SURÆT by surat

ЗАМЕЧАЕМ ЛИ МЫ КАК МЕНЯЮТСЯ НАШИ ЛИЦА ОТ ПОКОЛЕНИЯ К ПОКОЛЕНИЮ? НЕ ПРИЧЕСКИ, НЕ МАКИЯЖ, А ВЫРАЖЕНИЕ ГЛАЗ. НЕУЛОВИМЫЙ ДУХ ВРЕМЕНИ КАК-ТО ЗАПЕЧАТЛЕВАЕТСЯ НА ЛИЦАХ ЛЮДЕЙ. КОНЕЧНО ЖЕ ОТМЕЧАЕМ ЭТО, РАССМАТРИВАЯ ПОЛОТНА ХУДОЖНИКОВ ИЛИ ФОТОГРАФИИ НАЧАЛА 20-ГО ВЕКА. БЛАГОДАРЯ ФОТОГРАФИИ И КИНЕМАТОГРАФУ, ЗАПЕЧАТЛЕВШИМ НЕВООБРАЗИМО И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ВСЕ РАВНО НЕДОСТАТОЧНО ПОДРОБНО УШЕДШИЙ ВЕК, МЫ МОЖЕМ УВИДЕТЬ СТРЕМИТЕЛЬНОСТЬ ИЗМЕНЕНИЙ ЛИЦАХ ЛЮДЕЙ. ЭТО ОСОБЕННО НАГЛЯДНО В СТРАНАХ, ГДЕ ПРОИСХОДИЛИ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ. СНИМКИ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ В РУБРИКЕ «НАЙДЕННАЯ ФОТОГРАФИЯ», ДАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ НАШЕМУ ЧИТАТЕЛЮ ПРОЧУВСТВОВАТЬ ДУХ НАШЕГО НЕДАВНЕГО ПРОШЛОГО. ВЕДЬ НЕ СТОЛЬКО ЦЕНЫ НА ПРИЛАВКАХ, СКОЛЬКО, ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, ИМЕННО ЛИЦА ЛЮДЕЙ ЯВЛЯЮТ СОБОЙ, ТАК СКАЗАТЬ, «ПАСПОРТ» СВОЕГО ВРЕМЕНИ. И ФОТОГРАФИИ В ЭТОМ ПРОЦЕССЕ ЗАПЕЧАТЛЕНИЯ, ОТВОДИТСЯ ВЕДУЩАЯ РОЛЬ, ПОТОМУ ЧТО ОНА ПОЗВОЛЯЕТ УДОСТОВЕРИТЬСЯ ВО ВСЕЙ ПРИЗРАЧНОСТИ, МИРАЖНОСТИ ТОГО, ЧТО НАМ КАЖЕТСЯ НЕЗЫБЛЕМЫМ В УСТРОЙСТВЕ НАШЕГО ЖИЗНЕННОГО МОМЕНТА. НА САМОМ ЖЕ ДЕЛЕ ВСЕ ПРОХОДИТ, А ЧЕЛОВЕК И КРАСОТА ОСТАЮТСЯ. И ПОЭТОМУ ЗАВЕРШАЮ СВОЕ СЛОВО ВЕСЕННИМ, ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩИМ ПРИЗЫВОВ: БУДЕМ ЖЕ КРАСИВЫМИ ЧЕЛОВЕКАМИ!

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА «СУРÆТ»

АЛАН БИГУЛОВ

6 16 30

46 54

126

152

200

Портфолио / Вячеслав Кагитин

Фотоистория / Интервью и фотоистория от Константина Саломатина.

Открытие / Интервью со студентом мастерской Олега Климова «До-

кументальная фотография» Московской школы фотографии и мультимедиа имени Родченко Ильей Батраковым.

Пейзаж / Китайские деревья. Алан Бигулов. Проект / Георгий Гогичаев «Азербайджан», Анна Кабисова «Ветеринарная клиника», Наталья Айриян «Найденные фотографии», Элина Бязрова «Дождь»

Фотософия / Режиссер и фотограф Александр Котт рассуждает о том, почему из фотографии ушло ожидание чуда.

32 фотографии / Казбек Басаев, Амир Амиров, Элина Бязрова, Павел Мачильский, Алан Бигулов, Мила Вагранова, Эльбрус Дзабиев

Фотографъ. Алина Акоефф . Григорий Иванович Раев

Портфолио Вячеслав Кагитин

портфолио

Вячеслав Кагитин 8

портфолио

Вячеслав Кагитин 12

портфолио

Фотоистория интервью и фотоистория от Константина Саломатина

фотоистория

«ИНОГДА МНЕ ТАК НАДОЕДАЕТ

СМОТРЕТЬ ФОТОГРАФИИ,

ЧТО Я ПРЕДПОЧИТАЮ ЧТО-НИБУДЬ ПОЧИТАТЬ И НИЧЕГО НЕ СМОТРЕТЬ

ПАРУ НЕДЕЛЬ» – интервью с Константином Саломатиным

фотоистория

В январе 2010 года фотограф-фрилансер Константин Саломатин, сотрудничающий с различными российскими новостными агентствами и изданиями, снимал во Владикавказе для журнала «Русский репортер» фотоисторию про девушек-армрестлеров (см. «Русский репортер» №4 от 31.01.2010). В том же январе в российском журнале вышел еще один материал об Осетии - «Русский Newsweek» опубликовал серию Константина Саломатина про поселок беженцев. Искренняя надежда Константина на то, что он как-то сможет помочь своими фотографиями этим людям, не оправдалась, да и «Русский Newsweek» уже закрыт, но, как известно, вода камень точит и «Сурæт», вооружившись этой мудростью, еще раз публикует серию Константина Саломатина и его размышления о том, может ли фотография изменить мир. Опишите Ваш принцип работы с серией про поселок беженцев. Что важно было подчеркнуть, какой посыл зритель должен был считать? Если бы Вы сейчас снимали эту серию, как бы Вы ее сняли? Сейчас я бы взялся снимать такую тему с условием, что ее напечатает журнал или она понадобится институции, которая непосредственно занимается подобной тематикой. Люди из этой моей серии устали от прессы, журналистов - столько всего плохого случилось в течение последних двадцати лет. Стоит чему-то взорваться – сразу куча журналистов. Но то, что все эти трагедии освещаются в СМИ, на их жизни это никак не сказывается, к лучшему ничего не меняется. Я хочу сказать, что эту тему как свой личный проект, я не вижу. Это очень сложно. Пока я снимал эту серию, у меня 20

фотоистория было ощущение, что я зарабатываю на чьей-то трагедии. Не очень приятное чувство. А тогда я работал по заказу от журнала. Но снимал я другую тему, более лёгкую и положительную – про спорт. А снимать поселок мне предложил один мой друг из Владикавказа. Тогда надвигались выборы, и публикация серии про поселок беженцев в крупном федеральном издании (эту серию опубликовал «Русский Ньюсвик») могла бы что-то изменить. Мы думали, что эта публикация могла бы выставить местных чиновников в невыгодном свете перед всей страной и федеральной властью, и они, в конце концов, решили бы проблему, спасая свои посты. Но выборы прошли, и про людей забыли. К сожалению, не сработало. Самое тяжелое в работе над такими темами – это завоевать доверие, чтобы люди тебя пустили в дом. Тут везде по-разному: некоторые стеснялись своей нищеты и не хотели общаться и фотографироваться. Некоторые наоборот. Меня поразила одна женщина из Сунжы. Я к ней зашёл днём, муж был на работе. Но она меня пригласила в гости, накормила и напоила чаем. Я, конечно, понимал, что я не в Чечне, но всё равно, Кавказ – маленькая деревня. Не ожидаешь, что женщины могут вот так без мужа решать вопросы. Потом она очень детально выяснила, чем я занимаюсь и что мне надо, с кем я уже познакомился в селе, с кем нет. Задавала очень правильные вопросы. Рассказала всё, что знает сама. Рассказала, к кому мне надо зайти, познакомила с нужными мне людьми. И потом выяснилось, что сестра у неё журналист. Хорошо, что муж не фээсбэшник ). Что касается съемки, то она немного пропаган22

фотоистория дистская, конечно. Но в хорошем смысле этого слова, не означающего, что это неправда. Я показывал жизнь людей только с одной стороны и акцентировал внимание на их положении. Дело в том, что все уже привыкли к образам человеческой трагедии из Афганистана и Африки. И постепенно эти образы девальвируются с каждой новой фотографией девушки без носа, изрубленного мачете юноши и т.д. Теперь, чтобы тронуть чьё-то воображение, снимки должны быть всё более и более трагичными. И получается, что если просто снимать жизнь беженцев в Осетии, то может показаться, что у них всё не так уж плохо – есть крыша над головой, у многих даже вполне неплохие по местным меркам дома, у кого-то есть машины, работа. Есть какой-то досуг, дети ходят в школу, с голоду никто не умирает. А то, что некоторые из них не могут гражданство получить, потому что чиновники 20 тысяч за паспорт вымогают… По сравнению с Сомали, это мелочью кажется. Но никто не думает о том, что у некоторых людей из этих поселков вообще нет будущего, потому что нет паспорта, а хибара, в которой он живёт, построена на чужом участке и хозяева могут его выгнать в любой момент. Никто не задумывается, что власти дали землю, но дом строить не на что, так как работы нет. Причём это беженцы ещё с 90-х годов, ещё со времён первого грузино-осетинского конфликта. И их проблемы до сих пор не решены. В то время как в той же Грузии беженцам августовской войны 2008 года дали коттеджи и работу. Сразу и всем. Если говорить о том, как бы я это сейчас снял, то я бы предпочёл снять другую историю про этих людей. И даже, может быть, конкретно не про 24

фотоистория них, а вообще про осетин. Я больше люблю положительные истории, лёгкие. Интересно сделать историю про осетин, которая бы рассказывала о них, о прошлом и настоящем, об их характере. И транслировать все это через какую-то вещь, особенность, под каким-то углом. Найти что-то, вокруг чего строится весь нарратив и держит всё вместе. Я об этом говорю, потому что уже нашёл эту вещь и начну над этим работать, как только у меня появятся возможность и время. Вы верите, что фотография может изменить мир? Я не люблю обобщения. И да и нет. Если говорить о фотографии вообще, то она уже изменила весь мир. Она изменила все визуальные искусства, привела к власти и поддержала самых великих тиранов-Гитлера и Сталина, изменила общественный строй, экономику. Я лучше процитирую того, кто умнее меня: «…The fact is we didn’t get along very well until photography came into its own. Then - motion pictures in the early twentieth century. Radio. Television. Things began to have mass. And because they had mass, they became simpler. ..» Это Рэй Бредбери, «451 по Фаренгейту». То есть, вот так автор словами начальника пожарной части объясняет, как общество пришло к тому, что пожарные сжигают книги и арестовывают их владельцев, хотя когда-то давно в ХХ веке они тушили пожары. Если говорить про какую-то одну фотографию, то я уже говорил, что фотография себя девальвирует. И плюс к этому огромный поток изображений, льющийся на нас отовсюду каждую минуту. Конечно, это тоже уменьшает возможности отдельно 26

фотоистория взятой фотографии или фотопроекта повлиять на что-то. Уменьшает возможность, но не исключает её полностью. Но не надо очаровываться, тогда не будет разочарований. Кто из сегодняшних авторов Вас вдохновляет? Аллесандра Сангуинетти, Леони Хэмптон (Пёчес), Брюс Гилден, Зед Нельсон, Ян Баннинг, Джекоб О Собол, Гийом Эрбо, Стефани Синклер, Макл Челбин, Клодин Дори. И другие. Очень нравятся лёгкие, романтичные авторы, снимающие на грани реальности и воображения. Иногда мне так надоедает смотреть фотографии, что я предпочитаю чтонибудь почитать и ничего не смотреть пару недель. «Талантливый фотограф» - чтобы так сказать о ком-либо из авторов, какими качествами, повашему, он должен обладать. Быть интересным. Каждый раз. Очень часто находишь что-то в Сети и тебя это по-настоящему трогает. Но всегда хочется посмотреть: а что дальше? Чем более интересный и необычный проект сделал автор, чем большую вершину завоевал, тем труднее для него будет следующий шаг. Поражают люди вроде Брюса Гилдена. Ему уже седьмой десяток, он мне даже не в отцы, а в дедушки годится. Многие более молодые фотографы выдыхаются и становятся просто преподавателями. Или, если у них было звёздное прошлое, колесят по миру с выставками и мастер-классами. А он пашет, как весь остальной «Магнум», постоянно снимает проекты, каждый раз всё круче и круче. И энергии в нём столько, что на съёмке он даже батарейки не вставляет в вспышку – он держит её рукой и вспышка пыхает. 28

Открытие

Илья Батраков

Открытие

«МЕНЯ ПУГАЕТ СТРЕМЛЕНИЕ К ОБЕЗЛИЧИВАНИЮ, ОТСУТСТВИЕ У МОЕГО ПОКОЛЕНИЯ СКОЛЬ-НИБУДЬ ВНЯТНЫХ ИДЕЙ, ЦЕЛЕЙ НА БУДУЩЕЕ» ИНТЕРВЬЮ СО СТУДЕНТОМ МАСТЕРСКОЙ ОЛЕГА КЛИМОВА «ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ФОТОГРАФИЯ» МОСКОВСКОЙ ШКОЛЫ ФОТОГРАФИИ И МУЛЬТИМЕДИА ИМЕНИ РОДЧЕНКО ИЛЬЕЙ БАТРАКОВЫМ

Ты уже несколько раз участвовал в конкурсе Фотодепартамента «Молодая фотография». Кто из авторов, уже включенных в молодую русскую фотографию, тебе интересен? Питерские ребята интересные. Аня Шиллер, Саша Седельников, Ира Юльева, Ванюшки, хотя, вроде, он из Сибири, на них всегда интересно смотреть. А из Москвы особо никто, кроме моих друзей, не нравится. Расскажи про ваш с Кириллом Савченковым проект BLOC T4. Это не наш с Кириллом проект - это коллективное объединение. Сейчас в BLOKT4 входят Кирилл Савченков, Жанна Татарова, Евгений Пустырнаков, Анастасия Журавлева, Илья Волюм и я. Лично для меня было важно делать проекты со своими друзьями, объединять усилия при работе над разными проектами. Что касается самиздата и зин культуры, мы подумали, что издательская деятельность во всей Европе развита, а в России нет - и это нужно исправлять. 32

Зины сами делаете? Верстку, отбор, делаем сами, приглашаем своих друзей помочь с дизайном. А с печатью поддерживает Леонид Гусев и его издательство «Тримедия». Ничего сложного в зинах нет, это форма, в которой даже очень сырые вещи выглядят хорошо. Раньше в своих зинах я мыслил красивой картинкой, потом искал нарратив, сейчас, наоборот, от нарратива стараюсь отходить и больше забочусь о эмоциональности, ощущениях. Помнишь свой первый осознанный кадр? Да, пейзаж какой-то зимний черно-белый. Мне он не очень нравился. Как-то я показал свои фотографии человеку, который закончил фотографическую школу в Дюссельдорфе, и ему очень понравился именно тот серенький, черно-белый пейзаж, который мне казался очень тоскливым. Я стал думать об этой фотографии, пытался понять, почему она так задела человека, который больше пяти лет фотографии учился, начал смотреть, читать,

сам стал ходить, снимать пейзажики, и пошло поехало. Это было задолго до поступления в школу? Может быть, полтора года, два. И все это время ты снимал для себя? Я снимал, снимал, а потом тот парень из дюссельдорфской школы позвал меня работать ассистентом и спустя какое-то время я начал думать, как мне связать свою жизнь с фотографией. Потом начал работать ассистентом у другого фотографа, занимался коммерческой съемкой, начал сам подрабатывать. А в какойто момент задумался зачем я фотографирую? Ради денег? Если ради денег, то работал бы юристом и получал свои стабильные 150 тыс. Стал размышлять, искать какие-то пути саморазвития, и появилось желание поучиться фотографии, приобрести систематические знания по истории искусств. Я поступал в школу два раза – в первый год не взяли, И слава Богу, что так, потому что я пришел бы в школу, не зная чем хочу заниматься, без како-

Открытие го то понимания фотографии. Я показал свои работы Анне Нистратовой,она их в пух и прах разнесла, сказав, что я только начинаю, дала список художников и фотографов, которые нужно изучить, и я начал смотреть, читать, изучать. Когда второй раз поступал, я уже знал, чем хочу заниматься. Мне интересна была документальная фотография, исследование окружающего мира через фотографию. Интересно, в какой момент ты повернулся к документальной фотографии? Мне всегда было интересно писать. Сочинения писал, дневники всегда вел, а потом понял, что все это можно делать фотографией -передавать какие-то мысли, эмоции, ощущения изображением. С какими работами ты поступал? Что в тебе зацепило Климова? Я принес серию пар из которых потом к первому просмотру сложил зин про Донецк, и отдельные фотографии. История про Донецк сложилась из поездки туда с моим другом, который каждый год ездил в Донецкую область к бабушке, тусуясь с какими-то, судя по его историям, винтовыми наркоманами, которые пытаются в мраке своей жизни разглядеть хоть какуюто божественную искру. Я не мог понять, зачем ему, мальчику из хорошей семьи, из благополучной жизни общаться с людьми, которые утром пьют, вечером колются а ночью на гитаре играют. Я не собирался там делать проект, ходил, просто снимал для себя мыльницей, пытался разобраться в своих противоречивых чувствах к этим ребятам. В итоге получился такой зин. С этим и поступал. Что самое важное дает школа? В школе ты вплотную окунаешься в 34

фотографическую среду, занимаешься только фотографией искусством. Ты постоянно думаешь об этом, Диалог с одногруппниками и преподавателями даже важнее, чем знания, потому что этот диалог провоцирует поиск других знаний. Школа задает некое направление. И очень важно, чтобы человек не потерял себя, нужно всегда понимать, что ты сам хочешь делать. Всех художников, фотографов всегда с кемто сравнивают. Как у тебя с этим? Раньше сравнивали, говорили: о, это Андерш Петершен. Сейчас перестали. Я стараюсь разные стили миксовать, люблю разной техникой пользоваться, смешивать цвет и чб, может быть, свой стиль в визуальном плане получается какой-то. Слышала, что с Кириллом Савченковым сравнивают. Правильно, мы дружим, в одной среде вертимся. Но мне кажется, что вы совсем не похожи. Мне тоже. Хотя Кирилл сам часто говорит, что я похожие вещи снимаю. А что тебя в последнее время потрясло, перевернуло, может быть, выставка или чье-нибудь портфолио в интернете? Раньше я смотрел фильмы Вернера Херцога и они мне не очень нравились, а этим летом запали в душу. Потом я увидел серию Юльевой, девочки из Питера. Я даже не думал, что наша русская девочка может снять так близко, искренне и нежно. Потом, помню, книга Стенли Грина «Черный паспорт» понравилась. А в основном, вещи, которые дают вдохновение приходят из других областей, не связанных с фотографией. Я ста-

раюсь как можно меньше смотреть другую фотографию, чтобы не засорять взгляд. На какие темы ты никогда не будешь снимать? Сложно сказать, не хочется загадывать. Ты ведь снимаешь для журналов, любое задание можешь с удовольствием и с интересом выполнить? Да, разные задания бывают. Для журналов обычно интересные истории предлагают снимать, плюс эта мысль, что ты работаешь для того, чтоб что-то показать людям, с напечатанных страниц как-то поособенному организует. Конечно, бывают не очень интересные заказы, но в таких случаях стараешься находить интерес в технической реализации. Игорь Мухин говорит, что настоящая, энергетически заряженная фотография получится тогда, когда ты вложишься настолько, что потом лежишь пластом, болеешь. У тебя так это происходит или полегче? Нет, полегче. Хотя когда как, нет универсального правила. Что-то из того, что ты делаешь, выходит через надрыв, боль, что-то сквозь отдых, релаксацию. Сейчас время интимных, семейных фотографий. Насколько сам ты можешь раскрыться? Говорят, что вся фотография автобиографична, и я с этим отчасти согласен. Как ты думаешь, правильно разделять фотографию на женскую и мужскую, и если тебе показать фото, не говоря, какого пола их автор, ты поймешь? Конечно. Это чувствуется. И хорошо, что есть разная фотография.

Открытие Банальный вопрос, но всегда интересно спрашивать: что для тебя есть пленка? То, что я делаю для себя, все снято на пленку, хотя в последнее время я много снимаю на телефон, который мне подарили на «Серебряной камере». Пленка-это что-то физическое, то, что лежит у меня в ящике. Процесс увеличивается во времени, ты дольше все это делаешь, проводишь большой серьезный отбор, потому что, для сканирования, печати, тратится куча времени, и люди уже видят отобранный, обдуманный материал, а это процента три из того, что я снимаю. У меня есть много кадров, которые мне нравятся, но я пока не знаю, что с этим делать, они лежат в столе и ждут своего времени. А если бы это было снято на цифру, я бы давно уже это куда-нибудь все загрузил и благополучно про них забыл бы. Кирилл Савченков говорит, что сейчас больше работает с фотографией как с предметом, частью инсталляции. Это новые языки, попытки каких-то новых способов высказывания. Мне всегда нравилось сочетание предметов из реальной жизни и фотографии, своеобразная археология. А что ты заканчивал? С детства я много читал, потому что мама работала библиотекарем, любил писать, лепить из пластилина. Я думал, что стану либо журналистом, либо скульптором. А заканчивал юрфак, государственно-правовую специализациию. Почему юрфак? Мне нравились гуманитарные предметы, история, и мне показалось, что эта специальность будет интересна. Я вообще не жалею что окончил юрфак. 36

Получил интересные знания? Конечно. У меня была интересная тема диплома: «Особенности русского национального самосознания». Я тогда много философии и художественной литературы перелопатил и теперь могу проецировать эти знания на то, что вижу вокруг себя. В любом случае базовое гуманитарное образование полезно. Как ты относишься к тому, что когда на триместровом просмотре в школе показываешь свои проекты, то Алексей Шульгин именно про твои работы всегда говорит: «Красиво. И что дальше?» Ну, так на все можно говорить: «И что дальше?» Сделаю еще какую-либо вещь, которая будет мне интересна. На самом деле, как нам к этому относиться? Все так цинично, все уже было, нет ничего нового… На своей последней выставке я много наблюдал за зрителями. Они подходят, задерживаются возле фотографии, над которой я корпел месяца три, секунд на тридцать и уходят. Поэтому надо для себя больше делать. Хорошо, что это может кому-то нравиться, находить отклик, но в основном, мне кажется, надо снимать прежде всего для самого себя, чтобы то, что ты делаешь, было важно прежде всего себе. Сложно, конечно, это все. Пугающий вопрос. Расскажи о своем проекте «без лица». Я анализирую то, что происходит с моим поколением, с теми ребятами с которыми я раньше катался на скейте, а теперь ктото из них стал фашистом, кто-то рисует граффити а кто-то работает в офисе. Меня пугает стремление к обезличиванию,

отсутствие у моего поколения скольнибдь внятных идей, целей на будущее, и я посредством фотографии анализирую вещи, которые влияют на наше формирования, пытаюсь понять наши желания, потребности. Твои друзья не спрашивают, для чего ты их снимаешь? Я им постоянно показываю готовые работы, советуюсь, смотрю на их реакцию. Для них моя фотография – это память. Для меня – способ лучше понять окружающий мир. Вообще, я стараюсь, чтобы меня воспринимали не как фотографа, а просто как товарища. Когда ты снимаешь, то больше стараешься раствориться, быть своим, как ты сказал, или «ставишь» людей? Присутствие фотографа уже изменение действительности, все люди, видя камеру так или иначе на нее реагируют. Есть моменты, которые я не могу снять в реальной жизни и тогда я прошу позировать, подыграть, для меня не важна констатация факта. То, что я снимаю, как постановку, я беру из реальной жизни, это своеобразный перформанс. У тебя на фотографиях присутствует свастика. Тебя не обвиняют в фашизме? Нет, такого не говорят. Посредством всех этих свастик, того, что им есть место в нашей жизни, я показываю агрессивные настроения и желание провоцировать среди моих сверстников. Раньше вставил серьгу в ухо или в нос - и это уже было провокацией, а сейчас и свастика никого не трогает. Та куча информации, которая свалилась на нас вместе с интернетом, замылила взгляд, мы разучаемся отличать плохое от хорошего.

Открытие

Пейзаж Алан Бигулов

пейзаж

КИТАЙ, НАЦ.ПАРК ХУАНШАНЬ ПЛЕНКА FUJI VELVIA 50, ФОРМАТ 4Х5» 2010Г. 48

КИТАЙСКИЕ ДЕРЕВЬЯ А Л А Н

Б И Г У Л О В

проект

ПЕКИН, ГОРОДСКОЙ ПАРК / ПЛЕНКА ILFORD DELTA 400, ФОРМАТ 120 / 2010Г. 51

проект

ПЕКИН, ГОРОДСКОЙ ПАРК / ПЛЕНКА ILFORD DELTA 400, ФОРМАТ 120 / 2010Г. 53

Проект

Георгий Гогичаев / Азербайджан Анна Кабисова / Ветеринарная клиника Константин Харибов / Найденные фотографии Наталья Айриян / No Name Элина Бязрова / Дождь Алан Бигулов / Китай

проект

Георгий Гогичаев

АЗЕРБАЙДЖАН 56

проект

Георгий Гогичаев «Азербайджан»

проект

Георгий Гогичаев «Азербайджан»

проект

Георгий Гогичаев «Азербайджан»

проект

Георгий Гогичаев «Азербайджан»

проект

Георгий Гогичаев «Азербайджан»

проект

Константин Харибов

НАЙД Е НН ЫЕ Ф О ТО Г РА Ф И И В ЭТИХ ФОТОГРАФИЯХ Я ВИЖУ НАМЕКИ НА СОВСЕМ ЧУЖИЕ ИСТОРИИ. РОДНЫМИ ОНИ ДЛЯ МЕНЯ СТАНОВЯТСЯ ОТ ТОГО, ЧТО СНИМАЛ ИХ МОЙ ДЯДЯ.Я СМОТРЮ В ГЛАЗА ЭТИМ ЛЮДЯМ ТАКЖЕ, КАК ОН КОГДА-ТО СМОТРЕЛ НА НИХ.И ЭТО ТО, ЗА ЧТО Я ПЫТАЮСЬ ЗАЦЕПИТЬСЯ, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ЗАБЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО ДЯДИ УЖЕ ДАВНО НЕТ С НАМИ. ЕСТЬ ЕГО НЕГАТИВЫ, КОТОРЫЕ БЫЛИ СДЕЛАНЫ В ДАЛЕКИХ ДЛЯ МЕНЯ 80-Х ГОДАХ.КОГДА-ТО ОНИ СЛУЖИЛИ ПРИКЛАДНЫМ ЦЕЛЯМ, А СЕЙЧАС СКОРЕЕ ПОТЕРЯЛИСЬ ВО ВРЕМЕНИ И МЕСТО ИХ В НАСТОЯЩЕМ ОПРЕДЕЛЯЕТ ЗРИТЕЛЬ. ДЛЯ МЕНЯ ОНИ ЖИВЫ.

проект