ПереЖИТЬ│
И вот я – послушная девочка, заканчиваю школу, встречаю молодого человека, играем свадьбу. Мы оба без вредных привычек. Да, муж во время службы в армии занимался ликвидацией Чернобыльской аварии, выполнял свой долг.
И У НАС РОЖДАЕТСЯ ДЕВОЧКА… С ОДНОЙ РУКОЙ»
ЧТО ВЫ ОТ МЕНЯ СКРЫВАЕТЕ? Тогда я словно узнала другой мир: начала ходить по больницам, бывать в инстанциях, и увидела, что на свет появляется немало детей с отклонениями. В то время (конец 90-х годов) у нас в государстве среда для их жизни и социум в целом были совершенно не подготовлены. На УЗИ меня смотрели, как положено, три раза. Врачи знали, что отец – чернобылец. На последнем обследовании дочка сосала кулачок, врач показывала мне картинку со словами: «Вот мама, сама разъелась, а ребенок голодный – кулак сосет». И никому в голову не пришло проверить, а где вторая рука. Помню шок, охвативший меня в палате, когда сразу после родов врачи начали пытать: «Какие лекарства принимали, чем болели?», а я ничего не понимаю, прошу: «Говорите, что вы от меня скрываете?!». Я не замкнулась в себе, разговаривала с людьми, облегчала душу. Некоторые спрашивали: «А что бы ты сделала, если бы УЗИ показало отсутствие руки?». Я, правда, не знала, что отвечать. Потом пришла к мысли, что бог избавил меня от выбора: раз оставил ребенка, значит оставил для чего-то. Я – человек верующий, пусть и не до мозга костей. Живу в согласии
с совестью и всегда прошу Бога помочь. Есть такое выражение Михаила Задорнова «Между мной и Богом мне посредник не нужен», я с ним согласна. Кто-то из знакомых в тот момент сказал: «Бог дал за то, что ты сильная и, значит, сможешь вынести». Я в какой-то момент поверила. Только внутри себя пришлось выстроить стену. Я – человек очень эмоциональный, творческий, для меня нормально и естественно плакать. А после появления Нади перестала это делать. От стресса ощущала, что крыша едет, и в том, что она окончательно не съехала, большая заслуга моей мамы – Надиной бабушки. Помню, мы с ней, когда находились по отдельности, переставали плакать, когда встречались – ревели. Спасла деревня, куда уехали, чтобы не сталкиваться с вопросами окружающих. Приезжали в Обнинск только к врачам, и чтобы оформить инвалидность. К счастью, мы столкнулись со множеством людей, которые остались небезразличны к нашей проблеме. Мне кажется, это были люди из «советского времени». Сейчас такой душевности нет, все решают свои проблемы в одиночку. Врачи сказали про Надю: «Вы только ее
не бросайте, она очень хорошая». Иногда доктора говорят обратное, когда видят, что родители не справятся с ребенком с нарушениями развития. Помню, как детский хирург Горевалов говорил мне: «Что ты слезы льешь, еще придешь и скажешь, спасибо большое, смотрите, какая девка!» Он нас поддержал, помог оформить инвалидность.
Внутри себя пришлось выстроить стену. Я – человек очень эмоциональный, творческий, для меня нормально и естественно плакать. А после появления Нади перестала это делать
ObninskDiscovery
115