Он быстро поднялся по служебной лестнице. В бытность свою директором департамента кино в Министерстве культуры Сергей знал буквально каждого, с кем имел дело. Помнил каждый сценарий, поданный на суд ему и его команде. Опять же из личных воспоминаний. Мой сценарий «Вуаль Анжелины» прошел конкурс. Снимать картину должен был мой друг Андрей Эшпай. Но Андрей взял тайм-аут практически на два года, чтобы снять на телевидении многосерийный фильм «Иван Грозный». Сережа встретил меня в Доме кино, спросил, собираемся ли мы запускаться с «Вуалью Анжелины». «Пора, пора!» – сказал он. А потом стал говорить со мной о времени действия будущей картины, о поэтах Серебряного века – наших героях. О знаменитом русском литературном «анекдоте», как это называли в прошлом веке, о его героине – Черубине де Габриак, она же поэтесса Елизавета Дмитриева… Не всякий литературовед так свободно мог ориентироваться в нашем сценарии. Я видела, как ему интересна эта прекрасная, странная эпоха в русской культуре, игра, подменявшая реалии, существование на грани жизни и смерти. Он следил за судьбой уже снятого фильма (он назывался «Элизиум»), не имевшего, естественно, ровно никакого проката. Пригласил на фестиваль «Синемарина», где картина получила Гран-при. Наверное, с годами коллеги оценят, как много сделал Сергей Лазарук, работая в министерстве. Еще одно его качество помогало ему в этой тяжелой работе, как и позже, когда он стал первым заместителем председателя Союза кинематографистов России, – умение убеждать. Мне довелось дважды работать с ним в жюри питчинга, который ежегодно проходит на фестивале «Киношок». Обсуждаются совместные проекты – то есть проекты, в которых объединяются кинематографисты стран СНГ, Латвии, Литвы, Эстонии. В наше трудное, в том числе и для кино, время такие союзы очень важны. Обычно после отбора обсуждаются 15–16 проектов. Разумеется, на обсуждениях возникают споры, порой долгие: премируются всего три проекта. Мы с Сережей редко расходились в оценках. Но случилось, что по поводу сценария одного из поданных проектов мы оказались по разные стороны баррикады. Мудрый председатель жюри Виктор Мережко никогда не давил на членов жюри, каждый мог доказывать свою правоту. Слово взял Сергей. Для него была принципиальна актуальность темы, то, что авторы одними из первых прикоснулись к ней. Именно прикоснулись, настаивал Сережа, не преувеличивая достоинств драматургии. Он полагал, что мы не должны ставить преграды первопроходцам, поощрить тех, кто смело берется за то, что тревожно ворвалось в жизнь. Оказалось, что он знает режиссера, который молод, но уже снял довольно приличную картину… В общем склонил противников к консенсусу. И меня в том числе. Он прекрасно знал и наше, и западное кино. Его настоящее и прошлое. Много лет назад вместе с киноведом Галиной Коршиковой он сделал на телевидении несколько интереснейших программ о «Русском Голливуде». Рассказал о выходцах из России, которые стояли у истоков заокеанской киноимперии, о том, как сложились их судьбы. На какие-то мгновения герои программы будто возвращались домой – интонация была и отрешенной, и одновременно потаенно сострадательной. Как бы удачно ни прошла их жизнь за рубежом, беглецы оставались внутренне бездомными. Это было замечательное путешествие в нашу, в американскую кинематографию. Жаль, что оно не продолжилось…
Особая страница – отношение Сережи к его любимому педагогу Сергею Васильевичу Комарову. Надеюсь, об этом еще напишут. Сережа мог бесконечно рассказывать о нем, восторгаясь, цитируя. Сергей Васильевич Комаров – личность легендарная, восторг Сережи Лазарука был понятен. Но сам по себе этот почти детский восторг, преклонение перед своим учителем дорогого стоило. В последние годы Сережа вернулся в родной ВГИК. Когда-то он ушел оттуда в Министерство культуры. Вернулся заведующим кафедрой киноведения – он по праву возглавил ее. Преподавал. Любил своих студентов. Он подарил мне красивый, замечательно изданный журнал Slipper, в котором печатал статьи, интервью студентов своей мастерской. Издавал журнал на свои деньги. Радовался первым публикациям учеников. Не знаю, кто еще сегодня способен так поступать, так жить. Наверное, мало кто видел Сергея Лазарука в дурном расположении духа. Он был приветлив, улыбчив, готов к общению. Владел собой безупречно. А ведь был раним, страдал от несправедливых обид и только с немногими делился своей болью. В такие минуты был похож на ребенка, ждущего искреннего утешения. Когда уходит человек, особенно такой, каким был Сережа, думаешь, почему ты не помог ему, упустил то, что болезнь подтачивала его силы. Но он ведь никогда не жаловался на здоровье! Не позволял себе – но так поздно это стало понятно. Красивый, элегантный, ироничный – любил поддразнивать, точно выбирая суть своей атаки, но как-то необидно иронизировал, небольно. Так, что сам начнешь посмеиваться над собой. Мне казалось, Сережа будет всегда. В 2006 году мы встретились на белорусском фестивале «Листопад». Сергей приехал на закрытие, мы увиделись на приеме. К нам подошел один из организаторов фестиваля и попросил меня забрать призы, которые за год до этого получил фильм «Долгое прощание», сценарий к нему я писала вместе с замечательным режиссером Сергеем Урсуляком. Везти сразу три приза, естественно, приятно. Но тяжеловато. Я и слова сказать не успела, как Сережа Лазарук предложил передать их сотрудникам нашего департамента кино, которые будут увозить из Минска российские картины, и забрать уже в Москве. Разговор плавно перешел на сам фильм, Сергей сказал, что плакал на просмотре, когда наступил финал с несостоявшейся поздней встречей героев. «Хотя я еще молодой, а так проняло меня…» – произнес он, помню его слова абсолютно точно. Ему было тогда 42 года. Мимо проносили шампанское, и мы выпили за его здоровье. Жить ему оставалось меньше девяти лет… Последний раз встретились в тот роковой день, когда ему стало плохо, 27 февраля, в Белых Столбах на Фестивале архивного кино. Долго сидели в кафе, Сережа хорошо выглядел, обсуждал предстоящее перевыборное собрание в нашей гильдии, как всегда, точно прогнозируя итоги. Спросил, чем я сейчас занимаюсь, и подсказал нечто очень ценное для этой работы. Пригласил прийти на занятия его мастерской. Ничто, кажется, не предвещало его ухода… Не верю, что его больше нет. Близкие остаются с нами. Они не уходят, они возвращаются, когда мы зовем их. Я не прощаюсь с тобой, Сережа.
ОН ВЕЛ ЗА СОБОЙ НЕ ПРИКАЗАМИ, НЕ ОКРИКАМИ, ХОТЯ ПО РАНГУ СВОЕМУ ВЫНУЖДЕН БЫЛ ПРИНИМАТЬ ВОЛЕВЫЕ РЕШЕНИЯ. ЧТО ОСОБЕННО ТРУДНО В СООБЩЕСТВЕ КИНЕМАТОГРАФИСТОВ, ХУДОЖНИКОВ, СУДЬБЫ КОТОРЫХ ВО МНОГОМ СЕРЕЖА РЕШАЛ. ОН С ЭТИМ СПРАВЛЯЛСЯ, ПРОЯВЛЯЯ МУДРОСТЬ И ТОЧНОСТЬ В ОЦЕНКАХ #22
лавры кино | 57