Библиосфера
Виктор Топоров «Антология Григорьевской премии 2011» Составитель этого сборника Виктор Топоров написал в предисловии, каким принципом руководствовался: «Подлинно живые стихи подлинно живых поэтов – стихи не обязательно антологически прекрасные, но непременно – онтологически важные». Так оно и есть, причем бытийность тут не только общечеловеческая, философская (которой тоже хватает), но и вполне конкретная – от полета Гагарина до катастрофы теплохода «Булгария», от питерских «сосулей» до московской Манежки. Темы провинциального бытия раскрыты похуже столичных, и хоть в сборнике можно найти стихи поэтов Ставрополя, Казани, Самары, Тюмени – их меньше не только чем Москвы –Петербурга, но и ближнего-дальнего зарубежья. «Подступает ад – ледяной айфон приложи к виску», – пишет киевлянин Александр Кабанов, и не будет большим преувеличением сказать, что сей рецепт преодоления онтологических проблем соответствует настроениям немалого числа поэтов – авторов этой книги.
Андрей Белый «Арабески». «Луг зеленый»
Ярослав Шипов «“Райские хутора” и другие рассказы»
Готовя сборник «Арабески», Андрей Белый писал: «пусть читают меня те, кому я понятен и интересен». Для более массовой публики, полагал он, понадобится популярный пересказ. И верно: понимать Белого непросто, однако, вчитавшись, испытываешь все возрастающее удовольствие не только от смелости мысли, но и от ее отточенного изящества. «Арабески» – статьи, дополняющие общие положения книги «Символизм»; особое внимание уделено Достоевскому, в котором Белый видел предпосылки тупика русской литературы и о котором писал: «Неимоверная сложность его – наполовину поддельная бездна», а также Ибсену и Бодлеру. В «Литературном дневнике» находим вереницу воспоминаний и размышлений о фигурах литературной жизни рубежа XIX/XX столетий: трогательно-задушевных (В. Соловьев), иронично-лирических (Мережковский), лаконично-точных (Чехов)… Статьи, вошедшие в сборник «Луг зеленый», – размышления о месте русских писателей в родной культуре, о ее течении и направлении в преддверии всеевропейского апокалипсиса.
Священник Ярослав Шипов, охотник Ярослав Шипов, русский писатель Ярослав Шипов… Все эти грани личности не только воплотились в рассказах, но и внесли в них необходимое разнообразие. В тех, где появляется священник, – там назидательность, порой суровая, неподготовленному человеку даже и странная. Где расхаживает по лесам охотник, – там азарт, сдерживаемое волнение, пахнет листвою, утренним туманом. Лучшие рассказы – те, где на первый план выходит хороший русский писатель, умный, наблюдательный, добрый, умеющий даже в опустившемся человеке увидеть затаенный свет. Здесь нет лобового поучения, но тем больше целительная сила этих рассказов. Еще одно превосходное качество прозы Шипова – чувство истории. Это рассказы человека, который живет на своей земле, связан с нею душой и корнями, не только переживает за нее, но и чувствует себя причастным ко всему на этой земле происходящему. И если порой в его словах слышен пафос, то это пафос высокой ответственности за Родину. Русская мысль – декабрь 2012
93