39 Я вырос в Нью-Йорке. Отец работал учителем истории в частной школе, а мать была фотожурналистом. Дома все было завалено ее работами, ванна была увешана негативами и свежие фотографии сохли по всему коридору. Несмотря на весь домашний уют и заботу, я представлял, что творится на улицах. В первый раз я влюбился, когда мне было шестнадцать лет, но так и не смог признаться в этом. На сцене я кучу раз произносил: «Я люблю тебя», сделать это по-настоящему оказалось куда сложнее. Мне крупно повезло, что я начал сниматься еще до того, как мне самому пришлось обеспечивать свое существование. Роли в некоммерческих фильмах и театрах вдали от Бродвея не приносили много денег, приходилось лезть из кожи вон, чтобы ухватиться за достойное предложение. Какими бы известными ни были режиссеры, с которыми я работал, не один из моих фильмов ни упал с неба, за каждый приходилось бороться. Оглядываясь назад, удивляюсь, как я мог получить столько неплохих ролей и достойно с ними справиться. Тут очень важно не пойти вразнос.
Часто бывает, что после одной роли у знаменитого режиссера актер начинает гоняться за схожими типажами. Это начало конца. Выход я вижу один—больше работать.
Чтобы зрители мне поверили, я должен верить себе, и поэтому мне необходимо погружаться в чувства своего героя. Когда я снимался в «Пианисте», мне было нужно впитать огромное количество печали и горечи и выразить их на понятном всем языке. Сам процесс работы над этой ролью, а вовсе не успех и награды, которые она мне принесла, помог мне осознать, как мне повезло в жизни, хотя раньше я воспринимал все, что у меня было, как само собой разумеющееся. Эта роль изменила меня навсегда. Невозможно понять, как происходит переход от неизвестности к признанию. Конечно, у меня были мечты о том, как я стану знаменитым, но у них нет ничего общего с той реальностью, в которой я живу сейчас.
Мир слишком интересуется знаменитостями, и это не имеет ничего
g a ll e r y s t o c k
общего ни с работой, ни с актерской игрой. Моя жизнь, безу-
словно, изменилась к лучшему. Я уже доказал, что умею играть, стал товаром, брендом, представляю определенную ценность. Это дает мне чувство безопасности, уверенность в том, что я всегда найду себе работу. Но для того, чтобы найти материал для работы, нужна и возможность наблюдать за людьми. Мне все труднее выходить на улицу без шляпы и больших черных очков, все сложнее наблюдать и оставаться незамеченным. Но пока я стараюсь находить такие возможности. Мы живем в тяжелое время. Отправляясь в кинотеатр на премьеру, люди уже знают о фильме все. Благодарить за это нужно рекламу, интернет, телевидение, всю эту хрень.
Люди сидят в темном зале кинотеатра и смотрят фильм, который могли бы и не смотреть, потому что им известно о нем все. Мне кажется, так мы и просрали само ощущение триллера. Я очень люблю блюз, от которого пошли многие современные музыкальные стили. Часто его слушаю. В детстве меня никто не принуждал обучаться музыке, мои родители были очень справедливые люди и не заставляли меня что-либо делать. Я по собсвенной инициативе брал уроки игры на фортепиано, но очень скоро их забросил, потому что меня пугали сухие, жилистые, с большим количеством вен руки моей учительницы. Я очень боялся, что у меня будут такие же.
Люди привыкли понимать друг друга через диалоги, поэтому нам кажется, что мы способны уловить больше эмоций и тоньше прочувствовать собеседника, когда он говорит. Думаю, проникнув в суть персонажа, которого собираешься играть, и искренне испытав все его переживания, потом, оказавшись на месте зрителя, легче понимаешь немногословного героя. Все оттого, что в голове формируется собственное представление о происходящем. Это и преимущество, и недостаток одновременно.