PLUG #49, 12.2018-01.2019 by PLUG

ЖУРНАЛ О ДРУГОЙ КУЛЬТУРЕ

ВЫПУСК 49 / ДЕКАБРЬ 2018 — ЯНВАРЬ 2019

СОДЕРЖАНИЕ 3

ОТ РЕДАКТОРА

NEW HORIZONS

АФГАНИСТАН: ГОРЫ, ВЕРЕВКИ, ГРАНИЦЫ И БЛОКПОСТЫ

NEW HORIZONS

ФРЕШТА ИБРАХИМИ — ДОСТОЙНАЯ ДОЧЬ СВОЕЙ РОДИНЫ

ЛЮДИ

INSPIRATION INFORMATION

ПРОЦЕССЫ

НА ГРАНИ ФОЛА: ТРИ ЯРКИХ ВИДЕОБЛОГЕРА ЭСТОНИИ

КИНО

КИСЛО-СЛАДКИЙ ХЛЕБ КИНОПРОИЗВОДСТВА

КИНО

ФИЛЬМ «КЕРРО 40» ШАГАЕТ ПО ПЛАНЕТЕ

МУЗЫКА

ЧТО ПОСЛУШАТЬ ЭТОЙ ЗИМОЙ

МУЗЫКА

RUSLAN PX BAND «В ФИНАЛЕ ВСЕ ТАНЦУЮТ И ПОЮТ»

СТИХИ

ДМИТРИЙ КРАСНОВ «ЭПИКРИЗ»

ПРОЗА

РОМАН СЕНЧИН. СЮЖЕТЫ

РЕДАКТОРЫ Олеся Ротарь, Дан Ротарь ВЕРСТКА Илья Банд КОРРЕКТОР Екатерина Батракова ИЛЛЮСТРАЦИЯ НА ОБЛОЖКЕ Майя Мичулис Использование материалов журнала возможно только со ссылкой на источник, с указанием номера выпуска и даты публикации. Все права защищены. По вопросам размещения рекламы обращаться по адресу: plug@plug.ee

WWW.PLUG.EE / FACEBOOK/PLUG.EEE

ОТ РЕДАКТОРА

Олеся Ротарь 29.12.2018

Фото: Диана Дидык

Каждый раз, когда я случайно на каком-то мероприятии знакомлюсь с читателями журнала, внутри становится радостно и уютно и возникает ощущение, что все мы — одна большущая семья и что с каждым годом у меня становится все больше дальних родственников. Это прекрасное чувство! И я очень надеюсь, что в 2019 году, когда ПЛУГу исполняется 10 лет, эта семья будет стремительно расти. Мои подсчеты просты: в Facebook сообществе ПЛУГа 1611 подписчиков, если каждый из них «завербует» 10 своих друзей, то нас будет больше 17 тысяч! Вот это будет праздник для наших авторов и иллюстраторов, а какую вечеринку можно закатить! Поэтому, дорогой и любимый нами читатель, пожалуйста, прямо сейчас возьми свой телефон, зайди на facebook.com/plug.eee/ и пригласи в это сообщество как можно больше своих друзей, написав проникновенный пост о том, почему тебе нравится (а может, и не нравится) ПЛУГ. ПЛУГ10: hakkame sättima!

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

NEW HORIZONS

Афганистан: горы, горы, веревки, веревки, границы границы ии блокпосты блокпосты «Горы в Афганистане» — звучит довольно опасно, и вряд ли кто-то вздумает добровольно провести там свой отпуск. Но эстонский альпинист и фотограф Руслан Айзатулин (Р) готов возвращаться в этот один из самых неспокойных регионов мира снова и снова. О своих впечатлениях и злоключениях Руслан рассказал часто перебивающим из-за большого количества вопросов Олесе Ротарь (О) и Андрею Кедрину (А). Если вы хотите виртуально оказаться и в других труднодоступных уголках планеты, добро пожаловать на страницы Руслана: facebook.com/ruslan.aizatulin, instagram.com/r.aizatulin/

Иллюстрации: Андрей Кедрин

О: Почему ты решил поехать в Афганистан? Р: Потому что я стараюсь выбирать места для путешествий не только из-за гор или какого-то маршрута, но чтобы это были сами по себе необычные регионы. И Афганистан — это одно из самых необычных мест из всех возможных. Не только в плане скалолазания, но еще и потому, что туда сложно попасть и там сложно находиться в безопасности. О: Это тебя привлекает? Р: Да! Живя в Европе, мы абсолютно ничего не знаем про Афганистан.

ПЛУГ

То есть мы знаем, что там все плохо, но что значит «все плохо»? Там ведь есть и какие-то положительные вещи, но мы абсолютно ничего не знаем про ситуацию в стране, про людей, живущих там. Поэтому мне было интересно поехать туда и посмотреть на все самому. О: Как ты готовился к поездке? Что ты читал, что возможно было узнать заранее? Р: Во-первых, нужно было сделать очень много документов и разрешений, чтобы попасть туда. Что со стороны Таджикистана, что со стороны Афганистана нужно было

NEW HORIZONS пересекать кучу блокпостов и пограничных зон. Этот район Таджикистана нестабилен, поэтому там очень много армии и блокпостов. О: Когда ты услышал новость о том, что в Таджикистане просто так расстреляли велотуристов, что ты подумал? Р: Тут нужно понимать, что это первый случай за всю историю Таджикистана, когда происходит нечто подобное — когда на себя берет ответственность ИГИЛ. До этого, конечно, в Таджикистане много всего случалось: там много людского пофигизма, там много мест, где нет связи или невозможны спасательные работы, но что-то связанное с ИГИЛом происходит действительно в первый раз. А: Тебя больше удивила ситуация в Афганистане или в Таджикистане? У тебя были какие-то ожидания по поводу этих стран? Р: Афганистан меня больше приятно удивил, потому что я ожидал чего-то похуже. На самом деле там было не так уж и плохо. Таджикистан немного поразил меня в негативном плане. Он намного беднее, чем можно себе представить, намного хаотичнее. О: Там по-русски говорят? Р: Да, в Таджикистане очень много говорят по-русски.

ПЛУГ

О: Но при этом в своем развитии они находятся в начале прошлого века? Р: Это какая-то смесь всего. В Афганистане можно было увидеть много деревень, где нет электричества, нет связи, нет практически ничего. При этом в Кабуле — хороший интернет. Большинство дорог в стране перекрыты, то есть из одной деревни в другую люди практически не перемещаются. Это потому, что в Афганистане живет очень много разных народностей, которые довольно жестко конфликтуют друг с другом. Там ктото постоянно тебя тормозит — то «Талибан», то военные. А: Какая была заявленная цель вашей экспедиции в Афганистан? Р: Забраться на самую высокую точку Афганистана — этот пик называется Ношак, его высота 7432 метра. А: Что в итоге вышло? Р: Мы добрались до места. Но, вопервых, очень многих вещей мы не рассчитали. А во-вторых, у нас своровали часть снаряжения. О: У мусульман ведь нельзя воровать — руку отрубят! Р: Я слышал эту легенду очень много раз, но, в прошлом году в Иране пока мы были в горах, у нас своровали половину снаряжения. О'кей, в боль-

NEW HORIZONS ших городах это не принято — в том же Иране в большом городе мы чувствовали себя довольно безопасно. Но если выезжать в маленькие деревни, где живут бедные пастухи, то везде, где я был, воруют. И в Афганистане было то же самое. О: Зачем им ваше снаряжение? Они понимают, что крадут? Р: Они абсолютно не поняли, что они своровали. У нас была специальная альпинистская веревка, длину которой — 60 метров — мы рассчитали ровно под маршрут. Больше мы брать не хотели, чтобы не тащить лишний вес. И просто в какой-то момент, пока мы отвернулись, эти пастухи отрезали себе половину, оставив нам 30 метров. Для нас это было полнейшей катастрофой, а для них — просто веревкой для осла. Они действительно плохо понимали, что именно забирают у нас. А: Надо понимать, что у них ничего нет, они настолько бедные, что даже кусок веревки ценен. Там тотальная нищета. О: Как вы вообще на них вышли? Р: Мы доехали до последней деревни, которая была перед началом маршрута. Так как у нас было очень много снаряжения — на троих человек примерно 130 килограмм, — то нам нужны были местные люди, которые помогли бы

затащить его как можно выше, до базового лагеря. Поэтому мы договорились с тремя местными пастухами, что они три дня будут ходить с нами и нести снаряжение. В том районе есть один нюанс: когда-то местная армия заминировала это место, чтобы предотвратить проникновение «Талибана» со стороны Пакистана. Никаких планов этого минного поля, естественно, не осталось. В 2011 году были разминированы несколько тропинок, довольно узких и никак на местности не отмеченных. Поэтому желательно хотя бы в первый раз идти туда с местными людьми, которые могут сказать, где эти минные поля находятся. А: Уточни, как ты с ними договаривался? Они ведь на английском не говорят. Р: У нас был переводчик, которого мы нашли в деревне, и он нам все организовал. Его контакты нам дали в таджикской турфирме, которая организовывала нам транспорт. О: То есть вы были не единственными, кто туда вообще сунулся? Р: Туда на самом деле заезжают люди, и особенно на этой горе было довольно много людей. О: Это сколько? Р: Кроме нас троих там была одна польская группа из четырех человек,

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

NEW HORIZONS один поляк-одиночка и еще одна большая и очень интересная группа из афганских женщин-альпинисток, которые пытались занести на этот пик первую женщину из Афганистана. Поскольку это было организовано благотворительными организациями из Штатов, то с ними были гиды, съемочная команда, представители прессы — целый лагерь. О: Хорошо, что ничего не взорвалось. Тропинки узкие... Р: Ну да, тропинки узкие, говорят, что в том году там на мине подорвался только один осел. А: До какой точки вы смогли продвинуться, прежде чем были вынуждены повернуть назад? Р: Базовый лагерь был где-то на высоте 4600 метров, и оттуда мы практически дошли до следующего лагеря на горе, на 5000 с чем-то метров. Но там мы поняли, что у нас настолько мало сил, что смысла продолжать нет. А: Почему так получилось? Р: Мы где-то сильно отравились. Возможностей отравиться там куча: очень жарко, а холодильников ни у кого нет. Там нужно дезинфицировать абсолютно все: например, банку с колой нужно протереть со всех сторон, потом вылить в стакан. Если выпить из банки, то, скорее всего, будет отравление. И там, естественно, нет водопровода и какой-то чистой воды. Речки схо-

ПЛУГ

дят с гор, но прежде чем вода попадет в стакан, она проходит через всю деревню... Но мы, скорее всего, отравились не водой, а какойто едой. А: Расскажи, с кем ты там был? Р: Со мной было два человека. С одним парнем мы учились в университете в Шотландии, а со вторым мы проходили практику в Швейцарии. Они оба любят ездить по необычным местам. О: Кстати, как ты готовишься к восхождению? Р: Я много бегаю. Каждый день на работу и обратно я езжу на велосипеде, что дает 40 километров в день. Практически каждый день хожу тренироваться в зал. Иногда хожу на скалодром. О: То есть ежедневно ты полдня занимаешься спортом? Р: Да. О: Андрей, ты именно по этой причине в скалолазы не пошел? А: Я не скалолаз, потому что подниматься выше 5000 метров — это уже не наслаждение природой и видами, а движение к четкой цели. Чтобы заниматься техническим высотным альпинизмом, должна быть очень большая мотивация. Это риск, на который человек идет сознательно. Вот Руслан, скажи, какая у тебя мотивация?

NEW HORIZONS Р: Моя мотивация в том, что альпинизм — это довольно сложно и поэтому интересно. Там столько разных моментов, которые нужно учитывать: нужно организовать логистику и собрать кучу документов, нужно очень хорошо знать снаряжение и технику передвижения в горах, быть в очень хорошей форме. Это хобби, которое реально требует полной отдачи. Ну а с другой стороны, чувство, когда ты достигаешь поставленной цели... А: Но ведь ты испытываешь чувство страха? Р: Да, довольно часто. Но здесь просто нужно адекватно подходить к ситуации, уметь вовремя повернуть назад. А: А ведь многие думают, что альпинизм — это гарантированное восхождение и победа над горой. Р: Может случиться что угодно. Опять же, кто-то что-то сворует по пути. Или тебе дадут неточные карты, неточное описание маршрутов. Там может быть абсолютно непредсказуемая погода. Еще нужно учитывать, насколько легко можно устроить спасработы. В Альпах можно немного больше рискнуть, потому что там тебя в большей части случаев заберут на вертолете практически через полчаса.

А: А какая разница между той экспедицией, которую вы предприняли, и недавним восхождением на К2 международной группы альпинистов, в которую входил один эстонский скалолаз (находящаяся на китайско-пакистанской границе гора Чогори или К2 — вторая по высоте горная вершина Земли (8611 метров), на данный момент ее смогли покорить всего около 500 человек — прим. ред.)? Это же гора-убийца, одна из самых жутких вершин планеты. Р: Это немного разные стили. Вопервых, К2 — это намного дороже, во-вторых, конкретно у этой экспедиции на К2 были местные гиды, которые провесили весь маршрут и подготовили все технические моменты. И вообще, туда довольно часто ходят люди, и там уже оставлено столько веревок, что человеку, который отправляется туда в коммерческую экспедицию, не нужно так уж много знать о технической стороне альпинизма. Ему достаточно быть немного в курсе того, как пользоваться снаряжением, ну и обязательно быть в хорошей форме. Мне же, наверное, интереснее самому возиться со снаряжением и самому провешивать себе маршрут. А: Получается, тебе нравится быть один на один со стихией: перед тобой гора, перед тобой маршрут, который никак не

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

NEW HORIZONS подготовлен, и это — вызов. Кстати, на какой самой большой высоте ты побывал? Р: 7200 метров, на пике Ленина в Киргизии. А: Как обычно люди приходят именно к такому стилю альпинизма, как у тебя? Р: Мне кажется, в Эстонии довольно мало людей, кто этим занимается, потому что здесь нет ни скал, ни гор, отсюда непросто добраться до мест, где реально можно тренироваться. Просто в университете я учился в Шотландии, и там очень много мест с очень серьезными и технически сложными маршрутами. Самая высокая точка Шотландии — это около 1400 метров, но у них есть довольно высокие вертикальные скалы, и зимой там очень сложные погодные условия — такие, которых я практически больше нигде не видел. Подобные жесткие шторма — идеальная среда для подготовки. Пока я четыре года учился в Шотландии, мы ходили в горы практически каждые выходные. Только так можно действительно натренироваться. А: То есть ты сейчас один из самых сильных альпинистов в Эстонии? Р: Сложно сказать. Например, в Тарту народ довольно серьезно готовится к техническим маршрутам — несколько дней в неделю они в помещениях тренируются со снаряже-

ПЛУГ

нием. У нас есть много скалолазов, которые очень часто уезжают в Финляндию для тренировок... О: Андрей, а какая у тебя самая высокая точка? А: 6000 метров в Гималаях. Но в моем случае — это все же треккинг, то есть мы дошли туда пешком. Этим Гималаи, кстати, отличаются от большинства других горных систем, потому что там есть треккинговые вершины, куда устремляется большое количество людей. И это хорошая вещь для того, чтобы понять, тебя вообще интересует высотный технический альпинизм или нет. И хотя треккинг доступен практически каждому человеку, нужно понимать, что горы — это в любом случае не шутка: даже на треккинговых маршрутах в тех же Гималаях были несчастные случаи, когда гибли десятки людей, просто попав в непогоду и не будучи готовыми... Р: Особенно сейчас, когда у людей больше денег, у человека может создаться ложное впечатление, что если он купит очень много нового снаряжения, то он защищен. Но на самом деле это не так. И из-за этого происходит очень много очень глупых происшествий в горах.

NEW HORIZONS О: Давайте вернемся к Афганистану. Что ты знал об этой стране до поездки туда? Р: Я знал довольно мало. Например, то, что на данный момент там есть около трех регионов, куда в принципе возможно поехать. Все остальное — это полнейший хаос и очень опасные места для иностранцев. Там постоянные конфликты и нереально передвигаться от пункта к пункту. А: Кстати, расскажи, в какой ситуации вы оказались, когда возвращались из Афганистана в Таджикистан? Р: Таджикистан выдавал только одноразовые визы. То есть когда мы выехали из Таджикистана в Афганистан, наша первая виза стала недействительной и на обратный путь у нас была приготовлена вторая. Так вот, нас выпустили из Афганистана, но не впустили в Таджикистан, сказав, что у одного человека виза недействительна. Сложно понять, что произошло, потому что это электронная виза: они сканируют штрихкод на визе и потом сканируют паспорт, и система говорит, пропускать человека или нет. Поскольку это электронная виза, то ее можно получить за несколько дней. Пограничники соединили нас вроде как с МИДом Таджикистана, и там сказали, что если мы подадим заявление на новую визу, то они быстро ее сделают. Но к тому моменту, как мы

ПЛУГ

отправили заявление, человек, который обещал нам все сделать, сначала ушел на обед, а потом и пораньше домой, потому что дело было в пятницу. Поэтому во второй раз мы до него уже не дозвонились и визу не получили... Между Афганистаном и Таджикистаном была ничейная зона, где они и могли оставить нас до понедельника. Там было довольно жарко, военные принесли нам ведро с водой, чтобы мы чувствовали себя немного комфортнее, буханку хлеба и сказали: «Сидите». Мы провели там больше 12 часов, но так как никто не хотел нас там все выходные охранять, то они попытались выгнать нас обратно в Афганистан. Но у нас уже не было визы, поэтому они решили вызвать афганскую полицию и попросить их подержать нас в местной тюрьме, пока мы не получим новую визу. Они довольно настойчиво пытались нас выгнать со своей территории, но афганская сторона довольно настойчиво не хотела нас принимать. Так что таджикам пришлось смириться с нами. Был уже поздний вечер пятницы... В конце концов они дозвонились до кого-то из начальства и им сказали, чтобы они избавились от нас любым способом. Поэтому они снова привели нас на пропускной пункт, человек взял старую визу, которую мой товарищ использовал на пути туда, зачеркнул даты и два штампа, поставил новые и впустил нас — они от нас отмазались. Проблема была в том, что это автономный

NEW HORIZONS регион и нам нужно было проехать пять блокпостов, показывая паспорта и визы, прежде чем мы в теории доберемся до Душанбе и обратимся в МИД. Поэтому вот что мы сделали: у нас в машине были тонированные окна, и человек без визы сидел на заднем сидении и старался пригнуться так, чтобы его не было видно. На блокпостах мы показывали только два паспорта с визами. А: Просто никто не хотел брать ответственность на себя. Р: Естественно. Тем более после истории с четырьмя велосипедистами... Это случилось как раз тогда, когда мы были в Афганистане. В том же Афганистане территории «Талибана» начинались уже через два-три километра от того места, где мы находились. То есть в Афганистане им нужно было защищать нас от «Талибана», а в Таджикистане от всех остальных. И никто не хотел этого делать. А: Расскажи о контактах с местным населением, с кем ты успел пообщаться? Р: В Афганистане довольно сложно было с кем-то общаться, потому что никто не понимает по-английски. Был наш переводчик, с которым можно было более-менее нормально поговорить, и еще один человек, который заведует туризмом в этом регионе, — он тоже понимает по-английски. Он, кстати, общается с каждым туристом, который туда приезжает. Плюс мы

немного общались с группой альпинисток из Кабула. С одной из девушек мы стали переписываться по интернету, и я попросил ее дать мне небольшое интервью, которое можно прочитать ниже. О: Почему ты решил взять у нее интервью? Р: Потому что она могла рассказать об Афганистане и политической ситуации в стране с точки зрения местного человека. Ее зовут Фрешта Ибрахими, она интересный человек, у нее есть высшее образование, которое женщине в Афганистане получить довольно сложно. Фрешта занимается очень многими проектами в Кабуле. И еще она осознанно не хочет уезжать из Афганистана, потому что считает, что там можно развивать много новых проектов и можно двигать жизнь в стране в лучшую сторону. О: Как вкратце ты описал бы ситуацию в стране? Р: Есть официальное правительство, оно стремится, на мой взгляд, к иранской модели ислама. Ему противостоит радикальное движение «Талибан», которое запрещает практически все кроме чтения Корана. Например, запрещает любое образование, даже школьное, и за неповиновение очень жестко наказывает. К туристам в том регионе, где мы были, отношение мягкое: можно было ходить в шортах и футболках, женщины в определенных ситуациях могут не носить

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

NEW HORIZONS платок. Но для местных все довольно жестко. О: Ты бы поехал в Афганистан еще раз? Р: Да, я бы с удовольствием туда поехал в какой-нибудь другой регион.

О: И взял бы 120 метров веревки! А: И везде таскал бы ее с собой! Р: Да... На самом деле я бы поехал в Афганистан просто посмотреть разные регионы, а не ради альпинизма.

Фрешта Ибрахими — достойная достойная дочь дочь своей своей родины родины Несмотря на строгость нравов и законов, интернет ловит в Кабуле отлично и никакие сайты не блокируются. И если будучи в горах Руслан Айзатулин не мог приблизиться к афганским девушкам-альпинисткам, поскольку им не подобает общаться с мужчинами, то в сети полноценное общение стало возможным. Ниже читайте ответы 25-летней Фрешты Ибрахими на вопросы о жизни в Афганистане. В этом году ты принимала участие в экспедиции на гору Ношак (7492 метра), самую высокую точку Афганистана. Расскажи, пожалуйста, немного об этой экспедиции. Экспедиция на Ношак была организована НКО Ascend, некоммерческой организацией, которая способствует развитию женского альпинизма в Афганистане. С 2015 года я состою в этой организации и сейчас являюсь лидером одной из

ПЛУГ

команд. До вступления в Ascend я никогда не пробовала заниматься альпинизмом, но с первых же дней мне понравился этот вид спорта, и я сразу задалась целью добиться в нем успехов, а в будущем стать одной из сотрудниц Ascend. Я вообще люблю спорт, занималась бегом и играла в волейбол во время обучения в школе и университете (прим. ред.: получив стипендию Посольства США, Фрешта изучала бизнес-менеджмент в Американском университете Афганистана).

NEW HORIZONS Альпинизм стал новым ярким увлечением. Экспедиция готовилась заранее — уже в 2016 году к участию в ней меня порекомендовали профессиональные альпинисты. Все прошло круто! Это большая радость и честь быть частью первой в истории Афганистана женской команды, покорившей самую высокую гору нашей страны. Какова текущая обстановка в Афганистане? Что делает правительство? Что делает «Талибан»? В какую сторону склоняются весы? Я вижу, что ситуация в Афганистане ухудшается с каждым днем, особенно небезопасно в столице — в Кабуле. Да, террористы не бегают с автоматами средь бела дня, но многие чувствуют их влияние. Правительство пытается вести переговоры с «Талибаном», но «Талибан» не идет ни на какие уступки. В данный момент трудно сказать, в чью сторону склоняются весы и у кого больше реальной власти. Правительству зачастую не хватает сил, чтобы держать «Талибан» в узде. Например, в провинции Газни, что находится в 100 километрах от Кабула, «Талибан» уничтожает школы и офисы представителей власти, несмотря на то, что в Кабуле полно правительственных войск. Что ты думаешь о присутствии войск международной коалиции в Афганистане? Их наличие помогает стабилизировать обстановку?

ПЛУГ

Присутствие войск коалиции было эффективно в самом начале для создания более-менее устойчивого мира. Теперь же, спустя годы и когда часть войск уже выведена, а терроризм до конца не побежден, их эффективность не так заметна. Насколько опасно пребывание в Кабуле для местных и для иностранцев? В Кабуле нет никаких гарантий безопасности. «Талибан» и ИГИЛ выбирают целями для своих атак людные места: взрывают мечети, школы, спортивные стадионы. Насколько легко сейчас получить образование в Афганистане? И есть ли какие-либо ограничения для женщин? По действующему закону правительство обязано предоставить всем бесплатное образование вплоть до бакалавриата. Каждый год около 300 тысяч студентов сдает экзамены для поступления на бюджетное место в университет, но реально на первый курс принимают лишь половину из этих студентов. У остальных остается два варианта: идти в частный ВУЗ или попытать счастья в следующем году. Никаких квот для женщин не существует, поэтому приходится выдерживать серьезную конкуренцию. Вдобавок в некоторых провинциях существуют ограничения для обучения женщин в школах: например, финансовое благосостояние семьи (приходится начинать работать как

NEW HORIZONS можно раньше) или традиционные обязательства перед обществом. В других провинциях девушкам разрешается учиться лишь до 9 класса. В общем, препятствий довольно много. Насколько легко афганским гражданам получить визу для посещения иностранных государств? Большая часть западных стран не выдает визы афганским гражданам. Визы выдаются только для командировок или для работы за границей при наличии приглашения. В связи с тем, что легальных путей получить визу практически нет, многие пытаются попасть на Запад нелегально. И все-таки тебе удалось несколько раз посетить западные страны. Какие у тебя остались впечатления о них? Насколько западный мир отличается от афганского? Конечно, я испытала культурный шок во время первого визита. Организация городского пространства, поведение людей и их взаимодействие между собой, мир, спокойствие и свобода — все эти естественные для Запада вещи пришлись мне по душе. Афганистан принадлежит к числу развивающихся стран. В странах первого мира есть качественное образование, хорошая система здравоохранения, развиты бизнес, экономика, социальные и культурные нормы, все в порядке с правами

человека, в том числе женщин. Тем не менее даже всего этого бывает недостаточно, и в этих странах все равно случаются политические конфликты и трения. Например, я была в Испании и наблюдала за попытками Каталонии получить независимость. В США заканчивалось правление президента Обамы, и людям не нравились имеющиеся кандидаты в президенты. А вот Непал, хоть и относится к числу развивающихся стран, очень порадовал — такая мирная страна, где люди работают ради общего дела и стараются помогать друг другу. И у молодых непальцев есть больше возможностей посмотреть мир, нежели у афганцев того же возраста, ведь Афганистан знают как опасную и непредсказуемую страну, и к нам относятся с большим подозрением. У тебя были возможности остаться на Западе. Почему ты вернулась в Афганистан? Я решила вернуться, потому что не хотела бросать свою общественную работу. Дом, учеба, работа, лидерство в команде альпинисток в Ascend — все это внесло свой вклад в желание вернуться и стать примером для других женщин. Я хочу быть достойной гражданкой родной страны и попытаться хоть что-то изменить вокруг себя. Я чувствую, что я на своем месте и что люди в моем окружении нуждаются во мне. Насколько активно развивается мелкий и средний бизнес в

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

NEW HORIZONS Кабуле? Много ли богатых людей в столице? Мелкий и средний бизнес у нас не очень развит, поскольку большая часть товаров и продуктов импортируется из соседних стран, таких как Пакистан, Иран и Китай. Богатых людей хватает, но они мало инвестируют в Афганистан из-за крайне нестабильной обстановки внутри страны. Насколько развита и доступна система здравоохранения в Кабуле и других провинциях? Лекарства в Афганистане платные, довольно низкого качества, и люди им не доверяют. На рынке представлено много лекарств из Пакистана и Индии — люди предпочитают покупать их. Есть ли в Кабуле ночная жизнь? Легко ли достать алкоголь? Чем люди занимаются в свободное время? Какая-то ночная жизнь есть, но доступна она только мужчинам. Женщинам запрещено выходить одним в темное время суток — это действительно небезопасно. Легальных баров и клубов нет, как и алкоголя — они запрещены по афганским законам. Есть несколько подпольных заведений. По большей части люди собираются в кафе и сокобарах и разговаривают. Большая часть героина в Европе имеет афганское происхождение. В ходу ли он на

ПЛУГ

местном рынке? Легко ли достать опиум? К сожалению, это правда — Афганистан является крупнейшим экспортером героина в мире. В основном он производится в южной части страны. Культивирование опийного мака и производство героина запрещены официальным правительством, но поскольку южные территории контролируются «Талибаном», то эти запреты не соблюдаются. «Талибан» культивирует опийный мак и производит героин, который затем распространяет через Пакистан и Иран, получая за это большие деньги. В стране около двух миллионов героиновых наркоманов, из них около половины находятся в Кабуле. Достать его не составляет труда, и это большая проблема. Становится ли жизнь в Афганистане лучше в последнее время? Я верю в то, что Афганистан мог бы успешно развиваться в правильном направлении, если бы больше власти было сосредоточено в руках интеллигенции и образованных людей, а не моджахедов. Но сейчас страна развивается в другом направлении и все больше увязает в тотальной бедности. Нынешнее правительство не может справиться с ситуацией и не может предложить что-либо молодежи, удержать понастоящему талантливых и образованных людей.

ЛЮДИ

INSPIRATION INFORMATION Авторы и иллюстраторы ПЛУГа — люди, которые вот уже столько лет безвозмездно создают свои вдохновляющие работы и делятся ими с читателями журнала. А кем же вдохновляются они сами? Об этом мы расспросили коллектив редакции ПЛУГа, а ученики художественной студии Андрея Кедрина проиллюстрировали их ответы.

На своей родине китайский архитектор и художник Ай Вэйвэй является диссидентом, потому что его работы, несмотря на цензуру в стране, бесстрашно осуждают и критикуют действия правительства, из-за которых страдает простое население. Пострадал и сам художник, студию которого власти закрыли, а самого его заключили под стражу. В последние годы Ай Вэйвэй активно работал с темой беженцев, проводя много времени в построенных для них лагерях. Он провокационный, смелый и честный. Меня вдохновляет его призыв к безграничной эмпатии и то, что это один из немногих современных художников, чье творчество обращено к человеку — оно о человеке, его силе и слабости, о человечности и о хрупкости жизни. Советую посмотреть фильм о нем «Ай Вэйвэй: Никогда не извиняйся» (2012). Эви Пярн

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

Иллюстрация: Катерина Гутова

АЙ ВЭЙВЭЙ

ЛЮДИ

ДЖОНАТАН САФРАН ФОЕР Иллюстрация: Михаил Ильин

Меня последние лет 10 или что-то около того вдохновляет американский писатель Джонатан Сафран Фоер. Тем, что в наше время, в первой половине двадцать первого века, умудряется писать на совершенно современном материале книги о вечном. Книги о любви и смерти, о судьбе конкретного человека и человечества в общем. Если не употреблять каких-то высокопарных слов, можно сказать, что Фоер делает в литературе то, к чему, чисто теоретически, стремлюсь и я: на материале нашей мелкой, пустой, часто смешной повседневности писать так называемые большие книги. П.И. Филимонов

Несколько недель назад я посмотрела документальный фильм BBC «Танцовщик» о Сергее Полунине. Его выступления завораживают, подчиняют себе зрителя, но куда больше поражает смелость анализировать свой непростой жизненный путь и без лукавства рассказывать о совершенных ошибках, страхах, надеждах. Это тот случай, когда гениальность артиста, на мой взгляд, затмевается его неординарными человеческими качествами, которые размягчают сердца людей вокруг и побуждают их заново нащупывать в себе все самое светлое и важное. Олеся Ротарь

ПЛУГ

Иллюстрация: Катерина Гутова

СЕРГЕЙ ПОЛУНИН

ЛЮДИ

ХЕЛЕНЕ ВЕТИК

Иллюстрация: Frayart

Люблю дизайнера Хелене Ветик. Мне нравятся ее работы, ее профессионализм и ее продуктивность. Она не боится быть яркой, стильной, смешной. И еще у нее классный блог uustuus.ee. Кристина Вербицкая

На данном этапе моей жизни меня вдохновляет старшина второй статьи, востоковед, защитник тигров и бессменный лидер группы «Мумий Тролль» Илья Лагутенко. Почему? Чудит, творит, любит море и все это с фирменной улыбкой Чеширского кота. Не боится экспериментов с молодыми электронщиками и бесконечно любит свой родной город, а «Mорская» и «Шамора» все так же актуальны, как и 20 лет назад. Пример того, как надо идти с творчеством по жизни и гармонично сочетать это с семьей и делами. В этом году у кассетного мальчика юбилей (50!), и мы наблюдаем, как герой рокапопса красиво стареет и превращается в седого сэнсэя. Банзай! Андрей Кедрин

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

Иллюстрация: Катерина Гутова

ИЛЬЯ ЛАГУТЕНКО

ЛЮДИ

Вера Станишевская — замечательный эстонский график, работающий в классической технике офорта, для которой характерны мягкость и даже женственность стиля, приятный колорит. Уважаю ее как творческого человека за приверженность к классической, весьма трудоемкой технике, а также во многом черпаю некую позитивную энергетику в ее работах, так как сам в своих скорее исследую мрачную сторону человеческой натуры.

Иллюстрация: Катерина Гутова

Stan Kalinin

Иллюстрация: Ирина Нагов

ВЕРА СТАНИШЕВСКАЯ

БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ Говорить о БГ — примерно то же самое, что пытаться объяснить сон: в итоге написанное скучно и совершенно не передает того, что задумывалось... У меня вышло так: Борис Борисович вдохновляет меня своей свободой в выражении, необъятностью, простотой и изысканностью, естественностью и самобытностью, конкретностью и абстрактностью, тем, как его легко и невозможно понять, «музыкой серебряных спиц» и «песнями вычерпывающих людей». Светлана Торба

ПЛУГ

Иллюстрация: Ирина Русманова

ЛЮДИ

ГРИГОРИЙ СКУЛЬСКИЙ И МАРИНА СКУЛЬСКАЯ Последние несколько лет моя жизнь уверенно держится приводными ремнями родства. С одной стороны — мой отец, которого давно нет на свете, прозаик Григорий Скульский, написавший мне давным-давно на одной своей книжке: «Поскольку ты и книга эта// Произведения мои,// Дарю тебе ее для света,// Для счастья, от большой любви». С другой — моя дочь, находящаяся в поре расцвета, писатель-историк Марина Скульская, которая к только что вышедшей своей книжке «Адам и Ева. От фигового листа до скафандра» взяла эпиграф из моих стихов: «Нас еще отличит от мертвых// Иней, тающий на ресницах,// Роза, вянущая в петлице,// С обгоревшим краем на алом...». Все вместе мы — связь времен, которая не может порваться, но только укрепиться... Елена Скульская

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ЛЮДИ

Иллюстрация: Катерина Гутова

ОЛЕГ НЕСТЕРОВ Те проекты, которые Олег Нестеров со товарищи реализуют в последние лет десять, каждый раз вызывают у меня восхищение и трепет. Начиная с блестящего возвращения с альбомом «Супертанго» и заканчивая творением тысячелетних музыкантов ZEROLINES. Та решительность, обстоятельность и чуткость, с которой Нестеров подходит к реализации своих грандиозных затей, кажущихся порой донкихотовскими, заставляет верить, что время великих замыслов еще не ушло. Масштабное их воплощение и невероятная отдача впоследствии — очередное тому подтверждение. Обязательно ознакомьтесь с мультиформатным проектом «Из жизни планет» (planetslife.ru) — изящная, удивительно красивая музыка к четырем неснятым фильмам 1960-х годов и просто невероятный сайт, на котором можно в подробностях изучить судьбу этих картин. У меня только один вопрос: как они это делают? Дан Ротарь

ПЛУГ

НА ГРАНИ ФОЛА:

ПРОЦЕССЫ

нформационное поле в современном мире все больше деформируется. Непонятно, что люди хотят видеть больше, — голые факты или осмысленную авторскую подачу, которая зачастую весьма субъективна. Если говорить о первом, то большинство нынешних СМИ в достаточном количестве производят продукцию, которая способна утолить новостной голод относительно того, что, где и когда произошло и каковы точки зрения участников событий. Если говорить о количестве такой информации, то государственные медиаканалы (скажем, новости ERR) занимают главенствующее положение. Коммерческие издания лишь пару лет назад поняли, что печатного слова не достаточно, и спорообразно начали создавать свои собственные видеостудии. Тем временем у нас потихоньку набирает обороты развлекательный новостной видеоблогинг, и я хочу познакомить вас именно с этой стороной медиапространства Эстонии. В данном формате, пожалуй, решающую роль играет взгляд автора, преподнесенный в неформальной, субъективной и весьма провокационной форме. Зачастую

автор становится центральным героем своих сюжетов, оттесняя на задний план того, у кого он берет интервью. Я встретился с создателями трех видеоблогов, которые ориентированы на эстонский рынок и рассказывают о местной жизни. Стоит признать, что экспериментальная журналистика, которую практикуют эти ребята, придется не всем по вкусу. Но хейтеры, если таковые имеются, пока отмалчиваются. Комментарии к репортажам пестрят похвалами и пожеланиями продолжать начатое. Кстати, недавно в Таллинне прошла встреча русскоязычных блогеров #bloggersofestonia, где обсуждалась стратегия дальнейшего развития первого подобного союза в Эстонии, а также тема сотрудничества и привлечения новых участников. Если это начинание не заглохнет, возможно, в будущем мы сможем наблюдать новую плеяду лидеров общественного мнения, которые станут в один ряд с представителями традиционных СМИ, политиками и деятелями культуры.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

Текст: Андрей Якубович / Иллюстрации: Елизавета Вылегжанина

ТРИ ЯРКИХ ВИДЕОБЛОГЕРА ЭСТОНИИ

ПРОЦЕССЫ

«Негатив — это мой кислород» Первым, с кем мне удалось увидеться и побеседовать, стала Эвелина Карина Потапски. Выпускница Эстонской академии художеств, Эвелина пишет самые длинные тексты в моей фейсбучной ленте, с февраля 2018 года под псевдонимом Eva Sarma снимает репортажи для портала «Столица», а в данный момент обустраивает свою собственную арт-студию, куда она скоро планирует переехать жить и работать. Ты — художница. Каким образом зарабатываешь на жизнь? На данный момент я рисую карикатуры для газеты «Столица», пишу картины, занимаюсь фрилансом и преподаю изобразительное искусство. Как так получилось, что ты занялась видеоблогингом? У меня всегда был Facebook, и я писала кучу бешеных постов с ужасным гипертрофированным мнением. Изначально они все были в стиле «я вас всех ненавижу». Сейчас я стараюсь больше с юмором всех ненавидеть. Постепенно люди стали эти посты замечать, начала приходить какая-то целевая аудитория и меня начали узнавать. Потом меня заметили люди из газеты «Столица» и предложили для них рисовать карикатуры. А потом я как-

ПЛУГ

то сама спросила: не нужен ли вам колумнист? Они сказали, что им как раз нужен человек, который будет описывать хронику. А через какое-то время сказали: «Нужен видеоформат». И сразу же подумали обо мне. Это было в декабре прошлого года. То есть я совсем зеленая в этом деле. Так я и зашла сюда, а до этого только всех критиковала (смеется). Теперь ты стала меньше критиковать своих коллег по профессии? Нет, меня очень сильно раздражает, что в этой сфере у наших журналистов отсутствует самокритика, и изза этого плохо вообще все — даже внутри медиа-организаций, будь то телеканал, или газета. Видно, что сотрудникам не говорят о том, что они делают неправильно. У нас не принято указывать друг другу на ошибки, на какие-то недочеты.

ПРОЦЕССЫ

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ Я приведу такой пример: когда произошла трагедия в Кемерово, ETV+ повесил у себя на сайте баннер «R.I.P. Кемерово», и он провисел у них там весь день. Много людей в интернете возмутилось, но реакции со стороны редакции ETV+ не было. О чем это говорит? Это говорит о том, что человеку, который это разместил, было безразлично все, и его коллегам тоже. R.I.P. — это оскорбление, что ли? Ну Кемерово все не умерло же. Надо было как-то конкретизировать. Неужели не нашлось ни одного человека, который сказал бы в редакции: «Срочно уберите!»? То есть у нас почему-то не принято друг другу указывать на ошибки, и из-за этого очень сильно падает качество того продукта, который делается. Смотришь ли ты свои репортажи? Да, пересматриваю с трудом. Бывает ли так, что после пересмотра тебе хочется что-то исправить? Всегда. Это иногда частично получается сделать во время монтажа. Я тоже оговариваюсь, и бывают такие оговорки, из-за которых я очень сильно расстраиваюсь. Бывает, что их еле-еле можно вырезать, но я прошу это все равно делать. Если такой возможности нет, мы это както обыгрываем.

ПЛУГ

Ты готовишь вопросы, или это экспромт? Наши репортажи, как правило, «письмошные» (то есть в стиле Реутов ТВ, когда ведущий ходит на мероприятия или гуляет по городу и троллит людей — прим. ред.), и иногда я выдумываю какой-либо образ. Другой вопрос, что у нас совершенно нет ресурсов. Я могла бы хоть на каждый репортаж выдумывать образы, но, к сожалению, на это не дают денег. Если говорить про подготовку вопросов, то тут я скорее продумываю линию, как я буду вести репортаж. Вопросы тоже записываю, но когда начинаются съемки, обычно все идет «по одному месту», и уже после я вспоминаю, что что-то важное не спросила. Как ты выбираешь места, куда идти снимать? Через различные социальные платформы. Выбрать сложно, потому что у нас очень однотипные мероприятия — это либо какие-то выставки еды, одежды, либо лекции по совершенствованию себя и зарабатыванию денег. Мы делаем запросы на многие культурные мероприятия, но нас туда не пускают. В последний раз, когда мы хотели аккредитоваться на выставку Айвазовского, директор Кадриоргского художественного музея Александра Мурре ответила нам, что наш формат, по ее мнению, туда не подходит. Ну не подходит — и черт с вами.

ПРОЦЕССЫ На какое гипотетическое мероприятие ты бы сама хотела сходить? Я бы хотела сходить на мероприятие, которое коротко можно назвать «ярмаркой тщеславия», то есть где люди приходят и говорят, какие они молодцы, все сами сделали, «вот посмотрите на меня!». Например, а-ля «Женщины в бизнесе» — была у нас недавно такая конференция. Ты говоришь, что разные организации пишут вам, что ваш формат не подходит для их мероприятий. У нас что, цензура относительно того, что можно снимать, а что нет? Я не знаю, что это такое, но вот нам, кстати, из Saku Suurhall тоже написали, мол, «ребят, вы уверены, что вы нам подходите?» и отказали в аккредитации. А! Такое еще было на «Балу цветов» у Татьяны Тридворновой. У нее там добро, любовь, цветочки-голубочки, а мы про другое совсем. Еле договорились. Она заранее попросила отправить ссылку на отснятый материал, и мы для нее специально сделали добрый, ванильный репортаж, но она почему-то ничего не ответила, промолчала. Как ты сама характеризуешь свой формат? Ну это письмошный формат. Письмошный репортаж — это не я придумывала. Сатира на журна-

листов и то, что происходит на мероприятиях. Ничего более. Ставит ли тебе «Столица» какие-то рамки? Да, конечно. Это запрет на алкоголь в кадре, если видно его название или логотип производителя. Но вот если это будет коктейль в простом бокале, то можно. Также это запрет на снятие бара с алкоголем, запрет на матные слова. И, естественно, про секс. А все потому, что у нас молодежная рубрика и целевая аудитория от 14 до 27. И это очень сложно. Для меня постоянная проблема, как сделать так, чтобы и подросткам, и взрослым людям было интересно. У кого тебе удалось взять самое интересное интервью? Я не могу сказать. В репортаже мы должны в общем показать мероприятия, у нас нет такого, что мы концентрируемся конкретно на ком-то. Может, ты чувствовала от когото особую энергетику? Я вообще никаких энергетик не чувствую. Были люди, которые понимали юмор сразу же, но в большинстве своем люди, особенно в возрасте, представляют, что если к ним подходит пресса, то это как средство поднятия чувства их собственного достоинства, важности. Когда подходишь, они очень хотят с тобой поговорить,

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ а потом, когда слышат странные вопросы, то очень теряются, потому что не многие знают о письмошном формате, особенно если человек никогда не смотрел YouTube, не искал там шоу «Модный диван» с Сергеем Мезенцевым, никогда не слышал о Реутов ТВ. Поэтому люди теряются и иногда даже начинают хамить. В начале нашего разговора ты упомянула, что только пришла в журналистику. Сама ты считаешь себя журналистом? Нет. Меня сейчас вот в одном журнале подписали: «репортер». Или даже «журналист»... Ну я посмеялась, конечно. Я же не идиотка, чтобы считать себя в прямом смысле журналистом или репортером. Журналист — это человек, который подает информацию через СМИ, я этим не занимаюсь. Более того, я могу сказать, что те русские журналисты, кого мы можем наблюдать в наших СМИ, они тоже занимаются тем, что подают только свое личное мнение, пользуясь ресурсами медийной платформы, на которой работают. И делают это бесконечно и с большим удовольствием. Подозреваю, что журналистам все же должны платить за другое. Приведи пример журналистов, которых ты считаешь настоящими профессионалами? Мне очень нравится Владимир Познер. Он очень хитрый, умный, интеллигентный. Познер вообще

ПЛУГ

моя слабость как женщины. Я жду, что он мне позвонит и пригласит выпить с ним чашечку кофе, но он пока еще этого не сделал. Конечно же, мне нравится Юрий Дудь — классный современный журналист, который всем дал маху, подарил тот дерзкий формат, в котором, как оказалось, нуждался русский YouTube. Мне нравится его отношение к наркотикам, как он обсуждает темы, которые другие обходят стороной. Очень часто смотрю передачу «А поговорить?» на YouTube, ведет очень неплохая и дипломатичная журналистка Ирина Шихман. А из Эстонии есть кто-то? Я думаю, что нет. У нас люди более спокойные, что ли. И аккуратные. Чтобы быть журналистом, нужно обладать такими качествами, чтобы и раскопать информацию ценную, и не бояться ее подать в СМИ. У нас все довольно-таки дипломатично. И я не слышала такого, чтобы журналист отыскал серьезный компромат, это все выдал и после этого что-то поменялось в этой жизни. Возможно, я упустила такой случай. Но обычно пишут разгромные статьи, когда тема уже неактуальна. Наподобие того, как наш бывший президент Ильвес тратил государственные деньги на роскошный образ жизни. Обнародовали эту информацию, когда уже он ушел с поста, — повозмущались и забыли.

ПРОЦЕССЫ Я посмотрел практически все твои выпуски и заметил, что везде, где ты ходишь, тебе все не нравится? Почему? Негатив и все, что с ним связано, — это мой кислород. Я в нем прекрасно себя чувствую, мне всегда есть, что сказать. У меня есть критика в репортажах, но она несерьезная, и я не знаю, как на нее можно обижаться. Сам представь, как можно сделать письмошный обзор и показать, что тебе там все нравится, если люди и мероприятия такие смешные? Я говорю в основном про мероприятия местных русских организаторов. Недавно был, например, День моды в Lasnamäe Centrum, где состоялся показ мод и выступление местного экстрасенса, которая бабулькам заряжала монетки на успех и удачу. Ну тут даже голову ломать не нужно — и так смешно. А ведь они это на полном серьезе организовывают и потом обижаются на наши репортажи.

съемок мы увидели красивый диван, и это был единственный раз, когда я назвала себя герцогиней. А вообще я называю себя пани, иногда ясной вельможной пани, потому что по происхождению я полька. Но это стеб, конечно. Я вот смотрю профили каких-нибудь журналистов, медийных личностей, и у всех страшно серьезное к себе отношение — они и там такие важные, и тут. Я более иронично и критично отношусь к себе. Потому что если критикуешь других, было бы странно, если бы я к себе относилась снисходительно. Как художник я достигла профессионализма и продолжаю развиваться дальше, как репортеру мне еще нужно многому научиться, если я буду продолжать работать в этой сфере и дальше.

В одном ролике ты легла на диванчик и сказала: «Дайте герцогине отдохнуть». Что это за отношение к себе? Это было на Таллиннской неделе моды. И это была самоирония. На это мероприятие я пришла не как принято — в лучших нарядах, а в ночной рубашке, халате и тапках. У нас была концепция такая, будто я просыпаюсь посреди этого мероприятия и не понимаю, что происходит вокруг. Во время

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ

«Нетворкинг — это самое важное в нашей жизни» А теперь давайте переместимся в гости к недавно стартовавшему проекту Kabra TV. Вроде те же мероприятия и люди, что и у Эвелины Карины Потапски, но подача ведущего Kabra TV Андрея Петрова совсем иная: непосредственная, задорная, незлая.

Сначала общий вопрос: почему ты решил начать этот проект? Меня давно тянуло в видеоблогинг, до этого у меня бы проект «Говновости», где я занимался обзором смешных новостей, делал подводки. Формат был достаточно агрессивный, а ведь большинство людей не любит, чтобы их грузили вещами, которые их окружают в реальной жизни, поэтому аудитория росла медленно. Я понял, что трачу много времени, а результата не получаю. Тогда я решил делать короткие одноминутные политические новости, нацелился на российский рынок, потому что я так или иначе тогда следил за новостями — работал в этой сфере. И у меня там были удачные выпуски, выстреливающие на 30 тысяч просмотров, но они тоже были острыми, оппозиционными. Ниша была специфическая, и в определенный момент

ПЛУГ

я решил полностью изменить направление и перейти на развлекательный контент. Я как раз в тот момент ушел из журналистики, из «Спутника», и у меня была большая потребность в движухе. К тому же я насмотрелся «Сережи и микрофона» и понял, что это то, чем бы мне тоже хотелось бы заниматься. Проект Kabra TV начался совсем недавно. Ты единственный, кто его делает, или у тебя есть команда? Пока один. У меня, правда, есть несколько операторов, которые меняются в зависимости от того, кто куда может пойти, потому что это все делается абсолютно бесплатно. Я хотел бы поколлаборировать с кем-нибудь. Я вообще за любую дичь, и если кто-то придет ко мне с хорошей идеей, я с удовольствием буду делиться эфиром. Это не

ПРОЦЕССЫ

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ способ зарабатывания денег, это, скорее, способ создания какой-то определенной тусовки, атмосферы. При просмотре твоих видео мне показалось, что главная фишка твоих репортажей — это юмор. Я никогда не готовлю вопросы. Потому что если я буду готовить вопросы, всегда будет одно и то же и это будет скучно. Да, может, юмор — это фишка моего шоу, но не я его придумываю, а люди сами мне его подсовывают. Моя задача — просто вывести их на какой-нибудь дурацкий ответ, который будет интересен зрителям. Мне кажется, что самый интересный прием не только в журналистике, но и в жизни вообще — это когда ты доводишь ситуацию до точки кипения, перегибаешь палку, и тогда человек, с кем эту палку перегибаешь, раскрывается по полной и показывает себя таким, какой он есть. Мягким путем очень сложно вывести человека на ту волну, которая тебе нужна. В чем цель твоего шоу? Что оно дает зрителям? Я хочу, чтобы смотря мое шоу, зритель путешествовал по какомулибо мероприятию, но путешествовал не с обыкновенными СМИ, а заглянул за кулисы. Традиционные СМИ подают сухо, лаконично, по определенным правилам, а я наоборот стараюсь скучные вещи вырезать. Мне кажется, что я показываю жизнь. Когда работаешь в новостях,

ПЛУГ

к тебе подходит какой-нибудь полуалкаш и дает смешное интервью, но ставить его нельзя, потому что он вне формата издания, даже если его смешная чушь может набрать много кликов. Почему ты называешь Kabra TV «самым лучшим шоу в русскоязычном YouTube»? В YouTube можно сказать все что угодно, никто рейтингов никаких не ведет, и я могу говорить вообще все, что хочу. Были уже отзывы о проделанной работе? Все отзывы позитивные. Те люди, которые знали мой контент раньше, говорят, что этот формат гораздо лучше. У меня появилась куча знакомых благодаря этим видео. Ты планируешь работать в каких-то других форматах помимо «сходил, посмотрел, взял интервью»? Мне предлагают сделать серию про жизнь в Эстонии. Например, видео о том, как кто-то получает разрешение на оружие. Там не будет цинизма, там не будет юмора, но там будут какие-то вещи, которые жители Эстонии видят, но не знают, как это делать. Или видео о людях, которые делают съедобные букеты. Я понимаю, что это будет нерейтинговый формат, но от меня не убудет, если я сделаю один-два выпуска и посмотрю на реакцию аудитории.

ПРОЦЕССЫ У меня еще есть трешовые задумки, когда люди реально устраивают какую-то позитивную дичь, потому что она всегда привлекает больше внимания. Я пока думаю над форматами, чтобы не получилось, как у всех. Что нужно для того, чтобы ты почувствовал, что твой проект удался? Меня сейчас позвали в тир пострелять. Это говорит о том, что люди видят во мне ресурс для пиара своих проектов. Я приду, подурачусь, они мне дадут пострелять, и каждый, условно, получит то, что он хочет. Это тоже определенный уровень признания. Уровней признания может быть много. Второй уровень — это, например, деньги. Третий уровень — это когда ты попадаешь в определенные круги людей, которые уже добились общественного признания. Но понятие «успешность» для каждого человека разное. У меня нет никаких четких критериев, я это делаю для того, чтобы получать удовольствие. Есть «Закон хобби»: когда ты с душой делаешь дело где-то три года, то оно начинает тебе что-то приносить. У меня пошел первый год, а через три мы можем встретиться снова и посмотреть, насколько успешным все оказалось.

То есть это долгосрочный проект? Пока у меня есть желание общаться, я буду это делать. Потому что нетворкинг — это самое важное в нашей жизни. Не деньги, а связи. Ты не знаешь, как что-то сделать, но знаешь человека, который знает. Всегда решает социальный капитал, мое шоу позволяет мне его наращивать. Я могу что-то дать людям — и они мне. Я этим шоу много отдаю. Один день жизни в неделю уходит, чтобы снять и отмонтировать. Но я не себя презентую, а людей. А эти люди, получая на выходе позитив, потом могут вернуть этот позитив обратно какими-то материальными или нематериальными вещами. Здесь определенный взаимообмен, и пока он меня устраивает, я буду это делать.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ

«Молодежь может быть намного интеллигентнее и воспитаннее, чем нам кажется» Третий проект, с которым мы познакомимся, — это KISA FM, идея которого родилась в редакции государственного Радио 4. Его цель — стать ближе к русскоязычной молодежи. Для этого редакция создала страничку в Facebook, где, например, публикует плакаты с интересными и актуальными фактами и лайфстайл зарисовки #САНЯДАВАЙ ведущего утренней программы Радио 4 Саши Жемжурова (далее С. Ж. — прим. ред.). Почему ты, радиоведущий и журналист со стажем, решил участвовать в этом проекте? С. Ж.: Интересно попробовать чтото новое — прокачать свой скил на монтаже, используя современную технику, которую предлагает этот проект. Инициатору этого проекта понравились видео, которые я делал с коллегой в рамках одной рабочей командировки, и он спросил, не хочу ли я вести свой блог. Это идет параллельно с моей работой на Радио 4. А вообще я преподаю детям уличные танцы, по образованию я хореограф.

ПЛУГ

К нам присоединился еще один участник проекта #САНЯДАВАЙ Александр Хусаинов (далее А. Х. — прим. ред.). На аудиторию какого возраста рассчитан ваш проект? А. Х.: Сложно сказать, но грубо говоря, от 18 до 30 лет. Каждый в этой возрастной группе найдет для себя что-то стоящее или интересное. Кто может участвовать в проекте KISA FM? А. Х.: KISA FM — экспериментальная площадка, где молодежь сама может предложить формат и посмотреть, как он будет работать. Мы можем в этом помочь — у нас есть кураторы, менторы, техника. Смысл в том, что

ПРОЦЕССЫ

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЦЕССЫ человек с яркой идеей может попробовать ее реализовать. А как вы понимаете, что идея хорошая? А. Х.: Мы организуем встречу, куда приходят участники и опытные журналисты, редакторы. В ходе обсуждения какие-то идеи принимаются, какие-то сразу отсекаются, а есть и такие, которые мы берем в разработку пробовать, получится или нет. Первое, на что мы смотрим, это то, насколько формат долговечен, насколько его хватит. Если это разовый выпуск, то вероятность того, что мы будем работать в этом направлении, очень мала. Почему Радио 4 решило работать с молодежью и выбрало для этого Facebook и влогинг? А. Х.: Потому что без визуала и социальных медиа сейчас никуда, но я бы не проводил прямую параллель между KISA FM и Радио 4. KISA FM — это не Радио 4 для молодых, это самостоятельная площадка. И если этого еще не случилось, то, возможно, в будущем аудитория KISA FM и люди, попробовавшие себя на этой площадке, откроют для себя и Радио 4 — радиостанцию для образованных, умных и замечательных людей. Мы работаем именно для них и в молодом поколении хотим воспитывать все эти же качества.

ПЛУГ

Саша, как ты выбираешь темы для #САНЯДАВАЙ? А. Ж.: Это связано с тем, что происходит вокруг меня. Первой идеей для #САНЯДАВАЙ было снять про гуманитарки — это тема, которая вечно актуальна, вечно зеленая, важная тема экологии. Мы хотели указать, что там действительно можно классно, интересно одеться, да и сам я давно там не был, хотя раньше постоянно в гуманитарках одевался. А остальные темы — что на повестке дня, какието события, где я знаю, что могу взять туда камеру и осветить это каким-то образом. Какие темы, как вы думаете, являются ключиком к сердцу местной русскоязычной молодежи? А. Ж.: Не всегда то, что мне кажется, может стать ключом. Мы порой думаем, что молодежь — это Гречка и Монеточка, Face и другие рэперы, на самом деле это не всегда так. Они могут быть намного интеллигентнее и воспитаннее, чем нам кажется. Когда я работал в школе, я начал усиленно следить за рэпбаттлами. И в один момент я начал так хорошо в этом ориентироваться, что стал говорить на языке рэпбаттлов со своими учениками. И я увидел, что они не понимают, о чем это я. Вот тогда я почувствовал себя очень неловко, ведь молодые люди не всегда поддерживают те молодежные темы, которые

ПРОЦЕССЫ набирают на YouTube множество просмотров и сейчас в тренде. Мне кажется, российский YouTube более трешовый, такой «чем хуже, тем лучше», а западный — он скорее про «анпакинг», «давайте что-нибудь распакуем», он более аккуратный. Лично мне нравится наш Андрей Зевакин из Тарту: он делает прекрасные видео, отличного качества, и рассказывает о том, как создается музыка. А. Х.: Я думаю, должен быть качественный и достоверный контент. Что касается ключей, то можно просто открыть YouTube и посмотреть, что сейчас больше всего смотрят. Молодые любят треш, всякий жесткий треш, всякие непонятные мне вещи. У нас еще такого формата нет. Были ли уже отзывы о проделанной работе? А. Ж.: В первую очередь радует, что ты решил написать об этом, — это прикольно! А так в основном положительные, я хорошо общаюсь с людьми... Больше всего отзывов было после первого выпуска, чего я вообще не ожидал, но это потому, что я никогда ничего не публикую в Facebook. Было много комментариев, люди были готовы поделиться советами, за что им огромное спасибо. Причем то, что они писали, я намотал на ус и реализовал это в следующих выпусках. Люди хотят, чтобы было смешно, чтобы было актуально и интересно. Меня всегда

успокаивает Полина, которая участвовала в моем первом выпуске: она сказала, что если для кого-то это будет полезная информация, то это уже хорошо. Я ей поверил и теперь всегда, когда я что-то снимаю, я думаю, что даже если у этого будет два лайка и пять просмотров, это все равно хорошо. Кого из журналистов, блогеров ты смотришь в интернете, кого считаешь примером для подражания? А. Ж.: Я слежу за Дудем, смотрю Чеснокову «Бар в большом городе», «А поговорить?». Но в основном я слушаю Радио 4, и мои коллеги и являются примером для подражания, я хочу научиться делать так, как умеют они. На кого конкретно ты равняешься? А. Ж.: Андрей Созинов — великолепный журналист. Его программа называется «Несекретные материалы». Мне нравится, как делает радиоэфир Дмитрий Микрюков — он наш музыкальный редактор, делает все очень живо. И вообще наши коллеги Ольга Шубин, Инга Пальмисте — я их всех очень люблю.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

КИНО

Кисло-сладкий хлеб кинопроизводства

Оригинал и полная версия: Александр Цапов для Müürileht Перевод: Олеся Ротарь. Перевод осуществлен при поддержке Совета по налогу на азартные игры.

истории кино можно найти примеры, когда в кустарных условиях, из хаоса рождалось нечто великолепное и, наоборот, когда, несмотря на изложенную на бумаге стопроцентно работающую идею и большой бюджет, проект заканчивался фарсом. В процессе подготовки и во время производства и распространения фильма слишком много переменных, чтобы когда-либо быть в чем-либо до конца уверенным. Для режиссера художественная или техническая неудача может стать как смертельным ударом, так и важным импульсом — новым ощущением, мыслью, злостью, на которой можно построить длинную карьеру. И если ты не готов взглянуть в лицо хаосу, интригам, ударам кувалдой, которые будут наносить критики, то лучше подыщи себе другую профессию, или рискуешь заработать затяжную депрессию. Один мой друг работает в Берлине на бразильского артхаусного режиссера Карима Айнуза — то, как на Берлинале приняли его фильм «Пляж будущего» (2014), настолько вывело Айнуза из себя, что он на долгое время закрылся в кокoне и вообще не желал ничего слышать о работе над следующим фильмом.

ПЛУГ

О попавших в беду на съемках фильмов режиссерах снято несколько трагичных документальных лент. Так в «Бремени мечты» (1982) показан процесс создания «Фицкарральдо» (1982) Вернера Герцога, когда в ходе затянувшихся в джунглях Южной Америки съемок погибли статисты. Помимо этого местные жители хотели убить исполнителя главной роли Клауса Кински, а один из членов съемочной группы, перуанец, должен был отпилить себе ногу мотопилой, чтобы яд от укуса змеи не распространился по всему телу. Другой известный документальный фильм «Сердца тьмы: Апокалипсис кинематографиста» (1991) повествует о съемках «Апокалипсиса сегодня» (1979), во время которых Фрэнсис Форд Коппола почти потерял как свое физическое и душевное здоровье, так и имущество. Однако лично мне очень нравится история о том, как во многом из-за странностей Марлона Брандо провалился «Остров доктора Моро» (1996) с бюджетом в 40 миллионов долларов. Весивший около 140 килограмм Брандо большую часть времени не желал выходить из трейлера, если только ему не предлагали пиццу, которую, как говорят, он потреблял в промышленных масштабах. Складывается ощущение, что он задался целью

КИНО

Фильм — это жертва, временный союз нескольких людей с разными

Марта Пульк в Club Tropicana

днажды в Перу мне нужно было найти детей, которые бы пели романтичные испанские баллады. Предыдущие съемочные дни я провела, интервьюируя женщин в местных борделях, так что в эмоциональном плане я была не в лучшем состоянии, но времени для съемок оставалось

амбициями и характерами, который в лучшем случае должен стать некой значительной субстанцией, которая на пару часов укроет в своем животе публику в зале. Чаще всего зрителя не волнует, что этот фильм значил для твоего эго, сбережений и отношений с близкими. Возможно, твою работу вообще никто не видел, или с нее сдули пыль 20 лет спустя и назвали культовым фильмом. Возможно, лучшая часть твоего фильма — это история его создания. Я уверен, что нередко оставшаяся за кадром жизнь и страдания достойны того, чтобы о них рассказали отдельно. Поэтому я попросил нескольких эстонских режиссеров поделиться своими то ли удачами, то ли провалами.

Фото: Маттиас Веэрметс

саботировать проект. Брандо часами валялся в гамаке, взяв себе в компаньоны 71-сантиметрового актера Нельсона Де Ла Роса и напевая ему детские песенки. Но можно вспомнить и более положительные примеры, скажем, братьев Коэнов. Чтобы получить финансирование для своего первого фильма «Просто кровь» (1984), они записали трейлер и стали показывать его малым предпринимателям из своего района, чтобы те инвестировали средства в их фильм. Удалось собрать 75 000 долларов (прим. ред.: в конечном итоге бюджет фильма составил около 1,5 миллионов долларов — на сбор средств ушел один год).

всего два дня, и сделать паузу было невозможно. Позвонив по телефонным номерам, которые мне дал член местной команды, оказалось, что эти номера не работают. Видя мое отчаяние, переводчик предложил помощь своих племянников. Мы прождали четыре часа, пока прекратится ливень, и отправились в гости

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

КИНО к его семье. Всего там было человек 20, плюс несколько друзей. Поставили детей перед камерой, но они знали только «Ехал поезд “чух-чухчух”». Подобная песня мне была не нужна, но чтобы не обижать переводчика и его семью, я все же решила снимать. Как только они допели, маленький мальчик крикнул: «А теперь — зарплату!!!» Я отдала им имеющиеся с собой деньги и уехала обратно в город с неприятным осадком внутри. Возвращаться на базу без нужного материала я не хотела. Попрощавшись с членами съемочной группы, я одна пошла на городскую площадь, где местные жители вместе с детьми коротали воскресный вечер. Я подумала: «О’кей, по-испански я не говорю, но более-менее понимаю и в крайнем случае смогу чтото ответить. Я же блондинка! Если я поставлю здесь свою камеру и

достаточно долго буду здесь тусить, то наверняка кто-то заинтересуется и сам подойдет и заведет разговор». Так я и поступила. Поставила камеру, села рядом и стала ждать. В какой-то момент я увидела себя со стороны и почувствовала, что ниже падать некуда — сижу на коленях посреди городской площади, практически в луже, вся воняю, ноги абсолютно мокрые после дневного дождя, и, словно извращенец, жду, пока дети подойдут ко мне и заговорят. После этого освобождающего от эго момента и признания собственной беспомощности все, как по волшебству, начало налаживаться. На следующий день я нашла нового переводчика, мы поехали с ним в школу, где я попросила найти детей, которых с самого начала хотела снять для фильма, и мы за полдня сделали все, что надо.

Форс-мажор Марианне Кырвер

ару лет назад мы с Мартом Таниелем и Лаури-Дагом Тююром летали на остров Рухну. У нас был четкий план снять там для моей документалки «О возможности острова» богослужение

ПЛУГ

в первое воскресенье Адвента: старый пастор читает проповедь в абсолютно пустой Рухнуской церкви. Бюджет у фильма был минимальным. Нормальную камеру мы смогли арендовать только

Фото: Аве Мария Мыйстлик

КИНО благодаря тому, что съемки должны были длиться один день. Однако в тот день нас постигло все то, что можно назвать удачей документалиста. По-осеннему черный остров за одну ночь покрылся толстым слоем свежего снега, который шел весь день. После одинокой службы пастор слился с пеленой падающего снега — получились будто акварелью написанные кадры. На следующий день мы должны были уезжать, но самолет, который в зимнее время соединяет Рухну и материк, из-за сложных погодных условий не летал. Не полетел он и через день. И через три дня тоже нет. Да и после этого тоже не полетел. Нас охватила паника: за аренду камеры и сопутствующей техники могло накапать 1000 евро в день, а это одна десятая всего бюджета фильма, к тому же эта техника должна была ехать в Стамбул на съемки одного игрового фильма. В городе нас ждали срочные встречи, обязательства и сроки, а мы застряли на 10 квадратных километрах посреди Балтийского моря. Мы безрезультатно звонили друзьям-знакомым, у которых мог быть какой-нибудь летательный аппарат для организации нашего спасения. Вначале мы по утрам паковали чемоданы и просили отвезти нас на другой конец острова, где расположен аэропорт. На третий день мы собрали свои вещи, но в аэропорт не поехали — нам обещали позвонить, если самолет полетит. В конце концов мы перестали паковать

чемоданы. Мы смирились с тем, что имели: пустоту, тишину и бесконечный снегопад. Лаури-Даг пошел ночью в церковь и записал на компьютер звук каждой клавиши органа — позже из этого получилась музыка к фильму с неповторимым потрясающим саундом. Март снимал церковь в снегу и утопающий в белом остров, а также сонных мух на кухонном столе для своего фильма «Impromptu». Я играла в шахматы и ходила с застрявшими на острове орнитологами искать какую-то редкую птицу. Время неожиданно остановилось. Подобного торможения я не встречала ни до, ни после. У дорог, видов, мест с каждым днем открывались новые измерения, и постепенно я начала замечать вещи, которым до этого не умела придать какого-то значения. Оглядываясь назад, я думаю, что только благодаря этому пережитому состоянию остановившегося времени я смогла уловить правильные ощущения при монтаже этого фильма, Лаури-Даг нашел верную звуковую палитру, а у Марта было достаточно времени, чтобы снять те кадры, без которых фильм не получился бы таким, какой он есть. Это был ценный урок, говорящий о том, что если ты догадаешься посмотреть и увидеть, то тебе будет дано даже тогда, когда ты не знаешь, о чем просить.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

КИНО

Мадли Ляэне: Камера — это зло

елая фильм, всегда натыкаешься на препятствия. По большей части ты знаешь, в чем проблема, но просто не можешь ее исправить. Куда сложнее, когда ты вообще не понимаешь, что происходит. Одна из самых занимательных историй случилась со мной в 2011 году в Либерии на съемках документального фильма «АВС». Страна все еще восстанавливалась после длившейся 15 лет гражданской войны. Со съемочной группой мы наблюдали за жизнью местной девочки-подростка Веле в деревушке на границе Либерии и Гвинеи. Обычно озорное поведение Веле улетучивалось, как только она замечала камеру: девочка тут же бросала то, чем на тот момент занималась, и устремляла в мою сторону неподвижный взгляд. Несколько съемочных дней пошло насмарку, прежде чем я сообразила, что, скорее всего, Веле ни разу в жизни не видела документального кино и что она понятия не имеет, что значит «веди себя так, словно нас тут нет». Продюсер поехал на ближайшую международную базу ООН, где был интернет, и скачал документальный фильм об одной девочке из Южной Африки, чтобы

ПЛУГ

Фото: частный архив

показать его Веле. Ведь до сих пор ее представление о кино ограничивалось просмотром нескольких азиатских боевиков, которые показывали в ближайшем оснащенном генератором видеопрокате. Помимо этого две недели ушло на то, чтобы выудить из Веле достаточно информации, которая помогла бы мне «научить» ее давать интервью. После трех недель успешных съемок на лице у Веле неожиданно появились струпья. Местная колдунья сказала, что причина болезни в дурном глазе камеры и что если съемочная группа покинет деревню, Веле избавится от напасти. Так нам пришлось похоронить идею о полнометражном документальном фильме. Позже мы расспросили нашего водителя, и выяснилось, что колдунья была права — Веле избавилась от струпьев, а деревня от назойливых гостей. Наверное, не все фильмы стоит начинать снимать, пусть некоторые из них останутся в виде идеи.

КИНО

» 0 4 о р р е К « м ь л е Фи т е н а л п о п т е а г а ш

Текст: Алена Суржикова / Иллюстрация: Евгения Назарова

Продолжаем начатый в предыдущей статье разговор о режиссерских буднях: Алена Суржикова рассказывает о судьбе одного из своих последних фильмов.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

КИНО

огда я снимаю кино, я всегда думаю о своем зрителе: кто он, сколько ему лет, какое у него образование. Ведь если у тебя диплом режиссера телевидения, вопрос аудитории навсегда останется для тебя первичным. Но порой мой наметанный глаз профессионала все же не может предвидеть всех подарков судьбы. В 2013 году мы с семьей переехали из Таллинна в поселок Кяру в Рапламаа. Под Новый год вижу у магазина объявление: «Приглашаем на рождественский праздник» и номер телефона. Звоню. — Можно мне на праздник записаться? — А вы из какого стола? — Я не из стола. — Ну из какой вы семьи? — Из своей я семьи! Напряжение растет. Что за праздник такой — столы, семьи? — Кто ваши родители? — Слушайте, какое вам дело до моих родителей? Можно к вам на праздник или нельзя? Что за допрос? — Можно. Только кто вы? Куда же мне вас пристроить? — Не надо меня никуда пристраивать. — Кто вы? — Я — Алена. — Алена! Ну сразу б так и сказала. Приходите с Сергеем. Повесила трубку и думаю: «Странный праздник какой-то». Оказалось, в поселке Кяру уже почти полвека работает семейный клуб «Керро»: жители сами устраивают для себя праздники с театра-

ПЛУГ

лизованными представлениями, танцами, пародиями. В основе — фольклорные танцы, но также кярусцам не чужды и хиты 20-го века. При этом каждый человек на празднике сидит за одним столом со своей семьей. Нас приписали к столу библиотекаря Ильме — то ли там места были, потому что кто-то не смог пойти, то ли просто Ильме знала нас лучше других.

Когда в Кяру нужно что-то починить или убрать, будь то детская площадка или мусор за Домом культуры, народ без проблем собирается и сообща делает это.

Наш первый праздник в «Керро» прошел на ура, а потом Ильме попросила меня снять для местного архива кино про этот семейный клуб. В библиотеке хранится бумажная хроника «Керро»: фотографии, сценарии праздников, списки гостей — описаны все встречи с 1977 года! Вроде собираются люди, выпивают, танцуют — и что? А то, что традиция эта работает на сплочение: когда в Кяру нужно что-то починить или убрать, будь то детская площадка или мусор за Домом культуры, народ без проблем собирается и сообща делает это. В преддверии 40-го юбилея клуба, подготовка к которому началась уже

КИНО за год до, решили, что созрел повод для фильма. Написали всем поселком заявку. Приятно все же жить в деревне, не то что в городе — все один ваяешь, пишешь, сочиняешь! А тут и бывший управляющий волостью Кяру, и специалист по культуре из волостной управы, и директор Дома культуры, и библиотекарь — все участвовали в написании заявки для «Эстонских историй» (серия финансируемых государством короткометражных фильмов о жизни в Эстонии — прим.ред.). Это был первый и пока единственный раз, когда я делала фильм не для телевидения или фестивалей, а для конкретных жителей деревни, для 150 человек, которые любят танцевать на собственных праздниках.

Я в волнении стою и думаю, что сейчас односельчане начнут кидать в меня помидорами, ну или просто будут молчать, ничего не говорить.

Я очень волновалась во время премьеры фильма в актовом зале Кяруской школы. Cловно на экзамене в выпускном классе — так меня всю трясло. На показе было более ста человек. Тишина. Я в волнении стою и думаю, что сейчас односельчане начнут кидать в меня помидорами, ну или просто будут

молчать, ничего не говорить. Но нет, в середине фильма народ начал смеяться, юморить, и я успокоилась. Вроде фильм понравился. Когда был показ а Таллинне, это уже было не так волнительно: кинокритики и простые зрители могут поругать, написать что-то плохое, но это пройдет, а вот если фильм не понравился героям — год работы насмарку. После таллиннской премьеры я больше не планировала устраивать кинопоказы. По эстонскому государственному телевидению фильм посмотрело около 100 000 человек, что для документального кино вполне хороший результат. Однако случай меняет все. На съемки нашего другого проекта — «Музей Ласнамяэ» — из Москвы приехала режиссер Татьяна Соболева, и ее приезд совпал с таллиннской премьерой «Керро 40». Посмотрев фильм, Таня предложила мне подать заявку на его участие в московском фестивале ДОКер (midff.ru) — всего-то надо зарегистрировать фильм в системе и вперед. Зарегистрировала. Хотела было подать на ДОКер, но выяснилось, что срок подачи заявок истек месяц назад. Как же мне было обидно из-за двух часов потерянного времени! Но то, как за последние несколько лет изменилась система подачи заявок на фестивали, меня приятно удивило: оказалось, что теперь достаточно один раз заполнить анкету, чтобы потом при помощи

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

КИНО нескольких кликов разослать заявки на десятки фестивалей. И я стала кликать на все фестивали, которые оказались в системе и принимали фильмы, подобные «Керро 40» (фильм без авторского авангарда и новшеств, без особенностей киноязыка — просто человеческая история, рассказанная с юмором), а таких фестивалей на платформах Festhome и Freefestivalway оказалось много тысяч. Подала я фильм на 30 фестивалей, потратив еще час времени. И забыла. Через месяц приходит электронное письмо: «Отличный фильм, ждем вас в Париже». При личной встрече организаторы фестиваля Around International Film Festival сказали мне, что показывали «Керро 40» своим друзьям, потому что давно не видели таких смешных историй. Потом меня позвали в Аддис-Абебу — это столица Эфиопии. Туда я решила поехать уже потому, что меня интересует жизнь африканских стран, а побывать там до этого не удавалось. Когда французы смеются во время просмотра твоего фильма, это можно понять, ведь европейские культуры близки. Но как примут фильм эфиопы? После показа встал один преподаватель кино из Аддис-Абебского университета: «А у нас тоже есть такие клубы на севере Эфиопии, это прям как про нас». Затем меня пригласили на фестиваль «Встречи в Сибири». Перед показом фильма организатор фестиваля Элла Давлетшина говорит: «Эстонцы попали в Сибирь по тем же

ПЛУГ

причинам, что и сибиряки, но не будем о грустном. Этот фильм жизнеутверждающий. Просто про нас. Странно, что тут говорят на незнакомом нам языке, но это про нашу жизнь и про нас всех». Вот сижу я в зале и не понимаю, как же так: делаешь фильм для жителей своего поселка, а потом его показывают в Эфиопии, Франции и России и говорят, что это все про нас. Изначально думала, что аудитория — это кярусцы, а оказалось — весь мир земной.

Каждому, даже очень активному человеку, нужен волшебный пинок, чтобы не забывать, что кино мы делаем прежде всего для людей и что его надо показывать.

Можно сколько угодно планировать фестивальную политику, думать о различных стратегиях, а потом все решает случай. Не приехала бы Таня Соболева, я б и не подумала подавать этот фильм на какие-то фестивали. Выходит, каждому, даже очень активному человеку, нужен волшебный пинок, чтобы не забывать, что кино мы делаем прежде всего для людей и что его надо показывать.

МУЗЫКА

Что послушать этой зимой Московский музыкант, журналист и преподаватель Ник Завриев делится впечатлениями от прослушивания свежих релизов эстонских музыкантов.

Kaschalot «Whale Songs»

замечаешь, только если начинаешь специально считать доли — примерно как у Брубека в «Take Five». Высший пилотаж. Кажется, этих парней нужно срочно подписывать на серьезный лейбл, вот только кто сейчас издает такую музыку?..

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

Текст: Ник Завриев

ебютный альбом таллиннского мат-рок квартета. В «Песнях китов» вроде бы и присутствуют все первичные признаки жанра — инструментальные композиции сложной структуры, резкая смена ритма и динамики, — но при этом звучит Kaschalot совсем не так, как большинство коллег по цеху. Главные черты их музыки — скорость (подобным образом могла бы звучать пластинка Mogwai, которую диджей-шутник вроде Джона Пила завел на 45 оборотов вместо 33) и оптимизм. Никаких намеков на фирменный построковый тлен, из-за которого жанр чуть было не превратился в самопародию, или на мат-роковую заумь, явно вредящую музыкальности. Сложность формы здесь завуалирована яркими мелодическими ходами и мощными рифами, а необычные ритмические рисунки

МУЗЫКА

Maarja Nuut & Ruum «Muunduja» (лейбл 130701)

ританский лейбл 130701 — подразделение инди-гиганта Fat Cat Records, в их собственном каталоге есть такие звезды, как Макс Рихтер, Хаушка, Йохан Йоханнссон и Сильвен Шово, так что попадание в такую компанию — уже само по себе большой успех. Первая ассоциация, которую рождает музыка дуэта Маарьи Нуут и Хендрика Кальюярва, — финский лейбл Fonal периода расцвета, то есть середины-конца нулевых. Тихий, вкрадчивый женский голос, коллаж из звуков дыхания, тревожно пульсирующая электроника и струнные, то нервные и диссонансные, то — наоборот — убаюкивающие. Десять лет назад их назвали бы фолктроникой, сейчас этот термин почти забыт, но актуальности подобная музыка совсем не потеряла. Замысловатый — если не сказать аван-

гардный — гипнотический фолк, аранжированный на современный лад. Чуточку глитча, полевые записи, лоу-фай бит и синтезаторные пассажи в духе Oneohtrix Point Never.

Galaktlan «En Garde» (лейбл SekSound)

аави Лаатсита смело можно назвать главным электронщиком Эстонии. Его дебютный (и самый известный) альбом «Sinine Platoo» вышел в 2002-м на таллиннском лейбле Kohvirecords, а три года назад был переиздан в США. Музыки Таави записывает

ПЛУГ

немного («En Garde» — всего четвертый его альбом), так что каждый релиз — событие. Стилистически музыка Galaktlan располагается где-то на самом комфортном и доступном краю огромной жанровой поляны под названием «intelligent dance music».

МУЗЫКА Неторопливый похрустывающий бит, прописанный до мельчайших деталей, убран на задний план, а на переднем — пышная синтезаторная полифония. Танцевальным, и то очень условно, можно назвать лишь открывающий вторую сторону пластинки трек «Kvantsurematu», все остальное — музыка меланхоличная, величественная и завораживающе красивая. Лучший аргумент в пользу того, что электроника может быть по-настоящему эмоциональной да и просто стать одной из лучших записей года.

Zahir «What Noise?»

руппа Zahir — ветераны эстонской альтернативной сцены. Существуют они уже 25 лет и авангардный гаражный рок играли задолго до того, как на него пришла мода. Студийных релизов в их дискографии немного, так что слава группы во многом держится на мощнейших живых выступлениях. Мощи Zahir добиваются в том числе и необычным составом: вокал, ударные и три (!) гитары, каждая из которых играет на свой манер. Спозиционировать группу на музыкальной карте непросто: по энергетике — альтернатива, по звуку — гаражный рок, по гармонии — блюз-рок, по структуре — чуть ли не авант-панк. Вокал то и дело переходит в мелодекламацию, звук гитары — в рев и скрежет, а в треке «Бургеры для заложников» ударные вдруг захлебываются пулеметной очередью.

Ближайшие аналоги — Jesus Lizard и Sonic Youth в их наиболее злой ипостаси. А если присмотреться, можно заметить за этой плотной пеленой гитарного звука тень Майка Паттона.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

МУЗЫКА

Сны Матильды «Покажи мне свою пустоту»

динственная в этом списке русскоязычная группа неплохо вписалась бы в формат популярного московского фестиваля «Боль». «Сны Матильды» вроде бы играют пост-панк, но не совсем канонический. Традиционный обновленческий пост-панк 2000-х – 2010-х, будь то Interpol, Editors или их российские коллеги вроде Ploho или ранних Motorama — это музыка ритмичная и имеющая четкую структуру, будто бы весь жанр вырос из песни Joy Division «Disorder». Песни же «Снов Матильды» — нарочито рваные, нервные и алогичные. В канон танцевального пост-панка с монотонной энергичной ритм-секцией укладываются разве что «Привязанность» и «Единение» (да и там в вокале непривычно много надрыва). Открывающая альбом 10-минутная «Интро» с повисающими в пустоте гитарными нотами и авангардно-шумовой электроникой на заднем плане напоминает эксцентричный короткометражный радиоспектакль, а «Оторванность» или «Беглецы» — это скорее The Fall или Birthday Party плюс знаменитая русская тоска.

ПЛУГ

МУЗЫКА

Март Ави «OtherWorld»

арт Ави творит в стилистике постмодернистского авант-попа. Эмоциональный, но при этом отстраненный, будто бы не обращенный к слушателю вокал родом откуда-то из конца 70-х – начала 80-х, из эпохи раннего нью-вейва. Замысловатые электронные аранжировки при этом уходят корнями в коллажный эмбиент 90-х, к FSOL времен альбома «ISDN». Нечто подобное мог бы записать Дэвид Сильвиан, если бы пригласил в продюсеры кого-то из нынешних электронщиков-аутсайдеров вроде Джеймса Ферраро. Кроме собственно постмодернистского подхода — никаких явных намеков на тенденции 2010-х, но звучит чертовски ярко и самобытно. Единственное, что может помешать успеху этой пластинки, это то, что для любителей электроники «OtherWorld» — все же чересчур песенная запись, а для любителей поп-музыки, пусть даже очень смелой, данный электронный ландшафт выглядит слишком уж замысловатым.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

МУЗЫКА

Ruslan PX Band

Текст: Kirill Krowli

«В финале все танцуют и поют»

ПЛУГ

МУЗЫКА

меня знакомство с тремя последними альбомами группы Ruslan PX Band происходило по одному сценарию. И он, этот сценарий, состоит из трех частей. Первый этап — ты получаешь сообщение от Руслана PX в Facebook. В нем пара слов и ссылка на демоверсию альбома. Не знаю, сколько людей получают такое же сообщение. Хочется верить, что всего двое: я и Игги Поп, но наверняка это не так. Вторая стадия — это работа в полевых условиях, или знакомство с новыми треками на концертах группы. Тут и аранжировки песен другие, и атмосфера, и Юрбан за барабанами вместо этих ваших драм-машин, коих так много на последнем релизе. Финальная часть — прослушивание классической версии альбома с добавленными бэк-вокалами, духовыми и прочая. Собственно, об этих трех частях я и собираюсь написать. Что мы можем сказать о них? Хороши ли? Безусловно. Хотя бы тем, что на альбоме нет ни одной песни про секс на вписках, про сучек в дорогих шмотках и выкриков «грррраа». Название у релиза внятное и прекрасное: «В финале все танцуют и поют». Давайте рассмотрим, кто же

эти «все». Каспарян притоптывает в начальном проигрыше «Синей ленты», Бутусов старается на подпевках в «Исландии», Rolling Stones с гитарами — в «Не понимаю», дон Хуан продает корм для птиц в «Выкорми», учитель географии и природоведения ставит вам «неуд» в «Познай свой край», а Лу Рид делает нечто в треке под названием (как ни странно) «Лу Рид», хотя мне кажется, что изначально трек назывался «Игги Поп». А вот еще интересный факт о триединстве: у Metallica на разных альбомах появлялись песни с названиями Unforgiven, Unforgiven II и (вы не поверите!) Unforgiven III. PX Band в одном из прошлых релизов записали песню «Далеко», в этом альбоме — «Дальше». Руслан, ты уже понял, что мы ждем от тебя песню «Еще дальше»? И немного про «Не понимаю» — очень уж хороший там текст. «Я вижу парусники только на этикетке…» Лирический герой здесь схож с героем другого замечательного белоруса — Ильи ЧерепкоСамохвалова. Ежели отсечь латиноамериканскую составляющую музыки «Не понимаю» и положить текст на извечный постпанк (а как будто в Таллинне его мало!), то вышел бы боевичок не хуже, чем «Груз». Или возьмем песню «Познай свой край». Это особое состояние. Ее не

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

МУЗЫКА слушать, а чувствовать надо. Делается это так. Садишься на поезд до Нарвы, едешь на концерт или театральную постановку (а как будто бы их там сейчас мало!). Выпиваешь, окультуриваешься, потом начинаешь пить, вечер в РоРо, нажрался, курить за летней сценой, рассвет у реки, такси за 3 евро, вписка у Безфара. Следующим днем прыгаешь в автобус, а он… Силламяэ, Йыхви, Квартал, Кохтла-Ярве, Азери и далее-далее… У буддистов есть такое понятие — кальпа. Это отрезок времени от сотворения мира до его гибели. Так вот где-то

ПЛУГ

через две или три кальпы совершенно другим человеком ты наконец добираешься до столицы. И только тогда нужно брать и слушать песню «Познай свой край». Вообще забавно отмечать страны и города, мелькающие в альбомах Ruslan PX Band. На предыдущем альбоме был репортаж из «испанского дворика» и артэксперимент «Загреб». Теперь «Исландия» и автобус через Йыхью. И про звук стоило бы написать, но это никому не интересно, поэтому просто поверьте — он становится лучше от пластинки к пластинке.

СТИХИ

Дмитрий Краснов

«Эпикриз» *** Когда Землю плавно накроет Big Data, И фэйстоп напишет: «ха-ха!», То с неба пойдет минеральная вата И ляжет на лес ПВХ. И обновится в растущей Вселенной Android до новой iOS. А в Boston Dynamics вгрызается в стены еще электрический пес. Концы оголяя, когда-нибудь сточит До обуха кромку ножа И чаю захочет, и к маме захочет, И в дворники, и в сторожа. *** Зимнее солнцестояние, автобус развозит грипп, Город парит градирнями, кашляет и охрип. Лифт даже если вызовут — только пустой и вниз. Поэт карандаш облизывает и пишет нам эпикриз:

Притом в терминальной стадии, переходящий в мета. Методика Ватсон-Хауса бессильна. Быть может, это утешит Вас нулевого: Вы станете первым в практике. Леченье же Ваше сводится к смягчению симптоматики.

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

Иллюстрация: Stan Kalinin

«Икс пять головного мозга и уличный Джи Би Эл. На МРТ у вегана радфем инородных тел. Тленоглобин повышенный, в метаболитах тлен». — Похоже, по симптоматике у Вас это постмодерн.

СТИХИ *** Наш плоский мир стоит на сурикатах, На триллионах столбиков смешных. (Дмитрий Легеза) И эти удивительные звери В миру кругом используются в вере, Их вешают на стены и на двери, Известны их рисунки на пещере, У них есть курс, они везде в ходу. И в бедных странах их едят и точка, В богатых их едят и запятая, Они наличными, возможна и рассрочка, В Китае фабрика, у нас есть потайная, Они и в радость с нами, и в беду. Войну и мир разложите на строчки, На буквы, на фонетику, на атом — То даже там все пахнет сурикатом. Под звездной ночью до плодов Ван Гога С ножом добраться и Мадонну в клочья Порезав, и пока орет тревога, Вы сурикат узрите там кусочки. Как видите, весь текст про сурикатов. Мы с вами, видно, тоже (непечатно). Кто улыбнулся, тот, конечно, знает. Приходит Гавриил трубить расплату, И грешники несут их повсеместно И, между прочим, ими искупают. А сурикаты нет, не выживают, Но держат этот мир... и так нечестно. *** Человек с головою быка подрезает у светофора, Соблюдает в дверях этикет, Покупает бумажный пакет. Человек с головою быка победителем вышел из спора, У него аргумент, пистолет, Сын, жена и абонемент. Человек с головою козы искушен дорогим макияжем, Достает из пакета салат И танцует под белый iPad. Человек с головою козы минеральную воду на пляже

ПЛУГ

СТИХИ Оставляет. Последний глоток И глядит сквозь него в ноготок. Человек еще без головы в ресторане свое ест печенье И не хочет гусиный паштет, У него скоро сядет планшет. Человек еще без головы между плеч ощущает давленье, Все тревожит и все теребит Эту шишку краями копыт. *** Мы вернемся когда-нибудь новые, в новых пальто. Никакого тумана не будет у нас за плечами. И спустившись на землю, пойдем по причалу к авто Сквозь застывших навеки меня и тебя на причале. Паперный Т.А.М. Вы нас не ждите. А в общем-то, кто будет ждать? Ты ли, читатель, уставший в начале куплета? Или сбербанк, мне которому все не отдать? Или оставленная на краю догорать сигарета? У нас за плечами туман. На плечах черт-те что! Два чемодана. На разные рейсы билеты. Я — это ты, если ты — это я. Тогда кто Держит нас за руки эти последние метры? Трап подают, самолет подают и еду. На борт проводят, осмотр и еще инструктаж. Мы подо льдом, а взлетев, будем точно на льду. Выправим угол атаки и крен, и тангаж. Если и сядем, то точно не мы и не здесь. Шляпу поправим, устроимся в таксомоторе. Радио будет нести иноземную весть. И станем мы жить там не в радости, но и не в горе.

ПЛУГ

ПРОЗА

Роман Сенчин

Сюжеты

Иллюстрация: Светлана Торба

Рассказ

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЗА

Роман Сенчин (р. 1971) — российский прозаик, литературный критик, рокмузыкант. Автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Дождь в Париже», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского букера» и «Национального бестселлера». В данный момент проживает в Таллинне.

— …Ну хоть на один вопрос вы можете ответить: Аменхотеп Четвертый и Эхнатон — это один и тот же человек или разные? На сей раз преподша Древнего мира Инна Андреевна принимала зачет не в аудитории, а на кафедре — темной тесной комнате с тяжелыми картинами на стенах, c книжными шкафами из почерневшего дерева. Будто внутренность гробницы… Олег подвигал плечами и пробубнил: — Один. — Та-ак, — в голосе Инны Андреевны появилась человеческая нотка. — А кто это такой? — Фараон. — Так-так. А почему же у него два имени? Олегу было двадцать пять лет. Но сейчас он ощущал себя пятиклассником… Да нет, в пятом классе он любил историю, многое знал, получал в основном пятерки. Теперь же его, первокурсника столичного вуза, от нее тошнило. От одного только упоминания о фараонах, ассирийцах, Урарту, шумерах… Словно какие-то промасленные бинты от мумии совали под нос… — Ну, что молчим? Хотелось сказать Инне Андреевне, что она просила ответить хоть на один вопрос, а он, Олег, ответил уже на два. Но это наверняка разозлит преподшу еще сильнее. И Олег молчал, глядя в пол, как провинившийся подросток. Провинившийся, но не сдающийся — сюда он поступал не затем, чтобы снова погружаться в истлевшую древность. — Почему у этого фараона два имени? — голос Инны Андреевны вновь металлически заскрежетал. «Так прогонит или впаяет “незачет”?» — вяло гадал Олег, не пытаясь выдвигать версии по поводу двух имен. А знать он, конечно, не знал. Да и не хотел. Это была пятая пересдача, на дворе начало апреля. Скоро летняя сессия, а у него с зимней хвост. — Судя по журналу, вы, — преподша глянула в зачетку и хлестнула Олега именем-отчеством, — Олег Валентинович, присутствовали на лекции, где я рассказывала о том, почему этот фараон из Восемнадцатой династии был

ПЛУГ

ПРОЗА сначала Аменхотепом Четвертым, а потом стал Эхнатоном. Неужели ничегошеньки в памяти не отложилось? Лекции Олег старался не прогуливать, но слушать получалось редко. Мозг попросту не хотел включаться. Как клапаны там какие-то возникали, перекрывали… — Вот вас здесь на писателей учат, — со злой насмешкой заговорила Инна Андреевна; сама она была почасовой, из МГУ. — Но как можно вам, будущим, так сказать, писателям, проходить мимо таких сюжетов? Даже не то чтобы проходить, а попросту не знать. А? Она замолчала, видимо, ожидая, что Олег спросит: «Каких сюжетов?» Олег молчал. Преподша покачала в руках зачетку — казалось, вот-вот шагнет к столу, возьмет ручку и черкнет в нужной графе короткое «незач». Но не шагнула — любовь к своему предмету в этот момент оказалась сильнее злости на плохого студента. Она стала рассказывать сюжет: — Это, естественно, крайне схематично и упрощенно — лишь суть… Итак, примерно три тысячи триста восемьдесят лет назад, при фараоне Аменхотепе Третьем, Египет находился на пике могущества и богатства. С окружающими государствами поддерживаются мирные отношения, боевых действий практически нет. Кровь не льется. Мудрая внешняя политика: среди жен Аменхотепа Третьего сестры и дочери вавилонских и митаннийских царей. Строятся грандиозные храмы, процветает торговля, народ благоденствует… Были, конечно, и восстания, и внешние угрозы, но для того времени его царствование стало удивительно спокойным… Аменхотеп Третий правил тридцать восемь лет. Еще при жизни он был обожествлен, причем обожествлял себя сам, упорно называл видимым Солнцем… Кстати, каких египетских богов вы знаете? Олег сумел вспомнить сейчас одного: — Омон Ра. — Во-первых, не Омон, а Амон… И что это за бог — Амон? — Солнца? — В итоге, да… когда добавилось «Ра»… Но это позже… Сейчас не об этом… Во времена Аменхотепа Третьего и до него Амон был богом небесного пространства, воздуха. И в эпоху Восьмой династии стал главным государственным богом. Пик поклонения ему приходится как раз на время правления Аменхотепа Третьего. В висках у Олега закололо. Хотелось потереть их пальцами, но он боялся шевелиться. — А после пика, как известно, происходит спад. И этот спад в отношении к Амону оказался настолько резким, что только диву даешься… Ведь мы привыкли мерить древнюю историю столетиями, нам кажется, время тогда текло медленно, процессы происходили постепенно. А тут — события трехтысячелетней давности — мы можем проследить чуть ли не помесячно… Ну или если не проследить, то представить. Вы ведь, — увлеченность в голосе преподши сменилась иронией, — потенциальные художники слова тут собраны. Так что представляйте, домысливайте, живописуйте. А вам лишь бы… Ну ладно, —

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЗА остановила себя. — Итак, умирает Аменхотеп Третий, и фараоном становится его сын Аменхотеп Четвертый. Олег все же не выдержал и потер виски. — Слушайте, слушайте, знания лишними не бывают… На первых порах Аменхотеп Четвертый поклоняется, как и его предшественники, в первую очередь Амону… Кстати, у египтян был монотеизм или политеизм? «Моно — один, — мелькнуло в голове Олега. — У египтян не один стопудово… Осирис еще, эта, Иштар вроде…» — Политеизм, — сказал твердо. — Хорошо. Хоть так… И вот Аменхотеп Четвертый берет и на второй год своего правления приказывает возвести в столице храм Атону, богу солнечного диска, не уступающий в размерах и пышности храму Амона. Лет через десять поклонение всем другим богам, кроме Атона, было вовсе запрещено. По сути, религия Египта стала монотеистической. Аменхотеп Четвертый меняет имя на Эхнатон, меняют имена и все его родственники… Еще в начале царствования он решает основать новую столицу. На голом месте, с нуля… А какой город был тогда столицей Египта? Олег молчал. — Мемфис или Фивы? — Фивы? Инна Андреевна обрадовалась: — Верно!.. Так вот, началось строительство новой столицы — Ахет-Атона, что значит «Горизонт Атона». Город просуществовал чуть больше пятнадцати лет и после смерти Аменхотепа Четвертого сначала был покинут правящей династией, потом остальными жителями, а потом разрушен как еретический центр. Его укрыли пески… Ахет-Атон обнаружили только в восьмидесятых годах девятнадцатого столетия. Представляете! Раскопки потрясли ученых. Это был совершенно необычный для древнего Египта тип города… Ладно, — преподша словно проснулась и тяжко вздохнула. — В общем, история интересная и в высшей степени драматичная. И ничего про нее не знать и не хотеть знать… Там ведь и Нефертити участвовала, и Тутанхамон… Вот египтологи долго сомневались, что был такой фараон — Тутанхамон. До самого открытия Картером его гробницы… О ней, кстати, тоже своя история, свой сюжет… А почему не признавали? Потому что знали, что был такой фараон Тутанхатон, и потом он исчез. И появился Тутанхамон. А оказалось, что он вернул себе прежнее имя — в честь Амона. Ясно? — Ясно, — с готовностью кивнул Олег. — Да ничего вам не ясно. И я так рассказываю — второпях, с одного на другое… Взять хотя бы Тейю, мать Аменхотепа Четвертого. Это такая фигура! С нее, по сути, и началось, она мужа подбила. Он с ее подачи постепенно Атона вводил, а сын уж развернулся… Можно параллель с Алексеем Михайловичем провести и Петром. Отец действовал эволюционно, а сын революционно. Так ведь? — Да, точно! — Олег всячески старался выказать интерес и согласие,

ПЛУГ

ПРОЗА хотя голова раскалывалась, тошнило от странных имен, за которыми маячили истлевшие мумии. И сама Инна Андреевна напоминала что-то из древности: платье в виде балахона, сухое морщинистое лицо, распущенные по плечам волнистые волосы… — По всему огромному Египту от Нубии до низовий Нила люди соскабливают лики богов, оставляя лишь Атона, сопротивляющихся казнят, а тело сжигают. А для египтянина уничтожение тела — самое страшное наказание, это значит, что он исчезает навсегда. Навечно!.. А потом Аменхотеп-Эхнатон умирает, и его наследник Тутанхамон, еще мальчик совсем, возвращает народу его пантеон богов. Вернее, в разных районах были разные боги… Снова мешанина, многобожие… Эхнатона вынимают из усыпальницы, саркофаг крошат в мелкие осколки… Есть версия, что останки перенесли в Долину царей, где традиционно хоронили фараонов и их родных, а может, и сожгли как еретика… Три тысячи лет назад, а какие страсти кипели!.. Инна Андреевна замолчала, еще раз вздохнула, тяжело и протяжно, села за стол, взяла ручку… Олег сжался от страха. — Конечно, про Эхнатона и все эти дела писали. И Мережковский касался темы, и Томас Манн слегка, и даже Агата Кристи. А современные… Да и куда вам до таких сюжетов, — черкнула что-то в зачетке и протянула ее Олегу. — До свидания. — До свидания, — Олег не знал, благодарить или послать: «незач» наверняка равносилен отчислению. Вышел в коридор, глянул, увидел «зачет». Дернулся, вскинул руки, сбрасывая с себя Аменхотепов, Эхнатонов и все прочее, чуть было не заорал от радости. Голова моментом перестала болеть. Ноги понесли прочь из института. Возле крыльца ждали Кирилл, Вася и Ванек, однокурсники. — Ну как, сдал? — Сда-ал. — Офигеть! — Вася, осиливший зачет по Древнему миру неделей раньше, потер руки. — Погнали бухать. — В ЦДЛ, — добавил Кирилл. — Наведем порядок в графоманском логове. Они частенько после лекций сидели в Центральном доме литераторов, в Нижнем буфете, где водка и закуска были более-менее по карману. Смотрели на пожилых и не добившихся славы писателей, или переживших славу, и посмеивались над ними. Иногда громко и откровенно… На первом курсе Литературного института каждый уверен, что он самый талантливый, и очень скоро это признают все, пойдут публикации, книги, признание. Пусть не весь мир, но страна будет следить за каждым твоим движением… Почти два месяца, вернувшись после каникул, Олег мучился из-за несданных экзаменов и зачетов. Учить не получалось, и он пил. С однокурсниками, ребятами с других курсов, живших в общаге, а то и один. Сидишь, сидишь, глядя на учебники и тетради, а потом встаешь и идешь в магазин… Теперь же, когда гора свалилась с плеч, он гордо войдет в деканат и

#49 / декабрь 2018 — январь 2019

ПРОЗА бросит перед Светланой Викторовной, завучем учебной части, зачетку. Она наверняка скажет: «Надоело преподавателей мучить? Отчисляешься?» А он ответит: «Все сдано». И ухмыльнется криво на ее изумление. Да, гора свалилась с плеч, и очень захотелось писать. Внутри давно бродили, булькали, как скисающая жижа, сюжеты рассказиков. Ими он наполнился еще в феврале, когда ездил домой, в сибирский райцентр, и вот до сих пор не мог перекачать из себя в компьютер, перевести услышанное и увиденное в слова. Поэтому идти бухать отказался. Тянуло, реально, прямо физически, тянуло в комнату, за стол… — Ну а на хрена ж мы тебя ждали два часа! — разозлился Вася, поэт из Тамбовской области. — Я не просил меня ждать… — А, — отмахнулся прозаик из Самары Кирилл, — не хочет — нам больше достанется. Баблосов-то не беспредельно. А Ванек, переводчик из Москвы, заметил: — Это неправильно — сданный зачет не обмыть. Не к добру. — Завтра обмоем, чуваки. Они демонстративно его не услышали. Пошагали по Большой Бронной в сторону ЦДЛ. Загоготали. Может, над ним, а может, распаляя себя перед встречей со старперами из Нижнего буфета. А Олег минут через сорок оказался в общаге. Его соседом по комнате был Кирилл, который наверняка сейчас вливал в себя стопку за стопкой, так что до вечера никто не помешает работать. Разогрел на сковородке гречку, а когда она накалилась и защелкала, вбил два яйца. Перемешал. Дешевая и сытная еда… После обеда достал из-под матраса спрятанный ноутбук, включил. Уселся. С какого сюжета начать? Вот с этого, простенького вроде, но душевного. Друг детства рассказал — здоровенный парниша стал, вахтовик. Курили у подъезда, он вдруг стал плачущим голосом говорить. Теперь, спустя два месяца, Олег записывал его слова: «Ну, у нас пересадка была в Тайге… станция такая... Обычно самолетом, а тут на поезде отправили. И в Тайге этой пять часов надо было сидеть ждать поезда. Вообще, блин… Куда пойти — дождь, а на вокзале — ни вздохнуть, ни пернуть… Ну, сели мы с братаном в зале, где кассы, сожрали курицу, она уже завоняла, влили по батлу пива, ну и покемарить решили. Я плеер включил, чтоб под „Металлику“ дрема пришла… Ну да, до сих пор „Металлику“ слушаю — грамотный музон делали… Слушаю, слушаю, и тут братан стал меня пихать в ребра прям. „Че?“ — говорю. „Вон, гля, на тебя кассирша вылупилась, придурок“. „Где, блин?“ — „Вон, из третьей“. Я — гля — точняк, такая кассирша вообще, такая смотрит. „Ну и пусть“, — говорю и снова „Металлику“ слушаю, ставни прикрыл, время тороплю. А домой охота, надоели эти поездки, вонь, хренотень. Приехать, врубить „Металлику“ на всю катушку, отъехать… Слушаю, кемарить пытаюсь. Когда ставни устают закрытыми быть, открываю и сразу попадаю на эту из третьей. А она смотрит так устало и ласково как-то, не отрываясь. „Ну, — думаю, — это из-за ночи. День не

ПЛУГ

ПРОЗА спала, теперь такая мается“. Братан толкает опять. „Че, блин?“ „Иди, — говорит, — побазарь с ней. Гля, как глядит, прям лижет тебя“. А мы напротив касс торчим, тут пустое пространство, слева сиденья людьми забиты, справа расписание поездов. До касс шагов десять… „Да ну, — говорю. — Че я ей?“ — „Иди, придурок, потом расскажешь“. — „А че, — думаю, — надо встать, размяться“. Встал, пошел к расписанию. Ну посмотрел прибытие-отбытие, надоело, пошел к кассе, где эта сидит. Иду, смотрю на нее, а она улыбнулась и ткнулась лупариками в свои бумажки… Встал вот так вот сбоку и смотрю на нее через стекло. Волосы такие густые, желтые… ну, крашеные, белая рубашка или как там… Подняла на секунду лицо — вообще! Я такой прибалдел. Лупарики… не, глаза — глаза у нее настоящие — темные, яркие такие, большие, брови вот так вот, носик, ротик с губами пухлыми, подбородок кругленький, аж сразу целовать захотелось. Главное — кожа… Как теплом обдало каким-то. Приятно стало так вообще… Ну, я стою, смотрю. Подошел дед какой-то, билет стал покупать. Я смотрю, она там печатает, с дедом разговаривает. Голос-то не слышу, но чувствую — без невроза. А в ушах у меня „Металлика“ лирику заиграла. Вообще!.. Потом смотрю — у нее эта бирочка приколота к рубашке этой, и на бирочке или как там, короче, фамилия ее — „Похлёбина Л. А.“. Я чутка не заржал. Может, фамилия и сыграла роль… Ну, дед купил билет, смылся, она на меня глянула и снова в бумажки. А я стою, „Металлику“ слушаю. Побазарить бы, то да се, все дела. Но это обломало меня — „Похлёбина“. Телка Похлёбина в кассе Тайги… Пошел к братану, короче. Он щемит такой на сумках, я его разбудил, достал пива, стал пить. Братан мне: „Ну че?“ — „Ниче“. Настроение упало, домой охота, устал вообще. „Пойду поссу“, — говорю. Он хмыкнул и снова щемить… Ну а потом уже скоро и на посадку нас пригласили. Посадка с третьей платформы — это через мост над шпалами. Бли-ин!.. Нашли вагон, в общем, затащили сумки, вышли обратно покурить. Дождя нет, ночь, тепляк, пахнет дымом дорожным. Я без плеера — надоело, башка чугунная — дышу, облегчение чувствую, что через сутки дома, кончатся наши мытарства. И тут вдруг — она. Прикинь! Она бежит по перрону. Ну, как в фильме вообще… Волосы так в одну сторону, в другую… Увидела, остановилась, потом подошла шага на три. Мы с братаном на нее во все шары, охреневшие, а она — на меня. Смотрит, смотрит. И тут голос из громкоговорителя, прямо по мозгам: “Поезд отправляется”. А она стоит, золотоволосая такая, в форменной одежде своей, шея из воротника длинная, гладкая… Ну, блин, вилы, короче… И поезд пошел. Братан уже в вагоне, орет мне: “Давай, придурок!” А она говорит: “Счастливого пути”, — поворачивается и убегает. И вот я не пойму, что ж это было такое… Тайга эта, станция зачуханная, ночь, я небритый на полу, она… Ну глянула, а вот прибегать к поезду… Как там поют: “Только раз бывает в жизни встреча”. Может, вточняк — встреча та самая? Сначала прикалывался вместе с братаном, стебался, а теперь каждый день вспоминаю. Схватить бы ее тогда и увезти. Или самому остаться. Махнуть братану и остаться. Но ведь, блин, так не бывает. Эт только в кино… Или и в жизни бывает? Один раз хотя бы… Ведь это была она. И я для нее был он. Единственные. Но ведь как, на вокзале, блин, среди ночи… “Похлёбина Л. А.” Кхе… Жизнь — звиздец».

#49 / декабрь 2018 — январь 2019