Журнал "Антиквар" Летние резиденции: мир хижин и дворцов. Полный журнал

№ 7–8 (84) июль–август 2014 Тема номера: Летние резиденции: мир хижин и дворцов

А нтиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

А. Аполлонов. Сосны в Конче-Заспе. 2006. Холст, масло. 85 × 70 см. Частное собрание, Киев

от редакции Выпуск «Антиквара» за июль-август посвящён загородным летним резиденциям — дачам и усадьбам. О чём мы рассказываем? О лете — тёплом и безмятежном. О нынешнем лете — тревожном, трагическом и пронзительно прекрасном. О том, что мы уже потеряли и ещё можем потерять. И о том, что сохрани-

ли и что навсегда останется с нами. Потому что это наша земля и наш выбор. И нельзя, невозможно, немыслимо её потерять, отдать, уступить… Ни врагам, ни разрухе, ни беспамятству. Именно нынешним летом пришло ощущение, насколько лёгок и прост этот выбор — как глоток летнего воздуха. И, наверное, только теперь стало ясно, как доро­го стоит привычка жить своей жизнью, понятной и обустроенной и как страшна угроза её мгновенной необратимой потери. И как прост ответ: делай что должно. Без условий и отсрочек до лучших времён. Месяцы испытаний и стали лучшим временем не откладывая делать самое важное. В этом номере «Антиквар» анонсирует сразу несколько проектов, инициаторами и соорганизаторами которых мы стали: — мультимедийный проект «Щоденник від­нов­ лення»; — издательский цикл о старинных усадьбах и летних резиденциях; — создание продюсерского агентства по производству медийного культурного контента. Мы уходим в печать в День независимости. В день, когда весь мир молится за нашу землю. Я видела, как это было в Литве. И об этом в одном из следующих выпусков журнала. Анна Шерман, главный редактор

Журнал об искусстве и коллекционировании

Журнал издаётся с октября 2006 года Издание зарегистрировано в Министерстве юстиции Украины Свидетельство о регистрации: КВ №15001-3973ПР от 25 марта 2009 года

Директор ИД «Антиквар» и главный редактор журнала: Анна Шерман anna_sherman@antikvar.kiev.ua, тел.: +380 (67) 445-66-82

Представитель журнала в США: Лариса Вульфина vulf@antikvar.kiev.ua тел.: +380 (50) 698-41-12, (267) 690-22-28, Philadelphia, USA

Научный и литературный редактор: Тамара Васильева tamara_vasilyeva@antikvar.kiev.ua

Представитель журнала в Великобритании: Александра Рак les_alex@ukr.net тел.: +44 (772) 902-24-77, London, United Kingdom

Редактор раздела «Рынок», контент-редактор сайта: Святослав Яринич sviatoslaff@gmail.com Арт-директор:Михаил Воронков mykhaylo.voronkov@gmail.com Корректор:Светлана Школьник sveta@antikvar.kiev.ua Фоторедактор Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com Замдиректора ИД «Антиквар» по развитию Елена Зикеева zikeeva@gmail.com тел.: +380 (50) 358-94-53 Замдиректора ИД «Антиквар» по связям с общественностью Анна Коваленко annholidays@gmail.com тел.: +380 (97) 288-91-47 Распространение и подписка: Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com тел.: +380 (63) 378-78-69

2

АНТИКВАР

ISSN 2222-436X

Учредитель и издатель ООО «Издательский дом „Антиквар“» Адрес редакции и издателя ул. Владимирская, 5, оф. 6, Киев, 01025 Тел./факс: +380 (44) 278-39-28 info@antikvar.kiev.ua http://antikvar.ua

Представитель журнала в Италии и Швейцарии Александра Остапова ostapova.ostapova@gmail.com тел.: +39 (348) 978-57-05, Cesana Brianza, Italia Все права на материалы, опубликованные в журнале «Антиквар», принадлежат ООО «Издательский дом „Антиквар“». Перепечатка без письменного разрешения редакции запрещена. При использовании материалов ссылка на «Антиквар» обязательна. Все права защищены. Материалы с пометкой публикуются на правах рекламы. Редакция не несёт ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Присланные материалы не рецензируются и не возвращаются. Мнения авторов не всегда совпадают с позицией редакции. Отпечатано в «Фамильной типографии » ул. Шахтёрская, 5, г. Киев, 04074. Тел. +38 (044) 587 98 53. http://www.huss.com.ua Тираж 2000 экз. Цена договорная. Подписано в печать 24.08.14 © «Антиквар», 2014

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

На обложке:

А. Аполлонов. Сосны в Конче-Заспе. 2006. Х., м. 85 × 70 см. Частное собрание, Киев

Антиквар

Журнал об искусстве и коллекционировании

Передплата журналу «Антиквар» на 2014 рік: — у будь-якому поштовому відділенні України (індекс у каталозі ДП «Преса» 96244); — у редакції журналу: м. Київ, вул. Володимирська, 5, оф. 6., тел.: (044) 278-39-28, (063) 378-78-69; e-mail: info@antikvar.kiev.ua

Ціна річної передплати

10 випусків 2014 року — 500

antikvar.ua

грн

содержание номера события 6–9

40 Как корова языком слизала… Конча-Заспа 1950–1970‑х гг.

интервью

рынок

78 Подтверждение подлинности Первый конгресс по аутентификации в искусстве 82 Art Basel: теория и практика Именно здесь собираются все…

10 Дворянские гнёзда Терещенко Потомок знаменитых промышленников и меценатов о семейных усадьбах на территории современной Украины

аукционы 88

клуб 52 Посёлок Ворзель и его обитатели Артефакты «дачного бума»

14 «Изучая историю, можно увидеть, что развитие культуры всегда шло через элиту» Главный редактор издательства «Балтия-Друк» Виргиниюс Строля

56 Боюсь данайцев… Дача актрисы А. Борисоглебской

92 Киевские пляжи и киевские пляжницы В живописи, фарфоре и фотографиях

102 Справочник для дачников Раритетное киевское издание 1909 г.

тема номера

20 Дачный отдых в старом Киеве Летний досуг состоятельных горожан

58 Ставки' больше, чем жизнь Музей Шереметьевых инициировал восстановление Ставчанской усадьбы XVIII в.

28 Изумруды в короне Киева Жизнь муз в окрестных посёлках

4

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

коллеги

74 О Крыме без ностальгии Хроники пленэров на выставке в Софии Киевской

104 Рекреации с перверсиями Курорты в классической литературе

объект

Читайте на стр. 58: Восстановлен ие Ставчанской усадьбы

Алебастровая плакетка с изображением грифона. Фрагмент первоначального декора центрального зала Ставчанского дворца. Первая треть XIX в.

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

5

события

Дневник обновления

Дмитрий Тарасенко за работой

Жу р н а л « А н т и к в а р » с о вместно с Музеем Шереметьевых и Школой фотографии Вик­ тора Марущенко приступили к реализации мультимедийного проекта «Щоденник від­н ов­ лен­н я». Цикл фотопленэров, в котором примут участие из-

Картина Михаила Гуйды

6

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

вестные украинские фотографы, зафиксирует все этапы реставрационных работ, а также процесс социально-культурного обновления полесского села Ставки (с 1924 г. — с. Ленино Радомышльского района Житомирской обл.) и создания здесь

музейно-паркового комплекса и арт-резиденции.

31 июля в усадебном дворце XVIII в., который сегодня активно восстанавливается, уже состоялась первая выставка. На расчищенных до кирпичной кладки стенах как‑то по‑особому живо и выразительно выглядели и работы мэт­ ров — народного художника Украины, академика Академии искусств Украины, профессора Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры Михаила Гуйды и заслуженного художника Украины, доцента НАИИА Анатолия Зорко, и этюды их учеников. Все они были созданы в дни живописного пленэра «Окрестности усадьбы Вангенгеймов» (куратор Наталья Сухолит). А открывалось выставочное пространство «пилотной» экспозицией фотопленэра — репортажными снимками Валерия Милосердова, Виктора Марущенко и Даниила Краснова, запечатлевшими первые мгновения знакомства с селом и некогда прекрасным поместьем, хранящим унылое «очарование запустения». Особое внимание посе-

события тителей, которые целыми семьями до самого вечера шли в ставчанскую усадьбу, привлекли 50 фотографий, сделанных Игорем и Ниной Гайдай в 2009 г. Меценат и коллекционер Алексей Шереметьев (приезжающий теперь в Ленино едва ли не через день) говорил на открытии выставки о том, какое значение придаёт он изучению истории этого села, богатого именами и событиями, возрождению здесь просветительских традиций, заложенных более 100 лет назад Ольгой Вангенгейм. Именно поэтому он постарался привлечь к проекту не только реставраторов и художников, но и культурологов, историков, архивистов. Сегодняшнее Ленино представляет собой типичное украинское село начала ХХІ века, где в окружении живописной природы печально сосуществуют гибнущие памятники старины и колхозные руины. Мультимедийный проект «Щоденник відновлення» даст возможность с самого начала восстановительных работ проследить, с каким тактом и осторожностью культурные напластования различных исторических периодов превращаются в современное перспективное жизненное пространство. «К сожалению, приметы экономического и социального упадка на фоне постсоветской разрухи стали характерной чертой времени. И частная инициатива культурного обновления — это, на мой взгляд, путь и шанс для всей страны», — резюмирует один из инициаторов проекта Анна Шерман.

Картина Ататолия Зорко

Алексей Шереметьев с дочкой Соней и участниками пленэра

Фотовыставка в Ставчанском дворце № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

7

события

«Сны про Украину» В новой киевской галерее современной классики «Синий вечер» на Левом берегу проходит выставка, посвящённая 85‑летию заслуженного художника Украины Алексея Захарчука (1929– 2013). Она является частью проекта по ознакомлению широкой публики с наследием недавно ушедшего мастера. В четырёх залах галереи развёрнута живописная эпическая поэма о той безмятежной Украине, которая уже кажется прекрасным сном и которую нужно отвоевать заново. Представленные здесь картины не оставляют зрителя равнодушным, потому что затрагивают архетипические пласты нашего подсознания. В них царствует божественная тишина, а природа изображена так, будто Захарчук увидел её в первый день творения…. Большинство полотен, охватывающих последний период творчества живописца (с 2004 по 2013 г.), демонстрируются впервые. В их числе «Утро. Памяти Аллы» (вариант 2012 г.) и «Осенняя песня» 2013 г., которая воспринимается как свое­ образное завещание мастера. Никогда ранее не выставлялись и масштабные картины,

Вечер. Речка Снов. 1985. Х., м.

8

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Речка Сула. Памяти Екатерины Билокур. 2000. К., м.

написанные после поездки художника в 2009 г. на родную Винничину — землю, которую он ещё подростком исходил

с партизанами в годы Великой Оте­ чественной войны. Один из залов посвящён пей­ за­жам-«загадкам», создававшимся в разные годы, начиная с 1970‑х. Объединённые общей манерой письма и передачей серебристой дымки, окутывающей предметы, они составляют целую сюиту. В центре выставлена одна из последних картин — «Туман. Лунный свет», где лес и небо превращаются в единую одухотворённую материю. И здесь — то же лёгкое сфумато, которое является характерной особенностью почерка Алексея Захарчука. Выставка «Сны про Украину» продлится до начала октября (посещение по предварительной договорённости). Адрес, телефоны, анонсы мероприятий можно найти на сайте галереи «Синий вечер» и её странице в Facebook.

события

«Украинский ландшафт. По ту сторону отчаяния» Национальный культурнохудожественный и музейный комплекс «Мистецький Арсенал» представляет проект «Украинский ландшафт. По ту сторону отчаяния», приуроченный ко Дню независимости Украины. Кроме выставок современной живописи, графики и фотографии, он предусматривает проведение благотворительной акции и занятий для детей. Совместно с «Karas Gallery» в рамках проекта подготовлена большая выставка «Украинский пейзаж», объединившая 100 авторов и более 300 произведений изобразительного искусства. Среди участников — признанные мастера (А. Криволап, А. Сухолит, О. Тистол, Н. Маценко, Т. Сильваши) и молодые перспективные художники. Идея проекта — показать украинский пейзаж как важный инструмент самоосознания нации, её ценностного выбора и поиска идентичности. Ведь территория, ландшафт — это то, что объединяет государство, и именно визуальный образ природы возникает обычно перед мысленным взором человека, когда он думает о Родине. «Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния» — так называется фотопроект, призванный солидаризировать общество в поддержке пострадавших участников АТО и вынужденных переселенцев с Востока страны (автор снимков — фотожурналист Александр Чекменёв, куратор Марьяна Мусий). В экспозиции — фотопорт­ реты солдат, отдавших здоровье за целостность, свободу и независимость Украины. Сейчас они нуждаются в помощи, и ответственность за возвращение их к нормальной жизни лежит на каждом из нас. Зрители увидят и другую сторону войны — истории мирных жителей из освобождённого Славянска и окрестностей. Это ещё одна важная тема, которая апеллирует к толерантности, милосердию, учит

прощать и откликаться на чужую беду. Благотворительный фонд «Мис­тецький Арсенал», волонтёрская группа «Киев-Восток-Дети» в партнёрстве с Малой Академией искусств подготовили благотворительный проект «Арсенал добрых дел», цель которого — помочь подготовить к школе детей переселенцев с Востока. Сейчас

«Что же такое Родина?». Кроме того, известные украинские художники (О. Тистол, А. Криволап, И. Гусев, И. Семесюк, А. Сай, Н. Маценко, А. Зелинский, В. Сидоренко, И. Чичкан) выполнили специально для проекта 12 обложек еженедельника «Фокус», в которых воплотили своё видение ближайшего будущего страны.

зарегистрировано почти 250 таких ребят, и ежедневно эта цифра растёт. До 7 сентября в «Мистецькому Арсеналі» будет работать пункт сбора, куда можно принес­ ти нужные ученикам вещи. Журнал «Фокус» представил арт-проект «Родина» (куратор Юлия Нужина). Для экспонирования отобрано более 40 произведений современного искусства, ставших своеобразным размышлением на тему необычайно острую и актуальную в наши дни:

Спецпроект от канала «1+1» — видео-арт Александра Шапиро «Киноправда — эволюция трансэстетики от Симфонии Донбасса к АТО. По ту сторону добра и зла». Работа строится на внутреннем сопоставлении новостного ландшафта, сформированного из кадров фильма Дзиги Вертова (прародителя телевизионного новостного дискурса) «Симфония Донбасса» (1930) и выпусков ТСН за 2014 год. До 7 сентября № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

9

интервью

Дворянские гнёзда Терещенко В издательском доме «Антиквар» начата подготовка к выпуску книги, посвящённой имениям Терещенко. О том, какие старинные усадьбы и связанные с ними архивные материалы дошли до наших дней, мы спросили у прямого потомка знаменитой семьи украинских промышленников и меценатов Мишеля Терещенко.

— Многим из нас жизнь в загородной усадьбе представляется сплошным отдыхом, этаким сладким ничегонеделанием, знакомым по произведениям Чехова, Толстого, Тургенева… Но ведь любое имение требовало от его владельцев напряжённой экономической деятельности? Как это сочеталось в «летних резиденциях» Терещенко?

— До того как мои предки обосновались в Киеве, они жили в Глухове — очень красивом и типичном для Украины маленьком провинциальном городке.

Мишель Терещенко, нашедший на развалинах бывшего имения Терещенко в Бурынском районе Сумской обл. кирпич с инициалами FT (Фёдор Терещенко). Фото 2012 г.

10

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Я думаю, что из‑за этого им всегда хотелось сохранять баланс между природой, сельским хозяйством, семейными традициями и тем, что давала жизнь в большом городе. У членов нашей семьи было несколько прекрасных усадеб, о которых они очень заботились. Варваре Николовне Ханенко принадлежало поместье с великолепным парком в селе Оленевка недалеко от Фастова. Там она построила мастерские для производства декоративных тканей, гобеленов и рушников,

интервью

Михаил Иванович Терещенко у входа в Александровский парк — летнюю резиденцию своей матери, Елизаветы Терещенко (урождённой Саранчевой). На втором плане слева, вероятно, его дед Никола Терещенко и Елизавета Терещенко

которые затем продавала в собственном магазине в Лондоне. Кроме того, она основала в Оленевке агрошколу и сиротский приют. На берегу Тетерева, в селе Дениши можно видеть руины некогда роскошного дворца, принадлежавшего вдове Фёдора Артемьевича. У Натальи Фёдоровны Уваровой-Терещенко были имения в Ворзеле, а также в Турчиновке и Емильчино на Житомирщине. Турчиновский дворец дошёл до нас в неплохой сохранности, а в усадебном парке до сих пор стоят деревья, посаженные его хозяйкой. Не менее известно поместье Надежды Фёдоровны Муравьёвой-Апостол-Коробьиной в селе Леонтиевка на Сумщине — тогда оно относилось к Путивльскому уезду Курской губернии. Стоявший там красивый маленький дворец оказался последней постройкой, возведённой для Терещенко. Там же, кстати, было построено первое в теперешней Украине поле для игры в гольф. С нашей семьёй связаны и другие усадьбы вокруг Глухова и Путивля. Одна из них была в Поповой Слободе на берегу реки Сейм. Вообще в конце XIX века многие украинские и русские семейства имели в тех краях летние резиденции — князья Юсупов, Барятинский. И у них, и у моих предков гостили писатели, художники, артисты. Им нравились эти обустроенные

территории, красивые парки и пруды, привлекала возможность общения с такими же творческими людьми и природой. А члены моей семьи помнили ещё и о том, что всё, что они имеют, получено от природы. Но получено не даром, а благодаря разумному управлению землёй и обеспечению высоких урожаев. Для них это было важно, и они всегда с пиететом относились к такой жизни…

— То есть культурно-социальная жизнь провинции всё равно напрямую зависела от бизнесменов, прочно обосновавшихся в столице?

— Конечно… Независимо от того, чем зарабатывали эти люди — земледелием, животноводством, производством сахара или сукна — все они сознавали, что их богатство — результат использования даров природы и результат труда многих людей. И потому, когда они строили свои усадьбы, то думали и о потребностях социума: возводили и украшали храмы, поддерживали сельские больницы и школы. А в Александровском парке — любимой резиденции моего дедушки Михаила — устраивались художественные выставки. Я думаю, что сохранение этой связи между Богом, природой и людьми, дававшей не только душевный покой, но и экономический результат, имело важнейшее значение для моих предков. Сейчас, увы, всё по‑другому: № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

11

интервью я не вижу больших акционеров или агрохолдингов в Украине, которые построили бы в местах, где они работают и зарабатывают, по‑настоящему красивые усадьбы, вырастили бы там тенистые сады. Но в старые времена, я думаю, было так…

Вид Александровского парка, любимой летней резиденции M. И. Терещенко

Так выглядело имение Леонтиевка в то время, когда Надежда Фёдоровна МуравьёваАпостол-Коробьина (урожд. Терещенко) и её муж Владимир Владимирович приезжали сюда, чтобы провести лето с друзьми, в том числе с послом Англии, специально для которого было создано поле для гольфа

12

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

— Особенность исследования, которое мы с вами анонсируем, состоит в том, что каждая усадьба Терещенко на территории нынешней Украины будет рассмотрена не только с точки зрения архитектурной, исторической и культурной ценности, но и как объект хозяйственно-экономической деятельности. Это сложная и длительная работа, но начало ей уже положено…

— Объём в самом деле невероятно велик — в том же Киеве маршрут моих исследований измеряется километрами, а ведь в общей сложнос­ ти семье Терещенко принадлежало около 400 тысяч гектаров земли. И не только в границах теперешней Украины, но и на территории России и Белоруссии — в Курской, Могилёвской областях. В каждом месте Терещенко собирали команду людей, которых ценили и которым доверяли. Большие площади обычно делились на группы от 1,5 до 5–6 тысяч гектаров обрабатываемой земли. Существовали такие имения автономно, а со временем, когда жизнь в них налаживалась, Терещенко строили неподалёку сахарные заводы, обеспечивая отправку продукции по железной дороге. Но и этим не ограничивалась жизнь в терещенковских имениях. Так, в Червоном на Житомирщине Фёдор Фёдорович Терещенко оборудовал авиационные мастерские и лётное поле! Имеется снимок 1914 г., сделанный с одного из сконструированных здесь самолётов. Мне даже известен маршрут этого полёта — от Червоного к правому бурегу Днепра. После того как в 1903 г. скончались Никола Артемьевич и его сын Иван Николович, управление огромными площадями перешло к моему деду Михаилу, которому было только 16! Многие годы он хранил материалы, касавшиеся жизни поместий

интервью

Альбомы с геометрическими планами имений семьи Терещенко (1899–1903)

и работы заводов. Сегодня это даёт нам возможность конкретизировать терещенковские земли, составить представление об усадьбах, построенных известными архитекторами, и узнать об экономической стороне их деятельности. Этот опыт будет полезен и нам, особенно теперь, когда в Украине возникли проблемы с газовым обеспечением. Ведь в те годы работали с биомассой, то есть использовали лесозаготовки и торф — некогда экономически выгодное топливо, о котором сейчас забыли. Можно также узнать, какие сельскохозяйственные культуры возделывались в ту пору, увидеть показатели урожайности, сорта… Столь же интересна информация о социальной жизни в сёлах… Это действительно огромная по объёму работа. Мне одному её не осилить, так как нужно изучить материалы местных архивов, посетить множество мест, сделать фотосъёмку… Но когда это будет закончено, мы получим представление о первой агрохолдинговой группе, возглавляемой моей семьёй, и о том, как жили и работали люди в аграрной Украине сто лет назад. Беседовала Анна Шерман

Фрагмент плана имения Шукай-Вода и Сычёвки № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

13

интервью

«Изучая историю, можно увидеть, что развитие культуры всегда шло через элиту» О новой книге «Українське козацтво і Велике князівство Литовське», о важности производства национального культурного продукта и его потенциальных инвесторах мы говорим с главным редактором издательства «Балтия-Друк» Виргиниюсом Стролей. Так, общий для всех нас исторический этап рассматривается уже не с российской, а с литовскоукраинско-белорусской точек зрения, причём приводятся различные трактовки и оценки событий. Например, подписания Люблинской унии. Почему до сих пор считается, что Речь Посполитая — это лишь история Польши и Литвы? Почему она не стала общей для трёх наших стран? В таком случае, вероятно, было бы меньше противоречий, не возникало бы казацких восстаний, и мы уже в то время пошли бы по пути европейской модели развития… Поскольку сугубо текстовыми материалами современного человека заинтересовать сложно, мы привлекли разнообразные архивные документы (в том числе грамоты гетманов), сделали фотоальбом с изоб­ ражением тех мест или крепостей Латвии, Эстонии и Литвы, которые брали казаки, представили порт­ ретную галерею исторических личностей, связанных с казачеством, — независимо от того, какое отношение к ним впоследствии установилось. А ещё поместили словарь терминов и перечень применявшегося оружия с указанием его типологических особенностей… Книгу мы готовили три года. Её тираж составляет всего 300 экземпляров, так что в будущем она приобретёт антикварную ценность.

— Эта книга — осмысление сути и происхождения казачества. Она подготовлена украинскими авторами вместе с историками из Белоруссии и Литвы, где казацкое движение тоже существовало, хотя и называлось иначе. Главная идея проекта — проследить процесс развития казачества у ближайших соседей, узнать, как представители этой социальной прослойки взаимодействовали друг с другом. Было интересно выяснить, что знают о казаках в сегодняшней Литве и почему там к ним осталось негативное отношение; показать, что русский и украинский казак в разные периоды — явления неоднозначные. В своих исследованиях учёные трёх стран предлагают по‑новому взглянуть на феномен казачества.

14

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

— Значит, она изначально задумывалась как коллекционное издание и библиографическая редкость?

— Да, и задумывалась, и создавалась. Именно поэтому мы обеспечили безупречное полиграфичес­ кое исполнение, продумали все элементы её оформления. Обложка, напоминающая бархатную хоругвь с крестом, украшена серебряным тиснением и металлической накладкой с изображением казака с мушкетом; сделан трёхсторонний золотой обрез, прикреп­ лены шёлковые ляссе. Понятно, что стоимость такой книги с годами будет только увеличиваться. И хотя издание, не достигшее 50‑летнего возраста, строго говоря, не является коллекционным, мы, как и ваш

интервью

журнал, решили обратиться в сторону коллекционеров и библиофилов.

Попович, который многие годы с честью отстаивал свою позицию. И только сейчас его время пришло…

— Издание не считается антикварным, но коллекционным оно, безусловно, стало с самого начала. Вообще выход подобной книги — явление не только в издательской сфере и на арт-рынке, но и заметное культурологическое событие. В связи с этим меня волнует жизненно важный вопрос: кто и как может и должен сегодня платить за производство культурного контента? Необходимость его создания осознали, кажется, все. Даже по телевидению говорят о том, что проблемы, связанные с нашей национальной безопасностью, возникли во многом из‑за отсутствия продуманной гуманитарной политики и национального культурного продукта. Мы с вами, бойцы невидимого фронта, вопреки всему этот культурный продукт создаём. Может ли что‑то измениться в этом направлении в ближайшее время?

— Думаю, что кардинально — нет. Возможно, будут улучшения. Но в целом, культурологические проекты, как и музеи, всегда держались на энтузиастах. Достаточно вспомнить Бориса Возницкого и Михаила Сикорского, которые создавали музеи, собирали коллекции, не требуя у государства ни вознаграждения, ни титулов. Такие подвижники задавали тон, через какое‑то время становились публичными людьми, и их деятельность начинала влиять на политику государства. В своей сфере они всегда оказывались на пять шагов впереди… Типичным представителем подвижнического служения является и академик Мирослав

— То есть моральный авторитет востребован обществом?

— Именно так… История показывает, что мы не должны требовать у государства — оно действует, исходя из сложившихся обстоятельств. Сейчас, как известно, в Украине ведётся необъявленная война, но мы, насколько можем, продолжаем культурологические исследования. Это наше кредо. Хотелось бы, конечно, получить поддержку государства, но мы здраво оцениваем ситуацию… Поэтому просто делаем то, что можем и умеем делать — выпускаем книги. А вы — журнал.

— Хорошо, на государство надежды нет. На кого же мы с вами можем рассчитывать?

— На свои силы и поддержку единомышленников.

— Вы говорите о моральной поддержке. А если рассмотреть вопрос затратности производства? Оно ведь невозможно без инвестиций. Где брать деньги?

— Остаются два направления: меценатство и спонсорство. В первом случае речь идёт о людях, которые реально поддерживают вашу идею и готовы финансировать последующие проекты. То есть помогают из идейных соображений. А спонсорство — одноразовая акция. Разумеется, мы надеемся на системную помощь меценатов, потому что самим собирать средства крайне трудно. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

15

интервью точку, страна пойдёт в одном направлении, и уже не будет виляния туда и сюда.

— Кстати, в этом смысле государство могло бы сыграть свою роль, приняв законы, стимулирующие деятельность меценатов.

— Я думаю, что у государства, как у человека, есть разные периоды развития. Мы прошли эпоху Януковича с её культом денег и золота, материальных благ и роскоши. Классические варианты проявления духовности — деятельность художников, композиторов, архитекторов — вчерашнюю «элиту» интересовали мало, потому что на первый план выдвигалась жажда личного обогащения. А ведь из этой прослойки общества должны были формироваться наши меценаты.

— Существующая проблема очень точно определена

16

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

в старом советском анекдоте: «Есть базис, есть надстройка, а есть прослойка интеллигенции. Что будет, если надстройка упадёт на базис? Она раздавит прослойку». Мы так часто переживаем кризисные ситуации, что прослойка постоянно находится в раздавленном состоянии…

— Украина 20 лет жила, не зная, в какую сторону она идёт, какие ценности для неё важнее. Западные — гуманизм, демократия, свобода слова или тоталитарность — то, что мы наблюдаем в Туркмении, Таджикистане, в России. Это столкновение двух миров — западного и азиатского. Сейчас мы определились. Видно, как сложно и болезненно происходит вступление в новую эпоху — через кровь, страдания людей. Думаю, что теперь, поставив

— И в этом смысле то, чем вы занимаетесь, — выпуск исторических и культурологических изданий — формирует идеологические базовые позиции, с которых наше государство фактичес­ ки начинает движение вперёд. Расскажите подробнее о том, что у вас сейчас в работе.

— Мы всегда занимались культурологическими проектами. Два года назад взялись за подготовку исторической серии, посвящённой украинской элите. Первой ласточкой стала книга о князьях Радзивиллах. Как ни странно, толчком послужила жизнь нашей недавней элиты, глядя на которую возникало желание что‑то менять… Пути могли быть разными. Один вариант — протестовать, бороться, создавать общественные организации… Другой — рассказывать о том, какая у нас раньше была элита, какие ценности она исповедовала, как вкладывала средства в образование народа, в строительство церквей, в музыку, обеспечивая тем самым национальное будущее. В этом году мы планируем выпустить книгу о князьях Острожских. Их деятельность я считаю вершиной достижений украинской средневековой элиты. Представители этого рода заботились о развитии православия, ими была учреждена типография и славяногреко-латинская школа — Острожская академия, ставшая фактически первым вузом Восточной Европы. Мы намерены каждый год выпускать исследование, посвящённое одному из меценатских родов. Это будут издания энциклопедического характера, в работе над которыми примет участие интернациональная команда историков — белорусы, литовцы и украинцы. Они пишут историю нашей общей элиты. В прошлом она у нас действительно была…

— То есть в книгах рассмат­ ривается тот отрезок времени, когда украинская и европейская

интервью

элиты были единым сообществом, исповедовавшим единые ценности?

— Совершенно верно. Раньше история Украины имела два акцента. Первый — Тарас Шевченко, второй — казачество. О таком понятии, как элита, речь не велась. Но, изучая историю, можно увидеть,

что развитие культуры всегда шло через элиту — она покупает картины, строит храмы, заказывает музыку.

— Наш разговор и начался с того, что производство культурного продукта дорого по своей природе… № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

17

интервью сказали, до сих пор являются для нас новостью. И сейчас мы их с энтузиазмом осваиваем.

— Да. Почему у американцев считается почётным вешать у себя дома государственный флаг? Потому что у них выработано уважение к таким ценностям. У нас же только сейчас происходит осознание подобных вещей. Откровенно говоря, мы лишь недавно изобрели для себя велосипед… Плюс болезненное развитие политической мысли… А когда нет политической стабильности, остаётся самим заботиться о культуре и формировать модели меценатства, без которого невозможно существование гражданского общества. Такую работу я бы тоже назвал подвижничеством.

— И поэтому оно не должно быть возложено на плечи того, кто, собственно, этот продукт производит… Возвращаясь к серии об украинской элите, добавлю, что параллельно с книгой о князьях Острожских мы делаем реконструкцию надгробного памятника Константина Острожского и готовим исследование, посвящённое Успенскому собору КиевоПечерской лавры. В качестве музыкального сопровождения использованы образцы церковного пения, известного как острожские напевы. (При покупке книги можно зайти на сайт и бесплатно их скачать.) Кроме того, мы выпустим 3D реконструкцию битвы под Оршей. Благодаря таким мультимедийным приложениям, издательский проект становится многогранным. В дальнейшем мы будем стремиться к ещё большей визуализации — снимать фильмы

18

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

— К сожалению, культура в Украине не попадает в информационное поле, и о ней говорят по остаточному принципу. Ни выставочные, ни издательские проекты, ни театральные премьеры не являются топовыми новостями…

— Они могут быть таковыми только в спокойном обществе, пример которого демонстрируют страны Старой Европы. Пока здесь не наступит стабильность, пока всё общество не станет с уважением относиться к гимну и считать гордостью украинский флаг, в отношении к культуре мало что изменится.

— Н а м о й в з гл я д , п о и с к средств на создание культурного продукта — естественная составляющая этого подвижничества, и работа над финансированием столь же важна, как сбор контента и производство самого этого продукта. Возможно, стоит подумать о каких‑то новых формах сотрудничества с потенциальными инвесторами?

— Сейчас модно слово «клас­ тер». Это означает, что вокруг определённой идеи объединяются киношники, издатели, музейщики, реконструкторы, то есть люди, которые раньше работали отдельно друг от друга. Нам нравится это направление деятельности, и мы ищем финансирование, делая акцент именно на разноплановос­ ти культурного проекта. Скажем, в конце года Музей книги откроет выставку, посвящённую князьям Острожским, а «Балтия-Друк» выпустит книгу о них. К этому событию мы распечатаем также реконструкцию битвы под Оршей размером 50 × 100 см и подарим её музею Острога. Так, маленькими инъекциями мы, насколько можем, формируем новое культурное общество. Это и есть главная задача нашего перспективного плана.

— На самом деле даже те базовые вещи, о которых вы

Беседовала Анна Шерман

либо телепередачи, способствующие культурному просвещению людей.

тема номера Михаил Кальницкий

Дачный отдых в старом Киеве В советское время многие городские жители приобретали в дачных кооперативах пресловутые шесть соток и на этом скромном пространстве обустраивали сады, огороды, теплицы и небольшие домики. Подобные «фазенды», конечно, годились для пикников с шашлыками, но выглядели скорее не как место отдыха, а как подсобное хозяйство, требующее неустанной заботы. Для киевлян более давних поколений пребывание на даче ассоциировалось, прежде всего, с вольным досугом. Другое дело, что далеко не каждый владел тогда дачным участком, и его чаще всего приходилось брать в аренду на летний сезон. Для «среднего класса» Киевских богачей вопрос о месте отдыха в жаркое время не затруднял. К концу XIX столетия у них был широкий выбор фешенебельных курортов на побережье Чёрного или Средиземного моря, куда съезжалось в ту пору высшее общество. Впрочем, наиболее состоятельные киевляне владели благоустроенными загородными поместьями, вполне пригодными для выезда на лето

Дача «Кинь-Грусть». Фото 1880‑х гг.

20

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

всей семьёй. Случалось, что подобные имения располагались буквально в самом городе. К примеру, на планах местности Зверинец на юге Киева в своё время фигурировала «Караваевка» — дача профессора университета, знаменитого врача Владимира Караваева (теперь там Национальный ботанический сад имени Николая Гришко). Его же позднейшее владение возле Шулявки было потом распланировано под рабочий посёлок, и эта местность

до сих пор известна как Караваевы Дачи. Часть северной окраины города — Приорки — составляла живописная усадьба под народным названием «Кинь-Грусть», долгое время принадлежавшая известному книгоиздателю Стефану Кульженко. Крупный бизнесмен и руководитель Днепровского пароходства Давид Марголин устроил себе дачу на Трухановом острове, недалеко от тогдашней производственной базы пароходных мастерских. Хозяина и его гостей доставляло туда личное судно «Лилипут». А преуспевающий профессор медицины Фёдор Меринг великолепно отдыхал в самом центре Киева, в двух шагах от Крещатика. На земельном участке площадью свыше 10 га он чувствовал себя вольно, как за чертой города, — здесь были сад, оранжереи, пруд с купальней. Только после смерти Меринга усадьбу продали, разделили на десятки частей, и теперь на этом месте тесными рядами возвышаются здания улицы Архитектора Городецкого с прилегающими кварталами. Но для подавляющего большинства горожан проблема летнего времяпровождения стояла крайне остро. Киев неуклонно разрастался, его застройка уплотнялась, промышленные предприятия дымили

тема всё энергичнее. Между тем многие семьи вынуждены были оставаться в знойном городе, — ведь среднему обывателю с годовым доходом в одну-две тысячи рублей неоткуда было взять деньги на дорогой курорт и дорогу к нему. Публицистсовременник отмечал: «Перед кем из нас не стоят живым укором бледные лица хилых детей, выросших в обстановке, где луч солнца является редким гостем… С наступ­ лением лета на улицах города нечем дышать… В летнюю страдную пору жизнь в каменном мешке города — это пытка». В то же время вокруг города зеленели леса, повсюду было множество озёр, днепровских заливов. Чем не место для обустройства курортов? И спрос породил предложение. Первые дачи, доступные среднеобеспеченному населению, возникли около железнодорожных станций. В Боярке, Малютинке, Мо­ то­виловке ещё в конце позапрош­ лого века крестьяне и проворные предприниматели сооружали помещения специально для дачников, где одну комнатку с кухонькой можно было снять на всё лето даже за 50 рублей. А вскоре дачные посёлки сформировались у самых границ Киева, и тысячи людей получили возможность отдыхать невдалеке от городских квартир. Досуг, между прочим, располагал к сочинению писем, так что многие издатели специально для дачников выпускали открытки с видами их сезонного пристанища — материал, крайне заманчивый для сегодняшних коллекционеров.

номера

Поезд на станции Боярка. Открытка начала ХХ в.

решён. В следующем году состоялся официальный отвод в аренду сроком на 99 лет 450 участков, каждый в среднем площадью более полгектара. В основу планировки нового дачного посёлка легли шоссейная магистраль и параллельные ей улицы, пересекаемые короткими поперечными улочками-«просеками». Нашлись заинтересованные предприниматели, которые довольно быстро организовали специальный трамвайный маршрут из города в сторону посёлка вдоль Брест-Литовского шоссе. Сначала здесь ездила конка, но в 1901 г. линия была электрифицирована. Билет стоил 20 копеек в один конец; интервал движения в дачный сезон составлял 8–15 минут.

Другим удобным транспортным средством оказалась железная дорога: у посёлка устроили разъезд Ковельской линии, который впоследствии превратился в полноценную железнодорожную станцию. Поезд подвозил дачников от киевского вокзала за 14 копеек. По н ач а л у д ач н а я ж и з н ь под Киевом была не слишком увлекательной. Вот картинка с натуры из газетного отзыва о святошинских дачах на втором году их существования: «Дачники сидят в своих дачах, как сурки в норах… Улиц в Святошино ещё нет, а есть широкие просеки, густо усеянные пнями срубленных деревьев. Всё это должно было быть выкорчевано

Архитектура, ласкающая взоры В восьми верстах от Киева, вдоль Брест-Литовского шоссе (нынешнего проспекта Победы), обширными угодьями располагало Ведомство государственных имуществ. Оно решило предоставить свою недвижимость Святошин (Святошино) в долгосрочную аренду под строительство частных дач, со сносом части деревьев. Уже в 1896 г. вопрос в принципе был

Святошинский трамвай. Открытка начала ХХ в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

21

тема номера

Базарная площадь в Святошине. Открытка начала ХХ в.

Летняя эстрада в Святошинском парке. Открытка начала ХХ в. Устав Общества благоустройства посёлка Святошин (1911)

ещё к ноябрю прошлого года; но, как всегда бывает у нас, до сих пор ничего не сделано, и выкорчёвка пней производится только теперь, в самый разгар дачного сезона. Пни выкапывают, вырубают, выжигают. Дым голубой пеленой стелется по Святошино, придавая ему характер не дачного места, а лесного пожарища». Тем не менее, благодаря удобной транспортной связи ситуация менялась буквально на глазах. В течение считанных лет Святошин принял цивилизованный

22

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

вид: здесь появились рыночная площадь и магазины, артезианское водоснабжение, пожарная охрана, почта и телеграф, учебные заведения, библиотека, различные медицинские учреждения и санаторий. Архитектор Николай Гарденин соорудил деревянный поселковый храм во имя св. Николая (не сохранился). Налаживанию развлечений способствовали просторный парк с концертной эстрадой и летним театром, рестораны, пруд с купальней и лодочной станцией. Зажиточные дачевладельцы организовали «Общество благоустройства посёлка Святошин» и своими членскими взносами содействовали решению многих насущных проблем; аналогичные общества создавались и в других дачных посёлках. Застройка Святошина проводилась вполне профессионально. Ещё в сентябре 1896 г. опытный киевский зодчий Александр Хойнацкий совместно с городским архитектором Александром Кривошеевым разработал ряд типовых проектов дачных домиков для посёлка. Пресса писала: «Архитектура построек напоминает собою те живописно красивые, стиля „швейцарского“, скромно-изящные виллы, которые так ласкают наши взоры на заграничных курортах». Впоследствии на их облик наложило отпечаток распространение стиля модерн. Домики вместимостью от двух до восьми комнат были рассчитаны на любые кошельки. В разгар летнего сезона в них могли отдох­ нуть добрых 12 тысяч киевлян, но и зимой здесь обитало почти три тысячи человек. О порядке цен можно судить из того, что сезонная плата по 200 рублей за двухкомнатный домик с удобствами считалась по здешним меркам довольно высокой. Любопытно, что на северной периферии посёлка расценки были самыми низкими. Сказывалось неприятное соседство с селом Беличи, молодые жители которого слыли заядлыми дебоширами: они то и дело наведывались в Святошино и цеплялись к соседямдачникам…

тема

номера

Трамваем через лес Курортная местность ПущаВодица на северной окраине Киева получила своё название от принадлежавшего городу леса (пущи) над рекой Водицей. Её неоспоримыми достоинствами издавна считались здоровый хвойный воздух и чистые озёра. Разговоры об устройстве тут дачного посёлка велись в Городской думе с 1893 г.; со временем был составлен проект разбивки части леса на 600 дачных участков, размещённых на 14 линиях. Минимальный размер участка составлял порядка 27 соток; арендаторы платили за него в городскую кассу от 45 до 90 рублей в год, в зависимости от удобства расположения (впрочем, с момента постройки дачного дома была возможность приватизировать землю по сходной цене). Киевляне проявили активный интерес к этому замыслу после того, как в 1900 г. с Подола в ПущуВодицу была проложена специальная трамвайная линия, частично проходившая сквозь лесные заросли. В описании дачных местностей

«Привет из Пущи-Водицы!». Открытка начала ХХ в.

вблизи Киева свыше ста лет назад можно было прочесть: «Электрический вагон, пройдя Лукьяновку, Куренёвку и Приорку, стрелой врежется в городской лес. В окно вагона врывается одна за другой волна свежего запаха сосны. Жадно вдыхая пос­ ле городской пыли в свободную грудь живительную влагу лесного воздуха, вы, опьянённый этим

нектаром и очарованный вечнозелёными соснами-гигантами, и не заметите, как очутитесь в Пуще-Водице». А знаменитый поэт-сатирик Саша Чёрный (Александр Гликберг), побывавший здесь в 1911 г., написал даже стихотворение «Пуща-Водица», где пытался передать свои ощущения от трамвайной езды через лес:

Пуща-Водица. Вход в парк. Открытка начала ХХ в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

23

тема номера

Проект летнего ресторана в Пуще-Водице (архитектор Э. Брадтман)

Серафимовская церковь в Пуще-Водице. Открытка начала ХХ в.

24

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

…Зачастил густой орешник, Бор и рыженький дубняк, И в груди сатир насмешник Окончательно размяк… Солнце, птички, лавки, дачки, Миловидные солдаты, Незнакомые собачки И весенний вихрь крылатый!.. За короткое время пустынный лес превратился в бойкий курорт, где были обширный парк с теат­ ром и увеселениями, рестораны, места для купания и рыбной ловли, телефонная связь. Некоторые дачные и общественные здания выстроил городской архитектор Эдуард Брадтман, при его же участии в посёлке была возведена церковь Святого Серафима Саровского, действующая поныне. В Пуще-Водице тоже возникло Общество благоустройства, вице-председателем которого был купец Яков Каплер — владелец известной в Киеве фирмы готового платья. На пущинской даче Каплеры отдыхали всем многодетным семейством. Младший сын купца Лазарь (Алексей) Каплер, ставший впоследствии знаменитым советским киносценаристом, режиссёром и ведущим передачи «Кинопанорама», оставил любопытные воспоминания о культурной жизни на даче, где описал и трамвай с прицепным вагоном для музыкантов, и традиционные воскресные гулянья, и концерты на открытой эстраде, и премьеры в розовом здании синематографа…

тема

номера

Невдалеке от Днепра Почтенным и надёжным транспортным средством в сезон отдыха были речные пароходы. Благодаря этому вдоль Днепра ниже или выше Киева тоже появлялись дачные домики. Одно из таких поселений сформировалось в живописном предместье Китаев, на землях, принадлежавших жителям села Пирогов. Сюда в те времена подступала вода днепровского залива, что гарантировало приятное купание, рыбалку или катание на лодках. Правда, существенным недостатком были многочисленные кирпичные заводы в Корчеватом, вблизи Китаева. Их едкий дым при обжиге вынуждал отдыхающих сидеть в помещениях. Поэтому китаевские дачи обходились совсем уж дёшево — каких‑то 15–20 руб­ лей за комнату на всё лето. Каждое утро пароход возил желающих из Киева к Китаевской пристани, а в четыре часа пополудни следовал обратно. Среди пассажиров можно было встретить не только

Пристань близ Китаева. Открытка начала ХХ в.

дачников, но и паломников. Ведь неподалёку размещалась Китаевская пустынь — известная обитель со старинными пещерами, подчинённая с XVII в. КиевоПечерской лавре. Паломники вперемешку с киевскими дачниками плавали и вверх по Днепру. Здесь находилась давняя казацкая святыня — Межигорский Спа­со-Пре­об­ ра­жен­ский монастырь (в конце XIX — начале ХХ века его храмы и кельи использовались как «фи-

лиал» Киево-Покровского женского монастыря). Богатая историческая память Межигорья вместе с великолепной природой и эффектными ландшафтами способствовала многочисленным посещениям. А монастырская гостиница служила летом дачным пансионом для одиночек и малосемейных. В начале ХХ в. быстро за­ страи­валась дачами территория возле станции Дарница на левом берегу Днепра. Здоровая

Железнодорожный вокзал в Дарнице. Открытка начала ХХ в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

25

тема номера

Лесная улица в Дарнице. Открытка начала ХХ в. Устав Общества содействия благоустройству дачной местности «Новая Дарница» (1907)

местность, большой сосновый лес были её преимуществами. А вот одним из недостатков, как ни странно, — отсутствие места для купания. В небольших прудах и озёрах водились пиявки, до берега же Днепра пешком оказалось далековато. Чтобы решить проблему, железнодорожники ввели летний «купальный» поезд Дарница — Днепр, по пятачку в одну сторону. Позже по Цепному мосту через Днепр и по Броварскому шоссе на Дарницу был пущен мототрамвай. Успех дела обусловил расширение посёлка, так что вскоре начали расти дачи соседней Новой Дарницы.

Среди киевлян левобережье слыло посёлком с лёгкими нравами. «Представительницы прекрасного пола утверждают, — сообщал журналист начала века, — что Дарнице принадлежит первое место в смысле „уловления“ женихов». В то же время на дарницких улицах, примыкавших к густому лесу, порой видели зайцев, лисиц, а то и волков, которые наводили страх на дачников. Особенно много шуму нашествие серых хищников наделало в 1900 году. Шутники говорили тогда, что волков привлекли оперные спектакли в дачном теат­ре, откуда, дескать,

Дача Степана Лесиша в Святошине. Открытка начала ХХ в.

26

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

доносились звуки, напоминающие волчий вой. А газета «Киевское слово» рекомендовала дарницким дон-жуанам воспользоваться паникой для облегчения свиданий с дамами сердца. Предлагалась следующая методика: «Если ревнивый муж приближается к тому месту, где прятались влюблённые, „он“ начинает выть диким волчьим голосом, а „она“ ему подвывает таким же волчьим сопрано. Испуганный муж обращается в бегство».

Под напором урбанизации После революции в дачных посёлках многое изменилось. Некоторые из них со временем вовсе перестали существовать. К примеру, в Дарнице давно уже ничто не напоминает о прежних улочках с волками. Она густо застроена многоэтажными зданиями. Пуща-Водица, напротив, во многом сберегла характер курортного посёлка. На базе лучших дач, отобранных у «буржуев», была устроена сеть здравниц для работников разных ведомств, ветеранов, партийной номенклатуры. Между прочим, бывшая дача Якова Каплера по нынешней Краснофлотской улице вошла в комплекс дома отдыха «Труд». Жаль только, что старый дачный дом Каплеров, украшенный

тема изящной деревянной резьбой, недавно пострадал от пожара. Что же касается Святошина, то на бывших просеках бурно растут высотные дома. Они, естественно, вытеснили поселковую застройку (одной из последних утрат стала изысканная вилла городского деятеля начала ХХ в. Степана Лесиша возле проспекта Победы). Однако единичные образчики дачной святошинской архитектуры сохранились по сей день. Едва ли не наиболее ухоженным из них выглядит пышно оформленный дом по нынешней улице Львовской, 80. Хотя венчавший его в прежние времена фигурный купол давно утрачен, в остальном коттедж смотрится вполне пристойно, а на лицевом фасаде даже обновлены скульптурные украшения. Когда‑то здание

номера

Дача Филиппова в Святошине. Открытка начала ХХ в.

принадлежало состоятельному дачевладельцу Григорию Филиппову. А теперь оно известно

многим автомобилистам Святошинского района — в этих стенах находится отделение ГАИ.

Помещение ГАИ на Львовской улице в бывшей даче Филиппова. Фото автора № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

27

тема номера Алексей Зотиков

Изумруды в короне Киева

Т. Яблонская. Вечер на даче. 1985. Х., м.

Киев трясёт уже не одну сотню лет. Землетрясения здесь случаются редко, так что трясёт город в основном от чувства собственной важности. Раз в несколько десятилетий являются в него люди длинной воли и тугой мошны со смутной, но неколебимой потребностью всё перестроить. В итоге парки и скверы то и дело сходят на нет, мир «садков вышневых коло хаты» отступает всё дальше в глубь уцелевших рощ, чащ и дебрей Полесья.

28

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

тема Замахнувшись было на Беличанский лес, господа застройщики считали, что они первые такие умные. Увы, нет… Если бы столицу Украины перенесли по обычаям великих и не очень государств в недальний районный центр вроде Белой Церкви (см. Вашингтон DC, Канберра, Бразилиа и пр.), Киев теперь был бы куда более пощажён. Но статус «священной добычи» (см. наш материал в № 82) и тогда бы его не миновал. Так было и на рубеже по­за­прош­ло­го-прошлого веков, когда доходные дома с дво­ра­ми-колодцами вгрызлись со всех сторон в тело «матери городов руських». Так было при переезде столицы УССР из Харькова в 1934 году, когда центр Киева прихлопнули серые громады проектов Григорьева, Черноморченко, Каракиса и Ко, похожие порой на звездолёты-города беспощадных инопланетян из блокбастера «День независимости» Роланда Эммериха. А значит и нашим прадедам, и дедам, как и нам нынче, окончательно стиснутым всяческими «плаза», оставалось в тёплый сезон одно — побег! И паролем становилось короткое слово ДАЧА. Будем цинично откровенны: если следовать этимологии этого московитского слова, то к собственно «дачам» следует отнести лишь конгломерат «Конча-Заспа — Конча-Озёрная» на южной Обуховской трассе. Ведь по изначальному смыслу дача есть

номера

А. Шовкуненко возле своего любимого дуба в Конче-Заспе в 1957 г.

А. Шовкуненко. Дубы. 1953. Х., м. НХМУ № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

29

тема номера

Т. Яблонская. Зимний день в Седневе. 1973. Х., м.

Н. Глущенко. Седнев зимой. 1968. К., м. Частное собрание

30

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

недвижимость, условно выданная госчиновнику верховной властью за госзаслуги и отбираемая «на каз­ ну» после его карьерной или физической кончины. Это касается в равной мере и «государственных поэтов», «государственных живописцев», «государственных композиторов»… Пойма речки Козинки стала первым претендентом на роль «украинской Рублёвки» во времена Подгорного и Шелеста. Ничего ещё не было приватизировано, однако номенклатурный Эдем уже разделил граждан на «кончанцев» с «кончитами» и всех прочих. Однако «Дух дышит, где хочет», а не где ему предписало Управление делами. «Мытци» только на первый взгляд однокоренные с «мытарями», и музы — не девочки по вызову. Они предпочитают нерегламентированную гособязательствами недвижимость — без разницы, приватизированную ли, съёмную. Могут и в палатку среди леса повадиться, и в корпуса заводского пионерлагеря, и в общежитие лесхоза. Госсмотрящим за культурой о такой ветрености полубожеств с Парнаса и Геликона не раз сообщалось. Были созданы соответствующие гос­ приёмники для частично или полностью лояльных служителей муз — Дома творчества. Все они помещались в посёлках городского типа к северу и северо-западу от Киева, в ближнем Полесье. Художники получили госпленэр у чёрта на куличках, в посёлке Седнев при бывшей усадьбе генерального обозного Якова Лизогуба. Вероятно, на том основании, что там пару дней рисовал Тарас Шевченко.

166 километров от Киева были и остались гарантией душевного покоя и предполагали Богом данную дачу. Взгляните на пейзажи Татьяны Яблонской, и вас посетит понимание сковородинских слов: «Мир ловил меня, но не поймал». Правда, когда Союз художников послали на самоокупаемость и пол на первом этаже седневской обители начал всплывать в сезон дождей, стало ясно, что Седнев снова уплывает в историю… Художников догоняют писатели с их прежней дачей Николая Чоколова в Ирпене над одноимённой речкой. Ближе к природе остаются покамест недобитые композиторы в благословенном Ворзеле. Однако несколько дезорганизованная новым капитализмом жизнь муз в посёлках сразу к северозападу от Киева, к счастью, неубиенна благодаря… благодаря… Вот в Церкви говорят «намоленный», а как сказать о местах, где вольно писалось многим гениям? На Ваше усмотрение, любезный читатель… Пока же пролетим-проскачем по этим посёлкам — некогда посёлкам дачных товариществ, теперь — посёлкам городского типа ближнего прикиевского северо-запада, столь отмеченным в ХХ веке любовью Аполлона и его девяти гречес­ ких подружек.

тема

номера

«Пуща-забвенье и память-водица» Первый из изумрудов в киевской лесной короне — Пуща-Водица, посёлок, уже свыше десятилетия как формально проглоченный городом. В то же время, Пуща сохранила свою поселковую власть, вертикаль и самобытность. Она с Киевом ныне нераздельна и неслиянна, как душенька за пазухой у Всевышнего. В самом её названии через дефис уже столетиями пребывают неслиянными и нераздельными стихия заПУЩенного леса и стихия заряженной им воды. А ещё в том имени таится между литер стихия запредельного воздуха, который лечит и оправдывает, сливает воедино детство и старость, замыкает круг жизни киевлянина. За Пущу не зря столетьями тягались КиевоПечерская лавра и Киевоподольский магистрат. Доходило до взаимного рейдерства (оно и триста лет назад называлось «наездами»!), до мордобоя и поножовщины. Замороченный взаимными челобитиями сторон, на их пущанские хутора «наехал» в 1706 году лично Пётр Первый. К тому времени он уже распробовал и германские, и олонецкие «марциальные воды», но на их фоне и пущанская водица оказалась приятственной. Государь любил спрямлять углы и нарезать на планах улицы-линии с помощью европейской рейсшины. Но 14 линий Пущи-Водицы только по названию сходны с линиями Васильевского острова в Петровой столице, и проведены они спустя почти

Пуща-Водица. Лесная трасса трамвая № 12. Фото 1952 г.

два столетия после Петра. Посёлок Пуща-Водица с его линиями и 110‑летним (!) маршрутом трамвая (№ 12) от Контрактовой площади появился и расцвёл с лёгкой руки не державной власти, а отцаоснователя «1‑го Киевскаго товарищества закройщиков» Якова Нафтальевича Каплера. В Обществе благоустройства Пущи-Водицы от самого его оформления в 1900 году Яков Каплер был только вице-председателем. Но зачем «крёстному отцу» быть «зиц-председателем»? Миллионщик папа-Каплер создал Пущу такой, какой мы её знаем. Он был тут пущей, водицей и воздухом — настоящим системообразующим фактором. Лариса Косач забывала здесь под музыку нанятого им оркестра про свою истерзанную костным туберкулёзом и хирургами

Пуща-Водица. Дача 1910–1916 гг. по ул. Юнкерова, 37. Фото Д. Краснова № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

31

тема номера

Пуща-Водица. Дача Я. Каплера до пожара. Построена в 1900‑е гг. Фото И. Быкова

левую руку, а её правая легче выводила под стихами подпись «Леся Украинка». На озёрном берегу оборачивались от мольбертов на звуки увертюры к «Парижской жизни» Оффенбаха тихие спутникибогомазы; старшим был Иван Ижакевич («Сидорович»), младшим — Фёдор Коновалюк («Зотикович»). Пущанская светотень объединила этих живописателей киевских предместий, и теперь их «Пущи» можно найти и в киевских, и в винницких музеях, и в частных собраниях. Дачный театр Пущи и её фейерверки, коммуникации и пленэры — за всё было заплачено великим мастером казённых шинелей, королем Старого Пассажа на Большой Васильковской и подольских банных заведений, «тузом» купеческих обществ взаимного кредита и отцом шести детей Яковом Каплером. Летом он с удовольствием бросал роскошный офис на Козьем Болоте (на углу нынешнего Майдана) и мчался мимо своей баснословной подольской недвижимости на пересечении Константиновской и Ярославской (торговые бани и синагога в одном комплексе!) в сторону Пущи в личном вагоне трамвая с прицепной площадкой для оркестра. В затейливом домике c резным фасадом между 3‑й и 4‑й линиями на Гоголевской (ныне Краснофлотской) его ждали сын, четыре дочери и супруга Раиса Захарьевна, беременная младшеньким — Люсей, Лазарем, Алексеем Яковлевичем Каплером.

32

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Завидя силуэт папы-Каплера, служилый киевский люд и студенты дружно брали под козырёк как на параде. Еще бы — в сословной киевской цивилизации начала ХХ века униформа значила для человека ВСЁ. А ведь большинство встречных в буквальном смысле вышли из каплеровской шинели: «крёстный отец Пущи» был почти монополистом по пошиву казённой униформы в Киеве. Мимо мчались без ума косогоры, двухаршинные дома и заборы… Парники, поля, лошадки, синий Днепр… Я качался на площадке, словно сонный, праздный вепрь. Солнце било, как из бочки! Тёплый, вольный смех весны выгнал хрупкие цветочки — фиолетовые «сны». Зачастил густой орешник, бор и рыженький дубняк, и в груди сатир-насмешник окончательно размяк… Это, между прочим, классик сатиры Саша Чёрный в 1911 году нацарапал в болтанке каплеровского трамвая во время 10‑километрового перегона по чаще Пущи.

тема

номера

Пуща-Водица. Статуя фонтана в санатории «Труд» на территории усадьбы Я. Каплера. Фото Д. Краснова

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

33

тема номера

Пуща-Водица. Дом ветеранов сцены им. Натальи Ужвий. Открыт в 1959 г. Фото Д. Краснова

…Где‑то на задней площадке вагона рядом с отцом болтается семилетний уже Люсик Каплер. Совсем в другой, в -надцатой по счёту жизни, под мельканье собственной старости он вспомнит: «На скамьях прицепа сидели музыканты духового оркестра и играли марш. Дачники просыпались под этот праздничный сигнал, означавший, что сегодня в парке на пятой линии весь день будет гулянье, а вечером на открытой эстраде состоится концерт, в закрытом теат­ ре — спектакль, а в дощатом здании синематографа, что встроено в розовый забор парка и само выкрашено в тот же весёлый розовый цвет, — премьера новой киноленты». Тут и «подсел на кино» будущий сценарист «Ленина в Октябре» и «Ленина в 1918 году», первый ведущий «Кинопанорамы» и первая любовь Светланы Сталиной-Аллилуевой, многолетний лагерный сиделец и свободный человек Люся Каплер. Ему посчастливилось покоить всё переживших родителей аж до конца 1940‑х годов, наезжая в их квартирку на углу Костёльной и Михайловской. И даже утешительной являлась ему и в страшные и в счастливые миги надпись с печати царя Соломона: «И это пройдёт». Ток гнусавил, как волчок, мысли — божии коровки — уползли куда‑то вбок… У последней остановки разбудил крутой толчок. (Саша Чёрный) …Ещё до наступления богатого на пожары 2013 года, в декабре 2012‑го, бывшая дача Каплеров в Пуще-Водице сгорела…

34

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

За любовь дочери Сталина киноклассику Люсе Каплеру пришлось пять лет побыть в Воркуте «английским шпионом». Будущая народная артистка Наталья Ужвий была «польской шпионкой» только на съёмках своего премьерного фильма «П. К. П» в 1926 году — зато снималась в этом боевике-ре­кон­ струкции вместе с живыми Котовским и атаманом Юрком Тютюнником. Слишком много и многих знала эта женщина с обманчивым распахом кукольных глазок, слишком много понимала в судьбе актёра и в горьком смысле любимовских слов: «Что за люди эти актёры? Да и люди ли они вообще?» Старость одиноких любимцев публики, всю жизнь проживших в чужой шкуре, «в образе», горчит полынью… Когда автор этих строк едва успел избавиться от хвоста и жабр в животе у мамы, а именно в сентябре 1959 года, Наталья Ужвий скромно прошла вслед за партхозактивом в только что открытый по её инициативе Дом ветеранов сцены в Пуще-Водице. Шестой год она возглавляла тогда правление Украинского театрального общества и всё это время как распорядительница кредитов готовила подарок престарелым собратьям по сцене. И поныне этот Дом имени Натальи Ужвий, пожалуй, самая нужная в окрестностях Киева ГОСДАЧА. Солистка капеллы «Думка» и актёр театра Леси Украинки, ужгородец и винничанки, «народные», «заслуженные» и просто Господа артисты — каждый живёт наедине со своей настенной фотогалереей, чтоб не забывать, кем был. Одна лучше всего помнит себя Алёнкой из «Аленького цветочка», другая читает свои детские стихи из журнала «Барвінок»

тема за какой‑то «хрущёвский» год… Девяностолетние пионерки. Их летние лагеря, возможно, существуют под другими названиями или поросли крапивой на соседней линии Пущи: А я была намного старше в десять лет, чем в шестьдесят, в сто шестьдесят, в шестьсот и дале, уже тогда я знала всё, что здесь случится, и весь клубок преображений, превращений развёрнут был, мой предваряя след, росла там пуща и плыла водица, водица-пуща, рыба, зверь и птица, на тридцать коек — шестьдесят сандалий, и в дни довольно редких посещений ко мне из деревянного трамвая, с платочком яблок, с лёгкостью от Бога, выпрыгивала мать, совсем малютка, её была я старше — и намного.

(1997) Юнне Мориц эта пущеводицкая мелодия напелась в возрасте, выраженном поговоркой «о душе пора подумать»… Автор занимался в литстудии Киевского дворца пионеров и школьников через 15 лет после великой Юнны Пинхусовны и с таким же интервалом оттрубил три смены в пущеводицком пионерлагере «Тимуровец», что ныне детский оздоровительный лагерь «Лесной». И теперь, обходя вокруг «Лесного», он шепчет жутковато-мистические строки морицевой «Пущи-Водицы» и понимает: её поколение так же, как и последующее, то есть его советское поколение вышло не из каплеровской шинели, а из пионерлагерных ужастиков. И всё так же за забором (прежде запросто перемахнул бы, а теперь — пока подумаешь о сохранности костюма и имиджа — руки и опустятся) — и костровая, и беседки для тайных обществ, и эстрада для первого самовыражения, и место дуэлей за ней… Разве что «пионерская», по слухам, стала «парламентской» да палаты на 2–4 «головы», а не общие. Совсем другой эффект был и от мёртвого часа, и от послеотбоя — в той общей грозной темноте мы учились ценить эстетику Хичкока, а заодно закаляли душу перед будущими превратностями истории с географией и собственных судеб: «В тёмном-претёмном городе, в тёмном-претёмном доме, в тёмнойпретёмной комнате…» И уже вся просвещённая палата вопила в конце: «Отдай моё сердце!!!» …2000‑й год мы встретили «пионерским нуаром» Ульяны Шилкиной «Ничего страшного» по рассказу Виктора Пелевина, а в 2008‑м пионерлагерный «хоррор» окреп в фильме Вадима Шмелёва «С. С. Д.» («Смерть Советским Детям»). Пелевинская размытость бытия и инобытия, заразительное непонимание, на каком ты сейчас свете, — оказались трендом века сего. И только россыпь опят на сыром пущанском пне, удивлённое чоканье дятла в верхах сосен да ожог от картофелины в золе костерка на опушке шепнут порой тебе в мохнатое стариковское ухо: «Ерунда! Пациент, скорей, жив…»

номера

Теперь я по жалким жилищам кочую, Тащу дорогую поклажу свою. Я выживу здесь и на землю чужую Всю радость просыплю, все слёзы пролью. Но больше туда не смогу воротиться, Где бродит по зарослям ветер хмельной, Где пуща-забвенье и память-водица, Как мокрые ветви, шумят надо мной. (Вадим Гройсман)

«Ирпень — это память о людях и лете» Лето только начиналось, а маэстро уже понимал, что до осени ему не дожить. За столиком в пустом саду под двумя берёзами напротив пустого базарчика в голодный год, с кровящим желудком, от которого болезнь не оставила уже почти ничего… Да в поселке, где летом 47‑го не было не только больничного стационара, но и электричества, и завшивленные туземцы боялись выйти на улицу в ожидании «гоп-стопа»… Ему, первому ректору Украинской академии искусств времён странного гетманского рая 1918 года Фёдору Кричевскому было отказано преподавать в своём собственном творении, в художественном институте на киевском Копыревом конце. В архитектурной мастерской, где его приютили с мольбертом коллеги-почитатели, он пытался довести до ума пейзажи сталинских новостроек и весёлую пёстрожанровую «Молотьбу». Фёдор Кричевский был, конечно, мастером «жанра», но о том, что реально

Ф. Кричевский в мастерской. Фото 1930‑х гг. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

35

тема номера

36

молотить в стране, по которой брели падающие от голода соседи-молдаване, а соседи-ирпенчане сидели на лебеде и ягодах, он старался особо не думать. Нужно было отрабатывать арендную плату, которую прошлой осенью внесли им с женой за две комнаты с верандой и 45 соток порожнего участка в Ирпене киевские «инстанции». Если бы не любимые ученики, не было бы и этого… Вышибленные в Восточную Пруссию с потоком беженцев, супруги Кричевские с весны до конца 1945 года проходили все страсти венского СМЕРШа. В Вене, его золотой Вене, где он когда‑то набирался ума и размаха в мастерской Густава Климта, маэстро прожил победный год на конвейере допросов и унижений. Дочь с мужем — племянником Леси Украинки — выскользнула через американскую оккупационную зону бывшего рейха в Штаты, брат Василий, автор Большого герба Украинской Державы, оказался аж в Венесуэле. В виде громадного одолжения было позволено Фёдору Григорьевичу написать Григорьеву, Яблонской и другим дорогим птенцам киевского гнезда, чтобы поручились за него, их учителя и кумира. От квартиры Кричевских в Георгиевском переулке остались головешки в крапиве. Ирпень оказался благословенным, но таким грустным пристанищем… Маэстро ещё помнил, как на месте будущих посёлков Ирпень и Буча среди вековых сосен вели

съёмку геодезисты. Тогда наступал рубеж веков, время больших ожиданий. Через Ирпенку, в 1686–1775 годах пограничную реку Московии и Речи Посполитой, тянули первый мост Киево-Ковельской железной дороги. Махали кайлами, скребли заступами бородачи, нанятые на строительство за трезвость и трудолюбие по старообрядческим слободам Черниговской губернии. Первой элитой посёлков были путейцы. Дачники появились парой лет позже, когда прошёлся по песчаным кочкам Приирпенья творческий карандаш молоденького инженера-градостроителя Ковалевского. Он так хотел воплотить в здешних сосняках европейскую мечту Города-Сада… А сам через 20 лет оказался с «добровольцами» в Белграде и проектировал в итоге новые кварталы Бухареста. Иногда маэстро кажется, что все эти полвека он простоял с мольбертом между кромкой Ирпенского леса и высоким правым берегом Ирпенки с подмытой паводком одинокой вербой. Романовский хутор за спиной (в ХХІ веке Романовка станет межой трёхмиллионного Киева и 80‑тысячного города Ирпень), где‑то под ногами обрыв с рябизной ласточкиных нор-пещерок. В них вслепую шарят шальные ручонки поселковых мальчишек. Над обрывом возникает курносая моська одного из них, Кольки Носова, в широкополом брыле. Этот крученый коротышка живёт с родителями и братом сразу за полотном железной дороги, в хибаре на Цветочной улице. А вот он

Н. Носов в трёхлетнем возрасте. Ирпень, 1911

Иллюстрации А. Лаптева к книге Н. Носова «Приключения Незнайки и его друзей». 1958

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

тема уже режиссёр-постановщик на студии «Мосфильм», лауреат Сталинской премии. А вот — самый богатый в Союзе (только по его квартире не скажешь) детский писатель Николай Носов, автор долгоиграющих «Приключений Незнайки». И в его книжках — он сам, вот этот коротышка на Ирпенке, еле видный из‑под шляпы, Незнайка с Цветочной улицы и его друзья-коротышки. Детство — это остановленная перед твоими глазами утопия, откуда видно всё наперёд и насквозь. И сын профессионального исполнителя «песен каторги и ссылки» Коля Носов покажет и расскажет нам всё, что ждёт нас «дальше, дальше» в пророческой и недооценённой книге «Незнайка на Луне». Ей бы стать нашим ежедневным настольным взрослым чтением, а мы считаем её отжившей литературой для малолеток. Что ж, для таких на носовской Луне был Остров Дураков… Боги мои, боги, яду мне, яду! Впрочем, это крик души уже другого здешнего старорежимного дачника. Доносится он из‑за недальней речушки Бучанки, притока Ирпенки. Тамошний собрат Ирпеня — посёлок Буча приютил в числе первых немалую и нетихую семейку Булгаковых. Папа Афанасий, учёный светский богослов, арендовал было за 300 рубликов за сезон дачку у одного из отцов-основателей Бучи Красовского, а вот плодами трудов праведных насладиться не успел, и многие лета до переворотов 1917 года там обитала уже его вдова с многочисленным потомством. Старший её сын Михаил лучше всех из киевлян описал время последующей смуты, затем вознамерился сотворить собственное Евангелие от Сатаны. Тяжело не соблазниться писать апокрифы, если твой родитель или ты сам имел отношение к казённому духовному образованию. Остаток дней многолетний бучанский дачник Михаил Афанасьевич Булгаков посвятит воспеванию недоучившегося тифлисского семинариста Иосифа Джугашвили. Сын киевского богослова очень хотел выжить и, как вся его страна в 1930‑е годы, страдал тем, что потом назовут «стокгольмским синдромом», то есть почитал и славил своего мучителя. Булгаков-младший доживал в мос­ ковском чистилище, ни разу не упомянув в своих творениях о потерянном бучанском рае. Всё, конечно, в руках Великой Тайны, но чем дольше захватывала жизнь дачников ХХ век, тем отчётливей прояснялось многим, как важно вовремя покинуть этот мир. Скрученный унизительной болью, маэстро также понимал это. Примеры были кругом — яркие и выразительные. Ты мог быть молодым да ранним комсомольским поэтом Иваном Гончаренко, первым разведать роскошные интерьеры брошенной дачи купца-книгоиздателя Ивана Чоколова над Ирпенкой, кинуть клич «Писатели, давайте жить веселей!» и затащить сюда после І Всесоюзного съезда писателей кучу борзых собратьев по перу, спокойно дожить до девятого десятка и положенных госпоэту льгот, а заманенных в чоколовские стены людей обречь на исчезновение в подвалах Киевского института

номера

Тася, Надя и Михаил Булгаковы за карточным столом в Буче. Фото 1915 г.

благородных девиц… Какая лотерея будет управлять их жизнями и смертями, и почему Василь Атаманюк, Дмитро Фалькивский, Валерьян Пидмогильный и Мирослава Сопилка пойдут отсюда «в расход», здешний сотрапезник Максима Рыльского Остап Вишня годы отдаст лагерям, а куда более заметные миру и стране Рыльский и Пастернак уцелеют и напишут над Ирпенкой хрестоматийные, бессмертные вещи? Может быть, часть разгадки в том, что выжившие были слишком талантливы и при этом достаточно лояльны, чтобы высшая власть рассудила оставить их в советской витрине и «на расплод»? А может, помогало ещё и то, что эти звёзды не тулились до общей кучи и не селились в коллективных, многономерных корпусах Дома творчества, а выбирали себе полезную площадь поодаль, у нехоженых троп? Или вот как Григорий Кочур, гений перевода чуть ли не с половины языков мира — «мир не поймал его» и в лагерях, а в Ирпене он жил совершенным олимпийцем, делал что должно — «и будь что будет». Но ведь жил же Олесь Гончар в самых что ни на есть чоколовских апартаментах, каждый день ходил в писательскую столовую, надиктовал тут супруге свой крамольный «Собор» — и уцелел, и сохранил партийно-депутатские позиции ещё на многая лета?.. Где правило, где ирпенский «код да Винчи», где бучанское золотое сечение? Ах, вот оно, золотое сечение дачника, вот он, философский камень правильной Судьбы, — открылось маэстро, когда отпустила очередная боль. Старый Учитель — Николай Мурашко… Учился с Репиным, волокся по москвам и европам, а стал выразителем национального духа. Учеников имел куда № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

37

тема номера

Ирпень. Дом творчества Союза писателей Украины (бывшая дача фабриканта Н. Чоколова). Фото И. Быкова

А. Мурашко. Старый учитель. Портрет художника Н. И. Мурашко. 1906. Х., м. НХМУ. (Написан в Буче)

38

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

больше, чем он, маэстро, — целую Рисовальную школу. Сын глуховского «сныцаря» — иконостасного резчика, долготерпеливый и мудрый в выделывании чужих судеб. Братового па­сын­ка-приёмыша Сашка Крачковского, затурканного отчимом борзнянского богомаза сделал Александром Мурашко, Божьей милостью европейским живописцем… Мемуары написал, сад посадил… И, конечно, вовремя ушёл — ещё лет за восемь до всего, до смуты, перемешавшей праведное с грешным Бог весть на какие сроки. Сашко, его великий Сашко, получил походя бандитскую пулю в свою гениальную голову, не в силах протиснуться, как побитая собака, под чужой забор на киевской Лукьяновке в попытке спастись. А его ученики ещё и через сто лет после той смуты будут выгребать её вшивое наследство — смешением критериев и мотиваций, добра и зла, «мух и котлет»… Нет, всё же вовремя уйти — такой же дар Божий, как родиться. Но есть третий дар — ловить мгновенную музыку каждого дачного дня, тень дубовой ветки за окном веранды, одиночество фигур в лабиринте пус­ тых торговых рядов, синюю линию сосняка за речной поймой. Мир гаснет. Но пока ещё дрожат вокруг язычка коптилки стены нашей дачи, благословенной Дачи, данной нам всем, неизвестно за какие заслуги…

тема номера Иван Григорьев

Как корова языком слизала, или Конча-Заспа моего детства

Сергей Алексеевич Григорьев с внуком Иваном. 1977

С. Григорьев. Разлив в Конче-Озёрной. 1981. Б., акв. 40 ×50 см

40

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Когда мне было пять лет, мой дедушка Сергей Алексеевич Григорьев рассказывал, что Конча-Заспа называется так потому, что на этом месте казаки Богдана Хмельницкого усыпили («приспали») на пиру польских шляхтичей. Слышал я и другую историю, что, дескать, монголо-татары «приспали» здесь русичей. А по третьей версии Екатерина II насмерть отравила там запорожских казаков. В Интернете же я прочитал, что именно в этих местах обрываются похожие на оборонительные валы загадочные старинные «засыпи», конец которых и даёт имя урочищу. Существуют также гидронимы — озёра Конча и Заспа (Засыпь). Одно из них — конец Казачьей затоки (Быстрика), другое — начало Козинки, которая

тема 40 лет назад была рукавом Днепра. Рукав омывал небольшую возвышенность в пойме, где росли толстенные дубы и прекрасный сосновый бор. Дальше простирался луг, который во время каждого разлива полностью закрывался водой. В конце 1950‑х гг. Николай Бажан, Андрей Малышко и Юрий Смолич обратились к Никите Хрущёву с просьбой выделить там дачные участки для украинских советских писателей. В результате 22 литератора получили по 40 соток под стандартный кирпичный дом — самый роскошный, какой только можно было представить в то время — с двумя комнатами вверху и внизу, кухней, печью. На прилегающих участках высились корабельные сосны, а новые поселенцы сажали вокруг домов яблони и сливы. Когда Семён Скляренко решил продать свой участок, коллегиписатели предложили купить его Сергею Алексеевичу Григорьеву. Со многими из них дед был знаком ещё с 1930‑х, со времён работы в харьковском издательстве «Слово». Впрочем, и до того он писал портреты писателей и был вхож в украинскую литераторскую компанию. Таким образом, в конце 1950‑х годов у Сергея Алексеевича появился дом под № 3 в Конче-Озёр­ ной — посёлке писателей. (До того у него был небольшой домик в Плютах, где находилась база Союза художников.) После трагической гибели в 1964 г. единственного сына Сергея Алексеевича — Александра Григорьева, дед проводил там большую часть времени и приезжал в город только по необходимости. В детстве я тоже прожил в Кон­ че-Озёрной несколько лет вместе с дедушкой и бабушкой. Я помню эти места такими, какими они были почти полвека назад, а может и больше. Потомственный егерь Марко рассказывал о лаврских монахах, которые держали здесь пасеки и ухаживали за территорией. Дом старого егеря стоял посреди луга, и во время разлива

номера

С. Григорьев. Старые сосны в Конче-Заспе. 1964. Б., пастель. 48 × 62 см. Частное собрание

ему приходилось иногда спасаться у нас в посёлке… Эта земля ещё хранила следы войны: луг был усыпан гильзами, а в лесу можно было найти неразорвавшийся боеприпас и наткнуться на останки защитников Киева… Несмотря на то, что до недавнего времени территория Кончи-Озёрной и Кончи-Заспы охранялась государством и имела статус заповедника, киевляне спокойно проникали сюда через посёлок писателей (забор

начинался только на уровне дач ЦК ВЛКСМ), чтобы порыбачить, насобирать грибов или просто подышать чистым воздухом. В начале 1970‑х Сергей Алексеевич достроил на участке возле дома небольшой деревянный флигель для мастерской. В ней стояли мольберт, книги, про­ игрыватель с пластинками. В своих воспоминаниях С. А. пишет: «Я люблю наш прекрасный Киев, хоть уже и не являюсь городским жителем, уже больше двадцати лет живу в Конче-Озёрной

Егерь Марко (на заднем плане видна крыша его затопленного дома) № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

41

тема номера

С. Григорьев с преданным другом Мишкой. 1976

С. Григорьев на своей плоскодонке. Март, 1978

С. Григорьев пишет портрет внучки Андрея Малышко Леси Забашты. Нач. 1980‑х гг.

42

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

(Посёлке писателей), под Киевом, очаровавшим меня красотой своих лугов, озёр и близостью Днепра. Здесь я встречаю по утрам восход солнца, провожаю его на закате, любуюсь величием звёздного неба по ночам. Здесь написал портреты многих своих соседей-писателей — тех, кого знал и любил, с кем был дружен. Мне хотелось передать внутренний мир и индивидуальность этих, очень разных, людей с их сложными судьбами и характерами». Вставал Сергей Алексеевич рано. На пленэр выходил два-три раза в день и, как правило, приносил в дом законченную работу. Он прекрасно знал, что с трудом может возвращаться к холсту, а если вернётся, то испортит. Я помню, как он «перемазывал», тихонько чертыхался, как дрожал, грохотал под его кистью мольберт… И как он разводил костры и безжалостно сжигал всё, что его не устраивало. В том, что делал дед, была какая‑то определённая этика, современным художникам уже неизвестная. Во-первых, он подписывал всё, даже маленькие наброски. Во-вторых, очень жёстко выбраковывал то, что казалось ему неудачным. Выбраковывал не сразу, а резюмируя свой опыт за полгода, год. Сергей Алексеевич проводил дни с книгами, занимался музыкой (играл по нотам на баяне), много рисовал, писал акварелью. Он был непоседой, не мог хоть раз за день куда‑нибудь ни выехать. «Сережа, ты куда собрался? — спрашивала бабушка. — Ну, Люба, нужно съездить туда‑то, за тем‑то…» Дед писал портреты соседей-ли­т е­ раторов, их детей и внуков. Интересно, что в воспоминаниях, которые я редактировал, он выразил собственное кредо мастера детского образа: «В своём творчестве больше всего я отдаю себя детям. Почти во всех моих картинах они — главные персонажи. Детская чистота души, мудрость и непосредственность, их наивность и готовность поверить в волшебство, сказку в восприятии жизни восхищают и привлекают меня. Маленькие дети хорошо понимают разницу между добром и злом, руководствуясь впечатлением. В большинстве случаев они не ошибаются, копя свой маленький опыт без логического анализа. Дон Кихот — символ интуитивного понимания добра и зла — чистейшая душа в мировой литературе.

тема Мне порой кажется, что если бы взрослые чаще воспринимали всё, как дети, то их поступки изменились бы в лучшую сторону, и вообще наш мир бы преобразился». Конечно, главным натурщиком был я, потому что всегда оказывался «под рукой», и меня можно было рисовать долго. А моих подруг — соседских девочек — приходилось заманивать уговорами и подарками, да и сидели они, только пока играла плас­ тинка. Например, «Бременские музыканты» звучали около 35 минут, но этого времени Сергею Алексеевичу хватало, чтобы создать детский образ… В нашем доме зачастую жило по несколько котов и собак. Я до сих пор помню нелепого рыжего Мишку (хотя на «мишку» этот пёс был похож меньше всего). Весной он отправлялся в романтические походы и пару раз возвращался из них полумёртвым, погрызенным настолько, что уже холодел. Дед спасал злосчастного рыцаря: заливал зелёнкой, замазывал мазью Вишневского, приклеивал пластырем ухо, забинтовывал лапы. Я и сейчас ясно вижу, как этот инвалид сидел под столом с приоткрытой пастью и немигающими чёрными глазками, а дедушка спрашивал у него: «Что, Миша, любовь проклятая?» Мучительнее всего на свете было для Сергея Алексеевича ожидание. На этот случай он всегда имел при себе альбом, мгновенно заполнявшийся изображениями проходящих мимо людей, голубей, машин, предметов, которые бы мне и в голову не пришло рисовать. Он также возил за собой этюдник и делал быстрые этюды даже в не очень удобных для работы местах.

С. Григорьев с Мишкой. 1972

номера

С. Григорьев. Портрет М. Бажана. Х., м. Собрание НАИИА

Обитатели и гости Кончи-Озёрной: поэты П. Усенко, Н. Нагнибеда, художники С. Григорьев, М. Коган-Шац, Л. Ходченко. 1970

На прогулке. 1972 № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

43

тема номера * * *

С. Григорьев возле сожжённого молнией дерева

Три поколения нашего слегка сумасшедшего семейства в той или иной степени имели и имеют отношение к искусству. Я не хочу рисовать здесь генеалогическое древо, просто в двух словах расскажу о детях Сергея Алексеевича. Младший сын Саша не собирался заниматься рисованием — был спортсменом, учился в обычной школе, а в 17 лет под влиянием лучшего друга, Саши Агафонова, стал неистово работать как художник. От двух последних лет его жизни остались сотни работ, которых никто никогда не видел, — вещи прекрасные, много образов Кончи. Саша Григорьев с первого раза не поступил в художественный институт — С. А. не принял собственного сына! Он начал ещё упорнее работать и поступил на следующий год, а осенью погиб в автокатастрофе. Старшие дочери Майя и Галина получили заслуженную известность как живописцы. (Работы Галины Григорьевой не раз были представлены на страницах «Антиквара».) * * *

С. Григорьев. Рисунок «Русалка полевая». 1977. Б., кар.

44

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Дом № 3 стал своеобразным клубом и для писателей, и для художников. Особо тёплые отношения сложились у дедушки с Андреем Малышко. Вот уже публиковавшийся фрагмент воспоминаний Сергея Алексеевича: «После того как я стал его соседом в Конча-Озёрной, дружба наша окрепла. Думаю, что его привлекала ко мне любовь к живописи и неуёмное желание познания неизвестного. Тут ещё имела значение рыбалка и путешествия по лугам и лесам. Мне казалось, что именно тогда в нём рождались стихи. Чувствовалось, что, не считаясь с внешними приманками, в нём непрерывно шёл внутренний процесс творчества. Иногда, придя домой, он сразу записывал стихотворение почти начисто, почти выношенное до конца.

тема Рыбачили мы с ним не на Днепре, хоть он и был близко, а на озере, рядом с посёлком. Тут Малышко посчастливилось попасть на место язей. Этим большим хитрым рыбам жизненно необходимо было течение, проточная вода, они не выносили воды стоячей. Но факт был фактом. Он поймал язя в озере — и не одного (думаю, что они случайно попали в озеро во время разлива Днепра). Я родился и вырос на Днепре и знал, что язь больше всего любит горох. Андрей раздобыл кастрюлю­ скороварку и мы взялись за сложнейшее дело — приготовление гороха для рыбалки. Надо, чтобы горох был — „в самый раз“ — не сырой и не переваренный. Потом мы с необыкновенным старанием и осторожностью раскладывали горох в саду на столе, чтобы „отлежался“. Кто читал знаменитые строки итальянского скульптора Бенвенуто Челлини времён Ренессанса о том, как он с большой осторожностью отливал статую Персея, тот может иметь представление о наших торжественных минутах. Малышко, волнуясь, радовался сваренному „в самый раз“ гороху, любовался его золотистым цветом. Рано утром он уже грёб на лодке к своему знаменитому месту, которое с тех пор стало называться „Малышкинским“. Странное дело, после его смерти язи исчезли. Наверное были на то определённые причины, но тамошние деды-рыбалки, веря в „забобоны“, говорили, что это он сам забрал их с собой. После осенних и летних рыбалок я научил Андрея рыбалить. И мы не раз, тепло одевшись (у меня был старый чёрный милиционерский кожух, купленный на толкучке, Андрей раздобыл кожух у родичей в Обухове), взяв пешни для пробивания лунок во льду и с кучей других вещей, напоминая рыцарей с пиками, сопровождаемые собаками, шли в важный поход — на рыбалку. Надо было видеть его радостное лицо, сосредоточенное и торжественное, чтобы понять, как иногда мало нужно для счастья.

номера

А. Малышко и С. Григорьев. 1966

Вечером мы не спеша возвращались домой с небольшим уловом. Малышко смотрел вокруг, говоря: „Как хорошо! Так бы и остался тут! Мне кажется, что я породнился с природой. Эти деревья — мои братья, эта сойка, что вот пролетела, моя сестра…“» Из художников чаще всего приезжал любимый друг и ученик Сергея Алексеевича Матвей Коган-Шац. Он проводил здесь дни с удовольствием, вёл с дедом умные беседы об искусстве и живописи, много писал и рисовал.

Коган-Шац не искал специальных мотивов — выбирал самые малопримечательные и неэффектные на первый взгляд мес­ та. Ему достаточно было выйти за калитку, поставить этюдник и работать. Красок Матвей Борисович не экономил — один раз надавливал на тюбик и бросал его в траву. А потом ученики Виктора Ивановича Зарецкого или мальчишки из художественной школы, мой брат, его друг Володя Гурин собирали эти тюбики и прекрасно ими пользовались.

С. Григорьев и М. Коган-Шац на пленэре № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

45

тема номера

М. Коган-Шац. Конча-Заспа. Начало 1960‑х гг. Х., м. 70 × 65 см. Частное собрание

Тряпок Коган-Шац тоже не признавал — вытирал кисти не иначе как об себя. Но при том, что сам художник и его этюдник были перепачканы краской, а палитра представляла собой безумное месиво, работа получалась абсолютно чистой, тонкой по валёру и состоянию прозрачной живописи. Однажды М. Б. попросил моего брата, которому было лет семь, постоять на одном месте, чтобы вписать детскую фигурку в пейзаж. А Серёжа в этом возрасте был шкодливым мальчиком: он незаметно привязал к ножке этюдника дремавшую собаку Тяпку, а потом неожиданно позвал её… Палитра и работа полетели кувырком… «Галя, ты знаешь, что мне устроил твой жюлик?!» В семейном альбоме сохранилась карикатура с изображением Матвея Борисовича, дополненная любопытной подписью: «Если он такой умный, тогда пусть станет рядом и возьмёт небо». Кому были адресованы эти слова, мы с мамой определить так и не смогли. Часто приезжал Дерегус и просил деда: «Сергій, оце я помалювати поїду зараз, ти мені вудку дай, я ще закину, може щось половлю». И к холсту уже не притрагивался. Он ловил с утра до вечера и, как правило, неудачно. * * *

В. Зарецкий и С. Григорьев. 1980

46

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

В 1978 году моя тётя Майя вышла замуж за Виктора Зарецкого. И вот Виктор Иванович тоже поселился в Конче, где проводил и зимы и лета. В этих местах прошёл последний, быть может, самый благополучный и плодотворный период его жизни. В Конче-Озёрной был написан цикл его поздних «климтовских» картин. Кроме того Зарецкий постоянно ходил на этюды, писал с натуры удивительные пейзажи. И хотя рисовал он их с тех же точек, что Григорьев, Шовкуненко или Коган-Шац, Виктор Иванович находил свой, совершенно необычный взгляд на вещи. Из всего его творчества мне наиболее близки именно эти натурные пейзажи, где так ярко и выпукло передано состояние природы и образ места.

тема

номера

В. Зарецкий. Голубая весна. 1986. Х., м. 54,8 × 98,5см

Возможно потому, что писались они у меня на глазах… Виктор Иванович был почти незаметен, невероятно тих и скромен. Всё время его проходило в маленькой деревянной мастерской в конце сада. Он сам колол дрова, сам топил маленькую печку-буржуйку. Вечерами сидел с книгой или слушал тётю Майю, которая читала ему вслух и тут же переводила с польского детективы, купленные в магазине «Дружба». Жили они очень тихо и счастливо, без дрязг и «бытовухи». Хотелось бы рассказать ещё об одном художнике, связанном с нашей семьёй, — первом муже Галины Григорьевой Олексе Захарчуке. Очень тонкий и проникновенный живописец, он написал в Конче-Озёрной огромное количество этюдов с натуры. Работал медленно, вдумчиво, находя какие‑то необычные мотивы и точки для рассмотрения, оригинально их компонуя. Остались его прекрасные работы маслом, пастели, из которых вполне можно сформировать отдельную выставку: «Олекса Захарчук в Конче-Озёрной». А теперь — о человеке, сделавшем очень много для меня и Сергея

А. Захарчук. Вид Кончи-Озёрной. Б., пастель. Собрание семьи Захарчук

Алексеевича, — его студенте, моём отчиме, муже Галины Григорьевой Александре Агафонове. В 1970‑х гг. он писал в Конче огромные пейзажи маслом. Глядя вдаль, я видел на лугу два брезентовых зонта и знал: там мои родители… В начале 70‑х на заливных лугах Кончи-Озёрной стали выпасать бычков. При виде

приближающегося стада все бежали кто куда. Наш Сан Саныч никого не боялся. Однажды бычки обступили художника и один из них, положив морду на его плечо, стал лизать холст. «А так даже интересно», — прокомментировал А. А., показывая дома работу. А в моём представлении навсегда сошлось, что значит «как корова языком». № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

47

тема номера

Г. Григорьева и А. Агафонов. 1975

Г. Григорьева. Тихое озеро. Х., м.

48

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

В тех же 1970‑х после одного из вернисажей в Союзе художников, на котором были выставлены писанные в Конче огромные холсты Агафонова, в «Вечернем Киеве» вышла статья, где его назвали украинским Коро. Агафонов и сейчас очень переживает из‑за любых сравнений, но после той публикации навсегда перестал писать маслом с натуры. По прошествии более десяти лет вернулся к работе на пленэре, но писал уже акварелью. Он создал довольно много таких работ, но, к сожалению, они все распроданы и практически не остались в семейном собрании. Когда я уже был достаточно взрослым, А. А. брал меня с собой на этюды, показывал приёмы письма акварелью, объяснял, чтó стоит за отношением к цвету, возможностью работать с открытой краской и водой. Дед оценил эти акварели. Ему нравилось, что Агафонов не идёт слепо за натурой, а сам он, по его словам, так уже не мог. Сергей Алексеевич считал непосредственное следование за реальностью своим недостатком, говорил, что какие‑то вещи можно изменять в соответствии с требованиями композиции, не чувствовать себя рабом натуры. Вообще Сергей Алексеевич был блестящим педагогом. Именно из его мастерской вышли все шестидесятники, самые интересные личности в украинском искусстве. Художники — индивидуалис­ ты, «сектанты», как говорил дед, и, чтобы стать педагогом, нужно, прежде всего, уважать своего коллегу, пусть даже юного и неопытного — не лезть, не назидать, не указывать. Об этом были все разговоры, коим я оказался свидетелем. Когда С. А. учил меня рисовать, мне очень не нравилась его манера. Я не понимал, зачем он делает такие грубые чёрные прямые линии, зачем кладёт такой толстый слой краски. А он говорил: «Ваня, маслом надо мазать, нужно выдавить тюбик белил полностью, до конца, и этот тюбик должен у тебя уйти на небольшую плоскость; работать нужно стоя, как фехтовальщик».

тема

номера

А. Агафонов. На лугу. 1992. Б., акв. 60 × 80 см

Ещё очень многих вещей в тот момент я не понимал, но спустя годы до меня, кажется, дошло главное — что дед не стал меня переламывать, заставлять делать так, как он показывает. Конечно, благодаря этой личности, его обаянию и доброте в нашем доме в Конче-Озёрной собрался своеобразный ареопаг художников. Люди творчества — моя семья, мои родственники, друзья и знакомые друзей приезжали сюда и летом и зимой. Последним годом существования этого места был год взрыва в Чернобыле. Когда произошла трагедия, в Конче остались только мои родители и Сергей Алексеевич. Было очень грустное лето. Дедушка говорил: «Все оставили меня, все разъехались, все испугались». Это был последний год его жизни… Через два года не стало и Виктора Ивановича Зарецкого.

P. S. Печальной оказалась и судьба самого этого мес­ та. С конца 1990‑х его стали активно осваивать какие‑то загадочные новые хозяева. Сначала сломали шлюзы на дамбе, защищавшие озёра от переполнения, потом начали спиливать вековые дубы и осокоры и сознательно заболачивать территорию. Позже протянули трубы из Днепра и засыпали весь

А. Агафонов. Сон фавна. 1976. Б., акв. 50 × 40 см № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

49

тема номера

И. Григорьев. Сумерки. 2010. Х., м. 40 × 40 см

С. Григорьев. Начало осени. 1983. Б., акв. 40 × 50 см

50

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

гигантский луг трёх-четырёхметровым слоем песка, добытого со дна реки. Дожившие до нового времени писатели и их потомки пытались поднять шум в прессе, повлиять на ситуацию, но из этого ничего не получилось. Документы о том, что данная местность является государственным заповедником, бесследно исчезли, а сама территория была переписана какому‑то колхозу в Обуховском районе. Ну, и вдобавок не так давно убили мэра Обухова — Владимира Мельника. Самым ярким памятником «покращення» последних лет является дворец Юры Енакиевского (или Саши-стоматолога, по другой версии) — Межигорье-2, построенное у слияния старинных озёр Кончи и Заспы. Через покрытые песком заповедные луга к этому «храму» проложили трассу, засыпанную строительным мусором бывшего завода «Красный резинщик». И что характерно, работа над удивительным объектом не затихает ни на день, несмотря ни на войну, ни на революцию.

тема

номера

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

«Дворцы» нынешних обитателей Кончи-Озёрной. 2014

Заповедные луга Кончи-Озёрной сегодня. 2014

51

тема номера Михаил Кальницкий

Посёлок Ворзель и его обитатели

Платформа «Ворзель». Фото начала ХХ в.

Характерным порождением «дачного бума», который распространился среди киевлян в начале прошлого века, стал посёлок Ворзель. Многие артефакты, связанные с периодом его создания и расцвета, теперь служат музейными экспонатами. Благоустройство на общественных началах Помимо природных и климатических условий, решающую роль в поиске места для дачного отдыха играло удобное транспортное сообщение с городом. Неудивительно, что прокладка в 1900–1902 гг. новой железнодорожной линии из Киева в направлении Ковеля немедленно отразилась на «перераспределении потока» дачников. На отрезке стальной магистрали, достаточно близком к Киеву, тут же развернулась купля-продажа земельных участков, из которых сформировались дачные посёлки Буча, Ирпень, Немешаево, Немешаево-II (Клавдиево), Тетерев. Среди них оказался и комплекс дач, получивший название от лесного урочища Ворзель. Происхождение этого топонима до сих пор однозначно не установлено; в своей книге «Ворзель. Сторінками столітньої історії» историограф посёлка Александр Соколенко

52

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

перечисляет несколько версий, предполагающих немецкие, славянские и даже ассирийские корни. Застройка дачного посёлка на 34‑й версте КиевоКовельской ветки началась в 1902 г., практически одновременно с пуском поездов по новой линии. Участки располагались преимущественно справа от поездов, следовавших со стороны Киева, — на лесных угодьях помещицы Елены Пеховской, но вскоре стала активно застраиваться и левая сторона. Для удобства дачников была организована стоянка поездов на платформе «Ворзель». Первоначально ворзельский «вокзал» представлял собою лишь вагончик с билетной кассой и дежуркой. Потом был оборудован специальный навес для пассажиров, а после проведения в Киеве Всероссийской выставки 1913 года, насколько можно судить, в Ворзель перенесли деревянные конструкции выставочного павильона железных дорог, из которых и соорудили довольно приличное станционное помещение (утрачено в 1941 г.).

тема

Расписание дачных и пассажирских поездов. 1908 г.

За проезд сюда из города 2‑м классом следовало заплатить 67 коп., 3‑м классом — 38 коп. Месячный проездной билет стоил соответственно 16 р. 75 коп. или 9 р. 50 коп. Специальные дачные поезда курсировали в течение всего сезона отдыха вплоть до 15 октября; по выходным и праздничным дням вводился дополнительный состав. Как и в большинстве дачных посёлков, в Ворзеле действовало «Общество содействия благоустройству дачной местности». Оно было официально

номера

Отчёт комитета Общества содействия благоустройству дачной местности «Ворзель» (1911)

зарегистрировано в 1907 г., хотя совместные акции дачников по наведению порядка в Ворзеле проводились ещё с 1905‑го. Благодаря усилиям Общества поддерживались в пристойном виде поселковый парк и прилегающий к нему пруд, были выстроены небольшая церковь и павильон на базарной площади. На это расходовались членские взносы, целевые пожертвования и дополнительные поступ­ ления — в виде скромной платы за пользование купальней и за право удить рыбу на пруду.

План правой стороны дачного посёлка Ворзель. 1900‑е гг. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

53

тема номера

Дача братьев Зейделей. Фото начала ХХ в.

Альберт Зейдель

Богатые лютеране Так совпало, что в числе дачников Ворзеля оказалось сразу несколько влиятельных представителей лютеранской общины Киева, принимавших деятельное участие в благоустройстве посёлка. Прежде всего, здесь, на правой стороне у самой железной дороги находилась дача многолетнего пастора киевской кирхи, основателя женской лютеранской гимназии св. Екатерины и мужского реального училища Фридриха-Вильгельма Вазема. Возможно, именно его выбор привлёк сюда и других активистов общины, обосновавшихся по соседству. Среди них был, в частности, известный педагог, преподаватель латинского и древнегреческого языков Готлиб Валькер, детищем которого стала первая в городе частная классическая мужская гимназия (преобразованная потом в 7‑ю казённую).

Карл Септер

54

АНТИКВАР

Вплотную к Вазему и Валькеру располагался обширный участок братьев Зейделей. Магистр фармации Альберт Зейдель был владельцем одной из самых популярных аптек на Крещатике, содержал мыловаренный завод на Лукьяновке, возглавлял местное фармацевтическое общество. Его брат Густав состоял председателем Общества евангелической больницы в Киеве. Кирпичное одноэтажное строение на бывшей даче Зейделей существует и поныне, оно радует глаз выразительным оформлением, эффектным классическим портиком с треугольным фронтоном и четырьмя коринфскими колоннами. Едва ли не крупнейшим дачевладельцем Ворзеля был уроженец Ревеля, киевский купец КарлГенрих Септер, торговавший лучшими медикохирургическими, оптическими и физическими инструментами. Карлу Септеру и его супруге Шарлотте принадлежали четыре десятка участков на левой

Бывшая дача Септеров — Уваровых, ныне Ворзельский музей истории и культуры. Фото автора

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

тема стороне посёлка, составлявшие особую местность — «дачу Септера». Здесь был выстроен изысканный коттедж с мезонином и башенкой. Уже в 1910‑е гг. он перешёл к новой владелице — графине Наталье Уваровой (в девичестве Терещенко), дочери известного сахарозаводчика и филантропа Фёдора Терещенко. В советское время бывшее дачное здание Септера приспособили под школу. По счастью, оно сохранилось, и теперь в этих стенах разместился Ворзельский музей истории и культуры. В его экспозиции — старые издания и фотоснимки, материалы к биографиям выдающихся жителей посёлка, предметы дачного обихода и многое другое.

Для отдыха творческих людей Немало участков на территории Ворзеля принадлежало «лицам свободных профессий» — инженерам, адвокатам, литераторам, деятелям искусств. К примеру, одна из дач по правой стороне была собственностью Михаила Бобрусова — гражданского инженера, киевского городского архитектора, участника строительства крытого рынка на Бессарабке. В 1909 г., после смерти Готлиба Валькера, его участок перешёл в собственность Николая Жданова — петербуржца, артиста императорских театров, ставшего зятем крупного киевского предпринимателя Андрея Слинко. Двухэтажная дача Жданова позволяла владельцу ни на день не расставаться с профессией: здесь имелись небольшой зрительный зал, сцена, гримуборные и другие необходимые помещения. Впоследствии это здание использовалось как поселковый клуб. В 1910‑е гг. одной из ворзельских дач владел видный журналист, политический и общественный деятель Василий Шульгин — член Государственной думы, редактор монархической газеты «Киевлянин». В период Гражданской войны он стал идеологом Белого движения, потом эмигрировал, уже в конце Второй мировой войны попал

в руки советской контрразведки и оказался в тюрьме. В дальнейшем, однако, ему вернули свободу, и Шульгин прожил последние годы во Владимире, смирившись с новой властью. А его бывшая дача в Ворзеле теперь служит помещением поселковой сберкассы. Сразу пять смежных участков у границы левой стороны дачного посёлка приобрела легендарная актриса киевского драматического театра «Соловцов» Вера Юренева (Шадурская). Исключительную популярностью принесли ей в начале ХХ века роли в декадентском репертуаре, где впечатление зависело не столько от содержания пьесы и смысла текста, сколько от грациозной пластики, темперамента, модуляций голоса — выразительных нюансов, которыми актриса владела в совершенстве… В спектакле «Слёзы» дошло до того, что персонажи вообще не произнесли ни слова на протяжении почти трёх часов действия, — суть была понятна благодаря движениям и мимике исполнителей, среди которых ведущее место принадлежало Юреневой. Автором этой «драмы без слов» был журналист, литературный критик, поэт, драматург и переводчик Александр Вознесенский (Бродский) — муж

номера

Вера Юренева в спектакле по пьесе С. Пшибышевского «Снег»

актрисы и совладелец ворзельской дачи. Он писал также сценарии немых кинофильмов, в которых снималась его супруга. В середине 1930‑х Вознесенский был репрессирован и выслан в Казахстан. Он умер в 1939 г. в Семипалатинской области, а Юреневой суждено было дожить в Москве до преклонных лет… С Ворзелем связано ещё немало ярких биографий. В посёлок приезжали на отдых многие люди искусства, а украинские композиторы организовали здесь в 1940 г. Дом творчества.

Пруд в Ворзеле. Фото начала ХХ в.

Автор признателен руководителю Ворзельского музея истории и культуры А. Г. Соколенко за помощь в подборе иллюстраций. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

55

тема номера

Боюсь данайцев…

Валерий Гайдабура

В старые времена театральная публика награждала своих любимцев не только овациями, горами цветов и милыми безделушками, но и весьма ценными подарками. Марии Ермоловой, например, в честь 25-летия сценической деятельности преподнесли серебряные венки, золотые подносы и бриллиантовые колье, а Матильда Кшесинская, пользовавшаяся особым расположением царственных особ, удостоилась украшений от Фаберже, роскошного особняка и столь же роскошной дачи… После революции проявления народной любви обрели гораздо более скромные формы, хотя случались и исключения…

Дореволюционная открытка с портретом Анны Борисоглебской

56

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Так, в 1927 году замечательная актриса Анна Ивановна Борисоглебская (1868–1939) получила от украинского советского правительства дачу в Ворзеле. А приурочен был этот подарок к 40-летию её работы в театре. Конечно, небольшой домик неподалёку от Киева не шёл ни в какое сравнение с дачей Кшесинской в Стрельне, но и он ставил актрису в неловкое положение, делая объектом внимания, увы, иногда недоброго. Ведь законом времени было всеобщее равенство — равенство неимущих.

1927 год, совпавший с юбилеем актрисы, стал печальной вехой в истории отечественной культуры. С этого времени внедрявшаяся ранее политика украинизации подверглась жёсткому пересмотру, начались массовые репрессии патриотов, которых отныне называли националистами. За три года до этого в УССР вернулся из Праги основатель первого украинского стационарного теат­ ра Николай Садовский; в 1925‑м сюда переехала и Анна Борисоглебская, в силу обстоятельств пять лет прожившая во Львове. Борисоглебскую приняли в Театр имени Франко (который временно работал в Харькове), где она подтвердила свой статус выдающейся актрисы. Анна Ивановна блестяще выступала в разных ролях, в том числе Татьяны Барильченко в «Суете» И. Карпенко-Карого. Именно в этом спектакле она играла на праздновании 40‑летия своего творчества, когда получила звание заслуженной артистки УССР и необычно щедрый подарок — дачу. В принципе, сам факт подобного дара никак не умалял таланта и значения актрисы, однако о нём пред-

тема

номера

почитали умалчивать. Ведь, демонстрируя своё благорасположение к актрисе, власть неминуемо давала повод для пересудов. В театре помнят фразу, брошенную в адрес Анны Ивановны: «Ну, и штучка!», хотя она такого определения уж никак не заслуживала. Воистину, «боюсь данайцев и дары приносящих»… Неожиданное напоминание о ворзельском доме актрисы я получил из Нью-Йорка. Зная о роде моих занятий, редактор тамошней украинской газеты «Свобода» Левко Хмельковский прислал мне несколько фотографий, попавших к нему из архива Валентины Калин-Магмет — актрисы украинского театра диаспоры, любимой внучки Анны Борисоглебской, Дача А. Борисоглебской в Ворзеле. Фото 1933 г.

Надпись на обороте фотографии: «Чи пам’ятаєте, Ленуля [...], оту плакучу іву коло погріба? Я дуже її люблю, вона розрослася так чудово. Знімок дачі нашої у Ворзелі. Дачники під івою. 1933 р. 20-го вересня».

которую она воспитывала в Киеве до восьмилетнего возраста. На этих снимках запечатлена и сама Анна Ивановна, и её дача. О том, что дом был правительственным подарком, я узнал не сразу, а после того, как обнаружил в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины стенограмму выступления А. Борисоглебской перед коллективом Полтавского театра им. Гоголя, где вскользь прозвучала эта информация. Похоже, юбилярша, гордившаяся этой наградой, лишний раз говорить о ней всё же не стремилась. Спустя время мне стало известно, что по воле актрисы дача перешла в собственность Союза композиторов Украины, созданного в 1932 г. Ещё до войны в усадьбе открыли Дом творчества композиторов, о чём сообщает соответствующая мемориальная доска. С 1991 г. к нашему общему огорчению и стыду всё здесь начало приходить в упадок, и сегодня «стёжки-дорожки» к некогда любимому многими дому вовсе заросли… На нашей творческой и гражданской совести тяжким бременем лежит ещё одна вина: до сих пор ни в Украине, ни в диас­ поре не написана монография, посвящённая корифею украинской дореволюционной и советской сцены, народной артистке УССР (с 1936 г.) А. И. Борисоглебской. А ведь её творчество охватило огромный и сложнейший период в истории нашей страны и нашего искусства. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

57

спецпроект Алексей Зотиков

Ставки' больше, чем жизнь Летом этого года по инициативе Музея Шереметьевых начаты работы по восстановлению Ставчанской усадьбы XVIII в.

58

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

«щоденник

відновлення»

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

59

спецпроект

Взаимодействие с жизнью всецело зависит о степени доверия к ней. Если ты жизни веришь, более того, доверяешь, если побежал цыплёнком за родительской верой в красоту везде и всюду — от выставки скифского золота до витрины киевского ЦУМа с сокровищами морского царя, если поверил в пуговицу с военных полей в отцовой ладони, — всё, значит, поверишь в других и в осмысленность мироздания. И в то, что ты в мире не один, как Мировая Личность, коей всё и заканчивается, и что имеет смысл свой мир людям на память оставить… Таких немного. Они — чудаки, оригиналы, не желающие жить по общему сценарию. Для них вещи — вещие, люди — бесценны, все партии и секты — от лукавого, а только вечное одухотворённое сегодня и живая память — от Бога. Просыпается такой человек, ну, скажем, Алексей Шереметьев, летним утром, а за окном руина сплошная: службы да сараи, запущенный столетний парк, сельская школа, могила братская, Ленин из местного камня деланный с отбитым подбородком посередь двора да село — ещё на памяти живых богатое, а ныне…

Ленино — прекрасное ниоткуда ЛЕНІНЕ (до січня 1924 Ставки) — село в Україні, Радомишльському районі Житомирської області. Населення становить 1170 осіб. Википедия

Фрагмент статуи Ленина, выполненной в 1972 г.

60

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Красный флаг над дворцом Вонсовичей активисты повесили в январе 1918‑го. Потом два года партизанили, отбиваясь от остального мира. После того как народы в Украине сущие старательно поубивали друг друга в 1914–1920 годах, после людоедского голода 1921‑го, вожди ослабили было внешний гнёт на ставчан НЭПом. Но тут главный вождь где‑то там в Москве умирает,

«щоденник

відновлення»

Обломки кирпичей 1792 г., из которых сложен Ставчанский дворец

и ставчане остаются среди зимы 1924 года в новой неизвестности, что с ними сделают дальше. Сельские мудрагели сочли, что имя почившего станет лучшим талисманом от пагубных перемен. «Будем ленинцами», — постановили ставчане. Ох, и защитились … Ещё родной прадед умершего вождя Мошко Бланк тайком поджёг дом собственного кредитора в родном местечке Староконстантинов на Подолии, чтобы не выплачивать долгов. А потом посадил за долги в Житомирский тюремный замок собственного сына. (Об этом свидетельствуют два дела в фонде Правительствующего Сената, которые автор успел прочитать в собчаковском уже Санкт-Петербурге.) Старший брат вождя ответил на дарованные его отцу дворянские привилегии попыткой покушения на дарователя. Законная расправа с братом-клятвопреступником стала основанием для младшего поджечь уже пятую часть всей земной суши. Старые долги империи сгорели вместе с её «культурным слоем». Над оставшимися можно было ставить любые эксперименты — почти никто из них «не помнил родства». Трёхтысячный Воскресенский ставчанский приход был только одной из бесчисленных искорок, взвившихся и погасших в беспамятном небе. Доски храма перекочевали в перекрытия клуба; сруб каплицы над святым колодцем-студенцом в километре от села — провалился. Образ Божией Матери

«Знамение», каждый праздник мучеников Маккавеев носимый крестным ходом к колодцу, уплыл по течению ещё быстрого тогда Тетерева. (Теперь о нём можно лишь прочитать в «Памятной книжке Киевской епархии на 1913 год».) Потом полученный исторический бурелом тщательно проутюжила война с Гитлером — из 700 ушедших на фронт ставчан лежать в чужой земле осталось почти 400. Перемены, большие перемены… * * * Тысячелетний инстинкт землепашца уходит из человека последним; после него остаются только базовые биологические рефлексы. Колхоз «Завет Ленинский» стоял на этом инстинкте ещё несколько лет при Независимости. До середины 1990‑х продолжал лечить детей областной тубсанаторий в панском дворце, а строения прежней двухклассной земской школы до сих пор оглашаются радостными воплями учеников. Через одичавшую панскую усадьбу они гоняют на сельский стадион с ухоженным травяным покрытием — гордостью всего Радомышльского района. Перед братской могилой времён Второй мировой войны ещё видны живые цветы. Но думающему зрителю понятно, что этот день на духовной карте богатых некогда Ставков может оказаться пред-последним. Сначала уходит смысл поступков, потом — душа, а с нею — хоть какой‑то достаток, семейные скрепы и сама жизнь. За ХХ век это № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

61

спецпроект

С 1935 до середины 1990-х гг. в Ставчанском дворце размещался детский противотуберкулёзный санаторий. Фото начала 1980-х гг.

случалось здесь не раз, но, по крайней мере, ещё оставались живы те, кто ПОМНИЛ… Крапива — трава совести. Она кусает за голые ноги легкомысленных гостей, приобщая ожогами к кругу потерянных было воспоминаний. И Шереметьев ведёт путников приобщаться. Первые авгиевы конюшни во дворце уже вычищены. Пустое место помаленьку возвращает себе святость тайны. Теперь здесь, как жемчужину в раковине, нужно неспешно вырастить смысл. Музеи часто мертвят восприятие, а эта типичная некогда на Волынском Полесье помещичья усадьба хочет быть живой и служить всем — хозяевам, гостям, Всевышнему, гению места. Что ж, пройдёмся и мы «с первой намёткой» по гулким комнатам дворца Вонсовичей в радомышльском Ленино, которое мечтает вновь стать Ставками, познакомимся с тенями и призраками этого покинутого места, ведь они так хотят снова воплотиться здесь…

Дикие лебеди над Ставками (Шляхетский зал) Все несчётные ответвления датских выходцев Дуниных — вне зависимости от последующих приставок к фамилии — получили в Речи Посполитой герб «Лебедь». Не были исключением и графы

62

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Дунины-Вонсовичи, нормальные стяжатели «грунтов», как в коронных землях, так и на Волыни. Правда, их старшие родственники по женской линии Проскуры-Сущанские уступали свои ресурсы с неохотой … Проскуры-Сущанские (Сущинские, или просто Проскуры) были одним из старейших полонизованных родов Киевской земли. В «Актах, относящихся к истории Южной и Западной России» есть сведения о том, что киевский земский писарь Фёдор Проскура засвидетельствовал в 1615 году «духівницю» Галшки Гулевичевны Киевскому братству — документ, с которого началась история Киево-Могилянской академии. От Фёдорового сына Ивана и далее свыше столетия Проскуры наследовали номинальную, но почётную придворную должность киевских подчаших (виночерпиев). Они развернулись на Волыни и Киевщине ещё в XVI веке, широко расселись до Хмельниччины в пойме Ирпеня, на Росаве и Роси, отправили своих доверенных «осаживать» сёла в степных займанщинах на Ворскле. Волынь для Проскур была на периферии интересов, но и здесь, как повсюду, они избавлялись от «кровного» с большим скрипом и за большие «пенёнзы», даже если дело касалось любимых родичей. В 1783 году, в правление последнего польского короля и сердечного друга молодой Екатерины II Станислава Понятовского («короля Стася»)

«щоденник

відновлення»

Современный вид дворца (до реставрации)

Тыльная сторона дворца № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

63

спецпроект

План реконструкции Ставчанского дворца

64

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

граф Адам Дунин-Вонсович приобрёл у киевского подчашего Габриэля Проскуры — своего троюродного дяди по линии прабабки Терезы Проскуры-Кулеши — Ставчанский «ключ». (Написанную изящным польским «характером» актовую запись об этом хранит фонд Житомирского земского суда.) Вероятно, ещё в пору Проскур на фундаментах нынешнего Ставчанского дворца стояло некое жилое строение — такое же деревянное, как и местный Воскресенский храм 1740 года «на месте древнейшей церкви». Судя по всему, граф Адам приобрёл не только «маетность» с помещичьим домом и службами, но и унаследовал в качестве «патрона» целую кучу ставчанской «голопузой шляхты» — прежних служебников рода Проскур, обитавших на краю села в своих халупах и своими руками пахавших не такие уж малые наделы. Эти служебники-шляхтичи пережили на берегу Тетерева не одного хозяина ставчанского имения. Знаменитый краевед XIX века Лаврентий Похилевич называет нам имена их прямых наследников — Вагутовичи, Зарембы… Граф Адам Дунин-Вонсович (или просто Вонсович) покупал Ставки в качестве гнёздышка молодожёна. Кроме недвижимости и графских «клейнодов» залогом его статуса в Речи Посполитой был потомственный титул «старосты дзержкувского» (Дзержкув — местечко под Радомом в «коронной» Польше) и придворное звание «шамбеляна Его Королевской Милости», то есть камергера. (Все биографические данные наших героев и их потомков до ХХІ века можно найти в «Большой генеалогии Минаковского» («Wielkiej genealogii Minakowskiego»), существующей и в электронной версии. Супругу пан Адам выбрал тихую и безответную — 20‑летнюю сверстницу Марию Немирович из недальнего имения.

1780–1785 годы оказались для молодых сплошным медовым месяцем. В мире, в Европе и Волынской губернии также царили тишь

«щоденник и стабильность. Пани Мария была мечтательной книгочейкой (чего нельзя сказать о жизнелюбивом графе Адаме) и проводила время за французским романом или вязанием детского приданого у дворцового камина. Очевидно, пока пани готовилась родить старшего — Станислава (в 1785 году), а затем младшенького — Юзефа, Ставчанский дворец приобрёл все те существенные черты стиля волынских поместий 1780‑х годов, которые несёт и поныне: простая двухэтажная постройка из «доморощенного» кирпича с бальным зальчиком в центре второго этажа, короткой входной аллеей и терренкуром по перимет­ ру парка. У главных ворот непременно должна была существовать «кордегардия», где клевали носами старые казаки, вооружённые чем Бог и пан послали. Шляхетский зал хорошо рифмуется с клавикордом или спинетом, гобеленовыми обоями и мебелью «Луи Сэз», латным доспехом в углу и «арматурой» на стене. Порт­ реты предков хозяев более чем желательны (разумеется, копии, хотя надо стремиться к совершенству…). Тут и прошло детство героя нашего следующего зала. Однако только первых пять ставчанских лет жизни маленького Стася Вонсовича были безоблачными. В 1790 году Мария Немирович умерла в родах. Совсем ещё молодой вдовец ударился во все тяжкие, одновременно и ввязавшись в Тарговицкую конфедерацию против «москалей», и рухнув перед победной красотой Анны-Марианны Немирич. (За подробной информацией — снова к доктору Ежи Мареку Минаковскому.) Новая жёнушка графа Адама также была его сверстницей, и фамилии покойницы и новобрачной были странно схожи, но на этом сходство и кончалось. В жилах Анны-Марианны кипела буйная кровь киевско-овруцких магнатов-протестантов Немиричей. Этот род знавал лучшие времена: в период Смуты не было между Киевом и Овручем семьи

відновлення»

Иллюстрации из альбомов Д. П. де ля Флиза (1848–1857 гг.): образцы хат в разных уездах Киевской губернии и крестьянское погребение в Радомышльском уезде

богаче владельцев замков Черняхов и Олевск да ещё сотни сёл и присёлков — Немиричей. Соседи-шляхтичи поговаривали, что Немиричи стали клониться к закату после того, как их самый яркий светоч — Юрий Немирич подписал личную унию с дьяволом. В качестве представителя «лукавого» назывался гетман Богдан-Зиновий Хмельницкий. В начале 1657 года долго сражавшийся против казаков Богдана глава польских войск Киевского воеводства пан Юрий пережил некое мистичес­ кое озарение. Прибыв по первопутку в гетманскую столицу

Чигирин, он буквально вырвал из слабеющей руки Хмельницкого подтверждение прав на все свои имения и признание его первостепенного статуса в богдановой иерархии. Затем как равный с равным спелся с новым гетманом-интеллектуалом Иваном Выговским, написал проект унии со всей Европой против Москвы и сочинил концепцию Великого Княжества Русского — возрождённой Киевской Руси… Если бы не промосковские партизаны, разорвавшие на лоскуты великого прожектёра под Кобыжчей в 1659 году, то победитель московских войск под Конотопом № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

65

спецпроект

Подсобное строение на территории усадьбы

пан Юрий очень далеко бы пошёл… (О том, откуда «украинский мушкетёр» вышел и чего мог достичь, рассказывает в своём исследовании житомирский историк Иван Ярмошик.) Панна Немиричова живо охомутала молоденького графа-вдовца, родив ему малышку Кордулю. Кордуля Вонсович стала единственной наследницей имения Ставки, а мальчики оказались фактически «безбатченками». Но если с братом-погодком Юзефом наследница воевала всю оставшуюся жизнь, то Стась стал её романтическим идеалом, братомзаступником. Когда папулю понесло на восстание Костюшко, и в секвестрованном имении начали то и дело квартировать московские «пешие и конные», Стась Вонсович решил: его герои — Костюшко и Бонапарт. И чем дальше, тем больше первый консул и император занимал мысли пылкого сироты. Стась ещё не знал своей судьбы. Как говорили отцовы крестьяне в Ставках: «Чує щось душа, та мені не каже!»

Анна и капитан (Наполеоновский зал) Берём парижские «Мемуары» Анны Потоцкой и внимательно читаем… …Они встретились в 1819 году в Варшаве, на балу у великого князя Константина Павловича, в тот

66

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

момент главнокомандующего польской армией. Он был скучающим холостяком, отставным полковником Царства Польского. Нерассказанное прошлое распирало его, как пороховые газы — гранату. Он нуждался в слушателе. Сводная сестра Кордуля (по мужу Чайковская) была куда как благодарной слушательницей, но её ревнивый муж с противным именем Прот караулил их за каждым деревом ставчанского парка или посылал восьмилетнего мучителя Ярослава привести мамочку домой. И вот теперь — она! Ослепительная красотка, опытная кокетка, магнетическая светская львица, острая на язык собеседница, умная и глубокая… Внучатая племянница короля Стася по матери, дочь баснословного богача, хозяина 99 замков Литвы Людвика Тышкевича, звезда Вилянувского дворца в Варшаве… Ну, старше на шесть лет. Ну, давно замужем… И за кем? Графом Александром Станиславом Людвиком Потоцким. Трое чудных детишек… А что он, битый-перебитый от Аустерлица до Лейпцига, восемь лет воевавший против царя нынешний полковник его же царской службы, переживший возраст Христа с серой обмороженной щекой польский улан без Польши? Что он может выложить на кон перед этой дивой? Какие у него тузы в рукаве, кроме злосчастного декабря 1812 года, кроме облучка еврейской клеёнчатой кибитки и хриплого дыхания Судьбы Европы за спиной?

«щоденник Судьбу ту звали Бонапартом, корсиканским чудовищем, обожаемым императором. А он, уланский лейтенант Вонсович, был три недели не просто «атташе а-ля мезон» Самого, а самым близким ему человеком в Час Расплаты — час более жуткий, чем Эльба и Святая Елена вместе взятые! Близким настолько, что, когда его сменял мамелюк Рустам, и лейтенант Вонсович запрыгивал под клеёнчатый полог повозки, наступая на ноги то императору, то Коленкуру, Наполеон кивал ему — и он запускал синие руки в холщовые полости, где его ждала пара заряжённых пистолетов со взведёнными курками. Его задача была — стрелять из двух стволов в голову «Сира», если их догонят казаки Платова? Так, с провалами в забытье, он провёл всю дорогу от Сморгони до Дрездена. Облучок-кибитка-пистолеты-постоялый двор-таз с кипятком-бинты на ладони и дальше по кругу… Один только раз сорвал голос — когда убеждал и убедил Сира не поворачивать в замок к пани Валевской, пожалеть государыню и самое бесценное — время. Саксонского короля лейтенант Вонсович поднял с постели чуть ли не пинком — в условленном месте Фридриха Августа ждал Сир. Придворные хватились короля и чуть не ударили в колокола. Ну, как хватились, так и замолкли… Но и Анне Потоцкой из Скумин-Тышкевичей герба Лелива было что рассказать бледнощёкому полковнику Вонсовичу о Наполеоне, о Меттернихе, о любимых Понятовских. Бал разъехался, а они всё говорили, говорили… И — договорились.

Графиня Анна Потоцкая (урождённая Тышкевич)

відновлення»

Граф Станислав Дунин-Вонсович

Анна ушла от Потоцкого, оставив ему всех чад, и через год родила Вонсовичу дочь Матильду. Ещё пару лет спустя, получив положенный ему графский патент, Станислав Вонсович привёз семью в Ставки — место детской любви и взрослой муки — к отцу и сестре. Мачеха была не в счёт: Анна быстро сделала так, что та через день уже не выходила из своей комнаты. Старый граф счастливо кивал, иногда пуская слюнку, общался с помощью слухового рожка и делал Матильде «козу». Наследница Кордуля сначала радушествовала, но потом снохи Анны и для неё стало слишком много… Полковник Вонсович засобирался. В конце концов, после Венского конгресса он и сам обзавёлся именьицем в австрийской Малопольше — в Заторе под Краковом. А почему бы

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

67

спецпроект

68

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

«щоденник и нет? Ведь живёт он и служит в Империи Перемен. Вчерашний супостат, сегодняшний «слуга царю, отец солдатам», а завтра кому присягать? Поляк сердцем, украинский волыняк корнем, «москаль» присягой, литвин братством… Сын Адама. Только через десять лет гений Адама Мицкевича выдохнет зачин шляхетской Илиады, где найдут свой «бессмертный миг» и бригадный генерал — польский повстанец 1831 года Станислав Вонсович на ступенях парижских «Инвалидов», и ещё нестарая, хоть и потускневшая Кордуля под ставчанскими вязами, и её сынок в купальне на Тетереве у Папирни, и Анна Потоцкая-Вонсович над листом воспоминаний в парижском будуаре в начале 1860‑х… Стась Вонсович закроет глаза в 1864 году в Заторе. Анна — в 1867‑м в Париже. Она — хозяйкой блестящего салона, он — уставшим от боёв, но спокойным воякой, не написавшим о своих деяниях ни строчки. Впрочем, ещё при жизни Вонсовича, начиная с 1830‑х годов, посыпались публикации мемуаров его соратников и свидетелей его миссии — Армана де Коленкура, графа Сегюра, мамелюка Рустама (у того в записках Стась стал Воншовичем). Воздала ему должное и мемуаристка Анна Потоцкая — ни словом не обмолвившись об их долгих, таких разных годах…

відновлення»

Интерьер дворца (в процессе реконструкции)

Фрагмент лепнины первой трети XIX в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

69

спецпроект

Наследники и просветители (Земский зал) И вновь обратимся к «Большой генеалогии» Ежи Минаковского, к комментариям прямых и непрямых потомков наших героев на сайте «GENi»… Кордуля Вонсович-Чайковская встретила реформу 1861 года в ставчанском поместье. Ветхий днями старый граф пережил буйную Немиричиху и нашёл себе немку Элеонору — скорее сиделку, нежели супругу. Старик отошёл в мир иной во вполне мафусаиловом веке. Он спал с улыбкой у окна в кресле под пледом, лицом к боковой аллее, и его просто не смогли разбудить. В 1855 году деловая фрау Элеонора продала «милой дочери Кордуле» свою долю в имении, собрала вещички и укатила на перекладных в родной Кенигсберг. Прот Чайковский освободил крестьян ещё до реформы и от скуки стал скоропостижно впадать в детство. В процессе впадения

Учитель с учениками сельской школы с. Ставки. Фото 1907 г.

вспомнил, что он — двоюродный брат самого Садык-паши, неуловимого Михала Чайковского, недавно сдавшегося русским властям. Кузен Прот брал в дрожащие руки ятаган и бухарский щит и изображал перед домашними «братца Михала» — «польского Шамиля», который мутил

Общий вид сельской школы, построенной в 1895 г.

70

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

дунайскую воду в поселениях казаков-некрасовцев и чуть было не поднял на московитов Стамбул… (Всё это позволяет говорить о возможности устроить в будущем Ставчанском дворце «Восточный зал» и включить в его экспозицию «Записки Михала Чайковского (Садык-паши)»,

«щоденник

відновлення»

Оригинальный декор школьного крыльца

опубликованные в восьмом номере журнала «Киевская старина» за 1892 год.) Новые времена расставили на ставчанской шахматной доске новые «фигуры». Cилезский поляк-лютеранин, он же отставной русский майор Бронислав Гасфорт, дальний родич омского наместника, выкупил у Кордули её лес и половину пашни. Ещё одним «гончаровским Штольцем» стал в Ставках капитан фон Йорк. Мода жить с кухаркой коснулась не только «морганатического потомка Ричарда III», но и братьев Ивана и Алексея ЗублевичейЗублевских. Эти шляхтичи-простецы так далеко зашли в народ, что горничные нарожали им детишек… И папашам пришлось после революции пристраивать своих жён замуж за местных селян, чтоб детишки не попали в «лишенцы»!.. И вообще, плодородие ли здешних почв, благорастворение ли воздусей или общая благоприятная конъюнктура империи 1865–1900 годов, а скорее всё вместе взятое вывело пред очи удивлённых потомков многодетные ставчанские семьи. У приходского батюшки отца Димитрия Андреевича Буткевича, своим радением в 1888 году обновившего старую Воскресенскую церковь, детей было шестеро. Конечно, 300 рублей казённого жалованья в год для такой компании было маловато, но «приварок» шёл и от четырёх кусков церковной земли общей площадью в 3 000 квадратных аршин (песочек, но картошечка родила и приносила до 120 рубликов в год) да ещё от треб

в четырёх сёлах и десятке хуторов ставчанского прихода. Тяжелей было 54‑летнему псаломщику Василию Фёдоровичу Войтко с его десятью душами обоего пола на казённых 100 рублей в год. И всех ему полагалось бонусов от казны — медаль за Первую всероссийскую перепись 1897 года. (Обо всём этом сообщает всеведущая «Памятная книжка Киевской губернии за 1913 год».) И всё‑таки явилась пара, совершившая в Ставках революцию Духа! Не было у Ольги Вагненгейм соответствующей «корочки», чтобы детей учить. А призвание было. Двухклассное училище пустовало без педагогов, пытливые глазёнки крестьянских детей горели, но без учёбы и шире — без ОБРАЗОВАНИЯ — из детишек вполне могли образоваться нигилисты и пускатели «красных петухов». А в стране, где даже выгул собачки в Царскосельском парке нужно было визировать у Государя Императора, мадмуазель Вангенгейм поступила вполне креативно: купила шмат землицы у наследников Кордули, сдала её арендаторам, а всё полученное пустила на двухклассное двухэтажное училище… Сама его в 1895 году открыла и преподавала в частном строении, поскольку на школу прав не получила. Глядя, как убивается девица Вангенгейм, к ней в каморку постучался новый хозяин ставчанского поместья — профессор Университета Святого Владимира, светило политической экономии и владелец № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

71

спецпроект

Речка Мыка (приток Тетерева)

либеральной в ту пору газеты «Киевлянин» Дмит­ рий Иванович Пихно. Самородок из крестьян, тогда ещё либерал-идеалист, он сам собирался открыть в имении аграрную школу и ремесленные курсы. В существе Пихно благодарно запечатлелась забота, точно так же вытащившая его в юности в люди. Профессористорик Виталий Шульгин завещал на смертном одре Дмитрию Ивановичу не только основанный им «Киевлянин», но и молодую мадам Шульгину и их общего с нею сына Васю! Сошли в могилу старый Шульгин, за ним в свой час — мадам Шульгина-Пихно, а Вася стал депутатом Государственной думы всех четырёх созывов, политиком, принявшим отставку последнего российского императора. Вместе с Василием Шульгиным в процедуре участвовал председатель IV Государственной думы Михаил Родзянко — родной дядя крупнейшего на 1913 год ставчанского землевладельца Анатолия Николаевича Родзянко — хозяина 978 десятин работавшей (!) земли. (Этого «ставчанского Родзянку» вывел на чистую воду справочник «Весь Киев» за 1912 год в разделе «Землевладельцы Киевской губернии». Теперь осталось подобрать о нём максимально полное архивное досье и, возможно, всплывёт на поверхность целая «родзянковская эпоха» в истории Ставков.) И для нашей истории уже не так важно, что младший Шульгин, перепуганный в революцию 1905 года «красными петухами» благодарных

«крестьян-богоносцев», укрепился в глубоком монархизме, а Дмитрий Пихно вообще возглавил Киевское отделение Союза русского народа. Важно лишь то, что аграрная школа и ремесленные классы в ставчанском имении и дворце успешно функционировали до 1919 года, а школа Ольги Вангенгейм и Дмитрия Пихно работает в своём здании посегодня, выпустив за 119 лет без малого 4 700 учеников.

Пиши поперёк! Однако вернемся к тому, чьим свежим глазом и деятельным умом пользуемся в нашем первом «приближении к Ставкам» — к Алексею Шереметьеву. В компании гостей он входит в бывший дворец (покамест ещё «бывший»). Помещение уже отмыто от продвинутых граффити и духа века сего… В стране чёрт-те что, никто ни за что не берётся кроме «стрелялок», история поворачивает на новый круг… Перемены, перемены, перемены! А он, что он задумал? Неужто рассчитывает на Золотую рыбку в этих Ставках?! Ничего ещё не решено… Кроме главного. И может это главное — в эпиграфе к «451° по Фаренгейту»: «Если тебе дадут линованную бумагу — пиши поперёк!» Хорошо это — научиться хотеть. Но от этой базовой позиции до «научиться делать» не ближе, чем от Ставков до Ленино и обратно…

Старые фото из архива Музея Шереметьевых, современные — Даниила Краснова.

72

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

«щоденник

відновлення»

Дорога в Ставки, вымощенная брусчаткой из житомирского гранита, была проложена через лес в середине XIX в.

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

73

коллеги Виктор Хмельницкий

О Крыме без ностальгии

Ю. Химич. Старая крепость. 1960‑е гг. Б., гуашь

В начальной главе романа П. Загребельного «Чудо» (1968) главный герой, киевский историк, отдыхающий в Ялте, знакомится с московской художницей. Та в минуту смятения показывает ему чистые холсты, сокрушаясь, что не может, как все, писать красивые виды, а ищет какой‑то большой и серьёзной темы. (Симпатии автора и героя, разумеется, на стороне москвички.) К счастью для нас, так думали не все художники, работавшие в Крыму. Подтверждение этому — выставка «Вся правда о Крыме. Пленэрные хроники», организованная галереей «КалитаАртКлуб» и выставочным центром «Хлебня» Национального заповедника «София Киевская» при поддержке галереи «НЮ АРТ» и Фонда культурных инициатив ArtHuss. В четырёх залах бывшей пекарни Киево-Софийского монастыря представлено около сотни работ, выполненных тридцатью украинскими мастерами разных поколений за более чем полвека художественного «освоения» Крыма.

74

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Возможно, кому‑то название выставки («Вся правда о Крыме») покажется поверхностно-про­во­ка­ тивным, более подходящим для острополитического фотопроекта, нежели подборки преимущественно идиллических по настроению зарисовок и этюдов. Однако именно так — как землю с удивительными природными условиями, обилием памятников нескольких великих цивилизаций, когда‑то враждовавших между собой, но окончательно примирённых неумолимым бегом времени, — воспринимали Крым украинские художники. В этой гармонии и состоит

коллеги высшая («вся») правда о полуострове. Остальное — от лукавого. В мире графических листов Юрия Химича мирно сосуществуют античные руины, ханская резиденция, генуэзские крепости, дворцы российских вельмож, неуклюжие бетонные корпуса советских санаториев и скромные татарские мазанки, покрытые красной черепицей. (Последние под ярким крымским солнцем смотрятся не менее эффектно, чем, скажем, колоннада Графской пристани.) Отметим, что на этой выставке зрители смогли увидеть Химича не только как мастера архитектурных пейзажей, но и как автора выразительных зарисовок курортного быта эпохи социализма. В советские годы идеологичес­ ки нейтральный пейзажный жанр становился пристанищем для многих художников, отстаивавших внутреннюю свободу творчества, но не желавших идти на открытый

Г. Сокиринский. Камни, освещённые солнцем. 1956. Б., акв.

конфликт с режимом. В экспозиции круг этих авторов представлен работами А. Глущенко, Г. Неледвы, С. Подервянского,

Б. Рапопорта, Р. Сельского, Г. Сокиринского, А. Файн е р м а н , Т. Яблонской. «Чистый» пейзаж позволял полнее реализовать свои

Р. Сельский. Пляж. 1960‑е гг. Б., гуашь. 32 × 43 см. Частное собрание № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

75

коллеги

Г. Мелихов. Цветёт лаванда. 1961. К., м. Собрание семьи Т. Н. Яблонской

творческие возможности и многим мэтрам тематической картины. Например, Г. Мелихов в этюде «Цветёт лаванда» проявляет себя как тонкий лирик, изысканный колорист. (Интересно, что эту работу мастер выбрал для подарка Татьяне Яблонской в день её 50‑летия.) Среди популярных пленэрных площадок того времени — Бахчисарай, Судак, Ялта, Коктебель, Гурзуф (именно здесь находился Дом творчества Союза художников). Внимательный зритель не может не заметить, как меняется облик Крыма в течение 1950–1960‑х гг. Если на картине Надежды Ком­ паниец-Киянченко, написанной в 1951 г., Гурзуф предстаёт полузаброшенной деревушкой на фоне

С. Подервянский. Бетонные конструкции. 1970‑е гг. Б., гуашь. 53 × 61 см. Собрание семьи художника

76

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

коллеги величественной панорамы гор, то гуаши Сергея Подервянского (сер.

1960‑х — нач. 1970‑х) показывают нам его улочки, наполненные курорт­ никами, обустроенные пляжи. Несколько иной смысл приобретают крымские пленэры в наше время. Непосредственное, эмоционально окрашенное общение художника с натурой становится альтернативой холодному скепсису постконцептуализма, представители которого в основном пользуются не кистью или карандашом, а цифровыми технологиями воспроизведения реальности, манипулируют предметами и образами. Среди тех, кто не поддался медиаискушениям, есть и художники, пришедшие в искусство на рубеже 1980–1990‑х гг. (А. Аполлонов, А. Белюсенко, А. Вакарчук, С. Вовк, Б. Егиа­зарян, К. Корнийчук, А. Придувалова и др.), и те, кто сформировался уже во времена независимости Украины (О. Винник-Штеп, С. Коваленко, В. Сафина, А. Толстухин, В. Шматько и др.). У первых мы видим стремление к основательной переработке натурного мотива, декоративности цвета и обобщённой трактовке формы, что можно объяснить «аллергией» на долгую академическую муштру. Вторых, похоже, интересует более точное воспроизведение реальности. Исключение составляет, пожалуй, лишь Олег Винник-Штеп, мастерски меняющий живописные приёмы. Если в 1950–1980‑е гг. спонсором многих художественных экспедиций выступало государство (через Союз художников), то в 2000‑х организаторами крымских пленэров становятся гостиницы и частные галереи. Несколько таких акций провела и куратор данной выставки Татьяна Калита. До начала непонятной геополитичес­ кой игры вокруг Крыма, затеянной этой весной, ей удалось провести пленэр даже в некогда закрытой для туристов Балаклаве. Хотя одно интернет-издание, шутя, отнесло выставку к разряду событий «ностальгия по Крыму», здесь всё же хочется видеть не тоску по утраченному, а скорее некий промежуточный итог осмысления крымской темы в украинском искусстве.

А. Белюсенко. Тропинка. Из серии «Судакская крепость». 2013. Х., м.

С. Вовк. Корабли и облака. 2011. Х., м. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

77

рынок

Подтверждение подлинности В начале мая в Гааге состоялся первый в мире конгресс по аутентификации в искусстве. О его программе и круге обсуждаемых вопросов рассказывает исполнительный директор «Украинского аукциона антиквариата и произведений искусства „ARSANI“» Николай Зинченко.

— Кому принадлежит идея проведения конгресса?

— Инициатором и организатором выступил председатель международного Фонда аутентификации в искусстве (Authentication in Art foundation, или АiA Foundation), известный эксперт и искусствовед Милко ден Леув. Проходило мероприя-

тие в пригороде Гааги, в Louwman Museum — одном из крупнейших в Европе музеев автомобилестроения. В нём представлено около 250 моделей, причём экспозиция постоянно меняется. Музей частный, он принадлежит Эверту Лоуману, отец которого ещё в 1930‑х гг. положил начало этой удивительной коллекции.

— Насколько велик был интерес к конгрессу?

— Никогда прежде сфера аутен­тификации искусства не собирала такую аудиторию. Мероприятие объединило экспертов разного профиля, представителей многих институций, заинтересованных в совершенствовании профессиональной подготовки специалистов данного направления. Среди участников были историки искусства, музейщики, юристы, дилеры и, конечно, реставраторы. Интересно, что профессия реставратора называется на Западе «conservator», и это довольно точно отражает основную задачу специалиста — сохранить вещь в первозданном виде. А их документ по экспертизе — Written expert opinion report — это изложение точки зрения конкретного человека, не претендующее стать истиной в последней инстанции. Одной из целей конгресса как раз и было создание единой стандартной системы для проведения аутентификации живописных произведений.

— Что подразумевается под аутентификацией?

— То, что у нас вкладывается в понятие «экспертиза». Однако в данном случае его явно недостаточно, потому что поле аутентификации охватывает более широкий круг вопросов. Это не только технологическое и химическое исследование, но и то, что принято называть ёмким словом «сonnoisseurship» — то есть «знаточество». При анализе произведения

78

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

рынок «сonnoisseur» принимает во внимание множество аспектов, тогда как историк искусства, эксперт или оценщик (во всяком случае наш) чаще всего обладает узкой специализацией. Поэтому на Западе делают различие между такими понятиями, как «сonnoisseur», «expert» и «art historian».

— Тем не менее, оценщик должен владеть довольно широким спектром знаний, чтобы выявить факторы, влияющие на ценообразование. Ему нужно учитывать мнение искусствоведов и рыночные реалии, степень сохранности предмета и его провенанс…

— Да, но далеко не все оценщики могут похвастаться такой эрудицией. Если это, скажем, представитель Фонда государственного имущества Украины, мы сами должны предоставить ему необходимые бумаги, а он лишь поставит печать.

— Вернёмся к гаагскому конгрессу. В каком формате он проходил?

— В формате докладов. Выступавшего слушали эксперты и ауди­ тория, потом задавались вопросы, происходил обмен мнениями. В первый день много дискутировали о том, что важнее для результатов исследования — искусствоведческое суждение, основанное на визуальном анализе, или данные технологической экспертизы. Эта проблема поднималась и в докладе, посвящённом Леонардо да Винчи, точнее одной из его работ — «Спаситель мира», долгое время приписываемой ломбардским художникам-леонардескам. В технологическом плане картина имеет незначительные несовпадения с известными произведениями великого мастера, которые, однако, не противоречат его манере. Зато множество других деталей безусловно указывает на авторство Леонардо… Очень интересным был доклад представителя концерна «Даймлер». Его тема — экспертиза автомобилей. Оказывается, их подделывают точно так же, как картины,

Первый в мире шестицилиндровый полноприводный автомобиль в экспозиции Музея Лоумана

и чем больше оригинальных запчастей в машине, тем дороже она стоит. Но, конечно, самое большое количество выступлений касалось живописи — вопросов атрибуции, реставрации, методов лабораторного исследования, подделок… Из общения с дилерами и экспертами я сделал вывод, что заключение о подлинности работы и её принадлежности тому или иному автору должен делать специалист именно по этому автору. Как это оправдывает себя, расскажу на конкретном примере. Когда в нашем аукционном доме появилась работа Анри Матисса, потенциальный покупатель выразил готовность оплатить её экспертизу. Я полетел в Ниццу,

в Музей Матисса, и тамошние эксперты прислали через четыре месяца ответ, что это копия с его акварели. Кроме того, они написали, что с изображённой женщиной художник познакомился на несколько лет позже даты, указанной на листе, и что к ним эта вещь попадает уже в пятый раз! Добавлю, что наш аукционный дом имеет контакты с экспертами не только по творчеству Матисса, но и Ван Гога, с учреждениями и специалистами, которые атрибутируют картины старых европейских мастеров, являясь абсолютными авторитетами в своей области. И точно такими же непререкаемыми авторитетами должны стать знатоки нашей национальной живописи.

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

79

рынок с указанием размера, техники, года создания, информацию об экспонировании на выставках, публикациях, продажах и так далее. Все эти данные необходимо архивировать для пользы теперешнего и будущего арт-рынка, а также для коллекционеров, собирающих произведения определённых авторов. С их же помощью могла бы начаться работа по наполнению каталогов и включению туда принадлежащих им вещей.

— Были ли на конгрессе представители постсоветских стран?

— Из Украины я оказался единственным. Из Моск­вы приехала основатель Института арт-бизнеса и антиквариата Ирина Колосова. Были русскоговорящие сотрудники крупных аукционных домов — Софья Гуревич, работающая в MacDougall’s, Рето Бармет­ тлер из Sotheby’s, лондонский дилер по иконописи Елена Мамфорд. В основном присутствовали специалисты из Западной Европы и США. На конгрессе я встретился с президентом Международной конфедерации антикваров и арт-дилеров, рассказал ему о создании Украинской ассоциации арт-дилеров и антикваров (UADA), устав которой полностью соответствует уставу CINOA. Он сказал, что заинтересован провести с нами переговоры о вступлении в Конфедерацию, и пригласил в Лондон — на очередной съезд арт-дилеров и антикваров. Картина П. Мондриана «Победа буги-вуги» (1942–1944) в Муниципальном музее Гааги

Очень полезной оказалась информация о ка­та­ логах-резоне. Обсуждали, кто должен заниматься их составлением, и решили, что не только специальные фонды, но и непосредственные участники арт-рынка, в том числе дилеры, которые отслеживают появление работ известных мастеров по всему миру.

— Вероятно, иногда они владеют информацией, недоступной музеям и фондам?

— Дело не только в этом. На составление подобных каталогов уходят годы и даже десятилетия. Но если люди, их создававшие, умирают, не передав своё право по включению работ в каталог-резоне другому человеку или институции, возникает серьёзная проблема. Ведь когда такой каталог сформирован, туда больше не может попасть ни одна работа, появившаяся на рынке. Благодаря конгрессу стало понятно, что в рамках нашей национальной Ассоциации арт-дилеров и антикваров уже сейчас нужно создавать специальный фонд, который бы занимался подготовкой каталоговрезоне по украинским мастерам. До сих пор не существует ни одного такого каталога — ни по умершим, ни по и ныне живущим художникам. Подобный каталог должен содержать максимально полную биографию живописца или скульптора, все его работы

80

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

— Входило ли в программу конгресса посещение музеев, крупных галерей, выставок?

— Да. На второй день после окончания дискуссий мы отправились в Муниципальный музей Гааги (Gemeentemuseum). Там проходила выставка «Мондриан и кубизм — Париж 1912–1914», организованная в партнёрстве с нью-йорк­ским Музеем современного искусства. Вначале к нам обратился с приветственной речью мэр города, а затем директор музея представил центральную картину постоянной экспозиции — «Победа буги-вуги». После этого мы осмотрели весь музей, где хранится самая крупная в мире коллекция работ Мондриана.

— Что стало итогом гаагского форума?

— Технические требования-рекомендации к письменным экспертным заключениям и отчётам об аутентичности живописных полотен, разработкой которых занималась рабочая группа «Искусство и закон». Поскольку аутентификация предметов (по 11 пунк­там) рассматривается там как необходимое условие правоотношений, составленные в соответствии с данными требованиями документы могут быть использованы даже в судебных делах. В ближайшее время мы переведём эти рекомендации на русский язык, адаптируем к нашей терминологии и опубликуем на общедоступных ресурсах. Беседовала Анна Шерман

рынок Наталия Шпитковская, директор выставочных проектов Института проблем современного искусства

Art Basel: теория и практика Международная ярмарка Арт-Базель — ключевое событие в мире искусства: именно здесь собираются все, и здесь, помимо огромного выбора современного искусства, лучшее предложение редких на рынке произведений прошлых лет. Для многих художников Арт-Базель стал важной ступенью в их карьере. Так, известный архитектор, скульптор и художник Макс Билл в своё время разрабатывал для ярмарки дизайн выставочных стендов. Здесь можно было видеть Генри Мура и Роберта Раушенберга, мастера кинетической скульптуры Жана Тэнгли и теоретика минимализма Дональда Джадда; Йозеф Бойс регулярно проводил в Базеле свои симпозиумы… За 45 лет работы тут научились предугадывать новые тренды и изменения на арт-рынке. Как только в Латинской Америке повысился интерес к современному искусству, возник Арт-Базель Майями; когда все заговорили об экономическом взлёте стран Азии — открыл свои двери Арт-Базель Гонконг.

И в каждом случае сателлит мгновенно становился популярным. Трудно поверить, но место для крупнейшей европейской выставки было выбрано в 1969 г. на дружес­ кой вечеринке за кружкой пива. Базельские ценители искусства и арт-дилеры сетовали, что в их родном городе нет условий для демонстрации современного искусства, и владелица галереи Трудль Брукнер решила исправить ситуацию. Она обратилась за поддержкой к Бальцу Хильту и Эрнсту Байелеру, которого сегодня называют одним из наиболее влиятельных галеристов ХХ века. Именно его участие в деле стало залогом успеха Арт-Базеля. Начало 1970‑х оказалось подходящим временем для старта: благосостояние людей росло, на рынке

Сектор «Galleries»: стенд Таддеуша Ропака, владельца галерей в Зальцбурге и Париже

82

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

рынок

Сектор «Galleries»: «Дельфин» Д. Кунса на стенде Дэвида Цвирнера, владельца галерей в Нью-Йорке и Лондоне

появились новые коллекционеры. И причина не только в наличии у них достаточного количества денег: доступное для восприятия поп-артовское искусство нашло отклик у тех, кто раньше не переступал порога музеев. Отныне приобретение картин или скульптур уже не было уделом избранных, а стало частью нового образа жизни. Первая ярмарка состоялась в 1970 г. Основное требование: экспоненты и экспонаты должны быть наилучшими. Результат оказался превосходным: в мероприятии приняло участие 90 галерей и 30 издательских домов; его посетило более 16 000 человек, доходы дилеров составили 5,78 млн. швейцарских франков. В 1972‑м Арт-Базелю потребовалось расширить свои площади, чтобы вместить 200 галерей. А через год ярмарка принимала уже 280 участников и 30 000 посетителей. Никакие катаклизмы не могли повлиять на её популярность вплоть до кризисов в 1990 и 2008‑х гг., оставивших свой след, хотя и ненадолго. Выбор экспонентов всегда считался делом неясным и вызывал нарекания. Поскольку в отборочную комиссию, менявшуюся каждые 2–3 года, как правило, входили владельцы крупных галерей, лоббирования чьих‑либо интересов избежать не удавалось. В этом году из тысячи галерей, подавших заявку на участие, отобрали 285. Подобное соотношение наблюдалось и в прошлые годы.

Н. Шпитковская на Арт-Базеле-2014 № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

83

рынок

Сектор «Unlimited»: работа Хулио Ле Парка (представлена галереей «Bugada & Cargnel», Париж)

В 1973 г. ярмарка удивила посетителей масштабной презентацией искусства одной страны. Впоследствии этот выставочный сектор получил название «Feature» («Особенность»). Знаменитые дилеры Лео Кастелли и Эрнст Байелер при участии коллекционера Сидни Джейниса и других представили ретроспективу американского искусства со времён Джексона Поллока. Огромные полотна абстрактных экспрессионистов и художников поп-арта, размещённые в великолепных холлах ярмарки, произвели потрясающий эффект. Нововведение вошло в традицию, и в дальнейшем своё искусство представили Великобритания, Испания, Германия, Франция, Швейцария, Австрия, Израиль, Голландия и Бельгия. С 1974 г. на ярмарке появилась возможность показа «сольных» проектов. Некоторые индивидуальные стенды становились настоящим событием — например, проект швейцарского художника и перформансиста Романа Зингера или работы эксцентричного художника из Аппенцелля, признанного в 90‑х наиболее инновационным на международной сцене. И таких историй немало… Несмотря на коммерческие ориентиры, вклад ярмарки в развитие мирового современного искусства трудно переоценить. Со временем всё более явными становились рис­ ки отсутствия товара — особенно в сегменте эпохи модерна. Предвидя это, руководство Арт-Базеля

84

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

ещё в 1974 г. разработало предложение для тех, кто занимался продвижением молодых художников. Для 50 таких галерей организовали специальный сектор «Новые тренды». Их владельцы — Лео Кас­ телли из Нью-Йорка, Илеана Зоннабенд из Парижа, Энцо Спероне из Турина, Рене Блок из Берлина, Джанфранко Верна, а также Рене и Морис Циглер из Цюриха позже сыграли заметную роль в мире искусства. Через пять лет открылся ещё один сектор — «Перс­ пектива». Шестнадцати молодым художникам выделили стенды по 25 метров, чтобы они представили широкой публике и сообществу коллекционеров свои работы. В число дебютантов попали Джон Армледер из Женевы, британский скульптор Тони Крэгг (будущий победитель премии Тёрнера), швейцарский «дуэт» Дэвида Вайса и Петера Фишли (получивший «Золотого льва» 50‑й Венецианской биеннале), фотографы Астрид Кляйн и Беат Штройли, канадская группа «General Idea». Когда цены на произведения современных авторов стали стремительно расти, интерес к искусству дополнился мотивом выгодных инвестиций. Основания для этого, несомненно, были, ведь 80‑е ознаменовались рекордными на то время продажами: в 1984 г. работа немецкого неоэкспрессиониста Георга Базелица ушла за 300 000 немецких марок, а в 1989‑м другую его вещь купили уже за 1,6 млн. Тогда это

рынок

Сектор «Parcours Night»: работа Евы Ротшильд «This and This and This» (представлена галереей Евы Презенхубер, Цюрих)

сочли бумом, который скоро пройдёт, но мы‑то знаем, сколько платят за современное искусство сегодня… В 90‑х на ярмарке появился ещё один сектор — «Statements» («Заявления»). Это пространство для самостоятельных проектов авторов, двое из которых ежегодно удостаиваются «Baloize Art Prize». По сложившейся традиции швейцарская страховая группа «Bâloise» выкупает отмеченные произведения и передаёт их в дар Музею современного искусства Фонда Людвига в Вене и Гамбургскому Кунстхалле. В 1994 г. Швейцарская Банковская Корпорация учредила специальную премию для авторов видео, документальных фильмов и перформансов, которые также входят в постоянную программу ярмарки. Сегодня здесь в основном показывают работы о художниках или созданные художниками. В 2012 г. на Арт-Базеле демонстрировался фильм Марины Абрамович «В присутствии художника» и лента Захари Хайнцерлинга «Милашка и боксёр», получившая в 2013 г. приз за лучшую режиссуру на фестивале независимого кино «Сандэнс» и номинировавшаяся в 2014‑м на «Оскар» среди документальных фильмов. С назначением в 2000 г. директором Арт-Базеля Сэма Келлера, там произошли важные изменения. Была создана платформа «Unlimited» — новое выставочное пространство в 10 000 м2, дававшее возможность показывать значимые работы без каких‑либо ограничений, что по сути приравняло ярмарку к музею.

А сектор «Parcours» позволил художникам реализовать свои идеи непосредственно в городской среде. В 2008 г. Келлер возглавил фонд Байелера с потрясающей коллекцией и одним из наиболее посещаемых музеев Швейцарии. Его преемник Марк Шпиглер сумел не только справиться с кризисом, но и расширить географию ярмарки. В нынешнем году в Арт-Базеле участвовало 285 галерей (в том числе 24 новых) из 34 стран, представивших 4 000 художников. За шесть дней на ней побывало рекордное количество посетителей — более 92 000. В выставочных лабиринтах можно было встретить не только известных частных коллекционеров, но и представителей Центра Помпиду, музеев Гуггенхайма и Уитни, музеев современного искусства Лос-Анджелеса, Варшавы и других городов. Сектор «Statements» с 14 участниками переехал теперь поближе к основным галереям. Премию в размере CHF 30 000 получил шведский художник Джон Ског. Сектор «Unlimited», курируемый Джанни Йецтером, представил 78 амбициозных проектов, в которых участвовали и молодые, и именитые художники — Карл Андре, Энтони Каро, Брюс Науман. В секторе «Feature» кроме прочего можно было видеть работы из серии «Память времени» (2012) звезды прошлогодней Венецианской биеннале Синро Отакэ, а также инсталляцию Такэ Нинагавы № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

85

рынок

Сектор «14 Rooms»: перформанс Д. Хёрста «Близнецы», впервые показанный в Кёльне в 1992 г.

и Берил Корот «Дахау» (1974), выставлявшуюся в Тейт Модерн в Лондоне. Для любителей «живого искусства» в отдельном выставочном пространстве под названием «14 комнат» кураторы Клаус Бизенбах и Ханс-Ульрихт Обрист представили знаковые работы Марины Абрамович, Эда Аткинса, Демиэна Хёрста, Йоко Оно, Тино Сегала и др. Самые громкие продажи, как и ожидалось, обеспечили брендовые имена: автопортрет Э. Уорхола ушёл за $ 35 млн., одна из работ Д. Хёрста (1992 г.) — за $ 6 млн., стальной дельфин Д. Кунса — за $ 5 млн., скульп­ тура Й. Бойса — за $ 2 млн. Пользовались спросом и работы Базелица: его деревянный колос («Folk Thing Zero», 2009) обошёлся покупателю в $ 2,3 млн.,

86

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

а картина «Эдвард перед зер­калом» — в $ 3 млн. С течением времени меняется не только искусство, но и коллекционеры. Хорошие работы теперь редко приобретаются случайно или по принципу «нравится — не нравится». Ветеран АртБазеля Доминик Леви рассказала, что ещё до начала ярмарки ей позвонило более 50 потенциальных покупателей. Именно с её стенда за $ 6,8 млн. ушла инсталляция Гюнтера Уэкера, пополнившая коллекцию одного из европейских учреждений. Американский галерист со стажем Дэвид Нэш отметил также, что акцент всё более переносится на «модное современное искусство», но это не помешало ему продать две фотографии Андре Кертеса, сделанные в мастерской Пита Мондриана, за $ 100 000.

Лондонская «Pace Gallery» половину стенда отвела Ли Юфаню, капитализируя тем самым успешную выставку корейского художника в Версале. Его произведения, оценённые в $ 375 000 и выше, разошлись очень быстро. Галерея «Victoria Miro» продала за $ 800 000 работу не теряющей популярности Яёи Кусамы и реализовала все композиции Идриса Хана, которого активно продвигает по всему миру. Единственный украинский автор, замеченный на основной площадке ярмарки, — Лада Наконечная. Берлинская «Galerie EIGEN+ART», принимавшая нашу художницу в Германии, выставила её графику рядом с работами Нео Рауха. Киевская галерея «Pete-Art» показала работы Макса Витыка на SCOPE — ярмарке-сателлите Арт-Базеля. Стартовавшая восемь лет назад, она была задумана как «инкубатор» для молодых художников и галерей, площадка для демонстрации инновационных арт-идей. В 2014‑м в SCOPE участвовало 75 галерей, расположившихся на 4000 м2. В следующем году её планируют провести в новом конференц-холле площадью в 60 000 м2. Не исключено, что такое вни­ мание к SCOPE вызвано растущей популярностью других ярм а р о к « м ол о д о г о и с к ус с т в а » в Базеле — LISTE (организована в 1996 г.) и VOLTA (2004 г.). Последняя отметила свой 10‑летний юбилей в стенах недавно отремонтированного Markthalle. Среди 68 её экспонентов была и «Dymchuk Gallery» c работами Игоря Гусева (из серии «Платформы вечности» и «Рыцари революции»), Василия Цаголова, Арсена Савадова из цикла «Донбасс-Шоколад». Многие из этих вещей приобрели сейчас новое звучание. Хочется надеяться, что с изменением ситуации в Украине наконец‑то исчезнут остатки «железного занавеса», и наши художники станут ожидаемыми и востребованными на самых важных событиях в мире искусства.

рынок Сектор «Galleries»: стенд «Lisson Gallery» (Лондон, Милан)

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

87

аукционы Новая рубрика журнала «Антиквар» представляет обзор топ-лотов мировых аукционов от международного онлайн-проекта «АНТИКВАРИАТ-АРТ»

30 июня аукционный дом Sotheby’s провёл в Лондоне вечерние торги «Contemporary Art». Борьба коллекционеров разгорелась за триптих Фрэнсиса Бэкона, посвящённый Джорджу Дайеру — человеку, с которым художника в течение десяти лет связывали самые близкие отношения. Итоговая цена лота значительно превысила эстимейт (£ 15–20 млн.) и достигла £ 26,7 млн., что стало рекордом для малоформатных триптихов Бэкона (предыдущий рекорд составлял

http://antikvariat-art.ru

£ 23 млн.). Кроме того, данное произведение оказалось самым дорогим из проданных в тот вечер. «Три этюда к портрету Джорджа Дайера» написаны в 1964 г. Вероятно, они стали первой картиной, при создании которой Бэкон использовал снимки легендарного фотографа лондонской богемы Джона Дикина. Триптих ни разу не выставлялся на аукционы и очень редко появлялся на выставках. Последние 40 лет он находился в частной коллекции.

Сразу 17 ценовых рекордов было установлено 9 июля на аукционе Sotheby’s. Один из них связан с продажей рисунка Сандро Боттичелли с изображением святого Иосифа. Лот ушёл с молотка за $ 2,3 млн. (при эстимейте $ 1,7–2,6 млн.), и это самая высокая цена, заплаченная когда‑либо за произведение великого мастера на бумаге. Эксперты считают, что рисунок, сделанный коричневыми чернилами и чёрным карандашом в 1480‑х гг., является единственным сохранившимся наброском к одной из картин Боттичелли. Всего до нас дошло 12 его рисунков (помимо альбома с иллюстрациями к «Божественной комедии»), из которых только «Сидящий святой Иосиф» до сих пор остаётся в частных руках. Добавим, что проданное произведение входило в коллекцию Барбары Пясецкой-Джонсон, одной из богатейших женщин планеты, скончавшейся в прошлом году. Четверть века назад она купила этот рисунок за $ 88 тыс.

88

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

аукционы На торгах аукционного дома Bonhams 23 июня всеобщее внимание, как и ожидалось, привлёк неизвестный ранее натюрморт Поля Гогена «Букет роз» (1884). Картина, проданная за £ 902,5 тыс., относится к раннему периоду творчества художника. Когда она была написана, 36‑летний Гоген всё ещё работал брокером в Копенгагене, но уже через год он решил расстаться и с Данией, и со своей семьёй, и с прежней профессией, чтобы всерьёз заняться живописью. В 1880‑е он создаёт немало натюрмортов, в том числе цветочных, среди которых и «Букет роз». Специалисты предполагают, что полотно было подарено Гогеном одному из руанских политиков и видят в жёлтых розах традиционный символ дружбы. Вторым по цене стал пейзаж Огюста Ренуара «Оливковые деревья», оценённый в £ 250–350 тыс. и проданный за £ 446,5 тыс. Художник написал его в 1909 г. в деревушке Кань на юге Франции, куда переехал за два года до этого и где провёл остаток своей жизни. Ещё одним топ-лотом аукциона стала скульптура Сальвадора

Дали «Леди Годива с бабочками». В ходе торгов её цена поднялась до £ 302,5 тыс., что на £ 52,5 тыс. больше нижнего эстимейта. Дали говорил об образе леди Годивы (англо-саксонской графини, которая по легенде проехала обнажённой по улицам Ковентри ради того, чтобы её муж снизил

непомерные налоги для подданных) как одном из своих любимых. По замыслу автора его скульптура должна была прославлять женственность и чувственность, сама леди Годива воплощать земную красоту, а бабочки символизировать красоту небесную.

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

89

аукционы

90

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

аукционы Состоявшиеся 8 июля в Лондоне торги «Искусство старых мастеров и британская живопись» принесли аукционному дому Christie’s £ 44,9 млн. Топ-лотом стала картина Франческо Гварди «Венеция, залив Сан-Марко, Пьяцетта и Дворец дожей», купленная в начале XIX в. бароном Джеймсом-Эдуардом де Ротшильдом, а затем передававшаяся по наследству его потомкам. В последний раз картину представляли публике в 1954 г. в Брюсселе на выставке венецианской живописи. Эксперты оценили полотно Гварди в £ 8–10 млн.; новому владельцу оно обошлось в £ 9,88 млн. Второй самой дорогой картиной аукциона стала «Святая Пракседа» Яна Вермеера Делфтского, которая ушла с молотка за £ 6,2 млн., превысив на £ 200 тыс. нижнюю границу эстимейта. Это самая ранняя из известных работ великого голландского художника: Вермеер написал её в 1655 г., когда ему было 22 или 23 года. Предположение о том, что «Святая Пракседа» принадлежит кисти Вермеера, впервые было высказано в 1969 г. Потом эксперты усомнились в подлинности картины, но в 1986 г. она была окончательно включена в свод произведений художника. Его авторство подтверждают и результаты недавней экспертизы, проведённой Рейксмузеумом совместно с Амстердамским свободным университетом. «Святая Пракседа» является одной из двух картин Вермеера, хранящихся ныне в частных собраниях.

До продажи на июльских торгах она находилась в коллекции уже упоминавшейся нами Барбары Пясецкой-Джонсон.

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

91

клуб Елена Корусь

Киевские пляжи и киевские пляжницы

Труханов, Гидропарк, Десёнка… Вот уже почти сто лет столичные пляжи в пойме Днепра служат любимыми местами летнего отдыха киевлян и неизменно привлекают внимание фотографов, художников-карикатуристов, живописцев и скульпторов.

92

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

клуб «Пляжницы» Ольги Рапай на Десёнке. Фото Е. Корусь

№ 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

93

клуб

В. Борисовец. Киевский пляж как он есть, или Как киевляне пользуются солнцем, водой и воздухом (почти с натуры). 1927

Пляж на Трухановом острове. Воспроизводится по: Н. Ф. Козловський. Київ та кияни. — К., 1969

94

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Кто бы мог подумать, что киевские пляжи стали популярными благодаря иностранцам. Как утверждают историки-киевоведы, в 1918 г. немецкие оккупанты приспособили Труханов остров для досуга, расчистив берег, поставив скамейки и кабинки для переодевания. Конечно, общественные «купальни» существовали в Киеве и раньше. В конце XIX в. они находились в районе современного Речного вокзала, были разделены на два класса и в соответствии с этим имели разную степень обустроенности. Однако именно немцы во время Первой мировой войны сделали отдых на Днепре массовым. Сохранились архивные фотографии, где рядом с принимающими солнечные ванны людьми запечатлены немецкие солдаты в униформе. На снимках начала 1930‑х гг. можно видеть специальные деревянные мостки для причаливания лодок с пляжниками, которые курсировали между островом и лодочной станцией, находившейся на Подоле в районе улицы Спасской. Уже тогда сценки «из жизни отдыхающих» привлекали внимание местных художников. На юмористическом рисунке В. Борисовца «Киевский пляж как он есть, или Как киевляне пользуются солнцем, водой и воздухом (почти с натуры)» (1927) изображены разделённые колючей проволокой платный и бесплатный пляжи. Первый пустует, второй переполнен, ведь здесь отдыхающим (среди которых есть даже нудисты) предлагают и с вышки попрыгать, и сделать фото на память, и подкрепиться домашними пирожками с чаем. А рядом со всеми этими прелестями — драка пьяных хулиганов и печальные последствия потребления «не отруйного» мороженого… Опубликованные в последние годы фотографии 1918–1950‑х гг. свидетельствуют о том, что в летнее время Труханов остров становился по‑настоящему курортной зоной. Приезжие завидовали киевлянам, что те в выходные или после работы запросто могут за какие‑нибудь полчаса-час добраться до реки, в своё удовольствие поплавать и понежиться на тёп­ лом песочке. С Крещатика на Центральный пляж горожане попадали, спустившись по лестнице к памятнику Магдебургскому праву, откуда была организована лодочная переправа. Со строительством в 1957 г. Пешеходного моста всё стало значительно проще, и в иные дни на Трухановом острове буквально яблоку негде было упасть. После открытия в 1965 г. водно-развлекательного комплекса «Гидропарк», не менее популярным местом отдыха стала Предмостная слободка. Но и это не всё, ведь ещё были пляжи Наводницкого парка им. В. М. Примакова, Русановки, Вигуровщины и Наталки (современная Оболонь). В 1950–1970‑е гг. их посещаемость была феноменальной. Пляжи считались гордостью города и местной достопримечательностью. Сделанные там в разгар сезона снимки непременно включались в фотоальбомы по Киеву. Возможно, именно массовая популярность перечисленных нами мест отдыха подвигла замечательного художника и театрального декоратора Александра

клуб

Мостик в Гидропарке. Воспроизводится по: Н. Ф. Козловський. Києве мій. — К., 1977

Хвостенко-Хвостова пополнить свою серию киевских видов изображением Центрального пляжа. Его тщательно исполненные панорамы городских площадей и улиц сохранили для истории архитектурный облик столицы 1950‑х гг., который, увы, за 60 с лишним лет неузнаваемо изменился. Как изменилась и запечатлённая на полотне панорама Старокиевской горы, где ещё нет ни Речного вокзала, ни заново возведённой церкви Рождества Христова, ни фешенебельных отелей, закрывающих собой арки фуникулёра. Пляжной теме посвящено и несколько картин Владимира Иосифовича Беляка, автора живописной серии «Киев» («Киев.

А. Хвостенко-Хвостов. Киев. Пляж. 1954 № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

95

клуб

В. Беляк. Киев. Труханов остров. Центральный пляж. 1974. Коллекция галереи «Nostalgie». Фото Д. Краснова

О. Жникруп. Купальщица. 1963. Фото С. Переводова

96

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Гидропарк. Венецианская протока»,1970; «Киев. Труханов остров. Центральный пляж», 1974). В отличие от А. Хвостенко-Хвостова, он выбрал более уединённое место Труханова, откуда сквозь тонкие прибрежные деревья просматривается Пешеходный мост. В обзоре произведений, связанных с пляжным отдыхом, нельзя не упомянуть фарфоровые статуэтки киевских скульпторов Ольги Рапай и Оксаны Жникруп. По ходу заметим, что в сравнении с классической для искусства всех времён темой ню, пляжные сюжеты не нашли широкого отражения в отечественной фарфоровой пластике. Ими заинтересовались, пожалуй, ещё художники Рижского (Э. Эллер) и Краснодарского фарфоровых заводов (В. Мельник, Э. Гаранько). Пляжницы Оксаны Жникруп и Ольги Рапай необыкновенно выразительны. В этих фигурках воплощён образ горожанки рубежа 1950– 1960‑х гг., ощутившей себя чуть более свободной, эмансипированной, модной. В них чувствуется дух времени, дух перемен, пришедших в жизнь

клуб и в искусство вместе с хрущёвской оттепелью. Женственность и красота были лейтмотивом творчества обеих художниц, воплощавшимся ими в образах артисток, балерин, литературных героинь. Купальщицы Оксаны Жникруп лиричны, задумчивы, погружены в тихое созерцание. Передаче этого состояния способствует обобщённая лепка фигур. Особенно красив обтекаемый силуэт девушки со струящимися светлыми волосами (композиция «У воды»). Хотя сама художница отдыху на Днепре предпочитала Черноморское побережье Кавказа, время от времени она посещала и киевские пляжи. В семейном архиве сохранилось немало снимков, сделанных на Трухановом острове. На одном из них Оксана Жникруп запечатлена на излюбленном фотографами фоне панорамы правого берега, на другом — во время занятий гимнастикой. Что тут скажешь: и правда, стройна, как берёзка! Несколько дерзкой для своего времени выглядит серия сувенирных фигурок Ольги Рапай под названием «Пляж» (1959). Наблюдательный скульптор представляет нам пляжниц «во всём разнообразии» — брюнеток и блондинок, худых и полных, юных и бальзаковского возраста. Каждая из пяти её героинь — индивидуальность,

О. Жникруп. У воды. КЭКХЗ, 1962. Фото Е. Корусь

О. Жникруп на пляже Труханова острова. 1960‑е гг. Архив Л. Лозовой № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

97

клуб

демонстрирующая свой нрав с помощью костюма, позы, жеста. Дама в шляпе застенчива, а откинувшаяся назад и подставившая лицо солнцу блондинка, наоборот, раскрепощена. Лежащую на животе девочку автор наделила беспечностью, модницу в очках и косынке — самоуверенностью, а над жующей яблоко тостушкой она явно подтрунивает. Вообще, рисовать шаржи Ольга Рапай была не прочь, что подтверждает её альбом карикатур на коллег по фарфоровому цеху КЭКХЗ (архив Л. Лозовой). В нём остроумно показаны и производственные моменты, и эпизоды поездок на уборку свёклы, в творческие командировки или отпуск. На одном из рисунков, созвучном нашей теме, Ольга Рапай изобразила себя и своих подруг — Оксану Жникруп и Сусанну Сарапову, отдыхающими на морском побережье.

О. Рапай. Серия «Пляж». Киевский, Коростенский, Полонский фарфоровые заводы, 1959 . Фото Е. Корусь

98

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

клуб

О. Рапай. Рисунок из альбома карикатур — «С. Сарапова, О. Жникруп и О. Рапай на морском побережье». Архив Л. Лозовой

Будто на манекенах демонстрирует художница на фарфоровых пляжницах различные модели солнечных очков, шляпок, купальных костюмов, которые в авторском и тиражном исполнении разными заводами (КЭКХЗ, ПЗХК, КФЗ) имели несколько вариантов дизайна и росписи. И это неудивительно, ведь тема женской моды была близка мастеру: О. Рапай некоторое время состояла в художественном совете Общереспубликанского дома моделей обуви и на общественных началах читала лекции на семинарах творческих работников лёгкой промышленности Киева. К тому же, вместе с подругой Оксаной Жникруп она увлекалась шитьём: Оксана рисовала эскизы, а Ольга шила. Заметим, что купить красивый качественный купальник в те времена в СССР было очень трудно, и многие женщины самостоятельно выходили из положения,

Вкладыш Московского дома моделей в «Каталоге моделей одежды» (Киев, 1963) № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р

99

клуб Пляжные модели из летнего номера журнала «Одивани» (Прага, 1965)

100

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

клуб вооружившись выкройкой из журнала мод. Сначала, впрочем, нужно было эту выкройку найти. В советской периодике интересные модели встречались разве что в прибалтийских журналах «Rigas Modes» и «Siluett». Иногда удавалось «добыть» переводные издания стран бывшего соцлагеря — чешский «Одивани» или болгарский «Божур», на которые существовала лимитированная подписка. Киевские модельеры, похоже, не уделяли особого внимания пляжным нарядам, а потому в наших журналах проще было встретить вкладыш Московского дома моделей, нежели разработки киевских художников. Дочь Оксаны Жникруп вспоминает, что отечественные ситцевые купальники с обычной грубой резинкой были тогда не в почёте у девушек. И они предпочитали покупать модные модели на контрабандном рынке неподалёку от Одессы, известном сегодня как «7‑й километр». Стоит ли говорить, какие деньги платились за эти вещи… В наши дни рассказы о приключениях, связанных с приобретением «сногсшибательных» очков, босоножек или купальников, могут вызвать лишь улыбку. Теперь всего этого у нас вдоволь, а вот за чистым воздухом и красивыми пейзажами приходится ехать далеко — порой гораздо дальше, чем на пресловутую толкучку под Одессой…

Страница из журнала Таллинского дома моделей «Siluett» (1967)

Вид на Речной вокзал с Труханова острова. Воспроизводится по: Н. Ф. Козловський. Київ та кияни. — К., 1969

Автор благодарит Л. Лозовую, М. Листровую, Р. Скударя и Л. Романюк за предоставленные материалы. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р 101

клуб Михаил Кальницкий

Справочник для дачников О дачной жизни киевлян в начале прошлого века мы узнаём не только из мемуаров или разрозненной газетной хроники: сведения о ней собраны воедино в малоизвестном издании 1909 г., которое есть и в моём собрании. Иллюстрированная книжица объёмом около 200 страниц в картонном переплёте так и называется — «Дачник» (с подзаголовком «Дачные местности вблизи Киева»).

Обложка и титульный лист справочника «Дачник»

102

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Издание это подготовлено киевским предпринимателем Филиппом Львовичем (Липой Лейбовичем) Иссерлисом. Вероятно, он посчитал, что насыщенная жизнь дачных посёлков и немалый спрос на загородные участки гарантируют интерес к справочной литературе такого рода. Продажная цена книги составляла 80 копеек (на те времена не так уж мало, хотя для большинства дачников эта сумма не превышала цены пригородного железнодорожного билета туда и обратно). К освещению вопроса издатель подошёл весьма ответственно. Помимо начального очерка «Город и дачи», раскрывавшего причины «дачного бума», была помещена информация практически о каждом из комплексов для отдыха под Киевом — Святошине и ПущеВодице, Дарнице и Тетереве, Ирпене и Боярке, Буче и Ворзеле… Прилагались планы посёлков и списки владельцев участков, данные о почтовой, телеграфной, телефонной связи, медицинском обслуживании, сведения о примерной стоимости отдыха и тарифы на проезд. Значительный объём занимал «хозяйственный отдел», где содержались «краткое руководство по садоводству, цветоводству и огородничеству», рецепты и способы приготовления мороженого, варенья, наливок и прохладительных напитков, образцовые проекты дачных построек и даже описания летних игр на свежем воздухе. Наконец, вниманию читателей были предложены перечни фирм и магазинов, торгующих нужными для дачников вещами (к ним составители отнесли, в числе прочего, гамаки, велосипеды, граммофоны, непромокаемую одежду и противопожарные принадлежности), а также реклама и многочисленные объявления о купле-продаже или аренде дач.

клуб В предисловии от издателя Иссерлис пишет: «Мы решили ежегодно перед началом каждого дачного сезона выпускать специальную справочную книжку „Дачник“, посредством которой, мы надеемся, каждый сумеет быстро ознакомиться со всеми местностями, выбрать себе летнее местожительство и нанять подходящую дачу; наряду с этим книжка наша должна служить полезным справочником в течение всего сезона. Нет никакого сомнения, что в таковом издании давно чувствуется необходимость. Конечно, задавшись целью служить широкой массе дачников, мы не можем не сознаться, что наша задача не из лёгких и, быть может, настоящий выпуск „Дачника“ далеко ещё не удовлетворит всех наших читателей. По опыту мы хорошо знаем, что в первом выпуске серьёзного издания неизбежны те или иные пробелы и даже ошибки. Конечно, с течением времени пробелы пополнятся и ошибки исправятся. Для этого мы покорнейше просим общество прийти нам на помощь и, не стесняясь, указывать наши недостатки. Указания и личные мнения каждого нашего читателя нам очень дороги и будут приняты с благодарностью». У издателя, к слову, были в ту пору обширные планы. Наряду с «Дачником» фирма Филиппа Иссерлиса выпустила более капитальный ежегодник на 1909 г. под названием «Весь Киев в кармане». Он содержал подробную информацию обо всех городских учреждениях, домовладениях, торгово-промышленных фирмах и, по сути, дублировал уже устоявшиеся на книжном рынке справочники «Весь Киев» и «Календарь», однако Иссерлис предполагал «переплюнуть» их компактным форматом. Его жена Мария Иссерлис, между тем, анонсировала ежеквартальный журнал-альманах «Друг женщины» с разнообразными статьями, посвящёнными прекрасному полу, медицине, домоводству,

а также рисунками последних мод в приложении. Увы, намерения Иссерлисов не осуществились. Если «Весь Киев в кармане» ещё продержался года четыре, то спрос на «Дачник», похоже, не оправдал надежд, — потенциальные дачники при осмотре участков предпочитали всё же доверять собственным глазам, а не печатным рекомендациям. Издание 1909 г., насколько можно судить, оказалось единственным. Однако это не уменьшает его ценности в наши дни, поскольку небольшая книга сохранила для потомков любопытные сведения о летнем времяпровождении многих киевлян. Вот, к примеру, одна из летних игр, описанных в справочнике «Дачник». Называется она «Союзники»: «Эта игра занимательна для мальчиков и девочек. Один из игроков здесь преследуется другим, положим, лисица собакою. Играющие становятся в несколько рядов один за другим. Например, при 14 игроках можно образовать три ряда по четыре игрока в каждом. Они подают, каждый своему соседу, руку. Когда все опустят руку, сделают поворот налево и снова подадут руку соседу, то из трёх рядов по четыре игрока образуются четыре ряда по три игрока, а из продольных проходов — поперечные. Такой поворот налево с переменою рук при начале игры повторяется раза два по команде „кругом!“. Затем начинается охота. Лисица пробегает через один ряд вперед, через другой назад; преследователь за нею. Как только беглец крикнет: „кругом!“, все поворачиваются, и тотчас же расположение заборов становится совсем иным. Так как ловец не вправе прорывать ряды, когда руки опять сомкнулись, и не может пятнать поверх рук защитников, то его задача не из лёгких, и проворная лисица своевременною переменою, к общему удовольствию, умеет причинить собаке немало хлопот». № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р 103

клуб

Олег Сидор-Гибелинда

Рекреации с перверсиями Курорты по правилам бонтона ругают. Одновременно всячески туда стремятся… а потом уже вяло по‑ругивают в кругу млеющих от зависти соседей, которые сами на курорт попасть не сподобились. Чахлые прелести советских здравниц общеизвестны. Им бодро противопоставляют образцовокомфортные условия курортов старорежимных и зарубежных. Так ли это? Классическая литература не разделяет обывательского оптимизма, доказывая: тогдашние рекреации (в том числе и забугорные) подчас были не только вредными для здоровья, но и предельно опасными…

104

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

клуб

Почтовые открытки начала ХХ в. с видами Кисловодска и Пятигорска

L’étranger на rendez-vous Роман Лермонтова «Герой нашего времени» в ракурсе массовой релаксации, кажется, ещё не рассматривался. Между тем, действие самой объёмной его части, «Княжны Мери», разворачивается на двух модных бальнеологических курортах — Пятигорск и Кисловодск. Однако их реалии теряются на фоне дуэльных страстей Печорина и Грушницкого, истомлённых солнцем и нарзаном. Ибо они не только гвардейские офицеры (один успеет пофорсить и в солдатской шинели), а вполне послушные курортники. В отличие от Байрона, который эпатировал венецианскую публику бытовыми выходками, герой русского писателя «не Байрон, но другой…». Да-да, Печорин выпивает положенное число стаканов минеральной воды, а перед дуэлью погружается в целебную ванну, не забывая похвалить её свойства — сегодня его слова о «холодном кипятке нарзана» сгодились бы в качестве рекламного слогана для курортного проспекта. (Подобные ощущения не были типичными для иностранных курортов предыдущего, XVIII века. Апокалиптическая картина неряшливых купален Бата развёрнута в романе Тобайаса Смолетта «Путешествия Хамфри Клинкера»). И во всём прочем — обстановочка, предрасполагающая к dolce far niente. Экскурсии к Провалу, балы в ресторации, гастроли Апфельбаума, прогулки по бульвару, свидания в гроте, походы в магазин Челахова (там Печорин «за сорок лишних рублей» покупает персидский

ковёр). Выработался даже стиль курортного поведения: «опуская свой оплетённый стакан в колодец кислосерной воды, они принимают академические позы». Словом, «жизнь на водах». Но не обошлось без ложки дёгтя в бочке курортного меда. Двух! Первая: курортники де-факто обитают в прифронтовой зоне — черкесский набег не отрицается вовсе. Вторая: изысканные манеры отдыхающих не страхуют от рецидивов пьяного хамства, как это произошло с княжной Мери на публичном балу. И несдобровать бы ей, если бы не твёрдая рука «героя нашего времени». Впрочем, мотивы его противников также понятны, ведь «нигде так много не пьют кахетинского вина…» (Подобное, опять‑таки, творится и у законопослушнейших немцев, если верить русским классикам. Например, Тургеневу. Именно в кофейне курортного городка Соден, находящегося в получасе езды от Франкфурта, вспыхивает ссора между героем «Вешних вод» и пьяным офицером, оскорбившим его спутницу. Здешнюю кухню Иван Сергеевич также не жалует, пеняя на «водянистый суп с шишковатыми клёцками и корицей… Зато вино и пиво хоть куда».) Обращение к «Лермонтовской энциклопедии» убеждает в скрупулёзной точности описанных автором реалий — вот вам и романтик, витающий в облаках! И впрямь существовал виртуоз-иллюзионист Апфельбаум, и магазин Никиты Челахова, торговавший также книгами и журналами. И гору Кольцо в 1940 г. гравировал Леонид Семёнович Хижинский, уроженец Винничины и ученик Георгия Нарбута. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р 105

клуб

Дама с собачкой. 1960. Реж. И. Хейфиц

Драма с собачкой Напротив, не менее знаменитая чеховская новелла «Дама с собачкой» уже по условиям развития сюжета построена как неприкрытая критика курортных нравов Ялты начала ХХ столетия. Банковский работник, несостоявшийся гуманитарий, едет отдох­ нуть «на юга» и откровенно поразвлечься с прекрасным полом. Миллионы наших современников поступают аналогичным образом, но используют в качестве арены для знакомства дискотеку или ресторан.

Ялта представлена в новелле не совсем презентабельно. Правда, соблазны находятся и здесь: герои «встречались на набережной, завтракали вместе, обедали, гуляли, восхищались морем… Почти каждый вечер попозже уезжали куда‑нибудь за город, в Ореанду или на водопад». А ещё ходили с толпой на мол глазеть на прибытие парохода. Но не мог скрыть Чехов бытовых и климатических неудобств, плохо совместимых с курортной сверхзадачей. «В комнатах было душно, а на улицах вихрем носилась пыль, срывало шляпы. Весь

Почтовые открытки начала ХХ в. с видами Ялты

106

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

день хотелось пить, и Гуров часто заходил в павильон и предлагал Анне Сергеевне то воды с сиропом, то мороженого». Наверное, именно жаждой объясняется ёмкая деталь, характеризующая поведение героя в момент любовно-специфический: насытившись телесной страстью, Гуров начинает пожирать арбуз — в то время, как «дама с собачкой» что‑то лепечет ему о своих чувствах… От этого сладострастного «арбузного мотива» у читателя возникает ощущение какой‑то вселенской пошлости. Сам Антон Палыч не питал особенных иллюзий относительно ялтинских палестин, где обитал исключительно по причине нездоровья. (Похоже, на окраине Сум, где у него когда‑то был домик, ему жилось вольготнее). Его переписка с Ольгой Книппер не оставляет никаких сомнений в том. «В Ялте чудесная погода, только ни к селу ни к городу вот уже два дня идёт дождь, стало грязно и приходится надевать калоши. По стенам ползают сколопендры, в саду прыгают жабы и молодые крокодилы». Развлечения поражали рафинированным репертуаром: «Пришла эскадра. Смотрю на неё в бинокль. В театре оперетка. Дрессированные блохи продолжают служить святому искусству». Е сл и о к р о к о д и л а х п и с а тель упоминает иронически, то о блохах — с подлинным верно:

клуб на набережной проходили показательные представления актёровнасекомых, которыми не раз любовались Чехов с Ольгой Леонардовной. Вопрос на засыпку: не случалось ли кому‑то из тех, с позволения сказать, актёров, сигануть на шерсть проходящего шпица — или таксы? Драма выйдет похлеще гуровской… Впрочем, столица также не баловала бытовыми радостями: «Хуже, более по‑свински, как живут летом москвичи, нельзя жить. Кроме „Аквариума“ и фарса, нет других развлечений, и на улицах все задыхаются в асфальте. У меня варят асфальт под самым окном». Понятен мотив бегства из города, куда так рвутся «три сестры», не видя своего счастья в провинции.

Венеция (Лидо). Среди кабинок. Почтовая открытка начала ХХ в. Из коллекции О. Сидора-Гибелинды

Жизнь в Венеции Не знаю, кого как, а меня задевает назойливая эксплуатация названия популярной новеллы Томаса Манна в качестве основной константы венецианской жизни. Между тем, Густав Ашенбах умирает даже не в венецианском предместье — на острове-спутнике Лидо, который относится к Венеции, как наши Бровары с Борисполем к собственно Киеву. Но прежде чем умереть, герой поселяется в «обширном отеле», где его встречают с «услужливым почтением» (официанты, и те «неслышно ступали в мягких туфлях»!) и куда ведут «цветущие аллеи» с «белыми цветами»… Флоральность, уникальная для города святого Марка, в котором парки скудны и редки, но это уже Лидо — особая территория отдыха, где груз культурных напластований сведён к минимуму, а удобство жильцов почитается первым правилом (уже в начале ХХ века здесь курсировал автобус). Мы не знаем, в каких покоях обитал арбузофильный Димит­рий Гуров, но достоверно известен интерьер комнаты немецкого писателя: «с мебелью вишнёвого дерева, множеством очень пахучих цветов и высокими окнами, из которых открывался вид на море».

Лидо. Театр Маринони на территории госпитального комплекса. Фото 1920‑х гг.

Лидо. Пляж. Почтовая открытка начала ХХ в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р 107

клуб «прекрасно однообразные дни». Впрочем, можно было и в Венецию прокатиться, что Ашенбах не раз себе позволяет. Манн проговаривается: в Общественных садах как раз проходила очередная Биеннале, но для неё у Ашенбаха, судя по всему, минутки не нашлось. Но нет мира под оливами — даже под сенью Serenissima. Писателя-эстета губит не латентный гомосексуализм, ни разу не названный поимённо, но алчность городских властей. Именно страх потери прибылей от туризма (а также престиж вышеупомянутой Биеннале) понуждает их замалчивать сведения о первых симптомах азиатской холеры. А головотяпство, царящее в багажном отделении почтамта, роковым образом приводит к тому, что Ашенбах оказывается прикованным к инфицированному городу-предместью, где ему и наступает в конце концов полный капут. Из собственных впечатлений: так уж вышло, но Лидо оказался единственным из описанных здесь курортов, где я хоть контрабандой, но побывал (ища примет другого фестиваля — кинематографического). Благоразумно обошёл отельный пляж со знакомыми VIP-шезлонгами, где некогда сладко томился Ашенбах, и расположился на нейтральной территории. Вольница там, я вам доложу! В десятке метров от меня на пес­ ке резвились две японские лолиты топлесс, строя мне всяческие куры. Ваш покорный слуга на пляжные провокации не поддался и правильно сделал: вскоре к лолитам присоединился толстый старый японец — то ли их родственник, то ли опекун, и насыпался на своих неразумных подопечных, а меня пронзил подозрительным взором, чуть ли не сердце трепетное вынул. Что спасло меня в этой ситуации, так это меланхолическая поза а ля Ашенбах под борсалино (без компании). Я продолжал созерцать кромку моря…

Ад — это другие

Смерть в Венеции. 1971. Реж. Л. Висконти

Отельный пляж сочетает импозантность с камерностью: уже из фильма Висконти припоминается «далеко вытянувшийся ряд кабин, на деревянных площадках которых люди сидели, как на верандах…». Правда, среди отдыхающих «явно преобладал славянский элемент», но это, похоже, Ашенбаха вовсе не смущает… Ежедневно он проводит по тричетыре часа под коричневым тентом. Покой его не тревожит ни труппа нищих виртуозов, ни продавец раковин, сластей и фруктов, ни… юный красавец Тадзио — до поры, до времени… Для героя текут

108

АНТИКВАР

| № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

Личность германо-швейцарского писателя Германа Гессе знакома широкому кругу читателей в основном по философическому колоссу «Игра в бисер» и контркультурному опусу «Степной волк», представляющему приятно-прохладительный контраст упомянутому роману. Однако сам автор особо ценил в своём наследии повесть «Курортник», которая выделяется также и в ряду рассмотренных нами произведений. Начнём с того, что герой повести не столько отдыхает и развлекается, сколько лечится — на водах в Бадене. Здесь мы, наконец, становимся свидетелями самого изящного европейского комфорта — без наглого шика Пятигорска и без инфернального дыхания Венеции: «Светлая, оклеенная приятными обоями комната с альковом, где стоит кровать… снаружи… открывается неплохой вид на реку и виноградники». Отдыхающим предлагается не только изысканная кухня (автор едко замечает, что обильный баденский стол отнюдь не способствовал затуханию болезней), но и игра в рулетку в местном казино, прогулки по старому городу, заполненному сувенирами,

клуб над китчевым характером которых Гессе всячески потешается. Зря: не видел он китайской дребедени начала ХХІ века… Но что становится злым роком курортника, так это скверная звукоизоляция комнаты, где он проживает. Из-за этого ему (с перерывом от 12 ночи до 6 утра) слышны все звуки жизнедеятельности соседей, четы шумных голландцев, обожающих болтовню и гостей, не говоря о бурном отправлении некоторых физиологических потребностей — например… чистки зубов. Гессе вынужден при этом присутствовать если не брюхом, то очень нежным ухом, что превращает каждый день жизни с такими соседями в пытку. О, непостижимость человеческой натуры: как только говорливых голландцев через 12 дней сменяет тишайшая дама, Гессе снова чувствует себя не в своей тарелке. Ну, это уж, батенька, прихоти… В этой главке также не обойтись без личных воспоминаний. Несколько лет назад я уже имел возможность описать особенности болгарского жуирования. Увы, не упомянул

Бекс (Швейцария). Гостиница у подножия Дан-дю-Миди. Почтовая открытка 1903 г. Из коллекции О. Сидора-Гибелинды

я об одной особенности тогдашнего отдыха, изрядно омрачавшей мне сон: еженощно хозяйка мини-отеля, проживавшая этажом ниже, проводила время за просмотром отечественных сериалов, а там бубнили, бубнили, бубнили… Можно, было, конечно, перебраться повыше, но я же оттуда и сбежал! Из окон верхних этажей

открывались виды на море и горы (жизнь удалась!), а ночью сквозь тело перекатывались децибелы зубодробительной поп-музыки: под городом располагался танцевальный ангар для отдыхающих. Верхушка отеля оказалась чуткой антенной, ловившей позывные дискотеки для современных гуровых и дам… с мастифами.

Баден-Баден. Вокзал. Почтовая открытка начала ХХ в. № 7– 8 (8 4) и ю л ь –авг уст 2 014

| А Н Т И К В А Р 109

точки распространения

Киев

«Мистецький Арсенал» ул. Лаврская, 10–12

• Антикварные салоны, галереи

Национальный музей искусств им. Б. и В. Ханенко ул. Терещенковская, 15

Верховная Рада Украины Антикварный салон «Дукат» Владимирская, 5 Арт-холл «Кайрос» ул. Институтская, 22/7 Галерея «КалитаАртКлуб» ул. Богомольца, 6 (вход со двора), www.odetka.com.ua, тел.: (044) 253-53-24 Галерея «Небо» ул. Драгомирова, 14 Галерея «НЮ АРТ» ул. Грушевского, 28 Галерея «Старая коллекция» ул. Институтская, 14 Галерея «ТриптихАРТ» ул. Десятинная, 13 «ИнтерАртСервис» ул. Лютеранская, 21 Клуб «Коллекционер» Андреевский спуск, 2б (вход через арку) Культурно-просветительский центр «Alex Art House» ул. Хорива, 25 • Музеи Киевский национальный музей русского искусства ул. Терещенковская, 9

Национальный музей украинского народного декоративного искусства ул. Лаврская, 9 Музей Шолом-Алейхема ул. Красноармейская, 5 • Книжные магазины, киоски Академкнига ул. Б. Хмельницкого, 42 «Антикварная и букинистическая литература. Классика» пл. Славы, 1 (ТЦ «Навигатор») Дом актёра ул. Ярославов Вал, 7

Ресторан «Культ РА» ул. Владимирская, 4 «Укрсиббанк» ул. Андреевская, 2/12

Запорожье Антикварный салон «Антика» пр-т Ленина, 189

Одесса Муниципальный музей личных коллекций им. А. В. Блещунова ул. Польская, 19 Одесский музей современного искусства Сабанский пер., 4а

Севастополь Галерея «Арт-Бульвар» пл. Восставших, 4

• А также «Гастроном „Шереметьевский“» пр-т Краснозвёздный, 35 пр-т Отрадный, 18 ул. Ивана Клименко, 28 ул. Молодогвардейская, 12 Институт дерматокосметологии доктора Богомолец бул. Тараса Шевченка, 17 Клиника «Медиком» ул. Кондратюка, 8

Италия Antichità Biolchini «Antiquariato Russo» via Fiori Chiari, 12, Milano *** Журнал «Антиквар» получают подписчики в Германии, Израиле, США, России и Молдове

Оформить подписку на журнал можно через любое почтовое отделение связи, а также через сервис www.presa.ua, подписной индекс 96244 «Антиквар» является партнёром аукционных домов «Дукат», «Корнерс», «Эпоха» и «Арт-Бульвар». В дни проведения торгов участники получают журнал в подарок