Юрий Бельченко
По обе стороны войны
Глава 1. Встреча «Зелёнка» просматривалась плохо: кустарники, небольшие холмы, поросшие высоким бурьяном, лесопосадка по левому флангу, густая как джунгли, за ней кукурузное поле, поднявшееся в человеческий рост. Смотри — не смотри, — ничего не увидишь, особенно когда ветер... Всё раскачивается, шелестит... Целая дивизия может подойти шагов на двести незамеченной и что ты сделаешь с двумя пулемётами, тремя РГ-7 и тридцатью АКМ? Ну да, героически погибнешь вместе со всеми. Хорошо ещё, что есть два бинокля и подзорная труба (туристическая). Боеприпасов вроде достаточно, но это как сказать, смотря на какой бой, десять «цинков» патронов, сотня гранат. Но хуже всего ожидание боя, невозможно расслабиться. Внутри какой-то комок, где-то в груди. Иногда думаешь: «Скорее бы!» Ну а дальше? Что, всё закончится? Ага, сейчас... Сергей ещё раз навёл бинокль из бойницы блокпоста на лесопосадку и стал медленно, метр за метром просматривать свой участок. Опа! Слишком резко качнулись ветки акации. Точно, метрах в пятистах передвижение: один, второй, третий... Скорее всего разведка. Ну что? Врезать по ним? — Ребята, внимание. — негромко командует Сергей. В пятистах метрах по левому флангу передвижение вдоль лесопосадки, кто видит? — Вижу, вижу, засёк. — раздалось несколько голосов. — По команде. — бойцы зашевелились, закряхтели, целясь, щёлкнул чей-то затвор. Огонь! — негромко скомандовал Сергей. Несколько коротких очередей их пяти автоматов взорвали тишину: та-та-тах, та-та-тах. Сергей продолжал смотреть в бинокль. Куда они валят? Срезанные пулями ветки акаций посыпались на траву, три фигурки в камуфляже метнулись в стороны, залегли за травой, не видно где. Эх, надо было пацанам дать команду переставить прицельные планки на пятьсот метров, а так получилось — кто по траве, кто по деревьям… — Хорош, отбой, прицельную планку кто переставил на пятьсот метров? — спросил Сергей уже погромче. — А в ответ тишина... — с иронией добавил он. — Да как-то неожиданно, командир, — раздался голос. — На войне всё неожиданно, короче, зря патроны потрачены, бойцы. Дополнить магазины. Прибежали двое с правого фланга. — Что тут у вас? — Да разведку шуганули, правда, вроде, ушли будто бы. У вас там как на счёт перемещений, движений?
— Вроде нет, но чувствую, что укры где-то рядом, — со вздохом сказал усатый толстощёкий с брюшком командир отделения по кличке Ус. — Запоздалое у вас чувство, товарищ Ус, — с иронией сказал Сергей — если пришла разведка, значит, будет и война, готовьтесь, скоро полезут или обстреляют. Как бы в ответ на слова Сергея издали донёсся хлопок, чуть позже в воздухе раздался звонкий свист. — Мины! — закричал Сергей — В укрытие! Всем в укрытие! Воздух! Первая мина «легла» в пятидесяти метрах от укрытия, земля дрогнула одновременно со взрывом. «Хорошо, что недолёт до баррикады, а так бы кого-то точно зацепило» — мелькнула мысль. Мины прилетали и взрывались достаточно точно и кучно. «Что ж, сегодня повоюем, скорее всего» — подумал Сергей, поглаживая приклад автомата. Обстрел закончился как всегда неожиданно. — По местам! Готовиться к бою! «Ну, слава Богу, хоть какая-то определённость» — сам себе прошептал Сергей, устраиваясь возле бойницы с биноклем. Часть укрытий было разрушено обстрелом, пронесли двух раненых на руках к машинам. — Отправляйте в одной! — крикнул Сергей вслед нёсшим раненых — машины ещё пригодятся, если уцелеют — добавил он потом. Из-за посадки грохнула пушка БМП. «Этого только не хватало, если подогнали технику и начнут валить из-за посадки — выбьют нас отсюда за полчаса» — рассуждал Сергей – «гранатомётом густую посадку не прострелишь. Да, рассчитали всё правильно, молодцы...» Справа из-за дальнего холма раздались очереди КВПТ, тяжёлые пули башенного пулемёта защёлкали по мешкам с песком. В ответ затрещали автоматы и пулемёты ополченцев. «Да, по броне не очень-то эффективно получается». — Ребята, тише со стрельбой — громко крикнул Сергей — отслеживайте перемещение, только по живой силе! БМП работала из пушки прицельно, два попадания в укрытие – двое убитых... «Эх, миномёт бы...» А сколько там в зелёнке? Нужно вызывать подкрепление, технику дадут? Успеют? Сергей начал звонить в штаб, там пообещали что-то подбросить, но как-то неуверенно. Стрельба из зелёнки нарастала, затарабанил ещё один КПВТ из высокого кустарника прямо перед позицией, несколько «морковок» из гранатомётов, выпущенных в ответ, не попали в цель — далеко и плохо видно за кустарником, а он, зараза, переезжает с места на место и валит из пулемёта, собака. Сергей приказал бойцу принести подзорную трубу — надо хотя бы визуально выяснить какими силами укропы наступают. Здоровенная, до метра в длину труба
была неудобной, но приближала картинку неимоверно, даже сразу и не поймёшь, что видишь, ничего себе! Ага, ну вот и их КП на холме за кустами, метров с две тысячи, может больше, жаль, что не достанешь. Даже морды их видать. Сергей медленно переводил круглое окошко подзорной трубы с одного офицера на другого, хотя по ситуации это не нужно было вообще – ну засёк и засёк... Нет, что-то заставляло его рассматривать противника. «А ведь те же мужики, что и мы, ещё месяца три-четыре назад могли с ними водку в Крыму пить...» И вдруг как будто холодая волна окатила Сергея с головы до ног, перехватило дыхание — «Вовка. Точно он, ну да, он. Вовка, друг мой. Это ты или не ты?! Ты. О Боже! Что это? Господи, что ТЫ делаешь со мной?» – едва не закричал Сергей, отвернувшись в сторону и упершись лбом в холодный пластиковый бок мешка с песком. * * * Фирменный поезд Киев-Москва подходил к Харькову, Вовке, одиннадцатилетнему пацану ехавшему с матерью в Москву к родственникам, становилось скучно. Читать не хотелось, да особо и нечего было, кроме двух нудных взрослых газет «Труд» и «Известия». Сперва было интересно смотреть в окно вагона, сидя за столиком «бокового плацкарта». Поля до горизонта чередовались с лесами, мелькали небольшие сёла, но чаще вид закрывала лесополоса. — Через сорок минут поезд прибывает в Харьков, — объявила проводница, проходя по вагону. «Ну вот, хоть город посмотрю» — подумал Вовка, с надеждой вглядываясь в окно по ходу поезда. В Харькове стоянка была долгой, но мать на перрон не выпустила: «Останешься ещё, где я тебя искать буду?» — Да не отстану я, мам, я только возле дверей постою, — просился Вовка — не бойся. — Там сейчас люди выходят, другие заходят, только мешать всем будешь — не поддавалась на уговоры мать, не отрываясь от газеты. — Семнадцатое, восемнадцатое здесь? — спросила молодая женщина с большой спортивной сумкой в руках. — Да, конечно, вот напротив и боковое, — приветливо ответила Вовки, указывая на места.
мать
— Спасибо, но вот мы и на месте, давай Серёжа, помогай, не стой, — продолжала новая пассажирка, обращаясь к мальчику Вовкиного возраста, подошедшего за ней, с небольшим чемоданом и авоськой.
— Володя, помоги людям уложить вещи, — попросила мать, обрадовавшись поводу занять Вовку чем-то полезным взамен на нытьё по поводу выйти из вагона на перрон. — Спасибо, да мы сами управимся, мой-то уже тоже не маленький, такой поди как ваш… Совместными усилиями вещи быстро растолкали по полкам и в рундук, оставив авоську с едой у окна. Новая соседка уселась напротив Вовкиной мамы, с симпатией глянула на неё и спросила: — А вы далеко едете? — До Москвы. — Мы тоже, значит, будем соседями? — Значит, будем. — Вот и хорошо, а вас, извините, как зовут? — Екатерина, а вас? — А меня Варвара, а это мой Серёжка, ученик пятого класса московской средней школы. — Я только ещё в пятый перешёл, – важно поправил мать Сергей. — Ой, и мой перешёл в пятый, да, Володя? — Ага. – кивнул головой Вовка. — А он ученик средней школы номер восемь города Киева, шутливым тоном объявила Екатерина — Серёжа, а ты присаживайся за столик напротив Володи — тебе так удобнее будет и веселее, а то он у меня в дороге затосковал. Неожиданно вагон качнулся и медленно поплыл вдоль перрона. — Ну вот и поехали — со вздохом облегчения сказала Варвара, глядя в окно на удаляющийся вокзал. Матери ребят быстро разговорились о чём-то своём, взрослом, а Вовка исподтишка рассматривал Сергея. Тот был чуть ниже ростом, но коренастее, был белобрысым с голубыми глазами на округлом веснушчатом курносом лице. Маленькие оттопыренные розовые уши Серёжки казались Вовке немного смешными, но он старался не улыбаться, чтобы не обидеть пацана. Одним словом, внешне Серёжка был полная противоположность Вовки, худощавого, смуглочернявого с карими глазами на горбоносом вытянутом лице. Неожиданно Серёжка наклонился к Вовке и ломающимся голосом тихо спросил:
— Говорят, у вас, Украинской ССР, экзамены уже с четвёртого класса сдают? — Да, мы в этом году три экзамена сдавали, по русской литературе, по математике и изложение по русскому. — А у нас экзамены будут только с седьмого класса. — Вам везёт. — А что, трудно экзамены сдавать? — Да так, не сильно, там билеты с вопросами, главное билеты выучить. — А ты как сдал? — Нормально вроде, на четвёрки. — Молодец, а украинский учите? — Конечно, язык, чтение, а с пятого украинская литература будет. — А у нас только русский и литература тоже будет. — Везёт вам. — А ещё будет литература народов СССР, понял? — Это что, всех республик? — А то как?! — Ничего себе. И это всё учить? — Ага. — Да, вам тоже достанется. — И алгебра с пятого у вас? — С пятого. — И у нас тоже. — А как по-украински будет поезд? — Потяг. — А самолёт? — Литак. — А стол? — Стил. — А стул? — Стилэць.
— А корова? — спросил Сергей, увидев за окном пасущихся у лесопосадки коров — Так и будет, — корова. — Ну да, одни слова похожи, другие совсем не похожи. В Харькове я слыхал украинский, но мало. — А иностранный у вас в Москве с какого класса? — С пятого. — И у нас. А ты какой хочешь учить? — Французский, он красивый. — А у нас в школе французского нет, есть только немецкий и английский. — А ты какой хочешь учить? — Не знаю, наверное английский. — А ты Жюль Верна читал? — Читал. — Нравится. — Очень. — А Беляева, фантастику? — А как же, у нас в школьной библиотеке фантастики полно. Мне ещё Станислав Лем очень понравился. — А я не читал, он кто? — Фантаст, он поляк, у него книга есть «Повэрнэння з зирок», классная книга на украинском, ну перевод с польского. По-русски «Возвращение со звёзд» — А о чём? — Это как космонавты улетели на космическом корабле искать планеты на которых есть жизнь, но не нашли и вернулись через двадцать лет, а на Земле, пока они летали, прошло более ста лет, представляешь? Всё изменилось полностью. — Ух ты, класс. Интересно, наверное? — Ещё как, я эту книгу два раза прочёл. — А ты мне её расскажешь? — Конечно расскажу. А ты в Москве где живёшь? — На Кутузовском. — Мама, — Володя вдруг позвал мать — а мы, кажется, тоже на Кутузовский к тёте Свете едем?
— Да, Володя, ты ещё помнишь? — Помню конечно, когда мы ездили прошлый раз мне уже семь лет было. — Ой, всплеснула руками Варвара, так мы с вами, Катя, соседи ещё и по улице будем?! — А вы что, на Кутузовском живёте? — Да! — А в каком номере? — В сорок седьмом. — А мы в сорок девятый едем! — Ну так в гости приходите! — Спасибо, Варя, придём обязательно. — Я вам адрес точный с квартирой, этажом и парадной, давайте запишу, чтобы потом не забыть и телефон. — А вот мой блокнот, Варя, сюда прямо и пиши, а я вам наш адрес на листочке напишу, у сестры телефон тоже есть. — Классно, — обрадовано заявил Вовке Сергей — я тебя с нашими пацанами со двора познакомлю, классные пацаны. — Хорошо. А ты в Киеве когда-нибудь был? — Нет, мы в Харьков к бабушке ездили в гости, это папина мама получается, баба Таня. — А твой папа кто? — Военный. — Офицер? — Ага. — И мой тоже офицер. А твой где служит? — Ты же знаешь — военная тайна. — Ну да. А мой сейчас в командировке. — И мой, — как-то невесело сказал Сергей. Тогда ребята ещё не знали, что в это время их отцы, офицеры противовоздушной обороны воевали в Египте под Каиром в одном ракетном дивизионе.
Глава 2. «С чего начинается Родина» Все вышеописанные события чётко и беспощадно всплыли в памяти Сергея. Стрельба, смерть, страдания нараставшего боя показались ему на какое-то время чем-то нереальным, каким-то кошмарным сновидением. Но нет, кто-то трясёт за плечо: — Товарищ командир, ты ранен? Что с тобой? — Всё в порядке. Рассредоточиться от баррикады! Связь с охранением есть? Что там? Алло! Алло! Передвижений по ложбине нет? Наблюдайте! По ложбине могут обойти с фланга. Расчёты гранатомётов! Выдвинуться на левый фланг! Залечь и ждать движения бронетехники! Себя не обнаруживать! Бить наверняка! Седой! Давай с пулемётами на правый фланг! Ушли все с баррикады! По ней долбить будут со всех стволов, боеприпасы выносите в посадку! Сергей командовал как-то машинально, но точно понимая, что необходимо делать, он пытался отвлечься командованием боя от пульсирующей жуткой мысли: «Вовка. Вовка. Зачем ты здесь? Что это? Зачем это?» * * * Поезд прибыл в Москву рано утром, общественный транспорт ещё не ходил, но до своих домов на Кутузовском недолго было и пешком, если бы не вещи. Катя и Варя "скинулись" по рублю на такси и через несколько минут были дома. Вовка и Сергей договорились встретиться в пять вечера на детской площадке, когда отоспятся. Сергей пришёл раньше и дворовые ребята сбежались все к нему, соскучившись по товарищу. Начались расспросы, рассказы новостей. — А я с новым пацаном приехал, — заявил друзьям Сергей — мы в поезде вместе ехали, а оказалось, что в соседних домах, он из Киева, его Вовкой зовут, классный пацан, вот увидите! — А где он? — спросил очкастый Игорёк — самый любопытный во дворе. — Скоро придёт, на пять договорились, у кого часы? — Уже почти пять, — важно заявил Сашка, глянув на старенькие, бывшие отцовские часы «Победа». — А вот он! — сказал Сергей и тут же крикнул — Вовка! Давай сюда! Мы здесь! Услыхав голос Сергея из толпы ребят, Вовка ускорил шаг и подошёл к разноликой и разнорослой компании. — Привет! — знакомьтесь ребята! Это Вовка из Киева.
— Вадик. — Игорь. — Сашка. — Юрка. — Вася. — Витя. — Пашка. Ребята по очереди пожимали руку Вовке, представляясь. «Точно как у нас в Киеве на Старовокзальной» — подумал Вовка, пытаясь запомнить имя каждого мальчика. — Ну что, ребята, что делать будем? — спросил Сергей. — Давай, Серый, предлагай! — сказал Пашка. — Мяч здесь? — Здесь. — Ну что, давайте в футбол погоняем! Ставим ворота, «Матаемся!» — Кто за? — спросил Игорь. — Все за! — крикнул Сашка, снимая чистую футболку и вешая её на куст сирени. — Тогда погнали! — скомандовал Сергей. «Он видно здесь «заводила» – подумал Вовка, — классный парень». За игрой в футбол Вовка твёрдо выучил имена всех ребят. Игра закончилась со счётом «три-пять» в пользу команды Сергея и Вовки. — А ты нормально мотаешься, — одобрительно сказал Сергей Вовке по окончанию игры, а книгу расскажешь? — Какую? А… эту, — Станислава Лема? — Ну да. Давай, Вовчик, все вместе слушать будем, ты садись на мяч, а мы в рядок на лавке, давай, рассказывай! — Короче, так—старясь не упустить ни одного эпизода, старательно, как на уроке, Вовка начал пересказывать книгу польского фантаста. На удивление, ребята внимательно слушали, даже не прерывали рассказ, иногда задавали вопросы и бросали реплики: — Нет, они в экспедиции только подружились. — И чё, так и не нашли обитаемую планету?
— Нет, ребята, так и не нашли. — Жаль, лучше бы нашли. «Классно рассказывает Вовка, молодец, — подумал Сергей — почти как писатель, классный пацан». Вовка продолжал рассказывать и его не покидало чувство, будто он и вовсе не выезжал из Киева, а просто к нему во двор на Старовокзальной собрались ребята из соседних дворов, а среди них и его уличные друзья — Вовка, Коля, Женька и Таня, он даже искал их глазами, но не находил. Все ребята такие же как в Киеве, только «акают» немного. Через пару дней Катя с Вовкой были приглашены в гости к Варваре с Сергеем по телефону. Купив в угловом гастрономе небольшой шоколадный торт и две бутылки лимонада, они вошли в третью парадную и поднялись на четвёртый этаж дома №47. Открыл Сергей и сразу утащил Вовку в свою комнату показывать всё, что у него есть интересного. Ребята весело общались, Вовка рассматривал книги и вдруг увидел на полке рядом с книгами медную фигурку Сфинкса, точно такую, какую пару месяцев назад прислал отец из Египта в посылке через своих сослуживцев, в большой сумке с медным замком. Вовка насторожился. А вот у Сергея на стене маска из чёрного дерева, почти такая же как в посылке отца, а это что? Китайский фонарик с мощным отражателем на три батарейки, полностью хромированный, точно такой, какой дома в Киеве у Вовки от отца... из Египта. — Серёжа, — осторожно сказал Вовка — ты знаешь, у меня дома, в Киеве, точно такой же сфинкс, фонарик и почти такая же маска. Мне их папа из Египта прислал. Серёжа от неожиданности присел на стул и смотрел на Вовку не мигая, пытаясь осознать произошедшее. Вдруг из большой комнаты, где общались матери ребят, раздался громкий плач. Ребята бросились в зал и обомлели от удивления, увидев рыдающих в обнимку матерей. На серванте стояла новенькая японская магнитола «Айва» — точь-в-точь какую передал Вовке отец из Египта два месяца назад. Этих магнитол в Союзе не было почти ни у кого, кроме семей офицеров воевавших в Египте, что напрочь отрицалось во всех газетах, по радио и телевидению. Увидев «Айву» Катя тут же «разоблачила» Варвару, та во всём «созналась» и жёны доблестных советских офицеров зарыдали друг у друга на плече. Тот вечер запомнился Сергею навсегда до мелочей. Маленькая компания ещё недавно совершенно чужих людей сидела за праздничным столом. Все они чувствовали необъяснимую, но искреннюю любовь друг к другу, любовь гораздо более высокую и чистую, нежели та, которая существует между близкими родственниками. Это трудно объяснить словами, но
очень легко понять сердцем. А из японской магнитолы «Айва» звучала песня, записанная на кассету в блиндаже под Каиром в исполнении, вероятно, немного подвыпивших советских офицеров, в том числе и тех, о ком так тосковали Варя и Катя, Вовка и Серёжка. Песня эта называлась «С чего начинается Родина».
Глава 3. «Нет выше любви» Укры наступать не спешили, видимо, не хотели потерь, хотя имели огромное преимущество: бронетехника, миномёты. Методично простреливая зелёнку, блокпост и посадку из всех огневых средств, старались заставить ополченцев отойти. «Кто-то там нас жалеет» — подумалось Сергею. «Ну да, кто же ещё, – Вовка конечно. Он же всегда любил «чтобы всё по-честному». Тоже мне, рыцарь печального образа». Снова нахлынула волна мыслей и воспоминаний. «Кстати, а что он, Вовка, здесь делает, он же уже лет шесть как на дембеле? Чего припёрся? Наверное, того что и я, и я пятый год в отставке. Ему что, Афгана мало было? Ливии? Ирана? Да и меня, Афган и Чечня мало чему научили». * * * — А дедушка у тебя есть? — спросил в тот памятный вечер на Кутузовском Сергей Вовку. — Нет, — со вздохом ответил Вовка — тот, что по папе, дед Ефим, так он в сорок четвёртом в Крыму погиб. — А кем он был? — Комиссаром батальона, капитан, а другой, по маме, тот в разведке воевал, прошёл всю войну, а умер уже в шестьдесят пятом. — Чё, болел? — Ага, после ранения. — А мои оба деда и по папе, и по маме при обороне Москвы погибли в декабре сорок первого. — А ты кем хочешь быть? — Офицером. — И я офицером. — А тебе какие войска больше нравятся? — Бронетанковые. — А мне пехота. * * * — Алло! Вовчик? Привет, это Сергей. — Привет, Серёга! — Слушай, что там у вас в Киеве творится?!
— В смысле? — Ну в смысле, что у вас там за резня? — Какая резня? — Ну ты чё? Ну эти, бендеры, у вас там людей убивают. У нас по телеку такое показывают, мороз по коже. — Серёга, верь мне, я тебе как старый друг говорю: всё спокойно, всё тихо, никто никого не режет! — Да слушай, Вова! Не могут же все телеканалы и все газеты врать! Что у вас там происходит? Ты боишься говорить?! — Серый, я ничего не боюсь, я своё отбоялся ещё шесть лет назад. Ты знаешь. Всё у нас нормально. — Это называется нормально? Все улицы трупами гражданских завалены, бендеры в масках на бетерах с автоматами носятся. Правосеки эти ваши русских насмерть битами забивают! Это нормально?! — Да чушь это собачья, враньё, ничего и близко этого нет!!! — Вова, я понимаю, ты за семью боишься, ты не можешь сказать правду? Там у вас начался нацизм как в Германии в тридцатых. Я понял. — Серёга, слушай, нет никакого фашизма. Там кучка «нациков» горлопанит – это ещё не фашизм, у вас тоже своих Баркашовых и Жириновских хватает. Послушай, идёт какая-то глобальная фальсификация. — Вова, ты не обижайся, но я тем пацанам в Кремле верю, они не будут врать, причём в таких делах. — Может когда-то и не будут, но сейчас врут. — Зачем ты так говоришь, Вова? Ты же всегда любил русских и Россию. — Да, Серый, я всегда любил и люблю сейчас и русских и Россию, но за Украину я отдам жизнь. И ты это знаешь. * * * Задребезжал телефон. — Алло, я первый, слушаю! Что, обходят по ложбине? Какими силами? Что там у них? Четыре БМП?! Так, команда отходить! По посадке к населённому пункту! Всех раненых вывозим, все к машинам! Кто со мной останется, прикрывать отход? Гранатомётчики! Остаётесь? Так, хорошо! Всё, хватит! Всем остальным отходить на Славянск!
* * * — Товарыш полковнык! Тут ещё трое вбытых, одын вроди як из комсостава, ану гляньтэ. Владимир подошёл к тому месту, где стоял боец и показывал рукой в траву перед собой. Да, убитые, расчёт гранатомёта и пулемётчик, лежит ничком, по форме похож на офицера. Боец толчком ботинка в плечо перевернул труп на спину. «Серёга! Не может быть! Серёга! Это ты? Да, это ты, как ты здесь оказался?! Зачем?! Господи! Как это?!» Владимир присел рядом на землю и обхватил голову ладонями. «Что же это?! Зачем это?! — проносилось у него в голове, что я скажу Нине?! Тёте Варе?! Это я его убил! О Боже!» — Шо з вамы? Шо, погано?! — испуганно спросил уже не молодой боец у Владимира. — Да нет, брат, всё нормально, только это друг мой, мы с ним с одиннадцати лет дружили, из Москвы он. Наши отцы вместе в Египте воевали. — Оце ж бида, — растроганно прошептал боец, глядя поочерёдно, то на Владимира, то на Сергея. – И кому це всэ нужно?! — боец со вздохом отошёл в сторону. Вдруг внимание Владимира привлёк лежащий в траве среди стреляных коричневых гильз сложенный вдвое листок из блокнота. Владимир поднял его дрожащей рукой и развернул. На листке почерком Сергея было написано коряво (видно писал на прикладе автомата, будучи ранен), но разборчиво: «Вовчик, похорони меня и дай знать маме, твой друг Сергей». * * * Первую просьбу Сергея Владимир исполнил, — он похоронил его там же, на разрушенном блокпосте под Славянском, в отдельной могиле. Вторую исполнить ему не удалось, — через полтора месяца он погиб под Иловайском. К счастью, эти люди остались друзьями и не утратили любовь друг к другу в этой нелепой кровавой братской войне.