ИСТОРИИ «ТАБАКЕРКИ» держивая и разделяя мои усилия. Мы подружились. Я часто думаю о том, что Студия на Чаплыгина без Гарика просто не могла бы состояться». С 1981 года со Студией связана жизнь Александра Попова, который однажды, будучи первокурсником театроведческого факультета, волей случая попал на спектакль «Прищучил». Сраженный искренностью и интенсивностью способа существования актеров на сцене, Александр предложил свою посильную помощь Табакову, получил согласие и остался в подвале в качестве завлита. Пригодилось и его знание английского, поскольку иностранцы были весьма частыми гостями Студии. «Пять лет, учась на театроведческом, я пропадал на улице Чаплыгина. А в ГИТИС бегал только время от времени», — вспоминает Попов. Кстати, до 1986 года, то есть до момента получения театром официального статуса, Попов, как и все остальные сотрудники нелегальной, по сути, организации, работал в Студии, полностью существующей на личные средства Табакова, совершенно бесплатно… Подвал на Чаплыгина вновь наполнился живой, бурлящей энергетикой, вечно шумящими и устремляющимися куда-то на ногах-пружинках молодыми девушками и парнями. «Старожилы» подвала относились к «неофитам», как старшие дети в дружной семье относятся к младшим: сначала немного ревниво, а потом бесконечно заботливо. Особенность обучения второго выпуска заключалась в том, что вчерашние студенты — Андрей Смоляков, Сергей Газаров, Алексей Селиверстов и Александр Марин — сами стали преподавать. «Я видел, с каким интересом и увлеченностью мои бывшие студенты занимались с новобранцами. Но дело не только в их энтузиазме, а в том, что не прерывался тот самый “серебряный шнур”, и между мною, уже пятидесятилетним, и школьниками-студентами была вот эта прослойка генерации двадцатипяти-двадцатисемилетних молодых педагогов», — говорит Олег Павлович. Кипучая жизнь «подвала» начиналась утром и продолжалась до поздней ночи, до закрытия метро. Занятия, репетиции, работа над новыми спектаклями, обсуждения, «ночные бдения» — и все вместе, все одной коммуной. Утром и днем педагоги-«старики» занимались со студийцами, а вечером они выходили на сцену. В сезоне 1982–1983 годов репертуар «Табакерки» составляли спектакли «Прищучил» по пьесе Барри Киифа, моноспектакль Алексея Селиверстова «История титулярного советника, рассказанная им самим» в постановке Андрея Дрознина-младшего и спектакль-импровизация «Жак-фаталист» по роману Дени
Дидро «Жак-фаталист и его хозяин». Гораздо реже игрались «Страсти по Варваре» Ольги Кучкиной и «Две стрелы» Александра Володина, где было занято большее количество актеров, работавших в различных театрах, активно снимавшихся в кино, которых все трудней и трудней было собирать вместе. В дни спектаклей студийцы «второго призыва», шедшие след в след за своими предшественниками, обеспечивали «тыл», работая билетерами, реквизиторами, костюмерами и монтировщиками. Постепенно вникали в премудрости звукового и светового сопровождения, осваивали пульт помощника режиссера. Из-за вынужденного добора Табакову удалось продлить время обучения курса до пяти лет. Мастер по-прежнему отдавал подопечным огромные куски своей жизни, стараясь давать студийцам все самое лучшее и необыкновенное. Магия личности Табакова творила настоящие чудеса. Так, к примеру, однажды под Рождество 1983 года Табаков собрал всех студийцев и будничным голосом сообщил, что Студия всем составом отправляется не куда-нибудь, а на прием к американскому послу в его резиденцию Спасо-Хаус. Надо ли говорить, что в тщательно охраняемый особняк Второва абсолютному большинству советских людей вход был недоступен, и визит на Спасопесковскую площадку, 10 можно было смело приравнять к неожиданному полету в космос… Большую группу студентов и педагогов ГИТИСа в дверях особняка тепло встречал сам посол США в СССР Артур Хартман. Гостей провели в зал приемов со столами, уставленными диковинными напитками, а затем в уютный кинотеатр на несколько десятков мест. В тот вечер студийцам был показан фильм — лауреат многих премий «Оскар», BAFTA и «Золотой Глобус» под названием Reds («Красные») Уоррена Битти по книге Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». В СССР этот фильм в широком прокате не шел. Увиденное на экране ошеломило неизбалованных Интернетом и мультимедийными плеерами советских студентов. Это было совсем не похоже на стандартные рассказы о революции, к которым были приучены зрители страны, все еще находившейся за «железным занавесом». Состояние культурного шока всегда пробуждает в творческом человеке желание хорошенько поразмыслить и продвинуться дальше в своей осведомленности. Именно к этой «продвинутости» своих учеников, к их способности думать собственной головой и воспринимать мир во всем его многообразии и стремился Табаков, ненавязчиво, но каждый раз как-нибудь необычно демонстрируя им все новые и новые грани жизни и искусства, давая возможность
11 5