УСПЕНСКИЙ Михаил. Райская машина by Peter Zakharov

– Да… вот… Знакомая она моя… – Так что же вы с ней там, на Просторе, не встретились, выходит? – На Просторе? – Ну да. Она же на своих калеках в Химэй без очереди попала. Весь город возмущался. В газетах писали, по телевизору срамили… Наглая, как танк! Подговорила детей, а они и заголосили: «Без мамы Тани не пойдём!» Истерики закатывали! Умато нет, вот она и воспользовалась… Вот какие у вас знакомые! Вы уж не говорите никому, не позорьтесь, всётаки Достигший… Это надо же до такой степени совесть потерять! Как будто без неё на Химэе с инвалидами детства не разберутся! Сколько достойных людей ожидают в лайне, не дёргаются, лайн есть лайн, твой номер придёт… Но такие везде пролезут без мыла! Папы богатого нет, любовников сроду не было – значит, на больных детках поедем! Песенки будем петь! Тварь бесстыжая! Был бы жив Сергей Петрович, он бы с ней быстро разобрался, такой бы ей Химэй прописал, что долго бы не наладилась… А она вам кто, если вы Достигший? – Нникто… – пробормотал я и действительно стал никто. Потом опомнился и сказал: – Это моя женщина… Что кричала вахтёрша вслед – я уже не слышал. … – Куда теперь, Роман Ильич? – спросил Борюшка бодрым голосом, но, увидев моё лицо, добавил: – Может, вам отдохнуть надо? – Нет, – сказал я. – Какой нынче отдых? Поедем тихонько по городу. Некуда больше торопиться… Ни на что я не надеялся. Поэтому и откладывал встречу. До сих пор все химэйские дела меня лично не касались. Ну да, ну да. Таня и не могла поступить иначе. И прекрасно понимала она, куда и на что идёт. И детям, наверное, чтонибудь сочинила про грядущее увлекательное путешествие. И знала, что уходит не в бессмертие, не в легенды и песни, а будет опозорена обманутыми дураками и не понята теми, кто всё понимает… История варшавского доктора повторилась – только стала ещё страшнее и безнадёжнее. И даже будь я с ней, и будь у нас всё хорошо – никогда не сумел бы её удержать. И ничего нельзя сделать – ни для неё, ни для памяти о ней. Вот и всё, чародей, вот и всё, отцвели мои губы… Теперь я настоящий Достигший – вечно мне тосковать о невозвратимой потере… – Наступают последние времена, – прогудел Киджана. – Всё хорошее станет плохим, всё плохое будет ещё хуже… Дальнейшее както выпало из памяти, точнее – сохранилось кусками. Кажется, Борюшка возил меня по окрестностям города. Кажется, лайбон таскал меня по ресторанам – он хорошо знал, что требуется русскому человеку в тяжёлый час. Надеюсь, он хотя бы платил. Потом мы почемуто очутились в городском зоопарке, и тут я окончательно пришёл в себя – настолько нелепой показалась мне эта ситуация. Хотя почему нелепой? Зоопарк «Филаретов ключ» располагался за городом и основан был, разумеется, Паниным ещё на заре «Фортеции». И директором там был Саня Мигунов – человек, который даже в сравнении со мной считался безнадёжным «ботаником». К нашей команде он прибился случайно, но Лось безошибочно угадал в нём уникальный талант. Талант сработал, и дело пошло невиданными темпами. Всякая простая или самая экзотическая тварь, попавшая в «Филаретов ключ», начинала со страшной силой плодиться и размножаться. Кто говорил, что дело в воде – недаром источник, давший имя зоопарку, считался чудодейственным, – кто утверждал, что особым даром обладает сам Мигунов, а по моему, дело в том, что директор не воровал. Вскорости наш Саня начал торговать и обмениваться животными едва ли не со всеми зоопарками мира. За пару коал – самку тапира, за белых медвежат – тигрёнка, за стайку колобусов – небольшую анаконду… К удивлению Панина, заведение начало окупаться, и Лось предусмотрительно вывел его из состава фирмы… Мигунов отделился от нашей компании естественным порядком – он дневал и ночевал в своём оазисе. Семью и друзей ему заменяли всяческие сурикаты и енотовидные собаки. И в штат себе сумел набрать таких же сумасшедших… Если здесь всё хорошо – значит, Александр Семёнович на месте. Как же я о нём не вспомнил? Мигунов действительно был на месте – в домике дирекции. Это бунгало стало, повторяю, постоянным его жилищем. Моему появлению Саня нисколько не удивился.