«О том, что происходит рядом» Увлечёшься. Только вот начнёшь, А потом на волю отпускаешь. Даже слова вспомнить не найдёшь. Почему? И сам порой не знаешь.
ªöÝòĎÌþÙĊ ¬êþĂòʅĊ alex-vinokur.livejournal.com Состояние стихотворчества – Как прошедший недуг. После лет одиночества Обретается друг. Лётчик-испытатель Марк Галлай, Поздравляя Юрия Гагарина, Произнёс (возьми и почитай) Речи и слова неординарные. Был ты, Юра, старший лейтенант, Стал майором сразу. Нет сомнения, Заслужил. А как приятно нам – Воспитать такое поколение. Всё сумеешь, время торопя (Кто же знал, что близко смерть-разлучница), Много звёзд сегодня у тебя – Капитанской нет и не получится. Шаг за шагом и по мере сил Продвигаться неспеша, помалу, Эту радость в жизни упустил... Тот задумался, сказал: «Пожалуй». Жаркий день. Раскрыты окна настежь, Как душа, открытая до дна. Как тебя зовут – Настасья, Настя? Выходи, красавица, одна. Не гляди, не смейся с укоризной. Говоришь, с тобой я незнаком? Если будешь ты такой капризной, Я без спроса сам войду в твой дом. И скажу, от смелости хмелея, От веселья, счастья чуть дыша: Говорить я складно не умею, Больно уж ты, Настя, хороша. Без тебя мне жизнь теперь немила, Ты скажи мне, в чём моя вина? Я хочу, чтоб ты меня любила И была навеки мне дана.
Две тысячи и больше лет назад Какой-то римлянин сказал с досадой: Они (евреи) не растят солдат, Но соблюдают странные обряды. Не только ныне – испокон веков, Как будто что-то изначально было. Они хранят значенье первых слов, Скитаясь под защитой высшей силы. День изо дня читают тот же стих. Всегда, везде. Верны своим обетам. Дерзают жить, пусть даже мало их. Дерзят. Им Б-г важней всего на свете. Болтали вдали от людей Ногами в потоке арычном Пазовников Дима, старлей, И я – лейтенант-двухгодичник. Неистов полуденный зной. Но знаю – настанет нирвана, Когда оплеснёшься водой, Прохладной водой из Севана. Вели разговор ни о чём, О вечном, о бренном, о службе. Я вспомнил себя панычом, Пинающим львовские лужи. Почувствовал – брызги летят На быстрые воды арыка. Меня они животворят, Я снял беспокойства вериги. И здесь, на морщинах земли, Пропитанных словом пророка, Открылись, себя обрели, И стало не так одиноко. ...Минуло. Погоны сложил, Вернулся в свой мир нелюдимый. Не знаю, где дальше служил И стал ли полковником Дима.
О том, что происходит рядом, Мы не узнаем никогда. Поспешно брошенные взгляды Дойдут до нас через года.
По сторонам степные дюны, Ковыль-трава, скупой песок. Светло, безоблачно, бездумно, И сладок благодатный сок.
И то, что было так привычно, Предстанет в облике ином, Теперь уже настолько личном, Что не отложишь на потом.
Летят обглоданные корки Как бесполезный неликвид. Чуть беспокоит привкус горький Невесть откуда. И трезвит.
Догорают сумерки. Темно. Ветер, как стеснительный поклонник, Постучал в открытое окно, Положил цветы на подоконник.
Попиваю пиво В центре Тель-Авива. Праздник Лаг ба-Омер, Вечером костры. Набираю номер: «Мой начальник Томер, Всё прекрасно, кроме... Всё в тартарары».
Мы читали сотни раз Каждый раз как будто заново Стихотворный этот сказ.
Есть Отечество и отчество, Пухом будет пусть земля. Но такое одиночество Недалёко от Кремля.
Её ничем не заменив, Ты притворишься. Или сразу, Навек забудешь, как забыл Впервые сказанную фразу. Речушка горная стремится Упасть, разбиться с высоты. Как будто, гордая, боится Закрепостить свои черты.
Барышников танцует под Высоцкого. Но, выбегая на равнину, Смотрю на торжество со стороны, Накал страстей и буйство духа плотского Она становится другой. Спокойной, тихой, благочинной — В едином ощущении даны. Обыкновенною рекой. Вся жизнь в одушевлённом песнопении, Она течёт неторопливо, Пробиться, постоять у солеи, Лишь вспоминая иногда, Уйти в себя... Они, наверно, гении, Какой была нетерпеливой Но мир не мой, и страсти не мои. В свои недавние года. Не отрицая чувства благодарности За их труды во всей своей красе, Я не готов сопротивляться данности, И отхожу. А кто из нас, как все? Неудачи, успехи – Верстовые столбы, Придорожные вехи Неприметной судьбы.
Б-г на земле сильней, чем Б-г на небе... Есть божества, воспитанные нами. Они живут на нашем белом хлебе И властвуют умами и сердцами. Но вся беда их, что они из нас же, Та плоть, та кровь, что нас произвела. И стоит удивляться ли, однажды Увидев, как обычны их дела.
www.evreimir.com
И надо бы начать сначала И перестать себя терзать. ...Но он молчал, она молчала, И было некому сказать.
В двух шагах через дорогу напротив. Не леди. Откуда-то из низин. «Он негодяй, он мне всю жизнь испортил», Возмутишься немного – Не оказана честь. «Мне бы кто-нибудь так испортил жизнь». Пыльновата дорога, Но какая уж есть. И не слушая, что другая скажет, Грешное со святым громоздя, Говорят, с какой-то гордостью даже, Неинтересны чьи-то дневники. Обо всём, о чём говорить нельзя. Пусть и новы, и достоверны факты, Но сами по себе, как ни ярки, Не будят в нас волнение контакта. "Звучат лишь Письмена" Бунин Или хотя бы личного письма, Которого уже не ждал, не чаял. И предвкушаешь, грудь дышать тесна, В привязанностях, видимо, педант. И кажется, что это не случайно. ...И вот, минуя времена и страны, Стою, опять «товарищ лейтенант», Вот-вот барьеры будут снесены. На склоне перед Матенадараном. Ты открываешь потайные двери, Там всё, что хочешь – явь, чудные сны, Смотрю назад. Не всё сложилось так, И вымыслы... А фактам я не верю. Как изначально возгорался пламень. Свернул с пути? Какой-то высший знак? Но нет ответа. Молчаливы камни. В какой-то повести И.Грековой (Забыл, в какой. Читал давно) А может быть, ты их понять не смог. Сказал герой – винить тут некого – Так собери в себе остатки пыла, Есть горе стыдное. Оно Войди вовнутрь. И там найди листок, И письмена расскажут то, что было. Не так, как горе благородное, Когда сочувствующих нас Обуревают чувства добрые, Фото. Похороны Слуцкого, Пусть иногда и напоказ. Горстка сбившихся людей. Ведь мы свидетели случайные. На пороге мира лучшего ...А это – словно всем в укор, Очень русский иудей. Как будто лично отвечаем мы За незаслуженный позор. Выговаривался истово От начала всех начал Уходит детство. Ты пока Писарь слова клинописного. По обе стороны границы. Всё сказал. И замолчал. Но детства суть — твоя игра В тебе уже не повторится. На пиры эпохи званого,
15 - 22 сентября 2016
Начальник литерного груза В обшарпанном товарняке Ест астраханские арбузы На раскалённом сквозняке.
Что получится, если Разломаешь, снесёшь? Обнаружишь – воскресли, От себя не уйдёшь.
№ 1269
Что ответишь, строгая Настасья? В жаркий день не будь так холодна. Хочешь знать ты, что такое счастье? Выходи. Любовь моя сильна.
И сижу под тентом. Помню о патенте – Трёп и разговоры Вместо суеты. В том же коленкоре Посмотреть на море, Поглядеть на море, Пальмы и цветы. Что ещё нам надо? Вспомнить о прохладе, О тенистом саде. Радости просты.
ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА
Покрутился, ветки потрепал И сбежал как будто непричастный. Обнадёжил. Продолжать не стал. Передумал. Так бывает часто.
27