отклики • otkliki@foma.ru
Не хотелось бы просиживать штаны в офисе... Отклик на интервью с протоиереем Максимом Первозванским «Нелюбимая работа: крест или вызов?» («Фома» № 5 (97), май 2011 года) Самой драгоценной мне показалась мысль о том, что под девизом «делай что должно, и будь что будет» может жить и менеджер из когорты «офисного планктона», и художник, и фрезеровщик. Жить каждым днем, делая то, что должен делать здесь и сейчас. С этой как будто «банальщиной» смириться, отказаться от наполеоновских мечтаний о себе — непросто. Особенно по понедельникам. Но отец Максим замечательно говорит о смирении: это не «опускание лапок»; смириться — значит начать действовать в той реальности, которая тебе дана. «Выйти из Матрицы». Ведь в тот самый момент, когда ты перестаешь мечтать о себе («никто не догадывается, но на самом деле я великий писатель, просто не написал еще ни строчки»), ты начинаешь жить, по-настоящему. Это в общем не новость: о том, что надо действовать, говорят все книги об успешности. Хорошо, что отец Максим напоминает, что для христианина высший успех в том, чтобы быть, насколь-
ко можно, — Божьим, Христовым. И если ты хочешь быть таковым — всё достойное быть сделанным, в том числе поиски своего призвания, нужно делать, в конечном итоге, ради Бога. Хотя бы — не без Него... А то ведь в постоянном напряжении саморазвития, самосовершенствования, поиске своего пути как-то забывается, что есть Господь, а не только твои планы. Что призвание — это когда Кто-то призывает. И иногда оно бывает таким, каким ты и не ожидал его «найти» (как, например, в фильме «Король говорит»). Интересным показался взгляд о. Максима на хобби, как на попытки реализовать, а не закопать данные Богом таланты. Жаль, что не было ничего сказано в этой связи о теме сверхзанятости, о гонке с вроде как благой целью — «не закопать таланты», «все успеть», «жить по максимуму» — гонке, в конце которой все 10 преследуемых зайцев успешно убегают, а ты оказываешься
у разбитого корыта. Недавно нашла записку на полях тетради, сделанную классе в десятом. Она гласила, между прочим: «...интересно, кем я, в конце концов, стану? Если подумать, не хотелось бы просиживать штаны в скучном офисе…» Что ж, ровно этим я сейчас и занимаюсь. Менеджеры мне казались людьми совершенно нетворческими, серыми, и я, разумеется, в их среде оказалась ну совершенно случайно и, само собой, ненадолго! Между тем уже четвертый год, как работаю именно менеджером. И подозреваю, что Бог меня определил туда, где я есть, совсем неслучайно — а с тем, может быть, чтобы разбить мои стереотипы, опустить слишком высоко задранный нос, ведь за 4 года среди моих коллег я встретила много совершенно замечательных людей, выше меня на голову. Надеюсь, когда выучу этот данный мне урок как следует — стану, наконец... великим писателем! ■ Юлия, г. Москва
Каково жене, если муж в ссылке? Отклик на статью «Звуки молитвы в Таганской тюрьме» («Фома» № 5 (97), май 2011 года) Очень мне нравится, как преобразилась рубрика «Новомученики»! Признаться, рубрику эту я не очень люблю. Читала ее всегда скорее из соображения «Надо!» Но лица и истории их запомнить никак не получалось. Проблема в том, что житие практически любого священномученика, пострадавшего от советского режима, можно свести к одной и той же грубоватой схеме: жил-был священник / честью-правдой служил себе в храме / на него насела советская власть/ боялся ареста / сослали-таки / умер. Так что герои этой рубрике сливались для меня в общую серую массу. Но вдруг рубрика «Новомученики» преобразилась! Мне очень нравится, что у каждого «выпуска» этой рубрики появилась своя характерная «черточка», свое живое и неповторимое лицо. К примеру, в апрельском номере игумен Дамаскин сосредоточился на том, каково матушке, у которой был сослан священник-супруг: как она побиралась, силясь прокормить детей; как из-за сана мужа ее лишили прав и она не могла устроиться на работу; как с ней случилось маленькое чудо: когда незнакомец в поезде подсказал, как ей выжить. То есть, по сути, героиней рубрики «Новомученики» в апреле стала она, а не батюшка в ссылке. И я ей очень сопереживала. Столько раз слышала подобные истории, но не догадывалась взглянуть на них глазами семьи сосланного! А в мае игумен Дамаскин акцентировал внимание на теме: «Каково священнику, если кругом — доносчики?» Как общаться с назначенным в твой храм почетным настоятелем, если достоверно знаешь, что он строчит с твоих
96 ФОМА • июнь 2011
слов доносы в НКВД? Просишься у настоятеля другого храма взять тебя к себе — не подозревая, что и он — осведомитель. Тебя арестовывают, доверчиво беседуешь с сокамерником... — не подозревая, что и он туда посажен специально, чтобы выведать у тебя компрометирующую информацию. И ведь батюшке приходилось сохранять веру в людей, доверять им, не подозревать в них ничего худого... И раз за разом «обжигаться». Словом, «Звуки молитвы в Таганской тюрьме» очень меня зацепили, прочно засев в памяти. Почему для меня это так важно? Около двух лет назад я попала в один храм в г. Гродно (в Беларуси) с очень необычными иконами. Они были посвящены именно новомученикам. И на них солдаты с красными звездочками на фуражках целились из винтовок в клириков. А антураж не «древний», а что ни на есть наш, современный. Ощущения от этих икон остались неоднозначные. Но помню одно четкое впечатление: «Ведь это было совсем недавно!» А еще мне тогда по-детски наивно подумалось: вот если б такое случилось со мной, то я не хотела бы, чтобы все мои мучения, старания, страдания — предались забвению... Вот просто так сгнить в тюрьме, и чтобы никто из этого ничего не вынес... Прозвучит пафосно, но Бог действительно дивен в своих святых! И им-то, должно быть, всё равно, узнают ли люди об их подвигах. Но позволительно ли нам забывать? Как бы иначе не повторить ошибок прошлого... ■ С уважением, О. Ю.