тех, кто бро­сал­ся в ре­ку и тех, кто уже гнил, хо­тя еще был жив. Он ви­дел ты­ся­чи сво­их

ро­ве­сни­ков, бес­це­ль­но бро­див­ших в ту­ма­не, и ка­ждую ми­ну­ту оста­вляв­ших сво­их из­мо­ жден­ных то­ва­ри­ще­ й уми­ра­ть на до­ро­ге...» (Раст­ко Пе­тро­вич, 1942) «Так они вы­ра­сли вме­сте, он и его Оте­че­ ство, он и его та­лант. Нет во­змо­жно­сти от­де­ ли­ть од­но от дру­го­го, » – на­пи­сал Зо­ран Ми­ шич о Раст­ко Пе­тро­ви­че. Сем­над­ца­ти­лет­ний Раст­ко Пе­тро­вич был сре­ди тех, кто в Пер­вую ми­ро­вую от­сту­пал че­рез Ал­ба­нию. Его, как и дру­гих, не­смо­тря

Лю­ди по­мнят Раст­ко Пе­тро­вич (1898–1949). По­эт, пи­ са­те­ль, эс­се­ист, ав­тор пу­те­вых за­ме­ток, ху­ до­жник, кри­тик в жи­во­пи­си и ли­те­ра­ту­ре. Во вре­мя жи­зни опу­бли­ко­ва­но: «Ко­сов­ские со­не­ты» (Кор­фу, 1917), «Бур­ле­ска го­спо­ди­на Пе­ру­на бо­га гро­ма» (1921), «От­кро­ве­ние» (1922), «С си­ла­ми не­из­ме­ри­мы­ми» (1927), «Афри­ка» (1930) «Лю­ди го­во­рят» (1931), «Де­нь ше­стой» (1961). В жур­на­лах пу­бли­ко­ вал и кри­ти­ку жи­во­пи­си. Он вли­ял на раз­ ви­тие серб­ско­го со­вре­мен­но­го ис­кус­ства.

на стра­да­ния и ужас, ве­ло серд­це, серд­це Оте­че­ства. В пу­ти он под­ру­жил­ся с мо­ ло­дым Ми­лу­ти­ном Бо­и­чем. Го­во­рят, что они вдво­ем во вре­мя от­ды­ха бол­та­ли подру­же­ски и вслух чи­та­ли сти­хи. Про­йд­ я пу­ть с ты­ся­ча­ми по­ги­ба­ю­щ­их и стра­да­ю­ щ­их Раст­ко по­чув­ству­ют глу­бо­кую при­ вя­зан­но­сть к че­ло­ве­ку, к его му­кам и су­ дь­бе. Эти мет­ки пе­ре­жи­то­го оста­нут­ся в нём нав­сег­да. Его про­из­ве­де­ния – ура­ган, ко­сми­че­ский ха­ос и од­но­вре­мен­но­яс­ ная звезд­ная пы­ль. И всё это на­хо­дит­ся в не­ пре­рыв­ном кру­го­во­ро­те, дви­же­нии, по­ис­ ке и бес­по­ко­й­стве. Лю­бо­вь к ку­ль­т ур­но­му на­сле­дию, на­ ро­ду, оте­че­ству, глу­бо­кую стра­сть к ис­то­ рии, как и же­ла­ние узна­ва­ть но­вое, ин­те­ рес к дру­гим ку­ль­т у­рам, пу­те­ше­стви­ям, Раст­ко при­об ­ рел в ро­ди­те­ль­ском до­ме. Стар­шая се­стра, из­вест­ная ху­до­жни­ца На­ де­жда Пе­тро­вич, бы­ла для не­го при­ме­ром. Раст­ко по­сле во­й­ны про­дол­жил об­уч ­ е­ние в Па­ри­же, под­ру­жил­ся с из­вест­ны­ми лич­ но­стя­ми фран­цуз­ско­го мо­дер­на (он вхож был в общ­е­ство, сло­жив­ше­е­ся во­круг Пи­ кас­со, Бре­то­на, Эли­а­ра...). Он, по сло­вам Све­тла­ны Ве­ль­мар Ян­ко­вич, при­вез в се­бе это пла­мя но­во­го из Па­ри­жа, а оста­ль­ные – гре­ли­сь на этом огне. Его ин­те­ре­с у­ет все: ис­кус­ство и ли­те­ра­т у­ра сре­дне­ве­ко­вья (он вос­тор­гал­ся фре­ска­ми из серб­ских мо­на­ сты­рей) и ре­нес­сан­са, эт­но­гра­фия, ис­то­ рия древ­них сла­вян, жи­во­пи­сь, фи­льм – этот как вы­зов но­во­го вре­ме­ни. Сво­бо­до­лю­би­вый, лю­бо­пыт­ный, с хо­ ро­шей ин­т у­и­ци­ей, та­лан­та­ми, от­кры­тый, с глу­бо­ким чув­ством язы­че­ско­го и ата­ви­ сти­че­ско­го, же­ла­ю­щ­ий все по­чув­ство­ва­ть, про­жи­ть, Раст­ко со­зда­ёт но­вые стра­ни­цы серб­ской ли­те­ра­т у­ры. Тя­же­лый лич­ный опыт не пе­ре­хо­дит в пре­зре­ние к тра­ди­ ци­он­ным ви­дам ис­кус­ства, как это де­ла­ли мно­гие мо­дер­ни­сты, а на­о­бо­рот чер­па­ет

вдох­но­ве­ние из сла­вян­ской ми­фо­ло­гии, а так­же би­бле­й­ских и апо­кри­фи­че­ских мо­ ти­вов. «В по­ко­ле­нии мо­ло­дых он был са­мым эк­стра­ва­гант­ным», – го­во­рит про­фес­сор Йован Де­ре­тич. Его ро­ман Бур­ле­ска го­спо­ ди­на Пе­ру­на бо­га гро­ма (1920) и сбор­ник сти­хов От­кро­ве­ние (1921) до сих пор вы­ зы­ва­ют спо­ры. Иси­до­ра Се­ку­лич и Ми­лош Цр­нян­ски под­дер­жи­ва­ют его и хва­лят. «Ро­ ман Раст­ко не то­ль­ко са­мый яр­кий при­мер аван­гард­но­го сме­ше­ния жан­ров, но и па­ ро­дия на все су­ще­ ­ству­ю­щ­ие жан­ры», – пи­ шет про­фес­сор Пре­драг Пе­тро­вич. «Раст­ко бо­ль­ше все­го ощущал се­бя пу­ те­ше­ствен­ни­ком. Этот ста­т ус был для не­го са­мым до­ро­гим», – пи­шет Ста­ни­слав Ви­ на­вер. «Пу­те­ше­ствен­ник по­сто­ян­но чтото от­кры­ва­ет. Пу­те­ше­ствен­ник ни­ког­да ни­ку­да не при­бы­ва­ет, ниг­де не обо­сно­вы­ ва­ет­ся: за од­ной до­ро­гой сле­ду­ет но­вая.» В пу­те­вых за­мет­ках Афри­ка (1930) и ко­рот­ком ро­ма­не Лю­ди го­во­рят (1931) он бо­лее тих и ли­ри­чен. Афри­ка – не то­ль­ко по­э­ти­че­ско-ли­ри­че­ская кар­ти­на эк­зо­ти­ че­ских мест и на­ро­дов, но и до­ку­мен­та­ль­ ное про­из­ве­де­ние. Раст­ко там же со­зда­ёт и не­ско­ль­ко ко­рот­ких ки­но­ре­пор­та­жей. Кни­га Лю­ди го­во­рят — это крат­кая ли­ ри­че­ская про­за с глу­бо­кой ме­та­фи­зи­кой по­ис­ков смы­сла, глу­бо­кие ме­та­фи­зи­че­ ские ис­ка­ния смы­сла. За­пи­сы­вая про­стые пред­ло­же­ния и де­й­ствия лю­дей на од­ном остро­ве, пи­са­те­ль ле­йт­мо­ти­вом про­во­ дит основ­ную мы­сль ро­ма­на: жи­знь «де­ й­стви­те­ль­но не­пов­то­ри­мая ве­щь». Ро­ман Де­нь ше­стой, пи­сав­ши­й­ся дол­го, а опу­бли­ко­ван­ный ли­шь по­сле смер­ти ав­то­ра, эпи­че­ская ис­то­ рия, рас­ска­зан­ная от тре­ть­е­го ли­ца, с дис­тан­ции – Ис­то­рия са­ мых си­ль­ных серб­ских стра­ да­ний в Пер­вой ми­ро­вой во­й­не. Вто­рая ми­ро­вая во­й­на за­ста­ёт Раст­ ко Пе­тро­ви­ча на ди­п ло­м а­т и­ч е­с кой слу­жбе в Аме­ри­ ке. По­сле во­й­ны и сме­ны ре­жи­ма в Юго­сла­вии, он оста­ет­ся жи­ть в Ва­шинг­то­не. Там и уми­ра­ет в 1949 го­ду, точ­но се­мь­ де­сят лет на­зад.

 На­де­жда Пе­тро­вич, се­стра и при­мер для по­дра­жа­ния Раст­ка Пе­тро­ви­ча

39

Ю Б И­Л Е И

 Ра­де Дра­и­нац с дру­зь­я­ми, ко­нец 1920-ых го­дов Как жур­на­лист, 1935

РА­ДЕ ДРА­И­НАЦ (1899–1943) «Го­лод мой бес­ко­не­чен, а ру­ки – веч­но пу­сты». Во­пре­ки бун­тов­ским, эк­ста­ти­че­ ским ис­ка­ни­ям по­э­э­та, имен­но этот стих, сво­ею про­сто­той, отра­жа­ет его жи­знь. В эту на пер­вый взгляд про­стую кар­ти­ну

По­эт или бан­дит Ра­де Дра­и­нац / Ра­до­йк­ о Йова­но­вич (1899–1943). Ро­жден в Тр­бу­не, а умер в Бел­гра­де в во­ен­ном 1943-ем. Увле­чен Па­ри­ жем, в ко­то­ром жил в 1926 го­ду, но из-за бо­ле­зни вер­нул­ся в Бел­град. На­ря­ду с по­э­зи­ей пи­сал и фе­ль­е­то­ны, пу­те­вые за­мет­ ки, кри­ти­че­ские очер­ки по жи­во­пи­си и ли­те­ра­ту­ре, по­ле­ми­ки и пам­фле­ты. Жур­на­ли­сти­ка для не­го бы­ла глав­ным ис­точ­ни­ ком до­хо­да и во­змо­жно­стью пу­те­ше­ство­ва­ть. Са­мые ва­жные его кни­ги: «Си­ний смех» (1920), «Сад Афро­ди­ты» (1921), «По­езд ухо­дит» (1923), «Серд­це на про­да­жу» (1929), «Бан­дит или по­эт» (1928), «Бан­кет» (1930), «Дух зе­мли» (1940).

40

веч­ной и бес­смы­слен­ной жа­жды бес­ко­ неч­но­сти мо­жет вме­сти­ть­ся все то, чем по­эт являл­ся. Все взрыв­ные сти­хи пол­ны шу­ма и ужа­са: они скри­пя­ть, они кри­чат, они дис­со­нант­ны и ди­ки. Ра­де Дра­и­нац (Ра­до­й­ко Йова­но­вич), как и бо­ль­шин­ство серб­ских по­эт­ ов его по­ко­ле­ния, бу­ду­чи ещё шко­ль­ни­ком про­ шёл с серб­ской ар­ми­ей че­рез Ал­ба­нию, а по­том про­дол­жил об­у­че­ние во Фран­ции. Бес­по­ко­й­ный по ха­рак­те­ру, он в 1918. бро­ са­ет уче­бу и во­звра­щ­а­ет­ся в Бел­град. Как и бо­ль­шин­ство твор­че­ских лю­дей, вер­нув­ ших­ся с во­й­ны, бо­ль­шую ча­сть вре­ме­ни он про­во­дит в ре­сто­ра­не «Мо­сква». Под вли­ я­ни­ем ду­ха но­вой эпо­хи, в 1922 го­ду из­да­ ет жур­нал Гип­ноз в ко­то­ром про­кла­ми­ру­ет но­вое дви­же­ние: гип­низм. Да­й­те нам не­мно­го гро­зы – не­мно­го ко­смо­са – ужа­са – не­мно­го ва­шей кро­

ви, что­бы бы­ло вид­но хо­тя бы од­ну ни­ть ого­лен­ной ду­ши... Да­й­те нам эфи­ра: да­й­те то­го, в чём ку­па­ет­ся Все­лен­ная. У не­го бы­ла по­треб­но­сть ли­хо­ра­доч­но ис­ка­ть се­бя, ко­па­ть­ся и ана­ли­зи­ро­ва­ть свой иден­ти­тет, свою су­ть. Он ро­дил­ся в се­ле, точ­ но сто двад­ца­ть лет на­зад, и, с од­ной сто­ро­ны но­сит в се­бе не­раз­рыв­ную свя­зь с ис­кон­ным, бес­по­ко­йс­ твом, чув­ством ар­хе­ти­пи­че­ской сво­бо­ды, но, с дру­гой сто­ро­ны, че­ло­век го­ род­ской. По­э­то­му имен­но он ста­но­вит­ся по­э­ том го­ро­да, по­э­том шу­ма, ха­о­са при­хо­дя­щ­е­го ми­ра. Он иро­ни­чен, дер­зок, анар­хи­чен. В его сти­хах всё по­сто­ян­но на­хо­дит­ся в дви­же­нии, в со­бы­ти­ях. Пер­во­здан­ная жи­знь, го­лая де­й­ стви­те­ль­но­сть, за­па­хи ре­сто­ра­нов, при­ста­ ней, ку­пе, шум бо­ль­ших го­ро­дов. Он, се­ль­ский ре­бе­нок, глу­бо­ко по­ни­ ма­ет ритм ко­смо­са, и из этой пер­спек­ти­вы все зем­ные де­ла, ис­то­рия, по­ли­ти­ка – не ва­

жны. Го­род, о ко­то­ром он пи­шет, это не ка­ кой-то то­по­ним кон­крет­но, он – вы­мы­сел по­э­та, а глав­ный ге­рой все этих глу­бо­ких и страст­ных рас­ска­зов, да­же ког­да по­я­вля­ ет­ся под ко­нец – Ра­ка Дра­и­нац. Не­сми­рив­ ши­йс­ я. Тот, о чь­ей жи­зни хо­дят ле­ген­ды. Он из­ве­стен не то­ль­ко по сво­им ли­те­ра­ тур­ным спо­рам, но и тем, что да­же дра­ть­ся пы­тал­ся с груп­пой над­ре­а­ли­стов, о ко­то­ рых, ко все­му про­че­му, го­во­рит: «Они все по­хо­жи друг на дру­га, то­ль­ко на се­бя ник­то не по­хож». Ког­да умер Ра­де Дра­и­нац, го­во­рят, в ру­бри­ке «ме­сто ре­ги­стра­ции», бы­ло на­пи­ са­но: без ули­цы и но­ме­ра квар­ти­ры. Этот брат Есе­ни­на и Апол­ли­не­ра, ка­ко­вым он сам се­бя счи­тал, на­пи­сав­ший О, мно­го я бо­ лел, а еще бо­ль­ше го­ло­дал, се­й­час в по­сто­ ян­ный адрес в серб­ской ли­те­ра­т у­ре и на­ шей па­мя­ти.

 Ра­де Дра­и­нац, 1927

41

Ю Б И­Л Е И  Да­ни­ло Киш, Бел­град, Пал­мо­ти­че­ва 21, 1965

 Да­ни­ло Киш на Ка­ле­мег­да­не, в Бел­гра­де, 1957 (Фо­то­гра­фии из кни­ги: Да­ни­ло Киш, «Склад», под­го­то­ви­ла Ми­ря­на Ми­о­чи­но­вич, БИГЗ, Бел­град, 1995)

42

ДА­НИ­ЛО КИШ (1935–1989) «Ска­жи мне, вы­ду­мал ли я все это?» Это един­ствен­ный во­прос из ро­ма­на Ран­ние бе­ды, де­йс­ тви­те­ль­но за­ни­ма­ю­ щ­ий и пи­са­те­ля и чи­та­те­ля. Где гра­ни­ца ме­жду вос­по­ми­на­ни­я­ми и де­й­стви­те­ль­ но­стью и су­щ­е­ству­ет ли она для пи­са­те­ ля? Не жи­вет ли пи­са­те­ль в во­о­бра­жа­е­ мом, не­по­пра­ви­мо за­те­рян­ный ме­жду ми­ра­ми, пле­нён­ный ме­жду ре­ал­ ь­но­стью и вы­мы­слом? «Если бы у ме­ня не бы­ло мо­ег­ о во­ен­ но­го опы­та в ран­нем дет­стве, я ни­ког­да не стал бы пи­са­те­лем.» Это пред­ло­же­ние опре­де­ля­ет глу­би­ну свя­зи Ки­ша с твор­ че­ским стра­да­ни­ем. Из­ме­нен­ное и не­ вы­ра­зи­мое осо­зна­ние смер­ти, её по­сто­ ян­ное при­с ут­ствие в во­зду­хе, в за­па­хах, кра­сках, фор­мах Од­на­жды пе­ре­жи­тая, она всег­да во­звра­щ­а­ет­ся. Или, луч­ше ска­за­ть, ни­ког­да не вы­хо­дит из че­ло­ве­ка. Сло­ва, ко­то­рые долж­ны бы­ть ска­за­ны, ко­то­рые долж­ны на­йт­ и пу­ть вы­ра­же­ния, по­ка­зы­ва­ют­ся как кар­ти­ны-мне­ния. Над ни­ми мер­ца­ет на­ча­ль­ная мы­сль: сам ли я все это при­ду­мал? Это суг­ге­стив­ное пред­ло­же­ние, раз­ у­ме­ет­ся не озна­ча­ет по­ста­нов­ку под во­ прос всех ве­щ­ей, о ко­то­рых пи­шет­ся; оно их то­ль­ко ва­рь­и­ру­ет. Ощущение во­й­ны глу­бо­ко и нав­сег­да при­с ут­ству­ет во всех, кто её пе­ре­жил, а чув­стви­те­ль­ная ду­ша ху­до­жни­ка ищет спо­соб овла­де­ть этим гру­зом. Се­ме­й­ная три­ло­гия. (Ран­ние бе­ ды, Сад, Пе­пел и Пес­ча­ник), ко­то­рую сам пи­са­те­ль на­зы­ва­ет Се­ме­йн ­ ым цир­ком, не­сет в се­бе мно­же­ство ре­ми­ни­сцен­ций к глу­ бо­ ким и скры­ тым вос­ по­ми­на­ни­ям. О по­ис­ке спо­ со­ба как нез па­фо­са опи­са­ть трав­ми­ру­ю­щ­ие го­ды во­ен­но­го дет­ства и тя­же­лые се­ме­й­ные су­дь­бы Киш го­во­рит: «Если ко­рот­ко, в этой сме­си я был дол­жен сам взве­ши­ва­ть со­ль, пе­рец и са­хар. Я ста­рал­ся раз­ би­ть ли­ри­че­ское вол­шеб­ство тем, что я в сад по­ме­стил бо­ ль­шие ку­ски ме­тал­ли­че­ских от­хо­дов, на­при­мер, шве­й­ную ма­шин­ку. Или тот длин­ный спи­сок су­ще­ ­стви­те­ль­ных из лек­си­ко­на, ко­то­рый дол­жен унич­то­жи­ть за­пах рас­те­ний в од­ной из ча­стей кни­ги». Че­рез общ­ие по­ис­ки се­бя в этой три­

До позд­них бед Да­ ни­ ло Киш (1935–1989). Ро­ жден в Су­бо­ти­це, умер в Па­ри­же, по­хо­ро­нен в Бел­гра­де. Пи­са­те­ль, эс­се­ист, дра­ма­тург, пе­ре­вод­чик с фран­цуз­ско­го, рус­ско­го и вен­гер­ско­го. Ва­жне­й­шие про­из­ве­де­ния: «Ман­сар­да» (1962), «Пса­лом 44» (1962), «Сад, пе­пел» (1965), «Но­чь и ту­ман» (1968), «Ран­ние бе­ды» (1969), «Пес­ча­ник» (1972), «Гроб­ни­ца для Бо­ри­са Да­ви­до­ ви­ча» (1976), «Урок ана­то­мии» (1978), «Эн­ци­кло­пе­дия мер­твых» (1983). По­сле смер­ти: «Го­рь­кий оса­док опы­та» (1990), «Фле­й­та и шра­мы» (1994), «Склад» (1995).

ло­гии, в ко­то­рой ма­ль­чик Ан­дре­ас Сам раз­мы­шля­ет об от­це, ко­то­рые ис­че­за­ет в на­цистском ла­ге­ре, Киш выс­тра­и­ва­ет па­рал­ле­ль ме­жду Ан­дре­а­сом Са­мом и са­ мим со­бой. Ли­ри­че­ское и до­ку­мен­та­ль­ное пе­ре­ пле­та­ют­ся во всех про­из­ве­де­ни­ях Ки­ша. Да­ни­ло Киш – еще один из ря­да серб­ ских пи­са­те­лей, чья жи­знь и про­из­ве­де­ ния вы­зы­ва­ли бур­ную по­ле­ми­ку. Кни­га Гроб­ни­ца для Бо­ри­са Да­ви­до­ви­ча (1976) вы­зы­ва­ет та­кую бу­рю спо­ров, что Киш уез­жа­ет в Па­риж, в не­ком смы­сле в до­ бро­во­ль­ную ссыл­ку. На вру­че­нии на­гра­ды име­ни Ан­дри­ ча, не слу­ча­й­но, он про­ци­ти­ро­вал сло­ва Ан­дри­ча: «Все же ниг­де не мо­жет бы­ть так, как в сво­ей стра­не, а я, вот, не мо­ гу жи­ть ни с ней, ни без нее». Бу­ду­чи лек­то­ром и пе­ре­вод­чи­ком он до­во­ль­но дол­го жил во Фран­ции. Он го­во­рил на не­ско­ль­ких язы­ках, но: «Че­ло­век то­ль­ ко один язык мо­жет зна­ть истин­но, тот, на ко­то­ром пи­шет... Я мо­гу ска­за­ть, что истин­но хо­ро­шо я знаю то­ль­ко один язык: серб­ский. И на этом язы­ке я пи­шу в Па­ри­же». Да­ни­ло Киш – пи­са­те­ль огром­но­го раз­ма­ха и ма­гич­но­сти, ис­клю­чи­те­ль­ный сти­лист, один из клю­че­вых серб­ских и евро­пе­й­ских пи­са­те­лей вто­рой по­ло­ви­ ны ХХ ве­ка. Де­ми­сти­фи­ци­руя мир че­рез ме­та­фи­зи­че­ские ис­ка­ния, этот нео­быч­ ный ма­стер, ле­во­го опре­де­ле­ния, сом­не­ вал­ся в Бо­ге еще бу­ду­чи ре­бен­ком: по­ сле бо­ле­зни и смер­ти ма­те­ри. Но, пе­ред осо­зна­ни­ем близ­ко­го кон­ца, в за­ве­щ­а­ нии под­черк­ну­то тре­бу­ет, что­бы его по­ хо­ро­ни­ли в Бел­гра­де, по пра­во­слав­но­му об­ря­ду, без обя­за­те­ль­ных ри­т у­ал ­ ь­ных ре­чей». 

43

Ж И­З Н Ь ,

44

Р О­М А­Н Ы

Уме­ние укро­щ­а­ть вул­кан ПО­ЭТ ДРА­ГАН ЙОВА­НО­ВИЧ ДА­НИ­ЛОВ И ЕГО ВНУ­ТРЕН­НИЙ ГО­РОД

Он пе­ре­жил все юно­ше­ские из­вер­же­ния и на­у­чил­ся то­му, как осе­дла­ть ти­гра. До­стиг точ­ки, где по­э­зия по­кры­ва­ет зо­ло­том мир. Где во­зни­ка­ет фор­ма люб­ви, об­ряд, спа­си­те­ль­ное от­кло­не­ние от пу­ти. Го­то­вит к ухо­ду. Он на­пи­сал шест­над­ца­ть сбор­ни­ков сти­хо­тво­ре­ний, че­ты­ре ро­ма­на, од­ну кни­гу ауто­по­э­ти­че­ских эс­се. Пе­ре­ве­дён на во­се­мь евро­пе­й­ских язы­ков. Ла­у­ре­ат бо­лее пят­над­ца­ти серб­ских и ме­жду­на­род­ных на­град. И ка­ждый раз сно­ва про­ве­ря­ет ключ сла­вян­ских и сре­ди­зем­но­мор­ских ко­дов, ко­то­рые но­сит в се­бе

В

ну­трен­ние пес­чин­ки пе­й­за­жей он выс­тра­и­ва­ет из кар­тин да­лё­ких окра­ин и ви­дов ме­га­по­ли­са. Лю­ бит го­лу­бят­ни, ко­лод­цы, ман­сар­ды, бло­ ши­ные рын­ки. По­сре­ди это­го по­стро­ил свой дом му­зы­ки Ба­ха. Он «чи­сто­кров­ный есте­ствен­ный мо­нах», пу­стын­ник сво­ей бо­ль­шой би­бли­о­те­ки и кол­лек­ции кар­ тин, сво­е­го лич­но­го му­зея. Он зна­ет, что ис­кус­ствен­но­сть обла­да­ет си­лой обо­ль­щ­ е­ния Си­ре­ны, ко­то­рой до зо­ло­та зре­ло­сти ча­сто не мог или не же­лал со­про­ти­вля­ть­ ся. По­сле изу­чал сим­ме­трию во­до­во­ро­та, кон­тро­ли­ро­ва­ние вул­ка­на, эрос пре­вы­ ше­ния. Он по­нял та­й­ну пов­то­ре­ния слов и кар­тин. Про­ник в сюр­ре­а­лизм обыч­ной жи­зни. Чёр­ны­ми чер­ни­ла­ми и не­мец­кой ав­то­руч­кой мар­ки «Се­на­тор» еже­днев­но до­стра­и­ва­ет мир, слу­жа Твор­цу.В по­е­здах, в но­ме­рах оте­лей, в од­ной кон­ди­тер­ской в По­же­ге, на бел­град­ском Дор­чо­ле, в пу­те­ ше­стви­ях по Евро­пе. Мно­го раз он вы­шел и огля­дел на­ше гне­здо над безд­ной. Пе­ре­ дал нам свои точ­ные ви­де­ния. Дра­ган Йова­но­вич Да­ни­лов (По­же­га, 1960) – один из са­мых зна­чи­те­ль­ных серб­ ских и евро­пе­й­ских по­э­тов се­год­ня. С ним и его кни­га­ми мы в сго­во­ре ещё с тех мо­ло­ дых взлох­ма­чен­ных лет из про­шло­го мил­ ле­ни­у­ма.

На­ча­ла, пе­ре­крёст­ки. Мои ро­ди­те­ли ра­ бо­та­ли учи­те­ля­ми по глу­хим санд­жак­ским

Пишет: Бра­ни­слав Ма­тич сё­лам, а по­том по­се­ли­ли­сь в се­ле Го­до­вик ря­дом с По­же­гой, где я про­вёл дет­ство. Ко­ неч­но, в на­шем до­ме бы­ло не­мно­го книг, но то, что я про­ис­хо­жу из се­мьи ра­бот­ни­ ков про­све­щ­е­ния не си­ль­но по­до­гре­ва­ло мой лич­ный миф о ли­те­ра­т ур­ном ми­ре. В мо­ло­до­сти я хо­ро­шо играл в фут­бол, осо­ бен­но в ми­ни-фут­бол, а отец ме­ня все­ми си­ла­ми под­дер­жи­вал на этом по­при­ще. Не­ мно­го не хва­ти­ло, что­бы в на­ча­ле 80-х го­ дов про­шло­го ве­ка я пе­ре­е­хал в Аме­ри­ку, в Бал­ти­мор, по ре­ко­мен­да­ции Ср­бо­лю­ба Ста­мен­ко­ви­ча, ле­ген­ды ми­ни-фут­бо­ла у нас, что­бы там про­фес­си­он ­ а­ль­но игра­ть в ми­ни-фут­бол. У ме­ня бы­ло при­гла­ше­ние от тех лю­дей, но в то вре­мя я уже чи­тал се­рь­ё­ зные кни­ги, ри­со­вал, по­се­щ­ал бел­град­ские выс­тав­ки, пи­сал эс­се о кар­ти­нах. Се­й­час я в та­йн ­ е гор­жу­сь тем, что остал­ся зде­сь. А по­ том, лю­бой вы­бор – един­ствен­ный вы­бор. На­ши гнё­зда над безд­ной. Для чув­стви­ те­ль­но­го ма­ль­чи­ка хо­ро­шо, ког­да он рас­тёт в ма­ле­нь­кой сре­де. Жи­знь в По­же­ге де­й­

Фо­то: Ар­хив со­бе­сед­ни­ка

Про­бу­жде­ние ма­лых го­ро­дов – Де­йс­ тви­те­ль­но, для серб­ской ме­та­ку­ль­ту­ры Бел­град обла­да­ет пер­во­сте­пен­ным зна­че­ни­ем. Но Сер­бия не то­ль­ко Бел­град. Для Сер­бии нет про­грес­са, по­ка не бу­дет вло­же­ний во мно­же­ство сво­их ме­сте­чек, го­ро­дов, не­бо­ль­ших по фи­зи­ че­ским раз­ме­рам, но ва­жных эпи­цен­тров, так как в них есть све­тлые на­пра­вле­ния и про­све­щ­ён­ные ду­ши.

45

Ж И­З Н Ь ,

Р О­М А­Н Ы стви­те­ль­но сфор­ми­ро­ва­ла мою лич­но­сть. И то, что мои ро­ди­те­ли – учи­те­ля. Мой язык, мои дру­зья, моя склон­но­сть к фран­ цуз­ской ку­ль­т у­ре, ули­цы, по ко­то­рым я еже­днев­но про­хо­жу, мои до­че­ри, моя би­ бли­от­ е­ка, кол­лек­ция кар­тин − всё это глу­ бин­но фор­ми­ру­ет мою лич­но­сть. Цен­тр со­бы­тий – это там, где ваш дом, би­бли­о­ те­ка, ваш сад, же­на, ко­то­рую лю­би­те, ва­ ши де­ти. Моё са­мое бо­ль­шое со­кро­ви­ще – это вре­мя, ко­то­рое я сам для се­бя со­здал для чте­ния и твор­че­ства. Все мы се­год­ня жи­вём в не­ких сво­их ма­ле­нь­ких част­ных гнё­здах, ко­то­рые ви­сят над безд­ной. Сфор­ми­ро­ван­ные ма­ле­нь­ки­ми го­ род­ка­ми. У ме­ня нет бро­дя­жни­че­ско­го ком­плек­са Одис­сея. Я лю­блю бы­ть на од­ном ме­сте, скон­цен­три­ро­ван­ный на сво­ей ра­бо­те. В сти­хо­тво­ре­нии «Ком­на­ та, но­си­мая кры­ль­я­ми» есть стро­ка: «Бо­ ль­ше все­го я пу­те­ше­ствен­ник там, где я не дви­га­ю­сь с ме­ста». Пре­кра­сно ска­зал Ми­лен­ко Стан­чич, близ­кий мо­е­му серд­ цу ху­до­жник: «Про­вин­ция – это моя ме­ ра». У ма­ле­нь­ко­го го­ро­да в са­мом де­ле есть своя ме­ра и свой ха­рак­тер. Че­ло­век окру­жён из­ме­ре­ни­я­ми, близ­ки­ми че­ло­ ве­че­ской ве­ли­чи­не, ко­то­рые су­щ­е­ство­ ва­ли в здо­ро­вых го­ро­дах про­шло­го. В оста­ль­ном, есть эл­лин­ская му­дро­сть, что го­род не дол­жен бы­ть бо­ль­ше, чем гра­ни­ ца, ко­то­рой до­сти­га­ет эхо че­ло­ве­че­ско­го го­ло­са. Ма­ле­нь­кий го­род – это не­кий вид ман­да­лы, ар­хе­ти­пи­че­ская ко­смо­грам­ма. А ар­хе­тип ни­ког­да не мо­жет бы­ть рас­ тра­чен. Се­год­ня, ког­да ду­хов­ные пе­ре­ ме­ны в основ­ном – эпи­де­мия, оста­ть­ся в уеди­нён­но­сти эн­де­ми­ка – пре­жде все­го во­прос эсте­ти­че­ской че­сти.Есть скры­тая си­ла в че­ло­ве­че­ском оди­но­че­стве, где то­ ль­ко не­спо­ко­й­ная мы­сль и стра­сть мо­гут за­же­чь язык.

Фут­бол как ис­кус­ство – Фут­бол – это игра, в ко­то­рой мно­го по­э­зии, со­е­ди­не­ние муж­ской су­ро­во­сти, не­прев­зо­й­дён­ной ра­фи­ни­ро­ван­но­сти и по­э­тич­но­сти. То, что Бор­хес ска­зал в своё вре­мя о ли­те­ра­ту­ ре, оче­нь умест­но мо­жет бы­ть от­не­се­но и к фут­бо­ль­но­му ис­ кус­ству. Де­й­стви­те­ль­но, фут­бол – это во­пло­щ­е­ние по­ряд­ка и аван­тю­ры. По­ми­мо то­го, что они пред­ста­вля­ют из­би­ра­те­ль­ ную се­лек­цию жи­зни, круп­не­й­шие фут­бо­ли­сты, как, на­при­ мер, Кро­йф, Зи­ко или Ма­ра­до­на, в ка­ком-то смы­сле – по­след­ ние ро­ман­ти­ки, ко­то­рые обла­да­ют фан­та­зи­ей (как и ве­ли­кие пи­са­те­ли) и си­лой под­ня­ть фут­бо­ль­ную игру на выс­ший, спи­ ри­ту­а­ль­ный уро­ве­нь.

46

Бел­град­ские ви­ды, вне­шние и вну­ трен­ние. Се­й­час я жи­ву в По­же­ге и в Бел­гра­де, по­э­то­му я – на­по­ло­ви­ну по­жег­ ский, а на­по­ло­ви­ну – дор­чол­ский пи­са­ те­ль. Бел­град я лич­но вос­при­ни­маю как лю­би­мое су­щ­е­ство и го­род для са­мо­по­ зна­ния. В са­мом де­ле, для ме­ня Бел­град и не есть неч­то ма­те­ри­а­ль­ное, но ско­рее – жи­знен­ная си­ла, ко­то­рая пи­та­ет, аутен­ тич­ное ме­сто, где че­ло­век всё ещё мо­жет меч­та­ть. Ме­ня уже дол­го по­гло­щ­а­ет Бел­град. Ци­ви­ли­за­ци­он­но – это один из са­мых бо­га­тых ми­ро­вых го­ро­дов, го­род, ко­ то­рый пре­до­ста­вля­ет огром­ные во­змо­ жно­сти для ли­те­ра­т ур­но­го во­пло­щ­е­ния. Го­род, в ко­то­ром осе­ли мно­го­чи­слен­ные иден­тич­но­сти. Я стре­мил­ся пре­до­ста­ ви­ть вер­ти­ка­ль­ное зон­ди­ро­ва­ние этих иден­тич­но­стей. Если бы я мог пи­са­ть о Бел­гра­де, он дол­жен был бы ста­ть мо­им вну­трен­ним го­ро­дом. Я вос­при­ни­маю его как сон­ник, ка­та­лог кол­лек­тив­но­го под­со­зна­ния, как сво­е­о­бра­зную эн­ци­кло­пе­дию, чьи стра­ ни­цы я ли­стаю с на­и­бо­ль­шим вол­не­ни­ем. Ка­ждый со­зда­ёт для се­бя свой Бел­град. Он не ко­ке­тли­вый и не хо­лод­ный, но в нём есть есте­ствен­но­сть и не­при­ну­ждён­ но­сть, не­кая па­ти­на и шарм. Мне нра­вит­ ся, что Бел­град не аро­ма­ти­зи­ро­ван­ный и не ис­кус­ствен­ный, упа­ко­ван­ный и от­ по­ли­ро­ван­ный, как, на­при­мер, Цю­рих. Фо­ка­ль­ная точ­ка од­но­го су­дь­бо­но­сно­го про­стран­ства. Не­смо­тря ни на что, как я уже го­во­рил, это са­мый бо­ль­шой бал­кан­ ский ре­зер­ву­ар идей, лин­за, ко­то­рая уве­ ли­чи­ва­ет един­ство раз­ли­чий и раз­ли­чия един­ства. Из Бел­гра­да, с Ка­ле­мег­да­на, от­ кры­ва­ет­ся вид на це­лый свет. С бле­ском в гла­зах. За вре­мя учё­бы в Бел­гра­де, я не сту­пал в тог­да зна­ме­ни­тые ноч­ные клу­бы, как, на­при­мер, «Ака­де­ мия» (ко­то­рую на­зы­ва­ли «Ды­ра»), «Зве­ зда», «На­на» или «Ду­га». Тог­да ме­ня не ин­те­ре­со­ва­ли та­кие ме­ста. Но за­ни­ма­ли ан­ти­квар­ные лав­ки, би­бли­о­те­ки, ба­за­ры и бло­ши­ные рын­ки. Что­бы го­род был яс­ ным и пла­мен­ным, ему ну­жна выс­тав­ка, ры­нок, ба­зар, те­ат­ р, ри­т у­ал, ко­то­рый его ожи­вит и из­ба­вит от ску­ки. По­э­то­му я лю­блю ры­нок Ба­й­ло­ни и Ка­ле­нич, а осо­ бен­но нео­бо­зри­мый зе­мун­ский бло­ши­ ный ры­нок в вос­кре­се­нье с 4 до 9 ча­сов утра. Это­му я при­на­дле­жу. На бел­град­ ских рын­ках я оста­вил по­ло­ви­ну сво­е­го

серд­ца. Как раз на бел­град­ских рын­ках луч­ше все­го вид­но, как ни­ще­ н­ски жи­вёт Бел­град се­год­ня. Не­во­змо­жно жи­ть без бле­ска в гла­зах. Блеск в гла­зах – един­ ствен­ное, что не­ль­зя под­де­ла­ть. Не­при­спо­со­блен­но­с ть. В осно­ ве я всег­да был оди­нок. Мои от­но­ше­ния с ми­ром я опре­де­лил бы как не­кий вид му­ чи­те­ль­ной не­при­спо­со­блен­но­сти. Это мне, осо­бен­но в мо­ло­до­сти, бы­ло оче­ нь тя­же­ло. Во вре­мя учё­бы я чув­ство­ вал глу­бо­кое от­вра­ще­ ­ние к ака­де­ми­зму и кол­лек­тив­ной ин­фек­ции. Я учил­ся на Юри­ди­че­ском и Фи­ло­соф­ском фа­ку­ль­те­ те, в Груп­пе ис­то­рии ис­кусств, и оба оста­ вил. Уже тог­да я знал, что един­ствен­ное на­сто­я­щ­ее обра­зо­ва­ние для пи­са­те­ля: са­ мо­об ­ ра­зо­ва­ние. Я на­чал пи­са­ть по­эз­ ию из-за стра­ха пе­ред обы­ден­но­стью, ко­то­ рую я не­лег­ко пе­ре­но­сил. Я счи­тал, что по­эт дол­жен сто­ро­ни­ть­ся де­тер­ми­на­ции со­ци­ал­ ь­ной груп­пы, све­та, в ко­то­рый он, хо­тел или не хо­тел, впу­тал­ся. Что­бы к то­ му, кто раз­де­лён и вы­де­лен, ни­ка­кой за­ кон не мог бы бы­ть при­ме­ним. Ми­сте­рии серд­ца. Мы, сер­бы, не на­ хо­дим­ся на шка­ле че­ло­ве­ка евро­пе­ои ­ д­ ной ра­сы, с креп­ки­ми нер­ва­ми, све­тлым

умом и бо­дрым ду­хом, ко­то­рый раз­би­ ва­ет все сти­хии и тём­ные маг­мы. У нас го­ря­чая, бес­по­ко­й­ная кро­вь, мы лег­ко раз­дра­жа­ем­ся, так что и ме­ло­чь мо­жет взвол­но­ва­ть фю­сис. Мы всё про­пу­ска­ ем че­рез серд­це. Ра­ны – луч­ший спо­соб ощути­ть мир. Сти­хо­тво­ре­ние за­го­ра­ет­ся нео­жи­дан­но, как бо­ле­знь. Всё в по­эз­ ии так не­при­кры­то и ра­ни­мо. По­э­то­му од­но ли­ри­че­ское сти­хо­тво­ре­ние - это су­ро­вая ли­те­ра­т ур­ная исти­на.Со­чи­не­ние по­э­зии – это ле­дя­ное за­пи­сы­ва­ние то­го, то в сво­ ей су­щ­но­сти – ого­нь. Я ве­рю, что то, что я пи­шу при­хо­дит из ин­т у­и­тив­но­го по­ зна­ния ре­ли­гии, му­зы­ки и све­та. Я утвер­ ждаю, что ве­рю, по­то­му что и мне са­мо­ му то, что я пи­шу – тем­но и не­из­вест­но. По­эз­ ия, по при­ро­де ве­щ­ей, долж­на бы­ть эро­тич­ной, как му­зы­ка. Истин­ная, жи­ вая по­э­зия про­ти­во­по­ло­жна вся­кой хо­ лод­но­сти. По­э­зию я вос­при­ни­маю как пан­со­фию, все­му­дро­сть, ре­ли­гию, по­то­ му что у ме­ня она вы­зы­ва­ет ощущение пол­ной за­ви­си­мо­сти. Че­ло­ве­ку не да­но про­ник­ну­ть в ми­сте­рии пра­вед­но­сти, бла­го­сти, люб­ви, Бо­га, по­эз­ ии. Они не ви­ди­мы. Они из­вест­ны ли­шь че­ло­ве­че­ ско­му серд­цу. Псал­мо­пе­вец, вспом­ним, упо­ми­на­ет «мы­сли серд­ца» (это ме­сто не­пи­сан­но­го за­ко­на), и это зна­чит то, что

 Да­ни­лов (вто­рой сле­ва), с от­цом, се­строй и ма­мой, се­ми­де­ся­тые го­ды XX ве­ка

47

Ж И­З Н Ь ,

 С до­че­рь­ми Со­фи­ей и Иза­бел­лой

Р О­М А­Н Ы

Бог дал лю­дям серд­це, что­бы они раз­ мы­шля­ли. Я ве­рю, что хо­ро­шее сти­хо­ тво­ре­ние ис­це­ля­ет то­го, кто его чи­та­ет. Шле­й­ер­ма­хер в сти­хо­твор­ном тво­ре­нии ви­дит пре­де­ль­ную гра­ни­цу во­змо­жно­го. Мы мо­жем по­й­ти ещё да­ль­ше и ска­за­ть: ког­да мы на­пи­шем прав­ди­вое, си­ль­ное сти­хо­тво­ре­ние, тог­да вы­хо­дим за пре­де­ лы вре­ме­ни. Объ­я­тия жи­зни и смер­ти. Свои сти­ хо­тво­ре­ния я ви­жу как ди­а­ло­ги с за­бы­ть­ ем. Как ма­ле­нь­кие че­ло­ве­че­ские исти­ны, ко­то­рые бо­лят или оза­ря­ют. Как по­эт, я глу­бо­ко про­ник­нут ду­хом сре­ди­зем­ но­мо­рья и эл­ли­ни­змом. Я хо­чу в сво­ём тру­де со­е­ди­ни­ть и при­ми­ри­ть сла­вян­ скую ди­о­ни­си­йс­ кую фу­рию и не­мец­кую по­свя­щ­ён­но­сть ра­бо­те. Зре­ли­ще - де­й­ стви­те­ль­но по-дру­го­му оформ­лен­ная ре­

Кра­со­та – Луч­шее опре­де­ле­ние кра­со­ты дал Пло­тин. Он ска­зал, что кра­со­та – это «цве­те­ние су­щ­е­ства». А кра­со­та во­збу­жда­ет, так как она не­у­ло­ви­ма и по­ско­ль­ку пе­ред ней мы аб­со­лют­но без­ за­щ­ит­ны.

48

а­ль­но­сть, с по­мо­щ­ью ко­то­рой на­ше во­о­ бра­же­ние по­кры­ва­ет зо­ло­том мир. Мой ме­тод в на­пи­са­нии по­э­зии поч­ти жи­во­ пи­сный. Ког­да у ме­ня есть острое ясное зре­ли­ще, тог­да из тем­но­ты я мо­гу из­вле­ чь це­лое сти­хо­тво­ре­ние на свет дня. Са­мая бо­ль­шая про­бле­ма по­э­та в том, как при­ве­сти в гар­мо­нич­ное со­от­но­ше­ ние стро­го­сть и сво­бо­ду. Ра­нь­ше у ме­ ня мно­гое бы­ло рас­ша­та­но, в цве­те­нии, ба­роч­ной фи­о­ри­т у­ре и укра­ше­нии. Я стре­мил­ся к эф­фект­ной кар­ти­не и хо­ро­ шим укра­ше­ни­ям. Со вре­ме­нем, как-то са­ми по се­бе, сти­хо­тво­ре­ния от­то­чи­ли­ сь, от­по­ли­ро­ва­ли­сь и обо­стри­ли­сь. Мои за­ко­ны в твор­че­стве се­год­ня: пол­ный кон­тро­ль над эмо­ци­о­на­ль­ной увле­чён­ но­стью, точ­но­сть сти­ха и, пре­жде все­го, прав­ди­во­сть сви­де­те­льств.В на­сто­я­щ­ей по­э­зии долж­ны бы­ть вид­ны объ­я­тия жи­ зни и смер­ти. Освя­щ­е­ние ми­ра. Мой иде­ал в по­э­ зии – это по­э­ти­че­ский текст как ма­ги­ че­ская спи­ри­т у­ал­ и­за­ция жи­зни.Сти­хо­ тво­ре­ние, ко­то­рое бу­дет жи­во, как стук че­ло­ве­че­ско­го серд­ца. По­эт вкла­ды­ва­ет всю свою ду­шев­но­сть, а сти­хо­тво­ре­ние

для не­го, как эхо кол­ду­на, – это то, что он и не пред­чув­ство­вал, что су­щ­ес­ тву­ ет. Хо­ро­шие жи­вые сти­хо­тво­ре­ния пу­ те­ше­ству­ют че­рез вре­мя. То­ль­ко опа­сно ин­тел­лек­т у­ал­ ь­ные лю­ди мо­гут на­пи­са­ть ве­ли­кую по­э­зию. То­ль­ко мно­го люб­ви и гру­сти или оза­ре­ния мо­жет во­зне­сти су­ щ­ес­ тво до ве­ли­кой по­э­зии, ко­то­рая обла­ да­ет все­о­бщ­ей цен­но­стью. По­э­зия для ме­ня – это фор­ма ми­сти­ че­ско­го опы­та, при­зма, че­рез ко­то­рую мо­жет вы­ра­зи­ть се­бя не­пре­хо­дя­щ­ая кра­ со­та, и так явля­ет­ся по­сред­ни­ком для поч­ти но­во­го ви­да ре­ли­ги­оз­ но­сти. По­э­ зия не за­ме­ня­ет жи­знь, но её опро­вер­га­ ет и пре­об­ ра­жа­ет. На­пи­са­ние по­э­зии не игра, но се­рь­ёз­ ный вы­бор и спа­си­те­ль­ное от­кло­не­ние от пу­ти.Утон­чён­ный об­лик со­у­ча­стия. Она долж­на вы­ра­зи­ть те­пло­ ту, ко­то­рая нас де­ла­ет лю­дь­ми, то си­я­ние, ко­то­рое «не от ми­ра се­го». По­эз­ ия «пре­ о­свя­щ­я­ет» этот ве­ге­та­тив­но-ани­ма­ли­ стич­но-со­ци­а­ль­ный мир. Та тон­кая ни­ть ме­жду же­ла­ни­ем и смер­тью. Ка­ждое сти­ хо­тво­ре­ние – это фор­ма про­щ­а­ния с жи­ знью. Для ме­ня по­эз­ ия – выс­шая сте­пе­нь при­го­то­вле­ния к ухо­ду с это­го све­та.

Ру­кой, в су­мрак. Мне нра­вит­ся ру­ко­  С фран­цуз­ским пи­сная про­цес­с у­ал­ ь­но­сть. Я лю­блю тот пи­са­те­лем про­цесс, ког­да чёр­ные чер­ни­ла сох­нут Па­три­ком на бу­ма­ге. К со­жа­ле­нию, всё ме­нь­ше хо­ Бес­со­ном ро­ших чер­нил. Нем­цы, кста­ти, де­ла­ют луч­шие. Не­ко­то­рые мои луч­шие сти­хо­ тво­ре­ния я на­пи­сал в по­е­зде, так как я ча­сто ез­жу по мар­шру­т у По­же­га-Бел­град и обрат­но. У ме­ня нет энер­гии для твор­ че­ства двад­ца­ть че­ты­ре ча­са в сут­ки. По­ э­то­му я жду ту ми­ну­т у, ког­да я со­бран из­ну­три, а это, ча­ще все­го, су­мрак. Тог­да я на­и­бо­лее чув­стви­те­лен для на­пи­са­ния по­э­зии. Это то ма­ги­че­ское вре­мя, ког­ да не де­нь и не но­чь и ког­да свет и ть­ма

Ле­чеб­ная си­ла по­ра­же­ния – По при­ро­де ве­щ­ей, ка­ждо­му че­ло­ве­ку нра­вят­ся по­хва­ лы, так как они не­у­мест­но под­ни­ма­ют на­ше са­мо­у­ва­же­ние и укре­пля­ют на­шу сме­шную убе­ждён­но­сть, что мы ва­жны и что веч­но­сть, как-ни­как, долж­на счи­та­ть­ся с на­ми. Но на­гра­ ды так­же мо­гут ужа­сно со­ци­а­ли­зи­ро­ва­ть пи­са­те­лей, де­лая из них, яко­бы, до­сто­й­ных лич­но­стей. Но как нич­то­жны на­ши по­бе­ды и как нас един­ствен­но освя­щ­а­ют на­ши по­ра­же­ния! В оста­ль­ном, по­э­ты зде­сь не то­ль­ко что­бы при­ни­ма­ть да­ры, но, и что­бы са­ми да­ро­ва­ть.

49

Ж И­З Н Ь ,

Р О­М А­Н Ы пе­ре­да­ют друг дру­гу свои та­ин­ствен­ные флю­и­ды. По­э­то­му я на­ста­и­ваю на том, что­бы это вре­мя су­ток ухва­ти­ть для се­бя. Кри­зис муж­ско­го и жен­ско­го. Вы­со­ ко тре­бо­ва­те­ль­ная или пол­но­стью не ам­ би­ци­оз­ ная, же­нщ­и­на лу­чит­ся сво­им су­щ­ е­ством и так, поч­ти не­за­мет­но, вли­яе­ т на ис­то­рию, мир, рас­те­ния. Уже не го­во­ря о вы­со­кой би­ол­ о­ги­че­ской мис­сии же­нщ­и­ ны. Ро­жда­ет жи­знь. Она ма­ть, се­стра, лю­ бов­ни­ца, су­пру­га, до­чь, бо­ги­ня, по­э­тес­са, ху­до­жник. Же­нщ­и­на ху­до­жник или по­эт − су­ще­ ­ство в ква­дра­те, до­сто­й­ное са­мо­го бо­ль­шо­го ува­же­ния. Я муж­чи­на-фе­ми­ нист, ма­три­арх и «ма­те­ро­фил», по­э­то­му у ме­ня есть пра­во пре­зи­ра­ть же­нщ­ин – ра­ди­ка­ль­ных фе­ми­ни­сток.На­ря­ду с та­ ким ко­ли­че­ством рас­ко­лов и рас­трат в ми­ре, к че­му ещё один – ме­жду муж­чи­ ной и же­нщ­и­ной? Же­нщ­и­на – глав­ная бла­го­да­ть жи­зни. Че­рез от­но­ше­ния с же­ нщ­и­на­ми ин­тел­лек­т у­ал­ ь­ные ху­до­жни­ки ку­ль­ти­ви­ру­ют свою чув­стви­те­ль­но­сть. Мой иде­ал – бла­го­род­ная, утон­чён­ная же­нщ­и­на, ко­то­рая сво­им ин­тел­лек­том, до­сто­ин­ства­ми и вы­со­ки­ми тре­бо­ва­ни­я­ ми вы­се­чет но­вый лик муж­чи­ны. Од­на­ ко мы жи­вём во вре­ме­на же­но­по­доб­ных муж­чин и му­же­по­доб­ных же­нщ­ин. Это не вре­мя, в ко­то­ром пра­вят жен­ские до­ бро­де­те­ли, что по­ка­за­ло се­бя тра­гич­но. Же­нщ­и­на, у ко­то­рой есть. Лю­бо­вь – сло­жное чув­ство, со­ед­ и­не­ние и при­ ми­ре­ние эго­и­зма и аль­тру­и­зма, чув­ство, ко­то­рое за ве­ка ещё ник­то не су­мел объ­ я­сни­ть, не­смо­тря на сто­ль­ко книг и би­ бли­от­ ек. Не­лег­ко осу­щ­е­стви­ть пол­ную лю­бо­вь, и по­э­то­му мы всег­да в по­и­сках её. Мне не нра­вит­ся, ког­да по­э­ты в са­ мо­об­ман­чи­вом по­ры­ве иде­а­ли­зи­ру­ют и

Во­рон и гро­мы – Со­зда­вая сти­хо­тво­ре­ние «Гро­мы», я про­ек­ти­ро­вал в свой текст ди­на­ми­че­ское энер­ге­ти­че­ское со­сто­я­ние, ко­то­рым на­ пол­нил­ся, ещё ког­да в дет­стве, спря­тав­ши­сь на чер­да­ке, слу­ шал мо­щ­ные рас­ка­ты гро­ма. С од­ной сто­ро­ны, я чув­ство­вал страх, а с дру­гой, хо­тел опя­ть услы­ша­ть тот мо­щ­ный звук, к ко­то­ро­му у ме­ня, оче­вид­но, бы­ло чув­ствен­ное от­но­ше­ние, да­же эро­ти­че­ское. Поз­же, бу­ду­чи юно­шей, та­кую мо­щь я на­ шёл, чи­тая древ­них по­э­тов. Я по­чув­ство­вал, как встре­ча­ю­сь с чем-то огром­ным и го­ло­во­кру­жи­те­ль­ным. А мо­е­му оза­ре­нию не бы­ло пре­де­ла, ког­да я, чи­тая «По­по­ль-Вух», узнал, что во­ рон, пти­ца ко­то­рая ме­ня за­хва­ты­ва­ет, как раз вест­ник гро­мов и мол­ний.

50

бе­а­ти­фи­ци­ру­ют же­нщ­и­ну, ког­да её под­ ни­ма­ют на пь­е­де­стал не­до­сти­жи­мой, свер­хте­ле­сной спи­ри­т у­а­ль­но­сти. Это в де­й­стви­те­ль­но­сти по­бег от же­нщ­и­ны. Для ме­ня кра­си­ва то­ль­ко та же­нщ­и­на, ко­то­рая ре­а­ль­на и те­ле­сна, же­нщ­и­на, ко­то­рая не тём­ная ил­лю­зия, ви­де­ние, ма­ска, псев­дос. Же­нщ­и­ну я ви­жу как те­ле­сную и ду­шев­ную Ве­не­ру. Же­нщ­и­ на кра­си­вее все­го, ког­да в её те­ле­сно­сти про­бу­жда­ет­ся дав­но по­да­влен­ное не­бе­ сное древ­нее су­щ­е­ство же­нщ­и­ны. Та­кую лю­бо­вь я на­шёл в Ан­дри­я­не Ви­де­но­вич, ак­три­се и пре­по­да­ва­те­ле дик­ции, с ко­то­ рой не­ско­ль­ко лет де­лю жи­знь. Ци­фро­вой апо­ка­лип­сис. Есть хо­ро­ шая по­сло­ви­ца: «Ре­бё­нок – отец че­ло­ве­ ка». Это глу­бо­кая исти­на. Сти­хо­тво­ре­ ние «На­ши де­ти» вы­зы­ва­ет на­и­бо­ль­шую ре­ак­цию, ког­да я его чи­таю на ли­те­ра­ тур­ных ве­че­рах, го­во­рит в ка­кой ме­ре де­струк­ти­вен по­тен­ци­ал агрес­сив­но­сти и ма­ни­пу­ля­тив­но­сти на­ших де­тей, бо­ль­ шей ча­стью об­ра­щ­ён­ных к ми­ру ло­жных цен­но­стей. Оно ука­зы­ва­ет на то, что до­ бро­та и че­ло­веч­но­сть в жи­зни про­ве­ря­ ют­ся как зо­ло­то в огне и ста­вит во­прос о на­шей ответ­ствен­но­сти во всём этом. На­шим де­тям мы оста­вля­ем за­кры­тые му­зеи и от­кры­тый ин­тер­нет, ко­то­рый мо­жет срав­ни­ть­ся с по­я­вле­ни­ем атом­ ной энер­гии в 50-е го­ды двад­ца­то­го ве­ка. Мы жи­вём во вре­мя ци­фро­во­го апо­ка­ лип­си­са, ког­да всё бо­ль­ше ста­но­вим­ся пост-не­ве­жда­ми и ког­да чте­ние в основ­ ном за­ме­не­но по­ис­ком. Как раз кни­ги учат нас, как бы­ть од­ним и как со­бра­ть­ся из­ну­три, са­мим по се­бе. Кор­ни рас­стро­йств. История культуры не что иное, как история древнего конфликта рационалистических и эзотерических тайных обществ. И эк­зи­стен­ ци­ал­ и­сты, и по­зи­ти­ви­сты пре­зи­ра­ют ми­ фо­ло­гию, ал­хи­мию, ми­сти­ку, как это де­ ла­ет со­вре­мен­ная фи­ло­со­фия и на­у­ка. С их огра­ни­чен­ны­ми взгля­да­ми, эк­зи­стен­ ци­а­ли­сты и по­зи­ти­ви­сты не в си­лах узна­ ть о су­ще­ с­ тво­ва­нии це­ло­го кон­ти­нен­та ми­сти­че­ско­го ис­кус­ства. Там, в ра­ци­он ­ а­ ли­сти­че­ски-про­све­ти­те­ль­ских ил­лю­зи­ях, мы на­хо­дим оли­це­тво­ре­ние бо­ле­зни и евро­пе­й­ско­го рас­стро­й­ства. Аго­ния из­но­сив­ше­го­ся ми­ра. Во мног­ их сфе­рах че­ло­ве­че­ской жи­зни двад­ца­

тый век по­ка­зал се­бя как век де­струк­ ции. Ра­ци­о­на­ль­ная и тех­но­ло­ги­че­ская мы­сль вы­те­сни­ли ма­ги­че­скую. Се­год­ня за­бы­ло­сь, что ис­кус­ство – ал­хи­ми­че­ ская де­я­те­ль­но­сть и что сти­хо­тво­ре­ние – пси­хо­ло­ги­че­ский про­стор су­щ­ес­ тва. Мы се­год­ня про­жи­ва­ем пу­га­ю­щу­ ю аго­ нию из­но­сив­ше­го­ся и из­му­чен­но­го ми­ ра. Это да­же не пе­ри­од упад­ка, но вре­мя, в ко­то­ром ясно ста­но­вит­ся, в ка­кой ме­ ре пра­ис­ кон­ные ис­точ­ни­ки ис­чер­па­ны. А, по­том, ме­жду по­ко­ле­ни­я­ми со­зда­ны огром­ные про­па­сти. Я хо­ро­шо знаю, что это про­кля­тие «шко­ль­ной ку­ль­т у­ры», но не бы­ло бы для нас пре­град, ког­да бы на­ша ку­ль­т у­ры бы­ла шко­ль­ной та­ко­го ти­па, как, ска­жем, не­мец­кая. От нем­цев ­ и­ть­ся, как уди­вля­ть­ мо­жно хо­ро­шо на­уч ся и при­сва­и­ва­ть.

Не слишком поздно. Груст­но, что мы в исто­ри­че­ской ло­те­рее вы­тя­ну­ли са­мые бла­го­дат­ные пре­де­лы на зе­мле, но не ис­ по­ль­зо­ва­ли это для сво­е­го эко­но­ми­че­ ско­го про­цве­та­ния. Ра­бо­та, обя­зан­но­сть и ди­сци­пли­на – оси, во­круг ко­то­рых вер­ тит­ся мир, а не ре­ал­ и­ти-шоу и пре­хо­дя­ щ­ие жи­знен­ные на­сла­жде­ния. Мы ста­ли тра­ги­че­ски не­за­кон­чен­ны­ми, без­ум­ны­ми де­мо­но­по­клон­ни­ка­ми, склон­ны­ми к пес­ си­ми­сти­че­ской по­да­влен­но­сти, ко­то­рая, к сча­стью, ещё не пе­ре­шла в ни­ги­лизм. Сер­бия как ме­та­ку­ль­т у­ра не су­ме­ла осу­щ­ е­стви­ть ни де­ся­той до­ли сво­е­го по­тен­ци­ а­ла. Нам, как на­ро­ду, оста­ёт­ся до­ста­точ­но му­чи­те­ль­ный ме­та­ис­ то­ри­че­ский про­цесс, ша­ги к оза­ре­нию со­зна­ния. Или мы ещё глуб­же спу­стим­ся в маг­му, или под­ни­ мем­ся до выс­ших сло­ёв и тран­сми­фов. 

 Смысл пов­то­ре­ния слов и кар­тин: Да­ни­лов се­год­ня

51

Г О Р И З О Н Т Ы ПИ­САТЕЛЬ БЕ­РИ­СЛАВ БЛА­ГО­Е­ВИЧ – О­ДИН ИЗ ВА­ЖНЫХ НО­ВЫХ ГОЛОСОВ В РЕСПУБЛИКЕ СЕРБСКОЙ

Литература имеет силу

Читать – значит, заниматься саморазвитием, становиться лучше. По-настоящему стоящая литература исследует и облагораживает, углубляет и помогает. Проблема не в тривиальной литературе, она существовала всегда; проблема в том, что её превратили в опасный отравляющий инструмент, ей дано главное место, она агрессивно рекламируется как высокая культура и единственная ценность. Нужно ввести налог на некачественную литературу, установить иерархию ценностей, облегчить конкуренцию истинной культуре. Вопреки проблемам, в Республике Сербской появился ряд новых самобытных авторов, прокладывающих себе путь

О

н пи­шет про­зу, по­э­зию, эс­се и ли­ те­ра­т ур­ную кри­ти­ку. За ве­сь­ма ко­рот­кое вре­мя ему уда­ло­сь оста­ ви­ть за­мет­ный след в ли­те­ра­т у­ре. Он по­ лу­чил мно­же­ство на­град, а его про­из­ве­де­ ния пе­ре­ве­де­ны на ис­пан­ский, по­ль­ский, ан­гли­й­ский, не­мец­кий, ита­ль­ян­ский, япон­ский, ма­ке­дон­ский и ма­ль­ти­йс­ кий язы­ки. И это не­у­ди­ви­те­ль­но, ве­дь он пи­ шет про обыч­ных лю­дей, о веч­ных те­мах. Кри­ти­ки под­чёр­ки­ва­ют, что его про­за жи­ зне­ра­дост­на и су­ро­ва од­но­вре­мен­но, про­ ни­ка­ет пря­мо в серд­це. В сен­тя­бре, как ожи­да­ет­ся, долж­на вы­й­  В Ба­ня-Лу­ке, ти его но­вая кни­га, в пер­вый раз он выс­т у­ у па­мят­ни­ка пит в ро­ли дет­ско­го пи­са­те­ля. Го­то­ва так­же Бран­ко Чо­пи­чу ру­ко­пи­сь ко­рот­ких рас­ска­зов. Тем вре­ме­ (1915–1984) нем он мно­го чи­та­ет, кое-что и за­пи­сы­ва­ет.

Пи­шет: Сан­дра Кляйич

Би­ог­ ра­фия Рос и учил­ся в Бро­де, Пан­че­во и Ба­ня Лу­ке, где се­й­час жи­вёт. Его зна­чи­мые про­из­ве­де­ния – это сбор­ник рас­ска­зов «Ре­во­лю­ци­о­нер» (вы­шла и аудио-кни­га), ро­ман «Ти­ше во­ды», кни­га сти­хов «Мы в ту­ма­не», ро­ман «Бу­ме­ранг»… По­лу­ча­те­ ль не­ско­ль­ких на­град и пре­мий, сре­ди ко­то­рых сти­пен­дия Фон­да «Бо­ри­слав Пе­кич» и Го­до­вая пре­мия за луч­шую кни­гу, вру­ча­е­мая Общ­е­ством пи­са­те­лей Ре­спу­бли­ки Серб­ской. Его пер­вый ро­ман «Ти­ше во­ды» во­шёл в уз­кий круг но­ми­ни­ро­ ван­ных на на­гра­ду НИН 2013-го го­да.

52

По­че­му ва­жно чи­та­ть? Чте­ние не явля­ет­ся чем-то прев­зо­й­дён­ ным и ус­та­рев­шим, или отли­чи­те­ль­ной чер­той лу­зе­ра, зу­бри­лы и асо­ци­а­ль­ных лю­дей. Чи­та­ть – зна­чит, за­ни­ма­ть­ся са­ мо­ра­зви­ти­ем, де­ла­ть се­бя не то­ль­ко бо­лее ум­ным, но и бо­лее хо­ро­шим че­ло­ве­ком. На­пи­са­ние книг, чте­ние и уча­стие в ли­те­ ра­т ур­ной жи­зни мне при­не­сли имен­но это: я луч­ше узнал се­бя и, смею ска­за­ть, де­й­ стви­те­ль­но стал луч­шим че­ло­ве­ком, чем был, и вме­сте с тем по­зна­ко­мил­ся с пре­ кра­сны­ми лю­дь­ми и пи­са­те­ля­ми. Ли­те­ра­ ту­ра ме­ня как чи­та­те­ля отве­ла в чу­де­сные ме­ста (не­ко­то­рые из ко­то­рых, есте­ствен­но, не су­щ­е­ству­ют), а как пи­са­те­ля – в уди­ви­ те­ль­ные края и го­ро­да. Ли­те­ра­т у­ра, в пол­ ном смы­сле это­го сло­ва, обла­го­ро­ди­ла мою жи­знь, и я всег­да бу­ду ей за это бла­го­да­рен. Од­на­жды Вы ска­за­ли, что не ду­ма­е ­те, что пи­сь­мен­ное сло­во се­год­ня це­нит­ся ме­нь­ ше, но то, что всё ме­нь­ше лю­дей, ин­те­ре­ су­ю­щ­их­ся им, это факт. При­чи­ны, по ко­то­рым ку­ль­т у­ра чте­ния на­хо­дит­ся в кри­зи­се, раз­но­о­бра­зны, од­ на­ко я не мо­гу из­ба­ви­ть­ся от ощущения, что од­ной из ва­жне­й­ших явля­ет­ся та, что ли­цам, ко­то­рые при­ни­ма­ют ре­ше­ния (на гло­ба­ль­ном или мест­ном уров­не) про­сто

53

Г О Р И З О Н Т Ы

 На кни­жной яр­мар­ке в Фес­са­ло­ни­ках

54

не­вы­год­но, что­бы лю­ди чи­та­ли. Кни­ги и жур­на­лы – это рас­сад­ни­ки идей, они сти­ му­ли­ру­ют во­о­бра­же­ние, раз­ви­ва­ют кри­ ти­че­ское мы­шле­ние. Всё это про­ти­во­сто­ ит ны­не­шней кон­цеп­ции ми­ра, по ко­то­рой сред­не­ста­ти­сти­че­ский че­ло­век тре­ти­ру­ет­ся как сво­е­го ро­да раб и по­тре­би­те­ль все­во­змо­ жной про­дук­ции, а не как су­щ­е­ство, ко­то­ рое долж­но и мо­жет ду­ма­ть сво­ей го­ло­вой и при­ни­ма­ть ме­ры. Это тренд на про­тя­же­нии мно­гих де­ся­ти­ле­тий в фор­ми­ро­ва­нии со­зна­ ния и эко­но­ми­ки. Вто­рая ва­жная при­чи­на, по ко­то­рой лю­ди ме­нь­ше чи­та­ют, – это ско­ро­сть рас­ про­стра­не­ния ин­фор­ма­ции, в чём СМИ вне вся­кой кон­ку­рен­ции. Од­на­ко они да­ ют кар­ти­ну обыч­но двух­мер­ную, в ней нет глу­би­ны. Сле­до­ва­те­ль­но, с по­мо­щ­ью та­кой кар­ти­ны при­о­бре­та­ет­ся по­верх­ност­ная ин­ фор­ми­ро­ван­но­сть, ко­то­рая удо­вле­тво­ря­ет ли­шь ми­ни­ма­ль­ную по­треб­но­сть «бы­ть в кур­се», без во­змо­жно­сти бо­лее глу­бо­ко­го об­ду­мы­ва­ния, тем бо­лее что од­ну кар­ти­ну до­во­ль­но бы­стро сме­ня­ет дру­гая. На­ко­нец, это так­же во­прос вре­ме­ни. Во­ зь­мём в ка­че­стве при­ме­ра вос­кре­се­нье – бо­ ль­шие тор­го­вые цен­тры ра­бо­та­ют до позд­

не­го ве­че­ра и, со­о­твет­ствен­но, со­труд­ни­ки да­же по вос­кре­се­нь­ям не име­ют вре­ме­ни для чте­ния. Кро­ме то­го, ты­ся­чи лю­дей в них тра­тят своё сво­бод­ное вре­мя, и, бу­ду­чи по­ тен­ци­а­ль­ны­ми чи­та­те­ля­ми, то­же те­ря­ют своё вре­мя. Это про­сто. Из-за пе­ре­гру­жен­ но­го учеб­но­го пла­на и ре­ал­ ь­но­го де­фи­ци­та вре­ме­ни или из-за общ­ей тен­ден­ции ид­ти пу­тём на­и­ме­нь­ше­го со­про­ти­вле­ния. Да­же шко­ль­ную про­грам­му де­ти уже не чи­та­ют от кор­ки до кор­ки, а на­хо­дят в ин­тер­не­те со­кра­щ­ён­ные вер­сии и (не­ред­ко сом­ни­те­ль­ ные) ин­тер­пре­та­ции. Не­сом­нен­но, та­кое раз­ви­тие со­бы­тий па­губ­но вли­я­ет на общ­е­ство и со вре­ме­нем при­ве­дёт к ещё ме­нь­ше­му ко­ли­че­ству чи­ та­те­лей. Ко все­му пе­ре­чи­слен­но­му ну­жно до­ба­ви­ть ка­че­ство то­го, что пу­бли­ку­ют и чи­та­ют. Со­вер­шен­но ясно: мы шаг­ну­ли в но­ вую эру – эру бо­рь­бы про­тив неч­те­ния, так же как сто лет на­зад мы бо­ро­ли­сь с не­гра­ мот­но­стью, и к этой про­бле­ме нео­б­хо­ди­мо по­до­й­ти са­мым се­рь­ё­зным обра­зом. В этом смы­сле хо­чу пе­ре­фра­зи­ро­ва­ть пред­ло­же­ние, ко­то­рое не­дав­но про­чёл в од­ном жур­на­ле 1925-го го­да: не вре­мя пе­ре­о­де­ва­ть пла­тья, ну­жно пре­о­бра­зи­ть дух.

ЖИ­ЗНЬ КНИ­ГИ В «ЭРУ НЕЧ­ТЕ­НИЯ» В ка­кой по­зи­ции ли­те­ра­т у­ра се­год­ня? Ли­те­ра­т у­ра, при­чём я имею в ви­ду от­ но­си­те­ль­но не­бо­ль­шой про­цент истин­но цен­ных ли­те­ра­т ур­ных про­из­ве­де­ний, на­хо­ дит­ся в до­ста­точ­но при­те­снён­ном по­ло­же­ нии, од­на­ко и да­лее су­щ­е­ству­ет. Её ро­ль, по кра­й­ней ме­ре на этих ге­о­гра­фи­че­ских ши­ро­ тах, по­сто­ян­но уме­нь­ша­ет­ся. Ка­че­ствен­ные ли­те­ра­т ур­ные про­из­ве­де­ния ча­ще все­го не со­дер­жат сен­са­ци­он­ной при­пра­вы, нео­б­хо­ ди­мой для ви­ди­мо­го при­ня­тия пу­бли­кой. Вме­сте с тем, ста­т ус ли­те­ра­т у­ры на­хо­дит­ся в пря­мой свя­зи со ста­т у­сом пи­са­те­ля. Ког­ да-то пи­са­те­ли бы­ли по­сла­ми, ку­ль­т ур­ны­ми ат­та­ше, ми­ни­стра­ми, це­ни­ло­сь их по­зна­ние об­сто­я­те­льств, их мне­ние об оте­че­ствен­ных и ино­стран­ных ве­щ­ах и со­бы­ти­ях. Се­год­ня сам тер­мин де­ва­ль­ви­ро­ван, есть при­ме­ры, ког­да раз­ные пер­со­ны под­пи­сы­ва­ют­ся как пи­са­те­ли/пи­са­те­ль­ни­цы да­же до пу­бли­ка­ ции пер­вой кни­ги. С це­лью та­ким «пи­са­ те­лям» обес­пе­чи­ть во­змо­жно­сть фи­гу­ри­ ро­ва­ть на ли­те­ра­т ур­ной сце­не, по­сто­ян­но пред­ла­га­ет­ся те­зис о том, что ве­ли­кие пи­ са­те­ли и ве­ли­кие ли­те­ра­т ур­ные про­из­ве­де­

ния оста­ли­сь в про­шлом, что, раз­у­ме­ет­ся, не­прав­да. В та­ком кон­тек­сте ис­клю­чи­те­ль­но ва­жен и ста­т ус про­фес­си­о­на­ль­ных объ­е­ди­ не­ний. Зна­че­ние ли­те­ра­т у­ры в дру­гих стра­ нах мне ме­нее зна­ко­мо, но я ви­дел и по­чув­ ство­вал, что лю­ди за­ин­те­ре­со­ва­ны бо­ль­ше. На ли­те­ра­т ур­ном ве­че­ре в Ита­лии со­брал­ся пол­ный ам­фи­те­а­тр сту­ден­тов, что­бы бо­ль­ ше узна­ть о мо­ём пе­ре­ве­дён­ном ро­ма­не. В Ав­стрии и Гер­ма­нии про­хо­дят пре­зен­та­ции книг, так на­зы­ва­е­мые чте­ния, где по­се­ти­те­ ли пла­тят за вход. Зде­сь это не­мы­сли­мо. При та­ком кли­ма­те вли­я­ние ли­те­ра­т у­ры на общ­ е­ство не­ве­ли­ко, и не сто­ит ожи­да­ть, что од­на кни­га взвол­ну­ет мас­с у. Од­на­ко кни­ги и да­лее мо­гут вли­я­ть на жи­знь от­де­ль­но­го че­ло­ве­ка, и я уве­рен, что это про­ис­хо­дит еже­днев­но.

 На «Ко­чи­че­вом со­бра­нии»

Как пи­сь­мен­но­му сло­ву вы­жи­ть в ци­ви­ ли­за­ции двух­мер­ной кар­ти­ны, в «эпо­ху неч­те­ния»? Не знаю, но по­ ка не по­ ме­ ня­ ет­ ся или не смяг­чит­ся па­ра­диг­ма, по ко­то­рой кни­ га явля­ет­ся сво­е­го ро­да при­зра­ком, чем-то скуч­ным и ус­та­рев­шим, си­т у­а­ция не улуч­ шит­ся. Чте­ние – это лич­ное де­ло, оно не мо­ жет бы­ть пред­ме­том при­ну­жде­ния. Од­на­ко

55

Г О Р И З О Н Т Ы

 С Во­ей Чо­ла­но­ви­чем (1922–2014), сво­им зе­мля­ком и ли­те­ра­тур­ным при­ме­ром

если мы не мо­жем за­ста­ви­ть лю­дей чи­та­ть, нео­б­хо­ди­мо хо­тя бы под­чёр­ки­ва­ть по­ль­зу чте­ния. В фо­ку­се без­ус­ лов­но долж­ны бы­ ть са­мые ма­ле­нь­кие чи­та­те­ли и под­рост­ки. Лю­бо­вь к чте­нию ро­жда­ет­ся имен­но тог­ да, и об этом долж­ны ду­ма­ть те, кто кро­ит шко­ль­ные про­грам­мы и вы­би­ра­ет про­из­ве­ де­ния для обя­за­те­ль­но­го чте­ния. Кро­ме то­ го, ну­жно уста­но­ви­ть опре­де­лён­ные ль­го­ты для из­да­те­ль­ства, что при­ве­ло бы к бо­лее при­ем ­ ле­мым це­нам.

ве­сь­ма вре­ден и опа­сен. Всё это отра­жа­ет­ся на ти­ра­жах. Не­ко­то­рые де­й­стви­те­ль­но веч­ ные про­из­ве­де­ния вы­пу­ска­ют­ся сме­шным ти­ра­жом в не­ско­ль­ко со­тен эк­зем­пля­ров. Как я уже под­черк­нул, эта про­бле­ма огром­ на и ка­са­ет­ся не то­ль­ко пи­са­те­лей, но и шко­ль­но­го обра­зо­ва­ния, за­ко­но­да­те­ль­ства, тор­го­вой эко­но­ми­ки… На се­год­ня­шний мо­ мент мы не­мно­гое мо­жем сде­ла­ть, кро­ме как сти­му­ли­ро­ва­ть пи­са­те­ль­ское твор­че­ства и про­дви­га­ть хо­ро­шие кни­ги.

ПО­МО­ЩЬ ИСТИН­НЫМ ЦЕН­НО­С ТЯМ

Учи­ты­вая всё вы­ше­пе­ре­чи­слен­ное, как Вы ви­ди­те ли­те­ра­т ур­ную сце­ну в Ре­спу­ бли­ке Серб­ской? Ли­те­ра­т ур­ная сце­на в Ре­спу­бли­ке Серб­ ской ожи­ла в по­след­ние го­ды. По­я­ви­ли­сь но­вые, си­ль­ные и зна­чи­те­ль­ные го­ло­са, ко­ то­рые бы­ли вос­при­ня­ты общ­ес­ твом и эли­ той, по­эт­ о­му есть осно­ва­ния для оп­ти­ми­ зма. Од­на­ко мы име­ем бо­ль­шие про­бле­мы с из­да­те­ль­ством, мар­ке­тин­гом и ди­стри­бь­ ю­ци­ей. Ав­то­ры из Ре­спу­бли­ки Серб­ской в основ­ном кни­ги из­да­ют в Сер­бии, так как из­да­те­ли (за ма­лым ис­клю­че­ни­ем) не вы­ пол­ня­ют свою ра­бо­т у аде­кват­но. Ча­ще все­го ав­тор сам опла­чи­ва­ет рас­хо­ды пе­ча­ти кни­ ги, так­же из­да­те­ли не за­ни­ма­ют­ся ре­кла­мой и ди­стри­бь­юц ­ и­ей кни­ги. Но я бы не сва­ли­ вал эту про­бле­му ис­клю­чи­те­ль­но на пле­чи из­да­те­лей, на­до при­зна­ть, что зде­сь есть го­ ро­да и ра­йо­ ­ны, где нет ни од­но­го кни­жно­го ма­га­зи­на, то есть ди­стри­бь­юц ­ ия за­труд­не­на да­же тог­да, ког­да есть ко­му ей за­ни­ма­ть­ся.

Мо­жет ли и как истин­ная ли­те­ра­т у­ра се­ год­ня про­ти­во­с то­я­ть так на­зы­ва­ем ­ ой дик­та­т у­ре тор­го­во­го рын­ка и тре­бо­ва­ нию по­твор­с тво­ва­ть низ­шим вку­сам и по­ры­вам? Я про­тив­ник лю­бой дик­та­т у­ры, в том чи­ сле дик­та­т у­ры рын­ка, ко­то­рая у нас за­вла­де­ ла общ­е­ством. Ме­жду тем, я бы под­дер­жал пред­ло­же­ние о до­пол­ни­те­ль­ном на­ло­ге для твор­цов пло­хой ли­те­ра­т у­ры. То есть, я не за цен­зу­ру, а за опре­де­лён­ные ме­ры, ко­то­рые не­ко­то­рым обра­зом да­ли бы во­змо­жно­сть сто­я­щ­им и хо­ро­шим из­да­те­лям, пи­са­те­лям и их про­из­ве­де­ни­ям чу­ть бо­лее спра­ве­дли­вую по­зи­цию в кон­ку­рен­ции на тор­го­вом рын­ке. Так на­зы­ва­е­мая лёг­кая ли­те­ра­т у­ра бы­ла и бу­дет, и в этом нет ни­че­го спор­но­го и тра­ гич­но­го, но гло­ба­ль­ный тренд, вос­хва­ля­ю­ щ­ий бес­по­ле­зную и ба­на­ль­ную ли­те­ра­т у­ру,

56

Кро­ме то­го, ощущает­ся при­те­сне­ние (хо­ро­ ших) ли­те­ра­т ур­ных жур­на­лов в Ре­спу­бли­ ке Серб­ской, что до­пол­ни­те­ль­но усло­жня­ет си­т у­ац ­ ию и ме­ша­ет мо­ло­дым ав­то­рам пред­ ста­ви­ть своё твор­че­ство. Как во вре­мя гло­ба­ли­за­ции со­хра­ни­ть ма­лые язы­ки и ку­ль­т у­ры вро­де на­шей, не бы­ть со­вре­мен­ным по на­вя­зан­ным и спро­ек­ти­ро­ван­ным кри­те­ри­ям лю­бой це­ной, а вме­сте с тем «бы­ть в кур­се» и пи­ са­ть так, что­бы Вас все по­ни­ма­ли? Нео­бх­ о­ди­мо пи­са­ть чест­но, не под­ли­ зы­ва­ть­ся к кри­ти­кам, так­же не сле­ду­ет ни пе­ре­о­це­ни­ва­ть, ни не­до­оц ­ е­ни­ва­ть чи­та­те­ лей. Во­змо­жно, это на­ив­но, но я ве­рю, что про­из­ве­де­ние встре­тят те­пло, если оно хо­ ро­шо на­пи­са­но, да­же если в нём идёт ре­чь о про­бле­мах мест­но­го уров­ня или на­ци­о­ на­ль­ных те­мах ма­ло­го на­ро­да. Этот факт под­твер­ждён мно­же­ством при­ме­ров; наш чи­та­те­ль вос­тор­га­ет­ся про­из­ве­де­ни­ем ки­ та­й­ско­го пи­са­те­ля, ко­то­рый ку­ль­т у­ро­ло­ ги­че­ски да­лёк ему ров­но сто­ль­ко, ско­ль­ко да­ле­ко чи­та­те­лю из Бо­ли­вии про­из­ве­де­ние Ан­дри­ча. Од­на­ко в том и за­клю­ча­ет­ся ка­че­ ство ли­те­ра­т у­ры – она со­ед­ и­ня­ет, про­ни­зы­ ва­ет, обо­га­щ­а­ет – и имен­но по этой при­чи­ не чи­та­те­ль из Бо­ли­вии мо­жет на лич­ном уров­не вос­при­ня­ть На Дри­не мост. Та­ким обра­зом, пер­вая и основ­ная за­да­ча – что­бы чти­во бы­ло ка­че­ствен­ным. Вто­рая – пе­ре­ во­ды про­из­ве­де­ний, что до­ста­точ­но про­ бле­ма­тич­но, в осо­бен­но­сти ког­да ре­чь идёт

об ав­то­рах из Ре­спу­бли­ки Серб­ской. Пе­ре­ во­ды про­из­ве­де­ний на­ших ав­то­ров та­кая ред­ко­сть, что они на­хо­дят­ся на уров­не ста­ ти­сти­че­ской ошиб­ки. А ког­да де­ло до них всё же до­хо­дит, ока­зы­ва­ет­ся, что ре­ак­ции по­зи­тив­ны. Ро­ман Та­ни Сту­пар Три­фу­но­ вич бла­го­да­ря Евро­пе­й­ской пре­мии по ли­ те­ра­т у­ре уже пе­ре­ве­дён на не­ско­ль­ко язы­ ков, а кри­ти­ка и при­ём пу­бли­ки бо­лее чем тё­плые. Пе­ре­вод мо­е­го ро­ма­на Ти­ше во­ды так­же по­лу­чил хо­ро­шие от­зы­вы в Ита­лии, был в са­мом уз­ком кру­гу но­ми­ни­ро­ван­ных про­из­ве­де­ний на пре­мию в Ту­ри­не и пе­ре­ жил два из­да­ния (а на серб­ском – од­но!). Эти и дру­гие при­ме­ры де­мон­стри­ру­ют, что

 На ли­те­ра­тур­ном ве­че­ре

Ге­ог­ ра­фия Вы – ма­ги­стр ге­о­гра­фии, эта на­у­ка про­ни­зы­ва­ет раз­лич­ ны­ми спо­со­ба­ми и Ва­ши про­из­ве­де­ния. Есть ли у Вас вре­мя за­ни­ма­ть­ся ис­сле­до­ва­те­ль­ской ра­бо­той? Ге­о­гра­фия – моя пер­вая бо­ль­шая лю­бо­вь. Увы, у ме­ня поч­ ти нет вре­ме­ни, ко­то­рое я мо­гу по­свя­ти­ть се­рь­ёз­ но­му ис­сле­ до­ва­нию. По­след­нюю ори­ги­на­ль­ную на­уч­ную ра­бо­ту я опу­ бли­ко­вал в 2016-м го­ду в Бел­гра­де, хо­тя и в про­шлом го­ду я опу­бли­ко­вал один труд, сов­ме­стив­ший в се­бе би­бли­от­ е­ко­ве­ де­ние, ге­о­гра­фию и дру­гие на­у­ки: «Зна­че­ние ди­ги­та­ли­за­ции би­бли­от­ еч­но­го ма­те­ри­ал ­ а для чи­та­те­лей-ис­сле­до­ва­те­лей: при­мер го­ро­да Бро­да». Всег­да, ког­да пред­ста­вля­ла­сь во­змо­ жно­сть, я с ра­до­стью по­свя­щ­ал се­бя про­ек­ту, свя­зан­но­му с ге­о­гра­фи­ей тем или иным обра­зом, осо­бен­но с ку­ль­тур­ноге­о­гра­фи­че­ской про­бле­ма­ти­кой. Се­год­ня су­щ­е­ству­ет мно­ же­ство аспек­тов ге­о­гра­фи­че­ских ис­сле­до­ва­ний, есть да­же по­ня­тие ли­те­ра­тур­ной ге­о­гра­фии. Ме­ня при­вле­ка­ет идея, ко­ то­рая свя­зы­ва­ет ли­те­ра­ту­ру и ге­о­гра­фию на на­уч­ном уров­не.

57

Г О Р И З О Н Т Ы на­шим пи­са­те­лям есть что ска­за­ть, а так­же, что есть за­ин­те­ре­со­ван­ные ино­стран­ные чи­та­те­ли в зна­ком­стве с на­шей со­вре­мен­ ной ли­те­ра­т у­рой. Сле­до­ва­те­ль­но, нео­бя­за­ те­ль­но пи­са­ть по на­вя­зан­ной схе­ме и бо­лее то­го – аутен­тич­но­сть мо­жет при­не­сти опре­ де­лён­ные пре­и­му­ще­ ­ства. ОБ­РА­МЛЕ­НО МУ­ЗЫ­КОЙ

Фо­то: Сан­дра Кля­йи ­ чи ар­хив со­бе­сед­ни­ка

58

Ког­да ре­чь за­хо­дит о Ва­ших про­из­ве­де­ни­ ях, кри­ти­ки вы­де­ля­ют раз­но­об ­ ра­зие тем и раз­лич­ные тех­ни­ки и фор­мы по­ве­ство­ва­ ния, а так­же аутен­тич­но­сть. Вы за­ни­ма­е­ те­сь су­дь­ба­ми «ма­ле­нь­ких», «обыч­ных» лю­дей и сво­ей ма­лой ро­ди­ной, ва­жную ро­ ль Вы отво­ди­те и му­зы­ке, да­лё­ким ме­стам, Во­йе Чо­ла­но­ви­чу… По­че­му все они (и всё это) на­шли ме­сто в Ва­шем твор­че­стве? Де­й­ствия ро­ма­на Ти­ше во­ды и Бу­ме­ранг про­ис­хо­дят в этих кра­ях, при­том что в пер­ вом не­из­вест­но, где точ­но, а вто­рой прак­ ти­че­ски явля­ет­ся ис­то­ри­ей го­ро­да Бро­да, с исто­ри­че­ски-ге­ог­ ра­фи­че­ски­ми де­та­ля­ми и то­по­ни­ма­ми. В отли­чие от ро­ма­нов, мои рас­ска­зы до­ста­точ­но ча­сто по­ве­ству­ют о дру­гих про­стран­ствах: Гру­зии, По­ль­ше, Фи­лип­пи­нах, Укра­и­не… Та­ким обра­зом я хо­чу по­ка­за­ть, ско­ль­ко сходств есть ме­ жду лю­дь­ми, на­ско­ль­ко ча­сто на­ши ис­то­ рии пе­ре­пле­та­ют­ся, хо­тя, во­змо­жно, это не оче­вид­но на пер­вый взгляд и, что осо­бен­ но ва­жно, на­ско­ль­ко су­дь­бы обыч­ных, так на­зы­ва­ем ­ ых ма­ле­нь­ких лю­дей, соб­ствен­но ве­зде по­хо­жи или во­о­бще оди­на­ко­вы. Моя ли­те­ра­т ур­ная на­пра­влен­но­сть в пер­вую оче­ре­дь свя­за­на с этим про­стран­ством, но это не зна­чит, что я не ощущаю про­бле­мы и су­дь­бы лю­дей, жи­ву­щ­их в дру­гих угол­ках пла­не­ты. Де­ло в вос­при­я­тии: если пи­са­те­ль истин­но не чув­ству­ет то, о чём пи­шет, рас­ сказ бу­дет на­тя­ну­тым, не­чест­ным, пло­хим. Иног­да слу­ча­ет­ся, что де­й­ствие я по­ме­щ­аю ку­да-то да­ле­ко, а пи­шу как раз о нас. Это то­же во­змо­жно, по­ско­ль­ку не­смо­тря на свою спе­ци­фич­но­сть Бал­ка­ны – да­ле­ко не един­ствен­ная тер­ри­то­рия, име­ю­щ­ая про­ бле­мы во­йн, тран­зи­ции, эт­ни­че­ско­го и ре­ ли­ги­о­зно­го мно­го­об ­ ра­зия. Глав­ный во­прос – как пре­под­не­сти ис­ то­рию и пред­ста­ви­ть её чи­та­те­лям. В этом смы­сле Во­йа Чо­ла­но­вич был на­сто­я­шим ма­сте­ром, пре­вос­ход­ным сти­ли­стом, эру­ ди­том, зна­то­ком все­го и всех. Сте­че­ние об­сто­я­те­льств (Чо­ла­но­вич ро­дил­ся в бо­ сни­й­ском Бро­де – ме­сте, где мы и по­зна­ ко­ми­ли­сь в се­ре­ди­не 90-х) при­ве­ло к то­му, что с его твор­че­ством я по­зна­ко­мил­ся ра­

но, ещё в шко­ле. Чо­ла­но­ви­чу я бла­го­да­рен за мно­гое, пре­жде все­го за ис­клю­чи­те­ль­ ное чи­та­те­ль­ское удо­во­ль­ствие, а так­же за сти­ли­сти­че­ское на­пра­вле­ние, вдох­но­ве­ние ис­по­ль­зо­ва­ть опре­де­лён­ные спо­со­бы упо­ тре­бле­ния язы­ка. Он во мно­гом для ме­ня при­мер, но, ко­неч­но, я ни­ког­да не ста­ну ко­пи­ро­ва­ть его сти­ль, так как это бы­ло бы пол­ное фи­а­ско. Во­йа Чо­ла­но­вич не­пов­то­ рим! Брод нас свя­зал, но в отли­чие от ме­ ня, до се­год­ня­шне­го дня мно­го пи­сав­ше­го о род­ном крае, Чо­ла­но­вич был пре­вос­ход­ ным «пи­са­те­лем Бел­гра­да» (и бел­град­ским пи­са­те­лем, раз­у­ме­ет­ся). Му­зы­ка в ли­те­ра­т у­ре то­же со­е­ди­ня­ ет нас. Я лю­блю при­бе­га­ть к му­зы­ка­ль­ ным ре­фе­рен­ци­ям, осо­бен­но по­да­ри­ть им функ­ци­о­на­ль­ную ча­сть в са­мом по­ве­ство­ ва­нии. Ка­жет­ся, что имен­но со­че­та­ние че­ ло­ве­че­ских су­деб так на­зы­ва­е­мых обыч­ных лю­дей, ге­о­гра­фии, му­зы­ки, сти­ля и язы­ка, ко­то­рые я упо­тре­бляю при на­пи­са­нии про­ из­ве­де­ний, при­ве­ло к то­му что моё твор­че­ ство на­зы­ва­ют аутен­тич­ным. Пред­по­ла­гаю, что это один из са­мых бо­ль­ших ком­пли­ мен­тов, ко­то­рые мо­жет по­лу­чи­ть пи­са­те­ль. Вы ра­бо­та­ли на ра­зных долж­но­с тях (ни­ ког­да не ра­бо­та­ли по про­фес­сии), вни­ ма­ние общ­е­с твен­но­с ти при­вле­кло то, что Вы ра­бо­та­ли шве­й­ца­ром в Дет­ском те­а­тре. Как та­кая ра­бо­та вли­я­ла на Ва­ше твор­че­с тво и вдох­но­вля­ла Вас? Лю­бая ра­бо­та мо­жет ста­ть дра­го­цен­ ным опы­том. Если ка­кая-то ра­бо­та тя­же­ла и/или не­у­доб­на по ка­кой-ли­бо при­чи­не, че­ло­ве­ку в та­кие мо­мен­ты за­ча­стую оче­нь не­лег­ко. Од­на­ко по про­ше­ствии вре­ме­ни из по­доб­но­го опы­та мо­жно из­вле­чь мно­го по­ло­жи­те­ль­но­го. До той ра­бо­ты в Дет­ском те­а­тре я про­вёл де­ся­ть лет на пред­при­я­тии, на ко­то­ром про­из­во­ди­ло­сь и про­да­ва­ло­ сь за­щ­ит­ное ра­бо­чее обо­ру­до­ва­ние. Мно­го бы­ло там му­чи­те­ль­ных дней, од­на­ко и пре­ кра­сных зна­комств, под­дер­жки на по­сле­ди­ плом­ной прак­ти­ке и при пер­вых пи­са­те­ль­ ских успе­хах, жи­знен­ных ис­то­рий до­брых и тру­до­лю­би­вых же­нщ­ин, ко­то­рые од­на­жды, бы­ть мо­жет, по­па­дут в кни­гу. Ра­бо­та шве­ й­ца­ра по­па­ла в цен­тр вни­ма­ние из-за то­го, что как раз в тот пе­ри­од я по­лу­чил Го­до­вую пре­мию Общ­е­ства пи­са­те­лей Ре­спу­бли­ки Серб­ской за луч­шую кни­гу (за ро­ман Бу­ ме­ранг). Чест­но го­во­ря, мне не нра­ви­ло­сь, что из это­го сде­ла­ли «со­бы­тие», по­то­му что кни­гой как раз ник­то не ин­те­ре­со­вал­ся. Тем не ме­нее, та ра­бо­та то­же по­да­ри­ла мне мно­ го пре­кра­сных зна­комств и цен­ный опыт. 