№11
литературные встречи; библиотеки города; опросы и аналитика
новинки издательств; история книг; рассказы о писателях
(706)18 сентября 2014 года
Ирина КОВАЛЕВА:
Верность литературе – это верность себе, своему предназначению откровенно Нести людям утешение и надежду – таково предназначение поэта, переводчика, журналиста и врача. Его более четверти века с неизменной готовностью исполняет ведущая московской литературной гостиной «На перекрестках миров» Ирина Ковалева. Умение сохранять сквозь годы и расстояния самое хрупкое и дорогое – веру в людей и отзывчивость – редкий дар, который всегда отмечают многочисленные друзья и знакомые Ирины. Отличительные черты ее поэзии - интерес к естественнонаучным знаниям и природным, любовь ко всему долговечному и живому, игра света и тени, в которой почти всегда побеждает свет… – Ирина, по словам вашей мамы, вы мечтали поступить на филфак. А ведь вам, что называется, было делать жизнь с кого. Вы — дочь заслуженного врача России, разработавшего уникальные методы органосохраняющих операций, детского хирурга-онколога, человека, решающего экзистенциальные проблемы самым что ни на есть действенным путем. Неужели сами никогда не мечтали быть хирургом или просто врачом? – Нет, врачом, конечно же, хотела быть, только сомневалась – смогу ли соответствовать, «дотянусь» ли. Для меня врач – профессия героическая. Одно из ранних воспоминаний – приемное отделение больницы в Шали, папа в белом халате с ребенком на руках, а у того какая-то травма, и только папа (он же хирург!) может его спасти. Дело было в Чечне, родители попали туда по распределению по окончании института поднимать местное здравоохранение. Приходилось бороться с тифом и прочими инфекциями, которых в Москве с царских времен не видывали, детская смертность была ужасающей. Папа в двадцать с небольшим лет командовал районным здравоохранением, вернее, налаживал его. А мама, выучившись на невролога, работала с глубокими инвалидами, занималась проблемой ДЦП. Десять раз подумаешь, прежде чем такую трудную дорогу в жизни выбрать! Филология по сравнению с медициной выглядела все-таки занятием скучноватым и оторванным от жизни. Я походила на подготовительные курсы на филфак и буквально за месяц до вступительных экзаменов решила все-таки во 2-й медицинский поступать и никогда не жалела об этом. Чуть было не стала нейрохирургом, но все-таки выбрала ординатуру по неврологии. Благо имела возможность выбирать. Ведь я была первой на курсе, ленинской стипендиаткой, звездой.
Порой врач и поэт сталкивались на одной странице. Я делала материалы в рубрику о здоровье одной из московских газет, а когда американцы бомбили Белград, принесла туда же стихотворение о Сербии, и его напечатали тут же, с колес, а подписали, как медицинскую статью, по привычке – «Ирина Ковалева, врач». – Ирина, вы стихи писали в любые времена? – А иначе и быть не могло. Пусть тебя не печатают, твоих стихов не читают, не знают и не узнают никогда, так зачем вообще рыпаться, сочинять что-то? А хоть бы ты был прославлен в веках, как Данте, - вон супервулкан в Америке взорвется и всю планету магмой зальет, человечество погибнет, а потом возродится снова, и все начнется с чистого листа. Я хочу сказать, что верность лите-
2 ратуре – это верность себе, своему предназначению. Но медицина – тоже важная часть моей судьбы. Меня, можно сказать, кормила первая профессия – я же детский невролог. Ездила на вызовы, консультировала, параллельно занималась медицинской журналистикой. Да и половина тома «Человек» научно-популярной энциклопедии «Аванта+» написана мной вместе с братом Денисом Владимировичем Ковалевым, известным хирургом-онкологом, доктором медицинских наук, заместителем директора НПЦ медицинской помощи детям – одной из крупнейших в Москве инновационных детских больниц. И еще в куче журналов печаталась, вела рубрики, к счастью, не только на медицинские темы. Даже японский журнал делала с мужем, моим незаменимым сподвижником, поэтом и переводчиком Иваном Белокрыловым. – Но даже в этом издании, посвященном Японии, насколько мне известно, неожиданно появился рассказ о венгерском долгожителе Сабо Кари – хозяине любимого японцами кафе и музея марципановых фигурок в центре Будапешта. Вы даже были удостоены высшей литературной награды Венгрии для иностранных переводчиков – Большой премии Международного литературного фонда имени Милана Фюшта Венгерской академии наук (эту премию еще называют венгерской нобелевкой). Потому что именно вам удалось блестяще перевести «Плач Марии» – первое стихотворение, написанное на венгерском языке и никогда раньше не переводившееся на русский. А между тем по своему значению оно сопоставимо с «Плачем Ярославны» из «Слова о полку Игореве»! - Этого перевода не было бы без Ольги Володарской, которая 14 лет назад сделала подстрочник «Древневенгерского плача Марии» – с подробными филологическими комментариями. Академическая комиссия особо отметила точную передачу стилистических, ритмических особенностей оригинала, а также содержащейся в нем звукописи. А ведь как звучит «Плач Марии» на венгерском, я услышала, когда уже перевод был готов, и поразилась фонетическим совпадениям! – Вы ведущая одной из самых популярных гостиных Клуба писателей ЦДЛ – «На перекрестках миров». Откуда взялось такое название? – Из самой идеи гостиной. Ведь творчество – по сути дела и есть перекресток
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года миров автора и его аудитории. В нашей гостиной побывали редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков, законодательница русского стиля в современной моде Елена Пелевина, актер и продюсер Игорь Днестрянский – исполнитель роли Пушкина в сериале Натальи Бондарчук «Одна любовь души моей», президент Ратлендианского общества, шекспировед с мировым именем, профессор МГЛУ Марина Дмитриевна Литвинова, английская поэтесса, лучшая из англоязычных переводчиков Пушкина, профессор философского факультета Лондонского университета Мэри Хобсон, известнейшая итальянская переводчица, доктор славистики, лауреат многочисленных премий Лаура Сальмон, Наталья Родионовна Малиновская – переводчица-испанистка, дочь маршала Малиновского и вдова переводчика Анатолия Гелескула… Перечень славных имен можно продолжать и продолжать! По традиции в январе у нас проводятся винокуровские чтения – вечера памяти замечательного московского поэта, мастера философской лирики Евгения Михайловича Винокурова, известного широкой публике словами исполненной Марком Бернесом песни «Москвичи» («В полях за Вислой сонной/ Лежат в земле сырой/ Сережка с Малой Бронной/ И Петька с Моховой…»), строчками стихотворения «Художник, воспитай ученика,/ Чтобы было у кого потом учиться…» – A вы ведь не только учились у Винокурова в семинаре поэзии в Литературном институте, но и поддерживали самые теплые, дружеские отношения с Евгением Михайловичем до конца его дней? – Сама бы я не решилась заявлять, что дружила с Винокуровым (слишком большая дистанция была между нами!), это он называл наши отношения дружбой. Просто он обладал редчайшим для творческого человека качеством – любил открывать новых поэтов и вводить их в литературу: писать о них, печатать стихи. А главное – имел возможность это делать, поскольку много лет заведовал отделом поэзии: сначала в «Октябре», потом в «Новом мире», где проработал вплоть до 1987 года. Тем не менее для меня было полной неожиданностью, что в своем последнем интервью он назвал меня Мастером с большой буквы. – Нельзя не заметить, что стремление открывать новые таланты както передалось и вам – ведь вы вместе с Иваном много лет работаете в жюри детско-юношеского конкурса «Волшебное слово», через который проходила и
ваша дочь, ныне член Союза переводчиков Дарья Белокрылова. – Да, она названа в книге Чупринина «Русская литература сегодня» самым юным поэтом, удостоенным литературной премии (а их у нее было немало как московских, так и всероссийских). Даша окончила семинар итальянского языка отделения художественного перевода Литинститута и единственная из всей группы продолжила последипломное образование в стране «вечно манящего края», поступив в докторантуру Генуэзского университета. Со стихами и переводами мы не раз выступали с ней в Русском доме искусств имени Степана Эрьзи в Генуе. В Италии со мной случилась странная вещь. Я читала когда-то раньше письма Гоголя, в которых он душераздирающе просил кредиторов прислать ему денег на поездку в Италию, чтобы закончить «Мертвые души», потому что только там он их и мог писать. Мне это было странно: ну что за причуды – писать о России в Италии и нигде больше! А попав в Геную, я Гоголя прекрасно поняла. Ходила по улицам, как зомби, и на меня откуда-то с неба изливались стихи. Так родился итальянский цикл. Думала, что он так и останется невостребованным: ну кому его в Генуе читать-то? Итальянцам? Так они же не поймут! А потом познакомилась с президентом Русского дома искусств Ларисой Васильевной Смирновой и ее мужем – скульптором Эрмано Киеза. С ее легкой руки мы провели там несколько моих вечеров, на них присутствовали итальянцы, часть из них понимали по-русски, часть – нет, им переводили. Потом меня позвали выступить перед чисто итальянской публикой в Палаццо Дукале (что в переводе означает «Дворец Герцога»), на главную культурную площадку Генуи. Уникальный опыт! Я читала по-русски, а итальянцы слушали, как завороженные. Ритм, музыка русской речи – им это было интересно. Генуя, кстати, огромное влияние оказала на формирование Цветаевой – она жила здесь ребенком в Нерви (это один из районов Генуи), и многие мотивы ее взрослого творчества вышли отсюда, из той итальянской эпохи в ее биографии. Здесь ее помнят. Есть общество Цветаевой, недавно мне прислали приглашение на спектакль, посвященный Марине Ивановне и ее жизни в Генуе, который поставили итальянцы. На своем языке, разумеется! Так что это правда – Италия стала для меня родной.
Беседу вела Александра ГОРДОН.
3
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
Пока живу – надеюсь
для всех и каждого
Эта фраза не случайно стала эпиграфом для книги «Беспризорные дети в России и в мире» кандидата исторических наук, члена Российского общества социологов РАН Татьяны Николаевны Сидоровой. Надежда когда-нибудь обрести родительскую любовь, уютный, добрый дом живет в каждом брошенном, безнадзорном и беспризорном ребенке. И достучаться, привлечь к этой проблеме каждое неравнодушное сердце – надежда автора книги, пронизанной любовью и сочувствием к современным российским гаврошам. «Эта книга – плод серьезных раздумий», - говорится в предисловии. Действительно, собранный автором анализ многолетнего мирового опыта борьбы с детской беспризорностью убедительно доказывает - закрывать глаза на эту существующую и по сей день проблему нельзя, постыдно и опасно. По мнению Т. Н. Сидоровой, беспризорность в сегодняшней России – национальное бедствие, угрожающее государственной безопасности. И угроза эта возникла прежде всего потому, что уличные беспризорники полностью исключены из сферы государственного внимания. К сожалению, в нашей стране до сих пор нет даже специальной базы данных о беспризорных детях. А между тем армия «потерянного детства» в нашей стране огромна. Обращаясь к истории Отечества, автор напоминает: в начале двадцатых годов прошлого века в Советском Союзе было семь миллионов беспризорных детей. В современной России, по мнению независимых экспертов, таковых не менее пяти миллионов. Беспризорники в СССР были несравненно более интегрированы в социальное пространство, ими занимались различные государственные и общественные организации. Борьба с детской беспризорностью подкреплялась целой системой социальной помощи семье, временно впавшей в нужду или испытывающей определенные жизненные трудности. Этот опыт как нельзя более востребован сегодня. «…С 90-х годов прошлого века вплоть до сегодняшних дней миллионы и миллионы детей оказываются на улице, и их число не уменьшается, а постоянно растет, - пишет Т. Н. Сидорова в своей книге. – Особенность этой третьей волны в том, что сегодня беспризорники в основном – не сироты, потерявшие родителей, а дети, у которых есть родители, или, по крайней мере, один из них. Это так называемые социальные сироты». При этом автор критически оценивает современный курс Российского государства на ликвидацию детских домов и передачу детей в семьи, в том числе иностранным усыновителям. Безусловно, никто не спорит с тем, что семья для ребенка лучше самого хорошего казенного учреждения. Но есть ситуации, когда это правило не срабатывает. Практика показывает: у сполна хлебнувшего прелестей уличной жизни подростка мало шансов обрести приемную, замещающую семью. Такому ребенку нужна социализация, которая осуществима исключительно в хорошем детском доме - с талантливыми воспитателями, достаточным финансированием, грамотными про-
граммами профессионального обучения и дальнейшего трудоустройства. Т. Н. Сидорова напоминает нам о неоценимом и, к сожалению, незаслуженно забытом методе воспитания беспризорников Макаренко и его последователей. Примечательно, что эта книга увидела свет благодаря инициативе столичных властей. «Беспризорные дети в России и в мире» предлагается широкому кругу читателей в рамках издательской программы правительства Москвы. В мегаполисе за многие годы накоплен уникальный опыт преодоления социального сиротства. Столица давно стала примером, инновационной площадкой для воспитания, поддержки и опеки детей, оставшихся без родительского попечения. Но проблема беспризорников актуальна, болезненно остра и в нашем городе. Хочется верить, что выход в свет книги Т. Н. Сидоровой станет руководством к действию столичных властей и в решении этой чудовищной ситуации. Потому что, как говорится в послесловии, «голос ребенка зовет взрослых людей подняться на высокую планку жизненных устремлений, соответствующих истинному пути человеческой натуры и велению времени».
Наталия ПОКРОВСКАЯ.
4
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
«Письма к Еве»
человек и общество
Так называется книга, которую написал Валерий Петрович Евсеев (1944 - 2012), наш товарищ, бывший заместитель главного редактора журнала «Журналист». Это его последняя книга. Он начал писать ее давно, когда почувствовал, как безвозвратно время, как уходят события и люди, о которых ему хотелось рассказать и сохранить память. Хотел закончить книгу к своему 70-летию, но немного не успел; ее выпустил Издательский дом «Журналист» уже после неожиданной смерти автора. В журналистику Валерий Евсеев пришел, будучи студентом МГИМО, когда в летние каникулы решил поработать на целине в газете студенческих строительных отрядов. И уже на следующий год стал редактором этой газеты, без сожаления простившись с карьерой дипломата и навсегда связав свою жизнь с журналистикой. Потом были журналы «Студенческий меридиан» и «Смена», газеты «Правда» и «Московская правда». В нашей газете он работал первым заместителем главного редактора в 1988 - 1991 гг. - в переломное для страны и журналистики время. В 1991 - 2000 гг. он возглавлял «Вечерний клуб» - замечательную газету московской интеллигенции, память о которой жива до сих пор, с 2000-го по 2006-й был главным редактором «Вечерней Москвы». «Письма к Еве» – это письма к внучке, отправленные в 2031 год, когда ей исполнится 20 лет. Но, конечно же, это не более чем журналистский ход. Воспоминания о журналистах и журналистике - от романтических 1960-х до перестроечных 1990-х и бурных постсоветских, встречи со многими яркими людьми (Юрий Нагибин, Никита Богословский, Булат Окуджава, Юрий Никулин и др.), искренний рассказ о том, что видел и пережил автор на долгом пути журналиста и главного редактора – все это будет интересно читателям разных возрастов и профессий, а уж журналистам – тем более. Такими книгами и пишется история журналистики.
Николай МИХАЙЛОВ.
5
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
Галя и Саша Щербаковы на спектакле студенческого театра «Маленькая студентка» во Дворце культуры Челябинского тракторного завода, 1960 год.
Светлая любовь
Память
Тридцать пять лет назад в журнале «Юность» вышла повесть Галины Щербаковой «Вам и не снилось» Через год на экранах страны появился одноименный фильм режиссера Ильи Фрэза. Успех был оглушительный. Но… С одной стороны, всенародное признание: редакцию и киностудию буквально заваливали письмами, приезжали в Москву, звонили в дверь, рассказывали истории любви и просили написать и про них… С другой – остервенелая реакция некоторой части общественности. Включая жену Генерального секретаря ЦК КПСС. Казалось бы, с чего, почему? Романтическая история любви подростков – что тут такого, чего бояться? Наверное, было чего. Первые слова опасения произнес главный редактор «Юности» Борис Полевой. (Рукопись пролежала в редакционном столе три года.) «Я был под Сталинградом, - сказал Полевой. - Я не трус, но я боюсь. Я боюсь, что после вашей повести мальчики начнут прыгать из окон. Вы не боитесь? Вам изменить-то надо всего одну фразу – и мы поставим повесть в номер». Галя тут же, в редакционном коридоре, переделала концовку. Как бывает иногда в таких случаях, финал стал многозначнее, глубже. Однако (предполагаю) Борис Полевой, литературный и политический зубр советской эпохи, боялся, наверное, не только и не
столько того, о чем говорил автору. И оказался прав. Тотчас после выхода повести популярная московская газета напечатала коллективное письмо учителей, которые требовали уволить главного редактора «Юности» с должности, а писательницу Щербакову навсегда лишить права печататься. Затем на мероприятии с участием супруги Генерального секретаря ЦК КПСС выступающие хором клеймили автора повести и режиссера фильма: и повесть, и фильм – ложь от начала и до конца, родители ведут правильную линию, но где общественность, где комсомол, которые должны им помогать? «Где вы видели родителей, которые в нашей стране врут детям? – грозно вопрошала жена Генерального секретаря ЦК КПСС. - Где вы видели, чтобы детям врали учителя? Где вы видели столько лжи? Я спрашиваю вас всех, сделавших этот порочный фильм?!» Потом все это вспоминалось со смехом: автора знаменитейшей повести тех лет, автора сценария фильма, признанного лучшим, всего лишь не приняли в Союз писателей СССР, членский билет вручили через два года. Но тогда было не до шуток. Попасть под колесо идеологической машины значило получить «волчий билет». К счастью, вскоре начались перестройка и гласность. В чем была причина такой реакции на повесть и фильм о любви двух подростков?
6
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
В атмосфере. В атмосфере даже не лжи, а всеобщего притворства: в начале восьмидесятых годов очень многие уже все знали и понимали, но говорили и делали то, что «положено». А тут – рассказ о том, к чему приводит фальшь, ложь. А тут – просто любовь, просто дети. Дети чистые, любовь открытая, всем наперекор. Но на них-то и отыгралась, выплеснула дремучие комплексы косная родительская и учительская масса. Ведь и само название, гениально придуманное в редакции «Юности», было вызовом - «Вам и не снилось». Галина Щербакова ушла из жизни четыре года назад. Недавно ее муж Александр Щербаков, известный журналист и редактор, один из руководителей «Огонька» перестроечной эпохи, закончил и сдал в издательство «Эксмо» книгу «В незримом мире сердца. Наша жизнь с Галиной Щербаковой». По всем законам должна была быть мемуарная книга. Но получился роман, который можно назвать энциклопедией советской жизни. Только не с вымышленным сюжетом и персонажами, а с самыми что ни на есть реальными. С поворотами, деталями и подробностями, которые не придумаешь и которые в художественном произведении не всегда и к месту, поскольку вымысел подчиняется своим, художественным законам. И в то же время - со всеми непреложными компонентами романного повествования. Начиная с того, что молодая замужняя женщина, мать, влюбляется в человека младше ее почти на 6 лет, бросает мужа и… И далее - по всем драматическим и романтическим канонам. А по мере развития личного сюжета перед нами разворачивается вся жизнь ушедшей в историю страны под названием СССР. С широким и глубоким охватом действительности, по горизонтали и по вертикали. Потому что профессиональная журналистская стезя героев такая – поездки, новые назначения, переезды, разные города. Так мы окунаемся в будни Челябинска, Ростова, Волгограда, Москвы… Журналист по долгу службы, по необходимости бывает везде – от диких уральских уголков, где живут по законам непредставимым, до коридоров ЦК КПСС - и вовлечен во все, от темных историй в сельских детдомах до страстей вокруг журнала «Огонек» перестроечных лет. Вся жизнь страны предстает перед нами. А в центре – жизни, романа, книги - судьба Гали и Саши Щербаковых, их светлая любовь, пронесенная через многие десятилетия. О друзьях писать трудно, сложно. Всего ведь не скажешь, а хочется сказать все. Потому и вспоминаются какие-то частности, пустяки. Как-то мы Галей рассуждали о… еде. Я говорил, что мне, человеку незамысловатому, щи – и больше ничего не надо. «А мне точно так же – борщ! – обрадовалась Галя. – Я ведь хохлушка». (Ее девичья фамилия – Руденко.) И тут я рассказал, как в 1963 году мы, пятьдесят мальчишек и девчонок, в одном вагоне ехали из Москвы в Артек, и на станции Запорожье (стоянка была 30 минут) нам принесли из вокзального ресторана запорожский борщ. Видимо, это был невероятный какой-то
борщ, если через полвека вспомнился. Галя так радовалась, так смеялась! Потому и думаю, что это вспоминание не пустяк, а точная деталь характера. Знаменитый писатель Галина Николаевна Щербакова два года не дожила до восьмидесятилетия. Странно писать эти цифры… Мы звали ее Галей не только потому, что так сложилось в литературно-художественных кругах, а по ее нраву – легкому, веселому, задорному, несовместимому с возрастом, болезнями. Наверное, некоторая наивность, беспечная безоглядность, неучитывание последствий – это еще и вид смелости, природой заложенный в писателя. Как писал Олжас Сулейменов: «Кто мыслит о последствиях – не смел. Быть и казаться – общий наш удел». Рожденная в 1932 году, чудом выжившая в украинский голодомор, с генами впитавшая рассказы об ужасах коллективизации, пережившая в детстве фашистскую оккупацию, имея дядю, брошенного в лагеря по 58-й статье («Измена Родине») за «длинный язык», Галя, студентка Ростовского университета, совершенно бездумно написала письмо Сталину. Мол, ее мужа, выпускника философского факультета, направляют в Челябинск преподавателем профессионально-технического училища: какой смысл микроскопом забивать гвозди, какая это у вас такая кадровая политика?.. Последствий не было. Только маме и бабушке седых волос прибавилось. Книга Александра Щербакова «В незримом мире сердца. Наша жизнь с Галиной Щербаковой» скоро выйдет в свет. Названием для нее стала строчка Рабиндраната Тагора. Стихи в жизни советских людей играли магическую роль, ныне и непредставимую. (Уверен, когда-нибудь обязательно появится научное, литературоведческое исследование по этой теме.) И в общественной жизни, и в личной. Стихи были неким воздухом бытия. Незадолго до смерти Гали, в один из вечеров они с Сашей вспоминали любимые строчки. Галя говорила: «Мое самое любимое стихотворение о любви вот это: Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя... Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света». «А мое любимое - то же, что и полвека назад, - отвечал Саша: Пускай сойду я в мрачный дол, Где ночь кругом, Где тьма кругом, Во тьме я солнце бы нашел С тобой вдвоем». На восьмом десятке лет они читали друг другу стихи.
Афиша фильма «Вам и не снилось», в главных ролях - Татьяна Аксюта и Никита Михайловский, 1980 год
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.
7
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
Юбилеи сентября даты В одном из интервью 1994 года известный критик Игорь Золотусский заметил: «Молодость эгоистична. Почему 20-летние должны помнить о прошлом, о тех жертвах, которые их лично не касались? Но придет время, и им, повзрослевшим, придется оглянуться назад. Как тень отца Гамлета являлась сыну, так и тени предков всегда предупреждающе окликают ныне живущих. В человеке непременно возникает жажда соединиться с прошлым. Без этого он не может существовать». Юбилеи – это как раз воспоминание о прошлом, чтобы не только вспомнить, но сопоставить с настоящим, сделать выводы и избежать ошибок. 540 лет назад родился Лудовико Ариосто. Итальянец из Феррары (родился 8 сентября 1473 года), сочинял для местной знати пьесы и стихи, а еще сатиры, подражая Горацию. До нас дошла рыцарская поэма Ариосто в октавах «Неистовый Роланд». Поэма высоко ценима в мировой литературе, ее герои борются за счастье, любят, ненавидят, страдают, предпочитают героическую смерть, чем изменить своему долгу и своим идеалам. Неистовые Роланды ныне в большой цене, ибо их осталось мало… 490 лет со дня рождения французского поэта Пьера де Ронсара (11 сентября 1524 года). Глава французской поэтической школы «Плеяда». Опубликовал 4 сборника од, воспевал любовь к женщине и радость бытия. «Душа моя, узнав любви полет,/ Наполнилась и жизнью и движением». И приведем целое стихотворение Ронсара в переводе Вильгельма Левика: Три времени, Жамен, даны нам от рожденья: Мы в прошлом, нынешнем и будущем живем. День будущий – увы! – Что знаешь ты о нем? В догадках не блуждай, оставь предрассужденья. Дней прошлых не зови – ушли они как сновиденья, И мы умчавшихся вовеки не вернем; Ты можешь обладать лишь настоящим днем, Ты – слабый властелин лишь одного мгновенья. 225 лет со дня рождения Джеймса Фенимора Купера (15 сентября 1789 года), американского писателя, друга и защитника индейцев, автора многих приключенческих романов, которые были весьма популярны и в России. Многие мальчишки бредили и играли в персонажей Купера. Всех завораживали Соколиный Глаз, Кожаный Чулок, Длинный Карабин и т. д. Противопоставление честных и доверчивых индейцев и злых белых с их страстью к золоту, убивающей в них все человеческие чувства. Самый популярный роман Купера – «Последний из могикан» (переведен на русский в 1833 году). В Америке в последние годы жизни Купера много критиковали и называли «антиамериканским писателем». Купер умер 14 сентября 1851 года, за день до своего 62-летия. 210 лет со дня рождения Александра Полежаева (11 сентября по новому стилю 1804 года). Поэт с драматической судьбой. Был вольнослушателем словесного отделения Московского университета. Там же начал сочинять стихи и поэмы. Его поэма «Сашка» (1825) распространялась в списках. В ней Полежаев резко осуждал сословные привилегии и бюрократические порядки, при которых
«честь и чин» получают «дурак, алтынник, скот», а умные и честные люди остаются в стороне. По Полежаеву, Россия – «Отчизна глупая», «умы гнетущая цепями». Конечно, такое власть простить не могла, и по доносу поэта отправили в тюремный каземат. А после заключения началась для Полежаева тяжелая солдатчина. Полежаев стойко боролся с военными тяготами. И как писал Герцен, «Сделаться полицейским поэтом и петь доблести Николаю он не мог, а это был единственный путь отделаться от ранца». От тяжелого солдатского ранца за спиной. Под конец жизни Полежаев обрел свободу, но личную, а не творческую, ибо цензура запрещала его сборники «Разбитая арфа» и «Часы выздоровления». Все эти напасти привели к чахотке, и он покинул белый свет в возрасте 33 лет. В стихотворении «Осужденный» (1826) писал: Давно душой моей мятежной Какой-то демон овладел, И я зловещий мой удел, Неотразимый, неизбежный, Вдали туманной усмотрел… Если Александр Полежаев не ладил с официальной Россией, то вполне с ней был в ладах Алексей Суворин, знаменитый русский журналист и издатель. (180 лет со дня рождения, 23 сентября 1834 года). В 1876 году Суворин приобрел в собственность ежедневную газету «Новое время» и сделал из нее сверхпопулярное издание, ее читала «вся Россия». Как писали в советские времена, Суворин был организатором, идеологом и гением обыденного буржуазного сознания. Я бы добавил: с терпким привкусом патриотизма - давал из номера в номер рубрику «Турецкие зверства». По Суворину, все время кто-то мутил воду и «нашим» мешали. Алексей Сергеевич Суворин издавал замечательный «Русский календарь», выпускал серию книг «Дешевая библиотека», альбомы по искусству и много чего еще. За 40 лет фирма Суворина издала примерно 1600 названий общим тиражом в 6,5 млн. экземпляров. Последнее увлечение Суворина – театр. Умер Суворин в августе 1912 года, не дожив ровно месяц до 78 лет. 150 лет назад родился испанский писатель и философ Мигель де Унамуно (29 сентября 1864 года). Писал философские романы и сочинял поэтические сборники. Был последователем таких философов, как Паскаль, Кьеркегор и Ницше. «Чем же являюсь я сам? Кто скрывается за подписью Мигель де Унамуно? Это только… один из моих персонажей, одно из моих творений… А мое истинное, глубоко личное и высшее «я», мое трансцендентное – или имманентное – «я», кто же оно? Бог весть. Может быть, сам Бог», - цитата из сборника «Назидальные новеллы». Унамуно рассматривал свои труды как средство самовыражения, как бесконечную исповедь, раскрытие «вечного я»… И в стихах: «Я осмысливал чувство,/ Я прочувствовал смысл,/ И обуглила губы/ Мне горящая мысль…». 125 лет назад родился немецкий философ-экзистенциалист Мартин Хайдеггер (26 сентября 1889 года). Хайдеггер рассматривал вопрос о смысле бытия. Когда человек поймет, что окружающая его повседневность представляет собой комплекс иллюзий и лжи, он, согласно Хайдеггеру, откроет действительные черты человеческого подлинного бытия, а именно: постоянную тревогу, беспокойство, бессмысленность собственной и чужой деятельности и, следовательно, отсутствие внешних и внутренних норм. А раз
8
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
нет рациональных норм, тогда человек чувствует, что его бросили в чуждый и враждебный ему мир, и единственное, что у него осталось, - это свобода смерти. Такова пресловутая формула философа «свобода к смерти». В своем главном сочинении «Бытие и время» (1927) Хайдеггер утверждал, что «язык – это дом бытия». Не люди говорят «языком», а язык «говорит» людям и людьми. Поэтому «истину бытия» нужно искать именно у поэтов, не случайно Хайдеггер обращался к исследованию Гельдерлина, Рильке и других поэтов, тяготеющих к философскому осмыслению жизни. А хайдеггерскую тему языка продолжил Джордж Оруэлл в своем знаменитом романе-утопии «1984», где выстроен новый язык общений – «новояз», где все перевернуто с ног на голову: война – это мир, любовь – это вражда и т. д. Однако не будем забираться в дебри экзистенциализма и продолжим. 120 лет со дня рождения исполняется сразу двум персонам: Юлиану Тувиму и Анастасии Цветаевой. Начнем с польского поэта Юлиана Тувима (13 сентября 1894 года). Он учился на юридическом и философском факультетах Варшавского университета. Его первая книга «Подстерегаю Бога» (1918) была проникнута ощущением радости бытия. Однако с годами радость Тувима поутихла, и он от лирики перешел на сатиру, направляя свое негодование против мещан, скуки и пустоты жизни. В 1939 году ему пришлось из-за нацистов покинуть Польшу, и он оказался в Нью-Йорке. Много сил отдавал антифашистской борьбе. В 1945-м Тувим вернулся на родину и создал антологию польской поэзии XIX века. О сатирическом даре Тувима можно судить по его записным книжкам, вот только некоторые записи: - «Помни о бедных, - говаривал некий лодзинский фабрикант, это ничего не стоит». - Брось счастливчика в воду – и он выплывет с рыбой в зубах. - Родственников дает нам судьба. Как хорошо, что друзей мы можем выбрать сами!
НОВИНКИ ИЗДАТЕЛЬСТВ
- Здоровье – только одно, а болезней – тысячи». Анастасия Ивановна Цветаева, младшая сестра Марины Цветаевой (родилась 26 сентября 1894 года). Долгие годы находилась в тени своей великой сестры, но потом пришел и ее звездный час известности. В годы репрессий была арестована и в тюрьме начала писать стихи, потом годы в ссылке. Писала рассказы. Очень интересны ее «Воспоминания» (1984) и «Неисчерпаемое» (1992). Несмотря на тяготы жизни, оказалась долгожительницей и прожила 99 лет, скончалась 5 сентября 1993 года. 100 лет со дня рождения поэта Виктора Федоровича Бокова (19 сентября 1914 года). Родился в деревне Язвицы под Москвой и на всю жизнь сохранил фольклорный окрас своей лирики, эдакий природно-напевный. Продолжал традиции Алексея Кольцова, Некрасова, Клюева, Есенина, Твардовского. Боков – автор многих поэтических сборников: «Заструги», «Весна Викторовна», «Ветер в ладонях», «В трех шагах от соловья» и другие. На стихи Бокова написано много песен, в том числе такие популярные: «На побывку едет…», «Оренбургский пуховый платок» и т. д. Так и хочется сразу запеть: «На побывку едет/ Молодой моряк./ Грудь его в медалях,/ Ленты в якорях…» И строчки из стихотворения: Молодым не надо денег, Их могущество – любовь. Боков много писал о любви, о природе и преклонных годах (не хочется произносить слово «старость»). К примеру: …Эх, Витя! Теперь уже не вылеты, А выползы на сугревы. Ты вспомни, какие мы были-то, Какие к нам ластились девы!.. Виктор Боков прожил большую жизнь – 96 лет и оставил большое наследство, включая и цикл «Снега России». И даже «Боковскую осень» в продолжение почти Болдинской. Был светлый поэт и оптимистично смотрел на жизнь, без рефлексии и меланхолии.
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ.
Жили-были дворники
Издательство «Росмэн» выпустило повесть «Дом дворников» от лауреата конкурса «Новая детская книга» Юрия Никитинского, с авангардными иллюстрациями Евгения Подколзина. Немного Хармса, немного Гоголя, щепотка Булгакова, чуточку «Пластилиновой вороны», шесть дворников, один генерал, одна Маргарита и одна старая пушка. Немного абсурда, полная горсть теплой наивности и добрый мешок искренности. Все выложить слоями, и тогда получится сентиментальная повесть про отважных и самоотверженных дворников. «Дом дворников» - произведение о чудесном обыкновении, в котором дворники оберегают покой жителей, совершают маленькие подвиги, воспитывают медведя и рассылают письма с хорошими пожеланиями. И в этой дворницкой вселенной вместо рычащих «Вытиррррайте ноги» и надменных «Чисто не там, где метут, а там, где
не сорят» совсем другие таблички и предупреждающие знаки, которые юные фантазеры могут придумать сами, что сделает вечернее чтение еще более увлекательным занятием. Не случайно именно Евгений Подколзин, художник с мировым именем, театральный художник-постановщик, стал иллюстратором этой необычной книги: «Думаю, что в детской книге необходимо влияние тенденций, характерных для современ-
ного искусства. Меняется мир, и меняется пластическое его восприятие как взрослыми, так и детьми. Очень важным считаю наличие как графической культуры, так и цветового решения детской книги, уход от чрезмерной яркости и аляповатости. Мне кажется, что детскую книжку надо делать очень серьезно, так как формирование вкуса происходит очень рано, с первых букв и картинок, сопутствующих им», - говорит Е. Подколзин.
НАША СПРАВКА Конкурс «Новая детская книга», учрежденный в 2009 году крупнейшим российским издательством детской литературы «РОСМЭН», является сегодня одним из крупнейших российских литературных событий в области детской и юношеской литературы. Цель конкурса — привлечь внимание читателей к современной отечественной детской литературе, открыть для широкой общественности новых талантливых авторов детских книг и дать им возможность опубликовать свои произведения. В конкурсе участвуют ранее не публиковавшиеся оригинальные литературные произведения, написанные на русском языке. Победители и призеры конкурса награждаются ценными призами, а главным призом конкурса является контракт с издательством «РОСМЭН».
Нина ГУЩИНА.
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
9
Память стучится в сердца проза
В этом году в издательстве «Вече» вышла книга прозаика, члена Союза писателей России, лауреата Международной литературной премии им. Андрея Платонова Юрия Леонова «В той стране, которой больше нет». Это страна, в которой автор родился и жил, которая была символом XX века, а потому его рассказ – книга-откровение о пережитом, о том сложном и противоречивом мире, забыть о котором не дает Память. «Перечитал написанное и горько стало от сознания, что не вернуть прошлое, ту страну, о которой эти воспоминания. Не вернуть многих из тех людей, которые ушли от нас, унеся с собой предания старины и тот душевный настрой, которым отличались в веках наши предки», - написал автор в эпилоге. Это действительно книга воспоминаний, составленная из отдельных рассказов, повествующих о разных периодах жизни и творчества автора – редактора Дальневосточной студии кинохроники писателя Юрия Николаевича Леонова, объездившего всю нашу страну. Но это не просто очень честная исповедь одной личности, а рассказ о времени, с которым талантливый писатель ведет диалог; о людях, которые встречались на его пути; о том сокровенном, что он вынес из тех лет, воспоминания о которых продолжают жить в душе. Книга писалась многие годы. Автор признается, что в нем копился жизненный опыт и зрела потребность поделиться с другими своим отношением к жизни, к поиску своего в ней места, к нравственной ответственности за все, что происходит со страной, народом, с каждым человеком… И получилась пре-
10 красная книга – яркая, взволнованная, наполненная интересными событиями, живыми характерами… И все потому, что автор – живой свидетель происходящего, которое он воспринимает душой и сердцем. Нельзя без волнения читать о жизни в прифронтовом Сочи; о мальчишках, так рано узнавших, что такое война; о послевоенной голодающей вятской деревне; о жизни в сибирском селе Чикман в полынной Барабинской степи; о спецпереселенцах – немцах из Поволжья; об эвакуированной в Сибирь Кристине, получившей похоронку на мужа… Автор книги был свидетелем, как жили Дальний Восток, Сахалин, Камчатка, как работала молодежь на Всесоюзной ударной комсомольской стройке в Амурске, как вели себя китайцы на границе по фарватерам Амура и Уссури; какой нервозной была обстановка на острове Даманском… Живой свидетель пограничного конфликта на советско-китайской границе в конце 1960-х, Юрий Николаевич рассказал о том, что же на самом деле произошло на острове Даманском, о нарушении границы китайцами, о предательских выстрелах хунвейбинов из засады, о гибели более тридцати советских пограничников… Его рассказ, что называется, разрывает душу. «Трудно передать словами чувства, охватившие нас при виде безжизненных тел молодых бойцов, лежащих в ряд на плацу. На войне, по моему разумению, - пишет автор книги, - иное отношение к погибшим. Там смерть ходит рядом, к ней привыкают. А в мирные дни так трудно смирить сознание с тем, что столько молодых здоровых парней разом лишились всего на свете. Им никогда не увидеть солнца, не продолжить свой род из-за чьих-то амбиций… Из всего увиденного в этот день больше всего меня поразили окровавленные дубины в рост человека, прислоненные в углу подсобки заставы. Это «трофеи» с поля боя, как пояснили, - орудия средневековья. Ими добивали наших раненых солдат, чтобы не расходовать лишних патронов. Такая вот экономия по-китайски». Главы о происшедшем на Даманском читаются, как и написаны, на одном дыхании. Автор глубоко убежден в том, что название «Даманский» осталось в памяти многих людей как напоминание о том, сколь велика цена поспешных действий в пограничных спорах. «Перед нами очень интересная, глубокая, современная книга, - пишет о новом романе Юрия Леонова член Высшего творческого совета Союза писателей России Виктор Потанин. - …С его талантливой, по-настоящему глубинной и самобытной прозой я познакомился еще много-много лет назад, и с тех пор интерес к ней только возрастал, углублялся…» Вот и эта книга, несомненно, вызовет интерес у читателя, потому что главный герой ее - Память, которая стучится в наши души, в наши сердца и не дает забыть о прошлом, каким бы оно ни было. В стране, которой больше нет, было разное, но там наши корни, и потому важно помнить, анализировать, честно расставлять акценты. И это в полной мере удалось Юрию Леонову. Прекрасны страницы о детстве и юности, о мальчишеских мечтах, которые разрушила война. Трогательны вос-
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года поминания о днях студенчества, несмотря на то, что не было денег на трамвай, а куртка трещала по швам. Зато летом Юрия ждали в шахтерском городе родители, а зимой он ездил на каникулы к бабушке в Новосибирск. Интересны воспоминания о творческой работе, о коллегах, о выполнении заданий редакций. Но главная ценность книги – рассказ о людях, с которыми довелось встречаться Юрию Леонову на протяжении десятилетий. И тут целое созвездие незаурядных личностей – талантливый публицист Василий Илларионович Селюнин и писатель Владимир Алексеевич Чивилихин, известный архитектор Петр Дмитриевич Барановский и генеральный конструктор Владимир Михайлович Мясищев, писатель Александр Исаевич Солженицын и доктор геолого-минералогических наук, профессор Юрий Сергеевич Салин, директор совхоза Чуднов и землемер Самойлов… О двух последних хочется сказать особо. Как живо описан никем не признанный борец против насильственно насаждаемой на Сахалине кукурузы председатель Чуднов, вовсе не «бестолковый», а герой… И с каким восторгом, что были и есть на Руси такие люди, Юрий Леонов рассказывает о землемере в уральской глубинке Иване Даниловиче Самойлове, одержимом идеей сохранить на Урале чудесные деревянные росписи. И он тоже герой, а вовсе не «чокнутый»… Такой же герой, как и защитники острова Даманский - лейтенант Василий Бубенин, полковник Леонов, сержант Бабанский… И дрейфовавшие 49 дней в Тихом океане Асхат Зиганшин и Филипп Поплавский с напарниками. Автор книги не скрывает, что в биографиях многих людей, с которыми свела его судьба на Севере, на Дальнем Востоке, на Сахалине, были аресты по ложным доносам, обвинения в измене Родине. Это и Евгений Петрович, выпускник Петербургской лесотехнической академии, работавший перед войной на Севере главным инженером лесхоза. В одну из ночей его арестовали по ложному доносу, и об этом периоде жизни он рассказывал с неутраченной горечью. Это и генеральный конструктор Владимир Михайлович Мясищев, который после ареста в 1937 году попал в знаменитую «шарашку». Это и сокурсник Петр Бабенко, успевший написать документальную повесть о командарме Якире, которую «из идейных соображений» отказались публиковать столичные издатели. И сосед Серега, с которым познакомился на литчетверге и которого арестовали через месяц после выпускного вечера. Дали щадящий срок – семь плюс три. И пошел он по тюрьмам да лагерям в сторону великой стройки коммунизма – Братской ГЭС. Работал лесорубом, бетонщиком, бригадиром, но в зоне. И продолжал украдкой писать стихи. «Какая вера, - спрашивает автор книги, - заставляла браться за карандаш?» Правдой жизни в той стране, которой больше нет, пронизаны страницы новой книги Юрия Леонова. У нее немножко грустное название, но она о нравственной ответственности за все, что происходит с нашим народом, она оптимистична, наполнена светом, добром и надеждой. Берта БУХАРИНА.
11
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
«Друзей моих прекрасные черты…»
воспоминания
Ему посчастливилось не просто знать их - дружить: быть первым читателем того, что они писали, радоваться тем смелым экспериментам, какие делали они на пути к Олимпу, и оставаться придирчивым критиком, и как свою боль, воспринимать жесткие удары, которые наносила по ним власть. В книгу Леонида Жуховицкого «Шестидесятники»
(Издатель-
ский дом «Dейч») вошли воспоминания о людях, составляющих цвет русской поэзии. От одного перечисления захватывает дух: тут и несравненная
Белла Ахмадулина, и
великий архитектор слова Андрей Вознесенский, и обделенный званиями, но обожаемый народом Владимир Высоцкий, и тихий классик Роберт Рождественский, и политизированный бард Александр Галич, и арбатский дворянин Булат Окуджава, и не замеченная в диссидентстве Римма Казакова, и загадочно одаренный Владимир Соколов, и последний поэт сталинской Колымы Анатолий Жигулин, и писавший «в стол» Владимир Корнилов. Готовя к печати воспоминания об ушедших друзьях, автор сделал единственное исключение: гово-
12
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
ря о поэзии шестидесятых, не мог обойти «признанно-
понимания жизни, женской нежности ко всем живущим».
го лидера поколения» Евгения Евтушенко. «Он первым
Как наказ современникам звучат ее замечательные
пробил стену государственного лицемерия, - считает
строки:
Леонид Жуховицкий, - именно по его следам молодая и
Да будем мы к своим друзьям пристрастны!
бесстрашная русская поэзия прорвалась в мир. Можно
Да будем думать, что они прекрасны!
спорить, кто из поэтов-шестидесятников был лучшим, но
Цитируя их, Леонид Жуховицкий признается, что и в
первым был точно он».
своей книге воспоминаний он пытался следовать этому
Но быть первым, быть лидером не только почетно, но
принципу. Попытка, прямо скажем, ему удалась – о по-
и хлопотно – прежде всего в него летели и комья грязи, и
этах-шестидесятниках он пишет неравнодушно, с благо-
камни. Но эти испытания Евгения Евтушенко не сломили.
дарностью, с горячностью, с жаром. Как, например, об
«Знаю его больше, чем полвека, и ни разу не видел рас-
Окуджаве:
терянным», - пишет Жуховицкий в очерке «Поэт в России…», которым открывается эта книга воспоминаний. Кое-кто в то время считал, что молодой задиристый поэт специально провоцировал скандалы, мол, ради де-
«Говорят, вместе с Булатом ушла эпоха… Девятнадцатый век… открылся Пушкиным, а завершился Толстым. Двадцатый начался трагическими предчувствиями Блока и закончился последней песней Булата».
шевой популярности. В действительности Евтушенко не
Рядом с воспоминаниями о знаменитых писателях
провоцировал скандалы, он просто их не боялся – скан-
автор «Шестидесятников» поместил очерки о людях, чьи
дал вызвать было в высшей степени несложно: «доста-
имена не гремели при жизни и сейчас не известны почти
точно писать, что чувствуешь и думаешь». Рано осознав
никому, - Вадим Черняк, Альфред Солянов, Сергей Чуда-
свою гражданскую миссию в поэзии, Евтушенко считал:
ков. Стихи этих поэтов, уверен Леонид Жуховицкий, за-
то, что он обязан сказать людям, не скажет больше никто.
служивают того, чтобы их знали и помнили.
Критики той советской поры любили сталкивать лба-
Наконец, особое место в книге уделено Александру
ми лидеров молодой поэзии. Кто из них лучше? - посто-
Аронову – поэту «широко известному в узких кругах».
янно задавался вопрос. Разговоры на эту тему усили-
Между тем его высоко ценили Окуджава, Евтушенко и
лись, когда на литературном небосклоне появилась но-
Вознесенский. Песня на его стихи «Если у вас нет соба-
вая яркая звезда – Андрей Вознесенский. Его дарование
ки» звучит в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы,
было признано выдающимся после первых публикаций.
или С легким паром».
И сразу же стали заметны попытки стравить двух самых
Ценители поэзии наверняка знают стихотворение
популярных поэтов – Евтушенко и Вознесенского. Они
Александра Аронова, начинающееся словами «Оста-
стали друзьями, пишет Л. Жуховицкий, и таким образом
новиться, оглянуться…». Он посвятил его Леониду Жу-
смогли в полной мере разочаровать поклонников лите-
ховицкому, а тот в свою очередь озаглавил ароновской
ратурных побоищ.
строчкой вышедший в 70-е годы роман о журналистах.
На страницах «книги вне жанра» - так определил фор-
Между прочим, недооцененный поэт, не выпустивший
мат своих воспоминаний автор – портрет Андрея Воз-
при жизни ни одного сборника стихов, много лет, до са-
несенского вылеплен наиболее выпукло. Читатели зна-
мой смерти в 2001 году, проработал журналистом в газе-
комятся не только с гражданской позицией человека, на
те «Московский комсомолец».
которого орал глава государства, но и с большим худож-
Что, однако, объединяет столь разных людей, собран-
ником, писавшим по-своему и только по-своему – «он
ных под одной обложкой? Идейная общность? Но ведь
шел дорогой, выбранной еще в начале пути, никуда не
они часто расходились между собой не только во вкусах,
сворачивая». И на этой дороге так смело эксперименти-
но и во взглядах. Их, по мнению Леонида Жуховицкого,
ровал с русским языком, «будто сам его придумал».
сближала нравственная позиция, их «отличала полная
Отдавая дань каждому из своих героев, автор при всем желании не может скрыть того восхищения, с каким
внутренняя независимость, органическая неспособность служить чему-либо, кроме истины».
он относится к Белле Ахмадулиной. Она не любила слово
Наконец, у этих людей, у этого поколения шестиде-
«поэтесса», говорила о себе «поэт». Но Белла Ахмадули-
сятых, был особый опознавательный знак. Они вошли в
на как никто другой в России была именно поэтессой –
жизнь страны под знаком поэзии, став голосом целой
«в ее стихах больше, чем у кого бы то ни было, женского
эпохи.
взгляда на жизнь, женского ощущения жизни, женского
Юрий СИНЯКОВ.
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
Чудовище, насильник и маньяк Широкую известность писателю Юрию Буйде принес автобиографический роман «Вор, шпион и убийца» — о писательстве и отношениях с советской властью. За этот роман он получил третий приз «Большой книги» в 2013 году. Недавно издательство «Эксмо» выпустило его новую книгу с диалектическим названием «Яд и мед». В издание вошли повесть, давшая название всей книге, и цикл рассказов «Осорьинские хроники». В рассказах, то полуфантастических, то сюрреалистических, то напоминающих русские былины, описываются самые различные перипетии из жизни княжеского рода Осорьиных, а в повести, события которой разворачиваются в наши дни, рассказывается о потомках этого рода уже в наше время. Такая структура книги дала возможность кому-то из критиков окрестить ее «семейной сагой», но это верно только отчасти, поскольку никакой сюжетной и событийной связи между отдельными главами книги нет и принадлежность героев к одному роду никакого принципиального значения не имеет.
13
впечатления
14
№ 11 (706) 18 сентября 2014 года
Действие повести «Яд и мед» происходит в шикарном особняке потомков княжеского рода Осорьиных,
- Пора, - сказала Варвара, беря меня под руку. – Соль на столе».
расположенном в престижном дачном поселке Жукова
В отличие от басни, мораль которой всегда одно-
гора (сразу вспоминается Николина гора на Рублевке).
значна, эту повесть можно трактовать по-разному.
Буйда описывает мерно текущую, обеспеченную и на-
Можно предположить, что автор хотел подчеркнуть,
лаженную жизнь большого семейства, в котором есть и успешные, дипломаты,
и
неудавшиеся
спившиеся актеры. Но од-
сколько крови и страданий
Знакомый нам с детства лозунг легендарных революционеров «Пусть нам будет тяжело, но наши потомки будут счастливы» отнюдь не напрасен.
нажды отлаженный за де-
одних всегда находится за счастьем и благополучием других, а может быть, он хотел сказать, что семейное счастье, передающееся из
сятилетия ход этого механизма нарушается. В этот дом
века в век из поколения в поколение, заслуживает лю-
случайно попадает и, осмотревшись, делает попытку
бых жертв и страданий. Так что знакомый нам с детства
закрепиться и остаться в нем навсегда представитель-
лозунг легендарных революционеров «Пусть нам будет
ница совсем другого социального слоя: «Ольга расска-
тяжело, но наши потомки будут счастливы» отнюдь не
зывала о себе: мать умерла, ни родных, ни близких, ни
напрасен.
друзей – никого, одна. Одна в огромном чужом городе.
Если повесть «Яд и мед» заканчивается размерен-
Снимала квартиру с двумя подружками, работала то
ным покоем и счастьем, то в цикле рассказов «Осо-
официанткой в кафе, то стриптизершей, то продавщи-
рьинские хроники» страсти просто зашкаливают. И
цей на рынке. Пыталась выжить».
былинные города здесь сжигают, головы непокорным
И вот когда Ольга уже как будто освоилась в доме,
князьям отрубают, и обнаженные разбойницы, наво-
ее находят убитой. Расследование убийства сразу же
дящие страх на окрестные деревни, размахивая са-
берет на себя самая старшая представительница ди-
блей, на бешеных конях носятся. В этом цикле Юрий
настии, обладающая манерами
настоящей барыни
Буйда уже выступает не в роли психолога, философа,
Татьяна Дмитриевна (или для домашних – Тати). Она
моралиста, написавшего повесть «Яд и мед», а скорее
опрашивает всех находившихся в доме в момент убий-
тонкого стилиста. Самое любопытное тут наблюдать,
ства. В ходе которого про обитателей этого внешне
как по-разному написаны его рассказы, посвященные
благополучного дома выясняется масса неожиданных
былинному времени, Средневековью, XVIII веку. Кроме
подробностей. Оказывается, цена видимого успеха и
линейного сюжета разной степени увлекательности,
благополучия велика. На самом же деле здесь посто-
каких-то тонкостей, нюансов, вторых планов тут нет.
янно врут, изменяют, женятся на нелюбимых, ругаются,
Повторюсь, самая известная книга Юрия Буйды на-
исподволь грешат. Так и не выяснив, кто на самом деле
зывается «Вор, шпион и убийца». Кажется, писателю
совершил преступление, Тати звонит в милицию и бе-
захотелось развить и продолжить этот образный ряд.
рет убийство на себя. И на последних страницах рома-
И, наверное, поэтому среди его героев мы встречаем
на мы вновь наблюдаем семейную идиллию:
таких персонажей, как огромных размеров женщину-
«Борис играл Шопена, Илья курил у распахну-
чудовище, насильника, увлекающегося исключительно
того окна. Нина, Лиза устроились на диване, Ксе-
уродливыми женщинами, маньяка-революционера и
ния была снова беременна… И вдруг невероятный
так далее.
свет залил гостиную, ярко высветив все эти лица.
Александр СЛАВУЦКИЙ.