Книга "Гаудеамус". Часть 2. Леонид Либет

40-ЛЕТИЕ ЛЕОНИДА ЛИБЕТА

Обложка книги в 93 листа, в которой были переплетены именно поздравления, пожелания и посвящения Л. Либету в связи с его 40-летием, которое имело место быть 5. 11. 83-его года в полуподвальном буфете ДК им. Н. Кузнецова. Обложку сконструировал и изготовил тов. Евшин М. А.

290

291

ДОРОГОЙ ЛЕОНИД ВЛАДИМИРОВИЧ! Талантлив ты до ужаса, до боли, Ты, может быть, талантливее всех, И потому, играя свои роли, Ты обречён, конечно, на успех. Тебе завидуют маститые актёры, И любят твои добрые друзья. Ведь всем известно мненье режиссёраСпектакль сделать без тебя нельзя! Без лишней театральности и позы, Играя праведность и грех, Ты можешь вызвать смех сквозь слёзы, И можешь вызвать плач сквозь смех.

292

Тебе в любви неловко объясняться, Тебя не любят, так и то – любя, Поэтому вполне могу признаться: Да, Лёня, я люблю тебя. Со всем смертными грехами, Со злостью, с гневом, с добротой, С душой, со всеми потрохами, Со всем, что, Лёня, есть тобой. Пусть грозы, бури, катаклизмы, Пусть время мчит, подковами звеня, И пусть живёт в улыбке Моны Лизы Улыбка добрая твоя.

293

ТОСТ БОРИСА ОЗЕРОВА Дорогие друзья! Уважаемые гости! Дамы и господа! Согласитесь, насколько это красивее, чем “товарищ”. И тем не менее – товарищи! Я благодарю судьбу за то, что 21 год назад она послала мне счастливую случайность – встречу с юбиляром. Самой судьбе настолько по душе, видимо, пришелся этот альянс, что она позволила нам в один и тот же год отметить наши сорокалетия. Более того: она разрешила нам с Лёней ее чувствовать, то есть ощущать фатум. Да, друзья мои, судьбу нельзя обмануть, нельзя перехитрить, но с ней можно договориться, что я и сделал – поэтому в обозримом присутствующими за этим праздничным столом будущем я вижу множество прекрасных спектаклей и не менее замечательных знаменательных дат и юбилеев. Но сегодня, дорогой Лёня, речь только о тебе, выдающемся советском актёре, неплохом инженере, прекрасном семьянине, крупном разведчике и баловне судьбы. Ну, сказки, кто их советских и зарубежных актёров может похвастать той обоймой ролей, которые тебе довелось воплотить на, к сожалению, пока еще только советской сцене? Ответ: никто. Никто, Лёня! Чего стоило хотя бы исполнение тобою роли Зилова, роли, с блеском подтвердившей не только легенду славного “Гаудеамуса”, но и создавшей славу лучшей советской пьесе, которую ни до ни после так и не смог никто прочесть, и которую с блеском обосрали наши ведущие профессиональные мастера – не хочу называть фамилий. Б этой связи только замечу, что мне не по душе пришлись непринципиальность и ренегатство нашего доброго приятеля товарища Эфроса, который в глаза заявил, что Лёня – лучший Зилов в мире, а за глаза, т.е. на страницах альманаха “Современная драматургия”, вдруг отметил, что ему в этой роли нравится глубина Ефремова. Я понимаю: ему не может не нравиться, что Ефремов дает ему ставить на трех своих сценах, но при чем тут многострадальный, в том числе и по вине Олега Николаевича, Зилов? Надо, однако, отдать должное Анатолию Васильевичу: эту свою вину он чувствует и, видя Лёню на московских улицах, заискивающе расшаркивается, а стоя в дверях своего бывшего театра на Малой Бронной, опять-таки отдает предпочтение Лёне, а не иностранным гостям. Более цельно в плане преклонения перед талантом нашего блистательного юбиляра ведут себя деятели искусств других национальностей нашей многонациональной Родины – сегодня к моим поздравлениям присоединяются Гельман и Красногоров, Кузнецов и Рудницкий, Петрушевская и Окуджава, Агишева, Строева, Уварова, Смелков, Аннапольская, Туманевич, Масляков и многие другие, в том числе помощник Председателя Комитета по делам изобретений и открытий Совета Министров СССР Владислав Михайлович Потапкин, не далее как неделю назад сказавший мне: “моему любимому актеру передай...” И далее примерно по тому же тексту, что и все вышепоименованные товарищи. Сказал то же, что говорю сейчас я: Пью за твое крепкое здоровье, дорогой Лёня, хотя ты, как и я, также прославился им на современном этапе, за твое большое личное счастье, которое, как мне кажется, глядя на мою любимую жену в нашем театре, не замедлит быть, пью за колоссальные творческие успехи на ниве “Либетиного Озера”, он же “Гаудеамус”, он же “Поиск”, что и совсем уж зависит только от нас самих. Великому Либету – опа! опа!! опа!!!

294

295

ДОРОГОМУ ЛЕОНИДУ ВЛАДИМИРОВИЧУ В ДЕНЬ 40-ЛЕТИЯ

*** 40 лет нынче стукнуло Лёне, Так, что брызнули искры из глаз, И желают ему милионы То, что я пожелаю сейчас. Я хочу, чтбы был он здоровым, Чтобы он больше не нормы не пил, Его нормы, мы знаем, огромны, Даже тем, кто имеет 100 жил. Лёня богом отнюдь не обижен, Этот факт опровергнуть нельзя, И, наверно, поэтому вижу, Собрались здесь враги и друзья. Я хочу, чтоб талант искромётный Всех друзей добротой одарил, Чтобы очередью пулемётной Всех врагов беспощадно косил. Можно нам на него положиться, Если нужно вопросы решить. Может Либет в лепёшку разбиться, И любого в лепёшку разбить. Я хочу, чтоб вопросы решали Те, кто должен вопросы решать. Чтобы Либету вы пожелали То, что я продолжаю желать. Я без Лёни театра не мыслю, Без него в кино кадр не кадр, Потому что, он в некотором смысле, Сам кино и, конечно, театр! Я хочу, чтобы он жил на сцене, Пока сцена театра жива, Чтоб театр клокотал в каждой вене, Чтоб театр был не только слова. Я хочу, чтобы песни звучали, Чтоб в спектакле держался накал, Чтобы Лёне вы все пожелали То, что я ему щас пожелал!

ЛЕОНИДУ ВЛАДИМИРОВИЧУ ЛИБЕТУ В ДЕНЬСОРОКАЛЕТИЯ “Сорокалетье – зрелая пора” Евг. Евтушенко Вам – 40! Хочешь – верь,не верь – Летели годы скоро, А наш девиз – семь раз отмерь, А обрезай – семь сорок! Вам – 40 лет! Все дарят Вам По 40 штук – на, радуйся: Разбойников – Алибаба И водка – 40 градусов, Сороконожка – 40 ног, И 40 в Вас талантов, И 40 трелей у сорок, И бочек арестантов.

Вам – 40 лет! У нас от Вас Заходит ум за разум! Желаем счастья 40 раз И 40 раз по разу! ДРУЗЬЯ

296

Пускай молва бормочет злая, Что, мол, морщины неспроста – Всё ерунда! Мы Вам желаем Жить полнокровно лет до ста!

Да, сорок лет. Немного странно: Пусть день за днем, за часом час, За годом год..., но ветераном Не представляем, Леня, Вас!

Вы – юбиляр сейчас. И значит Гремят фанфары в Вашу честь. Желаем Вам во всем удачи! Стабильных 36 и 6!

В карман не лезете за словом И каждый подтвердить готов, Что Вы, на зависть рыболовам, Себе прибавили годов!

Как сердце бьется учащенно! Бурлит и Леня в такте с ним. Докажет всем не раз еще он, Что молод, весел и любим! ЖЕНЩИНЫ

ТОСТ ГАРИКА СОТНИКА

Крепился, сколько было сил, Но, во пыхнув, словно порох, Вам Вольфганг Моцарт посвятил Симфонью номер 40!

Прядкин Ю. В.

Как сердце бьётся учащенно! Сегодня Лёня юбиляр! Бушуют волны в море Чёрном, Горит в душе его пожар.

Я несказанно счастлив, что оригинальное, хоть и странное, явление природы – ЛЕОНИД ЛИБЕТ – создатель яркой галереи образов, автор множества песен, эпистолярных романов и “Макухинианы” живёт и играет не во МХАТе, не “На Таганке”, а в своём родном народном театре и праильно делает, так ему, театру, и надо. Встречи с Либетом всегда неожиданы и приятны, иногда даже больше неожиданны или, скорее, неприятно неожиданны. Так или иначе, встречи с ним всегда надолго выбивают из колеи. Встречи с Лёней – это что-то очевидное-невероятное. Рассказы о нём можно помещать на последние страницы журналов в рубрику “Живая природа” и начинать словами: “а знаете ли вы, что…” Ну, например: А знаете ли вы, что фамилия “ЛИБЕТ” происходит от музыкального термина “эт либета”, что в переводе на общечеловеческие языки означает “что хочу, то и делаю”, а не от еврейского “либед”, что означает “не делаю, потому что не хочу”. Впоследствии Фрейд дал название “либидо” маниакальному синдрому сексуальной распущенности, а доктор Люмбаго назвал изобретённую им болезнь “люмбаго” только потому, что Либет ею ни разу не болел. Знаете ли вы, что первая сигара, выкуренная Либетом, стала последней, выпущенной впоследствии разорившейся фирмой “Корона”, а первая выпитая им бутылка портвеша вызвала буйный расцвет отечественного виноделия. Знаете ли вы, что Либет нигде не чувствует себя так хорошо, как в общественном транспорте. Пользуясь своим возрастом и импозантной внешностью, он в трамваях 297

компостирует доверчивым пасажирам талоны, превращая их в лохмотья и бумажную пыль, в автобусах он компостирует медные пятаки, а в метро требует предъявить билеты. Посещение Либетом ленинградского метро было отмечено остановкой эскалатора на станции “Технологический институт” в час пик – случай небывалый со времён блокады. И уж совершенно обзательно, где бы он ни был, Лёня предлагает сообща спеть песню, слова которой все хорошо знают. Знаете ли вы, что однажды ночью, ворвавшись в бункер Филиппова, Лёня, пользуясь последним как тупым орудием, разгромил мольберт, пюпитр и натюрморт. И т. д. Я всегда считал, что 40 лет это: 100 без малого, но, глядя на Либета, убеждаюсь, что это – 20 с небольшим. Я сам, слава богу, не мальчик. У меня – сын, дочь, женадевушка и я не перестаю поражаться неиссякаемой лёниной молодости. Я предлагаю избрать Леонида Либета театральным долгожителем, чтобы и в 80, и в 120 лет он заражал нас молодостью, бодростью и оптимизмом. Опа!

ЛИБЕТУ ЛЕОНИДУ ВЛАДИМИРОВИЧУ Я сегодня проснулся и в толк не возьму, что такое? Почему я метался всю ночь, как в кошмарном бреду? Лишь под утро я понял, что, братцы, случилось со мною – Я уже 40 лет на земле этой вечной живу. Собирайтеся, гости мои, на моё угощенье, Пойте, славьте меня – это всё я ужасно люблю. Поклоняйтеся мне, и прощу я вам все прегрешенья, А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Ю. АНТОНОВ

Крепко-накрепко связал нас Дорогой “Гаудеамус”, Не развяжешься. С 62-ого года Этой браги понемногу Нахлебалися…

Мы все спешим за чудесами, Но нет чудесней ничего, Когда ОН выйдет перед нами В лучах таланта своего, В лучах таланта своего.

Влез на сцену с перепугу, А потом пошли по кругу Роли разные, Плакал я, кричал, смеялся, Пылью сцены задыхался Не напрасно я.

Рой огорчений всевозможных Исчезнут все до одного, Нам повезло тем, что мы можем На сцене созерцать его, Нв сцене созерцать его. Театров много зритель видит, Но лишь один милей всего, Ведь в нём играет Лёня Либет, Актёр театра своего, Актёр театра своего…

И теперь мне Мельпомена Заменила дом и стены, И старательно Поначалу приручала, А потом родною стала, Стала матерью.

В. ВЫСОЦКИЙ … учёными доказано, что человек должен прожить в среднем 120 лет при условии получения минимальной информации извне…

И со мною мой друг и жена – моя милая Оля, Ждёт меня с репетиций, я вечно пред нею в долгу. Ну, а если актёрский талант свой я в землю зарою, То скажите – зачем на земле этой вечной живу?

Л. Л. Жил я славно в первой трети, 40 лет на белом свете, По учению, Проучившись в средней школе, В институт подался вскоре (По течению…)

Я красив! Я талантлив, умён, всеми я уважаем, Остроумен, находчив и весел в семье и в быту, Можно просто сказать одним словом – я конгениален, А иначе зачем на земле этой вечной живу? Б. Окуджава

И пока я там учился, Странный парень объявился Худ и смугл с лица. И связала нас судьбина, Затянула, как трясина, И не выбраться.

298

299

Ох, ты, нелёгкая маманя, Всех доводишь до капкана, До лечения, Тяжело ведь так работать, А хлебнёшь стакан чего-то – Облегчение! Огляделся, Ольга рядом, И друзья мои недаром В этот день пришли. Ну, а недруги с тоскою, От досады, с перепою, Чтобы сгинули…

ПОСВЯЩАЕТСЯ ЛИБЕТУ 5 ноября 1983 г. В одном городе, вовсе не маленьком, И, с неменьшею силой, родном, Человек есть, пока что не старенький, С обаяньем в лице озорном.

Хоть ты внешне упитан и мягок, Но в душе ты – суров, резок, крут, И в тебе есть немножко от Яго, Жаль, Отеллы теперь не живут.

40 лет было только им прожито, До вчерашнего дня, разуме… Да, тут крепко подумать положено И пора подводить резюме.

Режиссёр ты эпично-лиричный, Жаль, не видел тебя Мейерхольд, Хоть бываешь порой деспотичный, Но уж тут виноват алкоголь!

Ты – актёр, режиссёр и мужчина, У тебя ничего не отнять. День рожденья – ведь только причина, Чтобы всё о тебе расказать.

Водевилем, комедией, драмой, Ты влюбляешь себя вновь и вновь, И на всей земле мало мрамора, Чтобы выразить эту любовь.!

Мы твои все сподвижники, Либет, Хоть и каждый из нас – “анти-ты”, Хоть и ты – “анти мы”, не смогли бы Дня прожить без твоей доброты.

А. Богатырёва

Мне Соколов сказал:”Ты никого не слушай, Играй спокойно, по концепции своей. А я б скорей отдал бы богу душу, Ведь я не знаю Лёниных ролей. И вдруг от мысли я покрылся хладным потом, И спазм сильнейший мой схватил живот: Хоть я сыграю Зилова в “Охоте”, Потом ведь Лёня сам меня убьет”. Вот и начало, дали много света, Стою я за кулисой сам не свой, Но чувствую, что Либет рядом где-то, И точно знаю, он следит за мной. На сцену вышел я в огромнейшем волненьи – Желудок мой до одури болит – И в глубину ушел в большом сомненьи, А там на раскладушке Либет спит. Звонок. Внесли венок. Тут он проснулся. Мы стали с ним глаза в глаза, И Лёня говорит: ”Ты что рехнулся?! Отдай венок, ведь Зилов – это я!”

Л. ЛИБЕТУ СТРАШНЫЙ СОН МОЛОДОГО АКТЕРА (Парафраз песни о Титанике) Проснулся я от жуткой рези в печени, Желудок мой свело от страшной боли, Приснилось мне, что будто нынче вечером Я Лёню заменяю в главной” роли.

Тут начался страшнейший кавардак, Мы с ним по-настоящему сцепились, И он мне дал в чердак, да так, да так, Что уши мои к рампе покатились... Я виноват, не буду отпираться, И правильно, что получил от Либета. Но с ним еще я расквитаюсь, братцы, В другом спектакле, новом, что про Зиберта...

Пришел в театр – все тексты повторяют, Сосредоточились, ушли в себя, Никто ведь о замене тут не знает За исключением, естественно, меня. Я подошел к Сереже, К Соколову: “Мол, так и так, хочу тебя спросить, Сегодня буду я играть Зилова, Скажи мне хоть, откуда выходить.”

300

301

*** Отрываю лист календаря, Все залилось вмиг багровым светом: Пятое число у ноября Подружилось очень с красным цветом. Этот праздник празднует весь мир, Мир голодных и рабов и прочих, Ведь родился нынче их кумир, Друг собак, артистов и рабочих. Припев: Ах, Либет, ну сколько Вам лет? Вам по виду всего лишь шестнадцать, К тому же – Вы жгучий брюнет, Потому в вас нельзя не влюбляться Ты поверь, что здесь издалека Многое теряется из вида: Что тебе рукой до сорока, То, что ты не мальчик Лёня Либет. Надо на столетья наплевать, Надо быть здоровым и упрямым, Чтоб твоим родным не получать С бланком похоронным телеграммы. Припев. Виновата в том судьба сама, Что тебя толкнула в лапы к Боре, Но смотри-ка, чтобы от ума Не было тебе большого горя. Как-никак, но ты у нас звезда, Так свети звездою, Леня, вечно, Чтоб рукоплескали города, Но не по лицу тебе, конечно. Припев. Но пора опять идти к столу, Доедать что раньше не доели Те, что нынче прямо на полу Будут спать, как в маминой постели. Хватит петь нелепые слова Надо путь держать к родному дому, Будет завтра утром голова Взлетной полосой аэродрома. Припев.

302

303

*** Ещё не кончилась война, Она металась в крике, в стоне, И, неизвестно, как бы кончилась она, Кабы на свет не пояился Лёня. Враг зарыдал, узнав об этом факте, И закричал в горячечном бреду, Что при природном ЛИБЕТОВСКОМ такте Он всех врагов пошлёт в ……….! Скорей продув свои сраженья, Неся в руках побитый зад, Враги со скорбным выраженьем Цистернами глотали яд. А ЛЁНЯ рос, как стройная берёза, (все части тела были не рябы), И родственники радостные слёзы Солили в бочках, как грибы. Летели дни, недели и года, А с ним и месяцы, недели и минуты, И надо вам признаться: иногда Наш ЛЁНЯ был раздетым, необутым, Поскольку неприлично спать одетым, В ботинках, кепке, пиджаке, (Так можно спать лишь босякам отпетым, Надравшись взюзю в уголке) А ЛЁНЯ ЛИБЕТ крепче, чем железо, И меньше, чем по литру, он не пил, А людям часто тем он был полезен, Что на горбу их по домам он развозил. Но время шло, и ЛИБЕТ изменился, Он стал носить подтяжки и носки, И в месяц раз он где-то брился, Со щёк сдирая лучшие куски. И, проскользнув в прогнивший мир богемы, Он на щите сидит так много лет, Что кажется, что ЛИБЕТОВСКОЙ темы Куплет последний, якобы, не спет. Скажу, друзья, я будто бы без понта, Душа его вовек непобедима, Поскольку подарил он ФЕРАПОНТА, А с ФЕРАПОНТОМ – НИКОДИМА.

304

305

Газета “ТРУД” среда, 22 февраля 1984 года

Театр ГОДИНА МУЖНОСТІ

“ПОИСК” ВСЕГДА В ПОИСКЕ Три пьесы — чеховского “Дядю Ваню”, драму А.Гельмана “Скамейка” и сатирическую комедию В.Красногорова “Кто-то должен уйти” показал на недавних гастролях в Москве народный театр “Поиск” (Львовский Дворец культуры имени Н.Кузнецова). Смелость и самостоятельность в выборе репертуара, которых ещё не хватает многим самодеятельным коллективам, подчас копирующих репертуар профессиональных театров, всегда отличают львовян, что особенно ощутимо в их постановках пьес современных советских драматургов, в активном приобщении и актёров, и зрителей к жгучим, насущным проблемам сегодняшней жизни страны. Именно этой задаче подчинены все спектакли театра, поставленные его бессменным художественным руководителем Б.Озеровым. Ю.Смелков

“Година мужності” — так називається вистава, про яку хочеться написати. І ця назва символічна: вона і про відрізок часу, який я провів на єдиному подиху з театром (адже на наших очах здійснювався подвиг!), і про той далекий і близький воєнний час — годину випробувань, бідувань і щастя. Так, щастя, бо щастя подвигу, щастя перемоги — найвища радість, притаманна людині. Чотири десятиріччя відділяють нас від того часу, надзвичайно близького усім нам, живим нині. Війна — слово, яке все ніяк не виходить з життя людства, а друга світова — ніколи не вийде з його пам’яті. Друга світова для нас, радянських людей, — Велика Вітчизняна. Вітчизна. Свою Вітчизну кожен носить в собі, — говорить Микола Кузнєцов, легендарний розвідник, про подвиг якого розповідає вистава “Година мужності” за п’єсою Е.Веріго. Нею відкрив сезон народний театр “Пошук ” Палацу культури працівників комунального господарства імені Героя Радянського Союзу М.І.Кузнєцова. Я актор професійний. В нашому армійському театрі вистава за згаданою п’єсою у свій час йшла, в ній брав участь і я. І ось, прийшовши на виставу самодіяльного театру, в котрій раз переконуюсь, що судити про нього треба за професійними мірками, без поблажливості до нібито властивих дилетантам слабостей. Мені хочеться сказати хороші слова на адресу вже досвідчених з 20-річним стажем акторів Л.Лібета, В.Ліповецького і зовсім молодих П.Микитюка, І.Мазяра, О.Кривенко. Не можна не згадати з вдячністю О.Богатирьову, яка яскраво зіграла складну роль Лясковської. Постановниками Б.Озеровим і Л.Лібетом знайдений скупий точний прийом, суть якого не в пошуку зовнішньої виразності і документальної подібності, хоча треба віддати належне: і сценографія (І.Бурєнін) і костюми (А.Можаєва) виконані відмінно. Суть — у внутрішній виправданості вчинків і лінії поведінки дійових осіб. І все це призводить до того, що всі ми, добре обізнані з життям і подвигом М.Кузнєцова, затамувавши подих, чекаємо: хто ж переможе? І, як в дитинстві, вболіваємо за наших. А один з наших — соратник і друг Миколи Кузнєцова, нині полковник у відставці М.В.Струтинский, сидів у цей час у залі. Після вистави його розповідь про подвиг розвідника примусила нас ще раз пережити хвилюючі хвилини. Я вважаю дуже важливим благородне прагнення молоді віддати священний обов’язок пам’яті і шану героям. Героям, які полягли за мир і щастя живущих нині поколінь. Молодь звертається до теми війни, подвигу. І народний театр “Пошук” не залишився осторонь. Вистава “Година мужності” ніби уклала ще один камінець у фундамент всенародного меморіалу вічної слави воїнам Великої Вітчизняної. Ю.Сатаров, Заслужений артист УРСР “Вільна Україна”, 20 листопада 1983 р.

306

307

Москва, Центральный Дом Учёных, Людмила Петрушевская, Юлик Смелков, Ирина Смелкова. Февраль 1984 г. Люда: Я вот тут написала…Юлик: Да-а-а….

Всё тот же февраль 1984 года, всё тот же Центральный Дом Учёных во всё той же Москве, а на фото Валентин Красногоров, доктор химических наук, профессор, прекрасный драматург, прозаик, наш автор, вообще – интереснейший человек Одно время – мэр г.Хайфа (Израиль) Февраль 1984 г. ЦДУ, Москва. Л.Либет и Александр Колишевский- директор ДК им. Кузнецова г.Львов Ведь были же такие люди, как Колишевский, были!...

Журнал “ОГОНЁК” № 42, октябрь 1985 года рецензия сатирика ГАУДЕАМУС! БУДЕМ ВЕСЕЛИТЬСЯ!

Действие происходило за закрытым занавесом, а зрители расположились в глубине сцены, были свидетелями закулисных событий. Прямо перед ними были установлены зеркала, символизирующие эпиграф из другой пьесы Гоголя: “На зеркало неча пенять, коли рожа крива”. Но зрители должны увидеть себя не в зеркалах, они должны увидеть себя в самой пьесе. Иначе нет смысла ходить в театр. Сидим мы на сцене, как артисты какие-нибудь, и ждём. Сейчас они соберутся перед нами, все эти карточные шулера, и главный жулик Степан Иванович Утешительный, скажет излюбленную фразу всех плутов и мошенников: “Обманывался, обманывался и всегда буду обманываться. А всё-таки, не могу чтоб без откровенности”. Михаил Семёнович Щепкин, говорят, здорово эту фразу произносил. Здесь её скажет Леонид Либет, актёр тоже способный, опытный, 23 года не сходящий со сцены народного театра. На профессиональной сцене он был бы уже, конечно, народным артистом, а здесь сделал народным целый театр. Ещё неизвестно, что лучше. А когда С.Соколов, играющий Ихарева, говорит:” Ну, положим, плутовство. Да ведь необходимая вещь: что же можно без него сделать?” — некоторые даже в наше время с ним соглашаются. Дескать, хочешь жить, умей вертеться… Нынешней весной театр отметил своё двадцатитрёхлетие. Ему настолько претит всё круглое, обтекаемое, что отмечает театр только некруглые даты. В жизни больше некруглых дат, поэтому, следуя своему принципу, театр держится ближе к жизни. За 23-и года много произошло перемен. Менялись актёры, менялось помещение, и, конечно, менялся репертуар. Был и Чехов, и Грибоедов, и Вампилов. Даже название менялось: если сначала театр назывался “Гаудеамус” (“Будем веселиться!”), то теперь — “Поиск” (“Будем искать”). Сначала веселиться, потом искать, по какому поводу веселиться,- таков естественный процесс взросления. Всё менялось в театре, бессмертными оставались только несколько актёров и основатель театра, его режиссёр Борис Георгиевич Озеров — опытный инженер, имеющий прямое отношение к человеческим душам. Двадцать три года поиска. Серьёзного поиска. Но тот, кто побывает на “Игроках”, убедится в том, что, несмотря на свою солидность и зрелость, театр остался верен своему юношескому принципу: Гаудеамус! Будем веселиться! Феликс Кривин Львов

Во Львове давали Гоголя. Пьесу “Игроки”. Там, если помните, карточные шулера ищут, кого бы обжулить. Театр называется “Поиск”. Придя задолго до начала, я убедился, что ищут не меня. В театре был аншлаг. Правда, аншлаг предполагался при пустом зале. Аншлаг при пустом зале — явление не новое. Билеты все проданы, а зрителей нет. Можно в принудительном порядке продать билеты, но пойти в театр зрителя не заставишь. Здесь, однако, было другое. Зрители все явились, а зал был пуст. И занавес не поднимался в течение всего спектакля.

308

309

Подлинники Векселя и Доверенности, которые подписывал Глов-младший, безжалостно облапошенный (якобы) группировкой Семёна Утешительного. Их изготавливал перед каждым спектаклем матёрый фальшивомонетчик, фамилию которого, по понятным причинам, (много заказов…) нельзя называть. Скроем её за буковками Е.М.А.

Газета “КОМСОМОЛЬСКОЕ ЗНАМЯ” Орган ЦК ЛКСМ Украины Воскресенье, 20 января, 1985 года ПОДВИГУ ПОСВЯЩАЕТСЯ Впечатление после премьеры Я вижу, как идут в бой мои двадцатилетние побратимы. Мне холодно у слабого огонька их фронтовой землянки. Приближается утро, и предстоит новая, быть может, последняя атака…

310

311

Народный театр “Поиск” про львовском Дворце культуры имени Героя Советского Союза Н.Кузнецова посвятил свой новый спектакль “Рядовые” по пьесе А.Дударева 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной Войне. (Постановка Б.Озерова, режиссёр Л.Либет, художник В,Фурык). Это взволнованный рассказ о подвиге обычных людей, ставших бессмертными. Привлекает удивительное благородство, чистота души каждого из персонажей этой драматической баллады. Заканчивается Великая Отечественная. Пятеро солдат, пятеро её рядовых, пять разных судеб. У каждого из них была “своя война”, своя точка отсчёта времени на войне, своя мера ответственности, представление о том, что такое передовая. Пятеро рядовых оказываются в центре событий и судеб. Актёры (А.Макеев, В.Липовецкий, И Мазяр, П.Микитюк, С.Соколов) на первый взгляд ничуть не стараются убедить зрителя в незаурядности своих героев — она раскрывается в их поступках. Совсем юные, почти мальчишки, они сидели не за партами, а в мёрзлых окопах и перед ними были бронебойные снаряды и пулемётные гашетки. Они могли плакать от ненависти и могли по-детски радоваться весеннему косяку журавлей. Для нас, сегодняшних, тех, кто прошёл войну от начала до конца, и тех, кто слышал о ней из рассказов, узнавал из книг, кинофильмов,- для нас всех война не забудется, потому что живут в нас не пришедшие с войны рядовые… В. ПЕРЦОВ, Ветеран Великой Отечественной Войны, Подполковник в отставке. Львов. На снимке: сцена из спектакля. Фото И.Кулинского

7.12.1984 г. Спектакль “Рядовые” Анатолий Штанько и Алексей Макеев

М.Срибный и Л.Либет в спектакле “Здравствуйте!” М.Жванецкого. Сценка “ На складе”. Марик при этом не просто так всматривается в блокнотик (якобы – реквизит), а детально знакомится с текстом, где и находит для себя много нового и интересного.

“МОЛЬЕР” Михаил Афанасьевич Булгаков относится к числу самых любимых и даже обожаемых мною писателей. Его “Мастера и Маргариту” я прочёл, как и все в то далёкое время, залпом, его пьеса “Бег” не оставила меня равнодушным, а “Дни Турбиных” заставили содрогнуться душу. Дважды “Гаудеамус” обращался к его творчеству. Первый раз, в 1968 году, мы начали репетировать пьесу “Полоумный Журден”, булгаковский вариант “Мещанина во дворянстве” Мольера. Помню, что пару раз со мной репетировал приглашённый Озеровым Рома Виктюк, тогда ещё далеко не теперешний всемирно известный режиссёр, обладатель 2000 пиджаков и квартиры в центре Москвы, когда-то принадлежавшей сыну Сталина Василию, с балкона которой виден Кремль и Государственная Дума, а всего лишь скромный член труппы Львовского ТЮЗа. Репетиции проходили в бывшей церкви, которая на то время являлась одним из служебных помещений Сельскохозяйственного института. Рома всё время пытался выведать у меня, почему я делаю это именно вот так? и что я в это время думаю о своём герое? Поскольку я ничего не думал не только о своём сегодняшнем, но и о всех прошлых и будущих героях, то на вопросы Ромы я нёс какую-то ахинею, сдобренную хорошей порцией интуитивных показов предлагаемых эпизодов.

312

313

Идя после репетиции, Люсик Фейгенберг, один из наших авторов и просто запоминающийся человек, прославивший своё имя тем, что пригласил в “Гаудеамус” Олега Белкина, нашёптывал мне на ухо: “Лёнька, если б ты видел, как ты здорово репетировал с Ромой, если б ты видел!” Люсик, конечно же, ошибался, т.к. ничего особенного я не видел, и вообще, это была последняя репетиция с Ромой Виктюком, и я не помню, почему. Помню только, что позже Озеров признался мне, что в ряду его ошибок стоит и ошибочное приглашение професиональных режиссёров в “Гаудеамус”. В чём я его безоговорочно и поддержал. Дескать, а на фига, Боря, они нам нужны, если есть ты ? Короче говоря, спектакль”Полоумный Журден” так и не вышел к зрителю. И хорошо. В 1985-м году мы начали репетировать пьесу М.Булгакова “Мольер”. Сам Михаил Афанасьевич, по его собственному признанию, бесконечно любил великого французского комедиографа, актёра, режиссёра и директора театра. Я помню, как мне в далёкой юности понравилась сцена из “ Проделок Скапена”, когда блистательный Евгений Весник пулемётно выплёвывал изо рта таблетки, насильно впихнутые лекарями, в течение, где-то, минут трёх. Это было очень смешно. Я и до 1985 года пробовал читать пьесы великого французского комедиографа, актёра, режиссёра и директора театра. Не нравилось. А в 1985 – м году я уже насильно заставил себя прочитать несколько пьес великого французского комедиографа, актёра, режиссёра и директора. Вплоть до знаменитого “Тартюфа”. Снова не понравилось. Скучно, не смешно, нудно. И почему после всего этого я согласился играть великого французского комедиографа, актёра, режиссёра и директора театра… загадка.. Я плохо чувствовал материал, часто задавал себе самому и окружающим вопрос: а зачем мы это делаем ?, на который не получал ответа, и только Петя Микитюк както залепил, что мы, оказывается, исследуем взаимоотношения театра и власти, чем поверг меня в ещё большее уныние… Само-собой, премьера состоялась. 22 марта 1986 года. Спектакль прошёл аж шесть раз. Запомнились только наши с Алтуховой дуэтные сцены, как она прекрасно в них играла, да и я сам старался не отставать от неё и иногда эти старания были даже не совсем напрасными. После “Мольера” я старался не играть в тех пьесах, которые мне не нравились, но не всегда это удавалось. По разным причинам, о которых я постараюсь написать когда-нибудь…

314

315

316

317

Газета “Ленінська молодь” 30 жовтня 1986 року СОН В РУКУ або історія розслідування, яке провели драматург В.Красногоров і народний театр”Пошук Кажуть, що в ногах правди немає. З цим запекло сперечається начальник відділу Доставалов: як немає, коли його фабрика займається виготовленням виключно… жіночих ніг! А один з керівників цього дивовижного “підприємства” запевняє:”За випуском ніг фабрика посідає перше місце в районі і друге в області. Випускаємо лише ноги вищого сорту, плануємо випуск ніг із Знаком якості”… Заступник директора з перевиконання Семен Семенович виправдовується:” Тимчасові труднощі. До рук у нас ще не дійшли руки…” Що це, фантастика? Чи поганий сон? Ні, це фрагмент з нової вистави народного театру “Пошук” “Ноги жінки № 2” Постановник — керівник театру Борис Озеров. Автор однойменної п’єси — ленінградський драматург Валентин Красногоров. Соціальна сатира в ексцентричної комедії — рідкісне явище в театральному мистецтві.Тим влучніше пролунали слова драматурга. Йому пощастило — Озеров збагнув авторський задум. Написана гострою, дотепною мовою, п’єса “не страждає” багатоплановістю, можливістю двозначних тлумачень, наявністю глибоких підтекстів. Не вирізняється особливою різнобарвністю і сюжет. Студент-майбутній юрист Валентин- під час практики в одному з райвідділів міліції натрапляє на нижні частини жіночих манекенів. Подальші пошуки приводять його на фабрику, де ці манекени виробляють. Там він опиняється у становищі, схожому з тим, у яке потрапляє Незнайка, коли опинився на “обуржуазненому” Місяці. З тою лише різницею, що один з найпопулярніших дитячих героїв довго звикав до системи капіталістичних вартостей, а наш Валентин ніяк не міг розібратися із демагогією, потуранням байдикуванню і словоблуддю. Валентин (А.Штанько) щиро хоче допомогти працівникам фабрики. Він б’ється, як риба об лід, навколо вже згаданих “керівників”, ставлячи перед ними безліч питань. Виглядає він досить безпорадно: таке враження, що уперше в житті зіткнувся з такими ганебними явищами, як дописки, безвідповідальність, кар’єризм… Врешті-решт, автор наприкінці дає змогу Валентинові “прокинутися” (мовляв, усі попередні події були лише маревом, поганим сном). Це, звичайно, теж вихід, хоч, думається, справжньому юристові ( і навіть студентові під час переддипломної практики) варто бути краще ознайомленим із комплексом різноманітних “виробничих” злочинів і зловживань. Чим “беззахисніший” Валентин, тим більш “витончені” “суперники”. Трійця — директорат фабрики- дуже колоритна. Це діловий, заклопотаний, з вічною телефонною трубкою в руці (“я тобі — сто тонн пап’є-маше, ти мені — шістнадцять тролейбусів”) заввідділом Доставалов у яскравому виконанні Л.Лібета. Самовпевнений “носитель істин великого бізнесу”, а по суті шахрай318

ства — заступник директора з перевиконання Семен Семенович (В.Мешман), і, нарешті, сам товариш Єгоров (М.Вальба), який захлинається від щохвилинного самовихваляння ( “за кількістю зборів наша фабрика посідає перше місце у світі і друге в Азії”). Так вони живуть і керують, цупко тримаючись один за одного, коли треба захистити”спільну думку”.Навіть на сцені рухаються, тримаючись попід руки. Але при цьому терзаються вічною підозрою до “однодумців”, коли мова йде про особисті справи. Що ж до “маси”, якою керують вищезгадані начальники, то вона попросту байдикує. Усю роботу на фабриці веде єдиний робітник — Трохимович ( С.Соколов). Колишній доктор медичних наук, талановитий протезист, він працює на фабриці, виробляючи разом з жіночими ногами протези, вкрай необхідні людям. Чому ж він пішов з наукового інституту? “Був у нас і особистий план, і інститутський план, і творчий план, і зустрічний план, — словом, усе, крім протезів”. Можна розуміти радість Валентина, коли, прокинувшись, він знову повернувся до людей. На фабриці ж — не люди, а манекени, безсловесні, бездіяльні… Б.Озеров доречно використав пластику брейк-дансу для зображення бездуховних, “механізованих” працівників фабрики. Такі танцювальні епізоди не лише образно втілюють “єдність поглядів”, але роблять виставу жвавішою. Взагалі, постановник змушує акторів рухатися якомога більше: сцена велика, декорацій обмаль, лише найнеобхідніший реквізит. Отакий памфлет. Гострий і трагічний водночас. Адже те, що розвінчують автори вистави, ще не кінця викоренено в нашому суспільстві. Боротьба попереду — і нелегка боротьба. Ось чому насторожує деяке нашарування легковажності при трактовці негативних персонажів. Сміх сміхом, але… Тут якраз вельми бракує “другого плану”, глибини образів, щоб за сміхом відчувалася гіркота. Цього, на жаль, немає. … Різні бувають сни. Інколи, прокидаєшся — і хочеться заснути ще на годинку, продовжити рожевий міраж. Сон, що примарився Валентину, довго не забуваєш… М.ХРАМОВ

319

“ГОЛОС РОДИНЫ” № 19 (2527) 1986 г. “ПОИСК” В ПОИСКЕ “Хотелось бы прочитать в газете или журнале о самодеятельных театрах, студиях, молодёжных коллективах” ф.к.(ФРГ)

Берег Азовского моря. 9 сент.1986 г.Пос. Щёлкино, строительство Крымской Атомной Электростанции. Снизу вверх: Оля Петрова, Люда Кокшарова, Мария Алтухова, Алёна, Юрий Прядкин, Виталий Липовецкий, Толик Штанько, Сергей Соколов, Петя Микитюк. Безжизненно тело справа от группы принадлежит Марику Срибному.

• • • •

320

Почти четверть веха существует во Львове самодеятельный театр “Поиск” и его бессменный художественный руководитель — инженер Борис Озеров. Репертуару этого народного театра может позавидовать иной профессиональный коллектив. Вот только некоторые его работы: “Игроки” Гоголя, “Горе от ума” Грибоедова, “Точка зрения” Шукшина. “Утиная охота” Вампилова, “Скамейка” Гельмана, “Рядовые” Дударева “Последний посетитель” Дозорцева… Вспоминаются гастроли этого коллектива в Москве, когда студийцы впервые показали постановку чеховского “Дяди Вани”. Пьесу, к которой не раз обращались ведущие театры страны. На сцене Дворца культуры “Замоскворечье” расположились и актёры, и зрители. Режиссёрское решение спектакля не тольНА СНИМКАХ: Художественный руководитель театра Борис Озеров. ко приблизило происходящее на сцене, но и сделало зрителей его Сцена из спектакля участниками. Они разделяли беды “Кто-то должен уйти” М.Алтухова и С.Соколов в спектакле “Дядя Ваня” и радости чеховских персонажей, Сцена из спектакля “Рядовые” сопереживали вместе с ними. УдаФото В.Некрасова ча спектакли и в оригинальной интерпретации пьесы, и в прекрасном актёрском ансамбле. Образ дяди Вани создал одни на ведущих актёров “Поиска” инженер Сергей Соколов. Он раскрывает перед зрителями трагедию мягкого, доброго, высокоинтеллигентного человека, посвятившего всю свою жизнь брату, неудачнику, не состоявшемуся ни в чём. В целом спектакль очень точно передает атмосферу, дух жизни чеховских героев, их искания идеалов добра и справедливости. Самодеятельные артисты сумели увидеть чеховских персонажем глазами современного человека и передать это свое видение современному зрителю. Не менее актуально к остро звучат в исполнении “Поиска” пьесы советских авторов. Студийцы по праву гордятся 321

оценкой, данной известным московским режиссёром А. Эфросом, что лучшей постановки “Утиной охоты” Вампилова он не видел ни в одном другом, даже профессиональном театре.

— У нашего театра, — говорит его художественный руководитель Борис Озеров. — как и у каждого творческого коллектива, были свои взлёты и падения. В годы подъёма труппа вырастала, в годы спада — уменьшалась. Но всегда оставалось ядро — старожилы, преданные творческим устремлениям “Поиска”. На них и держится наш театр. Один из старейших артистов — ведущий инженер Леонид Либет. Уже не одни год играют в спектаклях “Поиска” инженер Юрий Прядкин, диспетчер Алексей Макеев, техник Виталий Липовецкий, учительница Мария Алтухова. В театр пришла и талантливая молодежь — студенты, рабочие, служащие. Наш разговор с Борисом Озеровым прервался. Кончалась репетиция, и надо было договориться о всех подробностях подготовки предстоящего спектакля.

— Я до пяти работаю, потом приду.

— А у меня до половины пятого учеба, — послышались голоса из зала.

— Значит, как только освободитесь — сразу сюда. — спокойно резюмировал режиссёр. А потом добавил, улыбнувшись: — Мне бы самому успеть прийти сюда хотя бы за час до начала спектакля. Как и во многих других самодеятельных коллективах, здесь, во львовском “Поиске”, всё делают сами студийцы: создают и монтируют декорации, перепечатывают пьесы, шьют костюмы, устанавливают свет, озвучивают спектакли... Конечно, государство предоставляет помещение для занятий в Доме культуры, субсидирует покупку материалов для реквизита и костюмов. Но всё же главное в “Поиске”, как и во всём самодеятельном творчестве, — любовь его участников к искусству, их энтузиазм, — Без дружбы и особого чувства сплочённости, творческой общности единомышленников. — говорит Борис Озеров, — наш коллектив просто бы не состоялся. Театр по праву называет себя “Поиском”. Здесь не боится экспериментироватъ, не копируют большие профессиональные коллективы — ищут свои решения, свои яркие детали, интересные ньюансы для раскрытия образов на сцене. Самодеятельный театр “Поиск” ищет и находит способы быть соэвучным мыслям и чувствам современного зрителя. Поэтому на его спектаклях нет равнодушных. Н АЛЕКСАНДРОВА

322

22 апреля 1987 г. 25-летие театра. ДК им. Н.Кузнецова

323

Немалый коллектив нашего театра вместе с немалым количеством приглашённых друзей, родственников и просто хороших людей

Далее – публикуются суммы премиальных, выплаченных членам нашего коллектива в ознаменование 25-летия его же. Суммы, естественно, варьируются в зависимости от практического стажа пребывания награждаемого в стенах “Гаудеамуса”, хотя о каких, собственно, собственных стенах можно тут говорить…

324

325

Председателю Львовского обкома профсоюза рабочих местной промышленности и коммунальнобытовых предприятий тов. В.Т.Арсеньеву Администрация, партийная и профсоюзная организации Дворца культуры им. Н.И.Кузнецова в связи с 25-летием со дня основания просят наградить денежными премиями участников народного театра “Поиск” в соответствии со стажем их работы на самодеятельной сцене и творческим вкладом в постановку спектаклей: 1962 1. Озеров Б.Г.

2. Либет Л.В.

3. Срибный М.А.

150 руб.

100 руб 50 руб.

1967 4. Ванцлов А.Г.

5. Липовецкий В.А.

6. Мешман В.И.

7. Прядкин Ю.В.

8. Соколов С.Е.

50 50 50 50 50

1969 9. Макеев А.А.

10. Щедрый П.В.

11. Евшин М.А.

12. Макогон О.И 13. Алтухова М.В.

14. Нягай Ю.И.

15. Новосад О.И.

16. Микитюк П.И.

40 40 40 40 40 40 40 40

1975 17. Мазяр И.А.

18. Данилова Э.П.

19. Ярошевская Н.М.

20. Штанько А.М.

30 30 30 30

1982 21. Ткаченко А.Н.

22. Дианова А.И.

20 20

1984 23. Фурык В.А.

24. Амелин А.И.

25. Амелина В.И.

26. Ковтун Ю.Н.

27. Кузнецов Ю.Н.

28. Буторин В.П.

29. Петелько С.В.

20 20 20 20 20 20 20

1985 30. Ломтева Е.Н.

31. Вальба М.Д.

32. Явир Т.А.

33. Егоров Ю.В.

34. Патрушев К.В.

35. Петрова О.В.

36. Можаева А.И.

10 10 10 10 10 10 10

Администрация, партийная и профсоюзная организации Дворца культуры также просят выйти с ходатайством в Львовское управление культуры облисполкома о присвоении художественному руководителю и режиссёру народного театра “Поиск” Б.Г.Озерову, основателю коллектива, ведущему актёру Либету Л.В. почётного звания “Заслуженный работник культуры УССР”. (Характеристики прилагаются) Директор Дворца культуры Секретарь парторганизации Председатель профкома

Ю.Е.Арбузов В.Г.Беспаленко Т.П.Читайло

326

ТВОРЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА на режиссёра народного театра “Поиск” Львовского Дворца культуры работников коммунального хозяйства имени Героя Советского Союза Н.И.Кузнецова

ОЗЕРОВА БОРИСА ГЕОРГИЕВИЧА 1943 года рождения, русского,б/п образование высшее, холостого, прож. по адресу: г. Львов, ул. Научная, 41, кв.40 Тов. Озеров Борис Георгиевич является организатором и бессменным руководитнлем самодеятельного драматического театра “Поиск”, организованного в 1962 году. Тов. Озеров Б.Г. за время работы сумел собрать и организовать в один колектив большую группу любителей театрального искусства.Постоянная творческая работа, обновление репертуара, систематическая и целенеправленная деятельность режиссёра в профессиональной подготовке участников коллектива, преемственность поколений актёров в учебном и репетиционном процессе – всё это помогло создать оригинальный коллектив единомышленников, достичь высокого уровня исполнительского мастарства, результатом чего явилось широкое признание коллектива зрителем и присуждения коллективу звания”Народный” в 1976 году. Тов. Озеров Б.Г. обладает глубокими познаниями основных концепций советского театрального искусства. Его режиссёрские работы в постановке спектаклей классического репертуара, советских и прогрессивных авторов отличаются интересной сценической интерпретацией, чётким выделением главного замысла и идейной направленности пьесы, точным и интересным построением мизансцен, индивидуальной работой с самодеятельными актёрами. За 25 лет работы в театре режисёром Озеровым Б.Г. осуществлены сценические постановки 43-х пьес. Основное направление, выбранное режиссёром, это политический театр. В этом направлении поставлены спектакли М.Шатрова “Диктатура совести”, А.Дударева”Рядовые”, Вс. Вишневского”Оптимистическая трагедия”, А.Гельмана”Заседание парткома”и др. Видное место в работе Б.Г.Озерова занимает русская и советская классика: А.П.Чехов “Дядя Ваня”, Н.В.Гоголь”Игроки”, М.А. Булгаков”Мольер”, В.Дозорцев”Последний посетитель”. Постановка спектакля А.Вампилова”Утиная охота” рецензентами признана самой удачной на сцене советского театра. Театр, руководимый Б.Г.Озеровым, является дипломантом и лауреатом всех предшествующих смотров и конкурсов народного творчества, лауреатом Всесоюзного театрального фестиваля в городе Горьком в 1969 году и в г. Ташкенте в 1979 г. На протяжении всех лет работы Б.Г.Озеров поддерживает тесные творческие связи с комсомольскими организациями города и области. Б.Г. Озеров – дипломант ХII Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в г. Москве, автор постановки концерта для делегатов ХIII областной комсомольской 327

конференции, является художественным руководителем агитпоезда”Комсомолец Украины”, обслуживавшим строителей Крымской АЭС и Северо-Крымского канала в 1986 году. Тов Озеров Б.Г. – добросовестный работник, честен, морально устойчив, пользуется большим уважением среди участников народного театра “Поиск”, сотрудников Дворца культуры, скромен в быту. Директор Дворца культуры Секретарь партийной организации Председатель профкома

Ю.Е. Арбузов В.Г. Беспаленко Т.П. Читайло

Тов. Либет Л.В. является руководителем молодёжной театральной подготовительной студии при народном театре. Отдаёт много сил и энергии в профессиональной подготовке молодых актёров. Пользуется большим и заслуженным авторитетом среди участников коллектива, сотрудников Дворца культуры. Добросовестный в работе, честен, скромен в быту, морально устойчив, политически грамотный товарищ. Директор Дворца культуры Секретарь партийной организации Председатель профкома

Ю.Е. Арбузов В.Г. Беспаленко Т.П. Читайло Газета “Правда” АФИША “ГАУДЕАМУСА”

ТВОРЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА на актёра народного театра”Поиск” Львовского Дворца культуры работников коммунального хозяйства имени Героя Советского Союза Н.И.Кузнецова

ЛИБЕТА ЛЕОНИДА ВЛАДИМИРОВИЧА 1943 года рождения, русского, б/п, женатого, образование высшее, прож.по адресу г. Львов, ул. Кутузова, 102, кв.1 Тов. Либет Л.В. является организатором и бессменным участником самодеятельного народного театра “Поиск” с 1962 года. Обладая природными актёрскими данными, т. Либет Л.В. за время работы в театре, путём постоянного овладения творческим и учебным процессом, сумел значительно раскрыть свой талант как актёра и сорежиссёра. Обладая большими организаторскими способностями, он, совместно с режиссёром театра т. Озеровым Б.Г. сумел сплотить участников в единый коллектив, способный решать значительные творческие задачи.За время работы в качестве самодеятельного артиста т. Либет Л.В.сыграл много ролей по пьесам русских классического репертуара, в пьесах советских и прогрессивных драматургов. В том числе: М.Шатров “Диктатура совести” М.Булгаков “Мольер” Н.Гоголь “Игроки” А.Вампилов “Утиная охота” А.Чехов “Дядя Ваня” В.Шукшин “Точка зрения” Б.Васильев “В списках не значился” 328

– Рабочий – Мольер – Утешительный – Зилов – Астров – Дед; Непонятно кто – Степан Матвеевич

Представьте себе коллектив, все члены которого работают, нисколько не считаясь со временем, с затратой сил, нередко по ночам. Представьте коллектив, в котором неформальный и формальный лидер — всегда одно и то же лицо. Если дело обстоит иначе, он. уходит сам, без понуждения сверху или снизу. Не правда ли, заманчивая картина, можно сказать, коллектив будущего? Однако такие есть и сегодня, причем не один десяток. Это — народные театры. Один из известнейших народных театров страны — Львовский “Гаудеамус” отметил недавно свое 25-летие. Сегодня это театр высокого уровня с разнообразным и оригинальным репертуаром, любимый зрителями. Все эти годы им бессменно руководит Борис Озеров — инженер одного из львовских НИИ; сохраняется и актерский костяк — в основном инженеры, выпускники Львовского политехнического института, создавшие в свое время студенческий театр. А после окончания вуза они не захотели расставаться. Вот уже четверть века они встречаются по вечерам, в свободные от работы дни, встречаются как единомышленники, как люди, преданные сцене. На разных этапах существования львовского “Гаудеамуса”” всегда были спектакли, определявшие его идейный и художественный уровень. В середине 70-х — “В списках не значился” по Б.Васильеву и “Инцидент” по сценарию американского фильма. В конце 70-х — Вампиловская “Утиная охота”. Сегодня лучшие спектекли театра поставлены по классическим произведениям это “Игроки” Гоголя и “Мольер” Булгакова…

329

На праздничном вечере актриса одного из профессиональных театров Львова сказала что они у себя в театре долго думали, что бы такое подарить “Гаудеамусу”, чего у него нет. И выяснилось: единственное чего у него нет, так это плохой пьесы... Они любят театр самозабвенно, бережно к нему относятся и берегут его достоинство от “практических” расчетов и игры самолюбий. Ю. СМЕЛКОВ. На здобуття обласної комсомольської премії імені О.Гаврилюка У “ПОШУК” — НАЗАВЖДИ Коли самодіяльний театр працює майже в одному складі 25 років, то про нього вже можна говорити, як про колектив однодумців. І недарма вироблене з роками почуття ліктя взаємодопомога, об’єктивна критика, постійний імпульс творчості — ось ті риси акторів народного театру “Пошук”, який недавно відзначив своє 25-річчя. Починалася біографія театру ще у Львівському політехнічному інституті. Тодішні його студенти Леонід Лібет, Марко Срибний, Борис Озеров, Нінель Ярошевська запропонували створити СТЕМ — студентський театр естрадних мініатюр. А назву йому дали незвичну — “Гаудеамус”, що означає — “Радіймо”. Той, хто був студентом, знає, яке різноманітне, багате на пригоди та випадки студентське життя. Хоч книжки пиши. Та актори захотіли показати все на сцені, і те, що вийшло це досить цікаво, — підтверджує та популярність серед молоді, яку згодом завоював “Гаудеамус”. СТЕМ виростав творчо і кількісно. Прийшли, збагативши новими фарбами палітру колективу, Юрій Прядкін, Елеонора Данілова. “З часом з’ясувалось, що у “Гаудеамуса” мета не лише висміювання якості їжі в студентських їдальнях, — говорить Леонід Лібет, — і саме спектакль Фелікса Кривіна “Подія” вперше підтвердив це…” В 1969 році цю роботу львів’яне представили на Всесоюзному фестивалі СТЕМів у Горькому і здобули приз глядачів. Спектакл “Подія” — друге народження театру — загострив інтерес до творів, які не залишають людину байдужою, змусів задуматися, співставити своє життя з життям героїя, спричинив до дії. Поступово складався особистий почерк театру, а разом з ним й потреба сказати своє слово зі сцени. З’являються нові цікаві роботи. Це — спектакль за кіносценарієм амеріканського драматурга Ніколаса Баєра “Інцідент”, вистави за творами В.Шукшіна “Точка зору” і О.Гельмана “Засідання партко330

му”. Є в репертуарі колективу й роботи, присвячені темі Великої Вітчизняної Війни. Ще у 1970 році представлено на суд глядачів спектакль “Мне хочеться знову побачити тебе”, написаний на основі листів, щоденників, віршів воїнів, які загинули на війні. Анатолій Штанько, один з молодих членів колективу, сказав:”Постановки на військову тематику мені багато дають. Вони вчать героїзму, мужністі, вмінню йти на сміливі рішення, конкретні дії… Ми маємо унікальну можливість хоч трохи, не довго, прожити на сцені життя тих, хто віддав його за нас”. Конфлікт людини з самою собою, її духовна безвихідь — так коротко можна охарактеризувати суть п’єси О.Вампілова “Качине полювання”. Спектакль дуже тепло прийняли не тільки львів’яни, а й глядачі інших міст. “Пошук” часто звітується у столиці нашої країни. І тут не раз відзначалась глибина думки, сміливість трактувань, згуртованість акторів, які грають натхненно, з душею. “Пошук” працює в Палаці культури імені М.Кузнецова, в одному з кращих закладів культури Львова. Вагомою подією для колектива стала постановка “Диктатури совесті” М.Шатрова. Те, що відбувається на сцені, — автор визначає просто: “ Сперечання і роздуми 1987 року”. Перед нами — драма ідей, політична суперечка, епізод сьгоднішньої суспільної боротьби.А те, що така боротьба триває, — закономірність, бо наше суспільство переживає бурхливий час змін. Два табори: прихильників і противників ведуть гарячий диспут, підкидаючи нові думки, аргументи. Перших об’єднує нетерпимість до напівправди, байдужості, до зневіри, що в житті може щось змінитись на краще, і взагалі, мінятись, а других те, що вони бояться цих змін, стараються ставити їм перешкоди. Борис Озеров, незмінний керівник театру і його(разом з Леонідом Лібетом) режисер, підійшов до “Диктатури совесті” з особистим трактуванням, несподіваною, сміливою інтерпретацією. Спектакль М.Шатрова схвально оцінили і глядачі, і критики. Цією постановкою розпочався творчий звіт, присвячений 25-річчю з дня заснування театру. У його програмі — вистави “Мольєр” М.Булгакова, “Добридень” М.Жванецького, “Сон в руку” В.Красногорова, “Гравці” М.Гоголя. Завершувався звіт зустріччю акторів і глядачів, де “Пошук” показав ряд уривків зі своїх кращих робіт.

— З чого починається театр? Починається він з любові, — сказала, вітаючи колектив, доктор мистецтвознавства М.І.Строєва, — з цієї першої, єдиної, дитячої любові. Акторів також привітали народний артист СРСР О.Д.Гай, народна артистка УРСР Таїсія Литвиненко, письменник Фелікс Кривін, молоді актори театру Радянської Армії, театру імені М.Заньковецької Позаду — 25 років праці колективу. А це — 43 спектаклі, сотні зустрічей з глядачем. Попереду — нові вистави, нові звершення. Б.Бондаренко

331

ТУМАНЕВИЧУ Дорогой Виктор Иванович! Среди многочисленных гостей, имеющих прибыть на 25-летний юбилей нашего театра, Вам, естественно, отводится далеко не последнее, но почётное и соответствующее Вашему участию в его судьбе место. Давненько Вы не бывали в старинном славянском городе Львове, давненько… С прискорбием констатируем этот неприятный факт. Впрочем, тем радостнее и желаннее будет наша встреча, не так ли? Программа же Вашего визита составлена следующим образом: ЦИТРИНЯКУ Уважаемый товарищ Г.Цитриняк! Столь сухое и официальное обращение ни в коей мере не говорит, что мы Вас будемм принимать сухо и официально. Конечно же, нет! Мы встретим Вас с максимально возможными для нас теплотой и дружелюбием. Оркестров, почётных караулов, толп пионеров с флажками и фейерверков не обещаем, но цветы и улыбки – в изобилии. Это – сто процентов. Так что заказывайте билеты, соответствующие Вашим привычкам и настроению, берите побольше звукозаписывающих диктофонных устройств с тем, чтобы принять самое непосредственое участие в меропричтиях, посвящённых 25-летию театра “Поиск”. (Опять суховато. Ну, да ладно…) И Вашему вниманию будет предложена следующая программа:

ПРИГЛАШЕНИЯ К ТЕАТРУ (к сожалению – избранные: часть утеряна при перепечатках, эвакуациях и пр. катаклизмах) КРИВИНУ Дорогой Феликс Давидович! Мало найдётся слов, которыми можно было бы охарактеризовать, с каким желанием и нетерпением мы хотели бы видеть Вас на нашем 25-летнем юбилее. Практически, их нет вовсе. Возможно, мы их ещё придумаем и выскажем Вам при личной встрече, тем более, что до 18-ого апреля время ещё есть. Так что приезжайте, дорогой Феликс Давидович! А мы уж постараемся, чтобы такая зараза, как полное разочарование и скука не сопровождали бы Вас в нашем театре. Вашему вниманию и участию предлагается следующая программа: 332

ПЕТРУШЕВСКОЙ Дорогая Людмила Стефановна! Ваше отчество, столь необычное для средней полосы России, в каковой Вы изволите проживать в данное время, наталкивает нас на мысль (ха—ха-ха!), что Ваши не столь отдалённые предки имели много общего с территорией, на которой 25 лет назад возник и до сих пор функционирует наш театр. Так почему бы Вам не посетить, пусть даже и проблематичную в смысле родства, землю старинного славянского города? Нам кажется, что некий резон в подобном поступке есть. А заодно сможете ознакомиться с такими спектаклями: АГИШЕВОЙ Уважаемая Нина Дмитриевна! Мы, конечно, можем дать Вам всяческие гарантии, что на нашем 25-летнем юбилее Вам будет очень интересно и весело. Но гарантии гарантиями, а случиться может всякое. Например, Вам будет только интересно, но не весело. Или наоборот: весело, а с интересом возникнет так называваемая напряжёнка. Поэтому,будет лучше всего, если Вы непременно приедете к нам и разберётесь, так сказать, на месте. Программа предлагается следующая:

333

ПЛАХОВУ Дорогой Андрей! Очень хотелось бы видеть Вас на 25-летии театра”ПОИСК” не только потому, что мы считаем Вас автором лучшей рецензии на нашу “Утиную охоту”. Дело не в этом, хотя, чего уж скрывать, и в этом тоже. Но к тому же, под многим, о чем Вы пишете, о чем думаете, что Вам по душе и что возмущает, мы с удовольствием поставили бы свои подписи. Хотелось бы это продемонстрировать в личной беседе, так сказать, с глаз на глаз, тем более что с нашей стороны этих самых глаз будет множество. Посему предлагается такая программа: АННАПОЛЬСКОЙ Вы, очевидно знаете, что на наш 25-летний юбилей мы приглашаем довольно большое количество гостей. Но весь вопрос в том, что для придания празднику соответствующего блеска и великолепия Ваше присутствие не только желательно, но просто крайне необходимо. Мы подчеркиваем, что наречие”крайне” в данном случае не полностью отражает степень ожидаемого эффекта. Да и вряд ли такое наречие существует в нашем могучем русском языке. Исходя из всего вышесказанного, пребывая в непременном состоянии ожидания и надежды, ждем Вас во Львове в следующие сроки с программой: ЖВАНЕЦКОМУ Дорогой Михаил Михайлович! Вам, как автору текста нашего спектакля “Здравствуйте!”, конечно же, очень хочется узнать, насколько полно и хорошо мы воплотили Ваши мысли, чувства и желания в сценическое действие. Очевидно, Вы просто сгораете от любопытства. Видимо, не раз и не два возникала у Вас шальная мыслишка бросить всё и радостно погрузиться в мир образов, рождённых Вашей фантазией и нашей их интерпретацией со всей доступной нам тщательностью и старанием. Так в чём же дело? Легкость достижения контакта просто поражает – Вы к нам едете, а мы, наоборот, Вас встречаем. Только и всего! А? Кстати, не сочтите за труд ознакомиться с программой: КРАСНОГОРОВУ Дорогой Валентин Самойлович! Существует такая поговорка: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Это, конечно, верно. Но что мешает Вам увидеть наш театр столько раз, сколько представляется возможным? Ничто. Тем более что на данном этапе практически из ничего, на пустом месте, образовалась редкая возможность, переходящая в редчайшую удачу, не только просмотреть цикл спектаклей, но и принять самое непосредственное и столь желаемое нами участие в 25-летнем юбилее театра “ПОИСК”. Как один из наших любимых авторов, Вы попадете в неплохую компанию – у нас будут Гоголь, Булгаков, Шатров, Жванецкий и многие другие. Компания, которая воплощает великолепные тексты на сцене, будет, конечно, похуже: Озеров, там, Либет(тьфу!), Соколов, Прядкин, извините уж, Мешман и ряд других деятелей, причисляющих себя к театральному движению. Но, как говорится, это ещё не худший вариант. Так что ждём Вас и надеемся. А вот и программа: 334

ШАТРОВУ Уважаемый Михаил Филиппович! В спорах и размышлениях прошел у нас 86 год. В спорах и размышлениях начался и неуклонно движется вперед 87й. Чем они закончатся и куда заведут? На этот счет есть много мнений, и хотелось бы их высказать при личной встрече. Тем более, что имеется для этого прекрасная возможность, а именно: 25-летний юбилей нашего театра, на каковой мы Вас и приглашаем с надеждой, что Вы-таки приедете, тем более что торжества открываются Вашей пьесой и нашим спектаклем по ней. И это не последний сюрприз из тех, что ожидают Вас в нашем старинном славянском городе. Для пущей занимательности предлагаем следующую программу: ВИКТЮКУ Дорогой Роман Григорьевич! Может, хватит Вам скитаться по столицам и ФРГам? Может, хватит любоваться картиной современного состояния советского театра, довольно-таки неприглядной на данном этапе? Может, хватит вносить свой характерный мазок на вышеупомянутую картину в отрешении хоть чуть-чуть скрасить унылый пейзажик, достигая обратного эффекта, а? Может, хватит колотиться головой в сухие двери начальствующих кабинетов? Может быть, соберетесь с духом, отбросите всю эту шелуху, плюнете на этот непостоянный и капризный “бомонд”, сядете в самолет типа ЯК-42 и-таки приедете на наш 25-летний юбилей, а? Что Зам стоит? Роман Григорьевич? Ничего. А нам будет приятно. Так что извольте ознакомиться с такой программой: УВАРОВОЙ Уважаемая Елизавета Дмитриевна! Встречи во Львове ждут с Вами не только наши авторы Шатров, Гоголь, Булгаков, Красногоров и др., но и весь многотысячный коллектив театра “Поиск”, который Вас помнит и любит. Так что приезжайте, не пожалеете! Во всяком случае, мы предпримем массу усилий для того, чтобы именно так и произошло. Костьми ляжем,но постараемся, чтобы неделя, проведенная Вами на 25-летнем юбилее театра “ПОИСК”, запомнилась Вам надолго, если не навсегда. Программа Вашего пребывания следующая: СЕДЫХ Уважаемая Мария Дмитриевна! Хотелось бы, конечно, написать, что Ваш журнал, “ТЕАТР” и наш театр “ПОИСК” связывает многолетняя творческая дружба и взаимный интерес, но к сожалению, это не совсем так. Вернее – совсем не так. А жаль. Для, ликвидации подобного положения вещей, как не отвечающего ни интересам “ТЕАТРА” ни тем более “ПОИСКА”, примите, пожалуйста, наше категорическое приглашение присутствовать на 25-летнем юбилее вышеозначенного “ПОИСКА” и принять посильное и непременное участие в следующей программе:

335

БОРИНОЙ Дорогая Надя! Приходится признаться, что мало найдется в истории нашего театра таких ярких, феерических страниц, каковой, вне всякого сомнения, была поездка в Крым. Мы помним и ласковое море, и горячее солнце, и молодую прекрасную женщину, которая делала всё, чтобы наша поездка была успешной, и немало в этом преуспела. И вот представляется прекрасная возможность нам, в свою очередь, продемонстрировать гостеприимство и хлебосольство. Для этого тебе просто необходимо посетить старинный славянский город Львов в связи с 25-летием любимого тобою театра. А уж мы постараемся, так сказать, не ударить в грязь лицом, не дать маху, не опростоволоситься, грубо говоря, не предстать в невыгодном свете. А вот и программа: СТР0ЕВОЙ Уважаемая Марьяна Николаевна! Мы верим, что нет таких сил, событий, отдельных лиц и целых организаций, которые могли бы помешать Вам оказать нашему театру неслыханную честь своим присутствием на его 25-летнем юбилее. Поэтому, находясь в ожидании и предвкушении, сообщаем Вам следующую программу: КАРАУЛОВУ Дорогой Андрей! Помнится, Вн уже протоптали узенькую тропинку в наш театр, будучи во Львове не так уж давно. Так почему бы Вам не превратить эту самую тропинку в хорошо наезженную столбовую дорогу типа шоссе, а? Тут, кстати, подвёртывается отличнейший для этого случай: 25-летни юбилей нашего театра. Как нарочно, ей-Богу! Тем более что так оно и есть. Так что ждём. Непременно. Параллельно сможете досмотреть следующие спектакли: ГОШИДЗЕ Уважаемый господин Давид Мухамедович! Нас не покидает ощущение того, что наша совместная работа над спектаклем “Мольер” произвела настолько глубокое впечатление на обе творческие стороны, что они обуреваемы желанием новой радостной встречи. Не так ли? Почему-то очень хочется верить, что это именно так. Так в чём же дело? Приобретайте билет на любой вид транспорта садитесь в него же, и мы гарантируем Вам тёплую встречу на нашем 25-летнем юбилее. А также просмотр следующих спектаклей: СМЕЛКОВУ Дорогой Юлий Сергеевич! Что бы там ни было, но мы, конечно же, просто не мыслим себе нашего 25-летнего юбилея без Вашего непосредственного и вдохновенного участия. На кой чёрт он тогда нужен вообще?! Недаром ведь заявила близкая родственница одного нашего актёра: “Когда я читаю, что написал Смелков, я понимаю, что он хочет сказать”. И это правда. Потому что подавляющее большинство так называемых критиков так формулирует свои мысли, что, прочтя и отдохнув, задаешь себе вопрос: а были ли они вооб336

ще? имеются в виду не критики, а мысли. Кроме того, просим учесть, что длительное отсутствие контактов негативным образом сказывается не только на судьбе нашего театра, но и самым удручающим образом – на всем театральном искусстве в стране. Чего, конечно же, Вы просто не вправе допустить, дорогой Юлий Сергеевич! Ознакомьтесь с программой: ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Начиная с 1962 года безобидными на первый взгляд, “ЭТЮДАМИ, ПРОДИКТОВАННЫМИ, якобы, ВРЕМЕНЕМ”, громко крича и будоража общественность так, что “ЭX0 так называемого ФЕСТИВАЛЯ” ухлюпами долго содрогалось на парапетах вышестоящих инстанции, этот с позволения сказать “театр” во гремя своих “АЛУШТИНСКИХ ВСТРЕЧ” и во время “ДИАЛОГОВ О, мягко говоря ЛЮБВИ,” “В ОТКРЫТОМ МОРЕ”, обещая “СИЛЬНОЕ ЧУВСТВО”, практически поставил “МЫШЕЛОВКУ”,в которой “НАЕДИНЕ СО ВСЕМИ”, на “СКАМЕЙКЕ” грубо и откровенно “ШЕРШЕЛЯФАМ’’, утверждая при этом сиплым голосом “МНЕ ХОЧЕТСЯ ВИДЕТЬ СЕГОДНЯ ТЕБЯ”. Пообещав: “С ВЕСНОЙ Я ВЕРНУСЬ К ТЕБЕ”, оставил доверчивую ля фам с незаконнорожденной “СТРАНИЦЕЙ ЖИЗНИ” на руках, там же “В ГЛУБОКОМ СИНЕМ МОРЕ”, отчего “НОГИ ЖЕНЩИНЫ № 2” буквально промокли и стали очень “СЫРЫМИ НОГАМИ”. Тяжко переживая эту,пусть и “ОПТМИСТИЧЕСКУЮ ТРАГЕДИЮ”, “ДЯДЯ ВАНЯ” слегка двинулся умом и стал запоем читать “МОЛЬЕРА”, из-за пристрастия к которому его стали называть наш “ПОЛОУМНЫЙ ЖУРДЕН” Его “ГОРЕ ОТ УМА” тяжко отразилось на детях, выродившихся впоследствии в дефективное “ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ”. Эти,если можно так выразиться, “ПОХОЖДЕНИЯ ШИПОВА”,”ВЕЧЕРНИЕ ИГРЫ”, и, в частности, “УТИНАЯ ОХОТА”, сопровождавшаяся умопомрачительным распитием импортного “ЧИНЗАНО”, повлекли за собой целый ряд”ПРОИСШЕСТВИЙ” и “ИНЦИДЕНТОВ”, В результате которых имела место массовая “ГИБЕЛЬ КРОНШТАДТСКОГО ПОЛКА”. До сих пор оставшиеся в живых “РЯДОВЫЕ”, ”ИГРОКИ” нищенствуют, собирая”С МИРУ ПО НИТКЕ” с единственной целью прикрыть срам, но тщетны их усилия. Всё это привело к установлению в театре жесточайшей “ДИКТАТУРЫ СОВЕСТИ”. Удивляюсь, как этот театр, во всю болтая “О СЕБЕ И О ДРУГИХ” тянул “ОТ СЕССИИ ДО СЕССИИ” Верховного Суда. Кому-то это может показаться страшным “СНОМ В РУКУ”, тем не менее, это так. В связи с вышеизложенным моя “ТОЧКА ЗРЕНИЯ” такова: “КТО-ТО ДОЛЖЕН УЙТИ”, по крайней мере, сегодняшний “ПОСЛЕДНИЙ ПОСЕТИТЕЛЬ” в театре действительно должен стать последним. И хоть театришко этот ни в каких “СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ” надо разобрать его поведение на “ЗАСЕДАНИИ ПАРТКОМА”. Я кончил. ЗАНАВЕС

337

ИМЕНИНЫ СЕРДЦА встреча: театр – зритель (сценарный план) 1-ая часть 1. Пролог из спектакля “Здравствуйте!” – Ты, зритель... – весь театр.

2. Р.Паулс – Л.Либет “Вот в театре свет погас...” Л.Либет, И.Мазяр.

3. “Эхо фестиваля” спектакль 1967 года: – Урок немецкого языка – Злой преподаватель – Факультетский хор 4. ПРИВЕТСТВИЯ: – нар. арт.СССР А.Гай, от Правления Львовского межобластного отделения Украинского театрального общества; – доктор искусствоведения М.Строева, от Союза театральных деятелей СССР; – групповое приветствие артистов театра Советской Армии, г.Львов; – театральный критик Ю.Смелков, от Всероссийского театрального общества, г.Москва; – Обком комсомола, Т.Вербицкая, секретарь.

5. “Точка зрения” спектакль 1975 года по повести В.Шукшина, отрывок. Исполняют актёры театра “Поиск”.

6. ПРИВЕТСТВИЯ: – С.Пархоменко, старший редактор журнала “Театр” г.Москва; – Г.Хомица, Обком союза работников коммунального хозяйства, г.Львов; – Н.Климонтович, драматург, г.Москва.

– ансамбль народного танца “Мрия”,Д.К.Кузнецова 2-ая часть

МІНІСТЕРСТВО ЗВ’ЯЗКУ УРСР ТЕЛЕГРАМА КИЕВ 34/102 35 18 1230= ЛЬВІВ КЛУБІНА 1 БУДИНОК КУЛЬТУРИ ІМЕНІ КУЗНЕЦОВА ОЗЕРОВУ=

7. М.Евшин. ”Господа актёры-души нараспашку”. Читает М.Евшин 8. Приветствие академического театра им.М.Занковецкой – нар.арт.УССР Т.Литвиненко; – артистка С.Шлемкевич 9. А.Вампилов.”Утиная охота”,спектакль 1979 года. Исполняют актёры театра “Поиск”.

10.Приветствие Феликса Кривина,члена Союза писателей. г.Ужгород.

11. Л.Либет. “Вот двадцать пять уже прошло” на муз.В.Высоцкого. исполняет весь состав театра “ПОИСК”.

12. КЛЯТВА ТЕАТРА. На сцене – театр “ПОИСК”!

Правління українського театрального товариства гаряче поздоровляє акторів Народного театру Пошук 25 Річним Ювілеєм Бажаємо особистого щастя здоров’я творчих успіхів нових звершень справі естетичного виховання трудящих= правління утт 1240 13-00

338

339

только,что когда-то в замечательном театре,я не люблю слово коллектив,поэтому я говорю-театре. Театр должен состоять из личностей,а не из коллектива. Ну и вот,об этом театре много говорилось сейчас,может быть, много говориться будет и в будущем. Мне интересно-что говорилось в прошлом о театре “Гаудеамус”. В прошлом,до его существования,до его рождения. Я прикинул так,пытался вспомнить,что говорилось раньше. Вот вы знаете,есть такая может быть легенда,скорее всего это правда, что когда Паскаль был ещё маленьким ребёнком,его отец, математик,увидев у мальчика математические способности и не желая,чтобы он стал математиком,пошёл по его стопам,прятал от него всё,имеющее отношение к математике: линейки там,треугольники, всё-всё. И вот Паскаль шестилетним ребенком заново открыл математику. Он открыл вот это всё,что существовало до него. И вот мне кажется,что театр “Гаудеамус”,от него тоже многое прятали;от него прятали пьесы,которые ему хотелось играть,от него не хотели может быть кто-то, в массе то мы все очень хотим,но вот прятали от него. Он открывал и открывал снова и шёл по этому своему пути. Ещё раньше,когда-то, Аристотель сказал,что трагедия родилась из дифирамбов. Мы уже были свидетелями того,как диферамб привёл к трагедии. И вот, мне кажется,что очень удачно наш театр избежал трагедии,потому что он всегда скептически относился к дифирамбам. Вот сатира в театре “Гаудеамус”,его критическое отношение к действительности,всё. Это было в течение этих двадцати пяти лет. Вот я сейчас в связи с этой встречей,в связи со своим приездом, я написал одно стихотворение,которое вообще, вот, о театре. А потом я скажу,какое оно имеет отношение,ну, оно имеет отношение вообще к театру. Называется оно:

ТОРЖЕСТВО ЗРИТЕЛЯ Сенсация от рампы до кулис: Подобного ещё не знала сцена, Одно из главных действующих лиц Низведено в разряд второстепенных.

Но все пришли в большой ажиотаж, Из зала наблюдая с интересом, Как выведенный в пьесе персонаж Был, наконец-то, выведен из пьесы.

Наверное, ослаблен был контроль, Когда оно в корыстных интересах, Используя ответственную роль, Обогащалось,обедняя пьесу.

И стоя аплодировал народ, Взволнованный нечистою игрою. Приветствуя не выход, а уход Низверженного главного героя.

Мотало на себя сюжета нить, Величественных поз забыв паденье. Его хотели даже посадить, Но был аншлаг,и все уже сидели.

И каждый с упоением следил За этим удивительным процессом. А он всё уходил и уходил А он всё уходил... в другую пьесу.

340

Я не вижу ни одного героя в нашем театре, которого надо было бы низвергать, которому надо было бы сейчас перестраиваться. Если ему и надо перестраиваться, то надо перестраиваться в свою молодость, назад, в себя, возвращение к себе. Но я думаю,что он не ушёл от себя. Вот сейчас, посмотрев последний,вот этот отрывок замечательный, и я просто рад,что я присутствую сейчас здесь. Я рад,что я дружу с этим театром так много лет. И я вот смотрю, что я говорил вам, что они все такие молодые именно потому, что они в театре,и мне кажется,что я тоже такой, знаете, не старею из-за того,что я с театром. Вот за все это я благодарю театр всей душой. НА 25-ЛЕТИЕ ТЕАТРА “ГАУДЕАМУС” Вот двадцать пять уже прошло, Не верю сам. Кому-то, может быть, смешно, Но лишь не нам. Проходят дни, не удержать, Течёт вода... И можем вполне считать Здесь год за два!

Среди несыгранных ролей Одна за мной, Среди несдвинутых камней Есть камень мой. А где же правда, а где – ложь? Не разобрать. Куда в конце-концов придёшь – Не угадать!

Какой угодно минет срок Нам не забыть, Что здесь в театре, каждый смог Себя раскрыть, И обнажаем мы сердца В ролях своих. Дотла, до самого конца Сжигаем их!

Средь ненаписанных стихов И мой стих есть. А незамоленных грехов – Не перечесть! Хожу, дышу, и ем свой хлеб Спокойно я Средь незаконченных судéб – Одна – моя!...

КЛЯТВА ТЕАТРА Друзья! Друзья, вы обратили внимание: мы живём в необыкновенное время. В нашей стране происходят поразительные перемены То, что совсем недавно было просто невероятным, сегодня становиться чуть ли не нормой общественной жизни. На смену удушливому вранью, тупому чинопочитанию, безнравственной душевной и социальной апатии, поголовному равнодушию и наплевательству приходят те нормы государственной и партийной жизни, ради которых на баррикадах, в застенках, в окопах и атаках гибли миллионы наших сограждан, для которых, собственно, и была осуществлена Октябрьская Революция, те нормы, о которых мечтал и которые твёрдо претворял в жизнь. Владимир Ильич Ленин. Это – гласность, являющаяся антонимом скрытности, и народовластие, т.е. – демократия – антоним тирании и деспотизма. Это – подлинная социальная и политиче341

ская активность народа, когда он (народ) всё знает, всё решает сам и на все дела идёт по своей воле, т.е. сознательно. Театр – один из важнейших социальных институтов общества, по крайней мере, он должен им быть, если он хочет оставаться театром, ибо, как известно, театр – не отражающее зеркало, а увеличивающее стекло. Осознавая всю важность, тяжесть и необходимость своей миссии, мы, коллектив людей, объединённых общей волей, стремлениями, надеждами и помыслами, коллектив, официально называемый “театром Поиск”, сегодня, перед своими судьями и защитниками, перед своими друзьями и недругами, перед почитателями и хулителями, то есть перед своими зрителями – к л я н ё м с я: – всегда помнить всё то, что было сказано только что – клянёмся!

– никогда не забывать о том же самом – клянёмся!

– всегда помнить, что только человек является мерилом всего сущего – клянёмся!

– никогда ничего не брать на веру – клянёмся!

– всегда отдавать зрителю всё то, чем нас одарила природа – клянёмся!

– никогда не припасать это на чёрный день!

– клянёмся!

– всегда чувствовать пульс жизни, ритм эпохи, толчки сердца – клянёмся!

– никогда не скатиться в болото академической скуки – клянёмся!

– всегда помнить, что нашему народу, как и другим народам, жизненно необходимо мощное, радостное, глубокое и искреннее искусство. И никакое другое!

– клянёмся!

– клянёмся!

– клянёмся! ******** Текст этой клятвы, разбитый Озеровым на куски, произносили расставленные им же в порядке очерёдности Мазяр, Штанько, Кузнецов, Елагин, Мешман, Штанько, Алёна, Прядкин, Костя, Либет, Озеров, Микитюк, Алтухова, Амелин, Амелина, Липа, Кузнецов, Буторин, Егоров, Срибный, Мешман, Соколов, Евшин и заканчивал снова Мазяр.

ГДЕ ГРАНИЦА? Прочитав название этой статьи, Вы, естественно, можете предположить, что речь в ней пойдет о суровых буднях наших пограничников, которые в мороз и в солнце, в день чудесный, и когда Боря мглою, матом кроет, несут тяжёлую службу на необозримых границах нашей Родины. Однако, нет! Здесь, речь пойдет о литературе, вернее, о границах дозволенного в ней, о границах плагиата. Однажды, мы прочитали так называемые “дистрофики” Ф.Кривина, т.е. поэтические произведения, состоящие из двух строф. Не будем говорить о смысле, но по форме дистрофичностъ, конечно, налицо. Верее, даже на лице. Прошло некоторое время и мы обнаружили некоторые другие, с позволения сказать, произведения, потрясшие нас. Нет, не глубиной авторской мысли, не свежестью оборотов, не новизной рифм, а глубочайшим нахальством, с которым неизвестный автор (дольше бы он таким и оставался) заимствовал всё лучшее из произведений маститого Ф.Кривина, что говорит о низости и дистрофичности способностей подлого плагиатора. Судите вами. Слева мы публикуем “дистрофики” Ф.Кривина, а справа хамские ничтожные стишки анонимного графомана, каковым, по нашим предположениям, является некий М.Евшин, вернее, даже так: м.евшин (жалко на него большие буквы тратить). Однажды заспорили Солнце с Бореем, Кто снимет с прохожего шубу скорее. Борей попытался сорвать ее грубо – Прохожий плотнее закутался в шубу.

342

Однажды заспорили Спид с Гонореей, Любовь чья дороже, а также сильнее. Пошла Гонорея, накрасила губы Прохожему тут же отдалась за рубль.

343

А Солнце пригрело – и сразу прохожий Снял шубу и шапку, и валенки тоже. Поистине ласка – великое дело: Кого она только из нас не раздела!

Тогда в иностранное Спид нарядился За доллар тотчас к дураку прицепился. Весь спор между ними решается сразу: Любовь без любви – не любовь, а зараза!

Так и хочется дать автору по шапке за каждый плагиат, не в том мысле, чтобы давать ему одну пыжиковую шапку за каждый стишок, а в смысле – по морде, вернее, в морду. Где границы его хамства? Где границы его нахальства и невежества? Можно посоветовать ему не лапать своими грязными лапами чистого родника нашей отечественной словесности. ВОН! С НАШЕГО ЛИТЕРАТУРНОГО НЕБОСКЛОНА – ВОН!

А вот, что мы читаем дальше, причём, чем дальше, тем больше. У Апельсина не доля, а долька, Но Апельсин не в обиде нисколько. Долек-то много,а доля одна, Да и нередко – горька,солона.

У Апельсина не долька,а доля – Живёт заграницей в ужасной неволе. У нас же невзрачная синяя Слива В колхозных садах проживает счастливо!

Прячутся дольки под толстою кожей, У них Апельсины с оранжевой кожей Здесь их не видит никто,не тревожит, Буржуй поедает с бордовою рожей.

Доля ж открыта,у всех на виду – А мы же, какого ни ждем урожая, Всем на потеху,себе на беду. Пока не сгниёт, ничего не срываем.

Далее плагиат достигает своего апогея. Это просто чудовищно! Даже запятые первых строф “дистрофиков” Ф.Кривина не изменены на другие знаки препинания, которых у нас практически навалом, ни одна из букв не переставлена на другое достойное место. Каково? Сказали Оленю: – При виде врага Всегда ты уходшь от драки. Ведь ты же имеешь такие рога, Каких не имеют собаки.

Сказали Оленю: – При виде врага Всегда ты уходишь от драки. Ведь ты же имеешь такие рога, Каких не имеют собаки.

Олень отвечал: – Моя сила в ногах, Иной я защиты не вижу. Поскольку витают рога в облаках, А ноги – к реальности ближе.

Олень лишь вздохнул: – Моя сила в ногах, Но только на чёрта мне ноги? Ведь эти,такие большие рога Наставил кобéль мне безрогий.

Дальше вот что. Огромный пёс,а зайца не догнал, Пришлось ни с чем с охоты возвращаться. Ох,этот заяц! он хотя и мал, Но бегает – большому не угнаться. А почему? Не взять собаке в толк, Она ведь тоже бегает не хуже... Собака только выполняет долг, А заяц в пятки вкладывает душу.

Здесь о размерах может выйти спор, И мелочь на больших участвует в погоне. Бывает как букашка режиссёр, Но больше, чем Титан он выделяет вони

344

Господа актёры – Души нараспашку, Воля режиссёра, тексты на бумажках. Грим убрал морщины, лысины прикрыли, Женщины, мужчины – все в прекрасном стиле. Падуги, кулисы не скрывают дрожи – Все они актрисы и актёры тоже. Скоро выход первый, кровь застыла в вене, Как пружина нервы, а душа на сцене. Здесь её Голгофа, Здесь её распятье, Здесь молитвы стропы, Здесь слова проклятья, Здесь её обитель радости и страха, Приглашает зритель к выходу на плаху. И напряг вниманье мастер дел заплечных, Чтоб поймать дыханье жизни быстротечной. Вот актёр выходит, одолев бессилье, За спиною вроде вырастают крылья. И, собравшись с силой, пробуждает чувства Ангел легкокрылый, ангел от искусства. Закипели страсти на разрыв аорты, Здесь мечтой о счастья предстает “Охота”. Здесь в душе глубоко истинная вера, Что бессмертны строки Гоголя, Мольера. Здесь дыханье зала чувствуется кожей, Лишь бы но совпала правда с жалкой ложью. Нас ведь не купили, Нам ведь не пристало Жизнь прожить”в пол-силы Или в пол-накала. Не беречь на завтра, Нам нельзя иначе, Ведь душе театра безвозмездна сдача. Нервов оголённых мы биенье слышим, Ветром опалённым,обжигаясь, дышим. Рваный пульс спектакля бьёт, не замолкает,

345

Совесть не иссякла, Жизнь не иссякает. Но... спектакль окончен, занавес закрылся, Приговор бессрочный в зале затаился. Вздох. Сердцебиенье. И обвал оваций. Сметены сомненья. Стоило стараться. Стоило,конечно, Под топор ложиться, Ведь искусство вечно Как земля и птицы. Нет! Ещё не скоро Время даст отмашку Господам актерам – Душам нараспашку! м.евшин НОВОСТИ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ ТЕАТРА Сильнейший удар по атеистическому учению нанес небезызвестный театр “Поиск”. Как известно, театр умирает через 10 лет, но поскольку театр “Поиск” существует уже 25, то есть 2,5 отпущенных ему т.Станиславским К.С. сроков, в значительной мере укрепилась вера в загробную жизнь. Интересный эксперимент провели физиологи Пастеровского института в городе Париже. Они привили Б.Озерову палочку Коха, два стрептококка, три холерных вибриона и ещё целый ряд различных вредных болезнетворных микробов. Однако, в момент прививки все микробы в момент сдохли со слезами на глазах. Актёры же театра “Поиск”, ни странно, до сих пор живут и здравствуют. Странный феномен ждёт своего научного объяснения. Сошёл с ума главный режиссер Государственного Малого театра некто В.Андреев. Прибежав с безумными глазами и не менее безумными воплями на репетицию вышеозначенного театра, он стал отрывать головы и другие части своим актёрам, бормоча при этом: “Либет! Нелибет! Либет! Нелибет!...” В связи с незначительным, практически мизерным участием в последних спектаклях театра “Поиск” Игорь Мазяр меняет фамилию на Мизер. После просмотра спектакля “Диктатура совести”’ театра “Поиск” группа возмущённых зрителей написала заявление в Верховный Совет СССР с требованием, чтобы актёра П.Гудыма, исполнившего роль т.Каркова, постигла участь прототипа. После исполнения ролей в “Кабале святош” ряд актёров театра “Поиск” обратился в Ватикан с письмом, в котором выражается насущная потребность ввести обряд обрезания в святой католической церкви. После ряда публикаций в центральной прессе о вреде наркомании и о запрете на мак актриса Е.Богатырева сдала одну из своих фамилий, а именно – 346

Макогон – в ближайшее районное отделение милиции, где уже ждала своей участи фамилия Макеев. Установлено, что во французском вине Шато Марго 1848 года имеется немало дубильных веществ, от который любители этого напитка дубеют прямо на глазах, неся потрясающую чушь, отвечая на вопросы одной анкеты, распространенной перед 25-летним юбилеем театра “Поиск” В небезызвестной брошюре Ч.Дарвина “Происхождение видов” рассказывается любопытный эпизод. Однажды, Карл Линней, просмотрев спектакли театра “Поиск”, сказал: “Срибный – это песец!” Так произошёл Песец серебристый, столь любимый нашими женщинами. Советские орнитологи обратили внимание на странную закономерность. В конце рабочего дня куры Львовской птицефабрики выстраиваются в шеренги по команде и строем мигрируют в сторону неказистого обшарапанного строения в районе улиц Маяковского и Академика Павлова. Здесь, как выяснилось, проживает известный птицевод, актёр театра “Поиск” В.Липовецкий. Страстная любовь домашней птицы к театральному искусству ешё не выяснена.Компетентные организации занимаются этим вопросом. Известный в определённых кругах фотомастер П.Щедрый изготовил огромный групповой фотопортрет театра “Поиск”, назвав его в пику Васнецову В. “Три Богатырёвых”. Мало кто знает, что за неказистой, непрезентабельной внешностью актёра Соколова с окладистой бородой скрывается неказистая, непрезентабельная внешность актёра С.Соколова с окладистой бородой. Отдельные актёры театра “Поиск” после плохо прошедшего спектакля прошли очередную болезненную реалибетацию в реанимационном отделении специальной лечебницы. Это очень интересно: попробуйте прочитать фамилию ЛИБЕТ наоборот. Ну, и как? Что получилось? То-то!! Я не забуду этот сон до гроба: Мне снилось, что я сел на теплоход, На нём плыву по Припяти в Чернобыль И на АЭС затеял культпоход.

В урановом котле беснует атом, и сухогоуз идет наперерез, А времени, а времени, ребята, Ну, сами понимаете, в обрез.

Плывут поля и новостройки мимо, Повсюду жизнь привольная течёт, А теплоход мой “Адмирал Нахимов” Меня навстречу ужасам везёт.

Всё осознав, на капитанский мостик, Газетою, как жупелом, тря, я с делом срочным, а совсем не в гости По вантам или кнехтам забрался.

Все было б люкс, да подкузьмила гласность я без нее другие б сны видал, Но, к сожалению, про жуткую опасность Я в послезавтрашних газетах прочитал.

Я начал с Резерфорда. Нильса Бора, Не позабыл Склодовскую-Кюри, А капитан во время разговора Спокойно свою трубку закурил.

347

Я говорил про гамма-излученье, Наплёл про атомы примерно с три ведра, и высказал,конечно, своё мненье Про стронций и строение ядра. Без лишних антимоний а абстракций, Не прибегая к словоблудьям залепным, Отметил я: – Подобный тип реакций В науке называется цепным.

А капитан: – Я курс менять не стану И теплоход в обход не поведу, Поскольку рейс наш – это рейс сверх плана, и нам с командой премию дадут.

Ты знаешь всё про альфу, бету, гамму, Секёшь во всю про ядерный распад, Не доводи, прошу, дела до драмы, Сейчас начнется жуткий термояд. Шарахнет между глаз рентгенов триста и молнии запляшут в волосах, Будь, дорогой, хоть трижды атеистом, Ты ангелов увидишь в небесах. Директор мне кричит: – Какого беса? Тревожишь нас в ответственный момент? Мы для науки, мира и прогресса Сверхплановый ведём эксперимент. Я сразу понял: нам спасенья нету. Сейчас погибнем, братцы, заодно С реактором, командой и газетой От радиации или пойдем на дно. Тут сухогруз неслабо приложился И теплоход рассёк напополам,

АНАЛИЗ РЕПЕРТУАРА

Скажу по правде, было мне неловко: С реактором я сам усугубил, Ведь головой, как ядерной головкой Систему охлажденья перебил.

На сегодняшний день всего за 25 лет существования в нашем театре поставлено 43 спектакля, т.е. по 1,72 спектакля в год. С одной стороны, цифра 43 говорит сама за себя, а с другой – 1,72 – это, прямо скажем, не густо, не густо. Всё дело, наверное, в том, что работали мы неравномерно. Бывало, что за год ставилось 3 спектакля (1978,1982,1984, а бывало, что и ни одного (1966), либо всего один (1972, 1973, 1980 годы). Надо полагать, что наилучшим режимом работы для нас является, всё-таки, 2 (две) премьеры в год. Мне кажется, что этот режим – самый оптимальный вариант, на котором следует остановиться и принять за основу. Но, разумеется, возможны и отклонения в размере одна премьера. Тут всё зависит от самой пьесы, её объёма, её сложности, от творческой формы актёров, от состояния дел в театре вообще и от тысяч других разных причин, тонкостей и сложностей, составляющих так называемую многоцветную ткань жизни. Цифра 43 легко разбивается на три крупных блока. Первый (с 1-ого по 14-ый спектакль включительно), мы находились в стенах Львовского политехнического института. Второй блок (15-й – 33-ий спектакли) мы играли во Дворце культуры железнодорожников, известном всему Львову, как РОКС. И, наконец, 3-й блок (с 34-ого по 43-й спектакль) мы играли, и играем по сей день во Дворце культуры имени Н.Кузнецова, известному в пору нашей юности, как “клуб трамвайщиков”, а сейчас перестроенному до неузнаваемости. Первые спектакли на студенческом материале и спектаклями-то можно было назвать с большой натяжкой. Это были своего рода эстрадные обозрения на вечную тему: студент-профессор, где постоянно фигурировали хитрые, умные, ловкие учащиеся высших учебных заведений, каковыми мы и были на данном этапе, и глуповатые, нерасторопные до жалости, простофили-преподаватели. И назывались мы тогда СТЭМ”Гаудеамус”. Любовь к “Гаудеамусу” мы и пронесли через всю жизнь. Тогда, 20-25 лет назад, всё это было полузаимствовано, полупридумано, полусерьёзно, полушутя, хотя нет, шутили мы всерьёз, со смаком, наслаждаясь и ловя кайф. От массы тогдашних СТЭМов нас отличал разве что непривычно высокий уровень актёрства, сама исполнительская манера, основанная на, чего уж тут скрывать ил стесняться, прекрасных природных данных наших актёров. От того времени осталась в нас какая-то бесшабашность, раскованность и естественность, сами пор себе очень ценные для актёров качества. Я помню и бешеный успех “Эха фестиваля”, премьеру которого мы играли в 1-ом учебном корпусе ЛоЛПИ, когда зрителя рыдали от смеха, гроздьями падали с балкона и вообще в зале было состояние какого-то массового психоза Помнятся и многочисленные толпы, штурмующие уже тогда достаточно ветхое здание Зелёного театра, где мы играли “Эхо фестиваля” вместе со знаменитым ансамблем “Берлин Бубис”. Мы были молоды, мы были веселы, полностью оправдывая своё название, ведь “Gaudeamus” в переводе с древнегреческого означает: “возрадуемся”! Тогда же произошло наше знакомство с замечательным ужгородским писателем Феликсом Кривиным. Спектакль “Происшествие” по его одноимённой пьесе впервые дал понять всем и нам в первую очередь, что появление “Гаудеамуса” преследу-

Что началось!!! Не передать словами! И я подумал: – Были б дни светлы, Когда бы лозунгами или же дровами Топили мы на станциях котлы.

Меняй, – я говорю ему, – фарватер, Сейчас реактор будет излучать. Как аргумент привел я божью матерь, и дочку капитанскую, и мать.

Стремглав несусь тогда в радиорубку и выхожу впрямую на АЭС. Директор, дорогой, – кричу я з трубку, – Притормози в реакторе процесс!

А я в Чернобыле мгновенно очутился И головой ударил что-то там.

А в это время Припять поглощала и вечный даровала всем покой, Хоть было, между прочим, до причала, Как и до берега, почти подать рукой. Дымил реактор, атом расщеплялся, И радиация кадила из трубы, А йод радиактивный осаждался На головы, на крыши, на дубы. Уже, как блохи, прыгают рентгены, Давно дозиметр личный зашкалил, Во мне мутируют мои родные гены И лейкоцит от страха заскулил. А шарик кровяной меняет краски (ему ведь не поставишь цвет в вину), То белым он становится, то красным, Ну, прямо, как в гражданскую войну. И в зеркалах, в которых в изобильи Я отразился, но с таким лицом, Как будто рентгенологи залили Мне для защиты рот расплавленным свинцом. Что было дальше, помню я неточно: Я мозги ненароком повредил, Так как от “Челленджера” маленький кусочек Мне прямо в темя больно угодил. Пришлось, короче, жидко облажаться. Но, между прочим, надо всем понять: Не следует, когда не нужно, братцы, Бездумно планы перевыполнять.

348

с 1962 года по 1987-й

349

ет какую-то другую цель, кроме высмеивания качества пищи в студенческих столовых. Правда, цель эта была неясной и неопределенной, не имела точного адреса и соответствующей формулировки, но то, что она была, чувствовалось и ощущалось – это факт.

1973 –й год, “Инцидент”, по киносценарию Н.Баэра, знаменательный и определяющий спектакль. Он знаменовал собой, так сказать, юридически и фактически приход “Гаудеамуса” в то состояние, которое и позволило называть его театром без всяких там скидок и ухмылок в сторону “самодеятельности”. “Инцидент игрался 54 раза, больше, чем какой-либо другой спектакль из тех наших работ, которые можно назвать именно спектаклями.

1975-й год – “Точка зрения” Василия Шукшина. Вот где был материал, который давал возможность актёрам развернуться, играть, что называется, всласть! Вот где был простор для импровизаций, вот где буйство актёрской фантазии нашло свой желанный выход! Напомню, что это происходило вскоре после безвременной смерти Шукшина, рана была совершенно свежая и калина красная на его могиле ещё не успела завянуть, что мы и наблюдали при посещении Новодевичьего кладбища, где на могильном холмике, заваленном цветами и какими-то бумажками, мы оставили и свою программку “Точки зрения”. На следующий год – “Горе от ума” А. Грибоедова, первая встреча один на один с классикой. В результате этой встречи возникла взаимная любовь и интерес, мы открыли для себя, что классику всегда интересно ставить и играть. Однако, для ряда лиц, номенклатурно отвечающих в нашем городе за состояние культуры, такой подход был полностью неприемлем и даже вреден. Им более по душе и по должности оказалось то заскорузлое, раз и навсегда регламентированное, неподвижное и застойное положение так называемой культуры, за которое они встали горой на дыбы, оскалив клыки и брызжа ядовитой слюной. В итоге “Горе от ума” игралось всего 2 раза. Теперь то время называют поразному: то эпохой уютного разврата, то пиршеством весёлых вампиров, то ещё какнибудь хлёстко. Но поезд, как говорится, уже ушёл. И весёленькие вампирчики, удобно устроившись на мягких диванах вагонов типа ”СВ”, аккуратненькими пальчиками, смеясь и по-младенчески гукая, показывали на скорбные фигурки актёров “Гаудеамуса”, стоящих вдоль железнодорожного полотна и обдаваемых пылью и вагонной грязью из-под колёс бешено мчащегося состава. Победно ревел локомотив, роль которого успешно выполнял тепловоз, мигали огни, простёрлась ночь, в которой было отрадно только одно – за ней просто обязан наступить рассвет нового дня…

1977 год принёс нам знакомство с драматургией Саши Гельмана, который одним из первых, если не вообще первый, выступил за то, что сегодня в стране называется перестройкой, гласностью, борьбой с очковтирательством, демагогией и т.п. Мы поставили 3 пьесы Александра Исааковича. В последние годы, правда, наши дорожки почему-то разошлись, в юбилейной афише нет его пьес, что в достаточной степени печально. Остаётся надеяться, что этот пробел совместными, обоюдными усилиями будет сведён до нуля. Сейчас уже трудно понять и тем более объяснить, каким это образом, почему так получилось, что такой посредственный драматург, как Коля Мирошниченко, попал в репертуар “Гаудеамуса”.Однако, это было. К нашему стыду, позору и теперешнему недоумению. А тогда при понятном каждому отвращению и брезгливости к подобно-

го сорта “драматургии”, надо было ставить эти, с позволения сказать, “пьесы”, типа “Возрождения”, которую ловкий человечек быстренько склепал по одной из брошюрок Лёни Брежнева, за которую автор сам себе выписал Ленинскую премию в области литературы!?!?!?!? Не в порядке оправдания, а для успокоения души, справедливости ради надо напомнить, что брошюры эти в приказном порядке изучались везде и всюду, там и сям, по ним проходили всевозможные научно-теоретические конференции на самых различных уровнях, начиная от Академии Бронетанковых войск, Генштаба до очень средних школ и других серьёзных учреждений и организаций. Пьески по ним ставили практически все театры нашей многострадальной Родины. Где теперь эти брошюрки? Где те спектаклики?..Тьфу!!! На конец семидесятых годов, как это ни странно, приходится наша лучшая работа всех эпох, периодов и циклов – “Утиная охота” всеми нами любимого Саши Вампилова. Мощное начало, ровная середина и ошеломляющий конец – составные части любого хорошего спектакля, всё это присутствовало в “Утиной охоте”, и не просто присутствовало, а было поднято до уровня высочайшего искусства прекрасным ансамблем исполнителей, где сверкание бриллиантов актёрских дарований сливалось в одну яркую, незабываемую картину. В том же достославном 1979-м году был сделан ещё один непростой спектакль – “Чинзано” Люды Петрушевской, который носил подзаголовок “история болезни”. Люся тогда ходила в “подающих надежды”, официоз её не принимал, пьесы её мало кто ставил, да и было бы странно, если б было наоборот. Затхлая атмосфера общественной и культурной жизни планомерно гробила всё живое, творческое и не укладывающееся в строго регламентированные рамки. Правда, с тех пор не только творческая, но и судьба в общечеловеческом смысле этого слова Людмилы Петрушевской не изменилась заметно в лучшую сторону. А её “Сырую ногу” (1981) мы вообще сыграли всего 9 раз, да и то полу-разрешённо, а если честно, то просто по предложению Б.Озерова, а также по настоянию его же, пошли на прямой обман властей и под вывеской одного спектакля играли “Сырую ногу”, за что и ожидаемо получили сильно по мозгам. И поделом – не имей других за дураков, ведь люди – на удивление ушлые существа, они всё видят и всё знают, даже то, чего нет, не было и не могло быть никогда. Видный советский драматург, он же доктор химических наук Валентин Самойлович Красногоров после премьеры спектакля по его пьесе “Кто-то должен уйти”, состоявшейся 21.10.1982 г. был настолько удивлён, доволен и обрадован, что не преминул обжать руки всем участникам, причём, делал это с той степенью растерянности, которая говорила об его искренности. Ряд замечаний по ходу, высказанных им, как автором пьесы, мы тут же приняли к сведению, подивившись, как это мы не сделали этого в процессе репетиций. И на другой день Валя смотрел спектакль уже с исправлениями и был поражён, как это мы быстро, без потерь и мучений придали спектаклю необходимую законченность. Надо отметить, что пьеса была написана очень смешно, нам всем она очень нравилась и играли мы с удовольствием, что называется – купались в тексте. Конечно, были у нас и полуудачи, или полупровалы, назовите, как хотите. Вот, к примеру, неплохая сама по себе пьеса Т.Реттигана “Глубокое синее море” соверше-

350

351

но не получилась в нашей интерпретации. Да и как могло быть иначе, если судьбы героев никак не взволновали нас, кроме, естественно, постановщика Б.Озерова, который на одной из репетиций так прямо и ляпнул: ”…судьба этой женщины заинтересовала меня не на шутку…”, чем повёрг актёров в глубокое уныние, так как подобного вранья, искренне выдаваемого и честно принимаемого за правду, давно не слышали наши уши. Только одному участнику спектакля он нравился, причём, не просто нравился, а до воинствующего восторга – это пианисту-виртуозу Фиме Вайнштейну, который по замыслу постановщика весь вечер сидел по центру сцены за огромным чёрным роялем, и время от времени наигрывал всевозможные мелодии, приходящие ему в голову, но тщательно отобранные всё тем же придирчивым постановщиком, которыми он, т.е.Фима, подстёгивал, или иллюстрировал, или сопровождал действие. Так вот, Фима был (и остался навек) твёрдо уверен, что лучшего спектакля не было, нет и никогда не будет в истории мирового театра. Глядя на такую убеждённость, переходящую в агрессивный фанатизм, не хотелось его ни разочаровывать, ни переубеждать. Как говорится – пусть его… Разительный контраст с вышеназванным являет собой спектакль по пьесе Н.В.Гоголя “Игроки”. Прекрасно найденная форма подачи материала, живой интерес актёров, весьма удачно распределённых на роли, те же самые три компонента, что и в “Утиной охоте”, пусть и несколько другого сорта, море импровизаций – вот вам и спектакль 4-ый год не сходит со сцены, а знаменитый Феликс Кривин полон желания показать его своим ужгородским родственникам, друзьям и знакомым. Наш театр способен и на совершенно неожиданные штуки, близкими к так называемому феномену. Пример – “Рядовые” по обладающей скромными драматургическими достоинствами пьесе А.Дударева. А получился прекрасный спектакль. И, конечно, очень жаль, что военная тема была настолько дискредитирована в нашем искусстве всевозможной серятиной и печально знаменитыми “всесоюзными премьерами”, на которые сгоняли зрителей в приказном порядке, что народ на “Рядовых” не шёл. “А! Опять про войну! Надоело!” И в самом деле, может и должно надоесть, если вовсю пропагандировать халтурные фильмы и скучные спектакли лишь только потому, что они сделаны, допустим, ко Дню Победы. Между тем, ни для кого не секрет, что любое некачественное произведение на такую святую тему, как Великая Отечественная Война (а не ВОВ, как теперь принято), опошляет её и даёт повод для самых развязных спекуляций. Жаль, что мы не играем больше “Рядовых”. Жаль. Работали мы над ним много и упорно, мы чувствовали этот материал не только сердцем, душой, но и всем своим нутром,, всей кожей. Поэтому и результат получился впечатляющий, ранящий и западающий в ту же самую душу. Много лет мы мечтали сыграть спектакль, составленный миниатюр, вспомнить то, с чего начинался наш театр. И дождались! Миша Жванецкий, наш блистательный и любимый писатель – юморист-сатирик-чтец прислал свои тексты бандеролью, которая весила, как щас помню, килограммов 5. Озеров от радости всё лето обдумывал постановку, прикидывал, примерял, компоновал и т.п. В итоге, вместо лёгкого, изящного, искромётного спектакля, о котором все мы мечтали, получилось нечто тяжеловесное, отягощённое к чему-то огромной массовкой, массой каких-то стульев, то убираемых, то вновь возвращаемых на сцену. Причём, и то, и другое делалось без

всякой хоть кому-нибудь понятной цели. Почему-то очень трудно учились тексты, бесконечно репетировались массовки, раздражающий всех танец в начале, а актёрская работа, всегда самое сильное место в наших вещах, как-то ушла на задний план. Не было радости, наслаждения ролью. Произошло то, чего надо опасаться больше всего – мы не только не поднялись над текстом,(а уж про какие-либо социальные и другие обобщения и говорить не приходится), но и не встали с ним, т.е. с текстом, наравне. Это был хороший урок волюнтаристскому подходу к постановке. Озеров, помню, орал, плюя на законы жанра,: “ аплодисментов между миниатюрами не будет! я так задумал, значит, так оно и будет!..” Аплодисментов, действительно, не было. За редким исключением. Много раз мы приглашали посмотреть “Здравствуйте!” его автора. Каждый раз он по разным причинам, не мог приехать. И это хорошо. Во всяком случае, он мало что потерял. За это, да и за всё остальное, ему огромное спасибо. И в “Последнем посетителе” В.Дозорцева, к сожалению, произошло тоже самое, т.е. мы стояли всего-навсего вровень с текстом, не более того. А возможности были. Но – спешка! спешка! Вечный рефрен: “ у нас мало времени!”, так часто звучавший на пути к недостижимому совершенству, погребальным колоколом бухнул и здесь... Про “Мольера”, которого я лично считаю не самой лучшей пьесой гениального Михаила Афанасьевича Булгакова, я говорить много не буду. Мне не нравилась роль самого Мольера, но, уступив нажиму, я её сыграл, вернее, как по мне, отбыл на сцене положенное время, т.к. игры, как таковой, собственно, не было. Я не чувствовал этого человека, а, значит, автоматически, его не чувствовали и не имели за родного зрители. Один, даже впечатляющий финал, спектакля не делает. Лишний урок мне, да и остальным тоже. “Ноги женщины № 2“ того же Валика Красногорова, которые в угоду какому-то дурацкому начальственному окрику были переименованы в “Сон в руку”, появились только в 1986-м году, а должны были появиться 10 лет назад, когда актуальность поднятых в них проблем и вопросов била не в индифферентную бровь, а прямо в нижеупомянутый глаз. Хотя и по бровям врезать было бы тоже приятно. Что мы и сделали с удовольствием. Но, положа руку на сердце, нужно признаться, что полного удовлетворения от спектакля не получил никто, разве что пацаны из брейк-данса, менявшиеся с быстротой, не дававшей никакой возможности запомнить их хотя бы в лицо. И, наконец, “Диктатура совести”, которая даёт возможность оценить масштаб пройденного за 25 лет пути. Всё было на нём – победы и поражения, успехи и провалы, находки и потери. Чего больше, чего меньше – не нам судить, хотя отвечать придётся, всё-таки, нам. И это радует. Потому что только художник, если он – художник, а не ремесленник, несёт полную ответственность за всё, что он сделал в своей творческой жизни.

352

353

МЫ – ЗА ТАКУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ! л.либет

мой друг либет поручил мне написать перечень гастролей театра ГАУДЕАМУС с целью, очевидно, обобщении опыта. он, к тому же, планировал написание эссе о гастролях, но зашился, не в смысле торпедой, а в смысле времени: уже капустник не успевает закончить, не то что эссе. я же вернул ему даденный мне перечень репертуара с комментариями. комментарии моему другу либету понравились, он обнаружил во мне писательский талант и поручил эссе мне, отказываясь даже редактировать, как, скажем, пушкина редактировал лермонтов, лермонтова – некрасов и т.д., от чего наша литература становилась всё хуже, пока не докатилась до того, что мы на сегодня имеем. но ближе к гастролям. до 1970 года всё в достаточной степени покрыто мраком – журналов и дневников, как говаривал поэт брежнев, я не вёл. вся надежда на мою феноменальную память. вот и вспоминаются “гастроли” имени коли фёдорова, у которого на дне рождения мы с упомянутым либетом не пили, ибо занимались культуризмом (чем только мы не занимались за наши долгие жизни!).Так вот, коля возил нас в колхоз бродовского района вблизи бродовского котла дважды.Во второй раз с нами ездила девушка нина, с которой мы сношались, спя на двух стульях в правлении колхоза, а в первый – мы с колей спали на хате и ходили срать в огород: коля учил меня вытирать жопу одним кусочком бумаги, размером с трамвайный билетик, насаживая её на палец. вспоминаются также т.н. гастроли в дрогобыч, когда замечательная актриса элла блевала под забором, а либет пьяный носился по общежитию пединститута, где мы квартировали, срывал стенную газету и делал иные непристойности, мотивируя это тем, что плохо, мол, ездить на гастроли без жены, без которой он больше на гастроли не поедет. я, кстати, тоже, уже правда после всего этого блевал с балкона, после чего в этой жизни долго не блевал. лет десять. вспоминаются “гастроли” с модным тогда КВНом в г. симферополь из другого г.алушты на ТВ с последующим забором в милицию, а также в г. винницу, где мы проживали в ставке гитлера – он недавно умер в аргентине, и ева браун собиралась ещё журналистам его могилку показать за большие деньги, чем кончилось, не знаю. знаменитые гастроли в ужгород – организация макухина – перед октябрьскими праздниками 1968 года, с целью знакомства с феликсом кривиным, ужин в “верховине”, получение “происшествия”, первого произведения, всерьёз перевернувшего наше представление о театре. (примечательно, что макухин организовал ряд гастролей от дома культуры № 3, что на голосках, в районы области – таких помню два, один из них в шкло, где в качестве актёров выступили никому до тех пор не известные иванцив и петух. после, кстати, о них тоже мало кто слыхал.) и наконец – нет, не наконец,: наконец будет позже – а тут, в сентябре 1970 года поездка на родину паука в село судовой вишней, где его мама представлялась мне: паукова, и мы дома у него троха бухалы не помню в каком составе. также были ещё поездки в луцк и в тернополь. и ещё в ригу, когда ярошевская пошла провожать нас на львовский железнодорожный вокзал, да так и уехала с нами. филиппов. если помните, срывал стоп-кран, когда я захотел покушать первое в дорожном ресторане на станции с очень труднопроизносимым и уж никак не запоминающимся названием; тогда же либет опаздывает на час на спектакль, играет его в 354

355

весьма нетрезвом состоянии и изгоняется (уже во Львове) из театра. Да, бля, любезный читатель – и такое бывало: театр, называемый в простонародье ЛИБЕТИНОЕ ОЗЕРО оставался какое-то время без своего прилагательного. И всё-таки выжили – на радость себе и друзьям и на страх ублюдкам, ныне доживающим последние дни! Но я отвлёкся. Талант писательский заносит. Да, а наконец, пожалуй, из того далёкого забытого времени – это поездка в горький, где на всесоюзном фестивале мы заявили о себе “происшествием”, показа зажравшимся манекенам, что такое театр и намекнув тогда уже, что вряд ли вскорости сдадим позиции, что, мол, только начинаемся. морозов тогда уже ходил в задумчивости, поскольку маячил перед ним уже тогда ташкент, где он будет аплодировать в цк комсомола узбекистана людям, которые затем будут отступать на бронетранспортёрах к границе ирана, а мы станем сжигать их напалмом, этих перерожденцев, так вот тогда уже перед ним – ибо человек он непростой, с двойным, а, может, и с тройным дном – перед ним, таким образом, маячил ташкент, где ГАУДЕАМУС навсегда займёт лидерство среди т.н. молодёжных театров своей “утиной охотой”, а может, маячили пред ним и “игры в лефортово”, где он признается силину и герчикову, что это – похороны манекена. но дело, конечно, не в манекене, а в гастролях, с чего, собственно, и начался разговор в этих заметках, но сила таланта не даёт сосредоточиться на главном. вернее: чего уж там! не будем кривить душой, не будем вводить в заблуждение наших читателей – ведь среди них могут оказаться и порядочные люди, что, впрочем, сомнительно,: какие писатели, такие и читатели. а писатели- вот так, между нами – говно. Да. Нет таланта и не было. и быть не могло. Ведь когда росли – во времена уютного разврата (а.смелянский) под божком и ярэмчюком – вонючей отрыжкой эпохи, откуда ему, таланту, взяться? Поэтому дальше – только статистика. итак, статистика. весна 1972-го. дрогобыч. батя после ресторана “берёзка” катится по улицам города. коридоры ремонтирующейся гостиницы смещены этажами, поэтому падение в строительный мусор. ивано-франковск:с выездом в яремче.

30-31 мая феерические выступления в зелёном театре с берлин-бубис, естественные аншлаги по 5 тыс. зрителей. Вот ещё что: пропущена гастроль в минск. это гастроль, так гастроль! купание в бассейне с выходом озерова в плавках на проезжую часть минского проспекта, с обматерением после “свитязя” тамары алексеевны романцовой, парторга факультета, что и вспоминать-то срам, если бы не требования исторической матки. я хотел сказать: правды. ну, что ещё? сезон 72-73 – ни с сказке сказать, ни пером описать. вы не поверите: 8 поездок.

8! ну, николаев – районный в октябре можно и не считать. ну, хорошо. а тернополь в ноябре с рестораном “хутор”? а кишинев в декабре с “крамою” и “каса маре”, с поломкой силяевым унитаза? а дрогобыч и ровно в марте? а празднование одиннадцатилетия театра в апреле с помощью ОК ЛКСМУ на площадках ОДО и ДК ЭЛЕКТРОН? марик розовский ещё присутствует, говорит, что мы фашисты, раз такое играем (имеется в виду “мне хочется видеть сегодня тебя”). для справки розовский – руководитель самоокупаемого театра “ у никитских ворот”, который скоро умрёт. (театр умрёт).

29.4 – 2.5 – лениград, лиижт. июнь – москва, красный пролетарий.

3.8 – 9.8 – гастроли по волге с разгоном труппы в чистополе, где марина цветаева работала судомойкой в писательской столовой, а леонов жил в двухэтажном доме с подвалом, где было впрок солений на 5 Великих Отечественных войн, и писал пьесу “лёнушка” о том, как тяжко партизанам в фашистском тылу. Насыщенный, весьма насыщенный гастролями сезон!

1973 – новая страница биографии. РОКС 1975 – январь-февраль, гастроли в москве, подтверждающий худшие опасения морозова – триумф “точки зрения” в ДК метростроя.

22-23.03. – хохма, а вернее подъёбка, по-червоноградски, гастроли имени калачика: мы с либетом, кажется, в последний раз дерёмся перед выездом (мама прядкина кормит меня куриным бульоном после заезда за Даниловой в пьяном виде на мотоцикле), а затем миримся у друзей кутового на вкусном ужине.

1977 – поездки тани степанчиковой в новояворовск 1978 – более чем скромная поездка в москву с “шиповым” в ЦДРИ, проживание в “северной”.

1979 – вот тут оно началось, то, что мы называем звёздным часом театра. Час “Утиной охоты” и “чинзано”. апрель – съёмка на ЦТ, продолжаемая в москве с одновременным открытием для советского зрителя вампиловской “охоты” (читай плахова, если читать умеешь!) и ташкент!!! тут всем им стало ясно, что мы самые лучшие. все с наслаждением стали ожидать нашей смерти.

1-2.12.последняя гастроль им. тани степанчиковой в Ужгород – достойное завершение одного из лучшего в истории театра лет, проживание в отеле георг пятый, утренняя зарядка под аккордеон, обед в невицком со спиртом. После “утиной охоты”, сыгранной в доме пионеров, куда приход ужгородцев был блокирован дворцыным, буренин и марцев пинают венок, добиваясь его уничтожения, что у них получилось, и третируют нашего малыша, выбрасывая его на ходу из поезда ужгород-харьков, что у них не получилось.

1980: феерическая поездка в москву с “охотой”, “инцидентом”, “чинзано”, “точкой” – игра только в ЦДА, проживание в “центральной”. май – чудная поездка с “чинзано” в одессу – партизанская вылазка. тогда ещё можно было.

1982. самые бездарные гастроли театра на сцене фабрики буревестник в москве с возрождением ранее упоминавшегося брежнева, ссора с гельманом по поводу обкладывания хуями “наедине со всеми”.

1984. последние гастроли в столице – мск отказывается признать прекрасный чеховский спектакль, считая себя законодательницей мод по части чехова.

1985. винники. табачная фабрика. “здравствуйте!” а чтобы читатель окунулся в ту атмосферу, следовало бы записать: здравствуй, жопа, новый год!

1986. потрясающие выезды имени гали беззубченко во львовскую гостиницу турист. На второй спектакль липовецкий привозится на специальном автомобиле типа такси с дивана (он забыл, что спектакль) и, что совсем уж невероятно, в трезвом виде, а соколов ввиду незнания отказывается произносить во время спектакля текст, либет нервничает, выбегая за кулисы, которых нет, с криками: почему соколов не говорит

356

357

текст? я тоже не буду говорить!... но эта угроза, как и многие другие угрозы либета, остаётся невыполненной.

1987. и, наконец, крым, яркое солнце, ласковое море и прекрасная молодая женщина, которая не приедет на юбилей. надя. надежда константиновна борина.

8.09. щёлкино. азовские зори.

9.09. крымская АЭС 10.09. ленино, ДК 11.09. крымская АЭС 12.09. ленинское, ДК птицефабрики 13.09. нижнегорск, ПМК, общага 13.09. северо-крымский канал, открытая площадка 14.09. зоркино (гениальный портрет Ленина) 14.09. ивановское, ДК Вот и всё. Стало грустно. Извините. Если понадоблюсь, пожалуйста, помогу. Человек я добрый, скрывающий за внешней красотой и развязностью легко ранимую и, сами понимаете, уже порядком израненную. Всегда Ваш Боря. (в этом документе полностью сохранены вся оригинальная орфография, правописание, синтаксис, морфология, топономика, лексика, история, география, зоология и другие незабываемые особенности стиля Бориса Озерова)

358

359

ДОВИЛЬНАКОМПОЗИЦИЯ Во время одной из очередных репетиций спектакля “Мольер или кабала святош” по пьесе М.А.Булгакова, актёрам Круглицову и Макинтошу показалось, что оформление, придуманное профессиональным художником Нафурычилом В.несколько грубовато и навязчиво, при том, оно абсолютно не вяжется с тем, что было красиво нарисовано на планшете – эскизе оформления. Актёры поделились своими впечатлениями с режиссёром О'Зерофым Б.Г., тот, в свою очередь, высказался в адрес Нафурычила, что” здесь тебе не ТЮЗ и не Лыс Мыкыта, а Париж!” Нафурычил обиделся и обозвал всех троих идиотами. Они вообще обидчивые, эти художники. Володя начал объяснять, что он художник и” знаете ли, мыслит”, а это, – он указал на подвешенные к штанкетам цепи и грязные тряпки, отдалённо напоминающие изящную тюль “довільна композиція”, от волнения он перешел на родной язык.Причём, переход был довольнотаки неудачный: вместо “довільна” у Нафурычила получилось “довольная композиция”. Макинтош, Круглицов и О'Зерофф расхохотались, отчего Володя еще больше разозлился и сказал, что с дебилами не разговаривает. И тут, неожиданно, из оркестровой ямы вылез Либидозов Л.В., исполняющий роль Мольера в этом спектакле.Услышав последнюю реплику художника, он принял её на свой счёт, но, как человек умный не обиделся, потому что обижаются только глупые люди. Да и чего Лёне обижаться?! Он, двумя неделями раньше вместе с Макинтошем решили зайти к художнику Нафурычилу и принять, так сказать, эскиз оформления спектакля. Лёня представился как член худсовета, Макинтош, как член расширенного худсовета. После длительной дискуссии, прерывавшейся небольшими тостами – художник знал, чем можно подкупить неприхотливых членов худсовета – “принимающие” впали в мрачную полемику, которая закончилась откровенной руганью. В этот вечер эскиз оформления не был принят. На следующий день, вечером, Нафурычил принёс во Дворец новый вариант оформления, который отличался от первого только тем, что его никто не принимал, ввиду отсутствия кворума. Не хватало двух человек: Либидозова и Макинтоша, которые после первой приёмки были не в состоянии что-либо воспринимать.Режиссёр сказал: “Хрен с тобой! Пусть будет так”.Таким образом, “протащив” свою “довільну композицію”, художник Нафурычил В., окончательно дискредитировал себя, и умер, как “самобутний митець”. В связи с тем, что премьера спектакля неумолимо приближалась, актёры нервничали, режиссёр сходил с ума, потому что” Мольера не было и в помине”, как вы помните роль Мольера взвалили на Либидозова, – художник Нафурычил со своей “композициею” жили совершенно спокойно, то есть совершенно оторванно от общего замысла спектакля. Основное внимание режиссёр уделял актёрам и световому оформлению, а премьера состоялась на фоне “довільной композиції”, которая за время постановки ничуть не изменилась. И только в день премьеры О'Зерофф осознал свою ошибку, но было уже поздно. Итак премьера! Мольера нет, оформления нет, актёры бездарно врут текст, свет никудышний, фонограмма ужасная, о костюмах отдельный разговор: дворец потратил на них около трех тысяч рублей, а на сцене не то цыганский табор, не то демонстрация мод, начиная с XIII-го и заканчивая концом XIX столетия. Но время не остановишь. Открылся занавес, зазвучала музыка и спектакль покатился в пропасть зрительного зала...

Критика довольно лестно отозвалась о спектакле. Хотя, какая в нашем городе критика?! Режиссёр спектакля несколько раз смотрел э т о из зала и однажды сказал, что оформление не так уж и режет глаз. Этого только и ждал Нафурычил.Нам кажется, что режиссёр просто привык к оформлению, а неудачу спектакля сваливал на актёров, в частности на Либидозова. Это в корне неверно! Всё в комплексе не работало на спектакль, не было ансамбля, не возникала та знаменитая атмосфера, которой гордился наш театр, не было зрелища. Но, поскольку режиссер сказал, соврамши, что это “лучший его спектакль” – все смирились. Не смирился только один Либидозов. Его упрекали в том, что образа Мольера он не создал. “Нет Мольера – значит нет спектакля!” – кричал режиссёр. Либидозов же был уверен в том, что виновата “довільна композиція” и режиссёр-постановщик, взваливший такую роль на Лёню вопреки ему же. На репетиции спектакля он часто являлся сильно “подшофе” – этим он выражал свой решительный протест. В апреле 1987 года, на декаде спектаклей, посвященной 25-летию основания театра, во время спектакля “Мольер или кабала святош” случилось страшное. В начале спектакля на сцене танцуют актёры труппы Мольера, изображая одну из его пьес. По центру сцены, несколько в глубине, под покрывалом прячется Лёня, он изображает тумбу. В один из моментов он должен возникнуть и спеть свою арию. Но этого не случилось. Как позже выяснилось, Либидозов, изображая тумбу под покрывалом, решил принять для храбрости, чуть-чуть, из “маленькой”. Последние исследования в области человеческой психики показали, что в человеческом организме скрыты невероятные силы и возможности. Силы эти, организм держит про запас и только в экстремальных ситуациях, близких к стрессовым, они высвобождаются. Результаты освобождения могут быть самыми неожиданными. История знает множество самых невероятных результатов освобождения дремлющей в человеке энергии. Так вот, что случилось с Лёней: глотнув теплую жидкость, он почувствовал разливающееся по жилам тепло и стало ему так хорошо и покойно, захотелось вдруг стать маленьким-маленьким, как мальчик-с-пальчик, залезть в бутылку и уснуть в любимом сосуде. Так он и сделал. Актёры же не знали, что у Либидозова случилось освобождение! Они-то думали, что он забылся; спокойно дотанцевали, пропели куплеты и ушли со сцены, дальше по действию Лёня, то есть Мольер, должен кричать: “Бутон! Воды! Скорее воды! “Реплики не последовало. Актёр Промежзубов, исполняющий роль Бутона Жан-Жака, выскочил на сцену с криком: “Мэтр, где вы?!”, сдёрнул покрывало и онемел. На сцене стояла четвертушка, а в ней полусидел Лёня, Жан Батист Поклен де Мольер, и довольно бодро пищал: “Вот так! Раньше выпьешьраньше сядешь! Это всё Нафурычил нафурычил”. Промежзубов тут же сошёл с ума, закричал: “Занавес! Дайте занавес! Закрывай всю сцену!” – потом понёс ерунду, что было свойственно ему всегда.Занавес закрыли. В зале поднялся шум, любопытные зрители полезли на сцену и разразился страшный скандал. Во время скандала инициативная группа молодых актёров тихонько повесила художника Нафурычила вниз головой на цепях, которые были в оформлении этого злосчастного спектакля. Так завершилась эта трагическая история с “довільною композицією”. Бутылку с Лёней поместили в музей театра. Кстати, разбить бутылку оказалось делом совершенно невозможным. Наверное сработали неведомые доселе законы “сохранения

360

361

тары”. (Формулировка довольно-таки сомнительная, если учесть, что высказал эту мысль инженер-многостаночник Липа В.)А тут пришли документы, подписанные на всех уровнях, о присуждении Либидозову Л.В.звания Заслуженного деятеля искусств УССР. И теперь каждый посетитель музея может увидеть небольшой постамент с бутылкой, где живет Лёня. В правом верхнем углу постамента небольшая табличка с выгравированной надписью: “Заслуженный деятель искусств УССР, Либидозов Л.В., жертва “довільної композиції”. Микитюк П.И.

Согласно Вашего приказа № 36, от 3 сентября с.г., спутник связи “КосмосXYZS”, на котором находился я, с 6 по 21 сентября вёл наблюдения за группой театра “Поиск”, в количестве 23 человек, входящих в агитационно-художественную бригаду для обслуживания комсомольских ударных строек Крымской области. Поездка, которую имитировала наземная группа геодезистов, подрывников, ирригаторов, имитаторов и просто рабочих, проходит у нас под общим названием “Ю.Б.К.”, что означает “Южный Берег Крыма”.

6 сентября с переменным успехом отыграв небезызвестный спектакль по пьесе В.Красногорова “Ноги женщины №2”, группа актёров, предварительно собрав в чемоданы, сумки и сетки всё нужное и важное, то есть запасы сьестного и спиртного, направилась на Ц.Ж.В, города Львова. По дороге актёр (режиссёр) Либет Л.В. заявил всем сидящим в трамвае, что ровно в 23 часа 05 минут одна секунда, то есть спустя всего лишь секунду по отправлению поезда, он, Либет, будет уже в бессознательном состоянии, так как примет 1(один) килограмм (кг)этилового спирта. Остальные актёры активно поддержали его, выкрикивая, кто, когда и во сколько тоже будет без сознания. Услышав эти заявления, я вызвал по каналу “0” связи машину скорой помощи. Врачи были предупреждены о возможности массового отравления алкоголем. На Ц.Ж.В., на 1-ой платформе уже стоял железнодорожный состав с табличками “Львов-Симферополь”. Актёры быстренько разместились в вагоне, распрощались с провожающими и замиранием ждали гудка, который оповестит про отправку на желанный Юг. Ровно в 23 часа 05 минут 1 секунда, после того, как тронулся состав, актёр Либет привел в исполнение свое заявление и был принят в машину скорой помощи, которая катилась в конце состава на спецплатформе. Когда опытные наркологи заносили Либета в машину он сказал голосом мертвого бульдога: “Спасибо Вам! За всё!” Это были единственные слова, сказанные им за всё время движения поезда.

Целую ночь, день и еще почти ночь группа актёров довольно непристойно себя вела: пела песни, пила, поглощала огромное количество пищи и просто дурачилась, при этом, люди были полностью уверены в том, что они направляются на Юг, в чем я усматриваю огромную заслугу работников Львовской Ж.Д., которые полтора суток водили состав по области.

8 сентября в 5 часов утра состав прибыл на станцию под кодовым названием “Симферополь”, на самом деле это был тот же Ц.Ж.В. г. Львова, который прекрасно обработали наши славные маляры, штукатуры, художники, а также имитаторы.С диким криком: “ЮБК-А-А-А-А-А!” актёр Либет, который очнулся за час до остановки состава, повёл за собой актеров на привокзальную площадь, где стоял спецавтобус, в который погрузились актёры. Сотрудник райотдела Стамати О.П. прекрасно справился с ролью работника Крымского обкома комсомола, даже пытливый Озеров (руководитель театра “Поиск”) не заметил, что Стамати мужчина. Автобус со специальными обзорными окнами-экранами, на которые проецировались “краевиди” Крыма, четыре часа возил группу по районным центрам области. Наконец, автобус подъехал к поселку городского типа ИваноФранковск (“Щёлкино”), где театр разместился в местном готеле. На самом деле, это был жилой дом-общежитие, жильцов которого в панике на три дня расселили по соседям и родственникам.По дороге автобус останавливался у Чёрного моря (заранее подготовленная имитация на месте Львовского моря). Актёры Либет, Липовецкий, Соколов, Штанько и радист Нягай окунулись в море; несмотря на холод. Метеослужба в этот день работала плохо. Итак, группа, театра “Поиск” 8 сентября в составе 23 человек разместилась в общежитии – готеле посёлка Щёлкино на берегу Азовского моря (оно же Львовское). Три дня они играли спектакли, загорали, пили, пели песни и питались в прекрасном кафе-столовой, поставка остродефицитной пищи в которую обошлось государству в 1000 рублей.Население Ивано-Франково, которое по просьбе наших работников имитировало отдыхающих, рабочих и интеллигенцию поселка Щёлкино, отлично справилось со своей задачей. Правда, площадь пляжа была огромной, поэтому актёрам казалось, что людей мало и это очень их веселило. На третий день метеослужба неожиданно дала дождь и грозу, что затруднило наблюдения. Вечером группа собралась на ночное купание, а тут дождь. У меня, к сожаления, очень скудные сведения об этой ночи. Обзорный экран станции-спутника вдруг погас и мне пришлось удалять неисправность. Пока я одевал скафандр, выходил в открытый космос и отцеплял от солнечной батареи обломки “Спейс Шаттла”, которые неожиданно оказались на моей орбите, прошла ночь, после которой актёры показались мне несколько подавленными, хотя и шутили. Спецавтобус повез группу дальше по заранее подготовленному маршруту. Следующие три дня театр “Поиск” провел в райцентре городе Нижнегорске в рабочем общежитии.Создать имитацию Нижнегорска было несложно. У нас в области таких центров масса. На этот раз это был город Николаев. Сложнее было с совхозоммиллионером, а именно с центральной усадьбой и садом, который посетила группа.Тут постарались наши славные колхозники, агрономы, садоводы-любители и техники, а также группа рабочих РСУ-2, которая в сжатые сроки возвела центральную усадьбу псевдо-совхоза им. Н.К. Крупской.

362

363

Начальнику 3-го отдела районного комитета государственной безопасности полковнику Зайжолову В.П. космонавта-информатора Вопленицы И.Я. ДОКЛАДНАЯ

Очень неприглядное зрелище пришлось мне наблюдать сверху. Актёры, увидев сад с яблоками, рванули с автобуса и начали набивать свои сумки, сетки и кульки отличными плодами (их специально привезли из Крыма и подцепили на имитацию яблоневых деревьев). Хотя председатель говорил: “Что вы, что вы, берите сколько угодно, всё равно сгниют, т.к. убирать некому” и улыбался, у него это как-то неубедительно получалось.Позже в общежитие сотрудники райотдела привезли ящики яблок, якобы подарок от совхоза театру. Эти яблоки были съедены на протяжении десяти дней. Работники местной бани устроили сауну для актёров, чем повергли их в умиление, еще больше убедив в том, что жить-хорошо, а на Ю.Б.К. – ещё лучше.Выступления театра: сценки из студенческой жизни, миниатюры М.Жванецкого на удивление хорошо воспринимались жителями г. Николаева и окрестных сёл. Они даже хотели написать благодарственное письмо в ДК им. Н.Кузнецова на имя директора Арбузова Ю.Е., но слава Богу этого не случилось. После последнего выступления, работник райотдела Охерелишвили З.Н. выступил перед колхозниками и после трехчасового диспута уговорил их не писать, вообще никуда и никогда. Вот тут и наступил самый тяжелый этап наблюдения-эксперимента под кодовым названием “Гурзуф”, который проходил в Карпатах в урочище села Тухля. Огромную работу провели сапёры, имитаторы, ирригаторы, шахтёры, местные жители, а также группа актёров четырёх областных театров. Один интересный факт: актёры Либет и Срибный во время эксперимента заявили, что они являются членами Международной Ассоциации Городских Сумасшедших, сокращенно МАГС. Они агитировали всех встречных, отдыхающих, колхозников, а также сотрудников райотдела вступить в ихние ряды. Согласно последним данным ЮНЕСКО, такой Ассоциации не существует.Но мы столкнулись с серьёзным сопротивлением огромного количества участников эксперимента, которые изъявили желание вступить в Ассоциацию. Агитаторы Либет и Срибный провели отличную работу, говоря людям: “Соединяйтесь, размножайтесь! От Международной Ассоциации Городских Сумасшедших отпочкуется Республиканская, Городская, Областная, Районная, сельская Ассоциации, всем места хватит!” К счастью, катастрофа не произошла. Усилиями областного общества “Знание” участников эксперимента удалось отвлечь от Ассоциации лекциями, вечерами-портретами выдающихся деятелей культуры и другими мероприятиями. Итак, урочище села Тухля, Карпаты, то бишь, Гурзуф. Почти неделю театр отдыхал на берегах искусственного водоёма, который актёры называли Чёрным морем. Правда, группа разделилась на две половины, что создало дополнительные трудности: перевозка отдельных членов театра в город Алушта (село Яворы Турковского района, плюс дополнительная имитация всего необходимого). В один из солнечных дней актёр Либет на пляже вдруг упал на камни, начал их хватать их, запихивать в плавки, глотать вовнутрь организма, крича при этом: “Брюллики, о, брюллики!” (значит – бриллианты!), создав тем самым ужасную давку и ажиотаж среди отдыхающих, которые в мгновение ока очистили пляж от камней. Камни, подвергнутые углеродному анализу, оказались обыкновенной галькой, что очень разочаровало участников эксперимента. Им пришлось ночью все собранные камни сносить на пляж, Либет пойман ими не был.

16 сентября актёр Срибный сообщил всему пляжу, что 6-ой Американский флот срочно покинул Средиземное море, потому что сухогруз “Пётр Васёв” перешёл из Чёрного в Средиземное море.

Эта дезинформация не произвела соответствующего впечатления на отдыхающих. Мне сверху было прекрасно видно, что флот стоит там же, где и стоял, а “Пётр Васёв” находится на ремонте. Непонятно одно – зачем Срибному это было нужно.Тут же актёры поругались между собой. Срибный, ни с того, ни с сего, сказал Либету, что “дебилы ещё не перевелись в нашем народе”. На что Либет обозвал его жирной свиньей и попросил уточнить, какой это “народ” он называет “нашим”. На этом прения сторон закончились. О другой группе сведения очень скудные.Для того, чтобы наблюдать её действия, мне пришлось бы сойти со своей стационарной орбиты и перейти на новую, а горючего было очень мало, только на возвращение и хватало.

20 сентября группа в Тухле ранним утром отправилась в горы, где якобы ходит троллейбус до Симферополя. Построить троллейбусную линию не составило особого труда, областное ТТУ и не с такими задачами справлялась. Три выстрела потрясли Карпаты в это холодное утро, молодой актер Микиток этим возвестил окончание поездки. Правда, выстрел вызвал два обвала на одном из перевалов, но это ничего, горцам всё объяснили и они успокоились. Гурзуфская группа 20 сентября неожиданно разделилась на две. Одну из них я наблюдал в горах, другая морским путем добиралась до Львовского Ц.Ж.В.

20 сентября группы соединились в одну и наконец отправились на том же поезде во Львов. Группа возврата сработала безупречно.Никаких подозрений относительно окрестностей, проплывающих за окнами спецвагона у актёров не возникло.Режиссёр Озеров, ехавшийся зайцем, заплатил штраф и со скандалом высадился в Запорожье, на имитацию которого ушли все силы и средства райотдела, потому что пришлось построить и перестроить город Мукачево в современный город с более чем миллионным населением. Группа театра “Поиск” веселая, задорная, отлично загоревшая под искусственным солнцем, прибыла в город Львов и эксперимент закончился, Сидя у себя в станции, на персональном компьютере, от нечего делать, подсчитал денежные затраты, которые пошли на эксперимент, получилась сумма, превышающая десять бюджетов Пентагона. Тут я несколько усомнился в целесообразности наших действий, но, Вам виднее, товарищ полковник. Эксперимент, в котором участвовала группа театра “Поиск” оправдал наши надежды и доказал, что мы умеем строить хорошо и надёжно, мы умеем отдыхать, мы умеем жить красиво и не по средствам, имитируя при этом трудности. И я надеюсь, товарищ полковник, что запланированная на 1987 год аналогичная поездка театра “Поиск” на Сахалин, будет хорошим подарком для наших зарубежных телезрителей, которые с удовольствием будут наблюдать у экранов своих телевизоров этот супербоевик. Напрягая все свои силы, райотдел и вся наша страна готовится к этому небывалому по своим масштабам и замыслам эксперименту.

364

365

23 сентября 198бгода Подпись: ст.л-нт ВВС Вопленица

Значит, дело было так. Инженерша КСУКА Тамарка с хитренькой улыбочкой на зубастой с фиксой роже в 12.00 пригласила к себе в отдел на день рождения. Ей стукнуло то ли 25, то ли 52. Не знаю. Зная, что я предпочитаю любые праздники работе, будь то Новый год, Пасха, 1 мая, жмурики, поминки и т. д., и зная, что я люблю обмывать все, что можно обмыть, то ли носки, галстук, покойника, то ли просто так, потянула меня к себе в от-

дел, где уже был накрыт стол бумажками с колбасой, луком, хлебом, двумя бутылками водки и одной бормотухи. Кроме Тамарки, там были Любка и Дуська, тоже из ползучей инженерии. Честно говоря, я пить не хотел, так как знал, что сегодня в 19.00 будет в клубе спектакль “Скамейка” или “Табуретка” (не помню), где я играю очень ответственную роль паркового алкаша. Я попробовал девахам это объяснить, на что они захихикали и прямо мне в лицо сказали, что бы я не занимался херовиной. Что артистов и так, как собак нерезанных, и кроме Андрея Миронова они никого и знать не хотят. Дуська даже сказала, что она бы отдалась Миронову, если бы увидела его живьём. Ну, это их личные отношения и к этой объяснительной никакого отношения не имеют. В общем, уговорили меня очень быстро, так как я не могу отказать женщинам. Откупорили бутылку, разлили злодейку по стаканам. Пришлось пригубить грамм 200 и закусить луком с колбасой. Была, правда, еще тихоокеанская сельдь в томате, но я в томате не люблю. Я люблю в масле. Но это очень личное и на это обращать внимание не надо. Так вот незаметно опростали мы две бутылки водки и закрепили крепленым. А тут и рабочий день на исходе. Разошелся я малость, стал “Лавку” нахваливать и приглашать девах на спектакль. У меня, говорю, главный режиссер Боря свой кореш и для моих девочек в лепёшку расшибется, а места найдет не то в зале, не то на сцене. Правда, на сцене в спину сильно дует, но все равно очень интересно. У нас, говорю, новое течение: кто не хочет за гроши смотреть, смотрит за так на сцене в спины артистам, и при этом в спины дует из коридора, что за сценой, а в коридор дует из фойе, а в фойе – с улицы. Вот такая, рассказываю, цепная реакция. Девахи, гляжу, тоже изрядно захмелели и пристают ко мне, мол, чего я сам там на сцене делаю. А, говорю, пью. А как это, спрашивают? А так! – отвечаю – на глазах у всех зрителей приговариваю с корешком цельную бутылку бормотухи. Роль у меня такая – говорю. И что, спрашивают, в самом деле натурально винище хлещу? А то как же – отвечаю. Зашумели, заволновались девки, про спектакль распрашивают. Ну. я и рассказываю, что выхожу на сцену с бутылкой вина, стаканами, закуской и со мной кореш;выдуваем весь флакон на сцене, сидя на лавке или скамейке, не помню, и закусываем, чем Бог послал. Я, бывает, помидоров приволоку, там, сала. А народ в зале облизывается. Сильная сцена! А какое вино, спрашивают? Да, по разному бывает, говорю, вот с одним жлобом, из комсомольских работников, играл, так он все норовил подешевле флакон принести – за руль сорок, ну, и я в ответ не отставал, покупал любую гадость, лишь бы она была в жидком виде. Потом мне в напарники дали молодого кента, помню Сашей звали. Ну, он ко мне с расспросами – как там в образ входить и на чью систему ориентироваться, на Станиславского или Немировича? Я ему доходчиво объяснил, что играть нужно по Станиславскому, что ежели висит ружьё, то обязательно оно должно упасть кому-нибудь на голову, играть, мол, нужно всё в натуре, без обмана. А для этого нужен реквизит. Ружьё? – спрашивает. Флакон, дурак! – объясняю. Так что, говорю, ему, беги в магазин, бери бутылку, только с крышечкой, а не пробкой, чтоб открывать быстро.

366

367

Самому гдавному и выдающему постановщику и режиссёру Академического театра “Поиск”, дипломанту XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, лауреату Всесоюзного фестиваля студенческих театров в г. Горьком, лауреату всесоюзного фестиваля молодежных театров в г. Ташкенте, ведущему инженеру отдела патентоведения ВНИРТИ и пр., и пр.,и пр. тов. ОЗЕРОВУ БОРИСУ ГЕОРГИЕВИЧУ скромного любителя самодеятельного художественного кружка Поиск клуба имени тов. Кузнецова Липовецкого Виталия Аркадьевича ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Он сбегал и принес марочное за 4.50!

– Что ж ты, говорю, куриная твоя башка, такое дорогое принес? Он сразу же расстроился, лицо виноватое. вот – вот заплачет.

– Что же делать?что же делать? – спрашивает.

– Пить! – отвечаю. Кое-как его успокоил:пить, говорю, будем внатуре! По Станиславскому!

– А что, спрашивает, он любил это дело?и на горло показывает.

– А холера его знает, отвечаю, при его бабках да еще при НЭПе он, наверное, не только это любил – показываю – но и это тоже – показываю. Сели мы с ним на сцене и под тихую музыку на глазах всего честного народа, раскупорили болезную, по стаканам разлили, опрокинули, закусили соленым помидором и молодым сальцом, что я из деревни привёз, а остатки из бутылки в стакан вылили и предложили одной нашей артисточке, вертихвостке рыжей. Она как раз сзади нас на качельке каталась и скучала. Одним махом выдула вино, поперхнулась, глаза на лоб полезли. Так это что ж, вы, сволочи, винище жрёте на сцене? – шепчет интеллегентно, так, но с ужасом. Нет, отвечаем, это наши слезы, шутим, от жизни хорошей. Она думала, что мы на всех спектаклях чай дуем! Дура какая! Тут девахи меня перебили. Что ж ты все про вино толкуешь? – говорят – ты про спектакль, расскажи! Фабулу его (слово-то какое знают!). Зауважал я их и рассказываю:мужик один в парке бабу встретил и задумал её трахнуть, а потом вспомнил, что уже ее трахнул год назад в том же парке. Плюнул он и ушёл, а она так дурой и осталась. С ключами. Понравилась девкам эта фабула и они заковыляли со мной в клуб. А до спектакля еще час оставался. Тут я весь взвинтился, в голову ударил этакий молодецкий дух. Вспомнил, что за их гроши надрался и совесть в грудь бить начала. Пошли, девоньки, говорю, шампанского шарахнем, тут недалеко приличная забегаловка имеется. Ну, двинули туда, взяли шампанского и пару конфет на сдачу, выхлестали флакон, стоим, базарим про искусство, кажется, не помню. Помню только шум, дым и все бухают. Ещё помню, что каким-то образом очутился на сцене. Где девки мои делись, не помню. Наверное, растерял я их в забегаловке или по дороге. Помню потом все урывками:напарник бутылку распечатывает, пью, возникает теплое чувство к народу в зале, захотелось всех расцеловать и сказать что-то душевное, стараюсь вспомнить текст, не получается, напарник тянет со сцены, пою в зал, уходя, со сцены: “я её целовал, уходя на работу, а тебя, как всегда, целовать забывал.” Потом напарник снова затащил меня на сцену и положил спать на лавку, потом чувствую, кто-то толкает меня, будит. Я встаю и иду в зрительный зал. Перед оркестровой ямой остановился, вспомнил, как в неё загремел главный герой пьесы “Час ужаса”, ПОХОЛОДЕЛ, покрылся холодным потом, развернулся с уклоном на 160 градусов и по прямой двинулся через сцену вгубь её. За собой я слышал грохот падающего реквизита, стоны актёров и некоторые слова режиссёра тов. Либета Леонида из которых я только помню окончания:уй, ать и ядь.

368

Обидно мне стало. Оделся кое-как и пошел или поехал (не помню) домой. Утром, на работе весь мой организм болел и ныл. Зазвонил телефон. Звонил режиссер тов. Л. Либет. Как полагается, поздоровался вежливо, справился ехидно о моем здоровье и посетовал, что я вчера так рано ушёл со спектакля. У него, оказывается, была с собой бутылочка и он (сволочь) будто бы хотел её со мной приговорить. Трубка выпала из моих рук и я потерял сознание. В заключение своей объяснительной хочу ВАС заверить, что подобное больше не повторится. Что всё это случилось из-за отсутствия у мня силы воли и огромной любви к людям. ОБЕЩАЮ: 1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

В дни спектакля не пить, если не наливают. Гулять с непьющими приличными дамами, если таковых найду. Игнорировать провокационные действия и предложения режиссёра тов. Л. Либета, если удастся! На репетиции не опаздывать, если не буду занят личными делами. Курить только в отведенных по пьесе местах и в других помещениях и коридорах. Уточнить, какие слова с окончаниями -ать, -ядь, -уй приизносил тов. Либет Л. и написать по этому поводу докладную на ВАШЕ имя. Выучивать наизусть роли, если они короткие и без слов. Брать пример с непьющих актёров театра: Амелиной, Алтуховой, Петровой. В чём и расписываюсь... ЕСЛИ ЛЮБИМ МЫ (фрагменты из малообъёмных воспоминаний В.Буторина, кандидата исторических наук, доцента кафедры истории КПСС Львовского торгово-экономического института) …76-й год, первая моя осень во Львове, прекрасно тёплая, почти летняя после Новосибирска и очень грустная: во всём городе ни одной дружеской души; брожу по улицам, изучаю, любуюсь.. Узнал о “Гаудеамусе”… Стал бывать с ребятами в РОКСе. Первое, что увидел – “Инцидент”. Спектакль бил в цель, ибо респектабельная трусость у нас самодовольно и повелительно процветала. Потом была “Утиная охота”, честь открытия которой, как упоминалось в “Известиях” 369

прошлым летом, принадлежит Б.Озерову из Львова, “Чинзано”, “Точка зрения”, “Похождения Шипова”, “Наедине со всеми” и ещё, и ещё. Каждый спектакль был свежим ветерком в атмосфере затхлости, каждый вносил лепту в оздоровление нашего общего быта, каждый запоминался, шевелил застойную жизнь, свирепо охраняемую бюрократами… Полюбились мне “похождения Шипова” – весёлая, озорная, насквозь народная, самодеятельная вещь: “Улетели мои денежки…назад не вернуть”. Запомнился и удивил Ванцлов. Жаль – не с нами сейчас! Стал узнавать на улицах Либета (такой краснощёкий, главные роли играет, правая рука Озерова), Соколова (вид, вроде, умный, с бородой), Евшина (глаза радиоактивные какие-то: что-то интенсивно излучают, что-то поглощают). Показали Озерова. Ни на кого не глядя, пробивается сквозь толпу зрителей (а на премьеры шли толпами, то были праздники, о них много говорили), успевает, однако, выхватить из гущи людей нужных ему, приветствует, ёрничает, быстр, весь в работе, возбуждён. Кто-то говорит: “Закрыли ему “Горе от ума”, вот штука была, так штука!” Не помню, как с Озеровым стали здороваться. Однажды (лет 6-7 назад) он нагрянул, вломился, влез в мою квартиру и мы долго и крепко угощались сначала у меня, потом у него. В джинсах, загорелый, верее, прокопченный до костей, аж голубели белки глаз, он с дьявольским упорством наседал на меня, хотел, чтобы я сыграл главную роль в постыдно конъюнктурной вещи. Я упирался, он наступал: убеждал, что может поставить даже телефонный справочник, так, что зритель лопнет от кайфа… Год назад сидим мы с Иваном Шевчуком в…, ну, скажем, библиотеке, просматриваем, …как бы это поуклончивее, новые поступления и встречаем увлечённых этим же делом Либета и Соколова. Завязалась беседа, дело шло к закрытию …учреждения и все поехали к Ивану на Сихов в гости. Долго пили, разумеется, чай, и в тёплой дружеской беседе исчезал ненужный лёд. Прежде Лёня казался мне, ужас, как надменным, а вышло – прост, даже застенчив, душа-человек. Расставались с трудом, кажется, под утро. Вскоре возник у меня дома Борис.

– Боялся нас? – сардонически вещал он. – Вон оно что! Мне Либет всё рассказал, всё, что вы там делали в “библиотеке”. Худой, светящийся, голодный, немытый Озеров сбежал из больницы, где лежал с воспалением лёгких. В эйфории читал он, быстро наевшись до изнеможения, сатирические опусы, сочинённые не то Либетом, не то с Либетом на заре их туманной юности. При этом громко, из последних сил, хохотал. Зашёл разговор, для чего нужен нам театр, и я сморозил: мол, удовлетворяет ностальгию по иным вариантам жизни. “Возьму на вооружение, буду выдавать за своё!” – приплясывал, сидя на стуле, Борис Георгиевич. (Надеюсь, этой заметкой предотвратить плагиат). И вот у меня в руках ещё неопубликованная “Диктатура совести”. Потрясённый ею и покорённый Озеровым, увидевшим, что к чему, хочу играть. Обещает любую роль, даже Андре Марти – самого ненавистного персонажа! Надул, не моргнув глазом: дал дворника и директора…. …путь “Гаудеамуса” – прямей и круче, больше почётных шрамов и шишек. Вся четверть века прошла с одним руководителем, с одним ядром. Это подвиг, который не увидят лишь те, кто мешал работе, кто и теперь мешал бы, кабы не курс партии на обновление… …нужно больше ответственности, … нужно глубоко осознать всем, чего мы собираемся в народный театр, но при условии, если любим мы.

11 апреля 1987 г. В.Буторин 370

371

СОВЕРШЕННО НЕ ВЫДУМАННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ИЗ ЖИЗНИ ТЕАТРА “ПОИСК” 1. Это было очень давно, на заре туманой юности. Я был на каком-то концерте в Политехническом институте. Вёл концерт маленький человечек в сильно потёртых джинсах, худенький, тоненький и не внушающий никакого уважения. Он сереньким голоском объявил следующий номер, повернулся к зрителям спиной и почесал то самое место, о котором великолепный Бальзак сказал: “Только из уважения к дамам я не назову это место вслух”, и ушёл за кулисы. Позже я узнал, чтот это был начинающий, но уже талантливый режиссёр Борис Озеров. Было очень смешно и … странно.

2. Однажды Игорь Мазяр, исполняя заглавную роль в пьесе”Час мужества”, оступился и загремел в оркестровую яму глубиной метра два. Как он остался жив – не понятно до сих пор. Было очень смешно и … страшно.

3. На участие в спектакле “Ноги женщины № 2” были приглашены мальчики 6-7 классов, человек 10. Лёня Либет перед репетицией выпил 2 бокала пива (я свидетель), на что Борис Озеров с упрёком сказал ему: “Как тебе, Лёня, не стыдно! От тебя разит и ты будешь дышать на мальчиков! Что они о тебе подумают!!!” Ровно через 10 минут Борис Озеров, репетируя с мальчишками брейкданс и ужасаясь исполнению, высказал танцорам своё мнение о них фразой, в которой вспоминалась чья-то мама с нелестным для неё эпитетом. Было очень смешно и … стыдно.

4. Следя за действием сцены из “Мольера”, я заметил стоящему рядом со мной в оркестровой яме Сергею Соколову, что у артистки (….) неплохая дикция. На что он мне ответил: “И всё остальное тоже!” Было очень смешно и … радостно.

5. Очень давно на одном из спектаклей Лёня Либет такое отчебучил, что мы хохотали три дня. А вот чего отчебучил – не помню. АНОНИМКА Молодой актёр театра “Поиск” старается сместить тов. Озерова Б.Г. и занять его место лауреата ХII фестиваля молодёжи и студентов в Москве и должность режиссёра театра “Поиск”. Инициалы этого актёра – П.М. Доброжелатель ПАСКВИЛЬ И вообще, вы все дерьмо!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Пасквилянт

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ В ФИЗИОЛОГИЧЕСКОМ РАЗРЕЗЕ (по новейшим данным) Мало у кого вызовет сомнение тот факт, что человек, в принципе, живёт в океане звуков. Скорее всего, таковых не найдётся вовсе. А всё дело в том, что количество звуков, слышимых человеком за одни только несчастные сутки, огромно и навряд ли может быть сочтено. С утра и до утра он слышит шум воды, вытекающей из крана, трамваев, проезжающих, за окнами и в отдалении, ребёнка, доказывающего, что он существует на белом свете, начальника, упрямо перестраивающегося в духе современных требо372

373

ваний, кассира авиакассы, чеканящего, что билетов нет, грохот падающего курса доллара, свист взлетающего тугрика, ах, вернисаж, ах, вернисаж, жертв и разрушений нет и так далее, и так далее, до бесконечности. В звуках люди купаются, для чего покупают дорогие билеты в филармонии, звуками буквально упиваются, для чего забивают битком высокопрестижный зал ГАБТа, в звуках зачастую просто тонут, из-за чего так часто им хочется побыть в абсолютной тишине. Многие поэты и писатели, как маститые и матёрые, так и только начинающие омастичиваться и матереть, в своём многотрудном творчестве отдают должное звуку, как таковому, мало думая о последствиях, но страстно их желая. Вылей на голову спящему старшекласснику ведро холодной воды и, отплевавшись, отморгавшись и отдышавшись, он, конечно же, без запинки отбарабанит: “струн вещих пламенные звуки...”, или, уже успевшим простудиться голосом споёт тоже неожиданно:” слышу пенье жаворонка, слышу трели соловья'', вполне возможно, что он, не откладывая дела в долгий ящик, не успев толком-то и обсохнуть, тотчас побежит смотреть спектакль Виктюка “Уроки музыки”, в чём мы бы его с удовольствием поддержали бы, но, к сожалению, с пустым ведром в театр, да и в другое приличное место, не пустят. Даже из этих пустяковых и немногочисленных, промеров ясно видно, что уже упоминавшийся океан звуков назван так не просто из-за красивого словца, или из-за стремления пустить пыль в глаза, а он на самом деле представляет собой именно о к е а н, имея в виду его неисчерпаемость, нескончаемость и неохватность. Но, для нас, актёров, в этом безбрежном океане существует самый любимый, самый страшный и самый желанный звук – это звук раскрывающегося занавеса, Этот, в сущности, слабенький, почти неслышный звучок резко делит людей на две очень неравные, но тесно связанные и не существующие одна без другой части: на зрителей и на актёров. Нам выпало счастье (да и счастье ли?) принадлежать ко второй части. А какая из них лучшая, какая худшая – никому не дано быть носителем истины в последней инстанции, то есть ответить однозначно. И слава Богу. Пусть это останется одной из тех вечных тайн, которые сопровождают весь путь сценического искусства от его начала, затерянного во мгле тысячелетий, до весьма проблематичного, а если честно, то абсолютно нереального, конца. Человек живёт ещё и в мире запахов, они преследуют его постоянно и проникают всюду, они вызывают дорогие сердцу ассоциации, возрождают в памяти дорогие сердцу образы, кружат голову, лихорадят и покрывают лицо пятнами предчувствия чего-то близкого в бесконечно родного. Да что тут говорить! С момента появления на свет, до неизбежного ухода в пахнущую (кстати!) сырой землей могилу запахи не покидают человека ни на самую малую доли секунды, иной раз до тошноты. Чем хороши запахи и за что их уважает всё человечество – это их доступность, демократизм, завидная лёгкость изучения и запоминания, что выгодно отличает их от, скажем, квантовой механики, китайских иероглифов, или демонтажа корпуса теплохода “Адмирал Нахимов”. В самом деле, любой, я подчёркиваю – любой человек, будь то академик, или клинический идиот, что, впрочем, иногда совпадает, легко и играючи, распознает, запах, скажем, кислой капусты от запаха, скажем, букета махровой сирени, особенно, если капуста эта скисла больше ей положенного, а сирень махрова до умопомрачения. Фразу “в квартире запахло семейным скандалом” понимают все люди без исключения, настолько она им близка и знакома. И если где-то пахнет гро-

зой, а где-то большими деньгами, то никому не надо подсказывать, в какую сторону ему бежать и что прихватить с собой на всякий случай. А дым отечества? А во рту эскадрон ночевал? А здесь русский дух, здесь Русью пахнет? А гениальные строчки “…стайкою наискосок уходят запахи и звуки...”?, а? (Кстати, вы заметили, что звуки, уже порядком подзабытые нами, властно подзатесались и здесь...). Причём, с пугающей закономерностью уходят одни запахи, а им на смену тут же приходят другие, другие, другие... Однако, со всей доступной нам искренностью и пылом мы заявляем, что на всего многообразии запахов нам, актёрам, ближе и роднее всех так называемый запах кулис, несмотря на то, что наисовременнейшие газоанализаторы не в силах дать на своих дисплеях хотя бы приблизительный его портрет, настолько тонки и непостижимы для всевозможных лазеров и мазеров (ха-ха-ха) его ингредиенты. Между тем, вечно кашляющие, чихавшие, перхающие, с простуженными носами актёры, отличают его е поразительной лёгкостью и могут описать его весьма подробно, хотя и полностью непонятно для посторонних... Человек живёт под водопадом излучений, как утверждает современная наука и мировоззрение. Постоянно, не прекращаясь ни на миг, его омывают радиоволны, пронзают космические лучи, прошивают всевозможные нейтрино, а если очень повезёт, то и любопытнейшие кварки и сотни других, ещё не открытых физиками кирпичиков мироздания. Шарахнет такой кирпичек по темечку, которое мамочка целовала в далёком детстве – вот и нету физика! А ведь поделом – не выдумывай на свою и чужие головы вредных субстанций!. Это, конечно, не области пустых, фантазий и несбыточных, иллюзий. Даже если бы горе-физики и ни черта бы не придумывали, навряд ли что-нибудь изменилась бы в плане самочувствия, разве что Чернобыль. Так что никуда нам не деться от вышеупомянутого водопада. Но, если бы нам пришлось, если бы нам дали возможность выбирать, то мы, актёры, выбрали бы, конечно, то излучение, которое мощным потоком несётся на нас из переполненного зрительного зала. Его температура колоссальна, его запасы неистощимы. Ему нет точного научного названия, более того, тот же самый пристукнутый кирпичиком физик назовёт его нелепым и даже вовсе несуществующим, в доказательство чего напишет массу формул, включит массу приборов и в припадке злости изгрызёт не один кусок мела, когда мы, обмениваясь понимающими и сочувственными взглядами, элементарно докажем несчастному и всем желающим, что оно не только существует, но и является одним из важнейших условий существования театра. Другим же условием является, конечно, тот вид нематериальной энергии, которая материализуется в виде обратного излучения со сцены в зрительный зал. Наличие оного актёры почитают за главное в своём мастерстве и профессии. Сталкиваясь, переплетаясь, накладываясь, противоборствуя, уничтожая и порождая друг друга, эти редкостные, но необходимые виды лучистой энергии и образуют в душах, сердцах, мыслях и памяти ту многогранную и многокрасочную картину бытия, которую буднично называют “спектакль”. Кроме того, человек, как биологическая коллизия, живёт ещё и в том, охватывающем его со всех сторон вещественной мире, который позволяет-таки себя прямо ощущать при помощи соответствующих систем органолептики. Идя ли навстречу своим желаниям, или им вопреки, но мы, люди, всегда имеем возможность, сочетаемую с тактом и стыдом, профессионально классифицировать, что в каждый данный момент ося-

374

375

зают наши, скажем увёртливо, руки. Будет ли это тёплая батарея отопления, или она же, но остывшая, чешуйчатое ли тело анаконды или рукопожатие Озерова, сторублёвая ассигнация ила ордер на обыск, ключ ли от той полулегендарной квартиры, где лежат столь необходимые и долгожданные деньги или ключ без права передачи, знак Зорро ила знак беды и т.д. – мы не ошибёмся. Ошибка исключена. Ну, на самом деле, как можно ошибиться и не отличить ощущение, когда гладишь котёнка, от ощущения волоса во рту, когда встретишь, скажем, Либета? Как можно не отличать ощущение покоя и счастья, когда уходишь в лучший мир, от рвотного состояния, когда Фурык, Погребняк и Микитюк говорят перед “Мольером”, что пистолета не будет, потому что его нет? Как можно не отличить ощущение радостного полёта творчества от унижающих достоинство слушателей тусклых, и беспардонных заверений фурыка и ещё кое-кого, что всё будет, в то время, как все знают вокруг, что не будет ничего ? Как это можно? Как? Ответ один -нельзя. Нельзя не различать эти вещи, факты и события, пусть даже люди, хозяева их и творцы, сливаются в одно широкое, размытое и бесцветное пятно. Ибо – мир нам даётся в ощущениях, за что ему и спасибо. В ощущениях красоты и уродства, совершенства и безобразия, вечности и мимолётности. Каждый человек обязан ощущать себя той необходимой частицей общего целого, тем важнейшим звеном в громадной бесконечной цепи, без которого она перестаёт быть собственно цепью, а превращается в бесполезную и не пригодную для толкового использования груду хлама. В высшей степени это касается нас, актёров. Ведь что там не говори, а для нас самое сильное и нужное ощущение – это ощущение полезности нашего труда, необходимости самого нашего существования на сцене, непреходящей ценности и значимости нашего театра. Именно это вселяет новые и новые силы в наши порядком поизносившиеся за 25 (да, двадцать пять лет!) организмы. И эти силы не останутся без применения! Мы их приложим с удовольствием и радостью в том направлении, чтобы наш театр, несмотря на столь почтенный для такого типа коллективов возраст, не потерял ни способности слышать, ни способности осязать, ни способности ощущать. Для этого нам даны не только общечеловеческие способности, но и шумливая стайка спецкачеств, нуждающихся в проявлении, выявлении и представлении перед зрителями. Этим – то мы, пожалуй, и займёмся в отпущенное нам судьбой оставшееся время. Л.Либет

Пропив в Крыму все деньги – и настоящие, и фальшивые, и в иностранной, и в советской валюте, хулиганствующая группа “Поиск”, поняв всю бессмысленность дальнейшего пребывания на ЮБК (собственно, смысла не было с самого начала) и существования вообще, с трудом купив на руках у мужичонки без определённых занятий билет на поезд № 178 “Симферополь-Львов”, нагло обманув и запутав проводницу при посадке, с одним-единственным билетом на всех оккупировала купейный вагон, выбросив из него людей с настоящими билетами, но оставив их вещи.

Окончательный хаос был внесён игрой в пулю и нахальным поведением всех абсолютно, в особенности Либета Л.В., коий, продолжая чувствовать себя механикоммотористом с теплохода “Адмирал Нахимов”, пристал к проводнице с рассказами о своей службе на сухогрузе “Петре Васёве”, перемеживая речь наглыми домоганиями и нечеловеческим матом. К тому же, из продолжавшей источать бред и слюни пасти Либета Л.В. шёл густой и приятный запах, что мешало проводнице сосредоточиться и провести шмон билетов. Когда враньё дошло до места, где “Титаник” сталкивается с грузо-пассажирским поездом, вышеупомянутый Либет (настоящая фамилия его читается справа-налево) опрометчиво отпустил ручку дверей, за которую он держался, и опровергнул закон Ньютона о свободном падении, доказав документально, что ускорение равно не 9,8 м/сек, а когда как, в зависимости от количества и качества принятого ранее на грудь. Опровержение закона, а равно и двери в служебный туалет, позволило: а) утверждать, что в тот момент ускорение было близко к скорости звука в фанере, б) проводнице-стюардессе устроить облаву в вагоне. Но не тут-то было… Требующая высочайшего напряжения ума, тонкой логики, огромных денег игра в пу-у-у-улю придала такой внешне умный (т.е. неестественный) вид вид “аблыччям” играющих, что несчастная женщина не рашилась трогать их, выместив, однако же, зло на зазевавшемся Прядкине, коий, в свою очередь, выместил свою досаду на Мешмана, принявшего вчера на 24,61 г этилового спирта больше. Убаюканное этим скандалом, совершенно потеряло бдительность крайнее к уборной 9-е купе, где на площади, равной двум расстеленным плавкам М.Срибного, помещалось 6 (шесть) человек. На верхних полках устроились главный хулиган и пьяница Озеров Б.Г. и его четвёртый заместитель Микитюк П.И. Внизу лежало: а) бесчувственное и безучастное ко всему тело штатного электрика Недолына Ю.В. (почему-то именуемого как Нягай Ю.В.) б) чувствительное, но обессиленное тело старухи Рэнэ, в) поперёк купе, провалив – головой перегородку в соседнее купе и покоя её, т.е. голову, на коленях Мэри Алтуховой, а ногами – перегородку в туалет всеобщего пользования и забив сползшим носком дыру унитаза, чувствовалось тело третьего заместителя Озерова по хулиганству и пьянству тов. Ля-Бланша А.М. (настоящая фамилия не установлена, поскольку её нет вообще). В багажной нише пристроилось высохшее от солнца и пьянок, сгоревшее до пустоты костей (ибо мозга нет и в них) от загара и самогона Крымского производства (10 р. за литр берут, суки) почивало воспоминание о выдающемся осветителе, именуемом в простонародье и в лексиконе тов Озерова кратким матерным словом, а в критической и бульварной литературе – тов. Новосад О.И. Сюда-то и ворвалась, маскируясь за стаканами с едва тёплой, но грязной водичкой, избитая до неузнаваемости тов. Прядкиным Ю.В. стюардесса. События развивались с восхитительной быстротой. Споткнувшись о тело ЛяБланша А.М., стюардесса вылила воду из стаканов на старуху Рэнэ, от визга которой очнулся тов. Микитюк П.И..и, мгновенно оценив ситуацию, принялся своей широченной, не имеющей аналогов в мировом сценическом искусстве грудью прикрывать ютящееся в багажнике воспоминание о тов. Новосаде О.И.

376

377

посвящается Лёне Либету ГИБЕЛЬ ДЕВЯТОГО КУПЕ

В эту самую секунду потолок с воспоминанием, исчерпав срок эксплуатации, рухнул, ещё больше увеличивая выведенную тов Либетом Л.В. цифру ускорения свободного падения. Забегая вперёд, скажем, что дыру в полу, образовавшуюся в результате падения, использовали как туалет взамен забитого носком тов Ля-Бланша А.М., а разрушенное полотно железной дороги спешно отремонтировали комсомольцыжелезнодорожники в ближайший субботник. Само падение не было замечено стюардессой, поскольку тов. Ля-Бланш А.М. тыкал пальцем в свой фуфель, демонстрируя его свечение, объясняя природу его происхождения и обещая ей набить такой же. Дело закончилось тем, что тов. Ля-Бланшу набили второй бланш да и отпустили с миром. Хуже всех пришлось тов. Озерову Б.Г., коий, имея одеждой полпростыни, был доставлен к начальнику поезда и оштрафован на приличную сумму. В этой же полупростыне он был выброшен на перрон Запорожского вокзала, где и исчез в толпе… Как сложилась его дальнейшая судьба – трудно гадать, докатились только слухи, что вскорости был снят с должности начальник Ворошиловградского КГБ. А.Штанько МИХАИЛ ХАРАЗ С той поры, как взят был старт, Четверть века отстучало… Достигал высот театр, Начинал опять сначала…

Вот финал! И вспыхнул свет! Низко кланяемся в пояс.. Равнодушных в зале нет, Тронул всех театр “Поиск”!

А в ответ несётся смех! И оваций шквал неистов! Пусть народных нет артистов, Нет заслуженных артистов, Но заслужен их успех!

И ликуя, и скорбя, Он судьбу свою отыщет! Пусть пройдут спектаклей тыщи – Может жить актёр без пищи, Но не может без тебя!

Вновь сегодня полон зал– Был вчера и будет завтра! И актёр – глаза в глаза С каждым зрителем театра!

С той поры, как взят был старт, Четверть века отстучало.. Достигал высот театр, Начинал опять сначала…

Здесь отточен каждый жест, Динамичны мизансцены. Имя музы Мельпомены Нам дороже всех божеств!

А в ответ несётся смех, И оваций шквал неистов! Пусть народных нет артистов, Нет заслуженных артистов, Но заслужен их успех!

378

К театру обращаются: Л ю д о в и к IV Люблю всех моих подданных, в том числе и полоумных. Вот только не многовато ли их здесь собралось, в одном месте? Не понимаю – зачем вам всем эта сомнительная профессия актёров? Ведь вы же ничем не запятнанные люди. А? Играть в этом... театре... фи! Лучше бы вы играли..; краплёными картами... ей-богу. И куда только закон смотрит... на ваши действия... Н-да... Остро ставите... Но следует знать,... что есть темы... вы меня понимаете?.. которых следует... касаться,.. но с осторожностью. А в ваших спектаклях вы бываете, согласитесь, неосторожны. Определённых лиц надлежит уважать... с определённой дозой уважения. Я понимаю, что иной раз охота ударить им по физиономии увесистым подсвечником... но... сейчас подсвечники так редки... Твёрдо веря, что и в дальнейшем ваше творчество пойдёт по правильному пути, я заранее разрешаю, одобряю и благословляю все ваши будущие спектакли. Как-то неудобно признаваться, но сегодня я, пожалуй, сам постелю себе постель. Извините, что помешал. Бутон Господи,... господи.... господи! Торговал же я спокойно себе в этом... в Лиможе пирожками по 4 копейки. Никто, правда, тех пирожков не покупал и не ел, исключая меня. Так было хорошо, господи! Так нет, надо же было так влипнуть, надо же было попасть к вам в театр, что за трагическая судьба! А ведь как хорошо было у господина де Мольера! Он меня от себя ни на шаг не отпускал. Даже висели как-то, помню, рядом-рядышком на площади. Так вот он, а наискосок – я. Да! Счастье-то какое! Господи, какое счастье-то было! А теперь что? А теперь кто? Не узнаю личности. Ну, и личность! Да-а-а-а... Фамилия одна чего стоит. А правду сказать – не стоит ничего. Озеров, Приставку “де” даже как-то неловко ставить. Вот если бы его хотя бы звали, как одного моего знакомого англичанина – Билл, тогда б я приставку... поставил с удовольствием.

20 лет я с Вами, и только и слышу...такие слова и целые фразы!!. 7 нас бы в Лиможе за такие фразы с Вами бы не чикались! Всемогущий господи! Сделай так, чтобы никто не слышал, что он говорил! Мэтр! Я знаю Вы же любите меня! Поэтому Вам памятник поставят – юноша... у фонтана, а изо рта у него... Вы выдающаяся личность, но только замолчите. Чтоб у Вас на репетициях язык отсох! Но – умоляю коленопреклонённо – ставьте Ваши спектакли, не бегите никуда, это бесполезно. И не забывайте Вашего верного Бутона! М. М. Ж в а н е ц к и й (не приехавший на юбилей) Вчера я выпил 0,5. Но – белого. Но – 0,5. Но – вчера Но – я. Но – выпил. Причём – 0,5. Но – я. А сегодня взял 0,7. Но – красного. Но – 0,7. Но – сегодня Но – взял. Если бы я вчера взял 0,5 и 0,7, но белого, и выпил бы, то: возможно, до сегодня не дожил бы. А то ведь я сегодня взял 0,7, но красного. Очень красного Ну, очень. Но – 0,7. Но – очень красного. Но – сегодня. Я вчера так нахлестался белого,.. но 0,5. Но очень белого. Очень. Просто прозрачное. Но – 0,5. Если бы было не 0,5, а 0,7, то было бы плохо. Ну, очень плохо. Ну, 379

просто очень бы плохо. До тошноты. А так – 0,5 – и всё. И полный порядок. И очень хорошо. Ну, просто очень. Лучше не бывает. Эх, если бы добавить хотя бы 0,7 красного, всего 0,7, но – красного, наверное, было бы просто замечательно. Очень замечательно. Зачем я эти 0,7 выпил сегодня? Надо было отоварить их вчера. 0,5, но белого, плюс 0,7, но красного, было бы о чём вспомнить, если бы память не отшибло. Правда, братцы?... А.Кобринская. Закрытое письмо Леониду Либету ДОРОГОЙ ЛЁНЯ! Отвечая на твои вопросы, могу сообщить, что: 1. Озерова я увидела первый раз при странных обстоятельствах, странно одетого (в кожаных штанах), странно выглядевшего и странно себя ведущего. Одно время, работая рядом, мы с ним часто прогуливались с ним в обеденный перерыв по ул. Научной между тополями (причём, Озеров, голый по пояс и чёрный, как всегда, а я, как всегда, нет), где он объяснял мне, что для нормального человека., имеющего отношение к театру, единственное нормальное место приложения сил – это “Гаудеамус”! Я послушалась его и вот… Сам видишь. Сказать бы стихами, да не умею. Поэтому – Кантата. Часть 1. Музыка Моцарта Мальчик резвый, кудрявый, смышлёный, В Мельпомену по уши влюблённый, Эта девка его совратила, Вмиг невинности лишила.

Часть 2. Музыка М.Фрадкина, “Хотят ли русские войны?” Сегодня стóит нам признаться – Он научился добиваться, Хоть приходилось унижаться,

Хоть приходилось льстить и драться, Он научился побеждать! Пусть падать, но вставать опять! Он научился покорять! Ему сегодня, ему сегодня, Ему сегодня – 25!

2. Тебя, Лёня, я знала ещё до прихода в театр. Ты мне казался добрым, умным, чутким. Ты мне казался единственным другом в этом театре. Чего не могу сказать сейчас. Более того, все самые мои горькие и обидные минуты в театре связаны с твоим именем. Бывало, придёшь домой ночью после репетиции, давясь невыплаканными слезами, сядешь и напишешь такое(!): Всех румяней и краснее, Кто такой? Конечно, Лёня! Всех щекастей и милее, Когда за кулисами шум возникает, Всех страшней и всех смешнее, Он тут же изящно его устраняет, Главный в нашей он колонне, Когда же на сцене затихло всё вдруг, 380

Он требует вслух, чтоб усилили звук. Энтузиаст он и старатель, Тактичнейший шумосниматель! Да не в обиде будут зрители– В нём наши звукоусилители.

Как буря – свиреп, Как тигр – необуздан, И только супругою Олею взнуздан, Бушует и ныне его темперамент, А, впрочем, кончаю. Исчерпан регламент.

3. А с Соколовым – наоборот. Он мне показался занудой и сухарём. А теперь – с нежностью – Серя. Он – невысок. Так кто же он? В прошлом – русоволос. Актёр? Любитель? Теперь – лысоват, Врач? Кандидат? Но в меру. Иль инженер? В театре он творчески вырос, Мужчина?! Футболист? Мыслитель? И рос, Отвечу я: Он – всем пример! Служа остальным примером. Он где-то здесь, он между нами, Он – худощав. Но как найти его быстрей? Подтянут и мил. По дырочке между зубами? Приветлив, любезен, Хотя верней – между зубов, Но в меру. Нам поиск свой скорей направить, Ещё он здоров. Затем найти, обнять, поздравить, Ещё полон сил Воскликнуть: “Ух!” иль “Ах!”, “Каков!!!” Служить остальным примером. Любимый Серя Соколов! И в заключение. Я знаю, Лёня, что тебе никогда не будет ни стыдно, ни мучительно больно за мои бесцельно прожитые годы и поэтому сейчас, когда терять мне уже нечего, т.к. всё давно потеряно, вместе с молодостью и здоровьем, я хочу открыто сказать в этом закрытом письме, что твоя, Лёня, мягко говоря, неприязнь ко мне поломала всю мою жизнь. Ибо театр – это жизнь. Заласканный обилием ролей, Озеровым и своим положением в театре, ты не замечал, что рядом гибнет хороший человек (заметь, хороший) Ада Кобринская. Но старость – это Рим, который “О, знал бы я, что так бывает, Взамен турусов и колёс Когда пускался на дебют, Не читки требует с актёра, Что строчки с кровью убивают, А полной гибели всерьёз. Нахлынут горлом и убьют. Когда строку диктует чувство, От шуток с этой подоплёкой Оно на сцену шлёт раба. Я б отказался наотрез. И здесь кончается искусство, Начало было так далёко, И дышат почва и судьба”. Так робок первый интерес…

4. Вот, собственно, и всё, чем бы я хотела поделиться с тобой, Лёня, в связи с 25-летним юбилеем нашего театра. А публикации мне как раз и не нужно! С ъ е л ?!?!

381

СЛУЧАЙ ИЗ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ памяти М.Зощенко Конечно, пить вредяо, кто спорит. И здоровье идёт под откос, и семья распадается прямо-таки на глазах, и утром охота застрелиться, словом – жуть и гибель. Но в борьбе с этим уродством необходима выдержка, такт и определенная, извиняюсь, чуткость. А то ведь очень просто докатиться до крайних степеней. К примеру, вот до чего довело одну, прямо скажем, тёщу ее необдуманное коварство. Жил себе в одном городе человек. И работал он инженером. Ну, конечно, имел жену, там, и, соответственно, тёщу. Ну, и, конечно, он выпивал. Не так чтобы сильно, там, до поросячьего, извиняюсь, визга, или чтоб через губу не переплюнуть, нет. Но другой раз являлся-таки домой с квадратными глазами и макаронной походкой. И заводил ненужные разговоры с утренними покаянием и клятвами. Ну, и тёще это очень не нравилось. Она прямо издёргалась из-за принципиальности. Я, – говорит, – непременно должна эту ситуацию порушить. Я, – говорит, – не могу больше это видеть. Ну, и она узнала у таких же легковерных тёток секретный рецепт для полного и молниеносного излечивания от пьянства и от тяги к нему. Для этого, оказывается, достаточно взять свежую собачью кровь и подмешать её в вино. И вот кто эту несуразицу выпьет, то у того сразу же появится не только равнодушие к алкоголическим препаратам, но и просто отвращение к ним, переходящее в брезгливость. Подивившись и обрадовавшись такой простоте, тёща, недолго думая, предложила, так сказать, воплотить этот рецепт в жизнь. На что её дочь, правда не сразу, согласилась. И вот, раздобыв каким-то неимоверный образом, уж я даже и не знаю где, собачьей крови, она, то есть тёща, купила 0,5 литра креплёного вина (дело конечно, до Указа было), втихаря отлила половину в некую раковину, добавила до полной задуманным, и поставила в шкафчик на кухне. Тут, надо сказать, у этого инженера имелась, конечно, дочурка. Такая себе беспечная кнопка с косичками, лет, эдак, пяти. И, конечно, сильно она папку любила. И, представьте себе, случайно услышала все эти замыслы, отчего очень испугалась, но виду не подала. Она решила, что её любимого папаньку хотят отравить! Единственного на данном этапе отца хотят почему-то отравить мерзкой собачьей кровью. И она, конечно, побежала и все ему рассказала. Так, мол, и так. Молодец, – говорит папаня ей, – ты у меня, спасибо, – говорит, – вот тебе – говорит, – конфетка, иди на улицу, погуляй, только, – говорит, – никому об этом ни слова, хорошо?.. А сам подумал: Ах, так?! Ну, хорошо, посмотрим. И в темпе сгонял в гастроном, приобрёл аналогичную бутылку и бесшумно подменил ёмкость с ядом. А яд ликвидировал в уже упоминавшуюся раковину. Тут время обеда. Садятся они втроём за стол, тёща и говорит: Хочешь, – дескать, – Толик, винца стаканчик для аппетита? А Толик, не моргнув глазом: С удовольствием, – говорит, – почему бы и нет в кругу семьи. Тёща достаёт из шкафчика знакомую нам бутылку и без зазрения, понимаете ли, совести, наливает полный стакан. Толик его хлоп! засандалил одним махом. Тёща с надеждой, ласково так спрашивает: Как себя чувствуешь, всё ли, мол, в порядке? Отлично себя чувствую, – говорит зятёк, – позвольте помидорчик. И тянется к миске.

382

383

Тут тёща для закрепления эффекта наливает ему второй стакан. Выпей, – говорит, – Толик, за моё здоровье и за будущую здоровую жизнь. Охотно, – говорит он, и тут же шлёпнул предложенное. Тёща говорит: Ну, как дела? А Толик замолчал, уставился тяжело на неё, сглотнул пару раз и вдруг как гавкнет: Гав!Гав!Гав! Жена – брык со стула в обморок. Толик грохнулся около неё на четвереньки и начал яростно и с завыванием облаивать. Тёща с воплем кинулась к выходу. А он погнался за ней на четвереньках с диким лаем, настиг у двери и куснул за икру. Тёща – кувырк на пол с разрывом сердца. Или, по научному, с инфарктом миокарда. Похороны во вторник. Дороговато обошлось ей хитроумное коварство. Да, а зятек получил в итоге 15 суток за мелкое хулиганство. Нечего, дескать, тёщу за икры кусать. Эдак каждый начнёт у тёщ икры дырявить, так никаких тёщ не напасёшься.

Финальная фотографическая карточка встречи театр-зритель “Именины сердца”

384

385

386

387

388

389

390

391

392

393

394

395

396

397

398

399

400

401

402

403

404

405

406

407

408

409

410

411

412

413

414

415

416

417

418

419

420

421

422

423

424

425

426

427

428

429

430

431

432

433

434

435

436

437

438

439

440

441

Газета “СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА” 17 октября 1987 года ОТЦЫ И ДЕТИ “ГАУДЕАМУСА” Самодеятельный театр 25 лет спустя Созданный в 1962 году студентами Львовского политехнического института театр “Гаудеамус” завоевал немалый и заслуженный авторитет в театральных кругах. Успешные гастроли 1979 и 1980 годов в Москве, призы и дипломы, регулярно получаемые на фестивалях и смотрах, — не главное из того, что создало театру репутацию интереснейшего, постоянно ищущего коллектива. На афише “Гаудеамуса” появились вампиловская “Утиная охота” и “ В списках не значился” Б.Васильева ещё тогда, когда мало кто в стране мог похвастать постановкой этих пьес. “Гаудеамус” одним из первых театров, что в своё время открыли для нашей литературы писателя Василия Шукшина, а во времена совсем недавние — драматурга Людмилу Петрушевскую.”Поставил”, “открыл” — означает, разумеется (и увы!) “пробил”. Обстоятельства сложились так, что своё двадцатипятилетие театр, нашедший очередное пристанище в городском Дворце культуры коммунальников, встретил под псевдонимом “Поиск”. Под “обстоятельствами” следует понимать волю должностных лиц, руководящих культурой во Львове. Кто-то из них обнаружил в прежнем названии театра некую “крамолу” — не то призыв к бытовому разложению, не то ещё что похлеще… Конечно, чиновнику не обязательно знать латинский язык — но не обязательно ведь и вмешиваться в то, чего не знаешь. Чем живёт театр в год своего серебряного юбилея? Была ли утрата имени самой тяжёлой из понесённых за это время утрат? Сохранил ли себя и свой уровень, свой класс “Гаудеамус”, перестав называться “Гаудеамусом”?Ответить на эти вопросы и должен был творческий отчёт коллектива, названный “Именинами сердца”. Пять спектаклей за четыре дня — нагрузка для актёров этого театра непривычно большая. От служебных ( а для многих — и от семейных) обязанностей никто их не освободит, и потому обычная для “Гаудеамуса” норма — это четыре-пять спектаклей в месяц. Для репетиций остаются выходные, отпуска и ночи. Но тут, говоря о спектаклях, увиденных в эти дни во Львове, следует прекратить ссылки на непрофессиональное происхождение. Профессионализм — органическое свойство этого театра. А профессионализм театра означает прежде всего профессионализм режиссёра. Борис Озеров, вставший во главе “Гаудеамуса” двадцать пять лет назад, когда дружеская кампания студентов поняла, что она — театр, не только профессионал, но и подвижник. Поэтому лучший способ разговора о нём — разговор о его деле. Пять спектаклей, составивших программу “Именин”, определённо могут быть разделены на две группы. Основанием для такого разделения становится участие в постановках “старой гвардии” театра. Едва ли не в полном составе она занята в гоголевских “Игроках”: квартет искусных мошенников-шулеров с почти акробатической виртуозностью сыгран Л.Либетом, Ю.Прядкиным, С.Соколовым, И.Мазяром. Это заворажи442

443

вающая феерия трюков, аттракционов, идущая в головокружительном и всё время ускоряющемся, ужесточающемся темпе. И в кульминации разрешающаяся блистательной “репризой” колоритного комика М.Срибного — Замухрышкина. Борис Озеров ставит своих актёров в условия невероятно сложные, требующие особой, отточенной техники: действие разворачивается в полуметре от зрителя, на одном бесконечном “крупном плане”. Зрительские места расположены прямо на сцене, у задника, а тесное игровое пространство выгорожено полукругом дверей трактирных номеров на фоне чёрного провала неосвещённого партера. “Мольер” М.Булгакова поставлен откровенно “на актёра” и интересен как раз тем, что в нём в полной мере выразился уникальный талант Леонида Либета, единственного на сегодняшний день члена труппы “Гаудеамуса”, проработавшего в нём все двадцать пять нелёгких лет. “Бенефисная“ роль, подобная Мольеру, — для уверенного в себе опытного профессионала — нелёгкое испытание на мастерство. Но работа Лёни Либета позволяет говорить уже об изысканности актёрского почерка, глубоко профессиональном понимании им законов театра. Имея такого актёра, как Л.Либет, театру по плечу всё. На старшее поколение актёров вновь сделал ставку Б.Озеров, распределяя роли в композиции “Здравствуйте!”, что и определило (помимо, естественно, блестящих текстов М.Жванецкого) её успех. Аскетизм постановочных средств, свойственный больше студенческому капустнику, был в этом спектакле с избытком компенсирован истинным взаимопониманием актёров, продуманностью связок между “номерами”, тщательной проработкой характерных “масок ”. Совсем иначе смотрятся “Диктатура совести” М.Шатрова и “Сон в руку” (пьеса В.Красногорова “Ноги женщины №2” переименована так по категорическому требованию городского “начальства”, проявившего тут завидное упорство). На обоих спектаклях лежит печать некой поверхности, поспешности. Может быть, причиной тому было излишнее увлечение режиссёра и актёров острым, публицистичным материалом. Судя по всему, долгожданная возможность высказаться на темы, остро волнующие каждого из нас, захватила “Гаудеамус” настолько, что вопросы художественной состоятельности, глубины освоения мира отошли на второй план. В этих постановках проявились мало свойственные “Гаудеамусу” качества “любительского” дилетантизма, приверженности к “лобовым” трактовкам. И немаловажной причиной неудачи кажется то, что с актёрской своей задачей не вполне справилась молодёжь театра. А ведь режиссёру было на кого рассчитывать. Мы запомнили в “Мольере” А.Штанько — Регистра и обворожительную в своей естественности Арманду — М.Алтухову. Мы видели великолепные работы П.Микитюка — в “Игроках” и в том же “Мольере”. Дело не в степени одарённости, а, видимо, в чём-то ином, без чего студенческий театр немыслим, неинтересен, да и ненужен. Баланс в труппе “Гаудеамуса” на сегодняшний день явно нарушен. Люди, создавшие театр четверть века назад, те, кто отдал ему десять, пятнадцать, двадцать лет своей жизни, сегодня составляют главный его капитал. Кто-то из них чуть старше, кто-то моложе, но все они — из одного поколения. Поколения, сформировавшегося под влиянием общественного и куль444

турного подъёма начала 60-х годов. Благодаря приобретённому тогда гражданскому и творческому потенциалу(обогащённому, конечно, за многие годы работы на сцене подлинным мастерством) они и за их счёт вся труппа по сию пору удерживает художественный уровень театра на достаточной высоте. Поколение “новобранцев”, пришедших в театр за последние год-трипять, в сравнении с “ветеранами” сильно проигрывает. И дело опять-таки не в том, что ему трудно пока тягаться со старожилами в актёрской технике. Гораздо более тревожны явственно ощутимые вялость, пассивность, невыразительность темперамента. Ощутимые, к несчастью, и на сцене — никаким гримом, костюмом их не скрыть. “Старики” жалуются, что к издержкам театрального любительства, к затратам времени и сил, к “чёрной” работе молодёжь привыкает неохотно, норовит облегчить свою жизнь. “Так, приходят поразвлечься. Ну и друзей на спектакль пригласить, себя показать приятно…” Скажете — обычный конфликт отцов и детей, “бойцы вспоминают минувшие дни”? Не без этого. “Старая гвардия” любит не просто театр, а “Гаудеамус” — свой “Гаудеамус”, которому отданы силы и годы и который обязан им многим — так же, как и они ему. Сознание своего “привилегированного положения”, слегка, может быть, высокомерное “вы бы сперва помучились с наше” звучит на заднем плане “отцовских” укоризн. Но, увы, правота старшего поколения “Гаудеамуса” — поколения энтузиастов и первопроходцев — подтверждается главным — спектаклями. Имея творческий дар, молодые оказываются не очень готовы к труду творчества. К тому подвижничеству, на котором театр и держался многие годы. Не отражает ли ситуация в “Гаудеамусе” ситуации, общей для всего нашего театра, — да и не только театра? Не приходится ли нам говорить об узнаваемых чертах поколения? Так становится ясно, насколько ответственный момент переживает сейчас “Гаудеамус”. Двадцать пять лет активной и безусловно успешной деятельности, оказывается, не гарантировали ему безоблачного будущего. От того, кто придет в этот театр в ближайшие несколько месяцев, и того, совершится ли с молодыми актёрами желанная для “стариков” метаморфоза, зависит жизнь и смерть львовского коллектива. “Именины сердца” “Гаудеамуса” заканчивались вечером встречи актёров и зрителей. Было празднично, шумно и печально — как всегда в таких случаях. Но, зная о том, какими проблемами живёт ныне театр, с особым волнением, сознанием своей ответственности происходящего я смотрел, как подошли в антракте к Борису Озерову две девочки лет по шестнадцати. Они просили принять их в труппу. “Хорошо, приходите, — ответил Борис.— Начинаем “Ромео и Джульетту”. И для вас что-нибудь найдётся”. Подумалось, а вдруг одна из них — та самая Она? Вдруг это в её руках будущее “Гаудеамуса”? Кто знает… С.Пархоменко.

445

ДИАЛОГ Либету Л.В. О. Мельпомена, бедная старушка, Как много можешь ты стерпеть. Тебя насилуют и душат, И заставляют жопой петь. Читать стихи сквозь носоглотку, Тряся грудями, танцевать, В давно нестиранных колготках По грязным доскам гарцевать. Глотать слова в пыли кулисной, Сморкаться, перхать в реквизит, В актёрах гнить и гнить в актрисах, Помойкам наносит визит, Блевать со сцены, бегать голой, Верёвкой сечь саму себя, Пренебрегать вопросом пола, Весь здравый смысл в себе губя. Ну, для чего всё это нужно? За пару жиденьких хлопков Кидаться с головою в нужник, Покрытый ветошью веков. Ходить в дерьме вонючих слухов, В гнилых сетях обидных слов, Летящих, будто злые мухи Из уст друзей, из уст врагов.

В тебя, увидев, тычут пальцем, И смотрят, словно на слона, Как сумасшедшему скитальцу Тебе в лицо летит слюна. Зачем губить своё здоровье? Из тела душу вырывать, И, заливая сердце кровью В свои ладони гвоздь вбивать? Ведь твой удел совсем не весел, Тащить к Голгофе тяжкий крест, А зритель, вмявшись в мякоть кресел, Свой бутерброд спокойно съест. Не захлебнётся твоей болью, Твоей слезою не всплакнёт, И не застынет горькой кровью В глазах его твой едкий пот… Куда же ты? Ну, что за прихоть? Ведь я ещё не всё сказал… ПРОШУ ПРОСТИТЬ. СЕЙЧАС МОЙ ВЫХОД. ПРОШУ ПРОСТИТЬ. УЖ ПОЛОН ЗАЛ. М.Евшин 5.Х1. 1987 г.

446

Вон режут глаз по Бунюэлю, Наверно, Озеровский глаз, Вон вопиёт, чернуху мелет В пустынном зале чей-то глас.

Нет! Без тебя театр–рутина, (Кто не согласен – дураки). Жив до сих пор Зилов в “Утиной” Жив “Инцидент” и “Игроки”.

Вон предстают в немом укоре Божко и толстый Яремчук. Вон страшный мастер слова Боря, Вон я от дурости кричу.

Я буду, Лёничка, молиться, (Хоть мне по рангу и грешно), Чтоб ты сыграл “Самоубийцу” Самоубийственно смешно,

Как монстр, упырь, как привиденье, Он предо мною, образ твой, Твоё актёрское творенье, Где филигранно мастерство.

Но, чтобы смех тот не был ржаньем, А был раскрытой дверью в плач, Чтоб к нам прониклись состраданьем И обвинитель, и палач.

447

Ты влез в истории анналы, Не собираясь вылезать, Ни катаклизмы, ни обвалы Тебе не смогут помешать.

Вторая пьеса, от которой я был просто без ума, это – “Самоубийца” Н.Эрдмана. Я, конечно же, знал эту фамилию автора многих сценариев лучших фильмов эпохи советского кино, ну, назовём, хотя бы культовые, как щас модно говорить, “Весёлые ребята”, “Волга-Волга”, “Застава в горах” или “Каин ХVIII” Правда, из всех титров фамилия Эрдмана исчезла сразу после его ареста и многолетней отсидки ни за что, ни про что, в СЛОНе (Соловецкий Лагерь Особого Назначения, который большевики организовали на месте знаменитого православного Соловецкого монастыря на островах холодного Белого моря в непосредственной близости от Северного Полярного круга, где тихие монахи, благодаря своему ежедневному упорному труду,умению и молитвам, в изобилии выращивали на голых скалах не только, там, картошку, лук и редиску, но и совершенно невероятные для тех мест арбузы, вишни и даже персики…) После появления большевистских садистов на Соловках в изобилии оказались только кровь, слёзы, страдания и проклятия в адрес палачей с партбилетами в карманах. Но вернусь к пьесе. Буквально с первых же не то, что фраз, а с первых её букв, а буквы эти были: а-а-а-а-а! – так кричал со сна Семён Семёнович Подсекальников, я впал в смехоистерическое состояние, которое продолжалось всё время чтения. Ничего смешнее я никогда не читал, хотя к тому времени, как понятно, (а на дворе шёл 1987 год, т.е мне было уже, на всякий случай, 44 года) прочитал довольно много всевозможной литературы. Я смеялся до колик, до слёз градом, до падения со стула и ударения об пол! И, конечно же, с радостью бросился играть. Премьера состоялась 20.12.1987 года. Но, увы, надо признаться, что работа над “Самоубийцей” не доставила мне, к сожалению, той радости творчества, которая в избытке присутствовала в случае с “Утиной охотой”, не доставила. Произошло это, возможно, потому, что я, да и все остальные актёры, с удовольствием пошёл по внешней канве этой прекрасной пьесы, настолько было сильно её обаяние, что были все основания полагать: стоит только выйти на сцену, произнести положенный текст и успех придёт сам собой. Ан нет! И хотя, конечно, были отдельные хорошие фрагменты, но в целом спектакль получился, скажем так, не таким, как мы все рассчитывали и искренне хотели. Поэтому мы-то и сыграли его всего раз 6. И если к исполнению роли Зилова лично у меня претензий не было, то к моему Семёну Семёновичу Подсекальникову у меня претензий более, чем достаточно.

Не смог я, в данном случае подняться над текстом, не смог. Что я имею в виду, когда говорю эту фразу: подняться над текстом ? Это ни в коем случае не означает, что я, скажем, талантливее, чем те авторы, в пьесах которых мне выпало счастье и честь играть, ни в коем случае! Я скажу больше – если б я так поставил вопрос, то это был бы близок к так называемому идиотизму, дебилизму и паранойе. Так вот, текст, в моём понимании, это – фундамент, говоря инженерным языком, который заложил автор независимо от того, в каком веке, настроении и состоянии он его заложил, т.е написал. Написал? Написал! Спасибо тебе огромное! Будь здоров! И, как говорили мы в детстве, не кашляй! А дальше уже наше дело, дело режиссёров и актёров построить своё здание спектакля, такое, какое нам хочется и, главное, можется. Ведь совершенно понятно, что без фундамента ничего построить невозможно, но и расчитывать только на него не стоит. Меня всегда раздражали и вызывали протест заявления типа: в своей пьесе (тут идёт название) драматург (идёт фамилия, ну, скажем, Шекспир, Чехов, или Ануй), хотел показать то-то и то-то. (???). Откуда вы это знаете, господа хорошие, и не очень, плохие, средние, крайние и т.п., а? Они что, вам говорили это лично? В порыве откровенности, или по пьяной лавочке? Шепотом да на ушко, или во весь голос да на площади? У вас что, есть заверенные нотариально признания авторов с собственноручными подписями, а? Ведь только когда создаётся, творится спектакль и мы интуитивно чувствуем, или не чувствуем его живую плоть, вот тогда в построенное нами здание можно либо с удовольствием и радостью зайти, расположиться и пожить в нём, либо – нет. К сожалению, “Самоубийца” не стал таким прекрасным зданием и произошло это во многом по моей вине. Не для оправдания, но всё-таки хочу напомнить, что любой настоящий художник, подчёркиваю – любой, имеет право на творческую неудачу, и даже на провал, чему примеров великое множество. Тут, конечно, есть ещё вопрос нащёт настоящего художника… И только у серых личностей, которые, как правило, слишком много мнят о себе, принципиально не бывает неудач. Они, как им кажется, уверенно двигаются от победы к победе, от спектакля к спектаклю, от фильма к фильму, от книги к книге, от убогости к маразму, как это знаем и наблюдаем мы.

448

449

И не погасят искру Божью, Что до сих пор в тебе горит.

Тебя забыть никто не сможет, Доколе жив хотя б пиит. Доколе жив весь мир наш сущий, И по судьбе, и по суду, Будь добрым чёртом в райских кущах, И грешным ангелом в аду!

И, кстати, примеров этому тоже более, чем предостаточно. Поэтому в том, что с “Самоубийцей” меня постигла творческая неудача, я не вижу ничего страшного, хотя и неприятно. Сейчас мне и вспомнить-то практически нечего из спектакля, разве что огромные сиськи Алёны Богатырёвой, которыми она при повороте сносила напрочь декорации и при этом орала, что, дескать, шляются тут всякие в поисках, где кто плохо лежит!.. Помню ещё хороший кусок Игоря Германа, который из своего чемодана одним мановением руки сделал кумачовую трибуну, с которой взахлёб вещал чего-то идеологического. Помню обвал смеха в зале, когда Липа склонился над гробом, в котором лежал Семён Семёнович, прощаясь, обнял своего якобы застрелившегося друга, и чуть было не усрался от страха, когда “покойничек” обхватил его в ответ и долго не отпускал, несмотря на крики и вопли обнимаемого. Если бы у меня в руках оказался мой экземпляр текста, то, наверное, вспомнить я бы смог ещё кое-что… Но БОЖЬЯ рука на этот раз незримо прошла мимо нашего театра…

450

М.А.Евшину НЕКОТОРЫЕ НЕБИБЛЕЙСКИЕ ЗАПОВЕДИ Заметь себе, себе заметь, Что жизнь, конечно, вечна Но и на редкость быстротечна, А как всё хочется успеть! Не премини, не премини Испробовать всё полной чашей. Но кто же, кто по жизни нашей Рассыпал странные огни? Не угрожай, не угрожай Уйти в глубины подсознанья. И стен высоких расставанья Меж нами не сооружай! Расправы низкой не верши, Не унижайся подлой лестью. И с горькой, пусть и верной вестью Ты не спеши, да, не спеши! Не сотвори, не сотвори В душе и наяву кумира, О выстраданном торопливо Не говори, не говори... Не убивай, не убивай В себе искусства лихоманку. Жену соседа спозаранку Не возжелай, не возжелай! Не обессудь, не обессудь, Но Ельцина недавно сняли, И, может быть, уже изъяли Всей нашей перестройки суть? Но гнев, печаль и укоризна Пусть не совьют в тебе гнезда. Ведь то, что вынесла Отчизна, Никто б не вынес никогда! Ты сбереги, ты сбереги В своей душе надежды пламень Никто в тебя не бросит камень И выпьют за тебя враги! Не сквернословь, не сквернословь Являй пример собою люду. Лишь об одном молиться буду – Не уходи от нас, любовь!

22.11.87г.

451

Наталье Александровне Либет в день 16-летия ...через хитросплетенья слов, то громче сказанных, то глуше, находит всё же путь любовь к живым сердцам, к живущим душам, словами нёбо полоща, мы тайный смысл их постигаем, огонь свечи полой плаща от дуновенья заслоняем. огонь сидит, как мотылёк, на кончике жгута свечного, и тень летит на потолок, и тайна возникает снова... и существует в тайне той и зноя пресс, и свежесть снега, и лихорадка, и покой, а также альфа и омега... но чередой, наискосок, звуча то низко, то высоко, уходят звуки, как в песок уходят капли одиноко. здесь бесполезен анальгин, долбит виски воронья стая... течёт по пальцам стеарин, разнообразно застывая... рисунок странно-неживой он образует на суставах, немыслимо найти такой на луговых цветах и травах. ...огонь свечи ладонь ожёг, и всё вернулось с этой болью: и даль непройденных дорог, и встречи цепкие с любовью... ...через хитросплетенья слов, то громче сказанных, то глуше, находит путь к сердцам любовь, и согревает наши души!

6.12.1988г.

НЕКОТОРЫЕ СОВЕТЫ

49. ***** 1989 Ла фюнф ин дер люфт (А.Шипенко) Сыграно24 сп.

50. * 1990 Игра в жмурики (М.Волохов) 2 сп.

51. ** 1991 Эвридика (Ж.Ануй) 4 сп.

52. **** 1992 Записки сумасшедшего (Н.Гоголь) 8 сп.

53. *** 1992 Кроткая (Ф. Достоевский) 2 сп.

54. **** 1993. Чайка (А.Чехов) 8 сп.

55. ***** 1993-1994 Ромео и Джульетта (новая редакция) всего 34 сп.

56. *** 1995 Двое на качелях (Гибсон) 30 сп.

57. *** 1996 Розовый треугольник (Шерман) 4 сп.

58. *** 1996 Слово в защиту господина президента 2 сп.

59. ***** 1996 Чума на оба ваши дома (Г.Горин) 10 сп.

60. **** 1997 Май нейм из Маня (А.Каневский) 16 сп.

61. * 1998 Эдит Пиаф (Ю.Львова) 5 сп.

62. ***** 1999 Век свободы не видать! (С.Довлатов, М.Евшин, Л.Либет) 30 сп.

63. **** 1999 Цирк, да и только (В.Красногоров) 37 сп.

64. **** 1999 Рэгтайм для мандолины с оркестром (Доленга, Ю.Чернявский) 2 сп.

65. *** 2000 Последнее шоу (Н.Климонтович) 3 сп.

66. ** 2001 Деревушка (Соболь) 3 сп.

67. **** 2002 Давай займёмся сексом (В.Красногоров) 12 сп.

68. *** 2003. Ботинки (П.Гладилин) 69. *** 2004 Афинские вечера (П.Гладилин) 70. * 2008 Мотылёк (П.Гладилин)

В самом начале 1989 года Озеров позвонил мне из Москвы, где был, как всегда, в командировке, и прочитал пару страниц пьесы совершенно неизвестного мне Алексея Шипенко с очень трудно выговариваемым названием:”Ла фюнф ин дер люфт!”, что в переводе с немецкого означает:”ЛА-5 в воздухе!” Был такой знаменитый самолет конструкции Лавочкина, на котором во время войны летали многие наши асы-истребители. Но, поскольку я учил в школе немецкий и даже когда-то неплохо его знал, то для меня не составило труда сразу же перевести название. Несмотря на обилие даже в коротеньком отрывке, прочитанном по телефону, так называемой ненормативной лексики, я как-то сразу почувствовал и материал, и что мне это надо играть. И попросил Озерова привести, если можно, всю пьесу, что он и сделал через неделю. Когда я прочитал её, то понял, что первое впечатление не обмануло меня. Такого жесткого, а местами даже жестокого материала мне ещё не доводилось держать в руках. Я сразу проникся чувством глубокого сочувствия и сострадания к двум действующим лицам: к лётчику-герою Серёже, как его называла прикованная параличом к постели мама, и к самой маме, которую прекрасно играла Мария Алтухова (на фото). Хотя эту роль репетировали многие актрисы, включая народную артистку Украины, легендарную Зинаиду Дегтярёву, царство ей небесное. Но она, сославшись на занятость в съёмках, отказалась от участия, скорее всего, на самом деле, просто испугалась.. Не могу не отметить, что на большинство наших ребят пьеса произвела почемуто очень негативное впечатление. А ведь все они были, как мне казалось, далеки от ханжества. А Марик Срибный, например, так и заявил: “Я бы свою маму на этот спектакль не пригласил бы”. При чём здесь уважаемая и любимая мною тётя Полина, не понимаю. Однако, он же на сдаче спектакля так называемой комиссии, а они в то время были обязательными, когда какая-то партийная крыса пыталась поставить в вину театру, что, мол, у вас на сцене разбросаны везде наши советские газеты, вы по ним даже ходите, топчите и рвёте (!), а среди них я увидела “Комсомольскую правду”, очень уважаемую мной газету, как же вы можете топтать её, (?!), то Марик, не моргнув глазом, мягко осадил её, честно признавшись, что мы не смогли достать ни “Ньюйорк Таймс”, ни “Файненшл Таймс”, ни, тем более, “Фёлькишер беобахтер”. Пунцовая от злости райкомовская крыска, плюхнувшись на своё

452

453

Сергею Соколову На нарисованных вершинах Не оставляй свои следы. Ведь натюрморт – хоть и картина, Всего лишь кладбище еды.

В несуществующих глубинах Свои сомнения не прячь. На беззащитных мокрых спинах Своё тавро не обозначь!

Не верь удобству миража, Ему твой гнев и страх не ведом. Не зря ведь пролегла межа Между реальностью и бредом.

В лесу познания дремучем Голодным волком не рыщи. Не наслаждайся в райских кущах, Они ж – обычные кущи!

Пусть не пустуют алтари! На них, увы, бывает пусто. Когда, кто что не говори, Слабеет мощное искусство.

Сильней прижми к глазам бинокль, Ты видишь – вон уже готов Тебе для памятника цоколь, Заваленный горой цветов!

01.12.87 г.

БОМТ аббревиатурка расшифровывается как “Без Определённого Места Творчества ”

место, т.е. в грязную лужу, больше не вякала про чистоту партийной прессы ни слова. Декорация на самом деле была сотворена из огромного количества старых газет, из них состояли скатерти, занавески, одеяла, ковры, подушки, короче: всё было из газетах, буквально всё. И это создавало незабываемый образ какой-то обречённости, бытовой, мягко говоря, неустроенности, распада и заживогниения.

Премьера состоялась 16апреля 1989 года. Был сам Лёша Шипенко, молодой, высокий, красивый парень, севастополец по рождению, окончивший в своё время школу-студию МХАТа, с 1992 года живущий в Берлине, ныне гражданин Германии, включённый Венской Государственной библиотекой в 1998 году в список “Выдающихся личностей ХХ века” После премьеры и соответствующего банкета, после многочисленных хороших слов по его и нашему адресу, Лёша уехал домой, в Москву, в подаренном мною чёрном кожаном почти гестаповском плаще. Больше я его, к сожалению, не видел… Зрители по-разному реагировали на спектакль. Толик Гугнин, известный во Львове мим, и, впоследствие, даже недолговечный директор нашего театра, трагически ушедший из жизни, признался как-то, что он после спектакля был в шоке. Алёна Богатырёва всегда после спектакля, в котором появлялась только в начале и в самом конце, как действующее лицо полубреда Серёжи, обнимала нас с Машей, перемазанных белым смертным гримом и целовала. В сентябре 1989 года мы с “Ла фюнф ин дер люфт” поехали, вернее, полетели на фестиваль в так любимый мной Ташкент.

454

По дороге, т.е. в Москве, я с Виталием Липовецким, по кличке, конечно, Липа, посетили человека, который был прообразом моего героя Серёжи. Адрес коммунальной квартиры, в которой жил Лёша рядом со своими прототипами, дал мне сам Шипенко. Дескать, мама Серёжи уже умерла, живёт он один, будет возможность – зайди, поговори. Необходимый нам дом стоял очень недалеко от кинотеатра “Октябрь” на пр. Калинина. Когда мы зашли, то я сразу увидел на противоположной стене небольшую картину – подлинник И.Айвазовского, о которой мне говорил Шипенко, а Серёжа представлял собой старенького, высохшего человечка, в армейских галифе довольно резвого ещё. И звали его, как можно было догадаться – Серёжа. А комнатка была довольно чистенькая. Мы представились, что мы из львовского театра, друзья Лёши, я вот играю Вас, летим сегодня в Ташкент на фестиваль, не сочтите за наглость, давайте выпьем за знакомство. И Липа вытащил бутылку водки, батон, колбаску, сырок. Дядя Серёжа, как мы его стали называть, не стал привередничать и кривляться, а охотно согласился.. Интересная деталь – когда он садился на стул, то подкладывал под себя газетку (“Комсомольскую правду”!), для того, чтобы, если что, не испачкать стул, как он объяснил в ответ на наш немой вопрос. За разговором мы не заметили, как выпили бутылку, но, оказалось, что не заметили только мы, а дядя Серёжа очень даже заметил, расстроился и, пряча глаза, спросил, а нельзя ли, ребята, ещё водочки? О чём базар! воскликнули мы, я быстренько сбегал в гастроном, принёс очередной пузырь и беседа продолжилась. На мой вопрос, а почему Вы не продаёте Айвазовского, ведь это – большие деньги и безбедная жизнь, дядя Серёжа ответил что-то похожее на ”никогда!”, т.е ничего вразумительного. Так я в первый и в последний раз в жизни разговаривал с человеком, жизнь которого подтолкнула драматурга, жившего когда-то всего лишь за стенкой от героя, к написанию очень хорошей пьесы, и которого я играл… Огромный самолёт ИЛ-86, доставивший нас в за каких-то 8 часов в Ташкент, я думаю, никогда не видел, чтобы один человек смог выпить столько бутылок водки за один полёт…Это был я… В Ташкенте было жарко, душно. Поселили нас в гостинице местного ЦК комсомола.

455

Наутро мы с Липой пошли на ближайший базар и по запарке, от удивления и жадности скупили 3 килограмма винограда за 3 тогда ещё советских рубля, т.к. такого винограда размером с большой палец, да ещё по такой поистине смешной цене мы никогда не видели. Однако, съели всего-ничего, а бóльшую часть перед отъездом пришлось выкинуть, т.к. ягоды пришли в полную негодность, типа сгнили. Играли мы 18 и 20 сентября в помещении знаменитого театра “Ильхом”. Но успех был почему-то значительно меньшим, чем за 10 лет до этого с “Утиной охотой”. Местная пресса назвала “Ла фюнф” почему-то назвала всего лишь “гиньолем из Львова”, никто уже не ломал входные двери и не вызывал конную милицию. Да и вообще, как мне кажется, на этот раз фестиваль был слабее, чем тот. Не было запоминающихся спектаклей, был какой-то дурацкий театр “Гогун”, завёртывающий в лодке на берегу речки человека в марлю и поливающий его зачем-то красной томатной пастой, ташкентские любители чевой-то разыгрывали ночью на открытом воздухе в развалинах католического костёла, до которых надо было идти с риском для жизни по огромной трубе над ущельем. Ничего не понятно, а, значит, и неинтересно, На бетонном берегу Чирчика(Архона), весьма быстро текущей через Ташкент реки, мы загорали, ребята во главе с разбогатевшим Срибным употребляли ароматнейший узбекский коньяк, а мне, поскольку я вечерами играл в спектакле, из всех удовольствий досталось только купание в Архоне, причём, температура воздуха была 25 градусов, а жёлтой воды 28 тех же единиц, т.е. это было так называемое парное молоко. При первом же нырянии я столкнулся с вертикальными ногами утонувшего ранее барана, а быть может, и козы, что вызвало массу намёков со стороны неуравновешенной срибновской атмосферы…. Но, если в первом Ташкенте в апреле 1979 года после прогремевшей нашей “Утиной охоты” организаторы фестиваля подарили Озерову настоящий дутар, а мне огромное керамическое национальное блюдо и роскошную книгу о своём городе, то на этот раз обошлось без подарков, да и вообще без особой помпы. Кроме того, если в 1979 году мы оба раза играли “Утиную охоту” в присутствии 1500 зрителей, ибо всего лишь столько вмещал зал театра Русской драмы, то в 1989-м в зале театра “Ильхом” собралось человек 150, и он был полон. Что касается собственно спектакля, то, несмотря на обилие столь популярной в нашей стране ненормативной лексики, мы с Машей играли людей, которые очень любили друг друга. Финальная часть жизни у них сложилась самым страшным образом, они очутились в страшнейшей нищете и никомуненужности, но жили они, повторяю, во взаимной любви и покинули этот мир одновременно… Сейчас, когда я пишу эти строки, возникает осознание, что я, всё-таки, сыграл немного не на всю,так сказать, катушку. И сейчас, наверное, я играл бы Серёжу немного по-другому. Но этого не будет уже никогда, как и многого другого…

456

Михаилу Евшину на 40-летие Не верь, не бойся, не проси – Так завещает Солженицын. И с ним нельзя не согласиться, Ведь он – духовный князь Руси.

А твой вопрос – полет фантазий До удивительных высот! На них, безгрешных, жизнь цветёт Без унижений, склок и грязи.

Не верь в концы, не верь в начала, В то, что назначено судьбой. Не верь в “последний смертный бой” Под рёв “Интернационала”.

Но разве жизнь – жить без греха? Ведь притча о запретном плоде Недаром так жива в народе, Чья память вовсе не глуха.

Не бойся скомкать на груди И в гневе разорвать рубаху. А если кто-то ссыт со страху, То с отвращением уйди.

...Идет какой-то странный ход Людей с зажжёнными свечами. Они проходят между нами, Всё зная твёрдо наперёд.

И не проси у них добавки, Презреньем передёрни рот. Десятки лет ведь был народ Сырьём чекистской переплавки.

И лица мы не отвернули, Смотря на пламячко свечи... Неслышно лишь о том кричим – Как наши годы промелькнули...

Не верь в предъявленный донос, Наверняка он сфабрикован. Пусть кто-то подло завербован, Но это ведь – не твой вопрос.

Но – гаснут свечи, гаснут свечи, Вдруг загораясь вновь и вновь. Пока горит в сердцах любовь, Нас не разъять никак и нечем!

22.11.1989 г.

457

К 40-летию Ю.В.Прядкина ЗАСТОЛЬНАЯ ПЕСНЯ с подтекстом и намёками Твоя судьба сложилась и правильно, и странно: Театр позабыл, ушел в “каператив”. Сегодня в тишине и в криках ресторана Послушай нашу песню на простенький мотив: Ведь ты – актёр, ЮРКА, а это значит, Что ты для зрителя – кумир, ну, скажем, так. И засмеётся он, и он заплачет, Когда возьмёшь ты его сердце в свой кулак! Классические пьесы, лихие водевили, Комедии и драмы для взрослых и детей... И кайф неоднократно ценители ловили От голоса, от поступи, от всей игры твоей. Ведь ты – актёр, ЮРКА, а это значит, Что ты для зрителя – кумир, ну, скажем, так. И засмеётся он, и он заплачет, Когда возьмёшь ты его сердце в свой кулак! И без сомненья, ясно должно быть Мельпомене, А также всем, кто нынче заполнил этот зал: Ты создан специально, чтобы играть на сцене, А сцена существует, чтоб ты на ней играл! Ведь ты – актёр, ЮРКА, а это значит, Что ты для зрителя – кумир, ну, скажем, так. И засмеётся он, и он заплачет, Когда возьмёшь ты его сердце в свой кулак!

04.02.90 г.

ПЕСНЯ КООПЕРАТОРОВ на 40-летие Ю.В.Прядкина

В угаре перестроечном, в угаре перестроечном ЦК с Политбюро ведут дела. А мы б в купе двухкоечном, а мы б в купе двухкоечном Уехали б туда, где жизнь мила... Ведь снятся нам отели на Майями, “Роллс-ройсы”,”кадиллаки” и “пежо”. Пока же мы сидим я родимой яме, А если честно, то сидам мы в жо..! Конечно, будут сложности, конечно, будут сложности В любой из столь желанных дальних стран, Но больше нет возможности, но больше нет возможности Терпеть коммунистический обман! Ведь снятся нам отели на Майями, “Роллс-ройсы”,”мерседесы” в “пежо”. Пока же мы сидим в родимой яме, А если честно, то сидим мы в жо..! А либеты и мазяры, а либеты и мазяры Пускай нам вслед не очень-то плюют. Их вытащим из грязи мы, их вытащим из грязи мы Хотя б за то, что нам они поют! Дождутся нас отели на Майями, “Роллс-ройсы”,”мерседесы” и “пежо”. Осточертело жить в родимой яме, Тем более – сидеть в родимой жо..!

04.02.90 г.

на день рождения И.Мазяра, 25.03.90 г. ГДЕ Ж ВЫ, ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН?

Для нас, кооператоров, для нас, кооператоров. Неплохо было бы, чтоб, например, Назад в иллюминаторах, назад в иллюминаторах Унёсся б наш любимый СССР. Ведь снятся нам отели на Майями, “Роллс-ройсы”,”мерседесы” и “пежо”. Пока же мы сидим в родимой яме, А если честно, то сидим мы в жо..!

458

В далёкое время сплошного застоя, Когда Лёня Брежнев нас в пропасть волок, Наш “Гаудеамус” связал нас о тобою, И я не жалею о том, Игорёк! Страна наша терпит великие муки, На Знамя Победы подонки плюют. Вновь наши бокалы берут чьи-то руки, И оптом, и в розницу нас продают! А то, что ты любишь, и что ненавидишь, 459

Всё сосуществует друг к другу впритык. Так, может быть, будем балакать на “идиш”? Зачем нам с тобою наш русский язык? Вопросы, проблемы – под ними мы гнёмся Никто, кроме нас, их не будет решать. Так что же нам делать? Ведь мы же сопьёмся, Коль нам не позволят свободно дышать. Над Родиной нашей тяжёлые тучи, И ветер бушует, и продыху нет. Так где же Вы, где ж Вы, российский поручик? И где же Вы, где ж Вы, наш милый корнет? Мы верим – верёвочке долго не виться. Ведь слышно повсюду в весеннюю рань – Восстань из могилы, поручик Голицын! Корнет Оболенский, мы молим – восстань!

газета МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ 30 июня 1991 г. ГАУДЕАМУС играет в“жмурики”. Студии пытаются разгадать пьесы новых авторов Мы, как всегда, расточительны: в спорах о кризисе театра проглядели целую плеяду молодых драматургов. Вот они, свободные и талантливые, — Алексей Шипенко и Владимир Сорокин, Олег Юрьев и Ольга Михайлова, Александр Сеплярский и Михаил Угаров, представительствующие от лица рок-поколения, которому жить в следующем веке. “Я пишу стихи для тех, кто не ждёт ответов на вопрося дня. Я пою для тех, кто идёт своим путём” (Константин Кинчев и группа “Алиса”) Их пьесы охотно ставит Запад и жарко обсуждают лаборатории драматургов при СТД СССР. Театры молчат: мэтрам боязно (рискнул только Марк Захаров, выпустив “Школу для эмигрантов” Дмитрия Липскерова), молодые режиссёры в “Творческих мастерских” предпочитают русскую классику, творчество обэриутов, абсурдистов и всё, что угодно, кроме сочинений своих ровесников-драматургов. Вечная мука пишущего для сцены быть не прочитанным современниками. Львовский театр “Гаудеамус” и его режиссёр Борис Озеров вот уже тридцать лет опровергают это истину. Когда-то основатели “Гаудеамуса”, молодые инженеры и заядлые кавэнэщики поставили “Утиную охоту” Вампилова про самих себя, создав один из самых пронзительных и точных спектаклей по этой принципиальной для своего времени пьесе. Потом, на годы опередив столичные сцены, сыграли Петрушевскую. Сегодня, презрев ностальгию по шестидесятым, они пытаются в наступившем хаосе расслышать другую музыку. Леонид Либет — блистательный Зилов 70-х — играет лётчика в пьесе Шипенко “Ля фюнф ин дер люфт”. “Вседержатели слов, мы у вас отнимаем весь словарный запас” (Татьяна Щербина). Они действительно пытаются разъять слово, опошленное и обесце460

ненное, чтобы найти его первоначальный смысл. Они считают, что игра честнее и реальнее нашей абсурдной, утопической жизни, поэтому их пьесы часто неправдоподобны и похожи на сны, фантазии, театр в театре. Легче всего увидеть в “Ла фюнф ин дер люфт” социальное дно, на котором кончают свои жизни сын-фронтовик, ставший алкоголиком, и его несчастная мать, продолжающая верить в “социалистические идеалы”. Но перед нами иное — страшная сказка от том, как любовь самых близких на свете людей оборачивается ненавистью, чисто советский парафраз на главные темы драматургии ХХ века, от О’Нила до Мрожека. Озеров и ставит про любовь — в его спектакле сын умирает не от белой горячки, а оттого, что умерла мать. Звучит “Элегия” Форе в исполнении Ростроповича, связующая высокое искусство с пародией, бредом, горькой усмешкой. Новый театр вбирает в себя всё, кроме назидания. Привычно снимая с современной пьесы её верхний, реалистический или социологический слой, сцена, как правило, останавливается перед художественной загадкой, которую таит в себе настоящее драматическое произведение. “Гаудеамус”, до сих пор не имеющий в городе помещения, менее года тому назад получивший статус профессионального театра, считает, очевидно, что терять ему всё равно нечего, и смело разгадывает “Игру в жмурики” Михаила Волохова, продираясь через непривычную для наших подмостков лексику к трагедии людей-мутантов, одинаковых под любой маской. “Живём-то под одним серпом и молотом, вот души всех и подравнялись,” — как говорит один из её героев. И всё-таки охотников рисковать немного. Молчат новые пьесы. Уезжают их авторы. Шипенко сейчас в Германии, Волохов — во Франции. Алексей Казанцев написал странную, необычную для себя пьесу “Сны Евгении” — в Москве её так никто и не поставил. Играют в Ленинграде, в студии Владимира Малыщицкого, размещающейся в обычной квартире жилого дома на улице Желябова. Почти четыре часа почти бесплатно девять актёров выворачивают наизнанку душу, чтобы объяснить людям таинственный смысл не похожего ни на что, насквозь иносказательного драматического письма. Стараются найти новую гармонию, новый лад для старых созвучий. Разглядеть театр завтрашнего дня. Нина Агишева

СЛАВА РОДИНЫ ежедневная газета Краснознаменного Прикарпатского Военного Округа ПОШЛОСТЬ И МАТ …СО СЦЕНЫ Недавно городской театр юного зрителя представил на суд львовян пьесу М.Волохова (ныне живущего в Париже) “Игра в жмурики” в исполнении самодеятельного коллектива “Гаудеамус”. Нельзя сказать, что в театральных кассах на этот спектакль был аншлаг. Но и в отсутствии желающих посмотреть “актуальную” по современным меркам постановку театр не упрекнёшь. “Гаудеамус” в своих кругах — коллектив известный. Более 28 лет он, 461

по собственному заявлению, “противостоял Коммунистической партии и созданным ею институтам Советской власти…”. И, естественно, путь на большую сцену ему был закрыт. Сегодня же опальный театр сполна пользуется предоставленными на “острове свободы” возможностями, пропагандируя свои идеи, а заодно и культурно воспитывая огрубевших “за годы тоталитаризма” “островитян”. “Игра в жмурики”, что тоже вполне естественно, “посвящена” КПСС. По замыслу драматурга, пьеса должна помочь зрителям, как коммунистам, так и беспартийным, членам созданных многочисленных организаций и движений “воочию узреть, до какого катастрофического состояния доведён человек в нашей стране-зоне”. Именно так представил свои взгляды на окружающую нас действительность и содержание пьесы художественный руководитель театра Б.Озеров на двух невзрачных листках программки спектакля. Зритель отреагировал по-своему. Можно посетовать, что ныне он стал какой-то привередливый. Многие покинули зал задолго до окончания постановки, и лишь малая часть оставшихся устало досмотрела предложенную самодеятельными артистами химеру. Может быть, они не совсем поняли замысел спектакля и разработку актуальной темы. Если обратиться к древнегреческой мифологии, то химера — чудовище с огнедышащей пастью, хвостом дракона и туловищем козы. В современной же трактовке — это всего лишь неосуществимая, несбыточная и страшная мечта. И ведь именно ей, фантазии, отдал предпочтение автор и постановщик пьесы. Действующие лица, некие Феликс и Аркадий ( их роли “блестяще” исполнили И.Чупахин и А.Штанько) вытащили на свет божий максимум существующей в нашей жизни грязи, пошлости и цинизма. Причём, если в начале они ещё как-то сдерживали эмоции и непечатным словом выражались изредка, то в конце спектакля зрители услышали целые букеты отборной ругани, что, действительно, не слышали бы это уши. Что и говорить, отвели душеньку! Только вот радоваться, по-моему, нечему. И официальное заявление художественного руководителя театра Б.Озерова о том, что, работая над спектаклем, театр постоянно помнил: “красота спасёт мир”, звучит издевательски и пошло. Полагаю, хватит бесконечно чернить наше прошлое, разрушать идеалы, убивать в себе прекрасное и возвышенное. Людьми мы останемся лишь тогда, когда сумеем подняться в своём духовном развитии выше сквернословия, когда никогда подобная “красота-химера”, видящаяся “Гаудеамусу” спасительницей мира, не появится на свет Божий. Младший сержант Сергей Ларионов

Театр ПрикВО. 1991-й год. Играем “Игроков” Н.Гоголя. Виден пустой зал, т.к. зритель сидит на сцене. Л.Либет, А.Штанько, И.Мазяр, С.Соколов.

462

463

ЕЩЁ ОДИН “ПРОГОН” Премьера на носу. Дел надо сделать груду. На сцене – кавардак, и больше нету сил. Ещё один “прогон”- и я уже не буду Красивым, молодым, каким когда-то был. Уходит волшебство. И смысл исчезает. Я становлюсь похож на рядовых людей. Ещё один “прогон” – театр потеряет Актёра своего, не худшего, ей-ей! Горят прожектора. Но я одним лишь тешусь, Что в голове моей отличный план созрел: Ещё один “прогон” – и я пойду повешусь, Чтоб зритель никогда на “э т о “ не смотрел! Будь проклято всё то, что дорого и свято, Будь проклят день, когда явился я на свет. Простите мне, друзья! Простите мне, ребята, За всё, что натворил за много-много лет! Но...вот приходит день – я ощущаю ясно, И, что не говори, благодарю судьбу. Ведь было все не зря, Всё было не напрасно, Не вылетело всё в банальную трубу! И – вновь заполнен зал. И занавес открылся, Актёрское мое ликует естество! И всё вокруг поёт! И – смысл появился! И появилось вновь театра волшебство! сент. 91

На 50 – летие Александра Колишевского Бросает жизнь то в жар, то в холод, То бьёт ключом, то бьёт в набат! То – был ты неприлично молод, А то – тебе вдруг – 50!

До половины пролегла Она от берега рожденья... Противоположный берег мгла Закрыла всё от обозренья..

То – в политехе обучался, То – был директором Дворца... По заграницам по...скитался, По Украине – без конца.

Его увидеть не дано, Но – на него ступить придётся... Давай же Саша, пить вино, Пока, как говорится, пьётся!

И, если через речку лет Всю жизнь возводим мы плотину, То Александр, спору нет, Её воздвиг наполовину!

Пока магический кристалл Искусства нам судьбой дарован. Пока в руке твоей бокал – Пусть до краёв он будет полон!

464

А берег тот – пусть подождёт, К нему стремиться – не пристало. Пускай строительство идёт Без дрязг, болезней и авралов.

Итожу: сотню лет живи! В делах, в заботах не тони ты. В надежде, вере и в любви! И с нашей не сходи орбиты

Аде Кобринской Отнюдь не поводом для смеха Пускай звучит простой девиз, Что возраст вовсе не помеха Для нас, актёров и актрис!

Оно реальное до бреда, И инфернальное чуть-чуть. Оно лежит во тьме извилин, Очаг фантазии в мозгу... Про это лучше Феликс Кривин Напишет. Я же не могу.

Для нас значение имеют Лишь сердца жар и пыл души. И эту веру не посмеют, Да и не смогут сокрушить!

Идут события по плану, За годом год, за годом год. Но прославлять я не устану Актёрский непростой народ!

В проникновенные сюжеты Мы проникаем вновь и вновь. И радость бродит рядом где-то, И горе нам ломает бровь.

А так как, Ада, ты актриса, То я скажу в который раз: Пусть делит угол биссектрисса, Соединил театр нас!

Что из того, что жизнь чужая Неотвратимо нас влечёт?.. Враждебная и злая стая Над нами гасит свой полёт.

Да что там! Жизнь соединила, И мы хотим, как ни крути, Чтоб множество “СКАМЕЕК” было На длинном творческом пути!

А ведь актёрство, Ада, это И естество твоё, и суть.

465

ИГОРЮ ГЕРМАНУ На состояние души Всегда и всюду уповай. Того, кто плачет – не смеши, И слёз ему не вытирай. И растолкуй, и объясни Кого обнять, кого гнать взàшей... И что за странные огни Горят вдоль всей дороги нашей? Куда ведёт дорога эта? Расследуй всё и раскопай. Когда-то данного обета Конечно же, не забывай! Неравномерно раздели Всё, что хоть как-нибудь делимо. И непременно сохрани Всё, что навряд ли сохранимо... Достигни сказочных вершин, Дай нам возможность удивиться.

Но знай – одиножды один Увы, всего лишь единица! А чаша с горькою судьбой... Пускай минёт она тебя. Но, если чаша пред тобой, То, стало быть, испей до дна! Но! Упаси тебя Господь Кому-то не простить грехи. Кому-то помешать молоть Что-либо, кроме чепухи. Подай кому-то тайный знак, Намёк на смысл бытия, И нищему подай пятак, Быть может, нищий – это я... Не расторгай договоров, И в безоружных не стреляй., А в общем, просто – будь здоров! Вот просто так, не умирай!

…В общежитии у нас поселился пидарас. И, однажды, на мальчишку положил свой мутный глаз. И мальчишка-весельчак сразу скис и весь обмяк, и поплёлся в подворотню, не за деньги, а за так! Ох, в недобрый вечерок его пидар уволок.Так волок того в каюту на весь флот известный кок! И мальчишка, помня СПИД, мало ест и плохо спит, дело в том, что пидар этот был к тому же и аид… Плотно мы закрыли дом, и невесело живём. Что ж творится, братцы, в мире?! Это ж просто ё-моё! сексуальные меньшинства Городок наш – ничего, составляют большинство! населенье таково: 8.10.95 г.

466

467

Ты, зритель, каждый и вместе, Пьющий от счастья и с горя, Ты зарыдаешь в том самом месте, Где веселится Боря? Сбор гостей на пресловутый юбилей Б.Озерова, имеющий быть в ресторане Высокого Замка (февраль 1993 г.Львов, независимая Украина)

А ты как советский,и как гражданин Анализ досрочно сдавал? Ты, строя грядущее, срал в бетон? Ты хуй рисовал на заборе? Ты русский бы выучил только за то, Что им разговаривал Боря?

А ты бы смог быть всех умнее, И притворяться дураком? А ты хотел бы быть евреем, И в то же время – казаком?

А ты, с галёрки, кто б ты ни был, С горла, пожалуйста, не пей! И мы с горла хлебнуть смогли бы За славный Борин юбилей!

Ты доставал из широких штанин? Ты в “ящике” бомбу клепал? № 2 согласно Программы Шоу-концерта Мы на Борин День рожденья Все пришли без приглашенья, НО на правах знакомых и друзей. Боря влип в свое сиденье, Весь опух от нетерпенья: ПО-дарунків ждет он и, конечно, покрупней. Но подарков здесь не будет. Не надейтесь даже, люди, ТАК КАК з’їли всьо жиди і москалі, Не оставили Борису Ни ирисок, ни сосисок: ВСЬО С собой забрали и в Израиль увезли. Он теперь по сцене бродит, Себе места не находит – НЕТУ Долларов, нет фунтов, нет рублей. Но сверкает именинник, Как серебряный полтинник, ВЕДЬ У Бори нынче офигенный юбилей. Все мы Борю поздравляем, А чего желать не знаем,

468

469

В ОБЩЕМ, Можно было б ангелов позвать. Мы бы ангелам сказали, Борю чтоб наверх не брали: ОН Туда вполне ещё успеет опоздать! ОН Туда вполне ещё успеет опоздать!

№4 согласно Программы Шоу-концерта

№ 3 согласно Программы Шоу-концерта Мы помним, как мы были молодыми: Пожар в глазах, распахнута душа, И богачи в сравнении с другими, Хотя порой в карманах ни шиша.

Деревянный макет Озерова, выполненный папой Карло, италоевропейским (евроитальянским) казаком. (Хранится там, куда прототип сует свой нос, временно отсутсвующий на макете).

День за днём летят года, И о том не спеть стихами, С грустью мы пришли сюда, Глядь – а Боря вместе с нами.

В горе, в одежде и гадости. Боря в твоей судьбе, В пиве он и в вине, Боря в тебе и во мне.

Боря! Да что с тобой ? Радуйся, дорогой. Водочки выпей и закуси... Мы же в твой юбилей Песню споём дружней, Ты ведь не Ленин, ей-ей!

Много лет за ним идём, Славя наш театр делами, И на всем пути большом, В каждой (роли) рюмке Боря с нами!

Мы в театре много лет Мерим жизнь свою сердцами, В том один большой секрет – Боря вечно рядом с нами. Боря всегда с тобой, Боря всегда бухой,

Славим твой юбилей, Славим твоих гостей, Нам без тебя, как без солнца не жить! Славим родной театр И всех его ребят. Счастья тебе, наш Борис!

03. 02. 93 г. Игорь Мазяр

Но время шло и шар земной вращался, Менялись власть, и день, и ночь, и час, А он, как был, таким он и остался, Быть может, этим он хранил и нас. Отметивши округлую дату, С напором, как юный бизон, Наш Боря, мангуст бесноватый Открыл в жизни новый ШИЗОН! Актрисы, ожидающие своей очереди на роль Джульетты в очередной постановке Бориса Озерова.

Портрет Озерова, выполненный его лечащим врачём из органов, подлежащих трансплантации новым русским, проданных местными властями за баснословные деньги

470

Читка готовящейся к постановке пьесы “ Розовый треугольник”

471

девчёнки

Песня Алёны

ПАТРИОТИЧЕСКАЯ литературно-музыкальная композиция

Что может быть прекраснее С подносом мне стоять? И год стоять, и два стоять И три, четыре, пять... Мы свято чтим обычаи Играть раз в десять лет, И нет для нас судьбы иной, Другого счастья нет. Хор наш поёт припев старинный, Нам все беды нипочем, Не прощаем тебя, Боря, Но терпим, любим горячо! Боренька, Боренька Дрыгала нога, Пусть 50 еще подрыгает она! На-на-на! Пей до дна! Пей до дна!

“ОЗЕРОВ – УМ, ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ НАШЕЙ ЭПОХИ?” Эпиграф 1: “Мы говорим: Боря – подразумеваем театр, мы говорим: театр – подразумеваем драмкружок”. Эпиграф 2: “Человеком можешь ты не быть, но режиссёром быть обязан”. С ним связаны – бутылка, крики, мат…. И ещё – он не любит девчонок, Потому что он любит ребят! Ча-ча-ча!

Знаете, каким он парнем был? Как учиться, и лечиться и мочиться он любил? Знаете, кем мог он стать? Президентом или ментом? Суперменом, бизнесменом, И вообще – приличным человеком?

О! Знал бы он, что так бывает, Когда пускался на дебют, Что строчки с кровью убивают, Нахлынут горлом и убьют!

Знаете, как театр он полюбил? Как в недобрую годину режиссёром стать решил? С ним связаны все свадьбы и рождения, Потери все и все приобретения, С ним связаны потери и провалы, Дни без обедов и авралы,

От шуток с этой подоплёкой Он отказался наотрез! Начало было так далеко… Так робок первый интерес

Песня сестёр Ткаченок

Песня на мотив “И вновь продолжается бой” В жизни всякое бывало, Много пришлось пройти От побед и провалов, Этапов большого пути. И – вновь продолжается бой И сердцу тревожно в груди, И Боря такой молодой, И юный театр впереди! Мы боролись с коммунизмом За свободу и за честь, Не жалели своих жизней, Презирали ложь и лесть! И вновь продолжается бой, И сердцу тревожно в груди,

И Боря, ух, старый такой И старый театр впереди. В нас стреляли партократы, Шли чиновники на бой, Убивали бюрократы, Попирали всей толпой. И вновь продолжается бой... “Бій одлунав. Жовто-сині знамена Затріпотіли на станції знов” А сердцу тревожно в груди… И Боря доселе живой? И театр там ещё впереди? “Я знаю?!?”

472

Актриса в типичной атмосфере театра запоминает текст знаменитой песни “Запах грима и призрачный воздух кулис...”

Когда простым, и нежным взором Ты встретил нас, наш милый друг. И стал театр родным нам домом, И роль за ролью вспыхивают вдруг. И репетиций творческие муки Делить хотим с тобой всегда. Пообещай, что без ткаченков Премьер не будет больше никогда. Мы так близки, что слов не надо, Чтоб повторить друг другу вновь, Что жизнь с тобой полна искусства, Сильнее страсти, больше чем любовь. С Кубани вместе мы с тобою, И борщ во Львове поедим, И меж спектаклем и гульбою Мы посидим, бухнём и помолчим.

№9 согласно Программы Шоу-концерта Текут размеренно минуты На пепелище прошлых лет. Надежды, не найдя приюта, Сливают воду, гасят свет. И растворяются в тумане, Как Принц Луны – полночный вор Но может ты судьбу обманешь, По воле Божьей режиссёр. Быть может, ты обманешь время, Часов замедлишь разговор, Ведь на тебе двойное бремя: Ты – человек, ты – режиссёр. Полсотни лет – такая малость, Что просто стыдно говорить, Прожил ты меньше, чем осталось Тебе на этом свете жить Живи и радуйся мгновеньям, Ведь из мгновений сложен век, Греши и кайся! Прочь сомненья! Ты – Режиссер! Ты – Человек! Дина Евшина 473

№10 согласно Программы Шоу-концерта Великих много есть на свете: Виктюк, Висконти, Питер Брук..., Но среди них брильянтом светит Наш личный враг, Наш общий друг. Одни общаются с Вселенной, Советов ждут из Первых рук. Но по Земле шагает бренной Наш грешный враг, Святой наш друг.

Одних но Волге струги носят, Другим театр – казачий струг. Немало девок за борт бросил Бездушный враг, Сердечный друг. Любовь и ненависть нас ранят, Их сталь звонкá, клинок упруг. Скользит по их незримой грани Смертельный враг, Ранимый друг.

В результате вхождения в рыночную, а лучше сказать – в базарную экономику, возникает насущная потребность найти рынок сбыта и сбыть свой товар с рук. Как Вам известно, скоро на широкую сцену выходит спектакль уважаемого кое-кем и неуважаемого ими же так называемого режиссёра ОЗЕРОВА Б.Г. Уже закуплено за сумасшедшие деньги право не показывать спектакль в Сомали, Ираке, Иране, КНДР и Израиле. В очереди стоят и все оставшиеся страны, включая независимые государства СНГ за исключением Чечни и Ингушни. Рекламная фирма “ШАНСАНЕТ” обладает эксклюзивным правом и обязанностью на спектакль вышеупомянутого, не побоюсь этого слова, ОЗЕРОВА и предлагает для заинтересованных в спонсировании и инвестировании данного мероприятия лиц небольшой отрывок из пьесы. Полностью текст не будет опубликован никогда в связи с общей тупостью организма автора. КОНТАКТНЫЙ СПОСОБ ПО ДОГОВОРЁННОСТИ.

Есть в Книге Судеб “Боги”, “черти”... Перелистнём её, а вдруг, С её страниц шагнет в бессмертье Кому – то враг. Нам, впрочем, Друг.

Одним – судьба, другим – судьбина. Театр масок вертит круг, Сам и Пьеро и Коломбина Матерый враг, Наивный друг.

За ассоциации зрителей, крестьян и предпринимателей автор ответственности не несёт.

Миша Евшин

“ШАЙКА-ЛЕЙКА” эротическая комедия из трёх букв в четырёх актах (перевод с москальского М.Евшина) Действующие лица и искусители: Ирина Николаевна Аркадина – шансонетка, по отцу – Фуфлова, по матери – непечатное. Константин Петрович Фуфлов – её дефективный сын от фиктивного брака. Пётр Николаевич Борин – бывший член её брата. Нина Михайловна Заплечная – неопытная девушка, опытная путанка. Илья Николаевич Хамраев – кинорежиссёр, земледелец, ското- и пчёлоложец. Полина Андреевна – его муж. Маша – их сын. Борис Алексеевич Трисексуалов – некрофил, мазохист и беллетристоман. Евгений Сергеевич Взбздорн – инженер-гинеколог. Семён Семёнович Черномырденко – первый учитель Айтматова, рідний братунь Івана Драча. Яков – еврей. Повар – кузнею. Горничная, Кладовая, Столовая, Прихожая – бабы. Половой – половой. Крики и вопли за сценой – крики и вопли. Романсы Языкова и Ротова исполняются впервые.

474

475

Все поют: Всё обозримое пространство занимает подиум, названный по имени проектанта Штанок. Действие происходит на Штаньке. Между 3-м и 4-м актами проходит колонна пионеров-ветеранов, скандируя:”Как таблицу умножения знайте способ размножения”. АКТ 1 Только что зашло солнце и тут же вышло. Тает луч пурпурного заката. В кустарнике за опущенным занавесом Яков, работники и работницы. Слышен звон стаканов, всхлипы, вздохи, сладострастные стоны. Они поют: День и ночь одни сплошные ласки, Таял луч тлетворного заката, День и ночь эротика и секс, Голый в баню больше не спешил, День и ночь затаскан и потаскан, Мне число не вспомнить, кто когда-то Как реклама “Супримэкс”. Где и как со мной грешил. Как-то раз случилась в жизни встреча, Как-то раз весёлый был момент, Как-то раз настроилась на встречу, Да попался импотент.

Ночь светла. Над рекой Льётся свет голубой, Голубой под ногой Бьётся в гальку прибой. В голубых небесах Голубая луна. Тихо плещет в кустах Голубая волна.

Голубику клюют В голубой её бок, И голубку свою Голубит голубок. Голубая строка, Голубая река, И рыбак рыбака Приголубил слегка. Голубец проглочу, Постучу по плечу: “Отвали! Заплачу – ГОЛУБАБУ хочу!”

Под луной расцвели Голубые цветы. Они в сердце зажгли Голубые мечты. Занавес

Как-то раз опять случилась встреча, Обещал так много разговор, Я опять настроилась на встречу, А попался режиссёр…

С криками: “ У вас мазь есть?” уходят Входят Маша и Черномырденко Ч. – Отчего Вы всегда ходите в чёрном? М. – Это – траур по моей жизни…( задумавшись)… половой. Входит половой П. – Чего изволите? М. – Пошёл на хуй. П. – С удовольствием. Уходит Ч. – Я люблю вас и не могу от тоски. М. – Ваша любовь трогает меня за разные места. Ч. – (в сторону) Неужели места – заразные? М. – (раздеваясь) Одолжайтесь. Ч. – (раздеваясь) Не хочется. Входят Фуфлов и Борин Ф. – (Маше и Черномырденко) Господа, теперь нельзя здесь. Уходите, пожалуйста. Б. – Мария Ильинична, будьте так добры, попросите Владимира Ильича привязываться на ночь, а то моя сука Арманд воет. Сестра опять не спала с ней всю ночь. М. – Говорите с ним сами. Ф. – Вот такой тебе, дядя, театр.

476

477

№ 13 согласно Программы Шоу-концерта Очень матерные слова Навевают тоску и грусть. Гаснут окна в домах села, И своё я гашу, боюсь. Ведь на этот тревожный свет, Как актёры на крики “Бис!” И, как мухи на вонь котлет Можешь ты залететь, Борис.

Полста лет похоронная врёт, Полста лет уверяет меня, Что в полях у Голанских высот Ты упал с вороного коня. И пустует в станице твой дом, Под ногами не скрипнет крыльцо, И пылится в шкафу гондон, Не надетый твоим отцом.

Ты такой же, как был всегда: Нагл не в меру и в меру нелеп. Тебя, что не берут года? Или, может быть, я ослеп. Снова водку мою ты пьёшь, Я глотаю слюну, не пью. Сигарету мою берёшь, Никогда не берёшь свою.

И звезда над Лабою бельмом, Над степями гудит суховей, И не слышно казачье “ШОЛОМ!, Где ж ты русское “О, ЗОХЕН ВЕЙ! Только нет! Похоронная врёт. Полстолетья на радость нам Ты стоишь... открываешь рот... Ты подносишь к губам сто грамм... Миша Евшин Саша Ванцлов Вова Мешман

№ 14 согласно Программы Шоу-концерта Девяносто третий год Как пришёл, так и уйдет Втянутый в водоворот Без сомнения. Но есть дата в нем одна, Не забудется она, Не исчезнет, как луна В час затмения. В первых числах февраля Радости всеобщей для Появилося дитя Симпатичное. И студеною порой С той поры и пир горой, Льется водочка рекой Эх, “Столичная”! Боря, Боря, Боря будет вечно молодым! Наш “Гаудеамус” вечно с ним! Много в жизни он видал, Матом только тех ругал,

Кто под руку попадал Исключительно. Коль в звенящей тишине Обратится он ко мне, То мурашки по спине Отвратительно!.. Боря, Боря, Боря будет вечно молодым! Наш “Гаудеамус” вечно с ним! Переставил массу пьес, На вершину славы влез Этот очень крупный бес – Режиссёрище. Ясно, что ему под стать Здесь собравшаяся рать. Как еще можно назвать Это сборище? Боря, Боря, Боря будет вечно молодым! Наш “Гаудеамус” вечно с ним!

03.02.1993 г. Лёня Либет 478

Серые “стихи”, написанные в процессе ожидания начала застолья 3 февраля 1993 года в день 50-летия Бориса Озерова, перепечатанные на следующий день на тяжелую голову, но со светлыми воспоминаниями. Борис! Ты прав! Но прав не в том, Что можешь так загнуть, Аж уши вянут и не у младенца. А прав ты в том, что и умом и. сердцем Сумел создать великий коллектив, И вместе с ним (ведь каждый день, как в бой) Дарить со сцены радость нам общенья. Общенья и с театром, и с тобой. И прав ты в том, что гениальностью своею Возможность дал здесь встретить много лиц, Кого в текучке дел и дней сомненья Не встретишь даже и в пивбаре, Не встретишь, как ты не стремись. Ну что ж, коль прав, то так иди и дальше. Здоровым будь и меньше матерись. А мы все будем ждать с надеждой той, Что вечно в нас живёт, как не крутись, Ждать новых встреч с театром и с тобой. А.Колишевский Борису Озерову – 3 февраля 1993 г. Он метко стрелял на “Утиной охоте”, Он выпил “Чинзано” под “Ногу сырую”, И белою птицею “Чайкой” на взлете Сегодня на “Замке Высоком” кайфует. В искусстве житьё – не езда на рессорах: То тряска, то качка, наветы, запреты... Иголкою в диване ты был режиссёром, И чтил “андерграунда” свято заветы.

I є в ювіляра іще одна риса: Всіляке начальство він мае у дупі, За це й за все інше у пана Бориса Ми вип’ємо всі, що зібрались укупі. За то, что в театре прорвал он блокаду, Что всем режиссёрам утер он носы, За то, что команду собрал он, что надо – 3 води, як то кажуть, йому і з роси!!!

03. 02. 93 г. Світлана Веселка Боря!Всех тебе благ.. И пусть они все сдохнут. К 50-летию Озерова Б.Г.

479

Тепер вид себе особисто: Жовто-блакитное намисто Я ладна нині розірвати, В “Московськім хорі” заспівати. Тут справа, друзі, не в кольорі, А в особистій фарбі Борі, Озорний, бомбоносний, вільний, До фальші й несмаку несхільний, Бери мене, я ще щось можу, Якщо нам Лібет допоможе, Твоя відмова – моя згуба. Цілую міцно. Твоя Люба.

Награды международных театральных фестивалей, которыми усеян творческий и жизненный путь Б. Озерова

граммов дорогостоящего тринитротолуола. Но, как ни странно, ни террорист-камикадзе, личность которого установить не составило никакого труда, но в интересах следствия и нежелания давать ему бесплатную рекламу не разглашается, ни насмерть перепуганный бывший Думнич Ю.В. не пострадали, если не считать внезапного и полного восстановления нормального бинокулярного зрения у Думнича Ю.В. а также резкого, до неприятности, усиления загара у отчаянного террориста-смертника. Не пострадали, к ужасу плотно залёгшего взвода сапёров, ни само здание ТЮЗа, ни скверик, сильно загаженный сапёрами в первые же секунды после взрыва, ни близстоящие здания, ни творческие концепции театра имени МИРОНА ЗАНЬКОВЕЦКОГО, долгое время и весьма успешно выдававшего себя за женщину. Зато в находящейся в другом конце города квартире уже также бывшего евойного мэра Васи Куйбеды вылетели к чёртовой матери все стёкла, испепелилась вся антикварная мебель, мгновенно истлели и рассыпались в прах все ковры, расплавился личный сейф со всем своим неслабым содержимым и, что самое обидное для бывшего Васи Куйбеды – большого и школьного друга Думнича Ю.В. – так это то, что бесследно исчезли все ево стихотворения, которые он так любил не только, извиняюсь за выражение, писать, но и, не к столу будет сказано, печатать… Следствие по факту данного терракта находится в самом разгаре пляжного сезона. Виктория Монблит, специально для радио “Свобода”

Позавчера, в самом центре города Львова был совершён жуткий террористический акт вандализма. Террорист-камикадзе с внешностью сильно загорелого палестинца-ассимилянта подкараулил у входа в Театр Юного Зрителя его уже бывшего директора некого Думнича Ю.В., с диким криком: “Ага, косой, попался!” крепко обхватил опешившего Думнича Ю.В. сзади и привёл в действие взрывное устройство, спрятанное спереди. Прогремел взрыв огромной разрушительной силы. По заключению взвода сапёров, случайно маршировавших во время теракта в расположенном рядом с театром скверике, тротиловый эквивалент взрыва составил приблизительно 10 (десять!) кило-

Кампания террора во Львове, к сожалению, продолжается. Вчера, опять же в центре города, был совершён очередной жестокий терракт. Всё тот же террористсмертник подкараулил выходившего из здания театра ПрикВО, который известен своей специфической эстетикой, а именно, отсутствием её как таковой, некоего, известного в определённых кругах распространителя театральных билетов с помощью заурядного мегафона, дальнего родственника знаменитого бразильского футболиста ПЕЛЕ, господина ПЕЛЕ’ХА. С истошным криком:”Ну, блядь, я тя щас прищучу!”, террорист-самоубийца, отбежав на всякий случай на пару шагов от недоумённого ПЕЛЕ’ХА, нажал кнопку детонатора, спрятанную им в самом укромном месте. Последствия взрыва были ужасающими! Во-первых, из рук господина ПЕЛЕ’ХА упал и вдребезги разбился ево легендарный мегафон, без которого он, как известно, как без рук. Во-вторых, пришло в полную негодность и даже ненужность само то укромное место террориста-камикадза, куда он так необдуманно спрятал взрывное устройство вместе с кнопкой детонатора. По свидетельству очевидцев, опрошенных взводом сапёров, уже специально маршировавших прямо на месте теракта, знаменитый распространитель теабилетов господин ПЕЛЕ’Х ещё долго гонялся за камикадзой, стремясь замочить его останками мегафона по голове, а наш террорист-то!, а наш террорист с невероятной для полиартрита ловкостью всякий раз уворачивался от смертоносного орудия и орал при этом благим матом, дескать, что он и так уже пострадал значительно сильнее господина ПЕЛЕ’ХА, демонстрируя при этом всем желающим, да и нежелающим тоже,

480

481

Новости радио “Свобода”

своё бывшее укромное место… Кстати, слово “благой” означает “хороший”. А разве может быть мат хорошим, а? Тут надо разобраться. Чем и занимаются щас компетентные органы, ведя следствие по факту шумнувшего терракта. Виктория Монблит, специально для радио “Свобода”

Говорит радио “Свобода” Сегодня, в древнем городе Львове была, наконец-то, предотвращена очередная попытка совершения очередного терракта! Дело в том, что всё тот же, уже порядком поднадоевший всем террорист-камикадзе с внешностью человека ближневосточной национальности, и его ни о чём неподозревающий приятель, известный армянский завпост, декоратор и реквизитор, некто пан МАРЬЯН, зашли вдвоём в тоже известное кафе с высоким крыльцом под кодовым названием “МОЛОЧАРНЯ”. Здесь террорист-камикадзе для придания себе окончательной смелости и лихости, произвёл заливку внутрь ко всему готового организма внушительного количества алкогольного препарата большой разрушительной силы. Причём, как выяснило впоследствии следствие, пан МАРЬЯН ни на грамм не отставал от уже простившегося с жизнью террориста, правда, и ни на грамм не опережал ево, потому что он, т.е. террорист, никогда бы не допустил такого унижения своих способностей. Всё это привело к тому, что, когда пьяный камикадза с трудом вспомнил о своём священном намерении совершить очередное злодеяние, то он просто-таки не смог найти кнопку детонатора, спрятанную им в бывшем укромном месте, несмотря на помощь и непосредственное участие в поиске армянского пана МАРЬЯНА, что само по себе вызвало лёгкую критику у немногочисленных посетителей кафе “МОЛОЧАРНЯ”. Так вот, поиски этой самой кнопки детонатора продолжались весь вечер и велись не только в “МОЛОЧАРНЕ”, но и в роскошном кабинете пана МАРЬЯНА, в многочисленных озонируемых с утра до вечера туалетах Театра Юного Зрителя, на и под сценой его же, в маршрутном такси и в отделении милиции, куда террорист был доставлен в одиночном варианте для явки с повинной и дачи чистосердечных показаний… Вот таким необычным образом и был предотвращён очередной львовский теракт… Шутки-шутками, но количество террактов во Львове явно пошло на убыль. Но взвод героических сапёров всё равно день и ночь марширует по городу, наводя страх на всех потенциальных нарушителей общественного спокойствия! Вика Монблит, специально для радио “Свобода”

482

БОРИСУ ОЗЕРОВУ Неуютно душе в человеческом теле, Она рвётся вовне и парит в небесах, Там, где скрипки поют и играют свирели, Там, где время застыло на постылых часах. Человек – манекен, коль душа не страдает, Человек – это тлен, коль душа не поёт, Человек – это труп, коль душа не летает. Человек – человек, коль душа в нем живёт. Души вечно живут обжигающей страстно, У души нет начала, у души нет конца, Над душою ни власти, ни время не властны, Хоть морщин не стереть и не выжечь с лица. Даже если во тьму погружается сцена, Если рушится мир, превращается в слизь, Для души это всё – только тел перемена, Для души никогда не кончается жизнь. Пусть душа твою грудь ни куски разрывает, Пусть сжигает тебя до конца, до конца, Пусть душе неуютно. Она – вечно живая. Хоть морщин не стереть и не выжечь с лица... февраль 1996 г., г. Львов Дина и Миша Евшины

483

Лёне Либету – 50?! Да бросьте... Ведь, кажется, еще вчера – идем мы с Лёней улицами родного города, весёлые, двадцатилетние. Только что в Политехе прошли первые спектакли СТЭМа, и каждый встречный считает за честь заговорить с нами.

– Как дела, Лёня?

– Дела у прокурора. Ты лучше скажи, когда у тебя день рождения? – отвечает Либет и достаёт записную книжку. Ошарашенный сверстник называет не только дату, но и адрес. На некоторые даты выпадало по несколько дней рождения.

– Ну, к кому сегодня идём? – спрашивает Леня.

– Да вот Плац Пруса, это поближе. Звоним, заходим. Никого не знаем. Но мы-то артисты, мы знамениты, на нас устремлены восхищенные взгляды. Лёня разливает услужливо поданную бутылку

водки в два бужера: здоровье именинника! Пьём. Лёня разливает вторую: здоровье подруги именинника! Не закусывай, – это он мне тихо, – на нас смотрят. На нас действительно смотрят. Здоровье гостей именинника, – это пошла третья. Как оказывалась четвертая бутылка у Лёни в портфеле, для меня всегда было загадкой. Скорее всего, одаривали влюблённые хозяева. Смешно было бы думать, что мы всегда жили так легкомысленно. Но по привычке чувство оптимизма не покидает нас и сегодня, хотя, казалось бы, только идиот может сейчас на что-то рассчитывать. И всё-таки 31 год кряду блистательный актёр радует львовского зрителя. Лёне устраивала овации не только Украина – Россия и Белоруссия, Грузия и Азербайджан, Прибалтика, Узбекистан и Молдавия. Он единственный, кто приблизился вплотную к разгадке вампиловского Зилова в “Утиной охоте” – это в один голос признала вся критика бывшего Союза. Анатолий Засидьевич Эфрос, увидев Лёню в дверях театра на Малой Бронной, бросался навстречу и усаживал на лучшее место. Таковы уж правила игры при развитом социализме: выдающийся актёр вынужден работать инженером. Еще более смехотворны условия выживания в диком советском рынке: тот же актёр из инженера превращается в бизнесмена. Так идет жизнь: очень средний инженер вырастает до начальника цеха, плохонький бизнесмен зарабатывает-таки за год на отдых с семьей в Крыму – но при всём том матереет актёр, и это несмотря на то, что как инженерная деятельность, так и жизнь в бизнесе, оставляют всё меньше времени для творчества. Но нет – не иссякает талант! Рождённый актёром не теряет дара удивляться. Лёня всегда смотрит на мир широко открытыми глазами. И есть на что смотреть,грех жаловаться. Ну вот, например: заседает в Ратуше так называемая депутатская комиссия по культуре. Пятнадцать пустых, не отягощенных умственным трудом лиц пытаются убедить нашего героя, что американская порнуха и гонконговский боевик им дороже, чем одно из самых могучих звеньев украинской культуры – театр “Гаудеамус”. Правда, вещают члены комиссии, глядя в пол, либо в потолок, только не на собеседника. Видимо,и сами где-то в недрах своего костного мозга догадываются, что творят не просто зло, отказывая в помещении старейшему львовскому театру, но убивают эту самую несчастную культуру, комиссией по которой призваны являться. Но что поделаешь, советская власть! А средний инженер, какой-то там бизнесмен и потрясающий актёр Лёня Либет выходит на залитую солнцем площадь Рынок и улыбается. Он твёрдо знает: канет в небытие и эта, с позволения сказать, комиссия, а “Гаудеамус” будет жить. Без помещения, без средств. Лёня плохой политик, но тут, смею вас заверить, он не обманывается.

484

485

50-летие Леонида Либета

ПРИВЕТ, АРТИСТ!

Вы спрашиваете, почему плохой политик? Да вот, смотрите сами.

– Какая страна, – с восторгом начинает Либет, – какая богатая страна была Союз. Ну, всё было. И, казалось, хуже управлять всем этим, чем коммунисты, нельзя. Оказывается, можно. Убедились, какой неважнецкий политик наш юбиляр? Он как бы не замечает того, что большевики и сейчас у власти. Что из того, что Давымуку трижды не приняли в партию? Ровным счётом ничего – в душе он большевик. И как всякий большевик, он хочет, чтобы всем нам было хорошо. А в результате хорошо лишь ему одному. Но мы с вами отвлекаемся. Речь о Лёне Либете. И тут – вы должны простить меня – только взахлеб. Ещё бы! Такой калейдоскоп характеров: от сотен филигранных зарисовок в студенческих капустниках до булгаковского Мольера, от авангардистских ролей в Мрожеке, Кривине и Жванецком до Гоголя, Чехова и Шекспира. Но вряд ли судилась сколь угодно хорошему актёру такая удивительная сценическая судьба, если бы не окружение – разносторонне уникальный Миша Евшин, глубокой и тонкий Сережа Соколов, гротескный и обаятельный Марик Срибный... А какие партнерши – Маша Алтухова, Алёна Богатырёва, Элла Данилова, Люда Воронина... Иных уж нет, а те далече. И пожалуй, ещё. Никогда не достиг бы Лёня таких вершин в театре, если бы не жена Оля, которая терпит непростой характер нашего героя со времён старшего инженера, то есть – заметили? – каждый период, даже инженерная деятельность, имеет свои плюсы. Больше пятнадцати лет Лёня пробует себя в режиссуре, но никогда ранее не видел я его таким интересным, как на площадке в итальянском дворике, где к 100-летию львовского исторического музея рождались фрески к “Ромео и Джульетте”. Что тому причиной – ответственность перед знаменательной датой? причастность к высокой драматургии? а может, рождение Мастера? – не знаю. Знаю наверное одно: лучшие работы Лёни впереди. А по сему: великому Либету – она! опа! опа!!! Б.Озеров, единомышленник Лёни, тоже пятидесяти лет,

меры исторического опыта (В.И.Ульянов), решил эмигрировать за пределы. Подвернулась Германия. Вместе со мной это решили сделать еще целый ряд заклятых друзей юбиляра,цум байшпиль: В.Тафель – місто Кельн (Норд-Рейн-Вестфальщина), Валерий Эйдельнант – місто Мюнхен (Баварщина), Наталья Срібна – мiсто Дортмунд (Н.-Р.Вестфальщина), пані Ирина Мельник, и, наконец, Владимир Мешман. Все эти люди, преданные идее борьбы со злом, называемым “Либет”, решили начать всё сначала. Мы понимаем, что следующий этап борьбы может продлиться ещё лет 50, 60 и более, но сознательно идём на это. Единственное наше пожелание Лёньке Либету такое: Лёнька! Не подведи нас! Мы все хотим, чтобы, скажем, в 2043 году, при подведении итогов в борьбе ты нам не сорвал бы кворум, а в случае примирения сторон, каждому из нас открыл бы по бутылке нашего изумительного баварского пива – своими зубами! По поручению Германского отделения ЛПБЛ (Львовская партия по борьбе с Либетом) – М.Срибный Слава Україні! Победа будет за всеми нами! Жизнь – Либету!

Deutschland über alles! Слава Исусу Христу! Шалом! Сегодня, 5 ноября 1993 года произошло удивительное и грандиозное по своим масштабам событие. Человеку, который вообще не имел права появиться на свет, исполнилось громадное количество лет. Лично я, Марк Срибный, почти все эти годы отдал борьбе (кампф, по-нашему) с этим аномальным явлением. Но, как правильно заметил классик советского юмора (лицо известной вам национальности) М.М.Жванецкий, – “это не борьба и это не результат”. Поэтому, я не стал вводить танки и боевые машины пехоты (БМП) на улицу Тарнавского, который удачно много лет скрывался в подполье под псевдонимом М.Кутузов, а, признав, как честный человек своё временное поражение и имея при486

487

Л. ЛИБЕТУ Сеть повседневной мишуры, Но за прозрачной паутиной Есть параллельные миры. Они, увы; непостижимы. Там люди, звери, птицы есть, Леса, поля, огонь с водою. Там всё такое же, как здесь. Там всё, как здесь. Там всё другое.

Не учит он, как надо жить, И пусть он лжёт, он не обманет. Не бойтесь грань переступить, Чтоб оказаться с ним за гранью. Там мы красивы и мудры, Там мы желанны. Здесь изгои... Есть параллельные миры, Где всё, как здесь, Где всё другое...

На первый взгляд не различить: Всё те же звезды, те же лица. Как просто грань переступить, Чтоб там, за гранью, очутиться. Но не хватает сил прорвать Пространство времени тугое, Не каждый может там бывать. Где всё, как здесь. Где всё другое. Вот так, бредя по мостовой, Судьбу привычно проклиная, Не замечаешь, кто с тобой На те же камни наступает. Он на земле, он над землей, Над бесконечной суетою, Похож на всех. На нас с тобой. В нём всё, как в нас. В нём всё другое.

Кто-то талантом сорит, и его не ценит. Ах,как играл Леонид на подлунной сцене. Звал ты всегда за собой в мир театра светлый, И с мечтой заветной, шли мы за тобой. Припев: Театром дышим, только им живём, Почти не видим жизни суеты. Свои проблемы забываем в нём, Когда стоишь на сцене ТЫ.

Хоть тот же нос и тот же глаз, Хоть то же ест и тем же дышит. Хоть тот же рост, он выше нас, Он по – другому видит, слышит. Над ним такой же жёлтый лист, И то же небо голубое, Мы – просто мы, а он – Артист, В нём всё, как в нас, В нём всё другое.

Был и тщеславен,и горд, и амбициозен, В малых ролях и больших, был ты виртуозен, Ах,как Зилóва сыграл под высокой крышей, Жаль, что не услышим, в роли той ТЕБЯ. Припев. Время судья и палач, нас казнит не скоро. Милый наш Лёня не плачь, это ведь не горе. То, что прошли те года, юность и надежды. Берег твой безбрежный светит нам всегда. Припев.

488

489

Мы ехали шагом, мы мчались в боях, Со шлягером этим навязшим в зубах, И вот уже скоро почти 30 лет, Мы песенку эту твердим,как завет. И здесь на крутом дне рожденья твоём, Мы встанем сегодня и снова споём. Хоть даже захочешь послать ты нас на… Гренада, Гренада, Гренада моя.

Нетрезвое тело вдруг в кресло сползло, Впервые подумав: право ли оно? А может, напрасная жертва моя, И пьяные губы шепнули Грена... Да, в дальнюю область, оставив семью, Я б съездил на время, и то в Латвию. Чтоб вновь возвратиться в родные края, Гренада, Гренада, Гренада моя.

Мы мчались, мечтая попасть поскорей, На твой долгожданный святой юбилей. Напиться, подняться и падать опять, И в песнях и в прозе тебя прославлять. Но песню иную о дальней земле, Хотелось нам спеть, посвящая тебе. Ведь многих позвала в чужие края, Гренада, Гренада, Гренада моя.

Никто не заметил его горьких фраз, И выпили дружно за здравье тотчас. Лишь только слезинку на гладкой щеке, Смахнул он украдкой, зажав в кулаке. Новые песни придумала жизнь, Не надо о странах заморских тужить. Не надо, не надо, не надо друзья. Гренада, Гренада, Гренада моя.

Он медлит с ответом, мечтатель-латыш. Ты мне оставаться здесь не запретишь. Красивое имя, высокая честь, И счастье и волю найду только здесь. Я хату не брошу, театр свой родной. Навеки расстаться придеться с тобой. Прощай Вовка, Марик, прощайте друзья, Гренада, Гренада, Гренада моя. Мы песенку эту твердим наизусть, Откуда у нас диссидентская грусть? Ответь, милый Лёня, нам честно ответь, Уже ли не хочешь на мир посмотреть? Скажи нам товарищ, не в этой ли лжи, Над пропастью бездны стоишь ты во ржи. Хлебни на прощание с нами вина... Гренада, Гренада, Гренада моя.

490

491

Леониду ЛИБЕТУ в день его славного пятидесятилетия

Леониду ЛИБЕТУ в день его славного пятидесятилетия

ПИОНЕРСКОЕ ПРИВЕТСТВИЕ

ПЕСНЯ ЮБИЛЯРА

участникам торжественного заседания, посвященного празднованию полувекового юбилея Леонида Владимировича Либета За то, что мир всегда я вижу новым, Похожим на весеннюю зарю, За всё, что славлю я певучим словом, Я Лёню ЛИБЕТА благодарю!

(на МОТИВ песни “Сиреневый туман) Всего лишь пятьдесят! Какая это малость! Пусть кто-то скажет мне, что это юбилей. Не верю я, друзья, что мне ещё осталось Один раз только спеть в кругу своих друзей. Судьба дарила мне и радости, и козни, Я много повидал, да что там говорить! Кондуктор не спешит, ведь мне ещё не поздно Стихи писать и петь, и верить, и любить.

Благодарю за мужество солдата, Отчизну отстоявшего в бою, Благодарю за встречи в час заката Друзей, в одну собравшихся семью.

В театре я познал и встречи, и разлуки, На сцене рвался в высь, как птица в небеса. Друзьям всегда в беде протягивал я руки, И только правду всем я говорил в глаза.

За синь небес, что после гроз бездонна, Над ненаглядной Родиной моей, За долгожданный ветер с Волго-Дона, За свежесть самых молодых морей.

Судьбу мне проклинать, конечно, не резонно. Скажу я так, как есть, и это не обман: Ещё один куплет, ещё один сезон бы, И можно улетать в сиреневый туман...

За каждый злак, что в поле вырастает, За каждый стебель на цветных лугах, За песни, от который сердце тает И высыхают слёзы на глазах.

Всего лишь пятьдесят! Какая это малость! Пусть кто-то скажет мне, что это юбилей. Не верю я, друзья, что мне ещё осталось Один раз только спеть в кругу своих друзей!

За все надежды, что сбылись до срока, За все мечты, что я в душе таю, За всё, за всё, что близко и далёко, Я Лёню ЛИБЕТА благодарю!

05 ноября 1993 года

За свет любви к Отчизне в сердце чистом, За ненависть священную к врагу, За всё, за всё, что далеко и близко, Я Лёню ЛИБЕТА благодарю!

Леониду ЛИБЕТУ в день его славного пятидесятилетия ЕСЕНИНСКИЕ МОТИВЫ Не жалей, не злись, да и не плачь ты Пятьдесят – рубеж не роковой. Увяданья золотом охвачен, Ты такой же сердцем молодой... И теперь всё чаще будет биться Сердце твоё, полное огня, И страна недорогого ситца Манит пусть, как в юности, тебя... Дух актёрский! ты теперь чуть реже Расшевеливаешь пламень уст, А твоя, как в юношестве, свежесть Пусть не гасит половодье чувств. Ты теперь скупее стал в желаньях, Жизнь твоя! Иль ты приснилась нам?! Сколько боли, радости, страданья Ты в ролях и в жизни повидал... Всё пройдёт, всё в этом мире тленно... Пусть театр дольше нас хранит! Будь же ты вовек благословенным, Дорогой наш ЛИБЕТ ЛЕОНИД!

05 ноября 1993 года

“ПРОСТО РОМЕО” СЕКСУАЛЬНО – ПОЛИТИЧЕСКИЙ КИНОСЦЕНАРИЙ ПО МОТИВАМ ВОДЕВИЛЕЙ В.ШЕКСПИРА (РАССЧИТАН НА 100 ЛЕТ ЕЖЕДНЕВНОГО ПОКАЗА С УТРА ДО ВЕЧЕРА). ПО ЖАНРУ ПЕРВЫЕ 50 ЛЕТ – БЕНЕФИС Л.ЛИБЕТА.

05 ноября 1993 года Главные действующие лица: Джульетта – девушка как бы из бедной семьи, еврейка. Ромео – как бы юноша, мавр. Отец Лоренцо – сотрудник мафиозной структуры, как бы очень хороший человек.

492

493

Сын Лоренцо – его сын первые 50 лет как бы еще не родился. Л.Либет – Л.Либет В эпизодах: Монтекки, Капулетти – как бы родные, а на самом деле “крестные отцы” и “матери” Джульетты и Ромео. В роли гениального украинского режиссера Р.Виктюка – Б.Озеров Действие происходит непонятно где, непонятно в какое время и непонятно о ком. Фильм идет не то на итальянском, не то на английском языке. И лишь изредка слышны крепкие русские комментарии гениального украинского режиссёра, остро переживающего разлуку с исторической родиной. Фильм сопровождается как бы пением женского хора им.А.И.Кобринской и декорациями скабрезного содержания на шведскую тематику как бы М.Евшина. Краткое содержание первой серии: КАДР I: Затерявшийся в горах Сибири старинный русский городок Старозажопинск. Очереди за хлебом и водкой. Ничего не происходит. ПРОЧИЕ КАДРЫ: А в это время! В большом красивом итальянском городе Флоренция Ромео на бенефисе Л.Либета встречает девушку из бедной еврейской семьи – Джульетту. На глазах у зрителя у них возникает большое чувство. Однако, очень скоро Ромео узнает, что Джульетта больше не девушка. Ромео потрясён (крупно). Ромео идёт к отцу Лоренцо и просит обвенчать их тут же в скромном итальянском дворике недалеко от общественного туалета. Отец Лоренцо соглашается. “Я буду краток”, – говорит отец Лоренцо. И ему верят. А в это время Монтекки и Капулетти сговариваются устроить очередной бенефис Л.Либета в день рождения отца Лоренцо. Ромео и Джульетта решают воспрепятствовать этому и предлагают отцу Лоренцо временно съехать на историческую родину Л.Либета. Отец Лоренцо в отчаянии (отчаяние крупно). Он с трудом подыскивает слова. “Я буду краток”, – наконец говорит он. Ему опять верят. Джульетта в порыве отчаяния (отчаяние крупно) просит отца Лоренцо дать ей яду. Отец Лоренцо легко соглашается. “Я буду краток”, – говорит он. Вера непоколебима. Тем не менее, связанные мафиозной интригой, Монтекки и Капулетти празднуют бенефис Л.Либета. А в это время Ромео ищет Джульетту, а Джульетта пьёт яд (0,75 л) на красивом итальянском кладбище-музее. Ромео находит Джульетту среди исторических памятников и статуй, охраняемых государством. Джульетта мертва. Из записки Джульетты Ромео узнает, что Джульетта – девушка не из бедной еврейской семьи! Ромео – в отчаянии (отчаяние – крупно). Он тут же допивает остатки яда (0,75 л) и падает рядом с Джульеттой. Несмотря на бенефис Л.Либета, отец Лоренцо идет на кладбище-музей. Он видит ещё молодых людей, пустую бутылку из-под яда – 0,7! Проходит несколько часов. Ага! Джульетта и Ромео просыпаются! Отец Лоренцо налил в бутылку популярной емкостью 0,75 л не яд, а русскую водку итальянского разлива. Он объясняет очнувшемуся Ромео, что он не мавр, а украинец итальянского происхождения. Ему верят даже в это. Ромео – счастлив, Джульетта – беременна, но бенефис продолжается!!!

494

Л.Либет за большие деньги рекламирует свой бенефис путём открывания зубами русской водки итальянского разлива. КАДР ПОСЛЕДНИЙ (долго) Затерявшийся в снегах Сибири – жемчужина старинной русской архитектуры город Старозажопинск. Монтекки и Капулетти стоят в очереди за хлебом и за водкой. Ничего не происходит. ТИТРЫ: КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ продолжение следует…

ГОЛ Ода посвящена 50-летию Л.Либета. Её текст ничего общего не имеет с футболом. Название – аббревиатура трех дорогих автору слов: “Гаудеамус, “Озеров”, “Либет. И всё-таки, раз уж название вышло “футбольное” пусть его оправдает эпиграф: Ноль-один! Итог-таков: Гол в ворота плутократов Хитроумных мудаков, Ноль-один в пользу театра!

Когда жили за горой, За высокою стеной, За большим глухим забором На прослухе, под надзором. Жили скученно, Жили тесно По общагам, коридорам. А хотелось нам просторов Чтоб не скучно И чтобы честно.

I. Мы, мол, немощь, Мы, мол, немы, В духоте, мол, Души тех, мол, Кто горит Говорить. Не мотай, Немота! Так мы думали поройТой далекою порой,

II. Божьим промыслом затем – Криминал для Политеха – Борьки с Лёнькою потеха – Взбудоражил город СТЭМ. Он начальству – ад! Бр-р-р!

495

“Гаудеамус” стал театр-р! Покуражились тут лихо, Подивил театр народ, “Гаудеамус” был как выход, В Зазаборию поход. Пёр народ в театр, как в праздник, Вопреки табу вельмож. Их не счесть, запретов разных, Кабалы святош. Зритель жаждал кислорода, От которого отвык. Здесь повеяло свободой, Здесь проклюнулся язык. Как неслыханное что-то Прозвучала на Союз Тут “Утиная охота”. (Классик-мэтр, мотай на ус! “Правда” – главная газета.) Времена театр раздвинул, И кололась власть сама, И мерещилась ей мина Снова в “Горе от ума”.

III. “Поиск” озеровский смел Втиснуть чтоб “Гаудеамус”. Очумел? Собаку съел? Беспредел его удел? Страхи ль смертные убиты? Поднимает образ-парус Лёни Либета либидо, И несёт крылатый фаллос В беспредел “Гаудеамус”. Правят балом тут, казалось, Люцифер и доктор Фауст. Правда жизни ли, абсурд? Смех театра – страшный суд!

IV. Разберешься ль в этой глыбе, Где тут Озеров? Где Либет? В трудный час вас, как на мат, Валит озеровский мат. Сцен огрехи, как полипы, Удаляет Лёня Либет. Вы “ЛА-ФЮНФ” поднять смогли бы, Борис Георгич, для примера-с? Если бы не друг Ваш – Либет, Крест его и его вера? Хера-с! Ваш талант ядрён и крут. Против кто – с глупа, иль врут. Но театр сник бы, либо Был давно красивый труп, Если бы не бухарь Либет, Не его балдёж и труд. Либет – бухарь? Пахарь! Тихо!!! Шапки скинь, народ! “Гаудеамус” – это выход! “Гаудеамус” – это взлёт!

V. Судьба ему предназначала Сей путь от первого причала, Хоть время мало для начала, Начать с начала. И может быть, поэтому Не ко двору он нынче этому, И, точно знаю, потому Бельмом в глазу сидит тому, который крадучись живёт, Жену грызет и хлеб жует, На кухне власть в стране корит, На службе сам её творит. Кто запрещал “Гаудеамус” Закономерно канул в АНУС! Возрадуемся: он живой, 'Гаудеамус” мой и твой!

496

И видит Бог, начнёт с начала, Не ведая, где ждать причала, Судьбы прорабом – не избы, Беды Колумбом не избыв.

VI. Жизнь чем дальше, тем больше Похожа у нас на ущелье: из колодца глубокого видим лишь неба кусок, но и эта последняя высшая, нищая щедрость будет отнята – лопнет судьбы колосок. И не станет тогда ни театра, ни пива у бочки, ни друзей, ни жены – бесконечная, тихая, мягкая тьма, и не будут болеть ни душа, ни проклятые почки, и не будет там горя от глупости или ума. Дни с дерева жизни слетают, слетают, как листья последнего время далеко, далеко ли? Близко? Где путь оборвётся – высоко, высоко ли? Низко? Где метр последний земли наш для обелиска? Ты помнишь же, Лёнька, как жаждал мальчишкой 17-ти. Мерещились дали, победы большие и радости, А жизнь пролетает, ей-богу, как по небу лебедь. И где твои 30, где 40? Прощай, 49! И вот у тебя, балагура, у чертова сына, кого так законно не любит старуха-рутина, на плечи взгнездилась рутинно вороной полтина, подумай, дубина! Быть может, довольно играться в театр – бирюльки? Всё поводов меньше для встречной нечаянной рюмки. Какие Господь отвалил человеку мозги! – другим не чета! А где капитал? ни зги. Нищета.

497

Не устал? Ещё впереди радость песен весёлых и вёсен, но близится, близится, близится всё-таки осень, и с ней невесёлый рассчёт, как себя притереть комфортнее в быт, пусть паскудства терпеть. Нет! Либет, не быть тебе средь загребущих холуем Маммоны, из общего варева тянущих гущу, стригущих купоны. В кормушку опущенным – по уши в быт, где быть, чтобы есть, равно есть, чтобы быть. Не быть среди тех, кто смердит во языце, что этот, мол, бабник, тому – лишь напиться. Пошлём их подальше! Что выпили – выпито, По новой нальём и подымем за Либета, за нерукотворный его капитал – за золото сердца, а не за металл! Счёт банковский – дело, да всё же не то, нувóришей мы насчитаем за сто. Но я утверждаю, Буторин Вадим, Что ЛИБЕТ – актёр неповторим, Что ЛИБЕТ – товарищ незаменим! Что в горы и в пекло последуем с ним, И Оля, супруга, полнее налей за тысячу лёнькиных дерзких ролей! Немало по-снайперски пошлости, пакости выбито ими! Подымем, Подымем за Либета, нашего Либета! Пусть многие годы еще будоражат Наши сердца Леонида Владимировича персонажи! Пусть наша любовь будет, Лёня, наградой за смех и за слёзы, за ярость и радость, которыми ты нас дарил из любви! Спасибо тебе! Либет, живи!

498

Посткриптум: Юбилей – не повод к задиранию носа; Юбилей не повышение по должности. Корень юбилейного вопроса – Не утрачивать желанья и возможности. Сочинитель сего опуса – В. Буторин Осень 1993,г.Львов

499

ПЬЕСА О ЛЮБВИ К ЛЁНЕ Мы тебя любим сердечно будь наш начальник навечно. Наши зажёг ты сердца, Мы в тебе видим... отца???.. Все сидят за столом.

1. Да, постарела птица!

2. А было, чем поживиться!

3. Признаться, когда он сказал: “50”!, у меня дрогнуло прямо под сердцем.

4. О таком возрасте и подумать страшно.

5. Ведь как подумаешь, сколько лет пропало даром, без всякой совершенно пользы...

6. Да, все это дрянь, гниль, гавно.

1. А ведь сколько всего! так пропадает! Право, даже жалость!

2. Я больше всего хотела иметь (жест) для себя!

3. А я помирюсь и на половине... (жест) 4. А я довольна буду и четвертью (показ).

5. А я (Ада) (пальчик) ХОРОМ: Врёшь, немец, захочешь больше! АДА: Как честный человек... ХОРОМ: Надуешь!

6. Так, но человек принадлежит обществу.

7. Принадлежит, но не весь!

6. Нет, весь!

7. Нет, не весь! ТАНЯ ТКАЧЕНКО: Не спорь, сестра, ты не права. АЛЛА: нет, я докажу! Это (жест) его обязанность, его долг, это...это...это...

1. А что, господа, пока спор о священных обязанностях, не засесть ли нам в банчик?

2. Добро пожаловать, господа, карты на столе!

3. Вот она! (карта). Уж не прогневайтесь, она носит имя, как человек! ВСЕ: Как – имя?

3. Да, имя! Аделаида Исаковна!

4. Я нахожу, что это очень даже остроумно!

5. Аделаида Исаковна, да очень хорошо!

6. Аделаида Исааковна – немка, что ли?

7. Будет тебе, Кругель, жена. РОМАНС АДЫ Он говорил мне: “Плохо играешь! Жить не умеешь, страстью сгораешь, Юбку короткую ты одеваешь, И всё меняешь, не соображаешь!”

Припев: Бедному сердцу так говорил он, Бедному сердцу так говорил он, Но! Не любил он! Нет, не любил он, Нет, не любил он! Ах, не любил он меня!

500

Он говорил мне: “Что ты страдаешь? Что ты на сцене драму играешь? Надо быть проще, не надрываться, Только смеяться и матюкаться!”

Мне лучше было б не родиться! Он прав решительно во всём. Решаю твёрдо – утопиться! Ах! Не говорите мне о нём! Ах! Не говорите мне о нём!

Припев: Не говорите мне о нём, Не говорите мне о нём, МАША О Лёне рассказать? Бедный Лёня! Где доброе тебе услышать слово, Когда его не скажем мы? За столько лет совместного мученья? А? К зелью веселящему пристрастен? Ещё в “Утиной”, помню я, “охоте”, На репетициях бывал не слишком трезв. Я по наивности своей, боялась, Провалится спектакль! – Н А О Б О Р О Т! Всё обошлось! А Лёня пил. И слава Богу! А то как бы мы играли в “Дяде Ване”? Там я говорю: Не пейте! Это так Не идёт Вам! Вы прекрасны, У вас такой Чудный голос. Даже больше – Вы лучший из всех, Кого я знаю. Неужели Вы хотите походить На тех, которые пьют и играют в карты? Не делайте этого, умоляю Вас! ... А Лёня пил, и слава Богу! А то как бы мы тогда играли в “Ла-фюнфе”? Там ведь я кричу: “Ты пьешь!”, а он мне отвечает: “А ты – срёшь!” И Лёня прав – все люди срут. Но главное не в этом! Слово я искала... Все люди с... Нет, что-то поважней. Умен, Красив, Поэт, Артист, Талантлив... Вот это слово! Талантлив! Этот звук один способен передать Артиста дар, Поэта душу и безумие пьянства. Полёт фантазии и дикции напор. Блеск остроумия и трепетное сердце. Этого добра у Лёни Либета – без края и без дна. На мотив “Землянки”: Помню, дурой наивной била, Увидала его – обмерла, И в спектаклях с тех пор рядом с ним, То с любимым, то с сыном родным. “Эх, дороги”: Выпьем, Лёня, рюмку до дна, Ведь в “Ла-фюнфе” съели Много мы гавна!

501

1. Да, это не колода! Это точно – сокровище!

2. Извольте, я стану в 5 шагах и отсюда назову всякую карту.

3. Это какая карта?

2. Семёрка!

3. Точно! Эта?

2. Дама червей! (встают Алла и Таня). – Ногу отстояла! Как? В одном театре две дамы червей? Передергиваете, сударыня! ПЕСНЯ АЛЛЫ Ты, словно мотылек к огню, Стремился тик неудержимо Стать режиссёром, плюс к тому Ты и актёр незаменимый. Чтоб переплюнуть Виктюка, И Станиславскому дать фору, Стать режиссёром на века, Заткнуть за пояс даже Борю. Пришли другие времена, Ты от досады пьешь, не морщась. Такая уж театр страна, Где каждый лицедей – притворщик.

Твоя беда, но не вина, Что ты наивности образчик. Поверил Бориным хвалам, Поверил Бориным хвалам, Коварный Озеров – обманщик. Зачем ругаешься ты с ним? И споришь кстати и некстати, Ты то любим, то нелюбим, То режиссёр, а то – предатель... Всегда ты будешь с нами, Лёня! Подумаешь, всего лишь 50. Всего лишь 50, Не раз-во-ди-те антимоний...

ПЕСНЯ ТАНИ Каким ты был, таким ты и остался, Артист лихой, латыш смешной. Зачем ты мне в театре повстречался, Зачем нарушил мой покой?

Ждала, когда наступят сроки, И заиграешь ты со мной. И пусть горьки тебе мои упреки, Ах, “УТЕШИТЕЛЬНЫЙ” ты мой!

Вначале ты прикинулся ЗИЛОВЫМ, Любовью соблазнил меня большой. Зачем же я тебе поверила на слово? Зачем нарушил мой покой?

Играл талантливо различнейшие роли, Своей дорогою в искусстве прямо шёл. И пусть пришлось насрать в “ЛА-ФЮНФЕ” в коридоре, Ты что “ЭСКАЛ”, то и нашёл!

И в “ИНЦИДЕНТЕ” ты взаправду дрался, И был бандит – ну, вылитый, живой! Зачем ты к людям, ЛЁНЯ, придирался, Зачем нарушил их покой?

Твоя печаль, твоя обида, Твоя тревога ни к чему! Смотри, смотри, душа моя открыта, тебе открыта одному!

Потом в “МОЛЬЕРЕ” ты любил всех сразу, Ты не щадил себя, и рано дуба дал. Зачем же дело ты доводишь до экстаза? Зачем меня не замечал?

502

КОРЕНЬКОВА: Позвольте узнать, хоть струна и щекотливая, который Вам год?

39 или 50? Представьте! Что ж такое 50! Еще молодой человек! Ну, что, если у нас побольше было таких, которые так мудро рассуждали? Господи ты боже мой! Что бы это было? Просто золотой век-с! Ну, пора мне объясниться, открыться ему во всем! Я помню чудное мгновенье, Передо мной явился ты! В глазах застыло восхищенье От моей юной красоты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял глупые мечты. Ты стал со мной совсем не нежный, Не замечал мои черты.

В томленьях грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты, Ты был со мной сугубо нежный, Как гений чистой красоты.

И у плиты, во мраке заточенья, Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, И без тебя, и без любви.

Пока ты пребывал в сомненьи, Лелея сладкие мечты, Мой Кореньков был в возбужденьи, Хотел моей он полноты.

Души настало пробужденье, И вот опять явился ты – Моё сплошное обалденье, Мой эталон, мои мечты!

Как все случилось, я не знаю, Но помню, что явился он! И стала я тебе чужая, И ты забыл меня, как сон!

И сердце бьется в упоеньи, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, Театр, Лёня и любовь!

1. Браво! Браво! Какой мужик!

2. Первый рубака! Первый волокита! Первый пьяница!

3. Словом, пусть его будет, как хочет!

4. Вот таких открытых людей я и люблю! Постой, душа, дай я обниму тебя!

5. Ну, и я обниму, если так! Алёна: “Ванцлов, ну!” ПЕСНЯ АЛЁНЫ Средь мерзостей жизни и вони, В тревогах мирской суеты, Тебя я увидела, Лёня! Твои не забуду черты.

Мне стан твой понравился тонкий, И весь твой воинственный вид. И смех твой хоть жуткий, но громкий, С тех пор в моём сердце звучит.

Я помню чуть красные щеки, Я помню загадочный нос – Еврей иль латыш ты? Твой предок ту тайну унёс.

Люблю, когда выпьешь немного, Мне музыкой вопль твой звучит. А также люблю, когда много, Люблю, когда ты – реквизит!

503

И речь твою я не забуду, В ней грохот, и лай, и стрельба. В ней все непонятно, как будто Нерусские это слова.

Туда, где лежать неприлично, Так давишь, теряется речь. Мне грустно – я петь прекращаю, Но весело мне – я пою. Люблю ли тебя – я не знаю, Но кажется мне, что люблю!

Когда перепьёшь, то обычно Ты любишь усталый прилечь,

КСЕРОКОПИИ С КАРТИН ВЫДАЮЩИХСЯ, ВЕЛИКИХ, ДА И ПРОСТО ГЕНИАЛЬНЫХ МАСТЕРОВ КИСТИ, СТРЕМИВШИХСЯ ЗАПЕЧАТЛЕТЬ Л.ЛИБЕТА И НЕМАЛО В ЭТОМ ПРЕУСПЕВШИХ

ВСЕ ВМЕСТЕ: Высок и строен, и умён. Когда – бальзам, когда – отрава, Ты для театра был рожден И в нём звездою ты по праву! Работая бок о бок с нами, Всем даришь свой талант большой. Хоть на волну похож “цунами”, Тебя мы любим всей душой! Когда же ты в спектакле занят, В душе у нас и осень, и весна:

Ты состоишь из ценных указаний, Улыбки, дерзости и рюмочки вина. Не знай беды, неверия и скуки, Пусть радуга расцвечивает жизнь! Ну, а друзья тебе протянут руки И поведут вперёд, в капитализм! И пусть хранит тебя Хранитель, Без этого никак нельзя. А также ангел – искуситель, И также мы – твои друзья!

ФИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

СОНЕТ НА 50-ЛЕТИЕ Л.В.ЛИБЕТА – РЕЖИССЁРА И ЧЕЛОВЕКА эпиграф: “К сожаленью день рожденья только раз в году...” (народная песня)

Настанет день, в театр больше Уже не надо будет нам спешить. Жить без театра может проще, Но как, ребята, без театра жить? Жить без театра, может, проще, Но как на свете без театра жить...

Орест Адамович Кипренский. “Ах! Тэк!..”

Тинторетто. Л.В.Либет знакомится с Б.Г.Озеровым

Витя Орешников.“Либетиное озеро”

Рафаэль. Неудачный вариант впоследствии удачной картины

Родной и многоуважаемый! С годами вовсе не меняющийся, Порой в дрезину напивающийся, О, Либет, всеми обожаемый! Ты за полсотни лет перевалил – Из них тридцатник отдал сцене. Не может даже быть сомненья тени, Что Ты театру отдал много сил! Сейчас Тебя мы все поздравим, И выпьем за Твои благополучья: Чтоб у Тебя все было самым лучшим, И милостью Господь бы не оставил! Живи. И доживи до лучших пор, Наш Лёня Либет – славный режиссёр! от артиста Булгакова О.Ю.

504

505

Н.Самокиш. “У запутанного провода”

Тициан. “Икающий Либет”

Н.Крамской. “Портрет незнакомца”. (ха-ха-ха!)

П.Пикассо. “Л.Либет – любитель газировки”

Перов В.Г. “На охоте. Утиной”

Итальянский дворик. 10.06.1995 г. Перед спектаклем “Ромео и Джульетта” лежат: Е.Чернов, С.Соколов. сидят: А.Кобринская, М.Олейникова, Б.Озеров, Е.Корнеева, Т.Коренькова, А.Богатырёва. стоят: первый ряд: В.Буторин, А.Штанько, Н.Коренькова, М.Вишневский, И.Коренькова, В.Дергачёв, Л.Либет, П.Смоляр, П.Сысюк,Д.Безрук, В.Шершун, второй ряд: Ю.Зенько, С.Колосов, О.Бобало, И.Герман

506

507

В 1996 году после невразумительных и весьма слабеньких постановок пьесок типа “Места для курения” В.Славкина, “Игра в жмурика” М.Волохова, в которой я-таки, отказался играть, за что себя и уважаю, Озеров принёс отличную пьесу “Розовый треугольник” современного нам американца Шермана. Хочу напомнить всем прошлым и нынешним приверженцам фашизма, национализма и других человеконенавистнических идеологий, что в Германии Адольфа Гитлера, в верности которому клялись когда-то некоторые многочисленные лица,(а теперь ихние туповатые потомки и последователи отрицают все имеющиеся, но не устраивающие их подлинные документы), заключённые концлагерей носили на своих робах отличительные знаки: политические – красный треугольник, уголовники- зелёный, а люди, чья вина состояла, как щас принято говорить, только и исключительно в нетрадиционной сексуальной ориентации, розовый, т.е. даже не голубой, как это мы привыкли говорить о них. И это была самая низшая каста заключённых, если вообще можно говорить о какой-то градации в абсолютно бесправном мире концлагеря. Я всегда считал, и считаю, что права человека, отдельно взятого, как привлекающего всеобщее, или только чьё-то внимание, так и никому ненужного, всегда выше, чем права нации, народа, общества, не говоря уже о государстве, державе, которые есть враги этого самого отдельно взятого человека изначально, как инструменты подавления, принуждения и насилия. Поэтому, сразу же после прочтения пьесы, я сказал себе и окружающим, что это нам надо ставить! История внезапной нежной любви двух зеков, любви назло и вопреки чудовищной теории и практике фашизма, любви самоценной самой по себе, ибо любовь и есть бесценным Божьим даром, бесценным от сотворения мира, до его конца, любви, отвергающей всякие преграды и препоны, любви, из-за которой всё и происходит в этом, да и в любом другом мире, эта история, на мой взгляд, просто обязана была появиться в нашем театре. Но хорошие намерения, к сожалению, не всегда приводят к желаемому результату. Так случилось и на этот раз. Премьера “Розового треугольника” состоялась 6 октября 1996 года в наполненном пронзительном холоде не отапливаемом помещении театра ПрикВО. Помню блестящих Валика Шершуна, Игоря Германа, других полуобнажённых ребят, замерзающих в неактёрских, т.е. нечеловеческих, условиях бывшего благополучного театра ПриКВО. Фотографировались мы с удовольствием (вот она, эстетика разрушения!) в гестаповской форме, которую на то время в избытке хранили запасники военного театра. Самый запоминающийся момент в пьесе – момент всепоглощающего взаимного любовного оргазма, при отсутствии какого-либо даже намёка на прикасание друг к другу, под дулами пулемётов с вышек, сильно прозвучал и в спектакле. Однако, двое неплохих актёров, неплохих в смысле – хороших, Толик Штанько и Ваня Чупахин, не сумели, ну, вот не сумели, сыграть эту самую л ю б о в ь так, как этого требовалось и хотелось, а если этого нет, то нет и спектакля про э т о. Не в обиду будет им сказано, а они знают, что я их люблю и никогда не произнесу по их адресу поносных слов, но в данном случае они оказались не на высоте положения… Увы…

Во всяком случае, мне очень жаль, как, наверное, никогда, что “Розовый треугольник” в нашем театре не получился таким, каким он должен и мог бы быть. Я помню об этом спектакле, что это была моя творческая неудача, как одного из режиссёров, в чём я и сознаюсь, неопрометчиво полагая, что это надо сделать.

508

509

Газета ВИСОКИЙ ЗАМОК 24.10.1995 р. Хроніка культурного життя ПРЕМЬЕРИ. КОЖНОМУ — СВОЄ Такий лейтмотив п’єси Мартіна Шермана “Рожевий трикутник”, яку поставив театр “Гаудеамус” Зазначимо: відгуки про п’єcу одразу після її перегляду були найрізноманітнішими, часом діаметрально протилежними, такими, що взаємно виключають один одного. “Ну, дожилися, — стверджували одні, — тепер вже і на львіській сцені естетизують стосунки “голубих”. “А чому б ні?..

— заперечували їм інші, — ми ж бо йдемо до демократичного суспільства”. “Настав час “відкрити очі” людям…” — наполягали ще інші. Так про що ж, власне, п’еса американського автора Мартіна Шермана, що викликала такий широкий спектр думок? “Рожевий трикутник” (в інтерпретації художнього керівника театра “Гаудеамус” Бориса Озерова, який поставив п’єсу разом з Леонідом Лібетом) — це спектакль-попередження, спектакль-нагадування про політичну недалекоглядність суспільства, що дало можливість прийти до влади фашизму.. Дія п’єси відбувається у тридцяті роки, коли гітлерівський режим набирав силу. На воротах зловісного концтабору Бухенвальд було висічено слова Цицерона: “Кожному — своє”. Так тут і було: політичних “позначали” червоним трикутником, кримінальних злочинців — зеленим, євреям наклеювали жовту зірку, а “голубих” позначали рожевим. Кримінальним злочинцям в суп кидали шматок м’яса, політичним — кістку, євреям — трішечки овочів (найбільш зневажена у таборі категорія) давали лишень баланду або ж одну воду. Що ж, кожному своє… Сьогодні очевидно, наскільки неспівставні, антагоністичні концепції Книги буття і тоталітарних режимів, чи то нацистського, чи комуністичного; усім зрозуміло, наскільки спотворюють ці режими поняття честі, обов'язку, любові. Екстремальні ж ситуації (а в концтаборі вони є нормою) виявляють у людини якості, які у звичайному, буденному житті для неї, людини, невластиві. Про це п’єса Мартіна Шермана. А ще — про те, як у страшних, нелюдських умовах існування у гітлерівському концентраційному таборі Дахау між двома ув'язненими народжується Любов. Любов з великої літери. Любов, яка у звичайному житті вважається явищем неординарним, а в умовах Дахау — забороненим, любов між “жовтою зіркою” та “рожевим трикутником”. І як усяка справжня любов, любов героїв п’єси — Макса (його роль виконує Анатолій Штанько) та Хорста (актор Іван Чупахін) — перемагає смерть, ту смерть, на яку вони, Макс та

Хорст, йдуть абсолютно свідомо, передрікаючи таким чином сумну долю усіх тоталітарних режимів. На мене спектакль справив неоднозначне враження. З одного боку, не можна не відзначити роботу художника з костюмів Володимира Фурика, який зумів донести до глядачів атмосферу часу, одягнувши більшість персонажів п’єси (а дія розпочинається в одному з берлінських кабаре) у чорний шкіряний одяг (як відомо, одяг зі шкіри — одна з ознак “голубих”, чи точніше сказати, останні люблять затягуватися у шкіру), прикрасивши його вельми оригінальними аксесуарами. Вже самі костюми, які нагадують чимось нічних метеликів, ніби віщують якусь біду, грозу, небезпеку…Сильне враження справили і музичний супровід, що його підготував Сергій Смеречинський, і ефектне світлове вирішення п’єси (Казимир Пивовар). Спеціально для прем'єри В’ячеслав Полянський та Борис Іванов написали пісню “Ах, вже ці вулиці Берліна”, яка дуже гармонійно вписалася у музичний контекст вистави. Натомість, не можна було не зауважити, що хореографія (постановник танців Вадим Прокопенко), яка, здавалося б, досить вдало відтворює атмосферу нічного “гей-клубу”, у виставі гідно не реалізується, бо вимагає від акторів досконалішого володіння власним тілом, відчуття ритму і плеча партнера. З-поміж акторських робіт я б відзначив хіба що гру Ігоря Германа (роль Руді), гру щиру, безпосередню, самовіддану, гру, так би мовити, на грані зриву, на грані розпачу, на грані безмежної відданості. Трагедія героя Германа настільки акцентується у виставі, що вона стала своєрідним кульмінаційним моментом дії, і певною мірою можна стверджувати, що трагедія двох інших героїв(основних) — уже не сприймалася так гостро, боляче, відкритим серцем. ЛЮБОВ І СМЕРТЬ…Ось два поняття, символи, навколо яких і крутилося дійство на сцені. Як мені видалося, п’єса Шермана чимось перегукується з фільмом видатного італійського режисера Лукіно Віконті “Загибель богів”, у котрому відтворено відому з історії “ніч довгих ножів”. Тоді за наказом Гітлера були зарізані та розстріляні штурмовики загонів СА, що ними керував Рем, і котрі допомогли прийти фюреру до влади. (Рем, як відомо, формував свої загони переважно з “голубих”). Один з епізодів тієї кривавої ночі — жорстокий розстріл офіцера-штурмовика(цією роллю на сцені “Гаудеамусу” дебютував військовий журналіст Михайло Вишневський) і відтворений у п’єсі Шермана, відтворений жорстко, глибоко, яскраво…

— Невже ми не вміємо реагувати на небезпеку так, як це властиво живій істоті? — запитував на сцені головний герой п’єси Макс. —Я не кажу розумній істоті. Просто усьому живому. Адже йому властивий інстинкт самозбереження, а нам, виходить ні?.. Що ж, можливо, саме цей інстинкт дозволив Максу “вибити” для себе у таборі жовту зірку єврея(замість рожевого трикутника), що дало йому можливість жити краще, ніж Хорст, та не врятував його врешті — решт від загибелі…

— Я боюся смерті. Чому саме я? Чому саме зараз? Якщо є Бог, чому він цьому не завадив? Що станеться тоді, коли моє життя закінчиться? — такі загально філософські питання я намагався зачепити у своїй постановці, — зауважив художній керівник театру “Гаудеамус” Борис Озеров. — А щодо 510

“теми”…Здається, в усьому світі уже визнали, що потяг до людей своєї статі диктується не вільним вибором — він є їх сутністю… Що ж, ЛЮБОВ ніколи не дає вибору. Вона або є, або її немає. Тому і вистава Бориса Озерова, як мені видається, перш за все про Любов, до сприйняття якої ми переважно не готові. Але вона, така Любов,є, вона дає змогу двом самотнім людям пізнати себе, відчути себе людьми і зуміти піднести своє кохання над страшною та жорстокою реальністю — Смертю. Володимир Смаль.

После “Розового треугольника” Сидят: с сигаретой – А.Штанько, И.Герман – без сигареты, стоят- В.Дергачёв, некурящий, Л.Либет, такой же никогда, Е.Чернов, тоже, С.Колосов, тем более, С.Соколов, лучший в мире грибник, умеющий найти съедобный гриб даже на Северном полюсе, далее не помню, но, видимо, наш человек, А.Столяров, неудачно расположившийся в кадре, что он впоследствии неоднократно пытался исправить с минимальными шансами на успех подобного приветствуемого всеми нами мероприятия.

511

Газета “Суботня пошта” №41(69) 11 жовтня 1996 року ЛЕОНІД ЛІБЕТ: “ТЕАТР ТРЕБА РОБИТИ ВІДМІННОГО РІВНЯ, АБО НЕ РОБИТИ ВЗАГАЛІ” Сьогодні хочу познайомити читачів із режисером, актором театру “Гаудеамус” та режисером-постановником спектаклю шоу-конкурсу “Зірки Галичини” Леонідом Лібетом. УТВОРЕННЯ ТЕАТРУ. Я сам навчався у “Львівській Політехніці” і разом із Борисом Озеровим виступав у студентському театрі естрадних мініатюр. У 1962 році цей театр отримав назву “Гаудеамус”, яка походить від слів древнього студентського гімну “гаудеамус ігітур” (“будьмо веселими, поки ми молоді”). З боку влади, як колись комуністичної, так і тепер демократичної, були лише стусани, заборони, небажання співпрацювати. Нас виштовхували з усіх Палаців культури. Таке упереджене ставлення пояснюється, напевне, тим, що “Гаудеамус” — єдиний російськомовний театр у західному регіоні, де не дуже полюбляють російську мову, А щодо заборон, то людині з бідним внутрішнім світом, яка зовсім не розуміється у театрі й культурі, байдуже, що забороняти (колись не дозволили “Горе от ума” Грибоєдова. Напевно, побачили там себе). Зараз нічого не забороняють. Можемо показати хороші, достойні речі. ТЕАТР ВЗАГАЛІ. Мистецтво залежить від внутрішньої сили художника. Наш глядач настільки “обовдурений”, що йому подобатиметься і відчитка тексту вголос. Більшість глядачів сьогодні приходить до театру подивитися на красиво вбраних артистів, послухати голосне читання тексту і відпровадити так званих акторів під гучні оплески. Напевно, рівень театру знижується тому, що вони працюють на публіку, завойовуючи собі популярність (який глядач — такий і театр. Примітка автора). Театр треба робити відмінного рівня, або не робити взагалі. Наш театр працює для мистецтва. Ми намагаємося ставити хороші п'єси хороших авторів (Чехова, Гоголя, Шекспіра). Глядачі різні, але основний контингент давно виїхав у далеке зарубіжжя. САМ “ГАУДЕАМУС”. Кістяк театру складається з 15 осіб віком 19-50 років. Кожен, хто відчуває у собі силу та бажання бути актором, може прийти до нас і спробувати себе. Переважно наші актори є професійними ентузіастами. Репетиції та виступи не є їх головною роботою. Я, наприклад, займаюся ще и бізнесом. “Гаудеамус” — це мій метод самовираження, Я не вчився у жодному акторському вузі (бо вважаю, що вони лише калічать таланти), але зіграв усі ролі, які бажав зіграти. Їх всіх досі пам'ятаю. Мене запрошували працювати і в інші театри, але “Гаудеамус” — це мій другий дім. У першому за мною сумує дружина. Та вона розуміє моє бажання працювати і вдосконалюватися. А я зрозумів: треба грати лише у тих п'єсах, які відповідають масштабам обдарованості. Важко жити, тим більше, якщо з фінансами у нас “ніяк”, а це тягне проблеми з приміщенням, костюмами та ін. Все ж ми не здаємося, працюємо, їздимо на гастролі (недавно були на театральному фестивалі в Познані). Від автора. А поп-карнавал “Чума на оба ваши дома” Г.Горіна доводить, що “Гаудеамус” — дійсно веселий, професійний театр непрофесійних акторів. “ЗІРКИ ГАЛИЧИНИ”. Постановка задуманого спектаклю — це колосальна праця, яка вимагає багато зусиль і праці. А конкурсантам бракує трохи відповідальності. Маріанна Коніна 512

513

Спектакль “Чума нам оба ваши дома” по пьесе Гриши Горина – это, на мой взгляд, последний наш спектакль, за который ни капельки не стыдно. Такого блестящего музыкально-драматического зрелища на сцене мало кто видел до этой поры. Миша Евшин мало того, что написал отличные стихи к спектаклю, но и блестяще сыграл главную роль в нём же, то есть подтвердил свой звёздный статус. Славик Полянский, опять же, на мой непрофессионально-музыкальный взгляд, написал свои лучшие песни в жизни, кроме, разумеется, песен к нашумевшему “Веку свободы не видать”. А феноменальная декорация Евшина! А ведь вначале Озеров принёс свой вариант декораций, т.е. механически перенёс на сцену итальянский дворик, в котором мы играли “Ромео и Джульетту” неплохого великобританского драматурга Вили Шекспира. Дворик был сварганен из кубических железных конструкций от “Чайки” Нет, Борь, это …йня,- так резюмировал режиссёр спектакля общее впечатление творческого коллектива от принесённого. Тяжело, грубо, неинтересно даже смотреть, не то что играть там. И вот, через некоторое, весьма непродолжительное время, может быть, день, может быть, час, Мишка засветил нам свой макет, сконструированный из фанерного ящичка с натянутыми резинками. Это было так необычно и так здорово, что тот же режиссёр сразу же впал в детски-радостное состояние, что для его интеллекта неудивительно. Когда же, израсходовав полтора километра резинок от обычных семейных трусов, Евшин своими руками воспроизвёл макет на сцене театра имени М.Заньковецкого, а Борька включил свет и поворотный круг, мы просто обалдели. Что уж тут говорить о малоискушенных в таких потрясающих коллизиях зрителях! В антракте, хотя мы никогда не играли с антрактом, к нам за кулисы приходили друзья, пребывающие в полуобморочном состоянии, могущие проговорить только отрывистые фразы типа: ну, это…это…это…, после чего, макаронной походкой шли смотреть вторую половину… Давненько, давненько о нас не писала пресса в таких восторженных тонах. А ведь поделом! А ведь – за дело! Которое “Гаудеамус” блистательно сотворил на 34-м году существования… “Момент истины” общественно-правовая газета № 26, октябрь 96 г. Вместо рецензии КАРНАВАЛ ВО ЛЬВОВЕ, КАРНАВАЛ!.. О нём пишут все газеты. Хотя здесь, как нигде, справедлива сентенция, что лучше один раз увидеть, чем пять раз прочитать. А еще лучше — не один раз увидеть. Шоу такого размаха во Львове не было очень давно (лет двадцать). Попкарнавал Михаила Евшина и Вячеслава Полянского “Чума на оба ваши дома” по одноименной пьесе Гр.Горина — фантастический коктейль из танцев, ярких костюмов, шуток и чудесных песен. “Все на карнавал!” Ведь именно здесь, на Веронском карнавале, когдато познакомились и полюбили друг друга Ромео и Джульетта, дети двух враж514

дующих семей. Чем это закончилось, известно всем. Но Монтекки и Капулетти даже после трагедии непримиримы. Уставший от распрей герцог Вероны (он же Бартоломео делла Скала) делает последнюю попытку примирить врагов, для чего приказывает семье Монтекки выбрать жениха, а Капулетти — невесту, чтобы сделать из двух семей одну. Ни те ни другие, естественно, восторга не испытывают, но приказ есть приказ... После тщательного анализа нравственности всех родственников, обе семьи выбирают все-таки “тех, кого не жалко”: Розалину (“совсем не без греха”) и Антонио (“далеко не пряник”). Такая вот “сладкая парочка”. По иронии судьбы Розалина и Антонио полюбили друг друга, что абсолютно не устраивает ни Монтекки, ни Капулетти. Влюбленные оказываются под перекрестным огнём, в ход идут насмешки, а потом и шпаги... Антонио, как когда-то Ромео, изгнан из Вероны. Розалина ждет ребенка. Проклятие Меркуцио сбывается — приходит чума. “Беда плодит беду! Сума плодит суму! Вражда плодит вражду! Чума — чуму!” Остановить чуму может только любовь. А Монтекки и Капулетти продолжают точить ножи. Состоялась другая свадьба — Розалину выдают замуж за Джорджи (это совсем другая история). И вдруг возвращается Антонио, ко торого считали мёртвым. Он по-прежнему влюблён в Розалину и по-прежнему любим. Общественность Вероны в возмущении, не говоря уже о семьях. И тогда свершилось чудо: враги объединились, чтобы убить Антонио, надеясь решить этим все проблемы. “Но нет, любовь нельзя убить! Она живет всему наперекор!” И Антонио выжил. Такова вкратце фабула, а чем же закончилась эта история? Слухи ходят разные. Но здесь мы поставим многоточие, поскольку: “Две равноуважаемых семьи От битв междоусобных не устали, И пораженья празднуют свои В Вероне на весёлом карнавале”. А значит, “бал не кончен, не погасли свечи”. Да и как может исчезнуть работа таких талантливых людей, как режиссёры Борис Озеров и Леонид Либет, композитор Вячеслав Полянский, актёр и поэт Михаил Евшин, известный мим Анатолий Гугнин? Добавьте к этому творческие коллективы театров “Гаудеамус”, “Дебют”, “Мимограф” и танцевальной студии “Твой стиль”. Их затея обречена на успех. До этого ни один спектакль не собирал сразу столько гениев. Не ищите в наших словах иронию — её здесь нет. Не верите — спросите у них сами. Мы уже спрашивали. Правда, свою гениальность каждый из участников спектакля скромно преуменьшает, зато рекламирует таланты всех остальных. “Кукушка хвалит петуха...” — скептически улыбнетесь вы. Ничего подобного! Вопрос о том, считают ли они себя гениями, задан всем с глазу на глаз. Сначала спрашивали молодых. Тимур Полянский, музыкальный редактор, уверил нас: “Я не гений, я только учусь”. Женя Чернов улыбнулся: “Я не гений, я — Евгений”, — и убежал в гримёрную. Игорь Герман подарил целых два слова: “Здравствуйте. Извините...” И тоже исчез.

515

Тогда мы решили “расколоть” старшее поколение. Александр Ванцлов говорил о ребятах из “Дебюта” лишь в превосходных степенях, а о себе сказал; “Да не гений я, а военный. Подполковник”. Леонид Либет был краток: “Я в этом отношении человек очень одарённый, но не гений”. Михаил Евшин замахал руками: “Какой я гений? Я не гений, но очень хороший человек. Вот Полянский — гений. Это он сделал из пьесы карнавал и сочинил всю музыку” (80 из 120 минут спектакля. — О.Г., М.П.). А через пять минут Вячеслав Полянский ответил: “Я, безусловно, очень талантлив, но гений у нас — Евшин. Он написал для спектакля 22 песни, либретто, придумал декорацию” (она уникальна. — О.Г., М.П.). Все сошлись в одном — безусловный гений Борис Озеров. Он нашёл пьесу, он собрал людей, он вынес на сцену изумительный праздник. Что думает о своей гениальности сам Озеров, узнать не удалось, он был очень занят. А если без шуток, то можно было вообще ничего не спрашивать. Вполне достаточно того, что мы увидели. Возьмем на себя смелость воскликнуть “Браво!” Всем, кто виноват в рождении “Ромео и Джульетты-2”. “Театр живет! Театр — весь мир! Виват, театр!”

P.S. Для тех, кто не попал (аншлаг!) на спектакль, такая возможность представится во время фестиваля “Золотой Лев”, который будет проходить во Львове 20-28 октября. Ольга ГАЛИЦКАЯ, Майя ПОТОКА

Р.Виктюк, Л.Либет, Г.Горин и его супруга Наташа после премьеры“Чумы”. Гриша явно обалдевший. Чувствуется, что дружеские прикосновения Либета он такими не считает. Скорее – наоборот, судя по вытаращенным от неожиданности глазам…

ОЗЕРОВУ Б.Г. 03 ФЕВРАЛЯ 1997 Г. …Всё меньше остаётся лет, Всё больше коньяку и виски. Вокруг тебя не люди, нет, А только “грязные сосиски”. Всё реже волос, всё бледней Воспоминанья детства. Всё реже тянет на блядей, И не в порядке средства. Всё хуже помнится роддом, Но помнится прекрасно. Что много лет в шкафу гондон Пылится, не надетый вчасно.. Всё дальше, дальше перевал, Дорога вниз всё круче, круче… Всё реже затихает зал: “Ну, что ещё он отчебучит?” Всё глуше голос изнутри, Всё громче, громче голос с неба– “Черты случайные сотри, Вкуси опять вина и хлеба!”

Всё тоньше и слабее нить, Что тянется незримо где-то. И всё сложнее отделить От наглых мух свою котлету. Запасец пороха, увы. Редеет. Он, как всё, не вечен. В правдоподобье головы Поверить могут только плечи… Но – голос вновь загромыхал, И это голос – не кастрата! И сотрясается портал От надоевшего всем мата! И всё вернулось на своя, И снова в жилах кровь играет! И мать моя (или твоя) В недоуменьи пребывает… И пусть всё дальше перевал, Дорога вниз пусть круче, круче, Но – снова замирает зал: Так что ж он ещё он отчебучит?..

Январь 1998 года. А.Калягин, Л.Либет, Н Караченцов на небольшом саммите в Гранд Клубе “София” обсуждают понравившийся спектакль

После одной из репетиций спектакля “Май нем из Маня” в помещении театра “Воскресение”. Сидят на полу: В.Колчинский, И.Герман, А.Ванцлов, В.Губанов Сидят на лавочке: М.Алтухова, Т.Ткаченко, Т.Коренькова, Л.Каганова, А.Дианова, Е.Корнеева, не помню, кто. Стоят: М.Олейникова, Н.Ярошевская, П.Микитюк, С.Соколов, не помню, В.Липовецкий, Л.Либет, не помню, О.Баланко.

516

517

На день рождения Б.Озерова 03.02.1998 г.

А. ВАНЦЛОВУ НА 50-ЛЕТИЕ Аде Кобринской Театр странно не похож На все другие виды “арта”, В нём всё запутано азартно, И всё в нём – правда. И всё – ложь. Скажи, когда и где другая Возможность выпадет тебе Прожить в совсем чужой судьбе, Смеясь от счастья и рыдая?! Волшебный ветер распушил Страницы лет, ролей страницы. Конечно, стоило родиться С такими струнами души! На каждой парковой скамейке Мы имя вырежем твоё. И это будет, ё-моё, Актрисы имя. И – еврейки! Театр – всюду. Мощно вхож Он и в другие виды “арта”, В нём есть безумие азарта, И есть в нём правда! И есть ложь! Прими его добро и зло, Прими в себя. Ты слышишь, Адка? Весь ужас мрака и упадка – Вот что нам будет без него! Люби любимых персонажей, А ненавистных – ненавидь. Тогда не оборвётся нить, Которую искусство вяжет… Та нить не далеко, не близко, Она повсюду и везде. Держи её. Ведь ты – актриса, И нить ведёт к твоей судьбе!

ГРАБЛИ По трудной жизненной дороге Идя на личный риск и страх, Смотри внимательней под ноги, Ведь та дорога – вся в граблях! Они разбросаны поводу, Замаскированы и – нет. Как говорится: гадом буду – Заполнен ими белый свет! Шагаешь мирно, безоглядно, Пичужки песенки поют... А грабли тихо и злорадно Свой шанс, не отвлекаясь, ждут! Лежат открыто на асфальте, Иль хитро прячутся в траве, Контроль на миг, на миг утратил И сразу – хрясь! По голове! Решенье принял твёрдо, гордо, Взволнованно шагнул вперёд!.. И сразу получает морда Граблями резкий укорот. Граблям названий есть без счета: Вон грабля “ада”, вон “гугнин”, Вон грабля – либета работа, Граблей есть много. Ты – один. Ты жрёшь коньяк “четыре грабли”, И валишь граблю на кровать. Исчезли напрочь дирижабли, А грабли – нет! Ети их мать! Они тебя по морде чешут, Когда ты трезвый, или пьешь. И стопроцентно люди брешут, Что деньги граблями гребёшь! Но, как ни странно, грабли эти Не много нанесли вреда. В конце-концов конец им светит, Тебе ж не светит никогда!!!

22.05.1998 г.

518

*** Ты помнишь, Саша, город Магадан? Весь в пальмах и цветах цветущий город. Шумел тихонько Тихий океан, Ты был тогда недопустимо молод. И злато подполковничьих погон, А в нумерах – шампанское и виски. Официанты выносили вон Несъеденной икры и крабов миски.

*** Полвека промчалось на наших глазах. Иные зачахли, а он не зачах: Как прежде он в руки гитару берёт И прежние песни, как прежде поёт. Поёт и поёт, ему всё нипочём Про пони с конём и про льва с трубачом. Рыдают родные, рыдают друзья: “Не надо, не надо, Не надо! Низзя!”

Вот 50 прошло. Всё надо превозмочь, Ведь там уже и 100 не за горами… Судьбу не торопи. Гони унынье прочь! И оставайся вечно рядом с нами!

Скажи, Амстердам, и Камчатка, ответь: “Зачем под гитару вы начали петь? Зачем же остался в стране дураков Его пра-пра-прадед голландец Ван Слов? А жизнь – на то и жизнь, чтоб было в ней Молчит Амстердам и Камчатка молчит, Хорошее с не очень вперемешку. Но песня Ванцлова, как прежде зучит: Рассыпанные тысячи огней “Любви ветерок и ржаные поля” — Мелькают нам с улыбкой, иль с усмешкой… Отрада, отрада, Мы все, кто здесь собрались, говорим: Отрада твоя! В твоей судьбе нет капельки позора. И все, тебя, Сашок, боготворим, Сто лет пролетит, но Ванцлόв не умрёт, Как классного и честного актёра! На наших могилах он песню споёт. Пусть 50 прошло, их надо превозмочь. Пунцовые щеки и всё нипочем — Глядишь, уже и 100 не за горами… Он с пони сто лет и сто лет с трубачём. Восстанут из гроба мильоны друзей, Судьбу не торопи. Гони унынье прочь! И мёртвые губы прошепчут: “Налей!” И оставайся вечно рядом с нами! Сползёт на гитару скупая слеза: Когда на сцену, Сашка, выхожу, “Не надо, не надо, Я остро предвкушаю нашу встречу. Не надо, низзя!” И на тебя во все глаза гляжу, Ведь искрой Божьей, Сашка, ты отмечен! “Я рад Вам, мои дорогие друзья! Пусть счёта нет рубцам душевных ран, Но водку пить мёртвым, поверьте, нельзя!” Но зрителю не раз ты сердце вынул… Друзья скажут хором: “Не хочешь — не пей! И плачет, стонет Тихий океан, Но мы должны выпить за твой юбилей! О том, что берега его покинул! За Нилу! За Женю! За пони с конём, За добрый талант и за льва с трубачом. Пусть 50 прошло. Всё надо превозмочь. Короче, ребята! Нам выпить пора Ведь там уже и 100 не за горами… За Сашу! За Сашу! Судьбу не торопи. Гони унынье прочь! За Сашу! Ура!” И оставайся вечно рядом с нами!

26.02.99 26.02.1999 г.

519

*** Было это, как будто вчера, Будто не было прожитых лет, Помню я, как под звуки гитар Пел со сцены мальчишек дуэт.

*** Саша жил, тоски не зная, Просто так себе гуляя, Под призывный звук гитары Тихо песни напевая.

Тихо голос мальчишек звучал, Голос чистый, как утренний свет, И взорвался овацией зал, Когда спет был последний куплет.

Вдруг навстречу Боря с Лёней, Словно кони на парад, Прут, как два вора в законе, Тащат Сашеньку в театр.

Обожгла почему-то слеза, И душа то поёт, то болит, Словно с ними у нас на глазах Наша совесть на сцене стоит.

Завопил истошно Саша: Буду, буду петь в театре! Буду петь вам в стиле кантри, За куплетом петь куплет До пятидесяти лет!

Сколько лет пронеслось не скажу. Но за то благодарен судьбе, Что по ним я о людях сужу, По их песням сужу о себе.

Мои силы не иссякли, Я могу играть спектакли, На болоте, на снегу... Я могу, могу, могу.

Саша Ванцлов не мальчик давно, Он немало дорог прошагал, Но семнадцать ему, всё равно, Он про свой юбилей нам соврал.

*** В стране развал, а этот маленький Со склада водку выдавал. Он молодым, а также стареньким В стаканы зелье наливал. А что ему? — он сам не пил, Но всю страну вконец споил.

Но вот, однажды, ночью звездною Никто не знает отчего, Но сомневаюсь я — не поздно ли? Проснулась совесть у него. Хоть он, по-прежнему, не пил, Со склада, наконец, свалил.

И алкоголики продрогшие К нему тянулись на поклон, А депутаты не просохшие Возили бабки за кордон. А Ванцлов денег не копил, Но Раду он вконец споил.

Проснулись люди протрезвевшие, В глазах туман и дрожь в ноге. Протёрли окна запотевшие, А там — сплошное СНГ. А Саше что? Ведь он не пил, Но СССР он развалил.

Несли актёры чушь собачью, Режиссер лыка не вязал, А зритель в зале, пьяно плачущий, Всё пел “Интернационал”. Хоть Александр совсем не пил, Но весь театр вконец споил.

Сегодня розовый и радостный До юбилея он дошёл, С ухмылкой свой напиток гадостный На юбилейный ставит стол. И что теперь? Глаза залей За славный Сашин юбилей!

26.02.99

Песен знаю очень много, Про верблюда и коня, Приходите, ради Бога, И послушайте меня.

Если рано ты стал стариком, Если рано душой постарел, Значит с Сашей ты не был знаком, Значит песен ты с Сашей не пел.

Много здесь мужчин и женщин Что пришли на юбилей, Но прошу вас: ешьте меньше, Меньше кошек и коней.

26.02.99

И пускай в жизни всем нелегко, Старость нас не коснётся, пока Будут вместе с гитарой его Наши души у Саши в руках. И сегодня нам врёт календарь. Ты ему, Саша, просто не верь, А по струнам гитарным ударь, Распахни для сердец наших дверь...

ВЕК СВОБОДЫ НЕ ВИДАТЬ!

М

огу сказать со всей максимально доступной мне дозой откровенности, что спектакль под этим названием – один из самых незабываемых в моей театральной жизни. Речь здесь идёт, естественно, не только о качестве этого эксперимента, но и о многом, связанным с ним, с тем, как он задумывался, репетировался и игрался. В 1997 году у нас вышла только одна премьера:”Май нэйм из Маня” по очень средней пьеске А. Каневского (родного брата знаменитого Лёни Каневского).Запомнились только блистательное исполнение тоже очень бесхитростной песенки “Дети капитана Эмигранта” Сашей Ванцловым, когда у меня слёзы сами собой, ну, и, конечно, неувядаемая Любовь Каганова…

Дина, Миша, Настя Евшины 22.06.99

520

521

Газета “Діло” 14 (536) лютий 1977 ювілеї БЕНЕФІС ЛЮБОВІ Переконаний: ювілей актора треба святкувати на сцені. Ювіляр, скільки б йому не виповнилося, має грати, співати, танцювати в оточенні колег, молоді, учнів. Саме такий ювілей відбувся цими днями на сцені Першого Українського театру для дітей та юнацтва. Ювірярка — заслужена артистка України Любов Каганова грала у спектаклі “Май нейм из Маня”, поставленому спеціально для неї Борисом Озеровим у театрі “Гаудеамус” Її долі може позаздрити кожна акторка: сорок років на сцені уславленого театру ім. М.Заньковецької, близко 200 ролей у виставах української та світової класики — від легендарного спектаклю “Вій, вітерець!” Я Райніса, до Офелії в “Гамлеті” та Пульхери з “Брехні” В.Винниченка. Співпраця з видитними українськими режиссерами В.Івченком, Б.Тягном, О.Ріпком, С.Данченком, А.Ротенштейном.Тонкий психологічний малюнок — і гротеск, гостра характерність і ліричність — талантові Каганової підвладно, здається, все. І от тепер, на бенефісі — роль баби Мані в спектаклі за п’єсою Олександра Каневського. Відверто кажучи, грати там не було чого (якщо врахувати масштаб таланту Любові Яківни). Бо характер як такий не виписаний, зачепитися майже нема за що. Бо мелодраматичні мотиви — з перебором, майже “мексиканські”, а кумедність подекуди банальна, загальновідома, розтиражована “одеська”. І все ж таки актриса створює образ яскравий, переконливий, по-справжньому реалістичний — у спектаклі маскарадному, умовному, калейдоскопічному, занадто “барочному”. А як майстерно вона співає (“на живо”, без “фанери”), як завзято танцює!.. На бенефісі Любов Каганова ще раз довела, що є порох у порохівницях, є жар душі, висока майстерність і натхнення. А бачили б ви, з якою закоханістю дивилися на неї молоді актори “Гаудеамуса” — вона для них справжня легенда, але не музейна, а жива, сполнена творчих сил і задумів. Вітаючи івілярку, можемо лише побажати усім акторам старшого покоління: дай вам, Боже, таких ювілеїв і такої любові колег і глідачів! Вас щиро вітає, Любов Яківно, весь колектив газети “Діло” і старий шанувальник — Юрій Чернявський

Я ничего не играл, кроме придуманного образочка алкаша-отставника, т.к. как уже всем известно, решил не играть в пьесах, которые мне не нравятся. Нащёт мудрости этого решения у меня сомнений нет, хотя есть и другие мнения уважаемых людей. Режиссурой спектакля тоже не могу похвалиться…

522

Шли тут мы с Озеровым как-то летом того же года по улице им. Леся Курбаса (Павлика Морозова), разговаривали, как это принято классифицировать, по душам, я ему возьми, да и предложи: Боря, дескать, давай сделаем моноспектакль на меня одного, по типу и образцу всяких там Петросянов и прочих Фим Шифриных, кто они такие по сравнению, даже смешно, объездим полмира, заработаем кучу денег, ой... Боря! Боря!! Боря!!! Что это с тобой?.. Дело в том, что при выслушивании моего предложения Озеров вдруг стал раздуваться прямо на глазах, превращаясь в подобие аэростата воздушного заграждения времён битвы под Москвой. Случайные прохожие в панике забились по подъездам, какая-то старушка-истеричка брякнулась на колени и возопила непонятное. Поднявшись с помощью гелия над землёй (откудова у него гелий?), он медленно плыл, задевая за столбы и оттуда, сверху, раздался сдавленный, но почему-то хорошо разбираемый, шип: я на тебя работать не буду!!! Боря! закричал я в ужасе, ради Бога, не надо, не работай не только на меня, но и вообще! Тут он дёрнул, видимо, за какую-то верёвочку, клапан открылся, гелий вышел весь, и Озеров благополучно хлюпнулся рядом со мной на тротуар. Напуганный этим происшествием, я больше не поднимал таких вопросов даже в разговорах по так называемым душам… (Да, а старушку подобрала неотложка, говорят, не выжила…) А осенью 1998 года, после просмотра единоличного спектакля Озерова “ Эдит Пиаф” по одноимённой пьесе знаменитой во Львове учительницы и писательницы с сильным уклоном в некую манию, связанную с графским титулом, Юдифи Львовны Львовой, (да, именно такое отчество и фамилия!) удручение от увиденного и услышанного зашло так далеко, что появилась неожиданная мысль: надо что-то делать! Конкретно! И дело не только в том, что слабоватистее спектакля, пожалуй, не наблюдалось в нашем театре, разве что далеко последующий “Мотылёк” может посоревноваться, а и в том, что когда, в частности, запелась песня: “проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи…”, которую в своё время прекрасно исполняли Саша и Нила Ванцловы, сильно захотелось залезть под кресло, закрыть уши, глаза, другие естественные отверстия в организме как можно надольше и вообще умереть, а также найти, наконец, где оскорблённому есть сердцу уголок… Именно имея в виду последнее желание, прогуливаясь как-то после удручения улицами Львова, конкретно по улице Ф.Листа, Евшин вдруг говорит мне, Лёнька, мол, помнишь, ты как-то часто говорил, что хотел бы сделать сделать вечер блатного романса ? Да, говорю, была такая мысля… А давай сделаем спектакль на эту тему, а? У тебя ведь есть песня о кореше, у меня тоже кое-что имеется, остальное допишем, а? Мишка, давай, я подписываюсь! И мы начали работать. Самостоятельно, т.е без Бориса Георгиевича, который к этому времени сначала, не моргнув глазом, переименовал наш общий “Гаудеамус” в “Театр Гаудеамус Бориса Озерова”, а вскоре и вообще просто в Театр всё того же Бориса Озерова, т.е.даже формально “Гаудеамус” прекратил своё существование. (А в Указе т.н. президента юща за № 475/2009 от 23.06.2009 года “з нагоди Дня Конституції 523

України” очень чёрным по нетронуто-белому написано специфическим бюрократическим языком, что художественному руководителю, главному режисеру частного предприятия “Театр Бориса Озерова” (г.Львов) Борису Озерову присвоить почётное звание “заслуженного деятеля искусств”. Правда, не сказано, а каких именно. Может быть, имелись ввиду боевые искусства типа “шаолиня”, может, искусство икэбаны, может, вязания на спицах пуховых оренбургских платков…К чести Озерова, он, при вручении ему соответствующего удостоверения во Львовском облсовете, тут же порвал его на мелкие кусочки, которые потом сжёг на глазах обалдевших представителей власти, а пепел и золу собрал веничком в совочек, зарядил в пушку и выстрелил в сторону Хоружевки, правда, не попал. Вероятно, сказалось не только огромное расстояние до родины юща, но и вполне понятное дрожание рук при прицеливании, в смысле – не облажаться бы!..) Что до подписанта такого позорного Указа, то на очередных выборах президента ющ уверенно получил свои 5 % всенародной поддержки и благополучно отбыл на мусорную свалку истории… А со спектакля “Юдифа Пиафа”, как наш народ прозвал эту нетлёнку, собственно говоря, начался закат нашего театра, или, как резко щёлкнул Виталий Липовецкий, агония… …Я нашёл спонсора (помогла Зина Платонова-Дергачёва), что было сделать неожиданно довольно-таки несложно. За текстовую основу мы взяли блестящий роман С.Довлатова “Зона”. Впервые в своей жизни я написал инсценировку, что тоже оказалось не так страшно, как это могло бы быть, судя по заверениям о тяжести такой работы некоторых авторов некоторых инсценировок. Она была моей первой и, к радости любителей и ценителей этого жанра, последней. Кто-то из этого может сделать вывод, что кому-то крупно повезло…Не стану никого разочаровывать…. Название – “Век свободы не видать!” придумал Мишка, радостно позвонив мне и прокричав его, на что последовал мой ответ: это – блеск! Далее последовал отбой телефонной связи. Автор названия написал ещё и эпиграф к спектаклю: По фене бóтают вовсю интеллигенты, Заполонил эфир блатной романс. Засохла роза, хризантема сгнила, Под корень вырублен тенистый сад… Жизнь новые романсы сочинила, Их распевают все – и стар, и млад!

Увы, иные времена настали, Для песен, и, конечно, для людей, Калитка сломана, гусаров расстреляли, Ямщик давно не гонит лошадей. Иная суть насущного момента, И композиторы уже впадают в транс,

Всего в спектакле было 14 песен, половину из них написал Евшин, а остальные – Либет. Так и хочется привести тут эти тексты. А что?.. Нормально.

524

ДЕРЕВЬЯ В ЗОНЕ Исп. И.Герман

НАКОЛОЧКА Исп. В.Шершун

Деревья в зоне не растут, Здесь флора в заключении, Цветов названия дают Системам охранения.

А я сижу одна на лавочке, Пишу письмо дружочку Славочке. А Славик щас по зоне топает, И на обед баланду лопает.

От перелаза – “эдельвейс”, “Подснежник” от подкопа, А если на ограду влез, Ударит “кактус” током!

Он сел по недоразумению, По прокурорскому велению. Он как-то выпил водки рюмочку, В трамвае взял у тётки сумочку.

Не надо долго гнать велосипед, Чтоб покупать на рынке по рублю, Засуньте лучше весь букет Начальнику, которого люблю!

А тётка оказалась очень нервная, Слова кричала очень, очень скверные И налетели тут менты поганые, Не очень трезвые, а очень пьяные!

На зоне места нет тоске, Под наши сроки длинные Выводит чурка на свистке Нам трели соловьиные.

Один из порвал футболочку, И все увидели наколочку, На ней в ментярскую фуражечку Мой друг кладёт свою какашечку!

Чирикнет чурка воробьём – Пора политбеседы, Вороной каркает – подъём, А соловьём – к обеду.

Дар речи вмиг менты утратили, Потом кричали всё по матери, Сулили страшное отмщение И половые извращения!

Я разберусь спокойно без суда, В гнилой параше чурку утоплю, Чтоб не чирикал больше никогда Начальнику, которого люблю.

А на суде шумело воинство Про оскорбление достоинства. И Славик залетел на коечку, Ему судья дал честно “двоечку”! Свою наколочку скандальную Он демонстрирует внахальную, За что в почёте щас на зоне он, Гордится этим и доволен…

525

БАНК

О КОРЕШЕ, КОТОРЫЙ ЗАВЯЗАЛ Исп.Ю.Глущук

Однажды я, как водится, по-пьянке Решил деньжат немного раздобыть. Кругом голяк. Есть деньги только в банке, Пришлось мне банк, конечно, посетить.

Сирены я не слышал, Ну, просто опупел, Поехала вдруг крыша И я на жопу сел.

Я у “Козла” купил набор отмычек, У “Рыжего” карманный автоген, На сдачу приобрёл коробок десять спичек, А тёще на обед купил пурген.

Сидел остекляневший И даже не дышал, Как был, окаменевший, С ментами пошагал.

В тревожный чемоданчик Всё это уложил, Смотался в ресторанчик, Стакашку пропустил.

Кто грамотный, потом читал в газетах Прр ограбленье века, вашу мать! Министры растрезвонили по свету, Что меня надо срочно расстрелять!

И вот уже я в банке, Охрану устранил, Вахтёру в рот – портянку, И к сейфам приступил.

Что я, подлец, с поличными попался, И всю страну оставил без гроша, А где наличные припрятал – не признался, И деньги попросили в СэШэА.

Я вскрыл пятнадцать сейфов, между прочим, Как водится, без лишней суеты, Но поражён внезапно был я очень Звенящим гулом полной пустоты.

Им не принять бюджета, Все фабрики стоят, А в банке денег нету, И всё из-за меня.

Исп.С.Соколов Когда отмычкой дверь чужую вскроешь, Не думай ни о чём таком плохом, Ведь за углом на шухере твой кореш, Твой корешок на стрёме за углом! И у меня был кореш, то, что надо, Он не любил подолгу цинковать, Он чуял, где проколка, где засада, И время, когда надо когти рвать! Весь с ног до головы в татуировках, Похабщина на впалом животе, Женат был сразу на пяти воровках, И с ними жил в ужасной тесноте. Однажды, помню, был навар не густ, Хотя в квартиру мы вошли без стука, И кореш разозлился, как мангуст, И заявил:”Завязываю, сука!

Мне надоело, падла, воровать, Я брошу эту вредную привычку, Хочу в руках напильник я держать, А не осточертевшую отмычку! Хочу ходить, паскуда, на завод, И повышать культуру производства!” (Я никогда не думал, что дойдёт Он до такого гадостного скотства). Тут начался страшнейший кавардак, Мы с ним по-настоящему сцепились! Я дал ему в чердак, да так! да так! Что уши по дороге покатились! Вот потому-то я теперь один, Один хожу на дело, и не вою… А кореш мой – обычный гражданин, Ему я кое что ещё устрою…

ТОСКА

Ну, блин, дела! Подумал я в натуре, Такого свинства я не ожидал, Смотрел я в пустоту, где быть должны купюры, Но запах денег там не ночевал.

Теперь мне светит вышка, Пути другого нет. Бюджету тоже – крышка, Такой вот, блин, сюжет…

526

Исп. И.Комин Жду со смертью венчания, Сваты едут за ней, Сны, как ночи отчаяния Чёрной краски черней. Ангел белый является Мне сквозь вещие сны, И наставить пытается На путь истинный. Но умчались сны, Ангел улетел, Он в конце хотел, Чтоб я песню спел, Песню звонкую, Не венчальную, Поминальную, Погребальную… Песней я себе Вены полоснул, Кровь и душу свою На пол выплеснул….

Эх! Тоска беспредельная, Солнца не увидать. Эх! Статья подрасстрельная, От неё не сбежать! Одиночная камера, Хоть заплачь, хоть завой. Жизнь застыла и замерла, Но и я не живой. Ах, как я гулял После крупных дел, Как я песни пел – Весь шалман гудел, Как купюрами Я тогда сорил, Как я водку пил, Как шалав давил. Прокуроры – что? Поголовно им Деньги я платил Баснословные.

527

ВОР – НЕУДАЧНИК Исп. А.Ванцлов День за днём, и ночь за ночью, Всё проходит, всё летит в трубу. Ох, узнать бы, кто мне напророчил Эту незавидную судьбу! Я ведь не простой, а классный вор, Знаменит я тем между ворами, Что любой замок, любой! на спор Открывал с закрытыми глазами! Кто мои задумки и расчёты Неизменно превращает в прах? Беспощадный и коварный кто-то Сводит нас с судьбою на ножах! Почему-то вечно не везёт, Спорить ведь со случаем не будешь – Чёрный кот дорогу перейдёт, Два туза на мизере прикупишь! Кто мне скажет, чем я заслужил, Что в ответ на все дела и мысли, В спину мне вонзаются ножи В переносном и буквальном смысле.

РЕШЁТКИ Исп. Ю.Глущук Заберите с глаз тюремные решётки, Заберите грубый матерный конвой, И налейте мне стакан холодной русской водки, Выпью я его наедине с своей судьбой! Много сроков отмотал я по этапам, Съел немало чёрных, чёрствых сухарей, И когтистые сторожевых овчарок лапы Наследили много по душе моей! Пусть из камер унесли давно параши, И подписан про амнистию Указ, Но затоптаны навеки души наши Сапогами в лагерную грязь! В зоне истину простую каждый знает Перед тем, когда свалить в побег, Что надежда предпоследней умирает, А последним умирает человек! … Вновь передо мной железные решётки, И конвой орёт свои “слова”, Не помог стакан холодной русской водки, Может быть, второй поможет… А?...

Да! Удача ходит не со мной, А на неудачи жизнь богата. Чувствую и сердцем, и душой – Век свободы не видать, ребята! Кто-то где-то снова точит нож, Кто-то взвёл затвор у автомата… Против этих фактов не попрёшь, Век свободы не видать, ребята!

528

ПОРНУХА Исп. И.Герман Я на порнухе первый раз попался: Снимал на видик встречу двух вождей. Взасос наш лидер с ихним целовался, Позорней не видал, поверьте, я …людей! По приговору я мотал два года, Японцев и их технику кляня, Пускай у лидеров особая порода, Но, вот при чём здесь, извините, я: Надеюсь, органы позднее разберутся В особой сексуальности вождя. Ну, почему, когда одни …гуляют, Мотать срока за них обязан я ? На сексе я не попадался дважды, Но на дешёвке вновь попался я: Приватизировал имущество у граждан, Смешно сказать, каких-то три рубля! Купился на предвыборной бодяге, “Приватизация!” “Первичный капитал!” Я стал копить, и тут же сел в тюрягу, Ну, а наводчик депутатом стал! Воры воров от воровства страхуют, Структуры властные за их спиной стоят. Пускай воруют, но какого ……чёрта Мотать срока за них обязан я? А вот теперь политику пришили, Когда тянул я свой тюремный стаж, Они границы все перекроили, И сел я за банальный шпионаж. Я в первый день, как вышел за ворота, Естественно, набрался вдрабадан! Шёл полирнуть пивком за поворотом, И, надо же, прокрался в Казахстан! И вот опять сижу, а не гуляю, (Судьба такая, видно, у меня) Но, если президенты раз…гильдяи, Сидеть они должны ведь, а не я!

БАРАК исп. А.Ванцлов В полутьме заснувшего барака Я письмо из дома прочитал. Прочитал, не выдержал, заплакал, Заскрипел зубами, застонал. З колючей проволкой, за ржавой Нахлебался горюшка сполна… Где ж мой сын, кудрявый-раскудрявый, Где моя красавица жена?.. Помню сына кудри золотые, Помню руки нежные жены, А теперь на вышках часовыми Мы со всех сторон окружены. Помню я моей любимой слёзы, И сынишки ясные глаза… Здесь такие страшные морозы, Что сосулькой падает слеза… Дома дождь по крыше затопочет, Влажная наступит тишина, Здесь любого запросто замочат, Просто по приказу пахана! На мою любимую рябину Гроздьями уселись снегири, Я вернусь – им хлебушка подкину, Ведь они не суки, не хмыри… В полутьме заснувшего барака Я письмо из дома прочитал, Прочитал, не выдержал, заплакал, Заскрипел зубами, застонал. За колючей проволкой, за ржавой, Нахлебался горюшка сполна… Где ж мой сын, кудрявый-раскудрявый, Где моя красавица жена ?..

529

В БЕГАХ исп. И.Комин Но я не сдамся, Я не поддамся Я им не дамся В тугую сеть. Бегу, петляю, Но точно знаю, Чем жизнь такая, Уж лучше – смерть!

У зверя правда вся в ногах, И я лишь в ноги верую, В бегах сегодня я, в бегах, Тайгу шагами меряю. За мной бегут цепные псы, Менты и ВОХРа пьяная, Сшибают капельки росы, И ждут, когда устану я.

На свете множество причин, Из-за, из-за которых я Бегу один, всегда один В края обетованные.

Но я не сдамся, Я не поддамся, Я им не дамся В тугую сеть. Бегу, петляю, Но точно знаю – Чем жизнь такая, Уж лучше – смерть!

Остался где-то сзади страх, И я на что-то годен! И бешено стучит в висках: “Свободен! Я – свободен!” Ведь я не сдался, Я не поддался, Я им не дался в тугую сеть. Бегу, петляю, И точно знаю – Чем жизнь другая, Уж лучше – смерть!

Из зоны ночью тягу дал, Сквозь мат и сквозь проклятья, Но выстрел в спину не достал, А лес раскрыл объятья! И пусть погоня по пятам, Пусть силы на исходе, но Себя спасаю нынче сам, Пусть будет то, что суждено!

Любой из них историю свою Мог рассказать писателям на зависть, Про суд, ментов, про зону, про семью, Неслабый исторический анализ! Одни ходили каждый день в кино, Другие ежедневно нажирались,

И уважали – только домино, Таков искусствоведческий анализ! Любой их них прошёл нелёгкий путь, Они за своё место в жизни дрались! Но жизнь нельзя, нельзя назад вернуть, И это – окончательный анализ!

На эти слова положил свою музыку Славик Полянский, тогда ещё простой зав. муз. частью Львовского кукольного театра, а ныне и давно киевлянин, профессор Национального Университета культуры под руководством Миши Поплавского, прекрасный товарищ и музыкант. Хореографию взвалил на свои плечи Володя Аржанов, то, что он придумал и сделал для спектакля, было очень профессионально, где надо – смешно, где надо – грустно, короче всем нам его работа очень нравилась. Поскольку людей, в смысле исполнителей, у нас не хватало, тем более – поющих и танцующих, то мы пригласили из ТЮЗа Серёгу Кустова, нар. артиста УССР, получившего это звание за исполнение роли В.И.Ленина, Юру Глущука, артиста того же ТЮЗа, знакомого как с шестиструнной, так и с семиструнной гитарой и Игорька Квака-Комина из тогда ещё дышавшего, правда со всхлипами и неравномерно, театра ПрикВО.

АНАЛИЗЫ исп. все по очереди Одни друзья всё по могилам разбрелись Давно уж по могилам рассосались… Другие спúлись. А,может быть, спилúсь, Таков неутешительный анализ!

Одни в обычных семьях родились, Другие никогда семьи не знали, Но все не покупали живопúсь, Таков демографический анализ!

Одни попали в неводы засад, Другие так, по глупости, попались, Им не досталось званий и наград, Таков биографический анализ!

Одни в психушках кончили свой срок, Другие ни за что распсиховались, Но никому не впрок это урок, Таков психологический анализ!

530

Организованная песенная группа (ОПГ) во время постановки спектакля “Век свободы не видать!” Лежит ничего не подозревающий И.Комин, его рубит В.Шершун, стоят абсолютно безучастно И.Герман, С.Соколов, С.Кустов, А.Ванцлов, М. Евшин, В.Аржанов, Л.Либет. Снимок сделан 25.01.1999 года, в понедельник.

531

Лицевая и обратная стороны программки спектакля “Век свободы не видать!” Рисовал и придумывал М.Евшин

532

Начало репетиций было 29 октября 1998 года, в четверг, премьера состоялась 20 и 21 июня следующего года в ДК им. Гагарина, тогда во Львове ещё присутствовали такие фамилии и названия…Все даты приведены не из памяти, а из моего экземпляра инсценировки, т.е. из анналов. Помещение для репетиций нашёл Кустов, т.е. договорился со своим дружком – директором школы № 62,что рядом с костёлом иезуитов, если кому-то интересно, и мы в актовом зале школы бесплатно репетировали, как нетрудно посчитать, 8 (восемь!) месяцев. (Вообще, надо отметить, что сроки от начала репетиций до премьеры были самые разные и неподдающиеся никакой систематизации. “Сильное чувство”, например, начали 2.Х.1968г. премьера состоялась 30.11.1968 г., т.е. через 2 месяца, “Инцидент” делали 6 месяцев, “Наедине со всеми” начали 17.11.80 г., премьера 23,24. 01.81 г., “Дядя Ваня” с 17.02 82 г. по 3.04.81 г., “Последний посетитель” с 15.Х.85 г. по 25.11.85 г.(сдача), т.е месяц и 10 дней, “Эвридика” с 3.12.90 г. премьера 2,3 марта 91 г.(с бухим Озеровым, как отмечено в анналах), “Место для курения” слабенького авторишки Вити Славкина с 19.11.88 г. по 25.11.того же года, тобто, практически всего-то месяц, многолюдный и многогранный “Московский хор” за два месяца и 10 дней, “Ла фюнф” первая репетиция 2.01.89 г., потом снова первая репетиция 31.03.89 г., затем обязательная в то время сдача 18.04.89 г, и премьера 22 – 29. 06.89 г., т.е.через полгода). Он же, т.е Кустов, через своего очередного друга, зам. начальника СИЗО по улице Городоцкой, договорился о тюремном реквизите: телогрейках, шапках, бушлатах, тельняшках, мисках, ложках, сапогах, валенках и т.п. Всё это несметное богатство мы с народным артистом (Боже, какой почёт!) тащили из СИЗО до школы в огромных мешках. А милицейские шинели, фуражки и учебные, легко открывающиеся (внешне настоящие) наручники, подарило руководство Львовского Института МВД, не имевшего ни сил, ни желания отказать всё тому же н.а. Топоры и обрезки брёвен, которые исполняли роли не только собственно обрезков брёвен, но и табуреток, коек в казарме и других необходимых предметов на сцене, мы доставали сами, либо обезоруживая свои семьи, либо таща их откуда попало, вплоть до случайно найденных на улице. Шприц для ширяния кто-то дал свой. Щедрость порой не знала границ. Такой длинный срок от начала работы до премьеры обуславливался, кроме организационных трудностей, ещё и широко известной приверженностью актёров как к померному, так и к непомерному употреблению алкогольных растворов самого различного качества и крепости. Смогли отказать себе в них только Ванцлов, прокравшийся в нашу компанию вообще непьющий, я, поскольку тогда занимался каратекиокушункай, и Игорь Комин, дисциплинированный военной службой. Но, опять же в анналах, а именно, опять же в моём переплетённом тексте сценария, нашлась запись, естественно, моим почерком, о том, что “19.04.99 г. Комин пришёл в жопу пьян” Причём, пришёл не один, а со своим бывшим сослуживцем, с которым они много лет не виделись и на радостях выпили по поводу долгожданной встречи. Сослуживец большую часть репетиции мирно проспал в зале, а что вытворял Игорёк, было уму непостижимо! Мы, люди, в общем-то, ко многому привычные, падали оземь от смеха, когда во время хореографических упражнений он с каменным лицом и остановившимися глазами демонстрировал такие телодвижения и выкрутасы, которые никто и никогда в мире уже не смог бы повторить!

533

Между тем, неотвратимо приближалось время премьеры. И тут я, как бы это получше выразиться, почувствовал, что ли, после очередного прогона, что финалу спектакля чего-то не хватает. Потом я осознал, что – молитвы, т.е. полёта души к Богу. Оленька, моя тогдашняя жена, так рано оставившая меня погибать в одиночестве, человек, в отличие от меня, глубоко верующий, написала по моей просьбе текст молитвы “Отче наш”, и я, практически сразу же, сочинил финальную песню.

Евшин по-быстрячку отвёз текст в Киев, где уже проживал наш композитор с женой Эммой. Когда песня была готова, Наташа Потапенко и Карлен Мкртчян, прекрасная певица и такого же качества певец, спели её, запись Мишка привёз во Львов и на ближайшей репетиции мы все её прослушали. Впечатление было потрясающее. Честно говоря, мы такого эффекта не ожидали. Я, в частности, вышел из зала в коридор, долго бродил там, и принял решение – во что бы то ни стало довести работу до премьеры, о чём я и сказал ребятам, немного успокоившись. И никакие неприятности, препоны, закидоны не смогут помешать этому! Евшин рассказал нам, что Потапенко, когда записывала фонограмму, несколько раз срывалась в плач, настолько эмоционально сильной оказалась песня “Отче Наш”… Множество людей помогали нам, чем могли. Лёвушка Приходько, к примеру, совершенно безвозмездно, более того, с радостью, что вообще характерно для него, дал нам для официоза так называемую крышу – мы выступали от его фирмы “Каре” или “Знак”, точно не помню. Что касается всевозможных там препон, то их было более чем.

За два дня до премьеры, которая имела место быть в ТЮЗе, вдруг, т.е абсолютно неожиданно, его директор отказал нам в месте и, понятное дело, во времени. По его словам, сказанным значительно позднее, поступить таким образом его переубедил один наш общий знакомый, дескать, как это можно, театр для детей, и – нате вам, какие-то заключённые, воры, асоциальный элемент, восхваление его с помощью блатных песен, общественность не поймёт, что ты делаешь, полетишь с работы, ну, и так далее…Бог ему судья… А уже были расклеены афиши, выпущены программки, пригласительные.. И вот, находясь не просто в стрессовой, а в совершенно невозможной по трудности и дебильности ситуации, мы, весь наш слаженный и споенный коллективчик за 2 (ДВА!) дня, во-первых, договорились с руководством ДК им. Гагарина, в чём сильно помог Валера Мочалин, дай ему Бог здоровья, во-вторых, перенесли туда весь реквизит, в-третьих, свет, в-четвёртых, пульты, аппаратуру, и, назло одному, а также всем остальным недоброжелателям и на радость нашим зрителям, в-пятых, сыграли-таки премьеру! Евшин и Полянский сидели в первом ряду за пультом, Аржанова не было, я упирался на балконе за правой световой пушкой, кто был за второй не помню. (Однако, путём проведённого дознания, включая перекрёстные опросы всех присутствовавших на премьере, вспомнилось, что этим вторым был Вова Дергачёв, один из первых стэмовских актёров строительного факультета ЛоЛПИ, блестящий, наверное, лучший в мире рассказчик анекдотов, неопровержимо хороший человек, вечная ему память!) Маясь перед началом по сцене, как белый медведь в клетке передвижного зоопарка, я заметил, что Соколов чего-то избегает моего подхода к нему, т.е., говоря прямо, прячется. У меня была вернейшая примета: если Серёженька поступает таким образом, значит, это явное свидетельство его пребывания в данный момент на такой знакомой и любимой нами “кочерге”. Но подумалось: не может быть, ведь премьера! мне, наверное, померещилось, и я побежал на балкон к своей пушке. Наивность кой-когда, другой раз, не имеет предела… Зал был полон, входные билеты проверяли хлопцы из организации “Украинский Сичевой Союз”, они же осуществляли и охранные функции, волнение было жуткое, но, слава Богу, наши усилия были не зря. Все песни исполнялись, естественно, под фонограмму –1, но когда Ванцлов взял свой собственный баян, растянул меха и запел:”В полутьме заснувшего барака…” зрители обалдели! Живого звука (хотя непонятно, как это звук может быть мёртвым) они давно не слышали. Успех был полный, овации, конечно, когда актёры откланялись множество раз, благодарные зрители затребовали авторов. И тут произошло самое неожиданное: нас, Евшина, Полянского и меня, уже на тот момент спустившегося в зал, схватили эти крепкие ребята-сичевики. поволокли, причём, в буквальном смысле, как зеков, на сцену! Зал замер. Мы не сопротивлялись, хотя и могли, ввиду быстротечности захвата. Бросив нас на пол посередине сцены, они закричали хором, что-то вроде того, чтобы мы ни в коем случае не прекращали делать такие классные спектакли, как “Век свободы не видать”, а иначе с нами будет другой разговор! Зрители подтвердили это требование бешеными аплодисментами пополам с хохотом, что очень важно.

534

535

ОТЧЕ НАШ Фонограмма. Исп. Н.Потапенко, К.Мкртчян Отче наш! Взгляни из поднебесья На своих детей. Послушай их. Это не молитвы, и не песни, Это – крики душ детей твоих!

В мире есть и тишина, и звуки, Это мир ты, Отче, сотворил! На границе радости и муки Голоса рождаются внутри.

Каждый миг, мы, Отче, уповаем, Что приидет царствие твоё, Потому что так, как мы страдаем – Это ведь не жизнь, не бытиё!

И звучат негромко, и неспешно, Хриплые от горя и любви:

Хлеб наш насущный полит слезами, Потом, кровью, как всё на Руси, Живём с надеждой, что вечно с нами Отче наш, еси на небеси!

Отче наш! Прости! Прости нас грешных, Господи! Всех нас благослови! Отче наш! Прости! Прости нас, грешных! Господи! Помилуй и спаси!

А в это время Ольга Ивановна Макогон-Богатырёва-Корнева-Щедрая, видимо, от большого ума, сгибаясь в, как минимум, три погибели под его тяжестью, с одышкой вышла к сцене и поставила нам на краю малюсенькие “мерзавчики”- бутылочки с водочкой граммов по 50, за что тут же была резко осуждена всей труппой. Ну, как же так, а? Мы-то, по своей глупости и зазнайству, хотели получить полновесные ёмкости по 0,5 литра, (о 0,75 л никто и не мечтал),а тут какие-то… пипетки! Тьфу! Одно стало ясно: ум – это страшная сила! На банкете в том же ДК было очень весело, Озеров на просьбу Ванцлова сказать что-нибудь о спектакле, промолчал, и только потом, в частном разговоре спросил меня, а почему это, Лёня, наш общий друг Соколов практически всё время молчал, или мычал?, неясно, почему за него говорили другие персонажи, а его песню, после несколько затянувшегося молчания, исполнил Ванцлов, это что, Лёня, было так задумано? Нет, говорю, так задумано не было, “кочерга” тем и отличается от нормального состояния, что за актёра, находящегося на ней, приходится отдуваться его корешам, тем более, что и песня была о кореше… “ВСНВ” мы играли много раз, но неизгладимейшие воспоминания у нас оставили два спектакля в местах заключения: в зоне № 48 по улице Стрийской (в просторечьи “железка”, т.к. зеки изготовляют там изделия из металла, каковым и является железо, и в зоне № 30 в конце улицы Шевченко, или, как её называют львовяне, “деревяшка”. Логика подскажет читателю, что на ней, на этой зоне, доминировали изделия из дерева типа мебель. Управление по исполнению наказаний УВД Львовской области, прослышав о нашем спектакле, поинтересовалось, не хотим ли мы в порядке шефства дать свой концерт перед зеками, для того, чтобы хоть как-то скрасить им тяжкую долю, разлуку с семьями и т.п. У нас, в ответ сказали мы, не концерт, а спектакль, а скрасить, уважить, доставить людям хоть какое-то развлечение, а, может быть, и удовольствие – это с большим плезиром! Мы согласны! Замполит “железки” сказал, что- концерт ли, спектакль ли, это ему без разницы, если – спектакль, это даже лучше, т.к. спектакля у них в зоне отродясь не было. Что тут началось! Подготовка к зонному действию заняла много времени, ибо надо было привезти туда прожекторы, звуковую аппаратуру, реквизит и т.д. Опять помог Валерий Мочалин с машинами и вообще с организацией. Поскольку на зоне, как нам сказали, не было проводов для разводки света, мы одного только электрического провода привезли метров 200 на всякий случай. И, кстати, потом оставили его в подарок нашим новым друзьям. С непривычки, что вполне понятно, когда нас впустили в зону, как-то было не очень… Закрывающиеся за нами железные двери и решётки своим лязгом производили довольно-таки непривычное, скорее даже неприятное впечатление… Перед входом, кстати сказать, валялись во множестве пустые коробки из-под чая “Принцесса Нури”, т.е. Евшин угадал и этот штришок в своей программке! В клубе, каким являлось огромное здание столовой на 2000 (две тысячи!) человек на сцене, которая до нашего прихода была закрыта раздвижной решёткой, мы стали устанавливать что-то похожее на декорацию, динамики, прожектора.

Помогал нам зек Миша, небольшого росточка, неприметный, но очень дельный. К примеру, у Соколова неожиданно порвалась ширинка. Миша, говорит Серый неловко, мне бы ниточку с иголочкой а? Щас сделаем, радостно вскинулся тот. А ну, иди сюда, крикнул он куда-то в сторону. Тут же нарисовался зек, вытянулся в струнку. Давай быстро, нитку и иголку, понял? Требуемое было мгновенно принесено. А мне надо было зачисть концы проводов для подключения. Главный наш электрик Евшин возился около электрощитка, мне ничего не оставалось, как попросить зека Мишу принести нож для обрезки изоляции. Чего, спрашивает он? Нож, говорю, нужен. Мне. Чего? снова поступило от него недоумение. Нож! Нож! – и показал движение, как будто режу прутик. А!!! радостно понял он наконец-то, заточка, да? Ага, говорю, заточка. Таковая появилась через секунду. Миша, видать, был из “козырных”. Уже после спектакля при расставании с замполитом я ему говорю, дескать, хороший этот парень у Вас, Миша, очень нам помог, молодец. Да, говорит подполковник, молодец, два убийства. Я поперхнулся. Ой….Как это? Ну, первое по малолетке, соседа, а второе после освобождения – милиционера. Ничего себе, кольнуло где-то в боку…Заточку ему подавай…Остренького ему захотелось… Всем зекам объявили, что после ужина для них будет показан спектакль, силой никого не принуждали, дело было совершенно добровольное. Остались в с е. Это надо было видеть! и ощущать – две тысячи человек, слитых в серую массу, одинаково одетых, без признаков индивидуальности…Но реагировали на спектакль они в этой своей массе хорошо. Когда всё закончилось, с некоторыми их них нам даже разрешили сфотографироваться, что было вообще-то категорически запрещено. Удивила в зоне чистота, все дорожки, туалеты, полы – всё было чистенькое вымытое. Нигде ни бумажки, ни камешка, ни соринки. Но везде ощущался специфический запах, я нигде больше такого не встречал, его можно охарактеризовать или идентифицировать, как запах горя, страданий и нищеты… На “деревяшке” было уже привычнее, недаром ведь есть мнение, что человек привыкает ко всему. Только к одному он, как говаривал Фритьоф Нансен, крупный специалист в этой области знания, не может привыкнуть, а именно- к холоду. Но в “деревяшке” было тепло, как и на воле, ибо красовалось лето. Так же лязгали затворы, так же бродила серая масса, набиваясь в уже меньших размеров столовую, так же кричали “браво!”, словно свободные люди, но после окончания спектакля финал был несколько другой, чем в “железке”, вернее, совершено другой. Дело в том, что кабинет тамошнего замполита находился вне зоны, рядышком, в двухэтажном, неприметном, как зек Миша, здании, куда нас пригласило руководство, и где оно же угощало нас вкуснейшими дерунами из огромной 10-литровой кастрюли, доверху набитой вышеуказанными. Но самое приятное, так это то, что деруны были не сами по себе, а выполняли роль закуски к не менее вкусному спирту, коего щедрые хозяе-

536

537

ва безудержно наливали нам сколько кому хотелось, вернее, сколько влезет. Влезло, естественно, много, хорошо ещё, что дело было в субботу и впереди ждал выходной для восстановления истощённых сил организма…

Под бдительным оком капитана милиции: сидят, в смысле – в кадре на корточках: М.Евшин, Ю.Глущук, И.Герман, С.Соколов, В.Полянский,И.Комин, А.Ванцлов, В.Аржанов. Над ними возвышаются, не так, чтобы по жизни, а в смысле – стоят: В.Мочалин, С.Кустов, Л.Либет, В.Дергачёв, В.Шершун, Л.Приходько. Фамилии зэков, ихние поголялы, кликухи привести тут не представляется возможным, поскольку такие данные остались нам неизвестными. Точно – Миши с заточкой среди них нет. Для истории: снимок сделан 24.08.1999 года.

Выпив, работники исправительного учреждения стали задавать нам вопросы, типа, сидел ли кто-нибудь из вас, уж очень достоверно вы всё это сделали. В ответ мы предложили коллегам самим определить на глаз, кто из нас, по ихнему мнению, бывал в подобных местах, в том числе и очень отдалённых по определению. Показали на Соколова, небритого, маленькоглазого, страшноватистого, который этому очень обрадовался, если уж, говаривал он потом, меня эти признали за своего, то на всяких там театральных критиков можно и положить. Здесь он, конечно, прав, хотя такая категоричность не к лицу обычно рассудительному и осторожному Соколику, хотя, знамо дело, никаких критиков при произнесении этих слов не было вокруг на многие километры пешего хода… Да, а Соколов-таки, направду, никогда и нигде не сидел, чтобы развеять малейшие подозрения и надежды на этот счёт, к нему более применим в последнее время другой глагол, тоже оканчивающийся на “-ел” но не имеющий никакой связи ни с зонами, ни с пенитенциарными системами вообще. Много раз играли мы в Трускавце, причём, однажды, в санатории “Днестр” пульт включения прожекторов и вообще света на сцене был устроен маститыми инженерами в комнатке за сценой, из которой этой самой сцены не было видно. И взва538

лившему на себя ещё и обязанности осветителя Володе Аржанову приходилось каждый раз выбегать на сцену, осмотреться, принять решение, какой прожектор включать, бежать в комнатку и приводить свои задумки в жизнь. А последний спектакль мы сыграли в августе 2002 года, преодолевая тупое сопротивление тогдашних львовских властей. Ихний местного разлива большевизм, т.е система власти, построенная на насилии над собственным народом, на всевозможных запретах, инсинуациях и прямой лжи, просто корчился, как береста в огне, при одной только мысли, что кто-то посмеет во Львове играть спектакль на русском языке! Но мы, опять-таки, вопреки всему и всем, сыграли, причём записали на видео. И произошло это ещё и вопреки тому, что в труппе произошли непредвиденные кадровые изменения. Кустов, например, уехал навестить свою старенькую маму под Полтаву (это святое), Игорёк Комин уехал в СанктПетербург учиться на режиссёра (и таки выучился), Игорь Герман заявил, что он растолстел, обрюзг и вообще больше не будет актёром, как будто актёром можно стать исключительно с помощью волевых усилий и диеты, а не, скажем, родиться, а Валику Шершуну запретил играть наш общий знакомый. Поэтому вместо Кустова прекрасно справился с ролью диктора радиоузла Александр Коленко, обладатель лучшей на моей памяти дикции в Советском Союзе (вечная ему память!), сержанта Алиханова отлично исполнил Толик Штанько, забивший на аналогичный запрет общего знакомого фундаментальный болт, на месте Шершуна оказался более чем на месте Рома Скоровский из всё того же ТЮЗа, а мне пришлось напрягаться “от автора”, что было, конечно, значительно сложнее, чем режиссировать. Обо всём этом свидетельствуют газетные вырезки того времени.

539

№180 среда 29.09.1999 г. “ФАКТЫ” (Львов) ВЕЧЕР “БЛАТНОГО” РОМАНСА ПРОШЕЛ В ЗОНЕ НА “УРА!” По примеру несравненного Яна Табачника в места не столь отдаленные отправился знаменитый львовский театр “Гаудеамус”: в колонии ВН-48 актеры местных театров представили антрепризу строгого режима “Век свободы не видать”, взяв за основу “Зону” Сергея Довлатова.

— На своих капустниках наши актеры частенько исполняли с десяток образцов тюремной лирики, — рассказывает корреспонденту “ФАКТОВ” один из авторов сценария и песен, постановщик Леонид Либет. — Почему? “Увы, иные времена настали для песен и, конечно, для людей. Калитка сломана, гусаров расстреляли, ямщик давно не гонит лошадей...” Так вот, мы с Михаилом Евшиным и композитором Вячеславом Полянским решили дописать еще несколько песен, объединив их драматургией. Тогда-то и возникла идея взять за основу Довлатова, ибо все наши романсы идеально накладывались на текст его “Зоны”, так что сценарий было написать очень просто... Сейчас многие утверждают, что криминальная тема — одна из самых выигрышных. Но львовяне пошли по несколько другому пути: их в первую очередь в спектакле интересовала жизнь, а не тюрьма, люди, а не их преступления.

— Судя по премьере — спектакль удался. Но это на свободе! Вот и появилась идея показать его реальным “героям” — продолжает Леонид Либет. Наше желание отправиться к зрителю “за решетку” поддержало и руководство колонии, и областное Управление по исполнению наказаний. Если честно, встречи с такой необычной и специфической публикой немного побаивались. Тем более на зоне есть и кабельное телевидение, и видео. Первые минуты спектакля актеры еще заметно нервничали — в зале, где сидели почти две тысячи осужденных, раздавались смешки, громкий говор, но когда зазвучал романс “Новый год — порядки старые...”, все стихло. Публика смотрела спектакль на одном дыхании, тонко улавливала, где за шуткой прятались серьезные вещи. И когда на прощальном аккорде гитары упал занавес, зал встал и грохнули аплодисменты. Теперь “Гаудеамус” собирается с антрепризой в Дрогобычскую колонию для особо опасных преступников. Сергей КАРНАУХОВ

540

541

“Зона”. В зоне “Высокий Замок” 3-9.09.99 г. И НА СЦЕНЕ, И В ЖИЗНИ — “СТРОГИЙ РЕЖИМ” Творческая группа, представившая недавно Львовскому зрителю спектакль, т.е. “антрепризу строгого режима”, “Век свободы не видать” начала благотворительную акцию в исправительно-трудовых колониях Львовщины. Свою новую работу Михаил Евшин, Леонид Либет, Вячеслав Полянский и Владимир Аржанов вместе с актёрами нескольких львовских театров создали по мотивам “Зоны” Сергея Довлатова. Свою “Зону” они показали тем, кто отбывает наказание в исправительно-трудовой колонии-48 во Львове. В ближайшее время спектакль увидят во Львовской “тридцатке”, в Сокальской ИТК и в соответствующем заведении Дрогобыча, где отбывают наказание особо опасные преступники.

— Нам было интересно показать спектакль тем, кто является по существу его героями, почувствовать их реакцию на увиденное и услышанное. Тем более что речь идет в нём об общечеловеческих ценностях, — сказал в беседе с корреспондентом “ВЗ” режиссёр Леонид Либет. — Мы хотели прийти с чем-то хорошим к людям, лишённым свободы. В столовой, повернувшись спиной к “раздаче”, тысяча заключенных внимательно наблюдали за театральным действом. Реагировали довольно своеобразно. Те места, которые зритель в “обычном” зале воспринимает спокойно, вызывали здесь неожиданно бурную реакцию. И наоборот. Один из “проходных диалогов был воспринят чуть ли не “на ура”: — Что же ты, опять не работаешь? — обращается вохровец к “вору в законе”.

— Работать мне закон не позволяет.

— А жрать тебе твой закон позволяет?

— А нет такого закона, чтобы я голодал! В этом месте, по словам актёров, словно тайфун по залу прошелся. После песни-молитвы “Отче наш”, звучащей в финале, зрительный зал, как свидетельствуют премьерные показы спектакля, взрывается аплодисментами. Но “зона” встретила молитву в полной тишине. И что за этим молчанием стояло, так и осталось тайной...

— В учреждении, где мы побывали, очень чисто, — завершил свой рассказ Ле онид Либет, — но везде стоит особый запах — запах горя и нищеты. ... Люди, отбывающие наказание, выйдут на свободу — кто завтра, кто через несколько месяцев, кто через несколько лет — и станут нашими соседями в доме, будут ходить по тем же улицам, ездить в тех же автобусах... Актёры хотят доказать то, в чем многие уже далеко не уверены: все люди заслуживают уважения и любви. Если к человеку относиться по-человечески, он будет человеком. А тем временем продолжается благотворительный тур, который уже третий месяц проводят Ян Табачник и его группа “Новый день”. До конца октября они посетят с концертами 10 колоний Украины. Почти в половине из них (том числе и во львовской “48-й”) артисты уже побывали. В так называемой комнате психологической разгрузки в зоне остались на стене две афиши — одна с концерта Яна Табачника, другая со спектакля “Век свободы не видать”. Галина ВДОВИЧЕНКО 542

ДОВІЧНІ В’ЯЗНІ МИСТЕЦТВА Романс — він і в “Зоні” романс — упевнені автори вечора “блатного” романсу Михайло Євшин, Леонід Лібет і В’ячеслав Полянський.У цьому вони спробували переконати і глядачів, репрезентувавши антрепризу “суворого режиму” “Вік свободи не бачити”. Ідея провести вечір “блатного” романсу виникла в авторів давно. Спочатку планували зробити просто концерт, пізніше, коли вже була написана більшість пісень, драматичною основою для майбутньої вистави обрали твір Сергія Довлатова “Зона”. Об’єктивно не можна назвати спектакль“Вік свободи не бачити” ні музичною виставою, ні драматичною, адже немає наскрізного сюжету, і навіть можна говорити про фрагментарність змісту. З іншого боку, логічним видається аргумент “рецидивіста-постановника”Леоніда Лібета, що найцікавіші речі виникають на стику жанрів. Що ж до особливостей жанру “блатного романсу”, то історично склалось, що пісні виконуються не українською і навіть не російською, а штучною мовою, основою якої є російська, що переплетена з тюремним жаргоном. Здебільшого “блатний” романс асоціюється з “Муркою” чи “Таганкою”, що вже стали класикою, та сучасними піснями з досить тривіальним сюжетом: судять злодія, прокурор вимагає смертної кари, вирок виконано, і от на могилці сидить заплаканий прокурор, який за дивним і завжди “несподіваним” збігом обставин виявляється батьком екс-підсудного. Автори вистави не ставили за мету популяризувати такий “блатний” романс чи створити оригінальний український( він не прижився, і в цьому не має потреби). “У словосполученні “блатний” романс ми робимо наголос на другому слові,— пояснює режисер вистави Михайло Євшин, — саме романс, бо кожна пісня — це історія, розповідь про людську долю. Та й слово “блатний” ми взяли в лапки. Наш композитор В’ячеслав Полянський, крім “блатних” мотивів, використав різноманітні музичні ритми — від танго і вальсу до поп-музики”. У залі перетнулися два світи: глядацький, звичайно ж, з різною концентрацією земних благ і “потойбічний” — таборовий. На сцені грали “життя”, воно ж співало, обравши своїм голосом “довічних в’язнів мистецтва” — акторів театрів Б.Озерова, Юного глядача, Західного оперативного командування. Один з героїв С.Довлатова сказав: “Життя випереджає мрію”, що ж, значить, властиво життя і є змістом, який диктує і складає сюжет. “Театр — емоційний вид мистецтва, якщо зачіпаються почуття — це театр, якщо ж емоції сплять — це ніщо, так просто дистильована водичка. Зі сцени ми пропагуємо загальнолюдські цінності: співчуття, повагу, і навіть любов до людини як людини, — розповів Леонід Лі бет. — Якщо ми показали, що всі люди заслуговують на повагу і любов — ми зробили те, що хотіли”. Сам Довлатов писав, що зло визначається оточенням, потребами і функціями його носія, а людини змінюється до невпізнання переважно під впливом обставин. Знаючи ще одну довлатівську істину, що шлях до добропорядності пролягає через потворство, стає зрозумілим, чому і автор “Зони”, і режисери-постановники вистави створили, можливо, занадто позитивний образ “зека”, людини, яка, незважаючи на свої помилки, все ж залишається людиною. Тому цікавим є режисерський хід — сцена з листами. Листи з дому для ув’язнених — святе, їх 543

читають вголос, перечитують по кілька разів. Автори не наважились порушити гармонію фонограмним записом, романс виконували під звуки баяна, без мікрофона. “Ми показали, що листи — це дуже особисте, — коментує Михайло Євшин, — ми навмисно відгородили цю сцену від фонограмного шоу, її не можна було “забруднити” сторонніми, чужими звуками”. Ще одна хвиля емоцій захлиснула глядачів під кінець вистави, коли пролунала фінальна пісня “Отче наш” у виконанні невідомих артистів — “голосів з волі”. “Господи, прости, прости нас, грішних. Господи, всіх нас благослови…” — хтось думав про себе, хтось про інших, а хтось просто плакав. Тетяна Мешко. І кілька штрихів до “колективного портрета” — Сиджу на сцені і відчуваю ніби я сам в зоні. Мурахи по спині бігають, — зізнався народний артист України Сергій Кустов. Він виконав роль радіо диктора, який веде святковий концерт на замовлення. А потрапив у місця не так віддалені його герой абсолютно випадково. Прийшов на роботу з “бодуна”, очікував, коли загориться індикатор — сигнал виходу в прямий ефір. Тим часом репетирував. Слова давалися важко, наговорив багато зайвого. З’ясувалося, що лампочка просто перегоріла, і його вправи вже давно слухають усі. В тому числі й ті, хто свято оберігав нашу з вами цноту… В’ячеслав Полянський: — Олександр Ванцлов, Юрій Глущук, Сергій Соколов, Ігор Герман, Валентин Шершун і вже згадані вами актори виконують 13(!) наших пісень, причому на поважному рівні. Вони просто вжилися в зеківський фольклор. Музику ми записували на студії в Києві. Ще одну пісню — вона звучить апофеозом спектаклю — виконують наші земляки Наталя Потапенко і Карлен Мкртчан. Сподіваємося випустити ці твори окремою касетою і залучити до озвучення професіональних співаків, можливо, когось із “зірок”.

Це призвело до того, що нам прийшлося опановувати сцену з зовсім не театральним освітленням.

— Це правда, що художній керівник театру “Гаудеамус” Борис Озеров був проти цієї вашої самостійної роботи?

— З Борькою ми зробили багато цікавої та плідної роботи, тому не думаю, щоб він був сильно проти. Я ніколи нічого не ділив на свої і його заслуги “Гаудеамуса”, котрий нас породив і з іменем котрого ми помремо. Зараз ми всі працюємо на це ім’я. На жаль, поступово наш театр став втрачати ту високу планку, яку тримав усе своє життя. Хоч я брав участь в останніх постановках, пишатись немає чим. Тому ми вирішили відродити цікавість до нашого театру. І не робити це завдяки дешевому скандалові, а лише завдяки мистецькій силі нашого театрального колективу. Я постійно казав, що на виставах нашого театру сумно не буде нікому й ніколи, це моя творча і життєва позиція.

— Чи існує подальша співпраця з Б.Озеровим?

— Так, неодмінно. Борис зараз повернувся з Ізраїлю. Він там був у колишнього ленінградського професора Валентина Красногорова, котрий зараз виконує обов’язки заступника мера Хайфи. Крім цього, В.Красногоров є нашим улюбленим автором, ми поставили дві його чудові п’єси: “Хтось повинен піти”, “Ноги жінки № 2”. Борис привіз його книжку, в котрій є 10 п’єс, розрахованих на двох акторів. Ми з Борисом вже зробили 5 репетицій однієї з них, а умовну назву вона має “Цирк та й годі”. На мій день народження 5-ого листопада Б.Озеров подарував п’єсу “Життя та пригоди Никодима Дизми”, її написав Юрко Чернявський, і вона мені сподобалася… Василь Коваленко. Газета “РАТУША” 23 (885).

************** У виставі взяла участь… охоронна фірма “Український січовий союз”. Найцікавіше, що останній хід на “совісті” самих хлопців в уніформі. Уявіть собі реакцію залу, коли кремезні молодики силоміць, заламавши руки, буквально витягують з партеру на сцену тих, хто створив спектакль. Відчуття таке, ніби все відбувається насправді, ніби їх, Лібета, Євшина, Полянського ми вже не скоро побачимо. Спадає на думку: від суми і від тюрми… Мирон Павлюст. *************** ПІСЛЯ ВЕЧОРА “РЕЦИДИВІСТ” — ПОСТАНОВНИК Л.ЛІБЕТ ВІДПОВІВ НА КІЛЬКА ЗАПИТАНЬ.

— Пане Леоніде, чому ви вирішили свою першу п’єсу зробити на основі твору С.Довлатова?

— Була маса об’єктивних та суб’єктивних причин, що призвели до суттєвої затримки показу цього дійства. Я кілька разів хотів поставити хрест на цій ідеї. Останнім неприємним сюрпризом для нас було те, що директор УТЮГа за два дні до початку вистави відмовив нам у приміщенні.

544

545

10 липня 1999 р. ЗОНА-ІІІ За неофіційними даними, за роки демократії в Україні “гостинно відчинили брами” для злочинців ще вісім тюрем. Багато це чи мало? Статистично, щороку відповідні органи мали “репрезентацію' одного виправного закладу. Ветеранам цієї служби не стільки запам'ятався рік 1961-й проривом у космос першої людини, як спеціальними законами. Власне, цим роком датовані нормативи утримання виправно-трудових колоній, за котрими й нині живуть і працюють у цій сфері.. Сезон у Першому театрі для дітей і юнацтва закінчився ще 7-го червня. Номінально. На моря свої “травестіла” ще не поспішала більшість вивозити. Чекали 21-го. Цей день мав ощасливити обіцяною зарплатнею. Оскільки “прикінцевою виставою був “Принц і Злидар”, то останнім “безгрішними” не випадало йти у відпустки. Дочекалися. Певна сума гривень утішила. Певна, бо не все у розрахунках збіглося зі сподіваннями самого колективу. Двозначність у бухгалтерії невипадкова. Якось спілкувався з міським головою Василем Куйбілою щодо проблем культури. Зачепили дитячий театр, пригадали, що в деяких містах подібні заклади мають статус муніципальних.

— Воно ніби й так, — зауважив пан Василь, — але ніяк не дійдемо згоди з обласним керівництвом. І справді. Фактично “за труди” актори й прочая челядь отримує винагороду з міської казни, а саме приміщення театру належить області. Але ж де два когути на одну курку, чи дочекаємось яєць? Скорше та курка сама закукурікає... У творчому зародку цей плід мав бути вродженим на сцені першого театру для дітей і юнацтва. Майже вісім місяців репетицій. Нарешті афіші. В останній момент щось дало осічку. Довелося переїжджати до Палацу учнівської молоді, що на Петрушевича. Така детальна передісторія має сенс. Левову пайку акторського ансамблю вистави “Вік свободи не бачити” склали актори, власне, театру для дітей: народний артист України Сергій Кустов і Юрій Глущук. Долучився ще один профі — актор театру Оперативного західного командування Ігор Квак. Решта — аматори, здебільшого вихованці театру Бориса Озерова. Як і постановник-режисер Леонід Лібет. Пан Леонід переважно спеціалізується на естрадних постановках, нині він ще й режисер театру естради “Риб'ята”. Жанр постановки визначити не просто. З одного боку, матеріал, а в основі — повість Довлатова “Зона” — не втискається в жодні відомі рамки театрального дійства. З іншого, задекларовано ж, шо це “Вечір блатного романсу”. Наскільки блатного, судити не беруся. Бо, перефразовуючи Задорнова, у нас ще не всі сиділи... Інсценізацію разом з Лібетом здійснив Михайло Євшин. Він же й автор пісенних текстів. Загалом ніби дух передано. Але поодинокі рядки видаються штучними. Це щодо, власне, текстів. Чого не скажеш про музичний ряд. В'ячеслав Полянський, виявляється, не лише знаменитий майстер-джазмен, не лише знається на музичних уподобаннях найменших глядачів, які відвідують львівський театр ляльок. Він ще й гли546

бокий психолог, тонко відчуває настрій заданої “зеківської” теми. В ідеалі мені задум видається як довершене мозаїчне полотно життя. Пригадалися “Фрески” Параджанова. Чи підсвідомо, а чи свідомо постановник теж використовує цей прийом. Лібетові, все ж майстрові мініатюри, добре вдаються оці розкидані сцени, розпорошені друзки дії. Зрозуміло, за дві вистави годі було сподіватися довершеної цільної картини. Цікаво, що, навіть порівнюючи першу та другу вистави, доходиш усвідомлення: мазки картини додаються, образи відшліфовуюється. Вистава викликає неадекватну реакцію. І не лише глядача. Здавалося б, хто-хто, а актори, бувалі в бувальцях, не одну долю прожили, не одну біду перепустили через власне єство. Але рідко коли доводилося бачити майстрів сцени такими виснаженими, витиснутими, як цитрина.

— Розумієш, старичок, — ділиться Сергій Кустов. — Рано чи пізно людина доходить до сакраментального “Хто ми?”, “Де ми?”. За ці півтори години на сцені я, скидається, постарів років на десять. Не покидає думка, зронена якось одним із “ве-вешників”-полковників, що ми живемо в часи, коли в державі узаконені норми зони, а закони верхів — фікція. Нині спокою мені не дають і слова “що за люд, що за держава...” або “хто тут чесний, хто тут злодій...”. Це Іван Франко. “Лис Микита”, над постановкою якого працює режисер Кустов. Але то вже інша казочка... Світська стодола Олеся Ганущака

547

Міліцейський кур’єр 17-23 червня 1999р. Театральні прем'єри ПРО ЖИТТЯ ЗА ГРАТАМИ ІЗ ЛЮБОВ'Ю І СПІВЧУТТЯМ Прочитавши афішу вистави “Вік волі не бачити” та ще й із підзаголовком “вечір “блатного” романсу”, прем'єра якої відбудеться 20-21 червня у приміщенні Першого Українського театру для дітей та юнацтва, можна подумати, що це чергова спроба надати глядачеві нову порцію чи то “чорнухи”, чи то “полунички”, від яких уже давно звело щелепи. Але автори п'єси і вистави Леонід Лібет, Михайло Євшин, В'ячеслав Полянський вважають — це тільки на перший погляд. Звісно, персонажі вистави — “мешканці” зони. Сюжет побудовано на історіях їх непростих доль. Та не це є головним. Воно відходить на другий план під впливом двох рушійних сил, що надихали авторів у роботі. Любов і співчуття. Тільки вони здатні щось створити і знайти відгук у людських серцях. Особисто я не пам'ятаю, коли театр, принаймні в Україні, піднімав тему в'язниць і таборів. Тема дуже важлива і надто важка. Я маю на увазі не табори політв'язнів. Це ми бачили. Були “кришталево чисті” політв'язні та “жахливі монстри — охоронці”. Але це — щось зовсім інше. Тема набагато ширша. Нам хотілося сказати, що всі ми однакові, незалежно від соціальних щаблів і, так би мовити, від “місця проживання”. Багато друзів нашого дитинства на деякий час опинялися по різні боки ґрат. Бік залежав від випадку, від долі та від Янгола-охоронця. Люди змінювалися під впливом обставин і на краще, і на гірше. Стихає в часі музика романсу. Забуто силу й смак шляхетних слів. Забуто про уклін, забуто реверанси.. Луна в ефірі зовсім інший спів. Зрубали сад, зав'яли хризантеми, до “Яру” коні більше не несуть. Десь загубився ніжний квіт романсу, змінився час, у нього інша суть. Але усупереч і простору, і часу, ніхто не зробить вияв душ брудним. Романс завжди залишиться романсом. Хоч буде він із присмаком “блатним”. Життя одне і іншого не буде, Одна земля в нас і одне буття. Усі ми грішні, бо усі ми — люди. В нас ті ж самі душа І почуття. В нас ті ж самі і доля, і недоля, Похмурий погляд, посмішки ясні. В нас ті ж самі і воля, і неволя, Ми ті ж самі співаємо пісні... Саме такі романси на музику В'ячеслава Полянського лунають у спектаклі. Композитор разом із своїм сином Тимуром надали їм сучасного звучання. Пісні і подібні, а здебільшого зовсім не подібні на знайомі усім “блатні мотиви”. В'ячеслав намагався створити музику загальнолюдського звучання, де і танго, і вальс, і “попса”, все, що може, так чи інакше, зачіпити струни серця, викликати емоційне відлуння. Саме так, з любов'ю, повагою І співчуттям до своїх героїв став ляться актори, задіяні у виставі. Це — народний артист України Сергій Кустов, Юрко Глущук, Ігор Комин, Олександр Ванцлов, Ігор Герман, Сергій Соколов, Валентин Шершун Саме про це співають фінальну пісню Наталка Потапенко І Карлен Мкртчян. Саме так ставилася до втілення задуму в життя і постановочна група — Леонід Лібет, Володимир Аржанов, Михайло Євшин. Може, в деяких сценах усе буде нагадувати пародію чи то на естрадних зірок, чи то на життя.

548

Але про то судити глядачеві. Автори не претендують на якесь глобальне висвітлення цієї проблеми, тільки намагаються хоча б злегка торкнутися її. З любов'ю. З повагою. Із співчуттям. “Я вирішив знехтувати найбільш дикими, кривавими та жахливими епізодами життя в таборі. Я міг би розповісти про людину, яка зашила своє око. І про людину, що вигодувала поранене пташеня на лісоповал). І про... І про... Але мене цікавить життя, а не в'язниця. І люди, а не чудовиська. Дехто вважає, що табір — це пекло. Я ж думаю, що пекло — це ми самі.” (Сергій Давлатов). Наш кор.

“Ратуша” 8 серпня 2002 р. ВИСТАВА ДЛЯ ЗЕКІВ Прем’єра вистави “Век свободы не видать” (за творами С. Довлатова, режисер — Л. Лібет) відбулася у червні 1999 року в Палаці учнівської молоді, що на пл. Петрушевича (директор — В. Рудницький, голова депутатської комісії культури та дозвілля). З цією постановкою актори їздили по в'язницях. На акцію активно відгукнулася преса. Ось заголовки деяких статей у львівських та київських виданнях: “Зона-ІІІ”, “У театрі облаштували СІЗО”, “Антреприза суворого режиму”, “Вечер “блатного” романса прошел в зоне на “ура!”, “Про життя за ґратами, Із любов'ю і співчуттям”, “І на сцені, і в житті — “строгий режим”. Цього разу виставу, яку, за словами директора ТзОВ “Саторі” (саме ця фірма представляла постановку) Я, Гандзюлевича, реанімували, відбулася в Першому українському театрі для дітей та юнацтва. Цю акцію було заплановано на 30 липня, але у зв’язку з загальнонаціональним трауром перенесено на 2 серпня. Напередодні (1 серпня) скликана з ініціативи в. о. начальника відділу мистецтв та організацій дозвілля Ярини Коваль комісія переглянула виставу. До складу комісії входили: Ярина Коваль (в, о. начальника відділу мистецтв), Ольга Калита (психолог-практик), Марія Лукащук (мистецтвознавець, психолог), Галина Воловецька (режисер театру імені М, Заньковецької), Наталя Криничанка (голова клубу “Етра”, поетеса, виконавиця власних пісень), Олександра Захарків (доцент кафедри української мови НУ “Львівська політехніка”), Михайло Павлишин (заступник голови обласної організації “Меморіал”), Василь Щеглюк (заступник голови комісії з дотримання законодавства про мови та державну символіку України у м. Львові), Оксана Челепіс (інспектор відділу мистецтв та організацій дозвілля), а також були присутні Валерій Мачалін (директор Першого українського театру для дітей та юнацтва) Ярослав Гандзюлевич (директор ТзОВ “Саторі” Комісія не рекомендувала проведення вистави на сцені театрів Львова Ярина Коваль, в. о. начальника відділу мистецтв та організацій дозвілля: “Не може в українських театрах іти низькопробна вистава. Про тюремне життя писали Б. Антоненко-Давидович, 0. Солженіцин (“Один день Івана Денисовича”) та багато інших авторів, а найкраще цю тему розкрив Ф.Достоєвський (“Злочин і кара”). Якби організатори робили постановку на основі класики, у тому числі російської, це інша річ. Твори Довлатова — низькохудожні, 549

вони не відповідають тим ознакам художнього твору, з якого можна було б “ліпити” сценарій. Я прийняла рішення про недопустимість проведення низькопробних вистав у театрах Львова. Запланована постановка відбулася з огляду на те, що між театром і ТзОВ “Саторі” укладено угоду, щоб не виникло якихось проблем, зокрема фінансових, у театру, аби не розпалювати дужче й так напружену ситуацію. У Львові нині засилля низькопробності. Я проти цього. Це моя політична позиція, і на моєму боці закон. Мене як українку обурює: невже російська мова — це безконечна нецензурщина, якою просякнута вистава? Актори працюють не з бутафорними предметами, а зі справжніми сокирами. Один з героїв звинувачує у всіх бідах євреїв. Чи це провокація? Чи такі слова є в Довлатова? На мою вимогу організатори сценарію не подали. Може, під час перегляду було опущено певні моменти, які нам не вдалося відстежити, Я. Гандзюлевич очолює товариство з обмеженою відповідальністю, тому не дивно, що вистава вийшла обмеженою”. Галина Воловецька, режисер театру їм. М. Заньковецької “Серед акторів, які брали участь у виставі, є дуже цікаві особистості, вони віддаються тому, що роблять. Є також цікаві режисерські знахідки, Але сам матеріал — це вже вчорашній день. Свого часу він був викликом політичній системі, режимові, який змушував людей ставати тваринами. Постановники акцентують, що серед тих, хто перебуває в зоні, теж є люди. Але, на мій погляд, і актори, і режисер могли б знайти вищої якості матеріал, бо він занадто засмічений мовно. Найнегативніше моє враження — від пісенного матеріалу, це блатні пісні, і при цьому найнижчого ґатунку. Обмеженим є коло осіб, на які розрахована вистава. Природно те, що в місцях позбавлення волі вона викликала схвальний резонанс, бо люди, які там перебувають, прагнуть співчуття до себе. Я б побажала, щоб творча група, яка працювала над виставою, зважила всі “за” і “проти” і прислухалася до думки інших людей, насамперед митців, і, можливо, зробила певні висновки для себе. Актори варті матеріалу вищого мистецького рівня.” Наталія ДУДКО

БЛАТНА ВОЛЯ РЕЖИСЕРА У БРУДНИХ ЧЕРЕВИКАХ АКТОРІВ Прем’єра російськомовної вистави “Вовек свободы не видать” пройшла довгий шлях від режисера до глядача, крізь кабінети багатьох працівників Львівського відділу культури, у яких ледь не заблукала... Театральні прем’єри фірм “Саторі” відбуваються не так часто, проте жодного разу вони не обходяться без якогось скандалу. Згадаймо презентовану місяць тому постановку за п’єсою Красногорова “Давайте займемося...”, яка а оригінальній версії звучить як “Давайте займе мось сексом”. Власне, проблеми тоді виникли якраз через назву: жоден львівський театр не погодився дати в оренду свое приміщення для вистави з такою назвою. Тож довелося замість останнього слова поставити три крапки.

550

551

Нещодавно фірма “Саторі” показала свою нову роботу — російськомовну виставу “Век свободы не видать” за творами Сергія Довлатова. Цього разу полум’я скандалу розгорілося через мову і назву вистави, показ якої заборонили за два дні до пре м’єри. Гасили вогнище офіційними листами-скаргами, пропозиціями скласти кваліфіковану комісію для оцінки вистави та посиланнями на високий гуманізм творів Довлатова. “Мені сказали, що це шоу для зеків, — обурюється президент фірми “Саторі” Ярослав Гандзюлевич. — І все. Не було професійного розгляду сценарію, постановки, музики і композицій, на підставі якого можна говорити, на скільки професійна зроблена вистава. Було лише політиканство довкола російської мови. Я не розумію, навіщо це робити, якщо у Львові російськомовних вистав у кращому разі дві-три на рік? Навіщо загострювати проблему там, де її немає? Крім того, мені сказали, що п’єса не підходить до української ментальності. А на моє запитання: “що таке українська ментальність?” професійний психолог, який займається вив ченням впливу на свідомість громадськості, відповів: “Це протилежність до російської! Словом, ситуацію штучно перенапружують. Навіщо?..”. Втім, на мій погляд, працівники відділу культури даремно так сильно хочуть заборонити виставу. Адже, якби вони пильніше до неї при дивилися, то зрозуміли б, що пересічному глядачеві, який відвідує час від часу театр, вистава “Век свободы не видать” буде просто не цікавою. Показ п’єси зацікавить хіба що певний прошарок населення — в’язнів: де у кого болить, там він і руку тримає. Вже третій рік актори з виставою “Век свободы не видать” вдало га стролюють місцями позбавлення волі, яких, до речі, щороку стає все більше. За статистични ми даними, сьогодні за гратами знаходиться більше людей, ніж при сталінському режимі. Тоб то подібні гастролі — мудрий хід організаторів, а ось вносити в широкі маси блатний гумор з ненормативною лексикою — не дуже. Прем’єра вистави, що відбувалася у Театрі Юного Глядача, зібрала багато людей причетних якимось чином до театру: в залі були присутні відомі актори львівських театрів, театрознавці і просто любителі сценічних видовищ. Аплодували довго і стоячи, однак, це мабуть, свідчить не про те, що глядачам сподобалась вистава, а про вихованість глядачів. Хоча, як запевняє одна моя подруга, — журналістка, доки ми аплодуватиме мо бездарам і халявщикам, доти нас годувати муть подібними “ласощами”... І кілька слів власне про виставу. Їі дія відбу вається у СІЗО, тобто таборі особливого ре жиму. Герої Довлатова — аутсайдери — зайві у цивілізованому світі істоти. І складно встановити, відреклися вони від соціуму самі, чи їх було викинули з нього, адже цей процес взає мопов’язаний. Долі незалежних в душі людей в умовах страшної неволі. Це люди, які відкриті для спілкування, навіть тоді, коли відомо, що “Век свободы не видать”. І тут немає домішків політики, як і немає реальних прототипів. Все це вигадка, правда, на стільки реальна, що інколи стає страшно. Завдяки Довлатову починаєш помічати те, чого раніше не спроможний був побачити. До того ж, через збільшуюче скло. Хтось із відомих людей казав, що в літературі Довлатов існує так само, як геніальний актор на сцені: він “витягує” найпровальнішу роль. На жаль, актори, задіяні у виставі, справилися зі своїм завданням не так добре. Їх було семеро: Леонід Лібет (сержант 552

Алєханов), Юрій Глущук (майор Токар), Сергій Соколов (рецидивіст Купцов), Анатолій Штанько (автор), Олексій Ванцлов (капітан Прищепа), Олександр Коленко (диктор радіовузла), Роман Скоровський (єфрейтор Петров). “Бомжуватого вигляду, неголені, у розтягнених светрах, старих штанах та брудних черевиках вони повсякчас матюкалися і спльовували просто на підлогу —так писав Довлатов.... Композиційно вистава поділена на мікроновели. Кордон між ними — пауза та слова автора... А в перспективі у фірми “Саторі” — нові постановки. Вже на осінь вони планували вис таву за мотивами творів Салтикова-Щедріна, та “Божевільну” Лайзи Мінеллі. Цікаво, чи об ійдеться хоча б цього разу без скандалу? Та чи зуміє прем’єра привернути до себе увагу чи мось іншим, крім нього? Катерина КИРИЛОВА

В своё время была, натурально, изготовлена и пародия на “Век свободы не видать”. Называлась она вполне предсказуемо:

ВЕК РОЛИ НЕ ВИДАТЬ! Самодеятельная, т.е. мы сами её делали, музыкально-исправительная композиция о нелёгкой, а подчас и трагической судьбе актёров и близких к ним по настроению людей. ВЕДУЩИЙ: Дорогие друзья и приглашённые! А также все случайно зашедшие сюда! В нашем Русском (ха-ха-ха!) Доме …. часов … минут, плюс-минус вся жизнь. Поздравляю всех с (страшно подумать!) 40-летним юбилеем знаменитого театра “Гаудеамус”! ХОРОМ: Своим поклонникам и покровителям Мы сообщаем непреложный факт, Что снова выйдем мы на сцену к зрителям, И в зале все сердца забьются в такт. Театр! Душа моя полна огня, Театр! Испепеляешь ты меня, Театр! Я твой извечный арестант, Бушует бешеный талант В твоих стенах! ВЕДУЩИЙ: В этом театре я многое понял. Постиг, так сказать, несколько непростых истин. Вот они: значимость роли вовсе не соответствует размеру текста. Именно за огромным текстом чаще всего прячется крошечный артист, который, кстати, никогда толком этого самого текста не знает. Я сам им был, мне ли не знать, что это такое… То, что я увидел и, главное, услышал в этом театре, меня потрясло и продолжает трясти до сих пор. Я увидел, как низко может пасть актёр. И как он же способен совсем наоборот! Это поразительно, но это – факт! Я воочию убедился, что такое не553

приход на репетицию, или такой приход на неё! что лучше бы он не приходил вовсе! Потому что непонятно, как человек в таком состоянии вообще может ходить? т.е. передвигаться с помощью рычажного способа перемещения в пространстве, а не, скажем, ползти, или катиться… Я увидел бессмысленность во взгляде. Необязательность, обыденную, как сырость в носоглотке. Короче говоря, театр, в котором я играл, был… прекрасен! ХОРОМ: Эй! Кто там с картами? Иль с гороскопами? Какие звёзды нам? Какая масть? Возьмёмся за руки и крикнем: “опа!” мы, Поодиночке чтобы не пропасть! Театр! Душа моя полна огня, Театр! Испепеляешь ты меня, Театр! Я твой извечный арестант, Бушует бешеный талант В твоих стенах! ВЕДУЩИЙ: Повторяю, этот театр был….прекрасен. Когда-то. Как ни странно, здесь сохранились старые театральные анахронизмы, как-то, репетиции, спектакли, волнение перед выходом, гастроли за чужой счёт и т.п. Но, со временем, а его прошло, как вы можете догадаться, 40 лет, содержание этих понятий решительно изменилось, причём до неузнаваемости даже близкими родственниками. Чрезвычайно ценятся и стали предметом гордости и даже зависти такие категории, как незнание текста, возможность сорвать репетицию, дармовая выпивка и такая же закуска… ХОРОМ: В глаза друг другу смотрим не опасливо, И откровенно можем мы сказать, Что были счастливы, да! были счастливы, Никто не сможет этого отнять! Театр! Душа моя полна огня, Театр! Испепеляешь ты меня, Театр! Я твой извечный арестант, Бушует бешеный талант В твоих стенах! ВЕДУЩИЙ: Итак, мы начинаем наш концерт, посвящённый 40-летию театра “Гаудеамус”. Способный молодой артист, муж и отец Валентин Шершун хочет поделиться с нами и с вами своей перепиской со своим другом, каковой пребывал недавно в местах сильно отдалённых. ПИСЬМО ДРУГУ А я сижу один на коечке, Пишу письмо дружочку Боречке. А Боря щас по Хайфе топает, И мне назло моцу там лопает.

Он плыл туда на теплоходике, Причём, на постоянном взводике, Чтобы подвергнуть всё сомнению, Святую Землю осквернению

554

Когда же теплоход причалил к пристани, Толпа встречала криками и свистами, И налетели тут дружки “сохнутские”, Евреи поголовно, а не русские!

И даже попросил прощения За половые извращения! Евреи все в недоумении – Откуда у него такое рвение? И, несмотря, что Боря не еврей, Кинули ему немного шекелей!

Один из них кричал на Боречку, Устрою, мол, головомоечку! А Боря головой потряхивал, И кое-чем в ответ помахивал!

Щяс репутацию скандальную Он демонстрирует внахальную, Евреи рукоплещут Боречке, А я сижу один на коечке!

Дар речи Боря не утратил, Всё больше напирал на матерь,

Ведущий: Дружба! Вот что согревает наши сердца в холодных гримёрных. Старожил театра, ветеран труда и зарплаты Сергей Соколов, ученик Паваротти и Шаляпина, жутко хочет спеть тоже песню, и не жутко хочет её спеть, а спеть её просто жутко, и тоже о своём друге, извините, кореше, с которым его связывают не только профессиональные, но и чисто национальные интересы, поскольку оба они являются представителями титульной нации нашего РУССКОГО ДОМА. О КОРЕШЕ… Когда в свою квартиру дверь откроешь, Не думай, если сможешь, о плохом, Ведь под ковром лежит твой лучший кореш, Твой корешок в отрубе под ковром!

Мне надоело, подла, ставить тут, Понять меня, увы, никто не может, А, между тем, меня в Европе ждут, И Клара мне, естественно, поможет!

Мой кореш, братцы, корешок, что надо, Один поллитра может раздавить! Он точно знает, сколько выпить надо, И приблизительно – сколько закусить.

Изрάиль! Он меня всегда поймёт, Евреи от меня там ждут оргазма!” (Я никогда не думал, что дойдёт Он до такого странного маразма…)

Весь с ног до головы подзагоревший, Скорей всего брюнет, а не блондин. В театре, ходят слухи, преуспевший, И говорящий всем, что он – о д и н!

Тут начался страшнейший кавардак, Мы с ним по-настоящему напились, Наутро так крошился мой чердак, Что уши, как пельмени, отвалились!

Однажды, помню, был спектакль плох, Ну, прямо скажем, не спектакль, а мука, И кореш мой издал нетрезвый вздох, И мне сказал: “Завязываю,сука!

Всё! Хватит! На хер! Завязал! Моя семья такому будет рада. (А кореш мне по-пьянке рассказал, Что он – еврей. Тут разобраться надо…)

ВЕДУЩИЙ: Да! Что тут говорить! Жизнь актёров трудна и многосложна. Исключительно много зависит от таланта, артистизма и, конечно, от той самой госпожи “Удачи”, которая наряду со служанкой ”Неудачей” часто является решающей в актёрской судьбе. Своими мыслями на этот счёт хочет поделиться с вами Александр Ванцлов, тоже, кстати, актёр.

555

ВЕК РОЛИ НЕ ВИДАТЬ! День за днём, и ночь за ночью Жизнь проходит, жизнь летит в трубу. Ох, узнать бы, кто мне напророчил Актёрскую нелёгкую судьбу!

Неужели вы все – идиоты? Поделюсь я истиной простой: Если есть здесь гениальный кто-то, Значит, это – я! Никто другой!

Я ведь не простой актёр, ох, не простой, Знаменит я тем меж мастерами, Тем, что текст любой, да! текст любой Я учил с закрытыми глазами.

Жаль удача ходит не со мной, Блин! На неудачи жизнь богата, Чувствую и сердцем, и душой – Век ролей мне не видать, ребята!

Режиссёры! Чем я заслужил, Что в ответ на все мечты и мысли Вы в меня вонзаете ножи Ну, конечно, в переносном смысле…

Кто-то где-то снова пишет ложь, Кто-то понимает всё превратно, Против режиссёров не попрёшь, Век ролей мне не видать, ребята!..

Ведущий: И в заключение нашего юбилейного концерта группа актёров с медицинским уклоном в попытках самовыражения дарит свою песню всем, кто вовремя сдаёт все необходимые для жизнедеятельности и нормального творческого процесса анализы. Счастья и бодрости вам, чтоб вы все… были здоровы! АНАЛИЗ ЖИЗНИ АКТЁРОВ И АРТИСТОВ

РАТУША № 41 (903). 18 грудня 1999 р

Одни актёры по театрам разбрелись, Другие по банкетам рассосались. Но все выходят с удовольствием на “бис!” Таков театроведческий анализ!

Одни ходили тёмных туч темней, Другие просто сутками смеялись. Все внешне походили на людей, Таков биологический анализ!

Одни попали в неводы любви, Другие сами к ней в объятия упали, И там забыли про регалии свои, Завидный эротический анализ!

Одни на сцене вытворяли чудеса, С другими чудеса всегда случались. Но все буквально потрясали небеса, Таков он, потрясающий анализ!

Одни кормили уличных собак, Другие чёрти-чем питались. Все веселиться не любили натощак, Таков пищеварительный анализ!

Мы все прошли в искусстве сложный путь, Мы навзничь падали, и снова поднимались. Но нас нельзя, нельзя с пути свернуть, И это – окончательный анализ!

Одни спасали душу грешную свою, Другие от дождя и холода спасались Душевно собирались по рублю, Таков душеспасительный анализ!

2002 г.

556

Прем'єри БАГАТО ГАЛАСУ З НІЧОГО? Давно такого вже не пригадую. Під завісу збігаючого року шанувальників Мельпомени запросили на кілька обжинків. Попри нарікання на застій у театральному житті Львова, майстри сцени потвердили, що вони — у пошуку. Серед останніх прем'єр виділено дві, хоча й не співрозмірні. По-перше, наробили вони галасу ще напередодні. По-друге, йдеться про жанр, якось ніби забутий. Нарешті, нонсенс, у академічному ставили оперу, а в оперному — мюзикл... А прем'єр наш без штанів Борис Озеров знову усіх здивував. Бодай навіть тим, що “накаркав” дійство навпомацки, на другій прем'єрній виставі “Регтайму для мандоліни з театром” згасло світло. Хтось із присутніх дотепнув: “Так цим жидам і треба!..”. Скажу, не зовсім, і не всі... Банал у тім, що відбулося відімкнення електроенергії “за графіком”. Повість Доленги-Мостовича “Незвичайна кар'єра Никодима Дизми” — річ гротескова. Тема службового ро сту різного кшталту пройдисвітів, які пробиваються що “в князі із грязі”, — доволі вдячна, на перший погляд. Бо тут, видається, можна чітко виокремити того ж “про хіндея”, вибудувати сюжетну сходову клітку, котрою цей герой прошкує до вершин слави. Це теоретично. Практично ж, і Гоголь, і Ільф з Петровим, і той же Доленга-Мостович торували окремішню стежку своїх шукачів долі.

557

Знаний журналіст, а паралельно й письменник, Юрій Чернявський довгенько підступався до Никодима Дизми. Виношував ідею вкупі з Михайлом Євшиним осучаснити історію. А приземлити її, “оздобити” сучасною атрибу тикою запрігся Борис Озеров. Це сповна вдалося. Ремарки щодо панамського паспорта, вимкнення світла (чим і, вочевидь “накаркав”) особливо тепло сприймаються глядачем. Цілком органічно зазвучав В'ячеслав Полянський у аранжуванні сина — Тимура. Жанрові особливості мюзикла (та ще на джазовій основі) досить вибагливі. Музичні партії у супроводі фривольних кордебалетних варіацій доволі вдало нанизані на сюжетний стрижень. І на вістрі — Вадим Тадер. Як на мене, його Никодим Дизма — одна з найвдаліших робіт у акторській кар'єрі.. Ватерлінію запропонованого темпераменту підтримують Ігор Герман (Бочек і розпорядник), “граючий тренер”ЛеонідЛібет (Яшунський), Сергій Соколов (Куницький). Особливо тішить Тетяна Ткаченко у ролі Ніни. Супердама! На початку вистави Дизма вилізає із суфлерської будки. Видавалося, що й у фіналі він там знайде своє звичнемісце “ошуста брюховіцького”. Постановники вирішили інакше. Канкан життя неперервний. Усі лижуть приблудному зверхникові, даруйте, самі знаєте що... (самі обирали, панове!). А той, уже при “нашій” помочі здобувши течку прем'єра,.розгулює сценою без штанів. їм усе дозволено? Що дозволено Юпітерові, не дозволено бикові?.. Видається, саме в цій порі згасли жарівки в Опері. Це Никодима не зворохобило. Він уже надбав запас енергії, який його завше зігріє... Р.5. Старичок Вільям не мав рації. Переконалися, що перед згаданими прем'єрами галас зчинили недаремно. Олесь Снага

ДУША

НА 50-ЛЕТИЕ СОКОЛОВА С.Е.

Все мы, и красавцы, и уроды, Праведники, или кто грешит, Все у нашей Матушки – Природы Арендуем тело для души.

… На лучшей из планет, Что в космосе кружится, Нам выпало родиться, И прожить немало лет.

Для души мы тело арендуем, В нём тоскует и живёт она. Любим мы, ревнуем, иль психуем, В том, естественно, её вина.

Как яблоки в саду Дни наши созревают. В срок тихо опадают, Нашим близким на беду.

Кто-то постоянно лезет в душу, А, бывает, даже, что плюёт. Но никто мелодию не глушит, Если песня заберёт!

Ну, и что ж? Прошлого ведь не вернёшь, Что было правда, что ложь? Вряд ли сам разберёшь… По жизни мы идём, И всем предельно ясно: Он страшный и прекрасный Мир, в котором мы живём!

Ведь душа бессмертна и бесценна, Никому её не продавай. И не сразу, лучше постепенно Душу близким людям открывай…

Вдаль женщина зовёт, И не погаснут свечи. Непостижим и вечен Мир, который в нас живёт!

Что-то сердце сильно заворчало, С левой, как и надо, стороны… Если на душе не полегчало, В том ни капли нет её вины.

Ну, и пусть! Рядом с веселием – грусть. И с остановками путь. Главное – не свернуть!

А когда ей всё надоедает, Как надоедает всё всегда, То душа из тела улетает, И летит неведомо куда…

В путь много не бери, Знай, выйдя на дорогу, Что слово: ”Слава Богу” Лучше, чем: “чёрт побери”!

Все мы, и красавцы и уроды, Праведники, или кто грешит, Все у нашей Матушки – Природы Арендуем тело для души… Осень1999 г.

Нам в жизни повезло, Ведь за любую цену Вновь выйдем мы на сцену, Всем чертям, назло, назло! Только – так! Это – бесспорнейший факт. Наш не истреплется флаг, с ним победим мы мрак!

01.12.1999 г.

558

559

ПОЛЫНЬЯ Давно не вижу солнца из-за тёмных туч, И не подходит, и в замок не лезет ключ, И в телефоне лишь короткие гудки, И мысли все до отвращенья коротки… И опротивел даже самый сладкий грех, Не вдохновляет больше бешеный успех, И сводит челюсти мои отчаянье, И тянет, тянет к чёрно-белой полынье!.. Закреплена за мною эта полынья, Куда она, куда она, туда и я… Уходит смысл из самого глагола “жить”, И надоело хлеб жевать и водку пить, Сидеть, стоять, ходить, молчать и говорить. Вот-вот порвётся та невидимая нить, Та нить, которая меж телом и душой, Она протянута, конечно же, не мной… И нарастает напряжение во мне, Остынуть можно только в чёрной полынье!

Лето 2001 года. Санкт-Петербург, Репино, на вилле двоюродного брата Виталки Молотова

Она повсюду, всюду эта полынья, Куда она, куда она, туда и я… Всё отложил на день, на месяц, на потом, Дышать могу лишь широко открытым ртом, И непонятно – это шепот, или крик? Что впереди? Быть может, век, быть может, миг. И почерк собственный с трудом читаю я, И вот совсем, совсем уж рядом полынья! Но вдруг прорезалось в сознании моём: Ведь полынья давно покрылась крепким льдом! Ведь был же шанс! Была, звала же полынья, Куда теперь, куда теперь поденусь я?..

М.Олейникова, Л.Либет, М.Евшин в сп. “Последнее шоу” 13.12.2000 г.

560

561

НЕСТАНДАРТНОМУ В.П.БУТОРИНУ НА 60 ЛЕТИЕ 21.05.2001 Г.

Далее идут стихи, рождённые не только всем незабываемым образом жизни В.П.Буторина, но и по его прямому приказу, изданному перед его же 60-летием:

Из укромных, тайных штолен, Не оглядываясь взад, Появился В.Буторин Шестьдесят годов назад. Мир был очень неспокоен: Сталин, Гитлер, много сук. Им назло В.П.Буторин Кандидатом стал наук! Говорят- неладно скроен, Но зато – как крепко сшит! Если трахнет В.Буторин, Всё, буквально всё трещит! К счастью путь давно проторен, Каждый ведь из нас постиг: Надо жить, как В.Буторин, Счастлив станешь в тот же миг! Мир вокруг цветист, огромен, Хоть и много в нём гавна. Но ведь есть и В.Буторин, Это, братцы, недарма! Если ваш рояль расстроен, Не пугайтесь, мужики, Коль на клавиши Буторин Кинет, выпив, кулаки. Бах, Чайковский и Бетховен Зазвучат тогда сильней. Отмолотит их Буторин Филармонией своей! Кто-то жизнью недоволен? Мало денег? И идей? Посмотри, как В.Буторин Чешет по судьбе своей! Как уверен и спокоен, Обаятелен, речист. Ведь недаром В.Буторин Замечательный артист! Он улыбчив, лих и скромен, Муж, поэт, доцент, отец. В общем, наш В.П.Буторин Это просто – весь п и з д е ц!

Одной ногой стою в могиле, Другою – по уши в говне. Безудержно, по страшной силе Стихи рождаются во мне.

Мои стихи – как “альтер эго”, Как “плюс” и “минус”, “дежа вю”, Они и “альфа”, и “омега”, И “эпсилон”, а также – “ мю”.

Плодятся, просто как котята, Как птицы “феникс” из огня, Они мне нравятся, ребята, Поскольку лезут из меня!

Стою с лицом убого-кислым, Не знаю, в чём моя вина? И крик: “Спасите коммуниста!” Звучит опять же из говна.

Они – как срез опасной бритвы, Лёд на вершинах Гималай, И шепот утренней молитвы, Вода и камень. Ад и рай.

Ведь я – одной ногой в могиле, Другою – по уши в говне. Безудержно, по страшной силе Стихи рождаются во мне…

*** Когда окажется гитара под рукой, Взять попроси её Ванцлóва,— Тогда польётся музыка рекой И смысл приобретает слово Не каждому дано суметь Откликнуться ответным чувством, Не каждый может сердцем петь И согревать своим искусством. Ванцлов становится другим, Лишь только пальцы струн коснутся,— Пылает радуга над ним, И кони по небу несутся. Сорвётся с губ его строка И по душе вершит движенье, В гриф превращается рука, А струны — в пальцев продолженье. Мелодий звуки горячи, А взгляд пронзителен и ясен, Он самый сильный из мужчин И, словно женщина, прекрасен. В запале зрители твердят: Всё это чья-то злая шутка, Не он стоит в очередях, Не он толкается в маршрутках. Всё это он — и тот, и этот. И в этом, видно, счастье наше, Что согревает своим светом Нас этот разный Вáнцлов Саша. Дина и Миша Евшины 26 февраля 2001 года.

21.05.2001 г.

562

“БЕЗУМСТВО — ЦЕ НОРМА” У цьому переконаний один Із персонажів нової вистави театру “Гаудеамус” за п'єсою Валентина Красногорова “Давай займемось сексом!”. Цією прем'єрою керівник театру Борис Озеров та режисер Леонід Лібет вирішили відсвяткувати 40-ліття колективу “Гаудеамус” — (у перекладі з лат. — будемо радіти). І справді, актори театру вміють радіти і радувати своїм мистецтвом глядачів. ...На сцені — обмотані мотузками і підвішені на них автомобільні камери (сценографія Михайла Євшина). Вони теж беруть участь у виставі, допомагають акторам, граючи роль то предметів інтер'єру (стіл, крісла, ліжко), то м'ячів, то декорацій. Музика — від сучасних танцювальних ритмів до увертюри І. Дунаєвського з фільму “Діти капітана Гранта” — також створює відповідну атмосферу (звукорежисер Юрій Ковтун). Персонажі говорять про секс. Ім бракує його в реальному житті, тому доводиться фантазувати. Чоловік і Дружина (Олександр Ванцлов та Анастасія Звєріна), Професор і Дівчина (Сергій Соколов та Тетяна Береза) пропонують одне одному зайнятися сексом. Професор, котрий “лікує фригідність та імпотенцію”, ніяк не збагне, чому “бути алкоголіком, бандитом чи навіть депутатом не соромно, а імпотентом соромно?” Дружина проти традиційного ліжка вночі при зашторених вікнах. Вона хоче кохатися у під'їзді, на траві, у концертному залі... Дівчині все навколо (крісло, дерево) нагадує про секс. А Чоловік воліє розмовляти І відкладати конкретні дії на потім. Лише з появою Санітара (Анатолій Штанько) стає зрозуміло, що дія відбувається у... психіатричній клініці. Розповівши “історію хвороби” кожного персонажа, Санітар скаржиться на власне життя: “Мій день проходить у цьому божевільному світі, а ввечері я повертаюся у ще більш божевільний світ”. І дійсно, ми вже перестаємо 563

Хоть мир театра нереален, Неуловим, как свет, как тень, Но крик: “Я, бляди, гениален!” Звучит реально каждый день...

помічати тоненьку грань, яка відділяє божевілля від “нормальності”. Можливо, тому персонажі вистави сприймалися як нормальні люди. Вони, як і ми, змушені “жити — як можемо, бо не можемо жити — як хочемо”. Таке життя... “Гаудеамусу” Бориса Озерова — 40 літ. Стільки ж і Мойсей блукав зі своїм народом у пустелі. Проте, на відміну від пророка, Борис Озеров усвідомлював, куди йшов і чого прагнув. Саме тому його вистави мають успіх, а сам режисер перебуває у постійному пошукові нових п'єс, нових акторів, нових творчих задумів. Людмила ПУЛЯЄВА.

18 червня 2002 року

А тайны с каждым годом глуше, Невзрачнее и не нужней. И остывают наши души Всё явственнее, всё сильней... Но – летят от всех нас, безутешных, Возгласы надежды и любви: “Отче наш! Прости! Прости нас, грешных! Господи! Всех нас благослови!”

НА 40-ЛЕТИЕ ТЕАТРА “ГАУДЕАМУС” ...В театре творчества всё меньше, Всё больше хамства, матюков, Всё чаще оскорбляет женщин, Да и нередко мужиков.

25.04.2002 г.

Все меньше радости и чувства, Всё больше лет прожитых жаль. А боль и искренность искусства Уходят вдаль. Уходят вдаль...

Индивидуальная работа над текстом пьесы “Давай займёмся сексом” с актрисой Татьяной Берёзой. А было это 23.11.2002 г.

Как возродить ту красоту? Тот блеск, то счастье, невозможность? Как птицы, мёрзнем на лету, В почёте страх и осторожность. Чего служенье муз не терпит? А если терпит – почему? И кто нас дёргает и вертит? Никак я, братцы, не пойму. Театра остриё все реже Пронзает надоевший быт. Давно утраченную свежесть Навряд ли кто-то возвратит.

Татьяна Берёза прямо на сцене ТЮЗа учит Александра Ванцлова некоторым премудростям, вытекающим из названия спектакля. 01.12.2002 г.

564

И голоса друзей все тише, Все больше кривят рот враги... И всё быстрее едет крыша На двигателе “кочерги”.

Татьяна Берёза и её “старикашки”. Трускавец, 26.04.2002 г.

565

Наша пародия на спектакль “Давай займёмся сексом!” называлась, в это трудно поверить,

Сцена провинциального театра в захолустном городке где-то на западе Украины. Впрочем, слово “запад” тут ни при чём. Действие может происходить где угодно. По центру сцены мается Актёр. Он абсолютно трезв. Заходит Актриса, неумело кося под балерину. Ж. – Давай займёмся театром! М. (поперхнувшись) Что это на тебя нашло? Ж. – Ничего. Ты что, против? М. – Мне кажется, что сейчас не время и здесь не место. Ж. – У тебя всегда для театра не время и всегда на место! А почему им нельзя заниматься на лестнице в тёмном подъезде, или в тесном и тоже тёмном “РАФике” по дороге в Трускавец? Почему не на симфоническом концерте? Почему мы им занимаемся только на плохо приспособленной для театральных утех неопрятной сцене ТЮЗа, а? М. – Потому что на сцене- удобнее. Ж. – Цыц! Пропала жизнь! Что я видела? Что? Если рассказать – никто ведь не поверит! Вот и остаётся только в театре забыть о своих мелких, средних и крупных неприятностях. М. – Послушай, если уж ты так хочешь заняться со мной театром… Ж. – А почему ты решил, что с тобой? М. – Ни фига себе! Но ты же сама только что сказала: давай займёмся театром! Дура! Ж. – Сам дурак! Я же не сказала – с тобой. Просто – давай займёмся театром! М. – Просто? Ж. – Просто. М. – С кем? Входит Постановщик. П. – Я вам скажу! Давайте займёмся театром со мной Ж. – Мама! Ни хрена себе вариантик! Но мы вас не вызывали. Кто вы, собственно, такой? П. – Вызывали, не вызывали, какая в жопе разница! Вы ведь хотите заниматься театром? Так ведь? А это – вид безумия. Но я вас вылечу. М. – Вы что, думаете, что мы – ненормальные?

П. – Я не думаю. Я знаю. Вообще, вам необыкновенно повезло. Я – как раз тот человек, который вам нужен. Ж. – Докажите это. П. – Моя репутация не нуждается в доказательствах. Одно моё имя говорит само за себя. Одно! М. – А второе имя за кого говорит? Ж. – А! Так вы, очевидно, режиссёр? П. – Не совсем. Я – всемирно известный специалист, театролог и театропатолог. Организую театральную фригидность, восстанавливаю творческую импотенцию. Работы много. Устаю. Никто в мире не знает, что такое – театр. Один я! Я посвятил ему всего себя и ещё кое-кого. Я отдал ему, гаду, лучшие годы своей молодости и старости, успешно проскочив весьма кратковременные зрелые годы. Вы не представляете себе, какой огромный и красочный мир откроется вам, когда я начну им с вами делиться. Делиться прямо здесь, на ваших глазах! М. – Бежим отсюда! П. – Стоять! Продолжаю. Театр бывает античный, средневековый, театр эпохи Возрождения, романтический, классический, реалистический, театр абсурда и театр Ромы Виктюка. Ж. – Скажите, а вы – нормальный? П. – Да. А что? Ж. – Но ведь за театр не платят! Как и где мы будем жить без денег? П. – Да где угодно! На скамейке, в деревушке, у тёти Мани, у дяди Вани, наконец! И везде нас будут встречать духовые оркестры, и в нас будут бросать цветы в горшках, овощи и фрукты, а мы будем пить, пить и пить и заниматься театром. Параллельно. Ж. – Нет, вы всё-таки скажите – вы нормальный? П. – Конечно. А что, не видно, что ли? Ж. – Тогда расскажите нам про ваш постановочный список. Он, вероятно, у вас невероятно длинный? П. – Список? Список-то, да, у меня, знаете ли, не короткий. Ж. – Ну, сколько вы поставили спектаклей? 10? 20? 30? П. – Да вы что? За кого вы меня принимаете? Мой список значительно больше! Но…должен признаться, что список-то есть, но вот спектаклей в нём… Но дело не в этом. Давайте займёмся, наконец, театром! Ж. –(мужчине) Давай лучше убежим! П. – Стоять! Займёмся в смысле учебном. Будем изучать теоретические основы. Историю. Технику. Упражнения. Тренировка голоса. Кричать. Стонать. Визжать. Материться. Ж. – Материться я и так умею. П. – Я научу вас так материться, что вы не поверите! Ж. – И когда я научусь материться так же, как вы, то что?.. П. – То будет то же, что и сейчас, только значительно хуже. Но полностью вы не обучитесь мату никогда! Мат – это необъятная наука! Его надо ввести в школьные программы. Почему там изучают какую-то вонючую литературу, которая никогда и никому из нас не нужна, а не мат, который нужен всем и всегда. Вот вам

566

567

“ДАВАЙ ЗАЙМЁМСЯ ТЕАТРОМ!” Действующие лица: Актриса – женщина (Ж) Актёр – мужчина (М) Постановщик – (П), отягощённый годами спец. по театру Врач скорой психиатрической помощи – (В), психиатр

Акт 1 –ый и последний

когда-нибудь, был нужен, извините за выражение, парус одинокий, белеющий в тумане моря голубом, а? Ж. – Никогда! П. – Что и требовалось доказать! А мат с нами везде и всегда. Я с ним в обнимку прожил всю жизнь. Это- волшебный эликсир, дающий мне ощущение молодости и убедительности. Вот почему я отношусь с такой нежностью! Ж. – Нет, честное слово, вы – ненормальный! П. – Я – нормальный. Может быть, немного….это…ну,…того… пожилой. Так вот, берите тетрадки и записывайте. Мат бывает первобытный, древнерусский, мат классический, мат Великой Октябрьской Революции, воровской и мат Бори Озерова! Ж. и М. (хором) А-а-а-а-а-а!!! П. – Тише. Тише. Тише. Вернёмся к нашей теме. М. – А, может, не надо? Может, в следующий раз? П. – Нет, надо. Тем более, что следующего раза может и не быть. Я ведь предлагаю вам не грубую физиологию, а педагогический процесс. Проще говоря, я даю уроки, консультирую, обучаю. Устаю. М. – Чему тут обучать? П. – Как чему? Мат – это, если хотите, вид бизнес-общения. И. как во всяком бизнес-общении, нужно быть бесцеремонным, бестактным и, главное, убедительным. М. – А вы убедительны в мате? П. – Я не стесняюсь признаться в своей полной состоятельности в этом смысле. Почему не позорно быть лгуном, сплетником, алкоголиком, но стыдно быть матершинником? Только мат избавляет от чувства второсортности и неполноценности. Если ты уверен в себе, как матершинник, то будешь уверен и во всём остальном! Так что давайте, наконец, займёмся матом. Я это сразу вам предложил, как только вошёл. Ж. – Нет, сразу, как вы вошли, вы предложили нам заниматься театром. П. – Да какая разница! Всё в той же уже упоминавшейся мной жопе? Кстати, знаете ли вы, что такое театр? Ж. – Знала, но забыла. П. – Театр!...Театр!... Театр надо впитывать всеми органами чувств. Глазами. Ноздрями, Кожей. Жопой. Ж. – Жопа – не орган чувств. П. – У меня – орган! Ж. и М. (хором) – А-а-а-а-а! Бежим! П. – это очень странно. Как только я предлагаю кому-нибудь заняться театром, в ответ все хотят бежать. Хорошо. Бежим!!! Входит врач скорой психиатрической помощи. В. – Куда это вы все бежите? М. – В другой театр, приятный и радостный. В. – Правильно. Ведь театр – это единственный язык, понятный и любимый всеми: от нордической расы до папуасов, кроме, естественно, рогулей. А что это вы на меня так смотрите? М. – Нормально смотрим.

Ж. – Как это красиво сказано:“кроме рогулей”! Я просто представила, кого он имеет под словом “рогули”, и у меня аж голова закружилась! В. – Насколько я понимаю, вы хотите заниматься театром, так ведь? Ж. – Именно так! В. – Ну, что ж... Хоть я, в принципе, лечу от всех болезней, включая и неизлечимые, но тут я вижу совершенно особый случай, перед которым бессильны вся моя учёность, эрудиция и бесконечные познания. Поэтому я и говорю вам: занимайтесь тем, что вы любите больше всего заниматься. Ж. и М. (хором) Ура!!! Давайте займёмся театром!

568

569

ЗАНАВЕС 12.06.2002 г. *** Как не крути, как не верти, Как не тусуй в колоде карты, У нас не в Рим ведут пути, Нас все пути ведут в театры. И что поделать? Как тут быть? Но жизнь у нас необъяснима: Без декораций не прожить, Не обойтись ни дня без грима. Мы демократией горим, С властями постоянно спорим, Но отказаться не хотим От тирании режиссёра. На сцену вышли и — вперёд! Не отступать и не сдаваться, И верим в то, что прав народ, А зритель может ошибаться. С толпою вместе рвёмся в бой, Покуда силы не иссякли Хотя не чувствуем порой, Что вновь участвуем в спектакле. Лишь поменялся цвет кулис, А так — знакомая до боли Игра актёров и актрис, Всё те же пьесы, те же роли.

Вопросы те же с давних пор, На них никто не даст ответа... Есть новый старый режиссёр Со старым новым худсоветом. Всё, вроде, так, хоть всё не так. Пожиже, может быть, таланты. Зачем профессия?Пустяк! Настало время дилетантов. Проффессор тот, булгахтер тот, Сплошь имиджмейкеры, стилисты, Кто петь не может, тот поёт. Все роли отданы статистам. Чтоб не служить, а услужить На роли львов приходят зайцы. Тот ест отраву, чтоб ожить, Тому плясать мешают яйца. Молиться дружно понеслись, Чтоб смыть грехи, но в кои веки. Ты хоть молись, хоть не молись, Суть неизменна человека. Пока свободою горишь, Спектакль давно поставлен новый, Снят старый временно с афиш, К сезону новому готовы! Как говорится, всё пройдёт, Ведь мы другого и не ждали, И пусть зарплата не растёт, Зато услуги вздорожали. Дина и Миша Евшины 24.01.2005

М ИНИС ТЕРС ТВО С ВЯЗ И СС СР Ф ОТОТЕЛЕГ РАМ М А Из Ленинграда № 281/116/4го 20 ч.30 мин. м.пор.12 служ отм. – 1 – Куда, кому: 290060 Львов, Научная ул., д.41, кв.1 Озерову Б.Г. Текст

Дорогие друзья!

Изверги в белых халатах всё-таки не пускают меня во Львов, где собирается в эти дни цвет мирового театра, а мне так хотелось лично поздравить и временно (четверть века) исполняющего обязанности главрежа “Поиска” Озерова, который когда-то был талантливым, а теперь стал гениальным, и неудачника Либета (ему пока никак не удаётся сыграть роль в третьей пьесе Красногорова), и Соколова, библейской внешности которого больше бы подошла фамилия Мешман, и Мешмана, который бы ничего в жизни не проиграл, если бы назывался Соколов, и симпатичнейшего Юру, и Игоря, и потомственную актрису Алёну (вздох), и всех других ветеранов и примазавшихся к ним новичков Львовского союза театральных деятелей, свивших своё осиное гнездо в ДК им. Героя Советского Союза Кузнецова и 25 лет занимавшихся поиском более достойного руководителя, чем Озеров, но так и не сумевших такого найти. Благодарю за мужество, с которым вы боролись за “Ноги” и “Кто-то”, за ваш неизлечимый талант, за радость встреч с вами. Обнимаю вас всех В.Красногоров

КОРПОРАТИВНАЯ ПЕСНЯ АКТЁРОВ ТЕАТРА “ГАУДЕАМУС” Вот в театре свет погас – и мы на сцену вышли отрешённые, В зале нас встречают люди. Все они в театре искушённые. Как же их завлечь? заколдовать? как закружить? как заморочить? Как растормошить? как растолкать? как пробудить? как пропесочить? В чем же таинство театра? в чем его извечная загадка? В страсти? в чувстве? в здравой мысли? Иль в фантасмагории припадка? Мы на сцену вышли, чтобы все это как следует проверить, Чтобы все измерить своим сердцем, чтоб душой своей измерить. И в волненьи зал застыл, И смотрит он на нас тысячеглазно. Мы смеёмся – он смеётся. Плачем мы – он плачет безотказно. Если любим мы – весь зал в любви, весь зал в любовной лихорадке. Если мы больны – то каждый зритель, поголовно, не в порядке! Вот он этот миг! Прекрасный миг, который длится бесконечно! Миг театра! Миг искусства! И мы говорим чистосердечно – Если в этот миг из зала смотрят без усмешек и укоров – В этом состоит вся жизнь, все счастье и вся магия актёров!

570

ГАЙ АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ Председатель Львовского отделения Украинского театрального общества Народный артист СССР Я бы хотел обратиться сначала сюда, поглядеть на этих двадцатипятилетних, полных жизни, энергии, хорошего заряда людей, а потом сказать, что мне доставляет большое удовольствие сегодня приветствовать коллектив, который мне нравится, потому что он одержим, потому что он молод, потому что он смел и дерзок, потому что он имеет свой взгляд на то дело, которым они занимаются с таким увлечением, и потому что они безумно, по-моему, любят это дело. Вы знаете, сегодня, когда я подошел к ДК Кузнецова, я увидел такое количество людей, увидел свою публику, вашу публику, мне даже немного стало завидно, потому что театр,который имеет свою публику, который всегда ждёт встреч с произведением искусства, с драматургией, с актёрами-это театр живой. И вот эту живость, эту популярность, которую вы имеете, я желаю вам сохранить на долгое-долгое время. Я желаю не гаснуть вам. У меня такое впечатление,когда вы сегодня выступали,что вы горите хорошим добрым огнем. Ярким огнем. Вот я желаю вам гореть, всегда быть на уровне тех задач, которые сейчас стоят перед нашим искусством. Я открываю ваш пригласительный билет и вижу репертуар, который не часто встретишь в профессиональном театре. Это огромная заслуга, это очень большая смелость, это ощущение того, что вы выбираете самое сложное, самое интересное, и вот все эти качества, конечно, пускай будут с вами всегда. Я по поручению нашего правления театрального общества,которое скоро будет Союзом театральных деятелей Украины,хочу вручить вам Почётную грамоту нашу. Считать вас и ваш коллектив,поскольку по новому Уставу,который будет у Союза театральных деятелей, народные театры, люди, которые вплотную занимаются театральным искусством,будут иметь право вступить в члены Союза театральных деятелей Украины. Поэтому я не без оснований считаю вас в активе. Я желаю вам,как руководителю театра,держать этот компас в том направлении, в котором вы держите,тот репертуар, с которым порой даже профессиональный театр не решается встретиться, и поэтому всегда и зрителю интересно встретиться с вами. Вам здоровья,успехов,интересных работ,интересных ролей,интересного зрителя,интересной творческой жизни! СТРОЕВА МАРЬЯНА НИКОЛАЕВНА Доктор искусствоведения, г.Москва Вот мы всё посмотрели сначала, вы показали чтобы вспомнить,потому ‘ что я видела этот театр ещё совсем молодым,корда он начинался,в Москве когда они приехали на свои первые гастроли,и сюда мы приехали как Московский десант,поэтому вот среди этого десанта я и нахожусь. И должна сказать,что испытываю огромную радость в связи с тем,что вы сегодя празднуете свои именины сердца.Эти именины сердца и наши тоже. С чего начинается театр? Сегодня мы увидели с чего начинается – он начинается с любви,потому что в слове любить есть корень-любовь. Вот откуда произрастает то,что вы видите сейчас на сцене. Да,конечно же,любительский театр с которого начиналось всё-всё-всё.

571

Все театральные коллективы,которые сейчас уже насчитывают,я не знаю, сотни лет,они всё равно начинались вот с этой вот первой,единственной, детской любви к театральному искусству. И я счастлива,что эти вот молодые,пусть я не вижу среди них седовласых,я вижу всех молодых,я вижу маленьких совсем и у них ещё совсем вот такие крошки выходят и все они любят,обожают вот этот театр. И я желаю им только одного: чтобы город Львов ответил им такой же любовью и построил для них специальный театр “Гаудеамус”. СМЕЛКОВ ЮЛИЙ СЕРГЕЕВИЧ Театральный, литературный и кино-критик, г.Москва – Товарищи, там сейчас в футбол играют. Какой счёт? Скажите,пожа-луйста.

– Два: один, киевляне проиграли.

– Так... Ну вот,значит,всё ясно,что в жизни остался один “Гаудеамус”. Киевское “Динамо” и всё,что могло проиграть,уже проиграло,значит надежда только на “Гаудеамус”. Вот. И я больше чем уверен, что они надежды оправдают. Всё. СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО Журнал “Театр” г.Москва Я знаком с театром Бориса Озерова неделю. Человек, который может через неделю после знакомства попросить человека из журнала “Театр” выйти на сцену и сказать что-нибудь смешное, достоин всякого уважения театрального зрителя. По-моему шутки с журналом “Театр” не очень хорошо оборачиваются. Если серьёзно, то я приехал сюда тогда,когда мне сказали, что во Львове есть любительский театр, который работает без антрактов и буфетов, а зрители это знают и всё равно идут. Я понял, что плохой театр не может себе этого позволить. Приехал и не ошибся. Здесь, глядя на этих людей,стал думать вот о чём: театр, как известно, организация глубоко тоталитарная, даже если это театр-студия. В ней есть человек, который берёт на себя всё. Который в значительной степени думает для всех, человек,которому доверяют самое главное. Ему доверяют ставить спектакль! Значит, люди, которые связывают свою жизнь с этим театром, доверяют ему лучшее что у них есть – свои спектакли. Тогда спрашивается: если человек получает за то, что подчиняется, деньги на работе, то зачем он идет сюда, где он ничего не получает, но идёт вроде как подчиняться, идет во владение к другому человеку. Ну, наверное, от жадности. Потому что у каждого из нас только раз бывает двадцать пять лет,а у них два раза. Один раз просто, один развот. У каждого у нас друзей-десяток, остальные приятели. У них-вот. У каждого из нас семья из трёх,двух,четырёх человек, а у них-вот. У каждого из нас одни проблемы, а у них-вот. У нас один начальник, а у них-вот; у нас будильник один раз в семь часов звонит, а у них два раза: один раз на работу вставать, второй раз на спектакль. И,вообще, вспоминается по этому поводу одна замечательная фраза, процитированная Гремом Грином:”Боже,дай мне силы,чтобы изменить то, что я могу изменить; дай мне терпение, чтобы перенести то, что я не могу изменить, и дай мне разум, чтобы отличить первое от второго!” Представляете, как всё сложно и запутанно. Вот у них этих проблем нет. Они делают театр-это их жизнь, и это для них главное.

572

НИКОЛАЙ КЛЕМАНТОВИЧ Драматург, г.Москва Нам роздали анкеты – это очень удачно. И по этому выступающие на сцене знают, что говорить. Здесь есть ряд поставленных вопросов, и я быстро проставил ответы. Все я не буду читать, а только три. Здесь есть такой вопрос: что привлекает и какие претензии к работе режиссёра? Ну, Боря привлекает меня тем, что он смелый, и претензия одна: недостаток. Следующий вопрос по отношению к вашим актёрам. Здесь у меня нет никаких претензий, а есть только одно восхищение. Сколько времени будет существовать театр? Прогноз. Это очень трудно сказать, но думаю, что пока Боря жив, наверняка этот театр будет жив тоже. И последнее. Это некоторые соображения. Соображений никаких нет. Я вас поздравляю и целую всех и желаю вам счастья! Спасибо!

ТЕАТРУ “ПОИСК” Вас подталкивают к тому, чтобы начать мечтать о “своём доме”, то есть к профессионализации, – вас склоняют таким путём отказаться от вашей свободы: от духовной свободы. Вы же теперь свободны от многих внешних пут: от рутины профессионального театра, от мелочной борьбы за привилегии, нестоящие выеденного яйца, от производственных планов и неминуемых компромиссов. Я бы призвал вас, напротив, идти в противоположную сторону – по пути большего освобождения. Для этого нужна смелость. Смелость отказаться от многих и многих предрассудков, сводящихся, в общем-то, к одному: театр должен быть таким-то и таким-то. Глупости: Театр никому ничего не должен, – лишь быть Театром. Ведь это всего-навсего игра, “всего лишь” – но божественная Игра! Конечно, можно верить в то, что танцуя брейк, ты борешься с бюрократизмом. Забудьте об этом. Просто танцуйте. И если в вашем танце будет смелость, свобода и жизнь, то жизнь эта победит смерть, а бюрократия – это лишь одно из ее обличий. Играйте! В нашей жизни это само по себе подвиг! Не подменяйте Игру – борьбою. Если на стекло телескопа села блоха, то не надо думать, что родилась новая звезда. Надо очистить стекло и снова смотреть на звёзды. Оставьте блох обслуживающему персоналу, журналистам и сотрудникам санэпидемстанций. Играйте! Ведь только за этим вы и собрались вместе.

22 апреля 87 КРИВИН ФЕЛИКС ДАВИДОВИЧ Писатель, г.Ужгород Очень трудно говорить после лучшего спектакля театра – ”Утиной охоты”. Нужно немножко успокоиться. Охота,само слово – охота, имеет ведь два значения.Это не только охотауничтожение, это ещё имеет значение желания. И мне кажется,что эта пьеса ещё об утиных желаниях,о нечеловеческих,которые вдруг пришли почему-то. Я двадцать лет знаю этот театр,двадцать лет из его двадцати пяти,и это двадцать лет из моей жизни,и поэтому я ну не буду ничего говорить. Я всё говорил. Я скажу 573

Л. Либет Б. Озеров

Письма к друзьям /письма/ ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА.

Х

олодным январским днём 1976 года ряды нашей армии пополнились известными политическими деятелями, видными митцями и любителями клёво пожрать и выпить, товарисчами Озеровым и Либетом. Ещё не доехав до линии фронта, и не могя молчать, они начали стучать и писать. За последние столетия эпистолярный жанр возник и выродился, поэтому “Профиздат “поручил литературному записчику Гудковой обработать упомянутые письма, сконцентрировав внимание читателя на объектах любви авторов, а также на любви к народу и искусству. Особо в “письмах к друзьям” затронуты вопросы культа личности, ирригации и мелиорации в западных областях Туркменистана, методики и смысла написания диссертаций в текущий момент, а также вопросы половой распущенности среди отдельных групп молодёжи и пенсионеров. Ярко отражён круг международных проблем текущего тысячелетия. Но особенно ярко показаны личные отношения Бриджит Бардо с различными политическими и общественными деятелями эпохи Чингиз-хана. Круг интересов покойных авторов необычайно широк. Но ещё более поражает их крайняя неосведомлённость и недальновидность, в чём предлагается убедиться самому читателю. г. Львов, 1976 г, ТУТИЗДАТ. Михаилу Силяеву Я погиб под Волоколамском, переливая из пустого в порожнее. Моё место в строю никем не было занято, да и делать это не было никакого смысла. Жена прадедушки Катаева прикоснулась к моему лбу холодными пальцами, вспоминая, видимо, то время, когда она была белокурой Марихен и проживала на берегу Рейна с группой хиппи. …Лёня похоронил меня близ дороги, и холодным, уже угасающим взором, я увидел, как, а скорее – почувствовал, как он помочился на свежий могильный холмик и, допив спирт из моей фляги, пошёл сдаваться в плен, осуществляя тем самым нашу общую хрустальную с ним мечту детства Остапа Бендера.

574

…Мимо прошептала колёсами по асфальту “Волга” генерала Варенникова, почему-то с писателем Катаевым на борту, т. е. на заднем сидении. Опечаленные глисты покидали моё остывающее, хотя и несколько согретое мочой друга, тело. Душа моя, несколько посочувствовав для приличия телу, понеслась по белу свету, на проверку оказавшемуся круглым, искать, где оскорблённому есть чувству уголок. …Миша, вдове моей передай – пусть ебётся, как делала она это всю жизнь. А больше не надо. Потому что нет смысла. Пойдут разговоры, слухи… Вещи мои – джинсы “супер-райфл”, плетёную кошёлку, бутылку из-под виски, шашку Будённого и групповой портрет членов Поллитрбюро – возьми себе, да смотри, не разбей. Смысла нет. …Тело моё отдыхало. А в мглистом, наполненном отчаянием и детскими радостями сером пресловутом январском морозном утре проплывали высоко в небе усы и звёзды генерал-полковника Варенникова. Здравия желаем, товарищ генерал-полковник. И Вы не вечны… Янв. 1976, могильный холмик под Волоколамском P. S. Поскриптум, как правило, полностью опровергает всё ранее написанное. Этот исключением не будет, не хер радоватца. Так вот, работая над спектаклем “Горе от ума” и параллельно участвуя в разноске буквы “О” на всю глубину шрифтекста, я настолько устал, что с удовольствием погиб в перестрелке с охраной командующего ПрикВО, приехавшего в нашу часть с официальным визитом по поводу отмены крепостного права. Он много нам врал, за что и было организовано покушение на его жизнь. Однако, боря обосрался и не выстрелил, расплачиваться же пришлось мне. И вскорости я был задавлен случайным трактором, внезапно давшим задний ход в придорожном кустарнике, где скрывался от мобилизации. Само собой разумеется, что скрывался я, а не трактор. Да и какого хрена трактору (!!??) скрываться от мобилизации? Даже смешно. Душа же моя, душа еврейского малыша из предместья Вильно, моментально засуетилась, стремясь переселиться в какую-либо травинку, зверька или приличное здание, например, во Дворец ихних съездов. Ничего не получалось, отовсюду гнали, злобно матерясь и пиная в рыло смазными сапожищами. Особенно усердствовала одна травинка в пенсне и огромной кепке. Она поминутно хваталась за телефон и орала: “Дайте Крэмл!”, после чего моментально засыпала прямо у памятника Дзержинскому. Да, а душа, заросшая безобразными пейсами и осыпанная перхотью с ног до головы, хрустя осколками витринного стекла, стоит в отдалении от вращающегося Земного шара и высматривает очередную жертву. Люди, будьте бдительны!

575

CЕРГЕЮ СОКОЛОВУ Дорогой Серёжа! Ты был всегда человеком скрытным и вероломным – профессор Сеченов в последние дни своей жизни окончательно установил, что люди с дыркой в середине верхнего ряда зубов именно скрытные и вероломные, за что Сеченову тут же установили пожизненную пенсию и памятник в Мелитополе. …Моя же могилка на Волоколамском шоссе безо всякого памятника, неубранная и доступная всем ветрам, сильно осела, не будучи задернованной вовремя одним нашим другом, крупным специалистом – кондитером, которому тоже угрожает письмо. …Прах мой выходит вечером погулять, нагоняя страх на проходящие по шоссе армейские колонны и одиноких путников. Что праху? Ноль ответственности, никаких эмоций. Вот вчера он забрёл на улицу Горького в Москве, когда встретились там два режиссёра: один – Завадский, другой – Эфрос. Впрочем, нет, наоборот. Один – это был Эфрос, а другой – Завадский. Так как я стоял слева. От магазина “Колбасы”. У одного было плохое настроение, у второго – тоже. Но тот, у которого настроение было хуже, вдруг заметил меня. Я был невидимым и некоммуникабельным, но не сбрасывай со счетов, что тот был художником, да ещё в плохом настроении. И что характерно, настроение его, после того, как он заметил меня, нисколько не улучшилось. Наоборот: он захлебнулся рвотной массой и лицо его из пепельно-серого превратилось в землистонеприкаянное, как после чтения проэкта ЦК КПСС о повышении качества. Как ты правильно догадался, Серёжа, это был не Завадский. Тому хоть трава не расти. Это был Эфрос. Я расстроился, и взвился над столицей, уже поддёрнутой тёплыми летними сумерками. Заглянув в квартиру Эфроса, я увидел там порядок. Наташа Крымова писала его книгу “Репетиция – любовь моя”. Ах, как велика и приятно панорама “Вечерней Москвы”! (такая газета). А если учесть, что прах мой способен перемещаться ещё и во времени (никакой ответственности), то картины, предстающие перед моим взором, одна другой несусветнее и художественнее – что там “Зеркало” Тарковского! Вот на Патриарших прудах встретились Воланд с Берлиозом, а чуть поодаль уже разлито подсолнечное масло…Вот мучается с циррозом печени и Мариной Влади известный советский драматический артист и певец… Вот Брежнев выгоняет из здания ЦК Шелепина… И поделом! Странно, вроде бы никаких эмоций, а всё-таки приятно. Вот мой покойный друг Толя Силин по кличке “старичище!” заканчивает новую статью о “Гаудеамусе” и начинает старую песню… А вот родной Генеральный штаб, центр экспериментов по истреблению в офицерах запаса чувства беспечности, сытости и довольства жизнью. …Потёртая моя могилка с прахом ни у кого особой озабоченности не вызывает. Никому не хочется посидеть у неё, подумать под равномерный рёв армейских КУНГов, со свистом проносящихся над ней.

576

Подавляющее большинство людей воопще не подозревают о её существовании, а похождения невидимого и несуществующего праха способны вызвать только лёгкую улыбку скепсиса у завадских, эфросов и др. заматеревших деятелей театра. Им што? – написал про проволочку с загнутым кончиком, выделил нужные слова КРУПНЫМ ШРИФТОМ – и пиздец. А нам после всю жизнь маяться и недоумевать – куда её, проволочку деть? И не лучше ли, вообще перековать мечи на орала? Или, скажем, свести Тригорина с Печориным и посмотреть, смогут ли они вдвоём задушить Отелло, либо тут ещё необходимо и ласковое обаяние Смирнитского? Во всём этом нужно разобраться детальнейшим образом, а то прямо голова идёт кругом. А проволочку, кстати, можно просто незаметно выкинуть. В форточку. И вся любовь. А? Май 1945 – январь 1976 Берлин – Белу–Оризонти – БАМ – Лондон – Передкино

МИХАИЛУ ЕВШИНУ …Я ехал с Фаиной Раневской в маленьком “бьюике” (это, кажется, такая машина. Впрочем, не уверен). Только что отснят был фильм “Подкидыш”, и группадетского сада, проходя по улице, кричала Фане: “Муля из “Подкидыша”! Муля из “Подкидыша”! “Дети, идите в жопку”, – ласково сказала Фаня. Воспитательница сделала Фане замечание, мол, как Вы можете, артистка, мол, и вдруг. “И ты, милочка, иди в жопку”, – сказала Фаня. …Итак, я ехал с Фаиной Георгиевной в большом белом “мерседесе” по пляс де ля Конкорд. И вдруг, мне пришло на ум, что я же с утра ничего не ел!Такое могло прийти только на ум. Такому некуда было больше прийти. Ибо с утра мы обычно съедали трёх баранов. Зато и силёнка была! Ох, была силёнка! Бывалочка, найду в кустах пьяную Фаину Р., насажу на одно устройство, и – через себя-я-я! Это, Миша, конечно, неправда. Я никакой Фани не знаю, да и знать не могу. И, может быть, и не хочу. Да она никогда и не валялась в проблематичных кущах. Обычно, напившись в “драбадан”, (это автомобиль такой, похожий на “мерседес”, только значительно толще), она вываливалась из картины Васнецова “Три богатыря”, где изображена в виде коня Ильи Муромца. Илья, дико матерясь, летит на землю, сбивая при этом тяжолых с похмелья Поповича и Никитича. Полчища татаро-монголов, при виде всего этого, врываются на русскую землю, везя с собою клику чаушеску и тито-ранковича. Таким образом, едя с Фаней в шикарном зигзагообразном “шевроле”, нам пришлось остановиться. Ибо, голод – не тётка! Это можно было в тот момент утверждать с полной уверенностью, т. к. тётку, а это, как ты, Миша, успел догадаться, был чаушеску, мы везли в багажнике нашего “ситроена”.

577

Голод, таким образом, был совершенно другой человек. Кто именно – это ещё нужно установить. И нам, разведчикам высокого класса, это ни хрена не стоит. Так, по крайней мере, казалось тогда. Вывалившись из нашего “запорожца”, мы, таким образом, оказались в вестибюле “Фоли де Бержер”, где уже расположились Илья Муромец с Тито-Ранковичем на пару. Они наперебой, крича и перебивая друг друга, вспоминали, что же было 186 лет назад, когда Китай вторгся на свою голову во Вьетнам. Ни фига себе! Тоже мне тема! Мы с Фаней возмутились! И с размаху попёрли на всю клику оптом. Клика от неожиданности начала махать жупелом. Но Фаня отняла его и моментально сожрала, запив двумя литрами бензина с октановым числом 96 прямо из бака аналогичного “шевроле”. Ну, и сразу же Муромец упиздовал с дружками на богатырскую заставу, где и оседлал Аллу Демидову, случайно зашедшую в Третьяковскую галерею. Она несколько удивилась такому повороту биографии, но потом, с годами, смирилась, почернела лицом, заросла волосами до неузнаваемости, ей Микула Селянинович приклепал к жопе хвост и теперь миллионные массы трудящихся могут безнаказанно любоваться национальным шедевром. …. А мы с Фаиной продолжали свой путь в маленькой нашей лодчонке, стоя уже по уши в говне. Нам надоели все эти авангардистские штучки, хотелось социалистического, подчёркиваю, Миша, как минимум, социалистического, реализма. И он не заставил себя ждать! И появился в виде М. Горького, а именно, в инсценировке его же романа “Мать” в театре на Таганке. Да, настало время заглянуть в суть вещей и явлений! Но – боже мой! Что мы там увидели!… …труп мой разлагался. Обезумевшие от страха и холода глисты кинулись было рубать моё тело, но не тут-то было! Мешали воспоминания о приклёпанном Демидовой хвосте. Недаром я всегда не любил эту актрису, вернее – никогда её не любил. А другая виляла хвостом отрицательно… …Попович, лихо прищюриф глаз, вытянул из колчана очередную поллитру и ёбнул дном по крупу демидовой. Вылетела пробка. Муромец недовольно пёрнул, от чего его конь упал на задние ноги. Однако, быстренько вскочил и виновато насцал большущую лужу. В ней отразилось голубое небо, а также противоречия между Западом и Востоком, между трудом и капиталом, а также между желаниями и возможностями. А между тем, нажравшиеся в дымину богатыри вломились в картину “Опять двойка”, изнасиловали грустную Алёнушку, порубили на мелкие щепки сани боярыни Морозовой и наделали массу других так называемых гадостей. Вызванный патруль связал их и теперь они волокут срок бурлаками в одноимённой картине Репина. Репин, кстати, никогда её не рисовал, да и вообще художником не был. А картины эти ему малевала лошадь Муромца, выдрессированная до уровня Аллы Демидовой. Миша, до свиданья. Сочи – Хоста – Гудауты ноябрь-май 578

АДЕ КОБРИНСКОЙ Дорогая Ада, Я живу в Мелитополе, чего и тебе желаю от всего сердца. Труп мой, разлагаясь под Волоколамском, и вызывая недоумение глистов, теперь лежал рядом с изнасилованной Алёнушкой и стонал. Мелитополь – маленький городишко на юге Индии, захваченный в своё время войсками академика Сахарова, а нынче всеми забытый и получивший кое-какую известность только благодаря нашим сочинениям. Алёнушка ответила на приветствие моего трупа благожелательно и перевернулась на другой бок, вдруг сильно, и как-то не по-нашенски, захрапела. Сейчас в Мелитополе жарко и цветут ландыши. И вдруг, я с ужасом замечаю, что это – не Алёнушка, а – Илья Муромец! А труп мой – и вовсе не труп, а я сам! Да, это был я, и никто другой! Это ошеломившее меня открытие выбило из колеи. Я сел на скамейку и задумался. Думал я долго, очень долго, но ни хера путного не придумал, только сильно устал. Тут подошёл Муромец, я его дружески рубанул по плечу мечом, вследствие чего у него выпали два передних зуба и он стал поразительно похож на Серёжу Соколова. “Серёжа, – говорю я ему, – это ты?” “Нет, – отвечает он, – это – не я”. Такого нахальства я не выдержал и заплакал. Плакал я тоже долго, ещё дольше, чем думал, но, что характерно, результат был такой же – я устал ещё сильнее. Будучи уже совершенно без сил, я гонялся за своими глистами, разбредшимися по всему свету. Они, покинув моё остывающее тело, по приказу свыше, высматривали своими подслеповатыми, привыкшими к полной темноте, глазками убежище подолговечнее и поприличнее. Ну, а в кого именно они вселились – не имею права говорить, время ещё не пришло… Да и к тому же, это ещё и военная тайна, а наш капитан ещё не ушёл. Как уёдёт, так сразу и выдадим. Воопще, выдавать – это наша вторая профессия. Заметь, Ада, что первой профессии мы не имеем. Но выдавать – это даже не профессия, это…это…хобби, что ли. Я выдал Солженицына американским властям, Лёня в это время выдал себе порцию масла. Я выдал на гора полторы тонны отборного говна, Лёня моим глистам – целый Советский Союз в ночь на 22 июня 41-ого года (помните, ещё Левитан говорил днём по радио: “не отдадим Минск!”, а на пятый день войны – “сдали Минск“, как будто в первый раз он пошутил). А в это время чюдо-богатыри Илюша Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович геройски сражались с полчищами глистов, кося их налево и направо пулемётами. Глисты, не будь дураками, сдались в плен и теперь их приходится бесплатно кормить собственными отходами, показывать фильм “Солдаты свободы” и проводить политзанятия. Муромец, не выдержавший тягот и лишений бивуачной жизни, сбежал в тачанке с картины Грекова, но, по собствен579

ной глупости, попал в блокадный Ленинград, где ему пришлось есть клейстер с опилками и горестно вздыхать о минуфших днях изобилия и глистов. Алёша Попович, в очередной раз прищюриф глаз и опять – лихо, вытянул из тюбетейки очередную поллитру, жадно отодрал алюминиевую бескозырку и сладострастно стал лакать из горлышка, закусывая маринованными глистами из спецпайка и остатками муромцева клейстера. …. Я погнался за глистом. Мы бежали по Млечному пути. Бежать было трудно, да и догнать – делом нелёгким. Дело в том, что рядом, как это уже было не раз, бежал Лёня и засирал мне мозги неким продуктом, отдалённо напоминавшим жидкое говно. Это была новая поэма Евтушенко (но не той Нины, что вышла замуж за француза). И глист оказался на редкость опытным и изобретательным разведчиком. Он так ловко засирал следы, что запах следов смешивался с запахом поэмы, и очень скоро их невозможно было отличить друг от друга. Я захлёбывался в о всём этом говноподобном солярисе и, хотя всё это так было похоже на нашу повседневную жизнь, начинал терять ориентацию… Глист же подставил своего двойника, и теперь два глиста маячили впереди, то укорачиваясь, то удлинняясь в бессвязной цепи воспоминаний…. Я выдернул кол из плетня, собрал последние силы и ударил глиста по голове! Глист хрипло захохотал, и я с ужасом узнал в неё михаила силяева! “Миша, –говорю я ему, – это ты?” “Нет, – говорит, – это не я”. “Да что это за ёп твою мать! – подумал я, – до каких пор это будет продолжатца? То, понимаешь, Муромец со своим клейстером, то попович с лихим прищюром, то соколов с дырой, то ещё какая-нибудь блядь хер знает с чем!” Нервы мои не выдержали, лопнули и тело моё, лишённое каркаса, скатилось на дно помойной ямы, где жадные до зрелищ глисты запели свою песню… (на этом чернила кончились) Чернила кончились, конечно, в переносном смысле, ибо, например, я, Лёня Либет, за свою жизнь написал ими великое множество писем самым разнообразным адресатам, среди которых, понятно, преобладали мои коллеги по театру “Гаудеамус”. Любил я это дело. Только Озерову Б. Г. было отослано и им получено штук 50 произведений этого самого эпистолярного жанра. В знак благодарности он не сохранил ни одно, а напротив, выкинул все по его собственному утверждению. Также все, кроме одного, письма Евшину, лежавшие под его диваном, слиплись в безобразный, по его словам, ком вследствие водяного потопа на его же квартире. Ввиду невозможности отделить хотя бы один прочитываемый экземпляр, пришлось выбросить ком полностью… Много писем было написано Александру Ванцлову как на адрес: г. Львов, ул. Энергетическая, д. 22, кв. 6, где он проживал и проживает, слава Богу, в данное время с женой Неонилой и сыном Евгением, так и на адреса совершенно фантастические, а именно: г. Хабаровск, ул. Уборевича, 42 “а”, кв. 23, а также, внимание! – г. Магадан, ул. Гагарина, д. 28 “в”, кв. 36.

580

Дело в том, что, став после окончания политеха работником военкомата, Сашка был вынужден, как уже кадровый офицер, подчиниться воинской дисциплине и на невероятно долгие 8 лет уехать служить в уж очень отдалённые от Львова места. Я, как мог, скрашивал его безрадостное без семьи, без театра житьё-бытьё, регулярно снабжая его письмами, многие из которых он сохранил, пронеся через все непростые жизненные перипетии, коллизии и экструзии. Честь ему за это и хвала. Вот эти эпистолы:

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Здравствуй, дорогой друк! Долгое время пребывал в отчаянии из-за нехватки документов и потери портмоне, купленного женой за 3 руб. и подаренного мне по причине острой любви. Какова же была моя радость, когда я вспомнил, где и при каких обстоятельствах я потерял, вернее – забыл всё это хозяйство, тем более, что вскоре получил подтверждение в устной форме от тов. Прядкина Ю.В., ныне серьёзно больного в сопровождении жены Ольги Д. (П.) А вспомнил я вот что: идя за водкой в твоей лётной куртке, я положил его (портмоне) в левый наружный карман, где ты, по всей вероятности, и нашёл ево к своему неприкрытому удивлению, переходящему в радость от сознания и предчувствия нашей новой встречи по поводу отдачи его же. Что же, Саша, придётца мне приехать к тебе, поскоку ты не едешь. Войду в большую трату денег, разорюсь, ходить буду в одних рваных штанах, жрать одни пирожки за 4 коп. в новом исчислении цен, но приеду, зайду и заберу по причине острой нужды в документах. Правда, у меня есть другой паспорт, украденный в 1966 году в метро г. Москвы неизвестным злоумышленником типа “вор” и присланный впоследствии совершенно неожиданно из г. Туапсе в конверте противно-розового цвета. К тому времени, я, по своей природной глупости, вошедшей в пословицу, успел уплатить штраф в размере 10 руб. и стать счастливым обладателем второго паспорта, в котором впоследствии настукали массу ненужных штампов, исковеркавших мою жизнь. Так что вещички верни. Саша! Спешу тебя огорчить сообщением, что я теперь буду писать тебе чясто, т. к. обманом, подкупом, лестью и откровенным шантажом выведал у окончательно расклеившегося Прядкина Ю.В. твой адрес. Вот так, Сашок. Штудируй словарь иностранных слов и идиоматических оборотов. Пригодится. Привет жене Ниле. Целую. Леонид Либет, 15. 03. 1974 г.

581

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Здравия желаю, товарищ капитан! Тяжёлые свинцовые тучи повисли над зданием Львовского НИИ материалов, в котором я в данный момент исполняю роль дежурного по институту. Московское время – 0 часов 9 минут. Ясно представляю себе, как презрительная улыбка уже растягивает Ваши бледные губы – что такое, дескать, дежурство один раз за три года? Что это для Вас, который за свою короткую, но неяркую жизнь отдежурил уже значительно больше, чем весь личный состав нашего так называемого НИИ за неполные 7 лет со дня его основания. Для Вас это, прямо скажем, та самая херня, которую, якобы зажаренную на постном масле, пытаютца всучить советским телезрителям под видом увеселительных программ типа “Шире круг”, “Вести с полей”, “Ало, мы ищем таланты”, “А ну-ка, девушки!” и прочей дребедени, пышным тошнотворным цветом расцветающей как по адресу “Шаболовка”, так и по адресу “Ул. академика Королёва”. Вам, товарищ капитан, проведшему бóльшую и лутшую часть своей жизни за пультом в райвоенкомате, конечно же не понять, с каким трепетом и душевным восторгом воспринял я известие о моём дежурстве в ночь с 8-ого на 9-ое ноября! Как тщательно готовил я свою, если так можно сказать, амуницию, (не смейтесь, пожалуйста,) как лихорадочно зубрил номера телефонов, по которым я должен буду звонить в случае пожара, землетрясения, наводнения, другого какого-либо стихийного бедствия, или просто так, от не хер делать. С каким упоением, граничащим с помешательством, прочёл я “Инструкцию дежурному по Львовскому НИИ материалов”, прочёл залпом, взахлёб, потрясённый до глубины души, до мозга костей и хрен его знает, до чего ещё, её силой, красотой, неописуемой фантазией, широтой мысли, незаурядным интеллектом, в общем – всем тем, что мы обычно называем “гениальностью”. Смею Вас заверить, что теперь мне не страшны ни “зелёные береты”, ни коричниевые рубашки, ни звероподобные, заросшие до глаз афганские контрреволюционеры, ни фанатичные иранские студенты, сторонники религиозного догматика и средневекового изувера Хомейни. Кстати, что это за студенты? Где они учатся? На каком курсе? Как у них с успеваемостью? Зачётки – на стол!!! Почему уже год они не посещают занятия? Может быть, они все вдруг одновременно взяли академотпуска, а? Получают ли они стипендии? Если нет, то на какие шиши они приобрели современное стрелковое оружие и боеприпасы? Потрудитесь дать ответы на эти вопросы, господин штабс-капитан! … А свинцовые тучи, наполненные до краёв замёрзшей влагой, по-прежнему тяжело нависают над административным корпусом, на 3-ем этаже которого сижу я, запуганный до полусмерти дежурный, скрывающий за напускной храбростью липкий страх, ощущение полной безнадёжности, незащищённости и ненужности своих функций. И только глупая и слабая надежда, что всё обойдётся, что ничего не случится, а если и случится, то не со мной и не здесь, удерживает меня на уже упоминавшемся 3-м этаже в кабинете № 64… Будучи, как Вам известно, разведчиком высокого международного класса, я на удивление легко и просто установил путём элементарного телефонного звонка некой гражданке Н-ле Ван-ловой все Ваши теперешние координаты., товарищ капитан.

582

С удовлетворением осознал я тот факт, что Вы удостоили своим посещением город Саратов, вошедший в историю благодаря знаменитому шлягеру 50-х годов из фильма “Дело было в Пенькове”. Интересно, заметил ли Ваш изощрённый и натасканный взгляд какие-либо перемены на улицах Саратова, а? Или на них по-прежнему много только золотых огней, а в гастрономах – шаром покати, а? А, может быть – наоборот, в них все полки просто завалены рыбой типа мойвы, лярвы, или курвы, а? Может быть, они, т. е. – полки, ломятся от рыбы типа путасссссу, которую совсем недавно вывели советские академики-ихтиологи-рецидивисты Лысенко и Вильямс, путём скрещивания использованных автомобильных покрышек с отходами жизнедеятельности человека и других млекопитающихся существ, т. е. с пресловутым говном, а? Причём, что особенно интересно – путасссссу эта самая питается, как я где-то не то читал, не то писал, затонувшими кораблями и, невероятно, но факт, съедает их значительно больше, чем их имеется на морском и океанском дне. Над этой загадкой бьются лучшие умы современной науки, среди каковых, как Вы можете лекко догадатца, товарищ капитан, моих друзей, приятелей, родственников и знакомых не имеется. Моих друзей Вы, к Вашему глубокому сожалению и скорби, отлично знаете Среди них – Б. Озеров, организовавший уже нам гастроли в марте 1981 года в г. Москву, привёзший оттуда же новую пьсу А. Гельмана “Наедине со всеми”, где 2 действующих лица, одно из которых буду играть я, а второе Л. Кадырова, либо Н. Сайко. Это и М. Евшин, бывший 5. 11. на моём дне рождения вместе с Б. Г. О., а ныне мирно почивающий параллельно своей жене Дине. Это и известный Вам А. Столяров, написавший недавно неплохую пьесу, правда – сильно подражающий Л. Петрушевской. Кстати, “Чинзано” у нас идёт несколько по-другому, значительно интереснее на мой и на всехний взгляд. Не стыдно будет показать А. Эфросу. Ю. Смелков лежал 2 недели в больнице, что-то типа инсульта, но щяс уже всё в порядке. У А. Макеева родилась опять дочка, вследствие чего он сильно злоупотребил алкоголическими препаратами. В. Мешман по-прежнему работает в “Романтике”, проводит конкурсы поваров и кулинаров, обжираясь их затейливой и мудрёной продукцией. Его первая жена Лена ходит якобы беременная. Ну, что ещё? Пожалуй, всё. Если чево упустил – при встрече. Лады? Целую – Леонид Либет.

9. 11. 1980 г., ночь

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Дорогой Саша! Конечно, ты не сомневаешься, что я хочу поздравить тебя с Новым, на этот раз 1987 –м годом, да? Что ж, не стану скрывать, что именно так я и собираюсь поступить, то есть, ты с присущим тебе интуитивным предчувствием беды и на этот раз не ошибся.

583

Без зазрения совести, плотоядно потирая сухие ладошки при мысли о твоих недоумённых, растерянных, горестных глазах, жестах и словах после получения этого послания, я нагло и жестоко поздравляю-таки с вышеуказанным новым (ха-ха-ха) годом. Брызжа от злости ядовитейшей слюной, от малейшей капли которой в крепчайшей броне самого современного танка мгновенного образуются зияющие дыры и броня превращается в решето, что вызывает простудные заболевания у личного состава ввиду сильных сквозняков, я-таки желаю тебе сесть в современный лайнер, пристегнуть ремни и отстегнуть их только в аэропорту города Львова, с тем, чтобы сразу же попасть в объятия семьи как своей собственной, так и театральной. Неплохо, а?.. Соопщая новости. Борька ёбнулся окончательно. Мишка засандалил для каких-то целей торпеду в свою же жопу. И теперь представляет большую опасность для вражеских кораблей. Прядкин – сука. Впрочем, это не новость. Мешман подцепил триппер и теперь судорожно лечиться путём болезненных инъекций разнообразными коктейлями в ту же самую собственную жопу. Марик умер от саркомы, как он сам утверждает, что, впрочем, не так важно. Важен сам факт, неоспоримость которого радует. Соколов зарос волосами до отвращения, буйные кудри, глаз не видно, мучается парень сильно, каждый день выстригает окошечки для глаз, ему обесчали лекарство индийское, снова будет, как колба. Микитюк выбросился из окна, теперь платит большой штраф за изуродованную клумбу, не повезло Петьке. Крепко тебя целуем – Леонид + Ольга, декабрь, 1986 г

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Дорогой Александр! Ирония судьбы, или зигзаг удачи, не знаю, что больше здесь подходит, но с 6. 2. по 12. 2. сего года я буду находиться в г. Москва в служебной командировке. Вызывают в Кремль, в Наградной отдел ЦК КПСС. Предлагают такие варианты: либо орден Трудового Красного Знамени, либо орден Богдана Хмельницкого 2-й степени, либо медаль “За спасение утопающих в море инфляции”. Не знаю, на что соглашаться. Для получения квалифицированного совета предлагаю встретиться в надлежащем месте в определённое время, т. е. где и когда угодно. Одна неприятная деталь, могущая поставить под удар нашу возможную встречу – в это же время и там же, т. е. в Москве, будет находиться бесноватый загорелый брюнет с тщательно оберегаемыми остатками некогда пышной и даже кудрявой шевелюры. В крайнем случае, мы его спихнём с платформы “Лось” под колёса бешено мчащейся электрички, нехай, бля, покувыркается. В смысле, не электричка, конечно, онато здесь не при чём, а именно брюнетик…До встречи Целую Леонид Либет, 01. 02. 1989 г. Александру Ванцлову 584

Дорогой Саша! Не скрою, тяжело, тяжело было для меня решиться на написание ткаого адреса на конверте. Всё-таки – Магадан…Это, как ты, да и я тоже, понимаешь, э т о – не Сочи… Собираешь ли ты фольклёр сталинских лагерей? Ездишь ли на вскрытия массовых захоронений, прекрасно сохранившихся в вечной мерзлоте? Второе слово в твоём нынешнем адресе меня как-то успокоило. И знаешь, что? Давай в праздник выпьем, причём много-много за то, чтобы в нашей великой и многострадальной стране было побольше улиц именно Гагарина, Королёва, Курчатова, Иоффе, Ландау, чего уж тут?!.. И чтобы совсем не было фамилий кровавых палачей, душителей всего святого и чистого, что всегда было и, надо надеяться, ещё осталось в народе. Вот их-то фамилийки и партийные клички мы, по примеру суннитов, должны выгравировать на всех подошвах обуви, выпускаемой в СССР для внутреннего пользования. И тогда мы будем ежедневно с удовольствием попирать их ногами, а в случае удачной погоды даже втаптывать в грязь! Правда, она, т. е. грязь, такого не заслужила. С праздником! Леонид Либет

ТОВАРИЩ ПОДПОЛКОВНИК! Обращается к Вам небезызвестный Вам же всего лишь старший лейтенант запаса, причём глубочайшего, чьё личное дело навек похоронено в кошмарных глубинах архивов Министерства Обороны. В них, кстати, похоронены ещё многие и многие миллионы аналогичных личных дел старших лейтенантов, которых лишили возможности героически погибнуть за Родину, партию и Отечество, и они бесславно доживают свои бессмысленные жизни на необозримых в ближайшем будущем просторах той же Родины, той же партии и того же Отечества. А ведь как они мечтали в молодые годы пасть смертью храбрых за вышеупомянутые категории, как им грезилось, что под нестройный залп из командирских видов оружия их опустят в наспех вырытые могилы и легендарные обелиски из так быстро сгнивающей фанеры отметят их последнюю точку пребывания на земле… Не получилось. Не вышло. Жаль… Вместо этой благородной и достойной участи их, а Вашего покорного до убогости слугу тем более, подстерегали всевозможные пороки, дурные наклонности, и сомнительные знакомства с ещё более сомнительными личностями типа озерова и срибного, которые, кстати, сразу же после нестройного залпа засунули бы пистолеты в кобуры, вынули бы из вещмешков колбасу, сало, лук, хлеб, несколько бутылок лихого напитка и, расстелив стащенную с моей ноги чистую портянку, устроили бы на свежем неостывшем холмике трапезу, сопровождаемую непритворными слезами, проклятьями всем врагам, лживыми обещаниями скорой со мной встречи и окончившуюся бы, конечно же, битьём опорожнённых бутылок о противоположные головы и облегчением вздувшегося мочевого пузыря аккурат на фанерную пирамидку с моей криво написанной фамилией и инициалами. Обильная, как всегда в таких широко известных случаях, моча легко проникла через пухлый грунт, плащпалатку, в которую они завернули мой труп, и медленно 585

растеклась по моим холодным бескровным губам. И я не понимал, хотя и догадывался, где тут боря, а где – марик… Впрочем, честно говоря, разница была минимальной, практически неразличимой, но в том, и в другом случае было достаточно противно. Но я не в обиде. Передай это им при встрече. Да, и не забудь сказать, что я на их месте поступил бы точно также. А, может быть, учитывая мою изощрённую фантазию, и похлеще! Товарищ подполковник! Вчера посетил в поликлинике знакомого прядкина. Ему сделали операцию по поводу грыжи. Он давеча надорвался, когда поднимал (прятал) мешок с деньгами на антресоли в своей квартире. Операция прошла успешно, правда, со злости на богатеев – кооператоров хирург отхватил ему полхуя при смягчяющих обстоятельствах. Но прядкин, будучи провидцем невероятной силы, буквально за день до операции за дикие деньги купил по случаю прекрасно сохранившийся и вполне готовый к употреблению член знаменитого мамонтёнка Димы, несколько лет назад найденного в вечной мерзлоте неподалёку от твоего нынешнего места проживания, т. е.

– Магадана. Бедолага-хирург, скрепя сердце, пришил-таки его прядкину на место окровавленного обрубка и теперь прядкин ходит и посмеивается, до очередного мешка, который, впрочем, отнюдь не за горами. Срибный же, узнав об этой истории, с горя подал заявление об уезде в США, которое тут же было удовлетворено. Но Белый Дом решительно заявил, что если срибный въедет в ихнюю страну, то Белый Дом моментально переедет на Красную Площадь! Ввиду такого поворота дел, Срибному дан от ворот поворот и он сидит дома, изредка посасывая выкинутую хирургом с отвращением часть былого могущества многократно прооперированного Прядкина. Здравия желаю! Леонид Либет, 05. 04. 89 г.

Дорогой Alexander! Каждый раз, когда я надписываю конверт и после слова – куда? пишу – Магадан, рука невольно начинает спотыкаться, останавливаться и только поэтому простое имя “Саша” я написал в зашифрованном виде, чем, понятно, дал большую работу костоломам из Гулага. Представляю себе их ярость, когда они внезапно натолкнуться на нечто, абсолютно им непонятное, чуждое, а, значит, враждебное. Тут уж пощады не жди, Alexander! По случаю Дня международной солидарности ТВС (трудящихся всех стран) позволь и поздравить тебя, хоть я и не принадлежу к этому многострадальному и многажды обманываемому, но плодовитому племени. А также пожелать, чтоп твой маршальский жезл, который так тщательно спрятан на самом дне солдатского ранца с инициалами А. Г. В., перекочевал бы в твою руку на полном официозе, с тем, чтоп по-отечески лупить им по башкам зазевавшихся сослуживцев.

18 апреля мы показывали общественности “Ла фюнф ин дер люфт”, все говорят, что это – событие в театральной жизни. Скорее всего, в мае будем играть раз 10. Заинтересовались различные спонсоры (это такие евреи), а также искушённые театралы 586

типа срибного и липовецкого, соколова, которому не нравится пьеса, а боря улетел в Москву за еврейским мюзиклом на русском языке. У нас все здоровы. Целую – Леонид Либет, май 1989 г.

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Дорогой Александр! При всей её медленности и неповоротливости жизнь несётся до обидного так быстро, что берёт оторопь и злость на проносящиеся даты, события, встречи, расставания, удачи, провалы и т. д. и т. п. Казалось бы, совсем недавно (13. 09. – 22. 09) я гулял по жарким улицам моего любимого Ташкента, едя плов на каждом углу и качя перед собой круглую тушу М. Срибного, налакавшегося в очередной раз душистого узбекского коньяку и плаксиво убеждавшего встречных и поперечных аборигенов в своей любви к их хлебному городу. А нынче, 16. 10. 89 года я уже под хмурым львовским небом проклинаю свою непутёвую жизнь, а также М. Срибного, который собирается уезжать в США, да так до сих пор и никуда не уехавшего, т. к. на хуй он там кому нужен, разве что для окончательного развала прогнившей системы капитализма. И у меня существует твёрдая уверенность, что это ему удастся, ввиду колоссального опыта, накопленного им в процессе истязания своей (его) великой родины. Кстати, м. срибный щас работает в одном из кооперативов, раковой опухолью сдавившими горло партаппарата, где он и зарабатывает в день 300 рублей minimum. Конечно, имея такие сумасшедшие деньги, легко и просто жрать в Ташкенте ароматные жидкости крепостью в крепостью в 43 градуса, т. к он-то в спектакле “Лп фюнф ин дер люфт” не занят в отличие, скажем, от меня, который не мог себе позволить даже граммов 5. Зато, отыграв 2 спектакля с огромным успехом, я с лихвой наверстал упущенное, изумив при этом даже фундаментального М. Срибного, прямо скажем, достойного партнёра в этом плане, несмотря на вырезанную язву собственного желудка и другие массовые заболевания внутренних органов. А жили мы в Ташкенте в плохонькой гостинице каких-то Высших Комсомольских Курсов. Я, в частности, спал в одном номере с Липовецким, вернее, не спал ни одной ночи, ни одного часа, ни одной секунды, т. к. Липа беспощадно и злобно храпел, даже не храпел, а просто-таки орал и выл, мотивируя глубокой простудой, старостью и общим одряхлением организма. На мои просьбы, мольбы, угрозы и шантаж реагировал быстро, т. е. обесчал прекратить надругаться, но никогда не выполнял. В нашем номере в дыре под плинтусом жила маленькая мышка, которую я однажды изловил и в одну из очередных бессонных ночей опустил её в широко развёрстый рот Липы, в надежде хоть на минуту прекратить издевательство. Но тщетность её (надежды) Липа продемонстрировал легко и просто, сглотнув несчастного грызуна не поперхнувшись и наутро ничего не помня абсолютно безо всяких последствий для внешне действительно не первой молодости организма…

587

Сам фестиваль, за исключением только что описанного случая, был крайне неинтересным и бездарно организованным, 1979 год в этих смыслах выгодно отличается. Конешно, отдохнули мы хорошо, Купались в Ахроне (это речка такая, протекает через Ташкент, температура воды +30 градусов, температура воздуха +25), ели виноград, дыни, а озеров и тот же срибный ежедневно съедали где-то по килограмму алкоголического препарата типа “коньяк”, назло мне, страдавшему совершенно безвинно, как и миллионы зеков, по чьим костям сейчас ты лихо проносишься в общественном транспорте города Магадана. Прими мои заверения в совершеннейшем и доскональнейшем почтении. Леонид Либет, 16. 10. 1989 г, 16часов 40 минут

Дорогой Саша! Порыв тёмных и забитых народных масс в 17-м году к светлому будущему был столь велик и страшен, столь мощен и неудержим, что они (массы) на гигантской скорости пронеслись мимо дороги, ведущей к ослепительным вершинам, на которых их ожидали аккуратно приготовленные к употреблению свобода, равенство и братство, и с размаху угодили прямёхонько в искалеченные ручки большеусого людоеда с бельмом на глазу, который и нашёл им соответствующее применение к немалой своей личной пользе, включая постройку на их невинных костях солнечного города, улицы которого ты, Саша, попираешь форменными штиблетами… Разрабатывая свои судьбоносные теории в тиши Лондонской библиотеки, основоположники, несомненно, пришли бы в ужас, если бы увидели, к чему это всё привело. И, несомненно, уселись бы опять разрабатывать новые теории. И, конечно, разработали бы. А кто-нибудь, очертя голову, кинулся бы претворять их в жизнь. И вот уже на месте нынешнего Магадана кипит снова работа, обильно политая потом соц. соревнования, кровью беззакония и слезами ошеломлённых родственников. Не дай, как говорится, Бог! Тут самое время поздравить тебя с праздником и пожелать скорейшего возвращения домой. Целую – Леонид Либет, 31. 10. 1989 г.

Здравствуй, дорогой Саша! Очень рад, что имею возможность снова написать тебе, поскольку двигательные функции у меня полностью восстановились и я свободно держу в правой руке автоматическую шариковую ручку. Всё дело в том, что, возвращаясь недели три назад от Срибного, в гостях у которого я был в Закарпатье, (совхоз им. Ватутина), я неожиданно для себя попал в железнодорожную катастрофу, которую наша пресса с присущим ей цинизмом охарактеризовала как жертв и разрушений нет. Между тем, тебе пишет как раз жертва, разрушенная практически до основания. Дело было так. Спускаясь на поезде с перевала Мукачево-Львов, повалился набок мост через охуенное ущелье, по которому ехал этот самый поезд. То есть, не по ущелью, конеч588

но, а именно по мосту. Причём, довольно долгое время поезд продолжал почему-то двигаться на этом же боку по рельсам, резко усилив сцепление с ними. Потом выяснилось, что это машинист (герой!) не растерялся и стал лить под колёса состава силикатный клей, несколько бочек которого этот же машинист контрабандно (вот, сука!) провозил у себя под сидением. А я, лёжа на уже понятном тебе боку, полураздавленный и четвертьзадушенный телами пассажиров, внезапно скончавшихся от неминуемого страха и неожиданности, с присущим мне любопытством разглядывал бешено проносящийся в непосредственной близости от моего лица крупный железнодорожный щебень, ржавые окурки, пивные пробки и другие разнообразные продукты цивилизации. Но… удача недолго улыбалась, клей закончился, раздался страшный грохот… последнее, что я помню – это вкус красной рыбы, которой ты меня угощал в своей роскошной квартире по улице Энергетической. Потом и это пропало… Видимо, рыбки было, всё-таки, маловато… Погибли все без члены экипажа и, тоже без исключения, все члены их семей, не говоря уже о ничего не подозревавших, а потому тоже погибших клиентах МПС. Я же спасся только потому, что успел приклеиться обеими руками к последним каплям клея, и висел над обрывом до тех пор, пока самолёт санитарной авиации не снял меня с бреющего полёта на киноплёнку. После проявки меня вырезали из кадра и с помощью новейших технологий восстановили в знакомом тебе до рвоты облике. Так что ты сам видишь, что в жизни всегда есть место не только подвигу, но и хрен ево знает, чему ещё… Да, а Срибный, кстати, находится под следствием по статье 487, пункт “щ” за изнасилование крупного рогатого скота со смертельным исходом. По его словам, срок светит большой, а удовольствие было так себе, ниже среднего, тем более, что он, по своей глупости и в спешке не надел скоту на задние ноги валенки, а скот сильно лягался. Но я недавно этот вопрос утряс. Так что Срибный вместо 15 лет строгого режима получит по 100 центнеров с каждого гектара плюс ежедневный лёгкий мордобой от заинтересованных лиц. Мир, как говорится, его дому и праху.. С горечью прощаюсь Леонид Либет, 1989 год

Здравия желаю, товарищ подполковник! Причём, желаю-то я не только столь необходимого для нормальной жизнедеятельности здоровья, но и не менее необходимых для неё же удач Громких побед, тихих радостей, горячих объятий, холодного пива, светлого будущего, тёмных аллей и других приятных категорий, которые бы возникли не только в день Советской Армии и Вашего дня рождения, но и в самой обычной повседневности, гори она ярким пламенем. У нас всё в полном порядке. Недавно в очередной раз схоронили М. Срибного, на этот раз застреленного при попытке остаться в СССР. А – поделом! Набедокурил – ответь, даже если ответить нечего. Целуем: Леонид + Ольга, февраль 1990 г.

589

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Да, в связи, по поводу, а также по случаю неотвратимо приближающегося праздника 1 Мая, могу ответственно и прямо заявить, что лично мне раскол в рядах Коммунистической партии Латвии до того самого места, на которое советовал сесть покойный В. В. Маяковский, чтобы с его помощью убедиться в покатости Земли. Поэтому, в данных конкретных исторических условиях у меня лично вызывает всплеск недоумения пришедший в полную негодность лозунг вековой давности – “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Какие в жопе пролетарии? Каких таких всех стран? Зачем – соединяйтесь? Выпить, что ли, вместе? Это я одобряю и приветствую. А ещё для чего? Непонятно. Непонятно мне и то, как группа пролетариев в составе озерова и прядкина, разбухшего от пролетарской нищеты и безденежья, собирается возрождать “Гаудеамус”? Сегодня, к примеру, мы снимаем на видео нашумевший спектакль “Ла фюнф ин дер люфт” и отправляем часть видеокассет в ФРГ, а часть – соперникам по разуму в США и др. галактики с нарочным инопланетянином М. Срибным, убывающем на свою очередную Родину по приглашению отщепенцев сроком на 3 месяца. Как говорится – хусым. Целую – Леонид Либет, 23. 04. 1990 г.

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Дорогой ты мой! Уважаемый! Любимый и долгожданный! Что нового у вас на фронте? Говорят, что с тяжёлыми боями отходите к Сталинграду. У нас тут, в глубоком тылу, ходят упорные слухи, что, якобы, тело нашего вождя В. И. Ленина тайно вывезли из Мавзолея и, спасая от глумливых вражеских глаз и пальцев, вывезли в г. Тобольск, где и хранят его в переоборудованном спортзале школы № 17 в том же набальзамированном состоянии. Я в это не верю, т. к., во-первых, Ленин – с нами, бессмертен и величав, по всей планете ширится шествие мыслей, дум, и д е л Ильича, а во-вторых, я сам вчера слышал по радио, как он в очередной раз лично призвал нас “учиться, учиться и ещё раз учиться военному делу настоящим образом”. Так что зря надрывает глотки вражеская пропаганда, что, мол, Магадан окружён танками Гудериана и население тамошних лагерей встречает их хлебом-солью. Ну, кто поверит в эту дикую ложь?! Потому что, во-первых, хлеб и соль зеки охотно срубали бы сами, а во-вторых, все гудериановские коробки давно раскоканы Жуковым совместно со Штеменко и ржавеют на вечном приколе там, где их они застали. У нас, в отличие от вас, новостишки слабенькие. Ст. лейтенант запаса Озеров Б. Г., пытаясь увильнуть от фронта, зделал себе операцию по поводу всё той же грыжи. Мы со Срибным М. А. подобрали врача (через СМЕРШ), которому дали чёткое задание и он вроде бы его выполнил, т. к. полтора месяца у горе-лейтенанта – таки не заживал шрам, т. е. шов, невзирая на отчаянные усилия антибиотиков и яростные попытки самолечения.

590

Мы уже втихомолку потирали руки – ну, всё!.. Ан, нет. Выжил, сука, оклемался и уехал, падла, в Москву за пьесами. Такого прокола по нашей линии я что-то и не припомню. Предстоит крупный разговор у Лаврентия Павловича. Срибный со страху сдался гестапе и его на два месяца забрили в Германию по вызову, где он продаёт трусы оторопевшим бюргерам. Прядкин уехал в Польшу, нарастил себе путём сложнейшей операции отрезанный было хуй и выдаёт себя за чистокровного арийца, имея небольшой магазинчик. Пока это ему сходит с рук, т. к. он всюду ходит без штанов и без трусов, а Срибный его трусы тоже сбыл какой-то истеричной марлен дитрих. Как Срибный умеет из всего извлекать выгоду – уму непостижимо! Вчера ко мне на работу зашол сильно наколбашеный Евшин. Посидели, поговорили, и он двинулся дальше, видимо, колбасить. Бог с ним, пусть колбасит, лишь бы было здоровье. Меня в очередной раз пригласили сниматься в кино. Независимая кинокомпания “Русь” будет снимать фильм “Львов-Аляска”, грандиозный боевик, в котором, естественно, мне места не найдётца. Зато имеется выигрышная ролька для тебя, съёмки в августе – октябре. Приезжай, подполковник, не пожалеешь. Крепко целую Леонид Либет, 04. 07. 1991 г.

Дорогой Саша! Если тебе скажут, что я хочу поздравить тебя с праздником 8-ого Марта, то ты не верь. Это всё дикая хуйня! На самом деле я изнываю от бажання поздравить тебя именно и только с очередным юбилеем Советской Армии, о чём ты бы мог и сам, стерва, догадатца, глянув на противоположную сторону данной открытки. Кроме того, желаю тебе многочисленных наград с аналогичной георгиевской лентой, гроздьями повисли чтоб на тщательно отглаженном кителе. А также информирую, что здоровье моё сравнимо с несравненными былинными богатырями И. Муромцем, А. Поповичем и Б. Озеровым, хотя последний к ним и не принадлежит, но выпить может столько, сколько первым двум и не снилось в самом приятном сне вместе взятым. Чего и тебе желаю. В смысле – здоровья, а не столько выпить, т. к. последнее абсолютно невозможно. Крепко целую – ЛеонидЛибет.

P. S. Юбилей театра (30 лет) состоится 17-25 апреля 1992 г.

591

АЛЕКСАНДРУ ВАНЦЛОВУ Руки вверх! Ни с места! Ваши документы! Стоять! Шаг влево, шаг вправо – считается побегом! Расстрел на месте! …Да-а-а, уходят, уходят, скатываются в безвозвратную Лету эти отдельные словечки и целые выражения, совсем недавно так громко и беззастенчиво звучавшие на каждой пяди земли нашей многострадальной Родины. Наслушались мы их с тобой, Александр, наслушались. И в пору нашего безрадостного, но счастливого детства, и во время нашей затурканной, но прекрасной юности, и даже в весьма краткие зрелые годы, даже и не годы, а, если честно признаться, то всего лишь дни, более того, в какие-нибудь жалкие и несчастные 2-3 часа, если уж быть до конца откровенным. Именно и только в эти 2-3 часа я и мог крикнуть во всё горло: “Читайте, завидуйте, я – гражданин Советского Союза!”. И доставал из широких штанин. Но вот что странно – я хорошо помню, что охотников до такого чтива собиралось вокруг не густо. Более того, они почему-то разбегались в стороны с весьма приличной скоростью, сопровождаемой криками: “Милиция! Милиция! Милиция!”А одна, залитая слезами, сморщенная старушка почему-то всё причитала:”Скорая!Скорая!Скорая!” Дура. Мы-то с тобой, Александр, прекрасно знаем и ощутили на своём собственном горбу, что скорой бывает только мировая революция и крах капитализма. Так ему, падле, и надо! Соопчяю новости. Спектакль “Ромео и Джульетта”перед началом работы над которым боря, с присущей ему бестыжестью и слабоумием, заранее поставил в один ряд с выдающимися спектаклями всех времён и народов, тем не менее, а скорее всего – благодаря именно этому, довольно-таки мило обосрался на сдаче, каковая имела место быть 27. 06. с. г. Дело дошло до того, что один известный тебе король текста с дыркой в верхнем ряду зубов внаглую ходил буквально с вышеуказанным текстом в руках и, не колеблясь ни секунды, монотонно и добросовестно зачитывал его вслух. А. Зельцер от недоумения, перешедшего в озлоблённость, нервно позёвывал весь спектакль. Впрочем, возможно, он позёвывал просто от так называемой скуки, которой, надо признаться, спектакль был унавожен достаточно плотно. В финале я к хуям собачьим забыл текст герцога, боря мне из первого ряда его любездно подсказал, за что впоследствии ему и была набита его же морда. Один режиссёр с телевидения сказал на обсуждении, что есть скелет спектакля, теперь на него надо наращивать мясо. Уже позже я высказал мысль, что нет и скелета, а имеются в наличии только отдельные кости неизвестного происхождения, разбросанные там и сям в Итальянском дворике. И самое досадное, что среди них отсутствует самая существенная кость – а именно, черепная коробка. Про её благородное серое содержимое я уже и не говорю. Между тем, мы с тобой, да и все окружающие, прекрасно знаем, что самый прочный и красивый скелет производит отталкивающее впечатление и никакой эстетической ценности не имеет. Всем интересны более всего мягкие ткани, хотя они непрочные, не592

долговечные и стареют. Однако, именно они и составляют, из них образуются нос, губы, глаза, вообще всё лицо, плечи, груди, бёдра и даже самые любимые и ценные части тела. Я, Александр, не стану тебе их называть, т. к. при желании ты легко сможешь освежить эти названия в памяти, пройдя мимо любого забора, или заглянув по случаю в любой общественный туалет. … Такие вот дела. Но – решили работать над “Р. и Дж. ” дальше. Сегодня, в частности, я встречаюсь с Машей и Неллой, а Боря сегодня же убывает на самолёте в командировку в Кремль. Скатертью, как говорится, дорога. С Мишей Е. пишем поэму “160 см” (это рост И. Сталина) Поэма даётся легко, т. к. материал сам толкает под руку. Пишы. Целую Леонид Либет, 1994 год, сентябрь P. S. Поклон Ниле и Женьке

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! Несомненно, что Новый, 1996 год, как это уже бывало всегда в истории, будет лучшим, чем предыдущий, т. е., испускающий последнее дыханье и истекающий последней кровью 1995-й. Вспомним, хотя бы, 1941-й. Насколько он был лучше во всех отношениях, чем плохонький 1940-й! А роскошный, великолепный 1937-й, а? В подмётки ему не годится осточертевший всем плюгавый 1936-й! Да что тут говорить! Вся наша жизнь неопровержимо свидетельствует о такой приятной и очевидной закономерности: как только наступает Новый Год (любой), тут же приваливает колоссальное счастье, невиданное здоровье и неслыханные успехи. Поэтому, мне и желать-то их как-то неловко, настолько всё очевидно и 100-процентно. И – быть по сему! Целуем: Лёня + Ольга 30. 12. 1995 г

ДОРОГИЕ ВАНЦЛОВЫ! По старинному немецкому обычаю, который эпилептик Пётр 1-й украл у миролюбивых немцев и приказно ввёл на Руси, прилагаю все усилия для того, чтобы поздравить Вас с так называемым Новым, уже 1997 годом. Взгромоздился он нам на плечи без спросу, без разрешения, даже хотя бы без извинительной полуулыбки: дескать, ребята, чего там, я уже здесь, и с этим фактом придётца смириться. А мы, обливаясь потом и непрошенными слезами отчаяния и надежды, должны демонстрировать всему миру, что нам всё это в кайф. И прыгать вокруг роскошно убранной ёлки, (нем. обычай), и пить шампанское, которое князь Голицын украл у доверчивых французов и смотреть УТ, которое-таки, является нашим изобретением (Зворыкин), а потому-то и смотреть по нему абсолютно нечего, кроме ошеломляющих кадров подготовки к посевной танковой роты Нац. гвардии Украины. Примите наши соболезнования. Оля + Лёня.

593

ИГОРЮ ГЕРМАНУ Дорогой Игорь! Не удивляйся. Пишет тебе твой покойный друг Лёня Либет. Скончался я, как тебе известно, давно и уже достаточно долго обитаю в так называемом раю. Что тебе написать о нём?... Главное – не верь всевозможным россказням, небылицам и нелепым выдумкам о райском житье-бытье, пусть даже это делается и с самыми благими намерениями. Ничего этого нет и в помине, а если и есть, то только для весьма и весьма немногочисленных клиентов, которые, честно говоря, и в своей дозагробной жизни умели неплохо устроиться. Так, к примеру, и к немалому удивлению, я неприлично часто встречаю Бориса Георгиевича Озерова, который за неоднократные попытки осквернить своим присутствием Святую Землю и другие многочисленные прегрешения перед ничего не подозревающими совестью, честью и человеческим достоинством был, как тебе известно, низвергнут в самисенький ад, где, однако, страдал недолго, и то, в основном, от беззастенчивого похмелья. Уже утром третьего дня, отравив охрану низкокачественным, но вкусным бангладешским спиртом, он с криками, среди которых существенный процент составлял так называемый мат, ворвался в наш затишок. Затем, не переставая демонстрировать прославившее его знание неформальной лексики, он сожрал великое множество райских яблок, после чего пытался сходу изнасиловать мирно прогуливавшихся перед последней брачной ночью Галину Старовойтову и Фаину Раневскую чохом, но, вовремя осознав свою оплошность, и не желая прослыть предателем кое-чьих интересов и наклонностей, мгновенно прикинулся слабоумным, что ему было сделать, прямо скажем, совсем нетрудно, упал с размаху навзничь под яблоню и моментально, даже как-то слишком уж по-театральному, оглушительно захрапел. Но! Даже во сне он не забыл широко раззявить рот в надежде, что хоть какоенибудь ма-а-а-ленькое яблочишко свалится-таки с ветки прямо в полную пьяной слюны ротовую полость. А я как раз беззвучно, как это у нас и принято, проходил мимо: зрелище, между нами говоря, далеко не из приятных. Более того, меня сразу же беззвучно же вырвало, причём, немного рвоты, ну, буквально, каких-то несколько несчастных капель, попало на одежду Старовойтовой и Раневской, которые, конечно же, интеллигентно постарались не заметить моей неловкости, и так же интеллигентно и корректно, беззвучно и бесследно растворились в утреннем тумане, который здесь наблюдается постоянно. Боря же, крепко выспавшись и еще более крепко напившись после пробуждения с помощью и при участии жидкости неизвестного происхождения и производства (связь с Бангладеш он в то время уже потерял), но крепости вполне достаточной для появления неестественного блеска в широко открытых от злобы и недоумения глазах, стал шататца по нашей долине, превращая ея, как ты сам понимаешь, в настоящий ад. Шатался он, кстати, не только в переносном, но, по большей части, в самом что ни на есть прямом и недвусмысленном смысле, нелепо вскидывая ноги, поочередно размахивая руками с зажатым в них антикварным портфельчиком типа “дипломат”, в котором незримо для окружающих носил настоящую стальную щётку для разглаживания и временного расправления буйных кудрей. Всем встречным и поперечным он, густо унавоживая живую речь площадной бранью, орал, что он – первый и единственный, неповторимый и гениальный.

594

В ужасе шарахались от него не только Г. Старовойтова к Ф. Раневская с пятнами от моей вполне извинительной рвоты на их роскошных свадебных платьях, но и все остальные бестелесные существа обоего, что характерно, пола, напрасно искавшие покоя и равновесия в оказавшихся такими уязвимыми райских кущах...... На моих глазах Боря неожиданно догнал известного своим неприятным тембром голоса одного певца из Бангладеш (не от него ли был спирт, а?) по имени Ко-мин, который хоть и передвигался как все, бесшумно, но все-таки каким-то дъяволъским образом ухитрялся портить всем отдых и умиротворение своим пением, хотя мы ясно видели, что губ он не разжимает и струн не перебирает, хотя бы по той простой причине, што в руках у нево не было абсолютно никакого муз. инструмента. Так вот, повторяю, Боря неожиданно догнал ничего не подозревавшего Ко-мина, повалил и стал ево душыть, совершенно позабыв, видимо, по-пьянке, где он находится и как можно кого-либо лишить жизни в таком месте. При этом боря шипел о какой-то “свободе”, смешанной почему-то с плохим зрением и уходящим в историю веком. Однако, Ко-мин, попавший к нам по сильнейшей протекции, в совершенстве владел приемами не только восточных и западных, но южных и даже крайних северных единоборств! Поэтому он легко победил Борю в затяжном 50-раундовом поединке сначала на татами, а затем и на мамами. После последнего завершающего удара Боря, исполнив старинный бурятский танец: “Где мои яйца?”, сдался подбежавшим и протрезвевшим охранникам, которые и засунули ево на подобающее ему место. Оно, кстати, сохраняется в большом секрете, хотя и не составляет ни для кого абсолютно никакой тайны... Так что, дорогой Игорек, видишь, в каких нечеловеческих, да даже нескотских условиях существуют наши бесплотные тени, жаждущие только успокоения и тишины? Мой тебе совет: оставайся там, у себя, в Винниках подо Львовом, где мы с тобой частенько похаживали, поигрывали и попивывали... Очень много лет тебе, Игорек, не прожить, а вот чтоб достаточно для большого личного счастья – это без проблем. Я это тут устроил. Причём, совершенно случайно и буквально задарма. Спасибо, Ф. Раневской, которая на меня совершенно не обижается, да и некогда ей, сам понимаешь… Будь здоров, дорогой! л. либет; тот ещё свет, мая 11 числа, года 2000-ого

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО КЛАРЕ НИКОЛАЕВНЕ ЛЯШЕНКО Дорогая КЛАРА! С незапамятных времен известно, что искренность – это сестра ПРАВДЫ, а неискренность, наоборот, сестра Л Находясь в кровном родстве с первой и являясь непримиримым врагом второй, хочу прилюдно и обнадеживающе заявить: Клара, я люблю тебя! Да, Клара, я любил тебя всегда, начиная с того чудесного дня, когда ты с неподражаемой и очаровательной картавинкой произнесла свое первое слово в жизни затем – второе, третье, четвертое и так далее вплоть до настоящего времени, когда 595

полностью овладела так называемым “английским” языком, с его чуждой нам фонетикой и орфографией, но в котором эта, та самая сводившая меня с ума, картавинка приобрела законное лексическое звучание. Вот ведь какая история! Многим тысячам и миллионам наших соотечественников необходимо было потратить массу усилий, времени и денег для того, чтобы научиться не выговаривать фундаментальную букву нашего алфавита – букву “р”, того только, чтобы надменные англосаксы соизволили себе понимать их, предварительно набив все рты своей нации какой-то кашей. (Я, честно говоря, удивляюсь, как они вообще понимают друг друга? По-моему, притворяются). А вот ты, КЛАРА, в столь недалеком своём младенчестве, прозорливо предусмотрела все перепетии своей судьбы, все эти трансатлантические перелёты, общение с людьми, постоянно держащими пару ложек каши во рту, изучение и подписание всевозможных документов на английском языке, в котором по непонятным для меня причинам буквы если и пишутся, то не произносятся, а если произносятся, то не так, как онм написаны недрогнувшей рукой. В этом смысле они, все-таки, немного уступают французам, которые, к примеру, пишут “RENAULT”, а читают совсем уж издевательски “РЕНО”! Но – тоже хороши со своим “интернейшнл” которое на самом деле пишется просто и понятно:”INTERNATIONAL “! Какое-то у них у всех болезненно-изуверское желание – писать одно, а читать совершенно другое! Правильно говаривал великий русский писатель украинского происхождения Николай Васильевич Гоголь: “До чего же препротивная нация эти французы! Так бы и перепорол всех розгами!” Сказанное в полной мере относится и к американцам. Дорогая Клара! Я не открою большой тайны, если скажу, что с того времени, когда жил, трудился и говаривал гениальный Гоголь, многие тысячи, да что там тысячи – миллионы превосходных, длинных, гибких розг до сих пор лежат в крепком соляном растворе в полной боевой готовности и ждут своего часа! Вот потому-то, КЛАРА, я со всей ответственностью и со всей силой моей любви заявляю во всеуслышание, что если кто-либо из неправильно читающих, и непонятно разговаривающих людишек любой национальности позволит себе хоть в малейшей степени обидеть, оскорбить, или доставить тебе какую-либо другую неприятность, дорогая КЛАРА, то мы, русские патриоты, немедленно пустим эти розги наших прадедов в дело, да так, да так! что всем твоим недоброжелателям и неприятелям станет невозможно не только сидеть, но и будет даже больно думать о грядущей и неотвратимой реформе ихнего правописания и правопроизношения! А тока так, тока так! Как напишешь, так и читай! Как подумаешь, так и говори! И нечего, нечего! Вот я, например, нормальный человек, как подумал, что я тебя люблю, так же точно, честно, откровенно и понятно говорю об этом! А скажи я об этом на ихнем языке, а? Это же черт знает что получилось бы! Тем 6олее было бы обидно, поскольку всё, о чем я тут написал – ПРАВДА, а не дешевые хохмы или дурацкий розыгрыш. С любовью – Леонид Либет, 18. 06. 2000г.

Ввиду Особой Секретности и Огромной Значимости сегодняшнего события, а скорее всего для пущей важности, т. е. с целью пустить всем пыль в глаза, а еще точнее – напустить туману и неразберихи, данный приказ по театру “ГАУДЕАМУС ”выпускается с грифом “Для Служебного Пользования”, т. е. “ДСП”. Я думаю, что всем нам памятна эта печальная аббревиатура... Итак:

596

597

ПРИКАЗ ДСП

экз. 1-й и единственный (с целью добиться всех указанных выше условий приказ публикуется без номера, без даты и без подписи) §1. История цивилизации оставила нам немало женщин, чьи имена и фамилии навечно, причём золотыми буквами, записаны на её скрижалях. Это – Нефертити и Мата Хари, Клеопатра и Жанна Д’Арк, Паша Ангелина и Мирей Матье, Мария Антуанетта и Валентина Терешкова, Софья Ковалевская и лиса Алиса, Ольга Лепешинская и Иосиф Сталин, Алла Пугачёва и Моника Левински, “Юнона” и “Авось” и множество, множество других. Эти особы пели песни и пахали землю, травили мужей и любовников, сражались на поле брани и яростно бранились с публикой, приобретали неслыханные богатства и отрекались от престола, похищали чужие секреты и теряли свои головы, одним словом, занимались чёрт знает чем, кроме одного, самого нужного и необходимого: никто из них никогда не занимался театром “ГАУДЕАМУС”, как вплотную, так и на достаточно большом расстоянии. А ведь, к ихнему сведению и стыду, театр “ГАУДЕАМУС” широко известен как одно из самых ярких, неординарных и нестандартных явлении мирового театрального процесса! §2. Принимая во внимание этот факт я утверждаю, что в ослепительном ряду великих женщин достойное место принадлежит не только Венере Милосской, Маргарет Тэтчер, Марии Магдалене и Филиппу Киркорову, но и нынешней хозяйке нашей вечеринки, блистательной и всемогущей КЛАРЕ НИКОЛАЕВНЕ ЛЯШЕНКО!!! §3. С целью дальнейшего и прочнейшего увековечивания заслуг КЛАРЫ НИКОЛАЕВНЫ ЛЯШЕНКО перед мировым театральным движением, категорически рекомендую всем историкам, критикам и театроведам впредь и постоянно ставить её имя впереди вышеперечисленного ослепительного ряда. Да будет так! Потому как в противном случае – киш мир ин тухес! §4. Не надеясь на порядочность историков, критиков и театроведов, зная цену ихним обещаниям, заверениям и клятвам, я лично беру на себя вою ответственность, смелость и инициативу в увековечивании бесспорных заслуг КЛАРЫ НИКОЛАЕВНЫ ЛЯШЕНКО перед мировым театральным движением, из которого я тут же исключаю на фиг всех этих так называемых историков, критиков и театроведов. Вот теперь уж точно – киш мир ин тухес, уважаемые господа мерзавцы!

§5. Идя на поводу у собственного глубокого уважения и любви к КЛАРЕ НИКОЛАЕВНЕ ЛЯШЕНКО, приказываю присвоить её имя, отчество и фамилию новой комете, которую в самом ближайшем будущем откроет, глядя в самодельный телескоп, сделанный из отцовских очков и дедушкиного ножного протеза ученик 6-ого класса Перепердинской средней школы Якутской Республики бдительный Илларион Федоришин. §6. Выражая сомнение, что когда-нибудь хоть кто-нибудь другой додумается до такого ни на что не похожего жеста и решения, обещаю присвоить имя КЛАРЫ НИКОЛАЕВНЫ ЛЯШЕНКО открытой на днях лично мной элементарной частице с нулевой массой покоя, способной беспрепятственно и легко проникать сквозь стены, потолки, двери, заслонки, заглушки, задвижки и любые другие материальные объекты, кроме душ у историков, критиков и театроведов, т. к. они у последних отсутствуют напрочь. §7. Находясь в так называемом здравом уме к доброй памяти, а также плюя на злобные наскоки потерявших человеческий облик историков, критиков и театроведов, недавно с позором выгнанных мною из мирового театрального движения, приказываю: на каком – либо любом ровном месте насыпать гору из любых камней, земли и снега высотой 8. 849 метров, т. е. ровно на I метр выше хвалёного Эвереста и присвоить этой горе имя КЛАРЫ НИКОЛАЕВНЫ ЛЯШЕНКО. §8. Запретить любые альпинистские восхождения на гору имени КЛАРЫ НИКОЛАЕВНЫ ЛЯШЕНКО с целью предотвращения этой сияющей вершины от ненужных посещений, захламленности, замусоренности и других актов средневековой дикости и мракобесия. §9. Абсолютно не боясь происков и грязных инсинуаций всяческих историков, критиков и театроведов, тем более, что они с треском выдворены мной из мирового театрального движения, которое находится в неоплатном долгу перед неувядающей КЛАРОЙ НИКОЛАЕВНОЙ ЛЯШЕНКО, хочу все же скрыть от них содержание данного Приказа, т. к. жаль ихних жен, детей и вообще родственников, каковые в противном случае, несомненно, лишатся своих кормильцев и поильцев. Впрочем, указанные родственники, да и просто знакомые могут в любое время исполнить то, чего не успели сделать безвременно скончавшиеся после случайного прочтения данного Приказа историки, критики и театроведы, т. е. киш мир ин тухес! Всегда рад к Вашим услугам, дорогая, единственная и неповторимая КЛАРА НИКОЛАЕВНА! Староста театра “ГАУДЕАМУС” л. либет, 18. 06. 2000 г.

ГАРИКУ СОТНИКУ Здравствуй, дорогой и где-то, даже единственный и неповторимый Сотник Гарик! Пишет тебе тоже единственный в своей. неповторимости твой друк ЛЁНЯ ЛИБЕТ, покинутый тобой и оставленный на растерзание в незалежной нэньке Украине. Соопщаю тебе, что по самым оптимистическим данным Совета Европы, Азии, Африки, Америки и Антарктиды, а также просто так сложились обстоятельства, что 598

народонаселение Украины ежегодно уменьшается на 1000000 (один миллион) особей от голода, холода, цинги, туберкулеза, энуреза и хамства. Причем, хамства, связанного не только с поголовным недержанием мочи, как в общественных местах, так и в личных постелях, но и просто так, от не хуй делать... Так что, если ты всерьёз собираешься посетить свою биологическую Родину, то рекомендую поторопитца! Из числа событий более-менее приятных, могу соопщить тебе, глотая слеза радости, что живем мы здесь без электричества, без газа, без воды, без смысла и даже без малейшего намека на появление хоть чего-нибудь из вышеперечисленного. В нашем городе трамваи не ходют, птицы не поют, маршрутные такси – и те на приколе, т. к. последнего, осмелевшего не по делу, шофера не только ограбили на первой же остановке, но и изнасиловали непосредственно в салоне под одобрительно – завистливый шопоток немногочисленных посетителей, т. е. – пассажиров. Залечив многочисленный травмы, в том числе и душевную, он теперь работает начальником областного управления культуры. Все наши улицы, площади, переулки, скверы и парки завалены говном различного социального и биологического происхождения, вплоть до собачьего и змеиного, ну, буквально по колено человека среднего роста, способностей и достатка.... Доходит, Гарик, воопще до маразма: иной раз приличному, или, скажем так, интеллигентному, человеку просто присесть негде! и приходится срать (да, Гарик, да!) навстоячки, цепляясь из последних сил за случайно подвернувшееся под свободную от кружки пива руку хилое деревцо типа тополя... А помнишь ли ты знаменитую телевизионную вышку на Высоком Замке, а? Всё, низдец! Позавчера ёбнулась наземь так, что на Сыхове вылетели последние стекла. Как ты сам уже догадался – к ёбаной матери. Ну, и тут же река Полтва неопровержимо вышла из берегов, и ея зловонные воды с радостью залили последние остатка здравого смысла... Но, что характерно, наш общий знакомый, например, Борис Георгиевич Озеров, как обычно, чюдом остался жыв, т. к. в период данного катаклизма находился в г. Киеве, в Президентском Дворце Кучмы по большой нужде, хотя и без приглашения. К своему огромному удивлению, там он обнаружил неприятно поразивший его факт, что, оказывается, он не только далеко не самый “первый”, на что он по своему горькому заблуждению расчитывал, но и даже не самый хитрожопый, хотя по части собственно говна вполне может потягаться с самыми высокопоставленными представителями украинской правящей элиты, не говоря уже о слабосильной речушке Полтве... Но!!! Представь себе, Гарик, что, по какому-то дьявольскому недоразумению, вся вышколенная, высокопрофессиональная охрана Президента приняла Озерова за своего Хозяина, т. е. за Президента же! А он, не будь дурак, видя такое дело, приказал всем им простроиться в шеренгу типа кольца, и принять соответствующую его рангу позу. Когда они, наконец-то поняли, что к чему, было уже поздно! Под объективами многочисленных теле-, кино-, и фотокамер, под откровенно хулиганские выкрики, советы и пожелания из мгновенно собравшейся толпы, боря в темпе перетрахал больше половины элитного подразделения Украинской Армии! Оставшиеся в живых в панике кинулись наутёк, кто куда, но тут из-за угла выскочили прятавшиеся в засаде Алёна и Аркус, которые и довершили разгром неприятеля... Вдобавок, поимей в виду, что Львов наш совершенно вымер, на улицах мрак, грязь, крики вконец одичавших кошек и хомячков, которых заживо раздирают окон599

чательно потерявшие человеческий облик бомжи. Везде бродят хорошо вооруженные и экипированные банды юных националистов, которые с удовольствием расстреливают всех встречных и поперечных, особенно стремясь пульнуть в тех немногих, кто, удачно посрав, и, отпустив ставший уже ненужным ствол деревца, привычно и благодарно выражаются матом на недержавной мове. Кстати, трупы наши никто не убирает, да мы и особенно не настаиваем. А поскольку холод стоит жутчайший, то, скорее всего, к твоему приезду мы довольно хорошо сохранимся и ты, я уверен, многих из нас узнаешь без помощи судмедэксперта. Вот тогда и поговорим! Всласть, по-подробнее, по-нашенски, т. е. – по-душам. Ибо, дорогой Гарик, души-то наши бессмертны, и с этим ничего не поделать никому и никогда! До встречи! лёня либет, 17. 01. 2003 г., 19час. 46 мин.

выше борщ на хуй, сильно ошпарив его при этом, отчего большая часть борща оказалась за бортом, к приведя к легендарным последствиям. Так что даже моя долбаная нерадивость не смогла испортить Ваш гениальный план. Спасибо, что Вы не выдали меня Кобе, с которым у меня в то время были не очень тёплые отношения. Кстати, и знаменитый крейсер “Адольф Г. “был потоплен Маринеской по вашей наводке. Учитывая всё вышесказанное, должен заметить, что писатель, который игнорирует ваш светлый образ в своих так называемых литературных произведениях, вряд ли достоин именовать себя писателем, даже с самой маленькой буквы. Ура! Б. О.

ОЗЕРОВУ Б. Г. ОЗЕРОВУ Б. Г. Дорогой Боря! Позволь поздравить тебя с нашим профессиональным праздником – Днём Совет. Арм. и Военн. Морск Фл.! Мне, участнику, инициатору и организатору всех победоносных битв на Курской дуге, особенно приятно поздравить тебя, легендарного юнгу-кока, геройски вылившего за борт бак прикисшего борща, которым впоследствии и отравились экипажи четырёх подлодок Рейха, вследствие чего они стали лёгкой добычей наших рыбаков, незаконно ловивших в том районе пиранью, которой там никогда не было. Эхо твоего беспримерного поступка трижды обогнуло Земной шар, дважды – Луну, и по одному разику оказавшихся на ево пути задрипанные Венерку и Меркурийчик. Вот какие люди были в наше время! А сейчас? Полная поебень, имея в виду нашего бывшего хор. знак., угрожающего теперь мне судом за нечтение евойной низкопробной литературки, даже не низкопробной, это я, конешно, загнул, т. к. на говно не ставят никаких проб, а вполне заслуживающей того, чтоб ею подавились подводники гроссадмирала Деница перед массовой сдачей в плен, ибо ни на что большее она, такая литературка, не годна и не способна. А на неудержимую диарею – это пожалуйста, это, как говорится, хоть 100 порций. Ура! Л. Л.

23. 02. 2009 г

Боря! Ты совершено справедливо применил реминисценцию про крейсер “А. Гитлер. “. И ея не портит даже то, что он назывался совсем по-другому, а именно “Сергей Соколов”, ввиду огромных заслуг перед литературой фатер – и мутерланда, перед кино, в котором он блистал в роли левого ботинка фюрера, спасшего ему жизнь во время покушения Штауфенберга, т. к., наклонившись завязать шнурок, который ботинок предусмотрительно развязал за секунду до взрыва, взрывная волна прошла над башкой Гитлера и он отделался лёгким испугом, приведшим к тяжолым последствиям для тысячелетнего, еби его мать и отца, Рейха. А теперь крейсер”С. С. “с помощью всё того же хулигана и пьяницы маринески гниёт в скользком иле на дне Балтийского моря, и уже напрочь позабыта всенародная инициатива переименовать его в море Соколовское. Вот она, горькая несправедливость, хамская неблагодарность и высокомерие, дескать, вот вам, Серёжа, хуй, а не море!.. Эх, люди, люди!..

23. 02. 2009 г.

ЛИБЕТУ Л. В. Дорогой Лёня! Присоединяясь к Вашему поздравлению меня с праздником, я в свою очередь спешу поздравить Вас с аналогичным профессиональным праздником ДСА и ВМФ! Удивительно, что в переходящих из уст в уста легендах о легендарном юнге-коке не упоминается, что он вылил этот борщ по Вашему гениальному приказу, поскольку на запрос юнги к Ставке Верховн. Главноком.: “Што делать со скисшим по Вашему указанию борсчом?” Вы, не раздумывая, ответили шифрограммой: “Заебал, юнга! Вылей его на хуй!” Я стремглав и выполнил Ваш приказ, вылив упомянутый 600

ЛИБЕТУ Л. В. Лёня! Непереименование Балтийского моря было вызвано тем, что уважаемый С. С. в это да и во всё остальное время находился в гидропарке города Киева, тогда ещё не освобождённого войсками генерала Ватутина, и катался на птеродактиле, в результате чего наш горячо любимый презик (президент, а не презерватив, как вы подумали, хотя под презервативом и под президентом скрывается всё тот же хуй) нагло якобы победил на выборах и отменил тот самый праздник, с которым я Вас давеча поздравлял.

601

С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ДОРОГОЙ БОРИС ГЕОРГИЕВИЧ! Не буду врать, моё сердечное поздравление и не менее сердечные пожелания всего наилучшего, как любили подшучивать члены Политбюро КПСС на допросах своих провинившихся коллег, на самом деле имеют место. Да, это именно так! На них не оказывают негативного воздействия ни всеобщий кризис, организованный группировкой всевозможных соросов и др. спекулянтов, наживающих необъятные башли на людском горе, ни неистощающееся количество прыщей и производимого ими гноя и вообще вони, ни очередное самоубийство высокопоставленных деятелей с помощью киллеров, пожелавших остаться неизвестными, в чём их можно понять, ни резко поднявшийся уровень жизни нашего народа, по поводу чего один соотечественник успел заявить компетентной комиссии, собравшейся на месте потопа, что, мол, уровень этот поднялся так резко, что никто не успел спастись, все утопли, ни другие мелкие и крупные мелочи жизни. Примите, как говорится, их без недоумения, а с доумением, не с негативом, а с гативом, не с недоверием, а с доверием к автору. Лёня Либет, руссобалт.

03. 02. 2009 г.

ПИСЬМАДРУЗЕЙ АНАТОЛИЙ ШТАНЬКО СТАРШИНА

Игорёк! Как говорили древние эскимосы, заранее тебя благодарю. Без акцента. Что касается кризиса, то посмотри: доллар, имевший золотое обеспечение, как ты знаешь, после 1944-го года (Бретон-Вуд), стал международной валютой для всевозможных расчётов, а также остался американской, т. е ево печатают в Америке, причём, 2 частные(!) фирмы. Но в 1964 году, когда СССР начал прижимать янки (или янок?), те, не долго думая, отказались от золотого эквивалента, тобто, ну вас всех на хуй, будем печатать их столько, сколько захотим для наёбки всего остального мира. Ну, например, напечатали их, скажем, 100 вагонов. Распределили между странами и континентами, скажем, 40 вагонов – в Европу, 20 – в Азию, ну, и так далее. Реальные цифры надёжно спрятаны в Федеральной резервной системе США. Вдруг – пиздец! В банках нету ликвидности, т. е. бумажек с портретами хитроумных президентов. Спрашивается, куда же они, бумажки, подевались, а? Их ведь не сожгли в топках паровозов, не утопили в Гудзоне, названном так по имени героя-полковника, не раздали нищим, ошалевшим от счастья, на углу Бродвея и 47-й улицы, так ведь, а? Так куда делись деньги, ёп же ж вашу мать! А ещё великий русский учёный Ломоносов, сын богатейшей поморской семьи, указывал, што если чего-нибудь где-то убыло, то того же в другом месте прибыло, т. е деньги – есть, но только вот у кого? Отвечу и на этот неумирающий вопрос – у американских финансистов-спекулянтов типа мошенника Сороса и всей этой банды, организовавшей все эти фьючерсы, деривативы и другую, не побоюсь этого слова, виртуальную хуйню. И до тех пор, пока, “играя” на бирже можно зарабатывать на этой вот хуйне за час миллирды, а не на реальной экономике, т. е., скажем, тачая тапочки, или печа хлеб, мир будет трясти со всё возрастающей силой. Устал... Ужасающие подробности – при встрече, или в следующем письме. Лёнчик, но не пончик...

Поздней осенью 1984 года я впервые вышел на сцену театра в спектакле “Рядовые” с пророческими, как оказалось, словами: “Здесь первый взвод, боец?” А какой же и где еще он мог еще быть, этот распиздяйский взвод? И пошла служба… первый мой сержант – Леша Макеев, добрейший и милейший человек, умеющий, однако, быть жутко упрямым и строгим. Настоящий ефрейтор-Виталик Липовецкий, истинный “дед” – Юра Прядкин, его я и по сей день по инерции побаиваюсь, бравый-бывалый отличник боевой и аполитичной, несмотря на комсомолизм, подготовки Игорь Мазяр. “Офицеры” театра, как и положено в пехотной части, пьяницы, гондовня и фраера. Всё, как в жизни. Только ведь я тогда ничегошеньки не знал! Ни о жизни, ни о людях, ни о любви. Я и сейчас не решусь утверждать, что овладел сиим материалом. Но с тех пор прошло почти четверть века, я служил в двух совершенно разных, если не сказать “вражеских”, армиях, дослужился до немалых чинов, и уж наверняка смогу отличить достоинство и благородство от заискивания и блядства(во всех смыслах). Я теперь не спешу с оценками. И уж наверняка знаю, что если главное в танке – не обосраться, то в армии главный для солдата – СТАРШИНА. Он – всё. На нем все зиждется, должность эта тяжелейшая, равно как и благороднейшая. Вы уже понимаете, я веду речь о Леониде Либете. Мои с ним отношения никогда не были ни откровенно доверительными, ни сдержанно-холодными, и ровными они не были. Случалось, и ругались, и сердился я на него за что-то там. И водочку пивали, порой изрядно. Однако при сплетнях о нём я неизменно был на его стороне, чем вызывал жуткую истерику со стороны командиров и их замполитов, которые, как я уже говорил, были гондовней и фраерами. В 2002 году я имел честь быть приглашённым Лёней в спектакль “Век свободы не видать”. Разумеется, охотно согласился. Боже, сколько слёз и соплей я увидел и услышал от командования драмкружка, и в предательстве меня обвиняли, и немилость сулили… И я горд и рад, что играл в одном из последних моих спектаклях рядом с Леонидом. Одно дело – репетиции, спектакли. Встретились, что-то там поделали, посмеялись, поругались, попили окаянную, да и по домам. А вот гастроли – ни на что не похожее действие. Несколько дней все вместе, во всех состояниях и настроениях. Гастроли – вещь трудная, часто я видел капризы, раздражение, даже некое подобие драки было в Польше в 1996 году. Не хочу называть имена этих людей, не о них ведь речь. Не скрою, часто и меня посещали подобные чувства. Так вот, вспоминая Ташкент-89, Крым-86, Ростов-94, Москву-88, Тернополь-91 и пр., ни разу не видел Лёню ноющим, брюзжащим, ну, разве с похмелюги. А, вот в Польше мы смотрели финал ЧЕ по футболу, все “болели” за чехов, в том числе и Лёня, а я и Соколов за немцев. Вот уж не знаю, почему вдруг… А так!.. После выигрыша немчуры поганой Лене страшно не хотелось выставлять проигранное мне пари – кружку пива. То-то он злой был!

602

603

ИГОРЮ МАЗЯРУ

Но в начале гастролей – все душки. Отзывчивые, милые, аж противно. Да и понятно – вырвались из семей, эх, бля, свобода, ребя!!! Поезд в Симферополь, чревовещал Лёня, отходит в 23. 01. В 23. 02 я, угрожал Лёня, выпиваю литр водки, а в 23. 03, я вхожу в состоянии клинической смерти, успокаивая, обещал. Надо признать, он человек слова. Между 23. 02 и 23. 03 (ну, где тут между?!), однако, Лёнечка успевал поиграть с проводником и Алёной Богатыревой в гибель Чапаева, официально заявить, что Юра Прядкин атрофировался в хуй (а тот пьянющий лежал на второй полке в одних трусах, и вправду, жутко похожий на тему заявления), провести общую экскурсию с обзором Юры для всех пассажиров вагона, а далее – по личному плану. Т. е., сон, который является младшим братом смерти. В данном случае – старшим. Вообще с поездами у Лёни как-то не складывалось. В 1996-м пересекали мы границу с Россией. Прошли украинские таможенники, зависла глупая пауза. Я пошел на звуки хлещущей через край жизни в Лёнино купе. Кто-то уже успел где-то купить воблу, пиво, пахло почему-то свежевыпитой водкой, ну, хорошо же! Места мне в купе, ясное дело, не досталось, я стоял в проходе. И вот же случай! Лёня какого-то хера приложил к верхней губе маленькую расческу, выбросил вперед правую ладонь и поприветствовал уже упомянутую Алену здравицей недоброй памяти, воспроизводить которую не стану. Вы поняли, о чем речь. Хер, повторюсь, его знает, что на него нашло, может, хохму какую рассказывал. А в это время…Как часто подобные совпадения становятся роковыми! А в это время подошли российские таможенники. Ну, прямо театральная постановка! Точно на выкрик Лёни! Один из них отодвинул меня, стоящего, как вы помните, в проходе, чуть ли не за габариты вагона, зашел в купе (чудесным образом места там вдруг оказалось уйма) и пробасил, указывая на лежащую сверху гитару: “Ещё раз такое гавкнешь – сделаю тебе испанский воротник. ” И уж совсем не к месту добавил, испортив общее впечатление о себе: “Козёл, бля!” И медленно ушел, великолепно освещенный через окошки солнцем… Мы все уже и обоссались, и отсмеялись, и пиво пошло и пошло, а обескураженный Лёня так и сидел с масенькой расчёской в потной руке, абстрагировавшись от всеобщей суеты. И не до пива ему было. Как-то вот досадно. Ну, почему сразу козёл, мол. А может, и не об этом он думал, кто его знает. Он, поди, и сам-то не помнит того случая. Не складывалось у Лёни и с автобусами. Забегая вперед, скажу, что также плохо он сосуществовал со всеми видами транспорта. Пусть он сам расскажет, а подстрекатель и соучастник Соколов дополнит эту “чистуху”, о поездке на такси к морю в декабре 2001 года. Так вот, в автобусе, в том же Крыму, в 1986 году, Лёня утверждал, что Крымская АЭС, тогда строящаяся, а в последствии, к счастью, разворованная недостроенной, нуждается в отборном органическом топливе, которое люди производят в неограниченном количестве в независимости от политической системы, должности, личностного характера, не говоря уже о сексуальной ориентации. Поэтому-де он вторые сутки терпит. И дотерпел бы, стоик и титан эдакий. Да укачало Лёню в автобусе, не довёз он это ценное топливо до несуществующего реактора. Может, оно и к лучшему. Но Лёне-то каково? В смысле – кака во! Роды начались, как известно, волшебные и сказочные. Остановил сердобольный водитель машину, и Лёня тщательно исчез. Куда он спрятался? Берег был пустынен и печален, ну, пара проплешин какой-то травы, а Лёни нет! Может, поэтому Марик Срибный и обращался, плача, к коровьей относительно свежей лепёшке: “Ну, что же ты, Лёня?”… Что, что…

Кстати, странная связь Лёни, Марика и, извиняюсь, говна, не случайна и не единична. В сентябре 1989 года, в Ташкенте, мы(т. е. весь коллектив) на полдня съездили на Чирвакское водохранилище под Ташкентом. По дороге мы посетили базар в Чирчике, взял я там три порции плова, расположился вкушать сие с нашей гидессой Ирой Пасынской. Роман у нас с ней был, страстный, всеобъемлющий, такой, что в глаза всем бросался. На обратной дороге во Львов Марик осторо-о-жненько пытался узнать интимные подробности, да я разве сказал бы?!. Нет!.. Да уж… Простите, нахлынуло… Подошли Лёня с Мариком, угостились, волчары алчные, нашим пловом, и пошли к автобусу. А мы с Ирой остались нюхать пустые тарелки. А когда заплыл я за километра полтора от берега, почувствовал, что несёт меня, как Лёню в Крыму, и с чего бы это? А заплыл я не один, с гидом местным, Сашей, вот я ему и доложил о проблеме, красочно и с выражениями. Но негромко. А вода там, как зеркало. Весь наш тишайший разговор донесся к берегу, к начавшим волноваться коллегам. Так что когда я к искренней радости собутыльников причалил к пирсу, окончательно замерзший(температура воды была около 15 градусов), тут же все принялись выяснять технологию посёра в воде. А я и окоченел до крайности, и обалдел от их осведомленности. Но было два настоящих товарища – Лёня и Марик. Они-то и и поднесли мне каждый по полному стакану водяры, подбадривая меня и одобряя мои физиологические изыски. Дальше ничего не помню. Занавес.

604

605

К пятидесятилетию Леонида Владимировича Либета я готовился загодя, понимая, что тягаться с мэтром слова невозможно. Я долго придумывал какой-то сюжет, выдумывал формы и методы, рифмовал что-то с чем-то…А потом осенило: обосрать уже написанное кем-то куда легче, нежели творить новь! Интуиция подсказала подходящего для торжества автора, и легко, на одном дыхании, родилась “Песнь о буревестнике-2”. В третий раз упомянутая Алёна недоброжелательно отнеслась к предмету воспевания, стало быть, и к автору, а Володя Штанков хохотал до слез. Поелику он кандидат философских наук, будем считать его мнение авторитетным.

ПЕСНЬ О БУРЕВЕСТНИКЕ 50-летию Л. В. Либета посвящается “…Но в сердце смелых и сильных духом всегда ты будешь позывом гордым к свободе тела!” Над седой равниной моря, Газу иприту подобный, Сильный запах раздавался, Все живое разрушая.

Между запахом и морем, Где лаванды шмат чималый, Буревестнику подобна, С красной молниею схожа, Чья-то задница мелькала.

Это гордый Лёня Либет – Изумрудная громада, Ветру буйному подобный, Кал метал, изнемогая.

Геморроя не приемля, Этога исчадья ада!.. …Так кричал у моря Либет, Весь пороку отдаваясь Своему, ега терзавшем – Кал метать, икре подобный.

И потея, напрягаясь, Он кричал: “Раздайся, море! Крымской атомной любуясь, Донеси в реактор гівна, Эту плоть мою живую!

Беспринципный people в утесах, Хайло мерзко укрывая, Весь подобный был гагарам, Тем, которым недоступно Наслажденье битвой жизни – Лёнин вой ега пугает.

Пусть осветят ея лампы, Моему лицу подобны, Как живу я и страдаю, Исполняя роль Мольера, В оной ніц не понимая!

Срибный Марик робко прятал Тело жирное в пиджáке, В пререканья не вступая, А лишь текстам молча внемля.

Как меня сумління мучит, Что в Ташкенте отдыхая, Я всосал двенадцать банок, Марка Срибного ограбив, Липовецкого замучив..

Только гордый Лёня Либет, Запах сильный источая, Реял смело и свободно В лопухах, что близко к морю.

ком пука при запахе денег, при возможности срубить бабла на халяву, прикрываясь именами иностранных режиссеров. Видимо, потому, что собственное имя бывших мытцив теперь – пук. Без тебя театр умер. Наверно, ушло его – театра – в том виде, в каком мы к нему привыкли – время. Нет ничего вечного, даже любви. Ушла эпоха, родившая тот театр, ушел и её ребёнок. Но ведь он был, еще как Был! Был не в последнюю очередь благодаря тебе. А ты, мой дорогой друг, есть, и еще долго-долго будешь. Да ты обязан быть долго-долго! Ты не один. Ты полон сил. Ты, как мне кажется, счастлив. Вот и будь счастлив, дорогой мой Друг! Искренне любящий тебя – Анатолий Штанько, рядовой.

28 марта 2008г.

НЭЛЛА ЯРОШЕВСКАЯ Эпиграф: Ах, Нэлла, Нэлла! Мы, актёры, Друг мой! Будь как вольный ветер! Живём в особенном миру, Ведь мы – театра волонтёры, И будем продолжать игру! Л. Либет

Но, други мои добрыя, непростительно я отвлекся. А ведь начинал о Старшине. Заметь, Лёня, я не обзываю тебя прапорщиком, я говорю уважительно – старшина. Да, ты был в театре незаменимым старшиной. Ты создавал мышцы и кровь спектакля, ты вдыхал хоть какую-то жизнь в образы. Если актер был бездарен, как я, ты мгновенно это понимал, и, не мудрствуя лукаво, говорил: “Сделай, как я, сука!” И ты показывал, ты играл любую роль, и горе было тому, кто не мог тебя повторить. Ты так много смог вынести, пережить, перемочь. И судьба достойно вознаградила тебя за твое терпение, за снисхождение к недругам и предателям. Я тобой восхищён. Скажу тебе честно: я искренне сожалею о двадцати годах, проведенных в “драмкружке”. Потому, что все высокие слова одряхлевших старцев об искусстве, все сочиненные песни о театре и о бескорыстной любви к нему, к актёрам, оказались зву-

“Яр! Я приступаю к созданию третьего тома книги про наш театр. Так что – пиши. Буду звонить!” А где же второй-то? – спросила я. – Второй том я давно написал. – Так дай же почитать, мерзавец ты этакий! – Не дам. – Ну, почему же? – Потому что я, снедаемый завистью к Гоголю Н. В., сжёг его к чертям собачьим! –Как это? – А так! Почему это ему можно, а другим нельзя? Чем он, в конце-концов, лучше, а? Так что пиши свою главу, Нелля… С таким ошеломляющим предложением обратился ко мне Лёнчик. И я, будучи очень исполнительной, сразу и приступила к написанию очередной главы “либретто к Мармезонскому балету”. А, приступив, поняла, как напросто это сделать. У вас, дорогой читатель, может возникнуть вопрос, отчего же (третий) второй том? А где же первый? Так я тут же и отвечаю: первый вышел мизерным тиражем 1000 экз. не далее, как в феврале сего 2008 года. А чтобы быть ещё точнее, то в сам раз ко дню рождения (полуюбилею) режиссёра нашего, Бори Озерова. В ней я позволила себе назвать их обоих Станиславским и Немировичем-Данченко. Теперь же, последующая книга будет иметь место ко дню рождения (и тоже к полуюбилею) Лёни Либета. Скорее всего, это станет доброй традицией и каждый, кто пожелает, сможет! (если сможет!) Потому как дело это довольно-таки хлопотное. Можно было задать себе вопрос: а почему так происходит? Вот так, с этими двумя? Книгами?

606

607

Что в Тернополь как-то съездив, К озеру на берег выйдя, Бессистемно там ужравшись, Я пугал собой прохожих, Сам пугаясь до припадков!

И стонал пророк победы, Из штанов освобождаясь И легенду создавая: -Человечество! Попомни! Буря! Скоро грянет буря!!!

Как душа моя рыдает, Жопа вместе с ней бунтует,

5. 11. 1993г.

Хотя, не всё ли равно? Ведь мне, пришедшей в театр ещё студнткой 2-ого курса ЛоЛПИ, и прошедшей различные экзамены, этюды для этого, были и всегда будут памятны все и всё, что было связано с чудесными моментами тех счастливых превращений, происходивших со мной на репетициях. Всегда! Господи! Как же было хорошо: учиться, бежать на встречи с друзьями-актёрами, ездить на гастроли, фестивали! Как были молоды мы тогда, вольны, как ветер, как переполнены были жаждой общения, с каким трепетом перед началом спектакля заглядывали через маленькие дырочки в больших занавесах, чтобы увидеть, сколько в зале зрителей, пришли ли те, которых мы приглашали… И чем переполнее был зал, тем больше волнений, пересыхания в горле мы испытывали. А проверить, на месте ли приготовленый реквизит? Боже, а где же стульчик? Он же только что стоял вот здесь!.. Кто забрал?! На каком основании?!! Стульчик! Стульчик!... Ст… Вдруг, кричащий шёпот за кулисами: “Тихо! Тихо! Я сказал!”, исходивший от Лёни, приводил нас как-то к общему знаменателю: поднятию З А Н А В Е С А! Священодействие началось! И почти во всех спектаклях, где я имела бесконечное счастье участвовать (или чувствовать происходящее), почти во всех рядом был Лёня. Это – “Происшествие” и “Сильное чувство”, “В списках не значился” и “Горе от ума”, “Мольер” и “Утиная охота”, “Точка зрения” и “Ищите женщину”, “Вечерние игры” и “Самоубийца”, “Чинзано” и “Мышеловка”, “Кто-то должен уйти” и “Час мужества”, “Ромео и Джульетта” и “Давай займёмся сексом”, “Последнее шоу” и “Деревушка”, “Московский хор” и “Место для курения”. Стоит ли продолжать этот перечень? “Вы любите стихи? Это хорошо! На свете счастья нет, но есть покой и воля! Мне с Вами почему-то легко. Почитайте мне что-нибудь…” Блистательное трио замечательных актрис “За громкий шепот за кулисой, Н. Ярошевская, Э Данилова и Т. Дунская За всё, чем нам театр был! в спектакле “Чинзано) Пусть делит угол биссектриса – ТЕАТР нас соединил!” Это – творение Лёнчика. “Поздравляю Вас! Говорят, Вы снова женились! Вы хороший муж! Прямо музейная редкость! И отец хороший! Такому мужу куда угодно разрешается. В любую компанию. Верные мужья – моя слабость!” Блестящий природный дар остроумия! Гениальные (на мой взгляд), попадающие в цель поэтические эссе, умение адаптироваться к любым ситуациям. “Всё такой же бодрый, весёлый. Прямо завидую!” “Да Вы – эстет! Вы – романтик! Не правда ли?”

608

Эти небольшие отрывки из некоторых моих ролей, как ни для кого, характерны для Лёни. … Пишу и думаю: может, надо о каких-то высоких материях, о значении театра как такового, о роли искусства, о мыслях, чувствах, о том, как трудно всё охватить в бешеном ритме нашего века? Конечно, можно было поговорить, любі друзі, и на эту тему. Но ведь это Лёнина книга, ведь это Лёня предложил мне поучаствовать, так было бы логичнее и ему поразглагольствовать в этом русле. Ему и карты в руки, вернее, перья! Или – мышка? Нет, всё-таки перья! Я – поклонник эпистолярного жанра! За ТЕАТР! За Лёнчика! За доброго старого, вернее, старинного, друга, такого вечно молодого! “Ходи по сцене не спеша, И трогай чёрные кулисы. Ведь злополучной биссектрисой Разделена твоя душа!” Эти строчки были подарены Лёней к моему дню рождения. И я смело переадресую их ему. “Яр! Ты уже написала? Нет?!! Ну, готовься! Позвоню через неделю!” Наша жизнь – это арфа, Две струны на арфе той. На одной играет счастье, Любовь играет на другой! Я написала с любовью. Подруга дней твоих былых, легендарная Яр! Нэлла Ярошевская, Lvov, сентябрь 2008 г.

“ГАУДЕАМУС” ВО МНЕ ИЛИ Я В “ГАУДЕАМУСЕ”. Любовь к театру, как к действу, у меня проявилась с детства. Сначала это был детский сад с личным участием в тематических утренниках, затем – школьный драмкружок, где я вместе с другими такими же девочками и мальчиками “декламировала” стихи советских поэтов, участвовала в сценках по произведениям русских классиков. Потом в моей жизни появился театр городского дворца пионеров, где я познакомилась с теорией театрального мастерства, узнала про систему великого К. С. Станиславского, услышала про школу Михаила Чехова, Таирова, Мейерхольда, училась “любить театр в себе” и “не любить себя в театре”, Жажда творчества в десятом классе средней советской школы привела меня в один из молодёжных народных театров, которыми в шестидесятые-семидесятые годы прошлого столетия был переполнен мой любимый город Львов. Именно в этом театре мне удалось на практике опробовать ранее полученные теоретические знания 609

о театральном мастерстве, познакомиться с рядом интересных и талантливых личностей, окунуться с головой в удивительный мир театра… В этом театре было всё: читка пьесы и ее обсуждение, публичное распределение ролей, постановка целей, задач пьесы, определение сверхзадач персонажей и многое-многое другое. Мы постоянно говорили, обсуждали, пробовали, искали, находили, теряли и снова искали.., словом, находились все время в творческом поиске. Параллельно с нами работали такие же молодёжные и неменее народные театры и тоже искали, находили и теряли. Мы все были конкурентами, с ревностью просматривали спектакли других театров, при этом каждый считал себя лучшим. Но один театр в городе был вне конкуренции. Это был театр “Гаудеамус”. Работал он поначалу при львовском политехническом институте, потом при клубе работников железной дороги, затем возникали другие клубы и другие площадки. Попасть на спектакли “Гаудеамуса” было сложно, а их просмотр всегда являлся событием. Первый спектакль “Гаудеамуса”, который мне удалось увидеть, был современной студенческой версией “Ромео и Джульетты”. Спектакль оказался необычен уже тем, что актеры выходили прямо из зала (это в семидесятые-то годы!). Герои, находясь непосредственно перед зрителями, играли, существовали и целовались по настоящему, так, что дух захватывало! Участвовали в спектакле простые студенты, некоторые с дефектами дикции, но оторвать от них глаз было невозможно. Спектакль запомнился ярким, самобытным и зрелищным. Взрослели актеры театра “Гаудеамус”, менялась тематика спектаклей. Взрывом на театральной сцене стал спектакль “Инцидент”. Он нанес смертельный удар по амбициям всех актеров и режиссеров города, как самодеятельных, так и профессиональных. Блестящая режиссура, точная и яркая игра актеров, необычное построение сцены и зрительного зала, точные звуковые эффекты (действие происходит в вагоне американского метро), – всё это принесло ошеломляющий успех спектаклю. Затем игрались не менее интересные спектакли: “Ищите женщину”, “Вечерние игры”, “Точка зрения”, “В списках не значился”, “Горе от ума”. Но последнего спектакля город не увидел. Его посмотрела всего лишь пара десятков людей, сумевших пройти на так называемую закрытую сдачу спектакля комиссии города. После долгих и тяжелых дебатов, спектакль закрыли (зачем? почему? а судьи кто?) и как время показало, навсегда! Именно в этот период я и попала в “Гаудеамус”. В смысле, была приглашена в театр в качестве актрисы (сильно сказано!) главным режиссером Борисом Озеровым.. На тот момент я ушла (по личным причинам) из своего любимого молодежного театра и праздно шаталась по городу в свободное от работы время. Тут-то и поступило предложение от Бориса Озерова. Признаюсь, что оно меня безумно обрадовало и окрылило, но сразу я положительного ответа не дала и как настоящая женщина, обещала подумать. А волновало меня лишь одно, смогу ли? В молодежном театре с нами работало много режиссеров успешных, профессиональных, но театр Бориса Озерова – это другое, это – высший пилотаж! Было над чем подумать. В театр “Гаудеамус” я пришла на спектакль “Заседание парткома” на роль экономистки (в известном фильме “Премия” эту роль трогательно сыграла Нина Ургант). На первой же репетиции Борис Озеров представил меня коллективу (заочно мы знали друг друга по сыгранным спектаклям) и мы приступили к работе. Мне дали в руки

текст, который я и старалась правильно, и главное четко, произнести, ходила, куда говорил режиссер, смотрела на говорящего реплику, вела себя очень осторожно, тщательно стараясь скрыть свой страх и неуверенность. В перерыве репетиции ко мне подошел режиссёр, отвел в сторону и проговорил: – Понимаешь, ты должна играть так, чтобы зритель подумал, что ты, как героиня, от страха наложила полные трусы говна. Я обалдела от такой сверхзадачи. Проще было это сделать реально, чем сыграть. По окончанию первой репетиции слово взял ведущий актер театра Леня Либет: – У нас сегодня гостит артистка “дружественного” нам театра, и вот что я вам скажу. Она же ничего не умеет! Не умеет ходить, играть, просто говорить. в концеконцов! Её же всему надо учить! От этих слов я пришла в ужас! Я могла согласиться, что не умею ходить, играть, но говорить…Своей дикцией и, главное, произношением звуков русского языка я гордилась. Я занималась этим долгое время и знала, что с произношением у меня все в порядке. Это у них в театре произношение у актеров ужасное. Звуки забалтываются, неправильно произносятся, ставятся неправильные ударения…Подумалось, надо отсюда бежать, с ними у меня ничего не получиться… Уходя домой, меня догнал Боря и достаточно мягко произнес: – Не сердись на Лёньку. Он у нас всегда такой. Поначалу всех в штыки принимает. А про говно в трусах ты все-таки подумай. Я не спала всю ночь. Долго думала, что делать и кто виноват? И все-таки пришла на следующую репетицию. Театральное прошлое не давало права отступать. На репетициях для меня все было новым и непонятным. Никто ничего не объяснял, не ставил сверхзадач, не придумывал прошлого и будущего героев, а просто говорили: “Иди налево, посмотри направо, стой прямо, здесь – чуть тише, там – чуть громче…. И, главное, не смотри на партнера без надобности, а чувствуй его”. Я ничего не понимала и действовала на автомате. Так прошел месяц, спектакль стали готовить к сдаче комиссии города. Уже многое вспоминалось другими актерами театра про сам процесс сдачи спектакля. Повторюсь, что это незабываемое событие, подготовка к которому длиться всю ночь. Сбор коллектива назначается к 10 часам ночи. Все собираются к полуночи, после чего идет один прогон спектакля с бесконечными остановками, связанными с ошибками и неточностями, затем получасовой перерыв, а дальше – полный прогон без остановок. По окончанию второго прогона – детальный разбор полетов с частым употреблением изысканной ненормативной лексики. Для новичка слушать это, в лучшем случае, странно. Поначалу, большее из сказанного я не понимала. Понятным было только общее недовольство режиссера работой всего коллектива спектакля. Оставшиеся два-три часа до сдачи спектакля каждый его участник проводил по своему усмотрению; кто-то спал прямо в зале, кто-то шел гулять по ночному городу, кто-то просто отдыхал, но все внутренне готовились к предстоящему суду представителями от культуры города. У меня в этой ситуации было свое преимущество. Квартира, в которой я тогда проживала, находилась в двух минутах ходьбы от помещения клуба работников железной дороги, где пребывал на тот момент театр. В этом было и неудобство, так как из вышеупомянутой квартиры, при необходимости, в качестве реквизита уносилась

610

611

мебель, посуда, одежда и далеко не всегда возвращалась, терялась или ломалась. В дальнейшем, моя квартира часто становилась приютом для тех, кому негде переночевать, буфетом для легкого перекусывания, местом встреч друзей в неофициальной обстановке. Но вернёмся к сдаче спектакля. Играть спектакль во время сдачи всегда трудно, сказывается бессонная ночь, неуверенность знания текста некоторыми актёрами, отсутствие зрителя в зале. Я плохо помню ту первую сдачу, как и многие последующие. Не помню, что говорили члены приемной комиссии, в частности, ругали или хвалили спектакль. И о своей игре тоже ничего не помню. Мне было очень трудно, но важно вписаться в новый коллектив. Я очень старалась. Работая над тем первым спектаклем, потихоньку присматривалась к коллективу. В основном, это были молодые, красивые, умные ребята, уже чего-то добившиеся в жизни и пребывавшие в этом коллективе исключительно из любви к Мельпомене и друг к другу. Из женского состава нас было двое: я и красавица Нина Соголовская. Нина была из категории тех женщин, взглянув на которых один раз, запомнишь на всю жизнь: высокая, утонченная, с кукольным личиком, всегда в изящной и модной одежде. Со своей модельной внешностью, Нина, в вышеупомянутом спектакле играла крановщицу, а я, с фактурой крановщицы – экономистку строительного треста! Такова была трактовка режиссёра (и такова была стратегия страны). Общение с Ниной было очень приятным. В её компании можно было и вовсе расслабиться, так как все внимание окружающих надолго переключалось на Нину. К сожалению, актерская судьба Нины не была столь же яркой. Из мужского состава спектакля безусловным лидером был, конечно же, Лёня Либет. Он обладал всем: умом, красотой, талантом, неудержимым чувством юмора и полным отсутствием чувства такта. Его критики боялись не только молодые актеры, но и побаивался, кажется, сам Боря Озеров! В спектакле был задействован весь лучший мужской состав театра. Каждая премьера спектакля сопровождалась, как правило, аншлагом и заканчивалась громким банкетом. На банкет приходили актёры театра, их друзья, знакомые, критики, спонсоры и т. д. и т. д. и пр. При этом соблюдалось правило: чем слабее спектакль, тем пышнее банкет! После премьерных спектаклей наступала пора их прокатки на разных сценах города. Спектаклю “Заседание парткома” была уготована не очень долгая жизнь. Вскоре, театр приступил к репетициям детектива “Мышеловка”. В спектакле были задействованы только корифеи театра. Моё участие в нём предполагалось во втором составе, про что я узнала из программы спектакля накануне премьеры. Ни на одну репетицию я не была приглашена. В это время меня параллельно вводили в спектакль “Горе от ума” вместо уехавшей на постоянное место жительства в столицу нашей родину Москву Лены Хохол. Из того немного, что мне удалось увидеть на репетициях, могу себе представить, каким был спектакль! Это была бы очередная бомба, но уже не про американскую, а нашу жизнь! В год моего прихода в театр пришло много новых молодых юношей и девушек, жаждущих творчества, с большими амбициями и творческим потенциалом. Это были студенты архитектурного факультета Саша Столяров, Миша Марцев, Гоша Буренин, Верочка Егорова. Чуть позже в театре появилась Люба Аркус, а вместе с ней Алёна Богатырева, затем последовал приход Саши Кривенко, Людочки Кокшаро-

вой, Миши Явлинского, Наташи Монюковой, Тани Урбан и многих других. Нужна была новая пьеса, с большим количеством участников, в которой каждого можно было бы задействовать. Этой пьесой стала “Оптимистическая трагедия”. По – разному развивалась театральная жизнь вновь прибывших. Поначалу все начинали с массовок, эпизодических выходов, а дальше – кому что под силу. Среди известных мне театров, только в этом на роли выбирались исполнители исключительно из их актерских возможностей! По ряду причин, многим из молодых начинающих актеров так и не удалось выйти на сцену в значимой роли, имена некоторых забылись. Но все они, в меру сил и возможностей, отдавали себя театру. Из всех вышеперечисленных имен яркой сценической звездой “Гаудеамуса” в дальнейшем заблистала только Алёна Богатырева. Саша Столяров нашел себя на режиссёрском и поэтическом поприще и уже давно живёт и творит в Москве. Удачную карьеру кинокритика в теперешнем Санкт-Петербурге сделала Люба Аркус. Саша Кривенко ушел в большую политику, но неожиданно (?) погиб в автокатастрофе. На самом взлёте нелепо и преждевременно ушли из жизни Миша Марцев и Гоша Буренин. Но всё это случиться потом, а в то время все были молоды, в меру нахальны и жаждали творческой работы. А работы было много. После “Оптимистической трагедии” начались репетиции нового спектакля – мюзикла “Похождения Шипова”, с большим количеством танцев, песен, что предполагало конкретной подготовки, умения и способностей его исполнителей. Мы очень любили этот спектакль, играли его с большим удовольствием. С этим спектаклем ездили в Москву и показали его автору – легендарному Булату Шалвовичу Окуджаве. Встреча с московским метром скорее разочаровала, чем порадовала. Запомнился снисходительный тон автора, его роскошный кожаный пиджак, чувство гордости за то, что удалось увидеть живую легенду бардовской песни. Наша театральная жизнь кипела вовсю. Часто игрались старые спектакли, ставились новые. Не хочется разбирать сами спектакли, об этом уже много писали в предыдущей книге. Хочется больше рассказать о том, как мы их играли, как добивались несомненного успеха у публики. Ведь среди нас не было ни одного профессионального актёра, да и сам режиссёр не имел профессионального образования! А спектакли выходили интересными и весьма-весьма профессиональными! Больше того – у театра всё чётче вырисовывалось своё лицо, не похожее ни на одно другое. Как рождался спектакль? Я часто задумывалась над феноменом театра. Ведь здесь никогда не говорилось (или очень редко) про задачи и сверхзадачи героев, а их исполнители знали или интуитивно догадывались о них. Во всех спектаклях, прежде всего, использовалась индивидуальная особенность каждого исполнителя, его человеческая органика. Здесь говорили не так, как принято в классическом театре, двигались не так, существовали и играли не так! А спектакли получались! И мне очень жаль, что не нашлось ни одного профессионального театрального критика, который бы разгадал загадку феномена “Гаудеамуса”. Зритель ходил на наши спектакли не только посмотреть интересную пьесу, но и увидеть знаменитую личность (да-да, многие были знаменитостями). В их число входил Лёня Либет, Серёжа Соколов, Миша Евшин, Люда Воронина, Неля Ярошевская, Элла Данилова и многие другие. Вспоминая съемки центрального телевидения о театре “Гаудеамус”, не могу не рассказать про такой казус. Нас, участников коллектива готовили к интервью с теперь уже легендарным Александром Масляковым. Оговорили размеры съемочной пло-

612

613

щадки, объяснили, куда смотреть, во время работы трех камер и все. О чём пойдет речь в интервью (о театре, о чём же еще?), – ни слова. А это был 1979 год, время, когда все задаваемые в эфире вопросы и ответы заранее согласовывались. И вот, камеры включены, к нам на сцену стремительно выходит А. Масляков, поочередно представляет нескольких из нас и каждому из представленных начинает задавать вопросы, зачем занимается театральным искусством и почему свободное от работы время не использует для усовершенствования своих профессиональных способностей (а, в основном, мы все были инженеры) и т. д., и т. п., и пр. Все стандартно отвечали, что приходят в театр для общения с друзьями, про интересное время провождения в стенах театра. После четвертого ответа съемка была остановлена и на сцену влетела разъяренная режиссёр передачи великолепная Светлана Аннапольская. Её возмущению не было предела. Она ждала от нас искренних, честных ответов, а напоролась на обычный стандарт. Мы же, умеющие сказать со сцены от имени своих героев о многом, от себя лично не могли сказать на всю страну, что ходим на неинтересную работу по необходимости, что окружают нас и руководят нами бездарные личности, что в стране полный застой и только в театре мы можем почувствовать себя свободными и проявиться в полную силу. Напомню, что это был 1979год. А теперь про интересные личности театра. Их было много, очень много. На застольных мероприятиях театра (премьера спектакля, день рождения театра или его участника, приезд театральной знаменитости) всегда звучали литературные и театральные пародии. Шедевром, долгие годы, считалась пародия на роман М. Горького “Мать”. (Прим ред. Речь идёт, конечно же, о пьесе Озерова и Либета “Пропел гудок заводской”). В ней авторы пародии с невероятным мастерством показали всю фальшь соцреализма: думаю одно, говорю другое, а делаю – третье. До сих пор удивляюсь, как в шестидесятые годы (а пародия была написана именно в шестидесятые) можно было предвидеть крах социализма? Больше всего пародий писалось и показывалось на самих себя и на те жизненные ситуации, в которых пребывал любимый “Гаудеамус”. Литературно-театральными пародиями руководили, как правило, Лёня Либет и Миша Евшин, музыкальными – Саша Ванцлов. Один из лучших сатириков страны из г. Ужгорода Феликс Кривин, прослушав ряд выступлений на одном из юбилейных праздников, прослезился и сказал: – Ребята, это очень здорово. Это надо печатать. Напечатать это тогда было невозможно, а сейчас уже и незачем. Хочется вспомнить ещё про одну личность в театре – Мишу Силяева. Когда я пришла в “Гаудеамус”, он был играющим актёром и режиссёром №2 в театре (после №1 Бори Озерова). Он стоял у истоков театра и вместе с Б. Озеровым прошёл все сложности СТЭМовского театра, потом молодёжного. Как режиссёр, он был полной противоположностью Озерова: спокойный, уравновешенный, всегда много разъясняющий. Но номер два для творческой личности часто означает утрату самой личности. Наверное, поэтому Миша решил покинуть “Гаудеамус” и создать свой театр (вспомнился “тандем” Станиславского и Немировича-Данченко). Уходя, Миша предложил мне идти с ним, обещал хорошие роли, но я отказалась. Я не видела себя в тех ролях, что мне предлагались, да и к самому “Гаудеамусу” уже сумела “прикипеть”. Но я благодарна Мише за его приглашение и желание работать со мной.

В театре “Гаудеамус” я пробыла 9-ть театральных сезонов. За эти годы было много спектаклей, но особенно полюбилось два: – “Утиная охота” и “Чинзано”. В первом я весь спектакль присутствовала за кулисами и выходила на сцену только один раз в качестве почтальона. Но само присутствие на сцене приобщало к великому таинству искусства. Спектакль был удивительным: ярким по мастерству актёров и режиссёра, драматичным по духу и содержанию, с великолепными песнями Владимира Высоцкого. Этот спектакль имел долгую и счастливую жизнь. С большим успехом он игрался в Москве и в Ташкенте на международном молодежном фестивале театрализованных коллективов. Я не присутствовала на оглушительном успехе “Утиной охоты” в Москве, когда в течении 15 минут весь зал ЦДРИ аплодировал стоя артистам из провинциального города Львова (в это время я с первой партией участников коллектива летела в самолете на фестиваль в г. Ташкент), но была свидетелем не менее успешного показа спектакля в Ташкенте. На фестивале, без лишней скромности, мы были одним из самых популярных, если не самым популярным театром. Популярность нам обеспечил недавний огромный успех в Москве и тот факт, что нас, в масштабах страны, мало кто видел, а только слышал про нас. Мы, в те годы, были “невыездными”. Мне очень хотелось играть в “Утиной охоте”. Это случилось дважды: в связи с отсутствием на спектакле, в первый раз, Дины Евшиной, в другой – Нели Ярошевской. Меня вводили в спектакль быстро, за два часа до его начала и оба раза я справилась! Очень надеялась на решение руководства театра играть спектакль двумя составами, но не сбылось. Такой практики в театре “Гаудеамус” не было. Замены были, а вот двух актёрских составов не было. В своём фотоальбоме храню фотографию из последнего спектакля “Утиная охота” с моим участием. Этот снимок мне подарил Лёня Либет, блестящий исполнитель главного героя спектакля. На обороте фото есть его надпись с текстом любви и благодарности ко мне за хорошо сыгранную роль. В спектакль “Чинзано” я попала сразу. Пьеса состояла из двух независимых частей: мужской и женской. В каждой части присутствовало по три героя. В женской (см. фото) играли Неля Ярошевская, Элла Данилова и я. Сначала меня пробовали на одну роль, но затем поменяли с Эллой Даниловой на другую. Больше кадровых изменений в спектакле не было. Репетиции шли сложно. Спектакль был про нелёгкую долю трёх женщин, погрязших в проблемах советского быта, обделённых любовью и простым женским счастьем. Мои отношения с женским коллективом театра были достаточно дружественными и в этом плане проблем не было. На репетициях мы были партнёрами, действовали одной командой, но меня не отпускало чувство, что не дотягиваю до их уровня, что чего-то недопонимаю. Премьерные спектакли прошли очень неровно, нервно, а потом напряжение стало спадать и я почувствовала свободу. Играя на зрителя, я продолжала пробовать и искать новые краски, не нарушая общего рисунка роли. Боря (режиссёр), казалось, не замечал моих поисков и делал только общие замечания по спектаклю. Зритель принимал спектакль хорошо.

614

615

Со спектаклем “Чинзано” мы были приглашены на театральный фестиваль профессиональных театров в город Одессу. Сборы были быстрыми и очень хлопотными. Дорогой на фестиваль, наше (женское) купе посетил мужской состав “Чинзано” (Миша Евшин, Сережа Соколов, Лёня Либет). Ребята подошли ко мне и высказали, в красивой актёрской форме, что очень довольны моей игрой в последних спектаклях (актёрская игра моих партнёрш ни у кого и никогда не вызывала неудовольствия) и в знак признания подарили мне большое красное яблоко. Более вкусного фрукта я не ела больше ни разу в жизни. Спектакль в Одессе мы играли для профессиональных актёров города поздно вечером, а после спектакля нас увезли в свой театр артисты местной оперетты и специально для нас показали свои самые удачные номера из спектаклей и театральных капустников, высказали множество комплиментов в наш адрес. Посиделки длились всю ночь. На тот момент мы чувствовали себя особенно необыкновенными, особенно знáчимыми…На фото: мы с Эллкой в Одессе. Спектакль “Чинзано” мы играли также в Москве, в переполненном зале ВТО. Спектакль прошел достаточно успешно После спектакля к нам за кулисы приходили с поздравлениями актёры и режиссёры, друзья, которых, к тому времени, мы уже имели в столице множество. Придя в “Гаудеамус” через много лет на премьерный спектакль “Последнее шоу” в качестве обычного зрителя, увидела на сцене всё тех же блистательных Лёню Либета, Мишу Евшина, Серёжу Соколова. Из нашего женского состава в спектакле играла Неля Ярошевская, по-прежнему, яркая и интересная. Кроме них, на сцене уже было много новых лиц. Спектакль был зрелищным и драматичным. К тому времени я уже долго ни с кем из театра не общалась, поэтому не пошла за кулисы с поздравлениями (там и без меня было кому поздравлять). Сразу после спектакля я спустилась в гардероб за шубой. В очереди, двое мужчин впереди меня вели разговор об увиденном спектакле. Отмечая работу актёров, заговорили про Нелю. И вдруг один из них произнёс: – Ты бы видел Нелю Ярошевскую в спектакле “Чинзано”. Какой был спектакль! Какие там были классные девчонки… От этих слов я замерла. Девчонки? Мне хотелось закричать, я здесь, одна из них… Но тут увидела в зеркале своё отражение… Взяла шубу и тихо, никем не узнанная и не замеченная, вышла из театра. Если бы меня сейчас спросили, что дал мне театр, я бы ответила, – чувство внутренней свободы. Той свободы, что помогла состояться на работе, сохранить семью, воспитать двоих сыновей, учить и воспитывать молодое поколение (я работаю преподавателем в колледже). Выходя на сцену или любую другую аудиторию, всякий раз испытываю волнение. Но если я чётко знаю,

что хочу сказать – через минуту волнение проходит. Этому научил меня театр. В театре я встретила множество талантливых и неординарных личностей, многое и многих увидела, ощутила целый букет запахов театральных кулис, вкусила всю прелесть театрального творчества. На праздновании 45-летия театра “Гаудеамус” я подготовила выступление от имени актрис, которые уже давно не играют в театре. Из наших уст прозвучали такие слова:

616

617

Порою – плачем, порой – рыдаем, Когда в спектакли твои не попадаем. И кто тому виной, что мы больны игрой? Что родились мы с этою бедой? Не будем плакать! Не зарыдаем! А будем верить в то, что снова заиграем! У нас у всех – талант, да что там – божий дар! Аплодисменты – вот наш гонорар! Пусть будут девчонки моложе, Пусть множество будет других, Но верим, что миг не забыт, Когда мы играли, блистали в спектаклях твоих! Татьяна Мельник (Дунская), г. Львов., 15. 08. 2010 г. АПРОПО Для того, чтобы написать что-нибудь о театре в котором пробыл, просуществовал, прожил энное количество лет, в котором играл, пел, плясал, плакал, страдал, родился и осуществился как актёр, нужна недюжинная сила ума. То есть нужно попросту напрячь все извилины и вспомнить, как всё началось. А началось всё просто вот этак. В 1982 году, когда всесильная рука министра вооруженных сил СССР подписала указ об увольнении в запас, Ваш покорный слуга прибыл сначала в город герой Киев, потом в город не герой Коростышев, а уж после в славный город Львов. В этом славном городе, при Дворце культуры им. известного террориста и героя Н. Кузнецова, был себе такой самодеятельный народный театр “Поиск”, который возглавлял чудесный режиссер, педагог и просто славный человек Михалевич Владимир Ростиславович (кстати, он же научил меня любить театр в себе). Сначала на работу во Дворец, в качестве методиста, меня принял, светлой памяти, Колишевский Саша. А поскольку натура моя буйная и неуёмная жаждала самовыражения и самоутверждения и причём немедленного, то, естественно, что Михалевич взял меня в “Поиск”. Апропо: еще до службы в рядах Сов. Армии я актёрствовал в этом театре. Но только мы собрались что-то сделать, в смысле поставить, тут, вдруг, откуда не возьмись является такой себе Борис Озеров, режиссер нашумевшего в городе Львове, области, Украине, а также во всем СССР театра “Гаудеамус”. Кстати, мы-то с ним, с Озеровым, познакомились ещё в далеком 1974 году, когда в РОКСЕ, я танцевал в ансамбле народного танца “Весна”, а Озеров со товарищи, успеш-

но разыгрывал спектакли. Ещё тогда меня предупреждали, не якшайся, мол, с Озеровым он опасный тип, он может завлечь, увлечь и заразить. Так оно и случилось. Заразил, правда через восемь лет, на всю оставшуюся жизнь театром и на том спасибо. Так вот, приходит, значит, Озеров во Дворец имени, сами знаете кого, и говорит, – я, мол, такой-растакой, я тут буду главным. Актеры театра “Поиск” испугались и ушли, все, кроме одного. Этим актером был я – Петька Микитюк. И пошло и поехало. Сначала он, Озеров, меня гноил в осветительных ямах и будках, нагружал всевозможными заданиями(я был заведующим постановочной частью театра “Поиск”). Да, забыл сказать, что театр “Гаудеамус” как бы прекратил свое существование и “возродился” в “Поиске”. Потом я взмолился и меня взяли таки на сцену сначала в “Игроки”, потом в “Час мужества”, “Последнего посетителя”, “Рядовые”, “Здесь на крыше или Новую антропологию”, “Московский хор”, спектакль по Жванецкому “Здравствуйте”, “Мольера”, “Чайку”, “Майн нейм из Маня” и прочие сумасбродные и все-таки по-своему хорошие спектакли. Здесь, в этом очаге выдумки, веселья и свободы я по-настоящему влюбился в театр, заболел им и болею до сих пор. Такое пространное вступление разрешаю себе потому, что трудно, очень трудно напрягать то, что Лёня Либет категорически запрещает называть и упоминать, то есть ум, – поскольку, как говорит Лёня, вышеупомянутого у меня нет и в ближайшие 50 лет не будет. Кстати, (это я об уме) недавно, в 2010 году, в сентябре месяце, мы с Лёней блеснули в акватории города Алушты и показали на пляже во время шторма классическую сценку “У нас в гостях старший механик и кок с затонувшего теплохода“Адмирала Нахимова”. Конечно, в отсутствии Марка Срибного. Но эффект был потрясающий. Весь пляж хотел сфотографироваться с нами, но мы, слава Богу, убежали пить вино. Это я к тому перелетел через десятилетия, что стиль у меня такой летальный. Мне нужно отлететь в сторону, обойти километров с 20, для того, чтобы опять возвратиться к отправной точке, мне так легче вспоминать. А если честно, то Лёня попросил написать, вот и пишу.

198… год “Час мужества” нужно было поставить, вот и поставили. Я немецкий разведчик, Отто Ортель, форма на мне сидит, как влитая. Реплика-стих Михаила Евшина на банкете после спектакля, – “Стал разведчиком без мук, Отто Ортель – Микитюк”. Более всего запомнился спектакль, который чуть не закончился трагически для Игоря Мазяра, который изображал Кузнецова. Кузнецов говорит текст: “Я должен дойти…”, подбегает к авансцене, но не рассчитал немного, не сделал поправки на скользкость пола и материал подошв сапог, и сначала поехал по полу, а потом еблысь! в оркестровую яму… Грохот стульев, удар, возня, и, вдруг появляется голова Мазяра и разведчик заканчивает фразу: “… и я дойду!”. Что характерно, никаких увечий на теле Игоря не было, видно под Богом ходит человек. Что со мной происходило, не передать словами. Ибо я уже как персонаж Отто Ортель, вроде как бы был убит, однако ещё присутствовал на сцене. Я было рванулся к авансцене, чтобы помочь товарищу, но когда появилась живая-здоровая голова Мазяра, а потом и весь он, моё рвение закончилось, так и не начавшись. Почему-то всплывает Москва 1983 года. Зима. Лютый мороз. Мы с Игорем Бурениным (хай з Богом спочиває) сидим в ресторане, еще не сгоревшего ВТО, рядом какие-то знаменитости, мы пьём водку… Какой то клуб, я сижу в осветительной яме под сценой, на сцене идет “Дядя Ваня”. А я сижу под сценой двигаю ручками управления светом и плачу. Почему плачу, не знаю… А вот зрительный зал “Сатирикона”. Рома Виктюк учит Рому Карцева, как нужно играть знаменитые “Раки”. Тут же присутствует Михаил Жванецкий, которому Рома также показывает как нужно читать Жванецкому Жванецкого… Пять минут тому назад я залез на чердак и нашел все фотографии, что у меня остались от присутствия в театре “Поиск”. Не хочу на них смотреть, это уже не я, я таким не был и все что там на фотографиях, они были не такими, фотография – это лишь вспышка, не люблю фотографию. Она не дает толчка для воспоминаний. Опять Миша Евшин: “Как услышишь “Микитюк”, так и просится матюк”. Вот что застревает в памяти. Почему же “Игроки” М. Гоголя, такие любимые “Игроки” не фиксируются? Лишь какие-то обломки вертящихся зеркал остались на краешке памяти. Лишь свист “цыганского” хора и пыль, пыль, пыль… В 1986 году, уставший от выпитой водки, вина и пива, от упрёков и бесперспективности, перехожу на профессиональную сцену – в ТЮЗ им. М. Горького. И сразу же возникает реплика Бориса Озерова. Она запечатлена на программке “Ромео и Джульетты”: “Не уйдя из вонючего ТЮЗа, ты никогда не станешь полноценным актёром и не достигнешь – даже за многие годы – вершин, ну скажем, Либета или, на худой случай, Соколова. Это – закон. 17. 09. 1987” и, конечно, подпись Бори. Ушёл я, ушёл, как он говорил из “вонючего ТЮЗа”, и, кажется, стал полноценным актёром. Естественно, что до вершин Либета мне ещё далеко, но и на том спасибо.

618

619

А вот опять Москва 1983 года, фойе отеля “Золотой колос”, после ночи, еле живые, приволоклись все. А тут Лёня Либет, который жил в номере с Мариком Срибным показывает, как Марик храпит… Описать это невозможно. Просто мы чуть не писались со смеху, услышав этот чудовищный звук в исполнении Либета. Что-то среднее между любовным криком какаду и рёвом гиены. Лёня и сейчас с удовольствием на заказ исполняет этот храп. Вдобавок из его уст звучит такое: “Марик! Вот скажи, сколько ты весишь? 102 килограмма? Ага, значит, как утверждает наука о дефекации, если нормальный человек в среднем в день без сожеления расстается с всего лиш 200 граммами продукта переработки поглощённой пищи, то ты, Марик, стало быть, выдаёшь в сутки, как минимум, кило как отборного, так и среднего качества говна. Теперь: 1,0 кг умножаем на 365 дней в году, потом ещё раз умножаем (в среднем) на 70 лет… Это будет, это будет… Ну, приблизительно – 25 тонн. Да? И это, Марик, всё, что после тебя останется, результат, так сказать, всей жизнедеятельности интеллигента средней руки. Представляешь, Марик, пять КАМАЗов с небольшим прицепом говна стоят вереницей под твоими окнами, наполненные до краёв, вот и всё!” Почему именно это застревает в уме, а не, скажем, чудесный спектакль “Здравствуйте!”, в котором вместе с Мариком Срибным (см. фото) блестяще разыгрывалась не одна миниатюра. А реакция зала была соответствующая: ржал весь зал. Почему не осталось в памяти ничего от “Мольера”. Только лишь горечь от утраты Давида Гогитидзе. Только лишь шуршание платьев и танец и танец… Теперь, с расстояния 28 с лишнем лет трудно увидеть, разглядеть всё, что случалось после репетиций в “Поиске – Гаудеамусе”. Распитие портвейна в подворотнях, хулиганские выкрики, приставание к прохожим, милицейские участки, утраты, мечты и разочарования. Есть своеобразный фон, ощущение, того времени, времени невозвратного, о котором писать трудно, и в тоже время хочется. А известное дело, писáть, как и пúсать нужно только тогда, когда мочи нету терпеть. Вот и пишу, потому что прижало. Боюсь только, что если растекусь по древу, то наворочу “сім мішків гречаної вовни”, как говорят украинцы, как говорю я, Петька Микитюк. А Лёне это не понравится. Потому и конец писаниям моим. Но история на этом не заканчивается и театр никогда не закончится, он живёт и будет жить в сердце каждого, кого помню, любил, люблю и буду любить. Петька Микитюк октябрь 2010 г.

620

ГАУДЕАМУС и СПОРТ имеют между собой немного общего. Хотя, конечно, нагрузки выпадали на нашу долю нешуточные. Минимум три раза в неделю – репетиции после основной работы с 19. 00 до 22. 00, минимум каждую неделю – спектакли, выезды, гастроли – всё это требовало больших чисто физических усилий и здоровья, чтобы всё это просто выдержать. А если учитывать ещё и банкеты всевозможных категорий, составов, содержаний и итогов в смысле утреннего жуткого сушняка во рту, то станет понятно, что труппа “Гаудеамуса” состояла поголовно из вполне состоявшихся в спортивном смысле людей. Вот, к примеру, рассмотрим один сезон 1979 – 1980 годов. Данные взяты из личного журнала нашего бессменного руководителя, который вёл его все годы своего руководства, не получая за это не только ни копейки, но и какого – нибудь “спасиба” от нас за титанический труд по увековечиванию творческого пути театра в полной конкретике.. Извинить может только то, что мало кто из нас знал об этих записках одержимого. Доходили, правда, какие-то глухие намёки, что Озеров своим красивым почерком исписал множество бумаг с зафиксированными событиями, но никто никогда их не держал в руках. До последнего времени. И вот оно, это последнее время, наступило. Итак, откроем первую попавшуюся случайную страницу:

СЕЗОН 1979 – 1980

№ п\п

Дата

1.

17. 07. 1979

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

31. 10 – 14. 11. – 19. 11. – 21. 11. – 25. 11. – 26. 11. – 1. 12. – 12. 12. –

Наименование спектакля Передача ЦТ “Адреса молодых” Точка зрения Чинзано Чинзано Чинзано Утиная охота Утиная охота Утиная охота (Ужгород) Чинзано 621

Помещение

Кол-во зрителей

РОКС

–

РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС Дворец пионеров РОКС

700 50 100 200 150 150 400 100

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

13. 12. – 22. 12. – 23. 12. – 24. 12. – 25. 01. 1980 26. 01. – 28. 01. –

Чинзано Чинзано Чинзано Утиная охота Утиная охота Инцидент Чинзано Чинзано (второй раз в один день) Инцидент Точка зрения Инцидент Инцидент Утиная охота Чинзано Чинзано Чинзано Утиная охота Точка зрения Точка зрения (второй раз за день) С весной я вернусь к тебе С весной я вернусь к тебе Чинзано Чинзано С весной я вернусь к тебе Утиная охота Чинзано Утиная охота С весной я вернусь к тебе С весной я вернусь к тебе(второй раз)

17.

28. 01 –.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

02. 02. – 02. 02. – 03. 02 –.

04. 02. – 04. 02. – 05. 02. – 13. 03 –.

14. 03. – 15. 03. – 17. 03 –.

28.

17. 03. –

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.

36.

37.

06. 04 –.

15. 04. – 22. 04. – 23. 04. – 24. 04 –.

25. 04. – 13. 05. – 14. 05. – 15. 05. –

38.

15. 05. –

39.

17. 05. –

Чинзано

40.

41.

42.

43.

44.

45.

18. 05. – 15. 10. – 17. 10. – 18. 10. – 19. 10. – 20. 10. –

Чинзано Утиная охота Утиная охота Чинзано Чинзано С весной я вернусь к тебе

622

РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС

100 100 100 100 100 100 100

РОКС

100

ЦДА, Москва ЦДА ЦДА ЦДА ЦДА ЦДА РОКС РОКС РОКС РОКС

100 500 150 150 600 600 600 600 150 680

РОКС

680

РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС

50 700 150 150 500 700 150 100 600

РОКС

650

Дом актёра Одесса ДА, Одесса РОКС РОКС РОКС РОКС РОКС

300 300 120 120 120 150 680

46.

20. 10. –

47.

48.

49.

50.

51.

52.

26. 11. – 27. 11. – 29. 11. – 30. 11. – 02. 12. – 21. 12. –

С весной я вернусь к РОКС тебе(второй раз) С весной я вернусь к тебе РОКС Чинзано РОКС Чинзано РОКС Утиная охота РОКС Утиная охота РОКС Утиная охота (Трускавец) Дворец культуры

680 680 120 120 120 120 1000

Анализируя данную табличку, можно уяснить, что за какой-то рядовой сезон нами было сыграно 52 спектакля, т. е., поскольку в году имеется 52 недели, то несложный подсчёт говорит о том, что играли мы практически каждую неделю. Всего наши спектакли тогда просмотрело 15 840 человек, что является неплохим показателем как популярности, так и посещаемости.. Для полноты картины и просто для интереса давайте откроем вторую случайную страницу. Попался год 1987-й. Ну, чтот ж, посмотрим, что “Гаудеамус” предлагал своим зрителям в 1987-м году..

1.

2..

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

09. 01.

11. 01.

11. 01.

24. 01.

25. 01.

14. 02.

14. 02.

15. 02.

15. 02.

09. 03.

10. 03.

10. 03.

15. 03.

12. 04.

18. 04.

19. 04.

19. 04.

20. 04.

21. 04.

22. 04.

22. 04.

30. 04.

30. 05.

31. 05.

Эхо фестиваля Диктатура совести. (Премьера) Диктатура совести Мольер Мольер Диктатура совести – – – Ноги женщины № 2 Игроки Игроки Мольер Диктатура совести – Игроки Мольер Здравствуйте! Ноги женщины № 2 Эхо фестиваля Точка зрения Утиная охота Скамейка Скамейка 623

ДК им. Кузнецова ПО В. И. Ленина ДК им. Кузнецова – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –

700 700 600 600 600 600 600 600 600 500 150 150 500 600 600 150 500 700 600 700 700 700 500 500

Сорок три спектакля, 20 070 зрителей – такова сухая статистика творческой жизни театра “Гаудеамус”в 1987 –м году. Иногда она (сухая статистика) просто необходима, т. к эта та сухость, которая не царапает рот, не стоит колом в горле, а радует память и сердце всех, у которых они имеются в том или ином качестве… Да, так о спорте… Крупных фигурантов этого вида человеческой деятельности в “Гаудеамусе” не было ввиду того, что, как очевидно, ни любой з. м. с, ни какой-нибудь чемпион Европы, мира или Олимпийских игр и близко бы не выдержал тех физических, моральных и, особенно, психологических нагрузок, которые выпадали на нашу долю. Не было у нас таких. Небольшим исключением может послужить, разве что, М. Евшин, научившийся неплохо сигать с трамплина (в воду, разумеется) и однажды так удачно сиганувший на первенстве политеха, что стал чемпионом его же, а также С. Соколов, по его собственным словам, легко освоившим в далёком детстве такие, мало кому дававшиеся стили плавания, как “кроль на боку”, “кроль на другом боку”, а также исключительно редко встречающийся в повседневности труднейший “брасс сидя”. И вот этим самым редчайшим стилем он за какие-то полтора часа преодолевал весь (!!!) бассейн на глазах оторопевших зрителей, среди которых отсутствовали актёры нашего театра. Но однажды, в 1986 –м году, по дороге на гастроли в Крыму, на строительство Крымской Атомной Станции, проедя Феодосию, скользя автобусными шинами по бе-

регу моря мимо дачи Лёни Жаботинского, рано утром решено было искупаться в море, которое было тёплым в первых числах сентября. И Соколов с разбегу, никого не предупредив, с криком: я вам щас всем покажу! нырнул батерфляем под лёгкую волну…. Искали мы его долго. Когда уже надежды не было никакой, датчики уровня кислорода в отсеках стояли практически на нулях, Срибный нашёл его на дне, уже опутанного хищными плотоядными водорослями. Надо ли говорить, что мы там же на берегу радостно отметили спасение нашего товарища отличной водочкой крымского разлива, а на закуску употребили вышеупомянутых водорослей, которых практичный Марик выволок на берег вместе с оживающим на глазах другом огромную охапку. Водоросли оказались на удивление вкусными, видимо, успели-таки кое-чего поднабраться у ныряльщика. Потом выяснилось, что они водятся исключительно в акватории дачи Жаботинского, который на торговле ими зашиб огромные бабки… Конечно, много было в театре футбольных болельщиков самого высокого ранга. К ним принадлежал, в частности, Володя Дергачёв и всё тот же Серя Соколов. В Ростове-на-Дону в 1994-м году мы были на международном фестивале “Играем Чехова” с “Чайкой”. И в холле Дома Отдыха, где мы обитали, смотрели финальный матч Кубка европейских чемпионов между “Миланом” из одноимённого итальянского города и “Барселоной” из тоже одноимёного горова, но испанского. Стали биться об заклад, кто выиграет. На 5 бутылок. Мы с Евшиным говорим, что выиграет “Милан”. Как нас подняли на смех профессионалы типа Дергача, Соколова, Микитюка и прочих Штанковых! Издевательствам нащот наших умственых способностей не было конца до самого начала матча. В итоге “Милан” выиграл со счётом 4:0. Разгром был ужасающий! После финального свистка с перекошенными кислыми минами лицами профи долго скидывались на оплату проигрыша, Дергач срочно побежал звонить во Львов, группа оставшихся насобирала денег только на 3 бутылки, их нам вполне хватило для организации праздничного мероприятия. По приезду во Львов Дергач и Соколик вызвали нас с Евшиным на матч-реванш, который должен быть иметь место на гандбольной площадке спорткомплекса политеха в Стрийском парке. Формат игры: 2 на 2 до 10 голов. Как только мы приняли вызов, Вовка почувствовал недомогание с оформлением больничного и в команде Соколова вместо него принял участие Серёжа Евшин, известный велогонщик по шоссе и просёлкам, а также блестящий фотомастер, многие фотографии которого опубликованы в этой книге, а с замечательнейшей его работы “Портрет младшего брата”, т. е. Мишки Евшина, собственно, она и начинается. Матч проходил в честной, непримиримой борьбе, где обе стороны не стеснялись в способах психологического давления на соперника, среди которых львиное место занимала ненормативная лексика с чётким

624

625

25.

27. 06.

Ромео и Джульетта

26.

11. 09.

Ромео и Джульетта

27.

28.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.

36.

37.

38.

39.

40.

41.

42.

43.

44.

14. 09.

15. 09.

16. 09.

17. 09.

18. 09 19. 09.

20. 09.

25. 09.

26. 09.

06. 11.

08. 11.

20. 11.

21. 11.

22. 11.

23. 11.

11. 12.

20. 12.

21. 12.

Ромео и Джульетта (Премьера) – – – – – – – – Диктатура совести Диктатура совести Здравствуйте! Здравствуйте! Игроки Здравствуйте! Самоубийца Самоубийца (Премьера) Самоубийца

Итальянский дворик Итальянский дворик – – – – – – – – – ДК им. Кузнецова – ПО В. И. Ленина ДК им. Кузнецова – – – – –

20 50 300 300 300 300 300 300 300 300 300 600 600 300 600 150 600 100 600 600

указанием: чью, кого, куда. При счёте 9:3 в нашу пользу Соколов внезапно вспомнил, что ему срочно необходимо дописать главу в диссертации, схватил цивильную одежду и, не переодеваясь, побежал домой, благо жил он в минуте от стадиона…. Кстати, ходят какие-то размазанные слухи, что ея, т. е. диссертацию, помешавшую ему доказать своё превосходство с мячом в ногах, он пишет до сих пор. Пожелаем ему успеха, дорогие фанаты!

И, разумеется, “Гаудеамус”, как такая же неотъемлемая и далеко не самая худшая часть этой самой цивилизации, просто не мог стоять в стороне и равнодушно взирать со стороны на тот красочный, многогранный мир, который открывался каждому, кто когда либо вливал в себя разнообразные продукты ликёро-водочного производства. Арабский врач Рагез, изобретший водку в таком неправдоподобно далёком 860-м году нашей эры и представить себе не мог, к чему приведёт его изобретение, ведь на первых порах водка продавалась в аптеках Западной Европы, смешно сказать, по каплям, как лекарство. Однако, весьма скоро, ушлые и нетерпеливые людишки разобрались, какими дозами её нужно пить, а самое главное – какими объёмами её можно продавать! И – пошло, и поехало, и понеслось! Решающую роль в победоносном шествии алкоголя по всему миру сыграла, как это не противно и не оскорбительно, Русь, Россия. А Володя Красное Солнышко, так тот так прямо и брякнул при выборе государственной религии, мол, веселие на Руси есть пити! И чем больше пить, тем, естественно, больше веселья, тут не поспоришь. То есть, не подошло нам ни магометанство, ни, страшно сказать, иудаизм, с ихним категорическим запретом винопития. Что бы было с Родиной и с нами, принимай Владимир К. С. своё судьбоносное решение на трезвую голову, а? А так – всё, как говорится, путём! Бояре, эти самые ушлые мужички в огромных бородах и тяжеленных шубах захватили сивушный ключ и принялись спаивать народ, отвлекая его от классовой борьбы за свои интересы. Но, что характерно, и даже в какой-то мере загадочно, сами они при этом тоже жрали водку в неимоверных количествах, подавая, таким образом, плохой пример своим детям, внукам и многочисленной челяди, регулярно затаскивающей своих тяжёлых, как комоды, хозяев по деревянным лестницам ногами вперёд сразу в опочивальни, т. к. ванных комнат тогда не было, и обрыгавшегося хо-

зяина приходилось обтирать мокрыми полотенцами, что достаточно противно… Не помогали ни сухой закон 1914 года, длившийся лет 8, ни Горбачёвская борьба с пьянством, ни разборки на месткомах, профкомах и парткомах. Как говорил земельный комиссар Рокотов в повести К. Федина “Наровчатские хроники”, употребляя вовнутрь тёмную жидкость непонятного происхождения, присланную из губернии для борьбы с вредителем: “Хотя по утру от неё сильно блюёшь, но голову в тумане держит!” Так вот этого самого тумана в наших головах было, временами, предостаточно. Однажды, один знаменитый режиссёр, выйдя после концерта макаронной походкой на высокую авансцену, чтобы поблагодарить благодарного зрителя, зверскиобаятельно улыбаясь, сказал с помощью своей прекрасной дикции:”Для нас главное – это приём!” После чего сделал попытку низко поклониться благодарному зрителю, вследствие чего спикировал головой вниз, но не остался торчать в таком положении, а быстренько подхватился, и моментально скрылся в левой двери, ведущей в фойе. Нашли мы его довольно быстро на улице около муз. училища, ибо он и сам предпринимал уже отчаянные усилия по поиску пропавшего из его поля зрения коллектива и при виде нас набросился с криком: “Где вы ходите, я вас везде ищу!”. …Как-то два закадычных дружка (что такое, кстати, “закадычный”, а? они держат друг друга за кадыки, что ли? навряд ли. Или при встрече трутся друг о дружку ими? Тоже сомнительно. Может быть, хвастаются своими кадыками нелево и направо а? Как-то не очень…Бардак, одним словом…) шли по улице, мечтая, как бы выпить… Настроение было хреновым, имея в виду полное отсутствие наличности в карманах обоих закадычников. Один из них, высокий брюнетишка, вдруг полез в портфель и вытащил маленькую старинную табакерку эбенового дерева с вензелем из какого-то металла с красненьким камешком посередине. Мишка, говорит он блондинистому коллеге, тому, что поменьше, вот эта табакерка досталась мне от бабушкиной сестры, тёти Шуры Рустовой, проработавшей 54 года на знаменитом Лениградском ликёро-водочном заводе и прошедшей путь от рабочей до начальника цеха разливки, а муж её работал в ТоргСИНе, т. е. торговле с иностранцами, очередной большевистской выдумке, чтобы на золото и валюту закупать жратву для себя и себе подобных. У неё такими драгоценными вещами была завалена вся квартира на Охтинской набережной, но после её смерти соседи до приезда моего папы, как единственного наследника, всё разворовали, видимо, полностью соответствуя большевистскому идеалу нового коммунистического человека. Остались какие-то мелочи, в том числе и эта табакерка. Давай её продадим, а? Коллега мучался сомнениями недолго, тем более, что

626

627

ГАУДЕАМУС и алкоголь

Т

акая глава непременно должна быть в книге про наш театр, непременно! Ведь алкоголь и всё, что с ним связано, это огромный срез человеческой цивилизации, огромная, и, я бы сказал, неотъемлемая её часть.

брюнет поднял на смех робкую коллежскую мысль, что, может быть, Лёнька, както неудобно, вещь-то, видно, редкая, дорогая наверное, к тому же – семейная реликвия, а? Да брось ты, херня всё это – примерно так закончил брюнетик диспут на высокоморальные темы. В магазине-скупке золота по улице П. Беринды, им сказали, что с камешком не берём, нам рубины ни к чему. Недолго думая, брюнетишка выковырял камешек и сунул его в карман, откуда он вскорости и исчез непонятным образом, т. е. потерялся. Золотой вензелёк по требованию продавца был также вырван из своего старинного места и положен на весы. Выручка составила аж 17 рублей, которых, однако, вполне хватило двум старателям для воплощения вышеназванной мечты в действительность… А один раз, когда у нас был выезд в Трускавец со спектаклем “Давай займёмся сексом”, один исполнитель роли Профессора пришёл во двор ТЮЗа, где мы его уже нервно ждали, удивительно пьяным. Причём, удивительно было не то, что он был невменяемый, а то, как он вообще в таком состоянии дошёл до места погрузки в автобус. По пути он периодически Те самые брюнетишка и блондинчик после уже уповскрикивал: “Куда едем?”, причём минавшегося воплощения ихней мечты…Особенно периоды были небольшими, минут “хорош” брюнетик… по пять. В перерывах он хихикал, видимо, в восторге от собственного остроумия. Приехав на место, тогдашняя муза Озерова Анастасия Зверина купила в аптеке за большие деньги какое-то импортное протрезвляющее лекарство, Таня Берёза, используя свой богатый опыт врача-лаборанта, приготовила микстуру и поставила на стол перед непрерывно хихикающим исполнителем. Хихиканье сразу прекратилось. Он сурово огляделся, а мы все стояли вокруг, протянул стакан с пойлом почему-то мне, и с угрозой сказал: “Выпей! Выпей!! Выпей!!!.. ” Я мотивированно отказался, мотивируя тем, что это же приготовлено тебе, а не мне, чего ты, никто тебя травить не собирается, наоборот, тебе станет легче! Но неудавшийся ющенко стукнул стаканом об стол, развернулся и пошёл к вы-

ходу, по дороге бросив фразу: ”Я буду через час!” На спектакле я вместе с Димкой Балашовым были наверху в конце зала, он на общем свете, а я на пистолете. Что вытворял исполнитель, будем его называть так, уму непостижимо! И без того зная текст весьма приблизительно, что, вообще-то, является его фирменной фишкой, на этот раз он просто мычал чего-то неудобнопонимаемого. Партнёрши и партнёры изворачивались, как могли, меня корёжило, Димка утирал холодный пот, а наш исполнитель на обратном пути хихикал пуще прежнего, но куда мы едем, уже не спрашивал. А один исполнитель главной роли в спектакле “У. О. ” зачастую являлся на репетиции после плотного знакомства с плодами изобретения легендарного Рагеза, по другим источникам – персидского врача ХI века Ар-Рази. Что давало основания одной исполнительнице роли Ирины в панике шептать на ухо одному режиссёру, мол, спектакль будет плохой, потому что он приходит всё время пьяный! На что режиссёр, глотнув пивка, по-отечески успокаивал возбуждённую актрису, дескать, не ссы, Маша, всё будет гениально. Что и произошло впоследствии. Таких историй каждый из нас мог бы рассказать немало. Но, справедливости ради, конечно же, я утверждаю, что далеко, далеко не всегда в наших головах стоял туман алкоголического происхождения. И не это составляло всю нашу жизнь, всё счастье и всю магию нашего театра. Гораздо, гораздо чаще предельная театральность наряду с предельной искренностью, боль и восторг искусства, радость от понимания, от ощущения, что это мы! играем! на сцене! что тысячеглазый зал застыл в волненьи и ловит каждое наше слово, каждое наше движение – вот что входило в понятие: театр ”Гаудеамус”!

628

629

Так в чём же, всё-таки, состоит феномен театра “Гаудеамус”? По каким таким причинам он просуществовал 40 лет? Благодаря чему? Что нами двигало все эти годы? Почему мы не растрескались, не развалились, не рассыпались значительно раньше, как подавляющее большинство тех театров, которые начинали в одно время с нами? Да что там – подавляющее большинство – в с е! Кроме, разве что, легендарного челябинского “Манекена”, который давно стал профессиональным театром, причём, по-прежнему, очень хорошим, а также театра ЛИИЖТа, который его основатель мой друг Володя Малыщицкий, ныне, к сожалению, уже покойный, превратил в известный в Питере ”Молодёжный театр” в Измайловском саду на Фонтанке, где работали отличные актёры типа Володи Халифа…. Да, у нас был замечательный художественный руководитель, но и в других театров они тоже существовали не намного хуже, скажем так. Да, у нас были блестящие актёры, чего уж тут скрывать, но и в других театрах они тоже наблюдались если и хуже, то не намного. Да, мы ставили пьесы потрясающих авторов, но ведь и другие театры вовсю ис-

пользовали ихние тексты. Я, например, во многих театрах смотрел спектакли по тем пьесам, что и у нас. Ни в какое сравнение с нашими спектаклями они не шли, будь это “В списках не значился” в “Ленкоме”, или, скажем, “Инцидент” в Малом театре тогда Ленинграда. Про “Утиную” я уже написал. И только “Давай займёмся сексом” В. Красногорова в постановке Романа Виктюка, несомненно, по всем параметрам превосходил наш спектакль, только он. Но в этом, понятно, нет как ничего зазорного, так и ничего страшного. Подумаешь!.. Так в чём же дело? А? ТАК В ЧЁМ ЖЕ ДЕЛО? Я думаю, что – в любви. Прежде всего – в любви к театру, причём, не просто к театру, как к таковому, как виду искусства, к театру вообще, а именно к нашему, к “Гаудеамусу”. Я, например, относился к “Гаудеаумусу” просто с какой-то болезненной ревностью. В моём присутствии было опасно сказать что-либо даже слегка нехорошее о нашем театре. Поясню на животрепещущем примере. На фестивале в Ростове-на-Дону под названием “Играем Чехова” (май 1994 года) мы играли “Чайку” этого же автора. Пьеса, кстати, мне не нравилась, Озеров доказывал мою неправоту, я упирался, но однажды, взяв в очередной раз текст в руки, впервые обратил внимание на подзаголовок – “комедия”. И я стал специально читать её, пьесу, как комедию, т. е. смешную вещь. И тут всё встало на свои места, и я признался Борьке в своей дурости и стал работать над спектаклем. Который, прямо скажу, оставлял желать... Запомнилась только одна репетиция в театре ПрикВО, когда Миша Е. не выдержав очередного приступа мерзопакостного хамства Озерова в присутствии женщин, вдруг схватил чайку, т. е. чучело морской птички и с криком: ты, блядь, долго будешь ещё издеваться над нами?! – сильно метнул её в сидевшего в зале режиссёра, которому птичка угодила прямёхонько в чердак. Было очень неожиданно, точно, а, значит, смешно. В полной тишине вся актёрская рать, кусая губы, собрали свои манатки и покинули зал, оставив подпорченную мишень в полном оторопении. Но на следующий же день, она, цела-целёхонька, обзвонила всех об очередной репетиции, которая и состоялась в полном благополучии. Так вот, во время обсуждения н а ш е й “Чайки” на следующий день после показа, один из жюри, некий режиссёр из Перми Сергей Федотов, мне тогда совершенно не известный, позволил себе высказать что-то негативное о нашем спектакле, что конкретно, я уже не помню. Будучи с сильного бодуна, а что это такое, опишу далее, я вскочил и в лёгкой, ироничной, а временами и оскорбительной форме, прошёлся не только по городу Пермь, где работает огромный часовой завод и часы местные аборигены – алкаши продавают не поштучно, а вёдрами некоторым горе-режиссёрам, но и по творческим концепциям предыдущего оратора, которые я самопризвольно вывел из его выступления, чем ввёл его же в состояние краткого ступора, что позволило хозяевам фестива630

ля преждевременно и на всякий случай закончить дискуссию. При этом я позорно перепутал Пермь с Пензой, но в потоке красноречия никто не заметил подлога. (В Перми, кстати, находится фабрика Госзнака, т. е. реально действующее предприятие по изготовлению денег, полностью опровергающее формулу Карла Маркса “деньги-товар-деньги”, или “товар-деньги-товар”, не имеет значения. Я всегда утверждал, что “товар” здесь совершенно лишнее понятие, надо производить именно деньги, минуя товар как таковой и являющийся лишним звеном на пути к вожделённым деньгам. То есть – штампуй бабки – и вся любовь! Это же так просто!..) Вечером того же дня я случайно столкнулся с Федотовым в коридоре гостиницы, где мы не только жили и обжорно питались за счёт хлебосольных устроителей, но и доводили себя до именно такого состояния, чтобы утречком быть с того самого легендарного бодуна. Федотов, увидев меня в дободунистическом состоянии, резко отшатнулся к стенке коридора, почему-то взялся рукой за очки и сильно набрал воздуха в лёгкие. Ему повезло, что он успел сделать это до того момента, когда я развинченной походочкой прошёл мимо его воздухозаборного отверстия, ибо кислорода в моём перегаре не было вовсе. Через час Федотов стремительно уехал, не оставшись ни на вручение призов, ни на заключительный банкет, что было совершенно напрасно, ибо гостеприимство на-

На фотографии: Валера Дусанюк, Серёжа Федотов, Ярослав Федоришин и, так и быть, Леонид Либет на фестивале “Золотой лев” в октябре 1996 года.

ших хозяев превзошло самые смелые ожидания. А с выдающимся русским режиссёром Серёгой Федотовым уже во Львове на фестивале “Золотой Лев”, который раз в два года проводит Ярослав Федоришин, проводит, несмотря на все колоссальные трудности, мы крепко подружились, я с удовольствием взял все свои маразматические ростовские слова обратно, т. к. от его блестящих спектаклей “Панночка” и “Игроки” был в восторге, а сам Сергей оказался на редкость классным пацаном. Надо ли говорить, что при расставании мы оба находились в том самом состоянии, в каковом я был один, когда Серёга встрел меня в коридоре гостиницы под названием “Пансионат Ростсельмаша”. Ну, и, конечно же, большую роль в долголетии нашего театра сыграло это самое чувство (любовь) и по отношению к людям, которые были в “Гаудеамусе”. Я, например, просто обожал Озерова, Евшина, Ванцлова, Срибного, Прядкина, того же Соколова, Воронину, Ярошевскую, Данилову, Евшину, ту же Алёну, да короче всех-всех, кто стоял рядом со мной на сцене, кто участвовал в трудной, 631

нервной, но такой захватывающе-интересной работе над спектаклями. Я считал и считаю их всех талантливейшими людьми, с которыми мне посчастливилось быть знакомым. Я испытывал и испытываю к ним чувство бесконечной благодарности, переходящей в восторг умиления и в желание провести остаток дней, стоя перед ними на коленях. И только наличие Танечки, Мишеньки и Машеньки удерживает меня от этого решительного шага. Ну, я думаю, тут всё понятно… Но даже наличие этого великого чувства – любви – не всё объясняет в феномене “Гаудеамуса”. Скорее всего, объяснить в полном объёме это невозможно. Да. конечно, свою роль сыграло и то, что мы все были абсолютно независимы финансово и материально друг от друга, т. е. каждый работал на гос. предприятии, потому что других предприятий не было. Более того, у нас никогда не было толкового, как сейчас принято говорить, менеджера, который научил бы нас зарабатывать деньги с помощью наших театральных талантов, да мы никогда и не ставили такой цели перед собой. Плохо это, или хорошо? Однозначного ответа, на мой взгляд, нет. Просто мы были вот такими людьми, вот такими, а не иными. Есть что-то иррациональное, неподдающееся никакому анализу и объяснению: почему? почему именно во Львове, на Западной Украине (!!!), в 60-90 годах ХХ века собралась вместе, сдружилась и сработалась группа людей, которые назвали себя: театр “Гаудеамус”, и это был в те годы один из лучших театров бывшего Советского Союза! Такое было время, такой был воздух, такое было Солнце, луна, звёзды, трава, лес, вода и земля… Всё это вместе взятое, наверное, и привело к тому, что здесь, как всё живое на этой планете, родился, расцвёл и закатился наш родной и любимый “Гаудеамус”! Как всё живое … И такого “Гаудеамуса” не будет больше н и г д е и н и к о г д а! Ура-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!! Ура-а-а-а!!!

ПРИЛОЖЕНИЯ РЕПОРТАЖИ от 1969 года 1. С РЕКИ ХУАНХЕ Председатель Мао бросился в реку и поплыл. Как был – в кителе и с трубкой. Последняя с шипением погасла. Но это не напугало отважного председателя Мао, который и заметил: ”Река Хуанхе широка, энд, что самое обидное, глубока, а американский империализм – это бумажный тигр на глиняных ногах”. Как только председатель Мао прошептал эти слова, за ним тотчас же и бросились в воду первый и второй секретари провинции Синцзянь, энд их жёны. Второй тотчас же утонул, т. к. бросился в воду вторым. Ревизионисты же утверждают, что главной и единственной причиной утонения явилось неумение последним плавать. Пеня воды Ледовитого океана, Мао развивал бурную скорость. Вместе с ним и весь китайский народ гнул кривую производительности труда как хотел, и куда хотел. Го Мо Жо же ждал Мао в своей хижине, т. е. в летней резиденции у подножья Великой Китайской Стены. Мао вошёл в его лачугу, снял с плеч ружьё, бросил в угол убитого кеннеди и с криком: “Кадры решают всё!” снова бросился в воду. Вместе с ним бросился и весь 600-миллионный китайский народ. Как был, разумеется, в летней одежде, т. е., говоря по-русски, в чём мать родила…

2. С ШАХТЫ № 8 … мы подходим к шурфу, где сёстры Космодемьянские раскидывали листовки, и проваливаемся туда. Бешено мчащийся электровоз отрезает мне правую ногу. Падая, замыкаю собой провода высокого давления. Да! – хорошо и привольно у нас в шахтах. Только гималайские топи могут сравниться с ними по красоте нехоженых троп…

Ура.

632

633

3. ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ (отрывок из эссе “Ноги в мыле, руки в “Шипре”)

ОПАЛЁННЫЕ ЗНОЕМ Киносценарий фильма – моралитэ

У меня в гостях гостило немало гостей. И, как всегда, маленькая оплошность, нелепая случайность портит всё. Так было и в этот раз – рухнул наш 12-этажный дом. Под его обломками погибли все мои гости. Спасся только я, т. к. в этот момент побежал за пивом… (далее герой начинает грустить и идёт в парк) … в парке было сумрачно и тихо. На зеркальной глади пруда покачивался вздувшийся труп Берии, и нежные томные лебеди изредка поклёвывали его глаза, не защищённые, как обычно, стёклышками пенсне

КАДР 1

4. ИЗ ЗАГРАНИЦЫ На обеде, который давала английская королева в Булонском лесу, присутствовали Сувана Фума, Фумо Насавана, Сувано Фонг, Нкваме Нкрума без супруги, Юлиус Фучик с ней, шестьсот миллионов голодных китайцев, сборная Бразилии по футболу, пьяный слесарь и Мамонт Дальский. На обед подавались: рубленные солитёры в соусе из зелёных соплей мёртвых китайцев, сушёные старушичьи груди с подливой на базе несвежего томатного сока, глисты живые с начинкой из свежего кала мухи це-це, жёванные ногти парализованного плотника, прессованная перхоть Сани Гончарова, кривой хуй пьяного волка, перебродившая и обезжиренная рвота пьяного попа, салат из отрыгнутых коровой арбузных корок, полусгнвшие глаза антилопы гну (рекомендовалось есть пальцами)… Обедом остались довольны.

Кабинет полковника Скуйбина. Врывается доктор наук Краснов. КРАСНОВ: Спиздены проекты! СКУЙБИН: А я на это дело хуй ложил. КАДР 2. Тихая улица. У забора сидит мальчик и срёт. Подтёрся бумажкой. На бумажке надпись: “Проекты, спизденные у Краснова. ” КАДР 3 Пентагон. Кроваво-красные блики по стенам. Мэри лабает рок. Она – голая. Рэд дрочит хуй. Всюду маразм и говно. КАДР 4 Простая русская хата. Ни маразма, ни говна. Старик Фёдор чистит зубы. И всё – таки Петя поёб Катю. И это нехорошо. (Это все кадры, которые сохранились. Остальные канули, сгинули, растворились в непрерывном потоке времени и пространства…)

5. ПОЧЕМУ ПТИЦА ДРОФА ВЫМЕРЛА? … почему у нас сёстры Фёдоровы гибнут в одном и том же самолёте?! Что у нас, самолётов не хватает, что ли?... ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА “ЖИЗНЬ И ПОХОЖДЕНИЯ ВОВЫ НАТОЩАК” … Вова жил в Южной Америке нехорошо. У нево был небольшой особнячок с 86-ю комнатами, и голая негритянка Поль Робсон каждое утро вкатывала ему телегу с кофе. Вова читал журнал “Социалистическое земледелие”. Хочу в Россию, – сказал он, – это жизнь! Это – страна! Вот где люди поистине счастливы, поскольку живут и трудятся для других…

634

635

ЧУВСТВО

ШЁПОТ

Надо самому себе признаться, (Это ведь не вздор, не ерунда) В том, что р а з у м может ошибаться, Ч у в с т в о безошибочно всегда.

…Слышу шёпот с неба, Голос мне родной: “Милый, где б ты не был, Я всегда с тобой…”

Прощай, моя любимая, прощай… Судьба за нас с тобою всё решила, И ты глаза навек, навек закрыла… Прощай, моя любимая, прощай!..

Чувство никуда не исчезает, В свете дня, в кромешной темноте, Только ч у в с т в о душу сохраняет В нежности, любви и чистоте.

Слышу шёпот леса, Лес такой густой, “ Милый, где б ты не был, Я всегда с тобой…”

Прощай, моя любимая, прощай… Тебя, мою желанную, родную Я больше н и к о г д а не поцелую… Прощай, моя любимая, прощай!..

…Чувствую я лёгкое дыханье, Чувствую знакомые шаги, Чувствую ладони прикасанье: “Милый! Если можешь, помоги…

Слышу шёпот моря, Ласковый прибой: “ Где б ты, милый, не был, Я всегда с тобой…”

Прощай, моя любимая, прощай… Бреду один сожжённым чёрным полем, В бреду с осатаневшим чёрным горем… Прощай, моя любимая, прощай!...

Помоги молитвою негромкой, Повтори, что помнишь обо мне… Может, появлюсь я тенью тонкой На повёрнутой к луне стене…

Луговые травы Шепчут вразнобой: “ Милый мой, мой славный, Я всегда с тобой…”

Прощай, моя любимая, прощай, Как счастливо в прекрасной колыбели С тобой мы обнимались, пили, ели… Прощай, моя любимая, прощай!..

Не ищи нигде меня, мой милый, Это бесполезно, ибо мы Беспощадною и страшной силой Навсегда с тобой разделены…

Шепчут осторожно Капельки дождя: “ Мальчик мой хороший, Вспоминай меня…”

Прощай, моя любимая, прощай… Твои родные и слова, и жесты, Твои глаза жены, глаза невесты… Прощай, моя любимая, прощай!..

Нет! Ищи меня! Ищи, мой Лёнька, На земле, на небе, на воде, Я, твоя жена, твоя девчонка, Я – повсюду! Рядом! И – нигде…”

Городские камни Шепчут вслед за мной: “ Милый мой, желанный, Я везде с тобой…”

Прощай, моя любимая, прощай… Судьба несправедливо всё решила, И ты глаза свои навек закрыла, Прощай. моя любимая, п р о щ а й …

Это всё я чувствую. А, значит, Нет на свете ничего верней! …а душа моя всё время плачет По любимой Оленьке моей…

Тихий шёпот этот Звуков всех сильней, Он звучит не где-то, А в душе моей…

ПРОЩАЙ…

19.02.2001 г., Олин день рождения…

Истину достаточно простую Я твержу во сне и наяву: Если мыслю – значит, существую, Если чувствую – значит, я – живу…

ОЛЕНЬКЕ

25.03.2001 г.

Незаживающая рана, Неутихающая боль… Зачем ушла так страшно рано, Зачем? Зачем? Скажи мне, Оль?.. Зачем, скажи мне, так отвесно Упали рученьки твои?.. Ведь я ещё не спел все песни О нежности и о любви… Княгиня! Ангел лучезарный! Как нежно грела ты меня… Прости за стиль высокопарный, Но я в с ё помню. Помню я. Я помню голос, губы, брови, Черты любимого лица, Я помню каплю твоей крови На кончике иглы шприца… Я сам колол. В родное тело Легко и просто шла игла… Ох, как ты, Оля, жить хотела! Как я хотел, чтоб ты жила! Но – нет. Не помогли лекарства, Ну, не смогли они помочь. И ты навеки вБОЖЬЕ ЦАРСТВО Ушла в ту памятную ночь… А сколько мне ещё осталось, Чтоб пережить всю эту жуть? Быть может, много, может – малость, Не в этом суть, не в этом суть… Суть в том, что нет тебя со мною Не отыскать и днём с огнём. Ведь завершила ты земное Существование своё… А нашу встречу вЦАРСТВЕ БОЖЬЕМ Не отменить, не отвернуть. А раньше, или может, позже – Не в этом суть, не в этом суть…

9.06.2001 г.

26.02.2001 г.

636

637

БЕЗ ТЕБЯ

ВЫГОНЫ ИЗ ВЛКСМ

Изогнулась Жизнь моя неловко, И порвалась в клочья той зимой. Ты не выйдешь Ждать на остановку Когда еду вечером домой… Подхожу я к дому осторожно, Знаю – двери отворишь не ты. Без тебя мне просто невозможно, Как без неба, Хлеба и воды. Всё исчезнет Только вместе с нами, Все исчезнет, Ни по чьей вине. И впивается Чёргыми когтями Эта истина в горло, в сердце мне. Нет у нас с тобою ни сынка, ни дочки, Так сложилось, Не вернуть назад… А в висках моих Бьются молоточки, Превращаясь в бешеный набат… Как всё просто, Как всё очень сложно, Повторяю Я на все лады: Без тебя жить, ОЛЯ, невозможно, Как без неба, Хлеба и воды…

14.06.2001 г.

638

Из этой организации, название которой расшифровывается как Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи, или, что более интересно, Возьми Лопату Копай Себе Могилу, меня исключали трижды, но все разы не до конца, так что я оставался в её рядах вплоть до разрешённого Уставом предельного возраста. Первый раз я попал в поле зрения борцов за коммунистический образ жизни и поведение в начале второго курса. Как-то мы с ребятами в воскресенье, те. в единственный тогда выходной день поехали на пригородном поезде куда-то за город, на какой-то полевой аэродром, где из самолётов-бипланов типа АН-2 прыгали парашютисты, а мы, разожгя небольшой костёрчик, пили “Біле міцне”, в просторечьи – “биомицин”, рубали шашлычки, короче, отдыхали. Погода была замечательная, обратно мы ехали тоже на том же поезде, стоя на площадке между вагонами очень старых лет выпуска. Пели песни, глотка у меня всегда была будь здоров, над нами барражировали два Ан-2, лётчики, неузнаваемые в своих шлемофонах, с удовольствием слушали моё пение, вернее, рёв, заглушавший мелодичное стрекотанье ихних моторов. А на следующий день в политехе меня нашёл Изя Бланк, мой товарищ, с неприятным известием, что в комитете комсомола института лежит заявление какого-то взрослого студента, о том, что я вчера в поезде вёл себя ужасным образом, ругался матом, плевался, дрался и, дословно, “громко пел, пытаясь, очевидно, подражать Тарзану”. Заявитель, которого я потом видел всего один раз, небольшого росточка, но значительно старше, чем я, утверждал, что таким не место в комсомоле и требовал исключить меня из стройных рядов молодого авангарда партии. Когда его спросили, а откуда же он знает меня, мою достаточно редкую фамилию, он, скрипнув зубами, выразился в том плане, что “этого либета весь институт знает”. И это было, как выяснилось потом в комитете института, единственной правдой в его действиях и доносах профессионального сексота. Шёл 1962-й год, вовсю шумела так называемая хрущёвская оттепель, поэтому, наверное, я легко отделался, в смысле никаких оргвыводов не последовало, кроме того, что я должен бы был запомнить этот факт, как первый звонок о возможности пострадать ни за что, ни про что. Но дальнейшие события показали, что делать какие-либо правильные выводы из произошедшего – не моего ума дело, хотя, какой тут ум, прости Господи!.. Второе столкновение с тем же подтекстом состоялось в колхозе после третьего курса, когда мы, три группы факультета автоматики и полупроводниковой электроники, человек 70, помогали труженикам села собирать ихние урожаи в селе Мирное Братского района Николаевской области. Когда пошёл второй месяц уже надоевшей нам сельхозпрактики, нас вдруг стали плохо кормить, в ответ мы начали что-то похожее на забастовку, инициатором которой выступил я, ибо, придя, как всегда, раньше всех однажды утром на завтрак и получив миску отварных макарон, в процессе поглощения этих итальян639

ских изобретений я вдруг обнаружил внутри одной макаронины белого толстенького червячка с чёрной головкой без всяких признаков жизни. Доев всю пайку, я взял червячка, всунул его в одну специально оставленную макаронину и, как только пришли остальные ребята, заорал в том смысле, вот, мол, чем нас кормят!, девочки побежали рыгать, правда, не все, а агитационного червячка я повесил головкой вниз на ствол растущего в нашей столовой под открытым небом дерева. Тут же все принялись кричать, что это такое!, как такое возможно!, за кого нас тут принимают!, не пойдём работать!, ну, и так далее по сценарию стихийного недовольства масс. Сидя за сбитым из досок обеденным столом, в разгар забастовки черенком своей ложки я глубоко выдавил на столе такие лозунги текущего момента: “Колхоз – говно, “Председатель – говно”, “Еда – говно”. Покойный Вова Першин, значительно более умнее меня друг со школьной скамьи, на моих глазах тем же черенком тщательно выбрил компромат про колхоз и про председателя. Едва он успел это сделать, как нагрянула комиссия из парткома, месткома и комсомола. Возглавлял её Николай Эммануилович Фёдоров, впоследствие мой хороший друг. На общем собрании он клеймил позором автора деревянной эпиграммы про качество пищи, размазывал его по грунту, т. к. асфальта там не было, говорил, что это “паршивая овца в вашем стаде, которая портит весь здоровый коллектив”, ну, и так далее по партийной линии вплоть до упоминания поганой метлы, как главного орудия и средства построения коммунизма на отдельно взятой планете… Над кукурузным полем, где мы понуро сидели перед представителями властей, стояла полуденная жара, гудели невидимые жуки и бабочки, в земле шевелились черви и всевозможные другие козявки, пели птички, но все эти звуки земной жизни заглушал пропагандистский рёв партийных функционеров, который они по своей тупости и непонятной уверенности считали настоящей жизнью. К чести моих однокурсников, они оказались достойными гражданами великой страны, ибо, хотя в с е знали, кто это сделал, н и к т о не сдал меня в большевистские объятия и комиссия уехала ни с чем.

Значительно позднее, неоднократно и лично бухая с Колей Ф., крупным профсоюзным деятелем ЛоЛПИ, однажды, вспомнив историю в колхозе, он мне признался, что все в комиссии были уверены, что это – моих рук дело, но прямых доказательств отыскать не удалось, мои однокашники выдержали перекрёстные допросы с пристрастием, дело пришлось спустить на тормозах, за что мы с ним и выпили по очередной… Тут у кое-кого может возникнуть пусть и слабенькое подозрение, или надежда, что я-де был-де каким-то-де непримиримым и отчаянным борцом с большевистским режимом-де, диссидентом почище Сахарова, Ростроповича и др. более чем достойных людей-де. Должен огорчить, или обрадовать – ничего подобного не было и в помине, я, как и миллионы других людей, был абсолютно советским человеком, так называемым “совком”, даже не помышлявшем, никогда не мечтавшем, никогда не думавшим о самой возможности распада СССР, который произошёл абсолютно тихо, можно даже сказать – бесшумно, н и к т о даже пальцем не пошевельнул в его защиту, не говоря уже о восстании народных масс в поддержку власти 18-миллионной КПСС, бездарно просравшей великую страну… Но это – тема отдельного разговора, который не стоит в плане книги о “Гаудеамусе”… Третий и последний раз комсомол собирался расстаться со мной в ноябре 1965 года во время уже написания и последующей защиты диплома, хотя никто на него не нападал. 5 ноября, мне нетрудно было запомнить, т. к. это – день моего рождения, в погожий осенний день весь тогдашний “Гаудеамус” и кое-кто из моей группы (Галя Богоявленская, например, родная дочь моей зав. кафедрой “Полупроводниковые приборы” профессора Анны Васильевны Сандуловой) отпраздновали моё 22-х летие прямо на территории политеха, слева за углом, если смотреть на главный вход, там, где находилась и находится до сих пор железобетонная конструкция типа мостика, дипломный проект какого-то будущего архитектора, а также что-то типа небольшого круглого давно высохшего бассейнчика. И вот, аккурат сидя на его бетонной окружности, в честь такого неординарного события было распито большое количество “фауст-патронов”, как тогда на нашем сленге назывались бутылки “Білого міцного” ёмкостью 0, 75 л крепостью 18 градусов, на закусь предлагалась варёная колбаса “Любительская” по 2. 20, торопливо нарезанная огромными кусками. Было очень весело, стоял непрерывный хохот, выпили, правда не всё, уже просто не лезло, во что поверить, конечно, трудноватисто, но без последствий не обошлось и здесь, ибо всё пиршество гремело прямо и непосредственно под окнами парткома института, о чём мы, конечно же не знали. Выглянув на шум, секретарь пришёл в неистовство, приказал разузнать, кто? где? когда? Ах, Либет! Немедленно вон из института, натурально, из комсомола, из нас, борцов за светлое будущее, и вообще!!! Назавтра в нашей институтской стенгазете появилась огромная уничтожительная статья “Новая миниатюра СТЭМа!” с малопрофессиональной карикатурой, на которой я был изображён валяющимся, разумеется, в своём всем известном синем свитере, в котором я ходил на лекции, т. к. другого не было, а Озеров, Сакс, Виля, Чудновский, мой

640

641

руководитель диплома Лёня Хуторянский, Кореньков, Хотулёва и другие ломано и азартно отплясывали рок-н-ролл, непрерывно куря американские сигары и демонстрируя своё полное неуважение к окнам парткома и ко всем тем, кто с завистью наблюдал оттуда за невиданной вакханалией… Спас меня тогдашний первый секретарь горкома комсомола Женя Глушко, отличный парень, с которым мы близко познакомились ещё в Алуште. Прямо при мне из своего кабинета он позвонил в институт: слышал, слышал про так называемое ваше ЧП со СТЭМом, ну, я вас прошу, уважаемый…(кто – не помню), это ведь творческие люди, им необходимо время от времени расслабляться, не надо преувеличивать, они талантливые люди, всё они осознали, сильно переживают, я их хорошо знаю, они много раз выручали нас с шефскими концертами, мы их обязательно за это накажем, на ближайшем бюро горкома, большое вам спасибо, приготовьте, пожалуйста, список студентов – кандидатов на поездку в Венгрию. На этом всё и закончилось, т. е. не было никакого бюро, никаких санкций, или, чего доброго, репрессий, насчёт Венгрии – не в курсе, но, по-моему, не было и её. ПЛЕТЕНИЕ РИФМ Как-то сидели мы с Ванцловым уж и не помню где, говорили о том, о сём, т. е.

– ни о чём. Обсудив наиболее наболевшие вопросы, уж и не помню, какие, да это и неважно, сошлись на том, что Лёня Филатов написал отличную сказку про Федотаудальца. Тут Сашка возьми, да и скажи: а слабо тебе, тёзка, написать что-либо подобное, но про наших ребят, например, про меня, про Борьку, про Соколова. Слабо? Нет, говорю ему, не слабо, а наоборот, как два пальца, причём – соседа. Бьёмся об заклад! – взъярился Сашка. Бьёмся! Забились на стакан лимонаду. На следующий день я принёс ему нижерасположенную сказку. Александру Ванцлову посвящается СКАЗКА Царские палаты. На троне во главе накрытого стола с яствами и напитками сидит ЦАРЬ. Он явно не в духе.

Царь: Ну, и скука! Скукотища! Бесполезно и винище, Распахнула рот зевота,

Хоть бы кто припёрся кто-то! Вся забота – пей, да ешь! Скука мне проела плешь!

642

Переварится щяс пишша, А в итоге што? Вонишша! Все ж живут благодаря Мудрой мудрости царя! Знали бы, што я со скуки Пропадаю здесь заздря! Все министры – обормоты, Поголовно – моноглоты! Им язык другой страны Хуже ядерной войны! Выпить, што ли, стопаря За здоровие царя? В царский тут апартамент Забежал какой-то кент, Заелозил, заюлил, Коньяку бутыль схватил, Разрешенье не спрося, И не крикнув: “За царя!” Бутыль вмиг опорожнил, Даже квасом не запил! “Што такое!” – царь вскричал, НЕЗНАКОМЕЦ промолчал, Подмигнул царю тайком, Часть пути прополз ползком, И застенчиво, неловко Сел у трона дураком. У царя прошла зевота, Он щипнул себя за нос И задал такой вопрос: Царь: Утоли мой антирес – Ты кикимора, аль бес? Незнакомец: Ты поглянь на мой… мизинец, Я ж – типичный палестинец! Коль не схочет Украина, То меня вся Палестина Примет, пять раз в день молясь, Как свово родного сына! Буду палестинский князь, А не, извиняюсь, грязь! В Мёртвом море буду плавать, Пиво пить, от пуза хавать, И всё это – на халяву!

Заживу я там на славу! Что сказать мне хочешь, царь? (Только скипетром не вдарь!) Царь: Говоришь, што – палестинец? Нако-ся, держи гостинец – Энто есть входной билет В косметычный кабинет. Виртуозы-мастаки Вставят трезвые мозги! Пооткроют рты от страху Все друганы и враги! Изменят и глаз разрез… Ты куда рукой полез? Нет, скажи-ка откровенно – Ты кикимора, аль бес? Ша! Ворчи, аль не ворчи, Про отвод твоей мочи, Штоб без боли, и штоб быстро Тоже думают врачи! Переменят и причёску, Пúсать будешь через соску, В обчем, станешь ты пацан Свой, как говорится, в доску! Што без дела там висело Вместо носа вшьют умело, Ковырятца штоб не смог В том, што мёрзло промеж ног! Вот такой решай вопрос… Да не трогай, сука, нос! Он ишо на старом месте. Ну, едрёный купорос, Отвечай без лишних слов – К кройке и шитью готов? Незнакомец: Я давно о том мечтаю, Потому как точно знаю, Что с моим, пардон, лицом, На порог в приличный дом Могут, гады, не пустить! Можно мне ещё налить? Царь: Хоть залейся! Пей! Ништяк! Водку ты хлестать мастак! Странно – ведь она без цвета, 643

Ты ж как из борща буряк! Почему? И как же так? Слуги! Эй! Позвать сюды Эксперта мово в науке! (Надо бы прочесть со скуки Все евойные труды). Тут Профессор к ним заходит, и такую речь заводит: Профессор: Почему краснеет рожа, Когда водку хлещешь? Что же, Я проблему эту знаю, Ставил опыт на себе! Потому и отвечаю, В этом я – и “мэ” и “бэ”! Красный цвет – он цвет победы, Победивши совесть, стыд, Всё, о чём душа болит Человек вот с этим цветом Ходит и зимой, и летом! Я ведь правду говорю! А теперь вопрос царю: Все давно уже привыкли, Что в моей учёной тыкве Понапихано идей, Словно семечек, ей-ей! Вышесказанну идею Я давно продать лелею. Царь! Давай-ка, не филонь, Сыпь мне денежки в ладонь! Неожиданно воскрес У меня к ним антирес! (Только скипетром не тронь!) Царь: Вон куды ты повернул! И в каку дуду задул! Продаётца, мол, объект, Тыква. В тыкве – интеллект… Только, паря, ты заздря Разорить решил царя, За стакан семян из тыквы Не отдам я и рубля! Незнакомец: Я теряю спора нить… Царь! Дозволь ещё налить!

Потому как без поллитры Мне беседу не продлить!.. Царь: Нет, хорошенькое дело – Тут один спиртует тело, А второй лапшу из тыквы Вешает на ухи смело! Есть ли наглости пределы? Профессор: Ну, при чём же здесь лапша? Коль в кармане ни гроша?! Удивляюсь я царизму – Нас не любит ни шиша! Незнакомец: Спора нить я потерял, Хоть поллитра и всосал. Понял. Я ж не идиот – Царь мне больше не нальёт! Самдержавие – долой! Я в маршрутку, и – домой! Пролетарии всех стран – Каждому налью стакан!.. Царь вскричал на весь дворец: Гнать их в шею! И – пиздец!!! Профессор: Нет, прошу мне дать ответ, Интеллект я, или нет? Интеллект я, или…или… Все и всё давно пропили? Я ж всё знаю, всё умею, Как это – гоните в шею?.. Это ж негигиенично, Да и недемократично… И отбыл Профессор наш На 14-й этаж. Царь от смеха трясся мелко… Вот такая переделка! Этот случай интересный Повсеместно стал известный. (Кто себя в ком узнават, В том никто не виноват...)

20. 04. 2003 г.

644

РОМЧИКУ ВИКТЮКУ Я долго пёрся к этой встрече, Блуждая в дебрях хромосом... Я знаю, юбиляр отмечен Тем, КТО невидим, невесом... Так вознесём же славу БОГУ, Ведь это он, единый БОГ Вам, РОМА, указал дорогу Из многочисленных дорог! Оскар Уайльд, Буонаротти, Чайковский П., Нуриев Р. Гурьбой стоят на эшафоте, И говорят Вам, РОМА: “Сэр!”

А Фредди Мэркюри, гоняя По грифу пальчики свои, Из чудных глаз слезу роняя, Поёт Вам, РОМА, о любви... Так вознесём же БОГУ славу, Сегодня точно не засну: Вы, РОМА, славите Державу, Что характерно – не одну!

28.10.2006 г.

МИХАИЛУ ЕВШИНУ Ах, Миша, Миша! Видишь – светит На небе солнышко уже. В песочнице играют дети, И мент проходит в неглиже. И в этой чудной благодати Звучит чуть хрипло голос твой: “Идите все к такой-то мати, Без остановки, чередой!

Идите все! Бегите даже, Вас ждёт такая благодать!” (А жопы, чёрные от сажи, Куда прикажете девать?) Конец пути – не за горами, Он, безусловно, достижим. Ну, и хрен с ним! Вернее – с нами, Мы вместе точно добежим!

22.11.2006 г.

ЖДИ МЕНЯ Жди меня, и я напьюсь, Жди, не наливай. На меня наводят грусть Молоко и чай... Жди, когда идут дожди, Жди, когда пройдут, Жди – подохнут все вожди, Ибо мало пьют... Жди. Возможно, мне нальют Соточку друзья. Коль они к тебе придут, Им налить – нельзя! Жди. И он наступит – кайф, Только жди сильней.

Об одном прошу, май лайф – Без меня не пей! Сядем рядом за столом, Кошка рыбку жрёт, И, как водится, колóм Первая пойдёт. Все желания просты, По второй – налей. Отзываться будешь ты На кликуху: “Эй!” Сколько выпью – будем знать Только мы с тобой. Ты умеешь наливать, Как никто другой… сент. 2007г.

645

ДМИТРИЮ ЧУБЕНКО в день 60- летнего юбилея

ДМИТРИЮ ЧУБЕНКО Ну, что, что, ДИМА! Всё случайно И в нашей жизни, и в судьбе, И в этом есть, есть, ДИМА, тайна, И не постичь её тебе!

Да! Шесть десятков, как костяшки На счётах сброшены... Не плачь! Несутся конные упряжки, Куда? Зачем ? Несутся вскачь... Конечно, ДИМА, мы не боги, И многое определяет плоть. Взгляд изподлобья, нежно-строгий, Нам не забыть, не побороть... Мы пыль веков вдыхали жадно, Как ароматы старых вин. Нам всё, что было, не досадно, Всё было в жизни, было, ДИМ! Звучали тихие молитвы, В ладони капал воск свечи, И лень покоя, ярость битвы, И шопот женщины в ночи... И ветер странствий рвался в ноздри, Рвалась тельняшка на груди, Неоднократно утром поздним Трещали в щепки бигуди! И струн неслыханные звуки Неслись весёлою гурьбой, И вновь, и вновь тянулись руки К тому, кто вечно под рукой! И всё разложено по полкам, Всё предусмотрено судьбой... Но сердце вспорото осколком Пока что, друг, не нам с тобой! И вновь маячит в отдаленьи Родной до боли силуэт... И сходит Божье озаренье, И мрака нет, есть только свет! И радость жизни, жизни радость Нередко чувствовали мы, И губ любимых пили сладость, Причём – взаимно, не взаймы! Мои стихи не безупречны, Но вывод сделаю один: Мы жили, ДИМА! И, конечно, Всё было в жизни, было, ДИМ!

ВЯЧЕСЛАВУ КУЗЬМЕНКО

И эта тайна правит миром, Она – повсюду, ё-моё! И даже чёрные, блин, дыры Зависят, ДИМА, от неё.

По периметру планеты, Не за деньги, задарма, Ходит осень, ходит лето, И весна, да и зима.

ВЯЧЕСЛАВ! Как получилось, Что, как ты не верещи, Пол-страны, увы, купилось На обычные прыщи?

Буханку хлеба как отрежешь? Кому откроешь ворота? И, если ты кого-то пежишь, Руководит сим тайна та!

На дворе – опять же осень, На деревьях – жёлтый цвет. ВЯЧЕСЛАВ! Тебя мы просим На вопросы дать ответ.

Пчёлы сильно покусали? Иль виною – диоксин? Нас, как лохов, наебали, Поделом нам, СЛАВКА, блин!

Театры, станции, сортиры, Стена, обтёртая плечом... Ты спросишь: “А при чём тут дыры”? Отвечу, ДИМА: “Ни при чём”!

Как дела? Как ноги носят? Постоянно, или нет Кой о чём тебя, друг, просят Женщины в расцвете лет?

Почему в Верховной Раде, И не только, кстати, в ней Ну, буквально – блядь на бляди, Разве честных нет людей?!

Конечно же, не в дырах дело, Хотя вокруг их – пруд пруди!... (Закончив дело – вымой тело, Оденься тихо, и иди...)

Как гортань? Сердечко? Печень? Можем дружно заявить: Если уж и ты не вечен, То нам – нечего ловить!

Где же мир без лжи, обмана, Без подобных им вещей? Без майданного дурмана, И, конечно, без прыщей?

Не проклинай, не плюй, не мучай, Садись спокойненько в трамвай. (Нас всех подстерегает случай, Об этом, блин, не забывай!)

Всё своё несёшь с собою? А когда – последний бой? А трофеи с поля боя Отнесёшь к себе домой?

Нелегко на всё ответить, Да и повод щас другой, Мы собрались, чтоб отметить День рожденья, СЛАВКА, твой!

Рожденье наше, ДИМ, случайно, Но – финиш наш неотвратим... Такая ДИМА, наша тайна, Ну, и хрен с ней! Вернее – с ним!

Почему душа тоскует? Отчего она ж – поёт? Почему же так бедует Разнесчастный наш народ?

Будь удачлив и нескучен, Он пробьёт, твой звёздный час! ВЯЧЕСЛАВ! С тобой мы вздрючим Всех, кто будет против нас!

27. 09. 2007г.

12.01.2007 г.

12.01.2007г.

646

647

АЛЕКСАНДРУ ВЛАДИМИРОВИЧУ ЛИБЕТУ ВЯЧЕСЛАВУ КУЗЬМЕНКО Скажи-ка, друг, в чём радость жизни, Которой эта жизнь полна? Кто эту радость нашу спиздил? И существует ли она?

Ведь им от века и доныне Ни капли никого не жаль! И, к сожаленью, в Украине Мы знаем, “зелень” режет сталь!

А где же чистые просторы? Где шепот тихого ручья? Кругом сплошные, СЛАВА, воры, Житья нет, СЛАВА, от ворья!

С утра стаканчик диоксина Всосал, занюхал рукавом… В недоуменьи Украина: Куда же, братцы, мы идём?..

Свистят словесные, блин, пули, Тут – кум у власти, там – кума. Коса на черепе у Юли Фальшива, как она сама!

В какие солнечные дали? В какой в пизде Евросоюз? Туда нас звали? Иль не звали? Боюсь – второе. Да, боюсь!

На части кобели и сучки Нас рвут. И льют пуды говна. А спросишь – кто страну до ручки Довёл? Ни звука. Тишина.

Страх, хоть и слабый, сильно гложет, Но – что поможет нам в беде? Не помогли прыщи на роже, Помогут, может, чёрти где?..

Нас это всё с тобой тревожит, Сон не идёт. Вопросов тьма: Зачем лечить прыщи на роже, Коли от них Буш без ума?!

Мы ж от рождения до тризны Несёмся вечно впопыхах… Так в чём же, СЛАВА, радость жизни? Отвечу: в детях и в друзьях!

Какой-то рок над Украиной Висит который век подряд, И сало наше, с бужениной, Ну, все, кому не лень, едят!

Какие есть – мы рядом. Рядом! Известна дружбы нам цена. Давай поднимем рюмки с ядом! За радость жизни пьём до дна!

Они, фальшивые кумиры, Заполонили всю страну, Все поры, щёлочки и дыры, Сменяв ОТЦА на сатану!

Жизнь ведь состоит из перепúтий, А, быть может, из перепитúй, И куда нас тащит ход событий? Где – нельзя терять, а где – найти? Что нам день грядущий заготовит? Кто подаст понятный тайный знак? Всё напрасно. Взор напрасно ловит, Но – не успокоится никак! Наяву ль, во сне ль, как говорится, Сквозь огонь и дым, буран и пыль, Вновь судьба – слепая кобылица Мнёт людей, как будто мнёт ковыль! Кто-то где-то горло рвёт кому-то, Кто-то рыбку тащит из пруда, Кто-то водку хлещет почему-то, Кто-то пить заклялся навсегда… Так что, вы хотите ль, не хотите, Но решенье твёрдое моё: Если в жизни много перепитий, Значит, надо выпить за неё!

28. 12. 2007 г.

27. 09. 2007 г.

648

649

МАМЕ

ТРИМАРАН

Родная мама! Мама наша! Смотри, как младший сын подрос! Я знаю, ты любила Сашу, А также – Лёню, не вопрос.

Житейское море: шторм, штиль и туман, И даль бесконечна, безбрежна, По этому морю плывёт тримаран Из ВЕРЫ, ЛЮБВИ и НАДЕЖДЫ.

Ты сыновей своих растила, А жизнь была, ох, нелегка! И молоком своим поила При дефиците молока.

Устойчиво судно, не тонет оно, Сквозь все передряги и шквалы Проносится мимо опасное дно, Коль ВЕРА тверда у штурвала!

И вместе с папой всё здоровье Своим отдала сыновьям. И мы своей напишем кровью Признательность обоим вам!

И наш тримаран без ЛЮБВИ не плывёт, Она – наше счастье и сила, Она нам поможет, она нас спасёт, Ведь движет миры и светила.

Ведь мы, как все простые люди, К вам направляем сердца бег, И мы вовек вас не забудем, Иль будем прокляты вовек!

И тёмной ли ночью, и светлым ли днём, Минуя наветы и бредни, По этому морю с НАДЕЖДОЙ плывём, Она умирает последней!

28.12.2007 г.

Житейское море: шторм, штиль и туман, И даль бесконечна, безбрежна, По этому морю плывёт тримаран Из ВЕРЫ, ЛЮБВИ и НАДЕЖДЫ…

12. 01. 2008 г.

ГАУДЕАМУСУ 45 Немало лет мы рядышком на сцене Стоим, мой друг. Ну, что ещё сказать? Перед театром преклоняю я колени, И так хочу остаток лет стоять! Смотри, мой друг, мы все давно не дети Настанет время – позовёт нас БОГ, Но нам есть чем тогда ему ответить, Когда последний прозвенит звонок! Ведь был у нас т е а т р, Гремел на целый свет, У нас такой т е а т р, Нигде такого нет! Ведь был у нас т е а т р, Гремел на целый свет, Ведь был т а к о й т е а т р Какого больше нет!

Я все спектакли помню, помню роли, И зрителей в битком набитом зале, Живых людей из плоти, смеха, боли Тогда играли мы! И к а к играли! Ты видишь, друг, мы все давно не дети, Настанет время, позовёт нас БОГ, Но нам есть чем тогда ему ответить, Когда последний прозвенит звонок! Ведь был у нас т е а т р, Гремел на целый свет, У нас такой т е а т р, Нигде такого нет! Ведь был у нас т е а т р! Гремел на целый свет! Ведь был т а к о й т е а т р! Какого больше нет!

2. 2. 2008 г.

650

НА 45-ЛЕТИЕ ТЕАТРА “ГАУДЕАМУС” Я в мешочке за спиной, Негаданно, нежданно, Всё своё ношу с собой, Даже как-то странно. Издырявился мешок, Весь в сплошных заплатах, Всё, ребята!.. Всё прошло, Всё прошло, ребята!

Эх, год, да ещё год, 45 – вот дата! Смотришь – так и жизнь пройдёт Всё пройдёт, ребята! На дороге – пост ГАИ, Жезлы полосаты, Приготовь рубли свои, Трезвый, иль поддатый. Вот такой дивертисмент, Ни Верховна Рада, Ни премьер, ни президент, Всё не так, как надо!

Эх, год, да ещё год, 45 – вот дата! Смотришь – так и жизнь пройдёт, Всё пройдёт, ребята! Среди тысячи дорог И моя пылится, Что-то в жилу, что – не впрок, Но – не воротиться. Вдоль дороги – сто огней, И молюсь, и каюсь, Ведь живёт в душе моей, Мой “Гаудеамус”!

Эх, год, да ещё год, 45 – вот дата! Смотришь – так и жизнь пройдёт Всё не так, ребята! Под горою отдыхал, Не был третьим лишним, Хороша была ольха Неплоха и вишня. Кто-то вновь пошёл вразнос, Снова глушит водку, А бессменный виртуоз Бьёт свою чечётку!

Эх, год, да ещё год, 45 – вот дата! Смотришь – так и жизнь пройдёт, Всё пройдет, ребята! Кто-то совесть заглушил, Кто-то водку глушит, На помин моей души Режет эту душу! Кто-то там, в кустах, орёт, Про ольху, про вишню, Кто-то виртуозно врёт, А закон, как дышло.

Эх, год, да ещё год, 45 – вот дата! Смотришь – так и жизнь пройдёт, Всё пройдёт, ребята! Смотришь – вот и жизнь прошла, Всё прошло, ребята!

02. 02. 2008г

651

ЕЛЕНЕ ПЕТРОВНЕ

ПЕТРУ МИХАЙЛОВИЧУ ШЛЯХТУРУ в день 50 – летия

МИХАЙЛО РЫБА! Всё листаешь Страницы жизни не спеша… Конечно, как и все, не знаешь, Когда пресытится душа…

Елена! Нежно и незримо Ведёт Вас Божия Рука. Всё в этой жизни достижимо, Коль вера в руку ту крепка. Да! В нашей жизни значит много Неслышный, мощный Божий Глас. И к храму приведёт дорога, БОГ никогда не бросит Вас! И милость Божья бесконечна, Пребудет с Вами много лет. Из самой тяжкой тьмы, конечно, Всегда Вас выведет на свет. И не нужны ей подношенья, Она залечит боль обид, И душу Вашу, без сомненья, Святой водою окропит. Все каверзы преодолимы, Дорога трудная – легка, Когда неслышимо, незримо Ведёт Вас Божия рука!

Ведь на невидимых страницах, Где время прервало свой бег, Родных и близких лица, лица Навек впечатаны, навек! Они от нас предельно близко, И – бесконечно далеко… В конце, или в начале списка Себя вставляем мы легко! И эту книгу – не захлопнуть, Не заявить: “Она – моя”! И ей по голове – не хлопнуть, Ведь это – Книга Бытия!

17. 02. 2008 г.

И эта книга – бесконечна, Что было, будет – в книге есть, И в нашей жизни быстротечной Страниц исписанных – не счесть! Кукушка пусть себе кукует, И всем воздастся по делам, И МИША РЫБА не спасует, И будет жить на радость нам!

06. 05. 2008 г.

Петро Михалыч! Вы скажите, В чём смысл жизни? И в чём суть? Куда несёт нас ход событий? И где, когда закончим путь?

Буквально, будем лезть из кожи, И противу теченья плыть, Коль надо с помощею Божьей Нам жизнь без сорому прожить!

И в чём же этой жизни радость? И где же ткётся жизни нить?.. А губ родных и нежных сладость Нам никогда не позабыть!

Когда итоги подытожим, То смело сможем заявить: Что Шляхтур с помощею Божьей Сумел достойно жизнь прожить!

ДОРОГОЙ ЛЕОНИД ВЛАДИМИРОВИЧ! У нас в истории бывает, что в тайну все погружены, и молодёжь, увы, не знает, что значит ЛИБЕТ для страны. И, если разобраться строго, то всякий будет потрясён, поскольку ЛИБЕТ значит много, а если проще, — значит ВСЁ! Хоть в глубь веков мы лезть не будем, (зачем нам эта глубь веков), навряд ли мы, друзья, забудем роль латышей и их стрелков. Всё это в прошлом несомненно. Сейчас на Ригу поглядишь... И я скажу Вам откровенно: совсем не тот пошёл латыш. Вчера в беседе, как бывает, спросил о чём-то латышей.

652

16.07.2008 г.

Давайте, Шляхтур, приумножим Усилья, что греха таить, Так, чтобы с помощею Божьей Всю жизнь без сорому прожить!

Так вот они, представь, не знают, как по-латышски “зохен вей”! Но в дом чужой мы лезть не можем, — в дома чужие лезет вор. О роли личности продолжим наш философский разговор. Пропустим голод, НЭП, колхозы, Гулаг пропустим, Соловки, тайгу, сибирские морозы — ну, нет в них ЛИБЕТА руки. Но не могу я не заметить, и это важно нам вдвойне, чтоб знали взрослые и дети о роли ЛИБЕТА в войне. Когда фашист почти добился разгрома всей большой страны, то ЛИБЕТ вовремя родился, чтоб изменился ход войны.

653

Стал день рожденья ЛЕОНИДА одной из самых важных дат. Скажу всем прочим не в обиду, что в честь его был Киев взят.

Труд для него не стал обузой, не покладал наш ЛЁНЯ рук. Он так работал, что Союзу, в конце концов, пришёл каюк.

Короче, фрицев мы разбили, не СэШэА, не фронт второй. Всё дело в ЛЁНЕ, в его силе, готов поклясться головой.

Он много сделал в Украине: когда “майдана” час настал, то диоксином апельсины он с чистым сердцем заправлял.

Ведь Черчиль, Трумэн понимали, что вёл народы за собой совсем не Жуков и не Сталин, а ЛЁНЬКА ЛИБЕТ — наш герой!

Он учит Ющенко, как в ульях побольше мёда добывать. Он научил, конечно, Юлю косичку в бублик заплетать.

От Вас, естественно, не скрою того, кто культ разоблачил, кто целину потом освоил, и Лайку в Космос запустил,

Огрызка учит делать визы, а Еханурова стрелять, чтобы Пинзеника и кризис народ наш мог бы избежать.

Кто жал с Мичуриным пшеницу, с Никитой материл ООН, с чьих слов писал А.Солженицын, за что был позже выслан вон.

Решает, нужно ли маневры совместно с НАТО проводить. Он разрешил футбольный евро и с ним бесспорно — евро быть!

С ним ввёл сухой закон Андропов, а Горбачёв купоны ввёл, нетрезвый Ельцин всю Европу до слёз с ним танцами довёл.

Он знает всё про курс валюты, о котировках биржевых, но никогда ни на минуту не забывает про родных.

В Москве “Таганку”, “Современник”, конечно, ЛИБЕТ основал. И не Высоцкий там, на сцене, а ЛИБЕТ Гамлета играл.

При этом он, с особым рвеньем, и не секрет, конечно, с кем, во всю был занят разрешеньем демографических проблем.

С “Гаудеамусом” сложнее, — во Львове преподнёс сюрприз с харизмой наглою своею нам рейдер Озеров Борис.

Причастен он к постройке БАМа, (там брат служил) и что скрывать: в честь ЛЁНИ Бáрака Обаму решили в СэШэА избрать.

Но ЛЁНЯ ЛИБЕТ не смутился, ведь закалён он был, как сталь. Для блага Родины трудился Он как Стаханов, как Гургаль.

Ну, впрочем хватит. Без сомненья пора в бокалы наливать, Чтобы поздравить с днём рожденья его и Мишки с Машкой мать. Дина и Миша Евшини 5 ноября 2008 г.

654

БАНЬКА ПО-БЕЛОМУ

***

Утром принял я баньку по-белому, Подо мной заскрипело седло, И поехал за правдой, за верою, Всем чертям и всем ведьмам назло!

Для всех нас, для БОЖЬИХ созданий, Которые крест свой несут, Есть время для детских мечтаний, А также для взрослых причуд.

Закусил удила конь мой бешеный, И ударил в галоп сквозь туман. Но попал я не к чёрту, не к лешему, А в смешной несмешной балаган.

Есть время разбрасывать камни, А также, чтоб их собирать… Давно позабытые ставни Закрытые – вновь открывать…

В балагане вся сцена заплёвана, Главный клоун – несчастье в прыщах, А у входа стоит, вся зарёвана Девка в тоге, с весами в руках.

Есть время задуматься: “Братцы! Чего мы так странно живём?” Есть время с врагом обниматься, И с другом делиться куском.

Оба глаза замотаны хусточкой, Неживая, из гипса она, А вокруг затаилась нешуточно Неживая живая страна!

Пойти по дороге, что к храму Сквозь все негоразды ведёт… Есть время, чтоб вспомнить про маму, Отнюдь не за чей-нибудь счёт!

Измордована вся, измочалена, Много бед, много зла на пути. Нам не надо ни чёрта, ни Сталина, Только где же нормальных найти?..

Зажмуриться с криком от страху, Иль выйти спокойно к врагам… Есть миг, чтобы мощно рубаху Рвануть на груди пополам!

Наплевав на служебные функции, О стране их душа не болит, Наблюдают за ростом коррупции Представители властных элит!

Есть время для тихой молитвы, Душа когда к БОГУ летит… От рёва ж парада и битвы Душа, как от ада бежит!

Не пришлось бы нам всех их повырубить! (Матерь Божья! Помилуй! Прости!) Им нужны только выборы! Выборы! А потом – хоть трава не расти! И застыла надолго у бровочки Наша тачка, не едет вперёд… А тот клоун на чьей-то верёвочке Нас поганой дорогой ведёт!

Конечно – всему своё время, Всех случаев – не перечесть. Чтоб лоб почесать, или темя… Короче: на всё время – есть!

07. 12. 2008 г.

И собравшись с последними силами, Всем и всяким заветам верны, По воде снова пишем мы вилами Конституцию нашей страны…

05. 11. 2008 г.

655

БОРИСУ ЧУДНОВСКОМУ

*** Жизнь у всех у нас одна, Жизнь черна, бела, сложна, Состоит она из встреч, расставаний. Но из тысячи дорог Подарил одну мне Бог, Ту одну, что привела к тебе, Таня!

НАТАШЕ МАРТЫНЮК

Нам с тобою годы – не помеха, Спермотоксикоз нам не грозит. Потому что “сладкая прореха” Как и прежде, нас к себе манит.

Ты, НАТАША, слышишь, в поднебесьи Звуки неземные там и тут… Это…это – ангельские песни, Это наши ангелы поют.

Сходим на разведку в смысле водки, Сразу станет милым белый свет. И, конечно, женские колготки Сброшенные будут на паркет!

Нас они от лиха охраняют, Берегут от напастей и бед, Крыльями невзгоды разгоняют, И ведут из темноты на свет.

Нам не сосчитать всех слёз любимых, И улыбок их не сосчитать. Кровь, а не водица в наших жилах, Это невозможно отрицать.

Да, НАТАША, ангел твой – хранитель, Он – всегда и всюду при тебе, И, конечно, тысячами нитей Он в твоей присутствует судьбе…

И перегибать не стоит палку, Нас (об этом знают стар и млад) Никому не выкинуть на свалку, Словно новорожденных котят!

С ним, неосязаемым, незримым, За тобой идущим в полный рост, Всё плохое пронесётся мимо… Вот такой наш нестандартный тост! Таня, Миша, Маша и Лёня Либет, 12. 07. 2009 г.

…Были и колготки на паркете, Много чего помним ты и я… И, конечно, дети, наши дети – Альфа и омега бытия!

Что имею я в виду? Жил, как будто бы в бреду, Никому и ничему был не нужен. Но, однажды, сам не свой, Я спросил: “Пойдёшь со мной?” И в итоге стал тебе верным мужем! Озарила всё вокруг, И избавила от мук, Села рядышком со мной на крылечко. Я тобою был спасён, И забились в унисон Наши, Танечка, с тобой два сердечка…

МОЕЙ ТАНЕЧКЕ Мгновенье чудное я помню, Неважно, сколько лет назад, Души моей каменоломню Ты превратила, ТАНЯ, в сад!

Поженились в добрый час, Мишка с Машей есть у нас, Мы о них с тобой, Танюша, мечтали… До своих последних дней Буду петь я Песнь Песней, И шептать слова любви и печали…

В саду цветут твои улыбки, И с ними горе – не беда… Играют арфы, флейты, скрипки, И не смолкают никогда!

Мы ещё не раз себя покажем, Наша не закончилась пора. За твоё здоровье мы так вмажем, Мало не покажется! Ура!

25. 06. 2009 г.

И полон этот сад тобою, В нём места нет для горьких мук, Живой, не мёртвою водою Ты окропляешь всё вокруг! Я знаю – счастье есть на свете, Ты вьёшь, ТАНЮША, эту нить!.. А Мишка!.. Маша!.. Наши дети!.. О чём тут можно говорить!.. Легко на лист стихи ложатся, И остаётся мне сказать: Я буду, ТАНЕЧКА, стараться Их много-много написать!

27. 07. 2009 г.

656

657

Мишеньке 4 годика (декабрь 2008 г.)

Снимок сделан в марте 2010 года, а это значит, что Мария Леонидовна уже 1 год и 9 месяцев живёт вне организма своей мамы Михаил Леонидович, весна 2011, 6 с половиной лет

Так называемые основоположники в 2009 году. Можно, кто хочет, сравнить с фотографией их же 1976-го года (стр.), находящейся в этой книге и уяснить всю безжалостность, беспощадность и безвозвратность той вечной категории, которая называется “время”.

658

А эта фотография, в отличие от той, что расположена в самом начале книги, помещена в конце книги и вообще в ней по ошибке. Для того, чтобы её исправить, нету ни сил, ни желания, ни возможности. Впрочем, даже если бы перечисленные категории имелись в наличии, видимо, придётся оставить всё, как есть. Пусть его будет, что хочет!

659

ПОСЛЕСЛОВИЕ (эпилог) или ЭПИЛОГ (послесловие) Внимательный читатель, а таковой, скажем прямо, большая редкость среди современных любителей беллетристики, конечно же, обратит внимание, что содержание данной книги разительно и коренным образом отличается от её плана, анонсированного на первой странице. Ничего страшного в этом нет. Как это часто бывает, действительность превзошла не только самые сокровенные ожидания, не только самые небывалые предположения, но и все самые дурацкие надежды. Не в первый и не в последний раз реальная жизнь развивается отнюдь не по плану, пусть даже и самому наилучшему. Многое, непродуманно обещанное планом, не удалось воплотить в набор буковок, цифирек, значков и т. п., связанных между собой связной речью. К сожалению, не нашлось места для поражающего своими сногсшибательными деталями и выводами исследования «Цивилизации Птеродактелей», в которой рассматриваются последние и новейшие данные в области палеоистории, палеомедицины, палеоспорта, палеобеллетристики и, в особенности, палеокинематографии. Конечно, такой фундаментальный труд вполне достоин отдельного тома, каковой он и получит в недалёком будущем. Многое осталось ненаписанным, неописанным и незаписанным. Но я старался. Очень. Наш театр заслуживает и не такого уровня старания, т. е. предельного напряга. ДА ЗДРАВСТВУЕТ “ГАУДЕАМУС”! СЛАВА ЕМУ!

660

661

662

663

664