Господин президент, мне горько уезжать из России – я здесь родился, жил, и всем, что я имею за душою, я обязан ей. Я верю, что я вернусь. Поэты всегда возвращаются – во плоти или на бумаге. Я верю и в то, и в другое. И.Бродский
Сентиментальное путешествие Андрея Хржановского Я хочу поговорить с Вами о фильме Андрея Хржановского “Полторы комнаты или Сентиментальное путешествие на Родину”. Первый раз я увидела эту картину в камерной обстановке кинотеатра Curzon в Лондоне - в той атмосфере и обстоятельствах, в которых любой русский фильм воспринимается как особый. С тех пор этот фильм пересматривался мною не раз, и каждый раз с удовольствием и легкой печалью... Это удивительно добрый и одновременно грустный фильм по мотивам творчества Иосифа Бродского (во многих источниках фильм именуется биографией, но на самом же деле автор не претендует на документальность). Построенный сплошь на цитатах из творчества Бродского и отрывках его произведений, фильм повествует о детсве, юношестве и зрелых годах поэта, а заодно рисует перед нами картину жизни целого поколения: трудные военные и послевоенные годы, романтика и кажущасяя свобода 60-х, затем иммиграция и уже в прологе – возвращение на родину, в Санкт-Петербург, в начале 2000-х. Сразу оговорюсь, что неизвестно, посещал ли Иосиф Бродский на самом деле Россию после вынужденной иммиграции, а если и посещал – то тайно. Доказательств тому, во всяком случае, нет, а Сентиментальное путешествие Бродского на Родину, которое обрамляет повествование фильма – фантазия режиссера Хржановского. “Я всегда считал, что путешествие – это лушее время для воспоминаний”, сказал как-то поэт, и режиссер не смог ему в этом отказать...Всю дорогу Бродский вспоминает отца и мать, блестяще сыгранных Сергеем Юрским и Алисой Фрейндлих. Вся его тоска по родине, куда он не имел возможности вернуься, и по прошлому, выливается в эти воспоминания. Повествование ведется от первого лица и тут хочется отдельно отметить, как хорошо удалось Вениамину Смехову, читающему текст от автора, воспроизвести знаменитое произношение Бродского с его легкой картавостью и эпатажным, нарочито-занудным протягиванием гласных. Все три актера, играющие Бродского на разных этапах жизни, весьма точно попали в типаж (Аганджанян, Смола, Дитятковский), но было бы абсолютно справедливо именовать именно Смехова исполнителем главной роли, несмотря на то, что он ни разу не появляется в кадре. Фильм отличается необычной режиссерской работой – Хражновский, известный прежде всего как мультипликатор, умело и порой весьма неожиданно сочетает операторскую работу с иллюстраторской. Интересно, что режиссер аппелирует не только к литературным произведениям нобелевского лауреата Бродского, но и к “заметкам на полях”, принадлежащим руке поэта – его рисункам, и даже к его “альтер эго” - образу кота, чей монолог предстает перед нами на сороковой минуте фильма: “Уж скоро осень. Школьные тетради лежат в портфелях. Чаровницы, вроде вас, по утрам укладывают пряди в большой пучок, готовясь к холодам. Я вспоминаю эпизод в Тавриде, наш обоюдный интерес к природе, всегда в ее дикорастущем виде,
и удивляюсь, и грущу, мадам” Режиссер вкладывет эти стихи Бродского в уста его воображаемого друга-кота в промежутке между двумя эпизодами: эпизодом, где маленький пионер Иосиф впервые в жизни сталкивается с природой женского начала, оказавшись лицом к лицу с формами пышногрудой учительницы, и эпизодом, в котором все еще юный герой познает ту самую природу, так сказать, научным образом. Таким образом режиссер отчасти объясняет, откуда в жизни Бродского появился этот кошачий образ – само собой, мальчик и помыслить не мог о том, чтобы поделиться так волновавшими его мыслями с матерью или отцом. “У меня в этом доме было свое жизненное пространство. Я делил его со своим котом”, поясняет герой. Особую роль в этом фильме играет заглавный герой – Петербург (примечательно, что город ни разу не называют Ленинградом).. С одной стороны он является декорацией к большей части фильма, (“Жил был когда-то мальчик. И был город – самый красивый город на свете”) а с другой служит своеобразной лакмусовой бумажкой - как утверждает первоисточник, все несовершенства становятся заметней на фоне его (Петербурга) идельной перспективы... В прологе же Хражновский безжалостно использует Петербург для того, чтобы показать зрителю и волей режиссера оказавшемуся там Бродскому, как кардинально изменилась страна, бывшая когда-то Советским Союзом, и жизнь в этой стране. Если бы у фильмов можно было определять ритм и стихотворный размер, то размер этой картины определенно совпал бы с произведениями Бродского – сложный пятистопный ямб и монотонный размеренный ритм повествования. За 120 минут в картине затронуты вопросы революции, интелегенции, цены человеческой жизни (эпизод с кражей картошки), Сталинских репрессий и прочих его деяний (чего только стоит вставка “О вкусной и здоровой пище”), репрессий Хрущева и его “оттепель”, свободомыслия, инакомыслия, вынужденной иммиграции, одиночества, жизни в Америке (душещипательная документальная хроника из ресторана на Брайтон Бич), свободы творчества, общественного мнения, потери близких и бессмысленности всего на свете. Фоном для всего этого является история взросления (и старения) одного мальчика и все за этим стоящее, а также история становления одного поэта: (Из протокола заседания суда) Судья: Ваш трудовой стаж? Бродский: Примерно… Судья: Нас не интересует «примерно»! Бродский: Пять лет. Судья: Где вы работали? Бродский: На заводе. В геологических партиях… Судья: Сколько вы работали на заводе? Бродский: Год. Судья: Кем? Бродский: Фрезеровщиком. Судья: А вообще какая ваша специальность? Бродский: Поэт, поэт-переводчик. Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам? Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому? Судья: А вы учились этому? Бродский: Чему? Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат… Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же? Бродский: Я думаю, это… (растерянно)… от Бога… Судья: У вас есть ходатайства к суду? Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали? Судья: Это вопрос, а не ходатайство. Бродский: Тогда у меня нет ходатайства. И сплошь лирическая музыка. От полнейшего трагизма фильм спасает только лишь ирония, умело заимствованная автором картины у первоисточника: “А ты открывай рот и мяукай – мяу, мяу”, “А ты выпей гриба”. “Amaiz-vous Gogol?” - “Alcogol?” - “Ne pas alcogol, Gogol!” “Gogol? К черту your question”. Вот такое светло-грустное, как сама настольгия, получилось кино. “Я не хотел бы, чтобы фильм воспринимали как фильм «о Бродском». Это фильм по литературным сочинениям Бродского, по его рисункам, по материалам его биографии, но прежде всего он инспирирован прозой Бродского, которая меня окрылила и вдохновила на эту работу” говорит Хржановский в одном из интервью. И почему-то отчаянно хочется добавить к словам режиссера, что творчество Бродского вдохновило его на фильм о самом себе... 25-26.02.2013