18 minute read
Искусство
Джо Розенталь: Запечатленное мгновение истории
(1911-2006) из тысяч новостных фотографий, опубликованных в не отражает подлиннопает в распоряжение U.S. американской прессе за время второй мировой войны, нет более известной, более прославленной и более репродуцируемой, чем снимок Джо розенталя «водружение го факта события. Возник спор. Одни считали её подделкой, не достойной такого огромного Maritime Service. Он фотографирует в районах Британских островов и Северной Африки. В 1944 году американского флага на иводзима», сделанный 23 февобщественного внимавозвращается в AP, и его раля 1945 года. судьба этой фотографии столь необычния и эмоционального направляют на тихоокеан
Лев додин на и столь занимательна, что достойна особого рассказа. восторга. Другие исходиский театр военных дейли из того, что она сделаствий. Так он оказался на
Шло долгое, оже- рибачи, вулканом на южв ряд. Тогда я решил зана без намерения ввести Иводзима. сточённое сраной оконечности острова. печатлеть только поднипублику в заблуждение, В 1945 году Джо Розенжение морских пехотинВ знак победы они водрумаемый флаг». Розенталь что фотограф не инсцеталь покидает AP и коротцев США за овладение жают на вершине горы неначинает готовиться к небольшим островом большой американский съёмке. Вокруг снуют пеИводзима из группы тифлаг. Этот момент успел захотинцы. Рядом Бил Джехоокеанских островов печатлеть сержант Льюис ност, фотограф морской Волкано, упорно удержиЛоувери, снимавший для пехоты с кинокамерой. ваемым японцами. Нажурнала морской пехоты Через девять дней после ходящийся на полпути Leatherneck. Во время цесъёмки он будет убит, помежду Японией и Мариремонии спрятавшийся непав вместе с отрядом пеанскими островами, он подалёку уцелевший япохотинцев в засаду в одзанимал важное странец бросает две гранаты в ной из пещер острова. тегическое положение. людей на вершине. Первая «Они (морские пехотинграната взрывает флаг, втоцы), — продолжает свои рая падает под ноги фотовоспоминания Розенграфа. Лоувери успевает таль, — начинают поднискатиться вниз, пролетает мать с земли шест— это около 50 футов по крутому подъём флага. Я пристасклону потухшего вулкана. вил к лицу мою Speed«Водружение американского флага на Иводзима» В результате— множество Graphic, наблюдая через Фото: cdn.civitatis.com вывихов и разбитые камевидеоискатель, ожидая ры. Однако кадр съёмки пик события. Я подумал, нировал это событие. кое время работает в Times подъёма первого флага сочто это должно выгляФотография не выдумаWide World Photos глахранился. деть хорошо. Я помню на автором, она отражает вой фотографов и менедВ тот же день был оргаощущение: «Там наверреальный факт. С этим жером. Дальше путеводнизован подъём второго ху мой флаг». Я был восможно согласиться. ная нить привела его в San Джо Розенталь флага большего размера, питан на развевающихся Как бы то ни было, но Francisco Chronicle, где он
Фото: istpravda.com.ua который был бы виден флагах. Мне было семь фотография сразу же была проработал 35 лет до выпо всему острову. Джо лет, когда войска вернупризнана шедевром журхода на пенсию в 1981 году. Американцам были необРозенталь, снимая боелись с Первой мировой налистики. В 1945 году Джо Розенталь жил в одходимы расположенные вые действия на острове, войны и маршировали по Джо Розенталю за этот нокомнатной квартире в на острове аэродромы направлялся к вершине Пенсильвания-авеню”. снимок, названный «заСан-Франциско, через задля базирования истревулкана, когда где-то фуБитва за остров Иводпечатлённым мгновением лив от своей дочери. В свобителей сопровождения, тах в двухста увидел мазима продолжалась ещё истории», была присужём преклонном возрасте прикрывавших бомбарленький флаг, развеваюмесяц. Плата за него была дена Пулитцеровская преДжо нашёл силы, чтобы 24 дировщики при налётах щийся на очень длинном ужасной: погиб 6821 амемия, наиболее престижная июня 2000 года взобраться на Японию. Превращёншесте. Он ещё не знал, риканец, включая трёх награда в американской на возвышенный берег, неный в неприступную крекакую сделает фотограморских пехотинцев, устажурналистике. подалёку от своего жилья пость остров Иводзима фию, по крайней мере, навливавших флаг на верДжо (Джозеф Джон) Рои предстать перед камерой обороняло подразделение не подъём флага, ведь шине горы Сурибачи. зенталь родился в ВашингГарри Бенсона в красной из 23 тысяч хорошо вооон уже установлен. ПриБлестяще скомпоновантоне, в еврейской семье шапочке с изображением ружённых солдат. Гражблизившись, Розенталь ная фотография Джо Роэмигрантов из России. Его его знаменитой фотограданское население на увидел нескольких пехозенталя наделена всеми каинтерес к фотографии профии и подписью “Иводзиострове отсутствовало. тинцев, стоявших на кочествами, какими должна явился во время обучения ма” с гордо поднятым амеАмериканцы приступиленях на земле и заняобладать совершенная вов McKinley Technology High риканским флагом. ли к обстрелу и бомбёжтых подготовкой к подъенная документальная фоSchool. Окончив школу в Фотография Джо Роке острова в ноябре 1944 ёму большого флага. Из тография: драматическим 1929 году, поработав расзенталя продолжает свою года и только 19 февраля разговора он понял, что чувством действия, скульсыльным, он переезжает в жизнь в постерах, почто1945 года начали высадпредстоит смена флагов. птурной ясностью и героСан-Франциско и устравых марках и как скульку стотысячного десанта «... И тогда я начал дуическим патриотизмом. ивается фоторепортёром птура Мемориала морским морских пехотинцев, из мать о возможной фоМомент подъёма флага в The San Francisco News пехотинцам на Арлингтонкоторых около семи тытографии, — вспоминал стал символом доблести (1932). Начало Второй миском кладбище в Вашингсяч погибли в боях. Джо. — Я подумал — вот американцев во Второй ровой войны Розенталь тоне. Имя Джо Розенталя
В числе первых десантудача! Большая часть помировой войне и иконой встретил студентом The увековечено на пьедестале ников, подвергшихся урадобных событий, как американского героизма. University of San Francisco. Мемориала, а его камера, ганному огню противника, удар в футболе— всё моФотография публиковаЕго попытка вступить в которой была снята самая был и Джо Розенталь, фожет меняться так быстро. лась по всему миру. армию в качестве военнознаменитая американская токорреспондент AP (The Вначале я хотел сделать Однако вскоре пошли го фотографа не увенчафотография Второй мироAssociated Press). После чефотографию двух флагов, разговоры, что фотогралась успехом. Подвело пловой войны хранится в The тырёхдневных упорных одного — снимаемого и фия, считающаяся образхое зрение. Для AP оно не International Museum of боёв морским пехотинцам другого — водружаемого, цом фотожурналистиоказалось помехой. Но в Photography and Film в Роудаётся овладеть горой Суно не смог выстроить их ки, в действительности 1943 году Розенталь постучестере, Нью-Йорк.
Соня ТУЧ ИНСКАЯ, Сан-Франциско
Окончание. Начало в № 1473
Власти «синих» штатов сознательно не хотят усмирять «бунты» в подвластных им городах и весях Америки. Улицы Портленда, Сиэтла, Чикаго, Нью-Йорка, … you name it, уже несколько месяцев напоминают театр военных действий. Все это время в изнуренных обсессивной ненавистью к Трампу мозгах губернаторов и градоначальников бьется одна мысль. Если животворящая троица— хаос, анархия, насилие— продолжится до дня выборов, и в параллель ей будет идти развал экономики, вызванный разорением закрытых под предлогом «короны» бизнесов, тут уж, как пить дать, Трампу не выстоять.
Однако в глазах любого обывателя, кормящаяся с его налогов власть, не выполнившая своей первейшей обязанности по защите безопасности и имущества своих граждан, теряет свое право на существование. Доказательством «несравненной моей правоты» будет (с Б-жьей помощью!) вторая президентская каденция Трампа, для наступления которой администрация демократических штатов делает больше, чем сам Трамп.
Эта история имеет продолжение, но мне хватило услышать ее начало, чтобы на следующий же день после первого появления Макклоски на FOXe начать поиск ближайшего к дому магазина по продаже оружия.
Ей — Бибиган. Eму— Smith&Wesson
В самом Сан-Франциско оружейных магазинов нет. Нет— физически, как таковых. А в районе Залива, если, где и есть, то они, как правило, не входят в категорию «жизненно необходимых», и потому под предлогом «короны» закрыты. В отличие, скажем, от ликероводочных или торгующих каннабисом, которые входят и открыты повсеместно.
Ближайший работающий бизнес нужного нам профиля обнаружился в прелестном городке на берегу океана, в 15 минутах езды от Сан-Франциско. На входе стояла длинная, необычайно разнородная
Фото: snob.ru
по цвету кожи, возрасту и социальной принадлежности очередь. Люди в ней тихо переговаривались. Зловещую аббревиатуру BLM никто не поминал, но все подразумевали, говоря о том, что привело их в «City Arms». Кто-то, как и мы, приехал за первым стволом, но были и решившие, что по сегодняшним временам одного недостаточно. У счастливцев, попавших, наконец, внутрь, лица были наглухо занавешены банданами или масками, а в руках у каждого— примеряемый к руке ствол. Это создавало полное впечатление, что в помещении «City Arms» Голливуд снимает киноэпизод ограбления оружейного магазина бандой опытных преступников.
Пока муж решал с продавцом проблему экзистенциального выбора между дробовиком и пистолетом, я увидела в застеклённой витрине миниатюрный, с прелестно гравированным стволом дамский пистолетик. Крошечный, вдвое меньше моей ладони, он вызывал умиление своим беззащитным изяществом. Оказалось, что из этого «колибри» можно еще и стрелять. Но мишень при этом должна быть, как видно, не больше мухи. «Колибри» вызвал у меня не практический, а чисто эстетический интерес. Ведь к этому времени я уже владела «личным средством индивидуальной защиты» в виде заказанного на Амазоне бибигана. Бибиган — элегантный красавец, вороненной стали, в меру тяжеленький — безупречно точная реплика итальянской Beretta 9-миллиметрового калибра. Ни один, даже самый опытный преступник не усечет разницы, если на него направить эту славную игрушку. Просто она пневматическая. И стреляет не пулями, а стальными шариками. Для человека, никогда не державшего в руках ничего, тяжелее авторучки — вполне достаточно. Для начала.
Муж остановился на Smith&Wesson, только не 38-го, как в КСП-шной песне, вынесенной в эпиграф, а 40-го калибра и, расплатившись, получил инструкцию вернуться за облюбованной «оружией» через пару недель, когда будет готов federal background check. Это время необходимо на выяснение, был ли ты в ладу с законом в годы, предшествующие покупке.
За своим Smith&Wesson он поехал сам, а вернувшись, рассказал кое-что, заставившее меня пожалеть, что изза собственной лени меня рядом с ним в «City Arms» «не стояло». А было, со слов мужа, так. Владелец магазина, говоривший по-английски с еле заметным акцентом неясного происхождения, оформляя удостоверение на хранение оружия, где была пропечатана наша фамилия, внезапно спросил его на чистейшем русском: «А Соня Тучинская, случаем, вам не родственница?» Я радостно встрепенулась, когда рассказ дошел до этого места. Вмиг догадавшись, что если среди моих знакомцев ни единого хозяина оружейной лавки нет, и никогда не было, то такой человек мог видеть мое имя только под публикациями на русско-американских медийных ресурсах. Так и оказалось. Не из скромности, а из чисто прагматических соображений не удлинять без нужды моих и без того неприлично затянувшихся заметок, упускаю перечисление необычайно лестных для любого пишущего отзывов, на которые владелец «City Arms» оказался столь щедр. Муж, в силу природной безграмотности жены, навечно обреченный быть при ней корректором, на этот раз смотрел на меня с нескрываемым уважением. Посудите сами — успешный (очереди в «City Arms» день ото дня длиннее) бизнесмен, делающий в наши дни такое смертельно (ха, каламбур случайно вышел) важное для общества дело, не только читает мои опусы, а еще и просит навестить его, когда мы в следующий раз приедем ловить крабов с муниципального пирса того самого городка, где расположен «City Arms». А то, что мы делаем это на регулярной основе, он узнал из моей имевшей когда-то широкое хождение рассказки «Кеша (К-15)».
Пора ставить последнюю точку. Но не заканчивать же разговор на такую архи-, как сказал бы вождь мирового пролетариата, важную тему, мелким хвастовством предыдущего параграфа. А давайте, напоследок, оставаясь в теме, вспомним о чем-нибудь прекрасном. Ну, к примеру, о Вере Слоним.
Вера Слоним и два ее браунинга
Эта невероятная женщина жила в 20-х годах в Берлине и еще до знакомства с Набоковым, слыла среди русских эмигрантов первоклассным стрелком. Она била в цель так же метко, как и ее тренер, чемпион Берлина. Поразительно, но до прихода нацистов к власти никому в Германии не возбранялось иметь и носить оружие. Свой пистолет Вера всегда носила в сумочке. По слухам, это был браунинг-1900. Насчет сумочки есть поэтическое подтверждение. «… Я знаю холодно и мудро, что в сумке лаковой твоей, — в соседстве зеркальца и пудры спит черный камень: семь смертей». Это стихотворение написано Набоковым через несколько месяцев после знакомства с Верой, в 23-м. А в 35-м, когда у них уже был годовалый Митя, Вере пришлось от браунинга избавиться. Немедленно, придя к власти, правительство Гитлера установило жесточайшие правила на владение оружием и, соответственно, наказание для тех, у кого оно будет найдено. Евреев, а значит, и Веры с Митей, это касалось особенным образом. Но отважная русская еврейка Вера Слоним не выбросила свой браунинг на помойку под покровом ночи. Она села в такси и через весь Берлин, по которому было трудно и опасно ехать из-за беспрерывных нацистских шествий,
привезла браунинг во французское посольство, где работал ее приятель, дипломатической почтой переправивший Верино сокровище в Париж. Набоков понимал, что грозит его обожаемой жене и сыну, если они останутся в Германии, и перевез их в Париж, где Вера воссоединилась со своим браунингом. Когда немцы вошли в Париж, вечные скитальцы Набо— Звягинцев говорит? — Говорит и даже прислушивается иногда к твоему мнению: одну сцену, скажем, он, в конце концов, разрешил мне сыграть именно так, как хотел я, и этот вариант вошел в картину, и он меня честно поблагодарил. Но Звягинцев снимает по двадцать дублей, а это отдельное мучение, особенно в Териберке. Я три месяца прожил там— это полное вымирание. Гниоружие». На университетских и издательских вечеринках Набоков любил повергать в изумление изнеженных американских филологов-славистов таким невиданным на кампусах манером: «Вера, покажи им, что у тебя в сумочке!» — с интонацией циркового факира повелевал он. Однажды во время такой демонстрации произошел облом. Джейсон Эпстайн, издатель гесильная картина Звягинцева. И никакого другого героя, никакого бунта в конце там не могло быть — именно потому, что герою противостоит Левиафан. Я довольно часто слышал эту твою теорию, что надо отгородиться от государства, не конфликтовать с ним, а создавать параллельный мир. Ну вот, герой там создал. А государство пришло и этот мир срыло. Нет, мало этой паралковы на корабле отчалили ение. Разруха. Все спиниального набоковского лельности, никого она не в Америку. ваются, и спиваются от «Пнина», был одним из спасет.
Свой второй браунинг какой-то тайной, непоучастников вечеринки в — Все ругают оппозиВера Набокова положистижимой брезгливости итакском доме Набокоцию, что у нее нет позила в дамскую лаковую сук себе. Залезаешь на сопвых, когда хозяин повто тивной программы... мочку в нью-йоркском ку— там лежит ржавая рил свой излюбленный — У меня есть! Едингороде Итака, где находверь от машины. Кто ее трюк. При виде изъятого ственное, чем можно какдится Корнеллский унисюда втащил, зачем?! Наиз Вериной сумочки черто зацепить человека сейверситет, в котором проселение крошечное, а ного ствола, жена издатечас, когда ни одно слофессорствовал в 50-х госвалка гигантская— каля, Барбара, чуть не ливо ничего не весит,— это дах ее муж. Лицензию ким образом так мало шилась чувств. А придя в дети. И я когда-то, лет дена право носить оружие народа могли оставить себя, немедленно покинусять назад, придумал, что она получила в 53 года, столько мусора? Особенла дом Набоковых. Никахорошо бы принять такой но если учесть, что они закон: каждый, кто хочет жили-то все по тридцать с идти во власть, должен чем-то лет... Там один муподписать бумагу, по кожик мне сказал: «Весь мой торой его дети обязаны класс уже на кладбище». А жить здесь в течение пяему под сорок только. тидесяти лет.
Я вообще считаю, что Корреспондент,
«Левиафан» — самая nashdom.us
нам и сейчас не сделать надпись на обороте — нет больше оборотов. Мне негде написать, что это — я, а это — Женька, это — Машка, это — мы. Тогда-то, там-то, было хорошо... Не повертеть Вера Слоним и Владимир Набоков и была, возможно, единственной женщиной среди домохозяек Итаки, которая это сделала. Этот браунинг, приютившись в бардачке их автомобиля, проехал с Набоковыми по всему американскому Западу, где они охотились на бабочек, и где водились гремучие змеи, кие попытки Веры объяснить, что браунинг нужен ей, чтобы не испытывать страха в домике, одиноко стоявшем в лесной глуши на окраине Итаки, не помогли. Сегодня Барбару Эпстайн однозначно причислили бы к модной категории «snowflakes», «снежинок» по-нашему. М ы будем первым поколением, что не оставит от себя следов. Мы не оставим своих писем. От себя из юности, когда так остро и неразделённо, а позже понимаешь, что не с тем. Мы не оставим писем от себя постарше— для друзей, с которыми тоскуем по неважным прежде дням. Мы не оставим своих почерков, затёрв руках, не помолчать, не вспомнить. А как уйдём — не передать другим. Мы не оставим своих лиц. Себя и тех, кто был для нас вселенной, жизнью, мыслями по ночам. Мы не оставим дневников. Коротких, длинных, умных или нет. Никто не сможет прочитать, в чём были мы и наши дни. Уже мы сами, которых смертельно боятой, мятой, сложенной буКатегория, хоть и модная, через время, их не смолась отчаянно смелая во маги, конвертов с адресано чрезвычайно ущербжем прочитать. Не завевсем остальном Вера. Ее ми, штемпелями, именами ная. По-нашему, опять же. ли и не продолжили... уже взрослого тогда сына тех, кому и от кого. Вернемся к Вере. ПоразПривет, эпоха гаджеДмитрия не удивляло, Мы не оставим фоительный, что ни говоритов, компьютеров и соцчто защиту от опасности, тографий. Они все сгите, феномен, если знать, сетей. Ты умудрилась нас в том числе и от ядовинут в электронной суете. что такое необычное для стереть. тых змей, берет на себя не Нам и сейчас уже не выее пола пристрастие к огПавел СуББоТИН отец, а мать: «Она любила нуть свой фотоальбом, нестрельному оружию исizbrannoe.com оружие. Она всегда любила пытывала изящнейшая,
Дорогие читатели, напоминаем, что в газете открыта рубрика «Поэтическое творчество наших друзей». Судя по вашим письмам и звонкам, очень многие хотели бы быть услышанными. Ваши стихи будут опубликованы не только в газете, но и на сайте — www.evreimir.com. Наша рубрика открыта на коммерческой основе. Условия публикации необходимо согласовать по телефону: 1 (718) 434-0900, доп. 3. Адрес для отправки стихов — yevmir@gmail.com
Поэтическая страница ждет вас!
европейски образованная женщина, которая вела пеличайший вклад Набокова в развитие двух велитору за условия, поставленные издателю в столь Грустные стихи поэта-сатирика Аркадия Хайта (12.25.1938— 02.22.2000) реписку своего великого ких литератур, русской и частном деле, как пере Мы все немного эмигранты мужа на 5 (пяти!) языках, и английской. Какая удача, вод его собственных книг. о которой НЙТ упомянула что не существует памятКакому линчеванию его Евреи— русские таланты, однажды как о загадочной русской аристократке царских кровей. На что Вера ника Набокову, и нельзя, вволю надругавшись над ним, отделить бесценную подвергли бы сегодня за этот дерзко презревший все постулаты политкорразбросанные на Земле. Мы все немного эмигранты: в Берлине, Праге и в Орле. немедленно потребовала у редакции газеты, лживой с самого первого дня ее основания, незамедлительноголову гения от туловища, и сбросить ее в реку. В уникальной двухтомной биографии Набокоректности симбиоз сексизма и белого супрематизма— оставляю вашему воображению. Думаю, Для тех, кого сегодня с нами нет Мы всюду дома, как не дома, И каждый вновь бежать готов, едва услышит всем знакомый. Привычный возглас «Бей жидов»! го опровержения с указанием, что русская еврейка никак не может одновременно быть и русской аристократкой, тем паче, царва Брайана Байда можно отыскать до черта выдержек из писем, лекций, интервью, по которым сегодня Набокова можно в два что Вере пришлось бы достать из сумочки свой браунинг, чтобы отгонять от мужа оголтелых американских феминисток. Koгда весенним долгожданным маем Мы сядем все за праздничный обед, Места пустые за столом оставим Для тех, кого сегодня с нами нет. Про нас легенды распускают: Что мы неправильно живём, что всех на свете презираем, что Русь масонам отдаём... ских кровей. Если бы Вера Слоним захотела сегодня приобрести и носить в сумочке браунинг, то почти наверсчета заклеймить белым супрематистом, мужским шовинистом, ксенофобом, исламофобом…, и прочая, и прочая. Вот один из таПостскриптум Через три месяца к власти в стране может прийти партия, за спинами Глядят со стен родные лица: Тот не пришел и этот не дожил... Нас не учила бабушка молиться, Я сам молитву эту сочинил. Твердят про нас. Что Золотому мы поклоняемся Тельцу. Что по ночам сидим мы дома и добавляем кровь в мацу. няка получила бы отказ! В вопросе о праве владения оружием штат Нью-Йорк еще не переплюнул, но уже ких примеров. Когда, будучи уже «богатым и знаменитым», он заказывал в издательствах членов которой отчетливо маячит фигура давно уже не отбрасывающего тени Джорджа Сороса. Людей таМолюсь за своего отца, Который не увидел нас, Молюсь за каждого бойца, Что умирал по сотне раз. Во всём всегда вина евреев: что нету масла, сыр пропал, что плохо греют батареи И что автобус опоздал. уверенно идет зловещей дорогой, проложенной Советской Россией и нацистской Германией. В этих гипотетических рассуждениях можно пойти дальше. Если бы сегодня профессор Владимир Набоков ходил на службу в Университеты Лиги Плюща, как он делал это в разные годы в Америке 40-х, 50-х, то его погнали бы со всех этих знаменитых кампусов ссаными тряпками, а впридачу— с волчьим билетом в руках. И всемирная слава автора «Лолиты» не спасла бы его от этого. «Культуре вычеркивания»— Cancel Culture, захлестнувшей сепереводы своих русскоязычных романов на английский, то имел привычку предупреждать издателя, что переводчик непременно должен быть мужчиной, рожденным в Англии или Америке— и ни в коем случае не дамой, в особенности родившейся в России. Он небезосновательно подозревал окололитературных фемин в «неподражаемых викторианских завитушках стыдливости», которыми они норовят исказить суть оригинала. В середине прошлого века в Америке Первая поправка уже была в силе, а BLM с «Антифой» — еще нет. И кого несравненного достоинства, независимости и внутренней свободы, как Владимир и Вера Набоковы, нельзя представить себе гражданами страны, где на кампусах попирается свобода слова, где искусство калечит жесточайшая цензура политкорректности, где за поддержку действующего президента изгоняют с работы, где именем закона охраняют преступников и преследуют их жертв, называя это истинной демократией. Набоковы сбежали бы из такой Америки, как сбежали когда-то из охваченной безумием «революционных преобразований» России. За тех, что молча шли к печам, За тех, кто с песней шел на танк, И за того, кто по ночам Писал дневник, как Анна Франк. Гремит салют, и веселятся дети, Оркестр играет в городском саду, И в этот день так ярко звезды светят, Что забываешь желтую звезду. Давайте петь и веселиться, Не каждый раз бывает день такой... Но если кто-то хочет помолиться, Пусть, не стесняясь, молится со мной. Молюсь за тех, кто спит в земле, За школьных сверстников моих, За женщину в глухом селе, Что прятала детей чужих. За Бабий Яр, за Сталинград, За тех, кого не дождались! За всех, кто не пришел назад, Идёт ли снег, иль дождик мочит, иль не приходит коммунизм, Иль кто-то сильно выпить хочет... Всегда виновен сионизм! ... Евреи, русские таланты: Житомирцы и москвичи, Учёные и музыканты. Пенсионеры и врачи! Давайте жить на свете будем Красиво, долго и всерьез! А если кто-то нас не любит, Ну что ж, «А гиц ин паровоз!» Не будем никого бояться и просыпаться по ночам. А будем весело смеяться Назло различным сволочам! И в эти времена лихие Я повторяю всей душой Спасибо вам, что вы живые! годня Америку, был бы никому не пришло тогда Соня ТУЧ Чтоб мы сегодня собрались. Спасибо вам, что вы такие! ИНСКАЯ, глубоко безразличен вев голову выговаривать авСан-Франциско
