Северо-Муйские огни №2 (39) март-апрель 2013 год переживать его смерть дважды, было бы слишком. Они уже похоронили его, оплакали и смирились. Лучше уж вернуться самому, чтобы наверняка! То-то радости тогда будет! В родной деревне его не ждали, но, не успев добраться до дома, он узнал, что его жена вышла замуж за другого и уже ждѐт ребѐнка. Он повидался с родителями и уехал на следующий день строить Свирскую ГЭС. Народ поднимал страну из руин, строили новые дома, возрождали заводы. Где-то там, на пересечении человеческих судеб, Евгений Михайлович познакомился с девушкой, которая через три дня стала его женой, и с которой он прожил сорок пять лет. Из далекой Швейцарии он рвался на Родину вопреки логике и здравому смыслу, как сказали бы многие. Он ходил на Берлин и мог бы называться героем... если бы к военнопленным было другое отношение. Кроме медали «За Победу над Германией» у него нет никаких наград. И ещѐ несколько долгих послевоенных лет к нему домой приходили неразговорчивые люди в военной форме, и каждый раз его жена бледнела, обнимая детей, потому что не знала, увидит ли когда-нибудь снова своего мужа. Он справился и с этим. Вырастил детей, дождался внуков и ни разу не пожалел о своѐм выборе. Он пережил много испытаний, зато сколько хороших людей он встретил на своѐм пути! – Дедушка, – девочка слезла со своего табурета и доверчиво прижалась к деду, – я поняла! Дедушка, хорошо, что ты не остался в Швейцарии! Ведь если бы ты женился не на бабушке, а на той тѐте, то у тебя родилась бы не мама, а совсем другая девочка, а значит, меня бы тоже не было! Дедушка, как хорошо, что ты вернулся! Войны ведь больше не будет? Никогда? И ты больше никогда не будешь воевать? – Войны не будет, Женюр, не бойся, – Евгений Михайлович обнял внучку, прижав еѐ голову к своей груди, и девочка не увидела, как во взгляде, устремлѐнном куда-то вдаль, отразилась старая боль, которую невозможно избыть.
_________________________________________________________________________________________________
Анастасия ШПУНТОВА
ст. Чуприяновка, Тверская обл. Анастасия Александровна Шпунтова роди ла сь на Брянщине. В годы ВОВ малолетней трудилась на земле. После освобождения родного края от немецко -фашистских захватчиков экстерном окончила с отличием педучилище, а затем филологический факультет Новозыбковского п единститута Брянской области. 43 года отдала р аботе в школе, из них 25 лет – в сельской.
Рассказы
Дважды похоронен
Ванечка вырос в семье Каина. Это проклятое слово «каин» неизвестно откуда и когда заклеймило род Вани. Возможно, явилось оно из тѐмных глубин веков, и прародителями его были далѐкие предки, проклятые небом. Изба Каина граничила с сельским кладбищем. Ваня был поздним и единственным ребѐнком у пожилых родителей. Скромный, застенчивый, большеглазый Ванечка был любимцем односельчан. Ещѐ в отрочестве заговорила в нѐм страстная тяга к музыке. Родители купили ему простенькую гармонь, и Ванечка часами не мог от неѐ оторваться. Вскоре мальчик-самоучка так заиграл, что удивил не только родителей, но и всю деревню. Родители, с трудом собрав деньги, купили Ване гармонь высшего класса – в деревне еѐ называли полубаяном. После школы закончив профучилище, Ванечка работал в Унече. Но каждый выходной и праздник брал он гармонь, выходил на улицу и играл. Боже мой! Что это была за музыка! Неземные мелодии взлетали из-под талантливых пальчиков Вани: то, взметнувшись вверх, лились, ликовали мажорные голоса и будили, призывно манили человека в мир счастья и безбедной жизни; то вдруг, уйдя в другую тональность, плыла на полутонах мягкая, лиричная, богом данная импровизация. Плакали звуки-голоса, тихо вздыхали басы. И снова мажор, торжествующий, звонкий, радостный – полѐт души Вани. Это был дар свыше. Искусно извлечѐнные, изумительные переборы уносились в ночь – и гомонящая ночь затаивала дыханье. Перед талантом склоняли головы деревья, цветы и травы. И умолкали птицы, и всѐ живое вокруг замирало в низком поклоне. Люди выходили во дворы и восторженно шептали: «Вот играет сын Каина – мѐртвого поднимет». Мѐртвых не поднимал, но старые, немощные выползали на улицу, больные открывали окна, капризные дети в колыбелях умолкали. И всѐ это застывало, боясь разрушить гармонию великого таланта и души. Ванечка играл…
28