ВАЛЕНТИНА КИСЕЛЁВА "НЕПРИДУМАННАЯ ЖИЗНЬ"

255

Валентина Киселёва

НЕПРИДУМАННАЯ ЖИЗНЬ

Валентина Киселёва

Непридуманная жизнь

PRINTĖJA Kaišiadorys, 2019

Редактор Астрида Монгрид Корректор Нели Кольчугина Фото Анатолия Киселева

Leidinio bibliografinė informacija pateikiama Lietuvos nacionalinės Martyno Mažvydo bibliotekos Nacionalinės bibliografijos duomenų banke (NBDB).

ISBN 978-609-445-517-9

© Валентина Киселёва, 2019

4

Валентина Киселева Сама не знаю почему, но в течение всей жизни я очень часто возвращаюсь в свое покровское детство, в юность. Здесь я черпаю сюжеты для рассказов детям, внукам и вам, дорогие читатели. Сам процесс письма доставляет мне странное удовольствие, сравнимое с тем, какое получаешь от белизны простыней, теплого воздуха, ясного утреннего часа, желтого солнечного зайчика на противоположной стене, детских голосов, доносящихся снаружи. Стихами, прозой я пытаюсь выразить свое отношение к жизни, к дорогим мне людям. Как быстро летит время! Давно ли мы счастли5

аые и беззаботные не замечали ненастных дней все было ясно, радостно. Почему же сейчас не успеваем порадоваться рассвету, а уже наступает полдень, а затем и сумерки, к которым мы еще не готовы. Люди сожалеют о прошлом, а надо бы радоваться, что все это было с тобой и ты можешь пережить свою жизнь во второй раз – в воспоминаниях. И пусть это называется ностальгией, которая не имеет срока годности, потому, что прошлое не исчезло, а будто бы притаилось где-то под стулом времени невидимое, не слышное посторонним, будто ожидающее моего прихода. В быстротечной бурной жизни мы не успеваем оглядываться назад, а когда оглядываемся, то видим, что там позади остались прекрасные моменты или неисправленные ошибки. Наша жизнь – это сочинение со множеством ошибок. Ошибок быть не должно, но они были и будут. Толчком к началу моей литературной деятельности явилась поездка на Украину после длительного перерыва. Увиденное произвело на меня такое впечатление, что у меня появилось непреодолимое желание передать то, что накопилось в душе за эту поездку и за долгие годы разлуки. Стихи, а затем рассказы помогли мне это сделать. Мне очень хотелось найти формулу, по которой жить легче, но в жизни все по другому: улыбки, слезы, взлеты, падения. Жизнь не поддается математической точности. Каждый миг прекрасен по своему Моя книга это объяснение в любви людям, рядом с которыми прошла моя жизнь.

6

Если бы пришлось мне жить сначала Ничего бы в жизни не меняла

ВОЛЫ

Поезд прибыл на станцию вовремя. На улице еще прохладно, и мы с Сонечкой надеемся добраться домой до наступления жары. Не теряя времени, спешим на базар – может повезет, и там будет телега с Покровщины. Подходим к базару и слышим громкие возгласы.

– Григоровка! Григоровка! Кто из Григоровки? В сторонке толчется группа людей с громоздкими ящиками и сумками.

– Артисты, – объяснила женщина рядом, – приехали в Григоровку с концертом. До Григоровки восемнадцать километров, а их никто не встречает.

– Надо звонить в правление, – советует кто-то из толпы.

7

– У дежурного по станции есть телефон, может, он знает, как позвонить в Григоровку, – подсказывает дедок в соломенной шляпе. Мужчина в полотняном костюме, наверное, начальник, идёт на станцию, а мы отправляемся искать покровских. Долго искать не пришлось. Возле забора, в тени клена, увидели большую телегу – гарбу, на которой обычно возят солому, запряженную парою волов, а рядом с ней деда Панаса. Мы поздоровались с дедом, и спросили, есть ли еще кто-нибудь с Покровщины (уж очень не хотелось добираться на волах).

– Нет никого. Я и сам приехал лишь потому, что надо было привезти сеялку на ремонт, а лошадей свободных нет.

– Ну, что же, поедем с Вами, все лучше, чем топать семь километров пешком.

– Я еще жду механика. Он придет, и тронемся, – сказал дед. – Кладите свои вещи и устраивайтесь поудобнее на соломе. Вещей у нас немного – сумка с продуктами и небольшой чемодан, в который Сонечка сложила нашу одежду. В это время возвратился начальник артистов, который ходил звонить в Григоровку. Дозвониться-то он дозвонился, но там о приезде артистов никто ничего не знает. Афиш никаких нет и клуб закрыт. Завклубом в декрете, а председатель лежит в больнице.

8

– Как же в филармонии договаривались? Куда нам теперь? Поезд на Полтаву пойдет только ночью! – с возмущением засыпали артисты вопросами своего начальника. Он выглядел растерянным и только повторял: – Успокойтесь, успокойтесь! Что-нибудь придумаем.

– А что тут думать, – услышали мы мужской голос. Это пришел наш механик. – Едем к нам в Покровщину! Клуб у нас хороший, а рекламу мы организуем быстро – детвора всех оповестит. Зрителей будет предостаточно. Артистов долго уговаривать не пришлось. Они быстро погрузили на телегу аккордеон в специальном ящике, большие пакеты (это оказались бандуры) и чемоданы. Дед Панас вывел волов с базара и сел рядом с нами на солому. Дорога была строго очерчена двумя рядами пирамидальных тополей. Ехали мы медленно, как будто плыли по теплому упругому воздуху, полному запахов, жужжания пчел и шмелей, неясных шорохов. Пахучий и медлительный, колыхался он, лениво омывая окружающие постройки, деревья и придорожные кусты. День распаляется, похожий на дымный пожар под синим, широко раздвинутым куполом неба. Открывается панорама. Воздух прозрачен, а золотые поля зреющей ржи и седоватые космы овсов так неподвижны, что кажутся застывшими.

9

Артисты, разморенные жарой и уставшие от волнений, молча созерцают окрестности, а мы с радостью разглядываем знакомые места, которые не видели два года. Впереди речка Оржица. Назвать ее речкой можно с натяжкой, скорее это ручей. Летом она становится совсем мелкой и узкой – вброд перейти ничего не стоит. Никто и не ездит через мост, да и волы дорогу знают. Вот и сейчас – сразу поворачивают к броду. Войдя в воду, останавливаются пить. Передние колеса телеги в речке, а задние – на берегу. Мы с удовольствием слезаем на берег и идём побродить по мелководью. Солнца не видно, но стоит такая духота, что артисты тоже не выдерживают – закатав брюки до колен, сняв рубашки, они с удовольствием окунают усталые ноги в воду, фыркая и смеясь, умываются, брызгают друг на друга прохладной водой. Так проходит некоторое время.

– Ну, пора трогать, – говорит механик деду. Не тут-то было. Волы стоят, как вкопанные, лениво помахивают хвостами, отгоняя надоедливых слепней, и абсолютно не реагируют на понукания и удары батогом.

– Это надолго? – спрашивает механик у деда Панаса.

– А кто их знает. Теперь хоть бей, хоть кричи. Пока не отдохнут, не тронутся с места.

– А ехать еще далеко? – любопытствуют артисты.

10

– Километров 5 с гаком, если напрямую.

– Может они скоро пойдут?

– Может, – спокойно отвечает дед и тоже закатывает штанины. Мы с Соней не знаем, что нам делать – ждать или идти пешком. Решаем: будем ждать. На какое-то время воцаряется тишина. Слышны вздохи волов и плеск воды. Вдруг небо над нами разрезал ослепительный зигзаг молнии, и в ту же минуту раздался оглушительный гром. От неожиданности все присели и замерли. Волы же от испуга рванули вперед. Овес податливо стелется под их копытами зеленым ковром, от земли во все стороны летят куски грязи, а вода разбрызгивается яркой радугой. Волы подобны птицам, летящим над землей. Бежали они, что было сил, подняв хвосты и запрокинув головы. Но куда!!! Нет, не в сторону дороги, не вдоль по воде, а прямо в поле, через канаву, придорожные рытвины. Все кинулись за ними, но увы! Догнать их невозможно! По примятому овсу валялись бандуры, аккордеон, раскрытые чемоданы, рубашки, еще какая-то одежда. На ходу артисты подбирали свои вещи, что-то кричали, одни остановились, другие бежали дальше. Своей сумки и чемодана мы не видели. Дед Панас остался далеко позади. Пошел дождь. Дождь… овладевает чувствами человека, на11

поминает о моментах его жизни или, наоборот, смывает все воспоминания. Он умеет очищать. Когда все очень плохо, я выхожу и просто стою под дождем… Но это был не дождь. Это был настоящий ливень! Вода лилась на нас как из ведра, застилая пеленой все окружающее. Бежать дальше не было ни смысла, ни сил. Грязные, мокрые, растерянные все стояли, не глядя друг на друга, не зная, что делать дальше. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. И вновь с ленивой насмешливостью все окутал не боящийся ничего, надоедливый и ненужный зной. Первым опомнился механик.

– Далеко они не ушли. Я пойду, посмотрю, а вы подождите здесь, – сказал он и пошел по следу телеги. Мы пошли за ним. Через десять-пятнадцать минут мы увидели наших беглецов, мирно жующих овес. Механик, взяв одного вола за рога, повел их назад. Наши сумка и чемодан лежали на телеге, солома наполовину высыпалась, а оставшаяся намокла. Садиться на нее совсем не хотелось. К речке волов не повели, а сразу на дорогу, где мокрые, грязные и злые артисты сложили на телегу подобранные вещи, а сами пошли к воде хоть немного помыться и привести себя в порядок. Мы с Сонечкой тоже помыли ноги, но совершенно напрасно – на дороге пыль превратилась в жидкую ка12

шицу и мы брели по самую щиколотку в этой грязи. Выглянувшее солнце и теплый ветерок быстро сделали свое дело – высушили нашу мокрую одежду. До Покровщины мы добрались грязные, но сухие. Встречные с удивлением смотрели на нас и чумазых артистов – здесь никакого дождя не было. Мы хоть и уставшие, но довольные: наконец-то, дома! Как понятна нам истина, что «дом не там, где дом, а там, где родные люди». Дедушка с бабушкой не могут на нас наглядеться, и мы от души радуемся встрече с ними, с Покровщиной. Приятно видеть их добрые лица, произносить близкие сердцу слова «бабушка», «дедушка». Бабушка – особый статус, родной человек, который всегда утешит и пожалеет, накормит самой вкусной кашей с ароматной молочной пеночкой. Бабушка может стать лучшей подругой и яростным защитником твоих интересов на всю жизнь. Но, в моем случае, лучший друг и защитник – дедушка. Поэтому я не могу оторваться от него, а он нежно гладит меня и тихо вздыхает. Радость встречи улеглась. Переодевшись, выпив холодного молока и рассказав о наших приключениях, мы, не поддавшись на уговоры отдохнуть с дороги, поспешили каждая по своим делам – навестить подружек, сказать, что сегодня в клубе будут выступать приезжие артисты из Полтавской филармонии. Оказалось, мы опоздали. Ведь хорошую новость нельзя держать в доме – она как пти13

ца, ей простор нужен. Мальчишки уже объездили все село на велосипедах, и все знали, что вечером в клубе будет концерт. Механик пообещал им конфет и бесплатный вход, так они и в соседние деревни не поленились поехать объявить о приезде артистов. Вечером в клубе яблоку негде упасть – артисты не так часто балуют сельчан, а тут еще из Полтавы! Из филармонии! Билеты недорогие, малые дети, как всегда, бесплатно с условием не занимать места на скамейках, а сидеть на полу, на подоконниках или на коленях у родителей. Артисты поют украинские и русские песни под бандуру и аккордеон. Многие из нас бандуру видят впервые, да и артисты стараются – песни, знакомые и не очень, льются одна за другой. В промежутках звучат смешные байки. Даже наше приключение с волами они, немного приукрасив, рассказывают интересно и смешно, все хохочут от души. Концерт закончился, но артистам еще долго аплодировали, просили спеть или рассказать что-нибудь. Отпустили лишь после того, как завклубом сказал, что после концерта будут танцы. Молодежь быстро расставила скамейки вдоль стен. На них устроились любопытные бабушки и детвора. Мы с Сонечкой тоже остались. Её приглашали танцевать, а я сидела, разглядывая собравшихся, многих не узнавала. Заиграл аккордеон. Ритмы быстрого танца разлетелись по залу. Все, кто прятался в самом дальнем 14

углу, даже те, кто, казалось бы, никогда не сможет сдвинуться с места, вышли в центр зала, в толчею, в сумятицу. Азартно, вприпрыжку, размахивая руками, вихляя ногами и бедрами, запрокидывая голову и не жалея сил, стали трудиться! Вот уж работают, так работают! Позавидуешь, поудивляешься! Даже не верилось, что позади рабочий день! Зазвучал вальс. Его шутливо-изящная, нежная и гибкая мелодия словно покачивается на волнах аккомпанемента. Медленно плывет мелодия особой ночной красоты. Она покоряет сразу. Тихая задумчивость и в то же время страстность, ночная глубина и покой. В зале сразу стало спокойнее, просторнее – вальс не все умеют танцевать. Кружится несколько пар, в основном девчата, а парни на улице – вышли покурить. Вдруг я увидела, как кто-то очень знакомый пробирается в мою сторону. Да это ж Володька Хижняк! Он такой же кудрявый и красивый, как был. В школе о нем вздыхали наши девчонки, а он не особо обращал на нас, «малявок», внимание, но, когда играли в «ручеёк», всегда выбирал меня в пару. Мне стало жарко от одной мысли, что он сейчас пригласит меня на танец. За эти годы я из девчушки превратилась в подростка.

– Привет! – сказал он, подойдя ко мне. – Ты когда приехала, сегодня?

– Сегодня, вместе с артистами, – сказала я, за15

ливаясь краской, и встала. Теперь краской залилось его лицо – я была на голову выше его.

– Садись рядом, – предложила я.

– Нет, спасибо, я ищу Кольку, он где-то здесь, – сказал он и быстро пошел в сторону выхода. Мне было смешно и грустно. Подошла Сонечка. У неё тоже невеселые новости – Игнат (парень с которым она дружила) уехал в Харьков поступать в училище. Не поступив, домой не вернулся, остался у родственников. Настроение испортилось, и мы продвигаемся к выходу. На крыльце среди курящих наш сосед – Василек. Увидев нас, он поздоровался и спросил: – Вы домой? А чего так рано?

– Устали после дороги, да и некоторым спать пора, – кивнув в мою сторону, ответила Сонечка. – А ты с нами или остаешься? Не ответив, Василек подхватил мандолину, с которой никогда не расставался, и мы пошли домой. Идти с Васильком не страшно, он со своей мандолиной всегда может отогнать бегающих собак, которых я боюсь – особенно после того, как меня укусила соседская Жучка. Она никогда даже не лаяла на меня. Но как-то я, не зная, что у нее маленькие щенки, хотела погладить ее. Видимо, она подумала, что хочу забрать щенков, и укусила меня за руку. Теперь я всех собак обхожу стороной. Что не страшно с Васильком, это хорошо, но вот ходит он очень медленно – у него больные ноги.

16

Когда-то давно, мальчишки пасли коров в поле. Там стояли скирды соломы. Была сильная гроза и от молнии одна скирда сгорела, а две другие, что стояли чуть дальше, уцелели. Вот мальчишки забирались наверх и прыгали или «съезжали» то с одной, то с другой. А Вася прыгнул на пепел, оставшийся от сгоревшей соломы. Оказалось, что под пеплом был жар. Мальчишки испугались и с криками «помогите» побежали в деревню. Женщины, работавшие невдалеке, услышали страшные крики. Когда прибежали и вытащили его из пепла, ноги были сильно обожжены. С тех пор он плохо ходит, часто ездит в Полтаву на лечение. Вот мы и пришли. Сонечка с Васей, беседуя о чем-то, остались во дворе, а я пошла в хату. Тут темно, хоть глаз выколи, но я прекрасно знаю, что на столе стоит молоко и хлеб. Это неписаный закон – лампу не зажигаем, поужинали и спать. За этот длинный день я очень устала. Впечатления накладывались одно на другое. Мне казалось, что ничего сама не предпринимала, все делалось помимо меня. Как в поезде: кажется, будто сидишь, а на самом деле – едешь: за тебя едут. Ночь сегодня выдалась удивительно красивая. Небо в звездной дымке, легкий ласковый ветерок, серп луны, с усмешкой смотрящей на землю. И чего некоторым не спится? Но это не про меня. Я устала от впечатлений и, не в силах ни о чем думать, заснула.

17

Сон окутал меня легким покрывалом волшебной сказки. Я провалилась в его мягкие объятия, чувствуя, как разливается по венам сладкая патока, кружа голову. Словно падение листа с кроны дерева в неспешном, легком и невыносимо грустном танце… И запах роз зимой… И шелест ветра, и медленное кружение снега… Я проснулась, но лежала, ничем не выдавая свое пробуждение. В окно заглядывало звёздное небо и резкий серп луны. Мне довелось стать свидетелем краткого свидания дня и ночи. Рассвет легкой тенью неслышно подкрадывался к моей кровати. Сонный утренний ветерок забежал в ворота и коснулся штор полуоткрытых окон хаты. Деревья прячутся в густом тумане ожидания, когда же солнце поднимется выше и разгонит эти задремавшие на земле облака. Сизый прохладный рассвет неспешно прохаживается по соломенным крышам домов. Птицы еще спят, в саду стоит торжественная тишина, но утро уже смутно белеет, дрожит листва, предчувствуя зарю. Затаив дыхание, жду прощального поцелуя ночи, и все-таки пропускаю этот миг. Так не хочется отпускать эту ночь, но незваный день рассветом стучится в восточное небо. Просочившийся откуда-то свет говорит о том, что ночь ушла, рассвет все смелее прокладывает путь утру. Роса блестит кое-где на траве и по ней легкими петлями раскинуты лунные блики. И вот начинают перекликаться петухи, словно соревнуясь, кто громче и красивее пропоет свое «кукареку».

18

В Каунасе я бы еще спала, а здесь вся эта красота и воспоминания не давали мне покоя. Я прошлась босиком по росистой траве, как и раньше. Кажется, никуда не уезжала, не было этих лет разлуки. Бабушка, увидев меня, удивилась: – И чего ты встала в такую рань? Я еще и завтрак не готовила, Соня еще спит. Сейчас подою корову, дедушка погонит ее на выгон, а я затоплю печь, что-нибудь сварю на завтрак.

– Можно я отгоню ее сама? – предложила я свои услуги.

– А, боишься, что «кто не работает, тот не ест», – засмеялась бабушка, вспомнив старую притчу о невестке. – Ладно, обожди немножко и отгонишь. По полусонной улице я следовала за нашей Маней. Она хорошо знала дорогу и спокойно шла. К ней то с одного, то с другого двора присоединялись другие коровы – хозяева просили принять «под присмотр» их скотину, отогнать на выгон. Знакомый мне пастух ласково поздоровался и удивился, что гостья так рано встает.

– Посмотри, какие ранние наши покровские птички, – обратился он к подошедшему мужчине, – даром, что живет в городе, а характером – наша, деревенская.

– Так чья же ты будешь? – разглядывая меня, спросил подошедший.

– Да это внучка Моисея Сидоровича, его дочки 19

Оксаны, помнишь? – ответил за меня пастух.

– А как же, помню. Мы в школу вместе ходили, только она была на пару лет младше меня. Да и школу она не окончила – уехала в город с каким-то летчиком.

– Этот летчик – мой папа, – запальчиво произнесла я, – он геройски погиб на войне!

– Извини, детка, не знал. Просто не один я был влюблен в неё, а она от нас сбежала. Где она сейчас? Здорова? Сама-то к нам надолго? – стал допрашивать он меня. Но мне, почему-то, не хотелось с ним разговаривать. Не понравился мне его тон, да и вид тоже: угловатое лицо с тонкими губами, сам худой и согнутый, как бурьянина от ветра. Да и одет он в странную, ярко аляпистую, как будто бабью, кофту. Я повернулась и, не отвечая на вопросы, быстро пошла домой. Не знаю, что было написано на моем лице, но дедушка все прочел сразу.

– Ну, и что случилось? Чего такая расстроенная? Я, боясь расплакаться, что-то буркнув в ответ, пошла в хату. Соня уже встала и, умывшись, заплетала свои длинные волосы. Через какое-то время пришла бабушка и позвала нас завтракать. На улице еще прохладно, и завтракаем мы под вишней. Никто меня ни о чем не спрашивает, и я очень рада этому. Не успели мы позавтракать, как возле ворот остановилась предсе20

дательская бричка.

– Доброе утро, приятного аппетита! – гремит раскатистый бас председателя.

– Спасибо, садитесь с нами, – приглашает дедушка.

– Нет, я уже заправился. А у вас я вижу пополнение. Как, девчата пойдут на ланку? Ланка – это делянка свеклы, или других овощей, которая выделена одному человеку. В этом году ланку сахарной свеклы взяла бабушка. За это назначают «трудодни», а осенью выдают сахар или зерно.

– Соня пойдет, а эта (дедушка указал на меня) еще мала для такой работы.

– А ты не хочешь заработать несколько трудодней для бабушки? У нас сейчас работа есть. Всех учеников просим приходить на плантацию сахарной свеклы собирать долгоносиков. Замучили совсем: подъедают молодые розеточки листьев, и свекла пропадает. За три бутылки долгоносиков даем трудодень. Подумай. Если сможешь, приходи к школе в семь часов. Работа до двенадцати. Долгоносики от жары тоже прячутся, и их не видно. Ну, я поехал, – сказал он и, прежде, чем мы ответили, уехал. Бабушка была не в восторге от такого предложения. Ребенок только приехал – и на работу! Но, я, как подумала, что буду сидеть дома одна, а там соберутся ученики, может, придет и наша компания, сразу согласилась.

21

– Бабушка, дайте три бутылки, я иду.

– Зачем тебе три, ты хотя бы одну насобирала. Ну ладно, одну бутылку для долгоносиков, а в другую налью воды, пить захочется. Если надо будет, выльешь воду и собирай в нее. И вот я уже возле школы. Там собралось много детворы – от первоклашек, до шести и семиклассников. Все устроились на две телеги и выехали за деревню. Перед нами широко раскинулись поля пшеницы, ржи, кукурузы, подсолнечника, где гуляет вольный степной ветер, щедро напоенный ароматом трав и полыни. От всей этой широты и простора захватывает дух. Через полчаса мы на месте. Плантация свеклы раскинулась до самого горизонта. Казалось, ей нет конца. Единственный ориентир – колхозный сад. Тополя хорошо видны и кажутся совсем рядом. Бригадир определил нам по два рядка и велел идти в сторону сада. Долгоносиков, действительно, было много. Я чуть успевала с одного рядка на другой. Хотелось не пропустить ни одного. То ли мои старания, то ли неопытность, но я далеко отстала от основной массы учеников. Вначале хотела поспешить, не глядя на долгоносиков, но потом успокоилась – сад хорошо виден, не заблужусь. Солнце было уже довольно высоко, когда я увидела недалеко от моих рядков белую рубашку. Я поспешила туда: между рядками свеклы, прикрыв 22

голову кепкой, лежит мальчик, видимо, ученик первого или второго класса. В деревне без головного убора никто не ходит, может случиться солнечный удар. Он спит или с ним солнечный удар? Испугавшись, я вылила ему на голову оставшуюся в бутылке воду. Он вскочил, стал озираться вокруг. Увидев свою почти пустую бутылку, расплакался. Оказывается, сел отдохнуть и уснул, ведь встал рано, а бутылку забыл закрыть, и собранные полбутылки жуков расползлись. Я, как могла, успокоила его, и мы стали вдвоем собирать долгоносиков в его бутылку. Бутылка довольно быстро наполнилась. Довольные, мы поспешили к саду, где нас уже ждали. Содержимое бутылок все высыпали в железную бочку. Бригадир полил туда керосину и поджег. С чувством выполненного долга я пришла домой.

– Ну, как, работница, одной бутылки хватило? Я рассказала о происшествии. Дедушка сказал, что поговорит с председателем – нельзя таких маленьких оставлять без присмотра. Ещё несколько раз я ходила на плантацию. К выходным бабушка с Соней закончили полоть свеклу на своей делянке. Не пошла и я. Но три трудодня заработала! Дни тянулись медленно, мы ждали вечера. Вечером деревня преображалась. Сумерки становились все короче, а южное небо с новыми созвездиями все более и более открывалось.

23

Вечер тих, а воздух напоен запахом созревающих хлебов, садов… Природа в странной полудреме готова усыпить дневных, и разбудить ночных своих детей. От разогретой за день земли идёт пар, но прохладный ветер уже несет в деревню свежесть с полей. Тихо, спокойно. Так редко доводится остановиться и просто вздохнуть, осмотреться вокруг. Слышится говор, смех, песни. Сегодня к Сониной подруге приехал брат. Он гармонист и этим все сказано. Сонечка и, конечно, я пришли самые первые и уселись под хатою на бревне. Вышел Николай и, ласково погладив гармонь, заиграл. Гармонь тихо, протяжно вздохнула, запела что-то грустное и нежное… Пела для всех, а слышалось каждому, что поет только для него. Вспоминалось что-то хорошее, дорогое, свое. … Все сидели, не шелохнувшись, и даже не пели. Слушали. Наконец, он встал, пожелал всем спокойной ночи и ушел в хату. Собравшиеся тоже потихонечку разошлись, не нарушая тишины. Дома ни дедушка, ни бабушка еще не спали. Они тоже слушали прекрасную музыку.

– Соня, а Николай городской или деревенский? – интересуюсь я.

– Конечно, деревенский. Ведь он родился в деревне, просто давно живет в городе.

– Нет, городской. Ведь уехал в город он еще ребенком, – поправляет ее дедушка.

– Но ведь он родился в деревне!

24

– Так что, по-твоему, если ласточка родилась в сарае, так она корова? Соня задумывается, но с дедушкой не спорит.

– Как хорошо здесь, земля кругом, а в городе асфальт. Зимой он холодный, а летом от него так и пышет жаром. Вот и земля мягкая, теплая, на ней все растет и яблони, и пшеница, и помидоры, – задумчиво говорю я.

– Земля – на ней не только хлеб растет, но и сады, леса. Красоты не счесть, каждая травка – диво! Ты только подумай: бросишь зернышко – вырастет десять, посадишь глазок картофеля – вырастет куст. Тяжело пахать, сеять, нелегко растить, убирать, а какая радость от этого всего. Возьми рожь – две недели колосится, две наливается, две созревает. Нет сильнее радости, чем земля. Всю доброту, всю силу свою не жаль ей отдать, все равно она щедрее. Люди не всегда ценят ее щедрость. Вот, говорят, когда-то пшеница давала не один колосок, а пять. Урожай был большой, хватало и людям и скоту. Так люди не ценили, стали печь блины и ими вытираться, как полотенцем, класть их в колыбель, чтоб детям было мягко и тепло. Увидел это Бог и решил наказать человеческий род. С тех пор на пшенице, ржи и на других злаках стало расти по одному колоску.

– Дедушка, а на кукурузном початке сколько зерен было, много?

– Конечно много, а теперь на кукурузном початке всегда четное число рядов зерен, в основном, 25

от восьми до двадцати двух.

– Придумаешь же ты такое! – вздыхает бабушка. – Пошли спать, ночь короткая, не успеешь уснуть, уже светает.

– А ты продли ее, как тот барин день продлевал, – улыбаясь, говорит дедушка.

– А как это – продлевал? Расскажи, – тут же прошу я.

– Давно это было, а, может, и не было, жил барин. Был он богатый, но очень жадный. Однажды нанял работников сарай строить. Утром показал, что надо делать, и пошел к другу. Посидел там немножко, потом прилег отдохнуть. Встал – стемнело, работники уже отдыхают. На другой день повторилось то же самое. Не успевает барин почитать или отдохнуть и уже вечер. Очень быстро проходят дни. Работники ничего не успевают делать. Только половину сарая построили. Задумался барин. Что-то надо делать. Так дело не пойдет. Пошел он к местному мудрецу и рассказал о своей проблеме.

– Не кручинься, ответил мудрец. Этой беде легко помочь. Я приду к тебе через пару дней и всё устроим. Ждет барин, не дождется, когда придет мудрец. На третий день он приходит, приносит с собой большое колесо. Приладил он это колесо к колодцу. Попробовал крутить – тяжеловато, но крутится.

– Ну, вот, – говорит он барину, – это машина времени. Она замедляет время, но ты должен ее сам 26

крутить. Начинай сразу, как работники начнут работать. Крути его, пока они работают. Они не смогут закончить работу, пока ты крутишь колесо. Обрадовался барин. Встал пораньше. Как только работники начали работать, он взялся за колесо. Стал его крутить. Правда, трудновато, но зато работники будут долго работать. Час крутит, другой. Сил нет, колесо уже еле-еле крутится.

– Все, – сказал уставший барин, – пора обедать. После обеда он снова взялся за свою работу: надо же продлить день. К вечеру он так устал, что чуть дождался, когда хозяйка позвала всех ужинать. На другой день у него болели руки и ноги, но желание продлить день было сильнее. Крутит он свою «машину времени» и думает: «Славно придумал старик, день стал таким длинным, что можно и поменьше крутить». Покрутив еще пару дней, он совсем выбился из сил.

– Все, сказал он жене, – день стал таким длинным, что пусть теперь работают без меня. Снял колесо – «машину времени» – и отнес ее мудрецу.

– Ну, как, удалось тебе продлить день? – спросил мудрец.

– Еще как! Теперь день в два раза длиннее!

– Вот и ты, – обращается дедушка к бабушке, – попробуй продлить ночь. Подежурь пару ночей в 27

саду, или на бахче. Увидишь, какая ночь длинная.

– Да ну тебя, – отмахивается от него бабушка, – хватит байки травить, пошли спать. Но спать еще не хочется. Мы с Сонечкой спорим, кто завтра пойдет к тете Сане за абрикосами – мама велела сварить абрикосовое варенье. Бабушка, услышав наш разговор, насмешливо замечает: – Вы, как тот слуга-лентяй, которому пить хочется, да лень вставать. Ну, нас только зацепи. Мы в один голос просим бабушку рассказать об этом слуге.

– Да тут и рассказывать нечего. Барин лег спать, а слуга на лавке примостился. Лежит и бормочет что-то. Барин прислушался. Слуга спорит сам с собой. «Пить хочется, – говорит он сам себе, и сам же отвечает, – не умрешь до утра, только устроился удобно и вставать? Потерпи!» Барин слушал, слушал и говорит: – Иван! Быстро принеси воды. Слуга бегом на кухню, налил воды в стакан и приносит барину.

– Попей сам, лентяй несчастный. Даже сходить попить ленишься! Вот так и вы спорите, кто пойдет за абрикосами.

– Так ты еще про одних лентяев не рассказала, – слышим мы голос дедушки, – как дед с бабкой лежали на печи и хотели кушать. А кушать нечего, только сухари. Вот они тоже спорили, вставать или 28

не вставать. Кто пойдет к колодцу по воду. Спорили-спорили и решили – чем воду носить, да сухари мочить, лучше с голоду помереть.

– Так это ведь то же самое. Похоже, наши девчата не хотят идти к Сане. Пойдете обе! Там два ведра абрикос, одной тяжело нести. А сейчас спите, – строго закончила бабушка. Мы притихли. Сонечка что-то бормотала во сне, а я никак не могла уснуть. В хате было так тихо, что слышно, как сердце бьется в груди. Туктук, тук-тук. Интересно, почему оно бьется, а не спит, как спят глаза или руки? Надо будет спросить у нашей учительницы – Галины Петровны. Она все знает. А за окном темень. Вот это ночь, не то, что в Каунасе. Огромное, бесконечное небо, полное звезд, и непонятно, чего в нем больше: темно-синего или этого пронзительно-серебряного блеска холодных небесных светил. У ночи свои законы, своя магия, свое предназначение. Она сводница, она разлучница, она надежда и она погибель, она зарождение жизни и она же несущая смерть. И поди, разгадай, чем станет следующая ночь для тебя. Ночью мир видится слегка иначе, чем днем. Ночь! Мысли накладывались одна на другую и поплыли в школу. Почему-то вспомнился последний вечер. Мы с девочками танцевали украинские танцы, а Яша и Валера пели песню «Скажите девушки подружке вашей». Яша выразительно смо29

трел на Раю, а она как будто не замечала его взглядов и вздохов. Вот бы на меня кто так смотрел! Правда, когда уходили с вечера, Славка сказал, что пойдет с нами (я никогда не ходила одна, всегда шли всей компанией, а Славка не из наших – живет совсем в другой стороне). Но потом подошла его мама – учительница по химии – и сказала, чтобы он шел быстрее, их знакомый довезет до дома. Вот и все провожание. Интересно, почему это я вспомнила о школе? Все ясно – я соскучилась по дому, друзьям, школе. Но ничего, скоро уезжать. А я как-то раздваиваюсь: уезжать не хочется, но и домой тянет. Почему так? Ладно, об этом подумаю завтра. И сон, наконец-то, одолевает меня. Утром, позавтракав, мы поспешили к тете Сане, надеясь управиться до наступления жары. Жила она на другом конце села, на развилке двух дорог. Одна дорога ведет на ферму, а другая в Осюки. Собаки у нее нет, и мы беспрепятственно входим во двор. Дома никого нет, тетя на ферме, а мальчишки где-то бегают по своим делам. Абрикос, весь осыпанный крупными плодами, стоит посреди двора. Набрать два ведра ничего не стоит. Вопрос один – их рвать с дерева или подбирать с земли? К веткам даже подойти нельзя, абрикосы ковром лежат на земле. Не успели мы решить эту задачу, как пришла тетя Саня.

– Что задумались? – поздоровавшись, спроси30

ла она, – я сейчас уберу с земли, там уже есть порченые, а вы рвите свежие. Граблями она быстро сгребла абрикосы в кучу, и мы приступили к приятному занятию. Плодов было много, все такие сочные и крупные, что мы быстро наполнили ведра.

– Может и Вам нарвать? – спросила Соня.

– Было бы очень хорошо. Пока вы нарвете, я затоплю печь, и поставлю сушиться. Только сначала надо вынуть косточки. Да и те, что себе нарвали, тоже почистите. Зачем косточки домой нести, их там полведра будет.

– Не помнишь, наверное, – обратилась она ко мне, – ты маленькая еще была, когда девчата залезали на высокие вишни, рвали ягоды в шаньки и, конечно, кушали, выплевывая косточки. А ты внизу собирала косточки и кушала, пока дедушка не заметил. Он нарвал ягод и научил тебя выплевывать косточки. Конечно, я этого не помнила. Устроившись в тенечке, мы приступили к работе. Вскоре тетя Саня присоединилась к нам. Я смотрела на ее лицо и искала сходство с моей мамой. Нет, нет! Они совсем не похожи! (Сходство, конечно, было, но моя мама с модной прической, в красивом платье, да еще и на семь лет моложе, как тут сравнивать?). Но все равно, тетя Саня красивая. А как она любит веселье! Умеет петь и плясать, и выпить за компанию, и очаровывает всех своей искренностью и открытостью.

31

– Теть Сань, а почему Вы замуж не вышли? Вы такая красивая, – неожиданно даже для себя, спрашиваю я.

– Замуж? Что ты, кому я нужна с двумя детьми? Да и мужчин после войны в селе почти не осталось. Погибло много.

– А почему же тетя Катерина нашла мужа? – не отстаю я.

– Ну, она его не нашла а вымолила у Бога. Не всем такое дается.

– Как это «вымолила»? – спрашивает Соня.

– А очень просто. Похоронки мы с ней получили почти вместе – сначала я, через две недели она. Как и сколько мы плакали-убивались, знают только те, кто получал эти страшные «письма». А как боль немножко притупилась, Катерина стала в церковь ходить. Ей все время снился ее Семен. Он приходил к ней молодым и красивым, поэтому она верила, что живой он. Хотя сослуживец рассказал, как погиб Семен с двумя товарищами, как похоронили их в одной могиле возле какого-то лесочка. Но Катерина все равно не верила этому. В церкви она молилась за его возвращение и ставила свечу «за здравие». В пасхальные праздники на исповеди она рассказала священнику о своих снах и надеждах. Внимательно выслушав, батюшка сказал, что своими слезами да молитвами она не дает душе мужа покоя, поэтому он и приходит к ней во сне. Чтобы душа могла обрести покой, нужно успокоить32

ся, молиться и ставить свечи за упокой. Катерина послушалась его совета, и Семен, действительно, ей больше не снился. На Троицу он снова пришёл к ней во сне и сказал, чтобы она не плакала, ведь скоро они увидятся. Сейчас у него болит нога. Как только заживет, так он и явится. Однажды, идя с работы, Катерина увидела солдата, сидящего на лавочке возле правления.

– Чего ты здесь сидишь? Рабочий день кончился. Если нужен председатель, то он живет недалеко.

– Да нет, мне председатель не нужен. Я жду подводу на Осюки. До Покровщины я доехал с вашим зоотехником, а до Осюков мне не дойти.

– Ой, так ты будешь здесь сидеть до воскресенья. Сегодня уже все осюковские проехали, а завтра будет кто ехать или нет, никто не знает. А вот в воскресенье на базар обязательно поедут.

– Ну, что поделаешь, – грустно сказал солдат, – отдохну и пойду потихоньку.

– Куда ты пойдешь с костылем? Пойдем ко мне, переночуешь, а завтра видно будет. За ужином гость в основном молчал. Поужинав, поблагодарил хозяйку и сказал, что завтра постарается решить свои проблемы. Катерина ни о чем не расспрашивая, постелила ему на Ванюшиной кровати, и, пожелав спокойной ночи, пошла спать, забрав с собой сына. Ночью она проснулась от грохота. На ощупь дошла до лампы. Зажгла. Возле ведра с водой на 33

полу лежал солдатик. Ведро с водой упало рядом. Воды там было немного, но солдатик был весь мокрый. Она стала тормошить его, но он, похоже, был без сознания. Разбудила Ванюшку, тот сбегал к соседке. Как ни пытались затащить солдата на кровать – не получалось. Тяжелый он. Сняли с него мокрую рубаху, накинули сухую кофту, перекатили на положенный рядом кожух, укрыли теплым одеялом и стали думать, что делать дальше. Фельдшер только в Гребенке. Телефон в правлении. Решили подождать до рассвета. Но солдат зашевелился – пришел в себя. Он сказал, что хотел попить и зацепился за что-то. Больше ничего не помнит. Теперь они с соседкой помогли ему подняться и уложили в постель. Утром Катерина приготовила завтрак сыну и гостю, но он попросил только пить. Увидев его раскрасневшееся лицо, Катерина принесла градусник. Температура была высокая. Напоив гостя чаем, она пошла на работу. По пути зашла в правление и рассказала председателю, что произошло. Председатель позвонил в медпункт. Дежурная ответила, что фельдшер на выезде, но как вернется, обязательно приедет в Покровщину. Катерина попросила нашу местную «скорую помощь» (бабку Параску) сходить к ней домой и посмотреть больного, а сама поспешила на ферму. Мы все помогли ей быстро справиться с работой. Прибежав домой, она застала там и бабку Параску, и фельдшера. Фельдшер успокоила ее, сказав, что ничего страш34

ного нет. Солдат натер больную ногу, она распухла, отсюда и температура. Оставив таблетки, она наказала ему не вставать, полежать недельку и все пройдет. Бабка отварила какое-то зелье, наложила компресс на больную ногу и тоже ушла, сказав, что компресс надо менять, как только он высохнет. Два дня пролежал солдатик у Катерины. Рассказал, что зовут его Игнатом, до армии не женился, потом война. Мать его два года была парализована, а в самом начале войны умерла. Отец жил пару лет один, потом принял пожить беженку с внуком из Юзовки, да так и остались они у него. Мальчику сейчас около десяти – двенадцати лет. На третий день Игнат встал, но ходил слабо – болела нога, однако он решительно сказал, что сегодня люди будут ехать с базара, и он обязательно должен будет уехать. После обеда они уже стояли у ворот, ждали осюковских. Первая же подвода остановилась, но женщины, ехавшие на ней, не сразу признали в худом солдатике своего односельчанина. Извинившись и поблагодарив Катерину, он наклонился, обнял Ванюшку.

– Дядя Игнат, а ты к нам еще приедешь? – грустно спросил мальчик. Игнат, посмотрев на Катерину, уверенно сказал: – Конечно, приеду. Вот подлечусь немного и приеду. Приехал он через три месяца, поправившийся, загорелый, не узнать.

35

– Здравствуйте, глядя на Катерину, сказал он. – Вот я и приехал, примете? Так и остался он в Покровщине. Ванечке заменил отца, а Катерина не нахвалится. Говорит, что это Семен прислал ей Игната. Слава Богу, живут ладно, мирно, дай Бог им счастья, – со вздохом закончила она. Воцарилась тишина. Абрикосы уже очищены от косточек, но нам спешить некуда – на улице жарко, пойдем домой позже, как спадет жара. Молчание нарушила Соня: – А что, это Катерина сама всем рассказывала свою историю? – спросила она.

– Что сама, а что калина, – смеясь, ответила тетя Саня.

– Какая калина? – не поняла я.

– Как это «какая»? Разве дедушка не рассказывал вам о говорящей калине?

– Нет, не рассказывал. Расскажите, тетя Саня. Ну, пожалуйста, расскажите, – стали упрашивать мы тетю Саню.

– Хорошо, расскажу. Только сначала абрикосы поставлю в печь, а вы свои засыпьте сахаром, да завяжите платочком от мух. Покончив с работой, мы перешли за хату, там было не так жарко.

– Ну, слушайте, – начала она свой рассказ (очередную дедушкину байку). – В одной деревне жил пан. Хороший был человек, людей не обижал.

36

Только вот всегда ходил в шапке: и зимой, и летом. Зимой шапка теплая – заячья, а летом из светлого фетра. Из дома выходил редко, гостей не приглашал, на женщин не заглядывался. Жениться не собирался. К нему ходил всегда один и тот же мужик Яков. Он помогал по хозяйству, был ему и слугой и другом. Яков жил бобылем, таким же не общительным, как и пан. Что там случилось, никто не знал, но стал он на глазах чахнуть. Местная бабка «шептуха», приходила к нему, предлагала «пошептать» (полечить значит), но он не хотел ее слушать и попросил позвать своего дальнего родственника. Родственник пришел сразу.

– Послушай, сынок, – без обиняков начал мужик, – я чувствую, что работать у пана больше не смогу. Не хочешь ли ты работать вместо меня? Работа не трудная, платит пан хорошо. Я о тебе ему рассказал, и, если ты согласен, он примет тебя.

– Отчего бы не поработать? В этом году неурожай, подработать не мешало бы.

– Дело в том, что если ты согласишься, то это навсегда. Платит пан хорошо, только есть у него тайна, которую ты должен будешь хранить вечно.

– Он что, убил кого или ограбил?

– Нет, что ты. Пан честный человек, просто такая его доля.

– Ну, что же, я не болтливый, сохраню его тайну.

37

Так у пана появился новый слуга. Поначалу все было хорошо. Прошел год, другой. Жена была довольна – муж хорошо зарабатывает, на пана не жалуется. Работой не загружен. Но вот она замечать стала, что муж стал каким-то странным – молчаливым, задумчивым. Спросить ничего нельзя: или накричит, или повернется и уйдет из дому. Стала жена следить за ним – не завел ли он «любушку». Нет, никого у него нет. Ходит он только к пану, а потом долго сидит и о чем-то думает. Попыталась она выведать у него, что его так мучит, может, болит что, или барин обижает. Но ответ был один – все нормально. Так прошло еще пара лет. Мужик совсем занемог. Бабка-шептуха сказала, что болезнь внутри его грызет. Если ее выпустить, он поправится. Жена стала умолять мужа, чтобы он ради детей, сказал, в чем причина его болезни. Наконец, он не выдержал, пошел в церковь и на исповеди рассказал батюшке, что его мучит.

– Когда я поступал к пану на работу, то дал ему клятву хранить его тайну до конца своей жизни. А теперь эта тайна мучит меня. Рассказать не могу и молчать нет мочи.

– Ну, этой беде можно помочь: пойди далеко в лес, вырой глубокую яму, спустись в нее и громко, несколько раз прокричи эту тайну. Потом зарой яму и посади там какой-нибудь куст или дерево. На другой день мужик, взяв лопату, ушел в лес. Долго шел, оглядываясь, не идет ли кто сле38

дом. Наконец, уверившись, что ушел далеко, и кругом никого нет, он стал копать яму. Выкопал по пояс, но ведь батюшка сказал, что яма должна быть глубокой и стал копать дальше. Наконец, яма стала такой глубокой, что он видел только небо. Хорошо, он догадался привязать веревку к растущей рядом березе, а то не выбраться бы ему из этой ямы. Отдохнув, он встал и несколько раз громко прокричал: «У нашего пана ослиные уши! У нашего пана ослиные уши!» Кричал он несколько раз и так громко, даже голос охрип. Довольный, повеселевший, держась за веревку, он вылез из ямы. С новой силой взялся за работу и вскоре засыпал яму землей. Оглядевшись, он увидел большой куст калины, а рядом совсем маленький кустик – отросток от калины. Осторожно выкопал он этот кустик и посадил на место, где была яма. На душе у него стало спокойнее. Он шел домой, чувствуя большое облегчение. Прошло несколько лет, мужик спокойно работал у пана и клятва его больше не давила. Но вот однажды, жарким летом, пастух погнал коров пастись в лес – в поле трава вся выгорела от жары. Усевшись под кустом калины, он решил сделать дудочку. Дудочка вышла на славу – гладкая, звонкая. Но что это? Как только пастух подул в дудочку, послышался голос: «У нашего пана ослиные уши!» Парнишка испугался и бросил дудку. Отрезав 39

другую ветку, он вновь смастерил дудочку. Но и эта дудочка пела мужским голосом те же самые слова: «У нашего пана ослиные уши!» Погнал он коров домой и показал отцу дудочки. Только отец подул в дудочку, как мужской голос, что есть мочи, прокричал: «У нашего пана ослиные уши!» Отец велел сыну никому не говорить о той калине, но мальчик не утерпел и рассказал своему другу о необыкновенной дудочке. Друг рассказал еще кому-то, и вскоре по всей деревне дудочки пели о тайне пана. Пан очень рассердился, что его слуга, которому он верил, предал его, но мужик рассказал, как все было, и господин его простил. На другой день пан уехал в город и его больше никто не видел. Не прошло и месяца, как объявился новый пан, купивший это имение. Новый пан был злой и жадный. Люди долго вспоминали и жалели о прежнем пане. А калину с той поры называют «говорящей». Ей нельзя доверять свои тайны, если услышит – расскажет всем. Вот и вся история о «говорящей» калине, а теперь обедать! – закончила тетя Саня свой рассказ. После обеда солнце уже не такое жаркое и мы засобирались домой. По пути мы совсем по другому посмотрели на дом тети Катерины и пошли дальше… Лето заканчивается гораздо быстрее, чем на40

чалось. Оно, как спелое яблоко, дозревшее к осени, катится куда-то по круглой земле. Пора уезжать. Как хорошо, что можно уехать! Хорошо потому, что уехав, можно вернуться. А что может быть лучше, чем возможность вернуться! Мы собрали свои нехитрые пожитки, кучу подарков, принесенных родственниками. Рано утром подъехала телега. Дедушка обнял меня и, как никогда, заплакал. Я, конечно, тоже. Что делать. Жизнь состоит из встреч и разлук.

– Ты держись, моя девочка, знай, всю жизнь ты будешь идти против ветра, но от этого будешь лишь сильнее, – сказал он. Затем прерывистым голосом добавил: – Ты научишься многим вещам, о которых даже не знаешь, что они могут в тебе проявиться. Путь в жизнь ты должна пробить себе сама… Никогда про это не забывай… Никому не нужны чужие проблемы и заботы, они нужны только тебе… И никому больше… Я, конечно, не поняла, о чем он говорит, но запомнила. Что это значит, я поняла через много-много лет. Подошла бабушка и строго сказала: – Долгое прощание – лишние слезы. С Богом! Телега тронулась и мы долго еще видели дедушку и бабушку, стоявших у ворот и глядевших нам вослед. Свежо блестела мокрая трава. Звук от копыт лошадей был мягок и сочен. Беловатый пар поднимался над их залоснившимися спинами и боками…

41

КЛИМ

Учебный год заканчивается. Осталось две недельки и экзамены, а потом каникулы! И не просто каникулы – последние каникулы! От одной мысли об этом становится легко, весело и… тревожно. Я подошла к автобусной остановке и решила подождать автобус. Людей на нашей остановке много не бывает, иногда там вообще пусто и тогда остановка и желтая скамейка кажутся одинокими и ненужным, как заброшенный маяк. Но сейчас возле скамейки стоит женщина с большой сумкой и бидоном, скорее всего, пустым. В таком бидоне женщины из деревни возят молоко в город на продажу. На вид он не очень большой, но емкий – восемь или десять литров и крышка-кружка, в которую входит ровно литр. На мой вопрос, скоро ли будет автобус, женщина отвечает, что ждать еще пятнадцать минут, но если он будет переполнен, то может не остановиться. Говорю, что народу много не будет – это утром, когда в школу едут и на работу, тогда бывает битком набитый и не останавливается.

42

Вспоминаю недавнее утро: стою на остановке и беспокоюсь, вдруг автобуса не будет, в школу опоздаю. Но вот, слава Богу, появляется автобус. Но что это: он едет, не сбавляя скорости, мимо меня. Водитель разводит руками, мол, нет места, и проезжает, оставив меня на остановке. Что делать? Как то соседский мальчик говорил, что если бежать через полк, то можно успеть до остановки у проходной быстрее автобуса. Ведь он делает большой круг. Не теряя ни минуточки, я понеслась. По лестнице надо осторожно, можно оступиться, но зато дальше везде асфальт и военных не видно, могу бежать, сколько есть силы. Вот и проходная. Выскочив из проходной, вижу, что автобус уже недалеко, и еще есть время перевести дух. А вдруг он опять не остановится? Нет, он замедляет ход. Открывается передняя дверь. Выходят женщины и военный. Не теряя времени, вскакиваю в автобус. Водитель удивленно смотрит на меня. Узнал! А как не узнать: на мне ярко-красное пальто и такая же шапочка. «Почему вы не остановились? Думаете, легко вас догонять?» – сердито говорю я и отхожу от дверей. Представляю, что подумал водитель! Прошло уже двадцать минут, но автобуса нет. Следующий будет только через сорок минут. Нет, я не стану его ждать, пойду пешком. Женщина останется: у нее тяжелая сумка и бидон, ехать почти до конца маршрута.

– Этот рейс после обеда, наверное, часто не 43

бывает, – со вздохом говорит она, оглядываясь, где бы присесть.

– Нет, я иногда езжу в это время. Все бывает нормально, автобус полупустой, – заверяю её, вспоминая свои поездки. В квартиру на горе мы переехали сравнительно недавно, и некоторые вещи еще остаются на старой квартире. В их числе и бочка с капустой. Каждую среду я после школы захожу туда. Тетя Лена наложит ведерко капусты, а я забегу, возьму и спешу на автобус. В ту среду у нас было школьное собрание, и я задержалась. Когда пришла за капустой, уже стало темнеть. На двери висел замок, в котором виднелась бумажка. Тетя Лена написала, что уходит на работу, а капусту отнесла к моей подружке Нине, которая живет рядом. Отправляюсь туда. Вдруг и там никого нет? К моей радости, окна освещены, все в порядке. Поздоровавшись и поговорив минуточку, спешу домой.

– Я тебя провожу, ведь уже темно, – предлагает старший брат Нины.

– Спасибо, – с радостью соглашаюсь я. Все же вдвоем спокойнее, да и ведро донесет до автобуса. Мы вышли на крыльцо. Он смотрит на часы: – Давай подождем здесь, автобус только через двадцать минут. Я сажусь на лавочку, а Ваня стоит передо мной и рассказывает про случай на работе.

44

Слушаю рассеянно, беспокоясь, что уже поздно и мама волнуется. Вдруг мой взгляд падает на освещенное окно за домом. Окно открыто и видно, как там ходят мужчины. Голые мужчины! Что там происходит? В следующее мгновенье понимаю: это же баня, мужское отделение! Боже, вдруг Ваня увидит, куда я смотрю!!! Не слушая, о чем он говорит, киваю головой и думаю, что делать.

– Все, пошли к автобусу, а то опоздаем, – наконец, нашлась я и, почти бегом, поспешила подальше от крыльца. Автобус пришел почти пустой. Ваня занес ведро с капустой и, попрощавшись, ушел. Всю дорогу я думала об этом окне. Увидел ли его Ваня, когда вернулся домой? Что он подумал? И вот снова среда. Иду за капустой. Ведро опять у Нины. Я очень спешу домой, разговоры отложим на потом. Нина провожает меня до автобуса и вдруг вспоминает: – Ой, чуть не забыла. Ваня, когда провожал тебя, пришел и рассказал, что не понял, почему ты совсем его не слушала и не в тему отвечала. Оказывается, ты увидела открытое окно в баню. Мы уже привыкли и не обращаем внимания, а ты так растерялась – посмеялись вволю. Ты что, раньше не видела? Я покраснела так, что даже слезы выступили.

45

– Ладно, я побежала. Сядешь в автобус сама? Она ушла, а я все не могла прийти в себя от услышанного. Подошел автобус. Сажусь на заднее сидение. В ушах звучит голос Нины, ее рассказ, как они смеялись, узнав, что я смотрела на то окно! Вот и моя остановка. Господи, а где ведро с капустой? Я оставила его на остановке! Что делать? Бежать туда или подождать автобус, который вернется через минут десять-пятнадцать? Жду автобус. Он приехал довольно быстро, и я уже на остановке. Людей нет. Ведро одиноко стоит возле скамейки. Сажусь на скамейку и терпеливо жду следующего рейса… Пожелав женщине с бидоном счастливого пути, я пошла домой пешком. Надо спешить – погода портится: подул сильный ветер, тучи все ниже. Не прошла и полпути, как пошел дождь. Забежала в магазин переждать. Крупные капли дружно стучат по стеклам витрины. Ну, вот и все! На улице посветлело, дождь закончился, и я бегу, не замечая лужиц, ноги все равно мокрые. Но, вдруг, нога цепляется за что-то и с размаху, во весь рост, я распластываюсь на мокром асфальте. Портфель улетает куда-то, а я пытаюсь встать. Но это невозможно! Нога так болит, что не могу подняться, лишь сажусь, не обращая внимания на грязь. Подошла женщина, пытается помочь мне встать, но я лишь плачу. Не могу пошевелить ногой.

46

– Молодой человек, помогите нам! – обращается она к идущему по другой стороне улицы юноше.

– О, да ты классно шлепнулась! Давай встанем потихонечку, – поднимая меня, с улыбкой говорит парень. И, хоть мне не до улыбки, пытаюсь встать, но на правую ногу наступить не могу. На одной ноге, держась за его руку, добираюсь до забора. Парень протягивает мне носовой платок. «Вытри лицо и постой здесь, я сейчас», – говорит он и начинает останавливать проезжающие машины. Что там лицо! Руки, платье, да я вся в грязи! Вытерла лицо, руки – платок уже мокрый и грязный. Машины, грузовые и легковые, как назло, проезжают, не останавливаясь. Солнышко с ветром сделали свое дело – платье ещё не высохло, но уже не липнет ко мне и можно немножко отряхнуть. Наконец, одна из машин остановилась, и парень попросил водителя подвезти меня до ближайшей больницы. Кое-как я устроилась на заднем сидении, а мой спаситель сел рядом с водителем.

– Мой портфель! – вспомнила я, испугавшись, что он остался на дороге.

– Портфель здесь, – успокоил меня водитель. Больница. Мужчины почти внесли меня в коридор. Кто-то подвез коляску, и вот уже врач осматривает распухшую ногу: «Сейчас сделаем снимок, и будет ясно». Везут на рентген. «Ничего страшного», – разглядывая снимок, успокаивает доктор, 47

осторожно ощупывая мою ногу. Вдруг – солнце померкло на миг: резкая боль пронзает не только ногу, всю меня. «Ну, вот и все, – спокойно говорит врач, – это был вывих суставчика. Я поставил его на место. Скоро тебе станет легче». Ногу крепко забинтовали, и мы с моим спасителем едем на такси домой. Мама испугалась, увидев забинтованную ногу, но парень успокоил ее, сказав, что через два-три дня все будет нормально.

– Вот Вам деньги за такси и спасибо за помощь, молодой человек. Вас как зовут, где Вы живете? – засыпала мама вопросами моего спутника.

– Благодарю, денег мне не надо. Я – Клим Виноградов. Живу недалеко, в том двухэтажном доме, что рядом с воинской частью.

– Ну, хоть чаю попейте с нами, – уговаривает его мама, но он отказывается, ему надо спешить в институт на лекцию. Попрощавшись, он ушел, а мама стала расспрашивать, как это меня угораздило так упасть. Я нехотя рассказывала о происшествии, но мысли мои были далеко. Увижу ли я Клима? Какое интересное имя! Узнает ли он меня при встрече, ведь у него свои заботы! Боль потихонечку притупилась и я незаметно для себя уснула. К моей радости, увидела Клима я очень скоро. Через два дня он забежал на минутку, узнать, как дела у больной. Угостив меня батончиком гематоге48

на и, сославшись на лекции в институте, ушел. Оказывается, он учится на последнем курсе вечернего отделения политехнического института, и у него скоро экзамены. Теперь я жила ожиданием, когда он снова придет (придет ли?) меня навестить. Нога моя быстро поправилась, и я уже хожу в школу, а его все нет. Спешу домой после школы. Сегодня пятница. Завтра после уроков будет собрание, а потом танцы. Они у нас бывают часто. Играет радиола. Танцуют наши ученики, но иногда приходят и «чужие», в основном, учащиеся соседней школы. В автобусе замечаю сидящего впереди Клима. Ну, нет, я не подойду к нему – сажусь на сиденье в самом конце автобуса. При выходе на конечной остановке, Клим видит меня.

– Как дела у «больной»? Уже совсем здорова? Не падай больше, – улыбаясь, говорит он. Мы идем рядом (ведь нам до проходной по пути), и он расспрашивает меня о школе, друзьях. Услышав, что завтра у нас вечер, задумывается.

– Могу я тебе, как другу, доверить свою тайну и попросить о помощи? – неожиданно спрашивает он, останавливаясь.

– Конечно, я с удовольствием помогу тебе и никому не проболтаюсь, поверь мне, – взволнованно заверяю я его.

– Тогда присядем на минуточку, – мы осмотрелись вокруг. Присесть было негде, только на дру49

гой стороне улицы, напротив проходной, стояла небольшая скамейка.

– Дело вот в чем, – устроившись на скамейке, начал он. – Я давно дружу с девушкой. Мы любим друг друга и по окончанию института думаем пожениться. Но моя мама даже мысли об этом не допускает, не любит Варю и запрещает мне встречаться с ней. Я очень люблю свою маму, не хочу ее огорчать. Вот и приходится все время выкручиваться, говорить, что мы не встречаемся. Завтра у Вари день рождения, а мне никак не уйти из дому. Ты не против, если я маме скажу, что с тобой иду на вечер, она о тебе знает, я рассказал, как тебя в больницу возил. Она поверит и будет спокойна. Мне очень неудобно впутывать тебя в свои дела, но больше не к кому обратиться.

– Ну, конечно, я согласна, – грустно сказала я. – Можешь на меня рассчитывать.

– Вот и хорошо, гора с плеч, – сказал Клим и, попрощавшись, мы пошли каждый в свою сторону. Теперь идти на вечер мне совсем не хочется. Но собрание! Я знаю, что нашему классу, (а мне в особенности, ведь я староста) попадет. Дело в том, что в среду в самом начале третьего урока учительнице по физике стало плохо и она попросила нас посидеть тихо в классе, не шуметь, а сама ушла в медпункт. Следующий урок должна была быть физкультура, а затем – пение. Кто-то предложил пойти в кино, ведь урока физкультуры 50

не будет: физрук, видимо, болеет, в седьмом классе не было его урока, а к пению мы вернемся. Все дружно поддержали эту идею, ведь идет очень хороший фильм «Разные судьбы». Потихонечку мы вышли через спортзал и пошли в кинотеатр, благо он в пяти минутах ходьбы. Сеанс уже начался, но еще идет журнал. Нас впустили в зал, и начался фильм. Фильм очень интересный, но, когда он кончился, мы поняли, что опоздали на пение. Бегом в школу! Урок уже начался и мы на цыпочках пришли в класс для пения. Что это? В пустом классе сидит учительница пения и что-то пишет в журнале.

– Здравствуйте, – хором поздоровались мы и остановились у двери.

– Добрый день, ребята, – спокойно сказала Антонина Ивановна. – Садитесь на места и поведайте мне, что все это значит, где вы были. Староста! Тебе слово! Мне ничего не оставалось, как честно рассказать о нашем поступке.

– Самое интересное, что физрук пришел, но вас на уроке не было и он, конечно, доложит директору. В субботу собрание, держитесь. А теперь продолжим наши занятия, – сказала она и стала рассказывать историю написания оперы «Князь Игорь». Конечно, мы ее почти не слышали. Все мысли были о том, что теперь будет. Вот и суббота. Идет школьное собрание. Си51

дим напряженно, ждем выговора. Но о нас никто не вспоминает. Официальная часть закончилась. Вот и прекрасно! Заиграла радиола. Начинаются танцы. Настроение сразу улучшилось, я забыла обо всех неприятностях. После собрания классная руководительница рассказала нам, что физрук действительно доложил директору об отсутствии нашего класса на уроке, но Антонина Ивановна сказала, что она подумала, что физрука не будет и, чтобы ученики не шумели без преподавателя, провела два урока пения. Вот так Антонина! Антонина Ивановна. Помню знакомство. Первое сентября. Это всегда волнительно. Какие там занятия! Все соскучились, разговоров не переговорить и не переслушать. На уроках мы, конечно, не столько слушаем, сколько ждем звонка на перемену. Последний урок – пение. Будет новая учительница. Класс притих в любопытном ожидании. Вошла немолодая приятная женщина, примерно, сорока лет. Большие карие глаза, волосы с пробором посередине, овальное лицо с нежной кожей. Очень изящная. Все встали.

– Здравствуйте ребята. Садитесь. Будем знакомиться. Меня зовут Антонина Ивановна. Я буду вести у вас уроки пения. Вас попрошу называть свое имя и фамилию при ответе на вопросы. Так мы познакомимся, и мне будет легче запомнить ваши 52

имена. Итак, кто из вас поет в хоре? – Не увидев ни одной поднятой руки, она продолжает. – Может, кто-то играет на музыкальном инструменте? В классе тишина.

– Значит, поющих и играющих среди вас нет. Ясно, вы все слушающие. А какую музыку вы любите слушать? Кто любит классическую музыку? Оперетту, оперу? Ни одной руки.

– Остается эстрадная музыка, песни, так называемые «шлягеры», верно? – Класс утвердительно зашумел. – А знаете, «шлягер» – немецкое название модной песенки. Песни как люди – у каждой свое лицо, по которому можно узнать, отличить от всех других, похожих. Русские песни – душа с музыкой и словами сливается воедино, душевность, искренность, тепло. Для русской души нужно отчаянье, слеза, не крик, а трепет, вдохновение. Английская песня – музыка и слова, ритм. А знаете, почему вы не любите классику? Потому, что вы ее не знаете. Вот назовите мне известных вам композиторов. Поднялось несколько рук. Представившиеся называли фамилии: Фельцман, Островский, Шостакович, Блантер, Дунаевский, Чайковский, Хренников, Глинка, Соловьев-Седой.

– Я рада, что вы назвали не только композиторов-песенников, но и великих русских композиторов классиков. Я думаю, что наши уроки будут не столько уроками пения, сколько уроками музыки.

53

Музыка – мост для общения между людьми разных национальностей вероисповеданий, политических взглядов. Сегодня первый наш урок и я предлагаю вам послушать отрывок из оперы, сюжет которой вам знаком. Это опера «Евгений Онегин». Вы согласны?

– Согласны! – не понимая, что это значит, дружно ответили мы. Зазвучала знакомая мне ария Ленского, затем еще не известная, но приятная музыка. Но, вот и звонок.

– Урок окончен. До свидания, до следующего урока, – сказала Антонина Ивановна. Мы не сразу разошлись, обсуждали новую учительницу, прозвучавшую музыку. Так начались уроки музыки. Нет, не музыки, уроки музыкального образования.

– Сегодня мы познакомимся с оперой – искусством, которое зародилось в Италии в шестнадцатом веке, – начала новый урок Антонина Ивановна. – Можете записать незнакомые названия, а кому они известны – слушайте. В переводе с итальянского языка «опера» значит труд, работа. Она объединяет музыку, литературу, танец, живопись. Все это должно быть органично связано между собой и соответствовать сюжету, духу произведения. Понимаете, как много труда вкладывает коллектив театра, чтобы спектакль звучал и выглядел так, как это задумал композитор. Сейчас мы «отправляемся» в 54

оперный театр. Войдя в зал, вы, конечно, захотите почитать либретто – это краткое содержание спектакля. Прочитали, устроились в кресле. Выходит дирижер, поднимает свою волшебную палочку и вызывает доброго духа – Музыку. Звучит «увертюра» – с французского «открывать» – музыкальное оркестровое вступление перед началом оперы. А вот появляется первый артист (солист) и произносит (поет) монолог. В опере это называется ария, а разговор (пение) двух артистов – дуэт. Затем появляется артист, который изображает, например, кошку. Это пантомима, греческое слово, обозначающее подражание всему. Пантомиму сопровождает легкая, шутливая музыка – скерцо. Закончив, артист уходит, но через некоторое время вновь возвращается со своим танцем: повторение – реприза и уже звучит энергичная музыка полонеза, которую сменяет спокойная «ночная» музыка – ноктюрн. И, наконец, завершение – кода. Выходит и кланяется дирижер симфонического оркестра – симфония значит согласие (между инструментами). Мы аплодируем и выходим из зала. Как вам опера? Да, вы еще не знаете, какую оперу смотрели? На следующем уроке мы поговорим об этом. Урок закончен. Мы сидели, потрясенные лавиной незнакомой информации. Некоторые названия были на слуху, но что они обозначают, мы не знали и не особо задумывались. Теперь уроки музыки мы обсуждаем несколько дней, щеголяя музыкальными термина55

ми, и следующего урока ждем с нетерпением. Возможно, результатом этих уроков стала моя любовь к классической музыке и физическое неприятие громкого шумного рока. Когда звучит рок или металлик, я в атмосфере чувствую агрессивность, стремление поглотить человека, боюсь потерять себя такую, какая я есть. Ведь можно убежать от себя, и потом не найдут. Танцы! Звучат знакомые мелодии. Пришли ребята из соседней литовской школы. Меня уже в который раз приглашает Валерка. Танцует он очень хорошо. С ним танцевать одно удовольствие! Вот звучит знакомая песня, и он подпевает: – Ну, поцелуй хоть раз, ну, поцелуй сейчас. Один лишь только раз, ведь это, право, можно. Я подпеваю в ответ: – Нет, не люблю я Вас, я маме поклялась, Что целоваться буду очень осторожно, осторожно.

– Я провожу тебя сегодня? – шепчет он мне на ухо.

– Пожалуйста! Наша компания всегда готова тебя принять! – смеюсь я. Знаю, что он рассердится, ведь уже не в первый раз предлагает проводить, а я иду домой вместе со своими друзьями.

– Если ты и сегодня пойдешь со своими, я утоплюсь! – запальчиво говорит он. Смеясь, я пою ему в ответ: – Как пойдешь, пойдешь к реке топиться, 56

Приходи, мой друг, со мной проститься. Я до речки, я до речки провожу, Где поглубже, где поглубже покажу! Он сердится, ну и что ж! Все равно я пойду вместе с моими друзьями, и он с нами… Прошло несколько недель, Клима я больше не встречала, да старалась не думать о нем после последнего разговора. Завтра консультация перед первым экзаменом, сижу, готовлюсь. Вошла мама и сказала, что к нам пришла какая-то женщина – хочет со мной поговорить. Я вышла во двор. На скамейке под деревом сидела красивая полноватая женщина в крепдешиновом платье. Платье было голубого цвета и очень шло к ее глазам, красивым светлым локонам, рассыпанным по плечам. «Ух, ты, какая красивая», – здороваясь, подумала я.

– Здравствуйте, чем я могу Вам помочь? – спрашиваю с любопытством. Мама стоит рядом, слушая наш разговор.

– Можем мы с вашей дочерью вдвоем поговорить? – обращается гостья к маме.

– Конечно, пожалуйста, – удивленно говорит мама, и мы остаемся вдвоем.

– Меня зовут Екатерина Михайловна. Я – мама Клима, – пристально глядя на меня, сказала женщина. Услышав это, я, от неожиданности, покраснела.

– Мама Клима? А что с ним случилось? – взволнованно спросила я.

57

– Не волнуйтесь, с ним ничего не случилось. Просто я решила, что нам надо познакомиться и расставить все точки над «i», – спокойно и как-то надменно произнесла гостья. Я вся напряглась, вспомнив рассказ Клима о его отношениях с мамой.

– Насколько мне известно, Вы встречаетесь с моим сыном. Несмотря на мои настоятельные просьбы, Клим не прекращает эти встречи. Варенька, извините, что я Вас так называю, Вы меня поймите. Вы еще молоды. Вам надо учиться. Ну что Вам даст эта женитьба, пеленки, неустроенный быт? И Климу надо продолжить учебу. Он способный, очень талантливый мальчик. Ему сейчас рано думать о семье. Да и Ваши родители будут не в восторге от такого раннего брака. Они знают о Вашем решении? – заглядывая мне в глаза, спросила она. – Как я понимаю, нет. Я так и знала, – с видом победителя произнесла гостья. Я молчала, не зная, как себя вести. Сказать, что я не Варя, и, вообще, совсем не та, за кого она меня принимает, значит подвести Клима. А вдруг она о своих подозрениях скажет моей маме, что тогда будет? Мама сразу вспомнит, да еще и ей объяснит, что с Климом я познакомилась совсем недавно, и ни о каком замужестве не может быть и речи, что здесь что-то не так.

– Я, конечно, поговорю с Климом, – тихо сказала я.

58

Екатерина Михайловна, вставая, протянула мне руку: – Вот и прекрасно. Надеюсь, мы договорились, и больше не будем возвращаться к этой теме, – улыбаясь, сказала она, и, не попрощавшись с мамой, ушла. Я сидела испуганная и растерянная. … Надо найти Клима и все ему рассказать. Но где его искать? Двухэтажный дом, где он живет, большой, что же мне ходить по квартирам, искать, где живет Клим? Рассказать все маме? Нет, только не это! Мама будет ругать меня, что я не сказала женщине правду, выгораживая Клима.

– Кто это женщина и зачем она приходила? – с любопытством глядя на мое растерянное лицо, спросила мама.

– Это мама Клима. Она спросила, как моя нога. Видимо, Клим сильно преувеличил, когда рассказал ей о случае с моим падением. Мама внимательно посмотрела на меня и ушла. Так, ничего не придумав, я пошла на огород поливать грядки. Руки делали привычное дело, а в голове роились различные мысли. Вот я уже и взрослая. Оказывается, это не так просто. Взрослая жизнь – это когда ты будешь сам, во всем сам. Когда будешь до последнего отстаивать то, что любишь, во что веришь. Будешь говорить «нет!» всему, что тебе противно. Даже если это противное в тебе самом. А я, оказывается, не могу не только отстаивать, но 59

и сказать то, что думаю, что надо сказать. Такие грустные мысли роились в моей голове… Прошло несколько дней, а я все не могла придумать, как встретиться с Климом. И вдруг по дороге из школы, увидела его, стоящего у автобусной остановки. Я чуть ли не бегом побежала к нему. По его взволнованному лицу я поняла, что он знает о визите мамы. Клим подошел и, волнуясь, стал извиняться, что втянул меня в такую неприятную историю.

– Ничего страшного, – успокоила я его, – просто не знаю, как себя вести в такой ситуации. Лгать твоей маме и своей я не могу, а правду сказать должен ты сам. Мы сели на скамеечке, и я подробно рассказала ему о визите Екатерины Михайловны.

– Ты не обижайся на нее, она очень хорошая. Просто судьба у нее непростая, переживает за меня, своего единственного сына. Моя мама из небольшой деревни на Смоленщине. Там она жила со своей тетей Лизой. Мамины родители погибли после войны, утонули на лодке, переправляясь через речку в ледоход. У тети была своя дочь Инна, на пару лет старше мамы. Росли они как две сестры – иногда беззлобно ссорясь, но чаще мирно и дружно. После школы Инна уехала в Смоленск и поступила в институт, а мама осталась в деревне, работала учетчицей, потом бухгалтером. Инна приезжала на каникулы, и стала уже вполне «городской» девушкой.

60

Однажды на уборку сена в деревню приехали курсанты. Один из них, Володя, очень понравился маме, да и ему она была небезразлична. Скоротечный роман закончился через три недели – курсанты уехали. Володя обещал писать, приехать на следующий год, но так и не появился. А через несколько месяцев на свет появился я. Инна тем временем окончила институт, вышла замуж за молоденького лейтенанта и уехала с ним на Урал. Годы летели. Я уже ходил в школу, когда тетя Инна приехала в деревню в отпуск. Мужа ее перевели в Минск, и теперь она сможет чаще приезжать. Когда первая радость от встречи улеглась, она увидела меня.

– А это у нас кто? – ласково обратилась она ко мне.

– Это Клим, мой сын, – смущенно ответила мама. В письмах она никогда не упоминала о моем существовании.

– Ах, какой ты у нас красавчик! На кого же ты похож?

– Все говорят, на маленького Ленина, помнишь на звездочке у октябрят? – улыбаясь, сказала мама. – Особенно на вот этой фотографии.

– Нет, не на Ленина. Мне кажется, я совсем недавно видела похожую фотографию, задумчиво сказала тетя. Она отложила фото и стала расспрашивать маму о моем появлении.

61

Секретов у них никогда раньше не было, и сейчас мама рассказала все, как было.

– Как, ты говоришь, его звали, этого твоего курсанта? – не сводя с меня глаз, взволнованно спросила она.

– Володя. А фамилию я даже не спросила… Тетя Ира поискала что-то в своей сумочке, и показала маме какую- то фотографию. Глядя на нее, они обе замерли. На фотографии была тетя Инна со своим мужем – тем самым Володей, но уже не курсантом, а капитаном. Дальше, можешь представить, что было. Меня отправили гулять, а сами долго разговаривали и плакали. На другой день тетя Инна уехала в город. Бабушка долго расспрашивала маму, что случилось, но мама сказала, что ничего не знает. После отъезда тети Инны прошло много времени. Мама уже не плакала, а бабушка Лиза получала письма от дочери и рассказывала новости ее жизни. Мужа тети Иры снова перевели в другую часть, в далёкую Литву. Теперь она не знает, когда приедет и приглашает ее, свою маму, приехать летом в гости. Еще не закончилась пасхальная неделя. В доме царит праздничная атмосфера. Приехал мальчик на велосипеде. Он что-то негромко говорит бабушке Лизе. Она всплеснула руками и кинулась за ним. Мама, наблюдавшая эту сцену, поспешила следом. Оказывается, бабушку вызвали в сельсовет к телефону (единственному в деревне). Звонила тетя 62

Инна. Она просила нас срочно выехать к ней. Мама не хотела ехать, но отпустить бабушку одну в такое путешествие не могла. Наскоро собравшись, мы поехали в Литву. Сначала на автобусе, потом на поезде. Я обрадовался: первый раз приехал в город, и на поезде поеду! И, хотя вагон был общим, ехали мы с «особым» комфортом, я был в восторге от поездки. Утром мы вышли на незнакомой станции. Серый вокзал, моросящий дождь и незнакомая речь. Мама куда-то ушла и вернулась с водителем такси. Мне опять повезло – еду на такси! Подъехав к длинному кирпичному дому, машина остановилась. Встречная женщина грустно указала на дом напротив: – Они все там. В три часа похороны.

– Какие похороны? – опешила мама.

– Муж ее умер, так и не пришел в сознание. Спасал ребенка, а самого машина сбила. Две недели боролись за его жизнь, но все напрасно. Позавчера умер. Жаль, хороший был человек. Бабушка громко запричитала, а мама села на лавочку, смотря в одну точку. Вышла тетя Инна, обняла бабушку, маму, взяла меня за руку и повела в зал. В нём на небольшой возвышенности, как на сцене, стоял красный ящик, окруженный цветами. Горели большие свечи. Рядом стояли военные с оружием. Я не очень понимал, что происходит.

– Посмотри, деточка, это твой папа, – тихо сказала тетя Инна.

63

Я, молча, кивнул, хотя ничего не понял. На всякий случай, поднялся на цыпочки и заглянул в большой красивый ящик. Там лежал человек в военной форме. Лицо было прикрыто белой накидкой. Я выдернул руку из руки тети Инны и выбежал на улицу. Так я стал жить в Каунасе. Причину размолвки двух женщин я понял позже. Узнал я и то, что как бы в жизни мы ни травили и ненавидели друг друга, когда теряешь самого близкого, самого дорогого человека, все переосмысливается. В трудную минуту просыпается милосердие. Поэтому теперь у меня две мамы – моя мама и мама-Инна. Позавчера мама сказала, что ходила к тебе, все уладила. Я понял, что молчать больше нельзя и рассказал им обеим всю правду. Мама очень сердилась на меня, за то, что я не обращаю внимания на ее советы. Когда она начинает злиться, а я не виноват ни в чем, я просто обнимаю ее крепко-крепко, прижимаю к себе и держу, пока не успокоится. Так я и сделал. А вот мама Инна меня поддержала, уговорила маму не мешать мне самому распоряжаться своей жизнью. В пятницу мы с Варей несем заявление в ЗАГС, а когда будет свадьба, я тебе скажу. Надеюсь, ты придешь? Не зная, что ответить, я кивнула головой. На этом мы расстались. Люблю весну. За звон ручья, за первые жаркие солнечные лучи, за запах прелой земли раскрытой 64

после снежного одеяла, за радостный щебет перелетных птиц, за свободу от холодных оков зимы, за радость долгожданной дороги. Но, к сожалению, весна проходит очень быстро. Весенние деньки уже закончились. Отцвела сирень и мои любимые пионы. Позади экзамены – последние экзамены в девятом классе. У следующего девятого класса их не будет. Теперь экзамены будут сдавать лишь в четвертом и седьмом классе, а потом выпускные в десятом. Мы их сдавали каждый год, начиная с четвертого класса. Везет же людям! Жизнь кружилась разноцветной мишурой, не успевала я осмыслить одно событие, как накатывалось другое. Казалось бы – забудь, но жизнь на три четверти состоит из вот этой маленькой мишуры, обрывочки которой так остры. Лето выдалось жаркое, недавно прошел короткий летний дождь. Воздух прохладный и уходить в дом не хочется. Цветы, деревья наслаждаются тем, что живут, тянутся к свету. Для них свет – это любовь, жизнь. А может они живут, чтобы человек их увидел, почувствовал сердцем красоту, стал способным слышать высший зов, стремиться к высокому духовному смыслу. На ветке сверкнула прозрачная капелька воды.… Такая малость, всего лишь одна единственная буква в поэме природы о красоте. Росинка, наполнившая чашечку цветка и вобравшая в себя огромное небо. Капля, заканчивая свой путь 65

по лабиринту веток, вдруг замерла и в зеркальной сфере отразила целый мир. Брызги фонтанов, водопадов, гирляндами спадающие в радужном свете, и в каждой капельке своя радуга. А ведь можно пройти и не заметить её… Так я сидела, любуясь сверкающими росинками – капельками. Невольно вспомнились стихи: В этой капельке, мой друг, В крохотуле скромной, Отразилось всё вокруг Целый мир огромный: Отразились облака, Отразилось небо, Лес, и горы, и река, И травинки стебель… Пусть же малая она – Не суди беспечно – В капле скрыта глубина – Мира бесконечность… Чьи это стихи? Хоть убейте, не помню, только восхищаюсь талантом поэта: так красиво сказать об обыкновенной росинке! Дал же Бог человеку такой талант – увидеть что-то необыкновенное в простом, обыденном. Сказать-написать так, что слова берут за душу! Солнышко спряталось за деревьями, и я пошла в дом. Родители как раз обсуждают предстоящий отпуск, и я прошу отпустить меня в Покровщину.

66

Меня так тянет туда, как тянет сквозной, порывистый ветер занавеску в окне. Тем более что на следующий год не смогу поехать – надо будет поступать в институт. Какой, я еще не решила. Наверное, буду поступать в медицинский – стану хирургом. Собственно, я не очень-то хочу в медицинский, но папа мечтал, чтобы его дочь обязательно стала врачом. Я где-то читала, что «врач» от слова «врать». Это слово раньше означало гадать, предсказывать, ворожить. Из-за того, что предсказания часто не сбывались, слово приобрело другой смысл: говорить неправду. Лучше говорить не «врачом» буду, а «доктором». «Доктор» в переводе с латыни значит учитель. У него задача помочь пациенту научиться пользоваться своим организмом. Итак – медицинский. Но там такой конкурс! Наши учителя всегда нам говорят, что если окончим хорошо школу, усвоим все, что преподается, поступим в любой институт. А я учусь хорошо. Троек вообще нет, да и четверок в четверти всего четыре, остальные пятерки. Надеюсь поступить. Да что там думать! Впереди еще десятый класс. Родители, к моей огромной радости, согласились отпустить меня к дедушке, но только с Сонечкой. Вскоре и этот вопрос разрешился: Батя обрадовал меня известием – на субботу куплены билеты на поезд для меня и Сонечки. Сонечка приезжает завтра, и мы еще успеем собраться, впереди вся неделя.

67

Не успела я порадоваться хорошей новости, как пришел, вернее, прибежал Клим. Поздоровавшись, он взволнованно сообщил, что в субботу, в одиннадцать часов у них роспись в ЗАГСе, а после росписи – обед дома. Гостей будет немного, но я обязательно должна прийти. Сразу стало ясно – никуда я не пойду, ведь мы уезжаем в субботу. Но тут вмешался Батя – роспись в одиннадцать, а поезд в шесть вечера, все можно успеть. Теперь субботу жду с двойным волнением. Собраться – не проблема, а вот что надеть на свадьбу не ясно. Ничего особо нарядного у меня нет. Сонечкины платья мне не подходят. Ведь она и выше меня и полнее. Решили: на обед я не пойду, а подойду к ЗАГСу поздравить молодых. Наступила долгожданная суббота. Чемодан собран, вещей совсем немного. Сумка с продуктами будет у меня, а чемодан понесет Сонечка. Утром волнение зашкаливает, я не знаю, что надеть, что там надо говорить. Вообще, я не пойду! Но Сонечка успокоила меня и сказала, что пойдет со мной. Я надела свое любимое фиолетовое платье, которое мама пошила совсем недавно. Оно совсем новое и мне к лицу. Срезали самые красивые цветы и отправились к ЗАГСу. Возле большого светлого здания мы увидели несколько групп людей. Видимо, они ожидали своих молодоженов. Подъезжала машина за машиной, а Клима с Варей все нет. Я уже начала волноваться, 68

но, вот и они! Клим красавец – темно-русые волосы, карие блестящие глаза, брови немного темнее волос и такие ресницы, что мне завидно стало. При этом стройный, высокий, прекрасно сложен и хорошо одет. Светлый костюм ему очень идет. Можно сказать, идеал мужчины! Варя – сама нежность. Тонкая, изящная, большие миндалевидные глаза небесной голубизны, кожа бледная как снег, а рот алый, словно кровь. Золотой шелк волос разлетелся веером вокруг нее. Белое платье с прозрачной фатой делали ее похожей на легкое облачко. За ней, в эффектном костюме из легкой сиреневой ткани, идет Екатерина Михайловна, с натянутой улыбкой, глаза на мокром месте. А рядом, крепко держа ее за руку, идет Инна. Конечно же, это она! Высокая, ладная, точеные руки с узкими ладошками и длинными пальцами крепко держат огромный букет белых роз. А какая гибкость, какая свободная, врожденная грация движений, сколько достоинства в лице, каким глубоким светом полны глаза, по-восточному очерченные черными бровями. Роскошные черные волосы, перетянуты чем-то около затылка. Кажется, что она сошла с прекрасной картины. Всеобщее внимание переключилось на нее. Есть возраст, в котором женщина должна быть красивой, чтобы ее любили. Потом наступает возраст, когда женщину должны любить, чтобы она стала красивой. А есть женщины, которые сами себя любят так, что 69

прекрасны просто от этой любви в любом возрасте. Мне кажется, Инна была из этой категории. Все кругом померкло перед ее очарованием. «Ух, ты!» – прошептала Сонечка, стоявшая рядом. Процессия вошла в здание, а мы подошли поближе, чтобы успеть подойти поздравить молодых. Ждали мы долго (так, по крайней мере, мне показалось). Вот и они. Клим ведет Варю под руку. В руках у нее букет белых роз. А кому же мне отдать свои цветы? Смущаясь, подталкиваемая Сонечкой, я поздравляю молодых, желаю им все, что положено в таких случаях, и вручаю цветы Климу. Он приветливо улыбается, но я вижу лицо его мамы и спешу скорее закончить это трудное мероприятие. Отойдя в сторонку, вздыхаю с облегчением. Все трудности позади, и теперь вперед, в мою любимую Покровщину, к дедушке и бабушке. Поездка была длинной и утомительной. Приходилось подолгу сидеть на вокзале в ожидании поезда. Самое неприятное то, что ждать надо ночью. Ни в город пойти, ни книгу почитать. Сиди и зевай.

– Сонечка, расскажи что-нибудь интересное, а то я усну, – умоляюще прошу я.

– Хорошо, – соглашается Сонечка, – вот только что тебе рассказать, не придумаю, голова уже спит. То, что мы уже вторую ночь не спим как положено, отражается, убивает наше здоровье. Однажды я читала книжечку, ты видела такие маленькие книжеч70

ки? Там анекдоты или занимательные истории. В такой книжице был нарисован молодой, красивый, здоровый спортивный парень, сидящий на скамейке, а рядом – его Здоровье: краснощекое, веселое, с блестящими от счастья глазами. Затем парень бросил спорт, стал много есть, мало спать, курить. Теперь рядом с ним уже усталое, поникшее Здоровье, с умоляющим взглядом: не губи меня! Но парень не обращает на него никакого внимания. Продолжает гулять, курить, пить вино. Здоровье совсем сникло. Еле дышит. Из последнх сил старается напомнить парню о своем состоянии. Но, не тут то было. У парня появились новые дружки, он с ними пьет, гуляет, питается кое-как, спит, где попало. Сидят они на лавочке. Парень чуть живой, с похмелья ничего не понимает. Здоровье худое, с палочкой. Посмотрело оно на парня, кое-как встало с лавочки и ушло, опираясь на палочку. Теперь парень сидит и всем прохожим жалуется, что он потерял здоровье. Но никто ему не поможет его найти. Надо попытаться самому, может, получится, и вернется к нему здоровье.

– Ну, мы завтра будем дома, отоспимся. Может, наше Здоровье на нас не обидится, не уйдет, – сделала я вывод.

– Послушай, а эта Екатерина Михайловна хоть извинилась за свой визит к тебе? – неожиданно спросила Соня.

– С чего это ты вспомнила об этом? Конечно, 71

она не извинилась, ведь мы с ней больше не виделись, только у ЗАГСа мимолетом. Да и зачем ей извиняться, ведь она не со зла, да и я не злопамятная.

– Вот ты говоришь не злопамятная. А я считаю, что зло надо помнить, как свою биографию или историю государства; зло надо помнить так же, как и добро. Его надо помнить хотя бы для того, чтобы избежать повторений. Мне кажется, что забыть сотворенное зло – это предать истину. Кажется, французы сказали про Вторую мировую войну: «Простим, но не забудем».

– Может, ты и права, – нехотя согласилась я. – Просто я не считаю ее поступок злом, тем более преднамеренным, зачем мне это помнить? Да и неизвестно, увижу ли я ее и Клима когда-нибудь. И мы опять надолго замолчали… Наконец забрезжил рассвет, скоро утро. Стало веселее. Но наш поезд только в четыре часа дня. Мы приехали в шесть часов вечера, а поезд на Симферополь (это наше направление) ушел за два часа до нашего приезда. Приходится ждать почти сутки. Утром мы, перекусив, отправляемся в город. Может, сходим в кино, все быстрее время пройдет. Но картина в ближайшем кинотеатре старая, знакомая. Пройдя еще немножко, видим огромный рекламный щит. Приглашают на открытие выставки картин современных молодых художников. На выставке можно будет заказать портрет, который нарисуют здесь и сейчас. Портретов мы заказывать не 72

будем, а вот посмотреть интересно. Захватив по булочке (на всякий случай), отправляемся на выставку. Входим в огромный зал. Оказывается, на начало – официальное открытие – мы опоздали. Сейчас народ кучкуется у картин, у рисующих художников. В конце зала выставка скульптур – для меня некрасивых и неинтересных. Мы шли вдоль развешанных на стене, поставленных на подставках картин, не задерживаясь долго ни у одной. Картин много, хочется успеть посмотреть, как можно больше. В результате, я ни одной не запоминаю. Больше мне нравится наблюдать, как художники рисуют с натуры. Они словно передают какой-то неугасимый огонек, который, постепенно разгораясь, согревает и оживляет людей. Мне кажется, что художники делятся на две категории: у одних «видящий» глаз, а у других «знающий». Первые замечают только видимые или только невидимые особенности рисуемого объекта. А вторые связывают воедино видимое и невидимое. Они говорят, что мир красок тоньше, чем мир звуков. Пусть музыканты с ними поспорят, а мне нравится и то, и это. Я обратила внимание на одного из них: высокий, худощавый блондин с прекрасными большими глазами, еще молодой, подвижный и нервный – он был как то изящен во всем, ни на кого не похож и среди других смотрелся, как овчарка среди дворня73

жек. Он стоял возле картины, на которой был изображен лес, болотце, камыши, вдали блестел ручей, и рассказывал историю ее написания. Я слушала, и мне стали чудиться лесные запахи – кислая клюква, мокрая земелька, застойное болотце, поросшее осокой, грибы, прелый лист, мох…

– Какой красавец, не иначе, он голубых кровей, – услышала я шепот Сонечки. Она с восхищением смотрела на художника.

– Каких кровей? Где ты видишь кровь? – с интересом осматривая художника, спрашиваю я.

– Нигде я не вижу, это так говорят о таких людях.

– Нет, ты расскажи, почему «голубых» кровей. Я никогда не видела голубую кровь, – не успокаиваюсь я.

– Расскажу, но не здесь и не сейчас. Вот будем в поезде, тогда и расскажу, а теперь слушай. Но художник уже закончил свой рассказ. К нему подошла старушка и попросила нарисовать ее. Он, снисходительно улыбнувшись, согласился. Осторожно помог ей взобраться на помост. Она, озабоченная, долго усаживалась на шатком стуле. Уселась, сложила на подоле свои сухонькие темные руки, уставилась в пространство бездумным взглядом и замерла – покорная, заранее обрекая себя на длительную неподвижность, всем своим видом доверчиво говорившая: «Берите меня, добрые люди, какая есть…» Ее РИСУЮТ! Увидеть законченную 74

картину мы не смогли: пора идти на вокзал. Вагон купейный. Батя сказал, что в плацкартные не было билетов, а в общем вагоне ночью очень трудно. Вот мы и едем в купейном. Я первый раз в таком вагоне. Осматриваюсь. Красота! Наше купе в самом начале вагона. Очень хорошо, близко идти за чаем и в умывальник. Не успели мы устроиться, как вошли двое мужчин и стали искать номера своих мест. Нет, слава Богу, не к нам, в следующее купе. Может, повезет, и мы будем ехать вдвоем! Но что это? В соседнем купе громкие крики, кто-то ругается, что-то упало. Я хотела пойти посмотреть, но Соня строго посмотрела на меня. Пришла проводница. Я не вытерпела и высунула голову – интересно же! В проходе стоят две пожилые толстые женщины. Они вытянули шеи, которые, казалось, до этого момента были припрятаны где-то в позвоночнике, вздыбились, взъерепенились, встали, упершись кулаками в свои мясистые бока, и начали наступление: – Это женское купе, мы в кассе специально заказывали. Эти места покупала старушка с внучкой, а не мужчины. Проводница проверяет билеты, все нормально: билеты в этот вагон и на эти места.

– Билеты мы купили в последний момент, ктото отказался, – объяснил мужчина. Другой пытался подвинуть чемодан с прохода в купе. Но не тут то 75

было. Женщины настроены воинственно, и уступать не желают.

– Вызовите бригадира или начальника поезда, – требует та, что повыше. Проводница объясняет, что сейчас посадка, а когда поезд тронется, она вызовет бригадира. Женщины захлопнули дверь, не пустив мужчин в купе.

– Может, вы подождете в соседнем купе, если девушки не против? – обращается проводница одновременно к нам и к мужчинам.

– Пожалуйста, – соглашается Соня. – У нас пока два свободных места. Проводница, облегченно вздохнув, ушла, а мужчины поставили чемоданы и сели, в ожидании решения проблемы. Поезд тронулся. Через некоторое время пришла проводница и бригадир. Они о чем-то долго говорили в соседнем купе. Мы слышали лишь громкие женские голоса. Наконец, все стихло. Постучав в дверь, в купе вошла проводница.

– Девочки, а вы не против, если эти мужчины поедут в вашем купе? Им недолго ехать. Ну, невозможно с этими пассажирками договориться, а других свободных мест нет.

– Хорошо, пусть едут, не сидеть же им в коридоре, – соглашается Соня, а я с сожалением вздыхаю: думала, что мы будем ехать вдвоем! Мужчины, положив чемоданы в ящик под полкой, предложили нам занять нижние полки (у нас 76

была одна нижняя, другая верхняя), так как они через два часа выходят и ложиться вообще не будут. Эта новость мне не очень понравилась. Мне хочется на верхнюю полку, там смотреть в окно интересней. Но сейчас мы все сидим за столиком. Я с любопытством слушаю их разговор и рассматриваю новых пассажиров. Они очень разные, совершенно не похожие между собой. Тот, что напротив, далеко не красавец. Тощий, сутулый, да к тому же близорукий, угрюмый, неразговорчивый. Больше молчит, а если и говорит, то, как будто слова в долг дает. Но в его взгляде уверенность, в движениях точность. Он смотрит на всех со спокойным превосходством. Другой – высокий, хорошо сложенный, светловолосый, с серыми глазами, подвижный и разговорчивый. Фразы из его уст сыпятся как из рога изобилия. Какое-то словесное недержание – бесконечный разговор. Говорит много, но в сущности, ничего. Надо быть большим специалистом говорить так, чтобы речь ласкала ухо слушателя, но при этом не раскрывала никаких мыслей. Казалось, он должен о чем-то рассказать, но забыл о чем. Я чувствовала, что мне так и хочется зевнуть во весь рот. Неинтересно. Лучше полежать. С удовольствием устроившись на верхней полке, я смотрю в окно на мелькающие поля, полустанки. Иногда поезд останавливается на некоторое время не на станции, а в поле – это он пропускает встреч77

ные поезда. Так странно смотреть на мелькающие вагоны – они яркие, блестящие, или смотреть и видеть, как изгибается тело поезда. Светящиеся бессмысленные бусины, и ты в одной из них. Спать еще не хочется. Слишком много эмоций, воспоминаний, картин последних событий. На крутом повороте я вижу почти весь наш поезд. Хочу сосчитать вагоны, но не успеваю. Длинная светящаяся гирлянда вагонов входит в туннель. Если бы земля была прозрачна, то, наверное, можно было бы видеть светящиеся нити поездов в тунелях. Нарисовать бы все это! Но вот остановка и наши соседи выходят. Как хорошо, теперь мы вдвоем в купе! Сонечка принесла чай, достала продукты, и мы спокойно поужинали. А чай! Чай в поезде всегда вкуснее, чем где-либо. То ли потому, что в красивых тонких стаканах и непривычных металлических подстаканниках, то ли вода какая-то особенная. Но удовольствие от чая в поезде я испытываю всегда. Наконец, ужин окончен, продукты убраны. Сонечка достает книгу, будет читать.

– А про «голубую кровь»? Ты говорила, в поезде расскажешь, – напоминаю я.

– Ладно, слушай, – неохотно соглашается Соня. – Когда говорят «белая кость» или «голубая кровь», не значит, что у человека действительно белая кость или голубая кровь. Это выражение означает, что человек особенный, благородного про78

исхождения. Я читала или слышала, что когда-то давно с неба на землю сошли Боги, существа другой цивилизации. У них была голубая кровь. По какой-то причине, они не смогли вернуться в свой мир и остались на земле. В жены или в мужья они брали земных женщин и мужчин. В результате появились дети – люди с голубой кровью. Эти люди отличались от других здоровьем, умом, красотой, были почитаемы в кругу землян. О таких людях позже говорили – аристократы. Они меньше работали физически, и поэтому кожа у них была белая и сквозь нее проступали синеватые жилки: кровеносные сосуды, а раз сосуды синеватые, то делали вывод, что кровь голубая. Существует мнение, что и сейчас есть люди с действительно голубой кровью. Вот ты по биологии учила, что в крови есть примесь железа и меди. Вот примесь железа дает красный цвет, а меди – синий. Наконец, усталость взяла свое, и я уснула. А поезд все мчался вперед, приближая меня к моей любимой Покровщине… Прошло много лет, прежде чем я вновь увидела Клима. Вместе с мужем и с маленьким сыном мы идем домой из города. Вспомнив, что дома нет сметаны, захожу в магазин, оставив своих мужчин на улице. Беру баночку сметаны, направляюсь к кассе. Вдруг кто-то берёт меня под руку: – Вы очень спешите?

79

Оглядываюсь и замираю от неожиданности: передо мной, улыбаясь, стоит Клим, держа на руках маленькую девочку.

– Боже, это ты? Откуда, как, где Варя? – засыпала я его вопросами. Клим коротко рассказал: – Сразу после свадьбы мы с Варей уехали в Иркутск по распределению. Там родилась Леночка. А Варя умерла – при родах занесли инфекцию, с которой врачи не справились. Недавно в нашей семье появилась еще одна Лена – моя вторая жена. А теперь ты видишь нашу Екатерину.

– Здравствуй, Катенька, – обратилась я к девочке.

– Она не Катя, а Екатерина. Здесь два имени Катя и Инна, – перебил меня Клим, – к бабушкам мы приезжаем редко, все-таки расстояние. Ну, ладно обо мне, а как твои дела?

– У меня все нормально, моя семья вон стоит на улице, меня дожидается. Живем мы в том же доме, квартира напротив родительской. Учимся заочно. Я в экономическом институте, муж в механическом. Работаю, муж служит. Вот и все мои новости. Поговорив еще минутку, мы расстались, теперь опять, видимо, надолго. А жизнь продолжается. Годы мчатся. Они разные, не похожие друг на друга, как один человек не похож на другого. Со временем они, как собравшиеся в толпу люди, становятся на одно лицо.

80

Наша память – пустая кладовка, наполняющаяся по мере познания жизни. Она захламляется ненужными нам знаниями, но убрать их с полки, очистить память мы не можем, а, может, и не надо…

81

ЗАХОЧЕШЬ – НЕ ПРИДУМАЕШЬ

К новому дому я уже привыкла, хотя вначале было даже страшно подумать, что придется жить где-то на отшибе. Ведь старая квартира (маленькие проходные две комнатки, где даже кровать для меня некуда было поставить) была как раз в центре – все мои друзья шли мимо моего дома. Большая кухня и частое отсутствие родителей делало мой дом притягательным и удобным для встреч. А теперь… Школа окончена. Экзамены в институт я «успешно» провалила. Надо идти работать. На работу далековато, но квартиру не выбирают. Дом стоит на горе, а под горой расположен десантный полк, в котором служит Батя. В полк ведет большая каменная лестница в 159 ступенек, я не раз их пересчитывала. В город (магазины, аптека и все остальное) ведет извилистая дорога, но мы идем только до домиков, построенных для семей военнослужащих. Там спускаемся по тропинке и до остановки автобусов близко. Автобусная остановка есть и возле нашего дома, но здесь очень редко ходит только 82

один автобус. Если не успеешь, следующий рейс только через сорок минут. Через полк дорога намного короче, а там проходная, через которую можно пройти только по пропуску. Батя принес и мне пропуск, но у меня его никогда не спрашивают, все знают, что черноглазая девушка с длинными косами – дочка старшины, живет на горе, и я прохожу без вопросов. Одноэтажный деревянный дом, в котором мы живем, служил конторой при строительстве четвертого форта. Сейчас здесь живут четыре семьи военнослужащих. Правда, без удобств, но зато какое приволье вокруг! Метрах в пятидесяти колодец, где все берут воду. За колодцем небольшой пруд, в котором, правда, никто не купается, но плавают гуси и утки. Справа огороды, сараи с живностью. Мои родители тоже держат кур и поросенка. В мои обязанности входит полить и прополоть грядки с овощами и нарвать мешок травы для поросенка. Мне это не составляет большого труда. Я рада такой обособленности нового жилья: невдалеке стоят еще два небольших домика. Все жители знают друг друга – как в деревне. И как не знать, когда колодец один на три дома. Жильцы меняются часто, ведь это семьи военнослужащих. Дни бывают разные: то летят непостижимо быстро, то тянутся длинной вереницей. Мама уехала в город, вернется не скоро. Наконец, подъехало такси. Выходит мама, а с нею «сюрприз» – Соня 83

с Валечкой и маленьким Сашей на руках. Вот это да! Приезду Сони мы всегда рады. Занесли вещи, Валечка тянет меня во двор, а мне не терпится поговорить с Соней. Для меня это кусочек моей Покровщины. Мы можем часами вспоминать общих знакомых, случаи из нашей жизни и дедушкины байки.

– Почему ты так долго не приезжала? Уже, наверно, полгода прошло? – упрекаю я Соню.

– Нет, не полгода, а всего три месяца, – улыбается она.

– А мне кажется, что уже шесть или семь месяцев. Когда вы приезжаете, я на седьмом небе от счастья. Пока спорили о числах, мама проводила свою знакомую и пришла к нам. Мы покормили детишек. Саша сразу же уснул, а Валечка пошла «знакомиться» с нашим двором. Калитка закрыта, значит, она никуда не выйдет. Мы спокойно устроились в тенечке за столом и завели бесконечные разговоры. Соня рассказывала о новой квартире, о своем хозяйстве, а мама задавала вопрос за вопросом.

– Мама, мама, утя, утя, – услышали мы голос Валечки. Обернувшись, ахнули. Перед нами стоит Валя, в ручках у нее по гусенку, которых она держит за шейки. Как ни пытались мы «оживить» задушенных гусят, ничего не получилось. Никогда раньше гусей мы не держали, а в этом году соседка дала маме три гусиных яйца. Все три 84

яйца оказались хорошими. Появившихся гусят наседка водила как цыплят, пока они не подошли к пруду и поплыли. После этого гусята ходили без клуши, друг за дружкой. Как Валечка их поймала? Остался один гусенок. Ходил он за всеми как неприкаянный. Вечно лез куда-нибудь. Один раз полез к поросенку в корыто, а тот укусил его. Хорошо, голову не откусил. Я взяла иголку с ниткой и сшила кожу. Не зря же я «несостоявшийся хирург»! Затем мы поместили нашего инвалида в отдельную загородку, чтобы снова куда-нибудь не влез. И, что вы думаете? Вырос красивый большой гусь, правда, с кривой шеей. Сами мы его резать не смогли и поменяли на красивого петуха и курочку несушку. Теперь, когда Валя приезжает, всегда вспоминает своё «утю, утю». Соня задержалась у нас на недельку – это редкий случай. Обычно приезжает на пару дней. Но сейчас ей надо немного отдохнуть (ведь няньки есть!) и сделать кое-какие покупки. Мама нянчится с Валечкой утром, а я после обеда. Утром прихожу с ночной смены и сплю до двенадцати, или до часу дня. Вот и сегодня Соня ушла в город, а мама за няньку. Пришел мой школьный товарищ Валерий. Мама не разрешила меня будить.

– Еще рано, пусть поспит, а вы с Юриком погуляйте пока. Сквозь сон слышу, меня зовет кто-то, но никак 85

не могу проснуться. Наконец, меня уже трясут за плечо. Открываю глаза – брат стоит возле кровати. Но что это: слезы катятся градом, нос распух, видимо, от слез.

– Что случилось, – вскакиваю я с постели. Сон как рукой сняло, – кто тебя обидел? Он тянет меня к открытому окну. Кое-как на ходу одевшись, подхожу к окну. За окном Валерий: – Скорее вылазь, потом все расскажу, – оглядываясь по сторонам, торопит он меня. Оказывается, они с Юрой пошли к озеру на рыбалку (Юрику не терпелось похвастаться новой удочкой!). Валерий шел впереди с удочкой через плечо, а Юра следом за ним. Перескакивая через небольшую канавку, у Валерки удочка раскачалась и, надо же так случиться, крючок вонзился брату в нос. А назад его не вытянуть, это же рыболовный крючок! Обрезав кусок лески с крючком, они поспешили домой. Но показаться маме побоялись. Поэтому решили будить меня. Не замеченные мамой, мы выскользнули за калитку. Куда теперь? Конечно, в полк. Там есть санчасть. Дежурный врач благополучно вынул крючок, и мы с Юрой вернулись домой. Валера боялся показаться маме на глаза, считая себя виноватым в этом происшествии. Когда мама узнала о случившемся (ведь нос оставался распухшим еще три дня), то отругала и 86

Юру и исчезнувшего Валерку.

– Вот ведь кажется таким культурным мальчиком, твой Валера, а сам сбежал от ответственности.

– Мама, ну, при чем здесь «сбежал», он ведь тоже испугался. Слава Богу, что крючок попал в нос, а не в глаз.

– Типун тебе на язык и два на заднее место, – воскликнула мама и ушла в дом. Дело к вечеру, а Сони все нет. Мама забеспокоилась, но зря – Соня уже у калитки.

– Я уж думала, что ты дотемна прогуляешь, и тебе будет то же, что тете Жене, – с облегчением сказала она.

– А что с тетей Женей было? – взяв Валечку на руки, спросила Соня.

– Она после работы решила прийти к нам. Пошла через полк, ведь у нее пропуск есть, она работает в солдатском буфете. Возле полковой школы (как раз там, где начинается лестница к нам) стоит часовой. Он увидел, что кто-то идет и кричит: – Стой, кто идет?

– Не бойся, сынок, это я – тетя Женя из буфета.

– Ничего не знаю. Ложись, тетка!

– Куда ложись, сынок, ты что меня не узнаешь?

– Ложись, я сказал! Стрелять буду! Тетя Женя стала возле стены и говорит: – Стреляй, сынок, я все равно не лягу: у меня новая шуба, а тут кругом грязь. В это время подошел наряд, который вызвал 87

часовой. Подошедший сержант прекрасно знал буфетчицу. Он извинился за часового, но «приказ есть приказ», солдат не виноват: в полку недавно, в буфете не был, тетю Женю не видел. С тех пор тетя Женя к нам приходит только днем, придерживаясь принципа: «бережёного Бог бережёт». Свою светлую шубу сменила на черную. На вопрос – «зачем», смеется: вдруг опять команду «Ложись!» услышит.

– Сонечка, а ведь у тебя нет пропуска, как тебя пропустили – по блату? – интересуюсь я.

– Конечно, по блату. А ты знаешь, что значит слово «блат»? – спросила Соня. Она ведь у нас учительница.

– Конечно, знаю. Это когда не по правилам, а по знакомству, или за деньги, – бойко отвечаю я.

– Правильно. А история слова такая. Императрица Екатерина Вторая пригласила немцев переселяться в Россию, обещая им большие льготы – земли, освобождение от налогов и от воинской повинности. Эти льготы были прописаны в грамоте, которая называлась «Блатом», а люди, пользующиеся этими льготами – блатными. Ясно? Ты вот скажи, какая сейчас у тебя мечта? Молчу.

– Что ты думаешь делать дальше? Мама сказала, что ты не готовишься к поступлению в институт. Почему? Не застрянешь в жизненной суете, сможешь найти свою дорогу? Сила воли нужна, большой труд. Мы еще поговорим с тобой об этом.

88

Поговорить «об этом» не пришлось, но слова запомнились. Через два дня Соня уехала. Стало скучно без Валиного щебетания и Сашиного «пения». Правда, особо скучать некогда. Приехали на недельку гости с Покровщины. Это мамин двоюродный брат и сестра со своими «половинками». И хоть они давно живут в Киеве, для меня они все равно Покровские. Тетя Рая с дядей Леней рассказали последние покровские новости, потом мама с тетей Раей стали готовить ужин, а мы с Юрой пошли за бычком, который был привязан на поляне, за прудом. То, что мы там увидели, потрясло нас. Бычок лежал на земле, хрипел. Бока раздулись, чуть не лопнут. Мы бегом домой.

– Скорее, бычок умирает, – кричу я, ворвавшись на кухню.

– Возьми нож, может, придется резать, – советует мама Бате.

– Постойте, успеете резать. Мы идем с вами, – вскочила тетя Рая. Мы, конечно, впереди всех.

– Он что-то съел, – увидев лежащего бычка, сказала мама, – наверное, паука какого-то. – Надо его поднять и погонять, может, воздух выйдет. Все вместе пытаемся его поднять, но, несмотря даже на попытки самого бычка, ничего не получается.

– Придется резать, – сказал Батя, вынимая нож.

89

У меня от жалости брызнули слезы.

– Это еще успеете, – решительно сказала тетя Рая. Положив руку на спину лежащего бычка, она спросила у дяди Лени: – Здесь или ниже?

– Ниже. На ладонь от позвоночника. И чуть назад, там, где бывает впадина. Они негромко переговаривались, а мы, затаив дыхание, со страхом наблюдали за происходящим.

– Режь здесь, – повернувшись к Бате, сказала она.

– Как «режь»? Почему здесь? – засомневался Батя.

– Дай сюда нож, – решительно сказал дядя Леня и, взяв нож, с размаху ударил в указанное тетей Раей место. Все вздрогнули от неожиданности, а из проколотой раны со свистом вырвался воздух с зеленой пеной. Мы стояли, как завороженные. Но вот свист прекратился. Тетя Рая нажимает на раздутый бок и снова воздух с пеной вылетает наружу. Бычок поднимает голову, пытается встать. После нескольких минут этого «свиста» он встал. Сам! Мы не верим своим глазам, а он потихоньку поплелся домой. Пришли домой и принялись за прерванный 90

ужин.

– Откуда вы знаете о такой проблеме со скотиной? – с удивлением спрашивает мама, еще не отошедшая от случившегося.

– Я ведь в Покровщине на ферме работала. Там иногда такое случалось. Однажды даже ножа ни у кого не было. Прокололи вилами. Надо только ранку хорошо помазать йодом, чтобы мухи не садились, и в сарае пару дней подержать, все пройдет. Так и было. Через неделю бычка снова вывели на пастбище, а мне этот случай запомнился на всю жизнь. Прошло много лет. Мы всей семьей едем в Пашу. Не спешим: муж соскучился по своим краям, любуется, вспоминает детство и юность, прошедшие в этих местах. По сторонам поля, скошенная трава. Сенокос в самом разгаре, правда, еще рано, людей на поле не видно. Но, вот несколько человек склонились над коровой. Она лежит, запрокинув голову.

– Остановись, – прошу я мужа. Подошедший мужчина спрашивает, нет ли у нас ножа, надо зарезать корову.

– Нож есть, но подождите резать, – говорю я, вспомнив тетю Раю, – надо посмотреть, может еще что-нибудь можно сделать.

– Что тут делать, надо быстрее резать. Мы подходим к корове. Да, это тот же случай, что у нас с бычком.

91

Я показываю мужу на то место, где должна быть впадина и он, отступив на ладонь от позвоночника, вонзает нож в бок лежащей скотины. Не успели все ахнуть, как из раны вырвалась струя воздуха с зеленой пеной, а через десять минут корова встала. Объяснив, что надо рану помазать йодом и оставить ее в сарае на несколько дней, мы прощаемся. Люди не знают, как нас благодарить.

– Не иначе, сам Бог послал вас сюда. Поедемте к нам. Но нам некогда, мы спешим к родителям мужа. Там ждут нашего приезда. А благодарность – мы рады, что смогли помочь людям, ведь хорошо знаем, что такое потерять корову. Спасибо тете Рае и дяде Лене за урок, оказывается, мы его хорошо усвоили. Паша встречает нас знакомыми домами и, несравнимым ни с каким другим, густым сосновым воздухом. Дом стоит напротив вокзала. Ворота открыты и во дворе целая компания встречающих. Собрались братья, сестры, а это восемь человек, да еще умноженные на два, плюс дети. Мама переживает, где всех разместить, но дом просторный, и сеновал полон сена. Места хватило всем. Вначале я думала, что не усну от грохота проезжающих поездов, но очень скоро я их уже не замечала. В разговорах, встречах с родственниками дни пролетели быстро. Осталось два дня. А ведь папа писал нам, что он купил шифер, ждет нашего приезда, чтобы 92

перекрыть крышу. Муж был основным строителем этого дома, и папа не рискнул менять крышу без него. Договорились, утром встаем и за работу. Надо отметить, что это июнь месяц – белые ночи. Я проснулась в четыре часа. На улице светло, как днем. Все спят. Можно бы уже вставать. Подумав, я решила перевести часы на два часа вперед. Обошла и у всех подвела часы, правда, забыла о Сереже. Он спал в прихожей на лавке. Теперь можно будить всех – уже «шесть» часов. Мама ставит самовар и удивляется, почему молчит радио.

– Так оно с вечера уже хрипело, наверное, испортилось, – успокаиваю я. Жена старшего брата посмотрела в окно: – У нас в шесть часов солнце выше!

– Так это у вас в Паше, а здесь на станции по-другому, – парирую я. И вот работа уже кипит. Одни снимают старую дранку, которой был покрыт дом, другие подают шифер. Мой муж руководит: он знает все тонкости этой работы.

– Та-та-та, – зашумело радио и грянул гимн. Мама встала, как вкопанная.

– А что это все так рано встали? Еще только шесть часов, – удивляется проснувшийся Сережа.

– Господи, что скажут соседи, в пять часов люди на крыше! – запричитала мама.

– Скажут, что у вас хорошие дети, – успокаи93

ваю я ее. К обеду работа окончена, все рады и, кажется, довольны моей проделкой. Давно уже живем мы в новой прекрасной квартире, у детей свои семьи, заботы, а во сне, в воспоминаниях часто бываю там, на четвёртом форту, где прошли годы моей юности, где родились и выросли мои дети. Вот Сережа прибегает с улицы, держась окровавленной ручкой за глаз. Муж побелел и не может сдвинуться с места. Я отрываю Сережину руку, чтобы посмотреть, цел ли глаз. Слава Богу, удар пришелся в кость, глазное яблоко лишь покраснело, но целое. Облегченно вздохнули и скорее в медсанбат к врачу, а там уже вызвали скорую. Все обошлось. Вечером он, лежа в постели с заклеенным глазом, задает мне вопрос: – Мамочка, а что такое «аборт»? Я вся похолодела. Как объяснять пятилетнему ребенку, что это такое.

– А где ты слышал это слово? Кто так говорил? – подозревая семью в соседнем доме, спрашиваю я. Там четыре взрослых девушки, а рядом воинская часть…

– А это песню солдатики пели: «волны бьются аборт корабля». Ах, вот оказывается в чем дело. Это уж легче объяснить.

– Ну, во-первых надо петь не «о борт» кора94

бля, а «на борт». У корабля есть разные части, как у дома – двери, стены. Так вот стенка-бок корабля называется «борт». Ты видел, на Немане плыла большая лодка, а сбоку надпись – ее название. Вот его и пишут на борту, – как умела объяснила я.

– А почему тогда надо петь «на борт», ведь волны бьются о борт лодки, – продолжает свою мысль сын.

– Может и лучше бы петь «о борт», но, видимо, у моряков говорят, «на борт». Еще они говорят, что корабль не «уплывает» в море, а «уходит». Это морская терминология. Ладно, спать пора. Завтра поговорим. Но завтра уже другие разговоры, другие мысли и вопросы… На вопрос, кем он будет, когда вырастет, Сережа с серьезным видом отвечает: хочу стать ночным сторожем. Ему очень нравилось, что все спят, а сторож не спит. И потом, уж очень хороша колотушка, которой стучит ночной сторож в Покровщине! А еще его радовало, что можно не только не спать, но и шуметь, когда все спят… Он твердо решил стать ночным сторожем, когда вырастет. Но тут появился продавец мороженого с красивой зелёной тележкой. Тележку можно было возить! Мороженое можно есть! «Одну порцию продам, одну – съем!

– заявляет он. – А маленьких детей буду угощать мороженым бесплатно». Решено, лучше быть продавцом мороженого.

95

– Сережа, а у тебя есть подружка? – спрашивает сосед.

– Нет, у меня только Таня.

– А жениться ты будешь? Какая у тебя будет жена?

– Женюсь, когда вырасту. А жена будет красивая, будет вкусно готовить и перебивать подушки перед сном. Эти «подушки» я никак не забуду. Никогда ничего подобного не слышала, откуда он это взял! А вот он уже школьник. Приходит со школы в субботу и говорит, что учительница вызывает родителей в школу.

– И что ты натворил?

– На уроке рисования учительница поставила на стол вазу с цветами и велела ее нарисовать. Я сказал, что она сошла с ума, я такое никогда не нарисую. Она рассердилась.

– Ну, уж нет! Сам нагрубил, сам и приноси извинения. В школу не пойду. В воскресенье в магазине встречаю Нину Дмитриевну. Извиняюсь перед ней за сына и объясняю, что виновата я: уж очень люблю выражение «ты с ума сошёл», вот ребёнок и повторяет за мамой. В понедельник он извинился перед учительницей в классе, и все закончилось мирно. На новогоднем утреннике Серёжа участвует в монтаже. Но вот беда – под коленочком больно, там чирей. Но монтаж! Выпадет один участник и теря96

ется смысл. «Надо идти», – решаю я, и ребёнок со слезами на глазах идет на утренник. До сих пор я сожалею, нет, не сожалею, а мне очень стыдно перед сыном за свое поведение. Никакой монтаж не стоил детских слез! Света подвижный ребенок. Папа ее за что-то наказал, поставил в угол. Прощения она не просит, стоит и хнычет.

– Папа, давай я за нее отстою, чтобы она не плакала, – предлагает Сережа. А она пользуется его любовью. Если ей надо делать укол, она сразу: – А Нёня где? Сначала ему! Она почему-то долго называла Сережу этим именем, хотя все буквы выговаривала прекрасно. «Делаем» укол Сереже. Вот у Светы передние зубки растут криво. И врачи нашли, что мешает «сверхкомплектный» зубик. Надо удалять. А в итоге часовой операции никакого лишнего зуба не обнаружили. Я думала, что поседею за этот час, как мучился ребенок. Приехала Сонечка в гости. Света нарядилась в новое платье – ей оно очень нравилось, и она долго упрашивала нас купить его. Но мы решили ей купить только на день рождения.

– Ах, какое красивое платье! – восхищается Соня, – я такого нигде не видела. Откуда оно у тебя?

– Я его выревела! – с гордостью отвечает Света.

97

– А почему старое на полу лежит?

– Оно в обморок упало, когда я новое надела! Муж заходит в комнату в фуражке козырьком назад – козырек мешал фотографировать У Светы вопрос: – Папочка, ты пришел или уже уходишь? Однажды я решила заменить терку – дети любят драники(блины из тертого картофеля). В хозяйственном магазине несколько человек. Я выбираю, какую терку купить. Женщина, стоявшая впереди меня, спрашивает у продавца молоточек для отбивки мяса (когда готовишь котлеты). Продавец предлагает ей колесико с ручкой: – Возьмите это, соседи не будут ругаться.

– Мамочка, давай и мы купим это. Ведь наши соседи все время ругаются, – шепчет Света, показывая на колесико. Соседи, действительно, часто громко выясняют отношения так, что у нас слышно. А вот я прихожу из больницы – родился Митя. В комнате стоит празднично накрытый стол. За столом мама, Батя, Сережа, Света. Ждут нас. В углу стоит купленная без меня коляска, детские вещи, а сверху настенные часы с боем. Это моего дедушки Исаака просьба: он дал десять рублей и просил купить на память о себе и о погибшем папе часы. Толя доложил недостающую сумму и купил часы, а сына мы решили назвать именем моего отца – Дмитрий. Все свои называют его Митей, а друзья и знакомые кто Дмитрием, но чаще Димой.

98

Только я села за стол, Светочка подходит: – Мамочка, могу теперь к тебе на ручки?

– Конечно, садись. Она устроилась у меня на коленях и просидела весь вечер. Все потому, что когда я была беременна, ей говорили, что мама болеет и на ручки к ней нельзя. Вот поедет в больницу, ее вылечат и она привезет маленькую лялечку, тогда сможешь сидеть у мамы на ручках сколько хочешь. Вот она и поняла, что пришло время, мама здорова и привезла маленького братика. Значит, можно на ручки. Осень, Света пошла в школу. Там ей очень нравится, много подружек. Первое родительское собрание. Мы с мужем знакомимся с родителями учеников первого класса. В класс входит учительница. Оказывается, я ее прекрасно знаю. Я была пионервожатой в третьем классе, она вела этот класс. Она делится своими впечатлениями о каждом ученике. Когда очередь доходит до Светы, она искренне удивляется: – Я, Валечка, Вас узнала. Все жду, на чью фамилию Вы отзоветесь. Вот уж не думала, что Вы Светина мама. (Дело в том, что Света совершенно на меня не похожа – светленькая, голубоглазая). Ну, она меня удивила с первого урока. Я спросила, зачем надо ходить в школу. Дети отвечали, чтобы на99

учиться писать, читать, считать. А Света встала и пошла из класса.

– Светочка, ты почему уходишь? – спросила я.

– А мне не надо в школу. Я уже умею читать, писать и считать! А на вопрос, что тебе больше всего нравится, она ответила, что ей нравится, как мама делает сырники и еще, когда папа уезжает в командировку. Сырники – понятно, а командировка что значит?

– Все очень просто: когда муж в командировке, она спит со мной, – объясняю я. А это уже Митя. Ему 10 месяцев. Еще не ходит, даже стоять боится. Поставили его возле дивана. Стоит. Затем, оттолкнувшись попой от дивана, идет ко мне. Только подошел, остановился и потерял равновесие. Я успела подхватить. Ему понравилось и он пополз к дивану, встал и повторил свой «поход». Для него ходить, что ездить на велосипеде – чтобы не потерять равновесие, надо двигаться. Это занятие так ему понравилось, что через час он спокойно ходил через всю комнату. Митя, в отличие от Сережи и Светы, ходит в русский садик. Иногда он приносит оттуда интересные «перлы». По телевизору оперный певец исполняет арию князя Игоря. Зал аплодирует. Митя высказывается: – А почему, когда мы с Игорем так орем, нас наказывают? А вот первое сентября. Торжественная линейка 100

в школе. Митя, первоклассник в новенькой школьной форме, сидит на плече у Сережи – десятиклассника и в руках у него звонок, под звон которого все отправляются на урок. А после школы он приходит в рваной форме и распухшей губой: упал, зацепившись за колючую проволоку.

– Эти штаны я не буду носить. Они мне на пятки наступают, из-за них я упал. А это что за шум? Дети шумят в малюсенькой комнатке (коридор переделан под спальню для детей). Идет «война». Сережа и Митя бросают подушками в Свету, она не сдается, бросает их обратно. Все сопровождается радостными победными криками.

– Ах, вы вдвоем на одну, – восклицаю я и иду «на помощь» Свете. Шум усиливается.

– Что здесь происходит? Вторая часть Марлезонского балета? Спать немедленно! – пришел муж. На секунду мы затихли, а потом дружно стали бросать подушки в него!!!

– А что это такое «Марлезонский балет»? – интересуется Сережа, когда все успокоились.

– Это балет, в котором участвовало много артистов. Они запутались, кто должен сейчас танцевать и стали беспорядочно бегать по сцене, выяснять, кто ошибся, чья очередь, – объясняет муж. Тихий вечер. Уставшие от дневных работ, мы сидим на веранде, планируя завтрашний день. Надо многое успеть – впереди отпуск, а после работы на 101

подготовку к нему остается совсем мало времени. Пришел соседский мальчик, лет четырнадцати.

– Дядя Толя, – обращается он к мужу, – как будет у Вас свободное время, поправьте эти джинсы, они немного велики мне.

– А на когда тебе они нужны?

– На завтра… Пришлось садиться за машинку и срочно поправлять брюки. А сколько радости, когда стали собираться в поездку. Чемоданы упакованы. Завтра едем в Покровщину. Билеты куплены – в нашем распоряжении целое купе. Сегодня же главное – спать. Перед дорогой надо отдохнуть. В квартире тишина. Но эта тишина была предвкушающей поездку, встречи, радостные события. Утром проснулись раньше обычного, хотя поезд только в два часа. Верно выражение, что труднее всего ждать и догонять. Наконец вокзал, поезд. Дети прилипли к окнам, даже не хотят кушать, хотя дома обедать отказались.

– Мама, посмотри скорее, какая красота, – зовет меня Сережа. Как жаль, что не было тогда теперешних телефонов-фотоаппаратов. И вся эта красота осталась лишь в нашей памяти. Человеческие воспоминания 102

долго не хранятся, изменяются со временем. Но сколько разных случаев всплывает в памяти именно сейчас. И если иногда трудно вспомнить, куда положил ключи, то моменты из жизни вспоминаются со всеми подробностями. Ни одному кинофильму не сравниться с этими милыми сердцу видениями! Давно ушли в мир иной мои дорогие дедушка и бабушка, мама, Сонечка и похоронены они в разных местах. Все они живы в моей памяти, согревая, напоминая счастливые годы и события

103

ШУРОЧКА

Утро выдалось солнечным и теплым. Легкий ветерок нисколько не портил хорошего настроения. Накануне мы привезли сено и сложили его в стог. Немного сыроватое – надо бы просушить. Дождавшись, когда просохнет утренняя роса, мы раскинули его по всему двору, развесили на заборы, козлы, чтобы быстрее проветрилось. Но что это? Не прошло и часа, как появилась небольшая тучка. Пройдет – решили мы. Но тучка приближалась и росла на глазах. Она темно-серой шляпой с неимоверной быстротой надвигалась на нас. Мы схватились за вилы и стали складывать сено снова в стог. Но, увы! Не успели мы снять сено с заборов, как пошел, нет, не пошел, а полил дождь. Я, вдруг, вспомнила бабушкино заклинанье и, непроизвольно стала его шептать: «Дождь на землю льется, в землю бьется. Ты – земляная вода, запрети небесной литься, уведи тучи, осуши кручи. Небо сухое, солнце золотое». Не знаю, то ли от моего «заклинанья», то ли 104

запас дождя в тучке иссяк, но минут через пятнадцать дождь закончился так же внезапно, как начался. Тучка исчезла, и опять выглянуло солнышко. Мы стояли мокрые и растерянные. Что теперь делать? Муж смеется: хватит делать как попало. Надо делать как придётся! Все сено промокло, надо уже не «подсушить», а сушить основательно. Солнышко и ветер помогали нам в этом. Целый день мы ворошили сено, чтобы оно хоть немного просохло. К вечеру уставшие, но довольные – сено высохло, – сложили его опять в стог, и решили поехать на Каунасское море искупаться. Вода теплая и мы с удовольствием плескались, отдыхали на песочке и снова в воду.

– Валя, это ты или я обозналась? Оглядываюсь: Шурочка. Конечно, узнать ее не просто, ведь мы не виделись лет двадцать. Как жаль, что сейчас некогда – пора ехать, муж и дети ждут в машине. Договорились о встрече и расстались. Шурочку помню со школьных времен. Я училась в девятом классе, а она в одиннадцатом. Одиннадцатый класс был особым. Это был первый выпуск нашей школы. Больше одиннадцатых классов не было – только десять. Она пришла в субботу. Привлекательная женщина среднего роста. Очень маленькие руки и ноги. Пепельного цвета волосы. Лицо, почти лишенное 105

красок. Чистые светло-серые широко поставленные глаза. Вроде бы она и не она. Не хочется всматриваться в черты этой новой женщины, чтобы не утратить в памяти черты прежней. Муж на дежурстве, дети заняты своими делами. Мы устроились под навесом. Торт, который принесла гостья, оказался выше всяких похвал – нежнейший бисквит хорошо пропитан сиропом с коньяком, а крем, совсем не тяжелый и не жирный, напоминает облако. Разговорились, пошли воспоминания и новости о школе, об одноклассниках.

– Ну, все. Хватит о других. Расскажи о себе, – попросила Шурочка.

– А что обо мне? Семья, работа. Муж военный, родом из Ленинградской области. Он закончил Ленинградский механический, я финансовоэкономический. Квартиру все обещают, может, к осени получим – на очереди первые. А пока, как видишь, – в тесноте, да не в обиде. Слава Богу, снимать квартиру не надо. Ему дали эту комнату сразу после свадьбы. Так что нам скитаться не пришлось. Правда, все удобства на улице, но все же свой угол. Кругом раздолье, огород, хозяйством занялись. Давай ты рассказывай о себе. Ведь после выпускного вечера ты пропала и никто не знал куда.

– Действительно, «пропала», – вздохнув, начала свой рассказ Шурочка. – В институт я не поступила. Высоко захотела – в медицинский. Туда 106

сама знаешь, какой конкурс. А я с детства мечтала быть врачом. Мама моя портниха. Я, помогая ей, тоже немножко научилась. Мне казалось, что хирурги схожи с портными, только работают с живым материалом и что органы человека тоже можно перекроить при желании, был бы мастер умелый. А еще тетя Мара, мамина сестра, хирург от Бога. Она специалист по операциям на пищеводе. Любимой разработкой, как она говорила, была опухоль пищевода. Она придумала, как выкроить новый пищевод из части желудка – вот так просто надрезать желудок и сшить из него рукав, который притачать к горловине. Желудок в таком случае становится, естественно, чуть меньше и располагается после операции выше за грудиной, но система действует, человек живет! Я все это так явственно представляла, что видела себя только хирургом! Ну, не хирургия, так психиатрия. Люблю разговаривать с людьми, успокоить, поддержать добрым словом. Ведь это тоже очень важно. Ты знаешь, чаще всего человек сам знает, чем можно его вылечить. Для этого приходится только очень долго беседовать с ним, иногда четыре-пять часов. Но поступление было неудачным – не добрала двух баллов. Осенью пошла работать. А работу найти не просто. Пришлось месяц поработать на стройке, дали направление на работу. Пришла, а в отделе кадров говорят: – Приходите в конце месяца, может, будет место.

107

Вышла на улицу, стою и плачу: столько на стройке проработала и все зря. Вдруг ко мне подходит мама Ларисы Смахтиной, помнишь, Лариса и ее брат учились в десятом «Б»? Оказывается их мама – начальник отдела кадров. Она успокоила меня. Сказала, что все устроит. В отделе кадров предупредили, чтобы я никому не говорила, что мне нет восемнадцати. Через два дня уже работала. Работа по сменам, у станка. Но это не важно. Важно, что я работаю! Подружилась с девушкой с моей смены. Както она предложила сходить на танцы. Почему бы не пойти? Там, на танцах, познакомилась с парнем. Он русский, приехал в Литву из Луги, где жил с отцом, а теперь живет с мамой. Работает в милиции. Симпатичный, язык подвешен: так и выдает шутки, анекдоты, интересные истории. Только жаль, по-литовски совсем не понимает (так он сказал). На танцы стали ходить чаще. А он каждый раз ждет меня, приглашает. Подружка заметила, что он от меня не отходит и спрашивает, хорошо ли он танцует. Я надеясь, что он не понимает, на литовском языке ей отвечаю, что танцует хорошо, только живот очень горячий, с ним жарко танцевать. Посмеялись. Он стоит ждет следующего танца. А мы вышли «попудрить носик». Идем обратно и слышим, как он на чистейшем литовском беседует с друзьями. Так мне стало неловко, что я сразу ушла домой и больше на танцы не 108

ходила. Не прошло и месяца, выйдя с работы, вижу его у проходной. Откуда он узнал, где я работаю, догадаться нетрудно – подружка постаралась. Извинился за то, что обманул нас: просто было любопытно, что мы о нем будем говорить. Так начались ежедневные встречи с работы и провожание домой. Конфетно-букетный период продолжался около восьми месяцев. Он все чаще предлагал пожениться. Я познакомила его с родителям. Папа ничего не сказал, а маме он не понравился. Решили единогласно – замуж мне рано, надо учиться. Его мама приняла меня сдержанно. Жила она в одной комнатке с общей кухней. В углу ширма. Видимо, он спит за этой ширмой. Мама, поздоровавшись, сказала, что опаздывает на дежурство и ушла. На мой вопрос, где мы будем жить, он утверждал, что скоро получит квартиру, а пока снимем гденибудь комнатку. Я согласилась – любовь великая сила. Не только великая, но и слепая. Потихоньку от родителей мы подали заявление в ЗАГС и через месяц принесли им свидетельство о браке. Можешь себе представить, каким шоком стала эта новость для мамы с папой! Конечно, о свадьбе и речи не было. Решили, свадьбу сыграем, когда квартиру получим.

109

На вопрос папы, где мы собираемся жить, муж сказал, что, если они не против, мы поживем пару месяцев у них, или пойдем к его маме. В крайнем случае, снимем где-нибудь комнату. Что оставалось родителям? Они согласились, мы остались жить с ними. Проходит месяц. Муж исправно ходит на работу, иногда на дежурство. В конце месяца на вопрос, когда у него получка, сказал, что брал в долг у ребят, пришлось отдать, и еще мама попросила, ей отдал остальные. Через месяц снова получки нет – пришла мама и забрала. Ей надо купить дорогое лекарство. Родителям ничего не говорю, да они и не спрашивают. Терпеливо ждут, когда мы получим квартиру. Не выдержала, сходила к его маме.

– Какую зарплату, какие деньги? Он третий год нигде не работает. Живет на мою пенсию и на деньги, что получаю от квартиранток. Вон там за занавеской две девушки живут. Платят немного, но на одну пенсию не прожить вдвоем. А ночует он то у друга, то здесь на диване. Я не верила своим ушам.

– Что значит «не работает»? А квартира, которую он вот-вот получит? А почему Вы мне сразу ничего не сказали? – чуть оправившись от шока, спросила я.

– А кто меня спрашивал? Разве я знала, что вы женитесь? Я сейчас первый раз об этом слышу. Он 110

и вчера здесь был, но, ни о тебе, ни о браке, ничего не говорил. Поспал пару часиков и ушел. Вышла я от нее и не знаю, что делать. Пошла на работу. После работы он меня встретил и, сказав, что у него срочное задание, уехал на ожидавшей его машине. Какое «задание», я спросить не успела. Всю ночь не сомкнула глаз. Что делать? Сказать родителям? Какой позор, он меня обманывал с первого дня, а я даже не подумала проверить! Выдумка и правда перемешивалась в его разговорах так искусно, что никогда нельзя было с уверенностью определить, что является правдой, а что – сочинительством. Едва он вернулся с «задания», я сказала, что надо срочно ехать в город, потом объясню зачем. Просто не хотела заводить такой разговор дома. Боялась, что мама услышит. Всю дорогу до автобуса я думала, с чего начать. Проехав несколько остановок, возле небольшого сквера мы вышли. Сели на лавочку и я, как могла спокойнее, сказала: – Ну, рассказывай все.

– Что рассказывать, о чем ты говоришь?

– Рассказывай о своей «работе», о «дежурствах», «заданиях», о квартире, которую мы скоро «получим», о получках, которые у тебя мама «отбирает». Ну, вообще, все.

111

Он начал оправдываться. Работу ему все обещают, сказать правду он не мог, ведь он меня очень любит и боится потерять. Скоро все наладится и так далее… Я почти не слышала его «россказней». В голове стучало одно: что делать? Знаешь, о разводе я даже не подумала. И вдруг на тумбе объявлений вижу: «Набор рабочих на стройку в Казахстан». Короче, от позора, с надеждой «начать с чистого листа», мы уехали в Казахстан. Конечно, там ничего не изменилось. Работать он не привык. Опять на работу не ходил, обманывал. А тут, вдобавок ко всему, я поняла, что забеременела. Мучилась, устраивая его с работы на работу, до выхода в декрет. Выйдя в декрет, решила уехать. Но куда? Домой стыдно. Ведь в письмах родителям я писала, что все хорошо. Мы здоровы, работаем. И даже о беременности ни слова. Уехать бы туда, где тебя никто не знает! Поехала я к маминой старшей сестре. Мой приезд был для нее громом среди ясного неба. Она не знала ни о том, что я уехала из дома, ни о том, что жду ребенка. Рассказала я ей все от начала до конца. Она выслушала мою историю и успокоила: – Не переживай, живи у меня сколько хочешь. Все утрясется. Ты сейчас должна думать о ребенке, а все остальное оставим на «потом». Но это «потом» наступило довольно быстро.

112

Не прошло и двух недель, как приехал папа. Папа ни о чем не спрашивал. Радовался, что скоро будет внук или внучка.

– Здесь до больницы далеко, удобства все на улице. Едем домой, мы уже и кроватку купили, – решительно сказал он. Мне очень стыдно, но куда денешься… И вот я дома. Родился сын. Слава Богу, здоровый, спокойный. Родители помогают, не вспоминают ни о моем отъезде, ни о муже. А муж приехал, когда ребенку было уже три месяца. Приехал веселый. Рад, что у него сын. Денег, правда, у него нет, но скоро будут. И снова обещания начать все с начала.

– Я согласна начать все сначала, но жить ты здесь не будешь. Хватит того, что мы с сыном на шее у родителей висим. Устроишься на работу, получишь квартиру, вот тогда приходи, поговорим, – решительно заявила я. Появился снова на день рождения сына – исполнился годик! Вручил подарок – заводного мишку, посидел минут двадцать и ушел. Сын подрос, надо выходить на работу. Мама согласилась нянчиться с ребенком, пока устроим его в ясли. Однажды, придя с первой смены, я нашла сына на попечении папиного сослуживца. Мама ушла по делам в город и попросила его посидеть часик, пока я вернусь.

113

Он катал сына на спине, ползая на четвереньках по полу, а тот визжал от удовольствия. Разговорились. Рассказал, что из большой семьи, живет в офицерском общежитии. Служба ему нравится, но скоро его переведут в другую часть. И хоть этот перевод с повышением в должности и окладе, ему не очень хочется уезжать – привык к части, к людям, к начальству (имелся в виду мой папа). Пришла мама. «Няня», выслушав благодарность за то, что выручил нас, ушел.

– Как он тебе нравится? – улыбаясь, спросила мама. Так это был предлог нас познакомить. А я даже не рассмотрела его!

– Нормальный парень.

– И, заметь, не женат.

– Зато я, как тебе известно, замужем, – с горечью ответила я. Через неделю у мамы день рождения и «няня», конечно, приглашена. Он действительно казался хорошим человеком. Правда, неразговорчивый, больше играл с ребенком, слушал мамины истории, смеялся. Я присмотрелась: приземистый, с приветливым лицом и добрыми серыми глазами, застенчивый. По любому поводу краснел так, что даже шея была красная. В нем чувствовалось что-то мальчишеское. А выражение лица было кротким и спокойным.

114

Говорил негромко, четко выговаривая каждое слово, голос такой густой и плотный. «Приятный голос, – подумала я. – И теплый, совсем как летний вечер… Привлекательный мужчина…». Вдруг он посмотрел на меня и покраснел. Я подумала, что он заметил, что я его разглядываю. А вдруг понял, о чем я думаю! Теперь покраснела я. Прощаясь, он предложил завтра сходить в кино, идет хороший фильм «Большая семья». В кино мы не попали. Полк по тревоге ушел на учения. Учения закончились через две недели, и он стал частым гостем, а затем своим человеком в нашем доме. Прошло несколько месяцев. Наконец, пришел приказ о его переводе в другую часть, в другой город. Он пришел взволнованный и, сообщив о получении приказа, сказал: – Я не могу уехать без вас, давай поженимся. Я знаю, что мы не можем расписаться, со временем решим эту проблему. Ты подумай, но не долго. Вечером приду поговорить с родителями. Я рассказала маме о нашем разговоре: не могу еще разобраться в себе, боюсь, не понимаю даже – люблю ли я его или это чувство просто от одиночества или от обиды на свою судьбу.

– Но ведь жизнь состоит не из одной любви, – осторожно сказала мама. – Любовь так много зна115

чит для нас только в юности. Обычно, мужчины женятся «на надеждах», а женщины выходят замуж «за обещания». А ты просто боишься снова ошибиться. Человек достойный, надежный. Настоящий мужчина, руки золотые. Видела, как они с папой машину ремонтировали? А как его малыш любит, дети не ошибаются. В общем, вечером я сказала «да» и через две недели мы уехали в Н-ск. Слава Богу, я не ошиблась. Муж – великодушный, стойкий, работяга, просто пахарь, ответственный за меня, за детей, за быт. Вскоре я узнала, что мой бывший (вернее, официальный) муж в тюрьме – попал в какую-то историю с друзьями. Теперь нас развели без его согласия. Но написать отказ от сына он отказался. На алименты я подала давно, но он не платил, а я не настаивала. Прошло восемь лет. От общих знакомых я услышала, что он живет с другой женщиной, у них двое детей. Узнав адрес, пришла туда утром, надеясь застать всех дома. При женщине я сказала, что если он не подпишет отказ от сына, чтобы его мог усыновить мой муж, то до совершеннолетия сына будет платить алименты пятьдесят процентов зарплаты, так как он никогда ничего не платил. Он не смог отказаться. Только тогда муж усыновил сына, ему было уже почти десять лет. Правду он узнал перед окончанием школы, но никаких вопросов не задавал.

116

Разговора об этом никогда не было. Вот так и живем. Муж получил прекрасную квартиру, правда, ожидание ее было длиною почти в жизнь, дети почти выросли в маленькой. Но сейчас просторно! Родители уехали к папе на родину. Все лето там помогают папиному брату строить дом. Приезжаю в их квартиру полить цветы, на огороде прополоть грядки – весной мама посадила картофель и еще кое-что. Поэтому я здесь.

– Шурочка, извини за вопрос, счастлива ли ты?

– Счастлива ли я? Вопрос, конечно, не простой. Хоть я и не верующая, всегда повторяю благодарственную молитву Богу и всем святым за мою судьбу, мою жизнь, моих родителей, мое здоровье, моих детей, внуков, друзей и врагов. Я считаю, что мне с этим в жизни повезло. А вот взаимопонимание – это сложный вопрос. Мы с мужем совершенно разные люди. У нас разный характер, взгляды разные. С этим приходится считаться. Знаешь, бесконечные споры, доказательства ни к чему хорошему не приведут: хочешь быть всегда правой или счастливой? Поэтому чаще я просто молчу. В сущности, он очень хороший – честный, трудолюбивый, заботливый. У него золотые руки: за что возьмется, все сделает, все у него работает. А я, что возьму – обязательно поломаю или потеряю. Он очень меня любит. А самое главное – человек надежный, никогда не предаст, в трудную минуту всегда рядом. Вот такой ответ на твой вопрос. Устраивает?

117

– Конечно.

– А мне уже пора. Засиделись мы с тобой. Смотри, какая туча находит. Надо успеть до дождя. И мы опять расстались на долгие годы.

118

МОИ ВНУЧКИ

Время летит быстрее любой птицы. К великому моему сожалению, я уже не та маленькая девочка, которая ждала и радовалась встрече с дедушкой и бабушкой. Детство не прошло, не кончилось. Оно растворилось в моих детях и внуках. Может ли хватить детства на всю жизнь? Я сама уже бабушка и сегодня с нетерпением жду приезда своих дорогих внучек. Какое счастье встречать их! Обнять и чувствовать, как на твою радость отвечают своим неподдельным восторгом. Наши объятия передают самое главное – душевное тепло. Вот, наконец, пятница. Девочки весело выгружают свои вещи.

– Бабушка, а вы за нами соскучились?

– Конечно, соскучились. И я, и дедушка, и сад. Все цветочки, кусты и деревья ждут вас. А качели ждут, когда вы будете качаться и петь песни! Ведь все кругом знает вас, помнит и любит! Дождавшись, когда мама уедет, девочки пред119

лагают идти погулять. Мы идем полем, и они засыпают меня вопросами: почему каждый цветочек красивый, а они все разные? Почему травка одна пахнет, другая нет? Почему вода в озере бывает синяя и темная, спокойная и с волнами? В море она соленая, а в озере нет? Почему рыбы живут только в воде, а лягушки и в воде и на берегу? Ни в одном возрасте люди не удивляются так много, как в детстве.

– Бабушка, посмотри, какой красивый цветок, – восклицает Линочка, увидев цветущий лопух. Кисти фиолетовых бутонов-цветков, окруженные нежными зелеными крючочками, были действительно прекрасны.

– Это обычный лопух, очень красивый и полезный. Его листья кладут на коленочки, если болят. Корни тоже целебные, их в аптеке продают. Посмотри, к твоим колготкам прицепился репей. Это тот же цветок, только он уже отцвел и засох. Когда эти колючки цепляются к нашей одежде, мы недовольны. Но именно им мы обязаны открытию, которым пользуемся. Один француз, снимая после прогулки со своей собаки головки репейника, решил рассмотреть их в микроскоп. Он увидел крохотные крючки, которыми головки цепляются за шерсть, и изобрёл застёжку-липучку. Как удобно, когда не надо завязывать шнурки или застегивать крючки. А ведь эти колючки люди видели давным-давно.

120

После этого рассказа «почемучки» так и посыпались. На одни отвечаю, на другие не могу ответить: – Вот подрастете, пойдете в школу, все узнаете, а то я от ваших вопросов уже потеряла голову.

– Где ты ее потеряла? Пойдем, поищем!

– Неправда, ты ее не потеряла, она на месте.

– Давайте споем вашу песенку, – стараюсь перевести разговор. На прогулку я взяла сдобные булочки и теперь угощаю внучек.

– Я булочку кушать не буду, – заявляет Лина. – Я хочу стать балериной, как Ляга (её крестная – прима-балерина ЛТОБ Эгле Шпокайте).

– Знаешь, не зря говорят, что лучше быть румяной пышкой, чем засохшей мартышкой. Когда Ляга была маленькая, то кушала все. Пойдешь в балетную школу – там тебе расскажут, когда, что и сколько кушать. Лина взяла булочку и никак не решится откусить: – Такая красивая. Не знаю, с какой стороны начать.

– Ну, у тебя проблема, как у Буриданова осла.

– Какая проблема?

– Когда-то перед голодным Буридановым ослом оказалось два одинаковых стога сена. Осел долго мотал головой, выбирая стог, пока ни закружилась голова. Он упал, а встать не под силу. В ре121

зультате, умер от голода, так и не отведав сена. Так и ты, пока будешь думать, с какого краю кусать, прилетит ворона и унесет твою булочку. Летний день длинный и девочки, устав от прогулки и впечатлений, устроились в своих постельках и продолжают свои «разборки-разговоры». Дедушка идет их успокоить, но они, увидев его, громко кричат: «Дедушка, миленький, любимый, сахарный, где наша колбаска?». Это уже ритуал. Неважно, что они не голодные, что уже умылись и почистили зубки, все равно дедушка принесет им тоненько нарезанную копченую колбаску. Пожевав колбаску, они вдруг вспоминают, что сегодня в магазине покупали изюм и орехи.

– А можно нам еще изюму или орешков? – умоляюще глядя на дедушку, просят они.

– Вот этого не знаю, надо спросить у бабушки.

– Что это вы после колбаски захотели десерт «Четверо нищих»? – улыбаюсь я.

– Бабушка, а что такое «нищие»? Мама так называет попрошаек на улицах. Мы тоже попрошайки у дедушки? Но нас ведь только двое, или вы с дедушкой тоже хотите орешков?

– Молодцы, считать вы научились. Десерт – это сладкое, которое подается после еды. Вот вы вырастете и поедете в Париж. Зайдете там в любое кафе или ресторанчик и закажете десерт «Четверо нищих», никто не удивится. Вам подадут аккурат122

ную бумажную коробочку, в которой будут четыре сорта лакомств: лесные орехи, миндаль, изюм и вяленые фиги. А история названия этого десерта уходит далеко в прошлое.

– Бабушка, а откуда ты знаешь об этом десерте? Ты была в Париже?

– К сожалению, не была. Но я читаю книги и знаю интересные истории. А история этого десерта уходит в далекое прошлое. Французский король заблудился в лесу во время охоты. Когда он вышел на опушку, увидел костер и сидящих возле него людей. Это были бездомные нищие. Они поделились с ним ужином, а на десерт дали несколько орешков, фигу, миндаль и изюминку, все, что нашлось у них в карманах. Вернувшись домой, король не забыл своих спасителей. Он наградил их, а десерт, которым его угощали нищие, стал модным вначале при дворце, потом в Париже. Вы скоро пойдете в школу, научитесь читать и узнаете много интересного. А сейчас пора спать. Новый день, новые заботы, вопросы к бабушке: где носки, что будем кушать, как одеваться, куда пойдем, что будем делать? (Ох уж эти «делальщицы» – ни минуты покоя!) А к дедушке только один вопрос: где бабушка? Покушали, идем кормить кроликов. Их много, клеток не хватает, и они (на радость девочкам) все свободно бегают в сараюшке. Лина уселась на скамеечке, а Раса стоит в уголочке – она боится их!

123

– Покормите, не забудьте закрыть дверку, а то кролики разбегутся, – прошу я их и иду по своим делам…

– Что это у вас там делается? Ко мне гости пришли, – слышу голос соседки. Выхожу во двор: девочки качаются на качелях, а кролики гуляют во дворе, в огороде и на соседских грядках. Конечно, внучки забыли закрыть дверку! Ловили мы их и считали полдня. Хорошо, что они ручные. Больше всех любят Линочку. Она зовет их, разговаривает, они все к ней ползут. Набегались девочки, притихли, боятся, что их будут ругать. Но все прошло интересно и весело. Визг, крик, смех витали в воздухе нашего сада. Ребенок – это маленький пузырек, наполненный энергией. Она так и бурлит в нем и рвется наружу. Им необходимо постоянное внимание, действие, движение, тогда они чувствуют себя нужными и любимыми. Люди говорят «я тебя люблю» разными словами. «Пристегни ремень, надень шапку, ложись, поспи, я помою посуду, позвони, возьми мою куртку» … Но мы почему-то не замечаем этого, а уж дети тем более. Они вообще эти слова часто воспринимают как приказ, вмешательство в их жизнь. Но приходит время и все становится на свои места. Вспоминаются слова, поступки, которые приносили радость и тепло… Кролики на месте – можно отдохнуть.

124

– Папа скоро поедет в командировку, я попрошу, чтобы он привез мне двух маленьких собачек, – мечтает Раса.

– А мне двух попугайчиков. Один зелененький, а другой синий, как у Агни, – продолжает ее мысль Лина.

– А почему вы хотите по две собачки, по два попугая? – удивляюсь я.

– Чтобы им не было скучно, – отвечают в один голос.

– Ну, тогда попугайчиков назовите Хугин и Мунин, а собачек – Гери и Фреки.

– Нет! Не красивые имена! А почему ты такие придумала?

– Просто я видела картину, где был изображен Бог О́дин. На плечах у него по ворону, а у ног два волка. Вороны Хугин и Мунин летают по всему миру и сообщают Богу обо всем происходящем. В переводе на русский язык их имена значат – Мыслящий и Помнящий. А волки Гери и Фреки сопровождают и охраняют Бога, их имена означают Жадный и Прожорливый. Вот и вы собираетесь, как этот Бог, везде возить с собой своих питомцев? Девочки молчат, задумались. Вечером идем к пруду кормить уток и утят. Утки привыкли, что садоводы их подкармливают и совсем не боятся, кушают с руки, чем доставляют удовольствие всем детям и взрослым. Долго сидим на берегу, наблюдая за снующими маленькими утятами.

125

Вечер теплый, безветренный. Идем домой. Воздух, нагретый за день, висит в сумерках. Темнеет. Звезды кажутся намного ближе, ярче и даже теплее. В дом заходить не хочется.

– Смотрите, вода в бочке теплая, хоть купайся, – заметила я, вымыв руки водой из бочки.

– А можно купаться? – спрашивает Лина.

– Конечно, – отвечаю, ничего не подозревая. Через мгновенье Лина, сбросив платьице, уже плещется в бочке, визжа от удовольствия. А я вспоминаю, как мы первый раз приехали к морю. Вода холодная, всего тринадцать градусов. Купающихся нет, но муж не сдается.

– Ну, уж нет! Проехать триста километров и не искупаться! Раздевшись, он смело идет воде. Я, конечно, не сдаюсь и бегу следом. Купанием это назвать трудно. Вода обжигает тело и мы, окунувшись, выскакиваем на берег. Каково же было наше удивление, когда мы увидели Свету, прыгающую под набегавшие волны, и визжавшую от восторга.

– Светуля, выходи немедленно, простынешь! Но, то ли из-за шума волн, то ли по другой причине, она нас не слышит. Посиневшую, но довольную мы кутаем ее в полотенце. Я часто в Линочке вижу Свету. Не только внешне, но и в поступках, разговоре, движениях.

– Все, достаточно, – строго говорит дедушка, – 126

не хватает, чтобы ты простыла. Быстро в дом, переоденься в сухое и выпей горячего чаю. Я из своего горького опыта знаю, что может быть после такого купания.

– Горький опыт, это когда покушаешь лук? – интересуется Раса.

– Нет, горький опыт – это, когда не смотришь под ноги, упадешь и разобьешь нос. Ясно? Девочки смеются. Ужинаем с аппетитом: нагулялись за день.

– Молодцы, все скушали. Теперь цыгане не будут сниться.

– Какие цыгане? Почему они снятся?

– А те цыгане, что ходят по улицам, предлагают погадать. А к вам, если не будете кушать, они придут во сне, и будут просить денежку или конфетку, не дадут вам спать. Но спать им еще не хочется. Вспоминают, как ловили кроликов, кормили утят. Дедушка не мешает им. Наговорившись, они затихают и ждут бабушку. Прихожу поцеловать и пожелать спокойной ночи.

– Бабушка, а сказку! Мы ждем сказку, ты же обещала! Как бы ни устали от дневных «дел», вечером обязательно должна быть сказка. Мне кажется, все, что знала, я уже рассказала. Многие сказки рассказываю по несколько раз. Фе127

дорино горе, о глупом мышонке, Мойдодыр… Они их уже знают и «помогают» рассказывать. Лина любит «помогать»: «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет». Расина любимая сказка о Маше и медведе. Возникают вопросы: – Бабушка, почему вчера Машу принес домой медведь, а сегодня серый волк?

– Почему в прошлый раз был златогривый конь, а сегодня конек-горбунок? Объясняю: – А ты вчера была в красной маечке, а сегодня в синей. Вчера кушала блинчики, а сегодня котлетки. Да, выводы они делают удивительные. Выслушав сказки о Синдбабе-Мореходе, Алладине, старике Хоттабыче, они объединили все вместе; устроились на ковре: у одной в руках блестящий кофейник, у другой – заварочный чайник. Теперь надо вспомнить заклинание, чтобы взлетел ковер-самолет, появился джин, открылась пещера. Зовут меня – подскажи. Читать книжки мне вообще не разрешают: – Нам читает бабушка Нина, а ты рассказывай. Вот и приходится «выковыривать» из памяти сказки и истории моего детства, иногда где-то услышанные или прочитанные. Такие истории и сказки им очень нравятся. Самые лучшие слушатели – дети. Они слушают сердцем.

128

Вот и сегодня, перебрав в памяти множество сказок, рассказываю им легенду о Байкале и дочери его Ангаре.

– А в сказках, значит, неправда? Так почему их рассказывают и почему они такие интересные?

– Просто всегда надо помнить: у нас один рот, два уха, значит, мы должны больше слушать, чем говорить. Пара глаз расположена выше ушей, значит видеть, а не верить слухам. Над всем этим – мозг, поэтому мы обязаны сначала думать, прежде, чем увидев, услышав что-то, рассказывать другим. Когда человек что-нибудь рассказывает, то для слушателей не всегда важно, правда это или нет, важно, что это интересно, доставляет удовольствие. А иногда люди намеренно говорят неправду. Есть такой день в году, когда люди специально говорят друг другу неправду: шутят друг над другом. Этот день первое апреля. Его так и называют «День смеха» или «День дурака». В первый раз в России еще при царе Петре Первом артисты ходили по улицам и приглашали всех прийти на бесплатное «неслыханное представление». От зрителей отбоя не было. Зал был заполнен до предела. А когда в назначенный час распахнулся занавес, все увидели на подмостках полотнище с надписью: «Апрель – никому не верь!». А вот совсем недавно наш знакомый из Меркине, (помните, мы с вами ездили к нему, и ходили в лес за грибами?) первого апреля написал в мест129

ную газету объявление: «Дорого продаю очки, в которые грибы видно не только днем, но и ночью», так к нему письма-заказы мешками приходили. Пришлось снова давать в газету объявление, что это первоапрельская шутка, таких очков не существует.

– Бабушка, а когда мы поедем за грибами?

– Грибы еще растут. Завтра поедем в магазин за продуктами, а потом в лес, погуляем. В магазине покупателей мало, мы с мужем выбираем продукты, а девочки остановились у мини витрины с бижутерией.

– Бабушка, бабушка, – слышу встревоженный голос Расочки. Спешу к ним и вижу: Лина изо всех сил старается снять колечко, которое надела примерить. Оно не снимается. Глаза полны слез, пальчик покраснел. С помощью мыла и продавщицы сняли колечко, но настроение испорчено, в лес уже не хочется. Едем домой. Линочка совсем расстроилась, а Раса ее успокаивает. Она у нас «всеобщая мама». Когда детей спрашивают, кем будешь, когда вырастешь, отвечают, что хотят быть полицейскими, космонавтами, врачами, учителями. У Расы один ответ – мамой! Чтобы успокоить внучку, я рассказываю случай из своей жизни.

– Линочка, не переживай, колечко – это не страшно. Вот я однажды ехала на работу. В трол130

лейбус вошла бабушка с внуком. На голове у него была кастрюля. Все удивляются, спрашивают, что это значит.

– Это космонавт, – отвечает бабушка. Оказывается, дети играли на кухне. Один был врачом, другой дирижером, а этот космонавтом. Надел на голову шлем-кастрюлю, а снять ее никак не может. Ни бабушка, ни пришедший на помощь сосед не смогли снять этот «шлем». Соседи посоветовали поехать на завод «Пирмунас», где делают кастрюли. Вот едут, может там снимут.

– Так вам на следующей остановке выходить, – сквозь слезы от смеха подсказывает сидящий парень, – там разрежут этот «шлем» специальными ножницами и все будет в порядке.

– Его с головой надо отрезать, – сердито говорит бабушка.

– Не пугайте «космонавта», выходите, – слышится чей-то голос. Еще долго в троллейбусе смеялись и обсуждали случай с «космонавтом». Девочки тоже смеются. Линочка почти забыла о своем приключении, только пальчик еще красный. Она трет его и морщится – видимо, больно. Я понимаю, надо еще что-нибудь рассказать интересное.

– А еще со мной было такое приключение, – продолжаю. – Еду я на автобусе с работы. Народу много, сесть негде, стоим вплотную друг к другу.

131

В руках у меня сетка с продуктами: хлеб, сметана, молоко. Молоко раньше продавалось в таких треугольных бумажных пакетиках, как пирамидка. Автобус тормозит, подъезжая к остановке. Стоящий рядом мужчина наваливается, и прижимает к спинке сиденья меня вместе с сеткой. Пакет с молоком сжимается и лопается на верхушке. Молоко тонким фонтанчиком поднимается вверх и опускается на плечо впереди сидящей женщины. Она, вздрогнув, оглядывается, но автобус уже едет нормально, молоко не льется, я, стараясь не смотреть на женщину, беру сетку в другую руку. Пока подъезжали к остановке, автобус еще пару раз тормозил. Теперь фонтанчик полился на сидящего передо мной дедушку, затем еще раз куда-то. Я старалась не смотреть в ту сторону. Куда бы я ни повернула злосчастный пакет, везде он оказывался зажатым стоящими вплотную ко мне людьми и фонтанчик брызгал в салон. Поднялся шум. Все ищут виноватого, того, кто балуется, брызгая молоко на пассажиров. Едва дождавшись остановки, я выскочила из автобуса и пошла пешком, выбросив полупустой пакет. Мне даже сейчас стыдно вспоминать о случившемся.

– Бабушка, ведь ты не виновата! Просто надо было позвонить дедушке, он бы приехал за тобой на машине, тогда ты не ехала бы в таком полном автобусе. Следующий раз подожди, когда придет пустой автобус, – успокаивают и поучают они меня.

132

– Машины у нас тогда еще не было, а автобус к нам ходит через час и всегда полон народу. А вот тетя Света рассказывала: едет в таком полном автобусе и чувствует, что рядом стоящий мужчина пробирается к ней в карман. А там у нее было двадцать литов. Она решила его опередить, сунула руку в карман и зажала деньги в руке. Мужчина внимательно посмотрел на нее, а она улыбнулась – ничего у него не получится! На остановке она вышла из автобуса и увидела, что мужчина смотрит в окошко и качает головой. Вынув деньги, она помахала ими ему, вот, мол, посмотри, деньги у меня! И только тут с ужасом увидела, что у нее в руке пятьдесят литов. Сунув руки в карманы, обнаружила свои двадцать литов… Значит, она вытащила эти пятьдесят литов из кармана стоявшего рядом мужчины! Она так и застыла с деньгами в руке, а проехавший мимо автобус обдал ее грязной водой. Какой стыд! Что делать? Бежать за автобусом, может мужчина на следующей остановке выйдет? Но она не могла сделать ни шага, даже отряхнуть грязь с лица и пальто. Свозь слезы и грязь она вдруг увидела того самого мужчину. Он протянул ей носовой платок, взял под руку и отвел от дороги, чтобы следующая машина снова не окатила ее грязью.

– Так она вернула ему деньги?

– Конечно, вернула. Он понял, что она по ошибке в тесноте попала не в свой, а в его карман.

– А он не отвел ее в милицию?

133

– Нет, они познакомились и стали большими друзьями.

– Девочки, девочки! Идите сюда, скорее! – это дедушка увидел что-то интересное и зовет нас. В соседнем саду на яблоне кукует кукушка. Мы стараемся ее разглядеть, но за колышущейся от ветра пышной листвой это невозможно. Попытались подойти поближе, но птица испугалась и улетела. Через некоторое время где-то вдалеке опять послышалось ее «ку-ку».

– Бабушка, а правда, что сколько раз она прокукует, столько лет жить будешь?

– Конечно, неправда. Ей совсем не интересно, сколько кто живет. Она занята своими делами. Пойдемте в дом готовиться ко сну.

– А потом расскажешь, зачем она летает и кукует?

– Расскажу, но позже, сейчас идем домой, а то комары нападут. Вы сегодня бананы кушали. Комаров привлекает запах, исходящий от людей, которые недавно ели бананы. В этом году комаров мало, а когда лето дождливое, комары от сырости разбухают чуть ли не до размера мух. Вот тогда берегись! Вечером, девочки, конечно, не забыли о своей просьбе.

– Это совсем простая история. Кукушка не умеет строить себе гнездо, вот и откладывает яйца в гнезда других птиц. Когда появляются птенцы, она летает по лесу и ищет своих детей, кричит ку134

ку. Но не может найти и плачет. Там, где падают ее слезы, вырастает нежный цветок – синий с белыми полосками. Называется он – кукушкины слезы. Вот, может, под яблоней упали ее слезки, на следующий год могут вырасти эти цветочки.

– И мы их увидим?

– Если никто не затопчет или сосед не вскопает грядку, то, возможно, вырастут, тогда и увидим. А сейчас на бочок и спать!

– А почему каждую ночь надо спать, и спать на бочке? Вот мама говорила, что жирафы спят тридцать минут в сутки и никогда не ложатся!

– Спать надо, чтобы отдохнули ваши глазки, ножки, ручки и все тело. А вот как спать, я слышала, что на спине спят святые, на животе грешники, на правом боку цари, на левом мудрецы. Вот вы спите на правом боку, как цари. Примерно треть своей жизни мы проводим во сне. И есть даже Бог сновидений – Морфей. Он приходит во сне к хорошим детям, показывая им интересные истории. Спите, завтра поедем в гости к тете Марите. Утром девочки поднялись чуть свет – готовы ехать!

– Нет, с самого утра в гости не ходят. Покушаем, приготовим обед и поедем. И вот мы едем. Девочки заняты: сочинили песенку и громко ее поют, если громкий крик можно назвать пением: «… Моя бабушка, мой дедушка, моя гармошка, моя балалайка, моя водичка (мы 135

едем вдоль реки), мой сад, мои цветочки, мой лес – я вас очень люблю!!!» Но вот мы и приехали. Марита радушно встречает нас, знакомит с пожилым мужчиной – он предлагает пожениться, а она никак не может решиться. Дело в том, что с мужем они счастливо прожили двадцать пять лет. Такого счастья, такого подарка судьбы ей уже не видать, ведь для того, чтобы выстроить отношения, нужно время, которого у нее нет. И не потому, что она уже не молода, а потому, что новый человек войдет в ее жизнь, имея за плечами года собственной жизни, со своим опытом и собственными потерями. Я стараюсь ее успокоить: дело не в годах, а в том, как женщина выглядит и чувствует себя после бессонной ночи. Пока она выглядит и чувствует себя хорошо, она может считаться молодой, а когда уже плохо – тогда старой, а она прекрасно выглядит. Да и через тридцать лет им будет всего по восемьдесят пять, и если этот возраст кажется ей недостижимым в принципе, то стоит изменить свои взгляды. Если правильно подходить к проблеме, то и восемьдесят пять – это не возраст. Старость – естественная вещь, никому не удалось ее миновать, кроме тех, кто умер молодым. Вполне можно сохранить силы и здоровье, интерес и вкус к жизни, только готовиться к этому надо заранее и начинать уже сейчас, пока не стало поздно. Надо следить за собой, регулярно ходить к врачу, правильно питать136

ся, заниматься физическими упражнениями и что там еще советуют знающие люди… Нет ничего невозможного в том, чтобы отпраздновать тридцать лет совместной жизни, будучи в твердом уме и относительном здравии. Она улыбается и благодарит меня за совет, за добрые слова, сказав, что ей от этого разговора стало теплее и спокойнее. Мы устроились в беседке. Девочки заняты бесчисленными собачками, бегающими по двору: дети Мариты на лето привозят собачек в деревню, к маме, а осенью забирают в городские квартиры. Она сетует, что младшая дочь вышла замуж за чернокожего. Теперь у нее будут цветные внуки. Из дома выходит молодая беременная женщина. Видимо, это и есть ее дочь. Она красива, как бывает красива природа в начале весны, когда в ней зачинается новая могучая жизнь. Поздоровавшись с нами, идёт в сад.

– Ты зря переживаешь, – успокаиваю я Мариту. – Посмотри: белый человек не всегда белый. Когда жарко – он красный, когда холодно – синий, когда болен – желтый, умер – серый. А чернокожий – всегда черный, так кто же цветной? И мы все смеемся, кажется, все нормально. Поговорили о детях, где и как устроились ее дети и наши. Дальше – здоровье, погода… Собираемся домой. Лина с Расой что-то пытаются мне сказать.

137

– Что случилось?

– Бабушка, попроси у тети Мариты вон ту беленькую собачку. У нее их так много, – шепчут мне они.

– Ну, уж нет. Вам надо, вы и просите. Может она и сможет до осени дать собачку, а осенью мы привезем ее сюда. Просите. Нет, они стесняются, молчат. Сели в машину. Собачки крутятся возле машины, возле Мариты.

– Тетя Марита, а можно нам взять вот эту собачку? Мы будем ее кормить и гулять, а потом привезем назад! – не выдерживает Линочка. Марита согласна. Собачка в машине и счастливые девочки не нарадуются новому другу. И вдруг, совершенно неожиданный вопрос Лины: – Бабушка, а кто этот дедушка у тети Мариты? Объясняю, что это, возможно, ее будущий муж.

– А зачем им жениться, они же старые? Пытаюсь объяснить, что одной трудно, скучно. Но она не понимает, как может быть скучно, если у нее так много собачек. Как я могу ей объяснить, что молодые женятся, живут, чтобы любить, а пожилые любят, чтобы жить. Когда-нибудь она сама это поймет. А сейчас все внимание собачке. Наша гостья оказалась на редкость умная, ласковая, видимо, привыкшая к детям. Позволяла себя купать, расчесывать, тискать.

138

Вечером Раса заявила, что она будет спать с собачкой.

– Пожалуйста, – согласился дедушка. – Собачке я сделал будку во дворе, ты тоже можешь там спать, будка большая. Конечно, в будку она не хочет. А дома спать с собачкой дедушка не разрешает. Прощаясь на ночь с Цюцей (так ее прозвали), целует ее.

– Не надо целовать собачку. Целуют людей, а собачек гладят и потом моют ручки.

– А зачем сразу мыть ручки, собачка чистая, мы ее утром купали.

– Утром купали, а потом ходили гулять. Собачка подходила к деревьям, нюхала их, потом писала на них, а раньше то же самое делала другая собачка. Затем Цюця валялась на траве, по которой ходят люди, и собаки, и кошки, прошлась под кустиками, где нюхала всякую валяющуюся там бяку. А потом ты ее целуешь. Собачке все равно, как ты ее гладишь, ручкой или губами. Ведь ты маму не целуешь в пальто, в сапожки. Бывает просто неприятно даже смотреть на это, или слышать, как говорят собачке «мама тебя покормит» или «мама погуляет с тобой». Ведь у детей свои мамы – люди, у теленочка – мама корова, у котенка – кошка, а у собачек – это собаки. Нельзя же себя превращать в маму собачки.

– А можно, она будет моей подружкой? – не унимается Раса.

– Я не против, – соглашается дедушка. – Толь139

ко вот есть поговорка: «Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты». Ладно, спи, разберемся завтра. Девочки выслушали, притихли. Вся надежда, что придет время, и они все поймут. А пока они сладко спят, улыбаются, видимо, видят хорошие сны… А у нас мысли об их будущем. Интересно, какие способности в них проснутся, кем они станут, когда вырастут. Ведь у каждого человека есть какой-то талант. А талант как вода везде протечет. Может, изобретут что-то полезное, интересное? Но сколько споров и недоверия бывает вокруг изобретений! На протяжении всей истории человечества одарённых людей гнали, распинали, сжигали на кострах. Может, будут знаменитыми артистками или учеными, прославятся на весь мир? И почему все так стремятся прославиться. Гробят здоровье, предают друзей, семью. Делают все возможное и невозможное. Не гнушаются даже позора, как Герострат, сжёгший храм Артемиды. Слава, богатство – тяжелая ноша. Вспомним мифического Мидаса. Хоть и любил он золото безумной любовью, но когда все, к чему он прикасался, начало превращаться в драгоценный металл, Мидас взмолился о пощаде. Не от голода. От скуки своих сбывающихся желаний, от безысходной неотвратимости осуществляющейся мечты. Обладание всемогуществом влечет за собой равнодушие и безразличие, а безразличие сродни смерти.

140

Может, лучше быть просто честным человеком, заниматься любимым делом, растить детей? Спокойная, интересная, размеренная жизнь. Но, к сожалению, об этом можно лишь мечтать. Одно знаю точно: каждая роль, каждая жизнь должна быть сыграна-прожита вовремя. И речь идет не только о детских играх. Существует множество ролей, которые люди играют на протяжении всей жизни. Это и роль сына или дочери, и роль родителя, и роль супруга, любовника, друга, пожилого человека. Роль, каждая из этих ролей, все равно будет сыграна, вопрос только в том, когда и в какой форме. Хорошо, если вовремя. Лето летит быстро. Девочки уезжают в Вильнюс. Без них скучно. Ждем выходных, может, приедут и опять защебечут наши внучки. От их смеха, веселой возни в саду сразу станет весело и уютно. Прошло много лет, но и теперь, услышав их голоса в телефонной трубке, зная, что нас разделяют тысячи километров, я чувствую тепло. Оно подпитывает, светит и согревает мою душу, как летнее солнышко.

141

Пока заря горит и солнце светит За жизнь свою пред Богом мы в ответе.

МОЯ МАМА

«Ну, известно, моя мама самая красивая», – думала я в детстве. Эта уверенность сохранилась во мне на всю жизнь. Детство мамы не было безоблачным, но и не настолько трудным, чтобы считать себя самым несчастным ребенком на свете. В три года она осталась без матери. Появившаяся вскоре мачеха оказалась доброй женщиной – сирот не обижала, маленькую доверчивую девочку тем более. Старшие брат и сестра любили, а отец души не чаял в доченьке, жалея ее больше других детей – ведь она свою маму даже не помнила. Повзрослев, благодаря открытому, веселому нраву, она везде была «своя». Вечерами на гулянках ее сильный, высокий голос звенел колокольчиком, от кавалеров не было отбоя. Учеба давалась легко, хотя большого желания и стараний она не проявляла. Окончив семилетку, заявила, что дальше учиться не хочет, и стала приемщицей молока на ферме.

142

Как-то в конце лета на помощь колхозу в уборке урожая приехали курсанты из летного училища. Влюбившись в будущего летчика, зеленоглазая красавица уехала с ним в Донецк. Отец сильно переживал, но когда через год молодожены приехали в гости, смирился – спокойный заботливый зять ему понравился. Жили в студенческом общежитии. Не успел наш курсант окончить учебу, как там, в Калиновской больнице города Донецка, родилась доченька – я. Пришлось снять комнату – в общежитии жить с ребенком не разрешалось. Счастье молодоженов длилось недолго – началась война. Как один из лучших курсантов училища, папа участвовал в параде над Донецком седьмого ноября тысяча девятьсот сорок второго года. Его полет, исполнение сложных фигур понравились принимающему парад генералу и он, вызвав курсанта к себе, спросил: – На фронт хочешь? Кто мог ответить «НЕТ»? Конечно, «ДА»! Воевал он почти ничего: десятого января тысяча девятьсот сорок третьего года не вернулся с задания. Погиб, освобождая Киев. Получив похоронку, молодая вдова с маленьким ребенком вернулась домой. Закончилась война. Подросла доченька. Оставив меня на попечение родителей, мама поехала в город и начала самостоятельную жизнь, полную радости и горя, побед и потерь, крайней безысходно143

сти и нечаянного везения. Со временем все наладилась. Она вышла замуж, забрала к себе подросшую доченьку, родила сына. Зрелая, уверенная в себе женщина, с теми же зелеными глазами. Только белая коса превратилась в пепельные модные локоны. Примерная жена и мать, она, оставаясь веселой и общительной, успевала везде – работать, смотреть за детьми, петь в хоре при воинской части. Теперь у нее появилось желание и возможность заняться своим образованием, она окунулась в мир книг. Скользя глазами по узору страниц, вдыхая то, что таилось между строк, она проглатывала их без всякой системы, однако и это дало хорошие результаты. Речь ее стала свободнее, весомее и, мне кажется, почти исчез украинский акцент. Она очень гордилась тем, что соседки приходили к ней посоветоваться. Иногда они просто использовали ее, не желая думать самостоятельно, просили заполнить какие-то формы, отчеты, заявления, даже квитанции на оплату квартиры. Но она была довольна, чувствовала себя востребованной. Жизнь прекрасная штука, к ней только одна претензия – очень быстро проходит. Выросли и разлетелись дети, умер муж. Очень трудно одной пережить годы перестройки: изменились границы, законы, а главное, люди, их отношение друг к другу. Все меньше становилось друзей – одни уехали из страны, другие отошли в мир иной, многие замкнулись в себе, в своих заботах и бедах. Страшно, 144

когда тебя покидают люди, способные понять и посочувствовать… Мы с мужем пытались уговорить ее переехать жить к нам, но безрезультатно.

– Здесь я всегда чувствую вас всех рядом с собой. Вами наполнен дом. В любом другом месте я чувствовала бы себя покинутой и чужой, – грустно отвечала она. Я часто бывала у нее, старалась освободить от лишних хлопот, отвлечь от грустных мыслей, но прекрасно понимала, что это не всегда удаётся. Мы с мамой никогда не были очень близки. Может, потому, что я физически и характером была точной копией папы, да еще детство, прошедшее под любящим взглядом дедушки, наложило свой отпечаток на мой, и так не простой, характер. Обижала ли она меня – скорее обижалась, что я не такая как ей хотелось бы. Так и не сумели, не смогли, не успели смириться с тем, что мы совершенно разные. Не скажу, что она меня не любила, просто в силу жизненных обстоятельств, ей было не до меня. Мы не были «подружками», не рассказывала я ей своих девичьих секретов. Увы, самый родной человек не всегда самый близкий. Наши отношения были сдержанными. Когда она осталась одна, мы часто вели бесконечные разговоры. Чтобы хоть как- то держать ее в курсе происходящего, я рассказывала о своей жизни, заботах, событиях. Старалась рассказывать лишь положительные моменты – зачем 145

ей мои и чужие проблемы. Больше мне нравилось слушать, как она рассказывала какой-нибудь случай из жизни или комментировала мой рассказ, далеко уходя от темы разговора. Не перебивая, я могла слушать часами. Иногда её монологи походили на исповедь. Мне было стыдно, что раньше я многого не знала, не интересовалась ее внутренним миром. Старики и дети – самые лучшие собеседники. Они не умеют хранить секреты. Дети от недостатка хитрости, старики – от недостатка общения. Они так рады, когда с ними хоть кто-то разговаривает, что готовы выложить что угодно о ком угодно. Теперь, когда мамы нет, у меня в памяти часто всплывают ее рассказы – воспоминания о жизни в деревне, о военных годах, о папе, о нас с братом, о наших детях, о Боге. Она не была верующей, у нее на это был свой взгляд.

– Нет Бога поднебесного, да есть собственная совесть, – говорила она. – Совесть – это и Бог твой, и Судья. Она же – главный палач. Всегда хочется себя оправдать хотя бы перед нею. Вот сны страшные, пророческие и предупреждающие… Это совесть ночью бередит наше сознание. Странное сочетание двух слов: угрызения совести. Как разбираться со своей совестью? Ведь самые невыгодные сделки – с совестью. Совесть стара. Она где-то на донышке души и появилась даже раньше самого человека – еще у животных. Каждый, кто имел собаку, расскажет не одну историю про собачью со146

весть. Совесть – это реакция души на несправедливость. Говорят, чтобы жить спокойно, надо ничего не хотеть. Я ничего не хочу, а живу беспокойно. А слова «Бог накажет…» Что имеется в виду? Да время, только время. Время – мы в него одеты и обуты. Время!.. Особенно остро тайну времени чувствуем физически, как оно утекает, становится прошлым, когда бьют часы. Кажется, что жизнь замирает. Тогда я оглядываюсь назад, вижу, как невероятно быстро мчится это время, с какой ужасающей торопливостью уходят годы один за другим. Так, недавно сама была молода, и жизнь казалась какой-то бесконечностью, а теперь вот уже давно ушла молодость… До шестидесяти возраст еще как-то тянулся, а потом – как рвануло… Кто знает, быть может, скоро придет смерть, внезапно, нежданно-негаданно, и оборвет все разнообразные, вечно трепещущие нити, связывающие с жизнью и влияющие на эту жизнь. Я не знала, как прервать эти грустные мысли и спросила: – Мама, а как ты себя чувствуешь, на сколько лет? Ее губы дрогнули, будто она хотел улыбнуться, но в последний момент передумала, и кивнула своим мыслям.

– Не знаю. Вспоминаю юность. Сладкие мечты и сладкая первая любовь! Воспоминания о ней такие яркие, что сердце у меня, уже не молодой жен147

щины, порой замирает и даже ухает вниз, в груди сразу так томительно сладко. Но как я себя чувствовала в тридцать пять или в пятьдесят лет не помню. Даже когда у меня что-то очень болит, я не думаю, что это от старости. Просто – болит, надо лечить, вот и все. Часто старые люди лучше помнят голоса, чем лица, ведь лица со временем меняются. Но я очень хорошо вижу и помню всех своих знакомых. Как в кино. Приятно поболтать о прежних временах. Только это удовольствие и осталось у нас, стариков. Нам говорить о прошлом гораздо приятнее. Мы таким образом, как бы возвращаем время. Ведь чем измеряется длина жизни? Ты думаешь прожитыми годами? Нет, не годами, а счастливыми днями. Сколько человек живет? Смотря как считать. К будущей жизни готовят в детском саду или дома пять лет. Потом десять лет ты учишься в школе, пять лет в институте. А затем еще три года ходишь как бы в учениках, в молодых специалистах. В сущности, к сознательной жизни приступаешь лет в тридцать. А с пятидесяти уже поехал под горку, в старость. Изза чего была такая суматошная подготовка к жизни? Из-за каких-то двадцати лет? Человеку всегда столько лет, сколько его душе: старость наступает тогда, когда человек отстает от общего ритма жизни, когда он теряет желание и способность сочувствовать, любить.

– А как ты почувствовала, что стареешь? Какие первые признаки старости?

148

– Признаки старости? Ты думаешь, что они на лице или фигуре? Морщины… Они далеко не всегда снаружи. Иногда они прячутся глубоко внутри, соседствуя со шрамами и горечью потерь. Это старит намного серьезнее, чем видимые глазу последствия беспощадного течения времени. Да и не морщины, не вставные зубы, не боль в пояснице и не седые волосы… Другое восприятие, вот он, верный признак старости. Я смотрю старые фильмы, читаю книги, но все это вижу по-новому, а вот новые фильмы – мне кажется, уже видела, знаю, чем эта история кончится, а иногда даже знаю, что сейчас артист скажет. Или вот дети: они еще очень маленькие, а я уже очень старая. В сущности, моя жизнь как бы переливается в них, как вода из дырявого бака в новый. Я перехожу в него. Да ведь я еще не умерла. Но и они еще не выросли! Говорят, что старики впадают в детство. А во что же им еще впадать? Самое интересное, самое хорошее и самое свежее было в детстве. Поэтому из памяти все исчезает, остается лучшее… Видишь ли, у нас здесь так мало событий, что люди поневоле обращаются к прошлым. Что может быть лучше, чем обменяться с ровесниками сплетнями и припомнить старые скандальные истории. Чуть-чуть злословия придает жизни пикантную остроту. Мы чаще говорим о прошлом, чем о будущем. Ведь всякое будущее со временем станет прошлым… Мама крепко держала себя в узде. Каждый 149

прожитый миг, казалось, давался ей огромным напряжением сил, но она ни на минуту не ослабляла настороженного отношения ко всему, что происходило вокруг, и выглядела, как человек, скрывающий тайну. Сейчас в ее жизни настало время, когда можно было раскрыть все тайны и предаться воспоминаниям о былых удовольствиях. Иногда, желая разговорить ее, я задавала ей вопросы.

– А помнишь, как мы ездили на Украину, и в Киеве я заблудилась возле Колиного дома?

– Конечно, помню. Толя тебе говорил, что это их улица, а ты не соглашалась. Забыла, что ее переименовали, и деревья за двадцать лет так выросли, что дома не видно было. А как мы въехали во двор по дощечкам помнишь? Прекрасно помню этот момент. И то, что было до него. Лето. Время отпусков. Куда поедем в этом году, решено заранее. Вначале в Покровщину, затем в Пашу. По пути останавливаемся в незнакомых местах осмотреться. Новые места и новые люди волнуют, радуют, манят. Но вот и Покровщина. Сколько бы раз ни приезжала я сюда, меня всегда волнует встреча с дорогими мне людьми и местами, а дети радуются приволью, новым впечатлениям.

150

Пришла бабушка Настя, принесла свое фирменное угощение – мед в сотах. Я интересуюсь, есть ли у нее мед на продажу.

– Что ты, деточка. У меня всего два улья осталось, да и те скоро отдам сыну. Трудно мне с ними управляться. А вы пойдите на Гулакивку к Погребнякам. У них большая пасека, мед всегда есть. Они даже в Пирятин возят.

– Я хочу гречишного, а гречка еще не цвела, боюсь, у них сейчас свежего не будет.

– Так закажешь, оставят тебе. Попросишь, привезут к тете Сане, а ты заберешь, когда сможешь. Мед не портится, может постоять до зимы. Решено, в эти выходные идем договариваться. В субботу, оставив детей на попечение тети Сани, мы идем на Гулакивку к Погребнякам. Дорога не дальняя, но, все же, два-три километра для детей трудновато. Денек выдался погожий, с утра небо не омрачалось ни единой тучкой. Ветерок приятно дул навстречу. Выйдя за околицу села, мы очутились один на один с необъятным полем, через которое вилась узкая, хорошо утоптанная тропинка. Мы не спеша шли и любовались открывшимся видом. C пригорка уже просматривалось село – десятка три ухоженных хат, крытых свежей соломой. Издалека бросались в глаза спелые тыквы в бороздках перепаханных полей. А еще дальше, за домами, полями и лесополосой, ярким солнечным пятном желтела спелая пшеница.

151

В деревне тихо, почти нет прохожих. Надо бы спросить, где живут Погребняки, но никого не видно. Поищем сами. А вот и дом, который нам нужен. Мы сразу его узнали – на воротах висел грузик в виде улья с сидящей на его вершине пчелой. Символ, воплощавший прилежание, мудрость и воспроизведение, сразу расположил меня к этому дому. Если живущие здесь разбираются в подобных вещах, нас со двора не прогонят. Хозяева встретили нас радушно. Узнав, откуда мы и чьи будем, они объяснили нам, что, оказывается, мы с ними родня. Это и не удивительно: здесь все родня, крестные, сваты, кумовья… Хозяин ведет нас в сад. Ему не терпится показать свое хозяйство – пчел. Сад небольшой, яблонь двадцать. Под каждой стоит улей – выдолбленная колода в соломенной шляпке. Там-сям темнеют старые ульи, без шляп. Но над ними тоже кружатся пчелы.

– Да, хорошая пасека, и пчелам здесь приволье, особенно, когда цветут сады. А потом? – стараясь не приближаться к ульям, полюбопытствовала я.

– Ну, что ты, зря. Поля-то эвон какие широкие, разнотравные. С весны до осени что-то да цветет, без меда ни разу еще не оставались. Сейчас подсолнечник цветет и гречиха на подходе. А сады-то как с пасеками родят, каждый цветок завязь дает! Урожай впечатлял, подпертые рогатинами ветви едва выдерживали вес зреющих плодов.

152

Хозяин без обычной для пчеловода шляпы. Он подходит к ульям и, разговаривая, спокойно поглядывает на работу пчел. Мне же как- то неуютно, хочется поскорее уйти из сада, но боюсь своим невниманием обидеть человека. Внезапно откуда-то сверху послышался непонятный гул. Подняв глаза, я оцепенела: к нам приближается клубок пчел. Рой идет высоко. От основного клубка тянется мутный заостренный хвост. Гул постепенно нарастает, пульсируя в висках. Очень неприятный, угнетающий звук, даже если знаешь, что роящимся пчелам нет никакого дела до замершей внизу жизни, им лишь бы благополучно довести матку до загодя присмотренного улья или дупла. И все-таки что-то мне в них не нравится. Мы притихли и опустились на землю. Быстро летевший рой вдруг завис над нами, словно присматриваясь или прицеливаясь. В следующий миг хвост роя опускается, и я чувствую, как насекомые облепили мое лицо. Замираю.

– Не шевелитесь! Они сейчас улетят. Не дай Бог раздавить хоть одну, – послышался тревожный голос хозяина. Через какое-то мгновенье пчелы, действительно, улетели в сторону хаты. Хозяин схватил какой-то ящик и поспешил за ними, а мы все еще сидели на траве, не в силах осмыслить происшедшее. Меня и прежде кусали пчелы, но я то ли забыла, как это больно, то ли проклятая тварь впрысну153

ла мне тройную дозу яда чем-то вроде зазубренного штопора. Левой половины лица я не чувствовала, зато видела – опухшая щека выдвинулась дальше носа, глаз заплыл, даже с языком творилось что-то неладное, он с трудом поворачивался во рту, коверкая слова. Хозяйка, увидев меня, вскрикнула и поспешила в хату за лекарством. На распухшую щеку положили компресс, дали что-то выпить. Но боль не утихала, отдаваясь в шею и висок. Самое интересное, что кроме меня никто не пострадал. Компрессы менялись по мере высыхания, но ни опухоль, ни боль не проходили.

– И лежу – болит, и сижу – болит, так лучше мы пойдем домой, – заявила я после очередной смены компресса. Прикрыв лицо легким платком, который хозяйка уговорила меня взять (чтоб не пугала людей), мы пошли домой. Дома меня опять лечат, теперь накладывают глину, размоченную кислым молоком. То ли от глины, то ли пришло время, но боль утихла. Утром опухоль была еще заметна, но на следующий день с моим лицом было все в порядке. Зато я поняла, почему пасечник надевает шапку-маску, когда качает (отбирает у пчел!) мед: чтобы пчелы потом его не узнали. В четверг «проведать больную» пришли Погребняки. Они чувствовали свою вину и рассыпались в извинениях. Я, правда, совсем не сердилась.

154

Все прошло, чего уж обижаться. Но, оказывается, цель их визита не только извиниться, но и пригласить нас на свадьбу – в субботу (а, значит, и в воскресенье, и …) свадьба их дочери. Не очень-то мне хотелось идти туда, слишком живы воспоминания, но и отказать не получается, да еще тетя Саня присоединилась к их просьбе – ведь и она приглашена. Мы были с мужем уже не на одной свадьбе. Свадьба на Украине – это каждый раз особое мероприятие. Народу, конечно, тьма. Почти все – «свои», в это понятие входят родные, кумовья, сваты, соседи, друзья и многие другие категории приглашенных. Было много случайных людей, которых не пускали во двор, но они всё равно болтались рядом с воротами в ожидании нечаянной рюмки водки. Пришедший из соседней деревни Петро Слобода уныло выпрашивал бутылку у хозяйки, а потом до крика разругался с ней и ушёл обиженный. Усаживают нас на почетное место – напротив мест для невесты и жениха. Гости рассаживаются по местам, шумно переговариваются, а я разглядываю стоящие передо мной кушанья. На это стоит посмотреть! Цельные окорока, жареная птица и рыба, всевозможные колбасы, салаты прямо в глиняных горшках, фаршированная щука с глазами-клюквинками, горы фруктов и реки медовухи одновременно радуют и ужасают. Посреди стола гордо восседает 155

на яблоках гусь в перьях. Он, то ли заново утыкан перьями после жарки, то ли несъедобен – чучело для красоты. Надо всем этим изобилием возмущенно вьются пчелы, норовя присесть на краешек миски со сметаной, медом или кувшина с медовухой. Особое негодование крылатых тружениц вызывает свадебный пирог на меду. Они кружат над ним, как над погребальным курганом. Гости привычно отмахивались от пчел в воздухе, стряхивали с поднесенных ко рту ложек и выплескивали из кружек. От медовухи я отказалась, а вот домашнего холодного пива решила попробовать. Как оказалось, не зря. Легкое, пряное, пиво с большой буквы. Оно само струилось в горло, играя всеми оттенками вкуса и запаха – от хмельной горечи до терпкой медовой отдушки. Я решила, что буду пить только пиво, но муж предупредил, что завтра от пива голову не поднять. Ладно, время покажет. А вот и молодые приехали. Жених, теперь уже законный муж, несет женушку на руках, благо, по весовой категории для него она пушинка.

– Ах, какой красавец, такой мужественный, – шепчет женщина, сидящая рядом со мной.

– Мужество надо беречь для старости, – тихо отвечает ей, видимо, ее муж.

– А ведь он чуть не женился на Аннушке, я думала, что эта свадьба расстроится, но невеста оказалась не гордая, простила ему этот финт.

– Когда речь идет о любви, женщины мало ду156

мают о гордости… Супружеские пары, прожившие вместе так долго, что у них отпала нужда в разговорах, сидят молча. А молодая! Просто необыкновенно хороша. Мне кажется, что я коллекционирую глаза. В этой коллекции есть карие, синие, зеленые, веселые, грустные, в некоторых тоска, печаль, мольба, сочувствие, но нет злых глаз. Ее глаза показались мне серебряными, но, удивленно приглядевшись, поняла – светло-серые, просто так странно отсвечивают на солнце. Девушка привлекла не только мое внимание (ведь сегодня ее день!) – на нее откровенно уставились все парни, половина взрослых мужчин и застенчивый дедок. А поглядеть было на что: точеная фигурка, выгодно подчеркнутая белым облегающим платьем с высоким расшитым воротом и разрезами до бедер, хрупкое правильное личико, по-детски открытое и беззащитное. Подружки невесты как то сразу потускнели на фоне такой красоты. Но, молодость всегда прекрасна! Веселье перехлестывало через край. Шутки, прибаутки, поучения, смех – все это, благодаря тамаде, плавно переходило из одного в другое. Смех – это музыка души, а здесь все веселились от души.

– Вот тебе заначка, сынок, спрячь ее на черный день. С заначкой смелее жить. Предусмотрительность – сестра отваги, – изрекает дедок, вручая 157

конверт жениху.

– А обеспеченность – мать уверенности, – парирует дородная тетка, обходя гостей с серебристым подносом, на котором уже шелестят денежные купюры, – жизнь на земле дороговата, но зато вы получаете бесплатный круиз вокруг Солнца.

– Будь умницей, люби мужа и себя не забывай. Слезы и улыбка – оружие, которое всегда при тебе. Его никто не сворует и не отнимет. Умение пользоваться этим оружием приносит успех, всегда помни об этом, – наставляет молодую ее крестная. Нанятые музыканты вовсю наяривают на трех дудках, двух бубнах, расстроенных гуслях и гнусавой волынке. Выходит нечто равно схожее с плясовой, застольной, а под конец вечера и поминальной. Вечерело. Над полем пополз голубоватый туман, но веселье и не думало утихать. Тамада не дает скучать гостям.

– Ну, а где наша теща свежеиспеченная, зятем озолоченная! Расскажи, как на духу – рада ли жениху? Теща хвалит жениха и дарит ему огромный пакет. Зять несколько минут пытается добраться до содержимого, но в итоге лишь куча бумаг и веревочек. Наконец, в его руках шкатулка, полная разноцветных бусинок.

– Считай, сколько бусинок, столько детишек должно быть в твоей семье, – подводит итог работе тамада.

158

– Если теща будет нянчить, я не против! – весело отвечает зять.

– A ну-ка, отложим ложки да встанем на ножки! Отец молодой – не гляди, что седой! – нальет вина, выпьет до дна да расскажет, чем невеста красна! Теперь отец демонстрирует свое красноречие – хвалит красоту, ум и другие достоинства дочери. Поздравления, пожелания льются рекой. Наконец-то притихли. То ли все высказались, то ли иссякло красноречие. Кто-то несмело затянул песню. Гости дружно подхватили и песни одна за другой понеслись над деревней. Это моя самая любимая часть любого гулянья. Но время идет. День плавно переходит в вечер. Солнце скрывается за колхозным садом. Воздух свежеет, и наполняется чем-то сладко-горьким, как полынь, рассыпанная в хате. Приятное беспокойство покалывает грудь предчувствием чего-то волшебного, кровь бежит по венам куда быстрей, дышится легко и болезненно одновременно, щеки гуляющих горят, глаза светятся как свечи в ночи. Из маленького огородика доносится запах цветов и нагретой за день земли. Я покрутила головой: на нас никто не обратит внимания, если мы уйдем «по английски» – не прощаясь. Дорога домой – приятная прогулка по полю. Небо стало густо-синего, почти черного, цвета, на 159

нем зажглась тысяча огоньков, и все это словно подернулось прозрачной пленкой. Огромные звезды гроздьями висят над нами: то скрываясь за тучами, то выглядывая между ними, как в прорехи тяжелого плаща. Серебристый свет луны освещает все голубоватым светом, мерцает на листьях деревьев, на полевых дорожках. Все выглядит прямо как на холстах Куинджи «Вечер на Украине», или «Украинская ночь». Ему ведь и придумывать ничего не надо было. Рисуй с натуры. И хотя он родом из Мариуполя, Украина есть Украина. Ее почти черное звездное небо не перепутаешь с прибалтийским. Из деревни все еще доносится шум свадьбы. Вот уж верно, что солнце, звезды, музыка и любовь бессмертны. Все эти понятия слились на свадьбе воедино. Дай Бог счастья молодоженам и всем гостям! Мы идем молча, переполненные впечатлений и уставшие за этот длинный день … Да, конечно все помню, но делаю удивленное лицо – пусть мама расскажет, порадуется. Она любит рассказывать подробно, в красках.

– Мы ездили в Покровщину за медом. Это было в …, нет, в каком году не помню, знаю, что это были октябрьские праздники. Вот ведь какие были глупые – такое расстояние ехать за медом! Не зря сказано, «для бешеной собаки семь верст не крюк». Выехали мы в хорошую погоду, а уже за Минском похолодало. В Киеве переночевали и утром пое160

хали в Покровщину. Не успели выехать на трассу, пошел, нет, просто, повалил снег. Ехали очень медленно, несколько раз помогали вытаскивать машины из кюветов – у нас ведь был полный экипаж! Приехали в Покровщину под вечер. Снегопад прекратился, но ночевать Толя категорически отказался: если ночью пойдет снег, мы отсюда не выедем. Сейчас дороги почищены, а ночью завалить может все. Забрали мед, поужинали и поехали обратно в Киев. А вот въехать во двор Колиного дома, где был его гараж, не можем – днем там укладывали то ли кабель, то ли трубы, и раскопали проезд, а засыпать «забыли». Коля принес две доски, положили их через канавку и Толя прекрасно проехал. Доски Коля отнес в гараж. А утром Таня посмотрела в окно и зовет мужчин: – Посмотрите, что вы наделали! Идите теперь, помогайте людям! Оказывается, в канавку въехала и, конечно, застряла машина. Водитель увидел след от машины, которая «переехала» канавку и решил, что он тоже сможет так же проехать. Ведь он не понял, что там были доски. Кругом стояли люди. Одни удивлялись, что он решил ехать, другие смеялись, что недотепа не понял – ведь на такой машине он «сядет». А водитель лишь разводил руками: след есть, значит, ктото смог проехать. Наши мужчины снова принесли доски, какие-то колодки, чтобы вытащить машину.

161

Машину вытащили, но водитель во двор не поехал – боялся, что назад не выедет или, что по доскам не сумеет проехать. Вот это я часто вспоминаю, – закончила мама, довольная, что она помнит, а я не помню и с удовольствием ее выслушала.

– Мама, а ты часто вспоминаешь Покровщину? Я не знаю почему, но чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю дедушку, его байки. А ты помнишь что-нибудь из его рассказов?

– Конечно, помню. Дедушка у нас был большой мастер на выдумки. И какая память! Но ты, по-моему, все их знаешь. Ведь ты своим внучкам рассказывала эти байки. А про стариков и колодец помнишь?

– Нет, не помню, – признаюсь я, – расскажи.

– Ну, тогда слушай. Зимним вечером, незадолго до Рождества, когда почти все село спало, в одну хату постучали какие-то странники. Хозяин открыл дверь и на их просьбу о ночлеге ответил: – Не могу я вас впустить – в хате рожает жена. Попроситесь к другим людям.

– Так куда проситься, все спят. Свет только в вашей хате. Неужели нас на морозе оставишь? Разреши нам в сенях на соломе переночевать, мы люди простые, идем в церковь на службу, помолимся за твое здоровье. Жалко стало хозяину стариков, разрешил он им переночевать, впустил в сени. Обрадовавшись, они устроились на соломе, 162

укрылись старым кожухом, который им дал хозяин и притихли. В хате слышались крики роженицы, приказы бабки повитухи. Наконец раздался плач новорожденного.

– Мальчик, – сказал старик.

– Да знаю, что мальчик, только что толку: не жилец он на этом свете, – ответил второй, – умрет до рассвета. Их разговор разбудил отца хозяина, спящего в другом углу. Его выпроводили из хаты еще вечером, когда начались роды. Он прислушался к разговору, боясь пошевелиться, выдать свое присутствие.

– Господи, какая жалость. Хозяин такой добрый, пустил нас на ночлег. Сделай что-нибудь, пусть порадуется сыну.

– Tы же знаешь, это не в моих силах. Это судьба. С нею не поспоришь и не изменишь. Но я попробую пролить его жизнь лет на пять.

– Ну, и то слава Богу. А от чего умрет малыш, ты видишь?

– Да, виноват во всем их колодец. Захлебнется водой. Странники замолчали и вскоре мирно захрапели. Дедушка новорожденного не мог сомкнуть глаз. Услышанное потрясло его. Лишь под утро он забылся в тревожном сне, а когда проснулся, ночные гости уже ушли. Решил он ничего не говорить сыну, но с колодца не спускал глаз. Как только мальчик подрос, стал бегать по двору, дедушка объявил, 163

что в колодец упал котенок. Котенка он, якобы, вытащил, но воду пить из колодца нельзя. Его надо закрыть, забить наглухо. Стали искать доски, чтобы забить колодец, но они то короткие, то трухлявые.

– Возьмите старую ванну, она уже давно лежит на сарае. Круглая, железная. Прекрасно подойдет для такого дела, – посоветовала бабушка. Действительно, ванна размером оказалась точь в точь по колодцу. Стали воду брать у соседей. Так прошло три года. Под Рождество мальчику исполнилось пять лет. Все поздравляли, радовались, лишь один дедушка ни жив, ни мертв. Пришло лето. Дедушка не отходит от внука ни на шаг. Проверил колодец – все в порядке, ванна наглухо закрыла колодец, нет даже щелочки. Лето стоит жаркое, сухое. Все ждут дождя. Наконец-то, пошел проливной дождь. Такой дождь идет недолго, да и пользы от него немного: земля не промокнет, лужи быстро высохнут. Вот он и кончился, выглянуло солнышко. После дождя воздух свежий. Дышится легко. Но во дворе грязь, все сидят в хате. Двери, окна открыты – проветривается.

– Хочу пить, – просит мальчик. Оказалось, в хате нет воды, ведро пустое.

– Сейчас принесу, – говорит дедушка и с ведром спешит к соседям. Но мальчик не может ждать. Он выходит во двор и идет к колодцу. На колодце полная ванна воды – дождик постарался. Вода чистая, 164

не очень холодная. Мальчик решил попить из ванны. Только бы дотянуться до края. Встав на цыпочки, достал до воды, но в этот момент ноги поскользнулись по мокрой земле и он упал лицом в ванну. Когда дедушка пришел с водой, мальчик был уже мертв. Вот, что значит Судьба, – вздохнула мама. Я, действительно, не слышала эту байку от дедушки. Интересный рассказ, но очень грустный. Я, пожалуй, не буду рассказывать его своим внучкам. А ты, молодец, так подробно все запомнила, – похвалила я маму. Ее красивое лицо осветилось улыбкой дождавшегося похвалы ребенка. Сегодня первое января, Новый Год. В углу стоит украшенная игрушками елка, светятся гирлянды. Мама грустная, смотрит телевизор.

– Жалко мне ушедший год. Ведь больше никогда с ним не встречусь. Да и что такое год? Не знаю, что это было, и не знаю, куда он ушел. Господи, с Новым годом! Маме девяносто! Это дата! Правда не очень верится. Выглядит она прекрасно. Слава Богу, сильные боли не мучат, а с остальным мы с ней справляемся. Юбилей решено отметить красиво, весело, чтобы мама запомнила. Пришла моя подруга и сделала маме красивую прическу. Купили новое платье.

– А не смешно ли я выгляжу в мои-то годы в 165

этом цветастом платье?

– Ну, что ты! Ты ведь еще не старая. Люди не стареют, а взрослеют. У одних раньше стареет сердце, у других тело, иные бывают стариками в юности. Надо не думать, что у тебя что-то не так – морщины, пятно на платье. Забудь и этого никто не заметит. Важно самоощущение. Я где-то слышала, что продольные морщины от старости, а поперечные от ума. У тебя ведь продольных морщин нет, пятен на платье – нет. Ты у нас красавица, моложе других молодых, – успокоила я ее.

– Похоже, я словно старые ворота, из тех стариков, которые скрипят, да держатся, – вздохнула она.

– О чем ты говоришь! Ты посмотрись в зеркало! Мне еще хотелось бы, чтобы ты в туфельках на каблучках была! Представляешь, как было бы здорово!

– Каблучки? Прекрасная вещь – одела и стала шикарной женщиной, сняла – стала счастливой. Темно-зеленое с мелкими жёлтыми цветочками платье, с отложным белым воротничком, ладно сидит на её фигуре. И вся она кажется мне какой-то сказочно-красивой. Осмотрев себя в зеркале, она осталась довольна и успокоилась. Пришли мои друзья из ансамбля «Надежда» (я председатель Каунасского клуба «Надежда»). Маминых ровесников не нашла, скорее всего, их уже 166

нет. Пригласила соседок, которые иногда ее навещают. Боялась, что им будет неинтересно – они литовки. Но все прошло прекрасно! Они знали почти все песни. Сколько мы пели в этот вечер! Просто такая волна легкости, праздничного застолья, когда слова сами откуда-то всплывают, льются из души песней… Волшебная легкость безумия. Мама помнит все старые песни и поет с удовольствием. Звучали и русские, и украинские песни, песни ее молодости и нашей юности. Я боялась, что она очень устанет. Но она держится молодцом до самого конца. Все разошлись. Пока я убирала, мама отдохнула.

– Не уходи еще, посиди со мной, – попросила она. Я зажгла свечку, присела возле кровати, мы обсуждаем вечер, вспоминаем множество не спетых песен.

– А знаешь, есть люди, которые никогда друг друга добрым словом не вспомнят и прилагают усилия, чтобы казаться дружелюбными. А сегодняшние гости показались мне такими искренними. Как ты думаешь, они притворялись, или им действительно было весело?

– Ты зря сомневаешься. Этим людям бывает весело уже от того, что они собираются вместе. Мы знакомы давно, они знают о тебе из моих рассказов, рады доставить удовольствие своими песнями, послушать твои рассказы и песни. Иногда человек 167

невзначай, мимолетом, выдает свою сущность, которую всегда старается завуалировать, прикрыть обтекаемыми выражениями, словами, делами. Так вот, среди моих друзей таких нет, а если и есть, то лучше мне об этом не знать. Мама о чем-то задумалась.

– Может ты и права, – наконец промолвила она. – Поздравили меня с девяностолетием. А с чем, собственно, поздравлять-то? Чего хорошего, в самом деле? Если честно, я раньше вообще не верила, что когда-нибудь мне стукнет пятьдесят, шестьдесят и даже девяносто. А вот живу. Думаю, что старики, в том числе я, нынешнего мира не видят и не воспринимают. Через глаза, уши, нос и кожу поступает старику, как и всем, разная информация: разговоры, солнечный свет, слова, запахи, очертания предметов, цвет. Но стариками все это воспринимается не как сущее, а как раздражители. Чего? Памяти. Поэтому мы смотрим на настоящее, а видим прошлое: другие нам слышатся разговоры, других мы видим людей и другое солнце, другие нам чудятся запахи… Ученые все ищут инопланетян. Их не надо искать. Они тут, давно на земле, и с каждым годом их прибывает. Это старики. На молодых мы не похожи. Все разное: физическая сила, мысли, вкусы, одежда, внешность… Молодые и старые – разные люди. Старики всегда считают, что молодые люди еще ничего не знают о жизни, о любви, а молодые 168

уверены, что старики уже все забыли. И те и другие неправы. Вот все вы осуждаете, когда мы даем вам непрошеные советы, говорим ненужную правду, навязываем свою заботу. А нам почему-то кажется, что в чужой жизни мы ориентируемся лучше, чем те, кто ею живет. А еще мы думаем, что правда, забота помогают достичь новых высот, уберегают от ошибок. И только теперь я понимаю мудрость восточной пословицы: самый хороший человек не тот, кто делает добро, а тот, кто не делает зла. Она опять надолго замолчала. Полумрак, по стенам бегают тени, пахнет кофе, воском и розами. Мама не шевельнется. Потом сказала, что будто Христос побывал. Это онато – неверующая! Здоровье ее ухудшалась, стало подводить сердечко. Все чаще подводит память. Прошлое она помнит прекрасно, а вот настоящее, сиюминутное – тут проблемы. Что есть человек, если не клубок памяти? Теряя ее, он плутает в темноте гулкой комнаты совершеннейшей пустоты. Только жизнь такого не признает. Любая пустота жаждет быть заполненной, и она тут же заполняется болью если не физической, то душевной. Она не всегда понимала, что у нее проблемы с памятью, а мы старались этого не подчеркивать, поэтому она не очень переживала по этому поводу. Но, хотя рядом была я, изредка приезжал брат, она все же чувствовала себя одинокой. Я не про то, 169

что некому сходить за хлебом, вызвать врача или подать стакан воды. А вот чихнешь, так «Будь здоров!» некому сказать. Одиночество, как и все на свете, бывает разным. Вся суть в том, почему человек одинок. Не может ужиться с людьми из-за плохого характера, мешает стеснительность, занят всепоглощающим делом, или душит эгоизм? Часто одиночество – плод бездушного отношения окружающих. Я не сомневаюсь, что каждый человек излучает особую душевную энергию, которая в городе от миллионов людей сливается в единую нервную дымку. Мы живем в ней и подпитываемся ею, как витаминами. Так можно ли в городе быть одиноким? Еще как можно! Одинокий человек не ощущает прилива сил от других людей. Есть одиночество понятное. Скажем, в лесу, в заброшенной избе, на льдине, в конце концов, в могиле. А есть одиночество жуткое: в квартире, посреди людного города. Вот это одиночество и настигло ее. Мысли и разговоры, естественно, становились более грустными.

– Чем больше живу, тем больше удивляюсь однообразию человеческой жизни. Люди делают одно и то же, решают одни и те же проблемы. Поколение за поколением, человек за человеком. Не понятно, зачем чего-то добиваться? Просто, чтобы не было скучно?.. В мире ничто не пропадает, и все в мире весомо. Ни одна пылинка, ни один человек, как бы ни был 170

он мал, ни одно даже слово – доброе или злое – не пропадут без последствий. В этом и радость, в этом и наша ответственность. Ведь что угодно способно решить судьбу, всякая мелочь. Вещь, которой не замечаешь. Люди на это и внимания не обращают. А потом однажды что-то случается. Несчастье всегда терпеливо ждет своего часа. Иногда мир кажется мне набором случайностей и, в сущности, хаосом. Эти случайности все незначительны и необязательны, но их так много и они так густо сплетены, что кажется, на судьбу влияет не только расположение звезд на небе, а и пылинка, севшая невзначай на волосок ресницы. Не зря есть поговорка «Мельницы Господни мелют медленно, но очень тонко». Пусть французы и говорят, «чем более все меняется, тем более все остается неизменным», но все же мир меняется постоянно. И самое странное, не в лучшую сторону. Если добро и побеждает зло, то на такой длинной дистанции, что до финиша доживают немногие. Длинная пауза. О чем она задумалась? Что ее волнует? Не угадать и не додуматься.

– А ты знаешь, что такое «адская машина»? Думаешь атомная или водородная бомба? Нет, не бомба. Часы. Самая страшная «адская машина» – это часы. Тикают себе, тикают, всю жизнь твою протикают. Старость – это способ долго жить. Потому я всегда знаю, что нужно быть готовым в любой момент умереть. В нашем возрасте видишь, 171

как ровесники умирают один за другим. Возраст старости жидок и короток. Короток- короток, лишь бы дожить до утра. Вот ведь старики не родятся, а только умирают и, однако, все не переводятся. Чем хороша внезапная смерть? Так и не узнаешь, что ты умер. Ведь, в конце концов, не так уж скверно оказаться тем, кто уходит последним. Что касается смысла жизни, то он весь в пословице: жизнь сказка, а смерть развязка. Понимай так: хороша жизнь, да умирать надо. Порой мне казалось, что смерть для нее значила меньше, чем для других, мама словно освоилась с ней и без страха смотрела в лицо естественному ходу земного существования. Чувство старости, беспомощности, безысходности, конечно, волновало, нет, скорее, раздражало ее.

– Старым быть стыдно. Нельзя быть старым. Человек должен жить- жить, да и помереть. Без старости. Молодящихся я одобряю: это лучше, чем стареть некрасиво. Не стесняйтесь быть модными – не будете стариками. Иногда мне кажется, что я слишком задержалась здесь. Мне пора бы уже уйти, но получила отсрочку на какое-то время. Могу тебя заверить, что эта отсрочка не доставляет мне удовольствия! Я всегда надеялась, что мой час придет и я встречу смерть лицом к лицу, а не буду ждать, пока она крадучись позади, будет заглядывать через плечо, заставляя меня, беспомощную, опускаться всё ниже. Чем слабее я становлюсь, тем 172

больше моя зависимость от других! Ты, наверно, устала уже от меня. Как жаль, что я плохо слышу!

– Ну, о чем ты говоришь! Ты ведь у меня совсем здоровая, сама кушаешь, умываешься, а что плохо слышишь, то тебе спокойнее, меньше тебя беспокоят машины, соседи. А какое счастье, что ты хорошо видишь! – успокаиваю я ее. Проведать маму пришла соседка. Я ее видела несколько раз и мне эта женщина хоть и, несомненно, очень привлекательная, напоминает купленные в магазине красивые груши: сверху румяные и блестящие, а на вкус… На лице неумело наложенный макияж. Пудра скрывает шероховатость, мелкие дефекты кожи, но ведь только на миг! Только на миг! А женщинам – им ничего больше не надо, они живут мигом. В этом, конечно, их женская суть. Комплимент для женщины это и зеркало, и бальзам, и книга. У женщин нет правил, есть настроение. Какое настроение, такие и правила. Но я обрадовалась ее приходу: отвлечет маму от ненужных мыслей. Занимаясь уборкой, невольно слышу их разговор. Соседка жалуется на мужа: очень ревнивый, не разрешил пойти на какие-то курсы.

– Может, ты где-то, когда-то, дала повод для ревности? Упрекнула, похвасталась своим превосходством в знаниях или красоте? Мужчины очень ранимы в этом. Они всегда хотят иметь превосход173

ство над другими, тем более, над женой! Или он узнал что-то о твоем прошлом? Я помню, мама говорила: у старых грехов длинные тени, от прошлого не сбежишь…

– Да нечего ему узнавать. Он ведь знает меня давно, три года ходил следом, уговаривал выйти замуж. А теперь я жалею, что согласилась, кипит все во мне, зло берет, куда вся любовь за пять лет делась! Может, у него другая появилась?

– Понимаю твою тревогу. Но тревога – не трагедия. Когда у тебя кипит внутри, знай, что при варке варенья на поверхности образуется пена, ее можно снять ложкой. Вот и ты постарайтесь убрать пену – недоверие, злость. Сразу станет все прозрачнее, яснее. Пожертвуешь пеной, станет вкуснее варенье. А ревность это болезнь, как нарыв. Ты обрабатываешь рану, тебя рвет, но ты знаешь, как страдает больной, и сдерживаешь тошноту. А не можешь терпеть – не берись. Ты прости меня, я старше тебя и давно уже поняла, что жить, ничем не жертвуя, невозможно. Не получается. Весь мир устроен равновесно. Ежели где чего убавится, так в другом месте непременно прибавится. А так, чтобы прибавлялось и здесь, и там, да не убавлялось нигде, не бывает. Это закон жизни. Нам приходится его принимать и с ним считаться. Все проблемы у людей начинаются именно тогда, когда они не хотят приносить жертвы. Вот ты вышла замуж по любви или по расчету? Ты и сама не знаешь? А я так по174

няла: раз три года уговаривал, то у тебя было время подумать, рассчитать все. Если бы через месяц поженились, тогда, конечно, любовь. Но, известно, что любовь начинается со вздоха, а кончается – зевком, так что ты не переживай. В конце концов, браки по расчету часто бывают очень счастливыми, если расчет сделан правильно. Сколько прошло, говоришь, пять лет? Ну, пока нет детей, делай ревизию, перерасчет. Только учти, старая поговорка «ложишься спать с собаками – готовься проснуться с блохами», и сейчас актуальна. Не променяй «шило на мыло». Невозможно жить без ссор, точно так же, как ехать через весь город только на зелёный свет. Я уверена, тебе еще повезет, только будь умницей, – улыбаясь, заканчивает мама, увидев, что я стою возле столика – пора принимать лекарства. Соседка ушла. Хорошо, что она пришла тогда, когда маму не мучила боль, она была в хорошем настроении. Ведь иногда мамины глаза смотрели жестко, без симпатии и человеческой теплоты. Тело казалось натянутой гитарной струной, которую страшно невзначай затронуть. Понимаю, ее мучит боль. Сделав укол, стараюсь успокоить, отвлечь ее разговором. Важно, чтобы она начала говорить, не думать о боли. Но не тут то было.

– Вот зачем людям боль дадена? – говорит она. – Ученые говорят, что боль сообщает о болезнях в организме. Однако вопрос: зачем сообщать старику о болезни, если уже не вылечить и 175

не спасти? Чего сообщать, скажем, о раке, если он не поддается лечению? А смысл есть. Представим, что человек умирает без боли. Да разве он поверит смерти, разве смирится? Ничего не болит, солнышко светит, телевизор поет – а тут помирать! Да этот человек с ума сойдет от тоски и несправедливости. Поэтому дадены нам предсмертные муки во благо же, чтобы не обидно было расставаться с жизнью. Однако с годами чужие смерти принимаются все легче и легче. Очерствела? Нет, тут другое. Скоро и сама помру, скоро и сама уйду к ним, к умершим. Со всеми и встречусь. Так чего же переживать? Но есть одна моя самая непростительная глупость… Зная цену времени, я торопила его. Хотелось, чтобы быстрее выросли дети, пришла весна или Новый Год и другие мелочи. А вот теперь торопиться некуда. В старости можно и поразмышлять что важно в человеке: ум или организм? Говоря иначе, дух или тело? Поскольку все, что есть в нашем организме, есть и у зверей, то главным в человеке полагаю дух. Правда, наш дух как бы находится на содержании у нашего организма. Господи, как хорошо, что природа изобрела склероз… Если помнить пережитое, то согнешься от бремени. На смерть ропщут. А не будь смерти, время бы остановилось. Выходит, что смерть как бы дитя времени. Живи, скажем, люди вечно, как узнать, какой на дворе год? А мы живем, живем и еще жалуемся, что мало живем… А как же бабочка-поденка о трех хвостах и с прозрачными 176

крылышками? Три дня всего и живет. Да и что за жизнь, коли не ест, поскольку даже рта не имеет, а вместо желудка воздушный пузырь. – Задумалась, и, без всякого перехода, продолжает: – Человеку все подвластно. Образование может получить, работу выбрать, мебель купить, в кино пойти, в космос полететь. Все можно, коли сильно захотеть. А вот времени ему отпущено отрезок от сих до сих: как хочешь бейся, а уложись. И еще говорят, что человек свободен! Свободной я стала в старости, необыкновенно свободна, и с каждым годом делаюсь все свободнее. Ни суеты, ни режима, ни гостей, ни условностей… Ни мне ничего не нужно, ни я никому не нужна. А вскорости стану еще свободнее, поскольку освобожусь и от жизни… Мне уже за девяносто, давно живу в одиночестве… А ведь все время на что-то надеюсь. Когда выпадет какая-нибудь радость, какая-нибудь счастливая минута, я тихо спрашиваю: «Что, последняя?» Кажется, что это одиночество всего лишь дикий сон. Вот откроется дверь, войдут, ввалятся люди, с коими вместе работала, страдала, радовалась… Но ничего не происходит. Слава Богу, ты здесь, рядом. Что бы я делала без тебя? Отправили бы меня в дом престарелых? В старые времена в Японии старых и немощных отправляли умирать на вершину какой-то там горы. У нас на этот счет ничего подобного; у нас стариков оставляют умирать в богадельне или в деревне.

177

Мне говорят, что я живу с каким-то удивленным лицом. А я и верно удивлена. Посмотри, все юные люди похожи друг на друга. Вот и лица всех стариков одинаковы, на манер модных шапочек или сапожек. Потому что все наши лица выражают одно стариковское удивление и недоумение – куда она ушла, жизнь-то? Господи, давно ли я оттуда, из природы взялась? А уже пора туда, в природу, возвращаться. Вот чего не понимаю и никогда не пойму… Я жила, а в это время светило солнце, росла трава, выходили газеты. В том времени – взять бы и снова проснуться! Но нет, теперь пришло время помирать. Мир становится другим и глаза тоже, к тому все идет. Не думала, что доживу до такого. Но почему? Разве что-нибудь изменилось? По-прежнему светит солнце, растет трава, выходят газеты. Говорят, что мы слишком старые, что с нас песок сыпется. Это не песок, а не использованный в юности порох, – улыбаясь, заканчивает она. Я рада: улыбается – значит, боль отпустила.

– Ну, и зачем ты думаешь о таких вещах – дом престарелых, богадельня. Ведь ты же наша мама. Мы с братом всегда сможем о тебе позаботиться. Мама молчала, прикрыв глаза. Уснула или задумалась? Я решила, что уснула. Но не успела я отойти от кровати, она продолжила: – Вот, ты говоришь – мама. Ты сама мама и прекрасно знаешь, что женщина матерью не рождается, а становится. Женщины ближе к природе, 178

поэтому и любят сильней. Чувство материнства приходит к женщине только с рождением ребенка. А до тех пор у нее есть лишь потребность в детях, поскольку все постоянно указывают ей на предназначение женщины – продолжение рода. Есть такая муха, яйца которой могут дать потомство только во внутренностях другого животного. Так эта муха-мамаша находит лягушку и снует перед ней до тех пор, пока земноводное ее не проглотит – добровольно погибает ради своих детей. Мать… Недаром ведь Бог, не успевая помогать людям, сотворил мать. В детстве мама самый первый и лучший доктор: подует на больное место и боль проходит. Только мать за тысячу километров чувствует беду у своих детей. Скажи, как жена, сидя дома, узнает, что у мужа на работе что-то случилось? Интуицию полагают даром божьим, якобы озаряющим человека редко, может быть раз в жизни. Я же думаю, что интуицией пользуются чаще, чем это принято считать. Девять решений из десяти принимаются интуитивно. Почему дураки и юродивые на Руси рекли истину и, бывало, угадывали такое, что никаким умным машинам не под силу? Давно заметили, что животные, дураки, писатели и женщины живут главным образом интуиций.

– Ну, ты у меня молодец! Просто Лермонтов – «смешались вместе кони, люди»! Поставила рядом и животных, и юродивых, и женщин. Начала с родителя, а кончила дураками, – перебила я ее, – не 179

всегда и раньше были правильные решения, действия, принятые интуицией, предсказанные юродивыми. Ошибаются все.

– Только родители имеют право ошибаться. Они своей любовью исправят ошибку.

– Не все можно исправить. Просто объяснение будет – хотели, как лучше… Мама не ответила. Понятно: пора прекращать дискуссии, надо отдыхать. Тихонечко я выскользнула из комнаты и прикрыла дверь. Время то летит стрелой, то тянется нестерпимо медленно. Солнце клонится к закату. Его лучи золотят верхушки деревьев, отбрасывающих резкие глубокие тени. Тихий, безветренный вечер, когда каждый вспоминает о своем. Мама полулежит на кровати у окна и смотрит на клены и липы. Лицо ее настолько лишено выражения, что поневоле хочется спросить, о чем она думает, что чувствует.

– А ты знаешь, что меня должны были назвать Татьяной? Татьяна – так называли Землю в древности, в украинских сказаниях. А Земля, природа, какое чудо! Ты посмотри: ни один листочек не шелохнется, как будто это картина или фотография. Даже страшно.

– А страшно почему? Скорее красиво, – отвечаю я. Но она, как всегда, меня не слышит. У нее свой ход мыслей.

– Вот проходит лето, за ним осень и зима. Все идет к этому, все ждет отдыха. Зима – это ночь, веч180

ная ночь… долгий отдых для усталого труженика. И даже природа нам напоминает, что жизнь – всего мгновенье. Нам надо быть чуть участливее, чуть добрее, чуть сострадательнее, чуть нежнее друг к другу. Хотя бы чуточку… Что для этого надо? Всего лишь вглядеться в лицо близкого, любимого, друга, просто прохожего, не жалеть, не стесняться сказать приятное человеку, или хотя бы улыбнуться. Надо спешить быть добрым. Назад вернуться невозможно, и пытаться не стоит. Суть жизни в том, чтобы двигаться вперед. Жизнь – улица с односторонним движением, не так ли? Человек всегда оставляет за собой след. Поэтому обдумывай каждый свой шаг. Некоторые думают, что они активно живут, а на самом деле всего-то неутомимо суетятся. Я иногда вспоминаю «бесцельно прожитые» дни. Делать ничего не хочется, то на солнышке посидишь, то по квартире побродишь. Но как они прекрасны. Ты растворяешься во времени и не думаешь, что, куда, зачем. Просто живешь. Очень скоро это надоедает. И ты опять полна забот, волнений. Жизнь, как море, где волны набегают одна на другую, не знает покоя. И только когда тебя вышвырнут на обочину, только тогда постепенно начинаешь понимать, что жизнь стоит ценить. А то ведь говорят: «Жизнь не состоялась». А что же тогда это было? Все, что было, и называется жизнь, какая бы она ни была… Такие длинные монологи ее утомляют, паузы 181

все чаще и продолжительнее.

– Когда-нибудь я проснусь не в своей квартире, выйду на балкон своего нового города, где-то на другом конце света, вдохну такой незнакомый воздух и улыбнусь новой жизни. Мама, умиротворенно улыбаясь, вновь замолкает. Теперь, когда она почти не ходит, много молчит, мне очень трудно найти тему, которая была бы ей интересна, поэтому поддерживаю любой разговор, который она заводит, лишь бы говорила, вспоминала что-нибудь хорошее.

– А знаешь, вам надо съездить в Одессу. Там такая красота! Я помню, как мы со Светой гуляли по городу. Вот говорят: Одесса это порт. А я порт совсем не помню, не интересно мне это было, не это Одесская визитная карточка. Для меня Одесса – это самая удивительная, знаменитая, прославленная на весь мир Потемкинская лестница. Ты знаешь, я прекрасно помню, как гид рассказывал о ней.

– А я помню об Одессе только то, что там нет секретов. Если откроешь кому-нибудь тайну, то завтра о ней все знают. Тайну там «хранят» всей Одессой! А ты расскажи мне, что ты от гида слышала, про эту лестницу, мне очень интересно, – поддерживаю я ее желание поговорить.

– Тогда слушай. Ее создатель великолепно знал все законы строительства. Лестница получилась с секретом. Почти двести ступеней оправлены в гранитные борта, и, когда смотришь сверху, 182

от памятника Ришелье, эти борта кажутся совершенно параллельными. Но, именно кажутся, ведь у подножия ступени ровно вдвое шире, чем наверху. Зато, если взглянуть на лестницу снизу, от порта, то увидишь ее словно в перевернутый бинокль – убегающей в страшную даль, почти в бесконечность. Наверняка чудодей-строитель умышленно соорудил свою лестницу с эдаким оптическим фокусом! Лестница с подтекстом. Если ты собираешься покинуть родной город и в последний раз считаешь ступени, чтобы в порту подняться на судно и уйти в далекие края, – предстоящий тебе путь может показаться прямым и широким как сама лестница. Но, сойдя вниз, оглянись: ох, какой длинной стала знакомая лестница! Подумай, не будет ли обратный твой путь крутым и долгим.

– А в Оперный театр вы ходили? Он ведь такой красивый, что даже немцы при отступлении пожалели его, не взорвали.

– В театре мы были, но только, чтобы его осмотреть. И то курьез вышел. В тот момент шла опера «Борис Годунов». Нам разрешили зайти в зал, посмотреть несколько минут. И надо же в это время со сцены слышится: «Вы не знаете, где дорога на Литву?» Света не удержалась и со смехом выскочила из зала. Она смеется, говорит: «знаем, поехали, покажем». Этим и кончилась наша экскурсия в Оперный театр. А могли еще немножко со всеми посмотреть 183

спектакль. Вечером мы гуляли по безлюдной в этот час Пушкинской улице. Мне очень понравилась ее благородная ненавязчивость. Это лучше, чем крикливая Дерибасовская или парадный Приморский бульвар… Даже удивительно, как она помнит такие подробности. Она и раньше все адреса, телефоны и местные, и московские помнила наизусть. А теперь… Забытье, скорая… Больница произвела на нее сильное впечатление, но не такое тягостное, как я ожидала. Как только ей становилось легче, она оглядывалась по сторонам, интересовалась, кто рядом, откуда, что болит. Я отвечала, как могла спокойнее, каждому ее вопросу придумывая ответ. Не буду же я расспрашивать больного, откуда он, что за болезнь. Но любопытство ее (которому я была очень рада), очень скоро угасло. Теперь монологи стали короткими и редкими.

– Ты знаешь, в сущности, все люди одинаковы: вздрагивают от выстрела, отдергивают руку от огня, скорбят, когда умирает близкий человек. Я, наверно, не такая, как все: мне сейчас очень плохо, а хочется петь, просто петь. Видимо, душа хочет выговориться.

– Так давай потихонечку споем, – предлагаю я. Она улыбается. Засыпает. Сон ее неровен и беспокоен.

184

Есть пословица: утро вечера мудренее. Это не для меня. Утро принесло мне только боль. Очень больно видеть, как человек балансирует на грани между сном и явью, где оба мира смешиваются, и не поймешь, где что. Бред это когда смотришь из мира в мир. Дыхание ее становится еле заметным – это душа дышит воздухом спокойствия, мудрости… Лицо мамы дома было строгим, неприступным, ночью на кухне – пустым и безжизненным, в больнице – скорбным, потерянным, а сейчас… Сон преобразил его: это спала умиротворенная, спокойная женщина. Все прошло, отшумело, плоть сбежалась и ссохлась, как те мандаринки на тумбочке. Истончилась в преддверии инобытия. Мама спала, и сон ее был спокоен. Сон ее был вечен. Тихо, как будто украдкой, из ее тела ушла жизнь. И, хотя врач предупредила меня о неминуемом, я не хотела в это верить. О чем можно думать в тот страшный миг смерти, когда исчезает, гибнет человеческое существо? Ты ощущаешь лишь ту безмерную, острую скорбь, сознание невыносимой истины: «это уже все, ты больше никогда ее не увидишь», сознание собственного бессилия. Страшно осознавать, что ты навсегда разлучен с дорогим человеком, что и тебя, в конце концов, ждет неминуемая смерть. Когда умирает родная кровь, нужно скорбеть. Нужно плакать и молчать. Стоять ошарашенным.

185

Бояться вдохнуть, пошевелиться, даже подумать о чем-то ином, кроме горя. Бессильное отчаяние при мысли о нелепости жизни, которая должна будет бесславно оборваться, в то время как можно было бы жить да жить. Величие смерти и ужас, который она внушает, таковы, что перед нею склоняют головы даже самые сильные духом, даже скептики. На миг умолкают страсти и ненависть. Мы невольно сосредоточиваемся, когда в нашем присутствии испускает последний вздох один из наших ближних. Но ничего нельзя изменить. Горе нужно прожить. Наполниться им, как стылой водой, дать застыть первым льдом. А после разбиться, разнести его в себе на осколки да ссыпать на пол. Это проходит. Но миг наивысшей скорби должен быть прожит. Это уважение и память. Это долг. Кругом одурманивающая суета, столько забот, а я не могу ни о чем думать. Все кажется нереальным, не настоящим. В голову лезут какие-то несуразные мысли. «Все умирают, все умрем. Велика ли важность, что умер еще один человек?» Велика. Сколько будет в рубле без копейки. Девяносто девять. Без копейки рубль не полный. А человек не копейка. Без человека человечество не полно. Мама прожила долгую жизнь. Мало кто доживает до девяноста семи лет! Но ведь всякая хорошо, интересно прожитая жизнь является долгой жизнью. Вспоминаю слова мамы – смерти нет, есть пе186

реход между мирами. Существует поверье, что душа окончательно расстается с телом, когда на гроб упадет первая горсть земли. Где теперь ее душа? Возможно, мир, в котором она сейчас, лучше, добрее, чем этот. Ведь есть народы, которые веселятся, когда кто-то умирает. Я стараюсь успокоиться. Рядом муж, дети, внуки, друзья. На душе тяжело, это и понятно. Я все время чувствую какую-то вину перед родителями – волей-не волей, мы можем их обидеть, не сознавая этого. Ведь чаще обращаешь внимание, когда обижают тебя. Но ведь как родители детям, так и дети родителям все прощают. Вот и я давно простила, все, что когда-то не устраивало меня в поведении мамы. Но дело в том, что только сейчас я поняла: река всегда течет в одну сторону. Они старшие, мы младшие. Они были прежде, мы потом. Не мы их породили, а они нас. Они подарили нам возможность появиться в этом мире. Дети не имеют права судить своих родителей. Родителей не прощают. У них просят прощения. Прощения я просила и у живой мамы, и сейчас, у могилы. И все равно – печаль. Печаль всегда будет на земле, потому, что есть смерть. Следом за печалью и подавленностью приходит сильнейшее духовное потрясение; кажется, будто природа накапливает силы, чтобы можно было вынести несчастье; поначалу его не ощуща187

ешь со всей остротой и только позже начинаешь осознавать всю его огромность и глубину. Хорошо, что память умеет стирать самые страшные, самые черные ночи, чтобы тот, кто пережил их, не лишился рассудка. Невозможно изменить то, что произошло, отменить сам факт случившегося. Но уходит прошлое – рождается будущее. Ради него надо жить

188

Валентина Киселева Не могу я писать отвлеченно, С высоты или со стороны. Сквозь года, и часы, и минуты Все следы моей жизни видны. Мне бывало и лучше, и хуже, Шла со временем в ногу всегда, И все жизни сполна отдавала, Не просила взаймы никогда. И о том, что запало мне в душу, И что в сердце ношу я сейчас, Строчка к строчке сложу на бумаге, И получится книга для вас. Если бы пришлось мне жить сначала, Ничего бы в жизни не меняла.

190

«СТИХИ НЕ ПИШУТСЯ – СЛУЧАЮТСЯ» А. Вознесенский

Господин Случай Стихи мои, я вас прошу, всегда читайте, Когда совсем одна, без суеты, в тиши. И, может быть, тогда откроется вдруг тайна, Та, что храню от всех там, в глубине души. Вы, тайну ту, узнав, с вопросом не спешите, Что, где и почему? Ответ будет один: Всегда пишу о том, что в жизни пережито, А в жизни часто только Случай господин. Тот Господин хитер, как будто бы послушен, И не зависимы мы, вроде, от него, Но, вмиг любой наш план им будет враз разрушен, И мы о будущем не знаем ничего. Что будущее ждать, о нем мечтать, иль злиться… Ведь мало повлиять мы можем на него. Нам остается жить, надеяться, трудиться, Не видеть, что виски уж снегом замело.

191

Королевство детства С фотографии ребенок Смотрит – ласковый, красивый. Это бабушка с любовью На руках меня носила. А потом девчушку с бантом В первый класс водила в школу. Очень часто вспоминаю Я прекрасную ту пору! Как вернуться мне в то Счастье, И вдохнуть тот воздух детства? Но я знаю – невозможно Возвратиться в Королевство. Там давно застыло время, Нет пространств и расстояний. Я смотрю на эти фото, Таю от воспоминаний. Пусть куда-то мчатся годы. В памяти храню мгновенья. Ведь милей всего на свете С детством соприкосновенья.

192

Наказ В далеком детстве дедушка сказал мне: «Когда с тобой случается беда, Не принимай как Божье наказанье – Бог не наказывает никогда. Все беды от людского зла, гордыни, От зависти, что гложет изнутри. «Бывает хуже» ты тогда подумай, Спокойно на других ты посмотри. И ты увидишь – где-то убивают, И умирают. Это вот беда. Ты поспеши на помощь этим людям, Хотя бы руку вовремя подай».

Защитник Когда я на небо смотрю по ночам Мне кажется мой Бог находится там. Не в церкви, не в кирхе и не на кресте, Возможно за тучкой, скорее, во мне. Я с ним прошагала пол жизни уже, Он первый советчик мне здесь на земле, Судья и защитник, спаситель и друг, Я знаю он здесь, он, как воздух, вокруг.

193

Достоинство Дед и прадед мой моря не видели. Вместо моря – пшеничное поле. И не слышали Листа и Баха, Но как пели в округе гармони! До далекого города Киева Поклониться святой Софии, Нет, не ездили, не летали, Босиком, не ленились, ходили. И прожили свой век достойно, Ни коррупций не знали, ни взяток. Может, нам попросить ученых Всех вернуть нас туда – обратно?

Руки Твои руки каждое утро заплетали длинные косы. Твои руки всегда хотели защитить меня от бед. А теперь я сделала стрижку, прогоняю сама невзгоды, И никак не могу привыкнуть, что со мною тебя уже нет.

194

Икона Давно искала я картину, чтоб она Мне комнату достойно украшала, И, глядя на нее, всегда моя душа О чем-то добром, светлом вспоминала. Пришла пора и передо мною Висит картина, всех прекрасней и милей. Она свидетель многих-многих дней, Прожитых мною и большой роднёй моей. Когда-то в детстве – светлом, милом, добром, На ту картину взор я устремляла, С надеждою, слезами и мольбою Защиты и поддержки в ней искала. Судьба ко мне строга, но благосклонна. Испытывала, но не обижала. И стало ясно, что картина та – икона, Она меня всю жизнь сопровождала. Взгляд строгий мне сегодня так понятен: «Жизнь будет трудная, но ты вперед иди. Не все, что повстречается – приятно, Но лучшее встречается в пути».

195

Моя деревня Отвезите меня в деревню, Что стоит у истока Днепра. Где девчата поют наши песни, Соловьиная трель до утра. Где в садах расцветают вишни И топОля стоит y села. Там, откуда весь род мой вышел И где юность моя прошла. Я поглажу рукою топОлю, Поцелую ранний рассвет, Отвезите меня в деревню, В ту, которой прекрасней нет!

Реченька Речка, реченька, река, плыть ты не спеши, Берега твои – причал для моей души, А вода твоя чиста, видно все до дна Реченька, ты, как судьба, у меня одна.

196

Малая Родина Эта трасса Паша – Волховстрой Мне знакома, до боли знакома. Знаю я, через часик-другой Буду я у родимого дома. Там другие уж люди живут, Но меня, как магнит, туда тянет. Верю: я лишь в калитку войду, Дом меня, непременно, узнает. Заструится мне свет из окна, Заскрипят под ногой половицы. И тогда хоть на миг, лишь на миг Мое детство ко мне возвратится. Голос мамы, знакомый, родной, Скажет: «Как за тобой я скучала». «Приезжай – мы всегда тебя ждем», – Мне она на прощанье сказала.

197

Несчастье Стоит на пригорке березка, Видна она издалека. Мне кажется, это невеста Ждет здесь своего жениха. Стоит и грустит одиноко, Дом-роща её далеко. Наверно, сбежала к парнишке, А он обманул, не пришел. От ветра растрепаны косы, И порвано белое платье, И росы, как девичьи слезы, Звенят о несбывшемся счастье.

Крик петуха Крик петушиный на рассвете – Что это? Чудо, рок, судьба? Он нужен нам, как солнце, ветер, И дорог, словно жизнь сама. Когда тоской душа объята, Надежды на спасенье нет, Крик петушиный возвестит нам: «Не вечна тьма, придет рассвет»!

198

Звезда зовет Я спать ложусь лишь на рассвете, Весь день прихода ночи жду, Чтобы искать на небосводе Мою пропавшую звезду. Там звезд сверкают миллиарды, Но мне одна она нужна, Та, что волнует неустанно, Та, что душе моей мила. Во тьме ночной она мерцает Так недоступно далека, От ее света сердце тает, Но вдруг наплыли облака. Не жди от мира постоянства И ты запомни навсегда: Здесь чередуются и ревность, Любовь, и радость, и беда. Нет, нет, бывает и отрада, Надеждой сердце одарит, Я ж все равно смотрю на небо, Моя звезда зовет, манит.

199

Сумерки Поглажу сумерки рукой, И от пустых речей усталость Стряхну с плеча. Придет покой. Ведь мне нужна такая малость: Вечерний нежный ветерок, Трель соловья – вот чудо птица! И перевернута опять Сегодняшнего дня страница.

Борьба На небе, как и на земле, Идет борьба – то жизнь, то смерть. Там плывут тучи, тишина, А на земле бушует смерч. Когда же тучи вдруг начнут Борьбу за место под звездой И молнии, и гром гремит. В итоге – дождик проливной.

200

После грозы Когда утихнет гром, гроза И дождик капать перестанет, Открою я окошко в сад, В нем вид, и запахи дурманят. На вишне бусинки росы, Смотрю на них – какое счастье. Я забываю о грозе, О бедах всех и о ненастьях.

Осенние мотивы И снова улетают журавли. И снова осень – время расставаний, В саду костер рябины догорит, Когда мороз по ягодам ударит. А мне сегодня грустно и светло, Душа, как и природа, ждет покоя. Как жаль, что лето быстро так прошло, Но это меня пусть не беспокоит. Ведь первый снег, и лед, и зимний лес, Своею красотой меня одарит, Любуюсь я. И каждый человек За красоту природе благодарен.

201

Круговорот Нам сегодня дед Мороз Всем подарочки принес: Маме шубу, папе шапку, А мне санки и лошадку. Только, что нам с ними делать: В дождик шубу не наденешь, Папе шапка не нужна, В ней потеет голова. Да и с санками беда: Кругом лужи, грязь, вода. Забыл, видно, Дед Мороз. Что он снега не принес. Напишу ему письмо, Что мы снега ждем давно, И морозца – для катка, А еще – снеговика! Вот февраль о зиме вспомнил, Снегом все запорошил, Пригласил Метель с Морозом, И к нам в гости поспешил. Мы скорей за санки, лыжи, С горки, в лес и на каток, 202

Надо вдоволь насладиться, Зимним дням короткий срок. Март решил, что он помирит Зиму с раннею весной, Если зацветет подснежник, Зима поспешит домой. Но морозы и метели Не желают отступать, Снова иней и сосульки, И весне придется ждать. Апрель спешит на подмогу, Принесет он дождь, тепло, Травку он спасет из плена: Зимы время истекло. Зашумели лес и роща, Зажурчали ручейки, И зима уже не ропщет, Кончились ее деньки. Май черемухой пахучей Подал знаки соловью. Тот ответил звонкой трелью: «Все понятно, я пою!»

203

Зацвели цветы, деревья, Высыпала детвора, И заволновались травы: Лету уж прийти пора! Июнь – легок на помине, Принес тепло, ветерок, И запахло свежим сеном, Поспеши косить, дружок! Зазвенели косы дружно, Легче косить поутру Скоро солнышко проснется, Принесет на луг жару. Июль теплом не обидит, К речке, озеру зовет. И, уставший от работы, В отпуск поспешил народ. На ветвях созрели вишни, Яблок спелых аромат, Днем и ночью жаром пышет, И прохладе каждый рад. Но вот ночи все короче, Утром росы и туман. Август уж спешит, он хочет. Собрать хлеб в закрома.

204

Окна настежь Почему-то на душе сумрак. Не пойму я откуда это: То ли солнце зашло недавно, То ль уже надо ждать рассвета. Солнце скоро взойдет, я знаю. И всегда в его силу верю. Надо лишь самой постараться – Открыть настежь окна и двери. От лучей солнца, ясных, теплых, Пропадут сомненья, ненастья. Станет в жизни ясно и просто. А в душе поселится счастье.

Пять секунд Так хочу я тебя забыть, вычеркнуть. Эта память теперь ни к чему. Ты как спичка, которою чиркнули, И горела она пять секунд. Но напрасны мои старания. Ноги сами меня несут Пригласить тебя на свидание. Ну хотя бы на пять секунд.

205

Гармонь Что за праздник без гармони! Как гармошка хороша! Мы не можем друг без друга, Словно тело и душа. Никогда мы не скучаем, Ведь с тальяночкой вдвоем Много песен старых, новых Мы сыграем и споем. Звонко запоет трехрядка, Собирается народ. По ладам гуляют пальцы, Сердце плачет и поет. Нет ни подлости, ни фальши В песнях тех, что здесь звучат Про любовь и про разлуку, Про парней и про девчат. В поле будешь ты, в дороге, Стар иль молодой народ В грусти, радости, тревоге Наших добрых песен ждет.

206

Выставка картин Картины, картины, картины… Берут меня за живое: В них вижу я море синее В них слышу звуки прибоя. А рядом белые лебеди Символ любви и верности. У них не подвластно времени Чувство безмерной нежности. Море все ближе и ближе, Как с ним я хотела бы слиться! И над его просторами Парить, словно вольная птица.

Встреча-разлука Эти глаза напротив – взгляд удивленья. Эти глаза напротив – взгляд восхищенья. Эти глаза напротив – сердца волненье. Эти глаза напротив – в душе смятенье. Взгляд твой увел меня в дивную сказку И одарил на миг нежностью, лаской. Благословляю ту встречу-разлуку. Ты на прощанье целуешь мне руку.

207

Музыка Вечернею порой сижу я в парке тихом. А рядом ресторан, там музыка слышна. Нет, музыка не та, что отбивают лихо Ударники. Мелодией та музыка полна. Живая музыка мила, как все живое. То радостно звучит, то вдруг печаль навеет. Сейчас в ней слышу я знакомое, родное, То, что всегда меня поддержит и согреет. Рояль – я слышу брызги волн и шум прибоя. Труба поет, зовет куда-то в небеса. Мне в звуках скрипки что-то слышится такое, Что замирает сердце, катится слеза. Я в этой музыке тону и растворяюсь, И в неизвестный край влечет она меня. Я слушаю ее, и ею наполняюсь, И не пойму уже она это иль я.

208

Придет время… Я так долго ожидала тишины, Чтоб могла саму себя услышать, Помечтать при свете звезд, луны, Ощутить, как ночью небо дышит. Отдохнет пусть сердце и душа От забот ненужных и тревог, Пусть не беспокоят сон дела, И не будет мир ко мне жесток. И не надо на меня давить, Осуждать, и укорять напрасно. Не жалела сил я на дела, И считаю время то прекрасным. Здесь, сейчас пред вами я стою, Сердце распахнув свое и душу. Чтоб хватило сил жить и любить, Надо выпустить всю боль наружу. Знаю я, придет тот день и час, И захочет сердце вновь волнений, Я приду и обниму всех вас, И прочту свои стихотворения

209

Благодарю… Не знала я, что родилась с душой поэта И что когда-нибудь начну писать стихи. За что же Бог теперь дает возможность эту? За доброту мою иль тяжкие грехи? Со временем жизнь расставляет точки: Одни рисуют, а другие песнь поют. А у меня с души посыпались вдруг строчки, Как дождь весенний, или праздничный салют. Лились все мои строчки утром, днем и ночью Стихами радости или строкою слез. Я успевала записать их на бумаге, Не понимая – это в шутку иль всерьез. В те дни не думалось о целях иль задачах, Меня совсем не волновало это. Тогда, во всех стихах в душе моей бурлящих, Мне слышалось рождение поэта. И это было интересно и неловко, Как будто стала отличаться от других. Но настоящие друзья все понимали. Они, читая, принимали каждый стих.

210

И, прочитав стихи, написанные снова, Сердечно благодарна всем моим друзьям За то, что сердцем понимали с полуслова То, что словами объяснить никак нельзя.

Концерт Сижу, как будто вдали от мира, Где-то в стране мечтаний и грез. Музыка так меня пленила! Платок был мокрым от светлых слез. И растворюсь я совсем в этих звуках, Мысли и чувства покинут меня. То брызги воды? Горячие искры? Я, как в бреду, не могу разобрать. Скрипка ласкает, волнует мне душу, Кажется, звук ее в небо манит. Вдруг тишина нависает над залом: Концерт окончен. Занавес закрыт.

211

Муза Где стихи мои? Придите! Нападайте на меня. Ночью вы меня будите. Рада вам средь бела дня. Но мне Муза отвечает: «Я не чувствую огня! На душе твоей спокойно – Нет там места для меня. Я приду, когда смятенье Станет жизнь твою травить, Или жуткие сомненья Не дадут спокойно жить. Ты сейчас неинтересна. Где любви твоей заряд? Появлюсь, лишь твое сердце Вдруг забьется невпопад».

212

Случайный попутчик Как мне нужен случайный попутчик. Чтоб могла я ему рассказать, Что меня так волнует, тревожит И мешает ночами мне спать. Я ему расскажу про обиды, Что наносят родные, друзья. Те обиды мне жизнь отравляют, А ни с кем поделиться нельзя. И подруги мои, и родные Все по-разному это воспримут. На советы их и утешенья Только слезы из глаз моих брызнут. А случайный попутчик – другое. Все послушает, мне улыбнется. На прощанье помашет рукою И ко мне никогда не вернется. Ведь и сами мы часто бываем Тем «случайным попутчиком» людям. Разделяя их беды, тем самым Мы спасательным кругом им служим.

213

Мечты Мечты-мечты… Для многих они сладость, В края далекие зовут, манят, А мне они рвут душу, мне не в радость, И я молю – оставьте вы меня. Был юн я и мечтал, и восторгался, Хотелось все увидеть и успеть, А ныне в душу мне покой закрался, Но верю я – покой не значит смерть. Я отдохну и телом и душою, Возможно, муза посетит меня, И вот тогда я сердце вам открою, Скажу – встречайте, это снова я! Покой – прекрасно, это без сомненья, Но никогда не остановишь время

Я жив! Ты рассмеешься. Через мгновенье Хрустальным звуком наполнится мир. Эхом округа вся отзовется, Сразу поверю, что я еще жив.

214

Нежность Если что-то случится со мною, Знай, что я никуда не уйду. Буду рядом с тобою, любимый, Совсем близко, но не на виду. Положу нежно руки на плечи, И вздохну над копною волос, Сколько с нашей нечаянной встречи Вместе нам пережить довелось. Буду звездочкой на темном небе Я тебе и светить и мерцать. А когда нашу песню услышу, Стану тихо её напевать. Темной ночью к тебе подойду я, Одеялом укрою плечо, К тебе нежно губами прильну я, Поцелую тебя горячо. Ты почувствуешь: я с тобой рядом. И прикроешь рукою глаза. По щеке твоей, словно награда, Потихоньку скатится слеза.

215

Грех Упали звезды с поднебесной высоты, И снова вижу я знакомые черты. Я думаю, что мне даются знаки сверху – Судьба устраивает совести проверку. Когда-то в юности я предала любовь, О чем я с болью вспоминаю вновь и вновь. Она погибла, не найдя ответа. Судьбою я наказана за это. Но в наказание дарован мне успех За то, что больший я не совершила грех: Не увела ни от жены, ни от детей, И ты сейчас растишь прекрасных сыновей. Ничто бесследно не проходит в этом мире, И в муках я одна, а в радости – четыре.

Ничто не вечно под Луной Короткой майской ночью соловей Поет-щебечет песню до рассвета. И, кажется, ее прекрасней нет, И песне той внимает вся планета.

216

Здесь яблоня под белою фатой, И вишня нежной пеною покрыта, Девчоночка, с улыбкой озорной Сидит – сама Богиня Афродита. Все связано под Солнцем и Луной, Здесь песни и любовь не будут вечны. На все в природе четкий есть закон, Прекрасные мгновенья быстротечны. Когда ячмень свой колос выпускает, У соловейки голос пропадает.

Я люблю Бегут часы и дни, и год за годом, Быстрее стал вращаться шар земной. Бросает листья осень мимоходом, И стала жизнь моя совсем иной. Я не гонюсь теперь за птицей счастья, Перед препятствием не опускаю взгляд. Спокойно я иду судьбе навстречу, Но я люблю, как много лет назад.

217

Садовод Вот сад, в саду хозяин – садовод. Сюда на лето приезжает каждый год. И день, и ночь трудиться был готов И скоро этот сад он превратил в свой дом. Сажал он и полол, и поливал. Труд радость приносил, и он не уставал. С надеждой ждал: созреет урожай Позвонит он жене – скорее приезжай! Но что это – прошел холодный дождь, Все изменилось вдруг за эту ночь. На огурцах мучнистая роса, И на его щеках – то ль пот, то ли слеза. Сидит он смотрит и грустит один. Вдруг видит: рядом расцветает георгин. На клумбах астры – звездочки горят. И стал теплее, веселее взгляд. Пришла жена, увидела цветы: «Какая красота! Все это сделал ты?» А вечером вдвоем у огонька. И у него в руке лежит ее рука.

218

Молодожены По крышам звонко и весело Промчался весенний гром. А мы с тобою, как прежде, По жизни рядом идем. Пусть осень приходит, и клены Бросают последний лист. Для нас, как в далекой юности, Звучит соловьиный свист. Солнышко светит, и ветер Треплет нам пряди волос. Зовут нас «молодожены». Что это – в шутку? В серьез?

219

Как жаль… Во сне, как в детстве, все как будто бы взаправду, И радость наших встреч, и боль разлук с тобой. И мне, проснувшись, хочется, чтоб, завтра снова, Я видел этот сон, и испытал все вновь. Но наша юность никогда не повторится, И этот сон мне только душу бередит. Как жаль, что не могу я снова так влюбиться Чтобы забыть тебя, быть счастливым с другой.

Иней Сентябрь желтым цветом окрасил листья. Давай эту осень делить пополам? Не хочешь осень? Весну или лето – Тебе все на свете, мой милый, отдам. Но щелкнул замок, словно выстрел винтовки, От взгляда мурашки пошли по спине. Затем за тобою захлопнулись двери Осталась одна я стоять в тишине. Уж годы прошли, а я все твое имя Шепчу постоянно, смотрю на портрет. Зима за окном, все покрыто инеем. Весны, да и лета давно уже нет.

220

Laukiu Tave myliu aš, kaip ir mylėjau.

Be tavęs aš gyvent negaliu.

Ir vis vaikštau takais ir takeliais, Tavęs laukiu aš čia tarp gėlių.

Tu ateisi, tu šiandien ateisi Ir ištiesi man savo rankas.

Pasakysiu, tavęs kaip ilguosi, Nepaleisiu nuo šiol nuo savęs.

Bet praėjo jau dienos ir metai.

Ir nuvyto tos puokštės gėlių.

Neateini tu: aš vis dar laukiu, Pasimatymu mūsų tikiu.

221

Весеннее смятение Принесла весна смятенье В мою раненую душу, С ее помощью сегодня Все оковы я разрушу. Для любви и для страданий Свое сердце я открою, И тогда буду готова Снова встретится с тобою. И симфонией чудесной Кровь в висках моих забьется, Я опять услышу песню, Ту, что в юности поется.

Золото Золото – не только благородный, Но и редкий, дорогой металл. Кажется, что в назиданье людям Бог его на Землю нам прислал. Так и человека с благородной, С чистою и доброю душой. Он прислал, чтоб на его примере, Каждый мог построить образ свой.

222

Позвоню… Позвоню, спрошу «как делишки», Ты мне ответишь «да, как всегда», «А мои расшалились нервишки, И душа летит к тебе сквозь года». И голос твой стальноспокойный Чуть задрожит, подобно струне. Сердце мое стучит нервным ритмом, И отзывается эхом в тебе. И нервно трубку в руке зажав, От бессилия скулы свело, «Я прилечу, ты жди, пожалуйста, И будь, что будет, теперь все равно», Как жаль, что я не позвонила, И что не сказал ты этих слов, Хочу, чтоб ты знал, время бессильно. Стереть из памяти нашу Любовь.

223

Мечтайте! Мне мечту подарили красивую, И с тех пор в мире стало светлее, Цель я вижу вполне достижимую Приближаться к ней сил не жалею. Но, собравшись все вместе, друзья мои Убеждать, и учить будут хором, «Ну, нельзя быть такою наивною» Назовут вдруг мечту эту вздором. Но время пройдет, не считая года, Исполненья мечты буду ждать я, В час трудный на помощь приходит звезда, К светлой цели мне путь освещая. Хоть с неба звезду не дано мне достать, Никто не мешает об этом мечтать

Поезда Поезда пронзают километры, Как года летят свозь нашу жизнь. Кажется, лишь жить мы начинаем А уж лучшие года все пронеслись.

224

Были семафоры, полустанки, Проводник и даже машинист, Почему ж безжалостный тот поезд Мчит нас не наверх, а только вниз. Мы свой взор на небо устремляем И пытаемся найти ответ, Но оно бесстрастно посылает Нам то тьму, то яркий солнца свет. Там, на небосводе глаз находит Млечный путь, где каждая звезда, Как девчонка в дружном хороводе, Знает свое место навсегда. Сотни лет, а может миллионы, Вместе рука об руку идут, Вот поэтому не меркнет, не стареет, Светится для нас всех Млечный путь. Почему же люди не желают, Все одной семьей вперед идти. Освещая путь другим, дорогу Проще было бы свою найти.

225

Как странно… Как странно и как неприятно Почувствовать, что ты стареешь. Не радуют и утвержденья, Что много знаешь и умеешь. И хоть желанья сохранились, И хочется и то, и это. Но многое уже не можешь, А многое уж под запретом. Все чаще возвращает память Нас в юность, в прожитое время. Порой завидуем, но чаще Жалеем нынешнее племя. Для нас их жизнь не интересна: В цене лишь деньги, договоры, Из вечеров исчезли песни, И нет душевных разговоров. И нам хотелось жить в достатке, Но больше дорожили дружбой, Делились мы кусочком хлеба, Плечом к плечу шли, если нужно.

226

Вот и сейчас живем достойно, И не сидим, сложивши руки, Чтоб могли дети жить спокойно, И чтоб гордились нами внуки.

Скорбь Отмолчали прощальные дни. На глазах еще горькие слезы. Время дай – и они отойдут, Как короткие летние грозы. Только память вечерней порой Вновь уносит в далекие годы, Сквозь которые жизнь нас вела Через радости, бури, невзгоды. Утопая в заботах мирских, Остается надежда нетленна, Что со смертью не кончится жизнь, Ведь мы все лишь частица вселенной.

227

Говорите… Хороший, верный был наш друг. Уж не бывает лучше. Но посидеть, поговорить Все не нашли мы случай. Да, пили горькое вино И песни громко пели, Но души и сердца открыть Друг другу не успели. Поэтому, друзья мои, Не будем ждать мы случай. Давайте слушать, говорить – Не будет часа лучше. Сегодня здесь среди своих Мы рассказать сумеем О нашей дружбе, о любви – И темы нет важнее. Глаза наполнятся слезой, О прошлом вспоминая. Но мы идем пока вперед, Друг друга согревая.

228

Связка Пусть зима тебе кажется летом, Ветер северный музыкой звонкой, И пусть беды, утраты, несчастья, Не настигнут, проходят сторонкой. Нынче мы разлетелись по свету И кажусь я тебе незнакомкой, Верю я, что судьба неразрывно Нас связала всех ниточкой тонкой. И пока мы по жизни шагаем В связке верности, дружбы, любви, Не пройдут между нами раздоры, Нет здесь места предательству, лжи.

229

Памяти Хворостовского *** Тебя здесь нет, но голос твой В душе и сердце каждом слышен. И, кажется, ты не ушел, А. просто, на минутку вышел. Скорбит страна, скорбит весь мир, Потеря та невосполнима, Слез человеческих волна Нам не вернет тебя, любимый. Желанным был всегда, везде, Гордилась Родина тобою, В созвездии Великих, ты Сияй ярчайшею звездою.

230

Тане К. посвящается *** В жизни много есть дней темных, солнечных – разных, Много грустных, веселых, счастливых людей. Я хочу, чтоб в душе твоей чаще был праздник. На пути чтоб встречала хороших друзей. У людей тех особые взгляды, привычки, Разговоры и смех, даже слезы, порой, Но с другими делиться теплом им привычно, С ними рядом всегда обретаешь покой. Пусть покой, счастье, радость с тобой остается, Знаю, ты и сама всем поможешь всегда. И тогда стороною беда пронесется, На пути у неё нашей дружбы стена!

231

Лене С. посвящается *** Наша жизнь, дорога длинная, Идти по ней не торопись. И, не дойдя до поворота, Чуток постой и оглянись. Вдруг там увидишь свое детство, Юность и зрелые года, Лишь вспомнить, посмотреть мы можем, А вот вернуться – никогда. Пусть те видения согреют, А путеводная звезда Всегда дорогу освещает Ту, где успехов череда. В тебе гармония и мудрость И опыта не занимать А душу озаряет юность, Ведь там все время двадцать пять. И творческого вдохновенья, Прекрасных новых перспектив, Минут прекрасных озаренья, Мы пожелать тебе хотим.

232

Нели К. посвящается *** Если нужно мне к кому-то обратиться За советом, или помощью в беде, Не подумаю я даже усомниться, И, немедля, отправляюсь я к тебе. И неважно это утро или вечер, Ночка темная иль ясный теплый день, Ты придешь ко мне на помощь, точно знаю, Ничего себе не требуя взамен. И всегда я понимание здесь встречу, Даже если и самой тебе невмочь. Нужное найдешь ты слово или способ, Чтоб немедленно в моей беде помочь. И за это уваженье, благодарность, Пожелание, чтоб рядышком всегда Были верные друзья, родные, радость, Крепкого тебе здоровье навсегда.

233

Надежда «Надежда», «Надежда» – девчонки-подружки! И кто вы теперь мне – родные, друзья? Мы все молодые, пока поем вместе, И эти минуты забыть нам нельзя. Пусть время летит мимо нас – год за годом, Мы помним о них, но не будем считать. И помнит о нас Мариамполь и Вильнюс, Алитус всегда рад был нас принимать. Прекрасно, что мы все готовы в дорогу, Куда-то поехать, к себе пригласить, Мы с песней живем и нас жизнь научила, Что выше всего надо дружбу ценить. И пусть нас бывает то меньше, то больше, Болезням и времени нас не сломить. Пока нам Всевышним отпущено время, Должны мы стараться петь, весело жить!

234

Благословляю… Когда-нибудь, мой край родной, Надеюсь свидеться с тобой. И снова встречу здесь любовь И боль, и радость бытия, Но это буду уж не я. И шум берез и плеск волны, Сиянье звезд и свет луны, Все то, что оставляю здесь, Благословляю я с небес. Пусть будут счастливы всегда Леса и нивы, города. Наполнит радость души вновь, И миром правит пусть любовь. И золотой наступит век, Где будет счастлив человек, И мир наступит на земле. И так спокойно будет мне.

235

Вечность… Два старца склонились над круглым столом, Толкуют неспешно о чем-то своем. Дыханье прерывисто, сбивчивы речи Короче и реже становятся встречи. Прожитые годы туманят их взор, Но льется о будущих днях разговор. Волнуют их судьбы нас, грешных людей И, кажется, нет этой темы важней. Вдали они видят то тьму, а то свет, Спешат на вопросы найти там ответ. Чистилище ждет или рай всех живущих, И что же важней в этой жизни насущной. Вот молвил один из них – «Люди беспечны, Но век солнца, звезд, знаю я, бесконечный, Весь мир, ты и я должны помнить об этом, Ведь жизнь вся зависит от звездного света». «С тобой я поспорю, – ответил второй, – Ведь падают звезды порою ночной, А солнце – оно, ведь мы знаем, звезда, И нам оно будет светить не всегда.

236

Но вечная будет в веках вновь и вновь Прекрасная Музыка, Вера, Любовь». Так спорят они, и нет спора прекрасней, И, значит, нам всем есть Надежда на счастье.

Одиночество Вот одиночество пришло ко мне – Нежданное, незваное, без стука. А может я его давно ждала, Как верного, единственного друга? Сейчас, средь многолюдной суеты, Ему я рада, даже благодарна, Мы вспоминаем с ним мои мечты, И радости, какие испытала. Я с ним спокойно пролистаю жизнь, И свою совесть чуть побеспокою. Быть может, попрошу ее: «Проснись, Не хочешь ли поговорить со мною?»

237

Предназначение Как ты прекрасна, видит Бог – царица: Глаза, что звезды, гибкий, стройный стан. На маму как две капельки похожа, Но вот и для тебя час выбора настал. Женою станешь ты, любимой мамой, Иль жить желаешь только для себя? На свете след в науке ты оставишь? Тебе сейчас так трудно все понять. Да, жизнь одна. Другой нам не дано. Так хочется прожить ее достойно. И чтобы юность радостной была, А старость протекала бы спокойно. Как хорошо бы, с самого рожденья Нам точно знать свое предназначенье.

238

Мы все уйдем… Мы все уйдем, кто раньше, а кто позже, Для каждого очерчен жизни круг. Когда земля сырая нас накроет, Все будут жить по-прежнему, мой друг. Ведь каждого судьба найдет, догонит, Предъявит счет за прожитую жизнь. И перст судьбы никто не остановит, И ты его с достоинством дождись. Знай, этого не стоит нам бояться, И думать – где, когда – нам недосуг, Сегодня лучше плакать, иль смеяться, Чем ждать с тоской трагических минут. Пока заря горит и солнце светит За жизнь свою пред Богом мы в ответе.

239

Обет молчанья Зачем сейчас даешь обет молчанья, Ни мудрости, ни жизни не познав. Ты думаешь, пройдут твои страданья? Поверь моему слову – ты неправ. Не властно над страданиями время. Их надо через сердце пропустить. И разумом, душою их проверить, Решить – их стоит помнить, иль забыть. Когда наступит час этот прощальный, Та боль из сердца напрочь не уйдет. Страдания ты замени печалью, И пусть с тобою рядышком идет. Что ищешь ты в молчании – прощенья? Или спасения от искушенья?

В ответе Летит как птица время – год за годом. С надеждою встречаем новый век. Меняется природа и погода, Но больше всех, конечно, человек.

240

Другие у людей приоритеты, А совесть, правда – нынче не в цене. В ходу у всех купюры и монеты, Обман и прибыль только на уме. Не думает никто, что будет завтра, (Ведь думать нам об этом не велят). Не могут отличить, где ложь, где правда. Когда хамят, то не отводят взгляд. Так в спешке пролетит и все столетье, А кто ж за этот век будет в ответе?

Неправда… Кручиниться не надо понапрасну, Пускай кругом всё говорит о том, Быстрее птицы время пролетело, И нынче уже вечер за окном. Неправда, что прошли твои года, Они, как хлеба дивный каравай, Бери любой ты ломоть наугад, И никому его не отдавай.

241

Долг Судьба меня испытывает часто. То радость мне подарит, то печаль. Как задержать прекрасные мгновенья? Нет, это невозможно. Очень жаль. Зависим мы от разных обстоятельств: От времени, погоды, от людей, Ненужных мыслей в голове засевших, Бредовых и немыслимых идей. Мне очень жаль, что в жизни быстротечной Я воплотить желанное не смог. Ведь свои силы, время соразмерив, Все побеждает одно чувство – долг. Как знать когда, при обстоятельствах каких, Долг убивает или держит средь живых.

Когда? Я – великан, огромный и всесильный. Подвластен мне весь поднебесный мир. Возьму я в руки Землю – шарик синий, И поднимусь к Светилу вместе с ним.

242

«Великое Светило, посоветуй, Как от беды мне землю уберечь, Как жителям сей маленькой планеты Остановить несущийся к ней смерч?» И с грустью мне ответило Светило: «Беда вся от живущих там людей – Стремление к наживе ослепило, Забыли, что любовь всего важней. В любви лишь жизнь спокойна и прекрасна». Когда же это будет? – «Мне не ясно».

На ладони Земли На ладони Земли мы, как дети, беспечны, Впереди ведь вся жизнь – это целая вечность! Но мгновенья, секунды, и часы, дни, недели… Не заметили даже, как года пролетели. А Земля на ладони держит наши стремленья И заботы, и радость, и надежды крушенья. Держит наша Земля на ладони нетленной Нашу бренную жизнь, как звезду во Вселенной.

243

Россия Лишь ты одна, моя Россия, Тревожишь и зовешь меня. Ты для меня всегда святыня, И твой простор ласкает взгляд. Там речка быстрая синеет, За нею поле, дальше лес, А возле дома стройный тополь Достал макушкой до небес. И я стою в немом восторге, Полна красот твоя земля, Благословленная ты Богом, Тебе поет душа моя.

244

Вильнюс Дома старинные, и небоскребы рядом, Широких улиц словно бурное теченье, А я хожу, и перед моим взглядом Прекрасных старых улочек виденье. Извилистые, узкие, простые, Но не тесно на них нам, детворе. И дороги они нам, как родные, Когда мы далеко, в другой стране. Я помню дом, где все друг друга знают, И монастырь, с поднятой головой. Колокола опять меня встречают, И берегут здесь памяти покой. Прощаясь с милым городом сегодня, Мы восхищаемся его красой, Таланта, рук прекрасное сплетенье, Всегда, везде гордимся мы тобой.

245

Мой Каунас Мой Каунас, строгий и красивый, У Немана стоишь с поднятой головой. Мицкевич тебя сравнивал с картиной, И любовались многие тобой. Я и любуюсь, и люблю мой город. За строгость улиц, за зеленый твой убор. Столичную корону ты примерил, И тень ее поныне над тобой. Раскинулся ты далеко за раму, Которую поэт нам описал. Но дух столицы ты хранишь упрямо, Не постарел, еще красивей стал. И я брожу по улицам, аллеям, От Немана не отрываю взор. Хочу, чтоб к радости грядущих поколений, Ты сохранил и гордость, и задор.

246

«КАК ЗЕМЛЮ ОТ БЕДЫ МНЕ УБЕРЕЧЬ“ Отзыв о книге В. Киселёвой „Непридуманная жизнь“. Сегодня, когда в виртуальном пространстве господствуют „бестелесные инфы, т.е. сведения о чём-то внешнем, уже нездешнем для самости и личности“ (В. Марков), пропущенная через живую духовную ткань мыслящего сердца событийная канва „непридуманной жизни“, являет собой индивидуальный ракурс зрения, и этот „мыслящий хрусталик“ (О.Мандельштам) ценностен в осмыслении человеческой экзистенции в текущем неумолимо времени. Автобиографическая проза В. Киселёвой порой трогает своей поэтичностью: «Время летит быстрее любой птицы“(с.119); порой вызывает улыбку в ответ на детский вопрос „Горький опыт – это когда покушаешь лук?“ (с.127); порой радует своей мудростью: “Женщины ближе к природе, поэтому любят сильнее» (с. 178-179), „От скуки своих собственных сбывающихся желаний, от безысходной неотвратимости осуществляемой мечты. Обладание всемогуществом влечёт за собой равнодушие и безразличие, а безразличие сродни смерти“(с.140), „Наша память – пустая клетка, наполняющаяся по мере познания жизни. Она заполняется ненужными нам знаниями, но убрать их с полки, очистить память мы не можем, а, может, и не надо“(с.81). Порой мгновения, зафиксированные в памяти, 247

остаются на всю жизнь, и эти воспоминания в значительной степени питают не только раздел прозы, но и раздел поэзии в книге В. Киселёвой. Стихотворный раздел предваряется строкой А.Вознесенского „Стихи не пишутся – случаются.“ А. Вознесенскому принадлежат и строки „Я – семья. Во мне, как в спектре, живут семь я“. Многогранна и лирическая героиня В. Киселёвой. Подлинным переживанием, осмысляя краткотечность человеческой жизни, веет от стихотворений „Мы все уйдём“(с.239), „Обет молчания“(с.240). Подлинной грустью наполнены строки стихотворения „В ответе“:“Другие у людей приоритеты, //А, совесть, правда нынче не в цене.//В ходу у всех купюры и монеты,//Обман и прибыль только на уме.“(с.241). Глубоким волнением за судьбы человечества изнизаны строки стихотворения „Когда?“:“Великое Светило, посоветуй,//Как от беды мне землю уберечь,// Как жителям сей маленькой планеты//Остановить несущийся к ней смерч?“(с.242-243). Вышеприведённые строки созвучны сокровенным думам многих читателей. А разве это не одна из изначальных интенций стихотворного творчества – быть узнанным, услышанным, понятым и, может быть, созвучным Другому – такому же, как ты? Эляна Суодене, Доктор гуманитарных наук

248

Оглавление Валентина Киселева / 5 Волы / 7 Клим / 42 Захочешь – не придумаешь / 82 ШУРОЧКА / 104 Мои внучки / 119 Моя мама / 142 Стихи, как крылья за спиной / 189 Валентина Киселева / 190 Господин Случай / 191 Королевство детства / 192 Наказ / 193 Защитник / 193 Достоинство / 194 Руки / 194 Икона / 195 Моя деревня / 196 Реченька / 196 Малая Родина / 197 Несчастье / 198 Крик петуха / 198 Звезда зовет / 199 Сумерки / 200 Борьба / 200 249

После грозы / 201 Осенние мотивы / 201 Круговорот / 202 Окна настежь / 205 Пять секунд / 205 Гармонь / 206 Выставка картин / 207 Встреча-разлука / 207 Музыка / 208 Придет время… / 209 Благодарю… / 210 Концерт / 211 Муза / 212 Случайный попутчик / 213 Мечты / 214 Я жив! / 214 Нежность / 215 Грех / 216 Ничто не вечно под Луной / 216 Я люблю / 217 Садовод / 218 Молодожены / 219 Как жаль… / 220 Иней / 220 Laukiu / 221 Весеннее смятение / 222 Золото / 222 Позвоню… / 223 Мечтайте! / 224 250

Поезда / 224 Как странно… / 226 Скорбь / 227 Говорите… / 228 Связка / 229 Памяти Хворостовского / 230 Тане К. посвящается / 231 Лене С. посвящается / 232 Нели К. посвящается / 233 Надежда / 234 Благословляю… / 235 Вечность… / 236 Одиночество / 237 Предназначение / 238 Мы все уйдем… / 239 Обет молчанья / 240 В ответе / 240 Неправда… / 241 Долг / 242 Когда? / 242 На ладони Земли / 243 Россия / 244 Вильнюс / 245 Мой Каунас / 246 «КАК ЗЕМЛЮ ОТ БЕДЫ МНЕ УБЕРЕЧЬ“ Эляна Суодене / 247

251

Валентина Киселёва НЕПРИДУМАННАЯ ЖИЗНЬ Tiražas 70 egz.

Išleido, maketavo ir spausdino UAB „Printėja“ Vytauto Didžiojo g.114B, 56111 Kaišiadorys info@printeja.eu, www.printeja.eu

Написана Написана книга. книга. Прочитана. Прочитана. Издана. Издана. Сегодня Сегодня идет презентация. идет презентация. Чего ожидать Чего ожидать мне отмне васот – восхищения? вас – восхищения? Аплодисментов? Аплодисментов? Овации? Овации? Нет, яНет, не тщеславна. я не тщеславна. Желать, Желать, чтоб запомнили чтоб запомнили И вмигИполюбили вмиг полюбили – бессмысленно.

– бессмысленно. Но если Новам если вспомнятся вам вспомнятся стихи стихи или притча, или притча, Поверьте Поверьте – мы связаны – мы связаны мысленно. мысленно. Валентина Валентина ISBN 978-609-445-517-9 ISBN 978-609-445-517-9

254

9 786094 9455179 786094 455179