Радист Матери-Церкви. Жизнеописание преподобного Паисия Святогорца

Содержание

Часть I Призвание О начале жизни святых людей �������������������������������� 7 Чудо с новорожденным �������������������������������������������� 11 О семье преподобного. И о беде, случившейся с его народом ������������������ 15 Крещение младенца. Путь в Грецию �������������������� 23 Рассвет. Первые впечатления души ��������������������� 27 Раннее утро. Желание подвига ������������������������������ 32 Перед полуднем. Горячая юность �������������������������� 36 Воспитание сердца ����������������������������������������������������� 42 Фашистская оккупация и начало гражданской войны. Взросление �������� 45 Служба родине ������������������������������������������������������������� 51 Часть II Монашество Знакомство со Святой Горой ���������������������������������� 62 Злоключения новоначального ������������������������������� 67 В безопасной пристани Эсфигмен ������������������������ 70

Рясофорный монах Аверкий ���������������������������������� 76 Болезни и труды мантийного монаха Паисия ����� 81 Восстановление монастыря Стомион ����������������� 87 На Синайской горе ����������������������������������������������������� 95 Часть III. Старчество Возвращение на Афон. Болезнь. Основание монастыря в Суроти ������������������������� 104 Жизнь в келье Честного Креста на Капсале ���� 111 Видения и откровения Господни ������������������������� 121 Инструкции по практической «раенавтике»: в помощь монахиням ������������������ 124 «Все это сотворено ради тебя — человека» ����� 133 Прием и разгрузка людских караванов в келье Панагуда ���������������� 137 Желанный исход ������������������������������������������������������� 151 Эпилог ��������������������������������������������������������������������������� 155

Часть I Призвание

К

О начале жизни святых людей

огда только-только начинается жизнь человека, может показаться, что его самого по-настоящему еще нет. Конечно же, он есть, и даже вполне настоящий, и со временем он может стать большим и добрым — просто копит силы, чтобы проснуться. Внутреннему свету его еще предстоит, возможно, просветить и его самого, и людей вокруг. Будущее его неясно. Он пока впитывает. Как земля пьет дождь, цветок питается солнцем. Его же душа запоминает речь, прикосновения заботливых рук, тепло глаз, холод безразличия или уколы вражды. Он еще не говорит — говорят о нем. Не рассуждает. За него другие люди принимают решения, те, которые уже твердо стоят на ногах. Решают, куда его нести, на что ему смотреть, что слушать.

7

Таков общий порядок для всех. Если свойствам и талантам, ответственности и самоотдаче в человеке суждено раскрыться, то происходит это не сразу, а постепенно. Образ зрелости проступает из рассвета неспешно. Ничего готового с неба не падает. Но бывает, небо вдруг само приблизится к земле и высветит в ее глубине то, что в ней до поры сокрыто. Словно войдет оно в детский сон, согревающий тайну еще не наступивших дней, и разбудит в нем далекую мудрую мысль — о предстоящем зрелом пути. И ребенок невольно откроет что-то удивительное о своем будущем. И тогда вспыхнувшее будущее подскажет взрослым, какое особенное, избранное дитя им подарено. Вообще, вся жизнь святого человека («святой» — «кадош» по-еврейски — означает «вызванный из общего потока, возвышенный») говорит о том, какими люди должны быть. Святой являет собой образец. Это во-первых. А во-вторых, святой показывает, где следует искать помощь в трудных обстоятельствах, где спасаются души от смерти. Искать и спасаться нужно в Церкви, и это потому, что Бог помогает слабым людям через людей испытанных, искусных в борьбе 8

с грехом. А в-третьих… Вот если сказать о третьем, то получится почти повторение первого и второго. Но все-таки дорисовать черточку к картине стоит: святой — это человек, который постарался понять, каким даром он обладает, и ничего не потерять, а только умножить. В самом начале ответив на призыв. Почему не все отвечают? Почему отвечают, но вскоре бросают? Ведь «много званых» — не все ли? И «мало избранных» *, как говорит Иисус Христос. На эти «почему», если они внятно звучат в человеческом сердце, лучше всего отвечает жизнь с виду вроде бы обыкновенного, но все же из ряда выходящего человека: того, кто решительно пошел за Призвавшим. Житие великого святителя и чудотворца Николая, архиепископа Мир Ликийских (жившего в последней трети III — первой трети IV века), свидетельствует: «По своем рождении, еще в купели крещения он (будущий святитель. — Авт.) три часа простоял на ногах, никем не поддерживаемый, воздавая сим честь Пресвятой Троице, великим служителем и предстателем Коей он должен был явиться впоследствии… Свое изрядное постничество он * Мф. 20: 16.

9

проявил в том, что по средам и пятницам вкушал молоко матери только один раз, и то вечером, по совершении родителями обычных молитв». О преподобном Симеоне (521–596), столпнике на Дивной горе, что находилась в пределах Антиохии Сирийской, в житии говорится: «После того как младенцу исполнилось два года, родители принесли его в церковь Предтечеву и крестили здесь. По крещении же младенец тотчас заговорил, ясно сказав следующие слова: „Имею отца, и не имею отца; имею матерь, и не имею матери!“ Эти слова он повторял в течение семи дней. Родители весьма удивлялись этому и предвидели, что их младенец будет подражателем не земных дел, а небесных». А как наш родной, преподобный и богоносный Сергий Радонежский заявил о себе в самом-самом начале жизни, знают в России многие. «Незадолго до его рождения, — повествует житие, — в воскресный день Мария (мать будущего чудотворца. — Авт.), по своему обычаю, пришла в церковь к литургии. Перед началом чтения святаго Евангелия младенец во чреве ея так громко воскрикнул, что голос его слышали все стоявшие в храме; во время Херувимской песни он воскрикнул во второй раз; а когда священник произнес: „Святая 10

святым“, — в третий раз послышался из утробы матери голос младенца. Из этого все уразумели, что произойдет на свет великий светильник миру и служитель Пресвятой Троицы. Подобно тому как пред Божиею Материю радостно взыграл во чреве святой Иоанн Предтеча, так и сей младенец взыграл пред Господом во святом Его храме».

Чудо с новорожденным Арсения Эзнепи́диса — так звали будущего монаха Паисия Святогорца — мир впервые разглядел и запомнил в обстоятельствах чрезвычайных. Младенец явил себя людям тихо и смиренно и при этом так страшно и знаменательно, что хоть и крошечным, однако же сразу показал, не испустив ни единого скорбного звука, каким путем пойдет к Богу. Нет, он не стал святителем Церкви Христовой или игуменом монастыря, не сподобился и священного сана, но сделался собеседником ангелов * и через * Когда Церковь посвящает святому монаху праздничное воспоминание-богослужение, тогда она поет ему особое величание: «Ублажаем тя, преподобне отче… и чтим святую память твою: наставниче монахов и собеседниче ангелов».

11

это внутреннее общение с Небом, в нелегкой и радостной борьбе за свою душу, достиг меры кроткого наставника монашествующих и мирян. Что же произошло в самом начале его жизни? Арсению исполнилось двадцать дней, когда его родители, братья и сестры, родственники и соседи и многие единоплеменники-греки, оставив родную Каппадокию * — свое большое и древнее село Фа́расы, вынуждены были отправиться в изгнание. Греков в 1924 году выселяли в Элладу, в обмен на турок, проживавших в Греции. Из порта Мерсин отплыл переполненный невольными эмигрантами корабль, держа курс на главный порт Греции Пирей. Большой семье Продро́моса и Евлоги́и Эзнепидис не нашлось места в каюте — семья расположилась под открытым небом. Арсений у родителей был восьмым из рожденных и шестым из выживших. Пятеро старших, вероятно, не отлучались в сутолоке от отца с матерью, а своего шестого, недавно появившегося, мать положила рядом с собой прямо на палубу, прикрыв одеялами. И здесь произошло нечто необъяснимое — первое чудо в жизни * Каппадокия — область в Центральной Турции.

12

святого. Евлогию что-то отвлекло: может быть, кто-то из детей позвал или муж окликнул. Но когда она обернулась к Арсению и поняла, что случилось, было уже поздно… Проходивший матрос не обратил внимания на груду тряпок и своим тяжелым ботинком наступил на младенца. Мать не могла найти сил приподнять одеяла. Сердце ее разрывалось: ей виделся сын, мучительно умерший тут же, без крика и плача. Одеяла приподняли. Что же увидели? Младенец жив; правда, тельце его превратилось в сплошной синяк; зато глазки сияют, как два ярких огонька. Кстати, в школе, где учился Арсений, и учителям, и товарищам, многие из которых, как и Эзнепидисы, были из малоазийских греков, запомнились живые, выразительные и настолько сияющие глаза мальчика, что его прозвали «гумбисья», что на фарасиотском диалекте означает «светлячок». Корабль заполняли крестьянские семьи, по тем временам самые обычные, сегодня такие называют многодетными: дети от мала до велика и бродили, и сидели, и спали на палубе, завернутые кто во что. И вот тяжесть и черствость мира, при всей своей грубости, не промахнулась, 13

но с удивительной точностью — толстой матросской стопой — «попала» в своего будущего обличителя. Чем он ответил? Ничем, не пикнул. Но в свете всей прожитой им жизни можно сказать: ответил тишиной и сиянием глаз. В судьбе преподобного случится еще немало такого, что не найдет простого объяснения, но зато внятно покажет: дух мира сего восстает на святых и готов уничтожить их, но не может. Как-то в 1964 году, будучи ключарем Иверского скита Афона *, преподобный Паисий отдал все свои личные деньги (возможно, вырученные им за вырезанные крестики и иконы) бедняку, собиравшему милостыню по святогорским монастырям и скитам с разрешения Священного Кинота — монашеского «правительства» Святой Горы. Вручив сборщику все, что у него имелось, и распрощавшись с ним, преподобный вернулся * Афон, Святая Гора — Автономное монашеское государство Святой Горы, расположенное на полуострове Афон в Восточной Греции, на северо-восточном побережье Эгейского моря. Это самоуправляемое сообщество 20 православных монастырей в церковной юрисдикции Константинопольского Патриарха — крупнейшее в мире средоточие православного монашества.

14

в келью, и в это мгновение над ним раздался оглушительный треск: большой камень пробил кровлю и застрял в потолочном перекрытии прямо над его головой.

О семье преподобного. И о беде, случившейся с его народом Чтобы понять, что происходило с семьей маленького Арсения и почему младенец подвергся на корабле такой опасности — чуть было с жизнью не расстался, — для этого надо вернуться назад, ко дню его крещения. И даже взглянуть шире и глубже — увидеть, что постигло его народ, у которого была отнята родина; и узнать, кто они, его родители и ближайшие предки. Предки преподобного Паисия принадлежали к почтенному роду деятельных и мужественных людей, носивших не в одном поколении фамилию Дигени́с. Имя знаменитого героя византийского эпоса Х–ХII веков Дигениса Акрита, легендарного защитника народа — «акрит» означает «защитник границ», — ко многому обязывало. Прежде всего к героизму. И они, предки преподобного, были людьми неустрашимыми и ответственными. Один из прадедов его совершил 15

паломничество в Иерусалим, и с тех пор семья изменила фамилию на Хаджидигенис. Но турецкие власти потребовали, чтобы ничто не напоминало о греческом герое, пусть и литературном, однако вселяющем в души греков мысль о независимости, и заставили прадеда Паисия, Феодосия, поменять фамилию. Феодосий стал Феодосиу. Но дух чести и доблести не оставил род Дигенисов-Феодосиу. Преподобный, когда речь шла о его происхождении, говорил, что его предки носили в себе «сумасшедшую жилку». Луке Феодосиу исполнилось пятнадцать лет, когда умер его отец Феодосий, оставив вдовой молодую жену. Тут же откуда-то явился богатый турок с намерением забрать женщину в свой гарем. Лука один, без чьей-либо помощи, так смело и удачно отстоял мать от посягательств наглеца, что жители Фарас единодушно избрали пламенного юношу главой сельской общины, и он двадцать пять лет был для односельчан заботливым отцом и защитником. А когда Лука умер, тоже молодым, всего-то сорокалетним, то оставил после себя жену Христину, похожую на него душой, и двух детей — Де́спину и Продромоса. Христина побывала в Иерусалиме и, вернувшись, стала 16

зваться Хаджи-Христина, или Хаджианна. Женщина эта сияла радостью и любовью к Богу, при этом отличалась необыкновенным жизнелюбием, предприимчивостью и изрядным мужеством. Она подвижнически проводила посты, часто уединяясь в маленьком отдаленном храме. Но знала, видимо, толк и в делах — сдавала в аренду австрийскому коммерсанту свой дом в городе. А однажды защитила себя от нападения вооруженного турка, отобрав у него ружье и им же разбойника отколотив. Сына своего Продромоса она отдала в научение разным ремеслам, чем обеспечила его и всю его большую будущую семью куском хлеба на всю жизнь. Продромос выучился и вернулся в родные места, в дорогое его сердцу село Фарасы. Само село и примыкавшие к нему несколько малых поселений долгие века сопротивлялись проникновению в дух и уклад этого оплота православия, греческой культуры и языка чуждых фарасиотамкаппадокийцам турецких влияний. В Фарасах насчитывалось до пятидесяти церквей — и вместительных, и совсем тесных, для одной-двух семей. Многие из церквей в Византийскую эпоху являлись монастырскими храмами.

17

Продромос женился на пятнадцатилетней сироте Евлогии Франге из обедневшей благородной семьи. Таинство брака прямо в день сватовства совершил над Продромосом и Евлогией архимандрит Арсений, дальний родственник невесты. Земляки с почтением называли своего священника Хаджи-эфенди: он пять раз ходил на поклонение во Святую Землю. Отец Арсений к тому времени, к 1905 году, уже около сорока лет служил в своем родном селе. Он отличался строгой подвижнической жизнью и такой молитвой, что «камень пробьет», как говорили фарасиоты. Обладая даром исцелений, изгнания нечистых духов и прозорливостью, он никому не отказывал в помощи. К нему обращались и мусульмане. При жизни пастырь нес неусыпную молитвенную вахту, стоя на страже Фарас и всей округи: это было необходимо, так как очаг православия духовно «жег» всю округу. Отец Арсений, за неимением в селе доктора, исцелял молитвой и вразумлением и от духовных болезней, и от обычных, телесных. Люди при жизни почитали его святым человеком. Многочисленные же посмертные чудеса архимандрита Арсения и растущее почитание его в Греции дали основание 18

Константинопольскому Патриарху Димитрию I и Священному Синоду прославить фарасского священника в лике святых в 1986 году. Житие преподобного Арсения Каппадокийского написал его благодарный заочный ученик и дальний родственник — преподобный Паисий, крещенный в Фарасах восьмидесятилетним Арсением спустя всего несколько дней после рождения. Старец Паисий пишет в книге о преподобном Арсении Каппадокийском, что тот молитвой своей умел сковывать турецких бандитов, предотвращая многие бедствия, собиравшиеся над селом грозовыми тучами. Продромос, вдохновляясь уверенностью, которую давали ему благословения Хаджи-эфенди, вместе со своими юными товарищами взял село под охрану. Отвагу и отчаянную решимость он унаследовал от предков, а доброта его не могла укрыться от односельчан, и его, следуя отчасти традиции — доверять именно этой семье, но и по личным заслугам, выбрали главой общины. Он оставался ею в течение десятилетий, продолжая быть для земляков защитником, справедливым судьей и администратором даже в Греции, куда выслали фарасиотов турки.

19