Евгения Бардина
Ле г е н д а р н ы е и м е н а
Г еорг и й Л ьвови ч
Бр ус и лов
Та й н а д ву х к а п и та н о в
г. Николаев Издательство Ирины Гудым 2009
УДК 910.4 (091) ББК 26.8 г Б 24
Б 24
Бардина Е. Легендарные имена. Георгий Львович Брусилов. Тайна двух капитанов: Очерк. — Николаев: Издательство Ирины Гудым, 2009. — 40 с.: ил. Предлагаемая книга содержит много интересных документальных материалов, оставляющих читателю простор для выдвижения собственных версий развития событий. Особая благодарность за помощь в создании книги: историкам Михаилу Терновскому , Денису Пилипчуку; консультанту капитану Сергею Акимову
УДК 910.4 (091) ББК 26.8 г
© Бардина Е.С., 2009 © Издательство Ирины Гудым, 2009
Июль 1912 года. Петербург. «У причала в порту готовится к отплытию белоснежная парусно-паровая шхуна. Построена она была в Англии еще в 1867 году специально для поисков следов пропавшей в 1847 году экспедиции Дж. Франклина. Переходя из рук в руки, корабль менял названия: «Ньюпорт», «Пандора-2», «Бланкатра». Принимал участие в полярных экспедициях. Теперь под именем «Святая Анна» шхуна принадлежит лейтенанту Русского флота Георгию Львовичу Брусилову. Он приобрел ее для коммерческой экспедиции по изучению зверобойного промысла во вре«Св. Анна» у набережной мя прохода Северным морским Васильевского острова перед путем из Атлантического полярным плаванием океана в Тихий». Возможно, именно так могла бы начинаться заметка в какойнибудь петербургской газете того времени. Прихотливая судьба незримыми, но крепкими нитями связала это событие в Северной Пальмире с нашим тихим южным городом. Капитаном «Святой Анны» был молодой блестящий офицер Георгий Брусилов — наш земляк. Его жизнь полна приключений, а гибель окружена тайнами и загадками, над которыми до сих пор бьются исследователи. Удивительно, но факт: с Брусиловым немного знакомы все мы. Наверное, все мы в детстве воображали себя героями приключенческих историй. Например, таких, какие описаны в романе Вениамина Каверина «Два капитана». Кстати, история эта основана на реальных событиях. Но вот практически никто, даже 3
почитатели творчества автора романа, не знает о том, что прообраз капитана Татаринова со шхуны «Святая Мария» родился и жил в Николаеве. Именно о нем шла речь вначале. Путешествие молодого капитана Брусилова было не менее увлекательным, чем описанное в романе. Была там и романтическая история. Да и интригам, и секретам место нашлось. Но вот была ли судьба экипажа шхуны такой же трагической, как у литературных героев? Или команде «Святой Анны» удалось спастись? Родился Георгий — или, как его называли дома, Юра — 6 мая 1884 года в Николаеве. Если поОбложка книги В. Каверина пытаться проследить родословную «Два капитана» Юрия, то именно род мамы мальчика имеет непосредственное отношение к нашему городу. Мать мальчика, Екатерина Константиновна Панютина, происходила из семьи николаевского военного моряка. Константин Петрович (прадедушка Георгия) был за заслуги внесен в дворянскую книгу Херсонской губернии. Он — первый, о ком есть упоминания в связи с нашим городом. А вот информацию о папе мальчика приходилось собирать по крупицам из разных источников. Отец Георгия, Лев Алексеевич Брусилов, имел двух братьев —Алексея и Бориса. Алексей Брусилов — тот самый легендарный российский военачальник, который вошел в историю с уникальным явлением — «Брусиловским прорывом», операцией времен Первой мировой войны. Знаменитому генералу герой нашего рассказа приходился родным племянником. В Николаеве Лев Алексеевич занимал должность адъютанта Главнокомандующего Черноморским флотом и портами Черного моря. Жизнь семьи Брусиловых вообще была очень тесно связана с нашим городом. 4
Можно сказать, что история яхт-клуба — современной визитной карточки Николаева — начинается с этих людей. 12 августа 1887 года на первом учредительном собрании яхт-клуба присутствовало 66 человек, среди них значился Лев Алексеевич Брусилов. Он пришел в яхт-клуб со своей байдаркой. В разных источниках она называется по-разному: в одних — «Первинка», в других — «Подарок». В списке Голубова, секретаря яхт-клуба, эта байдарка записана Георгий Брусилов под первым номером, а значит, де-юре с нее начинается история этой организации. Можно смело сказать, что свои первые шаги в морском деле легендарный «капитан Татаринов» совершал именно на Николаевском Спасском рейде. Талантливый историк Михаил Терновский утверждал, что отец Юрия, кроме того, был человеком, впервые возглавившим штаб военно-морского флота Российской империи. Откуда же он родом, где его корни? Для начала достоверные сведения: папа мальчика, как и его братья, был военным. Согласно некоторым утверждениям, родился он не в Николаеве, но на этом — все... Больше информации было о его родном брате Алексее, том самом выдающемся полководце времен Первой мировой войны. Ниже приведен фрагмент статьи Андрея Голикова «Генерал А.А. Брусилов: Страницы его деятельности». Николаевский яхт-клуб 5
Алексей Брусилов (дядя Георгия Брусилова) «Алексей Алексеевич Брусилов родился в Тифлисе в семье генерал-лейтенанта Алексея Николаевича Брусилова. Алексей Николаевич Брусилов состоял тогда председателем полевого аудиториата Кавказской армии... Мать Брусилова, Мария-Луиза Антоновна, происходила из семьи поляка, коллежского асессора Антона Нестоемского. Алексей был первым ребенком в семье. Он родился 19 августа 1853 г. в Тифлисе (сегодня — Тбилиси), где тогда служил Алексей Николае6
Алексей Николаевич Брусилов (дедушка Георгия Брусилова)
Слева направо: Бориc, Лев и Алексей Брусиловы
вич. Затем семья пополнилась тремя сыновьями — Борисом (он в будущем сыграет немаловажную роль в жизни племянника Георгия), Александром (вскоре умершим) и Львом (отец мальчика). Борис впоследствии стал крупным землевладельцем. Лев, как и Алексей, посвятил себя военной карьере: в русско-японскую войну командовал крейсером «Громобой», дослужился до чина контр-адмирала, занимал пост начальника Морского генерального штаба. Братья Брусиловы рано лишились родителей. В 1859 г. от крупозного воспаления легких скончался Алексей Николаевич, а через несколько месяцев от чахотки умерла мать. Алексея и его младших братьев, Бориса, четырех лет, и Льва, двух лет, взяла на воспитание бездетная тетка Гринеетта Гагенмейстер. Мальчики переехали к ней в Кутаиси, и начальное образование они получили дома». В то же время о славном командующем Первой мировой войны можно встретить и такие строчки: «Генерал от кавалерии Брусилов вошел в историю Первой мировой войны как выдающийся полководец. Талантливый русский военный стратег без княжеского, графского или баронского титула, без протекций и связей, без академического значка, остававшийся для царской придворной камарильи простым "выскочкой"».
Крейсер «Таймыр» 7
В отличие от своей жены, отец Георгия, Лев Алексеевич, не был потомственным дворянином, тем не менее он сделал прекрасную карьеру и создал семью: кроме Юры, у него было еще трое детей: две старшие девочки — Татьяна и Ксения и младший — Сергей. Начальное образование Юра получает в Николаеве, потом поступает в Петербургский морской кадетский корпус. Это было очень престижное учебное заведение. Среди воспитанников корпуса — множество известных военачальников, кораблестроителей, мореплавателей, Адмирал Степан ученых. Закончил он его во время Осипович Макаров российско-японской войны — в 1905 году. После выпуска молодой мичман был направлен на Дальний Восток. Он принимает участие в морских операциях. Сначала — на миноносцах, а потом — на крейсере «Богатырь». Именно на нем Георгий Брусилов по окончании войны без единой царапины возвратился через Суэц и Гибралтар в город Кронштадт. В то время формируется гидрографическая экспедиция. На двух теплоходах — «Таймыр» и «Вайгач» — ее члены отправляются по Северному Ледовитому океану. В составе этой экспедиции Георгий Брусилов участвует в съемках берегов Чукотки. На морских картах того времени в течение нескольких десятилетий оставался его «след» — название первого маяка на мысе Дежнева: «Знак Брусилова». После этого молодой Георгий Львович начал готовиться к самостоятельному плаванию. Увидев нетронутые промысловые богатства Северного Ледовитого океана, Брусилов задумал осуществить самостоятельный переход по Северному морскому пути с запада на восток, словно навстречу направлению движения«Таймыра» и «Вайгача». 8
Следует сказать, что проблема освоения Северного морского пути (то есть пути из Мурманска и Архангельска во Владивосток) очень остро стояла перед Россией уже в середине XIX века, поскольку в это время начинается интенсивное промышленное освоение восточных окраин Сибири. Путь из Балтийского моря вокруг Африки, Европы и Азии был невероятно длительным. На него уходило иногда до года времени — слишком долго и дорого. Поэтому многие моряки пытались открыть более короткий маршрут. Одним из инициаторов таких исследований стал наш земляк, адмирал Степан Осипович Макаров. Для этой цели был построен тяжелый ледокол «Ермак», уникальный для своего времени. Немаловажным был тот факт, что изыскания Макарова имели некоторую государственную поддержку. Находились искатели, желавшие совершить подобный проход на свой страх и риск. Среди них был и наш герой — Юрий Брусилов. Молодой капитан поставил перед собой задачу: в частном порядке совершить такой переход за одну навигацию, иными словами, за три летних месяца.
Судовая печать и ее оттиск на сургуче 9
Некоторые исследователи считают, что за время дальних плаваний Георгий Львович Брусилов получил прекрасную морскую подготовку. Иные думают, что опыт лишь одного года нельзя считать достаточным. Сам капитан был уверен в себе, и в начале 1912 года начинает готовиться к самостоятельной экспедиции. Расходы на покупку подходящего судна и снаряжения он рассчитывал покрыть попутной охотой на тюленей, белух, моржей, медведей. Отец Георгия Брусилова к тому времени три года как умер. И молодой руководитель экспедиции практически не имел за душой ни копейки, поэтому был вынужден обратиться за помощью к своим родственникам. Дядя, Борис Алексеевич Брусилов, богатый московский землевладелец, согласился помочь племяннику. Собственно, средства предоставила его жена, баронесса Анна, в девичестве Рено. Это в ее честь шхуна, на которой отправились в путь, получила новое имя: «Святая Анна». Георгий взял годовой отпуск на государственной службе и занялся подготовкой. Вначале планировалось отправиться в путешествие на двух кораблях, что было бы менее рискованным. Но смета была очень ограниченной. На покупку судов выделили лишь 20000 рублей, а правительство, поощряя отечественное судостроение, облагало суда, приобретенные за границей, довольно высокой пошлиной. Только за купленную в Англии «Пандору» нужно было переплатить 12000 рублей — сумма на то время невероятно большая. И баронесса, судя по всему, считала дополнительные траты лишними. Поэтому пришлось отказаться от задуманного. Вся смета составляла 90 тысяч рублей. В найденных письмах Брусилова к матери присутствует лейтмотив — денежные ограничения. «Предвижу еще затруднения с покупкой второй шхуны в деньгах», — пишет он матери из Лондона в апреле 1912 года. «Есть у меня просьба к тебе, не можешь ли проконтролировать дядю в следующем. Он обязан семьям некоторых моих служащих выплачивать ежемесячно, но боюсь, что он уморит их с голоду» — это из августовского письма, посланного уже на пути из Петербурга в Копенгаген. «Деньги дядя опять задержал, и я стою третий день даром, когда время так дорого. Ужасно! И если бы не она (Ерминия Жданко), то я совершенно не представляю, что бы я де10
лал здесь без копейки денег. Она получила 200 рублей и отдала их мне, чем я и смог продержаться, не оскандалив себя и всю экспедицию», — писал он в состоянии, близком к отчаянию, из Александровска 27 августа. Многие историки склоняются к мысли, что если бы не задержки с финансированием, шхуна отправилась бы в путь намного раньше. А значит, могла бы избежать многих проблем, связанных с непогодой. Еще один интересный факт. Для того чтобы снарядить экспедицию, было создано что-то наподобие акционерного общества, но в последний момент дядя Борис поставил условие: никаких компаньонов. В журнале «Вокруг света» об этом писали: «Истинные мотивы этого требования долгое время оставались неясными — и вот обнаруженные неизвестные письма Брусилова и копия договора поставили все на свои места. С баронессой Анной Николаевной Брусиловой был заключен официальный договор, ставивший Георгия Львовича в условия поистине кабальные. Вот лишь некоторые пункты этого договора, составленного 1 (14) июля 1912 года: "...Настоящим договором я, Георгий Львович Брусилов, принимаю на себя заведование промыслом и торговлею, с полной моею ответственностью перед нею, Брусиловою, и перед Правительственными властями, с обязанностью давать ей по ее требованию отчет о ходе предприятия и торговли и о приходнорасходных суммах; не предпринимать никаких операций по управлению промыслом и торговлею без предварительной сметы сих операций, одобренных и подписанных Анною Николаевною Брусиловой, и в случае ее возражений по такой смете обязуюсь таковым указаниям подчиняться, а генеральный баланс представить ей в конце года точный и самый подробный, подтверждаемый книгами и наличными документами..." Самому Брусилову полагалась лишь четвертая часть всех будущих доходов. На него возлагалась полная ответственность за сохранность судна и добычи». Именно из-за жестких условий и требований мецената по поводу компаньонов из объединения вышел лейтенант Николай Андреев — друг Брусилова, который должен был исполнять роль второго офицера в путешествии. Возможно, из-за этой обиды Николай в последний момент отказался принимать участие в 11
экспедиции, что также сыграло немаловажную роль в ее дальнейшей судьбе. Интересно и то, что параметры шхуны изложены в разных источниках неодинаково. Поэтому различной есть и оценка возможностей корабля: от «хлипкой шхуночки» — до «одного из лучших кораблей того времени». По одной из версий, бывшая «Пандора» по совокупности своих тактико-технических характеристик для такого тяжелого ледового плавания не была предназначена. Она не имела железного корпуса ледокольного типа, как, допустим, ледокол «Ермак». Был слабым и двигатель. Многие историки, сравнивая эти два корабля, не перестают подчеркивать: даже специально оснащенный «Ермак» в свое время был остановлен торосами, что уж говорить о хлипкой шхуне! Путешествие, еще и не подкрепленное финансовой помощью со стороны государства, по их мнению, попахивало авантюризмом и заранее было обречено на провал. Однако выяснилось, что данные шхуны «Бланкатра», упоминаемые в прессе (мощность паровой машины всего 40 лошадиных сил и скорость 5,5 узла), приводились по публикациям XIX столетия. Позже, кроме нового имени, корабль получил и обновленное оборудование. Газета «Новое время» незадолго до отплытия шхуны напечатала такие факты: "...Нас встретил старший помощник капитана лейтенант Андреев Н.С., проводил в салон, где кожаные кресла и диваны, рассказал о целях экспедиции... "Св. Анна" построена в 1867 году, грузоподъемность ее 231 тонна, толщина бортов 27 дюймов, машина имеет мощность 400 индикаторных сил, ход 7-7,5 узла...», а значит, «Св. Анна» имела довольно сильную для ее корпуса машину, поставленную, наверное, уже в XX веке взамен предыдущей, маломощной. Но вернемся к подготовке экспедиции. На закупку всего необходимого планировалось выделить 70000 рублей. Подготовка эта была продолжительной. Хлопот у Георгия Львовича перед отплытием было немало. Нужно было закупить все необходимое на 2 года на 30 членов экипажа. Но дело продвигалось с большими трудностями. Об экспедиции писали газеты, знала вся Россия. Она считалась богатой. Поставщики были уверены, 12
что блестящий офицер цену учитывать не будет, поэтому средства заламывали баснословные. И никто не знал, с каким скрипом дядя, Борис Алексеевич, их выделял. Не от хорошей жизни в газетах были размещены объявления о сдаче кают на «Святой Анне». На морскую прогулку вдоль берегов Скандинавии к Александровску-на-Мурмане и Архангельску приглашались все желающие, а оттуда шхуна должна была выйти в открытое море. Именно тогда на борту «Святой Анны» появляется женщина — Ерминия Жданко. Ее отец был начальником Главного гидрографического управления. Семьи Брусиловых и Жданко знакомы были давно, а сама 21-летняя Ерминия близко дружила с сестрой Георгия Ксенией. Георгий Львович предложил ей принять участие в путешествии. 22 июля она напишет своему отцу: «Дорогой мой папочка! Я только двенадцать часов провела в Ерминия Жданко Петербурге — и уже массу нужно рассказать... На мое счастье, оказалось, что и Ксения здесь... Я у них просидела вечер, и предложили они мне одну экскурсию, которую мне ужасно хочется проделать. Дело вот в чем. Ксении старший брат купил пароход, шхуну, кажется. Он устраивает экспедицию в Архангельск и приглашает пассажиров (было даже объявлено в газетах), т.к. там довольно кают. Займет это недели 2-3, а от Архангельска я бы вернулась по железной дороге. Самая цель экспедиции, кажется, поохотиться на моржей, медведей и пр., а затем они попробуют пройти во Владивосток, но это уже меня, конечно, не касается… Пока до свидания, дорогой мой папочка...» Получив разрешение родителей, Ерминия Жданко вместе со своей подругой заняла одну из кают. 10 августа блестящая белоснежная «Святая Анна» с шумом и грохотом прощалась с берегами Петербурга. Покинув столицу, судно отправилось в путешествие. 13
Ближайшая серьезная цель — Александровск-на-Мурмане. В этом порту корабль должен был пополнить запасы угля и оставить на берегу пассажиров. Именно там на борт должны были подняться еще несколько членов команды: второй офицер Николай Андреев, врач и несколько матросов. Путешествуя вокруг Скандинавии, шхуна останавливалась в датских и норвежских портах. Пассажиры выходили на прогулки и экскурсии, а экипаж имел возможность приобрести китобойное снаряжение. Императрица Мария Возле Дании шхуна «Святая Анна» удостоилась большой чести: на ее палубу поднялась мать императора Николая Второго, в то время уже вдова, императрица Мария. Михаил Терновский допускал, что во время этой встречи капитану Брусилову удалось попасть на «Полярную звезду» — корабль императрицы. И вполне возможно, что, ознакомившись с новинками конструкций судна, у него возникла идея улучшить и «Святую Анну», поэтому, как мы уже писали. Она стала выглядеть иначе. Поговаривают, была еще одна встреча, по-своему знаменательная. В плаваньи «Анна» встретилась с фешенебельной яхтой «Стрела», на борту которой находился гость России — будущий французский президент Пуанкаре. Яхта сбавила ход, на баке выстроилась во фрунт команда, раздалось громкое «ура!», и на мачте взвился сигнал «Счастливого плавания!». Пуанкаре оторвался на минуту от беседы со свитой, помахал смельчакам рукой. — Как раньше назывался корабль? — спросил он. — «Пандора», — ответил кто-то из сопровождающих. 14
— Да, — задумчиво констатировал Пуанкаре, — богиня, которая неосторожно открыла сундучок с несчастьями... Возможно, это действительно так… Ведь неприятности молодого капитана продолжались. Когда шхуна прибыла к конечной для пассажиров остановке, экипаж ожидал неприятный сюрприз. В Александровске-на-Мурмане они узнали, что Николай Андреев и еще двое бывших пайщиков, среди которых был и врач, отказались от участия в дальнейшем путешествии. Также с судна списались штурман Бауман и несколько матросов. Это окончательно разрушило расчет капитана Брусилова на работу офицеров и штурманов в две смены, как это было принято на военных кораблях. Вся будущая экспедиция оказалась под вопросом. Но капитан принимает решение: вахту он будет нести поочередно с единственным штурманом — Валерьяном Альбановым. Этот человек был ненамного старше Георгия Брусилова, но к тому времени имел довольно неплохой мореходный опыт, а в некоторых вопросах Валерьян Иванович даже превосходил капитана. Еще оставался нерешенным вопрос с врачом. Без него путешествие тоже было на волоске от провала. Но Ерминия Жданко не могла остаться в стороне. Несмотря на то, что она готовилась всего лишь к развлекательной поездке, девушка осмеливается на решительные действия. Через две недели после отхода шхуны от берегов Петербурга родители Ерминии получают от нее новое письмо: «Когда мы пришли в Архангельск, положение было довольно печальное… аптечка у нас большая, но медицинской помощи кроме как от матроса, который когда-то был ротным Валерьян Альбанов 15
фельдшером, никакой. Все это произвело на меня такое удручающее впечатление, что я решила сделать все, что смогла и вообще чувствовала, что если тоже сбегу, как и все, то никогда себе этого не прощу. Юрий Львович сначала, конечно, и слушать не хотел об этом. Хотя, когда приступила с решительным вопросом: могу ли я быть полезной или нет? — сознался, что могу… я лично чувствую, что поступила, как и должна была. А потом будь что будет».
Александровск-на-Мурмане Юную дворянку не пугали ни погодные условия, ни трудности, связанные с пребыванием в мужском коллективе. Что заставило Ерминию Жданко продолжить путешествие? Жажда приключений? Или, может, романтическое чувство? Шхуна продолжила экспедицию с новым врачом, у которого за плечами были только курсы сестер милосердия. В 21 год она стала второй женщиной в истории Российской империи, отправившейся в Арктику. Окончательно сформировавшийся в Александровске экипаж «Св. Анны» состоял из 24-х человек. Офицерскую кают-компанию составляли начальник экспедиции и капитан Георгий Львович Брусилов, штурман Валерьян Иванович Альбанов, неожиданно ставший единственным помощником капитана, гар16
пунеры Михаил Денисов, имевший норвежское подданство, Вячеслав Шленский, бывший политссыльный, внештатный корреспондент архангельских газет, и Ерминия Александровна Жданко. В палубной команде профессиональных моряков было всего пятеро: боцман Иван Потапов, старший рулевой Петр Максимов, служившие ранее на военных кораблях, датчанин Ольгерд Нильсен, много лет проплававший на «Пандоре» и не пожелавший с ней расстаться, а также двое учеников рижских мореходных класЕ. Жданко за штурвалом шхуны сов — Густав Мельбард и Иоган «Св. Анна» Параприц. Остальные матросы ранее на судах не плавали. Машину обслуживали машинисты Яков Фрейберг, Владимир Губанов и кочегар Максим Шабатура. Повар Игнат Калмыков и стюард Ян Регальд под руководством Ерминии Жданко обеспечивали питание экипажа. Казалось, все они были отчаянными романтиками, влюбленными не только в путешествия, но и в сам корабль. Когда шхуна, как и планировалось, вмерзла в лед, Валериан Альбанов напишет о ней в своем дневнике: «В тихую ясную погоду приятно посидеть в обсервационной бочке на высокой мачте. Чуть слышно шепчет ветерок в снастях, покрытых серебристым пушистым инеем. Как в белом одеянии, лежит и спит красавица "Святая Анна", убранная прихотливой рукой мороза и по самый планширь засыпанная снегом. Временами гирлянды инея срываются с такелажа и с тихим шуршанием, как цветы, осыпаются вниз на спящую. С высоты судно кажется уже и длиннее. Стройный, высокий, правильный рангоут его кажется еще выше, еще тоньше. 17
Как светящиеся лучи бежит далеко вниз заиндевевший стальной такелаж, словно освещая заснувшую "Св. Анну"». Начался первый год зимовки. Продукты заранее взяли на два года, несмотря на то, что во льдах планировали провести меньше времени. Ведь уже за первый год надеялись пройти в Тихий океан и начать зверобойный промысел в его северной части. Недостаточное количество продовольствия надеялись покрыть за счет мяса забитого морского зверя. Но команда шхуны не знала, что ожидало их в пору открытия этого манящего Северного морского пути. Поэтому решили перестраховаться. На всякий случай. В своих мемуарах штурман Валерьян Альбанов пишет: «Кладовые и трюм были битком набиты всевозможным провиантом и деликатесами. Чего только там не было! Орехи, конфеты, шоколад, фрукты, различные консервированные компоты, ананасы, ящики с вареньем, печенье, пряники, пастила и много-много другого, вплоть до самого существенного, до консервированного мяса и целых штабелей муки и крупы». Уже в первые дни зимовки команде удалось убить первого тюленя. А дальнейшие зимовки в планы экипажа не входили. Но произошло непредвиденное: кораблю не удалось вырваться из ледяного плена. Шхуна не смогла начать свободное путешествие по воде, слишком холодной оказалась зима. Их тянуло льдом на север. А это с каждым днем уменьшало шансы на спасение. Сначала дрейф не пугал моряков, так как приближал их к северной оконечности острова Белый, который и так планировалось обогнуть на пути к Енисею. В коллективе царила дружеская, веселая атмосфера. Еще один фрагмент воспоминаний штурмана: «"Наша барышня", Ерминия Александровна, сидела "за хозяйку" и от нас не отставала. Ни одной минуты она не раскаивалась, что "увязалась", как мы говорили, с нами. Когда мы шутили на эту тему, она сердилась не на шутку. При исполнении своих служебных обязанностей "хозяйки" она первое время страшно конфузилась. Стоило кому-нибудь обратиться к ней с просьбой налить чаю, как она моментально краснела до корней волос, стесняясь, что не предложила сама. Если чаю нужно было Георгию Львовичу, то он предварительно некоторое время 18
Дрейф «Святой Анны» 19
сидел страшно «надувшись», стараясь покраснеть, и когда его лицо и даже глаза наливались кровью, тогда он очень застенчиво обращался: «Барышня, будьте добры, налейте мне стаканчик». Увидев его «застенчивую» физиономию, Ерминия Александровна сейчас же вспыхивала до слез, все смеялись, кричали «пожар» и бежали за водой». Но в декабре 1912-го остров Белый остался далеко на юге, а «Святую Анну» продолжало тянуть на север. Так вышло, что ледяное поле, которое стало шхуне пристанью, попало в Обь-Енисейское сточное течение. О нем тогда путешественники и не подозревали. К лету 1913 года это течение вынесло шхуну северней Новой Земли. Там направление дрейфа постоянно менялось, и судно как бы выписывало петли. Лед вокруг был поломан и слаб. Кое-где можно было увидеть промоины. Но попытки пропилить канал длиною 400 метров в ледяном поле до ближайшей полыньи не увенчались успехом. Сейчас историки предполагают: будь на «Святой Анне» немного взрывчатки, вполне возможно, что ей удалось бы освободиться из плена и уйти на запад — в Баренцево море. Но в августе 1913-го пришлось готовиться ко второй зимовке. А к началу следующего года корабль вынесло уже к северу от Земли Франца-Иосифа. Положение шхуны было таким, что при всех расчетах она смогла бы освободиться из ледяного плена не ранее лета 1915 года. Удачная охота в первую зиму, когда было добыто 40 тюленей и 47 медведей, да и меньшая численность экипажа позволили сэкономить продовольствие. Но уже со второй зимовки начала ощущаться нехватка многих продуктов и топлива, а с середины 1914 года вообще ожидался голод. Кроме того, дрейф был осложнен и другим фактором: зимой многие члены команды тяжело заболели, в том числе капитан. Сначала странную болезнь приняли за цингу — проблему большинства экспедиций того времени. Потом стало понятно, что ее вызвала неприспособленность людей к местному мясу. Сегодня историки предполагают, что экипаж страдал от заболевания, вызванного потреблением медвежьего мяса, зараженного личинками трихинеллеза. Сложно представить, как боролась неопытная Ерминия Жданко со странным недугом. Ее пациенты страдали от жуткой лихорадки, жара и болей. Тем не 20
менее упорство молодой сестры милосердия победило — весной даже изможденный капитан встал на ноги. Но обстановка на корабле накалялась. Осознание предстоящей очередной зимовки, а значит, и голода, не могло не тревожить капитана и всю команду. К тому моменту постадал и сам корабль. Вот как описывает жизнь на судне Валерьян Альбанов: «Но мало-помалу «Св. Анна» начала терять свой нарядный вид, мало-помалу начали пустеть ее кладовые и трюм. Пришлось заделать досками световые люки, вставить вторые рамы в иллюминаторы или просто заколотить их, пришлось перенести койки от бортов, чтобы ночью одеяло и подушка не примерзли к стене. Пришлось сделать вторую обшивку с прокладкой войлока и толя на потолки, пришлось подвесить тазы, чтобы с отпотевающих потолков вода не бежала на койки и столы. Там и здесь появились куски парусины, приколоченные для той же цели. Вышел весь керосин, и для освещения уже давно стали пользоваться жестяными баночками, в которых в тюленьем или медвежьем жиру горели светильни… …Но на что похожи стены нашего салона и наших кают! По углам везде лед и иней, постепенно утончающийся по мере удаления от бортов. Это самые чистые уголки: тут копоти нет, тут вы можете видеть причудливую игру самоцветных камней, светящихся даже при свете «коптилок». Но далее уже хуже: благодаря вечным подтекам воды, вечной сырости, краска пластами отстает от дерева и грязными закоптелыми лохмотьями висит по стенам. Под ними видно промозглое, потемневшее дерево, скользкое от сырости и плесени». Была проведена ревизия всего топлива. Оказалось, что на судне лишь 350 пудов угля и досок, поэтому его затраты решили резко сократить. Экипажу также пришлось испортить шикарное убранство кают и палуб. На стенах и потолках помещений из него стали делать вторую обшивку, чтобы сохранить тепло. Отполированную до зеркального блеска мебель из красного дерева и роскошные ковры ждала печальная участь — влага портила дорогие вещи. Позднее мебель будут использовать как топливо. Из остатков парусов пошили теплую одежду. Пришлось также 21
сократить пайку пищи, приходившуюся на человека. Сложно вообразить, какие трудности испытывали члены экипажа на замершем корабле. Даже самые простые вещи, к которым мы привыкли, им казались чудом. Вот еще фрагмент из дневника штурмана: «При входе в помещение вы видите небольшое красноватое пятно вокруг маленького, слабого, дрожащего огонька, а к этому огоньку жмутся со своей работой какие-то силуэты. Лучше пусть остаются они "силуэтами", не рассматривайте их... Они очень грязны, сильно закоптели... Мыло у нас уже вышло, пробовали варить сами, но неудачно. Пробовали мыться этим самодельным мылом, но не рады были: не удалось соскоблить с физиономии эту "замазку". Бедная "наша барышня", теперь, если вы покраснеете, этого не будет видно под копотью, покрывающей ваше лицо». В предчувствии неизбежности второй зимовки экипаж «Святой Анны» потерял веру в цель путешествия и своих руководителей. Начались крупные споры между капитаном и штурманом, обстановка на судне постепенно достигла такого накала, что зимой 1913 года Валерьян Альбанов подал в отставку. В это же время у штурмана возникла идея покинуть шхуну. В конце января 1914 года он сказал об этом капитану. Решение штурмана можно было понять: ведь к тому моменту уже почти два года корабль не имел возможности двигаться, запасы продуктов постепенно таяли, а зверобойное оружие приходило в негодность. Вместе со штурманом решила покинуть корабль почти половина команды. Но Ерминия Жданко приняла решение остаться. Она решила не покидать ни капитана, ни шхуну. Георгий Львович не смел задерживать коллег. Начались сборы в самостоятельную экспедицию. Накануне похода капитан зачитал штурману список выданного ему снаряжения и оружия и заставил подписаться под ним. Валерьяна Альбанова подобная педантичность разозлила. Никто из экипажа не знал, что такое поведение Георгия Брусилова вызвано жесткими рамками, в которые поставила его теткамеценат. Он лично был ответственен за каждую копейку, вложенную в экспедицию. 22
Нарта с поставленным на нее и пришнурованным каяком (рис. В. Альбанова) Уходящим необходимо было сделать семь каяков (тип гребной лодки, одноместная байдарка) и семь нарт. Каждый каяк ставили в сани, и в них впрягалась пара обессилевших людей. День расставания провели за богатым столом. Тех, кто уходил, провожали улыбками и пожеланиями успеха. Хотя ближе к моменту разлуки все загрустили. Альбанов трогательно описал этот прощальный день: «Подошло время обеда. Все разместились, сел и я, по своему обыкновению, в стороне, со своими спутниками. Командир что-то задержался наверху. Настроение у всех, по-видимому, неважное, тоскливое, но все стараются его скрывать. Сквозь шутку, сквозь деланный смех проглядывает грусть разлуки и тревога как за уходящих, так и за остающихся. Остающиеся высказывают опасения, что тяжело будет тянуть по такому пути двоим нарты с общим грузом в 10 пудов, но уходящие храбрятся. Решено было, что до первой ночевки нас пойдут провожать все и будут помогать тянуть нарты… Иногда кто-нибудь вымолвит слово, попробует пошутить, но, не встретив поддержки, замолкает. Остающиеся особенно предупредительны с нами, уходящими, и усердно угощают то тем, то другим. Ведь это наш последний обед на судне, за столом, как следует сервированным. Придется ли уходящим еще когда-нибудь так роскошно обедать, а если и придется, то всем ли? Обед проходит молча и грустно: все чувствовали себя не в своей тарелке». Последние напутствия. Брусилов передает пакет на имя начальника гидрографического управления. И еще один объеми23
стый пакет с личными письмами — своими, Ерминии Александровны, других членов экипажа. Из записок Альбанова следует: оба пакета были в жестяной банке. Это было последнее достоверное упоминание об экипаже, который остался на «Святой Анне». Можно сказать: все, что касается дальнейшего и той команды, что осталась, и той, что ушла искать спасения, окружено какой-то тайной. Может, Трудный путь в торосах даже мистикой. (рис. В. Альбанова) Во-первых, из всех людей, которые ушли в тот день с корабля, выжило только два человека — штурман Валерьян Альбанов и матрос Александр Конрад. О пути Альбанова по дрейфующим льдам в прессе уже рассказано много. Прежде всего благодаря сохранившимся дневникам Альбанова и Конрада. 30 июня 1914 года, после двух месяцев изнурительного пути, из группы сбежали два человека, прихватив с собой запас еды, бинокль с компасом, оружие. Это были Конрад и Шпаковский. В своем дневнике Валерьян Альбанов не называет имен этих людей, но они ясны из сопоставления его дневника и записей, которые вел Александр Конрад и которые находятся в Музее Арктики и Антарктики. Беглецы унесли с собой и банку с документами. Видимо, они отлично представляли себе, что эти документы послужат им индульгенцией: дескать, они совершенно законно покинули шхуну и являются посланниками руководителя экспедиции. Сбежавшие взяли самое необходимое, самое 24
Валерьян Альбанов
Александр Конрад
Бамбуковая хижина на мысе Флора, в которой жили Альбанов и Конрад 25
Земля Франца-Иосифа важное. «Все порывались сейчас же бежать в погоню, — отмечает Альбанов в дневнике, — и если бы их теперь удалось настигнуть, то, безусловно, они были бы убиты». Все запасы продовольствия кончились, но удачная охота на белых медведей спасала оставшийся отряд Альбанова от голодной смерти. 8 июля 1914 года Альбанов с группой добирается до Земли Александры — одного из многочисленных островов архипелага Франца-Иосифа. И на берегу случайно встречаются с беглецами, застав их врасплох. Те молят о пощаде. Банка с почтой цела и не вскрыта. Последнее слово за Альбановым. И его мнение: простить. «Ради прихода на землю...» Теперь матрос Конрад, которому Альбанов подарил жизнь, становится его вечным должником. Можно предположить, что этот факт и сыграл свою роль в дальнейшем, и может, именно этим объясняется последующее молчание Конрада. 26
А молчать было о чем. До сих пор непонятно, что случилось с письмами остальной команды. В дневнике бывшего штурмана какое-то время эта почта упоминается, но потом о ней ни слова. Не исключено, что в этих письмах были и упоминания о ссорах и конфликтах, которые возникли среди членов экспедиции, прежде всего между Альбановым и Брусиловым, и истинных причинах ухода группы Альбанова. Страница из дневника Конрада, Из одиннадцати ступив- в котором он записывал некоторые ших на лед до России добсобытия ледового похода. рались только двое. Двое Дневник хранится и один пакет. Офици- в Музее Арктики и Антарктики альный. Существование второго пакета, по дневникам Альбанова, прослеживается до мыса Флора на Земле Франца-Иосифа. Потом он таинственно исчезает. Наверное, его не донесли... А жаль. Возможно, приоткрылась бы еще одна глава сложных взаимоотношений на обреченном дрейфующем корабле. По возвращении в Россию Альбанов отдал матери Брусилова подлинную выписку из судовой книги, которую она впоследствии передала в Музей Арктики. А вот Конрад всячески избегал встреч с родственниками Жданко и Брусилова... Интересен еще один эпизод. В тридцатые годы брат Брусилова Сергей, будучи в Архангельске, разыскал Конрада. После разговора с ним он пришел к твердому убеждению, что на «Св. Анне» разыгрались поистине трагические события, которые Альбанов и Конрад имели все основания скрывать. 27
Парусник «Святой Фока» Вместе с тем существует легенда о последнем письме Ерминии Жданко. Предполагается, что она дала его Альбанову, предупредив, что адресовано оно самому дорогому для нее, Ерминии, человеку, но когда штурман вскрыл конверт, понял, что адресовано оно ему самому. Высказывались предположения, что Ерминия Жданко стала причиной раздора между капитаном и штурманом. Может, между ними образовался любовный треугольник? Может, полюбив Альбанова, Жданко принципиально, из чувства врачебного долга, осталась с еще больным Брусиловым и экипажем на обреченном судне? Спастись Валерьяну Альбанову и Александру Конраду удалось настоящим чудом. Во время похода Альбанов решает разделить группу. Он вместе с матросами Конрадом, Луняевым и Шпаковским поплыл вдоль побережья на двух каяках. Вторая 28
группа, которой командовал самый опытный матрос, полярник Ольгерд Нильсен, отправилась пешком по берегам островов и ледовым перемычкам. Но на мысе Флора, в хижине зимовавшей здесь когда-то английской экспедиции Джексона, где, как и предполагал Альбанов, остался запас продовольствия, оказываются только двое — Альбанов и Конрад. Всех остальных участников ледового похода навечно приняла Арктика. В это время участники экспедиции Георгия Седова, направлявшейся к полюсу, похоронив своего умершего капитана, повернули обратно, и корабль «Святой великомученик Фока» зашел к зимовью Джексона на мысе Флора за топливом. Мыс Флора дал спасение Альбанову и Конраду, и здесь пересеклись две неудачные российские экспедиции — Седова на «Святом Фоке» и Брусилова на «Святой Анне». 2 августа 1914 года Альбанов и Конрад были на борту «Святого Фоки». О своих путешествиях штурман напишет в книге «На юг, к Земле Франца Иосифа». Что творилось в тот момент дома у этих людей? Женой Льва Алексеевича Брусилова, Екатериной Константиновной, был составлен интереснейший семейный документ — поминальник. После ее смерти в 1936-ом он перешел по наследству к ее дочери, Ксении Львовне, в замужестве Доливо-Добровольской. Поминальник представляет собой оклеенную черной материей книжечку размером 12х8 см. На переплете имелось тиснение — восьмиконечный крест и надпись: «За упокой». В нем говорится, что Георгий Брусилов только 5 августа 1917 был исключен из списков личного состава флота как умерший. Его родные со стороны дяди Бориса были Георгий Седов 29
Книга В. Альбанова 30
31
арестованы при советской власти, но мать, сестры и брат пережили революцию легче. Искали ли их тогда, в начале XX века? Конечно. Например, в биографии Яна Нагурского, человека, с которого начиналась полярная авиация в России, есть упоминание о том, что вместе с другим русским гражданским летчиком, Евсюковым, в 1914 году его привлекли к спасению трех отечественных экспедиций в Арктику — Русанова, Брусилова и Седова, отправившихся в полярные широты в 1912-м и пропавших позднее там. Под давлением российской Ян Нагурский общественности правительство вынуждено было принять решение об организации в 1914-м двух спасательных экспедиций на судах: одну — в район Новой Земли и Земли Франца-Иосифа, другую — в Карское море и восточнее, до Чукотки. Вся организационная работа была сосредоточена в Главном гидрографическом управлении Морского министерства в СанктПетербурге. Возглавлял ее начальник управления, генерал-лейтенант М.Е. Жданко — отец Ерминии. По его инициативе было решено привлечь авиацию для поиска пропавших экспедиций. Вот что пишет летчик о первых полетах: «Второй раз я вылетел с нашей базы у острова Панкратьева в направлении Земли Франца-Иосифа, держа курс на остров Рудольфа, и возвратился к месту вылета. Этот полет был особенно тяжелым. Четыре часа мне пришлось находиться в машине одному, причем большая часть пути прошла в густом, непроницаемом тумане или при сильном снегопаде... Я боялся обледенения машины, явления, из-
вестного мне из описаний экспедиции Андре на воздушном шаре. И без того перегруженный самолет мог не выдержать добавочного веса и потерять свои аэродинамические свойства... Хотелось отогнать от себя эти тревожные мысли, но они упорно возвращались... Никогда еще я не считал время полета так скрупулезно, на минуты. А они тянулись очень медленно, заполненные обыкновенным человеческим страхом за жизнь». Но розыски не увенчались успехом. Судьба людей, оставшихся на «Святой Анне», доподлинно не известна и сегодня. Удивительный факт: последняя весть о судьбе экспедиции все-таки была получена, но бутылочной почтой. В сборнике трудов Морской Арктической Комплексной экспедиции в 2003 г. был опубликован не известный ранее документ, обнаруженный в архиве Военно-Морского флота, касающийся истории пропавшей экспедиции лейтенанта Брусилова на судне «Святая Анна». Вот его текст: «Начальнику Охраны Водного Района Архангельского порта Корпуса Гидрографовъ Поручика Карягина Рапортъ Доношу Вашему Высокоблагородiю, что 2-го сего февраля во время командировки моей для изследованiя льда в Белом море, я в Патракеевскомъ Волостном правленiи виделъ бутылку со вложенной в нее запиской, найденную однимъ изъ крестьянъ этой волости во время рыбнаго промысла у мыса Куйскаго въ первыхъ числахъ января этого года. Бутылка изъ-подъ лимонада съ круглымъ дномъ / какiя можно встретить только на пароходахъ / она была плотно закупорена, такъ, что совершенно сохранилась записка, написанная чернилами на полулисте обыкновенной почтовой бумаги. Содержанiе записки следующее: "Въ надежде больше не видать Россiи, мы съ честью разстаемся съ жизнью. 33
Команда Мой последнiй приветъ из полосы вечныхъ льдовъ Брусиловъ 19 февраля 1913 года". Первая часть записки написана нетвердой рукой, вторая — бойкимъ почеркомъ. 34
По моему совету содержанiе этой записки было съ первой отходящей почтой сообщено волостнымъ правленіемъ господину Архангельскому Губернатору. Подлинный подписалъ: Поручикъ Карягинъ. Съ подлиннымъ верно: За И.Д. Флагъ-Офицера, ст. Лейт. де Франс. №10. 15-го февраля 1915 года Г. Архангельскъ.» 35
Если изложенное в рапорте соответствует действительности, к моменту написания записки судно находилось в ледовом плену еще около 4-х месяцев. Но большинство историков вообще не верит в возможность спасения «Святой Анны». Прежде всего потому, что эти факты не подкреплены документально. Даже если их и вынесло дрейфом на какие-то полярные острова, без достаточного запаса продовольствия, без связи с Большой Землей существование там было невозможным. Другие исследователи утверждают, что шхуна все-таки могла попасть на чистую воду, но не раньше лета 1915 года… И если допустить, что корабль не потопили шторма и команда выжила в полуголодном существовании, возникает вопрос: почему об этих людях не осталось упоминаний? Одна из версий гибели шхуны связана с Первой мировой войной, которая к тому времени уже началась. После того как на «Святой Анне» было установлено китобойное снаряжение, она стала чем-то похожа на военный корабль. Ее запросто могли уничтожить, приняв за вражеское судно. Но я оптимистка. Я хочу верить, что и в этом случае команде удалось остаться в живых. Ведь были еще спасательные шлюпки. Что заставляет меня уповать на счастливый конец этой истории? Надежду на это дарят свидетельства дальней родственницы Ерминии Жданко — Нины Георгиевны Молчанюк из Таллина. Она утверждает, что в 1928 году Ерминия Жданко появлялась в Риге, приехав откуда-то с юга Франции вместе с десятилетним сыном. По малолетству она не придала этому никакого значения. Тогда говорили еще, что она вышла замуж за Георгия Брусилова и жила где-то на юге Франции. Об этом говорит также Н. Черкашин, встречавшийся с Анатолием Вадимовичем Доливо-Добровольским в Санкт-Петербурге. Тот сообщил ему, в частности, о том, что к его родственникам в Москву из Риги пришла открытка, извещавшая о приезде в 1928 году Ерминии Жданко в Ригу. Открытка по вполне понятным причинам не сохранилась, ее быстро уничтожили, т.к. в те годы ОГПУ за зарубежные связи с бывших дворян спросило бы по всей строгости. 36
Карта района экспедиции Г.Л. Брусилова в 1912–1914 годах 37
И еще одно непрямое доказательство: в 1928 году в Ленинграде, в издательстве «Вокруг света», вышла как перевод с французского книга Рене Гузи «В полярных льдах» (Дневник Ивонны Шерпантье). Рассказ ведется от имени участницы полярной экспедиции на судне «Эльвира». Фамилии Открытка с изображением участников экспедиции норЕ. Жданко и «Святой Анны» вежские, но прослеживается параллель с экспедицией «Св. Анны»: судно ушло в Арктику тоже в 1912 году; автор дневника — женщина, медсестра, попала на судно потому, что отказался идти в море приглашенный начальником экспедиции врач; так же на судне разногласия между капитаном, которого зовут Торнквист, и штурманом Бостремом; так же штурман уходит в апреле 1914 года со шхуны к Земле Франца–Иосифа; так же на другой день их догоняют трое с горячей пищей после пурги; так же практически весь экипаж переболел цингой и так далее. И в рассказе описана жизнь на судне после ухода штурмана и части команды. Незадолго до смерти Шерпантье, последняя из оставшихся на шхуне в живых, зашила дневник в кожаный мешок с поплавками и положила на лед. Он и был найден на севере Атлантики норвежским китобойным судном, капитан которого передал дневник швейцарскому ученому-естествоиспытателю Рене Гузи. Кто знет, быть может, это все правда, а может, просто байка, чтоб заинтересовать своим произведением. Однако впоследствии Гузи в своей новой книге, вышедшей в 1931 году, писал: «Я попытался каким-то образом восстановить события, происходившие с оставшимися членами экспедиции Брусилова»…. Но некоторые исследователи высказывают предположение, что, быть может, сама Ерминия Жданко каким-то образом все же 38
Шхуна «Святая Анна» спаслась и передала Рене Гузи свой дневник для опубликования с обязательным условием представить его как вымысел. Но ведь тогда все сходится. Даже спасшись, Георгий Брусилов не мог вернуться домой. Вначале — из-за долгов перед теткой, потом — из-за революции. Поэтому со своей молодой женой он селится где-то на юге Франции. Мне очень хочется верить, что люди, которые остались на «Святой Анне», спаслись и нашли свое счастье. Быть может, когда-нибудь мы найдем неоспоримые доказательства в пользу какой-то из версий. Но пока это всего лишь маленькая легенда с огромным количеством загадок и тайн.
39
Науково-популярне видання
Бардіна Євгенія Сергіївна
Легендарні імена Таємниця двох капітанів
Літературний редактор І.Е. Хоржевська Коректор Н.В. Кочеткова Комп’ютерна верстка М.О. Романченко
Підп. до друку 02.12.09 р. Формат 60х841/16. Папір офсет. Гарн. Octava. Друк офсет. Ум. друк. арк. 2,5. Наклад 1000 прим. Зам. № 66.
Видавець і виготовлювач Гудим І. О. 54030, м. Миколаїв, вул. Адміральська, 20 Тел.: (0512) 37-37-18 (0512) 37-27-00 irina.gudym@gmail.com gydim.nikportal.net Свідоцтво суб’єкта видавничої справи МК № 3 від 14.05.02