ДЕЛО ЖИЗНИ в трудной жизненной ситуации. По-другому, как Ирина ее переживает. Почему мне показалось, что это может быть интересно любому человеку? Все дело в том, что, во-первых, никто из нас не застрахован. А, во-вторых, механизмы переживания общие. Она выбралась на встречу, передав ребенка родителям, мы гуляли по Наро-Фоминску, разговаривали, светило солнце, в парке развлекались дети. Доброжелательный мужчина, проезжавший на велосипеде, остановился и, предварительно извинившись, почему-то решил сообщить, что мы – красивая пара. Я потом размышлял над этим. Красота лавочного разговора.
Мы начали с добра и зла, с того, насколько размыты эти понятия. И кто вообще вправе говорить, где однозначно «добро» или «зло». Нас конечно научил Маяковский, что есть очевидные «хорошо» и «плохо». Но то было о детстве и о воспитании. У взрослых все иначе. Тут, скорее, Булгаков с Воландом и его неоднозначной командой ближе к истине. Я спросил ее про планы на лето. Оказалось, они с Полиной поедут на море, в Евпаторию, потому что есть благотворители, оплатившие билеты и проживание. Девочке уже почти 4 года, она весит всего 12 килограммов. Чуть более трех лет мама «воюет» за Полинины достижения. Верит в то, что на-
ука и медицина станут барьером на пути генных мутаций. Есть основания полагать, что исследования могут дать возможность как минимум сгладить протекание, как максимум предотвратить запуск процесса. — Я уверена, что в России есть такие дети, – повторяет свою мысль Ирина, – просто у нас очень много недообследованных. У нас медицина так выстроена, что врач может позволить себе фразу: ну, родите еще ребенка, не тратьте время, он – овощ, никогда не сможет сидеть, ходить, говорить и т.д. Вычеркните из жизни. Слышно это часто, начиная от реанимации в роддомах.
29