Reijo Ahola

ки, но и для корпоративных гостей, которые уже тогда для проведения конференций и семинаров предпочитали собственным кабинетам экзотические альтернативы. Опыт организации таких услуг у Магнуса IV Линдера был: он долгое время работал в кейтерингкомпании Amica, дочернем предприятии финского концерна Fazer. Родовое имение – под музей Линдеры решили изменить назначение главного здания: дом – душа усадьбы, корни рода, хранящий память о предках, теперь музей, экспонаты которого рассказывают об его обитателях, событиях и атмосфере былых времен. Восстановить обстановку удалось практически полностью: предметы интерьера большей частью сохранились в семье, так как Константин Линдер продал дом пустым. Помогли и многочисленные фотографии, которые сейчас самые дорогие экспонаты для хозяев Сварто. Что-то пришлось подкупить на антикварных аукционах, но общий стиль, густавианский, выдержан до последнего штриха. «Эта печь – редчайший образец, в мире их сохранилось только одиннадцать. Каждый её изразец расписан вручную, – представляет фамильные сокровища Филип Линдер. – Эту комнату мы называем королевской». Как пояснил Филип, в доме нередко бывали высочайшие особы. Сварто географически была удобной для остановки путешествующих по Королевской дороге монархов на маршруте Выборг – Турку. Позволял им заехать сюда в гости и этикет: у владельцев усадьбы тех времен среди близких родственников были и английская королева, и российская императрица, и королева Пруссии. Официального подтверждения, что императоры России Александр I и Александр II оставались здесь до утра, у хозяев Сварто нет, но вот шведский король Адольф Фредрик, согласно документам, здесь ночевал. Небольшой по нынешним представлениям размер кровати, напоминающей кушетку со спинкой и подлокотниками, по словам Филипа, обычный для тех лет. Люди были мельче и спали полусидяполулежа, обложенные огромными пуховыми подушками. «На этом портрете – мой прадед Константин Линдер, обер-егермейстер, член российского Государственного совета, – продолжает экскурсию Филип Линдер, переходя из одного зала в другой. – Его парадный мундир хранился в нашей хельсинкской квартире и сейчас выставлен здесь. Его первая жена Мария – в девичестве Мусина-Пушкина, дочь декабри-

Филип и Кристине Линдер считают, что у гостей должна быть возможность увезти из усадьбы на память, помимо впечатлений, нечто вполне осязаемое. И в Сварто разработали оригинальные сувениры - съедобные, которые изготавливаются в ресторане усадьбы и здесь же продаются на вынос: мед с собственной пасеки, фруктовые уксусы, пряные растительные масла, шоколад, хлеб, джемы. «Когда я езжу на родину, в Германию, - рассказывает Кристине, - то всегда везу именно такие подарки. Моим особенно нравится хлеб, выпеченный на солоде. Хотя в Германии нечто подобное есть, они утверждают, что наш значительно вкуснее!».

ста. Эта комната была спальней моей прабабушки Элизабет Амели Элен, до замужества Фонетинийя, внучки генерал-губернатора Финляндии графа Николая Адлерберга, а картина в полстены – сводный брат моего деда Ялмар Линдер». Представительный мужчина в светлом летнем костюме и шляпе и с тростью в руке был хозяином Сварто в конце XIX – начале XX вв. Промышленник, известный прогрессивными взглядами, он ввел для своих рабочих восьмичасовой рабочий день, гарантировал им социальное обеспечение, платил за них налоги и был самым богатым человеком Финляндии в то время, жил широко и дружил с известными людьми. В начале финской гражданской войны его близкий друг маршал Густав Маннергейм посоветовал Линдеру уехать в Швецию, чтобы не стать мишенью для красных финнов. Вернувшись по окончании войны, Ялмар Линдер посетил лагерь, где отбывали срок военные заключенные, а через несколько дней одна из центральных газет опубликовала его статью. «Красный кошмар сменился белым террором, – писал промышленник и призывал амнистировать военнопленных, аргументируя свою точку зрения: – Рабочие руки нужны на заводах и полях, а они гниют в тюрьмах и лагерях». «Они не поняли его прагматизма и гуманизма, – с нескрываемой горечью говорит внучатый племянник Ялмара. – Страну нужно было поднимать из руин, возвращать в русло нор-

мальной жизни. Они же расценили это как пособничество красным и объявили его предателем. Ялмару Линдеру пришлось бежать из страны. Он продал все. Усадьба досталась моему деду. А его сводный брат за три года промотал в Европе все свое состояние и оказался в долгах. Когда в Марселе его по требованию шведских налоговиков задержала французская полиция, он не стал долго раздумывать и, отпросившись за личными вещами в гостиницу, там покончил жизнь самоубийством». Еще много историй, как уверяет Филип Линдер, хранит этот дом. И нынешние владельцы рассказывают их всем, кто переступает его порог. Под сенью пробкового дерева В отличие от центрального здания, оставшегося таким, как его спроектировали более 200 лет назад городской архитектор Стокгольма Эрик Палмстедт и его коллега из Турку Кристоффер Фридрих Шредер, остальные постройки периодически меняли лицо. Каждый владелец Сварто что-то устраивал и добавлял, но к общему ансамблю и открывающимся видам на реку все относились очень бережно. В середине XIX в. здесь появились выполненные в новом готическом стиле арка на въезде, конюшня и каретный сарай – здания-близнецы, а в самой высокой точке парка – деревянная беседка в виде башни, от подножья которой по каменным порогам весело скатывался к реке небольшой водопад. Потом NEWHORIZONS 3/2014

65