Нюансы защиты имущества юридических лиц в Европейском Суде по правам человека В ст. 1 Протокола № 1 (Париж, 1952 г.) к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 1950 г.) (далее – Конвенция) закреплено право граждан и юридических лиц1 на уважение принадлежащего им имущества (англ. – possessions, франц. – biens), а также установлен запрет не только на произвольное лишение этого имущества, но и на любое произвольное вмешательство органов власти государства-ответчика в пользование и распоряжение этим имуществом2. В официальном переводе ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции на русский язык, а также во многих переводах актов Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд, Суд) вместо термина «имущество» используется термин «собственность», что является неточностью, допущенной при переводе терминов «property» (в названии и абз. 2) и «possessions» (в абз. 1). Такой перевод искажает значение правоположений, сформулированных Европейским Судом, и не позволяет уяснить их истинный смысл. В результате смешения терминов «собственность» и «имущество» создается ложное впечатление, что ст. 1 Протокола № 1 применяется только к имуществу, которое находится у лица на праве собственности. Это, в свою очередь, существенно сужает круг имущества, права на которое подлежат защите в силу ст. 1 Протокола № 1. Между тем Европейский Суд толкует понятие «имущество» значительно шире, чем понятие «собственность», используемое в национальном праве государств — участников Конвенции. Кроме того, понятие «имущество» по смыслу ст. 1 Протокола № 1 отличается по объему и содержанию от аналогичного понятия в российском праве. В частности, понятие «имущество» включает в себя объекты, которые по российскому праву достаточно проблематично отнести к имуществу, но которые обладают бесспорной экономической ценностью (например, деловая репутация и клиентела (clientele), лицензии и разрешения на осуществление определенной деятельности и т. п.). Основное положение, которое впоследствии легло в основу всей прецедентной практики в отношении «имущества» по смыслу ст. 1 Протокола № 1, Европейский Суд сформулировал в 1995 году в деле «Газус Дозье унд Фердертекник ГмбХ» против Нидерландов»3. Суд указал, что 1
Статья 1 Протокола № 1 является единственной нормой Конвенции и Протоколов, где прямо сказано о правах юридического лица. 2 См. также: Рожкова М. А., Афанасьев Д. В. Комментарий к информационному письму ВАС РФ от 20.12.1999 № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие» / Практика рассмотрения коммерческих споров: анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Вып. 5 / Под ред. Л. А. Новоселовой, М. А. Рожковой. — М.: Статут, 2008. 3 Judgment of the European Court of 23 February 1995 on the merits of the application № 15375/89 Gasus Dosier- und Fördertechnik GmbH v. the Netherlands. Здесь и далее приводится авторский перевод официальных актов Европейского Суда, размещенных на английском языке на его официальном сайте: http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/search.asp?skin=hudoc-en.
используемое в ст. 1 Протокола № 1 понятие «имущество» (possessions) имеет автономное значение, которое определенно не ограничивается правом собственности на материальные объекты. Точно так же, как и вещи, некоторые другие права и выгоды (interests), образующие активы (assets), можно рассматривать как «имущественные права» (property rights) и, следовательно, как «имущество». Имущество по смыслу ст. 1 Протокола № 1 подразделяется на две основные категории. Во-первых, это «имеющееся в наличии имущество» (existing possessions). Во-вторых, это «активы» (assets), в том числе требования, в отношении которых заявитель может обосновать, что он имеет как минимум «правомерное ожидание» реализации его имущественного права (дело «Копецкий против Словакии»4). Может сложиться неверное впечатление, что под термином «имеющееся в наличии имущество» Европейский Суд понимает лишь материальные объекты, находящиеся во владении заявителя. Между тем данная категория включает в себя не только материальные объекты, но, в частности, и права требования, и права на объекты интеллектуальной собственности, правовые основания на которые могут быть подтверждены в соответствии с национальным законодательством. При рассмотрении дел «Маркс против Бельгии»5 и «Ван дер Мюсселе против Бельгии»6. Суд указал, что ст. 1 Протокола № 1 применима только к имеющемуся в наличии имуществу и не гарантирует право на получение имущества. Как указал Суд в деле «Пишторова против Чешской Республики»7, лицо, жалующееся на нарушение его имущественного права, должно, прежде всего, доказать, что такое право существует. Понятие «имеющееся в наличии имущество» подразумевает, что у заявителя имеется правовое основание (title) (далее – титул или правовое основание) в отношении конкретного имущества, в частности, что он рассматривается по национальному законодательству как владелец (собственник, обладатель) во всех правовых аспектах (дело «Бечварж и Бечваржова против Чешской Республики»)8. Большая Палата в деле «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии»9 подчеркнула, что в каждом деле, по которому обжалуется нарушение ст. 1 Протокола № 1, необходимо установить, обладает ли заявитель при соответствующих
4
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 28 September 2004 on the merits of the application № 44912/98 Kopecký v. Slovakia. 5 Judgment of the European Court of 13 June 1979 on the merits of the application № 6833/74 Marckx v. Belgium. 6 Judgment of the European Court of 23 November 1983 on the merits of the application № 8919/80 Van der Mussele v. Belgium. 7 Judgment of the European Court of 26 October 2004 on the merits of the application № 73578/01 Pistorovа v. the Czech Republic. 8 Judgment of the European Court of 14 December 2004 on the merits of the application № 58358/00 Bečvář and Bečvářová v. the Czech Republic. 9 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 11 January 2007 on the merits of the application № 73049/01 Anheuser-Busch Inc. v. Portugal.
обстоятельствах, учитываемых в совокупности, титулом на имущественное право, нарушение которого он обжалует10. Правовое основание на имущество по смыслу ст. 1 Протокола № 1может подтверждаться судебными актами национальных судов. Например, по делу «ОАО «Плодовая компания» против Российской Федерации»11 компаниязаявитель утверждала, что было нарушено ее право использования товарного знака. Европейский Суд отметил, что в национальных судах рассматривался спор о наличии у компании-заявителя универсального правопреемства, от результата которого зависело ее право на товарный знак. Суд указал, что в национальных судах не принимался судебный акт, которым было бы признано право компании на товарный знак, поэтому у компании «не возникло имущества» по смыслу ст. 1 Протокола № 1. Понятие «правомерное ожидание» (legitimate expectation) означает обоснованное предположение о получении какой-либо имущественной выгоды (pecuniary interest) или имущественного актива (pecuniary asset). Обычно «правомерное ожидание» представляет собой наличие у лица оснований полагать, что имеющееся у него имущественное право будет впоследствии реализовано. «Правомерное ожидание» получения имущественной выгоды или актива может основываться на заключенном договоре, выданном разрешении (лицензии), нормативном или ненормативном акте, предоставляющем имущественные права, а также на вступившем в силу судебном решении. Если имущественные выгоды (права) частного лица основаны на договоре, заключенном с органом власти, разрешении, лицензии, нормативном или ненормативном акте, который либо признан недействительным по причинам, не зависящим от частного лица, либо отменен или признан недействующим с приданием обратной силы, то это и есть нарушение «правомерного ожидания», гарантированного ст. 1 Протокола № 1. Европейский Суд полагает, что государство несет ответственность за действия его органов власти, в результате которых ожидания частных лиц на получение какой-либо имущественной выгоды были обмануты. Особенность «правомерного ожидания» состоит в том, что оно может основываться на правовом основании, которое ранее существовало, но впоследствии было признано национальным судом недействительным. Поэтому перевод термина «legitimate expectation» как «законно обоснованное ожидание» или «законное ожидание» не соответствует содержанию данного понятия и может ввести в заблуждение. «Правомерное ожидание», в качестве синонима которого в зарубежном праве используется термин (expectativa
10
See also Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 5 January 2000 on the merits of the application № 33202/96 Beyeler v. Italy; Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 22 June 2004 on the merits of the application № 31443/96 Broniowski v. Poland. 11 Judgment of the European Court of 7 June 2007 on the merits of the application № 1641/02 OAO «Plodovaya kompaniya» v. Russia.
juridica), не всегда базируется на правовом основании и в принципе допускает отсутствие законных оснований. Впервые понятие «правомерное ожидание» было введено Европейским Судом в практику в 1991 году по делу «Пайн Велли Девелопментс Лимитед» и другие против Ирландии»12. Компании-заявителю органами власти государства-ответчика было выдано разрешение на строительство на земельном участке. Компания-заявитель приобрела в собственность данный земельный участок, однако разрешение на строительство впоследствии было признано недействительным. Суд счел, что компания, покупая земельный участок, обоснованно предполагала, что выданное ей разрешение на строительство является действительным. Суд указал, что разрешение предоставило ей, по крайней мере, «правомерное ожидание» реализовать свои коммерческие планы. Исходя из этого Европейский Суд решил, что разрешение на строительство, хотя и было признано недействительным национальными судами, служило основанием для «правомерного ожидания», которое является составной частью имущества компании. В изложенном деле компания-заявитель могла обоснованно предполагать, что выданное ей разрешение впоследствии повлечет положительное изменение ее имущественного положения. И хотя национальные суды сочли, что разрешение на строительство было выдано компании в противоречии с национальным законодательством, Европейский Суд решил, что это разрешение дало компании основание для «правомерного ожидания» получения имущественной выгоды. Примечательно, что не был признан недействительным договор купли-продажи земельного участка, но таковым было признано разрешение на строительство, которое послужило основанием (каузой) для заключения данного договора. Суд исходил из того, что на основании разрешения на строительство на земельном участке компания-заявитель приобрела участок в собственность в целях его застройки, поэтому даже при сохранении права собственности на участок ее имущественное право было нарушено. В деле «Стретч против Соединенного Королевства»13 заявитель заключил с местным органом власти договор аренды земельного участка сроком на 22 года с возможностью продления договора по истечении его срока на тот же период. По условиям аренды заявитель должен был возвести за свой счет ряд зданий, которые он мог бы сдавать в субаренду, что и было сделано. Однако когда заявитель выразил намеренье продлить договор аренды на новый срок, местный орган власти отказал ему, указав, что данный договор недействителен, поскольку предыдущий глава местного органа власти заключил его с превышением полномочий. Заявитель обратился в суд с иском к местному органу власти но все национальные судебные инстанции согласились с позицией, в соответствии с которой договор аренды является 12
Judgment of the European Court of 29 November 1991 on the merits of the application № 12742/87 Pine Valley Developments Ltd. and others v. Ireland. 13 Judgment of the European Court of 24 June 2003 on the merits of the application № 44277/98 Stretch v. the United Kingdom.
недействительным. Между тем Европейский Суд счел, что заявитель имел, по крайней мере, «правомерное ожидание» продления договора и это ожидание можно рассматривать по смыслу ст. 1 Протокола № 1 как имущество. По делу «Иатридис против Греции»14 заявитель (арендатор) обжаловал нарушение его имущественных прав в связи с лишением его владения кинотеатром, который он арендовал у частного лица (арендодателя) вместе с земельным участком. Суд отметил, что право собственности арендодателя на земельный участок, на котором находился кинотеатр, было предметом спора между арендодателем и органами власти государства-ответчика. Национальные суды не признали наличие у арендодателя и, следовательно, у арендатора (заявителя) правовых оснований в отношении спорного имущества. Суд указал, что он не вправе вместо национальных судов решать вопрос о принадлежности имущества в соответствии национальным законодательством. Однако Суд учел, что до выселения арендодателя и заявителя как арендатора с земельного участка заявитель в течение 11 лет владел кинотеатром на основании договора аренды, который не рассматривался как недействительный, претензии со стороны органов власти также отсутствовали. В результате, как указал Суд, из местных жителей заявитель сформировал «клиентелу» (clientele), которая является «имуществом» по смыслу ст. 1 Протокола № 1. В данном деле Европейский Суд признал нарушенным имущественное право арендатора в результате изъятия государством земельного участка не у самого заявителя (арендатора), а у арендодателя. Итак, Европейский Суд может признать наличие у заявителя «правомерного ожидания», связанного с имуществом, даже в ситуации, когда национальные суды сочли, что у заявителя отсутствует какой-либо титул на имущество. Более того, если частное лицо имело основания рассчитывать на получение какой-либо имущественной выгоды (актива) в соответствии с условиями заключенного договора, но эта возможность не была реализована по причине признания судом недействительным договора или его каузы в связи с неправомерными действиями органов власти, имеет место нарушение «правомерного ожидания», гарантированного ст. 1 Протокола № 1. Основанием для «правомерного ожидания» могут быть не только сделки, различные разрешения и лицензии, но и налоговые и иные платежи, уплаченные государству-ответчику. Например, по делу «Енерилдыз против Турции»15 заявитель утверждал, что государство-ответчик должно нести ответственность за бездействие, приведшее к уничтожению его дома. Заявитель в нарушение 14
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 25 March 1999 on the merits of the application № 31107/96 Iatridis v. Greece. 15 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 30 November 2004 on the merits of the application № 48939/99 Oneryildiz v. Turkey.
градостроительных норм и технических стандартов самовольно построил дом на земле, принадлежащей государству. По мнению Европейского Суда, дом заявителя следует рассматривать как имущество по смыслу ст. 1 Протокола № 1. При этом Суд учел, что государственные органы в течение длительного времени взимали с заявителя имущественный налог и оказывали ему платные социально-бытовые услуги в отношении дома. Данные обстоятельства позволили Суду сделать вывод о том, что органы власти государства-ответчика de facto признали, что заявитель имел имущественное право на дом. Основанием для «правомерного ожидания» могут стать нормы национального законодательства, предоставляющие частному лицу имущественные права или выгоды. Причем это могут быть нормы как действующего законодательства, так и законодательства, действовавшего ранее, если они были отменены или признаны недействующими с обратной силой (ретроспективно). Следовательно, изменение законодательства с обратной силой, в результате которого частные лица лишаются имущественных выгод, есть нарушение «правомерного ожидания», являющегося имуществом согласно ст. 1 Протокола № 1. При этом не имеет значения, лишается ли лицо своих прав по отношению к государству или по отношению к другим частным лицам (дело «Лекарпэнтье и другие против Франции»16). Пример ситуации, когда отмена с обратной силой нормативного акта, закрепляющего имущественные права, является нарушением «правомерного ожидания», — дело «АО «Прессос Компания Навьера» и другие против Бельгии»17. Заявители были лишены права предъявлять иски о возмещении вреда к организатору лоцманских услуг в связи с изменением законодательства. Принципиальным было то, что положения национального законодательства, предоставляющие право предъявлять такие иски о возмещении вреда, были отменены с обратной силой. Европейский Суд классифицировал право на предъявление указанного иска как «актив», подпадающий под действие ст. 1 Протокола № 1. Суд решил, что лишение права предъявлять иск о возмещении вреда на основании закона, применяющегося с обратной силой, нарушает «правомерное ожидание» компании-заявителя. Суд отметил, что до внесения изменений в национальное законодательство такие иски в соответствии со сложившейся судебной практикой обычно удовлетворялись, что давало компании основания для «правомерного ожидания». Схожую позицию Европейский Суд занял при рассмотрении дел «Морис против Франции»18 и «Драон против Франции»19. По данным делам 16
Judgment of the European Court of 14 February 2006 on the merits of the application № 67847/01 Lecarpentier and others v. France. 17 Judgment of the European Court of 20 November 1995 on the merits of the application № 17849/91 Pressos Compania Naviera S.A. and others v. Belgium. 18 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 6 October 2005 on the merits of the application № 11810/03 Maurice v. France.
обжаловалось ретроспективное изменение национального законодательства, в результате которого заявители лишились права на предъявление иска о возмещении вреда к медицинским сотрудникам и учреждениям. Европейский Суд счел, что французский законодатель лишил заявителей «актива», которым они ранее владели, а именно права требовать возмещения вреда. Суд отметил, что на основании сложившейся судебной практики национальных судов по данному вопросу заявители могли правомерно ожидать, что они имеют право на возмещение причиненного им вреда. Он учел, что в деле заявителей были соблюдены все условия для удовлетворения иска о возмещении вреда. В итоге Суд решил, что в результате изменения законодательства заявители были лишены своего имущественного права. Таким образом, Европейский Суд не признает за государствамиучастниками право изменять национальное законодательство с обратной силой, если изменения влекут для частных лиц ухудшение их имущественного положения20. Примечательно, что в деле «АО «Прессос Компания Навьера» и другие против Бельгии» Европейский Суд решил, что нарушение «правомерного ожидания» имело место лишь до даты вступления в силу изменений законодательства. То есть Суд признал имущественные права нарушенными только на тот период, на который распространялось ретроактивное действие законодательства, ухудшающего имущественное положение частных лиц. Даже если национальные суды признали отсутствие у заявителя правовых оснований в отношении имущества, Европейский Суд может решить, что у него имелись основания для «правомерного ожидания» получения имущественной выгоды. Наличие «правомерного ожидания» может признаваться за заявителем, если нормы национального законодательства или судебная практика прямо предоставляют лицу основание рассчитывать на реализацию права и получение имущественной выгоды. В деле «Бозджаада Кимисис Теодоку Рум Ортодокс Килисеси Вакфы против Турции» № 221 фонд греческой православной церкви обратился в Европейский Суд в связи с отказом в регистрации его права собственности на 19
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 6 October 2005 on the merits of the application № 1513/03 Draon v. France. 20 Конституционным Суд РФ в апреле 2011 года принят к рассмотрению запрос ВАС РФ о конституционности п. 4 ст. 934 Бюджетного кодекса РФ, ч. 6 ст. 5 Федерального закона от 26 апреля 2007 г. № 63-ФЗ «О внесении изменений в Бюджетный кодекс РФ в части регулирования бюджетного процесса и приведении в соответствие с бюджетным законодательством Российской Федерации отдельных законодательных актов Российской Федерации» и ст. 116 Федерального закона от 19 декабря 2006 г. № 238ФЗ «О федеральном бюджете на 2007 год». В данных нормах речь идет о неприменении с обратной силой исковой давности к требованиям Российской Федерации в отношениях бюджетного кредитования. Позиция ВАС РФ заключается в том, данные нормы нарушают ч. 2 ст. 8, ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 46 Конституции и противоречат п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 по причине предоставления государству преимуществ в судебном разбирательстве и нарушения принципа правовой определенности, во-первых, изза отсутствия как таковых сроков исковой давности для государства, во-вторых, из-за введения нормы о неприменении исковой давности с обратной силой. 21 Judgment of the European Court of 3 March 2009 on the merits of the application № 37639/03, 37655/03 and 26736/04 Bozcaada Kimisis Teodoku Rum Ortodoks Kilisesi Vakfi v. Turkey.
земельные участки в силу приобретательной давности. Суд отметил, что положения национального законодательства, которые предоставляют фонду право требовать признания его права собственности на недвижимость в силу приобретательной давности, являются достаточно ясными. Из судебных актов национальных судов следует, что фонд непрерывно владел спорной недвижимостью более 20 лет, как того требует национальное законодательство. Поэтому Суд счел, что фонд мог обоснованно полагать, что его право собственности на земельные участки должно быть признано в силу приобретательной давности. В связи с этим отказ органов власти государства-ответчика в регистрации права собственности нарушил «правомерное ожидание» фонда. Хотя по общему правилу Европейский Суд не обладает полномочиями рассматривать ошибки, совершенные национальными судами (дело «Гарсия Руис против Испании»22, он может оценить, было ли требование заявителя в национальном суде достаточно обоснованным. В ряде дел Европейский Суд признавал, что у заявителей не было «правомерного ожидания», поскольку их требования не достаточно обоснованнысогласно национальному праву и судебной практике (дело «Копецкий против Словакии»23, дело «Гратцингер и Гратцингерова против Чешской Республики»24). В качестве следующего аспекта «правомерного ожидания», признающегося имуществом по смыслу ст. 1 Протокола № 1, Европейский Суд рассматривает выплаты или имущественные права, которые присуждены или признаны решением государственного или третейского суда (дело «Бурдов против России»25, дело «Греческие нефтеперерабатывающие заводы «Стрэн» и Стратис Андреадис против Греции»26, дело «Компания «Регент» против Украины»27). Так, в деле «Василопулу против Греции»28 Суд указал, что вступившее в силу и обязательное для исполнения судебное решение создает право на получение выплаты, которое является имуществом по смыслу ст. 1 Протокола № 1. Следовательно, неисполнение решения государственного или третейского суда, вступившего в силу, является нарушением права не только на справедливый суд (ст. 6 Конвенции), но и имущественного права, гарантированного ст. 1 Протокола № 1. Кроме того, отмена судебного решения в порядке надзора, в частности уменьшение размера первоначально 22
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 21 January 1999 on the merits of the application № 30544/96 Garcia Ruiz v. Spain. 23 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 28 September 2004 on the merits of the application № 44912/98 Kopecký v. Slovakia. 24 Decision of the Grand Chamber of of the European Court of 10 July 2002 as to the admissibility of application № 39794/98 Gratzinger and Gratzingerova v. the Czech Republic. 25 Judgment of the European Court of 7 May 2002 on the merits of the application № 59498/00 Burdov v. Russia. 26 Judgment of the European Court of 9 December 1994 on the merits of the application № 13427/87 Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece. 27 Judgment of the European Court of 3 April 2008 on the merits of the application № 773/03 Regent Company v. Ukraine. 28 Judgment of the European Court of 21 March 2002 on the merits of the application № 47541/99 Vasilopoulou v. Greece.
присужденной заявителю суммы, может рассматриваться как нарушение его имущественных прав (дело «Брумэреску против Румынии»29, дело «Андросов против России»30). Требование (claim) выплаты денежных средств или иное требование, возникшее на основании судебного решения, может быть признано имуществом по смыслу ст. 1 Протокола № 1 только при условии, что оно может быть исполнено в принудительном порядке (enforceable)31. Это предполагает, что судебное решение, на основании которого возникло данное требование, соответствует следующим требованиям: во-первых, решение вступило в законную силу; во-вторых, в решении содержится вся информация, необходимая для его исполнения: оно должно быть достаточно четким и конкретным для исполнения (sufficiently clear and specific to be enforceable); в-третьих, на основании решения было возбуждено исполнительное производство. В качестве антипода «правомерного ожидания» Европейский Суд использует категорию «надежда на признание имущественного права» (hope of recognition of a property right). Надежда на признание (приобретение) имущественного права не является «имуществом» по смыслу ст. 1 Протокола № 1. Основная проблема состоит в разграничении «правомерного ожидания» и «надежды на признание имущественного права». Термином «надежда на признание имущественного права» Европейский Суд обозначает имущественное право, которое по каким-либо причинам не может быть фактически реализовано. В частности, «надеждой на признание имущественного права» является право (требование) в отношении имущества, которое не подлежит исполнению в принудительном порядке (дело «Полачек и Полачкова против Чешской Республики»32). Причины, по которым «надежда на признание имущественного права» не может быть реализована, обычно не зависят от заявителя. Это могут быть как действия третьих лиц, так и отсутствие в национальном законодательстве норм, которые бы обеспечили возможность реализации прав заявителя. Как указала Большая Палата Европейского Суда по делу «Князь Лихтенштейна Ханс-Адам II против Германии»33, «надежда на признание имущественного права» представляет собой условное требование, которое утрачивает силу, если не выполнено какое-либо условие, не зависящее от воли лица.
29
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 28 October 1999 on the merits of the application № 28342/95 Brumarescu v. Romania. 30 Judgment of the European Court of 6 October 2005 on the merits of the application № 63973/00 Androsov v. Russia. 31 Judgment of the European Court of 7 May 2002 on the merits of the application № 59498/00 Burdov v. Russia, § 40. 32 Decision of the Grand Chamber of of the European Court of 10 July 2002 as to the admissibility of application № 38645/97 Polacek and Polackova v. the Czech Republic. 33 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 12 July 2001 on the merits of the application № 42527/98 Prince Hans-Adam II of Liechtenstein v. Germany.
Например, при рассмотрении дела «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии»34 Суд первоначально указал, что компания-заявитель не имела «правомерного ожидания» права на товарный знак до его регистрации, поскольку третьи лица могли возражать против его регистрации. Палата Европейского Суда решила, что компания-заявитель имела условное право, которое могло быть прекращено в случае невыполнения определенного требования, а именно не нарушать права третьих лиц. В итоге Палата сделала вывод, что до регистрации товарного знака (который сам по себе является имуществом) компания имела лишь «надежду» на приобретение имущества, но не «правомерное ожидание», поэтому имущественное право компании, гарантированное ст. 1 Протокола № 1, нарушено не было. Однако Большая Палата пришла к иным выводам по данному делу, сочтя указанную позицию Палаты неверной35. Большая Палата решила, что ст. 1 Протокола № 1 распространяется на заявку о регистрации товарного знака, поскольку она порождает ожидание имущественного характера. Большая Палата указала, что товарный знак может быть зарегистрирован, только если он не нарушает законные права третьих лиц, и в этом смысле права, связанные с регистрацией, носят условный характер. Вместе с тем компаниязаявитель, подавая заявку на регистрацию, имела право ожидать, что ее заявка будет рассмотрена, поскольку она соответствует требованиям материального и процедурного законодательства. В итоге Большая Палата решила, что компания обладала «правомерным ожиданием» права на регистрацию товарного знака, то есть имуществом по смыслу ст. 1 Протокола № 1. В деле «Жигалев против России»36 Суд решил, что заявитель имел лишь надежду на получение имущества, которая была слишком неопределенной, чтобы говорить о наличии у него «правомерного ожидания». Заявитель, будучи главой крестьянско-фермерского хозяйства, жаловался в Европейский Суд на то, что арбитражные суды признали недействительными акты, на основании которых за заявителем было зарегистрировано право собственности на земельные участки. Европейский Суд указал, что не предъявлены доказательства, которые бы позволили не согласиться с выводами национальных судов о незаконности предоставления в собственность заявителю земельных участков. В итоге Суд не усмотрел ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что выводы национальных судов были произвольными или необоснованными. Как указал Суд, заявитель знал или должен был знать о том, что существовала возможность отмены государственных актов на землю, выданных на его имя.
34
Judgment of the European Court of 11 October 2005 on the merits of the application № 73049/01 Anheuser-Busch Inc. v. Portugal. 35 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 11 January 2007 on the merits of the application № 73049/01 Anheuser-Busch Inc. v. Portugal. 36 Judgment of the European Court of 6 July 2006 on the merits of the application № 54891/00 Zhigalev v. Russia.
По делу «Грищенко против России»37 Суд решил, что действовавшие на момент предполагаемого нарушения законодательство давало заявительнице лишь надежду на то, что обязательство государства-ответчика по целевому чеку на приобретение легкового автомобиля будет исполнено. Поскольку сроки выполнения данного не установлены, требование заявительницы, основанное на этом чеке, не было настолько определенным, чтобы быть реализованным в принудительном порядке. Исходя из этого указанное требование не является имуществом по смыслу ст. 1 Протокола № 1. Таким образом, «правомерное ожидание» может представлять собой требование (право), которое подтверждено конкретной нормой закона или конкретным судебным актом, вследствие чего это требование исполнимо в принудительном порядке. В отличие от него «надежда на признание имущественного права» представляет собой правовую возможность, которая не является настолько обоснованной и определенной, чтобы быть исполненной принудительном порядке. Как указала Большая Палата по делу «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии», вопросы охраны интеллектуальной собственности, бесспорно, находятся под охраной ст. 1 Протокола № 1. В отношении акций Европейский Суд придерживается позиции, что «акция предприятия является комплексной вещью». По мнению Суда, акция подтверждает, что ее держатель владеет частью уставного капитала предприятия и имеет определенные права. Акция подтверждает не только право опосредованного контроля над активами, но и другие права, которыми может обладать держатель акции, в частности право голоса и право влиять на деятельность предприятия (дело «ОАО «Совтрансавто Холдинг» против Украины»38). Европейский Суд неоднократно отмечал, что всякое требование – даже если речь идет о конкретном социальном преимуществе – может пониматься как имущество по смыслу ст. 1 Протокола № 1, если в достаточной мере установлено, что оно может быть реализовано. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда под термином «имущество», в частности, понимаются: — движимое и недвижимое имущество; — ценные бумаги и денежные средства, включая денежные средства на счетах; — денежные требования, основанные на договоре или деликте (дело «АО «Прессос Компания Навьера» и другие против Бельгии»); — права требования, включая требования, установленные судебным решением государственного или третейского суда (дело «Бурдов против России»), дело «Греческие нефтеперерабатывающие заводы «Стрэн» и
37
Decision of the European Court of 8 July 2004 as to the admissibility of application № 75907/01 Grishchenko v. Russia. 38 Judgment of the European Court of 25 July 2002 on the merits of the application № 48553/99 Sovtransavto Holding v. Ukraine.
Стратис Андреадис против Греции», дело «Компания «Регент» против Украины», дело «Праведная против России»39); — право на заключение и продление договора (дело «Стретч против Соединенного Королевства»); — право требования по договору уступки (дело «Носов против России»40, дело «Герасимова против России»41); — право на получение от государства денежных выплат, включая возмещение ущерба, причиненного органами власти государства-ответчика, возврат излишне уплаченных налоговых платежей и сборов, вычет НДС (дело «ООО «Буффало» в процессе ликвидации против Италии»42, дело «АО «Данжвиль» против Франции»43, дело «Булвес» АД против Болгарии»44, дело «Аон Консей э Куртаж С. А.» и «Кристиан де Кларенс С. А.» против Франции»45); — лицензии и разрешения на осуществление различной коммерческой деятельности и частной, например адвокатской, практики [дело «Пайн Велли Девелопментс Лимитед» и другие против Ирландии», дело «АО «Тре Тракторер» против Швеции»46, дело «АО «Капитал Банк» против Болгарии» 47 , дело «Компания «Мегадат. ком СРЛ» против Молдовы»48); — объекты интеллектуальных прав (интеллектуальная собственность), включая патенты (дело «Компания «Анхойзер-Буш Инк» против Португалии»); — деловая репутация, сформировавшаяся клинтела (clientele), включая деловые связи [дело «Ван Марле и другие против Нидерландов»49 и дело «Бузеску против Румынии»50, дело «Иатридис против Греции»); — иные экономические интересы, связанные с ведением бизнеса. Таким образом, в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции распространяется на различные 39
Judgment of the European Court of 18 November 2004 on the merits of the application № 69529/01 Pravednaya v. Russia. 40 Decision of the European Court of 20 October 2005 as to the admissibility of application № 30877/02 Nosov v. Russia. 41 Judgment of the European Court of 13 October 2005 on the merits of application № 24669/02 Gerasimova v. Russia. 42 Judgment of the European Court of 3 July 2003 on the merits of the application № 38746/97 Buffalo S.r.l. in liquidation v. Italy. 43 Judgment of the European Court of 16 April 2002 on the merits of the application № 36677/97 S. A. Dangeville v. France. 44 Judgment of the European Court of 22 January 2009on the merits of the application № 3991/03 Bulves AD v. Bulgaria. 45 Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 25 January 2007 on the merits of the application № 70160/01 Aon Conseil et Courtage S.A. and Christian de Clarens S. A. v. France. 46 Judgment of the European Court of 7 July 1989 on the merits of the application № 10873/84 Tre Traktorer Aktiebolag v. Sweden. 47 Judgment of the European Court of 24 November 2005 on the merits of the application № 49429/99 Capital Bank AD v. Bulgaria. 48 Judgment of the European Court of 8 April 2008 on the merits of the application № 21151/04 Megadat. com SRL v. Moldova. 49 Judgment of the European Court of 26 June 1986 on the merits of the applications № 8543/79, 8674/79; 8675/79; 8685/79 Van Marle and others v. the Netherlands. 50 Judgment of the European Court of 24 May 2005 on the merits of the application № 61302/00 Buzescu v. Romania.
материальные и нематериальные интересы, которые обладают экономической ценностью (economic value), то есть представляют собой экономические активы (дело «Бейлер против Италии»51). Кроме того, Европейский Суд может предоставить защиту в отношении имущества (экономического актива), в отношении которого российские суды сочли, что у юридического лица отсутствуют правовые основания. Д. АФАНАСЬЕВ, советник Управления частного права Высшего Арбитражного Суда РФ, магистр международного права и права Европейского Союза
51
Judgment of the Grand Chamber of the European Court of 5 January 2000 on the merits of the application № 33202/96 Beyeler v. Italy.