м у з е й
Илья Кабаков, Евгений Бачурин, Петр Беленок, Эрик Булатов, Михаил Гробман, Эдуард Штенберг
Фотопортреты художников, выполненные Анатолием Брусиловским, стоят не только в ряду первых опытов подобного рода, но и, бесспорно, отличаются значительным своеобразием. Прежде всего, это не моментальные снимки, а постановочная фотография. Брусиловский видел свою задачу в смысловой психологической разработке каждого сюжета. Явно желание мастера вобрать в кадр сам воздух времени. Идея А. Брусиловского сделать фотопроекты художников, которых история позже назовет неофициальными, была значима для них всех. Психологически важна. Тем более если ты ютишься в бараках в Лианозове под Москвой, как Оскар Рабин и Валентина Кропивницкая, или по «просьбам соседей» находишься на принудительном лечении в психиатрической больнице, как Александр Харитонов или Василий Ситников. Нужно учитывать психологию человека советской эпохи, чтобы понять степень значимости этого проекта для каждого его участника, ведь только признанный официальный художник мог представлять интерес для фотокорреспондента. Таким образом, А. Брусиловский как бы брал на себя функцию, которую осуществляли профессиональные союзы и государственные организации. Другой план – культурно-исторический. Как известно, история послевоенного отечественного авангарда неразрывно связана с эмиграцией многих его представителей. Буквально несколько лет спустя очень многие из тех, кто оказался запечатлен на фотографиях Брусиловского, навсегда покинут Советский Союз. С одной стороны, они испытывали творческий подъем, а с другой – работать в СССР в те годы было невыносимо: не было своих зрителей, не было прессы, не было возможности проведения тех выставок, которые
28 ди 02 . 2 0 10
хотелось бы сделать, не было покупателей. «Какая пресса? – вспоминает А. Брусиловский. – Кому она была нужна? Выставки же после печальной памяти «30 лет МОСХа» никакого желания делать не было. Художники были наивны, романтичны, и проблема денег тоже не очень их волновала. Какова была атмосфера накануне эмиграции? Судорожная. Это было общественное безумие. Все едут – а я что же? Художники уезжали, не зная языка, ни одного имени своих коллег на Западе, не видя ни одной выставки современного искусства… Вспоминается мой разговор с одним коллегой: «Ну, приехали мы с тобой в Париж. Вышли с вокзала с чемоданчиками. Париж! Сена! Вечереет…» Что дальше делать, было неизвестно. Многим ехать категорически не хотелось – на родине и «стены греют», не ехать тоже было опасно. Было понятно, что это уникальный шанс увидеть мир, выпрыгнуть из клетки»2. Анатолий Брусиловский включил в список своих современников, которых хотел увековечить, не только художников, но и коллекционеров (Георгий Костаки, Леонид Талочкин), а также поэтов (Генрих Сапгир, Евгений Бачурин). Это было обусловлено желанием не только показать художников в их привычном окружении – за работой в мастерской, но и выявить их социальное окружение. «Коллекционер нужен художнику как воздух! – говорит А. Брусиловский. – Собиратель, активный, обуянный страстью, солидный пропагандист и защитник! Между художниками и поэтами тоже была нерасторжимая связь. Стихи вырастали из картин, картины создавались под аккомпанемент беспрерывно читаемых стихов». Важно, что и сам А. Брусиловский тоже является коллекционером. Собирательский интерес художника развивался так же, как и у легенды того времени, Георгия Костаки, – от искусства старых мастеров к творче-