я во ВГИК вместе с Андроном Кончаловским и Андреем Смирновым, которые теперь стали великими. А я был принят во ВГИК, на телевизионное отделение, и отказался там учиться, потому что вследствие исключительной глупости и тупости представлял себе, что телевизор всегда останется таким, каким он был в те годы: размером со спичечный коробок. И мне, как человеку чувствительному к визуальной материи… как я могу быть режиссером фильмов, которые будут показываться на экране размером 6 х 8 см! И моя матушка, видя, что я как-то совсем потерял ориентацию, сказала: «Поступай в институт, где учился Эйзенштейн!» Это была идея. А он учился в Институте гражданских инженеров. Я поступил на архитектурный факультет этого института, уповав на то, что получив аттестат, я уж стану вторым Эйзенштейном. Жизнь оказалась другой, сложней, я, не имея никакого понятия, интереса к архитектуре, попал в число самых отстающих студентов. А быть последним в группе из тридцати человек неприятно. Со мной никто ничего не обсуждал, за спиной были ухмылочки в мой адрес, мои проекты не вызывали никакого интереса. И спросить было некого — никаких друзей не было архитекторов. И вдруг на третьем курсе мне в руки попала книжка Райта «Будущее архитектуры», и я влюбился. Влюбился в эту книжку, влюбился в архитектуру и сохраняю, с перерывами и небольшими изменами, эту любовь до сегодняшнего дня. На последнем курсе эта любовь привела к тому, что я стал одним из лидеров курса и последовательно прошел школу великих Райта, Корбю, Мисса и закончил Каном. На шестом курсе я был убежденным кановцев, канианцем. Но тогда же я решил, что город важнее зданий: вместо того, чтобы идти в престижный институт Ленпроект, где какие-то перспективы маячили, важное здание в Питере построить, я пошел в ЛенНИИПградостроительства. Это «шарашкина кантора», которая занималась планировкой нефтегазоносных поселков, городов. Там работал приятель мой Боря Устинов, который оттуда тут же уволился, я остался один. Скука смертная, я терял время, читая всё, что попадется в руки в нашей библиотеке. Мне попался журнал со статьей Кристофера Александера, он математик и одновременно архитектор… Я жду, я счастлив, я понял, что то чувство одиночества, пустоты и отсутствия профессиональной дискуссии это вмененная мне самому мания. И не надо страдать, не надо мучиться. Не должен холостяк бегать и кри-
138 а+с 1-2 ’2016