Спасение безнадежных

Содержание Предисловие

4

Часть I / Вера и жизнь Чего просить у Бога? Урок Иоанна Кронштадтского Обыкновенное хамство О святом кулаке, окаянной шее и христианской любви «Ненавидь врагов Божиих»? Исповедь или совесть? Неправильные нищие, или Запотевшая милостыня

10 21 34 39 45 51 54

Часть II / Зачем христианство современному человеку Восполнение любви 68 Семь недель без наркоза, или Для чего христиане постятся 83 Можно ли научиться любить?

98 Одна дорога в разные стороны, или Может ли неверующий человек быть нравственным?

113 Можно ли быть хорошим и не спастись?

129 Зачем поминать усопших 140

Часть III / Пространство культуры Обломов: смерть на диване Кто хочет стать Идиотом? Проклятье, которого не было Лев Толстой и Церковь: война без мира? Кризис героя Мой страшный сон Апокалипсис начинается в Полдень

Послесловие

156 173 191 201 211 219 225 241

Предисловие «Христианами становятся, а не рождаются», — заявил в начале нашей эры один из выдающихся раннехристианских апологетов Тертуллиан. Но зачем вообще становиться христианином? Что христианство дает человеку? Что в христианстве такого, чего нет в других религиях? Во что и как верят христиане? Эти вопросы, на мой взгляд, весьма важны для современного человека в определении его мировоззрения и, соответственно, в определении путей, по которым он будет строить свою жизнь. Все представленные книги Александра Ткаченко обращены как раз к такому пытливому читателю. Найдется немало людей, которым христианство не так уж и нужно, без него, как они полагают, можно прожить. К тому же можно быть порядочным человеком и без Бога, ведь, в сущности, ничего нового в христианской нравственности нет — так рассуждают многие. Но автор не пытается с этим спорить, он всего лишь старается донести до таких читателей логику верующих, которая переносит рассуждение в совсем иную область бытия: «Христиане ни в коем случае не считают себя нравственнее неверующих, они просто осознанно готовят свою душу к Вечности, не дожидаясь паралича или смерти. Оценку собственной нравственности они оставляют на суд людской, а сердце свое готовят к суду Божиему, ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце (1 Цар. 16: 7)». Дело в том, что исправление нравственности — не цель христианской жизни, а всего лишь одно из условий возвращения человека к Богу. Стать христианином — это значит поверить во Христа именно как в нашего Спасителя,

4

последовать Его учению до конца, не сворачивая с выбранного пути. Поверить не только потому, что имя Иисус переводится как «Господь — спасение», а потому, что Божие Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились. Это Афанасий Великий, пользующийся непререкаемым авторитетом в Православии, сказал о Сыне Божием, который стал Богочеловеком ради нашего обожения, а следовательно и спасения. А в спасении, как известно, нуждается тот, кто видит свою погибель и знает, почему он к ней приближается. Выбрав Христов путь за основной и единственный для себя, со временем начинаешь понимать, что невозможно следовать ему, оставаясь таким, какой ты есть в данный момент. Человеку необходимо изменить свою жизнь, убрать из нее все, что разделяет нас с Богом. А для этого требуются серьезные усилия. Такой труд христианина над изменением себя порой будет вызывать недоумевающие и вопросительные взгляды окружающих: а зачем? для чего все это нужно?.. А нужно это для того, чтобы быть честным перед своей совестью. Потому что не получается подстроить православную веру под себя, неисправленного. В противном случае христианство окажется для человека просто еще одним из многих существующих философских учений. Царство же Небесное может быть достижимо только верой, терпением и понуждением себя к исполнению заповедей Божиих, как гласит Евангелие. Иисус Христос жил и проповедовал на Земле около двух тысяч лет тому назад. С тех пор наш мир изменился кардинально, он стал неузнаваемо другим. Но вот человек в духовно-нравственном плане определенно остался таким же, со всеми своими пороками и страстями, мешающими ему приблизиться к Богу. А ведь грех — это не просто нарушение каких-то формальных установлений, внешних по

Предисловие

5

отношению к самому человеку. Грех — нарушение принципов нормального существования его природы — как духовной, так и физической. Поступая и действуя вопреки своему естеству, люди забывают или даже вообще не знают, что сотворены по образу и подобию Божиему. Это богоподобие было утрачено первыми людьми в грехопадении. И с тех пор у человека нет цели более высокой, чем стремление снова сделаться подобным своему Творцу. Христианская аскетика дает определение страсти как некой совокупности недугов души, которые приносят нам страдания. Иисус недалеко от каждого из нас, между Ним и нами одна преграда — наши страсти, утверждает аскет и церковный писатель авва Исайя. Рассказ о человеческих страстях и способах их преодоления — одна из главных тем настоящего издания. Во всех трех книгах этой серии красной нитью проходит основополагающая истина православного христианства — Бог есть Любовь. Православие утверждает, что Бог не может не любить человека, потому что Он Сам есть Любовь. Это Божие свойство выражено в прекрасных евангельских строках: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3: 16). Автор буквально в каждой главе старается показать, что любое Божие действие в отношении человека является только благом. И этого же Господь требует от нас в отношении друг друга, через жертвенный отказ ради ближнего от своих предпочтений и слабостей, вплоть до отказа даже от самой жизни, если это потребуется: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15: 13). Автор приводит очень удачный пример из современного искусства, где показана до слез трогающая сцена такой любви: «Так, в фильме «Титаник»

6

Предисловие

тема любви достигает максимального накала вовсе не в сентиментальных сценах свидания, а в счастливой улыбке уже мертвого героя Леонардо Ди Каприо, погружающегося в ледяную бездну. Легкомысленный игрок и художник погибает ради спасения любимой девушки, и эта гибель для него радостна, он умирает абсолютно счастливым человеком». Опираясь на святоотеческое предание, автор проясняет очень важный вопрос: «Бог не мстит людям за их беззакония и не награждает их за добродетели. Как благоденствие, так и скорби являются лишь естественными следствиями законной или беззаконной жизни не только отдельного человека, но и целых народов. Под законом здесь, конечно, подразумеваются не какие-то внешние предписания Бога по отношению к человеку, но сама наша богоподобная природа». По моему мнению, это является ключом к пониманию того, что же хочет от нас Бог. Творец не ждет ни заслуг перед Ним, ни великих и добрых дел — ну какие заслуги могут быть у людей перед Богом?! Единственная задача человека — перестать калечить себя собственными грехами, выбрать жизнь, а не смерть и утвердиться в этом выборе. Все остальное Бог сделает для нас Сам. Уважаемый читатель! Вашему вниманию представлен трехтомник Александра Ткаченко, уже хорошо известного православного публициста, снискавшего неподдельные симпатии как у верующих, так и в среде пока еще сомневающихся читателей. На мой взгляд, Александр привлекает простотой и ясностью своих мыслей. Особенно это чувствуется при личном общении. Наверное, поэтому его слово весьма доходчиво и очень убедительно выглядит в своей способности говорить просто о сложных вещах, а изложение христианских истин применительно к нашему современному сознанию воспринимается с интересом.

Предисловие

7

Я полагаю, что у многих читателей после знакомства с этими книгами возникнет желание задуматься, посмотреть на себя как бы со стороны и, наконец, открыть двери своего сердца Тому, Кто сказал: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3: 20). Андрей Черномырдин

«Зверь» Серега

Однажды мне довелось быть свидетелем самой первой молитвы в жизни взрослого человека. Дело было в начале девяностых. Я тогда устроился работать на стройку учеником каменщика, а по сути — подсобником. Бригаду, в которую меня определили, работники нашей организации называли почему-то «зверями». Кладовщица, выдавая мне спецовку, поинтересовалась: — У кого будешь работать?

— У Карпухина.

— Ох, лишенько! — всплеснула она руками. — Это к «зверям» тебя, значит, бросили? Я удивился: — Почему так сурово? Они что там, кусаются у вас?

— Поработаешь — узнаешь, — вздохнула кладовщица. — Ладно, давай расписывайся. Я расписался в получении телогрейки, мятой шапкиушанки, пары валенок, твердых, словно камень. И отправился на участок к таинственным «зверям». Никакой особой лютости в них, слава Богу, не обнаружилось. Это были обыкновенные русские мужики, после деревенской восьмилетки окончившие ПТУ и всю жизнь клавшие кирпичи на различных стройках в родном районе. Единственным их минусом можно было считать забавный профессиональный снобизм: в оценке любого человека главным критерием они считали умение вести кирпичную кладку. Всех, кто по каким-то причинам не освоил этого нехитрого искусства, «звери» рассматривали как представителей низшей касты. С соответствующим к ним отношением. Я тогда кирпич класть еще не умел. И, честно признаюсь, столько матюгов не получал в свой адрес ни до, ни после этого ученичества. В сущности, почти все они были за дело:

Чего просить у Бога?

11

музыкант на стройке — грустное зрелище. Кирпич я подносил не вовремя и не туда, раствор в огромном корыте размешивал слишком медленно и неправильно. Короче, все делал не так. И за каждое неверно выполненное действие тут же получал на «великом и могучем» очередную порцию сведений о том, кто я есть такой, куда мне идти, откуда у меня растут руки и чем меня делали. Не матерились в «зверской» бригаде лишь два человека — пожилая каменщица тетя Аня и тридцатилетний парень Серега. Тетя Аня была верующей, что по тем временам еще считалось экзотикой. А Серега — просто веселый человек, не особо зарубавшийся на своей профессиональной исключительности. Остальные «звери» трудились сосредоточенно и хмуро. Серега же за работой вечно орал какие-то дурацкие песни и прибаутки, которых не найдешь ни в одном фольклорном сборнике.

— Ой, шикалды-балды-ялды! Жил с молодкой, гулял с водкой — не работал никоды! — радостно неслось из закутка, где он возводил очередной простенок. «Звери» хмурились еще больше и сердито ворчали: — Без души работает. Пустой человек. А Серега продолжал горланить: — Эх, мы с приятелем работали на северных путях, вернулися в деревню — он в галошах, я — в лаптях! Вот этот-то жизнерадостный каменщик у меня на глазах приобрел самый первый в своей жизни опыт молитвы. Случилось это так. После обеда мы сидели в вагончике и ждали раствор. По идее, если заказанная машина с раствором не появится на стройке до трех часов, значит, в этот день ее уже не будет и к пяти можно спокойно расходиться по домам. А вот если машина все же придет, скажем, в половине пятого, тогда придется раствор принимать и вырабатывать его часов до семи.

12

Часть I / Вера и жизнь

На улице вьюжило. «Звери» за столом азартно рубились в карточную игру с неприличным названием. Тетя Аня дремала в углу, у буржуйки. А разухабистый обычно Серега в тот день почему-то вел себя тихо. В карты играть не садился, курил и задумчиво смотрел в заснеженное окошко. Потом развернулся и позвал: — Ань, слышь…

— Чего тебе? — недовольно пробурчала разбуженная тетя Аня.

— Ты ж богомольная, да?

— Ну. А тебе-то что?

— Вот… Бог же все слышит, что я говорю?

— Все. Небось устал дурь твою слушать. — Тетя Аня снова отвернулась к стене и прикрыла глаза.

— Погоди. — Серега подошел и сел рядом на корточки. — А вот, к примеру, мысли мои Бог слышит или нет?

— Слышит. Он все и слышит, и видит. Потому что — Бог. Серега несколько секунд переваривал сказанное. Потом отошел на прежнее место и снова уставился в окно. Минут через сорок пришла машина с раствором. Бригадир Карпухин тихо выругался сквозь зубы и стал натягивать телогрейку. Остальные тоже засобирались не спеша. И лишь у Сереги лицо пылало неподдельной обидой: — Врешь ты все, Анна! Ничего твой Бог не слышит. Я Его целых полчаса просил, чтоб раствор сегодня не привозили. И чего? Теперь вот ковыряйся еще два часа на холоде! Тетя Аня глянула на него сурово, потуже затянула на груди теплый платок. И сказала: — Дурак ты, Серега. Пошли работать. Серега помолчал пару секунд. Потом вздохнул, взял со стола шапку и вышел в метель.

Чего просить у Бога?

13

Тетя Аня вряд ли читала творения Григория Нисского. Но в своем коротком ответе удивительным образом сумела выразить мысль святителя: «…тот, кто во время молитвы устремлен не к тому, что полезно душе, но просит Бога оказать благоволение к страстным движениям его ума, есть действительно человек нелепый, молящийся о том, чтобы Бог стал содейственником и служителем его суетностей». Очень надеюсь, что для веселого «зверя» Сереги это его первое обращение к Богу не оказалось последним. Крысы

Однажды моя жена с помощью молитвы сотворила самое настоящее чудо. Правда, молитвы такой нет ни в одном молитвослове, да и само чудо ну очень уж… специфическое, что ли? Впрочем, лучше расскажу все с самого начала. После нескольких лет скитаний по съемным квартирам мы наконец купили себе дом. С газом, с водопроводом, с канализацией, с садом и огородом — ну что еще нужно многодетной семье? Живи и радуйся! Однако некоторые проблемы невозможно себе даже представить, пока не столкнешься с ними воочию. Поздней осенью в наш дом пришли… крысы. С первыми серьезными заморозками они благоразумно покинули свои норы в поле и перебрались на «зимнюю квартиру» — поближе к теплу и пище. И надо же такому случиться, что это крысиное нашествие случилось во время моего отъезда на очередную строительную «шабашку». Бедная моя жена оказалась на грани полного отчаяния. Представьте себе: в доме — четверо маленьких детей, причем младшей не исполнилось еще и месяца. А ближе к ночи под полом начинается жуткая возня, топот и злобный визг. Потом вдоль стен то тут, то там начинают мелькать хвостатые серые тени, и вся эта адская какофония звучит уже в комнате, из-под кроватей…

14

Часть I / Вера и жизнь

Жена две ночи провела без сна, охраняя детские кроватки. Дежурить третью ночь у нее уже не было сил. Тогда она встала перед иконами и сказала: — Господи, ты же видишь — я ничего не могу с этим сделать. Сейчас я засну, а эти твари могут покусать моих детей. Прогони их отсюда, пожалуйста. После чего налила в миску крещенской воды и прошлась по всему дому, кропя углы, полы и стены. И тут же крысиная возня прекратилась. Не через час или два, не спустя какое-то время, а — немедленно. Удивленная жена пыталась услышать хоть шорох, но тщетно. В доме стояла тишина. Обессиленная двумя бессонными ночами, она легла на кровать и сразу же уснула. На следующий день крысы не пришли. Не было больше ни шума, ни топота, ни визга. Жена на всякий случай еще пару дней сидела за полночь с включенным светом, но хвостатые соседи так и не появились. Они нашлись, лишь когда я приехал и полез в подпол за картошкой. Семь больших дохлых крыс валялись на земле неподалеку друг от друга. Я собрал их в ведро и отнес в поле, из которого они в недобрый час пришли к нам в дом. После этого крыс у нас не было несколько лет. Такое вот странное чудо. Легендарный гамельнский крысолов утопил полчища докучавших городу крыс с помощью волшебной дудочки. Моя жена умудрилась сделать примерно то же самое с помощью своей наивной, но искренней «самодельной» молитвы. Видимо, о чем-то подобном Иоанн Кронштадтский писал: «Хорошо иногда на молитве сказать несколько своих слов, дышащих горячею верою и любовью ко Господу. Да, не все чужими словами беседовать с Богом… а надо показать и свой ум... притом же к чужим словам как-то привыкаем и хладеем. И как приятен бывает Господу этот наш собственный

Чего просить у Бога?

15

лепет, исходящий от верующего, любящего и благодарного сердца, — пересказать нельзя». «Собачья» молитва

У меня тоже был опыт такой «детской» просьбы к Богу, которую Он исполнил. Хотя это была весьма бестолковая и даже глупая просьба. Скажите, молился ли хоть кто-нибудь из вас о благоустроении собаки? Нет? Тогда я сейчас расскажу, как это делается. Муха появилась у нас лет пять назад. Однажды, погожим летним утром, мы нашли у себя на открытой веранде щенка. Видимо, кто-то подкинул его, зная, что в доме живут дети. Совсем еще маленькая собачка залезла в кукольный домик дочки и смотрела на нас оттуда через окошко карими глазками, словно бы спрашивая: «Я в общем-то и сама не понимаю, как тут оказалась. Но раз уж оно так вышло, можно я останусь у вас жить?» Щенка конечно же оставили. Дети назвали его красивым и героическим именем Мухтар. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Мухтар — девочка. Имя тут же сократили на женский лад — Муха. Так у нас в доме появилось очаровательное существо, очень быстро ставшее полноправным членом семейства. Красивая рыжая собака, умная и ласковая, Муха обладала всеми собачьими достоинствами, о которых только могут мечтать хозяева. С самого первого дня она просилась в туалет на улицу. Ела очень деликатно, пищу никогда не разбрасывала. Когда подросла, целыми днями играла во дворе с детьми, а по ночам исправно караулила дом, облаивая с веранды заплутавших пьяниц и гуляющих на вольном выпасе лошадей. В общем, собака нам досталась правильная. И лишь один «недостаток» обнаружился у Мухи где-то через год: согласно законам

16

Часть I / Вера и жизнь

своего собачьего естества, она регулярно приносила по семьвосемь, а то и девять щенков. Разводить у себя псарню мы не собирались. Как только щенки подрастали, их собирали в большую коробку и относили в базарный день на рынок. В маленьком городке собака нужна многим, а щенки у Мухи всегда были роскошные — толстенькие, крепкие, с ухоженной шерсткой и бодро торчащими ушками. Обычно их удавалось раздать в течение часа, так что и этот Мухин «недостаток» особенно не отягощал нашу жизнь. Но как-то раз один щенок у нас все-таки «завис». Ну вот не взяли его почему-то, хотя внешне он абсолютно ничем не отличался от своих более удачливых сестер и братьев. Через неделю на щенка опять не нашлось покупателя. Потом был еще один базарный день, и снова его никто не взял… А ведь собаки растут очень быстро. Из забавного мехового комочка щенок уже превратился в голенастого кобелька, нескладного и малосимпатичного, как все подростки. Я смотрел на него и понимал, что на рынок его носить больше нет смысла. Оставался, правда, еще один вариант: подкинуть его кому-нибудь втихаря, как нам подкинули Муху. Но тут слишком уж неопределенным был результат: подкидыша могли просто выгнать на улицу или безотвязно посадить на цепь, устроив ему поистине собачью жизнь. Вот тогда я и помолился о благоустроении собаки. Уже не помню точных слов, но по смыслу это было что-то вроде: «Господи, помоги мне пристроить этого бедолагу в хорошую семью, чтобы его там любили и не обижали. А то его никто не берет, и я не знаю, что с ним делать». Я помолился таким нелепым образом и отправился в город по делам. Вернулся через пару часов, сел ужинать. Говорю жене: — Может, еще разок попробуем отнести щенка на рынок? Мало ли…

Чего просить у Бога?

17

А она в ответ: — Так его же забрали. Тебе дети еще не рассказывали? Оказывается, сразу же после моего ухода к дому подъехала машина. За рулем — незнакомый парень. Из машины выходят мой сын Глеб и его друг Игорь. Сын спрашивает у жены: — Мам, можно я с Игорем и Олегом съезжу в деревню на часок? Жена, естественно, спрашивает, кто такой этот Олег и для чего с ним нужно куда-то ехать.

— Олег, мам, это приятель Игоря. У его дочки день рождения. И они с женой решили подарить ей собаку. Им уже предложили щенка, правда, Олегу не нравится, что там девочка. Ну, так можно я с ними смотаюсь за щенком в деревню и обратно?

— Говоришь, не нравится, что девочка? Ну-ка пойдем, мне нужно с ним поговорить. Через пять минут наш щенок уже ехал с Глебом в машине к своим новым хозяевам. Когда Глеб вернулся, восторгам его не было предела: — Мам, ну там вообще… Все пищат от удовольствия. Подстилку сразу ему соорудили в комнате, ножку куриную из холодильника… А наш пес деловой такой: по комнатам не спеша прошелся, обнюхал все, потом с тапком начал играть… Жене и дочке очень понравился. В общем, будет жить барином. Глеб еще пару раз был у Олега, проведывал щенка. Тот действительно жил барином: ему накупили разных собачьих игрушек, кормили специальной собачьей едой, его купали, вычесывали, периодически вывозили на машине в лес — побегать на природе. Он подрос, окреп и выглядел абсолютно счастливой собакой.

18

Часть I / Вера и жизнь

Я потом для себя пытался найти объяснение — почему Бог так быстро и буквально исполнил мою нелепую просьбу про «хорошую семью» для песика. И наконец прочитал у Григория Нисского мысль, которая, как мне показалось, хорошо объясняет смысл произошедшего. По мнению святителя, Господь отвечает на подобные молитвы, «чтобы в людях поверхностных утверждалась этим вера в Бога и чтобы, познавая на опыте, как Бог внемлет нашим молениям, испрашиванием маловажного мало-помалу возвысились мы со временем до пожелания даров высших и боголепных». Ну что ж… Видимо, действительно, поверхностный я пока еще человек в деле веры. Но история с чудесно пристроенной собакой осталась в памяти именно как опытное свидетельство действенности молитвы. Даже такой немощной и бестолковой, как моя. «Не проси у царя навоза…»

Просить Бога о земном в православной традиции не принято. Преподобный Исаак Сирин очень категорично говорит об этом: «Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью своей просьбы, как показавший тем великое неразумие, но и царю своею просьбой нанесет оскорбление. Так поступает и тот, кто в молитвах своих у Бога просит земных благ». Все так. Но… все равно ведь просим. Каждый о своем. Одни по недомыслию. Других жизнь прижала так, что без Божией помощи уже и не продохнуть. А третьи — в простоте душевной, не задумываясь особо над уместностью подобных просьб. Хорошо ли это? Я не знаю. Но могу предположить, что если человек не дорос в своем духовном развитии до молитв о смирении, терпении и любви к ближнему, то лучше уж пусть

Чего просить у Бога?

19

у него будет молитва о каких-то простых земных нуждах, чем не будет никакой молитвы вообще. Ведь любое обращение к Богу — уже благо для человека, потому что понемногу приучает его жить в присутствии Божием. А без этого сознания ни о каком духовном росте даже и говорить не приходится. Ну и напоследок несколько утешительных слов святителя Луки (Войно-Ясенецкого), сказанных им не для отшельников-аскетов, а как раз для обычных мирян, которые, по немощи своей, все же выпрашивают «навоз у царя»: «Все то, чем живет человек, — все заботы, все скорби наши и страдания, наши нужды, даже самые малые, — составляет нашу духовную жизнь, ибо все наши переживания, все наши нужды кладут отпечаток на жизнь нашего духа. А если так, то они и в очах Божиих важны, ибо цель жизни каждого человека состоит в том, чтобы стать чистым, святым. Значит, все, что мешает жизни духа, что омрачает его, что отвлекает дух наш от пути добра, не может быть безразличным для Бога и ангелов. Господь знает, как важны для нас все наши переживания, страдания и нужды, а потому обо всем Он заботится, ибо любовь Его к людям безмерна и безгранична. Знает Господь и хранит все. Он знает, что наши жизненные нужды и наши скорби очень важны в духовной жизни нашей, поэтому ни одна из мелких нужд, ни одна из малых скорбей наших не может быть безразлична Богу. Оттого всегда просите Бога обо всем, что вам надо, не смущаясь мыслью, что недостойно Его воссылать молитвы о повседневных своих нуждах. Как малые дети, простирайте к Богу руки, всегда просите обо всем без смущения, просите то, что нужно вам: с детским доверием, ожидая помощи во всем, что не противно воле Божией».

Урок Иоанна Кронштадского Как не перепутать покаяние с исповедью

Почему часто получается так, что даже при регулярной исповеди годами не чувствуешь перемен — ни в собственном состоянии, ни в образе жизни? Отчего желание избавиться от греха зачастую выливается лишь в молчаливое приятие собственного несовершенства и неспособности его преодолеть? Об этом спрашивает один из читателей журнала «Фома». Наверняка ответы на подобные вопросы ищут сегодня многие и многие верующие. И, думается, искать их правильнее всего в жизненном опыте людей, которых мы называем святыми. Они жили задолго до нас, но их мысли и в наше время куда более актуальны, чем может показаться на первый взгляд. Из редакционной почты: «Здравствуйте! Много раз читал в церковной литературе, что покаяние для христианина является главным инструментом спасения, с помощью которого мы можем бороться со своими грехами. Также неоднократно встречал упоминания о том, что святые всю свою жизнь превращали в покаянный подвиг и именно таким образом наследовали святость.

21

Мысли эти мне близки и понятны. Но когда пытаюсь как-то соотнести их со своей жизнью, картина получается очень грустная. С одной стороны, понимаю, что по мелочам грешу ежедневно и многократно — огрызаюсь на замечания, раздражаюсь, могу обидеться на кого-то. С другой стороны, я просто не в состоянии запомнить все подобные случаи, накопившиеся за период до очередной исповеди. В результате, исповедуясь перед священником, каждый раз отделываюсь какими-то общими фразами: „Согрешил раздражительностью, нетерпением обид, сердился на близких…“ А потом возвращаюсь из церкви, и все начинается сначала — раздражения, обиды, ссоры с сослуживцами и проч. Так продолжается уже несколько лет. Назвать это „покаянным подвигом“ вряд ли возможно. А самое печальное — я уже почти привык к такому положению дел, когда грешишь в мыслях постоянно, а исповедуешься лишь изредка, от случая к случаю. Ощущение, будто главный инструмент спасения у меня ржавеет где-то в кладовке. И что с этим делать, я не знаю. С уважением, Анатолий».

Зачем пропалывать баобабы

Известный афоризм справедливо гласит: «Посеешь поступок — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу». Примерно по такой же схеме происходит поэтапное внедрение греха в человеческую жизнь. И когда человек приходит на исповедь, то, как правило, кается в уже совершенном греховном поступке или в привычке, которая постепенно из таких поступков развилась. Но есть одно очень важное обстоятельство, которое почему-то осталось непроговоренным в упомянутой выше народной мудрости. Да, дурной характер формируется из привычек, а привычки вырастает

22

Часть I / Вера и жизнь

из поступков. Но чем порожден сам поступок? Что предшествует любому греху, что готовит в душе человека почву для его осуществления? Об этом афоризм умалчивает, а жаль. Потому что основу любого нашего поступка (как хорошего, так и плохого), в свою очередь, составляют наши мысли об этом поступке. И прежде чем совершить любой грех в реальной жизни, человек так или иначе совершает его мысленно: обдумывает подробности, ищет ему оправдание, определяет приоритеты или хотя бы дает общую оценку ситуации, в которой ему приходится принимать решение. Причем это совсем не обязательно «наполеоновские» планы по ограблению старушки-процентщицы. Неприязненная мысль о тупости соседа по офису рано или поздно выливается в резкое слово; обида на несправедливого начальника — в кучу эмоций, вываливаемых на ни в чем не повинных родственников; желание получить более высокооплачиваемую должность — в хитроумный план по подсиживанию коллеги… Казалось бы, все это мелочи, не заслуживающие внимания. Но из таких мелочей состоит вся наша жизнь, и пренебрегать ими было бы по меньшей мере неразумно. Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным, потому они очень мало разборчивы при принятии мысли. Но от принятых правильных мыслей рождается все доброе, от принятых ложных мыслей рождается все злое. Мысль подобна рулю корабельному; от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблем, зависит направление и, по большей части, участь всей огромной машины». Возвращаясь к афоризму, можно смело дополнить его в том смысле, что и характер, и всю судьбу нашу в конечном счете определяют не поступки даже, а наши мысли, чувства,

Урок Иоанна Кронштадтского

23

желания, идущие на шаг впереди поступков, давая им «зеленый свет». На эту же тему есть еще одна известная притча. В своей знаменитой сказке Антуан де Сент-Экзюпери объясняет, почему Маленькому принцу приходилось пропалывать ростки баобабов на своем маленьком астероиде: «Если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой, он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки. <…> Непременно надо каждый день выпалывать баобабы, как только их уже можно отличить от розовых кустов: молодые ростки у них почти одинаковые. Это очень скучная работа, но совсем не трудная». Очевидно, что «молодыми ростками баобабов» в духовной жизни человека являются греховные мысли. Если не выполоть в себе зло еще на этом, мысленном, уровне, такой росток может превратиться в полновесный баобабпоступок, с которым самостоятельно справиться уже не выйдет. Как говорится, что выросло — то выросло. И тогда мы тащим эти свои «баобабы» на исповедь к священнику. Конечно, куда проще и правильнее было бы воевать с злыми «ростками»-мыслями, работая, так сказать, «на опережение». Но практическое осуществление такой полезной деятельности вызывает множество вопросов. Как нужно поступить, если замечаешь, что в мыслях кого-то осудил, на кого-то рассердился, кому-то позавидовал? Немедленно бежать в храм исповедоваться? Оно бы, конечно, хорошо, да только вряд ли получится. Тогда, быть может, записывать все мысленные согрешения в блокнот и исповедовать их, придя в воскресный день на богослужение? Но при внимательном отношении к своему внутреннему миру такой блокнот за одну лишь неделю может превратиться в толстенную

24

Часть I / Вера и жизнь

книгу, а перечисление совершенных грехов по записи — в некий холодный «отчет о проделанной работе», который растянется на несколько часов. Ведь очень трудно сохранить покаянное чувство по отношению к греху, о котором без записной книжки и вспомнить-то не можешь. Итак, это тоже не метод. Как же тогда быть? Каким способом пропалывать планету своей души от греховных ростков-мыслей, которые то и дело проклевываются в нас по самым различным поводам? В Церкви конечно же существуют формы покаяния, наиболее подходящие именно для этой категории грехов. Но прежде чем рассказать о них, необходимо хотя бы вкратце упомянуть об очень важном различии между двумя понятиями: покаянием и исповедью. Не одно и то же

Сегодня даже верующие люди нередко отождествляют покаяние с чинопоследованием исповеди, совершаемым в храме священником. Но это неправильное отождествление. Покаяние и исповедь не равны друг другу и находятся примерно в таком же соотношении, как понятия «мебель» и «стол». Можно ли сказать, что стол — это мебель? Конечно! Но вот обратное утверждение будет уже неверным, потому что мебелью мы называем не только стол, но и множество других нужных в хозяйстве предметов. Покаяние — общее название для множества различных покаянных практик, существующих в Церкви. Исповедь в присутствии священника является лишь одной из них. Вообще же само греческое слово «метанойа», переведенное на русский язык как «покаяние», буквально означает «перемена ума». Это некое переосмысление человеком того, что ранее он считал для себя допустимым

Урок Иоанна Кронштадтского

25

и важным и вдруг обнаружил, что эти его вчерашние ценности на самом деле оказались грязью и мерзостью, уродующей жизнь ему самому и другим людям. Но оставить грех, вошедший в привычку, бывает очень нелегко. И тогда человек обращается к Богу с просьбой о помощи. Вот как определял покаяние преподобный Исаак Сирин: «Покаяние есть приближающееся к Богу неослабное прошение… об оставлении прошедшего и мольба о хранении будущего». В различные эпохи своей истории Церковь практиковала такие формы этого прошения к Богу, которые были для нее наиболее подходящими в тех или иных исторических обстоятельствах. Так, в ранней Церкви существовала публичная исповедь, когда кающийся исповедовал свои грехи перед всей общиной. А о пользе исповедания христианами грехов друг другу говорит уже апостол Иаков: Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться (Иак. 5: 16). Было бы серьезной ошибкой считать такое покаяние недействительным лишь потому, что принесено оно не перед священником. Согласно православному вероучению, совершителем всех Таинств в Церкви является Сам Господь. И, несомненно, Бог приемлет искреннее покаяние человека даже тогда, когда тот, в силу обстоятельств, кается просто перед своим собратом во Христе. Так, уже в XX в., в глухой сибирской деревушке умирал протоиерей Павел Аникеев, автор богословской работы «Мистика Симеона Нового Богослова». Вокруг на сотни километров не было ни одного батюшки, кроме него. И отец Павел исповедался перед смертью одному из своих прихожан, обычному мирянину. Таким же образом исповедались друг другу перед казнью новомученики Российские в тех случаях, когда среди них не было ни одного иерея.

26

Часть I / Вера и жизнь

Исповедь в присутствии священника появилась в истории христианства довольно поздно, и, конечно, появление такой формы покаяния было обусловлено ее необходимостью и пользой для Церкви. В разговоре же об исцелении грехов, совершаемых мысленно, уместно вспомнить и о немедленном прямом исповедании своего греха в душе перед Богом. Можно было бы привести великое множество примеров подобного покаяния у самых различных подвижников благочестия. Но в данном случае мы ограничимся житием одного из них — святого праведного Иоанна Кронштадтского. Дневники святого

Когда речь заходит о святых, мы часто думаем о них как о каких-то высших существах, которым чужды искушения и слабости обычного человека. Все их подвиги и достижения мы в глубине души склонны объяснять универсальным: «Ну, так на то ж они и святые…» Однако вся история Церкви свидетельствует о прямо противоположной логике обретения людьми святости: потому подвижники и стали святыми, что боролись со своими искушениями и слабостями. И одним из самых действенных инструментов этой борьбы являлось для них немедленное покаяние в глубине души перед Богом за каждую греховную мысль, за каждое злое движение сердца. Осознать это в полной мере можно, прочитав предсмертные дневники Иоанна Кронштадтского — праведника, еще при жизни признанного святым миллионами русских людей; чудотворца, исцелявшего безнадежно больных и даже воскрешавшего мертвых. Казалось бы, вот подлинный небожитель, уже на земле стяжавший Царство Небесное! И вдруг оказывается, что практически до самой кончины в душе этого удивительного человека имели место

Урок Иоанна Кронштадтского

27

те же грехи и страсти, которые каждый из нас может увидеть в себе. Но относился к ним Кронштадтский пастырь совсем не так, как мы. Вот лишь несколько записей из этого дневника за 1908 год. Они вряд ли нуждаются в комментариях и говорят о практике немедленного покаяния куда больше любых объяснений.