6
«Новая газета» среда. №32 26. 03. 2014
Лидеры стран «семерки» и ЕС готовы усиливать санкции против России
Фото на фоне холодной войны На «семейном фото», снятом в понедельник в Гааге, за столом сидят улыбающиеся государственные лидеры США, Германии, Великобритании, Франции, Италии, Канады и Японии, а также руководители структур Евросоюза — Херман Ван Ромпей и Жозе Мануэл Баррозу. Как будто ничего не произошло и как будто не было четверти века «периода после холодной войны», который может войти в историю именно под таким названием. Места для Владимира Путина за этим столом не нашлось. Россию, приглашенную в свое время в элитный клуб авансом, на этот раз не позвали.
«Б
ольшая семерка», которая впервые после присоединения Крыма к России собралась в Гааге в прежнем формате времен холодной войны, предостерегла российского президента от вторжения в другие регионы Украины. Лидеры стран «семерки» и ЕС приняли заявление о готовности усиливать санкции против России, если она продолжит эскалацию действий против Украины. Санкции — по нарастающей, с расширением круга лиц и отраслей, которые будут оказывать все более заметное влияние на российскую экономику. По признанию политических наблюдателей в Брюсселе, американоевропейские санкции в их нынешнем объеме играют скорее символическую,
место событий
сигнальную роль. Слишком велика ставка: повернуть вспять четвертьвековой процесс интеграции России в мировую политику и экономику. Если это произойдет, то затронет и «послепутинские» поколения россиян. В случае вторжения России в восточные и южные области Украины будут введены более широкие санкции, которые затронут российскую энергетику, банковский сектор и финансовую систему, а также торговлю вооружениями и технологиями двойного назначения. В европейских правительствах обсуждается цена «наказания» России для экономики своих стран. Удар по российскому банковскому сектору станет и ударом по лондонскому Сити, оружейное эмбарго больно уколет Францию, для которой очень дорог российский заказ на вертолетоносцы класса «Мистраль», а сокращение закупок российского газа нанесет ущерб экономике целого ряда стран ЕС, включая Германию. Но в Брюсселе все более уверенно говорят, что последствия санкций для России будут гораздо более тяжелыми, чем для Европы, не говоря уже об Америке. Мелькающие в прессе цифры не всегда адекватно отражают действительность. Например, в бундестаге противники разлада с Россией называют цифру 35% доли российского газа во всем объеме голубого топлива, потребляемого в Германии. Но можно привести и другую цифру: доля российского газа в общем энергетическом пакете Германии только 7%. Между тем крупные немецкие фирмы потихоньку готовятся сворачивать бизнес в России.
Александр МИНЕЕВ, соб. корр. «Новой», Брюссель Текст Гаагской декларации «Большой семерки» читайте на сайте «Новой».
а в это время Проблема Украины будет долго доминировать в жизни Евросоюза
Кэтрин ЭШТОН: «Больше всего мы боимся за судьбу украинской экономики» Проблема Украины будет доминировать в жизни Европейского союза в предстоящий период, заявила верховный представитель по иностранным делам и политике безопасности ЕС Кэтрин Эштон в прошлую субботу в ходе дискуссии на Брюссельском форуме.
Э
штон рассказала о встречах с Виктором Януковичем после того, как он в конце ноября прошлого года неожиданно отказался подписывать парафированный им же документ. Она срочно вылетела в Киев, где много часов разговаривала с главой Украины, пытаясь выяснить причины такого резкого поворота. «Проблемой был его страх перед Россией и боязнь, что экономика Украины не сможет развиваться достаточно быстро, чтобы компенсировать возможный дисбаланс, который, как он считал, могло вызвать подписание соглашения, — сказала глава дипломатии ЕС. — Я его убеждала, что речь не идет о соперничестве между Россией и Евросоюзом. Украине нужны одинаково прочные отношения и с Россией, и с ЕС. Она должна стать страной с развитой экономикой, сильными демократическими институтами, свободой граждан». «Я сама пошла на Майдан, чтобы узнать, кто они, эти люди, которые на морозе
ночами дежурят на площади. Это были такие же люди, как мы с вами. Не экстремисты, а просто граждане, возмущенные тем, как поступил Янукович. На Майдане собрались политики, бизнесмены, представители разных регионов Украины. Они хотели ответа на вопрос, почему так произошло и можно ли идти дальше по намеченному пути». «А что произошло потом — ужасно… Нашей задачей стало удержать Украину от экономического коллапса. Сегодня мы больше всего боимся за судьбу ее экономики. Мы должны дать ей необходимую помощь», — считает глава дипломатии ЕС. Из своих бесед с Януковичем она определила три группы проблем украинской экономики. Первая — это проблема непосредственного дефицита. Цена вопроса — несколько миллиардов евро, и решить его можно относительно быстро. Вторая — экономическая эффективность промышленности. Многие предприятия нуждаются в модернизации. Эту проблему странам ЕС в тот или иной период приходилось решать, и есть опыт. Нужен долговременный план. Третья — базовые структурные проблемы: как создавать необходимые ресурсы для расплаты по счетам и развития экономики без залезания в буферный карман и перебоев с деньгами. А. М.
«Они не понимают, что такое наука» Федеральное агентство научных организаций подготовило новый проект устава института, который уже не нравится ученым апомним: в январе более тысячи научных учреждений, которые раньше подчинялись Российской академии наук, перешли в правительственное ведомство ФАНО. Теперь нужно выработать правила, по которым ученые будут жить дальше. Поэтому новый проект устава ждали. Каким он вышел, «Новая» обсуждает c физиком-теоретиком из Института ядерных исследований РАН академиком Валерием РУБАКОВЫМ, директором Института проблем передачи информации РАН академиком Александром КУЛЕШОВЫМ и членом Совета молодых ученых РАН старшим научным сотрудником Александром САФОНОВЫМ. — Какие основные претензии к новому типовому уставу института? Валерий Рубаков: Беспокоит больше всего одна вещь. В уставе совершенно не прописана роль ученых советов. Они оставлены на волю директора. Директор пришел, решил, как все должно быть, и сделал себе карманный совет. Вообще-то это орган самоуправления, он существует помимо дирекции. Александр Кулешов: Жизнь институтов всегда держалась на самоуправлении. Ученый совет — это коллективный разум. И его ликвидация в том виде, в котором это происходит сегодня, гигантская потеря. В.Р.: Ну, мы надеемся, что этого не произойдет. — То есть, по сути, идет некая попытка ликвидировать принцип самоуправления? В.Р.: Можно воспринимать это так. Вопрос в том, нарочно это делается или нет. То есть была такая установка, или какой-то чиновник просто перестарался. А.К.: Может, это действительно большая случайность. В.Р.: Проблема в том, что не достроено взаимодействие между чиновниками и институтами, их научными коллективами, учеными. Опасно, что нет обратной связи. Спускают директиву, и все. То же самое с уставом. Понятно, что он должен был бы готовиться в рабочей группе, в которой основную роль играли бы люди достаточно опытные. — А когда вы увидели этот проект? Александр Сафонов: Недели три назад. — Вы можете инициировать какие-то изменения в нем? В.Р.: Мы очень надеемся, что это получится. А.С.: У нас на днях пройдет Конференция научных работников (www.rasconference.ru. — М. Е.), одна из ее целей — привлечь внимание чиновников к точке зрения «научного пролетариата» — тех, кто потом подчиняется правилам, которые они придумывают. Центральное требование: обязательность консультаций с научным сообществом при решении таких вопросов. — А сейчас связь есть между учеными и чиновниками?
Н
А.С.: Знаете, раньше связь была плохая, она часто нарушалась, но была. Многое терялось, искажалось. Но на сегодня ее нет вообще. И наша цель — построить двусторонний канал связи, сделать так, чтобы ученые участвовали в том числе в постановке действительно важных вопросов, имеющих значение для системы организации науки в стране, а не в попытках ответить на какие-то безумные вопросы, поставленные зачастую некомпетентными людьми. — Сам по себе проект устава насколько сейчас необходим? В.Р.: Конечно, он необходим. Сейчас институт перестал подчиняться Академии, он подчиняется ФАНО — устав должен быть другим. Плюс есть какие-то технические моменты. Но с самого начала его надо было готовить рабочей группой. — А вы знаете, кто занимался разработкой проекта? В.Р.: Не знаю. Насколько я понимаю, в каком-то методическом управлении ФАНО. А.С.: Все, что мы знаем, — что это было сделано внутри ФАНО и без консультации с научным сообществом. Первая проба пера. У нас к ней претензии. Но главное — у нас на сегодня нет никакого канала их довести. Можем только писать открытые письма. — То есть ФАНО не очень реагирует на запросы научного сообщества? А.С.: Нельзя сказать, что оно не реагирует, и нельзя его в этом обвинять. В.Р.: Сам по себе процесс еще не выстроен. А.С.: Есть Михаил Михайлович Котюков (руководитель ФАНО. — М. Е.), у него — несколько сотрудников. Но штат еще не заполнен. У Котюкова в руках оказалось большое смешанное хозяйство, приходится все выстраивать с нуля, и у него есть первостепенная задача — чтобы все не сломалось прямо сейчас. И эту задачу он выполняет в первую очередь. — Конкретно по этому проекту — вы пытались как-то с ФАНО общаться? В.Р.: Мы сказали Котюкову, что проект никуда не годится. — У вас есть к этому уставу некий набор пожеланий и предложений? Какие они? В.Р.: Должен быть прописан способ формирования ученого совета. Нормальная процедура — когда ученый совет избирается. Это первый вопрос. Второй вопрос — определенное научное руководство со стороны Академии. Это тоже совершенно не прописано. Словосочетание «Российская академия наук» фигурирует в тексте устава один раз. Это никуда не годится. Получается, что все функции взаимодействия с институтом осуществляет ФАНО. Тут дело не в том, что у них будет какой-то злой умысел, — просто они не понимают, что такое наука. Мария ЕПИФАНОВА