Фактор пространства by Konstantin Bannikov

160

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

160

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

www.travel-journal.ru

Выпуск I

К. Л. Банников

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА Народы и культуры. Этнографические этюды

Москва МЕДИА-БАЗАР, 2008

Издатель Директор издательства

ООО «Медиа Базар» Юрий Ульянов

ООО «Медиа Базар» 142100, Московская область, г.Подольск, Советская площадь, д.3, офис 23 Тел. (495) 540 2434; (4967) 556 5656, e-mail: ad@pressbazar.ru

Главный редактор проекта «Travel Journal» Редакторы Арт-директор Дизайн-макет, верстка Корректор

Константин Банников Илья Вайс, Сергей Дундин Николай Беляев Ирина Долгова, Дмитрий Пивоваров Елена Концова

Фото на обложке кратер вулкана Тэйде, о.Тенерифе, Испания По вопросам размещения рекламы в серии «Travel Journal» обращаться в ООО «Медиа Базар» Использование текстов и изображений, опубликованных в данном издании возможно при условии письменного разрешения редакции. Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии ООО «АЗГ Дом упаковки» 143360, Московская Область, г.Апрелевка, Ул. Августовская, д.1

ISBN: 5-903745 01-1-2

тексты, фотографии

978

903745

СОДЕРЖАНИЕ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

116

ПРЕДИСЛОВИЕ

ФРАНЦИЯ

Прибой ИСПАНИЯ и базальт.

Земля ШВЕЦИЯ гребцов.

ЯПОНИЯ

Кратер земли и неба.

В альпийском стиле к вершинам гедонизма.

ГЕРМАНИЯ

Четыре колеса борозды не портят.

128

Бомжи Вечного Города.

Байки города Лондона.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

ИТАЛИЯ

146

Не забывай, кого ты съел.

Между пустыней и океаном.

Согласно расписанию приливов.

МАЛАЙЗИЯ

МАРОККО

РОССИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Прежде слов Вообще-то книги требуют того, чтобы их писали. Но некоторые из них пишутся сами собой, словно следы, отпечатывающиеся в дорожной пыли. Ведь специально отпечатывать подошвы станут разве что дети. История этой книги проста, как та самая пыль: она есть реализация детской мечты автора о дальних странах и книжках-с-картинками. Примерно те же идеалистические, во всяком случае, никак не прагматические соображения определили выбор моей профессии – чтобы было интересно. Закончив исторический факультет Новосибирского государственного педагогического университета, я вовсе не собирался становиться учителем, потому что терпеть не могу кого-либо учить, зато обожаю учиться. Видимо поэтому я стал этнографом, ведь, общаясь в экспедициях с нормальными живыми людьми, можно у них научиться многому. Как минимум, находить интерес в мелочах, смысл в пустяках, ценность в ничтожном, праздник в обыденном, сакральное в профанном и самого себя - в другом. Взгляд на мир в таком ракурсе, позволяет видеть его единым, исполненным гармонии, организмом. Поэтому всегда подозревал государственные границы как нечто противоестественное и мировой культуре, и человеческой природе. Так что в один из дней я просто взял и уехал. Просто так, безо всякой цели и средства. Точнее, средство и было целью, а именно – перемена мест. Тогда, как, впрочем, и сейчас, я не особо планировал конкретные пункты и направления перемещений. Просто «следовал кисти», как говорят китайские каллиграфы - туда, куда везет попутный дальнобойщик, куда дует ветер, куда дают визу. В тот первый раз я поехал туда, куда визы не требовалось - в Словакию, Чехию, Венгрию. Мне так же не требовались гостиницы, потому что у меня была платка. …Над озером Балатон шел дождь, а я валялся в своей палатке, смотрел на воду и чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Мне захотелось это состояние как-то зафиксировать, и я написал на каких-то листках первую заметку. Ни о чем особенном. Просто о том, как

хорошо валяться в палатке, когда идет дождь, и какое это красивое озеро – Балатон. Потом эти листочки попали в газету «Иностранец», вечно «расширявшей свою деятельность», как гласили ее же объявления о приеме на работу новых сотрудников. Там мне сказали, что этнографические записки могут быть интересными для широкого круга читателей. Так я стал журналистом. Но, журналистика не потребовала прекратить этнографические исследования, которые я вел при Институте этнологии и антропологии РАН. Уникальная редакция, в которой никто не возражал против моего систематического отсутствия, справедливо считая, что будучи заведующим Отделом путешествий и приключений, я по долгу службы обязан путешествовать и заниматься соисканием приключений, соответственно. Возвращаясь из своих экспедиций, я готовил материалы к публикациям в научных изданиях, и тоже самое, но в популярном изложении, печатал в своей газете. Популяризация самого себя есть занятие занятное само по себе. Смешение академического языка с бульварным меня забавляло, а кто-то это даже считал авторским стилем. Надо сказать, что и сам главный редактор и хозяин газеты Илья Вайс, - муж пытливый и пассионарный, - от всякого корреспондента требовал этнографического, если не сказать, антропологического взгляда на вещи, и на любой простой ответ, всегда задавал мириад сложных дополнительных вопросов. Поэтому в «Иностранце» в бешеном ритме еженедельника выходили уже не заметки - труды, способные сделать честь любому академическому изданию и по тематическому разнообразию материалов, и по глубине их проработки, причем каждый авторский раздел был газетой в газете. Я знаю многих по стране, кто выписывал газету только ради политического анализа Михаила Калишевского, и тех, кто покупал ее ради архивных публикаций Сергея Дундина, а из-за статей Никиты Алексеева о культуре и искусстве народ специально приезжал из Томска, где «Иностранец» не продавался, в Новосибирск, где его можно было купить. Однажды я получил письмо из тюрьмы. Люди, для которых мир ограничивался периметром колючей проволоки, писа-

ПРЕДИСЛОВИЕ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ли, как им нравятся мои заметки о путешествиях, и, в целом, наша газета, слоган которой - «Для тех, кто ездит за границу и остается дома». Вслед за мурашками, пробежавшими по спине от этого письма, пришло ощущение того, что все мы занимаемся чем-то настоящим. А потом «Иностранца» не стало. Он долго таял, теряя сотрудников, рекламу, объем, цвет, смысл, а потом исчез, словно растворился в эфире. Нельзя расширять свою деятельность вечно. Офис простоял в запустении пару лет, недавно его разгромили бомжи. Я успел спасти подшивки лет за десять. Это все, что осталось от некогда интересного, влиятельного издания. Sic transit gloria mundi. Слава мира проходит, но мир остается, и мы в нем тоже, на какое-то время, пока задерживаемся. Я продолжаю путешествовать, фотографировать и писать заметки для разных газет, журналов и прочих изданий, чаще популярных, реже научных. Научные работы приносят больше удовлетворения, в силу своей, скажем так, фундаментальности, но мир меняется быстрее, чем верстаются научные сборники. В периодических изданиях все наоборот - в них порой мало смысла, зато в их однодневном глянце есть нечто от дзэнской эстетики мимолетности и распада, особенно, когда на следующей неделе не можешь отыскать ни в ларьках, ни в редакциях собственную статью, понимаешь, как много общего у иных публикации с лепестками облетающей сакуры. Поэтому я решил делать вот такие книжки, стремясь запечатлеть мгновения, возможно, «не столь прекрасные, сколько неповторимые». Здесь нет придуманных историй и посторонних фотографий. Все это, по сути, ни что иное как полевой блокнот, путевой журнал, дневник или просто материализованные воспоминания любого этнографа, журналиста, путешественника, просто наблюдателя, привыкшего смотреть на мир взглядом не завоевателя, но пришельца. Притом пришельца, благодарного миру за приют. Кстати, о благодарности. Книга не состоялась бы без прямого и косвенного участия многих людей, коим за это самое участие я благодарен. Степень моей благодарности не позволяет ее ни выразить адекватно, ни тем более испол-

нить материально, допустим, в виде конной статуи. Поэтому, ограничусь лишь упоминанием самых непосредственных соучастников, без помощи которых книга пребывала бы в состоянии блокнотов и хаоса необработанных фотографий. Итак. Юрий Ульянов, директор издательства «Медиа Базар», взявший на себя все коммерческие риски данного проекта, потому что верит в рентабельность Слова и Образа. Марина Барулина, PR-директор международного туроператора Ascent Travel (www.ascent-travel.ru), организовавшая доставку организма автора этих строк ко многим культурным объектам мира, для их непосредственного восприятия. Стефан Чельман, специалист по экологии и этнографии Крайнего Севера из шведского министерства природных ресурсов, содействовавший многим моим поездкам по Скандинавии. Сасаки Сиро и Масумото Тэцу, этнолог и археолог из японского города Осака, благодаря которым состоялись все мои путешествия по Японии, включая описанное в этой книге восхождение на Фудзияму. Аньес Дюкроз из Офиса по туризму Шамони и Дэвид Мортон из московского Дома Франции, благодаря которым Франция открывается каждый раз с новой стороны. Фабио Джерола из Офиса по туризму Трентино, Карло Бираски - глава Национального управления Италии по туризму и мой римский друг Паоло Чианкони, благодаря которым я могу уже перестать читать путеводители по Италии, и начать их писать. Особой благодарности заслуживает сонм инженеров корпорации Nikon и менеджеры ее представительства в России, благодаря которым фотосъемка моих путешествий производится лучшими камерами и объективами. И другие, любимые и/или уважаемые мной люди, которым я благодарен не по существу, но по сущности моих с ними отношений, во многом определивших настройки моего мировосприятия, и поэтому являющиеся моим главным фактором пространства. Надеюсь, те, кому я особо благодарен, догадываются об этом и без этого acknowledgment’а.

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ШВЕЦИЯ Социально-экологическое королевство

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Çемля греáцов

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

У северных стран немало общего. Например, Полярный круг. И небо цвета легкого камня. И еще дожди, монотонные, как песни гребцов. «Рутси» — «гребцы», так называют шведов соседи. Очень похоже на имя одной страны, возникшей в створе пути от Балтики к Средиземноморью, буквально в ладье воинов, певцов, шаманов.

Эстетика цивилизованного леса

С моря Стокгольм легко принять за архипелаг. Так, по сути, оно и есть. Гуляя по городу, трудно сообразить, где его начало, где конец, поскольку в двух шагах от центра можно очутиться в дремучем лесу с дикими зверями. Возле университета путника поразят полчища зайцев, которые ведут себя так, будто они здесь учатся. Все — как один — толстые и энергичные. И никто их за это не преследует: когда студенты сыты, то и зайцы целы. Если двигаться от центра к телебашне, то скоро окажешься в национальном парке. Заборов нет, поэтому сразу и непонятно, кто здесь живет. Когда я там, в кус-

тах, наткнулся на животное, похожее на косулю, то подумал, что оно сбежало из зоопарка, и стал его ловить. Животное, в свою очередь, решило, что это я сбежал из зоопарка, и, наверное, было ближе к истине. Гармония с природой является частью шведской национальной идеологии и фактором их национального самосознания. Шведский патриотизм проявляется не в разговорах о политике, а в бесконечных рассказах о том, как хорошо у них в лесах. Поэтому все шведы — туристы и любители активного отдыха. Наверное, нет такой семьи, в которой бы не хранилось одного-двух спальных мешков и палатки.

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

У детей они свои собственные и по размеру. Дети растут, не успевая изнашивать спальные мешки, поэтому родители им регулярно покупают новые. Все дети, разумеется, скауты. То есть будущие любители активного отдыха, члены «Гринпис», борцы за права зверей, птиц, насекомых и угнетаемых народов. Национальная этика ориентирована на личный успех, но за счет мобилизации сил самой личности, ее персональной ответственности перед собой за свою судьбу, в чем чувствуется протестантская тональность. Потому здесь низкий уровень преступлений и один из самых высоких показателей суицида в мире. Повышенная требовательность к себе и бережное отношение к окружающим проявляется во всем. Здесь вы не услышите грохочущей из окна музыки. Уровень бытового шума не должен превышать установленных по закону децибелов. Если вы устроили дома вечеринку и разбушлатились, соседи не будут колотить по батареям, призывая вас к порядку. Вами займутся специалисты, и сделают это красиво. Полицейская машина сначала замерит прибором уровень звукового потока, распечатает показания и только после этого предъявит штрафные санкции. Некоторых соотечественников от этого педантизма воротит с их широкой души, а по‑моему, ничего страшного — все желающие оттопыриться имеют на это полное право. Например, на любой из дискотек.

Шведская семья

Увы, все гораздо скучнее. Шведская семья — это не эдакая веселенькая группка извращенцев, как многие у нас до сих пор думают. Тогда что же? Честно говоря, как ни расспрашивал, так и не понял. Что‑то очень обычное и скучное, типа незарегистрированного брака или семьи, где все дети от разных родителей. Да и сами родители непонятно от кого. Говорят, когда‑то налоговое законодательство было такое, что иметь официальную семью было экономически невыгодно. Вот все и жили как попало.

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Потом закон изменили, и стало выгодно. Материнство шведок стимулировали значительными финансовыми дотациями на каждого ребенка, притом многодетность не препятствовала ни карьерному росту, ни элементарной мобильности: на любой автозаправке появляется место для пеленания младенцев, в любом деловом учреждении оборудуется детская игровая комната, куда можно сдать ребенка «на хранение», в любом ресторане предложат детское меню, существенно отличное от взрослого и по содержанию, и по цене. В общем, на повышение рождаемости начинает ориентироваться все, а не только роддома. Потому в то время (лет 15‑20 назад) произошел демографический взрыв: страна по рождаемости оставила далеко позади страны Африки и Азии. Потом «бэби-бум» стал постепенно проходить. Сегодня 50 % всех детей рождаются вне брака. Самих детей никак не шокирует, что папа живет не с мамой, а с женщиной, у которой, к примеру, еще пятеро разноцветных детей, а мама живет с не менее многодетным отцом: такой ораве вместе очень даже весело.

В стране с таким высоким уровнем жизни женщина легко может вырастить самостоятельно не одного ребенка. В свете протестантской этики, нордического темперамента и распространившегося феминизма это не представляется ни предосудительным, ни обременительным с психологической точки зрения. Одна проблема — вероятно, чрезмерная увлеченность женщины своей карьерой не проходит без ущерба для психики ее детей. Так все‑таки как же быть с пресловутой шведской семьей? Неужели семья, в которой не два, а больше супругов разного пола — лишь плод воспаленного воображения иностранца? Нет, это было социальной реальностью времен сексуальной революции, после которой удовлетворенное общество устремилось обратно — к традиционным ценностям. Маятник качнулся в противоположную сторону: сегодня никто из моих многочисленных знакомых шведов шведской семьей не живет и имеет об этой форме брака весьма

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

смутное представление, не говоря уж об отсутствии у моих знакомых таких знакомых.

Шведский дом

Дом должен иметь стиль, и этот стиль должен выражать определенную философию. Если жилище своим устройством символически не воспроизводит космос — в нем нет архитектуры. Один знакомый датчанин как‑то заметил с горестным вздохом:

— Вот раньше я думал, что когда мне будет пятьдесят лет, у меня будет домик в Швеции, и в нем я буду светлыми северными вечерами читать Достоевского в подлиннике. И вот мне пятьдесят, домик в Швеции есть, а по‑русски читать так и не научился… Традиционные шведские домики пропитаны каким‑то особым очарованием. Это очарование леса, скал, озер — всего того, что составляет скандинавский универсум и зовет в нем раствориться. Не-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

искушенный в медитации сочтет это скукой. В этом месте можно включить телевизор. Очарованность природой и есть шведская философия, воплощенная в их жилищах. Этой философии есть простое название: гармония. Столь же гармоничны ненецкий чум, тувинская юрта, русская изба — любое жилище для жизни на земле и под небом, а не между седьмым и девятым этажами. Шведы традиционно красят свои до-

мики характерной темно-красно-бурой краской, изготовленной на основе железной руды. Для ее производства функционирует специальный завод. Наличники на окнах, рамы дверных проемов и другие создающие образ дома детали тоже очень простые — обрамление и все. Красятся в белый цвет. Шторы на окнах имеются, но задергивать их считается неприличным. А может быть в этом — просто культ света, свойственный всем северянам.

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

А еще северянам присущ культ всего натурального в доме. Поэтому в интерьерах много некрашеного дерева, поскольку некрашеное оно много прекраснее. Культ природы в цивилизованном сознании преломляется в ту самую идею цивилизованного леса. Поэтому все лесные существа, по местным представлениям, должны жить в своих шведских домиках с белыми наличниками. По крайней мере, и скворечник, и домик для уток, и конуру для собаки швед сделает как уменьшенную копию своего дома. И все лесные существа там счастливо живут и, вероятно, платят налоги. Дети, как и прочие существа, точно так же имеют право на свой собственный домик — они там играют. Вокруг домов — естественно, газоны. Естественно, стриженые. Едва ли не над каждым домом государственный флаг, и в каждом он должен быть обязательно. В праздники его следует вывешивать. Возле домов устанавливают еще один примечательный символ, любимый

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

скандинавами не менее государственного. Это такой глобус из легких проволочных конструкций со стрелой вместо нормальной оси. Острие стрелы торчит из северного полюса — оттуда, куда указывает стрелка компаса. Это символ полярного круга. Чем дальше на север, тем он встречается чаще. И еще один символ шведского дома: огонь. Так любить живой огонь могут только те, кто лучше прочих знает, что такое холод и сырость. Факелы на воде, свечки на снегу — в них обретаются добрые духи Севера.

Шведская тюрьма

— Ах, какие там завтраки! — восхищался один русский хиппи, отсидев в шведской тюрьме неделю за какую‑то шалость. — Нет, тюрьма такой быть не должна, — утверждал местный пастор, исповедующий здоровый аскетизм. — Наши тюрьмы больше похожи на дома отдыха, чем на место наказания, и это плохо — я так считаю.

Многие члены паствы со своим пастором абсолютно согласны и уже в качестве анекдота рассказывают историю одного одинокого старичка, ставшего сезонным рецидивистом. Поведаю ее и вам, ибо достойна она песни скальда. Поздней-поздней осенью, когда ветер в каминной трубе воет так, что хоть в петлю лезь, а волны залива вызывают желание утопиться, особенно если ты в том возрасте, о котором, кроме тебя, никто не знает, ты вообще сегодня все еще живой, — возникает идея совершить страшное-престрашное преступление. Возникла она и у нашего героя. Перед тем, как пойти на дело, он весь день провел за калькулятором, чего‑то высчитывая и бормоча. Потом решительно посмотрел на часы, и часы пробили «пора!». Герой встал, закутался в черный плащ, натянул черные перчатки, надвинул на глаза черную шляпу, взял в руки черную трость и отправился грабить супермаркет. Некоторое время он кружил по кварталу, выясняя, нет ли «хвоста», потом

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

стремительно ворвался в торговый зал, набил продуктами тележку и отправился к выходу мимо кассы… Возбужденное воображение уже видит его бегущим по тихим улочкам провинциального городка, толкающим перед собой оглушительно громыхающую тележку в направлении норвежской границы. Но, увы, какие‑то сомнения мешают ему покинуть место преступления, и он замирает у выхода. Прибывший наряд полиции берет преступника с поличным. Старичок без сопротивления сдается закону. Сердце судьи не знает жалости, а разум — меры. Полгода тюрьмы! Полгода… Пол… года… Полгода не видеть свободы, с ее милым уху воем каминной трубы, с ее любезным глазу плеском свинцовых волн, с ее повышающими тонус коммунальными счетами, с ее снежными заносами вокруг дома, с ее горой вечно немытой посуды… А здесь — бремя воспитательной релаксации: ведь не надо делать ни-че-го. Как это пережить кипучему уму!

Даже посуду мыть не надо. Ее вымоют налогоплательщики. А еще они присмотрят за бесхозной халупой, и дорожки вокруг от снега почистят, так как нечищеных дорожек общество не допустит ни-ког-да! И общество сделает все, лишь бы заблудший искупил вину и весной вернулся в его социальное лоно достойным человеком. И вот весна, и на свободу — с чистой совестью. А там, в банке пенсии‑то накапало! Кроны немереные и неразменянные. И летит старикан в Таиланд, поправлять подорванное заточением здоровье, и плещется там с тайками в лагунах. А когда и в южных морях становится дряблому телу прохладно — значит, пора домой. Грабить супермаркет — и на кичу. До следующей весны. …Ах, какие в шведских тюрьмах люди! Добрые и отзывчивые. Всегда выслушают одинокого человека с участием, хотя бы по долгу службы психологической реабилитации. А дом, который «моя крепость», вообще можно продать. Как говорят в Азии, лишняя вещь — лишняя забота.

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

В пятый сезон полицейские, смеясь до слез, арестовывали заметно похорошевшего старичка все в том же супермаркете, с той же тележкой, как старого приятеля. — Ну что мы можем поделать, — говорили они, — мы обязаны его задержать. Мы знаем, зачем он это делает, но закон есть закон. Закон есть закон, но не все заключенные в тюрьмах сидят на шеях налогоплательщиков. Многие там ударно работают на стройках шведского народного хозяйства, если уж на свободе им по каким‑то причинам трудно трудоустроиться. Рассказывают, что какие‑то русские пользовались у администрации колонии репутацией людей приличных и работящих. Они просто таки требовали работу и вгрызались в нее с генетической памятью о первых пятилетках, ударно трудились и вышли на свободу с чистой совестью и — с кругленькими суммами на банковских счетах. Даже, говорят, отказывались от освобождения — еще хотели трудиться. Какого рода там работа? Какого хочешь. Работай хоть программистом (если, конечно, сидишь не за взлом банковских счетов). Чего не умеешь — всему научат, если срок позволяет. Вдобавок ко всему получишь еще и сертификат об образовании. Наши соотечественники, расставаясь, рыдают на груди охраны и надеются на возвращение. Особенно если им есть с чем сравнивать. Странствующий музыкант Слава Сухаревский однажды играл в Гамластане на волынке, прислонив рядом к стене свой велосипед. Мимо проходившие молодые люди, пребывающие в явно измененном состоянии сознания, остановились и стали на него писать. «На него» — в смысле на велосипед, не на Славу, который забыл, что находится в самом гуманном королевстве, и ударил пописавшего человека первым. Ударил по‑рыцарски — выше пояса. То есть по лицу. Начался межнациональный конфликт, переходящий в драку. Возникла полиция и призвала всех к мирному урегулированию, заковав обе стороны в на-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ручники. В участке выяснилось, что побитые Славой парни (швед и немец) несут в своей большой спортивной сумке с десяток килограмм марихуаны. Полиция ликовала. Еще бы! Взять с поличным наркобаронов трех европейских стран, да еще непосредственно за переделом сфер влияния. Три дня, которые провел бродячий музыкант в однокомнатной камере шведской тюрьмы, были самыми светлыми днями его последних странствий. Его помыли, накормили, напоили, спать уложили, цветной телевизор включили, газету свежую дали. И по почкам — ни разу! Выяснив, что тот никакой не наркобарон, искренне извинились. А Слава не только от наркотиков — даже от алкоголя далек. То есть вообще никаких вредных привычек. Только зеленый чай. Душевный человек! Он с теплом отзывался и о датских, германских, швейцарских тюрьмах, сообщил, что британские и канадские тоже ничего. А вот в испанские советовал не попадать.

Армия с человеческим лицом

Как‑то наблюдал я уморительную сцену на посту у королевского дворца. Идет разводящий, ведет смену караула. Все в ногу маршируют, как положено. Но у смены в руках вместо оружия два пакета, как из супермаркета. В пакетах — термос, минералка и даже молоко. Подходят к посту. «Стой! Раз. Два.» И часовой, которому на посту в некоторых странах ни есть, ни пить, ни естественные надобности справить ни в коем случае не полагается, берет эти бутылочки и к ним прикладывается! А потом снова — в свою будку, дальше бдительно охранять и стойко оборонять свой пост. Вот такая у них армия. Никаких им «тягот и лишений». Впрочем, это, конечно же, виднее всего самому солдату. Поэтому степень величия национальных армий заключается не в их величине, а в желании солдата в ней служить. Как ни странно, и в Швеции находятся желающие откосить от почетной обязанности и ссылаются на всяческие сомнительные убеж-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

дения. Хотя чего, собственно, в шведской армии и не послужить? Во-первых, восемь месяцев — не два года, и выходные — дома. Во-вторых, никто солдат после отбоя в «позу крокодила» не ставит, «фанеру» им не «пробивает», «дембельскую сказку» читать «дедушке» на сон грядущий не заставляет. Ну и «очко», надо полагать, в каждой казарме со шведской сантехникой. Драить его не надо. А раз не надо, то, честно говоря, непонятно, как они там служат. «Духи» тащатся. Бардак в войсках!

Гимн шведским сэконд-хэндам

Теоретики политэкономии давно заметили, что двигателем производительных сил являются иррациональные потребности человека, диктуемые не здравым смыслом (соображениями функциональной полезности вещи), а модой и престижем. В результате массы «морально» (отнюдь не материально) устаревших вещей попадают в разряд рухляди и сваливаются в чуланы. Но промышленность работает, и чуланы приходится

время от времени расчищать. И тут человек может заболеть, ибо не каждому под силу выбрасывать на помойку новые вещи, ибо жаба, как говорится, не дремлет — она давит. Здесь во спасение людям являет себя великий принцип гуманизма, провозглашающий лозунг folk till folk: «народ для народа». Этот принцип спасает народ-донор от жабы, а народ-акцептор — от ненужных растрат. Все как у хоббитов. В предварительную обработку вещи входит не только ее дезинфекция, но и ее сортировка и оценка. Цена на вещь варьируется в зависимости от цены ее новых аналогов. Но время от времени эти магазины, чтобы не задохнуться в потоке вещей, устраивают акции типа: «Сегодня все — по 15 крон», а это значит, что 15 крон (1,5 евро) будет стоить и пиджак, и галстук, и носки, и туфли. Надо сказать, что эти места замечательны не только своими ценами, но и ассортиментом, потому что там можно найти то, что больше нигде не найдете. Например, пиджак штучного производс-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

тва Швейного двора Его величества, короля Швеции, с гербами на золотых пуговицах. Ваше Величество! Как я рыдал в этот пиджак за 15 крон, будучи не в силах его приобрести, ибо, судя по размеру, он был пошит на придворного пуделя.

Транспорт

Поток транспорта в Швеции отличается от нашего. Во-первых, у них очень мало «мерседесов», а «шестисотых» — такое впечатление, что вообще нет. Вовторых, каждый швед с рождения велосипедист. Маленьких детей папашки с мамашками возят на своих великах, оборудованных специальными сидениями-корсетами. Одновременно можно везти двоих — на раме спереди и в сидении сзади. Если у вас детей толпа, а ехать нужно, то промышленность выпускает специальные тележки всевозможных моделей и конструкций. В них дети социализируются и, подрастая, пересаживаются в седла. Среди шведских поговорок имеется одна и на эту тему — когда хочется подчеркнуть простоту какой‑либо задачи, следует сказать: «Это так же легко, как кататься на велосипеде». Будет очень по‑шведски. Даже солдатам шведской армии вместе с табельным оружием выдается велосипед цвета хаки и танковой мощи. Это чтобы он на нем по местам дислокации разъезжал и мчался в бой с воинственным гиканьем обожравшегося мухоморами берсерка, если, не дай бог, завтра война. А пока враги медлят с интервенцией, излишек этих бронетанковых велосипедов поступает «на гражданку». В стране масса велосипедных дорожек, и их следует знать. Движение на них осуществляется по правилам и со своими светофорами. Нельзя забывать, что движение на них двустороннее. На руле некоторых старых велосипедов имеется литера, напоминающая: «правая сторона!» — чтобы велосипедисты не забывали, по какой стороне ехать. Дело в том, что еще не так давно в Швеции было левосторонне движение, как в Англии, и этот знак — памятка, которой может пользоваться тот, кто все еще не привык, или заезжий

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

англичанин, или японец… Да мало ли у кого в голове левостороннее движение. Кстати сказать, эти древние велосипеды дадут фору любому супермодному байку. Уж не знаю, из каких сплавов его делают и чем эти сплавы они смазывают, но до сих пор ни один механизм меня не катал с предоставлением такого чувства легкости и комфорта. Это просто диван, струящийся в пространстве, как эфир. Ну, естественно, катаются все вне зависимости от возраста и социального положения. Оттого и живут долго. Хотя могли бы жить и подольше. Чистокровные шведы больше других европейцев склонны к сердечно‑сосудистым заболеваниям, и в этом виноваты их предки викинги, любившие жениться на ближайших родственницах, чем слегка подпортили генофонд. Но каждый швед не только велосипедист, но и автомобилист. Наверное, это

страна не менее автомобилизированная, чем та же Америка, и отличается лишь обилием «вольв» и «саабов» на дорогах. Только пешеходу от этого не легче. Поэтому путешествовать тут автостопом нынче стало гораздо труднее. Автомобиль стал восприниматься таким же неотъемлемым атрибутом хозяйства добропорядочного самаритянина, как, скажем, зубная щетка. Разве станет добропорядочный самаритянин проситься в машину другого добропорядочного самаритянина прямо посреди на дороги? Ясен пень — не будет. Как не будет пытаться одолжить зубную щетку. Вот автостопщики и вымирают, а оставшихся все чаще удивленно разглядывают, чем подвозят. Ко всему, что связано с дорогой, швед относится с большой ответственностью. Отчасти потому, что это вопрос этики, отчасти — здравого смысла. Ну, действительно, если платить по тыся-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

че крон за каждый непристегнутый ремень, очень скоро привычка пристегивать ремень станет условным рефлексом. Поэтому самой распространенной причиной дорожных аварий в Швеции являются не люди, а звери. Олени. Итог типично шведского ДТП — не только тонна первоклассного металлолома, но также ценный мех с полутонной диетического мяса. Поэтому вдоль всех скоростных дорог страны натянуты сетчатые ограждения. Как олени сквозь них проникают, ума не приложу — дыры прогрызают, что ли. Кстати, олени здесь тоже транспорт, но не у всех обитателей Швеции, а только у ее аборигенов — народа саами.

Источники порядка

Представления о бытовом порядке — на улицах и вообще — у шведов и у нас несколько различаются. Яркий пример — отношение к сбору бутылок. У нас бутылки собирает понятно кто: малообеспеченная часть населения. Не так в Швеции. Там собирать их — занятие не стремное, а благородное по

ряду причин. Во-первых, сборщик очищает ландшафт и чувствует себя спасителем природы для будущих поколений; во‑вторых, он зарабатывает деньги, поскольку залоговая стоимость некоторых видов посуды весьма ощутима; в‑третьих, общество его за это уважает. Вот вы бы что подумали, узнав, что ваши детки промышляют сбором бутылок? Что‑нибудь да подумали бы. В Швеции же это занятие в основном на откуп детям и отдано. Взрослые это поощряют как воспитание общественно полезным трудом и не отнимают у них деньги себе на выпивку. Хотя некоторые, может быть, и отнимают. Успех бутылочного бизнеса преходящ. Но в случае неудачи, как это было однажды со мной, всегда можно утешаться сознанием благородства исполненной экологической миссии. …Хмурый рассвет застал меня входящим в незнакомый северный городок. В поисках тихого газона, где бы я мог часа два-три поспать, я наткнулся на нечто противоположное, удивившее меня до глубины души: поляна, сплошь усы-

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

панная пустыми пивными бутылочками. Это было тем более удивительно, что в этой стране обычный‑то мусор — большая редкость, а тут ведь целое состояние. Видимо, какая‑то компания хорошо ночью погуляла, а «санитары» еще не проснулись. Ползая по траве и окрестным кустам, лихорадочно собирая бутылочки, я представлял, чего я накуплю, сдав их в ближайшем супермаркете. Мысли о добродетели бескорыстия пришли позже… Бутылочки не помещались в рюкзаке. Пришлось освободить чехол от гитары. И он скоро наполнился. А бутылочки все не кончались. Может, это сон? глюк? белая горячка? С удовольствием сгибаясь от тяжести свалившегося на мои плечи богатства, добрел до магазина. В нем тару принимает автомат. По часовой стрелке вращается барабан, неровности которого определяют тип бутылки. После каждой, по идее, на табло должна высвечиваться ее цена. Но это чудовище глотало мои драгоценные бутылочки одну за другой, а на табло был ноль. До сих пор не знаю, что произошло. Шутки хакеров? Явление злого рока? Элементарный сбой системы? И только последние несколько бутылок, отличавшиеся по форме от остальных, выдали цифру 8.… Хватило на рогалик. Грызя его на пустой проселочной дороге, я подумал, что надо бы вернуть его часть государству в качестве подоходного налога, и отщипнув процентов 20, скормил его птицам. Я люблю Швецию и не раз в ней бывал. За что я ее люблю? Не за продвинутость цивилизации, но за то, что цивилизация здесь, в Скандинавии, не заглушает силы Земли. За гармонию скал, озер и сосен этой страны с ее городами. За то, что в городах, кроме людей, живут прочие существа и так же считают города своими. За небо цвета легкого камня. За дожди, монотонные как песни гребцов… Увидев в кварталах Стокгольма острова, легко себе представить Атлантиду. Такие города легче покидать морем.

ЯПОНИЯ Кратер земли и неба

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

КРАТЕР ЗЕМЛИ И НЕБА Врет Хокусай! Никаких видов горы Фудзи не бывает. Фудзи‑сан укрывает такое покрывало облаков, что, пройдя от электрички до предгорий пешком двадцать километров, сомневаешься в самом ее существовании.

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

В стране восходящего солнца в тот осенний день были большие проблемы с солнцем. Зато говорят, что летом ни с солнцем, ни с пейзажем проблем нет. Вулканический конус в очертаниях ре‑ зок, как на гравюрах, солнце встает не‑ посредственно из океана, и пешком тащиться от самой станции нет ника‑ кой необходимости, поскольку в летний сезон действует автобусное сообщение вплоть до смотровой площадки на высоте 2400 метров, где заканчивается

растительность и начинается тропа, ведущая вверх по лавовому конусу до самого кратера. Осенью же вокруг Фудзи кружатся тучи и никакого ав‑ тобусного сообщения нет и в поми‑ не. Не сезон. И только по постоянному подъему дороги в гору догадываешься о том, что идешь верным направлени‑ ем. К вершине. Хотя вот уже на протяжении почти двадцати километ‑ ров я мечтаю дойти хотя бы к под‑ ножью.

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Главный стратегический объект

Дорога, тем не менее, ведет все выше, а тучи все ближе. Вот они уже цепляют‑ ся за верхушки деревьев, срывая с кле‑ нов листья и проливаясь локальными — до ста метров в радиусе покрытия — дождями. Я давно уже перестал пытать‑ ся застопорить машину, не надеясь, что кто‑нибудь подбросит. Во-первых, ник‑ то не останавливается, во‑вторых, спе‑ шить некуда. Местность здесь для хит‑ чхайкинга не подходящая. Километров десять назад началась, судя по придорож‑ ным плакатам, военная зона. Плакаты предупреждают, что до ее окончания ни‑ каких гражданских объектов вы не встре‑

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

тите, так что пообедать в придорожном кафе, да и просто купить воды следовало заранее. И вот уже два часа пути кругом маневры. По обе стороны от дороги гро‑ хочут танки, палят пулеметы, кто‑то идет в атаку, по самой дороге снуют военные грузовики и джипы с патрулями, а я в ус‑ ловиях сверхнизкой облачности и ограни‑ ченной видимости иду куда‑то, надеясь, что к горе Фудзи. Очевидно, именно к ней. Ведь за месяц путешествия по Япо‑ нии я не встретил не только ни одной во‑ енной машины, но и ни одного военного. А тут целая армия в состоянии повышен‑ ной активности. Сразу видно, что Фудзи‑ яма — главный стратегический объект Японии. А что? Разве не очевидно?

Ночь «пятой станции»

Дорога поднялась еще выше, и я торжес‑ твенно вошел в настоящую тучу, из тех, что приносят дождь. В туче дождь — кру‑ гом. Будь на мне обычный плащ, мне уже было бы грустно. Но на мне — Salewa, одежда из гортексной мембраны, и мне весело идти в этом облаке ледяного дож‑ дя, радуясь тому, что не послушал знако‑ мых альпинистов‑высотников, которые считали, что для восхождения на Фуд‑ зи‑сан (3777 метров над уровнем моря) такое продвинутое снаряжение ни к чему. Очень даже к чему. До смотровой площадки «Пятая стан‑ ция» на высоте 2400 метров, куда в сезон завозят туристов на автобусах и где ле‑

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

том круглосуточно работают магазины и рестораны, я дошел уже в кромешной темноте. Но в это время года на площад‑ ке работают лишь автоматы, продающие напитки в банках, светящиеся в темноте, как маяки. Здесь, под козырьком мага‑ зина сувениров, я буду спать до четырехпяти часов утра, чтобы начать восхожде‑ ние как можно раньше. Распаковываю рюкзак, расстилаю ков‑ рик, раскладываю спальник, в общем, располагаюсь. Правда, выспаться мне не дали. Смотровая площадка у подножья конуса Фудзиямы является популярным местом проведения досуга для местной сельской молодежи даже в условиях нуле‑ вой видимости. Всю ночь эта самая мо‑ лодежь обоего пола, разгоряченная дис‑ котеками в своих клубах, раскатывала

вокруг на машинах с грохочущей во все мегаватты музыкой и резвилась, гоняясь друг за другом по моей площадке. Так что проспать запланированное для нача‑ ла восхождения время было просто не‑ возможно.

Excelsior!

Вот уже час почти бегу по крутому вул‑ каническому конусу вверх и все не могу согреться. Хотя «бегу» и «по конусу» — не те слова. Были бы те — уже прибе‑ жал бы. Скорее, все‑таки карабкаюсь и не «по конусу вверх», а по тропинке, петля‑ ющей по лаве специально для того, что‑ бы не пришлось карабкаться под углом 45 градусов. Уже давно светло, но сол‑ нце только готовится к восходу. Я тоже хочу быть к нему готовым, чтобы иметь

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ний раз это было в эпоху Эдо, лет двес‑ ти тому назад. По геологическим часам — доля секунды. Что же тогда на этом фоне твое собственное частное сущест‑ вование?.. …Когда шизофренически соотносишь себя с космосом, в голову лезут всякие сложные мысли. А восход солнца — это просто. Просто солнце — светило такое, оно… того… живет здесь, восходит иног‑ да. Просто появляется из‑за горизонта. И все. И сразу перестаешь стучать от хо‑ лода зубами. Людям вообще свойственно сложно ду‑ мать о простом. Думать — вообще слож‑ но. Тем разумные формы жизни и отли‑ чаются от прочих, что везде ищут смыс‑ лы. Даже там, где их, возможно, и нет. И ведь находят же. Поэтому как узнать, что нечто не имеет смысла после того, как смысл уже обнаружен? Поэтому бес‑ смысленный мир — плод догадок интел‑ лектуальных пессимистов, а для нас — оптимистов, мир исполнен смысла, гар‑ монии, красоты, что и заставляет нас

взгляд на это событие, притом в прямом, а не в переносном смысле. В перенос‑ ном я свой взгляд на восход давно имею. А вот в прямом… Чтобы твои зрачки были первыми, в чем отразится солнце в этот день. Смотреть со склона Фудзи‑сан на твою главную звезду, восходящую из‑за горизонта, за которым не то восток, не то крайний запад — значит принять участие в событии масштаба космогонии. Под ногами — клубящиеся, наливаю‑ щиеся на востоке золотым свечением об‑ лака. Вокруг — глыбы застывшей лавы, которые тоже… облака. Облака подзем‑ ного мира. Обычно черные, но сейчас под натиском света они наливаются темнобордовым цветом, в память о своем «ге‑ нетическом коде» — космическом огне, вскипятившем камни планеты. Край‑

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

карабкаться на гору. Оптимисты — они по умолчанию альпинисты. Интересно, что до того, как альпинизм стал спортом, он многие века был религией. Восхожде‑ нию на священные вершины здесь, в Япо‑ нии, с древности придавалось значение религиозной церемонии. Пока я возился с аппаратурой и пере‑ одевался в менее теплую одежду, меня догнала группа людей. Думал, что аль‑ пинисты, оказалось — паломники. Впро‑ чем, какая разница. И у тех и у других —

одна дорога. Наверх. Все выше. Марш‑ рут, выраженный латинским девизом, превращается в доктрину. «Все выше!» Excelsior! Связывая профанные сферы и сакральные, он определяет суть религии и объясняет смысл исходного слова — religare «связь». По-японски «мусубу». Японский миф о творении мира начи‑ нается с появления первой триады богов мусуби-но ками, понимаемой как систем‑ ный порядок, организующий принцип, который и на Западе, и на Востоке есть

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

метафора космогонии. Оно и верно. Кос‑ мос есть логос. Я остановился, пропуская группу. Пос‑ ледний человек, поравнявшись со мной, остановился, чтобы пообщаться. Некото‑ рое время мы поднимались вместе. Ад‑ зима Кодака, как звали этого человека, сообщил, что он вообще‑то не с паломни‑ ками, а сам по себе. Но синтоистской сек‑ те Фусо-кё, которую представляет груп‑ па восходителей, вполне симпатизирует. Еще бы японец, к тому же профессио‑

нальный альпинист, не симпатизировал этой секте, верховное божество которой не кто иной, как Сэнгэн Дайсин — Вели‑ кий бог горы Фудзи, персонифицирую‑ щий, согласно ее доктрине, триединую сущность первых богов космогонии. Эта секта, как и еще два десятка «но‑ вых детей синто», возникла во второй половине XIX века в эпоху Мэйдзи, на волне возвращения к истокам нацио‑ нальной духовности. Как видим, к про‑ блеме истоков отцы-основатели подош‑

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ли, как и подобает отцам-основателям, основательно. То есть начали решать ее от сотворения мира. Само творение в их интерпретации есть проявление воли Сэнгэн Дайсин, так что от почитания бо‑ жественных предков, с миром которых ассоциируются горы, зависит духовное здоровье и человека, и нации в целом. Поскольку горы сами по себе священ‑ ны, секта никаких храмовых сооружений не строит, и главным ритуальным дейс‑ твом Фусо-кё, ее, скажем так, литургией является восхождение на гору Фудзи, в котором я в данный момент как бы слу‑ чайно участвую.

Врата между мирами

Кодака‑сан, будучи настоящим альпинис‑ том, поднимающимся на Фудзи в качестве воскресной прогулки, скоро утомился пол‑ зти в моем темпе и усвистел со скоростью

сверхзвукового лифта. Я же особенно не спешил. Пейзаж с каждым шагом стано‑ вился все более захватывающим, и его хо‑ телось впитать в подсознание. Облака ос‑ тались далеко внизу, укрывая долины от лучей звезды и кратера планеты — двух зияющих полюсов в структуре Галакти‑ ки, ставших для ее обитателей, полюса‑ ми силы. Там, в долинах дожди. Клены момидзи на мокром асфальте. Осенние мысли. А здесь не спрятаться от солнца, и мысль всего одна. Все выше. Excelsior! На пути к вершине стоят ворота тории — такие, какие ставят перед храмами. Это правильно. Гора Фудзи — она сама по себе храм храмов. А храму полагаются ворота. Ворота священной горы — луч‑ ший выход в открытый космос. Вот еще одна группа восходителей про‑ ходит через тории, оставшиеся внизу. Сегодня Третье ноября, национальный

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

праздник — День рождения императо‑ ра Мэйдзи. На конусе вулкана и у его под‑ ножия в такие дни бывает многолюдно. Праздник национальный и требует пик‑ ника не где‑нибудь, а в сени националь‑ ных символов. «До вершины осталось полчаса! Гам‑ баро!» — возглас ободрения и подде‑ ржки, которым болельщики поддержива‑ ют свои команды, несется со специаль‑ но установленного плаката. Смотрю на часы — начало двенадцатого. Поднима‑ юсь — уже шесть часов. Еще полчаса… Все‑таки напрасно я фотоаппаратуру не переложил из кофра в рюкзак… Да и но‑ утбук зря не оставил в камере хранения… Но, полчаса — это ничего. Полчаса — су‑ щий пустяк… Такое впечатление, что склоны вулка‑ на — парабола. Чем ближе к вершине, тем круче. Но все же в вертикаль не пере‑

ходят, и вот уже прохожу последние свя‑ щенные ворота тории. Все. Кратер. Кратер — тоже ворота на пути из недр земли в недра неба, минуя поверхнос‑ ти как формальности. По этому путеп‑ роводу, перемещаясь от ядра планеты в межзвездный вакуум, циркулирует энер‑ гия, доступная не осмыслению, но ощу‑ щению. Поэтому кратер Фудзи, он же — высочайшая точка Японии, оформлен адекватно, с торией на венчике и настоя‑ щим синтоистским храмом, сложенным из лавовых глыб и покрытым черепицей. Храм в зимнее время года закрыт, что не мешает альпинистам и паломникам по‑ молиться перед рольставнями, закрыва‑ ющими внутреннюю часть его павильо‑ на от снежных буранов. Вот пара альпи‑ нистов скинули перед храмом рюкзаки. Помолились, похлопали в ладоши, раз‑ гоняя злых духов (господи, ну откуда на

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Фудзи‑сан злые духи!) и принялись тут же ставить палатку. — А зачем вы ставите палатку? Сегод‑ ня спускаться не планируете? Ведь еще только 12 часов? Или у вас здесь дела? — Нет, мы здесь заночуем. Хотим здесь проводить закат сегодня вечером и встретить восход завтра утром. Ну и энергией подзарядиться заодно. Мес‑ то тут, понимаешь ли, очень энергети‑ ческое. — Как не понять! Сам скоро светить‑ ся начну, как лампочка. Для полной энер‑ гетической подзарядки следует обой‑ ти кратер по кругу. С какого бы ракурса не посмотреть — впечатление от зияю‑ щей на фоне облаков вершины за гранью возможностей языка или фотографии их описать или запечатлеть. — Юго-западный край возвышается над кратером как рог. На него непремен‑

но стоит подняться, иначе восхождение будет неполным. — Ты можешь читать иероглифы? — спросил меня молодой человек, обутый в ботинки с кошками. — Нет. — Смотри, — и указал на мраморную стелу, покрытую высеченной каллигра‑ фической надписью. — Здесь написано, что это высочайшая точка Японии. — Разве это не очевидно? — Очевидно. Поэтому и обозначено вот так, мемориально. — А почему ты обут в кошки? Я не ви‑ дел столько снега. — Ты, наверное, по юго-восточному склону поднимался. — Точно. — А я по северо-западному. Там снега и льда столько, что без кошек и ледору‑ ба трудновато, — и, критически оглядев

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

мои ботинки, сочувственно добавил, — Ты там в этой обуви не спускайся, пожа‑ луйста. Пойдем, я тебе что‑то покажу. — Он потащил меня на площадку сейс‑ мологической станции, закрывавшей об‑ зор с западной части. Вид, открывавший‑ ся оттуда на запад, был, как и всякий гор‑ ный пейзаж, фееричный. — Мы эти горы зовом «Японские Аль‑ пы». Правда, похоже? — Ты был в Альпах? — Нет, потому и спрашиваю. — Похоже. Очень похоже. — Я очень хочу когда‑нибудь поднять‑ ся на ваш Монблан. Приятно, что Монблан, оказывает‑ ся, может быть «наш». О чем же еще на вершине Фудзиямы может беседовать русский с японцем, как не о Монблане. Где же еще встречаться Востоку и Запа‑ ду, как не на вершине axis mundi.

Тропой богов

В Японии боги приходят на землю сверху вниз. Первые точки, на которые они нисхо‑ дят на Землю — горные пики. По склонам гор боги нисходят в долины и наполняют мир людей своей эманацией и благодатью.

Спускаться хотя и быстрее, но еще труднее, чем подниматься. Работают те же группы мышц, что и при горно‑ лыжном спуске, плюс постоянное напря‑ жение для того, чтобы спуск действи‑ тельно не стал «горнолыжным». Подош‑ вы ботинок, какими бы ребристыми они ни были, просто катятся по вулканичес‑ кому шлаку, как по шарикам от подшип‑ ников. Если поднялся за шесть с полови‑ ной часов, то на спуск надо закладывать минимум три часа. В час я попрощал‑ ся с духами кратера и начал спуск. Спуск с горы имеет одно преимущество пе‑ ред подъемом — это вид, пейзаж, кото‑ рый постоянно перед глазами. Во вре‑ мя восхождения в поле зрения только камни под ногами, зато в момент спус‑ ка под ногами оказываются клубящие‑ ся над землей и океаном облака, непре‑ рывно меняющие свою форму, массу, объем, они цепляются за пик и перека‑ тываются по лаве, кувыркаясь по ветру, как пучки травы «перекати-поле». Косые лучи клонящегося к закату солнца высве‑ чивают их массу объемно и рельефно, от чего она кажется живой, своего рода протоплазмой, протожизнью — источ‑ ником всего живого на Земле. Органы эстетического восприятия не обманыва‑ ют. Облака несут дождь.

P. S. Песня о горе фудзи в городе фудзи, исполняет хор фудзивара

Еще метров тридцать вниз по склону, и вместо солнечных лучей — брызги дож‑ дя. Еще двести метров — и дождь кон‑ чился. Облака несут его туда, где он нужнее, а на смотровой площадке у под‑ ножья и без дождя весело. Толпа народа в совершенно праздничном настроении, веселится, гуляет по террасам, раскупа‑ ет сувениры в сувенирном магазине пло‑ щадью со стадион. Вползая в кафе с языком на плече, я понял, что хотя больше суток ничего не ел, в данный момент из еды хочу лишь воду. И со‑ вершенно не хочу шевелиться. А шеве‑ литься надо. Сумерки, и народ начина‑ ет разъезжаться. А дальнейший спуск в долину в несезон возможен только авто‑ стопом. Спускаюсь на парковку и подхо‑

ЯПОНИЯ

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

жу к туристическому автобусу. Водитель оказался человеком веселым и вникаю‑ щим в ситуацию. Один у него был видимый недостаток — едет не в ту сто‑ рону. — Конечно, подвезу, какой разговор. Только я не в Токио еду, а в Нагою. — Мне, к сожалению, в Токио. — Да ну, брось! Поехали в Нагою! Стопорить машины по дороге вниз ока‑ залось легче, чем вверх. На оттопырен‑ ный большой палец левой руки (еще один признак левостороннего движения — у хитчхайкеров в Японии работает левый палец) отреагировала первая же маши‑ на. И какая! Новая «Дэлика», в которую можно влезать с рюкзаком и кофром, не произведя того дискомфорта, которое производишь, втискиваясь, к примеру, в «Мини». В «Дэлике» путешествует семья с древ‑ ней самурайской фамилией Фудзивара — муж, жена и сын-тинейджер. Все в меру вестернизированные и глобализирован‑ ные, хотя по‑английски говорят с трудом. Да в этом ли дело. В глобализации глав‑ ное — настроение. Настроение у всех — позитивно-коммуникабельное, какое и положено иметь в день рождения Мэйд‑ зи, императора-глобализатора. — Подобрать тебя на дороге сын ве‑ лел, — смеется отец, выписывая рулем повороты на 260 градусов. — Говорит, ты на Тома Круза похож. — И на Джони Дэпа, — подал голос сын. — Ну, тогда уже и на Наоми Кэмпбел. — Пусть жена тебя сфотографирует. Можно? — Конечно можно. — А в профиль можно? Нос у тебя длинный! Прикольно! — Давай и в профиль. Я своим носом вообще горжусь! Веселый у меня оказался трансфер. Полтора часа, пока они везли меня до железнодорожной станции города Фудзи, мы ржали не переставая. На прощание три веселых Фудзивара спели мне хором «Песню о горе Фудзи», а потом махали мне вслед, пока я не исчез в переходе к кассовому залу.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ИТАЛИЯ Из жизни бомжей Вечного Города.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Бомжи вечного города Если рассвет застанет вас гуляющим в саду, что близ Колизея, направьте взгляд к основанию кирпичной ограды, и вы заметите группу спящих людей, укрывающуюся одним пластом одеял. Но эта неподвижность — всего лишь мимикрия. Если подойдете поближе, то обязательно встретитесь с настороженным взглядом: бомжи спят чутко.

Жизнь под лаврами

Структура этой человеческой массы сливается с римским ландшафтом, где всему отведено свое место, в логике античных пропорций: дети спят в центре, вокруг них женщины, мужчины по краям. Глядя на них, мне почему‑то подумалось, что Рим — это город, где каждый немного бомж и где жизнь без определенного места жительства соизмеряется с судьбой цивилизации. Впрочем, чье место в этом мире вполне определенно? Приходит утро, и первое, что видит, едва раскрыв глаза, спавший на римском

ландшафте человек, — это сень лавра. Наступает ночь, и последнее, что покидает гаснущее сознание, — светящийся призрак Колизея. Но бомжи руин истории не замечают — они здесь просто живут. И с каждым годом среди них все больше наших соотечественников. Госпиталь Сан-Галикано был основан в 1725 году Папой римским Бенедиктом XIII как приют больных и убогих жителей Вечного Города, а также пристанище странников и изгнанников, стекающихся в Рим со всей Европы. С самого начала это было не только социальное, но и ме-

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

дицинское учреждение, специализирующееся на болезнях, наиболее распространенных среди данной категории людей, — проказа, чесотка, чахотка и прочее. Доктор Кристина Тумиати ведет меня по этажам и коридорам своего богоугодного заведения. — А вот здесь на приеме сейчас как раз, кажется, русские. Хочешь — поговори. На приеме сидел мужичок, в котором чем‑то неуловимым угадывался соотечественник. — Привет! — Вы говорите по‑русски?

— Немножко. Как дела? — Как сажа бела. Какие у нас тут могут быть дела? — Здоровье шалит? — Да нет, на здоровье пока, слава богу, не жалуюсь. — А почему Вы здесь? — Помыться хочу. Слушай, ты меня не снимай. А то бог его знает, как все обернется: мне потом мистер Путин это все припомнит. — Не понял. — Ну, че здесь не понятно? Я сдался на политическое убежище, так что я теперь

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

предатель родины и не хочу нигде светиться, на всякий случай, понимаешь? — Понимаю, а ты че, из Сибири? — Ну, из Сибири, из‑под Якутска. Откуда знаешь? — Язык говорит. Я и сам из Сибири. Из Новосибирска. — Земляк, значит. Но все равно, ты меня не снимай. А так все, что хочешь, расскажу, про нашу жизнь здесь. Ты же писать будешь? — Ну да. — А напиши‑ка правду! — И про нас! Здрассте. — В кабинет вошла молодая женщина со смеющимися глазами. — Нас можно фотографировать, мы не предатели родины, а простые бомжи! — И много вас тут? — Еще муж мой, пока все. — Вы все с Украины? — Нет, мы с мужем с Черкасс, а Андрей — русский. — Я родился на Украине, потом родители переехали в Сибирь, жили мы в Якутии. — А здесь вы уже долго бомжуете? — Андрей — год, а мы — пока только четыре месяца. — Андрей, расскажи, как ты уехал? — А че рассказывать?! Купил шенгенскую визу и свалил. Сначала во Францию, там хотел остаться. В Иностранный легион даже просился, да не прошел по здоровью. А убежище просить там было невозможно, потому что иммигрантами должна заниматься та страна, которая выдала шенгенскую визу, а у меня это была Италия. И вот я перед вами.

Пролетарии всех стран

— Как с языком? Учите? — Черт бы его побрал, этот язык. Куда там — учите. Когда такое подавленное состояние, он и в голову не лезет, и учить никакого желания. — Первые слова, что ты запоминаешь, — это aspetto «подождите» и «mi dispiare» «мне очень жаль». Первым тебя везде встречают, а вторым провожают. — Точнее сказать, посылают. — Но, конечно, когда все вокруг на ита-

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

льянском, он сам в голову проникает. Я вот всего четыре месяца здесь живу, а в разговоре понимаю уже процентов девяносто. Как та собака — все понимаю, сказать не могу. — А когда вы получите вид на жительство, тогда вы сразу сможете найти работу? — Работы полно. Мы готовы работать. Мы же работать сюда едем, а не «каритас» их халявный жрать. Дали бы заработать, всем было бы от этого только лучше. Это арабы здесь не работают, ходят по социалкам и живут хорошо. — Действительно, я за этот год на каких только стройках не работал, везде наши — русские, хохлы, молдаване, но ни одного араба. У местных работодателей даже анекдот есть на эту тему. Привели, значит, араба на стройку и говорят

ему: «Копать надо». Тот отвечает: «Хорошо, только дайте мне лопату с мотором». — «Где же ты видел лопату с мотором?» — «А где ты видел араба с лопатой?» — У нас народ какой? У каждого по несколько профессий. Я когда начал перечислять все свои специальности, каждая из которых может здесь не одного человека прокормить, иммиграционный офицер чуть не заплакал. В Риме бомжи СНГ продолжают пополнять свой послужной список, осваивая чисто римские профессии. «Джузепа! Коли меня шпагой!» — говорит ряженый гладиатор-молдаванин гладиатору-украинцу. Они тут возле Колизея все «джузепы», набубенятся с утра пакетированного вина и устраивают зрелища на потеху плебса. — А без легализации заработать можно?

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— Можно, да сложно. Кому повезет. Самому работу найти трудно. Здесь у бомжей своя мафия. Допустим, я знаю, где есть работа, кому я про нее скажу? Брату, свату, соседу, земляку. Тут крепко обосновались украинцы с Западной Украины, а мы — с Восточной. Они нам говорят: «У-у-у, кацапы!» — и если от них перепадает нам какая‑нибудь работа, так это плохая работа, да и то обмануть норовят. Среди них есть свои дилеры. Они занимаются только сбором информации о работе, а сами не работают — потому что каждый, которого они устраивают, им отстегивает, такой порядок. Все вакансии продаются. Если хорошая рабо-

та — то могут с тебя пятьсот долларов снять, а если не очень — двести-триста. И, естественно, дилер всегда спрашивает: «Откуда ты?» Если земляк, тем более с его района, то подберет тебе что‑нибудь получше и возьмет с тебя подешевле, а если не понравишься, может запросто «кинуть». Я один раз так прокололся. Мне работу предложили, пообещали пятьсот евро в месяц. Я заплатил посреднику триста и выхожу на работу. А там такая работа — ее вдвоем делать надо, одному просто технически невозможно. Пришлось отказаться. Я к нему: «Ты что так козлишь?» А он: «Твои проблемы». И ни копейки не вернул.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Бытовой расизм как проза нелегальной жизни

Можно констатировать, что нелегальный статус, препятствующий нормальному трудоустройству, консолидирует и структурирует диаспоры, но одновременно мешает полноценной адаптации иммигрантов в гражданское сообщество и обостряет межнациональные отношения. Поэтому в целях выживания группы не просто консолидируются, но составляют целые теневые структуры, развивающие черный рынок рабочей силы и обостряющие криминогенную обстановку в целом. Итальянская полиция периодически устраивает облавы в местах сбора нелега-

лов. Простому законопослушному туристу в это время в таких местах лучше не появляться. — Что, прямо всех без разбора увозят? — Именно! Одна женщина приехала по туристической визе. И вовсе она не собиралась здесь оставаться: ну, пришла туда из любопытства. Так и ее забрали. Привезли в участок, она им визу действительную показывает, билеты обратные, визитку из гостиницы — для них все это не аргумент. Сфотографировали в профиль и анфас, занесли в компьютер, она им там «сыграла на пианино»… —?????

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— Отпечатки пальцев сняли. И отпустили. Ну и что? Дадут ей в следующий раз визу? Иммигранты привносят в этнический котел Вечного Города не только свои порядки и устои, но и свои этнические стереотипы. Бывает, что им просто уже некуда возвращаться: они собираются здесь жить и умереть. Но, сжигая за собой мосты, они продолжают культивировать свою идентичность, воспроизводя в полном объеме идеи собственной национальной исключительности, — притом в виде, гипертрофированном убогостью своего современного положения. Их примеры насквозь просвечивают и природу, и психологическую функцию национальных мифов: самым добродетельным и великим провозглашает себя тот, кто

чувствует себя самым униженным и бесправным. Этим, как известно, страдают и люди, и народы. — Интересно, бомжи всех стран соединяются вместе — на манер пролетариев, или у каждого народа свое место встречи? — Ага. Мы, украинцы, собираемся на пьяцца Мадонна Делла Монти. Есть свои места и у молдаван, поляков, румын. Но вот что характерно — после нас всегда чисто, ну разве что газеты, на которых мы сидели, остаются, а после молдаван и поляков — горы мусора. Они там все вечно пьяные, а у нас все тихо и культурно. Ну, выпьем вина чуть‑чуть и то иногда. А те постоянно бузят, иногда даже между собой дерутся. — Ну, ты скажешь тоже. — А что, не так? Бывает, конечно, и у нас, некоторые нажрутся и морды другдругу бьют. С кем не бывает. В семье не без урода. Но не все же. Только вот молдаван почему‑то полиция не забирает, их сборища не разгоняет. Нас же постоянно разгоняют. А этих арабов и прочих негров они вообще любят. Те, чуть что не по‑ихнему, начинают орать: «Расизм!». А итальянцы боятся, что их в расизме обвинят, вот и целуют арабов в их смуглые задницы. Мы же не будем орать «расизм» — мы же белые. Я в России не был расистом, но здесь я им стал.

«Качки» прав человеческих

— Тут с нами так обращаются!!! Французы в полиции, когда нас сюда выпроваживали, сами прямо так и сказали: «Ребята, вы едете в задницу». — Может, они сказали просто «поезжайте»? — Из всех стран для эмигрантов Италия — самая плохая. Мне они квартиру на девять месяцев сняли, хотя по закону должны на год. ООН им на меня деньги выделяет, куда они деваются? Я, как политический, должен жить в отдельной квартире и получать денежное пособие. Более того, я не должен общаться с посторонними весь срок рассмотрения моего дела. А вдруг меня похитят или спровоцируют на противоправные деяния?

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

А они говорят: «К сожалению, денежное пособие мы вам выплатить не можем. Вы, конечно, работать не должны, но если вы найдете работу сами, мы вам препятствовать не будем. Но я же политический! Я вообще не должен работать! Что-что, а качать права нашего брата учить не надо. — А где сейчас вы ночуете? — Ночуем на вокзале, в тех вагонах, которые на ночь загоняют в отстойник. Ночью они стоят, утром их собирают. Мы, соответственно, с вечера до утра можем там находиться. — Есть такие вагоны, которые то ли списаны, то ли на вечном приколе. В них можно жить постоянно. Только там места на три поколения вперед забиты. По наследству передаются. — Платили бы нам это пособие деньгами, мы себя и вели бы прилично, а так, хочешь не хочешь, нарушаешь порядок. Взять хотя бы общественный транспорт. Денег‑то нет, а ехать надо. Пешком же не будешь ходить. Ну и что с того. Входят

контролеры, ты им и говоришь, мол, денег нету. Они тебе выписывают штрафную квитанцию, по которой ты должен в банке заплатить штраф. Тебя высаживают, ты садишься в следующий автобус и спокойно едешь дальше. Про судьбу квитанции надо объяснять?

Политубежище: от мифологии к технологии

Чтобы твое дело приняли к рассмотрению по линии политического убежища, нужно придумать историю. Хотя бы и самую невероятную. История моего собеседника поражала радикальным размахом, причем, похоже, он настолько вжился в роль, что сам во все это поверил. Дескать, он — практикующий маг и экстрасенс, в конце перестройки настолько преуспел в спиритуальных практиках, что его взял на заметку идеологический отдел КГБ и стал вербовать. Узнав, что ему придется заниматься зомбированием честных людей, наш знакомый, будучи магом порядочным и во всех отношениях

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

добродетельным, отказался. После этого у него начались неприятности: он теряет работу, прописку и свой «волшебный дар». Жить без работы, прописки и волшебного дара в нашем отечестве, как вы сами понимаете, невозможно. Остается одно — изгнание. — Грустная история. Главное — правдоподобная. А как было на самом деле? — Да все — чистая правда! Ну, почти все. Все очень просто. Вырос и выучился в Якутии. Потом попал на «большую землю», встретил девку, женился. Жить негде, поначалу жили у ее родителей. Точнее, там кроме нас — еще ее мать и бабка жили. Теща меня сразу невзлюбила и давай дочку пилить. Но жена у меня была — золото, всегда на моей стороне

оставалась. Но те воспользовались случаем: забрали они наши паспорта и выписали из квартиры. И куда ты без прописки пойдешь? С голоду‑то мы не пропали: руки-ноги целы, голова тоже имеется. Даже в Москве жили. Договорились с одними людьми, что жена будет за их бабушкой ухаживать. Она медик у меня. Хорошие люди очень попались. Разрешили нам вдвоем у них жить. Так мы и жили несколько лет. А нелегалом я стал еще в России. Фотокарточку в паспорте надо было очередную вклеивать, а у меня прописки‑то нет. Паспорт, выходит, недействительный. Долго я так мыкался. Но бомжом не стал. Всегда где‑то работал. Много работал. Где только не работал в то время.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Даже в монастыре одном. Работал хорошо, и батюшка решил даже меня при монастыре прописать, и даже заявление сам в милицию отнес. Прихожу я с паспортом, а там начальником паспортного стола чурбан какой‑то. То ли узбек, то ли казах, черный, одним словом. Меня увидел, и с порога: «Еще один бомж ночлежку нашел! Прикрыть бы эту богадельню к такой‑то матери». Ну, я и не выдержал, ему так прямо и сказал: «Это ты, морда нерусская, а я на своей земле». Ну, да, ну, сорвался. Он мне паспорт обратно швырнул. После этого я понял, что надо уезжать. Купил липовую прописку, получил загранпаспорт, заплатил фирме за визу, и вот я здесь. — И чего было про КГБ огород городить? Чем КГБ ужаснее твоей тещи? Возвращаться‑то думаешь? Какие у тебя перспективы? Всю жизнь в вагоне ночевать? — Не-е-ет. Мне обратной дороги нет. Меня там и не ждет никто. — А если тебе откажут в политическом убежище? — Сто процентов, что откажут. — И что потом? — Потом — суп с котом. И мы с этим котом адвоката наймем. Если будет не на что — власти обязаны предоставить. Адвокат в ту же комиссию подает документы повторно, как бы на апелляцию, объясняя им, что они меня не так поняли и как мне необходимо политическое убежище. Они повторно отказывают, и тогда тот же адвокат меня подводит под «санаторий». — Это еще что? — Так называется какой‑то закон о легализации нелегалов. Там расписаны категории нелегалов, имеющих право на легализацию в первую очередь. И первым пунктом значатся нелегалы, которые уже сами легализовались, как я, через азюль, убежище то есть. Азюлянты, они уже как бы легально проживают. Бумагу‑то выдали, «пермессо сиджорно» — разрешение на временное проживание. И вот когда по «санаторию» ты легализован окончательно, ты получаешь «пермессо пер лаборо» –разрешение на работу.

— С ним легко найти работу? — Работы море. Дважды в неделю, по вторникам и пятницам выходит «Порте портезе». Там масса объявлений о приеме на работу. Можно даже очень неплохую работу найти. — А ты, вообще, кто по профессии? Андрей хитро так посмотрел и изрек: — Капитано ди фрегато. — «Капитано ди» чего?! — Ди фрегато. Я чувствую, что меня явно грузят. А его явно развлекает озадаченный вид собеседника. Видно, что он привык производить впечатление своей специальностью. Выдержав мхатовскую паузу, пояснил. — То есть я — помощник капитана речного судна, по‑русски, а по‑итальянс-

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ки — «капитано ди фрегато». У них так называются все, кто имеет отношение к вождению судов, не важно каких — речных, морских, подводных или воздушных. Я старался максимально точно переводить название специальности, потому что знал — это проверяется в обязательном порядке. Но иммиграционный офицер решил, что «капитано ди фрегато» — это командир военного корабля или подводной лодки в ранге не ниже полковника. И отправил мое дело проверять на всю катушку.

Партизанские приемы

Перспектива возвращения домой многим представляется чем‑то более пугающим, чем туманное будущее. С будущим, по крайней мере, связана успокаивающая сознание надежда. А прошлое здесь вызывает ностальгию и тревогу. — Здесь держаться будем до последнего: с голоду, по крайней мере, помереть не дадут. — Живем, конечно, как бомжи, но хоть выглядим ничего. Можно одежду какуюникакую получить. — На мне, например, уже ничего своего не осталось. — А почему не вернетесь, кого боитесь? — Нас ФСБ не трогает. Зачем мараться? А вот налоговая придет и спросит: «Ребята, вас год не было в стране, вы за рубежом часом не подрабатывали? Поделиться не хотите ли?» — А как с просроченными визами границу перейти? — Ну, это мы не скажем. А то ты напишешь, и нам этот канал перекроют. Хотя способов есть несколько. Один из них — выехать за пределы шенгенской зоны не через КПП. — То есть как? Лесом? Как партизаны? — Что‑то в этом роде. Но это очень долго и неудобно. Можно лететь обычным рейсовым самолетом, просто дать взятку пограничнику. Пограничники здесь тоже взятки берут, кладешь в паспорт сто евро, и он «забудет» проставить «депортато». Хотя, бывает, деньги возьмет, пропустит, а в компьютер все рав-

но занесет — как нарушителя визового режима. И об этом ты узнаешь уже потом, когда в следующий раз за визой обратишься.

Обед от папы римского

— Пойдем с нами, пообедаем. Такое приглашение, исходящее от человека, живущего в отстойном вагоне, по идее, не должно вызывать вопросов типа «кто платит». Но только не в данном случае. — Должны же мы гостя обедом угостить. — Ну, это уже не мы, а Папа. Короче, приходи к Сан-Пьетро к 12 часам. Там увидишь толпу людей, желающих «каритас». И там нас найдешь. Только фотоаппарат спрячь. А то скажут «туристо» и ничего не дадут.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Итак, опыт бомжей — школа выживания и процветания бедных путешественников. Его следует воспринимать адекватно. По крайней мере, это позволит всем страждущим сэкономить на обедах. На площади Сан-Пьетро всегда многолюдно. Но толпа римских маргиналов со своим напряженным ожиданием халявы придает этому центру мирового туризма драматизм джунглей. Хотя реально здесь сложно конкурировать за благотворительные обеды: сколько бы народу не собралось — обедов хватит на всех. Однако инстинкт жизни порой доминирует над принципами ее разумной организации. Люди знают, что им всего хватит, но ведут себя так, как будто на всю

толпу Папа выделил всего семь хлебов и притом самых обыкновенных. — Тут один волонтер был, такая сволочь. Придумывал свои правила раздачи талонов. Ему за это руку сломали, больше не появляется… Вон-вон, смотри, что, суки, делают. Волонтеры, впрочем, не делали ничего особенного: просто, пытаясь упорядочить толпу, перешли на другое место. Это произвело в толпе ажиотаж: люди побежали, толкаясь и ругаясь. А порядок такой. Сначала волонтеры Ватикана раздают талоны. Затем люди идут с площади в переулок и выстраиваются в очередь. Ее также регулируют волонтеры, впуская во внутренний дворик небольшими группами. Нужно пройти галереей во

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

дворик, подойти к вагончику и получить в обмен на такой талончик пакет с едой. И не забыть сказать «спасибо». — И тебе не стремно вот так с нами идти с этим пакетом? — допытывалась у меня Инга. — А то давай я твой пакет понесу. — Сам донесу, — огрызнулся я. — А почему, собственно, должно быть стремно? Быть бомжом Вечного Города — это даже почетно. — Ха-ха! Почетно! Когда ты несешь этот пакет, простите, этот «знак почета», от тебя все нормальные люди шарахаются. — Да успокойся ты, никто не шарахается, — одернул муж свою развеселую жену.

Да, мы, даже в статусе бомжей, — все еще великий советский народ со специфическим имперским сознанием, вполне созвучным гражданам «первого Рима». И хлеба нам, и зрелищ, и удовлетворенных амбиций. Если есть не чего, не грех поесть и в богадельне. Но почему‑то все‑таки немножко стремно. — И где мы будем обедать? — У нас тут есть свое местечко. От Сан-Пьетро компания отправилась к Тибру, где на высокой набережной — какие‑то дощатые настилы с навесами. Там мы и расположились. Каждый начал рыться в своем пакете. — Та-а-к. Что нам сегодня Папа послал? Вечные равиоли, булочка, салат.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

У тебя с чем булочка? Поменяемся? — Что хорошо, — объясняет с набитым ртом Андрей, полчаса назад клеймивший негуманные итальянские власти, — с голоду здесь помереть не дадут. — Особенно женщинам, — отозвалась Инга. — К женщинам они как‑то бережно относятся. Легче устроиться на работу. Как правило, уборщицей в домах очень занятых людей. Народ поел и развеселился еще больше. У Андрея в руках извергалась газировка. Он начал гоняться за Галиной, женщиной лет сорока пяти, норовя ее облить. Та с визгом уворачивалась, обливая его в ответ из своей бутылки. Все это напоминало сцену на школьной перемене. — А мне здесь нравится, — сказала Галина, присев отдышаться. — Здесь всегда весело, и голова ни о чем не болит. Да, здесь я — бомж, но я — счастливый и очень жизнерадостный бомж. Здесь я предоставлена самой себе и имею тот прожиточный минимум, пусть не в деньгах, а в натуральном продукте, не важно, ради которого я у себя на Украине каждый день ходила на работу, пахала с утра до вечера, решала попутно массу проблем и, в итоге, годами не получала зарплату.

— А где Вы работали на Украине? — Не поверишь, в Национальном банке, кассиром. И зарплату ни черта не получала. Иммиграционный офицер, узнав это, примерно так же отреагировал, как и ты, воскликнув: «Почему же Вы здесь?!» А теперь мне отсюда никуда и не хочется. Меня такая жизнь очень даже прикалывает. — А что, давай, оставайся с нами. — Ну, если вы приглашаете… — Запиши номер моего мобильного. Если что — звони. Встретим как родного. — Твоего мобильного? — Да, здесь бомжи — все крутые.

Банановый перформанс

Как родного они меня встретили уже на следующий день. Покидая Рим, по дороге в аэропорт, я вышел из метро у Колизея, чтобы проститься с городом, и по своей, сложившейся за годы путешествий традиции пошел пешком. И вдруг в окне обгонявшего меня автобуса я вижу всю эту честную кампанию. Они меня заметили и махали руками. Автобус остановился, и я вскочил на подножку. — От вас практически невозможно скрыться! Надо же так встретиться в этом муравейнике. — Значит, будем общаться. Не потеряй бумажку с телефоном. И звони. — А это тебе на память о римских помойках, — сказала Инга, извлекая из огромного бумажного пакета гроздь подгнивших бананов. — В самолете пожуешь. Когда ты жуешь подаренный другомбомжом чуть тронутый тленом банан, извлеченный из римской помойки, то чувствуешь себя Человеком Вселенной. Особенно, если в этот момент ты летишь на высоте девять тысяч метров над уровнем Средиземного моря. Дары природы, ферментированные в чреве цивилизации, — символы эстетики распада и бегства тела от формы. А поедание символов — это уже перформанс. Хотя и в Риме, очевидно, бывают такие помойки, на которых банан — это просто банан.

ИТАЛИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

МАЛАЙЗИЯ Записки из джунглей Калимантана

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Не забывай, кого ты съел

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Нет, все‑таки в пятизвездочном отеле нет поэзии. Равно как в четырех-, трех-, двух- полутора-… Поэзия — в джунглях. Поэтому, когда вокруг твоей гостиницы — джунгли, из нее хочется сбежать. Голос хордовых предков! Он вопиет особенно громко в отелях Калимантана и отзывается ревом в окрестных тропических лесах, самых древних в мире. И вот в один из командировочных дней, точнее ранним-ранним утром, когда прикрепленные к нам гиды досматривали свои сны, мы с фотографом Дмитрием Горячкиным прошли на цыпочках на reception свершить check out. Скорее в джунгли! В племена! Такси под парами заказано с вечера. Где же оно?.. Не заказано?.. Горячкин громко материт портье. Тс‑с‑с, портье уснул, уснуло все вокруг. Выскочив из гостиницы и поймав такси самостоятельно, мы мчимся, рассекая плотный воздух тропиков, и оставляем в воздухе следы. О том, куда и к кому следует мчаться, можно узнать из энциклопедий, путеводителей, интернета,

уточнив эти данные у портье, прохожего, таксиста. Наши разведывательные усилия привели к заключению: к рунгусам! Быть в Малайзии и не познакомиться с рунгусами — преступление перед собой. От местных мы узнали: рунгусы — племя, живущее в джунглях в длинных домах на сваях. Люди как люди: охотятся, возделывают рис, работают в близлежащих городах в офисах компаний, торгуют на рынках, заканчивают школы и университеты, из их среды вышли и профессора, и сотрудники министерств, только при всем этом народ этот каким‑то загадочным образом не растерял свою древнюю культуру и сегодня предпочитает жить как жили предки, в своих диковинных длинных домах, хотя уже и электрифицированных. Нужное нам племя обитает в восточной части штата Сабах. Мы же обита-

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ли в его западной части. Когда Восток встречается с Западом, триста верст не крюк, и вот, добравшись до автовокзала, мы влезаем в раскаленный на солнце микроавтобус и пускаемся в дорогу за 15 ринггит (неполных четыре доллара). Хорошее начало, поскольку таксист просил 260. По дороге делаем остановку в городке Кота Белуд, знаменитом своим рынком, на который по воскресеньям представители разных племен собираются как на праздник, надев свои лучшие наряды. На рынке нет других лиц, кроме счастливых. И это не экзотика — это просто жизнь штата. Именно это, а не то, что обычно показывают туристам. Для нас это только начало! Впереди еще таинственные племена людей, живущих в длинных домах. Впереди…. Я смотрю на Диму и понимаю, что случилось нечто страшное. — Что? Он только выдавил из себя: — Фотоаппарат. У него была простая рабочая машинка, и она сломалась ни раньше, ни поз-

же, а именно в тот момент, когда вокруг, куда ни посмотри, — кадр, достойный первой полосы. На Диму было страшно смотреть. Для фотографа-профессионала это трагедия. Зря, зря Горячкин материл портье. Портье был магом и наслал на его «Пентакс» лихоманку. — Джан, — обратились мы к владельцу лавки «Кодак», располагавшейся между лавкой с кривыми малайскими мечами и аккумуляторами не первой свежести, — где ближайшая ремонтная мастерская? — В Сингапуре. Пришлось отдать коллеге один из своих «Никонов», и мы продолжили путь, прикупив себе по кривому малайскому мечу, которые продавались тут же, рядом с китайскими аккумуляторами. Дорога петляла словно по страницам гламурного путеводителя, точнее, по тенистым долинам, залитым зеленой пеной самых древних в мире джунглей. Все было как в кино. — Похоже, мы едем в самую задницу! — ликовал еще недавно депрессив-

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ный Горячкин в предвкушении приключений, — ну, в смысле… — В лучшем смысле этого слова. Автобус прибыл в городок Кудат, о жителях которого портье в отеле столицы штата Кота-Кинамбалу (в просторечье «Ке-ке») отзывался как о «диких людях, похожих на ковбоев». Отсюда нам еще полста километров в джунгли. Местные пацаны за умеренную плату согласились отвезти нас на машине. Деревню рунгусов в джунглях найти проще простого: по кресту христианского храма, возвышающемуся над кронами. В пятьдесят девятом году их посетил германский миссионер Базель, которому аборигены не отказали в гостеприимстве, и с тех пор они — протестанты. Храм располагался прямо у дороги. За ним три длинных — метров по двести! — дома на сваях, поставленных каре. В центре площадь, она же — футбольное поле. Людей на улице видно не было. Зато отовсюду доносились голоса. Здесь людей сначала слышно и

только потом видно: если приглядеться, то сквозь решетчатую наружную стену дома и оконно-дверные проемы можно заметить тени. Мигом раньше — почувствовать на себе их взгляды. Конструкция их жилищ проста, но полна архитектурных смыслов, поскольку идеально приспособлена к жизни в тропическом лесу. Крыши — из пальмовых листьев, полы — из бамбука, стены — из коры, сваи — из стволов деревьев влагоустойчивых пород. Дома строились такими длинными не сразу. Они даже не строились, а вырастали из дома основателя родовой ветви. Когда дети взрослеют и образуют собственные семьи, к общему семейному дому в ряд пристраивают еще одни апартаменты такой же планировки. Так перед нескончаемым рядом дверей образуется длинный, уходящий в перспективу коридор. Места для строительства длинных домов выбирают жрицы-геоманты («гадающие по земле»). Гадая о пригодности конкретного места для жизни, они кладут семь зерен на землю и накрыва-

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ют их чашкой, оставляя на одну ночь или на семь дней. Если после этого все зерна остались целыми и невредимыми, то место признано удачным, если хоть одно из них пропадает или испортится, то ищут другое. Дома стараются ориентировать с востока на запад, поэтому в коридоре всегда тень, и помещения, со всех шести сторон продуваемые сквозняками, естественным образом вентилируются. Коридор длинного дома — это и улица, и клуб. Место публичной жизни племени: встреч, разговоров, приема гостей, занятий рукоделиями. Место танцев, состязаний, пиров, сна. Здесь дети играют в свои детские игры, старики думают свои стариковские мысли. Здесь всегда весело и всегда есть с кем разделить свою грусть. Поэтому рунгусы, куда бы их судьба ни заносила, всегда возвращаются в свои длинные дома, в которых перспектива коридора уж слишком похожа на линию жизни. Возвращаются, хотя бы просто провести week end. Сегодня как раз воскресенье.

Мы пошли к дому, откуда доносилось больше шума. На подходе нас заметили и жестом пригласили подняться. Повезло попасть на праздник. — Салмат датанг! — и далее уже на хорошем английском: — Добро пожаловать! В хорошее время пришел! У нас вчера была свадьба. — О, поздравляю! Мы едва успевали называть имена и отвечать на десятки рукопожатий окруживших меня молодых мужчин. Женщины сидели чуть поодаль и плели пояса. Горячкин лихорадочно стрелял очередями из фотоаппарата, потом сослался на слабость организма к тропическим болезням, вскочил в такси и был таков, а я решил, что «болезней не боюсь, если надо, уколюсь». Посему остался. Радушный прием рунгусов меня не удивил. Гостеприимство по умолчанию, «без причины» — правило для людей любой традиционной культуры. Несколько рук протянули по стакану белой рисовой браги, которой тут стояла ба-

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

дья литров на сто. Заиграл магнитофон, и те же руки меня втащили в круг танца. Я удивился своему ощущению: вместо ожидаемого чувства ирреальности происходящего, ну или хотя бы тревоги, я чувствовал себя так, как будто давно здесь живу и прекрасно знаю всех этих людей. Человек, назвавшийся Джеффри (европейские имена популярны с колониальных времен), предложил мне пожить у него. Мы отнесли мои вещи в комнату и вернулись пить, есть, знакомиться и веселиться. С общением никаких проблем не возникало: вся молодежь, как и большинство населения Малайзии в целом, знает английский. Джеффри подсаживается ко мне и говорит, указывая глазами в сторону женской части коридора: — Вон посмотри на ту, что у входа. Как она тебе, ничего? — В каком смысле? — Обычай велит предложить гостю женщину.

— Конечно, Джеффри, «ничего». Живому — все ничего. — Сейчас. Джеффри подошел к ней и о чем‑то поговорил. Потом вернулся ко мне: — Она согласна. Тут я сообразил, что это не шутка, и мне все это разом перестало нравиться. И что это я вдруг? Страх перед экзотическими болезнями или наступающая старость? С другой стороны, как‑то неудобно отказываться. Да и глупо. От браги‑то не отказывался. А вдруг они хотят за мой счет пополнить свой генофонд? Не дам превратить себя в сырьевой придаток! — Джеффри, может быть, не эту? — А что? — Толстовата. — Да? А я подумал, что наоборот, такая лучше, ну как скажешь. Тогда какую? Напротив которая, да? Сейчас. Он подошел к другой девушке и что‑то недолго говорил. Та мельком взглянула на меня и ответила.

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— И эта согласна. Только тебе нужно станцевать наш специальный танец. Чтобы все были согласны, что ты ее возьмешь. Сначала его я сам станцую, а ты запоминай. Если станцуешь неправильно, тогда извини. Она не сможет жить с тобой. — Хорошо-хорошо. «Специальный» танец был явно брачным. Кажется, меня разводят, как лоха. Джеффри облачился в ритуальные одежды, молодые ребята подвесили гонги-литавры и заиграли. Джеффри начал танцевать. Танец был несложный, но, несмотря на это, мои конвульсии не были засчитаны, и подвиг этнографа не состоялся. Что впрочем никак не отразилось на тонусе общего веселья. Появились гитары. — Спой нам что‑нибудь. «Скорпионс» или «Иглс»… «Отель‑Калифорния» знаешь? — Знать‑то знаю, да только, боюсь, не сыграю. — Тогда какую‑нибудь русскую песню.

Я готов поспорить с кем угодно, что песня русского народного певца, депутата Государственной Думы, Александра Яковлевича Розенбаума «Глухари на токовище» никогда не звучала с более экзотическим бэк-вокалом, чем это ритмичное восклицание «Хух!» — «Хух!» — «Хух!», которое издавали мужчины племени, двигая в такт телами. — Классная песня! Жалко, что слова непонятные. — Да он вообще отличный парень, — пристально глядя на меня, произнес некто не вполне трезвый, упавший в мои объятья. — Только вот борода у него подозрительная. Нехорошая борода. Как у Бен Ладена. Ты случайно не того? Не талиб? Скажи честно, любишь Бен Ладена? — Да как тебе сказать… — А я хочу убить Усаму. Он нас, христиан, извести хочет. И мусульман на нас натравливает. А мы с мусульманами всегда мирно жили. Джеффри тряхнул меня за плечо:

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— Знаешь, кто убьет Бен Ладена? Вот сидит Сикай. Его сын — коммандос. — То есть как? — А вот так! Он по контракту сейчас воюет в Афганистане в составе американских коммандос. Он и поймает Бен Ладена. Миллиард долларов получит. — Вот тогда все рунгусы и заживут… Женщины подали нам на ужин даабу, холон и сапи, и все это, конечно же, под монтоку. — Еще будешь монтоку? — Пожалуй, да. А почему вы рис ложками едите? Палочками неудобно? — Палочками некультурно. Мы христиане, а не китайцы какие‑нибудь. А ты почему про палочки спросил? Ты что, не христианин? — Я? Шаманист. — В духов, значит, веришь? — А вы в них не верите? — Верим. Но Иисус Христос, Господь наш, главнее. Да что я тебе рассказываю! Ты лучше Библию почитай,

там все понятно написано. Подожди, не ешь. Сперва — молитва. И, сложив ладони и прикрыв глаза, Джеффри прочитал на своем наречии молитву, из которой я понял только последнее слово: аминь. — Теперь — пожалуйста. Приятного аппетита. После ужина Джеффри представил меня своему дедушке. — На вот, пожуй, — по‑родному сказал дедушка и протянул мне орех, завернутый в лист, который был вымазан белой субстанцией. — Это чего? — Это — пинанг, это — тапунг, а это — осу. — Ясней не скажешь. Из книжек я знал про бетель — традиционную алкогольную жвачку на ЮгоВостоке Азии — и вот теперь я его жую. Вообще‑то этот орех — слабый алкалоид. Но с непривычки подействовал как стакан водки. Так можно и целый день проходить «на кочерге». Однако через

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

несколько минут я выплюнул это зелье радости, и все мигом прошло. Для первого раза достаточно. — Пожалуй, пора спать. Я тебе постелил на своей кровати, а сам лягу за стеной на циновке. — Спасибо тебе, Джеффри. — Спокойной ночи. Ночь. Свет огромных звезд не достигает земли и лишь скользит по кронам тропического леса. Джунгли! Эссенция биосферы, сверхплотность жизни. Здесь жизнь сконцентрирована настолько, что могла бы заселить собой весь Космос, как заселила когда‑то планету. В джунглях ты даже не клетка, ты — атом этой протоплазмы, существующей еще до раздела стихий и категорий: здесь ты не видишь границ, отделяющих воду от воздуха, свет от тени, вопль от молчания, животное от растения. Здесь жизнь переходит в смерть, а смерть — в жизнь со скоростью сокращения расстояний между хищником и жертвой. Если ты съешь

кого‑то сегодня, то только затем, чтоб сытнее был обед того, кто съест тебя завтра. Не забывай, кого ты съел! Не то он напомнит о себе диким визгом в твоем желудке, и тогда ты поймешь, как ему там страшно и одиноко. Как и тебе самому в этих джунглях. Пинанг. Тапунг. Осу. Монтоку. Сапи. Холон. Даабу. Я помню всех, кого я съел, и мне не было здесь одиноко даже во сне. Если, конечно, это можно назвать сном. Границы сна и яви здесь так же размыты, как и все остальные. Я и спал, и не спал. Мое сознание той ночью было как пульсирующий сгусток, плавающий в океане безумных звуков джунглей. Оно их слушало, оно им внимало и запомнило все до одного. В шесть утра я был уже на ногах. Благодетель Джеффри договорился с водителем микроавтобуса из соседнего дома, который везет людей в столицу штата и возьмет меня с собой. Три часа дороги до столицы, затем еще час ходьбы по раскаленному центру горо-

МАЛАЙЗИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

да. Сейчас, в полдень, температура — 40. И это при 98‑процентной влажности. Одежда мокрая насквозь от пота и покрыта сверху слоем пыли. В таком виде я заявился на ресепшен сверкающего свежестью отеля. Скорее под душ, в прохладу кондиционера, и поесть чего‑нибудь срочно. Нет, не знаю, как в одно-двух-трех-четырех-, а в пятизвезвездочных отелях Малайзии все‑таки есть поэзия! Особенно в таких сервисных опциях, как прокат океанских каяков. …Далеко за кормой осталась кромка прибоя. Не видно уже и полоски пляжа, и дурацкие мысли об акулах покинули сознание. Я опустил весло. Тихо. Море мерно дышит. Моя лодочка поднимается и опускается в ритме волн, ведет себя как живая. Она и есть живая. Здесь естественно чувствовать себя рыбой, точкой на гребне пространства, знающей цену свободе, но немой потому, что для ее описания еще не придумано языка.

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ИСПАНИЯ Канарские острова. Мифология геологии.

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Прибой и базальт С того момента, как шасси коснулись бетонки Южного аэродрома острова Тенерифе, в моем мозгу началось крушение стереотипов. Канары оказались совсем не тем, за что их обычно выдают туроператоры. Не гламурной открыткой с модного пляжа. Они — дикие и необитаемые. Если, конечно, абстрагироваться от обитателей.

Одиссей был не прав

Для этого нужно, как минимум, пре‑ одолеть береговой барьер из туристи‑ ческой инфраструктуры. Осторожно пе‑ реступая через залежи, коптящейся на пляжах, биомассы, отправляюсь в глубь острова. Чтобы освоиться в незнако‑ мой местности, желательно представ‑ лять себе ее целиком. Тогда ее дальней‑ шие фрагменты не будут рассыпаться мозаикой, а станут складываться между собой в сознании, как мазки на карти‑

не импрессиониста. Неправ был Одис‑ сей, утверждавший, что все острова по‑ хожи друг на друга. Нет в мировом оке‑ ане похожих островов. Так же, как нет в мире более непохожего ни на что остро‑ ва, чем Тенерифе. Иногда даже возни‑ кает сомнение, а остров ли это? Или це‑ лый континент, со своим мирозданием и мировоззрением? Чтобы убедиться в наличии «воды, окружающей с четырех сторон участок суши», необходимо на эту сушу взглянуть сверху. А то всяко,

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

знаете ли, бывает, летательные аппара‑ ты — штуки такие, мало ли куда зале‑ тят. Помнится, парни из «Таинственно‑ го острова» тоже отказывались верить, что они на острове, пока на горку не за‑ лезли… Дорога к самой большой горке — вул‑ кану Тэйде — идет в основном по сер‑ пантину. Вообще‑то «серпантин» от латинской основы: serpent — змея. Но здесь он такой, что если бы по нему ползла реальная змея, а не я на своем

арендованном скутере, то она бы давно завязалась в узел. Скутер в узел завязы‑ ваться не желает, просто тащится, как та самая змея, которая никуда не торо‑ пится. На подъемах после двух тысяч метров чувствуется, что мотору не хва‑ тает кислорода.

И светлый эльф и черный гном

И черный гном, и светлый эльф издрев‑ ле водились в этих горах. Древние пас‑ тухи также любили селиться повыше,

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

предпочитая легкий, слегка разрежен‑ ный воздух предгорий раскаленному влажному побережью. Не так жарко, и мухи не кусают скот. Редкая муха доле‑ тит до подножья Тэйде, а уж до верши‑ ны — 3717 метров над уровнем моря — и подавно. В наши дни вместо мух под‑ ножье вулкана засидели туристы. Туристы роятся и жужжат на всех языках. Их привозят и увозят экскур‑ сионные автобусы, а к вершине под‑ нимает фуникулер. Так что современ‑ ному туристу никаких сверхусилий совершать не надо. Заказываешь на «ресепшене» отеля экскурсию — и впе‑ ред. До подножья конуса довезет авто‑ бус, а дальше наверх — гондола подъ‑ емника. И тем же способом обратно. Скукотища. Поднимаясь в таком далеко не аль‑ пийском стиле, попасть на самую вер‑ шину вулкана, то есть на кратер, про‑ блематично. Поэтому основная масса ограничивается прогулкой под самым верхним вулканическим конусом. Он

вырос над горой, поднявшись на двес‑ ти метров в процессе последнего извер‑ жения, случившегося в восемнадцатом веке, да так и остался, выделяющийся и цветом, и силуэтом, подобно ацтекской пирамиде на вершине холма. Древние всегда считали гору священ‑ ной, и современные островитяне бере‑ гут ее и всячески ограничивают доступ. Турист, для которого Тэйде — не цель, а средство для развлечений, узнает, что для восхождения к самому кратеру не‑ обходимо разрешение администрации Национального парка, уже поднимаясь на вулкан, когда бежать за этим разре‑ шением будет поздно. Разрешения вы‑ даются всем, притом бесплатно, но за ними нужно ехать в Санта-Круз лич‑ но, по адресу Emilio Calzadilla st., 5, 4‑th floor, где и квартирует вышеозначенная администрация парка. Пропуск выда‑ ется на определенный день и час. Одна‑ ко может случиться и так, что вас даже с пропуском не пустят наверх — на‑ пример, из‑за сильного ветра. Понят‑

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

но, что большинство туристов, уже один раз потратив на экскурсию, подъемник, кафе у подножья и сувениры 100‑200 евро, обламывается возвращаться, ку‑ да‑то ехать и менять свою общую про‑ грамму ради того, чтобы залезть на 200 метров выше. Но тот, для кого восхож‑ дение на Тэйде не средство развлече‑ ния, а цель, знает эти правила, заранее созванивается с администрацией по те‑ лефону, выясняет детали, получает про‑ пуск и в должный день и час восходит на кратер. Подъемник работает с девяти до пол‑ пятого, рейсы каждые 10 минут, поэ‑ тому днем на горе не протолкнуться. Да не особенно и хочется там толкать‑ ся. Для всех, кто видит в вулканах не‑ что большее, чем туристический объ‑

ект, существует другой путь к верши‑ не. Путь свободный, бесплатный и без всяких пропусков. Пешком по старой тропе, петляющей среди фантасмаго‑ рических нагромождений лавы. В ти‑ шине, нарушаемой лишь пульсацией крови в сосудах органов слуха, нарас‑ тающей с каждой пройденной к вер‑ шине сотней метров. Обычная «горян‑ ка». Проходит быстро, и тогда насту‑ пает полная тишина, какая возможна лишь в перерывах между извержения‑ ми вулкана. Ни птиц, ни зверей, ни травы, ни де‑ ревьев. Огромные поля застывшей лавы, большая высота и разрежен‑ ный воздух, солнечная радиация, сер‑ ные испарения — вот среда Тэйде, в которой все твердит: базальт — пер‑

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

вичен. Здесь, как ни в каком другом месте, ощущаешь Землю как тело, пре‑ жде всего космическое. Это ощущение в контексте твоей собственной рефлек‑ сии оборачивается чувством абсолют‑ ного одиночества, какое, наверное, ис‑ пытывал бы космонавт на орбите да‑ лекой звезды. Космос кальдеры Тэйде — среда, не нуждающаяся в твоем оби‑ тании. И ни в чьем обитании. Тем больший сюрприз ждет восхо‑ дителя на высоте 3200. Горный приют Alta Vista, где можно передохнуть, сва‑ рить кофе. Да хоть сколько хочешь здесь живи. Тем более, что все к этому рас‑ полагает. Одноэтажное здание в сти‑ ле альпийских шале построено в первой половине позапрошлого века, и с тех пор интерьеры, мебель, картины, баро‑

метр — все осталось неизменным. За‑ стывшим? Да нет, живым. Зола в ками‑ не свежая… Народ обычно останавливается здесь на ночлег — с тем, чтобы рано утром взойти на вершину и встретить восход солнца. И людям, и солнцу нужно ус‑ петь уложиться до девяти утра: в де‑ вять заработает подъемник, приедет администрация вулкана, начнет требо‑ вать пропуска на единственную тропу к вершине. Все отвалят вниз около шес‑ ти часов вечера, и только лица, живу‑ щие в Alta Vista, остаются с кратером наедине. Надо сказать, таких желающих не‑ мало. Поэтому ночлег в горном при‑ юте желательно забронировать заранее (телефон, если с тех пор неизменился,

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

922 237 811). В принципе бронировать не обязательно, но кроватей на всех может не хватить, а ночевать на улице здесь в любое время года холодновато. Стоит ночлег 11 евро. Тем, у кого за подклад‑ кой пиджака со студенческих времен за‑ валялся ISIC, аккомодэйшен обойдется всего в три. …Было еще не поздно, когда я про‑ должил восхождение. Через час вышел к верхней станции фуникулера, кото‑ рый, к счастью, уже не работал. Никого. И совершенно некому показывать про‑ пуск. Запах серы все крепчал. Над вул‑ каном курилось белое облачко… Я успел подняться на вершину в тот же день. Кратер дымился. А в океан, про‑ стершийся до горизонта со всех четы‑ рех сторон света, садилось солнце. Его последний луч пересекался со взглядом прямо над дымящимся кратером Тэйде. Чувство уже не земной — галактичес‑ кой энергии, в котором было нечто от совершившегося причастия. Причастие к силам, породившим звезды и плане‑

ты. Уж не потому ли люди стали стро‑ ить пирамиды, что захотели приручить эту космическую энергию посредством религиозной инфраструктуры? Спускаться пришлось бы уже в темно‑ те, если бы луна не поспешила занять место солнца. Никогда бы не подумал, что ночью в лавовых полях может быть так красиво. На подходе к своему приюту метрах в тридцати впереди вдруг увидел хруп‑ кую фигурку девушки, осторожно про‑ биравшуюся между застывшими лаво‑ выми волнами этого напоминающего толкиенский Мордор ландшафта. Я не‑ громко позвал: — Эй! Ты кто? Светлый эльф или чер‑ ный гном? — Хотелось бы, конечно, быть эль‑ фом… Вообще‑то я студентка… Как звать? Джулия. А ты откуда?… Я из Копенгагена. Учусь на мировой эконо‑ мике, а здесь — на стажировке… А ты?.. Кого только не носит по полуночным вулканам…

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Кстати, о пирамидах

Канары, как и любые острова — само‑ достаточный мир. У канарцев — все свое. Например, самосознание. Отче‑ го они мнят себя отдельным этносом и пишут на заборах: «Канары — не Испа‑ ния!» Еще бы! Когда испанцы бегали в шкурах, аборигены Тенерифе уже стро‑ или пирамиды. Да-да, и пирамиды у них свои имеются. Такие же, как в Мексике. Самые настоящие, только маленькие. Здесь, на этих пирамидах, Тур Хейер‑ дал начал развивать свою теорию об эк‑ спорте цивилизации из Старого Света в Новый, через Атлантику, посредством папирусных лодок. Действительно, в цивилизациях, создавших пирамиды по обе стороны Атлантики, основным транспортом были корабли из папирус‑ ного тростника. А кроме пирамид и ло‑ док в этих частях света археологи посто‑ янно находят множество предметов ма‑ териальной культуры, некоторые из них совпадают настолько, как будто их сде‑ лал один мастер.

Местные археологи уже расчистили территорию вокруг этих пирамид и со‑ здали там инфраструктуру музея-запо‑ ведника. Это называется этнопарк La Piramida, и расположен он на 50‑м ки‑ лометре шоссе Санта-Круз — Лос-Аме‑ рикас. Девиз музея начертан на стене: «Мы не навязываем теорий. Мы только демонстрируем факты». Идеи Тура Хейердала в свое время подбросили с диванов в дорогу мно‑ гих. Собственно, они и до сих пор вызы‑ вают у энтузиастов‑путешественников восторг — равно как у кабинетных мас‑ тодонтов‑скептиков раздражение. Эти идеи особенно непосредственно ощути‑ мы здесь, на Канарах, с которых стар‑ туют в свои кросс-атлантические пу‑ тешествия все мореходы. И действи‑ тельно, в этой части Атлантики ветра и течения как бы вертятся по кругу, цир‑ кулируют в центре океана по часовой стрелке, облегчая дорогу безумцам обо‑ их полушарий — из Старого Света в Но‑ вый и обратно. Поэтому у первых море‑

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

плавателей мира всегда была возмож‑ ность сплавать за океан и вернуться, чем они, судя даже по коллекциям дан‑ ного этнопарка, и занимались. Так что древний мир был счастливым миром — миром без границ, целью нашего бу‑ дущего. Носителем такого панэйкуме‑ нального мировоззрения был и сам Тур, сказавший однажды: «Границы? Я их никогда не видел. Но я часто о них слы‑ шал — они существуют в сознании мно‑ гих людей». Кто бы ни строил пирамиды по обе стороны Атлантики, астрономическая ориентация этих строений не оставляет сомнения в ориентации и самих стро‑ ителей — это были люди правильной ориентации, то есть солнцепоклонни‑ ки. Стены пирамид ориентированы ров‑ но вдоль первого луча солнца, появляю‑ щегося над горизонтом в момент восхо‑ да в день летнего солнцестояния, а для обозначения той же точки в день зимне‑ го солнцестояния на верхних площад‑ ках строились небольшие ворота. В це‑

лом их культовое назначение явно свя‑ зано с культурным значением Солнца, само присутствие которого и движение его по небосводу воспринималось как событие. Очевидно, именно в моменты солнцестояний и разыгрывались на сту‑ пенях и платформах драмы ритуалов, инсценирующих борьбу сил света с си‑ лами тьмы, с непременным утвержде‑ нием мирового порядка. Жрецы прино‑ сят жертвы, и боги благоволят людям. Перезагрузка социума происходит всег‑ да путем перезагрузки космоса.

Время сновидений

Однажды, сидя на бетонном волнорезе Санта-Круза, я изрядно выпил и решил, что в основе всех современных карна‑ валов, и местного канарского — осо‑ бенно, лежат космогонические мифы и ритуалы. Что такое карнавал вооб‑ ще? Для любого общества карнавал — это способ возрождения растраченных за год жизненных сил, поэтому периоды его проведения совпадают с сезонны‑

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ми циклами — развития или угасания солнечной активности. Канарский кар‑ навал — праздник, отмечающий приход весны, длится почти весь февраль и ох‑ ватывает все острова и селения архипе‑ лага. Столица карнавала, разумеется, Санта-Круз. Каждая костюмированная компания превращалась в экстатичес‑ кое шествие орущих, поющих, ритмич‑ но танцующих и конвульсирующих тел. Ритм, энергия жизни в экстатической толпе выплескивалась чувственной, эротической энергетикой. В канун закрытия большого карнава‑ ла устраивается массовый заплыв — с одного острова на другой. В ясный день соседние с Тенерифе острова можно ви‑ деть невооруженным глазом, но это все‑таки десятки километров. Пловцов, отважившихся бросить вызов океану, торжественно провожают жители горо‑ дов во главе с мэрами. А на том бере‑ гу их ожидает столь же торжественная встреча. Плыть трудно, но все же безо‑ пасно. Организованное сопровождение и акул отгонит, и тонущего спасет, так что все участники заплыва — непотоп‑ ляемые авианосцы жизни. …Кто‑то, наряженный чудовищем (или просто самое что ни на есть насто‑ ящее чудовище!), втащил меня в танцу‑ ющую толпу. Это было здорово! Кон‑

вульсировать в едином ритме пульси‑ рующей человеческой гидры, орать на испанском, что орут все, не понимая смысла, доверяя чувству. В ритме этих воплей танцующих процессий есть не‑ что от прибоя. Так что метафористика в тот вечер снимала проблему выбора ночлега. Где спать? Где же еще: разуме‑ ется — на пляже. Под пальмой. Все, всем спать. «С‑с‑спать!» — про‑ шуршал расстилаемый на песке спаль‑ ник. «С‑с‑спать?» — переспросила паль‑ ма. «С‑с‑с-пать, с‑с‑спать…» — шелес‑ тели волны. Время сновидений совпало с временем отлива. …Будильник в мобильнике, отчаяв‑ шись добиться от моего тела какого‑ли‑ бо шевеления, обиженно замолчал. Мол, что ему, тут больше всех надо? А я сегод‑ ня чуть свет никуда и не торопился. Жи‑ вущему под пальмой некуда спешить. Уже давно протопотали утренние спортсмены, вслед за ними потянулись первые купальщики… Солнце все выше, и становится все жарче. Однако пора. Выполз из спальника, как моллюск, и с таким же самоощущением погру‑ зил себя в океан. Острова… Не край, а центр мира. Отсюда рукой подать как до дна его, так и до неба… Вы помните свои острова, как вы их себе представляли в детстве, начитав‑ шись Жюль-Верна и Хейердала? Вы‑ пало ли вам счастье до них добраться, используя возможности независимой взрослой жизни? Ну и как вам они, ваши острова, показались? Крепок ли был ром в их тавернах? Удался ли роман с куртизанкой? Не случилось ли пьяной драки с пиратами?.. …Я пишу эти строчки в портовой та‑ верне Санта-Круза, напившись рома в компании пиратов и куртизанок. И пусть «таверну» сегодня назовут просто баром, сами «пираты» — это только их благопристойные потомки, а «куртизанки» — всего лишь туристки легкого поведения, да и сам Санта-Круз сильно изменился со времен великих корсаров. Но это все‑таки тот самый Санта-Круз — город в контексте базаль‑ та. И в ритме прибоя.

ИСПАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ГЕРМАНИЯ Весь мир проездом. Автобусный туризм — экстерриториальная среда обитания

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Четыре колеса борозды не портят

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Есть люди, которые много где побывали и много чего повидали. Им при этом не очень много лет, они могут внятно говорить на разных языках и предпочитают получать от жизни удовольствие, а не грузиться поисками ее высоких смыслов. Стиль жизни таких людей — путешествие, в котором они ценят не цель, а процесс. Поэтому для них важнее вопрос не «куда и зачем», а «с кем и как». — Дорогой, давай уже сядем в автобус, а? — Дорогая, еще насидишься так, что попа сплющится. Она у тебя и так не слишком выпуклая… После пятичасового отстоя на брест‑ ском КПП дорога под колесами стру‑ илась, как эфир. Водитель — разумею‑

щий по‑русски латышский поляк Ян — вращал баранку, как школьник глобус, напевая нечто на смешанном наречии. Жара. Асфальт плавился. Попы плю‑ щились. Кондиционеры вяло работали. Коллективное бессознательное пасса‑ жиров медленно наполнялось благода‑

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

тью шотландских полей, сконденсиро‑ ванной и разлитой по бутылкам виски Teacher’s — единственной пригод‑ ной в пищу шняги из брестского «дью‑ ти фри». Народ ее кушал и колбасил‑ ся. Мужчины грузили девушек героичес‑ ким эпосом из личной жизни. Девушки внимали этой смеси «Песни о Гильга‑ меше» с «Санта-Барбарой» и хихикали. Дорожные шуры-муры.

Шенгенское пространство

У следующей по счету польско-германс‑ кой границы нас ждал ночлег. Руководи‑ тель группы Миша включил микрофон, чтобы объявить концепцию грядущей ночи. Можно переночевать в автобу‑ се бесплатно. Можно за 10 евро перено‑ чевать в мотеле. Кто‑то хотел быть на‑ утро новым и чистым, кто‑то не хотел огорчать свою девушку, кто‑то хотел по‑

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

общаться с польскими девушками, ску‑ чавшими в баре этого мотеля, кому‑то хотелось просто вытянуть ноги… Миша не успел закончить повествование, как обнаружил свою голову, разбивающей ветровое стекло автобуса под визг тор‑ мозов и мат водителя. — На счастье, — молвил кто‑то. Счастье не заставило себя долго ждать. Выяснилось, что стекло «Неоп‑

лана» разбилось, а череп Венца Творе‑ ния выстоял в столкновении с техноге‑ ном. Просто не надо было стоять в про‑ ходе резко тормозящего автобуса. Утром мы должны были торжествен‑ но въехать в шенгенское пространство и стать его движущимися субъектами. Но внешний вид автобуса не соответс‑ твовал, с точки зрения германских пог‑ раничников, пафосу миссии. Несмотря на то что дырка в стекле была аккурат‑ но заклеена красивым разворотом из польского порножурнала, нас разверну‑ ли обратно. — Блин, начальник, в Берлине же стекло дешевле! — Нихт-нихт! Цурюккк! Ну не положено въезжать в Германию с битыми стеклами. Пришлось ехать обратно. Нормальные люди расстрои‑ лись бы, а эти обрадовались. Новое при‑ ключение! Хотя, надо сказать, приключение так себе. Стекло нужно было, во‑первых, ку‑ пить, во‑вторых, вклеить, в‑третьих, высушить. И вот который час Ян бес‑ плодно кружится по польским промзо‑ нам, где в воскресный день даже мухи не шевелятся, не говоря уже об автоме‑ ханиках. Очередной гараж, очередная остановка. Шофер и наше трахнувшее‑ ся мозгом руководство идет договари‑ ваться, а мы играем очередную партию волейбола. И тут Юля, которая в миру является, кстати говоря, менеджером сети фитнес-центров, прыгает и подво‑ рачивает ногу. Врача! Дэн зарабатывает на жизнь апгрэй‑ дом гаражей, но по образованию он — врач-маммолог. Специалист по бюс‑ там. И факультативно — по ножкам. Легкими, но уверенными движения‑ ми он ощупал ногу жертвы и торжест‑ венно изрек: «Норма-а-ально». И паци‑ ент заулыбался. Может быть, в чьих‑то ногах правды и нет, но у той девушки ноги такие, что правда в них, безуслов‑ но, есть. У ног, вообще, есть масса преимуществ перед колесами. В результате перегово‑ ров с механиками выяснилось, что наш автобус можно будет вернуть к мировым

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

стандартам только через двое суток. Но не торчать же нам на одном месте, когда до границы меньше километра? И вся компания пешком потопала к Франкфурту-на-Одере. Встречай нас, о шенгенское пространство, родина Баха и Бахуса, Локка и Локи, хай-тека и Хай‑ деггера, демонологии и демократии! Так мы и притопали с рюкзачками, как пионеры, на вокзал, к поезду на Берлин.

Только подвернувшая конечность де‑ вушка с нами не топала. Она в Берлин на такси уехала. В Берлине весь народ порастерялся. Миша отправился к родственникам, де‑ вушки желали шопинга, кто‑то пошел в зоопарк, кто‑то умчался на роликах. В общем, все имели целью убить время. И лишь один, самый колоритный наш попутчик по прозвищу Квази-мен, вре‑

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

мя не убивал. Он им обладал. Он из тех, кто всегда знает, чего хочет. В тот день Квази-мену хотелось коксу. И он пошел в один из парков, где другие квази-мены издревле добывали кокс. Дилер кокса оказался африканцем, бег‑ ло говорившим по‑русски. Студенчес‑ кие годы он провел в Московском уни‑ верситете дружбы народов, где у него было много друзей из разных народов.

То есть по части международных кон‑ тактов он был дипломированным спе‑ циалистом. Наш Квази-мен гимназиев не кончал, но тоже был специалистом. Заплатив за понюшку кокса по мировым тарифам, он тут же провел тест-драйв. Результаты удручающие. «Вау! Афри‑ канец подсунул мне несвежий кокс!» — воскликнул он и перешел к неполиткор‑ ректным поступкам, благо продавец не далеко отошел… Сначала Квази-мен бил его руками. Потом ногами. Потом отнял у него все нажитое непосильным трудом: де‑ ньги, сигареты, остатки кокса и презер‑ вативы Durex. Но вскоре остыл и вер‑ нул презервативы Durex, обращаясь к поверженному с такой речью: «Трахай‑ ся, африканец! Только не размножай‑ ся. Кого ты сможешь воспитать, имея привычку подсунуть страннику несве‑ жий кокс?!»

Еда по карточкам

Автобусный тур по цивилизованным странам — это нечто среднее между путешествием на самолете и автомо‑ биле. Как и автомобиль, автобус может где угодно остановиться, но, как и са‑ молету, ему для «приземления» требу‑ ется аэропорт. Все параметры движе‑ ния отслеживаются полицией и борто‑ выми самописцами, так что обращение к водителю типа: «Дяденька, остано‑ ви, мы здесь цветочки пособираем», — воспринято не будет. У разных транс‑ портных компаний разные правила. Одни строгие, пассажиров едва ли рем‑ нями не привязывают, другие разве что курить в салоне не разрешают. Отдельная проблема — туалет. Как правило, он есть, но, как правило, закрыт. Не от того, что не работает, на‑ оборот, от того, что работает. Водите‑ ли ресурс сортира берегут на крайний случай, поэтому предпочитают лиш‑ ний раз остановиться возле очередного придорожного кафе. Автобусы, в кото‑ рых есть и пить не возбраняется, всег‑ да имеют кипятильник, который не без‑ донный, но все же лучше, чем ничего. В два-три захода можно нагреть воды

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

на «доширак» и чашку чая для каждого. Мудро поступит тот, кто возьмет в до‑ рогу термос. Кипятильники нагревают‑ ся долго, а пустеют быстро. Нормальная еда — на остановках. Во‑ дители — это люди, которые «дошира‑ ками» давно наелись сами и накормили свои язвы. Поэтому к их мнению стоит прислушаться. Они больше всех вожде‑ леют нормальной еды и знают, где ее

дают. Не секрет, что ее дают за деньги, и не факт, что деньги в данной стране называются «баксы». Может, местный бармен и согласиться вам их поменять, но ужин вам накроют в другой стра‑ не с другой валютой, поэтому преиму‑ щество банковских карточек перед «кэ‑ шем» очевидно. А расплатиться картой в Европе можно везде, вплоть до теле‑ фонов‑автоматов, о существовании ко‑

ГЕРМАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

мерно одинаковые, и, скорее всего, они отличаются от ваших. То же и с музы‑ кой, которой у водителей обычно мно‑ го, и даже слишком, но публика, ознако‑ мившись с репертуаром, будет весьма благодарна тому, кто возьмет дру‑ гие диски с другой музыкой и другими фильмами… О, как благодарен был наш Квази-мен девочке Анечке за фильм «Кокаин»!

Любовь-морковь и розы‑слезы

торых современный человек вспоми‑ нает тогда, когда разряжается его мо‑ бильник.

Если не смотреть в окно

Порой bus-people, этот плебс про‑ странства, наевшись хлеба, алчет зре‑ лищ. И тогда водитель ставит фильм. Рано радоваться. Представления о пре‑ красном у водителей всего мира при‑

Независимое социальное, сексуальное и психологическое состояние автобусных туристов заряжает атмосферу эроген‑ ными флюидами. Автобус — это место, где все хотят друг друга. Поэтому туро‑ ператор, формирующий группу на осно‑ ве половозрастной совместимости, глу‑ боко прав. Впрочем, туроператор всегда прав. Так вот, при условии правильно‑ го половозрастного состава пассажиров автобус из транспортного средства пре‑ вращается в среду любви. Вот и случилась у вышеупомянутой Анечки любовь-морковь, какая всег‑ да случается в автобусах с девочками ее возраста. Объект ее любви был ей под стать — человек молодой и добродетель‑ ный, каких в кино показывают. Причем не в фильме «Кокаин», а в лучших образ‑ цах советского синематографа про ин‑ женеров‑шестидесятников, стройотря‑ ды, героев Магнитки и прочих одухотво‑ ренных персонажей. Подружки Анечки ему за эльфийскую натуру даже прозви‑ ще какое‑то придумали педерастичес‑ кое. А имя его было Александр. Очень трогательно было на них смот‑ реть. Проезжаем Варшаву. Все пошли в Старый город выпить пива, а Саня — покупать розу. Анечка цветку обрадова‑ лась и с ним попрыгала, а потом, когда автобус тронулся, дала Саше его обрат‑ но, подержать, и ушла болтать к под‑ ружкам. А он сидит такой, с розой, у окна, глуповато улыбается и смотрит в альтернативное пространство, не реа‑ гируя на внешние раздражители. Квазимена его вид встревожил даже: — Эй, Санек… Ты куда‑то едешь? Ты куда‑то едешь без нас…

МАРОККО Между пустыней и океаном

Между пустыней и океаном

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Если бы, словно в игре в ассоциации, возникла задача охарактеризовать континент или регион одним словом, из всех слов к Северной Африке я бы выбрал слово «начало». Во всех смыслах. Здесь, над Сахарой, начинают свой полет теплые ветра. Здесь, в горах Атласа, находят исток питающие пустыни реки. Где‑то здесь когда‑то, в начале истории, человеко‑ образная обезьяна стала вдруг чело‑ веком. Здесь, в постистории, человек ищет путь к своей точке отсчета. Это ощущение себя-в‑начале-всего и, бо‑ лее того, ощущение себя — как начала твоего собственного мира — с особен‑ ной остротой дается человеку, встре‑ чающему восход солнца в Сахаре или в Атласе. В этот момент во всей вели‑ кой пустыне ни ветерка. Вообще ни‑ чего. Лишь два тела, две реальности, позволяющие констатировать Жизнь как акт, состояние, процесс: ты со сво‑

им сознанием и огромная, восходящая звезда. Более непосредственного об‑ щения Человека и Вселенной предста‑ вить невозможно. В этом — эффект Марокко. Не потому ли сюда со все‑ го мира съезжались хиппи, режиссеры снимали тут свои «звездные войны», а голливудские «небожители» стремятся обзавестись местной недвижимостью. Пиратская цитадель и оазис свободы

Пиратская цитадель

Старинная пиратская цитадель Эс‑Су‑ вейра (в прошлом Могадор) в начале шестидесятых стала крепостью свобо‑ ды, вольности и романтики человечес‑ кого естества. Где же еще было зарож‑ даться движению хиппи, как не здесь,

100

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

благо все, что нужно хиппи для счас‑ тья здесь в изобилии — солнце, оке‑ анские пляжи, плантации марихуаны, какой больше нет нигде. Волна хип‑ пизма, всколыхнувшая мир, ушла от‑ куда пришла, а блаженные персона‑ жи до сих пор сидят на городских сте‑ нах Эс‑Сувейры и улыбаются чайкам. Они — часть местного пейзажа, столь любимого живописцами, съезжающи‑ мися сюда со всего света за сюжетами, образами, потрясающим мягким ос‑ вещением, заполняющим святящейся дымкой городские кварталы. Поэтому отели в старом городе всегда перепол‑ нены. Но те, кто понимает толк в ма‑ рокканских удовольствиях, остановят‑ ся за городской стеной, в пригородных риадах — так называются миниатюр‑ ные дворцы, построенные квадратным периметром традиционные постоялые дворы, с непременным фонтанчиком в центре. Когда‑то здесь останавлива‑ лись караваны, и чтобы люди, преодо‑ левшие пустыню, могли отдохнуть от

солнца, над двором натягивали полот‑ но, и таким образом двор-колодец пре‑ вращался в тенистый шатер. Нынче караваны на верблюдах смени‑ ли караваны байкеров, джипперов, трей‑ леров и прочих вольных путешественни‑ ков, предпочитающих риады обычным вестернизированным отелям. На парков‑ ке замечаю новый джип-пикап Toyota с французскими номерами и подхожу с це‑ лью его получше рассмотреть. — Нравится? — это водитель, которо‑ го сразу и не заметил, сидевший с термо‑ сом и газетой в тени раскидистого дере‑ ва, решил пообщаться. — Совсем новая машина. Это ее первый рейс. — Вы своим ходом приехали? Из Фран‑ ции? — Да. Тут же совсем недалеко. Час на пароме через Гибралтар. — Куда на этом джипе собираетесь? — В Сахару поеду. К туарегам. — Наверное, на джипе «Туарег» к ним приезжать бы не стоило. — Может быть. Еще не так поймут.

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Люди великой пустыни

Пустыня эта, однако, не так безжизнен‑ на, как это может показаться на первый взгляд. В ней из века в век кочуют туаре‑ ги — коренные жители севера Африки. Удивительные люди. Единственный в мире народ, у которого неженатые муж‑ чины брачного возраста обязаны закры‑ вать лицо. Женщины, напротив, лица не закрывают, по сравнению с арабским на‑ селением, пользуются большей свобо‑ дой. У женщин-туарегов не только отде‑ льное от мужей имущество, но и даже… алфавит. Древние, таинственные пись‑ мена не понятны для мужчин, пользую‑ щихся арабской азбукой. Женщины Са‑ хары в своих письмах используют тифи‑ наг — древнеливийское письмо, также известное под названием «нумидийское письмо» — алфавитная письменность древней Ливии, напрямую происходя‑ щая от сильно видоизмененного фини‑ кийского алфавита. Направление этого письма уникально — справа налево, сни‑ зу вверх.

101

102

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Побывать в гостях у туарегов — задача не из легких. Нужно, как минимум, знать пути их кочевания. И, узнав, хорошо бы привязать знания знатоков местности к спутниковому GPS-навигатору, введя в него точные координаты. Все это нуж‑ но, разумеется, не жителям Сахары, ког‑ да‑то специализировавшимся на прове‑ дении через пустыню караванов, так что у них чувство ориентации врожденное. Навигационные средства безопасности понадобятся вам и вашему «Лэнд- Роверу», который арендовать лучше всего в Агадире, от которого настоящая Сахара начинается в трехста километрах на юг. Если турист не идет в Сахару, Са‑ хара приходит к туристу. Всего в шести‑ десяти километрах на восток от Агадира есть так называемая «малень‑ кая Сахара» — язык большой пустыни, спустившийся по направлению побережья. Для занятых путешествен‑ ников, мечтающих составить представ‑ ление о Сахаре — это очень удобная эк‑ скурсия.

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Тысяча и одна ночь Магриба

Любая речь, любое вероисповедание гар‑ монично вплетаются в орнамент ма‑ рокканской культуры. Марокко имеет долгую историю религиозной толеран‑ тности. В средние века не только в Гол‑ ландии, но и в Марокко евреи находили убежище от испанских погромов и сели‑ лись здесь, в имперских городах, целыми кварталами. И в ходе Второй мировой войны король Мухаммед V мужествен‑ но защитил евреев от нацистов и спас бо‑ лее трехсот тысяч жизней. Многие из них потом эмигрировали в Израиль, Фран‑ цию, Канаду. В 1973 году группа марок‑ канских мусульман и евреев устроила ми‑ тинг между Египтом и Израилем, призы‑ вая обе стороны к миру, а король Хасан устроил официальный прием израильско‑ го премьер-министра Рабина. В Марокко — стране переплетенных цивилизаций, любили бывать и приво‑ дить мозги в порядок многие великие политики. Уинстон Черчилль, проводив‑ ший здесь отпуск за рисованием акваре‑

лей, назвал Марракеш — город, разбога‑ тевший на торговле золотом, слоновой костью и прочей экзотикой, которую ос‑ тавляли проходившие мимо караваны, — «Парижем Сахары». Вечерами пло‑ щадь Джемма эль Фна у медины Марра‑ кеша полна народа. Факиры, пироманы, фокусники, музыканты, торговцы, ак‑ робаты, попрошайки, целители, прори‑ цатели, заклинатели змей, рассказчики сказок — бог весть кто. Площадь запол‑ нена народом, у всех свои дела, свой до‑ суг, свой интерес. Если посмотреть в вечерний час на площадь с высоты минарета, заполняющая ее толпа народа выглядит состоящей из кругов, сообщающихся друг с другом и перете‑ кающих один в другой. Кого тут только нет, но интересно везде. Согласно инте‑ ресу, можно примкнуть к тому или ино‑ му кругу, в центре которого — герой им‑ провизированного шоу: жонглер, тан‑ цор, гимнаст, канатоходец. Способности их тел завязываться в узел позавидуют йоги.

103

104

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Но самое потрясающее — и в этом, на‑ верное, главный ключ к разгадке тайны всего Востока от Багдада до Магриба — это старики, рассказчики эпоса. Их слуша‑ ют все — и люди зрелого возраста, и ти‑ нэйджеры, в чьих плейерах рэп местных групп звучит вперемешку с протяжными песнями берберов. Старик, сам воплощенный эпос, рас‑ сказывает очередную сказку из «Тыся‑ чи и одной ночи» с упоением, какое не сыграть актеру. Он текст не по книжкам учил, а запомнил от такого же старика. И среди собравшихся сегодня слушателей наверняка найдется такой, кто все это запомнит, и сам однажды сядет на теп‑ лый, нагретый за день камень, и заведет эту речь, живую, бескрайнюю, бездонную, как океан. В этом магнетизм этих мест, притягивающий, как полюс силы, лю‑ дей западной цивилизации — обитателей другого полюса. Туристы запросто теря‑ ются в этом самодостаточном мире, ко‑ торый, впрочем, не оставляет своих гос‑ тей без внимания.

— Эй, мистер, держи вот это, — ска‑ зал один из обитателей площади и наки‑ нул на шею спортивного рыжего британ‑ ца немалых размеров змею. — Очень хо‑ рошо, — сказал, полюбовался и поправил ее хвост, как стилист поправляет кашне. — Уберите с меня рептилию, пожалуй‑ ста, сэр, — тщательно артикулируя, но без малейшего проявления каких бы то ни было эмоций в выражении лица сказал подданный Ее Величества. — Фото! Фото! Вэри гуд фото! — Ноу, фото, сэр. Пожалуйста, уберите с меня рептилию. Рептилии, которые предназначены для фотосессии в обнимку, совсем не страш‑ ные, напротив, имеют жалкий полудох‑ лый вид. Жизни в них — не больше, чем в кожаных шнурках за десять дирхам. А вот кобры, покачивающиеся перед заклина‑ телями змей, производят впечатление гораздо более внушительное. И кобра, и заклинатель здесь на работе. Сколько заплатишь, на столько и поигра‑ ют. Заплатишь им пятьсот евро, они вам

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

и гопак станцуют. Ну а за десять дирхам просто разрешат их сфотографировать. Факир опустил свою дудочку и закурил Lucky Strike. Кобра, видимо, не курит, она просто застыла в характерной позе. — Эй, эй, мистер, сначала плати, по‑ том снимай, — замахал ее хозяин руками на фотографа, слишком уж откровенно полезшего объективом в змеиную физио‑ номию, на что и кобра немедленно отре‑ агировала молниеносным ударом своего клюва в фотоаппарат. Фотограф отпрыг‑ нул метров на пятнадцать. — Кобра по‑ нимает, когда ей не платят, — смеется заклинатель, гасит сигарету и вновь бе‑ рется за дудочку. — Сколько за вечер вы с коброй може‑ те здесь заработать? — спросил я у по‑ мощника. — Сложно сказать. Как повезет. Иной раз ничего, а однажды приехали япон‑ цы, фильм снимать. Мы гиду объясня‑ ем, дескать, если снимать, то платить надо. Очень редкая драгоценная коб‑ ра, туда‑сюда. Те спросили, сколько? Ну

105

106

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Абдулла и сказал — десять тысяч евро. Он просто сказал, понимаешь, а те взя‑ ли и заплатили. Японцы вообще стран‑ ные люди. Сколько им говоришь, столько и платят. Никогда не торгуются. Мы‑то привыкшие, а некоторые торговцы оби‑ жаются. Не торгуешься, значит не уважа‑ ешь его, что ли. Как будто не человек пе‑ ред тобой, а прайс-лист. Ты у нас если ку‑ пить чего‑то хочешь, не спеши, выпей чаю, поговори с человеком, обязатель‑ но договоришься… Слушай, может тебе кобра нужна? У меня есть одна… И с этими словами поднимает лежав‑ ший прямо передо мной бубен, из‑под него тут же, в двадцати сантиметрах от моего носа, встает кобра и смотрит…

Азиатский способ производства

Если вы про Марокко скажете «на Вос‑ токе», вас могут поправить: «В Магри‑ бе… На Востоке — это в Багдаде». Хоро‑ шо. От Багдада до Магриба, на Востоке вообще, никто никогда ничего не зна‑ ет наверняка. Услышав цену, вы не зна‑

ете, за сколько купите тот или иной то‑ вар. И торговец, начиная торг, не знает, за сколько он его продаст. Порядок — не абстрактная величина, а конкретное от‑ ношение конкретных людей. Поэтому од‑ ним пластмассу продают по цене золота, а другим — золото по цене пластмассы. — 350 дирхам и ни дирхамом меньше. Это очень дорогие бусы. — Красная цена этой пластмассе 50. — 200! — Ну, 60. — 150! Последняя цена. Какая твоя последняя цена? — 100. — Давай деньги! — Нет, все же 60. — Но ты уже сказал 100. — Я пошутил. — Ты шутки шутишь или бизнес дела‑ ешь?! Ну, давай 80, шалтай-балтай. — Ну, если шалтай-балтай, то толь‑ ко 70. — Ай, хорошо! Но тогда купи еще что‑нибудь. Вот! Ковер! Купи ковер?!

107

108

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Не хочешь ковер? Что хочешь? Магнит на холодильник хочешь?.. Жестких правил, как и цен, не сущес‑ твует. Каждый раз они устанавливают‑ ся заново. Спонтанные отношения ни к чему не обязывают. Если вам что‑то нравится, вы всегда договоритесь. Если что‑то не нравится — откажи‑ тесь, и никто не расстроится. Если вам назначили встречу в обед, будет про‑ дуктивнее подождать до вечера. Вре‑ мя в Марокко воспринимается иначе, чем в Европе. Это у нас вся жизнь — как линейка, а у них время — это орна‑ мент, не имеющий ни начала, ни кон‑ ца, витиеватые линии которого пере‑ текают одна в другую, замысловатым циклически закрученным ритмом. Че‑ канщик, покрывающий медное блюдо размером с тележное колесо тончай‑ шим узором при помощи иглы и моло‑ точка, или швея, расшивающая своим уникальным узором скатерть площа‑ дью с теннисный корт, гончар, выво‑ дящий скульптуру очередного сосуда

— все они не пользуются эскизами, на‑ бросками, черновиками, но проеци‑ руют на материальную поверхность какой‑то внутренний рисунок своей души. Сложный, как формула, и лег‑ кий, как паутина, запутанный, как вязь, и гармоничный, как стих, восхищаю‑ щий чужестранцев и непроницаемый для понимания извне вот уже которое тысячелетие. И не говорите этим лю‑ дям, что они куда‑то там опаздывают. Люди Магриба никуда не торопятся. От мира тотального цейтнота их отде‑ ляют двадцать миль Гибралтара. Его, как крепостной ров, штурмуют им‑ мигранты с юга в поисках способа приоб‑ щиться к благам «золотого миллиарда». А встречным потоком мигрируют пред‑ ставители этого самого «миллиарда», увидевшие в марокканском стиле и рит‑ ме жизни некие идеальные степени сво‑ боды — свободу от жестких регламентов, выверенных распорядков, неукоснитель‑ ных договоренностей, формализованных, механистических отношений.

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Сложные смыслы простых предметов

Что бы вы не покупали, хоть вручную со‑ тканный ковер, хоть магнит для холо‑ дильника, процесс приобретения — все‑ непременно театр двух актеров, с драмой разоренного торговца и с триумфом побе‑ дившего саму фортуну покупателя. В ходе торга утилитарные функции простых ве‑ щей вам откроются как откровения. — Смотри, какая чашка! Она — из гли‑ ны! — И что? — Но в нее можно наливать воду! Это керамика тройного обжига. Смотри! Я лью в нее воду… — И что? — Эмаль даже не изменила цвет… Я продам тебе четыре таких чашки по цене одной. Правда «цена одной» может составить десятикратную цену, но разве это деньги за ощущение счастья от обладания столь чудесной чашки, в которую даже — и в это невозможно поверить! — можно на‑ ливать воду!!!

109

110

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Есть поговорка, согласно которой можно бесконечно смотреть, как рабо‑ тают другие. В медине города Фес от наблюдения за ремесленниками глаз оторвать невозможно, потому что ре‑ месленники, в отличие от «офисного планктона», не абстрактно «функциони‑ руют», но творят, притом каждую ми‑ нуту. Зрелище обычного повседневно‑ го труда гончара, чеканщика, резчика по дереву или алебастру, красильщика кож, ткача или белошвейки гипнотизирует. Присутствовать в ремесленной мастерс‑ кой — значит свидетельствовать акт сотворения, созидания нечто из ничто. Вот на ваших глазах простой кусок аморф‑ ной глины превращается в изящный со‑ суд. Каким именно он будет — в этом проявляет себя личность мастера, на‑ пример, его сегодняшнее настроение. Хорошее настроение у гончара — значит выйдет у него легкий, невесомый кув‑ шин утонченных форм и пропорций. Бу‑ дет мастер печален, погружен в тяжелые мысли, и сосуд получится такой, что луч‑

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ше бы яд в нем хранить, не лекарство. Воплощенная в материале форма — ма‑ териализованная душа мастера. Так и являет себя миру личность творца — из грязи и глины.

Масло масляное

Если вы вдруг увидите, как стадо коз скачет по деревьям, вовсе не значит, что вы поймали «белку». Это значит, что ваша дорога приближается к горо‑ ду Агадир, в районе которого растут уникальные аргановые деревья Argania spinosa семейства сапотовых. Козы так любят его плоды, что теряют рассудок и, забывая про то, что мелкому рогато‑ му скоту вообще‑то скакать по ветками не положено, вскарабкиваются вплоть до самых верхушек, поскольку все, что можно было съесть внизу, съедено дав‑ ным-давно. Дерево растет только в Марокко и только в этой юго-западной части. Так что козы, которым не повезло родиться на севере, лишены арганового счастья.

111

112

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Рахиму чуть за тридцать, своих коз он пасет в этих краях с детства. Он привык, что его стадо работает визитной кар‑ точкой Марокко едва ли не для каждо‑ го второго журнала в мире из тех, что пи‑ шут о путешествиях. — Этот способ выпаса очень удобен, — смеется он. — Развесил коз по веткам и садись в тени, отдыхай. — Но козы, наверное, могут лопнуть, если их вовремя не остановить? — Думаю, что прежде коз «лопнет» бизнес арганового кооператива. Если коз не остановить, они все наши деревья объедят, как саранча. А этого допустить никак нельзя, пото‑ му что это не просто священные деревья, которые даже при температуре до 50 градусов Цельсия не боятся засухи, так что тень для отдыха пастухов всег‑

да гарантирована, их мощные корни по‑ могают останавливать эрозию и сдержи‑ вают натиск пустыни. На этих деревьях, помимо коз, висит важнейший сегмент национальной экономики и трудовой за‑ нятости населения. Это самое редкое пищевое масло на земле и самое труднодобываемое. Из 100 килограммов семян получают от 1 до 2 килограмм масла. Мясистые плоды арганового дерева крупнее оливок, в каж‑ дом плоде в косточке с очень твердой скорлупой 2‑3 ядрышка, по форме напо‑ минающие миндаль. Чтобы получить 1 литр масла, необходимо приблизитель‑ но 16 часов ручной работы. Скорлупа оре‑ ха арганового дерева очень твердая, бер‑ берские женщины перетирают её при по‑ мощи ручных жерновов, в монотонном вращении которых есть нечто заворажи‑ вающее. При отжиме из семян получают масло разного цвета — от темно-янтар‑ ного до оранжевого с насыщенным золо‑ тисто-красноватым оттенком. — Попробуй вот это, — сказал Рахим и обмакнул кусок свежеиспеченной лепёш‑ ки в темную золотистую и бесподобно ароматную субстанцию. — Знаешь, что это? — Откуда же мне знать? — Это так называемое «берберское ва‑ ренье». Аргановое масло, смешанное с медом диких пчел и протертым минда‑ лем. Сами по себе ингредиенты не вызывали энтузиазма. Только из уважения к труду диких пчел и Рахима я последовал его примеру и… почувствовал себя тем самым «летающим козлом», пере‑ живающим на вершине дерева наркоти‑ ческую зависимость от арганового мас‑ ла. Вкус был настолько потрясающим, насколько и странным, и вызывал какие угодно желания, кроме желания отор‑ ваться от миски с «берберским варень‑ ем», даже в перспективе ежевечерне‑ го пира, который в марокканских отелях скромно именуют «ужин». В исторических хрониках первые свиде‑ тельства об аргановом дереве относят‑ ся к XI веку. Известный египетский врач Али Ибн Радоуане писал в своих трак‑

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

татах, что нет средства лучше арганово‑ го масла для лечения болезней ушей и желудка. Также и американский дипло‑ мат Томас Варкели, которого президент Джордж Вашингтон направил в Марок‑ ко для подписания соглашения о мире между двумя державами в 1786 году, больше говорил об аргановом дереве, чем о политике. В 1867 году первая ма‑ рокканская делегация посетила меж‑ дународный конгресс в Париже. Сре‑ ди многих вопросов, рассмотренных на конгрессе, первое место заняла тема ар‑ гановых зерен, которые вызвали восхи‑ щение всего прогрессивного сообщест‑ ва. В 1997 году ЮНЕСКО провозгласил аргановые рощи всемирным наследием человечества, а в 2001 году местные ор‑ ганизаторы с помощью партнеров от‑ крыли первый Конгресс арганового де‑

рева. Конгресс постановил: Берберский край развивать, окружающую среду за‑ щищать, аргановое дерево — любить, его масло — потреблять и втирать во все части тела. Оставив коз наедине с арганом, мы продолжили наш путь по одной из са‑ мых живописных дорого мира — вдоль атлантической кромки Северной Афри‑ ки. Есть на свете такие пейзажи, кото‑ рые становятся частью сознания еще до того, как стали частью памяти. Выжжен‑ ный солнцем ландшафт, за день утом‑ ляющий глаз, на закате превращается из унылого в демонический. Серая плос‑ кость суши, высвеченная косыми лучами погружающегося в Океан светила, вдруг становится объемной, красной, с оттен‑ ком бурого, как бы из солидарности с прочими планетами Галактики.

113

114

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

МАРОККО

ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

В этой части Света себя на карте мира представить легче, чем в собственной спальне или в чьих‑то объятиях. Ты — точка в пространстве, доступная более взгляду ястреба, чем собственным мыс‑ лям о себе. В этой части Света все лако‑ нично. Слева — великая пустыня. Спра‑ ва — мировой океан. Впереди — гори‑ зонт, скрещивающий эти параллельные стихии неизбежнее, чем абсурд Лобачев‑ ского, исчерпывая тем самым мир по все обочины дороги. Твоей дороги… Се‑ вер Африки. Край континента. Начало мира. Есть на свете места, где шоссе — это путь в медитацию. И неважно, йог ты или фраер, здесь ты безотчетно глу‑ шишь двигатель, чтобы просто сесть на краю каменистого обрыва, с единствен‑ ной целью — отдать слух прибою, зре‑ ние — солнцу, волосы — ветру. Чтобы почувствовать себя не совсем посторон‑ ним этому, возможно главному собы‑ тию твоей жизни — солнцу, заходящему над мировым океаном.

115

116

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ФРАНЦИЯ Когда еда — работа. Горнолыжные туристы из России в гостях у горнолыжных кулинаров трех долин

117

118

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

В альпийском стиле к вершинам гедонизма Нет, то, что подают во французских гастрономических ресторанах, есть невозможно! Это кощунство — поедать произведения искусства. Каждое блюдо достойно быть повешенным на стену для украшения интерьера в качестве икебаны. Но если вешать их на стену, то содержимое упадет на пол, а это вообще преступление. Поэтому приходиться есть, топя угрызения совести в великолепных винах Савойи.

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

К счастью, рестораны бывают не толь‑ ко гастрономические, но самые разные. И рестораны традиционной крестьян‑ ской кухни не менее замечательны. А в некотором смысле даже более интерес‑ ны, поскольку в некоторых из них мож‑ но видеть истоки великой французской кухни, отправляющей в астрал и гурма‑ нов, и эстетов. Особенно после пятой перемены блюд.

Сам себе и повар, и инструктор

Простой французский парень Камий Рэй мирно выпасал своих коров и ни‑ кого не трогал, когда в 1972 году на

его высокогорные альпийские пастби‑ ща под пиками Эгюй Пекле пришли ка‑ кие‑то люди и начали строить горно‑ лыжные трассы. Другой впал бы в отча‑ яние и с горя запил бы, но Камий был не таков. Он прикинул, что пасти своих ко‑ ров внизу, в долине, у Сан-Мартина ему не хочется — скучно, тесно, да и молоко будет совсем другое. И вообще, начало новой жизни в сени Пекле казалось за‑ манчивым. И решил Камий Рэй освоить горнолыжный спорт, коров своих про‑ дать, а на вырученные денежки постро‑ ить маленький ресторан у строящего‑ ся горнолыжного подъемника «Пекле»,

119

120

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

высаживающего лыжников на трассу, соединяющую пики Пекле с постро‑ енным в 1972 году курортом Валь‑То‑ ранс — самым высокогорным курортом Европы. Так у нового курорта появил‑ ся первый горнолыжный инструктор, он же ресторатор. Камий — обаятельнейший старик — с нежностью вспоминает молодость и потчует нас своими яствами. На каж‑ дом меню — старые фотографии пер‑ вых горнолыжников из семейного ар‑ хива. В самих меню — блюда по се‑ мейным рецептам, которые мать и бабушка, и прабабушка готовили еще из тех коров, которые он — розовощекий мальчонка в штанах на лямке — помо‑ гал пасти отцу и деду.

— Бог меня любит, — шутит Ка‑ мий, — ведь меня даже специально крестить не пришлось. Наш дом стоял прямо напротив церкви в Сан-Мартине, и я младенцем выполз за порог и сва‑ лился прямиком в храмовую купель. Увидев напряженность на наших ли‑ цах, какая случается в каждый обед или ужин при попытке истолковать напи‑ санное на французском меню, Камий предложил выход: — Знаете, вы не выбирайте. Вам по‑ дадут все, что есть на кухне на общий стол, чтобы каждый мог попробовать все, чем богаты. Отцу помогает взрослая дочь. Ее он представляет на современный манер: — Мой топ-менеджер!

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Топ-менеджер вместе с официанткой быстро накрыли стол, подали кир — восхитительный аперитив из шампани‑ зированных вин с добавлением фрук‑ тового или орехового ликера. В каж‑ дом ресторане свои пропорции, а здесь, на мой взгляд, кир был лучший из всех, которые доводилось пробовать за годы изнуряющих мозг и печень французс‑ ких пресс-туров. Потом пошли салаты из крупно нарезанных листьев, закуски из многих сортов сыра, колбас, копче‑ ного мяса и основные блюда — карто‑ шка, запеченная с сыром, что‑то типа каши из фуа гра с яйцами и еще бог весть что. В солнечный день хорошо обедать на улице, на террасе, чтобы потом, перед дальнейшим послеобеденным катани‑ ем, позагорать в шезлонге, наслажда‑ ясь диджистивом и пейзажем. Но сегод‑ ня погода не для шезлонгов. За окном афрофранцуз чистит террасу, прямо на трассу сгребая лопатой снег. Правиль‑ но, там ему самое место. Черный па‑ рень в белой пурге смотрится, как кар‑ тина Малевича, в смысле авангардно стильно, тем более, что на сноуборде своем он зажигает будь здоров! При‑ ехал учиться кататься, да задержался подработать. — Сколько всего человек у вас здесь трудятся? — Всего десять. Но мы все взаимоза‑ меняемы. Это сорок лет назад Камий был бед‑ ным пастушком, а склоны Пекле — пус‑ тынным горными пастбищами, сегод‑ ня они — самая популярная трасса од‑ ного из лучших горнолыжных курортов мира, и, соответственно, Камий нын‑ че весьма богатый человек. Продай он свой ресторан — станет миллионе‑ ром. Может валяться себе в шезлон‑ ге в краях, не знающих снега, да крео‑ лок за задницы лапать. Так нет же, он предпочитает в полшестого утра вста‑ вать к первому рейсу подъемника, что‑ бы подниматься на свой трехтысячник и вкалывать там до семи-восьми вече‑

121

122

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

этой жизни. Это самый молодой шефповар такого уровня. Он лично встре‑ чает гостей на входе в ресторан и лич‑ но контролирует каждую тарелку на выходе из кухни. — Извините, мне надо работать, — после короткого приветствия сказал Жан и исчез. Следующий раз он появится после де‑ серта, чтобы поинтересоваться, все ли было в порядке, или что‑то было не так? Или все так, но могло быть еще лучше и в чем конкретно. Но мы не гур‑ маны «Мишелин». Мы вообще не гур‑ маны. Мы — журналисты, а журналис‑ ты всеядны. Известно, как нас заманить на пресс-конференцию — пообещать фуршет, а там хоть Клико под фуа гра, ра в любую погоду. И так каждый день на протяжении сорока лет. А погода по этим хребтам гуляет любая. Это про‑ шлая зима была такая теплая, а вообще в январе на этой высоте минус тридцать с ветром — не редкая роскошь. Вот та‑ кие они, пастухи горной Франции. Сво‑ им Альпам под стать.

Самая высокая звезда Альп

Если звезды падают с неба, значит, это кому‑то нужно. Неисповедимы траек‑ тории небесных тел, и ни один ресто‑ ратор не знает, кто вон там за столи‑ ком у окна проливает соус на его ска‑ терти — зашедший погреться бомж или эксперт высокой комиссии «Ми‑ шелин», инспектирующий все аспек‑ ты сервиса на предмет присуждения заведению знаменитой мишелиновс‑ кой звезды, или наоборот, ее отнять, если она уже есть. Звезды высшей рес‑ торанной квалификации зарабатыва‑ ются годами кропотливого труда, а те‑ ряются в одно мгновение. Например в Москве, насколько мне известно, если ошибаюсь, пусть меня поправят, все‑ го один ресторан имеет такую звезду. В Валь‑Торансе тоже есть один такой мишелиновский ресторан. Его шеф-по‑ вар Жан Сюльпис — 27 лет от роду, мо‑ жет сказать, что он уже реализовался в

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

хоть миску «кириешек» с «Клинским» — все сметем, еще и подеремся. — Шеф предлагает вам сюрприз, — сообщил менеджер зала. Вам не да‑ дут меню, и вы не будете знать, что вам предстоит есть, до тех пор, пока блюдо не появится перед вами. А когда оно по‑ явится, официант расскажет вам о том, что это за блюдо, из чего оно приготов‑ лено… – … и в каких условиях воспитыва‑ лась та коза, которую для нас зажари‑ ли, ага, — вздохнул печально Гена, из «Банко». Сегодня он своими куртуазными ма‑ нерами заработает титул «сомелье». — Дамы и господа, кто будет про‑ бовать вино? — обратился официант

к Татьяне Сыровой, ведущей радио‑ станции «Маяк». Она единственная из нас, слегка отесанных жертв журфака, закончила когда‑то инъяз и говори‑ ла по‑французски, вызывая комплекс вины за недочитанную в школе «Вой‑ ну и Мир». — Конечно же, вот этот, сидящий на‑ против меня месье, — ехидно сказала Таня и указала на Гену. — Это офици‑ альный сомелье нашей делегации. — А чё я! Чё сразу я? — заерзал на стуле Геннадий, как будто не сосуд с напитком богов к нему протягивает вышколенный официант, а сельский дантист клацает перед носом не впол‑ не одноразовыми щипцами. — Чё во‑ обще делать‑то?

123

124

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

что мы съели. Правда, не все из подан‑ ного на стол имелось в словарном запасе Татьяны, так что эти непереведенные по‑ нятия будут подвержены образной интер‑ претации, так что не пытайтесь это гото‑ вить. За последствия не ручаюсь.

Первая перемена блюд 1. Консоме из голубя с морковью. 2. Какой‑то формаж плюс такой же фрукт. 3. Некая белая субстанция. 4. Кажется, митр. 5. Субстанция из картофеля. 6. Субстанция из сыра с картофельной примесью (или наоборот). — А если здесь вылизывать тарелку языком, что они подумают? — Ничего не подумают. Не до этого им будет, когда придется неотложку вы‑ зывать. — Мне что ли? Ему объяснили, что первое, что надо сделать — это умное выражение лица. Если это невозможно, хотя бы сосредо‑ точенное. Поднести бокал на уровень органа обоняния… Та-а-ак… Покачать вино в бокале… Хо-о-орошо… Ме-е-еедленно отпи-и-и… — куда! епть!!!… — Геннадий, я хотел сказать, что «от‑ пить медленно» — не то же самое, что «выпить». Ну да ладно… — И чё теперь ему сказать? — Ну, можешь сказать ему, например, что вино пахнет пробкой. — Да ну, нормально. Тащи! — потом, выдержав паузу, добавил — Все равно не заменит бутылку. Щас! Все бы толь‑ ко и делали, что и меняли бы бутылки. Открыл — значит пей. — Зачем же, по‑твоему, предлагать пробовать? — Это они так понтуются. Ну, истинный сомелье!… Тем време‑ нем подали первое. Чтобы не утомлять читателей, из кото‑ рых не все сегодня будут обедать, описа‑ нием церемониала, просто перечислю то,

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Четвертая перемена блюд 1. Сыры из разных провинций. — Да-а-а, друзья, сыры, как и провин‑ ции, бывают разные. Помню, как‑то раз я должна была съесть некий сыр и напи‑ сать про него текст, — заметила Маша Майерс с «Эха Москвы». — Сыр так во‑ нял! Но текст вышел хороший. — Тексты, Маша, они не пахнут.

Пятая перемена блюд. Она же десерт 1. Белый шоколад с апельсиновым мармеладом. 2. Фисташковый мусс с кориандром. 3. Маис в карамели. — Эй, сомелье хренов! Почему нам давно не наливают? — Эй, ч-ч-ч-человек! Почему ты нам не наливаешь?! — Ваш предоплаченный лимит, ме‑ сье, увы, исчерпан. — Не тебе. Не тебя же, а шефа ин‑ фаркт хватит, столь редкий в его воз‑ расте.

Вторая перемена блюд 1. Суп из каштанов с пармезановым муссом и трюфелем. — В этом блюде все слова понят‑ ные, — кажется Сырова ощутила радость от хорошо проделанной работы перевод‑ чика. — А помните прошлый год в Лионе по‑ давали суп в морском еже?.. — пустился в гастрономические воспоминания фри‑ ланцер Володя Головин. — Мне этот еж запал в душу. — Не в Лионе, а в Гренобле… — «Еж запал в душу»… Я пожалуй это запишу.

Третья перемена блюд 1. Ребра ягненка, шампиньоны и еще какая‑то хрень.

125

126

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— Нет, ты понял?! «Увы исчерпан»! Пойдем уже отсюда. Лучше в номере че‑ го‑нибудь жахнем. — Да-да! Пойдем уже. Три часа едим! — Мальчики, постойте, это невежли‑ во! Сейчас выйдет шеф, мы его побла‑ годарим, попрощаемся, и тогда можно будет уходить. Маэстро Сюльпис возник в стиле под‑ черкнутой художественной и утон‑ ченной небрежности, в котором, кста‑ ти сказать, выдержано все его заведе‑ ние — от манеры держаться до одежды официантов. Положив руку на спин‑ ку стула клиента, он сдержанно и с до‑ стоинством вел беседу, принимая за‑ служенные комплименты. — Мы бы вам присудили вторую звез‑

ду «Мишелин», — пошутила Таня. — Вам для этого следует обратить‑ ся в соответствующую комиссию, — не принял шутки маэстро, подчеркивая, что не с неба он хватает звезды. — А вы не боитесь ее потерять? — Ну что вы! Мы так высоко и далеко, что до нас не скоро какая‑либо комис‑ сия доберется. — Что верно, то верно. На высоте Валь‑Торанса вода закипает при 90 гра‑ дусах. Как он здесь так классно готовит, диву даюсь. В холле небольшая экспози‑ ция, в ней выставлена роскошно издан‑ ная книга. — «Моя кухня из Савойи», — перевела название Татьяна. — Автор Жан Сюль‑ пис.

ФРАНЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Эпилог

К спуску на автобусе из поднебесий РонаАльп в тенистые долины мы подготови‑ лись с альпинистской основательностью. Когда штопор извлек четвертую пробку, наш штатный сомелье вдруг вспомнил про то, что вино — не единственное что способствует красноречию. — Интересно, а как растут псилоби‑ циновые грибы? — Волшебные грибы, Геннадий, рас‑ тут на экскрементах крупнорогатого скота. Поэтому древние люди рисовали иногда на скалах сцены преследования, изображая как грибы, вооруженные ко‑ пьями, гонятся за быками. Так что, если на твоих, какашках вдруг вырастут гри‑ бы — беги куда глаза глядят!

127

128

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

129

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ Время — по Гринвичу Пространство — по Лондону

130

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Байки города Лондона

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Приехав однажды в Лондон поправить свой английский, я вышел на станции Chalk farm. Дальше — пешком. Следует разыскать улицу Grafton Terrace, на которой располагается жилище мисс Анны Кэрей, чей адрес мне выдали вместе с авиабилетом в московском офисе языковой школы Chalk Farm. Типичный «хомстэй». Ну вот и пришел…

На пленере урбанизма

Дом № 20. Три ничем не маркирован‑ ные кнопки звонков. Жму на все подряд. Из домофона раздается голос: — И какого, — типа того что, — хрена? — Мисс Кэрей, плиз? — Её звонок другой. — Какой? — Другой. На двери. — Но они все на двери, мэм. Пауза. Щелчок замка. Из дверно‑ го проема высовывается мэм с видом не вполне довольным. (И чего — каза‑ лось бы, время детское, всего‑то пер‑ вый час ночи?) Высовывает руку наружу и жмет правильный звонок. Звонок зве‑ нит на весь дом. Тетка кидает на проща‑ нье что‑то вроде, дескать, «не уверена, дома ли Анна». И захлопывает дверь. Я, несколько обескураженный, еще немно‑

го понажимал звонок. Звонок исправ‑ но сотрясал безмолвие типичного анг‑ лийского дома. И вот когда уже собрал‑ ся пойти, куда глаза глядят, прямо надо мной распахивается окно, оттуда высо‑ вывается старушка и строго так спра‑ шивает: — Это ты в звонок звонил? Ну, все, думаю. Дозвонился. Сейчас кипятком ошпарит. — Да, я, мэм. Найс ту мит ю. — Ты кто такой? Что тебе надо? — Анну Кэрей, — дескать, хочу. Жить я к ней пришел. — А я тебя не знаю. И вообще, у меня до воскресенья жить негде. Мест нету, понял? — И захлопнула окно. Приключение, надо сказать, дурацкое. Все бы ничего, погода славная, и спаль‑ ник есть, я могу спать на траве, но я не

131

132

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

могу весь месяц жить на траве. Это на‑ силие над ландшафтом. В этот момент окошко снова распахивается, старушка высовывается, швыряет в меня книжкой и гнусавит следующее: — Вот тебе справочник дешевых гос‑ тиниц. Звони, договаривайся, может где и будет место. — Эй-эй! Постойте, — завопил я, уви‑ дев, что она собирается снова исчезнуть. — А можно часть вещей у вас оставить? — А запросто! Через минут пять она спустилась и за‑ брала то, что я счел нужным не таскать с собой. То есть почти все. — Не беспокойся, я за всем присмот‑ рю. — По мере того, как она просыпа‑ лась, в ней, в свою очередь, просыпа‑ лась радушная домохозяйка. — Ты го‑ лоден? Хочешь чего‑нибудь? — Только воды. — Разумеется. И, это… извини, что так получилось. Это не моя вина. В кол‑ ледже твоем чего‑то напутали. Вот бы еще я из‑за этого переживал. Вещи пристроил, и слава богу. Осталь‑ ное — просто ерунда. В конце-концов, это даже забавно — в Лондоне побом‑ жевать. В ту ночь далеко бомжевать не пошел, а бухнулся под деревом прямо на траву на соседней улице. Расстелил «пену», достал спальник и классно так откинулся. Даже уснул не сразу. Валял‑ ся, слушал, как шелестят листья кле‑ на, что приютил меня, и попивал свой «Хеннеси» из шереметьевского duty free. Ну что за «wonderful world», как пел незабвенный Луи Армстронг. Утром я пошел от окраины к цент‑ ру пешком, пока дошел, наступил день. Перво‑наперво купил какой‑то простой еды, переходник для английских трех‑ фазных розеток и местную SIM‑кар‑ ту для мобильного телефона. В кон‑ це Чолк-фарм-роад повернул на Ок‑ сфорд‑стрит, прошел ее и попал в Гайд-парк. Там я валялся на траве, рас‑ сылая друзьям SMS-ки со своим новым номером. Потом перебрался в кафе, воткнул в розетку ноутбук, и до ночи писал какие‑то заметки. Гулять мешал дождь. На всякий случай я по телефону

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

забронировал номер в каком‑то хостеле на Ноттинг Хилл, но к ночи дождь за‑ кончился, так что идея койко-места под крышей дома утратила актуальность. Хорошо днем бродить по миру, а ноче‑ вать там, где застанет ночь. Сколь при‑ ятное дело засыпать под тысячелетни‑ ми кленами Сент-Джеймс парка, вни‑ мая крику ночных птиц. Парки Лондона монументальны. Это монументы дикой природы. Ночью де‑ ревья подсвечены зеленоватым приглу‑ шенным светом, который возвращает урбанистическому пространству мис‑ тическую призрачность первобытно‑ го леса. А в двух шагах гудит Биг Бен. Но гудит — не как время на службе го‑ сударства. Ночью государство спит, и Биг Бен гудит как время в чистом виде. Надо сказать, что и полиция, и разного рода темные личности здесь весьма лю‑ безны к тем, кто ночует на лавках парка Сент-Джеймс. Полицейские, проезжая мимо, раскланиваются и говорят при‑ ветливо «Hi!», а темные личности сра‑

зу грабить вообще не лезут, а терпеливо ждут, когда ты уснешь, чтобы не нанес‑ ти тебе душевную травму, и в ожида‑ нии прохаживаются вокруг, сужая круги. Иногда кто‑то из них подходит слиш‑ ком близко. Тогда посмотришь на него недобрым взглядом, и он сделает вид, что не рюкзак из‑под головы вытягивал, а тебе подушку поправлял, отскочит, и с безопасного расстояния проворкует: Good night. Have you sweet dreams…

Карьера бифитера

Магазин сувениров возле Тауэра вече‑ ром превращается в куртуазный куль‑ турный центр. Можно зайти и оказать‑ ся на презентации кого‑нибудь или че‑ го‑нибудь. Сегодня какая‑то фирма посредством фуршета презентует кот‑ летки. Очень кстати. С утра на ногах, а тут — и выпить, и закусить. Представи‑ тель компании был немногословен. Ко‑ ротко всех поприветствовал, призвал всех присутствующих всегда и в любых обстоятельствах питаться котлетками

133

134

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ихней компании. Никто из присутству‑ ющих не возражал. На запах котлеток из Тауэра мгновенно потянулись бифитеры. Самые настоящие, в своей знаменитой бифитерской одежде. С одним из них мы познакомились, потянувшись одновре‑ менно к одной и той же котлетке. Обыч‑ ный мужик, с обычным именем Джон и усталостью в глазах, в которых, однако, читалась глубина истории и широта им‑ перии. Впечатление не обманывало. — Как стать бифитером? — Переспро‑ сил он деликатно, прожевав котлетку. — В сущности ничего особенного. Служил в спецназе, мотался по колониям, учас‑ твовал в Фолклендской компании, стал сержантом гвардии Ее величества. Те‑ перь вот бифитер я, в Тауэре живу. — А семья? — Жена и две дочки. Тоже в Тауэре живут. — И как вам ваши казематы? — Ну, внутри‑то это нормальные обо‑ рудованные квартиры, теплые и сухие. Зимой в Лондоне это важно.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Музы и калории

«Если ты — локомотив, то и я локомо‑ тив», — гласит надпись на плакате, де‑ монстрирующем гору хорошо органи‑ зованной биомассы, под которым оче‑ редной животный «локомотив» месит гантели, весом и размером напоминаю‑ щие колесную пару от железнодорожно‑ го вагона. — Джентльмены, еще по одному под‑ ходу, — побуждает подопечных к ак‑ тивным действиям персональный инс‑ труктор. Когда к тебе обращаются «джентльме‑ ны», расслабиться невозможно, и ты вы‑ кладываешься на тренировке. Британс‑ кий дух поддерживает на плаву «офис‑ ный планктон». Фитнес-центр, который я нашел через интернет, кроме своих прямых досто‑ инств — низкой цены и новых тренаже‑ ров — имел еще массу косвенных — со‑ седство с бюджетным супермаркетом, если пойти от него налево, и Британс‑ ким музеем, если следовать направо,

135

136

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

между источниками хлеба и зрелищ, стало быть. Вход во все великие музеи Лондона бесплатный, что весьма стимулирует их частое посещение, которое при оп‑ ределенной регулярности входит в при‑ вычку и становится потребностью, как и регулярные тренировки. Глаза нуж‑ даются в битах эстетики, как тело в ка‑ лориях. Что ни говори, идея музея исключи‑ тельно имперская — собрать под одной крышей все артефакты мировых цивилизаций. Барельефы Парфенона и Шумера, боги индийцев и индейцев, керамика Африки и Перу… Окаменелые в скульптурах совершен‑ ные тела греческих богов и героев напоминают о том, что тебе завтра снова на тренировку. «Джентльмены, еще один подход», — это и про очеред‑ ной виток истории греко-римскоиудео-христианской цивилизации. Расслабиться ее «локомотиву» невоз‑ можно.

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Аббатство в шоколаде

Начиная с правления Вильгельма Заво‑ евателя в 1066 году, все английские мо‑ нархи короновались в Вестминстерс‑ ком Аббатстве. А вот знаменитый Stone of Destiny, камень в полтора центнера весом, на котором короновались коро‑ ли Шотландии и который семьсот лет лежал под британским троном здесь в Аббатстве, вы уже под этим троном не ищите. Он нынче лежит там, откуда его привезли англичане, ибо нескольким шотландским героям его удалось похи‑ тить лишь в наши дни и вернуть на ро‑ дину, в Шотландию, где он и лежит под пуленепробиваемым стеклом в Эдин‑ бургском замке. Больше ничего лишнего шотландские герои из Аббатства не взяли, хотя мог‑ ли бы. Так что старинный трон Бри‑ танской монархии вы найдете на сво‑ ем месте. Могилы многих из монархов тоже. В знаменитом Poet’s Corner — «угол‑ ке Поэта», расположенном в южном

нефе, — находятся могилы и памятни‑ ки Чосера, Браунинга, Спенсера, Шел‑ ли, Блейка, Льюиса Кэррола, Диккен‑ са, Шекспира. Памятник Шекспиру хра‑ нит в Аббатстве его дух. Ибо прах поэта упокоен в его родном городке. Нынешнее аббатство датируется XII веком, часть построек относится к XVI, Английская протестантская цер‑ ковь окончательно утвердилась в стра‑ не при Елизавете I. Она даровала аб‑ батству титул церкви «независимой от архиепископства Кентерберийского» — этот статус сохраняется и поныне. Са‑ мой древней частью аббатства являет‑ ся нормандская крытая монастырская галерея восточной стороны, которая ве‑ дет в Вестминстерскую школу, основан‑ ную Елизаветой I — одну из четырех крупнейших частных школ страны. На выходе открыта сувенирная лавка в которой можно накупить массу всяких стильных, изящных, полезных и прият‑ ных сувениров. Например, шоколадные батончики «Westminster Abby», поеда‑

137

138

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ние которых можно рассматривать в ка‑ честве акта сопричастия к англиканской церкви. А можно и не рассматривать. Бывают такие аббатства, в которых шо‑ колад — это просто шоколад.

От мессы к мессе

Если вам когда‑нибудь фотограф-пу‑ тешественник Игорь Стомахин скажет, что однажды в Лондоне он нашел пиво, это значит, что накануне рождества

1995 года у его ног, на перекресте между Аббатством и Биг Беном перевернулась фура с «Гиннесом». Набив все подруч‑ ные емкости — кофр, рюкзачок, паке‑ ты, карманы банками с этой ирланд‑ ской амброзией, засыпавшей площадь, воодушевленный Стомахин отправился в свой хостел готовиться к встрече Рож‑ дества, которую предполагалось осу‑ ществить в Вестминстерском Аббатс‑ тве. В вагоне метрополитена у него на‑

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

чали рваться пакеты, и банки с пивом катались по полу из конца в конец. Сто‑ махин их ловил, рассовывая по карма‑ нам. Они снова вываливались, а он их снова ловил. Пассажиры аплодировали и бросали ему деньги. Они решили, что их веселит новогодний клоун, мим, ка‑ ких в Лондоне изобилие, особенно нака‑ нуне Рождества. Около одиннадцати вечера Игорь в компании своего тогдашнего колле‑

ги, обозревателя газеты «Иностранец» Михаила Калишевского подходил к Аб‑ батству, имея целью подготовить ре‑ портаж для своей газеты об англиканс‑ кой рождественской мессе. Но опоздали — месса закончилась, и прихожане рас‑ ходились по домам. — Ну ничего. Мы сейчас пойдем в другую церковь. Католическую. У като‑ ликов мессы длятся дольше, — моди‑ фицировал свой план креативно мысля‑

139

140

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

щий Стомахин и попросил Калишевско‑ го, — Миша, пойди‑ка спроси у вон того хрена, где здесь ближайшая католичес‑ кая церковь. «Вон тем хреном» был мужчина сред‑ них лет, одетый в дорогое верблюжье пальто, садившийся в голубой «Бэнт‑ ли». — Ты в своем уме? Спрашивать у лор‑ да, англиканина, только что закончив‑ шего свою англиканскую мессу, где здесь католическая церковь!? Не пойду. — Ну, тогда скажи мне, как по‑анг‑ лийски спросить: «Где ближайшая като‑ лическая церковь?». Если тебе стремно, я сам его спрошу. — There is the nearest Catholic Church. Бубня себе под нос эту фразу, чтобы не забыть, Стомахин, в шапке-«петушке», курточке, тронутой тленом, с авоськой, полной «Гиннеса», отправился беспоко‑ ить лорда неполиткорректными вопро‑ сами. Политкорректный британец бить его не стал, и даже не послал, а доходчи‑ во, насколько это было возможно, объ‑ яснил, как пройти в ближайшую като‑ лическую церковь, с ее продолжитель‑ ной, как время, мессой. Стомахин ничего не понял, вернул‑ ся и принял единственно верное в канун Рождества решение. — А ну ее, к богу, эту мессу. — Богу — богово… Они присели на ступеньки подле Аб‑ батства со своим «Гиннесом», да так и проговорили до утра за жизнь, под бой Биг Бена.

Африканская страсть британского парламента

В британский Парламент может зай‑ ти абсолютно любой джентльмен и аб‑ солютно любая леди, не обремененная поясом шахида. Такие экскурсии, кото‑ рые принципиально бесплатны, сами по себе также символичны; они также есть символы британской демократии. До‑ смотр, как в аэропорту, сданные в каме‑ ру хранения фото и видеокамеры — и вот вы находите себя на галерее, слуша‑ ющим парламентские дебаты. Хоть це‑ лый день там сиди и слушай. Хотя скуч‑

но. Дебаты и дебаты, чего их слушать, все мгновенно повисает в интернете, а самые интересные высказывания в бли‑ жайших новостях покажет телевизор. Самое интересное — разглядывать сам парламент, его интерьеры и парламен‑ тариев, отличая вторых от первых. В момент присутствия в Британском парламенте автора этих строк, там, кроме него, присутствовал еще и некто Тони Блэр. Он говорил о проблеме Зим‑ бабве и убеждал присутствующих в том, что режим «кровавого диктатора» Му‑ габе гораздо хуже Британской парла‑ ментской монархии. Все присутствую‑ щие вяло соглашались. Было это на сле‑ дующий день после тех самых выборов в Российскую Госдуму, в результате ко‑ торых российский парламент лишился либеральной оппозиции. По этому по‑

141

142

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

объекты типа водопада имени одной английской королевы. В общем, через полчаса я покинул парламентское засе‑ дание, так как оно показалось скучным. Парламент он и в Африке парламент.

British airways — властелин кольца

воду афроангличанин‑секьюрити, судя по выражению лица, обыскивавший меня на входе, выразил мне соболезно‑ вание. И вот британский премьер сыпет соль на рану моей загадочной русской души и прямо у моих ног раскачивает чаши истории, актуальные для не опре‑ делившихся с выбором развивающих‑ ся стран — вот вам парламентская де‑ мократия, а вот вам африканская дик‑ татура. Что лучше? Блэр не имеет таких специалистов, которые могли бы ему растолковать, что и африканскую дик‑ татуру вполне можно понимать как де‑ мократию. Такую, особенную в смысле суверенную демократию, отвечающую национальным традициям бантуязыч‑ ного большинства. У племен хуту и ту‑ тси тоже своя «суверенная демокра‑ тия», а Блэр о ней не говорит. В тот год на днях я как раз вернулся из Зимбабве, и мне там не казалось все таким ужас‑ ным. По крайней мере, виселиц на ули‑ цах Хараре я не заметил. Может быть потому, что мое внимание отвлекали

Один из символов Лондона — гига‑ нтское колесо обозрения, самое боль‑ шое в мире, как утверждает проспект от авиакомпании BRITISH AIRWAYS, владельца и содержателя сооружения. Правда, в японском городе Осака тоже есть колесо, которое тоже позициони‑ руется как «самое большое в мире». Ду‑ маю, что в мире еще наберется десятка два колес, а в перспективе каждый себя уважающий город должен вращать свое собственное самое большое в мире ко‑ лесо обозрения, дабы этот самый мир обозревать. Как бы то ни было, колесо обозрения Лондона само по себе заме‑ чательное. Внутренние спицы этого ко‑ леса представляют собой не громозд‑ кие железные трубы, а тросы, кабинки — не решетчатые коробки, а стеклян‑ ные сферические капсулы, и на верши‑ не амплитуды они не пассивно болта‑ ются внутри колеса, а «переползают» на внешнюю часть окружности. Благо‑ даря всему этому сооружение отличает‑ ся воздушной эфемерностью всей конс‑ трукции. Колесо вращается довольно быстро, но из‑за колоссальности ради‑ уса путешествие или, как они здесь го‑ ворят, «полет», по ощущениям получа‑ ется довольно продолжительным. И по деньгам сопоставимым с перелетом из Лондона в Париж на каком‑нибудь низ‑ кобюджетном конкуренте BRITISH AIRWAYS’а, что фланируют над Ста‑ рым Светом за те же 25 фунтов. Но па‑ норама Лондона стоит большего. Нет, не стоит ждать ничего сверхъ‑ естественного. Колесо как колесо, та‑ кое же круглое, как все колеса мира, отличное лишь эргономикой. Две‑ ри капсулы плавно закрываются, и ты представляешь себя пилотом чего‑то космического, залетевшего в Лондон на weekend. По мере «взлета» ощуще‑ ние усиливается благодаря, разумеет‑

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ся, не перегрузкам, а панорамному виду, которому именно в этом колесе не ме‑ шает ничто — ни внутренние конструк‑ ции сооружения, ни грязь на стеклах, ни даже блики. Оказывается, сферические стекла изнутри не бликуют. Пока разглядывал устройство кабины, она поднялась уже высоко над городом. Мне повезло подняться именно в это время. Солнце пробило висящие целый день низкие облака косыми предзакат‑ ными лучами, отчего весь Лондон заиг‑ рал как витраж, и даже мутная, похожая на гуашь Темза, казалось, вспомнила, что она все‑таки вода.

Метаморфозы национального футбола

Приехали однажды три русских ком‑ мерсанта Витька, Генка и Макс в Лон‑ дон, имея целью «перетереть» с колле‑ гами свои дела, зайти в паб на Пикка‑ дили, купить женам модных шмоток на Оксфорд‑стрит и сходить развлечь‑ ся в Сохо. А тут как раз «Челси» игра‑ ет с «Реалом». Бли-и-ин! Забыли мужи‑

ки и про Оксфорд, и про Сохо, все мыс‑ ли о том, как попасть на матч. А на матч попасть никак. Билетов нет и все. Решили все равно поехать к стадиону, мол, если повезет, перепадет им «лиш‑ ний билетик», а нет, так просто потусо‑ ваться в толпе фанатов, подышать ат‑ мосферой английского футбола на его родине — само по себе большое собы‑ тие. «Лишние билетики» у спекулянтов зашкаливали за 200 фунтов, что было non possibility. Вот и осталось им прос‑ то «дышать атмосферой». Вид пассивно дышащих активной футбольной атмос‑ ферой не совсем молодых людей при‑ влек внимание полиции. — И чего мы тут ошиваемся, джент‑ льмены? Почему стоим и не заходим? — спрашивает вежливый бобби. — Да, блин, начальник, прикинь в на‑ туре, билетов нет, денег дать барыгам нет, вот и стоим, как член в бетоне, и дышим атмосферой английского фут‑ бола, — отвечают на чистом английс‑ ком русские мужики.

143

144

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

— То есть вы хотите войти, но не смогли купить билеты? – Так точно. — Стойте здесь, — велел бобби и исчез. Через пару минут полицейский вер‑ нулся с тремя билетами из полицейско‑ го резерва, стоимостью по 20 фунтов, и были это билеты на места разряда VIP. И было русским мужикам счастье. И си‑ дели они на VIP-местах, и болели за «Челси», и орали, размахивая пиджака‑ ми: «Россия! Вперед!».

Время по гринвичу

Есть на Свете места, которые приня‑ то посещать не из какой‑нибудь надо‑ бности, а по факту своего проживания на Земле, которая на самом деле удоб‑ на, как квартира. В одних местах, где есть гастрономический туризм, — у нас банкетный зал, в других — туризм спортивный, там, стало быть, планет‑ ный фитнес-центр, в третьих — истори‑ ко-культурный, у нас там кабинет, в чет‑ вертых — всяческие СПА и термальные

источники — и там у планеты глобаль‑ ное геополитическое джакузи, в горо‑ дах-автосалонах у цивилизации гараж, с портовыми городами все понятно. А вот есть на Свете такие места, в ко‑ торые можно приехать только ради од‑ ного их названия. Идея туда отправить‑ ся приходит сама собой. Так что не сто‑ ит удивляться собственному желанию, отправляясь в Гринвич. Просто компас вашего внутреннего голоса так реагиру‑ ет на притяжение нулевого меридиана. Если следовать внутреннему голосу, то одна из воскресных прогулок по на‑ бережным Темзы может легко вас увес‑ ти в другое полушарие. Оно начинается всего в часе езды на катере от центра. В Гринвич правильно ехать на кораб‑ лике. Покачиваясь на волнах, участву‑ ешь в географии и сходишь на берег ну‑ левого меридиана посвященным. Мор‑ ская фуражка, шкиперская борода, массивная трубка, довершающие обли‑ ки случайного прохожего, — все гово‑ рит о том, что, да, именно здесь все на‑ чиналось и заканчиваться не собирает‑ ся. «Все» — в смысле, глобализация. Жители города, в лучших демократи‑ ческих традициях, позаботились о том, чтобы каждый турист смог символичес‑ ки реализовать претензии микрокос‑ ма на макро‑статус: увидеть их заме‑ чательный меридиан и сфотографиро‑ ваться, стоя правой ногой в восточном, а левой — в западном полушарии, в виде комикса мечты дрожащей твари о мировом господстве. Здесь стоит посетить Королевскую Об‑ серваторию, музей «Домик Королевы», Национальный Морской Музей, пообе‑ дать в кафе на террасе с панорамным ви‑ дом на Темзу. Перед возвращением не‑ пременно следует сверить свои часы с обсерваторскими и больше никогда не переводить стрелки. С тем, чтобы впос‑ ледствии, где бы вы себя не находили, — в Москве, Нью-Йорке или Кота-Ки‑ нанбалу, на вопрос случайного прохоже‑ го: «Который час?», — вынув изо рта ды‑ мящуюся трубку, тронув взглядом ци‑ ферблат хронометра, вежливо ответить, уточнив при этом: «По Гринвичу, сэр».

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

145

146

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

РОССИЯ На Камчатку экспромтом

147

148

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

Согласно расписанию приливов Борт Ил-76 военно-транспортной авиации неслышно плывет над землей. Солнце, всходившее прямо по курсу, своими косыми лучами наводило на резкость уже не взгляд — саму землю, вычерчивая каждый ее объект, как трехмерный чертеж. Оно тоже принимало участие в полете и наполняло кабину пилотов светом и состоянием торжественности и умиротворения, от которого ее персоны выглядят статичновосковыми.

Капитан всматривается отсутствующим взглядом в пейзаж собственных воспоминаний, второй пилот медитирует над кроссвордом, а штурман минут уже как двадцать мешает ложечкой чай без сахара. Оба штурвала синхронно и едва-едва покачиваются. Это автопилот, вступив в мистический контакт с восходящим солнцем, ведет машину верным курсом. На восток. Всегда.

Упасть на хвост тем, кто его имеет

Упасть, в прямом смысле этого слова, на хвост военным пилотам — задача не из невыполнимых. Для это-

го следует обладать какими угодно личными качествами, лишь бы одно из них вызвало бы у пилотов желание взять тебя на борт «стажером». И, когда у них такое желание возникнет, они, возможно, однажды позвонят и спросят, а не желаешь ли ты слетать с ними на Камчатку. Без дела, просто так. До взлета целых два часа, масса времени, чтобы сбежать из офиса в аэропорт. Согласно логике экспромтов, на край света лучше путешествовать налегке. Небо в тот день над страной выдалось на удивление ясным. А с ним — и редкая возможность рассмотреть из фона-

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ря штурмана страну в деталях географической карты. Позади остались Волга, Урал, тюменские заболоченные равнины. Одна за другой перпендикулярно нашему курсу простерлись на Север великие реки Евразии — Обь, Енисей, Лена, уходящие налево, то есть, в смысле, на Север, растворились в сиреневом мареве полярной ночи одна за другой. За Енисеем потянулась тайга. Бесконечная, как космос, монотонная, как хорал, она завораживала сознание как гипноз, из которого уже не выведет ничто… Ну, разве что океанский прибой.

Про внучку и жучку

То, что океан — единственный и наиболее естественный предел мира, начинаешь осознавать, подлетая к Камчатке на высоте, достаточной, чтобы разглядеть в ней полуостров. Поразительно, сколь безупречно ровным может быть берег, каким он открылся с его западной стороны. Возникло желание после посадки сменить телескоп на микроскоп, то есть познакомиться с жизнью полуострова изнутри. В аэропорту, попрощавшись с экипажем, которому предстояло провести на летном поле еще несколько часов, я пошел в город через общий выход, сме-

149

150

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

шавшись с толпой пассажиров регулярных рейсов. В зоне прилета приходится продираться сквозь строй таксистов — первых представителей местной фауны. Они неизбежны как спецконтроль. Они равно преследуют тебя во всех аэропортах страны. Они говорят на своем языке «командиркудаехать», «начальникнедорого», «тыхотьприценись» и вращают на указательном пальце ключи. Они везде одинаковые и везде — одинаково бессмысленные, поскольку во всех аэропортах есть альтернативные виды транспорта. Имеются они и в Елизово, в качестве микроавтобусов, уже было погибших на японских и корейских свалках, но обретших в России вторую жизнь. Пока доехал до центра, стемнело. Надо где‑то ночевать. Стучусь в первое попавшееся официальное здание, которое окажется зданием пединститута, и поворчавшая для порядку сторожиха меня пускает на ночлег. Пускает просто так, даже без денег. Зачем это ей? Сам удивляюсь. Может, потому что она — просто хороший человек? Располагаюсь на полу аудитории, она приносит чайник, и мы пьем чай с ее вареньем и моим печеньем, под долгий рассказ про деда-дочку-внучку-жучкукошку-мышку-репку. Как дед надысь помер, как дочка рожала, как внучка поступила в этот самый пединститут, как жучке травили блох, а она потом сдохла, как кошка принесла котят, а топить их жалко, как достали мыши, как негде посадить репку. Ведь дачу‑то уже год как продала. Утром автостопом я отправился на север по единственной транскамчатской трассе Петропавловск — Усть‑Камчатский. До райцентра Мильково меня довез на своем разбитом москвиче какой‑то бывший зек, человек, умудренный жизнью до буддийской лояльности к ментам («мусора же тоже люди, им тоже по‑своему плохо»), и, судя по татуировкам, не чуждый прекрасному. Довез, сделав крюк, и не взял ни копейки. – Это в Москве шагу бесплатно не сделать, а тут люди другие.

Плач по гейзеру

Мильково — райцентр, знаменитый тем, что в нем была устроена одна из первых российских казачьих факторий, от чего по сей день там сохраняется атмосфера независимости и самодостаточности, наделяющая мильковчан собственной гордостью и независимым взглядом на порядок вещей. Еще бы! Ведь у них там все свое — свой краеведческий музей, свой клуб, свой телеграф, своя газета, известная либеральными нравами, в разгар перестройки серийно публиковавшая местного же производства триллер под названием «Мильковские смоковницы». В остальном же — это обычный райцентр, с ирисками в сельпо, и если не ставить себе целью посещение краеведческого музея и общение с мильковскими смоковницами, то можно здесь особо и не задерживаться. Радуясь купленным в сельпо ирискам, я снова иду по пустынной дороге, ис-

151

152

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

полненный желания стопорить попутки. В тот вечер попутки были настолько редки, что пока я дошел километров десять до деревни Кирганик, не встретил ни одной. Кирганик — это деревня-призрак. Когда‑то процветающий колхоз был ликвидирован великим колхозоборцем Хрущевым, но жизнь в Кирганике от этого не заглохла совсем уж, несмотря на то, что электричество там обрезали тогда же. А что такое коммунизм минус электрификация всей страны? Согласно ленинской арифметике — это есть советская власть. Так вот, в виде каких‑то человеческих те-

ней и дымка над тремя не развалившимися трубами, она там присутствует до сих пор. Не все захотели уезжать, и остались жить себе на ландшафте, рассудив, что не в телевизоре счастье. Вообще‑то, я очутился в Кирганике со спонтанно возникшей идеей пробраться в долину гейзеров, до которой именно отсюда, если верить карте, ближе всего. Всего ничего, каких‑то три дня легкого бега по тайге. Вообще‑то я в курсе, что по этим местам желательно бегать с компасом, палаткой, ружьем, собакой. Но, интересно, на какую категорию сложности можно защитить в турклубе сей марш-

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

рут, если из экипировки только спальник да ириски? Впрочем, из общения с местными таежниками стало ясно, что защищать такой маршрут придется не в турклубе, а в психушке. Поэтому оказалось разумным заночевать тут же, но только не в деревне, а прямо на берегу реки Камчатка. У костра на берегу замерзающей реки можно провести жизнь. И не заметить, как начнется следующая. Чтобы этого не произошло, уже дня через два надо было срочно выходить из нирваны и возвращаться в актуальный исторический процесс. В смысле — на трассу.

Куда ты отсюда денешься

Первая же показавшаяся на горизонте машина остановилась с тем, чтобы довезти меня безо всяких пересадок прямо до Петропавловска. Машина — бортовой КамАЗ, отвозивший уголь в корякский поселок Палану. Водитель оказался разговорчивым и легким в общении. — В такие поселки не очень выгодно уголь возить. Дороги‑то есть, поэтому себестоимость низкая. Каждый может привезти. — А куда выгодно? — Туда, где дорог нет. Но для таких рейсов мне этот КамАЗ не совсем под-

153

154

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

ходит. Нужен трехосный, или «Урал». Вот заработаю денег, этот продам и куплю трехосный. — А как совсем без дорог‑то? По вулканам и тайге? — По прибою. Согласно расписанию. — Расписанию чего? — Расписанию приливов и отливов. Есть на западном берегу нашего полуострова, да и не только там, поселки, которые полностью изолированы. Сообщение — вертолетом, или вот так, на вездеходе по прибою. Тогда цена доставки того же угля возрастает в четыре-пять раз. Это работа. Для нормального мужика. Пашешь, рискуешь и зарабатываешь соответственно. — А рискуешь чем? В смысле, машину гробишь? — Сам можешь угробиться. — Что, там опаснее, чем на трассе? Там же движения нет никакого. Пилишь себе по берегу потихоньку… — Трасса — есть трасса. А по берегу потихоньку не получается. Прибой ведь. В прилив первая волна идет такая, что сносит кузов бортового «Урала». Следующие две волны машину превращают в хлам. А еще через один прилив ее остов замывает песком. Все, нет машины, как будто бы и не было. Идеально, конечно, ехать с напарником на двух вездеходах, но это по безопасности идеально, а по деньгам не выгодно. Так что, если мотор вдруг заглохнет и сразу не заведется, ты выбьешься из расписания, или вообще, не дай бог, на мосты сядешь, тогда — кирдык тебе. Поэтому‑то и нужен трехосный вездеход, желательно новый, чтобы не застрять нигде и не заглохнуть. — А шофер разве не успеет от волны убежать? — Там некуда бежать. Отвесные гладкие скалы. Не забраться. Много водителей так погибло. Хотя, у нас здесь зимой и на дороге можно боты завернуть легко. Заглох двигатель где‑нибудь, где дров для костра нет, и мороз вокруг за сорок. Присел передохнуть. Задремал. И все. К утру ты — статуя. В этом случае остается один способ спастись —

жечь запаску и ждать, пока кто‑нибудь из проезжающих грузовиков возьмет на буксир. Можно, конечно, и на легковой попутке уехать, но если ты машину на дороге бросишь, ее в момент разберут. Это только кажется, что дороги у нас пустынные… — А спальники пуховые возить с собой не пробовали? — И что, ты хочешь сказать, в минус сорок он тебя согреет? — Но ты же сам внутри‑то не минус сорок, а плюс 36,6, как минимум. Альпинисты, по‑твоему, как на Эверест ходят, где те же минус сорок только с ураганным ветром? Запаски они там не жгут, это точно. — Не знаю. Вряд ли у кого из шоферов на Камчатке такой спальник найдется. Для водителя лучший спальник — это его машина. Лучше в нее вложиться. Такой спальник, небось, стоит, как самолет. В город приехали в середине ночи. — Ты сейчас куда пойдешь? — Не знаю. Высади меня у какого‑нибудь детского садика, в беседке до утра покемарю. — Может, ко мне пойдем? Жена у меня не злая, скалкой не отоварит. Или, если стесняешься, оставайся в кабине до утра. Только я в семь часов уже поеду на погрузку. — Вот за кабину спасибо. Остаюсь! А не боишься вот так, с кем попало машину оставлять? Ты же меня на большой дороге подобрал. — Гос‑с‑споди… Да куда ты, на ней отсюда денешься. С Камчатки‑то…

Потомки атлантов

И то верно. Некуда. Океан кругом. И ты в его центре, как в момент творения, постепенно проникаешься островной психологией, колеблясь в поисках самого себя между чувством брошенности, аутсайдности и чувством мессианской исключительности. Отличительный признак психологии островитян — осмысление самих себя вне контекста истории, но в контексте мифологии. Разумеется, гимны «Риг-

155

156

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

веды» здесь не поют, равно, как и местный корякский героически эпос знают лишь передовики фольклорных коллективов. А вот в областных газетах можно встретить такие заявления, как эта, выдвинутая местной журналисткой Еленой Карен гипотеза, что, мол, камчадалы — они не как все остальные люди, а сами по себе, потому что они — никто иные, как потомки Атлантов, супер-раса, чье место в мире не здесь и сейчас, а в будущем и вообще. Ведь почему на Камчатке люди такие хорошие? Потому что

здесь заповедник нравственности и совести всего человечества. В то время, как москвичи представляют собой его, человечества, духовный шлак, в последней выработке притом. Бред конечно, но бред психологически востребованный читателями, переживающими синдром аутсайдности — закономерное состояние общественного сознания на периферии постсоветского пространства. Сейчас местная пресса уже как‑то поспокойнее стала, а в 1997 году редкий номер редкой газеты не выходил без эска-

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

пад в адрес центра. «Москва жирует» проходило рефреном по всем СМИ. Но когда атрибутом столичной жизни помимо достатка стали теракты, то зависть среднестатистического камчатского обывателя сменилась сочувствием и соучастием. — Нам‑то здесь хорошо. До нас‑то дел никому нет. — Говорят, что террористы и в Петропавловске собираются рвануть. Россия же с нас начинается! Новый год кто первый встречает?! — авторитетно вещает с лавочки баба Маша.

Курс пены к пемзе

Лавочка бабы Маши стоит у подъезда дома, в котором я нашел неожиданный приют на квартире некой девочки Анжелы, с которой познакомился в аэропорту довольно нестандартным образом. Подходит ко мне она и говорит: — Извините, пожалуйста. Вы мне песню не споете? И кивает на мою гитару… Девочка Анжела когда‑то тусовалась с московскими и питерскими панками и испытывает по своей прошлой жизни ностальгию. Но всему — свое время, и,

157

158

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

«натусовав» от них младенца, она улетела обратно в Петропавловск на самолете Красного Креста. Бесплатно. С тех пор тоскует по столичной «продвинутой» жизни и иронизирует над провинциальностью диджеев камчатского радио. Но в столицу возвращаться ей некуда. Отцу ее уже трехлетнего ребенка — мальчику Андрюшке с Шаболовки — мама строго настрого запретила жениться на девочке с Камчатки. Мальчик Андрюшка хоть и водится с панками, но привык слушаться маму, потому как он из приличной семьи. — Нет, только ты не думай про них плохо, — говорила мне вечером за чаем у себя на кухне Анжела, — они очень хорошие, и Андрей, и мама его. Ну, действительно, зачем мы им нужны. Андрюша в университете учится. Да и квартиру здесь мне оставить не на кого. Не пустовать же ей. Трехкомнатная квартира Анжелы опустела после того, как брат зарубил топором их маму и сел в тюрьму надолго. Пришлось Анжеле возвращаться из панковской вольницы к цивильной жизни, растить своего младенца и как‑то пытаться зарабатывать на хлеб. Она и зарабатывает. Панки — народ не обремененный особыми профессиональными навыками, кроме своих панковских ремесел. Единственное, что они умеют делать — фенечки всякие. Вот Анжелка их и делает. И еще — разные композиции из природных материалов — ракушек там всяких, перьев, костей, деревяшек. После шторма она отправляется гулять по берегу и собирает «ништяки» — выброшенные прибоем красивые ракушки и причудливые коряжки. А браконьеры местные делятся с ней неликвидными дарами леса — когтями, зубами, хвостами, лапами неудачливых животных, а то, глядишь, и шкура подпорченная перепадет. Из этого сырья она мастрячит все, что в голову придет, а потом ходит продавать в аэропорт, к московскому рейсу. Поскольку штуки ее иногда уж очень красивые получаются, то концы с концами она худо-бедно сводит. И ребенок не похож на сироту-

оборванца. Вон, на полу с котом воюет. Кот, правда, его гнобит, поскольку держит за существо более низкого порядка, хотя, очевидно, и понимает, что это временно. Несмотря на свое далекое от сказочного благополучия финансовое состояние, денег за постой (мне была выделена самая лучшая комната с потрясающим видом на вулкан Авачинский, так что было за что заплатить!) Анжела категорически брать отказалась. Добро еще, что удалось уговорить ее не дарить мне свои феньки, а взять за них деньги.

Выход к мировому океану

Нет, все‑таки я должен был пешком дойти до океана, чтобы руками потрогать волны. Без этого сознание отказывается верить, что я здесь, на краю континента. Идти, однако, пришлось часа четыре в одну сторону. По незнанию отправился не по дороге, к устью Авачинской бухты, а через какие‑то поля да буераки к восточному побережью, полагая, что напрямик. Последний час пути прошел в нарастающем гуле прибоя. А в непосредственной близости рев стоял такой, что не было слышно собственных мыслей. «Потрогать волны» оказалось нелегкой задачей. Гораздо легче было в них окунуться с головой. Впрочем, и так вымок до нитки: ветер дул в мою сторону, заряженный тучами брызг. Ритм прибоя — пульс Земли, единственное на этой планете и абсолютное воплощение вечности и постоянства. Все остальное — иллюзии, оседающие на поверхностях суши исторической пылью. Проценты, президенты, генсеки, гомосеки, антрацит, пестицид, целюллит, плебисцит, люмпены, люрексы, мадонны, гондоны, сенаторы, креаторы, оракулы, ораторы, нации, акции, диктаторы, вибраторы, партии, памперсы, соросы, яндексы — все это тоже волны, но иного порядка. Перекатывающиеся из ниоткуда в никуда, и потому так нуждающиеся в точке отсчета. Во взгляде со стороны. В тебе, болван!

РОССИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

159

160

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

160

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА

160

ШВЕЦИЯ ФАКТОР ПРОСТРАНСТВА