Старец Паисий шутит. Истории и притчи преподобного Паисия Святогорца

О расс у ж д е н и и и б л а г о ра зу м и и

Б ол ь ш о й р е б е н о к

Когда мне приносят вкусные сладости, я не даю их взрослым. Взрослых я угощаю лукумом. Когда мне приносят хорошие сладости, я берегу их для детей Афониады. И здесь, в монастыре, я тоже посадил вчера карамельки и шоколадки, а сегодня они уже расцвели! Вы заметили? Ну а почему нет: погода солнечная, земля хорошая, вскопали вы ее хорошо, поэтому шоколадки и расцвели так быстро! Вот увидите, какой я вам устрою цветник! Нам уже не надо будет покупать детям конфеты и шоколадки. А что вы думаете? Будем снимать свой собственный урожай!

11

— Геронда, паломники увидели, как из грядки торчат конфеты и шоколадки, и удивились. «Наверное, это сделал кто-то из детей», — сказали они.

— Что же ты не сказала им, что это сделал один большой ребенок? П р о п ол и т и ку и а пп е т и т

— А как, геронда, можно отсечь привычку много есть?

— Надо себя маленько притормаживать. Не надо есть то, что тебе нравится, чтобы не разжечь аппетит, потому что потихонькуполегоньку «гумно» становится все больше и больше. Потом желудок — этот, как говорит авва Макарий, «злой мытарь» — постоянно просит еще и еще. Вкушая что-то, ты получаешь удовольствие, однако потом тебе хочется спать: ты не можешь даже работать.

12

Если же есть пищу одного вида, это помогает отсечь аппетит.

— Геронда, а если на столе разнообразие блюд, однако в малых количествах, то человек встречается с той же самой трудностью?

— Э-э, трудность та же самая. Только партийные фракции невелики, и поэтому они не могут сформировать правительство!.. Когда есть разнообразие блюд, это похоже на то, что в животе собирается много политических партий. Одна партия раздражает другую, они сцепляются, бьются между собой — и начинается несварение желудка… Ид е а л ь н а я д о р о га

Спросили как-то раз верблюда: «Какая дорога тебе больше нравится — в горку или под горку?» — «Ну а ровное-то место куда подевалось?» — спросил в ответ верблюд.

13

Б е сп о ш л и н н о е ч т е н и е

Я, когда был новоначальным и читал какую-то книгу, переписывал ее, чтобы не забыть, и старался применить прочитанное на практике. Я читал не для того, чтобы приятно проводить время. Во мне была добрая обеспокоенность, и когда я чего-то не понимал, то спрашивал, чтобы узнать правильный смысл. Я мало читал и много испытывал себя прочитанным: «Где я нахожусь? Что делаю?» Я сажал себя на скамью подсудимых, не давал чтению беспошлинных прав на вход в одно ухо и выход из другого. Фа с ол и н а

Был один помещик, очень богатый: и земли имел в одной области, и апартаменты в Афинах, но уж очень он был скуп.

14

Однажды он сварил для рабочих, которые трудились у него на полях, кастрюлю фасолевой похлебки, жидкой-прежидкой. А в те времена несчастные работники начинали трудиться с утра, с восхода солнца, и заканчивали на закате. В полдень, когда они присели отдохнуть, хозяин опростал похлебку в большой противень и позвал их обедать. Бедняги рабочие расселись вокруг, начали есть: то какую фасолину подцепят ложкой, а то одну жижу! А один из этих рабочих здорово умел поддеть. Откладывает он ложку, отходит в сторонку, снимает башмаки, носки и делает вид, что хочет забраться с ногами в противень с похлебкой. «Ты чего делаешь?» — спрашивают его остальные. «Да вот, — говорит, — хочу залезть внутрь, поискать, может быть, нашарю какую-нибудь фасолину!» Таким вот скрягой был этот несчастный помещик.

15

Поэтому в тысячу раз предпочтительнее, если человеком овладеет расточительность, чем скупость. Ко м а н д и р Б У Р К А

Всегда в критические минуты необходимы находчивость и отвага. Во время оккупации итальянцы брали пять-шесть мулов, приходили на наше поле и нагружали своих мулов дынями. Однажды я сказал им: «Эти дыни мы оставили на семена, возьмите лучше вон те». Тогда один итальянец поднял свой кнут и спросил меня: «Видишь это?» Я потрогал кнут рукой, поглядел на него и сказал: «Бонэ!» — дескать, хороший кнут! Как будто он мне его показывал, чтобы я увидел, какая это красивая вещь! У итальянца гнев сразу пропал, он засмеялся и ушел. Помню еще один случай времен гражданской 16

войны. Два наших солдата пришли на бахчу попросить у хозяина дыньку, помидорчиков. Свои винтовки они оставили в стороне, а сами пошли вглубь огорода. Хозяин, как только заметил их издали, схватил ружье и давай в них целиться. Тогда один солдат хватает красную помидорину и кричит: «Бросай оружие, а то я в тебя сейчас гранатой запульну!» Тот бросил оружие, вскочил и убежал.

— Какая же находчивость и отвага!..

— А другой солдат повесил свою бурку на дикой груше. Вскоре с гор спустился мятежник и хотел схватить этого солдата. Тогда солдат повернулся в ту сторону, где на некотором отдалении висела бурка, и закричал: «Командир, что мне с ним делать?» А потом, словно получив от командира знак, рявкнул на разбойника: «Сдать оружие!» Выхватил у бандита винтовку и разоружил его.

17

— Командиром, геронда, была бурка?

— Да, бурка! Видишь как: солдат был один и имел одну лишь бурку, а у человека вооруженного отнял винтовку! Он таким образом наотбирал у мятежников целую кучу винтовок. Т е б е к а ко е д е л о

Когда диавол говорит тебе: «Ты грешница», отвечай ему: «Ну а тебе-то какое до этого дело?» М а ск а ра д

Армии делает честь цвет хаки. Монастырю делает честь чёрный цвет. Если армию переодеть в чёрное, а монастыри — в защитный цвет, то это не будет к лицу ни армии, ни монашеству. Представляете, если вы сейчас, 18

подобно медицинским сёстрам, переоблачитесь в белые халаты? Сёстры вы или не сёстры? Ну вот видите… А медсёстры наденут чёрные балахоны, чтобы одним своим видом доводить больных до отчаяния! «Видно, — скажут тогда больные, — наши дни сочтены, но только прямо нам об этом не говорят». Видите, такое переодевание было бы неприличным. Разве мы поступили бы так на самом деле? Какая-то вещь может быть действительно красивой, но монашеству она не приличествует. Например, бархат — красивая ткань, но если я надену бархатную рясу, то это будет мне не в честь, а в оскорбление. Д р е в о б е з ря с ы

Посмотри, к примеру, на два масличных дерева — одно в листьях, а другое без них. Какое из двух тебе больше понравится?

19

С листьями или без? Живя в каливе Честного Креста, я однажды ободрал кору со ствола росшего во дворе масличного дерева и написал: «Древа свой сбросили наряд — посмотрим, сколько уродят!», а рядом ещё: «Поп безрясвенный — видать, безнравственный». В то время живо обсуждался вопрос об отмене ношения ряс священниками, и некоторые приходили, надеясь получить от меня благословение на это! П о сп е в ш и е ко н ф е т ы

На Афоне, у себя в каливе, весной, когда цветут деревья, я развешиваю карамельки на ветках кустарника, что возле забора, которым огорожена моя келья. Когда ко мне приходят посетители с маленькими детьми, я говорю: «Ребята, будьте добры, оборвите с кустов конфеты, потому что, если пойдет 20

дождь, они раскиснут и пропадут!» Некоторые сообразительные малыши понимают, что это я развесил на ветках конфеты, и смеются. Другие верят, что конфеты выросли на кустах сами, третьи не знают: верить или нет… Малышам нужно и немного радости. Тройное благос ловение

Одного малыша из Северного Эпира крестили трижды. Один раз бабушка, другой раз дед и потом мать — один тайком от другого, — потому что все они считали младенца некрещеным. Когда я рассказывал эту историю, один из паломников подскочил и заявил: «Это неканонично!» — «Слушай, — говорю я ему, — по-твоему, они вычитали о том, что надо крестить ребенка трижды, в какой-то догматической книге? Ведь этот малыш получил тройное благословение!»

21

По шаблону

Те, кто обличает других без рассуждения, находятся в духовном помрачении и, к несчастью, смотрят на людей как на пни или брёвна. Эти нерассудительные люди без жалости обтёсывают остальных, которые мучаются и страдают. Но при этом помрачённые «мастера кубизма» радуются тому, что из-под топора их обличений выходят ровные, обтёсанные под прямым углом люди-чурки. Б л а г о е п р о к л я т и е с та р ц а

Сейчас я «предам вас проклятию»! Вот оно: «Да преисполнит Бог ваши сердца Своей благостью и Своей многой любовью до такой степени, чтобы вы стали безумны, чтобы ваш ум был уже оторван от земли и отныне 22

пребывал близ Него, на Небе. Так становитесь же безумны от божественного безумия Божией любви! Да опалит Бог Своей любовью ваши сердца!..» Вот какому «проклятию» я вас предаю, и не принуждайте меня его повторять — ведь моё доброе «проклятие» исходит от моего сердца и поэтому обладает силой.

О расс уд к е Б ож е с т в е н н ы й р е м о н т

Хорошо бы, чтобы Бог взял отвёрточку и маленько «поослабил» мозги тем, у кого их стало слишком много. Насколько освобождается голова, настолько человек исполняется благодатью. Говоря «голова», я имею в виду человеческое суждение, эгоизм, самоуверенность. Однако если человек, поняв, что его суждения неверны, скажет: «Та способность суждения, которая у меня есть, — мирская, в ней нет Божественного просвещения, и поэтому я совершу ошибку, следовательно, мне не надо использовать этой способности», то Бог сразу просветит его, он приобретёт рассудительность и будет различать, что верно, а что нет.

24

У м н а я д е м о к рат и я

В конечном итоге и «много мозгов», и «мало мозгов» равным образом превратятся в прах. Там, на Небе, будет пребывать ум. На Небе святые богословы не будут находиться в более выгодном положении в отношении познания Бога, чем те, кто в этой жизни были умственно неполноценны. Возможно и то, что последним Праведный Бог даст и нечто большее, потому что в этой жизни они были многого лишены. Знание и с мирение

На Святую Гору приезжают очень умные ребята. Когда им что-то говоришь, то соз­даётся впечатление, что они схватывают услышанное на лету. Однако, будучи невнимательными, они задирают нос, 25

и «схваченное на лету» от них… улетает. Зато другие, хоть имеют и не столь острый ум, с благоговением внимают тому, что им говорят, не перебивают, дослушивают до конца, и услышанное остаётся с ними. Первые многое понимают, со всех сторон собирают знания, заполняются ими — и ничего не делают. Разум, который дал им Бог, они приводят в негодность, их голова становится всё равно что набитая соломой. Имея гордость, они не дают благодати Божией их осенить. Тогда как вторые, не будучи семи пядей во лбу, очень смиряются. «Я, знаете ли, — говорит человек такого склада, — ужасно тупоголовый! — И переспрашивает: — Как-как ты сказал?» И такие люди стараются применить услышанное на практике. Таким образом, они исполняются благодатью и преуспевают. Смиренный человек обычно много знает, тогда как у эгоиста 26

знаний нет — потому что он не смиряется и не спрашивает. Преподобный Арсений Великий был самым образованным человеком в Византийской империи. Император Феодосий Великий взял его в учителя двум своим сыновьям — Аркадию и Гонорию. Однако, уйдя в монахи и поселившись в пустыне, он, сидя у ног необразованного аввы Макария, говорил: «Я не знаю даже азбуки этого простолюдина». Б е сс м ы с л е н н ы й з д ра в ы й с м ы с л

Мирской здравый смысл не занимает в жизни духовной никакого места. В духовной жизни через окно к тебе входят ангелы и святые, ты видишь их, беседуешь с ними, потом они от тебя уходят. Если же ты захочешь исследовать такие события с помощью здравого смысла, то ничего 27

не получится. К несчастью, в нашу эпоху умножившихся знаний доверие одному лишь здравому смыслу сдвинуло веру с её оснований и наполнило души людей сомнениями и вопросительными знаками. А потому мы лишили себя и чудес — ведь чудо переживается опытом, а не изъясняется посредством здравого смысла. Наоборот, вера в Бога привлекает на землю Божественную силу и опрокидывает все человеческие умозаключения. Вера совершает чудеса, воскрешает мёртвых и оставляет науку стоять с разинутым от удивления ртом. Если смотреть со стороны, все явления духовной жизни кажутся лишёнными здравого смысла. Если человек не повергнет долу своё мирское мудрование, не станет человеком духовным, то познать кажущиеся странными, нелогичными таинства Божии ему невозможно. Всякий, кто полагает, 28

что может познать Божии таинства с помощью внешних научных теорий, похож на того глупца, который хочет увидеть рай в телескоп. К а к д о с т и ч ь Б о га

Человек должен уразуметь благодеяния Божии, понять, что ему дано. Для чего Бог дал нам разум? Для того, чтобы мы исследовали, изучали, следили за собой. Бог дал людям голову не для того, чтобы они постоянно ломали её над тем, как найти всё более и более быстрое средство передвижения из одной страны в другую. Он дал нам разум, чтобы мы с усердием прилагали его к главному, к тому, как достичь цели своего назначения — Бога, истинной райской страны.

29