Практика проведения расследований, выработанная Европейским Судом по правам человека На основании ст. 2 и ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция) в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд, Суд) могут быть поданы жалобы о нарушении в государстве-ответчике, против которого подается жалоба, запрета лишения жизни, а также запрета пыток и жестокого обращения. При рассмотрении этих жалоб Суд оценивает, насколько тщательным, быстрым, объективным и независимым было расследование подобных фактов. Европейский Суд исходит из того, что соответствующие органы каждого государства - участника Конвенции, включая Россию, должны проводить "эффективное расследование" в том значении, как оно понимается Судом, в случае получения сообщений о гибели человека, о жестоком обращении или пытках со стороны представителей государства. В частности, соответствующее расследование должно быть проведено в следующих случаях: - в случае лишения жизни в результате применения силы, независимо от того, являются ли предполагаемые преступники представителями государства или частными лицами (см., например, дело "Мусаиев и другие против России" (Moussaiev and others v. Russia)*(1), дело "Эстамиров и другие против России" (Estamirov and others v. Russia)*(2); - в случае гибели лица, находящегося под надзором государственных органов, например в случае гибели лица, находящегося в заключении (см., в частности, дело "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia)*(3), или смерти лица, находящегося на излечении в больнице (см. дело "Тарариева против России" (Tarariyeva v. Russia)*(4); - в случае жестокого обращения и пыток со стороны представителей государства (см., например, "Читаев и Читаев против России" (Chitayev and Chitayev v. Russia)*(5), дело "Хашиев и Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia))*(6). Всякий раз, когда в Европейский Суд подается подтвержденная доказательствами жалоба, где заявляется о подобных фактах, Суд исследует, было ли проведено "эффективное расследование"*(7). Раскрытию содержания этого понятия и посвящена настоящая статья. Судебная практика Европейского Суда выработала следующие критерии "эффективного расследования": 1. Расследование должно быть способным установить виновных лиц. 2. Расследование должно проводиться быстро и тщательно. 3. Расследование должно быть независимым и беспристрастным. 4. Следственные органы должны быть подотчетны заинтересованным лицам. При несоблюдении хотя бы одного из данных требований расследование признается неэффективным, а государство - нарушившим процессуальный аспект ст. 2 (запрет лишения жизни) или ст. 3 (запрещение пыток и жестокого обращения) Конвенции. 1. Способность установления виновных лиц Европейский Суд под "эффективным расследованием" понимает расследование, процедура проведения которого способна установить виновных лиц и стать основанием для их наказания*(8). Как указал Суд в деле "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey)*(9), в этом случае речь не идет об обязанности добиться результатов, а об обязанности использовать средства. То есть на следственные органы не возлагается обязанность непременно найти виновных, однако они должны предпринять все доступные им разумные меры для сбора соответствующих доказательств по делу*(10). Например, по делу "Менешева против России" (Menesheva v. Russia)*(11) заявительница пожаловалась в Европейский Суд на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции во время ее задержания и содержания под стражей. Она также жаловалась на то, что ее заявления о жестоком обращении с ней не были эффективным образом расследованы, как этого требует ст. 3 Конвенции. На основании представленных заявительницей доказательств Европейский Суд признал обоснованными ее утверждения о жестоком обращении и пытках и отклонил возражения властей государства-ответчика*(12) об отсутствии подобных действий. Суд учел, что в обращении заявительницы в прокуратуру содержалось подробное описание событий и указание на конкретных лиц. Суд решил, что по обращению заявительницы не было проведено "эффективного расследования". Хотя управлением собственной безопасности МВД по обращению заявительницы была проведена служебная проверка, она закончилась лишь наложением дисциплинарных санкций, но не разглашала ни имен лиц, подвергнутых дисциплинарному наказанию, ни оснований этого наказания. По этой причине Европейский Суд решил, что подобную проверку саму по себе нельзя рассматривать в качестве "эффективного расследования". Кроме того, Суд учел, что уголовное расследование по обращению заявительницы было начато спустя почти четыре года после обжалуемых событий, после того, как она обратилась в Европейский Суд и ее жалоба была коммуницирована властям государства-ответчика*(13). Уголовное расследование, по мнению Суда, не было проведено надлежащим способом, поскольку в рамках следствия не удалось
установить фактических обстоятельств дела и рассмотреть поставленные перед ним вопросы, в частности о происхождении у заявительницы телесных повреждений. В результате Европейский Суд признал государство-ответчика нарушившим ст. 3 Конвенции в части запрета пыток и жесткого обращения (материальный аспект), а так же в части отсутствия "эффективного расследования" (процессуальный аспект). В связи с тем, что Суд установил применение пыток к заявительнице со стороны сотрудников милиции и отсутствие "эффективного расследования" по этому факту, он присудил заявительнице 35 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда, а также возмещение материального вреда и судебных расходов. Обязанность использовать все возможные средства при проведении "эффективного расследования" по поводу гибели человека (ст. 2 Конвенции) подразумевает, что следственные органы должны предпринять все доступные им разумные меры для сбора доказательств, включая, помимо прочего, показания свидетелей, заключения судебно-медицинской экспертизы и, в случае необходимости, акты о вскрытии трупов, которые предоставили бы полное и точное описание причиненных потерпевшим повреждений, а также объективный анализ установленных клинических данных, в том числе причину смерти (см. дело "Хашиев и Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia))*(14). При этом любой недостаток расследования, снижающий вероятность установления виновного лица, может привести к выводу о том, что расследование не соответствует требуемому уровню эффективности*(15). По жалобам на жестокое обращение и пытки (ст. 3 Конвенции), как подчеркнул Суд в деле "Михеев против России" (Mikheyev v. Russia)*(16), тщательное расследование подразумевает, что следственные органы предприняли значительные усилия для того, чтобы установить, что на самом деле произошло, они не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы и прекращать расследование либо принимать на основе таких выводов какие-либо решения. Следственные органы должны предпринимать все доступные и разумные меры для того, чтобы получить доказательства по делу, включая, помимо прочего, показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и т.д. Любой недостаток расследования, делающий невозможным установление происхождения травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта. Так, в деле "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and others v. the Netherlands)*(17) родственник заявителей был застрелен сотрудниками полиции г. Амстердама во время его задержания. Погибший, будучи вооруженным, был убит непосредственно после совершения им преступления. Европейский Суд согласился с доводами властей государства-ответчика, что он был лишен жизни правомерно и не усмотрел нарушения ст. 2 Конвенции в части лишения жизни (материальный аспект). Вместе с тем Суд счел, что со стороны государства-ответчика был нарушен так называемый процессуальный аспект ст. 2 Конвенции, поскольку по делу не было проведено "эффективного расследования". Проанализировав следственные действия, Европейский Суд счел, что надлежащее расследование по делу не было проведено из-за следующих упущений со стороны следствия: руки полицейских, застреливших родственника заявителей, не были проверены на предмет следов выстрела; не проводился следственный эксперимент; не проводилась экспертиза оружия или боеприпасов; отсутствовала надлежащая изобразительная фиксация повреждений, причиненных потерпевшему. Подозреваемые полицейские не были разделены после происшествия и не подвергались допросу в течение трех дней. Как указал Суд, несмотря на отсутствие доказательств их сговора друг с другом или со своими коллегами, само по себе отсутствие надлежащих мер по снижению риска такого сговора представляет собой значительное упущение следствия. На основании вышеизложенного Европейский Суд пришел к выводу о нарушении требований ст. 2 Конвенции (в части отсутствия "эффективного расследования") и присудил заявителям 20 000 евро в качестве компенсации неимущественного вреда. Схожим образом по делу "Юксель Эрдоган и другие против Турции" (Yuksel Erdogan and others v. Turkey)*(18) заявители обратились в Европейский Суд в связи с тем, что их родственники были застрелены в ходе перестрелки с полицейскими из антитеррористического подразделения. Погибшие были застрелены после того, как открыли огонь по полицейским. Турецкие суды решили, что полицейские действовали в пределах необходимой обороны и оправдали их. Европейский Суд согласился с тем, что применение силы в этом деле соответствовало ст. 2 Конвенции. Однако он признал государство-ответчика нарушившим ст. 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте, поскольку соответствующие его органы не провели "эффективного расследования". Суд счел, что следствие по делу было проведено с серьезными упущениями, так как оно не использовало всех имеющихся возможностей по сбору доказательств по делу. В частности, не было установлено, принадлежало ли погибшим оружие, найденное на месте происшествия, не были сделаны фотографии места происшествия или рисунки, дающие представление о месте нахождения каждого подозреваемого полицейского в момент перестрелки. Один из полицейских, участвовавших в перестрелке, тоже присутствовал при одном из осмотров места происшествия. Все эти упущения, по мнению Европейского Суда, не дали возможности установить лиц, ответственных за гибель людей. Кроме того, Суд учел, что уже в ходе рассмотрения дела в национальном суде не были заслушаны все свидетели, а трое из заслушанных свидетелей были полицейскими, участвовавшими в перестрелке. 2. Быстрота и тщательность расследования
При "эффективном расследовании" предполагается, что следственные органы должны действовать быстро и с "исключительным усердием" (см. дело "Исаева и другие против России" (Isayeva and others v. Russia))*(19). Это условие тесно связано с вышеизложенным требованием провести расследование, способное установить виновных лиц, однако формально оно выделяется Европейским Судом. Во-первых, данное требование подразумевает быстрое возбуждение соответствующими органами уголовного дела. Они должны по собственной инициативе незамедлительно начать расследование в случае получения сведений о гибели лица либо о жестоком обращении или пытках. Как подчеркнул Европейский Суд в деле "МакКерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. the United Kingdom)*(20), быстрая реакция государственных органов, заключающаяся в возбуждении уголовного дела по факту убийства, может считаться существенной для поддержания общественного доверия к правовому государству. Во-вторых, проведение тщательного расследования предполагает, что следственные органы своевременно провели следственные мероприятия и детально установили все существенные обстоятельства по делу. Тщательное расследование должно подробно установить обстоятельства, при которых имело место происшествие, и выявить представителей государства, причастных к происшествию (см. дело "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia))*(21). В деле "Лабита против Италии" (Labita v. Italy)*(22) Европейский Суд указал, что при рассмотрении жалоб о нарушениях ст. 2 и ст. 3 Конвенции оценивается, насколько быстро было начато расследование и насколько своевременно были проведены необходимые следственные действия. При этом Суд учитывает следующие факторы: время начала расследования (см. дело "Эстамиров и другие против России" (Estamirov and others v. Russia))*(23); задержки при проведении допроса подозреваемых и свидетелей (см. дело "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey)*(24); задержки при запросах необходимых материалов (см. дело "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia))*(25); продолжительность предварительного следствия (см. дело "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy))*(26). Например, по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and others v. Bulgaria)*(27) родственники заявителей были убиты офицером военной полиции при их задержании после побега с гауптвахты. Они были застрелены офицером военной полиции после того, как он сделал им предупреждение. В рапорте военных указывалось, что офицер действовал правомерно и пытался сохранить беглецам жизнь. Военная прокуратура, которая основывала свои выводы на этом рапорте, прекратила следствие в отношении офицера военной полиции. Как указал Европейский Суд, то обстоятельство, что следственные органы не изучили всех существенных вопросов по делу, означает, что строгая проверка всех значимых обстоятельств происшествия не проводилась. В частности, военная прокуратура не провела ряд обязательных и необходимых следственных действий, она проигнорировала важные факты по делу, не утруждая себя поиском надлежащего им объяснения. Военная прокуратура предпочла согласиться с показаниями подозреваемого офицера военной полиции и прекратила уголовное дело. Тем самым следственные органы, по мнению Суда, фактически оградили сотрудника военной полиции от уголовного преследования. По делу "Хашиев и Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia)*(28) Суд отметил, что расследование было начато со значительным промедлением и характеризовалось упущениями. В частности, одна из заявительниц была признана потерпевшей почти через три года после совершения преступления, и ее так и не опросили. Кроме того, тела погибших не были подвергнуты судебномедицинской экспертизе. В результате Европейский Суд счел, что такое расследование было неэффективным, так как оно не было в достаточной мере тщательным и объективным. Неоправданные задержки в выполнении следственных действий, а также бездействие следственных органов в ходе следствия рассматриваются Европейским Судом как отсутствие необходимой быстроты и усердия (см. дело "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia))*(29). Так, в деле "Базоркина против России" (Bazorkina v. Russia)*(30) Европейский Суд учел, что уголовное дело было возбуждено лишь через год и пять месяцев после происшествия, а следственные действия сопровождались неоправданными задержками. Большая часть следственных действий, необходимых для раскрытия преступления, была произведена только после того, как жалоба была коммуницирована властям России. Как отметил Суд, подобные задержки представляли угрозу для "эффективного расследования" и не могли не оказать негативное влияние на перспективы установления истины по делу. Он также отметил, что в процессе расследования были допущены серьезные упущения, в частности, не были установлены или допрошены отдельные должностные лица. Многие упущения следствия были выявлены прокурорами, предписывавшими осуществлять определенные действия. Однако их указания не выполнялись либо выполнялись с неоправданными задержками. Как видно из вышеизложенного, оценивая тщательность и быстроту проведенного расследования,
Европейский Суд рассматривает, была ли невозможность точно установить обстоятельства происшествия вызвана отсутствием со стороны следственных органов своевременных действий. 3. Независимость и беспристрастность расследования Минимальные стандарты, закрепленные в прецедентном праве Европейского Суда в отношении "эффективного расследования", предусматривают, что расследование должно быть независимым и беспристрастным. Как было указано в деле "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey)*(31), если расследуется преступление, предположительно совершенное представителями государства, расследование может считаться эффективным, только если лица, проводящие расследование, фактически независимы от лиц, связанных с расследуемым происшествием. Иными словами, лица, ответственные за проведение расследования и проводящие его, должны быть независимы от лиц, причастных к расследуемым событиям. По делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey)*(32) Суд разъяснил, что независимость следствия означает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и практическую независимость следствия. В этом деле прокурор, который проводил расследование гибели людей в ходе столкновения между турецкими силами безопасности и боевиками Курдской рабочей партии, при проведении следствия преимущественно полагался на информацию, предоставленную ему жандармами, участвовавшими в этом столкновении. Европейский Суд счел, что подобное расследование не отвечает требованиям беспристрастности и независимости. В деле "Михеев против России" (Mikheyev v. Russia)*(33) Европейский Суд указал, что расследование не является независимым, если его проводят сотрудники того же подразделения или органа, к которому принадлежат лица, подозреваемые в применении жестокого обращения. Заявитель в данном деле пожаловался в Европейский Суд на бесчеловечное обращение с ним и пытки со стороны сотрудников милиции. В результате этих пыток заявитель предпринял попытку самоубийства, выпрыгнув из окна. Однако уголовное дело по его обращению было прекращено прокуратурой, которая указала психическое состояние заявителя в качестве главного объяснения попытки совершения им самоубийства. Европейский Суд счел, что между лицами, проводящими расследования, и лицами, предположительно участвовавшими в совершении преступления, имелась очевидная связь. Заявитель утверждал, что его пытали сотрудники милиции РУВД г. Нижний Новгород в присутствии двух сотрудников прокуратуры - прокурора города и заместителя прокурора области - М.Р. Когда заявитель отказался признаться в инкриминированном ему убийстве, М.Р. снова передал его сотрудникам милиции, которые продолжили пытки. Недопустимым, по мнению Суда, было также то, что расследование этого дела было возложено на районную прокуратуру Нижнего Новгорода, которая подчинена областной прокуратуре. При этом М.Р. работал в областной прокуратуре в должности заместителя прокурора области. Дело заявителя несколько лет безрезультатно расследовалось той же районной прокуратурой г. Нижнего Новгорода, при этом оно неоднократно возобновлялось и прекращалось. Только спустя несколько лет дело было передано в отдел по особо важным преступлениям, однако и при этом оно оставалось под контролем областной прокуратуры. Суд отметил, что в ходе расследования дела прокуратура тесно сотрудничала с тем РУВД, где работали лица, о пытках, со стороны которых утверждал заявитель. Так, следственные действия в данном деле проводил следователь, на которого заявитель указывал как на одного из лиц, пытавших его. Как отметил Суд, одна из наиболее важных задач следствия была доверена одному из двух главных подозреваемых. Суд также отметил, что в ходе проведения предварительного расследования были допущены существенные ошибки, а процессуальные действия были предприняты с необоснованными задержками. Европейский Суд также отметил избирательный и нелогичный подход прокуратуры к сбору и оценке доказательств. Суд учел, что дело дошло до рассмотрения российским судом только через семь лет после происшествия. Предварительное расследование прекращалось, а затем возобновлялось более 15 раз. Как указал Суд, процесс расследования, очевидно, был не более чем формальностью с предсказуемым результатом. В итоге Европейский Суд решил, что ст. 3 Конвенции была нарушена в ее процессуальном и материальном аспекте и присудил заявителю возмещение причиненного здоровью вреда в размере 130 000 евро, а также возмещение нематериального вреда в сумме 120 000 евро. По делу "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia)*(34) заявитель утверждал, что государство ответственно за смерть его сына в штрафном изоляторе исправительной колонии. Заявитель также утверждал, что соответствующие органы не провели расследования обстоятельств смерти его сына. По утверждению властей государства-ответчика, сын заявителя умер в результате суицида. По мнению Европейского Суда, расследование по данному делу должно было установить причину смерти сына заявителя (для того, чтобы исключить, что это был несчастный случай или убийство), а также установить, ответственны ли власти колонии за то, что не предотвратили убийство или суицид. Суд счел, что первоначальное расследование по факту смерти не отвечало минимальным требованиям независимости, поскольку расследование проводил начальник колонии, который представлял собой
заинтересованный орган. Как указал Суд, предсказуемо, что рамки такого расследования были ограничены лишь установлением факта суицида, а вопрос о возможной ответственности властей колонии не рассматривался вообще. Впоследствии было проведено повторное расследование. Однако Суд учел, что второе расследование было начато только после коммуникации жалобы властям государства-ответчика, т.е. более чем три года спустя после происшествия. Такая существенная задержка, по мнению Суда, свидетельствовала об отсутствии в действиях следственных органов усердия и расторопности, при том, что ранее им было отмечено отсутствие независимости расследования. В результате Европейский Суд присудил заявителю 8 000 евро, которые тот потребовал в качестве компенсации нематериального ущерба. Свое решение Суд мотивировал тем, что заявитель испытывал страдания ввиду отсутствия "эффективного расследования". В вышеприведенном деле "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and others v. the Netherlands)*(35) Суд пришел к выводу, что со стороны государства нарушены требования ст. 2 Конвенции в части недостаточной его независимости. Основанием этому послужило то, что расследование обстоятельств смерти по этому делу велось тем же подразделением полиции, в котором служили сотрудники, застрелившие родственника заявителей. И хотя это подразделение полиции осуществляло расследование только в течение первых пятнадцати с половиной часов, Суд решил, что это дает достаточные сомнения в независимости расследования. 4. Подотчетность следственных органов заинтересованным лицам "Эффективное расследование" предполагает, что следственные органы подотчетны заинтересованным лицам, каковыми являются сам потерпевший или его родственники*(36). Европейский Суд называет это "общественным контролем" над расследованием, который подразумевает информирование самого потерпевшего или его близких родственников (в случае гибели потерпевшего)*(37) обо всех следственных действиях и результатах расследования. Европейский Суд подчеркивает, что следствие должно быть подотчетно не только в теории, но и на практике*(38). Пределы такого контроля могут варьироваться в зависимости от дела. Однако в любом случае родственники потерпевшего должны иметь возможность участвовать в процессе в объеме, необходимом для обеспечения их законных интересов. Так, по делу "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia)*(39) Европейский Суд счел, что было допущено значительное промедление в признании заявителей потерпевшими. Кроме того, после их признания потерпевшими информация о ходе расследования не предоставлялась им регулярно и полно. В вышеуказанном деле "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia)*(40) родственники погибшего были полностью исключены из уголовного процесса. Они даже не были официально признаны потерпевшими по делу. Соответственно, они никогда не информировались в отношении каких-либо доказательств или свидетелей и с ними не консультировались по данным вопросам. Отец погибшего не получал никакой информации ни о ходе следствия, ни о его прекращении. О прекращении уголовного дела ему было сообщено только пять месяцев спустя. На основании этих фактов Суд сделал вывод о том, что расследование не обеспечило наличия необходимого "общественного контроля" над ходом расследования и его результатов и нарушило интересы близких потерпевшего. Вышеизложенное свидетельствует о том, что Европейский Суд может установить нарушение государством-ответчиком ст. 2 Конвенции и в том случае, когда он признал, что лицо правомерно было лишено жизни представителями государства. При этом Суд может признать государство-ответчика ответственным за то, что его следственные органы не провели должного ("эффективного") расследования этого случая. Европейский Суд может признать нарушенными ст. 2 и ст. 3 Конвенции, если при проведении предварительного расследования не были соблюдены требования к процедуре расследования, выработанные Судом ("процессуальный аспект", как это называет Европейский Суд в своих документах). Таким образом, перечисленные выше принципы должны быть учтены при осуществлении предварительного расследования в России. В противном случае их несоблюдение приведет к обращению пострадавших и их близких родственников в Европейский Суд. Д.В. Афанасьев, специалист-эксперт Государственно-правового управления Президента РФ Администрации Президента РФ, магистр международного права и права Европейского Союза. "Законы России: опыт, анализ, практика", N 11, ноябрь 2008 г.
───────────────────────────────────────────────────────────────────────── *(1) Постановление Европейского Суда от 26 июля 2007 г. по существу дела "Мусаиев и другие против России" (Moussaiev and others v. Russia), жалобы N 57941/00, N 58699/00 и N 60403/00. *(2) Постановление Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по существу дела "Эстамиров и другие против России" (Estamirov and others v. Russia), жалоба N 60272/00. *(3) Постановление Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по существу дела "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99. *(4) Постановление Европейского Суда от 14 декабря 2006 г. по существу дела "Тарариева против России" (Tarariyeva v. Russia), жалоба N 4353/03. *(5) Постановление Европейского Суда от 18 января 2007 г. по существу дела "Читаев и Читаев против России" (Chitayev and Chitayev v. Russia), жалоба N 59334/00. *(6) Постановление Европейского Суда от 22 февраля 2005 г. по существу дела "Хашиев и Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы N 57942/00 и N 57945/00. *(7) О проблемах доказывания в Европейском Суде по такого рода делам см.: Афанасьев Д.В. Правила доказывания в Европейском Суде по правам человека. // Закон. 2008. N 1. *(8) См.: Постановление Европейского Суда (вынесено Большой Палатой) от 6 апреля 2000 г. по существу дела "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95. *(9) См.: § 223 постановления Европейского Суда (вынесенного Большой Палатой) от 8 апреля 2004 г. по существу дела "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey), жалоба N 26307/95. *(10) См.: § 109 постановления Европейского Суда (вынесенного Большой Палатой) по существу дела "Танрикулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey), жалоба N 23763/94 и § 106 постановления Европейского Суда (вынесенного Большой Палатой) от 26 января 2006 г. по существу дела "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93. *(11) См.: § 65-68 и 113 постановления Европейского Суда от 9 марта 2006 г. по существу дела "Менешева против России" (Menesheva v. Russia), жалоба N 59261/00. *(12) Власти государства-ответчика - представитель государства-ответчика в Европейском Суде, а также содействующие ему лица; в качестве представителя России в Европейском Суде выступает Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде - заместитель Министра юстиции Российской Федерации. *(13) Коммуникация жалобы - направление жалобы властям государства-ответчика для сообщения ими Суду обстоятельств по делу и представления возражений по вопросу приемлемости жалобы к ее рассмотрению по существу. *(14) См.: § 154 постановления Европейского Суда от 22 февраля 2005 г. по существу дела "Хашиев и Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы N 57942/00 и N 57945/00. *(15) См.; § 300 постановления Европейского Суда от 24 апреля 2003 г. по существу дела "Акташ против Турции" (Aktas v. Turkey), жалоба N 24351/94. *(16) См.: § 108 постановления Европейского Суда от 26 января 2006 г. по существу дела "Михеев против России" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01. *(17) Постановление Европейского Суда (вынесенное Большой Палатой) от 15 мая 2007 г. по существу дела "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and others v. the Netherlands), жалоба N 52391/99. *(18) См.: постановление Европейского Суда от 15 февраля 2007 г. по существу дела "Юксель Эрдоган и другие против Турции" (Yuksel Erdogan and others v. Turkey), жалоба N 57049/00. *(19) См.: § 213 постановления Европейского Суда от 24 февраля 2005 г. по существу дела "Исаева и другие против России" (Isayeva and others v. Russia), жалобы N 57947/00, N 57948/00 и N 57949/00. *(20) См.: § 114 постановления Европейского Суда от 4 апреля 2000 г. по существу дела "МакКерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. the United Kingdom), жалоба N 28883/95. *(21) См.: § 88 постановления Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по существу дела "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99. *(22) См.: § 131, § 152-153 постановления Европейского Суда (вынесенного Большой Палатой) от 6 апреля 2000 г. по существу дела "Лабита против Италии" (Labita v. Italia), жалоба N 26772/95. *(23) См.: § 89 постановления Европейского Суда от 12 октября 2006 г. по существу дела "Эстамиров и другие против России" (Estamirov and others v. Russia), жалоба N 60272/00. *(24) См.: постановление Европейского Суда от 13 июня 2000 г. по существу дела "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey), жалоба N 23531/94. *(25) См.: постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по существу дела "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia), жалоба N 69480/01. *(26) Постановление Европейского Суда от 18 октября 2001 г. по существу дела "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy), жалоба N 31143/96. *(27) Постановление Европейского Суда (вынесено Большой Палатой) от 6 июля 2005 г. по существу дела "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and others v. Bulgaria), жалобы N 43577/98 и 43579/98. *(28) Постановление Европейского Суда от 22 февраля 2005 г. по существу дела "Хашиев и
Акаева против России" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), жалобы N 57942/00 и N 57945/00. *(29) Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по существу дела "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia), жалоба N 69480/01. *(30) Постановление Европейского Суда от 27 июля 2006 г. по существу дела "Базоркина против России" (Bazorkina v. Russia), жалоба N 69481/01. *(31) Постановление Европейского Суда (вынесено Большой Палатой) от 20 мая 1999 г. по существу дела "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21954/93. *(32) См.: § 83-84 постановления Европейского Суда от 28 июля 1998 г. по существу дела "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey), жалоба N 23818/94. *(33) Постановление Европейского Суда от 26 января 2006 г. по существу дела "Михеев против России" (Mikheyev v. Russia), жалоба N 77617/01. *(34) Постановление Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по существу дела "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99. *(35) Постановление Европейского Суда (вынесенное Большой Палатой) от 15 мая 2007 г. по существу дела "Рамсахай и другие против Нидерландов" (Ramsahai and others v. the Netherlands), жалоба N 52391/99. *(36) Рекомендация Комитета министров Совета Европы от 28 июня 1985 г. N R (85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и уголовного процесса" рекомендует государствам участникам Совета Европы предусмотреть в своем законодательстве принципы уголовного правосудия, закрепленные в данном документе. Одним из таких принципов является получение потерпевшим информации о результате уголовного расследования. *(37) На основании Определения Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. N 131-О правами потерпевшего, предусмотренными ст. 42 УПК РФ, наделены лица, являющиеся его близкими родственниками в соответствии с пунктом 4 статьи 5 УПК РФ. *(38) См.: § 225 постановления Европейского Суда (вынесенного Большой Палатой) от 8 апреля 2004 г. по существу дела "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey), жалоба N 26307/95. *(39) Постановление Европейского Суда от 9 ноября 2006 г. по существу дела "Лулуев и другие против России" (Luluyev and others v. Russia), жалоба N 69480/01. *(40) Постановление Европейского Суда от 5 июля 2005 г. по существу дела "Трубников против России" (Trubnikov v. Russia), жалоба N 49790/99.