О том, как город пришел к господину Суну Микель Хульсхоф и Дан Роггевен
Сун — жилистый мужчина 65 лет. Курит так же, как и говорит: много и сосредоточенно. Еще недавно, в 1980-х годах, Сун — обыкновенный крестьянин из деревни Чжианлин, в которой насчитывалось 1200 дворов. От Чжианлина полчаса пешком до окраины Сидзячжуани, столицы провинции Хэбей. Сидзячжуань достаточно молодой город, который в начале ХХ века образовался из десятка деревень на перекрестке двух железных дорог. В 1950—1960-х годах начала бурно развиваться текстильная и химическая промышленность, и население города выросло до полумиллиона. В начале девяностых огромное количество людей приезжает из других концов провинции, одновременно фермерские хозяйства начинает поглощать быстро растущий город. Вместе с остальными Сун подписывает петицию к властям провинции против отъема земель, однако петиция не имеет эффекта — его поля проданы гольф-клубу. Вскоре обнаружился новый источник дохода: сдача квартир трудовым мигрантам, приезжающим в Чжианлин во все большем количестве со всей провинции. Сун решился: 3000 долларов, полученных им в качестве компенсации за отнятую землю, он вложил в строительство дома по собственному проекту. Чжианлин превратился в типичную «чен чжон кун» — «деревню в городе». Чем больше у такой «городской деревни» возможностей бесконтрольной застройки, тем меньше она напоминает деревню традиционную. Иногда доходные дома крестьян достигают в высоту 15-20 этажей: получаются своего рода «мини-Манхэттены» различных стилей и форм. Однако растущие мегаполисы Китая лишь до времени терпят эти «деревни в городе». Схватка чиновников с бывшими фермерами разворачивается в декорациях социоэкономической модели, описанной Ясен Хуаном, профессором экономики Массачусетского технологического института. По его наблюдениям, сейчас идет напряженная борьба между двумя Китаями: деревенским, пропитанным духом частного предпринимательства и рынка, и городским, где главенствует государство. Там, где и когда верх берет сельский Китай, капитализм по-китайски политически независим, полон духа предпринимательства, конкурентен и в результате поражает своими успехами. Там же, где и когда побеждает городской Китай,
ВНЕ ЦЕНТРА 171
речь уже идет о зависимости от государства и сильной коррупции. Нет никаких сомнений, какой именно Китай побеждает в быстрорастущих мегаполисах. Как сказал однажды бывший мэр Пекина Ван Кисан, «мы никого не выселяем насильно — за исключением, конечно, тех, кто упирается». Незащищенность частного лица дает властям Китая огромные возможности улучшения жизненных условий граждан. В 2007 году секретарь обкома партии провинции Хебэй Цзян Юнхуань принял решение, что Синьцзячжуань должен окончательно распроститься со своим крестьянским прошлым. Официальное заявление властей звучит восторженно: «Редевелопмент указанных районов не только дает возможность рациональнее распорядиться земельными участками, оптимизировать планировку города и воплотить генеральный план его развития, но и является наилучшим способом улучшить городскую среду, привести город в соответствие с эстетическими критериями современности, ускорить его модернизацию, стимулировать внутренний спрос, значительно ускорить темпы экономического роста города и расширить социальные программы. Уверены, что этот проект начнет давать первые плоды уже сейчас, а благотворный эффект от него будет длиться столетия». Появился анекдот: летит над Синьцзячжуанем тогдашний премьер КНР Вен Чжибао, смотрит на город и спрашивает — почему, мол, меня не информировали о землетрясении? В 2008 году нехорошие слухи стали ходить и в Чжианлине. Некоторые из жителей района начали говорить, что деревня «приговорена» к сносу. Чуть позже крупное риэлторское агентство Wanda открывает офис продаж в ста метрах от дома Суна. Компания Wanda — своего рода символ нового китайского урбанизма. Во всех крупных городах страны эта фирма возводит «Wanda Plazа»: многофункциональные комплексы на сотни тысяч квадратных метров. Сельсовет, рассказывает Сун, предлагает ему и его односельчанам компенсацию: за каждый квадратный метр их построек они получат по 1,3 кв. м в жилых зданиях Wanda Plaza. Это значит — две квартиры, а возможно, даже три. Но максимальная площадь, которую предоставляют по этой программе, — 300 «квадратов». А это для Суна вдесятеро уменьшает его собственность, его доход от аренды. Чиновники, как предполагают рассерженные жители, спустили общественные деньги на веселую жизнь с дорогими машинами и вечеринками с девочками в караоке-барах, а в результате муниципалитет оказался в долгах на более чем 3 млн долларов. «Мне, в общем, плевать на коррупцию, — говорит Сун, — Но вы же должны заботиться о жителях!» Когда от деревни осталось лишь 300 «дворов», атмосфера в Чжианлине накалилась. Отключили электричество, водопровод.
Сун поднимается на крышу — там вовсю цветет его сад. Он смотрит на горы щебня — все, что осталось от его родной деревни. «Я не хочу больше здесь жить, — говорит он. — Разрушение. Смерть. Вот все, что я теперь здесь вижу». Спустя несколько недель после нашего разговора он принял компенсацию сельсовета — 75 тысяч долларов. А через несколько месяцев, 30 декабря 2009 года, на деревню напали неизвестные с кольями и ножами. Запугивание и нападения на держащих оборону жителей — обычная практика для китайских городов. То, что эта тема беспокоит многих жителей китайских городов, ясно видно по популярности компьютерной онлайн-игры: «Заноза против гопников» — правила для тех, кто играет за горожан, простые: «мочи» всеми средствами девелоперов, чиновников и бандитов. Но некоторые деревни становятся городскими районами по своим собственным сценариям. Как и все китайские деревни, Фаньбэй до 1978 года был колхозом. Когда наступили времена экономической либерализации, в деревне организовывались все новые и новые бизнесы: типография, металлургический завод, рыбный рынок. В 1994 году последнее деревенское поле ушло под застройку — здесь прошла автомагистраль. Администрация деревни сразу же выстроила вдоль шоссе «стену» из домов, которые были сданы в аренду под ночные клубы. Фаньбэй стал известен как «район красных фонарей Синьцзячжуани». А в 2002 году сельсовет Фаньбэя, который возглавлял секретарь Рен, принял драматическое решение. Фаньбэй совершил самоубийство. Компания Fangbei Property должна была снести существующие здания и заменить их на более подходящие для большого города. Фаньбэй версии 2.0 состоит из светло-серых башен высотой каждая около 100 метров. Они собраны вокруг площади — это городской сквер, под которым большой паркинг. В смысле оптимизации проект получился удачным, но за это пришлось заплатить свою цену. В Фаньбэе 2.0 теперь нет темных закоулков и проституток, нет и комнатушек, сдаваемых внаем мигрантам. Но нет здесь и ресторанов, магазинов или других общественных пространств для развлечения. На следующий день после сдачи квартир около сотни жителей вышли на площадь. Днем ранее все семьи деревни, в зависимости от численности, получили по одной или более квартир в новых домах, распределяли их по жребию. В центре площади женщина развернула образцы кухонных гарнитуров Formica. Свой клиент находится на каждый цвет, но белую кухню не хочет никто. «Это же теперь пыльный город, в Синьцзячжуани белые панели станут серыми недели через две!» Апрель 2010 года. Сун Хуанчжон закуривает сигарету, сидя в своем кресле в квартире на шестом этаже. Сун никогда не вернется посмотреть на свою деревню — это для него слишком тяжело. Ни ему, ни его жене не очень-то нравится жить в городской квартире: «Мы тут никого не знаем, нам скучно». Одна радость: переселившись к сыну, они каждый день видят внуков. Наверное, как-нибудь они привыкнут жить в городе, думает Сун: «Но здесь же нечего делать, совершенно нечего! Скучаю по моим полям...».
ВНЕ ЦЕНТРА 175