Альтер эго пример берущегося из ниоткуда творчества — поэзия Михаила Лермонтова. Почитайте внимательно его стихи, и вы увидите, что они не рождались. Этот поручик (в поручики из корнетов Лермонтов был произведен за полтора года до смерти. — Ред.), этот мальчишка совершенно не соответствует той великой, неземной поэзии, которую он записал. Любое произведение, если оно написано так, как я рассказываю, больше своего автора. Ты потом смотришь на него и думаешь: Господи, как же это у меня получилось? Я ведь так не думаю, я так не мог написать! — Ваш самый известный роман “Русская красавица” тоже из ниоткуда? — Я его писал полгода, мучился, но ничего не получалось. И вдруг что-то зашевелилось, возникла какая-то интонация, голос, который повел меня. Мне оставалось только сидеть и озверело стучать на машинке. Я не понимал, откуда это все, но твердо знал, что это не из меня. “Русская красавица” — роман, написанный женщиной. Сегодня, перечитывая его, я думаю: ну как же я это знал? Лучшее мнение об этой книге составила одна журналистка, которая сказала, что ее не мог написать мужчина. Но, помолчав, добавила, что ее не могла написать и женщина. Да, писать на самом деле нетрудно, если ты все слышишь, — сиди и записывай. И не надо пытаться распутать, разгадать до конца тайну творчества. Не надо. Это страшно. Потому что какие бы силы его ни питали, они явно не принадлежат этому миру. — Мысль о том, что писатель только ретранслирует получаемую откудато информацию, не нова. Кто в таком случае несет ответственность за произнесенное и напечатанное слово? — Тут все непросто, как часто в жизни и происходит. Если писатель получает эту энергию, даже если ему кажется, что он ее получает, все равно конечный текст от него очень мало зависит. Он услышал — и воспроизвел. Все. Автору выделили поляну, которую он должен вспахать, чтобы эта земля превратилась в сад, где вырастут деревья или сорняки. А если это так, то как ты можешь нести ответственность за это? Тебе дали поляну — ходи и поливай ее. Слушай свой “приемник”, участвуй в переговорах с этой энергией. Это тайна, тонкая материя, к которой нельзя подходить с жестким буквализмом. А иначе безумие восторжествует. — В последнее время такое впечатление и складывается. Вместо светлой классики, воспитывающей какието нравственные идеалы, в литературе 54
Q_939_052-054.indd 54
Д осье БИЗНЕСа В И К ТО Р Е Р О Ф Е Е В ,
писатель, публицист
Р ОД И Л С Я : 19 сентября 1947 г. в г.Москве, РФ. О Б РА З О В А Н И Е : Московский государственный университет, филологический факультет (1970 г.); аспирантура Институ та мировой литературы АН СССР (1975 г.). Т В О Р Ч Е С К И Й П У Т Ь : первая публикация — рецензия на книгу Корнея Чуковского в журнале “Юность”; первый успех — эссе “Маркиз де Сад, садизм и XX век” в журнале “Вопросы литературы” (1973 г.); первый художественный рассказ — “Исповедь икрофила” (1974 г.); первые трения с властью за создание литературного альманаха “Метрополь” (сборник неподцензурных текстов; 1977 г.); наибольшую полемику вызвала статья “Поминки по советской литературе” в “Литературной газете” (1990 г.); с 1998 г. — автор и ведущий телепрограммы “Апокриф” на телеканале “Культура”; с 2003 г. ведет передачу “Энцик лопедия русской души” на “Радио Свобода”. Лауреат премии имени Владимира Набокова (1992 г.); кавалер французского Ордена литературы и искусства (2006 г.). И З Б РА Н Н Ы Е П Р О И З В Е Д Е Н И Я : “Жизнь с идиотом” (1980 г.), “Русская красавица” (1990 г.), “Страшный суд” (1996 г.), антология “Русские цветы зла” (1997 г.), “Энцик лопедия русской души” (1999 г.), “Пупок”, “Роскошь” (оба — 2003 г.), “Хороший Сталин” (2004 г.), “Свет дьявола. География смысла жизни” (2008 г.). С Е М Е Й Н О Е П О Л О Ж Е Н И Е : женат третьим браком, есть сын и дочь от предыдущих союзов. УВЛЕЧЕНИЕ:
пу тешествия.
царит непонятная постмодернистская эклектика, исповедующая поэтику зла, ужаса, насилия. Что происходит? — Литература нашего “золотого века” — тоже ведь литература подслушивания этого “радиоприемника”. Тот же Александр Пушкин — не исключение, вернее, даже один из главных “слушателей”. Он писал абсолютно свободно и вовсе не прославлял и не осуждал человека. В одном стихотворении у него восторг, в другом — скепсис, в третьем — отчаяние. Какое задание поэту дал “радиоприемник”, то он и выполняет. Это потом уже русская критика потянула всех наших писателей в ряды освободителей от вредного социального режима. Но ведь и Федор Достоевский был гораздо шире, и уж тем более Лев Толстой. Какой он “мэсседж” нес в “Войне и мире”? Там все перемешано. Русская литература никогда не была однозначной. Точно так и современная литература. Вот говорят: постмодернизм, постмодернизм. Да сколько нас там? Что нас, миллионы, этих постмодернистов? Как смеются наши недоброжелатели, “Тройной одеколон” — Владимир Сорокин, Виктор Пелевин и я. Да еще, пожалуй, Дмитрий Пригов, который уже, увы, умер. А все остальные — кто гуманист, кто критический реалист. Все их метания — пройденный этап. Эдуард Лимонов — в прошлом. У Татьяны Толстой были замечательные ранние рассказы, и что-то я таких больше у нее не вижу. Мы — цыгане от литературы. Нам кажется, что нас должен быть целый табор, и все при этом должны петь. А почему? Да потому, что в нашей литературе был “золотой век”, “век серебряный”, и в каждом периоде можно назвать сто имен. Из них по шестьдесят — просто очень хороших прозаиков, поэтов и драматургов. У нас было море разливанное художников. А сейчас мы вошли в берега. У нас всего несколько писателей. Но и это все равно больше, чем в любой западной стране. Даже три имени, если брать Сорокина, Пелевина и меня, — это уже достаточно для того, чтобы сказать, что у нас что-то есть, что-то пульсирует. Да и Таня живет, Лимонов есть, есть Юрий Мамлеев, Фазиль Искандер. Это все известные имена, настоящие писатели, те, кто прислушивается к “приемнику”. Так что у нас все не так плохо, просто у нас было столько всего, что по сравнению с этим современная литература кажется убогой. Но с точки зрения литературных норм, у нас вполне приличная ситуация. ЮЛИЯ АБАКУМОВА
БИЗНЕС 3-4/24.01.11
20.01.2011 17:48:49