Интервью номера
одессит, в 76-м году был назначен на должность заведующего отделением рентген-радиологии Кремлевской больницы и стал главным рентген-радиологом 4-го Главного управления МЗ СССР. Одним из моих пациентов был Косыгин (Председатель Совета Министров СССР – прим. авт.). Он спросил меня однажды, какой аппарат я хотел бы заполучить для нас. Я ответил: компьютерный томограф. В Америке их уже 35, во Франции – 10, в Германии – 12, почему в Советском Союзе нет ни одного? Через несколько дней меня пригласили в Госплан, и я взялся за переговоры с компанией «Дженерал электрик». Мы приобрели у них наш первый аппарат за 1 миллион 200 тысяч долларов. Но на нем еще нужно было уметь работать, и меня командировали учиться в Америку. Я выбрал Сан-Францисский университет, где на тот момент уже в течение трех лет работали такие специалисты и была подготовлена первая монография по компьютерной томографии. А через четыре месяца случился политический скандал – в Москве осудили диссидента Щеранского, чуть ли не вся Америка поднялась на его защиту, и я как представитель СССР стал в университете персоной нонграта. Госдеп США официально принес мне извинения и предложил поучиться там, где пока еще не интересуются Щеранским. И я полетел в Рочестер, в клинику Мейо. Это знаменитое лечебное учреждение, где проходят диагностику все президенты США, там работают многие лауреаты Нобелевской премии. Мне повезло, что удалось и там набраться опыта. А когда я вернулся, у нас уже устанавливали томограф.
ки» Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Машеров. Мы провели обследование на томографе и отвергли этот грозный диагноз. Но белорусы настаивали, я не мог убедить их в обратном, и начальник 4-го управления при Минздраве Евгений Иванович Чазов (знаменитый кардиолог, впоследствии министр здравоохранения СССР – прим. авт.) позвонил Брежневу, а тот ответил: если белорусские товарищи настаивают – оперируйте. На следующий день операция. Я не выдержал – захожу в операционную. Наш главный уролог, академик Лопаткин как раз трогает почку и машет мне головой: ничего нет! Я выхожу и задаю вопрос Чазову: «Там нет опухоли, что делать?». Он: «Мы получили задание – оперировать!». На академике лица не было, когда он вышел из операционной – шутка ли, удалить человеку здоровую почку! Конечно, с одной стороны, у меня от сердца отлегло – мой диагноз подтвердился. Но с другой… Ужас! Вскоре Машерова не стало, он погиб в автокатастрофе – его машину протаранил «Камаз», потом говорили, что это было подстроено...
– Каково вам было в роли пионера компьютерной томографии в те непростые времена? Тяжело было доказывать превосходство новейших методов? – Вот вам пример, чтобы вы понимали, как это все было. Поступил к нам с диагнозом «рак левой поч-
– А в Одессу почему вернулись? – Я аллергик, всегда страдал, когда распускались березовые почки. Работая в 4-м управлении, я легко мог достать билет на самолет и часто «сбегал» в Одессу – вечером дышал воздухом в Отраде, а утром снова был в Москве.
64 сентябрь 2012
– Я знаю, что после этого вы работали в Центральном институте гастроэнтерологии, Институте фтизиопульманологии, и там тоже появились томографы не без вашей помощи… – Меня в Институт фтизиопульманологии так и сманили: приобретите нам, говорят, третий компьютерный томограф в стране, вы ведь уже все концы знаете (смеется). Там мне отдали целый отдел, я в нем воплотил все свои идеи. Это была большая школа, я благодарен судьбе за такую возможность.
Меня постоянно звали назад в Одессу, вот в 87-м я и вернулся. И повторно возглавил кафедру лучевой диагностики и лучевой терапии с курсом радиационной медицины. В эти годы мы продолжили усовершенствовать диагностические компьютерные программы, разрабатывали новые технологии в диагностике многих соматических и ряда онкологических заболеваний. Я стал автором ряда фундаментальных научных исследований в области радиоиммунной и радиоферментной диагностики, современной рентгенорадиологической диагностики патологии легких, средостения, печени, поджелудочной железы и патологии желудочно-кишечного тракта. Издал 10 монографий и свыше 425 научных работ. В начале 90-х мы создали центр диагностики «Юж-Укрмедтех», куда приобрели самое современное оборудование – два компьютерных томографа, маммограф, УЗИ. Организовали школу по подготовке специалистов компьютерной томографии для всей Украины и Молдовы. Я стал президентом Ассоциации радиологов Южного региона и вот уже 10 лет являюсь модератором Международной конференции «Высокие медицинские технологии XXI века», которая проходит в Испании. – В советское время были проблемы одного свойства, сегодня, наверняка, уже другого. Если тогда нужно было доказывать, что нам в принципе нужна эта новейшая техника, то сегодня проблема найти на нее деньги… – Мы бросили эту затею – приобретать с помощью государства какую-либо аппаратуру. Вот, к примеру, кибернож. Это уникальный прибор для лечения рака радиохирургическим методом, который профессор Спиженко в Киеве приобрел за частные деньги. Он уже умер – не выдержал груза проблем, которые на себя возложил. Я недавно обратился с письмом в Кабмин. Описал, что такое кибернож и что если за рубежом такое лечение