406
Преподобномученик
Иакинф (Питателев) 17/30 îêò áð
Íàñåëüíèê Ñâ òî-Íèêîëàåâñêîãî ìóæñêîãî ìîíàñòûð
ãîðîäà Âåðõîòóðü
Преподобномученик Иакинф, в миру Илья Иванович Питателев, родился в 1882 году в Усть-Актайском поселке Новоселовской волости Верхотурского уезда Пермской губернии в семье крестьянина Ивана Питателева. Поселок этот был основан на реке Актай — притоке Туры, недалеко от Верхотурья. Представители рода Питателевых поселились на Урале в начале XVII века по «выклику» царских глашатаев-бирючей. В 1598 году указом царя Феодора Иоанновича началось строительство нового города в верховьях реки Тура — Верхотурья. Чтобы построить город и заселить его, правительство бросило «кличь» — оповестило жителей смежных с Сибирью территорий. Эти-то «выкликанцы» в количестве пятисот пятидесяти человек и были основателями Верхотурья. Первыми, как жившие ближе всех, откликнулись вятичи и вологжане. Новгородцы, пришедшие позже, поселились на северо-западе от города, образовав деревеньку Ямскую. Построив город, большинство строителей осталось в нем. Среди этих новгородцев-переселенцев и был, по всей вероятности, крестьянин
Питателев. Среди «выкликанцев» был и «черный поп Иона» — основатель Верхотурского мужского монастыря. Питателевы всегда отличались крепкой верой и благочестием, занимались благотворительностью. Особенно увеличилась их помощь храмам, когда материальное благосостояние семьи возросло. Это могло быть связано с началом на Урале «золотой лихорадки». Дело в том, что в Верхотурском крае в 1819 году были открыты золотоносные пески, и после издания закона, разрешавшего частным лицам заниматься поиском и разработкой золота, очень много искателей удачи приехало в Верхотурский уезд. Деревня Питателева, названная так, вероятно, по обычаю давать названия населенным пунктам по именам первых поселенцев, оказалась в центре возникших приисков. На некоторое время она стала очень оживленным пунктом. Цены на продовольственные товары выросли в несколько раз, резко подорожали хлеб, мясо. В деревне Питателева, состоявшей из двадцати дворов, цены даже за плохую комнату доходили до двадцати рублей в месяц. Основные занятия сельчан — земледелие и охота — ста-
Преподобномученик Иакинф (Питателев) ли стабильно приносить высокие доходы. Питателевы, почитая свое благосостояние Божией милостью, усердно жертвовали средства на строительство и содержание храмов. Вскоре семья Питателевых переехала в Верхотурье и поселилась в Ямской слободе, рядом со Знаменской церковью. Эта церковь была построена в 1640 году верхотурскими ямщиками, выходцами из новгородской земли. Храм посвящен новгородской иконе Божией Матери «Знамение». Настоятелем Знаменской церкви во второй половине ХIХ века был священник Петр Матвеевич Торопов, назначенный сюда сразу после окончания Пермской Духовной семинарии и прослуживший здесь более сорока лет. Кроме обязанностей священнослужителя, отец Петр занимался литературным трудом и краеведением. В Знаменской церкви Питателевы крестили своих детей, венчались, провожали в последний путь близких. Дети воспитывались в благочестии и страхе Божием. У Ивана Питателева — отца будущего монаха — было четверо сыновей: Осип, Григорий, Максим и Илья. Благочестие отца, набожность матери, неуклонное следование всем обычаям Православной Церкви, посещение богослужений в храме, пост и молитва — все это оказывало сильное воздействие на души детей. Духовные впечатления, полученные в детстве, повлияли на всю их последующую жизнь. Особенно сильное влияние на духовное становление Ильи оказало общение со старцем Илией (Чеботарёвым). В собственности семьи была заимка по реке Каменке на Малом Актае, недалеко от монастырской пустыни, где жил в то время схимонах Илия. Богомольцы и духовные чада старца могли попасть к нему только через эту заимку. Маленький Илья Питателев, который много времени
407
проводил на заимке, имел возможность наблюдать подвижническую жизнь старца, слышать рассказы верующих о его прозорливости и благодатной помощи. Все это сильно повлияло на дальнейшую жизнь отрока. Старшие братья Ильи проводили благочестивую жизнь в миру. Они получили образование в церковно-приходской школе при монастыре, женились, имели большие семьи (у Григория было десять детей), занимались предпринимательством. Григорий вместе с Осипом стал учредителем товарищества, которое положило начало строительству Ново-Лялинского комбината. Они начали строить бумагоделательный завод, но закончить строительство помешала революция. Кроме этого, братья имели пекарню и занимались торговлей хлебом и выпечкой. В их семьях старались жить по заповедям Божиим, отдавали часть доходов на благоукрашение церквей. Когда в Верхотурье началось строительство Крестовоздвиженского собора, Питателевы сделали пожертвование на строительство. Григорий отдал свои подводы для вывоза грунта под фундамент храма — помогали, чем могли. Младший брат Илья избрал для себя «благую часть». В 1900 году скончался старец Илия. Незадолго до смерти он, по-видимому, благословил юношу на поступление в монастырь. 12 октября 1912 года Илья поступил в Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь. О шестилетней жизни Илии в обители, к сожалению, почти ничего не известно. В отчете настоятеля монастыря архимандрита Ксенофонта (Медведева)[43] за 1918 год описана только его мученическая кончина. После революции новая власть начала борьбу против монастыря. Уже в конце 1917 года дом для приема почетных
408 гостей, выстроенный на средства обители за стенами монастыря, был занят продовольственной управой. Тогда же началось размещение в самой обители красноармейцев. Сначала они заняли два гостиничных корпуса, в одном из которых расположился штаб красноармейцев. Монахам предложили перебраться на монастырское подворье «Большой Актай». Особенно раздражало большевиков то, что в монастыре открыто почивают мощи святого праведного Симеона Верхотурского. Красноармеец В. Зотов в своих воспоминаниях с нескрываемой злобой писал: «Обитатели верхотурских монастырей „м[о]нахи“, которым, пожалуй, и счет трудно было произвести… жили, наслаждались вечным отдыхом и возносили благодарность Богу и мощам святого С[и]м[е]она за дарования им праздной жизни. <…> …Революционная волна в 1917 году резко изменила жизн[ь] Верхотурья… <…> …Городом стали управлять новые люди с заводов и деревен[ь] с мозолистыми руками, в шапках и потертых пиджаках»1. Эти «новые люди» вскоре начали бороться против народного почитания мощей праведника. 17/30 августа 1918 года в монастырь вместе с отрядом красноармейцев прибыл председатель Чрезвычайной следственной комиссии А. В. Сабуров. Он потребовал вскрыть раку с мощами праведного Симеона. Но благодаря самоотверженной защите этой святыни настоятелем монастыря, дерзкая рука святотатцев не коснулась святых мощей и они не подверглись каким-либо кощунственным действиям. Осмотр раки был моментальным: едва вскрыв покрова, большевики приказали снова закрыть святые мощи. Власти постоянно угрожа1
ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 199. Л. 28–29.
ли уничтожить святыню, распространяли клеветнические слухи против праведности святого Симеона. Кощунственная дерзость комиссара Сабурова, его публичные насмешки над праведником, которого Православная Церковь почитает более двух столетий, не остались безнаказанными. Возвращаясь из мужского монастыря после очередного обыска 22 августа/4 сентября 1918 года, Сабуров на глазах многих жителей города внезапно упал с лошади и сломал себе ключицу. Это очевидное наказание Божие многих привело к страху и благоговению. Сабуров долго и сильно болел от полученных травм, что в конце концов привело его к покаянию. Комиссар пригласил к себе на квартиру архимандрита Ксенофонта и с рыданиями умолял о прощении вины, а через два дня сам прибыл в монастырь, молился со слезами, приложился к святым мощам и обещал впредь подобного кощунства не допускать. Вскоре Сабуров выздоровел, вновь приступил к своим обязанностям, но с этого времени к святыне обители относился с уважением и даже, когда была возможность, покровительственно. На некоторое время власти оставили мощи в покое, но братское имущество подверглось почти полному разграблению. Частые обыски проводились в Николаевском храме монастыря. Ключи от храма забрали большевики, поэтому они могли в любое время беспрепятственно грабить храм. Большевики искали «клад», спрятанное золото, но не найдя ценностей, каждый раз захватывали те или иные церковные предметы. 17 августа группа вооруженных подвыпивших красноармейцев ворвалась в Преображенский храм, прошла в алтарь и бесцеремонно
Преподобномученик Иакинф (Питателев) приступила к обыску. Держа себя крайне вызывающе, красноармейцы стали искать клад под святым престолом. Они сдвинули престол с места, богослужебные предметы разбросали по алтарю, а наиболее ценные с их точки зрения вещи похитили. После такого нашествия в этом храме совершать богослужения стало невозможно. За три месяца правления большевиков были изъяты и все продовольственные запасы монастыря: хлеб, крупы, масло, вино. Насельники монастыря остались без теплой одежды и — в полном смысле слова — без куска хлеба. Монашествующие и послушники постоянно подвергались опасности и нравственно страдали от частых обысков, произвола, грабежа, а в особенности от кощунства. Но, несмотря на такие внешние условия, духовная жизнь в обители укрепилась. Насельники монастыря усиленно, со слезами молились, искренне надеясь только на помощь Божию и заступничество небесных покровителей обители — святителя и Чудотворца Николая и святого праведного Симеона. Каждый стремился к очищению своей совести искренним покаянием и частым приобщением Святых Христовых Таин. Как свидетельствовал сам архимандрит Ксенофонт, гонения и притеснения большевиков «благотворно подъял[и] дух иночествующей братии и они, с обновленною силою [трудились], добрым подвигом подвизаясь, достигая себе Царствие Божие и правды Его»1. Возможно, именно в эти скорбные дни или незадолго до них послушник Илия Питателев принял монашеский постриг с именем Иакинф. В октябре 1918 года в город Верхотурье вошли войска адмирала Колчака. 1
ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 50.
409
Монастырь встретил их колокольным звоном как освободителей. Штаб 16-го Ишимского стрелкового полка во главе с полковником Н. Н. Казагранди расположился в игуменском корпусе. Красные войска ушли в леса по реке Актай и остановились недалеко от Мало-Актайского скита, около которого проходила дорога, соединявшая Богословский тракт с Кушвинским и ставшая линией фронта. Настоятель благословил монахов Каллиста (Опарина) и Иакинфа (Питателева) переселиться в Мало-Актайский скит и по возможности охранять его от разграбления. Монаха Иакинфа выбрали не случайно: эти места с детства были хорошо знакомы ему. Мало-Актайский скит был основан после кончины приснопамятного схимонаха Илии (Чеботарёва) последователями старца — Евдокимом Плёнкиным и иеромонахом Дамианом (Лисицыным)[27]. Указом Екатеринбургской Духовной консистории от 14 февраля 1911 года он был приписан к Верхотурскому Николаевскому монастырю. На месте молитвенного дома первых пустынножителей возвели деревянный однопрестольный храм в честь Казанской Иконы Божией Матери. Кроме храма, в скиту было три жилых деревянных дома, хозяйственные постройки. Ввиду неблагоприятных жизненных условий, число проживавших здесь братий колебалось от трех до шести человек или чуть более. Старшим в пустыни в это время был иеромонах Игнатий (Кевролетин) — будущий старец, исповедник, причисленный ныне к лику святых. Окрестные поселки подвергались разграблению или уже были разграблены «доблестной» Красной армией, поэтому насельники пустыни ожидали той же уча-
410 сти и для Малого Актая. Чтобы не допустить святотатства, иеромонах Игнатий и монах Аарон повезли некоторые богослужебные предметы, запасные Святые Дары, святой антиминс в монастырь. После их отъезда в скиту 12/25 октября появились красноармейцы, произвели тщательный обыск, взломали пол на амвоне, разыскивая будто бы спрятанные ценности. Разозленные неудачными поисками, бандиты уехали из скита, насильно забрав с собой монахов Иакинфа и Каллиста. Их повели лесом до линии фронта, потом по железной дороге довезли до станции Карелино1 Богословской железной дороги. Архимандрит Ксенофонт писал, что «ехавшие в одном вагоне с монахами, слышали самое распоряжение [красных] об убийстве их, приписывая им сатанински придуманную вину, якобы они, в числе каких-то 10-ти человек, задержаны в разведке»2. По словам очевидцев этого события, безбожники предлагали монахам Иакинфу и Каллисту публично отречься от Христа и этим сохранить себе жизнь. Но преподобномученики категорически отвергли это предложение и были расстреляны из револьвера, при этом монаха Каллиста ранили и добили ударами в шею. Красные не стали утруждать себя и зарыли тела на Источники ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 731, 737. ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 199; Ф. 76. Оп. 1. Д. 780. На государевой дороге: культурно-исторические очерки / Ю. Горбунов, Ю. Шинкаренко, А. Новоселов, С. Елисеев. Екатеринбург: Сократ, 2000.
1 2
Дореволюционное написание: Корелино. ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 60.
небольшой глубине рядом с местом убийства, в болоте. Это произошло, по словам отца Ксенофонта, 16/29 или 17/30 октября 1918 года. После освобождения окрестностей Верхотурья от красных была найдена могила убиенных. Тела мучеников с трудом удалось достать из замерзшего болота; 10/23 ноября 1918 года их перевезли в монастырь, а 12/25 ноября монахи Каллист и Иакинф по чиноположению Православной Церкви были погребены на монастырском братском кладбище при церкви Святого Неофита. Храм во имя Мученика Неофита был единственным не разграбленным большевиками из шести храмов обители. С северной его стороны находилась могила почитаемого монахом Иакинфом старца Илии (Чеботарёва). На погребении мучеников присутствовали многие жители города, которые были потрясены жестокостью убийства. Женщины плакали. «Как можно убивать монахов?» — возмущались верующие. В 1994 году усердием настоятеля Верхотурского Свято-Николаевского монастыря игумена Тихона (Затёкина) были обретены мощи старца Илии. Мощи преподобномучеников Иакинфа и Каллиста пока не найдены.
Тихон (Затёкин), игум., Нечаева М. Ю. Уральская лавра. Екатеринбург, 2006. Верхотурская старина. 2003. ヽ 1.
411
Преподобномученик
Каллист (Опарин) 17/30 îêò áð
Íàñåëüíèê Ñâ òî-Íèêîëàåâñêîãî ìóæñêîãî ìîíàñòûð
ãîðîäà Âåðõîòóðü
Преподобномученик Каллист, в миру Косма Мокиевич Опарин, родился в 1864 году 1 в Таранковской волости Нолинского уезда Вятской губернии в семье крестьянина. Получив домашнее образование 2, он в течение нескольких лет проходил службу в армии в нижнем чине 3, после чего был уволен в запас. Весной 1899 года, в возрасте около тридцати пяти лет, оставив дом и родных, Косма Мокиевич поступил в Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь, где первыми его послушаниями стали послушания печника и штукатура. В то время монастырь этот славился своим внутренним благоустройством и истинно монашеской жизнью братии. Еще был жив старец схимонах Илия (Чеботарёв), окормлявший как братию обители, так и многочисленных богомольцев, а обязанности настоятеля с середины 1899 года стал исполнять иеромонах Арефа (Катаргин), возведенный вскоре в сан игумена. Подвижник и молитвенник, 1
ревнитель святоотеческого предания, он неусыпно следил за внутренней жизнью братии: при нем продолжала развиваться в монастыре традиция старчества, все братия должны были заниматься умным деланием и чтением творений святых отцов. Несомненно, как и все поступавшие в монастырь, Косма был сразу же определен для духовного руководства к одному из старцев обители, получал от него наставления в духовной жизни, обучаясь постепенно молитве и приобретая опыт в борьбе со страстями. Через пять лет, 13 февраля 1904 года, произошло одно из самых важных событий в его жизни: он принял постриг в монашество с именем Каллист. Но недолго пришлось ему прожить в родной обители: спустя шесть месяцев, в августе 1904 года, он был переведен в Далматовский Успенский монастырь. Здесь отец Каллист стал исполнять послушания келиарха и печника. Как ке-
Возможно, в 1863 году. Данные приводятся на основании сведений из послужных списков братии Свято-Николаевского Верхотурского, Крестовоздвиженского Кыртомского и Успенского Далматовского мужских монастырей, где указан возраст преподобномученика. 2 В некоторых послужных списках значится «неграмотный». 3 К нижним чинам относились в то время чины рядового и ефрейтора.
412 лиарх, он должен был теперь следить за тем, чтобы никто в монастыре не ходил праздно по братским кельям, не пустословил, не посещал приезжих мирян без благословения. Он должен был всегда знать, кто и по каким причинам отсутствует на богослужении и в трапезе, кто заболел, кто по какой-либо нужде выезжает из обители. Наблюдал отец Каллист и за порядком в кельях и корпусах. Вероятно, он исполнял эту должность с ревностью и усердием, так как в его послужном списке говорилось, что «качеств [он был] очень хороших, к послушанию усерден и способен»1. В 1906–1907 годах по благословению иеромонаха Максимилиана2, исполнявшего в то время должность настоятеля обители, отец Каллист смог совершить паломничество по святым местам. Оно продолжалось почти девять месяцев и, несомненно, доставило ему большое утешение. Через пять лет после этого, летом 1912 года, отец Каллист перешел на жительство в Кыртомский Крестовоздвиженский монастырь, где также нес послушание печника, а после 1913 года он вновь возвратился в Верхотурский Свято-Николаевский монастырь. Именно здесь в октябре 1918 года ему было суждено встретить свою мученическую кончину. После захвата монастыря большевиками все трудоспособные послушники и монахи (около сорока человек) были насильно мобилизованы в армию на подсобные работы. Им пришлось работать на 4-й Екатеринбургский полк, расположившийся в монастыре, причем труди1
лись они на тех же условиях, что и красноармейцы: пищевое довольствие получали от полка, имели солдатскую одежду, которую, впрочем, носить отказывались. В основном мобилизованные насельники работали портными, сапожниками, кузнецами, столярами, плотниками и печниками, то есть исполняли то же, что делали в обители и до революции, только теперь — на пользу красноармейцев. По свидетельству настоятеля обители архимандрита Ксенофонта (Медведева)[43], иноки принимали «это как послушание монастырское… трудились не за страх, а за совесть, почему и заслуживали от старших над ними красноармейцев похвалы»3. Вероятно, наравне с прочими трудился и отец Каллист. В октябре 1918 года монаха Каллиста вместе с монахом Иакинфом благословили охранять монастырский Мало-Актайский скит от грабежа красноармейцев, которые, отступая из Верхотурья, остановились в его окрестностях. Когда в скит пришли солдаты, они стали искать якобы спрятанные здесь деньги, а затем схватили монахов. Безбожники предлагали отцу Каллисту и отцу Иакинфу отречься от Христа и этим сохранить себе жизнь, но те отказались спасти свою жизнь путем отречения от Спасителя, веруя в непреложность слов Господа нашего Иисуса Христа: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее»4. Вот как рассказывал об этом убийстве настоятель Свято-Николаевского монастыря архимандрит Ксенофонт в отчете обители за 1918 год:
ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 688. Л. 100. Исполнял должность настоятеля Далматовского Успенского монастыря с 21 сентября 1905 года по 26 ноября 1910 года. 3 ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 36. 4 Мк. 8, 35. 2
Преподобномученик Каллист (Опарин) «…Монахи — Каллист и Иакинф бывшими 12/25 октября в ските красными были взяты и уведены неизвестно куда. <…> [Позже], частным образом выяснилось, что монахи — Каллист и Иакинф — [у]биты при ст[анции] Корелино вблизи с[е]м[а]фора, день на четвертый после взятия их из скита, следовательно, 16–17 октября. Их привели сюда, — как передают, — прямыми лесными путями; часть пути следовали и по ж[елезной] д[дороге], т[о] е[есть] от линии фронта до указанной станции. <…> Очевидцы передают, что им, монахам Каллисту и Иакинфу, убийцами-красными предлагалось во избежание смерти „отреч[ь]ся от Христа“, Источники ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 640, 681, 688, 719, 731, 737. ЦДООСО. Ф. 76. Оп.1. Д. 780. Тихон (Затёкин), игум., Нечаева М. Ю. Уральская лавра. Екатеринбург, 2006.
1
ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 44–44 об.
413
но как это диавольское предложение иноками было категорически отвергнуто, то тут же на месте и были убиты выстрелами из револьвера, а монах Каллист, как оказалось потом, кроме того, имел большую поперечную штыковую рану на шее. Зарыты были очень мелко, почти в болотине, недалеко от места их убийства»1. После обнаружения тел убиенных они были перенесены в Верхотурье и перезахоронены на монастырском кладбище около церкви Святого Неофита. Преподобномученик Каллист (Опарин) прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских в 2002 году от Екатеринбургской епархии. Память его совершается 17/30 октября.
414
Священномученик
Аркадий (Ершов),
епископ Свердловский 21 îêò áð /3 íî áð
Священномученик Аркадий, в миру Александр Павлович Ершов, родился в 1872 году в городе Кунгуре Пермской губернии1 в семье священника Павла Евфимиевича Ершова. Вскоре после рождения сына семья Ершовых переехала в село Сабарка Суксунского уезда Пермской губернии, где Александр и провел свое детство. Образование он получил в Пермской Духовной семинарии, по окончании которой работал учителем в действовавшей при ней школе. Александр Павлович отличался деятельным характером, что часто служило для него источником неприятностей. В 1898 году он поступил на историкофилологический факультет Варшавского университета. В 1901 году в этом учебном заведении произошли студенческие беспорядки, в результате чего некоторые студенты, в том числе и Александр Павлович, были отчислены из университета. Александр Павлович женился, через некоторое время, в 1902 году 2, был руко1
положен в сан священника и определен к церкви села Банного Кунгурского уезда3. Вскоре отца Александра перевели на служение в город Кунгур, где он занял также должность законоучителя в реальном училище. В годы первой русской революции (1905–1907) обострившиеся противоречия в обществе затронули и духовенство. В Русской Православной Церкви началось активное обсуждение существовавших проблем, нередко высказывалось мнение, что Церковь точно так же, как и общество, требует обновления и что необходимо провести церковные реформы. C 1905 года уже велась подготовительная работа по созыву Поместного Собора. Отец Александр в силу своего порывистого и деятельного характера не мог воздержаться от высказываний по наболевшим вопросам, и, видимо, его суждения иногда были излишне резкими. Так, в 1907 году отец Александр произнес речь перед выборами во Вторую Государственную
УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Л. 10 об. В протоколе допроса за 1931 год значится другая дата рукоположения — 1901 год. 3 Ныне село Филипповка. 2
415
Священномученик Аркадий (Ершов)
416 Думу и получил за нее от епархиального начальства строгий выговор. В следующем, 1908, году он критически отозвался о членах местного отделения организации Союза русского народа. После этого отец Александр был переведен из города Кунгура в поселок Михайловский завод Красноуфимского уезда на должность третьего священника. Приход, на который перевели отца Александра, был непростым. Михайловский завод был основан в 1805 году, его первыми жителями стали приписные крестьяне, переселенные сюда из различных районов России для работы на железоделательном заводе. Они считались крепостными, были полностью бесправными и из-за тяжелого и плохо оплачиваемого труда часто устраивали беспорядки. После отмены крепостного права жители Михайловского завода стали выражать недовольство проводившимися реформами. Они вынуждены были арендовать у своих бывших хозяев, заводовладельцев, земельные угодья, покупать дрова и лес; за пользование землей их обязывали работать на заводе за низкую заработную плату. В результате рабочие оказались в большой нужде. В знак протеста они стали отказываться платить подати и идти на военную службу, многие покинули церковный приход, за что получили прозвище «немоляки-неплатильщики»1. В конце XIX века работой на заводе были обеспечены далеко не все, в поселке царили безработица и нищета. Через некоторое время владельцы железоделательного завода разорились, и в 1910 году он был закрыт. В следующем году производство возобновилось, но положение рабочих оставалось тяжелым. Все это время в по-
селке происходили забастовки и митинги. Постоянного прихода в Михайловском заводе, можно сказать, не было, потому что население часто менялось: с 1861 по 1906 год число пришлых жителей постоянно превышало число коренного населения более чем в два раза. Вряд ли эта ситуация резко изменилась к 1908 году, когда в поселок перевели отца Александра. Кроме того, в поселке было много раскольников и представителей различных сект: молокан и особенно баптистов. Конечно, служение в таком поселке было связано для священника со многими трудностями. В феврале 1911 года, когда в России отмечалось 50-летие выхода Манифеста об отмене крепостного права, отец Александр в память об этом событии произнес проповедь, которая вызвала недовольство полиции. К сожалению, содержание этой проповеди в настоящий момент нам неизвестно, однако возмущение ею полиции было столь велико, что священноначалие вынуждено было запретить отца Александра в священнослужении и отправить в СвятоНиколаевский Белогорский монастырь Пермской епархии на покаяние сроком на два-три месяца2. Жизнь в Белогорском монастыре оказала самое благотворное влияние на отца Александра. Он проникся интересом к монашеской жизни и впоследствии поддерживал с обителью хорошие отношения; позже, после закрытия монастыря, один из белогорских монахов стал его духовником. По окончании срока епитимии отец Александр вернулся на свой приход в Михайловский завод. Уже в 1913 году его назначили на ответственную долж-
1 Воробьева Е. А. На пути к XXI веку. История города Михайловска: к 200-летию со дня основания. Екатеринбург, 2005. С. 24. 2 УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Л. 11.
Вознесенский храм в Михайловском заводе. Дореволюционный вид
417
418
Вознесенский храм в городе Михайловске. Современный вид
ность — благочинного 3-го Красноуфимского округа. Отец Александр оставался таким же деятельным: старожилы вспоминали, что он был «очень бойким» священником. Во время Первой мировой войны батюшка был призван в действующую армию полковым священником. В 1915 году его откомандировали в распоряжение протопресвитера армии и флота и назначили священником 75-го стрелкового полка. 1 марта 1917 года отец Александр был назначен благочинным 12-й Сибирской стрелковой дивизии1. Но летом он серьезно заболел и был демобилизован из армии. 1
Вскоре его направили в село Стефановское 2 Кунгурского уезда Пермской губернии, в котором он служил до 1918 года. В этом же году умерла его жена. Отец Александр остался с двумя малолетними дочерьми на руках — Людмилой и Музой, которых ему пришлось воспитывать одному в тяжелые годы гражданской войны. Девочкам пришлось испытать все трудности этого времени: голод, недостаток самого необходимого, аресты отца. Но, несмотря на все это, они впоследствии даже смогли получить образование 3. В 1918 году отец Александр стал настоятелем церкви в честь Всех Святых города
Дамаскин (Орловский), игум. Аркадий (Ершов), епископ // Православная энциклопедия / под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М., 2002. Т. 3. С. 262–263. 2 Ныне село Ленск. 3 Епископ Кунгурский Аркадий (Ершов) и его борьба с обновленческим расколом на Урале. Режим доступа: http://www.eparhia.permonline.ru/main.html.
Священномученик Аркадий (Ершов) Кунгура. Это было время красного террора, когда от рук большевиков пострадали свыше ста тридцати представителей духовенства и множество мирян Пермской епархии 1. С особой жестокостью был замучен большевиками Пермский епископ Андроник (Никольский)[8]. Осквернению подвергались православные храмы и монастыри. Находившуюся на Белой горе чудотворную Иверскую икону Божией Матери перевезли в село Палыгорец, где прямо на лике Пречистой стали катать валенки. Алтарь Белогорского храма большевики превратили в отхожее место2. В это скорбное время отец Александр не покинул своего прихода, не оставил без окормления своих духовных чад. Вскоре, в 1920 году, отец Александр был первый раз арестован. Батюшка поехал в Екатеринбург навестить больного родственника, но из-за отсутствия нужных документов был задержан. Сначала отец Александр провел около двух месяцев в екатеринбургской тюрьме, потом пробыл под арестом еще два месяца в городе Перми и после этого был отпущен. Он вернулся к себе на приход и продолжил служение. С 1922 года на Урале начало распространяться обновленческое движение, идеи которого по модернизации церковной жизни оказались привлекательными для многих. Часть пермских священнослужителей заявила о своем переходе в эту новую церковь. В Кунгуре ее представителям были переданы лучшие соборы и храмы, расположенные в центре города. 1
419
Власти оказывали давление на те общины, которые отказывались поддержать обновленцев. 15 марта 1923 года в Кунгуре было зарегистрировано обновленческое викарное управление при Благовещенском соборе с целью «усиления влияния на общий ход церковной жизни обновленческих объединений духовенства 3 и мирян» . Общины некоторых храмов Кунгура оказали сопротивление расколу и остались верны Патриаршей Церкви. Отдельные миряне, верные Православию, чаще всего представители простого народа, начали активную деятельность против обновленчества: обходили храмы епархии и всенародно обличали уклонившихся в раскол священников в измене Православной Церкви. Среди них особенной ревностью отличались: житель Кунгура Василий Федорович Бабиков, друг отца Александра Ершова; крестьянин села Сороки Кинделинского сельсовета Кунгурского района Павел Иванович Уткин, который был членом Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 годов от мирян Пермской епархии; крестьянин села Кылосово Кунгурского района Константин Федорович Дейков, обучавшийся на миссионерских курсах при Белогорском монастыре. Были и другие защитники Патриаршей Церкви, имена которых теперь неизвестны. В результате их деятельности многие священники, перешедшие в обновленчество, вернулись в Православие 4. Кунгурские приходы, не уклонившиеся в раскол, решили ходатайствовать о том,
Вяткин В. В. Пермской епархии — 200 лет. Краткий исторический очерк. Изд. Пермского епархиального управления, 1999. С. 20. 2 Там же. С. 22. 3 Каплин П. В. Деятельность епископа Аркадия (Ершова) на Среднем Урале // История Православия на Урале: материалы церковноисторической конференции, посвященной 120-летию Екатеринбургской епархии. Екатеринбург, 2005. С. 141. 4 Епископ Кунгурский Аркадий (Ершов) и его борьба…
420 чтобы им назначили своего епископа — в противовес обновленческому викарному управлению. С этой целью 13 июля 1923 года в день Собора славных и всехвальных двенадцати апостолов во Всехсвятской церкви после Божественной литургии состоялось собрание духовенства и мирян, на котором был выбран Епархиальный совет «неприемлющих обновления». В летописи храма говорится, что это собрание было созвано «по благословению трех епископов», но о ком идет речь, неизвестно. Председателем Епархиального совета был избран настоятель Всехсвятской церкви — протоиерей Александр Ершов1. К этому времени он уже был известен как активный противник обновленчества. По свидетельству очевидцев, он говорил о своем отношении к обновленческому расколу так: «Я еще не преклонил колена пред Ваалом»2. На этом собрании было решено обратиться к Патриарху Тихону с просьбой о назначении в город Кунгур православного епископа. Доставить это ходатайство Патриарху было поручено члену Епархиального совета Павлу Ивановичу Уткину, как бывшему участнику Поместного Собора. В 1924 году на второй неделе Великого поста отец Александр Ершов и П. И. Уткин выехали в Москву. Делегация была принята Патриархом Тихоном, который, выслушав просьбу, сказал, что у него нет кандидата в епископы для 1
Кунгура. А затем, указав на отца Александра, добавил: «Вот он и будет у вас епископом»3. Постановлением Патриарха и Священного Синода от 22 марта 1924 года протоиерей Александр Ершов был пострижен в мантию с именем Аркадий, возведен в сан архимандрита и 30 марта того же года в Москве Патриархом Тихоном хиротонисан во епископа Кунгурского, викария Пермской епархии 4. К великой радости православных города Кунгура, в праздник Благовещения Божией Матери епископ Аркадий совершил свою первую Литургию в Успенском храме, который с этого времени стал кафедральным 5. Местные гражданские власти зарегистрировали нового епископа. Епископ Аркадий сразу же возглавил борьбу с обновленческим расколом, причем не только в своей епархии, но и в соседних — Екатеринбургской и Челябинской. Он также успешно участвовал в диспутах с атеистами. В результате ревностной деятельности нового епископа положение Православной Церкви в городе стало укрепляться. В воскресные и праздничные дни Успенский храм был заполнен прихожанами, в то время как огромный Богоявленский собор и прочие храмы города, занятые обновленцами, стояли почти пустыми. На Владыку стали поступать доносы. В июне 1924 года в
Дата возведения в сан протоиерея неизвестна. Ср.: 3 Цар. 19, 18. Епископ Кунгурский Аркадий (Ершов) и его борьба… 3 Там же. 4 Дамаскин (Орловский), игум. Аркадий (Ершов) епископ. Т. 3. С. 262–263. На допросе в 1935 году епископ Аркадий назвал другую дату своего пострига: «Постриг в монашество был совершен архимандритом Донского монастыря в Москве Анемподистом в 1922 году». (См.: Простите, звезды Господни. Исповедники и соглядатаи в документах / сост. В. А. Королёв. Фрязино, 1999. С. 169. Автор книги цитирует документы из дела: ГАДПРПО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 21183). 5 Прежде кафедральным храмом являлся Богоявленский собор, но в связи с тем, что он был занят обновленцами, кафедральным стал Успенский храм. 2
Священномученик Аркадий (Ершов) Московское отделение ОГПУ от уполномоченного по ОГПУ Урала была направлена секретная телеграмма: «В Пермском округе группа попов-тихон[ов]цев, возглавляемая епископом Ершовым, достаточно хорошо себя выявляет в организованности построений, имеется регулярная связь с Тихоном, дающим директивы в административном насаждении приходов попами-тихоновцами, число которых в Пермской области возрастает. <…> Отсутствие в южной части Пермского района обновленческого движения дает возможность тихоновцам укреплять свое положение, а вместе с этим проявлять свое влияние на верующие массы. Окротделом проводится подготовительная работа к разложению в этом районе тихоновщины…»1. Основными методами «разложения тихоновщины» у чекистов, как правило, были аресты видных священнослужителей и архиереев. В 1924 году епископ Аркадий был арестован местными органами ОГПУ и отправлен в Свердловск2, где находился в тюрьме около месяца. Обвинение ему не предъявили и вскоре отпустили на свободу. Вернувшись в свою епархию, епископ Аркадий продолжил борьбу с обновленчеством. Для церковной жизни Урала, как и всей страны, в этот период было характерно, 1
421
когда один архиерей, занимая назначенную ему кафедру, становился одновременно управляющим одной или несколькими соседними епархиями. Такое тяжелое бремя пришлось нести и Кунгурскому епископу Аркадию3. С 28 июля 1924 года он был назначен временно управляющим Екатеринбургской епархией, вскоре переименованной в Свердловскую, с 1925 года он стал самостоятельным епископом Кунгурским, а с февраля 1927 по 11 мая 1928 года вновь временно управлял Свердловской епархией 4. По свидетельству очевидцев, Преосвященный Аркадий был неутомимым проповедником — изъяснял Слово Божие, обличал обновленцев и атеистов. Он ввел совершение всенощного бдения по Афонскому уставу в дни памяти великомученицы Параскевы и мученика Мины. Эти святые считаются небесными покровителями Кунгура, так как первый городской храм был построен и освящен во имя Великомученицы Параскевы, а святому мученику Мине посвящен один из храмов города, находившийся рядом с Успенским. На эти службы съезжались всегда по несколько десятков священнослужителей, приходило множество народа. Кроме того, Владыка ввел совершение в Великий пост пассий 5, которых раньше в Кунгуре не знали 6.
Цит. по: Простите, звезды Господни. Исповедники и соглядатаи в документах / сост. В. А. Королёв. Фрязино, 1999. С. 165–166. 2 В ноябре 1924 года город Екатеринбург был переименован в Свердловск. 3 Каплин П. В. Деятельность епископа Аркадия (Ершова) на Среднем Урале. // История Православия на Урале: материалы церковноисторической конференции, посвященной 120-летию Екатеринбургской епархии. Екатеринбург, 2005. С. 140. 4 Лавринов В., протоиер. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. Екатеринбург: Изд. Урал. гос. ун-та, 2001. С. 129. 5 Пассия — особая служба, совершаемая несколько раз во время Великого поста. Последование такой службы состоит из песнопений Страстной Седмицы, чтения евангельских повествований о Страстях Христовых, а также, иногда, акафиста Страстям Господним и поучения о спасительном значении искупительных страданий Господа нашего Иисуса Христа. 6 Лепихина З. Я. Православный Кунгур. Пермь, 1999. С. 129.
422 Имя епископа Аркадия было хорошо известно среди верующих Урала. К нему приезжали с просьбой принять под духовное окормление настоятели православных храмов и представители церковных приходов различных районов Уральской области1. Владыка часто служил, несмотря на множество административных обязанностей. Из воспоминаний протодиакона Всехсвятской церкви Кунгура отца Арсения Пантелеймонова известно, что епископ Аркадий совершал богослужения не только в близлежащих к Кунгуру городах и селениях, но и в Перми, Свердловске, Нижнем Тагиле, Верхотурье и других. Владыка Аркадий успешно боролся не только против обновленчества, но и против возникшего в Православной Церкви григорианского раскола. Он называл григорьевцев «новыми врагами» Церкви Христовой, видя в их действиях проявление властолюбия2. При активной внешней деятельности Владыка не забывал и о духовной жизни, которую он проводил под руководством бывшего насельника Белогорского монастыря иеромонаха Афанасия (Трушкова). Об отце Афанасии известно, что после того как обитель была закрыта, он жил в уединении в лесу, множество верующих обращалось к нему за советом и назиданием. Иногда иеромонах Афанасий и сам приходил в Кунгур, где исповедовал людей. В 1927 году он был возведен Владыкой Аркадием в сан игумена. Огромный авторитет епископа Аркадия, его непримиримость в борьбе с 1
обновленцами вызывали зависть и ненависть у последних. Начались интриги, клевета. Одним из клеветников был соборный протоиерей Алексий Попов (впоследствии публично отрекшийся от веры в городе Кирове). На Владыку стали поступать в Патриархию жалобы и доносы, вследствие которых епископ Аркадий в январе 1929 года был удален из Кунгура и переведен в Омск. На Омскую кафедру епископ Аркадий заступил в марте. После его приезда в городе стали чаще совершаться богослужения. Владыка сумел добиться официального разрешения на совершение монашеских постригов. Часто на постригах он произносил поучения, которыми напутствовал постригаемых на несение монашеского подвига в миру. Так, на одном из мантийных постригов, происходивших после Пасхи 1930 года, епископ сказал новопостриженному: «В настоящее время, при неверии и развращенности народных масс, приобретают большое значение подвижники3, на которых лежит обязанность спасти народ от этой развращенной жизни»4. В своих напутствиях тем, кто решался во время гонений встать на путь монашества, Владыка советовал «углубля[ться] в самого себя и принужда[ть] себя к удалению от мира, который, по слову апостола Иоанна Богослова, во зле лежит»5. Владыка часто говорил своим прихожанам о необходимости быть в ограде Церкви Христовой: «…от [мирского]… зла нас спасает Святая Церковь и зовет к соблюдению Закона Христова, удаление от которого влечет преступле-
Уральская область существовала с ноября 1923 года по 1934 год. В ее состав входили бывшие губернии: Екатеринбургская, Пермская, Тюменская и Челябинская. 2 История Русской Церкви. М., 1997. Кн. 9. Цыпин В., протоиер. История Русской Церкви. 1917–1997. С. 144. 3 В источнике: сподвижники. 4 УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Л. 22. 5 Там же. Л. 14 об.
Священномученик Аркадий (Ершов) ние заповедей Евангельских и крайнее развращение всего христианского общества»1. Епископ Аркадий благословлял своих духовных чад оказывать всевозможную помощь репрессированным священнослужителям. Владыка трудился с полным самоотречением. На нем лежали обязанности по управлению епархией, необходимо было разбирать жалобы, которых приходило в то время особенно много. Решение административных вопросов отнимало большую часть времени, но, несмотря на это, епископ Аркадий находил возможность часто служить. Весной 1930 года Владыка серьезно заболел плевритом, начались осложнения, но он продолжал участвовать в богослужениях, хотя его молитвы нередко прерывались сильным кашлем. Вскоре епископа Аркадия перевели на другую кафедру. С 23 октября 1930 года он был назначен епископом в город Чебоксары, где прослужил до мая 1931 года. По болезни Владыка вынужден был выйти на покой, и до конца октября он жил в поселке Балмошная, расположенном около Перми. В конце октября епископа Аркадия вызвали в Москву для назначения на Пензенскую кафедру, но митрополит Сергий (Страгородский) отменил это назначение и направил Владыку на Свердловскую кафедру. Из Москвы епископ Аркадий прибыл в Невьянск, который он собирался сделать кафедральным городом, но не успел осуществить свое намерение. Он был официальным Правящим Архиереем Свердловской епархии всего две недели: 15 декабря 1931 года Вла-
423
дыка был арестован в Невьянске и под спецконвоем направлен в распоряжение 2 оперсектора Омского ОГПУ . Хотя Владыка Аркадий покинул Омскую кафедру еще в 1930 году, это не помешало местным чекистам уже после его отъезда начать следствие, в ходе которого ими якобы «была вскрыта и ликвидирована к[онтр]р[еволюционная] повстанческая организация, объединявшая собой наиболее реакционную часть местного духовенства, церковников и буржуазнонэпмановский элемент…»3. В этой «организации» главную роль они отвели епископу Аркадию. Под «контрреволюционной» и «повстанческой» деятельностью обвинители подразумевали следующее: весной 1930 года верующие Омска воспротивились попыткам властей закрыть кафедральный собор. Омский городской совет собирался закрыть Илиинский храм под предлогом того, что церковный совет якобы нарушал договор на использование общиной культовых зданий. Члены церковного совета написали жалобу во ВЦИК на действия местных властей и одновременно составили особую записку о гонениях на верующих в Советском Союзе и отправили ее в Москву в одно из иностранных консульств. Примерно в то же время Владыка Аркадий послал письмо митрополиту Сергию, в котором упрекнул его за то, что он «…не принимает никаких мер по поводу массового закрытия церквей…»4. 18 декабря 1931 года Владыку доставили в Омск, и ему было предъявлено обвинение в том, что он являлся «…идейным руководителем и вдохновителем
1
УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Л. 14 об.
2
Там же. Л. 9.
3
Там же. Л. 21.
4
Там же. Л. 11 об.
424 к[онтр]р[еволюционной] монархической организации цер[ковников] г[орода] Омска, ставящей своей конечной целью свержение советской власти и восстанов[ление] монархического строя в России, занимался к[онтр]р[еволюционной], а[нти]с[оветской] агитацией, принимал участие в составлении и отправлении материалов а[нти]с[оветского] содержания в Итальянское консульство…»1. Кроме этого, епископа Аркадия обвинили в том, что он материально помогал репрессированным священнослужителям — «…образовал в Илиинском кафедральном соборе базу материальной помощи ссыльным…»2. На следствии Владыка ясно дал понять, что не намерен признавать свою «вину». В ходе допроса он заявил следователю: «В предъявленном обвинении виновным себя не признаю, т[ак] к[ак] в к[онтр]р[еволюционной] организации церковников г[орода] Омска и вообще в никаких организациях я не состоял и не состою. А[нти]советской к[онтр]р[еволюционной] агитацией я не занимался. Никакого участия в составлении материалов а[нти]с[оветского] содержания для иностр[анных] консульств я не принимал. Также никому не давал установки (задания) посетить одно из иностранных консульств»3. Несмотря на то что епископ Аркадий отрицал все обвинения, 29 июля 1932 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ постановило выслать его в Казахстан сроком на три года4. Ссылку Владыка отбывал в городе Шавловске. Несмотря на все 1
трудности, он поддерживал отношения со своими духовными чадами, переписывался с ними и давал им необходимые указания и советы, оставаясь для них и в ссылке Архипастырем. Например, в 1934 году епископ Аркадий передал священнослужителям поселка Михайловский завод 5, в котором он служил до революции, антиминс с мощами святого апостола Матфея, подписанный рукою самого Святейшего Патриарха Тихона, а также большое количество богослужебных и других религиозных книг — для совершения тайных богослужений в случае закрытия действовавшего храма. В апреле 1935 года епископ Аркадий вернулся из ссылки. Некоторое время он жил в поселке Балмошная у своего келейника, отца Иоанникия (Лихачева), бывшего насельника Белогорского монастыря6. Отец Иоанникий принял монашество в 1924 году, позднее был возведен в сан игумена епископом Аркадием. В 1926 году он был настоятелем храма в поселке Балмошная, а когда храм закрыли, служил в молитвенном доме, оказывал материальную помощь арестованным и ссыльным священнослужителям, не боялся поминать убиенных представителей Дома Романовых. После ссылки Владыка посетил митрополита Сергия, чтобы получить новое назначение, съездил в Кунгур, где помолился на могиле матери, встретился с близкими ему по духу священниками и монахами. Владыка, скорее всего, даже и не подозревал, что среди его близких знакомых
УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Л. 15. Там же. Л. 22. 3 Там же. Л. 16. 4 Там же. Л. 24. 5 Поселок Михайловский завод относился к Красноуфимскому уезду, приходы которого в 1923–1930 годах входили в Кунгурскую епархию, а затем были отнесены к Свердловской епархии. 6 Лепихина З. Я. Православный Кунгур. Пермь, 1999. С. 129. 2
Священномученик Аркадий (Ершов) был осведомитель НКВД и органы были в курсе всех его планов и разговоров1. На свободе епископ Аркадий пробыл только около полугода2. 29 сентября 1935 года он был снова арестован Пермским НКВД Свердловской области3. По делу проходило тридцать два человека, среди которых были и духовник Владыки игумен Афанасий (Трушков), и его келейник отец Иоанникий. Епископу Аркадию было предъявлено обвинение в том, что он «является организатором контрреволюционной группы и вел активную контрреволюционную агитацию»4. Кроме того, его обвиняли в принадлежности к Истинно-православной Церкви — одному из ее течений, называемому «иосифляне». 19 февраля 1936 года на допросе следователь заявил: «Вам предъявлено обвинение по ст. 58-10 (ч. II) и 58-11 УК РСФСР. Признаете ли себя виновным в принадлежности к контрреволюционной организации монархистов-церковников, носивших название «Истинно-православная церковь», или иосифляне?». Владыка ответил: «Я не признаю себя в этом виновным. Я знаю, что… никакой связи с нею или с ее активными участниками не поддерживал. <…> Я слышал, что идеологом и руководителем этой организации церковников является бывший митрополит Иосиф Ленинградский, но в пределах Кунгурского района и во 1
425
всем Кунгурском викариатстве участников этой монархической организации церковников не было. В чем заключается политический смысл церковного течения, возглавляемого митрополитом Иосифом, я точно не знаю, так как никаких его воззваний не читал»5. На закрытом судебном заседании Специальной судебной коллегии Свердловского областного суда в городе Кунгуре, проходившем 8–14 июня 1936 года, Владыка Аркадий еще раз категорично заявил: «Виновным себя ни в чем не признаю»6. Тем не менее в обвинительном заключении было сказано: «Спецколлегия установила: привлеченные по настоящему делу подсудимые… <…> …Открыто выступили против пункта декларации признания советской власти, обвиняя митрополита Сергия в измене и предательстве, продавшегося антихристовой власти, отказались от его поминовения и примкнули к монархическому течению Истинно-православной церкви. <…> Подсудимый Трушков, имея связи с другими подсудимыми, разделял мнение и примыкал к течению ИПЦ, высказывал лично сам настроение против декларации митрополита Сергия. Будучи по убеждениям монархистом, поминал в церкви бывшую Царскую семью Романова. <…> Подсудимый Ершов, будучи епископом Кунгурским… <…> …А также зная о наличии контрреволюционного церков-
Простите, звезды Господни. С. 144–146.
2
В некоторых публикациях содержатся сведения о том, что в этот период епископ Аркадий был посвящен в сан архиепископа. Но в материалах архивно-следственного дела за 1935 год Владыка назван епископом. В лагерном следственном деле за 1937 год в анкетных данных Владыки Аркадия и в лагерной справке он значится как архиепископ, а в учетной карточке этого же дела — как епископ. Таким образом, эта информация нуждается в уточнении. 3 В 1934–1938 годах территория Пермской области входила в состав Свердловской области. 4 5 6
Архивная справка ГОПАПО № 138 от 07.04.08. Простите, звезды Господни. С. 170–171. Там же. С. 171.
426 но-монархического течения в Юговской группе, мер никаких не принял и органам советской власти не сообщил»1. Специальной судебной коллегией Свердловского областного суда Владыка Аркадий был приговорен по статье 58-12 УК РСФСР к лишению свободы сроком на три года. Против этого решения Судебной коллегии он подал кассационную жалобу в Верховный суд РСФСР. Рассмотрев материалы дела, Специальная коллегия Верховного суда РСФСР 20 июля 1936 года вынесла определение об отмене приговора и отправила дело на новое рассмотрение. После пересмотра дела обвинение уже звучало так: епископ Аркадий (Ершов) виновен в том, что «будучи правящим епископом, знал о существовании контрреволюционной организации, деятельности ее участников, предупреждал их действовать осторожно»2. Но и этим определением дело не закончилось. Материалы следственного дела рассматривались на Особом совещании при Народном Комиссариате Внутренних Дел СССР, на котором 21 января 1937 года «Ершов Александр (Аркадий) Павлович за участие в контрреволюционной группе церковников был приговорен к заключению в ИТЛ сроком на пять лет»3. Сам Владыка Аркадий позднее рассказывал о том, как проходил суд: «Принесли бумажку, я расписался за три года, подал кассацию, мне утвердили 5 лет»4. Для отбывания срока заключения Владыка был отправлен в распоряжение Управления Сибирского исправительно-трудового лагеря (Сиблага) в город Мариинск. Когда епископа Аркадия под 1
конвоем вели по городу на вокзал, близкие смогли передать ему каравай хлеба. Он тут же разломил хлеб на куски и раздал его другим осужденным. Сиблаг был организован осенью 1929 года, после того как вышло постановление правительства об использовании труда заключенных при колонизации отдаленных районов СССР и эксплуатации их природных богатств. Труд заключенных использовался при создании и развитии ключевых для экономического развития региона отраслей: транспорта, лесных разработок, добычи полезных ископаемых. Крупнейшие леспромхозы, шахты, золотые прииски Сибири функционировали полностью за счет труда репрессированных. Вначале Владыка Аркадий попал в Мариинский распределительный пункт Сиблага. Условия жизни, как и во всех советских концлагерях, здесь были тяжелыми: голод, непосильный труд, издевательства уголовников и охранников. Многих заключенных спасало от голодной смерти то, что у лагеря было собственное сельскохозяйственное производство. Большинство заключенных работало на полях, зернохранилищах, свинофермах и в коровниках. Заключенные, находившиеся на Мариинском распределителе, вспоминали, что при работах в зернохранилище, например, была возможность пронести в одежде с полкилограмма зерна. Несмотря на ежедневные обыски, люди все же ухитрялись проносить пшеницу в барак, варили ее и по-товарищески делились с теми, кто работал на других производствах. Взаимопомощь помогала многим выжить.
Простите, звезды Господни. С. 171–172. Архивная справка ГОПАПО № 138 от 07.04.08. 3 Там же. 4 УФСБ России по Кемеровской области. Д. п-12421 по обвинению архиепископа Павлина Крошечкина и др. Л. 83. 2
Священномученик Аркадий (Ершов) В сентябре 1937 года епископа Аркадия перевели в Ново-Ивановское отделение Сиблага НКВД, где заключенные, как и в Мариинском распределителе, занимались сельскохозяйственным трудом. Жил он в подконвойном городке, был бригадиром на полевых работах. Здесь он встретился с бывшим Пермским архиепископом Павлином (Крошечкиным)[55], который, тоже отбывая срок заключения, был бригадиром на сельскохозяйственной ферме. Архиереи старались держаться вместе, общаться только между собой, они вместе ели, в лагерном бараке спали на соседних нарах. Являясь бригадиром, Владыка Аркадий старался, насколько это было возможным, беречь людей от непосильного физического труда. Это послужило поводом для обвинения его в плохой организации труда заключенных, в срыве плановых показателей. В его лагерной характеристике сказано об этом так: «Не мобилизовал бригаду на лучшее выполнение, имея для этого всю возможность. При возможной работе приостанавливал работу, доказывая нереальностью, или же ссылаясь на погоду, чем задерживал уборку, вопреки заведомым распоряжениям руководства фермы»1. Владыка сохранял в заключении глубокую веру, любовь к богослужениям и мужество, которое можно назвать исповедничеством. Несмотря на опасность, он служил в лагерном бараке молебны, в которых участвовали до сорока человек заключенных. Осведомители сообщали в спецотдел, что организаторами молебнов являлись заключенные архиереи: Владыка Аркадий и Владыка Павлин. Кроме того, передавались слова архиепископа Павли1
427
на о том, что в совершении молебнов нет состава преступления, так как Сталинская конституция дает право всем свободного отправления религиозного культа. 28 сентября 1937 года против священнослужителей, находившихся в НовоИвановском отделении, было возбуждено уголовное дело. Так Владыка Аркадий, будучи в заключении, опять попал под следствие. Ему предъявили обвинение в том, что «отбывая наказание, (он)… являлся одним из участников к[онтр]р[еволюционной] группировки заключенных из бывших служителей культа, возглавляемой быв[шим] архиеп[ископом] Крошечкиным, проводившей контрреволюционную деятельность в лагере»2. Владыка и эти допросы выдержал мужественно, не признал своей вины. На допросе 30 сентября он сказал: «Предъявленные мне обвинения я отрицаю, в к[онтр]р[еволюционной] группе я не участвовал и к[онтр]р[еволюционную] агитацию среди заключенных я не проводил. Не отрицаю, что с з[а]к[люченным] Крошечкиным я знаком, работал с ним в одной бригаде, и, как со знакомым еще по воле, по Управлению Пермской епархией, беседовал с ним по вопросам чисто бытового порядка, [мы] ни разу не затрагивали вопросы политического характера…»3. Далее допрос проходил так: «Вопрос: Вы не хотите сказать правду. Имеющимися в деле следственными материалами вы изобличаетесь в том, что вы участвовали в к[онтр]р[еволюционной] группе и вели к[онтр]р[еволюционную] агитацию. Говорите правду. Ответ: Я еще раз заявляю, что это обвинение я отрицаю. Я никогда в к[онтр]
УФСБ России по Кемеровской области. Д. п-12421 по обвинению архиепископа Павлина Крошечкина и др. Л. 26. Там же. Л. 21. 3 Там же. Л. 24. 2
428 р[еволюционной] группе не участвовал и к[онтр]р[еволюционную] агитацию не проводил. Вопрос: Вы лжете. Вам зачитываются показания свидетеля Б., которым вы изобличаетесь в том, что вы проводили к[онтр]р[еволюционную] агитацию в лагере и участвовали в к[онтр]р[еволюционной] группе. Следствие требует от вас правдивых показаний. Ответ: Эти показания Б. я отрицаю, я никогда к[онтр]р[еволюционную] агитацию не проводил. <…> В к[онтр]р[еволюционной] группе я также не участвовал»1.
На очной ставке со свидетелем Владыка Аркадий также не признал его показания. 3 октября было принято постановление об окончании следствия, а 28 октября епископа Аркадия приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. Постановление тройки УНКВД НСО о расстреле было приведено в исполнение 3 ноября 1937 года2. Священномученик Аркадий (Ершов) прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских от Пермской епархии в 2000 году.
Источники Архивная справка ГОПАПО ヽ 138 от 07.04.08. УФСБ России по Кемеровской области. Д. п-12421 по обвинению архиепископа Павлина Крошечкина и др. УФСБ России по Омской области. Ф. 4. Д. п-6817. Воробьева Е. А. На пути к XXI веку. История города Михайловска: к 200-летию со дня основания. Екатеринбург, 2005. Вяткин В. В. Пермской епархии — 200 лет. Краткий исторический очерк. Изд. Пермского епархиального управления, 1999. Дамаскин (Орловский), игум. Аркадий (Ершов) епископ // Православная энциклопедия / под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М., 2002. Т. 3. Епископ Кунгурский Аркадий (Ершов) и его борьба с обновленческим расколом на Урале. Режим доступа: http://www.eparhia.permonline.ru/main.html.
История Русской Церкви. М., 1997. Кн. 9. Цыпин В., протоиер. История Русской Церкви. 1917–1997. Каплин П. В. Деятельность епископа Аркадия (Ершова) на Среднем Урале // История Православия на Урале: Материалы церковноисторической конференции, посвященной 120-летию Екатеринбургской епархии. Екатеринбург, 2005. Лавринов В., протоиер. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. Екатеринбург: Изд. Урал. гос. ун-та. 2001. Лепихина З. Я. Православный Кунгур. Пермь, 1999. С. 129. Простите, звезды Господни. Исповедники и соглядатаи в документах / сост. В. А. Королёв. Фрязино, 1999. Пермские епархиальные ведомости. 1902. ヽ 14.
1 2
УФСБ России по Кемеровской области. Д. п-12421 по обвинению архиепископа Павлина Крошечкина и др. Л. 24. Там же. Л. 110.
Преподобный
429
Зосима (Верховский)
1
24 îêò áð /6 íî áð
Родители старца Зосимы были люди благородные, из древнего дворянского рода. Отец его, Василий Данилович Верховский, дослужился в полку Смоленской шляхты до чина полковника, а мать, Анна Ивановна, была из благородного дома Маневских. Они более заботились о нетленном, вечном богатстве, нежели о преходящем, временном, которое по их благочестию и усердию к храмам, по их странноприимству и щедрости в отношении к бедным и неимущим с течением времени весьма уменьшилось. В семье Верховских было шесть дочерей и три сына. Так как дом их был недалеко от большой дороги, то странники и нищие весьма часто приходили в это гостеприимное пристанище. Кроме благотворительности жизнь их была украшена и другими христианскими добродетелями: усердием к церковным богослужениям и к домашней молитве, чтением духовных книг; осо-
бенно же Анна Ивановна любила читать Четьи-Минеи. 24 марта 1768 года, накануне праздника Благовещения Пресвятой Богородицы, Бог утешил родителей рождением младенца. В этот день Церковь празднует память преподобного Захарии, в честь его и нарекли младенца при Крещении. С самых юных лет обнаружились добрые свойства мальчика. Он был добр и простодушен, сердце имел весьма чувствительное и горячее, и хотя был тих, кроток и молчалив нравом, но по горячности сердца минутами был и вспыльчив. Так как летами был он всех моложе в семье, то мало играл с братьями и сестрами, а чаще находился при родителях, и так был привязан к ним, что почти неотлучно находился при них. Когда мать его читала вслух жития святых, то жития преподобных пустынников особенно занимали душу его: он не только хорошо понимал их, но и разгорался духом подражать им.
Портрет преподобного Зосимы (Верховского). В настоящее время находится в Свято-Николаевском женском монастыре города Туринска. 1 Печатается по материалам: Житие преподобного Зосимы (Верховского). Наро-Фоминск: Изд. ТроицеОдигитриевой Зосимовской пустыни, 2000.
430 В иные дни до обеда убегал один в сад или огород и там наедине молился как умел и как понимал (ему было тогда шесть — восемь лет), а после молитвы ел плоды и овощи для того, чтобы за обедом не есть мяса. И когда родители спрашивали, почему он ничего не ест, то с младенческой откровенностью отвечал: «Вы сегодня, матушка, читали житие такого-то святого пустынника, как он в пýстыни питался одними былиями1 и овощами, и я хочу быть пустынником, так надобно привыкать». Родители, горячо любя сына, беспокоились, чтобы не повредилось его здоровье, и заставляли его употреблять всякую пищу, какую ему предлагают, говоря: «Сам Господь сказал ученикам Своим: „Ешьте, что вам предложат“»2, и доброе дитя Захария с кротостью повиновалось, утешаясь тем, что поступает по слову Христову. А мать утешала его еще и теми словами, что послушание родителям всего угоднее Богу, что и в монашестве прежде всего потребуют послушания; и так он с младенчества возлюбил сию добродетель. Когда ему исполнилось восемь лет, родители не решились отдать его, как и других сыновей, ни в какое училище, но захотели лучше иметь учителей у себя в доме. Послушный, кроткий и робкий ребенок Захария, исполняя волю родителей, с великим прилежанием старался изучить все, что ему преподавали учителя, но тщетно. Только в те дни находил он себе отраду, когда преподавался Закон Божий. Бог от юности приучал сердце отрока возлюбить святые заповеди. Наконец и родители свыклись с этим. Василий Данилович, видя приближающийся конец своей жизни, как по старости, так и по болезненному состоянию 1 2
Былье — трава, злак. Лк. 10, 8.
своему, поспешил прежде определить сыновей в царскую службу, отправив всех троих, тогда еще весьма юных (младшему Захарии было не более пятнадцати лет) в Петербург. Все три брата, по просьбе родителя и по обычаю того времени, были определены в гвардию, и притом в один полк; все трое жили вместе на одной квартире, имели все общее, нераздельное, и все трое удивительно были дружны между собою. Но пылкая юность без надзора, без поддержки могла ли устоять против искушений и соблазнов мира? Юные братья завлечены были товарищами в картежную игру, много проигрывали; меньший же Захария немедленно и решительно оставил сию гибельную забаву и советовал и братьям сделать то же. Не более двух лет провели братья Верховские в Петербурге, как вдруг неожиданно получили горестное известие о кончине родителя. После первых дней печали и слез мать призвала к себе всех детей и сказала им: «Я желаю, чтобы вы при жизни моей и при глазах моих разделили все имение: тогда я умру спокойно, зная, что все вы останетесь без меня в мире и любви между собою». Пока делили они имение, было между ними все тихо, согласно и любовно: всякий старался лучшее уступить другому. Не много более двух лет после смерти супруга пожила боголюбивая, горестная вдова Анна. Детей никого при ней не было, кроме любимого сына Захарии. В последний день, предчувствуя близкий исход свой, она исповедалась и приобщилась Святых Таин, потом, крепко прижав лежавшую на груди ее икону Божией Матери и заключив вместе с иконою и сына
Преподобный Зосима (Верховский) в свои объятья, испустила дух. Захария встал, взял икону и, поставив ее на стол, со слезами молился пред нею за душу матери; потом окончил молитву так: «Теперь Ты, Царица Небесная, будь моею Матерью. Тебе вручаю всю жизнь мою». С кончиною матери все кончилось для него в мире; последняя нить, привязывавшая его к мирской жизни, прервалась, ибо мать всегда убеждала его не оставлять ее, пока он ее не похоронит. По молодости лет, Захария, находясь среди мира, смутился было помыслом и желанием жениться. Однако внутреннее убеждение останавливало его. Обстоятельства сложились так, что Илья, брат Захарии, отдал ему свою часть имения. Захария стал увлекаться любостяжанием; его радовало, что получив две части, он теперь будет богатым помещиком, но тайный голос совести сильно тревожил его во глубине сердца, хотя он старался заглушать его. «Однажды, — как рассказывал позже сам отец Зосима, — прогуливаясь верхом на лошади, оставленной братом, как только поравнялся я с церковью, вдруг точно кто рукою толкнул меня в грудь, и так сильно, что я, кажется, пошатнулся на лошади, в то же время внятно услышал следующие слова: „Ты сам пойдешь в монахи…“ Один из моих зятьев — вольнодумец, несправедливый и неверный в отношении к супруге своей, сестре моей любимой, впрочем, человек доброго сердца и очень милостивый господин для своих подчиненных, заметил грусть мою и принес мне душевную пользу, сказав следующие слова: „О чем, брат, смущаешься? Хочешь идти в монахи, да не можешь решиться? Но если пойдешь, подумай сам, что ты потеряешь? Если и моя правда, что нет вечной жизни, то ты только то потеряешь, что не поживешь так развратно, как я, а когда умрем, будем
431
оба равные с тобою. Но ежели же ваша правда, что будет и вечная мука, и вечное блаженство в Царствии Небесном, тогда ты много выиграешь предо мною!“ Сии слова его решили все мои недоумения». По получении доброго совета Захария не долго медлил в миру. Расставшись решительно с мирскою жизнью, весь ум свой, всю душу и сердце устремил он на служение Богу в звании иноческом. Ему был двадцать один год от роду, когда оставил он все в мире сем. Побывав несколько раз у брянских пустынников и пожив у них некоторое время, Захария более всех полюбил отца Василиска, одного из учеников многоопытного старца Адриана. Его тихий и кроткий нрав так привлекли к нему сердце юного Захарии, что он желал, если бы возможно было, с ним не расставаться, а все свое старание обратил на то, как бы скорее освободиться от мира и переселиться к пустынникам. Для этого отправился он в Петербург, где получив полное увольнение от службы и окончив все дела, как птица, вырвавшаяся из клетки, полетел в пустынные леса Брянские. Это было в 1789 году. Но не нашел там уже отца Адриана, который перед тем переселился в Коневскую обитель. Отец же Адриан, видя в ученике своем Василиске истинное смирение, сохраняющее душу от всякой вражьей прелести, и здравое духовное рассуждение, также великое во всем терпение и весьма подвижническую жизнь, к тому же зная его всегдашнее горячее желание совершенного пустынного безмолвия, сам, отъезжая в Петербург, дал ему благословение остаться в пýстыни в его келье, ибо на него ни с чьей стороны не было зависти: он не был рукоположен в священство, а был лишь простой пустынник. В несколько отдаленном расстоянии от отца Василиска жили и другие старцы
432 Икона преподобных Василиска Сибирского и Зосимы (Верховского). Иконописец Александр Рудой
пустынные, и к ним-то, живущим уже без отца Адриана, по возвращении из Петербурга прибыл Захария. Все они встретили его с радостью и любовно, и когда узнали от него, что он решился уже непременно остаться с ними в пустыни, то все единогласно говорили ему: «Блажен бы ты был, добрый юноша, если бы отец Василиск принял тебя в ученики. Это звезда наша пустынная! Это пример всем нам! Но особенная будет к тебе милость Божия, если он согласится, ибо многие уже убеждали и умоляли его о сем, но имея истинное смирение, он ревнительно отказывает всем, говоря, что он невежда, непросве-
щенный, не может никого наставлять, и так худо и слабо живет сам, что никому не может быть на пользу: к тому же любит в совершенном безмолвии быть всегда един с Единым». Слыша все это, благоразумный юноша Захария еще более разгорелся любовью к сему дивному старцу и желанием быть его учеником. И уже неотступно и убедительно умолял его. Старец не давал никакого ответа, однако оставил его погостить у себя на некоторое время, много утвердил его в желании пустынной жизни и усладил сердце его любовью к Богу; много и делом и словом наставил его на путь спаситель-
Преподобный Зосима (Верховский) ный. Между прочими духовными беседами отец Василиск, рассказывая о себе, без всякого намерения упомянул, что он родом из Тверской губернии Калязинского уезда, государственный крестьянин, и находится в большой печали оттого, что кончился уже срок его увольнения и надобно ему опять явиться на свою родину: и сколь сие тяжело для него как потому, что хотелось бы ему быть мертвым для всех родных и знакомых, так равно и потому, что по неимению денег и недостатку здоровья трудно ему не только выхлопотать новое увольнение, но и предпринять такую долгую и трудную дорогу (ибо в то время было начало весны и самая распутица). Тогда Захария с великою радостью и горячностью духа обещал помочь отцу Василиску, дав слово, что доставит ему паспорт, и немедленно отправился в путь. И чем более было затруднений как в пути, так и в присутственных местах, тем более утешался он, что этим докажет свою горячую любовь к старцу. Получив желаемое (то есть паспорт для отца Василиска), он возвратился к нему с радостною душою, но с изнуренным телом. Расстроившись здоровьем, он так сильно болел, что едва мог двигаться, ибо по причине разлития вод и совсем испортившейся дороги, ехать было почти невозможно, и потому большую часть пути шел он пешком. Захария возвратился к старцу весьма больным и пролежал у него некоторое время, пока молитвами старца не возвратилось к нему прежнее здоровье. Старец Василиск, тронутый его любовью, обещал принять его жить с собою, но только, как искусный и опытный муж духовный, советовал ему сделать начало жизни монашеской в каком-нибудь общежительном монастыре, чтобы испытать себя прежде в послушаниях монастырских и научиться терпению и сми-
433
рению в обществе многих братий. «А без сего, — говорил он, — не только неполезно, но и весьма опасно и вредно начинать безмолвие. Хотя малое время искуси себя, чадо Божие, в общежитии, тогда приди ко мне. Я и сам от юности моей, посвятив себя на служение Богу, сначала много лет провел в монастырях в разных послушаниях, потом, хотя и жил в уединении, но в послушании при отце Адриане, и только уже после всего этого Господь даровал мне столь многожеланное безмолвие». При сем он откровенно рассказал ему, сколько в пустынном одиночестве терпит он страшных искушений и мечтаний бесовских, сколько трудов в скорбей как телесных, так и душевных, причем иногда бывает тоска и уныние и страхи, а иногда утешение и заступление от Господа. «И потому не должно вступать в сии подвиги пустынножительства, — продолжал старец, — не прошедши прежде пути послушания в общежитии». Отец Василиск, утвердив, наставив и утешив младого воина Христова, отправил его в Коневскую обитель под управление отца Адриана. С великою радостью и отеческою любовью встретил отец Адриан любезного ему юношу и вскоре вчинил его в число братии (в 1790 году). Видя его ревность и желание нести иноческие подвиги, он позволил ему участвовать во всех тяжких трудах братии. Захария с горячим усердием всегда старался, чтобы ни в чем не отставать от братии в трудах их, а потому, частью от непривычки, частью от неумения, при своей юности и нежном телосложении, всегда более всех был утомлен. Заметив сие, добрый пастырь пощадил здоровье юноши, чтобы с молодости не повредить оное, и дал ему только два послушания, а именно: печь просфоры и исполнять пономарское служение в церкви.
434 Отец Адриан поручил одному старцу учить Захарию в пономарском служении; старец тот был из простого звания, из сельских крестьян, весьма прост обычаем; но, пробыв много лет пономарем, знал исправно сие дело и стал попросту учить Захарию, как простого мальчика. А когда он в чем-нибудь и неприметно ошибется, то при всех в церкви обличал и поправлял его. И вражьим наваждением так возненавидел его Захария, что даже глядеть на него равнодушно не мог, и не только его учение и поправление, но и каждое слово его было ему противно. Сам отец Зосима рассказывал об этом искушении: «Вижу я, что дело худо: погибаю! И потому уже не утешительные, но горькие слезы начал проливать я пред Господом, и когда в алтаре исправлял я должность мою, то уже казалось мне, что я недостоин подходить к жертвеннику и престолу, и тосковал о сем и много проливал слез, зная, что ненависть и злоба более всего противны Господу и что никакой молитвы, никакой жертвы не приемлет Он от враждебного сердца, и нет Ему там обители, где нет мира и любви. Если Господь повелел любить и врагов, то сколь виновен и мерзок я перед Ним, ненавидя безвинно сего доброго старца! И с Божией помощью начал я стараться действовать вопреки тому, что внушало мне сердце. Пономарю обыкновенно дают всякий день просфору; и я всякий день сам, не евши, отдавал оную сему старцу с низким поклоном и с видом усердия; но каково мне было это делать! Точно я противу рожна прал. Он же, не ведая чувств моих, принимал у меня с любовью, гладя меня по голове обеими руками, говоря: „Спаси тебя Господи, чадо доброе“. Иногда же обнимал меня; а мне все это было тяжко и неприятно. Но Господь, видя скорбь мою и старание, не замедлил Своею мне
помощью и не только отогнал от сердца моего беса ненависти, но и совершенно переменил чувства мои. И недолго был я в этом искушении, но после так полюбил препростого и доброго того старца, что сподобил меня Бог послужить ему в болезни. И умер он на руках моих». С искренним чистосердечием и не щадя себя, открывал свои помыслы отцу Адриану молодой инок. Скоро его постригли в чин иноческий с именем Зосима. Отец Адриан, сделавшись начальником Коневской обители, не изменил ни в чем образа жизни: такую же носил худую одежду и обувь, как и в пустыни, и не только в монастыре своем, но и в Петербурге. Несмотря на старость и слабость свою, отец Адриан при посещении столицы почти всегда ходил пешком, а ученик его Зосима носил за ним его сумку, в которой были его книги и некоторые необходимые вещи, также пожертвования на обитель; сумка была старая и с заплатами из разных лоскутьев. И эту-то сумку, ходя сзади за бедно одетым старцем, носил благовидный молодой инок высокого звания и воспитания, бывший офицер, имевший в Петербурге много знакомых и сослуживцев: легко себе представить, что, часто встречаясь с ними, он стыдился, краснел и смущался. В сердце Зосимы родился ропот и неудовольствие на отца Адриана. Богобоязненный Зосима лишь только приметил, что побеждается оными, как немедленно со смирением и слезами кинулся в ноги отцу своему Адриану и сказал: «Прости меня, отче. Недостоин я называть тебя отцом моим, недостоин и ходить за тобою. Ты достиг бесстрастия, а я, обладаем страстью самолюбия и тщеславия, стыжусь рубища твоего, стыжусь носить за тобою старую сумку твою, особенно же если встречаю кого из моих прежних знакомых, то не вижу
Преподобный Зосима (Верховский) и пути пред собою. И от самолюбивой страсти моей рождается во мне еще горшая страсть негодования на тебя и в помыслах моих я осуждаю тебя, полагая, что это делаешь ты для показания своей святости, ропщу на тебя, зачем водишь меня за собою, как будто хвастая, что имеешь меня учеником своим. О отче мой! Если бы ты знал, как мучительны мне эти помыслы, как тяжко мне открывать их тебе! Ибо другой помысел останавливал меня и говорил мне, что ты за это лишишь меня любви и милости отеческой, что отпадет от меня сердце твое, и ты отвергнешь меня. Но я осудил себя, что я сего достоин, и потому решился открыть тебе всю душу мою». При сих словах Зосима опять с горькими слезами кинулся к ногам отца Адриана, говоря: «Не смею, отче, даже просить прощения у тебя!». «Дерзай, о чадо мое доброе, — прервал его отец Адриан, поднимая его. — Дерзай и не смущайся! Это не твои помыслы, а вражьи; твоя же чистосердечная предо мною откровенность и внимание к себе делают тебя еще дороже, еще любезнее моему сердцу». После этого случая Зосима всею душою, со всею ревностью старался подражать отцу Адриану и сам возлюбил нищету и простоту от всего сердца. В это время в Коневской обители был иеромонах Сильвестр, муж весьма благоговейный, который жил уединенно, пребывая в молчании и упражняясь в чтении Священного Писания. К нему, по благословению начальника своего, стал ходить отец Зосима для духовной и полезной беседы. Отец Сильвестр, видя молодого инока, горящего духом ко всем подвигам и к победе над страстями, раскрыл пред ним учение о внимательной сердечной молитве, коей сам был делатель: объясняя ему, что именем Иисусовым и священным оным трезвением внутренней молитвы
435
лучше всяких орудий можно победить все приражения вражии и удержать помыслы от парений. Отец Зосима с усердием, по благословению отца Адриана, занялся как исполнением сей священной молитвы, так и чтением книг отеческих, в коих более находится объяснений об умной сей молитве, а именно: Добротолюбие, писания преподобных Нила Сорского, Исаака Сирина и прочих святых пустынножителей. И тогда-то еще более почувствовал он влечение к пустынному уединению, ибо оное священное упражнение непременно требует тихого безмолвия и духовного наставника, который бы проверял каждое движение ума и сердца; а без этого можно легко впасть в прелесть. Но при всем том ни добрый пастырь и наставник отец Адриан, ни старец Сильвестр не могли заменить в сердце Зосимы возлюбленного ему Василиска. И так прожив в Коневском монастыре почти три года и пройдя послушания, и испытав искушения, отец Зосима неотступно и со слезами стал просить отца Адриана отпустить его в пустыню к отцу Василиску. Отец Адриан сказал ему: «Потерпи немного, я хочу проситься у митрополита за сбором в Смоленскую губернию, тогда и тебя возьму с собою, и посетим там отца Василиска и прочих пустынножителей; я надеюсь уговорить его ехать с нами на Коневец». Через некоторое время отец Адриан исполнил свое обещание. Он с Зосимою посетил всех пустынников в тех местах. Все были весьма рады сим боголюбивым посетителям, но более всех обрадовался отец Василиск. После первых радостных минут и после многих духовных и взаимно откровенных бесед отец Адриан начал убеждать отца Василиска переселиться на Коневец. Но не желал он расстаться со своей любезною пустынью, и потому со всею кротостью и смирением изъявил
436 свое несогласие на предложение отца Адриана, представляя ему, что нет справедливой причины оставить ему свое пустынное убежище. Между тем отец Адриан, который и по Исповеди и по пострижению был Василиску отцом духовным, сказал, что если тот его преслушает, то лишится его отеческого благословения и уж не будет называться сыном его духовным. Услышав это, Василиск залился слезами и, припав к ногам отца Адриана, просил прощения и дал слово ехать с ними. Отец же Зосима с той минуты положил твердое намерение в сердце, чтобы с помощью Божией до конца жизни или до смерти старца не разлучаться с ним и быть в совершенном к нему повиновении, чтобы без воли его и без благословения никогда ничего не делать, и не скрывать от него даже самого малого помысла — одним словом, предать ему всю душу. Вскоре отец Адриан со всеми спутниками благополучно прибыл в Коневский монастырь. Добродушный отец Адриан в трех верстах от монастыря, на уединенном пустом месте выстроил две келии, недалеко одна от другой, и с молитвою и благословением отпустил их на безмолвие, поручив Зосиму старцу Василиску. В любви святой они начали проходить жизнь отшельническую. Отец Сильвестр, также с благословения отца Адриана, в скором времени присоединился на безмолвие к Василиску и Зосиме, построив себе третью келию немного далее от их келий. Три года отец Зосима беспрестанно носил скрытно от всех, кроме Василиска и Адриана, по нагому телу острую власяницу, грубо сотканную из грив и хвостов лошадиных, от которых больные и глубокие раны не заживали на теле его. Бдением, всенощными трудными работами он немилостиво изнурял юную плоть свою, горя духом к бесстрастию бесплотных ангелов. Обет
же свой так строго хранил, что не только на безмолвии своем, или в обители, или в церкви, но и в Петербурге не смотрел на женщин и не приближался к ним, и даже не подходил к той лавке, где продавала женщина. «Как только увижу, — вспоминал отец Зосима, — что мелькнет женское платье, то так опущу или скошу глаза мои, что не только не вижу лица ее, но и свет станет темен у меня в глазах. По прошествии восьми лет удивил Господь милостью Своею надо мною и с тех пор помиловал меня, и на всю жизнь мою избавил меня от всех страстных ощущений и всяких нечистых помыслов». Не излишним будет рассказать и о телесных упражнениях, и о порядке жизни их во время пребывания на Коневце: пять дней неисходно проводили они в своем уединенном безмолвии, а в субботу, после вечерних своих правил приходили в обитель ко всенощной; в воскресенье, после Литургии, обедали вместе с братией за общей трапезой, и, получив от начальника на пять дней все нужное им для пищи и работы, также и книги для чтения, опять к вечеру в воскресенье возвращались в свое уединение, где очень много трудились для обители. Отец Зосима научился писать уставным письмом, также хорошо вырезал деревянные чашки, ложки и прочее, а отец Василиск делал глиняную посуду, горшки; еще плели они корзины, лапти, лукошки из березовой коры; в собирании же ягод и грибов томили себя до усталости и, собирая оных множество, все — и рукоделие свое, и плоды в субботу приносили в обитель. Отец Зосима имел большую склонность читать духовные книги, а чтобы иметь больше возможности пользоваться сим чтением, он выучился в Петербурге искусно и красиво переплетать книги, дабы и посторонние охотно отдавали ему
Преподобный Зосима (Верховский) свои книги, причем вместо всякой платы, он ставил одно условие: чтобы неспешно требовали отделки, ибо он обыкновенно прежде сам прочитывал книгу и выписывал из нее, что ему нравилось, а потом уже переплетал и возвращал тому, от кого ее получал. Светских же никаких книг не брал переплетать. Отец же Василиск, не весьма искусный в чтении, предавался более молитве сердечной. Пришел отцу Зосиме помысел, и он, соглашаясь с ним, говорит отцу Василиску: «Зачем мы так много занимаемся рукоделием, а наипаче собиранием ягод? Если Бог дал нам жизнь отшельническую, то мы и должны молением, чтением и богомыслием заниматься. Братия и без нашего рукоделия довольны всем, и кроме нас есть в обители братия, которые собирают и приносят на трапезу довольно грибов и ягод». Но смиренный Василиск отвечал ему: «Весьма много и то для нас, что мы по любви к нам отца и братий не в молве, но в тишине живем и все нужное дается нам готовое от монастыря; посему и нам надобно хотя малостью заслужить у них потребное для нас. К тому же мои молитвы не так Богу угодны, как отеческие за меня и братские, и когда я что принесу им на трапезу и покушают они от моих трудов и помолятся за меня Богу, то верю, что ради их молитв Господь более меня помилует». Итак, старец Василиск всякий день ходил собирать ягоды и грибы и в субботу относил в монастырь, за что вся братия очень благодарила его, а отец Зосима не только мысленно осуждал его, что безмолвник так суетится, но дерзал иногда и в лицо укорять, будто он не безмолвствует. Старец же усердно увещал его, говоря: «Можно с помощью Божией, и ягоды собирая, иметь память молитвенную и богомыслие. Не с народом, но также в поле
437
или в лесу, как и в келии, — один с Богом; а по собирании ягод можно сесть отдохнуть и заняться нарочито упражнением в молитве». И много увещевал его, да не высоко мнит о своем преуспеянии и надеется не на себя, но более на молитвы отца и братии. «Но я, окаянный, — говорил о себе отец Зосима, — более верил своему мнению, нежели здравому суждению отца моего, и не стал ходить с ним за ягодами, но, оставаясь один в келии, начал еще более поститься и продолжительнее молиться и упражняться в чтении. Что же последовало за такое мое несогласие с отцом и сопротивление ему? Совершенное охлаждение к молитве и ко всему богоугодному, расстройство в мыслях, досада, осуждение и как бы отчуждение от старца, томление и тягота в совести; напоследок, видя себя в таком положении, начал я приходить в отчаяние. И если бы, Божиею милостию, не познал моего заблуждения — в совершенную бы пришел прелесть. Тогда начал я окаявать себя с признанием, сколь гибельно, живя в повиновении у старца, не последовать его раcсуждению. И когда старец взошел ко мне, со слезами раскаянья припал я к ногам его, прося прощения. Тогда старец весьма обрадовался и обнял меня, как отец заблудшего сына, и с любовью простил меня; и со словом прощения его все те сопротивные чувства, томившие меня, исчезли, и тогда же я воcчувствовал самого себя в прежнем обычном моем настроении, то есть мирным, радостным, исполненным любви и покорным старцу». Коневские пустынники сделались славны, и остров стал наполняться посетителями. Однако не только не утешала их такая слава человеческая, но была им тяжела, они непременно решились удалиться и приступили с убедитель-
438 ным прошением к отцу Адриану, чтобы он отпустил их на Афонскую Гору или в молдавские пустынные пределы. Но отец Адриан никак не соглашался, прося, чтобы не оставляли они его, доколе пребывает он в настоятельской должности. По прошествии же некоторого времени, отец Адриан действительно испросил себе увольнение от начальства, и, приняв на себя великий образ схимы, в коем наименован Алексием, переселился на покой в Москву, в Симонов монастырь. Отъезжая же с Коневца, он дал благословение Василиску и Зосиме удалиться во внутреннюю пустыню, куда Господь управит путь их, рассказав им, однако же, что в областях Сибири есть много диких необитаемых пустынь, не пожелают ли они пойти туда. Он благословил их испросить увольнение у митрополита Санкт-Петербургского Гавриила, сам предварив Владыку об их расположении духовном и намерении. После его удаления братия приступила к отцу Зосиме, прося его со слезами и с усердием, чтобы он согласился заступить место отца Адриана и принять священство и начальство над ними; и уже хотели послать некоторых братий к митрополиту просить его, чтобы он назначил к ним начальником Зосиму. Много стоило трудов, и слез, и прошений отцам Василиску и Зосиме, чтобы освободиться от сего избрания; и тогда братия, уважив их безмолвие, хотя со скорбью и с сожалением, не принуждала их более. Увидев возможность исполнить свое всегдашнее сильное желание удалиться на глубочайшее безмолвие, Василиск и Зосима обратились с прошением об увольнении с Коневца, где прожили десять лет, к митрополиту Гавриилу, который, зная их ревность о благоугождении Богу и предупрежденный от отца Адриана о любви и стремлении их к безмолвию, уволил их.
Первой целью их стремления была Святая Гора Афон, и три раза они были уже на границе отечества, но каждый раз непреодолимые препятствия заставляли их возвращаться: то война с турками, то карантины по причине бывшей тогда заразной болезни, то повеление высшего начальства никого не пропускать за границу. Добрые благодетели снабжали их деньгами на эти путешествия, но, возвращаясь, они отдавали каждый раз деньги своим благотворителям, которые, удивляясь их бескорыстию, тем более любили и уважали их. Однако старцы решились сделать еще последнюю попытку: подали прошение Императору Павлу I и, получив отказ, уверились, что не благоволит Бог к их намерению поселиться на Святой Горе Афон. Тогда они решились на другое. Они просили некоторых купцов-мореплавателей завезти их на какой-нибудь необитаемый остров и там оставить, но те отвращали их от этого, говоря: «Может быть, какие-нибудь варвары пристанут кораблем к острову вашему и, найдя вас, возьмут в плен, тогда вместо пустынного безмолвия всю жизнь свою будете невольниками у неверных». Помня же совет духовного отца своего Адриана, они обратились мыслию в пределы сибирские. Странствование свое они начали от Малороссии. В Киеве отечески принял их митрополит и успокоил в Лавре, где прожили они два месяца; оттуда отправились в Крым, обходили там горы и дебри, но не нашли себе по духу приюта по причине многих иноземцев и разноверцев, там живущих. И признав наконец, что нигде кроме Сибири не благоволит Бог им жить, покорились святой воле Его. Ехали благополучно до самого Тобольска, где Преосвященный Варлаам[17] милостиво принял их и благословил прожить им в Иоанновском монастыре, сколько
Преподобный Зосима (Верховский) пожелают. Преосвященный благословил их жить в его епархии, где они сами изберут себе место, а губернатор дал от себя билет для свободного пропуска во всей Тобольской губернии. С таким напутствием объезжали и обходили они разные пустынные места. Зима застигла их в Кузнецком округе. Желая провести оную уединенно, они удалились от деревни за сорок верст и сделали землянку в лесу, а один благочестивый крестьянин обещал в продолжение зимы доставлять им пищу, а весной вывести их оттуда. С одним упованием на Промысел Божий остались они жить в большом, диком и неизвестном им лесу, в мрачной землянке. Сибирские морозы пробирались и сквозь эту землянку, ветры и метели бушевали вокруг нее, но огонь любви Божией преодолевал стужу. Перезимовав с великими лишениями, они, чтобы не умереть от голода, вынуждены были вернуться в Кузнецк. Многотрудная дорога1 вывела их к реке, которую неминуемо им надобно было перейти. Они увидели, что разлившаяся вода была наравне с берегами, но в предыдущую ночь от бывшего сильного мороза казалась крепко замерзшею. Отец Василиск пошел вперед, и так как он был легче (мал ростом и сух телом), к тому же без всякой ноши, то перешел благополучно. Отец же Зосима, перейдя почти всю реку, вдруг провалился и погрузился по самую грудь; тогда он уже совершенно отчаялся быть в живых, ибо ноги были привязаны к лыжам, а лыжи в реке, во льду и снегу увязли, достать же их рукой и выпутать ноги вода и лед не допускали, так что невозможно было и помыслить, каким образом выйти на берег. Тогда они в сильной скорби от всего сердца и еди1
439
ногласно возопили: «Теперь Тебе, Владычице Пресвятая Богородице, помогать!» И Василиск подал ему руку, а Зосима сказал: «Может быть, твоей рукой Матерь Божия помилует меня, если же нет, я пущу твою руку, не втащу тебя, но умру один здесь». И — о чудо Божией Матери! Отец Зосима вышел на берег неожиданно легко и скоро, и непонятно как вдруг освободились из лыж ноги, привязанные ремнями. Через несколько дней, вконец обессилев, вышли они к селению. Около двух месяцев были они в столь сильном расслаблении, что не могли употреблять обыкновенной пищи, но только самую легкую, и то весьма мало. Они прожили в Кузнецке около трех месяцев, пока совершенно не оправились и не укрепились. Увидев всеобщее усердие жителей и удобность уединенных мест в лесах кузнецких, решились поселиться навсегда в той стране. Усердная молитва указала им место за проливами, именуемыми Трикурые, от этого места в пятидесяти верстах находится город Кузнецк, а по дороге к городу в тридцати верстах — деревня Сидоровка. Кроме этих двух селений не было жилья человеческого на расстоянии от двухсот до пятисот верст. Здесь в 1799 году с Божией помощью выстроили они две келии, недалеко одна от другой. Оставаясь неразлучными душою, сердцем и умом, Василиск и Зосима разлучились кельями ради большего безмолвия. Им жаль было и часу времени отнять от занятий духовных на приготовление трапезы, а потому и придумали они в глубокую осень с неделю или более позаботиться о том, чтобы всю зиму провести в совершенном безмолвии и тишине: убрав все плоды и овощи небольшого огорода, брюкву, свеклу и прочее отварив,
Подробнее см.: Житие святого старца-пустынножителя преподобного Василиска Сибирского.
440 а капусту оставив сырой, также напекши травяного хлеба на всю зиму, ибо они во все время пустынного жития не вкушали хлеба из одной чистой муки, но всегда смешивали ее с травою, и наварив какойнибудь похлебки, все это заморозив, они поставляли на холод, чтобы всю зиму не готовить кушанья, чтобы и тогда, когда топятся их печи, им или стоять на молитве, или сидеть во внимании умного сердечного делания, или заниматься чтением. Когда же к трем часам пополудни оканчивали молитвенные правила и духовные занятия, тогда, отрубив топором мерзлого хлеба и мерзлой пищи, когда какой придется, и разогревая в печи, трапезовали. После трапезы они занимались рукоделием до позднего вечера; после же правил вечерних снова садились на молитву сердечную, и иногда в этом умном внимании принимали мало сна, но опять будили друг друга на полунощную молитву; а иногда и до полуночи не преклонялись на ложе свое, которое состояло из одной деревянной скамейки с деревянною колодочкою вместо подушки. Хотя они жили в разных кельях, но и молитва, и трапеза, и труды, и рукоделие, и скудное пустынное достояние их — все было нераздельным у них, и если иногда из любви к глубокому безмолвию по несколько дней и не сходились они, то, стуча палочкою, давали знать друг другу о времени молитвы и о трапезе; и другой таким же стуком отвечал, что он жив и здоров, слышит и соединяется с ним молитвою или трапезой. Даже и ночью таким образом они будили друг друга. И в разных келиях, и в разных телах, их души составляли как бы одну душу и жили одною жизнью. Один раз в год во время Успенского поста они ходили дня на три или на четыре в город Кузнецк для Исповеди и причащения Святых Таин Христовых. А в
прочее время три раза в год приезжал к ним в лес священник со Святыми Дарами. И добрые христолюбцы изредка посещали пустынников, денег же подвижники решительно не брали ни от кого ни копейки, и, принимая только самое простое и скудное подаяние, необходимое для пропитания и одеяния, они старались воздавать и за оное своим рукоделием. Но отца Зосиму ожидало еще одно духовное испытание. Враг нашего спасения напал на него мысленной бранью, беспрестанно нашептывая: «Иисус не Сын Божий». Воин Христов Зосима крепко сопротивлялся, ни на минуту не слагаясь с помыслами, не приемля их душою, ненавидя их сердцем, однако все радости и утешения духовные скрылись, как скрывается солнце за облака; но искусный уже в бранях духовных, он не отчаивался, не смущался, призвав на помощь отца своего и друга Василиска; они оба усердно молились против этого искушения, а отец Зосима присоединил к сему прилежное чтение святых учителей церковных: святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста и других. Около года висела над ним эта черная туча. Но после искушения этого воссияло ему Солнце правды, Христос Бог наш. Опять милосердный Иисус возвратился в душу и сердце, спокойно и радостно потекла жизнь их пустынная. Отец Зосима говорил, что в этом тяжком искушении более всего помогли ему беседы Златоуста на четырнадцать посланий святого апостола Павла, и с того времени он особенное возымел усердие и любовь к святителю Иоанну Златоусту и часто так простодушно выражался: «Батюшка мой Златоуст святый исцелил меня в искушении», восхищался всегда его сочинениями и делал из них много выписок. Прожив вдвоем довольное время тихо,
Преподобный Зосима (Верховский) спокойно, безмолвно и утешительно, они по убедительной просьбе приняли одного мещанина-старика к себе в пустынь, такого, который ежедневно до бесчувствия пьянствовал, но обещал, живя при них, никогда даже не прикасаться к вину. Видя его твердое желание исправиться и спастись и размышляя, что если ему отказать, то он умрет от пьянства, они, чтобы Господь не взыскал от них душу его, согласились принять его, с тем, однако ж, чтобы он не препятствовал их безмолвию, построил бы себе особую келию неподалеку от них; и Господь Бог, за молитвы старцев, так укрепил его, что он во все время жизни своей близ отцов в пустыни до кончины никогда не вкусил вина. Потом вскоре и другого приняли они старика купца, которому совестились отказать, зная его богоугодную жизнь еще в миру; и сей, построив себе келью близ старцев, еще более преуспел в подвижнической и добродетельной жизни своей, подражая им в воздержании, ибо, говея и готовясь к Святым Тайнам, он иногда по три дня, а иногда и по пяти не принимал ни пищи, ни пития, был смирен, послушлив и благонравен, и старцы утешались обоими сподвижниками своими, но огорчались только тем, что по вступлении к ним сих рабов Божиих безмолвие их стало гораздо чаще нарушаться посещениями родных и знакомых этих старичков. Отец Василиск друга своего благословил на высочайшее житие глубокого безмолвия и уединения, отдельно, вдалеке от всех, но по горячей любви взаимной, они не могли расставаться надолго, а условились, чтобы в большие праздники отец Зосима приходил к старцу и братии на всенощное пение и на общую трапезу; иногда же, несмотря на старость и слабость свою, и отец Василиск посещал друга своего в дальней его пустыни. Отец Зосима испытал еще одно
441
тяжкое искушение в глубоком уединении своем от бесовских страшных мечтаний и привидений, которыми враг хотел, наведя на него ужас, выгнать его из безмолвной удаленной пустыни. Три года подвижник Христов боролся во сне и наяву с врагами, не дававшими ему покоя: и на молитве являлись они ему ужасными страшилищами, и, когда садился он обедать, окружали стол его в мерзких, безобразных видах, выдергивали ложку из руки его, и казалось, будто едят его пищу, и разные производили визги, грохоты и шум. Но он не только не удалился из уединения, но даже не изменял назначенного времени хождения своего к старцу, и тот не учащал посещений, но при обычных свиданиях укреплял его в терпении, рассказывая, как сам десять лет в Брянских лесах был томим сими искушениями, как даже били его эти злобные враги, а в отсутствии он помогал ему своими молитвами. При начале сих искушений отец Зосима чувствовал страхование и тоску, но беспрестанною умною Иисусовою молитвою противоборствовал им. Впоследствии же так Господь укрепил его, что он не чувствовал никакого страха и смотрел на них, как на мух, кои ничем не могут повредить, а только надоедают; впрочем, иногда душа чувствовала какое-то уныние и грусть оттого только, что тяжко душе близкое присутствие сих злых духов. Но в конце третьего года милосердный Господь совершенно избавил его от сего искушения. По прошествии сего искушения Господь исполнил душу его такими небесными утешениями, такими божественными радостнотворными посещениями, что он начал бояться, чтобы не прийти в забвение своих грехов и недостоинства. О чудное смирение! Видя себя в дикой пустыни, как в раю Божием, и услажда-
442 ясь посещениями Божиими, молился о вкушении адских мучений: «Господи! Дай мне познать мучение грешников, чтобы мне от великих Твоих милостей ко мне недостойнейшему никогда не забыться, что я великий грешник; покажи мне, Господи, каково будет сие мучение, чтобы, боясь его всегда, старался я Твоею помощью благоугождать Тебе». «Недолго спустя после таковой молитвы, в один день, — рассказывал впоследствии отец Зосима, — вдруг я почувствовал неизъяснимое страдание во всем существе моем, в душевном, телесном и духовном: этого ужасного страдания невозможно выразить никакими словами: душа известилась, что это адское мучение грешников. Я не видал ничего и не слыхал, но только все во мне страдало и томилось непостижимо: душа, сердце, все тело, каждый, кажется, волос на голове страдал; томление духа, мрак, тоска… положение ужаснейшее! — такое, что если бы оно продлилось еще несколько минут, то или душа вышла бы из тела, или пришел бы я в неистовство ума. Все сказанное мною слабо в сравнении с тем страданием: оно ужасно и неизъяснимо! И я в трепете упал на молитву пред Господом, но произнести ничего не мог, как только с крепким воплем воззвал: Господи, помилуй! И Он помиловал; и вдруг все миновало, и слезы умиления и благодарения сами собою полились обильно». Во всю жизнь свою отец Зосима с глубоким смирением и сердечным умилением часто вспоминал эти страшные минуты. Около двадцати лет прожили отец Зосима и отец Василиск в сибирской пустыни почти неисходно, по прошествии которых, однажды в 1818 году в бытность отца Зосимы в городе Кузнецке, познакомилась с ним вдова, лишившаяся в то время и мужа, и двух малолетних сыновей, и,
оставшись одна, безотрадная, прибегла со слезами к сострадательному отцу пустынному, прося у него наставления и утешения. Он посоветовал ей посвятить себя на служение Богу, Который силен укрепить и утешить ее и Один может восполнить сердечные ее лишения. Добродушная вдова с верою приняла совет старца и немедленно решилась последовать ему, с тем только, чтобы отец Зосима руководствовал и наставлял ее на трудном пути монашеском. Отец Зосима сообщил об этом старцу Василиску и просил его совета. Отец Василиск обрадовался и сказал: «Слава Богу, что находятся души, желающие служить Ему Единому», — и благословил отцу Зосиме иметь попечение о душе ее и наставлять ее по правилам жизни монашеской. Но так как неудобно было, по дальности расстояния от пустыни до города и тяжело по внутреннему безмолвному устроению духа отца Зосимы посещать ее в городе, то оба старца и решили, чтобы вдова Анисья Конюхова переселилась жить в самую ближайшую деревню, находящуюся от пустыни в тридцати верстах. Она усердно приняла их предложение и немедленно переселилась, и отец Зосима начал посещать ее, преподавая ей правила монашеской жизни и назидая спасительными советами. Недолго пожила она одна уединенно. Отец Зосима вознамерился построить ей уединенную келью близ деревни и, по этому случаю, посетив ее, отправился в город, где был приглашен в дом советника Васильева, с которым старец был уже давно знаком. Советник встретил его с великим усердием и открыл ему непреодолимое желание своей дочери Наталии посвятить себя монашеской жизни и что она ни в какой монастырь не идет, но желает идти в ту же деревню под руководство отца Зосимы. Советник со слезами говорил, что
Преподобный Зосима (Верховский) сначала он и жена его всячески отклоняли дочь от сего намерения, но, видя ее сильное желание, убоялись противиться воле Божией и потому просят его принять ее под свое покровительство. Отец Зосима отказывался и неудобностью места, и своею неспособностью, и пустынным отдалением. Советник же убеждал его быть отцом его дочери, которая и сама, с матерью вошедши к ним, убедительно со слезами стала умолять старца принять ее. В то время вид ее показался старцу весьма страшным и неприятным; но через несколько минут сделался обыкновенным. Смиренный отец Зосима не принял это за откровение (как впоследствии оказалось, она восстала на него враждою и была причиною многих его скорбей, но затем обратилась и раскаялась), но по смирению подумал, что враг, завидующий спасению души ее, сделал такую мечту, чтобы навести на него сомнение и не допустить его принять ее. Впрочем, сколько старец старался отговориться, столько девица Васильева усиливала свои прошения. Отец Зосима, не дав решительного ответа, уехал от них в деревню. Он знал, что хотя отец ее был человек честный и доброго сердца, но мать ее была женщина строптивого характера, а дочь хотя и очень умная, но избалованная, изнеженная и самонравная, и потому, опасаясь возмущения своему спокойствию и тихому безмолвию, желал от нее отказаться. Но на другое утро, когда отец Зосима со всеми поселянами той деревни и с работниками ходил осматривать место, где строить келью, вдруг неожиданно сама советница с дочерью приехали к нему в деревню. Опять повторились убедительные прошения с их стороны и смиренные отказы со стороны старца; но, видя их неотступность, он не знал что делать, и в недоумении как поступить,
443
решился сделать испытание, размышляя, что если угодно Богу, то девица Васильева окажет смирение и послушание. Возле деревни, где нашли его с народом, была лужа, исполненная всякой нечистоты. Отец Зосима сказал девице: «Умойся из этой лужи». Она, несмотря ни на предстоящее множество народа, ни на то, что была хорошо одета, вдруг кинулась к луже, чтобы руками умыться из нее, старец едва успел остановить ее. После этого он отправился к старцу Василиску и, сообщив все ему, просил его совета и благословения. Отец Василиск сказал ему: «Видно, Промысл Божий чтонибудь устрояет; не отвергай ее; ежели и скорби какие будут от нее, то и на это есть воля Божья. А может быть, ее примером и многие души уневестят себя Богу». Утешенный и утвержденный словами отца и друга своего, отец Зосима уже беспрекословно начал принимать желающих; ибо вскоре после Васильевой вступила к ним купеческая дочь, сирота девица Евдокия. Уже не одну келью, но маленький корпус построил старец. В короткое время присоединились к ним еще несколько девиц. Все были с любовью о Господе преданы и покорны отцу Зосиме. В 1820 году скончался советник Васильев и вдова его, Анастасия Николаевна, также была принята в сестричество. Однако по прошествии малого времени Васильевы, мать и дочь, наваждением вражьим, восстали враждою на отца своего Зосиму из зависти любоначалия и возмутили было не только некоторых из сестер, но даже и граждан и поселян своими на него клеветами. Враг силился разрушить богоугодное дело, но терпение и незлобие, любовь и молитва святых старцев победили доброненавистника. Васильевы с раскаянием возвратились, а старцы еще более усугубили свое о них попечение. Отец Василиск советовал
444 и благословил отцу Зосиме проводить у собравшихся сестер и по несколько дней, чтобы заботиться об их необходимых нуждах и как можно более стараться утвердить между ними порядок общежития, и правила молитвенные, и весь образ жизни монашеский. Однажды нужно было отцу Зосиме ехать от сестер к старцу в пустыню, и от него немедленно возвратиться опять к ним. Время было хотя и зимнее, но погода была теплая; при возвращении же его от старца к сестрам погода опять сделалась холодная и в предыдущую ночь был сильный мороз и вода в проливе замерзла: неминуемо надо было переезжать его. Смиренный отец Зосима, призвав в помощь молитвы своего старца и сестер, сошел с воза, чтобы было легче, и пошел позади его. Вдруг провалилась лошадь, воз всплыл на воду, а отец Зосима весь погрузился в воду, едва успев схватиться обеими руками за воз, и не знал, что делать. Возвратиться назад было невозможно: кругом был изломанный лед, к тому же он боялся выпустить из рук воз, не надеясь достать ногами дна, ибо знал глубину пролива. Лошадь вся до головы погрузилась в воду, и далее идти или плыть ей было нельзя, ибо пред нею был не разломанный лед. Но и при виде такой смертной беды отец Зосима не отчаялся, а утешался тем, что Бога ради принял на себя служение сестрам и что благословение и молитва старца и сестер помогут ему; и в надежде на милосердие Божие, находясь в воде и держась за воз, ожидал, какой будет конец, а ничего нельзя было ожидать кроме смерти, в чем он также смиренно покорялся воле Божией. Как вдруг, сверх чаяния, лошадь сама собою, не терпя более своего погружения в воду, поднялась на дыбы и сильно бросилась на лед перед собою, и своим падением раз-
ламывала перед собою лед, хотя и сама вся погружалась в воду и об лед сильно билась. И так от одного берега до другого весь пролив проломала и вышла на берег. И отец Зосима, не выпуская воза из рук, вышел на берег и всем сердцем принес благодарение Богу, избавившему его от потопления и смерти. Продрогшая лошадь скоро побежала, и отец Зосима, весь мокрый и дрожащий от холода, грелся тем, что бежал за возом, но вскоре все платье на нем так замерзло и обледенело, что сделалось как деревянное, и уже пешком идти было невозможно, и он сел на воз. Милостью Божией невредимым приехал он к сестрам, радуясь духом и благодаря Бога, что сподобил его потерпеть сие ради сестер. Через некоторое время и старцы, и сестры увидели много неудобств, чтобы устроить общежитие в этой деревне, ибо и церковь была очень далеко, и земля принадлежала казенным крестьянам. И так, по благословению отца Василиска и по просьбе всех сестер, отец Зосима отправился искать какого-нибудь другого удобного места для основания женского общежития. Проезжая город Туринск, он заметил возле него, на уединенном месте, церковь с каким-то старым строением; расспрашивая у граждан, узнал, что это был некогда мужской монастырь, который, после упразднения его в 1764 году, обращен в приходскую церковь. Он осмотрел все, и ему полюбилось это место. Отец Зосима прибыл в Тобольск к Преосвященному Амвросию I, который принял его очень милостиво, отечески; с удовольствием выслушал его словесное прошение, чтобы возобновить монастырь и обратить в женский; с удивлением и утешением слушал Владыка известие о начинающемся общежитии сестер под руководством
Преподобный Зосима (Верховский) отца Зосимы, но советовал ему ехать самому в Петербург и хлопотать в Святейшем Синоде. Отец Зосима и отправился в Петербург. Из духовных лиц Московский святитель Филарет[79] более всех оказал свое благорасположение к пустынному старцу. Боголюбивый и любвеобильный архипастырь принял старца под свое отеческое покровительство и не только помогал ему в его деле, но даже поправлял ему черновые прошения в Синод и содействовал исполнению сего дела. Святитель Филарет Московский и князья Голицын и Мещерский подготовили представление Государю Императору Александру Павловичу, который определил: «Туринский монастырь возобновить и обратить в женский». Отец Зосима, снабженный от Святейшего Синода надлежащими актами на возобновление и устроение Туринского женского монастыря, отправился из Петербурга и благополучно прибыл в Тобольск, явился к Преосвященному Амвросию I, который, получив указ из Синода об учреждении Туринского женского монастыря, предписал местному начальству сдать законным порядком Туринский монастырь старцу Зосиме. Прибыв благополучно в Туринск в 1822 году, отец Зосима всех сестер поместил в келиях, хотя и тесных, но довольно удобных на первый случай, а для старца своего и для себя выстроил маленькую келию в восьми верстах от монастыря, в уединенном месте, где отец Зосима жил вместе со своим старцем, но большую часть времени находился в монастыре для его устроения внешнего и внутреннего. Он написал устав сестрам, основанный на общежительных правилах святителя Василия Великого, и имел попечения об их душевном спасении и о
445
нуждах их житейских, и вообще о благоустройстве обители. Устроив сестер духовных в Туринском монастыре и старца своего недалеко от него, он увидел, что необходимо ему ехать опять в Петербург, с тем, чтобы представить Святейшему Синоду устав правил, составленных им для общежития сестер в Туринском монастыре; испросить возвращения монастырю земли и всех угодий, прежде ему принадлежавших, и определения штатных служителей, ибо монастырь утвержден заштатным; сделать сбор в пользу новоустрояемой обители, которая требовала многих издержек для восстановления. Старец Василиск благословил ему побывать и на родине. В Святейшем Синоде он имел успех во всех своих прошениях. Некоторые члены Синода, вверяя ему монастырь, предлагали и даже убеждали его принять священство. Он всю ночь не мог уснуть ни на одну минуту и на другое утро отправился в Синод, и со смирением и слезами уклонился от рукоположения, представляя на вид свое недостоинство и стремление души своей по устроении обители опять вернуться к пустынному житию. Из Москвы отец Зосима писал в Туринск к сестрам и от полноты утешенного сердца извещал их, что Бог дал ему взять из мира двух родных племянниц, что он постриг уже их в Москве и везет с собою в монастырь. Тобольская Духовная консистория получила указ из Синода, что отцу Зосиме вверен Туринский монастырь для восстановления, в непосредственное заведование и попечение; что ему предоставлено право принимать способных и удалять неспособных; что его вниманию поручено избрание начальниц из среды сестер Туринского монастыря, а до времени, пока окажется на это способная, править должность начальницы по очереди
446 Свято-Николаевский женский монастырь в городе Туринске, возобновленный трудами преподобного Зосимы. Слева от Вознесенского храма — часовня во имя мученика Василиска, построенная на месте погребения преподобного Василиска Сибирского. Фотография начала ХХ века
старшим сестрам, выбор коих и смена их зависит от усмотрения старца-попечителя; что, наконец, монастырю возвращаются все земли и угодья и определяются три штатных служителя. Отец Зосима, видя увеличение стада Христова, ибо за короткое время уже более сорока сестер составляли общежитие, неусыпно заботился не только о постройке, но более всего попечение прилагал к устроению их жизни духовной. Но такая жизнь длилась не долго. Осенью 1823 года мать и дочь Васильевы, обвинив старца в самых нелепых преступлениях, оклеветав его перед епархиальной властью и горожанами, возбудили смуту с целью стать во главе управления монастырем.
Они обходились со старцем с презрением, а всех сестер старались ласками привлечь к себе: однако сестры, в горести и слезах, еще более прилеплялись усердием к смиренному своему отцу. Но этим не кончилось. Советница Васильева начала часто ездить в город, завела знакомство с господами и купцами; как она, так и дочь ее, стали принимать в келию не только гостей, но и заказы златошвеек и иметь собственность; делали всевозможные укоризны и оскорбления старцу и приверженным к нему сестрам, употребляли все средства, чтобы вредить и разрушать все его учреждения, чтобы можно было показать их начальству. Отец Зосима, тоскуя душою о таком расстройстве в обители, начал думать: «Видно, не угодно
Преподобный Зосима (Верховский) Богу это мое служение: удобная причина оставить мне все и удалиться в пустынь». Преданные ему сестры горько плакали и говорили ему, что они всегда будут при нем. Тогда отец Зосима написал два прошения почти одинакового содержания: одно к Тобольскому Преосвященному, другое в Синод. В том и другом он просил увольнения от должности попечителя и свободы возвратиться в пустынь. Если же не соизволят на его увольнение, то просил удалить из обители возмущающих спокойствие и препятствующих завести образ жизни по общежительным правилам святителя Василия Великого. Не получая долгое время никакого ответа на прошение, все как будто стали привыкать к настоящему положению дел. Но в один день неожиданно в монастырь приехали член Тобольской Духовной консистории, протоиерей из Тюмени и благочинный Туринска. Они прошли в церковь и приказали старцу-попечителю и всем сестрам без исключения собраться в церковь. Когда они собрались, был прочитан указ, в коем сказано, что Святейший Синод предписывает Тобольскому Преосвященному расследовать дело Туринского монастыря и представить в Синод. По этому указу назначенные Владыкою и прибывшие в монастырь три духовных лица начали производить следствие. Производившие следствие представляли Преосвященному события так, как хотелось Васильевым, с которыми они были в сговоре. Старец приказывал сестрам как можно миролюбивее обходиться с возмутителями спокойствия, не отказывать им ни в чем и всегда твердил сестрам: «Помните Христову заповедь: любите враги ваша». И не только словами, но и делом подавал им собою в этом пример; и не по наружности одной старался наблюдать тишину, но и в сердце не имел на них негодования.
447
Казалось в это время, всё и все восстали на него, кроме старца Василиска, преданных сестер и немногих посторонних. Только иногда слышались от него слова: «Я знаю одну Матерь Божию; когда Ей угодно, то Она откроет всю справедливость, если же Ей угодно, чтобы я терпел оскорбления, то мне ли сметь сопротивляться судьбам Божиим?». Указом Преосвященного старец был отстранен от управления монастырем, а Васильева-мать назначалась смотрительницей монастыря. Старцу запрещено было под любым предлогом посещать обитель и иметь разговоры с сестрами. Дочь Васильевой, в монашестве получившая имя Рахиль, вскоре раскаялась в содеянном. Мучения совести ее терзали до того, что она слегла в постель. В это время и архимандрит, производивший следствие, понял, что отец Зосима ни в чем не виноват. Он видел во сне чудное явление: почтенный старец, незнакомый ему, но вида благолепного, предстал перед ним и строгим и убедительным голосом увещевал его в пользу гонимого отца Зосимы, говоря ему: «Оправдай моего старца — он неповинен!» Потрясенный до глубины души священным видом и словами незнакомого, но дивного старца, архимандрит пробудился и велел позвать к себе благочинного, которому рассказал свой сон, прибавив: «Мне кажется, что это должен быть старец Василиск, непременно желаю его видеть и сам поеду в его пустыньку. Не хотите ли и вы ехать со мною?». Благочинный охотно согласился, признавшись, что в сию ночь имел то же видение. Увидев старца Василиска, он с благоговением вступил в разговор со старцем, во время коего отец Василиск весьма смиренно и мало говорил, и не сказал ни слова в оправдание отца Зосимы. Архимандрит, возвратясь от старца,
448 приметно переменил свои мнения и действия. Монахиня Рахиль тем временем покаялась перед сестрами во всех своих преступлениях и сожалела о содеянном. Все обстоятельства расследования в итоге совершенно оправдали отца Зосиму. Архимандрит, казалось, принимал уже его сторону и стал всем говорить в его оправдание; благочинный же непритворно просил у старца прощения и совестился даже смотреть на него, а в городе все уже нелицемерно сожалели о нем. Преосвященный прежними доносами был сильно предубежден против старца. Узнав же правду, он был очень расстроен, более потому, что уже послал в Синод донесение следователей не в пользу старца. Некоторые сестры, по малодушию, стали роптать и говорить: «Зачем же архиерей Божий несправедливо делает?» Отец Зосима воспретил такое роптание, говоря: «Я не Афанасий Великий, не Златоуст, но непотребный грешник; удивительно ли, что против грешного восстали гонения? Вас смущают несправедливости, козни, клеветы, кои, вы знаете, безвинно на меня возведены; но верьте, что это по воле Божией: это сокровенный Промысл Его, спасительный для нас». Архимандрит получил от Владыки частное письмо, которое показал старцу. Преосвященный писал к нему: «Внушите от меня отцу Зосиме, что гораздо лучше он сделает, если на сие время удалится из Туринска». После сего старец уже решился ехать в Тюмень. За день до отъезда своего отец Зосима с племянницами ездил прощаться к старцу Василиску, и он благословил их; при прощании отец Зосима зарыдал и пал ему в ноги, а потом стал пред ним на колени, говоря: «Как решится дело мое, куда Бог управит меня? Я приду за тобою, не покину тебя; куда сам, туда и тебя возьму с собою». А отец Василиск
отвечал: «Хотя как буду слаб, но пока жив, не отстану от тебя». И так они расстались. Но отец Зосима в разлуке со старцем тосковал о нем, точно предчувствуя, что расстался с ним до вечности. В то время как старец с племянницами готовились уже к отъезду из Тюмени в Тобольск, вдруг неожиданно получили они печальное известие о кончине старца Василиска. Это известие поразило отца Зосиму, но и здесь он покорился судьбам Божиим, ибо и в горести своей не переставал он благодарить Бога. Вместо поездки в Тобольск отец Зосима со всеми находящимися при нем сестрами немедленно отправился в Туринск на погребение старца Василиска. Тот был болен одну только неделю и по причине зимнего холода находился тогда в монастыре, то есть в келье отца Зосимы. Накануне своей смерти он исповедался, причастился Святых Таин и соборовался и заранее предсказал о своем исходе. Вскоре после сего получен был из Синода указ, который определил уволить отца Зосиму от должности попечителя, а Император Александр Павлович подписал: «…и удалиться ему из Туринского монастыря». Однако Духовная консистория не отпускала его из Тобольска, пока не обязала подпискою не заезжать в Туринск и не возмущать сестер. Отец Зосима отправился в Москву и прежде всего явился к Московскому святителю Филарету, неизменному своему покровителю. Боголюбивый и милосердый архипастырь принял его отечески и дал ему спокойное убежище в Чудове монастыре. Здесь он получил письмо от сестер из Казани и обрадовался, что ни увещания, ни угрозы, ни скорби, ни притеснения, которые они перенесли в Туринске, ни трудности дальнего пути не изменили их волю ехать к старцу в
Преподобный Зосима (Верховский) Москву. Но сильно огорчался тем, что не знал, где им теперь жить. В этом огорчении пошел он из Чудова монастыря в Симонов, где архимандрит и все монахи любили его; и во всю дорогу от Чудова до Симонова монастыря он плакал и просил Царицу Небесную не презреть Своего стада. Началась Литургия. Вдруг после Херувимской песни архимандрит Герасим бежит к нему со словами: «Старец Божий, я нашел сестрам твоим место, я вспомнил, что у меня есть знакомая госпожа, и у нее один дом пустой, поедем к ней». Отец Зосима ничего не мог более отвечать, как только со слезами сказал: «Да наградит вас Господь Бог». После службы отправились они к госпоже Бахметьевой. Она, как только услышала, что речь идет о девицах, очень обрадовалась; смиренный вид старца, печального пустынника, глубоко тронул ее сердце, и она со слезами и радостью, не рассуждая и не спрашивая, согласилась предоставить им свое имение. Сестры прибыли в Москву в начале февраля 1826 года, и старец вместе с ними воздавал благодарение Господу, что после стольких скорбей и препятствий Промысл Божий соединил единомышленные души. Боголюбивая благодетельница приняла их как мать и успокоила их сначала в своем доме, а затем в подмосковном своем имении в Верейском уезде. Отеческое расположение Московского Владыки к отцу Зосиме, его милостивое покровительство и Архипастырское благословение на устроение обители в его епархии, и сердечная духовная преданность старца к сему великому святителю Христову, а также усердные пособия некоторых благодетелей решили намерение отца Зосимы не удаляться от Москвы и не искать более нигде приюта сестрам своим. Следует за-
449
метить, что многие святые подвижники Русской Земли в XIX веке занимались устроением женских обителей. Это и преподобный Серафим Саровский, современником которого был старец Зосима, и позднее преподобный Амвросий Оптинский, и Варнава Гефсиманский. При устройстве обители отец Зосима не упускал из виду духовно заботиться об ученицах своих, но даже более имел о том попечения. Утрени, вечерни, келейные правила исполнялись неотложно, а в зимние вечера чтение и списывание святых духовных книг и рукоделие были их занятием. Отец Зосима всегда старался утверждать в ученицах молчание, любовь к уединению, простоту, смирение, взаимную любовь и послушание. «Не гонитесь за одним постом, — говорил старец сестрам. — Бог нигде не сказал: „Аще постницы, то Мои ученицы; но аще любовь имате между собою“. И диавол никогда не ест и не спит, но всё он диавол. Без любви и смирения, от одного поста и бдения, из человека сделаешься, пожалуй, бесом». Все сестры с верою и усердием, как бы из уст Божиих, принимали от него каждое слово и ревностно исполняли свои послушания. По праздникам все ходили в приходскую церковь для причащения Святых Таин. Имея великую веру и любовь к Матери Божией, отец Зосима назвал новоустроенную в 1826 году обитель Одигитриевской («Одигитрия» с греческого языка переводится как «Путеводительница» и «Наставница»), потому что был и сам уроженцем Смоленской губернии, где Смоленская чудотворная икона «Одигитрия» особо почитаема. Три года отец Зосима неусыпно трудился в устроении новой пустынной обители. Часто ездил в Москву, сам ходил по благодетелям для испрашивания помощи,
450 сам всегда покупал все нужное для сестер и для обители. Потом же увидел, что некие купцы Лепешкины принимают самое горячее участие в девичьей обители, снабжая ее всем необходимым, и тогда исполнил свою мечту о безмолвии и выстроил себе келейку в трех верстах от монастыря. Там отец Зосима пребывал по пять дней в неделю, а на субботу и воскресенье приходил к сестрам. В это время посетили его два старца-пустынника из Орловской губернии, и он принял келейно великий образ схимы. Но день ото дня он стал более и более ослабевать здоровьем; однако сколько мог, скрывал это от сестер, а им сказал, что имеет желание идти пешком в Соловецкий монастырь, умоляя их не препятствовать ему и обещая через год к ним возвратиться. Желал он умереть так, чтобы никто не знал и гроба его, ибо от Бога был извещен о грядущей скоро кончине. Жизнь сестер облекалась часто в печаль при виде того, как постепенно изнемогал и ослабевал здоровьем отец их, ибо как воск таяла крепость его; и уже в беседах с ними и в поучениях своих он более всего говорил со слезами о часе смертном, о вечности. Однажды приехал старец Зосима один на тележке к сестрам на сенокос навестить их, и одна из них сказала: «Отче, я сложу на телегу сено: свези его лошадям на ночь», — и он, как смиренный послушник, хотел исполнить это, но только стал садиться на воз сена, как лошадь вдруг дернула, и он упал назад с воза и так ушибся, что едва мог приподняться. При всем том он не огорчился, не застонал, а еще утешал испуганных сестер. С того времени он начал чувствовать сильную боль, точно как вся внутренность у него оборвалась. Через некоторое время он собрался съездить в Москву. И хотя не зна-
ли сестры причины, зачем он ехал, однако Вера и Маргарита (инокини племянницы старца Зосимы) не отпустили его одного в такой слабости, а поехали и сами с ним. Уж после кончины его поняли они, что старец ездил прощаться с боголюбивыми благодетелями. Вскоре болезнь его усилилась так, что он слег. Сквозь сон читал он вслух молитву Господню «Отче наш», или молитву Иисусову, или Пресвятой Богородице. Маргарита, замечая, что старец каждую минуту более и более ослабевает, помыслила, как бы он не умер без исполнения христианского долга, но он, узнав ее мысли, тотчас успокоил ее. Накануне кончины он велел позвать священника с причтом, исповедался, причастился Святых Тайн и пособоровался. Потом велел
Игумения Вера (Верховская) — первая настоятельница Троице-Одигитриевой Зосимовой пустыни, племянница преподобного Зосимы и автор его жизнеописания
Преподобный Зосима (Верховский) прийти всем сестрам прощаться. Когда все вошли, он сделал последнее краткое наставление, чтобы они жили в любви и смирении и пророчески заключил речь словами: «Не расходитесь по моем исходе; Господь даст, что и церковь у вас будет, и обитель утвердится. Матерь Божия, Коей я вручал вас и всю обитель, прославит имя Свое на месте сем и удивит на вас милость Свою». За час до кончины он подал знак Маргарите, чтобы она к нему наклонилась, и тихо сказал ей: «В надежде умираю!» — «Вы получили извещение, мой отче?» — «Я уже сказал, что больше?» Маргарита по мановению его поднесла к нему Казанскую икону Божией Матери (этой иконой благословил его, вместе со старцем Василиском, духовный отец их старец Адриан, в схиме Алексий). И отец Зосима, прижав крепко к устам своим святую икону и склонив голову на плечо Маргариты, испустил последний вздох, предав святую душу как бы в руки Пресвятой Заступницы своей. Это было в день праздника иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих радость», 24 октября/6 ноября 1833 года на шестьдесят шестом году жизни старца. Погребли его на шестой день после вечерни по его завещанию возле часовни. Святейшим Синодом впоследствии было дозволено построить в обители церковь. За разрешением вопроса, где строить, обратились к святителю Московскому Филарету. Он сказал: «Старец Зосима указал место», — и благословил строить церковь в честь Святой Троицы над гробом основателя обители, который, когда еще был жив, в беседах с сестрами говорил: «Если даст вам Господь храм, то первый престол чтобы был посвящен Живоначальной Троице. А если Господь устроит второй престол, то в честь „Одигитрии“ Смоленской нашей Владычицы».
451
Могила схимонаха Зосимы находилась в правой части центрального алтаря возле стены Троицкого храма. После смерти старец Зосима оставался духом со своими духовными чадами и устроенной им обителью. Сохранилось свидетельство о чуде, бывшем от воды из колодца, вырытого старцем Зосимою около своей пустыннической келии в трех верстах от обители. Свидетельство об этом находится в письме зосимовской монахини Марии к оптинскому старцу преподобному Антонию (Путилову) от 20 июля 1856 года: «С чувством умиления слушал Владыка (святитель Филарет) рассказ игумении и просьбу, чтобы почистить колодец отца Зосимы и поставить над ним крест, ибо пошли частые исцеления от этого колодца, многим снится во сне. Недавно одна женщина ближнего селения, умывшись этой водою, исцелилась от рака на лице. Этот колодезь находится в трех верстах от нашей пустыни, вырыт самим святым старцем. Там была и келия его, где он, однако, жил не более года или еще несколько и менее, но любовь его переселила оттуда к любящим и преданным ему сестрам его». Впоследствии на месте отшельничества старца Зосимы была поставлена часовня, и одна из монахинь несла послушание в ней. Местные жители до сих пор помнят, как чтили старики и их родители Отчин колодец и почитали старца Зосиму, как водили и возили туда детей, обязательно умывая водой из колодца. В советское время колодец был заброшен и считался погибшим при строительстве окружной железной дороги. Но в 1995 году он найден в чаще леса и обустроен, сейчас к нему вновь идут паломники. О мощах преподобного старца известно следующее. В одном из писем (от 30 июля 1886 года) старца Амвросия Оптинского есть свидетельство о нетлении мо-
452 щей преподобного Зосимы: «Недавно в Зосимовой пустыни заметили, что гроб основателя обители находится в воде, потому что место сырое. Высекли из целого камня гроб и сделали новый деревянный гроб и во время переложения увидели, что все тело старца цело, а ступни ног предались тлению»1. В 1990-е годы, после многих лет запустения, Троице-Одигитриева Зосимова пустынь была возрождена. 25 декабря 1999 года под руководством Его Преосвященства, Преосвященнейшего Тихона, епископа Видновского, было вскрыто захоронение преподобного Зосимы. Обнаружили саркофаг из белокаменных блоков, а в нем — каменный гроб. Но ни крышек от гроба и саркофага, ни тела старца
1
не было. Несмотря на тщательные поиски в архивах, никаких документов о судьбе захоронения преподобного Зосимы найти не удалось. Свидетельства же местных жителей значительно расходятся. Некоторые говорят, что над мощами надругались, а потом они были уничтожены. Другие утверждают, что мощи были перезахоронены на монастырском кладбище2. Точных сведений об их местонахождении пока не имеется. Преподобный Зосима Верховский причислен к лику общецерковных святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 3–8 октября 2004 года. Память преподобного Зосимы совершается в день его преставления 24 октября/6 ноября.
Амвросий Оптинский (Гренков), прп. Собрание писем к превосходительной N. N. и настоятельницам N. общины. М.: Изд. Козельской Введенской Оптиной пустыни, 1997. С. 97–98. 2 Скорее всего, это могло произойти в 1932–1933 годах, после обращения Свято-Троицкого храма в клуб, так как до этого времени храм продолжал действовать как приходской, в нем регулярно совершались богослужения.
Священномученик
453
Иоанн Вишневский 19 íî áð /2 äåêàáð
Ïîñëåäíåå ìåñòî ñëóæåíè öåðêîâü âî èì ñâ òîãî Ïðîêîïè Óñòþæñêîãî ñåëà Ôåäüêîâñêîãî Åêàòåðèíáóðãñêîãî óåçäà
Священномученик Иоанн Вишневский родился 27 сентября 1888 года в семье священника Всеволода Вячеславовича Вишневского в селе Вильгордском Соликамского уезда Пермской губернии. Его отец происходил из семьи чиновника города Перми, в 1894 году он перешел в духовное сословие, затем принял священнический сан и служил на различных приходах Екатеринбургской епархии. Свои пастырские обязанности отец Всеволод Вишневский совмещал с преподавательской деятельностью. Его супруга Надежда Ивановна, дочь священника, тоже занималась учительством. Иван Всеволодович окончил Духовное училище и один класс Духовной семинарии. Оставив обучение в семинарии, он с февраля 1907 года стал служить псаломщиком, сначала в Троицкой церкви поселка Шарташского Екатеринбургского уезда, а затем в Верхне-Тагильской Знаменской церкви. Этот каменный однопрестольный храм был построен на средства прихожан и владелицы завода госпожи Стенбок-Фермор и освящен в Верхне-Тагильском заводе в 1876 году. В мае 1908 года Иван Всеволодович был переведен к Христо-Рождественской
церкви села Реутинского Камышловского уезда, а в июне 1911 года был направлен для служения в православный Николаевский храм поселка Верх-Нейвинский завод Екатеринбургского уезда. Одновременно он работал учителем в местном училище, преподавал математику. 31 января 1916 года Иван Всеволодович вступил в брак с Евдокией Елпидифоровной, работавшей учительницей, у них родилась дочь Ольга. Вскоре он был рукоположен в сан диакона и переведен вновь к Знаменской церкви Верхне-Тагильского завода, а 3 февраля 1917 года был направлен на служение в Спасо-Преображенский собор Невьянского завода. В ноябре 1919 года отец Иоанн был рукоположен во иерея, и с этого времени совершал священническое служение в церкви во имя Святого Прокопия Устюжского села Федьковского Екатеринбургского уезда. Отец Иоанн пользовался в селе большим уважением как человек образованный и рассудительный. Как видно из материалов составленного чуть позже на отца Иоанна следственного дела, даже сотрудники губернской ЧК признавали, что «священник Вишневский Иоанн хорошо
454
Будущий священномученик Иоанн Вишневский с супругой Евдокией. Фотография начала ХХ века
Священномученик Иоанн Вишневский
455
Крестный ход с иконой Пресвятой Богородицы «Знамение» у храма во имя Святителя Николая в поселке Верх-Нейвинский завод. Фотография начала ХХ века
образован, разбирается во всех текущих событиях, прекрасно осведомлен о положении на фронтах…»1. Священник имел в селе гораздо больший авторитет, чем местные коммунисты, и это мешало последним проводить среди сельчан «полит-просветительную работу». На отца Иоанна стали поступать «донесения» начальнику милиции первого района Екатеринбургского уезда. В одном из них говорилось: «А если… [местным жителям] предлагают выслушать какую-нибудь лекцию, то они тотчас постепенно расходятся по домам как от чумы и предпочитают 1
лучше слушать местного попа-„паука“ Вишневского, который, пользуясь слабыми струнками граждан села Федьковка2, нередко ведет с ними беседы, благодаря чего нет никакой возможности вести какую-либо полит-просветительную работу в деревне, так как поп Вишневский опутал своей паутиной граждан села Федьковка и нагло, почти в открытую, смеется над братьями[-коммунистами] М…»3. В июле 1920 года местные власти для того, чтобы «очистить сознание народных масс от религиозного дурмана», организовали в сельской библиотеке лекцию на тему
ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 43722. Л. 31 об. Дореволюционное написание «Федьковское», современное — «Федьковка». В 1920-е годы употреблялись оба названия. 3 Там же. Л. 5 об. 2
456
Протокол допроса отца Иоанна Вишневского. Архивно-следственное дело 1920 года
Священномученик Иоанн Вишневский «Религия и коммунизм». Коммунист-библиотекарь Александр М. подобрал соответствующую статью и стал читать лекцию по книге. В это время в библиотеку вошел отец Иоанн и, сказав: «Бросьте вы ерунду читать», вырвал книгу и попытался ее порвать1. В результате лекция была сорвана. Народ, довольный, разошелся по домам. Еще не раз батюшка срывал антирелигиозные мероприятия. Однажды он даже принес на лекцию гармонь, игрой на которой заглушал слова лектора. Коммунисты неоднократно просили вышестоящие власти «изолировать»2 из села священника. 9 октября 1920 года отец Иоанн Вишневский был арестован. Его обвинили в «дискредитировании советской власти и антисоветской пропаганде среди темных масс»3. Отец Иоанн все обвинения отвергал и объяснял свой арест тем, что братья-коммунисты М. хотят свести с ним личные счеты. 22 ноября было составлено обвинительное заключение: «Священник Вишневский Иван ведет злостную противосоветскую агитацию, благодаря каковой население отрицательно относится к культурно-просветительной работе, ведущейся в деревне, и охотнее слушает поповские нашептывания, чем лекции в библиотеке. <…> Поэтому, считая виновность Вишневского докаИсточники ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 43722. ГАСО. Ф. 6. Оп. 4. Д. 228, 237; Ф. 328. Оп. 1. Д. 3. Воспоминания племянницы отца Иоанна Вишневского Татьяны Александровны Потаниной. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Екатеринбург: Братство Святого Праведного Симеона, Верхотурского Чудотворца, 1902.
1
457
Священномученик Иоанн Вишневский. Тюремная фотография
занной и считая его за вредного контрреволюционера, я полагал бы к священнику Вишневскому Ивану… применить наказание к заключению в концентрационный лагерь до окончания гражданской войны». Дело, заведенное на отца Иоанна, было отправлено в Екатеринбург. Коллегия Екатеринбургской губернской ЧК рассмотрела дело священника и 19 ноября/2 декабря 1920 года постановила: «Вишневского Ивана, как сознательного и злостного врага рабоче-крестьянской власти, подвергнуть высшей мере наказания — расстрелять»4. Вскоре приговор был приведен в исполнение 5. Священномученик Иоанн Вишневский прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских от Екатеринбургской епархии 17 июля 2002 года.
Справочная книжка Екатеринбургской епархии на 1915 год. Екатеринбург, 1915. Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1908. ヽ 18; 1909. ヽ 28; 1911. ヽ 24; 1917. ヽ 7.
ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 43722. Л. 31 об. Там же. Л. 5 об., 8. 3 Там же. Л. 25. 4 Там же. Л. 33. 5 Точная дата расстрела отца Иоанна Вишневского неизвестна. Память священномученика совершается 19 ноября/2 декабря. 2
458
Преподобномученик
Вениамин (Зыков)
1
19 íî áð /2 äåêàáð
Àðõèäèàêîí Ñâ òî-Íèêîëàåâñêîãî ìóæñêîãî ìîíàñòûð ãîðîäà Âåðõîòóðü
Архидиакон 2 Вениамин (Василий Иосифович Зыков) родился 28 февраля 1870 года в Нижне-Тагильском заводе Верхотурского уезда Пермской губернии в семье крестьянина-кустаря. Получив домашнее образование, Василий в возрасте двадцати четырех лет поступил в Верхотурский Свято-Николаевский мужской монастырь. Через два года, 1 января 1896 года, по увольнении из общества крестьян3, он был официально принят в число братии обители. Настоятелем обители в то время был архимандрит Иов (Брюхов)[35], прибывший сюда из Валаамского монастыря и привезший еще двух монахов: схимонаха Илию (Чеботарёва) и иеромонаха Арефу (Катаргина). Именно к ним обращался послушник Василий за духовными советами и наставлениями. Однако ему недол1
го пришлось пребывать в этой обители, так как распоряжением епархиального начальства он был определен из Верхотурского монастыря в число братии при екатеринбургском архиерейском доме. В 1899 году послушник Василий Зыков был пострижен в монашество с наречением имени Вениамин, а 11 апреля того же года рукоположен в сан иеродиакона. В архиерейском доме иеродиакон Вениамин прослужил до 1903 года, но суетная городская жизнь тяготила отца Вениамина, и он подал прошение на имя Правящего Архиерея о возвращении его в Верхотурский монастырь. Прошение отца Вениамина было удовлетворено, и 6 декабря 1903 года он вновь вернулся в родную и близкую его сердцу обитель. Живя в монастыре, он с усердием трудился, исполняя возлагаемые на него
Печатается по материалам: Тихон (Затёкин), игум. Святой архидиакон // Верхотурская старина. 2003. № 1. С. 18–22. Старший диакон монастыря. 3 Крестьянская община (общество) — общественно-административная единица в России второй половины XIX — начала ХХ веков. Состояло из крестьян одного или нескольких сел, владевших общинными сельскохозяйственными угодьями, «уравнительно» распределяло полевые земли между всеми членами. Крестьяне сообща платили выкупные платежи и подати, причем, будучи связаны «круговой порукой», должны были платить подати и за своих неисправных или несостоятельных членов. Каждый крестьянин был «приписан» к своему обществу и без его согласия не мог из него выйти. 2
Преподобномученик Вениамин (Зыков) послушания; в его послужном списке за 1913 год было отмечено, что иеродиакон Вениамин «качеств очень хороших, к послушаниям способен и усерден»1. За ревностное и усердное служение Церкви Христовой 20 ноября 1907 года отец Вениамин был отмечен Архиерейским благословением с выдачею свидетельства, а 6 мая 1911 года ему было преподано благословение Святейшего Синода. В том же году в монастырь были всемилостивейше пожалованы священническое и диаконское облачения сиреневого цвета, сшитые из платья, ношенного Государыней Императрицей Александрой Феодоровной в день ее священной коронации на Российский престол. Отец Вениамин удостоился совершать служение в пожалованном диаконском облачении в праздник перенесения мощей святого праведного Симеона, Верхотурского чудотворца. Мирно текла монашеская жизнь Верхотурского монастыря и его насельников, пока не настал роковой 1917 год и весь вековой уклад спокойной жизни не был нарушен. В стране начались массовые аресты духовенства, вскрытия мощей и осквернения храмов; докатилась эта волна и до Верхотурья. 12/25 сентября 1920 года, в день памяти святого праведного Симеона Верхотурского, когда со всех сторон прибыло в обитель до пятнадцати тысяч паломников, местные власти назначили вскрытие мощей угодника Божия, праведного Симеона. Во избежание возмущения прибывших на праздник паломников власти заставили самих монахов вынести раку из Крестовоздвиженского собора на паперть. Мощи грубо и кощунственно 1
ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 731. Л. 29. ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 34840. Л. 60. 3 Там же. Л. 83. 4 Там же. Л. 85.
2
459
были выложены на стол. Доставали их из раки по частям, отделяя одну от другой. Присутствовавшие при этом святотатстве вели себя по-разному: безбожники хохотали и аплодировали, а верующие плакали. Настоятель Верхотурского монастыря архимандрит Ксенофонт (Медведев)[43], архидиакон Вениамин (Зыков), настоятельницы Покровского и Успенского женских монастырей игумения Таисия (Сычева)[70] и игумения Ангелина (Цепелева)[7] и некоторые жительницы Верхотурья пытались воспрепятствовать кощунству или, как было записано позже в следственном деле, «организовать бунт», «воспользоваться моментом среди несознательной массы, воспрепятствовать и не дать вскрытия мощей, что[бы]… в дальнейшем продолжать свой обман, и поставить в неловкое положение Губернскую комиссию по вскрытию мощей»2. При этом архидиакон Вениамин, обращаясь к безбожникам, громко провозгласил: «Прошу вас не кощунствовать!»3 В этот же день архимандрит Ксенофонт и архидиакон Вениамин были арестованы и доставлены в Екатеринбургскую Губернскую ЧК. Первый был обвинен в сопротивлении и ведении агитации против советской власти, второй — в открытой агитации и сопротивлении при вскрытии мощей. На допросе отец Вениамин по этому поводу объяснил: «…сопротивления я никакого не оказывал, а лишь в порыве религиозного чувства высказался против публики, которая хохотала и хлопала в ладоши, я и сказал: «…прошу не кощунствовать»4. Началось следствие, в монастыре был немедленно произведен обыск, при кото-
460 ром обнаружили три трехдюймовых снаряда, шесть гильз и несколько саженей телефонного кабеля. В заключении по делу говорилось: «При открытии мощей Симеона праведного организованная шайка подняла бунт и имела цель не допустить вынести наружу [мощи] и открыть глаза заблужденной массе… Исходя из вышеизложенного и принимая во внимание перечисленное обвинение, вполне доказанное свидетельскими показаниями, что архимандрит Ксенофонт Медведев и архидиакон Зыков Вениамин являются непримиримыми контрреволюционерами, определенно ведущи[ми] классовую борьбу против освобождения человечества, а потому полагаю, что Ксенофонт Медведев и Вениамин Зыков вполне заслуживают применить [к ним] высшую меру наказания — расстрелять»1. Дело на арестованных направили в Губернский революционный трибунал, где оно было пересмотрено. Пока шло новое следствие, монахов освободили из-под стражи с подпиской о невыезде с места жительства без разрешения ЧК. Отцу Вениамину (Зыкову) при этом разрешили жить при архиерейском доме. Вскоре, 26 июня 1921 года, было вынесено новое заключение по делу архимандрита Ксенофонта и архидиакона Вениамина. Вместо расстрела их приговорили к заключению в концлагерь «с применением на принудительные работы по специальности»2 сроком на два года, но в связи «с амнистией по случаю третьей годовщины Великой Октябрьской революции [было решено] срок наказания сократить на половину и считать его условным»3. 1
ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 34840. Л. 74–75. Там же. Л. 94. 3 Там же. Л. 94. 4 Там же. Л. 118. 2
28 ноября того же года Екатеринбургская губернская чрезвычайная комиссия вновь заслушала дело о контрреволюционной деятельности священнослужителей и, принимая во внимание ходатайство церковно-приходского совета при храмах Верхотурского монастыря и то, что «за свою контрреволюционную деятельность [они] понесли должное наказание, отбыв больше половины назначенного срока»4, вынесла постановление об их досрочном освобождении. При этом архимандриту Ксенофонту и архидиакону Вениамину был запрещен въезд в Верхотурье. Только осенью 1922 года они смогли возвратиться в свою родную обитель и возродить монашескую общину. Насельники монастыря, лишенные к тому времени большей части своих келий, в основном проживали непосредственно в Крестовоздвиженском соборе на хорах. Много бед и скорбей переживала оставшаяся в небольшом количестве братия; в 1924 году им вновь пришлось отстаивать мощи святого праведного Симеона Верхотурского. Богоборческая власть в этот раз ограничилась только тем, что опечатала раку с мощами, велев прикрыть их стеклом во избежание «заразы». В следующем, 1925 году некоторые из братий снова попали под следствие. Поводом для возбуждения нового уголовного дела в отношении монашествующих явилось следующее: 15 августа 1924 года в Верхотурье пришел помолиться иеромонах Уфимского монастыря Павел (Ильин). Встретив в обители своих единомышленников, он дал им прочитать копию письма архиепископа Сан-Францисского
Преподобномученик Вениамин (Зыков) Николая (Соловейчика), призывавшего хранить верность Святейшему Патриарху Тихону. В этом письме Владыка Николай весьма резко отзывался о советской власти и обличал священнослужителей, сотрудничавших с ГПУ 1. За распространение «контрреволюционного письма» архимандрит Ксенофонт (Медведев), иеромонахи Кельсий (Мотов) и Паисий (Снегирёв) вскоре были арестованы. Иеромонахи Максимилиан (Медведев), Гурий (Кулезнёв) и архидиакон Вениамин (Зыков) обвинялись в том, что знали о письме и не донесли. Вновь началось следствие. Архидиакон Вениамин пробыл в заключении в Нижнем Тагиле около шести месяцев, ему было предъявлено обвинение в «антисоветской деятельности», которое он не признал. На заседании Уральского областного суда 20–22 октября 1925 года отца Вениамина оправдали, но он был лишен права проживания в течение года в пределах Кунгурского, Ирбитско-Туринского и Нижне-Тагильского округов Уральской области как «социально-опасный»2 элемент. Отец Вениамин переехал на жительство в соседнюю Челябинскую область в город Касли, где стал служить при Вознесенской церкви. С архимандритом Ксенофонтом он увиделся вновь лишь спустя пять лет, в 1930 году, и до 1932 года постоянно с ним переписывался. В конце декабря 1936 года в Каслинском районе начались аресты духовенства. Сначала были арестованы благочинный и один из священников каслинской Вознесенской церкви, 4 января 1937
1
См.: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 2. Д. 136. Л. 84. ГАСО. Ф. р-148. Оп. 1. Д. 220. Л. 229. 3 ГАЧО. Ф. р-467. Оп. 3. Д. 6728. Т. 2. Л. 118. 2
461
года — настоятель этой церкви архимандрит Ардалион (Пономарев). В этих условиях архидиакон Вениамин старался подбодрить верующих; он говорил им, что гонения на христиан и на духовенство надо претерпеть, так как рано или поздно религия все равно восторжествует. 13 марта 1937 года отец Вениамин был вновь арестован «за контрреволюционную деятельность и агитацию против советской власти», осужден по статье 58-10 УК РСФСР и выслан на пять лет в Казахстан 3. Находясь в ссылке, отец Вениамин поселился в Павлодарской области, Бескаргайском районе, в поселке Майском. Но уже 11 ноября того же года его снова арестовали. Решением тройки при УНКВД по Восточно-Казахстанской области 1 декабря 1937 года 67-летний старец был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. На следующий день, 2 декабря, в два часа ночи приговор был приведен в исполнение. Место погребения мученика неизвестно. Архидиакон Вениамин (Зыков) был реабилитирован по решению президиума Павлодарского областного суда 17 мая 1956 года. В 2000 году Алма-Атинская епархия представила документы на прославление архидиакона Вениамина в лике святых в Синодальную комиссию по канонизации, и на Архиерейском Соборе, состоявшемся 13–16 августа того же года, архидиакон Вениамин (Зыков) был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Дата памяти — 19 ноября/ 2 декабря.
462 Источники ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 585, 640, 731; Ф. р-148. Оп. 1. Д. 220. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 2. Д. 136. ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 34840. ГАЧО. Ф. р-467. Оп. 3. Д. 6728. Тихон (Затёкин), игум. Верхотурский Николаевский монастырь и его настоятели. Екатеринбург, 2000. Тихон (Затёкин), игум., Нечаева М. Ю. Уральская лавра. Екатеринбург, 2006.
Тихон (Затёкин), игум., Пантелеимон (Лаптев), иеромон. Судьба архимандрита. Екатеринбург, 1998. Тихон (Затёкин), игум., Шинкаренко Ю. В. Царей державо, праведных крепость. Из истории Верхотурского Крестовоздвиженского собора. Н. Новгород, 2002. Тихон (Затёкин), игум. Святой архидиакон // Верхотурская старина. 2003. ヽ 1.
Преподобный
463
Илия Верхотурский 30 íî áð /13 äåêàáð
Преподобный Илия Верхотурский родился 7 января 1830 года в Курске, в семье мещан Алексия и Олимпиады Чеботарёвых. В святом Крещении мальчика нарекли Иоанном. С раннего детства в нем обнаружилась особенная любовь к посещению храма Божия и слушанию святоотеческих книг. Его родители были грамотными, вели простую и благочестивую жизнь и в таком же духе воспитывали своего сына. С их помощью он быстро выучился читать и писать, а с семилетнего возраста стал помогать родителям в занятии торговлей. С детства отрок Иоанн избегал развлечений, рано полюбилось ему уединение. Кладбище сделалось для него излюбленным местом раздумий: здесь Иоанн помышлял о неизбежном переходе в вечность, о блаженстве, ожидающем праведников, и вечных мучениях, уготованных грешникам, и таким образом взращивал в своей душе память смертную. Вместе с тем постепенно в нем развивалось и крепло желание оставить мир. Наконец Иоанн объявил родителям о своем стремлении к монашеству, прося
благословения на иноческую жизнь. Но те отказали, считая такой шаг сына преждевременным. Когда Иоанну исполнилось двадцать четыре года, он, с согласия родителей, отправился в Киев на поклонение мощам святых подвижников. Там он познакомился с жизнью киевских иноков. Однако обстоятельства, в которых они жили, не пришлись ему по сердцу: постоянная сутолока среди множества паломников противоречила высоким устремлениям души будущего подвижника. Вскоре по возвращении Иоанна из Киева родители его скончались, оставив сыну немалое наследство. Он же, постоянно имея перед собой лишь одну цель — спасение души, решил прекратить все торговые дела, чтобы более не связывать себя мирскими заботами. Но на это потребовалось немало времени. Чтобы не оставаться праздным, он поступил приказчиком к одному курскому купцу, от которого вскоре получил предложение вести дело самостоятельно. Но заманчивые условия не изменили его отношения к суете мира сего. В свободное время он
Икона преподобного Илии. Написана сестрами Ново-Тихвинского женского монастыря.
464 продолжал усердно заниматься чтением сочинений святых отцов, а в воскресные и праздничные дни непременно ходил в храм. Всегда вел себя просто и был кроток в обращении. Хозяин, благодарный Чеботарёву за усердную службу, принесшую успех его делу, предложил Иоанну брак со своей дочерью, однако тот уклонился от предложения якобы на время, а сам принял решительные меры к тому, чтобы скорее расстаться с миром. Прослышав о строгой подвижнической жизни валаамских иноков, Иоанн отправился на отдаленный Валаамский остров. Здесь он и обрел то, что жаждал с юности. Отвесные гранитные скалы, дремучие хвойные леса, живописные заливы с чистой водой — суровая красота и пустынная тишина острова как нельзя лучше соответствовали духовным устремлениям будущего монаха. В обитель, известную своей духовно-подвижнической жизнью, он прибыл 4 января 1862 года на тридцать третьем году от рождения. Первым его духовным наставником стал многоопытный старец — игумен Дамаскин (Кононов)[26], бывший прежде учеником иеросхимонаха Евфимия[30], наставленного на путь монашеской жизни отцами Феодором[73] и Клеопой[42] — учениками преподобного Паисия (Величковского)[56]. Еще в восьмидесятых годах ХVIII века, при игумене Назарии (Головине)[51], в обители был введен строгий устав по типу Саровской пустыни, поднята духовная жизнь братии, были обустроены общежитие и несколько скитов, явились пустынножители и отшельники. Игумен Дамаскин сохранял верность духовным 1
традициям своих предшественников; уже современники считали его человеком высокой, святой жизни. Будучи молитвенником, он и ученика своего вел тем же путем непрестанной молитвы, ежедневного откровения помыслов, телесных трудов и подвигов. Сделаем небольшое пояснение. Святитель Игнатий Брянчанинов, излагая учение святых отцов, пишет, что основное делание монаха — это молитва, поскольку она соединяет человека с Богом. Благодаря непрестанной Иисусовой молитве доставляется самое точное исполнение всех евангельских заповедей, очищение сердца от страстей, дается подлинное духовное утешение 1. А преподобный Серафим Саровский учил, что «…истинно решившиеся служить Господу Богу должны упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве ко Господу Иисусу Христу, говоря умом: „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного“», и что «…благодатные дарования получают только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих»2. Молитва Иисусова постепенно наполняет сердце молящегося сокрушением, сознанием своей немощи, но в то же время утешает надеждой на милосердие и помощь Божию, приближает человека ко Господу. Оптинский старец Варсонофий (Плеханков) говорил, что собственно ради занятия этой молитвой и идут в монастыри 3. Вместе с высоким духовным руководством Валаамская обитель всегда отличалась особенной строгостью устава и расположенностью ее иноков к сугубым телесным подвигам. Известно, что даже
См.: Игнатий Брянчанинов, свт. О существенном делании монаха // Творения: в 7 т. Т. 2: Аскетические опыты. М.: Правило веры, 1993. С. 148–155. 2 Краткое сказание о жизни и подвигах старца Саровской пустыни иеромонаха Серафима // Саровские старцы. М., 1996. С. 22–23. 3 См.: Варсонофий Оптинский, прп. Беседы с духовными детьми. [М.]: Даниловский благовестник, [1993]. С. 28.
Преподобный Илия Верхотурский святитель Игнатий, намереваясь перейти на жительство в Валаамский монастырь и считая его одним из самых лучших в России, в письме от 25 сентября 1855 года просил игумена Дамаскина о смягчении строгости скитского поста для себя и своих учеников из снисхождения к их телесной немощи1. Но эта строгость была по душе ищущему телесных и духовных подвигов послушнику Иоанну Чеботарёву. С первых же дней пребывания в обители он ревностно приступил к иноческой жизни, исполнял послушания самоотверженно и старательно. Через два года, 13 января 1864 года, его приняли в братство. Еще в новоначалии Иоанна часто назначали старшим, причем среди братии, находившейся под его руководством, всегда царили единодушие и покорность, поэтому и послушания они выполняли очень хорошо. Вскоре после зачисления в братство Валаамского монастыря Иоанн Чеботарёв был облечен в рясофор. С юности стремившийся к уединению, он стал теперь усиленно просить игумена Дамаскина отпустить его на пустынножительство. Снисходя к настойчивым просьбам инока, игумен благословил его перейти на остров святого Сергия, что в восемнадцати верстах от монастыря. Одновременно с ним были посланы на остров еще несколько человек братии и рабочих. Однако через некоторое время обнаружилось, что Иоанна на острове нет, и братия стала его разыскивать. Это ни к чему не привело. Спустя неделю он вернулся, никому не объясняя своего отсутствия, и вслед за этим был вызван в монастырь. Одни полагали, что он удалялся для уединенной молитвы, другие — что 1
465
искал место для сугубых подвигов. Некоторые из братии уговаривали игумена наказать Иоанна. Отец Дамаскин, хорошо зная внутреннее устроение своего ученика, хотя и защитил его перед всеми, но надолго оставил в обители, назначив на послушание в портомойню (прачечную). Затем Иоанн немалое время был погребным: распоряжался квасом и другими продуктами. Он не без труда исполнял это нелегкое послушание, пока не был переведен в пекарню. Можно предположить, что тяжелыми трудами игумен Дамаскин мудро смирял своего ученика, искусно врачуя его уклонение в неумеренную ревность. 24 апреля 1871 года Иоанна Чеботарёва постригли в мантию с именем Иоанникий и вскоре назначили пономарем при церкви Преподобных Сергия и Германа Валаамских. На этом послушании он пробыл около пяти лет. Только после долгого искуса игумен Дамаскин разрешил ему перейти на жительство в скит Преподобного Авраамия Ростовского, который находился в семи верстах от монастыря. Здесь под руководством новопостриженного Иоанникия находилось несколько братьев, занимавшихся хозяйством и рыбной ловлей. Он был требователен к себе: целый день трудился на послушаниях, постоянно имел молитву на устах и в сердце, и по возможности понуждал к этому и других. Бывало, заметит, что кто-нибудь занимается пустым разговором, сейчас же с осторожностью и кротостью скажет: «Не празднословьте, братья». Таким же образом останавливал и смеющихся. В церкви чтение и пение слушал всегда сосредоточенно, сам читал внятно, с большим вни-
Игнатий Брянчанинов, свт. Собрание сочинений. Т. 7: Избранные письма. М.: Благовест, 2001. [Письмо 18]. С. 29–31.
466
Преподобный Антипа Валаамский (Афонский), один из духовных наставников преподобного Илии на Валааме
Валаамский скит в честь Коневской Иконы Божией Матери, келья игумена Дамаскина. Справа — иеромонах Иоанникий
манием, иногда от сердечного умиления не мог удержать слез и плакал, так что на несколько мгновений прерывал чтение. Говорил он очень мало, но братия каждое его слово воспринимала как закон, поэтому в скиту под его руководством жизнь протекала благочинно и мирно. Иноки относились к отцу Иоанникию с особенной любовью: они всегда могли услышать от него слова утешения и полезный совет, да и его собственная жизнь служила для них примером и назиданием. При корчевании пней в скитском лесу отец Иоанникий надорвался и получил грыжу, от которой страдал до конца жизни. Оправившись немного от болезни, он почувствовал духовную потребность перейти в скит с более строгим уставом. На это последовало благословение с определением его в скит, названный в честь Коневской Иконы Божией Матери. Условия в нем были суровы. Пища дозволялась только самая постная, рыбу же и молочное не вкушали даже в великие праздники. Здесь отца Иоанникия назна-
чили смотрителем, однако он держался в удалении от всякого сообщества и со всеми был очень немногословен. Замечая иногда непорядки среди братии, говорил только: «Бог с ними» — и с сокрушенной молитвой о них уходил в келью или в уединенное место. Теперь он состоял под руководством и в близком содружестве с опытнейшим и известным в то время подвижником — иеросхимонахом Антипой Афонским[9]. Отец Антипа был истинным монахом, смиренным делателем молитвы Иисусовой. Еще в юности научился он умной молитве у затворника схимонаха Гедеона, потом подвизался в одном из молдавских монастырей и на Афоне. Проходил самые тяжелые послушания, много терпел напастей от бесов и неблагонамеренных людей, пережил тяжкие искушения духовной брани. Затем несколько лет отшельничал, причем удостоился обрести чудотворную икону Божией Матери. После этого вынужден был вернуться по делам устройства скита в Молдавию, где не только не ослабил, но даже усугубил свои подвиги. Здесь с ним произошел один
Преподобный Илия Верхотурский
467
Иеромонах Иоанникий (Чеботарёв) во время пребывания его в одном из скитов на Валааме (стоит с книгой в руках). Фотография конца XIX века
примечательный случай. Еще в дни своего подвижничества на Афоне отец Антипа стал ощущать особенную горечь во рту от продолжительного поста, в Молдавии же через некоторое время горечь эта обратилась в необыкновенную сладость. В недоумении обратился он за советом к митрополиту Молдавскому. Владыка объяснил ему, что такое ощущение есть плод поста и умносердечной молитвы, что оно есть благодатное утешение, которым Господь ободряет подвизающихся на пути ко спасению. «Об этом так говорит преподобный Исаак Сирин, — заключил свое объяснение митрополит, — „Сам Го1
сподь горечь постнического озлобления манием Своим прелагает в сладость Свою неисповедимую!“»1. С целью сбора денежных пожертвований отец Антипа прибыл в Россию, где вскоре привлек к себе множество искренних учеников и приобрел особое расположение двух митрополитов — Исидора Петербургского[40] и Филарета Московского[79]. Однако в 1865 году, тяготясь суетою больших городов, он переселился в скит Всех Святых на острове Валаам. Жил он в крайней нищете, но всегда отзывался на нужды братии; со смирением переносил все упреки и огорчения. Его отличал
Антоний Святогорец, иеромон. Духовник о. Антипа — молдаванин // Жизнеописания афонских подвижников благочестия XIX века. М.: Афонское подворье, 1994. С. 50.
468 глубокий душевный мир, дар умиления и плача. «Монаху жизнь — в церкви, дело его — правило», — говорил он. Вот какого духовного руководителя даровал Господь отцу Иоанникию, будущему старцу Илии! Он, уже помогавший другим в духовной жизни, оставался с отцом Антипою в самых тесных отношениях ученика и старца. Здесь можно отметить, что «старцем называется в монастырях, — по словам святителя Игнатия Брянчанинова, — преуспевший в духовной жизни инок, которому поручается назидание братии». Каждый брат должен ежедневно исповедовать старцу все, даже самые мелочные согрешения, в том числе и помыслы и греховные ощущения. «Это делание, — читаем у святителя, — исполнено необыкновенной душевной пользы: ни один подвиг не умерщвляет страстей с таким удобством и силою, как этот. Страсти отступают от того, кто без пощадения исповедует их»1. Ежедневное исповедание, или ежедневное откровение, и поверка совести есть древнейшее монашеское делание. Старец знает все подробности внутренней жизни ученика и может вовремя предохранить его от прелести, ободрить в унынии, укрепить в скорби, смирить, предупреждая возношение. Он, как истинный кормчий, стяжавший опытным путем духовный разум, проводит душу своего чада сквозь водовороты и бури внутренней брани, становясь для него настоящим отцом по духу. Отец Антипа отличался особенной любовью к молитве и усердием к монашеским подвигам. В этом же преуспевал и его ученик. Несмотря на постепенно усилившую1
ся болезнь (грыжу) и ослабление телесных сил, отец Иоанникий не только не уменьшал свои труды, но и усугублял их. Часто видели его взмокшим от тысяч поясных и сотен земных поклонов. Спал он в сенях на дровах, одевался легко даже в холодное время. Поскольку в скитах церковное богослужение бывало редко, он каждый день келейно совершал полную службу, говоря: «Ох, сколько делов у монаха в своей келье. Сколько ни старайся и ни трудись, но их никогда не переделаешь». Теснейшее содружество отца Иоанникия с отцом Антипою пресеклось лишь с блаженной кончиной последнего в 1882 году. Рассказывают, что на смертном одре старец уже не мог читать акафист Пресвятой Богородице, как делал прежде. Многие годы он читал его каждый день, говоря, что всякий, кто будет ежедневно читать акафист Царице Небесной, не умрет внезапной смертью. Один из его учеников, слепой отец Агапит, стал наизусть читать акафист за старца. На седьмом кондаке, на словах: «Хотящу Симеону от нынешняго века преставитися прелестнаго», иеросхимонах Антипа мирно предал дух свой Богу на руках своего преданного ученика2. Теперь тайны своей духовной жизни отец Иоанникий стал поверять преимущественно игумену Ионафану II[36], преемнику игумена Дамаскина, но многие из братии обители обращались и к нему самому как к старцу. Он отвечал немногословно, чаще иносказательно. Встречи и прощания с братьями старался ознаменовать земным поклоном, избегая при этом, чтобы поклон видели посторонние. Да и вся подвижническая жизнь его была
Игнатий Брянчанинов, свт. О монашестве разговор между православными христианами, мирянином и монахом // Творения: в 7 т. Т. 1: Аскетические опыты. М.: Правило веры, 1993. С. 488. 2 Преподобный Антипа Афонский прославлен в лике святых Румынской Православной Церковью в 1992 году. В 2000 году имя его включено в Месяцеслов Русской Православной Церкви. Обретенные мощи преподобного почивают в главном храме Валаамского монастыря. Память его совершается 10/23 января.
Преподобный Илия Верхотурский пронизана сокровенностью и даже тайной. Впрочем, мы можем получить представление о ней по тому, каковы были его наставники: игумен Дамаскин, иеросхимонах Антипа, игумен Ионафан II. Наконец болезнь совершенно обессилила отца Иоанникия, в связи с чем 23 сентября 1891 года он был переведен за штат. Постоянно храня память смертную, он счел благовременным принять великий ангельский образ. 16 января 1892 года, ровно через тридцать лет с момента поступления в Валаамскую обитель, последовало пострижение его в схиму с именем Илия. Ему многократно предлагался и священный сан, но он, не желая оставлять пустынное житие, а также по смирению, отказывался от него. Вскоре отец Илия перешел в скит Святого Иоанна Предтечи, еще более строгий по уставу. Скит отличался главным образом безмолвием, а уединение и безмолвие, по выражению отца Илии, были стихией, вне которой ему становилось тяжело дышать. Может быть, он имел в них потребность потому, что, как свидетельствуют святые отцы, только в безмолвии инок может достичь полного очищения души от страстей, а значит — и обильнейшего просвещения1. Старец был постоянно углублен в духовное делание, сторонился суеты и избегал праздности, дорожа каждой минутой. Кажется, ничто не могло помешать его пустыннолюбивой душе пребывать в уединении, но в 1893 году, уже на закате жизни, по воле Божией отец Илия вынужден был переселиться с Валаама в Сибирский край — в Верхотурский Свято-Николаевский мужской монастырь. Говорят, что всех насельников Валаама отличает исключительная любовь к 1
469
острову и обители и что иноки, вынужденные почему-либо покинуть «дивный остров», обычно сильно тоскуют по нему и душою стремятся обратно. Проведя на острове более тридцати лет, пройдя здесь весь путь своей монашеской жизни, старец Илия, однако, безропотно принял волю Божию о себе, покорился ей и оставил свою духовную родину. Это несомненно свидетельствует о его смирении и истинном самоотречении. Причиной же неожиданной перемены стало то, что указом Святейшего Синода от 4 октября 1893 года Свято-Николаевский монастырь должен был стать общежительным. Для введения в нем нового — Коневского — устава и установления общежительных порядков нужны были опытные в этом люди. Настоятелем в Верхотурский монастырь назначили насельника Валаамской обители иеромонаха Иова (Брюхова)[35] с возведением его в сан архимандрита; в поддержку себе он испросил еще некоторых иноков. Вместе с изменением внешних порядков необходимо было наладить и духовную жизнь братии, поскольку обитель и в материальном, и в духовном отношениях находилась в упадке. Для введения истинного монашеского делания был приглашен отец Илия. Напитанный чтением отеческих писаний, деятельно проходивший духовную жизнь под руководством опытных старцев, стяжавший послушанием и подвигами дар духовного рассуждения, он искусно мог теперь вести и других по пути, им самим пройденному. С 1 января 1894 года Верхотурский Свято-Николаевский монастырь официально стал общежительным, и архимандрит Иов приступил к настоятельским
См.: Игнатий Брянчанинов, свт. Плач мой // Творения: в 7 т. Т. 1: Аскетические опыты. М.: Правило веры, 1993. С. 563.
470 обязанностям. Несмотря на трудности, он в короткий срок и очень успешно ввел новые порядки по примеру Валаамской обители. Благодетельно стали отражаться на братстве и богомудрые наставления старца Илии, понемногу братия начала совершенствоваться в нравственном отношении. Потянулось к старцу и множество богомольцев. Все были принимаемы им с сердобольным, отеческим расположением и любовью, никто не уходил от него опечаленным. Он утешал скорбящих, разрешал недоумения, наставлял на путь истинный и при этом всегда ограничивался краткими и простыми словами. Часто, предваряя просьбы, сам давал необходимые советы в духе смирения и кротости, а иногда использовал и строгое обличение. Отец Илия заботился о бедных, в особенности о тех, которые стыдились просить милостыню. Однако старец все больше и больше утомлялся от беспрерывных посещений его кельи. При этом он нес еще и послушание при мощах святого праведного Симеона Верхотурского. С юности возлюбивший уединение и молитву, он и теперь стал просить благословения архимандрита Иова на поселение в лесу. В восьми верстах от монастыря, неподалеку от Актайской1 заимки, была выстроена келья, где он и стал жить в полном одиночестве, приходя в монастырь только для приобщения Святых Христовых Таин. Однако «не может укрыться город, стоящий на верху горы»2. Поблизости от заимки пролегал тракт, по которому в Верхотурье следовало большинство паломников. Через них вновь распространилась молва о старце, и опять множество посетителей стало приходить к нему. 1 2
Дореволюционное написание: Октайская. Мф. 5, 14.
Настоятель Верхотурского Свято-Николаевского монастыря архимандрит Иов (Брюхов)
Келья преподобного Илии на заимке Малый Актай. Дореволюционный вид
Преподобный Илия Верхотурский Отец Илия после многолетней подвижнической жизни стяжал дар прозорливости, о чем свидетельствуют дошедшие до нас рассказы. Однажды пришел к старцу за советом пустынник Евдоким Плёнкин. Человек он был простой и неграмотный. С молодости стремился к отшельничеству. В зрелом возрасте он оставил дом и поселился сначала в Верхотурском монастыре, а затем в дремучем, труднопроходимом лесу, в двадцати трех верстах от Верхотурья. Пять лет прожил Евдоким один, занимаясь молитвою, но, не имея рядом духовного руководителя, впал в смущение и оставил пустынь. Братия монастыря предложила ему обратиться к прибывшему с Валаама схимнику. Войдя в келью, Евдоким был поражен тем, что отец Илия, предварив его вопрос, сказал: «Бог поможет, не смущайся; почто колеблешься и малодушествуешь в то время, когда готовится тебе награда от Господа, — напрасно». Успокоив Евдокима, старец дал ему наставления о том, как следует остерегаться искушений. Тот, утешенный, вернулся в пустынь, а позже стал ближайшим учеником отца Илии и несколько лет они прожили вместе. Своей духовной дочери Татьяне Цепелевой[7] старец предсказал ее будущее настоятельство в обители и руководство духовной жизнью многих инокинь. В 1889 году Татьяна поступила в Екатеринбургский Ново-Тихвинский женский монастырь, где прожила двенадцать лет, исполняя послушание в иконописной мастерской. Во время своего паломничества к мощам святого праведного Симеона Татьяна познакомилась с отцом Илией, который сказал ей, что она должна посвятить себя устроению новой женской общины близ города Верхотурье. Сбылось предсказание старца уже после его смерти.
471
Жительница Верхотурья Дарья Зыкова как-то пришла к старцу исповедаться, но не сказала об одном проступке. Однажды дома Дарья замесила тесто, а в него попала мышь. Не раздумывая, хозяйка выбросила мышь, а из оскверненного теста все-таки испекла лепешки и ими накормила своего мужа. В этом-то и не хотела признаться женщина. Но от старца не утаилось намеренно скрытое согрешение, он стал расспрашивать, а затем прямо обличил ее. Потрясенная Дарья воскликнула: «Это правда!» — «Так что же ты не каешься? — спросил отец Илия. — Поди и проси прощения». Утешал и назидал старец не только лично, но и письменно. Делатель непрестанной Иисусовой молитвы, он и своих учениц, инокинь, призывал к борьбе со страстями и телесным подвигам ради стяжания умной Иисусовой молитвы. «А молитву держи Иисусову… с поклонами и неспешно; произноси молитву и умную, — писал он, — не смущайся, что молитва у тебя сухая и скучная, — это воля Божия; молитва истинная дается в свое время, только не оставляй ты молитву никогда с поклонами… проси Бога со слезами, и Он тебя сохранит; а жди сильныя брани и не бойся, только держись крепко Иисусовой молитвы, и приидет, тебе помогая, Христос. Советуйся с матерями, опытными в бранях, не бойся: Сам Бог тебе вразумит и просветит очи сердечныя. А книгу наблюдай — записывай каждый день; а что тебе писать? Вот что: утром — как ты стоишь на молитве и что с тобою бывает во время молитвы… Вот замечай и записывай. А в Добротолюбии читай Исихия Иерусалимскаго да Симеона Новаго Богослова и Филофея Синайскаго». «О молитве, прошу тебя, трудись и не скорби, что Бог не дает тебе самодействующей молитвы, но долго терпи и старайся укоряй себя, ибо доколе
472 не смирится человек, не приимет сего великаго дара; прилежи безгневию и развлечения бойся». Смирение, самоукорение, терпение скорбей были основными темами его писем. Вот еще выдержки из них. «Знай, что путь Божий — крест ежедневный, и если хочешь поистине работать Богу, то готовься к трудам вольным и жди больших скорбей. В скорбях сокровенно утешение и спасение…» «Украшай себя одеждами вечными, а материя-то будет: кротость, смиренномудрие, терпение и страх Божий, и когда в сии облечешися ризы… воспочиет в душе твоей мир Божий и умиление, и будеши орошать ланиты твои теплыми потоки слезы и узриши во внутренней клети твоей несказанную тишину, и жалость ко всем, и любовь святую. А там еще нечто чудное приидет в тебе, чего ты никогда и не знала». За простотою и прямотою слога здесь скрывается глубокая духовная мудрость, опытное знание внутренней жизни во Христе. «Борись с помыслами, — писал он другой духовной дочери, — борись молитвою, трудами, бдением крепким и низложением помыслов; случается, что иногда победишься и приимешь лукавыя помыслы на время, не дивись сему, но смирись пред Богом и укоряй себя, всегда укоряй себя, и исповедывайся, и благодари Бога. Будет время, когда манием Божиим приимешь крепость и дар целомудрия, и мир Божий почиет в тебе, тогда возрадуешься и возвеселишься, и прославиши Создателя твоего и Благодетеля твоего, и возлюбиши всею душею твоею». Для инокинь окрестных монастырей старец стал поистине светильником «горяй и светяй», духовным отцом и помощником. Между тем годы брали свое, болезнь, полученная на Валааме, все более тревожила его. Своему ученику, пустыннику
Евдокиму Плёнкину, он чаще стал жаловаться на упадок сил и просил найти более спокойное место для уединения. Евдоким пригласил старца в свою пустынь — на Мало-Актайскую заимку, находившуюся в глухом месте в двадцати двух верстах от Верхотурья, куда тот и перешел 11 октября 1896 года. Местность пришлась по душе отцу Илии. Несмотря на слабость сил, он неопустительно совершал здесь свое молитвенное правило; пищею ему служили сухари с водою, иногда картошка, чай. Келья его отстояла от кельи старца Евдокима на расстоянии полутора верст, каждые три недели они вместе ходили в Верхотурье для причащения Святых Христовых Таин. Многие из братии Верхотурского монастыря, желая духовно укрепиться, удалялись на несколько дней в пустынь отца Илии. Прибыв сюда, селились в отдельной келье. В известное время старец занимался с ними душеполезными беседами, каждому назначал свое келейное правило. Как-то раз один молодой послушник взял у старца без разрешения сухари. Желая насытиться, он отошел в сторону и набил ими рот. Тут послышался голос отца Илии, который звал его: «Аверкий, Аверкий!». Послушник смутился и не знал, что делать. Приблизившись к старцу, он беспомощно молчал. Тогда отец Илия сам стал назидать его: «Аверкий, не служи врагу. А если хочешь есть — скажи». Не считаясь с дальностью дороги и непроходимостью мест, монахини также стремились побывать у своего духовного отца. И сам старец-пустынник, исполненный отеческой любви, дорожил этим искренним желанием, поддерживал его. «Если пожелаешь побывать ко мне, — обращался он в письме к одной из своих духовных дочерей, — приезжай, когда время дозволит, и можешь в пустыни у меня по-
Преподобный Илия Верхотурский бывать. Поминай меня грешнаго, да хранит тебя Господь. Многогрешный схимонах Илия». До наших дней дошел рассказ о монахине Мелитине, подвергшейся на пути в пустынь необычному искушению. Проходя лесом, она внезапно увидела страшного беса, преградившего ей дорогу, и стала усиленно молиться, поминая старца Илию. Бес исчез. Когда матушка Мелитина добралась до кельи, отец Илия пристально посмотрел на нее и спросил: «Ну что? Пришла? Не испугалась?» Он знал о случившемся и молился о ней. За молитвы старца Господь сохранил ее. В июле 1899 года выбыл на покой архимандрит Иов. Настоятелем был утвержден один из валаамских иноков — иеромонах Арефа. Новый игумен и прежде пользовался руководством старца Илии, а вступив в управление монастырем, нередко посещал его в пустыни. Старец во время настоятельства отца Арефы чаще навещал монастырь, и их духовные отношения стали еще более близкими. Но подорванное здоровье отца Илии постепенно стало затруднять его, и отец Арефа предложил ему перейти в монастырь на постоянное жительство. После некоторых колебаний отец Илия дал согласие. Бывшая актайская келья была перевезена в монастырскую рощу и обнесена глухим забором. Переход в нее отец Илия совершил летом 1899 года. Несмотря на болезни, он очень часто ходил в церковь, увеличил число поклонов до трех тысяч за ночь: в каждой сотне было восемьдесят поясных и двадцать земных поклонов. В полночь обязательно был на молитве и часто любил повторять: «Помни последняя твоя, и во веки не согрешиши». В конце 1900 года болезнь отца Илии усилилась, он почти никого не принимал. Прикованный к постели, старец стал чаще приобщаться Святых Христовых
473
Таин. Игумен Арефа ежедневно навещал больного. Было совершено таинство Елеосвящения. 30 ноября 1900 года к всеобщему удивлению отец Илия попросил, чтобы вход в его келью открыли для всех. С особенным чувством и радостью он причастился Святых Даров. При очевидной слабости был весел, беседовал со всеми свободно и даже шутил. Но вечером того же дня силы стали покидать его. Он спокойно выслушал отходную молитву. В присутствии отца Арефы и некоторых близких братьев стал тихо отходить, словно засыпая; в половине девятого вечера старец последний раз вздохнул и мирно почил. На другой день гроб с его останками вынесли из кельи в монастырский Николаевский храм. Несмотря на то что тело отца Илии пробыло сутки в жаркой келье и трое суток в храме, оно не издавало запаха тления. Многие люди, преданные старцу, узнав о его кончине, успели прибыть в монастырь ко дню погребения. 4 декабря было совершено отпевание. Братия и множество народа проводили тело отца Илии и предали его земле у северной стороны кладбищенского храма, освященного во имя Святого Мученика Неофита. В память о любимом старце стараниями игумена Арефы с братией на могиле устроили открытую часовню. В ней поставили большой деревянный крест с келейной иконой покойного Богоматери «Знамение», перед этим образом почитатели стали поддерживать неугасимую лампаду. В 1907 году их усердием у подножия креста был воздвигнут чугунный памятник. В пустыни, на месте подвигов отца Илии, впоследствии устроили домовую церковь в честь Казанской Иконы Божией Матери. Вскоре наступили годы великих потрясений. Начались гонения на Православную Церковь: разрушались храмы,
474 Старец Илия в гробу. Литография
закрывались монастыри, тысячи исповедников Христовой веры претерпевали жестокие мучения. Веяния безбожного времени не обошли и город Верхотурье. Храм Святого Неофита уничтожили, монастырь обратили в колонию для несовершеннолетних, кладбище сровняли с землей, а на его месте возвели административно-хозяйственные здания. Многих насельников Свято-Николаевской обители и сестер Покровского монастыря отправили в ссылку. Отбыв свои сроки, многие монахини возвратились в Верхотурье. Они бережно хранили память о схимонахе Илии, поминали его в молитвах, рассказывали о нем своим близким. Старые монахини и до сих пор помнят рассказы о старце как о прозорливом пустыннике, любимом отце и молитвеннике 1. 1
«Исповедание Господа, сопровождаемое решительным и полным отречением от мира и от себя, было знамением всех святых», — свидетельствует святитель Игнатий Брянчанинов2. Именно такое исповедание пронес через всю жизнь старец Илия. В 1990 году Свято-Николаевский монастырь был возвращен Русской Православной Церкви. Его настоятель игумен Тихон (Затёкин)3 начал поиски святых мощей старца. По дореволюционному плану определили местонахождение кладбищенского храма Святого Неофита. Теперь на этом месте пролегала автомобильная трасса. Дорогу вскрыли и, подняв на поверхность производственный мусор и пропитанную окисью землю, на глубине пяти метров обнаружили два захоронения. Рядом с отцом Илией был похоронен
В жизнеописании использованы воспоминания монахинь Валентины (Сергеевой), Пелагии (Суворовой), Тавифы (Хитриной), жительниц Верхотурья, а также ныне покойной жительницы Екатеринбурга схимонахини Николаи (Засыпкиной). 2 Игнатий Брянчанинов, свт. Поучение в неделю Всех Святых, первую по Пятидесятнице // Творения. Кн. 3: Аскетическая проповедь. Письма к мирянам. М.: Лепта, 2002. С. 306. 3 Игумен Тихон (Затёкин), настоятель Свято-Николаевского Верхотурского монастыря в 1990–1999 годах.
Преподобный Илия Верхотурский
475
Рака с мощами преподобного Илии Верхотурского. Верхотурский Свято-Николаевский мужской монастырь. Фотография 2005 года
архимандрит Арефа. Из склепов, доверху наполненных водой, извлекли останки двух праведников. Произошло это событие 19 августа 1994 года, в самый праздник Преображения Господня. Гроб схимонаха Илии определили по уцелевшей иконе «Знамение» и частично сохранившемуся облачению старца. По свидетельству отца Тихона (Затёкина), мощи обработали по афонскому обычаю. Указом Священного Синода от 31 декабря 2003 года преподобный Илия был прославлен в лике местночтимых святых Екатеринбургской епархии, а 18 октября
2004 года, по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, он был включен в Собор Валаамских святых. «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи» — эти слова святого Серафима Саровского во всей полноте сбылись на отце Илии. Стяжав благодать Святого Духа, он стал для ближних подлинным «источником воды живой». Веруем, что и ныне, предстоя Господу в лике святых, он не оставляет своим ходатайством тех, кто искренно его почитает. Преподобне отче Илие, моли Бога о нас!
Источники ГАСО. Ф. 6. Оп. 19. Д. 175; Ф. 603. Оп. 1. Д. 535, 539, 544, 554, 556, 585, 586, 600. Антоний Святогорец, иеромон. Жизнеописания афонских подвижников благочестия 19 века. М., 1994. Валаамский монастырь и его подвижники. СПб., 2005. Валаамский монастырь и его святыни. Л., 1990. Любовь (Нестеренко), игум. Старчество на Урале // Четыре века православного монашества на Восточном Урале: материалы церковноисторической конференции, посвященной 400-летию Верхотурского Николаевского монастыря, 360-летию
Далматовского Успенского монастыря, 300-летию переноса мощей святого праведного Симеона Верхотурского (Екатеринбург — Меркушино, 17–20 сент. 2004 г.). Екатеринбург, 2004. С. 3–53. Онуфрий (Маханов), иеродиак. Причал молитв уединенных. Валаамский монастырь и его небесные покровители преподобные Сергий и Герман. СПб., 2005. Старец-подвижник отец Илия, схимонах Верхотурского Николаевского монастыря (бывший Валаамский) // сост. В. С. Баранов. Изд. Свято-Николаевского Верхотурского монастыря, 1995. Янсон М. Валаамские старцы. М., 1994.