Carta de Jamaica en idioma ruso

200 лет с момента написания «Ямайского письма» и его актуальность в XXI веке

1815 - 2015 Симон Боливар

Москва, сентябрь 2015 года Embajada de la República Bolivariana de Venezuela en la Federación de Rusia

200 лет с момента написания «Ямайского письма» и его актуальность в XXI веке Хуан Висенте Паредес Торреалба Чрезвычайный и Полномочный Посол Боливарианской Республики Венесуэла в Российской Федерации, в Украине, в Республике Армения, в Абхазии и в Южной Осетии Хоглис Хесус Мартинес Нуньес Министр-советник Ответственный за вопросы энергетики и политики Энрике Вивас Министр-советник Ответственный за вопросы образования, науки, технологий, инноваций и информатики Хосе Грегорио Эскалона Брисеньо Министр-советник Ответственный за экономические вопросам и международное сотрудничество / Административный отдел Сандра Каролина Ламеда Арриага Советник Ответственная за консульские вопросы Милагрос Ороско Первый Секретарь Ответственная за торгово-экономические вопросы Хосе Грегорио Сильва Сильва Первый Секретарь Ответственная за культурную деятельность. Директор Латиноамериканского Культурного центра им. Симона Боливара Мария Габриэла Руис Флорес Первый Секретарь Ответственная за культурную деятельность. Директор Латиноамериканского Культурного центра им. Симона Боливара Алехандро Даниэль Головко Фигероа Первый Секретарь Ответственный за мониторинг и заключение соглашений Рубен Дарио Второй Секретарь Ответственный за прессу Ричард Контрерас Салас Второй Секретарь Ответственный за вопросы туризма и спорта

«Письмо с Ямайки» Симон Боливар Ваше благородие, я спешу ответить на письмо от 29 числа прошлого месяца, любезно направленное Вами мне, и получить которое было для меня честью и большим удовольствием. Относясь с участием, как мне и подобает, к интересу, которое Вы проявляли и продолжаете проявлять к судьбе моей родины, сочувствуя всем несчастьям, которые преследуют нашу землю с момента ее открытия до настоящего момента по вине разрушительных испанских сил, я попрежнему чувствую себя обязанным давать ответы на те чуткие вопросы, которые Вы мне задаете о самых важных задачах американской политики. В связи с этим, я разрываюсь между желанием оправдать оказываемое Вами доверие, и препятствиями, которые мешают мне это сделать, отчасти в связи с тем, что я не имею необходимых бумаг и книг, отчасти в виду нехватки знаний о такой огромной, многообразной и неизведанной стране как Новый Свет. Думаю, что ответить на вопросы, адресовав мне которые, Вы тем самым оказали мне честь, не представляется возможным. Сам барон Гумбольдт, со своими универсальными теоретическими и практическими знаниями, едва ли сделал бы это надлежащим образом, поскольку даже несмотря на то, что некоторая часть статистической информации об Америке и американской революции известна, осмелюсь заверить Вас в том, что большая ее часть покрыта мраком, вследствие чего можно высказывать только лишь предположения относительно будущей участи и истинных намерений американцев; сколькими вариантами развития событий располагает история разных народов, столькими же располагает и наша, исходя из географического положения, чередующихся войн и политических соображений. Так как я считаю своим долгом с вниманием отнестись к полученному от Вас письму и к Вашим филантропическим устремлениям, я позволю себе написать те строки в которых Вы, вероятно, найдете не блестящие идеи, которые Вам бы хотелось в них обнаружить, а только лишь бесхитростное выражение моих мыслей. “Три века назад - пишете Вы- испанцы начали творить бесчинства на огромном континенте Колумба”. Бесчинства, которые нынешнее поколение отрицает и считает выдумками, так как они представляют собой высшую степень извращенности. В них даже современные мыслители никогда не смогли бы поверить, если бы эта горькая правда не была неоднократно и убедительно отражена в документах. Лас Касас, епископ- филантроп из Чьяпаса, американский апостол, оставил после себя некоторые из них, представляющих собой выжимки из следственных дел конкистадоров в Севилье, подкреплённые свидетельствами многих людей достойных уважения из тех, которыми располагал в то время Новый Свет, и судебными решениями по процессам, затеянными самими тиранами между собой. Всё это подтверждают выдающиеся историки того времени. Справедливые умы воздали должное усердию, правоте и добродетели этого приверженца гуманизма, который не побоялся с пылом и твёрдостью обличить перед правительством и современниками чудовищные деяния, к которым привело кровожадное неистовство испанцев. С каким чувством признательности читаю я тот абзац присланного Вами письма, в котором Вы говорите мне, что надеетесь на то, что «успех, сопровождающий испанскую армию, будет теперь сопутствовать ее сопернику, сильно притесняемым жителям Южной Америки». Я сочту вашу надежду пророчеством, если правда, что в людских спорах исход решает справедливость. Наши усилия имеют все шансы на то, чтобы увенчаться успехом, так как судьба Америки уже предрешена: нить, связывавшая нас с Испанией порвана; главным ее оружием было общественное мнение, которое и являлось объединяющим звеном всех частей обширной монархии, но то, что раньше нас с ней связывало, теперь нас разделяет; ненависть, внушенная нам полуостровом, больше, чем океан, простирающийся между нами. Легче соединить два континента, чем примирить души наших стран. Приученность к послушанию, торговля интересами, умами и религией, взаимное снисхождение, мягкое посягательство на происхождение и славу наших отцов- в конечном итоге, все наши надежды и мечты были определены за нас Испанией. Из этого сформировался принцип преданности, который казался вечным, несмотря на то, что плохое поведение наших господ ослабляло эту симпатию, правильнее даже сказать, эту привязанность, к которой нас принудила властная империя. Но сейчас всё иначе: нам угрожают смерть и бесчестие, в нашем случае оно может быть особенно 5

вредоносным, и мы боимся; ведь столького уже натерпелись от нашей лишённой материнских чувств мачехи. Пелена спала и мы увидели свет, а сейчас нас вновь хотят погрузить во мрак; цепи разорваны, мы познали свободу, но наши недруги опять пытаются надеть на нас оковы рабства. Поэтому Америка отчаянно борется, и редко когда отчаяние не приводило к победе. Только потому лишь, что успехи наши были частичными и чередовались с неудачами, мы не должны переставать верить в фортуну. В некоторых частях мира победу одерживает независимость, в других же тираны получают преимущество. Так к какому же результату мы идем? Разве Новый Свет- сплочённый, вдохновлённый, вооруженный- не сможет за себя постоять? Достаточно одного взгляда, чтобы увидеть борьбу, одновременно разворачивающуюся по всему континенту. Воинственные провинции Рио-де-ла-Плата освободили свою территорию и направили победоносные войска в Верхнее Перу, сподвигнув Арекипу, а также реалистически и монархически настроенное население Лимы. Теперь около миллиона жителей наслаждаются там своей свободой. Королевство Чили, в котором проживают 800 душ, борется с врагом, желающим покорить его, но попытки тщетны, ведь строптивые и свободные арауканцы, положившие конец попыткам поработить их- соседи и сотоварищи чилийцев; их благородный пример доказывает, что народ, лелеющий в мечтах свою независимость, в конце концов ее добивается. Вице-королевство Перу с населением в полтора миллиона, несомненно, одно из самых покорных, принесло много жертв в угоду королю, но хорошо, что отношения с этой частью Америки были напрасны: без сомнения, ситуация в стране далека от спокойства, и не в состоянии противостоять урагану, охватившему большинство ее провинций. Новая Гранада, которая является, к слову, сердцем Америки, повинуется главному правительству, за исключением Королевства Кито, которое с большим трудом сдерживает своих врагов и готова сделать все в угоду родине, и провинций Панамы и Санта-Марты, страдающие, не без боли, от тирании своих господ. Два с половиной миллиона жителей находятся на той территории, которая в настоящее время обороняется от натиска испанской армии под управлением генерала Морильо, являющегося покорным слугой неприступной Картахены. И если я ее возьму, это приведет к большим потерям, и, конечно, у врага не будет достаточно сил, чтобы поработить степенных и храбрых жителей. Что касается героической, но несчастной Венесуэлы, здесь события проходили стремительно и привели к разорению, к абсолютной нищете, превратили регион во внушающую страх пустошь; хотя она была одной из самых красивых стран, гордостью Америки. Ее тираны правят пустынями и угнетают те плачевные остатки населения, которые, укрывшись от смерти, продолжают питать свое скудное существование; среди них женщины, дети и старики. Мужчины гибли, чтобы не стать рабами, а те, кто остались в живых, борются с неистовством в полях, в деревнях, до последнего вздоха или до того, как сбросят в море тех, кто, будучи ненасытным кровью и преступлениями, соперничают с чудовищами, стеревшими с американского континента первобытную расу. Венесуэла насчитывала около одного миллиона местных жителей, и, без преувеличения, можно было предположить, что четвертая ее часть пала жертвой меча, борьбы за землю, голода, чумы, паломничества; за исключением одного лишь землетрясения, все упомянутое было результатом войны. В Новой Испании в 1808 году, как упоминает барон Гумбольдт, было семь миллионов восемьсот тысяч душ, включая Гватемалу. С той эпохи волна восстаний, захлестнувшая почти все провинции, ощутимо снизила эти подсчеты, казавшиеся точными; таким образом, более миллиона человек погибли, как вы можете узнать из изложенного господином Уолтоном, достоверно описывающим кровопролитные преступления, совершенные на территории этой богатой империи. Там продолжает вестись борьба ценой человеческих и иных жертв, испанцы не щадят ничего, подавляя тех, кто имел несчастье родиться на этой земле, которая, кажется, обречена быть залитой кровью своих детей. Несмотря на это, мексиканцы обретут свободу, потому что они уже начали борьбу за родину, полные решимости отомстить за своих предков или последовать за ними в могилу. Повторяя слова Рейнала, они говорят: наконец пришло время расплатиться с испанцами, мучениями за мучения, и утопить расу истребителей в их же крови или в пучине морской. Острова Пуэрто-Рико и Кубы, насчитывающие около семисот или восьмисот тысяч душ, в большей степени уживаются с испанцами, так как находятся вдалеке от настроенного на 6

независимость населения. Эти островитяне разве не американцы? Разве они не унижены? И не хотят благополучия? Эта картина представляет собой военную карту, протяженностью в две тысячи лиг в длину и девятьсот в ширину, на которой шестнадцать миллионов американцев пытаются защитить свои права или же находятся под давлением испанского государства, которое, хотя и была самой огромной мировой империей, теперь ей не является. Их потомки сейчас не в состоянии ни властвовать в новом полушарии, ни даже удержаться в старом. Позволит ли цивилизованная и свободолюбивая Европа, чтобы старая змея лишь для удовлетворения своей ядовитой ярости, поглотила самую красивую часть нашего земного шара? Нет уж! Разве Европа не слышит крика протеста своих собственных интересов? Неужели не видит, где справедливость? Настолько очерствела, что стала такой бесчувственной? Чем больше я размышляю над этими вопросами, тем больше они сбивают меня с толку, я начинаю думать, что главное желание заключается в том, чтобы Америка исчезла, но это невозможно, потому что Испания – это не вся Европа. Насколько обезумел наш враг, если захотел вновь завоевать Америку, не имея морского флота, казны и оставшись почти без солдат! Тех, которыми располагает Испания, едва ли достаточно, чтобы держать народ в насильственном подчинении и защищаться от соседей. С другой стороны, сможет ли эта нация вести торговлю с половиной мира без мануфактур, территориального производства, искусства, науки, политики? И даже если бы эта безумная затея смогла бы претвориться в жизнь, и допустим даже больше, если бы были достигнуты мир и спокойствие, не завладеют ли через двадцать лет умами детей нынешних американцев и европейских завоевателей те же самые патриотические идеи, за которые ведется бой в настоящее время? Европа могла бы оказать хорошую услугу Испании, отговорив ее от этого безрассудства, так как это, по крайней мере, сбережет ее расходы и проливающуюся кровь; чтобы она, сосредоточив внимание на своих сооружениях, смогла бы достигнуть благополучия и власти на прочной основе, нежели на основе сомнительных завоеваний, неустойчивой торговли и насильственном взимании налогов в отдаленных деревнях, с врагов и богачей. Самой Европа, из соображений здравой политики, следовало бы подготовить и претворить в жизнь проект американской независимости, не только потому, что того требует мировое равновесие, но и потому, что это законный и надежный способ приобретения торговые предприятий за морем. Европа, которая в отличие от Испании не охвачена ярым желанием мести, амбициями и алчностью, по всем законам справедливости имела право заявить о своих вполне понятных интересах. Сколько писателей, затрагивающих эту тему, соглашались со мной в этом отношении. В результате, мы, разумеется, ожидали, что все просвещенные нации поспешат оказать нам поддержку, чтобы мы достигли блага, преимущества которого распространялись бы на оба полушария. Однако, какие пустые надежды! Не только европейцы, но и наши братья с севера ограничились ролью зрителей этой борьбы, ставшей самой справедливой по своей сути, и самой превосходной и важной по своим результатам из тех, что велись в древние и современные времена, как иначе можно оценить огромное историческое значение свободы на полушарии Колумба? «Коварство, с которым Бонапарт, с ваших слов, стремился сдержать Карла IV и Фердинанда VII - королей нации, которая в течение трех веков держала под стражей двух монархов Южной Америки, является божьим вознаграждением и, в то же время, доказательством того, что Бог поддерживает справедливую цель американцев и предоставит им независимость». Похоже, что Вы намекаете на правителя Мексики Монтесуму, арестованного Кортесом и убитого, по словам Эрреры, им же, а по словам Солиса - народом, и на Атауальпу, инку из Перу, убитого руками Франсиско Писарро и Диего Альмагро. Судьбы испанских и американских королей столь различны, что не выдерживают никакого сравнения. С первыми обращаются достойно, они, в конце концов, вновь обретают свободу и трон, в то время как вторые страдают от ужасных мучений и самых постыдных унижений. К Гуатемотсину, преемнику Монтесумы, обращались как с императором и надевали ему на голову корону, то не из уважения, а наоборот, чтобы надсмеяться над ним перед тем, как подвергнуть пыткам. Похожая судьба была и у короля Мичоакана, Кальтсонтсина. Зипы из Боготы, Токи, Има, Зипа, Ульмен, Касике и другие почётные индейцы пали жертвой испанской власти. Случай, произошедший с Фердинандом VII, больше похож на тот, что случился в Чили в 1535 году с Ульменом де Копиапо, правившего той территорией. Испанец Альмагро, как и Бонапарт, нашел предлог, чтобы перейти на сторону противника из-за 7

недовольства, якобы вызванного законным владыкой, и впоследствии, призвать узурпатора, кем в Испании и был Фердинанд. Сделав вид, что он собирается вернуть законного правителя государствам, он в конечном итоге заковал в цепи и бросил в огонь несчастного Ульмена, не желая слушать ни слова в его защиту. Вот такой вот показательный пример, связанный с именем Фердинанда VII и узурпатора. Европейских королей обрекают лишь на изгнание, меж тем как жизнь Ульмен из Чили обрывают самым зверским образом. «Спустя несколько месяцев - добавляете Вы - я многое переосмыслил, в отношении той части, которая касается положения американцев и их надежд на будущее. Эти события вызывают у меня большой интерес, но мне не хватает многих сведений об их нынешнем состоянии и стремлениям. Безгранично моё желание ознакомиться с политикой каждой провинции и ее населением; узнать, какой строй им ближе: республиканский или монархический, планируют ли создать большую республику или большую монархию. Предоставив мне любое сведение такого рода или же указав источники, к которым я могу обратиться, Вы окажете мне очень ценную и особую услугу». Великодушные люди всегда интересуются судьбой народа, вновь пытающегося обрести те права, которыми их наделил создатель и природа; нужно сильно ошибаться или быть охваченным страстями, чтобы не питать этого благородного чувства. Вы думали о моей стране, Вам она интересна, этот дружелюбный жест вдохновляет меня на выражение огромной признательности. Я говорю о народе, основываясь на более или менее точных данных, точность которых подрывает тысяча обстоятельств, что нелегко исправить, так как многие жители живут в сельской местности, и в большинстве своем они бродяги, земледельцы, пастухи, кочевники, потерявшиеся в густых и необъятных лесах, пустынных равнин, среди обособленных озер и полноводных рек. Кто способен создать полную статистику подобных территорий? Кроме того, дань, которую уплачивают аборигены; тяготы рабов; повинности, десятина и сборы, которые ложатся тяжким грузом на плечи земледельцев, и прочие причины заставляют бедных американцев покидать свои жилища. Это если не считать опустошительную войну, которая уничтожила одну восьмую часть населения и обратила в бегство еще большее число жителей; подобного рода препятствия непреодолимы, и реальная численность населения, наверное, наполовину меньше официального числа. Еще сложнее предугадать будущее Нового Света, установить принципы его политики и предсказать характер правительства, которое будет избрано. Любая идея, высказанная относительно будущего этой страны, кажется мне самонадеянной. Можно ли было предвидеть, как сохранится человеческий род, когда он находился на ранней стадии своего развития, окруженный подобной неопределенностью, невежеством и заблуждением? Кто бы осмелился сказать, будет ли страна республикой или же монархией; эта - маленькой, а та большой? Аналогичным мне представляется и наше положение. Мы небольшой человеческий род, живущий в особом мире, ограждённом огромными морями. Мы новички почти во всех видах искусства и науки, хотя в некотором роде – старики, имеющие опыт жизни в гражданском обществе. Я считаю возможным сравнить нынешнее состояние Америки с тем, которое переживала когда-то, при падении римской империи, каждая отделившаяся от неё территория, формировавшая политическую систему, отвечающую ее интересам и обстановке, или же следовавшая личным амбициям некоторых лидеров, семей или объединений, но с той разницей, что эти разрозненные члены восстанавливали свои прежние государства с теми изменениями, которых от них потребовало развитие событий. Мы же почти ничего не сохранили со старых времен, мы не индейцы и не европейцы, а нечто среднее между законными собственниками страны и испанскими узурпаторами. Американцы по рождению и европейцы по праву, мы должны оспаривать наши права и противостоять захватчикам;, мы находимся в крайне запутанной и необычной ситуации. Несмотря на то, что моё мнение о том, к чему приведет политика, которой будет следовать Америка, нельзя расценивать иначе, как ещё одно предположение, я осмелюсь высказать некоторые соображения, которые, разумеется, не вполне обоснованы, и основываются на рациональном желании, а не трезвой и твёрдой доказательной базе. Позиция жителей американского полушария веками являлась исключительно пассивной, никакой политической жизни не было и в природе. Мы находились на уровне, которые даже ниже рабского, и по этой причине, мы встречаем множество трудностей на нашем пути к свободе. Позвольте мне отметить это, прежде чем перейти к основной теме. Государства являются рабами по природе своей конституции, или вследствие злоупотребления ею. В свою очередь народ 8

становится рабом, когда правительство в силу своей истинной сущности и пороков, попирает и незаконно лишает прав гражданина или подданного. Заметим, что в процессе применения этих принципов, Америку была лишена не только свободы, но и активно действующей и доминирующей тирании. Я поясню. При абсолютной форме правления не признают ограничение полномочий власти: воля великого султана, хана, бея и других деспотичных правителей есть наивысший закон, который свободно применяют турецкие и персидские паши, ханы и сатрапы, в своей системе угнетения, пользуясь властью, которой они наделены. В их руках сосредоточена гражданская, военная, политическая, налоговая и религиозная власть. Но, в конечном итоге, правители Исфахана- персы, визиры великого господина- турки, султаны Татарстана - татары. Китай не отправляется на поиски мандаринов, военных и адвокатов на родину Чингисхана, завоевавшего китайские земли, несмотря на то, что современные китайцы являются прямыми потомками порабощённых по линии предков нынешних татар. Как не похожи мы! К нам относились неподобающе, не только лишая нас законных прав, но и не выпуская нас из своего рода перманентного детства, в отношении понимания государственных процессов. Если бы мы хотя бы занимались вопросами нашей внутренней администрации, мы бы имели представление об общественных делах и их механизмах, мы жили бы, осознавая собственную значимость, которая машинально вызывает у народа определенное уважение, столь необходимого во время революций. Вот почему я сказал, что мы были лишены даже активной формы тирании, иными словами, нам не позволено было исполнять свои обязанности. В ныне существующей испанской системе, народам Америки намеренно отводят, особенно сейчас, место рабов, предназначенных для выполнения работ; в лучшем случае- место простых потребителей; хотя даже здесь наблюдаются возмутительные ограничения, например, запреты на выращивание фруктов, произрастающих в Европе, запрет на товары, монополизированные королем, на строительство фабрик, которых нет в Испании. Не предоставляются привилегии даже в торговле предметами первой необходимости; провоцируются конфликты между американскими провинциями, с целью сорвать переговоры и помешать им найти общий язык. Хотите знать, какая судьба в конечном итоге была нам уготована? Выращивание на полях кофе, сахарного тростника, какао, хлопка, культур для производства индиго и кармина, разведение скота на диких пастбищах, охота на диких зверей в девственных лесах, добыча из недр земли золота, которое не способно утолить голод этой ненасытной нации. Наше положение было настолько плачевным, что, признаться, я даже не могу найти аналогичных примеров в истории какого-либо цивилизованного общества, пересматривая политическую ситуацию других народов в прежние эпохи. Стремиться к тому, чтобы страна так складно устроенная – с обширной территорией, богатыми ресурсами и плотным населением, будет исключительно пассивной: не является ли это преступлением и нарушением человеческих прав? Мы были, как я только что рассказал, изолированы и, так сказать, оторваны от действительности, далеки от возможности получения опыта в науке административного и государственного управления. Мы никогда не были ни вице-королями, ни губернаторами, разве что в исключительных случаях - архиепископами, очень редко - епископами, никогда дипломатами, военными - только в качестве подчиненных; не смотря на дворянские титулы, мы были лишены реальных привилегий; среди нас не было ни магистратов, ни финансистов, за исключением небольшого числа торговцев; проще говоря, это был прямой выпад против нашей даже не существующей в природе общественной структуры. Император Карл V заключил соглашение с первооткрывателями, завоевателями и поселенцами Америки, который, как говорит Герра, является нашим общественным договором. Короли Испании торжественно договорились о том, что те будут осуществлять свою деятельность на свой страх и риск, используя собственные ресурсы, а не за счет королевской казны. Взамен они признавались хозяевами земли, к ним переходило административное управление и исполнение функций апелляционного суда, предоставлялись многие другие налоговые льготы и привилегии, перечисление которых отнимет слишком много времени. Король обязался никогда больше не претендовать на провинции Америки, т.к. в его юрисдикции находилась только высшая власть, а американские земли должны были стать особого рода феодальной собственностью завоевателей и их потомков. В то же время в договоре были прописаны законы, которые благоприятствовали практически исключительно тем жителям страны, которые были родом из 9

Испании, им давалось право занимать гражданские, церковные и связанные с финансами должности. Получается, что откровенно нарушив законы и заключенные соглашения, они отняли у поселенцев Америки власть, на которую они имели законное право по конституции. Из всего упомянутого мной, легко заключить, что Америка не была готова отделиться от метрополии, как это внезапно произошло в результате незаконного документа, подписанного в Байонне, неправомерной войны, которую объявило регентство, не имея никакой на то причины, что не просто несправедливо, но и незаконно. О природе испанских правительств, их угрожающих и враждебных указах и всего неисправимого поведения в целом, вышла замечательная статья в газете «Эль Эспаньоль» авторства господина Бланко, и поскольку в ней очень хорошо описана данная часть нашей истории, я ограничусь лишь тем, что сошлюсь на неё. Народы Америки восстали внезапно, без какой-либо предварительной подготовки, и что самое печальное, не имея никакого опыта в управлении государством, не будучи представленными на мировой арене выдающимися законодателями, магистратами, финансистами, дипломатами, генералами и другими деятелями высшего и низшего ранга, образующими иерархию нормально функционирующего государства. Когда французы пощадили лишь стены города Кадис и разгромили хрупкие правительства полуострова, мы остались сиротами. Раньше мы уже находились под гнетом иностранного захватчика. Задобренные речами о справедливости, которую мы заслужили, лестными надеждами, всегда звучащими подобно насмешке; и, наконец, неуверенные в своем будущем, запуганные анархией, по причине отсутствия законного, справедливого и либерального правительства, мы бросились с головой в хаос революции. Вначале мы заботились только об обеспечении внутренней безопасности, с целью защититься от врагов, находящихся внутри страны. Потом мы стали думать и о безопасности внешней, взамен смещённых с должностей представителей власти, были назначены новые люди, те, кого мы выбрали для руководства ходом революции, рассчитывая воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, которое позволило бы построить конституционное правительство, достойное нынешнего века и подходящее нам в сложившейся ситуации. Первым шагом всех новых правительств стало учреждение народной хунты. Хунты, в свою очередь, тут же установили порядок созыва конгрессов, которые произвели важные изменения. Венесуэла учредила федеративное демократическое правительство, провозглашая первостепенными права человека, поддержание равновесия ветвей власти и установление всеобщих законов, направленных на соблюдение гражданских свобод, свободы печати и др. В конечном счете, было образовано независимое правительство. Новая Гранада продолжала придерживаться избранного политического пути, поддерживая реформы, проводимые Венесуэлой, выбрав в качестве основы своей Конституции очень сложную федеративную систему, которой никогда ни у кого раньше не было. В последнее время была улучшена часть, связанная с исполнительной властью, получившая все надлежащие ей полномочия. Насколько я понимаю, Буэнос-Айрес и Чили последовали той же схеме действий, но, поскольку мы находимся так далеко друг от друга, документы и новости имеют неясное и неточное содержание, таким образом, я не решаюсь набросать план их действий даже в общих чертах. За короткий промежуток времени в Мексике произошло слишком много разнообразных сумбурных событий сложного характера, имевших печальные последствия, что помешало ей продолжить своё следование по революционному пути. Кроме того, у нас нет достоверных документов, которые позволили бы составить суждение о том, что же произошло. Насколько нам известно, борцы за независимость Мексики начали восстание в сентябре 1810, и год спустя у них уже было организовано централизованное правительство в Ситакуаро, которое учредило там национальную хунту под покровительством Фернандо VII, от его имени осуществлялись все правительственные функции. В связи с военными действиями, местоположение этой хунты время от времени менялось. Вероятно, она существует и сейчас, претерпев изменения, в которых возникала необходимость в ходе развития событий. Ходят слухи о великом генералиссимусе или диктаторе, прославленном генерале Морелосе, другие рассказывают об известном генерале Районе; но точно то, что один из этих великих людей, либо оба они по отдельности, осуществляют высшую власть в стране, и что недавно появилась конституция для управления государством. В марте 1812 года правительство, заседающее в Султепеке, представило вице-королю Мексики план мира и войны, составленный с глубоким знанием дела. В нём был выражен призыв к соблюдению прав человека, принципы провозглашались с безупречной точностью. Хунта 10

предложила обеим сторонам воевать как братьям и соотечественникам; не проявлять к друг другу бóльшую жестокость, чем проявляют иностранные государства воюя между собой; уважать права человека и правила ведения войны, которые даже варвары и не верующие считают незыблемыми, а мы, будучи христианами, подчиняющимися одной власти и одним и тем же законам, тем более должны это делать; не обращаться к пленным, как к преступникам, оскорбившим его величество и не обезглавливать сдавших оружие, а брать их в плен, чтобы, впоследствии, обменять на других военнопленных; не поджигать и не чинить кровопролитие в мирных поселениях; не устраивать расправы над беззащитным населением. В заключение говорится о том, что в случае, если этот план не будет принят, хунта будет со всей суровостью отслеживать проведение репрессий. К высказанным предложениям отнеслись с наивысшим презрением. Национальной хунте так и не был дан ответ, оригиналы официальных сообщений были публично сожжены палачом на площади Мехико. Как и прежде, испанцы со свойственной им яростью продолжили направленную на истребление войну, хотя мексиканцы и другие народы Америки не поступали подобным образом, не предавали смерти военнопленных испанцев. Ясно, что в связи с этим было целесообразным сохранять видимость повиновения королю и уважения конституции монархии. Похоже, что национальная хунта выполняет функции сразу трех ветвей власти – законодательной, исполнительной и судебной, а число её членов очень ограничено. События на материке доказали, что существующие представительные органы власти не соответствуют нашему характеру, современным обычаям и культуре. В Каракасе дух партий зарождался в обществе, на собраниях и народных выборах, но в конечном счёте эти партии вернули нас к рабству. И Венесуэла стала не только той американской республикой, которая более всех продвинулась в развитии своих политических институтов, но и ярким примером неэффективности демократической и федеративной формы правления для наших зарождающихся Государств. В Новой Гранаде чрезмерные полномочия провинциальных правительств и недостаток централизации в целом привели эту прекрасную страну к тому состоянию, которое мы наблюдаем на сегодняшний день. По той же причине, вопреки всем шансам на изменение ситуации, у страны остались, пусть и слабые, но враги. Пока наши соотечественники не приобретут политического дара и способностей, которыми обладают наши северные собратья, боюсь, что полное народовластие не пойдёт на пользу, а, напротив, погубит нас. К сожалению, пока нам ещё далеко до приобретения данных навыков в той степени, в которой нам необходимо их иметь, наоборот, нас обуревают пороки, перенятые от нации, под властью которой мы находимся, от испанцев, который преуспели только в свирепости, амбициях, мести и алчности. Намного сложнее, как говорит Монтескье, освободить народ от рабства, чем поработить свободный народ. Данное утверждение подтверждается историей, показывающей, что огромное количество свободных наций попало под чужой гнет, а свободу обрели лишь единицы из порабощенных. Несмотря на данное убеждение, народ нашего континента выразил намерение добиться создания либеральных институтов, причём в совершенной их форме; несомненно, в виду инстинктивного стремления всех людей к наивысшей степени счастья, которое непременно достигается в гражданском обществе, если оно основано на принципах справедливости, свободы и равенства. Но, будем ли мы способны поддерживать справедливое равновесие в сложном механизме республики? Возможно ли представить, что народ, сбросивший наконец цепи рабства, не поддастся всем соблазнам приобретенной свободы и, подобно Икару, не лишится своих крыльев и не упадет в пропасть? Такое чудо невообразимо, подобного никто никогда не видел. Следовательно, не существует никакого разумного основания для того, чтобы питать подобную надежду. Я как никто другой желаю создать в Америке величайшую нацию, которая славилась бы не столько своими размерами и богатствами, сколько свободой и доблестью. Хоть я и мечтаю об усовершенствовании формы правления моей родины, я не могу убедить себя в том, что Новый Свет на настоящий момент мог бы стать единой большой республикой, а поскольку это невозможно, я не смею думать об этом, и меньше всего я желаю, чтобы в Америке господствовала единая общая монархия, ибо такой режим, не говоря о его общей негодности, нам не подходит. Царящий в данный момент произвол не удалось бы искоренить, и наше перерождение не принесло бы плодов. Американские государства нуждаются в заботе своих правительств, которые залечили бы язвы и раны от деспотизма и войны. Метрополией, например, могла бы быть Мексика, так как она единственная обладает той внутренней силой, которую должна иметь 11

любая метрополия. Предположим, что Панамский перешеек стал бы центральной точкой всех удаленных территорий данного огромного континента, не продолжали ли бы эти территории пребывать в забвении и в том же хаосе, в котором они находятся сейчас? Чтобы одно правительство смогло активизировать и использовать все возможные средства для достижения общественного благополучия, изменения, возвеличивания и усовершенствования Нового Света, ему необходимо благословение Господне, или, по крайней мере, рвение и благочестие народа. Политический дух, присущий в настоящее время нашим государствам, разгорелся бы с большей ненавистью при отсутствии источника власти, которая может подавить этот процесс. Кроме того, столичные гранды не страдали бы от превосходства метрополий, которых они воспринимали бы как всё тех же тиранов, их ревность привела бы к тому, что они стали бы сравнивать их с ненавистными испанцами. В конечном счёте, такого рода монархия была бы бессмысленна и рухнула бы при малейшем сотрясении. Господин де Прадт предлагает разделить Америку на пятнадцать- семнадцать независимых друг от друга государств, управляемых монархами. Я поддерживаю первую часть предложенного, касающуюся логичного создания семнадцати государств в Америке, но я совершенно не сторонник, пускай это и проще, создания американских монархий, так как это не принесёт нам пользы. Приведу Вам свои аргументы. Всем известно, что интересы республики сводятся к сохранению, процветанию и славе государства. Как монархия не совместима со свободой, противоположной ей по природе, так и у республиканцев нет ни единого стимула для расширения границ своей нации в ущерб себе, ради одной лишь цели – добиться принятия соседями либеральной Конституции. Одержав победу, республиканцы не обретут ни новых прав, ни выгод, разве что, по примеру Рима, сведут их к роли колоний, завоеванных территорий, союзников. Подобная политика прямо противоположна принципам справедливости республиканской системы, более того, она полностью расходится с интересами её граждан, потому как в условиях наличия у крупного государства большого количества зависимых от него территорий, в конечном итоге, наступает упадок, и свободная форма правления перерастает в деспотизм. Отличительной особенностью маленьких республик является их постоянство, характеристики крупных же республик сильно различаются, но все они стремятся к формированию империи. Почти все мелкие республики просуществовали долго, из крупных же только Рим смог продержаться несколько веков, но только потому, что столица империи была республикой, а остальные подвластные ей территории нет, они управлялись иными законами и институтами власти. Полностью противоположной является политика короля, которая направлена на расширение его владений, увеличение его богатства и власти, что естественно, так как с каждым новым приобретением растёт его авторитет, как среди соседних государств, так и среди его собственных вассалов, которые боятся его власти, столь обширной, сколь обширна его империя, разросшаяся за счёт войны и завоеваний. В связи с этим, я считаю, что американцы, тяготеющие к миру, наукам, искусству, торговле и сельскому хозяйству, предпочтут республиканский уклад монархическому, и мне кажется, эти желания будут соответствовать целям Европы. Народные и представительные вариации федеративной организации государства я не рассматриваю, из–за их совершенства и необходимости обладания политическим талантом, cильно превосходящим наши способности. По той же причине я отвергаю смешанную форму монархии, сочетающую в себе аристократию и демократию, которая удачным и великолепным образом подошла Англии. Так как мы не можем добиться установления республики или монархии в её совершенной и законченной форме, мы по крайней мере избежим установления демагогической анархии или тиранической монархии. Мы будем искать золотую середину между прямо противоположными полюсами, которые приведут нас к тем же подводным камням: несчастью и бесчестию. Рискну поделиться результатами моих размышлений относительно будущей участи Америки, рассматривая не самый лучший вариант, но самый вероятный. По характеру местности, природных богатств, населения и нраву мексиканцев, смею предположить, что вначале они попытаются учредить представительную республику, в которой большую роль будет играть исполнительная власть, сконцентрированная в руках одной личности, которая при чётком и правильном выполнении своих обязательств, почти естественным образом будет удерживать её пожизненно. Если же её несостоятельность или насильственная манера правления приведут к народным восстаниям, из которых народ выйдет победителем, исполнительная власть, возможно, перейдет к ассамблее. Если превалирующей силой в 12

государстве будут обладать военные или аристократы, то они, возможно, потребуют установления монархии, которая на начальном этапе будет ограниченной и конституционной, а в дальнейшем неизбежно станет абсолютной. Следует признать, что в политике нет ничего сложнее, чем сохранение смешанной монархии, здесь же стоит отметить, что только такой патриотичный народ, как англичане, способны одновременно сдерживать власть короля и поддерживать дух свободы под знаком скипетра и короны. Государства Панамского перешейка вплоть до Гватемалы, возможно, объединятся. Благодаря замечательному местоположению между двумя большими океанами, эта территория со временем может стать мировым центром. Её каналы сократят наземные расстояния, укрепят торговые связи между Европой, Америкой и Азией, и обеспечат этот счастливый регион данью со всех четырех частей света. Возможно, когда-нибудь туда стечётся весь земной капитал! Такую судьбу желал Контантин Византии в старые времена. Новая Гранада объединится с Венесуэлой, если они обе сойдутся во мнениях относительно образования центральной республики со столицей в Маракайбо или в новом городе с названием Лас-Касас (в честь того героя-филантропа), который будет построен на границе обеих государств, в превосходном порту Баия-Онда. Будучи не такой известной, эта территория является наиболее удачной по всем показателям. Порт находится в лёгкой доступности, но при этом расположен так, что может стать полностью неприступным. Здесь благоприятный и полезный для здоровья климат, территория пригодна как для земледелия, так и для скотоводства, а также богата древесиной, которую можно использовать в строительстве. Местные дикие племена станут цивилизованными и наши владения расширятся за счёт присоединения полуострова Гуахира. Указанная территория будет по праву названа Колумбией, дабы восстановить справедливость и воздать должную благодарность первооткрывателю нашего полушария. Её правительство могло бы подражать английскому, с той разницей, что вместо королевской была бы избирательная пожизненная исполнительная власть без права наследия, если им ближе республика, выборная палата представителей или законодательный наследственный сенат, который бы был громоотводом для режима в период политических бурь и волнорезом в период разгула народной стихии, а также избирательный законодательный орган с такими же ограниченными полномочиями, как у нижней палате парламента Англии. Эта конституция будет применяться во всех областях, и я хотел бы, чтобы она не покровительствовала нарушителям закона. Это моя родина, и потому у меня есть неоспоримое право желать ей того, что, на мой взгляд, является наилучшим. Весьма вероятно, что Новая Гранада не согласится на центральное правительство, так как сильно тяготеет к федерации и в таком случае станет отдельным государством, которое, если сохранится, имеет шансы на процветание, благодаря огромному количеству различных ресурсов. Нам мало известно о том, какая точка зрения преобладает в Буэнос-Айресе, Чили и Перу. Однако, судя по тому, что удалось узнать, и по внешним признакам, в Буэнос-Айресе образовано центральное правительство, во главе которого стоят военные, пришедшие к власти в результате внутренних междоусобиц и войн с внешним противником. Такой режим непременно выродится в олигархию или монократию, с большими или меньшими ограничениями, название которой невозможно предугадать. Будет очень жаль, если всё произойдёт именно так, ибо населяющие эти территории народы достойны самой большой славы. Королевство Чили по характеру сложившейся ситуации, невинным и добродетельным обычаям его жителей, опыту их соседей, ярых республиканцев из Арауко, призвано пользоваться благами, прописанными в справедливых и щадящих республиканских законах. Если кому и суждено надолго сохранить республиканский строй, то, полагаю, это будет Чили. Никому и никогда не удавалось сломить дух свободы этой страны, а порочные европейские и азиатские идеалам либо поздно проникнут и пагубно скажутся на нравах этого уголка света, либо этого и вовсе никогда не случится. Его территория ограничена и всегда будет вне досягаемости очагов инфекции остальных частей света. Это государство не изменит своим законам, принципам и опыту, оно сумеет сохранить свое постоянство в политических взглядах и религиозных убеждениях. Одним словом, Чили может обрести свободу. Перу, наоборот, располагает двумя ресурсами, враждебными справедливому и либеральному режиму, а именно – золотом и рабами. Первое вредит всему, вторые вредят себе самим. Душа раба редко когда устремляется к обретению целительной свободы, обычно она сопротивляется в бунтах или же смиряется с неволей. Несмотря на то, что эти правила поведения 13

применяются во всей Америке, в большей мере это ощущается в Лиме, по вышеизложенными мной причинами и из-за медвежьей услуги, оказанной своим хозяевам и их братьям- знатным сыновьям Кито, Чили и Буэнос-Айреса. Испокон веков тот, кто стремится обрести свободу, по меньшей мере предпринимает попытки для её достижения. Смею предположить, что в Лиме богатые не допустят установления демократии, равно как и рабов и свободных мулатов не прельстит аристократическая форма правления, рабы предпочтут единовластную тиранию, дабы не подвергаться постоянным гонениям и иметь по крайней мере мирный порядок в стране. Многое поменяется, если они решат вернуть cебе свободу. Из всего сказанного мы можем сделать следующие выводы: американские государства начали свою борьбу за независимость, и они в конечном итоге добьются успеха; некоторые из них станут централизованными федеративными республиками; в крупных регионах почти неминуемо установятся монархии, часть которых постигнет печальная участь, так как они начнут уничтожать собственные составные элементы как по мере распространения настоящей революции, так и в последующих революционных процессах. Великую монархию не так-то просто укрепить, а великую республику просто невозможно. Идея создания из целого Нового Света единой нации, части которой связаны между собой и со всем остальным только одним элементом – поистине грандиозный проект. Нас объединяет общее происхождение, один язык, одни и те же традиции и религия, следовательно, должно быть сформировано одно правительство, которое будет управлять конфедерациями, образованными из различных формирующихся государств, но разница в климатических условиях, положениях дел в этих государствах, конфликты интересов, несхожесть характеров – все это разобщает Америку. Как было бы здорово, если бы Панамский перешеек был бы для нас чем-то вроде Коринфа для греков! Надеюсь, что когда-нибудь и нам выпадет шанс созвать величественный конгресс из представителей республик, королевств и империй для обсуждения и проведения переговоров с государствами остальных трех частей света по таким важным вопросам, как тема войны и мира. Такой вид сотрудничества станет возможным, только когда наступит счастливый момент нашего возрождения, иная мечта, вроде смелой и безумной идеи аббата Сен-Пьера о созыве европейского конгресса для обсуждения интересов и определения судеб стран, кажется необоснованной. «Важные и продолжительные перемены к лучшему зачастую могут быть результатом влияния индивидуального фактора». У южноамериканцев существует предание, которое гласит: когда Кетцалькоатль, Гермес, южноамериканский Будда, отрекся от престола и оставил свой народ, он пообещал, что спустя века в назначенное время он возвратится и вернёт бразды правления себе и счастье- своему народу. Не наводит ли нас на мысль и не заставляет ли это предание убедиться в том, что сказанное должно произойти в скором времени? Только представьте себе, какой это возымеет эффект, если вдруг среди нас в обличии человека появится Кетцалькоатль, лесной Будда или же Меркурий, о которых так много говорят другие нации! Не думаете ли Вы, что подобное убедило бы все части континента объединиться? А разве нужно нам что-то ещё, кроме того, как объединиться, чтобы изгнать испанцев, их войска и сторонников идеалов загнивающей Испании, чтобы создать мощную империю с независимым правительством и работающим на благо законом? Я так же, как и Вы, считаю, что индивидуальный фактор может сыграть важную роль и привести к большим результатам, особенно когда дело касается революционных процессов. Но не обязательно быть героем, великим пророком или божеством из Анауака, Кетцалькоатлем, чтобы стать автором всех тех чудесных деяний, которые Вы описываете. Упомянутый мною персонаж едва знаком даже мексиканскому народу, и то не с лучшей стороны, ибо таков удел всех побеждённых, даже если они боги. Только историки и литераторы добросовестно посвятили себя изучению его происхождения, его истинных или ложных целей, его пророчеств и завершающего периода правления. Ведутся дискуссии относительно того, был ли он апостолом Христа или язычником. Одни говорят, что за его именем кроется другое- святой Томас, другие переводят его так: «змея, покрытая зелёными перьями», третьи утверждают, что он на самом деле всем известный пророк с Юкатана, Чилан-Камбаль. Одним словом, большинство мексиканских авторов, полемистов и историков- любителей в той или иной мере пытались пролить свет на истинную сущность Кетцалькоатля. Дело в том, что, согласно Акосте, Кетцалькоатль создал религию, обряды, догмы и таинства которой имели поразительное сходство с той, что основал Иисус, и которая, возможно, больше других религий похожа на христианство. Несмотря на это, 14

многие писатели, убеждённые католики, попытались снять вопрос о том, был ли он настоящим пророком, не желая признавать в нём святого Томаса, согласно предложенному другими знаменитыми авторами. Наиболее распространённая версия гласит, что Кетцалькоатль был законодателем для языческих народов Анауака, которым правил великий Монтесума и, в частности, благодаря которому Кетцалькоатль получил власть. Отсюда следует, что наши мексиканцы не последовали бы за язычником Кетцалькоатлем, даже если бы он предстал перед ними в своём самом идентичном и положительном образе, ибо они исповедуют одну из самых нетерпимых и исключительных религий. К счастью, руководители освободительного движения в Мексике воспользовались этим фанатизмом наилучшим образом, провозгласив известную Деву Марию Гваделупскую покровительницей патриотов, взывая к ней в тяжелые времена и изображая ее на своих знаменах. При этом, политический энтузиазм смешался с религией, благодаря чему стремление к обретению независимости стало святым делом каждого. В Мексике её почитают так сильно, как едва ли бы стали почитать даже самого красноречивого пророка. Нет сомнения в том, что для завершения начатого процесса возрождения, нам не хватает именно объединения. С другой стороны, наше разделение неудивительно, этим отличается любая гражданская война – противостоянием двух политических сил: консерваторов и реформаторов. Первых, по обыкновению, всегда больше, потому как преобладающее традиционное мышление побуждает людей повиноваться законным властям; вторых, как правило, всегда меньше, зато они отличаются бóльшим энтузиазмом и разносторонним умом. Таким образом, физическая составляющая уравновешивается моральной, и борьба продолжается, приводя к непредсказуемым результатам. К счастью для нас, массы всегда предпочитали следовать за интеллектуалами. Я скажу Вам, что именно может сделать нас способными изгнать испанцев и учредить независимое правительство. Это, безусловно, создание союза. Только он должен образоваться не по божьему замыслу, а в результате упорной, сплочённой и скоординированной работы. Америка предоставлена сама себе, её бросили на произвол судьбы все государства. Будучи изолированной от прочего мира, не имея возможности рассчитывать ни на дипломатическую, ни на военную помощь, она ведёт борьбу с Испанией, располагающей столькими военными ресурсами, сколькими нам не удалось бы обзавестись никаким путём. Когда успех дела не гарантирован, когда государство слабое, а цели маячат где-то вдалеке, всех одолевают сомнения, мнения разделяются, ситуация накаляется до предела, и враги пользуются этой слабостью, играя на наших чувствах. Как только мы наберёмся сил, под покровительством какого-нибудь либерального государства, которое предоставит нам свою поддержку, мы придём к осознанию необходимости культивирования ценностей и умений, которые понадобятся нам на пути к победе. Тогда мы продолжим наше величественное шествование к процветанию, предначертанному Южной Америке. Тогда науки и искусства, которые зародились на Востоке и просветили Европу, придут в Колумбию, где и найдут себе новое пристанище. Таковы, господин, мои наблюдения и размышления, которые я имею честь Вам представить, с тем, чтобы Вы меня поправили или не согласились, исходя из того, чего они заслуживают. Прошу Вас поверить в то, что когда я решился изложить Вам их, мною в большей степени двигало желание не показаться невежливым, нежели уверенность в том, что я способен просветить Вас по этой теме. Искренне Ваш, и прочее, и прочее, и прочее. Кингстон, 6 сентября 1815 г.

15