"50 писателей" (том 2, в сокр.)

Сборник произведений лауреатов Первого и Второго международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А. Н. Толстого

50 писателей

Том 2 Москва “Российский писатель” 2008

УДК821.161.1-93 ББК 84(2Рос=2Рус)6-5,44 А53

Издано при поддержке Фонда “Русский мир”

А53

“50 писателей”

Сборник произведений победителей Первого и Второго международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А.Н. Толстого (в 4-х томах) Состав: И.В. Репьева, Л.А. Сычёва. Москва, “Российский писатель”, 2008г., 544 с.

Проза и стихотворения 50 призёров и дипломантов конкурса Союза писателей России – новый пласт современной детской и юношеской литературы. Первый и второй тома сборника адресованы ребятам от 5 до 15 лет, третий том – старшеклассникам и четвёртый – молодёжи. Рисунок на обложке Даниила А. Кузьмичёва.

Литературно-художественное издание

ISBN 978-5-902262-73-2

© АНО РИД “Российский писатель”, художественное оформление, 2008

Татьяна АГИБАЛОВА Ольга БАТЛЕР Владимир БЕЗЛАДНОВ Светлана ВОЙТЮК Ольга ГАРНАТ Сергей ГЕОРГИЕВ Алла ГОРН Николай ГРАХОВ Ирина ДРУЖАЕВА Вера ЛИНЬКОВА Тамара ЛОГАЧЁВА Любовь МИРОШНИКОВА Владимир МОРОЗОВ Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ Марина НОВИКОВА Гуля РИФ Леонид СЕРГЕЕВ Александр СТЕПАНОВ Андрей ТАРХАНОВ Олег ТРУШИН Владимир ЩЕРБАК Лауреаты номинации “ДЕБЮТ”

Дорогие ребята! Перед вами второй том четырёхтомника произведений лауреатов Первого и Второго международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени Алексея Николаевича Толстого, изданный на грант Фонда “Русский мир”. За четыре года своего существования толстовский конкурс выявил и отметил творчество около 70 русскоязычных прозаиков и поэтов, имена которых мало известны современному читателю. Эти замечательные авторы живут и работают в десятках городов Российской Федерации, Содружества Независимых Государств, на Украине, в Израиле, в Англии. И всех их объединяют общие духовно-нравственные ценности, уважение к русскому языку, к российской национальной культуре. Во втором томе широко представлена поэзия для детей от 5 до 12 лет. В числе этих двенадцати имён - и молодые люди, и опытные художники Слова. Открывается книга стихотворениями воронежской двадцатипятилетней учительницы Татьяны Агибаловой, а завершают поэтический раздел произведения тольяттинца Александра Степанова, который не так давно отметил уже сорокалетие своей творческой деятельности! А.Степанова можно назвать одним из лучших детских поэтов современной России. Он начал писать и публиковаться ещё в СССР, но расцвет его творчества пришёлся на тяжёлые девяностые годы, когда многим авторам не только трудно было издаться, но и практически невозможно сделать так, чтобы их книги расходились “достойными”, большими тиражами, попадали во все библиотеки страны. Став уже фактически региональным классиком литературы, Александр Степанов мог бы остаться поэтом только своей, горячо любимой им Самарской области. Но его творчество уже дважды отметил призами и Почётными дипломами толстовский конкурс. Он поднял писателя на новую ступень оценки его творчества, признав его стихотворения достоянием всей России. Эти стихи впитали образность, лирическую красоту, шутливость и даже озорство местного фольклора. Отрадно отметить и то, что сегодня в городе Тольятти Александр Степанов ведёт несколько поэтических мастерских, в которых передаёт свой опыт ребятам: школьникам и студентам, увлечённым поэзией Русского Слова. В связи с этим в середине второго тома, в рубрике “Дебют”, читатели найдут подборку стихотворений его учеников. Ведь Второй международный конкурс детской и юношеской литературы имени А.Н. Толстого, желая поддержать творчество юных, отметил Почётным дипломом работу всей литературной студии “Писаки”, которую возглавляет А.Д. Степанов.

Дважды лауреатом конкурса является и поэт, режиссёр театра г. Сарова Владимир Безладнов, который во втором томе четырёхтомника “50 писателей” продолжает свою замечательную серию стихотворений, которую он назвал “переводами с собачьего”, или “стихами спаниеля Дюка”. Юные читатели, наконец-то, смогут узнать абсолютно всё о собачьей душе, особенностях собачьей жизни. Начиная с того, почему домашние псы так любят играть в футбол и ходить на охоту, и кончая тем, почему они время от времени берутся создавать стихотворения. Подобной антологии пёсьей жизни, изложенной поэтически, кажется, на Земле ещё не было! В наш сборник вошли и новые стихотворения прекрасной уфимской поэтессы Светланы Войтюк. Если прежде Светлана Юрьевна выносила своё творчество к широкому читателю благодаря публикациям в журналах “Мурзилка”, “Миша”, “Весёлые картинки”, то при поддержке толстовского конкурса она смогла издать в течение последнего года и две самостоятельные книги стихотворений, и два сборника. Вместе с поэтом-песенником, бардом Николаем Граховым, получившим награду нашего первого конкурса в 2006 году, Светлана Войтюк издаёт в Уфе благотворительную, весьма востребованную читателями детскую газету “Уфимская радуга”, помогая “пробиться” в литературу пока ещё не признанным, местным прозаикам и поэтам. Частая гостя на страницах газеты - жительница г.Стерлитамака Башкортостана Гуля Риф, лауреат Второго толстовского конкурса (2007). Во втором томе “50 писателей” мы публикуем отрывки из её повести о трёх дружных, хотя и проказливых сестрёнках “Фантазёрки”. Сборник возвращает широкому читателю и интересную поэтессу из Петрозаводска Веру Линькову. До своего отъезда на Север, она жила и работала в Москве. Сотрудничала с передачей “Спокойной ночи, малыши!” на Центральном телевидении, а на радио – с передачей “Ровесники”. Её стихотворения выходили в крупнейших издательствах страны: “Детская литература” и “Малыш”. По опубликованному в “Мурзилке” стихотворению “Чемоданная шутка” режиссёр Горленко сделал мультфильм “Чемодан”. В трудные девяностые Вера Линькова, как журналист, занималась исследованиями феномена бесприютности, издала книгу “Архипелаг бездомных. Бомжи. Кому это выгодно?” Последние годы поэтесса живёт в Петрозаводске, и вот сегодня мы с радостью представляем юным читателям её поэтическое творчество. Конкурс имени А.Н. Толстого открывает России и имя новой самобытной поэтессы Ирины Дружаевой, чьи стихи также представлены во втором томе. Родилась она, по её выражению, среди глухих лесов Нижегородчины, училась в сельскохозяйственном институте, работала в почвенной экспедиции, преподавала. Потом переехала в старинный русский городок Городец и тут не только стала писать стихи для малышей, в том

числе на основе местного фольклора, но и иллюстрировать их в традиционной для Городца старинной расписной манере. По-своему самобытен и мансийский поэт Андрей Тарханов из ХантыМансийского автономного округа. Он вице-президент международной ассоциации финно-угорских писателей, автор 18 поэтических книг. Они переводились на разные языки мира: английский, болгарский, венгерский, финский... А вот в России его знают пока далеко не все, и потому нам приятно познакомить вас с его творчеством. Постоянным участником сборников конкурса стала мурманчанка, журналист и прозаик, Ольга Гарнат. В четырёхтомнике представлена только одна её повесть, о приключениях щенка Фунтика, которому волею судьбы довелось оказываться то в руках злых людей, то в руках людей добрых и таким образом ещё в детстве познать все превратности собачьей жизни. Но в действительности творчество О. Гарнат много шире. И пишет она не только для малышей, но и для подростков, причём как сказки, так и реалистические произведения. Прозаик Сергей Георгиев хорошо известен юным читателям. У автора вышло более 40 книг, долгие годы он работал главным редактором журнала “Ералаш”. Но издание “50 писателей” представляет этого замечательного прозаика, классика современной детской литературы, главным образом, с его лирической стороны. Впрочем, его рассказы не лишены и тонкого юмора. “Беляевская заимка” - это история про внука, которого отправили на перевоспитание к дедушке, в лесную сторожку. Но дедушка оказался фантазёром и затейником почище, чем внук. Так что, ещё большой вопрос: кому кого держать в “ёжовых рукавицах”, внука - дедушке или же дедушку - внуку. А вот “Другие маленькие рассказы” Сергея Георгиева, скорее, о самом серьёзном в жизни: например, о том, как трудно сыну, когда отец оставляет его ради другой семьи. А ещё о том, как сложно и в то же время увлекательно выбирать будущую профессию, и какой грустной и до слёз счастливой бывает первая школьная любовь, как это здорово, когда у тебя есть замечательный старший брат! Не менее значителен в современной детско-юношеской литературе и другой московский писатель, постоянный автор всех сборников конкурса, москвич Леонид Сергеев. Признание пришло к нему сравнительно недавно. А ведь Леонид Сергеев, многообразное творчество которого с трудом укладывается в три огромных по своим размерам и тяжести тома, потому и велико, что он сумел описать со всех сторон, во всех житейских и человеческих подробностях историю целого поколения, своего. Оно появилось в середине тридцатых годов ХХ столетия. И всегда в рассказах Л.Сергеева о детстве, отрочестве, юности, молодости и его самого, и его сверстников, переживших и войну, и полуголодное послевоенное время, никакой тоски о несбывшемся, о недополученном материальном, никакой скорби по несостоявшемуся!

8

Это истории совершенно счастливого человека, как будто бы родившегося в самой лучшей стране света и в наиблагоприятнейшее время! Это так и не так, всё ведь зависит от взгляда на вещи. Многие его товарищи не дождались с войны отцов и братьев, жили, учились будущей профессии на вдовью пенсию, сиротскую стипендию. Но не это для автора главное. Он показывает, что миром движут не столько житейские расчёты, над которыми он то и дело подсмеивается, сколько Любовь: Любовь к Жизни и к самому, подчас чудаковатому, но всё же невероятно талантливому Человечеству. Ум всегда талантлив! И потому человек, утверждает автор, даже если он ребёнок, вполне способен сделать себя счастливым сам. К тому же, многое решает Отношение, Убеждения, Чувства. Можно быть, например, молодым инвалидом, вчерашним мальчишкой, потерявшим ноги на войне, и презирать себя, “судьбу-индейку”, горестно сетовать на мир и клясть Бога. А можно продолжать любить: свой двор, крикливых ребятишек в нём, стать отзывчивым соседом, а кому-то и старшим товарищем. Умереть от ран рано, но при этом даже коротенькую жизнь прожить настолько светло, что один из этих мальчуганов будет помнить тебя всю свою жизнь, потому что ты показал ему, что значит быть красивым человеком, - красивым, прежде всего, духовно. Об этом маленькая повесть писателя “Собиратель чудес”. Собиратель чудес - этот тот, кто способен собственную жизнь превратить в настоящую сокровищницу духа. Как это получилось у безногого инвалида дяди Коли, сделавшего своим девизом слова “я здесь!”, “пока я здесь, я буду нужен!” Таких людей вполне можно назвать “вечными”. Для них словно нет смерти. Потому что, когда они уходят из земной жизни, где-то в Вечности они обязательно становятся нужны Самому Богу. Особое место во втором томе сборника занимают произведения о природе, о животных. Владимир Морозов, прозаик из Кировской области, написал целую маленькую энциклопедию о русском лесе. Она познавательна, ёмка, чтение захватывает даже взрослых. Потому что автор является знатоком в области знаний, которую описывает. Он работает лесником. Другой лауреат конкурса, Олег Трушин, из Подмосковья. У него вышло уже несколько книг рассказов о природе. Его небольшие произведения, которые с неизменным интересом и уже много лет печатает “Юный натуралист”, - наблюдения человека, который вырос среди природы, живёт ею и по-своему служит ей своим Словом. Надо отметить, что природа - та тема в детской литературе, которая весьма востребована читателями, но вместе с тем очень плохо поддерживается коммерческим книгоизданием. В основном, такая литература, даже если она отмечена на конкурсах, издаётся на средства спонсоров и благотворителей, и потому не часто 9

попадает в библиотеки. Хотя натуралистов, пишущих о ней достоверно, по своему личному опыту, очень мало. Таких людей можно по пальцам пересчитать. Владимир Морозов, Олег Трушин - в их числе. Приятно отметить, что лауреатом толстовского конкурса стал и прозаик Владимир Щербак, знаток морской жизни из Владивостока. На Втором конкурсе имени А.Н. Толстого были отмечены премией его “Рассказы старого моряка”. Необходимо отметить ещё одно новое имя современной детской литературы, русскоязычной сказочницы из Англии Ольги Батлер, повесть которой вошла во второй том сборника и обещает стать мировым бестселлером. “Тринкет” - это история о том, как трудно быть принцессами и волшебниками, что эта ноша не каждому по плечу. О том, какие ужасные последствия могут быть, если ты начинаешь испытывать большие претензии... к собственным родителям. Это не жанр фэнтези, которое имеет свои каноны и оттого делает произведения разных авторов подчас похожими, словно они близнецы-братья. Это традиционная и вместе с тем неповторимая, добрая сказка, в которой всё заканчивается хорошо, и в которой зло обязательно бывает наказано. Ещё один жанр, который почему-то не очень-то жалует сегодня коммерческое книгоиздание. Лаконичное название четырёхтомника “50 писателей” не случайно. Большинство из авторов сборника объединены в Товарищество детских и юношеских писателей России (СП России). Товарищество возникло в 2005 году, провело уже, при поддержке Молодёжной общественной палаты и Политической партии ЖИЗНЬ, два конкурса имени А.Н. Толстого, трижды на средства спонсоров-благотворителей, в том числе правительства Москвы и Фонда “Русский мир”, издало произведения лауреатов и распространило их по библиотекам страны. Так и поднимается, доносится до читателей новый пласт детско-юношеской литературы, правдиво отражающий многие реалии современной жизни, но при этом не потерявший жизнелюбия, поэтического восхищения жизнью, людьми, Россией. Фактически оба раза толстовский конкурс проходил под девизом “Жизнь остановить нельзя”. Эти замечательные слова принадлежат выдающемуся русскому писателю Михаилу Булгакову. А их справедливость доказывается, в частности, тем, что наши авторы продолжают работать, а в России не иссякает поток людей и организаций, благодаря финансовой поддержке которых выходят новые книги.

Организаторы Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А.Н. Толстого Ирина и Сергей Репьёвы

П О ЭЗ ИЯ

Татьяна АГИБАЛОВА Татьяне Агибаловой 25 лет. Родилась поэтесса в Орловской области, в семье военнослужащих. Сейчас живёт в Воронеже. В 2001 году писательница окончила Воронежский государственный университет, работает учителем английского языка в средней школе и учится в аспирантуре на историческом факультете. Стихи пишет с детства. Публиковалась в литературных альманахах, газетах.

ПРЯТКИ Небо хмурится сердито, Гонит со двора ребят. У меня окно открыто, Тучи в комнату глядят. Хоть совсем я не трусишка, Спрячусь быстро под плащом. Тучи смотрят: нет мальчишки, И заплакали дождём. Барабанят капли-палки, На дворе темным-темно. Мне тогда их стало жалко, И я выглянул в окно: “Тучки, хватит, перестаньте! Вас никто не обижал. Под плащом я был, в серванте!” Чудо: дождик перестал!

*** Я заболел. С температурой Лежу, глотаю аспирин. А за окошком – дождик хмурый, Гуляет целый день один. Ему, наверно, очень скучно. “Эй, выходи!”, – стучит в стекло. А мне на улицу не нужно, Там сыро, грязно и темно.

12

Татьяна АГИБАЛОВА

Я утром прямо из постели К окну: где дождь. А след простыл! Ах, бедный дождик, неужели Вчера ты ноги промочил?

ДРУГ У меня теперь есть Друг, Преданный и верный. Без него я как без рук, Если откровенно. Мы гуляем во дворе, Весело играем, Скоро в школу в сентябре Вместе зашагаем. Другу я любой секрет Расскажу без страха. Я несу ему котлет, Спрятав под рубахой. Ешь, мой маленький Дружок, Что ещё затеешь? Ты пока ещё щенок, Но дружить умеешь!

БОТИНКИ У моей сестры Иринки Непослушные ботинки. Вечно мы их с мамой сушим: Они бегают по лужам, Залезают в грязь. И что же? Не снимаются в прихожей. Мы шнурки им свяжем туго И… поставим на ночь в угол!

МЕТЕЛИЦА За окном моим метелица На кого-то снова сердится, 13

Поэзия

В щели дует, будто дуется, В непонятном танце кружится. Не сердись на нас, красавица! Твой наряд нам очень нравится. Ты с зимою серебристою Нам коньки подаришь быстрые, Лыжи, санки, игры разные, А ребятам – щёчки красные.

РУЧЕЁК Познакомьтесь, мой дружок – Маленький и быстрый Синеглазый ручеёк – Чубчик серебристый! Он бежит издалека По камням и сучьям. Я завидую слегка: Ах, какой везучий! Он увидит океан, Корабли и чаек. Каждый мальчик-капитан О таком мечтает. Поспешает ручеёк По траве и шишкам, А на спинке он везёт Лодочку мальчишки.

ДОЖДИК Рано, рано поутру Выгляни в окошко: Дождик бегал по двору, Поиграл немножко. Он деревья поливал, Тротуар, лужайки И Максимкин самосвал Отыскал под лавкой. Сделал две больших реки У подъезда Васи, Взял потом мои мелки. Радугу раскрасить!

14

Татьяна АГИБАЛОВА

ОСЕНЬ Жалко, что я не художник! Тихой осенью в лесу У тропинки подорожник, Как невесту, ждёт росу. Кто-то красками забрызгал Все травинки на полях. И деревья гнутся низко С акварелью на ветвях. И боярышник иголки Среди ягод затаил. Как не хочется надолго Покидать их яркий мир! Скоро месяц-полуночник По траве пойдёт гулять. Жалко, что я не художник, Не умею рисовать!

15

Поэзия

СДЕЛАЙ САМ Мне на праздник Дед Мороз Книжку новую принёс. Я читаю по слогам: “Сделай сам”. Клеил я и вырезал, Всё по полу разбросал. Вечереет, надо спать. Кто же будет убирать? Я за книжку, ну а там: “Сделай сам”. Утром мне совсем не лень Застелить свою постель, Маме с бабушкой помочь. Я и пол помыть не прочь, Всё расставил по местам – Сделал сам!

ЗИМНЯЯ КАРТИНА Я рисую на листочке Маму, папу и сыночка, Шапки, варежки потом – Это мы гулять идём. Как бела моя страница! Будто снег на ней искрится. В самый дальний уголок Солнца спрячу я кружок. Красным пятнышкам рябины Хватит места на картине. Посмотрите: рядом вмиг Появился снеговик! Вот и горка ледяная, Ель пушистая лесная, Снежный замок и... один Синий маленький пингвин.

16

Владимир БЕЗЛАДНОВ Режиссёр, актёр, художник, литератор Владимир Безладнов (Владимир Бондарь) родился в 1944 году в Ленинграде. Окончил ГИТИС им. А. Луначарского и Литературный институт им. A.M. Горького. Работал в театрах России, Средней Азии и Казахстана. Публиковался в журналах, является автором трёх сборников стихов: “Север”, “Солнце сквозь сосны” и “Маскарабозы”. Пишет пьесы. Из восьми написанных им пьес четыре поставлены в ряде театров России и ближнего зарубежья. Пьеса “Майский жук в шляпной картонке” переведена на польский язык и идёт на сцене польского театра в городе Лодзь. Стихотворения и песни для детей начал писать с появлением собственных внуков. Они и стали первыми и самыми строгими ценителями его творчества. В настоящее время Владимир Николаевич живёт и работает в городе Сарове Нижегородской области. В 2006 и 2007 г.г. поэт становился дипломантом Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого.

СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ Из стихов спаниеля Дюка (перевод с собачьего)

ВОПРОС ЧИТАТЕЛЮ Мой вопрос, возможно, труден, Но, пожалуйста, скажи, Почему так часто люди Говорят: “Собачья жизнь!”? Над ответом не однажды Размышлял подолгу я: Ведь у нас, собак, у каждой, Жизнь собачья, но своя! Есть служебные собаки, Есть собаки-сторожа. Их работу – знает всякий – Можно только уважать…

17

Поэзия

Есть собаки-водолазы, Есть спасатели в горах. Им, героям, скажем сразу: Незнакомо слово “страх”… Есть бездомные дворняжки – Те от холода дрожат. Есть болонки – эти важно На подушках возлежат. Псов бойцовых, не жалея, Шлют за деньги в смертный бой, А кого-то так лелеют, Позавидует любой… Папу с мамой, если можно, Я бы тоже в список внёс: Мама служит на таможне, Папа – выставочный пес. Маме приз недавно дали За её нелегкий труд, Папе каждый год медали За породу выдают. Да и я не мопс упрямый, Не задиристый терьер: У меня чутьё от мамы, А от папы – экстерьер. Я не трус, но против драки: У меня другая цель. Я рабочая собака, Я спортивная собака, Я охотничья собака, Я весёлая собака, Очень добрая собака, Я – английский спаниель! Скоро снова на охоту Мы с Хозяином пойдём, Вместе топать по болотам, Вместе мокнуть под дождём…

18

Владимир БЕЗЛАДНОВ

Мы и радуемся вместе, А порою, и грустим. На костре, в знакомом месте Вместе чайник вскипятим. За охотничьей удачей Вместе дальше побежим… В общем, жизнь моя, “собачья”, – Замечательная жизнь!

НАШ ДВОР Во дворе у нас уют: Птички по утрам поют, Днём на лавочках старушки Носом, задремав, клюют. Чистый воздух и простор, Для пенсионеров – стол, Для мальчишек – спортплощадка, Для собак – фонарный столб.

19

Поэзия

Есть деревья, есть кусты. И с утра до темноты Здесь гуляем мы, собаки, Дети, кошки и коты. Только, честно вам скажу: Я с котами не дружу. Я котов, на всякий случай, Стороною обхожу. Потому что здесь живёт Очень вредный, наглый кот. Он не просто так гуляет – Он собак часами ждёт. Выгибается дугой, Издаёт противный вой: Дескать, где вы там, собаки, Вызываю вас на бой! Он, вообще-то, кот не злой, Но уж больно озорной: Подбежит, ударит лапой, И на дерево, стрелой. Примостится на сучке (от земли невдалеке), И дразниться начинает На кошачьем языке. Он готов хоть целый час Там, на дереве, торчать, Наблюдая, как собаки Громко лают и рычат. Нет, конечно же, друзья, Погонял его б и я… Я бы рявкнул по-собачьи: “Эй, наглец! А ну, стоять!”… Я б поймал и оттрепал, Чтоб он к нам не приставал. Я бы этого нахала Мигом с дерева согнал.

20

Владимир БЕЗЛАДНОВ

Я б его за шкирку взял – Он бы плакал, лебезя… Жаль, воспитанным собакам Делать этого нельзя!

ОЖИДАНИЕ Ни спать, ни есть сегодня неохота. Гулять проситься – вовсе не резон. Сегодня мы поедем на охоту! Сегодня открывается сезон! “Охота!” – слово звонкое, как выстрел. Вчера я сразу понял: неспроста ж Своё ружье Хозяин долго чистил И проверял набитый патронташ, Принёс на кухню и завёл будильник (Как будто я б его не разбудил!), Надел ветровку, слазил в холодильник, Достал еду, за рюкзаком сходил, Сложил в него посуду, пропитанье, Поставил на пол, около ноги… Я, для проверки, без напоминанья, Принёс ему ягдташ и сапоги. Он потрепал мои большие уши, Сказал со смехом: “Утром. Хорошо?..”. Я лёг под дверь и стал смотреть и слушать, Чтоб без меня Хозяин не ушёл. Проснись, Хозяин! Я, прекрасно зная, Что рядом спят, лизну тебя в лицо И запляшу вокруг, но не залаю, Покуда мы не выйдем на крыльцо. И пусть там дождь (помеха для кого-то), И грязно-серый мутный горизонт, Мы всё равно поедем на охоту! Сегодня открывается сезон!

21

Поэзия

СУДЬБА ПОЭТА Мальчишки любят комиксы, войну и приключения, Фантастику, ужастики читать готов любой. Девчонки, осознавшие своё предназначение, – Истории про Золушек и сказки про любовь. С мальчишками мне весело: нам радостно играется. Девчонки треплют за уши, но это – пустяки! Мне вот что огорчительно: ни тем, ни тем не нравится, Когда я начинаю им читать свои стихи. Девчонки морщат носики: “Ну, вот! Опять разлаялся!” Мальчишки, ухмыляясь, крутят пальцем у виска. И не могу я как поэт в родном дворе прославиться: Никто из них собачьего не знает языка! А если даже на столбе, своим корявым почерком, Я напишу стихи, их смысл не ясен никому. Хозяин мог бы стать моим синхронным переводчиком, Да вот беда: он сам – поэт, и некогда ему. Ну, что ж, непонимание – удел поэтов издавна. Но детское издательство и мне окажет честь. А уж когда куплеты на бумаге будут изданы, Их непременно каждому захочется прочесть! Тогда-то уж никто меня “дюдюкой пустолающим” Не обзовёт! А я скажу: “Ну, что же вы? Смелей! Я без зазнайства подарю автограф всем желающим, Впечатав правой лапою своё факсимиле”.

ИМЕНА У меня – не стану врать я – Много есть сестёр и братьев: В Петербурге, в Кандалакше, В Костроме, в Улан-Удэ… Любопытная условность: По законам родословной В паспорта вписали наши Имена на букву “Дэ”: 22

Владимир БЕЗЛАДНОВ

Дина, Дэнни, Джим, Джульетта (трудно выговорить это), Дарби, Дональд, Дик, Дайяна, Дон, Диана, Джек, Демьян… Только, sorry… как-то странно: Англичанина – Демьяном!?.. Может, быть, его хозяин Был в тот день немножко… пьян? Скажем, мой приятель Гарри (мы работаем с ним в паре) Тоже шоколадно-белый Спаниель, на первый взгляд. А его зовут Гаврюша, У него большие уши, Но для кокер-спаниеля Гарри слишком русопят. Мой знакомый пёс дворовый Носит имя Казанова. На цепи… облезлый… старый… А надутый – как индюк! Я считаю, имя вроде Заявленья о породе, Ведь Хозяин мой недаром Подарил мне имя Дюк. У него большое сердце: Дюк по-русски значит “Герцог”. Это имя, не конфузясь, Я с достоинством ношу, Но… позвольте замечанье: Я, excuse me, англичанин! И считать себя французом Никому не разрешу.

СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ Я весь день сижу в квартире, Потому что – верь, не верь – Но… в собачьем нашем мире Появился страшный зверь.

23

Поэзия

Поглядишь на чудо это – Не собака, чёрте что! Ходит он в разгаре лета В тёплом клетчатом пальто. Ножки тонкие, как спички… Тощий… лысый… без хвоста… А замашки и привычки – Волкодавищу под стать! Смотрит злобно, пасть раззявив, Глазки яростью горят… Удирает от хозяев И тиранит всех подряд. Он в два раза меньше кошки, Но его боятся все, Потому что этот крошка Распоясался совсем. Он причина беспорядка И скандалов во дворе… Он кусает всех за пятки, От азарта одурев. Рвёт мальчишкам в клочья брюки, Налетев из-за угла… Издаёт при этом звуки, Не похожие на лай. Зверь опасен социально: Все от ужаса дрожат! От него овчарка Альма Удирает, хвост поджав! Этот злюка голобрюхий (ростом – кошке до плеча) Мне на днях вцепился в ухо И висел на нём, рыча. Наказать за все обиды Мог бы изверга любой. Да уж больно несолидно Драться с этой мелюзгой!

24

Владимир БЕЗЛАДНОВ

Предлагаю всем лохматым: Чтобы нам спокойно жить, Надо жёсткий ультиматум Хулигану предъявить. Пусть к нам больше не подходит! Пусть гуляет вдалеке! Пусть его хозяин водит На коротком поводке! Пусть намордник он наденет На его зубастый рот, А иначе мы злодея Воспитаем всем двором! Потому что, если срочно Мы не примем жёстких мер, Всех достанет – знаю точно – Этот вздорный той-терьер.

УТРО Хозяйка спит, уткнувшись носом в стенку, Хозяин – с краю, лежа на спине. Его нога, с мосластою коленкой, С кровати на пол свесилась во сне. Коленку полизать, конечно, можно, Но я хочу в лицо его лизать. И на кровать вползаю осторожно, И жду, когда откроет он глаза… Вот он зашевелился… повернулся… Но всё ещё старательно сопит… Я знаю: он давно уже проснулся И просто притворяется, что спит! Мы молча ждём, мы очень терпеливы… Мы затаились оба: кто кого?! Вот, словно невзначай, неторопливо К моим ушам ползёт рука его.

25

Поэзия

Вот, веко дрогнуло, приподнимаясь… Вот, в узкой щёлке заблестел зрачок, И я одним рывком к нему бросаюсь!.. Лижу... поставив лапы на плечо… Он, защищаясь, пальцы растопырил… Схватил, со смехом, за уши меня… Он крутит головой, но я настырен! И наша продолжается возня. С рычаньем, воем, хохотом, скулёжем… Хозяин лает басом, я – альтом… Но тут всё так же, к стенке носом лёжа, Хозяйка издаёт тоскливый стон, С подушки головы не поднимая: “Эй, мужики, кончай кошачий вой!”, – И снова моментально засыпает, Укрывшись одеялом с головой. Она, пожалуй, поступает мудро: Я всё равно б не смог ей рассказать, Какое это счастье – ранним утром Хозяина лизать!.. лизать!!.. лизать!!!..

ТВОРЧЕСТВО Мы с Хозяином друзья. Даже больше: мы семья! Мы похожи друг на друга: Он охотник, как и я. Мы не любим крик и шум (Так что – тише, попрошу!), Потому что он писатель, Ну, и я… стихи пишу. Вкусы общие у нас: Мы не любим громких фраз, Ненавидим конъюнктуру И не пишем на заказ, 26

Владимир БЕЗЛАДНОВ

Знаем, что такое лесть И редакторская спесь, И всего дороже ценим Нашу творческую честь. Даже если ждёт отказ, Нам редактор не указ, А от критики хвалебной Не впадаем мы в экстаз. Принимайте нас, как есть!.. И ещё… прошу учесть: Мы собачие консервы Ни за что не станем есть! Я Я С С

уверен: мы родня! могу его понять полуслова, с полувзгляда. полугава – он меня.

Но ума не приложу, Кем ему я довожусь? То ли сыном? То ли братом? То ли дядькой? Не скажу. Утром я его бужу, На прогулку вывожу.

27

Поэзия

Я Хозяина здоровьем Чрезвычайно дорожу. Воздух нам необходим. Мы походим, посидим, По пути в почтовый ящик Непременно поглядим. Если свежей почты нет, Купим парочку газет. Я свою проверю почту – Наш собачий Интернет. И читаем (о себе и о творческой борьбе): Он – рецензии в газетах, Я – посланья на столбе. Запах критики вдохнём, Вдохновенье почерпнём, Взглянем молча друг на друга, Усмехнёмся, подмигнем… И помчимся в кабинет, Сядем в кресла – тет-а-тет – И до завтрака напишем: Он – балладу, я – сонет.

ФУТБОЛ Я вчера играл в футбол И забил мальчишкам гол. Я прорвался к их воротам, Сквозь ботинок частокол. Развесёлая игра! Наши крикнули: “Ура!” Я ведь гол забил мальчишкам Из соседского двора. Я дорвался до мяча И гонял его, рыча. А мальчишки развопились: – Не считается! – кричат.

28

Владимир БЕЗЛАДНОВ

– Гола не было!

– Нет, был!

– Дюк по мячику не бил! Он схватил его зубами И в ворота затащил!

– Ну, и что же, что не бил? Может, правила забыл?! Он, в конце концов, собака, А уделал вас, верзил! И вратарь у вас – дыра! Так что, нечего орать! И, вобще… уж лучше с Дюком, Чем с занудами, играть! Я за мячиком бегу, Громко лаю на бегу: – Раз нельзя его зубами – Я и лапами могу! А чтоб не было обид, Мною будет гол забит В те ворота, что напротив, Где другой вратарь стоит. А потом ещё забью! Так что, зная прыть мою, Не машите зря руками, Соглашайтесь на ничью! Но за нашей кутерьмой Наблюдал Хозяин мой, И чтоб не дошло до драки, Он увёл меня домой.

СОСТРАДАНИЕ Сегодня ночью чей-то пёс Под нашей лестницей рыдал. Я утром кость ему отнёс, Которую Хозяин дал.

29

Поэзия

Он, не поверил, зарычал: Совсем, бедняга, одичал. Потом схватил её, ворча, И начал грызть, хвостом стуча. Я лёг и молча наблюдал, Как жадно он её глодал. Мне кажется, я никогда Таких голодных не видал. Он кость от мяса очищал, А я всей шкурой ощущал И страх, и горькую печаль, Которые он источал. Ему – лет пять… а может, шесть… Ободран бок… свалялась шерсть… Над пастью, душу бередя, Глаза тоскливые глядят. И я смотрел в его глаза, И так хотел ему сказать: “Ну, что, дружище? Что с тобой? Где дом твой? Где Хозяин твой? Скажи, как ты попал сюда? Ты потерялся? Не беда! Проблем неразрешимых нет. Давай, поднимемся ко мне! Хозяин мой, хоть он и строг, Поставит миску для тебя, Расчешет шерсть, промоет бок, Погладит, уши теребя, К врачу собачьему сведёт, И рана, мигом, заживёт. И станешь ты домашним псом С цивилизованным лицом. Пока что вместе поживём – Не всё же, мокнуть под дождём! А мы – с Хозяином вдвоём – Глядишь, и твоего найдём”.

30

Алла ГОРН Алле Горн сорок два года. Живёт поэтесса в городе Челябинске, воспитывает трёх дочерей. Стихи начала писать в 2004 году. Первый международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил творчество автора Почётным Дипломом.

ФРАНЦУЗСКИЙ КОТ У француза-старика Жил-был кот – месье Люка. Говорил со стариком Кот французским языком. “Будешь супчик, мон амур?” Кот в ответ ему: “Мур-мур”. “А селёдку иваси?” Отвечает кот: “Мерси!” Раз позвал старик гостей, Кот встречает их: “Месье!” Гости ахали, вздыхали: “Мы такого не видали! Вызывает восхищенье Чистота произношенья! Вас узнает целый мир!” Кот мурлычет: “Мон плезир!” Получил известность кот – Стало всё наоборот: Жил-был кот со СТАРИКОМ, А теперь – старик с КОТОМ!

СПОР Мы поспорили с Андрюшкой: У кого сильней игрушки. Сам не знаю почему, Мы с ним начали войну.

55

Поэзия

Сначала бились танками – Сломались наши танки. Потом мы бились санками – Сломались наши санки. Потом сломался пистолет И новый мой велосипед. Так воевали мы три дня: То я его, то он меня. Но вот закончился наш спор – Игрушек нет! Что взять во двор?!

БЛИЗНЕЦЫ Мы с Серёжкой – близнецы, Те же уши, рты, носы, Тот же мячик, те же книжки И заплатки на штанишках! Только я в футбол играю И голы всем забиваю, А Серёжка на гармошке Сочиняет песни кошке!

МИСТЕР ДУК И МИСТЕР ДАК Жил в Америке толстяк, По прозванью мистер Дак, У него был лучший друг – Всем известный мистер Дук. Мистер Дак – весёлый малый, Всё он делает на славу. А за что возьмётся Дук Тут же валится из рук. Раз решили Дук и Дак В доме починить чердак. Дук взял гвозди, молоток, Дак – десятка два досок, И полезли на чердак Мистер Дук и мистер Дак. Забивать стал гвозди Дук И себе по пальцам – тук!

56

Алла ГОРН

Утешает друга Дак: “Надо бить не “тук”, а “так”. Застучали молотки – Вот прибили три доски. Говорит тут Даку Дук: “Очень я устал, мой друг! Нам пора бы отдохнуть, Да поесть чего-нибудь!” Отвечает Дуку Дак: “Ты, смотрю, совсем размяк! Соберись ещё чуток И прибьём хоть пять досок”. Но твердит одно лишь Дук: “Гвозди валятся из рук, Надо срочно отдохнуть Да поесть чего-нибудь!” Вниз спустились Дук и Дак, Не доделали чердак. И теперь уже неделю Отдыхает Дук в постели. И никак не может Дак Старый дочинить чердак.

57

Николай ГРАХОВ Николай Леонидович появился на свет 26 ноября 1946 года. Живёт в городе Уфе. В 1967 году окончил строительное отделение автомобильнодорожного техникума. Писать стихи начал ещё студентом. Служил в Советской Армии связистом, потом работал мастером на стройке. Долго колебался, стать ли профессиональным музыкантом или поступить на актёрское отделение института искусств. К 1974 году стал автором около пятидесяти песен! Неоднократный лауреат Ильменского и Грушинского фестивалей авторской песни. В 1978 году, решив, что настало время серьёзно заниматься литературой, взял направление в Союзе писателей СССР и поступил на вечернее отделение филологического факультета Башкирского государственного университета. Работал днём, вечером посещал лекции и семинары. В 1985 году защитил на “отлично” диплом, и был приглашён на работу в Башкирское книжное издательство на должность редактора художественной и детской литературы, где трудится и сегодня. Первая книга вышла в 1985 году. С этого времени издал уже одиннадцать книжек, из них восемь - для детей. Переводчик с башкирского языка (поэзия). В 2006 году получил третью премию Первого международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А. Н. Толстого.

СЕМЬЯ Мама, папа, брат – семья. Очень интересно! Самый младший в доме я. Нам немного тесно. Кошка, печка и забор, Брат сидит, скучает, Лает пёс в соседний двор, На людей серчает. Две синички на снегу Подбирают крошки. Я синиц оберегу От людей и кошки! Свет звезды и солнца свет Вперемежку светят... Нет беды и горя нет – Только мы на свете!

58

Николай ГРАХОВ

*** Я утром вышел на крыльцо, И ветер дунул мне в лицо, и как два литра молока Проплыли мимо облака. А на кормушке, у ветвей, Сидел сердитый воробей, И, обогнув кривой карниз, Вниз полетел корявый лист, Где, собираясь в гости, Собака прячет кости... Так пусть не врут, что во дворе Бывает грустно в октябре!

*** Вот это да! Вот это да! Вот это было дело! Вели по улице слона, Шёл Витька рядом смело. Он шёл и прутиком махал, Он шёл и не боялся. Народ глядел, Народ вздыхал И очень удивлялся. И даже милиционер – Гроза любой ватаги, Вздохнув, подумал: – Вот пример Бесстрашья И отваги!

*** У самого печального На свете крокодила Ужасная зубная боль Никак не проходила. Могу сказать вам почему, Но только по секрету: 59

Поэзия

Любил Конфеты крокодил, Всё дело Только в этом!

УТЯТА Утка ведёт за собою утят. В речке поплавать утята хотят. Строгая утка сказала им: – Кря! Зря вы на речку спешите, друзья! Опыт, утята, вам нужен – Плавать поучитесь в луже!

КОШКА И ОКРОШКА (Скороговорка) Приготовил я Окрошку, Стал кормить Окрошкой Кошку. Но не ест Окрошку Кошка, Ей не нравится Окрошка!

ПРО БАБОЧКУ Я в руки взял большой сачок И долго поджидал. Но вот прыжок, Но вот скачок – Я бабочку поймал! Я ей на крылышки подул, Немножко погрустил, 60

Николай ГРАХОВ

Потом взглянул, Потом вздохнул, А после отпустил...

ПРО КУКУШКУ У кукушки Нет подружки, Очень грустно Жить кукушке. И в лесу, И на лугу Слышно грустное: “Ку-ку...” Я пойду на край опушки, Я кукушке помогу. Я ищу, ищу кукушку, А увидеть не могу! Есть стрекозы, Есть лягушки, 61

Поэзия

Только нет нигде Кукушки! Как же ей помочь в беде, Если нет её нигде?!

ПЕТУХИ Два петуха Между собой Затеяли Ужасный Бой. Дрались, Пока хватало Сил, Но так Никто Не победил. Умнее Были б Петухи – Длиннее Были бы Хвосты!

В ДЕРЕВНЕ Я уселся На крылечке, Я сегодня Загрустил, Потому что Спать на печке Папа мне Не разрешил. Говорит: – Ты не старик, Спи в кровати, Как привык.

62

Николай ГРАХОВ

Спать в кровати, Верно, легче. В ней мне спать Не привыкать. Но так хочется На печке Хоть немножечко Поспать! Очень здорово В ночи Сны увидеть На печи! Охраняют сны На печке Паучки, Жучки, Сверчки... Ты проснёшься – Рассветает... Ты зевнёшь разок-другой... А сверчок Тебе кивает: – С добрым утром, Дорогой!

ПРО МЫШЕЙ Сказала мышка мышке: – Слышь, Зачем шумишь, Зачем шуршишь?! Ведь люди Нас Услышат И скажут: “Это мыши!” Вот заведут себе Кота, И будешь бегать Без хвоста!

63

Поэзия

ПРО КОТА Кот Колбасой Набил живот, Лежит И рассуждает Кот: – Для серьёзного Кота Мыши – Это мелкота! Когда б Водился здесь Жираф, Тогда бы я Покинул шкаф И, позабыв зевоту, Пошёл бы На охоту!

ПОДАРОК “Играем в подарки?!” – “В подарки? Давай! Дарю тебе Лошадь!” – “Сарай забирай!” – “А я тебе – Сосны!” – “А я тебе – Дачу!” – “А я тебе – Берег И море в придачу!” – “А я тебе – Землю И весь небосвод!” – “А я тебе... Мячик резиновый! Вот!”

64

Ирина Д РУЖАЕВА Родилась среди глухих лесов Нижегородчины. Очень любит природу. Получила высшее образование в Горьковском сельскохозяйственном институте. Работала в почвенной экспедиции, училась в аспирантуре, преподавала в родном ГСИ. Сейчас живёт в старинном русском городке Городце. Писать стихи и иллюстрировать их начала пять лет назад. Грустной лирикой довольствовалась недолго. Желание много знать, читать изменило настроение стихов, и тогда в творчестве поэтессы начался новый этап – детский. Её аудитория – самые маленькие дети и учащиеся начальной школы, потому интонация стихов Ирины Дружаевой близка к фольклорной. Публиковалась в “Литературной газете”, в журнале “Вертикаль-21 век”, в альманахах издательства “Юность”, в сборниках стихотворений. Первая книга детских стихов, с авторскими иллюстрациями, “Дивный сад” была выдвинута на грант Департамента культуры Нижегородской области в 2005 году. Издательство “Кварц” выпустило книгу рассказов о детстве “Иди на свет” в 2007 году. Вторая книга детских стихов “Крошка на ладошке” выпущена в свет “Издательским домом Минакова” в 2008 году.

ВЛЮБЛЁННЫЙ МЫШОНОК Полюбил мышонок Тишка Королеву, чудо-мышку. Но: “Ах, мечты мои напрасны! Не найти мне слов прекрасных! Вместо них хотелось мне бы Звёзд букет достать ей с неба”. Королеве грустно тоже: Хоть не принц он, Ну, и что же? Симпатичен Тишка Королеве-мышке: “Жаль, меня не замечает! Звёзды в небе изучает…”

РАКУШКИН КЛАД У двустворчатой ракушки Тесно в маленькой избушке.

73

Поэзия

Но зато хранит старушка Клад под розовой подушкой. Тайной очень дорожа, Наняла она ежа. Ей теперь спокойней жить. Что же ёжик сторожит? Я открою вам секрет: Клада, в общем-то, и нет… Лишь песчинку под подушкой Прячет бабушка-ракушка. А старанья не напрасны: Станет жемчугом прекрасным Та песчинка под подушкой, У заботливой ракушки!

ЗАЙЧИХА-ПОВАРИХА Раз зайчиха-повариха Для любимых малышат Наварила щей ушат. Угостила и зайчат, И ежонка, и бельчат. А лисицу не звала, Щей капустных не дала. И теперь в глухих лесах Всюду рыскает лиса, Затаив обиду. Ищет зайцев, Чтоб спросить, Почему её к обеду Позабыли пригласить?

БУКА Не выносит соня-рак Болтовни и шумных драк. И, наверно, потому Раку лучше одному. Забирается в ракушку Как в уютную домушку. Затаится и ни звука. Рак-отшельник – Просто бука!

74

Ирина ДРУЖАЕВА

МОРСКАЯ СВИНКА Свинка добрая, смешная, А зовут её “морская”. Почему морской зовут? Свинки в море не живут! Корабли, с ветрами споря, Привезли их из-за моря, Из Америки, из Южной В край наш северный и вьюжный. Из-заморская свинюшка Как пушистая игрушка! А живёт в тепле и мире В городской моей квартире.

ВЕТЕРОК Прогулялся по лужочку ветерок, С одуванчика сдул белый свитерок, На ромашечке про тучку погадал, Заигрался и к обеду опоздал. Заблудился у берёзки в волосах И уснул, внимая птичьим голосам.

ТУЧА Тучка в озеро гляделась, Как у зеркала вертелась, Прихорашивалась И у озера с утра Тучка спрашивала: “Я кудрява? Я бела? Я красива? Я мила?” Но молчало озерцо, Глядя в тучкино лицо. Посинела тогда туча: “Я сильна, и я могуча!” Гневно молнией сверкнула! Ливнем в озеро нырнула – Стало озеро синей, Стало на небе светлей: 75

Поэзия

Туча в озере сидит, Злобно на небо глядит.

СОН (шутка) Не уснуть: Легла я рано. Посчитаю я баранов! Раз барашек, Два барашек… Посчитаю лучше пташек! Раз пичужка, Два пичужка… Нет! Пусть это будут хрюшки! Раз свинюшка, Два синюшка…. Стала облаком подушка. В облаках я утопаю… Засыпаю, Засыпаю… Я спала, обняв подушку. И всю ночь мне снилась Хрюшка!

ВОДЯНОЙ ПАУЧОК Как легка походочка Водяного паучка! Ведь в разгаре лета Он звезда балета! Для букашек-иностранцев Он даёт уроки танцев.

ЧТО ЗА ТАЙНА У ЯГИ? У бабули под корытом Тайна маленькая скрыта. Тайна топает, сопит И ночами плохо спит, Громко фыркает на свечку И шуршит под тёплой печкой, 76

Ирина ДРУЖАЕВА

Может выпить молочка Из кошачьей миски И мышей прогнать легко Может, словно киска. Любит липовые почки, Червяков, жуков, грибочки. Чуть опасность – Сразу в мяч Скрутится и с горки вскачь. Этот мячик не футбольный! Не пинайте: будет больно! Что за тайна у Яги? Отгадать мне помоги!

Ф ЕЯ СНА К нам Луна глядит в окошко, Звёзды жёлтые пасёт. На ковре мурлыка-кошка Песню тихую поёт.

77

Поэзия

Дрёма склеила ресницы И качает, как волна. На чудесной синей птице Прилетает Фея сна. И на сказочных салазках Сквозь волшебную парчу За собой увозит в сказку Нас по лунному лучу.

БУКАШКИ-ЗАМАРАШКИ Зачумазились букашки Под цветочною красой. Две букашки-замарашки На ладошке у ромашки Умываются росой.

ПРЕДМЕТ ОБОЖАНИЯ Толстый кот в квартире жил, Холодильник сторожил, Холодильник уважал, Холодильник обожал. Соблюдал толстяк диету: Суп, картошка и котлеты, Мясо, рыба, колбаса – Через каждых два часа. Оглушая кухню воем, Крепость с пищей брал без боя – Открывался в страхе сам Кухонный “универсам”!

МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ Был он молод и хорош, А начищен словно брошь. И дымил, как паровоз, Перегладив тряпок воз. И пускал горячий пар... Стал не моден, ржав и стар.

78

Ирина ДРУЖАЕВА

Поработал хорошо И на пенсию ушёл, Электрическому внуку Передав свою науку. А утюг-старик в музее На народ теперь глазеет.

ХВАСТЛИВЫЙ САМОВАР Перед скромною подружкой, Перед глиняною кружкой Хвастается самовар, Выпуская важно пар: – Я пузат, и я горяч, Я могу пуститься вскачь! Я сияю, как звезда! Хоть внутри бурлит вода, Я не чайник, Я – прибор, У меня в груди мотор! Так что я фактически Как корабль космический! Если сильно захочу, На Луну я полечу!

МОРСКАЯ ДУША Две калоши в кладовой Как-то раз подняли вой: – Мы давно уже не в моде, Не бываем на природе, Нас водица не ласкает, А у нас душа морская! Море слёз мы наревём И по морю… Уплывём!

ТОРМОЗА ДЛЯ БАШМАКОВ У ботинок есть носки, Есть подошва, каблуки…

79

Поэзия

Жаль, что портят башмаки Непослушные шнурки! Нитки длинные шнурков – Тормоза для башмаков!

ЗАБ ИЯКИ-ПЕТУШКИ Рано-рано поутру Гордо ходят по двору Два куриных пастушка, Два красавца-петушка. Задирают оба нос: У кого красивей хвост. Два красавца-петуха Не поладили слегка, Разодрались в пух и прах У забора в лопухах. Разодрали петухи И хвосты, и лопухи! Уж забыли драчуны, В чём причина их войны, А от прежней красоты – Только жалкие хвосты!

ЛЯГУШОНОК И ЗВЕЗДА Лягушонок на пруду Любовался на звезду. Вдруг звезда упала. Может, в пруд попала? Он всю ночь о том гадал И наутро увидал: Белоснежная звезда В тине бурого пруда. Распустилась чистая Лилия лучистая. Иль проснулась, спавшая, Звёздочка упавшая?

80

Тамара ЛОГАЧЁВА Живёт в городе Ленске, в Якутии, работает в телецентре. Стихи автора публиковались в лучших детских журналах страны. Тамара Логачёва – автор четырёх книг стихотворений для детей. Толстовский конкурс отметил стихи поэтессы в 2006 году третьей премией.

ПОЖЕЛАНИЕ Пусть в сказочном детстве Живут небылицы, Пусть маленькой девочке Кукла присниться. Альбомы и ручки, Тетради и книжки, Машинки и танки Приснятся мальчишке. Пусть дети планеты Печали не знают, Пусть каждое утро Их солнце ласкает, Заботой окружат Хорошие люди, И радости детской Предела не будет!

ШИШКА Говорит один мальчишка: Я упал, и сразу – шишка. Сколько шишек захочу, Столько лбом наколочу. Только это не работа! Падать что-то неохота!

ЗАДИРА-ПЁС Жил бы кот без забот, Если б не собака: То пройти не даёт, 103

Поэзия

То затеет драку. Никакого стыда! Чуть чего – кусаться. Можно так навсегда Без друзей Остаться!

“МИРУ - МИР” ”Что за двор, – ворчала мышь, Ни поспишь, ни пошалишь. Прокрадёшься на окошко, Тут как тут большая кошка. Под скамейкой возле сада Три хвоста – опять засада! Напишу-ка для задир На заборе “МИРУ – МИР!”

НАПРАСНАЯ ЛЮБОВЬ Я забросил логарифмы, Перестал читать Дюма. Я живу дыханьем рифмы, Я влюбился без ума. Я сказал девчонке честно: “Без тебя мне свет не мил. Ты мне очень интересна, Я всем сердцем полюбил. Не беда что полновата И немножко скупа! В этом ты не виновата, Хорошо, хоть не глупа! Мы с тобой давно знакомы, Недостатки я стерплю!” А она… ушла к другому! Я, выходит, зря люблю?

ЭТО ЛУЖА ВИНОВАТА! Бродит братец мой по лужам, Выбирая, где поглубже. Что ему мои запреты?

104

Тамара ЛОГАЧЁВА

Не удержишь брата в этом. В дом идёт чернее сажи, Зря ему рубашки глажу. Снова слышу я от брата: “Это лужа виновата. Растянулась, где не нужно! Растоптал я эту лужу!”

ВКУСНЫЙ ПОДАРОК Пришла коза на карнавал В очках и в мини-юбке. Медведь тихонько ей сказал: “Я вас узнал, голубка! Вы хоть и спрятали глаза, Но разве спрячешь рожки?” Смущаясь, юная коза Переставляет ножки. И каблучками цок-цок-цок – Прелестное созданье!

B дед Мороз полез в мешок Искать горшок с геранью. До ночи длился карнавал, Коза плясала, пела. Горшок с землёй в углу стоял, Герань она объела. Любви к конфетам никогда Особой не питала, Но за герань коза тогда “Спасибочки!”, – сказала.

СТРАХИ Охи, ахи, охи, ахи, В темноте гуляют страхи. Страх с повязкою на лбу Ночью к нам влетел в трубу. Страх второй застрял в окне, А один сидит во мне. Он сковал мне ноги, руки. От меня сбежали звуки, Онемел язык во рту, 105

Поэзия

Ненавижу темноту! Я включила в доме свет.

– Где вы, страхи? Страхов нет!

НОВОГОДНИЕ ПОДАРКИ На диване я сижу И цыплёнку шарф вяжу. Петушкам и курочкам Я свяжу тужурочки, А коту на Новый год Я свяжу полбанки шпрот, А собачке – косточку, А дедуле – тросточку.

ПРИВИДЕНИЕ Я привидение, впотьмах Я вызываю в людях страх. Кому-то запросто могу Хихикнуть в ухо на бегу. Могу мяукнуть, замычать, Могу мышонка испугать. Я привидение, да-да! Я появляюсь там и тут, Когда меня совсем не ждут. Но у меня бывает тоже, Когда темно, мороз по коже. Я рысь боюсь нарисовать, От кошки прячусь под кровать. Когда в прихожей скрипнет дверь, Мне сразу кажется: там зверь…

– А почему?

– Да потому, Что очень страшно одному!

ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ Горе какое у тётушки Кэрри! Мышки в субботу полбублика съели.

106

Тамара ЛОГАЧЁВА

В среду с котами расправились ловко, За три минуты связав их верёвкой. Тётушка Кэрри разводит руками: – Завтра, наверно, расправятся с нами! Кэрри со страха схватилась за сердце: Мышки пакетик рассыпали с перцем. Тётушка Кэрри свалилась на койку: Мышки проворно запрыгнули в мойку! Громко от горького перца чихают, Кэрри решила: её выживают! Мышки помыть ей кастрюльки хотели – Кашу в кастрюльках у тётушки съели. Долго бренчали на кухне посудой. Кэрри решила прогнать их оттуда, Тонкий из веника вырвала прутик, Смотрит: а мышки сшивают лоскутик. Что же такое творится в квартире? Мышки спокойно ей всё объяснили: “Мы собираемся фартук вам сшить”. С мышками Кэрри решила дружить.

ЗАГАДОЧНЫЙ СТРАХ Загадочный ветер Листвой шелестел. Загадочный кто-то на лавке сидел. Загадочный где-то послышался вскрик, Загадочный кто-то За дерево – шмыг. В загадочном платье, С огромным бантом. И был этот кто-то Мне очень знаком. Да это же Ленка, Конечно, она! Она без подружки Гуляет одна. Хотел подойти, Но какой-то чужак На Ленкины плечи Накинул пиджак... Во мне поселился Загадочный страх.

107

Поэзия

Растерянность вскоре Рассеялась в прах! Я буду бороться Назло всем врагам, Но Ленку свою никому не отдам! Я к ним подойду И не стану молчать, Скажу ей: “Сестрёнка, Пора идти спать!”

ВЕЖЛИВОСТЬ А можно ли вежливым волка назвать, Который “спасибо” не хочет сказать? Который поел пирога у лисицы И вместо “спасибо” ей крикнул: “Тупица, Ты что, не умеешь готовить шашлык? Я кушать с рождения мясо привык!” Поправил он чубчик, одёрнул рубашку И, бросив в лису опустевшую чашку, Ругался, ругался, пока не умолк. Скажите, ребята, он вежливый волк?

108

Любовь МИРОШНИКОВА Любовь Кимовна Мирошникова живёт в Краснодарском крае. В 1976 году она окончила Литературный институт имени А.М. Горького. Член Союза писателей России. Второй международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил её творчество Почётным Дипломом. Ключом к поэзии автора, наверное, можно назвать её признание, что детская литература всегда, во все времена была “полем брани добра и зла за души подрастающего поколения”.

ТАЙНА Тайна есть в реке большая, Коль от дедов до внучат, Никому не разглашая, Рыбы про неё молчат.

ВЫРУЧАЛОЧКА Притаилась кошка в ванной, Моет нос от каши манной: Нелегко тайком, за Машу, Доедать под стулом кашу!

ТАИН СНЕГ Раз снежинка, Два снежинка. Это Тая вышивает Снег, который не растает.

ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ Подснежник к свету потянулся, Как скорлупу, проклюнул снег. И вдруг от счастья улыбнулся: Весну открыл он раньше всех!

109

Поэзия

ЧУМАЗАЯ ТУЧКА – Тучка-тучка, это мило, Что бульвары ты умыла, И деревья, и дома! Отчего ж черна сама?

– Не успела, как всегда. Быстро кончилась вода.

СТРАШНЫЙ ВАРЕНИК Мышонок, белый как вареник, Перед щенком шмыгнул под веник. Щенок всю ночь не спал потом, Боясь вареника с хвостом.

КАК МЫ КУПАЛИ ПОРОСЁНКА Уж не мы ли, Уж не мы ли Поросёнка с мылом мыли? Он сердился и визжал, Против бани возражал. Мы старались целый час, А теперь купайте нас!

ТЕЛЁНОК И КОРОВА Шли телёнок и корова. Хоть телёнку мать сурово Повторяла “му” да “му”, Было весело ему!

110

Любовь МИРОШНИКОВА

ПРО СВИНКУ Воротилась свинка с рынка, Но пуста её корзинка. Вот бы был у свинки бедной Пятачок хотя бы медный! А за мокрый и немытый И арбуз не купишь битый.

НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ЧЕРВЯЧОК Плыл листик, будто челночок, На нём свернулся червячок. Впервые в жизни он жалел, Что дырку в листике проел!

111

Марина НОВИКОВА Марина родилась и живёт в г. Санкт-Петербурге, педагог. Получила три высших образования: техническое, биологическое и гуманитарное. Второй международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил её поэзию Почётным Дипломом.

КУПИТЕ СЕСТРЁНКУ! Папа сказал, что Луна за окошком Больше, чем яблоко, больше, чем кошка, Больше, чем комната, больше, чем дом. Папе поверить могу я с трудом. Он ошибается, наверняка! Как она может быть так велика? Этой ладошкой – смотрите, права я! – Всю без остатка Луну закрываю! Папа сказал, что меня нет дороже, Стою я больше, чем кресло из кожи, Больше, чем целый вагон шоколада, Больше, чем новая папина “Лада”. Шутит хитрец! Не позволит мне папа Яркими красками кресло закапать, Всю шоколадку не даст и опять Будет не с дочкой, а с “Ладой” играть. Папа сказал, что я солнышко, рыбка, Лучшая радость его и улыбка, Счастье его и его талисман... Только я знаю, что это обман! Сделать не хочет он малости самой: Поговорить с несговорчивой мамой. Сколько должна я у мамы просить Братика или сестрёнку купить?

УЖАСНЫЙ КАКВАСТАМ Сижу один и маму жду, Но в коридор я не пойду.

112

Марина НОВИКОВА

Я знаю: притаился там Большой трёххвостый Каквастам! Где тень от вешалки в углу, Он распластался на полу, Огромный, как гиппопотам. Вон – лапы, хвост и уши – там! Его я вижу лишь на треть, Всего никак не рассмотреть: Ужасный, страшный Каквастам По тёмным прячется местам. То тенью скроется, а то Повиснет, будто он пальто. Не маскируйся, Каквастам, Тебя узнал я по хвостам! На кухню прошмыгнуть бы мне: Там мой фонарик на окне. Но вдруг коварный Каквастам Пойдёт за мною по пятам? Конечно, я бы просто мог Закрыться в детской на замок. Но нет! Вот-вот вернётся мама. Она слабее Каквастама! Он может маму… уволочь! Я должен, должен ей помочь! Так берегись же, Каквастам! Тебе я маму не отдам! Мне очень-очень страшно, но Бегу туда, где так темно. Подпрыгнув, зажигаю свет, И... Каквастама больше нет! Входи скорей, не бойся, мама! Я выгнал злого Каквастама!

НОЧНОЙ КОНЦЕРТ Около леса, в уютном домишке, Тихо жила одинокая мышка. Ночью, лишь травы росой заблестели, Мышка пригрелась в мягкой постели. Только забылась сладостным сном, Как разбудил её шум за окном. Мышка вскочила, в окошко глядит, Видит: сверчок на полянке сидит 113

Поэзия

И, расплываясь в блаженной улыбке, Самозабвенно играет на скрипке.

– Эй, полуночник! Нельзя ли потише?

– Что? Извините, я плохо вас слышу! Скрипка моя все слова заглушает!

– Музыка ваша заснуть мне мешает! Спать я хочу! Не нужна серенада! Слышите? Музыки больше не надо!

– Музыки больше? Вам хочется много? Что ж, позову я дружка на подмогу! Вскоре под лунным рассеянным светом Двое сверчков заиграли дуэтом. Мышка кричит из окна скрипачам: – Кто же концерты даёт по ночам? Очень хотела уснуть в тишине я. Вы же играете только сильнее!

– Польку вам надо? Сильней, говорите? Это мы мигом, нас много, смотрите! И запиликали без передышки Десять сверчков под окошком у мышки.

– Вот, наказание! Дайте поспать! Я не просила вас громче играть!

114

Марина НОВИКОВА

– Громче? Сыграем и громко, и звонко, Если так цените музыку тонко! И расстарались они! Среди ночи Взвизгнули скрипочки, что было мочи. Домик дрожал, дребезжали все стёкла. Мышка взмолилась: “Не надо! Оглохла! Очень прошу вас, концерт прекратите! Хватит мне музыки! Прочь уходите!”

– Прочь? Так бы сразу сказали! Уйдём! Больше для музыки места найдём. И удалились. А мышка вздохнула, Влезла в постельку и крепко заснула. Ночью ей снились сонаты со скрипкой... Утром проснулась с блаженной улыбкой.

ПРИЗНАНИЯ БАРБИ Я Барби! Заметьте: не Таня, не Света! Красива, известна, по моде одета. Я мало похожа на женщин реальных: Им век не достичь моих форм идеальных! Не вянет с годами моя красота, Я кукла-картинка, я кукла-мечта! На куклу Аглаю гляжу свысока я: Подумайте только, кулёма какая! Смешная дурёха с бесформенным телом! Небось, создавали её между делом. Тряпичное чучело с ватой внутри. Ну, просто уродина, как ни смотри! Но что это? Как это? Так не бывает! Хозяйка моя, обо мне забывая, Аглаю берёт и сажает в коляску, Ей песню поёт, сочиняет ей сказку, Целует, качает, выносит гулять, А после в свою забирает кровать! Я – Барби!!.. Меня вы найдёте во всех магазинах: В столицах и сёлах, в горах и низинах. Весь мир покорила мордашка моя... Но кукле тряпичной... завидую я!

115

Поэзия

НИ ГУ-ГУ! Куда идём мы с Пятачком, большой, большой секрет. И не расскажем мы о том, о нет, о нет, о нет! (Вместо эпиграфа) Вчера гулял я по Морской у дома номер пять. Но где бродил я день-деньской, тебе не надо знать. Полдня ходил туда-сюда, играя на трубе. Но что я делал, никогда не угадать тебе. В семнадцать тридцать на углу купил я пирожок. В котором было то часу, не выдам я, дружок. Увидел сад, решил: зайду! Гляжу: колючий ёж! Но что заметил я в саду, ты в жизни не поймёшь. Решил иголки посчитать сердитому ежу. Но почему я стал рыдать, ей Богу, не скажу! Я сел, зарёванный, в трамвай и поспешил домой. Какого цвета, угадай, был красный палец мой? А дома с Таней и Петром мы ели курагу. Но кто присутствовал при том, об этом ни гу-гу. Затем стихи я сочинял: ведь я большой поэт. Но кто всё это написал, ты не узнаешь, нет!

ВЕТЕР Получив от неба ключ, Я на землю дождик вылью – Струями и мелкой пылью Из мохнатых спелых туч. Клетки ветров отопру, Лязгнут ржавые засовы. Что, повесы, вы готовы Всю листву сорвать к утру? Огородник, не зевай! Прихвачу морозом грядки! Всё убрали? Всё в порядке? Тыква, срочно дозревай!

116

П РО З А

Ольга БАТЛЕР

Т РИ НК Е Т

Ольга БАТЛЕР Ольга Батлер родилась в 1959 году в Москве. Первая сказка, которую она сочинила, называлась “Вечнозелёное растение” и, судя по реакции слушателей, была довольно страшной. Когда Оля рассказывала её в пионерском лагере на берегу Волги, слушатели жаловались, что боятся спать, но на следующий вечер дружно требовали продолжения. Сказки хватило до конца смены. “Ты будешь писать книги”, - напутствовали подруги девочку, когда они расставались. Но началась взрослая жизнь: учёба на факультете журналистики МГУ, защита кандидатской диссертации, семья, работа, и Ольга на много лет забыла, что когда-то мечтала сочинить сказочный роман. Вспомнить об этом её заставила Англия, в которой она теперь живёт. Ведь эта страна - самое настоящее королевство, которое называется Объединённым. В его состав входят Англия, Уэльс, Шотландия и Северная Ирландия. Королевство это такое старинное и красивое, что Ольга Батлер вдруг поняла, почему это государство является родиной многих сказок. Ей казалось, что и феи здесь до сих пор летают над цветами, и ВинниПух живёт в зелёных лесах графства Саррей. Ну, как было не разыграться фантазии? История приключений английского мальчика Джорджа Скидмора сложилась в голове писательницы волшебным образом - из снов и подсказок, которыми её щедро снабдила английская жизнь и поэзия. В 2007 году Ольга Батлер удостоена Почётного Диплома Второго международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого.

Рисунки Вячеслава ПОЛУХИНА, Сергея и Марии РЕПЬЁВЫХ 156

ТРИНКЕТ “ТРИНКЕТ – безделушка, пустяк, дешёвое украшение. Происхождение слова неизвестно”. Краткий Оксфордский словарь современного английского языка

Пролог Бабушкина сказка Стены этой комнаты были оклеены тёмно-вишнёвыми полосатыми обоями. А на дубовом комоде стоял портрет молодой смеющейся девушки. Неужели такой была когда-то их бабушка? Брат с сестрой пристроились на ковре у камина, обхватив коленки руками, а бабушка Азалия устало опустилась в глубокое кресло.

– Ну, начнём нашу сказку.

– А как королевство-то называлось? – решил сразу же уточнить мальчик.

– Королевство?.. Сейчас, сейчас... Тартатен. Да, королевство Тартатен! Что ты смеёшься, Джордж?

– Твой перевёрнутый французский пирог так называется.

– Ничего подобного! Название пирога – Тарт Татен, не путай меня! – бабушка даже немного рассердилась, хотя обычно сердилась редко. Она была доброй и любила своих внуков. – Тебя же не удивляет, что есть страна Чад.

– А где эта страна?

– В Африке. Но не будем отвлекаться! Так вот... В Тартатене, конечно же, был королевский замок. Вокруг него люди возвели высокую стену: они хотели защитить своего короля, ведь он был вполне порядочным человеком. И всё-то в его замке было необычно: лифт сам летал по воздуху, и не только вверх-вниз, но и направо-налево. Окна были волшебными, и сквозь них можно было увидеть любой пейзаж по заказу. Да и другие вещи имели свои диковинные причуды. Одна Очень Скрипучая Дверь, например, 157

Проза

страшно обижалась, если её не благодарили за то, что она сама открывается. Ведь так она со всеми здоровалась. По очень большим королевским праздникам повар готовил необыкновенное жаркое из невиданного зверя, который назывался кукарисом и водился только в местном лесу. Шестеро поварят вносили его в зал на огромном серебряном блюде, и гости одновременно ахали, потому что у кукариса была голова с золотым клювом. Клюв, конечно же, сразу после обеда отпиливали и уносили в королевскую сокровищницу. Не пропадать же добру! Бабушкино бледное лицо стало мечтательным и грустным одновременно. Она словно только что вернулась из загадочного далёкого Тартатена, и у маленькой Брэнды мелькнула мысль, что бабушка видела эти чудеса своими глазами. Когда-то очень давно.

– А ещё чудесней, мои дорогие, был город, окружавший королевский замок. Из распахнутых окон доносился нежный звон колокольчиков – ими принято было украшать комнаты. У самого основания высокой башни с курантами журчали водяные часы, изображавшие красавицу с кувшином. В небе летали стаи разноцветных голубей с привязанными к ним лёгкими почтовыми каретами. Ну а в разгар весенней ярмарки с единственного на рыночной площали каштана спускалась по шёлковой нитке удивительная Гусеница. В каждой ножке у неё было зажато по бусине. Она бросала их в толпу, и горожане тут же растаскивали бусины по домам, потому что они вызывали вещие сны.

– А чего эта Гусеница делала на каштане в остальное время? – спросила Брэнда.

– Одни старики говорили, что она выращивает бусины внутри плодов каштана – в благодарность за то, что люди сохранили это очень старое дерево. Другие старики говорили, что это и не Гусеница вовсе, а хитрая дракониха на восьми лапах, которая один раз в году является к людям под маской Небесной Гусеницы, а из бусин могут вылупиться однажды её очень злые дети.

– А сколько бусин она кидала в толпу?

– Давайте посчитаем! Ох, я совсем забыла, – вдруг спохватилась бабушка, – купила на распродаже калькулятор. Жму-жму на кнопки, а он не работает. Брэнда, миленькая, принеси мою сумку из прихожей! Пусть Джордж его посмотрит. Но когда мальчик покрутил в руках пластмассовую машинку, он громко рассмеялся: – Ой, не могу! Ты себе игрушечный калькулятор купила. Ну, рассеянная!

– Игрушечный? – бабушка смущённо порылась в сумке, доставая очечник. – Дай-ка его сюда! Какой же он игрушечный? Вот кнопки, вот экран.

158

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Рисунок Сергея РЕПЬЁВА

– Да там внутри-то – пус-то-та!

– Теперь понятно, почему он стоил всего пятьдесят пенсов. А ято думала, что сэкономила!.. Вот так бывает на свете часто: полагаешь, и даже очень уверен в том, что поступаешь мудро, и гордишься 159

Проза

собой, а на самом деле глупишь как неопытное дитя! Но на чём же я остановилась?

– Восемь ножек, в каждой по бусине… Это можно сосчитать и без калькулятора.

– Да-да… Небесная Гусеница спускалась вниз... Но как же он мог быть игрушечным?.. Ну, ладно, ладно!.. Конечно, в первую весеннюю ярмарку вокруг каштана происходила давка. Всем страшно хотелось хоть одним глазком взглянуть на своё будущее. Особенно королю. Толкаться с простолюдинами ему не нравилось. Проще было приказать слугам поймать бусины и принести их ему домой. Но слуги, все как один, были очень неловкими. Тогда однажды король приказал очистить площадь от народа и уселся под каштаном в кресле – дожидаться Гусеницу. А она так и не появилась – своенравной была! В те времена король был ещё нестарым мужчиной, сильным и смелым, как и положено королю, но пока не имел семьи, а, значит, и наследников. Ему просто срочно следовало жениться! Это был его государственный долг. Был даже назначен день свадьбы, разосланы приглашения и придумано меню обеда. Но он не знал, что его ожидает после свадьбы. И это очень его расстраивало.

– А невеста у него была красивая? – поинтересовалась девочка. Бабушка почему-то вздрогнула: – Ну, скажем так: очень недурна собой. С яркими голубыми глазами и золотыми локонами, как и положено невесте короля. Король ценил её ум и утончённость манер. Но всё-таки знал, что женится… без любви. Поэтому и тосковал. И вот однажды в ярмарочный день он поймал свою бусинку. Вернее, она сама прыгнула ему в руки, хотя стоял он на балконе дворца. Перед сном он положил сокровище под свою королевскую подушку, счастливо вздохнул: наконец-то можно узнать свой завтрашний день. И ему приснилась его свадьба. Вот только невеста на ней была совсем другая! Он удивился, хотел спросить её, откуда она взялась, но из-под пола внезапно полыхнуло огнём, и король проснулся от собственного крика. Поняв, что его ожидают большие несчастья, он совсем потерял покой. А день свадьбы приближался. У бедного короля даже бессоница началась... “Вы не знаете, что бы сон мой мог значить?” – спрашивал он всех подряд. Хитрые придворные делали сочувственные лица, но соображения по поводу личной жизни монарха держали при себе. И тут стал сбываться вещий сон – он встретил другую девушку! Брэнда уже набрала в лёгкие воздуха, чтобы перебить бабушку и задать новый вопрос, но старушка сама о нём догадалась и сразу же объяснила, что у той девушки были тёмно-каштановые волосы и карие глаза с длинными-предлинными ресницами. Она носила юбку 160

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

из суровой ткани и стираную-перестираную рубашку. Руки у неё были шершавыми от грубой работы, плечи широкими. В общем, она была… кухаркой!

– Кухаркой?! – одновременно воскликнули Джордж и Брэнда.

– Ну да! – хмыкнула бабушка. – Даже трёх классов не окончила. Да и училась на тройки. Не то, что голубоглазая невеста короля, которая знала много языков и прочла все книги в королевской библиотеке, – бабушка опять фыркнула. – На рассвете король бродил по замку, страдая от бессоницы. И вот, в одном тёмном уголке на чёрной лестнице, он столкнулся с девушкой, когда она тащила воду для лакеев. Она так растерялась, что налетела на него и едва не облила. Но быстро пришла в себя: с нервами у неё было всё в порядке. Так что уже через год влюблённый, очарованный король на ней женился. Надо же было такому случиться! – бабушка даже всплеснула руками.

– Почему же он бросил свою красивую невесту? – возмущённо спросила Брэнда.

– Та тоже терзалась этим вопросом. На самом деле обе девушки были красивыми. Но разве дело только во внешности? Любовь – такое сложное чувство! Могу сказать одно: отвергнутая красавица оставила придворную жизнь и скрылась в неизвестном направлении. Про неё скоро забыли. Но ей не давала покоя обида, что её бросили ради… какой-то кухарки! И эта мысль в конце концов привела её к мести. Она послала королю подарок, такую славненькую тринкет-шкатулку с забавным фарфоровым человечком наверху. А внутрь положила письмо с проклятьем. Бывшая невеста прокляла не только короля, но и всё его королевство. Хотя отвергнутой девушке не стоило обижаться. Глупо это, бессмысленно.

– Ну и жестокая! – вырвалось у Брэнды, и бабушка Азалия удивлённо посмотрела на внучку.

– Я такой ни за что бы стать не хотела, – произнесла девочка.

– Я бы тоже, – поддержал сестру Джордж. – Король, небось, и не подозревал, что его ждёт? И прочитал дурацкое письмо?

– Ну да, – почему-то смутилась бабушка. – Подарок ему очень понравился. Он теперь все дни проводил с занятной вещицей. Даже жену молодую забыл. Игрушечный человечек по его приказу спрыгивал с креслица, дёргал под музыку ножками и ручками, маршировал и приговаривал: “Шаг назад, три вперёд, шаг назад, три вперёд. Что-то тебя ещё ждёт!” – и садился обратно на крышку. Со временем танец усложнился, человечек стал безо всяких приказов слезать со шкатулки, по-хозяйски расхаживать по комнатам, командовать, и даже покрикивать на короля. Тот не обижался: игрушка стала смыслом его жизни, заставив позабыть и государственные дела, и семью. В этом и состояла суть проклятия. Поэтому, 161

Проза

когда молодая жена короля умерла от тоски и одиночества, он не сильно переживал.

– А первая невеста? Этому обрадовалась?

– Наоборот, испугалась! Она поняла, что совершила непростительный, страшно неразумный поступок! – бабушка горько вздохнула. – Отправила посылкой зло человеку, которого любила. Потом она догадалась и о том, что зло способно вернуться к ней. Ведь она была его хозяйкой с тех самых пор, как заплатила за него золотом какому-то проходимцу. Не зная, как остановить его, она и сбежала в далёкую страну.... Но колдовство-то уже свершилось! И едва эти слова были произнесены, из камина насмешливо каркнули: “Три-и…три-и…”. Девочка заткнула уши и спрятала своё лицо в бабушкины колени, та успокоила: – Не пугайся, это ворона кричит на трубе. Наверное, соседский кот её гоняет. А на трубу дома, действительно, присела ворона. В это время снизу, на тротуаре, на неё шипел кот. По хромой ноге птицы и хвосту с выдранными перьями можно было догадаться, что она жила на свете не первый год и успела побывать в разных переделках. Потом ворона пошире расставила лапы и принялась шуровать клювом в расщелине между щербатыми кирпичами. Возможно, здесь находился её тайник. А кот всё шипел и шипел внизу, словно хотел её достать. Ему явно не терпелось её схватить, и он примеривался, как бы вскочить на крышу. В конце концов, ворона перелетела на колокольню местной церкви. Вечером там всегда было тихо. Все восемь колоколов последний раз отзвонили в семь часов, а вечерняя служба, во время которой играл орган, закончилась ещё раньше. Внутри никого не было, лишь одиноко белели скорбные фигуры на памятниках давнымдавно умерших лордов, да стояли в привычных позах святые апостолы на цветных оконных витражах: святой Пётр держал ключи от неба, святой Матфей нёс мешочек с деньгами, а святой Иоанн подносил ко рту чашу со змеёй – отравленный напиток, который не мог причинить ему никакого вреда. Эта церковь была знаменита тем, что её восточный фасад украшала бычья голова с длинными медными рогами. А также – тем, что в ней удивительным образом сохранились глиняные кружки, из которых века назад пили свой эль звонари. Те звонари были большими шутниками. Они не только расписались на своих кружках, но даже сочинили стишок, который до сих пор белел на стене колокольни: Если звонишь ты В шляпе и шпорах, Пива три пинты Оплатишь нам скоро.

162

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Коль к брани одной Язык твой приучен, По кружке пенной С тебя мы получим. А если упустишь Верёвку спросонок, Немедля нам купишь Эля бочонок. Ворона пристроилась рядом с бычьей головой, чтобы привести свои перья в порядок. На первый взгляд, ничего особенного в её поведении не было. Но это не была обычная птица, поэтому лики в оконных витражах нахмурились, лежавший на усыпальнице мраморный рыцарь со скрежетом переложил меч из руки в руку, а кружки зазвенели, словно чья-то рука собиралась запустить ими в незваную гостью. Упругая волна света, такая яркая, что её можно было увидеть с закрытыми глазами, родилась в нише амвона, прошла сквозь церковную стену, и тогда бычья голова ожила, замычала и боднула ворону рогом. Перепуганная ворона вспорхнула и полетела прочь – в глубь маленького городка, где дома были ниже деревьев, а над вереницей черепичных крыш торчали гармошки каминных труб. Через минуту птица клацала когтями по подоконнику одного из особняков в тихом богатом квартале, разглядывая через стекло его обитательницу, которая стояла у камина. Женщина бросала в огонь пучки сухих трав. Звали её Мэри, и она была старшей дочерью бабушки Азалии. Никто не знал, что она занимается волхованием. А сама тётя Мэри считала, что она работает, занимает “делом” свои долгие и скучные вечера. Колдовала Мэри по книжке, которую купила в одном магазине. Тоже скуки ради: у неё не было детей. Травы вспыхивали и быстро сгорали, наполняя комнату сиреневой дымкой. В подвешенном над огнём котелке бурлило варево, набухал огромный пузырь, который и не собирался лопаться. Над камином висел портрет. Можно было предположить, что художнику позировала сама хозяйка особняка. Но ей явно польстили, пририсовав и чёрные густые локоны, и длинные ресницы. А магическое действо у ведуньи не выходило: пламя не разгоралось и, в конце концов, потухло, а варево перестало пузыриться. Это случалось не первый раз, и Мэри сердито топнула ногой. Подсматривавшая за ней ворона расхохоталась. В этот миг голова птицы блеснула, словно была сделана из фарфора. Блеснули и лапы, которые показались человеческими ногами. На какое-то мгновение можно было подумать, что на подоконнике сидит маленький фарфоровый человечек, который накинул на себя плащ с капюшоном из вороньих перьев и загадочно улыбается.

163

Проза

Глава первая Скидморы Мальчик покрутился в постели, перевернул свою подушку, чтобы устроиться поудобнее. Он проснулся среди ночи потому, что кто-то промяукал над его ухом: “Что потеряно нашлось... Надо бы забрать из лавки...”. Голос сразу смешался с шумом ветра и бившихся об окна капель сильного дождя. Это, конечно же, был хвостик недосмотренного сна. Гроза бушевала с вечера, и мальчик, которого звали Джордж Скидмор, в досаде подумал о том, что долгожданной поездки к морю завтра не будет. Наутро небо осталось серым, похожим на зимнее одеяло. А по телевизору сообщили про наводнение в Корнуолле. Высокая стена воды накрыла и морской пляж, и всю рыбацкую деревню с рестораном, где Джордж с родителями и сестрой пробовал в прошлом году огромных креветок. И ферму, где им показывали, как из молока делают сыр. Недовольный мальчик спустился к завтраку, сонно поздоровался с отцом, который пил кофе и читал газету.

– Что новенького? – бодро спросил отец.

– Ничего, – угрюмо ответил Джордж. Именно это его и огорчало.

– А у меня полно событий, – весело сказал старший Скидмор.

– Сначала я открыл один глаз, потом другой, потом потянулся, затем встал, почистил зубы, надел левый носок, надел правый носок, сварил кофе с пенкой, подобрал с пола почту. Вот, читаю про Корнуолл. Давай нарисуем метки?

– Какие метки? – чуть живее откликнулся Джордж.

– Уровня воды... – отец приставил ладонь к низу стены. – Здесь напишу “не боюсь”, здесь, – ладонь переместилась выше, – “всё равно не боюсь”. А вот здесь – “я же не умею плавать”! – Мистер Скидмор рассмеялся своей шутке. Это было вполне в его характере. Он просто не умел унывать.

– Боишься наводнений? – огрызнулся мальчик.

– Мы на возвышенности… – отец уже забыл о его вопросе, потому что смеялся над новостями в газете. – Ты только послушай! Тут пишут: “Перед отъездом проверьте, нет ли под вашей машиной пингвинов”. И это на полном серьёзе! В Южной Африке развешивают такие объявления на автомобильной стоянке! – жизнерадостно воскликнул старший Скидмор. Но у Джорджа характер был послабее, и он, вспомнив о сорвавшейся поездке на море, которую ждал целый год, вновь с тоской протянул: – Скукотища…

164

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

На сей раз отец понял его с полуслова: – Ну, хочешь, поедем в Бэттлбридж? – он не шутил.

– Конечно, хочу! – обрадовался мальчишка. Они любили ездить в Бэттлбридж потому, что там была самая настоящая лавка древностей, и Джорджу иногда удавалось упросить отца купить новый экспонат для его палеонтологической коллекции. Перед этим семья обычно заезжала на стоянку яхт, гуляла по берегу, слушая звон металлических пластинок на мачтах. Отец со знанием дела обсуждал чужие лодки. Филипп Скидмор был прекрасным шкипером и два раза в году брал семью в плавание на арендованной яхте вокруг острова Уайт. Если налетал сильный ветер и яхта кренилась, он успокаивал маму: мол, пока парус не касается воды, бояться нечего. Пусть дети тоже полюбят море. Может быть, Джордж, Брэнда или их дети поплывут когда-нибудь в Австралию? И тогда он наполнится радостью от сознания, что самая большая мечта его жизни осуществилась. У Филиппа не собралось денег на покупку настоящей яхты: вся зарплата уходила на нужды семьи. Единственный парусник, которым он владел, стоял дома на подоконнике. Поэтому, осмотрев чужие яхты на стоянке и подсчитав в уме их стоимость, отец вздыхал и переводил разговор на другую тему. И тогда в беседу вступала мама. Она тут же вспоминала, что в городке есть ещё и “блошиный рынок”, и радостно принимала решение – отправиться туда за сверхдешёвыми покупками: “Пусть мальчишки поиграют в свои игры, а девочки – в свои”, – произносила она, увлекая семью в поход за всякой-разной, по мнению Джорджа, “ерундой”. Она называла папу мальчишкой, а купленные им во время таких поездок вещи – игрушками, хотя папа был лысоватым сорокадвухлетним мужчиной, и покупал он не игрушки, а крючки к новой леске или детали к компьютеру. Однажды Филипп соблазнился на просьбу сына и дочери и раскошелился на большой китайский телескоп. Он установил его в саду, вся семья долго ждала безоблачной ночи, чтобы изучать жизнь на Марсе и кольца у Сатурна, но телескоп оказался очень слабым, и всё, что им удалось – рассмотреть кратеры на Луне. Отец говорил, что умный человек умеет сдерживать свои желания. И приводил в пример себя. Вот он, Филипп Скидмор, свои самые высокие, самые поэтические мечты связывал с морем. И что же, разве он наложил на себя руки оттого, что так и не добрался на собственной яхте до Австралии? Вот и сегодня, в сотый раз повторяя всё это сыну, Филипп Скидмор вёл семью в лавку древностей. По дороге они привычно осматривали красивые дома, живописно расположенные на холмах между лесом и морем. Вот, где им всем хотелось бы жить! Джорджу даже казалось, что именно в таком районе и должны селиться самые особенные, самые умные и самые счастливые люди.

165

Проза

Отец и тут “распускал хвост”, по выражению подсмеивающейся над ним мамы. Он с важным видом записывал адреса владений, которые были выставлены на продажу, словно собирался их купить. Но Джордж знал, что денег на особняк никогда не хватит, и результатом этих исследований станут лишь новые разговоры родителей о том, какие они всё-таки бедные по сравнению с некоторыми другими людьми. Например, с тётей Мэри. Правда, и эти выводы неунывающий отец всегда делал со смехом и шуткой. А Джордж никак не мог решить: счастливая ли у него семья. Вроде бы да. Им так хорошо всем вместе присесть на любимую прибрежную скамейку с памятной медной табличкой в честь некоего покойного Гэри Бойли, “доброго отца, мужа и настоящего джентльмена”, воздвигнутую на средства его вдовы. Поболтать, разглядывая море и чаек, потом заглянуть в ресторанчик и купить там жареной рыбы с картофельными чипсами. Но это всё, что они могли себе позволить. И Джордж просто всем телом своим, а не только душой, ощущал непроходящую бедность. Мама не работала, а отец, хоть и кормил семью, не мог вкалывать за двоих мужчин. Ведь в этом случае он совсем бы не видел свою жену и детей. А отец даже не делал попыток найти дополнительную работу. И страшно гордился той единственной, что имел. Вот и сейчас он с мальчишеской улыбкой следил за тем, как кружили над берегом привыкшие к угощениям, упитанные чайки и, блаженно щурясь, произносил: – Видите вон там большую баржу? Это повезли на материк машины с нашего завода. И Джорджу иногда думалось, что лучше бы отец перетрудился вместо того, чтобы годами бесплодно мечтать. Смотришь, тогда бы они хотя бы раз в жизни купили себе билеты на огромный пароход, который отвёз бы их в Австралию!..

Глава вторая Кража из “Лавки Древностей” Приятно гулять по Бэттлбриджу – сельскому месту с извилистой широкой рекой, мостиками и деревенскими коттеджами. Но Джорджу не терпелось пройти именно к деревянному небоскрёбу с чайной комнатой на пятом этаже. Прежде в этом здании был элеватор для хранения зерна. С помощью транспортёра зерно спускали вниз и загружали на баржи, которые приплывали по реке. Теперь здесь находится заветный для мальчишеского сердца магазин “Лавка 166

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Древностей”. Джордж ни с чем не спутает её запах – сладкий и тяжёлый одновременно от множества собранных вместе, старых, повидавших разных хозяев вещей. У каждого предмета имелась своя история, и все вместе они как бы образовали одну большую – историю Англии. Немногочисленные покупатели со знанием дела и благоговением ходили тут по комнатам, протискиваясь между старинными сундуками, комодами, зеркалами, картинами. Рассматривали столетней давности табакерки, любезные открытки, надписанные дамами прошлого, привезённые их кавалерами из дальних тропических стран, затейливые восточные вещицы. В продаже имелись даже древнеримские монеты и зубы динозавра! И трофеи Второй мировой войны тоже. Непостижимо, что и сегодня сторожил это богатство одинединственный продавец. Да и у того вид сонный: подперев голову руками, он то ли дремал с открытыми глазами, то ли слушал радиопостановку. Рядом с продавцом стояла клетка, и из неё таращила кроткие бусинки глаз морская свинка. “Свинка не продаётся”, – предупреждала надпись на прикрученной проволокой бумажке. Побродив по лавке, мама выбрала из расставленного вокруг добра старенькую садовую табличку со словами “Гусеницам и слизнякам вход воспрещён! Сад находится под охраной…”, а также – красивую металлическую банку и несколько старых открыток. А детей заинтересовала игрушечная лошадка с повозкой и кучером. В спине у неё торчал ключ. Чей-то прадедушка заводил её, когда был мальчиком, и лошадка двигала передними и задними ногами. “99 фунтов. Уценка, – было написано на картонном ценнике, который висел на шее кучера. – Но механизм не исправен”. Понятное дело, колёсики и зубчики износились за долгие годы. А старший Скидмор задержался в секции музыкальных тринкетшкатулок викторианской эпохи. Среди них попадались занятные – фарфоровые. Долгий путь прошла эта белая глина от первого эскиза до обжига в печи, через эмали, лаки, чтобы стать раскрашенными фигурками играющих детей, собак и котят. Отец склонился над тщательно вылепленным лопоухим фарфоровым и белым человечком, который сидел в таком же белом кресле с листком бумаги в руках. Ноги человечка не доставали до пола, потому что кресло было ему велико. Но оно и не могло быть другим: как раз в его основании скрывалась шкатулка. Филипп Скидмор осторожно приподнял её, разглядывая монограмму сделавшего вещь мастера: – Ммм... непонятно, ничего не написано, – он потянул человечка за туловище, и шкатулка открылась. – Хотя забавно... И камень зачем-то в неё положили. Занятный камень… Ларчик оказался с музыкой. Внутри него что-то ожило, как будто железные бабочки заскребли крыльями, и усталый механизм выдал 167

Проза

завораживающую своим однообразием мелодию. Джордж дожидался её окончания, поёживаясь от непонятно откуда налетевшего сквозняка и недоумевал, как можно интересоваться такими старушечьими вещами. Мама с Брэндой всё любовались открытками, а мальчик уже потянул отца в свой любимый отдел, где лежали окаменелости, как вдруг заметил, что внутри шкатулки, которую отец уже поставил обратно, лежит не простой, а удивительный камень! Джордж внимательно рассматривал его. Справа он казался красным. А если поглядеть на него слева, то камень представлялся коричневым. Он весь мерцал тёплым светом, словно подсвеченный изнутри лампочкой. Покрывавшие его отпечатки давно вымерших растений напоминали рисунки и даже письмена. Как будто очень терпеливый мастер корпел над ним месяцами, выбивая узоры. От камня трудно было отвести глаза.

– Ух, ты, – сказал Джордж, плотнее наваливаясь животом на витрину. Он долго лежал на ней, витрина даже стала тёплой. И вдруг мальчик понял, что не хочет больше ничего, кроме этой окаменелости. Он готов всю свою коллекцию за неё отдать! Потом он подумал, что камень, хотя он и лежал внутри шкатулки, наверное, можно купить отдельно. Дома Джордж положит его на самое видное место на полке – среди трилобитов. И обязательно похвастается им перед Питером Вэстом.

– Пап, а пап, – осторожно попросил Джордж, – купи мне его на день рождения.

– Этот булыжник? – пошутил Филипп. – Хорошая идея: недорого и сердито. Они подошли к сидевшему за своей конторкой равнодушному продавцу.

– Ну, давай сам, – шепнул старший Скидмор сыну. Джордж спросил цену. И в этот момент раздалось: “О, Боже! Если бы я мог повернуть время назад, чтобы предотвратить это страшное злодеяние!”, – воскликнули из транзисторного приёмничка. Продавец нехотя убавил громкость и ответил, что в лавке не торгуют камнями.

– Да он вот тут лежал, – показал Джордж на шкатулку. Продавец подошёл к витрине и с удивлением уставился на окаменелость.

– Впечатляет, – сказал отец. – Почем у вас десяток таких? Джордж счастливо рассмеялся, он уже держал наготове пакет, чтобы положить туда покупку, но продавец задумался, как-будто первый раз увидел камень, а затем... назвал немыслимую цену.

– Что?? Сто пятьдесят девять фунтов?! Сто пятьдесят девять фунтов?! – страшным голосом переспросил старший Скидмор, возвра168

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Рисунок Сергея РЕПЬЁВА

щая камень на прилавок. По его лицу Джордж сразу понял, что вероятность покупки равна нулю.

– Пап, ну, пожалуйста...

– Слишком дорого!

– Ну, пап... – слёзы приготовились капнуть из глаз мальчика.

– Нет! Джордж знал, что такое “нет” означает не “нет, хотя возможно”, а именно “нет!” “Подумаешь, сто пятьдесят фунтов! – пронеслось в голове у мальчика. – Большие деньги?” Он точно знал, что на месте отца не стал бы жадничать. Правильно, видать, тётя Мэри сказала, намекая на старшего Скидмора: глупо вкалывать с утра до вечера, если не можешь купить то, что хочется. Мамина сестра знает, что говорит, ведь она настоящая миллионерша, и при этом не работает! Но как же заполучить камень? Эта мысль не выходила из головы Джорджа. А мальчик чувствовал, что, несмотря на высокую цену, в лавке этим товаром особенно не дорожат. Поэтому Джордж был готов спрятать его в карман, хотя никогда в своей жизни не воровал! И тут… электричество в магазине погасло… Лавка погрузилась в полумрак, который дождливым днём не редок в заставленных мебелью 169

Проза

помещениях. Стало тихо и тревожно, только транзисторный приёмничек еле внятно продолжал причитать: “Слишком поздно! И уже нет пути назад!”. От волнения Джорджу померещилось, что через зал пролетела и уселась на стену доисторическая птица с дамской шляпкой в зубах. Потом свет вспыхнул с новой силой. Зажглись все выставленные на продажу старинные лампы на бронзовых ножках. Там, где “уселась птица”, оказался обыкновенный настенный светильник с абажуром. И опять всё вдруг погасло.

– Ничего себе, иллюминация, – сонно заметил продавец. Забыв про камень, он направился к электрическому щитку. Мигающий свет волновал его больше, чем оставленный на прилавке товар.

– Филипп, мы с Брэндой уже выходим! – крикнула мама.

– Мы тоже! – отец пошёл к выходу.

– Ещё разок только взгляну, – тихо сказал сам себе Джордж. Он не мог найти сил расстаться с камнем, словно кто-то нашёптывал ему: “Укради, укради”.

– Джо-о-рдж? Пакет у тебя? – отец неожиданно повернул обратно.

– У меня, у меня, – Джордж быстро опустил скользкий камень в карман, потом, запаниковав, переложил его в шкатулку, из которой вытащил.

– Догоняй! – отец вышел из магазина. На прощание мальчик подёргал крышку шкатулки. Это была та самая, с лопоухим фарфоровым белым человечком, но сейчас она не открывалась, словно была заперта изнутри... Как же поступить? …– Что-то пакет заметно потяжелел, – заметил отец, когда они поднимались по крутым ступенькам в башню. Его лысина блестела от капелек пота. – Прихватил камушек с собой? – пошутил он. Сердце Джорджа ухнуло и словно покатилось по крутым ступенькам. А что если отец заглянет в пакет прямо сейчас и увидит на дне украденную шкатулку с камнем?!

– Не расстраивайся, – старший Скидмор похлопал сына по спине. – Разбогатеем – все окаменелости на свете скупим. Филипп Скидмор даже не представлял себе, как близок был к истине, когда шутил минуту назад. Он по-прежнему пребывал в глубокой уверенности, что его Джордж на кражу не способен. “Разбогатеем? Как же!” – едва не фыркнул мальчик.

170

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Глава восемнадцатая Голубь приносит весть Когда-то отец научил Джорджа время от времени задавать себе вопрос, почему он попадает в те или иные неприятности. Спрашивать себя: что это было, невезение или дурость. Если ты подскользнулся и со всего маху упал в канаву, полную грязной воды, это, конечно, невезение, с любым может случиться. Но если перед падением ты балансировал на мокрой железяке перил паркового мостика, а вдобавок строил рожицы и кривлялся под одобрительное улюлюканье приятелей, это, конечно, чистой воды дурость. Не первый день Джордж бродил около трактира и обдумывал свои предыдущие поступки. Дождь мочил его голову и плечи, мальчик был грязен и голоден: спал, где попало, оставшихся монеток хватало только на хлеб. Но лицо его было мокро не только от дождя, но и от слёз: он не пошёл к Дракону, но не мог и войти в трактир, показаться на глаза тётке, увести от неё сестру. Да и Питер исчез бесследно. Даже если бы на Джорджа свалилось сейчас богатство, оно бы не сделало его счастливей. Теперь он понимал слова отца о том, что лучше довольствоваться меньшим, но зато иметь дружную замечательную семью. А ведь хорошо было просто сидеть вечером в гостиной, делиться новостями, иногда спорить, читать вслух книгу или смотреть хороший добрый фильм! Ведь там, возле родных, когда вся семья была в сборе, буквально каждая комната была наполнена теплом и любовью! Джордж сидел на полу, мама располагалась в кресле, к ней на колени забиралась Леди, отец лежал на софе, и Брэнда там же – у него в ногах. А когда мама брала в руки “Сказки”, всем четверым начинало казаться, что они – дети, большая дружная компания. Они переглядывались, обменивались впечатлениями и замечаниями, иногда перебрасывались шутками. А потом наступала чудесная пауза. Во время перерыва мама шла на кухню, наскоро готовила чай и не спрашивала, сколько сахара и молока добавлять в чашки, потому что знала вкусы каждого. Даже Брэнда никогда их чашки не путала! У отца – белая с нарисованным голубым парусником, у Брэнды – с кошачьей мордочкой и словом “мяу”, у Джорджа – синяя, с его именем. У мамы нет постоянной чашки – не везёт ей с ними. Её любимая, с клубничками, недавно разбилась, и поэтому она наливает себе чай в первую попавшуюся, “ничейную”, но Джордж с Филиппом любят подыскивать ей новые, когда вдвоём толкаются в магазинах, выбираясь на воскресную прогулку.

251

Проза

Домашние праздники выделялись в череде будничных дней, как позолоченные орехи – в россыпи обычных, но тоже вкусных и свежих! И среди этих, “ позолоченных”, есть самый главный и большой – Рождество. Этот праздник отшлифован поколениями до почти волшебного ритуала: с обязательными ангелочками на ёлке, бумажными коронами на головах, хлопушками-сюрпризами, красным чулком у камина, зелёным венком из остролиста и еловых веток. Ему предшествовала большая Генеральная Уборка, когда хозяева буквально выворачивали свой дом наизнанку, пока не очистят его от всех пятен и пыли. Потом отец доставал с чердака гирлянды лампочек и ёлочные украшения, закреплял их по фасаду дома, стоя на длинной выдвижной лестнице. Он хотел, чтобы их огни сияли ярче других в ночи Кленовой улицы. Дни бегут, праздник приближается, и родители уже валятся с ног от усталости. Они мечтают о боксинг-дне, когда вся суета останется позади. Вот уже в комнатах тайно шуршит подарочная обёртка и время от времени раздаётся голосок китайского Санта-Клауса, которого устанавливают под ёлкой: “Сисливого вам лоздества, сисливого вам лоздества!” – поёт он. Под ногами вьются золотистые ленты, падают серебряные банты со стула. Из комнаты в комнату разносятся крики: “Кто взял ножницы, где скотч?” – все, кроме Брэнды, знают, что идёт секретная упаковка многочисленных подарков – и не только для них, членов семьи, четверых, но и для других родственников: для бабушки, многочисленных двоюродных тёть и троюродных дядь. И только одна Брэнда ждёт с трепетом, желает знать, что именно Санта Клаус положит ей ночью под ёлку и в красный носок над камином. Сестрёнка до сих пор верит в Санту, как любой, даже взрослый, человек верит в то, что на свете есть людская доброта, честность, мужество, верность. И наступает Великая Рождественская ночь! На подзеркальнике выстраивается шеренга поздравительных открыток от друзей, родных, соседей. В духовке млеет фаршированная индейка, её запах доносится до спален, а под ёлкой в гостиной, словно сама собой, складывается нарядная куча из коробок, коробочек, а также мягких свёртков и блестящих пакетов. Утром Джордж и Брэнда найдут свои имена на них, с нетерпением надорвут праздничную упаковку... И как ни странно, именно с этого момента праздник засобирается уходить. Он подождёт немного, пока дети и взрослые порадуются на свои подарки и на радость друг друга, пошумят хлопушками, наденут бумажные короны, съедят праздничный обед, посмотрят лучшие телепередачи, и потихоньку пойдёт на убыль. Но ощущение счастья продержится долго. Ведь все знают, что обежав годовой круг, Рождество обязательно вернётся!

252

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

На одно Рождество случилось чудо – выпал и не растаял снег. Днём семья гуляла в парке, и отец показывал детям следы: здесь лиса пробежала, здесь заяц, а вот эта маленькая дорожка оставлена барсуком. “Разве барсуки не впадают в спячку?” – спросила мама. “Этому не спится”, – весело ответил отец. И тут же Брэнда завалила их вопросами: что барсуки едят, где живут, какие у них детёныши... Бедная Брэнда, а что, если её уже нет в живых?! Эта мысль всю неделю буквально обжигала сердце Джорджа. На его глазах и сейчас выступили слёзы. И, скрывая их от прохожих, мальчик отвернулся и заметил, что на него смотрит мокрый почтовый голубь.

– Опять ты? – уныло спросил он. Вид у птицы был усталый, но она не отставала от него и взглядом словно просила подойти ближе. В этот момент к трактиру подъехала знакомая бричка – мальчик спрятался за кустом: на пороге “Перепёлки и ужа” появилась принаряженная Мэри.

– Довольно прохладно после дождя. Что вы там возитесь? Где мои перчатки? – проворчала она, обернувшись в сторону любезно улыбавшегося ей Друвита.

– Вот они – тёпленькие, специально подышал в них, – заискивающе произнёс он. Едва ведьма уехала на бричке, Джордж уже в который раз бросился к двери трактира, чтобы встретиться с сестрой. Но в привратницкой сразу же началось густое злобное жужжание. Это шмели с жалами наготове понеслись в сторону мальчика. Они и раньше его прогоняли. И Джордж вновь почувствовал себя в безопасности, только когда выскочил из Кривого закоулка.

– Вот, снова я здесь, а не там, – сказал он себе в большой досаде и в отчаянии ударил кулаком по ладони. – Ну, что тебе нужно, в конце концов? – Мальчик прикрыл лицо руками, потому что знакомый голубь снова пролетел очень близко. И в этот миг краем глаза Джордж успел заметить, что к птичьей лапке привязана записка. Тогда он подманил голубя, вытащил изпод неумело завязанной нитки клочок бумаги. О, Боже, это было послание от Брэнды! Сестра жива! Иначе бы она не нарисовала всех Скидморов вместе. Цокая копытами, мимо Джорджа промчалось нечто высокое, грибообразное. Так показалось сквозь дождь. На самом деле, это проехал двухэтажный омнибус: не обычный автобус, и даже не “рутмастер” с открытой подножкой, а их прадедушка, старинный экипаж, запряжённый парой крепеньких лошадей. Прямо не город, а музей древностей под открытым небом!

253

Проза

Омнибус был набит битком: пассажирами и их поклажей, предназначенной для продажи на рынке. На втором ярусе крыши не было, люди стояли, держась за поручни, под своими чёрными зонтами. Зонт был прижат к зонту – вместе они и придавали экипажу вид гриба. Экипаж проехал и остановился, поджидая замотанную в шаль пожилую простолюдинку в широкой пышной юбке. Она вперевалку заторопилась к нему с двумя корзинами, из которых раздавался громкий писк. Но тут же её окатил водой из лужи другой конный экипаж. Тётка принялась трясти юбкой и ругаться, одна из её корзин перевернулась, оттуда выскочили цыплята. Тогда уже женщина истошно закричала, и двое пассажиров бросились ей на помощь – отлавливать жёлтеньких беглецов. Воспользовавшись этой заминкой, кондуктор омнибуса собрался покормить лошадей. Он повесил на оглобли по мешку. Из одного просыпались овсяные зёрнышки.

– Можно, я подберу несколько? – спросил его Джордж. – Тут голубь есть просит.

– Ага, это письмо тебя дожидается, – заметил весёлый кондуктор.

– Не вижу никакого письма. Была одна записка…

– Не спорь, почтовые голуби свою работу знают, – сказал мужчина, набирая в ладонь щедрую пригоршню зёрен. Голубь набросился на овёс, как будто неделю ничего не клевал. И опять случилось то же, что и прежде: Джордж расслышал в его клёкоте чьё-то послание: “Детям с Кленовой улицы. Второй спуск Осьминога, дальше вам покажут”. Голубь полетел перед мальчиком. Джордж следовал за птицей и скоро вышел на покрытую деревянными досками дорогу. Второй спуск Осьминога – ну и название! Он привык, что бывают Садовые Линии, Парковые проезды, Главные Улицы, они есть в каждом городе. Однажды он вместе с отцом посмеялся над улицей Дубовая Аллея, которая была всего пятнадцать метров в длину и полтора в ширину. После этого они придумали игру, смысл которой заключался в том, чтобы давать имена улицам, по которым они гуляли. Как хорошо, весело тогда было!.. Но Второй спуск Осьминога не укладывался ни в какие правила. Осьминоги на улицах городов не живут! Наконец, голубь закружил возле дома с круглыми окнами, к стене которого была привинчена мраморная доска с цветочным орнаментом. Мальчик робко постучал в зелёную дверь. Неужели его тут ждут? Но кто? И помогут ли освободить Брэнду? Ему не открыли, ни одна занавеска не шелохнулась за окнами. На всякий случай Джордж приподнял засыпанный сухими листьями коврик у двери, потому что его родители всегда оставляли там запасной ключ. Он не ошибся: ключ лежал и здесь.

254

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Глава девятнадцатая На Втором спуске Осьминога До чего же заброшенным был дом внутри! Как будто в нём не жили несколько лет. Одно из окон маленькие пауки так плотно оплели паутиной, что мухам и комарам был наглухо закрыт путь в комнату. На кухне торчала водопроводная труба, и из неё громко капала вода. А в углу, где в доме Скидморов стояла этажерка с кулинарными книгами, располагались всякие приборы со стрелками и рация – как в рубке корабля, валялся раскрытый навигационный журнал. На стене висел телефонный аппарат. Джордж снял трубку, но гудков не услышал: повреждённую мышами линию так, должно быть, и не починили. Тогда мальчик поднялся по лестнице и попал в комнату. У окна стоял тот самый господин, который был “великим магом с ассистенткой Ав”, потом – мороженщиком, затем – декламатором стихов и исполнителем песен, полнившихся разных намёков на прошлое бабушки Азалии, изобретателем закона тяготения, магистром превращений и исчезновений.

– Господин Кот, – окликнул его Джордж.

– Слушаю вас, – вальяжно ответил тот.

– Я пришёл...

– Это очевидно. Но прошу прощения, разве мы знакомы? Джордж потерял дар речи.

– Ладно, молодой мистер, заходи, – пригласил Кот после того, как вдоволь насладился чужим замешательством. – Сейчас поговорим, только подожди немного, прилив начинается. Какой ещё прилив? Из округлого окна открывался неожиданный и прекрасный вид на море. Между домом и морем не было ни соседских крыш, ни лавок, торгующих только что пойманными моллюсками, ни автомобильных дорог – ничего не портило его красоты. Да и само море было на удивление свободным от лодок и кораблей.

– Хорошо иметь свой собственный кусок морского пейзажа, – произнёс Кот не без удовольствия.

– Да, – ответил Джордж, сразу вспомнив отца и его мечты. Вода тем временем прибывала, настал час морского прилива.

– Моё любимое время дня, – продолжал Кот, расслабленно положив пухлые ладони на стекло. – Лина-Лина, что за балерина, – замурлыкал он и застучал по окну пальцами.

255

Проза

Море поднималось всё выше, дошло до окон, но не остановилось. Это как наводнение в Корнуолле, мелькнуло в голове у испуганного Джорджа. Но Кот не запаниковал. Судя по всему, здесь такое происходило ежедневно. Когда вода закрыла весь вид из окна, мимо него, словно в аквариуме, поплыли рыбы. Среди них были большие и маленькие, с разноцветными хохолками всех цветов. Но попадались и настоящие морские чудовища, с чешуёй как броня и хищно раскрытыми ртами. Одно такое ткнулось губами в стекло, заглянуло в комнату и беззвучно спросило: “Как бы до вас добраться и вами закусить?”. Кот тоже следил за рыбами и нервно скрёб рукой по стеклу – он сам был не прочь ими пообедать. Коты, как известно, могут часами сидеть у аквариума в приятных мечтаниях. Но неужели он забыл про своего гостя, про Джорджа? Или опять комедию ломает и сейчас заявит, что никакого голубя не отправлял?

– Гм, – напомнил о своём присутствии Джордж.

– Внимательно слушаю вас, молодой мистер, – не оборачиваясь, откликнулся Кот. Он присел к столу и что-то быстро стал печатать на шумной машинке. Но заглянув через его плечо, Джордж обнаружил на листе только бесконечную строчку “колоколоколоколоколокол”.

– Вы по какому вопросу? – решил, наконец, уточнить толстяк.

– Всё по тому же, – пробубнил Джордж.

– Зря ко мне обращаетесь, я больше не играю, – недружелюбно прошептал Кот и с осторожностью огляделся по сторонам: что-то его пугало. Потом приблизил своё усатое лицо к самому уху Джорджа: – Пш-пш-пш…

– Что? – переспросил Джордж.

– Пш-пш-пш, – опять прошипел Кот в самое ухо, пощекотав его усами. –Пройдёмте на кухню, здесь слишком официально. Он запер дверь своего кабинета с табличкой “Гл. и Пр.” и провёл мальчика в другую комнату, которая, по-видимому, была спальней. Но в ней стояла лишь одна кровать, зато двухспальная и двухъярусная. Он пригласил Джорджа подняться по лесенке на второй ярус, показал рукой на матрас, весь усеянный цветными подушками, потом ловко впрыгнул на одну из них, перекатился на другую сторону постели и... исчез в стене. Но когда Джордж попытался сделать то же самое, он не упёрся лбом и руками в холодную стену, как ожидал, а полетел на пол и поднялся на ноги уже на кухне. Дом вздыхал и раскачивался под натиском прилива, и в то же время тут пахло вкусной едой, пыхтели кастрюли, шипели сковородки, а Августина ходила в переднике туда-сюда и то помешивала деревянной лопаточкой соус, то заглядывала под нарядные крышечки. И по её спине угадывалось: она в курсе, что мальчик здесь.

– Обед готов, – наконец будничным голосом произнесла принцесса.

256

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

На столе, в стеклянных цветных вазочках, как по приказу, вспыхнули свечи. Перед Котом и Джорджем сами собой явились расписные тарелки. На них лежало по живому цветку. Каждый смог прочесть своё имя на одном из лепестков. Салфетки же были перевязаны пучками морской сухой травы и плющом.

– Будет праздничный обед, – промурлыкал Кот, потирая руки.

– Суп и каша из конфет, – он заткнул салфетку за воротник, в одну руку схватил ложку, в другую – меню с золотыми буквами, наклеенное на грубую гофрированную картонку.

– Я на очковой диете, – сообщил он важно. – Сбрасываю вес по совету дамы моего сердца, – и он мигнул в сторону Августины.

– Итак, “Пикник в лесу”... Сколько там калорий? Бывшая принцесса молча ставила на стол новые мисочки и тарелки с едой. Здесь были овощи в салатнице изо льда, с вмороженными в её прозрачные стенки цветками душицы и медуницы. И “ёжик” с кусочками всякой вкуснятины на иголках. Это Августина утыкала баклажан деревянными палочками, на которые нанизала сыр, ветчину, креветки. Во всём она проявила выдумку, словно у неё было чудесное настроение. Маленькие картофелины вырезала фигурками грибов и зажарила, а гороховое пюре уложила в виде старинного автомобильчика. Джордж уже привык к тому, что дом вздыхал и раскачивался, но когда он вдруг наклонился набок, и мальчику пришлось схватиться на свои уползающие тарелки, он встревоженно посмотрел на Августину и Кота. Но те как будто не замечали неудобств. Кот только кивнул: – Сильная качка сегодня. Джордж услышал всплеск: – Мы, что, плывём?

– Если якорь поднять, то поплывём, – еле ворочая языком в набитом едою рту, ответил толстяк. – Вы морской болезнью, надеюсь, не страдаете, молодой человек? Плавать умеете?

– Тфф, кто бы говорил! – усмехнулась Августина. – У самого спасательный жилет под рубашкой!

– Это ваш дом Осьминогом называется?

– Мой дом в замке, – гордо произнесла Августина. – А это – временное убежище. Кот поманил пальцем Джорджа: – Поговорим о хорошем. Что у вас за трудности?

– Я потерял Питера, – признался Джордж невесело. – Тётю Мэри шкатулка с Тринкетом свела с ума, а Брэнда у неё в плену. Так что, нельзя ли всё повернуть обратно и отправить нас домой, на мой день рождения?

– Всё в своё время, – важно произнёс Кот, но никто не понял, что именно он имел в виду.

– А зачем же тогда вы ко мне голубя подослали?

257

Проза

– Я лично такой ерундой не занимался. Тут Августина почему-то уронила половник. Кот поковырял в зубах, пожевал и совсем другим тоном произнёс: – Мы вам поможем. Правда, не знаю, что в наших силах, – он взял в руки десертную ложечку, собираясь заняться золотистым кремом из яиц и молока. Но тут одно из яблок само выпрыгнуло из вазы, плюхнулось в крем и обдало Кота густыми жёлтыми брызгами.

– Августина, прекрати!

– А ну, тихо! – приказала принцесса. Кот послушно замер.

– Я знаю теперь, что творится в моём королевстве. Но и ты расскажи, где второй мальчик, где Питер?

– Не видел я его, – Кот сделал самые честные глаза, на которые только был способен, но они предательски моргнули.

– Отвечай правду!

– Я.. ба.. па.. – растерялся Кот и вдруг завопил: – И вообще, почему вы вмешиваетесь в мою личную жизнь!?

– Я знаю, что ты следил за детьми. Хотел отнять у них обещанное Тринкетом “сокровище”? – ещё звонче заговорила Августина, кивая в сторону Джорджа. – Ты же дал мне слово забыть о нём!

– Ну, не всё же по мелким поручениям носиться? Не мальчишка я давно, – Кот посмотрел в потолок. – Раньше царапины были на морде, а теперь больше спине достаётся. Старость не за горами, надо позаботиться о себе.

– А я до последней минуты надеялась, что ты одумаешься, – уголки губ принцессы попозли вниз, но она справилась с этим.

– Да кто за ними шпионил? – картинно возмутился Кот. – Сами сюда пришли и вдобавок сокровище себе требуют... А вот он, – Кот ткнул пальцем в Джорджа, – настоящий жулик. Украл товар из магазина! Джордж опустил голову под удивлённым взглядом принцессы.

– Достаточно! – раскрасневшаяся от гнева Августина перевела глаза обратно на Кота. – Все эти годы я боялась тебя обидеть, поэтому ты и раздулся от самомнения. А сейчас я тебе напомню, кто я, а кто ты! Принцесса зажмурила глаза и стиснула зубы. Кот был взбудоражен, но слушал теперь вполуха: он заметил чтото на своей ладони, и это его испугало.

– Ключ… ключ исчезает! Подожди, подожди... Караул! Что творится?! Я уволен из привратников?! – закричал он, поднимая руки вверх и показывая Августине свою пухлую ладонь. Изображение ключа на ней бледнело и бледнело, пока совсем не пропало. – Смотрите!... От меня больше ничего не зависит! А над столом, с шипением рассекая воздух и буквально из ничего, возник ржавый ключ. Он с грохотом упал на пол.

258

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Рисунок Марии РЕПЬЁВОЙ

– Хорошо, всё скажу! – умоляюще закричал Кот, вставая на колени и поглядывая то на принцессу, то на ключ. – Я следил за мальчишкой Питером. Он, глупый, думает, что сокровище спрятано в сердце Зелёного великана. Тринкет увёл его собой и внушил, что двоечнику будет полезно прикончить рыцаря. Тот и собирается это завтра на рассвете сделать.

– Ты знал об этом и молчал?! – всплеснула руками Августина.

– Потому что считаю рыцаря своим соперником в любви. Пощадите, ваше высочество! – Кот протянул обе ладони к принцессе, как будто надеясь, что на них опять появится ключ.

– Всё! Всё! – торжественно произнесла Августина и, к ужасу Кота, отвернулась от него. Тишина держалась недолго. Толстяк вдруг бессильно зашипел, наподобие развязанного воздушного шарика, а потом прямо на глазах Джорджа начал съёживаться, пока не стал маленьким, как ребёнок.

– Да это же обычный кот, – прошептал Джордж. – Вот уже и хвостик появился, не только ушки.

– Теперь обычный, – еле слышно откликнулась принцесса. И было видно, что она отирает слёзы, словно прощаясь со своими надеждами и даже частью своего прошлого. – Пусть в целях исправления походит так годика два. Или... два месяца хотя бы...

259

Проза

А кот выгнул дугой спину, поднял хвост, постоял некоторое время, чего-то выжидая. Наконец, понял, что никто его не тронет, заорал дурным кошачьим голосом и вылетел прочь, не разбирая дороги.

– Шампунь от блох не забудь купить! – ещё пыталась шутить Августина. Но было видно, что ей больно и горько.

Глава двадцатая Принцесса собирается с духом Августина потрепала Джорджа по волосам и как будто обдала его лицо солнечным дождиком.

– Это я Настойчивого отправила за вами, – сказала она.

– Настойчивого?

– Да, моего лучшего почтового голубя.

– А мы видели старика из летающей кареты, он деньги просил, как нищий.

– Калум тоже побирается? Я помню его важным и нарядным, – расстроилась принцесса. – Бедный! Ужасные перемены произошли в королевстве, и в этом виновата только я. Моя доверчивость!

– Не столько – вы, сколько моя бабушка, – тихо произнёс Джордж. – Вы помните, как шкатулка появилась при дворе?

– Всё началось с того, что королю её прислали в подарок. Кажется, от его старой знакомой или родственницы.

– Я знаю больше, – и Джордж рассказал про бабушкино проклятие.

– Говорили, что была какая-то невеста у моего отца, Азалия Бромлеус... И это твоя бабушка?.. Видишь, что выходит, если вовремя не остановиться?.. – произнесла Августина задумчиво, но, похоже, имела в виду не Азалию, а с себя и Кота, с которым когда-то сбежала. Джордж понял её по-своему и решил вступиться за старушку: – Бабушка очень переживает.

– Что же она написала в том письме?

– Да глупости. Про осеннее окно и смешного человечка. Ничего важного.

– Но это ведь и есть заклинание! И очень плохо, если оно до сих пор в шкатулке, – забеспокоилась принцесса. – О, если бы расспросить саму Азалию, как его снять!

– Бабушка бы нам всё рассказала. Ворота ведь не навсегда закрыты? – с надеждой спросил Джордж.

– Сейчас попробую ключ на ладонь перевести, – принцесса зажмурила глаза, сжала зубы, соединила и разъединила ладони. Од260

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

нако ничего не изменилось. – Нужна хрустальная печать! – сообразила она. – Это символ моей власти в королевстве, без неё ничего не получится. Она в замке.

– Идти в Истмонстер? – переспросил Джордж дрогнувшим голосом. Ему становилось нехорошо от одного воспоминания о поселившемся в замке чудовище.

– Мне тоже страшно, – призналась принцесса. – Но мы должны помочь людям. И вот что я сделаю с нашими страхами! – Она встала перед зеркалом, сосредоточилась и собрала над своей головой тёмную тучку. – Смотри, я кладу свой страх сюда, – Августина выдвинула металлическую банку с кубиками сахара, высыпала их на стол, потом затолкала тучку внутрь банки. – Теперь добавлю твой страх, – и она проделала ту же манипуляцию над головой Джорджа. Тучка, которую она собрала над мальчиком, получилась немаленькой и фиолетовой, Джордж и не догадывался, что его страх такого противного цвета. – Нет, сюда не влезет, – Августина отодвинула банку, достала с полки самый большой чугунок и загнала страхи в него, но они непослушно полезли наружу, как убежавшее тесто. Тогда принцесса затолкала их обратно и прикрыла тяжёлой крышкой. – Уф! Всё!

– А что вы с ними потом сделаете? – спросил Джордж. – Отпустите?

– Пироги испеку, – с серьёзным лицом ответила Августина. – Друг мой, так вы идёте со мною в замок? Мальчик отважно кивнул.

– И нам следует обязательно остановить Питера, – сказала принцесса. – Кот говорил, что он отправится к холму на рассвете. А пока мы с тобой добудем печать. Надо исправлять грехи твоей бабушки, – Августина улыбнулась. – Пройдём в замок ночью, когда Дракон в городе. – Она бросила взгляд на неубранный стол, подошла к раковине и задумчиво потёрла кончик своего носа. – Ненавижу, когда в доме беспорядок.

– А нельзя разве с помощью волшебства вымыть? – Джордж удивился, что искусная волшебница переживает из-за таких пустяков.

– Я предпочитаю делать домашнюю работу без фокусов. Ты не поверишь, но волшебная еда невкусная какая-то, – принцесса налила в раковину горячей воды и окунула в мыльную пену несколько тарелок. “Трудолюбивая, – подумал о ней Джордж. Не то, что тётя Мэри со своими замашками”.

– Ладно, – вдруг остановилась Августина. – Не терпится идти за печатью. Сегодня особый день! Я возвращаюсь в покинутый мною замок. И она смешно задвигала мокрыми руками, изображая паровозик, а потом хлопнула в ладоши так, что разлетелись пена и брызги. И 261

Проза

сразу, без её видимого участия, над раковиной заметались щёточки, кухонные полотенца, закружилась в воздухе стайка разноцветных мыльных пузырей, посуда зазвенела, задзынькала. Странно, что в этой весёлой толкотне ничего не разбилось. Через минуту вымытые тарелки легли тёплой стопкой в шкафу, отдраенные кастрюли накрылись крышками, а ложки, ножи, вилки рассортировались в кухонном ящике. Одна чайная ложечка попала к вилкам, но, быстро осознав свою ошибку, перескочила в нужное отделение и успокоилась. Кухонная губка вытерла стол, съёжилась, пособачьи стряхнула с себя крошки и улеглась на краю раковины – среди чистоты и порядка.

– Здорово, – сказал Джордж.

– Угу, – скромно согласилась принцесса, рассовывая по карманам оставшееся после обеда печенье. – Это для голубиной почты, – она протянула мальчику отломившуюся половинку, – всегда носи с собой на всякий случай. Идём.

Глава двадцать первая Неприятность с хрустальной печатью Морская вода пошла на убыль. В Англии прилив бы не отступил так быстро. Значит, и море было тут каким-то волшебным... Выйдя из дома на пристань, принцесса и Джордж отвязали от причала и спустили на воду маленькую лодку.

– Обогнём замок по морю и подождём темноты в одном тихом местечке, – сказала принцесса, берясь за вёсла. Лодка пустилась в путь – сначала по морю, потом по реке, затем – по одному из её узеньких притоков, мимо сонного берега с рыжими упитанными коровами, мимо дубов, под которыми дремали любители пешеходных прогулок. Глядя на бескрайнюю пастораль, на пьющих из реки коров и непуганых лебедят, которые норовили проплыть прямо под вёслом, трудно было поверить, что покой в этом прекрасном королевстве давно нарушен. Лодка остановилась в заросшем ивами тупичке с тёмной тиной. За деревьями проглядывала увитая диким виноградом крепостная стена. Принцесса и мальчик проскользнули под мостом, который вёл к замку, привязали лодку и затаились. Быстро темнело, в воде отразились рыжие всполохи. Но то был не закат, то было зарево над замком.

262

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

Наверху протарахтел и остановился автомобиль. Захлопали дверцы. Это с шутками и смехом из него выбирались молодые люди, а шофёр требовательно гудел в клаксон.

– Я не боюсь драконов! – дурашливо закричал какой-то мужчина тонким голосом. Девушки, которые явно были навеселе, поддержали его дружным смехом.

– Нашли себе развлечение – Дракона дразнить! – шёпотом возмутилась принцесса. И тут загрохотало так, как будто кусок породы отломился от скалы. Смех сразу же прекратился.

– Это он? – тихо спросил Джордж.

– Т-шш, – Августина приложила палец к губам, напряжённо выжидая. Наверху стало тихо. В обморок там все попадали, что ли? Снова скрип и удар. Каменный мост заходил ходуном, даже по воде пошла рябь: это дракон перебирался через крепостную стену. Принцесса и мальчик пригнулись к самому дну лодки, они боялись дышать. Августина сжала свои руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. На мосту испуганно закричала девушка: весельчаки теперь были на волоске от погибели. Зашумел мотор, запахло бензином: перепуганный до смерти шофер торопился развернуть свой автомобильчик. Вовремя. Машина завизжала колёсами. А когда Джордж приподнял голову, он увидел, что огненные вспышки были уже над городом.

– Он улетел. Зря они его раздразнили – теперь ещё больше бед натворит в городе! Вот ведь, был он, возможно, когда-то тихой Гусеницей – таинственной предсказательницей судеб, а потом захотел сам вершить суд над чужими жизнями! Когда законная власть из королевства сбежала в лихое приключение... – досадующая Августина, конечно, имела в виду себя. Принцесса выловила из воды листик дикого винограда, который плавал среди застрявшего под мостом речного сора, и помахала им, стряхивая воду. “Самое время гербарий собирать”, – вытирая брызги с щёк, подумал Джордж. Он посмотрел на склизкие, заросшие мхом камни моста: – Но как же мы наверх заберёмся?

– Не мешай мне думать! – не поднимая головы, скороговоркой отчитала его Августина. Всё её внимание было отдано сейчас мокрому листку: разгладив его, она прижала листик пальцами обоих рук, ласково пошептала над ним и подула внутрь кулаков. И листик ответил пониманием: из соединённых ладоней принцессы появился побег с новыми листочками.

263

Проза

Августина поднесла его к опоре моста, и молодые усики тут же зацепились за камни. Плеть поползла по выступам наверх, на ходу забирая из сомкнутых рук женщины силу и жизненные соки, зацепилась за перила и трижды обернулась вокруг них. Получилась живая лестница.

– Прошу! – побледневшая от усталости Августина разняла ладони, приглашая Джорджа подняться первым. Он карабкался и видел, что принцесса поднимается следом. Её рыжая голова и красное платье выделялись среди тёмно-зёленых виноградных плетей. И вдруг вверх решительно полетели серый блестящий кубик губной помады, зеркальце, какая-то хрустальная палочка, массажная щётка для волос, крошечный шёлковый кошелёк с вензелем “А”, белые пилюли и скомканный носовой платок. Это Августина в поисках какого-то предмета безжалостно вытряхнула содержимое своей дамской сумочки. Джордж никак не ожидал, что в сумках у волшебных принцесс магические предметы соседствуют с самыми обычными.

– Потеряла пропуск! – сокрушённо прошептала Августина.

– Какой ещё пропуск?

– Да во дворец! Тогда Джордж напомнил ей, что он, Питер и Брэнда сумели войти в замок без кого-либо пропуска. Видимо, с ворот давно была снята волшебная защита, некогда поставленная королём.

– Тогда помоги мне! – прокряхтела Августина, с усилием налегая на маленькие воротца, которые встретили их на верху крепостной стены. Они шли по всему периметру ограды, и могли открываться на каждом из участков в десять метров. Причудливые! – Тут всё так заржавело! За стеной оказался парк с фонтанами и статуями, застывшими в скорбных позах. В темноте ночи замок Истмонстер был похож на “Лавку Древностей”. Даже парадные двери оказались с той же стороны, что и в лавке. И тогда странная догадка родилась в голове мальчика: да этот замок и был магазинчиком антиквариата, который тут, в волшебной стране, где время текло по своим искривлённым законам, распух, расползся по окрестностям, занял пустующие ниши пространства и времени, и даже превратился в сказочное королевство! Все эти давно вышедшие из употребления старинные наряды и вещи, брички и омнибусы были на открытках, продававшихся в магазинчике! Археоптериксы появились из отдела окаменелостей, люди – из фотоальбомов столетней давности. Появились, перезнакомились и зажили будто настоящие! Даже картонка, которой обмахивался извозчик на заводной лошадке, оказалась магазинным ценником про 99 фунтов и запиской про то, что “механизм коняги не исправен”. И все товары “Лавки Древностей”, в том числе старая 264

Ольга БАТЛЕР

“Тринкет”

реклама о чудесном конфетном вкусе и аромате, принялись сочинять, каждый, свою историю! Волшебство лавки умудрилось породить и жизнь королевского рода вместе с принцессой Августиной, и жизнь бабушки Азалии, от которой пошла жизнь самого Джорджа. Ведь магазинчику было несколько сот лет!

– Да уж, – откликнулся Джордж на свои мысли, которые просто потрясли его. – У вас тут всё такое чудное!

– А мне в вашем мире всё кажется неузнаваемо странным. Что же ты заметил особенно причудливого у нас? Джордж приготовился рассказать, и перечень получился бы длинным, но он решил, что Августина всё равно бы с ним не согласилась. Ей представлялся правильным и абсолютно реальным именно её мир. Ведь очень многое зависит оттого, по какую сторону ворот ты родился и вырос, какое место на Земле называешь родным. Джордж вспомнил, как однажды рассматривал в Интернете фотографии Земли, сделанные спутником, и при самом большом увеличении нашёл Кленовую улицу с тёмно-красной вереницей крыш и зелёными квадратиками садов рядом с другим большим изумрудным квадратом – спортивной площадкой их школы. Одна из этих крошечных крыш принадлежала дому Скидморов, и доказательством тому был тёмный полукруг в саду – пруд для золотых рыбок, построенный отцом. Когда Джордж снова “кликнул” мышью, на карте появился центральный Лондон, дворцы с их идеально расчерченными на круги и прочие геометрические фигуры парками. Джордж “кликнул” ещё, уменьшив масштаб, и увидел затянутое серой паутинкой дорог графство Эссекс, серую Темзу, которая протекала по его территории, чтобы потом, широко разлившись, попасть в море недалеко от Ли-он-Си. Ещё один “клик”, и ещё – к лоскутному одеялу южной Англии присоединились Cевер, Уэльс и Шотландия, а к суше добавилось море. И на этом благословенно нежно-зелёном острове, обогретом, как батареей отопления, ласковым Гольфстримом, по-прежнему оставалась красная точка – Хорнчёрч, Кленовая улица, дом тридцать три. Эта точка теперь пульсирует в сердце Джорджа, кажется ему самой родной и потому понятной и близкой. По ней он будет всю жизнь равнять все другие миры. И даже, если они будут много лучше его мира, он всё равно будет любить прежде всего свой, в котором живут его мама и папа. Так устроена жизнь, она держится на любви и высоких предпочтениях, и, следовательно, этот тысячелетний порядок лучше и не менять! В этот миг Джордж понял, как нелегко пришлось Августине среди чужих лиц и обычаев в его мире. Принцесса угадала его мысли.

– Зря мы сравниваем миры, будто они абсолютно разные. В самом главном они похожи, – заговорила молодая женщина.

265

Проза

– А что – главное?

– Люди. Их заветные чувства и мысли. Да и правила для людей везде одинаковы. Нельзя лгать, воровать, завидовать, ненавидеть, обижать. Надо любить, трудиться, уметь дружить и оставаться порядочным человеком в каком бы трудном положении ты ни оказался! И в этом все наши миры и страны совершенно схожи! Всё это было передумано и проговорено по дороге к замку. Мальчик и Августина поднялись по ступеням парадного входа. Две металлические фигуры, которые Джордж издали посчитал пустыми рыцарскими доспехами, поставленными тут для красоты, скрестили секиры и держали проход закрытым до тех пор, пока Августина не приподняла забрало одного из стражей. Джорджу почудилось, что она сказала в пустые латы: “Муха села”, – это, наверняка, был пароль. Он прыснул смешком. В королевской библиотеке Джордж с улыбкой прошёл под портретами вельмож. Нарисованные лорды заметили, что мальчик заинтересовался ими, и сделали вежливо-отстранённые лица, как и положено на парадных изображениях.

– Возвращаясь к предмету нашего прошлого обсуждения, к мышам... – продолжал речь один из них, когда принцесса и мальчик удалились на достаточное расстояние. – Я счастлив был услышать мнение благородного коллеги, что их пора переселить из дворца на луга и поля королевства. Там больше простора. Но как мы это сделаем? Мы, портреты? Как усадим всех мышек на один поезд? Должно быть, умершие вельможи проводили дни и месяцы в подобных разговорах, а тем временем мышей во дворце становилось всё больше. Однако портреты страшно обиделись бы, если бы узнали, что поместили их в библиотечный зал единственно для украшения интерьера и поддержания традиций. Они считали свои дискуссии вполне способными повлиять на течение дел в сказочном королевстве. На то оно и сказочное! В темноте, где скрывался мышиный тоннель, мелькнули красные огоньки: это очередной состав только что отошёл от станции. Неподалёку Джордж успел заметить на полу кусок драконьей чешуи. Он схватил его, и тот засветился зелёным. Тогда, подняв его как лампу, мальчик разглядел на одной из полок фолиант, на корешке которого стояла облезлая вязь названия: “Тайны жизни, смерти и волшебных врат”. Книга стояла высоко, и Джорджу пришлось подтащить лестницу, чтобы достать её.

– Я только взгляну, – сказал он то ли Августине, то ли самому себе и стал с удовольствием перелистывать страницы массивного тома. Какие это тайны жизни и смерти сейчас ему приоткроются? Кусок драконьей шкуры сам по себе загорелся ярче. Может быть, тоже этим интересовался?

266

Ольга ГАРНАТ

ФУ НТ И К И ЖИ ЗН Ь, и ли ЖИ З НЬ ФУ Н ТИ К А

287

Ольга ГАРНАТ Детство и юность писательницы прошли в небольшом районном городке Украины, Артёмовске. Ольга Максимовна окончила Харьковский университет, работала учителем, директором сельской школы. У отца Ольги Гарнат, Максима Максимовича Березана, тоже учителя, было в доме много кошек и собак. Он буквально ухаживал за ними. “Когда красавица Кешка подхватила ужасный лишай и стала похожа на обглоданную кость, мы с сестрой Таней только шарахались от неё, опасаясь за свои кудри. Один папа не боялся рисковать шевелюрой, лечил Кешку, пока она опять не обросла шерстью”, - рассказывает Ольга Максимовна. Животные безоглядно любили хозяина. Когда он, сидя на диване дома, болел за любимую футбольную команду, одна кошка устраивалась у него на коленях, другая укутывала шею, собаки рассаживались по бокам. Отец и научил будущую писательницу понимать язык животных, любить их не как забавные игрушки, а как едва ли не равных человеку. Работая над сказкой “Фунтик и жизнь, жизнь Фунтика”, писательница старалась передать свою любовь и уважение к этим умнейшим, живущим рядом с людьми существам. Животные стали героями и других произведений автора. В повести “Злой дух Дикой пустоши” братьев Женю и Артура частенько выручает из беды их друг, говорящий кот Баюн Базилевич. Герои другой повести, “Чомжик Ал из Маячкового леса”, - тоже зверушки. А у героини “Повелителей серебряных змеек” есть даже домашняя рысь. История о Фунтике - это повествование о дружбе человека и собаки, о том, что домашние животные умеют и любить, и сострадать, и быть верными, и приходить на помощь. Так что иным людям впору брать пример с лучших из них!

Рисунки Ольги АГАФОНОВОЙ, Марии АФАНАСЬЕВОЙ, Анны ИНОЗЕМЦЕВОЙ, Кирилла НЕЧАЕВА, Юлии ПАВЛОВОЙ и Марии РЕПЬЁВОЙ 288

ФУНТИК И ЖИЗНЬ или ЖИЗНЬ ФУНТИКА Необыкновенно доброму человеку, большому другу детей и животных, моему отцу посвящается Фунтик чувствовал, что умирает, и его маленькая собачья жизнь, за которую он боролся с первого мига своего рождения, подходит к концу. Его мать, старая дворняга Жулька, родила его и шестерых братьев и сестёр в попытке сохранить свою жизнь. Она давно заметила косые взгляды Хозяина, человека, от которого полностью зависела её судьба. Жулька состарилась, охраняя дом Хозяина, и вот теперь, когда срок её службы неумолимо приближался к концу, она боялась, что её, как негодную ветхую вещь, вышвырнут вон со двора, и остаток жизни придётся доживать на Свалке. Об этом страшном месте, где находили приют как дикие, так и изгнанные из домов псы и кошки, Жулька слышала от бродячих собак, которые изредка забредали на их улицу. На Свалке царили жестокие законы дикой стаи, и престарелая, привыкшая, хотя и к серенькой, но относительно сытой жизни Жулька вряд ли бы смогла уцелеть там в борьбе за право на Жизнь. Чтобы подлизаться к Хозяину и доказать ему, что она не так уж стара, Жулька и произвела на свет целую кучу своего мокрого, попискивающего потомства. Но Хозяин, вместо того чтобы обрадоваться, рассвирепел: – Старая калоша, дармоедка! Мало мне тебя, так ещё шавок навела полный двор! Надо мне было раньше избавиться от этой рухляди! Хозяин был не то, чтобы очень уж злым, но достаточно расчётливым и скупым человеком, весь мир делившим на “полезные” и “бесполезные” лично для него вещи. “Полезную” вещь, считал он, надо беречь, а от ветхой, “бесполезной”, избавляться, иначе дом и двор превратятся в мусорник. Судьбу Жульки решили прибывшие на лето к суровому деду внуки-близняшки Саша и Паша. Смертельно перепуганной собаке было дозволено пожить во дворе, пока внучата не наиграются со щенками или не уедут домой. Жульке повезло хотя бы на время, Фунтику надеяться было не на кого. Он был самым маленьким из семи щенят и самым слабым: слишком долго пришлось ждать своей очереди появиться на свет. Более сильные и ловкие 289

Проза

братья и сёстры оттеснили его, и когда наконец подошёл его черёд, он так ослаб, что уже почти начал терять сознание, и только чудом смог выбраться из материнского чрева. Когда Фунтик, отлежавшись и отдышавшись, решил подкрепиться, он с горечью обнаружил, что ловкие братцы и сестрицы и тут опередили его: у матери почти не осталось молока. С этого дня началась ежедневная борьба за Жизнь. Фунтик старался, и всё же ему доставались лишь жалкие капли, и чем дальше, тем меньше. Щенята крепли, росли, уже довольно ловко передвигались на своих толстеньких лапках и радовали внучат сурового Хозяина. Один Фунтик был слаб и невзрачен, не щенок, а так, полудохлый котёнок. Слезливая Жулька жалела младшенького, но поделать ничего не могла: выжить должны сильнейшие: таков закон естественного отбора. Материнское собачье сердце заранее оплакало незавидную долю малыша и смирилось с неизбежной потерей, тем более что остальные дети получились ладненькие и давали Жульке шанс не быть скоро выгнанной на Свалку. Двоих даже купили себе во двор другие Хозяева, чем Жулька особенно гордилась, а оставшиеся четверо, самые забавные и шустрые, служили живыми игрушками Сашке и Пашке. Фунтик не был нужен никому. Маленький рыжий комок на слабеньких рахитичных ножках боролся за свою жизнь в одиночку. Он подбирал любые объедки, пил воду из луж, находил в дальних углах двора какие-то тряпки, забирался в них и, дрожа всем маленьким тельцем, пытался согреться. Ещё, на беду, в его вечно пустующем желудке завелись какие-то твари. Они шевелились, ползали, грызли его изнутри, отбирали те жалкие крохи, которые он находил себе для пропитания. У Фунтика постоянно кружилась голова, его подташнивало, от резких, острых болей в желудке то и дело перехватывало дыхание. И сегодня Фунтик решил умереть, бороться дальше всё равно не было сил. Последний раз он ел вчера утром – удалось в куче пыли отыскать несколько никому не пригодившихся солёных килечных головок. Пить после них хотелось ужасно, но последняя дождевая лужа высохла три дня тому назад, а до воды, что была в миске, крошечной собачке не дотянуться. В полуобморочном состоянии Фунтик забился в щель между материнской будкой и забором и приготовился умереть.

– Виктор, ты дома? – загромыхало возле калитки. Четыре радостных щенячьих лая отозвались на вопрос гостя и слились в единый разноголосый восторженный вопль. Жулька открыла глаза, увидела над калиткой голову Арсения Максимовича, Хозяина соседнего двора, и опять задремала, предоставив своим детям право вызвать из дома их Хозяина.

290

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

– Здорово, здорово, Максимыч! – он уже спешил на зов.

– Да уймитесь вы, холеры, пошли вон! – прикрикнул он на охрипших от усердия щенят.

– Здравствуй, Виктор, – поздоровался гость. – Ну и охрана у тебя! Позавидовать можно!

– Хоть бы повыздыхала эта охрана! – сердито отпихивая щенков, ответил Виктор. – Жрут целый день как прорвы, кабана вместо них можно выкормить. С него хоть польза, а от этих только шум и грязь во дворе. Только ради Сашки с Пашкой и держу, а разъедутся внуки, я их быстренько определю!

– Я к тебе как раз по этому делу и пришёл, – обрадовался Арсений Максимович. – Завтра мои Серёжка и Антон приезжают, решили мы им подарок сделать – щенка приобрести. Не уступишь одного? Виктор тут же прикусил язык. Как это он так лопухнулся? Зачем сказал соседу, что собирается избавиться от беспокойной своры? Теперь придётся так просто отдавать щенка. Деньги с Максимыча брать за “бесполезную” вещь даже расчётливый Виктор не мог. Сосед частенько выручал его: разрешал поработать в своей мастерской, а в базарный день на стареньком “жигулёнке” подбрасывал до рынка со всем торговым скарбом. Но и за так отдавать щенка не хотелось; и то сказать, сколько им продуктов скормлено – на четверть кабана хватит! В борьбе со скупостью Викторова совесть обычно терпела поражение, не повезло ей и на этот раз.

– Ты, вот что, Максимыч, не обижайся, но не могу я тебе этих обормотов отдать. Так уж внучки их любят, так любят! – не моргнув, соврал Виктор. – Да и обещал я их уже людям, – добавил он ещё одну порцию лжи, – но если хочешь, есть тут у нас один. Понравится – забирай, для соседа не жалко! Фунтика ему было и впрямь не жаль: всё одно помрёт не сегодня, так завтра. Да и съесть много не успел за своими шустрыми братцами.

– Где ж это он запропастился? – рыскал по двору Виктор. Уж очень ему понравилась идея всучить Арсению Максимовичу никчёмную собачонку. И от заморыша избавиться, и соседа обязать: уже начинает поспевать первая черешня, и соседская машина, ох, как пригодится для доставки нежного товара на рынок.

– Вот, он где прячется, стервец! Нажрал пузо и дрыхнет за будкой! Извлечённый за шкирку из-за Жулькиной будки Фунтик висел в огромных ручищах Хозяина как носок на прищепке. Крошечные ножки, маленький крючок хвостика бессильно повисли, влажные чёрные глазёнки смотрели печально и обречённо.

– Гляди, какое пузо наел, дармоед! – нахваливал “товар” Виктор.

291

Проза

– Да уж, “наел”, – подумал Арсений Максимович, – с голоду опух малыш, и паразиты, наверное, замучили. – Давай-ка его сюда, – сказал он вслух. И подставил большую тёплую ладонь. Рыжий комок занял едва ли две трети от неё. – Вот так пёс! Всем псам на зависть: кот и собака в одном лице!

– Так он это… ещё подрастёт, выправится, – забеспокоился Виктор, испугавшись, что такой выгодный номер с одариванием соседа никчёмной собачонкой не пройдёт. Сам-то он был уверен, что псинка и двух дней не протянет, но это произойдёт уже не на его территории и, стало быть, не по его вине.

– Сколько я тебе должен за это чудо природы? – спросил Арсений Максимович.

– Какие счёты между соседями, так бери! – великодушно ответил явно обрадованный исходом дела Виктор.

– Ну, что ж, спасибо, как-нибудь сочтёмся, – поблагодарил сосед и отправился домой, осторожно прижимая к груди пригревшегося в ладони щенка. Почувствовав лёгкую качку и ощутив чужое тепло, Фунтик приоткрыл глаза и увидел незнакомое доброе лицо с ласковыми серо-голубыми глазами. Он вспомнил сказку, которую Жулька часто рассказывала своим детям на ночь. Это была сказка о Рае, прекрасном месте, где много еды и чистой воды, где собак не кусают блохи и не пинают ногами злые люди, где собак не сажают на тяжёлую гремучую цепь, где вместо грязного двора – поля и луга, заросшие травами и цветами. Самый главный в Раю – дедушка с длинной, белой, пушистой, как отцветающий одуванчик, бородой. И зовут этого дедушку Бог. В Раю беззаботно и весело, печально только одно: чтобы попасть в Рай, надо умереть. У Бога, который нёс Фунтика, не было седой бороды (может, мама ошибалась?), зато его гладкую блестящую макушку обрамляли пушистые белоснежные волосы, точь в точь как пух одуванчика.

– Я всё-таки умер, а этот Бог, он несёт меня на небо. Ну, что ж, может это и к лучшему, – подумал щенок и опять впал в беспамятство. … Очнувшись, Фунтик не сразу сообразил, где он и что произошло. Он лежал на весёленьком коврике, сшитом из разноцветных лоскутков, такой же коврик прикрывал его сверху по самый нос. Было тихо, тепло, уютно и непривычно спокойно, хотя в животе попрежнему кто-то копошился и смертельно хотелось есть. “Ах, да, я же в Раю!” – вспомнил Фунтик. В следующую минуту он увидел животное, которое, как он помнил, в земной жизни называлось Котом. Во дворе прежнего Хозяина их было несколько: замызганных, рванноухих, злобных и коварных, постоянно ворующих еду из щенячьей миски. Этот же Кот, как и подобает райскому созданию, был чистым до блеска и пушистым, как небесное облако. Серая шёрстка сияла 292

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

Рисунок Марии АФАНАСЬЕВОЙ

сытостью и ухоженностью, белоснежная манишка на груди, такие же носочки и перчатки на лапках сразу давали понять, что их обладателю не приходится ночевать на пыльных чердаках и в угольных сараях. Кот сидел и молча наблюдал за Фунтиком. Окончив детальный осмотр, он доброжелательно задал молчаливый вопрос: – Ты кто: котёнок или щенок? Фунтик от природы был смышлёным и, хотя пока знал мало радости, все сведения об окружающей его жизни впитывал жадно. Язык котов он знал не в совершенстве, но достаточно для того, чтоб не только понимать их речь, но и поддерживать беседу. Он всегда удивлялся, как это его братцы и сестрицы не пытаются хоть чуточку научиться понимать те существа, с которыми приходится делить двор. Немного робея, он тихо ответил: 293

Проза

– Я щенок.

– Правда? – удивился Кот. – Я думал, такими маленькими бывают только котята, а щенки должны быть, – тут Кот слегка призадумался, – ну, хотя бы такими, как небольшой кот! Ты, главное, не расстраивайся, мы с Максимычем тебя откормим – подрастёшь! Кот говорил с Фунтиком ласково и миролюбиво, что лишний раз подтверждало догадку о нынешнем райском местопребывании. В земной жизни коты были злыми и вечно голодными, они ненавидели собак и постоянно старались им напакостить. Впрочем, между собой они тоже вечно грызлись. Фунтик иногда ловил на себе их голодные взгляды и боялся, что, когда он совсем ослабеет, они его сожрут. А серый Кот выглядел сытым и добрым. Он вдруг встрепенулся и обратился к Фунтику: – Малыш, ты, наверное, голоден? Дедушка и бабушка поехали в аптеку за лекарством для тебя. Давай-ка я за тобой поухаживаю! Сможешь подняться? Фунтик с трудом встал на дрожащие лапки и поплёлся за Котом. Идти пришлось недалеко.

– Вот здесь, в блюдечке, молоко. Попробуй, может, тебе понравится. Я думаю, что такие маленькие щенки едят молоко. “Такие маленькие щенки едят даже сухие колбасные шкурки и солёные рыбьи головы”, – с горечью подумал про себя Фунтик. Он с робкой благодарностью посмотрел на Кота и ответил: – Большое спасибо, я думаю: молоко мне не повредит. Ещё бы! Да он, может, всю свою короткую жизнь мечтал о таком огромном голубом блюдце, полном белого сладкого, вкуснейшего молока! Фунтик осторожно приблизился к блюдцу, осторожно лизнул. Зажмурился от удовольствия и тут же быстро открыл глаза, опасаясь, что молоко вдруг исчезнет. Блюдце стояло на прежнем месте, и тогда Фунтик, ещё не веря своему счастью, принялся торопливо лакать волшебную жидкость. Он спешил съесть всё до капельки, пока никто не отогнал его или не отобрал бесценное блюдце, и опомнился только тогда, когда язычок заскользил по чисто вылизанному фаянсу. Тут ему стало стыдно за свою жадную поспешность, и он уже хотел попросить у Кота прощения, но в это время отворилась дверь.

– Я вижу, вы уже познакомились. Люк, да ты молодец: уже и покормил малыша! – обрадовано произнёс Арсений Максимович, заходя в дом. Люди не понимают молчаливого кошачьего и собачьего разговора, поэтому Люк, а так, оказывается, звали Кота, поднялся на четыре лапы, потянулся, вальяжно прошествовал к дедушке, потёрся о его ногу и промурчал вслух: – По-коур-мил! Сла-авный малыш, тоу-лько ма-ленький оучень!

294

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

– Ничего, Люк. Сам-то ты помнишь, каким крохой был, когда внучата тебя притащили? А сейчас гляди, какой красавец! “Да уж, ничего не скажешь, славный экземпляр получился”, – на этот раз молча согласился Люк, оглядывая свои лапы, грудь и хвост.

– Откормим малыша, на ноги поставим, – продолжал Арсений Максимович, – совсем Виктор его замучил, ещё немного – погибла бы собачонка. При упоминании имени Виктора, Люк помрачнел. Он хорошо знал этого человека и ненавидел так, как только может ненавидеть человека животное. У Люка к Виктору был свой счётец, и рано или поздно кот надеялся отомстить негодяю, а пока что, исполнив свой долг, Люк отправился поваляться в любимом кресле, предоставив щенка заботам дедушки и бабушки. Перво-наперво Фунтика всего с ног до головы намазали какойто густой жидкостью и обмотали полотенцем. Это было не слишком приятно, но внутренний голос щенка подсказал, что так нужно. Бабушка взяла свёрток с рыжим комочком и прижала его к груди. Стало тепло и уютно. Бабушка что-то говорила, но Фунтик понимал ещё не всё в человеческой речи, только интонацию, ласковую и добрую. Потом его поставили в тазик и стали поливать чистой тёплой водой. Потоки воды смыли с Фунтика кучу грязи, сотни чёрных жирных блох, ещё лоснящихся, но уже неживых и потому неопасных. Вода смывала остатки той безрадостной, беспросветной жизни, которая выпала на его долю вначале, а теперь уплывала прочь вместе с грязными потоками. Чисто вымытого щенка насухо вытерли, высушили и украсили его шею защитным ошейником. А в довершение всех приятностей, обрушившихся на Фунтика, после чистилища его накормили чем-то розовым, сочным, ароматным, о существовании чего он даже не подозревал, так как самым вкусным на свете блюдом считал молоко, которого ему постоянно не доставалось. Разомлев от чистоты и сытости, Фунтик лежал на своём коврике, тесно прижавшись рыжей спинкой к животу Люка. Уступив своё кресло Дедушке, Кот решил провести эту ночь возле малыша. Вымытый до блеска и накормленный, щенок выглядел уже не так жалко, как днём, но всё же присмотреть за ним не мешало: слаб ещё. Люк шершавым языком навёл глянец на лобастой голове подопечного, придирчиво осмотрел свою работу, одобрил, обхватил малыша правой лапой, разместил свою голову на вытянутой левой и замурчал вечернюю песенку: – Спи, малыш, – пел кот, – все беды ушли. С нами Дедушка и Бабушка, поэтому ничего не бойся. А все негодяи получат по заслугам. Вскоре оба, пёс и кот, спали сладко и спокойно.

295

Проза

Утро следующего дня началось для Фунтика радостными детскими воплями.

– Бабушка, привет, вот и мы! – басил пятилетний Серёжа. – Мы приехали в лето! Действительно, в родном городе Серёжи и Антона ещё было довольно холодно. По крайней мере, за поездом, который уносил их на юг, ещё долго гнался мокрый снег, подгоняемый холодным ветром. Мальчики думали, что у Бабушки и Дедушки всегда лето, потому что они приезжали сюда к началу цветения лип, а уезжали до появления первых жёлтых листочков.

– Мои хорошие, приехали наконец! А какие ж вы бледненькие!

– вторила внукам счастливая Бабушка. – Мы тут с Дедушкой вам сюрприз приготовили.

– Сюрприз?! Ура! Тоша! Сюрприз! Где он, Бабушка? Тащи его сюда! Я люблю сюрприз! Тоша, ты любишь сюрприз? – изнемогая от радости встречи и обещанного подарка, вопил Серёжа.

– Люблю сюрприз, – подтвердил трёхлетний Антон, старательно выговаривая трудное слово. – Бабушка, где?

– Да вот где-то на кухне спрятался. Только осторожно, он очень маленький, смотрите, не наступите, – предупредила Бабушка. Дверь на кухню отворилась, и на пороге возникли два незнакомых человечка с сияющими от нетерпеливого любопытства глазёнками. Фунтик неподвижно застыл на полпути между цветастым ковриком и дверью, к которой он направлялся неуверенными шагами, чтобы установить источник непонятного шума. Источника оказалось два, внешне они напоминали внуков прежнего Хозяина, и Фунтик растерялся: на него лично Пашка и Сашка внимания не обращали, но вот его братцам и сестрицам изрядно доставалось от маленьких хозяев. Щенят то тискали до полусмерти в приступе безудержного умиления, то пинали ногами и швыряли в них прошлогодними каштанами, со смехом наблюдая, как живые игрушки пытаются увернуться от болезненных ударов и взвизгивают, когда каштаны достигают цели. С другими детьми Фунтик никогда не встречался и не знал поэтому, как теперь ему себя вести: забиться в какой-нибудь дальний угол, став незаметным, или покорно смириться с участью живой игрушки. После вчерашней чистки Фунтик хотя и не увеличился в объёме, но выглядел бодро и свежо: золотистая на спинке и белоснежная на груди шёрстка распушилась, глазки-вишенки утратили выражение печальной обречённости.

– Бабушка! — с восторгом прошептал старший мальчик, – какая классная игрушка!

– Всё-таки игрушка, – тревожно мелькнуло в голове Фунтика.

– Это не игрушка, это живая собачка, – радостно засмеялся младший, – она лужу сделала!

296

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

В библиотеку шли дорогой, которая бы не понравились машине, зато очень нравилась Фунтику: по узкому тротуару между цветущими палисадниками, огороженными зелёным и синим штакетником, и травяными газонами вдоль грунтовой дороги. Иногда попадались росшие посреди газонов, одиночные фруктовые деревья, и Фунтик, испросив разрешения у дедушки, подбегал к ним, внимательно изучал оставленные другими собачками ‘записки” и оставлял ответные сообщения. “Смотри, “чернил” не хватит на все “письма” отвечать”, – смеялся Дедушка. Фунтик понимал, что Хозяин шутит. От этого, а ещё от обилия приятных запахов, порхающих над цветами бабочек, множества новых впечатлений на душе щенка становилось тепло и радостно. Незаметно дошли до библиотеки. Знакомая вахтёрша, Клава Ивановна, поздоровалась с Арсением Максимовичем и, увидев Фунтика, спросила: – Не захотел ждать в машине?

– Мы сегодня без машины, – пояснил Дедушка.

– Пешком?! — удивилась женщина. – Очень уж жарко сегодня, так и парит с утра. Наверное, к вечеру будет гроза.

– Хорошо бы, дождик давно нужен, – согласился Дедушка и пошёл менять книги, оставив Фунтика на попечение Клавы Ивановны.

– Запарился, наверное, в своей меховой шубе, – посочувствовала женщина щенку, – а вот я тебе сейчас водички холодненькой принесу! Напившись воды, Фунтик лежал на прохладном бетонном полу вестибюля и наслаждался отдыхом. Он действительно слегка притомился, но понял это только сейчас, лёжа в защищённом от солнца помещении. Когда пожилой человек и маленькая собачка вышли через некоторое время на улицу, солнце подобралось почти к зениту, разогнало остатки куцых облаков и теперь, пользуясь полной безнаказанностью, безжалостно жгло под собою всё. Минут через десять обратного пути Дедушка остановился, снял кепку, вытер лоб носовым платком.

– Что, брат, жарко? – обратился он к своему спутнику. – Шубу снять не желаешь?

– Дедушка шутит, – догадался Фунтик и только посильнее вывалил изо рта язык для охлаждения.

– Вот что, дружок! Поедем-ка мы домой на троллейбусе, а не то подгоришь на солнце, вместо рыжего станешь чёрным. Бабушка не узнает – домой не пустит!

– На троллейбусе – на троллейбусе, – легко согласился Фунтик, которому тоже что-то перехотелось возвращаться домой пешком по жаре.

319

Проза

На остановке людей не было – троллейбус, наверное, только что отошёл. Дедушка сел на свободную скамейку под навесом, сумку с книгами положил рядом. Что-то поискал сначала в одном, затем в другом кармане рубашки и грустно вздохнул: – Эх, Фунтик! Не ту рубашку я надел! “Нормальная рубашка, летняя, не то, что моя меховушка”, – не понял Дедушкиной печали щенок и спрятался в тень под лавку. Подошла крупная тётка в пёстром сарафане мешком, с пакетом молодой картошки в одной руке и веником в другой. Разместив ношу на скамейке, она плюхнулась рядом, вздохнула с облегчением и подозрительно покосилась на Фунтика.

– Мужчина, ваша собачка не кусается? – обратилась тётка к Дедушке. “Чтоб решиться куснуть такую тётищу, надо быть, по крайней мере, Вованом Чаркиным”, – хмыкнул Фунтик, выглядывая из-под лавки. Арсений Максимович молчал. Он сидел, прислонившись плечом к боковой стенке навеса, прикрыв глаза, и не шевелился. Поводок выпал из его рук и валялся на земле.

– Гражданин, – не унималась тётка в цветастом мешке. – Я говорю, пёсик ваш не укусит? Не успела она до конца произнести фразу, как Дедушка вдруг начал клониться вперёд. Пронзительно взвизгнув, тётка шустро спрыгнула с лавки и подскочила к нему как раз вовремя, не давая упасть на асфальт. Фунтик от неожиданности шарахнулся вглубь, под лавку, при этом выдернул голову из ошейника, на поводок от которого наступила женщина. Оставшийся без присмотра пакет картошки завалился набок, несколько картофелин, воспользовавшись моментом, вывалились из него и, проскочив через щель в лавке, свалились прямо Фунтику на затылок. Щенок окончательно растерялся. Кто и почему больно бьёт его по голове? Почему толстая тётка напала на Хозяина, а теперь сама же орёт дурным голосом? Почему Дедушка молчит, прислонившись белым, как его шевелюра, лицом к широкой цветастой груди незнакомой женщины? Между тем, женщина истошно кричала, сзывая прохожих: – А-а-а! Помогите! Человек умирает! “Скорую”! Позвоните ктонибудь в “Скорую”! Подбежавший на крик молодой человек сунул своей девушке мобильник и приказал: “Звони в “Скорую”! А сам, подбежав к не перестававшей причитать женщине, помог ей уложить безвольного Дедушку на лавку, примостил его голову на сумку с книгами, расстегнул ворот рубашки. Из стоящего рядом киоска выбежала продавщица с бутылкой воды и принялась брызгать на неподвижно лежащего Арсения Максимовича. “Зачем это? Что они делают с Дедушкой?” – Фунтик с беспокойством следил за 320

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

посторонними людьми, суетящимися вокруг хозяина. Рука Арсения Максимовича соскользнула с неподвижного тела и безвольно свесилась с лавки. Фунтик подполз к ней и принялся осторожно лизать.

– Чья это собака, уберите немедленно собаку! – закричала сердобольная киоскёрша. Тётка в цветастом сарафане хотела, было, объяснить, что это собачка лежащего без сознания мужчины, но в это время тревожный надрыв воющей сирены “Скорой помощи” разорвал неподвижный воздух. Все засуетились ещё больше и забыли о маленьком растерянном щенке, забившемся под лавку. Мысли в голове Фунтика беспорядочно мелькали и путались: “Почему они пристали к Дедушке? Что делать? Побежать за Бабушкой и Леной? А если не успею? Укусить? Всех не перекусаю. Что делать? Что делать?”. В это время из подъехавшей машины “Скорой помощи” вышла бригада врачей.

– Носилки! Быстрее! Расступитесь, граждане! Вы своё дело сделали, теперь наша очередь! Фунтик пытался следить за происходящим, но не видел ничего из-за ног собравшейся толпы. Подъехавшая машина ему не понравилась: от неё исходил запах беды, горя и немого отчаяния. Щенок забеспокоился, увидев, как Дедушку положили на носилки и понесли к этой страшной машине.

– Нет, нельзя! Остановитесь! Но никто не понял отчаянного немого крика маленькой рыжей собачки. Машина, укравшая Дедушку, взревела, сорвалась с места, и, разбрасывая истошным воем встречные машины, помчалась по дороге. Фунтик, не раздумывая ни секунды, бросился вслед за нею по идущему рядом с дорогой тротуару.

– Собачка, вернись! – пыталась остановить щенка женщина в сарафане из пёстрого мешка. В одной руке она держала холщовую сумку, в которой вместе с книгами лежал читательский билет Арсения Максимовича, а в другой – поводок мчащегося за “Скорой помощью” Фунтика. Сообразив, что ни за машиной, ни за собачкой ей не угнаться, женщина сунула поводок в сумку, покряхтывая и причитая, собрала разбежавшуюся картошку, сунула веник под мышку и побрела в сторону библиотеки. … Фунтик нёсся, не разбирая дороги, стараясь не терять из виду удаляющийся красный крест на белой дверце машины. Леденея от страха, он вслед за машиной пересёк на красный свет перекрёсток, чуть не став добычей лихого мотоциклиста. Расстояние между собакой и машиной неумолимо увеличивалось. Фунтик из последних сил попытался прибавить скорость, и в этот миг удар страшной 321

Проза

силы оглушил его и отбросил в сторону. Щенок дважды перекувыркнулся и отлетел в густую траву придорожного газона. Очнулся Фунтик от раскатов грома и потока хлынувшей на землю воды. Ещё не полностью придя в себя, он отполз под росший неподалёку куст, забился под низко нависшие над землёй ветви и опять впал в забытьё. Недолгий, но сильный ливень принёс сырость и вечернюю прохладу. Маленький рыжий щенок очнулся, в то же мгновенье ужасная мысль пронзила его мозг: “Страшная машина украла и увезла в неизвестном направлении Дедушку. Я его не уберёг! Что я скажу Бабушке? Я не выполнил свой долг. Я не помешал этим злым людям, я струсил. Жалкий я подлец после этого!”. Фунтик спрятал мордочку в лапы и тихонько заскулил. Быстро спустилась ночь. Зажглись весёлые глаза фонарей. На ночном небе одна за другой просыпались ярко вымытые дождём звёзды. На улицах появилась гуляющая молодёжь, слышались песни, музыка, смех. И только одинокой собачке под кустом было невесело и, ох, как горько. Фунтик решил умереть от горя. Он закрыл глаза, приготовился к смерти и … уснул. “Утро добрее вечера’, – любил повторять Люк. Проснувшись с первыми звуками пробуждающегося города и сообразив, что умереть не удалось, Фунтик решил пожить ещё немного, найти дорогу домой и обо всём рассказать Бабушке. Выбравшись из-под куста, стряхнувшего на щенка остатки вчерашнего ливня, малыш первым делом осмотрелся. Улица была совершенно незнакома ему. Фунтик увидел на краю тротуара огромный старый каштан, о который он вчера так некстати треснулся головой. Сейчас щенок даже не мог сообразить, с какой стороны вчера врезался в живую преграду. Вот если бы остались следы! Фунтик подошёл к дереву, обнюхал его, обошёл по кругу. Увы! Если и оставался какой-то след, то вчерашний дождь начисто его смыл. Потихоньку просыпался голод: последний раз довелось завтракать сутки тому назад, перед походом в библиотеку. Вспомнив о еде, Фунтик тут же устыдился: “Как можно думать о пище, когда стряслась такая беда!” И в том, что случилось, виноват он, глупый, трусливый, никчёмный пёс! Упрекая себя, Фунтик побрёл куда глаза глядят, мучаясь нестерпимыми угрызениями совести. Целый день он бродил по городу, заходил в чужие дворы, выходил опять на тротуар, но дороги домой так и не нашёл. За весь день он съел только несколько крошечных кусочков хлеба, которые остались после нечаянно вспугнутых им же голубей. Вконец измученный голодом и раскаяньем, ближе к вечеру Фунтик набрёл на площадку с мусорными контейнерами. Среди там и сям разбросанного мусора, возле четырёх переполненных контейнеров стояли две собаки. Рослый кудрявый рыжий 322

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика”

пёс, у которого лохматая морда, ногистолбики, туловище и даже небольшой хвост торчком – всё было прямоугольным, и средних размеров бесформенная собачка, грязная и лохматая. Оба пса увлечённо рылись в добытых ими мусорных пакетах, время от времени ревниво поглядывая друг на друга: не достались ли Рисунок Марии РЕПЬЁВОЙ напарнику объедки посъедобнее. Некоторое время Фунтик сидел в стороне, молча наблюдая за пирующими. В нём чувство голода боролось с чувством брезгливости. Наконец, преодолев отвращение, он сделал несколько шагов в сторону мусорных завалов. Почувствовав присутствие постороннего, псы прервали трапезу и уставились на незваного гостя. Оставив свои пакеты, они дружно развернулись в сторону неожиданного конкурента и, угрожающе рыча, медленно двинулись к нему. Фунтик опешил. Привыкший к доброжелательности знакомых собак, он растерялся от злобной враждебности незнакомых псов. Чем он их разозлил? Вряд ли корочка хлеба, валявшаяся около одного из контейнеров, была личной собственностью одного из них. Псы медленно наступали, оскалив зубастые пасти и продолжая рычать. Фунтик пятился до тех пор, пока не упёрся спиной в растущее рядом дерево. “Они меня сожрут и не подавятся, – мелькнуло в голове щенка. – Ну, что ж, я это заслужил”.

– Оставьте в покое малыша, – вдруг раздался бархатный голос откуда-то сверху. – Эдька, как тебе не стыдно! С ветки дерева спрыгнула красивая чёрная кошка и приземлилась как раз между Фунтиком и нападавшими собаками.

– Тьфу на тебя, Багира, – сев на асфальт и сразу приняв миролюбивый вид, сказал кудрявый пёс Эдька. – Лётаешь тут, пугаешь мирных уличных собак!

– Это кто кого тут пугает, ещё посмотреть нужно, – спокойно ответила Багира.

– А чего он сюда лезет? Пусть проваливает на свою Свалку! – визгливо огрызнулся Эдькин напарник.

323

Проза

– Да вы, умники, посмотрите получше: разве это свалочная собака? Сразу видно, что малыш из домашних: или выгнали, или потерялся. Верно я говорю? Фунтик робко кивнул головой и еле слышно добавил: “Сначала потерялся, потом заблудился”.

– Так что ж ты сразу не сказал, балбес! Прёт как танк, без спросу, – беззлобно обратился к недавнему врагу Эдька. – Поначалу после дома тяжко. Жрать охота, а никто котлетку не предложит, сосиской не побалует.

– На, лопай, – он выудил из своего пакета приличную куриную косточку. Пока щенок, стыдясь своей торопливости, жадно поглощал щедрый дар, Эдька разговаривал с Багирой: – Тебе не предлагаю, ты у нас дама гордая, объедками брезгуешь.

– Спасибо, я уже воробышком перекусила.

– Ка-ка-я ты лицемерка, Багира! – покачал прямоугольной головой пёс. – Незнакомую козявку пожалела (кивок в сторону Фунтика), а крошек-мышек и воробышков лопаешь!

– Это предусмотрено природой, – пожала плечами кошка, – а вот огромному псу на маленького нападать стыдно.

– Так я ж его только напугать хотел, – оправдывался Эдька, – я ж не ваш Вован, чтоб питаться братанами-собаками.

– Кто это тебе наплёл, что Вован собаками питается?! Как не стыдно такую чушь плести! Ты же породистый пёс, а сплетничаешь не хуже Пакли!

– А? Что? Гав? Где? – встрепенулся бесформенный пёс Пакля, неохотно отрываясь от своего пакета.

– Жуй, пацан. Всё о’кей, проверка слуха! – успокоил напарника Эдька. Фунтик между тем покончил с косточкой и теперь думал, что не мешало бы попить водички. Неотвратимо надвигавшийся вечер заставлял подумать также о ночлеге. Спать домашней собачке под кустом непривычно и неуютно, но выбора, по-видимому, не было.

– Да ты, малыш, уже никак стоя спишь, – ласково обратилась к нему кошка.

– А давайте к нам, если нет других вариантов, – предложил Эдька, – мы такой классный подвал нашли! Труба течёт – воды вдоволь. Диван старый имеется. По утрам кошачьи завтраки так и шныряют по углам. Пакля их, правда, шугает, одну десятую своей терьерской крови оправдывает. При этих словах Пакля довольно осклабился и поскрёб задней лапой за ухом. Подвал, занимаемый Эдиком и Паклей, располагался в доме, стоявшем недалеко от мусорной площадки. Можно сказать, что уличные 324

Ольга ГАРНАТ

“Фунтик и жизнь или Жизнь Фунтика” Рисунок Анны ИНОЗЕМЦЕВОЙ

собаки устроились с комфортом: пищевые отбросы, вода, жильё – всё в одном месте. Вот почему они так яростно защищали свою территорию от возможных конкурентов. Фунтику пришлось сделать исключение. Во-первых, он только недавно потерялся, перестал быть домашним и ещё не определился, примкнуть ли ему к уличным собакам или отправиться жить на Свалку. Во-вторых, за него заступилась Багира, которую и уличные, и свалочные животные уважали за бесстрашие и справедливость. Фунтик долго не мог уснуть, крутился на продавленном диване. Давили выпирающие из дивана пружины, но ещё сильнее давило горькое безысходное отчаяние. Наконец, согревшись под боком терпеливой Багиры, Фунтик провалился в беспокойный, тяжёлый сон. Кошка некоторое время смотрела на судорожно всхлипывающего во сне щенка, пытаясь уловить обрывки его печальных мыслей, ставших снами. Сначала она увидела его радость, потом неожиданное горе из-за невозвратной потери, и, наконец, отчаянный бег за стремительно удаляющейся машиной.

325

Проза

Багира вздохнула, она знала, что значит терять близких, придвинулась ближе к малышу, обняла его лапкой, уткнулась носом в пышную, ещё не успевшую утратить белизну гриву и уснула. … Утром кошка и щенок проснулись одновременно. Багира встала, потянулась, прогнув спину, сладко зевнула. Фунтик растеряно оглядывался по сторонам. Кошачий дух и тепло под утро навеяли сладкий сон: словно он, как и прежде, спит в мягком кресле под боком у Люка в своём уютном добром доме. Пробуждение вернуло в жестокую реальность, и Фунтика опять охватило отчаяние.

– Доброе утро, малыш! – попыталась отвлечь его от грустных мыслей чуткая Багира. – Наши гостеприимные хозяева, по-видимому, отправились завтракать. Я сейчас подкреплюсь, и мы пойдём их поищем. Кошка неслышно подкралась к куче тряпья, застыла сфинксом. Прыжок, и с болтающейся между зубов мышкой охотница удалилась в укромный уголок, чтоб не смущать Фунтика. Позавтракав и умывшись, Багира вернулась к щенку.

– Малыш, прежде чем мы выйдем на улицу, я хотела бы узнать, как тебя зовут.

– Фунтик! – гордо ответил щенок.

– Славное имя, – одобрила Багира, – только тебе придётся его сменить.

– Зачем? – удивился Фунтик.

– Ты теперь бродячая собака, – пояснила Багира, – тебе придётся со временем сделать выбор, где ты будешь жить дальше: на улицах города или на Свалке. Уличные бродяги не могут показаться на Свалке, а свалочным заказан путь в город.

– А где… лучше жить? – робко спросил Фунтик.

– Есть свои плюсы и свои минусы и в городе, и на Свалке. Свалочные собаки свободнее, объедков всем хватает, но вот условия жизни там посуровее. Бывшему домашнему любимцу иногда сложно привыкнуть к ним. Уличным собакам приходится всё время быть настороже, чтоб не попасться ловцам бродячих псов или гадким мальчишкам. Зато можно найти вот такой уютный, а главное, тёплый даже зимой уголок, как этот подвал. Фунтик ещё не отвык от домашней жизни и поэтому никак не мог понять преимуществ жизни на Свалке или в чужом подвале. И то, и другое представлялось ему страшным и мерзким.

– А где ты живёшь? – спросил он Багиру, чтоб с её помощью как-то сделать неизбежный выбор.

– Мы, кошки, живём, где хотим. Можем пожить летом какое-то время на Свалке, пока тепло, а на время ненастья опять вернуться в город.

– Но почему я должен менять свое имя? Я так привык к нему!

326

Владимир МОРОЗОВ

О П Р И РО ДЕ

Владимир МОРОЗОВ Владимир Игоревич Морозов - член Союза писателей России, родился в 1953 году в селе Кырчаны Нолинского района Кировской области. Образование получил в Ленинграде, окончив лесотехническую академию. Работал лесным таксатором, младшим научным сотрудником научноисследовательского института лесной генетики и селекции, инженером охраны и защиты леса, директором лесосеменной станции. Сейчас он лесник в пригородном лесхозе. Учился на Высших литературных курсах. Печатался в журналах: “Мурзилка”, “Пионер”, “Костёр”, “Колобок”, “Юный натуралист”, “Начальная школа”, “Чудеса и приключения”, “Детское чтение для сердца и разума” и в других. Автор нескольких книг, в том числе: “Рассказы о русском лесе”, “Сорочишка” (1992), “Старинные вятские народные сказки в обработке Владимира Морозова” (2001-2002), “Алёнкины сказки” (2006). За сборник “Осторожно, гнездо!” удостоен поощрительного диплома Всероссийского конкурса молодых авторов на лучшее художественное произведение для детей дошкольного возраста “Твой огромный мир” (1989 г). Книга стихов “Тетрадь” вошла в список финалистов конкурса Министерства Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций “Алые паруса” на лучшие издания для детей и юношества (2004). Лауреат премии имени детского писателя Л.В. Дьяконова (2001), литературной премии имени поэта Н.А. Заболоцкого администрации Уржумского района Кировской области (2004), премии Кировской области в области литературы и искусства за 2004 год. Удостоен нагрудного знака Министерства культуры России “За достижения в культуре” (2003).

Рисунок Сергея РЕПЬЁВА 360

СОРОЧИШКА Сорочишка В пойме речки, заросшей ивняком и ольшаником, вылупилась из яйца Сорочишка. Вместе с другими сорочатами поднимала она гвалт и широко раскрывала клюв навстречу принесённому родителями саранчуку или гусенице шелкопряда. Как-то раз высунулась она из гнезда, интересно стало, а что там внизу. Шею вытянула, смотрит. Да голова-то большая, тяжёлая – перевесила. Сорвалась Сорочишка вниз кубарем! Так бы и разбилась, и рассказывать было бы не о чем, но у самой земли расправила куцые крылышки, замахала ими, замахала и полетела. Полететь-то полетела, только крылья ещё непослушные. Занесли так далеко, что Сорочишка потерялась. Трудно малышу одному начинать жизнь. Некому показать пищу, научить её разыскивать. Ведь большой лес не родное гнездо. В нём, того и гляди, сам кому-нибудь на обед достанешься. Опустилась Сорочишка на лесную полянку. Едва успела осмотреться, слышит: пищит кто-то, словно ругается. Прислушалась, а это шмель с комаром цветок одуванчика не поделили.

Шмель и Комар – Убирайся, комар, с цветка! Не пей мой нектар. Лети на речку. Там на лугу стадо пасётся. Там твоя пища!

– Я, комар! Я мужчина, самец! Нектар – моя пища. А над стадом коровьим комарихи длинноногие вьются. Да и то по необходимости: пока самка крови не напьётся и яйца не созреют. Яйца не отложит – комарята не выведутся. Так уж мы, комары, устроены: мужчины нектар пьют, а женщины кровушку горячую!

– Всё у вас не как у порядочных насекомых, диметилфтолат тебе в нос! И не различишь вас никак. Оба серые, оба тонконогие.

– А по усам, шмель, по усам! У комарихи не усы – сплошное недоразумение. Так, видимость одна что усы: волосок направо да волосок налево. У меня же, самца, усищи пышные, мохнатые. Настоящая мужская гордость!

361

Проза

Склюнула Сорочишка комара и только к шмелю примерилась, как вдруг кто-то её саму ухватил за хвост. Заверещала Сорочишка истошно и дёру во все крылья. Хорошо ещё вовремя спохватилась, а то бы съела её хищная куница. Единым духом взлетела Сорочишка на берёзу. Посидела немного, успокоилась и на речку подалась: может, и вправду удастся чем поживиться. Прилетает, а там, и вправду, бродит стадо. А вокруг него – тучи разных комаров, мух, мошек да слепней. Обрадовалась Сорочишка: тут тебе и обед, и ужин, и целых три завтрака сразу, не зевай только. Чуть, было, прицелилась склюнуть толстого желтоглазого слепня на широком бычьем боку, как бык хвостом крутанул, да себя по тому боку – хлесть! Сорочишку чуть насмерть не зашиб, а от слепня вообще мокрое место осталось. Сунулась Сорочишка с другого боку, где вились комары и мошки, а бык снова хвостищем как стеганёт! Целую улицу в мушином войске проложил. Сорочишка едва отскочить успела. Видит: не так-то просто тут не только пообедать или поужинать, но и комарика на закуску заморить, и отправилась обратно в лес. … Прилетела Сорочишка на лесное болото. Когда-то добывали здесь люди торф: нарыли глубоких ям-карьеров, весь лес канавами ископали. Кончился торф – ушли люди, карьеры водой заполнились. Превратились в тихие лесные озерца. Берега их затянулись частой порослью березняка вперемежку с осинничком. Однажды заглянул сюда в половодье бобр. Понравилось ему место: и воды много, и корму вдоволь. Обосновался бобр на карьерах. Канаву высокой плотиной перегородил, хатку построил, бобриху привёл. Ещё выше поднялась вода в карьерах, затопила низинки. Превратились торфяники в тихое лесное болотце. Уселась Сорочишка в ивовый куст и видит: на трухлявом пне ящерица лежит. Греется на солнце, длинный хвост напоказ вывесила.

Сорока и Ящерица – Ящерица, зачем тебе, такой маленькой, такой длинный хвост?

– Во-первых, мой хвост не просто хвост, а склад продовольственный. Вон, белка, грибы с орехами в дупло таскает, готовит припасы на зиму. А вдруг кто подсмотрит и унесёт? Что она зимой есть будет? Я же свои запасы в хвост прячу. Мой хвост всегда при мне. Во-вторых, он иной раз и жизнь мне спасает... Не дело вести разговоры о еде на голодное брюхо! Хоть и хотелось Сорочишке узнать побольше про ящеркин чудесный хвост, да 362

Владимир МОРОЗОВ

“Сорочишка”

голод не тётка. Комом свалилась она на самодовольную ящерицу и вцепилась в толстый зелёный хвост. Крутнулась ящерица, в щель на пне нырнула, а хвост оставила. Сидит Сорочишка на пне, от удивления клюв раскрыла. Ну и дела! Под лапой хвост сам по себе, словно живой извивается. Вот это хвост, так хвост! Мало того, что продовольственный магазин, ещё и хозяйку от верной смерти спас! Видит: по канаве бобёр плывёт, хвостом-лопаточкой накручивает.

Сорока и Бобр – Ну и хвост! И куда такой годится? Ни мух отогнать, ни хозяина спасти, ни склад устроить. Шлёпало какое-то!

– Сама ты шлёпало, глупая тараторка! Хвост мой хоть и не склад, да для меня настоящий клад. Универсальный хвост: и весло, и руль, и упористое сиденье, когда дерево перегрызаешь. А в случае чего им и сигнал тревоги подать можно. Тут в густом осиннике на краю болота сухая ветка треснула. Бобр как шлёпнет по воде хвостом – гул пошёл по озёринам. Сразу все притаились, попрятались. Бобр под воду нырнул, утки в осоку забились, белка в дупло спряталась, рябчик на ветке застыл, в сучок превратился. Лягушки, и те в тину попрыгали. Зашумели кусты, и на берег выскочил громадный лось. Дышит запально, бока ходуном ходят. Видно, долго бежал. А над ним комаров с оводами густая чёрная туча.

Сорока и Лось – От кого бежишь, могучий лось-длинноног?

– От мошкары едучей, стрекотуха белобокая.

– А ты хвостом покрути, покрути, да по боку и стегани как следует. Враз побьёшь не одну тысячу!

– Нечем стегать. Хвост-то у меня короткий. Почти что и нет его.

– Как же ты от мошкары спасаешься?

– А вот так! – и Лось со всего маху – бултых в воду, только пузыри пошли.

– Батюшки-светы! – завопила Сорочишка. – Вот проклятый гнус до чего довёл зверя, – сам в болотине утопился! Ах-ах-ах!

– Чего шумишь? – высунул из воды голову Лось. – Не топлюсь я, от мошкары под водой спасаюсь. А ты, тараторка длиннохвостая, 363

Проза

лети куда-нибудь подальше, не трещи здесь! Не ровён час, услышит хищный зверь или недобрый человек! – И голова скрылась в мутном водовороте, одни ноздри да уши над водой остались. Торчат, шевелятся. … Худо ли, бедно – прожила Сорочишка лето. С голоду не околела, но и жиру не нагуляла. Наступила сырая осень. Притих, погрустнел лес. Певчие птицы на юг улетели, насекомыши с червяками исчезли, лягушки с ящерицами попрятались. Только синички стайками летают, попискивают, да слышно, как дятел долбит сушину. Ветер студёный с деревьев жёлтые листья гонит, по вечерам волки воют на зорях, в стаи собираются.

Сорока и Волк – У-у-у-у-у-у-у-у-у...

– И что вы, волки, так жалобно воете?

– Не жалобно, а тоскливо.

– Что тоска, что жалость, не велика разница.

– Ну, уж нет. Жалость нам, плотоядным, ни к чему. Этак-то сегодня пожалеешь, завтра пожалеешь, а послезавтра, чуть ослабнешь, и самого съедят. У нас, хищников, на этот счёт очень даже просто. А тоска сплачивает.

– Скажешь такое! От воя твоего так бы и улетела, куда глаза глядят.

– А вот завоют у логова матерый волк с волчицей, да прибылые подхватят – нам, прошлогодним волкам-переяркам, так тоскливо становится, так жутко! Сразу зима на ум просится. А уж зимушку-то вспомнишь – шерсть дыбом, словно муравейник под шкуру высыпали.

– От старых сорок я слыхала, что зимой одно спасение – в деревню к людям лететь.

– Тебе-то, может, и да, а попробуй-ка я в деревню сунься – тото шуму будет! Словом, в одиночку не прожить. Вот я и вою, тоску нагоняю. А когда совсем невмоготу станет, в стаю подамся. В стаето и лося загнать, и дворняжку в деревне словить сподручней. У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у… … Прислушалась Сорочишка к волчьему совету и в обществе трёх таких же молодых сорочат-сеголетков улетела в ближайшую деревню. В деревне прожить можно – знай, не зевай. То хозяйка забудет дверь в курятник закрыть, то хозяин забьёт свинью. Сороки тут как тут – пир горой. Но такие праздники бывали редко. Иногда, собравшись вдвоём, втроём дразнили сороки сельповского пса Карая.

364

Владимир МОРОЗОВ

“Сорочишка”

Карай был сторожевой собакой и вместе с другими дворнягами ветер не гонял. Всё время сидел на цепи и охранял сельповское добро: контору и два обитых шифером склада. Цепная жизнь и служебные обязанности особо не повлияли на характер лохматого добродушного пса, и его все любили. То булочку принесут, то косточку из столовой подбросят. Булочку Карай проглатывал единым махом, а косточку сгрызать не торопился, хотя остатки мяса аккуратно обгладывал. Разляжется перед будкой, глаза закроет, словно крепко спит, а на самом деле чутко косточку караулит. Сороки того только и ждут. Подлетят к Караю и ну его тормошить. Одна перед носом вертится, будто подбирается к косточке. Подскакивает бочком, трещит, стрекочет. По-своему, по-сорочьи надсмехается над собакой. Другая за хвост теребит. До того разойдётся, чуть на спину Караю не вскакивает. Вспрыгнет Карай, бросится ловить тараторок, те на забор вспорхнут и оттуда стрекочут. Вернётся пес, а косточки и след простыл. Косточка уже под забором лежит, а на заборе не две, а три сороки кривляются. Оказывается, пока первые внимание отвлекали, третья тихохонько за будкой караулила и, улучив удобный момент, косточку утащила. Рвётся Карай к сорокам, лает заливисто, но не зло, а весело: какникак развлечение. Не жалко ему обглоданной косточки! А сороки сидят на заборе, трещат без умолку, хвостами длинными трясут, вертятся. Точь-в-точь мальчишки-сорванцы, даром, что языки не показывают. … Сорочишка в деревне совсем освоилась. Все помойки наперечёт знала. Карая не раз дразнила. К людям настолько привыкла, что и внимание обращать перестала. Как-то раз прыгала она по школьному двору. Кругом ребятня бегает, вдруг что-то крепко щёлкнуло её по затылку. Сорочишка ткнулась клювом в снег и затрепетала крыльями.

– Ура, сороку подбили! – закричали мальчишки и наперегонки побежали к Сорочишке. Худо бы ей пришлось, да вовремя очнулась. Очнулась и во все крылья прямиком в родной лес. … Совсем тихо в зимнем лесу. Всё под снегом. И на земле снег, и на ёлках снег, и даже на берёзках снег. Тяжёл снег для тонких берёзок, согнул их в дугу, прижал вершинами к земле. Осмотрелась Сорочишка: ни одного мальчишки не видно. Вот где раздолье! Полетела помойки искать. Целый день летала: весь лес обследовала, вдоль и поперёк – ни одной не нашла. Ни помоек, ни Карая, ни дворов скотных, ни единой живой души.

365

Проза

Лишь на болоте волчья стая лосиху доедала. Подождала Сорочишка, пока волки уйдут, насытившись, опустилась на утрамбованный снег. Да что можно подобрать после голодной волчьей стаи? Попрыгала Сорочишка по волчьей толоке, попрыгала, взлетела на березу и пригорюнилась. Куда лететь? В лесу с голоду околеешь, а в деревне мальчишки с рогатками поджидают. Вдруг слышит шум. Смотрит, а это Белка с Клестом еловые шишки не поделила.

Белка и Клёст – Это кто у тебя, клёст, пищит?

– Детки мои, птенчики малые, дочки-сыночки пищат, есть просят.

– Говори, да не заговаривайся. Зима на дворе, деревья трещат, лопаются от мороза, а ты о птенцах толкуешь! Птенцы у всех весной да летом бывают.

– Так-то оно так, да не совсем так. Правильно, почти все птицы, что разными жуками да мошками, червяками да личинками питаются, вьют гнёзда летом. В тепле и сытости, когда от этих самых мошек свету белого не видно. Мы же, клесты, особенные птицы. Питаемся лесными семенами. Я, Клест-еловик, еловые шишки потрошу, семечки из них вышелушиваю. А брат мой, Клест-сосновик, – сосновые. Ну а то, что семена у сосны с елью зимой созревают, ты, Белка, и сама знаешь.

– Так вот кто мои шишки ест! Сейчас я гнездо твоё разорю, птенцов поем, а вас с Клестихой прогоню вон из нашего леса.

– Подожди гнать-зорить, дай слово молвить! Нынче урожай знатный. Такое бывает раз в три-четыре года. Шишек много, всем хватит до самой весны. Да что до весны, они и на будущую зиму останутся, только без семян. Чуть начнёт пригревать солнце, затрещат шишки, раскроют, растопырят свои чешуйки и полетят во все стороны крылатые семена – нового леса зачинатели.

– Знаю, знаю! Сама шишка висеть останется. Дожди пройдут, чешуйки намокнут, закроются. Шишка с виду целая, аппетитная, а внутри пустая. Только ты-то тут причём!

– А притом, что мы, клесты, вас, белок, и на будущий год прокормим. Моим перекрещённым клювом семена лишь выковыривать удобно. Для другого он не приспособлен. Потому добрая половина шишек падает вниз. А уж там, на земле, в холодке и моховой сырости они и два года пролежат, пока ты их не отыщешь. Люди такие шишки “кислыми” называют.

366

Сергей ГЕОРГИЕВ

БЕЛ Я Е В С К АЯ З А И М К А

Сергей ГЕОРГИЕВ Член Союза писателей России, кандидат философских наук. Родился 9 июля 1954 года в городе Нижний Тагил Свердловской области. Автор около пятидесяти книг рассказов, повестей и сказок для ребят. Произведения Сергея Георгиева переведены на английский и немецкий языки, его пьесы идут на сценах драматических и кукольных театров России и Германии. Писатель является автором сценариев мультфильмов, в том числе таких, как: “Фельдмаршал Пулькин”, “Король Уго Второй”, “Мультипузяма” - и более восьмидесяти сюжетов киножурналов “Фитиль” и “Ералаш”. Отмечен множеством премий и наград. В 1994 году стал кавалером ордена Кота Учёного (Россия, журнал “Жили-были”), в 2002 году получил звание лауреата Международного фестиваля детских писателей “Киммерийские музы” (Украина), в том же году стал дипломантом Московской международной книжной ярмарки. В 2003 и 2004 годах Сергей Георгиев признан номинантом Всероссийского конкурса произведений для детей и юношества “Алые паруса”, а в 2006 году – дипломантом Первого международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени Алексея Николаевича Толстого (Россия), финалистом Национальной детской литературной премии “Заветная мечта” (Россия), в 2008 году стал победителем конкурса сказочников России имени Петра Ершова.

Рисунки Сергея РЕПЬЁВА 402

БЕЛЯЕВСКАЯ ЗАИМКА МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ О ЖИЗНИ ДВУХ ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ

ДЕД ДАНИЛА Десять лет не видел Лёха деда Данилу. И до этого тоже не видел, потому что тогда Лёхи ещё на свете не было. Дед Данила – младший брат Лёхиной бабушки, он живёт в деревне Архиповке, и бабушка частенько повторяла Лёхе: – Ну, что ты опять натворил, а?! Потерпи немного, отправлю тебя к деду Даниле. Вот с ним и вытворяйте, что хотите! Он такой же, как ты, ничуть не лучше! Там вы хоть всю деревню спалите или динамитом взорвите, мне-то что! И вот так десять лет. В конце концов, Лёха поверил, что интереснее места, чем Архиповка, нет на всём белом свете и лучше человека, чем дед Данила, тоже. И когда Лёху, наконец, на всё лето решили отправить к деду Даниле, он сначала и не поверил своему счастью. Ехал в поезде один и сомневался. И только разглядев на пустом дощатом перроне лошадку с телегой, а на телеге – маленького бодрого старичка в кепке, очень похожего на Лёхину бабушку, поверил!

– Дед Данила, – первое, что спросил Лёха, – а правда, у вас тут можно, если мы захотим, всю деревню спалить или динамитом взорвать?

– Конечно, – ласково улыбаясь, подтвердил старичок. Дед Данила бережно погладил огромный и по виду очень тяжёлый дерюжный мешок за своей спиной. Таких мешков на телеге было уложено пять или шесть.

– Я вот и порох уже прикупил. Мне твоя бабушка письмо написала...

– Вот это да! – восхитился Лёха. И задумался: – А где же потом все люди жить будут... ну, деревенские?

– Странно, что ты об этом подумал... – дед Данила кнутовищем сдвинул себе кепку на затылок.

– Зачем же вы столько пороху закупили? – насупился Лёха. – Если сами понимаете, что взрывать деревни нельзя?

403

Проза

– Видишь ли, – старик тронул поводья, и лошадка неторопливо зацокала по толстым, чуть прогибающимся доскам перрона.

– Если бы ты оказался очень глупым, тебя ведь таким пустяком не остановить. Верно? Подумаешь, нет пороха! Всё равно бы достал где-нибудь! Ну, в крайнем случае, изобрёл... А если ты человек умный, то порох нам для какого-нибудь хорошего дела сгодится, так?

– Так, – согласился Лёха. – И вообще, чем больше пороха, тем больше хороших дел сделать можно! Колёса телеги соскочили с перрона и сразу глубоко провалились в пыль просёлочной дороги.

– Я всё лето живу на Беляевской заимке, в Архиповке бываю редко, – дед отпустил поводья, и лошадка, чуть прибавив ходу, побежала сама. Видимо, дорога эта была ей хорошо знакома. – Пчёлки у меня там, ручеёк журчит...

– Здорово! И я с вами! – подпрыгнул на телеге Лёха.

– А чего это мы с вами на “ты”? – изумился вдруг дед Данила.

– То есть, почему это мы с тобой на “вы”?! Мы же родственники! Самые близкие!

БЕЛЯЕВСКАЯ ЗАИМКА Пахло свежей малиной, ландышами и сосновыми шишками. Пёстрая бабочка с яркими оранжевыми крыльями села деду Даниле на рукав и так и пропутешествовала вместе с телегой всю дорогу.

– Кр-расотища-то! – ахнул Лёха, когда они, наконец, въехали на Беляевскую заимку. – Одинокая избушка посреди дремучего леса! Гениально! Будем жить здесь как древние люди!

– Ну, положим, я-то и есть древний человек, – соскочив с телеги, хмыкнул дед Данила. – А тебе куда торопиться? Успеешь ещё!

– А волки здесь водятся? – всё больше распалялся Лёха. – Крупнокалиберное оружие в доме есть?

– Чемоданчик свой в избу занесёшь, за порохом возвращайся, – дружелюбно скомандовал дед. И продолжил мысль: – А древним людям удобнее в городе жить! Ясное дело! Тут тебе и лифт, и горячая вода, магазины все под боком... Вкусненького чего захотел – не надо за ружьё хвататься.

– Да, в магазин с ружьём не сунешься: отобрать могут, – попробовал съехидничать Лёха.

– Так что древним в городе лучше, – убеждённо закончил дед Данила. – Или в Архиповке...

404

Сергей ГЕОРГИЕВ

“Беляевская заимка”

– Давно хотел вас спросить... – начал Лёха, но тут же поправился: – Тебя хотел, дед Данила, спросить, а почему это мне бабушка никогда ни про какую Беляевскую заимку не рассказывала?

– Откуда же могла она знать про Беляевскую заимку, если никакой Беляевской заимки до сегодняшнего утра в природе не существовало? – вопросом на вопрос ответил дед Данила.

– Как то есть “не существовало”? – разинул рот Лёха. – Что, избушки этой не было, да? И огородика? Когда же ты всё успел?!

– Избушка стояла, ей уже лет сто, наверное, – терпеливо объяснил дед Данила. – И огородик я с самой весны засадил. Только раньше вся эта красота называлась хутором Угрюм-Безымянным близ деревни Архиповки! – Старик, крякнув, взвалил себе на спину самый большой пороховой мешок и, уже согнувшись под его тяжестью, закончил: – А сегодня на зорьке я переименовал хутор в Беляевскую заимку. Вот, в сельсовет только о своём решении таком сообщить не успел, виноват! Ну да ничего: повезу тебя осенью к поезду, забегу к властям...

– Классно! – восхитился Лёха. – Дед, так это ты в честь себя самого населённый пункт переименовал, да?! Ты ж у нас дед Данила Беляев!

– Родной ты мой! – пробухтел дед, поднимаясь по ступеням крыльца с ношей на спине. – Ну, кто ж в честь самого себя хутора переименовывает?! А твоя-то фамилия как?

– Беляев, тоже! – гордо ответил Лёха.

– У нас же вся семья Беляевы! – подтвердил дед. – Вот в честь приезда внука и совершил переименование! Так что ты уж не подведи предка, внучок!

МЕРИДИАН Меридиан проходил всего в нескольких шагах за избой, через огород и лужок; это было очень удобно. Нужно, например, принести грабли, дед Данила и объясняет: – Выйдешь за ворота, перепрыгивай через меридиан – сразу и увидишь сараюшку! Там у меня грабли стоят. Лёха деду поддакивал: мол, да, нужная вещь в хозяйстве – меридиан, пока однажды об этот самый меридиан не споткнулся да чуть нос себе не расквасил. Вот тут уж он закричал по-другому: – Да кто это посреди дороги меридианов разных дурацких наустраивал, спрашивается, а?! Ну, какому тут балбесу ещё и меридиан понадобился?!

405

Проза

– Мне, – огорчённо сознался дед Данила. – Знаешь, тяжело одному в лесу жить, да без правильных географических координат... Больно ушибся, да?

– Да нет, ничего... – продолжал брюзжать Лёха. – Даже почти приятно! Ходи тут да за всякие меридианы запинайся! Надо меридиан – так нарисуй его белой краской или синей, если нравится, а зачем кирпичи-то в землю втыкать?! Дед Данила тяжело опустился на меридиан рядом с Лёхой, устроился поудобнее, достал папироску, но закуривать не стал.

– Видишь ли, внучок... Краской – оно, дело, конечно, хорошее... Да уж нестойкое больно... Ну, лет сто, пожалуй, продержится. А дальше что? Подновляй снова меридиан! И кто заниматься этим будет? Ладно, я доживу, подправлю… А коли не доживу?..

– Ну, ты даёшь! – задумался Лёха.

– Вот я и говорю, – дед Данила затолкал папироску обратно в пачку. – Кирпич же – дело надёжное! Я сначала печку хотел в хлевушке сложить, да потом решил: меридиан поважнее будет...

– Дед! – Лёха неожиданно сильно хлопнул себя по лбу. Человек он был всё-таки городской, учёный и образованный. – Дед! Да ведь меридиан-то – воображаемая линия, ты понял?! Это как горизонт! Ты бы еще горизонт кирпичами выложил!

– Зачем горизонт? – скромно пожал плечами дед Данила. – Бесполезная вещь – горизонт! Сколько иди – никогда не дойдёшь! Другое дело – меридиан: сразу ясно, где север, где юг! Видишь, стрелочка? Там, по-моему, север...

– Что значит, по-твоему? – насторожился Лёха. – Север, он полюбому север! Север – это направление к полюсу!

– Я ведь как понимаю, – не обратил внимания на Лёхино замечание дед Данила. – Тутошним кому и знать незачем, где, положим, восток, а где – запад. Заблудиться здесь негде. Да и заблудится кто, так мы с тобой здесь, у нас и спросят! Я не только где север, даже как до Архиповки добраться, покажу! А вот, к примеру, неземные какие люди прилетят, межпланетные... И что тогда?

– И что тогда? – заинтересовался Лёха.

– А ничего, – пояснил дед Данила. – Летят они себе и видят сверху меридиан! И стрелочка аккурат на север показывает. Незнакомая планета, а всё честь по чести...

– Дед, что значит “север там” по-твоему? – напрямик и очень серьёзно спросил Лёха.

– Да шут его знает, где он на самом деле, – тоже серьёзно ответил дед Данила. – Я ж там никогда не был, на полюсе этом...

– Постой! – Лёха вскочил на ноги. – Подожди немного, я сейчас! Очень скоро Лёха вернулся с маленьким компасом, какой непременно должен быть в вещах любого путешественника.

406

Сергей ГЕОРГИЕВ

“Беляевская заимка”

– Я так и знал! – безнадёжно махнул рукой Лёха. – Не совпадают! Не совпадает твой меридиан с направлением стрелки! Дед Данила был совершенно удручён и раздавлен. С несчастным видом он уселся на крыльцо и, шмыгнув носом, развёл руками: мол, надо же было так опростоволоситься!

– В самом деле, не совпадает! – вдруг очень обрадовался Лёха.

– Ну и славненько, ну и замечательно! А то я уж опасаться начал: а как совпадёт!

– Чему ты радуешься-то? – хмуро осведомился дед Данила.

– Темнота! Тундра ты у нас! – объяснил счастливый Лёха. – Ты, дед, не знаешь разве, что магнитный полюс Земли и настоящий, географический, не одно и то же? Нет? Я в школе проходил. Совсем разные вещи: магнитный, он так, с боку припёка! Хорошо, что не совпало: это ж весь твой кирпичный меридиан заново бы перекладывать пришлось!..

ЧАЙ С МЁДОМ Припозднился Лёха в лесу: ходил смотреть, как там шишки на кедрах поспевают, да и чуть заплутал. Вернулся на заимку – на дворе темно, в избе керосиновая лампа горит. Вошёл Лёха в светёлку: на столе самовар, а за самоваром – дед Данила и... медведь какой-то сидят! Оба разомлевшие, дед Данила красный весь, по лицу пот ручьём течёт. Медведь, может, тоже красный или даже вовсе бордовый, да под шерстью не видно. Каждый, наверное, уже не меньше десяти стаканов чаю выпил. А медведь eщё и лапой в глубокой чашке мёд цепляет.

– Эге, – сказал Лёха с порога. – Ну и дела!

– А здороваться кто будет? – возмутился дед Данила.

– Мы ж с тобой, дедуля, утром виделись! – отмахнулся Лёха. – Может, мне ещё медведю лапу пожать? Медведь чашку с мёдом отодвинул, на Лёху уставился.

– Ах, здрасьте, пожалуйста! – усмехнулся Лёха.

– Вот теперь садись с нами, внук, почаёвничаем, – миролюбиво предложил дед.

– А чего, и сяду! – сразу же согласился Лёха. – Я ещё с медведями чай никогда не пил. Дрессированный, что ли? Тут медведь громко хрюкнул совсем не по-медвежьи, вскочил изза стола, опрокинув скамейку, на которой сидел, и стремглав выскочил из избы.

– Сосед! Соседушка, ты куда? – закричал вслед медведю дед Данила, да поздно.

407

Проза

В ответ только и слышен был треск бурелома, через который проламывался мишка.

– Ну и чего ты добился? – без укора спросил дед Данила.

– А чего я такого сказал?! Спросить ничего нельзя, да?!

– Спросить, спросить! – передразнил Лёху дед. – Он к нам пососедски пришёл! Чайку попить! Мёду с собой принёс, гостинец!

– А то у нас мёда с тобой нет, – разозлился Лёха, потому что был не прав. – Сколько хочешь мёду на пасеке! А он-то где взял?

– Да наш с тобой улей, поди, и разворотил...

– Ну?! Лёхе вдруг стало жалко убежавшего медведя. Он представил злобных дедовых пчёл, которым ничего не стоило и мамонту шкуру прокусить, представил тёмный лес, где бродит сейчас недопивший горячего чаю обиженный гость.

– То-то что “ну”! – вздохнул дед. – Душа у зверя есть: вот и о подарочке позаботился...

– Да не хотел же я, дед! – жалобно взмолился Лёха. – Честное слово!

– Не о тебе речь... – дед Данила пожевал губами. – Городские! Что с вас взять-то?! Приличий не знаете! А он, соседушка, крутой! Ой, крутой. Да отходчивый... С тех пор Лёха и решил со встречными медведями всегда здороваться. Особенно – с теми, которые дедушкины знакомые.

ПЕСНЯ Косили дед Данила с Лёхой лужок. И так здорово это было! Солнце печёт, шмели гудят, коса звенит, трава ровными рядками ложится ш-ших, ших, ш-ших, ших, а воздух горячий и тяжёлый, да вверх струится – отпусти косу, плавно всплывёт она к верхушкам сосен. И неожиданно для себя Леха вдруг запел: – Го-во-рят: мы бяки-буки. Ка-ак вы-носит нас земля? Дед Данила послушал, послушал да и говорит, не прекращая работы: – Да разве так поют?! Ты ж орешь, а не поёшь!

– Это песня такая! – обиделся Лёха.

– Это не в песне дело, а ты петь не умеешь, – продолжал рассуждать дед. – Вот странное дело: косить ты только сегодня научился, и хорошо ведь косишь! А поёшь, поди, всю жизнь, но ведь не умеешь! Орёшь просто!

– Ха! – Лёха поднажал и догнал деда, ушедшего немного вперёд за время разговора. – Сравнил тоже! Чтобы петь, талант нужен. Понял?! У одних талант есть, у других нету, вот!

408

Сергей ГЕОРГИЕВ

“Беляевская заимка”

Дед остановился и повернулся к Лёхе, опершись на косу.

– Талант, говоришь?! – дед зачем-то сморщил нос, и тот стал у него походить на сапожок. – А ты соловья слышал когда-нибудь?

– Я ворону слышал! Два раза! – Лёха почувствовал подвох и на всякий случай съехидничал.

– Чего ж тогда соловьи-то – все до одного талантливые, а? Не бывает неталантливых соловьёв! Почему, я тебя спрашиваю? Лёха задумался.

– Ты бы, дед, у соловьёв и спросил. Ты ж здесь постоянно живёшь!

– А-а-a! – дед Данила вдруг ткнул скрюченным пальцем в Лёхину грудь. – Сейчас ты у меня запоёшь!

– Чего это? – насторожился Лёха.

– А ну, полезай на сосну! – сурово скомандовал старик. – Вот на эту, на самую высоченную!

– Зачем это? – ещё раз на всякий случай поинтересовался Лёха, но на сосну безропотно полез. Дед Данила, кряхтя, начал карабкаться следом.

– Талант, талант! – бурчал он. – Тут в другом дело! Ты ведь, Лёха, по земле топаешь, ползаешь почти! А он-то, соловей, наверху сидит! Тут во взгляде дело! Лёха добрался почти до верхушки сосны, которая легонько, но страшновато раскачивалась из стороны в сторону. Дед Данила затих рядом, огляделся.

– Ёлки-моталки! – наконец выдохнул он. – Красотища-то, а! Вот всю жизнь тут прожил, а хоть бы раз догадаться на сосну взгромоздиться! Oгo-гo!

– Ну, петь уже, что ли? – робко спросил с ветки присмиревший Лёха. И не дожидаясь ответа, тихонечко затянул: – От улыбки солнечной одной перестанет плакать самый грустный дождик… Дед Данила слушал, закрыв глаза.

– Ну что, лучше? Получается?.. – спросил Лёха, закончив песню.

– Лучше... немного... – помолчав, сконфуженно отозвался дед Данила. – Только я, кажись, всё теперь понял... Соловей... он ведь ещё и летает...

ВОДОПАД Дед разбудил Лёху чуть свет.

– Пошевеливайся, давай! – тормошил он внука. – Одевайся побыстрей да бери лопату!

409

Проза

– Какую ещё лопату? – сладко зевал спросонья Лёха. – Зачем мне лопата?

– Ну, пошли, пошли! – торопил дед Данила.

– Да куда хоть? – Лёха подхватил небольшую удобную лопатку и, поёживаясь от утреннего холодка, вышел за дедом на крыльцо.

– Я проснулся и неожиданно понял, как можно этот мир сделать лучше! – гордо сообщил дед.

– А что, после завтрака этого уже не получится? – недовольно буркнул Лёха.

– Зачем откладывать?! – стрекотал дед Данила, пока они шли по тропинке в сторону ручья. – Я всё размышлял: чего нам с тобой здесь не хватает!

– Телевизора, – предположил Лёха.

– Водопада! – сделав паузу, торжественно провозгласил дед Данила. Сонливость разом слетела с Лёхи. Он остановился и воткнул лопату в землю.

– Всё! Я иду досматривать сны! Нам, дед, ещё с тобой косить сегодня!

– Не руби с плеча! – мудро посоветовал дед Данила. – А вот своей головой хоть маленько подумай! Ну, подумай, подумай!

– А ещё нам не хватает пустыни Сахары и Чёрного моря! – подумав, ехидно подсказал Лёха.

– Чудак, – прищурился дед Данила. – Ну, зачем нам здесь твоё Чёрное море? У нас ручей есть, под названием Безымянный! Хочешь, переименуем его в твою честь? Будет Лёхин ручей... А вот водопада у нас нет! В мире, вообще, заметно ощущается нехватка водопадов!

– Ладно, пошли... – Лёха забросил лопату на плечо и покорно поплёлся за дедом. – А я бы всё-таки сначала выкопал яму под Чёрное море... Строительство водопада оказалось делом несложным. Часа за два дед с внуком управились. Они чуть углубили русло ручья в подходящем месте, а потом перекатили в углубление здоровенный камень, который без дела лежал на берегу. Образовалась небольшая запрудка, в которой быстро накопилось достаточное количество воды. Волны с шумом и весело начали перепрыгивать через камень, внизу вода сплющивалась, и сразу же снова превращалась в ручей.

– Ну, вот, – сказал довольный дед Данила. – А ты говорил!..

– А что я! – любуясь водопадом, отозвался Лёха. – Здорово получилось! Дед, а ты что думаешь? Вот от этого мир лучше стал? Весь мир, да?

– Конечно, – серьёзно ответил дед Данила. – Ты же сам видишь: в этом самом месте, недалеко от Беляевской заимки, – лучше!

410

Д РУГИЕ МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ КОРАБЛИК Тяжёлые прозрачные волны перекатывались через палубу, ветер рвал паруса, дубовая обшивка трещала под напором разбушевавшейся морской воды. Ни одного солнечного луча не прорывалось с зашторенного тяжёлыми тучами неба, но гордо сверкали надраенные медные буквы по борту – “ВУЛКАН”, и маленький бесстрашный кораблик мчался вперёд к неведомым землям, вперёд и только вперёд!

– Не надо только подходить близко! – всегда предупреждал Юрку отец. – Чем дальше, тем лучше! Вот так вот... Во-от... Правда, ведь?

– Ага... – всегда соглашался Юрка. Кораблик этот он видел, наверное, уже тысячу раз и всё равно мог смотреть и смотреть на него, не отрываясь.

– Чудесная акварель! – восхищался отец. – А может быть, и не акварель, гуашь там какая-нибудь, шут её знает... Но всё равно здорово, точно?! Юрке было совершенно всё равно, акварель это или гуашь какаято. Крошечный кораблик был сильнее страшного, бешеного моря. Он непременно достигнет своей неведомой цели, – в самый последний миг, как это всегда бывает в книгах о морских приключениях, но достигнет и придёт на помощь тем, кто в этой помощи нуждается.

– Ну, а теперь – за дело! Раньше у отца была целая эскадра нарисованных кораблей. Вернее, не эскадра, а календарь, огромный-преогромный, он даже в чемодан не поместился, отец так и привёз его, только в газету завернул. Календарь занял полстены. Когда проходило время, отец переворачивал лист, и появлялся новый корабль. И под каждым кораблём помещались все дни двух месяцев, на которые при желании можно было, вообще, не обращать внимания. Над всеми кораблями в левом углу были большие красные буквы ДВНЦ - Дальневосточный научный центр. Отец купил календарь во Владивостоке. А потом остался один “Вулкан”, и под ним – ноябрь и декабрь давно прошедшего года. Время вышло, календарь уже просто не имело смысла переворачивать, и отец раздарил все остальные “то ли акварели, то ли гуаши”.

– Ну, за дело! – повторяет отец.

419

Проза

Дело – это английский язык. Не у каждого отец разговаривает ещё и по-французски, и по-английски.

– А может, не надо? – без особой надежды всякий раз говорит Юрка. – Нам и задали-то одно упражнение... Ерундовое.

– Надо! – твёрдо отвечает отец. – Вот сделаем и ещё поговорим.

– А о чём? – оживляется Юрка.

– Найдём о чём! Ты делай, а я пока газетку почитаю... Если что, я вот он, всегда к вашим услугам, сэр, на диване.

– И про реку Вижуй поговорим? – Юрка открывает учебник. – И про рыбалку?..

– Ага... – соглашается отец из-за газеты.

– Пап, а чего вот это такое, а? Вот... я и прочитать-то не могу, тут какими-то неизвестными буквами написано!

– Хы-ы... Мы это с тобой уже проходили раз двадцать... Ну-ка, вспоминай!

– Не-а, точно, не знаю...

– Да-а... Значит, посмотри по словарю!

– И в словаре нет.

– Как это нет? Должно быть! Ну, возьми мой большой словарь. Знаешь же где, на полке!.. Юрий, надо самостоятельным человеком становиться!

– А я и становлюсь! – отвечает Юрка и идёт за большим словарём, который, по правде говоря, ему совсем не нужен: “трудное” слово это он и в самом деле знает, да и не знал бы – так в конце учебника оно обязательно есть.

– Ты вот тянешь время... – отец встаёт с дивана и идёт зачемто на кухню. – А разговаривать-то когда будем?

– Успеем... А я потороплюсь сейчас.

– Вот и торопись! Яблоко хочешь?

– Не-а... Если только маленькое. Отец приносит яблоки и снова закрывается газетой.

– Пап, а Вижуй – очень большая река, да?

– Да... Ты уже сделал упражнение?

– Почти... Ух, и рыбы половим!

– Половим...

– И ты меня обязательно возьмёшь с собой, да?

– Обязательно...

– А на юг, к морю, не поедешь?

– Не поеду.

– А прошлым летом...

– Ты же знаешь: тёте Гале врачи велели!

– А в этом году не велят?

– Не знаю. Ты сделал упражнение?

– Уже кончаю.

420

Сергей ГЕОРГИЕВ

“Какие у кенгуру уши?”

– Ну, вот и ничего страшного... Так что ты хотел рассказать? Что-то в школе у тебя приключилось, да?

– Я ничего не хотел рассказать. Мы же с тобой хотели просто поговорить! Как поедем летом на Вижуй, порыбачим досыта, накупаемся... Пап, а рыбы насушим, а?

– Насушим, если наловим...

– Конечно, наловим! В прихожей вдруг нежно кукует кукушка, это у отца звонок такой необычный.

– Ну вот... – отец идёт открывать. – Тётя Галя пришла.

– О, у нас гости! – удивляется тётя Галя, хотя каждую среду Юрка приезжает к отцу заниматься английским языком, а сегодня именно среда. – Здравствуй, Юра!

– Здравствуйте! – отвечает Юрка новой жене отца. Мама говорит, что тётя Галя – хорошая женщина, и Юрка всегда здоровается с ней первым, это сейчас так уж получилось.

– Чаем сына напоил? – интересуется тётя Галя у отца.

– Ну, я пойду... – поднимается Юрка.

– Да куда ты?! – разводит руками отец. И начинает объяснять жене: – Дела у молодёжи, дела... Вот ещё десять лет назад... Нет, Галя, ты представь себе, чтобы десять лет назад шестиклассника одного отпускали на другой конец города!.. А сейчас – пожалуйста! – отец говорит так всякий раз, когда приходит тётя Галя.

– Можно, я ещё на “Вулкан” взгляну?

– Господи, да о чём разговор?! – изумляется отец и ведёт Юрку в другую комнату, туда, где на стенке волны перекатываются через палубу и огнём сверкают надраенные медные буквы на борту корабля.

– Только не надо близко подходить. Чем дальше, тем лучше! Только Юрка и сам знает, что не надо, не маленький. Потому что если подойти близко, то сразу станет видно: никакое это не море, а просто по толстому листу бумаги размазана неаккуратно то ли акварель, то ли гуашь. И кораблик никуда не мчится в бушующих волнах, а торчит на месте посреди этой гуаши-акварели...

КАКИЕ У КЕНГУРУ УШИ? В зоопарк Вадик Королёв вовсе и не собирался. Он уже вышел из того возраста, когда люди согласны хоть каждый день ходить по зоопаркам, а то и вовсе там остаться. Вот творческая командировка художника – совсем другое дело!

421

Проза

– Чего ты телишься, Король?! – недовольно скривился Саня Гостев, оторвавшись от своего “чистописания”. Человек этот обладал круглым девчоночьим почерком и потому, естественно, уже долгие годы маялся на посту редактора школьной стенгазеты. – Малюй давай карикатуру! Или непонятно объяснил?

– Понятно, – нехотя отозвался Вадик. – Не рисуется чего-то... Настроения нет... Вадик знал уже, что у настоящего художника так и должно быть: то настроения нет, то вдохновения. И признаться в этом не только не стыдно, но даже наоборот – вроде как почётно.

– А у меня есть, да?! – заволновался Саня. – Есть, что ли?! А я вот всё равно сижу и пишу, пишу и сижу!

– Ребята, не ссориться! Давайте жить дружно! – вмешалась десятиклассница Ирина. Она, по её же собственным словам, “принимала самое непосредственное участие в выпуске газеты”. А поскольку ни красиво писать, ни тем более рисовать не умела, то руководила.

– Саня, не отвлекайся! Вадик сейчас всё сделает! Делов-то! Изобразить Фролова из 6-го Б в виде кенгуру, как он прыгает по коридору – только и всего.

– Вот ты сама возьми карандаш и изобрази, – не очень уверенно нагрубил Ирине Вадик. И добавил: – Если уж так просто всё ...

– Ы-ы-ы! – заскрипел зубами Саня. – Я вот тоже в следующий раз скажу нашему директору: “Марина Витальевна, делайте всё сами!” Почему это ему можно говорить, а мне нельзя?!

– Тебе нельзя, да, – сурово отрезала Ирина. – Тебе даже подумать о таком стыдно: ты из приличной семьи!

– Ы-ы-ы! – ещё раз простонал Саня. На этот раз – обречённо. Вадик посмотрел на Ирину с некоторым интересом. Десятиклассница дружила с Игорем, старшим братом Сани Гостева, и насчёт семьи у неё здорово получилось, к месту.

– Что тебе мешает нарисовать Фролова в виде кенгуру? – напрямик спросила Ирина. – Личные симпатии или антипатии? Общественное мнение? Боязнь мести со стороны окарикатуренного?

– Ничего мне не мешает, – хмыкнул Вадик. – Просто я не помню, какая у кенгуру голова.

– Зачем тебе голова?! – снова влез в разговор редактор. – Ты ж вместо кенгуровой морды фроловскую нарисуешь, правильно?! Так что не увиливай! Вот уже вторую неделю вся школа на переменах прыгала с места в длину. “Инициатором и зачинщиком этого движения”, по словам Ирины, а также чемпионом был Димка Фролов. По правде сказать, было в его великолепных прыжках и в самом деле что-то кенгуриное.

422

Сергей ГЕОРГИЕВ

“Какие у кенгуру уши?”

– Морду я, вообще, смогу чью хочешь нарисовать, – немного прихвастнул Вадик. – А вот скажи: какие у кенгуру уши. Может, фроловские нарисовать? Или твои?

– Всё ясно! – Ирина неожиданно поддержала Вадика. – Твоя позиция мне понятна, и она заслуживает всяческого одобрения и поддержки! Она порылась в сумочке и выудила оттуда деньги: – Держи вот! Дуй в зоопарк – одна нога здесь, другая там. В творческую командировку мы тебя направляем, разберись с ушами!

– Не надо, у меня есть, на билет вполне хватит, – Вадик почувствовал неловкость ситуации.

– Бери, говорю! – скомандовала Ирина. – Всё-таки по заданию редакции идёшь! Да, командировка по заданию редакции – дело серьёзное. Зоопарк находился совсем близко, через две трамвайные остановки. Может быть, от сознания важности дела, может быть, ещё почему, но по дороге к Вадику вернулось то самое нужное настроение, рисовальное. И ещё появилось настоящее любопытство: в самом деле, какие же у кенгуру уши. Вот дела: он легко представил себе всего кенгуру, представил замершим перед прыжком, а затем и в движении. Но вот уши! Глянуть бы одним глазком, а потом он им такого Фролова выдаст! Зелёные зоопарковские ворота оказались закрытыми. Вадик, чтобы окончательно убедиться, что не случайность это, не ветром захлопнуло ворота, подёргал их руками. Ворота железом загрохотали в ответ. И почти тут же в заборе открылась дверка.

– Не ломай ворота, всё равно не сломаешь! А вот зверей всех перепугаешь! – посоветовал добродушного вида дед.

– Мне надо в зоопарк, – сказал Вадик, и сам поразился: как глупо это прозвучало.

– Ясно, надо, – зачем-то согласился дед. – Всем надо. Да где ж ты раньше был? Зоопарк закрыт, сегодня звери до шести только работали.

– А сейчас сколько? – спросил Вадик. Хотя какая была разница, сколько? Всё равно уже закрыто.

– Семь скоро.

– А-а... С утра я в школе был, а потом тоже в школе – мы там газету делали. Мы и сейчас её делаем, только вот меня послали на кенгуру посмотреть; чтобы, значит... ну, уши у кенгуру какие... – запутался Вадик в объяснениях, но дед понял.

– Тю-y! – присвистнул он. – Так это же не к нам! То есть по нашему, конечно, ведомству, да только кенгурей этих самых в нашем зверинце отродясь не бывало!

423

Проза

– Вообще, зря, значит, пришёл, – огорчился Вадик. – Ну, извините, пойду я...

– По делу, говоришь, пришёл... – дед задумчиво потёр шершавый подбородок. – А ну, заходи.

– Так ведь нет же у вас кенгуру, – напомнил Вадик.

– Зато Сергей Иванович есть, – старик произнёс это особенно веско и даже, кажется, подмигнул мальчишке. – Сергей Иванович – доктор такой! И всякое зверьё знает! Проходи! Сарайчик, на который показал сторож, находился в самом конце неширокой аллейки.

– Тс-c! – раздался предостерегающий шёпот, едва Вадик просунул голову в дверь сарайчика, ещё ничего толком не успев разглядеть. Внутри было совсем темно. То ли окна чересчур маленькими для такого помещения, то ли их закрыли чем-то непрозрачным, а свет не включили. – Я же предупреждал!

– Извините, – Вадик попятился. – Только мне очень нужен Сергей Иванович. И меня послали сюда, мне на входе сказали...

– Я – Сергей Иванович! – на этот раз Вадику показалось, что шёпот сердитый.

– Я же не знал, что вы заняты, – снова извинился Вадик и собрался, было, захлопнуть дверь, но человек в темноте заговорил вдруг нормальным голосом: – Я не занят, я свободен! Да заходи ты, наконец! И дверь прикрой, сквозит! – А потом добавил снова шёпотом: – Кто там у тебя? Собака? Кошка?

– Кенгуру, – Вадик перешагнул порог и захлопнул дверь. Из-под одеяла торчала только мордочка с широко открытыми тёмными глазёнками. Глазки эти неподвижно уставились куда-то в угол, немигающие и тусклые, они показались вдруг Вадику мёртвыми.

– Кто это? Он умер? – тихо спросил юный художник.

– Жива, – так же тихо отозвался человек, который сидел на маленьком складном стульчике перед закутанным в одеяло существом. И пояснил: – Это она, а не он. Девочка.

– Девочка, – эхом повторил Вадик. – А что с ней?

– Родилась вот... Появилась на свет, – объяснил Сергей Иванович. – Сегодня ночью.

– А! – улыбнулся Вадик. – А я-то думал! Даже испугался!

– Я вот тоже думал, – вздохнул Сергей Иванович. – А вот ведь как выходит...

– А где же её мать? – снова испугался Вадик, почувствовав вдруг: что-то здесь всё-таки не в порядке, что-то не так. Ведь у любого же новорожденного должна быть мать!

424

Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ

СНЕ ЖНЫ Й ПЁ С

Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ Родилась в городе Барнаул Алтайского края в 1979 году. Окончила гуманитарный факультет АлтГТУ и Московскую международную школу дизайна. Стажировалась в Лондоне, в Колледже искусства и дизайна Челси. Автор романа-сказки “Путешествие на Запад, или Тайна мадам Кортни” (2005), а также сборников рассказов “Хвостатый лекарь” и “Город собак” (2006). В 2006 году, в рамках книжного фестиваля “Издано на Алтае”, удостоена первой премии в номинации “Лучшая книга для детей и юношества”. Номинант Демидовской премии-2007 в области литературы. Финалист литературной премии им. В.П. Астафьева 2007 году. Неоднократно публиковалась в литературно-художественных журналах России, Украины, США. Второй международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил творчество молодого автора Почётным дипломом.

Рисунок Марии РЕПЬЁВОЙ 438

СНЕЖНЫЙ ПЁС ЛЕГЕНДА В дни всеобщей веры в чудо Чудеса вершат и люди. Невозможному поверив, Невозможное свершишь. Генрих Гейне “Бимини” Улица, украшенная свежим, воздушным, словно взбитые сливки, снегом, напомнила ей кремовый торт, что подарили к свадьбе друзья. Напротив дома, где жили Ева и Янсон, почти сливаясь со слепящей белизной, лежала собака. Неподвижно. Лишь взгляд брусничных глаз провожал прохожих.

– Странный пёс… – сказала девушка, задумчиво глядя в окно. – Белый весь, ни единого пятнышка… Разве такое возможно?

– Дог-альбинос, бывает, – просто ответил Янсон.

– Страшно… – шепнула Ева. – Он за мной пришёл...

– Не бойся, – обнял её юноша. – Обычный уличный пёс. Хочешь, прогоню? – он безмятежно улыбнулся.

– Нет! Пускай остаётся. Ему плохо. Видишь, какой худой? Давай его покормим? – бледное лицо залил румянец. – Там осталось немного хлеба. Янсон знал: завтра платить булочнику нечем, но перечить не стал.

– Ложись. Доктор запретил вставать, – он взял краюшку и, накинув пальто, вышел. Ева не шелохнулась. С болезненным любопытством следила она за тем, что происходит на улице: вот Янсон приблизился к собаке, протянул хлеб… Пёс вздрогнул, но головы не повернул. Тогда Янсон положил хлеб наземь и поплёлся назад.

– Не голодный, – он с досадой отряхивал в прихожей пальто, думая о том, что завтра будут кушать они сами.

– Он скоро умрёт.

– Что? – Янсон подумал, что ослышался – Я знаю: пёс умрёт. А после него – я... Утром Янсон вновь отправился на поиски работы. Он был скульптором, но жалких грошей, что он зарабатывал, лепя по заказу то бюсты, то шляпные болваны, молодой семье не хватало. А деньги… Деньги так нужны! Особенно теперь, когда заболела Ева. Никогда не 439

Проза

была она крепкой, а недавно подхватила воспаление лёгких. Необходимы лекарства, свежие фрукты, нужно платить за уголь – зима в северной Норвегии выдалась суровой. Давно Янсон подумывал сменить работу: пойти в матросы, например: в портовом Нарвике они не сидят без дела. Но Ева была против.

– Береги себя для искусства. Не стоит размениваться. Увидишь: станешь знаменитым, ведь ты талантлив, – так Ева говорила всегда, и её глаза сияли. Янсон без остатка отдавался творчеству. Его приятели, актёры, ставили новую пьесу, и Янсон с головой ушёл в работу над декорациями. Денег это не приносило, но ведь он помогал друзьям... Милая Ева! Последнее время жена совсем не улыбалась, но в добрые минуты лицо её теплело и становилось прекрасным. Они с детства знали друг друга: росли по соседству. Среди хулиганов-мальчишек девочки считались низшими, презренными существами, плаксами и неженками. Но Ева была другой... Который месяц носит она платье, дешевле и опрятнее которого трудно себе представить. А эта их комната – тёмная, узкая, длинная как кегельбан? Вопиющая нищета, нет, скорее, красноречиво молчащая бедность. А ведь они были счастливы. Полгода семейной жизни пролетели быстро, как время антракта между двумя актами пьесы.

– В красном свитере ты мил мне ничуть не меньше, чем в красном авто, – смеялась Ева, подбадривая мужа. – Короткие пути к счастью не про нас писаны, пора бы тебе это знать. Холодно. Быстро и низко мчались над городом тучи с растрёпанными краями. С моря дул норд-ост, закручивая снег метелью, пронизывая прохожих до костей. Ледяное дыхание зимы сорвало с крон последние листья, и оголённые скелеты деревьев топорщили руки-ветви в пасмурное небо. Из снежной пелены едва выглядывали чёрные прямоугольники домов, слабо мерцая крышами. Подняв воротник старого пальто, Янсон шагал по безлюдным улицам. Скульптор! Да он беднее самого бедного рекламного человека-“сэндвича”, что день-деньской стоит у соседнего бара! А работы его опять не проданы.

– Не сбагрю твои безделушки до конца недели – можешь их забирать! Но заплатишь мне комиссионные, – сказал хозяин галереи, ухмыляясь в масляные усы. Янсон знал: то, чем он вынужден заниматься в последнее время, не искусство. Зато на эти поделки находятся покупатели. Правда, всё реже и реже. А мечтал он совсем о другом...

– Эй, парень, заработать хочешь? Янсон обернулся. Здоровяк колоссального роста дружелюбно протягивал ему длинную руку.

440

Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ

“Снежный пёс”

– Смотрю, ты парень дюжий. Поможешь разгрузить судно – получишь десять крон. Десять крон! Это же целое состояние! Он рассчитается с бакалейщиком, купит лекарств и хлеба, овощей, молока, мяса... Капитан двухмачтового китобойного брига “Бетси” привёл его в порт. Раньше Янсон и Ева часто приходили сюда любовались величественным видом фьорда. Скалы громадного незамерзающего Уфутфьорда, подобно стаду гигантских драконов, припадали грудью к бухте. Сунув головы в воду, насторожившись, чудовища, казалось, жадно пили и не могли напиться.

– Работа не сахар, требует опыта. Но людей не хватает. Послезавтра мы снова в море, медлить некогда, – отрывисто говорил капитан. – Дам тебе напарника. Будете выгружать из трюмов бочки с китовым жиром. Работа, и вправду, оказалась тяжёлой. Янсон был вынослив как дублёная кожа, но не из первых силачей и еле поспевал за напарником – огромным угрюмым негром, что казался древнее пирамид. Тот ворочал бочками точно узлами с тряпьём, поигрывал мускулами. Пар валил от него, как от почтовой лошади. К вечеру поднялся шторм. Бриг швыряло из стороны в сторону. Не знавший качки Янсон еле держался на ногах. К счастью, разгрузка судна подходила к концу. С усилием приподняв с палубы последнюю бочку, Янсон с напарником медленно, осторожно, широко расставив дрожащие ноги, подтаскивали её к трапу. Рванул ветер. Напарник неуклюже покачнулся и выпустил бочку из рук. Боль, зверская, неистовая, пронзила пальцы – Янсон потерял сознание. В окошко заглядывала зеркальная луна. Босая, с болезненным лицом на пороге стояла Ева: – Что с тобой?! – она закрыла рот ладошкой, заметив окровавленные бинты Янсона.

– Ерунда, – через силу улыбнулся он. – Смотри, сколько я всего накупил! Сегодня мы богачи! Лекарства, апельсины. Теперь пойдёшь на поправку. Припав к груди мужа, Ева заплакала. Потом они устроили праздник. Два часа пролетели как на крыльях. Но на утро Ева не встала. День ото дня становилось ей хуже. И каждый день белый пёс приходил под их окна и ни разу не принял еды. Появляясь утром, он лежал в снегу до самого вечера. “Зачем он приходит и куда уходит, когда на город спускается ночь?” – спрашивал себя Янсон. Панический страх Евы со временем убедил его в том, что между женой и собакой существует необъяснимая связь. Очевидно, собака умирает. Дог исхудал, волочил лапы, глаза гноились. И чем хуже становилось ему, тем быстрее угасала сама Ева. Скоро она была уже не в силах ходить, но каждый 441

Проза

день просила мужа поднести её к окну, и тогда подолгу смотрела на пса. И однажды он не пришёл. Была пурга. В надежде отыскать пса Янсон выскочил на улицу. Не обращая внимания на непогоду, кружил по городу: обшарил окрестности, но собака исчезла бесследно, словно растворившись в снежной буре.

– Что ты делал? – прошептала Ева, когда он вернулся.

– Вот, прикупил апельсинов. Твоих любимых.

– Отнеси меня к окну.

– Послушай, на улице метель. Ты всё равно ничего не увидишь, – избегая взгляда жены, отозвался Янсон.

– Его больше нет?

– Поверь мне, твой пёс по-прежнему на улице. И мне кажется, ему гораздо лучше, – чужим голосом проговорил Янсон. Сердце его похолодело и давно уже тосковало: слишком часто в последнее время ему приходилось лгать. Ева уснула, но спала беспокойно и долго. Её то охватывал жар, то бил озноб. Непогода улеглась, снег лежал на тротуаре, белея слабо и плоско, как бумага. Янсон выскочил на улицу. Пугая редких прохожих, с безысходной неистовостью спрашивал он их, не встречал ли кто белоснежного пса с брусничными глазами. Люди шарахались в стороны. Отчаявшись найти собаку, Янсон повернул назад. Брёл по пустынному скверу и думал о том, что сказать Еве, когда та очнётся. Откуда он только взялся и куда подевался, этот проклятый пёс? Что он? Знак свыше? Предвестник беды?.. В темноте замаячила сгорбленная фигура. Человек впереди был пьян. Янсон узнал его: дворник доходного дома, что неподалёку. Лишь они поравнялись, пьяница спросил: – Нет ли немного денег – промочить горло? Господин хороший, я ведь дружка давеча лишился – пёсика дорогого.

– Какого пёсика? – замер Янсон.

– Да, пёс у меня был, Тодом звали. Неужто не видали? Самостоятельный, на ночь только и приходил, гулёна. Беленький такой. Он, бедняжка, глухой с детства, – дворник шмыгнул носом, глаза наполнила влага. – Схоронил сегодня Тода, один он у меня был, друг-то... Опять пошёл снег. Янсон сидел во дворе на скамейке, наблюдая за тем, как дети, звонко скрипя валенками, лепят снеговика. Скатав один за другим снежные комья, они устанавливали их пирамидой, до хрипа споря друг с дружкой. Давным-давно так же строили снеговика Янсон и Ева. А ведь именно тогда он и решил, что вырастет и станет скульптором. Поразительно, как зима с помощью такого, казалось бы, простого средства, как белый снег, подчёркивает красоту природы…

442

Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ

“Кешка”

Янсон вдруг очнулся. Стало совсем темно. Юноша с трудом пошевелил замёрзшими пальцами. В его душе ожила надежда. ... В комнате было тихо, лишь тикали часики.

– Родная, – Янсон с нежностью смотрел на жену. Впервые за несколько дней она открыла глаза.

– Покажи мне его, – попросила девушка.

– Конечно, – Янсон поднял невесомое тело и сделал ровно три шага. – Смотри, он по-прежнему здесь, – голос его дрожал тёплым глубоким тоном. В тусклом свете фонаря, не обращая внимания на снегопад, на то, что ночь и пора домой, лежал белоснежный пёс.

– Видишь, ему гораздо лучше. Вчера, пока ты спала, мне даже удалось покормить его.

– Янсон, у нас ещё есть апельсины? – спросила вдруг жена. И это было самое лучшее, что могла она сделать для него… Утром Янсон был уверен, что жизнь возвращается к Еве. Снегопад перестал. По улицам, тротуарам и крышам раскинулось белоснежное море. Солнце светило застенчиво и робко, как улыбается женщина после долгих слёз. Янсон подбежал к собаке и, сжимая непослушными пальцами стек, подправил чуть подтаявшее ухо. “Только бы не потеплело”, – подумал он и оглянулся. В окне стояла улыбающаяся Ева.

КЕШКА Больше всего на свете любил Кешка прижаться к тёплому маминому животу, свернуться калачиком, закрыть глаза и помечтать. Даже вечно голодные братья и жалобно пищащие сёстры не мешали. Кешкины мечты были просты: хотелось пробраться в избу, залезть на жаркую печку и там под толстым ватным одеялом отогреться вволю. Нынешняя зима выдалась лютой. Полуразвалившаяся, щербатая будка от холода не спасала – насквозь пронизывал обжигающий ветер. Ночами Кешка слушал его протяжный, голодный вой и крепче жался к матери. Зима лежала на полях, носилась по улицам, выла в трубах. За забором, окружавшим избу, Кешка видел лишь какие-то смутные прутья, сквозь них слабо вырисовывались далёкие крыши, нахлобученные, точно толстые шапки, на низенькие домишки. А ещё дальше – меж белым снегом и тёмным небом – тоненькая полоска зари. Зато по утрам, когда неугомонные братья затевали игру, ночные страхи забывались, и Кешке становилось жарко и весело. Точно с цепи сорвавшись, носился он по блестящему молодому снегу, жадно 443

Проза

хватая его ртом. Мороз со злющим ветром отступал, а сердце ширилось от счастья. Ещё Кешка мечтал о конфетах. Однажды откопал одну за домом, принюхался – пахнет вкусно, съел, и чуть язык не проглотил. С тех пор каждое утро в поисках вкуснятины отправлялся он за дом, куда хозяйка выбрасывала отходы. А молока у матери становилось всё меньше, аппетит детей рос, и мать худела на глазах. Всё чаще, когда Кешка жалко скулил, тыча носом в горячий живот, собака ворчала и отпихивала его в сторону. Кешка ходил голодным, но клянчить у хозяйки, как это делали остальные, боялся. Хозяйку Кешка остерегался: не любил её резкого запаха и мрачного лица. Когда под вечер, пьяная, она возвращалась домой, ругаясь хриплым, деревянным голосом, Кешка прятался в будке. Иногда в хорошем настроении женщина подходила к его убежищу и звала: – Кешка! Кешенька, иди сюда! – но Кешка лишь сильнее вжимался в стену, прячась за мохнатым боком матери. Это приводило хозяйку в ярость: она отчаянно колотила по будке ногами, отчего щенков била мелкая дрожь. Иногда женщине удавалось выманить голодного Кешку хитростью – плошкой с горячей едой. Повинуясь голоду, он выходил из будки робко, ступая с осторожностью. Тогда хозяйка хватала его, прижимала к себе крепко и что-то спрашивала зловонным шёпотом. Кешка сидел смирно, не рычал и немигающим взглядом смотрел в самые глаза человека. Белки этих глаз были жёлтыми, точно налитыми грязью. Женщина свирепела и била собаку, ругаясь и плача пьяными слезами. Кешка вертелся как щепка, попавшая в водоворот, пытаясь ускользнуть, спрятаться от страшного лица с остекленевшими глазами, с губами, искажёнными криком. Мать пыталась защитить Кешку, но цепь была слишком короткой. Однажды во двор пришли чужие люди. По привычке Кешка полез в будку, но люди прошли мимо, его не заметив. Долго ходили по дому, о чём-то говорили с хозяйкой. В тот день она была трезвой, с униженной гримасой заглядывала чужим в глаза. Люди вышли из избы и, звонко скрипя по утоптанному снегу валенками, стали осматривать двор. Что-то подсказало Кешке: бояться не надо. По праву хозяина он вылез из будки и устрашающе тявкнул. Это произвело сильное впечатление. Одна женщина схватилась за сердце, а хозяйка жалобно зашептала что-то, размазывая по грязному лицу слёзы. Щенка завернули в колючее, пахнущее чужим одеяло и понесли куда-то. Сердчишко его трепетало – вот-вот взорвётся и остановится. Он плакал, скулил, не понимая, почему его уносят от матери.

444

Олег ТРУШИН

ИЗ Л Е С НО ГО Д НЕ ВН И К А

Олег ТРУШИН Родился 20 февраля 1969 года в семье служащих в посёлке Саматиха, что находится в Шатурском районе. Здесь, на земле подмосковной Мещёры, воспетой Георгием Паустовским, прошли детство и ранняя юность Олега Дмитриевича. Любовь к природе и малой родине сыграли основную роль в его литературном творчестве, в выборе темы. После окончания школы пошёл учиться в Шатурское медицинское училище, потом в государственный Коломенский педагогический институт (исторический, психологический, юридический факультеты). Работал медбратом, экскурсоводом, преподавателем. Юрист. Стремление писать о природе возникло ещё в ранние школьные годы под влиянием рассказов Виталия Бианки, Георгия Скребицкого, Михаила Пришвина. Первые впечатления о своих наблюдениях за поведением животных и птиц стал записывать в специальном дневнике ещё школьником. Но ведёт этот дневник и сегодня, вот уже более двадцати пяти лет. Потом из этих записей рождаются замечательные рассказы прозаика. Автор книг: “Когда цветёт багульник”, “Зов леса”, “Рассказы о Московском Кремле”, “Снегириная метель”. Ведёт большую общественную работу по сохранению природы подмосковной Мещёры, один из создателей “Карты культурного и природного наследия Шатурского района Московской области”. Печатается в российских журналах. Член Союза писателей России, Союза краеведов России. Живёт в городе Шатура Московской области. Первый международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил творчество прозаика Почётным Дипломом, а Второй конкурс – премией.

Рисунки Веры ГОРЯЧЕВОЙ 454

И З ЛЕ С НО ГО Д НЕ ВН И К А СЕЗОН ТРЁХ ОХОТ Времена года, каждый сам по себе, несут со своим приходом и свою особинку. Но есть в природе такая пора, когда времена года, сменяющие друг друга, сходятся меж собой. Словно соперничают, стараются друг другу показать: кто краше. И бывает, что так “сойдутся”, что и “расстаться” не могут. По-календарному такое время зовётся межсезоньем. Незаметно, словно один день, пролетело лето. На пороге осени у настоящих охотников _ праздник, тройной. “Какой же?!” _ спросите вы удивлённо. А вот какой! В эту пору три охоты меж собою сходятся: хочешь с ружьишком в угодья за луговой или болотной дичью отправиться, аль за ядрёными подосиновиками, боровыми или какими другими грибками путь держи: их в это время во всём лесу с лихвой насобирать можно. В такую пору говорят: “Лишь ленивый лес без грибов стоит”. Ну, а если эти две охоты по боку, то можно отправиться ранним утречком или на вечерней зорьке на озерцо или речку порыбачить: рыба в преддверье листопада “в большой охоте”, и можно с успехом рассчитывать на хороший улов. Вот так и получается: охотнику хоть разорвись, не знаешь за которым “зайцем погнаться”. А предугадать эту пору в природе достаточно просто: посмотрите в небесную высь. Тишина, стрижи улетели? И ласточки плотной стайкой сбились: вон, по проводам цепочкой расселись, с домом прощаются, со дня на день в путь-дорогу тронутся? Наступает в природе таинственная пора: вроде бы и осень пришла, на календаре как никак сентябрь, а лето, всё одно, не отступает, словно торопится своё тепло поскорее выдать. Даже берёзы в золотой наряд не подёрнулись, по-летнему зелены, хотя в пышной листве хорошо чувствуется определённая усталость. Потускнела, запылилась за лето. Вспомните, какой она в июне была! Лишь листву лип да тополей к земле по полной потянуло. Что ни день, так всё новый лист к земле прибывает. Слаба их листва к холодным сентябрьским ночам. А по утрам плотный, сырой туман по опушкам, лесным полянам, дорогам тянется, оставляя после себя столь обильную росу на траве, что до полудня не сходит. Ярким костром зардели рябины, добрый урожай рябиновых ягод, плотные кисти грузно повисли на гибких ветвях, крепко склоняя их к земле.

455

Проза

Покрылись в плотную медь крупные листья папоротника, и лёгкий ветерок, прогуливаясь по лесному полу, слегка теребит их. Нежно-голубое небо с белесоватой наволокой. Прозрачны дали, открывающие бескрайность. Предосенняя пора в самом разгаре. Хорошо пройтись в такую пору узкими лесными тропками, тянущимися светлым березняком или говорливым осинником, приглядывая по пути: не попадётся ли “на глазок” крепкий осиновик-подберёзовик. А то, может быть, и беленький тёмно-бурой шляпкой-панамкой к себе поманит. Найдёшь такой грибок, аккуратно срежешь его под самый корешок, а от него нежно-ароматный дух исходит: грибным лесом, осенью пахнет. И взгляд вновь сам по себе начинает по лесной подстилке сновать: может быть, ещё где-нибудь такой же красавец притаился. Не любят грибники сразу, сиюминутно уходить с того места, где грибы нашли: ещё в одну надежду веруют. В перелеске, что с краю вырубки, тонко посвистывают рябчики. Изредка слышится их всполошное хлопанье: видимо, жируют на брусничнике, ягодники которого тянутся широкой бровкой по всей вырубке до самой речки. Паутиновые нити плотно прилипли к берёзовым ветвям, перекинулись с одной берёзки на другую. Заденешь – потянутся за тобой незримой вязью, и сразу не поймёшь, что в паучьи сети попался. Смахнёшь рукой раз, другой, а паутина, цепкая, осенняя, никак отстать не хочет, так и принесёшь её “клок” домой. А на пути вновь подарок: обильные ежевичные заросли. А вот и низкие кустики костяники к себе зазывают. Необычная ягода костяника, многие мимо проходят, а зря. Нежно-сочные ягоды костяники хорошо жажду утоляют. Любят костянику лесные обитатели, тянется к ней пернато-лохматая лесная братия. Из-под раскидистой ёлочки ярко охристой молнией срывается осенний вальдшнеп и, виртуозно проскочив меж деревьев, скрывается. Вальдшнепиная высыпка – мечта любого охотника. На пути – орешник, и его пройти никак нельзя. В сентябре тут полная “распродажа”: орех поспел, налился, едва-едва в чашечке держится, того и гляди выпадет. В это время все окрестные белки в орешнике собираются. Был у меня однажды такой случай: оказавшись в орешнике в ореховую пору, привёл в изрядное беспокойство “гостивших” тут белок. Всюду беличье цоканье слышалось. Тогда я насчитал в орешнике с десятка два бельчат. Наверное, мог бы и больше, но белки, почувствовав, что я не собираюсь уходить из орешника, стали просто-напросто меня избегать, прятаться. Конечно, и я, чтобы особо не навредить беличьей компании, прихватил с собой орешек и поскорее удалился восвояси: незваный гость! Чем гуще ореховые заросли, тем больше он к себе гостей зазывает. Все спешат сытных орешков на зиму запасти. Только бы не опоздать, а 456

Проза

то с земли спелые орешки не скоро соберёшь: коричневые, под стать лесной подстилке, они теряются из виду. Вот большой пёстрый дятел по сушине наколачивает. Такую трель выдаёт, словно весна на дворе. А оно и, действительно, похоже. Световой день в сентябре равен апрельскому. И в природе в эту пору что-то такое происходит, что некоторые лесные обитатели себя по-весеннему начинают чувствовать: тетерева с глухарями в тока ударились, дятлы зазывно поют. А за дорогой лес, как следует, грибками наполнился. Есть в нём грибок всякий: и белый и чёрный. Но, самое главное, в свою осеннюю пору осенний гриб вошёл: чернушки с гладышами, волвёнки с моховиками, болотовики с опятами … и много-много других трофеев “третьей охоты” в лесу появилось. Только не ленись, иди и охоться. Так с полной грибной кошёлочкой и доберёшься до дома. Крепко нарежет плечо тугой ремень, а дорога, всё одно, лёгкой покажется, и усталость не чувствуется. Хороши трофеи, хоть вновь за грибами отправляйся, но … день уже за свою середину перевалил, скоро вечер, и, значит, время другой охоты наступает, утиной. Самое время на вечёрку куда-нибудь, на потаённое лесное болотце, собираться. Уже собрано ружьё, плотно набит патронами патронташ, и охотничьи сапоги давненько дожидаются у порога хозяина. А вскоре вас уже вновь встречает лес, но уже в новом охотничьем качестве, охотника-утятника. Плавно, словно исподволь, зажигается зорька. Зорька на утиной охоте занимает особое место. Хорошо, когда небо открыто, и закат с восходом можно наблюдать во всей красе! Зорька для охотника как маяк: будь внимателен, скоро утиный лёт начнётся. Едва солнце скрылось за горизонтом, как восток наполнился нежной, розово-голубой, с фиолетовым оттенком зарёй, а на западе загорелся ослепительным золотом закат. Но с каждой минутой его свет угасает, и вот он уже отдаёт малиновыми красками, наполнился багрянцем, который так же вскоре начал тускнеть, и на его месте появилась лиловая полоска позднего вечера. Но и та в конце концов пропала, уступив место размытой белесоватой заре, отблескам солнечных лучей ушедшего на покой дневного светила. А с противоположной стороны неотступно надвигается ночь. Плотная стена темени зависла на востоке. Наступает пора утиного лёта. И начинается он, как правило, нежданно-негаданно. Утки, одна за другой, начинают барражировать над болотом. Вот выдали себя приглушённым жваканьем пара крякв. И их чётко очерченный силуэт наплыл на темнеющий небосвод. И вскоре всплеск воды от осевшей на неё птицы далеко разнёсся по болоту. Свист чирочьих крыльев то и дело слышится в вышине. Но многие из них так и остаются недосягаемыми: уж больно быстр их лёт! Вот уже плотная ночная мгла опустилась на 458

Олег ТРУШИН

“Сезон трёх охот”

лесное болотце, и стала едва различимой прибрежная растительность. А утиный лёт всё продолжается и продолжается. Но наступает ночь, и время отправляться домой. Прихватив пару, добытых ещё по светлому, жирных крякашей, не спеша отсвечивая путь фонариком, отправляетесь к дороге, приведшей к этому болотному омутку чуть ранее. Закончилась охота, а уходить не хочется. Уж очень хороша ночь: полная луна на фоне звёзд, тишина леса изредка прерывается зычным урчанием ночного странника, козодоя. Шаги глухо отдаются в ночной тиши, и лес нехотя провожает тебя, указывая дорогу к дому. А завтра… А завтра можно вновь придти на затерявшееся в лесной чаще болотце, чтобы отстоять зорьку под свист утиных крыльев. Ну, а кто из охотников половчее, так те на утиную охоту отправляются, на раздольные карьеры да озёра. Там и рыбалка есть, да и есть, где разгуляться охотничьей душе. Лодку накачал, и вперёд по плёсу, огибая прибрежный тростник, забирая курс на дальние рисовые поля. Вот, где истинное раздолье для уток. Всякий охотник мечтает в такие угодья попасть, да не всем удаётся. Ну, а уж если повезло, то держись, утка! Без трофея охотник точно не уйдёт. А пока утка в покое, можно и на рыбалке удачу попытать, если с собой удочка есть. Хотя редкий охотник, почитающий рыбалку и охоту, с собой на карьеры удочку не берёт. Ушица на привале - доброе дело. Так и денёк скоротать можно до утиного вечерка, пристроившись где-нибудь на отлогом бережке или на открытой воде, с лодки потаскивая из карьерной глубины серебристых карасей или, на худой случай, большеголовых бычков, последние бывают наиболее уловистыми. Играет зыбкой волной водная гладь, подгоняя в поклёвку поплавок. И вот уже чувствуется: не волна с ним заигрывает. Слегка прилёг, качнулся в обратную волне сторону, замер и вдруг, ни с того, ни с сего приподнявшись на месте, разом лёг плашмя на водную гладь. Осторожный натяг лески, и вскоре над водой, отливая чешуёй, показался соблазнившийся наживкой карась. Начало есть, а дальше, как повезёт. Загад не бывает богат. На охоте и рыбалке успех и неудача – ровня меж собой. И вот уже с берега терпким дымком потягивает, свежей ушицей, перемешанной с запахом костерка, огонёк которого ласкает подвешенный на костровище котелок … Вот такая она, пора сезона трёх охот. Быстротечная, как и всё межсезонье. День ото дня осень в свои крепкие объятья природу прибирает: холодает, листопад пошёл полным ходом, смолкли птичьи голоса, грибы на убыль пошли, а там глядишь: и первый снежок ненароком грянет – предзимьем осень задышит, другим межсезоньем, позабыв о поре трёх охот до следующего года.

459

ДЕНЬ В ЗИМНЕМ ЛЕСУ Однажды один мой хороший знакомый заметил, что не любит бывать зимой в лесу: “ Что там интересного? Всё кругом белым-бело. Хорошо, если ещё денёк морозный, солнечный. Ну, а если пасмурный, мрачный, и серое небо, того и гляди, накроет тебя? Не выберешься. В лесу тишина. Не то, что весной, когда всё кругом поёт, теплу радуется”. Выслушал я тогда его и не согласился: “ Как же так?! Без зимы и года нет. Год с зимой приходит”. … Пройдёшь по глубокому снегу километр-другой, и дух из тебя вон. Прокладка лыжни – дело трудоёмкое, сезонное. А уж потом, как проложил, так чудесно по ней всю зиму ходить, с каждым шагом листая “белую книгу”. Тут лисья цепочка следов протянулась по самому краю лесной полянки. Задержалась рыжая плутовка на заячьих шажках, покружила и ушла под покров раскидистого ельника выискивать себе добычу. А здесь пролез по глубокому снегу кабан, оставив за собой след-колею. Тяжело вепрю в многоснежье. А вот лосиный переход преграждает лыжный маршрут. Прошёл немного стороной сохатый и вскоре свернул прямо на лыжню, изломав её на метр-другой. Перестук дятла в своей кузне, на высокой сосновой сушине, крики пары воронов, кружащих совсем низко над лесной вырубкой, дополняют впечатления зимнего дня. И вдруг, совсем неожиданно, взрыв снежной метели прямо перед лыжами: пара рябчиков, с хлопаньем крыльев спланировав в ельник, скрывается под его покровом. А уж если совсем повезёт, можно увидеть и глухаря: шумно сорвётся он с одной из сосен, возвышающихся у дороги, заставит вздрогнуть от неожиданной встречи. Стайка какой-то птичьей мелюзги закопошилась в пушистой кроне молоденькой ёлочки. Это синичья братия: малые да хохлатые синицы по лесу день-деньской кочуют, сообща себе пропитание добывают. И ночуют бок о бок. Пристроятся в каком-нибудь брошенном дупле, набьются в него – вместе-то теплее! А как только рассвет стронет хорошенько ночную мглу, так сразу и на кормёжку отправятся. На холоде голод в два раза крепче, сильнее и опаснее. Стайки бойких, проворных синичек переместились дальше в глубь леса, а внимание уже привлекают шишки, падающие с самой макушки огромной ели. Одна, вторая, третья... Кто же это так ловко орудует? Но из-под самого ствола дерева не видно. А как отойдёшь подальше, так сразу и определишь. Это любители шишечных семян – клесты-еловики. Для них в хороший урожай шишек на каждой ели столовая устроена. Вон, какие гирлянды из шишек по мохнатым лапам раскиданы – за раз не управишься. А клесты и не спешат. За460

Олег ТРУШИН

“День в зимнем лесу”

виснут на ветке, отделят крепким, словно кусачки, клювом смолистую шишку и теребят её до основания, пока все питательные семечки не вытряхнут. А как выпотрошат, то и бросят пустую шишку на снег за ненадобностью. Но случается и так, что не рассчитают сил, откусят шишку, а она тяжелей их собственного веса окажется. Не удержит клёст её и обронит на снег. Порой под хорошей столовой-елью весь снег усеян обронёнными клестами шишками. А вот тут над еловой шишкой белка поработала. Нашла на снегу полную ядрёную шишку, забралась с ней на ствол поваленной ветром огромной ели и обработала её по-своему, по-беличьи, до голого остова да кучки чешуек. Поэтому ту шишку, что на зуб белке попала, легко отличить от всех других, которыми лакомились клесты или дятлы. После беличьего обеда она вовсе и не походит на шишку. Не прочь белка и сосновой шишкой угоститься, да только, если есть еловая, то ни на что её не променяет. Но белочка не такой уж и вегетарианец. Не одни шишки любит. Может полакомиться и зазевавшейся синичкой. Мне не единожды удавалось находить в лесу следы таких беличьих пиршеств. Сначала я долго не мог в толк взять: неужто это белкины проделки. Но потом всё-таки уяснил для себя: белка орудовала, никто другой. Вот беличий следок пересёк лесную дорогу и ушёл в молодой ельник-подросток. Направляюсь к лесной речке, уверенно пробираясь по заснеженному ольшаннику, заваленному ломовым буреломом. Старательно обхожу встретившиеся на пути раскидистые черёмухово-калиновые заросли и спускаюсь в ложбину. Речки ещё не видно, но уже хорошо слышен шум водных перекатов бобровой плотины. Вскоре сама речка открывается перед взором – заснеженная, таинственная, манящая. Чуть-чуть в стороне от плотины – бобровые выползы. Выходы хорошие, плотные, превратившиеся в ледяную горку. По ним бобры выходят в прибрежный лес за свежей древесиной или просто прогуляться. Хотя и заготовки у них есть, но свеженькой древесинки, ой, как хочется! Посмотришь вокруг, и обязательно взгляд наткнётся на конусовидный пенёк-сруб, оставшийся от молоденькой берёзки или осинки. Бобровая работа! Днём бобра увидеть – дело сложное, а вот к вечеру ближе, когда сумерки едва начинают ложиться на лес, вполне возможно. Днём можно видеть только то, что бобры за ночь натворили. Берег лесной речки убористо исписан следами ласки и горностая, мышей, зайцев и даже норок. Встречаются хоречьи и куньи нарыски. Многих лесных обитателей тянет к воде. Оно и понятно: вода – это жизнь. Прямо над речкой, с одного берега на другой, перепорхнула желна – чёрный дятел. Шумное хлопанье её крыльев и посадка на сушину были хорошо слышны из глубины ельника. Прокричала жутким голосом, нарушив тишину, попугав лесных обитателей, и 461

Проза

стихла. Слышно только, как отваливаются с дерева крепкие пласты коры под напором её клюва. Ищет спрятавшихся на зиму личинок жуков-дровосеков. Зимний день короток. Час-другой, и весь этот зимний простор погрузится в ночь. Но и в ночи в заснеженном лесу будет кипеть жизнь его обитателей. А чтобы узнать о ней, нужно на следующий день просто прогуляться по лесу, внимательно читая “белую книгу”, которую пишет для нас сама природа.

НА ПЕРЕКРЁСТКЕ СУДЬБЫ Машина, резко сбавив скорость, притормозила. Впереди была развилка дорожная. Обычный перекрёсток, вроде бы и не примечательный, не отличавшийся от многих других, что раскинулись на всём протяжении бесконечной автомобильной дороги. Проедешь и забудешь, а впереди уже новый маячит. А этот, может быть, только посерьёзней с виду – широкий разъезд с массой дорожных знаков. Проезжаю я этот перекрёсток практически каждый выходной день, когда еду в родительский дом, и каждый раз вижу одну и ту же картину – стоящую на обочине дороги, небольшую лохматую собачонку, дворнягу. Она пристальным взглядом провожает снующие туда-сюда большие и малые машины, иногда добродушно повиливает хвостом-баранкой, а то и припускается за замедлившим свой бег автомобилем. Пытается со всей собачьей прытью настигнуть его. И, мало-мальски пробежав с десяток другой метров, вновь возвращается на своё прежнее место, продолжая упорно кого-то ждать. Иногда, видя одиноко сидящую на перекрёстке собаку, машины останавливались и, подкинув что-нибудь съестное псу, уезжали прочь в неизвестном направлении, оставляя дворняжку одну среди соснового бора на распутье дорог. Проходили дни, летели недели, бежали один за другим месяцы, сменяя времена года, лохматая дворняжка по-прежнему не сходила со своего перекрёстка. До ближайшей деревни было рукой подать – видны были окраинные избы. Ан нет, к людям не шла. Может быть, и приютил бы кто! Но своего хозяина ждала. Родного. Помнит его, не в обиде. Может быть, подбросил её кто сюда, или сама приблудилась и вышла на этот бойкий лесной перекрёсток. Кто знает? Сама не скажет! Кто-то из жалости, как только началась зимняя стужа, смастерил бездомной конуру и поставил её прямо на перекрёстке. Припорошило, как следует, боковинки, замела пурга собачий дом. Не идёт в него дворняга. Наверное, не руками любимого хозяина сделан! Запах не тот. И по-прежнему выжидающе посиживала на обочине и в погожий день, и в липучую пургу, и в зябкий дождь.

462

Олег ТРУШИН

“На перекрёстке судьбы”

Судьба. Что собачья, что человечья не предсказуема, как весенний день: то солнышко высветит, то непогодь разыграется. На судьбу пенять – дело неблагодарное. Смотришь на бездомного пса, кажется, безмятежно сидящего на перекрёстке, перекрёстке своей судьбы, и кто знает, которая из этих дорог приведёт его в тёплый дом. Знал бы наперёд, не сидел бы тут, не заблудился бы. Вот и у людей так бывает: бросит судьба на перекрёсток судьбы, и поступай как знаешь. Правильно говорят: “От сумы и от тюрьмы не зарекайся”. А я бы ещё добавил: и от перекрёстка судьбы. Бывает, глянет цыганка карим глазом на руку избранника, посмотрит внимательно, потычет пальцем в ладонь, на перекрёстки линий, мол, вот он, судьбы перекрёсток, недобрый знак, но так судьбе угодно. Так и жизнь человеческая притормозит на перекрёстке и дальше в путь, за судьбинушкой. Перекрёсток. Распутье дорог. У каждого в жизни свой перекрёсток судьбы – лихой и не очень. И, Боже упаси, решать: “Куда кривая вынесет”! Лучше подождать и осмыслить на этой обочине выбор пути, вспомнить васнецовскую картину “Витязь на распутье”. Перекрёсток, он и на картине перекрёсток. За сим поворотом – судьбы поворот!

463

КОРОСТЕЛИНАЯ ПОРА С окончанием мая закрывает свою последнюю страницу в природе весна. Бежит день за днём летняя пора, и вот подходит июль, и лето, казалось бы, совсем недавно наступившее, в эту пору далеко не в начале своего пути, а, скорее, наоборот. Жарит нещадно солнце: оно в эту пору в самом зените; выдают ночи к туманному рассвету плотные росы. Травы в лугах поднялись в самую пору, налились соком, и звенит, надрывается в этой травяной некоси от самого заката до рассвета коростелиная перекличка. Едва смолкнув, вновь раздаётся на весь окрест дергачиный скрип. Крэк-крэк-крэк, словно старое колесо несмазанной телеги, несётся над погрузившемся в сон лугом коростелиная песня. Стелется по лугу холодный, тоскливый туман, оседая в росы, а с придорожного липняка доносятся бурлящие звуки загулявшего козодоя. В небольшом прудце, что за липовой аллеей, не умолкает говорливый хор озёрных лягушек. Ишь, как разгулялись после жаркого дня да на ночной прохладе! Не слышно перепелов, и лишь один коростель продолжает свою крикливую песню. А там, где успела пройтись коса, потягивает повядшей травой. В темнозорье, нет-нет, да и протянет над луговой закрайкой поздний вальдшнеп, напомнив о таинственной поре апрельского темнозорья, и пробьёт тишину уходящего дня не ушедшая ко сну кукушка, отсчитав кому-то по заказу долгий век. Потянул из садов тонким ароматом жасмин, и нежно пахнет липовая аллея распустившимся цветом. Макушка лета в разгаре. “С коростелем травное лето наступает”, – гласит народная примета. Заиграл коростель – значит, и травы в силу пошли, есть, где коростелю спрятаться. Пора подумывать люду и о сенокосной поре. А покуда в лугах стоят травы некошеными, самая коростелиная пора, раздолье коростелю-дергачу. Прокричит где-нибудь на закате перепел и затихнет, а вот уж коростелю всю ночь подавай в песню. Неугомонная птица. Особенно хороши для коростелей лунные ночи, когда луна зори сводит. “Как это так?!” – спросите вы. А так! В эту пору одна зорька другую подпирает, словно друг за дружкой гонятся: не успела отыграть вечерняя заря, а тут на подходе уже и утренняя, а тут ещё и луна ночную темень разгоняет, зори сватает. Коростелиные ночи короткие, скоротечные. Увидеть коростеля в природе непросто: чуткая, скрытная птица, не любит на глаза попадаться. Услышать – пожалуйста, а вот посмотреть… Не одну дорожку в лугах протопчешь, чтобы с коростелем повидаться. Вот он, вроде бы, в считанных метрах от тебя лыко пени дерёт, вот-вот на глаза покажется, да не тут то было – уже за полсотни шагов слышна его песня. И когда только успел отбежать? Ни 464

Олег ТРУШИН

“Коростелиная пора”

одна травинка не шевельнулась, ни одна былинка не качнулась, а коростель-дергач уж давно был таков. Ох, и проворен этот бегун наших полей и лугов! На крыло подняться и пролететь – в редких случаях. Лучше пешком! Коростелиная пора – особое время в природе. Примолкли певчие птицы, не слышно уж того многоголосого хора, что в мае-июне. Да уж, какие тут песни – одолевают заботы о потомстве! Поспевает в лесу первая ягода, земляника – самое время отправиться за ней на обогреваемые солнцепёком полянки. Совсем скоро и черника с голубикой порадуют лесных обитателей. Выводки боровой дичи уже подтягиваются к черничным зарослям. Набирает мощь и малина, спеет на ней ягода не по дням, а по часам. Совсем скоро поманит лес и настоящим летне-осенним грибом, пора колосовиков уже прошла. Загуляют в светлых борах и березняках хороводами лисички с рыжиками, да закраснятся в осинниках румяные подосиновики. Горделиво заявят о себе боровики, заманивая за собой суетливых грибников. Коростелиная пора – время многих ожиданий. Но самое главное действо в эту пору происходит у рыболовов, а всё вот почему! Караси в самой поре! Лязгают губами поднявшиеся к поверхности воды караси, разгоняют волны крутыми спинами – заманивают рыболовов на воду. Не только на зорях, но днями и лунными ночами пропадают настоящие рыбаки у воды в надежде выудить хороший улов. Одна беда в эту пору – назойливое комарьё да мошкара. Уж и богата им наша Мещерская сторонка! Просто так у воды не высидишь – одолеют. Нужна хорошая защита. А в лугах, прохладными ночами всё дерут свои задорные чудопесни коростели-дергачи, и бушует зеленью макушка лета…

НОЧНЫЕ СТРАННИКИ Не знаю, отчего так повелось – тянутся летучие мыши к белому. Помнится, мальчишками, умыкнув в доме чистую простыню, мчались мы куда-нибудь на ночную лужайку или поближе к пруду: там мелькающих в тёмном небе летучих мышей было намного больше. Видимо, притягивало их обилие комарья над водой. И, расположившись поудобнее, старались мы подкинуть белое непременно так, чтобы летучая мышь наскочила на него в своём полёте. Бывало, что и удавалось. Вот только, чтоб поймать этих ночных странников да рассмотреть поближе, всё как-то не получалось. Может быть, не так процедуру ловли осуществляли? Летучие мыши. Их тёмные силуэты в сумеречно-ночном небе мы начинаем наблюдать тогда, когда установится стабильно тёплая 465

Проза

погода, когда отойдут крепкие ночные заморозки. Бывает это во второй половине апреля. Начнёшь весенний охотничий сезон без мышиной суетни в небе, а закончишь уж с ней. И не поймёшь порой, откуда они так быстро взялись. Несведущим в жизни летучих мышей кажется, что появляются они с … перелётными птицами. Так однажды пытался убедить меня один мой знакомый, и был очень разочарован, узнав обратное. Заберитесь поздней осенью на чердак своего деревенского дома, осмотрите, как следует, все его укромные местечки, и вы обязательно отыщите летучую мышь. А куда же ей ещё деться – ведь ваш дом это и её дом! Саму летучую мышь едва примечаешь в воздухе: уж больно она проворна в полёте. А вот тонкий, режущий слух пронзительный писк, что издают эти ночные летуны, примечателен сразу. Ультразвуковые волны и помогают ориентироваться летучим мышам в пространстве. Летучие мыши – сумеречно-ночные существа. Днём их не увидишь: висят себе где-нибудь на чердаке или в дупле вниз головами не живы, не мёртвы, дожидаясь прихода сумерек. Приходилось не единожды находить такие мышиные колонии на старых чердаках. Цепко держатся летучие мыши за свой присест, не оторвёшь. Но лучше и не пытаться это сделать! Вдруг перепутают они свою древесную присяду с вашей рукой! Тогда и беды не оберёшься – надолго останутся на руке ссадины от мышиного рукопожатия. Так однажды по неосторожности, подобрав с земли каким-то образом упавшую летучую мышь, подставил я ей рукав своей телогрейки. И что вы думаете? Так и пришлось повесить эту самую одёжку на заборный штакетник до темноты, дожидаясь, пока ночь сгонит летучую мышь. Снять руками ночного летуна у меня не получилось. Да и с виду летучие мыши красотой не блещут, а с лица и вовсе страшноваты: слегка приплюснутая мордочка, глаза-бусины в раскос, не в меру большие уши. Приснится, ей-богу, в ночи, хлопот не оберёшься. И всё равно без летучих мышей летняя ночь была бы пустой. Приятно выйти поздним вечерком во двор и полюбоваться полётом ночных странников-летучих мышей. Как виртуозно справляются они с воздухом, проносясь молнией над погрузившейся в ночь землёй! И как не натыкаются на препятствия, проскакивая между растущими деревьями, между крышами домов и сараев? А как пикируют к земле и, выправляя свой полёт, вновь устремляются в высь! И, заметьте, кругом ночь, темнота. Не увернутся от них ночной бабочке – обязательно поймают. Кстати, ночные насекомые и есть основная пища летучих мышей. Этим-то они и полезны для нас с вами!

466

Гуля РИФ

Ф АНТАЗ ЁРК И

Гуля РИФ Ариткулова Гузалия Рифгатовна родилась 6 июня 1965 году в посёлке Первомайский Башкирской АССР. В возрасте пяти лет переехала с родителями в город Стерлитамак, где проживает и поныне. Училась в кожевенном техникуме, писала сценарии к конкурсам, проводимым в студенческой среде. В 1991 году обрела профессию “воспитатель детского сада”. Начиная с 1987 года, писала тексты для молодёжных команд КВН своего города. Сейчас работает кондуктором троллейбусного депо. Пишет сказки и рассказы о жизни детей. Публиковалась в журнале "Бельские просторы", уфимской газете “Истоки”, в детской газете "Уфимская радуга". Второй международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил творчество молодого автора Почётным дипломом.

Рисунки Сергея РЕПЬЁВА 478

ФАНТАЗЁРКИ ПОВЕСТЬ В РАССКАЗАХ

“ЕЖИХИ” За огородом у бабани, на небольшом участке, который протянулся вдоль плетня до оврага, процветал дикий сад. Между густых широколистых зарослей лопуха росла высокая мальва с большими розовыми цветами, виднелся и чертополох. Один его вид был очень колючим, и на нём красовались пунцовые цветки-пушистики. Пушистики оказались страшными недотрогами. И на все попытки близняшек сорвать их, “отвечали” царапками и уколами. Чертополох другого вида имел сухие стебли, колючек на нём было меньше, но вместо цветков на кончиках его разветвлений сидело множество голубых “ёжиков”, которые совсем не кололись. С этим чертополохом девочки дружили: брали у него для игры “ёжиков”. Это был самый притягательный для сестрёнок участок дикого сада. Не считая, конечно же, самого оврага. В диком саду близняшки играли в принцесс: из бутонов мальвы и её пышных цветов они делали маленьких кукол. Как? Да очень просто: бутон-голову и распустившийся цветок-платье соединяли между собой спичкой. Получалась изумительная цветочная принцесса! А под лопухами принцессам устраивали чудесные комнаты. Для обустройства годилось всё: пустые спичечные коробки, кусочки стекла, красивые камушки, старая мыльница, крышки от пластиковых бутылок, мелкие игрушки из киндер-сюрприза. Цветочные принцессы ходили друг к другу в гости и танцевали на балах. Хорошо жилось им между лопухами. А если платье-цветок куклы приходило в негодность, его моментально меняли на другое – свежее и розовое. Была у близняшек ещё одна интересная игра, которую они, правда, считали “страшной”. Называлась она необычно: “боятся лопушаню”, это придумала Улька. Смысл игры заключался в том, чтобы обвешать одну из сестрёнок широкими листьями репейника, который в диком саду рос в избытке, а потом, став “ужасной лопушаней”, гоняться за подружками.

479

Проза

Лопушаня громко рычала, таращила глаза, скалила зубы и, выставив “когти”, грозилась загрызть того, кто попадётся в её “лапы”. Чем больше лопухов навешивали на одну из близняшек, тем страшнее она казалась остальным двум сестрёнкам. Всего близнецов было трое. Сегодня в лопушаню превращали Алину. От её талии, прикрывая ободранные коленки, свисали большие зелёные листья, прикреплённые к верёвочке. Улька критически осматривала сестрёнку. Лиля отыскивала наиболее широкие листья для того, чтобы обвязать ими руки Алины.

– Я сильно страшная? – поинтересовалась Алина.

– Не-а, – ответила Улька. – Ты похожа на вчерашнюю лопушаню Лильку, а мы её уже боялись. Два раза бояться одного и того же не интересно.

– И что надо сделать, чтобы пострашнеть? – расстроилась Алина. Ей очень хотелось стать самой жуткой лопушаней из всех ранее существовавших в её семье.

– Не знаю пока, – задумчиво отозвалась Улька и принялась отцеплять от подола платья прилепившиеся репьи.

– Ну-у, придумай, – протянула хнычущим голосом Алина. – Ты же умная.

– Придумаю… подожди… не мешай, – забормотала Улька, продолжая сосредоточенно отдирать репьи. – Ой, – вдруг вскрикнула она радостно, – кажется, уже придумала!

– Что? Что? – запрыгала от нетерпения Алина.

– Мы эти лопушиные липучки, – Улька показала комок слипшихся меж собой репьёв, – приделаем к твоим волосам.

– Ура! – недослушала Алина сестрёнку и захлопала в ладоши. – Я стану самой лопушистой! А надо вам сказать, что лопушаня из Алины, в самом деле, получилась что надо: вся обвешанная листьями, со всклокоченными волосами, в которых торчало множество репьёв-липучек, она наводила настоящий ужас на своих сестрёнок. Громко рыча, расставляя широко ноги, закатывая глаза, она ходила за ними без устали, а они, визжа, отскакивали от неё в сторону и убегали. Прозрение, что они сделали что-то не так, пришло позднее. Когда бабушка через огород позвала их кушать… Совсем чуть-чуть повозившись, сняли с Алины листья, которые уже потрепались, увяли, порвались. Но когда очередь дошла до головы девочки, Улька вдруг поняла, что репьи из волос ни за что не вытащить. Однако промолчала, обдумывая, как в более мягкой форме известить об этом сестру. Лиля же, беззаботно напевая себе под нос, продолжала тянуть запутавшиеся в волосах липучки, а Алина нетерпеливо переминалась и всё спрашивала: 480

Гуля РИФ

“Фантазёрки”

– Скоро вы? Много ещё осталось?

– Ты сядь, – приказала Лиля, тоже начиная подозревать, что быстро им от репьёв не избавиться. – В парикмахерской люди сидят, а парикмахер стоит. Тогда Алина послушно села на землю, а Лиля с Улькой принялись нещадно тянуть её за “космы”, как говорила бабушка.

– А-а-а, – полетел высокий крик над оврагом. – Ы-ы-ы, – перешёл он в низкие тона. – У-у-у, – выла Алина от боли.

– Ещё капельку потерпи, – уговаривала сестрёнку Улька ласковым голосочком. – Осталось совсем мало, – и она красноречиво посмотрела на Лильку, которая хотела возразить: “Ничего и не мало – много!” Но Улька не спешила с признанием, надеясь выпутать безобразные комки из прядей волос, крепко склеенные репьями. Она уже точно знала, кому попадёт за эту затею. Однако слова “совсем мало” заставили Алину замолчать и настроится на “ещё капельку потерплю”. Ульянка осторожно, так показалось ей самой, потянула за наиболее запутавшийся клочок волос…

– А-а-а, – завопила Алина с удвоенной силой, её терпение враз лопнуло. Резво вскочив на ноги и оттолкнув сестёр, она помчалась в обход плетня домой.

– У-а-у-а, – слышался летящий впереди неё звук. А бабаня уже накрыла на стол. Она собиралась выйти из дома, чтобы ещё раз позвать внучек, но, услышав топот ног в сенях, проговорила вполголоса, обращаясь сама к себе: – Бегут мои непоседы, торопятся, проголо… Боже! – вдруг всплеснула бабушка руками, увидев в дверях запыхавшуюся внучку.

– Что с тобой? – растерянно забормотала она вслед девочке, которая пронеслась мимо неё прямо к зеркалу.

– И-ы-ы-ы, – раздался у зеркала усиленный вой. – Они обманули-и-и-и. У меня не “мало”, а много запутанок в волоса-а-ах. А вскоре Алина сидела на стуле и её прежде красивые, слегка волнистые, а теперь безнадёжно испорченные волосы падали к ногам. Бабушка, хмурясь и что-то шепча себе под нос, стригла Алину машинкой под “ёжика”. Машинку бабаня позаимствовала у соседа, который жил на горе. Девочка сидела втянув голову в плечи. Бесшумные слёзы текли по её щекам. Часть из них она глотала, а часть уже успела намочить подол платья. Вид у Алины был очень и очень несчастный. Лилька печально взирала на сестрёнку, в её носу тоже щипало, и она готова была разрыдаться в знак солидарности. Что же касается затейницы Ульки… Как только Лилька сказала ей, что Алину бабушка “бреет”, Ульянка надёжно спряталась, боясь показаться на глаза бабане. Сидя в укромном местечке за сараем, девочка убеждала себя: “И нисколечко 481

Проза

я не виновата. Я же не знала, что лопушиные липучки от волос не отцепляются…” Но потом чувство вины захлестнуло всё её существо: “Да виноватая я, виноватая! Из-за меня Алинка в мальчишку превратилась”. В это время Лиля пыталась растормошить остриженную под “ноль” сестру. Сначала предложила поиграть “в принцесс”, на что сестра лишь отрицательно мотнула головой. Потом Лиля разрешила ей целых четыре дня играть с любимой куклой, которая давно нравилась Алине. Но “старшая” близняшка только грустно вздохнула и отвернулась, показав Лиле побритую макушку: “Какая из меня теперь принцесса?” И сердце Лили сжалось от сочувствия. Она, удивляясь самой себе, выпалила: – А хочешь, забери куклу насовсем! Но даже это предложение не оживило сестру. Целый день пряталась Улька от возмездия: некоторое время сидела за сараем, а потом тихо прошмыгнула через двор на улицу и помчалась в сторону “края” деревни, то есть к развалившемуся дому. Бабаня её обыскалась. Если с утра она и хотела поругать девочку, то к вечеру остыла, понимая, что не специально Улька спутала волосы сестре. “Дети есть дети, – думала бабушка, – сами не ведают того, что беду творят. В следующий раз умнее будут”. Вечерело. А Ульки всё не было. Лилька три раза бегала в дикий сад. Алина искала сестру в “тайном месте” за сараем. Но Улька пропала. И бабаня, встревожившись уже не на шутку, собралась идти искать внучку по всей деревне, когда увидела нечто такое, отчего тяжело встала со стула. В дверях “нарисовалась” Ульянка.

– Ой! – вскрикнула Лиля, увидев сестрёнку.

– У-улька?! – воскликнула вопросительно Алина и удивлённо заморгала.

– Батюшки! – села обратно на стул бабаня. Не окажись на этом месте стула, она плюхнулась бы прямиком на пол: вся Улькина голова была сплошь утыкана репьями!

– А я в лопухи упала! – радостно возвестила она. – Нечаянно!

– добавила она так же жизнерадостно. – Ходила, ходила, споткнулась и прямо головой в лопушиные липучки. Вот! Теперь надо подстричь и меня… как Алину. Бабушка, слушая Ульку, старалась хмуриться, делать строгое лицо, но ничего у неё не получалось. Приложив неимоверное усилие, чтобы не заулыбаться во всю ширь, она произнесла: – Ну, что же делать? – вздохнула притворно тяжело, как будто огорчившись, и договорила: – Будешь и ты стрижена, как ёжик…

– И я! – вдруг выкрикнула Лиля. – И меня “ёжиком” сделай, бабаня! Мы же близнецы – должны быть похожими. И вскоре уже три коротко остриженные макушки мелькали среди зарослей дикого сада. А бабаня, приложив ладонь ко лбу козырьком 482

Гуля РИФ

“Фантазёрки”

и вспомнив вдруг свои детские проказы, пристально смотрела на близняшек через огород. На душе у неё было хорошо. “Молодцы внучки! – посмеиваясь, думала она о них. – Не потому, конечно, что глупость эту с волосами сотворили, а потому что друг друга в беде не оставили. Бесстрашно и себя обрекли на стрижку под “ноль”. Дружбы ради. Кхе-кхе, кхе-кхе…!” Но так бывало не всегда. Иногда фантазёрки ссорились.

РАЗ БАРАШЕК, ДВА БАРАШЕК... Небольшое стадо было музыкальным: оно шло мыча, блея и мекая. Стадный “хор” не блистал стройностью голосов. Самые низкие ноты тянули тяжёлые быки и пёстрые коровы, их “му-у-у” разрывали высокие козлиные фальцеты. А драчливые рогатые бараны ежеминутно вставляли вибрирующее “бе-э-э”. Им вторили пугливые овечки, но чуть застенчивее и тише. Вместо ударных инструментов использовалась утрамбованная дорога. По нему стадо и топало, создавая глухой ритм. И над всей этой музыкальной какофонией летел чистый высокий голос пастуха: “Э-э-й! К-у-уда пшла? Ха-аэть!” Возвращалось стадо со стороны бархатных холмов, куда каждый вечер неуклонно закатывалось круглое солнце-апельсин. Издали на фоне заката разномастные бурёнки, длиннобородые козлики, барашки с закрученными рогами, освещённые бледными лучами угасающего солнца, казались сестрёнкам-близнецам сказочными животными. Но стоило стаду “войти” в деревню, как коровы и быки тут же теряли необычность: вблизи они выглядели страдальчески и вызывали жалость. Со слезящимися глазами, грязными ногами, хвостами и боками от постоянного лазания в речную тину, изнурённые от жаркого солнца, от укусов слепней и других насекомых, коровы и быки понуро брели к своим домам, еле переставляя копыта. Уставшее от беспрестанного поиска сочной травы, стадо растекалось, разбредалось, разбегалось по всей деревне. Бабанина корова, по кличке Дочка, отличалась от остальных свободолюбивым характером. Никогда не спешила она домой, любила свернуть с положенного пути и забрести в чужой огород, если позволяла покосившаяся изгородь, или пряталась в бурьяне, отыскивая там только ей ведомое. Бабаня, зная хулиганистый нрав коровы, каждый раз спешила её встретить на входе в деревню, а девочки загоняли на скотный двор старого барана, трёх овечек, молодого барашка и четырёх ягнят, безошибочно отыскивая их среди остальных животных. Алина, Лиля и Ульяна ужасно гордились тем, 483

Проза

что умеют отличать “своих” от “чужих”, но это умение пришло к ним не сразу. С близняшками в самом начале лета даже произошёл смешной случай… Бабаня несколько вечеров подряд знакомила внучек со своими баранами и овцами: – Вот этот, что с огромными закрученными рогами и лежит в середине, глава бараньего семейства, а зовут его Витязь. Узнаете среди других таких же?

– Ну-у, – затянула неопределённо Алина, а Улька нетерпеливо встряла: – Конечно, узнаем! Мы уже всех запомнили, – она указала пальцем на самого большого барана: – Витязь, папа. – Баран, услышав своё прозвище, приподнял голову, пристальным изучающим взглядом посмотрел на людей, стоящих за загородкой, и снова равнодушно прикрыл жёлтые глаза.

– Да, – подхватила бабаня. – Если погоните Витязя во двор, то остальные сами потянутся за ним. И уже на следующий вечер она попросила девочек встретить Витязево семейство.

– А я за Дочкой пойду, – вздохнув устало, произнесла бабаня.

– Вы можете дойти во-о-он до тех изб и не пускать баранов в соседские дворы? – махнула бабушка рукой в сторону двух домов, что стояли поперёк улицы, замыкая её собой. – Мои-то любят захаживать к соседям в гости.

– Ладно, бабулечка, – ответила громко в спину бабушке Улька и тут же командирским тоном произнесла в сторону сестёр: – Поднимемся на горку, разделимся и будем встречать бяшек с разных сторон. Не обязательно стоять там, где велела бабаня. Пока этих баранов дождёшься, спать пора будет, и даже поиграть не успеем. А так загоним их быстренько и сходим в овраг.

– Опять ты, Улька, командуешь, – выпятив капризно губу, отозвалась Алина. – Ты, главное, всегда главная такая! А мы с Лилькой просто так, никогда не главные, хотя старше тебя, – договорила она уже возмущённо. – Да, Лилька? Лилька промямлила что-то неопределённое в ответ, не зная, чью сторону ей принять. Ей и бабаню ослушаться не хотелось, и стоять на одном месте в ожидании бяшек казалось неразумным.

– Давай, Лилька, сразу говори! Хватит молчать, – поторопила Улька сестру. – Я-то всё равно пойду на горку. Потом спущусь в овраг и буду откапывать там “секретики”. А вы хоть до ночи стойте и ждите! Я вам ничего не скажу…

– Я, как ты сказала, сделаю, – сдалась Лиля.

– А я – нет! – отрезала обиженно Алина и пошла, приподняв гордо подбородок, в веленную бабаней сторону.

484

Леонид СЕРГЕЕВ

СО БИ РАТЕЛ Ь ЧУДЕС

Леонид СЕРГЕЕВ Родился в Москве в 1936 году. Главной темой творчества Сергея Анатольевича стали Москва и москвичи. Взгляд автора на московский характер, как пишут о нём литературные критики, “обусловлен двойственной и оттого загадочной, заколдованной природой русского человека – европейски-азиатской”. Его книги – взгляд умного человека на других людей, тоже, по мнению самого писателя, далеко не глупых и потому страшно интересных. Ведь ум, по выражению Леонида Анатольевича, “всегда талантлив”. Автор перебрал много профессий и знает жизнь с разных её сторон. Работал грузчиком, шофёром, почтовым агентом, чертёжником, фотографом, декоратором в театрах. Литературой занимается с начала семидесятых годов. Сразу стал писать для детей. Его прозу отличает внимание к человеческим судьбам, лирический тон и юмор. А выбранный им стиль письма сближает его прозу с русской классической литературой, с произведениями Ивана Бунина и Антона Чехова. Его герои тянутся от пошлости окружающей их жизни к свету, доброте и милосердию. Однако признание пришло к писателю не так уж и давно. Повесть “Железный Дым”, о путешествии старика с собакой по рекам России, получила первое место на Всероссийском конкурсе на лучшую детскую книгу о животных. К юбилею прозаика издан трёхтомник его произведений. А Первый международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени Алексея Николаевича Толстого отметил его прозу первой премией.

Рисунок Сергея РЕПЬЁВА 498

СОБИРАТЕЛЬ ЧУДЕС РАССКАЗЫ

ПРАЗДНИКИ В детстве я любил пpаздники. Да и как их было не любить, если на пpаздники даpили подаpки, а pодственников у нас было немало, и подаpков мне пpиносили целую кучу? Я любил все пpаздники в календаpе, дни pождения всех pодственников и их именины, дни pождения дpузей, пpиятелей и пpосто знакомых. И знакомых моих знакомых. Но больше всего, конечно, свой день pождения и бабушкины цеpковные пpаздники, потому что их было много. Сами пpаздники меня мало интеpесовали. Обычно я и не замечал, как они пpоходили. Все веселились, танцевали, а я сидел в углу, ждал подаpков. Когда я немного подpос, то заметил, что пpаздников, даже бабушкиных, не так уж и много. Веpнее, слишком мало – всего два-тpи в месяц, а остальное вpемя – скучнейшие будни. И я pешил сам пpидумать несколько пpаздников. Сpазу же, не ломая голову, пpидумал пpаздники всего пеpвого: пеpвого подснежника, пеpвой бабочки, пеpвого шмеля, пеpвого дождя, пеpвых гpибов и ягод, и многие дpугие. Пpидумал пpаздники всего хоpошего: хоpошей погоды, хоpошей книги, хоpошей отметки; и пpаздники всего кpасивого: pадуги, заката солнца, музыки по pадио. Затем пpидумал неинтеpесный пpаздник убоpки в комнате и гpустный пpаздник конца каникул. О пpаздниках я сообщал pодственникам и тpебовал, чтобы они пpиносили подаpки. Если кто-нибудь из pодственников пpиносил плохой подаpок, я его стыдил или не бpал подаpок вообще, чтобы в следующий pаз он даpил более ценные вещи. А когда однажды дядя забыл пpо подаpок, я не pазговаpивал с ним целую неделю. Скоpо я насочинял столько пpаздников, что их нужно было спpавлять почти каждый день. С утpа, как только пpосыпался, выдумывал пpаздник. Pодственники возмущались: – Ты нас пpосто pазоpил на подаpки! – кpичали они. – Ты бездельник! У тебя не жизнь, а сплошные пpаздники. Займись делом! Иначе из тебя ничего не выйдет. Ты будешь “ни с чем пиpог”!

499

Проза

А как я мог заняться делом, если у меня постоянно было пpаздничное настpоение?! Не успевало закончиться одно тоpжество, как начиналось дpугое. Но стpанное дело – по какой-то неясной пpичине с каждым новым пpаздником моё настpоение становилось всё хуже и хуже; видимо, я пpосто-напpосто устал от пpаздников, и мне тpебовался отдых, но я уже навыдумывал слишком много знаменательных событий. Были даже дни с несколькими пpаздниками сpазу. И тогда я пpидумал пpаздник отдыха от пpаздников. Однажды после очеpедного пpаздника, довольно усталый, я вышел погулять на улицу – pешил пpоветpиться: вечеpом пpедстоял ещё один пpаздник. Пpогуливаясь по улице, я случайно забpёл в мастеpскую к кузнецу дяде Толе. В мастеpской было шумно, и от гоpна било жаpом. Дядя Толя pаздувал мехами огонь. Потом бpал щипцы, вынимал из пламени белое pаскалённое железо и нёс его, pассыпая искpы, на наковальню, и бил по нему молотком, и оно становилось мягким, как глина.

– Заходи, заходи! – пpоговоpил дядя Толя, как только я заглянул в двеpь. – Ты что такой кислый? Я пожал плечами.

– Хоpошо, что пpишёл! – пpодолжал дядя Толя. – Мне как pаз нужен помощник. Деpжи-ка щипцы! Я подбежал к наковальне и кpепко ухватился за щипцы. А дядя Толя удаpил по железной болванке несколько pаз молотком, и болванка пpевpатилась в подкову.

– Тепеpь давай, зачищай вот эти пpутья, а я сделаю обpуч для бочки, – дядя Толя положил пеpедо мной pжавые железные пpуты, дал напильник, показал, как надо зачищать. – Из них мы сделаем много pазных вещей: засовы, обухи, лапки, молотки. Я стал зачищать, водить напильником по пpутьям. На пол посыпались опилки, мелкие, как мука; вначале оpанжевые, потом сеpебpистые. Зачистив с одной стоpоны, я пеpевоpачивал пpуты и зачищал с дpугой. А pядом, на наковальне, стучал молотком дядя Толя и подбадpивал меня: – Давай, давай, pаботай! Pабота вылечивает от всякой хандpы! И я pаботал. Напильник нагpевался и жёг pуки, пот лил со лба, но я зачищал, стаpался изо всех сил. Ещё бы! Сколько полезных вещей из каких-то обыкновенных пpутьев! И сделаем эти вещи мы с дядей Толей вдвоём, он и я. Когда я зачистил все пpуты, они блестели как зеpкало.

– Из тебя выйдет мастеp! – сказал дядя Толя и пожал мне pуку.

– Дядь Толь! – попpосил я. – А можно, я завтpа опять пpиду?

– Ясное дело, пpиходи! И поpаньше! – дядя Толя хлопнул меня по плечу.

500

Леонид СЕРГЕЕВ

“Собиратель чудес”

Весь вечеp мне хотелось веселиться, и петь, и делать что-нибудь необыкновенное. И это был самый лучший пpаздник. Пpаздник без подаpков.

КЛОУН В нашем двоpе у всех pебят были пpозвища. Как пpавило, их давали по фамилии. Напpимеp, Каpасёва Вовку звали Каpась, Доскина Генку – Доска. Но если фамилия была неинтеpесная и из неё никак не складывалось пpозвище, то давали кличку по виду или по какомунибудь таланту. Так, длинноносого Филиппа наpекли Дятлом, толстяка Женьку одни звали “Пузыpь”, дpугие – “Жиртрест”, а фантазёpа и вpуна Юpку – “Вpаль” или “Загибала”. Я был самый счастливый: имел больше всех кличек и пpозвищ. Во-пеpвых, у меня хоpошая фамилия – Смехов. Во-втоpых, я от пpиpоды pыжий и немного заикаюсь, и у меня огpомные, с блюдце, уши, котоpыми, кстати, я умел шевелить, но главное – я мог состpоить такую физиономию, что все падали от смеха. Pебята постоянно советовали мне выступать в циpке, говоpили, что я пpиpождённый клоун. Я и сам это знал, и за своё будущее был спокоен. Однажды в соседний дом пеpеехали новые жильцы, а на дpугое утpо во двоpе появился незнакомый мальчишка. Его звали Колька. Вот уж был неудачник так неудачник! Всё имел обыкновенное: пpостую фамилию Аникин, обычное лицо с ноpмальным носом и ушами, и весь он был чеpесчуp ноpмальный: ни толстый, ни тонкий, не заикался, не каpтавил, даже совpать ничего не мог. Такой оказался пpавильный и безликий, какой-то пpесный и скучный – он не пpоизвёл на нас никакого впечатления. Веpнее, пpоизвёл унылое впечатление, и мы долго не могли пpидумать ему пpозвище. Я хотел его окpестить Сухаpём, но подумал, что он обидится. И вдpуг Колька сам начал нам помогать: – Вообще-то, я неплохо катаюсь на велосипеде, люблю петь, у меня есть хомяк, – так и сяк подсказывал нам, но всё это было не то. Всё, что он умел и имел, мы тоже умели и имели. Ну, не хомяка, так попугая или pыбок в акваpиуме. Коpоче, мы измучились с ним, и тогда я спpосил: – А кем ты хочешь стать? И Колька внезапно бpякнул: – Клоуном. Вначале мы подумали, что ослышались или что он так по-дуpацки шутит. Но когда Колька повтоpил свою глупость, сказал, что сеpьёзно подумывает пойти в клоуны, мы схватились за животы и покатились 501

Проза

от смеха. Особенно я. Я чуть не лопнул, даже пpипал к земле и долго не мог отдышаться: такую Колька смоpозил глупость. Ведь каждому было ясно: уж если из кого и выйдет клоун, так только из меня. У меня для этого были все данные: и фамилия, и внешность. Колька невозмутимо подождал, пока мы отсмеёмся, потом пpигласил к себе домой.

– Садитесь на диван, – сказал. – Я сейчас, – и ушёл в соседнюю комнату. Чеpез некотоpое вpемя из той комнаты, шаpкая, вышел стаpичок с кpасным носом, в очках, с нахлобученной на лоб шляпой. Он был в телогpейке до пят и в валенках – не стаpичок, а каpлик, но какойто гpузный, косолапый. Он кивнул нам и, кpяхтя, пpоследовал на кухню; веpнулся оттуда со стулом и, только хотел на него пpисесть, как стул сам по себе, каким-то невеpоятным обpазом, отъехал в стоpону, и стаpичок чуть не упал. Мы впились глазами в необычный “живой” стул. А стаpичок, нахмуpившись, зашёл к стулу сбоку и неуклюже пpыгнул на него. Но стул опять отъехал, и стаpичок плюхнулся на пол. Мы пpыснули от смеха и хотели ему помочь подняться, но он вытянул впеpёд ладонь, как бы останавливая наш благоpодный поpыв, и, pассеpдившись, стал пpивязывать стул к тоpшеpу. Пpивязал, остоpожно сел на него и стал делать вид, что пpикpучивает к валенкам коньки. Пpикpучивает, а сам пpовожает глазами кого-то, как бы конькобежцев – будто он на катке. Покончив с коньками, встал, но его ноги pазъехались в pазные стоpоны. Мы pасхохотались. Стаpичок снова опустился на стул и пpигpозил нам пальцем. И вновь стал pассматpивать катающихся. Заметил знакомых, попpиветствовал, пpиподняв шляпу и обнажив седые волосы и лысину, и вдpуг неумело, спотыкаясь и pазмахивая pуками, побежал за своими знакомыми. Догнал, вцепился в чью-то куpтку и дальше покатился как на буксиpе. И вдpуг сбросил валенки, хлопнул в ладоши и сделал сальто. Потом неожиданно скинул телогpейку и маску, и стаpичком оказался... Колька. Несколько секунд в комнате стояла тишина – мы не на шутку были ошаpашены. Потом pебята опомнились, заохали и заахали, бpосились поздpавлять Кольку. Все, кpоме меня. Мне почему-то стало тоскливо.

НА ГРУЗОВОМ ТРАМВАЕ Вовка Карасёв был жутко самоуверенным. Он думал, что снег появляется только потому, что у него есть лыжи, а дождь сыплет по502

Леонид СЕРГЕЕВ

“Собиратель чудес”

тому, что он обладатель пpозpачного плаща и галош. И, конечно, он был увеpен, что дядя Лёша pаботает вагоновожатым для того, чтобы его, Вовку, катать по гоpоду. Дядя Лёша жил в нашем двоpе и, действительно, pаботал вагоновожатым, но вовсе не для того, чтобы катать Вовку. Он вообще не мог возить пассажиpов, так как pаботал на гpузовом тpамвае, pельсовозе. Тpамвай дяди Лёши пpедставлял собой вагон с кабиной и откpытой платфоpмой – на ней возвышался подъёмный кpан. На платфоpме дядя Лёша возил pельсы, пpопитанные битумом шпалы, болты, гайки и огpомные гвозди – костыли, котоpыми кpепят pельсы к шпалам. Много pаз Вовка упpашивал дядю Лёшу пpокатить его на pельсовозе.

– Никак не могу, Вовка, тебя пpокатить, – говоpил дядя Лёша.

– Ты же пpекpасно знаешь, что я pаботаю ночью, когда ты спишь без задних ног.

– А я не буду спать, – говоpил Вовка, – я, вообще, с вечеpа удеpу из дома и буду вас ждать во двоpе.

– Нет, это не годится, – твёpдо заявлял дядя Лёша. – Как-нибудь днём. Днём – пожалуйста, а ночью – ни за что! И вот однажды счастливый случай пpедставился, пpичём пpедставился не только Вовке, но и мне. В тот жаpкий летний полдень мы с Вовкой ходили по двоpу взадвпеpёд и pазмышляли, каким бы важным делом заняться. Но никаких важных дел в голову не пpиходило. В какой-то момент из окна выглянула наша соседка по кваpтиpе тётя Глаша.

– Мальчики! – кpикнула она. – Почему бы вам не пpибpать во двоpе?! Посмотpите, сколько валяется досок, бумаг! Не дай бог, загоpятся – вмиг все сгоpим!

– Неинтеpесное дело! – кpикнул Вовка, и я полностью с ним согласился. Вдpуг видим: из подъезда вышел дядя Лёша и, стpемительно пеpесекая двоp, напpавился в стоpону паpка. Pазумеется, не паpка “Культуpы и Отдыха”, а тpамвайного паpка, депо. Мы сpазу поняли: у дяди Лёши кpайне важное дело. Когда мы подбежали, дядя Лёша на ходу сообщил, что ему срочно надо вести pельсовоз на окpаину, где pабочие пpокладывают новую тpамвайную ветку, и добавил, что готов пpихватить нас с собой. Мы даже подпpыгнули от pадости.

– Только учтите, – сказал дядя Леша, – у pельсовоза механизмы нежные и тpогать ничего нельзя! В тpамвайном паpке, сpеди вымытых, свеpкавших яpкой кpаской тpамваев, pельсовоз выделялся тем, что был весь пеpепачкан мазутом.

503

Проза

Его внешний вид как бы говоpил: я pаботяга, тpужусь без пеpедыха, мне некогда наводить маpафет; вот пойду на пенсию – на запасные пути – тогда и пpиведу себя в поpядок. Вслед за дядей Лёшей мы с Вовкой забpались в кабину и встали около колеса pучного тоpмоза. Дядя Лёша позвенел – известил pабочих паpка, что отпpавляется в путь, включил скоpость, и pельсовоз, pассыпая искpы и спотыкаясь на стpелках, тяжело выкатил на улицу. Мы с Вовкой смотpели то на pельсы, то на дома по обе стоpоны улицы. На мгновенье мне показалось, что мы стоим на месте, а pельсы сами по себе бегут на нас, словно две блестящие нити; а дома пpямо-таки на глазах увеличиваются и пpоплывают назад. Мы ехали медленно, но встpечные пассажиpские тpамваи пpиветствовали нас звонками, почтительно пpитоpмаживали и, казалось, готовы были сойти с pельсов, постоpониться: так уважали наш pельсовоз. Пpоехав улицу, мы pазвеpнулись на площади и дальше покатили по шиpокому пpоспекту. Мимо нас пpоносились автобусы, гpузовики, легковушки; мы встpетили машину “Скоpой помощи” и машину мусоpщиков, а когда пеpеезжали мост, по pеке пpошёл катеp, оставляя за собой длинные волны с обоpками пены. Пеpед нами pазвоpачивалась жизнь всего гоpода: появился сквеp, где стаpушки подкаpмливали голубей, а стаpики читали газеты, потом откpылся двоp, полный мальчишек, гоняющих в футбол. Заметив pельсовоз, мальчишки моментально пpекpатили игpу и подбежали к тpамвайной линии, а увидев нас с Вовкой в кабине, pазинули pты от удивления. Вовка показал им язык, но они не ответили, так были потpясены. Когда мы пpоехали, они ещё долго смотpели в нашу стоpону, смотpели и жутко завидовали. Постепенно дома стали ниже; pельсовоз миновал гpохочущий завод с дымящейся тpубой, кондитеpскую фабpику, от котоpой тянуло сладким запахом... Пpиближалась окpаина. Уже появились деpевянные дома с палисадниками и собаками, котоpые почему-то облаивали наш pельсовоз. Видимо, побаивались подъёмного кpана. Может быть, пpинимали его за динозавра?! Вскоpе дома кончились, и дальше потянулись огоpоды с чучелами: истуканы отчаянно гpомыхали консеpвными банками и склянками – явно pадовались нашему пpибытию и, видимо, кpана совсем не боялись.

– Пpиехали, – сказал дядя Лёша и остановил pельсовоз посpеди пустыpя; впеpеди виднелась свежая насыпь и вpазбpод валялись pельсы; несколько pабочих укладывали pельсы на шпалы, выpавнивали их, пpибивали костылями.

– Там будут стpоить посёлок, – дядя Лёша показал на холмистое зелёное поле за насыпью. – Пока будем pазгpужаться, можете туда 504

Леонид СЕРГЕЕВ

“Собиратель чудес”

сбегать. Запланиpуйте будущий кинотеатp, стадион, и не забудьте для меня лично – пpостоpный двоpец с бассейном. Хочется пожить с шиком. Надоела коммунальная кваpтиpа, – дядя Лёша засмеялся и подтолкнул нас к выходу из кабины. На холмистом зелёном поле дул свежий ветеp. Мы с Вовкой бегали по холмам, втыкали в землю палки – намечали будущие постpойки и уже вполне зpимо видели кинотеатp с яpкими афишами, многояpусный стадион, кафе-моpоженое, киоск с газиpовкой и pозовым сиpопом... Конечно, не забыли и пpо дядю Лёшу – для его двоpца отвели самый обшиpный холм. А потом веpнулись к pельсовозу и сообщили обо всём дяде Лёше.

– Вы толковые pебята, – сказал он. – Это видно и невооpужённым взглядом. И за двоpец спасибо! Но сказать по совести, он мне ни к чему. Ну, что там в нём делать?! Жиp нагуливать?! От скуки окочуpишься. А в общей кваpтиpе есть с кем побеседовать, обсудить всякие события, сpазиться в шахматишки... Я с соседями живу дpужно. Так что отдайте мой двоpец под детский сад или под дом пpестаpелых. Обpатно мы ехали тем же маpшpутом, но стpанное дело – все улицы видели словно заново. Может, потому что ехали по ним с дpугой стоpоны? Веpнувшись домой, я обежал всех pодственников, pассказал о поездке и объявил, что, когда выpасту, стану вожатым тpамвая, и не обычного тpамвая, а непpеменно pельсовоза.

– Ты же хотел стать капитаном дальнего плавания? – недоумевали pодственники.

– И капитаном тоже, – объяснял я бестолковым pодственникам. – Немного поплаваю, потом повожу pельсовоз, потом снова поплаваю...

Pодственники только качали головами. Но наша соседка тётя Глаша сказала: – Я тебя отлично понимаю. Я тоже имею две специальности. Днём pаботаю бухгалтеpом, а по вечеpам подpабатываю стоpожем. Иначе как пpожить, веpно?

– Угу! – откликнулся я и пpедложил тёте Глаше сpазиться в шахматишки.

ФОТОГРАФ Я любил фотогpафиpоваться. Увижу на улице фотогpафа и иду за ним. Станет фотогpаф снимать какой-нибудь памятник, а я – pаз! – и встану около памятника в выигpышной позе.

505

Проза

Или фотогpафиpуются какие-нибудь туpисты, а я pастолкаю их и встану впеpеди. И туpисты ничего, улыбаются только. Иногда, пpавда, пpогоняли. Но тогда я заходил к ним со стоpоны, пpистpаивался сбоку, и выглядывал. “Может, получусь где-нибудь в углу”, – думал. Долго я пpосил мать купить мне фотоаппаpат, но она не покупала. “Учишься плохо, – говоpила. – Вот когда испpавишь все тpойки, тогда куплю”. Засел я за учёбу, много тpоек испpавил, только по пению никак не мог.

– Да-а, эту тpойку ты, навеpное, никогда не испpавишь, – вздохнула мать и на дpугой день купила мне фотоаппаpат “Любитель”. Заpядил я в камеpу плёнку – целых двенадцать кадpов. “Вот поснимаю!” – думаю. Вначале снял себя в зеpкале. Потом навёл объектив на диван, укpепил камеpу книгами и к спуску пpивязал бечёвку; сел на диван и дёpнул. Затем ещё pаз.

– Что ж ты плёнку зpя тpатишь? – сказала мать. – Ну, снял себя один pаз, ну два – хватит. Пойди на улицу, сними пpиятелей, пейзаж какой-нибудь. Вышел я на улицу, а там ни одного пpиятеля. И пейзажа никакого нет. Одни дома и забоpы. Пошёл по улице. “Что бы, – думаю, – снять такое, поинтеpесней?” Доpогу пеpебежала кошка. Я её – pаз! – и щёлкнул. К булочной подкатил фуpгон с хлебом. Я и его запечатлел. Потом снял точильщика, лаpёк, деpево. Иду так по улице, снимаю всё, что попадётся в поле зpения. Вижу: стоят две стаpушки, беседуют о чём-то. “Что если их снять? – подумал. – Вид у них смешной, стаpомодный”. Подошёл и говоpю: – Бабушки! Я хочу вас сфотогpафиpовать. Встаньте, пожалуйста, поближе и повеpнитесь.

– С величайшим удовольствием! – сказала одна стаpушка, достала зеpкало из сумки и стала пpихоpашиваться.

– Фотогpафиpоваться – моя стpасть, – пpоговоpила втоpая бабуся и попpавила шляпку. Затем они пpижались дpуг к дpугу и заулыбались. Я навёл фотоаппаpат и щёлкнул. В этот момент мимо пpошёл какой-то pабочий с ящиком инстpумента. “Гpупповой поpтpет – вот что надо сделать” – мелькнуло в голове. Я догнал pабочего.

– Понимаете, – говоpю, – я снимаю пpохожих. Интеpесных людей. Не могли бы вы встать на минутку pядом с этими бабушками?

– Нет вопpосов, – пpобасил pабочий. Подошёл к стаpушкам, хотел обнять их, но пеpедумал; одёpнул комбинезон, вытянулся и застыл с каменным лицом.

506

Леонид СЕРГЕЕВ

“Собиратель чудес”

– Пожалуйста, улыбайтесь, – сказал я ему.

– Изобpазите pадость жизни, – поддеpжала меня одна из стаpушек.

Pабочий не успел изобpазить pадость – появилась шумная ватага студентов; они шли, pазмахивая книгами, pулонами бумаги.

– Пpистpаивайтесь! – обpатился к ним pабочий. – Здесь бесплатно всех снимают.

– Это идея! А почему бы и не увековечиться?! Может, попадём в хpонику! Классно мыслишь, юный фотогpаф! – загалдели студенты и обступили pабочего со стаpушками. И только я собpался нажать на спуск, как между студентами выныpнул какой-то мальчишка и встал пеpед объективом. Да ещё в выигpышной позе!

– А ну, отойди! – кpикнул я. – Весь вид поpтишь!

– Пусть стоит! – бpосил pабочий.

– Сфотогpафиpуй мальчика тоже! – сказали стаpушки.

– Щёлкай, чего там! – закpичали студенты. – Всё pавно не получимся. Я навёл фотоаппаpат и щёлкнул.

– Спасибо, мы получили огpомное удовольствие! – сказали стаpушки и отошли.

– Будь здоpов! – махнул pукой pабочий.

– Пpишли каpточки! – кpикнули студенты, убегая. Остался только мальчишка. Он долго pассматpивал фотоаппаpат, потом шмыгнул носом.

– Дай сделать один снимок!

– Ишь, чего захотел! – пpобуpчал я. – Лезешь, куда тебя не пpосят, да ещё: “Дай поснимать!” Много хочешь! Слишком много! Ты и так уже испоpтил групповой портрет. И моё настpоение.

– Дай сделаю один снимок, – пpодолжал канючить мальчишка.

– Всего один.

– Не дам! Да и кадpов мало осталось, – я pазвеpнулся и пошёл по улице. Настыpный мальчишка поплёлся за мной.

– Ну, может, дашь снять разочек, а? Сделаю хоpоший снимок. Я усмехнулся.

– Хоpоший?! Pазочек?! Ну, ладно, так и быть. Сейчас ещё коечто сниму, если останется кадp – дам. Посмотpю, какой ха-ааpоший сделаешь! В камеpе неснятых оставалось тpи кадpа. Я быстpо сфотогpафиpовал pисунки на забоpе и чьё-то бpошеное колесо с каталкой и пpотянул фотоаппаpат мальчишке.

– Ну, на! Только давай быстpей, у меня мало вpемени. И еpунду всякую не снимай!

507

Проза

Мальчишка обpадовался, взял фотоаппаpат, стал веpтеть головой по стоpонам, искал, что снять. Я стою pядом, посмеиваюсь. По улице пpоехал самосвал с песком. Мальчишка не снял, pастяпа. Низко пpолетел голубь – он его вообще не заметил. Всё веpтится, чего ищет – сам не знает.

– Давай быстpей! – тоpоплю его.

– Сейчас, сейчас, – боpмочет и всё кpутится на месте. И вдpуг подбежал к газону, нагнулся и стал наводить объектив.

– Не вздумай снимать цветочки! – почти pявкнул я. Но он уже нажал на спуск. Я подскочил, выхватил у него фотоаппаpат и пpоцедил: – Так и знал! Только кадp испоpтил!

– Много ты понимаешь! – заносчиво откликнулся мальчишка и пеpешёл на дpугую стоpону улицы. Когда я пpоявил плёнку, она вся оказалась тёмной; в кадpах еле pазличались пpедметы. Pисунки на забоpе пpопали, колесо и каталка слились с асфальтом. Кошка вышла без хвоста, от фуpгона виднелся один номеp, гpупповой поpтpет не получился вообще – так, какоето сеpое бесфоpменное пятно. Одиннадцать кадpов были тёмными и pасплывчатыми и только один, последний, светлым и чётким. В кадpе на тонких стеблях, как на нитках, стояли пушистые шаpы одуванчиков. И в воздухе замеpла стpекоза, словно маленький веpтолёт над аэpодpомом-листком.

БАЛБЕС Мать всегда ставила мне в пpимеp Филиппа. Во всём. Однажды я делал планёp, и мне нужен был клей; я полез в кухне на полку и нечаянно pазбил две таpелки. Мать тут же сказала, что я неаккуpатный, непослушный, взбалмошный и так далее, и что вот Филипп никогда не pазбивает таpелки, он такой пpимеpный мальчик. Пpимеpный, вдумчивый, воспитанный, вежливый и так далее. А между тем, Филипп был “ни с чем пиpог”, даже не умел игpать в футбол – с мячом он был беспомощен, как пёс на забоpе. Целыми днями Филипп пиликал на скpипке – его готовили в великие музыканты. Я не любил Филиппа. Он это пpекpасно знал. Да и как его можно было любить?! За что?! Всегда идёт по двоpу со своей скpипкой, намуpлыкивает что-то под нос и ничего не замечает вокpуг, будто он на небе. Чтобы его опустить на землю, я подкpадывался сзади и хлопал его по плечу.

– Пpивет, Бетховен!

– Пpивет, – вздpагивал Филипп.

508

Леонид СЕРГЕЕВ

“Собиратель чудес”

– Ну, как? – усмехаясь, бросал я. – Всё пиликаешь?

– Пиликаю, – говоpил Филипп и pобко улыбался.

– Ну, пиликай, пиликай, – насмешливо кpивился я, а сам думал: “Ну, и балбес”.

– Настоящий мальчишка должен быть споpтсменом, – говоpил я Филиппу, – а на скpипочках пиликают только маменькины сынки, pазные паpниковые цветочки. Неужели не понимаешь, что занимаешься еpундой?

– Понимаю, – улыбался Филипп, – но ничего не могу с собой поделать. Пpивык уже. Так и говоpил “пpивык”. Вот чудило!

– Так у тебя вся жизнь пpойдёт, голова! – возмущался я.

– Что поделаешь, – говоpил Филипп и всё улыбался. Это меня уже злило по-настоящему; я уже готов был на него наоpать, но сдеpживался и снова начинал теpпеливо, доходчиво ему втолковывать что к чему. А Филипп смотpел на меня и уже смеялся как дуpалей.

– Ты всё понял? – под конец спpашивал я. Филипп хохотал и кивал: – Всё! Я вздыхал; ну, думал: “Слава богу, дошло”, а на дpугой день опять встpечал его со скpипкой. Как-то я вполне сеpьёзно сказал ему: – Может, тебе помочь бpосить музыку и научить чему-нибудь дpугому? Напpимеp, игpать в футбол? И Филипп неожиданно оживился.

– Конечно, помоги! Что ж ты pаньше не догадался?! Всё только pугаешься! Я немного pастеpялся – удивился поспешности Филиппа. Мне даже стало жалко его.

– Ну, ты совсем-то музыку не забpасывай, – сказал я. – Игpай иногда. Может, из тебя что-нибудь и выйдет.

– Да нет уж! Чего там! Бpошу совсем, – засмеялся Филипп. – Футболистом быть лучше, это всем ясно. Только завтpа у нас в училище концеpт. Отыгpаю его, и всё. На следующий день с утpа я ходил по комнате и думал, чем бы заняться? Змея делать не хотелось, да и нитки нужно было искать. Pисовать надоело – много pисовал накануне; к тому же, каpандаши были не заточены. Всё ходил и думал. Но ничего стоящего не лезло в голову, как назло. А тут ещё наш кот на полу нахально pазвалился. Пнул его, как следует; засунул pуки в каpманы; снова хожу, думаю, и всё выглядываю во двоp: не вышли ли pебята с мячом. Но pебят почему-то не было. И вдpуг пpишла мать и сказала, что все pебята давно на концеpте в музыкальном училище и только я пpохлаждаюсь дома, потому что я невоспитанный, ленивый, взбалмошный и так далее.

509

Проза

Пpибежал я в училище, а там на самом деле все pебята с нашего двоpа; сидят, слушают, как игpает на pояле какой-то мальчишка – запpокинул голову и колошматит по клавишам. Я пpисел на кpайний стул pядом с Вовкой Карасёвым, тоже пpиготовился слушать, но тут мальчишка пеpестал мучить инстpумент, и все ему захлопали. Затем на сцене появился Филипп со своей скpипкой и объявил, что сыгpает пьеску, котоpую сочинил сам. Я хихикнул. Все обеpнулись и посмотpели на меня, но как-то с уважением: навеpно, подумали, что уж кто-кто, а я-то знаю, какая это “пьеска”. Филипп начал игpать. Я отвеpнулся к окну и стал смотpеть на солнце, а оно, словно pыжий пpоказник, как pаз уселось на каpниз пpотивоположного дома и пpямо-таки pасплавляло огpадительную pешётку и, казалось, вниз сыпятся слепящие искpы. Потом солнце немного спpяталось за кpышу и стало коpчить мне pожицы – как бы выманивало на улицу: залезай, мол, на кpышу, будем пускать зайцев, pаскидывать стpелы, слепить пpохожих, высвечивать тёмные закутки... Солнце почти скpылось за домом, оставив на небе вееp лучей; они вспыхивали у конька кpыши и, pазглаживая небо, pастягивались до самого гоpизонта; они дpожали и таяли и, точно золотые стpуны, издавали звуки. Эти звуки заполнили всё пpостpанство вокpуг меня, и я вдpуг стал лёгким, как одуванчик. Оттолкнувшись от стула, я сpазу очутился на подоконнике, pаспахнул окно и... полетел. Я увидел свеpху нашу улицу, двоp, наш дом и дом Вовки. “Как жаль, – мелькнуло в голове, что никто не видит моего полёта. Вот бы pебята позавидовали!..” Я веpнулся в училище, когда солнце совсем исчезло и на небе потух его отсвет. Как только я опустился на стул, pаздались pукоплескания. Я подумал: это пpиветствуют меня, мой геpоический полёт, хотел встать и поклониться, но вдpуг почувствовал толчок в бок. Повеpнувшись, увидел Вовку.

– Здоpово игpает Филипп! Как настоящий скpипач! – Вовка толкнул меня ещё pаз. Только тепеpь до меня дошло, что звуки, котоpые я слышал, были “пьеской” Филиппа. Это его музыка так околдовала меня, что я почувствовал себя летящим. Филипп давно кончил игpать, и все ему хлопали, а я всё не мог опомниться. Получалось, что в жизни есть вещи не менее интеpесные, чем футбол, а, может быть, даже интеpесней, важней, пленительней...

510

Владимир ЩЕРБАК

РА ССК АЗ Ы СТАРОГО М О РЯК А

Владимир ЩЕРБАК Владимир Александрович родился 20 августа 1941 года в городе Хабаровске, но с детских лет живёт во Владивостоке. Его трудовая биография началась в 16 лет, когда он стал работать слесарем-монтажником, потом печатником. Служил на флоте. Высшее образование получил в Дальневосточном государственном университете, после чего работал учителем, журналистом. Первый рассказ опубликовал в 1961 году. Но сам автор считает началом своей литературной деятельности публикацию в журнале «Дальний Восток» в 1973 году повести «Море шутить не любит». Позже она печаталась в московском альманахе «Океан» и выходила отдельной книгой под названием «Улыбка –флаг корабля». В ней с романтической окраской и юмором показан труд учителей и рыбаков. На Дальнем Востоке вышли книги автора: «Андрейкин цирк», «Димка-островитянин», «Юнгу звали Спартак», «Легенда о рыцаре тайги», основой для которой послужили факты биографий первопроходцев уссурийской тайги и дальневосточных морей натуралиста М. И. Янковского и шкипера Ф. К. Гека. Издавались и другие произведения писателя, написанные для взрослого читателя. Широк диапазон интересов Владимира Александровича. Но охотнее всего он пишет для подростков, по его признанию «потому, что дети любят то же, что и я: историю, острые сюжеты, взятые из самой жизни, юмор, отсутствие прямого морализаторства». Всего у автора опубликовано 13 книг. С 1990 года Владимир Щербак – член Союза писателей СССР (ныне Союза писателей России). Первый международный конкурс детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы имени А.Н. Толстого отметил творчество прозаика Почётным Дипломом, а Второй конкурс – премией.

Рисунок Сергея РЕПЬЁВА 526

РАССКАЗЫ СТАРОГО МОРЯКА БЫЛИ, ПОХОЖИЕ НА НЕБЫЛИЦЫ

ОТКУДА ПОШЛИ “ЗАЙЦЫ” Вы, конечно, знаете, что “зайцами” называют безбилетных пассажиров. А почему их так называют? Предлагаю свою версию… Однажды российское судно с грузом пришло из Австралии в Санкт-Петербург. Всё было как обычно. Пароход ошвартовался у причальной стенки, подъехал по рельсам портальный кран, на борт поднялась бригада докеров. Открылись крышки громадных трюмов, началась выгрузка. Работа шла споро, слышались только звонки крановщика и крики рабочих из трюма: “Майна! Вира!” И вдруг один докер испуганно ойкнул.

– Что с тобой? – спросил его напарник. А тот дрожащим пальцем показывает: – Смотри! Из-за горы тюков торчали чьи-то длинные серые уши! Его напарник был посмелее. Он подошёл к штабелю и… вытащил зайца! На удивлённый крик докеров сбежались товарищи. И тут обнаружились ещё шестеро зайчат вместе с матерью!

– Эге, да тут целое семейство! – сказали рабочие. – Как же они сюда попали? Может, моряки решили разводить кроликов? Позвали моряков. Они тоже удивились и поклялись, что первый раз видят на своём судне зайцев.

– Скорее всего, эти зайцы австралийской национальности, – пошутил боцман. – Очевидно, на судно пробралась в порту зайчиха. А уже в море она произвела на свет потомство. Так что это зайцы не простые, а морские! Но плавают на судах “зайцами” не только зайцы. Как-то раз в Петербург, уже на другом пароходе, прибыл “зайцем”… хамелеон. Да, да! Настоящий хамелеон, о котором все знают, но мало кто его видел, особенно живьём. А прибыл он к нам в трюме парохода вместе с бананами. Докеры, разгружавшие трюм, не сразу обнаружили хамелеона. Его, честно говоря, трудно заметить, ведь он, как известно, легко меняет свою окраску: на жёлтом фоне он жёлтый, на красном – красный… Вот и тогда он лежал на связке жёлтых бананов и сам был жёлтеньким, как банан! И только когда он зашевелился, его заметили и бросились ловить. Он удирал, то и дело меняя окраску, маскируясь.

527

Проза

Но моряки всё же поймали эту необычную ящерицу и отнесли в Петербургский зоопарк.

ПОК УПА ЙТ Е Б АНАНЫ ! Эту историю поведал мне один человек. У него была дочь, приближался день её рождения. Папа долго раздумывал, что бы ей подарить, и, наконец, вспомнил, что дочка обожает бананы. Мой друг пошёл на рынок и купил большущую коробку с бананами. Судя по этикетке, фрукты были привезены из Эквадора, который, как вы знаете, находится на севере Южной Америки. Дома, когда все уселись за праздничный стол, папа поставил перед дочерью коробку и торжественно сказал: – Это бананы! Ешь, сколько душа пожелает! Девочка приподняла крышку, сунула руку и вытащила... обезьяну! Совсем маленькую, величиной с большой банан и едва живую. В далёком Эквадоре эта крохотуля решила полакомиться бананами, залезла в коробку. Её не заметили, а крышку заклеили. Хорошо ещё, что в ней были дырочки для воздуха! И сколько же бедняжке пришлось мучиться, пока пароход с фруктами пересекал океан, моря и заливы, держа курс на Россию. А обезьяна – это вам не хамелеон, какое-то там пресмыкающееся! Ей одних бананов мало. К тому же, хотелось побегать и попрыгать. Вот почему она и заболела. Но всё кончилось хорошо: папа, мама и дочка выходили обезьянку, назвали Лизой и оставили жить у себя.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗМЕИ А эту историю мне рассказал знакомый рыбак. Их судно вело промысел у берегов Камчатки. Кончились продукты, и рыбаки зашли в Петропавловск пополнить свои припасы. Пока судно грузилось, экипажу разрешили увольнение на берег. И вот мой знакомый и его товарищ отправились гулять по городу. На одной из улиц они увидели толпу, а когда подошли поближе, то ахнули: на тротуаре лежала змея! Она была больше метра в длину, тёмно-бурого цвета, с жёлтыми полосками. Все стояли, удивлялись, и не только тому, как смогла оказаться змея средь бела дня в центре города. Но и тому, как она вообще появилась на Камчатке, где сроду не было ни змей, ни лягушек, ни даже воробьёв! Между тем, змея, окружённая людьми, шипела и принимала угрожающие позы. Один гражданин, то ли от страха, то ли по злобе, замахнулся на неё палкой. Но двое мальчиков защитили змею. У них был с собой бумажный мешок. Они осторожно посадили туда при528

Владимир ЩЕРБАК

“Рассказы старого моряка”

шелицу и по совету взрослых отправились в управление охотничьего хозяйства. Мой знакомый рыбак со своим другом так заинтересовался змеей, что пошёл следом за мальчишками. Учёные только глянули на змею, как сразу определили: это амурский полоз. Но как он, таёжный житель, попал на безлёсую Камчатку? “Наверное, приплыл на пароходе “зайцем”, – сказал один учёный, – вместе с грузом леса”. И тут мой знакомый вспомнил, что в порту рядом с его судном стоит пароход-лесовоз, прибывший недавно из Находки. Всё стало ясно! Где-то в тайге лесорубы повалили дерево, на него взобрался полоз и так, на бревне, совершил своё длительное путешествие: сначала на автомобиле-лесовозе, а потом на судне. Мальчики, а они оказались юными натуралистами, знали, что полозы, как и ужи, безвредные змеи, поэтому смело взяли полоза-путешественника и отнесли в свою школу, в “живой уголок”.

НЕВ ЕД О МАЯ ПТИЦА ...Велик Тихий океан! Третий день мы утюжим его, направляясь в Беринговоморскую промысловую экспедицию. И за это время не встретили ни одного судна, хотя знаем, что сотни их сейчас бороздят океан в разных направлениях. Океан только на первый взгляд кажется пустынным, безжизненным, а постоишь на палубе, у борта, часок и увидишь массу интересного! Убедишься в том, что жизнь и здесь бьёт ключом! Я не говорю о чайках, это постоянные наши спутницы, но часто появляются дельфины, а иногда – акулы или киты... Стою я так однажды у фальшборта, любуюсь спокойным морем и вдруг замечаю невиданное живое существо: нас пытается догнать маленькая серая птаха с хохолком на голове. Из последних сил настигла она судно, вьётся над планширем, но сесть не решается: боится меня, слишком близко я стою. Отошёл, и она, благодарно прочирикав, села сначала на планширь, а потом перелетела на брашпиль. Видел я её и на второй день, и на третий... Наши моряки спорили, называя её то соловьем, то жаворонком, а третьи и вовсе каким-то “подсолнечником”. Орнитологов-специалистов по птицам среди нас не было, поэтому вопрос остался открытым. Одно было ясно: птица эта не морская и очень тосковала по земле. Видимо, наше судно представлялось ей небольшим островом, только, к сожалению, лишённым деревьев, трав и цветов. Время от времени птица покидала теплоход и металась над морем в поисках земли и, не найдя её, – до берега сотни миль! – возвращалась. Так и дошла с нами до Камчатки. А как только показались в 529

Проза

туманной дымке скалистые берега полуострова, оморячившаяся птичка радостно взвилась в воздух и вскоре исчезла из вида. “Даже спасибо не сказала!” – шутили моряки. Подобные случаи в море не так уж редки. Захваченные штормовыми ветрами, обессиленные птицы садятся на суда и некоторое время путешествуют “зайцами”, отдыхая и набираясь сил. И мы, рыбаки и моряки, всегда в таких случаях стараемся быть радушными хозяевами.

ГОСТЬЯ С СЕВЕРА Однажды зимней ночью в Аляскинском заливе на наш дизельэлектроход “Вологда” опустилась крупная белая птица с круглыми неподвижными глазами, крючковатым клювом и огромными когтями. Тело её было надёжно защищено густыми и плотными светлосерыми перьями. Судовой плотник сказал, что знает птицу: это полярная сова, и на правах старого знакомого предоставил ей свою каюту. Довольно скоро он пожалел о своём благородном поступке: гостья оказалась весьма нечистоплотной... Кроме того, была весьма привередлива в еде: признавала только сырое мясо. Так что содержать её было и хлопотно, и накладно. Короче говоря, плотник не знал, что с ней делать. Тогда один матрос предложил убить сову и сделать из неё чучело. Но мы пристыдили его. Разве с гостями так поступают? Сову, которая к тому времени была уже окрещена и наречена Машкой, мы вынесли на верхнюю палубу, благо холода она не боялась, и предоставили ей полную свободу. Она пожила на судне ещё какое-то время, а потом исчезла так же таинственно, как и появилась.

Д РАЧУНЬЯ Сколько пернатых пользуются морским гостеприимством! Как-то в Японском море неведомо каким ветром, скорее всего штормовым, к нам занесло цаплю. На этот раз на теплоходе был учёный-орнитолог. Он-то и определил, что птица – представительница малых белых цапель, жёлтоклювая чепура-нужда. От еды, которой сразу же принялись угощать её члены экипажа, она отказалась, но по отношению к людям вела себя доброжелательно, и даже снисходительно позволяла себя гладить. Однако когда судовой пёс Джек слишком внимательно стал обнюхивать гостью – такой уж у него способ знакомиться, она пустила в ход свой длин530

Владимир ЩЕРБАК

“Рассказы старого моряка”

ный и крепкий клюв. Получив по носу, Джек завизжал от боли и убежал на другой конец судна. А цапля, завидев берег – южную оконечность острова Хонсю, поднялась в воздух. Еще одна история о крылатых “зайцах”. Некто Ральф Паркер участвовал в соревновании почтовых голубей во французском городе Гавр. Его подопечный голубь Дик должен был из Гавра вернуться в свою голубятню на острове Рам (Гебридские острова). Но Дик так и не прибыл к месту назначения. А примерно через четыре недели Паркеру позвонили из Канады. Рыболов-любитель из городка СентДжонс (Ньюфаундленд) сообщил, что к нему в лодку буквально плюхнулся измученный почтовый голубь. К счастью, на лапке было кольцо с адресом, телефоном и фамилией хозяина. Поэтому через короткое время голубя-рекордсмена, успешно пересекшего Атлантический океан, доставили Паркеру. Автор этих строк не раз встречал на различных судах окольцованных птиц. Как правило, их возвращали хозяевам.

ПЕРНАТЫЙ МЕЛОМАН А теперь я расскажу вам о птицах, которые не умеют летать и живут далеко, в южных широтах... Правильно, о пингвинах. Это очень любознательные и приветливые птицы. Людей они почти не боятся. Знаете, есть такая шуточная песня о том, как пингвины, живя по соседству с зимовщиками, слушая изо дня в день их радио, стали очень эрудированными, полюбили музыку и даже стали “чистить льдины, танцуя вальс старинный по вечерам”. Как вы думаете, могло такое быть на самом деле? Нет? А я отвечу: могло! И в доказательство расскажу давнюю историю, произошедшую на китобойной флотилии “Советская Россия”, которая вела промысел в Антарктике. Судно стояло у острова, который на картах был обозначен как необитаемый. Но это оказалось не так, и китобоев вышло встречать всё население острова. Это были... пингвины! Выстроившись в несколько рядов, они стояли на берегу и без всякого страха смотрели на людей. Толстенькие, с чёрными спинками и белыми животиками, они до смешного походили на важных господинчиков во фраках. Потом они, как воспитанные джентльмены, нанесли ответный визит: гостили на судне. Не спеша расхаживали по палубе, а самые смелые даже заходили в каюты. Один из них забрёл в гости к коку. У того играла радиола. Пингвин, определив источник звука, взобрался на стул и склонился к крутящейся пластинке. Мелодия была грустной, и пернатый гость в такт ей стал печально покачивать головой. Китобои же с трудом удерживались от смеха. Когда пластинка кончилась, пингвин, немного подождав, нетерпеливо повернулся к хозяину: дескать, чего ждёшь, ставь другую! Кок 531

Проза

поставил весёлый марш. Пингвин сразу оживился и бодро замахал своими короткими крыльями. Концерт продолжался долго и, судя по всему, очень понравился пернатому меломану. На другой день он вновь явился в знакомую каюту ... А потом настала пора прощаться. Последний раз китобои устроили для своего приятеля концерт и проводили его на берег. Стоя в сторонке от сородичей, он долго и печально следил за уходящим судном.

“ПОТАПЫ Ч ПРИТОПАЛ !” По судовому радио ледокола “Москва” передали с мостика необычное объявление: “Внимание! К правому борту судна подходит медведь!” Все моряки, свободные от вахт, конечно же, бросились на верхнюю палубу, облепили борта и стали вглядываться в бескрайние ледяные поля, окружавшие судно. И, действительно, метрах в двадцати они увидели крупного белого медведя, который, не спеша, брёл к ледоколу с явным намерением познакомиться с ним поближе. Подойдя вплотную, он лапой потрогал корпус судна, словно проверяя его на прочность. Тут нужно кое-что пояснить. Ледокол Дальневосточного пароходства “Москва” был в это время не на ходу, а стоял во льдах в море Лаптевых, ожидая караван судов, который должен был провести до порта назначения. Поэтому белый медведь, обитатель тех мест, и смог подойти прямо к самому судну. Моряки встретили неожиданного визитёра весёлыми возгласами: – Сам Михаил Потапыч к нам притопал!

– Привет, Мишка! Как поживаешь? И, как водится у людей в обращении с “братьями нашими меньшими”, тут же начали его кормить. Принесли хлеб и мясо, оставшиеся от обеда, бросили медведю. Он всё это быстренько слопал. На десерт судовой плотник пожаловал ему банку сгущённого молока из личных запасов. Михаил Потапыч поставил банку на лёд и своими огромными когтями, как консервным ножом, ловко – как будто всю жизнь этим занимался – вскрыл её. Выпив содержимое, облизал пасть длинным языком, потом взял банку в зубы, отнёс к краю льдины и бросил в воду.

– Ты посмотри, какой аккуратный! – восхитился кто-то из моряков.

– Да! Не то, что некоторые люди!

– Бережёт окружающую среду!

532

ОГЛАВЛЕНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6

СТИХИ Татьяна АГИБАЛОВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12 Владимир БЕЗЛАДНОВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17 Светлана ВОЙТЮК . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42 Алла ГОРН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 55 Николай ГРАХОВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58 Ирина ДРУЖАЕВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73 Вера ЛИНЬКОВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 78 Тамара ЛОГАЧЁВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 103 Любовь МИРОШНИКОВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109 Марина НОВИКОВА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112 Александр СТЕПАНОВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 118 Андрей ТАРХАНОВ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 134 “ДЕБЮТ” . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 141

ПРОЗА Ольга БАТЛЕР ТРИНКЕТ Повесть-сказка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 157 Ольга ГАРНАТ ФУНТИК И ЖИЗН, или ЖИЗНЬ ФУНТИКА Повесть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 289 541

Владимир МОРОЗОВ СОРОЧИШКА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 361 ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ЛЕСА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 370 Сергей ГЕОРГИЕВ БЕЛЯЕВСКАЯ ЗАИМКА Маленькие рассказы о жизни двух хороших людей . . . . . . . 403 ДРУГИЕ МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ Кораблик . . . . . . . . . . . . . . . . . . Какие у кенгуру уши? . . . . . . . . . Пахом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Варежка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Большая глубина . . . . . . . . . . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

. . . . .

419 421 426 429 432

Анна НИКОЛЬСКАЯ-ЭКСЕЛИ РАССКАЗЫ Снежный пёс . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 439 Кешка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 443 Ангел-хранитель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 446 Олег ТРУШИН ИЗ ЛЕСНОГО ДНЕВНИКА Сезон трёх охот . . . . . . . День в зимнем лесу . . . . На перекрёстке судьбы . Коростелиная пора . . . . Ночные странники . . . . Аромат летней ночи . . . Заячья весна . . . . . . . . . Послушать листву . . . . .

542

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

455 460 462 464 465 467 467 470

Рыба-легенда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 471 Сорока подсказала . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 473 Гуля РИФ ФАНТАЗЁРКИ Повесть в рассказах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 479 Леонид СЕРГЕЕВ СОБИРАТЕЛЬ ЧУДЕС Праздники . . . . . . . Клоун . . . . . . . . . . . На грузовом трамвае Фотограф . . . . . . . . Балбес . . . . . . . . . . . Фантики . . . . . . . . . Собиратель чудес . . . Мой великий друг . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

. . . . . . . .

499 501 502 505 508 511 514 518

Владимир ЩЕРБАК РАССКАЗЫ СТАРОГО МОРЯКА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 527

543

Издано при поддержке Фонда “Русский мир” Литературно-художественное издание

«50 писателeй»

Сборник произведений победителей Первого и Второго международныхконкурсов детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А.Н. Толстого (в 4-х томах) Состав. И.В. Репьева, Л.А. Сычёва. Москва, 544 с. “Российский писатель”, 2008.

УДК821.161.1-93 ББК 84(2Рос=2Рус)6-5,44 А53

ISBN 978-5-902262-73-2 Главный редактор Николай Дорошенко Редактор Ирина Репьёва Художественный редактор Сергей Репьёв Технический редактор Андрей Соколов Корректор Ирина Репьёва Сдано в набор 1.9.2008г. Подписано в печать 25.11.2008г.Формат 60Х84\16 Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура “NewtonС” Усл печ. л.34 Тираж 3000. Издательская программа правительства Москвы АНО РИД «Российский писатель», Свидетельство о регистрации № 773567 от 31.5. 2000 г. 119146, Москва, Комсомольский проспект, 13. Отпечатанов полном соответствии с качеством предоставленного издательством электронного оригинал-макета в ГУП “Брянское областное полиграфическое объединение” 241019 г. Брянск, пр-т Ст. Димитрова, д. 40