Spiritual Spring_N1_2013 by Evelina Phemister

s p i r i t u a l

spring

весна

д у ховная

Vol.1 (№1) 2013 + THE JOURNAL OF THE WESTERN AMERICAN DIOCESE (ROCOR)

MYRRH-BEARERS: A WOMAN'S MINISTRY IN THE CHURCH ON A MOTHER'S PR AYERS PASCHA IN MILAN, AD 387

“ WE WERE NOT EXILED WE WERE SENT” (N OTES f rom TH E D I O C E SAN ARC H I V E )

ЖИЗНЬ ЕПАРХИИ ВЕСТИ ИЗ БЛАГОЧИНИЙ

Чужих меж нами нет! Мы все друг другу братья Под вишнями в цвету. хайку, IV век

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

s p i r i t u a l

spring

весна

Table of CONTENTS СОДЕРЖ АНИЕ

д у ховна я

Vol.1 (№1) 2013 + THE JOURNAL OF THE WESTERN AMERICAN DIOCESE (ROCOR)

Врата небесные / Gates of Heaven 5 Пасхальное послание Его Высокопреосвященства Кирилла, архиепископа Санъ-Францисскаго и Западно-Американскаго. Paschal Epistle of His Eminence Kyrill, Archbishop of San Francisco and Western America. 7 Пасхальное послание Его Преосвященства Феодосия, епископа Сиэтлийского. Paschal Epistle of His Grace Theodosy, Bishop of Seattle. 8 Вступительное слово. 9 Introductory Editorial. 11 The Holy Myrrh-Bearers and the Paschal Life of Christians.

Тема номера / Theme of the Issue EDITOR-IN-CHIEF Archbishop Kyrill SENIOR EDITOR Archimandrite Irenei EXECUTIVE EDITOR Zoya Gradov OPERATIONS Peter Karakozoff EDITORS V. Rev. Eugene Grushetsky V. Rev. Paul Volmensky Hieromonk James (Corazza) Xenia Grushetsky Natalia Ermakova PHOTOS Western American Diocese Photo Archive and Website Evelina Phemister ILLUSTRATIONS Stanislav Babyuk

12 Жены-мироносицы: женское служение в Церкви. Myrrhbearing Women: A Woman’s Ministry in the Church. 26 О материнской молитве. Миланская пасха 387 года. 27 On a Mother’s Prayers. Pascha in Milan, AD 387.

Люди Божии / God’s People 34 Похвала женскому сердцу: Мария Александровна Шахматова. 35 In Praise of a Woman’s Heart: Maria Shahmatoff.

Православная семья / The Orthodox Family 42 «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». 43 “ Let’s join our hands my dear friends, we won’t be lost if we’re together.”

«Бабушка, почитай!» / Children’s Corner 47 Saint Brendan of Ireland and the Harper. 48 Березки.

Наши традиции / Our Traditions 50 Сокровище сердца (Пасхальные заметки). 51 The Treasure of the Heart (Paschal Notes).

Ikons on 4 and 10 pages are painted by Tatiana Romanova-Grant MARKETING Elina Belotserkovskaya DESIGN Evelina Phemister

Из истории епархии / Our Diocese’s History 54 «Мы не в изгнании, мы — в послании». Записки об архиве Западно-Американской епархии. 55 “ We were not exiled we were sent.” Notes from the Archive of the Western American Diocese.

PUBLISHER Western American Diocese (ROCOR) Copyright © Western American Diocese (Russian Orthodox Church Outside of Russia) 598 15th Ave., San Francisco, CA 94118 wadeditorial@gmail.com www.wadiocese.com

Книжная полка / Reading Corner 64 Творчество Майи Кучерской. 65 Challenges of Orthodox Thought and Life by Hieromonk Calinic (Berger), Ph.D. 67 Erasing Death: The Science that is Rewriting the Boundaries Between Life and Death by Sam Parnia, M.D. 68

Епархиальные вести / Diocesan Activities, 2013 VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ЖИЗНЬ ЕПАРХИИ ВЕСТИ ИЗ БЛАГОЧИНИЙ

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

PASCHAL EPISTLE OF HIS EMINENCE KYRILL ARCHBISHOP OF SAN FRANCISCO AND WESTERN AMERICA GATES OF HEAVEN

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Пасхальное послание его Высокопреосвященства Кирилла, архиепископа Санъ-Францисскаго и Западно-Американскаго

Christ is Risen! Truly, He is risen!

Христосъ Воскресе! Воистину Воскресе!

We celebrate today a wonder that the world cannot understand. In our lands, we have seen too much death in the past year, even in recent days; but we proclaim that death is destroyed. We have witnessed the tragedy of human sin, reaching untold heights; but we announce that sin is defeated. We have watched as the gates of hell seem to open and unleash its evils upon our world - bombings, the murder of children and even the unborn, torture, the abduction of faithful and hierarchs; yet we proclaim that hell has been destroyed, and its power is no more. The world all around us seeks to crucify our Lord over and over again, to proclaim the death of His relevance and meaning in our day; and yet we shout out with our full voice, “Christ is risen!” Pious children of the Church, my beloved f lock: do not fear if the world does not understand our pronouncement of true hope. May we find a lesson in the very eggs we distribute so happily during these days, remembering the tradition that brings them to us. In the days following Christ’s Resurrection in the flesh, His beloved disciple St. Mary Magdalene gained great boldness in preaching the Gospel. Called before none other than the Emperor Tiberius to condemn the wrongs done to the Lord by Pontius Pilate, she announced to the highest worldly leader of her day the solemn truth: that Jesus, whom Pilate had ordered crucified, was risen; and she bore an egg in her hands as a sign of the new life of the Resurrection. The Emperor, hard in his heart, answered St. Mary: “I would sooner believe that egg might turn red before me, than a man could rise from the dead!” And then another miracle was wrought: the egg turned a bright red, even as he spoke. That which he would not believe, was shown to be true. The world may not understand our joyful proclamation, my beloved brethren, but it needs to hear it now more than ever before. Let us each have the same boldness of St. Mary, to proclaim the Resurrection without fear, knowing that God has the power to change the hardest heart. So let us sing out, rejoicing, unashamed and filled with grace: Christ is risen! Truly, He is risen!

Сегодня мы празднуемъ чудо, которое міръ не можетъ понять. Въ нашихъ странахъ намъ пришлось видѣть слишкомъ много смерти въ прошедшемъ году, даже и въ самые недавніе дни, но мы провозглашаемъ, что смерть упразднена. Мы стали очевидцами трагедіи человѣческаго грѣха, но мы провозглашаемъ, что грѣхъ побѣжденъ. Мы наблюдали, какъ врата адовы какъ-будто отверзлись и выпустили лукавствія преисподней по всему нашему свѣту — бомбы, убійства дѣтей, даже и нерожденныхъ, пытки и похищенiя мiрянъ и церковныхъ іерарховъ, но мы провозглашаемъ, что адъ уничтоженъ и упразднена его сила. Весь окружающій насъ міръ пытается снова и снова распинать нашего Господа, говорятъ о неумѣстности, ненужности Спасителя въ наши дни, но мы восклицаемъ въ весь голосъ: «Христосъ воскресе!» Вѣрные чада Церкви, моя возлюбленная паства: не бойтесь, если міръ не понимаетъ наше провозглашеніе объ истинной надеждѣ. Будемъ мы находить назиданіе даже и въ самихъ пасхальныхъ яйцахъ, которые мы такъ радостно раздаемъ въ эти дни, воспоминая преданіе, на основаніи котораго они намъ даны: въ дни, послѣдующіе Христову Воскресенію во плоти, Его возлюбленная ученица Святая Марія Магдалина обрѣла великое дерзновеніе въ проповѣди Евангелія. Призванная ни кѣмъ инымъ, какъ Императоромъ Тиверіемъ осудить злодѣянія, совершенныя надъ Господомъ Понтіемъ Пилатомъ, она провозгласила самому высокому мірскому властелину того времени реальную истину: что Іисусъ, котораго Пилатъ приказалъ распять, — воскресъ. При этомъ она держала въ своихъ рукахъ яйцо, символизирующее новую жизнь въ Воскресеніи. Жестокосердый Императоръ отвѣтилъ Святой Маріи: «Скорѣе повѣрю, что это яйцо станетъ краснымъ на моихъ глазахъ, чѣмъ повѣрю, что человѣкъ можетъ воскреснуть изъ мертвыхъ!» И тогда совершилось еще одно чудо: пока онъ еще произносилъ эти слова, яйцо стало ярко-краснымъ. То, во что онъ не могъ повѣрить, оказалось истиной. Міръ можетъ не понять наше радостное восклицаніе, дорогіе мои, но онъ долженъ это восклицаніе услышать именно сейчасъ, какъ никогда раньше. Пусть каждый изъ насъ найдетъ то же дерзновеніе, которымъ обладала Святая Марія, провозглашать Воскресеніе безъ страха, зная, что Господь силенъ смягчить и самое жесткое сердце. Итакъ, воспоемъ, радуясь, не стѣсняясь и исполненные благодатію: Христосъ Воскресе! Воистину Воскресе! VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

PASCHAL EPISTLE OF HIS GR ACE THEODOSY, BISHOP OF SEATTLE GATES OF HEAVEN 7

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Пасхальное послание Его Преосвященства Феодосия, епископа Сиэтлийского

Христос Воскресе! Радостью и ликованием наполнены сердца верующих людей, приветствующих друг друга этими словами Праздника Праздников. В торжественных песнопениях этого Великого Дня Христос именуется Новой Пасхой и Жертвой Живой. Сын Божий открыл нам двери Царствия Небесного, взяв на свои плечи грехи всего человечества и распявшись за них на Кресте. Некогда праотцы наши вкусили от древа познания добра и зла и из-за грехопадения своего лишились Рая. Христос же, придя на землю и поправ смертию смерть, даровал нам Жизнь Вечную через иное Древо — Крестное! Не виданное до того на земле чудо! Смерть разрушается смертью и при этом ее уничтожении созидается Жизнь. Эта новая Жизнь через Воскресшего Христа начинает проявляться сразу в нескольких аспектах: от века почившие праведники входят со Спасителем в Небесный Иерусалим, некоторые из них воскресают в теле и появляются в Земном Иерусалиме, а те, кто оставался верным Мессии при жизни, духовно воскресают на Святой Земле. Своим крестным страданием Сын Божий совершил сразу несколько чудес: открыл врата рая, наполнив его святыми, жившими на земле до Его первого пришествия; некоторых из них вернул на краткое время в жизнь земную, чтобы укрепить в вере других, и возродил силой свыше ведущих Его при жизни сей. Все это сотворил Спаситель наш, пребывая плотию во Гробе. Церковное песнопение Великой Субботы так

говорит нам об этом: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на Престоле был еси Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, неописанный». «Невозможно людям возможно Богу», — так говорит нам Священное Писание Нового Завета (Лк. 18:27). «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5:39). О новой жизни, которая через покаяние и Причастие должна открыться в нас, говорит Христос. Слова Его звучат уже тысячелетиями и до Его второго пришествия будут продолжать призывать людей к иной жизни. Мы же, верующие, не только должны ожидать жизнь будущего века, а уже сейчас созидать в себе Царствие Божие. «Не знаете ли, что тела ваша суть храм живущего в вас Святого Духа?» (1Кор. 6:19), просвещающего, освящающего и жизнь дарующего нашей душе. Некогда великий полководец, победив врагов, попросил прибить над главными вратами освобожденного им града надпись из книги Псалмопевца Давида: «Царство Твое, (Господи), Царство всех веков» (Пс. 144:13). Побеждая же свои немощи и страсти с помощью Божией, не забудем и мы воздать славу Всевышнему, царству Которого не будет конца. Тогда и ныне нами встречаемый Праздник Пасхи не только принесет радость нашей бренной плоти, но сообщит храму нашей души о начале Новой Жизни, связанной с Воскресением Христовым и победой Жизни над смертью! Христос Воскресе! Воистину Воскресе Христос! VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

8 ВРАТА НЕБЕСНЫЕ Вступительное слово

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО Протоиерей Павел Волменский, Сакраменто

«Христос Воскресе! Воскресшего Творца Своего на небесах воспевают ангелы. Неумолкаемыми песньми прославляют они Победителя диавола и смерти. Ликуют все силы природы, все стихии торжествуют и славят Воскресшего. Побеждено зло и тление, исчезает все скверное, вошедшее в природу при грехопадении Адамовом... Торжествуйте, небеса, возопийте, горы, с веселием! Христос Бог наш, плотию пострадав, воскресе и радость миру дарова, всем дая жизнь и обновление!... Возрадуйтеся, все народы, все человечество! Широко раскрыты Христом врата рая!.. Радуйтеся, согрешившие и плачущие о грехах, ибо дается вам прощение»1. Эти возвышенные слова имеют огромное значение, ибо их содержание представляет совершенные плоды христианского пути на земле, потому что воскресение в жизнь вечную есть цель и подобающее заключение жизни любого человека. Кроме того, приведенный отрывок имеет особое значение для нас, жителей Западно-Американской епархии, так как он принадлежит нашему «собственному» местному святому — святителю Ио1

анну Шанхайскому и Сан-Францисскому чудотворцу. Чудеса и нетленные мощи святителя Иоанна воистину свидетельствуют о достижении им великой святости, а его слова указывают на личное возвышенное состояние святого и могут служить нам руководством на пути совершенствования. С благословения правящего архиерея Его Высокопреосвященства Архиепископа Кирилла мы предлагаем это благовестие Воскресения как торжественное открытие епархиального журнала «Духовная весна». Это непростое дело — думать, чувствовать и жить, как делал это святитель Иоанн. Если сравнивать наше сегодняшнее состояние и нетление мощей святых, то они отстоят друг от друга, как земля и небо. Однако мы знаем, что «вера без дел мертва есть» (Иак. 2:26). Какие же должны быть первые шаги? Как обрести плоды покаяния? Возможно ли достигнуть святости в нашем современном мире? Опыт Православной Церкви доказывает, что на самом деле спасение души совершается в тех непосредственных условиях, в которых мы находимся. Святитель Иоанн не был отшельником, а жил среди сонма людей, находящихся порой в сложных обстоятельствах. Скорби и испытания стали для него источником святости. «Духовная весна» ставит перед собой задачу отвечать на духовные нужды сегодняшнего дня. Когда врач осматривает пациента, он ставит диагноз. Он знает, что такое здоровое состояние и предлагает надлежащие средства на исправление. Таким же образом «Духовная весна», с Божьей помощью, будет обращать внимание на духовные болезни нашего времени. Ставя духовный диагноз, журнал постарается представлять здоровое духовное состояние и предлагать средства к выздоровлению. Данные почти сорока приходов и монастырей нашей епархии показывают, что потенциальные читатели на-

шего журнала составляют следующие группы: 10% русскоязычной старой эмиграции, 25% англоязычных из новообращенных или здесь родившихся русских и 65% русскоязычных из последней эмиграции. Такая разнообразная аудитория определяет наполнение журнала: он будет печататься на двух языках, и его содержание подойдет всем поколениям. Вы найдете статьи на богословские и исторические темы; интервью с интересными людьми; рассказы о выдающихся личностях и о скромных подвижниках Церкви; рубрики, посвященные семейной жизни; материал для молодежи; рассказы для самых маленьких; рецензии на книги и фильмы. Мы также будем публиковать официальные документы и новости нашей обширной епархии, включающей приходы и монастыри штатов Аризоны, Айдахо, Вашингтона, Гавайев, Калифорнии, Колорадо, Невады, Орегона, Юты, а также приход в Мексике. Современный мир, в котором нормы меняются каждый год, а, может быть, и быстрее, не может не приводить христианина в замешательство. Как обрести спокойствие? Достаточно ли домашней молитвы? Зачем мы ходим в церковь? Как сделать брак прочным, счастливым? Как воспитывать детей? Нужно ли вообще жениться, рожать детей? Как Церковь смотрит на природу и экологические нарушения, на гражданские права, на политические выборы, на технический прогресс, на геополитику? Настали ли последние времена? Какова будущая жизнь? Эти и другие вопросы мы будем освещать в многообразных разделах нашего издания. Следующие страницы первого номера «Духовной весны» посвящаются женскому служению в Церкви. Пусть женщины епархии подражают святым женам-мироносицам, чья жертвенная любовь к Спасителю превратила их в «апостолов апостолам» — любовь, которая и сегодня приносит миру благовестие Воскресения!

«Слова иже во святых отца нашего Иоанна...» — Сан-Франциско, «Русский Пастырь», 1994.

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Introductory Editorial GATES OF HEAVEN

Introductory Editorial Archpriest Paul Volmensky, Sacramento “Christ is Risen! The Angels sing to their Resurrected Creator in Heaven. With incessant hymns they praise the Victor over the devil and death. All the powers of Nature exult. All the elements rejoice and glorify the Resurrected One. Evil and corruption are overcome, all that has defiled our Nature at the Fall of Adam disappears. The entirety of human nature is renewed for incorruption, for the eternal Kingdom of God in which there will be no filth… Rejoice, O Heavens, cry out with joy, O mountains! Christ our God having suffered in the flesh, has risen and granted joy to the world, while granting to all life and renewal! … All peoples rejoice, all of mankind! Through Christ the gates of Paradise are opened wide... Rejoice, you who have sinned and wept for your sins, for to you is granted forgiveness…” 1 These exalted words have enormous meaning as their content represents the full fruit of our Christian sojourn on earth, for the Resurrection unto Life everlasting is the purpose and proper conclusion to everyone’s life. Furthermore, the above passage has special significance for us, as members of the Western America Diocese, having been composed by our own local Saint, Holy Hierarch Father John of Shanghai and San Francisco the Wonderworker. Truly Saint John’s miracles and incorrupt relics are witness to his achievement of great holiness, and his words both reveal his own exalted state and guide us on the path of perfection. So now, with the blessing of our Ruling Bishop, His Eminence Archbishop Kyrill, we offer these good tidings of the Resurrection as a solemn inauguration to the diocesan journal Spiritual Spring.

Admittedly, to think, feel and breathe as did Saint John is no easy task. From this we can conclude that if we were to compare our current state with the incorruption of the Saints, the distance may very well be as far as the heavens are from the earth. However, we believe that “faith without works is dead” (James 2:26). Therefore we might ask ourselves what are the first steps? How does one gain the fruits of repentance? Is it possible for us to attain holiness in our day and in our conditions? The experience of the Orthodox Church demonstrates that salvation of soul indeed takes place in those immediate circumstances in which one finds oneself. Saint John did not live as a hermit in the desert, but amidst a host of people, who at times found themselves in trying and dire states of affairs. For Saint John, the trials of life and the cross that God gave him became a source through which he gained holiness. Spiritual Spring aims to tackle the spiritual needs of our day. After a medical doctor has examined a patient, the doctor then formulates a diagnosis. He knows what a healthy state is, and likewise knows what remedies to apply to bring the patient to the desired state of health. Similarly, Spiritual Spring, with God’s help, wishes to address the spiritual illnesses of our time. By placing spiritual diagnoses, the journal will attempt to present what a healthy spiritual state looks like and offer concrete means to that end. Having reviewed the demographics of the nearly forty parishes and monasteries of the Western American Diocese, it is estimated that the journal Spiritual Spring will potentially have the following readership: 10% older Russian émigrés, 25% English

speaking Americans and 65% Russian speaking newer émigrés. With this audience in mind, the journal will be bilingual, and is meant to be relevant for all generations. You will find theological and historical articles; interviews with interesting people; stories about outstanding personages and modest heroes of the Church; rubrics dedicated to family life; material for our youth; children’s tales; book and movie reviews. We will also publish news from our extensive diocese including our parishes and monasteries in Arizona, California, Colorado, Hawaii, Idaho, Nevada, Oregon, Utah, Washington, and even Mexico. Today’s world, in which norms are changing by the year, if not more swiftly, cannot but confuse or disquiet most people. How can one find peace? Is prayer at home sufficient? Why should one attend church? How can one make one’s marriage solid, happy? How does one raise children? In general, why even marry and have children? What are the Church’s views on Creation and the devastation of the ecology, on the concept of “civil rights” or on technological advancement? Is the Church afraid of Globalization? Are we living in the end times? What will life be like in the Age to come? We hope to bring to light answers to these and many other questions in the various sections of our publication. The following pages of this first issue of Spiritual Spring are dedicated to “women’s service in the Church.” May the women of our diocese emulate the Holy Myrrh-bearing Women whose sacrificial love for our Savior made them the “apostles to the Apostles,” – love that brings to the world the glad tidings of the Resurrection even today.

“Homilies of St. John (San Francisco: Russkiy Pastyr, 1994).” Translation from Russian. VOL.1 2013 SPIRITUAL SPRING

The Holy Myrrh-Bearers and the Paschal Life of Christians GATES OF HEAVEN

The Holy Myrrh-Bearers and the Paschal Life of Christians Archimandrite Irenei, San Francisco

When the holy women we call the Myrrh-bearers first came to the tomb of the Saviour, ‘very early in the morning’ on the first day of the new week, they heard from two angelic messengers a pronouncement that would change the world. He is not here, for He has risen! (Luke 24.6). With those simple words, the rejoicing of creation began. A joy that could not be defeated, a power that nothing could conquer, reigned in the earth as it reigned in heaven; and it was these God-fearing women, filled with love, who first entered into the mystery of the Lord’s resurrection from the dead. These women, who were and are such icons of the Christian life. While others sought to understand the Christ, they sought to serve both Him and those He loved. While others sought to test Him, the women sought to love Him. While others built their relationship to Jesus Christ on circumstance and surroundings, which weakened when turmoil grew, these women built theirs on an unwavering trust and devotion. And can we forget how, as the Lord ascended Golgotha to His divine and life-creating Passion, it was these women who followed Him, who stood at the foot of His Cross, who would not leave the Lord. Only the Holy Apostle St John stayed with them. The Holy Myrrh-bearers are icons of the Christian life because they proclaim through their witness the true nature of the Life in Christ. Whence came that love, which allowed them to stand firm at the Cross when others faltered? From hearts that had poured themselves out for Christ, had served

Him with singular devotion. That service, that small reflection of the self-emptying that Christ shows the world in His divine sacrifice, joined their hearts to His. Because they had served, because they had denied themselves, because their lives had been kept, not as treasure to be hoarded but as gifts to be given away – for these reasons their hearts had been joined to the Saviour’s. So how could it not be, that when His heart would embrace the Cross for the salvation of mankind, that they would join Him? Their lives knew no other aim than Him. Could they ever have imagined not serving Him now, in this moment of divine self-offering? All of us, whether we are male or female, live our lives in the attempt to emulate the love and service of the myrrh-bearers. Lives that do not ‘rise up’ and ‘go’ to the service of others – can these be truly Christian lives? Hearts that are not conformed to the God of love – can these be Christian hearts? These women who sought to anoint the body of their Lord, who instead found the empty tomb and heard that angelic proclamation: are they not the true images of Christian life that each of us seeks to embrace and follow? This season of Paschal-tide, which follows the Great Feast of Feasts and leads us towards the descent of the Holy Spirit at the Pentecost, is a time of transition. We, too, have stood at the Cross. We have witnessed the death of our Lord upon the Tree; we have seen Him dead and buried, and we have sung mysterious, praise-filled lamentations at His tomb. And we,

too, have stood at that tomb in the dark hours of the First Day, ‘very early in the morning,’ and found it empty – and the words which the Myrrh-bearing women heard, we have shouted out with all our hearts: ‘Christ is risen! Truly, He is risen!’ And we, too, have gone from that tomb, back into the world. Holy Pascha is behind us, the Pentecost yet to come. And the Church seems to ask us: ‘What will you do? How will you be changed by what you have experienced? What will be the fruits of Christ’s resurrection in your life?’ In the account of the Holy Evangelist St. Luke, the Myrrh-bearing women, having heard the proclamation of the angel, remembered his words and returned from the sepulchre, and told all these things to the eleven and to the rest (Luke 24.8, 9). Lives that had been shaped by service, continued to serve; and the Apostles themselves heard of the resurrection from these women who came to them in love to share the joy of the risen Lord. In life, service. In death, service. In the Resurrection – a joy that continues to serve brother, sister, father, daughter; and in them all, the Lord and Saviour Jesus Christ. So do the Holy Myrrh-bearing Women show us the way of true Christian love, that we who live 2,000 years later may not only hear and receive, but be transformed by the words we joyfully sing with them: Christ is risen! Truly, He is risen!

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

ТЕМА НОМЕРА

ЖЕНЫ–МИРОНОСИЦЫ: женское служение в Церкви Зоя Градова, Аламо Быть женщиной, а впрочем и мужчиной, в наше время гендерной размытости нелегко по той причине, что никто уже почти не помнит, что это точно значит. Большие перемены произошли за сравнительно короткое время: женщина совершила прорыв в такие традиционно мужские области, как большой бизнес и политика. Она уверенно чувствует себя в науке, искусстве и даже в армии. Но когда заходит речь о месте женщины в Церкви, появляется некое чувство неловкости и смятения. Нередко приходится слышать (и не только от светских людей), что Православная Церковь слишком архаична и иерархична и что современная женщина достойна играть более значительную роль в Ее жизни. Однако великая тайна христианства заключается в том, что, по слову святого апостола Павла, «во Христе Иисусе нет ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного, ни мужского пола, ни женского…» (Гал. 3:28) и видимое различие «мужского» и «женского» служения в земной Церкви не является препятствием на пути к Церкви Торжествующей — в Царствие Небесное. Византийский император Феофил, выбирая себе невесту, обратился к одной из девушек со следующими словами: «Чрез женщину излилось зло», имея в виду Еву. Она же ответила: «Чрез женщину проистекает лучшее», имея в виду Божию Матерь. Этой девушкой была преподобная Кассия. Отказав императору, она приняла иноческий чин и посвятила свою жизнь сложению церковных

песнопений: одни из наиболее умилительных песнопений Страстной седмицы написаны святой Кассией. Церковь посвятила второе воскресение после Пасхи женам-мироносицам — тем женщинам, что приняли Иисуса Христа как Спасителя. Они следовали за Ним, служили Ему, внимали Его словам, не убоялись и остались стоять у Креста, тогда как ученики разбежались в страхе. Жены-мироносицы помазали миром и обвили пеленами снятое со Креста Пречистое Тело и приготовили Его к погребению. Утром эти женщины пришли ко Гробу и за свою верность удостоились первыми увидеть Господа Воскресшего. За первыми мироносицами последовал сонм святых жен: исповедниц и мучениц, благочестивых цариц и пустынниц, тихих молитвенниц и тружениц, «имена которых Ты, Господи, веси». Главным для них была и есть жизнь во Христе и со Христом, а дороги к Нему указывает взыскующим сам Господь. С вопросом о путях женского служения я обратилась к трем нашим современницам: к представительнице старой эмиграции Ларисе Константиновне Красовской, пережившей все перипетии изгнания — от Шанхая через Тубабао до Сан-Франциско, неутомимой общественной деятельнице, воспитавшей четырех сыновей, служащих Церкви в разном звании и сане; к Марии Алякринской, сестре милосердия, певчей церковного хора, члену приходского совета и сестричества, приехавшей в США из Санкт-Петербурга сравнительно недавно; и к матушке Наталье Котар, родившейся и выросшей в Америке — художнице, матери троих детей и жене священника.

Спешите делать добро1 Лариса Константиновна Красовская относится к той категории женщин, которые, кажется, никогда не состарятся… Ее жизнерадостный характер, неукротимая энергия, неутомимость в работе на благо Церкви и русской общины, снискали ей любовь и уважение не только в Сан-Франциско и в зарубежье, но и в России. З.Г.: Лариса Константиновна, тема номера — «Женское служение в Церкви». Как только я подумала о том, у кого бы взять интервью на тему женской благотворительности, Вы сразу пришли на ум. Л.К.: Я у частвую в благотворительности много-много лет. У нас в Шанхае организовали футбольную команду «Белые орлы», которая состязалась с представителями всех наций, и хоккейную команду для девушек. Нужна была форма, а денег нет. Тогда группа молодежи организовала обеды, вечеринки, и общественность щедро откликнулась. — Сколько Вам лет было тогда? — Мне было 16-17 лет. — А здесь… — А здесь мой супруг был в скаутах и я с ним. Мы семнадцать лет ездили в скаутские лагеря. Это были наши выходные, наш отпуск. Он занимался с молодежью, а мы с группой мам работали на кухне. Муж также принимал активное участие в жизни нашего храма и пел в хоре, поэтому и для меня участие в сестричестве было необходимостью. После кончины супруга я очень скорбела, но то была воля Божья. Я подумала: жизнь продолжается и нужно себя где-то применить, чтобы она не оказалась пустой.

Эти слова, взятые из книги «Призыв к женщинам», принадлежат старшему врачу московских тюремных больниц Фридриху Иосифу (Федору Петровичу) Гаазу (1780—1853).

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Myrrh-bearers:

A Woman’s Ministry in the Church Zoya Gradova, Alamo In today’s culture of gender ambiguity, it isn’t easy being a woman – or a man, for that matter, – due in no small part to the fact that hardly anybody seems to remember what these concepts even mean. Dramatic changes have taken place in a relatively short period of time. Women have now entered into traditionally male spheres like big business and politics. Today’s woman feels confident in the sciences, the arts and even the army. But when the conversation turns towards the subject of a woman’s role in the church, the discourse often becomes confused and contentious. Too often we hear the lay incrimination that the Orthodox Church is too archaic and hierarchical, and that the modern woman merits a greater role in church life. Yet the great revelation of Christianity is its affirmation that “there is neither Jew nor Greek, there is neither bond nor free, there is neither male nor female: for [ye] all are one in Jesus Christ” (Galatians 3:28), and that the superficial distinctions of “male” and “female” service in the earthly church are not an impediment on the path to the church of eternity – the Heavenly Kingdom. The Byzantine emperor Theophilus, when choosing his bride, turned to one of the hopeful maidens with the following words: “Evil was begotten through a woman,” referring to the sin of Eve. The young woman retorted, “And begotten through a woman was greatness,” referring, of course, to the Mother of God. This bold young woman was St. Kassia. She refused the emperor, became a nun and dedicated her life to composing of church music. One of the most heart-rending hymns of Holy Week was penned by the saint herself.

The second Sunday after Easter is dedicated to the commemoration of the myrrh-bearing women – the women who accepted Jesus Christ as their Savior. As His followers scattered in fear, these women faithfully followed Him, comforted Him, took His body off the cross, wrapped it in a shroud and prepared it for burial. It was they who came to His tomb the following morning and, by virtue of their unflinching loyalty, were deemed worthy of being the first of His followers to witness the Risen Lord. Their example would be followed by scores of other holy women teachers and martyrs; righteous queens and desert dwellers whose serene prayers, labors and names are known only to the Lord. They did not grapple with defining their place in the Church, for the only concern of their existence was salvation, the paths to which are lit brightly by the Lord for those who truly seek them. I took my questions on the issue of a woman’s ministry to three exemplary women. First to Larissa Konstantinovna Krassovsky, a pillar of the old emigration who survived the tribulations of exile from Shanghai to Tubabao to San Francisco – a tireless worker in the community and mother of four sons, all of whom grew up to serve in the church. I also spoke to Maria Alakrinskaya, a gifted singer in the church choir and dedicated member of the sisterhood who immigrated to the U.S. from St. Petersburg more recently; and finally, to matushka Natalia Kotar, born and raised in America – an artist, mother of three and the devoted wife of a parish priest.

Hurry to do good Larissa Konstantinovna Krassovsky is one of those women you can’t imagine ever getting old... Her cheerful personality, boundless energy, and tireless work for the sake of the church and Russian community have earned her a great deal of love and respect, not only in San Francisco but in Russia as well. Z.G.: Larissa Konstantinovna, one of the themes of this issue is “A Woman’s Ministry in the Church.” When I thought about who I should interview on the subject of women’s charity, you immediately came to mind. L.K.: I have been doing charity work for many, many years. In Shanghai, we had a soccer team, “The White Eagles,” which competed with teams from every country in the world, and a hockey team for women. They needed uniforms, but had no money. That’s when a group of young people began organizing luncheons and dances, which the community generously supported. – How old were you then? – I was 16-17 years old. – And in America... – Here, my husband joined the scouts and I followed suit. We visited the scout camps for 17 years. These were our weekends, our vacations. He worked with the youth, and I worked with a group of mothers in the kitchen. My husband also took active part in our church, so my own active participation in the sisterhood was a necessity. After he died, I was distraught, but it was God’s will. I thought to myself, “Life goes on and I have to make myself useful somehow, so that I won’t feel empty.”

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Theme of the Issue

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

В начале 90-х годов открылся железный занавес, и вся русская зарубежная община воспрянула духом. Mы стали собирать посылки, первым делом продуктовые, а также одежду и обувь. Американское правительство предоставило пароходы, и сотни, а может быть, тысячи, коробок были отосланы. Параллельно посылали ящиками церковную литературу. Архиепископ Антоний2 благословил в то время отпечатать «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского, и епископ Лавр3 согласился отпечатать три тысячи экземпляров на хорошей бумаге, но в мягком переплете, стоимостью в десять тысяч, которые были собраны в течение одного месяца. Этот «Закон Божий» пересылали главным образом в вещевых посылках. Нужно отметить, что Ольга Михайловна Скарятина, бывшая тогда председательницей Фонда святителя Иоанна, который основал ее супруг, выписала на это святое дело чек на тысячу долларов. — Эта история с «Законом Божиим» имела продолжение? — Приехал сюда как-то писатель Олег Платонов, автор серии книг «Россия в терновом венце». Днем он уезжал в Гуверовский институт, а вечером мы беседовали за ужином. Зашел разговор о религии, и он говорит: «К нам в начале 90-х попал “Закон Божий”, и мы его отпечатали в тридцати тысячах экземпляров». Я спрашиваю: «Какой “Закон Божий”»? Он говорит: «Такой серенький». Я побежала, принесла и показала: «Этот?» Он говорит: «Этот, — и сделал вот так руками. — Разошелся в момент». Мы напечатали три тысячи, а в России тридцать. Это Божие чудо! — Вы и сейчас занимаетесь издательской деятельностью? — Нет, издательством не занимаюсь, но я познакомилась с одной 2 3 4 5

послушницей в Москве в маленьком храме св. князя Владимира, и она как-то позвонила мне и говорит: «Приехали три китаянки изучать иконопись и с ними китаец из Шанхая. Он русский знает недостаточно, а английский в совершенстве. Нам нужны “Жития святых” на английском языке». Я нашла четыре или пять томов в мягком переплете, которые уже были переведены, сразу купила и послала. Следующий том пришлось долго ждать, и сейчас жду, когда закончат перевод седьмо-

го тома. Православие возвращается в Китай. Думаю, что все это происходит по молитвам нашего святого Иоанна4. Это чудо — дай Бог! — Чем Вы еще занимаетесь? — Просфоры пеку. Как-то мой сын отец Александр5 говорит, что у них некому просфоры печь и денег нет, чтобы их покупать. Нужно было помочь, но на самом деле я не имела никакого представления, как их заводить, как выпекать. В то время в соборе заведовала просфорами Валентина Ивановна Шикалова.

Антоний (Медведев), архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский (1908—2000). Лавр (Шкурла), митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский, первоиерарх РПЦЗ (1928—2008). Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский чудотворец (1896—1966). Прот. Александр Красовский, настоятель храма свв. апост. Петра и Павла (Санта-Роза), сын Л.К.

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

In the early 90’s the iron curtain came down, and the spirits of the entire Russian émigré community were lifted. We began collecting and putting together care packages – primarily food, but also clothing and shoes. The American government provided ships, and hundreds, maybe even thousands, of boxes were sent over. We sent entire cases of church literature as well. At that time, Archbishop Antony had given his blessing to print “The Law of God” by Protopriest Seraphim Slobodskoy, and Bishop Laurus agreed to print three thousand paperback copies on good paper for a cost of ten thousand dollars, which was raised in a month. These copies of “The Law of God” were primarily sent along in parcels of clothing. It’s important to note that Olga Mikhailovna Skariatina, who at the time was the chairwoman of the St. John Fund, which had been established by her husband, wrote a check for ten thousand dollars in support of this holy cause. – Did this story with “The Law of God” have a sequel? – The writer Oleg Platonov, author of “Russia In a Crown of Thorns” book series, came to visit once. During the day, he would go to the Hoover Institute, and in the evenings we would talk over dinner. Well, one time we struck up a conversation about religion and he said, “In the early 90’s we somehow got a hold of ‘The Law of God’ and reprinted thirty thousand copies.” I asked, “Which ‘Law of God?’” And he said, “A gray one.” I ran and brought him a copy. “This?” He said, “Yes, this... it sold out immediately.” We printed three thousand, and they printed thirty thousand. That’s one of God’s miracles! – Are you still involved in publishing? – No, I’m not involved in any publishing myself, but I made the acquaintance of a novice at St. Vladimir’s, a small church in Moscow, and

she called me at home once and said, “Three Chinese women came to study iconography and there’s a Chinese man from Shanghai with them. He doesn’t know Russian well enough, but his English is fluent. We need ‘Lives of the Saints’ in English.” I went to the bookstore and they had four or five paperback copies, so I bought them and sent them over right away. I had to wait for a long time for the next volume to come out and now I’m waiting for them to finish translating the seventh one. There is a rebirth of Orthodoxy occurring in China. I think that all of this is happening through the prayers of our St. John. It’s a miracle – God-willing! – How else do you spend your time? – I bake prosfori. At one point, Fr. Alexander told me that there was nobody to bake prosfori and no money to buy them. They needed help, but, in truth, I had no idea how to make the dough or how to bake them. At that time, Valentina Ivanovna Shikalova was in charge of prosfori at the cathedral. Thankfully, I knew her well, and she graciously agreed to teach me. They baked them at night, since there were classes in session at the school during the day. I took careful notes

and a few days later, went to Santa Rosa, having invited Evgeny Pitersky to take part. Now he bakes them with the church warden, Pavel Johnson. After a while, Valentina Ivanovna had to leave due to her health, and Claudia Vasilievna Motovilova and I were asked to replace her. At the cathedral, we needed to bake around one thousand prosfori each week. We got a wonderful group of women together, with whom we worked amicably for several years. But then Claudia Vasilievna’s health took a bad turn and she had to leave. We needed younger help. One day a young man came and asked us to teach him how to bake prosfori. Of course we eagerly brought him into our circle. To our joy, he took the brunt of the responsibility upon himself. This young man is now our cathedral’s deacon, Andrei Garin. God grant him health. So now I am free to help our dear Father Stefan at my church in Burlingame. We really enjoy working together: Father Stefan makes the dough, rolls it out and cuts it up, and I for my part stamp the tops and bake them. That is my prosfori career (laughs). – You succeed at everything you take on. Can you share your secret? – There is no secret. You will suc-

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

К счастью, я ее хорошо знала, и она любезно согласилась меня научить. Они выпекали просфоры ночью, так как днем были занятия в школе. Я детально все записала и отправилась через несколько дней в Санта-Розу, пригласив Евгения Питерского взяться за это. Сейчас он там трудится вместе со старостой Павлом Джонсоном. Через некоторое время Валентина Ивановна ушла по состоянию здоровья, и нас с Клавдией Васильевной Мотовиловой попросили ее заместить. В соборе нужно было выпекать около тысячи просфор каждую неделю. У нас подобралась прекрасная группа женщин, с которыми мы дружно трудились несколько лет. Но затем у Клавдии Васильевны пошатнулось здоровье, и ей пришлось уйти. Нужны были молодые силы. В один прекрасный день приходит молодой человек и просит научить его выпекать просфоры. Конечно, мы приняли его в свой круг очень охотно. К нашей радости, он согласился взять на себя ответственность. Этот молодой человек сейчас наш соборный диакон — отец Андрей Гарин. Дай Бог ему здоровья. Так что теперь я могу помогать у себя в Бурлингейме нашему дорогому отцу Стефану6. И мы вместе радостно и дружно работаем: отец Стефан заводит тесто, выкатывает и вырезает, а на мою долю выпало ставить печать на верхушках и выпекать. Вот вам моя просфорная карьера. — У Вас получается все, за что вы ни беретесь. Можете поделиться секретом? — Секрета нет. У вас все получится, если вы подходите к делу с молитвой и всей душой. Если Богу угодно, все получится, вот и весь секрет. — Что Вами движет, когда Вы слышите, что нужна помощь, и говорите «я могу»? — Меня радует, когда ко мне обращаются за помощью. Значит, я еще 6 7

кому-то нужна и могу принести какую-то пользу в жизни. Грустно человеку, когда он никому не нужен. — Вы ведь еще и базарами знамениты… — Да, это большое дело. Это дает возможность заработать деньги на наши приходы. Там всегда нужда. Люди щедро жертвуют хорошие вещи. Большое им спасибо! И каждая копейка, истраченная вами на наших базарах, идет на Божье дело. — С распродажами Вы идете туда, куда нужно: Вы и в соборе, и в Бурлингейме, и в Санта-Розе — везде торгуете. — Нужда во всех приходах. Так что призываю женщин уделить свое время для помощи своему храму. — Лариса Константиновна, Вы еще и в Лиге русско-американских женщин работаете. — Это очень благородная организация. Лига сделала много добра — главным образом нуждающимся женщинам в Шанхае и приехавшим потом в Америку. Я только казначей. — Мне в свое время помогла: я жила в Лиге и даже была секретарем у Ольги Скопиченко7. Лариса Константиновна, как Вы думаете, нужна нам особая православная женская организация? Не культурная, а скажем, духовная. Культурных организаций много, а вот какой-то такой духовной организации нет. Мне тут один человек такую мысль высказал, что в наши дни проповедью христианства должна заниматься женщина. — Мне кажется, чтобы проповедовать, нужно иметь духовное образование. Вопросы иногда бывают глубокими и сложными, и нужно правильно объяснить, чтобы не ввести человека в заблуждение. Поэтому это лучше оставить для духовенства. Женщина играет иную роль в Церкви. Она, как мать, заботится о благоустройстве храма, о чистоте, о

том, чтобы облачение было в порядке, украшает храм цветами. Имен этих женщин никто не знает. Вы приходите в храм и видите полную чистоту и благолепие. Кто это делает? Сестричество. Вот это женское дело. Сестричество собирает деньги на храмы, многих храмов и не было бы, если бы не женщины. Они самоотверженно работают, чтобы помочь храму, помочь Церкви. Это хребет церковный и никто не знает, кто это делает. Имена неизвестны. Эти женщины неутомимо работают без личного «я», устраивают обеды, завтраки, праздники и кормят не только духовенство, но и весь народ. У них работа интенсивная, и все время нужна помощь. Мой совет — записывайтесь в сестричество и помогайте вашему храму. — Современная женщина может сказать: вот, опять убирать, мыть посуду, у меня же есть духовные потребности. Можете несколько слов сказать про духовную сторону сестричества. — Женщина работает в храме, чтобы этот храм существовал, чтобы она могла прийти и помолиться в этом храме. Мать что делает? Заботится о семье, чтобы все были сыты и одеты. То, что вы делаете для семьи — вы делаете и для Церкви, любя. Вы работаете ради Господа Бога. Вот это и есть ваше послушание. Женщина должна нести послушание церковное: накормить, убрать, иконочки протереть. Сестричество — это и есть духовное послушание. Сестричество — это церковная мать, которая заботится о благолепии. Безусловно, помимо сестричества, у женщины есть много и других возможностей применить свои таланты в Церкви: она может и в хоре петь, и иконы писать, и в Закон Божий преподавать, и многое другое делать — было бы желание. — Последний вопрос… — Мне будет 85 лет! (смеется)

Прот. Стефан Павленко, настоятель храма Всех святых, в земле российской просиявших (Бурлингейм). Председательница Лиги русско-американских женщин, писательница и поэтесса (1908—1997).

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

Members of the sisterhood of the Church of All Russian Saints, Burlingame, CA

ceed at everything, too, if you approach the work with prayer and dedicate your entire soul to it. If it’s God’s will, everything will work out – that’s all there is. – What motivates you to say “I’ll do it!” when you hear that help is needed? – It makes me happy when people turn to me for help. It means that somebody still needs me and I can bring something of value to life. It’s disheartening for a person when nobody needs them. – You also are famous for your bazaars... – Yes, it’s a lot of work. It gives me an opportunity to make money for our parishes. There is always a need. People generously donate good things. A big thank you to them! And each penny spent by you at our bazaars goes towards God’s work. – So you take the bazaars wherever they are needed: You sell at the cathedral, in Burlingame and in Santa Rosa – everywhere. – There is a need in all parishes, so I call upon all women to put aside some time to help their parish.

– Larissa Konstantinovna, you also work with the League of Russian-American Women. – It’s a very noble organization. The League has done a lot of good – mostly for disadvantaged women in Shanghai and those who came to America afterward. I am only the treasurer. – There was a time when they helped me. I lived at the League and even worked as Olga Skopichenko’s secretary. Larissa Konstantinovna, do you think we need a special organization for Orthodox women – not a cultural one, but let’s say, a spiritual one? There are many cultural organizations, but there isn’t really a spiritual one. Recently, someone came up with the idea that teaching Orthodoxy today is a job for women. – It seems to me that to preach, one must have a religious education. People’s questions can be very deep and complex, and one must be able to explain everything correctly, so as not to mislead anyone. Because of this, it’s best to leave it to the clergy. A woman plays a different role in the

church. She is like a mother, taking care of church amenities, of cleanliness, making sure the vestments are in order and decorating the church with f lowers. Nobody knows the names of the women that do this. You come to church and see complete order and loveliness. “Who does this?” you wonder. The sisterhood does this. This is a woman’s work. The sisterhood also collects money for the church. Many churches wouldn’t exist if women didn’t collect money for them. They work selflessly and nobody really knows they’re the backbone of the church. They’re anonymous. They work tirelessly without bringing the individual “I” into it. They coordinate luncheons, host breakfasts and feast days, and feed not only the clergy, but all the people. Their work is intensive and they always need help. My advice – sign up for the sisterhood and help your church. – The modern woman might say, “Here we go again – more cleaning, washing dishes, etc. I have spiritual needs too!” Can you say a few words about the spiritual side of the sisterhood? – A woman works in the church so that the church can exist, so that she can come and pray in this church. What does a mother do? She cares for her family so that everyone will be fed and clothed. That which you do for the family, you do for the church, and you do it with love. You work for the Lord God. This is your obedience. A woman must fulfill her obedience in the church by cooking, washing, cleaning the icons. The sisterhood is her spiritual obedience. The sisterhood is the church mother because it is she who concerns herself with its beauty. Certainly, in addition to the sisterhood, a woman has many other opportunities to apply her talents in the church – she can sing in the choir, paint icons, teach Sunday school, and do a great deal more if she wishes. – Last question... – (laughs): I’m turning 85 years old! VOL.1 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

Сестра милосердия Мария А лякрин ск ая — умница, красавица, обладательница прекрасного голоса, выросшая в Санкт-Петербурге в семье врача, ученого-физиолога, и окончившая экономический факультет Университета телекоммуникаций (бывший Электротехнический институт связи). Поменяла в Америке профессию менеджера-маркетолога на работу медсестры в не самом престижном госпитале в Сан-Франциско — сначала в отделении общей хирургии, а в настоящее время в родильном. Помимо своей основной работы Маша поет в церковном хоре, активно участвует в работе приходского совета и сестричества. Живет в США с 1996 года. З. Г.: Маша, почему ты поменяла профессию? Ведь работа экономиста несравненно более, скажем так, легкая и чистая? М. А.: Родители очень хотели, чтобы я стала врачом, и я даже готовилась к поступлению в педиатрический институт, но в самый последний момент решила попробовать себя в чем-то новом и неизведанном — и поступила вместе с подругами на экономический факультет, о чем совершенно не жалею: преподаватели у нас были замечательные! Но, поработав по специальности в трех компаниях в Санкт-Петербурге в середине 1990-х, когда все вокруг рушилось, я вдруг с большой тревогой осознала, что не получаю никакого внутреннего удовлетворения от своей работы. Я не чувствовала себя на своем месте, не чувствовала, что приношу какую-либо ощутимую пользу обществу, людям. Продажа и покупка акций, косметики или каких-нибудь транзисторов не воспринимались мной как что-то, ради чего стоит жить. Наконец, я поняла, что все-таки хочу получить второе образование — медицинское, но обВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

стоятельства не позволили мне сразу это осуществить. Конечно, гены тоже сыграли свою роль: росла в семье врача, бабушка по папиной линии — медсестра, дедушка по маминой — зубной врач, двоюродный прадедушка — врач-офтальмолог. — Почему ты выбрала именно General Hospital? — Я думаю, не я выбирала этот госпиталь, а Бог выбрал за меня. Когда я закончила учиться, устроиться на работу было не так уж легко, так как во многих больницах начались бюджетные сокращения. Однако я была одной из немногих, кто нашел работу в первые же месяцы после окончания, и я уверена, что это произошло так быстро по молитвам владыки Иоанна. Моя неправославная подруга, указывая пальцем на небо, шутила: «You have connections!» — сама она искала работу больше полугода. — В госпитале, где ты работаешь, пациентами являются в основном люди неимущие, а на общее отделение часто поступают просто маргиналы: бездомные, алкоголики, наркоманы — страшные, грязные, иногда агрессивные. Что тебе помогало работать с ними, не бояться и не содрогаться? — Если говорить откровенно, то не содрогаться было иногда очень сложно, особенно когда видишь перед собой мятущееся, изрыгающее страшные ругательства, потерявшее всякий человеческий облик, существо. Но мне помогало сознание того, что мы Церковью призваны видеть в каждом человеке, кем бы он ни был, образ Божий — пусть искаженный, изуродованный, страдающий, но образ Божий. Старалась не осуждать, старалась помнить, что не от хорошей жизни они стали такими. Иногда, слушая их жизненные истории, я бывала потрясена, насколько эти люди были одиноки и несчастны уже с самого детства, на-

сколько исковерканы их судьбы. Старалась помнить, что каждый из них заслуживает сострадания и помощи и каждого из них Господь любит не меньше, чем меня. — Переход на родильное отделение был твоей мечтой. Появление нового человека в мир — это куда как более радостное событие, и причастность к нему несет положительные эмоции… — Да, несмотря на то, что в момент родов мне как медсестре нужно быстро думать и быстро реагировать на различные ситуации, меня никогда не покидает чувство чего-то волшебного, чудесного в этот удивительный момент: новая душа, новый человек приходит в мир, каким он будет, каким станет? Столько вопросов, и все — тайна Божия. Во время моего обучения на родильном отделении первые несколько раз во время родов я настолько была захвачена происходящим, что не могла оторвать глаз от новорожденного, и медсестре, меня тренировавшей, приходилось меня одергивать. Положительных эмоций — море, но и усталости тоже море. Иногда столько сил прилагаешь и физических, и эмоциональных для того, чтобы все прошло успешно, что в конце уже кажется, что я сама рожала, а не моя пациентка. — Какое место занимает молитва в твоей работе? — Когда мысли не заняты чем-то неотложным, то всегда стараюсь молиться во время работы, чаще всего читаю про себя «Царю Небесный» и «Богородице Дево». Перед работой обязательно молюсь. «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15:5), и тем более в такой трудный для женщины момент нужна помощь Божия. — Среди твоих пациенток попадаются верующие? — Приблизительно 75% процентов моих пациентов испаноязычные ка-

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

The Good Nurse Maria (“Masha”) Alakrinskaya is clever, beautiful and possesses an exquisite singing voice. The beloved daughter of a doctor of physiology, she grew up in St. Petersburg and received her degree from the Economics Department at the University of Telecommunications (formerly the Electrotechnical Institute of Communications.) In the United States, she changed her profession from a marketing manager to a nurse at one of the least privileged hospitals in San Francisco, working first in general surgery and currently in the maternity ward. In addition to her regular job, Masha sings in the church choir, and works tirelessly with the congregational council and sisterhood. She has lived in the U.S. since 1996 Z.G.: Masha, why did you change your profession? After all, the work of an economist is, shall we say, incomparably easier and cleaner? M.A.: My parents really wanted me to become a doctor, and I even prepared to enroll in courses at the pediatric institute, but at the very last moment, I chose to test myself at something new and unexplored. I decided to enroll in the Economics Department with my girlfriends, which I absolutely don’t regret – our instructors were wonderful! But, having worked in my major in three companies in St. Petersburg during the mid-90’s, when everything around us was crumbling, I suddenly realized with a great deal of alarm that I didn’t get any inner satisfaction from my work. I didn’t feel like I belonged, or that I was being useful to society, to people. The sale and purchase of stocks, cosmetics, or transistors of some kind didn’t register to me as something that makes life worth living. Finally, I realized that I did want to get a second degree after all – a medical education – but circumstances didn’t allow me to make it happen right away. Of course, my

Maria Alakrinskaya

genes also played a role: I grew up in a doctor’s family, my grandmother on my father’s side was a nurse, my grandfather on my mother’s side was a dentist, my great-grandfather was an ophthalmologist. – Why did you specifically choose General Hospital? – It was not I who chose this hospital, but God Who chose it for me. When I completed my studies, finding a job was not all that easy, since many hospitals were experiencing budget cuts. However, I was one of few who found work within the first several months after graduating, and I’m sure that this happened as fast as it did through the prayers of St. John. My non-Orthodox friend joked, pointing at the sky, “You have connections!” She herself looked for work for over six months. – In the hospital where you work, patients are mostly poor people, and the general ward is visited mostly by marginal populations: the homeless, alcoholics, drug addicts – scary, dirty, sometimes aggressive. What helped you work with them, to not be afraid and to not recoil? – Speaking honestly, not recoiling was sometimes very difficult, especially when you see before you a

frenzied creature, uttering frightening profanities, having lost any semblance of a human being. But what helped me was the knowledge that we are called upon by the Church to see in every person, whoever he may be, the image of God – albeit distorted, disfigured, suffering, but, still, the image of God. I tried not to judge but instead to remember that they didn’t become this way out of the good life. Sometimes, listening to their life stories, I was stunned at how these people had been lonely and unhappy from their very childhoods – how twisted their fates were. I tried to remember that each of them deserves compassion and help, and that God loves each of them no less than He loves me. – Transferring to the maternity ward was your dream. The arrival of a new person in the world is just the happiest event, and involvement in that creates positive emotions... – Yes. Regardless of the fact that at the moment of birth, I, as a nurse, must be thinking quickly and reacting quickly to a variety of situations, the feeling of something magical and miraculous at that surprising moment never leaves me – a new soul, a new person enters the world. What will they be like? Who will they become??? So many questions, and all of it – God’s mystery. During my education at the maternity ward, the first few times during birth, I was so captivated by what was happening that I couldn’t tear my eyes away from the newborn, and the nurse who was training me had to pull me out of it. Positive emotions – a whole sea of them, but exhaustion – also a sea of it. Sometimes you put so much energy into it, physical and emotional, just for everything to go well, that by the end, it seems like I myself gave birth, not my patient. – What role does prayer play in your work? VOL.1 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

толички, большинство из которых — верующие. Некоторые молятся вслух во время родов, некоторые про себя, иногда пациентки приносят иконы, ставят их на столике у изголовья. — Маша, в чем, по твоему мнению, заключается женское служение в жизни? В Церкви? — Женское служение в жизни, мне думается, — может быть, это прозвучит банально, — заключается в том, чтобы по мере возможности нести окружающим любовь, утешение, заботу, понимание, поддержку. В силу своей природы, мне кажется, женщина более склонна к состраданию, сочувствию, отзывчивости на чужую боль, нежели мужчина. Первоочередным служением для женщины в моем понимании должна быть семья: она должна заботиться о том, чтобы ее близкие — дети, муж — находились в атмосфере любви, заботы, внимания. Трудно найти что-либо важнее этого служения — воспитывать будущих христиан, будущих граждан общества. Что касается церковного служения, то здесь поле деятельности невероятно широко, особенно в России. Будь ли это работа в сестричестве или в благотворительной организации, организация курсов катехизиса или организация воскресной школы для детей, уборка храма или пение на клиросе — все послушания, все служения прекрасны, это нужно только приветствовать и вдохновлять. Женщина своим личным примером, свои добрым, мирным настроем может многих привести к Богу, ведь мы знаем, что живой пример действует иногда на душу гораздо сильнее всяких слов. — В продолжение предыдущего вопроса: было высказано мнение, что в нынешние времена, когда западная цивилизация понемногу теряет понятия мужского и женского и превращается в некое ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

общество социальных гермафродитов, женщина должна взять на себя проповедь православия. Для этого нужно создать специальные богословские курсы для женщин, отдельные женские православные объединения? Что ты думаешь по этому поводу? — Как очень точно заметил недавно в интервью одному православному журналу епископ Смоленский и Вяземский Пантелеимон (Шатов): «Лучшая проповедь — это служение ближнему». Я думаю, мысль о создании богословских курсов великолепна, но мне кажется, что организовывать их только для женщин было бы неразумным, так как мужчины не менее женщин нуждаются в богословском просвещении. То же самое с православными объединениями: пусть все, кто хочет участвовать — и мужчины, и женщины, прилагают свои таланты и усилия на помощь ближнему. Я скорее за братства, куда могут входить как те, так и другие. Например, я помогала в братстве св. Анастасии Узорешительницы у отца Александра Степанова в Петербурге. Братство вело и ведет самую разнообразную просветительскую и благотворительную деятельность, и большую часть работы ведут женщины, но и мужчины тоже участвуют в этой работе. Пусть каждый вносит свою лепту по мере своих сил и талантов.

личающейся от других женщин. Она такая же жена, как жена адвоката, врача, инженера… Просто она жена человека, который является батюшкой. И самое важное для нее, как и для любой женщины, — помогать мужу, быть хорошей женой, мамой, строить фундамент для хорошего брака, хорошей семьи. З. Г.: Поменялась ли Ваша жизнь после того, как Ваш муж принял священный сан? — Конечно же, жизнь меняется. Я, например, была не готова к тому, что матушка всегда на виду. Но со временем привыкаешь, смиряешься. А потом находишь в этом и свои плюсы. Такая публичность собирает человека, делает его более сознательным, более ответственным за каждое действие и слово. Я знаю, что существуют некие мифы о том, какой должна быть матушка, что у нее должны быть какие-то особые черты, особое поведение. Я, например, так не считаю. Думаю, женщина, которая становится матушкой, должна быть в первую очередь сама собой, вести себя просто и искренне, а не играть роль. Когда отец Алексей решил стать священником, я советовалась с духовником, разговаривала с разными батюшками и знакомыми матушками, которых я уважаю. Они дели-

Матушка Священник, принимая сан, выбирает не профессию, а служение. А что значит быть матушкой? Отличается ли чем-нибудь ее положение от положения других жен? Своими мыслями об этом с нами поделилась матушка Наталья Котар, супруга протоиерея Алексея Котара, заместителя настоятеля Свято-Николаевского собора (Сиэтл). Н. К.: Быть женой священника не означает быть какой-то особенной, от-

Matushka Natalie Kotar, and Fr. Alexei Kotar of Seattle’s St. Nicholas parish

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

– When my thoughts aren’t occupied with something urgent, then I always try to pray during work. Most often I recite the prayer “O Heavenly King” and “Virgin, Theotokos, Rejoice!” I absolutely pray before work. “For without me ye can do nothing” (John 15:5), and God’s help is especially needed in a moment as difficult for a woman as this. – Are there believers among your patients? – Approximately 75% of my patients are Spanish-speaking Catholics, the majority of whom are believers. Some pray out loud during birth, some to themselves. Sometimes patients bring icons and put them on the bedside table. – Masha, what, in your opinion, is a woman’s ministry in life? In the church? – A woman’s ministry in life – I think maybe this will sound banal – is to give as much love, consolation, care, understanding and support to those around her as she can. It seems to me that by her very nature, a woman is more inclined towards compassion, sympathy, commiseration with another’s pain... more so than a man. The primary ministry for a woman, in my understanding, must be the family. She must ensure that her loved ones – children, husband – are in an atmosphere of love, nurturing and attention. It’s difficult to find anything more important than this ministry – raising future Christians, future members of society. As for her ministry in the church, the field of work is incredibly broad, especially in Russia. Whether it’s work in a sisterhood or charity, organizing catechism classes or starting a Sunday school for children, cleaning the church or singing in the choir – all obediences, all service is wonderful and needed, and should be welcomed and encouraged. A woman can, through her personal example – her kind, gentle attitude

– bring many to God, since, as we know, a living example often influences the soul much more strongly than any words can. – Expanding on my last question – the opinion has been expressed that, in these times, when Western civilization is largely losing its understanding of the masculine and feminine, and is turning into a culture of social hermaphroditism, women must take it upon themselves to teach Orthodoxy. For this purpose, special theological courses and separate Orthodox associations must be created for women. What do you think about this? – As Bishop of Smolensk and Vyazma Panteleimon (Shatov) very accurately noted in a recent interview with an Orthodox magazine, “The best sermon is service to another.” I think that the idea of creating theological courses is fantastic, but it seems to me that making them only for women would be unwise, since men need theological education no less than women. The same thing goes for Orthodox organizations. Let everyone who wishes to, men and women alike, to participate, and dedicate their talents and efforts to helping others. I am more in favor of fellowships, which anyone can join. For example, I helped out at the Society of St. Antastasia Uzoreshitelntisa under Fr. Alexander Stepanov in St. Petersburg. The fellowship conducted and continues to conduct all different kinds of educational and charitable work, and a majority of the work is done by women, but men also participate. Let everyone contribute according to their ability and talents.

The Matushka When a priest is ordained, it is a service, rather than a profession, which he takes upon himself. But what does it mean to be a priest’s wife? Does her position differ somehow from the

position of other wives? Matushka Natalie Kotar, wife of Fr. Alexei Kotar of Seattle’s St. Nicholas parish, shared her thoughts with us. N.K.: Being the wife of a priest doesn’t mean being someone special or different from other women. She is the same kind of wife as the wife of a lawyer, a doctor, or an engineer. She is simply the wife of a person who is a priest. And the most important thing for her, as for any wife, is to help her husband, to be a good wife and mother, and to build a foundation for a good marriage and a good family. Z.G: Did your life change after your husband was ordained? – Of course life changes. I, for example, was not ready for the fact that a matushka is always in the public eye. But with time you get used to it, you humble yourself. And later you find that it has its pluses. That kind of a high-profile role gets one to pull one’s act together, makes them more aware, more responsible for each action and word. I know that certain myths exist about what a matushka is supposed to be – that she is supposed to have certain special characteristics and conduct herself in a special way. I, for one, don’t think that. I think that a woman who becomes a matushka must, first of all, be herself, carry herself simply and genuinely, and not play a role. When Fr. Alexei decided to become a priest, I asked my confessor for guidance, and spoke with different priests and matushkas I knew and respected. They shared their experience with me and gave me a lot of useful advice, which has helped me. There was one piece of advice that, I must admit, I didn’t fully accept. Someone told me that a matushka is like an “invisible necessity.” I don’t completely agree with the word “invisible” because I know many matushkas who do a great deal for parishes thanks to their talents, their vibrant personalities, their hard work and initiative. It VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

лись со мной своим опытом и дали много полезных советов, которые мне помогли. Один только совет, признаюсь, я не приняла до конца. Кто-то сказал мне о том, что матушка — это такая «невидимая необходимость». Я не совсем согласна со словом «невидимая», поскольку знаю матушек, которые своими талантами, своей яркой личностью, своей деятельностью и инициативностью делают очень много для приходов. Мне кажется, что матушка, как и любая женщина, должна делать для прихода то, что она может, должна по возможности обогащать приход, отдавая свои таланты. — Когда Вы уезжали на приход в Сиэтл, все Вас жалели и сочувствовали, а теперь о Вашем приходе ходят легенды, что у Вас в школе четыреста учеников и целый список ожидающих и в сестричестве восемьдесят человек. — (смеется) Цифры преувеличены, но это правда, у нас хорошая школа. При приходе и раньше была воскресная школа, но вот собралась энергичная группа молодых образованных родителей, больших энтузиастов, и мы решили расширить программу и немного изменить расписание. В отличие от обычных приходских школ, которые занимаются утром в субботу, мы сделали занятия во второй половине дня, чтобы детям и родителям было удобно сразу оставаться на всенощную. — Но ведь чтобы такая энерги чна я г ру ппа людей могла что-то сделать, нужно их привлечь, не оттолкнуть, создать им условия для того, чтобы их таланты и добрая воля нашли себе применение. Иногда бывает, что священник из старой эмиграции не может найти общий язык со своими новоприезжими прихожанами и от этого страдают все: и приход в целом, и отдельные прихожане, ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

и священник. Как Вам удалось создать такую благоприятную атмосферу в приходе? — Чтобы человек захотел присоединиться к работе в приходе или даже просто прийти, его надо вдохновить. А для этого нужны люди, которые могут показать пример. Большая заслуга отца Алексея в том, что он давал возможность новым людям взяться за дело. Они стали чувствовать себя в приходе на своем месте. С другой стороны, наши новые прихожане оказались людьми очень талантливыми и делают все с большим энтузиазмом. Приходят другие, видят эту бурную и успешную деятельность, и у них возникает желание присоединиться. Ведь если человек приходит и видит двоих-троих, которые жалуются, стонут, какие они мученицы, и оговаривают всех остальных, это не притягивает, а наоборот отталкивает. К счастью, в каждой части нашего прихода есть люди, способные вдохновить и воодушевить. Например, в сестричестве, благодаря старшей сестре матушке Татьяне Билибиной, которую никак нельзя назвать «невидимой», создалась очень деятельная группа. Вся та работа, которую они с таким удовольствием выполняют, притягивает все больше и больше людей. Таким образом приход сам себя питает. Приход окормляет прихожан: утешает скорбящих, усыновляет осиротевших, помогает пожилым, под держ и вает новопри шед ш и х, вдохновляет новобрачных на истинную христианскую семейную жизнью и так далее. А прихожане питают приход и дают ему силы. — В том, что все это удается сполна, большая заслуга как отца Алексея, так и Ваша. Ведь если матушка живет только своей закрытой семейной жизнью, то и батюшке гораздо труднее выстроить отношения в приходе, а у вас открытый дом и открытая

душа. Чем же Вы занимаетесь в своем приходе? — Я стараюсь везде помогать и поддерживать хоть в какой-то мере, иногда даже просто морально, все организации нашего прихода, поскольку каждая из них очень значима. Важным для себя считаю заниматься школой, ведь приход без школы — это приход без будущего. Я преподаю в школе в младших классах детское творчество, а в старших — историю России. Мне кажется, знание истории необходимо для воспитания личности. Важно, чтобы дети знали, кто они такие, где их корни, чтобы не были они Иванами, родства не помнящими. Понимание того, кто ты такой, важно в современном мире. И задача не в том, чтобы насаждать это понимание, основываясь лишь на эмоциях и чувствах, которые непостоянны. Главное — дать ребенку те знания, которые помогут ему сделать сознательный выбор, помогут ответить на вопрос: «хочу ли я быть русским православным». — Недавно была высказана мысль, что проповедью православия в наши дни должны заниматься женщины, современные жены-мироносицы. Какова должна быть, по Вашему мнению, роль женщины в проповеди православия? — На верное, повторюсь, но я считаю, что не стоит постоянно равняться на как ие-то и деа лы. Думаю, если у матушки есть талант и желание, то, конечно, она должна этим заниматься, получив благословение. Я, например, не из таких. А вообще, мне кажется, что каждая матушка проповедует, в первую очередь, примером своей жизни. И не только матушка, а любая женщина.

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

seems to me that a matushka, like any woman, must do what she can... must enrich her parish by giving according to her talents. – When you left for the parish in Seattle, everyone felt badly for you and sympathized, and now there are legends about your parish – that you have 400 students at your school and a long waiting list, and that the sisterhood has 800 people! – (laughing) – The numbers are exaggerated, but it’s true, we have a good school. There was a Sunday school at the parish before, but an energetic group of young, educated and enthusiastic parents got together, and we decided to broaden the program and change the schedule a little. Unlike regular parish schools, which hold classes Saturday mornings, we hold lessons during the second half of the day, so that children and parents can conveniently stay for the evening service. – But for such an energetic group of people be able to do that, you need to attract them, not push them away, and create an atmosphere in which their talents and good intentions can be put to use. Sometimes priests from the “old” immigration can’t find a common language with their “newcomer” parishioners and everyone suffers as a result – the parish, the parishioners, the priest. How did you manage to avoid this and create such a welcoming atmosphere in your parish? – For a person to want to join in the work at a parish or even attend, you have to inspire him or her. And for this to happen, you need people who can serve as an example. One of Fr. Alexei’s big accomplishments was giving new people an opportunity to work. They began feeling like the parish was their own. And our new parishioners turned out to be very talented people

who do everything with great enthusiasm. Other people come and see this dynamic and fruitful effort, and develop a desire to join. After all, if a person comes in and sees 2-3 people complaining, griping about what martyrs they are and blaming everyone else, it doesn’t draw people in but does the opposite – it pushes them away. Fortunately, there are people in each part of our parish capable of inspiring and invigorating others. One example is our elder sister, matushka Tatiana Bilibina, who transformed our sisterhood into a very active group and can by no means be described as “invisible.” All the work they do and the gratification they get from it draws more and more people. In this way, a parish provides for itself. The parish nourishes the parishioners: it comforts the sorrowful, embraces the orphaned, helps the elderly, offers support to immigrants, inspires newlyweds to lead a true Christian family life, etc. And parishioners, in turn, sustain the parish and give it strength. – All of these accomplishments are as much your achievement as Fr. Alexei’s. After all, if the matushka lives a closed family life, then the parish priest has a much more difficult time building a relationship with his parish, and you have an open house and an open spirit. What is it that you like to do in your parish? – I try to help and support all the organizations in our parish, at least to some degree, even if it’s just moral support, because I see each of them as vital. What’s rewarding for me is working at the school. After all, without a school, this parish would have no future. I teach creative subjects to the younger grades and Russian history to the older kids. It seems to me that a knowledge of history is crucial to the development of a person. It’s important that children know who they are and where their roots come

from, so they’re not just all Ivans, ignorant of their heritage. Understanding who you are is essential in today’s world. And the goal isn’t to just force this knowledge based merely on emotions and feelings, which are fleeting. The most important thing is to give a child the knowledge that will help him make a conscious choice – help him answer the question, “Do I want to be Russian Orthodox?” – The idea was recently expressed that today, Orthodoxy must be taught by women – modern-day myrrh-bearing women. What, in your opinion, should be the role of a woman in teaching Orthodoxy? – I’m probably repeating myself, but I’ll say it again. I think that it’s not worth constantly comparing yourself to some sort of ideal. I think that if a matushka has the talent and desire to do so, then of course, she should do it, having received a blessing. I, for one, am not one of these matushkas. It seems to me that in general, each matushka teaches mainly by the example she sets in her life. And that’s true not only for a matushka, but for any woman. translation by Maria Wroblewski

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

О МАТЕРИНСКОЙ МОЛИТВЕ Миланская пасха 387 года Наталья Ермакова, Сан-Франциско

Женское служение в монашеском чине — понятно. В роли матушки — жены священника — тоже. В обоих случаях мы понимаем, что есть место подвигу. Но ведь далеко не все женщины избирают эти пути. Что, если ты обычная мирянка и рядом с тобой не сестры-монахини, а родственники-атеисты и неверующие подруги, а вместо мудрой игумении — придирчивая свекровь или начальница, косо смотрящая на иконки у тебя на рабочем месте? Да и дети не спешат разделить с тобой радость жизни в Церкви. Где искать примеры для вдохновения, есть ли они? Есть. Святая Моника: мать, молитва которой «со дна моря достала». И не только: вымоленный ею сын стал учителем Церкви, еще до Ее разделения, — Блаженным Августином. Святую Монику хорошо знают и чтут на христианском Западе, но у нас, православных, о ней мало известно. А напрасно — эта удивительная святая жила четырнадцать веков назад, однако как много в ее опыте близкого современной женщине! Судите сами — жить со вспыльчивым мужем, терпеть насмешки от подруг и уколы свекрови, беспомощно наблюдать духовное падение дорогого дитя. Не избежала Моника и борьбы с собственным грехом, пристрастившись в юности к вину… Неужели мир так мало изменился? Но тогда и «рецепты» спасения должны остаться те же.

Уроки старой служанки Моника родилась в 331 году в христианской семье в Африке, на тер-

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

ритории современного Алжира. О жизни святой мы в основном знаем из творения ее сына Блаженного Августина — «Исповеди», проникновенной книге-покаянии, написанной им через десять лет после смерти матери. Он пишет, что большое участие в воспитании детей принимала старая служанка, пользовавшаяся доверием и почетом хозяев как женщина «полная святой строгости и неумолимая в наказаниях, когда они требовались». Она разрешала девочкам — хозяйским дочкам, невзирая на жгучую жажду, пить даже воду только во время очень умеренного обеда за родительским столом. Мудрая женщина говорила так: «Сейчас вы пьете воду, потому что не распоряжаетесь вином, а когда в мужнем доме станете хозяйками погребов и кладовок, вода

вам может опротиветь, а привычка к питью останется в силе». Однако же, продолжает Августин, «незаметно подползла к матери моей... страсть к вину. Родители обычно приказывали ей, как девушке воздержанной, доставать вино из бочки. Опустив туда через верхнее отверстие сосуд, она, прежде чем перелить это чистое вино в бутылку, чуть-чуть отхлебывала его… И делала она это вовсе не по склонности к пьянству, а от избытка кипящих сил, ищущих выхода в мимолетных проказах… И вот, прибавляя к этой ежедневной капле ежедневно по капле, она докатилась до того, что с жадностью почти полными кубками стала поглощать неразбавленное вино... Что же сделал Ты тогда, Боже мой? Чем исцелил? Не извлек ли Ты грубое и острое бранное слово из чужих уст, как врачебный нож, вынутый из неведомых запасов Твоих, и не отрезал ли одним ударом все гнилое? Служанка, ходившая обычно вместе с ней за вином, упрекнула ее в этом проступке и с едкой издевкой назвала “горькой пьяницей”. Уязвленная этим уколом, она оглянулась на свою скверну, тотчас же осудила ее и от нее избавилась».

Ubi tu gaius, bi ego gaia» «Где ты, мой Гай, — там и я, твоя Гая» — такую клятву приносили древние римлянки при вступлении в брак. Когда юной Монике пришло

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

ON A MOTHER’S PRAYERS Pascha in Milan, AD 387 Natalia Ermakova, San Francisco

A woman’s service in the monastic order is well recognized. Just as well is her role as a Matushka — the wife of a priest. In both situations, we understand that there is room for acts of faith. But by far most women do not choose such paths. What if you’re just a normal laywoman and next to you are not sister-nuns, but atheist relatives and non-believing friends? And instead of a wise Mother Superior – a hypercritical mother-in-law or a manager casting sidelong glances at the icons in your workplace? Nor do your children rush to share the happiness of Church life with you. Where should you look for examples for inspiration? Do they even exist? They do. Saint Monica, the mother whose prayers “saved from the depths of the sea.” And not only that – the son she prayed for became a teacher of the Church before the Great Schism, the Blessed Augustine of Hippo. Saint Monica is well-known and revered in the Christian West, but not much is known about her among us Orthodox. But even so, although this amazing saint lived fourteen centuries ago, a great deal of her experiences are akin to those of the modern woman. Judge for yourselves: she lived with a quick-tempered and debaucherous husband, endured ridicule from girlfriends and insults from the motherin-law, and helplessly watched the spiritual fall of a dear child. Monica didn’t escape her own battles with personal sin either, having become addicted to wine from a young age... Is it possible the world has changed so little? In that case, the “prescriptions” for salvation must also have stayed the same.

Lessons from an old maid Monica was born in 331 to a Christian family in Africa, in the region of modern day Algeria. Most of what we know about the life of the saint comes from the work of her son, Blessed Augustine, most notably the Confessions, an insightful confessional book he wrote ten years after the death of his mother. He writes that a large part in the upbringing of the children was undertaken by a “decrepit maid servant,” who “was in that Christian family, well respected by its heads” as a woman who “restrain[ed] them earnestly, when necessary, with a holy severity, and [taught] them with a grave discretion.” “For, except at those hours wherein they were most temperately fed at their parents' table, she would not suffer them, though parched with thirst, to drink even water; preventing an evil custom, and adding this wholesome advice: ‘Ye drink water now, because you have not wine in your power; but when you come to be married, and be made mistresses of cellars and cupboards, you will scorn water, but the custom of drinking will abide.’” Nevertheless, continues Augustine, “there had crept upon her a love of wine. For when (as the manner was) she, as though a sober maiden, was bidden by her parents to draw wine out of the hogshed, holding the vessel under the opening,

before she poured the wine into the flagon, she sipped a little with the tip of her lips... For this she did, not out of any desire of drink, but out of the exuberance of youth, whereby it boils over in excess... And thus by adding to that little, daily littles... she had fallen into such a habit as greedily to drink off her little cup brim-full almost of wine.... what didst Thou then, O my God? how didst Thou cure her? how heal her? didst Thou not out of another soul bring forth a hard and a sharp taunt, like a lancet out of Thy secret store, and with one touch remove all that foul stuff? For a maid-servant with whom she used to go to the cellar, falling to words (as it happens) with her little mistress, when alone with her, taunted her with this fault, with most bitter insult, calling her wine-bibber. With which taunt she, stung to the quick, saw the foulness of her fault, and instantly condemned and forsook it” (Book IX, par. 18).

Ubi tu Gaius, ibi ego Gaia” “Where thou art Gaius, I am Gaia there” – such a vow was made by ancient Roman women upon entering marriage. When it came time for young Monica to get married, she was proposed to by an already not very young man by the name of Patricius. To her parents, as well as those close to the family, he seemed VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

время выходить замуж, за нее посватался уже не молодой человек по имени Патриций. Родителям, да и всем близким, он показался как нельзя более подходящей партией. Патриций, родом из Тагасты (современный алжирский город Сук-Ахрас), имел неплохой доход, пользовался известностью, к тому же занимал государственный пост. Всем хорош, да вот беда — нрав необузданный. Знали ли об этом родители Моники? Думается, что знали. Но не так уж легко выдать замуж девушку из небогатой семьи, где еще несколько дочерей. Как говорили древние, стерпится — слюбится. Тагаст IV века — торговый город, где скрещивались караванные пути с Востока и Запада. Будучи частью Римской империи, Тагаст впитал в себя распущенность нравов империи на ее закате. В то же время, сюда дошла и благая евангельская весть: здесь было уже много христианских церквей. И не меньше — сектантских учений ариан, манихеев, донатистов. Вот в такой гремучей смеси и проходила замужняя жизнь Моники. Хозяйством в доме заведовала мать Патриция, от которой он и унаследовал свой вспыльчивый характер. Сколько несправедливых упреков и наветов поначалу пришлось вытерпеть бедной Монике — одному Богу известно. Но все они разбивались о ее покорный и беззлобный характер. И, в конце концов, из несговорчивой и бранчливой обидчицы свекровь превратилась в страстную защитницу молодой женщины. Свекровь сама потребовала от Патриция строго наказать служанок, клеветавших на ее любимую теперь невестку. Надо сказать, что и Патриций, несмотря на свою горячность, жену в обиду не давал: уж слишком она отличалась от остальных женщин своей ласковостью и скромностью. Августин писал о родителях: «Она спокойно переносила его измены; ниВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

когда по этому поводу не было у нее с мужем ссор… А кроме того, был он человеком чрезвычайной доброты и неистовой гневливости. И она знала, что не надо противоречить разгневанному мужу не только делом, но даже словом. Когда же она видела, что он отбушевал и успокоился,

она объясняла ему свой поступок; бывало ведь, что он кипятился без толку». Патриций ни разу не поднял на нее руки, в то время как подруги Моники нередко захаживали к ней с синяками и подтеками, жалуясь на своих мужей.

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

like an excellent partner. Patricius, originally from Tagaste (present-day Souk Ahras in Algeria), had a decent income, enjoyed fame, and occupied a certain government position. Everything was good about him, all but one thing – he had a fiery temper. Did Monica’s parents know about this? It is thought that they did. But it isn’t all that easy to marry a girl from a family with little money, especially if there are more girls. As the ancients used to say: marry first, and love will come afterwards. Tagaste of the fourth century was a trade city, where the caravan roads from the East and West met. Being part of the Roman Empire, Tagaste absorbed many of the loose morals of the empire at its decline. At the same time, the Holy Gospel reached the city: there were already many Christian churches. And no less – sectarian teachings of the Arians, Manichaeists, and Donatists. It was in this volatile mixture that Monica spent her married life. The household was managed by Patricius’ mother, from whom he inherited his quick temper. How many unjust rebukes and slanderous comments poor Monica had to endure in the beginning, only God knows. But they would all shatter against her obedient and kind nature. Finally, the mother-inlaw turned from a non-compliant and quarrelsome bully into a passionate defender of the young woman. The mother-in-law personally demanded that Patricius strictly punish any maids who slandered her now favorite daughter-in-law. It must be said, that even Patricius, despite his temper, stood up for his wife: she was so different from the other women in her kindness and humility. Augustine wrote of his parents, “And she so endured the wronging of her bed as never to have any quarrel with her husband thereon... But besides this, he was fervid, as in his affections,

so in anger: but she had learnt not to resist an angry husband, not in deed only, but not even in word. Only when he was smoothed and tranquil, and in a temper to receive it, she would give an account of her actions, if perhaps he had over-hastily taken offence” (Book IX, par. 19). Patricius never once raised his hand against her, at the same time that Monica’s friends would often visit her with bruises and scabs, complaining about their husbands.

Mediatress Much like in Monica’s times, today “numberless persons, who through some horrible and wide-spreading contagion of sin, not only disclose to persons mutually angered things said in anger, but add withal things never spoken, whereas to humane humanity, it ought to seem a light thing not to torment or increase ill will by ill words, unless one study withal by good words to quench it” (Book IX, par. 21). Such was Monica, and Blessed Augustine shares with us this amazing trait his mother possessed, “This great gift also thou bestowedst, O my God, my mercy, upon that good handmaid of Thine, in whose womb Thou createdst me, that between any disagreeing and discordant parties where she was able, she showed herself such a peacemaker, that hearing on both sides most bitter things, such as swelling and indigested choler breaks out into, when the crudities of enmities are breathed out in sour discourses to a present friend against an absent enemy, she never would disclose anything of the one unto the other, except what might tend to their reconciliation” (Book IX, par. 21).

Little children – little troubles... Monica gave birth to three children for Patricius. Augustine, their firstborn, came into the world when she

was 23 years old. By the local traditions of that time, Augustine was not baptised during his childhood, something he lamented later on, considering that the strength of the Sacrament of Baptism could have kept him from his many stumbles. At age 16, Augustine left for Carthage to continue his education. His father was pleased with Augustine’s abilities and awakening temperament, but Monica anticipated troubles. The turbulent student life fully engulfed the young man: sciences, all kinds of schools of thought, adventurous friends, parties, beauties, the first victories in the fields of science, as well as among women... Three years later, Augustine had an illegitimate child. And Monica continued to pray. About what? It was apparent that Augustine was going uphill, achieving considerable success, acquiring a reputation, his literary works becoming increasingly popular. Any mother can be proud of such a son! But Monica only cared for one thing: saving her son and his piety. This is what she cried about.

In THE captivity of Manichaeism The Lord strengthened her. Her husband, for whom many prayers were also said to God, was finally baptized. And nearly that same year he died. Monica was left a widow at thirty-eight years of age and decided to devote herself to her children, despite the fact that there were other contenders for her hand. Her heart ached most for Augustine, who in his search for his own “I” got carried away with the heresy Manichaeism. T he M a n ichaeists’ speeches at the meetings Augustine attended seemed to be filled with deep philosophy. They blended so many different teachings – Christianity, Buddhism and Zoroastrianism, that the sermons of Christ’s Apostles paled next VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

Примирительница Как во времена Моники, так и сегодня «бесчисленное множество людей не только передает разгневанным врагам слова их разгневанных врагов, но еще добавляет к ним то, что и не было сказано. А ведь следовало бы человеку человечному не то что возбуждать и разжигать злыми словами человеческую вражду, а, наоборот, стремиться угасить ее словами добрыми». Такова была Моника, и Блаженный Августин делится с нами этой удивительной чертой своей матери: «Господи, милующий меня! Ты послал этой доброй служанке Твоей, в чреве которой создал меня, еще один великий дар. Где только не ладили между собой и ссорились, там она появлялась, где могла, — умиротворительницей. Она выслушивала от обеих сторон взаимные, многочисленные и горькие попреки, какие обычно изрыгает душа, раздувшаяся и взбаламученная ссорой. И когда присутствующей приятельнице изливалась вся кислота непереваренной злости на отсутствующую неприятельницу, то мать моя сообщала каждой только то, что содействовало примирению обеих».

Маленькие детки — маленькие бедки… Моника родила троих детей Патрицию. Августин, их первенец, появился на свет, когда ей было двадцать три года. По местному обычаю того времени, Августина не крестили в детстве, о чем он сокрушался позднее, считая, что сила Таинства Крещения удержала бы его от многих падений. В шестнадцать лет Августин отправился продолжать обучение в Карфаген. Отец был доволен способностями и пробуждающимся темпераментом Августина, а Моника предчувствовала скорби. Студенческая жизнь с бешеным ее водоворотом всецело захватила юношу: науки, всевозможные учения, ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

друзья-авантюристы, кутежи, красавицы, первые победы — как на поприще наук, так и среди женщин… Через три года у Августина родился внебрачный сын. А Моника продолжала молиться. О чем? Ведь Августин явно шел в гору, добиваясь значительных успехов, приобретал репутацию, его литературные труды становились все более популярными. Любая мать может гордиться таким сыном! Но Монику волновало одно: спасение сына, его благочестие. Об этом плакала она.

В плену манихейства Господь укреплял ее. Муж, о котором тоже было принесено немало молитв Богу, наконец, крестился. И почти в тот же год скончался. Моника осталась вдовой в тридцать восемь лет и решила посвятить себя детям, несмотря на то, что находились другие претенденты на ее руку. Больше всего сердце ее болело за Августина, который в поисках собственного «я» увлекся ересью манихейства. Речи манихейцев на собраниях, куда ходил Августин, казались преисполненными глубокой философии, сочетали в себе так много разных учений — и христианства, и буддизма, и зороастризма, что проповедь апостолов Христовых блекла рядом с этой пестрой мишурой. И молодому человеку с его высокими интеллектуальными запросами необычайно льстило, что он среди избранных. Как напишет Августин в своей «Исповеди» позднее, мать плакала по нему, как по умершему. Еще бы: казалось, что ничто не может убедить Августина обратиться к простой красоте подлинного христианства. Даже когда Моника решилась рассказать сыну свой необычный сон, в котором некий прекрасный юноша обещал, что «сын ее будет там же, где она», Августин надменно ответил: «Я всегда надеялся, мама, что ты разделишь мои убеждения».

Сын стольких слез не может погибнуть» Моника не отчаивалась. Однажды, будучи в Медиолане (современный Милан), она услышала от епископа знаменитое теперь: «Сын стольких слез не может погибнуть». И действительно, по горячим молитвам матери Августин постепенно начал охладевать к учению манихейцев. Особенно разочаровался он, познакомившись, наконец, с их именитым ученым. Он ожидал увидеть как минимум пророка, а Фавст оказался пустым краснобаем, явно менее образованным, чем сам Августин. Пытливый ум и душа-христианка молодого человека требовали другую пищу, настоящую. Господь вел его, «имиже весть судьбами», к Себе — через разочарования, боль, смерть близкого друга… Пасха 387 года была особенной для Моники. В эту светлую ночь ее душа ликовала: сын, вместе со своими близкими друзьями, принял святое Крещение. Нужно ли описывать материнскую радость? Больше того, Августин так глубоко принял христианскую веру, так истосковалась его душа по истине, что 33-летний молодой человек не просто крестился — он избрал монашество. Между прочим, монахиней стала и дочь Моники после того, как овдовела. Ее имя не сохранилось, но известно, что она была настоятельницей женской обители в Гиппоне (современная Аннаба в Алжире). Так, непрестанные молитвы и собственный пример христианского благочестия сотворили чудо: Моника еще при жизни увидела своих близких на пути спасения.

Поминайте меня у алтаря Господня» Обстоятельства кончины Моники хотелось бы отметить отдельно. Они будут весьма интересны эмигрантам, живущим (и умирающим) на чужбине. Незадолго до смерти

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ТЕМА НОМЕРА: женское слу жение в церкви

Моника сказала Августину: «Сын! что до меня, то в этой жизни мне уже все не в сладость… Было только одно, почему я хотела еще задержаться в этой жизни: увидеть тебя православным христианином. Господь одарил меня полнее: дал увидеть тебя Его рабом, презревшим земное счастье. Что мне здесь делать?» Через несколько дней святая тяжело заболела и отошла в мир вечный. Так случилось, что Моника в тот момент была далеко от родного дома со своими сыновьями — в Остии (главная гавань Древнего Рима). Родные знали, что она желала быть похороненной рядом со своим любимым супругом. Но перед самой смертью, придя ненадолго в себя, Моника убеждала сыновей не беспокоиться об этом и просила лишь об одном: «Поминайте меня у алтаря Господня, где бы вы ни окаВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

зались». Друзья также рассказывали Августину, что Моника беседовала с ними в Остии о своем презрении к жизни и о благе смерти. На возражения о том, неужели не страшно ей умереть так далеко от дома, она очень удивила их своим рассуждением: «Ничто не далеко от Бога, и нечего бояться, что при конце мира Он не вспомнит, где меня воскресить». Не правда ли, истинная христианская мудрость кроется здесь?

просто можно жить в окружении неверующих, с гневливым мужем и не только самой спастись, но и близких своих привести к вере. Дух Святой, наставлявший св. Серафима Саровского — «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся», — наставлял и Монику пятнадцатью веками ранее. Ее смирение и молитвенный подвиг — пример и большое утешение для нас.

Свидетельство о Христе

От редакции. Советуем прочитать:

«Была она слугой служителей Твоих. Кто из них знал ее, те восхваляли, чтили и любили в ней Тебя, ибо чувствовали присутствие Твое в сердце ее: о нем свидетельствовала ее святая жизнь» — напишет Блаженный Августин в память о своей матери. Так вот, оказывается, как

Августин Блаженный. «Исповедь». Е. Щепина. «Повесть древняя, но вечно новая (жизнь святого Августина и его матери, св. Моники)». А. Соколова. «Повесть о православном воспитании. Две моих свечи. Дочь Иерусалима».

Theme of the Issue: A Woman’s ministry in the church

to this fancy peddlery. To a young man with such high intellectual demands it was extremely flattering that he was among a select few. Augustine would later write in his Confessions that his mother cried for him as if he were dead. But of course! It seemed that nothing could compel Augustine to turn to the simple beauty of original Christianity. Even when Monica decided to tell her son about an unusual dream in which a beautiful young man promised that “her son will be in the same place as she is,” Augustine arrogantly replied, “I always hoped, mother, that you would share my beliefs.”

The son of so many tears can not perish” Monica did not despair. Once, while in Mediolanum (present day Milan), she heard from a bishop the now famous saying, “The son of so many tears can not perish.” And indeed, by the fervent prayers of his mother, Augustine gradually began to grow cold towards the Manichaeists’ teachings. He was especially disappointed when he finally met their eminent scholar. He expected to at least see a prophet, but Faustus turned out to be an empty rhetorician, clearly less educated than Augustine. The inquisitive mind and Christian soul of the young man demanded different food, something real. The Lord led him to Himself – through despair, pain, the death of a close friend... The Pascha of 387 was a special one for Monica. On this holy night her soul rejoiced: her son, along with his close friends, accepted holy Baptism. Need there be a description of the mother’s joy? On top of that, Augustine accepted the Christian faith so deeply, his soul yearned so much for the truth, that the thirty-three year old young man not only was baptized – he chose to be a monk. Monica’s daughter also chose to be a nun after becoming a widow. Her

name was not preserved, but it is known that she was Mother Superior of the women’s convent in Hippo Regius (present-day Annaba, Algeria). Thus, the constant prayers and personal example of Christian piety created a miracle: Monica was able to see her close ones accept the path to salvation in her lifetime.

were to raise me up” (Book IX, par. 28). Isn’t it true that genuine Christian wisdom lies here?

Remember me at the altar of our Lord” The circumstances surrounding Monica’s death should be mentioned separately. They will be very interesting to emigrants living (and dying) in a foreign country. Not long before death, Monica told Augustine, “Son, for mine own part I have no further delight in anything in this life... One thing there was for which I desired to linger for a while in this life, that I might see thee a Christian before I died. My God hath done this for me more abundantly, that I should now see thee withal, despising earthly happiness, become His servant: what do I here?” (Book IX, par. 26). In a few days, Saint Monica became very ill and passed on to eternal peace. It just so happened that at that moment, Monica was far away from home with her sons in Ostia, the main harbour city of Ancient Rome. Her relatives knew that she wished to be buried next to her beloved husband. But right before death, coming around for a short time, Monica assured her sons not to worry about that and only asked them one thing, to “remember me at the altar of our Lord, no matter where you may be.” Augustine’s friends also told him of their conversations with Monica in Ostia concerning her contempt towards life and of the good in death. When they objected to her seeming to be unafraid to die so far from home, she surprised them with her reasoning, “Nothing is far to God; nor was it to be feared lest at the end of the world, He should not recognise whence He

St. Monica Roman Catholic Church in Santa Monica, CA

THE Testimony of Christ “She was also the servant of Thy servants; whosoever of them knew her, did in her much praise and honour and love Thee; for that through the witness of the fruits of a holy conversation they perceived Thy presence in her heart.” Blessed Augustine would later write this in memory of his mother. So it turns out, this is how easy it is to live surrounded by nonbelievers, with a temperamental husband, and not only save yourself, but also bring your loved ones to faith. The Holy Spirit who taught St. Seraphim of Sarov, “Acquire the spirit of peace and thousands around you will be saved," also guided Monica fifteen centuries before. Her humility and feats of prayer are an example and a great comfort for us.

Recommended reading from the Editors: The Confessions of Blessed Augustine. translated by Alexander Dale

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Люди Божии

Люди Божии Похвала женскому сердцу: Мария А лександровна Шахматова

ПОХВАЛА ЖЕНСКОМУ СЕРДЦУ: Мария Александровна Шахматова Зоя Градова, Аламо

Мария Александровна Шахматова, преданная помощница святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского Чудотворца, посвятила свою жизнь служению самым беззащитным — детям-сиротам. Со дня основания Приюта св. Тихона Задонского святителем Иоанном и до самой своей смерти Мария Александровна оставалась неизменной воспитательницей и духовной наставницей приютян. Изгнанники М ари я А лекс а н дровна род илась 4 февраля 1902 года в городе Якутске в семье священника Александра Канаева, служившего на Камчатке. Там она встретила свою судьбу — двадцатипятилетнего штабс-капитана Самсона Григорьевича Шахматова, участника Первой мировой войны, сражавшегося в годы гражданской войны в рядах Белой армии в Забайкалье, Приморье и на Камчатке. Сразу после свадьбы Мария Александровна с мужем, в числе других беженцев, отправились на пароходе «Томск» сперва в Китай (Шанхай), потом Японию (Хокодате, Кобэ). В Японии у них родился сын, умерший во младенчестве, а затем дочь Наталья. В 1929 году семья переехала в Шанхай. Самсон Григорьевич занялся литературной и журналистской работой, стал членом Содружества русских работников искусств «Понедельник», с головой окунувшись в бурную, полную страстей и творческих исканий, литературную среду. В 1935 году основал журнал «Феникс». Он просуществовал всего семь месяцев и не принес ожидаемых доходов. В Шанхае пути мужа и жены разош лись — семья распа лась. В 1938 году Самсон Григорьевич уехал в Маньчжурию. Он жил в ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Maria Aleksandrovna Shahmatoff Дайрене, Харбине, Мукдене. Ему пришлось работать в дайренском представительстве Министерства общественной безопасности Маньчжоу-Го, куда его устроил его бывший командир, атаман Семенов. Он сотрудничал также в отделе печати Южно-Маньчжурской железной дороги и Бюро русских эмигрантов. В 1946 году С. Г. Шахматов принял советское гражданство, и через три года был арестован и осужден Военным трибуналом по 58-й статье на 25 лет исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет с конфискацией имущества. Он отбывал наказание в спецлагере «Степном» для особо опасных преступников. Лагерь этот находился

недалеко от места рождения Шахматова. Он получил освобождение в 1959 году как инвалид и был сослан. Так сложилась жизнь мужа. Марию Александровну ждала совершенно иная судьба. Расставание с мужем как будто открыло ей путь служения ближним. Оставшись одна с ребенком на руках, Шахматова поселилась возле кафедрального собора во имя иконы Божьей Матери «Споручница грешных», где они с дочерью занимали одну комнату в большой квартире. Чтобы прокормить себя и Наташу, Мария Александровна выучилась на массажистку. Эту профессию она освоила настолько хорошо, что в скором времени появилась обширная клиентура среди богатых китайских и английских семейств. Связи с состоятельными клиентами очень помогли в будущем приюту св. Тихона Задонского, которому она посвятила всю свою оставшуюся жизнь.

Встреча Будучи воспитана в благочестивой православной семье, Мария Алексан дровна возглави ла Дамск ий кружок ревнительниц благочестия при кафедральном соборе Шанхая. Встретив святителя Иоанна, она нашла то, что искала ее душа. По словам одной из своих воспи-

In Praise of a Woman’s Heart: Maria Shahmatoff Zoya Gradov, Alamo

Maria Aleksandrovna Shahmatoff, devoted aide of St. John the Wonderworker of Shanghai and San Francisco, dedicated her life to serving the truly defenseless— orphaned children. From the day that the Orphanage of St. Tikhon of Zadonsk was established until her death, Maria Aleksandrovna remained a faithful teacher and spiritual mentor to her beloved orphans. The Outcasts Maria Aleksandrovna was born on February 4, 1902, in the city of Yakutsk into the family of Fr. Aleksander Kanaev, who served in Kamchatka. There, she met her future husband, the twenty-year-old Staff Captain Samson Grigorievich Shahmatov, a veteran of the First World War who had fought with the White Army in Zabaikal, Primorye and Kamchatka during the revolution. No sooner that the couple wed, Maria A lek sa nd rov na a nd her husba nd were forced to flee on the steamship “Tomsk” alongside other refugees, headed first for China (Shanghai), then to Japan (Hokodate, Kobe.) In Japan, they had a son, who died in infancy, and then a daughter, Natalia. In 1929, the family moved to Shanghai. Samson Grigorievich occupied himself with literature and journalism, and became a member of the Association of Russian Workers in the Arts, also known as “Ponedelnik,” diving headfirst into the dynamic, impassioned literary community and its creative examinations. In 1935, he founded the magazine “Phoenix.” The publication’s existence lasted a mere seven months and never brought in the expected revenue. In Shanghai, the paths of husband and wife diverged and the family fell apart. In

1938, Samson Grigorievich left for Manchuria. He lived in Dairen, Harbin, then Mukden. In Dairen, he served on the board of the Ministry of Public Safety of Manchukuo, an employment arranged by his former commander, Ataman Semyonov. He was appointed in a similar fashion to the press department of the South Manchurian Railway and the Bureau of Russian Immigrants. In 1946, S.G. Shahmatoff became a Soviet citizen and, three years later, was arrested and convicted by a war tribunal on the grounds of Article 58. He was sentenced to 25 years in a corrective labor camp, deprived of his civil rights for five years and had his property seized. He served out his sentence in “Stepnoi,” a gulag for especially dangerous criminals. The camp was located not far from Shahmatov’s birthplace. He was released in 1959 as an invalid and was exiled. That was how the life of the husband had unfolded. Fate had something completely different in store for Maria Aleksandrovna. It was as though the separation from her husband had cleared a path of service to others. Left alone with a small child on her hands, Mrs. Shahmatoff settled near the cathedral built in honor of the Icon of the Mother of God “Sporuchnitsa Greshnih” (Surety of Sinners,)

where she and her daughter occupied one room in a large apartment. In order to feed herself and Natasha, Maria Aleksandrovna completed the course of study required to become a masseuse. She took to the profession so well that before long she had a large clientele among the wealthier English and Chinese families. Later, her connections among the elite would be of great help to the Orphanage of St. Tikhon of Zadonsk, to which she would dedicate the rest of her life.

Meeting Raised in a devout Orthodox family, Maria Aleksandrovna led the Ladies’ Circle of Zealots for Piety at the cathedral in Shanghai. Upon meeting St. John, she found what her soul had been searching for. In the words of one of her pupils, “She saw in Bishop John a precious pastor, who had given himself wholly to the service of others, and she wanted to serve him. Keeping to the shadows, she took active part in many of his secret good deeds. She was completely devoted to him. Maria Aleksandrovna bore witness to many of his miracles. Moved by his fiery prayers, and having collected them in her heart, she herself was enriched by them spiritually, and collaborated in bringing up the orphans and youth in Shanghai.”

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

God’s People

IN Praise of A Woman’s Heart: Maria Shahmatoff God’s People

Люди Божии Похвала женскому сердцу: Мария А лександровна Шахматова

танниц, «она увидела в епископе Иоанне драгоценного пастыря, всецело отдавшего себя на служение ближнему, и ей хотелось послужить ему. Держась в тени, Мария Александровна принимала деятельное участие во многих его тайных благодеяниях. Она была полностью предана ему. Мария Александровна была очевидицей многих его чудес, совершавшихся по его пламенной молитве и, складывая их в сердце своем, сама от них духовно богатела и соучаствовала в воспитании сирот и молодежи Шанхая».

Приют В 1934 году на одном из собраний Дамского комитета при строящемся новом кафедральном соборе владыка Иоанн поднял вопрос об организации в Шанхае приюта для бедных русских детей. Вскоре образовалась инициативная группа, а по прошествии короткого времени сформировался Комитет, сразу же приступивший к работе. И вот, 25 февраля 1935 года состоялось официальное открытие приюта, и первые восемь детей нашли в нем свой дом. За все же время существования Приюта св. Тихона Задонского через него прошло около трех с половиной тысяч детей. Мария Александровна работала в приюте почти с самого его основания и входила в состав Дамского комитета, под началом которого находился приют. C 1937 года и до самой эвакуации приюта в Америку она была казначеем, директором заведения и верной помощницей святителя. Проявляя часто незаурядную силу духа и мужество, она следовала за ним, как мироносицы следовали за Христом, может быть, не сразу понимая и принимая его поступки, но в конце концов всегда подчиняясь его духовному авторитету. Когда владыка узнал из газет, что в некоторых бедных кварталах новорожденных детей выбрасываВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

ют в мусорные ящики, он решил отправиться туда в сопровождении Марии Александровны. Владыка попросил Марию Александровну достать две бутылки китайской водки и в ответ на ее недоумение, открыл ей, куда они идут. Она страшно испугалась, потому что в тех кварталах могли запросто убить, но все-таки пошла с владыкой. По ее словам, «дрожа, она сжимала две бутылки; вдруг они услышали в дверном проеме, как что-то бормочет пьяный, а в мусорном баке слабо стонет ребенок. Когда владыка направился к ребенку, пьяный угрожающе подался вперед. Тогда епископ Иоанн повернулся к ней и попросил бутылку. Подняв в одной руке бутылку и показывая на младенца другой рукой, владыка без слов дал понять, что он предлагает “сделку”». Бутылка оказалась в руках у пьяного, а Мария Александровна взяла ребенка. В другой раз владыка попросил Марию Александровну приготовиться к походу в публичный дом. Благочестивая женщина пришла в ужас и начала решительно протестовать, но владыка Иоанн улыбнулся и настоял на своем намерении. Дело в том, что там находилась одна русская женщина с двумя детьми: шестилетней девочкой и девятилетним мальчиком. Жили они в страшной нужде. Но не только бедность несчастной семьи была причиной похода владыки в такой дом: он непременно хотел вырвать детей из атмосферы греха и разврата. Когда их проводили в комнату матери, ее не оказалось дома — дети сидели одни. Они не ходили в школу и явно голодали. Владыка и Мария Александровна стали уговаривать детей пойти с ними, рассказывали о приюте, где они могли найти еду, школу, детскую площадку. Когда вернулась мать, она сильно вознегодовала и осыпала их площадной бранью.

Тем не менее, мальчика удалось забрать. Володя Тинкевич — так его звали — вырос в приюте. Уже в Сан-Франциско, став взрослым, он познакомился с Евгением Роузом, будущим отцом Серафимом, и сам принял монашество. Большую роль в выборе этого жизненного пути сыграла Мария Александровна.

Фома неверующий Самыми тяжелыми в жизни приюта были военные годы. С каждым днем добывать средства на содержание детей становилось все труднее. На страницах шанхайских газет появляются призывы помочь приюту, ситуация в котором становится все драматичнее: «…большинство детей находятся в состоянии полного упадка сил и острого малокровия на почве недоедания. Следует обратить серьезное внимание на усиление питания. Если этого не последует, то детей приюта ожидает мрачное будущее. Также крайне необходимо, чтобы они имели не менее одного раза в две недели горячую ванну и их грязное белье основательно стиралось и кипятилось…», — писала «Шанхайская Заря» в номере от 12 марта 1944 года. Для каждого человеческого существа тяжек голод, но несравнимо страшнее и тяжелее для материнского сердца видеть, что голодает ребенок. А когда таких детей много, и владыка приводит все новых и новых, голодных, напуганных?! Это был один из тех случаев, когда Мария Александровна поначалу возроптала и возмутилась, однако в конечном счете ее вера в силу молитвы владыки только укрепилась: «Однажды вечером, когда он вернулся к нам, усталый, без сил, замерзший и безмолвный, я не смогла сдержаться и высказала то, что думала. Я ему сказала, что мы, женщины, больше не можем видеть голодных детей, не имея возможности их накормить. Я больше не смогла

IN Praise of A Woman’s Heart: Maria Shahmatoff God’s People

The Orphanage In 1934, at a meeting of the ladies’ Committee, which convened at the building site of the new cathedral, Bishop John brought up the idea of opening an orphanage for poor Russian children in Shanghai. A determined group of people got together, and soon after, a committee was organized and immediately began to implement the project. And so, on February 25, 1935, the official opening of the orphanage took place, and its first eight children made it their home. Over the span of its existence, nearly three and half thousand children would walk through the doors of the Orphanage of St. Tikhon of Zadonsk. Maria Aleksandrovna worked at the orphanage from the beginning, and joined the membership of the ladies’ committee, which oversaw its opera-

tions. From 1937 until the evacuation of the orphanage to America, she was the treasurer, director of the institution, and loyal assistant to the saint. Often demonstrating outstanding courage and strength of spirit, she followed him like the myrrh-bearing women followed Christ – perhaps not always understanding and accepting his decisions right away, but always submitting to his spiritual authority in the end. When Vladyka found out through the newspapers that in certain poor quarters of the city, newborn children were being thrown out into trash bins, he decided to go there with Maria Aleksandrovna. Vladyka asked Maria Aleksandrovna to get two bottles of Chinese vodka, and in response to her bewilderment, revealed where it was he planned to go. She was terribly frightened because, in those neigh-

borhoods, one could easily be killed, but in the end, she still went with the Vladyka. In her own words, “trembling, [she] clutched the two bottles. Suddenly, she heard a drunk mumble something in the doorway and a child whimper weakly in the trash bin. Bishop John turned to her and asked for a bottle. Lifting the bottle in one hand and pointing at the infant with the other, Vladyka wordlessly let him know that he was proposing a ‘deal.’” The bottle ended up in the hands of the drunk, and Maria Aleksandrovna took the child. On another occasion, Vladyka asked Maria Aleksandrovna to prepare for a visit to a brothel. The God-fearing woman was horrified and began to protest, but Bishop John smiled and insisted on his plan of action. The thing was, there was a Russian woman there with two children: a six-

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Люди Божии Похвала женскому сердцу: Мария А лександровна Шахматова

данчик с вещами. Вместе они разобрали приютский храм св. Тихона Задонского, сложили в большие деревянные ящики иконостас и иконы и приготовились к эвакуации. Потом она закрыла громадные ворота — двери шанхайского приюта — навсегда. Все плакали. Эвакуация была трудной, для некоторых почти невозможной. Китайские власти не хотели выпускать приютян из Шанхая. Китайские дети, воспитывавшиеся в приюте, не имели права эвакуироваться, и только благодаря хлопотам и молитвам владыки Иоанна им удалось получить визы. На Филиппины выехали 37 человек из приюта: 21 мальчик, 10 девочек и 6 педагогов во главе с Марией Александровной.

Тубабао

себя сдерживать и возвысила голос с негодованием. Я не только себя жалела, я негодовала на епископа за то, что он нас поставил в такое положение. Он грустно на меня посмотрел и спросил: “Что вам нужно?” Я ему ответила: “Всего, но главным образом овсяной муки, я должна кормить детей каждое утро”. Владыка посмотрел на меня печально и поднялся на этаж. Мы слышали, как он клал поклоны с такой силой, что мешал соседям спать. Испытывая угрызения совести, озадаченная, я не смогла спать этой ночью. Заснувши под утро, я проснулась от звонка в дверь. Открывши дверь, я увидела англичанина, который мне сказал, что он представитель зерновой компании, которая имеет излишек овсяной муки. Он меня спросил, нужна ли нам мука, так как он слышал о существовании детского приюта. Начали разгружать мешки, один за другим. В этот момент святитель спустился по лестнице, и ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

мне трудно было что-либо сказать. Он прошел молча, но я увидела в его взгляде упрек за недостаток моей веры. Я могла бы упасть на колени и лобызать его ноги, но он уже ушел, чтобы молиться и благодарить Господа».

Эвакуация В конце 1947 года политическая ситуация в Китае обострилась до крайности. Армия Чан Кай Ши терпела поражение за поражением. В Шанхай хлынули беженцы из северных и центральных районов. Спасался кто как мог. Около четырех тысяч человек уже переправились на Филиппины. Однажды владыка Иоанн позвонил Марии Александровне: «Идите срочно в приют, там дети одни». Когда она пришла, то увидела, что воспитателей нет, все разбежались и бросили детей одних на произвол судьбы. Мария Александровна нашла на складе одежду и приготовила для каждого чемо-

Жизнь на острове Тубабао стала суровым испытанием. Одна из приютянок вспоминает: «Ночью летали страшные летучие мыши. Шли сильные ливни; впечатление было такое, что остров смоется в океан. Палатки были дырявые. Жара. Очереди за пищей и кипятком, многие заболели малярией». Правда, для детей и молодежи жизнь больше походила на праздник: теплое море, солнце, друзья, подружки… Взрослых же томило чувство неизвестности, страх за будущее свое и родных. Сколько придется сидеть на этом острове — никто не знал. На плечи Марии Александровны легла ответственность за организацию нормальной жизни для детей. Со временем все привелось в порядок: из палаток приютяне переселились в барак, и с ними вместе Мария Александровна. Она вставала первая и на одном примусе готовила завтрак для всех своих питомцев — жарила им лепешки. Для детей день начинался в 6 утра: они умывались, убирали свои помещения. После краткой молитвы и завтрака начинались занятия в школе

IN Praise of A Woman’s Heart: Maria Shahmatoff God’s People

year-old girl and a nine-year-old boy. They lived in terrible poverty. But the unfortunate family’s destitution was not the only reason Vladyka wanted to visit this place. He desperately wished to extract the children out of the atmosphere of sin and vice. When they were taken to the room of the mother, she wasn’t home. The children were there alone. They didn’t go to school and were obviously starving. Vladyka and Maria Aleksandrovna began convincing the children to go with them, telling them about the orphanage, where the poor things could get food and go to a school and have a children’s playground. When she returned, the enraged mother spewed profanities at them. Nonetheless, they managed to take the boy. The boy they called Volodya Tinkevich grew up in the orphanage. As an adult living in San Francisco, he made the acquaintance of Eugene Rose, the future Father Seraphim, and was tonsured a monk. Maria Aleksandrovna played a big role in the path he chose.

Doubting Thomas The most difficult years for the orphanage were those during the war. With each day, acquiring provisions for the children became increasingly difficult. Pleas to help the orphanage appeared in Shanghai newspapers as the situation grew more and more dire. The “Shanghaiskaya Zariya” reported in its March 12, 1944, issue: “...a majority of the children are in a state of complete depletion of strength and acute anemia as a result of not eating enough. Increasing their food intake warrants serious attention. If this doesn’t happen, the children of the orphanage have a dim future. It’s also critical that they are bathed no less than once every two weeks in a hot bath, and their dirty laundry is thoroughly washed and boiled...” Starvation is distressing to witness for any human being, but it’s incom-

parably more horrible and difficult for a mother’s heart to behold a starving child. And when there are so many such children already, and Vladyka keeps bringing new ones – all of them, hungry and frightened?! After yet another one of these incidents, Maria Aleksandrovna became irritable and disgruntled, but ultimately, her faith and the strength of Vladyka’s prayer grew stronger. “Once in the evening, when he returned to us, tired, worn out, freezing and silent, I couldn’t hold back and spoke out about what I had been thinking. I told him that we women could no longer look at hungry children, having no way to feed them. I not only felt sorry for myself, but was indignant at the bishop that he put us in that position. He looked at me sadly and asked, ‘What do you need?’ I answered him: “Everything, but most importantly, oat flour. I have to feed the children every morning.’ Vladyka looked at me sorrowfully and went up one floor. We heard him performing prostrations with such force that it wouldn’t let the neighbors sleep. Experiencing the pangs of a guilty conscience, preoccu-

Shanghai Cathedral of the “Surety of Sinners.”

pied, I couldn’t sleep that night. As I fell asleep just before morning, I was awakened by the ring of the doorbell. Opening the door, I saw an Englishman, who said to me that he was a representative of a grain company that has a surplus of oat flour. He asked me if we needed flour, since he had learned of the existence of the orphanage. They began unloading bags, one after another. In that moment, the saint came down the stairs and it was hard for me to say anything. I could have fallen on my knees and kissed his feet, but he went away to pray and thank the Lord.”

Evacuation By the end of 1947, the political tensions in China were raiased to the extreme. The army of Chiang Kai Shek suffered one defeat after another. Shanghai was hit by a wave of refugees from the northern and central regions. People tried to save themselves any way they could. Around four thousand people had already been redirected to the Philippines. One day Bishop John called Maria Aleksandrovna: “Go to the orphanage right away. The children are there alone.” When she came, she saw that the instructors weren’t there – that everyone had run away and left the children by themselves, at the mercy of fate. Maria Aleksandrovna found clothes in the supply room and packed a small suitcase for each child. Together, they took apart the orphanage church of St. Tikhon of Zadonsk, packed the iconostasis into large wooden crates and prepared for evacuation. Afterward, she closed up the huge Gates - the doors of the Shanghai orphanage - forever, and everyone wept. The evacuation was arduous, and for some it almost didn’t happen. The Chinese authorities didn’t want to release the orphans from Shanghai, and claimed that the Chinese children who grew up in the orphanage had no VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Люди Божии Похвала женскому сердцу: Мария А лександровна Шахматова

и продолжались до двух часов дня. Младшие занимались в приютской школе, а старшие в семинарии св. Иоанна Предтечи, организованной при приюте уже на Тубабао. После обеда дети готовили уроки, затем ужинали, отдыхали, после вечерней молитвы младшие отправлялись спать, а старшим разрешалось играть или читать. В 1950 году представители Международной организации по делам беженцев (International Refugee Organization) реши ли посе лить старших детей в отдельные палатки. Мария Александровна отказалась: дети были разного возраста, среди них были и подростки, оставить их без надзора было бы чревато последствиями; кроме того, визы открывались в разные страны. «Владыка Иоанн доверил мне всех детей вывезти из Китая и привезти их всех в Америку». Этот отказ стоил ей здоровья: пришлось ходить по разным учреждениям и отстаивать свою правоту, в результате чего Мария Александровна слегла, но потом поднялась и снова принялась трудиться для своих детей.

В новом доме Более двух лет прожили приютяне в лагере Ди-Пи на Тубабао. Благодаря стараниям владыки Иоанна детям и их педагогам удалось покинуть остров в 1951 году и начать новую жизнь в Америке. 25 января 1951 года в праздник иконы Божьей Матери «Млекопитательница» дети прибыли в свой новый дом в Сан-Франциско. Еще во время пребывания приюта на Филиппинах здесь был образован Комитет помощи приюту св. Тихона Задонского, при содействии которого святитель Иоанн купил дом на углу 15-й авеню и Бальбоа. Владыка поселился в маленькой келье на том же этаже, что и храм, мальчики в нижнем помещении дома, а девочки ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

с Марией Александровной на втором этаже. И здесь она снова создала для детей уют и тепло родного дома. После достижения детьми восемнадцати лет городские власти переставали им выплачивать пособие. Большая часть девушек устроилась работать в конторы, а юноши — почти все — пошли в армию. В 1953 году ей привелось хоронить одного из питомцев — Николая Романова. Николай уцелел в жестоких боях во время войны в Корее, но потом записался еще на один год на службу в Германию и там погиб в автомобильной катастрофе. Тело его доставили в Сан-Франциско, и Мария Александровна похоронила его на Сербском кладбище. Но и радостные события были частью ее жизни: так, в 1957 году она благословила на брак своих воспитанников — Петра и Лидию Иониных.

Скажите народу — хотя я умер, но я жив» Владыка Иоанн отошел ко Господу 2 июля 1966 года. Через два меся-

ца после своей кончины он явился во сне Марии Александровне: «4 сентября 1966 года в 6 часов утра вижу сон. Идет большая процессия из собора к приюту, заполнив всю улицу. Несут хоругви, образа и гроб нашего архиепископа Иоанна с пением стихов… Гроб внесли в дом. Дальше вижу: владыка выходит из своей комнаты в рясе и фиолетовом омофоре и епитрахили с елеем в руках, подходит к царским вратам и говорит народу: “Я вас всех сейчас буду елеем помазывать, подходите с благоговением”. Народ, (которого было битком), подходит. … Получив елеопомазание, толпа расходится. Я вижу, что и мне надо подходить, размышляю, что это я должна принять с благоговением… Владыка начал помазывать меня и два раза сказал: “Скажите народу, хотя я умер, но я жив!”» Мария Александровна последовала за своим святителем 14 августа 1968 года в первый день Успенского поста. Вечная ей память!

IN Praise of A Woman’s Heart: Maria Shahmatoff God’s People

right to evacuate. It was only thanks to the efforts and prayers of Bishop John that they managed to receive visas. Thirty-seven people left the orphanage for the Philippines: 21 boys, 10 girls and 6 instructors, with Maria Aleksandrovna at their head.

Tubabao Life on the island of Tubabao became a harsh test. One of the orphan girls recalls: “At night, these frightening bats flew around. There were strong downpours. The impression was that the island will be washed away into the ocean. The tents had holes in them. It was sweltering. There were lines for food and boiling water. Many became ill with malaria.” But to some of the children and youth, life seemed like a holiday: the warm sea, sun, friends, girlfriends... Meanwhile, the adults were oppressed by a feeling of uncertainty and fear for the fate of their loved ones. Nobody knew how long they would have to stay on the island. The responsibility for creating a normal life for the children rested on Maria Aleksandrovna’s shoulders, and with time, everything fell into place. The orphans moved out of the tents and into the barracks, including Maria Aleksandrovna. She was the first to wake up and cooked breakfast for all in her charge on one small kerosene stove – she made fried cakes. The children began their day at 6 a.m. They washed up and cleaned their living quarters. After a short prayer and breakfast, lessons at the school began and continued until two o’clock in the afternoon. The younger kids studied at the orphanage school, and the older kids at the seminary of St. John the Forerunner, established at the orphanage after it had arrived at Tubabao. After lunch, the children did homework, then had dinner and a nap. After evening prayers, the youngsters went to sleep, while the older children were allowed to play or read.

In 1950, representatives of the International Refugee Organization (IRO) decided to give the older children separate tents. Maria Aleksandrovna refused. The children were of different ages and there were teenagers among them. Leaving them without supervision would be fraught with consequences, and besides, it was now possible to get visas for different countries. “Bishop John entrusted me to get all of the children out of China and bring them all to America,” she said. This refusal would cost her health. She had to entreat all kinds of institutions to defend her position on the subject, the stress of which rendered Maria Aleksandrovna bedridden. Soon enough, however, she was well again and back to working for her kids.

In a new home The orphans lived at the refugee camp on Tubabao for more than two years. Thanks to the efforts of Bishop John, the children and their instructors managed to leave the island in 1951 and begin a new life in America. On January 25, 1951, the feast day of the Milk-Giving Mother of God (“Mlekopitatelnitsa”), the children arrived at their new home in San Francisco. While they were still in the Philippines, a committee had been formed to help the Orphanage of St. Tikhon of Zadonsk, and with its assistance, St. John purchased a house on the corner of 15th Avenue and Balboa. Vladyka moved into a small room on the same floor as the church, the boys took the downstairs portion of the house, and the girls took the second floor with Maria Aleksandrovna. Once again, the comfort and warmth she created made the home feel like their own. When the children turned 18, city authorities stopped paying for their support. Most of the girls found work in offices, while the young men – almost all of them – joined the army.

In 1953, she would lay to rest one of her pupils – Nicolai Romanov. Nicolai had survived brutal battles in the Korean War, but then signed up for one more year of service in Germany, where he perished in an automobile accident. His body was brought to San Francisco, and Maria Aleksandrovna buried him at the Serbian cemetery. There were happy occasions in her life as well. In 1957, she gave her blessing for two of her students to be married. Their names were Peter and Lydia Ionin.

Tell the people though I have died, I live.” Bishop John reposed in the Lord on July 2, 1966. Two months after his Death, he appeared to Maria Aleksandrovna in a dream. “On September 4, 1966, at 6 o’clock in the morning, I had a dream. A large procession is walking from the cathedral to the orphanage, filling the whole street. They’re carrying icon banners, icons and the casket of our Archbishop John, singing chants... They bring the casket into the house. Then I see: Vladyka walks out of his room in a cassock and a purple omophorion and epitrachelion with holy oil in his hands. He walks up to the Royal gates and says to the people, ‘I am now going to anoint you all with the holy oil, approach with reverence...’ The people (of whom there were a great deal), approach. Having received anointment, the crowd disperses. I see that I need go up and thinking that I must receive it with reverence... Vladyka begins to anoint me and twice he says: ‘Tell the people, though I have died, I live!’” Maria Aleksandrovna followed her saint into eternity on August 14, 1968, on the first day of the Dormition Fast. Memory eternal! translated by Maria Wroblewski

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ПРАВОСЛАВНА Я СЕМЬЯ

ПРАВОСЛАВНА Я СЕМЬЯ «ВОЗЬМЕМСЯ ЗА РУКИ, ДРУЗЬЯ, ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПООДИНОЧКЕ»

«ВОЗЬМЕМСЯ ЗА РУКИ, ДРУЗЬЯ, ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПООДИНОЧКЕ» О Родительском клубе при Радосте-Скорбященском соборе (Сан-Франциско) Полина Рыжова, Сан-Франциско

На страницах этой рубрики редакция будет делиться с вами — дорогие супруги, мамы и папы, а также бабушки и дедушки, — интересными статьями, ссылками, фактами, опытом других семей. В этом выпуске мы хотим обратить внимание наших читателей на инициативу прихожан Радосте-Скорбященского собора (Сан-Франциско), которую нельзя не отметить в наше время хронической занятости. Действительно, постоянная спешка стала знамением нашего времени. Не успеваешь сделать одно, как уже не успел сделать другое — веселая шутка обернулась мрачной реальностью. Одно из печальных следствий — разобщенность людей, даже в рамках одного прихода. Многие едва только добираются до воскресной службы, и общение наше ограничено короткими приветствиями или недолгим разговором за чашкой кофе, когда делиться проблемами как-то совестно даже: зачем лишать эти краткие встречи радости? А общих проблем достаточно, и среди них есть одна, которая затрагивает почти всех, вне зависимости от возраста, достатка и прочих наших разностей. Это дети. Наши цветы жизни, наши слезы, наши чаяния и «отчаяния». Однажды в одно из таких воскресений, как всегда, «на бегу» де л ясь св ои м и р од и т е л ь ск и м и переживаниями, несколько матерей пришли к мысли о создании некой группы под держки — для совместной молитвы, обмена опыВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

том, информацией. Так появился при Радосте- Скорбященском соборе Родительский к луб, сразу объединивший двадцать человек. Архиепископ Сан-Францисский и Запа д но -А мериканск ий К ири л л охотно благословил это начинание. Фундаментом образовавшегося Родительского клуба стала молитва, и 21 января 2012 года в кафедральном соборе «Пресвятой Богородицы Всех скорбящих Радосте» бы л отс л у жен первый совместный молебен святителю Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому, известному своим добросердечным отеческим отношением к детям. Проведение молебнов или чтение акафистов стало ежемесячным. Родители делились впоследствии: такая соборная молитва имеет особую силу, и многие ощутили ее благотворное влияние на себе и своих детях. За чад молились и перед мощами св. Ксении Петербургской, и в Оптиной пустыне, и в монастырях Платины и Аризоны. А еще — в Лос-Анджелесе, перед иконой святой Моники. Эту

необыкновенную женщину с удивительной судьбой члены Клуба с самого начала считают его покровительницей (о жизни святой Моники читайте на стр. 24-30 — Ред.). Как воспитать детей в Церкви, помочь им выбрать правильный путь? Как быть, когда твое любимое чадо однажды воскресным утром вдруг решительно отказывается вылезать из-под одеяла? Что делать, если ребенок выходит из-под контроля или связался с плохой компанией? В поисках ответов на эти и другие вопросы в Клуб приглашаются самые разные гости. Так, в прошлом году своим богатым материнским опытом поделилась Лариса Константиновна Красовская, мать известного церковного регента Владимира Красовского (Сан-Франциско) и двоих священников — протоиерея Александра Красовского (Санта-Роза) и иеромонаха Романа (Красовского) (Иерусалим). Если же у кого-то совсем нет времени на подобные мероприятия, он может найти полезные ссылки и публикации или поделиться своей

“Let’s join our hands my dear friends, we won’t be lost if we’re together” 1 The Parents’ Club at the Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow (San Francisco) Polina Ryzhova, San Francisco

In this section, dear spouses, mothers, fathers, grandmothers and grandfathers, the editors intend to share articles, links, experiences and other materials related to families. In this ﬁfirst issue, we draw our readers’ attention to the efforts of a group of parishioners at the Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow (San Francisco) which ought not to go unnoticed in our times of chronic busyness.

Constant lack of time has truly become a sign of our times. You’re running out of time for one thing, and suddenly you’re already late for something else – the lighthearted joke has become a stark reality. One of the sad consequences of this is that people are so disconnected from each other, even within the boundaries of one parish. Many of us hardly make it to the Sunday service, and our in1

teraction is limited to short greetings or brief conversations over a cup of coffee. At such times we are too shy to even share our problems with each other. Why do we deprive ourselves of such brief exchanges of joy? For we share many of the same problems, and among them is one which touches almost everyone, regardless of age, circumstances, or other differences. This problem is children: the light of our lives, our tears, our hopes and frustrations. One day, several mothers came up with the idea of creating a support group, where they could listen to each other, encourage each other, and give each other experienced advice. Archbishop Kyrill of San Francisco and Western America gladly blessed this undertaking. Prayer became the foundation of the newly-organized Parents’ Club, and on January 21, 2012, at the Diocesan Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow, a moleben was served to St. John of San Francisco, who was famous for his kind-hearted and fatherly relationships with children.

Molebens or akathists were served monthly. The parents later expressed that such communal prayer has a special power, and many felt its effects on them and their children. The children were commemorated at the relics of St. Xenia of St. Petersburg, in Optina Monastery, at the monasteries in Platina and Arizona, and in Los Angeles, in front of the icon of St. Monica. The Club members had from the beginning looked upon this unusual woman with an amazing fate as their patron saint. (See pg. 25 for the life of St. Monica). How do you raise children in the Church and help them to choose the right path? What do you do when on a Sunday morning your favorite child suddenly refuses to crawl out from under the covers? What can you do when you lose control over your child or when he begins to associate with the wrong crowd? In search of answers to these and other questions, the Club invites various guest speakers. And so, last year Larissa Konstantinovna Krassovskaya, mother of the famous church choir director

Quote taken from a famous Russian bard ballad by Bulat Okudzhava. VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

The Orthodox Family

“Let's join our hands my dear friends, we won't be lost if we're together” The Orthodox Family

ПРАВОСЛАВНА Я СЕМЬЯ «ВОЗЬМЕМСЯ ЗА РУКИ, ДРУЗЬЯ, ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПООДИНОЧКЕ»

нежели сотни просмотренных или прослушанных мегабайтов! Члены клуба с уверенностью утверждают, что время, с трудом найденное в спешке современной жизни для встреч друг с другом, всегда окупается с лихвой. Как говорится в одной из известных бардовских песен, «возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Хотелось бы отметить, что Родительский клуб стал и своеобразной школой любви к ближнему, где каждый имеет прекрасную возможность учиться понимать и сопереживать, а не осуждать и сторониться, стараться отдавать свое время и силы не только своей семье и близким, но и сестрам и братьям во Христе. О мероприятиях Родительского клуба можно узнавать, подписавшись на его рассылки. Для этого отправьте письмо на адрес hvcparentsclub@gmail.com. Объявления также заранее вывешиваются в притворе Радосте-Скорбященского собора (Сан-Франциско). Присоединяйтесь, присылайте ваши предложения, вопросы и идеи! Hiking together is both challenging and joyful. информацией на страничке Родительского клуба на Facebook (Holy Virgin Cathedral Parents’ Club, San Francisco). Совсем недавно начала свою работу библиотечка Клуба, включающая книги и журналы о семье, воспитании, психологии, а также хорошие фильмы для семейного просмотра. С наступлением теплой погоды возникла идея совместных походов на природу. Не секрет, что у многих родителей проблема совместного времяпрепровождения с детьми (особенно подростками) стоит особенно остро. Куда легче рассесться по компьютерам и прочим электронным устройствам в выходной день, чем придумать что-нибудь более творческое. Между тем, от нехватки ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

нормального человеческого общения страдаем не только мы, но и наши ребятишки. А как важно найти хороших друзей еще в нежном возрасте и пронести эту дружбу через всю жизнь! Полуспортивные-полуразвлекательные походы как раз и дают возможность нашим детям пообщаться со своими сверстниками, получше познакомиться со взрослыми прихожанами собора, да и семью сближают. Благодаря замечательным родителям-энтузиастам выходы на природу стали проводиться почти каждое воскресенье после воскресной службы, благо в Калифорнии так много мест — захватывающе величественных, умиротворяющих и прекрасных, оставляющих гораздо более благотворный след в душе,

От редакции: А есть ли что-то подобное в ваших приходах? Как решается проблема совместного времяпрепровождения, есть ли таковая вообще? Чем занимают малышей и подростков, существуют ли какие-либо особые формы общения в рамках приходской жизни? Будем рады опубликовать ваши отзывы, опыт или идеи. Пусть о них узнают другие! Пишите в редакцию: wadeditorial@gmail.com.

“Let's join our hands my dear friends, we won't be lost if we're together” The Orthodox Family

Vladimir Krassovsky (San Francisco) and of two priests, the Very Reverend Alexander Krassovsky (Santa Rosa) and Hieromonk Roman (Krassovsky) (Jerusalem), shared her vast experience as a mother. If you do not have the time for such get-togethers, you can also find useful links and publications, or leave your contact information, on the facebook page of the Parents’ Club (Holy Virgin Cathedral Parents’ Club, San Francisco). A small Club Library has also very recently been opened, which includes books and magazines relating to the family, children’s upbringing, psychology, and movies for family viewing. The arrival of warm weather inspired us with the idea of hiking with the children. It is not a secret that for many parents, spending time together with their children (especially teenagers) is a real challenge. It is much easier to sit down in front of computers and other electronic devices on your days off then to think of something more creative to do. However, we are not the only ones who suffer from the lack of normal human interaction; our children do too. And it is so important to find good friends while still at a tender young age, and carry that friendship through to the end of your life! These half-athletic, half-recreational hikes give our children the opportunity to socialize with their peers as well as become better acquainted with the adults from their cathedral parish. Needless to say, they also bring the family together. Thanks to our wonderful and enthusiastic parents, these excursions into nature began to take place almost every Sunday after Liturgy. There are so many different places in California – all astoundingly magnificent, calming, and beautiful, which leave a much more beneficial mark on the soul than hundreds of downloaded megabytes!

Our club members can all say with confidence that the time we set aside to meet with each other, in spite of our hurried modern lives, is always returned tenfold. As is said in one famous bard ballad, “let's join our hands my dear friends, we won't be lost if we're together.” We would also like to note that the Club has become a unique school of love for one’s neighbor, where ever yone has a wonderful opportunity to learn how to understand and sympathize instead of condemning and growing distant, to try to give of one’s time and energy not only to family and loved ones, but also to one’s brothers and sisters in Christ. You can find out more about the Parents’ Club events by signing up for emails: write to hvcparentsclub@gmail.com. Announcements are also hung in ad-

vance in the nave of the Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow (San Francisco). Come and join us, and send us your suggestions, questions, and ideas! translated by Alexandra Kotar

Editorial note. Do you have anything similar in your parish? How do you solve the problem of finding time to spend with your children? Does this problem exist at all for you? How do you keep your children and teenagers busy? Are there any special forms of socializing within your parish? We would be happy to publish your responses, experiences, and ideas. Share them with others!

In Bolinas Lagoon Preserve (California) from mid-March to mid-July you can observe the nesting of such rare birds as great egrets, great blue herons, and the snowy egret. Exciting! VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

ЖИЗНЬ ЕПАРХИИ ВЕСТИ ИЗ БЛАГОЧИНИЙ

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

SAINT BRENDAN OF IRELAND AND THE HARPER

NCE when St. Brendan (484–577) was at the monastery of Clonfert on the Day of Holy Pascha seven years before his death, he celebrated the Divine Liturgy in the church, and preached and made the offering. But when midday came, the monks went to their refectory; there was a student inside with a harp in his hand, and he began to play for them, and they gave him their blessing. “I should be delighted now,” said the student, “if Brendan were in, so that I might play him three tunes.” “He would not allow you to come to him,” said the monks, “for Brendan had been for seven years without smiling and without hearing any of the music of this world; but he has two balls of wax with a thread joining them, on the book before him, and when he hears music he puts the balls in his ears.” “I shall go, nevertheless, to play for him,” said the student.

He went away, with his harp tuned. “Open,” said the student. “Who is this?” inquired Brendan. “A student, come to play the harp for you.” “Play outside,” said Brendan. “If you would not think it troublesome,” said the student, “I should be glad to be allowed inside the church to play a while.” “Very well,” said Brendan. “Open the door for me,” said the student. Brendan opened the door for him. The student took his harp from his back; Brendan put his two balls of wax in his ears. “I do not like playing to you unless you take the wax out of your ears,” said the student. “It shall be done, then,” said Brendan; and he put them on the book. He played him three tunes. “A blessing upon you, student,” said he, “with your music; and may you get Heaven for it!” Brendan put the balls in his ears afterwards. He did not wish to listen to it any longer. “Why do you not listen to the music?” queried the student. “Is it because you think it bad?” “Not for that,” said Brendan, “but like this: One day after preaching here and after Liturgy, the priests went to the refectory; I was left here alone, and a great longing for my Lord seized me, when I had communed of the Body and Blood of Christ.” “As I was there, trembling and terror came upon me; I saw a shining bird at the window and it sat upon the Altar. I was unable to look at it because of the rays which surrounded it, like those of the sun.”

“A blessing upon you, and do you bless me, priest,” it said. “May God bless you,” said Brendan, “who are you?” “The angel Michael,” it said, “come to speak with you.” “I give thanks to God for speaking with you,” said Brendan, “and why have you come?” “To bless you and make music for you from your Lord,” said the bird. “You are welcome to me,” said Brendan. The bird set its beak on the side of its wing, and I was listening to it from that hour to the same hour the next day; and then it bade me farewell. Brendan scraped his stylus* across the neck of the harp: “Do you think this sweet, student?” he asked. “I give my word before God,” said Brendan, “that after that music, no music of the world seems sweeter to me than does this stylus across the neck and to hear it I take to be but little profit.” “But take a blessing, student, and you shall have Heaven for that playing,” said Brendan.

Irish; author unknown; tenth century. From A Celtic Miscellany, Penguin Books, Middlesex, England, 1982, pp. 282-283.

*A “stylus” is a metal writing tool which had a sharp point. Thus, Brendan scrapes the metal writing tool against the neck of the metal instrument. The sound produced would not be sweet any more than fingernails down a chalk board is music to one’s ears. VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Children’s Corner

Saint Brendan of Ireland and the Harper Children’s Corner

«Бабушк а, почитай!»

«Бабушка, почитай!» Березки

БЕРЕЗКИ Священник Алексей Новиков, д. Озерец, Тверская область О священнике Алексее Новикове рассказывать можно долго — врач, художник, писатель, редактор петербургского религиозного издательства «Сатис» — он переехал в глухую деревеньку Озерец в Тверской области, где занимается пастырской работой, восстанавливает разрушенный храм и пишет картины и книги. Отец Алексей прислал специально для нашего издания серию детских рассказов, один из которых мы и предлагаем вашему вниманию.

от и наступило долгожданное лето! Летом Вася с дедушкой живут в деревне в маленьком бревенчатом домике окнами в сад, а папа с мамой приезжают в выходные их проведать, а заодно и отдохнуть от городской суеты. Сегодня дедушка разбудил Васю пораньше: — Вставай, Васенька! Нынче— канун Троиц ы, пойдем с тобой в ближний лесок за березками для праздника. — Деда, а зачем для праздника березки? — А затем, что праздник этот особенный: Церковь, люди, земля, деревья и трава, вся живая природа радуются сошествию Святого Духа, Который вс¸ и всех объединяет; вот и березки придут к нам в дом, вроде как в гости, а церковь тоже украсят березками и устелят пол свежескошенной зеленой травкой. Таков стародавний русский обычай. Ну, давай, вставай, помолимся, позавтракаем и пойдем. — Встаю, встаю, дедуля! И вот уже наши друзья шагают по узенькой ст¸жке через луг к опушке леса. До чего же Васе нравится этот лес! Еще маленьким он узнал от дедушки, что это — не простой лес, а настоящий сосновый бор. Как вкусно пахнет здесь хвоей и разогретой на солнце смолистой корой! А какие замечательные здесь будут расти скоро грибы-боровики! А однажды Вася видел в бору огромную краснобровую птицу. Вася остолбенел от неожидан-

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

ности, когда она со страшным шумом вылетела совсем рядом из-за большой кочки, поросшей багульником и черникой и, лавируя между стройными соснами, скрылась из глаз. Дедушка объяснил потом, что это — глухарь, и рассказал внуку много интересного про эту редкую птицу. Вскоре дедушка с Васей вышли на старую лесосеку — они ходили сюда, когда поспева ла расту щ ая здесь во множестве земляника. Вася наклонился и увидел, что земляничные ягодки пока зеленые, а есть и вовсе еще цветочки — пять беленьких нежных лепестков и желтенькая сердцевинка. Лесосека заросла молодыми березками. Дедушка достал из-за пояса маленький топорик и срубил несколько небольших кудрявых березок. Стволики их были еще коричневые, а не белые, как у больших берез. Солнышко поднялось выше, становилось жарко. Дедушка присел на старый вывороченный пень и вытер пот со лба. — Скажи, деда, а деревьям больно, когда их срубают? — вдруг спросил Вася. Дедушка молчал. — Ну, так как же, деда, больно?— не унимался Вася. — Не могу сказать тебе твердо ни «да», ни «нет», но точно знаю, что не все березки, из тех, которые тут растут, превратятся во взрослые деревья — многие погибнут. — Почему погибнут? — Потому что им не хватит солнечного света — им заслонят солнце более сильные и высокие деревья. Теперь уже молчал Вася. Дедушка ласково взъерошил ему волосы: — Ну, пойдем домой. Жарко становится. Всю обратную дорогу Вася был задумчив, а когда подходили к дому, вдруг спросил: — Дедушка, а можно их спасти? — Кого спасти? — не понял дедушка. — Березки, которые погибнут? — Можно, — подумав, ответил дедушка. — Завтра после праздничной службы отдохнем, и я научу тебя, что делать.

А назавтра в сельской церковке было как в зеленом лесу: на полу — свежая травка, по стенам и по углам — молодые кудрявые березки, у молящегося народа в руках букеты из веточек берез и цветущей сирени, а кое у кого в букетах и нарциссы. После службы батюшка отслужил водосвятный молебен, окропил всех святой водой и поздравил с праздником Святой Троицы. Все расходились по домам, унося с собой частичку праздника — зеленые веточки берез. Принесли домой березовый букетик и дедушка с Васей. Дедушка аккуратно приладил его у божницы, рядом с иконами. А у крыльца их встречали воткнутые в землю березки, которые они принесли вчера из леса. Ветки их, однако, поникли от полуденного солнца, а листочки привяли. Попив теплого еще, парного молока с мягким свежим хлебом, дед с внуком вновь отправились на вырубку. На этот раз они захватили с собой лопату и плетеную корзину. В гуще молодых березок выбрали несколько и выкопали их вместе с землей, так что корешки не оголились. Домой несли деревца в корзине. Посовещавшись, решили посадить их по обе стороны дорожки, ведущей от крыльца на большую дорогу. Сказано — сделано: выкопали ямки, воткнули небольшие колышки, аккуратно посадили березки, подвязали их к колышкам и полили водой из прудки. — Теперь они не погибнут, дедушка? — Нет, Вася, не погибнут. Хотя лучше пересаживать деревья осенью или весной, но, даст Бог, приживутся наши малолеточки. Ты не забывай поливать их, дождя-то давно не было, земля суховата. Через несколько дней стало ясно, что березки прижились. — Смотри, Вася, пройдет несколько лет — будешь грибы собирать под нашими березками, — пошутил дедушка. И проворчал как бы про себя: — Давно бы надо было посадить, да вс¸ как-то руки не доходили... Спасибо внуку...

ВЕСТИ ИЗ БЛАГОЧИНИЙ ЖИЗНЬ ЕПАРХИИ

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Наши традиции

Наши тра диции Сокровище сердца (Пасхальные заметки)

Сокровище сердца (Пасхальные заметки) Леонид Виноградский, Сан-Франциско

Давным-давно в пяти верстах от городка Буя Костромской губернии, на высоком берегу красноводой речушки Вё¸ксы, cидели мы как-то с папой и смотрели на развалины Крестовоздвиженской церкви, а сквозь разломы в кирпичных стенах XVII века густо росли осины и березы, своей зеленью прикрывая позор русских людей, позволивших осквернить и разрушить тысячи храмов на Руси... В той церкви до большевицкого переворота служил мой дедушка отец Георгий. И как-то сами по себе потекли воспоминания.

— Как здесь все было благолепно! — воскликнул папа. — Я помню последнюю пасхальную службу в этом храме, для которой мама, твоя ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

бабушка, расшила золотыми нитками мне, пятилетнему, маленький белоснежный стихарь... Никогда больше я не видел такой красивой

службы, как на ту Пасху весной 1917 года. Как всегда, служба началась в ночь с субботы на воскресенье. В полночь разнесся по всей округе благовест — зазвонили колокола вот этой, покосившейся теперь, колокольни... Зажглись все свечи и паникадила... Папа в белом одеянии, со своей развевающейся «толстовской» бородой, весь клир и я, держась одной рукой за орарь дьякона и деpжа в другой руке маленькую, сделанную специально для меня, хоругвь, — вышли из алтаря, а за нами и все прихожане с иконами на расшитых полотенцах потянулись на улицу, на крестный ход вокруг церкви, сквозь толпу съехавшихся из окрестных сё ¸ л и деревень тех, кто не смог протиснуться внутрь храма... Папа прикрыл глаза и хрипловато затянул: «Воскресение Твое Христе Спасе...» Давно бросивший курить, папа вздохнул и потянулся к моим папиросам... ... Что ж, пожалуй, и теперь все так же — и тихая полунощница, и яркая заутреня. Нет в православном мире праздника краше, чем Пасха! Не зря называют ее в наро-

THE TREASURE OF THE HEART (Paschal Notes) Leonid Vinogradskiy, San Francisco

A long time ago, about five miles from the city of Buy, Kostroma province, high up on the shores of the pretty little river Vyoksa, my father and I sat and looked at the ruins of the Church of the “Exaltation of the Holy Cross.” Through the cracks in the 17th century brick walls grew thick patches of aspen and birch, their green foliage covering up the shame of the Russian people, who allowed thousands of churches to be defiled and destroyed... My grandfather, Father Georgii, served in this church before the Bolshevik revolution. And somehow the memories started to flow all by themselves. “How splendid everything used to be here!” cried father. “I remember the last Pascha service in this church, for which mother, your grandmother, embroidered a small snow-white surplice with gold thread for fiveyear-old me... Never again have I seen such a beautiful service, like that Pascha in the spring of 1917. As always, the service started Saturday evening. At midnight, across the whole region spread the “good word”– all the bells rang in that now leaning bell-tower... All the candles and chandeliers were lit... Father, in white robes and his billowing “Tolstoyan” beard, the whole clergy and I, holding on to the deacon’s stole with one hand, and in the other carrying a small, specially made for me church flag, exited the altar. The entire parish, carrying icons on embroidered towels, followed us outside for the “Procession of the Cross” around the church. We had to walk through a crowd of people who came here from neighboring towns and villages and couldn’t squeeze their way into the church...” Father closed his eyes and with a raspy voice started to sing “Thy Resurrection, O Christ our Savior...”

Hav ing stopped smok ing long ago, father sighed and reached for my cigarettes... …Well, maybe ever y thing is the same even now and the quiet midnight service, and the bright morning prayers. In the Orthodox world, there is no more beautiful a service than Pascha! It’s no surprise it is called among the people “the king of days”, “the holiday of holidays”, “the celebration of celebrations.” New clothes on Pascha. The most beautiful suit on Pascha. And if the funds allow it, then next to the cross on the gold chain around your neck, a small egg encrusted with emeralds... Pascha, the most loved, almost “all-people’s” Russian holiday. Our little church abroad is visited by 20–30 churchgoers for services, but on Pascha – over a hundred! Not to mention those who stand in the endless lines around our temporary church to have their kulich (round Paschal cakes), pascha (sweet cheese pudding) and eggs blessed on the evening of Holy and Great Saturday. At times, the priest must deal with this demand in only three or four blessings by standing in front of long tables filled with Paschal food.

Many years ago, during Soviet times, I had to visit the Party city committee to deal with some journalistic matters. In my pocket was an Paschal egg with a mischievous (at least by the standards of those times) message written in bright marker: “Forget the CPSU on the day that Christ arose!” Such a message, if it were found by the right people, could have landed you in the camps for five years... I finished my conversation with the important Party official and handed him the egg. The stern secretary smiled and muttered, “Truly!” And he gently placed the egg into a drawer in his desk... Bright Paschal Sunday is not only reflected in the most splendid services, but also in works of art and literature. The Russian poet Mikhail Krasikov wrote exactly that, “Poetry always has one piece of news – Christ has Risen!” And what about the architecture? If one of you, my dear readers, ever gets the chance to travel to Saint Petersburg, you must visit Obukhovskaya Oborona Prospect. There, on the corner of the small side street Gribakin, stands the Church of the Life-Giving Trinity, locally called VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Our Traditions

THE Treasure of the Heart (Paschal Notes) Our Tr aditions

Наши тра диции Сокровище сердца (Пасхальные заметки)

де «царем дней», «праздником праздников», «торжеством торжеств». Новое платье — на Пасху. Самый красивый костюм — на Пасху. А если средства позволяют, то на шею, рядом с крестиком на цепочке — еще и маленькое яичко с изумрудом... Пасха — самый любимый, едва ли не всенародный, российский праздник. В нашем маленьком зарубежном приходе службы посещают двадцать-тридцать прихожан, а на Пасху — больше сотни! Не говоря о тех, кто с вечера Великой Субботы становится у нашего временного храма в бесконечную очередь на освящение куличей, пасх и яиц — бывало, батюшке удавалось только в три-четыре приема у длинных столов, заставленных пасхальными яствами, справиться с этой требой... Много лет назад, в советские времена, понадобилось мне по журналистским делам зайти в горком партии. В кармане у меня лежало пасхальное яйцо с хулиганской по тем временам надписью, сделанной ярким фломастером: «Позабудь КПСС в день, когда Христос воскрес!» Надпись эта, будь обнаружена соответствующими людьми, тянула лет на пять лагерей... Закончил я разговор с большим партийным чиновником, протянул ему это яйцо. Суровый секретарь заулыбался, буркнул: «Воистину!» А яйцо, бережно так, положил в ящик стола... Светлое Христово Воск ресе ние отражено не только в самых благолепных богослужениях, но и в живописи, прикладном искусстве, литературе. Русский поэт Михаил Красиков так и написал: «У поэзии всегда одна новость — Христос воскрес!» А архитектура? Если кому-нибудь из вас, дорогие читатели, выпадет поездка в Санкт-Петербург, не поленитесь съездить на проспект Обуховской обороны. Там, на углу маленькой улочки ГриВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

бакиных, стоит церковь Живоначальной Троицы, которую в народе называют «Кулич и Пасха». Так выстроил ее в XVIII веке знаменитый русский зодчий Николай Львов — ротонда храма в виде кулича, а пирамидальная часовня — в виде творожной пасхи... (В этой церкви в месячном возрасте крестился будущий адмирал Колчак...) Вот мы и подош ли с вами к главным яствам разговления после Великого поста: крашеные яйца, кулич, пасха, ну, а все остальное — от умения и фантазии хозяек: от жюльена из копченых цыплят и фаршированного бараньего бока до запеченного в хрупком тесте молочного поросенка... Но не буду углубляться в кулинарную тему. Кому не известно эпикурейство русского пасхального стола?! Скажу только: доподлинно известно, что существует 398 рецептов куличей и 236 способов приготовления сладкой творожной пасхальной массы... Только не забудьте, что, разговляясь в кругу семьи, в кругу самых близких, надо начинать, как говорили древние, «аб ово», то есть с яйца, разрезав его на кусочки по количеству сидящих за столом — как символ общего единения с воскресшим Христом, и только потом приступать к первой после долгого постничества скоромной трапезе. И еще: кулич нарезается не вдоль, а поперек, кружочками, чтобы потом, верхней горбушкой, обычно украшенной крестом, накрыть оставшуюся часть башни, чтобы не подсыхала... А если на кружочек кулича толстым слоем положить ароматной творожной пасхи... Не могу не сказать, что это вам не «крим-чиз» из соседнего супермаркета... Людей любопытных я хочу отослать к произведениям знаменитостей. Право, почитайте, не пожалеете: «На чужой стороне» Ивана Бунина, «Пасхальный Крестный

ход» А лександра Солженицына, «Пасхальные письма» Владимира Соловьева, «Прекрасно жить для воскресших» Леонида Андреева, «Пасхальный дождь» Владимира Набокова, «Повесть о Сонечке» Марины Цветаевой, «Пасхальные колокола» Александра Куприна, и, конечно, «Лето Господне» Ивана Шмелева... Здесь, в зарубежье, мы стараемся сохранить все пасхальные традиции России XIX века. И, конечно, помня о чуде Марии Магдалины (когда яйцо, подаренное ею императору Тиберию, в его руке из белого стало красным — как символ мира, обагренного кровью Христа) мы красим сваренные вкрутую яйца (лучше натуральными средствами: луковой шелухой — в красный цвет, сушеной крапивой — в зеленый, в отваре ромашек — в желтый); хозяйки задолго до Главного Дня готовят множество блюд, ибо их должно хватить на всех, кто заглянет к вам в дом, а также всем нуждающимся и просящим; а мы, мужчины, степенно будем обходить дом за домом, христосоваться (для непосвященных — трижды целоваться со встреченным человеком, предпочтительно женского пола...) и громко приветствовать с порога: «Христос воскрес!» И получать со счастливыми улыбками счастливый ответ: «Воистину воскрес!» Помните, как на пасха льной службе открылись врата алтаря, словно Сам Иисус Христос распахнул врата рая? Воистину воскрес Сын Божий — Сын Человеческий, воскрес и дал каждому из нас надежду на спасение. Давайте не просто помнить, а чувствовать, что в Пасхе — вся су ть христианства, весь смыс л нашей веры. Неслучайно мой любимый богослов протопресвитер Александр Шмеман назвал Пасху «сокровищем сердца».

THE Treasure of the Heart (Paschal Notes) Our Tr aditions

This extraordinary little 18th century church in Saint Petersburg is popularly known as “Kulich i Pascha” – “Paschal cake and Pascha” – a reference to its unique form, which comprises a squat neoclassical rotunda, similar to a traditional Paschal cake, and a pyramid-shaped bell tower, like “Pascha”, a traditional sweet cheese dish, also served at Pascha. “Kulich and Pascha.” The church was built in such a way by the famous Russian architect Nikolai Lvov, so that the rotunda of the cathedral resembled a kulich, and the pyramid-like chapel-pascha... (Admiral Kolchak was baptised in this church when he was a one month old infant...) And so we have approached the most important foods when breaking one’s fast after Great Lent: colorful eggs, kulich, pascha, well, and everything else, depending on the experience and fantasy of the hostesses. From smoked chick and lamb julienne to the piglet baked in flaky dough... But I won’t go in depth into culinary themes. Who doesn’t know the epicureanism of the Russian Paschal feast?! I will only say this – it is for certain known that there exists 398 recipes for kulich and 236 different ways to make the sweet pascha... While breaking your fast in the circle of your closest friends and

family, don’t forget to start, as the ancients used to say, “ab ovo”, or with the eggs. Cut them into pieces depending on the number of people sitting at the table as a symbol of the collective unity with the risen Christ. Only after this you may proceed to the first humble meal after such a long period of fasting. And one more thing – kulich is not cut vertically down, but horizontally across, in circles, so that afterwards, you can cover the rest of the tower with the top crust (usually decorated with a cross), preventing any drying out... And if you smear a thick layer of the sweet cheese pascha on that circle of kulich... I can’t say it’s anything like the “cream cheese” from the local supermarket... My more curious readers, I would like to steer towards the works of famous wr iters. Read them, you won’t regret it: Ivan Bunin’s “On the Unfamiliar Side”, Aleksandr Solz-

henitsyn’s “Easter Procession of the Cross”, Vladimir Solovyev’s “Easter Letters”, Leonid Andreyev’s “It’s a Wonderful Life for the Resurrected”, Vladimir Nabokov’s “Easter Rain”, Marina Tsvetaeva’s “The Tale of Sonechka”, Aleksandr Kuprin’s “Easter Bells”, and of course, Ivan Shmelyov’s “Year of the Lord.” Here abroad, we strive to conserve all the Paschal traditions of 19th century Russia. And of course, remembering the miracle of Mary Magdalene (when the egg she presented to Emperor Tiberius turned red, as a symbol of peace, crimsoned by the blood of Christ), we color hardboiled eggs. It’s better to do it with natural substances – red onion skins for red color, dried nettle for green, an infusion of boiled daisy for yellow. The hostesses prepare many dishes well before the Great Day, because there must be enough for everyone who visits your home, as well as all the needy. And we men will walk steadily from house to house, “khristosovatsya”, (exchange a triple kiss with everyone we meet, preferably women) and loudly greet everyone from the doorstep, “Christ has Risen!” To which there will be a happy reply, along with a wide smile, “Truly He has Risen!” Remember, how during the Paschal service the gates of the altar opened, as if Jesus Christ Himself flung open the gates of Heaven? The Son of God and Son of man has truly Risen! Resurrected, He gave each and everyone of us hope for salvation. Let’s not just remember, but really feel, that Pascha contains the entire essence of Christianity, the core of our faith. It is no accident my favorite theologian, the late Protopresbyter Alexander Schmemann, called Pascha the “Treasure of the Heart.” translated by Alexander Dale

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Из истории епархии

Из истории епархии «Мы не в изгнании, мы — в послании»

«МЫ НЕ В ИЗГНАНИИ, МЫ − В ПОСЛАНИИ»

Записки об архиве Западно-Американской епархии Наталья Ермакова, Сан-Франциско

В 2012 году была закончена работа по организации архива Западно-Американской епархии. Архив, с которым прибыл епископ Иоанн (Максимович) на Сан-Францисскую кафедру, имеет богатую историю и включает в себя документы уже не существующей Шанхайской епархии. Многие документы уникальны и еще только ждут своих исследователей. Об архиве рассказывает Наталья Ермакова, член редакционного совета нашего журнала, учитель русского языка и литературы Свято-Кирилло-Мефодиевской Русской гимназии (Сан-Франциско). Наталья занималась организацией архива с 2009 года. Работа в историческом архиве — на любителя, это надо признать. Именно таким любителем я и оказалась — во всех смыслах этого слова. Как дилетант — я легкомысленно планировала закончить работу в несколько месяцев, пока через полгода не осознала, что ознакомилась лишь с верхушкой айсберга. Как искренняя поклонница истории — я поняла, что сам айсберг должен быть настоящим сокровищем и что мне невероятно повезло. Надо было набраться терпения и работать. Задача действительно стояла непростая: разобрать, отсортировать, описать, а иногда и отреставрировать тысячи бумаг. Сейчас один только список с кратким описанием занимает около 400 страниц! Для того чтобы начать классификацию, нужно было ознакомиться с большой частью документов. Постепенно начала вырисовываться структура. Помогали неожиданные находки в виде старых каталогов, составленных еще при архиепископе Антонии (Медведеве). Кроме того, часть архива архиепископа Иоанна (Максимовича) была разобрана инокиней Мариной ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

(Чертковой) и профессиональным архивистом Марией Псаревой, которая любезно консультировала меня в затруднительных случаях.

Коротко о главном Итак, о самом архиве. Хронотоп документов: дореволюционная Россия — Китай — Филиппины — Австралия — Европа — Латинская Америка — США — СССР — постперестроечная Россия; самый ранний документ (оригинал) датируется 1902-м годом: это грамота Святейшего Всероссийского Синода о поставлении во епископа Иннокентия (Фигуровского). Наибольшую историческую ценность представляют собой, несомненно, архивы архиепископа Тихона (Троицкого), архиепископа Иоанна (Максимовича), архивы Российской духовной миссии в Китае, архиерейских и всезарубежных соборов РПЦЗ, а также архивы старейших клириков и приходов РПЦЗ. Интерес может вызвать также переписка и труды епископа Нектария (Концевича), архиепископа Антония (Медведева). Язык документов преимущественно русский, но немалая их

часть — на английском, сербском, французском и на других языках.

Окунуться в прошлое … Через год работы в архиве у меня появилось странное чувство. Эти люди, давно ушедшие в мир иной, казались мне хорошими знакомыми: я сопереживала, радовалась и горевала с ними, преклонялась перед мужеством и терпением церковных иерархов зарубежья. Перед моими глазами проходили судьбы людей, собирались приходы, строились храмы. Исторический путь русской эмиграции — простых людей и знатных аристократических фамилий, священства, офицеров, врачей, писателей и ученых — представал во всем своем трагизме и величии. Русская эмиграция первой волны не могла полностью осознавать весь масштаб катастрофы, постигшей Россию. Люди верили: еще немного, и большевистский режим будет свергнут — путь на родину откроется. Они понимали свою ответственность перед русским народом. Знаменитыми стали слова Нины Берберовой «Мы не в изгнании, мы — в послании».

“We were not exiled we were sent” Notes from the Archives of the Western American Diocese Natalia Ermakova, San Francisco

In 2012, the project of organizing the archives of the Western American Diocese was brought to conclusion. This archives has a rich history, and contains documents from the formerly existing Shanghai Diocese which Archbishop John (Maximovitch) brought with him to his San Francisco see. Many documents are unique and are now waiting to be researched. Natalia Ermakova, a member of this journal’s editorial committee and teacher of Russian language and literature at the Sts. Cyrill and Methodius Russian High School (San Francisco), tells us about the archives. Natalia has been working on the organization of the archives since 2009. Working in an historical archive is a labor of love. That is undeniable. For me, this project became just such a labor of love in every respect. As a dilettante, I had frivolously planned to finish the project in several months; however, half a year later, I realized that I had only discovered the tip of the iceberg. As a sincere lover of history, I understood how fortunate I was, and knew that the iceberg itself must be a true treasure. I just needed to gather patience and get to work. The task I faced was not simple: to sor t, c at a log ue, de scr ib e, a nd sometimes even restore thousands of papers. The database of names and brief descriptions in itself is close to 400 pages! In order to begin the classification, I first had to acquaint myself with a majority of the documents. Little by little, the structure of the archives began to sketch itself out. The unexpected discovery of old catalogues compiled in the time of Archbishop Anthony (Medvedev) helped. In addition, part of Archbishop John (Ma x imov itch)’s archive had been sorted by Nun Marina (Chertkova) and professional archivist Maria Psarev,

who kindly acted as my consultant with especially challenging questions.

Quick Facts And so, to the archives themselves. The chronotope of the documents: Pre-Revolutionary Russia – China – the Philippines – Australia – Europe – Latin America – USA – USSR – post-perestroika Russia. The earliest document (an original) is dated 1902: a decree of the Most Holy All-Russian Synod about the appointment of Bishop Innokenty (Figurovsky). Of greatest historical value are undoubtedly the archives of Archbishop Tikhon (Troitsky) and of St. John (Maximovitch), the archives of the Russian spiritual mission in China, the archives from the Archbishops and Ecumenical Councils of the of the Russian Orthodox Church Outside of Russia, and also the archives of the oldest clerics and parishes of the Russian Church Abroad. Also of interest are the correspondence and labors of Bishop Nectary (Kontsevich) and Archbishop Anthony (Medvedev). The primary language of the documents is Russian, but a large part is also in English, Serbian, French, and other languages.

55 Our Diocese’s History

" We were not exiled we were senт" Our Diocese’s History

Из истории епархии «Мы не в изгнании, мы — в послании»

В газетных вырезках 1920-х годов, собранных архиепископом Тихоном (Троицким) можно встретить: «... не далеко то время, когда он [русский народ] призовет нас на экзамен, чтобы выяснить, чему мы научились и что позабыли».

Исторические вехи Вот материалы подготовительной комиссии по созыву Заграничного Русского Церковного собрания. Публикация 1921 года «града Равноапостольного Константина», в ней приводится письмо от русских беженцев в Югославии: «Благостнейшие архипастыри Церкви Христовой!.. Отзовитесь! Заявите о своем существовании тем вашим духовным чадам, которые, как овцы без пастыря, рассеяны ныне…» Мольба услышана: в ноябре 1921 года состоялось собрание, которое получило название Первого Всезарубежного собора. Положено начало Русской Зарубежной Церкви. Еще один этап: указ от 1 февраля 1927 года митрополита Платона (Рождественского) о запрещении в служении епископа Аполлинария (Кошевого). Причина: епископ Аполлинарий оказался единственным американским архиереем, сохранившим подчинение Архиерейскому Синоду Зарубежной Церкви после разрыва последнего с Американской митрополией. Этот момент условно можно считать началом послереволюционной истории Сан-Францисской и Западно-Американской епархии (кафедральным городом Сан-Франц иско стал еще в 1872 году, когда кафедру перенесли из Ситки на Аляске, но тогда кафедра называлась Алеутской). В нашем архиве хранится 18-страничный оригинал послания епископа Аполлинария к Северо-Американской православной русской пастве от июня 1927 года, проливающего свет на сложные вопросы становления и легитимности Русской Зарубежной Церкви. Сердечной боли исполнены слова послания: «Мы лишились ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Three hierarchs of San Francisco all together: Archbishop John (Maximovitch), Archbishop Tikhon (Troitskiy), Bishop Anthony (Medvedev). The boy in front of Archbishop John is the future bishop of Cleveland, Peter (Lukianov). Circa 1962.

Патриарха, мы не имеем и местоблюстителя Патриаршего престола. Наши заграничные епархии и миссии давно лишены всякой возможности иметь сношения с Москвой и получать оттуда распоряжения и указания». Но здесь же и надежда и отечески-строгий голос пастыря: «Господь хранит Свою Церковь “юже стяжа пречистою Своею кровию”... Находясь в каноническом общении и единении с сонмом наших иерархов, призываем вверенную нам паству к каноническому общению и повиновению Высшей Соборной Церковной власти в лице Архиерейского Синода и Соборов Епископов, а также поставляемым этим Синодом епископам... Да будем все едины в рассеянии вне России».

Шанхай Шанхай 1930-х годов — маленькая Европа. Немного оправившись от потрясений гражданской войны, русские люди пытаются наладить привычную жизнь: появляются русские церкви, монастырские общины, магазины, лавки, всевозможные кружки и общества. К середине 1930-х в Шанхае более тысячи русских магазинов, 11 православных храмов, 15 школ, 3

высших учебных заведения, около 29 общественных организаций. Среди них — детский приют Тихона Задонского. Его основал в 1935 году только что прибывший на Шанхайскую кафедру епископ Иоанн (Максимович). Владыку мало кто поддержал в этом начинании: еще не достроен Шанхайский кафедральный собор, разве до детей теперь? Но епископ Иоанн настоял, и на первом заседании собрали… 21 доллар. А через десять лет шанхайские русские газеты наперебой сообщают о юбилее: «Стараниями работавших при приюте дам и администрации приют блестяще оправдал свое назначение». И — добавим — молитвами владыки Иоанна, которые творили чудеса. Детки — а их в 1945 году 50 девочек и 90 мальчиков — еще не знают, что многих из них ждет новая родина в Америке. Жизнь в красном после Второй мировой войны Китае станет невозможной. Из письма архиепископа Иоанна американским властям: «Мы обращаемся с просьбой к Правительству разрешить перевести Приют с его школой в Соединенные Штаты, дабы дети могли здесь получить правильное образование и воспитание и, выросши, стать полезными членами общества».

" We were not exiled we were senт" Our Diocese’s History

Diving into the Past After a year of working in the archive, I began to get a strange feeling. These people, long ago departed into another world, seemed like people I knew well: I felt with them, rejoiced with them, suffered with them; I bowed before the fortitude and patience of the church hierarchs of the Church Abroad. Before my eyes people’s destinies passed, parishes gathered, churches were built. The historical path of the Russian emigration – of simple people and well-known aristocratic last names, of clerics, officers, doctors, writers, and academics – stood before me in all of its tragic nobility. The Russian emigration of the first wave could not completely understand the extent of the catastrophe which had come upon Russia. The people believed: a little longer, and the Bolshevik regime would be overcome – the way home would be opened. They felt their responsibility before the people. The words of Nina Berberova became famous: “We were not exiled; we were sent.” In newspaper clippings from the 1920’s collected by Archbishop Tikhon, one can find the following words: “…the time is not far when they [the Russian people] will summon us as to an exam, to ascertain what we have learned and what we have forgotten.”

Historical landmarks These are the materials of the preparatory committee for the assembly of the Russian Church Abroad Meeting (afterwards known as The First All-Diaspora Council). “Grada Ravnoapostol’novo Konstantina”, published in 1921, contains a letter from Russian refugees in Yugoslavia: “Most Reverend Archpastors of the Church of Christ! Please respond! Please make your existence known to those of your spiritual children who are now scattered like sheep without a shepherd…” The plea was heard: in November of 1921, a meeting was held which be-

came known as the First All-Diaspora Council. The foundation was laid for the Russian Church Abroad. Another landmark: a decree from February 1, 1927, from Metropolitan Platon (Rozhdestvensky) concerning the suspension of Bishop Apollinary (Koshevoy). The reason was that Bishop Apollinary was the only American bishop who still recognized the authority of the Synod of Bishops of the Church Abroad after its division from the American Metropolia. This moment can conditionally be considered the beginning of the post-Revolutionary history of the San Francisco and Western American Diocese (the city of San Francisco had become the diocesan center back in 1872, when the bishop’s seat was moved from Sitka, Alaska, though it was officially called “Aleutian”). The 18-page original of Bishop Apollinary’s epistle to the Russian Orthodox flock in North America dated June 1927 has been preserved in our archive, and sheds light on complex questions of the establishment and legitimacy of the Russian Church Abroad. The following words of the epistle are imbued with heartache: “We have been deprived of a Patriarch; neither do we have a local representative of the Patriarch’s throne. Our dioceses abroad and our missions have long since been deprived of any possibility of communion with Moscow, or of receiving from it any instruction or direction.” But here also is heard the hope and strict fatherly voice of the pastor: “The Lord preserves His Church, ‘which He has preserved with His most pure blood’… Finding ourselves in canonical communion and unity with the body of our hierarchs, we call the flock entrusted to us towards canonical communion and obedience to the Higher Synodal Church authorities represented by the Synod of Archbishops and the Councils of Bishops, as well as the bishops appointed by this Synod… Let us all be unified though scattered outside Russia.”

Shanghai Shanghai during the 1930’s was a little Europe. Having somewhat recovered from the shock of the civil war, the Russian people tried to create normal lives: Russian churches begin to appear, as well as monastic communities, stores, shops, and all sorts of groups and societies. By the mid-1930’s, Shanghai had more than a thousand Russian stores, eleven Orthodox churches, fifteen schools, three universities, and nearly twenty-nine community organizations. Among them was the children’s orphanage of St. Tikhon of Zadonsk. It was founded in 1935 by Bishop John (Maximovitch), just recently arrived in his Shanghai diocese. Very few people supported Bishop John in this undertaking: the Shanghai diocesan cathedral was still not completed: was this the time for children? But Bishop John insisted, and the first meeting raised a total of…21 dollars. And yet, ten years later, the Russian Shanghai newspapers all tried to outdo each other in announcing the anniversary: “Through the efforts of the administration and the ladies working there, the orphanage has brilliantly fulfilled its purpose.” One can add that this was due only to the prayers of Bishop John, which inspired miracles. The children, who in 1945 included fifty girls and ninety boys, didn’t know that a new life awaited many of them in America. Life in Red post-World War II China would become impossible. Bishop John wrote to the American authorities: “We appeal to the Government with the request to allow us to transfer the Orphanage and its school to the United States, so that the children might there receive a correct education and upbringing, and as adults, to become useful members of society.”

Archbishop Tikhon (Troitsky) But let us return from Shanghai to San Francisco approx imately ten VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Америки (OCA; в то время — Северо-Американской митрополии), открытие приходов в Колорадо, в Сиэтле, общественный резонанс на события в Европе. Владыка Тихон любил собирать газетные вырезки из русскоязычной и американской прессы тех лет. Эта коллекция вполне может стать предметом отдельного исследования. Среди корреспондентов владыки — митр. Феофил (Пашковский), еп. Ювеналий (Килин), митр. Вениамин (Федченков), иг. Ариадна (Мичурина), афонские монахи, священники и миряне, разбросанные по всему свету. Из писем владыке Тихону мы узна¸м о его благотворительной деятельности: тихо, желая остаться незамеченным, владыка собирал по крохам средства и посылал их особо нуждающимся. «От лица всех кому я мог, благодаря Вам, оказать помощь, приношу Вам глубокую сердечную благодарность», — писал ему еп. Нафанаил (Львов) из Франции в 1948 году. Не оставался равнодушным владыка Тихон и к простым людям, иностранцам: «Я получила великолепную посылку... и от всего сердца благодарю Вас за Вашу доброту и Ваше сочувствие к моему несчастью», — пишет голландка София ван Гринсвен. Несчастная 35-летняя женщина парализована с юности и бесконечно благодарна батюшке местного прихода и «милым русским людям». Archbishop John (Maximovitch)’s personal folder. He always used to carry in it, among other papers, his parents’ letters. The letter on this photo is from his father, Boris, in which he grieves about his wife Glafira’s, Vladyka John’s mother’s, recent death: “It seems to me now that the 57 years we have lived together flew by like a fleeting moment.”

Архиепископ Тихон (Троицкий) Но вернемся из Шанхая в Сан-Франциско на десять лет назад. В 1934 году архиепископом Сан-Францисским и Западно-Американским становится Высокопреосвященнейший ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Тихон (Троицкий), духовный сын преподобного Гавриила Седмиезерного (Зырянова). Архив владыки Тихона уникален. По этим документам можно воссоздать церковную жизнь 1930 —50 -х годов на Западе Америки, в том числе путь нынешней Православной Церкви

Оборотная сторона медали Однако «милые русские люди» не всегда столь радушны и приветливы. Сиэтл, 1938 год. У семьи сгорел дом, и никто не пришел из русской колонии — приходили с цветами и соболезнованиями только американцы… «Как это печально, что мы, православные, только любим счастливых да хорошо накрытый стол», — в этих горьких строчках очевидца слышится укор и нам, современным русским, живущим

" We were not exiled we were senт" Our Diocese’s History

years before. In 1934, the Most Reverend Tikhon (Troitsky), spiritual child of St. Gavriil Sedmiyezerny (Zyryanov), becomes the Archbishop of San Francisco and Western America. The archive of Archbishop Tikhon is unique. Through these documents one can recreate church life of the 1930’s-1950’s in Western America, including the development of the current Orthodox Church of America (OCA; at that time the North American Metropolia), the founding of parishes in Colorado and Seattle, and the public response to the events in Europe. Archbishop Tikhon loved to gather newspaper clippings from the Russian-speaking and American press of his time. This collection may very well become the subject of a separate research project. Among the Archbishop’s correspondents were Metropolitan Feofil (Pashkovsky), Bishop Juvenaly (Kilin), Metropolitan Venyamin (Fedchenkov), Abbess Ariadna (Michurina), Athonite monks, priests, and laymen scattered throughout the world. Through the letters of Archbishop Tikhon, we learn of his charitable work: quietly, wishing to remain unnoticed, the Archbishop gathered funds one penny at a time, and sent them to those especially in need. “On behalf of all those whom I was able to help because of you, I deeply and sincerely thank you,” Bishop Nathaniel (Lvov) wrote to him from France in 1948. Monks of the Russian Skete of St. Andrew on Mt. Athos wrote in 1951: “We received the 35 dollars sent by you (58 drachmas). We sincerely thank you and the other donors for your help to us few remaining Athonite old men.” Archbishop Tikhon was also not indifferent to ordinary people and foreigners: “I received a wonderful package… and thank you with my whole heart for your kindness and your sympathy for my misfortune,” wrote Dutchwoman Sofia van Grinsven. The unfortunate 35-year-old woman was paralyzed

from youth, and was eternally grateful to the priest of the local parish and to the “kind Russian people.”

The Other Side of the Coin However, the “kind Russian people” were not always so pleasant and welcoming. Seattle 1938: one family’s home was burned down, and no one came from the Russian colony – only Americans came with flowers and condolences… “How sad that we, the Orthodox, only love the fortunate or a table finely set:” these words also carry a reproach to us modern-day Russians living in the emigration. When presented with a choice between “a table finely set” and, let’s say, a visit to a hospital to see our respected elders, forgotten by everyone, how often do we choose the latter? 1949. Archbishop John (Maximovitch) is leading his flock across the ocean, like a “second Moses”: nearly five and a half thousand Russian émigrés have set up camp with tents on the Philippine island of Tubabao. Life was difficult, unbearably difficult, for the people on Tubabao. Worn out with island life and frequent robberies by the local population, the people often quarreled. But the services go on in the churches, the children continue to study, and there is no despair.

I and the children God gave me” Here Abbot Afanasy (Stukov) is being appointed by Archbishop John to the USA, or the USNA, as was then said – the United States of North America. Arriving in San Francisco, Father Afanasy took with energy to resurrecting the Russian high school at the Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow. Because of a lack of funds and the absence of a dedicated leader at the time, the school was attended by only six students, and one teacher conducted all the classes. After only a year, Fr. Afanasy wrote to

Archbishop John in Shanghai: “there are fourteen boys and eight girls in the school, and in addition to me, one male teacher and three women teachers conduct classes; classes meet three times a week.” Locals remember well the old bus acquired by Fr. Afanasy for the school: thus did the priest solve the main problem for parents of driving their children to school. In general, hierarchs abroad understood well that the Russian youth abroad was in need of special care – the temptations abroad were too strong. America was the pinnacle of freedom, and for many, beginning life here was like turning over a new leaf. What was it going to be like? Bishop Nektary (Kontsevich) of Seattle, brother of the famous writer Ivan Kontsevich and spiritual child of Nektary, the last of the Optina elders, loved children very much, and they responded to him with a touching devotion. In Bishop Nektary’s archive are treasured drafts of addresses to Russian Scouts and many other documents which attest to his dedication to the spiritual nourishment of children.

The Fragrance of the Epistolary Genre So much tact and wisdom, and so many examples of Christian humility can be extracted from the correspondences of our archbishops! “Deeply respected and dear in Our Lord, Father,” writes Archbishop Anthony (Medvedev) to his fellow priest, “I feel that I have seriously offended you; I regret this and ask you from my soul to forgive me… Help me to ease my conscience.” Archbishop Anthony was so careful in his statements, so as not to lead his flock into temptation; this he also advised to other bishops: “why should we cause more confusion?... Let our guide be the Apostle Paul, with his famous ‘Athenians! I see by everything that you are especially pious…’ But somehow we can’t seem to find the inspiration and love required VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Из истории епархии «Мы не в изгнании, мы — в послании»

С грустной улыбкой читаешь в рапорте ночной самоохраны на о. Тубабао: «Для изгнания воров было применено метание камней в кусты, в которых засели воры». (Тубабао, 1949 г.) в эмиграции. Часто ли между «хорошо накрытым столом» и, скажем, посещением больницы, где находятся наши почтенные старики, всеми забытые, мы выбираем последнее? 1949 год. Вот архиепископ Иоанн (Максимович) ведет свою паству из Китая через океан, «яко Моисей вторый»: около пяти с половиной тысяч русских эмигрантов разбили палаточные лагеря на филиппинском острове Тубабао. Тяжело, невыносимо тяжело, жили люди на Тубабао. Изнуренные островной жизнью и частым грабежом со стороны местного населения люди нередко ссорятся. Но в церквях идут службы, дети продолжают учиться, отчаяния нет.

очень хорошо понимали, что русская молодежь за рубежом нуждается в особом попечении: слишком велики заграничные соблазны. Америка — апофеоз свободы. Здесь многие начинали жизнь с чистого листа. Какой она будет? Епископ Сиэтлийский Нектарий (Концевич), брат известного писателя Ивана Концевича и духовный сын последнего оптинского старца Нектария, очень любил детей, и те отвечали ему трогательной привязанностью. В архиве владыки Нектария хранятся черновики обращений к русским скаутам и много других документов, свидетельствующих о его преданности делу духовного окормления детей.

Се аз и дети, яже дал ми Бог»

Благоухание эпистолярного жанра

Вот игумен Афанасий (Стуков) назначается архиепископом Иоанном в США, или С.А.С.Ш., как писали тогда — Северо-Американские Соединенные Штаты. Прибыв в Сан-Франциско, отец Афанасий энерги чно берется за возрождение Русской гимназии при Радосте-Скорбященском соборе. Изза недостатка средств и отсутствия идейного руководителя в то время в школу ходило всего 6 учеников, а все уроки давала одна учительница. Уже через год отец Афанасий пишет владыке Иоанну в Шанхай: «… в школе 14 мальчиков и 8 девочек и кроме меня еще дают уроки 1 учитель и 3 учительницы, занятия бывают 3 раза в неделю». Окрестным жителям хорошо запомнился старенький автобус, приобретенный отцом Афанасием для школы: так батюшка решил главную проблему родителей с подвозом детей в школу. Вообще, зарубеж ные иерарх и

Сколько деликатности, мудрости и примеров христианского смирения можно почерпнуть из переписки наших архиереев! «Глубокочтимый и дорогой о Господе батюшка», — пишет архиепископ Антоний (Медведев) своему собрату, — «чувствую, что я Вас тяжело обидел, скорблю об этом и от души прошу простить меня... Помогите мне облегчить совесть мою». Как осторожен был владыка Антоний в высказываниях, чтобы не вводить свою паству в соблазн, то же он и советовал другим архиереям: «зачем подавать повод новым смущениям?..

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Да будет нам наставником святой апостол Павел с его знаменитым “Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны...” Но так как у нас не найдется вдохновенья и любви, чтобы подобно апостолу вдохновенно и закончить..., то лучше и не начинать [спор]... Много у нас сейчас больных вопросов, на которые придется давать ответы вопрошающим... А где только можно, по слову аввы Дорофея, “Бог да сохранит любовь!”» Поразительно еще вот что: у каждого архиерея непостижимым образом хватало времени на довольно внушительную корреспонденцию. Письма еп. Нектария занимают целую полку в архиве. Мы часто жалуемся на нехватку времени, оправдываем себя, не отвечая на письма месяцами, даже при современных возможностях интернета. А тут — «как меня всегда трогает и умиляет, что Вы, обремененный заботами, трудами, обширной перепиской, никогда не забываете поздравить меня ко дню моего Ангела», — пишет в 1937 году владыке Тихону Ксения Бартошевич, мать будущих епископов РПЦЗ — Антония и Леонтия Бартошевичей. Может, дело в чем-то другом?..

Находки Не скрою, бывали минуты уныния: работы не убавляется, конца и края не видно. Но удивительным образом поддержка приходила словно из другого мира. В один из таких дней вдруг нахожу блокнот владыки Иоанна, где записано: «яко венец без победы, победа без подвига, подвиг

«Радуюсь тим що и Ваше Высокопреосвященство прибудутъ разомъ съ благочыннимъ, если бы були у мене грошъ я бы послалъ Вашему Высокопреосвященству на белет. Притомъ прошу Ваше Высокопреосвященство написать мене когда думаете быть тутъ у нас, такъ щобы я могъ постаратся ожидать на станцiи, бото еще 5 миль отъ станцiи до мене». (Из письма архиепископу Тихону клирика Колорадского благочиния, 1936 г.)

" We were not exiled we were senт" Our Diocese’s History

to make inspired conclusions like the apostle, … so it is better to not even begin [arguments]… Right now we have many painful questions, which we will have to answer for those who ask them… And wherever possible, according to the words of Abbot Dorotheus, ‘Let God preserve love!’” It is also amazing that every archbishop somehow had the time to conduct quite impressive correspondences. The letters of Bishop Nektary take up an entire shelf in the archive. We often complain about the lack of time, justify ourselves, and don’t answer letters for months, even with the modern-day possibilities of the internet. And here – “I am always so touched and moved that you, burdened with cares, tasks, and large correspondences, never forget to congratulate me with my namesday,” writes Ksenia Bartoshevich, the mother of the future bishops of ROCOR Antony and Leonty Bartoshevich, to Archbishop Tikhon in 1937. Perhaps the problem is elsewhere?

Locals remember well the old bus acquired by Fr. Afanasy for the school: thus did the priest solve the main problem for parents of driving their children to school. Circa 1950s.

attention. For example, many immigrants from Carpatho-Russia settled into the Colorado deaner y in the 1930’s; they spoke and wrote in their own wonderful dialect, imbued a little with anglicisms.

Hidden gems

Two Russias?

I won’t deny it, there were moments of despair: the work was not decreasing, there was no end in sight. But support came unexpectedly as if from another world. On one of those days, I found Archbishop John’s notebook, where he had written: “there is no wreath without victory, no victory without effort, no effort without strife, and no strife without enemies.” Or the first-hand accounts of miracles caused by Archbishop John’s prayers. Or – impossible to hold in one’s hands without trepidation – a letter from his parents, Boris Ivanovich and Glafira Mikhailovna, beginning: “Our dear son, Vladyka…” In our diocesan archives is hidden the potential for many research projects – for historians and linguists alike. The language of archive documents is definitely worthy of special

“I am sure that you, Vladyko, will not mind for a moment that I am going to write to you with total sincerity…” These lines, written in Old Russian orthography, seemed like something leftover from a long departed era. And this, by the way, was written in the 1960’s: Khrushchev, Brezhnev, the dissident movement, ideological clichés. “In the battle for further technological progress…”, “the magnificent victory of our scientific and technical knowledge…” And here, suddenly: “Kissing Your Very Most Reverend right hand.” Both these people and the others are all Russian. Was something irretrievably lost in our long-suffering homeland? Will the hopes of the first emigration be fulfilled? Is a meeting possible between Russian people finding themselves on opposite sides of the barricades?

One Church Before me are the notes from the ROCOR All-Diaspora Council of 2006, which took place in San Francisco: the arguments, misunderstandings, irrefutable arguments, and equally weighty counterarguments. The main focus was the question of reunification of the two parts of the Russian Church – in the homeland (the Moscow Patriarchate) and in the Diaspora (the Russian Orthodox Church Outside of Russia). In his lecture, Archbishop Mark (Arndt) remembered Archbishop Anthony (Medvedev), who in the 1990’s was “pleading with us to pay attention to the positive changes in Russia, but we, unfortunately, did not listen to him then.” And the debates continued. It seemed like a common decision would not be reached, but what is impossible for man is possible for God. In the presence of the Hodigitria of the Russian emigration, the KurskRoot Icon of the Mother of God, and by the prayers of its great luminary, St. John of Shanghai and San Francisco, a miracle occurred. The participants of the Council decided: “Before was the time of opposition, now is the VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Из истории епархии «Мы не в изгнании, мы — в послании»

… Русская эмиграция... в нашем советском представлении если и тянула еще где свой век, — то таперами в поганеньких ресторанах, лакеями, прачками, нищими, морфинистами, кокаинистами, домирающими трупами. До войны 1941 года ни по каким признакам из наших газет, из высокой беллетристики, из художественной критики нельзя было представить…, что Русское Зарубежье — это большой духовный мир, что там развивается русская философия, там Булгаков, Бердяев, Лосский, что русское искусство полонит мир, там Рахманинов, без брани, а брань без врагов не бывает». Или свидетельства о чудесах по молитвам владыки Иоанна из первых рук. Или — невозможно держать в руках без трепета — письма родителей Бориса Ивановича и Глафиры Михайловны, начинающиеся: «Дорогой сын Владыка…» Наш епархиальный архив кроет в себе потенциал для многочисленных исследований — как историков, так и лингвистов. Язык архивных документов действительно достоин особого внимания. Например, в Колорадском благочинии в 1930-х годах осело много выходцев из Карпатской Руси, говоривших и писавших на своем чудном наречии, в которое понемногу проникали англицизмы.

Две России? «Я уверен, что Вы, Владыко, ни на минуту не будете огорчаться на меня за то, что я пишу с полной откровенностью…» — эти строки, написанные по старой русской орфографии, казались отблеском давно ушедшей эпохи. А это, между тем, 60-е годы XX века: Хрущев, Брежнев, диссидентское движение, идеологические клише. «В борьбе за дальнейший технический прогресс...», «величайшая победа нашей науки, нашей техники...» И вдруг: «Лобызаю десницу ВаВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Шаляпин, Бенуа, Дягилев, Павлова, казачий хор Жарова, там ведутся глубокие исследования Достоевского (в ту пору у нас вовсе проклятого), что существует небывалый писатель Набоков-Сирин, что еще жив Бунин и что-то же пишет эти двадцать лет, издаются художественные журналы, ставятся спектакли, собираются съезды землячеств, где звучит русская речь, и что эмигранты-мужчины не утеряли способности брать в жены эмигранток-женщин, а те рожать им детей, значит наших ровесников. (А. Солженицын, «Архипелаг Гулаг»)

шего Высокопреосвященства». И те и другие — русские люди. Или что-то безвозвратно утеряно на нашей многострадальной отчизне? Сбудутся ли чаяния первой эмиграции? Возможна ли встреча русских людей, оказавшихся по разные стороны баррикад?

го и Сан-Францисского происходит чудо. Участники Собора решают: «Было время противостояния, наступило время примирения». И вот, в прошлом году мы отпраздновали маленький юбилей — 5-летие со дня воссоединения Церквей в 2007 году.

Одна Церковь

Уроки для нас

Передо мной — протоколы Архиерейского Собора РПЦЗ 2006 года, проходившего в Сан-Франц иско. Споры, непонимание, неопровержимые аргументы и не менее весомые контраргументы. Главным средоточием их явился вопрос воссоединения двух частей Русской Церкви — в отечестве (Московского патриархата) и за его пределами (Русской зарубежной Церкви). Архиепископ Марк (Арндт) вспоминает в своем докладе архиепископа Антония (Медведева), который еще в 1990-х «убеждал нас обращать внимание на положительные перемены в России, но мы, к сожалению, его тогда не услышали». И снова продолжительные прения. Казалось, достигнуть общего решения не удастся, но невозможное человеку возможно Богу. В присутствии Одигитрии русского рассеяния Курско-Коренной иконы Божией Матери и по молитвам великого светильника Ее — святителя Иоанна Шанхайско-

Западно-Американская кафедра место удивительное. Всякий, познакомившись с личными архивами наших приснопамятных архиереев — и владыки Тихона, и прославленного во святых владыки Иоанна, и владыки Антония, и викарного владыки Нектария, — может убедиться: это были люди высочайшей духовной жизни, болевшие всей душой за своих пасомых. Неурядицы и церковные раздоры они воспринимали как личную трагедию. Да, они не создали богословской школы, но это были пастыри, «взывавшие к неповрежденной православной совести», как отозвался о владыке Иоанне иеромонах Серафим (Роуз). Они дали нам главные ориентиры духовной жизни, которые я бы сформулировала так: не оставлять Церковь, даже в трудное для Нее время, молиться и в горе и в радости, не предавать близких и, главное, — быть правдивым с самим собой.

" We were not exiled we were senт" Our Diocese’s History

The Russian emigration… if it had its era at some point, then our Soviet imagination presented them as pianists in whole-in-the-wall restaurants, lackeys, washerwomen, beggars, morphine and cocaine addicts, dying corpses. Before the War in 1941, it was impossible to imagine, by any indications of our newspapers, works of high fiction, or art criticism, that the Russian Émigré Community was a large spiritual world, in which Russian philosophy was being developed; which contained Bulgakov, Berdyaev, Lossky; in which Russian art was conquering the world; which boasted Rachmaninoff,

Shalyapin, Benois, Diaghilev, Pavlova, Zharov’s Cossack choir; in which Dostoyevsky was being thoroughly researched (who for us was among the condemned at the time); in which lives the unforgettable writer Nabokov-Sirin; in which Bunin still lived and wrote these past twenty years; in which artistic journals were published, productions staged, and community gatherings were organized; where the Russian speech is heard; there émigré men have not lost the ability to take to wife émigré women, and together give birth to children, our peers. (A. Solzhenitsyn, Archipelago Gulag)

time for reconciliation.” And now, last year, we celebrated a small anniversary – five years since the day of reunification of the Churches in 2007.

Lessons for Us

Those who built the Cathedral of the Holy Virgin, Joy of All Who Sorrow in San Francisco in the 1960s could not imagine that half a century later it would hold the incorrupt relics of their ruling Archbishop John (Maximovitch), and would later host the epochal event in 2006 when the decision to reunite the two parts of the Russian Orthodox Church was made.

The center of the Western American Diocese is an amazing place. Anyone becoming acquainted with the personal archives of our memorable archbishops – whether of Archbishop Tikhon, or the canonized Archbishop John, or Archbishop Anthony, or the Vicar Bishop Nektary – is easily convinced: these were people of the highest spiritual life, caring with all their heart for their flock. They took disagreements and dissension as personal tragedies. They may not have founded theological schools, but these were pastors, “speaking for the undamaged Orthodox soul,” as Hieromonk Seraphim (Rose) described Archbishop John. They gave us important guidelines for spiritual life, which I would formulate as follows: do not leave the Church, even in Her difficult times; pray in both joy and sorrow; do not betray your neighbors; and most importantly, be honest to yourselves. translated by Alexandra Kotar

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Книжная полк а

Книжна я полка Творчество Майи К учерской

ТВОРЧЕСТВО МАЙИ КУЧЕРСКОЙ Прозаик Майя Кучерская — сравнительно новое имя в российской литературе, но уже довольно известное и отмеченное несколькими премиями. Для нас же, церковных людей, живущих за рубежом, она тем более интересна, что некоторые ее произведения описывают духовную жизнь современного российского общества. Мы коснемся трех произведений М. Кучерской: «Современный патерик», «Евангельские рассказы для детей» и «Бог дождя». тесь», оставляем ее для более закаленных и критичных читателей.

«Современный патерик» написан хлестко, порой даже резко. И хотя в нем много смешных эпизодов, но все же больше грустного. Сама автор призна¸тся, что когда она его писала и перечитывала, «то била себя по бокам и смеялась, но временами горько плакала». В одном из рассказов под именем отца Мисаила выведен священник Михаил Ардов — известный церковный бытописатель. Отец Михаил не советовал Майе писать о батюшках. «Современный патерик» вызвал много споров в России и разделил людей на две группы: первая безоглядно поддерживает его, а вторая полностью отвергает. Мы не рекомендуем эту книгу нашим читателям, но, памятуя о словах апостола Павла «вс¸ё испытывайте, полезного держиВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

Совсем другими по характеру и стилю являются «Евангельские рассказы для детей». Они написаны ясными и теплыми словами, с добавлением деталей быта, знакомых нашим детям. Если, скажем, Марфа занята хлопотами по хозяйству, то она готовит обед и печет пирожки; или если просят отдать рубаху, то надо отдать и куртку (сорочка в оригинале может быть не совсем понятна современному ребенку), а Иосиф-плотник делает деревянных лошадок — и прочие второстепенные детали, которые создают для ребенка привычную обстановку. Он уже не теряется во времени: Христос и его ученики живут для него

где-то рядом, они близки к его детскому миру. В целом можно сравнить эти рассказы с разноцветными бусинками, нанизанными на светлую нить Благовестия. Эту книгу можно рекомендовать без всяких оговорок для чтения в семье и воскресной школе.

Третье, и в тоже время первое большое, произведение М. Кучерской — «Бог дождя». Это история обращения молодой университетской девушки Ани в Православие: ее крещение, связанные с этим переживания, вхождение во внутреннюю жизнь Церкви, влюбленность в молодого иеромонаха и связанные с этим чувством страдания. Все происходит на фоне российской, по преимуществу московской, жизни конца 80-х годов прошлого столетия, отмеченных такими знаковыми

CHALLENGES OF ORTHODOX THOUGHT AND LIFE by Hieromonk Calinic (Berger), Ph.D.

Rev. Hieromonk Calinic (Berger), Ph. D., is the Priest of the Holy Cross Romanian Orthodox Church in Hermitage, Pennsylvania. It is a rare pleasure to find a theological book that captivatingly introduces the reader to many of the central and most thought-provoking subjects of the Orthodox Christian faith. It is equally rare that such a work serves simultaneously as a source of daily spiritual reading, catechetical instruction, or study reference for youth and parish groups. Such is the book which is the subject of this review. Challenges of Orthodox Thought and Life is a collection of forty-four concise essays covering a wide variety of Orthodox dogmatic beliefs and spiritual traditions. This is a very advantageous format: it allows the reader to focus and absorb the contents of a chapter in a short period, and to be able to resume reading again at any

time. And the author writes clearly and concisely, bringing a refreshing clarity to complex subjects. The book contains five major subject areas: the person and life of Jesus Christ; the Mother of God; Angels and Saints; the “Characteristics of Orthodoxy” covering aspects of our Holy Tradition; and “Following Christ in Today’s World.” Obviously, the more we know our Orthodox Faith, the better equipped we will be to meet the challenges that are presented to us in the spiritual arena of contemporary life. This book goes a long way in helping us to achieve this goal. Each chapter within these headings begins with a decisive formulation of the question to be answered, irresistibly inviting the reader to investigate further in order to get the answer. For example: “Why Did Jesus Die the Way He Did?” “What Is the Meaning of the Lord’s Ascension?” “Why Was Jesus Born Of A Virgin?” “Why Was Jesus Christ Baptized?” For those who would limit their faith to only the Scriptures, the chapter “Should We Celebrate The Dormition If It Is Not In The Bible?” will prove highly interesting. For those keenly interested in Biblical translation, the chapter on the Eucharist – “Our Super-Essential Bread” – delves into the use of the word “super-essential” rather than “daily” for the Greek word epiousion in the Lord’s Prayer. The author notes that epiousion is uniquely used by the Lord to describe His unique Bread, and, moreover, has never been used in any other literature before or since. In the essay “Holy Space: Heaven on Earth,” the author explains how the

architectural arrangement of an Orthodox Church (into Altar, Nave and Narthex) reflects the reality of how God, Who is “everywhere present” is also especially manifested in specific holy places. The chapter “Fasting and Spiritual Renewal” will help any reader who might ask “does God really care whether or not we eat meat?” when engaged in the struggle of the 40-day fasting periods or inconvenienced at a Friday business lunch. The book also applies themes from the Philokalia to everyday life: for example, the chapter “Guarding the Thoughts, Guarding the Heart” treats the ever-present challenge of navigating the waters of continual distraction that flood our lives in the modern world. While it is impossible in this short review to summarize all the topics treated in these essays, one may state that the book is intellectually satisfying and spiritually nourishing. One experiences a tangible joy in reading it. Its contents touch the soul and serve to inspire one to learn yet more about the Faith and to live in a God-pleasing manner. The fruit of wide learning and an obvious love for Orthodoxy, this book is a very worthy addition to any personal library. Reviewed by Hieromonk James (Corazza), San Francisco Challenges of Orthodox Thought and Life (Romanian Orthodox Episcopate Publishers, 2012; ISBN 1929200153) can be purchased from the diocesan Cathedral bookstore (www.hvcbookstore.com), as well as other print and online retailers. VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Reading Corner

Challenges of Orthodox thought and Life by Hieromonk Calinic (Berger), Ph.D Reading Corner

Книжна я полка Творчество Майи К учерской

событиями, как выход Православной Церкви и ее пастырей на общественное служение, широкое празднование 1000-летия Крещения Руси и миссионерство. Это было многообещающим началом новой жизни во Христе для России, где около восьмидесяти лет, то есть на протяжении трех поколений, о религиозной вере нельзя было говорить открыто и положительно. Книга написана ясным и образным языком, читается легко и захватывающе, потому что «история души человеческой, даже самой мелкой», — по выражению М. Ю. Лермонтова, — «едва ли не любопытнее и полезнее истории целого народа» («Герой нашего времени»). Невольно по ассоциации вспоминается «Исповедь» Августина Блаженного, история его души, к которой я отнес бы вышеприведенное высказывание Лермонтова. Что касается истории души нашей современницы, то я оставляю на суд читателя решать — полезнее или нет ее опыт истории целого народа. Само же название книги «Бог дождя» обращает невольно наше внимание к этому многосмысловому явлению природы. Тема дож дя как очищающего нас и природу явления, как начала просветления, переходит в связанную внутренне с нею тему слез как молитвенного дара у аскетов и подвижников, которые просят, чтобы Бог дал им этот источник в качестве средства, помогающего и совершающего наше покаяние и переход к новой жизни. Мне представляется притча о блудном сыне: когда тот решается встать и идти ко отцу, вдруг ливень смывает грязь с его лица, и оно просветляется. Дождь помогает смыть греховные следы и он, очищенный этими небесными слезами, окончательно принимает решение покаяться и вернуться к себе. Нечто похожее случается и с героиней романа Анной. Невзирая на ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

начало студенческой жизни на филологическом факультете и, казалось бы, связанных с этим надежд и обещаний интеллектуальной деятельности, девушка впадает летом на даче в состояние тяжелейшей депрессии, которая придавила ее, «как каменная плита». Тут у нее вырывается стон: «Боже мой, Боже мой, помоги мне!» И совершается чудо внутреннего пробуждения благодатью Божией, по слову Писания: «Близок Господь ко всем призывающим Его... и вопли их слышит и помогает им» (Пс. 145, 18-19). Начинается то, что можно назвать «духовной весной» жизни нашей героини. Главы «Торжество Православия» и «Архимандрит Киприан» — об этом новом рождении. Однако вскоре весна сменяется опаленным страстью знойным летом, что приводит Анну в отчаяние, поскольку ее влюбленность в иеромонаха не может иметь продолжения. Последней каплей в ее испытаниях явился эпизод, в котором она попадает под сильный дождь, катаясь на велосипеде: на повороте Анна падает на землю и обращается с какой-то яростной молитвой к дождю: «Дождь, прекрасный, сильный, истреби меня побыстрее… не могу так больше жить» и прочие «безумные глаголы», как сказано в Евангелии. Кучерская выносит обращение к богу дождя в заглавие своего романа, тем самым определяя особую значимость этого события в жизни Ани. Вопрос о том, возможно ли для христианина такое отпадение от веры в Единого Бога, остается для автора, как мне кажется, открытым. Для нас это тоже интересная тема для размышлений, поскольку в 80—90-е годы ушедшего столетия мы все в СССР переживали духовную весну нашей жизни: потоки тех, кто хотел креститься, повсюду разговоры о Христе и Церкви, все дышали новым воздухом свободы

от прежней удушающей идеологии. Не было возможности серьезно готовить приходящих в Церковь и желающих креститься к самому Таинству Крещения. Вспоминаю дни, когда в кафедральном соборе Минска мы крестили каждую субботу и каждое воскресение по сто и более человек: неудивительно, что для многих это было лишь запечатление души в самом Таинстве, чего было явно недостаточно для борьбы с теми житейскими искушениями, которые обступали новокрещенного. Поэтому этот рецидив язычества, случившийся в жизни Ани, вполне вероятен, даже, я бы сказал, характерен для последующего периода российской жизни. Кучерская, не зная, по-видимому, как разрешить создавшуюся тупиковую ситуацию в жизни своей героини, отсылает ее на два года на стажировку в Торонто. Когда героиня возвращается в Москву, то — прямо по пословице «время — лучший доктор» — все уже улеглось в жизни ее друзей и в ней самой. Она снова ощущает уже забытый запах свежевыпеченного хлеба и видит «у людей нормальные живые лица». Подытоживая все сказанное, полагаю, что история души, поведанная нам Майей Кучерской, вполне заслуживает нашего читательского внимания. Протоиерей Евгений Грушецкий, Сан-Диего Книги Майи Кучерской можно найти в открытом доступе в интернете

Erasing Death, the science that is rewriting the boundaries between life and death Reading Corner

Erasing Death:

The Science That Is Rewriting The Boundaries Between Life And Death

by Sam Parnia, M.D.

Sam Parnia is not a religious man. He’s a scientist and quite a successful one. He teaches at renowned universities and practices medicine at some of the best hospitals in the US and Great Britain. And, according to his interview with NPR, he approaches the subject of this work from the scientific standpoint. However, the area of his specialization is quite unusual – he studies death. Specifically, his focus is resuscitation, the science of how to bring people back to life from the state of clinical death. The recent advances in this field are impressive and Parnia sites many a success story. But as the resuscitation process becomes more and more successful, the field of medicine finds itself collecting unexpected data – recollections of people who literally had one foot in the grave. It’s these stories that make the book stand out. The accounts of those who had NDE (near death experience) are truly

striking: with consistency people report finding themselves outside of their physical bodies observing the doctors and nurses from afar. Later, many encounter spirits of their late relatives and then meet “a being of light”, a loving spirit which fills them with joy and peace. At some point in these experiences people recall reexamining their entire lives and feeling ashamed and remorseful. NDE’s are deeply transforming events, and the survivors often drastically change their way of life, often devoting themselves to other people. Such stories are consistent across ages, creeds and cultural backgrounds and the author argues convincingly that they cannot be written off as hallucinations or plain fabrications. By contrast, people who were close to death but didn’t have the above experiences often suffer from post traumatic stress disorder and depression. Interestingly, the worst memories are consistently reported by those who attempted suicide. Similar stories have been described before. Many Orthodox readers are familiar with such theological works as The Soul After Death, by Father Seraphim Rose; How Our Departed Ones Live, compiled by Monk Mitrophan; and Eternal Mysteries Beyond the Grave, compiled by Archimandrite Panteleimon. The broader audience might also recall the book Life After Life by Raymond Moody. Erasing Death, however, comes instead from one of the esteemed members of the scientific community, which is a relatively new and important phenomenon. Parnia devotes large portion of his book to achievements in resuscitation. Even the medical definition of death has been changing recently from a moment in time to a process, starting with car-

diac arrest and ending with irreversible cellular death, which gives doctors a window of time to attempt reversing this process. However, one can’t help but notice that this part of the book is full of brash statements about defeating death. In part, such overly enthusiastic, near-fictional overstatements serve as motivation for further research. But to Parnia’s credit, he doesn’t stop there and attempts look at the deeper philosophical aspect of his work. Erasing Death is interesting on many levels. It lucidly covers the research in neuroscience and cardiology, and along with lauding the progress to date, also points out the shortcomings. This demystification of the most complex scientific areas should be refreshing for general public. Most importantly, it summarizes and presents to a wide audience the information, which, although it originated in the medical field, has much wider implications. Some applaud the author for bringing “the afterlife out of the domain of religious beliefs and into the realm of science.” But in reality quite the opposite is happening, science is encountering issues which it can’t deny and can’t reduce to a simple theory through the scientific method. At this point, all that’s required of the scientific community is to be honest. “They have Moses and the Prophets; let them listen to them.” (Luke 16:29) Now we may have scientific evidence, too. Reviewed by Pavel Mizenin, San Francisco Erasing Death: The Science that is Rewriting the Boundaries Between Life and Death (Harper One, 2013; ISBN 0062080601) is available from Amazon and other major retailers. VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Епархиальные вести

Diocesan Activities, 2013

7-8 JANUARY NATIVITY OF OUR LORD

9 JANUARY THIRD DAY OF NATIVITY

Archbishop Kyrill served the Divine Liturgy at the Old Cathedral of the Holy Virgin 13/14 JANUARY CIRCUMCISION OF OUR LORD AND ST. BASIL THE GREAT

Archbishop Kyrill served the Divine Liturgy at the St. Tikhon of Zadonsk Church in San Francisco 19 JANUARY THEOPHANY

Archbishop Kyrill served the Divine Liturgy at the Holy Virgin Cathedral, which was followed by a procession and the Great Blessing of the Waters 30 JANUARY–6 FEBRUARY Archbishop Kyrill together with Bishop Theodosy took part in the Bishops Council in Moscow, Russia 15 FEBRUARY MEETING OF OUR LORD

Archbishop Kyrill together with Metropolitan Kallistos of Diokleia served Divine Liturgy at the Holy Virgin Cathedral

16-17 (SAN FRANCISCO) AND 23-24 FEBRUARY(RIVERSIDE)

24 MARCH

Sts. Cyril and Athanasius Institute of Orthodox Studies conducted their annual Symposium at the Old Cathedral of the Holy Virgin. Guest speakers were: Metropolitan Kallistos of Diokleia, Archimandrite Irenei and Priest Sergei Sveshnikov, Archpriest Chad Hatfield and Priest Daniel Meyer. The topic for the Symposium was “Prayer in the Church Fathers.”

Archbishop Kyrill served the Divine Liturgy followed by the Rite of the Triumph Orthodoxy. That evening His Eminence attended the Pan-Orthodox Vespers at the Antiochian Orthodox Church of the Redeemer in Palo Alto. Also in attendance were Their Eminences Archbishops Joseph (Antiochian Orthodox Church) and Benjamin (OCA)

17 FEBRUARY At the Society of Cadets and Veterans of World War I in San Francisco the Cavaliers and Holders of the Medal of the Order of St. Anne held their annual celebrations in honour of their patron St. Anne the Prophetess. This year for “Services rendered to the Russian Orthodox Church, the Imperial House and the Homeland” the recipients of the Order were Archimandrite Irenei (Steenberg) and Count P. A. Konovnitzne – Cavalier 3rd Class. Recipients of the Medal of the Order were: Matushka T. A. Lebedeff, Matushka E. V. Perekrestov, K. A. Danich, M. S. Danich, M. K. Meniailenko, V. V. Meniailenko and O. G. Nazimoff 17 MARCH FORGIVENESS SUNDAY

FIRST SUNDAY OF GREAT LENT

31 MARCH SECOND SUNDAY OF GREAT LENT

Archbishop Kyrill served the Divine Liturgy at the Holy Transfiguration Cathedral, Los Angeles. That evening, His Eminence served Holy Unction at the Church of the Holy Protection of the Mother of God, Los Angeles, CA 1-3 APRIL The Lenten pastoral conference was held at the Holy Virgin Cathedral in San Francisco, attended by the clergy of the Western American Diocese 2-29 APRIL The Kursk Icon arrived on April 2 to begin a visitation of the Western American Diocese 2 APRIL A Memorial Service (Pannikhida) was served by Archbishop Kyrill together

ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

with the Diocesan clergy for the 5th Anniversary of the repose of the ever-memorable Metropolitan Laurus and the 50th Anniversary of the repose of Archbishop Tikhon of San Francisco

10-18 MAY

MAY 14

Archbishop Kyrill will be traveling in Russia

Day of the repose of Archpriest Andrei Nakonechny (+1983), longtime rector of St Nicholas Cathedral, Seattle, WA

5 APRIL

Patronal Feast Day Holy Resurrection Church, Santa Barbara, CA

Archbishop Kyrill served Holy Unction at the Holy Ascension Church, Sacramento, CA 8 APRIL Archbishop Kyrill served Holy Unction at St. Simeon Verkhotoursky Church, Calistoga, CA 10 APRIL Archbishop Kyrill served Holy Unction at the Church of the Holy Protection of the Mother of God, Palo Alto 12 APRIL Archbishop Kyrill served Holy Unction at the New Martyrs and Confessors of Russia Church, Mulino, Oregon 14 APRIL LENTEN RETREAT Seventh Annual Orthodox Lenten Retreat. Holy Virgin Cathedral, San Francisco, CA 16 APRIL Meeting of the Diocesan Council at the Diocesan Chancery 28 APRIL – 6 MAY PALM SUNDAY, HOLY WEEK, PASCHA AND SECOND DAY OF PASCHA

MAY 6 Patronal Feast Day St. George Mission, Salt Lake City, UT 7 MAY THIRD DAY OF PASCHA

Archbishop Kyrill will serve the Divine Liturgy at the Old Cathedral of the Holy Virgin

MAY 19

MAY 16

June 13

Name's Day of the Rt. Rev. Theodosy, Bishop of Seattle, Vicar of the Western American Diocese

Patronal Feast Day Holy Ascension Church, Sacramento, CA

MAY 17

June 23

Sixth Anniversary of the signing of the Act of Canonical Communion

Patronal Feast Day of the Monastery of the Holy Life-Giving Trinity, Mexico City, Mexico JUNE 29 Celebration of the Feast of St. John Wonderworker of Shanghai and San Francisco & Patronal Feast Day of St. John the Wonderworker Mission, Kennewick, WA June 30 First Patronal Feast Day of All Saints Mission, Las Vegas, NV

MAY 22 Day of the repose of Metropolitan Anastassy (Gribanovskiy), second First-Hierarch of ROCOR (+1965) MAY 24 Name’s Day of His Holiness Patriarch KIRILL of All Russia JUNE 7 21st Anniversary of the Consecration to the Episcopacy of Archbishop Kyrill JUNE 10

COMMEMORATIVE DATES February 6 30th Anniversary of the repose of Bishop Nektary (Kontsevitch) of Seattle (+1983) MAY 3 Namesday of Metropolitan Anastassy (Gribanovskiy), second First Hierarch of ROCOR (+1965) MAY 12 Day of the repose of the Optina elder Nektary, spiritual father of Bishop Nektary (Kontsevitch) of Seattle (+1928)

Day of the repose of Archpriest Viktor Ilyenko (+1989) JUNE 19 Day of the repose of Archbishop Apollinary (Koshevoy) of North America (+1933) JUNE 23 Day of the repose of Archpriest Boris Kritsky (+1989), guardian of the KurskRoot icon JUNE 27 Day of the repose of Protopresbyter Nikolai Masich (+1974), long-time rector All Saints of Russia Church, Burlingame, CA

VOL.1 (№1) 2013 SPIRITUAL SPRING

Diocesan Activities

НА ВАШУ КНИЖНУЮ ПОЛКУ В России в издательско-полиграфическом комплексе «Индиго» вышла книга избранных стихотворений Леонида Виноградского «Старые и новые тетради». Леонид Виноградский — поэт, драматург, кинодокументалист, автор нескольких сборников стихов, трех пьес, шедших в разное время на театральных сценах России, нескольких десятков документальных и видеофильмов, в которых выступал как сценарист и режиссер. Печатался в «Новом Мире», «Знамени», «Юности», «Молодой Гвардии». Эмигрировал в США в начале 1990-х. В русской колонии Сан-Франциско известен как староста православного прихода Св. блаж. Ксении Петербургской (Плезантон). Занимался преподавательской де-

ятельностью в Свято-Кирилло-Мефодиевской гимназии (Сан-Франциско) и в Академии св. Иоанна Шан хайского (Сан- Франц иско). Член Международного содружества поэтов. Стихи Леонида Виноградского пронизаны христианским восприятием мира, любовью к жизни и родному отечеству. Его исповедальные лирические строки давно проложили себе путь к сердцам читателей. Желающие могут заказать книгу с автографом автора по адресу: Leonid Vinogradski 286 Southwind Drive Pleasant Hill, CA 94523 Цена с пересылкой — 15 долларов. Значительную часть своего авторского гонорара поэт перечисляет в фонд прихода Св. блаж. Ксении Петербургской (Плезантон, Калифорния).

Do you have talent for writing, art or photography? Are you interested in submitting your work to be published in Spiritual Spring? We would love to hear from you. All ages and levels are welcome! Вы любите писать, рисовать или фотографировать? Если Вы хотите, чтобы Ваши работы были опубликованы в журнале Весна духовная пришлите их нам. Дети и взрослые! Добро пожаловать на наши страницы! Send submissions to/работы присылать по адресу: wadeditorial@gmail.com Please indicate “submit” in the subject line. ВЕСНА ДУ ХОВНА Я №1 2013

If you are interested IN advertising your business in Spiritual Spring, please, contact us at: wadeditorial@gmail.com (415) 503–7705 Please indicate “ads” in the subject line

Did you enjoy this issue of Spiritual Spring? Did you like what you read? Are you interested in subscribing? Our suggested donation for your subscription is $28 per year+shipping Please request your subscription by writing to/ подписаться на журнал можно по адресу: wadeditorial@gmail.com And indicate “order” in the subject line. or call/или позвонить: (415) 503–7705

Loveliest of trees, the cherry now Is hung with bloom along the bough, And stands about the woodland ride Wearing white for Eastertide... Alfred Housman, 1887

VOL.1 (â&#x201E;&#x2013;1) 2013 SPIRITUAL SPRING

s p i r i t u a l

spring

весна

д у ховна я

Vol.1 (№1) 2013 + THE JOURNAL OF THE WESTERN AMERICAN DIOCESE (ROCOR)

Coming in the next issue:

400 Years of the Romanov Dynasty: St. John (Maximovitch) on monarchy 400-летие Дома Романовых: Святитель Иоанн (Максимович) о монархии

The theme of our next issue: Fatherhood Тема номера: Отцовство

“Surety of Sinners”: The Cathedral in Shanghai Собор в честь иконы Божией Матери « Споручница грешных» в Шанхае

ВЕСНА ДУХОВНАЯ Церковно-общественный орган Западно-Американской епархии Русской Православной Церкви Заграницей. Печатается с благословения Его Высокопреосвященства Архиепископа Кирилла. Western American Diocese (ROCOR) 598 15th Ave., San Francisco, CA 94118 wadeditorial@gmail.com www.wadiocese.com