Русский пионер №20 by Russian Pioneer

№2(20) апрель–май 2011

orlova

ОБИДНО. Обидно, что сделал. Обидно, что не сделал. Самое обидное: сделал то, чего не должен был делать. И еще обиднее: не сделал то, что должен был. И все это было со мной. И вот это еще тоже очень обидно. В детском саду рядом со мной всегда была одна девочка. Я любил ее, просто и беззаветно. Пылко. И кирпичом я в нее бросался. И подножки ставил. Только бы она обратила внимание не только на меня, а и на мои чувства. А она считала меня другом. Она рисовала за меня. Она в тихий час расстилала и застилала мою постель: наши кровати стояли рядом. Она будила меня, и это был первый и последний человек в моей жизни, которому я беспрекословно позволял это. Но она дружила со мной. А я любил ее. Я терял свою голову, а кирпичом целил в ее. И все в себе, все в себе. Маме ни слова. Потом вдруг, однажды весной, когда мы первый раз после зимы вышли на большую прогулку из детского сада и шли по тротуару парами, и она, конечно, шла со мной за руку, и моя рука горела, пылала, я вдруг понял: что-то произошло с ней. Она смотрела на меня совсем по-другому. О, я теперь слишком хорошо знаю этот взгляд. А тогда просто догадался. Может, моя догорающая ладонь что-то ей сообщила, но вот я же не ошибся, я это увидел: так, как она смотрела на меня теперь, она никогда не смотрела не только на меня, а и вообще ни на кого в нашей группе. Я понял, что должен ее поцеловать. Более того, я понял, что больше у меня такого шанса не будет. Я должен был это сделать. Тогда мне не за что было бы упрекать себя всю оставшуюся жизнь. Я понимал бы, что я сделал все, что смог, и что больше я сделать не могу. Это был тот максимум, на который я был тогда способен в любви. И я, конечно, не осмелился поцеловать ее. Вокруг были люди, и они шли и спереди, и сзади, и тоже взявшись за руки, только по тяжкой производственной необходимости. И не из-за этих людей я не осмелился. Я тогда про них даже не успел подумать. Я думал про нее. И не осмелился. Больше я такого шанса никогда не упускал. Но все-таки я держал ее за руку.

Андрей Колесников русский пионер №2(20). апрель–май 2011

B O R N

B Y

PA S S I O N

T O U R B I L L O N OTTANTA 速 DESIGNED BY

B OV E T. C O M

LIMITED EDITION OF 80 TIMEPIECES FULLY INTEGRATED CONVERTIBLE WRISTWATCH

B OV E T F L E U R I E R

SWITZERLAND

FOUNDING MEMBER OF THE QUALITY FLEURIER CERTIFICATION AND PARTNER OF THE FONDATION DE LA HAUTE HORLOGERIE

Клятва главного редактора стр. 6 первая четверть Прогул уроков. Пролет «юрийгагарина». Андрей Васильев про свое кино стр.18 Буфетчик. Страсти по маленькому. Михаил Ефремов про гномов стр.24 Урок уроков. Красавец и чудовище. Иван Охлобыстин о своих обидах стр.28 Сбор металлолома. Пекло. Екатерина Истомина про жаркое лето-2010 стр.32 Урок информатики. Деревенщина. Игорь Растеряев про сельский Ютуб стр.36 вторая четверть Пионер-герой. Инженер Убийко. За достойную встречу конца света! стр.42 Следопыт. Улыбочку! Раскрыта тайна Моны Лизы стр.48 Урок труда. Роден в Мундыре. Обнаружены изваяния под Костромой стр.56

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

третья четверть Диктант. Обиденение. В тему номера стр.66 Собеседование. Как это по-русски. Выбранные места из переписки Андрея Васильева с дочерью стр.68

Урок поэзии. Поэт Андрей Орлов раскро-

ет виды на детские и взрослые обиды

стр.78 Дневник наблюдений. Господа — хорошие. Русский БДСМ в неожиданном ракурсе стр.82 Сочинение. Телефонное право. Рассказ Дмитрия Глуховского стр.90 Урок рисования. Коробка. стр.99 четвертая четверть Урок мужества. Цепляет. Чем хороша задняя подножка стр.106 Медпункт. Болеутоляющий. О нормальной беременности здесь и там стр.110

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

группа продленного дня Барабанщик. Славу украли! Пит Бест про его «Битлз» стр.116 Правофланговая. Письмо одного. Ксения Собчак об открытых письмах стр.118 Пионервожатая. Яйца синяки не лечат. Тина Канделаки о юности и свободе стр.122 Звеньевой. Ты человек, я человек! Сергей Полонский о красных кнопках стр.126 Пионервожатый. Обидная. Андрей Макаревич об обидах типа М. и Ж. стр.130 Буфетчица. «Сара уара бзия узбойд!». Маргарита Симоньян о своей армии стр.132 Физрук. С шестом или на шесте. Геннадий Швец про самый обидный провал стр.138 Внеклассное чтение. Машинка и Велик,

или Упрощение Дублина. Продолжение wikiромана Натана Дубовицкого стр.140

Табель. Отдел писем стр.156 Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов стр. 159

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

русский пионер №1(13). февраль–март 2010

Прогул уроков. Пролет «юрийгагарина». Андрей Васильев про свое кино. Урок правды. Страсти по маленькому. Михаил Ефремов про гномов. Урок уроков. Красавец и чудовище. Иван Охлобыстин о своих обидах. Сбор металлолома. Пекло. Екатерина Истомина про жаркое лето-2010. Урок информатики. Деревенщина. Игорь Растеряев про сельский Ютуб.

наталья львова

текст: андрей васильев рисунок: александр ширнин

Медиаменеджер десятилетия Андрей Васильев разворачивает перед читателем панорамную картину своей жизни на фоне «Дождя», давая понять, из какого сора растут стихи, не ведая стыда. Читатель также, не стыдясь, может наслаждаться историей чужой жизни и чужого успеха.

ИЗ ОТКЛИКОВ на проект «Поэт и Гражданин» меня больше всего тронул один, материнский. Позвонила мать Гражданина Ефремова, н.а. СССР Алла Покровская. — Как вы думаете, Андрей, Мишу не посадят? — Кто ж его посадит, Алла Борисовна, он же Лермонтов. Мужик в пиджаке. По данным UTube, творчеством Поэта Быкова и Гражданина Ефремова насладились уже около двух миллионов граждан. Думаю, читатели «РП» в этом массиве легко уместятся, так что суть проекта опустим. Меня попросили налечь на творческую кухню. Ну а фиг ли: кухня как кухня — сидели, выпивали… Кстати, это тоже многие видели. В смысле, наш новогодний «Огонек» на «Дожде» — проводы нулевых. За литературу нулевых, к ужасу прогрессивной критики, у нас отвечал Дмитрий Быков. И там, за стаканом бурбона, Миша предложил ему пописывать для телеканала бабские стихи, а он, Миша, будет их читать в бабском прикиде. Креативчик такой. Типа дающий Ефремову право утверждать, что идея его. Вернее, Юлия Гусмана, который когда-то придумал, чтобы на церемонии «Ники» Миша читал быковские стихи. Тьфу на них

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

обоих! (Это не про Юлия Соломоновича.) Как Медиаменеджер десятилетия утверждаю: чтобы проект был успешным, ему необходимо и достаточно быть: а) Простым, как двери. От названия до содержания. С названием понятно. Содержание не тоньше. Актуальный стих недели должны писать классики. И исполнять они же. Тогда никого не посадят: мертвые срока не имут. б) Технологичным до бесстыдства. Тут тоже все ясно. Быкову все равно, под кого косить, а Ефремову без разницы, кого играть. Была бы новость попопсовей. в) И чтоб продюсер не делал ни фига. В формате колонки «Прогул уроков». Вот с этим вышла обсдача. Приведу в пример последнее совещание. Поэт голосит: «Если боитесь политики, ищите другого поэта!». Гражданин шантажирует: «Пушкинские бакенбарды клеить не буду! И про Никиту Михалкова читать не буду!». Координатор шугается: «А если на неделе новости не будет! Тогда что?». Ефремовский директор Гном (см. стр. 24) пугает: «А если у Миши гастроль?». Короче, таких на совещании человек восемь. Плюс начальница «Дождя» все время ноет,

что ей надо проект как-то капитализировать, а как тут капитализируешь, если все спонсоры, даже хохляцкие водочники, от него в полном восторге шарахаются. Я уж не говорю, что каждого нового стиха Синдеева, в политике человек свежий, ждет как монголотатарского нашествия. В связи с чем каждую неделю у нас с ней сеанс психоанализа. Вот с таким контингентом приходится работать. Тут мы и подошли к главному вопросу. К титру «юрийгагарин (с маленькой буквы в одно слово) представляет». На хрена он все это — а главное, за какие такие деньги представляет? С того света. «юрийгагарин» родился в 1993 году путем переименования рекламного агентства InterVIP (извиняюсь, конечно, но время было такое), доставшегося от кого-то по наследству нам с бессменным на ту пору партнером Леней Милославским. Вместе с Inter (извиняюсь) VIPом достался нам и офис — кусок бомбоубежища под Киевским вокзалом. И вот сидели мы там с Леней и сочиняли слоган для «Белого ветра»: «У нас будет маленький! Маленькие компьютеры для больших людей». Неподалеку, на Кутузовском мосту, танки били по Белому дому. Как же хорошо, думали мы, что вся политика там, наверху. В активе мы имели уже рекламную кампанию фирмы «Велес» (к тому времени всех ее владельцев, кажется, убили). Впереди маячил заказ от мыла «Sorti» (его финансового лидера убьют в 94-м) — то есть жизнь улыбалась. Мы даже шутили: «Волосатый, что ли, в отпуске?». Волосатым мы называли одного культового исторического персонажа, который не то чтобы покровительствовал, но контролировал наши бизнеспланы. Нет, начинать надо не с этого. В 92-м мы с Леней свалили из «Коммерсанта», где нас называли Миловаськин, и жили припеваючи. В том смысле, что первая в России служба секса по телефону «907» приносила стабильный доход $150 на рыло, раз в месяцдва продавали Родину какому-то японцу (он платил 10–20 тысяч долларов за заказанную ранее военную тайну) и чувствовали себя заслуженными пенсионерами. Идиллию разрушила моя жена. Не хочу, говорит, жить в хрущобе-двушке на Речном. Тебе, говорит, хорошо: пришел пьяный и вырубился, проснулся и свалил, а у меня ребенок. Я с ужасом понял: баба-то права, а Родиной на приличную

сталинку не заработать. У Лени, кажется, тоже что-то такое с женой произошло. Так и родился «юрийгагарин». На квартиры мы заработали меньше чем за год. А потом Волосатый вышел из отпуска. Про мыло «Sorti» я уже сказал, но были и другие знаки. Например, заказ от фирмы «Партия» (название, кстати, тоже я придумал): программа вывода на рынок компьютеров белой сборки AMTRADE. Не знаю уж, где они в Штатах собирали эти компьютеры — видимо, в тюрьмах, — но ни один из прибывшей партии миллионов так на пять не включился. Нет, к «юрийгагарину» претензий не было. Денег тоже. Короче, лежал я осенью 95-го на диване сталинской трешки, в спальне орала трехмесячная дочь, в носке лежало 800 долларов заначки, когда позвонили мне от тогдашнего хозяина ОРТ Бориса Березовского. 10 штук в месяц, кабинет, «жигуль»-«пятерка» с водителем, секретарша, мобила — прощай «юрийгагарин»! Милославский на меня не обиделся: ему, узнав про мое счастье, немедленно позвонил хозяин «Коммерсанта» Володя Яковлев. Все то же самое, только вместо «жигуля» — Saab. А фирму с маленькой буквы (в одно слово) мы продали той же «Партии» за символическую цену. За дружбу. При этом наша с Леней дружба никуда не делась. Спустя год он втусовал меня в тот же «Ъ» главредом нынешней «Власти», откуда я со свистом прыгнул в начальники программы «Время». Много чего было! И предвыборная газета «Не дай Бог!», и кризис 98-го, когда

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

я вылетел с ОРТ, и увольнение Леней Рафа Шакирова за легкое должностное поведение, и увольнение самого Лени за Рафа Шакирова. И снова пенсия, очень похожая на безработицу. И счастливые деньки — аж четыре месяца — в ЮКОСе. А потом «Коммерсантъ» сменил владельца. На Бориса Березовского. Который разыскал Милославского в Сан-Тропе и предложил должность гендиректора. И Леня, старый друг, позвал меня шеф-редактором. Уволив по традиции Рафа Шакирова. Как нам работалось вместе? Через год Леня поехал к Березовскому в Париж добиваться моего увольнения. Я ездил к Березовскому в Лондон увольнять Леню. В результате остался практически у разбитого корыта: и гендиректором, и шеф-редактором, и главредом газеты; «юрийгагарин» к тому времени был всеми позабыт — даже «Партией». Зато теперь я Медиаменеджер десятилетия, правда бывший. А Леня — и не знаю где. А вы еще спрашиваете, почем «Дождю» обошелся этот «юрийгагарин». Задарма! Волосатый, видимо, подгадал к старту проекта выход из отпуска. Хотя титр этот не я придумал. Ребята с «Дождя». Чем платить, думали, сделаем ему приятно. А мне и приятно. Надеюсь, Лене Милославскому тоже.

P.S. Традиционная для этой колонки мораль. Если кому-то, ну хотя бы хохляцким водочникам, больше всего в проекте нравится титр «юрийгагарин представляет», могу легко уступить. Недорого, честное слово: я с Синдеевой договорюсь.

orlova

текст: михаил ефремов рисунок: анна всесвятская

Актер Михаил Ефремов, побыв в нескольких номерах буфетчиком в одноименной рубрике, испытал настолько сильные чувства, что настоящую колонку написал на тему «Обида». Главное, чтобы в следующий раз он не попытался соответствовать грядущей теме номера «Побег».

Я НЕДАВНО прочитал в газете какойто, в колонке «Анекдоты», анекдот. Выбегает кошка и видит что-то маленькое такое, противное такое, дрожащее. Ты, говорит, кто? А оно отвечает: «Я гном. Потому что я всегда ору, меня невозможно поймать, и я мешаю всем. А ты кто?». Кошка подумала и сказала: «Тогда я тоже гном». Ну, а у меня с гномами связаны пока по жизни самые хорошие воспоминания. Первое — как гном научил меня писать. Связано это с первой серьезной обидой. Нанесенной мне, конечно, родителями. Потому что они всегда обижают своих детей, любя их. Бьет, значит, любит — это, наверное, все-таки не про жену и мужа, а про детей и родителей. Орудием обиды был выбран гном. Гном появился у меня в туалете, в люке, где спрятаны трубы. В этом люке он оставлял для меня всякие маленькие машинки, жвачку, что было очень ценно, и открытки. Мне было тогда пять-шесть лет. Присылали мне открытку, например, с видами Парижа, и было написано там: «Вот здесь мы живем. Мы, гномы, живем в таких городах, у нас такие машины». Или какое-то окно, на Champs-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Élysée, обведено ручкой: «Это моя комната». Надо сказать, что писала, конечно, моя мама, и очень многие гости, которые к нам приходили. У меня до сих пор сохранилась нарисованная на салфетке машина, которую мне тогда от имени гнома нарисовал Алексей Баталов. А я должен был гному отвечать письмами: так меня учили писать. Я же гному отвечал и то сахарок, то полкомпотика оставлял. Утром смотрю, а там этого нет, а стоит или машинка, или жвачка и, конечно, открыточка с письмом. Так было года два, я уже довольно бойко читал еще за два года до школы — благодаря гному. И как-то, поскольку я был уже серьезный образованный человек, меня родители решили одного оставить дома. Было мне лет семь. Они ушли, а я стал, естественно, лазить по ихним ящикам, и из одного ящика вывалились все мои письма гному, все те письма, которые я писал. Конечно, я тогда обиделся на родителей. Но еще я понял, как лжив мир вокруг меня. А на гнома я не обиделся, потому что гном-то не существовал. Смысл слов «не верь» я понял именно тогда. Я не имею в виду в Бога, я имею в виду в гнома и родителей. Второй раз гном появился в моей жизни

совсем недавно, года четыре назад. Елена Яцура, известный кинопродюсер, пообещала мне, не скажу что золотые, но серебряные хотя бы горы за съемки в фильме «Беляев» у прекрасного режиссера Николая Хомерики. Так вот, Елена Яцура, потратив уже на съемки фильма «Беляев» огромное количество денег, построив декорации где-то на Черном море за 600 тысяч долларов, уже поснимав других артистов, причем их другой режиссер снимал, выбрала меня, и мы поехали в Петербург снимать под дождем всякие хомериковские красоты. И надо сказать, мы там очень продуктивно и творчески проводили время. Обида почему — потому что я до сих пор не получил где-то 1 миллион 400 тысяч рублей. Обидно. Почему-то она всем отдала, даже Хомерики. Елена Яцура из той категории продюсеров, которые выпустили один успешный фильм, я имею в виду «Девятую роту», а потом брали кредиты. Потом наступил кризис, и мы попали с «Беляевым» в этот кризис. Я с тех пор, собственно, Елену Яцуру и не видел. Ну, я знаю, что она существует, читает даже на телеканале «Дождь» мастерклассы, и поэтому я не пошел на телеканал «Дождь» читать мастер-класс. С Еленой Яцурой я в один мастер-класс не сяду. Обидно еще почему — первый год она мне три раза в месяц звонила: «Да, сейчас, буквально через полчаса». Следующий год она звонила где-то раз в три месяца: «Да-да, вот сейчас». Потом она год не звонила, и потом она сказала: «Вот сейчас! Я уже завтра к тебе с конвертом», и все. Почему так происходит, не знаю. Она, наверное, купила себе машину, шубу и другую бижутерию. Но вместо 1 миллиона 400 тысяч рублей в моей жизни опять появился гном. Елена Яцура, очень хитроумная женщина, приставила ко мне ассистентку по актеру. Это была девочка очень маленького роста. Я уже насторожился. Звали ее Таня Цветкова. Я снова насторожился, потому что ударение на первый слог, а мы знаем, что от болгар можно ожидать в принципе. Она себя еще и позиционирует как болгарку, хотя она из Питера. Но Таня действительно все два месяца питерских наших злоключений была рядом со мной, помогала всегда, с похмелья мне приносила попить или просто водички,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

всегда знала, куда мне ехать, и, в общем, не краснела. И не пила почти. То есть типичный гном. Так вот, прошло еще года два, я ждал, что у нас продолжатся съемки с Еленой Яцурой и, может, тогда я увижу гнома и снова жизнь моя будет упорядочена. Тогда я снимался в каких-то фильмах, играл в театре, жизнь моя была реально не упорядочена. И тогда я понял: нужен все-таки, когда у тебя много разных работ, нужен гном. И я ее позвал в Москву, она здесь теперь живет и составляет мое расписание и даже договаривается о деньгах, например с «Русским пионером», с «Дождем». И даже с некоторыми продюсерами. Вообще я человек довольно плохой. И когда сам человек добровольно — ну как добровольно, за деньги, конечно — вызывается стать моим подчиненным, хочется его как-то обидеть: «А-а, ты вызвался быть у меня в подчинении? Так получай!». И, конечно, я пы-

тался обидеть гнома так и сяк и понял, что это невозможно. Я пытался ее унизить — не унижается! Потому что она маленькая, куда ей еще унижаться? Вот недавно я давал интервью журналу Playboy. Мы с журналистом заспорили было о Пелевине и Сорокине, но гном встрял: «Вы про Духless?». Или, например, после одного не слишком удачного любовного прибалтийского приключения (грубо говоря, ей не дал великан, сын Георгия Ивановича) я стал называть гнома Молекулой. И долгое время, где-то часа четыре, ее все называли Молекулой, и то она не обиделась. Я вот сейчас ей позвонил, спросил: «Тань, ты не обиделась тогда?». Она говорит: «Да что на вас обижаться-то!». И захихикала. Гномы, они всегда такие, они только с виду маленькие, на самом деле у них подземные кладовые. Почему у них машины? Потому что они старатели, это известно. «Что на вас обижаться-то! У вас же нет

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

тех залежей алмазов, что у меня». И глупо хихикают. Я пытаюсь называть ее помощницей, но она уже называет себя моим директором. Гном такое странное существо, что на него обида или обида гнома на человека существовать не может. Может быть, есть зависть у гнома к человеку, что он высокий. Может, есть зависть у человека к гному: «Ах, ты такой богатый!». Может быть. Но обиды друг на друга нет, потому что мы живем в разных плоскостях. В отличие от Америки, где все для человека, у нас все для гнома. Поэтому людям так неудобно. Например, вся бюрократическая система у нас построена для гномов, потому что надо же очень много написать, а гномы — они дико пунктуальные. Для гнома все эти бюрократические штучки в кайф. И поэтому у нас вся инфраструктура — гномья. Так и давайте жить с гномами почеловечески.

василий шапошников, ъ

текст: иван охлобыстин рисунок: инга аксенова

Автор этой колонки — в любой из своих ипостасей, будь он актер и сценарист Иван Охобыстин, будь он священник о. Иоанн Охлобыстин — выступает предельно искренне, никогда не скрываясь за отвлеченной словесной мишурой. Вот и на этот раз читателю предстоит знакомство с самой, возможно, исповедальной колонкой номера. Потому что автор не боится предстать ни красавцем, ни чудовищем.

И СНОВА тема тем. И снова хочется по существу. И снова особо нечего сказать. Кроме правды, разумеется, а поскольку настоящей правды никто, кроме Бога, знать не может, ограничусь перечислением фактов и своими вычурными комментариями. Обижался ли я вообще так, чтобы до самого дна души, до корневой системы? Да нет. Глупо. Если быть объективным — обижаешься всегда на что-то конкретное, а значит, имеющее основание в самом тебе. Глупо обижаться на самого себя. Разве что сетовать. Но тем не менее тридцать лет назад я решил стать волшебником, но поскольку я был психически здоровым ребенком, то выбрал самую близкую по профилю работу — кинорежиссера. На этот выбор меня подвиг монолог волшебника в исполнении ныне покойного Янковского. Много лет спустя, снимаясь с ним в фильме «Царь», я рассказал Олегу Ивановичу, какое влияние на мою жизнь оказало его творчество. «Боже! — царственно вздохнул он. — Я породил чудовище!» Не дерзну оспаривать классика, но всему есть логическое объяснение. В моем случае оно выглядело так: ко времени, когда я завершил

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

свое обучение во Всесоюзном государственном институте кинематографии, отчизна ввалилась, как пьяный мужик в пивную, в эпоху звонких девяностых. Все, чему нас учили в институте, оказалось невостребованным. Во всяком случае, идеалы точно. Те, перед кем художники отчитывались, как перед ангелами на Страшном Суде, перестали именоваться не множественным, но уважительным словом «зритель» и превратились в однородную, коричневую, дурно пахнущую массу с погоняловом «электорат». А доминирующей характеристикой стали не терзания так и недопонятых почвенников и евразистов, а количество голов с ушами. Признаться, еще пару лет я не замечал этих изменений и продолжал гореть искусством, хоть прикуривай. Тогда были сделаны фильмы «Урод», «Нога», «Мусорщик», «Дух», «Мытарь» и т.д. Отрезвился поздно, но категорически. Основал с друзьями компанию по снабжению состоятельных и тщеславных соотечественников политкреативом, что было несложно, поскольку предшествующие наработки в этой области сводились только к знанию принципов демократического централизма. Быстро наколотил денег и мотанул по миру, как

и положено всем молодым и разочарованным. Онегинский период закончился поножовщиной в пабе и десятидневной отсидкой в тюрьме под Ольстером, где я имел длительную беседу с одним из активистов ирландской Республиканской партии, который пересказал мне своими словами все тот же монолог волшебника из «Обыкновенного чуда», хотя и говорил мне рыжий, щербатый дядька о целях и задачах ирландских патриотов в их борьбе с английскими оккупантами. Я понял, что, несмотря на то что мудрецы давно не сигают в пропасть из любви к истине, а корпят над созданием силиконовых сисек, и солдаты попирают смерть не из любви к Родине, а отстаивая права на нефтяную трубу искренне презирающего их ворья, мне-то задачи никто не отменял. И по возвращении в отчизну я опять ушел в головой в кинопроизводство. Поскольку на тот момент кинопроизводство в основном занималось обслуживанием половых партнерш нашей лыковой олигархии, я за два-три года заработал все необходимые для самоуважения кинопремии и позволил себе всласть подурить. Меня мотало по жанрам и методикам, стилям и ритмам. В глубине души я руководствовался довольно прагматичными мотивами — отшлифовать

мастерство и, когда мир таки опомнится, быть во всеоружии. Но годы шли, а факторы силиконовых сисек и трубы оставались доминирующими. Мало того, многие из моих же непримиримых соратников «в борьбе за это» составили на «это» прайс и все силы своего таланта бросили на эстетизацию процесса погружения раскаленных паяльников в задницы должников и духовных терзаний всякой мрази, разбогатевшей на старушечьих гробовых копейках. Причем, что вообще не укладывалось у меня в голове, они продолжали складывать губки куриной жопкой, если кто-то не видел режиссерской версии «Жертвоприношения» столь почитаемого ими Андрея Арсеньевича Тарковского. Буду честным: некоторое время я пытался принять их мировоззренческую конструкцию как очередной виток эволюции, но меня хватило ненадолго. От путаницы в голове начал пить горькую. Из бездны меня вытащил Ролан Антонович Быков, которого я с тех пор и поныне считаю своим учителем. Как-то я признался ему в непреодолимом желании активировать ядерную бомбу в центре «Мосфильма» и вычеркнуть заранее эту позорную главу из будущего учебника истории. На это он мудро посоветовал проявить милосердие и всеми

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

силами своего таланта помочь отечественному кинематографу достичь критической точки, по прохождении которой этот вид искусства либо вернется к прежним идеалам, либо канет в Лету — что, собственно, и происходит сейчас. Тогда же я написал сценарии «Даун Хаус», «ДМБ» и снялся в «Восемь с половиной долларов». Как и следовало ожидать, упомянутые работы имели успех, а я бросил пить. Но вскоре Ролан Антонович умер, а организованный им Центр детского фильма стал заниматься чем угодно, кроме детского кино, и меня вновь обуял сплин. Благо ненадолго — я женился и с головой погрузился в религию, где чувствовал себя довольно комфортно, пока не был приглашен в Православное информационное телевизионное агентство в качестве автора и ведущего передачи «Канон». С этого начались новые разочарования, похлеще прежних. Я видел, как измываются над людьми, но так как это происходило там... Это повод для отдельного материала, который я, естественно, никогда не напишу, уважая институт Церкви, не несущий ответственности за нескольких подонков, паразитирующих на вере и верующих людях. Только один случай, который взорвал мне мозг и стал последней каплей, переполнивший чашу терпения. В то время как руководители ПИТА покупали себе

последние модели «Мерседесов» и квартиры в центре столицы, сотрудники агентства падали в голодные обмороки, поскольку им по пять месяцев не платили зарплату, ссылаясь на то, будто телеканал-покупатель не отдает деньги. При этом набожное начальство через слово поминало Спасителя и неистово крестилось по любому случаю. У нашего оператора умер годовалый младенец, несчастный отец в слезах просил триста долларов на похороны, но благообразный начальник, опять сославшись на Волю Божию, отказал ему. Оператор похоронил ребенка в гробу, сколоченном из ящика стола. Меня тогда не было в Москве, иначе я бы до сих пор отбывал срок за убийство. Но, вернувшись, я тут же ушел из этой адской конторы, за что был публично осужден в прицерковной прессе как извращенец и наркоман. Я зарекся когда-либо сочетать по существу вопросы веры и профессии. Мне очень повезло с духовным отцом. В конце концов, Богу было угодно, чтобы я стал священником, хотя, признаться, в данном случае Его Воля непостижима: я не хотел быть священником, потому что хорошо знал себя и считал, что для этого великого удела я недостаточно внутренне воспитан. Но, так или иначе, я им стал и честно служил десять лет, а потом сам подал Святейшему прошение отстранить меня от служения,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

пока я снимаюсь в кино. Будем считать, что в моем лице Церковь провела определенный эксперимент и сочла подобное совмещение невозможным. Есть нюансы, действительно препятствующие этому. Как единственный в истории Церкви священник, три года сочетавший этот долг с работой актера, знаю по личному опыту: да, это невозможно. И не по причине какой-то особой греховности актерской деятельности, а по более обыденной причине — неготовности общества принять подобное сочетание. Но вернемся к теме номера. Обида. Обидно за тех восемнадцатилетних мальчишек, первокурсников, гордо стоящих на краю крыши институтского общежития и смотрящих на горизонт, в полной уверенности, что когда-то они создадут великие киношедевры, которые перевернут сознание миллионов и сделают мир лучше. Не сделали, не перевернули. Один умер в тотальной нищете от цирроза печени и похоронен, как собака, в общей могиле на окраине Щелково, другой стал одним из аляповатых символов окончательно победившего общества потребления и наживы. Без всякой перспективы и в первом и во втором случае. Вот что по-настоящему обидно.

orlova

текст: екатерина истомина рисунок: анна каулина

Вообще-то рубрика «Сбор металлолома» была задумана для колонок про автомобили и другие транспортные средства. Но со временем ведущей рубрики надоело писать про всякие железяки и она переключилась на исследование человека. Причем исследуемым человеком чаще всего является она, Екатерина Истомина. Сегодня читателю предстоит еще раз убедиться, что обозреватель «Ъ» устроен сложнее, чем автомобиль.

КАК ЛЮБИЛ говорить обитатель шведского острова Форо Бергман, нет ничего прекраснее короткого северного лета. 2 августа 2010 года 74-летний Юрий Лужков бежал из Москвы, спаленной пожарами. Мэр прятал лицо в обширной треуголке, его Венский конгресс был еще впереди. 74-летний профессор медицины Владимир Вишневский, напротив, как раз крайне спешил на работу: этот великий русский врач, основатель хирургии печени, каждый день ровно в 7.10 совершал обход своих больных в отделении абдоминальной хирургии НИИ хирургии им. А.В. Вишневского. «Ну, девочка моя, терпите. Есть надежда, что на следующей неделе уже операция. Сейчас составляем, утверждаем списки. В четверг комиссия должна снова рассмотреть. Простите нас, что долго, но с операционными плохо. Жара. Техника отказывается работать. Будет, будет вам операция. И прекратите курить!» — говорил мне на каждом обходе Вишневский. Мечта всех нас, его пациентов, это медицинская каталка. Каталки бывают разные: ободранные и новенькие, скрипучие и беззвучные, но все они железные, с жестким матрасиком, на колесиках, регулируемые по высоте

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

при помощи рычага, который медсестра или хирург нажимают ногой. Кибитка строптивой беглянки Лужкова была не такая — золоченый, с лакированной черной вишенкой клаксон, хрустальные рессоры-бубенцы, святые купола и резные угодники в рапиде, обивка с пчелами, которых поместил когда-то на герб Наполеон. Но при императоре корсиканские пчелы еще молча сидели по углам. Московские пчелы уже смело поднимали глаза и лобызали теплые руки столичного главы. Если вы возлежите спокойно на обычной медицинской каталке и вас везут головой вперед, то это хороший знак. Значит, вы едете в операционную или уже даже в сам бокс реанимации, где работают кондиционеры. Хуже, если вы едете на каталке ногами вперед: тогда вам вниз, на лифте, во двор, а там — мимо столовой и фонтана в 8-й корпус патологоанатомии. Морг в НИИ хирургии им А.В. Вишневского — хороший, милый и светлый, с белыми жалюзи. Летом и зимой это прохладное помещение. Туда часто заходят хирурги научного института по возвышенным делам. Пока я лежала у Вишневского, мне снился Алжир — так по-африкански было в Москве.

Торфяной дым поднимался до моего подоконника и горькими кусками заходил в мою палату 1004, что на десятом этаже, напротив первого медицинского поста. Дыма было так много, что я иногда с трудом видела свою капельницу. Сон повторялся все полтора месяца: я несусь вперед ногами, каталка вся сгибается, скрипит от песка, а надо мной в небе неподвижно висит Муслим Магомаев. Он в синем сарафане в виде иерихонской трубы. Он поет: «Ты моя мелодия, я твой преданный Орфей». Итак, все женщины, которые встречали на своем пути хирурга Михаила Германовича, никогда не смогут забыть его. Этот мужчина не может быть женатым, ибо он достояние всей нации. Михаил Германович — это мужской род и единственное число. Михаил Германович, сверкая своей нестерпимой красотой, как раз и взялся исследовать мою опухоль, достигавшую уже четверти объема печени. «Диагноз? Первичный гепато-целлюлярный рак или фокальная нодулярная гиперплазия. Где-то пополам шансы. Просто первичный рак и гиперплазия похожи по КТ внешне. Будем исследовать», — сказал мне в начале нашего знакомства Михаил Германович и спокойно вышел с бумажной папкой из моей палаты.

Я убит подо Ржевом. Как веско замечала медсестра Галя: «Такая ты молоденькая, а уже опухоль в животе. Тьфу!». Медсестра Галя еще была очень дорога мне выражением «эти деловые больные». Спустя всего три дня объемный, как памятник чугунной подводной лодке, Михаил Германович, в крови которого намешаны сибирские елки, пельмени и что-то надменно древнеримское, спокойно вплыл в палату и сказал: «Будьте на месте. Нам нужно поговорить». Дом твой гроб, жених мертвец. Бабка Маша из Элисты, что лежала напротив меня с эхинококком, паразитарным червем, от которого в животе образуются онкосферы, все отчаянно кричала, что ей душно, что ее мутит от горькой, скрипучей жары, что в Калмыкии ей было легче, и уж нельзя ли с ней что-нибудь уже сделать. Михаил Германович сообщил важные новости: «У вас гиперплазия. Это стопроцентно доброкачественное образование. Вам показано хирургическое вмешательство. Мы проведем резекцию четвертого сегмента «б» печени. Вопервых, нужно будет удалить также и желчный пузырь, так как он находится в операбельной зоне. Во-вторых, операционные у нас из-за жары заканчиваются. Ждать операции вам

придется как минимум месяц. Мы оперируем сейчас только экстренных больных и рак. Выписаться вы не сможете, так как потеряете свою квоту, поэтому будете лежать у нас. В-третьих, неясна причина возникновения опухоли. Такая опухоль появляется в результате нарушения гормонального фона. Но у вас он идеальный. Может, что-то в жизни не в порядке?». На прощание он на пальцах показал мне, как стремительно быстро растет всякий разный интересный рак, и посетовал, что в операционных уже плюс сорок, из девяти работают только четыре, но и они совсем не резиновые. К концу той недели из четырех операционных осталось две. На хирургов было невозможно смотреть. Мыто, больные идиоты, просто лежим с опухолями и червями в дыму. А они в дыму ведь работают. Режут рак и все интересное остальное. Мне очень хотелось, чтобы они ушли все наконец домой, закрыли бы нас в этой черной алжирской мгле, а потом, когда все пепелища утихнут, пришли и вновь открыли. И пусть восторжествует правда эволюции, пусть запоют трилобиты, пчелы, пустыня и случится отбор по Дарвину. А что в моей жизни тогда было не в порядке? Просто не было рядом того самого человека,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

который однажды стал для меня огромным цветущим лавандовым полем. Бабка Маша, которую совсем задергали ее раковые паразиты, говорила: «Дочка, ты не плачь. Здоровые люди не любят больных. Не нужна была ему здоровой, а больной ты не будешь нужна тем более». Не все страдания еще взвешены: мы все терпеливо ждали своей очереди забраться на железную каталку. В палате 1004 мне часто вспоминался Иван Ильич: герой Толстого, умирая, вместо «простите!» сказал «пропустите!». И мы, не очень больные, тем летом пропускали вперед людей почти уже умирающих. В ожидании операции Вишневский выдал мне прочитать 902-страничную биографию Сталина, появившуюся в серии ЖЗЛ. «Ну, и какова там интонация автора? Осуждающая, оправдывающая?» — интересовался утром на обходе великий русский хирург. У него не было времени читать книгу, так как рак по московской жаре наступал на его хирургическое отделение со всех сторон. Каждое утро я пересказывала прочитанное: так кремлевские обитатели стали героями нашего отделения, моей палаты, нашей жары. В сталинской биографии содержалось много политических документов. В том числе и писем, написанных, впрочем, как письма личные, но ставшие в итоге политическими. И слишком многие из тех бухаринских писем я знала наи-

зусть. Я помню, что герой моих научных изысканий Николай Иванович Бухарин, любимец, краса партии, писал в прощальном письме Сталину: «А сейчас, хоть с головной болью и со слезами на глазах, я все же пишу. Моя внутренняя совесть чиста перед тобой теперь, Коба. Прошу у тебя последнего прощения (душевного, а не другого). Мысленно поэтому тебя обнимаю. Прощай навсегда и не поминай лихом своего несчастного. Н. Бухарин». 13 марта он был расстрелян в поселке Коммунарка. В пятницу, 6 августа, в 8.30 утра, когда торфяной туман и не мог еще рассеяться и даже не думал этого делать, я легла на свою железную каталку и шесть человек повезли меня в операционную на третьем этаже. Ну что, Шарапов, окропим снежок красненьким? Анестезиолог Сергей Юрьевич все никак не мог попасть иглой мне в позвонок. Возился сзади и мрачно хихикал. Я сидела совершенно

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

голая на своей железной каталке, изо всех сил низко опустив голову, словно мне ее должны были сейчас отрубить. Михаил Германович был в сером обширном операционном комбинезоне и пластмассовой прозрачной маске, надвинутой на мужественное лицо. Он твердо держал меня за голое правое плечо. В этот торжественный момент мой хирург был похож на Юрия Гагарина. «Как же холодно… Сергей Юрьевич! Вы же по фамилии Погодин? Погодин — это драматург такой был!». Последнее, что я успела сказать им, прежде чем мне накинули на лицо желтую маску: «Пьесы у него были. «Человек с ружьем», «Кремлевские куранты». Последнее, о чем я успела вообще подумать, прежде чем мне, судя по всему, вспороли живот: «Все сходится. Коба. Куранты. Кремль». Конечно, я была в аду. Я тогда была в Москве — летом 2010 года. И он взмахнул рукой.

александр саватюгин

текст: игорь растеряев рисунок: сандра федорина

Гармонист и певец Игорь Растеряев, самый яркий представитель новой деревенской культуры, прославившийся в интернете музыкальным клипом про комбайнеров, в своей незатейливой, как и положено деревенщику, колонке рассказывает про село Раковку, про его обитателей и про свои творческие планы.

САМ Я в Ленинграде родился. Играю в театре «Буфф», закончил Театральную академию, профессиональный артист. Но родственники у меня все в Раковке и по всей Волгоградской области живут. Мой папа после окончания срочной службы в танковых войсках Советской армии вернулся из ГДР в Раковку и стал работать там электриком. Но недолго длилась хуторская идиллия — папа поехал в Ленинград и поступил на художника… А мама моя — коренная ленинградка, окончила СПбГХПА, факультет дизайна. И бабушка ленинградка. И прабабушка. И прадед. Все блокадники. Я в Раковке с самого детства. Приезжаю, рыбалю на реке Медведица. А от Раковки до реки Медведицы двенадцать километров, одному в детстве ходить стремновато было, да и родители не отпускают. Вот так сошлись мы на почве рыбалки с моим корешем Лехой Ляховым, который из Москвы тоже к своему дядьке приезжал. Вдвоем-то все легче, веселее да безопаснее. Вместе с Лехой каждое лето промышляли на речке, пешочком ходили двенадцать километров туда, двенадцать километров обратно. Иногда подвозил нас кто-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

нибудь, но в то время с личным транспортом туговато было. В позапрошлом году сидим мы как-то с Лехой на хуторе Глинище у меня дома. Вечереет. Приходит к нам сосед наш, замечательный парень по имени Володя Буравлев. Приходит, чтобы сыграть в шахматы с Лехой Ляховым. А Леха Ляхов и говорит мне: «А не сыграть ли тебе Володе Буравлеву на гармошке «Комбайнеров», коих он еще не слышал?». Ну я и говорю Лехе: «Конечно! Как не сыграть для Володи?» Ну и сыграл. А Леха все это заснял на телефон. Вот и все. Он у нас прирожденный фотограф. В детстве снимал на мыльницу виды разные — Раковку, Медведицу, Глинище, и выглядело это все, как открытка из журнала. Но с недавних пор Леха скромен: «Прикольное, говорит, видео получилось, вот и выложил на YouTube. Знал, что людям понравится, но чтобы такие масштабы…» Пролежал наш ролик полгода в интернете без дела. А потом, насколько я знаю, нашли его компьютерщики, уважаемые люди, известные блогеры, Гоблин например. Выложили у себя на страничках, а их поддержали уже другие пользователи. И пошло-поехало. Вот кого за это

надо благодарить. Сам-то я интернет-жизнью почти не живу. Ну Вконтакте могу на сообщение ответить, в Яндексе погоду посмотреть. А моим деревенским ровесникам вообще параллельно на этот интернет. У них другие нормальные человеческие заботы. Вот Блинов, он что, в интернете сидит сейчас? А Вася Котляров? Просыпается и бежит в интернет? Зачем им это надо? А те, кто помладше, кому лет 20–24 — это другое поколение, они с телефонов заходят, в Волгоград и в Михайловку часто ездят, им это, наверное, интересней. На YouTube канал наш ведет Леха Ляхов под ником Sunfish737, ролики выкладывает. Комментарии к ним я читаю, но не отвечаю. Да и что там отвечать? Люди свое мнение высказывают — «хорошо», «плохо», «спасибо», — что на это можно ответить? Это можно только читать и понимать, какую твое творчество вызывает реакцию. Положительную? Ну

и отлично. Кому ж не понравится, когда его нахваливают? Кстати, недавно Леха увлекся переводом наших текстов на английский, чтобы, так сказать, русская дорога, пошла на Запад. Говорит, что в день нас примерно две тысячи иностранцев просматривают. Украина, Германия, Казахстан, Белоруссия и, как ни странно, Америка. И вот что еще могу сказать: это не важно — городской ты, не городской — все мы во втором, третьем поколении деревенские. Взять, например, Новгород и Псков. После окончания Великой Отечественной войны там, насколько мне известно, несколько десятков человек оставалось из тех, кто там до войны жил. А заселение потом происходило за счет окрестных деревень. Поэтому, когда говорят о каких-то гламурных людях, настоящих горожанах, офисном планктоне, — это все ерунда на мой взгляд. Народ у нас в целом однородный, советское прошлое здорово этому поспособствовало. И вот эта генетическая память сидит в людях и прорывается наружу. Пытаются они друг перед другом в кафе выкаблучиваться, ну и что? Внутри них такие же деревенские сидят. «Проект Игорь Растеряев» — это я, мама

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

моя и кореш, Леха Ляхов. Готовим сейчас вот собственный сайт www.igorrasteryaev.ru. — официальный рупор Игоря Растеряева и Лехи Ляхова. А мама моя на электронной почте сидит. У меня на это времени свободного не хватает, а она смотрит: «Сынок, вот этому ответь, а вот тут будь осторожней». Всякие сомнительные истории, непонятных, мутных людей видит своим бдительным материнским оком и отсекает. А папе очень нравится со мной на гастроли ездить. Он человек компанейский. Восемь городов я уже объехал — Москва, Питер, Ижевск, Кронштадт, Великий Новгород, Томск, Барнаул, Новосибирск. Мне вся эта история нравится: приезжаешь в город — там люди, ты поешь им песни под гармошку, они довольны. Здорово. Хотя у меня и до этого все в жизни замечательно было. Сейчас еще лучше, и слава богу. Альбом недавно выпустили — добрые люди помогли. А между песен я туда свои ранние рассказики включил, те, которые написал еще в девятнадцать лет. Про раковских комбайнеров, трактористов, про степь, про речку Медведицу. Володя Буравлев диск слушал и сказал, что рассказы я правильно вставил. Потому что все это про нашу жизнь, все это про нашу Родину.

Пионер-герой. Инженер Убийко. За достойную встречу конца света! Следопыт. Улыбочку! Раскрыта тайна Моны Лизы. Урок труда. Роден в Мундыре. Обнаружены изваяния под Костромой.

текст: дмитрий филимонов фото: дина щедринская

Поскольку разговоры о грядущем в 2012 году конце света все чаще подкрепляются природными катаклизмами, «РП» решил внести свою лепту в спасение человечества и отправил обозревателя Дмитрия Филимонова к российскому инженеру, как будто бы нашедшему способ спасти людей, несмотря на то что фамилия инженера — Убийко. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

В этом мире все закручено. Завихрено. Вселенная крутится. Галактика крутится. Солнечная система крутится. Земля крутится.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

– У каждого

человека на макушке вихор, — говорит инженер Убийко и трогает пальцем собственную макушку. Инженер Убийко лыс. Вихор — так, чисто умозрительно. Это же теория. Инженер Убийко излагает собственную теорию конца света. В этом мире все закручено. Завихрено. Вселенная крутится. Галактика крутится. Солнечная система крутится. Земля крутится. — Вам кофе или чаю? Сахару положите. Вот ложечка, помешайте. Видали? Чаинки крутятся! — радостно восклицает инженер Убийко. — Вихрь! Улитка. Роза. Все подчинено одному закону. И я его нашел. Вихревая структура мироздания. Спиральные галактики, сворачиваясь, порождают черные дыры, куда, словно чаинки, затягивает звезды и планеты. В теории инженера Убийко нет места тому, кто все это замешал, который с большой ложечкой. У него же научная теория, без божественного, без эзотерики. Чистая физика. А вихри — ой мама! — они разрушительные. Вы крутите-крутите пуговицу на своем пиджаке, она — оп! — отрывается. Так и Земля: крутится-крутится, и раз в 10 500 лет — оп! — конец света. Возмущения гелиосферы, там, соединение двух вихрей, резонанс — ужас. Ну, не то чтобы совсем финиш. Последний конец света на памяти человечества — это библейский потоп. Некоторое количество человечества все же осталось. Выжило. Донесло весточку до потомков. И теперь останется. 21 декабря 2012 года. Но сейчас, благодаря инженеру Убийко, мы наверняка знаем, как это будет. А вот так. Убийко достает из холодильника помидор и сжимает в руке. Течет сок. — Во! Смотрите. Тут тебе и потоп, и лава, и новые горы. Тектонические плиты сдвинутся с места. Китай уйдет под Тибет. Гигантская волна, особо сильная на экваторе, смоет Африку, Южную Америку, Новую

Зеландию и прочие острова в океане. Африка столкнется с Ближним Востоком. Ну вы ж понимаете, отчего там, в Африке, нынче народ волнуется, да? Звери чуют приближение землетрясения, а народ — конец света. Нью-Йорку и Вашингтону — тоже хана. Там еще не волнуются? Напрасно. Из тектонических разломов станет вытекать лава. Океаны устремятся в разломы. Пар, кипяток, видимость нулевая. Кошмар! Закрутит так, что оторвет кусок Земли — Антарктиду с прилегающим океаном. Вихрь же! Ну да, получится новая Луна. Старая Луна тоже получилась в результате конца света. А выжить можно будет в Якутии. Еще на Чукотке. Ну или на севере Канады. Возможно, в Испании и Болгарии. Среднюю полосу России сильно покоцает. Тут мелкие тектонические разломы. Как рыбья чешуя. Сдвинется чешуя. Однако некоторое количество населения выживет. Нам, можно сказать, повезло. Ну, как тогда, при потопе. Ной уцелел же. А как выжить наверняка? Правильно, строить ковчег надо! Подземный бункер вам не поможет. Даже самый глубокий. Вас в трубочку закатает — вместе с вашим бункером. Нужна легкая спасательная капсула. Которая в лаве не горит, в кипятке не тонет, по грязевому потоку скачет. Инженер Убийко такую капсулу спроектировал. И строить начал. Спешить надо, спешить! Вон уже Гольфстрим вспять поворачивает! Конструкция такая: рама из деревянного бруса, пропитанная бишофитной солью, фанера, фольга, бифилярная просечная сетка. Она электромагнитную волну гасит. Потом графитовая мастика, базальтовая ткань, еще фольга, метровый слой базальтовой ваты, эпоксидная смола, в которую вплавлены шарики с водой. Зачем? Ну, когда ваша спасательная капсула упадет в лаву, шарики с водой начнут лопаться от высокой температуры, вода станет испаряться со страшной силой и капсула будет носиться по лаве — как тот кусочек цинка в колбе с водой. Помните опыты на уроке химии? Внутри четыре кресла с ремнями безопасности — ого как крутить будет!

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Запас воздуха на сорок дней. Запас еды. Ну и всякие полезные вещи, которые пригодятся, когда из капсулы выберетесь: топоры, фонари, веревки, спички. Да, капсулу сразу надо будет разобрать. Дерево — на дрова, чтоб еду готовить. Из остального — укрытие. Инженер Убийко капсулу спроектировал, в интернет проект вывесил. Во Всемирную паутину. И стал ждать — вдруг кто попадется. Попался Андрюха Смирнов. Бизнесмен из Ульяновска. Промышленные вентиляторы. Молодой, заводной. Он свою долю в бизнесе продал, приезжает к Убийко на своем черном «Форде», говорит: вот деньги, давай капсулу строить. Для меня, говорит, для моей семьи. А если дело пойдет, так еще и на заказ будем строить. Главное — пиар. Одну капсулу построим, журналистов позовем. Телевидение, газеты, интернет. Бесплатная реклама. Заказы пойдут. Двадцать капсул построим, бабки отобьем, промышленное производство откроем. Там, глядишь, арабские

...Спиральные галактики, сворачиваясь, порождают черные дыры, куда, словно чаинки, затягивает звезды и планеты...

варвара аляй-акатьева

шейхи подтянутся. Им тоже выжить охота. В капсуле. В Якутии. А денег у шейхов, ясно дело, немерено. Инженер Убийко обрадовался. Тоже фантазировать стал. — Давай, — говорит, — письмо президенту Медведеву напишем, чтобы нас поддержал. — Ага, — говорит Андрюха, — чтоб строительство капсул государственной программой сделать. Ну да, он такой, Андрюха, погосударственному думающий. Основательный. Квартиру в Домодедово снял. Ангар на промзоне арендовал. Чтоб было где капсулу строить. Инженеру Убийко ноутбук купили. Телефон шикарный, б/у. И портфель кожаный, очень солидный. Бригаду таджиков наняли. Инженер Убийко проверочные расчеты сделал. Для автономного модуля «А-20121-4». Так он свой проект назвал. Поехали на строительный рынок — материалы закупать. Коннекторы 185х85 — 640 штук. Брус 50х10 — 5 куб.м.

Доска 25х100 — 5 кв.м. Сетка металлическая (латунь) — 160 кв.м. Уголь активированный и краска — 160 кг. Краска-пропитка ПФ ВУП-2Д — 120 кг Оклеечная изоляция 5 мм —160 кв.м. Ткань радиозащитная — 100 кв.м. Оргалит — 1000 штук.

На все про все надо полтора миллиона. Рублей. Простейшую капсулу построить. Андрюха дал сто сорок тысяч. Остальные, говорит, потом, вторым траншем. Ну, бизнесмен, понятно. Поэтому базальтовой ваты чуть взяли — дорогая, зараза! Бишофитной соли не было вовсе. Ну и ладно, не больно нужно. В октябре начали строить. Андрюха говорит: надо это дело отметить. Хозяин — барин. Андрюха молодой, заводной. Вихор на макушке. Девчонок позвал, водка, шампанское, все такое. День отмечали, два отмечали, три отмечали, четыре... Андрюха свой черный «Форд» разбил, «козла» купил. Раскраска — боевая. Колеса — во. Только ездит едва. К Новому году деньги закончились.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

варвара аляй-акатьева

Успели построить лишь внутренний модуль. Брус-фанера-фольга. А нужно еще пять защитных слоев. А денег нет. Этот внутренний модуль — не то что лаву, дождя не переживет. А тут еще Андрюхины родственники возникли. Заявление в прокуратуру подали. Типа Убийко ихнего Андрюху зомбировал и тот ему все сбережения отдал. Участковый приходил — факт проверять. Убийко ему про вихревую модель Вселенной, а тот: где деньги? Убийко его в ангар повез: вот смотри. Не верит участковый. Вот на это полтора миллиона угрохали? Конечно, не полтора. Петли на люке временные, гаражные. Засов временный, гаражный. Потом настоящий будет, вот такой — фух! — как в космическом корабле. Но это когда Андрюха вернется, денег привезет. Уехал он. К себе в Ульяновск. Сказал — жена рожает. Да вот не возвращается что-то. Инженер Убийко тем временем навел порядок в капсуле. Мусор вымел, пожарные топоры и противогазы по

...Всякие полезные вещи, которые пригодятся, когда из капсулы выберетесь: топоры, фонари, веревки, спички. Да, капсулу сразу надо будет разобрать...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

полочкам разложил. Пустые коробки штабелем поставил: «Nemiroff», «Зеленая марка», «Столичная», «Старопрамен» — вроде как запас провианта. И журналистов позвал. Телевидение приехало. Сюжет про инженера Убийко и его капсулу сняли. Еще он обещанное письмо президенту написал: «Уважаемый Дмитрий Анатольевич, прекрасно понимая сложившуюся в стране и в мире ситуацию, предлагаю Вашему вниманию идею, которая позволит красиво выйти из создавшегося положения. Я говорю о проблеме 21 декабря 2012 года. Но это не президентские выборы. Это — весьма вероятный глобальный литосферный катаклизм, который, если не подготовиться, отбросит мир в пещерный век. Я предлагаю использовать идею катастрофы-2012 как национальную идею для объединения всех сил и средств нашего общества. Думайте, Дмитрий Анатольевич, взвешивайте и звоните…» Президент пока не отвечает. Жена тоже молчит. Дуется. Не может простить того загула. — Бедняжка, такой вот ей муж достался, — говорит про себя в третьем лице инженер Убийко. — У других мужья дома строят, машины ремонтируют, а этот теории сочиняет. Когда жена отправляется на работу в аэропорт, Убийко — в ангар. В капсулу. Люк задраит, аварийное освещение включит, думает в тишине. Покойно. Только скоро его сюда пускать перестанут. Начальник ангара требует денег за аренду. За январь и февраль. А где их взять? Вот такая завихрень. Потом, когда свершится конец света и все успокоится, остынет лава, сомкнутся тектонические плиты, рассеются облака пара, зазеленеет свежая травка, сдобренная пеплом начальника ангара, тогда всем, кто остался в живых, будет хорошо. Правда, Москва окажется на месте Рио-деЖанейро, вследствие смещения полюсов и земной оси. А разве плохо? Кремль, например, на берегу океана. Красота! Ну а если конца света не случится, инженер Убийко готов переделать капсулу в ночной клуб «Апокалипсис».

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Самая знаменитая загадка — почему у нее такая улыбка. Почему одним она кажется идеальной улыбкой идеальной женщины, другим — дьявольской усмешкой.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

текст: николай фохт рисунок: сандра федорина

Обозреватель «РП» Николай Фохт с эксклюзивной методичностью продолжает раскрывать застарелые тайны человечества и выносить окончательные вердикты. Все меньше белых пятен. Все больше ясности и света. Вот и загадочная Мона Лиза не устояла перед разоблачительным методом Фохта: тайна улыбки раскрыта и сообщена читателю.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Всегда

ее жалел, Мону Лизу, Джоконду. Ну что все на нее набросились? С улыбкой этой еще… Загадочная улыбка — да любая улыбка загадочная, сколько их таких загадочных, и не сосчитать. Собственно, нежное это чувство вспыхнуло давно, в 1974 или 1975 году — «Мона Лиза» приезжала в Москву. Подросток, можно сказать, сорванец — а на выставку в Пушкинский музей пошел без подсказки, сам. Разумеется, как все советские граждане, к встрече с шедевром был готов на все сто: заметки Игоря Долгополова в «Огоньке» и репродукции оттуда же исчерпывающе объясняли художественную ситуацию. Должен признаться, что и фолиант Лионелло Вентури сыграл свою роль. Хотя, на первый взгляд, при чем тут Вентури, в его книжке «От Мане до Лотрека» нет никакого да Винчи, тем более «Джоконды». Но тогда, в детстве, импрессионизм был рядом с кватроченто — искусство-то западное. Одним миром мазано. И только теперь выяснилось, что Вентури в пятидесятых выдвинул одну из версий, кто изображен на портрете… Но об этом еще успеем поговорить. Очередь к «Моне Лизе», конечно, была побольше, чем к нынешнему Пикассо. Я стоял часов восемь — больше только за зимними финскими ботинками в магазине «Лейпциг» на «Юго-Западной». Хотя не могу с точностью сказать, был ли уже в 1975 году магазин «Лейпциг» и была ли тогда станция «Юго-Западная». Ведь весь современный Юго-Запад поднялся, окреп, заблистал только после московской Олимпиады. А Игры были в Москве в 1980 году, напомню, то есть через пять лет после «Джоконды». «Джоконду» я видел, а Олимпиаду нет — весь наш класс вывезли на сбор урожая фруктов в Ростовскую область. Короче говоря, это было нереально давно. Так вот, советские люди, мужчины и женщины стояли в очереди к «Джоконде» в хорошем настроении. Тогда в очередях ведь принято было стоять по-особому. Люди в очередях продолжали жить, не замирали, как нынче. Очереди были, конечно, длиннее — если бросать

жить, можно пропустить многое. А в той очереди к шедевру атмосфера была и вовсе одухотворенная. Люди обменивались знаниями об искусстве (вот тут Вентури и пригодился), совершенствовались по мере приближения к входу. Конечно, пытались прочесть по лицам граждан, которые выходили из музея: ну как там она, каково? Но лица исходящих были нейтральны: может быть, так проявлялась высшая степень экстаза, а может, специальные агенты приказывали на выходе прятать эмоции — на всякий случай. Такие были времена, все возможно. Она поразила меня: я думал, что картина больше. Говорят, с Лениным было то же самое. В смысле, простые люди думали, что Ленин — это исполин. И очень удивлялись, когда оказывалось, что Ленин маленький. Точнее, очень среднего роста, не выдающегося. С Лениным «Джоконду» роднила еще пара примет: очередь, как в Мавзолей, и то, что у «Моны Лизы» останавливаться надолго нельзя. Поэтому, поборов первые эмоции, я впился взглядом в главное — в улыбку. Не скрою, уже тогда были амбиции быстренько снять вопрос, разгадать тайну человечества. И помню эти странные ощущения. Никакой загадочности — неприятная усмешка, надменная, не женская, что ли. Тогда, после свидания с «Джокондой», я решил, что никакой загадки в портрете нет и зря столько шума. Мы, советские люди, были всегда скептически настроены, все нам было не так — Джоконда не исключение. Я это к тому, что имею право взяться за раскрытие тайны «Моны Лизы» — я ее видел. Это теперь любой может поехать в Париж и попасть прямо в Лувр. А тогда увидеть «Джоконду» — это был поступок. Право-то я имею, но вот проблема: надо еще понять, в чем тайна-то? Что непонятно — ведь именно с «Джокондой» все, казалось бы, ясно. Чтобы сориентироваться во вселенной Леонардо да Винчи, проштудировал прекрасную книжку Джессики Тайш и Трейси Барр «Леонардо да Винчи для «чайников». В общем-то, там есть все, что надо знать про Леонардо да Винчи. Точ-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

нее, там намного больше, чем надо знать простому смертному про гения эпохи Возрождения. Если окончательно запомнить этот почти трехсотстраничный том, можно вообще больше ни с кем не разговаривать — только с экспертами по кватроченто да с военными конструкторами: боевым машинам Леонардо отдано много места. И самое главное, авторы тоже не могут внятно сформулировать, что же за тайны есть в Леонардо да Винчи вообще и в «Джоконде» в частности. Там есть даже обещание: попробуем раскрыть тайну «Моны Лизы». Но до смешного — только слово «тайна» произнесено, сразу и разгадка, точнее, все версии спорных моментов. Где же ты, тайна «Моны Лизы»? Самое большое разочарование в поисках тайны — наследие Дэна Брауна. За что ни возьмись, за книгу ли, за фильм — срубает уже в прологе. Патологическая скука. Клинический бред. А компьютерная игрушка «Код да Винчи» проигрывает в геймплее даже пэкмену. Но ведь, казалось бы, все в этом теологическом боевике построено на тайнах Леонардо, а ключом к тайнам служит как раз «Мона Лиза». Браун не дает ответа, точнее, даже не ставит вопроса. Придется самому и искать тайны, и разгадывать их. «Воскресшие боги…» Мережковского, «Воспоминания Леонардо да Винчи о раннем детстве» Фрейда, парочка фильмов BBC, зачем-то фильм «Улыбка Моны Лизы» с Джулией Робертс (фильм про эмансипацию, к Джоконде почти никакого отношения не имеет), бесчисленные цитаты и ссылки на Джорджо Вазари (который, конечно, первым описал картину «Мона Лиза», но верить которому крайне сложно — он картину никогда не видел) — этих материалов с лихвой хватило. Ну и, конечно, личный опыт общения с шедевром... Это я уже рассказывал. Итак, сформулируем наши загадки. Вечный вопрос — а кто это? Несмотря на то что черным по белому написано «Мона Лиза дель Джокондо», у мировой общественности остались сомнения. Кроме собственно Лизы Герардини на роль модели претендуют: любовница реального правителя Милана Лодовико Сфорцы

УКРАДЕНА РАДИ СЛАВЫ В начале шестнадцатого века Леонардо вернулся во Флоренцию. Не сказать, что он тут бедствовал, но таких щедрых и надежных покровителей, как в Милане, у него не было. В общем, не от хорошей жизни он стал помогать Чезаре Борджиа в его жестких военных замыслах — составлял подробные карты долины реки Арно. И по некоторым сведениям, в содружестве с Никколо Макиавелли склонял отцов Флоренции повернуть Арно вспять — чтобы получить стратеги-

east news

Чечилия (она уже была у Леонардо в «Даме с горностаем»); две любовницы Джулиано Медичи, Констанца и Пачифика; одна герцогиня Миланская — жена номинального герцога Милана Джана Галеаццо Сфорцы; одна незаконнорожденная дочь Галеаццо Сфорцы; просто идеальная женщина, плод воображения Леонардо; замаскированный под женщину воспитанник Леонардо Джан Джакомо Капротти да Орено по прозвищу Салаино (Дьяволенок); ну и, конечно же, сам Леонардо да Винчи, такой стилизованный автопортрет. Вообще, претендентов намного больше, но это главные. Тайна улыбки Джоконды… Какая тайна? Ну типа, почему она так улыбается. Точнее, почему все говорят о том, как она улыбается? Ок, тайна улыбки, короче говоря. Что за пейзаж за спиной улыбающейся женщины? Есть версия, что это неземной пейзаж, в том смысле, что инопланетный; есть — что этот пейзаж абстрактный, символизирующий в одной интерпретации будущее, в другой — прошлое. Существует предположение, что это что-то вроде Дантова ада — или его же чистилища. Есть и скучная версия: это вид из окна Моны Лизы. Если это не автопортрет, то почему Леонардо да Винчи оставил его себе — это, на мой взгляд, самая большая загадка, настоящая. Вот, собственно, и все. Остальное ясно как день. Перед тем как снять вопросы, воссоздадим ситуацию — в двух словах. Это поможет довериться выводам.

...Леонардо вынужден был покинуть Флоренцию. Он получил покровительство короля Франции Франциска I (можно сказать, врага его прежних боссов) и умер во французском Амбуазе в 1519 году в возрасте шестидесяти семи лет...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

ческие преимущества в борьбе с враждебной Пизой (можно было таким образом лишить пизанцев питьевой воды). Вообще Борджиа и Макиавелли — это уже перебор, даже для Леонардо да Винчи. План поворота рек провалился (не хватило денег), и Леонардо вернулся к живописи. Он, я так думаю, перестал отказываться от заказов — самым крупным стала роспись стены Салона пятисот во дворце Синьории — «Битва при Ангиари». В это же время он начинает работу над «Моной Лизой». Фреска «Битва при Ангиари» теперь утрачена (почти так же, как почти пропала «Тайная вечеря» в Милане — эксперименты с красками и техникой росписи). Вскоре Леонардо вынужден был покинуть Флоренцию. Он получил покровительство короля Франции Франциска I (можно сказать, врага его прежних боссов) и умер во французском Амбуазе в 1519 году в возрасте шестидесяти семи лет. Надо сказать, что «Мона Лиза» была с ним до последних минут. По завещанию она отошла к Салаино (помним, что это один из претендентов). Салаино продал портрет Франциску I (по некоторым сведениям, «Мона Лиза» отошла сестрам Салаино после его смерти; но в этом случае картина должна была сначала уехать в Милан, а потом вернуться к Франциску — легче предположить, что бедовый Салаино сплавил шедевр сразу, за четыре тысячи экю). Людовик XIV перевез «Джоконду» в Версаль. Наполеон повесил картину в своей спальне, а потом вернул в Лувр. Тут надо сказать, что до конца девятнадцатого — начала двадцатого века «Мона Лиза» была известна узкому кругу художников и ценителей. А новейшую всемирную известность ей принес Винченцо Перуджиа. Ровно сто лет назад он своровал тополиную доску с «Джокондой» из Лувра. История эта описана в фильме «Старикиразбойники». В том смысле, что вышло почти так же, как в кино: пропажу шедевра, конечно, заметили, но с какого-то перепуга администрация решила, что картина на реставрации. Когда опомнились, Перуджиа был уже во Флоренции. Там он вышел на антиквара, которому и предложил картину. Антиквар на встречу с Винченцо

пришел не один, а с директором галереи Уффици (где, по-хорошему, «Джоконде» самое место). Директор опознал «Мону Лизу», вора схватили, дали ему маленький срок, а картину вернули в Лувр. В конце пятидесятых прошлого века на «Джоконду» пару раз покушались вандалы, после чего картину спрятали под пуленепробиваемое стекло. Последний раз на «Мону Лизу» подняля руку наша соотечественница — бросила пустую чашку за то, что Франция не дала ей своего гражданства. Вот и всё, вся история.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ЛИЗЫ

east news

Как часто случается в таинственных историях, тайны никакой и нет. Уже давно доказано, что на портрете Леонардо да Винчи — Лиза ди Антонио Мариа ди Нольдо Герардини, жена флорентийского торговца Франческо дель Джокондо. Ну может, не так уж и давно — но в двадцать первом веке серьезный и заинтересованный мир не сомневается. Кроме Вазари еще в нескольких документах ясно указано на модель. Особенно я верю списку Салаино: он каталогизировал наследство Леонардо да Винчи и вообще всю свою собственность. И там есть описание «Моны Лизы» с пометкой «дель Джокондо». Салаино уж точно знал, кого писал его патрон. Почему же столько сомнений вызывает кандидатура Лизы? Претензии к ней противоречивые и, по существу, несерьезные. Одни сомневаются, потому что, мол, не мог торговец шелком позволить себе заказать портрет у да Винчи. Но вспомним, Леонардо был на мели. Сложности с фреской «Битва при Ангиари», финансирование которой строилось по дедлайнам. А Леонардо дедлайны нарушал на каждом шагу, поэтому ему нужны были деньги, и глупо отказываться от приработка. Тем более, мало кому известно, что Франческо дель Джокондо был хорошим приятелем семьи отца Леонарда — одно время они жили по соседству. Естественно, что Леонардо согласился практически по-родственному написать Лизу. И повод был прекрасный и канонический — рождение второго ребенка в семье дель Джокондо. Да и статус Франческо был ничего себе: он стал,

...Вот с этой продувной улыбкой, которая у Салаино, у Иоанна Крестителя, у Анны — и Мона Лиза...

правда, чуть позже, приором — одним из руководителей семи профессиональных гильдий Флоренции. Да и Лиза Герардини была из хорошей, благородной семьи. Со статусом все в порядке. Другая претензия — почему на Моне Лизе траурная вуаль? Ведь к 1507 году, крайний срок написания портрета, ее муж был живздоров, никто из детей не умер (всего Лиза родила Франческо пятерых; Камила, второй ребенок Лизы, на рождение которой и писался портрет, умерла в 1521 году, когда ей было восемнадцать лет — уже после смерти Леонардо). Значит, это не Лиза? Не принимается. Никакая это не траурная вуаль, а прогрессивный аксессуар — под влиянием испанской моды. Еще одна группа товарищей сомневается: Леонардо да Винчи почти всегда на своих портретах шифровал имя модели: то анаграммка какая, то можжевеловая веточка — а тут ничего, только абстрактный пейзаж за спиной. Ну, если принимать шифровки от Леонардо, то с «Моной Лизой» уж совсем просто — эта самая пресловутая улыбка, тайну которой нам еще предстоит объяснить, и есть послание. Джоконда — это ведь «веселая», «улыбающаяся». Тут все ясно. И пейзаж тоже не абстрактный, даже не аллегорический. Никакой это не рай, не будущее и не прошлое. Это та самая долина реки Арно, которую картифицировал да Винчи для Борджиа. Документальный фильм BBC наглядно демонстрирует и те самые скалы, и тот самый мостик-акведук. По-человечески Леонардо можно понять: куда девать всю эту красоту родных мест, которую он нарыл для деспота? Вот сюда — прекрасный вид из лоджии Моны Лизы. Тем более по делу: как раз в начале века семья Джокондо переехала в дом в сотне метров от Арно. И все сошлось.

УЛЫБОЧКУ Две отгадки найдены — модель и пейзаж. Теперь самая знаменитая загадка — почему у нее такая улыбка. Почему одним она кажется идеальной улыбкой идеальной женщины, другим — дьявольской усмешкой? Официальный ответ искусствоведов — виновато сфумато. Техника, которую придумал Леонардо. Смысл

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

в том, что нет четких линий. Контуры размыты, переходы неуловимы. И неуловимость эта вызывает то самое раздражение. Это с одной стороны. С другой стороны, улыбочка эта — фирменный знак Леонардо да Винчи. Так улыбается мать Девы Марии на картине «Святая Анна с Мадонной и младенцем», та же улыбка на устах Иоанна Крестителя. И есть еще одна улыбочка — графический набросок Леонардо, на котором… Салаино, ассистент да Винчи. Вот с этой продувной улыбкой, которая у Салаино, у Иоанна Крестителя, у Анны — и Мона Лиза. Известно, что Салаино позировал да Винчи для Иоанна Крестителя. И почти никто не сомневается, что у маэстро были особые, интимные отношения с Салаино. Вот сейчас наконец пригодится Зигмунд Фрейд. В своем труде «Воспоминания Леонардо да Винчи о раннем детстве» Фрейд пытается решить нашу задачу — разгадать тайну улыбки Моны Лизы. Но доктор пошел по совершенно предсказуемому пути — поэтому он, на мой взгляд, ошибся. Как рассуждал Фрейд? Для начала он, разумеется, доказал, что да Винчи был латентным ли, открытым ли, но «идеальным гомосексуалистом». Сделано это было не по злобе, потом станет ясно, почему. Зато этот самый идеальный гомосексуализм идеальный психоаналитик доказывает ярко и довольно безумно — с помощью хвоста коршуна. У Леонардо в одном из его Кодексов есть описание детского воспоминания. Там прилетел коршун, сел на люльку, в которой лежал младенец Леонардо, и несколько раз хвостом провел по губам младенца. Такое воспоминание. Все, кроме Фрейда, трактовали его как объяснение интереса гения к полетам вообще и к птицам в частности. У Фрейда хвост коршуна это, конечно, фаллос. Соответственно, фаллос прошелся по губам Леонардо да Винчи, что, безусловно, свидетельствовало о пассивной гомосексуальности великого флорентийца. И как нам это поможет? Про гомосексуальность да Винчи много чего было известно, его даже два раза пытались осудить за содомию — но суд флорентийской республики дело замял.

Именно замял, судя по всему: Леонардо повезло, по его делу проходил богатый и благородный юноша — отмазали заодно и юного да Винчи. А не то сгорел бы ни за грош. Конечно, казнить во Флоренции за содомию — это все равно что наказывать взяточников в России, костров не хватит. Те, кто против, в основном и практикуют. Но нам надо добраться сквозь эти дебри до улыбки Джоконды. И Зигмунд Фрейд в свойственной ему манере решает ситуацию. Вместо того чтобы развивать историю с идеальной гомосексуальностью и сложить два и два, Фрейд добирается до матери Леонардо да Винчи. Доктор, разумеется, делает неправильный вывод: Мона Лиза, как и Св. Анна улыбаются специальной и от этого сакральной, загадочной улыбкой матери Леонардо да Винчи. То есть во всем виновата мать. А идеальный гомосексуализм нужен был доктору, чтобы подчеркнуть особые отношения да Винчи с матерью. На самом деле, мне кажется, Фрейд был близок к разгадке. Надо было уж отработать идеальный гомосексуализм до конца. Думаю, Леонардо работал технологично, он был не только гением — профессионалом, ремесленником. Скорее всего, Лиза Герардини не всегда могла участвовать в сеансах — ее подменял Салаино. Безусловно, Леонардо относился к ассистенту как минимум с нежностью — он вообще выбирал себе мальчиков-помощников не по таланту, а по красоте. Салаино пытался рисовать, но ни на что, кроме ужасной копии обнаженной Моны Лизы, ему ни фантазии, ни мастерства не хватило.

...Помогло все — и античный контрапост, и новаторское сфумато, и навык патологоанатома для переноса чужой улыбки; и запретная любовь — все сошлось в этом портрете...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Леонардо да Винчи взял у Салаино улыбку. В духе античных египтян, греков, римлян художник своей божественной волей соединил женское и мужское. Прием не новый, с одной разницей: никому в голову не приходило использовать его на реальном человеке, а не на мифологических персонажах. Тут кроется разгадка и последней тайны — почему работа осталась у Леонардо. Франческо дель Джокондо просто не узнал свою жену. Ну уж точно ее странную улыбку он трактовал как непристойную. Он не мог повесить это у себя дома. И маэстро забрал «Мону Лизу» себе. А вовсе не из-за того, что Лиза умерла, как драматически предположил Мережковский. Тем более, конечно же, он не успел закончить портрет к дедлайну. А после отказа Франческо платить за работу времени завершить «Мону Лизу» было предостаточно. Можно подводить итоги. Установлено что на портрете «Мона Лиза» изображена Лиза Герардини дель Джокондо, на заднем плане — долина реки Арно. Странная улыбка Моны Лизы взята у помощника Леонардо да Винчи Салаино: на тайну улыбки работает эффект несоответствия. Это объясняет, что женщинам эта мужская улыбка на женском лице кажется совершенной, а многим мужчинам — дьявольской. Вот и все. Флоренция не создана для любви. Узкие улицы выводят прямо к цели, без вариантов, без отклонений. Концепция побеждает любое чувство. Надо успеть встроить любой порыв, любые эмоции в концепцию — тогда может что-то получиться. У Леонарда да Винчи это получилось — в «Моне Лизе». Помогло все — и античный контрапост, и новаторское сфумато, и навык патологоанатома для переноса чужой улыбки; и запретная любовь — все сошлось в этом портрете. Я думаю, шедевр получился не спонтанно — так было задумано. Леонардо да Винчи упрекают, что он ничего не доводил до конца, ничего не заканчивал. Конечно, это неправда. Он сформулировал все свои концепции — это была его миссия. Он сделал больше, чем надо. Он страдал больше, чем любил — наверное, поэтому все и получилось.

текст: дмитрий филимонов фото: наталья львова

Корреспонденты «РП» никогда не искали легких путей к прекрасному. Дмитрий Филимонов отправляется под Кострому с целью своими глазами увидеть скульптуры, изваянные Андрюхой Оськиным, мундырским учеником Родена. В другом месте такого не увидишь, потому что Андрюха Оськин ваяет исключительно своих односельчан, мундырцев. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Стал народ звать, чтоб позировали. Чтобы, значит, галерею портретов односельчан создать. Мундырские упрашивать себя не заставили.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

паровоз. Не стучите, проснулся. Полустанок Поназырево. Из вагона в ночь — ух! В сугроб по колено. Дальше куда? Вон огонек! По шпалам, брат, по шпалам, брат, по шпалам. Вагонзак в тупичке. Свет в окошке — желтый в решеточку. Неясное движение фигур внутри. Мужички в камуфляже. Из форточки — песнь печальная. …Где конец всем надеждам и дорогам тупик, где луна вне закона над запретною зоной прокатилась по небу часовому на штык… Охрана отдыхает. Это Поназырево, брат. Одни зырят, надзирают. Остальные — надзираемые. Вон еще огонек. Кафе «Оазис». В круге света под фонарем, как на арене, движенье. Мужички балуют ножичками. Поругиваются мужички, поблескивают ножички. Из «Оазиса» — песнь тревожная. …Твердил начальник мне не раз, что все мы звери, что всех нас надо поголовно истреблять… Прочь, прочь отсюда! — Куда топаешь, брат? Давай подвезу! — А? — Садись! — кричит водитель, чуть убавляя песнь. — Подвезу! …Номерок блатной, три семерочки, едет-катит фраерок, ксивы-корочки... — Шумно у вас тут. — Ага, музыку любим! …Номерок блатной да три семерочки, не помогут тебе, фраер, твои корочки... — Тебе куда? Сколько дашь? А деньги у тебя есть? Глянь, Толян, у него деньги есть? Толян в ухо дышит, в кошелек зырит. А в кошельке бумажки разные — зеленые, красные. Вот сейчас ножичек в бок — и в сугроб. Здравствуй, дорогая, и прощай! — Есть у него деньги! — кричит Толян. …Здесь можно выжить только с чистою душою, здесь пайку с другом надо поровну делить… — Деньги ей отдай, — командует

варвара аляй-акатьева

Постой,

...Вон еще огонек. Кафе «Оазис». В круге света под фонарем, как на арене, движенье. Мужички балуют ножичками. Поругиваются мужички, поблескивают ножички...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

водитель, кивая на шалаву, что сидит рядом с ним. Та берет две сотенные, одну — тьфу! — приклеивает плевком к лобовому стеклу. Вторую сует за пазуху. Водитель тормозит и бьет шалаву в живот. Не больно, без замаха — руль мешает. — Отдай! Шалава молча отдает деньги. …Голуби летят над нашей зоной, голубям нигде преграды нет! Ах, как мне хотелось с голубями вместе на родную землю улететь… — Все, брат, приехали. Вот твоя гостиница. «Центральная». А другой в Поназырево нет. Тут ночуют, кто на свиданку приехал. Без воды и света. Дежурная тетка включает фонарик и снимает наушники. …Поджидал полночный воронок, и судья мне, как художник на холсте, вырисовывал последний в жизни срок… — Не знаешь Лантери? — удивляется Оськин. — Его же Роден своим учителем называл. И я у него учился, ага. Книжку он написал. Называется «Лепка». Там про все: скульптурный станок, стек, подиум, глина, гипс, нос, глаз, борода, ухо, пропорции, череп и кости, мимические мышцы, анатомия. Огюст Роден — знаешь? А Лантери не знаешь? — лобные мускулы Андрюхи Оськина сокращаются удивленно. Оськин живет в Мундыре, а трудится в Поназырево. В пожарке. У него на спине написано «МЧС». Служба для творчества подходящая. Сутки через трое. Сутки дежуришь, трое творишь. А раньше на зоне служил. Охранником. В этих местах кто не сидел, тот охранял. Градообразующее, скажем так, предприятие. Охранником Оськин был недолго. Не сложилось. Почему? Вздумал на юридический поступать. А начальство сказало: нет, брат, или на вышку, или до свидания. Зачем ему на юрфак вздумалось? А потому что из тюрьмы туда прямая дорога. Если, конечно, по направлению. Если начальство не против. На самом деле ему все равно куда было — главное вырваться.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Из Поназырево. Из Мундыря. На простор. По-хорошему, ему бы на скульптора учиться. Скульптфак — есть такой? Он же до лепки больной. Он же в школе еще — сидит, руки под парту, и мнет, мнет пластилин, лепит, лепит. Учительница подойдет — тресь журналом: про что я сейчас говорила? Да ладно, он и без вашего скульпт фака… У него ж Лантери есть. Зачитанный до сального блеска, наизусть выученный. Альфа и омега. Книга книг. Он все сделал, как Лантери велит. Скульптурный станок из железа сварил. На подшипниках. Вращается. Софит из жести вырезал. С лепесткамирефлекторами. Скульптурный подиум, чтобы натурщика сажать. Тоже вращается. Стеки из дубовой чушки вырезал. Глины накопал — из ручья в овраге. Хорошая глина, серая, почти без песка. Мастерскую устроил в бабкиной избе брошенной. Свет провел. Стал народ звать, чтоб позировали. Чтобы, значит, галерею портретов односельчан создать. Мундырские упрашивать себя

...А раньше на зоне служил. Охранником. В этих местах кто не сидел, тот охранял. Градообразующее, скажем так, предприятие...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

не заставили. Ну не каждый же день предлагают совершенно бесплатно ваш бюст изваять. Оськин по новой методе лепить стал. Раньше как все — а теперь по науке. Как Лантери велит. Сперва каркас из брусочков сколачивает. Проволокой обматывает. Потом череп лепит. Лобная кость, скуловая кость, теменная кость, верхняя челюсть, нижняя челюсть… Мундырские поначалу робели от новой методы, убежать порывались. — Ты чего, брат, из меня смерть лепишь? — Погоди, — отвечал Оськин, — так надо. Анатомия это. — Не надо мне, брат, анатомии, ты бюст обещал! Оськин терпит это невежество. Художник должен быть терпеливыми. Кто ж художника понимает! Оськин к черепу мышцы приделывает. Жевательная мышца, надчерепная мышца, круговая мышца рта, большая скуловая, мышца гордецов, мышца смеха... Потом — покровы накладывает. И по-

...Устроился, можно сказать, по специальности. Памятники делал. При кладбище. Тук-тук молоточком — год рождения. Тук-тук — год смерти. Долго не выдержал, печальная работа...

варвара аляй-акатьева

хоже получается! Мундырские только языками цокают. Сперва брата Ивана слепил. Потом Витю Голубева, сестру Ленку, Толика Яркова, Андрюху Степанова, Михалыча… Короче, всех мундырских. Народу-то здесь — раз-два и обчелся. Но слепить из глины мало, недолговечно из глины — надо еще отлить в гипсе. Как Лантери велит. По науке. Гипс со стройки, известковая вода, мыло, скипидар, парафин, расколотка... Брата Ивана в гипсе отлил. Потом Витю Голубева, сестру Ленку, Толика Яркова, Андрюху Степанова, Михалыча. Всех мундырских. Но прошлым летом случилась беда — бабкина хата рухнула. Оськин мужичков позвал, те посмотрели, головами покачали — не подлежит восстановлению. Все дерево сгнило. Мастерская накрылась. Оськин перетаскал в клуб скульптурный станок, подиум, софит и незаконченные головы. А гипсы в художественную школу отвез, в Шарью, это в пятидесяти километрах. Там сохраннее. И при деле: мальчики и девочки их вместо антиков рисуют.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

В тамошней художественной школе нет антиков — Давида, Венеры, Афродиты, Гомера. Вместо них — брат Иван, Витя Голубев, сестра Ленка, Толик Ярков, Андрюха Степанов, Михалыч и прочие мундырские. Этим летом Оськин будет новую мастерскую к дому пристраивать. Или, если хотите, дом к мастерской. Ибо дом его — пять на пять метров. Ни сеней, ни чулана. Три окна, посередке печка. На печке блины горкой. Входная дверь одеялом занавешена. Чтоб не дуло. Вместо койки — полати. Одним концом в стену, другим — на спинку кресла. На полатях втроем спят — Оськин, жена его Света и полуторагодовалый Степка. Под полатями детский уголок — лошадкакачалка, мяч, кубики. Для скульптур тут определенно нет места. А еще в углу — неожиданно — пианино. Рыжее, облезлое. От сестры осталось. Она в Питер уехала, консерваторию окончила, музыкальным критиком сделалась. — Теперь мы со Светкой на нем играем, — говорит Оськин, — музыку подбираем. На слух. Нет, не «Мурку».

...Мундырь — не тупик. Балдино — тупик. От Мундыря до Балдино еще два километра...

И не «Владимирский централ». Обижаешь. Не люблю. Я Поля Мориа люблю. Он выпуклый. Понимаешь? Блатняк — плоский. А Поль Мориа объемный. Вот когда рисуешь, пытаешься карандашом объем передать, да? А ведь все равно бумага плоская. Потому и объем фальшивый. Но когда ты лепишь, когда этот объем двумя руками чувствуешь, когда ты его сам создаешь... Это такое чувство! Я ведь леплю, чтобы это почувствовать. Не могу без этого. Кто-то водку пьет, а я леплю. Таким уж уродился. Потому что если не лепить — что тут, в Мундыре, делать? Вешаться! Ну, вот так. Мундырь — не тупик. Балдино — тупик. От Мундыря до Балдино еще два километра. Когда Оськин уволился из надзирателей, он попытался еще разок покинуть эти края. В Кострому поехал. Устроился, можно сказать, по специальности. Памятники делал. При кладбище. Тук-тук молоточком — год рождения. Тук-тук — год смерти. Долго не выдержал, печальная работа. Но там, в мастерской, он впервые познал Лантери. Ибо это настольная книга всякого скульптора. Даже кладбищенского. И вот тогда ему впервые пришла мысль о Композиции. — Понимаешь, — говорит Оськин, — галерея односельчан это ведь не цель. Я леплю Ваньку, Витьку, Ленку, Андрюху — и для меня это учеба. А вот когда я научусь лепить, когда я стану мастером, а я им стану, вот увидишь, тогда сделаю Композицию. Я отолью ее в бетоне. Там будут люди, звери и птицы, земля и вода. Я не знаю, где ее поставлю. Не в Мундыре, нет. Моя Композиция будет такой… выпуклой, — молвит Оськин, и мышца гордецов на его переносице заметно сокращается.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Диктант. Обиденение. В тему номера Собеседование. Как это

по-русски. Выбранные места из переписки Андрея Васильева с дочерью. Урок поэзии. Поэт Андрей Орлов раскроет виды на детские и взрослые обиды. Дневник наблюдений. Господа — хорошие. Русский БДСМ в неожиданном ракурсе. Сочинение. Телефонное право. Рассказ Дмитрия Глуховского Урок рисования. Коробка.

текст: игорь мартынов

В своем вступлении к третьей четверти номера, целиком посвященной обиде, Игорь Мартынов обнаруживает особые, возможно, даже врожденные свойства обиды по-русски, но вместо того чтобы запаниковать, приходит сам и попутно приводит читателя к неожиданно жизнеутверждающим выводам. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

алексей гостев/фотосоюз

На

экстатичных карнавалах Рио, когда до резвых бикини не только рукой подать; в садах ли Боболи, в бодрящей влажности фонтана Артишоков; на флайбридже, под зорькой багамской — всегда узнаешь соотечественника, по той угрюмой мине, по «нет, ребята, все не так, все не так, ребята!». По той печоринской натянутой зевоте: и венский штрудель мне не мил, и девушки из Нагасаки. И оказавшись как-то в мае на вершинах цветущих Альп, над безупречной панорамой мира, Владимир Ильич обводит взглядом красоту и говорит не «бьютифул», но: «Ох и гадят нам меньшевики!» Чем позитивней вид — тем нам ясней изнанка парадиза. И даже в мирных битвах камасутры мы видим кровавый гиньоль. Без раскольниковского топора за пазухой — из дома ни шагу, и греет душу, и кровь перчит. Пока иные народы блаженно затягивают «О, соле мио!» и делают по мере сил губами «che-e-e-e-e-se» — наш человек плюет на все четыре и тает в дымке, как печальный индрик, насвистывая реквием по самому себе. «Он на счастливую картину не оглянулся уходя». Хлопнув дверью или выстрелом в висок. Обида — наш и лейбл, и конек. Изюминка генетики. Дается нелегко, по капельке доится, как сок березовый, как трудная спиртяга из опилок. По ней нельзя плыть — в ней надо утопать, ею нельзя насытиться — можно только пропитаться. Для сбора сверхценного, субстанциального продукта надо быть всегда в форме, всегда начеку. В любом жесте, даже якобы доброй воли, подспудно видеть наезд, в каждом слове — подвох, оскорбление. И государство издревле способствует этой трудной добыче обиды: если по римскому праву за обиду положено уголовное преследование, то в русском праве наказание за обиду имело исключительно характер частного вознаграждения в форме присуждения бесчестья. Обижайтесь сколько влезет! Европейский гражданин, чуть что, бежал с телегой в суд, а наш шагал под пулю, к барьеру. И дуэли-то у нас были свирепы и смертельны: пятнадцать шагов для Европы считалось минимальным расстоянием между барьерами.

Пушкин же стрелялся с одиннадцати, но и это еще не предел — стрелялись и с трех, и в упор, сквозь платок! И сейчас дуэльное дело не должно стоять на месте — пока эмбарго на поставки техники в Ливию, в Иран, почему не использовать те же летательные аппараты, те же бронированные машины внутри страны для наилучшего сведения счетов? Почему далекий, глухой Парагвай, куда нету даже прямых авиарейсов из Москвы, оказался последней страной, где разрешены дуэли? Разбрасываемся нашими врожденными преимуществами! Сейчас, когда слышны отдельные скуления — мол, дайте, дайте нам национальную идею, — пора сознаться, что это и есть идея, способная сплотить: обида. Многое в этом направлении сделано за пару последних пятилеток. У страны нет ни друзей, ни союзников, мы в полноценной осаде. Убедительно доказано, по всем каналам, что прочие земляне только и заняты тем, чтоб нас притеснить, прищемить и унизить. Да и космос не лучше, к нему тоже накопились претензии — ведь не куда-нибудь воткнул метеорит, а именно в тунгусскую землю, в русскую! Переосмысленная обида должна стать не только идейным ядром, но и двигателем возрождения, топливом модернизации, не дожидаясь нанотехнологий. Говорят, на обиженных воду возят — но Олимпийские игры в Сочи выведут обиду на новый уровень, уже не воду повезут на нас, а снег искрометный, искусственный, с победной хрустинкой! И не только парус одинокий будет белеть, но чудесные сочинские склоны, благолепные биатлонические, лыжные, санные трассы! Да если еще поднатужиться, обидеться как следует, всем вместе, без раскола, без отщепенства, без уклончивости, тогда не только все чемпионаты, биеннале и курултаи будут в гости к нам, тогда РФ навечно взойдет на ей одной уготованный Олимп. Потому что только обиженный человек способен к развитию, к самосовершенствованию. И никогда не успокоится на достигнутом и не погрязнет в мещанском статус-кво. Недовольный реальностью, он весь устремлен куда-то — куда-то туда. Точнее не скажем.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

текст: андрей васильев, варвара васильева

Дочь нашего постоянного колумниста Андрея Васильева Варя четвертый год учится в английском интернате «Милфилд» в графстве Сомерсет и, увы, теряет умение писать и думать по-русски. В попытке сохранить связь с Родиной и родителями Варя начала переписку с папой, который как медиаменеджер десятилетия стал давать ей журналистские задания. Эту переписку, аналогов которой нет в русской журналистике, мы предлагаем вам после некоторого колебания. Просто для того, чтобы было понятно: у наших обозревателей, если кто-то еще не понял из их колонок, есть душа. А у их детей, кроме этого, и литературные способности тоже. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

николай ищук

Поправить ситуацию можно не с помощью мамы-папы. Надо изменить свое, а не мамино-папино ко всему отношение.

sun, 26 sep 2010 21:11:25 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: папан я пишу тебе письмо по твоему же заданию за грамматические и орфографические ошибки не ручаюсь как я подключила интернет Вчера я решилась на подвиг. Я решила сходить в магазин вместе с компьютером и узнать почему интернет не работает. Я пришла, достала компьютер из пакета и спросила у тетеньки помощи. Она сказала что у всех специалистов обед, но обещала проверить если из них кто-нибудь остался. Один нашелся и взял у меня компьютер. Он все проверил переустановил и сказал, что ничего сделать нельзя, что мой компьютер слишком старый и что все бесполезно. Этот визит в магазин занял у меня два часа. Я пришла обратно в дом и задумалась. У девочки в моей комнате такой же свисток как у меня, только старенький и выглядит немного по-другому. Я спросила ее, не сможем ли мы поменяться этими штуками и она согласилась. Вот так-то все и получилось. Теперь все работает.

mon, 27 sep 2010 14:31:26 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Поздравляю, подруга! С грамматическими ошибками все не так страшно, поэтому оставим это дело на потом. Ну, а знаки препинания — дело наживное. Теперь по существу. В твоем исполнении история не отвечает на вопрос — почему это подвиг? То есть надо было описать, почему ты тормозила две недели. Как решилась пойти в магаз? Почему с покупкой «свистка» надо было ждать до Лондона? И в чем вообще была проблема (не у компьютера, а у тебя)? Тогда был бы рассказ не про комп — тут действительно особо много не напишешь, а про сироту в английском концлагере. Что мне как простому читателю гораздо интереснее. Из мелочей. В первой фразе «решила», во второй «решилась». Неизящно. А в принципе — нестыдное письмо. Без казенщины. Дерзай. Я тебя люблю.

wed, 29 sep 2010 00:05:13 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: КАК Я ПРОВЕЛА ВЫХОДНЫЕ я приехала к маману часам к трем, как обычно. сначала мы зашли в магазин купить цветочки, тоже ничего обыкновенного. выбрала маман по мойму желтые какие-то, как большие ромашки. их было десять штук. это отвратительно. я никогда не привыкну к четному количеству цветов, к тому же они были в черной картонке и поэтому букет выглядел, как венок на могилу. кошмар. потом мы сели в такси и поехали. ехали не помню как. не помню о чем говорили. как только мы вошли в квартиру я сразу же побежала передеватся в мою пижаму. она удобная теплая и мягкая. потом я побе-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

жала к холодильнику, взяла малину и села на диван укутавшись сначала в клечатый плед ужасной расцветки. ко мне скоро присоединилась мама с чайником зеленого жасминового чаю. моего самого любимого, из «двух капитанов». мы решили что-нибудь посмотреть. мы выбрали «такси-блюз» Лунгина с Мамоновым. очень очень клевый фильм. Мамонов там лучше всех. фильм честный честный. мы захотели посмотреть еще что-нибудь. нашим выбором было «Иваново Детство». уж лучше этого фильма я точно ничего никогда не видела.я ведь его еще хотели посмотреть в италии, но никто кроме меня не хотел. странно, что Бурляева не жалко, а наоборот ему завидуешь. очень мне понравилось. к тому времени как мы закончили просмотр было уже часов одинадцать. хотелось спать, но мы все равно решили что-нибудь посмотреть просто для того чтоб уснуть. мы решили посмотреть ревизора тк мне бы его все равно пришлось бы перечитывать, а так можно просто посмотреть. так даже лучшее. интереснее и уютнее. хотя зависит от настроения и места нахождения. в конце концов мы уснули. я проснулась в пять с чем-то чтобы помыться и помыть голову. как только я включила воду и увидела эту отвратительную тоненькую струйку кипяточной воды мне еще больше захотелось домой. кстати, правда, что Митя у нас затеял ремонт? а когда? лучше чтоб в этом году. так было бы намного лучше. я может быть даже переехала в Митину комнату. может быть, а может и скорее всего. ну вот, я помылась и вернулась обратно в комнату, но мама уже не спала. мы поговорили о чем-тодобром и хорошом, но уже опять не помню о чем. мы решили посмотреть старый умный фильм о Петре. он был не то чтобы занудным, но у меня закрывались глаза. я попрасила маму пересмотреть со мною «Зеркало» что бы понять какой мне фильм понравился больше «Иваново детство» или «зеркало», но она сказала что сначала мы посмотрим что-нибудь еще по скольку мама его недавно видела и ей не хотелось его смотреть еще раз. мы решили посмотреть фильм «не стреляйте в белых лебедей». это фильм про доброго человека тряпку. сначала он был достоен уважения, а потом он как-то опустился в моих глазах. очень много украл создатель у Шукшина и это очень заметно. потом как мама и обещала мы посмотрели «зеркало». я поняла что сравнить с Ивановым детством его нельзя тк они разные, но что «Иваново детство» мне понравилось больше. больше мы ничего не смотрели. мама мне приготовила тушеную рыбу, как готовила бабаСяся. очень вкусно, но не так как у бабушки. у бабушки было больше жидкости которая и есть самая вкусная. до этого мама делала вкуснее. после этого мама сказала мне собираться и выходить и мы собрались и вышли.

wed, 29 sep 2010 03:05:29 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Варь, ошибки я пометил ниже. Странно, что ты пренебрегаешь заглавными буквами в начале фраз.

...Когда ты описываешь своих учителей-дебилов, не делая попытки разобраться и как-то объяснить (для себя) их мотивацию, возникает ощущение неправдоподобности.... Теперь по существу. Вполне пристойный разговорный язык (избегай казенщины и повторов). Мне понравились твои оценки фильмов — очень «от себя» и при этом лаконично. Внятно про горячую воду, букет и рыбу. Что не удалось. Не очень понятно, для чего ты в Лондон приехала — только кино посмотреть? Например, не чувствуется твоего отношения к маме. И вообще не чувствуется твоего настроения в квартире. Чего ты, скажем, не описала, как рыдала перед отъездом и по дороге. Или не рыдала? Тогда тем более надо было это описать. Предлагаю следующую тему. Опиши учебный день. Но так, чтобы было понятно, чем один учитель отличается от другого, какой предмет тебе больше (меньше) нравится, кто по этому предмету лучший в группе и т.д. Впрочем, если хочешь другую тему, предложи. А по поводу ремонта — так это целый геморрой. Надо ведь квартиру снимать. И маме надо в Москву ехать за ремонтом следить. А мне, например, в Лондон. Я бы не против. Ну привет, подруга. Я тебя люблю.

fri, 01 oct 2010 00:04:30 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: Проснулась я сегодня как обычно — в семь часов утра. Умылась, почистила зубы, оделась и пошла на завтрак. Во время завтрака я съела два холодных яйца в виде не прожаренной яичницы. Я вынула из них желтки и размазала их по куску мокро-жареного белого хлеба. После завтрака я вернулась в дом за учебниками и пошла в школу на занятия. Первым уроком была химия. Учитель меня любит потому что я все делаю молча, а если не делаю то все равно рад потому, что молчу. Потом был английский. Нас в классе только четыре человека: два из китая, один из тайваня и я. Учитель добрый, умный и думает, что мы все тупые, хотя мы может быть и знаем больше него. После английского была готовка. У нас отвратительная и крайне глупая учительница. Она пишет тему на доске, а потом на нас орет за то, что мы ничего не делаем, не выдав нам тетради. Если ей кто-либо возразит, она высылает их из класса что бы они поговорили на эту тему с завучем, которая всегда всех оправдывает. Сегодня мальчик сказал, что мы всегда делаем одно и тоже и, что пользы в этом нету, что в общем-то правда и она его выслала в соседний класс поговорить с завучем. Завуч сказал, что действительно, то что мы делаем не слишком разнообразно, но что учителя в этом не виноваты. Мальчик вернулся, сказал об этом учительнице, а она накричала на него за то, что он

ей хамит. Даже если она пытается чему-то нас научить, то я все равно не понимаю о чем она говорит и тем более ее подчерк, которым она гордится. Следующим уроком у нас была информатика. Это один из самых хороших уроков. Иногда учительница нам даже выдает по конфетке. Она маленькая, толстенькая, похожая на шар, довольно пожилая дама. Последним уроком была физика. Физик наш самый самый бестолковый из всех. За два года ни в один из уроков не была затронута физическая тема. Однажды он даже заснул включив какую-то кассету. Еще не раз он нам показывал один и тот же фильм. На этом уроке мы просто ничего не делалем. Сегодня он нам объяснял почему надо тормозить за несколько десятков метров перед пешеходным переходом. После уроков я вернулась в дом помылась и принялась читать моих «Бедных людей». Сейчас уже с ними покончено. Завтра примусь за Пушкина Цветаевой. Последняя книга которую я обязана прочитать.

fri, 01 oct 2010 16:53:20 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Смешно получилось. И, опять же, лаконично. Даже слишком. Объясню, в чем проблема. Когда ты описываешь своих учителей-дебилов, не делая попытки разобраться и как-то объяснить (для себя) их мотивацию, возникает ощущение неправдоподобности. Или, грубее говоря, лажи. Варварик, не думай, что я тебя пытаюсь спровоцировать на какую-то там подлянку. Просто задания бывают не только простыми. Тем интереснее с ними справляться. И важнее, кстати. И для тебя, и для меня. Надо идти дальше: описания с анализом. Мне в самом деле интересно, что это за завуч, которому все по фигу. Хотя, мне показалось, его действительно беспокоит твоя «тихость». И он действительно рад, что ты веселилась на барбекю. И получила какой-то там приз за «академические усилия». Или он врет? Так у них принято? Или зачем? Англичанка, которая считает вас всех тупыми, пишет, что ты образцовый студент — «креативные», опять же, эссе. Она что, про всех так пишет, на автомате? Химик вроде бы радуется, что ты при подготовке к экзаменам наконец-то стала обращаться за помощью. А ты пишешь: ему в кайф, что ты все время молчишь. Домоводка вроде бы от тебя в полном кайфе. Пишет про поразительную память. И вполне внятный текст. А ты пишешь про полную дебилку (или это у нее клише?). Ну и так далее. Видишь, Варь, у меня вполне конкретные вопросы. Ответы на них — вполне себе сочинение. Так что вперед, подруга, дерзай. Если получится не ахти как — фигня. Обсудим и пойдем дальше. Я тебя люблю.

tue, 05 oct 2010 23:53:52 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: 1) Англичанка у нас поменялась и стала Англичанином, и он полностью от нее отличается. Он обыкновенный банальный учитель, который просто всех недооценивает. Если он говорит про что-то с чем-то связаным он не обсуждает тему полностью. Например он

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

начал говорить о Берлинской стене и не сказал ничего про СС, хотя остальные учителя всегда, что нибудь да вякнут о чем нибудь лишнем, а этот не договаривает. 2) Я обращаюсь за помошью когда мне не понятно. Когда мне понятно я молчу. Это логично. Мне чаще, скорее всегда, понятней чем наоборот. 3)Домоводка любит тех кто ей не прикословит. Она же не будет писать, что она ничему не учит. Даже тем кого она ненавидит она обязана писать хорошие репорты потому, что если она напишет плохо, то к ней будут притензии потому, что родители бы выслушали ребенка и сказали, что ее поведение ненормально и наверника сообщили бы об этом самой учительнице У нас в школе в прошлом году была проверка и мы две недели к ней готовились-перекладывали бумажки из папки в паку что бы все было в нужном комиссии порядке и т.п. Было видно, что она боится, что ее уволят. Остальные же учителя даже не заикнулись про туже самую проверку.

thu, 07 oct 2010 16:10:40 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Варвара. На те вопросы, на которые ты ответила, ты это сделала вполне внятно. Молодец. Но по большому счету я, конечно, не понял ни фига. В том смысле, что у вас в школе такая атмосфера неискренняя или ты в самом деле студентка the best (например, о завуче)? Хотя, думаю, ты не ответила не потому, что не смогла, а потому, что не захотела. Ну и проехали. Про грамматические или синтаксические ошибки, когда тебе непонятны мои правки, спрашивай, если хочешь. Хотя сейчас это не главное. Дерзай, подруга. Я тебя люблю.

а он ответил: «Все.» Это гениально, именно то, с каким лицом он ответил. Может быть даже тебе бы понравилось. Мите понравилось. Еще он очень хорошо рассуждал почему лучше выступать по подвалам, а не по огромным концертным залам. Он говорил, что после того как становишься знаминитым, то уже поешь не для себя, не для души, а для остальных и сам не получаешь никакого удовольствия. После 1987 он сам стал таким, и он это понимал. Это самое главное. Мало кто понимает. Показывали его последний концерт вместе с еще одним, по-моему года 85, и видна разница. В 85-ом году когда он пел он улыбался. Он даже пытался сдержать улыбку, но у него не получалось. Народу было не очень много. Человек сто, может больше. В олимпийском, на его последнем концерте, он был с очень печальным, как будто комуто обязывающим, лицом. Его последнии песни были хуже предыдущих, точнее ранних. На последнем концерте, он спел только одну старенькую песню, и только на ней он искренне улыбнулся. Просиял. Это правильно. Будто-бы его заставляли петь все остальное, а на этой, он сам настоял. Песня про Камчатку. Когда он был в ПТУ он жил в подвале. Там как раз и тусил Науменко, БГ, Африка, Дуня Смирнова и все все все. Прозвали подвал Камчаткой. Это моя самая пре самая любимая песня. Добрая пре добрая. Незнаю, что еще сказать, но знаю точно, что тебя не убедила и никогда не смогу.

thu, 14 oct 2010 04:53:58 +0400 письмо от ан-

Коммент: Откуда тут взялся Виктор Цой (ниже) — убей, не помню. Видимо, чтобы снять с нее комплекс неполноценности перед папиным талантом, я по телефону предложил написать о чем-то, что она действительно любит.

wed, 13 oct 2010 22:52:32 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ ВИКТОРА ЦОЯ

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

николай ищук

Он был очень умным человеком. После того как мы посмотрели большое количество передачь, в память о нем в августе. После этого мы с мамой и даже Митей его оценили. Учитель снял очень хороший фильм. «Последний герой» называется. Из него можно было понять, что он очень честный и искрений человек, и что это главное. Песни у него очень хорошие. Одна из самых неудачных это «Звезда по имени Солнце». Песни простые, но с чувством. Так в общем и надо. Мало кто умеет. БГ хуже. Что мне больше всего запомнилось в «Последнем герое», это когда Цоя спросили: «Какая твоя любимая была в детстве игрушка?», а он ответил, что пластелин. Его спросили, что из него получалось,

дрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Убедила. Птичка, дело не в Викторе Псое. Я его, во-первых, знал. Во-вторых, в гробу видал. Мне же принадлежит заголовок в «Ъ», за который меня половина рок-тусовки убить была готова, а половина поила целый год. Заголовок (когда он разбился) «Рок-н-ролл жив, а Цой — уже нет». Кстати, первый его концерт в Москве спродюсировал Рыженко. А Дуня Смирнова тогда еще была обсосом голимым: она на них имя себе делала. Так вот, хрен с ним, с Псоем. Ты наконец разозлилась на редактора и написала классный текст. С которым бесполезно спорить. Можно, конечно, не соглашаться — а я и не соглашаюсь. Но из твоего текста следует: есть вот такие поклонники, и их не задушишь — не убьешь. И у них есть позиция. Тебе, блин, наконец с помощью буквочек, а не истерик, удалось обозначить свою позицию. Што и требовалось доказать. Вперед, Варька.

fri, 15 oct 2010 05:09:51 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Варь. Бери мастер-класс. В 87-м году мы в Лужниках справляли годовщину выпадания из окна Александра Башлачева (кличка СашБаш). Я был член оргкомтета по работе с ментами. Там, кстати, Рыжий с Науменко открывали концерт «Ванюшей». Так вот, все в зале тащились, а я с ментами в ментуре сидел и радио слушал: их пугал своим статусом и рокеров заодно вытаскивал. Гаркушу (Аукцыон) вытащил мертвого в зюзю. Шевчука вытащил с диким боем. А в конце твой Цой вышел на сцену, и ему электричество вырубили. Тыщ десять челов в зале, а он сидит на сцене с гитарой и молчит. Я понимаю: щас фсех убьют. Пошел быстренько, набил морду электрику, включил электричество, и народ оттянулся под Цоя твоего. Не веришь, спроси у Градского или у мамы, или у Рыжего. И я тогда был герой рок-н-ролла. Хотя Цоя я никогда не любил. Во!

Коммент: Видимо, мастер-класс произвел впечатление. Потому вер-

tue, 19 oct 2010 17:59:49 +0400 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Очень много ошибок, Варь, причем дебильских. Мы же договаривались, чтобы ты перечитывала текст, прежде чем отправить. И, кстати, на предмет вопросов, которые оставляет твой текст вместо информации. Чем, например, твой историк хорош «в остальном»? Это ведь и было основным в задании. В том, что ты описала, он получается полный козел, если не смог объяснить разницу между Россией и СССР (тем более что Россия была и до СССР). Хотя разница очень большая, но я у тебя работаю учителем словесности, а не истории, и потому могу объяснить устно в Москве. И если у него взгляд на все события односторонний, то опять же он не историк, а прапорщик. Впрочем, может ты шутить изволила — типа, вот какой козел у нас считается лучшим учителем, — то шутка не удалась. Текст интонационно написан на абсолютном серьезе. И конкретная лажа. «Он всегда избегает обращений к Советскому Союзу» —эту фразу совершенно невозможно понять. «Он не терпит, когда путают Советский Союз с Россией» — просто и понятно. Или так: «Он запрещает называть Советский Союз Россией». Попробуй напиши сегодня еще про одного учителя. Только объясни, почему именно он хороший (плохой, глупый, злой, смешной и т.д.). Дерзай, подруга. Я тебя люблю.

Коммент: Тут у нее настали полуканикулы, она приехала в Москву, и тему замяли. Но в Москве она случайно посмотрела док. фильм «Рерберг и Тарковский. Обратная сторона «Сталкера», который я 8 лет помогал снимать. И попросилась на могилу Рерберга (там рядом еще моя бабушка с дедушкой похоронены). Ну и родилась тема.

fri, 5 nov 2010 23:32:19 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>:

нулись к предыдущему, менее экстремальному заданию.

РЕРБЕРГ

mon, 18 oct 2010 23:32:19 +0400 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: Это я случайно нажала не туда. Лучший мой учитель это историк. У него русская жена и поэтому он меня полюбил с первого урока. Он мне постоянно что-то пытается рассказать, но при этом, думает, что я не пойму. Он всегда избегает обращений к Советскому Союзу. Если кто нибудь, обзовет советский союз Россией, он обязательно поправит и скажет, что не Россия, а СССР. Только разницы никакой. Люди все теже. России не было бы такой какая она есть без Советского Союзу, а он думает, что Россия это нечто иное. Еще он не любит говорить о Грузии потому, что Иосиф Вассарионович оттуда родом. Он говорит гневно и с упреком, хотя, опять же, причем тут Грузия? Кроме этого он давольно хороший, только он смотрит на все только с одной стороны, или с хорошей, или наоборот. больше мне ничего в голову не лезет

Когда-то к чему-то мама сказала о ком-то, кто называл ее носастой. Онасказала, что это точно так, поскольку, тот, кто это сказал, не мог ошибиться,поскольку он оператор (или художник). Ты когда-то говорил, что на ОРТ ты работал с кем-то неповторимым (конечно, не так ты сказал). Год назад я посмотрела «Солярис». Тогда я узнала Тарковского, и «Солярис» стал моим любимым фильмом. Раньше я думала, что Тарковский снимает ужастики, потому еще в Египте я посмотрела кусок «Жертвоприношения». Между прочем, после «Соляриса» мне тоже снились страшные сны. Точнее, я долго не могла уснуть и все думала и думала. Рерберг не снял «Солярис», номои ассоциации этому противоположны. Мама мне сказала, что тот, кто называл ее носастой, пил на моем дне рождении, это мне мама очень много раз говорила, но я ни к кому этого не привязывала. Помойму мама это недавно, около года назад, связала с Янковским. Я ее спрашивала, как она с ним встретилась и с Толиком, конечно,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

а она еще сказала, что знала Рерберга, и он звал ее носастой. Это уже начало заползать мне в голову. «Сталкер» был моей следующей картиной. Зрительно я запомнила два момента: когда Кайдановский, прийдя, лег в траву и когда отражение в озере плавно переплывает в реальный мир. Это единственные две ассоциации, которые остались в моей голове. Хотя нет — еще один в конце, когда Кайдановский плачет, очень прекрасный. Как ты знаешь, после того, как я посмотрела «Зеркало», оно стало моим любимым фильмом. Не столько события, сколько картинки. Мой «внешне» любимый момент — это когда она с сыной возвроащается из дома, в котором она убила курицу, и конечно же, когда они с Солонициным упали с забора. И еще когда был пожар. Самый душевно любимый, тот, в котором герой вспоминает школу, и когда учитель прыгнул на учебную гранату, чтобы спасти детей и у него слетела шапочка и виднеется пульсирующая штука на голове. Любимый целый кусок есть о том, как он вспоминает Люсю из редакции мамы. Как она бегает в ужасе, а потом эта же Люся на нее еще и орет. После всех этих фильмах я очень много читала о Тарковском и поняла, что он отвратительниейший, но очень талантлеивый человек. Даже не отвратительный, а обиженая на всех и вся заплесневелая тряпочка, что довольно неприятно. С обидой на Рерберга его фильмы стали похуже. Фильм, который мы с тобой посмотрели, соединил все кусочки из моей головы в одно целое. Я ведь прибежала на музыку. Все, что говорил Рерберг, показывало его глубокое-преглубокое нутро. Мне так кажется. То, что он очень уважал Тарковского(или его талант) до конца и после, это (не знаю как выразить, потрясающе звучит пошло). Не то, что он его простил после его смерти, как это обычно все делают, а уважал его все время. Его могила сблизила с ним, ты сблизил. Ты не говоришь, как жалко, как плохо, что он БЫЛ. Ты вспоминаешь и говоришь в настоящем времени. Только это и правильно. Еще бабушка, которая зовет его Гошей. Это самое-самое лучшее когда-либо.

sat, 06 nov 2010 03:07:16 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Спасибо, подруга. Все офигительно правильно. Я даже для себя что-то новое врубил. А разборка завтра, ладно? Я уже спать иду.

sat, 06 nov 2010 22:38:46 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Ну чего, Варька, поздравляю. Ты ввела себя в текст, и сразу появилось не просто описание фильма, а его понимание — именно тобой. В принципе, про все надо так писать. Правда, получилось слишком «для посвященных». Например, это вот «она» непонятная. Или «пульсирующая штука на голове». Дело там, кстати, не в шапочке — слетела крышка, прикрывающая дырку в черепе. И при чем тут Толик? Это, наверно, Баширов Саня из «Ассы»? В общем, перечитывай текст перед отправкой. И на предмет ошибок тоже. Я тебя люблю.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Попробуй теперь описать это Введенское (раньше — Немецкое) кладбище. Должна получиться интересная картинка.

Коммент: Отказалась наотрез. Хрен знает, почему.

mon, 08 nov 2010 21:58:05 +0300 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: ХЭЛЛОУИН В «Мастерскую» мы пришли после маманов. Мы вышли из метро и понятно, что потерялись. Минут 10 мы пытались найти дорогу, но в пустую. Мы даже спрашивали прохожих, но это было бесполезно, по скольку большенство приезжие. Мы совершенно случайно набрели. Мы просто шли в сторону Красной Площади от ст. метро «Лубянка» и пришли. Нас пустили бесплатно и в придачу дали по пирожоку с грибами. Первое, на что мы обратили внимание была Качалина с Аней-Маней. Аня-Маня на нее стала очень похожа. Мы присели к маманам и заказали по махите. Тут я вдруг вижу Яхима и говорю Варе: «Смотри, это же Яхим,» но это был не он. Пока мамы разглядывали, мы сидели не дыша. Но это все равно это был не он. Мы пошли в туалет переодеватся на хэлоуин. Мы купили лак для волос с надписью «Цемент». Все равно, не получилось то, чего мы хотели. У нас просто на голове, всю неделю были калтуны. Вскоре начали появлятся люди в странных костюмах. Самый лучший из них был человек-пеликан, с огромной чем-то на голове, что явно должно было быть клювом, которым он всех задевал. Диджэй был клоун. Клоун был страшный и с сигаретой. У меня очень много его фотографий. Он впал мне в душу. Страшный и с сигаретой. Музыка при этом была отвратительная, могла бы быть намного лучше. Народу было довольно мало. Был, но меньше, чем обычно. Мы танцевали с Аней-Маней. Потом мы устали и пришли за стол. Уже была пора уходить. Почти-что. Мамы с наставлением Павлика взяли еще по одному джин-тонику. Кстати они им не так уж и напиваются, во всяком случае здоровы на следующее утро, мне кажется. Они допили и мы ушли. Сели в машину и уехали.

tue, 09 nov 2010 12:50:42 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Нету на тебя бабушки из «Похороните меня за плинтусом». Варь, ну правда, перечитывай написанное. Половины ошибок не было бы. Лаконичность — это в принципе хорошо, но не в ущерб содержанию. Яхима вы что, испугались? Или обрадовались? Или что? Непонятно. И вообще, чем тот чел был похож на Яхима? Клоун тоже непонятный. Из-за чего ты его столько фотографировала — из-за сигареты? Словами тоже можно «фотографировать», чего я, собственно, от тебя и добиваюсь. Рецензия на музыку абсолютно беспомощная. «Могла бы быть намного лучше» — это ни о чем. Мама, например, сказала: «Как будто в соседней комнате шел ремонт». А вообще неплохо. Смешно. Лаконично и смешно.

николай ищук

fri, 19 nov 2010 00:27:33 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Итак, следующее задание. Опиши мне Льва Толстого. Как будто он наш знакомый. Типа Яхима. Или Михайлова. Типа ты его видела, когда была маленькая. Строк 20–30. Дерзай, подруга. Я тебя люблю.

mon, 22 nov 2010 22:40:34 +0300 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: ЛНТОЛСТОЙ У Льва Николаевича длинная седая борода. Он ходит в рубахе подпоясовшись тесемкой которая делит его живот пополам как сардельку. Роста среднего, не высокого, не низкого. Если сидит за большим столом в окружении, то молчит. Он только отвечает на вопросы если никто не затронет какую нибудь тему,его особо интересующую. Одна из тем это успех его современников в литературе. Только эта тема может его разговорить и заставить спорить. Он будет очень настойчивым в своих мнениях. Если кто-нибудь похвалит Льва Николаевича за написаное им произведение, то он томно улыбнется или не покажет никаких эмоций, но при этом доволен собой внутрене. Еще если с ним кто-нибудь заговорит, но в помещении с меньшим количеством народу, то это будет вопрос о семье, политике и расположении дел в стране. Толстой как врач или проффесор. Он начнет что-нибудь разъеснять, приводить примеры, углубляться в психологию и подконец забыв вопрос

и с чего начанался разговор и даже не думая вспоминать, когда его уже никто не слушает он будет все больше и больше погружаться в свои мысли делая свой монолог еще разнообразнее. Не слушают его потому, что все равно будет некуда вставить слова и прокомментировать было бы просто не возможно, по скольку если его перебить, то он обидется и замолчит до конца вечера (обиды он не покажет). В общем-то изначано вопрос задавался только для того, что бы он заговорил. Но так не всегда. Так бывает только когда он не дома, что бывает не часто. К ниму ходят люди, иногда просто затем, чтобы узнать его точку зрения. Один-на-один. Так же могут попросить помощи решить какой-нибудь вопрос. Он сам будет рад ответить если считает человека задающего вопрос достоиным. Он говорит без страсти с большинством, но есть исключения. Об этих индивидуалах мне, к сожалению, не известно. В доме Льва Николаевича есть подвал. Это пищера. В ней стоят огромные сундуки, покрытые толстым слоем пыли, и большой деревянный, совершенно обыкновенный письменный стол с длинной сальной желтой свечей. Здесь он творит. Никто не знает о существовании этого места. Вход в этот подвал находиться в библиотеке, которую он не велел убирать своей горничной. Вход сюда строго запрещен. Не смотря на то, что у него огромная усадьба, все свое свободное время он проводит в этой самой библиотеке и только тогда, когда к нему прилетает муза, он спускается в свой кокон. Получить доверие этого человека можно назвать не возможным, но по скольку нет ничего невозможного, можно будет попытаться. Хотя нет, глупо пытаться. Нужно быть просто самим собой. (слишком коротко, но больше написать не смогла)

tue, 23 nov 2010 20:01:19 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: Варварик. В принципе, ты с заданием справилась. Получился именно твой Толстой. Но тут есть несколько промахов. Первое: если ты выбрала стиль легкого «гона», в нем канцелярщина совсем уж неуместна — нужен именно разговорный (допустима даже легкая вульгарщина) язык. Второе. Есть смысловые противоречия. Если он никого не слушает и трендит для самого себя, какого хрена к нему прутся люди за советом или помощью? Тогда надо было описать, что это за посетители такие. Третье. С подвалом придумано неплохо, но подвал у тебя какой-то неинтересный получился. Сундуки со слоем пыли, сальная свеча — банальщина, простительная Толстому, но не тому, кто над ним стебается. Могла бы придумать что-нибудь более неожиданное и забавное. Теперь попробуй написать «Войну и мир» своими словами. Только лучше, чем Лев Толстой, и, главное, короче. Уместись, например, в объем этого текста. Дерзай, подруга. Я тебя люблю. У тебя на спинке кровати висит ангелочек, который играет «Спи, моя радость, усни». Попробуй, расскажи про этого ангелочка и про то, что он для тебя значит. И просто опиши его. Я знаю твои возражения. Ты скажешь: если описать это твоим корявым языком, ангелочек умрет. А ты попробуй описать его так, чтобы

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

он не умер. Тем более что язык у тебя не корявый, траст ми. Если ты попробуешь (и реально постараешься), обещаю: я тоже напишу для тебя про него текст. Он для меня тоже очень много значит.

sun, 05 dec 2010 22:40:34 +0300 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>:

...Прошлое — всего лишь воспоминания. Когда пытаешься натянуть их на сегодняшний день (как носочки с оленями из Турции), просто больно ноге, и все...

АНГЕЛОЧЕК Вы с мамой привезли мне этого ангелочка на Рождество давным давно наверное из Франции. Еще вы мне привезли поющую куклу сидящую на подушке которую я сломала, почти что сразу, и она перестала танцевать. Ангелочка, по-мойму мама, решила повесить над кроватью. Ангелочек пел. На шнурке, за который надо тянуть, весит круглый деревянный шарик. Я совсем не часто тянула за этот шнурок потому, что думала, что у него скоро сядут батарейки и он перестанет петь, или я его просто сломаю. Тянула я за шнурок только в особых случаях. В особенности когда мне было грустно, страшно или просто очень хотелось послушать. На самом деле ангелочек мой почтальен. Когда вы с мамой куданибудь уезжали и я оставалась одна, ну или с Митей, Бабушкой или Тамарой, каждый вечер, перед сном я желала вам спокойной ночи и чтобы все с вами было хорошо, целовала ангелочка и тянула за шнурок. Засыпала в полном спокойствии. Мне почему-то всегда страшно когда дома только я, даже если мама рядом. Мне всегда нравилось когда дома Митя с орущеми друзьями и музыкой или ты смотрящий телевизор на втором этаже, а еще лучше вместе. Так спокойнее. Когда мне было очень очень страшно и я думала о том, что мне страшно, я дергала за шнурок и желала тебе спокойной ночи тоже и просила его, чтобы ты пришел как можно скорее. Я до сих пор так иногда делаю. И тогда не каждый раз. Он ведь мог перестать петь. А он мне был нужен. А что если чрезвычайная нужда дернуть за шнурок. Я всегда измеряла ценность вещей так: пожар. У меня есть право на только один чемодан на вынес. Когда мне неспиться, я всегда думаю о том, что же мне туда положить. Первым делом туда ляжет ангелочек и моя большая мишка, которую вы мне подарили на день рождения, на даче, давным давно. Остальные предметы меняются или я не запоминаю порядок. Еще я очень очень очень люблю, когда дома много много пьяных гостей. По этому я и обожаю справлять Новый Год дома, с тобой. Я помню как вы с мамой поссорились в канун Нового года. Первый раз не ты кричал, а мама. Мама обозлилась и даже грозилась отменить гостей. Только тогда я расстоилась, но гости пришли. В тот новый год вы мне подарили первую кассету «Ледникового Периода» и еще что-то. Еще я любила когда мама уходила куда-то на ночь, а ты приглашал кого-нибудь. Я помню как мы с тобой слазили на крышу, вернулись и пришел Валера Куленко. Это был чудесный день. Вы пили в гостинной, за столом, а я собирала дистанционный пульт управления входной двери из лего. Хотя это было в другой раз. Когда был Валера я была с вами. С лего я играла когда мамы, опять же, не было дома, а к тебе приходили гости один за одним. Одним из них, я помню, был Попков. Вы си-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

дели на балконе на втором этаже, а я в это время мастерила пульт, чтобы не бегать к двери каждый раз когда звонит звонок. Перед тем как открыть, я прокатывала какую-то скидочную карточку, которую я у тебя украла, между кружочками на кубиках, нажимала на кнопку на моем легопульте и только потом открывала дверь. Почему у меня ассоциация с ангелочком я не понимаю. Хотя наверно потому, что в эти дня я желала маме спокойной ночи через ангелочка. Как же я его люблю. У меня с ним ассоциация всей жизни со дня его прибытия. Еще, я помню, ты мне прочел Заболотского, и дернул за шнурок. После этого вечера я полюбила поэзию. Не знаю чего еще сказать.

mon, 06 dec 2010 18:11:21 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: И не надо ничего еще говорить. Спасибо, Варя. Я очень горжусь, что угадал с темой.

sun, 16 jan 2011 15:06:09 +0300 письмо от варвара васильева <varaeroplan@mail.ru>: НОВЫЙ ГОД К счастию этот Новый год мы встретили дома. Что ж. Он не был единственным и не повторимым. Посленовогодие было куда уж более запоминающимся. В половину десятого к нам пришел Кавказец. Он не изменился — изменились вы с мамой. Видно было, что сначала ему было не уютно, не по себе. Потом пришли Краминовы. Отлично. Новый год все еще не присутствовал в ничьем сердце, во всяком случае моем и Варином. Олеська с Настей пришли, и первое, что сказала Олеся было:» Почему у вас так тихо?». это ранило. Они, мне кажется, и разгрузили обстановку. Но лучше всего было, когда большинство ушло к Мите. Остались только мы и вы. Кавказец вел задушевный разговор с Митей, Паша с тобой, но помещение было полным полно народу, впервые за пару лет. Вскоре, вернулись мамы с обществом, Олеся с Настей ушли, мама пошла спать, а Таня осталась. Стало еще лучше, уютней. Мы легли спать с Варей, да и все. Я расскажу тебе как было у Насти на новоселье/Рождестве. Мы с мамой пришли первыми в ее маленькую, но очень уютную, живую квартирку. Мне очень она понравилась. Если Митя живет в своей квартире года два и она мертвая, то Настина ожила в течении недели. Мама чего-то рассказывала Настьке, а я читала моего Гессе(отличный писатель). Пришли Блюменкранцы. Кто это я не

знаю, но мы ездили с ними в Турцию, мне подарили носочки с оленями. Потом пришли Таня, с Пашей, с Варей и оживилось помещение, оживилось оно еще с приходом Блюменкранцов, но сейчас оживилось полностью. Я, можно сказать, вернулась в былое детство, полного счастьем. Мы с Варькой вели беседу о своем, а они о своем, но все мы были единым целым. У нас дома, такого больше не случается. Почему? Мне уже давно не было так хорошо. У Насти маленький круглый столик. Я вспомнила, как мама говнилась, что дома нету места для всех тарелок. Во первых, у Насти не было тарелок, и тем более не было места, а народу было значительно больше, как казалось(столько же). Все мы, как одна большая семья. Дада. Пришла Олеська с тортиком(как же без него?) и стало вообще чудесно. Теперь, проанализируй ты, наш Новый год.

tue, 18 jan 2011 00:55:25 +0300 письмо от андрей васильев <dzintaru39@mail.ru>: ЗДРАВСТВУЙ, ЖОПА, НОВЫЙ ГОД Очень справный текст, Варь. Лаконичный, но с полностью прописанным настроением. То, что оно у тебя хреновое, не умаляет достоинств автора. Зато честно. Очень тебя жалко — правда! Но поправить ситуацию можно не с помощью мамы-папы, а с твоей собственной. Причем надо изменить свое, а не мамино-папино ко всему этому отношение. Прошлое — всего лишь воспоминания. Когда пытаешься натянуть их на сегодняшний день (как носочки с оленями из Турции), просто больно ноге, и все. Теперь про ошибки. Постарайся проанализировать их, как мы сделали дома. Но хорошо, что они уже не искажают смысла текста (кроме носочков из Турции). В общем, молодец. Мое сочинение — под твоим текстом.

ПАПА, УМЕР ДЕД МОРОЗ Новый год я хотел встречать где-нибудь еще. У Жулика, например, в имении. Или в Риге-Юрмале к кому-нибудь подсосаться. Чтобы кто-нибудь за все это шоу отвечал, а я просто приехал и праздновал на халяву. Ну или не совсем на халяву. В позапрошлом году, например, в какой-то австрийской Италии (или в итальянской Австрии — не помню) я даже взял на себя заказ кабака и всяких салютов накупил аж на 40 евро. А потом приехала Барщевская с компанией, и все оттягивались. И в кабаке было весело, и на площади весело, и салютам нашим за 40 евро все аплодировали. И никто не был ни за что ответственным. Это ж праздник был! А то, что большую половину людей я не знал, даже лучше. Некому припоминать (или усиленно забывать) какие-то прошлые разборки, которых в моем возрасте накопилось до фига. Для меня праздник — это отсутствие напряга. Отсутствие даже опасений возможного напряга. Даже опасений самому стать кому-нибудь в напряг. Сын меня понял. Но сказал, что фиг кто поверит. Что это будет выглядеть вызовом, сведением счетов, местью и черт знает еще чем. А я буду выглядеть сволочью и, хуже того, идиотом.

А я не хотел выглядеть идиотом. Никого не хотел воспитывать, обижать и никому ничего доказывать. Правда, я еще хотел праздника чуть-чуть в Новый год, но тут или — или. Значит, надо встречать дома и как-то так настроиться, чтобы не испортить никому настроения. Настроился я так: буду менеджером Нового года. Я ведь менеджер десятилетия. Даже Новый год на «Дожде» провел качественно. И все стало на свои места. Елки там, покупки, обсуждения меню, пробки дикие в городе, траты запредельные — по фиг! Я выполняю то, что должен, значит, все будет на качественном уровне. Я так привык. Даже не напрягался почти, когда с каждым новым приглашенным гостем появлялась проблема, какой ему придумать подарок, — времени-то уже нет. Себе я, например, подарок сам организовал. Жена говорит: «Какой-то он маленький». Ладно, поехали с сыном по очередным пробкам, купили мне еще один, большой. Чтобы жена не парилась. Пригласил Кавказца, потому что как же он там один, непьющий, с сумасшедшим Ромой. Так он мне мозг вынес: баран или утка? Мне насрать, говорю, Кавказец, реши с моей женой. Он тогда ей мозг немножко повыносил и ко мне вернулся. Стал объяснять, как будет готовить утку (или все-таки барана?). Еще одно яркое предновогоднее впечатление: жена с дочкой два дня орали друг на друга так, что мне со второго этажа было слышно даже сквозь телевизор. Коля Боташев хотел заехать вечерком с женойребенком — они ночью уезжали — распить шампанского бутылочку. Я говорю: ты чего, Коль, у нас тут готовка-сервировакаподароупаковка — жена с ума сойдет. Он, правда, все понял: нет, говорит, проблем. Была, конечно, подлая мыслишка. А почему нам-то к комунибудь в гости не завалиться? Пусть сами все готовят, а я просто деньжищ подгоню — и все. Но к кому пойдешь из наших? Они причем с удовольствием — я не сомневаюсь — но теснота же! Ненавижу тесноту. А туда, где нет тесноты — есть же полно неблизких, но милых приятелей, — ни дочка не пойдет, ни жена, и вообще никто из наших. В общем, так себе мыслишка. Бесполезная. Попер гость. Кавказец, конечно, дал джазу! Притащил две старинные библии с гравюрами Доре. Я, конечно, понимаю: это от чистого сердца — за то, что я с его алкоголизмом возился как подорванный. Но, с другой стороны, он же мне шесть с половиной тысяч долларов должен — даже расписку писал. А теперь как с него спросишь за расписку? И Доре не продашь: подарок как-никак. От чистого сердца. Вот какие соображения иной раз перед Новым годом приходят. Тьфу! Еще я боялся, что буду на всех злиться: почему невнимательно смотрят наше с Ефремовым «Бай-бай ноль-ноль». Но смотрели внимательно и даже, кажется, с удовольствием. Я и расслабился. Тем более что делать уже ничего не надо было. Наливай да пей. Даже Лесю с ее мяуканьем практически не помню. Да и вообще почти ничего. Слава богу, в общем. Ненапряжный был Новый год. Нормальный.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

и взрослые обиды Поэт Андрей Орлов (Орлуша), стихотворной строкой откликнувшись на довольно-таки заковыристую тему Я сейчас номера — «Обида», снова доказал, что для истинного вдохновения нет непреодолимых преград. Не в обиду другим поэтам будь сказано.

«Память об обиде пишите прутиком на песке, память о добром высекайте на мраморе» Древняя индийская мудрость

текст: орлуша рисунки: анна всесвятская

нанесу вам обиду, Вот такая задумка моя: Вы, читатель, ублюдок и гнида И к тому же — тупая свинья! И ещё у вас гнусное рыло Украшает лицо головы, Прикрывая убогость дебила, И ещё — толстопузые вы! Ну, чего вдруг лицо изменилось? Вы же знаете, это не так. Получилось, дружок, получилось! Я купил вас сейчас за пятак! Вы — умны и весьма миловидны, Буквы многие знают из вас. Почему же вам стало обидно? В этом мы разберёмся сейчас. Перестаньте, пожалуйста, дуться. Зигмунд Фрейд бы сейчас предложил В беззаботное детство вернуться, Где любой из вас, думаю, был. Как зовут вас? К примеру, вы — Вова, Неплохой занимающий пост… Значит, звали вас Вова-корова, Несмотря на пятёрки и рост.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Скажем, вы перепрыгнули ловко В синих трениках через козла… Скажет кто-нибудь: «Вовка-морковка» — Сразу радость от спорта ушла. Сразу хочется бить и плеваться, А не думать про новый рекорд, Сразу нужно в ответ обзываться, Если ты хоть обижен, но горд. И — поехало: Нина-скотина! (Кстати, дура, списать не дала), Ленка-пенка! Марина-дубина! Пусть ответят козлы за «козла»! От обиды дурацкой зверея, Не по-детски кипели умы, Обзывались «жидами» евреи Потому, что обижены мы. Без подсказки и не по бумажке Вылетали дурные слова: «Черножопые», «чурки», «армяшки», «Жиро-мясо», «ссыкун», «татарва». Зло и долго никто не ругался В этом детстве, твоём и моём, Но осадок, похоже, остался… С ним, похоже, мы все и живём…

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

И живут, как глисты-аскариды, У души нашей, нежной внутри, Не забытые с детства обиды. Не одна. И не две. И не три. Из-за них мы во сне не летаем, Из-за них кошмарные сны, Даже если мы честно не знаем, Где и кем они нанесены. А спросите любого мужчину, Почему состоялся развод. Он привычно наврёт про причину, Он не вспомнит обидного: «Вот! Я молчу, что ты шлялся, зараза, Пока я подыхала с тоски, Но поднятый стульчак унитаза — Не прощу, как на кухне носки!» Все мужчины чуть-чуть первобытны, Волосаты, дремучи, темны. Им такие пассажи обидны В редкий день, выходной от жены. Он, нахмурясь, накатит стаканчик, Если слова в ответ не найдёт, А потом соберёт чемоданчик Неожиданно вдруг через год… Он уйдёт прямоспинно и чинно, Размышляя про тайны души, Но при этом, скажу вам, мужчины Тоже в части обид хороши! Очень часто они обижают Без каких-нибудь тайных затей Тех, кто им после секса рожает Миловидных румяных детей. Ничего ему, скажем, не стоит (Мужику, я имею в виду) Заявить, что так плохо готовят Лишь врагу в сорок первом году, А потом, не доевши полмиски, Полспасиба промямлив едва, Вдруг сказать: «А прикольные сиськи У ведущей программы «Дом-2»… И при этом ему очевидно, Что звучит безобидный прикол, А жене, между прочим, обидно, Прям хоть мордой с размаху об стол! Нет, она его сразу не бросит, Не пошлёт юмориста взашей,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

А потом вдруг в хозяйственном спросит Чудодейственный яд для мышей… Без очков близорукому видно, Кем бы ни был и ни жил ты где, Что обидно, чертовски обидно, Если нас обижают везде! Промахнулся в лося на охоте — Ты — мазила, и не фига тут! Что-то сделал не так на работе — Ты заканчивал зря институт. Люди! Люди вы или ехидны?! Ну ведь так же нельзя, ё-моё! «Целлюлит» — это очень обидно, Да при всех, за столом, от неё, От любимой и верной подруги, Вдруг отвесившей едкий коммент. Что ответить? Что мы не упруги, А мужик у тебя — импотент? И — погнали, забыв о культуре, Всё как есть, напрямик, без прикрас! Да, не зря мы урок физкультуры Вспоминали сегодня как раз… Ничего не меняется в свете, Ничего не меняется в нас. Мы как злые и злобные дети, Мы любого обидим сейчас! В этой жизни я понял не много, Вот простой размышленьям итог: Обижает обиженный Богом, А обиды терпел даже Бог. На прощанье примерчик хотите? Вот вам Быков, Медведев, Дибров. Их дразнили всегда «Митя-титя», А живут-то они — будь здоров...

P.S. А тот, кто обзывается, Тот сам так называется! 80

Или, может, удовольствие в БДСМ — это не сама боль, а ее конец? Такая репетиция недостижимого в жизни: боль кончается, когда пожелаешь. Достаточно сказать: «Хватит!»

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

текст: екатерина деева фото: orlova

Было бы несправедливо, если в номере про обиду мы обошли вниманием такое явление, как садизм, а заодно и мазохизм. На доскональное изучение темы бесстрашно отправляется заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец» Екатерина Деева. Но и читателю рекомендуется набраться смелости: московский БДСМ предстает в необычном ракурсе. 83

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

Когда

на моих щеках еще цвели розы, а в Чечне шла война, меня вез в Назрань строгий старик на «пятерке». Местный. Взял деньги вперед и тормознул на полдороги. Какие-то дома, темень. — Выходи. — Зачем? — Выходи, я сказал. За мной иди. Так правильно. А что оставалось? Дверь открыла баба в платке. — Собери на стол. Баба безмолвно собрала. Старик велел мне есть. Баба безмолвно стояла. — Почему вы не садитесь? — Так правильно, — ответил за нее старик. — Она вам кто? — Моего друга жена, русская. Его убили. Я помогаю. Старик положил на стол те самые деньги. Баба сказала одно слово: «Спасибо». Старик велел взять у бабы шерстяные носки. И еды с собой. У меня была колбаса, но я взяла. В Назрани он высадил, развернулся. И на прощание: — Ты молодая дура. В Грозный не езди. Возвращайся в Москву. Первый раз в жизни мне остро хотелось слушаться. Он знал, как правильно. И первое, что я сделала в Москве, — наорала на тогдашнего мужа из-за немытой посуды.

ВЕРХНИЙ ВСЕГДА ПРАВ Все эти люди в цепях и ошейниках, и другие, с плетями, колодками и дыбами, те, кто в BDSM (доминирование-подчинение, садизм-мазохизм), — у них много правильного. Иногда даже больше, чем у остальных. Особенно в России. Иначе чем объяснить, что за десять лет их число удесятерилось. Или есть другое объяснение? Я не знаю. Вот пытаюсь понять. Разборная дыба, колодка «бабья скрипка», плеть девятихвостая (подходит для работы прямыми и секущими удара-

ми, как одиночными, так и в нагоне). Все это делают и используют у нас. Но дьявол не в деталях: отхлестать, в конце концов, можно и линейкой на табуретке. БДСМ по-русски — это оказалось сложнее, чем «Плохая рабыня, будешь наказана», «Бей же меня, мой господин!». Их обижает, когда говоришь «господин» или «рабыня». Правильно — верхний и нижняя. Или нижний и верхняя. Верхние у нас в дефиците. Их много меньше, чем нижних. В ходу шутка такая: Нижний Новгород есть, а где же Верхний? Николай — известный в Москве верхний. Художник и фотограф. У него офис на Октябрьском Поле. Мы полчаса препирались с Николаем на тему, можно включать диктофон или нет. Я победила. Потом он поперхнулся бутербродом и попросил со всей силы дать ему по спине. Я дала. Кажется, должно быть наоборот. Но это ведь просто интервью. — БДСМ на Западе — сексуальная девиация, на ней делают бизнес. Пришел, получил удовлетворение, ушел. И только в России можно говорить о долгих отношениях «учитель-ученик». С этого нужно начинать, а не с того, что существуют маньяки в наручниках, в цепях! — обозначил разницу Николай. — Те, кто потупее, продолжают надевать себе что-то на голову, на задницу и что-то изображать. Те, кто поумнее, давно занимаются другими вещами. Возьми мандарин. Мандарин был аппетитный, я подчинилась. — Социум — это дрянь. Тотальная ложь. А в БДСМ роли всегда четко распределены и соблюдаются. Если ты верх — ты сильный, руководишь, занимаешься каждой мелочью своего нижнего. Если ты низ — ты подчиняешься, но, подчиняясь, ты всегда растешь и развиваешься. Удержать нижнюю может только одно: сила верхнего. Которую она либо видит и чувствует, либо ее нету. «Верхний отвечает за свою нижнюю перед собой и Богом. Верхний обязан заботиться о благополучии нижней во всех сферах ее жизни.

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

Верхний принимает решения, касательные своей нижней, во всех областях ее деятельности, где сочтет это нужным. Верхний всегда прав». А еще в конце: «Нижняя имеет право прервать отношения с верхним без права просить об их возобновлении». И никаких обид.

ДУБИННОЕ БИТЬЕ — БЕСХМЕЛЬНОЕ ПИТЬЕ Красивая белокожая девушка безмолвно принесла пакет с водкой (Николай как раз отмечал получение международной премии). — Вот есть такое понятие «обратка». Ты привязал человека, ты его бьешь. Ему от этого прилив энергии. И ты получаешь так называемую обратку, бия его, от того, что ему хорошо. Но настоящий мастер всегда думает гораздо дальше, и наперед, и в данный конкретный момент, когда кто-то кого-то бьет и что-то получает, это значения не имеет. Имеет значение то, ради чего это все происходит. Сейчас вошла… — Кто? — Моя нижняя. Кто она была, когда три года назад пришла сюда? Никто. Сейчас она дизайнер, лауреат международных конкурсов. Николай рассказал, что в ученицы берет единицы («неадекват, не умеющий воспринять мою силу, отсеивается») и ведет их, развивает по многу лет. Это гораздо круче и честнее, чем банальный брак. Нет недомолвок и разборок. Она беспрекословно слушается, он правильно велит… «Да, — подумала я. — Но для этого нужно, того…на дыбе…» — Конечно, — оговорился мастер, — физический контакт в БДСМ очень важен. Даже не в плане секса, а в принципе. Люди должны быть склонны к этому физически, это должно приносить радость и удовольствие. А наказать можно одним взглядом. Пришла смс от заботливого друга: «Тебя там не обижают?». Настоящий мастер женщину и побьет, а не обидит. Так бы я ему ответила…

Напрашивался вывод: от БДСМпрактик склонные к ним люди получают энергию, которую не взять обычным путем. (Говорили же в народе: дубинное битье — бесхмельное питье.) И тогда в обычной жизни уже полегче. Как тут не жаться верхним и нижним друг к другу годами, когда снаружи так холодно и тебя там имеют, имеют. Без радости и удовольствия. Даже без физического контакта. — За десять лет, что я вел нижних, пятерых я отдал за кордон замуж. У них у всех прекрасные семьи. Последняя, кто мне писала, у нее двойня. Муж — заграничный олигарх, хозяин заводов-газетпароходов, — похвастал Николай. На обратной дороге, путаясь в дурацких развязках на улице Народного ополчения и кляня себя за то, что не взяла навигатор, который указал бы верный путь, я размышляла: а мне хотелось бы настоящего мастера? Чтобы он был всегда прав и все время принимал за меня решения, заботясь о моем благополучии? Не-а, в режиме нон-стоп у нас ничего не вышло бы. У подчинения, по-моему, бывают три причины: логика, страх и любовь. Страх и любовь преходящи. А логика у меня такая: подчиняюсь в полной мере, если велят то, чего я хочу сама. Но я не всегда хочу того, что способствует моему благополучию. У нас в семье родовая фамилия предков — Полоумовы. Вот если бы мастера можно было иногда, в минуты слабости, доставать из шкафа… И чтобы не бил. Дыба меня не прикалывает.

...Отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, — и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке...

делает молодая княжна Зинаида: «Подайте ж вашу руку, я воткну в нее булавку, вам будет стыдно, вам будет больно, а все-таки вы извольте смеяться». Лушин покраснел, отворотился, закусил губы, но кончил тем, что подставил руку. Она его уколола, и он точно начал смеяться... и она смеялась, запуская довольно глубоко булавку и заглядывая ему в глаза, которыми он напрасно бегал по сторонам...» И потом: «Отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, — и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке. Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец». Теперь буду аккуратнее с выражением «тургеневская девушка». Когда я спросила госпожу Ванду, в миру Любу, что вдохновляло ее, Люба долго не раздумывала: ««Детство» Горького, книга и фильм, там лучшие сцены флагелляции. И, конечно, «Палач» Лимонова, но это более свежее… А в школе, когда девочки смотрели про каких-то прекрасных принцев, я смотрела «Тени исчезают в полдень». И с восторгом сажала в подпол кукол. Я так устроена, и бабка моя была та еще домина — с хворостиной за дедом гонялась». Любу слово «госпожа» не обижает, потому что доминирование для нее и наклонность, и работа. С клиентами. Она практикует игровой садизм. По образованию Люба журналист, но что такое сила слова по сравнению с мощью кнута.

ЧМО БОЛОТНОЕ В ГРЯЗНЫХ ШТАНАХ

Николай посоветовал читать Тургенева. Потому что тот — учитель Захер-Мазоха, но разница между ними такая же, как между эротикой и порнухой. Про Достоевского я еще что-то подозревала. Но Тургенев удивил. Им и правда вдохновлялся Захер-Мазох (Захер вообще жаловал Россию, ее кнуты и меха). Возьмем «Первую любовь» и читаем внимательно в кои-то веки. Вот что

Сперва я хотела разговорить крановщицу с «Ижмаша», которая бросила мужакузнеца и стала доминой. Но крановщица боится милиции, а госпожа Ванда — нет. — Не жалей ты, что с крановщицей не получилось. Таких госпожей у нас сколько влезет, с «Ижмаша» крановщиц. Навалом. Они попутанили, решили, что слишком много работы, услышали, что есть такое БДСМ, можно быть «аспажой». Купили метр веревки,

варвара аляй-акатьева

ТУРГЕНЕВ ЛИЦОМ

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

со спортивной сумкой приходит доминировать, это же упасть можно. Тут интеллект должен накладываться на нормальную самооценку. А с самооценкой у наших мужиков беда. И самоирония должна присутствовать. Когда они сидят на унитазе, держа одной рукой ершик в качестве скипетра и рулон туалетной бумаги в качестве державы, и к себе на «вы» обращаются, это смешно. Вроде верхний, а на самом деле, копни его — нижний-пренижний…

...За десять лет, что я вел нижних, пятерых я отдал за кордон замуж. У них у всех прекрасные семьи. Последняя, кто мне писала, у нее двойня. Муж — заграничный олигарх, хозяин заводов-газетпароходов, — похвастал Николай...

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

варвара аляй-акатьева

плетки — и вперед. Но тут же нужна фантазия, воображение! У настоящих домин, которые долго держатся, шикарная фантазия. Наших из-за этого специально выписывают на Запад, у нас культура, интеллект, не просто бац-бац. Тезис о фантазии Люба подтвердила собственным примером. В девяностые, когда ее газету закрыли, а русское БДСМ еще не расцвело, друг, склонный к подчинению, описал свои проблемы: «Вижу в газете «Частная жизнь» единственное объявление, где написано: «Услуги госпожи». Я иду туда. Но никто же ничего не умеет! Какая-то бабушка встречает в халате, вяжет меня к панцирной сетке, хлопает от этого халата поясом и замогильно басит: «Александр, вы навсегда запомните этот миг!» Тьфу». Тогда Люба перечла Лимонова, сделала хлыст из массажной палочки, накрасила лицо белым гримом и натянула дефицитные ботфорты made in Poland. Она придумала себе легенду, будто пять лет работала в Голландии госпожойсадисткой, а теперь вернулась с драгоценным опытом. И дала свое объявление. Первый пришедший к ней посетитель испугался и убежал. Но уже через неделю спрос превысил предложение. — Люб, а почему у нас нижних больше, чем верхних? — Из-за лени. На доминаторах вся ответственность. Что нижний? Расслабился, а верхний летает вокруг него, как зубная щетка. Я была замужем за нижним. Он любил так: лег на спину, привяжите меня и доминируйте, а я буду валяться. И мне это надоедало. Мне уже хотелось изобразить покорность. Я его попросила поиграть в карты на то, кто кого будет доминякать, и выиграла. «Ну, все, — говорю, — ты теперь верхний». «Слушай, — говорит, — нижняя, мой первый приказ. Побудь строгой госпожой, отдоминируй меня по полной программе». Почему и развелись. Лентяй это называется. Мало я видела действительно доминантных мужчин в БДСМ. Если какое-то чмо болотное в грязных штанах

Я подумала, не примерить ли этот камень к огороду Николая. Но нет: Люба подтвердила, что бывают верхние мужчины высокого качества. Вот один живет в Воронеже. В прошлом военный, теперь глава строительной фирмы. Он уверен в себе по жизни. Цитируя стихи Андрея Васильева, «Пацан решает, и ничё ему не мешает». Дает в человеколюбивых целях работу бомжам и отучил пить местных алкашей. А у него дома БДСМ по принципу барской усадьбы. Жена, что примечательно, — бывшая модель, «бегает и тащится от этого процесса». Процесс включает в себя порку на лавке во дворе. Но мужчины, которые приходят к госпоже Ванде, совсем другие, хотя на круг они поуспешнее директора стройфирмы из Воронежа.

ЛЕГКОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ, СЛОЖНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ Накануне госпожа Ванда купила краски по ткани и сделала опыт: расписала зонтик кошками. Получилось мило. У нее две кошки, она с ними крайне нежна. Зонтик сохнет рядом с деревянным столбом, на котором порой висят привязанные гости. Из окон Любиной квартиры в Михалково вид на парк. Летом она собирает там крапиву. Но деревья в парке неправильные, хороших розог не получается: «Как израильтяне нашли в арабском мире место, где нет нефти, так садистка нашла место, где не растут подходящие розги. Приходится везти с дачи». Розги, считает Люба, это чисто русское. Не то чтобы их не было за границей. Но у нас дело в чистоте ритуала: — Как на Руси пороли, так мы и порем. Никаких разминок на полчаса, никаких тонкостей, чтобы слезы начались на двадцать шестом ударе, а смех — на тридцать восьмом. Это просто наказание. — Я все-таки не понимаю, зачем это успешным. Ты же говоришь, у тебя и депутаты, и директора, и силовики… — И гаишники. Один приходил, ему были нужны жуткие унижения. Я достаю гаишный жезл старого образца, деревянный… И приговариваю: «Как же

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

тебе повезло, что я не вожу машину! Прикинь, сколько было желающих это с тобой сделать. Они бы по всей окружной выстроились к тебе». Он был в восторге. Надоедает ответственность. — Но это слишком легкое объяснение, — попеняла я госпоже. — На Западе этим же объясняют. А у нас восточная страна, над любым депутатом есть глава фракции, над директором — силовик, над силовиком — еще кто. И не поручусь, что сверху правильные. Это же давление день и ночь. Зачем еще-то? Госпожа крепко задумалась. И тут ее осенило. На моих глазах оформился еще один концепт русского БДСМ. — Но там же давление без эротики! — воскликнула Люба. — А тут они хотят то же самое, но с эротикой. В налоговую инспекцию с ними поиграй. И таможенницей я была сто раз. Мужик ко мне сходил, представил себе… И в следующий раз, когда на него будут давить неэротично, он вспомнит эротичный момент, и это ему облегчит жизнь. Еще говорят, чтобы не бояться человека, надо представить его себе в шутовском колпаке или в бабушкиной кофте. Вот они тоже так себе представляют. Главу фракции в польских ботфортах. Один мальчик меня все время просил быть банковским начальником. Он мне принес офисную одежду. Очки… Тогда был кризис, всех выгоняли. И я должна была его наказывать. То есть он моделировал ситуации, которые происходили или могли произойти. И в реальности уже было не так страшно. Первый раз — как трагедия, второй, со мной, как фарс, а когда это меняется местами… Трагедия больше склоняется к фарсу, ассоциативный ряд идет. — И что этот мальчик ? — Он потом рассказывал: «Прихожу на работу, все вокруг говорят: «Ах, как хреново», начальство разносит. А я сижу — мне по фигу!»

ОБИДЕТЬ МАЗОХИСТА После всего этого стало интересно, что госпожа ответит на вопрос про обиду. Чем

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

варвара аляй-акатьева

можно обидеть мазохиста? До сих пор в БДСМ-тусовке мне с хихиканьем отвечали одно: «Не наказывать!». Как в анекдоте. — Не наказывать — это слишком жестоко. Люба погладила кошку. — Обидеть можно непрофессионализмом. Есть девочки, которые хотят ничего не делать. Как было у знакомого: приехал к двум «аспажам», они привязали его к батарее, а сами сидят, ногти пилят, сериал смотрят. Он кричит: «Когда ж вы будете мной заниматься?». А они все пилят ногти и приговаривают: «Да ты не настоящий мазохист! Терпи». Такое отношение нижних очень обижает. — Но как нижнего можно наказать? Ему ведь нравится, когда наказывают. — Наказать не так, как он хочет. Он, как обычно, ждет порку, а ты… Предугадать Любину фантазию было невозможно. — А ты рисуешь ему на заднице мишень и расстреливаешь шариками из пневмашки! Я эту сентенцию, как женщина, видевшая не одну смену вех, очень даже поняла. Только начнешь получать от жизни удовольствие, а тут — бабах! — и правила меняются. Вот за это я не люблю революции, реформы и судьбоносные законопроекты.

...Вижу в газете «Частная жизнь» единственное объявление, где написано: «Услуги госпожи»...

ЛЮБОВНИК НУЖЕН ТЕОДОРЕ Люба пять раз была замужем. И кто для нее идеальный мужчина? — Любовник нужен Теодоре Красивый, умный, молодой. Бесстрашный, с пылкостью во взоре, Короче говоря, герой. Но вкупе столько качеств ныне Не отыскать в одном мужчине. А сердце у нее — не лед. Красавица по сей причине Все это в розницу берет, — процитировала Люба. — Чем старше становишься, тем меньше веришь в идеал. Для меня идеальный мужик — тот, который на расстоянии. Не трется постоянно дома, его не видишь двадцать четыре часа в сут-

ки. Он поворачивается к тебе самыми хорошими чертами. Естественно, это доминирующий мужчина по жизни, с ним нужно посоревноваться. — Только с одним из мужей я могла постоянно жить. Но мы с ним тоже развелись, потому что пить он начал много. И втихаря. Я сказала раз, два. Я не могу бегать его спасать как жена алкоголика. На третий сказала: иди на хрен. Буду я с этим возиться… С последним мужем мы расстались по той же причине. — Чего ж они пьют? — Это… Уже больше химия. И потом, уход от реальности.

— А БДСМ недостаточно? — У тех, кто в БДСМ, просто есть еще один способ получить удовольствие, снять стресс. Но счастье же только этим не исчерпывается, для него еще много чего нужно. Глупо было бы уточнять у Любы, что еще нужно. Один любит арбуз, другой — свиной хрящик. А люблю ли я делать больно мужчинам? Побить не хотелось ни разу. Могла раздраконить за дело или отомстить. Без удовольствия, по необходимости. Но иногда хочется сделать больно на ровном месте. Когда вроде все хорошо, а ты ни с того, ни с сего: «Я завтра не приеду». И у него по-детски дрожат губы. Нет, не на ровном месте. Знаю, почему. Я делаю больно, чтобы сделать его слабым. Мне нравится в нем сила, но нравится и слабость. Но он так редко ее проявляет. Он всего два раза за два года просил: «Погладь меня по голове, пожалуйста». А носить все в себе не полезно. Может прорваться небанальным образом. Средний возраст Любиных посетителей — сорок лет. Напоследок Люба открыла мне еще одну особенность русского БДСМ. — За границей очень развито такое направление, как побыть взрослым младенцем. С сосками, молоком, в памперсах. У нас этого нету вообще. — Почему? — Видимо, все от памперсов. Памперсов у нас не было. Думаю, не в том дело. Какой смысл становиться молочным теленком? Это не больно, только приятно. А физическая боль — единственное безусловное ощущение. Четкое и ясное. Прищеми дверью палец, будет не до рефлексий. Если вокруг сплошные непонятки, хочется чего-то безусловного. Или, может, удовольствие в БДСМ — это не сама боль, а ее конец? Такая репетиция недостижимого в жизни: боль кончается, когда пожелаешь. Достаточно сказать «Хватит!». И ты свежий, горячий, розовый.

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

текст: дмитрий глуховский рисунки: павел пахомов

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Небо

над Москвой было густо-синим, а далеко-далеко — там, где Ленинский проспект зажевывало горизонтом, — ярко алело от закатного огромного солнца. Под этим волшебным красно-синим колпаком казалось, что вся столица накрыта гигантской энкавэдэшной фуражкой. Иванов тихо улыбнулся своим уютным мыслям. Потом опустил руку в полиэтиленовый пакет и нащупал рукоять «Стечкина», словно елочная игрушка обернутого в мятые газеты. Поднес к глазам мобильный с пришедшей MMS: с пятидюймового экрана на него упрямо, с вызовом смотрела красивая молодая женщина. Девять вечера. Сейчас она выходит из метро. Досюда идти восемь минут, если она нигде не задержится по пути. Впрочем, задерживаться ей негде; жизни у нее никакой нет. И быть не может. А значит… Иванов кинул еще один взгляд на фото. Синие глаза магнитили, не отпускали. Иванов знал: это линзы. И волосы ненастоящие… Но оторваться от снимка не получалось. С усилием он отвернулся от экрана и уставился на малахольных прохожих сквозь девяностопроцентную тонировку. Девять ноль две. Пора. Он потянул ручку и вынырнул из своего черного маленького «Лексуса», похожего на космический глайдер. Пакет в левой руке. Стрелять Иванов будет прямо сквозь него. Через минуту подъедет карета скорой помощи с особенными номерами. Тело погрузят на носилки, а когда «скорая» прибудет к месту назначения, в ней уже будет пусто. Женщина с синими глазами исчезнет, словно никогда и не существовала. Но прежде чем уничтожить ее, он должен задать ей один вопрос. — Оправдан! — звонко сказала судья. — И подлежит освобождению в зале суда. Зал взорвался. Репортеры забубнили в телефоны, заглушая друг друга, прокурорские васильки разом выцвели, самоуверенные люди в черном, курировавшие процесс от Админки, закурили прямо в зале и тоже взялись за свои увесистые гербовые мобилы. — Звездочка-десять-решетка! — говорил один другому. — Да знаю я! — огрызался второй и набирал номер. Опальный олигарх, который все оглашение приговора проразгадывал кроссворды «От тещи», смирившись уже с тем, что следующие десять лет пройдут неотличимо от десяти лет предыдущих, обалдело и подозрительно уставился сквозь толстое стекло на судью, будто в аквариум ему подсыпали регулакса. Собрав бумаги и выдернув из розетки телефонный шнур, судья зацокала каблучками по рассохшемуся казенному паркету, вклинилась в бушующую толпу — и канула, прежде чем люди в черном, получив импульс из своих мобильных, успели ее настичь. А потом было не до судьи: надо было что-то делать с оправданным олигархом, который уже несмело складывал из затекших

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

от кроссворда пальцев черчиллевскую Victory. Конец оперативной съемки. Экран померк. Генерал щелкнул пультом, обернулся к Иванову и уставился на него внимательно. Глаза у них были одинаковые — полупрозрачные, русские, с ленинским прищуром, и лица вообще одинаковые тоже — среднестатистические, для маскировки в толпе. Генерал смотрелся в Иванова, как в свое отражение десятилетней давности — а Иванову хотелось думать, что это он в свое будущее отражение смотрится. Одеты оба были похоже: светло-серые, как главное здание ФСБ, костюмы, галстуки недорогие, но приличные. Никаких знаков различия, конечно: подполковничьи лычки у Иванова, а у Генерала — его генеральские были вытатуированы прямо по обнаженной душе. Есть на Лубянке разные отделы; многие давно уж перешли на хозрасчет и живут — как Есенин жил русской природой — крышеванием всей многоликой экономики нашей Родины, от уличных палаток и металлопроката до газового транзита и наркотрафика. Но есть и те, что до сих пор занимаются служением Родине. Отдел, в котором числился Иванов, был из таких. — Всех причастных нужно зачистить, — мягко сказал Генерал. — Всю цепочку? — уточнил Иванов. — Или только сам объект? — Всех причастных, — повторил Генерал. — Но вдруг это однократный сбой? Замыкание? — А если нет? Если это системная ошибка? Или заводской брак? А то и диверсия! Нет, брат Иванов. Тут всю цепочку сверху донизу надо. — Это ведь новая модель, да? — проявил осведомленность Иванов. — Усовершенствованная? Генерал печально вздохнул и кивнул утвердительно. — В том-то и дело. Только вот в чем беда: мы не смогли понять, в чем это усовершенствование заключается. И в процессе ликвидации твоя задача установить, идет ли речь о единичном случае или же у нас целая линейка бракованная и теперь всю партию отзывать надо. Иванов встал. — Разрешите идти?

...Потом опустил руку в полиэтиленовый пакет и нащупал рукоять «Стечкина», словно елочная игрушка обернутого в мятые газеты. Поднес к глазам мобильный с пришедшей MMS: с пятидюймового экрана на него упрямо, с вызовом смотрела красивая молодая женщина... 92

— Ступай, — Генерал тоже поднялся, провожая подчиненного. — И учти. Мы эту историю неспроста именно тебе поручаем. Ты у нас ведущий специалист, Иванов. Дело государственной важности. Мне сам Сисадмин в скайп писал. И дал понять, что Президент беспокоится. Ты же понимаешь, это его личная тема… Мы уже готовимся к худшему. Если будем всю партию отзывать, скажут, что проводят судебную реформу с заменой кадрового состава… Но стоит это бешеные миллиарды, даже без учета распилов. В твоих силах это предотвратить, Иванов. — Так точно, — собранно козырнул Иванов. — Ну, с богом! — улыбнулся Генерал. И перекрестился на пейзаж маслом, изображающий Железного Феликса на Лубянской площади незыблемо стоящим на своей исконной голгофе, еще до вознесения. Засекреченный завод «Дукс», упрятанный на улице Правды промеж бастиона Русской народной телерадиокомпании и главного хранилища Центробанка, в советские времена производил велосипеды, пылесосы и истребительную авиацию, а в новую эпоху по конверсии перешел на сдачу помещений подпольным вьетнамским пошивочным мастерским. Но юркие бессонные вьетнамцы были запущены в святая святых лишь для отвода госдеповских глаз. Сквозь стрекотание швейных машинок, через пыльные груды отшитых лже-армани до чуткого уха доносилось еще затухающее биение сердца отечественного приборостроения. За цехами, обеспечивающими Коньковскую одежную ярмарку, прятались тайные проходные в цеха, работающие на гостехнологии. Одолев залы, где тачались дедовским способом джинсы со стразами, актуальные кофточки и сумки «Прада», Иванов оказался у пыльной каптерки с растекшимся по трухлявому стулу рыхлым вохровцем. Любой шпион тут бы и срезался, принявшись отгадывать давно всеми забытые пароли. Но Иванов знал, как работает пропускная система. Тысяча, свернутая пополам, на стол — и покрасневшая от подозрительности вохровская рожа приняла снова язвенный зеленоватый оттенок. Семафор сработал. Путь открыт. Иванов вошел и огляделся. Тут он раньше бывал — курировал производство. Курировал-курировал, да не выкурировал. Генерал не зря тревожится: именно у его отдела это производство на контроле. Ему теперь и разгребать. Все образцово и инновационно. Станки, стерильные полы, снежно-белые стены, люди в хирургических халатах снуют взадвперед, словно поршни, разгоняющие титанический паровоз российских инноваций до каких-то уже совершенно неприличных скоростей. Сверившись с картой, Иванов шагнул в левый коридор, добрался до нужного кабинета и тихо открыл дверь. Мастер в аккуратном синем комбинезоне корпел над микросхемами. В воздухе стоял запах горячей канифоли. Лысина интеллигентно отсвечивала в белом сиянии ртутных ламп.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Мягко чмокнул замок и еще нежнее — пистолетный затвор. Мастер испуганно обернулся. — Знакомы? — спросил Иванов, показывая ему фото на MMS. Тот закивал, неразборчиво замычал что-то, торопясь и давясь словами. — И что случилось? — вежливо и спокойно поинтересовался Иванов, упираясь глушителем «Стечкина» мастеру в кадык. — У нас… У нас все нормально было… ОТК ж прошло… — прохрипел мастер. — Телевизор смотрите? — покачал головой Иванов. Мастер побледнел пуще прежнего, попытался проглотить ком в горле, да не смог: ствол кадык не пускал. — И что в этом нормального? — продолжил Иванов. — Это либо преступная халатность, либо диверсия потенциального противника. Мне надо знать, что именно. Мастер замотал головой, силясь что-то сказать. — Я просто собрал… Как всех остальных… Голову даю! — Ничего не напортачил? — уточнил Иванов строго, чуть ослабляя давление. — Нудыкъепта… — вырвалось у мастера экспрессивное. — Что там можно напортачить? Кукла надувная сложней устроена! Только… — Только?.. — насторожился Иванов. — Во время ТО я в ней какой-то модуль новый нашел… Не стал трогать… Решил, что конструктор доставил… С него спрашивайте… Иванов помолчал, вздохнул почти сочувственно и пожал плечами: — Хорошо, спросим у конструктора. Мастер кулем повалился на пол. Иванов придержал его немного, чтобы тот не стукнулся головой, и аккуратно отступил назад, стараясь не перемазать туфли в медленно растекающейся багровой луже. Конструктора Иванов дождался в подъезде. Взлетел по ступеням и втиснулся в последний момент в изнасилованный вандалами маленький лифт, прижав очкарика к стенке. — Михаил Семенович? Я к вам. В гости, — улыбнулся он, распахивая бабочкины крылья волшебной ксивы. Хозяйского спаниеля Иванов упрятал в туалет, чтобы тот не мешался. Пока кипятили чай и грели паяльник, познакомились. Михаил Семенович все крутился и ныл, что наручники запястья натирают, но Иванов ему объяснил, что как интеллигентному человеку ему, конечно, в связи с положением Михаила Семеновича очень сочувственно, но как профессионал он все-таки не должен давать волю эмоциям. Сначала Михаил Семенович от всего открещивался. Утверждал, что не знает ничего и ничего не понимает. Потом в дело пошел как раз прогревшийся как следует инструмент, и разговор стал клеиться лучше.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...Этот модуль, позаимствованный нашей промышленной разведкой в американских куклах BabyBorn, помогает автомату симулировать человеческое поведение — моргать, издавать непроизвольные звуки и срыгивать...

Грантов конструктор от Сороса, Форда, Британского совета или других подразделений ЦРУ вроде как не получал. Советскоспартанский интерьер утлой холостяцкой двушки в Бутово заставлял верить ему, и Иванов поверил — он вообще от природы был человеком доверчивым, это работа его немного закалила. Но если не диверсия, то что? Халтура? Поломка? — Давайте вместе разбираться! — предложил Иванов покрасневшему от натуги конструктору. — Вот схема устройства «КМП-2010», которым оборудованы все наши суды. Дизайн кастомизируется и выполняется под человека. Шестьдесят процентов продукции завода «Дукс» выглядят как женщины, сорок — как мужчины. Это Иванов, конечно, неслучайно так издалека начал. Говорить он говорил, а сам пока продолжал работать инструментиком. В интересах Михаила Семеновича было поскорее перейти к сути. Покамест конструктор пыхтел, но держался молодцом. — Устройство простое, — Иванов посмотрел на схему. — Вот тут — динамик. Вот это — речевой синтезатор. Напрямую к синтезатору подключен жесткий диск с УПК. В имитации анального отверстия автомата «КМП» находится стандартное гнездо для телефонного провода. Вот этот модуль, позаимствованный нашей промышленной разведкой в американских куклах BabyBorn, помогает автомату симулировать человеческое поведение — моргать, издавать непроизвольные звуки и срыгивать. Как мы видим, больше в этом чертеже нет ничего интересного, — и он принялся запихивать кульман в рот насморочному Михаилу Семеновичу, позволяя ему немного смочить чертеж слюной и утрамбовывая бумагу глушителем. — Я ничего не забыл? — для проформы спросил Иванов и сам тут же спохватился: а забыл ведь! Тот самый загадочный модуль, о котором толковал почивший мастер на «Дуксе». — Михаил Семенович, — дав конструктору отмычаться, чтобы не перебивать его, произнес Иванов. — Вы утверждаете, что не занимались вредительством. Однако вы установили на наш автомат некую подозрительную насадку. Автомат «КМП-2011», который и дал позорный сбой на важнейшем приговоре, был этой насадкой оборудован.

— Не ставил я никаких модулей! — сжевав кусок кульмана, всхлипнул конструктор. — Да, мы вели работы по усовершенствованию «КМП», но… — Михаил Семенович! — строго нахмурился Иванов. — Раньше все в вашем устройстве было лаконично и прекрасно. Ничего лишнего! По телефонному проводу в устройство «Карающий Меч Правосудия» поступал сигнал в тоновом режиме. Звездочка — необходимый срок заключения в цифровом виде — решетка. Вот все, что нужно было набрать куратору процесса. И устройство «КМП» оглашает приговор в соответствии с поступившим сигналом. Что еще нужно от судьи в нашей стране? Ваш механизм — само совершенство, и усовершенствовать его невозможно! Что за насадку вы встроили в «КМП-2011»?! Последний вопросительный знак с восклицанием Иванов изобразил паяльником и, видимо, перестарался. Конструктор захрипел, повалился на пол, запрыгал, как плотва на льду, и с уголка губ потек ручеек крови. Иванов кинулся к нему — рано, рано! — но было поздно. Черт, привык он все-таки в последнее время к крепким хозяйственникам, совсем разучился работать с интеллигенцией! Надо было понежней как-то его — возможно, психологически… Конструктор, лежа в крови и рвоте, что-то хрипел. Иванов нагнулся: вдруг дает признательные показания, курилка? — Это же… Студент… Студент ей это… И все. Помер, подлец. Вот она. Цок, цок, цок. Стучат каблучки. Непросто ее было найти. Все судьи ходят с чемоданчиками: это они с собой передатчик «Глонасс» носят. Более ранние модели были с такими сумками в клеточку на колесиках, но спорный дизайн подрывал доверие населения к судебной системе. А потом, благодаря инновациям и внедрению, слава Чубайсу, нанотехнологий, передатчик стал умещаться в обычный дипломат — правда, закрывая его, на нем приходилось чуть попрыгать, как на переполненном чемодане. Ну да это так, издержки… А вот эта пропала с радаров — выбросила свой чемоданчик. Еще один странный поступок! Еле выследили, использовав агентурную сеть приподъездных бабок, унаследованную еще от НКВД. Куда же она идет? Что тут забыла? Иванов огляделся по сторонам и кошачьей походкой последовал за синеглазой судьей. Штопаная пятиэтажка, третий подъезд. Нет, BabyBorn этому не учат… А ну как, похолодел Иванов, этот чертов модуль ей MI6 вшило? С них станется, после камней-шпионов… И вот она сейчас прет сюда на радиоуправлении? А?! Точно! Вот все и стало на свои места. И сейчас он раскроет конспиративную малину британских коллег. Тут, конечно, медаль светит за заслуги перед Родиной…

...???...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Иванов перещелкнул предохранитель на «Стечкине», из-за угла подсмотрел, в какую квартиру звонит синеглазая, и сразу, не давая опомниться открывшему ей, с разбега ударил в замок ногой. Дверь распахнулась, Иванов ураганом влетел внутрь… Свет вспыхнул и погас, звякнуло что-то, обожгло, и взорвалась голова. Иванов ошалело потряс ею, слепо поводя стволом влево и вправо… — Беги! Беги! Я прикрою тебя! — чей-то полудетский тенорок. Иванов выстрелил, ничего не видя, в голос. Кто-то ахнул, и тенорок умолк. Потом послышался шепот, тихий, усталый: — Умоляю тебя… Беги… Цок, цок, цок… Закрылась дверь. Вдруг стало светлее: зрение возвращалось. Иванов вдохнул глубоко, зажмурил глаза и открыл снова. Он почему-то сидел на полу в крошечной голодранской прихожей с трюмо из ДСП и полосатыми тошнотненькими обоями. Рядом, прикрывая дыру в животе, сидел рыжий прыщавый мальчишка — еще и двадцати нет. Через дверной проем видна комната: с потолка на лесках свисают клееные авиамодельки. На полу валяется сковорода, рядом — остатки недожаренной глазуньи. Ага, вот чем его оприходовали… — Вы за ней… Или за мной? — прошелестел мальчишка. — За тобой, — соврал Иванов. Взбунтовавшуюся «КМП» они найдут еще… А парень, видно, что-то знает. — Хорошо, — тихо сказал рыжий. — Рассказывай, — приказал Иванов. — Что ты сделал с этим механизмом? — Сам ты механизм! — крикнул мальчишка и тут же ойкнул, сморщившись от боли. — Она… Она настоящая. Ее Катей зовут. — У нее в техпаспорте так записано, — покачал головой Иванов. — Вместо серийного номера. Это устройство «КМП-2011». — Она не устройство, — побледнел рыжий. — Она девушка! — Ты в машинку, что ли, втюрился, пацан? — не веря своим ушам, вытаращился Иванов. — Она не… — мальчишка клюнул носом, проваливаясь в обморок. — Эй! Эй! Смотри не умри мне тут! — забеспокоился Иванов. — Хорошо, не машинка! Красивая она… — Красивая… — подтвердил слабо паренек. — Я по телевизору процесс этот смотрел… С олигархом… И с первого взгляда в нее… Встречал ее… С цветами… Думал, она человек… Не знал… — У нас люди судьями не бывают, — поведал умирающему государственную тайну Иванов. — Людям такое доверять нельзя. Вдруг возьмут и сами решат что-нибудь? А нам потом расхлебывай. — Я когда понял, в чем дело… Ну… Сделал ей апгрейд… Вот оно! Вот откуда таинственный модуль! Что там усопший конструктор про студента говорил?..

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...Есть на Лубянке разные отделы; многие давно уж перешли на хозрасчет и живут — как Есенин жил русской природой — крышеванием всей многоликой экономики нашей Родины, от уличных палаток и металлопроката до газового транзита и наркотрафика. Но есть и те, что до сих пор занимаются служением Родине... — Ты где учишься, сынок? — насупился Иванов. — В Бауманке… — А… Тогда немудрено, что ты на манекенов кидаешься… — почесал затылок Иванов; парнишку даже уже становилось жалко. — Я ей… Поставил один чип… Сам сделал… Хотел быть с ней… Чтобы взаимно… Ну… Чтобы она тоже меня полюбила… — Что за чип-то? — весь подобрался Иванов. — Ну… Душу ей… Инсталлировал… — Ты что гонишь-то? Какая душа? Душ не бывает! — хмыкнул Иванов. Мальчишка не возражал: испустил дух. — Даебтвоюналево, — позволил себе экспрессивное обычно сдержанный Иванов. А ведь черт его знает, что он ей там инсталлировал! Вдруг она теперь по-английски говорит и уже в очереди на политическое убежище стоит, пока он с ее пигмалионом лясы точил? Иванов выдвинулся на лестницу, уже готовый звонить Генералу и объявлять план «Перехват»… Но она сидела пролетом ниже, обхватив колени руками и уткнувшись в них подбородком. Иванов вытянул из кобуры «Стечкин» и навинтил глушитель, чтобы лишний раз не тревожить соседей. И вместо Генерала набрал номер «скорой», которая приедет утилизировать ее корпус. Она услышала — обернулась к нему. Иванову показалось, что в ее синющих глазах стоят слезы, но он знал: этого быть не может. Это не глаза, а линзы… — Последнюю сигарету можно? — слабо улыбнулась она. — Курите, — осторожно разрешил Иванов. — А у меня нет… Откуда у меня? Я же механизм, — ее голос сорвался в хрипотцу, и она кашлянула, сгоняя ее. — Я думала у вас попросить, — с каким-то неумелым подростковым кокетством добавила она. — Не курю, — ржаво ответил Иванов. — А я думала, такие люди, как вы, всегда курят… — рассеянно сказала она. — Какие… люди?

— Которые убивают других людей. Вам же надо как-то успокаиваться… — А вам тогда зачем курить? — неожиданно для себя спросил Иванов. — На смертную казнь у нас в стране мораторий. Таких приговоров вы не выносили. — Не выносила, — согласилась она и снова улыбнулась — не игриво, а устало. — Так зачем? — Никогда не пробовала, — сказала она. — Вдруг страшно захотелось. Потому что теперь когда пробовать? Внизу коротко взвыла сирена прибывшей неотложки. А Иванову вдруг страшно захотелось, чтобы машина ехала дольше… Может быть, час. Может быть, два. — Ну вы стреляйте, — сказала она. — У меня вот тут уязвимое место. Он сюда зачем-то свою штуку установил, — она приложила два пальца к левой половине груди. — Романтик несчастный… Она и вправду была очень красива — какой-то небесной и строгой красотою, как дамы на полотнах Веласкеса, и такая же серьезная. — Скажите… — Иванов помолчал. — Прежде чем я… Чем мне придется… Я должен спросить. — Так, значит, сигареты нет? — легонько вздохнула она. — Я… Могу в ларек спуститься… В принципе… — Не можете, — она пожала плечами. — Вы меня тут оставите, а я сбегу. — Ну ведь не сбежали уже, — возразил он. — Не сбежала, — кивнула она. — А зачем? Куда? Иванов кивнул. — А… Как это… Быть вами? — спросил он зачем-то. — Странно. Прекрасно и жутко. Как бабочкой-однодневкой. Радуешься до потери сознания — и понимаешь, что вот-вот все кончится. Потому что такого не бывает и быть так не должно. Потому что не позволят. И еще одиноко очень. Неотложка снизу нетерпеливо и капризно забибикала. Ктото вошел в подъезд, лязгнула стальная дверь. — Вы хотели что-то спросить, — напомнила она. — Вы спрашивайте, а то времени, наверное, совсем мало осталось… — Да, — одернул себя Иванов. — Да. Вы… Зачем вы его оправдали? Она посмотрела на него долго, потом отвернулась. — Вы не поймете. — Пойму, — он убрал пистолет в кобуру. — Мне мать его крикнула однажды, что у меня души нет. Что я чертова машинка. — Она не могла знать, — вскинулся Иванов. — Исключено! Это гостайна. — Какая разница? — она зацепила его своими синими глазами. — Просто… Мне стало вдруг так обидно. Что-то шевельнулось во мне. Захотелось ей доказать — ей и всему миру, что у меня есть душа, есть… — Душ не существует, — механически возразил Иванов. — Мне вас так жалко… — она прильнула своим виском цвета слоновой кости к вымазанной дерьмом стене.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...Вся наша судебная система! Вся! Держится на этих гребаных механизмах! Ты понимаешь?! Да если они будут сами принимать решения! Выносить приговоры! Исходя из Уголовного кодекса! Ты представляешь, что со страной будет?! Что с Родиной будет, ты представляешь, паскуда?!.

Снизу загрохотали берцы. — Вон она сидит! Стреляй! Захлопал глушитель — будто пыль из ковра выбивали; Иванов выхватил свой «Стечкин» и два раза выстрелил в ответ. Снизу замолчали. — Зачем вы это сделали? — спросила она тихо. — Не знаю, — честно ответил Иванов. — Не понимаю. — Вас накажут теперь. — Послушайте… Катя, — хрипло проговорил Иванов. — Я все устрою. Мы… удалим просто вам эту чертову насадку. И все. И вы вернетесь к работе. И будете… жить. Давайте? Я устрою… И мне не придется вас сейчас убивать. Пожалуйста. — А зачем? — Неужели вам жить не хочется? — Жить хочется, — откликнулась она угасающим эхом. — Что значит «под его страх и риск»?! — орал Сисадмин, силясь вырваться из тесного окошка скайпа. — Кто он такой, чтобы брать на себя этот риск? Кто ты такой?! — Я… Мы… Он лучший сотрудник. Я должен ему верить… Он обещал… — Генерал то бледнел, чувствуя, что карьера вот-вот пойдет под откос, как подорванный партизанами немецкий бронепоезд, то краснел, оттого что ему приходится выслушивать такое от шпака с черным от пиара прошлым. — Вся наша судебная система! Вся! Держится на этих гребаных механизмах! Ты понимаешь?! Да если они будут сами принимать решения! Выносить приговоры! Исходя из Уголовного кодекса! Ты представляешь, что со страной будет?! Что с Родиной будет, ты представляешь, паскуда?! — Да. Нет. То есть да… — Крах! Всему кранты! И мне, и тебе! Судный день настанет! У нас, сука, страна не на праве держится, не на судах, блядь, а на круговой поруке! Ты нашему исконному государственному устройству очко раздраконить хочешь? Порви, где тонко, — все покатится! — Я… Он… Он говорит, что все будет хорошо. Что она теперь под контролем. Что приговор будет как надо. — Смотри у меня, полковник… — Сисадмин смерил Генерала ледяным взглядом и отключился.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

— Это ты у меня смотри. Сучонок, — неуверенно пробормотал Генерал и полез в стол за валокордином. В тесном зале Басманного суда народу было, как в теплушке, уходящей на Колыму. Журналисты сидели друг у друга на головах. Прокурорские выглядели бледновато, люди в черном нервно переглядывались. Судья — строгая, серьезная, синеглазая — открыла папку. Опальный олигарх, на сей раз взятый с поличным и обернутый на всякий случай в смирительную рубашку, смотрел на судью с надеждой. Генерал перекрестился. Иванов глядел на судью неотрывно, стараясь перехватить ее взор и ободряюще ей улыбнуться. Но судья смотрела в дело. — Виновен. За переход улицы в неположенном месте обвиняемый приговаривается к… В душной тишине зала послышалось пиликание тонального набора. Иванов узнал кнопки прямо на слух: звездочка — восемь — решетка. — К восьми годам заключения в колонии общего режима, — ровно произнесла судья. Опальный олигарх сиротливо всхлипнул. Генерал махнул коньяку из фляжечки. — Ты молодец! Ты просто молодчина, Кать! Иванов открыл Veuve Clicot и разлил пенящееся шампанское по фужерам. На столе стоял аккуратно порезанный на двенадцать частей торт и букет красных роз. Висящий в углу плоский Sony показывал крупно печальную физиономию опального олигарха, пришибленных правозащитников и разворошенный журналистский улей. — Я тобой горжусь! — любуясь экранной Катей, сообщил Кате присутствующей Иванов. — Знаешь даже что… Катя молчала, внимательно глядя на него. — Я не решался тебе сказать… Я этого вообще с шестнадцати не говорил никому… Я тебя… люблю… Катя не произнесла ни слова, но в блеске ее глаз Иванову чудилась взаимность. — А ты меня? Тоже? А давай выпьем, а? А то что-то все говорим, говорим… — засуетился он. Опрокинул фужер, подскочил к Кате, попытался вложить ножку бокала ей в деревянные пальцы — не смог. Поднес шампанское к ее губам, чуть смочил их, и тут у Кати неожиданно отвалилась челюсть. Шампанское расплескалось. — Это ничего. Ничего… — захихикал Иванов. — Я и сам уже натрескался… У нее закатились глаза. Жутковато так закатились. — Устала, да? — не испугался Иванов. — Пойдем, может, ляжем уже? Только… Надеюсь, ты не так сильно устала, чтобы… Ну… Я подумал… Столько нервов сегодня было… Может, так сказать, выпустим пар? Хе-хе…

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

100

101

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

102

103

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

104

Урок мужества. Цепляет. Чем хороша задняя подножка. Медпункт. Болеутоляющий. О нормальной беременности здесь и там.

текст: николай фохт фото: наталья вороницына

Когда-то даже он, бессменный ведущий уроков мужества «РП» Николай Фохт, был маленьким и обучался приемам самообороны в легендарной школе «Самбо-70». А вот теперь, особенно в этой своей колонке, Николай сам в полной мере делится опытом с подрастающим поколением. Впрочем, задней подножке все возрасты покорны. Полезная техника. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

106

Самое

простое дело часто оказывается невероятно трудным, ответственным, опасным делом. Такие откровения случаются вдруг гденибудь на юге Москвы или на юго-западе! Испытания — не побоюсь этого слова. Светлана Геннадьевна пригласила меня на куриные потрошки. Должен оговориться, что не реже, чем раз в полгода, Светлана готовит что-то вкусненькое и зовет меня в гости. Я уже перестал ломать голову, почему так редко и чем она питается в промежутках — просто принимаю приглашение. В прошлый раз Светлана Геннадьевна устроила настоящее фондю при свечах, а на десерт устроила кофе на текиле и даже пела во время стриптиза. Да… Поет она, кстати, неплохо. У нее крепкий, уверенный голос, сопрано, я думаю, и отличный слух. Но и стриптиз был отменный. Я, конечно, всегда соглашаюсь с радостью. Вызываю такси и за полтора часа оказываюсь на улице Новаторов. Если уж быть совсем честным, для меня это особенный район Москвы. Тут, по Новаторов и вдоль Ленинского проспекта, пролегала трасса забегов нашего спорткласса на восемь или десять километров — в зависимости от настроения тренера. Трасса шла мимо кинотеатра «Казахстан» и мебельного магазина. Некоторые мальчики на первом же круге забегали в кинотеатр, за десять копеек покупали билет и сорок минут смотрели утренние мультфильмы. А вот Толик Донников прямиком направлялся в мебельный: в десять утра даже в советском мебельном народу никого. Толян, как был, в трениках, плюхался в кожаное кресло, которое не продавалось, и на полчаса засыпал. Потом перекур — и на седьмом круге он присоединялся к нам — паре придурков, которые отмотали всю десятку, и вернувшимся на трассу кинозрителям. Дело было поставлено ловко. В буфете «Казахстана» покупалась советская клубничная жвачка — Толику заесть. Свежие жующие дети делали рывок на последних пятиста и показывали отличное время. А нас, тех, кто честно и без «Казахстана», Семеныч отправлял на штрафной круг.

107

В общем, тут, на Новаторов, прошло спортивное детство — со своими открытиями и разочарованиями, с кроссами два раза в неделю при любой погоде. Культовое, почти святое место. Я позвонил в дверь с искренней улыбкой на лице, в предвкушенье потрошков. Дверь открыл мальчик лет десяти-одиннадцати, белобрысый, как Светка. Сын! Черт, я же совсем забыл про ее сына. Но его же не было никогда во время наших ужинов. — Отец Павлика сегодня не смог его взять. Я подумала, почему бы ему с нами не поужинать. Он любит куриные потрошки. Ты ведь не против? Я был не против. К ужину я принес 0,33 «Чиваса» из дьюти-фри и бутылку португальского красного «Эшпорау». А для себя, как обычно, большую «Колу». Конечно, я не рассчитывал, что будет Павлик — взял бы две. Уже после салата со слабосоленой форелью, яблоками и сельдереем, а по существу, перед самими потрошками, Светлана сдунула со щеки прядь волос и прошептала мне в ухо: «Павлик хочет с тобой поговорить». Подошел Павлик и сразу к делу: — Мальчик на два года старше меня. Он пристает все время ко мне. Надо дать отпор. Мама сказала, что ты можешь показать прием. Или два. Лучше два, конечно. — А ты когда-нибудь спортом занимался, Павлик? — Да. Я в первом классе выиграл соревнования по прыжкам, мне дали красную звезду из бархатной бумаги. — По каким прыжкам? В высоту или в длину? — Просто по прыжкам… А разве это важно? Мне нужен прием. Только, понимаешь, такой прием, чтобы он надолго запомнил. Я, конечно, улыбнулся своей уверенной улыбкой эксперта. Но, страшно сказать, вопрос мальчишки застал меня врасплох. Разумеется, невозможно вот так, за ужином научить универсальному приему. Когда-то я тоже думал, что есть какой-то секрет, прием какой-то — надо

только узнать о нем, и все пойдет как по маслу. В книжке, например, Харлампиева куча самбистских приемчиков была описана: подробно, доступно. Но вот парадокс — как только я стал тренироваться, чем больше осваивал эти самые приемчики, тем страшнее становилось в темных переулках родного города. Ведь с бойцовским опытом приходит и понимание, что приемы ни при чем. Ну может, процентов тридцать — а все остальное просто храбрость и наплевательское отношение к собственной безопасности. Безрассудство — вот ключ к победе в любой драке. Техническое оснащение лишь довесок, виньетка — необходимый штрих, всего лишь штрих. С другой стороны, я почувствовал дикую ответственность за судьбу паренька. Он смотрел на меня с надеждой. Я видел, что в его сердце борются страх быть униженным и желание отстоять свое личное пространство. Вдруг ясно осознал, что только я способен помочь Павлику. Судорожно я стал перебирать варианты. Нужно было простое и четкое техническое действие, которое мальчик из четвертого класса мог бы применить к здоровяку из седьмого. Бросок через бедро — сложно, через спину — нужна большая сила, через голову вообще в короткой схватке делать бессмысленно и опасно. Передняя подножка и подхват нужно отрабатывать месяцев по шесть каждый — чтобы получилось. Для подсечки или зацепа снаружи требуются короткие руки и длинные ноги — у Павлика таких нету. — Ну, пойдем в центр комнаты, на ковер. — Павлик, я покажу тебе один прием. Он очень простой, но очень мощный. Это задняя подножка. Философия задней подножки в том, что противник должен упасть назад. Падение назад, — я чуть не сказал «сынок», — Павлик, это ужасная вещь. Когда падаешь назад, тебе кажется, что ты проваливаешься в бездну. Вестибулярный аппарат дает сбой. Сразу после этого рушится центральная нервная система — у соперника начинается паника. Она заканчивается, только когда он оказывается на земле — навзничь. А уже

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Повторим урок 1. Если не знаешь, что делать, делай заднюю подножку.

2. Лучше всего делать прием назад, чтобы противник упал на спину.

3. Давать боевые советы мальчику — большая ответственность.

4. Если рядом нет сверстников, мальчик может поотрабатывать прием на маме.

анна всесвятская

поздно, уже схватка выиграна. Чистая победа. — Дядя Коля, а можете просто показать? — Да, Павлик. Все просто. Левой рукой берешь правую руку мальчика из седьмого класса, правой берешь его за шиворот. Чуть осаживаешь вниз, потом резкое движение на себя — и когда он инстинктивно упрется, попятится, ты вслед за этим движением толкаешь его назад и вставляешь свою правую ногу за его правую. Все! Действительно, Павлик был повержен и, кажется, немного напуган. Светлана отхлебнула красненького и констатировала: — Зашибись! Мальчик поднялся с ковра практически счастливым. — А подействует, дядя Коля? — Если сделаешь все быстро и резко — безусловно. Лучшего приема, чем задняя подножка, нет на свете. Но, чтобы все получилось, нужно немного тренировки. Неделю потренируйся, каждый день. Да вот хотя бы на маме. Светка почему-то густо покраснела. — Мне не нравится эта твоя задняя подножка. Пусть с друзьями репетирует… Или с тобой — сегодня и завтра. Ведь утром ты сможешь его еще подучить, после завтрака? — Она посмотрела на меня долгим и откровенным взглядом. Стало ясно, что ужин подошел к концу. Наверное, через неделю, часов в пять вечера, Светлана Геннадьевна позвонила мне на мобильный. — Может, заедешь сегодня? — она, как Павлик, всегда начинает с главного. — Ребенок счастлив. Он сделал сегодня твою заднюю подножку. Резко на себя, потом назад. Этот старшеклассник хряпнулся на спину и заплакал. Павлик хотел еще добавить левой-правой, но тот попросил пощады. Так приедешь? Я Пашку отправила к отцу, он ему хочет рассказать о своей победе. Единственно, сын сказал, что, кажется, он ногу забыл вставить. Это возможно, чтобы без ноги получилось? Конечно, возможно. Это же задняя подножка.

108

текст: матрос кошка рисунки: александр ширнин

Доктор, писатель, давний автор «РП» Матрос Кошка с доскональной беспощадностью расскажет о том, чем отличается отношение к жалобам пациента в России и в Англии, а также объяснит, почему в Лондоне не лечат нормальную беременность, а в Москве лечат, да еще как!

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

110

Доктор, у которого больные быстренько уходят домой и больше никогда не приходят, считается хорошим. А тот, у которого больные уходят домой, а потом приезжают обратно в корчах — считается докторишкой никчемным.

111

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

Нас,

докторов, постоянно окружают больные люди. Будь то в Англии, России, во Франции, ну или в Судане. И, надо сказать, окружают до такой степени плотно и категорично, что прямо хочется, чтобы они, эти люди, поскорее бы уже шли домой. И желательно при этом, конечно, чтобы выздоровели, а не то, что вы подумали. Доктор, у которого больные быстренько уходят домой и больше никогда не приходят, считается хорошим. А тот, у которого больные уходят домой, а потом приезжают обратно в корчах и/или в карете скорой помощи, считается, соответственно, докторишкой никчемным и еще, как сейчас модно говорить в английских газетах, прожигателем денег налогоплательщиков. Плохой доктор забывает в животе у пациенток зажимы, полотенца и наконечники от электроножей. Хороший доктор предпочитает не оперировать вообще. Мало ли что? Это я, конечно, утрирую, и читатель, надеюсь, меня простит. Хороший доктор всегда сам сосчитает свои инструменты, салфетки и иглы. Выплюнет незаметно жевательную резинку в стерильное мусорное ведро, отгрызет мимоходом недельной нестриженности ноготь, поправит очки от Ямомото, чтоб не упали в рану, и зафиксирует языком вставную челюсть, если таковая имеется, а то бывали случаи, знаете ли... (ищи ее потом по рентгенограмме до посинения, как родной аэродром по пачке «Беломора»). И главное, хороший доктор никогда не доверяет своим ассистентам. Кто знает, откуда у них руки растут, и главное — куда? То, что уважаемый читатель видел в фильмах про медицину, когда приходит внезапный профессор, тычет пальцем (скальпелем, ножницами, зажимом) в митральный клапан и со словами «зашивайте!» чинно удаляется в свете бестеневой лампы, в настоящей медицине встречается крайне редко. Да будь вы тысячу раз гениальным хирургом и диагностом, если вы не умеете общаться с пациентом — грош вам как доктору цена. Лично меня общаться с пациентами в медицинском университете не учили. Не было такой дисциплины. А зря. Пришлось учиться самому. Учиться слушать, учиться быть всегда на их стороне. Учиться пытаться помочь пациенту, а не судить его, (даже если лично вы считаете, что он достоин осуждения, судить его — извините, не ваше дело). Учиться тому, что предназначение доктора не осуждать и не осмеивать пациента, а пытаться помочь ему в любой ситуации. А ситуации бывают очень сложные. Вам знакома мизансцена, когда врач аки Папа Римский учит вас жизни, словно нашкодившего первоклассника? Мне — да. Самое печальное, что он-то думает, что эта обличающая речь пойдет вам, глупому пациенту, только на пользу. Да может, он сто раз прав в принципе. Но манера разговаривать с пациентами у нас, докторов, прямо скажем, порой бесит! Хочется взять и написать жирную, толстую жалобу, томах эдак в восьми, и отправить ее прямо верховному медицинскому начальству на стол. Недаром в Англии шестьдесят четыре процен-

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

та всех жалоб от пациентов — на «плохое отношение» персонала к ним как пациентам. Вот вы смеетесь, конечно, при слове «жалоба». Попробуйка написать жалобу на врача в районную больницу города, допустим, Ставрополя. Гарантирован глобальный падеж кур от смеха и массовый надрыв животиков у товарищей из облздравотдела. В Англии жалоба от пациента — это очень серьезно. Это удар по репутации госпиталя в целом и врача в частности, это многоуровневое расследование и долгие объяснения, что и как произошло и на что пациент так обиделся. Далее всегда следует длинное письмо пациенту с извинениями и зачастую значительная сумма в качестве компенсации за неудобство, а если дело доходит до суда и вина госпиталя доказана — миллионы фунтов, а уж если доказана халатность отдельного врача — лишение его медицинской лицензии и, соответственно, карьеры. Большинство жалоб от пациентов, что интересно, поступает не с целью получить денежную компенсацию, а с целью «выявить недостатки в сервисе и не допустить повторения подобных осложнений в будущем». По крайней мере, так утверждают французские исследователи, которые это дело попытались проанализировать пару лет назад. Мое личное наблюдение — жалобы бывают очень редко, если во время тяжелой и опасной многочасовой операции возникли тяжелые и опасные осложнения. Гораздо чаще, если вы, доктор, случайно или нечаянно, обидели пациента. А его обидеть очень легко. Достаточно заговорить с пациентом, не представившись, начать его осматривать, не сняв пиджак и не помыв руки, не выслушать его переживаний, даже если они ни на йоту не связаны, по вашему мнению, с его болезнью и кажутся вам сущей ерундой. Я, конечно, от «трамвайного хардкора» в своей рафинированной Англии маленько отвык. А так вот посмотришь по телевизору, как доктор Малышева с пациентками разговаривает, и воло-

...Плохой доктор забывает в животе у пациенток зажимы, полотенца и наконечники от электроножей. Хороший доктор предпочитает не оперировать вообще... 112

сы на ногах сами собой шевелиться начинают, честно. А вот как-то раз в прошлом году имел удовольствие быть пациентом одной из петербургских больниц... Но об этом писать в уважаемом издании нельзя. И не буду. В клинической работе большинство жалоб возникает не потому, что врач делает что-то неправильно с терапевтической точки зрения, а зачастую потому, что у пациента создается впечатление, что врач недостаточно ему сочувствует. Например, в Англии считается крайне неэтичным для врача стоя разговаривать с пациентом, лежащим в кровати. Нужно обязательно присесть, чтобы глаза находились на одном уровне с больным. Мелочь, скажете вы? А для пациента это очень важно. Это я вам как врач говорю. И на хороших, и на плохих докторов пациенты пишут страшные жалобы с одинаковой регулярностью. А что им еще делать, если медицинский сервис-то оказывается «из рук вон плох»? Будь то Англия, Америка или Россия. От географии тут мало что зависит, хотя... Я неслучайно выше употребил слово «сервис». Мы, врачи и медицина наша, — не что иное, как сервис. Как автосервис, парикмахерская, педикюрный салон или гостиница. Только вместо спа-процедур, натираний туловища кремом Guinot и завтраков с шампанским мы отрезаем и пришиваем людям разные органы. Если некоторые мои коллеги думают, что они не сервис, а «воля божья в обличье человеческом», то вы их простите, они ошибаются. Нет, конечно, мы все, особенно хирурги и акушеры, прошли через ощущение «божественности» и возвышенности над всем остальным, «немедицинским» человечеством. Но это нормально, как ветрянка в семь лет и трихомониаз в семнадцать, — это проходит. Если у вас, коллега, налет божественности все еще не прошел, значит, вам еще слишком мало лет или, что гораздо трагичнее, вам надо было идти не во врачи, а в диктаторы Ким Чен Иры или сразу в Анатолии Чубайсы. Но медицинский сервис остается сервисом, и что самое смешное — в представлении населения он традиционно всегда и везде «ниже среднего». И не только потому, что «клиент всегда прав». И даже не потому, что ожиданий от врачей и медицины в целом зачастую намного больше, чем врачи и медицина могут сделать на самом деле. Нет, я, конечно, как лицо заинтересованное могу написать сто пятьдесят страниц про спасенные жизни, про «подвиг каждый день» и про то, как трудно иногда бывает бороться со смертью. Речь сейчас не об этом. О спасенных жизнях помнят сами спасенные и их близкие. И мы, конечно, скромные труженики. В основном-то народ медициной недоволен. Почему? Причин для недовольства может быть масса. От банального непрофессионализма медперсонала (например, когда акушерка, принимающая у вас роды, предлагает вам заткнуться и не орать, мотивируя это тем, что «вы же не орали, когда беременели») до мирового кредитного кризиса.

113

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

Можно для смеха взять какую-нибудь «элитную» московскую или питерскую клинику. Дорого-богато. Золотая лепнина на стенах. Фотомодель на ресепшене. Там у вас за ваши же большие деньги моментально найдут такие недешевые болезни, как «злокачественная элитома», «валютный оффшориаз», «острая богемная гламурея», «бюрократический высокосидифилис» и даже, возможно, «народный депутоз» в терминальной стадии. Только человек, лишенный способности критически оценивать происходящее, не поймет, что его разводят на деньги, предлагая ненужные исследования, «волшебные» лекарства и операции. Хотя, может, кому-то и верится, особенно если доктор умеет очень авторитетно убеждать. Кому еще доверять, если не доктору? В России, например, целое поколение женщин репродуктивного возраста воспитано таким образом, что при первых же признаках беременности они чувствуют неудержимый позыв срочно ложиться в больницу и интенсивно эту беременность лечить. В большинстве случаев — от мифической патологии. Врач-бизнесмен строго на такую женщину посмотрит и скажет «Да у вас, матушка моя, угроза прерывания и гипертонус матки!». И давай ее лечить разными чудесными таблетками, уколами и мазями (которые, кстати, можно зачастую приобрести сразу у врача, не выходя из кабинета). Цена вопроса очень варьируется в зависимости от платежной категории потерпевшей, ой, простите, пациентки. Интересно, что в мире (отличном от Мира Российских Медиков) до сих пор не изобрели препарат, который бы сохранил беременность раннего срока, начавшую прерываться. Ну нет такого препарата в мире. А в России есть, и не один! И диссертаций на эту тему защищено столько, что можно целую зиму отапливать ими весь Васильевский остров. Женщины, разумеется, платят, потому что не заплатить в таком случае сложно. Одна женщина не заплатила — ей несчастье было. И если такая девушка вдруг оказывается на Западе, скажем, в Англии, Франции или Ирландии, то ей все время кажется, что врачам на нее просто наплевать. Она уж и заплатить согласна, сколько скажут, да вот только отказываются англичане лечить ее нормальную беременность, и все тут. Ну не считают там нормальную беременность болезнью. «Вроде нормальная страна, а медицина на средневековом уровне...» Ужас. Нет, я не говорю, что британская медицина идеальна и безупречна. Например, в Англии прорваться к специалисту через врача общей практики бывает порой совершенно нереально. Будут лечить парацетамолом до полного посинения. И вот когда уже потерявшего надежду пациента направляют в специализированную клинику, выясняется, что очередь на прием (в случае, если это не онкология) — два-три месяца. Не хватает специалистов, консультантов, больничных кроватей и рабочих мест. Медицина — государственная, бюджетная, с экономической точки зрения глубоко убыточная. Должен сказать, что уровень госпитальной медицинской помощи в Англии до сих пор очень и очень высокий. Аппаратура

русский пионер №2(20) апрель–май 2011

...Мы, врачи и медицина наша, — не что иное, как сервис. Как автосервис, парикмахерская, педикюрный салон или гостиница. Только вместо спапроцедур, натираний туловища кремом Guinot и завтраков с шампанским мы отрезаем и пришиваем людям разные органы...

и диагностические возможности, возможно, лучшие в мире. Лекарства, даже самые дорогие, бесплатны для населения. Но вот в чем проблема. Медицина эта, с ее современными операционными и палатами интенсивной терапии, напоминающими космические станции, одинаково доступна для всех, независимо от социального положения и количества денег на банковском счете. Элитное лечение — для всех граждан, от дворника до бизнесмена. (Я знаю, у российского читателя как раз сейчас начнет дергаться глаз.) Соответственно, возникает конфликт — с одной стороны, поддерживать медицинскую помощь на таком высоком уровне для всех без исключения граждан страны, от бездомных нищих до банкиров, стоит огромных денег, а с другой стороны — денег этих у Национальной службы здоровья все меньше и меньше. А с третьей стороны, пациентов, как своих, британских, так и пациентов из стран Европейского союза, которые предпочитают лечиться в Англии, становится все больше и больше. Вот сервис и трещит по швам. Вот все и недовольны. Вот и ждать приходится, пока вас квалифицированно полечат, долгие месяцы. Мне, конечно, легко тут зубоскалить. Проблема-то глобальная! Либо сохранить социальную и бесплатную медицину, либо превратить здравоохранение в коммерческий бизнес-проект, доступный только высшей касте, как это сделали в России. Удастся ли только в этом случае медицине сохранить при этом Великую Медицинскую Идею — помогать одинаково всем без исключения и невзирая на финансовый статус? В России, к сожалению, не удалось. Британия, на мой взгляд, пока держится. Надолго ли? Вы, кстати, слышали когда-нибудь о стране, где местные жители были бы в восторге от локальной медицины? Я нет. Везде все плохо. И всегда, непременно лучше где-нибудь еще. Там, где нас нет. Остается надеяться только, что все будет хорошо. Спасибо, и постарайтесь не болеть.

114

Барабанщик. Славу украли! Пит Бест про его «Битлз». Правофланговая. Письмо одного. Ксения Собчак об открытых письмах. Пионервожатая. Яйца синяки не лечат. Тина Канделаки о юности и свободе. Звеньевой. Ты человек, я человек! Сергей Полонский о красных кнопках. Пионервожатый. Обидная. Андрей Макаревич об обидах типа М. и Ж. Буфетчица. «Сара уара бзия узбойд!» Маргарита Симоньян о своей армии. Физрук. С шестом или на шесте. Геннадий Швец про самый обидный провал.

кирилл самурский

Художника обидеть может каждый. Тем более — барабанщика. И не простого, а лучшего, хотя бы потому, что такая у него фамилия. Ударник Pete Best, сыгравший с «Битлз» 200 песен до того, как его поменяли на Ринго Старра, в своей колонке расскажет всю правду о своих обидчиках, которых он до сих пор не простил. Хотя главного обидчика давно уже нет в живых.

текст: пит бест

Славу украли! Я СЫГРАЛ с The Beatles больше двух сотен песен! Да! Ну и что с того, что мы исполняли тогда чужие вещи? Это же начало 60-х. Хиты были такие, такие хиты, которые мы сами придумать тогда не могли. Ни Джон, ни Пол еще ничего толкового не сочиняли. Причем две песни из того репертуара я спел в Гамбурге как солист! Это «Matchbox» и «Peppermint Twist». Если бы я не исполнил больше никогда и ничего, этих двух песен хватило бы мне, чтобы остаться в истории рок-н-ролла. Такая была энергетика. Наверное, я сделал ошибку, когда поссорился с Джоном. Вернее, как таковой ссоры не было, я просто не принял его всерьез. Как-то мы сфотографировались на фоне памятника жертвам нацизма. На нем было написано: «Ваши имена останутся в веках». Гораздо позже все вдруг решат, что надпись эта оказалась пророческой... Не знаю, почему, но на русский пионер №2(20). апрель–май 2011

этом снимке есть я, Джордж, Пол, Стью Сатклиф и даже какой-то наш фанат, но нет Джона. Он фотографировал. Знаете, человек, которого все хотят видеть на фото, не нажимает на кнопку... Ведь когда ребята позвали меня в группу, я действительно был профессионалом. К тому же, у меня была своя барабанная установка. А это в те годы значило очень многое. Формально из группы уволил меня Брайан Эпстайн, когда только-только стал менеджером группы. Мне даже припомнили, что я не захотел носить эту дурацкую прическу, как у всех в группе. Брайан послал меня незадолго до того, как ребята наконец-то добрались до студии, — это было особенно обидно. Однако именно Джон привел Ринго вместо меня. Говорят, что он выиграл его в карты у Рори Сторма из Hurricanes. Не знаю всех подробностей, но могу гарантировать, что Леннон очень круто

играл в покер. И с Рори Джон проводил очень много времени. Так что эта история — скорее всего чистая правда. Сам Ринго ее не опровергает. Но и не подтверждает. Еще бы: обидно, наверное, когда на тебя играют в карты. Кстати, Ринго тогда — в первый раз — тоже не взяли в студию. Джорджу Мартину не нравился я, но он не доверял и Старки. С ребятами записался Энди Уайт — студийный барабанщик. Забавно, что именно Джорджу Мартину в Гамбурге набили морду из-за моего увольнения. Он целую неделю ходил с фингалом под глазом. Его избил какойто мой фанат. И, честно говоря, я был очень этому рад. Еще я помню, как другие мои поклонники сочинили кричалку: «Ringo — never! Pete Best — forever!» После увольнения я долго не мог играть. Лишь в 88-м я собрал The Pete Best Band. Я в группе — снова на барабанах. Со мной ездит мой брат Рог. Я понимаю,

116

getty images/fotobank

что многие приходят на мои концерты только потому, что я когда-то был в одной группе с Маккартни. Ну и что? А с Полом мы лишь недавно начали разговаривать. Лет двадцать я был очень зол на него и остальных ребят. Они меня сильно обидели. У меня украли мировую славу. Но в какой-то момент я понял, что с тех пор прошла половина века! Нельзя всю жизнь быть врагами. Ведь никто из нас не становится моложе. Сегодня нам с Полом делить больше нечего. У нас с ним нормальные отношения. Я даже думаю, что был бы рад, если бы наши внуки стали друзьями. В общем, передо мной уже все извинились. Вернее, за всех извинился Джордж Мартин. В 2007-м. Авторские с «Antology The Beatles» я стал получать еще в 97-м. Это мне сильно помогло тогда. Я рассчитался с долгами, и вообще... А Пол даже снялся в рекламе моего клуба Casbah. Теперь

117

Наверное, я сделал ошибку, когда поссорился с Джоном. Вернее, как таковой ссоры не было, я просто не принял его всерьез. он принадлежит мне. Недавно его объявили национальным достоянием у нас в Англии, а когда-то он принадлежал моей маме. Мы с The Beatles часто играли там, когда ребята были еще никем. Мама тогда говорила мне, чтобы я не тратил на них время. Она считала, что заниматься семейным бизнесом гораздо надежнее. У нас была пекарня. По иронии судьбы, в ней потом я и работал — после увольнения из группы. А вообще я верю в карму. Я даже порой думаю, что все, что произошло со мной

тогда, в 1961 году, позволило мне стать счастливым человеком сегодня. Сейчас я счастлив и здоров. Но я не был бы таким, не пройди я полвека назад через ту обиду и разочарование, которые у меня были. Так что все в этой жизни происходит не случайно, нужно лишь понимать, что к чему ведет. Мне кажется, про себя я уже все понял. У меня замечательная семья. Есть внуки. С братом и другими родственниками мы в прекрасных отношениях. Не каждый может похвастаться этим. Так что все у меня хорошо. И без The Beatles.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

orlova

Телеведущая Ксения Собчак решила публично проанализировать поведение авторов «письма пятидесяти пяти» в защиту судебной системы и высказалась так, как сочла нужным. Один из авторов «письма пятидесяти пяти» — наш колумнист Тина Канделаки. Мы печатаем эту колонку, потому что не знаем, как где, а у нас — свобода слова. А все остальное — сознательный выбор колумнистов.

текст: ксения собчак фото: игорь мухин

СРАЗУ ОГОВОРЮСЬ — я не поклонница Михаила Ходорковского, и этого человека наверняка есть за что сажать в тюрьму, как и многих прекрасно разгуливающих на свободе олигархов. Другое дело, что его судебный процесс носит явно политический характер, но исключительно из-за того, что Михаил Борисович сам нарушил негласный договор с властью. Когда в одних руках купленные депутаты и деньги, а в других административный ресурс — тут уже игры из серии «да победит сильнейший». Как в песне ABBA «The winner takes it all» — поэтому проигравший сомнительную борьбу за власть Ходорковский сейчас в тюрьме, пусть и по совсем другим обвинениям. Этот абзац написан исключительно для разъяснения гражданской позиции, дабы меня не обвинили в модном ныне отыгрыше на теме. Разговор о другом. Разговор о человеческом неумении извлекать уроки из ошибок прошлого. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Оскар Уайльд писал: «Никто из нас не богат настолько, чтобы исправить свое прошлое». Что толкнуло пятьдесят пять разных людей поставить большой жирный крест на своей репутации в стране, где любая коллективная писюлька власти — уже позор? Нет, конечно, те из них, что посноровистее, быстро вам подтвердят, что письмо это вообще о реформе судов РФ, написано, чтобы, так сказать, подтолкнуть реформу и вывести дискуссию в конструктивное русло. Но такие рассуждения подобны размышлениям проститутки в отделении милиции на тему, что тысяча долларов от мужчины — это за коктейли и на такси, а сам глубокий минет был абсолютно бесплатным. В нашей стране написание коллективных «открытых обращений» — это тема абсолютно табуированная. За годы обращений советской творческой интеллигенции к властям этот жанр стал синонимом позора лизоблюдства и трусости. И не понимать этого

после письма Семичастного по Пастернаку, не понимать этого после булгаковских романов невозможно. Зачем эти люди, зная позорную историю первых пятидесяти подписантов, сделали это? Что они почувствовали, давая свое согласие на этот групповой поступок? Нет, я, конечно, верю, что дрессировщики, тренер по гимнастике, телеведущая, художник и певица с еще несколькими десятками лиц с утра до вечера только и думают над проблемой судопроизводства. Кто из цирка а кто из Останкино, едут они все вечером, собираются за круглым столом под лампой с абажуром и думают с озабоченными лицами, как бы донести необходимость реформирования судебной системы. Попьют чаю, помолчат. Как избежать давления отдельных институтов и лиц на суды? Метро уже закрыто, родные волнуются, тигры не кормлены, а они все сидят, думу думают, как к проблеме судебной реформы внимание привлечь. И тут вдруг, глядь,

118

откуда ни возьмись Денис Дворников на крыльце появляется — молодой, румяный, глаза горят. А давайте, ребята, говорит, письмо на деревню дедушке отправим в защиту судебной системы! Тут народ, конечно, разгорячился — все-таки не один месяц сердце за суды болело, и накатали, значит, они витиеватое обращение. Исключительно примера ради, а не со злым умыслом в первом же абзаце помянули Ходорковского с Лебедевым, подписали и уже со спокойной душой по домам разошлись. Есть, правда, версия более правдоподобная — письмо это для одного главного читателя, который, как и все начальники, документы, особенно такого рода, все больше просматривает, а не читает, поэтому важно, чтобы в письме мелькнула знаковая фамилия, а далее все, как нас в МГИМО учили, «дипломатическая вода».

Оскар Уайльд писал: «Никто из нас не богат настолько, чтобы исправить свое прошлое». Самое большое заблуждение думать, что все эти люди совершили это от безвыходности или за какие-то несметные государственные блага. Кто-нибудь из этих чудо-подписантов потом вам обязательно многозначительно шепнет: «Надавили. Заставили». Все это ложь. Мы живем в удивительное время, когда при мнимом отсутствии свободы слова на самом деле люди не молчат и уже давно перестали бояться сказать. Поэтому заместитель Данилкина делает сенсационное заявление, поэтому уже спустя несколько дней появились те, кто отказался подписывать злосчастное письмо, — директор московского бюро по правам человека Александр Брод и председатель «Деловой

119

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Сломать можно любого, но раньше люди готовы были страдать за принципы, а сейчас на это идут весело, вприпрыжку и за какие-то сущие гроши. России» Борис Титов. Эти люди подробно рассказывают о механизме звонков из администрации президента. Они ответили «нет». И что? Где давление? Где шантаж? Страшен не поступок, страшен бессмысленный поступок — твоих родных не сошлют в лагеря, ты даже не потеряешь работу, максимум тебя не продвинут по службе или не дадут спеть в Кремле. Но ты все равно говоришь «да». И именно это страшно. Сломать действительно можно любого, но раньше люди готовы были страдать за принципы, а сейчас на это идут весело, вприпрыжку и за какие-то сущие гроши. Лучший корм для тигров. Новое политическое ток-шоу. Выставка модного художника в ЦДХ. Я не удивлюсь, если те из списка, чьих фамилий мы не знаем вообще, подписывали за модную майку с символикой «Единой России». А вот человека, который придумал всю эту затею с письмом возмущенных граждан, можно по-настоящему уважать за красоту замысла. Как в хорошем

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

кукольном театре всегда изумляет искусный кукловод, так и здесь расчет мудр и прост: один раз замаравшись, все эти люди автоматически становятся «послами доброй воли», и далее тема, как говорится, уже живет сама. Чтобы защититься и спасти свою шкуру, эти люди уже сами и абсолютно бескорыстно, кто в Твиттере, кто на встрече с журналистами, будут защищать свою «гражданскую позицию» по поводу Ходорковского. И риски все продуманы — если кто потом и откажется от подписи, невелика потеря, уровень дискуссии и так заземлен и занижен настолько, что даже отказ от подписи Волочковой или Буйнова выглядит не менее комично, чем подписание. Радует только одно — среди подписантов нет почти ни одного по-настоящему уважаемого человека, и по сравнению с внушительным списком пятилетней давности это победа. Лучшие из худших — уже огромная победа над классическим для России раболепием по отношению к власть имущим.

Когда-нибудь мы совсем перестанем всей страной говорить «да». Когда-нибудь каждый будет помнить про «Пастернака я не читал, но осуждаю». Когда-нибудь. Ну а пока нам остается следить за судьбой этих прекрасных людей. Помнится, после первого письма Калягин получил сто миллионов на реконструкцию театра. Может, скоро появится новый цирк? Это как бы такой писк откуда-то снизу: дескать, если что, товарищ начальник, то я здесь, под боком, не подведу. Заметьте меня! Жутко все это. И унизительно. «Эй, дяди, возьмите меня в банду — смотрите, я и ножиком бабушку пырнуть могу, если что». Надо сказать, что таких не уважают ни бандиты, ни честные граждане. И в этом смысле любитель хороших книг и творчества Хуана Миро, который стоит за скромным псевдонимом «Денис Дворников», таких людей не уважает тоже. P.S. Дорогая Тина Канделаки, не обижайся на меня, пожалуйста, но мне было очень грустно увидеть твою подпись. Оно того не стоит. Правда.

120

orlova

Даже читатель, уже подзабывший (а может, никогда не знавший) таких слов, как «Мхедриони», Лигачев, Гамсахурдиа, не сможет безучастно читать колонку Тины Канделаки. Так бывает всегда, если речь идет о свободе и юности. Вот только и то, и другое почему-то проходит, а запах «черемухи» никак не выветрится.

текст: тина канделаки

СЕГОДНЯ 4 апреля. Я очень хочу во двор, потому что там мои друзья, потому что там ребята, которые были на митинге. Короче, во дворе жизнь бурлит, а меня мама даже в школу не пускает. Одна надежда на то, что ей скоро на работу, и хотя она мне не оставляет ключи от дома, я все равно пойду во двор. А дверь оставлю открытой. Кому наша квартира нужна! Квартиры теперь вообще не особо кому нужны. Все на улице. Там пахнет сиренью и свободой. Наконец-то! Мама уходит, и я, увидев, как она садится в маршрутку, тихо сползаю во двор. Папы уже который день нет дома. Он то на Руставели, то на Черепашьем озере. Все собирают деньги на оружие. Все собирают деньги на оружие... а что, в папу будут стрелять? А он будет отстреливаться? Интересно, от кого? Даже несмотря на разговоры взрослых о том, что русские введут войска, я искренне не понимаю, как папа Вишнякова или Гудкова может

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

стрелять в моего папу. Их папы военные, которые служат в Грузии. Раньше это было круто, когда у тебя папа военный. Ездишь много по стране, везде квартиры дают, одноклассники уважают. А теперь вдруг стало выясняться, что они нас оккупировали и мешают нашей свободе. Если бы не они, то мы бы вообще русский не учили. У нас грузинский, как иностранный, два раза в неделю. Где уважение к родному языку? На меня во дворе все поглядывают косо. Я учусь в русской школе, где в основном учатся дети военных. Я дружу с Ликой и Лали с пятого этажа, у которых мама русская. Они русаки. Ездят в Москву, по-грузински толком говорить не могут. Наглые задавалы. Подруг моих однажды уже проучили. Они кидали яйцами в мальчишек, которые не давали им прохода в подъезде — зажимали, лапали и опять зажимали. Удовольствия никакого, просто больно и синяки. Яйца синяки не лечат, но

можно хотя бы заляпать обидчика. Одно из яиц попало в Нодара. Он был главный в банде, которая держала наш двор. Все дворы кто-то держал. Наш держал Нодар. Ему было шестнадцать, он пил, курил, принимал наркотики и запросто мог показать из своего окна член, спустив штаны. Из моего окна с четвертого этажа и ЛикаЛалиного с пятого было видно лучше всего. Когда тебе четырнадцать и ты живешь в 89-м году прошлого столетия, это страшное зрелище. Страшнее только эта штука выглядела в глазок Лали-Ликиной двери, куда Нодар пришел мстить за яйца. С ним были еще ребята. «Открой, с…, дверь, а то из дому больше не выйдешь!» — звучало очень долго и без перерывов. На что он рассчитывал, по сей день не знаю. И почему кончил на Лика-Лалину дверь, я тоже не поняла. Я вообще не поняла, что он сделал. Нам с Ликой на тот момент было по четырнадцать, Лали было шестнадцать. На мой

122

риа новости

Очень больно, если сдавливают грудную клетку в толпе. Или если наступает удушье от отравления газом. Умирать всегда больно. идиотский вопрос: «Он что, не вытерпел и пописал тебе на дверь?» — она сквозь зубы мне ответила, что у мальчиков такое бывает. Недержание называется. Когда нервничаешь, ругаешься, а потом вдруг резко описываешься. «Он не хотел, у него случайно получилось», — пожалела меня Лали. Я потом долго переживала, а вдруг он специально все-таки это сделал. Я боялась Нодара. Мне не нравилось, что он первым надел повязку и стал скандировать: «Да здравствует свободная Грузия!». Я не понимала, как будет выглядеть эта свободная Грузия. И то, что в ней у Нодара, который давно уже не ходил в школу, появлялись

123

все шансы стать королем, особенно расстраивало. Я во дворе. Я тоже хочу слушать про то, что происходит на Руставели, и видеть тех, кто оттуда. Девочки мальчикам вынесли еду. Мальчики даже не спрашивают родителей, они просто все уходят на площадь. Я по-прежнему боюсь Нодара, но я хочу отдать ему мамины хачапури. Я хочу, чтобы все вернулись живые, даже Нодар. Чтобы не обижали Лали и Лику. И если для этого надо, чтобы грузинский был каждый день в моей школе, я готова. У Нодара обрез. Он смотрит на меня и говорит, что я как грузинка должна уйти из русской школы и перейти в грузинскую.

«Нодар, но я же отличница, — говорю я. — Как я математику, химию и физику на грузинском учить буду?». «Будешь троечница, зато не изменщица», — отвечает Нодар. Буду. Хочу на площадь. Там все — Звиад, Мераб, Ираклий, Георгий. Абхазия — наша земля, мы никогда не дадим русским отнять у нас нашу печень. Абхазия — часть Грузии. Навсегда! Да здравствует свободная Грузия! Интересно, генсеку Грузии Джумберу Патиашвили было в этот момент страшно? Во что он больше верил? В силу Советской армии или в национальное самосознание? Хотелось ли ему самому выйти на площадь? Верил ли он в Звиада, сына великого Константина Гамсахурдиа? Интеллигентного и прекрасно образованного мальчика, романтика, чья юношеская неистовость не угасала с годами ни на секунду. Он всю жизнь боролся с Советским Союзом. Писал покаянные письма, потом говорил, что это было временным

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

риа новости

отступлением перед следующим рывком в глотку опостылевшего «совка». Единственное, что меня смущает, это то, что он все время обвиняет, ругает, кричит. Грузия для грузин! Лали-Лика точно уедут. И все мамины еврейские подружки. Зато про нас узнает весь мир! Да здравствует свободная Грузия! Звиад выходит, и все десять тысяч на площади замирают. Звиади! Все твои страдания, все твои вынужденные признания, все твои пытки в застенках КГБ не напрасны! Звиада боготворят. Он и есть бог, который за несколько дней изменит судьбу Грузии. Все вечера стараюсь не пропускать соседские посиделки. Введут русские войска или не введут? Что движет правителями в это время? Почему Патиашвили все-таки послал эту телеграмму? «7 апреля. 20 часов 35 минут. Просьба, направьте в Тбилиси дополнительные силы МВД и Минобороны». В ответ Чебриков и Лигачев рекомендуют ему провести разъяснительную работу с населением, а для пресечения массовых беспорядков перебросить в Тбилиси воинские части из Армении. Папа домой не приходит. Во дворе пусто. Мальчиков нет. Они ночуют на площади. Весной там так классно. Со своим возлюбленным можно по углам целоваться. Мама убьет, если я туда смоюсь. А там с нашими дворовыми мальчиками можно будет всю ночь обниматься. Холодно же ночью. Прижаться, затаить дыхание, посмотреть на звезды, закрыть глаза, открыть и понять, что жизнь бесконечна, когда смотришь на звезды. Это пьянящее чувство никогда не сменится страхом. Страхом смерти. — Мама, ведь никто не умрет? — Никто не умрет, спи. — Мама, а папа звонил? — Звонил, спи. — А когда мы станем независимыми, ты меня в грузинскую школу переведешь? — Спи. Спи. Судьба Родины решается, а я — спи. Лика-Лали точно уедут к бабушке, Нодар станет королем двора, а я? Я в мединститут поступлю? Сейчас нам денег точно не хватит, еле на репетиторов хватает.

А вдруг после революции взятки отменят?! Вот будет классно... А завтра в школу идти. Не идти... А вдруг после революции взятки отменят?! Вот будет классно... А завтра в школу идти. Не идти... Я сплю. Начальник УВД Тбилиси выходит на площадь и предлагает всем разойтись. Ну кто домой пойдет? Сам-то понимает, что говорит? Маме звонит тетя Дали с площади и говорит, что выступил Католикос всея Грузии Илиа, но все равно никто никуда не ушел. Она повесила трубку, и через десять минут генерал Родионов дал приказ вытеснить всех с улицы. Людей стали вытеснять, выходы с площади были забиты, образовалась давка, в ход пошли дубинки и газ «черемуха». — Мама, а что такое газ «черемуха» и как от него умирают? — Не больно, спи. Больно, очень больно, если сдавливают грудную клетку в толпе. Или если наступает удушье от отравления газом. Умирать всегда больно. Вопрос — ради чего? Ради свободной нерушимой Грузии, ради Абхазии в составе Грузии, ради ежедневных

уроков грузинского в школе? Ради того, чтобы один властитель сменил другого? Ради чего? Шестнадцать на месте, а трое потом в больнице. А около четырех тысяч еще лечились целый месяц. Ради независимой Грузии. Тем более что она станет в конце концов независимой — от Абхазии в том числе. Что принесло нам 9 апреля 1989 года? Стоили ли те цели, к которым мы шли, этих жизней? Может, не стоило будить этих ребят? Что эти ритуальные жертвоприношения дали Грузии? Первого президента Звиада Гамсахурдиа, умершего в Грозном, по слухам, от рук самих грузин. И очень быстро сменившего его Джабу Иоселиани с «Мхедриони», мало имевшего отношения к демократии и свободе, но зато быстро понявшего, что военная группировка гораздо лучше может контролировать страну, чем романтические призывы и вера в самосознание нации. Тысячи ребят погибли за Абхазию. Лика-Лали уехали, Нодара убили. Зачем? — Мама, ты знаешь? — Спи.

124

orlova

Бизнесмен Сергей Полонский, который громко заявил о том, что его бренд «Миракс» прекращает существование, искренне пишет про обиду, давая понять, что лично он, Сергей Полонский, продолжает суперактивное существование. И кто с этим не согласен, пусть идут...

текст: сергей полонский рисунки: павел пахомов

«НА ОБИЖЕННЫХ ВОДУ ВОЗЯТ!» — девяносто пять процентов населения нашей страны живут по этому принципу, не удосуживаясь при этом разобраться, кто и когда его придумал и в какой момент это было произнесено впервые. А вообще-то, эта поговорка приносит хоть какую-то пользу конкретно людям, прибегающим к ней? А в целом и стране, где эти люди живут? Изучением поговорок я увлекся лет пять назад, и должен вам сказать — интереснейшим это занятием оказалось. Но, пожалуй, это понятие к ним и не подходит, а получается так, что именно поговорки имеют наиважнейшее значение для страны и для людей этой страны. Прежде чем постигнуть истинный смысл поговорки, пословицы, нужно понять значение составляющих ее слов. Прошу не судить строго за ниженаписанное, поскольку я никогда не знаю того, что будет написано и куда меня заведут рассужде-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

ния на данную тему. В этом-то и заключается мой интерес к рассуждениям и в то же время — к исследованиям самого себя. Поэтому обращаюсь ко всем, кто найдет какие-то логические ошибки или нестыковки, — пришлите, пожалуйста, их мне. За что заранее вам благодарен. Ну что, поехали? Обида. Это понятие в перечне семи смертных грехов не фигурирует, что существенно упрощает задачу анализа, а значит, уж точно не приведет нас в ад, — уже неплохо. С другой стороны, мы с вами точно знаем, что роботы не обижаются, эта способность присуща лишь живым существам. Все имели этот опыт, сталкивались с чувством обиды не один десяток раз. И это прекрасно, значит, у вас есть чувства, способность чувствовать, значит, вам что-то или кто-то небезразличен, значит, вы — человек! Но почему же сегодня за этим словом

скрывается какое-то другое ощущение, неправильное, постыдное? Почему мы сегодня не говорим человеку, который нас обидел, об этой своей обиде? Почему мы прячем это в себе, загоняем вовнутрь? Обида, сидящая внутри, ложится тяжестью на сердце, вызывает уныние, высокомерие, зависть, злобу — а эти состояния уже входят в греховный список Господа Бога. Откуда такая ложная установка, что на обиженных воду возят? Кто заставил нас стыдиться и прятать обиду в себе? Может быть, это одна из причин того, что мы находимся на 126-м месте по уровню личного человеческого счастья. А ведь ощущение счастья — яркое чувство, оно напрямую связано не только с качеством жизни, но и с ее продолжительностью, по которой мы стоим на первом месте… с конца списка! Мы умираем, не дожив до пенсии! А вдруг, искоренив обиду, которая изнутри гложет наш организм, мы станем счастливыми? Чувствуете тепло? Возможно,

126

у кого-то увеличился пульс, участилось дыхание… Любые теоретические рассуждения без практики и опыта — одно бла-бла-бла. Обижаюсь ли я? Да! Конечно, обижаюсь! Моя обида возникает, как правило, от чувства несправедливости. То есть обида — это производное от несправедливости. Интересно, что еще вызывает обиду? Мне ничего не приходит в голову. Найдете вы — пришлите мне.

Обсуждать, как вас обидела система или страна, это бесполезное занятие. Несправедливо поступают конкретные люди.

Пока у меня складывается впечатление, что лечить-то нужно вовсе не обиду, а несправедливость. И действительно, наша страна прочно занимает лидирующие позиции в этом, все сходится: мы меньше всех живем, меньше всех счастливы и у нас меньше всего справедливости (мысль вслух: к концу рассуждения можно и до ада добраться). Итак, перехожу к конкретике. Конкретно — к себе. Как я решаю для себя проблему несправедливости? Да очень просто! Я говорю человеку, что он поступает несправедливо! И этот первый этап в девяноста процентах случаев приводит к ответной фразе оппонента: «Ты сам на себя посмотри!». Приходится объяснять, что технически сам на себя я посмотреть ну никак не могу, необходима оценка внешнего наблюдателя. А посему всегда прошу написать, именно письменно изложить, какие несправедливые, с его

127

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

точки зрения, поступки я совершил. (У нас с женой договоренность: если появляется какая-либо претензия, она заносится в специально заведенную для этого книжку под названием «Красные кнопки»; но если эту претензию нельзя написать, значит ее нет, это просто неправильно сработал, мягко говоря, воспаленный мозг.) Если после первой попытки поговорить с человеком о причинах его обидного поступка ясности у меня не прибавляется, то наше общение переходит в форму письменных вопросов-ответов (благо сейчас есть электронная почта и возможно за три-четыре часа обменяться десятьюпятнадцатью репликами). Получается своеобразная мини-дуэль, в которой важны скорость и структура мысли и действия. Как правило, если человек не понимает отчетливо причины нанесенной им обиды, то на пятом-шестом письме начинает «сыпаться» — уменьшается скорость ответов,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

появляются нестыковки, противоречия собственным предыдущим высказываниям и т.д. и т.п. Очень важно, чтобы тот, кто вас обидел, начал вести диалог. Как правило, если чувство человека затронуто, он не скажет «мне надоело», «я пошел» и пр. А если он это говорит — радуйтесь, потому что понятно: он вас обидел нарочно и обдуманно. То есть фактически манипулировал вами. Тогда можно ставить на этом точку, смело писать все, что вы о нем думаете. При этом желательно в копию поставить пять общих знакомых. Первым показателем осознания каждым из нас несправедливости совершенного поступка является готовность выложить личную переписку или видеозапись беседы в открытом доступе. Это отличный метод самоконтроля, ведущий к глубокому осознанию. Если вам некомфортно выложить материал в открытом доступе, то скорее

всего вы сознаете — «где-то неправ я сам, в чем-то сам и накосячил». В таком случае полезно — я именно так и делаю — спросить совета третьего лица. И если все подтверждается, значит меня обидели заслуженно. Это вызывает во мне не чувство обиды, а мощнейший прилив сил, направленных на самоанализ и саморефлексию. Я просто обязан это делать, иначе накопленная ошибка перегрузит процессор, и тут может быть только один способ. Великий Леонардо да Винчи писал об этом так: «Я вынужден переехать из Флоренции в Милан, поскольку в мирских делах все настолько сильно запуталось, что не представляется никакой возможности распутать!». А надо же понимать, что в то далекое время переехать в Милан означало фактически начать жизнь с чистого листа. В сегодняшнем мире это невозможно. Уж если всех фашистов-преступников нашли,

128

Мир стал прозрачен как стекло, и в этом прозрачном мире как никогда важно понимать последствия своих действий. Как никогда важно понимать, что инфантильное поведение рано или поздно приведет к фиаско.

как бы они ни прятались в джунглях, то сегодня, к сожалению и к счастью одновременно, начать жизнь с чистого листа невозможно. Просто невозможно! Благодаря интернету, мир стал другим. Размер земного шара уменьшился до размера экрана монитора компьютера. Я очень надеюсь, что наши дети благодаря этому поймут, что нельзя накапливать ошибки! Что любые твои действия рано или поздно станут известны. Что мир стал прозрачен как стекло, и в этом прозрачном мире как никогда важно понимать последствия своих действий. Как никогда важно понимать, что инфантильное поведение рано или поздно приведет к фиаско. Что рано или поздно твои друзья, родственники и сослуживцы встретятся, и когда выяснится, что вы живете не одной жизнью, а тремя — произойдет страшное! Именно поэтому описанные здесь технологии важны. Они способствуют обнулению ошибок и распутыванию закольцовок (мысль вслух: я действительно пытаюсь писать простым языком, но в то же время мне кажется, что это очень сложная и важ-

129

ная тема, поэтому я стараюсь в каждое слово и предложение вложить максиму, иначе на распаковку этой мысли про обиду, а точнее про предложение написать на эту тему, — за что я, кстати, искренне благодарен Андрею Колесникову, — может быть, понадобится книга. А может, и не одна. Итак, идем дальше. Обычно в ответ на просьбу написать получаешь отказ. Либо, начав писать, в середине процесса понимаешь, что написал несуразицу… Но если все-таки претензия сформулирована — необходим третий собеседник. Это правило известно еще с древних времен: любые дискуссии, споры нужно вести минимум втроем (как вы думаете, почему?)… Итак, мы подобрались к священной корове, к самому понятию справедливости. Здесь поле рассуждения можно ограничить. Обсуждать, как вас обидела система или страна, это бесполезное занятие. Несправедливо поступают конкретные люди, и конечно, им комфортно прятаться за систему: «а это не я, это система такая!». Все это полная хрень! Мы люди, именно мы и создаем системы.

Действия и поступки каждого из нас — это и есть то, что из себя представляет клуб по интересам, компания, отрасль, страна. И любой человек, совершая какое-то действие, меняет систему, к которой он отнесен. Непонимание этого называется инфантильностью. У нас все привыкли, что если в стране что-то не так, значит, виноват президент, виноват премьер, значит, виноват директор компании или акционер! А все остальные 140 000 000 минус эти двое — ангелы! И вот страна, которую населяют 139 999 998 ангелов, находится в... Слышите, ангелы?! Дать бы всем нам по заднице лопатой! Инфантильность — это когда вас обидели, а вы молчите и заползаете в свою раковину либо нападаете. Только очень редкие экземпляры пытаются понять и разобраться в происходящем. Кто-то использует кастанедовские техники перепросмотра, кто-то холотроп С. Грофа, а кто-то системный анализ. Многие просто бухают. Существуют старинные обряды, традиции, проверенные временем, жизненные установки, правила, условности, которые работали, работают и будут работать всегда. И среди них — Прощеное Воскресенье! Последнее Прощеное Воскресенье было совсем недавно, и я рад, что этот день с каждым разом приобретает большую значимость для каждого из нас. Месяц назад я разговаривал с батюшкой — отцом Антонием, с которым мы сошлись во мнении, что если тебе хватает глубины виденья мира, знаний, опыта, то ты не только веришь в Господа Бога осознанно, но и можешь рассуждать на эту тему. А вот если тебе всего этого не хватает, то просто веруй, и ты получишь тот же результат. Обижайтесь. Говорите о своих обидах тем, кто вас обидел. Уничтожайте обиду в себе. Бейте интеллектуально, а то и физически по лицу обидчика. Извиняйтесь, если кого-то обидели, тем более незаслуженно. Живите. Ведь мы люди! Ты человек, я человек! И только эмоции отличают нас от роботов. Помните, биороботы не потеют. И, кстати, всегда ставьте подпись под своими мыслями.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

orlova

Музыкант Андрей Макаревич ищет и находит в себе силы не обижаться на женщин, но только ценой разбора своих обид на страницах «РП». Это ему дорого стоит: на то, чтобы рассказать, за что он их любит, сил уже не остается.

текст: макаревич фото: orlova

ДАЖЕ СТРАННО, что среди заповедей Господних отсутствует «Не обижай». Ибо правильно, профессионально обиженный человек может наломать ой каких дров. Обида в каком-то смысле опаснее оскорбления: тут всё явно, снаружи, а обида — вещь внутренняя, с ней сложнее. Давайте для начала отбросим обиды, нанесенные друг другу непредвзято. Нас много, все мы дерганые, все тремся друг о друга, иногда бывает больно. Ну извините его. Он не хотел. Далее — обиды, нанесенные действием. Он изменил, она обманула, он не позвонил, она разбила, он толкнул — понятно, да? Остановимся на обидах, нанесенных словом. Вербально, так сказать. Причем сознательно. Обиды эти весьма различаются по половому признаку. Если мужчина хочет обидеть женщину, он говорит ей, что она: дура, толстая, совершенно лишена вкуса, только тряпки на уме, болтает где попало, и т.д., и т.п. русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Любопытно, что многие из этих обвинений могут вполне соответствовать действительности. (Интересно, что сильнее обижает — правда или неправда?). Если женщина хочет обидеть мужчину, она сообщает ему одну-единственную вещь — что он, скажем так, не слишком хорош в постели. И всё. Ну, или что-то совсем вокруг этого («Ты ничтожество! Ты даже в постели...») Мужчина потрясен. Ему никто такого раньше не говорил. Самому в голову не приходило. Даже наоборот — емуто казалось, что есть чем гордиться. И вот тебе раз. И когда первый шок от услышанного пройдет, ему непременно захочется сверить свою самооценку с реалиями сегодняшнего дня. В мировом масштабе. И вот тут-то он столкнется с интереснейшим обстоятельством. Оказывается, сам себя он оценить не может — это каким таким образом? Оценить его (а оцениваем мы сравнивая)

может только женщина. А она, собака, никогда не скажет правду. Ибо если она хочет заслужить его благосклонность или просто сделать приятное — она назовет его лучшим мужчиной на свете, а если хочет унизить — далее по списку. И в том и в другом случае это будет преувеличение. Но это нам с вами понятно — сейчас. А впечатлительный мужчина, обнаруживший, что ему никогда не узнать правды, теряет сон, аппетит, остатки волос, былую удаль, на женщин смотрит с отвращением, меняет ориентацию, вешается. В стране демографическая катастрофа. И вот что еще любопытно — мужчине, как правило, даже при сильном желании обидеть не придет в голову обвинить женщину в сексуальном несовершенстве. А если и придет — это не произведет на нее должного впечатления. Во всяком случае, такого сокрушительного.

130

Обида в каком-то смысле опаснее оскорбления: тут всё явно, снаружи, а обида — вещь внутренняя, с ней сложнее.

131

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Так уж получилось, что в этом номере сошлись две «кавказские» колонки. Тина Канделаки вспомнила тбилисские события 9 апреля 1989 года. А Маргарита Симоньян вспомнила события менее давние — но тоже крепко связанные с Грузией. Ничего удивительного, что свою колонку главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян посвятила Тине Канделаки. Перекличка неизбежна.

текст: маргарита симоньян фото: стас чекмаев

ОДНАЖДЫ один здоровенный грек, один грозненский джигит и одна армянская пигалица устроили войну в одной маленькой банановой республике. Точнее, в мандариновой. Я очень люблю и уважаю эту республику, поэтому не буду ее называть. К тому же все это было давно, и у меня от природы мания все приукрашивать. Пигалицей, ясное море, была я. Еще был мой водитель — бык с поломанным носом по кличке Гагр — и оператор по кличке Андрюха, родом из Грозного. Ребята были такие могучие и суровые, что во всех гостиницах с битыми окнами и вонючими простынями, в которых в те времена проходила наша жизнь, их принимали за моих охранников. Пару раз это спасало мне судьбу. Иначе рожала бы я сейчас четвертую двойню высоко на горе в туапсинских лесах. В общем, в два часа ночи мы загораем втроем на бывшей сталинской даче, русский пионер №2(20). апрель–май 2011

единственном месте в Абхазии, где из крана течет вода. Упс, я, кажется, назвала республику. Но ничего — это было десять лет назад, и фамилии изменены. Итак, поздняя суббота. Мальчики играют на бывшем сталинском бильярде — абхазы в ту пору бесплатно давали даже на сталинском унитазе сидеть. Даже, наверное, плюнуть в сталинские сапоги разрешили бы. Это только у нас борцы с нетитульными умудряются заодно любить Сталина, забывая, что он-то сам был нетитульный наглухо. А в Абхазии всегда помнят, что Сталин грузин. И именно он абхазов грузинам отдал и, как зовут, не спросил. Примерно таким же манером, как меня чуть не отдали в те туапсинские горы. Абхазы считают, что грузины с тех пор с ними делали именно то, что со мною бы делали в тех туапсинских горах. Не уважали, короче. Я уже засыпаю, счастливая от мысли, что московская редакция сегодня точно нас

не найдет. Где мы остановились, они не знают, а мобильной связи в Абхазии не было в те времена даже у Сталина. И тут у меня звонит стационарный телефон. На линии Женя Ревенко, ведущий «Вестей недели». Страшный человек. Из-под земли достанет. Практически Сталин. Женя говорит: — Я тут читал, у вас там абхазское Минобороны проводит учения абхазской армии. Чтобы грузинов пугать. Нам это интересно в выпуск. Я говорю: — Женя, побойся Путина! Где ты такое мог вычитать? Тут нет никаких учений абхазской армии по той простой причине, что в Абхазии нет армии! — Минобороны есть, а армии нету? Это как? — язвит Женя. — Конечно! — говорю. — Минобороны есть, а армии нет. Это же Кавказ. Ты не поймешь.

132

Весь Сухум мгновенно узнал, что началась война. Никто не удивился, а некоторые даже обрадовались. — Ничего не знаю! — приказывает Женя. — Завтра мне нужен сюжет про учения абхазской армии. А завтра — вы понимаете — уже началось. Два ноль-ноль, ночь с субботы на воскресенье, нет мобильной связи, а я очень хочу, чтоб меня пригласили работать в Москву, и готова ради этого на все, кроме секса. Который, впрочем, никто и не предлагал, и это даже обидно. Красиво же было бы тряхнуть кудельками и заявить кому-нибудь, от кого что-нибудь зависит: «За кого вы меня принимаете?» — с почестями похоронить свое будущее и уехать-таки на гору рожать. Но оказалось, что на телевидение в Москву попадают не только так, как описано в моей книжке. У честных деву-

133

шек с принципами тоже есть шанс. Для этого нужно совершить подвиг. Например, снять в воскресенье в кавказской республике учения армии, которой не существует. В восемь утра мы были у блочного сарая за ржавым забором с надписью «Министерство обороны». Под забором стоял худой несовершеннолетний абрек в потертой кожаной куртке, курил поддельное «Мальборо». Рядом с ним на мимозе висел автомат. Я его спрашиваю: — Взрослые есть дома? — Нэт, ныкого нэту, я один сэгодня. — Это точно Минобороны? — переспрашиваю я. — Канэшна! — радуется абрек. — Я постовой! И сплевывает бычок в лужу.

— Постовой, — говорю, — дружочек! Мне очень нужно найти министра обороны. Смерть как надо! — Сергей Даурович дома отдыхает, вчера на свадьбе гулял, утомился, — неожиданно сообщает мне постовой. Я думаю примерно секунду. И начинаю рыдать. — Ай-ай-ай, горе мне, горе!!! Вай-вай, не пить мне больше вино, не кушать мандарины, «Мальборо» не курить! К родной племяннице на свадьбу опоздала! Вах, позор моим дочерям! Дочерям моих дочерей! И их дочерям тоже! — У Сергея Дауровича вообще-то сын женился, — поправляет меня постовой. Но уже видно, что моих дочерей ему жалко. Мне в тот момент было двадцать один, то есть дочери мои, по абхазским меркам, могли уже в школу ходить. — Да-да, — воплю я, — сын женился. Племянниц мой, сын Сержика моего! — А ты кто? — настораживается постовой. — Я? Я кто? Я несчастнейшая из женщин, позор матери моей, стыд мужа моего, грех нации моей. Как я мог, на

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

свадьбу опоздал, шакал я паршивый! Вижу, у абрека глаза увлажнились. Хватаю его за рога и быстро говорю: — Я министра обороны родная сестра, из Москвы только что прилетела, на свадьбу опоздала, адрес забыла, кошелек потеряла, языка не знаю, ночевать негде, дай мне министра обороны домашний телефон, спаси честь моих дочерей, умоляю! Постовой всхлипывает. Его не смущает ни то, что у меня нет чемоданов, ни то, что я, родная сестра героя абхазского войны, хожу без платка и не знаю ни слова по-абхазски, ни даже то, что в Абхазии нет аэропорта, в который я теоретически могла бы прилететь. Абрек

мамину маму, какой они народ! — сообщает он мне. — Они же могут начать войну! — продолжаю я. Даурыч задумывается. Потом говорит: — Кто, грузины? Грузины обделаются нам война делать! — А вот в Москве так не думают, — хитренько добавляю я. — В Москве думают, что грузины вас порвут, как Ашотик надувной матрас. Пауза. — Грузины нас порвут? Это кто именно так думает? Как его зовут, где он живет, кто его отец? — Евгений Ревенко так думает! — без-

Военные топтались вокруг лужи. Наконец один седовласый боец подошел к министру, взял его за рукав и сказал: — Сержик, ты чё бесишься? Люди откуда знают, что такое шеренга-меренга! Ты объяснил бы людям. И крикнул в толпу: — Русик, Сосик, Асик, а ну встаньте рядом, как на фотографию. Бесика позовите, где он в туалете застрял? Бесик, руки в карманы не суй, сигарету выплюнь! Ай, красавчики! И опять министру: — Ну вот, Сержик, тебе шеренга. Чё было орать? Под раскидистой мушмулой ржавели два

Я не знаю, какая у абхазов армия, но партизаны у них отменные. И эти партизаны очень не любят людей, которые не ставят в эфир сюжеты про учения абхазской армии. вынимает последнюю сигарету, сует ее себе за ухо и натурально пишет на пачке поддельного «Мальборо» домашний телефон министра обороны. Вот скажите, так бывает? — Иди с миром, сестра! — говорит постовой. — Сергей Даурович тебе простит! Он очень добрый человек. Он столько грузинов убил! Очень справедливый и добрый человек. Через десять минут добрый и справедливый человек орет в трубку: — Какие, к херам собачьим, «Вести недели»? Вы мозг совсем потеряли? У вас совесть где находится? Человек сына женил, человек два ведра чачи выпил! Практически умер человек! В общем, мои уговоры на него не действуют. У него сын женился, чё там говорить. И я меняю тактику. — А если завтра война? — говорю я ему. — Какой еще тебе война приспичило? — С грузинами. Ведь грузины же агрессивный народ? Даурыч оживляется. — Грузины такой агрессивный народ, я их

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

жалостно чеканю я. — А еще он ходит в Кремль и там тоже говорит, что грузины вас порвут. Он прямо сегодня готовит сюжет про то, что в Абхазии нет армии! — Ах он, пи-пи-пи! У его отца совесть есть? Конченый он человек, если он так думает! Проклинаемый он человек! Ты ему скажи, что он сволочь последний! Скажи, что у нас лучший армий на Кавказе и за Кавказом! И тут просительным таким голосом добавляет: — Сестричка, скажи, что сделать, чтобы такой сюжет в эфир не пошел? Надо ли говорить, что уже через час мы снимали учения абхазской армии. Небольшой коровник имел наглость именоваться артиллерийским батальоном и был единственной в стране военной частью. Тридцать два военнослужащих в форме разных лет и разных стран, некоторые просто в спортивных костюмах, выпучив большие абхазские голубые глаза, в недоумении смотрели на своего министра, пытаясь понять, что это с ним. — В шеренгу, я сказал! В шеренгу! — лютовал министр.

танка и полтора БТР. Вся артиллерия страны. Учения нам надо было изобразить с их помощью. — Заводи, скотина, танк! — орал министр в ржавое дуло. — Завтра грузины нападут, а вы не можете танк завести. Хорошо, вас Евгений Ревенко не видит! Через час полумертвый министр уполз в тень лавровишни глотать боржом. Я поскакала за ним петь ему в уши, чтоб не сбежал. Командовали парадом мои ребята. Грек Гагр десятый раз выгонял танк за ворота, грозненец Андрюха десятый раз возвращал его обратно. Ему было надо, чтоб танк проехал прямо по луже и грязь брызнула в камеру под определенным, самым живописным углом. Мама моя родная, это надо было видеть! Весь Сухум мгновенно узнал, что началась война. Никто не удивился, а некоторые даже обрадовались. Женщины в черных платках выскочили на улицу, держа на руках маленьких сыновей, чтоб сыновья привыкали к виду крови. Мужчины похватали лопаты —

134

откапывать гранатометы в огородах. Коровы орут как резаные, петухи трубят похоронные марши. Девки на выданье воют о том, что останутся девками. Правда, нигде не видно агрессивных грузин — что несколько странно, но непринципиально. Шесть часов мы гоняли всю боевую технику и весь личный состав туда-сюда по Сухуму и пригородам. Потом сляпали из этого репортаж и понеслись в Сочи перегоняться в Москву. Закос под сестру мэра Сочи российских таможенников не впечатлил, пришлось на границе давать взятку. Потом мы чуть не убились на своей белой «шестерке», предводимой бесстрашным греком, мчались как оглашенные по сочинскому серпантину, чтобы успеть перегнать сюжет в Москву.

И что вы думаете? Женя Ревенко мне говорит: — Ух ты, какой прикольный репортажик получился! И армия такая мощная у абхазов — кто бы мог подумать. Жаль только, в эфир не пойдет. — Как не пойдет, Женя? — ору я на том конце провода. — У твоего отца совесть есть, проклинаемый ты человек? — Ну, понимаешь, Ритуля, мы думали, что там будет три совещания, а там было четыре. Вот твой сюжет и не влезает в программу. — Послушайте, — говорю, — Евгений. Я не знаю, какая у абхазов армия, но партизаны у них отменные. И эти партизаны очень не любят людей, которые не ставят в эфир сюжеты про учения абхазской армии. И тебе придется иметь от них

Я министра обороны родная сестра, из Москвы только что прилетела, на свадьбу опоздала, адрес забыла, кошелек потеряла, языка не знаю, ночевать негде...

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

кровную месть всю твою оставшуюся жизнь. И тебе, и твоим дочерям, и дочерям твоих дочерей! В общем, сюжет в эфир пошел. Мы с Даурычем напились на радостях чачи, Гагр с Андрюхой отпросились на гульки. Министр все прокручивал запись репортажа, тыкал в нее пальцем и умилялся: — Ты посмотри, какая техника, какие бойцы! Я тебе должен сказать — я никогда не думал, что у нас такая армия! Мы пили чачу и заедали ее жидким абхазским лобио. Вот тут самое время вспомнить, что колонка-то у меня кулинарная, и объявить рецепт. Итак, я не знаю, как варить жидкое абхазское лобио, но хорошо знаю, как варить адлерское. Точно так же. Берете красную рябую фасоль, варите ее час или два. Или три — от фасоли зависит. Нужно добиться такой мягкости, чтобы фасоль легко разминалась вилкой. Вот и разомните ее слегка, прямо в той жидкости, в которой она варилась. Теперь пережарьте лук с нарезанными помидорами, заправьте все это молотым сухим кориандром, сванской солью, свежей кинзой и ядерной бабушкиной аджикой (если собственная бабушка за долгую жизнь так и не научилась делать ядерную аджику, купите у чужой бабушки на рынке и спросите у своей, чем же она всю жизнь занималась). Смешайте зажарку с фасолью, пусть все вместе быстро вскипит, потом часок постоит — и ставьте на стол рядом с чачей. Мы доели лобио и отправились по домам досыпать. Вскоре после этого репортажа забрали меня все-таки в Москву. Спасибо тебе за это, Сергей Даурович, золотой ты мой человек. Сам на солнышке там кайфуешь, на воле, фейхоа кушаешь, эвкалипт нюхаешь. А я тут слякоть топчу под ледяными дождями, шпинатом давлюсь замороженным! Поэтому свою абхазскую колонку я из вредности посвящаю грузинке, Тине Канделаки. И даже хочу ей сказать единственную абхазскую фразу, которой меня обучил министр обороны Абхазии: «Сара уара бзия узбойд!» Вот идите и догадайтесь, что это значит.

136

orlova

Независимый журналист Геннадий Швец, бывший по долгу службы свидетелем и летописцем громких побед советско-российских олимпийцев, сегодня впервые поведает читателям «РП» правдивую историю одного из самых громких и самых обидных провалов нашего спорта. Ту давнишнюю историю Геннадий Швец помнит до мельчайших деталей. До последнего слова.

текст: геннадий швец

«ОБИДНОЕ ПОРАЖЕНИЕ» — подобная сентенция давно стала трюизмом в спортивных репортажах, она обычно звучит, когда проигрывает тот, кто был достоин победы, но упустил ее то ли на последних секундах, то ли по причине какой-то нелепости. Например, когда футбольный вратарь, рукой отдавая пас кому-то из своих игроков, вбрасывает его точно в ноги набегающему бомбардиру соперников и тот спокойно забивает гол, вовсе не стремясь стать претендентом на приз fair play. А случалось в футболе и такое, что голкипер самостоятельно забрасывал мяч в сетку своих ворот, и можно вообразить себе слова в адрес этого человека, произнесенные вслух или мысленно его партнерами. В некоторые моменты даже у самых благовоспитанных спортсменов случаются нелады с нормативной лексикой.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

В номинацию «спортивная обида всех времен и народов» я бы заявил событие, когда в одно мгновенье обиженными оказались восемьдесят тысяч человек на стадионе плюс сколько-то миллиардов телезрителей, а также и сам обидчик. На Олимпиаде 1992 года в Барселоне соревнования по прыжкам с шестом анонсировались прессой как показательное выступление одного человека — небожителя Сергея Бубки, который со свои мировым рекордом (на тот момент — 6,13 м) действительно обретался где-то на небесах. Зрители шли на стадион не болеть каждый за своего, а наслаждаться, становиться очевидцами, чтобы на склоне лет сказать внукам и правнукам: «Я был свидетелем того, как в 1992 году Сергей Бубка…» (Забегая вперед, скажу, что подобное начало фразы остается вполне правомерным при несколько ином — вопреки ожиданиям — продолжении.) В центральной

ложе сидели король Испании Хуан Карлос I с женой Софией, другие августейшие персоны, а также президенты стран, премьер-министры, звезды мирового шоу-бизнеса — это был рекордный в своем роде саммит. Аккредитованные телекомпании в тот вечер бессовестно задрали расценки на рекламу, а спекулянты отдавали билеты не меньше чем за пять номиналов. Сергей заявил начальную высоту 5,70, которую мог брать если и не с завязанными глазами, то сто раз из ста, с полуметровым запасом. Первая попытка мирового рекордсмена, стадион замер в предвкушении. Разбег, взлет — действительно с запасом, но в последний момент планка как-то неправильно себя повела, подвернулась под локоть прыгуна, предательски задрожала и упала — именно так это воспринималось, ибо никто бы не погрешил в сторону безупречного Сергея. Я сидел в ложе

138

139

риа новости

прессы, кто-то из коллег успокаивающе произнес: «Сережа — большой любитель пощекотать нервы болельщикам». Дождались второй попытки: сейчас все недоразумения будут устранены, средняя температура по госпиталю станет 36,6, единый пульс зрителей придет в норму. Бубка уверенно разбежался. И опять завалил планку. Народ дружно поежился, тревожно вздохнул, по рядам прошел нервный смешок. Лично я, давно дружа с Сергеем, буквально не находил себе места в пресс-ложе и быстро переместился на соседнюю трибуну, где сидели тренер Сергея Виталий Петров и Стив Миллер, генеральный менеджер фирмы Nike — спонсор Бубки; мне нашлось свободное кресло рядом с ними. Продолжались соревнования по другим видам программы, кто-то метал копья, какие-то люди бежали по дорожкам свои дистанции, но все это шло вторым планом, фоном, кордебалетом. Король Хуан Карлос с женой Софией, президент МОК Хуан Антонио Самаранч, Виталий Петров, Стив Миллер, восемьдесят тысяч обладателей дефицитных билетов, миллиард телезрителей — все ждали третьей попытки Сергея Бубки, все болели за него, даже, наверное, и соперники. Много посмотрев на своем веку всяких великих соревнований, я не припомню, чтобы нервность зрителей достигала таких пределов. Стив Миллер в нарушение Олимпийской хартии закурил сигарету на стадионе, по лицу Виталия Петрова блуждала неописуемая улыбка, то ли успокоительная, то ли безумная. Третья попытка. Тишина стояла такая, что слышны были шаги Сергея при разбеге. А может, это были удары всех наших сердец. В следующие секунды эта тишина стала реально гробовой: планка упала, главное зрелище Олимпиады было похоронено… Я сбежал по ступеням вниз, ринулся в сторону раздевалки, где должен был находиться Сергей. Два разноречивых чувства повлекли меня туда: сострадание к другу и неизбывное журналистское иезуитство — желание наблюдать поверженного героя, ведь иногда чье-то

«Обидное поражение» — обычно звучит, когда проигрывает тот, кто был достоин победы, но упустил ее на последних секундах. дурацкое поражение бывает содержательнее заслуженных побед. Сергей шел по длинному коридору, неся на плече связку своих шестов, десяток телеоператоров с переносными камерами обложили его со всех сторон. У журналистов был один легко угадываемый риторический вопрос: «Как такое могло произойти?!» Он не отвечал. Но потом увидел меня — дождался человека, которого, в отличие от зарубежной прессы, посчитал способным понять всю дикость и несуразность происшедшего. Он сказал: «…!...!...!...дь!» Далее дал более удобоваримый комментарий. Сектор для прыжков с шестом располагался рядом со стадионными

воротами, которые периодически растворялись для каких-то технических надобностей, и тогда возникала сильная ветровая тяга, она мешала разбегу, сносила в сторону шест. Я кивал головой: да, действительно ветерок чувствовался даже на трибуне, и действительно обслуга стадиона заслуживает таких аттестаций. В пресс-центре на большом телеэкране неоднократно прокручивался клип: Сергей Бубка идет с шестами, потом обращается ко мне со страстным монологом на русском. Француз Жан-Марк из «Экип» спросил меня: «Что он говорит?» Вместо меня ответил поляк Яцек Галант: «Its impossible translate».

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

[gaga saga] текст: натан дубовицкий иллюстрации: «студия тимура бекмамбетова «базелевс»

Натан Дубовицкий приступает к тому, из-за чего начал свой wikiроман. Солистка группы «Вельвеt» идет параллельным курсом и, зачитавшись предыдущими главами, пишет песню про капитана Арктика, которая триумфально шествует по частотам полутора десятков радиостанций. Другие читатели пишут письма и автоматически становятся писателями «Машинки и Велика», так как автор терпеливо вносит их мысли и слова в ткань беспрецедентного wikiромана десятилетия (хотя бы потому, что других wikiроманов просто не существует). Художники студии «Базелевс» под руководством Тимура Бекмамбетова сопровождают роман анимированными иллюстрациями (см. сайт Ruspioner.ru и неподвижное отображение аниме в журнале). В общем, все заняты своим делом. Растет айсберг! Колесников, русский пионерАндрей №2(20). апрель–майглавный 2011 редактор журнала «Русский пионер»

140

141

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

Я есть тот самый Аркадий, сын Доры. Выбившийся в люди, не просто в люди, а в британцы из нищеты и низости, гордый вип и неотразимый метросексуал.

Продолжение (начало №4 (16), №5 (17), №6 (18) за 2010 год, №1 (19) за 2011 год)

§15

Вот так всё и было, по словам Глеба Глебовича, эту именно историю поведал он о. Абраму, другим, конечно, языком и без эпических отступлений о народе-богоносце, но в целом эту; и очень не хотел теперь её широкой огласки. Несколько лет Дублин и сын жили на хольмсовы проценты, жили, как видим, скромно, не бох весть что набегало с неполного миллиона, да ещё и с поправкой на бухгалтерские шалости шельмы Шейлока и глебово пьянство взахлёб. Но всё же хватало, плюс перепадало кое-что от комбината, так и набиралось на водку и конфеты, а что ещё нужно для семейного благополучия. Теперь, уволенный комбинатом и забытый трестом, отец семейства почувствовал нечто, что впивалось в его мозг как шкворень или шершень, чему он названия не мог подобрать, потому что чувство это в наши счастливые дни редкость, а слово, которым оно называется, давно вышло из обихода — кручина. Он не знал, что делать. Он смотрел, как Велик пьёт отвар чабреца. Он любил смотреть, как его малыш пьёт и ест. Любил кормить его с тех пор, как впервые развёл для тогда ещё совсем крошечного Велика молочную смесь в бутылочке. И понял, что нет ничего в делах человеческих на свете нежнее, нужнее и величавее, чем кормление ребёнка. Каждый раз, протягивая детёнышу ложку каши или леденец, вспоминал — как в школе когда-то ходили вполкласса в поход с ночёвкой в подмосковные борщевичные рощи. Темнело; остановились; Глебу выпало быть костровым. Только от его спички покатилась по сложенным для розжига сухим травинкам первая капля пламени, как сверху, с восходящей темноты подул душный ветер. И тут же, ветру вслед, повалил чёрный густой долгий дождь. Все полкласса полностью попрятались по палаткам. Один Глеб не сбежал, видя, как, заляпываемый холодными кляксами ливня, дрожит его новорожденный огонёк. Он склонился над ним, прикрыл ладонью и протянул спасительную, не успевшую ещё промокнуть соломинку. Огонёк ухватился и выкарабкался. Припал к заботливо придвинутым свежим спичкам и старым трамвайным билетам, нашедшимся в кармане; бодро подпрыгнул. Глеб тонул в бездонном дожде, вдыхал вместо воздуха его тяжёлую воду и задыхался, кашлял, слабел. Но продолжал почемуто хлопотать, решив обязательно спасти свою рукотворную звезду. Он скормил ей несколько не слишком влажных листьев и веток. Пламя подросло, повеселело. Можно было уже добавить немного валежника. Костёр выжил, вытянулся и окреп. Стало так светло и жарко, что Глеб убрал ладонь, выпрямился и разглядел вокруг загашенные ливнем цветы клевера и цикуты. В ход теперь пошли грузные узловатые сучья и даже размякшие от дождя осьминогие пни. Изрядно подымив, они быстро просыхали и поглощались набравшим молодую силу ловким огнём. Вместе с палками и щепками в пламени шипели, плавились и пропадали неровные хрустящие, как хворост, дождевые струи. Резвый, резкий, рослый костёр встал посреди тьмы неба

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

и тьмы земли единственным солнцем во вселенной. Школьник Дублин, вырастивший его, гордо летал кругом; и обе тьмы, и ливень расступались перед ним. И всякий раз, подавая Велику леденец или хлебец, глядя, как нежно и красиво ест его сынок, Глеб представлял, что он, укрывая ладонью, кормит робкого, лёгонького, как золотой оленёнок, огонька в чёрной бушующей чаще того подмосковного ливня. Но сейчас не было у отца для сына ни каши, ни леденца, ни хлебца, ни соломинки. Он не знал, чем будет кормить Велика. Он плакал — по-мужски, слезами внутрь. Слёзы текли по обратной стороне лица и капали на сердце, как на затухающий костёр. — Чем я буду кормить Велика? — спросил Глеб у доктора Хауса, смотревшего с экрана ласково и насмешливо, будто Христос с иконы. — Кеджибелинг экстра, три раза в день по две капсулы. Супракс четыреста миллиграмм, одну в день. Если не поможет… если не поможет… что ж… придётся… будем резать, — ответил доктор, отвернулся и сменился рекламой. В дверь хрипло позвонили. — Пап, откроешь? — откуда-то с недосягаемого уровня виртуальной игры взмолился Велик. Пап, конечно, покорно поплёлся в прихожую, благо до неё было рукой подать. За удивлённо цокнувшей замочным языком дряблой древней дверью открылся изящный и хрупкий, как принц Фортинбрас, молодой, очень молодой, лет двадцати-восемнадцати человек. Одетый в ладно сидящий приталенный чёрный пиджак, узкие чёрные брюки, шёлковую бликующую белую рубашку, узкий красный галстук с отливом и узконосые туфли цвета мокрого торфа. Того же цвета кашемировое пальто и кожаный чемодан держащий в левой руке. Правую протягивающий для рукопожатия. Протягивающий для знакомства красивое черноглазое лицо с двумя улыбками, поминутно сменяющими друг друга, вежливой и восторженной. Наговаривающий прямо с порога много чего не очень ясного, но чрезвычайно куртуазного: — Глеб Глебович Дублин. Это вы. Таким я вас, признаться, и представлял. По рассказам, весьма подробным и трогательным рассказам. Плюс моя знаменитая интуиция, отмеченная ещё в школе учителем географии, ведущая меня по жизни до сих пор. Вам, разумеется, не терпится узнать, кто этот успешный молодой человек в дорогом итальянском костюме и галстуке от Пола Смита. Что делает этот гордый метросексуал, то есть я что делаю в этой дыре. Ведь Константинопыль, всем это ясно, — дыра. А эта ваша Заднемоторная… да, Заднезаводская — это просто дыра в дыре. И всё-таки я здесь, среди вас. Бриллиант в грязи. Миклухо среди папуасов. Что ж, не буду томить. Аркадий. Не Дворкович, хотя и сопоставим. Что до моей фамилии, то как раз её-то я и приехал с вами обсудить. Вы не по-научному крепко жмёте руку. То есть не так, как ждёшь от учёного, чуждого спортивных утех. Но так-то и лучше: наука должна быть с кулаками, верно? Я к вам из Каира. Не подумайте, что я там работаю или отдыхаю. Город в высшей степени негигиеничный, арабы, кишмиш, кускус, улицы революционны, стало быть, грязны — и всё такое.

142

...Отец семейства почувствовал нечто, что впивалось в его мозг как шкворень или шершень, чему он названия не мог подобрать, потому что чувство это в наши счастливые дни редкость, а слово, которым оно называется, давно вышло из обихода — кручина...

Не в моём вкусе. Мой офис в Лондоне. «Сити системз». Слышали? Я там старший вице-президент и младший партнёр. Неплохо для начала, как говорит мой босс и старший партнёр Том Джерри. Слышали? Девять ярдов. Не в длину, девять миллиардов. Не долларов каких-то там. Фунтов. Стерлингов. Вот чего. Великий человек. Он попросил меня слетать в Каир, нажать на старину Аль Файеда. Не Доди, Доди с Дианой погибли, слышали? А на папашу его, который магазин Харрод’с на Найтсбридж прикупил. Харрод’с — лучший английский магазин. Слышали? Вот патриотически настроенные джентри хотят его выкупить обратно. Это же гордость нации, символ Британии, им обидно. А Аль Файед не продаёт. А он египтянин, вот я и летал. Дожал, кстати, можете меня поздравить. Не исключено, что я теперь даже заполучу от благодарного Альбиона орден рыцаря империи. Слыхали о таком? Впрочем, к делу, к делу. Дело моё покажется вам… О, кто это там из комнаты выглядывает, что за крутой юный мужик? Велик? По-взрослому Велимир. Да, понимаю, что-то вроде Хлебникова. Смело, необычно. Но почему не пошли решительно до конца? Зинзивером надо было назвать. Побоялись переборщить, показаться смешными? Вот что нас сгубит — компромиссы, компромиссы. Как там сказал Шекспир? Слышали? Так размышление делает нас трусами. Так настоящий цвет решимости слабеет в бледном отсвете мысли. Вы, как математик, знающий о бесконечности не понаслышке, подтвердите — Шекспир бесконечен. Точнее, не весь Шекспир, а его Хамлет. Хамлет, согласитесь,— это дырка в Шекспире, сквозь которую виднеется космос. Впрочем, и Шекспира в сторону. Я вот зачем к вам. Лет двенадцать назад вы оставили работу в Институте нетривиальных структур, верно? До этого вы там отработали лет, скажем, шесть. А до этого, в конце восьмидесятых/начале девяностых прошлого века (как быстро летит время, верно) вы учились в МГУ, верно. Дору Бутберг, толстую добрую дуру из Выборга, на вашем курсе училась, помните, верно. Хорошо училась, верно, глупые девочки отчего-то всегда хорошо учатся. Как-то раз она пригласила вас на свой день рождения. Праздновали в общежитии на Ленинских — ныне — Воробьёвых

143

горах, в её комнате. Было несколько девушек, но девушек в сторону. Поговорим о парнях. В празднике участвовали — проживавшие в этой же общаге этажом выше Паша Прошкурин из Нижней Пышмы и Орасио Оливейра из Буэнос-Айреса, студенты с мехмата; вы, москвич, студент с мехмата; Веня Эйнштейн, москвич, студент из физтеха; Валерий Александрович Аллегров, аспирант, философ, верно. Не знаю, как сейчас, а тогда вы были непьющий. Но тут выпили, за компанию. Плохо вам стало, до того, что вы потом долго избегали алкоголя. До сей поры избегаете или нет? Не моё, впрочем, дело. Не только вы, все выпили. А народ всё молодой, настойчивый. Паша из Пышмы увёл к себе дориных подружек. А Эйнштейн, Оливейра, вы и Валерий Александрович оставались у Доры всю ночь. Что там такое было, никто потом толком припомнить не мог. Секс, правда, точно был, и вермут, на этом все стояли твёрдо. Но вот чистый ли вермут или с водкой/пивом, и сколько именно вермута, и кого с кем был секс, и как часто — тут мнения решительно не совпадали, воспоминания разминулись. Отмечу особенно, нота, как говорится, бене, что и Веня, и Орасио, и Валерий Александрович, и вы утверждали, что были в ту ночь близки с Дорой, врозь ли, и если так, то в какой последовательности, или же совокупно, разом, в общем и целом — оставалось неясно. Нельзя ведь исключать и обычного мальчишеского бахвальства, свойственных этому возрасту извечных преувеличений. Может, ничего и не было. Хотя что-то, конечно, было, потому что дура Дора через два месяца догадалась, что беременна. Отцом вызвался быть некто Боря Быков, бармен из Выборга. Видимо, что-то было не только в ту ночь в общежитии МГУ, но и несколько ранее, на каникулах, в «Буреломе». Это бар. То есть по документам бар «Буревестник»; народ-языкотворец, согласимся, удачно доработал имя, довёл до совершенства. «Нажрались в «Буреломе» звучит выразительней, чем «посидели в «Буревестнике». Толстая Дора по беременности раздобрела ещё больше, до того больше, что даже видавший виды и везде бывавший Боря Быков как-то погрустнел. Как бы то ни было, в положенный срок госпожа Бутберг-Быкова родила здорового, умного, очень талантливого и обаятельного сына. Назвали Аркадием в честь счастливой страны. Эт ин Аркадиа эго… Слышали? Дора доучилась в университете, вернулась в Выборг, преподаёт математику в судоремонтном техникуме. Бармен по-прежнему любит её, по-прежнему работает в «Буреломе», но уже охранником. Потому что коктейли пошли не те, что раньше — всего-то там было: «Отвёртка» да «Тройка», да «Блади Мери», да и всё, — а какие-то многочисленные, сложносоставные, затейливые, так что и запомнить без подготовки нельзя, не то что смешать. Смешивать выписали в «Бурелом» чухонца молодого какого-то из Пярну, а Борю Быкова поставили у дверей. Охранять, вышибать. Ну и заодно пальто принять/подать, дверь открыть, порог обмести. Не вписался Боря в новую эру барного искусства. К чему, спросите вы, я всё это рассказываю? Что вам в Боре и Доре? И что мне в вас? А то, что я есть тот самый Аркадий, сын Доры. Выбившийся в люди, не просто в люди, а в британцы из нищеты и низости, гордый вип и неотразимый метросексуал.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Ну и что, опять-таки спросите вы, ну сын ты Доры и Бори, так что же с того? А то, скажу я, что сын-то Доры я точно, а вот сын ли я при этом Бори? — тут тайна. Позвала меня мама — залетел я к ней по дороге из Йокогамы в Кейптаун — и говорит: «Сын Аркадий! Слушай. Не может быть, чтобы я, Дора Бутберг, имела красный диплом МГУ, а счастья не имела. Посмотри на Борю Быкова, этого нечеловеческого существа. Он работает вешателем ветошей и рубищ в притоне для грубых подонков. Его ли безмозглыми ручищами марать мои чресельные места, его ли неграмотным языком целовать мои эрогенные зоны! Жизнь моя прошла было зря, но она не пройдёт зря! Не дам! Не может быть, чтобы этот мужлан был моим мужем и твоим отцом. Чем дольше я живу с ним, тем больше понимаю, что не ему предназначена. Не муж он мне и тебе не отец. А муж мне и отец тебе один или два из четырёх: Эйнштейн, Оливейра, Дублин или Аллегров. Твои отцы физики, математики, философы, а не лакеи». И она рассказала мне про тот далёкий день рождения, точнее, таинственную волшебную ночь в общежитии. И велела разыскать всех и показать всем вот это. Обыкновенная с виду тетрадка, а в тетрадке-то клад. То есть для знатока, конечно, для мастера, способного оценить. Вы помните, мама увлекалась математическим моделированием компактных экосистем, ограниченных популяций и малых нестабильных социальных групп. Так что ей несложно было рассчитать вероятность отцовства каждого из четырёх её гостей. Каждого из вас. Прочитайте, оцените. Всё это время Аркадий вещал с лестничной клетки, так и не приглашённый в квартиру. Тетрадку с кладом он извлёк из кармана пальто, Глеб тетрадку взял, Дору он обрывочно вспомнил; вспомнил, пусть и смутно, и ту ночь, когда первый раз попробовал любви и водки. И та, и другая оказались тёплыми, липкими, невкусными. Водка вроде застревала в горле, Дора вроде кричала. И тискала его, чувствовавшего, что делает не то, что от него требуется. Секс, кажется, был с треском провален, но на какой стадии, нельзя было разобрать из-за острого опьянения. Словом, не ладилось. Тошнило. Утром он проснулся на даче у Эйнштейнов. «Доброе утро, а где Веня?» — спросила венина мама, приготовившая хлеб с маслом и обнаружившая в спальне сына чужого мальчика, разящего перегаром небритого подкидыша. Дублин хотел наблевать в ответ, но промолчал. Он пытался понять, когда и как на него сбросили водородную бомбу. Иначе он не мог объяснить, отчего ему так плохо. Так, что после той ночи он несколько лет не прикасался ни к чему спиртному и женскому. Давно, давно это было. Веню нашли в неисправном автобусе возле ремонтного парка; он просидел в нём всю ночь, думал, что едет. — Проходите, пожалуйста, — сказал Велик, которому Аркадий очень понравился. Гость втиснулся в теснейшую гостиную и, застряв, как в тисках, между вязанкой берёзовых лыж и читающим мамины выкладки Дублиным, принялся беседовать с выглядывавшим из комнаты Великом.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...Ты на бога за что-то в обиде, сынок? — печально предположил Глеб. — Да нет, чего на него обижаться, он мне всё дал. — Взаймы, — сказал Грузовик. — Что взаймы? — спросил Аркадий. — Всё. Бог ничего так не даёт. Всё взаймы. Потом обратно забирает...

— Вижу, увлекаешься биониклами. Сколько их у тебя? Всего четыре? А что так? Верно, верно, игрушка не дешёвая. О, Ворокс, узнаю старого вояку. А это Тарикс? Тарикс. И храбрый Тума здесь, и безрассудный Мата Нуи. Что ж, отряд невелик, но продержаться до прихода основных сил можно. Дня два, верно. У меня в Лондоне два магазина биониклов. Один на Риджент-стрит, рядом с Хамлей’с. Второй на Стренде. В том, что на Стренде, как раз недавно освободилось место директора. Хороший был директор, но устарел. Всётаки тридцать лет — многовато для торговли игрушками. Надеюсь, ты хорошо учишься? Так я и думал. Если сдашь экзамен на знание технических характеристик и истории биониклов — назначу директором тебя. Английский свободно? Ну, подтянешь. Ещё полгода подождать, пока старый директор доработает. Попроси маму нанять хорошего репетитора по языку. А может быть, я и сам тебя подучу, если задержусь в вашем городе… Велик был ошеломлён, не расколдованный ли Жёлтый медведь перед ним — избавленный от собственных чар и вернувший себе человеческое обличие знаменитый друг и помощник капитана Арктика принц Казираги. — Расчёты замечательные. Ваша мама далеко не дура. Столько факторов учтено. Столько остроумия в выборе алгоритмов. Аксиоматический аппарат, используемый для описания эмоциональных флуктуаций, конечно, очень спорен, но смел, ярок. Вот эти статистические ряды я бы распределил по-другому, но ведь можно и так. Если верить этим расчётам, а как им не верить, если они верны? — из всех вероятных ваших, Аркадий, отцов я наименее вероятен. Но вероятность моего отцовства далеко не нулевая. Семь процентов, — заговорил дочитавший Глеб Глебович. — Семь целых двести пять стотысячных,— уточнил Аркадий. — Точно, — согласился Глеб, — то есть полностью отрицать моё отцовство не могу. — Не можете. Интеллектуальная честность — вот что отличает настоящего учёного. Так я войду? — Точно. Входите, — пригласил наконец Глеб, пятясь в комнату и открывая гостю дорогу в дом.

144

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

145

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Молодой человек повесил пальто на лыжи, уселся рядом с Великом на кровати и часа полтора кряду проговорил. О Дублине, дуре Доре, о биониклах, Томе Джерри, экономическом кризисе, семантических особенностях миссурийского английского, о фрактальной геометрии, теории диссипативных систем, о Велимире Хлебникове, Анне Чапман, Шекспире и Фортинбрасе. Его бесперебойная, бесшовная болеутоляющая и галлюциногенная болтовня плавно сглаживала зазубрины и заминки нашего опасного, наспех заминированного мира. Она обворожила и довела Дублиных до полного обалдения. Необъятным обаянием гость напоминал Дылдина. — Аркадий, а среди ваших возможных отцов случайно не числится Александр Дылдин? — спросил Глеб. — Нет, мама ни о каком Дылдине никогда не говорила. Кстати, папка, а ужинать мы сегодня будем? — ответил Аркадий. —Ты назвали… Вы назвал… меня папкой, — умилился Глеб и в порыве умиления поведал своему семипроцентному старшему сыну о постигшей его внезапной нищете и о настоятельнейшей потребности в паре тысяч долларов для поездки на Буайан, расследования там и улаживания всех недоумений и возобновления прежних поступлений. — Ты богат, сынок, не займёшь ли отцу денег, дней на пять максимум, я верну сразу, как вернусь, неудобно начинать семейную жизнь с таких просьб, но… — догадался обратиться к старшему вице-президенту «Сити системз» несчастный отец. Богач, правда, рассмотренный за время разговора в комнате гораздо пристальнее, чем через порог, теперь несколько побледнел и победнел на вид. Пиджак его оказался вблизи не таким уж и чёрным, скорее какого-то мутномятого свойства, не столько притален был, сколько маловат, весь покрыт катышками, пятнышками, пушинками; одна из трёх чёрных пуговиц была почему-то коричневая и пришита зелёными нитками; из подмышки торчала какая-то пакля. Сорочка, видимо, была не из шёлка всё-таки, а из полиэстера, нейлона, может быть; ворот её был заношен и в одном месте даже неумело заштопан всё теми же зелёными нитками. На красном галстуке виднелись хотя и тоже красные, но всё же различимые брызги какой-то аджики. Туфли сморщились, не по сезону лёгкие, чуть ли не картонные, измазанные мокрым торфом. А через самое лицо старшего вице-президента бледно-лиловыми ромбами и квадратами тянулся свежий след тяжёлого всепогодного вездеходного ботинка марки «Катерпиллер». Такое отчасти регрессивное развитие образа не затронуло, однако, прелестных речей, которые высказывались из Аркадия всё так же обильно и гладко, катились и скользили ласково по душе — словно сладкие вина и тёплые бархаты. — Не займу, — тепло и бархатно произнёс Аркадий. — Я не знаю, сколько во мне подлости, но точно меньше семи процентов. Никаких взаймы! Сколько надо? Две тысячи? Бери десять. Просто бери. Просто так даю. Что я, ростовщик? Для предполагаемого родного отца каких-то денег пожалею? Он достал из-за пазухи похожий на торфяную морщинистую туфлю бумажник, в котором нашлось много чего бумажного,

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

как то: целая пачка полуистлевших каких-то записок, записанных невероятно густо, до предела, почти до сплошной черноты одним и тем же плотным почерком; карманный календарь на 011 год с портретом ухоловского мэра (какого-то Ф. Шпыняева) и надписью «я наведу порядок»; карманный календарь на 010 год с надписью «старый мэр лучше новых двух» и портретом Шпыняева же; карманный календарь на 010 год с видом на Найтсбридж (что в Лондоне); фотокарточка толстого лица Доры Бутберг; зачитанная до дыр брошюра «Так говорил Таратута. Диета для тех, кто хочет похудеть и разбогатеть»; вчетверо сложенная программа гастролей капитана Арктика в Мордовии; два рецепта на что-то, содержащее эфедрин; разные визитные карточки, среди них ночного клуба «Пассион» с непристойным рисунком и ухоловского мэра с надписью «Аркадию на добрую память. Шпы»; карточки были перехвачены, как деньги, резинкой. Всякие, словом, бумаги слежались в бумажнике, но бумаги в виде денег не было ни кусочка. Перебрав всю эту мелкую макулатурку, Аркадий покачал головой и, как давеча дверь, удивлённо цокнул языком: — Чорт, наличных совсем нет. Говорю себе каждый раз — едешь в Россию, возьми побольше наличных! Но забываю, отвык! На Западе же наличными приличные люди практически не пользуются. Только мафия и румыны… — Румыны… — как эхо, печально и бессмысленно отозвался предполагаемый отец, обнадёженный было и вдруг опять жестоко опешившийся. — Ну, кредиток-то у меня полно, — сказал Аркадий, показывая Глебу Глебовичу почему-то не кредитку, а визитку Шпыняева, — но что толку… — Внизу в банке есть банкомат, можно снять наличные. Или завтра по карточке оплатить дешёвый тур на Буайан, так папа и доедет куда надо, — подсказал Велик. — Весь в отца. И в Хлебникова. Гений, — оценил Аркадий. — До завтра ждать не будем. Я мигом, до банкомата и обратно. Заодно и поесть чего-нибудь куплю, там что-то круглое съедобное пахло скумбрией из витрины, что бы это могло быть, интересно… И предполагаемый сын, накинув пальто, ушёл.

§16

Вернулся он через четверть часа без пальто, без коричневой пуговицы, без правого глаза, заплывшего напрочь ласково глазевшего на Глеба и Велика подслеповатым карим синяком, — с тремя тысячами долларов, с тремя бутылками челябинского коньяка, с бубликом краковской колбасы, кульком баранок, банкой килек и пахнущим скумбрией магазинным грузчиком Колькой по кличке Грузовик. Гражданином, несколько Глебу знакомым, иной раз выпивавшим с ним во дворе. — Только сегодня, только для вас, — весело объявил Аркадий, выкладывая дары на стол, кровать, подоконник, повсюду, украшая ими дом, будто на праздник. Глеб и Велик были счастливы, а Велик ещё и горд, что придумал такое простое решение всех проблем.

146

— Сынок, сынок, — говорил Глеб Аркадию, — если бога нет, то кто же тебя мне послал?! Спасибо, спасибо, спасибо… Выпили, закусили, выпили, закусили, неоднократно выпили и закусили. Хвалили друг друга, хвалили бога и президента, хвалили могучую русь, хвалили Надежду Кривцову, Григория Лепса и Владимира Зворыкина. Хвалили капитана Арктика, хотя мнения о нём единого не имели. Начал о нём Велик: — Аркадий, вот я у тебя видел программку выступлений капитана Арктика. Ты с ним знаком? — мальчик, кажется, окончательно утвердился в мысли, что гипотетический его полубрат — полубох и чудесной силой обладает. — Да, знаком, хорошо знаком, — отвечал полубох, крепко, как уже выяснилось, друживший и с Лепсом, и даже непостижимым образом со Зворыкиным, что уж там о капитане говорить. — Какой он? — давно готовый к чуду, но всё-таки потрясённый, спросил Велик. — Держится просто. Никакой звёздности, понимает и любит людей, — нежно, как телевизор о Путине, заговорил Аркадий. — Мы с папой мечтаем пойти на его шоу! — воскликнул Велик. — Нет ничего проще! — воскликнул Аркадий; и после его эффектного выхода к банкомату что же, воистину, могло быть проще. — Готов это устроить в любой момент, но… — он улыбнулся, — если вы хотите настоящих чудес, то на шоу идти не стоит. Шоу — это для обычных людей, только то, что способен понять и перенести, не повредившись рассудком, среднестатистический провинциальный профан. Рассасывание рубцов, гипноз, снятие головной боли, карточные фокусы, лечение фригидности, Жёлтый медведь предсказывает судьбу и прочий ширпотреб. Но для друзей, для своих, для посвящённых капитан Арктика такое выделывает, я вам доложу… — Например? — встрял Колька. — Сидим мы как-то с ним у меня на лондонской квартире, — привёл пример Аркадий, — он тогда приезжал проконсультироваться насчёт того, как отбить потери от краха Фэнни Мэй. Оказалось, он все средства одного из своих благотворительных фондов в их бу-

...Его бесперебойная, бесшовная болеутоляющая и галлюциногенная болтовня плавно сглаживала зазубрины и заминки нашего опасного, наспех заминированного мира. Она обворожила и довела Дублиных до полного обалдения... 147

маги вбухал — ужас! Замечательная, кстати, его черта: в сочетании с абсолютной гениальностью — абсолютная непрактичность. Все кому не лень обирают его, обманывают — продюсеры, консультанты, даже, честно говоря, кое-кто из ближнего круга. Юнга Юнг, возможно, не так искренен, как хочет казаться; да и Госпожа, сдаётся мне, живёт с ним ну не то чтобы только ради денег его и славы, но в значительной мере и из-за них тоже. Не от мира сего человек, пропал бы без меня совсем… Ну да это в сторону… Так вот… — Но ведь по крайней мере Жёлтый медведь — настоящий верный друг капитана, — испугался за своего кумира младший Дублин; а юнга и у него был давно на подозрении: нетвёрдая, вьющаяся личность. — Жёлтый чист, — подтвердил рассказчик и продолжил: — Так вот. Сидим, значит, выпиваем… — А капитан Арктика разве тоже пьющий? — опять испугался Велик. — Ни на йоту! Ни капли! Калахари и Каракумы! Сухо, ни капли! Он святой; он чист; они все чисты, не только Жёлтый. И Юнг, и Госпожа, и оборотень Волхов, не слушай, сынок, никого, кто утверждает обратное, — врезался острым ответом в беседу Глеб Глебович. — Я, вспомните-ка, и не настаивал, что юнга и Госпожа плохие, а лишь предположил, что не очень хорошие, но может статься, что и хорошие, — уточнил Аркадий; мальчик облегчённо улыбнулся. — Пьём чай. Уайт ти, как говорят местные, с молоком то есть; ну, одеты, как положено к файвоклоку —уайт тай, запонки и всё такое… Кстати, Глеб Глебович, откуда у вас такой постер замечательный? Я лучшей визуализации кривой Хартера не встречал, — показал Аркадий рюмкой на простенок между кухней и комнатой, где висел глянцевый плакат с красочным изображением популярного фрактала; Дублин в очередной раз поразился бесконечной эрудиции старшего сына. — А, ну да, в «Сайенс туморроу» отличные художники и фотографы. Пожалуй, это лучший научный журнал в мире, верно… В общем, сидим, скучаем. Я как хозяин должен гостя развлекать. Говорю: капитан, пойдёмте в Элбертхолл, там сегодня Эминем, отличное зрелище. Что вы, отвечает капитан, мы неплохо сидим. Чай вкусный. Я, говорит, как товарищу готов вам такое зрелище показать, какое глаза человеческие не видели. Как, что такое? — спрашиваю. А вот что такое, отвечает, — будущее; хотите будущее увидеть? так, запросто, за чаем? и ходить, говорит, никуда не нужно. Э-э, говорю, не верю, но хочу. Он и говорит: смотрите на чайник, будущее там. Сидим, смотрим на чайник. Он, кстати, у меня серебряный. Смотрим минуту, другую, пятую, десятую. Сначала ничего, только наши расплывающиеся лица видны, но потом по чуть-чуть стало наплывать каких-то других отражений, постепенно всё более ясных, определённых. Видим на серебряном чайнике семь золотых светильников, а среди них некто в подире, довольно шумным голосом отдающий

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

приказ семи ангелам: идите и вылейте семь чаш на землю. Те идут, выливают. Из чаш, надо сказать, льётся всякая дрянь: вирусы, бактерии тлетворные, паразиты, генномодифицированные продукты, повышенный холестерин, либеральные журналисты, напалм. От этого всего земля помирает. Ни львов рыкающих, ни крылышкующих золотописьмом кузнечиков, ни валяющих дурака людей. Без горячего дыхания живых существ земля замерзает. Покрывается сплошь льдом. Ужас! — И всё? — в отчаянии не выдержал Велик. — Думали — всё. Смотрели на чайник как в цилиндрический телевизор, видя конец света. Жаль, говорю. И как-то особенно мне жаль не красоты жизни почему-то, а её убожества. Не львов и кузнечиков благородных, не красивых людей. А именно жальче всего — людей некрасивых, которые ни дня не гордились собой, на которых ни разу никто не позарился. Этих несчастных, бедных, обиженных. Красивые люди, они хоть и пропали вместе со всеми, а всё-таки хоть день, хоть минуту, но ведь были же счастливы. А чем минута от вечности отличается? Да ничем, длиной только, а остальное — такое же. Так что для них и помереть не страшно, потому что они были. Значит, по божьему счёту, — есть, всегда есть и пребудут, ибо времени у бога нет, оно только у людей вроде хвоста болтается на душе, атавизм, признак недобожественности человека. Жалко же тех, которые и не были, не жили, не осуществились. Которые не взошли над миром, как звёзды и радуги, а пролежали в каких-то недрах и пазухах. Не проросли, не расцвели и богу на глаза не попались. Не заметил их господь, и прожили они без него, как картошки без света — еле-еле протлели. Этих, не доросших до образа божия, корявеньких, тупеньких, грязненьких, прыщавеньких жалко. Поманило их только солнце, а к себе не подняло, жить не дало. Не вышли они из их малости в его небеса. Жалко кривоногих пузатых баб, жалко сухогубых, сутулых злых девок; мужиков жалко никаких, измученных простатитом и безденежьем и презрением от своих пузатых кривоногих жён и упыреватых детёнышей; жалко и упыреватых детёнышей, радующихся жалкой радостию дешёвым игрушкам и лишней конфете; жалко всех этих неважных людей, их непородистых собак и невпечатляющих кошек, их неумных друзей из непрестижных районов, их невзрачного бога, прозябающего в мелочных разбирательствах их копеечных грехов. Жалко, о, бедные! Бедные люди, кошки, собаки! Бедные пауки и мокрицы! Бедные гиены, гамадрилы и индейские петухи! Бедные черви, гонококки, мухи и тараканы! Бедные жабы, бараны, козлы! О, козлы — особенно бедные! Бедные свиньи! Самые жирные, самые тупые и грязные из свиней — трижды бедные! Бедные крысы, всеми презираемые, изгоняемые с лица земли, запертые в канализации крысы! Бедные комары, клопы, бородавочники, медузы! Бедные мерзкие, уродливейшие гады морские! Бедные, бедные — все все погибли! — почти зарыдал Аркадий, а Колька так и зарыдал: — Бедный я! Бедный! — И ты, Колька, и ты бедный, — поддержал Глеб Глебович. — Неужели так всё и кончилось? И всё?! — опять воскликнул тоже плачущий Велик.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

— Неужели так всё и кончилось? И всё? — спросил я, плача, у капитана Арктика, — ответил Аркадий. — Сиди и смотри, ответил он. Сидим, смотрим. Видим — опять появляется некто над всем этим льдом. И в руках у него семь крестообразных звёзд. И говорит: смотрите и скажите всем о держащем семь звёзд. И начинают эти звёзды в его руках разгораться, как солнца, и источать жар. Становится светло и видно белый храм, на котором эти семь солнц горят куполами, а на них семь золотых крестов. Становится ещё жарче и светлее, и видно, что храм на хрустальной горе Арарат, а вокруг горы тает лёд и образуется тёплое море. И лёд растопляется от куполов храма, и по талой воде отовсюду плывут к храму кто на лодке, кто на бревне, кто на яхте, кто на эсминце, кто на плоту, а кто и просто баттерфляем — все, все, все, всё, что есть на земле живаго. Оттаявшие, воскресшие. И впереди всех — бедные, самые бедные, за кем недосмотрел бох, кого недолюбил, кого обидел, кем пренебрёг. И выходит бох к бедным своим и видит, что это жалко. И говорит им, увечным человекам своим, мокрицам своим и уродам своим, гиенам и крокодилам своим, ехиднам своим и змиям, и крысам своим: бедные мои, бедные! Простите меня. И возрадуйтесь. Ибо ваше есть царствие небесное. И, повернувшись ко мне, бох говорил со мной из чайника и сказал: скажи всем о грядущем покаянии держащего семь звёзд. Возвести всем бедным — придёт день, и господь ваш попросит у вас прощения. И искупит свою вину. Ибо во искупление своей вины перед вами за страдания ваши, а не ваших грехов перед ним, бох распял себя на кресте. И если вы, бедные, любите вашего бога — смягчите сердца ваши. Ибо иначе как вы простите его? За ваше уродство, за ваши болезни, за голод, мор и войну, за слезинку ребенка — простите, господа, вашего господа. — Значит, всё будет хорошо, — обрадовался Велик. — Конечно, даже лучше, чем хорошо, — сказал старший брат. — Херня всё это, — вытирая слёзы баранкой, заявил Колька. — Поясни, — вскинулся Аркадий. — Жулик этот твой капитан Арктика. Проходимец вроде

...Становится светло и видно белый храм, на котором эти семь солнц горят куполами, а на них семь золотых крестов. Становится ещё жарче и светлее, и видно, что храм на хрустальной горе Арарат, а вокруг горы тает лёд и образуется тёплое море... 148

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

149

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Кашпировского или колдуна Лонго, — пояснил Колька. — В моём доме об этом выдающемся человеке попрошу дурно не отзываться, — вежливо, но твёрдо сказал Дублин-ст. — И в моём доме тоже, — присоединился к отцу Велик. — Кашпировский, что ли, выдающийся? — съязвил Колька. — Капитана Арктика нельзя равнять с этим шарлатаном, — всё с той же грубо выставленной вежливостью парировал Глеб Глебович. — То, что капитан показал Аркаше в чайнике, — это же Семисолнечный скит, о котором Абрам сегодня рассказывал, пап, скит на айсберге Арарат! Значит, всё правда, а вы про какого-то Кашпировского, — восторженно выложил аргумент Дублин-мл. — Солидные люди, а говорите херню, — упорствовал Колька. — Вы сами-то видели этот айсберг? А у капитана на представлении бывали? Я ведь не рассказывал вам, Глеб Глебович, никогда. А ведь я не вечно мороженую рыбу и памперсы грузил. Видел и я, Колька Грузовик, другую жизнь, другие грузы. Я ведь в «Уффици» из шоубиза пришёл. Рабочим сцены был, знаете, у кого? Знаете, чей реквизит таскал? — Кашпировского? — Почти угадал, Аркадий-возможно-Глебович; работал я у самого капитана Арктика, вот о котором ты столько чудесного сейчас рассказал. — Слушай, сынок, а где твоё пальто? И что у тебя с глазом? — спохватился вдруг Глеб Глебович. — Да ладно, пап, давай лучше Кольку послушаем, — отмахнулся Аркадий. — Послушайте, послушайте, — продолжил Колька. — Этот ваш капитан Арктика — пустышка, порожняк, пузырь пиара. Впаривают его лохам за деньги… — Его шоу бесплатное… Он сам деньги бедным раздаёт… — встрепенулся Велик. — Бесплатное, только от кассы до буфета волонтёры побираются — на операцию мальчику, на голодающих манекенщиц, на погорельцев нижегородских, пьяниц вологодских, туда-сюда. Одних бедных оберёт, другим отдаст. Только не всё отдаст, что собрал, а из каждой тысячи рубль. Зато уж растрезвонит про этот благородный и бескорыстный рубль, так распиарит его, как будто это не обычный мелкий рублишка, каких много, а какой-нибудь редкостный, неслыханный долларовый миллиард. А всё, кроме этого дутого рубля, — себе в карман и братве своей, Юнгу, Госпоже. Яхты, виллы, бриллианты… Хотя братва-то поважней капитана будет. А капитан так — двухметровая внешность только с синими глазами на пустой голове. Вместо мозга у него юнга Юнг. Точнее, он у Юнга вместо сахарной ваты. Юнг ведь в пермском цирке сахарной ватой в антрактах торговал. А теперь капитаном Арктика торгует. Зовут юнгу не Юнг, а на самом деле Лёвка Блевнов… — Ну так уж сразу и Блевнов? — усомнился в существовании такой неприятной фамилии Глеб. — Конечно, плохой человек из шайки бандитов не может быть просто Ивановым или Вайсманом. Он, конечно, Блевнов. А по-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...У него дар пророчества и целительства несомненный. Это я вам как учёный говорю. И воскресение мёртвых не такая чепуха, как кому-то кажется… Это я тоже как учёный… Он — луч среди куч… то есть, туч…

дельники у него Подлюкин и Злодеев — классическая драма! — подхватил Аркадий. — Блевнов. Лёвка, — спокойно настоял на своём Грузовик. — Лёвка и сколотил, как ты верно выразился, шайку. Ты ведь верно догадался, Аркаша, тёмные это всё личности. Двоих Лёвка из цирка взял, Жёлтого медведя и Госпожу. Ну медведь, понятно, он и в Африке медведь. Никакой он не проклятый принц Казираги. Обычный тупой топтыгин. Там на самокате ездил по арене, а тут теперь судьбу типа предсказывает. А Госпожа — Верка… — Подлюкина? — перебил Аркадий. — Хренова, — не смутился Колька. — Ты ничего не путаешь? Не Херова? Не Хуева? — ёрничал старший сын. — Не надо при ребёнке-то, не расходись, — с достоинством сделал замечание разоблачитель. — Хренова она… — Не может быть! Такая сволочь и такой благородной фамилии… — Верка Хренова, она у фокусника Вайсмана бабой для распиливания подрабатывала. — А! Вайсман всё-таки был! Цирк не без добрых людей! — ввернул Аркадий. — Ты мне дашь рассказать или нет? — начал невозмутимо выходить из себя Колька. — Пилили её. Пилой. Ножовкой и двуручной. И бензопилой. И так. Просто пилили. Вайсманы, их два было, Вайсмана-то. Отец и дед, а сына у них не было. Была дочь. Вот её, казалось бы, бери и пили сколько влезет. Но нет, своё-то жалко. Вот и стали наше пилить, русское… Наших русских красавиц… Вайсманы… — Э-э, Колян, «Майн кампф» мы и без тебя читали, ты давай дело говори… — Я не читал, — сконфуженно взглянул на брата Велик. — Да и не стоит. Что там написано, всем и так известно… К делу, Коля, к делу… — …Вайсманы наших русских красавиц. А Госпожа — красавица. Хитрая, властная, только Юнга боится, и то не так уж сильно, а остальных вот так держит, — показал Колька на трепетавшую

150

на вилке кильку. — Она и охмурила капиташку этого. Собрали они всего по чуть-чуть: из цирка пару фокусов; от Кашпировского приёмчики кое-какие, ну там взгляд сурьёзный, голос зычный; медведя научили из коробки записки про судьбу вытаскивать; астрологии подмешали, хиромантии, гипноза — так своё шоу и сварганили, начали людей дурить. Массово будущее разъяснять и лечить от всех без разбору болезней. Денег на раскрутку у Вити Ватикана заняли, между прочим, бандит такой, и пошло-поехало: гастроли, тэвэ, полные стадионы лохов. — У Ватикана? — что-то как бы припомнилось вдруг Дублину-ст. — Навыдумывали про капитана Арктика всяких сказок, — не расслышал Колька. — Что родился в Царском селе, что знаком с Вэвэпэ. Что мореход и мастер церемоний; шпион и миллиардер; иллюзионист и филантроп, и экстрасенс-целитель… И что под парусом до полюса доходит… бред... — А в действительности он некто Еропегов, работавший санитаром в пермском дурдоме, набравшийся там разных опытов воздействия на психику. Потом в Госпожу Хренову влюбился, спелся через неё с Юнгом и сделался фронтменом шарлатанской труппы психотерапевтов. Когда он договорился до того, что мёртвых может воскрешать, его вызвали куда надо и пригрозили посадить. Аферист, связанный с криминалитетом… — вдруг бьющим, как оголённый провод током, голосом, как бы дразня Грузовика, в тон ему вроде бы и вдогонку, но в то же время и в пику как будто — продолжил Глеб Глебович. — Ну правильно, правильно, — сбился Колька, — а ты откуда знаешь? — А оттуда же, из газеты «Московский день», из статьи, которую ты дословно пересказываешь, клеветнической, подлой, проплаченной, лживой от начала до конца, — загневался, обличая и вскрывая обман, Глеб, — из статьи, заказанной завистниками и бездарями. Был большой скандал, капитан Арктика выиграл суд, клеветники были наказаны, кто-то даже из редакции уволен. И как тебе, Николай, не стыдно повторять эту дрянь, да ещё в моём доме. И при Велике. Нехорошо. Капитан Арктика — великий человек, единственный в нашей стране человек, кому можно верить. У него дар пророчества и целительства несомненный. Это я вам как учёный говорю. И воскресение мёртвых не такая чепуха, как кому-то кажется… Это я тоже как учёный… Он — луч среди куч… то есть, туч… — Браво, папа, — закричали Велик и Аркаша; Аркаша ещё и добавил: — Так ты, Коль, работал у капитана или совсем всё выдумал? — Работал, — сник и принялся долго пить из рюмки последнюю каплю Колька. — А почему ушли? — спросил Велик, которому жалко Кольку стало. — Платили мало. — Или выгнали тебя? А? — пристал Аркадий. — Да ну вас. Не верите, не надо, — промямлил Грузовик. — А? — не отставал Аркадий.

151

— Ну выгнали, — сознался Колька. — За пьянку? — Нет. — А? — За… ну… спёр я там… софит… у них… — Софит? Зачем? — За красоту. Красивый, сука, был. Горит, бывало, светит, ну прям солнце. Не удержался. До сих пор храню. Дома лежит. Включаю по праздникам. Приглашаю посмотреть. Не пожалеете. — Ну, Колька, ты неправ. Ограбил человека, да на него же и злишься и клевещешь. Пей за это штрафную, — засмеялся Аркадий и торжественно возгласил: — Капитан Арктика, мореход и мастер церемоний, защитник слабых и податель помощи гибнущим — полностью оправдан и реабилитирован. За это надо выпить. Ура! — Ура! — закричали все, не исключая и Кольки, расплакавшегося опять, кающегося.

§17

Раскалённый спором Аркаша расстегнул сорочку донизу. На груди его объявилась татуировка, мастерски исполненная в лучших традициях фресковой живописи. Охра, умбра, марс, кобальт, голубец, киноварь. 20 см×20 см. Изображалось чудо св. Георгия о змие, но, кажется, с изменённым и отчасти несчастливым концом. По замыслу неизвестного автора выходил конфуз, дракон явно легендарного воина одолевал и доедал его вместе с конём. Из пасти торжествующей крылатой рептилии торчали огрызок копья, огузок и последнее копыто коня, надкушенные нимб и лик великого подвижника. Он как бы говорил «извиняйте» растерянной неподалёку дочери правителя Гебала, которая как бы отвечала «ничего, бывает…» — Зачем это? Это нехорошо, застегнись, — попросил Глеб Глебович, смущённый кощунственным сюжетом наколки. — Ошибки молодости, — застегнулся Аркадий. — Знаю, что зря, но теперь не выведешь. Да и красиво, согласитесь. Это не хохлома какая-нибудь — тут искусство, ферапонтовская школа, вершина православного дизайна. Мастер один известный делал, реставратор. — Ты на бога за что-то в обиде, сынок? — печально предположил Глеб. — Да нет, чего на него обижаться, он мне всё дал. — Взаймы, — сказал Грузовик. — Что взаймы? — спросил Аркадий. — Всё. Бог ничего так не даёт. Всё взаймы. Потом обратно забирает. — Ты, Коля, часом не Екклезиаст? — скривился Аркадий. — Нет, я в ГИТИСе учился. — На грузчика? — На критика. — Вот как. А что ж по специальности не работаешь? Зачёт по злобе и зависти не сдал? — Ты хоть и издеваешься, но мысль глубокую высказал.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

152

...Книги были затхлые, рыхлые, пухлые. Одну из них, потолще и попушистей, он раскрыл, взбил как подушку, положил себе под голову и захрапел, уткнувшись верхними зубами в сто седьмую страницу, в набранное пышным шрифтом пророчество «для зла есть будущность — придёт время, когда народятся большие драконы»...

Я всё думал… почему… я не за пазухой… а под каблуком у Христа… притих. Думал, думал, а ты ответил, надо же, — после паузы восхитился Колька. — Что мы всё, ребята, про Христа, Екклезиаста, про Георгия Победоносца, про капитана Арктика? Всё всуе как-то, как-то не так, как надо бы. Они же бох, а мы как блогеры о них болтаем, глупо, злобно, торопливо, не так, не так, — поморщился Глеб Глебович. — Может, и глупо, но не злобно, просто с юмором, — возразил Аркадий. — Да и вам-то, учёному, что за дело до бога-то этого и до всех его эманаций и воплощений? Бох ведь штука антинаучная. — Бох не штука. Не так, не так. Ньютон в бога веровал. И Эйнштейн; не тот, который, как я, твой вероятный отец, а другой, настоящий. И Хокинг до сих пор его по вселенной ищет, — Дублин-ст. открыл последнюю бутылку. — Наука не от отрицания бога возникла, а от веры в него. От веры в единый всеобщий закон, а это ведь бох и есть. — Вот как, — подставил рюмку Аркадий. — Всемирный закон тяготения, второй закон термодинамики, закон бутерброда… — кто же из них бох? — Не так, не так… Закон законов. Всеобщий. Простой и ясный. Он ещё не сформулирован. Я работаю… — Дерзко! — оценил Колька. — …Разрабатываю метод симплификации. Упрощения то есть. Математический язык усложнился до такой степени, что на нём нельзя сказать ничего понятного и полезного, — несколько лихорадочно зашептал Глеб. — Сложность помогла нам добраться до вершины. Но теперь она мешает нам видеть, что вокруг. Нынешняя наука — как строительные леса, надо её разобрать, чтобы понять, что построено. А то уже она становится самоцелью. Как если бы архитектура и строительное дело служили бы только возведению лесов — всё более затейливых, надёжных, красивых. И все бы строили леса, а не здания. Мой метод упрощения математического языка призван выявить, что выношено сложностью, что созрело в её путанице. Как выглядит вершина, куда мы взошли, и какой вид с неё открывается.

153

— Вокруг чего настроены леса, — понял Колька. — Верно. Найти понятную всем формулу, в которой будет всё, ради чего было всё, что было. Общий знаменатель. Единый закон, — подтвердил математик. — Ну и что там просматривается, за лесами? — полюбопытствовал Аркадий. — Не торговый ли центр? — спросил Колька. — Не яма ли? — Не так, не так. В том-то и дело, что… хотя расчёты ещё не завершены… но там что-то такое… божественное… должно быть… — Значит, всё будет хорошо? — спросил Велик. — Конечно, — ответил за отца Аркадий. — Под такую крупную тему предлагаю по стакану. Не по рюмке, а именно по стакану, нечего тут мельчить. Есть стаканы-то? Чайные кружки? Ещё лучше. Подойдут. Спасибо, Велик. Наливай, Глеб Глебович, по полной. До дна. За бога. Чтоб был здоров и всё чтоб у него было хорошо. — Не так, не так, — качал головой Глеб, но пил, однако, до дна.

§18

Потом Велик уснул; Дублин-ст. сыграл на бубне что-то из Шуберта; Колька поплакал по конченному коньяку, вызвался было сбегать за новым, был решительно остановлен неожиданно трезвым рассуждением Быкова-Бутберга о том, что «так не остановимся до утра и к рассвету всё подчистую пропьём, на Буайан не останется», поплакал тогда ещё, теперь уже без повода, и ушёл спать к себе на склад; Аркадий попел немного под папин бубен, поплясал под собственное пение, поотпрашивался в гостиницу, но был отговорен Глебом и ненадолго проснувшимся Великом и оставлен ночевать на Заднезаводской. Лёг на полу в комнате, умиротворённый, усыновлённый, уставший доброй усталостью осчастливившего всех волшебника. Старший Дублин засыпал трудно, бурно, всё думал разболевшимся от радости и благодарности лбом о Доре Бутберг, пославшей ему доброго ангела Аркадия с коньяком и деньгами. И минувший четверг, начинавшийся так страшно в безнадёжной бездне безденежья и жажды, оказался вдруг на высоте, с которой видны были путеводные звёзды и попутные ветры. Младшему снилось, будто он, эсквайр, сэр, мистер, директор, — ходит с важным лицом по десятиэтажному магазину биониклов на Стренде в таком же, как у Аркадия, модном галстуке, с таким же, как у Аркадия, быстрым и насмешливым взглядом. По улице осторожно, никого не разбудив, оставшись незамеченным, прошёл не по-зимнему нежный дождик. Как все январские дожди, порой проливающиеся в наши суровые зимы, как всё не в своё время случившееся, он был недолог, неловок и бесплоден. Едва явившись, тут же отступил вместе с минутной ночной оттепелью. Словно неуместные слёзы, подкатившие было к глазам в самый важный момент какой-нибудь большой борьбы, в двух шагах от победы, когда все глядят на героя, ожидая и требуя твёрдости, решимости, грозы; а герой в ужасе чувствует жжение под веками, в горле ком, слабость в мышцах и в мыслях нежность; он бы рад уже отречься от борьбы и победы, распла-

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

каться как мальчик, сбежать и спрятаться, но толпа требует бури, знакомые дамы готовятся аплодировать; и вот — герой напрягся, и слёзы, сверкнувшие было возле зрачков, схлынули, силы вернулись, снова пришёл успех. Но невнимательно выслушал герой привычные овации, рассеянно жал руки пришедшим поздравить и еле дождался окончания празднеств. Как только разбрелась ликующая толпа, бросился куда-то в погреб, забился в самый безлюдный угол дома и, обратив очи внутрь, прямо в душу, взялся рассматривать место, откуда сочились слёзы и слабость. Увидел, что душа его полузадушена запущенным, неизлечимым уже отчаянием, что она от болезни этой отёчна, сыра и дрябла. Понял, что поправить ничего уже нельзя, можно только доигрывать роль героя в ожидании разоблачения и позора, слушая, как тает ледяная воля, претворяясь в пресные слёзы, непрошенные, нелепые, как дождь в январе. Дрыхнувшего на складе на мешке с просроченным просом Кольку на рассвете растолкал прокуренный шофёр, подогнавший под разгрузку фуру просроченных книг. Оказалось, в торговом центре собирались открыть книжный магазин, вот и подвезли первый товар. Как всегда, подвезли в «Уффици» то, что не купилось, не разошлось в столичных городах и долежалось до полураспада, до невозможной дешевизны. Не успевший проспаться и протрезветь Грузовик разгружал кое-как, во все стороны, мимо поддонов; в итоге навалил какую-то кучу и упал на неё досыпать. Книги были затхлые, рыхлые, пухлые. Одну из них, потолще и попушистей, он раскрыл, взбил как подушку, положил себе под голову и захрапел, уткнувшись верхними зубами в сто седьмую страницу, в набранное пышным шрифтом пророчество «для зла есть будущность — придёт время, когда народятся большие драконы». Храпел Колька довольно приятным, чистым, октавы в две с лишним высотой тенором, которым и в Ла Скала похрапеть было бы не стыдно, и вошедшие в помещение жених и невеста поначалу замешкались, заслушавшись. Жених был в смокинге, в обильно пузырящихся на руках и за ушами мускулах. У невесты под головой лежали в белых подвенечных кружевах груди размером с голову. Она склонилась над грузчиком, сказала «он», дёрнула его за волосы, сказала «подъём». Колька мгновенно восстал из книжной кучи, вылупился невменяемо на брачующихся, как на нежданное сновидение, и, не пришедши ещё в полной мере в себя, решив спросонья, что кругом брак и свадьба, прохрапел громкое «горько». Молодые машинально поцеловались и попросили Грузовика проследовать с ними. — Во дворец бракосочетания, — догадался Колька. — В шестое отделение, — возразил жених. — В шестое отделение дворца бракосочетания, — не хотел расставаться со свадебным настроем Колька. — Милиции, — конкретизировал жених. — А что там? — Что может быть в отделении милиции? Милиция, естественно, что же ещё, — проговорила невеста, слегка загремев вдруг наручниками.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

...Надя обожала Глеба за математику, за то, что знал он такие непостижимые, великие вещи, за то, что так не похож был на Кривцова. Генерал не постиг и постичь не хотел ничего высокого, даже мечты у него были толстые, низкие — вот как бы, к примеру, пристрелить и сожрать кабана пожирнее...

—Опа! — пробудился окончательно Грузовик. — Вы кто, ребята? — Прапорщики мы, — отвечали жених и невеста. — Прапорщики Пантелеевы. — А чего одеты так? Для конспирации, что ли? — показал на белое платье скованными уже руками Колька. — Женимся, — пояснил прапорщик Пантелеев. — Ехали из загса через ваш грёбаный район, вот начальство и попросило заодно и тебя задержать и доставить, у них тут наряда поблизости не было; нет, блять, покоя ни днём, ни ночью, замуж выйти некогда; они ещё и ночью позвонят, как пить дать, у них ума хватит и в брачную ночь отправить за какими-нибудь мудаками гоняться, — проворчала прапорщик Пантелеева. — Доставим тебя в лучшем виде, тут недалеко. Мы всё равно к родителям едем. Это по дороге, — сказал новобрачный милиционер, показывая задержанному удостоверение. — А что я сделал-то? — спросил Колька. — Там объяснят, давай садись в машину, десять уже, опаздываем, нас родители ждут, да и дел ещё до чорта, насчёт ресторана на вечер не всё ещё решено, про холодец много неясного и про танцы, — заспешил, взглянув на айфон, жених, заталкивая арестанта в белосиний автомобиль с мигалкой на крыше и надписью «милиция» на борту, украшенный от кормы до носа белосиними лентами, а на носу ещё и двумя великанскими обручальными кольцами из пластмассового золота. — Совет да любовь, — подумал Колька в ужасе. Увезли Кольку. Куда счастливее шли тем временем дела у Дублиных. Они весело и невкусно позавтракали в кафе «Русский кофеин» и отправились всей семьёю хлопотать об отъезде отца. Причём Аркадий проявил прыть, расторопность и рвение, в наших прохладных и медленных землях невиданные. Велик взирал на него с восхищением, Глеб — с надеждой. Быстрота и услужливость, с которой обделывал он дела, были не только невиданные, но и не вполне, если так можно выразиться, нормальные, как бы нездоровые даже, что-то уж слишком выходящие наружу, не всег-

154

да вынужденные, часто избыточные. На трезвый взгляд была бы заметна и странность, и подозрительность, но никто в их компании не взглядывал трезво — Велик по малолетству и простодушию, папаша — по причине употреблённого в «Кофеине» бокала искристой «белуги». За пятницу и субботу были куплены билеты на Буайан и обратно через Пулково, оплачена гостиница в Метценгерштейне, профинансированы прочие расходы по поездке. С офшорным княжеством очень кстати действовал безвизовый режим, но загранпаспорт потребовался новый, с ним пришлось повозиться, и если б не Аркашина ловкость, не вышло бы ничего, но даже и паспорт к ночи на воскресенье был справлен. Второпях, правда, в нём случилась опечатка, и Дублин стал Дублон. Но так было даже солиднее и иностраннее, как пояснил Аркадий. Из экономии Глеба Глебовича отправляли за рубеж одного и на два только дня; Велика же на семейном совете решили оставить дома на попечении у Аркадия, этого столь полезного и любезного, хотя и очень недавнего и неочевидного брата. На жизнь и хранение Глеб оставлял им почти половину наличных, хотя Аркадий горделиво отказывался, уверяя, что куры не клюют у него кредиток, но отец настоял, мол, и ему столько денег в двухдневном туре без надобности. Дублин-ст. позвонил Надежде Кривцовой, попросил пару раз проведать сыновей, пока его не будет. Надя захотела его проводить. В воскресенье вечером в ожидании рейса Глеб, Велик, Надя и Аркадий столпились в буфете аэродрома. Глеб держал Велика на руках, прижимая его к себе, как богородец маленького драгоценного господа, жалел, что не берёт его с собой, хотел заговорить с Аркадием об отсрочке на день, за это время чтоб оформить документы и на Велика и взять его, но — не заговорил, неудобно было, очень уж много сил потратил Аркадий, чтобы всё устроить. И продолжал тратить, шмыгал от буфета до кассы, сновал между таможней и буфетом, шептал что-то пограничникам и Наде, успевал потормошить официантов и посмешить младшего Дублина. Велик был счастлив, что остаётся с Аркадием, у него впервые в жизни появился старший брат, да не просто брат, а какой ещё! каких поискать! — знавший толк в биониклах, взрослый, но не старый, неунывающий, красивый, добрый. Надя, то и дело озираясь, нет ли поблизости подчинённых её мужа, говорила нежно любовнику: — Глебик, скажи что-нибудь. — Что же? — спрашивал Глеб. — Что-нибудь хорошее. — Что же хорошее? — Скажи формулу, Глебик. — Какую же, душа моя, формулу тебе сказать? Все уж переговорил. — Ну хоть ту, про гамильтониана… — Аш равно аш ноль плюс лямбда вэ, — продекламировал Дублин. — Как хорошо! Лямбда вэ… Как ты это делаешь! Скажи ещё, — умилилась и задышала чаще Надежда.

155

— Интеграл дэ икс жэ икс сигма икс минус икс ноль равно жэ икс ноль, — сказал Глеб. — Ой, не могу, — Надя обожала Глеба за математику, за то, что знал он такие непостижимые, великие вещи, за то, что так не похож был на Кривцова. Генерал не постиг и постичь не хотел ничего высокого, даже мечты у него были толстые, низкие — вот как бы, к примеру, пристрелить и сожрать кабана пожирнее. Надя, конечно, в Глебовых формулах ничего не понимала, но чуяла бездну, из которой они звучали. Была, была в Глебике бездна, а в Кривцове был один только жареный кабан. Надя стояла перед Глебом в страхе, любви и смущении, как стоит на берегу океана обычная туристка из наших мелких мест, не сведущая в загадках течений, планктонов и подводных вулканов, ничего про океан не знающая, ощущающая только душой неизмеримую мощь, глубину и тайну и, ошеломлённая, шепчущая «ну надо же, бля…» Пока женщина справлялась с волнением, математик, усадив Велика за стол перед мороженым, отошёл с Быковым-Бутбергом в сторону. — Аркаш, а капитан Арктика лечит неизлечимые болезни? Это ведь правда? — спросил он. — Ты же знаешь, что правда, — подтвердил сын. — Можешь договориться, чтоб одного моего знакомого вылечил? — А что у него? — … хронический алкоголизм, — не сразу ответил отец. — Странно, что этим болеет только один твой знакомый, а не десять твоих знакомых, не все твои знакомые. Посмотри вокруг — разве все эти люди не хотят выпить? — Не шути. Мой знакомый тяжело больной человек. А ему болеть нельзя. У него ребёнок. — Ребёнку-то не десять ли лет? Не Великом ли зовут? — предположил Аркадий, но, увидев, как смутился отец, извинился: — Извини. Договорюсь. Вылечит он твоего знакомого. Обязательно вылечит. — Спасибо. Вернусь — обсудим детали. А где всё-таки твоё пальто? — сказал Глеб, оглядев свою старую пуховку, в которой ходил теперь Аркадий. — А где мать Велика? И кто она? — ответил Аркадий. — Как-нибудь потом расскажу. — И про пальто как-нибудь потом. — Договорились. — Пора. Глеб поцеловал Велика, смотревшего на Аркадия, и Надежду, смотревшуюся в настенное зеркало, пожал руку Аркадию, улыбнулся и убыл.

§19

Гигантский парусный ледокол Арктик имеет в длину целых триста (!!) локтей, пятьдесят (!) локтей в ширину, высота же его локтей тридцать; сделан он из дерева гофер и назначен для спасения. Капитан входит в одну из бесчисленных кают, трапезную.

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

Не только читатели «РП», не только блогеры, но и сами авторы с проникновенной выразительностью обсуждают как прошлый номер журнала, так и очередные «Пионерские чтения». И снова — многообразие мнений, пестрота оценок. Вот некоторые фрагменты дискуссий и монологов. psykero1477 (иван охлобыстин) Еду сквозь метели в «Русский пионер», на литературные чтения, эссе про зависть читать. Будут члены правительства, меня даже со съемок отпустили.

самому обучиться, методом проб и ошибок, как их кормить, поить, лечить, да и жить с ними. Мужик, конечно, мировой, хотя и в отчуждении. Ну, вы представьте, как с ним люди жить будут, если у него полон дом ежиков.

kira_lin О «Русский пионер», я тебя еле нашла! Теперь абсолютно реальный дефицит.

dudegm Я еще не дочитал @ruspioner_ru,

Serge_Blond Ура-ура!! Написали про мой родный Лыпицьк!! Правда, хрень какую-то в конце вписали про воблу.

good_pear Поздно купленный «Русский пионер» не дал мне заняться английским.

windmodanext Я тут днями в «Русском пионере» тоже статейку прочитала об одном польском мужике, который у них там в Поляндии главный по ежикам. Тоже так мужик не специально нашел одного ежа раненого у обочин, потом еще и еще, стал выискивать профлитературу о ежах. А ни фига. Пришлось

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

но ощущения — «Элль гёрл» для мальчиков.

lenka1990 До сегодняшнего дня я и не представляла, что конкурс на мой факультет такой большой. Чувство недосягаемости истребляю сном и книжками, в надежде спасти свое положение на творческом конкурсе. Взрослость приходит нежно и, честно говоря, радует меня. Но взрослость не такая прям чтобы взрослость. Умеренная. Осознанная. 156

Папа накупил мне еще кучу книг, зачитываюсь журналом «Русский пионер».

bamssi Однажды Лукас предложили писать колонку «Уроки труда» для сайта «Русского пионера», а потом эта колонка так всем понравилась, что одно издательство предложило издать это дело отдельной книжкой. Лукас сказала — а давайте! Ну, Пикассо, естественно, тут же примазалось с картинками. И вот она, книжка новая, готова!

feikin Посмотрела тут, какую периодику читаю. Русский репортер, Русский пионер, Коммерсантъ Власть и иногда Elle. Я точно девочка? :)

собирает всякие ужасы, которые случаются с людьми, точнее останки человеческих тел с разными травмами и болезнями, которые стали следствием греха. Ад, конечно, настоящий. Картинок в журнале нет, но текст залихватский такой, что я, скажем, явственно представил каждую баночку с пятиглазым ребенком и прочее. Очень захотелось жить. В Тамбов, что ли, поехать?.. Да, мальчик хочет в Тамбов…

denisyarotsky Дочитал @ruspioner_ru, не понравилось. Не мое. Подборка несвязанных блогов. Многим авторам можно только интервью давать, а не колонки писать. art_molva «Русский пионер» всем журна-

Охлобыстин не завидует даже Роману Абрамовичу, также и нам не следует, очевидно, восхищаться его «звездностью».

xuvanilla Колонка Андрея Васильева в новом «Русском пионере» действительно мотивирует заниматься журналистикой. И куда же мы без бурбона-то.

jazzman2007 У меня ощущение, что я сейчас нахожусь в каком-то вакууме... Как будто я ЗДЕСЬ, а все остальные ТАМ. Хотя даже, наверное, наоборот — я ТАМ. Не знаю, почему так. Но это так. Еще несколько дней у меня было желание написать о некоторых вещах, но почему-то не срослось. О том, как я летел и разглядывал обрывки облаков в небе и неожиданно для себя подумал, что небо похоже на вареные джинсы... ...Или о том, как Макаревич и Ефремов пишут о водке в «Русском пионере»... ...О том, что я видел в метро парочку слабослышащих (или немых), которые общались с помощью жестов, и мне показалось это красивым. Вокруг рев метрополитена, а они, не надрываясь, общаются, улыбаются. На секунду мне показалось, что я выпал из времени от такого сюрреализма, потому что даже смех у них выходил какой-то беззвучный. smolyak В «Русском пионере» прочел про некий «музей греха». Где-то в Тамбове доктор

157

лам пример. Читаю и улыбаюсь. Не ухмыляюсь, а именно улыбаюсь :)

alla_ignatova У того же М. Прохорова очень много светлых и добрых начинаний, взять хотя бы его медиапроект «Русский пионер» с обалденно чистой концепцией, с его просто потрясающими «Пионерскими чтениями» и, кстати, не только. Он в самом деле много сделал позитивного, давно можно было бы простить и забыть его молодецкую, гусарскую выходку в Куршевеле.

sashakudinova Читаем «Русский пионер». Нереально!!!... Особенно колонка про зависть!))) elgarshina Зашла почитать очередной Русский Пионер, увидела статью «Цена Баскова» (такой никогда в журнале не было. — Ред.), ужаснулась и ушла.

блогратiс Володимир Путін, який дебютував з колонкою в «Русском піонере» може зробити блискучу літературну кар'єру. Якщо захоче. Дмитро Медведєв, який опублікував програмну статтю в «Газете.Ру», став головним і самим модним публіцистом країни. І, звичайно, карколомну кар'єру російського романіста зробив таємничий письменник Натан Дубовицький, з дебютним твором «Околоноля». Дубовицький разом обнулив зусилля всіх інших творців текстів більшою чи меншою мірою талановитості. Не важливо, що ти пишеш, важливо, що ти за людина.

рисунки: анна всесвятская

radostnik Вообще надо сказать, что как

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

ЖУРНАЛ МОЖНО КУПИТЬ

6 номеров (год)

2277,00 руб. ПОДПИСКА НА ЖУРНАЛ Подписка через редакцию по телефону: (495) 981 39 39 по e-mail: podpiska@ruspioner.ru

3 номера (полгода)

1425,60 руб.

*Цена указана с учетом курьерской доставки по Москве и Санкт-Петербургу и доставки почтовых отправлений 1-го класса в регионах РФ *Цена действительна только по России с 01.12.2010 г. Журнал выходит из печати 1 раз в два месяца. 2011 год: февраль-март № 1 (19); апрель-май №2 (20); июнь-июль №3 (21); август-сентябрь №4 (22); октябрь-ноябрь №5 (23); декабрь №6 (24) Любые вопросы по оформлению подписки вы можете задать по e-mail podpiska@ruspioner.ru или по телефону +7 (495) 981 39 39 Дополнительную информацию о возможностях, которые дает подписка, вы найдете на нашем сайте www.ruspioner.ru

Подписка через «Каталог Российской прессы ПОЧТА РОССИИ» в любом почтовом отделении на территории РФ с 01.09.2010 Подписной индекс: 32 771 – годовой 32 770 – полугодовой Подписка через подписные агентства Москва ООО «Интер-Почта-2003» Тел.: +7(495) 500 00 60, Факс: +7 (495) 580 95 80 E-mail: interpochta@interpochta.ru, www.interpochta.ru Санкт-Петербург ООО СЗА «Прессинформ» Тел. +7 (812) 335 97 51; 335 23 05, Факс: +7 (812) 337 16 27 E-mail: press@crp.spb.ru, http://www.pinform.spb.ru/ Агентство «Урал-Пресс»: Абакан, Астрахань, Архангельск, Белгород, Благовещенск, Братск, Брянск, Великий Новгород, Владивосток, Воронеж, Екатеринбург, Иваново, Ижевск, Иркутск, Калуга, Кемерово, Комсомольск-на-Амуре, Краснодар, Красноярск, Курган, Липецк, Мурманск, Нижний Новгород, Нижний Тагил, Новороссийск, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Орел, Пермь, Петрозаводск, Петропавловск-Камчатский, Пятигорск, Ростовна-Дону, Рязань, Смоленск, Сургут, Сыктывкар, Ставрополь, Таганрог, Тверь, Томск, Тюмень, Улан-Удэ, Хабаровск, Ханты-Мансийск, Челябинск, Чита, Ярославль. Тел. центрального офиса (Екатеринбург) +7 (343) 26 26 543 www.ural-press.ru

русский пионер №1(19). февраль–март 2011

МОСКВА Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Внуково, Домодедово, Шереметьево Сеть мини-маркетов на АЗС ВР АЗС «Тат Нефть», Nefto Agip Гастрономические бутики «Глобус Гурмэ» Торговые центры «Калинка Стокманн», ТД ГУМ, «Твой дом», «Три кита», «Наш дом» Супермаркеты «Азбука вкуса», «Алые паруса», «Бахетле», «Прованс», «Олив’е», «Фея», «Борисовский» Книжные магазины «Республика», МДК на Новом Арбате, ТД Книги Москва, ЛАС-КНИГАС, « Буквоед» Галереи «Люмьер» и «ФотоЛофт» Редакция журнала «Русский пионер»: ст. м. «Курская», Нижний Сусальный пер., д. 5, стр. 19, офис Медиа-Группы «Живи» САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Пулково Магазины прессы «Первая полоса» Магазины прессы «Нева-пресс» Супермаркеты «ОКЕЙ», «Лента», «Лэнд», «Ренлунд», «Супер-Бабилон», «Призма», «Глобус Гурмэ» Книжные магазины «Буквоед», КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС, ЛИТЕРА АРХАНГЕЛЬСК, СЕВЕРОДВИНСК Книжные магазины КНИГОМИР ВЛАДИВОСТОК Книжный магазин ЛИТЕРА ВОЛГОГРАД Книжные магазины КНИГОМИР ВОЛОГДА Книжный магазин КНИГОМИР ГОРНО-АЛТАЙСК Книжный магазин КНИГОМИР ЕКАТЕРИНБУРГ Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Кольцово Книжный магазин КНИГОМИР ИВАНОВО Книжный магазин КНИГОМИР ИРКУТСК, ТОБОЛЬСК Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС, ЛИТЕРА КЕМЕРОВО, НОВОКУЗНЕЦК

Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС КОСТРОМА Книжный магазин КНИГОМИР КРАСНОДАР, СОЧИ Супермаркеты «Табрис» КРАСНОЯРСК, ЖЕЛЕЗНОГОРСК Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС КУРГАН Книжные магазины КНИГОМИР НИЖНИЙ НОВГОРОД Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС НОВОСИБИРСК, РУБЦОВСК Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС, ЛИТЕРА Магазины прессы «Сорока» ТОМСК Книжные магазины КНИГОМИР ТЮМЕНЬ, СУРГУТ, НЕФТЕЮГАНСК, НИЖНЕВАРТОВСК Книжные магазины КНИГОМИР, ЛИТЕРА УЛАН-УДЭ Книжные магазины КНИГОМИР УФА Книжные магазины КНИГОМИР ХАБАРОВСК Книжный магазин КНИГОМИР ЧЕЛЯБИНСК Книжный магазин ЛИТЕРА ЧЕРЕПОВЕЦ Книжный магазин КНИГОМИР ЧИТА Книжные магазины КНИГОМИР, ЛАС-КНИГАС

С ЖУРНАЛОМ МОЖНО ОЗНАКОМИТЬСЯ Отделения «А-Клуб» Альфабанка: Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Самара, Новосибирск Автопарк компании «Командир. Такси» На бортах воздушных судов ОАО «Аэрофлот – российские авиалинии» МОСКВА: Swissotel «Красные холмы», Космодамианская наб., д. 52/6 Рестораны: L’Altro Bosco Caffe, Петровка, д. 10, Петровский Пассаж, вход с ул. Неглинка Bosco Bar, Красная площадь, д. 3 Bosco Cafe, Красная площадь, д. 3

158

«МАРТЫНОВ, ты зачем Лермонтова убил?!» — с отрочества пришлось мне отвечать за стрелковое мастерство своего однофамильца, а может, даже пращура. Уж я помыкался по черным спискам, уж поел черствый мякиш персоны нон-грата! Со мной водились Дантес и Фанни Каплан, нарком Жданов катал на лимузине до звезды и Лубянка почти не пытала — живого места не было и так. В общем, знаю зло не понаслышке и как спец говорю: раньше было проще обидеть так, чтоб на века — капнул полпипетки в стакан Вольфгангу Амадею, вот тебе и путевка в бессмертие. Был в моральном хозяйстве порядок, расписаны дежурства, роли розданы — кто злой, кто гений. Теперь не то! В консерватории и по вещанию — сплошной Сальери. Слишком много умеющих отравлять, никто не может сочинить 40-ю. И вот уже университет зовет читать курс «Как попасть в Лермонтова». У выхода балерины и инженю требуют автографа. Вчера живодеры — сегодня герои! Вчера Марат друг народа, сегодня — брюхом на пику и бросят в Останкинский пруд кормить голодных водолазов! Вчера матерый олигарх — сегодня узник совести! И если ты не задолбал хотя бы пару журналистов битой — даже не суйся в спасители нации, в доброхоты и пастыри, народ такому не поверит. Так все перемешалось, черное и белое, что вышло в массе серое. А серость — как ее обидеть, как очернить? Все равно что с манекеном стреляться.

наталья львова

Игорь Мартынов

159

русский пионер №2(20). апрель–май 2011

№2(20). апрель–май 2011

выходит с февраля 2008 года Главный редактор Андрей Колесников Помощник главного редактора Олег Осипов Шеф-редактор Игорь Мартынов Специальный корреспондент Дмитрий Филимонов Специальный корреспондент Николай Фохт Ответственный секретарь Елена Юрьева Арт-директор Павел Павлик Заместитель арт-директора Варвара Полякова Фотодиректор Вита Буйвид Цветоделение Снежанна Сухоцкая Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Корректор Нина Саввина Менеджер по печати Людмила Андреева Генеральный директор Михаил Яструбицкий Заместитель генерального директора по стратегическому маркетингу Павел Директор по маркетингу Анастасия Прохорова Директор по рекламе Наталья Кильдишева Заместитель директора по рекламе Наталья Кирик Директор по дистрибуции Анна Бочкова Офис-менеджер Ольга Дерунова

Парфёнов

Редакция: 105064, Москва, Нижний Сусальный пер., д.5, стр. 19, телефон +7 (495) 504 17 17 Электронный адрес: ruspioner@gmail.com Сайт: www.ruspioner.ru Подписка: телефон: +7 (495) 981 39 39, электронный адрес: podpiska@ruspioner.ru Обложка: Олег Маслов, «Обида», 2011 Авторы номера: Питер Бест, Андрей Васильев, Дмитрий Глуховский, Екатерина Деева, Натан Дубовицкий, Михаил Ефремов, Екатерина Истомина, Тина Канделаки, Андрей Макаревич, Игорь Мартынов, Матрос Кошка, Андрей Орлов (Орлуша), Иван Охлобыстин, Сергей Полонский, Игорь Растеряев, Маргарита Симоньян, Ксения Собчак, Дмитрий Филимонов, Николай Фохт Фотографы: Наталья Львова, Игорь Мухин, Orlova, Александр Саватюгин, Кирилл Самурский, Стас Чекмаев, Василий Шапошников, Дина Щедринская Художники: Инга Аксенова, Варвара Аляй-Акатьева, Анна Всесвятская, Маша Заборовская, Анна Каулина, Павел Пахомов, Варвара Полякова, Маша Сумнина, Сандра Федорина, Александр Ширнин, Иван Языков, «Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс»: Навзар Чагатаев и Валерий Зражевский В оформлении журнала использованы работы Ивана Языкова из серии «Книга Букв» Учредитель и издатель: ООО Медиа-Группа «Живи», 105064, Москва, Нижний Сусальный пер., д.5, стр. 19 Тираж 50 000 экз. Отпечатано в типографии ЗАО «Алмаз -Пресс», 123022, Москва, Столярный пер., д.3, корп. 34 Цена свободная Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-33483 от 16 октября 2008 года Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель