Rybakov artem anklavy v adu bibmir

улицы, а сидевшие в ней бойцы взяли оружие на изготовку.

— Ваня и ты, старлей, — со мной. Вы, — обратился я к двум южанам, — сторожите. Предупреждать старого соратника, чтобы он взял с собой инструменты, мне даже в голову не пришло, пластиковый ящик с ними как будто сам появился в его руке, стоило нам «спешиться». Самая ближняя к нам машина оказалась древним-предревним «сорок первым» «Москвичом», какие перестали выпускать лет за десять до моего рождения. Брать тут было нечего — кузов проржавел настолько, что о марке машины я догадался, только заглянув в салон и увидев надпись в центре руля. «Выглядит так, как будто ее бросили еще до наступления Тьмы — все в труху сгнило. Хотя…» — и я несильно пнул передний бампер. Изржавленные крепления не выдержали, и пластиковая деталь упала на землю.

— Вот, на морду какой-нибудь из ваших прикрутить проволокой. Верно, Малченко? — спросил я старшего лейтенанта.

— Да, по ширине подойдет. Только выглядеть будет по-дурацки… Хотя… Нам ведь того и надо, верно? Я молча кивнул и перешел к следующей машине, хондовскому «паркетному» джипу. «Сиар-вишку» [5]явно курочили уже после БП, причем делали это вдумчиво и люди, явно разбирающиеся в вопросе, так что взять с нее оказалось совершенно нечего. Так, переходя от одной развалюхи к другой, мы набрали необходимые нам для маскировки детали. Один «Дон» нарядили в пластиковые бампера от «Москвича» и полусгоревшего «Мерседеса», прикрутив их по месту проволокой. Второму внедорожнику водрузили на крышу выдранные «с мясом» из автобуса диваны. А третий оставили как есть. Полковник Удовиченко несколько секунд разглядывал результат совместных усилий, а потом подвел итог: — Получилось. Это табор какой-то, а не войсковая колонна. *** Вечерело, а ночью кататься по Городу — занятие для утонченных любителей суицида. Дело даже не в том, что кто-то напасть может, просто за прошедшие после ядерного удара десятилетия многое, построенное предками, если не развалилось совсем, то изрядно обветшало, и влететь в темноте в какую-нибудь передрягу проще простого. Мне до сих пор иногда снился в страшных снах тот случай с Очкариком, когда под его машиной провалился целый пласт асфальта и «Нива» ухнула метров на семь или восемь вниз, на станцию метро. Слава богу, окраинную, неглубокого залегания. К тому же ребятам повезло, и машина не перевернулась, да и приземлилась она на крышу вагона метро, серьезно смягчившего удар, но тем не менее сам Очкарик сломал обе ноги, а Пьяный Хорек, парень из его экипажа, — позвоночник. Ребят мы, конечно, вытащили, но потом, по возвращении домой, долго отпаивались разными серьезными напитками. Как выяснилось позже, грунт между сводом туннеля и дорожным покрытием вымыло за прошедшие годы подземными водами, а бетон перекрытия изменил свои свойства, и его при желании можно было крошить ударами кулака. Отчего и почему так произошло, наши ученые гадали до сих пор и, сдается мне, будут гадать еще столько же. Несмотря на то что стрелки часов показывали еще только половину седьмого вечера, о ночлеге всегда следует позаботиться заранее. От места встречи нас отделяла почти сотня километров — через четверть часа должно было показаться Михнево — крупный и весьма населенный поселок, раскинувшийся у Каширского шоссе.