МЕЖ ДВУХ МИНИСТЕРСТВ BETWEEN TWO MINISTRIES
СРАЗУ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
IMMEDIATELY AFTER THE WAR
Что бы ни говорили западные и отдельные отечественные историки о том, что в первые послевоенные годы выпуск танков советской промышленностью не снижался136, это, как показывают современные архивные изыскания, совершенно не соответствует действительности137. Измученная войной страна нуждалась в передышке и восстановлении; это касалось и людей, и техники. Планы демилитаризации экономики были готовы уже в последние месяцы; Наркомат танковой промышленности, естественно, подлежал реформированию. По поводу его предприятий между гражданскими ведомствами развернулась настоящая битва. Наркомат тяжелого машиностроения требовал передать ему свердловские Уралмашзавод и дизельный завод № 76. Наркомат путей сообщения рассчитывал на три номерных завода и полагал необходимым полностью прекратить выпуск танков на Нижнетагильском заводе № 183 и Омском № 184 с переключением их на производство соответственно вагонов и паровозов. Наркомат черной металлургии желал получить броневой Мариупольский завод им. Ильича. Еще три завода предлагалось отдать Наркомату станкостроения. В итоге в октябре 1945 г. уже бывшему Наркому танкостроения В. А. Малышеву и начальнику Главного бронетанкового управления Я. Н. Федоренко пришлось обратиться в правительство с требованием сохранить хотя бы минимальные оборонные мощности: «Естественно, что в условиях мирного времени заводы танковой промышленности должны перестраиваться и выпускать необходимую для народного хозяйства продукцию, но в то же время мы считаем, что для сохранения мобилизационных возможностей, для сохранения
Although some western and a number of home historians do stick to the standpoint that the soviet industry had not diminished tank production in the first post-war years136, the latest archive research supplies the evidence that this is not true at all137. The country was exhausted by war and needed relaxation and rehabilitation. This concerned both the manpower and the machinery. The plans for the demilitarization of the economy were ready as early as in the last war months. The people’s commissariat for tank industry obviously had to be reformed. The civil departments initiated a true battle for its enterprises. People’s commissariat for heavy machine-building claimed Sverdlovsk Uralmach works and the diesel works № 76. People’s commissariat for ways of communication required three numbered plants. It also considered the action of entirely ceasing the tank production at Nizhny Tagil works № 183 and Omsk plant № 184 necessary for the purpose of works’ transition to the production of cars and steam locomotives respectively. People’s commissariat for iron-and-steel industry desired to take the armour-producing Ilyich plant in Mariupol. Three more works were intended to go to the People’s commissariat for machine-tool building. As a result in October 1945 the former people’s commissar for tank-building V. A. Malyshev and the head of the Chief armoured-tank department Ya. N. Fedorenko had to appeal to the government with a request to preserve at least a minimal defence capacity: “It is quite natural that in the condition of peaceful time the works of tank industry must be reconstructed and produce the articles necessary for the national economy, but at the same time we consider that in order to preserve mobilization potential as well as the basic staff of the tankers and to
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
основных кадров танкистов и для воспитания новых кадров, а также для прогресса танковой техники необходимо: а) на всех танковых заводах сохранить выпуск танков на каком‑то, хотя бы и небольшом, уровне (от одной до 5 машин в день); б) чтобы характер гражданской продукции, изготовляемой на танковых заводах, соответствовал характеру танкового производства и квалификации кадров танкостроителей, в противном случае потребуется коренная ломка заводов и произойдет деквалификация кадров рабочих и ИТР; в) сохранить все танковые, дизельные и бронекорпусные заводы в одном наркомате для обеспечения единого технического руководства танковым делом; г) запретить растаскивать основные кадры танкостроителей (конструкторов, технологов, испытателей и др.) независимо от того, на каком заводе до войны они работали. На основании изложенного и в целях сохранения в стране танковой промышленности в мобильном состоянии просим Вас: 1. Отклонить все попытки растащить и ликвидировать танковые заводы. 2. Загрузить танковые заводы такой гражданской продукцией (тракторы, автомобили, экскаваторы, нефтяные и угольные машины, мотовозы, тепловозы, подводные лодки и т. п.), которая родственна танковому производству и не потребует полного изменения профиля танковых заводов. 3. Сохранить выпуск танков и дизелей в небольших количествах на всех танковых и дизельных заводах, а
именно, на заводах: Кировском в Челябинске, № 183 – в Н-Тагиле, № 174 – в Омске, № 75 – в Харькове, Киров ском в Ленинграде, № 76 – в Свердловске, № 77 – в Барнауле, № 50 – в Свердловске»138. Так и было сделано. Все перечисленные в последнем пункте заводы остались во вновь образованном Наркомате (с 1946 г. – Министерстве) транспортного машиностроения и, помимо гражданской продукции, продолжили работу по созданию и выпуску бронетанковой техники. А вот Уралмашзавод в соответствии с Постановлением Совнаркома СССР от 14 октября 1945 г. перешел в систему Наркомата тяжелого машиностроения – с условием сохранения мощностей и оснастки для быстрого развертывания производства самоходок СУ‑100 в мобилизационный период, т. е. в условиях прямой угрозы войны. Последняя СУ‑100 была собрана на УЗТМ в мае 1946 г., выпуск корпусов танка ИС-3 был прекращен еще в январе того же года. Кальки СУ‑100 легли в архив на хранение, несколько светокопий были переданы Омскому заводу № 174139. И хотя в постановлении СНК от 14 октября 1945 г. содержался отдельный пункт о сохранении конструкторского бюро и опытного цеха при нем140, разработчики бронетанковой техники оказались отделены ведомственным забором от своего основного партнера – завода № 50. «Самоходное» КБ осталось в ведении гражданского министерства, не слишком заинтересованного в оборонной тематике. А завод теперь мог рассчитывать лишь на собственный отдел главного конструктора, по своей численности способный лишь обслуживать серийное производство узлов и деталей созданной где‑то в другом месте бронетехники.
Новое пополнение. 1950‑е. The new personnel. The 1950s.
70
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
educate the new ones as well as for the further progress of the tank modifications it is necessary: a) to maintain the tank production at all the tank-building works at a small level at the very least (from one to five machines per day); b) that the character of the civil products made by the tank works should correspond to the character of the tank production and the specialization of the tank-building personnel, otherwise a fundamental reconstruction of the works would be required and the workers as well as the engineer and technical personnel would loose their skills; c)to retain all the tank, diesel and armour-hull plants in the same people’s commissariat to provide a single technical direction over the tank production; d) to prohibit to pull apart the basic staff of tank-builders (designers, technologists, testers and others) regardless the works they were working at before the war. On the basis of the mentioned above and for the purpose of sustaining the tank industry in the country we are asking you: 1. To decline all the attempts to pull apart and liquidate the tank works. 2. To order the tank works such civil products (tractors, automobiles, excavators, oil and coal machines, motor cars, diesel locomotives, submarines and so on) that are relative to the tank production and won’t require a radical change of the works’ profile. 3. To preserve the production of tanks and diesels in small quantities at all tank and diesel works, namely Kirov’s plant in Chelyabinsk, the works № 183 in Nizhny Tagil, plant
№ 174 in Omsk, plant № 75 in Kharkov, Kirov’s plant in Leningrad, works № 76 in Sverdlovsk, plant № 77 in Barnaul, works № 50 in Sverdlovsk”138. This request had been satisfied. All mentioned in the last point works were retained in the newly established people’s commissariat (Ministry from 1946) for transport machinebuilding. Apart from the civil products they went on designing and producing the armoured-tank machines. Meanwhile, the Uralmach works was transferred to the system of people’s commissariat for heavy machine-building by the order of the USSR Soviet of people’s commissars from 14 October 1945. The condition was to preserve the capacity and equipment for a quick arrangement of the production of the SU-100 self-propelled guns in the “period of mobilization”, i. e. under a direct threat of war. The last SU100 was assembled at UZTM in May 1946; the production of the IS-3 tank’s hulls was ceased as early as in January. The drawings of the SU-100 were kept in the archive, while several prints were transferred to Omsk plant № 174139. Although the order of the Soviet of people’s commissars from 14 October 1945 contained a separate point about the preservation of the designing bureau and experimental shop140, the designers of armoured-tank machines occurred to be separated by the departmental wall from their main partner – the works № 50. The self-propelled guns’ designing bureau remained in the authority of the civil ministry, which wasn’t very interested in the defence problems. Now the works could be supported only by its own department of the chief designer capable of serving just the mass production of parts and units of the already designed armoured guns.
71
Митинг в честь вручения Уралмашзаводу Красного знамени Совета Министров СССР. The meeting in the honour of the Red Banner of the SSSR Ministers’ Soviet given to the Uralmash factory.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО СПЕЦПРОИЗВОДСТВА УЗТМ НА РУБЕЖЕ 1945–1946 гг. В последние военные месяцы КБ под руководством Л. И. Горлицкого и ведущего инженера темы Н. В. Курина занималось новыми перспективными самоходками СУ‑101 со 100‑миллиметровой пушкой Д-10С и СУ‑102, отличавшейся от первой главным образом установкой 122‑миллиметрового орудия Д-25С. Их эскизные проекты были утверждены на заседании Технического совета НКТП в сентябре 1944 г. В отличие от всех предшественниц, в новых машинах использовались узлы моторнотрансмиссионного отделения и ходовой части не только тридцатьчетверки, но и нового танка Т‑44141. СУ‑101 и СУ‑102 резко отличались от серийной СУ‑100 даже внешне. Благодаря заднему расположению боевой рубки орудие почти не выступало за пределы корпуса. Это значительно повышало маневренность машины и в условиях города, и в лесу: во время поворота не приходилось думать о повреждении ствола при ударе о стену или дерево. То же было и тогда, когда машина преодолевала рвы и овраги, – ствол больше не цеплялся за складки и выступы на местности. Между прочим, это была весьма серьезная опасность. В 1944 г. после государственных испытаний, на показе маршалу К. Е. Ворошилову танк ИС-2 лишился пушки: в ходе
танка ИС-2, обеспечивала в лобовой проекции защиту даже от немецкого длинноствольного танкового 88‑миллиметрового орудия KwK 43. СУ‑101 и СУ‑102 первыми из машин среднего класса получили зенитный 12,7-миллиметровый пулемет (установлен на командирском люке)143. Опытные образцы СУ‑101 и СУ‑102, получившие в Наркомате танковой промышленности собственные имена – «Уралмаш-1» и «Уралмаш-2», были построены в марте–апреле 1945 г. В течение лета и осени проводились заводские испытания и дорабатывалась конструкция. Дело несколько затянулось, поскольку основные силы КБ после окончания войны использовались на работах по гражданской тематике144. К тому же конструкторское бюро резко сократилось численно: если на 1 января 1946 г. в его составе было 57 сотрудников, то на 1 мая – лишь 38. И дело не только в желании эвакуированных во время войны специалистов вернуться домой – законы, запрещающие самовольный переход на новую работу, в 1946 г. никто и не думал отменять. Штат самоходного КБ «растаскивался» по решениям высших органов власти. Например, группа конструкторов была направлена централизованным порядком в Ленинград для усиления «ЦКБ башенностроения», занимавшегося разработкой корабельных и береговых артиллерийских башенных установок145.
маневров длинный, выступающий далеко за пределы корпуса ствол «зачерпнул» немного земли – и взорвался при выстреле142. Для СУ‑101 и СУ‑102 заднее расположение боевой рубки обеспечило благоприятные условия работы ходовой части. Вес СУ‑101 и СУ‑102 равномерно распределялся по всей опорной части, в то время как на СУ‑100 передние катки были серьезно перегружены. Равномерная нагрузка на ходовую часть в сочетании с легкой компактной торсионной подвеской дали возможность значительно усилить броневую защиту – при испытаниях она оказалась выше, чем у тяжелых САУ и даже у
Между тем работа над системами «Уралмаш-1» и «Уралмаш-2» оказалась весьма непростой. В отчете за 1946 г. Л. И. Горлицкий специально отметит: «Дело создания новой машины с принципиально новым расположением основных агрегатов оказалось трудным и продолжительным. От начального этапа работ – конст руктивных изысканий – до испытания машин на полигоне завод работал 20 месяцев, неоднократно переделывая отдельные механизмы и устройства»146. В декабре 1945 г. две САУ «Уралмаш» поступили на полигонные испытания в знаменитую Кубинку. Профессиональные армейские испытатели после четырех-
Самоходная установка СУ‑102. Self-propelled guns’ SU-102.
72
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
THE DESIGNING BUREAU OF UZTM’S SPECIFIC PRODUCTION ON THE TURN OF 1945–1946 In the last war months the designing bureau headed by L. I. Gorlitsky and the leading engineer N. V. Kurin was developing the new perspective self-propelled guns SU-101 with the D-10S 100 mm gun and SU-102, which differed from the former mainly by the D-25S 122 mm gun. Their draft projects had been approved by the sitting of the technical council of people’s commissariat for tank industry in September 1944. In contrast to their fore-runners the new machines’ engine-transmission and driving parts were equipped with the units not only from the T-34 but also from the new T-44 tank141. The SU-101 and SU-102 essentially differed from the produced in batch SU-100 even in their appearance. Due to the rear location of the fighting compartment, the gun almost did not exceed the hull’s limits. This substantially increased the gun’s maneuverable potential in a town or forest, since the gun’s traverse was not hindered by the danger to destroy the barrel by a tree or a wall. The same was the case with passing through ditches or ravines, because the barrel was not any longer obstacled by the locality’s folds. It should be noticed that the latter was a very serious and unpleasant trouble: in 1944 after the governmental testing the IS-2 tank lost its gun while being showed to mar-
of the heavy self-propelled guns and even the IS-2 tank. It could even resist the long-barrel 88 m gun of the KwK 43 German tank. The SU-101 and SU-102 became the first medium-class machines armed with 12.7 mm antiaircraft machine gun (mounted on the commander’s hatch)143. The experimental samples of the SU-101 and SU-102 were named “Uralmach-1” and “Uralmach-2” in the people’s commissariat for tank industry and built in March-April of 1945. During the summer and autumn the works’ trials were held and the design was perfected. This was slightly delayed since the main forces of the designing bureau were used for the civil products after the war ended144. At the same time the staff of the designing bureau was reduced. On 1 January 1946 it consisted of 57 employees, but already on 1 May the number of its specialists was just 38. The matter was not only the desire of the evacuated in the time of war specialists to come back home, as the laws of 1946 prohibiting an unauthorized transfer to a new job had not been abolished by 1946. The staff of the self-propelled guns’ designing bureau was pulled apart by the decisions of the higher power organs. For example, a group of designers was ordered to go to Leningrad to strengthen the central designing bureau of turret-building engaged in the development of ships’ and coastal artillery turret guns145.
shal K. Ye. Voroshilov, since the long barrel ladled some earth in the course of maneuver and hence exploded when firing142. For the SU-101 and SU-102 the rear location of the fighting compartment gave advantages to the operation of the driving part. The weight of the SU-101 and SU-102 was equally distributed over the whole fundamental part in contrast to the SU-100 with its overloaded front sprockets. The even pressure to the driving part together with a light compact torsion bar gave the opportunity to essentially strengthen the armour defence. The further firing tests revealed that it proved to be superior to that
The activity on the development of the “Uralmach-1” and “Uralmach-2” systems was very complicated. L. I. Gorlitsky pointed out in the account on 1946: “The creation of a new gun with a principally new location of the basic parts proved to be difficult and long. It took the plant 20 months to pass from the initial stage of the activity – the designing investigations – to the trials on the proving ground, while some mechanisms and units had been changed for several times”146. In December 1945 two self-propelled guns “Uralmach” were subjected to trials on the famous “Kubinka” proving ground. The four-month trials performed by the professional
73
Коробка перемены передач и бортовая передача СУ-102. The gearbox and the onboard transfer of SU-102.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
РАЗРАБОТКА СПЕЦИАЛЬНОЙ БАЗЫ ДЛЯ САМОХОДНЫХ ОРУДИЙ
месячной работы отметили и достоинства, и недостатки машин147. В числе первых значились: 1) улучшенная маневренность машин на маршах по пересеченной и лесистой местности; 2) хорошая устойчивость и легкая управляемость машины на ходу; 3) хорошая устойчивость при стрельбе с места; 4) повышенная противоснарядная прочность корпуса; 5) повышенная живучесть колес, вследствие равномерной нагрузки на них; 6) удоб ства при входе в машину и загрузке боекомплекта. Кроме этого, были также отмечены высокая унификация с ранее выпускавшимися средними САУ, возможность дальнейшего повышения огневой мощности установкой более длинноствольных орудий, простое и надежное закрепление орудия на марше, удобство управления и ухода за трансмиссией. В числе наиболее существенных недостатков отмечались теснота боевого отделения и вследствие этого малая скорострельность, недостаточная вентиляция от пороховых газов, низкая живучесть торсионов подвески, повышенная температура в моторно-трансмиссионном отделении, а также сильное воздействие ударной волны выстрела на переднюю часть крыши корпуса. В итоге «НИБТ Полигон» Главного бронетанкового управления сделал заключение, что артсамоходы «Уралмаш» испытаний не выдержали. На этом работа с СУ‑101 и СУ‑102 была закончена. Вероятнее всего, выявленные недостатки можно было устранить, но это не имело смысла. К лету 1946 г. производство одной из базовых машин самоходок – Т‑34‑85 – было уже прекращено. Одновременно стало ясно, что Т‑44 является промежуточной моделью, а базовым средним танком должен стать танк Т‑54.
В предвоенные годы самоходные орудия во всем мире создавались главным образом на базе серийных танков, танкеток, бронетранспортеров и даже тракторов. Во время второй мировой войны унификация САУ и танков стала просто обязательной. В те годы свободных мощностей для выпуска помимо танков еще и специального самоходного шасси не имели даже самые развитые страны. Единственное заметное исключение – построенная крупной серией американская противотанковая машина М18 «Хэллкет». Именно в США в это время было введено понятие «боевая группа», обозначающее базовый танк и всю совокупность боевых и инженерных машин, созданных на его основе148. В Советском Союзе к 1945 г. накопилась солидная коллекция различных самоходок и гусеничных шасси, захваченных на поле боя либо полученных от союзников. В течение 1946 г. сотрудники Горлицкого вместе с самим главным конструктором получили возможность ознакомиться с этим богатством. В течение года было проведено 20 специальных командировок, в том числе в Москву, Нижний Тагил, Челябинск, Молотов (Пермь), Омск, Барнаул. Одновременно были получены отчеты и исследования Научно-технического комитета бывшего НКТП и армейского испытательного полигона о сущест вующих машинах. Были собраны сведения о ранее не употреблявшихся в отечественном танкостроении узлах, в том числе гусеницах с сайлент-блоками; гидромеханических трансмиссиях; гидравлических приводах и передачах; тормозных устройствах с автоматическим регулированием; гидравлических амортизаторах; электрических приборах для контроля за режимом работы двигателя149. В итоге Л. И. Горлицкий и его сотрудники пришли к выводу о необходимости создания специальной легко броневой базы для самоходной артиллерии с открытой установкой орудий. Она должна была объединить в себе самые последние технические достижения, почти все находящиеся на вооружении сухопутных войск артиллерийские системы – от зенитных 85‑миллиметровых до дальнобойных 152‑миллиметровых пушек. Выданные Главным бронетанковым управлением тактико-технические требования допускали такое решение150. Одновременно в том же 1946 г. конструкторское бюро УЗТМ получило задание разработать два варианта закрытого артсамохода с 122‑миллиметровой пушкой и тяжелым бронированием – до 200 мм для боевой рубки: первый на базе узлов танка Т‑54, второй – с максимальным использованием новых агрегатов. Были созданы и в августе 1946 г. представлены на рассмотрение НТК ГБТУ эскизные проекты. Однако завод отказался от дальнейших работ, т. к. его мощности не могли выдержать установленный для машин тяжелый вес151.
Укладка боекомплекта в СУ‑100П. The ammunition’s stowage into SU-100P.
74
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
armoured forces’ experts revealed both gun’s advantages and shortcomings147. The advantages included: 1) an improved maneuverable potential of the gun on the broken and forest ground; 2) a good steadiness and easy operation of the driving gun; 3) a good steadiness in stationary fire; 4) an increased anti-projectile hull’s defence; 5) an increased service life of the wheels as a result of an even pressure on them; 6) a comfortable entrance to the machine and armament stowage. Apart from this the new gun was merited for a high unification with the earlier produced medium self-propelled guns, an opportunity of the further increase of firepower via the installation of more long-barrel guns, a simple and safe contact of the gun for a marsh as well as a comfortable operation and care for the transmission. The most essential shortcomings included the density of the fighting compartment and as a result of this the low fire capacity as well as an insufficient ventilation from powder gas, a short service life of torsions bars, an increased temperature in the engine-transmission section and a strong effect of the blast wave on the front part of the hull’s roof. As a result the scientific-research bureau “NIBT Proving ground” of the Main armoured-tank department came to the conclusion that the “Uralmach” self-propelled guns failed to pass the test. This was the end of activity on the SU-101 and SU-102. The revealed shortcomings were liable to be liquidated but there was no point in it. By the summer of 1946 the production of the basic self-propelled gun T-34‑85 had been already ceased. Parallel with this it became apparent that the T-44 was the intermediate model whereas it was the T-54 that had to become the basic medium tank.
taneously the accounts and investigations on the existing machines were received from the scientific-technical institute of people’s commissariat for tank industry as well as from the Army experimental proving ground. The information was gathered on the units, which were not previously used in the home tank-building production. They included the caterpillars with silent blocks, hydraulic-mechanical transmission; hydraulic drives; brake mechanisms with automatic regulation; hydraulic shock absorbers, electric drive controls149. As a result L. I. Gorlitsky and his colleagues had come to a conclusion of the necessity to design a light-armoured base for the self-propelled artillery guns with an open installation of the guns. It was meant to have embodied the latest technical achievements and to be capable of carrying almost all the artillery systems the land forces were armed with, from the 85 mm anti-aircraft guns to the long-range 152 mm ones. The tactic-technical specifications presented by the Chief armoured-tank department allowed such a decision150. Simultaneously in the same year of 1946 the UZTM’s designing bureau was ordered to develop two variants of a closed self-propelled gun with 122 mm gun and heavy armour (up to 200 mm for the fighting compartment). The first variant had to be based on the units of the T-54 tank, while the second had to have the maximal utilization of new mechanisms. The draft projects were made and submitted to the scientific-technical committee of the Chief armouredtank department in August 1946. However, the works refused to carry on any further activity as its capacities couldn’t sustain the heavy fixed weight of the machines151. All the forces were concentrated on the light machines. By the summer of 1946 the designing bureau had configured the future carrier of the artillery systems. The engineУкладка боекомплекта в СУ‑100П.
DESIGNING A SPECIFIC BASE FOR THE SELF-PROPELLED GUNS
The ammunition’s stowage into SU-100P.
In the pre-war years the self-propelled guns all over the world were built on the base of the batch tanks, tankettes, armoured personnel carriers and even tractors. During the Second World War the unification of the self-propelled guns and tanks became obligatory, since even the most developed countries lacked free capacities for the production of specific self-propelled chassis apart from tanks. The only noticeable exception was the American anti-tank machine M-18 “Hellkette” made in a big-quantity batch. At the same time the USA introduced the notion of “the fighting group” meaning the basic tank and the total of the battle and engineering machines created on its base148. By 1945 Soviet Union had accumulated a substantial collection of various self-propelled guns and track chassis either captured on the battlefield or delivered by the allies. Throughout 1946 Gorlitsky’s colleagues together with their chief designer had the opportunity to study this variety. During that year 20 special trips to Moscow, Nizhny Tagil, Chelyabinsk, Molotov (Perm), Omsk and Barnaul were undertaken. Simul-
75
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
Все силы были сосредоточены на легких машинах. К лету 1946 г. в КБ сформировался облик будущего универсального носителя артиллерийских систем. В передней его части с правой стороны размещалось моторнотрансмиссионное отделение, с левой – отделение управления с механиком-водителем. Первоначально предполагалось использовать в машине двигатель Д-6 мощностью 300 л.с., простую механическую коробку перемены передач, соединенную с двигателем через промежуточный редуктор с планетарным мультипликатором. Впервые для отечественных САУ предусматривались планетарный механизм поворота и гусеница с «сайлент-блоками», т. е. с резино-металлическими шарнирами. Орудие устанавливалось в задней части корпуса, тут же в корпусе устраивалась боеукладка152. В августе первые эскизные проекты рассматривались в Министерстве тяжелого машиностроения и Научно-техническом комитете ГБТУ. В итоге было предложено сократить вес САУ, обеспечить вертикальное наведение для гаубиц до 60 градусов, установить вместо механической трансмиссии планетарную или как вариант – гидромеханическую. К разработке последней привлекался головной институт Министерства тяжелого машиностроения – ЦНИИТМАШ153. Уже самостоятельно КБ приняло решение отказаться от недовведенного до завершения двигателя Д-6 и установить танковый дизель В-54 с ограничением мощности до 400 л.с., что увеличивало его ресурс до 400 моточасов. Поскольку разработка планетарной КПП и гидромеханической трансмиссии требовала большого времени, КБ предложило ГБТУ разработать третий вариант КПП – механический ступенчатый с синхронизаторами. Предусматривалась взаимозаменяемость всех вариантов КПП154. В декабре 1946 г. СКБ УЗТМ представило в Мини стерство и ГБТУ второй вариант эскизного проекта буду-
щей легкой СУ‑100П. В перечне документации значились чертежи общих видов и узлов, расчеты, пояснительная записка, деревянный макет в 1/10 натуральной величины и фотоальбом снимков макетов. Одновременно рассматривался выполненный ЦНИИТМАШем эскизно-технический проект гидромеханической трансмиссии155. Приведем небольшие выдержки из этих документов156. «Открытые артсамоходы СУ‑100П, СУ‑122Г, СУ‑122П, СУ‑152Г и СУ‑152П предназначены для сопровождения танковых, стрелковых и кавалерийских частей и выполнения следующих задач: 1. Подавления и уничтожения огневых точек противника, мешающих продвижению наступающих войск прямой наводкой, из‑за укрытий, а также стрельбой с закрытых позиций. 2. Борьбы против танков и артсамоходов противника из засад и из‑за укрытий. 3. Разрушения полевых укреплений противника. 4. Контрбатарейной борьбы. Зенитный артсамоход ЗСУ‑85 в основном предназначается для прикрытия танковых и механизированных войск от авиации, а также может выполнять и все перечисленные выше задачи. Все указанные самоходы являются машинами, имеющими одну общую базу – новый артсамоход СУ‑100П. При использовании СУ‑100П как базы кормовая часть корпуса остальных самоходов изменяется в зависимости от устанавливаемого орудия. На базе СУ‑100П возможно также изготовление бронетранспортера и арттягача». Базовая машина СУ‑100П должна была иметь боевой вес 18,5 т., экипаж из 4 человек, максимальную скорость – 65 км / час, возможность вести круговой обстрел с углами возвышения от +18 до –4 градусов, незначительную общую высоту – 2300 мм, клиренс 400 мм,
ОТЛИЧИЯ ПРЕДЛАГАЕМЫХ МАШИН ОТ БАЗОВОЙ СУ‑100П СУ‑122Г
СУ‑122П
СУ‑152Г
СУ‑152П
ЗСУ‑85
1. Боевой вес, кг
17900
19100
19400
21300
19300
2. Длина машины с орудием, мм
6255
6630
6400
7790
7570
3. Высота, мм
2250
2250
2250
2300
2530
4. Высота линии огня, мм
1900
1900
1900
1950
2090
5. Артсистема
Д50 / М30
М-52
Д-50 / Д-1
М-53
КС-18
6. Калибр, мм
122
122
152
152
85
– при горизонтальном наведении 360°
+29/ –4
+20/ –4
+19/ –4
+15*/ –4
+85/ –4
– 40°
+43/ –4
–
+43/ –4
+30/ –4
–
10. Боекомплект
46
37
45
30
61
11. Экипаж
4
4
5
5
6
9. Вертикальные углы обстрела, градусов:
* Величины вертикальных углов обстрела для СУ‑152П даны при 260 градусах по горизонту, так как пушка не имеет кругового обстрела.
76
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
transmission section was located in its front right-hand part; the control section with the driver / mechanic was located in the front left-hand part. Initially it was implied to use the D6 engine of 300 horse power capacity, which is a simple mechanical gearbox connected with the engine via an intermediate reducer with a planetary multiplier. For the first time the planetary traverse mechanism and tracks with the “silent blocks”, i. e. with rubber-metal hinges, were intended for the home self-propelled guns. The gun was mounted in the hulls’ rear, and the armament was also laid there152. In August the first draft projects were studied in the Ministry of heavy machine-building and by the scientifictechnical committee of the Chief armoured-tank department. As a result it was suggested to reduce the weight of the self-propelled gun, to ensure howitzers’ vertical aiming up to 60 degrees, to substitute the mechanical transmission by either the planetary or the hydraulic-mechanical one. The head institute of Ministry of heavy machine-building was attracted to designing the latter153. Independently the designing bureau decided to decline the not-improved D-6 engine and to mount the tank diesel V-54 with the restriction of capacity being only 400 horse powers, which increased its resources to 400 motor-hours. Since the elaboration of the planetary gearbox and hydraulic-mechanical transmission required long time, the designing bureau offered the Chief armoured-tank department the third variant of the gearbox. It was the mechanical stepped one with synchronizers. The interchangeability of all the variants of the gearbox was implied154. In December 1946 the UZTM’s designing bureau submitted the second variant of the draft project of the future light SU-100P to the Ministry and the Chief armoured-tank department. The list of documents contained the drawings of the general views and units, calculations, a detailing message, a wooden model of 1 / 10 of the natural size and a photo album of the models. Parallel with this the technical-
draft project of the hydraulic-mechanical transmission made by the TSNIIYMASH was studied155. Below there are some abstracts of these documents cited156. “The open artillery self-propelled guns SU-100P, SU-122G, SU-122P, SU-152G and SU-152P are intended to accompany tanks, infantry and cavalry and to fulfil the following tasks: 1. Suppression and liquidation of the enemy’s fire points preventing the movement of attacking troops by direct aiming, aiming from the cover as well as by fire from closed positions. 2. Fighting the enemy’s tanks and self-propelled guns from ambush and covers. 3. Destruction of the enemy’s field fortifications. 4. Anti-battery battle. The anti-aircraft self-propelled gun ZSU-85 is mainly intended for the protection of tank and mechanized troops from aviation as well as the fulfillment of all the mentioned above tasks. All the enumerated self-propelled guns are the machines with the same base – the new artillery self-propelled gun SU-100P. When using the SU-100P as a base, the rear part of all the other self-propelled guns may be modified depending on the mounted gun. The production of the armoured carrier and artillery tractor is also possible on the base of the SU-100P”. The battle machine SU-100P had to have the weight of 18,5 tons, four crewmen, a maximal speed of 65 km per an hour, a capacity of the round fire with gun elevation from plus 18 degrees to minus 4 degrees, a small total height of 2300 m, an overall length of 6650 mm, a height of the fire line of 1900 mm, a gun ammunition of 50 rounds, a six-speed gearbox, an individual torsion bar and a track with rubber-metal hinge. The most important recommendations for the second variant of the draft project were the proposal to substitute the driving part with 10 road wheels by that with 12 wheels with the same 8 idler wheels as well as the order to ensure the guarantee run of the driving part of 3000 km. At the end
THE DIFFERENCE BETWEEN THE SUGGESTED MACHINES AND THE BASIC SU-100P SU-122G
SU-122P
SU-152G
SU-152P
ZSU-85
1. Combat weight, kg
17900
19100
19400
21300
19300
2. Overall length, mm
6255
6630
6400
7790
7570
3. Height, mm
2250
2250
2250
2300
2530
4. Height of the fire line, mm
1900
1900
1900
1950
2090
D-50 / M-30
M-52
D-50 / D-1
M-53
KS-18
122
122
152
152
85
– horizontal aiming 360 degrees
+29/ –4
+20/ –4
+19/ –4
+15*/ –4
+85/ –4
– 40 degrees
+43/ –4
–
+43/ –4
+30/ –4
–
10. Armament
46
37
45
30
61
11. Crew
4
4
5
5
5
5. Artillery system 6. Calibre, mm 9. Gun depression, degrees
* The figures of the gun depression for the SU-152P are calculated for 260 degrees horizontal, since the gun has no traverse fire.
77
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
Между тем КБ в это время не имело ни производ ственной базы, ни соответствующего количества сотрудников. Не только опытный цех – бывший танкосдаточный № 102, – но и весь УЗТМ не имел оборудования, необходимого при изготовлении таких сложных узлов и деталей, как шестерни с косым спиральным шлифованным зубом для КПП или планетарные механизмы поворота с эпициклическими шестернями. Вместо 84 человек по штату в КБ на 1 января 1947 г. имелось только 64, причем пополнение прибыло главным образом не из вузов или других конструкторских организаций, а из Свердловского машиностроительного техникума159. К тому же и сам план работ от Военного мини стерства оказался не слишком продуманным. В итоге в течение 1947 г. КБ вынуждено было рассредоточить свои невеликие силы. Итоги не всегда радовали. Эскизный проект закрытой СУ‑122 на базе агрегатов танка Т‑54 был представлен на утверждение военным, но, по их мнению, оказался уже «неактуальным», и от дальнейшей разработки заказчик отказался сам. То же произошло с двумя легкими установками СУ‑122П и ЗСУ‑85 и бронетягачом. По зенитной ЗСУ‑57‑2 дело остановилось почти не начавшись ввиду отсутствия проекта автоматических 57‑миллиметровых пушек. Тему полузакрытого СУ‑100 заказчик разрешил объединить с темой СУ‑100П. В трех случаях успех оказался более очевидным: были утверждены технический проект и рабочие чертежи СУ‑100П, СУ‑122Г и СУ‑152Г, для первых двух машин началась подготовка оснастки и изготовление заготовок. Приступить к изготовлению опытного образца завод не смог из‑за неготовности опытного цеха. По СУ‑152П дело застопорилось на уровне рабочих чертежей из‑за задержки с проектом пушки. Технический проект бронетранспортера на базе СУ‑100П был закончен в декабре 1947 г. В числе выполненных пунктов плана значилось создание гусениц с резино-металлическим шарниром и гидравличе ских амортизаторов. ЦНИИТМАШ представил техниче ский проект гидромеханической трансмиссии, но конструкция оказалась слишком сложной. Неожиданной ситуацией 1947 г. было то, что фонды на оборудование и даже на броню для опытных машин УЗТМ предусмотрены не были160.
Самоходная установка СУ‑100П. Self-propelled guns’ SU-100P.
длину вместе с орудием 6650 мм, высоту линии огня 1900 мм, боекомплект из 50 снарядов, шестискоростную скоростную коробку передач, индивидуальную торсионную подвеску и гусеницу с резино-металлическим шарниром. Важнейшими из замечаний по 2‑му варианту эскизного проекта стали предложение заменить ходовую часть с 10 опорными катками на 12‑катковую, с теми же 8 поддерживающими катками, и требование обеспечить гарантийный пробег ходовой части в 3000 км. В конце декабря 1946 г. Отдел главного конструктора УЗТМ по спецпроизводству приступил к выполнению первых технических проектов – для начала СУ‑100П и СУ‑152Г, т. е. открытых САУ со 100‑миллиметровой пушкой и 152‑мм гаубицей157. На 1947 г. Военное министерство (оно называлось в то время именно так) подготовило и провело Постановлением Совета Министров от 9 апреля обширную программу опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ по разработке конструкций и изготовлению опытных образцов бронированных машин на УЗТМ. В ней были представлены: «1) средний артсамоход СУ‑122БМ на базе танка Т‑54; 2) легкий открытый артсамоход СУ‑100П; 3) полузакрытый артсамоход СУ‑100 (вместо СУ‑76 ) ; 4) легкий артсамоход СУ‑122П; 5) легкий гаубичный артсамоход СУ‑152Г; 6) легкий пушечный артсамоход СУ‑152П; 7) зенитный артсамоход ЗСУ‑85; 8) зенитный артсамоход ЗСУ‑57‑2; 9) бронетранспортер на базе СУ‑100П; 10) бронетягач на базе СУ‑100П; 11) гидромеханическая трансмиссия; 12) гусеница с сайлент-блоками; 13) гидравлические амортизаторы»158.
78
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
of December 1946 the UZTM Chief designer’s section for specific production initiated designing first technical projects, first of all the SU-100P and SU-152G, i. e. the open selfpropelled guns with 100 mm gun and 152 mm howitzer157. In 1947 after the order of the Council of Ministers from 9 April the military ministry (at that time it was called so) had prepared and performed a profound program of experimental-designing and scientific-research activities on developing the configurations and production of experimental models of armoured machines at UZTM. It included: “1). The medium artillery self-propelled gun SU-122BM on the base of the T-54 tank; 2) The light open self-propelled gun SU100P; 3) The semi-closed artillery self-propelled gun SU-100 (instead of SU-76); 4) The light artillery self-propelled gun SU-122P; 5) The light howitzer artillery self-propelled gun SU-152G; 6) The light artillery self-propelled gun SU-152P; 7) The anti-aricraft artillery self-propelled gun ZSU-85; 8) The anti-aircraft artillery self-propelled gun ZSU-57‑2; 9) The armoured personnel carrier on the base of the SU100P; 10) The armoured tractor on the base of the SU-100P; 11) The hydraulic-mechanical transmission; 12) The track with silent-blocks; 13) The hydraulic shock absorbers”158. At that time the designing bureau lacked both the production base and the adequate number of specialists. Not only the experimental shop (the former tank-approving shop № 102), but the whole UZTM had no equipment vital for the production of a lot of complex sub-components. By 1 January 1947 the designing bureau consisted of only 64 subjects instead of 84 determined by the staff. The main sources of bureau’s replenishment were not the graduates from higher educational establishments or designing institutions but those graduated from Sverdlovsk machine-building college159.
It must be also noticed that the plan of activities offered by the military ministry was not really well-thought of. As a result the designing bureau had to scatter its small forces over 1947. The outcomes were not always successful. The draft project of the closed SU-122 on the base of the T-54 tank mechanisms was submitted to the military specialists. They found it to be outdated and the customer withdrew the order. The same was the case with two light self-propelled guns SU-122P and ZSU-85 and the armoured tractor. The activity on the anti-aircraft ZSU-57‑2 was stopped before it pretty much began in view of the lack of the automatic 57 mm guns. The customer allowed joining the topic of the semi-closed SU-100 with that of the SU-100P. In three cases, however, the success was more obvious. The technical project and working drawings of the SU-100P, SU-122G and SU-152G were confirmed. The preparation process of the equipment and billets for the first two machines commenced. Nevertheless, the works failed to start the production of the experimental modification, since the experimental shop had not been prepared. The SU-152P’s designing process was prevented at the stage of working drawings by the delay with the gun’s project. The technical project of the armoured personnel carrier on the base of the SU-100P had been completed in December 1947. The fulfilled items of the plan contained designs of the tracks with rubber-metal hinge and hydraulic shock absorbers. The head institute of Ministry of heavy machine-building suggested the technical project of hydro-mechanical transmission but the design proved to be too complicated. The incomprehensible notable feature of the year 1947 was the fact that the funds for the equipment and even for the armour of the UZTM’s experimental machines had not been stipulated160. Испытания СУ‑100П в условиях трудной проходимости. The trials of SU-100P in the difficult cross-country conditions.
79
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
ГОРЬКАЯ СОЛЬ ИСПЫТАНИЙ
Испытания вторых образцов машин УЗТМ показали, что часть из них существенно превышает установленный вес. Спешно принятые заводом меры (перекомпоновка отдельных узлов, уменьшение допуска на литье и даже на толщину броневых листов) позволили довести боевой вес СУ‑100П до 22 т, СУ‑152Г – до 23 т, СУ‑152П – до 28 т, а бронетранспортера – до 19 т. Этим КБ исчерпало свои ресурсы, при этом уже все машины не имели кругового обстрела и ограничивались углом горизонтального наведения в 140 градусов163. Началась длительная, изматывающая обе стороны битва с военными по поводу веса машин УЗТМ.
В 1948 г. наконец‑то был завершен опытно-экспериментальный цех; а КБ усилено необходимыми специали стами. И хотя годовой план работ был утвержден Советом Министров СССР только 22 июня, дело шло своим чередом. Первый образец СУ‑100П был изготовлен и сдан военной приемной комиссии на испытания в июне. К ноябрю машина уже прошла 3000 км. В августе начались ходовые испытания бронетранспортера на базе СУ‑100П. Гаубичная СУ‑152Г и пушечная СУ‑152П были завершены и вышли в опытный пробег в октябре. По зенитной ЗСУ‑57‑2 проектирование задержалось из‑за отсутствия чертежей спаренной артиллерийской системы, полученных УЗТМ
Самоходная установка СУ‑152Г. Self-propelled guns’ SU-152G.
лишь в ноябре. Наконец ЦНИИТМАШ совместно с заводом завершил технический проект гидромеханической трансмиссии и приступил к ее рабочим чертежам161. Не удивительно, что первые же испытания выявили ряд существенных дефектов: стендового оборудования для предварительной проверки узлов и деталей в распоряжении КБ еще не было. Поэтому параллельно с пробегами завод занимался изготовлением вторых, уже усовершенствованных экземпляров СУ‑100П, СУ‑152Г, СУ‑152П и бронетранспортера – для государственных испытаний. Машины были завершены в конце 1948 – начале 1949 гг., однако в силу заметных отступлений от тактико-технических требований, а также из‑за вновь введенного порядка порядка принятия на вооружение новых образцов бронетанковой техники межведом ственная комиссия не допустила их на государственные испытания. Новый порядок, кстати говоря, был вызван ошибками с принятием в 1946 г. на вооружение танка Т‑54, его конструкцию пришлось несколько дорабатывать, останавливая при этом серийные заводы162. Машина
Вес по ТТТ, т
Фактический вес, т
CУ-100П
23
21
СУ‑152Г
24
22
СУ‑152П
29,2
26
БТР (без десанта)
21
18
Между тем КБ начиная с апреля 1949 г. приступило к переделке ходовой части двух машин – СУ‑152Г и бронетранспортера. На них вводился дополнительный, седьмой каток, после чего предполагался пробег соответ ственно на 3000 и 5000 км. В сентябре задание было выполнено. Усовершенствованные СУ‑100П, СУ‑152Г и бронетранспортер с уменьшенным до ТТТ весом должны были поступить на государственные испытания в ноябре–декабре. Однако 15 октября 1949 г. вышло новое Постановление Совета Министров – до государственных испытаний допускались лишь СУ‑100П и броне транспортер, а работа по СУ‑152Г, СУ‑152П и ЗСУ‑57‑2 прекращалась. СУ‑100П была отправлена на Кубинку в ноябре 1949 г., бронетранспортер – в конце декабря164. Государственные испытание уральских изделий проходили с середины января до начала апреля 1950 г. И СУ‑100П, и БТР их не выдержали, однако комиссия в обоих случаях отметила перспективность боевых машин. В заключении комиссии по поводу БТР указывается следующее: «Изготовленный Уралмашзаводом опытный бронетранспортер государственных испытаний в объеме 5000 км пробега не выдержал по причине выхода из строя коробки перемены передач и двигателя, изгиба четырех балансиров, неудовлетворительного крепления бандажей опорных катков и неудовлетворительной кучности боя крупнокалиберного пулемета. Гусеница, резина катков, торсионная подвеска и
80
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
THE BITTER SALT OF THE TRIALS
course of acceptance the T-54 tank in 1946, which entailed the necessity to further redesign the tank over several years thus stopping the production at the batch works162. The trials of the second modifications made at UZTM revealed that a number of them essentially exceeded the determined weight: The urgent measures taken by the works (among them the change of some units, reduction of the allowance for castings and even for the thickness of armoured sheets) allowed achieving the battle weight of the SU-100P to be 22 tons, SU-152G – 23 tons, SU-151P – 28 tons and of the armoured personnel carrier – 19 tons. Unfortunately, that exhausted the creative resources of the designing bureau. All the machines had no traverse range and were limited to the horizontal aiming of 140 degrees163. The long-lasting and exhausting for both sides struggle with the military officials about the weight of the UZTM’s machines commenced. From April 1949 the designing bureau has started changing the driving part of two machines – the SU-152G and the armoured personnel carrier. The additional seventh wheel was introduced, after which the machines were intended to conduct the run for 3000 km and 500 km respectively. In September the task had been fulfilled. The improved SU-100, SU-152G and armoured carrier with an increased weight had to be subjected to the state testing in November-December. However, on 15 October 1949 a new
As late as in 1948 the experimental-testing shop was completed. The designing bureau was strengthened by the necessary specialists. Although the USSR Council of Ministers confirmed the year plan only on 22 June, the activity was in progress. The first model of the SU-100P was produced and subjected to the military tests in June. By November it had already passed 3000 km. In August the driving test of the armoured personnel carrier on the base of the SU-100P started. The SU-152G howitzer and the SU-152P gun were finished and sent into the experimental run in October. Designing the anti-aircraft ZSU-57‑2 was delayed because of the lack of drawings of the doubled artillery system. UZTM received those only in November. Finally, the head institute of Ministry of heavy machine-building in collaboration with the works had accomplished the technical project of hydraulic-mechanical transmission and started developing its working drawings161. As a rule, the first trials revealed a number of essential shortcomings, since the designing bureau had not been equipped with the stand machinery necessary for the preliminary tests of the units and parts. Therefore, parallel with the experimental runs the works was engaged into the production of the second perfected modifications of the SU-100P, SU-152G, Su-152P and the amoured personnel carrier for the state trials. The machines were completed at
the end of 1948 – the beginning of 1949. However, in view of the substantial contradictions with the tactic-technical requirements as well as the newly established order to accept the new modifications of the armoured guns, the interdepartmental commission did not allow them to the state trials. The new order was caused by mistakes made in the Machine
Tactic-technical requirements, tons
Actual weight, tons 21
SU-100P
23
SU-152G
24
22
SU-152P
29.2
26
Armoured carrier (without the personnel)
21
18
enactment of Council of Ministers was issued, according to which only the SU-100P and the armoured personnel carrier were allowed to the state tests, while the activity on the SU-152G, SU-152P and ZSU-57‑2 had to be stopped. The SU-100P was sent to the Kubinka proving ground in November 1949, the amoured carrier – at the end of December164. The state trials of Ural machines lasted from the middle of January to the beginning of April of 1950. Unfortunately, both the SU-100P and the armoured personnel carrier failed to pass them, but in both cases the commission accentuated the perspectives of the battle machines. The commission’s conclusion regarding the armoured personnel carrier was as follows: “1. The experimental armoured personnel carrier
81
Самоходная установка СУ‑152П. Self-propelled guns’ SU-152P.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
Схема компоновки и общие виды бронетранспортера. A diagram of the line-up and the general kinds of armoured troop-carriers.
бортовые передачи показали удовлетворительную работоспособность и обеспечили пробег бронетранспортера в зимних условиях на 5000 км. 2. Комиссия отмечает, что гусеничный бронетранспортер на базе СУ‑100П обладает высокой подвижно стью, достаточной маневренностью и проходимостью, при размещении 25 человек десанта. При значительной грузоподъемности бронетранспортер может быть успешно использован для размещения крупных армейских радиостанций и радиолокационных установок, может быть использован как база для установки спаренных 57‑миллиметровых зенитных пушек, многоствольных реактивных установок и другого вооружения БТ и МВ СА»165. По поводу СУ‑100П мнение комиссии также было достаточно благоприятным166: «Артсамоход СУ‑100П, изготовленный Уралмашзаводом, с установленной пушкой, изготовленной заводом № 9, по вооружению, проходимости, скоростям движения и маневренности отвечает современным требованиям, предъявляемым к новому типу полузакрытых артсамоходов, предназначаемых для укомплектования артиллерийских частей и подразделений бронетанковых и механизированных войск Советской Армии. Применение артсамоходов типа СУ‑100П позволит значительно поднять маневренность, проходимость и скорости движения артиллерии БТ и МВ СА. По своим ходовым качествам артсамоходы
типа СУ‑100П не уступают современным танкам, превосходя их по скоростям движения, маневренности и большим гарантийным срокам службы. Установленная на артсамоход 100-миллиметровая пушка обладает хорошей кучностью и меткостью стрельбы при дальности до 19300 м и имеет достаточный угол горизонтального обстрела до 155 градусов. Применение артсамоходов типа СУ‑100П позволит обеспечить более успешное взаимодействие артиллерии с танками, особенно в наступательных операциях. Отметить, что база артсамохода СУ‑100П может быть успешно использована для установки других орудий калибра от 100 до 152 мм; для установки спаренных 57‑миллиметровых зенитных пушек, многоствольных реактивных минометов и другого вооружения». Вместе с тем машина не выдержала гарантийный пробег в 3000 км из‑за недостаточной прочности соединения бандажей со ступицами опорных катков, изгиба балансиров подвески, недостаточной устойчивости и наличия дефектов в пушке и ее установке. Пушка Д50 отличилась неважной работой затвора и малой проч ностью крепления по-походному. В числе мероприятий по доработке СУ‑100П государственная комиссия указала на необходимость снижения линии огня и заряжания не менее чем на 100–120 мм, даже за счет угла горизонтального наведения167.
82
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
produced by the Uralmach works has not passed the state trials by 5000 km run due to the break of the gearbox and the engine, curving of four balancers, unsatisfactory joint of the road wheels’ tyres and unsatisfactory fire capacity of the large-calibre gun. The track, rubber of the rollers, torsion suspension bar and side gears displayed satisfactory capacity and provided the armoured carrier’s run to 5000 km in winter conditions. 2. The commission assesses that the caterpillar armoured personnel carrier on the base of the SU-100P has high mobility, sufficient maneuverability and cross-country ability with 25 subjects of the landing party onboard. With considerable carrying ability the armoured carrier can be used for locating large-size army radio stations and radar devices and as a base for mounting the doubled 57 mm anti-aircraft guns, multi-barrel reactive guns and other kinds of armament BT and MV SA”165. The commission’s appreciation of the SU-100P was also favourable166: “Regarding the armament, cross-country ability, speed and maneuverability the artillery self-propelled gun SU-100P produced by the Uralmach works with the gun produced by the works № 9 answers the modern requirements to the new type of the semi-closed artillery self-propelled guns intended for the artillery parts and subdivisions of armoured-tank and mechanized troops of the Soviet Army. Utilization of the artillery self-propelled guns of the SU-100P type will allow a substantial increase in maneuver-
ability, cross-country ability and speed of the artillery guns and armoured personnel carriers. The driving attributes of the artillery self-propelled guns of the SU-100P type are not inferior to the modern tanks, while their speed, maneuverability and a longer service life exceed those of the tanks. The 100 mm gun mounted on the SU-100P is characterized by the good fire capacity and aiming at the range up to 19300 m. It also has a sufficient horizontal fire angle up to 155 degrees. Utilization of the artillery self-propelled guns of the SU-100P type will allow providing a more successful interaction of the artillery with tanks especially in the attack operations. It must be noted that the base of the artillery self-propelled guns of the SU-100P type may be successfully used for arming it with other guns of the calibre from 100 to 152 mm as well as for mounting the doubled 57 mm anti-aircraft guns, multi-barrel reactive guns and other armament”. At the same time the machine had not passed the guarantee run of 3000 km due to the insufficient durability of the joints of the road wheels’ tyres, curves of the balancers of the suspension bar, low stability and some defects in the guns and its installation. The D-50 gun was characterized by the unsatisfactory operation of the breech. Among the measures for the further development of the SU-100P the state commission pointed out the necessity to lower the fire
83
Бронетранспортер во время маневров. An armoured troop-carrier during the manoeuvres.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
Посадка и высадка десанта в бронетранспортер. The emplaning and landing of the troops in the armoured troop-carrier.
Дальнейшие весенне-летние испытания выявили еще несколько недостатков. Проведенные пулевые и осколочные обстрелы показали недостаточную броневую защиту машины. Лобовая проекция корпуса поражалась бронебойными 14,5‑миллиметровой и 12,7‑миллиметровой пулями, а детали кормы – даже обычными 7,62‑миллиметровыми винтовочными пулями. Причина оказалась до банального простой – ввиду затруднений со сваркой стали высокой твердости броневые детали обработали на среднюю твердость168. Осенью 1950 г. некоторые из недостатков были устранены. С целью повышения устойчивости при стрельбе высота линии огня СУ‑100П была понижена на 105, сама пушка смещена на 50 мм вперед, длина отката увеличена на 90 мм, соответственно уменьшилась сила сопротивления откату. Были также доработаны гидравлические амортизаторы. Тем не менее все эти усовершенствования после стрельб в октябре 1950 г. были признаны недостаточными169. Гидропривод механизма управления планетарного механизма поворота хоть и показал удовлетворительную работоспособность, однако вызвал нарекания государственной комиссии из‑за малого хода рычагов. КБ доработало гидропривод и одновременно предложило гораздо более простой с точки зрения конструкции и технологии изготовления механический привод ПМП.
При этом усилия на рычагах увеличивались совершенно незначительно170. Совместно с ЦНИИТМАШем был выполнен новый вариант гидромеханической трансмиссии – двухпоточной, с планетарными механизмами поворота (по типу танка Т‑54) и коробкой перемены передач с двумя скоростями переднего хода и одной – заднего. При рассмотрении проекта в ГБТУ были отмечены хорошая приспособляемость, большой гарантийный срок службы агрегатов, повышение средней скорости движения по пересеченной местности и простота переключения передач. Однако столь же очевидными были и недостатки: уменьшение КПД от 0,93 до 0,85, увеличение почти вдвое расхода горючего и веса машины. Несомненной была и сложность исполнения в серийном производстве. Вывод межведомственной комиссии был однозначен: «Учитывая вышеизложенное… и что изготовление и испытание гидротрансмиссии потребует значительную конструктивную доводку и большие экспериментально-исследовательские работы, рекомендовать установку гидротрансмиссии для класса машин СУ‑100П и бронетранспортера нецелесообразно». В соответствии с распоряжением Совета Министров Союза ССР от 25 августа 1950 г. дальнейшие опытноконструкторские работы по гидромеханической трансмиссии для СУ‑105П на Уралмашзаводе и в ЦНИИТМАШе были прекращены171.
84
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
range and charging at no less than 100–120 mm even at the cost of the horizontal fire aiming167. The further spring-summer trials had revealed some more shortcomings. The performed bullet and fragmental projectiles’ firing tests made it clear that the armoured defence was insufficient. The hull’s front projection was destroyed by the 14.5 mm armour-piercing projectiles and even by the 12.7 mm bullets, whereas even the ordinary 7.62 mm rifle bullets could damage the rear parts. The causes proved to be very simple – due to the difficulties in welding high-hardened steel, the armoured parts were processed for the medium hardness168. In the autumn of 1950 some of the shortcomings had been liquidated. In order to increase the stability in the course of firing, the fire range of the SU-100P was decreased by 105 mm, the gun was moved ahead by 50 mm, the recoil length was increased by 90 mm and consequently the recoil resistance was reduced. The hydraulic shock absorbers were also improved. Nevertheless, the test firing held in October 1950 made it clear that all these measures were insufficient169. The hydraulic drive of the control of the planetary traverse mechanism showed sufficient capacity but was still criticized by the state commission due to the low range of levers. The designing bureau perfected it but simultaneously offered a simpler in design and technology mechanical drive of the planetary traverse mechanism. This just slightly strengthened the pressure to the levers170.
Together with the head institute of Ministry of heavy machine-building a new variant of the hydraulic-mechanical transmission was designed. This was a two-flood transmission with planetary traverse mechanisms (after the pattern of the T-54 tank) and a gearbox with two speeds of the front move and one speed of the rear move. The Chief armoured-tank department had studied the project and assessed the good adaptability, long guarantee term of the devices’ service, increased average cross-country speed and simpler switching of gears. However, the shortcomings were also apparent, such as the reduction of the efficiency from 0,93 to 0,85, almost doubled waste of fuel and gun’s weight. The difficulties of the mass production were obvious, as well. The conclusion of the inter-departmental commission was strict: “Considering all the said above… as well as the fact that the production and trials of the hydraulic transmission needs a considerable redesigning and experimental-research activity, we have found the installation of the hydraulic transmission to the SU-100P guns and the armoured personnel carriers not reasonable”. In accordance with the order of the USSR Council of Ministers from 25 August 1950 the further experimentaldesigning activity on the hydro-mechanical transmission for the SU-100P was stopped at the Uralmach works as well as in the head institute of Ministry of heavy machinebuilding171.
85
Положение десанта и стрелка во время стрельбы. The postures of a paratrooper and a rifleman during the firing practice.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
«У СИЛЬНОГО ВСЕГДА БЕССИЛЬНЫЙ ВИНОВАТ…»
Уралмашзавод. 1956. The Uralmash factory. 1956.
пришлось еще несколько лет. Однако чиновники тяжелого машиностроения начали искать виновных в КБ. В декабре 1950 г. министр Н. С. Казаков получил докладную записку из военно-мобилизационного отдела следующего содержания: «При проектировании указанных бронемашин с 1947 года главн. конструктор тов. Горлицкий допустил ряд грубейших ошибок… Так как машины конст руктивно до сего времени не отработаны и по-прежнему продолжаются бесконечные и бессистемные эксперименты и переделки, то указанное с очевидностью свидетельствует о несостоятельности и неспособности гл. конструктора Уралмашзавода тов. Горлицкого обеспечить качественную отработку указанных машин и сдачу их на вооружение. Считаю, что в целях обеспечения задания правительства необходимо вместо т. Горлицкого назначить более опытного главного конструктора, используя тов. Горлицкого на рядовой работе на этом заводе»172. В результате в конце 1950 г. Л. И. Горлицкий был от работы отстранен, а в 1953 г. покинул Свердловск и вернулся на Кировский завод173. «Активность» московских чиновников проще всего объяснить «борьбой с космополитами», в рамках которой Лев Израильевич Горлицкий представлялся идеальной мишенью. Однако имелись и более глубокие и значимые причины. Из переписки руководства Министерства тяжелого машиностроения с вышестоящими органами становится ясным, что Минтяжмаш нуждался в работе КБ Горлицкого, но отнюдь не в его успехах. В 1950 г. Военное министерство предложило организовать на Уралмашзаводе производство танков Т‑54 и создать на нем мобилизационные мощности на 200 танков в месяц. Заместитель министра тяжелого машиностроения В. Жигалин в октябре того же года направил в Совет Министров заявление следующего содержания: «Предложение военного министра тов. Василевского, по существу, приведет к прекращению на Уралмашзаводе с января 1951 г. изготовления ряда номенклатур уникального оборудования для нефтяной и горнорудной промышленности, дезорганизует налаженное производство металлургического и другого оборудования, а также к прекращению полностью
К концу 1950 г. работа над новой базой для САУ и других машин легкого класса продолжалась уже более четырех лет. Были затрачены значительные средства, но ни одна из машин так и не поступила на вооружение. Объективных причин было множество, как и примеров такого же типа или еще более неприятных. Т‑54 был принят на вооружение весной 1946 г., через полтора года после начала разработки, однако доводить его до кондиции
Район Уралмашзавода. 1940–1950‑е. The Uralmash factory’s district. The 1940s–1950s.
86
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
“A MIGHTY MAN ALWAYS FINDS A WEAK ONE TO BLAME…”
tion of the T-54 tanks at the Uralmach works and to provide the mobilizing capacities for 200 tanks per month. In October of the same year the assistant minister of heavy machinebuilding V. Zhigalin sent the warning declaration to the Council of Ministers: “The proposal of the military minister, comrade Vasilevsky, will led to the stoppage of the production of a number of nomenclatures of the unique equipment for oil and mining industries at the Uralmach works from January 1951 and it will also disorganize the production of the metallurgical and other machinery and entirely
By the end of 1950 the activity on the new base for the self-propelled and other guns of the light class had already been continued for four years. Some considerable means had been spent but none of the machines had been accepted for the Army service. There were a lot of objective causes as well as the analogous or even more unpleasant examples. The T-54 tank was accepted a year and a half after the beginning of its designing in the spring of 1946. Nevertheless, it had to be further redesigned for several years afterwards. However, the officials of heavy machine-building sector started searching for the guilty ones in the designing bureau. In December 1950 minister N. S. Kazakov received a report message from the military-mobilization department of the following content: “Designing the mentioned battle machines from 1947 the chief designer comrade Gorlitsky has made a number of severe mistakes… The fact that the machines’ design has not been perfected up to this day and the endless non-systematical experiments and changes do continue obviously testifies to the incompetence and incapability of the chief designer of the Uralmach works comrade Gorlitsky to provide a quality development of the mentioned machines and their acceptance for the Army service. For the purpose of fulfillment the government’s task I find it necessary to replace comrade Gorlitsky by a more experienced designer leaving comrade Gorlitsky at a common job at the same works”172. As a result at the end of 1950 L. I. Gorlitsky was withdrawn from the activity, in 1953 he left Sverdlovsk and returned to Kirov’s plant173. The “activity” of Moscow officials may be simply explained by the so-called “struggle with cosmopolites”, in the bounds of which Lev Israelevich Gorlitsky looked as a brilliant target. However, there was a far deeper and essential layer of causes. The correspondence between the ministry’s authorities and the higher institutions witnesses that the Ministry of heavy machine-building needed the activity of Gorlitsky’s designing bureau but not its successes. This paradox may be illustrated by several examples. In 1950 the military ministry offered to establish the produc-
Здание заводоуправления Уралмашзавода. The building of the Uralmash factory’s management.
Район Уралмашзавода. The Uralmash factory’s district.
87
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
проектных и опытно-экспериментальных работ по артсамоходу СУ‑100П и бронетранспортеру… Министерство тяжелого машиностроения считает наиболее целесообразным, впредь до принятия правительством на вооружение артсамохода СУ‑100П, сохранять имеющуюся на Уралмашзаводе мобготовность по артсамоходу СУ‑100, с расчетом создания в последующем на этом заводе производственной мощности и мобилизационной готовности по более совершенному артсамоходу СУ‑100П, освоенному при изготовлении заводом опытных образцов»174.
записку177: «Работа в течение нескольких лет над опытными образцами, без ориентации их на серийное производство на Уралмашзаводе, отрицательно сказалась на отработке образцов и проработке производственных перспектив базы бронетанковой техники. Ни в аппарате МТМ, ни на заводе я не мог выяснить, предполагается ли изготавливать машины на Уралмашзаводе, при принятии их на вооружение. Создается впечатление, что Уралмашзавод не ориентируется на серийное производство бронетанковой техники». И далее: «В
Проходит немногим более месяца, и уже министр Н. С. Казаков отправляет на имя Н. А. Булганина заявление с просьбой переложить изготовление опытной партии СУ‑100П в количестве 50 штук вместе с последующим серийным производством на заводы Министерства транспортного машиностроения – Омский № 174 или Нижнетагильский № 183, поскольку «Уралмашзавод свободных площадей и оборудования для организации производства артсамоходов не имеет»175. Иначе говоря, работа над СУ‑100П была для Мини стерства лишь способом защитить УЗТМ от оборонных заказов. Не будем осуждать министерскую политику: она имеет некоторые основания, если вспомнить о народнохозяйственной значимости мирной продукции Уралмашзавода. Однако расплачиваться за это пришлось почему‑то Л. И. Горлицкому и его сотрудникам. Более полугода КБ работало без утвержденного главного кон структора. Лишь в августе была подобрана подходящая кандидатура – Л. Е. Сычева, лауреата Сталинской премии. Это был человек действительно опытный: принимал участие в разработке танков Т‑28, Т‑29, СМК, КВ, ИС-2. В 1944 г. он возглавил КБ восстанавливаемого ленинградского Кировского завода, в 1947 г. стал заместителем главного конструктора опытного завода № 100 (с 1949 г. – головной танковый институт ВНИИ-100)176. Ознакомившись с состоянием дел, Л. Е. Сычев 16 ноября 1951 г. направил в Министерство докладную
отделе [главного конструктора спецпроизводства] 92 сотрудника, из них 59 в конструкторских группах и 33 во вспомогательных. Непосредственно разрабатывающих узлы старших инженеров-конструкторов всего 10 чел. Инженеров‑конструкторов 22 чел. В танковом производстве до 1946 г.( прекращение серийного производства на Уралмашзаводе) работало всего 13 человек, в том числе непосредственно конструкторов только 5 человек. Остальной инженерный состав принят в период с 1947 по 1951 год и опыт по специальности получат только в процессе работы над опытными образцами… В штатном расписании не предусмотрены: старшие инженеры объектов, координирующие работу по объектам; группа компоновок, прорабатывающая перспективы, группа запасных частей и инструмента. Должностные оклады занижены и не стимулируют роста. Работы отдела значительное время не имеют финансирования и ведутся за счет средств завода для других целей, что ограничивает размах и темпы отработки объектов. Несмотря на нехватку инженерных кадров, вечерние и сдельные работы по конструкторскому отделу спецпроизводства не разрешены». По причине «излишней прозорливости» или по какой‑то другой, но долго на УЗТМ Л. Е. Сычев не задержался. Уже в апреле 1953 г. главным конструктором по спецпроизводству был назначен воспитанник Киров ского танкового КБ – Г. С. Ефимов178. Жизнь продолжалась.
88
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
discontinue the project and experimental activity on the artillery self-propelled gun SU-100P and the armoured personnel carrier… The Ministry of heavy machine-building finds it more sensible to sustain the existing at the Uralmach works mobilizing potential for the artillery self-propelled gun SU-100 up to the moment of government’s acceptance of the artillery self-propelled gun SU-100P for the Army service”174. However, only a month later a new minister N. S. Kazakov sent a declaration to N. A. Bulganin with a request to
els and study of the production perspectives of the armoured guns’ base. Both in the ministry of heavy machine-building and at the works I have not had any opportunity to find out whether the machines are intended to be produced at the Uralmach works after their acceptance for the Army service or not. So, it even looks like the Uralmach works is not orientated towards the mass production of the armoured tank machines”. Further he stated: “In the department [of the chief designer] there are 92 specialists, 59 of them in designing groups and 33 – in subsidiary groups. There are merely 10
transfer the production of the experimental series of 50 items of the SU-100P type together with the following mass production to the plants integrating to the Ministry of transport machine-building – Omsk plant № 174 or Nizhny Tagil works № 183, since “the Uralmach works has no free sites and equipment for the organization of the artillery self-propelled guns’ production”175. In other words the activity on the SU-100P was just a way to isolate UZTM from the defence orders. The ministries’ policy shouldn’t be an object of criticism, as it had some grounds regarding the significance of the Uralmach works’ peace products for the national economy. However, L. I. Gorlitsky and his colleagues had to pay for this. The designing bureau was working without an authorized chief designer for more than half a year. Only in August the candidature of L. Ye. Sychev was found. He was a truly experienced man. He had taken part in designing the T-28, T-29, SMK, KV, and IS-2 tanks. In 1944 he headed the designing bureau of the reconstructed Kirov’s plant in Leningrad. In 1947 he became the assistant chief designer of the experimental plant № 100 (from 1949 – the head tank institute of All-Union scientific-research institute-100)176. Having studied the situation, L. Ye. Sychev sent a report message to the ministry on 16 November 1951177: “The several-year activity on the experimental samples without any orientation towards their mass production at the Uralmach works had negative effects on the development of the mod-
senior engineers directly involved into the designing of subcomponents. The number of engineers-designers is 22. Up to 1946 (stoppage of the mass tank production at the Uralmach works) only 13 men were engaged into the tank production; amongst them merely 5 were proper designers. In case of an urgent replacement the heads of designing groups have no equal changes. The rest of the staff was employed in the period from 1947 to 1951 and they would acquire experience just in the process of producing the experimental modifications… Senior engineers of the objects coordinating the activity on the objects, the combining group studying the perspectives, as well as the group of sub-components and tools are not stipulated by the staff schedule either. The wages are reduced and do not stimulate the development. The staff’s schedule does not provide fulfillment of the tasks set before the department and needs to be reviewed. The department activities’ have not been financed for a long time and are performed at the cost of the works’ another purposes limiting the range and pace of the objects’ growth. Despite the lack of the engineering staff, the evening and contract operations are not allowed in the designing department of the specific production”. Either due to the excessive far-sightedness or to some other cause L. Ye. Sychev had not worked at UZTM for a long time. In April 1953 another representative of Kirov’s tank plant’s designing bureau, G. S. Yefimov, became the chief designer of the specific production178. Life continued.
89
Панорама Свердловска.1948. Sverdlovsk panorama. 1948.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
АГРЕГАТНЫЙ ЗАВОД № 50
ность, а ремонт затруднялся их запутанностью: во время перестроек и перепланировок 1941–1942 гг. трубопроводы, мазутопроводы, кабели накладывались друг на друга, и теперь трудно было найти, где начало, а где конец180. И наконец главное – люди устали и хотели домой. Уже в 1944 г. эвакуированные рабочие и инженеры всеми правдами и неправдами стремились перебраться в родные места с такой энергией, что перед заводом встала угроза остаться без квалифицированных специалистов. Закон прямо и жестко запрещал самовольный переход на новое место работы, но московские предприятия также нуждались в кадрах и всячески способ ствовали «возвращенцам», поддерживая их в главках и Министерстве. Так, в течение второй половины 1940‑х гг. с завода ушли одни из самых лучших специалистов военной поры – В. В. Ткаченко, Е. С. Матвеев, В. И. Подрезов, В. В. Матвеенко. Задержать их материальными стимулами было невозможно, т. к. последних просто не было. Особенно тяжело переживаемым было отсутствие сколько‑нибудь приличного жилья181. В таких условиях проходила послевоенная конверсия завода № 50. Ее окончательные направления были определены приказом по Министерству транспортного машиностроения от 21 декабря 1945 г. Предприятие должно было освоить серийное производство следующих изделий: – узлов для тяжелых нефтебуровых установок – продолжение программы конца 1945 г.; – тендеров паровоза СО – с марта 1946 г.; – механизмов парораспределения паровоза П-32 – с апреля (позднее к этому добавилась арматура для этой же машины); – углепогрузочных машин типа «Джой» – с октября; – породопогрузочных машин типа «Эймко-21» – с ноября182. К концу пятилетки, в 1950 г., объемы производства этих изделий планировалось довести до 600 тендеров, по 2300 комплектов аппаратуры парораспределения и арматуры к паровозам, 900 углепогрузочных машин, 600 породопогрузочных машин, 250 комплектов узлов нефтебуровых. Завершали программу 3 млн руб. изделий ширпотреба. По трудоемкости эта новая продукция, кстати говоря, нередко превосходила танковую183. Из оборонного заказа остались только танковые узлы и детали для армейских ремонтных заводов и мастерских – боевая техника после войны также нуждалась в восстановлении. В 1950 г. танковых запчастей завод должен был выпустить на 24 млн руб.184. Перестройка производства обещала быть непро стой из‑за неизбежной реконструкции производственных корпусов и переноса цехов. Вообще‑то, уже по первому послевоенному плану реконструкции завода,
Пока КБ Горлицкого решало многосложные задачи по созданию своих самоходных орудий, на заводе № 50 шла своя не менее бурная жизнь. Предприятие осталось в рамках того же Наркомата, что и в годы войны, сменившего лишь название с «танковой промышленности» на «транспортное машиностроение». Поэтому особых изменений в планах на послевоенное время не произошло. Еще в июне 1945 г. директор И. И. Лисин сообщил на заводской партийной конференции, что ближайшей задачей коллектива является освоение механизмов и узлов для нефтебуровых установок нового поколения, способных добираться до нефти на глубину в 2,5 км. Производство комплектующих для танкосборочных предприятий стало сворачиваться в третьем квартале 1945 г., а в первом квартале 1946 г. завод полностью с ними расстался179. Надо сказать, что из войны предприятие вышло обогащенным драгоценным опытом, но не в лучшей физической форме. Изношены были не только станки, но и здания. Большая часть деревянных построек военной поры (более 20 тыс. кв. м) к началу 1946 г. уже полностью износилась и вышла из строя, далее в них работать было невозможно. Обвинять в этом некого – они и не предназначались для долгой жизни, об антисептической обработке деревянных конструкций и изоляции ее от грунта никто зимой 1941–1942 гг. не думал. Плюс жесткие условия эксплуатации, отсутствие вентиляции и наличие травильных и прочих производств, которые, вообще‑то, запрещено по сантехническим нормам размещать в деревянных строениях. Наскоро смонтированные энергетические сети также пришли в негод-
Вторая заводская площадка (ныне Исторический сквер). 1950‑е. The factory’s second building site (now the Historical Square). The 1950s.
90
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
THE AGGREGATE WORKS № 50
put one onto each other and finally it was next to impossible to find where the beginning and the end were180. However, the first and foremost cause was the fact that people themselves were tired and wanted to go home. As early as in 1944 the evacuated workers and engineers were seeking for returning home by all the truth and lie with such an enthusiasm that the works encountered the danger to remain without skilled specialists. The law directly and strictly prohibited the unauthorized transfer to a new place of job, but at the same time Moscow enterprises also needed personnel and did everything possible to promote the return of workers supporting them in “glavks” and ministries. Thus, during the second half of the 1940s some of the best specialists of war time had left the works, amongst them V. V. Tkachenko, Ye. S. Matveyev, V. I. Podrezov, V. V. Matveyenko. It was impossible to attempt to keep them with a financial stimulus due to the lack of it. A particularly unpleasant thing was the absence of an adequate dwelling fund181. These were the conditions in which the post-war conversion of the works № 50 took place. Its final directions were determined by the order of the Ministry of transport machine-building from 21 December 1945. The enterprise had to adapt mass production of the following articles: – the units for large-size oil-boring devices as the continuation of the program of the end of 1945; – tenders for the SO locomotive from March 1946; – steam-distributing mechanisms of the P-32 locomotive from April (later on supplemented with the armature for the same vehicle); – coal-loading vehicles of “Joy” type from October; – ore-loading vehicles of “Aimko-21” type from November182.
While Gorlitsky’s designing bureau was solving numerous difficult tasks of creation the self-propelled guns, no less active life went on at the works № 50. The enterprise remained in the bounds of the same people’s commissariat as in the years of war and changed just its name from the “tank industry” to the “transport machine-building”. Therefore there were no essential changes in the plans for post-war time. In June 1945 the head I. I. Lisin reported to the works’ party conference that the nearest task of the collective was the adoption of the mechanisms and units for oil-boring devices of the new generation capable of reaching oil at 2.5 km depth. The production of sub-components for the tank-building enterprises started to be reduced in the third quarter of 1945. In the first quarter of 1946 it was finally ceased179. It must be noticed that the works had accumulated precious experience over the war years, though its physical state was rather poor. Not only the machine-tools but even the buildings were worn out. The majority of the wooden constructions from the war time (more than 20 thousand square meters) had been entirely worn out and broke. It was impossible to work in them. Nobody was to blame for this, since they had not been intended to have a long life. Nobody could think of the antiseptic processing of the wooden constructions and their isolation from earth in the winter of 1941–1942. All this was supplemented with severe conditions of exploitation, absence of ventilation systems and presence of etching and other caustic productions, which were prohibited to be located in the wooden constructions. The hastily mounted power networks had also fallen into disrepair while the repair was hindered by their complexity, since during the reconstructions and re-planning of 1941–1942 one tube- and mazut-lines, as well as cables were
91
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
разработанному на рубеже 1945–1946 гг., вторая заводская площадка (бывший завод им. Воеводина) предназначалась к ликвидации и преобразованию в городской сквер. 1-й отдел должен был получить дополнительные площади на смежных улицах, но их выделение сдерживалось отсутствием проектов и средств на соответствующее производственное и жилищное строительство, хотя отраслевой институт 8ГСПИ принялся за составление генплана для расширенной территории185.
Опыт быстрого переноса производства и поэтапного его пуска, накопленный во время войны, был полностью использован и после нее. «Расцеховка» гражданской продукции была произведена следующим образом: выпуск тендеров организовывался в бывшем корпусном цехе № 145; узлы парораспределения собирались в цехе № 195; производство углепогрузочной машины закреплялось за цехом № 220, породопогрузочной – за цехом № 380; узлы и детали нефтебуровых шли по широкой кооперации всех цехов, замкнутой на цехи № 225 и № 245186. Новые задачи отнюдь не сводились к простой перестановке оборудования: для тендерного цеха требовалось проложить полкилометра железнодорожных путей и такой же мост через Мельковку. Литейщикам для освое ния ранее непроизводившихся видов чугунного и цветного литья нужны были новые обрубное отделение, сушильные и обжиговые печи, модельный участок. Строительно-монтажные работы сдерживались отсутствием рабочей силы на заводе и невозможностью привлечения монтажников со стороны. Директор И. И. Лисин рискнул и перебросил на строительство производственных рабочих, благо по танковым запчастям и нефтебуровым машинам к весне 1946 г. имелся достаточно большой задел, позволяющий отодвинуть выполнение годовой программы на более поздний период187. На задачи мирного времени начиная с 1 января 1946 г. работал весь наличный штат конструкторов и технологов; часть специалистов удалось привлечь со стороны. По нефтебуровым машинам потребная документация была подготовлена еще в 1945 г., в январе 1946 г. был выпущен комплект чертежей для серийного производства по узлам парораспределения, в феврале – по тендерам и паровозной арматуре, в апреле – по углепогрузочной машине С-153, в мае – по породопогрузочной ПМЛ-5. Одновременно отделом главного конструктора велась работа по сборке опытных угле- и породопогрузочных машин, а также модернизация тендера. Технологи и металлурги тем временем готовили чертежи заготовок и оснастки, обосновали технологические процессы и подетальные нормативы на потребление материалов, ведомости покупных деталей и планировки цехов. Особенно большие проблемы были связаны с изготовлением необходимого режущего и измерительного инструмента: мощности инструментального цеха были невелики, пришлось спешно закупать потребное на стороне и переводить на выпуск оснастки цеховые ремонт ные базы188. Так или иначе, но первые образцы узлов нефтебуровых машин были собраны в 1945 г., а с января 1946 г. началось их серийное производство. Пять тендеров по обходной еще технологии завод выпустил в марте 1946 г., узлы парораспределения – в июне189.
Углепогрузочная машина С-153. The S-153 coal loader.
92
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
By the end of the five-year plan in 1950 it was planned to achieve the output of these articles of 600 tenders, 2300 sets of the steam-distributing devices and of locomotives’ armature each, 900 coal-loading machines, 600 ore-loading machines and 250 sets of the oil-boring units. Three million roubles for commodity goods finished off the program. Meanwhile, the new products often exceeded the tank production in the aspect of labour consumption183. The defence order was confined to the tanks’ sub-components for the Army repair plants and workshops, since the battle machines also needed rehabilitation after the war. In 1950 the works had to produce tanks’ spare parts for 24 million roubles184. The production’s reconstruction promised to be difficult due to the indispensable reconstruction of the production buildings and transfer of the shops. Actually, even the first post-war plan of the works’ reconstruction developed on the turn of 1945–1946 implied the liquidation of the second works’ site, the former Voyevodin works, and its conversion into the city square. The first department was planned to get additional space by means of the adjacent streets. The process was delayed only by the lack of projects and means for the correspondent production and dwelling construction185. The experience of a fast transition and setting by stages was accumulated during the war but actively used afterwards, too. The distribution of civil products between the shops was performed as follows: the production of tenders was arranged in the former hulls’ shop № 145; the steam-distributing units were assembled in the shop № 195; the production of the coalloading machine was conducted in the shop № 220 and that of the ore-loading machine – in the shop № 280; the sub-components for the oil-boring device were cooperated among all the shops with shops № 225 and 245 closing the cycle186. The new tasks were not confined to just a simple transfer of equipment: the tender shop required laying half a kilometer of railways and an equal-length bridge along the Melkovka river. The founders needed a new cutting section, drying and burning furnaces as well as a model section for the successful adoption of the kinds of iron and non-ferrous metals castings, which have never been previously produced. The construction-assembly activities were restricted by the lack of manpower at the works and the impossibility to attract the assembly workers from aside. The head I. I. Lisin ran a risk and transferred the production workers to the construction site, since by the spring of 1946 the year program for the tanks’ spare parts and oil-boring devices had been considerably overfulfilled and allowed shifting its continuing for a later period187. Since 1 January 1946 all the existing staff of designers and technologists was serving the peaceful tasks. A number of specialists were invited from aside. The necessary documentation for the production of oil-boring devices had been prepared as early as in 1945. In January of 1946 a set of drawings for the mass production of the steam-distributing units was designed,
in February the same for tenders and locomotive armature was ready, in April – for the coal-loading S-153 machine, in May – for the ore-loading PML-5 machine. Parallel with this the department of the chief designer performed the activity on assembling the experimental coal- and ore-loading machines as well as modernizing the tender. At the same time technologists and metallurgists were making the drawings for the billets, equipment and the technological processes, as well as compiling the detailed norms for the necessary materials and registers of the purchased parts and the shops’ layout. Испытания углепогрузочной машины С-153. The trials of the S-153 coal loader.
93
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
стве запасных частей к снятым с производства танкам и САУ и поставлять их армейским танкоремонтным мастерским, латавшим изношенную технику. В течение года завод изготовил этой продукции почти на 30 млн рублей – почти в полтора раза больше, чем в 1948 г. 191. В 1949 г. К. Д. Пастухова перевели в Москву; на должность директора был назначен М. П. Атаманов – человек, выросший на заводе и коллективу хорошо известный192. По данным начала 1949 г., на заводе № 50 работали следующие основные цехи: № 110 – кузнечный (1300 кв. м); № 100 – литейный (1735 кв. м); № 260 – термический (1525 кв. м); № 210 – волочильный (725 кв. м); № 125 – колесно-радиаторный (2415 кв. м); № 145 – тендерный с участком машин ПМЛ-5 (7747 кв. м.); № 220 – углепогрузочных машин (3205 к м.); № 225 – механический (4248 кв. м); № 240 – автоматный (1606 кв. м); № 245 – участок жестяницких работ (3904 кв. м) и прессовый участок – (696 кв м); № 380 – механический (1542 кв. м). Кроме того, имелась ремонтно-механическая база, в ее составе цехи: механические № 150 и № 285, электроремонтный № 156, ремонтно‑строительный № 160, цех точной механики и ремонта приборов, мастерская по обслуживанию транспортных средств, мастерская наладки и испытания оборудования193. В характеристике продукции цехов почти нет упоминаний о военной технике; оборонная специализация просматривается лишь в распределении производственного оборудования. Наибольшее число станков (238 единиц) использовалось для обработки деталей СУ‑100. Для следующего изделия (углепогрузочной машины) их было выделено заметно меньше – 196 штук. Далее шли узлы буровой машины и вновь освоенного экскаватора, по 145 станков. Для выпуска породопогрузочных машин были задействованы 49 единиц оборудования, 41 тракторная запчасть и 36 паровозных тендеров194. В течение 1949 г. ассортимент военной продукции расширился – завод № 50 начал выпускать запчасти к танкам Т‑34 и ИС. Новый директор М. П. Атаманов сообщал в Министерство: «Принципиально внимание всего коллектива завода было сосредоточено на производстве танковых запасных частей как на важнейшем объекте производства (ранее на заводе основным считалось освоение новых объектов мирной продукции: углепо грузочные машины С-153, породопогрузочные ПМЛ-5, тендера, узлы парораспределения, паровозная арматура, узлы нефтебуровой установки и т. д.) »195. Делать это было непросто – перестраивался корпус цеха № 225 (деревянные стены военной поры заменялись шлакоблочными без остановки производства), последние дни доживал корпус цеха № 245 с его обширной номенклатурой – масляными и топливными баками, воздухоочистителями, различными трубками и
Погрузочная машина ПМ-510. The PM-510 loader.
1947 г. был тяжелым. В целом годовой план выполнить не удалось из‑за внезапного роста объемов военной продукции. В мире уже гремели первые, пока еще словесные залпы «холодной войны», базовые танкостроительные предприятия осваивали машины нового поколения. Заводу № 50 пришлось выполнить заказ на запасные части для боевых машин на сумму в 22,1 млн. рублей (здесь и далее используются «неизменные», т. е. абсолютно сопоставимые цены) – почти столько же, как планировалось на 1950 г. Очередная «чистка» кадров в связи с пресловутым «еврейским делом» выбила из коллектива, и без того не слишком многочисленного, нескольких квалифицированных специалистов. Завершилась история традиционно – кадровыми перестановками. И. И. Лисина на посту директора сменил К. Д. Петухов – бывший парторг ЦК на танковом заводе № 183, человек суровый и бескомпромиссный190. В соответствии с Постановлением Совета Мини стров СССР от 28 июля 1948 г. Минтрансмашу предписывалось специализировать завод № 50 на производ
94
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
The particularly serious problems were associated with the production of the necessary cutting and measuring tools. Low capacities of the tool-making shop necessitated an urgent purchase of the vital articles and a transfer of the shop’s repair base to the production of the mentioned tools188. One way or another, the first samples of the oil-boring units were made in 1945, and from January 1946 their mass production commenced. Five tenders had been produced in March 1946, and the steam-distributing units – in June189. The year of 1947 was very difficult. On the whole the year plan failed to be fulfilled due to a sudden rise in the military output. The first words of “the cold war” have been already heard all over the world and the basic tank-building enterprises were adapting the vehicles of the new generation. The works № 50 had to fulfil the order for the spare parts of the battle machines for the sum of 22.1 million roubles. That was almost the same output as was planned for 1950. The recurrent “cleaning” of the staff related with the notorious “Jewish” case reduced the anyway not-numerous collective of specialists. The story was traditionally finished by the staff replacements. I. I. Lisin was replaced by K. D. Petukhov at the post of the head. The latter was the former party organizer of the Central Committee at the works № 183; he was a severe and uncompromising man190. In accordance with the enactment of the USSR Council of Ministers from 28 July 1948 the ministry of transport machinebuilding was prescribed to orientate the works № 50 towards the withdrawn from the production of the sub-components to the tanks and self-propelled guns and their supply to the Army tank-repair workshops. During the year the works had supplied the products for almost 30 million roubles – almost one and a half time as much as in 1948191. In 1949 K. D. Petukhov was transferred to Moscow. M. P. Atamanov was appointed as the head, being a man who grew up at the works and was well-known to the collective there192. According to the data from the beginning of 1949 the works № 50 was comprised of the following shops: the smith shop № 110 (1300 square m); the foundry shop № 100 (1735 square m); the thermal shop № 260 (1525 square m); the wire-drawing shop № 210 (725 square m); the wheelradiator shop № 125 (2415 square m); the tender shop № 145 with the section for the PML-5 machines (7747 square m); the coal-loading shop № 220 (3205 square m); the mechanical shop № 225 (4248 square m); the automotive shop № 240 (1606 square m); the tinsmith section (3904 square m) and the press section № 245 (696 square m); the mechanical shop № 380 (1542 square m). Apart from this there was the repair-mechanical workshop comprised of the following shops: the mechanical shops № 150 and 285, the electric-repair shop № 156, the repair-construction shop № 160, the shop of precise mechanics and tool repair, the workshop serving the vehicles, and the workshop of adjusting and testing the equipment193.
The list of the shops did not actually contain any mentions of the military machinery. The defence specialization may be traced only in the distribution of the production equipment. The majority of the machine-tools (238 items) was used for processing the parts of the SU-100. The next product, the coal-loading machine, was processed by only 196 machine-tools. The next items in this “list” were the units of the oil-rig machine and a newly adopted excavator – 145 machine-tools per each. 49 items were used in the production of the ore-loading machines, 41 items were used for the production of tractors’ spare parts and 36 – for the production of the locomotive tenders194. Over 1949 the list of military products was extended. The works № 50 started the production of the spare parts for the T34 and IS tanks. The new head M. P. Atamanov reported to the ministry: “On principle the attention of the whole works’ collective was focused on the production of the tanks’ spare parts as the basic production objective (previously the main works’ objective was the adoption of the new items of peaceful products, such as the S-153 coal-loading machines, PML-5 oreloading machines, tenders, steam-distributing units, locomotive armature, units for oil-boring devices and so on)”195.
Атаманов Михаил Павлович. Директор завода. 1949–1963. Mikhail Pavlovich Atamanov. The head of the factory. 1949–1963.
Кабельный вагон ТКВ-10. Cabel-laid car TKV-10.
95
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
ПМ-510 в работе. PM-510 while operating.
инструмента и отремонтировано 822 единицы оборудования199. Однако этого было уже недостаточно: план по танковым запчастям 1949 г. составлял 35 млн. рублей (реальное выполнение за 10 месяцев – 28,2 млн), а на 1950 г. – уже 54 млн. Для выполнения такой программы требовалось завершить перестройку цеха № 225, в связи со сносом корпуса цеха № 245 переместить четыре цеха на первую площадку центральной измерительной лаборатории, а главное – получить дополнительное оборудование, прежде всего зуборезное. Имеющиеся крайне изношенные станки давали в среднем до 5 % брака – и это несмотря на шлифовку профиля зуба200. И наконец, не последнее по значимости дело: директор просил выделить средства и подрядчика для строительства 113‑квартирного жилого дома. Обоснование: «Несмотря на нехватку на заводе рабочих ряда ведущих профессий (зуборезов, токарей, расточников, шлифовщиков и пр.), а также инженерно-технических работников отдельных специальностей (конструкторов, технологов), завод не имеет возможности производить наем из‑за отсутствия жилой площади. Это обстоятельство не позволяет нам растить кадры, воспитывать их в духе любви к своему родному заводу, т. к. отдавая все силы заводу, многие в течение целого ряда лет не могут получить нормальные жилищные условия. Благодаря этому у значительного количества высококвалифицированных рабочих и ИТР завода сохранилось стремление уехать, уйти с завода по причине крайне неудовлетворительных жилищных условий»201. В начале 1950‑х гг., наряду с уже освоенным набором танковых деталей и узлов, завод № 50 приступил к изготовлению комплектующих и запасных частей к новейшему по тем временам танку Т‑54. Однако статус агрегатного предприятия ограничивал его развитие – в получении средств и материальных ресурсов он находился отнюдь не на первых позициях. Обстоятельства изменились только в середине 1950‑х гг. В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 19 января 1955 г. завод № 50 вновь переводился в разряд танко строительных и был обязан создать мощности по производству штурмовых орудий СУ‑122, разработанных в КБ завода № 174 на базе танка Т‑54. Первые самоходки в количестве 50 штук должны были сойти со сборочного конвейера в 1956 г., к 1959 г. предполагалось довести годовую мощность их производства до 900 единиц – с поставкой бронекорпусов от Челябинского завода № 200. Отраслевой проектный институт 8ГСПИ приступил к перепроектированию завода № 50; предприятию наконец‑то выделялись средства и оборудование. Министерство транспортного машиностроения уже обратилось в Свердловский горисполком с просьбой выделить участок земли под танкодром и артиллерий ский полигон для испытания новеньких самоходок202.
фильтрами. Из запланированных на 1949 г. 11 новых станков завод не получил ни одного; в 1950 г. пообещали выделить в лучшем случае два фрезерных станка. Заводу пришлось самому разрабатывать и осуществлять программу мероприятий по выпуску оборонной продукции – годовой план составлял уже 35 млн. рублей. Прежде всего на участки танковых деталей были переведены лучшие рабочие и руководители; для них в первую очередь поставлялась оснастка и ремонтировалось оборудование196. В обновленном цехе № 225 появились участок предварительной консервации деталей, кладовые: инструментально-раздаточная и готовой продукции. Был налажен учет количественного и качественного состояния инструмента и контроль за его эксплуатацией. Рекон струкция сборочного участка позволила строго соблюдать специально откорректированные технологические процессы. Почти все токарные операции – даже на полуавтоматах «Буллард» – удалось перевести на скоростные режимы резания197. В цехе № 125 была введена поточная сборка колес, внедрен пульверизационный способ их окраски, построена двухсекционная сушильная камера, сократившая цикл сушки окрашенных изделий в зимних условиях в 6 раз. Для самой массовой детали – бандажей – были введены новые режимы обработки, механизированы межоперационная транспортировка и установка деталей на станки, внедрена стыковая сварка198. Для освоения ранее невыпускавшихся деталей и узлов (например, бортовой шестерни в цехе № 220, вентиляторов в тендерном цехе № 145) были организованы специальные участки. В целом с момента принятия постановления Совета Министров от 28 июля 1948 г. и до конца 1949 г., т. е. за полтора года, на заводе для танкового производства были изготовлены 590 приспособлений, 806 наименований измерительного
96
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
This was quite a difficult process. It necessitated the reconstruction of the shop № 225’s building (the wooden walls built in the war years were being replaced by the breezeblock ones without stopping the production process). The shop № 245’s building was operating for the last days with its large nomenclature of the oil and fuel tanks, air-cleaners, different tubes and filters. In 1949 the works had received none of the planned 11 new machine-tools either. In the best case 2 milling machines were promised for 1950. The works was compelled to develop and implement a program of measures on the production of military products by its own forces, since the year plan was already 35 million roubles. First and foremost the best workers and heads were transferred to the sections producing the tanks’ spare parts and the equipment was repaired and delivered firstly to them196. The rehabilitated shop № 225 was supplemented with the section of preliminary conservation of the parts, the storehouse of finished products and the instrumental-distributing storehouse. The registration of the quality and quantity state of tools and control over its exploitation was adjusted. The reconstruction of the assembly section allowed strict watching over the specially corrected technological processes. Almost all the turning operations, even those performed by the “Bullard” semi-automates, had been transferred to the accelerated cutting regimes197. The line assembly of the wheels and pulverizing method of wheels painting were introduced in the shop № 125. Two-section drying chamber was built, which maid the drying cycle in winter conditions six times shorter. The new regimes of processing the most mass article – the tyres – were introduced. The intermediate transportation and mounting parts to the machine-tools were mechanized; the joint welding was arranged198. In order to adopt the production of the earlier not-produced parts and units (for instance side gear in the shop № 220, ventilators in the shop № 145), special sections were arranged. On the whole, from the moment when the enactment of the Council of Ministers was issued on 28 July 1948 to the end of 1949 (i. e. within a year and a half) 590 devices and 806 items of measuring instruments had been produced, while 822 items had been repaired at the works199. However, this has not yet sufficed the fulfillment of the plan for the tanks’ spare parts, which was already worth 35 million roubles (while the real fulfillment over ten months was only worth 28,2 million roubles). In 1950 the plan was already worth 54 million roubles. The implementation of such a program necessitated the completion of the reconstruction of the shop № 225, movement of four shops because of the destruction of the shop № 245’s building, transfer of the central measuring laboratory to the first site, but first and foremost it was necessary to receive the additional equipment, mainly the tooth-cutting one. The existing extremely worn-out machine-tools made on the average up to 5 % of spoilage despite polishing the tooth’s profile200.
Finally, the last but not the least in significance point: the head asked to grant means and a contractor for the construction of the 113‑flat residential building. It was grounded as follows: “Despite the lack of workers of the leading occupations (tooth-cutters, turners, polishers and others) as well as of engineer-technical specialists (such as designers, technologists) the works has no opportunity to employ them due to the lack of dwelling spaces. This circumstance prevents us from growing the staff, educating it in the spirit of love to their native works, since even giving all their forces to the works the majority of them have failed to acquire adequate dwelling conditions for many years. Due to this fact a considerable number of highly skilled workers and engineers and technical specialists keep seeking for leaving the works for the cause of extremely unsatisfactory dwelling conditions”201. At the beginning of the 1950s the works № 50 started the production of the basic and spare parts for the latest for the period T-54 tank apart from the already adapted set of tanks’ parts and units. However, the status of the aggregate enterprise restricted the growth, since it occupied the last position in the list of acquiring means and material resources. The situation changed only in the middle of the 1950s. In accordance with the enactment of the USSR Council of Ministers from 19 January 1955 the works № 50 was again transferred to the category of a tank-building enterprises and was obliged to create the capacities for the production of the SU-122 attack guns designed by the works № 174’ designing bureau on the base of the T-54 tank. The first 50 self-propelled guns had to be produced by 1956. By 1959 it was planned to reach the year yield of 900 items with the delivery of armoured hulls from Chelyabinsk plant № 200. The branch designing institute started the re-projecting of the works № 50. At last the works got the necessary means and equipment. The ministry of transport machine-building had already asked Sverdlovsk city executive committee to allocate a site of land for the tank and artillery proving grounds for testing the new self-propelled guns202.
97
Сборка тендера. The assembly of a tender.
УРАЛТРАНСМАШ UR ALTRANSMASH
НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО
упорно отказывался. В 1956 г. предлагалось несколько вариантов – свердловские заводы «Уралхиммаш» и «Уралгидромаш», Липецкий тракторный завод. Тем временем в опытном цехе Уралмаша собрали и отправили в Канте мировскую дивизию первые 25 самоходных орудий205. Казалось бы, все налаживается, но 15 июня 1956 г. видный советский военачальник маршал И. С. Конев направил заместителю Председателя Совета Министров В. А. Малышеву письмо с предложением прекратить работы по созданию самоходно-артиллерийских установок, вооруженных ствольной артиллерией в связи с разработкой СУ, вооруженных реактивными снарядами и безоткатными пушками206. В СССР началась «ракетомания» – избыточное увлечение ракетами и попытка внедрить их повсюду, в ущерб прочим боевым средствам. Жертвой нового веяния стали и СУ‑122, намечавшаяся к производству на заводе № 50, и уралмашевская СУ‑100П, и новая тяжелая самоходка на базе танка Т‑10207. Однако именно в этот тяжелый для конструкторов спецпроизводства УЗТМ момент сбылось недавнее предсказание Л. Е. Сычева. Рассуждая в 1951 г. об уралмашев ских самоходках и бронетранспортере, он высказал показавшуюся тогда крамольной мысль о том, что СУ‑100П и бронетранспортер на его базе в сложившихся условиях не имеют перспектив, только в силу своей дороговизны. Он подчеркнул, что шасси образцов Уралмашзавода имеют более высокую долговечность и маневренность. И эти свойства, по словам Л. Е. Сычева, делают его весьма привлекательным для разработки САУ с мощным вооружением и специальных машин: «Перспективней является машина СУ‑152П, т. к. установка орудия калибра 152 мм более оправдывает применение дорогого шасси. На СУ‑152П могут быть установлены орудия меньших калибров, что невозможно для СУ‑100П, кроме того, база СУ‑152П и бронетранспортера не имеет отличий. Для перевозки 25 бойцов, если не требовать специальной базы, может быть создан более легкий и дешевый бронетранспортер. Поэтому бронетранспортер Уралмаш завода, в целях рационального использования шасси, следует проработать для специальных назначений»208. Во второй половине 1950‑х гг. армия проявила большой интерес к такого рода специальным машинам. И в этом случае проблемы с заводом-изготовителем более не возникало. Совет Министров СССР Постановлением от 17 мая 1958 г. обязал Свердловский совнархоз создать к 1 января 1962 г. на заводе № 50 мощности по выпуску 500 самоходных установок СУ‑100П для монтажа на них реактивного вооружения и специальной техники209. До следующего шага в создании нового центра отечественного самоходостроения – формального объединения конструкторского бюро спецпроизводства и производственной базы в виде завода № 50 – оставалось еще несколько лет. Но это уже было предопределено.
Тем временем конструкторское бюро спецпроизвод ства Уралмашзавода, уже без Л. И. Горлицкого, добилось в 1951 г. первых настоящих успехов. Выставленные на контрольные государственные испытания улучшенные СУ‑100П и бронетранспортер успешно их выдержали. Военные отметили значительное упрощение трансмиссии без снижения ее надежности, усиление бортовых передач, улучшение конструкции гусеницы, сидений механикаводителя, командира, наводчика и заряжающего. В ходе стрельб обнаружилась вполне приличная устойчивость машины и быстрое гашение колебаний. Тепловой режим двигателя не ограничивал непрерывного движения на максимальных скоростях при температуре окружающего воздуха до +25 градусов. Новый воздухоочиститель, позаим ствованный на танке Т‑54, работал практически безупречно. Повторный обстрел бронекорпусов показал соответствие их стойкости тактико-техническим требованиям. В целом из 3829 наименований деталей СУ‑100П было аннулировано 1048, введено вновь 1455 и подвергнуто изменениям 947 наименований, а из 3010 наименований деталей бронетранспортера аннулировано 1067, введено вновь 1420 и изменено 803. После этого УЗТМ получил задание изготовить до конца года установочные партии по три машины – уже для войсковых испытаний203. Однако фактически в войска первые три самоходки СУ‑100П прибыли лишь в октябре–ноябре 1952 г., а бронетранспортеры в августе–октябре 1953 г. Главной причиной являлась нехватка средств у заказчика, экономившего на легкобронированной технике. В 1954 г. испытания продолжились – прежде всего в связи с
введением усовершенствованной подвески. И наконец, Постановлением Совета Министров СССР от 26 февраля 1955 г. самоходное орудие СУ‑100П было принято на вооружение Советской Армии. Однако по бронетранспортеру, несмотря на рекомендации госкомиссии, окончательного решения получить так и не удалось204. Со всей непреклонностью встал вопрос о выборе предприятия для серийного производства СУ‑100П, поскольку УЗТМ при слегка замаскированной поддержке Министерства тяжелого машиностроения от этой роли
98
МЫ МОЖЕМ МОЖЕМ ВСЁ! ВСЁ! МЫ
THERE WON’T BE FORTUNE WITHOUT MISFORTUNE
The so-called “rocket-mania” was initiated in the USSR. It was the excessive enthusiasm about rockets and the attempts to introduce them everywhere to the detriment of other battle devices. The planned to be produced at the works № 50 SU-122 and the Uralmach SU-100P as well as the latest self-propelled gun on the base of the T-10 tank became the victims of this new tendency207. However, it was this very difficult for the UZTM designers moment when the recent L. Ye. Sychev’s foretelling had come true. He came to a conclusion that seemed seditious at a time. The thought was that the SU-100P and the based on it armoured carrier had no perspectives under the shaped conditions in view of their expensiveness. He accentuated that the chassis of the Uralmach pattern is still more durable and maneuverable. However these attributes have made this chassis quite attractive for designing the self-propelled artillery guns: “The SU-152P machine seems more perspective, because mounting the 152 mm gun justifies the utilization of an expensive chassis more. The SU-152P could have the guns of smaller calibers, which is impossible for the SU100P; apart from this the bases of the SU-152P and the armoured personnel carrier have no differences. A lighter and cheaper armoured personnel carrier may be designed for transportation of 25 soldiers without a requirement for a specific base. Therefore, the Uralmach armoured personnel carrier should be further developed for the specific use in order to have a rational utilization of the chassis”208. In the second half of the 1950s the Army showed a great interest in the specific machines of this kind. The next chapter will treat this problem in more detailes. In this case there were not any problems with the works-producer. The USSR Council of Ministers by the order from 17 May 1958 obliged Sverd-
Meanwhile, the designing bureau of the specific production of the Uralmach works already without L. I. Gorlitsky had achieved the first true successes in 1951. The improved SU-100P and the armoured personnel carrier were subjected to the control state testing and had passed it successfully. The military experts assessed the essential simplification of the transmission without the reduction of its durability, strengthening of the side drives, improvement of the tracks’ design as well as of the seats of the mechanic / driver, the commander, the machine-gunner and the loader. The firing tests had revealed quite an appropriate stability of the machine. The engine’s heating regime did not restrict the continuous movement with maximal speed with the air temperature of up to plus 25 degrees. The new air-cleaner derived from the T-54 tank was operating without any defects. The repeated firing tests of the armoured hulls displayed their correspondence to the tactical-technical requirements. On the whole, out of 3829 names of the SU-100P’s parts 1048 had been declined, 1455 parts had been newly introduced and 947 had been changed. Out of 3010 names of the armoured carrier’s parts 1067 had been declined, 1420 had been introduced and 803 had been changed. UZTM was ordered to produce the batch series of three machines of each kind till the end of the year; this time it was for the Army tests203. However, in fact the first three self-propelled SU-100P guns were supplied to the Army only in October-November of 1952, while the armoured personnel carrier – only in August-October of 1953. The main cause was the customer’s lack of money, caused by economizing means at the cost of light armoured guns. In 1954 the tests went on, first and foremost due to the introduction of an improved suspension bar. And finally by the order of the USSR Council of Ministers from 26 February 1955 the self-propelled SU-100P gun was accepted for the Soviet Army service. However, the final decision on the armoured personnel carrier had not been made despite the recommendations of the state commission204. The problem of selection the enterprise for the batch production of the SU-110P became acute, since UZTM persistently refused to fulfil this role with a slightly veiled support of the ministry of heavy machine-building. In 1956 several variants were studied, being Sverdlovsk Uralkhimmach and Uralhydromach works, as well as Lipetsk tractor plant. Meanwhile, the Uralmach works’ experimental shop had assembled and sent the first 25 batches of the self-propelled guns to Kantemirovskaya division205. Thus, at the first sight the situation seemed to start improving but on 15 June 1956 the outstanding Soviet military leader I. S. Konev sent a message to the assistant chairman of the USSR Council of Ministers V. A. Malyshev with the following proposal: “The further activity on the creation of the self-propelled guns armed with barrel artillery systems should be stopped. It is necessary to develop the self-propelled devices armed.”206.
lovsk Soviet of national economy to arrange the capacities for the production of 500 self-propelled guns SU-100P at the works № 50 by 1 January 1962. It was intended to arm them with reactive projectiles and specific technical devices209. There were several years left before the next step in the creation of the new center of the home production of the self-propelled guns was taken – i. e. before the formal integration of the designing bureau of the specific production and the production base in the form of the works № 50. However, this event had been already predetermined.
99