Артур Конан Дойл

http://learn-english.ucoz.ru

http://learn-english.ucoz.ru

THE ADVENTURES OF SHERLOCK HOLMES by SIR ARTHUR CONAN DOYLE

Артур Конан Дойл Приключения Шерлока Холмса

I. A Scandal in Bohemia II. The Red-headed League III. A Case of Identity IV. The Boscombe Valley Mystery V. The Five Orange Pips VI. The Man with the Twisted Lip VII. The Adventure of the Blue Carbuncle VIII. The Adventure of the Speckled Band IX. The Adventure of the Engineer's Thumb X. The Adventure of the Noble Bachelor XI. The Adventure of the Beryl Coronet XII. The Adventure of the Copper Beeches

Скандал в Богемии Союз рыжих Установление личности Тайна Боскомской долины Пять зернышек апельсина Человек с рассеченной губой Голубой Карбункул Пестрая лента Палец инженера Знатный холостяк Берилловая диадема Медные буки

ADVENTURE I. A SCANDAL IN BOHEMIA

Скандал в Богемии

I.

I

To Sherlock Holmes she is always THE woman. I have seldom heard him mention her under any other name. In his eyes she eclipses and predominates the whole of her sex. It was not that he felt any emotion akin to love for Irene Adler. All emotions, and that one particularly, were abhorrent to his cold, precise but admirably balanced mind.

He was, I take it, the most perfect reasoning and observing machine that the world has seen, but as a lover he would have placed himself in a false position. He never spoke of the softer passions, save with a gibe and a sneer. They were admirable things for the observer-excellent for drawing the veil from men's motives and actions. But for the trained reasoner to admit such intrusions into his own delicate and finely adjusted temperament was to introduce a distracting factor which might throw a doubt upon all his mental results. Grit in a sensitive instrument, or a crack in one of his own high-power lenses, would not be more disturbing than a strong emotion in a nature such as his. And yet there was but one woman to him, and that woman was the late Irene Adler, of dubious and questionable

Для Шерлока Холмса она всегда оставалась «Этой Женщиной». Я редко слышал, чтобы он называл ее каким-либо другим именем. В его глазах она затмевала всех представительниц своего пола. Не то чтобы он испытывал к Ирэн Адлер какое-либо чувство, близкое к любви. Все чувства, и особенно любовь, были ненавистны его холодному, точному, но удивительно уравновешенному уму. По-моему, он был самой совершенной мыслящей и наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир; но в качестве влюбленного он оказался бы не на своем месте. Он всегда говорил о нежных чувствах не иначе, как с презрительной насмешкой, с издевкой. Нежные чувства были в его глазах великолепным объектом для наблюдения, превосходным средством сорвать покров с человеческих побуждений и дел. Но для изощренного мыслителя допустить такое вторжение чувства в свой утонченный и великолепно налаженный внутренний мир означало бы внести туда смятение, которое свело бы на нет все завоевания его мысли. Песчинка, попавшая в чувствительный инструмент, или трещина в одной из его могучих линз – вот что такое была бы любовь для такого человека, как Холмс. И все же для него существовала одна женщина, и этой женщиной

memory.

была покойная Иран Адлер, особа весьма и весьма сомнительной репутации.

I had seen little of Holmes lately. My marriage had drifted us away from each other. My own complete happiness, and the home-centred interests which rise up around the man who first finds himself master of his own establishment, were sufficient to absorb all my attention, while Holmes, who loathed every form of society with his whole Bohemian soul, remained in our lodgings in Baker Street, buried among his old books, and alternating from week to week between cocaine and ambition, the drowsiness of the drug, and the fierce energy of his own keen nature. He was still, as ever, deeply attracted by the study of crime, and occupied his immense faculties and extraordinary powers of observation in following out those clues, and clearing up those mysteries which had been abandoned as hopeless by the official police. From time to time I heard some vague account of his doings: of his summons to Odessa in the case of the Trepoff murder, of his clearing up of the singular tragedy of the Atkinson brothers at Trincomalee, and finally of the mission which he had accomplished so delicately and successfully for the reigning family of Holland.

Beyond these signs of his activity, however, which I merely shared with all the readers of the daily press, I knew little of my former friend and companion.

За последнее время я редко виделся с Холмсом – моя женитьба отдалила нас друг от друга. Моего личного безоблачного счастья и чисто семейных интересов, которые возникают у человека, когда он впервые становится господином собственного домашнего очага, было достаточно, чтобы поглотить все мое внимание. Между тем Холмс, ненавидевший своей цыганской душой всякую форму светской жизни, оставался жить в нашей квартире на Бейкерстрит, окруженный грудами своих старых книг, чередуя недели увлечения кокаином с приступами честолюбия, дремотное состояние наркомана – с дикой энергией, присущей его натуре. Как и прежде, он был глубоко увлечен расследованием преступлений. Он отдавал свои огромные способности и необычайный дар наблюдательности поискам нитей к выяснению тех тайн, которые официальной полицией были признаны непостижимыми. Время от времени до меня доходили смутные слухи о его делах: о том, что его вызывали в Одессу в связи с убийством Трепова, о том, что ему удалось пролить свет на загадочную трагедию братьев Аткинсон в Тринкомали, и, наконец, о поручении голландского королевского дома, выполненном им исключительно тонко и удачно. Однако, помимо этих сведений о его деятельности, которые я так же, как и все читатели, черпал из газет, я мало знал о моем прежнем друге и товарище.

One night--it was on the twentieth of March, 1888--I was returning from a journey to a patient (for I had now returned to civil practice), when my way led me through Baker Street.

As I passed the well-remembered door, which must always be associated in my mind with my wooing, and with the dark incidents of the Study in Scarlet, I was seized with a keen desire to see Holmes again, and to know how he was employing his extraordinary powers. His rooms were brilliantly lit, and, even as I looked up, I saw his tall, spare figure pass twice in a dark silhouette against the blind. He was pacing the room swiftly, eagerly, with his head sunk upon his chest and his hands clasped behind him. To me, who knew his every mood and habit, his attitude and manner told their own story. He was at work again. He had risen out of his drugcreated dreams and was hot upon the scent of some new problem. I rang the

Однажды ночью – это было 20 марта 1888 года – я возвращался от пациента (так как теперь я вновь занялся частной практикой), и мой путь привел меня на Бейкер-стрит. Когда я проходил мимо хорошо знакомой двери, которая в моем уме навсегда связана с воспоминанием о времени моего сватовства и с мрачными событиями «Этюда в багровых тонах», меня охватило острое желание вновь увидеть Холмса и узнать, над какими проблемами нынче работает его замечательный ум. Его окна были ярко освещены, и, посмотрев вверх, я увидел его высокую, худощавую фигуру, которая дважды темным силуэтом промелькнула на опущенной шторе. Он быстро, стремительно ходил по комнате, низко опустив голову и заложив за спину руки. Мне, знавшему все его настроения и привычки, его ходьба из угла в угол и весь его внешний облик говорили о многом. Он вновь принялся за работу. Он стряхнул с себя навеянные наркотиками туманные грезы и распутывал нити какой-то новой загадки. Я

bell and was shown up to the chamber which had formerly been in part my own.

позвонил, и меня проводили в комнату, которая когда-то была отчасти и моей.

His manner was not effusive. It seldom was; but he was glad, I think, to see me. With hardly a word spoken, but with a kindly eye, he waved me to an armchair, threw across his case of cigars, and indicated a spirit case and a gasogene in the corner. Then he stood before the fire and looked me over in his singular introspective fashion.

Он встретил меня без восторженных излияний. Таким излияниям он предавался чрезвычайно редко, но, мне кажется, был рад моему приходу. Почти без слов, он приветливым жестом пригласил меня сесть, подвинул ко мне коробку сигар и указал на погребец, где хранилось вино. Затем он встал перед камином и оглядел меня своим особым, проницательным взглядом.

"Wedlock suits you," he remarked. "I think, Watson, that you have put on seven and a half pounds since I saw you."

"Seven!" I answered.

"Indeed, I should have thought a little more.

Just a trifle more, I fancy, Watson. And in practice again, I observe. You did not tell me that you intended to go into harness."

"Then, how do you know?"

"I see it, I deduce it. How do I know that you have been getting yourself very wet lately, and that you have a most clumsy and careless servant girl?"

"My dear Holmes," said I, "this is too much.

You would certainly have been burned, had you lived a few centuries ago. It is true that I had a country walk on Thursday and came home in a dreadful mess, but as I have changed my clothes I can't imagine how you deduce it. As to Mary Jane, she is incorrigible, and my wife has given her notice, but there, again, I fail to see how you work it out."

– Семейная жизнь вам на пользу, – заметил он. – Я думаю, Уотсон, что с тех пор, как я вас видел, вы пополнели на семь с половиной фунтов.

– На семь.

– Правда? Нет, нет, немного больше. Чуточку больше, уверяю вас. И снова практикуете, как я вижу. Вы мне не говорили, что собираетесь впрячься в работу.

– Так откуда же вы это знаете?

– Я вижу это, я делаю выводы. Например, откуда я знаю, что вы недавно сильно промокли и что ваша горничная большая неряха?

He chuckled to himself and rubbed his long, nervous hands together.

"It is simplicity itself," said he; "my eyes tell me that on the inside of your left shoe, just where the firelight strikes it, the leather is scored by six almost parallel cuts. Obviously they have been caused by someone who has very carelessly scraped round the edges of the sole in order to remove crusted mud from it.

Hence, you see, my double deduction that you had been out in vile weather, and that you had a particularly malignant boot-slitting specimen of the London slavey. As to your practice, if a gentleman walks into my rooms smelling of iodoform, with a black mark of nitrate of silver upon his right forefinger, and a bulge on the right side of his top-hat to show where he has secreted his stethoscope, I must be dull, indeed, if I do not pronounce him to be an active member of the medical profession."

Холмс тихо рассмеялся и потер свои длинные нервные руки.

– Проще простого! – сказал он. – Мои глаза уведомляют меня, что с внутренней стороны вашего левого башмака, как раз там, куда падает свет, на коже видны шесть почти параллельных царапин. Очевидно, царапины были сделаны кем-то, кто очень небрежно обтирал края подошвы, чтобы удалить засохшую грязь. Отсюда я, как видите, делаю двойной вывод, что вы выходили в дурную погоду и что у вас очень скверный образчик лондонской прислуги. А что касается вашей практики, – если в мою комнату входит джентльмен, пропахший йодоформом, если у него на указательном пальце правой руки черное пятно от азотной кислоты, а на цилиндре – шишка, указывающая, куда он запрятал свой стетоскоп, я должен быть совершенным глупцом, чтобы не признать в нем деятельного представителя врачебного мира.

– Дорогой Холмс, – сказал я, – это уж чересчур. Вас несомненно сожгли бы на костре, если бы вы жили несколько веков назад. Правда, что в четверг мне пришлось быть за городом и я вернулся домой весь испачканный, но ведь я переменил костюм, так что от дождя не осталось следов. Что касается Мэри Джен, она и в самом деле неисправима, и жена уже предупредила, что хочет уволить ее. И все же я не понимаю, как вы догадались об этом.

I could not help laughing at the ease with which he explained his process of deduction.

"When I hear you give your reasons, " I remarked, "the thing always appears to me to be so ridiculously simple that I could easily do it myself, though at each successive instance of your reasoning I am baffled until you explain your process. And yet I believe that my eyes are as good as yours."

"Quite so," he answered, lighting a cigarette, and throwing himself down into an armchair.

"You see, but you do not observe. The distinction is clear. For example, you have frequently seen the steps which lead up from the hall to this room."

"Frequently."

"How often?"

"Well, some hundreds of times."

"Then how many are there?"

"How many? I don't know."

Я не мог удержаться от смеха, слушая, с какой легкостью он объяснил мне путь своих умозаключений.

– Когда вы раскрываете свои соображения, – заметил я, – все кажется мне смехотворно простым, я и сам без труда мог бы все это сообразить. А в каждом новом случае я совершенно ошеломлен, пока вы не объясните мне ход ваших мыслей. Между тем я думаю, что зрение у меня не хуже вашего.

– Совершенно верно, – ответил Холмс, закуривая папиросу и вытягиваясь в кресле. – Вы смотрите, но вы не наблюдаете, а это большая разница. Например, вы часто видели ступеньки, ведущие из прихожей в эту комнату?

– Часто.

– Как часто?

– Ну, несколько сот раз!

– Отлично. Сколько же там ступенек?

– Сколько? Не обратил внимания.

"Quite so! You have not observed. And yet you have seen. That is just my point. Now, I know that there are seventeen steps, because I have both seen and observed. By-the-way, since you are interested in these little problems, and since you are good enough to chronicle one or two of my trifling experiences, you may be interested in this." He threw over a sheet of thick, pink-tinted note-paper which had been lying open upon the table. "It came by the last post," said he. "Read it aloud."

– Вот-вот, не обратили внимания. А между тем вы видели! В этом вся суть. Ну, а я знаю, что ступенек – семнадцать, потому что я и видел, и наблюдал. Кстати, вы ведь интересуетесь теми небольшими проблемами, в разрешении которых заключается мое ремесло, и даже были добры описать два-три из моих маленьких опытов. Поэтому вас может, пожалуй, заинтересовать вот это письмо. Он бросил мне листок толстой розовой почтовой бумаги, валявшийся на столе.

– Получено только что, – сказал он. – Прочитайте-ка вслух.

The note was undated, and without either signature or address.

Письмо было без даты, без подписи и без адреса.

"There will call upon you to-night, at a quarter to eight o'clock," it said, "a gentleman who desires to consult you upon a matter of the very deepest moment. Your recent services to one of the royal houses of Europe have shown that you are one who may safely be trusted with matters which are of an importance which can hardly be exaggerated.

This account of you we have from all quarters received. Be in your chamber then at that hour, and do not take it amiss if your visitor wear a mask."

«Сегодня вечером, без четверти восемь, – говорилось в записке, – к Вам придет джентльмен, который хочет получить у Вас консультацию по очень важному делу. Услуги, оказанные Вами недавно одному из королевских семейств Европы, показали, что Вам можно доверять дела чрезвычайной важности. Такой отзыв о Вас мы со всех сторон получали. Будьте дома в этот час и не подумайте ничего плохого, если Ваш посетитель будет в маске».

"This is indeed a mystery," I remarked. "What do you imagine that it means?"

"I have no data yet. It is a capital mistake to theorize before one has data.

Insensibly one begins to twist facts to suit theories, instead of theories to suit facts.

– Это в самом деле таинственно, – заметил я. – Как вы думаете, что все это значит?

– У меня пока нет никаких данных. Теоретизировать, не имея данных, опасно. Незаметно для себя человек начинает подтасовывать факты, чтобы подогнать их к

But the note itself. What do you deduce from it?"

I carefully examined the writing, and the paper upon which it was written.

своей теории, вместо того чтобы обосновывать теорию фактами. Но сама записка! Какие вы можете сделать выводы из записки? Я тщательно осмотрел письмо и бумагу, на которой оно было написано.

"The man who wrote it was presumably well to do," I remarked, endeavouring to imitate my companion's processes. "Such paper could not be bought under half a crown a packet. It is peculiarly strong and stiff."

– Написавший это письмо, по-видимому, располагает средствами, – заметил я, пытаясь подражать приемам моего друга. – Такая бумага стоит не меньше полкроны за пачку. Очень уж она прочная и плотная.

"Peculiar--that is the very word," said Holmes.

"It is not an English paper at all. Hold it up to the light."

I did so, and saw a large "E" with a small "g," a "P," and a large "G" with a small "t" woven into the texture of the paper.

"What do you make of that?" asked Holmes.

– Диковинная – самое подходящее слово, – заметил Холмс. – И это не английская бумага. Посмотрите ее на свет. Я так и сделал и увидел на бумаге водяные знаки: большое «Е и маленькое „g“, затем „Р“ и большое „G“ с маленьким „t“.

– Какой вывод вы можете из этого сделать? – спросил Холмс.

– Это несомненно имя фабриканта или, скорее, его монограмма.

"The name of the maker, no doubt; or his monogram, rather."

"Not at all. The 'G' with the small 't' stands for 'Gesellschaft,' which is the German for 'Company.' It is a customary contraction like our 'Co.' 'P,' of course, stands for 'Papier.' Now for the 'Eg.' Let us glance at our Continental Gazetteer." He took down a heavy brown volume from his shelves.

"Eglow, Eglonitz--here we are, Egria. It is in a German-speaking country--in Bohemia, not far from Carlsbad. 'Remarkable as being the scene of the death of Wallenstein, and for its numerous glass-factories and paper-mills.'

Ha, ha, my boy, what do you make of that?"

His eyes sparkled, and he sent up a great blue triumphant cloud from his cigarette.

"The paper was made in Bohemia," I said.

– Вот и ошиблись! Большое «G» с маленьким «t» – это сокращение «Gesellschaft», что по-немецки означает «компания». Это обычное сокращение, как наше «Ко». «Р», конечно, означает «Papier», бумага. Расшифруем теперь «Е». Заглянем в иностранный географический справочник…

– Он достал с полки тяжелый фолиант в коричневом переплете. – Eglow, Eglonitz… Вот мы и нашли: Egeria. Это местность, где говорят по-немецки, в Богемии, недалеко от Карлсбада 1 . Место смерти Валленштейна 2 , славится многочисленными стекольными заводами и бумажными фабриками… Ха-ха, мой мальчик, какой вы из этого делаете вывод? – Глаза его сверкнули торжеством, и он выпустил из своей трубки большое синее облако.

– Бумага изготовлена в Богемии, – сказал я.

"Precisely. And the man who wrote the note is a German. Do you note the peculiar construction of the sentence--'This account of you we have from all quarters received.' A Frenchman or Russian could not have written that. It is the German who is so uncourteous to his verbs. It only remains, therefore, to discover what is wanted by this German who writes upon Bohemian paper and prefers wearing a mask to showing his face. And here he comes, if I am not mistaken, to resolve all our doubts."

– Именно. А человек, написавший записку, немец. Вы замечаете странное построение фразы: «Такой отзыв о вас мы со всех сторон получали»? Француз или русский не мог бы так написать. Только немцы так бесцеремонно обращаются со своими глаголами. Следовательно, остается только узнать, что нужно этому немцу, который пишет на богемской бумаге и предпочитает носить маску, лишь бы не показывать своего лица… Вот и он сам, если я не ошибаюсь. Он разрешит все наши сомнения.

As he spoke there was the sharp sound of horses' hoofs and grating wheels against the curb, followed by a sharp pull at the bell.

Мы услышали резкий стук лошадиных копыт и визг колес, скользнувших вдоль ближайшей обочины. Вскоре затем кто-то с силой дернул

Holmes whistled.

"A pair, by the sound," said he. "Yes," he continued, glancing out of the window. "A nice little brougham and a pair of beauties. A hundred and fifty guineas apiece. There's money in this case, Watson, if there is nothing else."

"I think that I had better go, Holmes."

звонок. Холмс присвистнул.

– Судя по звуку, парный экипаж… Да, – продолжал он, выглянув в окно, – изящная маленькая карета и пара рысаков… по сто пятьдесят гиней каждый. Так или иначе, но это дело пахнет деньгами, Уотсон.

– Я думаю, что мне лучше уйти, Холмс?

"Not a bit, Doctor. Stay where you are. I am lost without my Boswell. And this promises to be interesting. It would be a pity to miss it."

"But your client--" "Never mind him. I may want your help, and so may he. Here he comes. Sit down in that armchair, Doctor, and give us your best attention."

A slow and heavy step, which had been heard upon the stairs and in the passage, paused immediately outside the door. Then there was a loud and authoritative tap.

"Come in!" said Holmes.

– Нет, нет, оставайтесь! Что я стану делать без моего биографа? Дело обещает быть интересным. Будет жаль, если вы пропустите его.

– Но ваш клиент…

– Ничего, ничего. Мне может понадобиться ваша помощь, и ему тоже… Ну, вот он идет. Садитесь в это кресло, доктор, и будьте очень внимательны. Медленные, тяжелые шаги, которые мы слышали на лестнице и в коридоре, затихли перед самой нашей дверью. Затем раздался громкий и властный стук.

– Войдите! – сказал Холмс.

A man entered who could hardly have been less than six feet six inches in height, with the chest and limbs of a Hercules. His dress was rich with a richness which would, in England, be looked upon as akin to bad taste. Heavy bands of astrakhan were slashed across the sleeves and fronts of his double-breasted coat, while the deep blue cloak which was thrown over his shoulders was lined with flamecoloured silk and secured at the neck with a brooch which consisted of a single flaming beryl. Boots which extended halfway up his calves, and which were trimmed at the tops with rich brown fur, completed the impression of barbaric opulence which was suggested by his whole appearance. He carried a broadbrimmed hat in his hand, while he wore across the upper part of his face, extending down past the cheekbones, a black vizard mask, which he had apparently adjusted that very moment, for his hand was still raised to it as he entered.

From the lower part of the face he appeared to be a man of strong character, with a thick, hanging lip, and a long, straight chin suggestive of resolution pushed to the length of obstinacy.

Вошел человек ростом едва ли меньше шести футов и шести дюймов 3 , геркулесовского сложения. Он был одет роскошно, но эту роскошь сочли бы в Англии вульгарной. Рукава и отвороты его двубортного пальто были оторочены тяжелыми полосами каракуля; темно-синий плащ, накинутый на плечи, был подбит огненно-красным шелком и застегнут на шее пряжкой из сверкающего берилла. Сапоги, доходящие до половины икр и обшитые сверху дорогим коричневым мехом, дополняли то впечатление варварской пышности, которое производил весь его облик. В руке он держал широкополую шляпу, а верхняя часть его лица была закрыта черной маской, опускавшейся ниже скул. Эту маску, походившую на забрало, он, очевидно, только что надел, потому что, когда он вошел, рука его была еще поднята. Судя по нижней части лица, это был человек сильной воли: толстая выпяченная губа и длинный прямой подбородок говорили о решительности, переходящей в упрямство.

"You had my note?" he asked with a deep harsh voice and a strongly marked German accent. "I told you that I would call." He looked from one to the other of us, as if uncertain which to address.

– Вы получили мою записку? – спросил он низким, грубым голосом с сильным немецким акцентом. – Я сообщал, что приду к вам. – Он смотрел то на одного из нас, то на другого, видимо не зная, к кому обратиться.

"Pray take a seat," said Holmes. "This is my friend and colleague, Dr. Watson, who is occasionally good enough to help me in my cases. Whom have I the honour to address?"

– Садитесь, пожалуйста. – сказал Холмс. – Это мой друг и товарищ, доктор Уотсон. Он так добр, что иногда помогает мне в моей работе. С кем имею честь говорить?

"You may address me as the Count Von Kramm, a Bohemian nobleman. I understand that this gentleman, your friend, is a man of honour and discretion, whom I may trust with a matter of the most extreme importance. If not, I should much prefer to communicate with you alone."

I rose to go, but Holmes caught me by the wrist and pushed me back into my chair. "It is both, or none," said he. "You may say before this gentleman anything which you may say to me."

– Вы можете считать, что я граф фон Крамм, богемский дворянин. Полагаю, что этот джентльмен, ваш друг, – человек, достойный полного доверия, и я могу посвятить его в дело чрезвычайной важности? Если это не так, я предпочел бы беседовать с вами наедине.

"I promise," said Holmes.

"And I." "You will excuse this mask," continued our strange visitor. "The august person who employs me wishes his agent to be unknown to you, and I may confess at once that the title by which I have just called myself is not exactly my own."

"I was aware of it," said Holmes dryly.

Я встал, чтобы уйти, но Холмс схватил меня за руку и толкнул обратно в кресло: – Говорите либо с нами обоими, либо не говорите. В присутствии этого джентльмена вы можете сказать все, что сказали бы мне с глазу на глаз. Граф пожал широкими плечами.

– В таком случае я должен прежде всего взять с вас обоих слово, что дело, о котором я вам сейчас расскажу, останется в тайне два года. По прошествии двух лет это не будет иметь значения. В настоящее время я могу, не преувеличивая, сказать: вся эта история настолько серьезна, что может отразиться на судьбах Европы.

– Даю слово, – сказал Холмс.

– И я.

– Простите мне эту маску, – продолжал странный посетитель. – Августейшее лицо, по поручению которого я действую, пожелало, чтобы его доверенный остался для вас неизвестен, и я должен признаться, что титул, которым я себя назвал, не совсем точен.

– Это я заметил, – сухо сказал Холмс.

"The circumstances are of great delicacy, and every precaution has to be taken to quench what might grow to be an immense scandal and seriously compromise one of the reigning families of Europe. To speak plainly, the matter implicates the great House of Ormstein, hereditary kings of Bohemia."

– Обстоятельства очень щекотливые, и необходимо принять все меры, чтобы из-за них не разросся огромный скандал, который мог бы сильно скомпрометировать одну из царствующих династий Европы. Говоря проще, дело связано с царствующим домом Ормштейнов, королей Богемии.

"I was also aware of that," murmured Holmes, settling himself down in his armchair and closing his eyes.

– Так я и думал, – пробормотал Холмс, поудобнее располагаясь в кресле и закрывая глаза.

Our visitor glanced with some apparent surprise at the languid, lounging figure of the man who had been no doubt depicted to him as the most incisive reasoner and most energetic agent in Europe. Holmes slowly reopened his eyes and looked impatiently at his gigantic client.

Посетитель с явным удивлением посмотрел на лениво развалившегося, равнодушного человека, которого ему, несомненно, описали как самого проницательного и самого энергичного из всех европейских сыщиков. Холмс медленно открыл глаза и нетерпеливо посмотрел на своего тяжеловесного клиента.

The Count shrugged his broad shoulders.

"Then I must begin," said he, "by binding you both to absolute secrecy for two years; at the end of that time the matter will be of no importance. At present it is not too much to say that it is of such weight it may have an influence upon European history."

"If your Majesty would condescend to state your case," he remarked, "I should be better able to advise you."

– Если ваше величество соблаговолите посвятить нас в свое дело, – заметил он, – мне легче будет дать вам совет.

The man sprang from his chair and paced up and down the room in uncontrollable agitation.

Then, with a gesture of desperation, he tore the mask from his face and hurled it upon the ground.

"You are right," he cried; "I am the King. Why should I attempt to conceal it?"

"Why, indeed?" murmured Holmes. "Your Majesty had not spoken before I was aware that I was addressing Wilhelm Gottsreich Sigismond von Ormstein, Grand Duke of Cassel-Felstein, and hereditary King of Bohemia."

Посетитель вскочил со стула и принялся шагать по комнате в сильном возбуждении. Затем с жестом отчаяния он сорвал с лица маску и швырнул ее на пол.

"But you can understand," said our strange visitor, sitting down once more and passing his hand over his high white forehead, "you can understand that I am not accustomed to doing such business in my own person. Yet the matter was so delicate that I could not confide it to an agent without putting myself in his power. I have come incognito from Prague for the purpose of consulting you."

– Но вы понимаете, – сказал наш странный посетитель, снова усевшись и поводя рукой по высокому белому лбу, – вы понимаете, что я не привык лично заниматься такими делами! Однако вопрос настолько щекотлив, что я не мог доверить его кому-нибудь из полицейских агентов, не рискуя оказаться в его власти. Я приехал из Праги инкогнито специально затем, чтобы обратиться к вам за советом.

"Then, pray consult," said Holmes, shutting his eyes once more.

"The facts are briefly these: Some five years ago, during a lengthy visit to Warsaw, I made the acquaintance of the well-known adventuress, Irene Adler. The name is no doubt familiar to you."

– Пожалуйста, обращайтесь, – сказал Холмс, снова закрывая глаза.

– Факты вкратце таковы: лет пять назад, во время продолжительного пребывания в Варшаве, я познакомился с хорошо известной авантюристкой Ирэн Адлер. Это имя вам, несомненно, знакомо?

"Kindly look her up in my index, Doctor," murmured Holmes without opening his eyes.

– Будьте любезны, доктор, посмотрите в моей картотеке, – пробормотал Холмс, не открывая глаз. Много лет назад он завел систему регистрации разных фактов, касавшихся людей и вещей, так что трудно было назвать лицо или предмет, о которых он не мог бы сразу дать сведения. В данном случае я нашел биографию Ирэн Адлер между биографией еврейского раввина и биографией одного начальника штаба, написавшего труд о глубоководных рыбах.

For many years he had adopted a system of docketing all paragraphs concerning men and things, so that it was difficult to name a subject or a person on which he could not at once furnish information. In this case I found her biography sandwiched in between that of a Hebrew rabbi and that of a staff-commander who had written a monograph upon the deepsea fishes.

"Let me see!" said Holmes. "Hum! Born in New Jersey in the year 1858. Contralto--hum! La Scala, hum! Prima donna Imperial Opera of Warsaw--yes! Retired from operatic stage-ha! Living in London--quite so! Your Majesty, as I understand, became entangled with this young person, wrote her some compromising letters, and is now desirous of getting those letters back."

– Вы правы, – воскликнул он, – я король! Зачем мне пытаться скрывать это?

– Действительно, зачем? Ваше величество еще не начали говорить, как я уже знал, что передо мной Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн, великий князь КассельФельштейнский и наследственный король Богемии.

– Покажите-ка, – сказал Холмс. – Гм! Родилась в Нью-Джерси в 1858 году. Контральто, гм… Ла Скала, так-так!.. Примадонна императорской оперы в Варшаве, да! Покинула оперную сцену, ха! Проживает в Лондоне… совершенно верно! Ваше величество, насколько я понимаю, попали в сети к этой молодой особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы вернуть эти письма.

"Precisely so. But how--" "Was there a secret marriage?"

"None."

"No legal papers or certificates?"

"None."

"Then I fail to follow your Majesty. If this young person should produce her letters for blackmailing or other purposes, how is she to prove their authenticity?"

"There is the writing."

"Pooh, pooh! Forgery."

"My private note-paper."

"Stolen."

"My own seal."

"Imitated."

"My photograph."

"Bought."

"We were both in the photograph."

– Совершенно верно. Но каким образом?

– Вы тайно женились на ней?

– Нет.

– Никаких документов или свидетельств?

– Никаких.

– В таком случае, я вас не понимаю, ваше величество. Если эта молодая женщина захочет использовать письма для шантажа или других целей, как она докажет их подлинность?

– Мой почерк.

– Пустяки! Подлог.

– Моя личная почтовая бумага.

– Украдена.

– Моя личная печать.

– Подделка.

– Моя фотография.

– Куплена.

– Но мы сфотографированы вместе!

"Oh, dear! That is very bad! Your Majesty has indeed committed an indiscretion."

"I was mad--insane."

"You have compromised yourself seriously."

– О-о, вот это очень плохо! Ваше величество действительно допустили большую оплошность.

– Я был без ума от Ирэн.

– Вы серьезно себя скомпрометировали.

"I was only Crown Prince then. I was young. I am but thirty now."

"It must be recovered."

"She will not sell."

"Stolen, then."

"Five attempts have been made. Twice burglars in my pay ransacked her house.

Once we diverted her luggage when she travelled. Twice she has been waylaid. There has been no result."

"No sign of it?"

"Absolutely none."

– Тогда я был всего лишь кронпринцем. Я был молод. Мне и теперь только тридцать.

– Фотографию необходимо во что бы то ни стало вернуть.

– Мы пытались, но нам не удалось.

– Ваше величество должны пойти на издержки: фотографию надо купить.

– Ирэн не желает ее продавать.

– Тогда ее надо выкрасть.

– Было сделано пять попыток. Я дважды нанимал взломщиков, и они перерыли весь ее дом. Раз, когда она путешествовала, мы обыскали ее багаж. Дважды ее заманивали в ловушку. Мы не добились никаких результатов.

– Никаких?

– Абсолютно никаких.

Holmes laughed.

"It is quite a pretty little problem," said he.

"But a very serious one to me," returned the King reproachfully.

"Very, indeed. And what does she propose to do with the photograph?"

"To ruin me."

"But how?"

"I am about to be married."

"So I have heard."

Холмс засмеялся.

– Ничего себе задачка! – сказал он.

– Но для меня это очень серьезная задача! – с упреком возразил король.

– Да, действительно. А что она намеревается сделать с фотографией?

– Погубить меня.

– Но каким образом?

– Я собираюсь жениться.

– Об этом я слышал.

"To Clotilde Lothman von Saxe-Meningen, second daughter of the King of Scandinavia.

You may know the strict principles of her family. She is herself the very soul of delicacy.

A shadow of a doubt as to my conduct would

– На Клотильде Лотман фон Саксен-Менинген. Быть может, вы знаете строгие принципы этой семьи. Сама Клотильда – воплощенная чистота. Малейшая тень сомнения относительно моего прошлого привела бы к разрыву.

"We have tried and failed."

"Your Majesty must pay. It must be bought."

bring the matter to an end."

"And Irene Adler?"

"Threatens to send them the photograph. And she will do it. I know that she will do it. You do not know her, but she has a soul of steel. She has the face of the most beautiful of women, and the mind of the most resolute of men.

Rather than I should marry another woman, there are no lengths to which she would not go--none."

"You are sure that she has not sent it yet?"

– А Ирэн Адлер?

– Она грозит, что пошлет фотоснимок родителям моей невесты. И пошлет, непременно пошлет! Вы ее не знаете. У нее железный характер. Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа жестокого мужчины. Она ни перед чем не остановится, лишь бы не дать мне жениться на другой.

"I am sure."

"And why?"

"Because she has said that she would send it on the day when the betrothal was publicly proclaimed. That will be next Monday."

– Вы уверены, что она еще не отправила фотографию вашей невесте?

– Уверен.

– Почему?

– Она сказала, что пошлет фотографию в день моей официальной помолвки. А это будет в ближайший понедельник.

"Oh, then we have three days yet," said Holmes with a yawn. "That is very fortunate, as I have one or two matters of importance to look into just at present. Your Majesty will, of course, stay in London for the present?"

– О, у нас остается три дня! – сказал Холмс, зевая. – И это очень приятно, потому что сейчас мне надо заняться кое-какими важными делами. Ваше величество, конечно, останетесь пока что в Лондоне?

"Certainly. You will find me at the Langham under the name of the Count Von Kramm."

– Конечно. Вы можете найти меня в гостинице Лэнгхэм под именем графа фон Крамма.

"Then I shall drop you a line to let you know how we progress."

"Pray do so. I shall be all anxiety."

"Then, as to money?"

"You have carte blanche."

– В таком случае, я пришлю вам записочку – сообщу, как продвигается дело.

– Очень прошу вас. Я так волнуюсь!

– Ну, а как насчет денег?

– Тратьте, сколько найдете нужным. Вам предоставляется полная свобода действий.

– Абсолютно?

– О, я готов отдать за эту фотографию любую из провинций моего королевства!

"Absolutely?"

"I tell you that I would give one of the provinces of my kingdom to have that photograph."

"And for present expenses?"

– А на текущие расходы?

The King took a heavy chamois leather bag from under his cloak and laid it on the table.

"There are three hundred pounds in gold and seven hundred in notes," he said.

Король достал из-за плаща тяжелый кожаный мешочек и положил его на стол.

– Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, – сказал он.

Holmes scribbled a receipt upon a sheet of his note-book and handed it to him.

"And Mademoiselle's address?" he asked.

"Is Briony Lodge, Serpentine Avenue, St. John's Wood."

Holmes took a note of it.

"One other question," said he. "Was the photograph a cabinet?"

"It was."

"Then, good-night, your Majesty, and I trust that we shall soon have some good news for you. And good-night, Watson," he added, as the wheels of the royal brougham rolled

Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки и вручил королю.

– Адрес мадемуазель? – спросил он.

– Брайони-лодж, Серпантайн-авеню, СентДжонсвуд. Холмс записал.

– И еще один вопрос, – сказал он. – Фотография была кабинетного размера?

– Да, кабинетного.

– А теперь доброй ночи, ваше величество, и я надеюсь, что скоро у нас будут хорошие вести… Доброй ночи, Уотсон, – добавил он, когда колеса королевского экипажа застучали по мостовой. –

down the street. "If you will be good enough to Будьте любезны зайти завтра в три часа, я бы call to-morrow afternoon at three o'clock I хотел потолковать с вами об этом деле. should like to chat this little matter over with you."

II.

II

At three o'clock precisely I was at Baker Street, but Holmes had not yet returned. The landlady informed me that he had left the house shortly after eight o'clock in the morning. I sat down beside the fire, however, with the intention of awaiting him, however long he might be. I was already deeply interested in his inquiry, for, though it was surrounded by none of the grim and strange features which were associated with the two crimes which I have already recorded, still, the nature of the case and the exalted station of his client gave it a character of its own.

Indeed, apart from the nature of the investigation which my friend had on hand, there was something in his masterly grasp of a situation, and his keen, incisive reasoning, which made it a pleasure to me to study his system of work, and to follow the quick, subtle methods by which he disentangled the most inextricable mysteries. So accustomed was I to his invariable success that the very possibility of his failing had ceased to enter into my head.

Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмс еще не вернулся. Экономка сообщила мне, что он вышел из дому в начале девятого. Я уселся у камина с намерением дождаться его, сколько бы мне ни пришлось ждать. Я глубоко заинтересовался его расследованием, хотя оно было лишено причудливых и мрачных черт, присущих тем двум преступлениям, о которых я рассказал в другом месте. Но своеобразные особенности этого случая и высокое положение клиента придавали делу необычный характер. Если даже оставить в стороне самое содержание исследования, которое производил мой друг, – как удачно, с каким мастерством он сразу овладел всей ситуацией и какая строгая, неопровержимая логика была в его умозаключениях! Мне доставляло истинное удовольствие следить за быстрыми, ловкими приемами, с помощью которых он разгадывал самые запутанные тайны. Я настолько привык к его неизменным триумфам, что самая возможность неудачи не укладывалась у меня в голове.

It was close upon four before the door opened, and a drunken-looking groom, ill-kempt and side-whiskered, with an inflamed face and disreputable clothes, walked into the room.

Accustomed as I was to my friend's amazing powers in the use of disguises, I had to look three times before I was certain that it was indeed he. With a nod he vanished into the bedroom, whence he emerged in five minutes tweed-suited and respectable, as of old. Putting his hands into his pockets, he stretched out his legs in front of the fire and laughed heartily for some minutes.

Было около четырех часов, когда дверь отворилась и в комнату вошел подвыпивший грум 4 , с бакенбардами, с растрепанной шевелюрой, с воспаленным лицом, одетый бедно и вульгарно. Как ни привык я к удивительной способности моего друга менять свой облик, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я удостоверился, что это действительно Холмс. Кивнув мне на ходу, он исчез в своей спальне, откуда появился через пять минут в темном костюме, корректный, как всегда. Сунув руки в карманы, он протянул ноги к пылающему камину и несколько минут весело смеялся.

"Well, really!" he cried, and then he choked and laughed again until he was obliged to lie back, limp and helpless, in the chair.

"What is it?"

"It's quite too funny. I am sure you could never guess how I employed my morning, or what I ended by doing."

– Чудесно! – воскликнул он, затем закашлялся и снова расхохотался, да так, что под конец обессилел и в полном изнеможении откинулся на спинку кресла.

– В чем дело?

– Смешно, невероятно смешно! Уверен, что вы никогда не угадаете, как я провел это утро и что я в конце концов сделал.

– Не могу себе представить. Полагаю, что вы наблюдали за привычками или, может быть, за

"I can't imagine. I suppose that you have been watching the habits, and perhaps the house,

of Miss Irene Adler."

домом мисс Ирэн Адлер.

"Quite so; but the sequel was rather unusual. I will tell you, however. I left the house a little after eight o'clock this morning in the character of a groom out of work. There is a wonderful sympathy and freemasonry among horsey men. Be one of them, and you will know all that there is to know. I soon found Briony Lodge. It is a bijou villa, with a garden at the back, but built out in front right up to the road, two stories. Chubb lock to the door.

Large sitting-room on the right side, well furnished, with long windows almost to the floor, and those preposterous English window fasteners which a child could open.

Behind there was nothing remarkable, save that the passage window could be reached from the top of the coach-house. I walked round it and examined it closely from every point of view, but without noting anything else of interest.

– Совершенно верно, но последствия были довольно необычайные… Однако расскажу по порядку. В начале девятого я вышел из дому под видом безработного грума. Существует удивительная симпатия, своего рода содружество между всеми, кто имеет дело с лошадьми. Станьте грумом, и вы узнаете все, что вам надо. Я быстро нашел Брайони-лодж. Это крохотная шикарная двухэтажная вилла; она выходит на улицу, позади нее сад. Массивный замок на садовой калитке. С правой стороны большая гостиная, хорошо обставленная, с высокими окнами, почти до полу, и с нелепыми английскими оконными затворами, которые мог бы открыть и ребенок. За домом ничего особенного, кроме того, что к окну галереи можно добраться с крыши каретного сарая. Я обошел этот сарай со всех сторон и рассмотрел его очень внимательно, но ничего интересного не заметил.

"I then lounged down the street and found, as I expected, that there was a mews in a lane which runs down by one wall of the garden. I lent the ostlers a hand in rubbing down their horses, and received in exchange two pence, a glass of half and half, two fills of shag tobacco, and as much information as I could desire about Miss Adler, to say nothing of half a dozen other people in the neighbourhood in whom I was not in the least interested, but whose biographies I was compelled to listen to."

"And what of Irene Adler?" I asked.

Затем я пошел вдоль улицы и увидел, как я и ожидал, в переулке, примыкающем к стене сада, конюшню. Я помог конюхам ч истить лошадей и получил за это два пенса, стакан водки, два пакета табаку и вдоволь сведений о мисс Адлер, а также и о других местных жителях. Местные жители меня не интересовали нисколько, но я был вынужден выслушать их биографии.

"Oh, she has turned all the men's heads down in that part. She is the daintiest thing under a bonnet on this planet. So say the Serpentine-mews, to a man. She lives quietly, sings at concerts, drives out at five every day, and returns at seven sharp for dinner. Seldom goes out at other times, except when she sings. Has only one male visitor, but a good deal of him. He is dark, handsome, and dashing, never calls less than once a day, and often twice. He is a Mr. Godfrey Norton, of the Inner Temple. See the advantages of a cabman as a confidant. They had driven him home a dozen times from Serpentine-mews, and knew all about him. When I had listened to all they had to tell, I began to walk up and down near Briony Lodge once more, and to think over my plan of campaign.

– О, она вскружила головы всем мужчинам в этой части города. Она самое прелестное существо из всех, носящих дамскую шляпку на этой планете. Так говорят в один голос все серпантайнские конюхи. Она живет тихо, выступает иногда на концертах, ежедневно в пять часов дня выезжает кататься и ровно в семь возвращается к обеду. Редко выезжает в другое время, кроме тех случаев, когда она поет. Только один мужчина посещает ее – только один, но зато очень часто. Брюнет, красавец, прекрасно одевается, бывает у нее ежедневно, а порой и по два раза в день. Его зовут мистер Годфри Нортон из Темпла 5 . Видите, как выгодно войти в доверие к кучерам! Они его возили домой от серпантайнских конюшен раз двадцать и все о нем знают. Выслушав то, что они мне рассказывали, я снова стал прогуливаться взад и вперед вблизи Брайони-лодж и обдумывать дальнейшие действия.

– А что вы узнали об Ирэн Адлер? – спросил я.

"This Godfrey Norton was evidently an important factor in the matter. He was a lawyer. That sounded ominous. What was the relation between them, and what the object of his repeated visits? Was she his client, his friend, or his mistress? If the former, she had probably transferred the photograph to his keeping. If the latter, it was less likely. On the issue of this question depended whether I should continue my work at Briony Lodge, or turn my attention to the gentleman's chambers in the Temple. It was a delicate point, and it widened the field of my inquiry. I fear that I bore you with these details, but I have to let you see my little difficulties, if you are to understand the situation."

Этот Годфри Нортон, очевидно, играет существенную роль во всем деле. Он юрист. Это звучит зловеще. Что их связывает и какова причина его частых посещений? Кто она: его клиентка? Его друг? Его возлюбленная? Если она его клиентка, то, вероятно, отдала ему на хранение ту фотографию. Если же возлюбленная – едва ли. От решения этого вопроса зависит, продолжать ли мне работу в Брайони-лодж или обратить внимание на квартиру того джентльмена в Темпле. Этот вопрос очень щекотлив и расширяет поле моих розысков… Боюсь, Уотсон, что надоедаю вам этими подробностями, но, чтобы вы поняли всю ситуацию, я должен открыть вам мои мелкие затруднения.

"I am following you closely," I answered.

– Я внимательно слежу за вашим рассказом, – ответил я.

"I was still balancing the matter in my mind – Я все еще взвешивал в уме это дело, когда к when a hansom cab drove up to Briony Брайони-лодж подкатил изящный экипаж и из Lodge, and a gentleman sprang out. He was a него выскочил какой-то джентльмен, необычайно remarkably handsome man, dark, aquiline, and красивый, усатый, смуглый, с орлиным носом. moustached-- evidently the man of whom I Очевидно, это и был тот субъект, о котором я had heard. He appeared to be in a great hurry, слышал. По-видимому, он очень спешил и был shouted to the cabman to wait, and brushed крайне взволнован. Приказав кучеру ждать, он past the maid who opened the door with the пробежал мимо горничной, открывшей ему дверь, air of a man who was thoroughly at home. с видом человека, который чувствует себя в этом доме хозяином.

"He was in the house about half an hour, and I Он пробыл там около получаса, и мне было could catch glimpses of him in the windows of видно через окно гостиной, как он ходит взад и the sitting-room, pacing up and down, talking вперед по комнате, возбужденно толкует о чем-то excitedly, and waving his arms. Of her I could и размахивает руками. Ее я не видел. Но вот он see nothing. Presently he emerged, looking вышел на улицу, еще более взволнованный. even more flurried than before. As he stepped Подойдя к экипажу, он вынул из кармана золотые up to the cab, he pulled a gold watch from часы и озабоченно посмотрел на них. «Гоните, his pocket and looked at it earnestly, 'Drive like как дьявол! – крикнул он кучеру. – Сначала к the devil,' he shouted, 'first to Gross & Гроссу и Хенке на Риджент-стрит, а затем к Hankey's in Regent Street, and then to the церкви святой Моники на Эджвер-роуд. Полгинеи, Church of St. Monica in the Edgeware Road. если доедете за двадцать минут!»

Half a guinea if you do it in twenty minutes!'

"Away they went, and I was just wondering whether I should not do well to follow them when up the lane came a neat little landau, the coachman with his coat only half-buttoned, and his tie under his ear, while all the tags of his harness were sticking out of the buckles. It hadn't pulled up before she shot out of the hall door and into it. I only caught a glimpse of her at the moment, but she was a lovely woman, with a face that a man might die for.

Они умчались, а я как раз соображал, не последовать ли мне за ними, как вдруг к дому подкатило прелестное маленькое ландо 6 . Пальто на кучере было полузастегнуто, узел галстука торчал под самым ухом, а ремни упряжи выскочили из пряжек. Кучер едва успел остановить лошадей, как Ирэн выпорхнула из дверей виллы и вскочила в ландо. Я видел ее лишь одно мгновение, но а этого было довольно: очень миловидная женщина с таким лицом, в которое мужчины влюбляются до смерти.

"'The Church of St. Monica, John,' she cried, 'and half a sovereign if you reach it in twenty minutes.'

«Церковь святой Моники, Джон! – крикнула она. – Полгинеи, если доедете за двадцать минут!»

"This was quite too good to lose, Watson. I was just balancing whether I should run for it, or whether I should perch behind her landau when a cab came through the street.

The driver looked twice at such a shabby fare, but I jumped in before he could object. 'The Church of St. Monica,' said I, 'and half a sovereign if you reach it in twenty minutes.' It was twenty-five minutes to twelve, and of course it was clear enough what was in the wind.

Это был случай, которого нельзя было упустить, Уотсон. Я уже начал раздумывать, что лучше: бежать за ней вслед или прицепиться к задку ландо, как вдруг на улице показался кэб. Кучер дважды посмотрел на такого неказистого седока, но я вскочил прежде, чем он успел что-либо возразить. «Церковь святой Моники, – сказал я, – и полгинеи, если вы доедете за двадцать минут!» Было без двадцати пяти минут двенадцать, и, конечно, нетрудно было догадаться, в чем дело.

"My cabby drove fast. I don't think I ever drove faster, but the others were there before us.

The cab and the landau with their steaming horses were in front of the door when I arrived.

I paid the man and hurried into the church.

There was not a soul there save the two whom I had followed and a surpliced clergyman, who seemed to be expostulating with them. They were all three standing in a knot in front of the altar. I lounged up the side aisle like any other idler who has dropped into a church. Suddenly, to my surprise, the three at the altar faced round to me, and Godfrey Norton came running as hard as he could towards me. "'Thank God,' he cried. 'You'll do. Come!

Come!' "'What then?' I asked. "'Come, man, come, only three minutes, or it won't be legal.'

Мой кэб мчался стрелой. Не думаю, чтобы когданибудь я ехал быстрее, но экипаж и ландо со взмыленными лошадьми уже стояли у входа в церковь. Я рассчитался с кучером и взбежал по ступеням. В церкви не было ни души, кроме тех, за кем я следовал, да священника, который, повидимому, обращался к ним с какими-то упреками. Все трое стояли перед алтарем. Я стал бродить по боковому приделу, как праздношатающийся, случайно зашедший в церковь. Внезапно, к моему изумлению, те трое обернулись ко мне, и Годфри Нортон со всех ног бросился в мою сторону.

"I was half-dragged up to the altar, and before I knew where I was I found myself mumbling responses which were whispered in my ear, and vouching for things of which I knew nothing, and generally assisting in the secure tying up of Irene Adler, spinster, to Godfrey Norton, bachelor.

It was all done in an instant, and there was the gentleman thanking me on the one side and the lady on the other, while the clergyman beamed on me in front. It was the most preposterous position in which I ever found myself in my life, and it was the thought of it that started me laughing just now. It seems that there had been some informality about their license, that the clergyman absolutely refused to marry them without a witness of some sort, and that my lucky appearance saved the bridegroom from having to sally out into the streets in search of a best man. The bride gave me a sovereign, and I mean to wear it on my watchchain in memory of the occasion."

Меня чуть не силой потащили к алтарю, и, еще не успев опомниться, я бормотал ответы, которые мне шептали в ухо, клялся в том, чего совершенно не знал, и вообще помогал бракосочетанию Ирэн Адлер, девицы, с Годфри Нортоном, холостяком.

«Слава богу! – закричал он. – Вас-то нам и нужно. Идемте! Идемте!» «В чем дело?» – спросил я. «Идите, идите, добрый человек, всего три минуты!»

Все это совершилось в одну минуту, и вот джентльмен благодарит меня с одной стороны, леди – с другой, а священник так и сияет улыбкой. Это было самое нелепое положение, в каком я когда-либо находился; воспоминание о нем и заставило меня сейчас хохотать. Повидимому, у них не были выполнены какие-то формальности, и священник наотрез отказался совершить обряд бракосочетания, если не будет свидетеля. Мое удачное появление в церкви избавило жениха от необходимости бежать на улицу в поисках первого встречного. Невеста дала мне гинею, и я собираюсь носить эту монету на часовой цепочке как память о своем приключении.

"This is a very unexpected turn of affairs," said I; "and what then?"

– Дело приняло весьма неожиданный оборот, – сказал я. – Что же будет дальше?

"Well, I found my plans very seriously menaced. It looked as if the pair might take an immediate departure, and so necessitate very prompt and energetic measures on my part. At the church door, however, they separated, he driving back to the Temple, and she to her own house. 'I shall drive out in the park at five as usual,' she said as she left him. I heard no more. They drove away in different directions, and I went off to make my own arrangements."

– Ну, я понял, что мои планы под серьезной угрозой. Похоже было на то, что молодожены собираются немедленно уехать, и потому с моей стороны требовались быстрые и энергичные действия. Однако у дверей церкви они расстались: он уехал в Темпл, она – к себе домой. «Я поеду кататься в парк, как всегда, в пять часов», – сказала она, прощаясь с ним. Больше я ничего не слыхал. Они разъехались в разные стороны, а я вернулся, чтобы взяться за свои приготовления.

"Which are?"

– В чем они заключаются?

"Some cold beef and a glass of beer," he answered, ringing the bell. "I have been too busy to think of food, and I am likely to be busier still this evening. By the way, Doctor, I shall want your co-operation."

– Немного холодного мяса и стакан пива, – ответил Холмс, дергая колокольчик. – Я был слишком занят и совершенно забыл о еде. Вероятно, сегодня вечером у меня будет еще больше хлопот. Кстати, доктор, мне понадобится ваше содействие.

– Буду очень рад.

– Вы не боитесь нарушать законы?

– Ничуть.

– И опасность ареста вас не пугает?

– Ради хорошего дела готов и на это.

– О, дело великолепное!

– В таком случае, я к вашим услугам.

– Я был уверен, что могу на вас положиться.

– Но что вы задумали?

"I shall be delighted."

"You don't mind breaking the law?"

"Not in the least."

"Nor running a chance of arrest?"

"Not in a good cause."

"Oh, the cause is excellent!"

"Then I am your man."

"I was sure that I might rely on you."

"But what is it you wish?"

"When Mrs. Turner has brought in the tray I will make it clear to you. Now," he said as he turned hungrily on the simple fare that our landlady had provided, "I must discuss it while I eat, for I have not much time. It is nearly five now. In two hours we must be on the scene of action. Miss Irene, or Madame, rather, returns from her drive at seven. We must be at Briony Lodge to meet her."

"And what then?"

"You must leave that to me. I have already arranged what is to occur. There is only one point on which I must insist. You must not interfere, come what may. You understand?"

"I am to be neutral?"

"To do nothing whatever. There will probably be some small unpleasantness. Do not join in it. It will end in my being conveyed into the house. Four or five minutes afterwards the sitting-room window will open. You are to station yourself close to that open window."

– Когда миссис Тернер принесет ужин, я вам все объясню… Теперь, – сказал он, жадно накидываясь на скромную пищу, приготовленную экономкой, – я должен во время еды обсудить с вами все дело, потому что времени у меня осталось мало. Сейчас без малого пять часов. Через два часа мы должны быть на месте. Мисс Ирэн или, скорее, миссис, возвращается со своей прогулки в семь часов. Мы должны быть у Брайони-лодж, чтобы встретить ее.

– Что же дальше?

– А это предоставьте мне. Я уже подготовил то, что должно произойти. Я настаиваю только на одном: что бы ни случилось – не вмешивайтесь. Вы понимаете?

– Я должен быть нейтрален?

– Вот именно. Не делать ничего. Вероятно, получится небольшая неприятность. Не вмешивайтесь. Кончится тем, что меня отнесут в дом. Через четыре или пять минут откроют окно гостиной. Вы должны стать поближе к этому открытому окну.

"Yes." "You are to watch me, for I will be visible to you."

"Yes." "And when I raise my hand--so--you will throw into the room what I give you to throw, and will, at the same time, raise the cry of fire. You quite follow me?"

"Entirely."

– Хорошо.

– Вы должны наблюдать за мною, потому что я буду у вас на виду.

– Хорошо.

– И когда я подниму руку – вот так, – вы бросите в комнату то, что я вам дам для этой цели, и в то же время закричите: «Пожар!» Вы меня понимаете?

– Вполне.

"It is nothing very formidable," he said, taking a long cigar-shaped roll from his pocket. "It is an ordinary plumber's smoke-rocket, fitted with a cap at either end to make it self-lighting.

Your task is confined to that. When you raise your cry of fire, it will be taken up by quite a number of people. You may then walk to the end of the street, and I will rejoin you in ten minutes. I hope that I have made myself clear?"

– Тут ничего нет опасного, – сказал он, вынимая из кармана сверток в форме сигары. – Это обыкновенная дымовая ракета, снабженная с обоих концов капсюлем, чтобы она сама собою воспламенялась. Вся ваша работа сводится к этому. Когда вы закричите «Пожар!», ваш крик будет подхвачен множеством людей, после чего вы можете дойти до конца улицы, а я нагоню вас через десять минут. Надеюсь, вы поняли?

"I am to remain neutral, to get near the window, to watch you, and at the signal to throw in this object, then to raise the cry of fire, and to wait you at the corner of the street."

– Я должен оставаться нейтральным, подойти поближе к окну, наблюдать за вами и по вашему сигналу бросить в окно этот предмет, затем поднять крик о пожаре и ожидать вас на углу улицы.

– Совершенно верно.

– Можете на меня положиться.

– Ну, и отлично. Пожалуй, мне пора уже начать подготовку к новой роли, которую придется сегодня играть.

"Precisely."

"Then you may entirely rely on me."

"That is excellent. I think, perhaps, it is almost time that I prepare for the new role I have to play."

He disappeared into his bedroom and returned in a few minutes in the character of an amiable and simple-minded Nonconformist clergyman.

His broad black hat, his baggy trousers, his white tie, his sympathetic smile, and general look of peering and benevolent curiosity were such as Mr. John Hare alone could have equalled. It was not merely that Holmes changed his costume. His expression, his manner, his very soul seemed to vary with every fresh part that he assumed. The stage lost a fine actor, even as science lost an acute reasoner, when he became a specialist in crime.

Он скрылся в спальне и через несколько минут появился в виде любезного, простоватого священника. Его широкополая черная шляпа, мешковатые брюки, белый галстук, привлекательная улыбка и общее выражение благожелательного любопытства были бесподобны. Дело не только в том, что Холмс переменил костюм. Выражение его лица, манеры, самая душа, казалось, изменялись при каждой новой роли, которую ему приходилось играть. Сцена потеряла в его лице прекрасного актера, а наука – тонкого мыслителя, когда он стал специалистом по расследованию преступлений.

It was a quarter past six when we left Baker Street, and it still wanted ten minutes to the hour when we found ourselves in Serpentine Avenue. It was already dusk, and the lamps were just being lighted as we paced up and down in front of Briony Lodge, waiting for the coming of its occupant. The house was just such as I had pictured it from Sherlock Holmes' succinct description, but the locality appeared to be less private than I expected.

В четверть седьмого мы вышли из дому, и до назначенного часа оставалось десять минут, когда мы оказались на Серпантайн-авеню. Уже смеркалось, на улице только что зажглись фонари, и мы принялись расхаживать мимо Брайони-лодж, поджидая возвращения его обитателей. Дом был как раз такой, каким я его себе представлял по краткому описанию Шерлока Холмса, но местность оказалась далеко не такой безлюдной, как я ожидал. Наоборот: эта

On the contrary, for a small street in a quiet neighbourhood, it was remarkably animated.

There was a group of shabbily dressed men smoking and laughing in a corner, a scissorsgrinder with his wheel, two guardsmen who were flirting with a nurse-girl, and several welldressed young men who were lounging up and down with cigars in their mouths.

маленькая, тихая улица на окраине города буквально кишела народом. На одном углу курили и смеялись какие-то оборванцы, тут же был точильщик со своим колесом, два гвардейца, флиртовавших с нянькой, и несколько хорошо одетых молодых людей, расхаживавших взад и вперед с сигарами во рту.

"You see," remarked Holmes, as we paced to and fro in front of the house, "this marriage rather simplifies matters. The photograph becomes a double-edged weapon now. The chances are that she would be as averse to its being seen by Mr. Godfrey Norton, as our client is to its coming to the eyes of his princess. Now the question is, Where are we to find the photograph?"

– Видите ли, – заметил Холмс, когда мы бродили перед домом, – эта свадьба значительно упрощает все дело. Теперь фотография становится обоюдоострым оружием. Возможно, что Ирэн так же не хочется, чтобы фотографию увидел мистер Годфри Нортон, как не хочется нашему клиенту, чтобы она попалась на глаза его принцессе. Вопрос теперь в том, где мы найдем фотографию.

"Where, indeed?"

"It is most unlikely that she carries it about with her. It is cabinet size. Too large for easy concealment about a woman's dress. She knows that the King is capable of having her waylaid and searched. Two attempts of the sort have already been made.

We may take it, then, that she does not carry it about with her."

– Действительно, где?

– Совершенно невероятно, чтобы Ирэн носила ее при себе. Фотография кабинетного формата слишком велика, и ее не спрятать под женским платьем. Ирэн знает, что король способен заманить ее куда-нибудь и обыскать. Две попытки такого рода уже были сделаны. Значит, мы можем быть уверены, что с собой она фотографию не носит.

"Where, then?"

"Her banker or her lawyer. There is that double possibility. But I am inclined to think neither.

Women are naturally secretive, and they like to do their own secreting.

Why should she hand it over to anyone else? She could trust her own guardianship, but she could not tell what indirect or political influence might be brought to bear upon a business man. Besides, remember that she had resolved to use it within a few days. It must be where she can lay her hands upon it. It must be in her own house."

"But it has twice been burgled."

"Pshaw! They did not know how to look."

"But how will you look?"

"I will not look."

"What then?"

"I will get her to show me."

"But she will refuse."

"She will not be able to. But I hear the rumble of wheels. It is her carriage. Now carry out my orders to the letter."

– Ну, а где же она ее хранит?

– У своего банкира или у своего адвоката. Возможно и то и другое, но я сомневаюсь и в томи в другом. Женщины по своей природе склонны к таинственности и любят окружать себя секретами. Зачем ей посвящать в свой секрет кого-нибудь другого? Она могла положиться на собственное умение хранить вещи, но вряд ли у нее была уверенность, что деловой человек, если она вверит ему свою тайну, сможет устоять против политического или какого-нибудь иного влияния. Кроме того, вспомните, что она решила пустить в ход фотоснимок в ближайшие дни. Для этого нужно держать его под рукой. Фотоснимок должен быть в ее собственном доме.

– Но два раза взломщики перерыли дом.

– Чепуха! Они не знали, как надо искать.

– А как вы будете искать?

– Я не буду искать.

– А как же иначе?

– Я сделаю так, что Ирэн покажет его мне сама.

– Она откажется.

– В том-то и дело, что ей это не удастся… Но, я слышу, стучат колеса. Это ее карета. Теперь в точности выполняйте мои указания.

As he spoke the gleam of the side-lights of a carriage came round the curve of the avenue.

В эту минуту свет боковых фонарей кареты показался на повороте, нарядное маленькое

It was a smart little landau which rattled up to the door of Briony Lodge. As it pulled up, one of the loafing men at the corner dashed forward to open the door in the hope of earning a copper, but was elbowed away by another loafer, who had rushed up with the same intention. A fierce quarrel broke out, which was increased by the two guardsmen, who took sides with one of the loungers, and by the scissors-grinder, who was equally hot upon the other side. A blow was struck, and in an instant the lady, who had stepped from her carriage, was the centre of a little knot of flushed and struggling men, who struck savagely at each other with their fists and sticks. Holmes dashed into the crowd to protect the lady; but just as he reached her he gave a cry and dropped to the ground, with the blood running freely down his face. At his fall the guardsmen took to their heels in one direction and the loungers in the other, while a number of better-dressed people, who had watched the scuffle without taking part in it, crowded in to help the lady and to attend to the injured man. Irene Adler, as I will still call her, had hurried up the steps; but she stood at the top with her superb figure outlined against the lights of the hall, looking back into the street.

ландо подкатило к дверям Брайони-лодж. Когда экипаж остановился, один из бродяг, стоявших на углу, бросился открывать дверцы в надежде заработать медяк, но его оттолкнул другой бродяга, подбежавший с тем же намерением. Завязалась жестокая драка. Масла в огонь подлили оба гвардейца, ставшие на сторону одного из бродяг, и точильщик, который с такой же горячностью принялся защищать другого. В одно мгновение леди, вышедшая из экипажа, оказалась в свалке разгоряченных, дерущихся людей, которые дико лупили друг друга кулаками и палками. Холмс бросился в толпу, чтобы защитить леди. Но, пробившись к ней, он вдруг испустил крик и упал на землю с залитым кровью лицом. Когда он упал, солдаты бросились бежать в одну сторону, оборванцы – в другую. Несколько прохожих более приличного вида, не принимавших участия в потасовке, подбежали, чтобы защитить леди и оказать помощь раненому. Ирэн Адлер, как я буду по-прежнему ее называть, взбежала по ступенькам, но остановилась на площадке и стала смотреть на улицу; ее великолепная фигура выделялась на фоне освещенной гостиной.

"Is the poor gentleman much hurt?" she asked.

– Бедный джентльмен сильно ранен? – спросила она.

– Он умер, – ответило несколько голосов.

– Нет, нет, он еще жив! – крикнул кто-то. – Но он умрет раньше, чем вы его довезете до больницы.

"He is dead," cried several voices.

"No, no, there's life in him!" shouted another.

"But he'll be gone before you can get him to hospital."

"He's a brave fellow," said a woman. "They would have had the lady's purse and watch if it hadn't been for him. They were a gang, and a rough one, too. Ah, he's breathing now."

– Вот смелый человек! – сказала какая-то женщина. – Если бы не он, они отобрали бы у леди и кошелек и часы. Их тут целая шайка и очень опасная. А-а, он стал дышать!

"He can't lie in the street. May we bring him in, marm?"

"Surely. Bring him into the sitting-room. There is a comfortable sofa. This way, please!"

– Ему нельзя лежать на улице… Вы позволите перенести его в дом, мадам?

– Конечно! Перенесите его в гостиную. Там удобный диван. Сюда, пожалуйста!

Slowly and solemnly he was borne into Briony Lodge and laid out in the principal room, while I still observed the proceedings from my post by the window. The lamps had been lit, but the blinds had not been drawn, so that I could see Holmes as he lay upon the couch. I do not know whether he was seized with compunction at that moment for the part he was playing, but I know that I never felt more heartily ashamed of myself in my life than when I saw the beautiful creature against whom I was conspiring, or the grace and

Медленно и торжественно Холмса внесли в Брайони-лодж и уложили в гостиной, между тем как я все еще наблюдал за происходившим со своего поста у окна. Лампы были зажжены, но шторы не были опущены, так что я мог видеть Холмса, лежащего на диване. Не знаю, упрекала ли его совесть за то, что он играл такую роль, – я же ни разу в жизни не испытывал более глубокого стыда, чем в те минуты, когда эта прелестная женщина, в заговоре против которой я участвовал, ухаживала с такой добротой и лаской за

kindliness with which she waited upon the injured man. And yet it would be the blackest treachery to Holmes to draw back now from the part which he had intrusted to me. I hardened my heart, and took the smoke-rocket from under my ulster. After all, I thought, we are not injuring her. We are but preventing her from injuring another.

раненым. И все же было бы черной изменой, если бы я не выполнил поручения Холмса. С тяжелым сердцем я достал из-под моего пальто дымовую ракету. «В конце концов, – подумал я, – мы не причиняем ей вреда, мы только мешаем ей повредить другому человеку».

Holmes had sat up upon the couch, and I saw him motion like a man who is in need of air. A maid rushed across and threw open the window. At the same instant I saw him raise his hand and at the signal I tossed my rocket into the room with a cry of "Fire!" The word was no sooner out of my mouth than the whole crowd of spectators, well dressed and ill--gentlemen, ostlers, and servant-maids-joined in a general shriek of "Fire!" Thick clouds of smoke curled through the room and out at the open window. I caught a glimpse of rushing figures, and a moment later the voice of Holmes from within assuring them that it was a false alarm. Slipping through the shouting crowd I made my way to the corner of the street, and in ten minutes was rejoiced to find my friend's arm in mine, and to get away from the scene of uproar. He walked swiftly and in silence for some few minutes until we had turned down one of the quiet streets which lead towards the Edgeware Road.

"You did it very nicely, Doctor," he remarked.

"Nothing could have been better. It is all right."

Холмс приподнялся на диване, и я увидел, что он делает движения, как человек, которому не хватает воздуха. Служанка бросилась к окну и широко распахнула его. В то же мгновение Холмс поднял руку; по этому сигналу я бросил в комнату ракету и крикнул: «Пожар!» Едва это слово успело слететь с моих уст, как его подхватила вся толпа. Хорошо и плохо одетые джентльмены, конюхи и служанки – все завопили в один голос: «Пожар!» Густые облака дыма клубились в комнате и вырывались через открытое окно. Я видел, как там, за окном, мечутся люди; мгновением позже послышался голос Холмса, уверявшего, что это ложная тревога. Проталкиваясь сквозь толпу, я добрался до угла улицы. Через десять минут, к моей радости, меня догнал Холмс, взял под руку, и мы покинули место бурных событий. Некоторое время он шел быстро и не проронил ни единого слова, пока мы не свернули в одну из тихих улиц, ведущих на Эджвер-роуд.

"You have the photograph?"

"I know where it is."

"And how did you find out?"

"She showed me, as I told you she would."

"I am still in the dark."

"I do not wish to make a mystery," said he, laughing. "The matter was perfectly simple.

You, of course, saw that everyone in the street was an accomplice. They were all engaged for the evening."

"I guessed as much."

"Then, when the row broke out, I had a little moist red paint in the palm of my hand. I rushed forward, fell down, clapped my hand to my face, and became a piteous spectacle. It is an old trick."

"That also I could fathom."

"Then they carried me in. She was bound to have me in. What else could she do?

And into her sitting-room, which was the

– Вы очень ловко это проделали, доктор, – заметил Холмс. – Как нельзя лучше. Все в порядке.

– Достали фотографию?

– Я знаю, где она спрятана.

– А как вы узнали?

– Ирэн мне сама показала, как я вам предсказывал.

– Я все же ничего не понимаю.

– Я не делаю из этого никакой тайны, – сказал он, смеясь. – Все было очень просто. Вы, наверно, догадались, что все эти зеваки на улице были моими сообщниками. Все они были наняты мною.

– Об этом-то я догадался.

– В руке у меня было немного влажной красной краски. Когда началась свалка, я бросился вперед, упал, прижал руку к лицу и предстал окровавленный… Старый прием.

– Это я тоже смекнул…

– Они вносят меня в дом. Ирэн Адлер вынуждена принять меня, что ей остается делать? Я попадаю в гостиную, в ту самую

very room which I suspected. It lay between that and her bedroom, and I was determined to see which. They laid me on a couch, I motioned for air, they were compelled to open the window, and you had your chance."

"How did that help you?"

комнату, которая была у меня на подозрении. Фотография где-то поблизости, либо в гостиной, либо в спальне. Я твердо решил выяснить, где именно. Меня укладывают на кушетку, я притворяюсь, что мне не хватает воздуха. Они вынуждены открыть окно, и вы получаете возможность сделать свое дело.

– А что вы от этого выиграли?

"It was all-important. When a woman thinks that her house is on fire, her instinct is at once to rush to the thing which she values most. It is a perfectly overpowering impulse, and I have more than once taken advantage of it. In the case of the Darlington substitution scandal it was of use to me, and also in the Arnsworth Castle business. A married woman grabs at her baby; an unmarried one reaches for her jewel-box. Now it was clear to me that our lady of to-day had nothing in the house more precious to her than what we are in quest of. She would rush to secure it.

The alarm of fire was admirably done. The smoke and shouting were enough to shake nerves of steel. She responded beautifully.

The photograph is in a recess behind a sliding panel just above the right bell-pull. She was there in an instant, and I caught a glimpse of it as she half-drew it out. When I cried out that it was a false alarm, she replaced it, glanced at the rocket, rushed from the room, and I have not seen her since. I rose, and, making my excuses, escaped from the house. I hesitated whether to attempt to secure the photograph at once; but the coachman had come in, and as he was watching me narrowly it seemed safer to wait. A little over-precipitance may ruin all."

– Очень много. Когда женщина думает, что у нее в доме пожар, инстинкт заставляет ее спасать то, что ей всего дороже. Это самый властный импульс, и я не раз извлекал из него пользу. В случае дарлингтоновского скандала я использовал его, также и в деле с арнсворским дворцом. Замужняя женщина спасает ребенка, незамужняя – шкатулку с драгоценностями. Теперь мне ясно, что для нашей леди в доме нет ничего дороже того, что мы ищем. Она бросилась спасать именно это. Пожарная тревога была отлично разыграна. Дыма и крика было достаточно, чтобы потрясти стальные нервы. Ирэн поступила точно так, как я ждал. Фотография находится в тайничке, за выдвижной дощечкой, как раз над шнурком от звонка. Ирэн в одно мгновение очутилась там, и я даже увидел краешек фотографии, когда она наполовину вытащила ее. Когда же я закричал, что это ложная тревога, Ирэн положила фотографию обратно, глянула мельком на ракету, выбежала из комнаты, и после этого я ее не видел. Я встал и, извинившись, выскользнул из дома. Мне хотелось сразу достать фотографию, но в комнату вошел кучер и начал зорко следить за мною, так что мне поневоле пришлось отложить свой налет до другого раза. Излишняя поспешность может погубить все.

"And now?" I asked.

"Our quest is practically finished. I shall call with the King to-morrow, and with you, if you care to come with us. We will be shown into the sitting-room to wait for the lady, but it is probable that when she comes she may find neither us nor the photograph. It might be a satisfaction to his Majesty to regain it with his own hands."

"And when will you call?"

– Ну, а дальше? – спросил я.

– Практически наши розыски закончены. Завтра я приду к Ирэн Адлер с королем и с вами, если вы пожелаете нас сопровождать. Нас попросят подождать в гостиной, но весьма вероятно, что, выйдя к нам, леди не найдет ни нас, ни фотографии. Возможно, что его величеству будет приятно своими собственными руками достать фотографию.

– А когда вы отправитесь туда?

"At eight in the morning. She will not be up, so that we shall have a clear field. Besides, we must be prompt, for this marriage may mean a complete change in her life and habits. I must wire to the King without delay."

– В восемь часов утра. Она еще будет в постели, так что нам обеспечена полная свобода действий. Кроме того, надо действовать быстро, потому что брак может полностью изменить ее быт и ее привычки. Я должен немедленно послать королю телеграмму. Мы дошли до Бейкер-стрит и остановились у

We had reached Baker Street and had

stopped at the door. He was searching his pockets for the key when someone passing said: "Good-night, Mister Sherlock Holmes."

дверей нашего дома. Холмс искал в карманах свой ключ, когда какой-то прохожий сказал:

There were several people on the pavement at the time, but the greeting appeared to come from a slim youth in an ulster who had hurried by.

"I've heard that voice before," said Holmes, staring down the dimly lit street. "Now, I wonder who the deuce that could have been."

На панели в это время было несколько человек, но приветствие, по-видимому, исходило от проходившего мимо стройного юноши в длинном пальто.

– Я где-то уже слышал этот голос, – сказал Холмс, оглядывая скудно освещенную улицу, – но не понимаю, черт возьми, кто бы это мог быть.

III.

III

I slept at Baker Street that night, and we were engaged upon our toast and coffee in the morning when the King of Bohemia rushed into the room.

"You have really got it!" he cried, grasping Sherlock Holmes by either shoulder and looking eagerly into his face.

"Not yet."

"But you have hopes?"

"I have hopes."

"Then, come. I am all impatience to be gone."

Эту ночь я спал на Бейкер-стрит. Мы сидели утром за кофе с гренками, когда в комнату стремительно вошел король Богемии.

"We must have a cab."

"No, my brougham is waiting."

"Then that will simplify matters."

We descended and started off once more for Briony Lodge.

"Irene Adler is married," remarked Holmes.

"Married! When?"

"Yesterday."

"But to whom?"

"To an English lawyer named Norton."

"But she could not love him."

"I am in hopes that she does."

"And why in hopes?"

"Because it would spare your Majesty all fear of future annoyance. If the lady loves her husband, she does not love your Majesty. If she does not love your Majesty, there is no reason why she should interfere with your Majesty's plan."

"It is true. And yet--Well! I wish she had been of my own station! What a queen she would have made!"

He relapsed into a moody silence, which was not broken until we drew up in Serpentine Avenue.

– Доброй ночи, мистер Шерлок Холмс!

– Вы действительно добыли фотографию? – воскликнул он, обнимая Шерлока Холмса за плечи и весело глядя ему в лицо.

– Нет еще.

– Но вы надеетесь ее достать?

– Надеюсь.

– В таком случае, идемте! Я сгораю от нетерпения.

– Нам нужна карета.

– Мой экипаж у дверей.

– Это упрощает дело. Мы сошли вниз и снова направились к Брайонилодж.

– Ирэн Адлер вышла замуж, – заметил Холмс.

– Замуж? Когда?

– Вчера.

– За кого?

– За английского адвоката, по имени Нортон.

– Но она, конечно, не любит его?

– Надеюсь, что любит.

– Почему вы надеетесь?

– Потому что это избавит ваше величество от всех будущих неприятностей. Если леди любит своего мужа, значит, она не любит ваше величество, и тогда у нее нет основания мешать планам вашего величества.

– Верно, верно. И все же… О, как я хотел бы, чтобы она была одного ранга со мною! Какая бы это была королева! Он погрузился в угрюмое молчание, которого не прерывал, пока мы не выехали на Серпантайнавеню.

The door of Briony Lodge was open, and an elderly woman stood upon the steps. She watched us with a sardonic eye as we stepped from the brougham.

Двери виллы Брайони-лодж были открыты, и на лестнице стояла пожилая женщина. Она с какойто странной иронией смотрела на нас, пока мы выходили из экипажа.

"Mr. Sherlock Holmes, I believe?" said she.

"I am Mr. Holmes," answered my companion, looking at her with a questioning and rather startled gaze.

"Indeed! My mistress told me that you were likely to call. She left this morning with her husband by the 5:15 train from Charing Cross for the Continent."

"What!" Sherlock Holmes staggered back, white with chagrin and surprise. "Do you mean that she has left England?"

"Never to return."

"And the papers?" asked the King hoarsely.

"All is lost."

– Мистер Шерлок Холмс? – спросила она.

– Да, я Шерлок Холмс, – ответил мой друг, смотря на нее вопрошающим и удивленным взглядом.

– Так и есть! Моя хозяйка предупредила меня, что вы, вероятно, зайдете. Сегодня утром, в пять часов пятнадцать минут, она уехала со своим мужем на континент с Черингкросского вокзала.

– Что?! – Шерлок Холмс отшатнулся назад, бледный от огорчения и неожиданности. – Вы хотите сказать, что она покинула Англию?

– Да. Навсегда.

– А бумаги? – хрипло спросил король. – Все потеряно!

"We shall see." He pushed past the servant and rushed into the drawing-room, followed by the King and myself. The furniture was scattered about in every direction, with dismantled shelves and open drawers, as if the lady had hurriedly ransacked them before her flight.

– Посмотрим! – Холмс быстро прошел мимо служанки и бросился в гостиную. Мы с королем следовали за ним. Вся мебель в комнате была беспорядочно сдвинута, полки стояли пустые, ящики были раскрыты – видно, хозяйка второпях рылась в них, перед тем как пуститься в бегство.

Holmes rushed at the bell-pull, tore back a small sliding shutter, and, plunging in his hand, pulled out a photograph and a letter.

The photograph was of Irene Adler herself in evening dress, the letter was superscribed to "Sherlock Holmes, Esq. To be left till called for." My friend tore it open and we all three read it together. It was dated at midnight of the preceding night and ran in this way:

Холмс бросился к шнурку звонка, отодвинул маленькую выдвижную планку и, засунув в тайничок руку, вытащил фотографию и письмо. Это была фотография Ирэн Адлер в вечернем платье, а на письме была надпись: «Мистеру Шерлоку Холмсу. Вручить ему, когда он придет». Мой друг разорвал конверт, и мы все трое принялись читать письмо. Оно было датировано минувшей ночью, и вот что было в нем написано:

"MY DEAR MR. SHERLOCK HOLMES,--You really did it very well. You took me in completely. Until after the alarm of fire, I had not a suspicion. But then, when I found how I had betrayed myself, I began to think. I had been warned against you months ago. I had been told that if the King employed an agent it would certainly be you. And your address had been given me. Yet, with all this, you made me reveal what you wanted to know.

Even after I became suspicious, I found it hard to think evil of such a dear, kind old clergyman. But, you know, I have been trained as an actress myself. Male costume is nothing new to me. I often take advantage of the freedom which it gives. I sent John, the coachman, to watch you, ran up stairs, got into my walking-clothes, as I call them, and came

«Дорогой мистер Шерлок Холмс, вы действительно великолепно все это разыграли. На первых порах я отнеслась к вам с доверием. До пожарной тревоги у меня не было никаких подозрений. Но затем, когда я поняла, как выдала себя, я не могла не задуматься. Уже несколько месяцев назад меня предупредили, что если король решит прибегнуть к агенту, он, конечно, обратится к вам. Мне дали ваш адрес. И все же вы заставили меня открыть то, что вы хотели узнать. Несмотря на мои подозрения, я не хотела дурно думать о таком милом, добром, старом священнике… Но вы знаете, я сама была актрисой. Мужской костюм для меня не новость. Я часто пользуюсь той свободой, которую он дает. Я послала кучера Джона следить за вами, а сама побежала наверх, надела мой костюм для прогулок, как я его называю, и спустилась вниз,

down just as you departed.

как раз когда вы уходили.

"Well, I followed you to your door, and so made sure that I was really an object of interest to the celebrated Mr. Sherlock Holmes. Then I, rather imprudently, wished you good-night, and started for the Temple to see my husband.

Я следовала за вами до ваших дверей и убедилась, что мною действительно интересуется знаменитый Шерлок Холмс. Затем я довольно неосторожно пожелала вам доброй ночи и поехала в Темпл, к мужу.

"We both thought the best resource was flight, when pursued by so formidable an antagonist; so you will find the nest empty when you call to-morrow. As to the photograph, your client may rest in peace.

I love and am loved by a better man than he.

The King may do what he will without hindrance from one whom he has cruelly wronged. I keep it only to safeguard myself, and to preserve a weapon which will always secure me from any steps which he might take in the future. I leave a photograph which he might care to possess; and I remain, dear Mr. Sherlock Holmes, "Very truly yours, "IRENE NORTON, née ADLER."

"What a woman--oh, what a woman!" cried the King of Bohemia, when we had all three read this epistle. "Did I not tell you how quick and resolute she was? Would she not have made an admirable queen? Is it not a pity that she was not on my level?"

"From what I have seen of the lady she seems indeed to be on a very different level to your Majesty," said Holmes coldly. "I am sorry that I have not been able to bring your Majesty's business to a more successful conclusion."

Мы решили, что, поскольку нас преследует такой сильный противник, лучшим спасением будет бегство. И вот, явившись завтра, вы найдете гнездо опустевшим. Что касается фотографии, то ваш клиент может быть спокоен: я люблю человека, который лучше его. Человек этот любит меня. Король может делать все, что ему угодно, не опасаясь препятствий со стороны той, кому он причинил столько зла. Я сохраняю у себя фотографию только ради моей безопасности, ради того, чтобы у меня осталось оружие, которое защитит меня в будущем от любых враждебных шагов короля. Я оставляю здесь другую фотографию, которую ему, может быть, будет приятно сохранить у себя, и остаюсь, дорогой мистер Шерлок Холмс, преданная вам Ирэн Нортон, урожденная Адлер».

– Что за женщина, о, что за женщина! – воскликнул король Богемии, когда мы все трое прочитали это послание. – Разве я не говорил вам, что она находчива, умна и предприимчива? Разве она не была бы восхитительной королевой? Разве не жаль, что она не одного ранга со мной?

– Насколько я узнал эту леди, мне кажется, что она действительно совсем другого уровня, чем ваше величество, – холодно сказал Холмс. – Я сожалею, что не мог довести дело вашего величества до более удачного завершения.

"On the contrary, my dear sir," cried the King; "nothing could be more successful. I know that her word is inviolate. The photograph is now as safe as if it were in the fire."

– Наоборот, дорогой сэр! – воскликнул король. – Большей удачи не может быть. Я знаю, что ее слово нерушимо. Фотография теперь так же безопасна, как если бы она была сожжена.

"I am glad to hear your Majesty say so."

"I am immensely indebted to you. Pray tell me in what way I can reward you. This ring--" He slipped an emerald snake ring from his finger and held it out upon the palm of his hand.

– Я рад слышать это от вашего величества.

– Я бесконечно обязан вам. Пожалуйста, скажите мне, как я могу вознаградить вас? Это кольцо… Он снял с пальца изумрудное кольцо и поднес его на ладони Холмсу.

"Your Majesty has something which I should value even more highly," said Holmes.

– У вашего величества есть нечто еще более ценное для меня, – сказал Холмс.

"You have but to name it."

– Вам стоит только указать.

"This photograph!"

– Эта фотография.

The King stared at him in amazement. Король посмотрел на него с изумлением.

"Irene's photograph!" he cried. "Certainly, if – Фотография Ирэн?! – воскликнул он. – you wish it." Пожалуйста, если она вам нужна.

"I thank your Majesty. Then there is no more to – Благодарю, ваше величество. В таком случае, be done in the matter. I have the honour to с этим делом покончено. Имею честь пожелать wish you a very good-morning." вам всего лучшего.

He bowed, and, turning away without observing the hand which the King had stretched out to him, he set off in my company for his chambers.

Холмс поклонился и, не замечая руки, протянутой ему королем, вместе со мною отправился домой.

And that was how a great scandal threatened to affect the kingdom of Bohemia, and how the best plans of Mr. Sherlock Holmes were beaten by a woman's wit. He used to make merry over the cleverness of women, but I have not heard him do it of late. And when he speaks of Irene Adler, or when he refers to her photograph, it is always under the honourable title of the woman.

Вот рассказ о том, как в королевстве Богемии чуть было не разразился очень громкий скандал и как хитроумные планы мистера Шерлока Холмса были разрушены мудростью женщины. Холмс вечно подшучивал над женским умом, но за последнее время я уже не слышу его издевательств. И когда он говорит об Ирэн Адлер или вспоминает ее фотографию, то всегда произносит, как почетный титул: «Эта Женщина».

ADVENTURE II. THE RED-HEADED LEAGUE

Союз рыжих

I had called upon my friend, Mr. Sherlock Holmes, one day in the autumn of last year and found him in deep conversation with a very stout, florid-faced, elderly gentleman with fiery red hair. With an apology for my intrusion, I was about to withdraw when Holmes pulled me abruptly into the room and closed the door behind me.

Это было осенью прошлого года. У Шерлока Холмса сидел какой-то пожилой джентльмен, очень полный, огненно-рыжий. Я хотел было войти, но увидел, что оба они увлечены разговором, и поспешил удалиться. Однако Холмс втащил меня в комнату и закрыл за мной дверь.

"You could not possibly have come at a better time, my dear Watson," he said cordially.

"I was afraid that you were engaged."

– Вы пришли как нельзя более кстати, мой дорогой Уотсон, – приветливо проговорил он.

– Я боялся вам помешать. Мне показалось, что вы заняты.

– Да, я занят. И даже очень.

– Не лучше ли мне подождать в другой комнате?

– Нет, нет… Мистер Уилсон, – сказал он, обращаясь к толстяку, – этот джентльмен не раз оказывал мне дружескую помощь во многих моих наиболее удачных исследованиях. Не сомневаюсь, что и в вашем деле он будет мне очень полезен.

"So I am. Very much so."

"Then I can wait in the next room."

"Not at all. This gentleman, Mr. Wilson, has been my partner and helper in many of my most successful cases, and I have no doubt that he will be of the utmost use to me in yours also."

The stout gentleman half rose from his chair and gave a bob of greeting, with a quick little

Толстяк привстал со стула и кивнул мне головой; его маленькие, заплывшие жиром глазки пытливо

questioning glance from his small fat-encircled eyes.

оглядели меня.

"Try the settee," said Holmes, relapsing into his armchair and putting his fingertips together, as was his custom when in judicial moods.

"I know, my dear Watson, that you share my love of all that is bizarre and outside the conventions and humdrum routine of everyday life. You have shown your relish for it by the enthusiasm which has prompted you to chronicle, and, if you will excuse my saying so, somewhat to embellish so many of my own little adventures."

– Садитесь сюда, на диван, – сказал Холмс. Он опустился в кресло и, как всегда в минуты задумчивости, сложил концы пальцев обеих рук вместе.

– Я знаю, мой дорогой Уотсон, – сказал он, – что вы разделяете мою любовь ко всему необычному, ко всему, что нарушает однообразие нашей будничной жизни. Если бы у вас не было этой любви к необыкновенным событиям, вы не стали бы с таким энтузиазмом записывать скромные мои приключения… причем по совести должен сказать, что иные из ваших рассказов изображают мою деятельность в несколько приукрашенном виде.

– Право же, ваши приключения всегда казались мне такими интересными, – возразил я.

– Не далее, как вчера, я, помнится, говорил вам, что самая смелая фантазия не в силах представить себе тех необычайных и диковинных случаев, какие встречаются в обыденной жизни.

"Your cases have indeed been of the greatest interest to me," I observed.

"You will remember that I remarked the other day, just before we went into the very simple problem presented by Miss Mary Sutherland, that for strange effects and extraordinary combinations we must go to life itself, which is always far more daring than any effort of the imagination."

"A proposition which I took the liberty of doubting."

"You did, Doctor, but none the less you must come round to my view, for otherwise I shall keep on piling fact upon fact on you until your reason breaks down under them and acknowledges me to be right. Now, Mr. Jabez Wilson here has been good enough to call upon me this morning, and to begin a narrative which promises to be one of the most singular which I have listened to for some time. You have heard me remark that the strangest and most unique things are very often connected not with the larger but with the smaller crimes, and occasionally, indeed, where there is room for doubt whether any positive crime has been committed. As far as I have heard it is impossible for me to say whether the present case is an instance of crime or not, but the course of events is certainly among the most singular that I have ever listened to. Perhaps, Mr. Wilson, you would have the great kindness to recommence your narrative. I ask you not merely because my friend Dr. Watson has not heard the opening part but also because the peculiar nature of the story makes me anxious to have every possible detail from your lips.

As a rule, when I have heard some slight indication of the course of events, I am able to guide myself by the thousands of other similar

– Я тогда же ответил вам, что позволяю себе усомниться в правильности вашего мнения.

– И тем не менее, доктор, вам придется признать, что я прав, ибо в противном случае я обрушу на вас такое множество удивительных фактов, что вы будете вынуждены согласиться со мной. Вот хотя бы та история, которую мне сейчас рассказал мистер Джабез Уилсон. Обстановка, где она произошла, совершенно заурядная и будничная, а между тем мне сдается, что за всю свою жизнь я не слыхал более чудесной истории… Будьте добры, мистер Уилсон, повторите свой рассказ. Я прошу вас об этом не только для того, чтобы мой друг, доктор Уотсон, выслушал рассказ с начала до конца, но и для того, чтобы мне самому не упустить ни малейшей подробности. Обычно, едва мне начинают рассказывать какой-нибудь случай, тысячи подобных же случаев возникают в моей памяти. Но на этот раз я вынужден признать, что ничего похожего я никогда не слыхал.

cases which occur to my memory. In the present instance I am forced to admit that the facts are, to the best of my belief, unique."

The portly client puffed out his chest with an appearance of some little pride and pulled a dirty and wrinkled newspaper from the inside pocket of his greatcoat. As he glanced down the advertisement column, with his head thrust forward and the paper flattened out upon his knee, I took a good look at the man and endeavoured, after the fashion of my companion, to read the indications which might be presented by his dress or appearance.

Толстый клиент с некоторой гордостью выпятил грудь, вытащил из внутреннего кармана пальто грязную, скомканную газету и разложил ее у себя на коленях. Пока он, вытянув шею, пробегал глазами столбцы объявлений, я внимательно разглядывал его и пытался, подражая Шерлоку Холмсу, угадать по его одежде и внешности, кто он такой.

I did not gain very much, however, by my inspection. Our visitor bore every mark of being an average commonplace British tradesman, obese, pompous, and slow.

He wore rather baggy grey shepherd's check trousers, a not over-clean black frock-coat, unbuttoned in the front, and a drab waistcoat with a heavy brassy Albert chain, and a square pierced bit of metal dangling down as an ornament.

A frayed top-hat and a faded brown overcoat with a wrinkled velvet collar lay upon a chair beside him. Altogether, look as I would, there was nothing remarkable about the man save his blazing red head, and the expression of extreme chagrin and discontent upon his features.

К сожалению, мои наблюдения не дали почти никаких результатов. Сразу можно было заметить, что наш посетитель – самый заурядный мелкий лавочник, самодовольный, тупой и медлительный. Брюки у него были мешковатые, серые, в клетку. Его не слишком опрятный черный сюртук был расстегнут, а на темном жилете красовалась массивная цепь накладного золота, на которой в качестве брелока болтался просверленный насквозь четырехугольный кусочек какого-то металла. Его поношенный цилиндр и выцветшее бурое пальто со сморщенным бархатным воротником были брошены тут же на стуле. Одним словом, сколько я ни разглядывал этого человека, я не видел в нем ничего примечательного, кроме пламеннорыжих волос. Было ясно, что он крайне озадачен каким-то неприятным событием.

Sherlock Holmes' quick eye took in my occupation, and he shook his head with a smile as he noticed my questioning glances.

"Beyond the obvious facts that he has at some time done manual labour, that he takes snuff, that he is a Freemason, that he has been in China, and that he has done a considerable amount of writing lately, I can deduce nothing else."

От проницательного взора Шерлока Холмса не ускользнуло мое занятие. – Конечно, для всякого ясно, – сказал он с улыбкой, – что наш гость одно время занимался физическим трудом, что он нюхает табак, что он франкмасон 7 , что он был в Китае и что за последние месяцы ему приходилось много писать. Кроме этих очевидных фактов, я не мог отгадать ничего.

Mr. Jabez Wilson started up in his chair, with his forefinger upon the paper, but his eyes upon my companion.

Мистер Джабез Уилсон вскочил с кресла и, не отрывая указательного пальца от газеты, уставился на моего приятеля.

"How, in the name of good-fortune, did you know all that, Mr. Holmes?" he asked.

"How did you know, for example, that I did manual labour. It's as true as gospel, for I began as a ship's carpenter."

– Каким образом, мистер Холмс, могли вы все это узнать? – спросил он.

– Откуда вы знаете, например, что я занимался физическим трудом? Да, действительно, я начал свою карьеру корабельным плотником.

"Your hands, my dear sir. Your right hand is quite a size larger than your left. You have worked with it, and the muscles are more

– Ваши руки рассказали мне об этом, мой дорогой сэр. Ваша правая рука больше левой. Вы работали ею, и мускулы на ней сильнее

developed."

"Well, the snuff, then, and the Freemasonry?"

"I won't insult your intelligence by telling you how I read that, especially as, rather against the strict rules of your order, you use an arc-and-compass breastpin."

"Ah, of course, I forgot that. But the writing?"

"What else can be indicated by that right cuff so very shiny for five inches, and the left one with the smooth patch near the elbow where you rest it upon the desk?"

"Well, but China?"

"The fish that you have tattooed immediately above your right wrist could only have been done in China. I have made a small study of tattoo marks and have even contributed to the literature of the subject. That trick of staining the fishes' scales of a delicate pink is quite peculiar to China. When, in addition, I see a Chinese coin hanging from your watch-chain, the matter becomes even more simple."

развиты.

– А нюханье табаку? А франкмасонство?

– О франкмасонстве догадаться нетрудно, так как вы, вопреки строгому уставу вашего общества, носите запонку с изображением дуги и окружности 8 .

– Ах да! Я и забыл про нее… Но как вы отгадали, что мне приходилось много писать?

– О чем ином может свидетельствовать ваш лоснящийся правый рукав и протертое до гладкости сукно на левом рукаве возле локтя!

– А Китай?

– Только в Китае могла быть вытатуирована та рыбка, что красуется на вашем правом запястье. Я изучил татуировки, и мне приходилось даже писать о них научные статьи. Обычай окрашивать рыбью чешую нежно-розовым цветом свойствен одному лишь Китаю. Увидев китайскую монетку на цепочке ваших часов, я окончательно убедился, что вы были в Китае.

Mr. Jabez Wilson laughed heavily.

"Well, I never!" said he. "I thought at first that you had done something clever, but I see that there was nothing in it, after all."

Мистер Джабез Уилсон громко расхохотался.

– Вот оно что! – сказал он. – Я сначала подумал, что вы бог знает какими мудреными способами отгадываете, а, оказывается, это так просто.

"I begin to think, Watson," said Holmes, "that I make a mistake in explaining. 'Omne ignotum pro magnifico,' you know, and my poor little reputation, such as it is, will suffer shipwreck if I am so candid. Can you not find the advertisement, Mr. Wilson?"

"Yes, I have got it now," he answered with his thick red finger planted halfway down the column. "Here it is. This is what began it all. You just read it for yourself, sir."

– Я думаю, Уотсон, – сказал Холмс, – что совершил ошибку, объяснив, каким образом я пришел к моим выводам. Как вам известно, «Omne ignotum pro magnifico" 9 , и моей скромной славе грозит крушение, если я буду так откровенен… Вы нашли объявление, мистер Уилсон?

– Нашел, – ответил тот, держа толстый красный палец в центре газетного столбца. – Вот оно. С этого все и началось. Прочтите его сами, сэр.

I took the paper from him and read as follows:

Я взял газету и прочел:

"TO THE RED-HEADED LEAGUE: On account of the bequest of the late Ezekiah Hopkins, of Lebanon, Pennsylvania, U. S. A., there is now another vacancy open which entitles a member of the League to a salary of 4 pounds a week for purely nominal services. All red-headed men who are sound in body and mind and above the age of twenty-one years, are eligible. Apply in person on Monday, at eleven o'clock, to Duncan Ross, at the offices of the League, 7 Pope's Court, Fleet Street."

СОЮЗ РЫЖИХ во исполнение завещания покойного Иезекин Хопкинса из Лебанона, Пенсильвания (США). ОТКРЫТА новая вакансия для члена Союза Предлагается жалованье четыре фунта стерлингов в неделю за чисто номинальную работу. Каждый рыжий не моложе двадцати одного года, находящийся в здравом уме и трезвой памяти, может оказаться пригодным для этой работы. Обращаться лично к Дункану Россу в понедельник, в одиннадцать часов, в контору Союза, Флитстрит, Попс-корт, 7.

"What on earth does this mean?" I ejaculated after I had twice read over the extraordinary

– Что это, черт побери, может означать? – воскликнул я, дважды прочитав необычайное

announcement.

объявление.

Holmes chuckled and wriggled in his chair, as was his habit when in high spirits.

Холмс беззвучно засмеялся и весь как-то съежился в кресле, а это служило верным признаком, что он испытывает немалое удовольствие.

"It is a little off the beaten track, isn't it?"

– Не слишком заурядное объявление, как поsaid he. "And now, Mr. Wilson, off you go at вашему, а? – сказал он. – Ну, мистер Уилсон, scratch and tell us all about yourself, your продолжайте вашу повесть и расскажите нам о household, and the effect which this себе, о своем доме и о том, какую роль сыграло advertisement had upon your fortunes. You will это объявление в вашей жизни. А вы, доктор, first make a note, Doctor, of the paper and the запишите, пожалуйста, что это за газета и от date." какого числа.

"It is The Morning Chronicle of April 27, 1890.

– «Утренняя хроника». 27 апреля 1890 года.

Just two months ago." Ровно два месяца назад.

"Very good. Now, Mr. Wilson?"

– Отлично. Продолжайте, мистер Уилсон.

"Well, it is just as I have been telling you, Mr. Sherlock Holmes," said Jabez Wilson, mopping his forehead; "I have a small pawnbroker's business at Coburg Square, near the City. It's not a very large affair, and of late years it has not done more than just give me a living. I used to be able to keep two assistants, but now I only keep one; and I would have a job to pay him but that he is willing to come for half wages so as to learn the business."

– Как я вам уже говорил, мистер Шерлок Холмс, – сказал Джабез Уилсон, вытирая лоб, – у меня есть маленькая ссудная касса на СэксКобург-сквер, неподалеку от Сити. Дело у меня и прежде шло неважно, а за последние два года доходов с него хватало только на то, чтобы коекак сводить концы с концами. Когда-то я держал двух помощников, но теперь у меня только один; мне трудно было бы платить и ему, но он согласился работать на половинном жалованье, чтобы иметь возможность изучить мое дело.

"What is the name of this obliging youth?" asked Sherlock Holmes.

"His name is Vincent Spaulding, and he's not such a youth, either. It's hard to say his age. I should not wish a smarter assistant, Mr. Holmes; and I know very well that he could better himself and earn twice what I am able to give him. But, after all, if he is satisfied, why should I put ideas in his head?"

– Как зовут этого услужливого юношу? – спросил Шерлок Холмс.

– Его зовут Винсент Сполдинг, и он далеко не юноша. Трудно сказать, сколько ему лет. Более расторопного помощника мне не сыскать. Я отлично понимаю, что он вполне мог бы обойтись без меня и зарабатывать вдвое больше. Но, в конце концов, раз он доволен, зачем же я стану внушать ему мысли, которые нанесут ущерб моим интересам?

– В самом деле, зачем? Вам, я вижу, очень повезло: у вас есть помощник, которому вы платите гораздо меньше, чем платят за такую же работу другие. Не часто встречаются в наше время такие бескорыстные служащие.

"Why, indeed? You seem most fortunate in having an employé who comes under the full market price. It is not a common experience among employers in this age. I don't know that your assistant is not as remarkable as your advertisement."

"Oh, he has his faults, too," said Mr. Wilson.

– О, у моего помощника есть свои недостатки! – сказал мистер Уилсон.

"Never was such a fellow for photography.

– Я никогда не встречал человека, который так Snapping away with a camera when he ought страстно увлекался бы фотографией. Щелкает to be improving his mind, and then diving down аппаратом, когда нужно работать, а потом ныряет into the cellar like a rabbit into its hole to в погреб, как кролик в нору, и проявляет develop his pictures. That is his пластинки. Это его главный недостаток. Но в main fault, but on the whole he's a good остальном он хороший работник. worker. There's no vice in him."

"He is still with you, I presume?"

– Надеюсь, он и теперь еще служит у вас?

"Yes, sir. He and a girl of fourteen, who does a – Да, сэр. Он да девчонка четырнадцати лет, bit of simple cooking and keeps the place которая кое-как стряпает и подметает полы.

clean--that's all I have in the house, for I am a widower and never had any family. We live very quietly, sir, the three of us; and we keep a roof over our heads and pay our debts, if we do nothing more.

"The first thing that put us out was that advertisement. Spaulding, he came down into the office just this day eight weeks, with this very paper in his hand, and he says:

Больше никого у меня нет, я вдовец и к тому же бездетный. Мы трое живем очень тихо, сэр, поддерживаем огонь в очаге и платим по счетам – вот и все наши заслуги…

"'Why, what is it, then?' I asked. You see, Mr. Holmes, I am a very stay-at-home man, and as my business came to me instead of my having to go to it, I was often weeks on end without putting my foot over the door-mat. In that way I didn't know much of what was going on outside, and I was always glad of a bit of news.

«Что это за Союз рыжих?» – спросил я. – Видите ли, мистер Холмс, я большой домосед, и так как мне не приходится бегать за клиентами, клиенты сами приходят ко мне, я иногда по целым неделям не переступаю порога. Вот почему я мало знаю о том, что делается на свете, и всегда рад услышать что-нибудь новенькое…

"'Have you never heard of the League of the Red-headed Men?' he asked with his eyes open. "'Never.' "'Why, I wonder at that, for you are eligible yourself for one of the vacancies.' "'And what are they worth?' I asked. "'Oh, merely a couple of hundred a year, but the work is slight, and it need not interfere very much with one's other occupations.'

«Неужели вы никогда не слыхали о Союзе рыжих?» – спросил Сполдинг, широко раскрыв глаза. «Никогда». «Это очень меня удивляет, так как вы один из тех, что имеет право занять вакансию». «А много ли это может дать?» – спросил я. «Около двухсот фунтов стерлингов в год, не больше, но работа пустяковая и притом такая, что не мешает человеку заниматься любым другим делом».

Это объявление выбило нас из колеи, – продолжал мистер Уилсон. – Сегодня исполнилось как раз восемь недель с того Дня, когда Сполдинг вошел в контору с этой газетой в руке и сказал: "'I wish to the Lord, Mr. Wilson, that I was a «Хотел бы я, мистер Уилсон, чтобы господь red-headed man.' создал меня рыжим». "'Why that?' I asks. «Почему?» – спрашиваю я. "'Why,' says he, 'here's another vacancy on «Да вот, – говорит он, – открылась новая the League of the Red-headed Men. It's worth вакансия в Союзе рыжих. Тому, кто займет ее, quite a little fortune to any man who она даст недурные доходы. Там, похоже, больше gets it, and I understand that there are more вакансий, чем кандидатов, и душеприказчики vacancies than there are men, so that the ломают себе голову, не зная, что делать с trustees are at their wits' end what деньгами. Если бы волосы мои способны были to do with the money. If my hair would only изменить свой цвет, я непременно change colour, here's a nice little crib all ready воспользовался бы этим выгодным местом». for me to step into.'

"Well, you can easily think that that made me prick up my ears, for the business has not been over-good for some years, and an extra couple of hundred would have been very handy. "'Tell me all about it,' said I.

«Расскажите мне все, что вы знаете об этом Союзе», – сказал я.

"'Well,' said he, showing me the advertisement, 'you can see for yourself that the League has a vacancy, and there is the address where you should apply for particulars. As far as I can make out,

«Как вы видите сами, – ответил Сполдинг, показывая мне объявление, – в Союзе рыжих имеется вакантное место, а вот и адрес, по которому вы можете обратиться за справкой, если хотите узнать все подробности. Насколько

the League was founded by an American millionaire, Ezekiah Hopkins, who was very peculiar in his ways. He was himself red-headed, and he had a great sympathy for all red-headed men; so when he died it was found that he had left his enormous fortune in the hands of trustees, with instructions to apply the interest to the providing of easy berths to men whose hair is of that colour. From all I hear it is splendid pay and very little to do.' "'But,' said I, 'there would be millions of redheaded men who would apply.'

мне известно, этот Союз был основан американским миллионером Иезекией Хопкинсом, большим чудаком. Он сам был огненно-рыжий и сочувствовал всем рыжим на свете. Умирая, он оставил своим душеприказчикам огромную сумму и завещал употребить ее на облегчение участи тех, у кого волосы ярко-рыжего цвета. Мне говорили, что этим счастливцам платят превосходное жалованье, а работы не требуют с них почти никакой». «Но ведь рыжих миллионы, – сказал я, – и каждый пожелает занять это вакантное место».

"'Not so many as you might think,' he answered. 'You see it is really confined to Londoners, and to grown men.

This American had started from London when he was young, and he wanted to do the old town a good turn. Then, again, I have heard it is no use your applying if your hair is light red, or dark red, or anything but real bright, blazing, fiery red. Now, if you cared to apply, Mr. Wilson, you would just walk in; but perhaps it would hardly be worth your while to put yourself out of the way for the sake of a few hundred pounds.'

«Не так много, как вам кажется, – ответил он. – Объявление, как видите, обращено только к лондонцам и притом лишь ко взрослым. Этот американец родился в Лондоне, прожил здесь свою юность и хотел облагодетельствовать свой родной город. Кроме того, насколько я слышал, в Союз рыжих не имеет смысла обращаться тем лицам, у которых волосы светло-рыжие или темно-рыжие, – там требуются люди с волосами яркого, ослепительного, огненно-рыжего цвета. Если вы хотите воспользоваться этим предложением, мистер Уилсон, вам нужно только пройтись до конторы Союза рыжих. Но имеет ли для вас смысл отвлекаться от вашего основного занятия ради нескольких сот фунтов?..»

"Now, it is a fact, gentlemen, as you may see for yourselves, that my hair is of a very full and rich tint, so that it seemed to me that if there was to be any competition in the matter I stood as good a chance as any man that I had ever met. Vincent Spaulding seemed to know so much about it that I thought he might prove useful, so I just ordered him to put up the shutters for the day and to come right away with me. He was very willing to have a holiday, so we shut the business up and started off for the address that was given us in the advertisement.

Как вы сами изволите видеть, джентльмены, у меня настоящие ярко-рыжие волосы огненнокрасного оттенка, и мне казалось, что, если дело дойдет до состязания рыжих, у меня, пожалуй, будет шанс занять освободившуюся вакансию. Винсент Сполдинг, как человек весьма сведущий в этом деле, мог принести мне большую пользу, поэтому я распорядился закрыть ставни на весь день и велел ему сопровождать меня в помещение Союза. Он очень обрадовался, что сегодня ему не придется работать, и мы, закрыв контору, отправилось по адресу, указанному в объявлении.

"I never hope to see such a sight as that again, Mr. Holmes. From north, south, east, and west every man who had a shade of red in his hair had tramped into the city to answer the advertisement. Fleet Street was choked with red-headed folk, and Pope's Court looked like a coster's orange barrow. I should not have thought there were so many in the whole country as were brought together by that single advertisement. Every shade of colour they were--straw, lemon, orange, brick, Irish-setter, liver, clay; but, as Spaulding said,

Я увидел зрелище, мистер Холмс, какого мне никогда больше не придется увидеть! С севера, с юга, с востока и с запада все люди, в волосах которых был хоть малейший оттенок рыжего цвета, устремились в Сити. Вся Флит-стрит была забита рыжими, а Попс-корт был похож на тачку разносчика, торгующего апельсинами. Никогда я не думал, что в Англии столько рыжих. Здесь были все оттенки рыжего цвета: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, оттенок ирландских сеттеров, оттенок желчи, оттенок глины; но, как и указал Сполдинг, голов

there were not many who had the real vivid flame-coloured tint. When I saw how many were waiting, I would have given it up in despair; but Spaulding would not hear of it. How he did it I could not imagine, but he pushed and pulled and butted until he got me through the crowd, and right up to the steps which led to the office. There was a double stream upon the stair, some going up in hope, and some coming back dejected; but we wedged in as well as we could and soon found ourselves in the office."

настоящего – живого, яркого, огненного цвета тут было очень немного. Все же, увидев такую толпу, я пришел в отчаяние. Сполдинг не растерялся. Не знаю, как это ему удалось, но он проталкивался и протискивался с таким усердием, что сумел провести меня сквозь толпу, и мы очутились на лестнице, ведущей в контору. По лестнице двигался двойной людской поток: одни поднимались, полные приятных надежд, другие спускались в унынии. Мы протискались вперед и скоро очутились в конторе…

"Your experience has been a most entertaining – Замечательно интересная с вами случилась one," remarked Holmes as his client paused история! – сказал Холмс, когда его клиент and refreshed his memory with a huge замолчал, чтобы освежить свою память pinch of snuff. "Pray continue your very понюшкой табаку. – Пожалуйста, продолжайте. interesting statement."

"There was nothing in the office but a couple of wooden chairs and a deal table, behind which sat a small man with a head that was even redder than mine. He said a few words to each candidate as he came up, and then he always managed to find some fault in them which would disqualify them. Getting a vacancy did not seem to be such a very easy matter, after all. However, when our turn came the little man was much more favourable to me than to any of the others, and he closed the door as we entered, so that he might have a private word with us.

– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и простого соснового стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он обменивался несколькими словами с каждым из кандидатов; по мере того как они подходили к столу, и в каждом обнаруживал какой-нибудь недостаток. Видимо, занять эту вакансию было не так-то просто. Однако, когда мы, в свою очередь, подошли к столу, маленький человечек встретил меня гораздо приветливее, чем остальных кандидатов, и, едва мы вошли, запер двери, чтобы побеседовать с нами без посторонних.

"'This is Mr. Jabez Wilson,' said my assistant, 'and he is willing to fill a vacancy in the League.'

«Это мистер Джабез Уилсон, – сказал мой помощник; – Он хотел бы занять вакансию в Союзе».

"'And he is admirably suited for it,' the other answered. 'He has every requirement. I cannot recall when I have seen anything so fine.' He took a step backward, cocked his head on one side, and gazed at my hair until I felt quite bashful. Then suddenly he plunged forward, wrung my hand, and congratulated me warmly on my success.

«И он вполне достоин того, чтобы занять ее, – ответил человечек. – Давно не случалось мне видеть такие прекрасные волосы!» Он отступил на шаг, склонил голову набок и глядел на мои волосы так долго, что мне стало неловко. Затем внезапно кинулся вперед, схватил мою руку и горячо поздравил меня.

"'It would be injustice to hesitate,' said he. 'You will, however, I am sure, excuse me for taking an obvious precaution.' With that he seized my hair in both his hands, and tugged until I yelled with the pain. 'There is water in your eyes,' said he as he released me. 'I perceive that all is as it should be. But we have to be careful, for we have twice been deceived by wigs and once by paint. I could tell you tales of cobbler's wax which would disgust you with human nature.'

«Было бы несправедливостью с моей стороны медлить, – сказал он. – Однако, надеюсь, вы простите меня, если я приму некоторые меры предосторожности». Он вцепился в мои волосы обеими руками и дернул так, что я взвыл от боли. «У вас на глазах слезы, – сказал он, отпуская меня. – Значит, все в порядке. Извините, нам приходится быть осторожными, потому что нас дважды обманули с помощью париков и один раз – с помощью краски. Я мог бы рассказать вам о таких бесчестных проделках, которые внушили

He stepped over to the window and shouted through it at the top of his voice that the vacancy was filled. A groan of disappointment came up from below, and the folk all trooped away in different directions until there was not a red-head to be seen except my own and that of the manager. "'My name,' said he, 'is Mr. Duncan Ross, and I am myself one of the pensioners upon the fund left by our noble benefactor. Are you a married man, Mr. Wilson? Have you a family?'

"I answered that I had not.

"His face fell immediately. "'Dear me!' he said gravely, 'that is very serious indeed! I am sorry to hear you say that. The fund was, of course, for the propagation and spread of the red-heads as well as for their maintenance. It is exceedingly unfortunate that you should be a bachelor.'

бы вам отвращение к людям». Он подошел к окну и крикнул во все горло, что вакансия уже занята. Стон разочарования донесся снизу, толпа расползлась по разным направлениям, и скоро во всей этой местности не осталось ни одного рыжего, кроме меня и того человека, который меня нанимал. «Меня зовут мистер Дункан Росс, – сказал он, – и я тоже получаю пенсию из того фонда, который оставил нам наш великодушный благодетель. Вы женаты, мистер Уилсон? У вас есть семья?» Я ответил, что я бездетный вдовец. На лице у него появилось выражение скорби. «Боже мой! – мрачно сказал он. – Да ведь это серьезнейшее препятствие! Как мне грустно, что вы не женаты! Фонд был создан для размножения и распространения рыжих, а не только для поддержания их жизни. Какое несчастье, что вы оказались холостяком!»

"My face lengthened at this, Mr. Holmes, for I thought that I was not to have the vacancy after all; but after thinking it over for a few minutes he said that it would be all right.

При этих словах мое лицо вытянулось, мистер Холмс, так как я стал опасаться, что меня не возьмут; но, подумав, он заявил, что все обойдется:

"'In the case of another,' said he, 'the objection might be fatal, but we must stretch a point in favour of a man with such a head of hair as yours. When shall you be able to enter upon your new duties?' "'Well, it is a little awkward, for I have a business already,' said I.

«Ради всякого другого мы не стали бы отступать от правил, но человеку с такими волосами можно пойти навстречу. Когда вы могли бы приступить к выполнению ваших новых обязанностей?»

"'Oh, never mind about that, Mr. Wilson!' said Vincent Spaulding. 'I should be able to look after that for you.'

«Не беспокойтесь об этом, мистер Уилсон! – сказал Винсент Сполдинг. – С той работой я справлюсь и без вас».

"'What would be the hours?' I asked. "'Ten to two.'

«В какие часы я буду занят?» – спросил я. «От десяти до двух».

"Now a pawnbroker's business is mostly done of an evening, Mr. Holmes, especially Thursday and Friday evening, which is just before pay-day; so it would suit me very well to earn a little in the mornings. Besides, I knew that my assistant was a good man, and that he would see to anything that turned up. "'That would suit me very well,' said I. 'And the pay?' "'Is 4 pounds a week.' "'And the work?' "'Is purely nominal.' "'What do you call purely nominal?'

Так как в ссудных кассах главная работа происходит по вечерам, мистер Холмс, особенно по четвергам и по пятницам, накануне получки, я решил, что недурно будет заработать кое-что в утренние часы. Тем более, что помощник мой – человек надежный и вполне может меня заменить, если нужно.

«Это несколько затруднительно, так как я занят в другом деле», – сказал я.

«Эти часы мне подходят, – сказал я. – А какое вы платите жалованье?» «Четыре фунта в неделю». «А в чем заключается работа?». «Работа чисто номинальная». «Что вы называете чисто номинальной

"'Well, you have to be in the office, or at least in the building, the whole time.

If you leave, you forfeit your whole position forever. The will is very clear upon that point. You don't comply with the conditions if you budge from the office during that time.'

"'It's only four hours a day, and I should not think of leaving,' said I. "'No excuse will avail,' said Mr. Duncan Ross; 'neither sickness nor business nor anything else. There you must stay, or you lose your billet.' "'And the work?' "'Is to copy out the "Encyclopaedia Britannica."

There is the first volume of it in that press.

You must find your own ink, pens, and blotting-paper, but we provide this table and chair. Will you be ready to-morrow?' "'Certainly,' I answered.

работой?» «Все назначенное для работы время вам придется находиться в нашей конторе или, по крайней мере, в здании, где помещается наша контора. Если вы хоть раз уйдете в рабочие часы, вы потеряете службу навсегда. Завещатель особенно настаивает на точном выполнении этого пункта. Будет считаться, что вы не исполнили наших требований, если вы хоть раз покинете контору в часы работы». «Если речь идет всего о четырех часах в сутки, мне, конечно, и в голову не придет покидать контору», – сказал я. «Это очень важно, – настаивал мистер Дункан Росс. – Потом мы никаких извинений и слушать не станем. Никакие болезни, никакие дела не будут служить оправданием. Вы должны находиться в конторе – или вы теряете службу». «А в чем все-таки заключается работа?» «Вам придется переписывать „Британскую энциклопедию“. Первый том – в этом шкафу. Чернила, перья, бумагу и промокашку вы достанете сами; мы же даем вам стол и стул. Можете ли вы приступить к работе завтра?» «Конечно», – ответил я.

"'Then, good-bye, Mr. Jabez Wilson, and let me congratulate you once more on the important position which you have been fortunate enough to gain.'

He bowed me out of the room and I went home with my assistant, hardly knowing what to say or do, I was so pleased at my own good fortune.

«В таком случае, до свиданья, мистер Джабез Уилсон. Позвольте мне еще раз поздравить вас с тем, что вам удалось получить такое хорошее место». Он кивнул мне. Я вышел из комнаты и отправился домой вместе с помощником, радуясь своей необыкновенной удаче.

"Well, I thought over the matter all day, and by evening I was in low spirits again; for I had quite persuaded myself that the whole affair must be some great hoax or fraud, though what its object might be I could not imagine. It seemed altogether past belief that anyone could make such a will, or that they would pay such a sum for doing anything so simple as copying out the 'Encyclopaedia Britannica.' Vincent Spaulding did what he could to cheer me up, but by bedtime I had reasoned myself out of the whole thing. However, in the morning I determined to have a look at it anyhow, so I bought a penny bottle of ink, and with a quill-pen, and seven sheets of foolscap paper, I started off for Pope's Court.

Весь день я размышлял об этом происшествии и к вечеру несколько упал духом, так как мне стало казаться, что все это дело – просто мошенничество, хотя мне никак не удавалось отгадать, в чем может заключаться цель подобной затеи. Казалось невероятным, что существует такое завещание и что люди согласны платить такие большие деньги за переписку «Британской энциклопедии». Винсент Сполдинг изо всех сил старался подбодрить меня, но, ложась спать, я твердо решил отказаться от этого дела. Однако утром мне пришло в голову, что следует хотя бы сходить туда на всякий случай. Купив на пенни чернил, захватив гусиное перо и семь больших листов бумаги, я отправился в Попс-корт.

"Well, to my surprise and delight, everything was as right as possible. The table was set out ready for me, and Mr. Duncan Ross

К моему удивлению, там все было в порядке. Я очень обрадовался. Стол был уже приготовлен для моей работы, и мистер Дункан Росс ждал

was there to see that I got fairly to work. He started me off upon the letter A, and then he left me; but he would drop in from time to time to see that all was right with me.

At two o'clock he bade me good-day, complimented me upon the amount that I had written, and locked the door of the office after me.

меня. Он велел мне начать с буквы «А» и вышел; однако время от времени он возвращался в контору, чтобы посмотреть, работаю ли я. В два часа он попрощался со мной, похвалил меня за то, что я успел так много переписать, и запер за мной дверь конторы.

"This went on day after day, Mr. Holmes, and on Saturday the manager came in and planked down four golden sovereigns for my week's work. It was the same next week, and the same the week after. Every morning I was there at ten, and every afternoon I left at two.

By degrees Mr. Duncan Ross took to coming in only once of a morning, and then, after a time, he did not come in at all. Still, of course, I never dared to leave the room for an instant, for I was not sure when he might come, and the billet was such a good one, and suited me so well, that I would not risk the loss of it.

Так шло изо дня в день, мистер Холмс. В субботу мой хозяин выложил передо мной на стол четыре золотых соверена – плату за неделю. Так прошла и вторая неделя и третья. Каждое утро я приходил туда ровно к десяти и ровно в два уходил. Мало-помалу мистер Дункан Росс начал заходить в контору только по утрам, а со временем и вовсе перестал туда наведываться. Тем не менее я, понятно, не осмеливался выйти из комнаты даже на минуту, так как не мог быть уверен, что он не придет, и не хотел рисковать такой выгодной службой.

"Eight weeks passed away like this, and I had written about Abbots and Archery and Armour and Architecture and Attica, and hoped with diligence that I might get on to the B's before very long. It cost me something in foolscap, and I had pretty nearly filled a shelf with my writings. And then suddenly the whole business came to an end."

Прошло восемь недель; я переписал статьи об Аббатах, об Артиллерии, об Архитектуре, об Аттике и надеялся в скором времени перейти к букве «Б». У меня ушло очень много бумаги, и написанное мною уже едва помещалось на полке. Но вдруг все разом кончилось.

"To an end?"

"Yes, sir. And no later than this morning. I went to my work as usual at ten o'clock, but the door was shut and locked, with a little square of cardboard hammered on to the middle of the panel with a tack. Here it is, and you can read for yourself."

He held up a piece of white cardboard about the size of a sheet of note-paper. It read in this fashion:

– Кончилось?

– Да, сэр. Сегодня утром. Я пошел на работу, как всегда, к десяти часам, но дверь оказалась запертой на замок, а к двери был прибит гвоздиком клочок картона. Вот он, читайте сами.

THE RED-HEADED LEAGUE IS

Он протянул нам картон величиною с листок блокнота. На картоне было написано:

СОЮЗ РЫЖИХ РАСПУЩЕН 9 ОКТЯБРЯ 1890 ГОДА

DISSOLVED. October 9, 1890.

Sherlock Holmes and I surveyed this curt announcement and the rueful face behind it, until the comical side of the affair so completely overtopped every other consideration that we both burst out into a roar of laughter.

Мы с Шерлоком Холмсом долго разглядывали и краткую эту записку и унылое лицо Джабеза Уилсона; наконец смешная сторона происшествия заслонила от нас все остальное: не удержавшись, мы захохотали.

"I cannot see that there is anything very funny," cried our client, flushing up to the roots of his flaming head. "If you can do nothing better than laugh at me, I can go elsewhere."

– Не вижу здесь ничего смешного! – крикнул наш клиент, вскочив с кресла и покраснев до корней своих жгучих волос. – Если вы, вместо того чтобы помочь мне, собираетесь смеяться надо мной, я обращусь за помощью к кому-нибудь другому!

"No, no," cried Holmes, shoving him back into the chair from which he had half risen. "I really wouldn't miss your case for the world. It is most refreshingly unusual. But there is, if you will excuse my saying so, something just a little funny about it. Pray what steps did you take when you found the card upon the door?"

"I was staggered, sir. I did not know what to do. Then I called at the offices round, but none of them seemed to know anything about it. Finally, I went to the landlord, who is an accountant living on the ground-floor, and I asked him if he could tell me what had become of the Red-headed League. He said that he had never heard of any such body.

Then I asked him who Mr. Duncan Ross was. He answered that the name was new to him. "'Well,' said I, 'the gentleman at No. 4.'

– Нет, нет! – воскликнул Холмс, снова усаживая его в кресло. – С вашим делом я не расстанусь ни за что на свете. Оно буквально освежает мне душу своей новизной. Но в нем, простите меня, все же есть что-то забавное… Что же предприняли вы, найдя эту записку на дверях?

– Я был потрясен, сэр. Я не знал, что делать. Я обошел соседние конторы, но там никто ничего не знал. Наконец, я отправился к хозяину дома, живущему в нижнем этаже, и спросил его, не может ли он сказать мне, что случилось с Союзом рыжих. Он ответил, что никогда не слыхал о такой организации. Тогда я спросил его, кто такой мистер Дункан Росс. Он ответил, что это имя он слышит впервые.

«Я говорю, – сказал я, – о джентльмене, который снимал у вас квартиру номер четыре». «О рыжем?» «Да». «Его зовут Уильям Моррис. Он юрист, снимал у меня помещение временно – его постоянная контора была в ремонте. Вчера выехал».

"'What, the red-headed man?' "'Yes.' "'Oh,' said he, 'his name was William Morris.

He was a solicitor and was using my room as a temporary convenience until his new premises were ready. He moved out yesterday.' "'Where could I find him?' «Где его можно найти?» "'Oh, at his new offices. He did tell me the «В его постоянной конторе. Он оставил свой address. Yes, 17 King Edward Street, near St. адрес. Вот: Кинг-Эдуард-стрит, 17, близ собора Paul's.' святого Павла».

"I started off, Mr. Holmes, but when I got to that address it was a manufactory of artificial knee-caps, and no one in it had ever heard of either Mr. William Morris or Mr. Duncan Ross."

"And what did you do then?" asked Holmes.

"I went home to Saxe-Coburg Square, and I took the advice of my assistant. But he could not help me in any way. He could only say that if I waited I should hear by post. But that was not quite good enough, Mr. Holmes. I did not wish to lose such a place without a struggle, so, as I had heard that you were good enough to give advice to poor folk who were in need of it, I came right away to you."

Я отправился по этому адресу, мистер Холмс, но там оказалась протезная мастерская; в ней никто никогда не слыхал ни о мистере Уильяме Моррисе, ни о мистере Дункане Россе.

– Что же вы предприняли тогда? – спросил Холмс.

– Я вернулся домой на Сэкс-Кобург-сквер и посоветовался со своим помощником. Он ничем не мог мне помочь. Он сказал, что следует подождать и что, вероятно, мне сообщат чтонибудь по почте. Но меня это не устраивает, мистер Холмс. Я не хочу уступать такое отличное место без боя, и, так как я слыхал, что вы даете советы бедным людям, попавшим в трудное положение, я отправился прямо к вам.

"And you did very wisely," said Holmes. "Your case is an exceedingly remarkable one, and I shall be happy to look into it. From what you have told me I think that it is possible that graver issues hang from it than might at first sight appear."

– И правильно поступили, – сказал Холмс. – Ваш случай – замечательный случай, и я счастлив, что имею возможность заняться им. Выслушав вас, я прихожу к заключению, что дело это гораздо серьезнее, чем может показаться с первого взгляда.

"Grave enough!" said Mr. Jabez Wilson. "Why, I have lost four pound a week."

– Уж чего серьезнее! – сказал мистер Джабез Уилсон. – Я лишился четырех фунтов в неделю.

"As far as you are personally concerned," remarked Holmes, "I do not see that you have any grievance against this extraordinary league. On the contrary, you are, as I understand, richer by some 30 pounds, to say nothing of the minute knowledge which you have gained on every subject which comes under the letter A. You have lost nothing by them."

– Если говорить о вас лично, – сказал Холмс, – вряд ли вы можете жаловаться на этот необычайный Союз. Напротив, вы, насколько я понимаю, стали благодаря ему богаче фунтов на тридцать, не говоря уже о том, что вы приобрели глубокие познания о предметах, начинающихся на букву «А». Так что, в сущности, вы ничего не потеряли.

"No, sir. But I want to find out about them, and who they are, and what their object was in playing this prank--if it was a prank--upon me. It was a pretty expensive joke for them, for it cost them two and thirty pounds."

– Не спорю, все это так, сэр. Но мне хотелось бы разыскать их, узнать, кто они такие и чего ради они сыграли со мной эту шутку, если только это была шутка. Забава обошлась им довольно дорого: они заплатили за нее тридцать два фунта.

"We shall endeavour to clear up these points for you. And, first, one or two questions, Mr. Wilson. This assistant of yours who first called your attention to the advertisement-how long had he been with you?"

– Мы попытаемся все это выяснить. Но сначала разрешите мне задать вам несколько вопросов, мистер Уилсон. Давно ли служит у вас этот помощник… тот, что показал вам объявление?

"About a month then."

– К тому времени он служил у меня около месяца.

– Где вы нашли его?

– Он явился ко мне по моему объявлению в газете.

– Только он один откликнулся на ваше объявление?

– Нет, откликнулось человек десять.

– Почему вы выбрали именно его?

– Потому что он разбитной и дешевый.

"How did he come?"

"In answer to an advertisement."

"Was he the only applicant?"

"No, I had a dozen."

"Why did you pick him?"

"Because he was handy and would come cheap."

"At half-wages, in fact."

– Вас прельстила возможность платить ему половинное жалованье?

"Yes." – Да.

"What is he like, this Vincent Spaulding?"

– Каков он из себя, этот Винсент Сполдинг?

"Small, stout-built, very quick in his ways, no – Маленький, коренастый, очень живой. Ни hair on his face, though he's not short of thirty. одного волоска на лице, хотя ему уже под Has a white splash of acid upon тридцать. На лбу у него белое пятнышко от ожога his forehead." кислотой.

Holmes sat up in his chair in considerable excitement.

"I thought as much," said he. "Have you ever observed that his ears are pierced for

Холмс выпрямился. Он был очень взволнован.

– Я так и думал! – сказал он. – А вы не замечали у него в ушах дырочек для серег?

earrings?"

"Yes, sir. He told me that a gipsy had done it for him when he was a lad."

"Hum!" said Holmes, sinking back in deep thought. "He is still with you?"

"Oh, yes, sir; I have only just left him."

"And has your business been attended to in your absence?"

– Заметил, сэр. Он объяснил мне, что уши ему проколола какая-то цыганка, когда он был маленький.

– Гм! – произнес Холмс и откинулся на спинку кресла в глубоком раздумье. – Он до сих пор у вас?

– О да, сэр, я только что видел его.

– Он хорошо справлялся с вашими делами, когда вас не было дома?

"Nothing to complain of, sir. There's never very much to do of a morning."

"That will do, Mr. Wilson. I shall be happy to give you an opinion upon the subject in the course of a day or two. To-day is Saturday, and I hope that by Monday we may come to a conclusion."

– Не могу пожаловаться, сэр. Впрочем, по утрам в моей ссудной кассе почти нечего делать.

– Довольно, мистер Уилсон. Через день или два я буду иметь удовольствие сообщить вам, что я думаю об этом происшествии. Сегодня суббота… Надеюсь, в понедельник мы все уже будем знать.

"Well, Watson," said Holmes when our visitor had left us, "what do you make of it all?"

"As a rule," said Holmes, "the more bizarre a thing is the less mysterious it proves to be. It is your commonplace, featureless crimes which are really puzzling, just as a commonplace face is the most difficult to identify. But I must be prompt over this matter."

– Ну, Уотсон, – сказал Холмс, когда наш посетитель ушел, – что вы обо всем этом думаете?

– Ничего не думаю, – ответил я откровенно. – Дело это представляется мне совершенно таинственным.

– Общее правило таково, – сказал Холмс, – чем страннее случай, тем меньше в нем оказывается таинственного. Как раз заурядные, бесцветные преступления разгадать труднее всего, подобно тому как труднее всего разыскать в толпе человека с заурядными чертами лица. Но с этим случаем нужно покончить как можно скорее.

"What are you going to do, then?" I asked.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я.

"To smoke," he answered. "It is quite a three pipe problem, and I beg that you won't speak to me for fifty minutes."

– Курить, – ответил он. – Эта задача как раз на три трубки, и я прошу вас минут десять не разговаривать со мной.

He curled himself up in his chair, with his thin knees drawn up to his hawk-like nose, and there he sat with his eyes closed and his black clay pipe thrusting out like the bill of some strange bird. I had come to the conclusion that he had dropped asleep, and indeed was nodding myself, when he suddenly sprang out of his chair with the gesture of a man who has made up his mind and put his pipe down upon the mantelpiece.

Он скрючился в кресле, подняв худые колени к ястребиному носу, и долго сидел в такой позе, закрыв глаза и выставив вперед черную глиняную трубку, похожую на клюв какой-то странной птицы. Я пришел к заключению, что он заснул, и сам уже начал дремать, как вдруг он вскочил с видом человека, принявшего твердое решение, и положил свою трубку на камин.

"Sarasate plays at the St. James's Hall this afternoon," he remarked. "What do you think, Watson? Could your patients spare you for a few hours?"

– Сарасате 10 играет сегодня в Сент-Джемсхолле, – сказал он. – Что вы думаете об этом, Уотсон? Могут ваши пациенты обойтись без вас в течение нескольких часов?

"I have nothing to do to-day. My practice is

– Сегодня я свободен. Моя практика отнимает у

"I make nothing of it," I answered frankly. "It is a most mysterious business."

never very absorbing."

"Then put on your hat and come. I am going through the City first, and we can have some lunch on the way. I observe that there is a good deal of German music on the programme, which is rather more to my taste than Italian or French. It is introspective, and I want to introspect. Come along!"

меня не слишком много времени.

– В таком случае, надевайте шляпу и идем. Раньше всего мне нужно в Сити. Где-нибудь по дороге закусим.

We travelled by the Underground as far as Aldersgate; and a short walk took us to SaxeCoburg Square, the scene of the singular story which we had listened to in the morning.

It was a poky, little, shabby-genteel place, where four lines of dingy two-storied brick houses looked out into a small railed-in enclosure, where a lawn of weedy grass and a few clumps of faded laurel-bushes made a hard fight against a smoke-laden and uncongenial atmosphere.

Three gilt balls and a brown board with "JABEZ WILSON" in white letters, upon a corner house, announced the place where our red-headed client carried on his business.

Мы доехали в метро до Олдерсгэйта, оттуда прошли пешком до Сэкс-Кобург-сквер, где совершились все те события, о которых нам рассказывали утром. Сэкс-Кобург-сквер – маленькая сонная площадь с жалкими претензиями на аристократический стиль. Четыре ряда грязноватых двухэтажных кирпичных домов глядят окнами на крохотный садик, заросший сорной травой, среди которой несколько блеклых лавровых кустов ведут тяжкую борьбу с насыщенным копотью воздухом. Три позолоченных шара и висящая на углу коричневая вывеска с надписью «Джабез Уилсон», выведенной белыми буквами, указывали, что здесь находится предприятие нашего рыжего клиента.

Sherlock Holmes stopped in front of it with his head on one side and looked it all over, with his eyes shining brightly between puckered lids. Then he walked slowly up the street, and then down again to the corner, still looking keenly at the houses. Finally he returned to the pawnbroker's, and, having thumped vigorously upon the pavement with his stick two or three times, he went up to the door and knocked. It was instantly opened by a brightlooking, clean-shaven young fellow, who asked him to step in.

"Thank you," said Holmes, "I only wished to ask you how you would go from here to the Strand."

"Third right, fourth left," answered the assistant promptly, closing the door.

"Smart fellow, that," observed Holmes as we walked away. "He is, in my judgment, the fourth smartest man in London, and for daring I am not sure that he has not a claim to be third. I have known something of him before."

Шерлок Холмс остановился перед дверью, устремил на нее глаза, ярко блестевшие из-под полуприкрытых век. Затем он медленно прошелся по улице, потом возвратился к углу, внимательно вглядываясь в дома. Перед ссудной кассой он раза три с силой стукнул тростью по мостовой, затем подошел к двери и постучал. Дверь тотчас же распахнул расторопный, чисто выбритый молодой человек и попросил нас войти.

"Evidently," said I, "Mr. Wilson's assistant counts for a good deal in this mystery of the Red-headed League. I am sure that you inquired your way merely in order that you might see him."

"Not him."

"What then?"

"The knees of his trousers."

– Видимо, – сказал я, – помощник мистера Уилсона играет немалую роль в этом Союзе рыжих. Уверен, вы спросили у него дорогу лишь затем, чтобы взглянуть на него.

– Благодарю вас, – сказал Холмс. – Я хотел только спросить, как пройти отсюда на Стрэнд.

– Третий поворот направо, четвертый налево, – мгновенно ответил помощник мистера Уилсона и захлопнул дверь.

– Ловкий малый! – заметил Холмс, когда мы снова зашагали по улице. – Я считаю, что по ловкости он занимает четвертое место в Лондоне, а по храбрости, пожалуй, даже третье. Я о нем кое-что знаю.

– Не на него.

– На что же?

– На его колени.

"And what did you see?"

"What I expected to see."

"Why did you beat the pavement?"

– И что вы увидели?

– То, что ожидал увидеть.

– А зачем вы стучали по камням мостовой?

"My dear doctor, this is a time for observation, not for talk. We are spies in an enemy's country. We know something of Saxe-Coburg Square. Let us now explore the parts which lie behind it."

– Милейший доктор, сейчас время для наблюдений, а не для разговоров. Мы – разведчики в неприятельском лагере. Нам удалось кое-что узнать о Сэкс-Кобург-сквер. Теперь обследуем улицы, которые примыкают к ней с той стороны.

The road in which we found ourselves as we turned round the corner from the retired SaxeCoburg Square presented as great a contrast to it as the front of a picture does to the back. It was one of the main arteries which conveyed the traffic of the City to the north and west. The roadway was blocked with the immense stream of commerce flowing in a double tide inward and outward, while the footpaths were black with the hurrying swarm of pedestrians. It was difficult to realise as we looked at the line of fine shops and stately business premises that they really abutted on the other side upon the faded and stagnant square which we had just quitted.

Разница между Сэкс-Кобург-сквер и тем, что мы увидели, когда свернули за угол, была столь же велика, как разница между картиной и ее оборотной стороной. За углом проходила одна из главных артерий города, соединяющая Сити с севером и западом. Эта большая улица была вся забита экипажами, движущимися двумя потоками вправо и влево, а на тротуарах чернели рои пешеходов. Глядя на ряды прекрасных магазинов и роскошных контор, трудно было представить себе, что позади этих самых домов находится такая убогая, безлюдная площадь.

"Let me see," said Holmes, standing at the corner and glancing along the line, "I should like just to remember the order of the houses here. It is a hobby of mine to have an exact knowledge of London. There is Mortimer's, the tobacconist, the little newspaper shop, the Coburg branch of the City and Suburban Bank, the Vegetarian Restaurant, and McFarlane's carriage-building depot. That carries us right on to the other block. And now, Doctor, we've done our work, so it's time we had some play. A sandwich and a cup of coffee, and then off to violin-land, where all is sweetness and delicacy and harmony, and there are no red-headed clients to vex us with their conundrums."

– Позвольте мне вдоволь насмотреться, – сказал Холмс, остановившись на углу и внимательно разглядывая каждый дом один за другим. – Я хочу запомнить порядок зданий. Изучение Лондона – моя страсть… Сначала табачный магазин Мортимера, затем газетная лавчонка, затем кобургское отделение Городского и Пригородного банка, затем вегетарианский ресторан, затем каретное депо Макферлена. А там уже следующий квартал… Ну, доктор, наша работа окончена! Теперь мы можем немного поразвлечься: бутерброд, ч ашка кофе и – в страну скрипок, где все сладость, нега и гармония, где нет рыжих клиентов, досаждающих нам головоломками.

My friend was an enthusiastic musician, being himself not only a very capable performer but a composer of no ordinary merit. All the afternoon he sat in the stalls wrapped in the most perfect happiness, gently waving his long, thin fingers in time to the music, while his gently smiling face and his languid, dreamy eyes were as unlike those of Holmes the sleuth-hound, Holmes the relentless, keenwitted, ready-handed criminal agent, as it was possible to conceive. In his singular character the dual nature alternately asserted itself, and his extreme exactness and astuteness

Мой друг страстно увлекался музыкой; он был не только очень способный исполнитель, но и незаурядный композитор. Весь вечер просидел он в кресле, вполне счастливый, слегка двигая длинными тонкими пальцами в такт музыке: его мягко улыбающееся лицо, его влажные, затуманенные глаза ничем не напоминали о Холмсе-ищейке, о безжалостном хитроумном Холмсе, преследователе бандитов. Его удивительный характер слагался из двух начал. Мне часто приходило в голову, что его потрясающая своей точностью проницательность родилась в

represented, as I have often thought, the reaction against the poetic and contemplative mood which occasionally predominated in him. The swing of his nature took him from extreme languor to devouring energy; and, as I knew well, he was never so truly formidable as when, for days on end, he had been lounging in his armchair amid his improvisations and his black-letter editions.

Then it was that the lust of the chase would suddenly come upon him, and that his brilliant reasoning power would rise to the level of intuition, until those who were unacquainted with his methods would look askance at him as on a man whose knowledge was not that of other mortals. When I saw him that afternoon so enwrapped in the music at St. James's Hall I felt that an evil time might be coming upon those whom he had set himself to hunt down.

борьбе с поэтической задумчивостью, составлявшей основную черту этого человека. Он постоянно переходил от полнейшей расслабленности к необычайной энергии. Мне хорошо было известно, с каким бездумным спокойствием отдавался он по вечерам своим импровизациям и нотам. Но внезапно охотничья страсть охватывала его, свойственная ему блистательная сила мышления возрастала до степени интуиции, и люди, незнакомые с его методом, начинали думать, что перед ними не человек, а какое-то сверхъестественное существо. Наблюдая за ним в Сент-Джемс-холле и видя, с какой полнотой душа его отдается музыке, я чувствовал, что тем, за кем он охотится, будет плохо.

"You want to go home, no doubt, Doctor," he remarked as we emerged.

"Yes, it would be as well."

"And I have some business to do which will take some hours. This business at Coburg Square is serious."

"Why serious?"

"A considerable crime is in contemplation. I have every reason to believe that we shall be in time to stop it. But to-day being Saturday rather complicates matters. I shall want your help tonight."

"At what time?"

"Ten will be early enough."

"I shall be at Baker Street at ten."

– Вы, доктор, собираетесь, конечно, идти домой, – сказал он, когда концерт кончился.

– Домой, понятно.

– А мне предстоит еще одно дело, которое отнимет у меня три-четыре часа. Это происшествие на Кобург-сквер – очень серьезная штука.

– Серьезная?

– Там готовится крупное преступление. У меня есть все основания думать, что мы еще успеем предотвратить его. Но все усложняется из-за того, что сегодня суббота. Вечером мне может понадобиться ваша помощь.

– В котором часу?

– Часов в десять, не раньше.

– Ровно в десять я буду на Бейкер-стрит.

"Very well. And, I say, Doctor, there may be some little danger, so kindly put your army revolver in your pocket."

He waved his hand, turned on his heel, and disappeared in an instant among the crowd.

– Отлично. Имейте в виду, доктор, что дело будет опасное. Суньте в карман свой армейский револьвер. Он помахал мне рукой, круто повернулся и мгновенно исчез в толпе.

I trust that I am not more dense than my neighbours, but I was always oppressed with a sense of my own stupidity in my dealings with Sherlock Holmes. Here I had heard what he had heard, I had seen what he had seen, and yet from his words it was evident that he saw clearly not only what had happened but what was about to happen, while to me the whole business was still confused and grotesque.

As I drove home to my house in Kensington I thought over it all, from the extraordinary story of the red-headed copier of the

Я не считаю себя глупее других, но всегда, когда я имею дело с Шерлоком Холмсом, меня угнетает тяжелое сознание собственной тупости. Ведь вот я слышал то же самое, что слышал он, я видел то же самое, что видел он, однако, судя по его словам, он знает и понимает не только то, что случилось, но и то, что случится, мне же все это дело по-прежнему представляется непонятной нелепостью. По дороге домой я снова припомнил и весь необычайный рассказ рыжего переписчика «Британской энциклопедии», и наше посещение

"Encyclopaedia" down to the visit to SaxeCoburg Square, and the ominous words with which he had parted from me. What was this nocturnal expedition, and why should I go armed? Where were we going, and what were we to do? I had the hint from Holmes that this smooth-faced pawnbroker's assistant was a formidable man--a man who might play a deep game. I tried to puzzle it out, but gave it up in despair and set the matter aside until night should bring an explanation.

Сэкс-Кобург-сквер, я те зловещие слова, которые Холмс сказал мне при прощании. Что означает эта ночная экспедиция и для чего нужно, чтобы я пришел вооруженным? Куда мы отправимся с ним и что предстоит нам делать? Холмс намекнул мне, что безбородый помощник владельца ссудной кассы весьма опасный человек, способный на большие преступления. Я изо всех сил пытался разгадать эти загадки, но ничего у меня не вышло, и я решил ждать ночи, которая должна была разъяснить мне все.

It was a quarter-past nine when I started from home and made my way across the Park, and so through Oxford Street to Baker Street. Two hansoms were standing at the door, and as I entered the passage I heard the sound of voices from above. On entering his room I found Holmes in animated conversation with two men, one of whom I recognised as Peter Jones, the official police agent, while the other was a long, thin, sad-faced man, with a very shiny hat and oppressively respectable frockcoat.

В четверть десятого я вышел из дому и, пройдя по Гайд-парку, по Оксфорд-стрит, очутился на Бейкер-стрит. У подъезда стояли два кэба, и, войдя в прихожую, я услышал шум голосов. Я застал у Холмса двух человек. Холмс оживленно разговаривал с ними. Одного из них я знал – это был Питер Джонс официальный агент полиции; другой был длинный, тощий, угрюмый мужчина в сверкающем цилиндре, в удручающе безукоризненном фраке.

"Ha! Our party is complete," said Holmes, buttoning up his pea-jacket and taking his heavy hunting crop from the rack.

"Watson, I think you know Mr. Jones, of Scotland Yard? Let me introduce you to Mr. Merryweather, who is to be our companion in to-night's adventure."

– А, вот мы и в сборе! – сказал Холмс, застегивая матросскую куртку и беря с полки охотничий хлыст с тяжелой рукоятью. – Уотсон, вы, кажется, знакомы с мистером Джонсом из Скотленд-Ярда? Позвольте вас представить мистеру Мерриуэзеру. Мистер Мерриуэзер тоже примет участие в нашем ночном приключении.

"We're hunting in couples again, Doctor, you see," said Jones in his consequential way.

"Our friend here is a wonderful man for starting a chase. All he wants is an old dog to help him to do the running down."

– Как видите, доктор, мы с мистером Холмсом снова охотимся вместе, – сказал Джонс с обычным своим важным и снисходительным видом. – Наш друг – бесценный человек. Но в самом начале охоты ему нужна для преследования зверя помощь старого гончего пса.

– Боюсь, что мы подстрелим не зверя, а утку, – угрюмо сказал мистер Мерриуэзер.

"I hope a wild goose may not prove to be the end of our chase," observed Mr. Merryweather gloomily.

"You may place considerable confidence in Mr. Holmes, sir," said the police agent loftily. "He has his own little methods, which are, if he won't mind my saying so, just a little too theoretical and fantastic, but he has the makings of a detective in him. It is not too much to say that once or twice, as in that business of the Sholto murder and the Agra treasure, he has been more nearly correct than the official force."

"Oh, if you say so, Mr. Jones, it is all right," said the stranger with deference. "Still, I confess that I miss my rubber.

– Можете вполне положиться на мистера Холмса, сэр, – покровительственно проговорил агент полиции. – У него свои собственные любимые методы, которые, позволю себе заметить, несколько отвлеченны и фантастичны, но тем не менее дают отличные результаты. Нужно признать, что бывали случаи, когда он оказывался прав, а официальная полиция ошибалась.

– Раз уж вы так говорите, мистер Джонс, значит, все в порядке, – снисходительно сказал незнакомец. – И все же, признаться, мне жаль,

It is the first Saturday night for seven-andtwenty years that I have not had my rubber."

что сегодня не придется сыграть мою обычную партию в роббер. Это первый субботний вечер за двадцать семь лет, который я проведу без карт.

"I think you will find," said Sherlock Holmes, "that you will play for a higher stake to-night than you have ever done yet, and that the play will be more exciting. For you, Mr. Merryweather, the stake will be some 30,000 pounds; and for you, Jones, it will be the man upon whom you wish to lay your hands."

– В сегодняшней игре ставка покрупнее, чем в ваших карточных играх, – сказал Шерлок Холмс, – и самая игра увлекательнее. Ваша ставка, мистер Мерриуэзер, равна тридцати тысячам фунтов стерлингов. А ваша ставка, Джонс, – человек, которого вы давно хотите поймать.

"John Clay, the murderer, thief, smasher, and forger. He's a young man, Mr. Merryweather, but he is at the head of his profession, and I would rather have my bracelets on him than on any criminal in London. He's a remarkable man, is young John Clay. His grandfather was a royal duke, and he himself has been to Eton and Oxford. His brain is as cunning as his fingers, and though we meet signs of him at every turn, we never know where to find the man himself. He'll crack a crib in Scotland one week, and be raising money to build an orphanage in Cornwall the next.

I've been on his track for years and have never set eyes on him yet."

– Джон Клей – убийца, вор, взломщик и мошенник, – сказал Джонс. – Он еще молод, мистер Мерриуэзер, но это искуснейший вор в стране: ни на кого другого я не надел бы наручников с такой охотой, как на него. Он замечательный человек, этот Джон Клей. Его дед был герцог, сам он учился в Итоне и в Оксфорде 11 . Мозг его так же изощрен, как его пальцы, и хотя мы на каждом шагу натыкаемся на его следы, он до сих пор остается неуловимым. На этой неделе он обворует кого-нибудь в Шотландии, а на следующей он уже собирает деньги на постройку детского приюта в Коррнуэлле. Я гоняюсь за ним уже несколько лет, а еще ни разу не видел его.

"I hope that I may have the pleasure of introducing you to-night. I've had one or two little turns also with Mr. John Clay, and I agree with you that he is at the head of his profession. It is past ten, however, and quite time that we started. If you two will take the first hansom, Watson and I will follow in the second."

Sherlock Holmes was not very communicative during the long drive and lay back in the cab humming the tunes which he had heard in the afternoon. We rattled through an endless labyrinth of gas-lit streets until we emerged into Farrington Street.

– Сегодня ночью я буду иметь удовольствие представить его вам. Мне тоже приходилось раза два натыкаться на подвиги мистера Джона Клея, и я вполне согласен с вами, что он искуснейший вор в стране… Уже одиннадцатый час, и нам пора двигаться в путь. Вы двое поезжайте в первом кэбе, а мы с Уотсоном поедем во втором.

"We are close there now," my friend remarked.

"This fellow Merryweather is a bank director, and personally interested in the matter. I thought it as well to have Jones with us also.

He is not a bad fellow, though an absolute imbecile in his profession. He has one positive virtue. He is as brave as a bulldog and as tenacious as a lobster if he gets his claws upon anyone. Here we are, and they are waiting for us."

– Теперь мы совсем близко, – сказал мой приятель. – Мерриуэзер – директор банка и лично заинтересован во всем деле. Джонс тоже нам пригодится. Он славный малый, хотя ничего не смыслит в своей профессии. Впрочем, у него есть одно несомненное достоинство: он отважен, как бульдог, и цепок, как рак. Если уж схватит кого-нибудь своей клешней, так не выпустит… Мы приехали. Вот и они.

We had reached the same crowded thoroughfare in which we had found ourselves in the morning. Our cabs were dismissed, and,

Мы снова остановились на той же людной и оживленной улице, где были утром. Расплатившись с извозчиками и следуя за

Шерлок Холмс во время нашей долгой поездки был не слишком общителен: он сидел откинувшись и насвистывал мелодии, которые слышал сегодня на концерте. Мы колесили по бесконечной путанице освещенных газом улиц, пока наконец не добрались до Фаррингдон-стрит.

following the guidance of Mr. Merryweather, we passed down a narrow passage and through a side door, which he opened for us.

Within there was a small corridor, which ended in a very massive iron gate. This also was opened, and led down a flight of winding stone steps, which terminated at another formidable gate. Mr. Merryweather stopped to light a lantern, and then conducted us down a dark, earth-smelling passage, and so, after opening a third door, into a huge vault or cellar, which was piled all round with crates and massive boxes.

мистером Мерриуэзером, мы вошли в какой-то узкий коридор и юркнули в боковую дверцу, которую он отпер для нас. За дверцей оказался другой коридор, очень короткий. В конце коридора были массивные железные двери. Открыв эти двери, мы спустились по каменным ступеням винтовой лестницы и подошли к еще одним дверям, столь же внушительным. Мистер Мерриуэзер остановился, чтобы зажечь фонарь, и повел нас по темному, пахнущему землей коридору. Миновав еще одну дверь, мы очутились в обширном склепе или погребе, заставленном корзинами и тяжелыми ящиками.

"You are not very vulnerable from above," Holmes remarked as he held up the lantern and gazed about him.

– Сверху проникнуть сюда не так-то легко, – заметит Холмс, подняв фонарь и оглядев потолок.

"Nor from below," said Mr. Merryweather, – Снизу тоже, – сказал мистер Мерриуэзер, striking his stick upon the flags which lined the стукнув тростью по плитам, которыми был floor. "Why, dear me, it sounds quite выложен пол. – Черт побери, звук такой, будто hollow!" he remarked, looking up in surprise. там пустота! – воскликнул он с изумлением.

"I must really ask you to be a little more quiet!" said Holmes severely. "You have already imperilled the whole success of our expedition. Might I beg that you would have the goodness to sit down upon one of those boxes, and not to interfere?"

– Я вынужден просить вас не шуметь, – сердито сказал Холмс. – Из-за вас вся наша экспедиция может закончиться крахом. Будьте любезны, сядьте на один из этих ящиков и не мешайте.

The solemn Mr. Merryweather perched himself upon a crate, with a very injured expression upon his face, while Holmes fell upon his knees upon the floor and, with the lantern and a magnifying lens, began to examine minutely the cracks between the stones. A few seconds sufficed to satisfy him, for he sprang to his feet again and put his glass in his pocket.

"We have at least an hour before us," he remarked, "for they can hardly take any steps until the good pawnbroker is safely in bed.

Then they will not lose a minute, for the sooner they do their work the longer time they will have for their escape. We are at present, Doctor--as no doubt you have divined--in the cellar of the City branch of one of the principal London banks. Mr. Merryweather is the chairman of directors, and he will explain to you that there are reasons why the more daring criminals of London should take a considerable interest in this cellar at present."

Важный мистер Мерриуэзер с оскорбленным видом сел на корзину, а Холмс опустился на колени и с помощью фонаря и лупы принялся изучать щели между плитами. Через несколько секунд, удовлетворенный результатами своего исследования, он поднялся и спрятал лупу в карман.

"It is our French gold," whispered the director.

– Мы храним здесь наше французское золото, – шепотом сказал директор.

– Мы уже имели ряд предупреждений, что будет

"We have had several warnings that an

– У нас впереди по крайней мере час, – заметил он, – так как они вряд ли примутся за дело прежде, чем почтенный владелец ссудной кассы заснет. А когда он заснет, они не станут терять ни минуты, потому что чем раньше они окончат работу, тем больше времени у них останется для бегства… Мы находимся, доктор, – как вы, без сомнения, уже догадались, – в подвалах отделения одного из богатейших лондонских банков. Мистер Мерриуэзер – председатель правления банка; он объяснит нам, что заставляет наиболее дерзких преступников именно в настоящее время с особым вниманием относиться к этим подвалам.

attempt might be made upon it."

"Your French gold?"

"Yes. We had occasion some months ago to strengthen our resources and borrowed for that purpose 30,000 napoleons from the Bank of France. It has become known that we have never had occasion to unpack the money, and that it is still lying in our cellar. The crate upon which I sit contains 2,000 napoleons packed between layers of lead foil.

Our reserve of bullion is much larger at present than is usually kept in a single branch office, and the directors have had misgivings upon the subject."

"Which were very well justified," observed Holmes. "And now it is time that we arranged our little plans. I expect that within an hour matters will come to a head. In the meantime Mr. Merryweather, we must put the screen over that dark lantern."

"And sit in the dark?"

совершена попытка похитить его.

– Ваше французское золото?

– Да. Несколько месяцев назад нам понадобились дополнительные средства, и мы заняли тридцать тысяч наполеондоров у банка Франции. Но нам даже не пришлось распаковывать эти деньги, и они до сих пор лежат в наших подвалах. Корзина, на которой я сижу, содержит две тысячи наполеондоров, уложенных между листами свинцовой бумаги. Редко в одном отделении банка хранят столько золота, сколько хранится у нас в настоящее время. Каким-то образом это стало известно многим, и это заставляет директоров беспокоиться.

– У них есть все основания для беспокойства, – заметил Холмс. – Ну, нам пора приготовиться. Я полагаю, что в течение ближайшего часа все будет кончено. Придется, мистер Мерриуэзер, закрыть этот фонарь чем-нибудь темным…

– И сидеть в темноте?

"I am afraid so. I had brought a pack of cards in my pocket, and I thought that, as we were a partie carrée, you might have your rubber after all. But I see that the enemy's preparations have gone so far that we cannot risk the presence of a light. And, first of all, we must choose our positions. These are daring men, and though we shall take them at a disadvantage, they may do us some harm unless we are careful. I shall stand behind this crate, and do you conceal yourselves behind those. Then, when I flash a light upon them, close in swiftly. If they fire, Watson, have no compunction about shooting them down."

– Боюсь, что так. Я захватил колоду карт, чтобы вы могли сыграть свою партию в роббер, так как нас здесь четверо. Но я вижу, что приготовления врага зашли очень далеко и что оставить здесь свет было бы рискованно. Кроме того, нам нужно поменяться местами. Они смелые люди и, хотя мы нападем на них внезапно, могут причинить нам немало вреда, если мы не будем осторожны. Я стану за этой корзиной, а вы спрячьтесь за теми. Когда я направлю на грабителей свет, хватайте их. Если они начнут стрельбу, Уотсон, стреляйте в них без колебания.

I placed my revolver, cocked, upon the top of the wooden case behind which I crouched.

Holmes shot the slide across the front of his lantern and left us in pitch darkness-such an absolute darkness as I have never before experienced. The smell of hot metal remained to assure us that the light was still there, ready to flash out at a moment's notice. To me, with my nerves worked up to a pitch of expectancy, there was something depressing and subduing in the sudden gloom, and in the cold dank air of the vault.

Я положил свой заряженный револьвер на крышку деревянного ящика, а сам притаился за ящиком. Холмс накрыл фонарь и оставил нас в полнейшей тьме. Запах нагретого металла напоминал нам, что фонарь не погашен и что свет готов вспыхнуть в любое мгновение. Мои нервы, напряженные от ожидания, были подавлены этой внезапной тьмой, этой холодной сыростью подземелья.

"They have but one retreat," whispered Holmes. "That is back through the house into Saxe-Coburg Square. I hope that you have done what I asked you, Jones?"

– Для бегства у них есть только один путь – обратно, через дом на Сэкс-Кобург-сквер, – прошептал Холмс. – Надеюсь, вы сделали то, о чем я просил вас, Джонс?

"I have an inspector and two officers waiting at the front door."

"Then we have stopped all the holes. And now we must be silent and wait."

– Инспектор и два офицера ждут их у парадного входа.

– Значит, мы заткнули все дыры. Теперь нам остается только молчать и ждать.

What a time it seemed! From comparing notes afterwards it was but an hour and a quarter, yet it appeared to me that the night must have almost gone and the dawn be breaking above us. My limbs were weary and stiff, for I feared to change my position; yet my nerves were worked up to the highest pitch of tension, and my hearing was so acute that I could not only hear the gentle breathing of my companions, but I could distinguish the deeper, heavier in-breath of the bulky Jones from the thin, sighing note of the bank director. From my position I could look over the case in the direction of the floor. Suddenly my eyes caught the glint of a light.

Как медленно тянулось время! В сущности, прошел всего час с четвертью, но мне казалось, что ночь уже кончилась и наверху рассветает. Ноги у меня устали и затекли, так как я боялся шевельнуться; нервы были натянуты. И вдруг внизу я заметил мерцание света.

At first it was but a lurid spark upon the stone pavement. Then it lengthened out until it became a yellow line, and then, without any warning or sound, a gash seemed to open and a hand appeared, a white, almost womanly hand, which felt about in the centre of the little area of light. For a minute or more the hand, with its writhing fingers, protruded out of the floor. Then it was withdrawn as suddenly as it appeared, and all was dark again save the single lurid spark which marked a chink between the stones.

Сначала это была слабая искра, мелькнувшая в просвете между плитами пола. Вскоре искра эта превратилась в желтую полоску. Потом без всякого шума в полу возникло отверстие, и в самой середине освещенного пространства появилась рука – белая, женственная, – которая как будто пыталась нащупать какой-то предмет. В течение минуты эта рука с движущимися пальцами торчала из пола. Затем она исчезла так же внезапно, как возникла, и все опять погрузилось во тьму; лишь через узенькую щель между двумя плитами пробивался слабый свет.

Its disappearance, however, was but momentary. With a rending, tearing sound, one of the broad, white stones turned over upon its side and left a square, gaping hole, through which streamed the light of a lantern.

Over the edge there peeped a clean-cut, boyish face, which looked keenly about it, and then, with a hand on either side of the aperture, drew itself shoulder-high and waist-high, until one knee rested upon the edge. In another instant he stood at the side of the hole and was hauling after him a companion, lithe and small like himself, with a pale face and a shock of very red hair.

Однако через мгновение одна из широких белых плит перевернулась с резким скрипом, и на ее месте оказалась глубокая квадратная яма, из которой хлынул свет фонаря. Над ямой появилось гладко выбритое мальчишеское лицо; неизвестный зорко глянул во все стороны: две руки уперлись в края отверстия; плечи поднялись из ямы, потом поднялось все туловище; колено уперлось в пол. Через секунду незнакомец уже во весь рост стоял на полу возле ямы и помогал влезть своему товарищу, такому же маленькому и гибкому, с бледным лицом и с вихрами яркорыжих волос.

"It's all clear," he whispered. "Have you the chisel and the bags? Great Scott! Jump, Archie, jump, and I'll swing for it!"

– Все в порядке, – прошептал он. – Стамеска и мешки у тебя?.. Черт! Прыгай, Арчи, прыгай, а я уж за себя постою.

Sherlock Holmes had sprung out and seized the intruder by the collar. The other dived down the hole, and I heard the sound of

Шерлок Холмс схватил его за шиворот. Второй вор юркнул в нору; Джонс пытался его задержать, но, видимо, безуспешно: я услышал треск

rending cloth as Jones clutched at his skirts.

The light flashed upon the barrel of a revolver, but Holmes' hunting crop came down on the man's wrist, and the pistol clinked upon the stone floor.

рвущейся материи. Свет блеснул на стволе револьвера, но Холмс охотничьим хлыстом стегнул своего пленника по руке, и револьвер со звоном упал на каменный пол.

"It's no use, John Clay," said Holmes blandly.

"You have no chance at all."

– Бесполезно, Джон Клей, – сказал Холмс мягко. – Вы попались.

"So I see," the other answered with the utmost coolness. "I fancy that my pal is all right, though I see you have got his coat-tails."

"There are three men waiting for him at the door," said Holmes.

"Oh, indeed! You seem to have done the thing very completely. I must compliment you."

– Вижу, – ответил тот совершенно спокойно. – Но товарищу моему удалось ускользнуть, и вы поймали только фалду его пиджака.

"And I you," Holmes answered. "Your redheaded idea was very new and effective."

– А я – вас. Ваша выдумка насчет рыжих вполне оригинальна и удачна.

"You'll see your pal again presently," said Jones. "He's quicker at climbing down holes than I am. Just hold out while I fix the derbies."

"I beg that you will not touch me with your filthy hands," remarked our prisoner as the handcuffs clattered upon his wrists.

"You may not be aware that I have royal blood in my veins. Have the goodness, also, when you address me always to say 'sir' and 'please.'"

– Сейчас вы увидите своего приятеля, – сказал Джонс. – Он шибче умеет нырять в норы, чем я. А теперь я надену на вас наручники.

"All right," said Jones with a stare and a snigger. "Well, would you please, sir, march upstairs, where we can get a cab to carry your Highness to the police-station?"

– Отлично, – сказал Джонс, усмехаясь. – Пожалуйста, сэр, поднимитесь наверх и соблаговолите сесть в кэб, который отвезет вашу светлость в полицию.

"That is better," said John Clay serenely.

– Вот так-то лучше, – спокойно сказал Джон Клей. Величаво кивнув нам головой, он безмятежно удалился под охраной сыщика.

He made a sweeping bow to the three of us and walked quietly off in the custody of the detective.

"Really, Mr. Holmes," said Mr. Merryweather as we followed them from the cellar, "I do not know how the bank can thank you or repay you. There is no doubt that you have detected and defeated in the most complete manner one of the most determined attempts at bank robbery that have ever come within my experience."

"I have had one or two little scores of my own to settle with Mr. John Clay," said Holmes. "I have been at some small expense over this matter, which I shall expect the bank to refund, but beyond that I am amply repaid by

– Три человека поджидают его за дверями, – сказал Холмс.

– Ах вот как! Чисто сработано! Поздравляю вас.

– Уберите свои грязные руки, пожалуйста! Не трогайте меня! – сказал ему наш пленник после того, как наручники были надеты. – Может быть, вам неизвестно, что во мне течет королевская кровь. Будьте же любезны, обращаясь ко мне, называть меня «сэр» и говорить мне «пожалуйста».

– Мистер Холмс, – сказал Мерриуэзер, выводи нас из кладовой, – я, право, не знаю, как наш банк может отблагодарить вас за эту услугу. Вам удалось предотвратить крупнейшую кражу.

– У меня были свои собственные счеты с мистером Джоном Клеем, – сказал Холмс. – Расходы я на сегодняшнем деле понес небольшие, и ваш банк безусловно возместит их мне, хотя, в сущности, я уже вознагражден тем,

having had an experience which is in many ways unique, and by hearing the very remarkable narrative of the Red-headed League."

что испытал единственное в своем роде приключение и услышал замечательную повесть о Союзе рыжих…

"You see, Watson," he explained in the early hours of the morning as we sat over a glass of whisky and soda in Baker Street, "it was perfectly obvious from the first that the only possible object of this rather fantastic business of the advertisement of the League, and the copying of the 'Encyclopaedia,' must be to get this not over-bright pawnbroker out of the way for a number of hours every day. It was a curious way of managing it, but, really, it would be difficult to suggest a better.

The method was no doubt suggested to Clay's ingenious mind by the colour of his accomplice's hair. The 4 pounds a week was a lure which must draw him, and what was it to them, who were playing for thousands?

They put in the advertisement, one rogue has the temporary office, the other rogue incites the man to apply for it, and together they manage to secure his absence every morning in the week. From the time that I heard of the assistant having come for half wages, it was obvious to me that he had some strong motive for securing the situation."

– Видите ли, Уотсон, – объяснил мне рано утром Шерлок Холмс, когда мы сидели с ним на Бейкерстрит за стаканом виски с содовой, – мне с самого начала было ясно, что единственной целью этого фантастического объявления о Союзе рыжих и переписывания «Британской энциклопедии» может быть только удаление из дома не слишком умного владельца ссудной кассы на несколько часов ежедневно. Способ, который они выбрали, конечно, курьезен, однако благодаря этому способу они вполне добились своего. Весь этот план, без сомнения, был подсказан вдохновенному уму Клея цветом волос его сообщника. Четыре фунта в неделю служили для Уилсона приманкой, а что значит четыре фунта для них, если они рассчитывали получить тысячи! Они поместили в газете объявление; один мошенник снял временно контору, другой мошенник уговорил своего хозяина сходить туда, и оба вместе получили возможность каждое утро пользоваться его отсутствием. Чуть только я услышал, что помощник довольствуется половинным жалованьем, я понял, что для этого у него есть основательные причины.

"But how could you guess what the motive was?"

– Но как вы отгадали их замысел?

"Had there been women in the house, I should have suspected a mere vulgar intrigue. That, however, was out of the question. The man's business was a small one, and there was nothing in his house which could account for such elaborate preparations, and such an expenditure as they were at. It must, then, be something out of the house. What could it be? I thought of the assistant's fondness for photography, and his trick of vanishing into the cellar. The cellar! There was the end of this tangled clue. Then I made inquiries as to this mysterious assistant and found that I had to deal with one of the coolest and most daring criminals in London. He was doing something in the cellar-something which took many hours a day for months on end. What could it be, once more? I could think of nothing save that he was running a tunnel to some other building.

– Предприятие нашего рыжего клиента – ничтожное, во всей его квартире нет ничего такого, ради чего стоило бы затевать столь сложную игру. Следовательно, они имели в виду нечто находящееся вне его квартиры. Что это может быть? Я вспомнил о страсти помощника к фотографии, о том, что он пользуется этой страстью, чтобы лазить зачем-то в погреб. Погреб! Вот другой конец запутанной нити. Я подробно расспросил Уилсона об этом таинственном помощнике и понял, что имею дело с одним из самых хладнокровных и дерзких преступников Лондона. Он что-то делает в погребе, что-то сложное, так как ему приходится работать там по нескольку часов каждый день в течение двух месяцев. Что же он может там делать? Только одно: рыть подкоп, ведущий в какое-нибудь другое здание.

"So far I had got when we went to visit the scene of action. I surprised you by beating

Пойдя к такому выводу, я захватил вас и отправился познакомиться с тем местом, где все

upon the pavement with my stick. I was ascertaining whether the cellar stretched out in front or behind. It was not in front. Then I rang the bell, and, as I hoped, the assistant answered it. We have had some skirmishes, but we had never set eyes upon each other before. I hardly looked at his face. His knees were what I wished to see. You must yourself have remarked how worn, wrinkled, and stained they were. They spoke of those hours of burrowing. The only remaining point was what they were burrowing for. I walked round the corner, saw the City and Suburban Bank abutted on our friend's premises, and felt that I had solved my problem. When you drove home after the concert I called upon Scotland Yard and upon the chairman of the bank directors, with the result that you have seen."

это происходит. Вы были очень удивлены, когда я стукнул тростью по мостовой. А между тем я хотел узнать, куда прокладывается подкоп – перед фасадом или на задворках. Оказалось, что перед фасадом его не было. Я позвонил. Как я и ожидал, мне открыл помощник. У нас уже бывали с ним кое-какие стычки, но мы никогда не видали друг друга в лицо. Да и на этот раз я в лицо ему не посмотрел. Я хотел видеть его колени. Вы могли бы и сами заметить, как они у него были грязны, помяты, протерты. Они свидетельствовали о многих часах, проведенных за рытьем подкопа. Оставалось только выяснить, куда он вел свой подкоп. Я свернул за угол, увидел вывеску Городского и Пригородного банка и понял, что задача решена. Когда после концерта вы отправились домой, я поехал в Скотленд-Ярд, а оттуда к председателю правления банка.

"And how could you tell that they would make their attempt to-night?" I asked.

– А как вы узнали, что они попытаются совершить ограбление именно этой ночью? – спросил я.

"Well, when they closed their League offices – Закрыв контору Союза рыжих, они тем самым that was a sign that they cared no longer давали понять, что больше не нуждаются в about Mr. Jabez Wilson's presence--in other отсутствии мистера Джабеза Уилсона, – другими words, that they had completed their tunnel. словами, их подкоп готов. Было ясно, что они But it was essential that they should use it постараются воспользоваться им поскорее, так soon, as it might be discovered, or the как, во-первых, подкоп может быть обнаружен, а bullion might be removed. Saturday would suit во-вторых, золото может быть перевезено в them better than any other day, as it would другое место. Суббота им особенно удобна, give them two days for their escape. потому что она предоставляет им для бегства For all these reasons I expected them to come лишние сутки. На основании всех этих to-night." соображений я пришел к выводу, что попытка ограбления будет совершена, ближайшей ночью.

"You reasoned it out beautifully," I exclaimed in – Ваши рассуждения прекрасны! – воскликнул я unfeigned admiration. "It is so long a chain, в непритворном восторге. – Вы создали такую and yet every link rings true." длинную цепь, и каждое звено в ней безупречно.

"It saved me from ennui," he answered, yawning. "Alas! I already feel it closing in upon me. My life is spent in one long effort to escape from the commonplaces of existence. These little problems help me to do so."

"And you are a benefactor of the race," said I. He shrugged his shoulders.

"Well, perhaps, after all, it is of some little use," he remarked. "'L'homme c'est rien-l'oeuvre c'est tout,' as Gustave Flaubert wrote to George Sand."

– Этот случай спас меня от угнетающей скуки, – проговорил Шерлок Холмс, зевая. – Увы, я чувствую, что скука снова начинает одолевать меня! Вся моя жизнь – сплошное усилие избегнуть тоскливого однообразия наших жизненных будней. Маленькие загадки, которые я порой разгадываю, помогают мне достигнуть этой цели.

– Вы истинный благодетель человечества, – сказал я. Холмс пожал плечами: – Пожалуй, я действительно приношу кое-какую пользу. «L'homme c'est rien – I'oeuvre c'est tout" 12 , как выразился Гюстав Флобер в письме к Жорж Санд.

ADVENTURE III. A CASE OF IDENTITY

"My dear fellow," said Sherlock Holmes as we sat on either side of the fire in his lodgings at Baker Street, "life is infinitely stranger than anything which the mind of man could invent. We would not dare to conceive the things which are really mere commonplaces of existence. If we could fly out of that window hand in hand, hover over this great city, gently remove the roofs, and peep in at the queer things which are going on, the strange coincidences, the plannings, the cross-purposes, the wonderful chains of events, working through generations, and leading to the most outré results, it would make all fiction with its conventionalities and foreseen conclusions most stale and unprofitable."

Установление личности

– Мой дорогой друг, жизнь несравненно причудливее, чем все, что способно создать воображение человеческое, – сказал Шерлок Холмс, когда мы с ним сидели у камина в его квартире на Бейкер-стрит. – Нам и в голову не пришли бы многие вещи, которые в действительности представляют собою нечто совершенно банальное. Если бы мы с вами могли, взявшись за руки, вылететь из окна и, витая над этим огромным городом, приподнять крыши и заглянуть внутрь домов, то по сравнению с открывшимися нам необычайными совпадениями, замыслами, недоразумениями, непостижимыми событиями, которые, прокладывая себе путь сквозь многие поколения, приводят к совершенно невероятным результатам, вся изящная словесность с ее условностями и заранее предрешенными развязками показалась бы нам плоской и тривиальной.

"And yet I am not convinced of it," I answered.

– И все же вы меня не убедили, – отвечал я. – "The cases which come to light in the papers Дела, о которых мы читаем в газетах, как are, as a rule, bald enough, and правило, представлены в достаточно vulgar enough. We have in our police reports откровенном и грубом виде. Натурализм в realism pushed to its extreme limits, and yet полицейских отчетах доведен до крайних the result is, it must be confessed, пределов, но это отнюдь не значит, что они хоть neither fascinating nor artistic." сколько-нибудь привлекательны или художественны.

"A certain selection and discretion must be – Для того, чтобы добиться подлинно used in producing a realistic effect," remarked реалистического эффекта, необходим Holmes. "This is wanting in the тщательный отбор, известная сдержанность, – police report, where more stress is laid, заметил Холмс. – А этого как раз и не хватает в perhaps, upon the platitudes of the magistrate полицейских отчетах, где гораздо больше места than upon the details, which to an отводится пошлым сентенциям мирового судьи, observer contain the vital essence of the whole нежели подробностям, в которых для matter. Depend upon it, there is nothing so внимательного наблюдателя и содержится unnatural as the commonplace." существо дела. Поверьте, нет ничего более неестественного, чем банальность.

I smiled and shook my head. Я улыбнулся и покачал головой.

"I can quite understand your thinking so." I – Понятно, почему вы так думаете. Разумеется, said. "Of course, in your position of находясь в положении неофициального unofficial adviser and helper to everybody консультанта и помощника вконец запутавшихся who is absolutely puzzled, throughout three в своих делах обитателей трех континентов, вы continents, you are brought in contact постоянно имеете дело со всевозможными with all that is strange and bizarre. странными и фантастическими явлениями. Но But here"--I picked up the morning paper давайте устроим практическое испытание, from the ground--"let us put it to a practical посмотрим, например, что написано здесь, – test. Here is the first heading upon which I сказал я, поднимая с полу утреннюю газету. – come. 'A husband's cruelty to his wife.' Возьмем первый попавшийся заголовок: There is half a column of print, but I know «Жестокое обращение мужа с женой». Далее without reading it that it is all perfectly следует полстолбца текста, но я, и не читая, familiar to me. There is, of course, the уверен, что все это хорошо знакомо. Здесь, без other woman, the drink, the push, the blow, сомнения, фигурирует другая женщина, пьянство,

the bruise, the sympathetic sister or landlady.

The crudest of writers could invent nothing more crude."

колотушки, синяки, полная сочувствия сестра или квартирная хозяйка. Даже бульварный писака не смог бы придумать ничего грубее.

"Indeed, your example is an unfortunate one for your argument," said Holmes, taking the paper and glancing his eye down it. "This is the Dundas separation case, and, as it happens, I was engaged in clearing up some small points in connection with it. The husband was a teetotaler, there was no other woman, and the conduct complained of was that he had drifted into the habit of winding up every meal by taking out his false teeth and hurling them at his wife, which, you will allow, is not an action likely to occur to the imagination of the average story-teller. Take a pinch of snuff, Doctor, and acknowledge that I have scored over you in your example."

– Боюсь, что ваш пример неудачен, как и вся ваша аргументация, – сказал Холмс, заглядывая в газету. – Это – дело о разводе Дандеса, и случилось так, что я занимался выяснением некоторых мелких обстоятельств, связанных с ним. Муж был трезвенником, никакой другой женщины не было, а жалоба заключалась в том, что он взял привычку после еды вынимать искусственную челюсть и швырять ею в жену, что, согласитесь, едва ли придет в голову среднему новеллисту. Возьмите понюшку табаку, доктор, и признайтесь, что я положил вас на обе лопатки с вашим примером.

He held out his snuffbox of old gold, with a great amethyst in the centre of the lid. Its splendour was in such contrast to his homely ways and simple life that I could not help commenting upon it.

Он протянул мне старинную золотую табакерку с большим аметистом на крышке. Великолепие этой вещицы настолько не вязалось с простыми и скромными привычками моего друга, что я не мог удержаться от замечания по этому поводу.

"Ah," said he, "I forgot that I had not seen you for some weeks. It is a little souvenir from the King of Bohemia in return for my assistance in the case of the Irene Adler papers."

– Да, я совсем забыл, что мы с вами уже несколько недель не виделись, – сказал он. – Это небольшой сувенир от короля Богемии в благодарность за мою помощь в деле с письмами Ирен Адлер.

"And the ring?" I asked, glancing at a remarkable brilliant which sparkled upon his finger.

– А кольцо? – спросил я, взглянув на великолепный бриллиант, блестевший у него на пальце.

"It was from the reigning family of Holland, though the matter in which I served them was of such delicacy that I cannot confide it even to you, who have been good enough to chronicle one or two of my little problems."

– Подарок голландской королевской фамилии; но это дело настолько деликатное, что я не имею права довериться даже вам, хотя вы любезно взяли на себя труд описать некоторые из моих скромных достижений.

"And have you any on hand just now?" I asked with interest.

– А сейчас у вас есть на руках какие-нибудь дела? – с интересом спросил я.

"Some ten or twelve, but none which present any feature of interest. They are important, you understand, without being interesting. Indeed, I have found that it is usually in unimportant matters that there is a field for the observation, and for the quick analysis of cause and effect which gives the charm to an investigation. The larger crimes are apt to be the simpler, for the bigger the crime the more obvious, as a rule, is the motive. In these cases, save for one rather

– Штук десять – двенадцать, но ни одного интересного. То есть все они по-своему важные, но для меня интереса не представляют. Видите ли, я обнаружил, что именно незначительные дела дают простор для наблюдений, для тонкого анализа причин и следствий, которые единственно и составляют всю прелесть расследования. Крупные преступления, как правило, очень просты, ибо мотивы серьезных преступлений большею частью очевидны. А среди этих дел ничего интересного нет, если не

intricate matter which has been referred to me from Marseilles, there is nothing which presents any features of interest. It is possible, however, that I may have something better before very many minutes are over, for this is one of my clients, or I am much mistaken."

считать одной весьма запутанной истории, происшедшей в Марселе. Не исключено, однако, что не пройдет и нескольких минут, как у меня будет дело позанятнее, ибо, мне кажется, я вижу одну из моих клиенток.

He had risen from his chair and was standing between the parted blinds gazing down into the dull neutral-tinted London street.

Looking over his shoulder, I saw that on the pavement opposite there stood a large woman with a heavy fur boa round her neck, and a large curling red feather in a broad-brimmed hat which was tilted in a coquettish Duchess of Devonshire fashion over her ear. From under this great panoply she peeped up in a nervous, hesitating fashion at our windows, while her body oscillated backward and forward, and her fingers fidgeted with her glove buttons. Suddenly, with a plunge, as of the swimmer who leaves the bank, she hurried across the road, and we heard the sharp clang of the bell.

Говоря это, он встал с кресла и, подойдя к окну, смотрел на тихую, серую лондонскую улицу. Взглянув через его плечо, я увидел на противоположной стороне крупную женщину в тяжелом меховом боа, с большим мохнатым красным пером на кокетливо сдвинутой набок широкополой шляпе. Из-под этих пышных доспехов она нерешительно поглядывала на наши окна, то и дело порываясь вперед и нервно теребя застежку перчатки. Внезапно, как пловец, бросающийся в воду, она кинулась через улицу, и мы услышали резкий звонок.

"I have seen those symptoms before," said Holmes, throwing his cigarette into the fire.

"Oscillation upon the pavement always means an affaire de coeur. She would like advice, but is not sure that the matter is not too delicate for communication. And yet even here we may discriminate. When a woman has been seriously wronged by a man she no longer oscillates, and the usual symptom is a broken bell wire. Here we may take it that there is a love matter, but that the maiden is not so much angry as perplexed, or grieved. But here she comes in person to resolve our doubts."

– Знакомые симптомы, – сказал Холмс, швыряя в камин окурок. – Нерешительность, у дверей всегда свидетельствует о сердечных делах. Она хочет попросить совета, но боится: дело, очевидно, слишком щекотливое. Но и здесь бывают разные оттенки. Если женщину глубоко оскорбили, она уже не колеблется и, как правило, обрывает звонок. В данном случае тоже можно предположить любовную историю, однако эта девица не столько рассержена, сколько встревожена или огорчена. А вот и она. Сейчас все наши сомнения будут разрешены.

As he spoke there was a tap at the door, and the boy in buttons entered to announce Miss Mary Sutherland, while the lady herself loomed behind his small black figure like a fullsailed merchant-man behind a tiny pilot boat.

Sherlock Holmes welcomed her with the easy courtesy for which he was remarkable, and, having closed the door and bowed her into an armchair, he looked her over in the minute and yet abstracted fashion which was peculiar to him.

В эту минуту в дверь постучали, и мальчик в форменной куртке с пуговицами доложил о прибытии мисс Мэри Сазерлэнд, между тем как сама эта дама возвышалась позади его маленькой черней фигурки, словно торговый корабль в полной оснастке, идущий вслед за крохотным лоцманским ботом. Шерлок Холмс приветствовал гостью с присущей ему непринужденной учтивостью, затем закрыл дверь и, усадив ее в кресло, оглядел пристальным и вместе с тем характерным для него рассеянным взглядом.

– Вы не находите, – сказал он, – что при вашей близорукости утомительно так много писать на машинке?

– Вначале я уставала, но теперь печатаю слепым методом, – ответила она. Затем, вдруг

"Do you not find," he said, "that with your short sight it is a little trying to do so much typewriting?"

"I did at first," she answered, "but now I know where the letters are without looking." Then,

suddenly realising the full purport of his words, she gave a violent start and looked up, with fear and astonishment upon her broad, good-humoured face.

вникнув в смысл его слов, она вздрогнула и со страхом взглянула на Холмса. На ее широком добродушном лице выразилось крайнее изумление.

"You've heard about me, Mr. Holmes," she cried, "else how could you know all that?"

– Вы меня знаете, мистер Холмс? – воскликнула она. – Иначе откуда вам все это известно?

"Never mind," said Holmes, laughing; "it is my business to know things. Perhaps I have trained myself to see what others overlook. If not, why should you come to consult me?"

– Неважно, – засмеялся Холмс. – Все знать – моя профессия. Быть может, я приучился видеть то, чего другие не замечают. В противном случае, зачем вам было бы приходить ко мне за советом?

"I came to you, sir, because I heard of you from Mrs. Etherege, whose husband you found so easy when the police and everyone had given him up for dead. Oh, Mr. Holmes, I wish you would do as much for me. I'm not rich, but still I have a hundred a year in my own right, besides the little that I make by the machine, and I would give it all to know what has become of Mr. Hosmer Angel."

– Я пришла потому, что слышала о вас от миссис Этеридж, мужа которой вы так быстро отыскали, когда все, и даже полиция, считали его погибшим. О, мистер Холмс, если бы вы так же помогли и мне! Я не богата, но все же имею ренту в сто фунтов в год и, кроме того, зарабатываю перепиской на машинке, и я готова отдать все, только бы узнать, что сталось с мистером Госмером Эйнджелом.

"Why did you come away to consult me in such a hurry?" asked Sherlock Holmes, with his finger-tips together and his eyes to the ceiling.

Again a startled look came over the somewhat vacuous face of Miss Mary Sutherland.

– Почему вы так торопились бежать ко мне за советом? – спросил Шерлок Холмс, сложив кончики пальцев и глядя в потолок.

"Yes, I did bang out of the house," she said, "for it made me angry to see the easy way in which Mr. Windibank--that is, my father--took it all. He would not go to the police, and he would not go to you, and so at last, as he would do nothing and kept on saying that there was no harm done, it made me mad, and I just on with my things and came right away to you."

– Да, я действительно прямо-таки вылетела из дома, – сказала она. – Меня разозлило равнодушие, с каким мистер Уиндибенк, то есть мой отец, отнесся к этому делу. Он не хотел идти ни в полицию, ни к вам, ничего не желает делать, только знает твердить, что ничего страшного не случилось, вот я и не вытерпела, кое-как оделась и прямо к вам.

"Your father," said Holmes, "your stepfather, surely, since the name is different."

– Ваш отец? – спросил Холмс. – Скорее, ваш отчим. Ведь у вас разные фамилии.

"Yes, my stepfather. I call him father, though it sounds funny, too, for he is only five years and two months older than myself."

– Да, отчим. Я называю его отцом, хотя это смешно – он всего на пять лет и два месяца старше меня.

"And your mother is alive?"

– А ваша матушка жива?

"Oh, yes, mother is alive and well. I wasn't best pleased, Mr. Holmes, when she married again so soon after father's death, and a man who was nearly fifteen years younger than herself. Father was a plumber in the Tottenham Court Road, and he left a tidy business behind him, which mother carried on

– О да, мама жива и здорова. Не очень-то я была довольна, когда она вышла замуж, и так скоро после смерти папы, причем он лет на пятнадцать ее моложе. У папы была паяльная мастерская на Тоттенхем-Корт-роуд – прибыльное дельце, и мама продолжала вести его с помощью старшего мастера мистера Харди. Но мистер Уиндибенк

На простоватой физиономии мисс Мэри Сазерлэнд снова появился испуг.

with Mr. Hardy, the foreman; but when Mr. Windibank came he made her sell the business, for he was very superior, being a traveller in wines. They got 4700 pounds for the goodwill and interest, which wasn't near as much as father could have got if he had been alive."

заставил ее продать мастерскую: ему, видите ли, не к лицу, – он коммивояжер по продаже вин. Они получили четыре тысячи семьсот фунтов вместе с процентами, хотя отец, будь он в живых, выручил бы гораздо больше.

I had expected to see Sherlock Holmes impatient under this rambling and inconsequential narrative, but, on the contrary, he had listened with the greatest concentration of attention.

"Your own little income," he asked, "does it come out of the business?"

Я думал, что Шерлоку Холмсу надоест этот бессвязный рассказ, но он, напротив, слушал с величайшим вниманием.

"Oh, no, sir. It is quite separate and was left me by my uncle Ned in Auckland. It is in New Zealand stock, paying 4 1/2 per cent. Two thousand five hundred pounds was the amount, but I can only touch the interest."

– О нет, сэр! У меня свое состояние, мне оставил наследство дядя Нэд из Окленда. Капитал в новозеландских бумагах, четыре с половиной процента годовых. Всего две с половиною тысячи фунтов, но я могу получать только проценты.

"You interest me extremely," said Holmes.

"And since you draw so large a sum as a hundred a year, with what you earn into the bargain, you no doubt travel a little and indulge yourself in every way. I believe that a single lady can get on very nicely upon an income of about 60 pounds."

– Все это очень интересно, – сказал Холмс. – Получая сто фунтов в год и прирабатывая сверх того, вы, конечно, имеете возможность путешествовать и позволять себе другие развлечения. Я считаю, что на доход в шестьдесят фунтов одинокая дама может жить вполне безбедно.

"I could do with much less than that, Mr. Holmes, but you understand that as long as I live at home I don't wish to be a burden to them, and so they have the use of the money just while I am staying with them. Of course, that is only just for the time. Mr. Windibank draws my interest every quarter and pays it over to mother, and I find that I can do pretty well with what I earn at typewriting. It brings me twopence a sheet, and I can often do from fifteen to twenty sheets in a day."

– Я могла бы обойтись меньшим, мистер Холмс, но вы ведь сами понимаете, что я не хочу быть обузой дома и, пока живу с ними, отдаю деньги в семью. Разумеется, это только временно. Мистер Уиндибенк каждый квартал получает мои проценты и отдает их маме, а я отлично живу перепиской на машинке. Два пенса за страницу, и частенько мне удается писать по пятнадцать – двадцать страниц в день.

"You have made your position very clear to me," said Holmes. "This is my friend, Dr. Watson, before whom you can speak as freely as before myself. Kindly tell us now all about your connection with Mr. Hosmer Angel."

– Вы очень ясно обрисовали мне все обстоятельства, – сказал Холмс. – Позвольте представить вам моего друга, доктора Уотсона; при нем вы можете говорить откровенно, как наедине со мною. А теперь, будьте любезны, расскажите подробно о ваших отношениях с мистером Госмером Эйнджелом.

A flush stole over Miss Sutherland's face, and she picked nervously at the fringe of her jacket.

"I met him first at the gasfitters' ball," she said.

"They used to send father tickets when he was alive, and then afterwards they remembered us, and sent them to mother. Mr.

Мисс Сазерлэнд покраснела и стала нервно теребить край своего жакета.

– И ваш личный доход идет с этой суммы? – спросил он.

– Я познакомилась с ним на балу газопроводчиков. Папе всегда присылали билеты, а теперь они вспомнили о нас и прислали билеты маме. Мистер Уиндибенк не

Windibank did not wish us to go. He never did wish us to go anywhere. He would get quite mad if I wanted so much as to join a Sundayschool treat. But this time I was set on going, and I would go; for what right had he to prevent? He said the folk were not fit for us to know, when all father's friends were to be there. And he said that I had nothing fit to wear, when I had my purple plush that I had never so much as taken out of the drawer. At last, when nothing else would do, he went off to France upon the business of the firm, but we went, mother and I, with Mr. Hardy, who used to be our foreman, and it was there I met Mr. Hosmer Angel."

хотел, чтобы мы шли на бал. Он не хочет, чтобы мы где-нибудь бывали. А когда я завожу речь о каком-нибудь пикнике воскресной школы, он приходит в бешенство. Но на этот раз я решила пойти во что бы то ни стало, потому что какое он имеет право не пускать меня? Незачем водить компанию с подобными людьми, говорит он, а ведь там собираются все папины друзья. И еще он сказал, будто мне не в чем идти, когда у меня есть совсем еще не надеванное красное бархатное платье. Больше возражать ему было нечего, и он уехал во Францию по делам фирмы, а мы с мамой и мистером Харди, нашим бывшим мастером, пошли на бал. Там я и познакомилась с мистером Госмером Эйнджелом.

"I suppose," said Holmes, "that when Mr. Windibank came back from France he was very annoyed at your having gone to the ball."

– Полагаю, что, вернувшись из Франции, мистер Уиндибенк был очень недоволен тем, что вы пошли на бал? – спросил Холмс.

"Oh, well, he was very good about it. He laughed, I remember, and shrugged his shoulders, and said there was no use denying anything to a woman, for she would have her way."

"I see. Then at the gasfitters' ball you met, as I understand, a gentleman called Mr. Hosmer Angel."

– Нет, он ничуть не рассердился. Он засмеялся, пожал плечами и сказал: что женщине ни запрети, она все равно сделает по-своему.

"Yes, sir. I met him that night, and he called next day to ask if we had got home all safe, and after that we met him--that is to say, Mr. Holmes, I met him twice for walks, but after that father came back again, and Mr. Hosmer Angel could not come to the house any more."

"No?"

– Да, сэр. Я познакомилась с ним в тот вечер, а на следующий день он пришел справиться, благополучно ли мы добрались до дому, и после этого мы, то есть я два раза была с ним на прогулке, а затем вернулся отец, и мистер Госмер Эйнджел уже не мог нас навещать.

"Well, you know father didn't like anything of the sort. He wouldn't have any visitors if he could help it, and he used to say that a woman should be happy in her own family circle. But then, as I used to say to mother, a woman wants her own circle to begin with, and I had not got mine yet."

– Видите ли, отец не любит гостей и вечно твердит, что женщина должна довольствоваться своим семейным кругом. А я на это говорила маме: да, женщина должна иметь свой собственный круг, но у меня-то его пока что нет!

"But how about Mr. Hosmer Angel? Did he make no attempt to see you?"

– Ну, а мистер Госмер Эйнджел? Он не делал попыток с вами увидеться?

"Well, father was going off to France again in a week, and Hosmer wrote and said that it would be safer and better not to see each other until he had gone. We could write in the meantime, and he used to write every day. I took the letters in in the morning, so there was no need for father to know."

– Через неделю отец снова собирался во Францию, и Госмер написал мне, что до отъезда отца нам лучше не встречаться. Он предложил мне пока переписываться и писал каждый день. Утром я сама брала письма из ящика, и отец ничего не знал.

– Понимаю. Значит, на балу газопроводчиков вы и познакомились с джентльменом по имени Госмер Эйнджел?

– Не мог? Почему?

"Were you engaged to the gentleman at this time?"

– К тому времени вы уже обручились с этим джентльменом?

"Oh, yes, Mr. Holmes. We were engaged after – Да, мистер Холмс. Мы обручились сразу после the first walk that we took. Hosmer--Mr. Angel- первой же прогулки. Госмер… мистер Эйнджел…

-was a cashier in an office in Leadenhall служит кассиром в конторе на Леднхолл-стрит Street--and--" и…

"What office?"

"That's the worst of it, Mr. Holmes, I don't know."

"Where did he live, then?"

"He slept on the premises."

"And you don't know his address?"

"No--except that it was Leadenhall Street."

"Where did you address your letters, then?"

– В какой конторе?

– В том-то и беда, мистер Холмс, что я не знаю.

– А где он живет?

– Он сказал, что ночует в конторе.

– И вы не знаете его адреса?

– Нет, я знаю только, что контора на Леднхоллстрит.

– Куда же вы адресовали ваши письма?

"To the Leadenhall Street Post Office, to be left till called for. He said that if they were sent to the office he would be chaffed by all the other clerks about having letters from a lady, so I offered to typewrite them, like he did his, but he wouldn't have that, for he said that when I wrote them they seemed to come from me, but when they were typewritten he always felt that the machine had come between us. That will just show you how fond he was of me, Mr. Holmes, and the little things that he would think of."

– В почтовое отделение Леднхолл-стрит, до востребования. Он сказал, что на адрес конторы писать не надо, сослуживцы будут смеяться над ним, если узнают, что письма от дамы. Тогда я предложила писать свои письма на машинке, как он и сам делал, а он не захотел. Сказал, что письма, написанные моей собственной рукой, дороги ему, а когда они напечатаны, ему кажется, что между нами что-то чужое. Видите, мистер Холмс, как он меня любил и как был внимателен к мелочам.

"It was most suggestive," said Holmes. "It has long been an axiom of mine that the little things are infinitely the most important.

Can you remember any other little things about Mr. Hosmer Angel?"

– Это кое о чем говорит. Я всегда придерживался мнения, что мелочи существеннее всего, – сказал Холмс. – Может быть, вы припомните еще какие-нибудь мелочи, касающиеся мистера Госмера Эйнджела?

"He was a very shy man, Mr. Holmes. He would rather walk with me in the evening than in the daylight, for he said that he hated to be conspicuous. Very retiring and gentlemanly he was. Even his voice was gentle. He'd had the quinsy and swollen glands when he was young, he told me, and it had left him with a weak throat, and a hesitating, whispering fashion of speech. He was always well dressed, very neat and plain, but his eyes were weak, just as mine are, and he wore tinted glasses against the glare."

– Он был очень застенчив, мистер Холмс. Он охотнее гулял со мною вечером, чем днем, не любил привлекать к себе внимание. Он был очень сдержан и учтив. Даже голос у него был тихий-тихий. Он рассказывал, что в детстве часто болел ангиной и воспалением гланд и у него ослабли голосовые связки, потому он и говорил шепотом. Он хорошо одевался, очень аккуратно, хотя и просто, а вот глаза у него были слабые, как у меня, и поэтому он носил темные очки.

"Well, and what happened when Mr. Windibank, your stepfather, returned to France?"

"Mr. Hosmer Angel came to the house again and proposed that we should marry before father came back. He was in dreadful earnest and made me swear, with my hands on the

– Ну, а что произошло, когда ваш отчим, мистер Уиндибенк, опять уехал во Францию?

– Мистер Госмер Эйнджел пришел к нам и предложил мне обвенчаться, пока не вернулся отец. Он был необычайно взволнован и заставил меня поклясться на Библии, что я всегда и во

Testament, that whatever happened I would always be true to him. Mother said he was quite right to make me swear, and that it was a sign of his passion. Mother was all in his favour from the first and was even fonder of him than I was. Then, when they talked of marrying within the week, I began to ask about father; but they both said never to mind about father, but just to tell him afterwards, and mother said she would make it all right with him. I didn't quite like that, Mr. Holmes. It seemed funny that I should ask his leave, as he was only a few years older than me; but I didn't want to do anything on the sly, so I wrote to father at Bordeaux, where the company has its French offices, but the letter came back to me on the very morning of the wedding."

всем буду ему верна. Мама сказала, что он правильно сделал, – это, мол, служит доказательством его любви. Мама с самого начала очень хорошо к нему относилась, он ей нравился даже больше, чем мне. Потом решили, что лучше отпраздновать свадьбу еще до конца недели. Я им говорю, как же без отца, а они оба стали твердить, чтоб я об этом не думала, что отцу можно сообщить и после, а мама сказала, что берется все уладить сама. Мне это не очень понравилось, мистер Холмс. Конечно, смешно просить согласия отца, когда он всего на несколько лет старше меня; но я ничего не хотела делать тайком и поэтому написала ему в Бордо – там французское отделение его фирмы, но письмо вернулось обратно в день моей свадьбы.

"It missed him, then?"

"Yes, sir; for he had started to England just before it arrived."

"Ha! that was unfortunate. Your wedding was arranged, then, for the Friday. Was it to be in church?"

– Письмо его не застало?

– Да, сэр, он как раз перед тем выехал в Англию.

– Да, неудачно! Значит, свадьба была назначена на пятницу? Она должна была происходить в церкви?

"Yes, sir, but very quietly. It was to be at St. Saviour's, near King's Cross, and we were to have breakfast afterwards at the St. Pancras Hotel. Hosmer came for us in a hansom, but as there were two of us he put us both into it and stepped himself into a four-wheeler, which happened to be the only other cab in the street. We got to the church first, and when the four-wheeler drove up we waited for him to step out, but he never did, and when the cabman got down from the box and looked there was no one there! The cabman said that he could not imagine what had become of him, for he had seen him get in with his own eyes. That was last Friday, Mr. Holmes, and I have never seen or heard anything since then to throw any light upon what became of him."

– Да, но очень скромно. Мы должны были обвенчаться в церкви Святого Спасителя возле Кингс-кросс, а затем позавтракать в отеле Сент-Пэнкрес. Госмер приехал за нами в двуколке, но так как нас было трое, он усадил нас с мамой, а сам взял кэб, который как раз оказался на улице. Мы доехали до церкви первыми и стали ждать. Потом подъехал кэб, но он не выходил. Тогда кучер слез с козел и заглянул внутрь, но там никого не оказалось! Кучер не мог понять, куда он делся, – он собственными глазами видел, как тот сел в кэб. Это случилось в пятницу, мистер Холмс, и с тех пор я так и не знаю, что с ним произошло.

"It seems to me that you have been very shamefully treated," said Holmes.

– Мне кажется, он обошелся с вами самым бессовестным образом, – сказал Шерлок Холмс.

"Oh, no, sir! He was too good and kind to leave me so. Why, all the morning he was saying to me that, whatever happened, I was to be true; and that even if something quite unforeseen occurred to separate us, I was always to remember that I was pledged to him, and that he would claim his pledge sooner or later. It seemed strange talk for a weddingmorning, but what has happened since gives a meaning to it."

– О нет, сэр! Он добрый и хороший, он не мог меня бросить. Он все утро твердил, что я должна быть ему верна, что бы ни случилось. Даже если случится что-нибудь непредвиденное, я должна всегда помнить, что дала ему слово и что рано, или поздно он вернется и я должна буду выполнить обещание. Как-то странно было слышать это перед самой свадьбой, но то, что случилось потом, придает смысл его словам.

"Most certainly it does. Your own opinion is, then, that some unforeseen catastrophe has occurred to him?"

– Безусловно. Значит, вы полагаете, что с ним случилось какое-нибудь несчастье?

"Yes, sir. I believe that he foresaw some danger, or else he would not have talked so.

And then I think that what he foresaw happened."

– Да, сэр, и я думаю, что он предчувствовал какую-то опасность, иначе он бы не говорил таких странных вещей. И мне кажется, что его опасения оправдались.

"But you have no notion as to what it could – Но вы не знаете, что бы это могло быть? have been?"

"None."

– Нет.

"One more question. How did your mother take – Еще один вопрос. Как отнеслась к этому ваша the matter?" матушка?

"She was angry, and said that I was never to – Она очень рассердилась, сказала, чтобы я и не speak of the matter again." заикалась об этой истории.

"And your father? Did you tell him?"

– А ваш отец? Вы рассказали ему, что случилось?

"Yes; and he seemed to think, with me, that – Да. Он считает, что произошло какое-то something had happened, and that I should несчастье, но что Госмер вернется. Какой hear of Hosmer again. As he said, what смысл везти меня в церковь и скрыться, interest could anyone have in bringing me to говорит он. Если бы он занял у меня деньги the doors of the church, and then leaving me? или женился и перевел на свое имя мое Now, if he had borrowed my money, or if he состояние, тогда можно было бы объяснить had married me and got my money settled on его поведение, но Госмер очень щепетилен him, there might be some reason, but Hosmer насчет денег и ни разу не взял у меня ни was very independent about money and never шиллинга. Что могло случиться? Почему would look at a shilling of mine. And yet, what он не напишет? Я с ума схожу, ночью не could have happened? And why could he not могу уснуть. – Она достала из муфты платок write? Oh, it drives me half-mad to think of it, и горько заплакала. and I can't sleep a wink at night." She pulled a little handkerchief out of her muff and began to sob heavily into it.

"I shall glance into the case for you," said Holmes, rising, "and I have no doubt that we shall reach some definite result. Let the weight of the matter rest upon me now, and do not let your mind dwell upon it further. Above all, try to let Mr. Hosmer Angel vanish from your memory, as he has done from your life."

– Я займусь вашим делом, – сказал Холмс, вставая, – и не сомневаюсь, что мы чегонибудь добьемся. Не думайте ни о чем, не волнуйтесь, а главное, постарайтесь забыть о Госмере Эйнджеле, как будто его и не было.

"Then you don't think I'll see him again?"

"I fear not."

"Then what has happened to him?"

"You will leave that question in my hands. I should like an accurate description of him and any letters of his which you can spare."

– Значит, я никогда больше его не увижу?

– Боюсь, что так.

– Но что с ним случилось?

– Предоставьте это дело мне. Мне хотелось бы иметь точное описание его внешности, а также все его письма.

"I advertised for him in last Saturday's Chronicle," said she. "Here is the slip and here are four letters from him."

– В субботу я поместила в газете «Кроникл» объявление о его пропаже, – сказала она. – Вот вырезка и вот четыре его письма.

"Thank you. And your address?"

"No. 31 Lyon Place, Camberwell."

– Благодарю вас. Ваш адрес?

– Камберуэлл, Лайон-плейс, 31.

"Mr. Angel's address you never had, I

– Адреса мистера Эйнджела вы не знаете. Где

understand. Where is your father's place of business?"

"He travels for Westhouse & Marbank, the great claret importers of Fenchurch Street."

служит ваш отец?

"Thank you. You have made your statement very clearly. You will leave the papers here, and remember the advice which I have given you. Let the whole incident be a sealed book, and do not allow it to affect your life."

– Благодарю вас. Вы очень ясно изложили свое дело. Оставьте письма у меня и помните мой совет. Забудьте об этом происшествии раз и навсегда.

– Фирма «Вестхауз и Марбэнк» на Фенчерч-стрит – это крупнейшие импортеры кларета.

"You are very kind, Mr. Holmes, but I cannot – Благодарю вас, мистер Холмс, но это do that. I shall be true to Hosmer. He shall find невозможно. Я останусь верна Госмеру. Я буду me ready when he comes back." его ждать.

For all the preposterous hat and the vacuous face, there was something noble in the simple faith of our visitor which compelled our respect. She laid her little bundle of papers upon the table and went her way, with a promise to come again whenever she might be summoned.

Несмотря на нелепую шляпу и простоватую физиономию, посетительница невольно внушала уважение своим благородством и верностью. Она положила на стол бумаги и ушла, обещав прийти в случае надобности.

Sherlock Holmes sat silent for a few minutes with his fingertips still pressed together, his legs stretched out in front of him, and his gaze directed upward to the ceiling.

Then he took down from the rack the old and oily clay pipe, which was to him as a counsellor, and, having lit it, he leaned back in his chair, with the thick blue cloud-wreaths spinning up from him, and a look of infinite languor in his face.

Несколько минут Шерлок Холмс сидел молча, сложив кончики пальцев, вытянув ноги и устремив глаза в потолок. Затем он взял с полки старую глиняную трубку, которая всегда служила ему советчиком, раскурил ее и долго сидел, откинувшись на спинку кресла и утопая в густых облаках голубого дыма. На лице его изображалось полнейшее равнодушие.

"Quite an interesting study, that maiden," he observed. "I found her more interesting than her little problem, which, by the way, is rather a trite one. You will find parallel cases, if you consult my index, in Andover in '77, and there was something of the sort at The Hague last year. Old as is the idea, however, there were one or two details which were new to me. But the maiden herself was most instructive."

– Занятное существо эта девица, – сказал он наконец. – Гораздо занятнее, чем ее история, кстати, достаточно избитая. Если вы заглянете в мою картотеку, вы найдете немало аналогичных случаев, например, Андоверское дело 1877 года. Нечто подобное произошло и в Гааге в прошлом году. В общем, старая история, хотя в ней имеются некоторые новые детали. Однако сама девица дает богатейший материал для наблюдений.

"You appeared to read a good deal upon her which was quite invisible to me," I remarked.

– Вы, очевидно, усмотрели много такого, что для меня осталось невидимым, – заметил я.

"Not invisible but unnoticed, Watson. You did not know where to look, and so you missed all that was important. I can never bring you to realise the importance of sleeves, the suggestiveness of thumb-nails, or the great issues that may hang from a boot-lace.

Now, what did you gather from that woman's appearance? Describe it."

– Не невидимым, а незамеченным, Уотсон. Вы не знали, на что обращать внимание, и упустили все существенное. Я никак не могу внушить вам, какое значение может иметь рукав, ноготь на большом пальце или шнурок от ботинок. Интересно, что вы можете сказать на основании внешности этой девицы? Опишите мне ее.

"Well, she had a slate-coloured, broadbrimmed straw hat, with a feather of a brickish red. Her jacket was black, with black beads sewn upon it, and a fringe of little black jet ornaments. Her dress was brown, rather darker than coffee colour, with a little purple plush at the neck and sleeves. Her gloves were greyish and were worn through at the right forefinger. Her boots I didn't observe. She had small round, hanging gold earrings, and a general air of being fairly wellto-do in a vulgar, comfortable, easy-going way."

– Ну, на ней была серо-голубая соломенная шляпа с большими полями и с кирпично-красным пером. Черный жакет с отделкой из черного стекляруса. Платье коричневое, скорее даже темно-кофейного оттенка, с полоской алого бархата у шеи и на рукавах. Серые перчатки, протертые на указательном пальце правой руки. Ботинок я не разглядел. В ушах золотые сережки в виде маленьких круглых подвесок. В общем, это девица вполне состоятельная, хотя и несколько вульгарная, добродушная и беспечная.

Sherlock Holmes clapped his hands softly together and chuckled.

Шерлок Холмс тихонько захлопал в ладоши и усмехнулся.

"'Pon my word, Watson, you are coming along wonderfully. You have really done very well indeed. It is true that you have missed everything of importance, but you have hit upon the method, and you have a quick eye for colour. Never trust to general impressions, my boy, but concentrate yourself upon details.

My first glance is always at a woman's sleeve.

In a man it is perhaps better first to take the knee of the trouser. As you observe, this woman had plush upon her sleeves, which is a most useful material for showing traces. The double line a little above the wrist, where the typewritist presses against the table, was beautifully defined. The sewing-machine, of the hand type, leaves a similar mark, but only on the left arm, and on the side of it farthest from the thumb, instead of being right across the broadest part, as this was. I then glanced at her face, and, observing the dint of a pincenez at either side of her nose, I ventured a remark upon short sight and typewriting, which seemed to surprise her."

– Превосходно, Уотсон, вы делаете успехи. Правда, вы упустили все существенные детали, зато хорошо усвоили метод, и у вас тонкое чувство цвета. Никогда не полагайтесь на общее впечатление, друг мой, сосредоточьте внимание на мелочах. Я всегда сначала смотрю на рукава женщины. Когда имеешь дело с мужчиной, пожалуй, лучше начинать с колен брюк. Как вы заметили, у этой девицы рукава были обшиты бархатом, а это материал, который легко протирается и поэтому хорошо сохраняет следы. Двойная линия немного выше запястья, в том месте, где машинистка касается рукою стола, видна великолепно. Ручная швейная машина оставляет такой же след, но только на левой руке, и притом на наружной стороне запястья, а у мисс Сазерлэнд след проходил через все запястье. Затем я посмотрел на ее лицо и, увидев на переносице следы пенсне, сделал замечание насчет близорукости и работы на пишущей машинке, что ее очень удивило.

"It surprised me."

– Меня это тоже удивило.

"But, surely, it was obvious. I was then much surprised and interested on glancing down to observe that, though the boots which she was wearing were not unlike each other, they were really odd ones; the one having a slightly decorated toe-cap, and the other a plain one.

One was buttoned only in the two lower buttons out of five, and the other at the first, third, and fifth. Now, when you see that a young lady, otherwise neatly dressed, has come away from home with odd boots, halfbuttoned, it is no great deduction to say that she came away in a hurry."

– Но это же совершенно очевидно! Я посмотрел на ее обувь и очень удивился, заметив, что на ней разные ботинки; на одном носок был узорчатый, на другом – совсем гладкий. Далее, один ботинок был застегнут только на две нижние пуговицы из пяти, другой – на первую, третью и пятую пуговицу. Когда молодая девушка, в общем аккуратно одетая, выходит из дому в разных, застегнутых не на все пуговицы ботинках, то не требуется особой проницательности, чтобы сказать, что она очень спешила.

"And what else?" I asked, keenly interested, as – А что вы еще заметили? – с интересом спросил I always was, by my friend's incisive я, как всегда восхищаясь проницательностью reasoning. моего друга.

"I noted, in passing, that she had written a note before leaving home but after being fully dressed. You observed that her right glove was torn at the forefinger, but you did not apparently see that both glove and finger were stained with violet ink. She had written in a hurry and dipped her pen too deep.

It must have been this morning, or the mark would not remain clear upon the finger.

All this is amusing, though rather elementary, but I must go back to business, Watson.

Would you mind reading me the advertised description of Mr. Hosmer Angel?"

– Я заметил, между прочим, что перед уходом из дому, уже совсем одетая, она что-то писала. Вы обратили внимание, что правая перчатка у нее порвана на указательном пальце, но не разглядели, что и перчатка и палец испачканы фиолетовыми чернилами. Она писала второпях и слишком глубоко обмакнула перо. И это, по всей вероятности, было сегодня утром, иначе пятна не были бы так заметны. Все это очень любопытно, хотя довольно элементарно. Но вернемся к делу, Уотсон. Не прочтете ли вы мне описание внешности мистера Госмера Эйнджела, данное в объявлении?

I held the little printed slip to the light.

Я поднес газетную вырезку к свету и прочитал:

"Missing," it said, "on the morning of the fourteenth, a gentleman named Hosmer Angel. About five ft. seven in. in height; strongly built, sallow complexion, black hair, a little bald in the centre, bushy, black sidewhiskers and moustache; tinted glasses, slight infirmity of speech. Was dressed, when last seen, in black frock-coat faced with silk, black waistcoat, gold Albert chain, and grey Harris tweed trousers, with brown gaiters over elastic-sided boots. Known to have been employed in an office in Leadenhall Street.

Anybody bringing--"

«Пропал без вести утром 14-го джентльмен по имени Госмер Эйнджел. Рост – пять футов семь дюймов, крепкого сложения, смуглый, черноволосый, небольшая лысина на макушке; густые черные бакенбарды и усы; темные очки, легкий дефект речи. Одет в черный сюртук на шелковой подкладке, черный жилет, в кармане часы с золотой цепочкой, серые твидовые брюки, коричневые гетры поверх штиблет с резинками по бокам. Служил в конторе на Леднхолл-стрит. Всякому, кто сообщит…» и так далее и тому подобное.

"That will do," said Holmes. "As to the letters," he continued, glancing over them, "they are very commonplace. Absolutely no clue in them to Mr. Angel, save that he quotes Balzac once. There is one remarkable point, however, which will no doubt strike you."

"They are typewritten," I remarked.

– Этого достаточно. Что касается писем, – сказал Холмс, пробегая их глазами, – они очень банальны и ничего не дают для характеристики мистера Эйнджела, разве только, что он упоминает Бальзака. Однако есть одно обстоятельство, которое вас, конечно, поразит.

"Not only that, but the signature is typewritten.

Look at the neat little 'Hosmer Angel' at the bottom. There is a date, you see, but no superscription except Leadenhall Street, which is rather vague. The point about the signature is very suggestive --in fact, we may call it conclusive."

– Главное, что и подпись тоже напечатана на машинке. Посмотрите на аккуратненькое «Госмер Эйнджел» внизу. Есть дата, но нет адреса отправителя, кроме Леднхолл-стрит, а это весьма неопределенно. Но важна именно подпись, и ее мы можем считать доказательством.

"Of what?"

– Доказательством чего?

"My dear fellow, is it possible you do not see how strongly it bears upon the case?"

– Милый друг, неужели вы не понимаете, какое значение имеет эта подпись?

"I cannot say that I do unless it were that he

– По правде говоря, нет. Может быть, он хотел

– Они напечатаны на машинке, – заметил я.

wished to be able to deny his signature if an action for breach of promise were instituted."

оставить за собой возможность отрицать подлинность подписи в случае предъявления иска за нарушение обещания жениться.

"No, that was not the point. However, I shall write two letters, which should settle the matter. One is to a firm in the City, the other is to the young lady's stepfather, Mr. Windibank, asking him whether he could meet us here at six o'clock tomorrow evening. It is just as well that we should do business with the male relatives. And now, Doctor, we can do nothing until the answers to those letters come, so we may put our little problem upon the shelf for the interim."

– Нет, суть не в том. Чтобы решить этот вопрос, я напишу два письма: одно – фирме в Сити, другое – отчиму молодой девушки, мистеру Уиндибенку, и попрошу его зайти к нам завтра в шесть часов вечера. Попробуем вести переговоры с мужской частью семейства. Пока мы не получим ответа на эти письма, мы решительно ничего не можем предпринять и потому отложим это дело.

I had had so many reasons to believe in my friend's subtle powers of reasoning and extraordinary energy in action that I felt that he must have some solid grounds for the assured and easy demeanour with which he treated the singular mystery which he had been called upon to fathom. Once only had I known him to fail, in the case of the King of Bohemia and of the Irene Adler photograph; but when I looked back to the weird business of the Sign of Four, and the extraordinary circumstances connected with the Study in Scarlet, I felt that it would be a strange tangle indeed which he could not unravel.

Зная о тонкой проницательности моего друга и о его необычайной энергии, я был уверен, что раз он так спокойно относится к раскрытию этой странной тайны, значит, у него есть на то веские основания. Мне был известен только один случай, когда он потерпел неудачу, – история с королем Богемии и с фотографией Ирен Адлер. Однако я помнил о таинственном «Знаке четырех» и о необыкновенных обстоятельствах «Этюда в багровых тонах» и давно проникся убеждением, что, уж если он не сможет распутать какую-нибудь загадку, стало быть, она совершенно неразрешима.

I left him then, still puffing at his black clay pipe, with the conviction that when I came again on the next evening I would find that he held in his hands all the clues which would lead up to the identity of the disappearing bridegroom of Miss Mary Sutherland.

Холмс все еще курил свою черную глиняную трубку, когда я ушел, нисколько не сомневаясь, что к моему возвращению на следующий вечер в его руках уже будут все нити дела об исчезновении жениха мисс Мэри Сазерлэнд.

A professional case of great gravity was engaging my own attention at the time, and the whole of next day I was busy at the bedside of the sufferer. It was not until close upon six o'clock that I found myself free and was able to spring into a hansom and drive to Baker Street, half afraid that I might be too late to assist at the dénouement of the little mystery. I found Sherlock Holmes alone, however, half asleep, with his long, thin form curled up in the recesses of his armchair.

A formidable array of bottles and test-tubes, with the pungent cleanly smell of hydrochloric acid, told me that he had spent his day in the chemical work which was so dear to him.

Назавтра я целый день провел у постели тяжело больного пациента. Только около шести часов я наконец освободился, вскочил в двуколку и поехал на Бейкер-стрит, боясь, как бы не опоздать к развязке этой маленькой драмы. Однако Холмса я застал дремлющим в кресле. Огромное количество бутылок, пробирок и едкий запах соляной кислоты свидетельствовали о том, что он посвятил весь день столь любезным его сердцу химическим опытам.

"Well, have you solved it?" I asked as I entered.

– Ну что, нашли, в чем дело? – спросил я, входя в комнату.

"Yes. It was the bisulphate of baryta."

– Да, это был бисульфат бария.

"No, no, the mystery!" I cried.

"Oh, that! I thought of the salt that I have been working upon. There was never any mystery in the matter, though, as I said yesterday, some of the details are of interest.

The only drawback is that there is no law, I fear, that can touch the scoundrel."

– Нет, нет, я спрашиваю об этой таинственной истории.

– Ах, вот оно что! Я думал о соли, над которой работал. А в этой истории ничего таинственного нет. Впрочем, я уже вчера говорил, что некоторые детали довольно любопытны. Жаль только, что этого мерзавца нельзя привлечь к суду.

"Who was he, then, and what was his object in deserting Miss Sutherland?"

– Но кто же этот субъект, и зачем он покинул мисс Сазерлэнд?

The question was hardly out of my mouth, and Holmes had not yet opened his lips to reply, when we heard a heavy footfall in the passage and a tap at the door.

Холмс раскрыл было рот, чтобы ответить, но в эту минуту в коридоре послышались тяжелые шаги и в дверь постучали.

"This is the girl's stepfather, Mr. James Windibank," said Holmes. "He has written to me to say that he would be here at six. Come in!"

– Это отчим девицы, мистер Джеймс Уиндибенк, – сказал Холмс. – Он сообщил мне, что будет в шесть часов. Войдите!

The man who entered was a sturdy, middlesized fellow, some thirty years of age, cleanshaven, and sallow-skinned, with a bland, insinuating manner, and a pair of wonderfully sharp and penetrating grey eyes. He shot a questioning glance at each of us, placed his shiny top-hat upon the sideboard, and with a slight bow sidled down into the nearest chair.

Вошел человек лет тридцати, среднего роста, плотный, бритый, смуглый, с вежливыми вкрадчивыми манерами и необычайно острым, проницательным взглядом серых глаз. Он вопросительно посмотрел на Холмса, затем на меня, положил свой цилиндр на буфет и с легким поклоном уселся на ближайший стул.

"Good-evening, Mr. James Windibank," said Holmes. "I think that this typewritten letter is from you, in which you made an appointment with me for six o'clock?"

– Добрый вечер, мистер Джеймс Уиндибенк, – сказал Холмс. – Полагаю, что это письмо на машинке, в котором вы обещаете прийти ко мне в шесть часов вечера, написано вами?

"Yes, sir. I am afraid that I am a little late, but I am not quite my own master, you know. I am sorry that Miss Sutherland has troubled you about this little matter, for I think it is far better not to wash linen of the sort in public. It was quite against my wishes that she came, but she is a very excitable, impulsive girl, as you may have noticed, and she is not easily controlled when she has made up her mind on a point. Of course, I did not mind you so much, as you are not connected with the official police, but it is not pleasant to have a family misfortune like this noised abroad.

Besides, it is a useless expense, for how could you possibly find this Hosmer Angel?"

– Да, сэр. Простите, я немного запоздал, но, видите ли, я не всегда располагаю своим временем. Мне очень жаль, что мисс Сазерлэнд побеспокоила вас этим дельцем: по-моему, лучше не посвящать посторонних в семейные неприятности. Я решительно возражал против ее намерения обратиться к вам, но вы, наверное, заметили, какая она нервная и импульсивная, и уж если она что-нибудь задумала, переубедить ее нелегко. Разумеется, я ничего не имею против вас лично, поскольку вы не связаны с государственной полицией; но все-таки неприятно, когда семейное горе становится общим достоянием. Кроме того, зачем понапрасну тратить деньги. Вы все равно не разыщете этого Госмера Эйнджела.

"On the contrary," said Holmes quietly; "I have every reason to believe that I will succeed in

– Напротив, – спокойно возразил Холмс, – я имею все основания полагать, что мне удастся

discovering Mr. Hosmer Angel."

найти мистера Госмера Эйнджела.

Mr. Windibank gave a violent start and dropped his gloves.

"I am delighted to hear it," he said.

Мистер Уиндибенк вздрогнул и уронил перчатку.

"It is a curious thing," remarked Holmes, "that a typewriter has really quite as much individuality as a man's handwriting. Unless they are quite new, no two of them write exactly alike. Some letters get more worn than others, and some wear only on one side. Now, you remark in this note of yours, Mr. Windibank, that in every case there is some little slurring over of the 'e,' and a slight defect in the tail of the 'r.' There are fourteen other characteristics, but those are the more obvious."

– Обратили ли вы внимание, что любая пишущая машинка обладает индивидуальными чертами в такой же мере, как почерк человека? – сказал Холмс. – Если исключить совершенно новые машинки, то не найти и двух, которые печатали бы абсолютно одинаково. Одни буквы изнашиваются сильнее других, некоторые буквы изнашиваются только с одной стороны. Заметьте, например, мистер Уиндибенк, что в вашей записке буква «e» расплывчата, а у буквы «r» нет хвостика. Есть еще четырнадцать характерных примет, но эти просто бросаются в глаза.

"We do all our correspondence with this machine at the office, and no doubt it is a little worn," our visitor answered, glancing keenly at Holmes with his bright little eyes.

– В нашей конторе на этой машинке пишутся все письма, и шрифт, без сомнения, немного стерся, – ответил наш посетитель, устремив на Холмса проницательный взгляд.

"And now I will show you what is really a very interesting study, Mr. Windibank," Holmes continued. "I think of writing another little monograph some of these days on the typewriter and its relation to crime. It is a subject to which I have devoted some little attention. I have here four letters which purport to come from the missing man. They are all typewritten. In each case, not only are the 'e's' slurred and the 'r's' tailless, but you will observe, if you care to use my magnifying lens, that the fourteen other characteristics to which I have alluded are there as well."

– А теперь, мистер Уиндибенк, я покажу вам нечто особенно интересное, – продолжал Холмс. – Я собираюсь в ближайшее время написать небольшую работу на тему «Пишущие машинки и преступления». Этот вопрос интересует меня уже давно. Вот четыре письма, написанные пропавшим. Все они отпечатаны на машинке. Посмотрите: в них все «e» расплываются и у всех «r» нет хвостиков, а если воспользоваться моей лупой, можно также обнаружить и остальные четырнадцать признаков, о которых я упоминал.

Mr. Windibank sprang out of his chair and picked up his hat.

"I cannot waste time over this sort of fantastic talk, Mr. Holmes," he said. "If you can catch the man, catch him, and let me know when you have done it."

Мистер Уиндибенк вскочил со стула и взял свою шляпу.

– Я не могу тратить время на нелепую болтовню, мистер Холмс, – сказал он. – Если вы сможете задержать этого человека, схватите его и известите меня.

"Certainly," said Holmes, stepping over and turning the key in the door. "I let you know, then, that I have caught him!"

– Разумеется, – сказал Холмс, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. – В таком случае извещаю вас, что я его задержал.

"What! where?" shouted Mr. Windibank, turning white to his lips and glancing about him like a rat in a trap.

– Как! Где? – вскричал Уиндибенк, смертельно побледнев и озираясь, как крыса, попавшая в крысоловку.

"Oh, it won't do--really it won't," said Holmes suavely. "There is no possible getting out of it, Mr. Windibank. It is quite too transparent, and it was a very bad compliment when you said

– Не стоит, право же, не стоит, – учтиво проговорил Холмс. – Вам теперь никак не отвертеться, мистер Уиндибенк. Все это слишком ясно, и вы сделали мне прескверный

– Очень рад это слышать, – сказал он.

that it was impossible for me to solve so simple a question. That's right! Sit down and let us talk it over."

комплимент, сказав, что я не смогу решить такую простую задачу. Садитесь, и давайте потолкуем.

Our visitor collapsed into a chair, with a ghastly Наш посетитель упал на стул. Лицо его face and a glitter of moisture on his brow. исказилось, на лбу выступил пот.

"It--it's not actionable," he stammered.

– Это… это – неподсудное дело, – пробормотал он.

"I am very much afraid that it is not. But – Боюсь, что вы правы, но, между нами говоря, between ourselves, Windibank, it was as cruel Уиндибенк, с таким жестоким, эгоистичным и and selfish and heartless a trick in a бессердечным мошенничеством я еще не petty way as ever came before me. Now, let сталкивался. Я сейчас попробую рассказать, как me just run over the course of events, and you развивались события, а если я в чем-нибудь will contradict me if I go wrong." ошибусь, вы меня поправите.

The man sat huddled up in his chair, with his head sunk upon his breast, like one who is utterly crushed. Holmes stuck his feet up on the corner of the mantelpiece and, leaning back with his hands in his pockets, began talking, rather to himself, as it seemed, than to us.

"The man married a woman very much older than himself for her money," said he, "and he enjoyed the use of the money of the daughter as long as she lived with them. It was a considerable sum, for people in their position, and the loss of it would have made a serious difference. It was worth an effort to preserve it. The daughter was of a good, amiable disposition, but affectionate and warm-hearted in her ways, so that it was evident that with her fair personal advantages, and her little income, she would not be allowed to remain single long. Now her marriage would mean, of course, the loss of a hundred a year, so what does her stepfather do to prevent it? He takes the obvious course of keeping her at home and forbidding her to seek the company of people of her own age.

But soon he found that that would not answer forever. She became restive, insisted upon her rights, and finally announced her positive intention of going to a certain ball. What does her clever stepfather do then? He conceives an idea more creditable to his head than to his heart. With the connivance and assistance of his wife he disguised himself, covered those keen eyes with tinted glasses, masked the face with a moustache and a pair of bushy whiskers, sunk that clear voice into an insinuating whisper, and doubly secure on account of the girl's short sight, he appears as Mr. Hosmer Angel, and keeps off other lovers by making love himself."

Уиндибенк сидел съежившись, низко опустив голову. Он был совершенно уничтожен. Холмс положил ноги на решетку камина, откинулся назад и, заложив руки в карманы, начал рассказывать скорее себе самому, чем нам:

– Человек женится на женщине много старше его самого, позарившись на ее деньги; он пользуется также доходом своей падчерицы, поскольку она живет с ними. Для людей их круга это весьма солидная сумма, и потерять ее – ощутимый удар. Ради таких денег стоит потрудиться. Падчерица мила, добродушна, но сердце ее жаждет любви, и совершенно очевидно, что при ее приятной наружности и порядочном доходе она недолго останется в девицах. Замужество ее, однако, означает потерю годового дохода в сто фунтов. Что же делает отчим, дабы это предотвратить? Он требует, чтобы она сидела дома, запрещает ей встречаться с людьми ее возраста. Скоро он убеждается, что этих мер недостаточно. Девица начинает упрямиться, настаивать на своих правах и, наконец, заявляет, что хочет посетить некий бал. Что же делает тогда ее изобретательный отчим? Он замышляет план, который делает больше чести его уму, нежели сердцу. С ведома своей жены и при ее содействии он изменяет свою внешность, скрывает за темными очками свои проницательные глаза, наклеивает усы и пышные бакенбарды, приглушает свой звонкий голос до вкрадчивого шепота и, пользуясь близорукостью девицы, появляется в качестве мистера Госмера Эйнджела и отстраняет других поклонников своим настойчивым ухаживанием.

"It was only a joke at first," groaned our visitor.

"We never thought that she would have been so carried away."

– Это была шутка, – простонал наш посетитель. – Мы не думали, что она так увлечется.

"Very likely not. However that may be, the young lady was very decidedly carried away, and, having quite made up her mind that her stepfather was in France, the suspicion of treachery never for an instant entered her mind. She was flattered by the gentleman's attentions, and the effect was increased by the loudly expressed admiration of her mother.

Then Mr. Angel began to call, for it was obvious that the matter should be pushed as far as it would go if a real effect were to be produced. There were meetings, and an engagement, which would finally secure the girl's affections from turning towards anyone else. But the deception could not be kept up forever. These pretended journeys to France were rather cumbrous. The thing to do was clearly to bring the business to an end in such a dramatic manner that it would leave a permanent impression upon the young lady's mind and prevent her from looking upon any other suitor for some time to come. Hence those vows of fidelity exacted upon a Testament, and hence also the allusions to a possibility of something happening on the very morning of the wedding. James Windibank wished Miss Sutherland to be so bound to Hosmer Angel, and so uncertain as to his fate, that for ten years to come, at any rate, she would not listen to another man. As far as the church door he brought her, and then, as he could go no farther, he conveniently vanished away by the old trick of stepping in at one door of a four-wheeler and out at the other. I think that was the chain of events, Mr. Windibank!"

– Возможно. Однако, как бы там ни было, молодая девушка искренне увлеклась. Она знала, что отчим во Франции, и потому не могла ничего заподозрить. Она была польщена вниманием этого джентльмена, а шумное одобрение со стороны матери еще более усилило ее чувство. Отлично понимая, что реального результата можно добиться только решительными действиями, мистер Эйнджел зачастил в дом. Начались свидания, последовало обручение, которое должно было помешать молодой девушке отдать свое сердце другому. Но все время обманывать невозможно. Мнимые поездки во Францию довольно обременительны. Оставался один выход: довести дело до такой драматической развязки чтобы в душе молодой девушки остался неизгладимый след и она на какое-то время сделалась равнодушной к ухаживаниям других поклонников. Отсюда клятва верности на Библии, намеки на возможность неожиданных происшествий в день свадьбы. Джеймс Уиндибенк хотел, чтобы мисс Сазерлэнд была крепко связана с Госмером Эйнджелом и пребывала в полном неведении относительно его судьбы. Тогда, по его расчету, она по меньшей мере лет десять сторонилась бы мужчин. Он довез ее до дверей церкви, но дальше идти не мог и потому прибегнул к старой уловке: вошел в карету через одни дверцы, а вышел через другие. Я думаю, что события развертывались именно так, мистер Уиндибенк?

Our visitor had recovered something of his assurance while Holmes had been talking, and he rose from his chair now with a cold sneer upon his pale face.

Наш посетитель успел тем временем кое-как овладеть собой; он встал со стула. Холодная усмешка блуждала на его бледном лице.

"It may be so, or it may not, Mr. Holmes," said he, "but if you are so very sharp you ought to be sharp enough to know that it is you who are breaking the law now, and not me. I have done nothing actionable from the first, but as long as you keep that door locked you lay yourself open to an action for assault and illegal constraint."

– Может быть, так, а может быть, и нет, мистер Холмс, – сказал он. – Но если вы так умны, вам следовало бы знать, что в настоящий момент закон нарушаете именно вы. Я ничего противозаконного не сделал, вы же, заперев меня в этой комнате, совершаете насилие над личностью, а это преследуется законом.

"The law cannot, as you say, touch you," said Holmes, unlocking and throwing open the door, "yet there never was a man who

– Да, закон, как вы говорите, в вашем случае бессилен, – сказал Холмс, отпирая и распахивая настежь дверь, – однако вы заслуживаете

deserved punishment more. If the young lady has a brother or a friend, he ought to lay a whip across your shoulders. By Jove!" he continued, flushing up at the sight of the bitter sneer upon the man's face, "it is not part of my duties to my client, but here's a hunting crop handy, and I think I shall just treat myself to--" He took two swift steps to the whip, but before he could grasp it there was a wild clatter of steps upon the stairs, the heavy hall door banged, and from the window we could see Mr. James Windibank running at the top of his speed down the road.

самого тяжкого наказания. Будь у этой молодой девушки брат или друг, ему следовало бы хорошенько отстегать вас хлыстом. – Увидев наглую усмешку Уиндибенка, он вспыхнул. – Это не входит в мои обязанности, но, клянусь Богом, я доставлю себе удовольствие. – Он шагнул, чтобы снять со стены охотничий хлыст, но не успел протянуть руку, как на лестнице послышался дикий топот, тяжелая входная дверь с шумом захлопнулась, и мы увидели в окно, как мистер Уиндибенк со всех ног мчится по улице.

"There's a cold-blooded scoundrel!" said Holmes, laughing, as he threw himself down into his chair once more. "That fellow will rise from crime to crime until he does something very bad, and ends on a gallows.

The case has, in some respects, been not entirely devoid of interest."

– Беспардонный мерзавец! – рассмеялся Холмс, откидываясь на спинку кресла. – Этот молодчик будет катиться от преступления к преступлению, пока не кончит на виселице. Да, дельце в некоторых отношениях была не лишено интереса.

"I cannot now entirely see all the steps of your reasoning," I remarked.

– Я не вполне уловил ход ваших рассуждений, – заметил я.

"Well, of course it was obvious from the first that this Mr. Hosmer Angel must have some strong object for his curious conduct, and it was equally clear that the only man who really profited by the incident, as far as we could see, was the stepfather. Then the fact that the two men were never together, but that the one always appeared when the other was away, was suggestive. So were the tinted spectacles and the curious voice, which both hinted at a disguise, as did the bushy whiskers. My suspicions were all confirmed by his peculiar action in typewriting his signature, which, of course, inferred that his handwriting was so familiar to her that she would recognise even the smallest sample of it. You see all these isolated facts, together with many minor ones, all pointed in the same direction."

– Разумеется, с самого начала было ясно, что этот мистер Госмер Эйнджел имел какую-то причину для своего странного поведения; так же очевидно, что единственно, кому это происшествие могло быть на руку, – отчим. Тот факт, что жених и отчим никогда не встречались, а, напротив, один всегда появлялся в отсутствие другого, также что-нибудь да значил. Темные очки, странный голос и пышные бакенбарды подсказывали мысль о переодевании. Мои подозрения подтвердились тем, что подпись на письмах была напечатана на машинке. Очевидно, мисс Сазерлэнд хорошо знала почерк Уиндибенка. Как видите, все эти отдельные факты, а также и многие другие, менее значительные детали били в одну точку.

"And how did you verify them?"

– А как вы их проверили?

"Having once spotted my man, it was easy to get corroboration. I knew the firm for which this man worked. Having taken the printed description. I eliminated everything from it which could be the result of a disguise--the whiskers, the glasses, the voice, and I sent it to the firm, with a request that they would inform me whether it answered to the description of any of their travellers. I had already noticed the peculiarities of the typewriter, and I wrote to the man himself at

– Напав на след, было уже нетрудно найти доказательства. Я знаю фирму, в которой служит этот человек. Я взял описание внешности пропавшего, данное в объявлении, и, устранив из него все, что могло быть отнесено за счет переодевания, – бакенбарды, очки, голос, – послал приметы фирме с просьбой сообщить, кто из их коммивояжеров похож на этот портрет. Еще раньше я заметил особенности пишущей машинки и написал Уиндибенку по служебному адресу, приглашая

his business address asking him if he would come here. As I expected, his reply was typewritten and revealed the same trivial but characteristic defects. The same post brought me a letter from Westhouse & Marbank, of Fenchurch Street, to say that the description tallied in every respect with that of their employé, James Windibank. Voilà tout!"

его зайти сюда. Как я и ожидал, ответ его был отпечатан на машинке, шрифт которой обнаруживал те же мелкие, но характерные дефекты. Той же почтой я получил письмо от фирмы «Вестхауз и Марбэнк» на Фенчерч-стрит. Мне сообщили, что по всем приметам это должен быть их служащий Джеймс Уиндибенк. Вот и все!

"And Miss Sutherland?"

– А как же быть с мисс Сазерлэнд?

"If I tell her she will not believe me. You may remember the old Persian saying, 'There is danger for him who taketh the tiger cub, and danger also for whoso snatches a delusion from a woman.' There is as much sense in Hafiz as in Horace, and as much knowledge of the world."

– Если я раскрою ей секрет, она не поверит. Вспомните старую персидскую поговорку: «Опасно отнимать у тигрицы тигренка, а у женщины ее заблуждение" 13 . У Хафиза столько же мудрости, как у Горация, и столько же знания жизни.

ADVENTURE IV. THE BOSCOMBE VALLEY MYSTERY

Тайна Боскомской долины

We were seated at breakfast one morning, my Однажды утром, когда мы с женой завтракали, wife and I, when the maid brought in a горничная подала мне телеграмму от Шерлока telegram. It was from Sherlock Holmes and ran Холмса: in this way: "Have you a couple of days to spare? Have just been wired for from the west of England in connection with Boscombe Valley tragedy.

Shall be glad if you will come with me. Air and scenery perfect. Leave Paddington by the 11:15."

«Не можете ли вы освободиться на два дня? Вызван на запад Англии связи трагедией Боскомской долине. Буду рад если присоединитесь ко мне. Воздух пейзаж великолепны. Выезжайте Паддингтона 11.15».

"What do you say, dear?" said my wife, looking – Ты поедешь? – ласково взглянув на меня, across at me. "Will you go?" спросила жена.

"I really don't know what to say. I have a fairly long list at present."

– Право, и сам не знаю. Сейчас у меня очень много пациентов…

"Oh, Anstruther would do your work for you.

You have been looking a little pale lately. I think that the change would do you good, and you are always so interested in Mr. Sherlock Holmes' cases."

– О, Анструзер всех их примет! Последнее время у тебя утомленный вид. Поездка пойдет тебе на пользу. И ты всегда так интересуешься каждым делом, за которое берется мистер Шерлок Холмс.

"I should be ungrateful if I were not, seeing what I gained through one of them," I answered. "But if I am to go, I must pack at once, for I have only half an hour."

My experience of camp life in Afghanistan had at least had the effect of making me a prompt and ready traveller. My wants were few and simple, so that in less than the time

Мой опыт лагерной жизни в Афганистане имел по крайней мере то преимущество, что я стал закаленным и легким на подъем путешественником. Вещей у меня было немного,

stated I was in a cab with my valise, rattling away to Paddington Station.

Sherlock Holmes was pacing up and down the platform, his tall, gaunt figure made even gaunter and taller by his long grey travellingcloak and close-fitting cloth cap.

так что я сел со своим саквояжем в кэб гораздо раньше, чем рассчитывал, и помчался на Паддингтонский вокзал. Шерлок Холмс ходил вдоль платформы; его серый дорожный костюм и суконное кепи делали его худую, высокую фигуру еще более худой и высокой.

"It is really very good of you to come, Watson," said he. "It makes a considerable difference to me, having someone with me on whom I can thoroughly rely. Local aid is always either worthless or else biassed. If you will keep the two corner seats I shall get the tickets."

– Вот чудесно, что вы пришли, Уотсон, – сказал он. – Совсем другое дело, когда рядом со мной человек, на которого можно вполне положиться. Местная полиция или совсем бездействует, или идет по ложному следу. Займите два угловых места, а я пойду за билетами.

We had the carriage to ourselves save for an immense litter of papers which Holmes had brought with him. Among these he rummaged and read, with intervals of note-taking and of meditation, until we were past Reading. Then he suddenly rolled them all into a gigantic ball and tossed them up onto the rack.

Мы сели в купе. Холмс принялся читать газеты, которые он принес с собой; иногда он отрывался, чтобы записать что-то и обдумать. Так мы доехали до Рэдинга. Неожиданно он смял все газеты в огромный ком и забросил его в багажную сетку.

"Have you heard anything of the case?" he asked.

– Вы слышали что-нибудь об этом деле? – спросил он.

"Not a word. I have not seen a paper for some days."

– Ни слова. Я несколько дней не заглядывал в газеты.

"The London press has not had very full accounts. I have just been looking through all the recent papers in order to master the particulars. It seems, from what I gather, to be one of those simple cases which are so extremely difficult."

– Лондонская печать не помещала особенно подробных отчетов. Я только что просмотрел все последние газеты, чтобы вникнуть в подробности. Это, кажется, один из тех несложных случаев, которые всегда так трудны.

"That sounds a little paradoxical."

– Ваши слова звучат несколько парадоксально.

"But it is profoundly true. Singularity is almost invariably a clue. The more featureless and commonplace a crime is, the more difficult it is to bring it home. In this case, however, they have established a very serious case against the son of the murdered man."

– Но это сама правда. В необычности почти всегда ключ к разгадке тайны. Чем проще преступление, тем труднее докопаться до истины… Как бы то ни было, в данном случае выдвинуто очень серьезное обвинение против сына убитого.

"It is a murder, then?"

– Значит, это убийство?

"Well, it is conjectured to be so. I shall take nothing for granted until I have the opportunity of looking personally into it. I will explain the state of things to you, as far as I have been able to understand it, in a very few words.

– Ну, так предполагают. Я ничего не берусь утверждать, пока сам не ознакомлюсь с делом. В нескольких словах я объясню вам положение вещей, каким оно мне представляется…

"Boscombe Valley is a country district not very far from Ross, in Herefordshire. The largest landed proprietor in that part is a Mr. John

Боскомская долина – это сельская местность вблизи Росса, в Хирфордшире. Самый крупный землевладелец в тех краях – мистер Джон Тэнер.

Turner, who made his money in Australia and returned some years ago to the old country.

One of the farms which he held, that of Hatherley, was let to Mr. Charles McCarthy, who was also an ex-Australian. The men had known each other in the colonies, so that it was not unnatural that when they came to settle down they should do so as near each other as possible. Turner was apparently the richer man, so McCarthy became his tenant but still remained, it seems, upon terms of perfect equality, as they were frequently together. McCarthy had one son, a lad of eighteen, and Turner had an only daughter of the same age, but neither of them had wives living. They appear to have avoided the society of the neighbouring English families and to have led retired lives, though both the McCarthys were fond of sport and were frequently seen at the race-meetings of the neighbourhood. McCarthy kept two servants--a man and a girl. Turner had a considerable household, some half-dozen at the least. That is as much as I have been able to gather about the families. Now for the facts.

Он составил себе капитал в Австралии и несколько лет назад вернулся на родину. Одну из своих ферм, Хазерлей, он сдал в аренду мистеру Чарлзу Маккарти, тоже приехавшему из Австралии. Они познакомились в колониях, и ничего странного не было в том, что, переехав на новое место, они поселились как можно ближе друг к другу. Тэнер, правда, был богаче, и Маккарти сделался его арендатором, но они, по-видимому, оставались в приятельских отношениях. У Маккарти один сын, юноша восемнадцати лет, а у Тэнера – единственная дочь такого же возраста, жены у обоих стариков умерли. Они, казалось, избегали знакомства с английскими семействами и вели уединенный образ жизни, хотя оба Маккарти любили спорт и часто посещали скачки по соседству. Маккарти держали лакея и горничную. У Тэнера было большое хозяйство, по крайней мере с полдюжины слуг. Вот и все, что мне удалось разузнать об этих семействах. Теперь о самом происшествии.

"On June 3rd, that is, on Monday last, McCarthy left his house at Hatherley about three in the afternoon and walked down to the Boscombe Pool, which is a small lake formed by the spreading out of the stream which runs down the Boscombe Valley. He had been out with his serving-man in the morning at Ross, and he had told the man that he must hurry, as he had an appointment of importance to keep at three. From that appointment he never came back alive.

Третьего июня, то есть в прошлый понедельник, Маккарти вышел из своего дома в Хазерлей часа в три дня и направился к Боскомскому омуту. Это небольшое озеро, образованное разлившимся ручьем, который протекает по Боскомской долине. Утром он ездил в Росс и сказал своему слуге, что очень торопится, так как в три часа у него важное свидание. С этого свидания он не вернулся.

"From Hatherley Farm-house to the Boscombe Pool is a quarter of a mile, and two people saw him as he passed over this ground. One was an old woman, whose name is not mentioned, and the other was William Crowder, a game-keeper in the employ of Mr. Turner. Both these witnesses depose that Mr. McCarthy was walking alone. The game-keeper adds that within a few minutes of his seeing Mr. McCarthy pass he had seen his son, Mr. James McCarthy, going the same way with a gun under his arm. To the best of his belief, the father was actually in sight at the time, and the son was following him. He thought no more of the matter until he heard in the evening of the tragedy that had occurred.

От фермы Хазерлей до Боскомского омута четверть мили, и, когда он шел туда, его видели два человека. Во-первых, старуха, имя которой не упомянуто в газетах, и, во-вторых, Уильям Краудер, лесник мистера Тэнера. Оба эти свидетеля показали, что мистер Маккарти шел один. Лесник добавил, что вскоре после встречи с мистером Маккарти он увидел его сына, – Джеймса Маккарти. Молодой человек шел с ружьем. Лесник утверждал, что он следовал за отцом по той же дороге. Лесник совсем было позабыл об этой встрече, но вечером он услышал о происшедшей трагедии и все вспомнил.

"The two McCarthys were seen after the time when William Crowder, the game-keeper, lost

Обоих Маккарти заметили еще раз после того, как Уильям Краудер, лесник, потерял их из виду.

sight of them. The Boscombe Pool is thickly wooded round, with just a fringe of grass and of reeds round the edge. A girl of fourteen, Patience Moran, who is the daughter of the lodge-keeper of the Boscombe Valley estate, was in one of the woods picking flowers. She states that while she was there she saw, at the border of the wood and close by the lake, Mr. McCarthy and his son, and that they appeared to be having a violent quarrel. She heard Mr. McCarthy the elder using very strong language to his son, and she saw the latter raise up his hand as if to strike his father.

She was so frightened by their violence that she ran away and told her mother when she reached home that she had left the two McCarthys quarrelling near Boscombe Pool, and that she was afraid that they were going to fight. She had hardly said the words when young Mr. McCarthy came running up to the lodge to say that he had found his father dead in the wood, and to ask for the help of the lodge-keeper. He was much excited, without either his gun or his hat, and his right hand and sleeve were observed to be stained with fresh blood. On following him they found the dead body stretched out upon the grass beside the pool. The head had been beaten in by repeated blows of some heavy and blunt weapon. The injuries were such as might very well have been inflicted by the butt-end of his son's gun, which was found lying on the grass within a few paces of the body. Under these circumstances the young man was instantly arrested, and a verdict of 'wilful murder' having been returned at the inquest on Tuesday, he was on Wednesday brought before the magistrates at Ross, who have referred the case to the next Assizes. Those are the main facts of the case as they came out before the coroner and the police-court."

Боскомский омут окружен густым лесом, все берега его заросли камышом. Дочь привратника Боскомского имения, Пэшенс Моран, девочка лет четырнадцати, собирала в соседнем лесу цветы. Она заявила, что видела, у самого озера мистера Маккарти и его сына. Было похоже, что, они сильно ссорятся. Она слышала, как старший Маккарти грубо кричал на сына, и видела, как последний замахнулся на своего отца, будто хотел ударить его. Она была так напугана этой ужасной сценой, что стремглав бросилась домой и рассказала матери) что в лесу у омута отец и сын Маккарти затеяли ссору и что она боится, как бы дело не дошло до драки. Едва она сказала это, как молодой Маккарти вбежал в сторожку и сообщил, что он нашел в лесу своего отца мертвым, и позвал привратника на помощь. Он был сильно возбужден, без ружья, без шляпы; на правой руке его и на рукаве были видны свежие пятна крови. Следуя за ним, привратник подошел к мертвецу, распростертому на траве у самой воды. Череп покойного был размозжен ударами какого-то тяжелого, тупого оружия. Такие раны можно было нанести прикладом ружья, принадлежавшего сыну, которое валялось в траве в нескольких шагах от убитого. Под тяжестью этих улик молодой человек был сразу же арестован. Во вторник следствие вынесло предварительный приговор: «преднамеренное убийство»; в среду Джеймс Маккарти предстал перед мировым судьей Росса, который направил дело на рассмотрение суда присяжных. Таковы основные факты, известные следователю и полиции.

"I could hardly imagine a more damning case," I remarked. "If ever circumstantial evidence pointed to a criminal it does so here."

– Невозможно себе представить более гнусного дела, – заметил я. – Если когда-нибудь косвенные доказательства изобличали преступника, так это именно в данном случае.

"Circumstantial evidence is a very tricky thing," answered Holmes thoughtfully. "It may seem to point very straight to one thing, but if you shift your own point of view a little, you may find it pointing in an equally uncompromising manner to something entirely different. It must be confessed, however, that the case looks exceedingly grave against the young man, and it is very possible that he is indeed the culprit.

There are several people in the

– Косвенные доказательства очень обманчивы, – задумчиво проговорил Холмс – Они могут совершенно ясно указывать в одном направлении, но если вы способны разобраться в этих доказательствах, то можете обнаружить, что на самом деле они очень часто ведут нас не к истине, а в противоположную сторону. Правда, сейчас дело окончательно обернулось против молодого человека; не исключена возможность, что он и есть преступник. Нашлись, однако, люди

neighbourhood, however, and among them Miss Turner, the daughter of the neighbouring landowner, who believe in his innocence, and who have retained Lestrade, whom you may recollect in connection with the Study in Scarlet, to work out the case in his interest.

Lestrade, being rather puzzled, has referred the case to me, and hence it is that two middle-aged gentlemen are flying westward at fifty miles an hour instead of quietly digesting their breakfasts at home."

по соседству, и среди них мисс Тэнер, дочь землевладельца, которые верят в его невиновность. Мисс Тэнер пригласила Лестрейда – может быть, вы его помните? – для защиты подсудимого. Лестрейд, считающий защиту очень трудной, передал ее мне, и вот два джентльмена средних лет мчатся на запад со скоростью пятьдесят миль в час, вместо того чтобы спокойно завтракать у себя дома.

"I am afraid," said I, "that the facts are so obvious that you will find little credit to be gained out of this case."

– Боюсь, – сказал я, – факты слишком убедительны, и у вас будут очень ограниченные возможности выиграть этот процесс.

"There is nothing more deceptive than an obvious fact," he answered, laughing.

"Besides, we may chance to hit upon some other obvious facts which may have been by no means obvious to Mr. Lestrade. You know me too well to think that I am boasting when I say that I shall either confirm or destroy his theory by means which he is quite incapable of employing, or even of understanding. To take the first example to hand, I very clearly perceive that in your bedroom the window is upon the right-hand side, and yet I question whether Mr. Lestrade would have noted even so self-evident a thing as that."

– Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, – ответил Холмс, смеясь. – Кроме того, мы можем случайно наткнуться на какие-нибудь столь же очевидные факты, которые не оказались очевидными для мистера Лестрейда. Вы слишком хорошо меня знаете и не подумаете, что это хвастовство. Я или пользуюсь уликами, собранными Лестрейдом, или начисто их отвергаю, потому что сам он совершенно не в состоянии ни воспользоваться ими, ни даже разобраться в них. Взять хотя бы первый пришедший в голову пример: мне совершенно ясно, что в вашей спальне окно с правой стороны, но я далеко не уверен, заметит ли мистер Лестрейд даже такой очевидный факт.

"How on earth--"

– Но как, в самом деле…

"My dear fellow, I know you well. I know the military neatness which characterises you.

You shave every morning, and in this season you shave by the sunlight; but since your shaving is less and less complete as we get farther back on the left side, until it becomes positively slovenly as we get round the angle of the jaw, it is surely very clear that that side is less illuminated than the other. I could not imagine a man of your habits looking at himself in an equal light and being satisfied with such a result. I only quote this as a trivial example of observation and inference.

Therein lies my métier, and it is just possible that it may be of some service in the investigation which lies before us. There are one or two minor points which were brought out in the inquest, and which are worth considering."

– Милый мой друг, я давно с вами знаком. Мне известна военная аккуратность, отличающая вас. Вы бреетесь каждое утро и в это время года – при солнечном свете; но левая часть лица выбрита у вас несравненно хуже правой, чем левее – тем хуже, доходя, наконец, до полного неряшества. Совершенно очевидно, что эта часть лица у вас хуже освещена, чем другая. Я не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками смирился с плохо выбритой щекой, глядя в зеркало при нормальном освещении. Я привожу это только как простой пример наблюдательности и умения делать выводы. В этом и заключается мое ремесло, и вполне возможно, что оно пригодится нам в предстоящем расследовании. Имеется одна или две незначительные детали, которые стали известны во время допроса Они заслуживают внимания.

"What are they?"

– Что же это?

"It appears that his arrest did not take place at

– Оказывается, молодого Маккарти арестовали

once, but after the return to Hatherley Farm.

On the inspector of constabulary informing him that he was a prisoner, he remarked that he was not surprised to hear it, and that it was no more than his deserts. This observation of his had the natural effect of removing any traces of doubt which might have remained in the minds of the coroner's jury."

не сразу, а несколько позже, когда он уже вернулся на ферму Хазерлей. Полицейский инспектор заявил ему, что он арестован, а он ответил, что это его ничуть не удивляет, так как он все-таки заслуживает наказания. Его фраза произвела должный эффект – исчезли последние сомнения, которые, может быть, еще имелись у следователя.

"It was a confession," I ejaculated.

– Это было признание! – воскликнул я.

"No, for it was followed by a protestation of innocence."

"Coming on the top of such a damning series of events, it was at least a most suspicious remark."

– Нет, затем он заявил о полной своей невиновности.

– После дьявольски веских улик это звучит подозрительно.

"On the contrary," said Holmes, "it is the brightest rift which I can at present see in the clouds. However innocent he might be, he could not be such an absolute imbecile as not to see that the circumstances were very black against him. Had he appeared surprised at his own arrest, or feigned indignation at it, I should have looked upon it as highly suspicious, because such surprise or anger would not be natural under the circumstances, and yet might appear to be the best policy to a scheming man. His frank acceptance of the situation marks him as either an innocent man, or else as a man of considerable self-restraint and firmness. As to his remark about his deserts, it was also not unnatural if you consider that he stood beside the dead body of his father, and that there is no doubt that he had that very day so far forgotten his filial duty as to bandy words with him, and even, according to the little girl whose evidence is so important, to raise his hand as if to strike him. The self-reproach and contrition which are displayed in his remark appear to me to be the signs of a healthy mind rather than of a guilty one."

– Наоборот, – сказал Холмс, – это единственный проблеск, который я сейчас вижу среди туч. Ведь он не может не знать, какие тяжелые подозрения падают на него. Если бы он притворился удивленным или возмущенным при известии об аресте, это показалось бы мне в высшей степени подозрительным, потому что подобное удивление или негодование были бы совершенно неискренни при сложившихся обстоятельствах. Такое поведение как раз свидетельствовало бы о его неискренности. Его бесхитростное поведение в минуту ареста говорит либо о его полной невиновности, либо, наоборот, изобличает его незаурядное самообладание и выдержку. Что же касается его ответа, что он заслуживает ареста, это тоже вполне естественно, если вспомнить, что он настолько забыл о своем сыновнем долге, что нагрубил отцу и даже, как утверждает девочка – а ее показания очень важны, – замахнулся на него. Его ответ, который говорит о раскаянии и об угрызениях совести, представляется мне скорее признаком неиспорченности, чем доказательством преступных намерений.

I shook my head.

"Many men have been hanged on far slighter evidence," I remarked.

Я покачал головой.

– Многих вздернули на виселицу и без таких тяжких улик, – заметил я.

"So they have. And many men have been wrongfully hanged."

– Это верно. И среди них было много невиновных.

"What is the young man's own account of the – Каковы же объяснения самого молодого matter?" человека?

"It is, I am afraid, not very encouraging to his – Не особенно ободряющие для его защитников, supporters, though there are one or two points хотя есть один или два положительных пункта. in it which are suggestive. You will find it here, Вы здесь это найдете, можете почитать про себя. and may read it for yourself."

He picked out from his bundle a copy of the local Herefordshire paper, and having turned down the sheet he pointed out the paragraph in which the unfortunate young man had given his own statement of what had occurred. I settled myself down in the corner of the carriage and read it very carefully. It ran in this way:

Он достал из своей папки несколько местных хартфордширских газет и, перегнув страницу, указал на те строки, в которых несчастный молодой человек дает объяснения всему происшедшему. Я уселся в углу купе и стал внимательно читать. Вот что там было написано:

"Mr. James McCarthy, the only son of the deceased, was then called and gave evidence as follows: 'I had been away from home for three days at Bristol, and had only just returned upon the morning of last Monday, the 3rd. My father was absent from home at the time of my arrival, and I was informed by the maid that he had driven over to Ross with John Cobb, the groom. Shortly after my return I heard the wheels of his trap in the yard, and, looking out of my window, I saw him get out and walk rapidly out of the yard, though I was not aware in which direction he was going. I then took my gun and strolled out in the direction of the Boscombe Pool, with the intention of visiting the rabbit warren which is upon the other side. On my way I saw William Crowder, the game-keeper, as he had stated in his evidence; but he is mistaken in thinking that I was following my father. I had no idea that he was in front of me. When about a hundred yards from the pool I heard a cry of "Cooee!" which was a usual signal between my father and myself. I then hurried forward, and found him standing by the pool. He appeared to be much surprised at seeing me and asked me rather roughly what I was doing there. A conversation ensued which led to high words and almost to blows, for my father was a man of a very violent temper. Seeing that his passion was becoming ungovernable, I left him and returned towards Hatherley Farm. I had not gone more than 150 yards, however, when I heard a hideous outcry behind me, which caused me to run back again. I found my father expiring upon the ground, with his head terribly injured. I dropped my gun and held him in my arms, but he almost instantly expired. I knelt beside him for some minutes, and then made my way to Mr. Turner's lodge-keeper, his house being the nearest, to ask for assistance. I saw no one near my father when I returned, and I have no idea how he came by his injuries. He was not a popular man, being somewhat cold and forbidding in his manners, but he had, as far as I know, no active enemies. I know nothing

«Затем был вызван мистер Джеймс Маккарти, единственный сын покойного. Он дал следующие показания: – В течение трех дней меня не было дома: я был в Бристоле и вернулся как раз утром в прошлый понедельник, третьего числа. Когда я приехал, отца не было дома, и горничная сказала, что он поехал в Росс с Джоном Коббом, конюхом. Вскоре после моего приезда я услышал скрип колес его двуколки и, выглянув из окна, увидел, что он быстро пошел со двора, но я не знал, в каком направлении он пойдет. Потом я взял свое ружье и решил пройтись к Боскомскому омуту, чтобы осмотреть пустошь, где живут кролики; пустошь расположена на противоположном берегу озера. По пути я встретил Уильяма Краудера, лесничего, как он уже сообщил в своих показаниях; однако он ошибается, считая, что я догонял отца. Мне и в голову не приходило, что отец идет впереди меня. Когда я был приблизительно в ста шагах от омута, я услышал крик «Коу!», которым я и мой отец обычно звали друг друга. Я сразу побежал вперед и увидел, что он стоит у самого омута. Он, по-видимому, очень удивился, заметив меня, и спросил довольно грубо, зачем я здесь. Разговор дошел до очень резких выражений, чуть ли не до драки, потому что отец мой был человек крайне вспыльчивый. Видя, что ярость его неукротима, я предпочел уйти от него и направился к ферме Хазерлей. Не прошел я и полутораста шагов, как услышал позади себя леденящий душу крик, который заставил меня снова бежать назад. Я увидел распростертого на земле отца; на голове его зияли ужасные раны, в нем едва теплилась жизнь. Ружье выпало у меня из рук, я приподнял голову отца, но почти в то же мгновение он умер. Несколько минут я стоял на коленях возле убитого, потом пошел к привратнику мистера Тэнера попросить его помощи. Дом привратника был ближе других. Вернувшись на крик отца, я никого не увидел возле него, и я не могу себе представить, кто мог его убить. Его мало кто знал, потому что нрава он был несколько замкнутого и неприветливого. Но все же, насколько мне известно, настоящих врагов у него не было.

further of the matter.'

"The Coroner: Did your father make any statement to you before he died?

Следователь. Сообщил ли вам что-нибудь перед смертью ваш отец?

"Witness: He mumbled a few words, but I could only catch some allusion to a rat.

Свидетель. Он пробормотал несколько слов, но я мог уловить только что-то похожее на «крыса».

"The Coroner: What did you understand by that?

Следователь. Что это, по-вашему, значит?

"Witness: It conveyed no meaning to me. I thought that he was delirious.

Свидетель. Не имею понятия. Наверное, он бредил.

"The Coroner: What was the point upon which you and your father had this final quarrel?

Следователь. Что послужило поводом вашей последней ссоры?

"Witness: I should prefer not to answer.

Свидетель. Я предпочел бы умолчать об этом.

"The Coroner: I am afraid that I must press it.

Следователь. К сожалению, я вынужден настаивать на ответе.

"Witness: It is really impossible for me to tell you. I can assure you that it has nothing to do with the sad tragedy which followed.

"The Coroner: That is for the court to decide. I need not point out to you that your refusal to answer will prejudice your case considerably in any future proceedings which may arise.

Свидетель. Но я не могу ответить на этот вопрос. Уверяю вас, что разговор наш не имел никакого отношения к ужасной трагедии, которая последовала за ним. Следователь. Это решит суд. Излишне объяснять вам, что нежелание отвечать послужит вам во вред, когда вы предстанете перед выездной сессией суда присяжных.

"Witness: I must still refuse.

Свидетель. И все же я не стану отвечать.

"The Coroner: I understand that the cry of 'Cooee' was a common signal between you and your father?

Следователь. По-видимому, криком «Коу!» вы с отцом всегда подзывали друг друга?

"Witness: It was.

Свидетель. Да.

"The Coroner: How was it, then, that he uttered it before he saw you, and before he even knew that you had returned from Bristol?

Следователь. Как же могло случиться, что он подал условный знак до того, как вас увидел, и даже до того, как он узнал, что вы вернулись из Бристоля?

"Witness (with considerable confusion): I do not know.

Свидетель. (очень смущенный). Не знаю.

"A Juryman: Did you see nothing which aroused your suspicions when you returned on hearing the cry and found your father fatally injured?

Присяжный заседатель. Не бросилось ли вам в глаза что-нибудь подозрительное, когда вы прибежали на крик и нашли отца смертельно раненным?

"Witness: Nothing definite.

Свидетель. Ничего особенного.

"The Coroner: What do you mean?

Следователь. Что вы хотите этим сказать?

"Witness: I was so disturbed and excited as I

Свидетель. Я был так взволнован и напуган,

rushed out into the open, that I could think of nothing except of my father. Yet I have a vague impression that as I ran forward something lay upon the ground to the left of me. It seemed to me to be something grey in colour, a coat of some sort, or a plaid perhaps.

When I rose from my father I looked round for it, but it was gone.

когда выбежал из лесу, что мог думать только об отце, больше ни о чем. Все же у меня было смутное представление, что в тот момент что-то лежало на земле слева от меня. Мне показалось: какая-то серая одежда – может быть, плед. Когда я встал на ноги и хотел рассмотреть эту вещь, ее уже не было.

"'Do you mean that it disappeared before you went for help?' "'Yes, it was gone.' "'You cannot say what it was?' "'No, I had a feeling something was there.'

– Вы полагаете, что она исчезла прежде, чем вы пошли за помощью?

– Да, исчезла.

– Не можете ли вы сказать, что это было?

– Нет, у меня просто было ощущение, что там что-то лежит.

– Далеко от убитого?

– Шагах в десяти.

– А на каком расстоянии от леса?

– Приблизительно на таком же.

– Значит, эта вещь находилась на расстоянии менее двадцати шагов от вас, когда она исчезла?

– Да, но я повернулся к ней спиной. Этим заканчивается допрос свидетеля».

"'How far from the body?' "'A dozen yards or so.' "'And how far from the edge of the wood?' "'About the same.' "'Then if it was removed it was while you were within a dozen yards of it?' "'Yes, but with my back towards it.'

"This concluded the examination of the witness."

"I see," said I as I glanced down the column, "that the coroner in his concluding remarks was rather severe upon young McCarthy.

He calls attention, and with reason, to the discrepancy about his father having signalled to him before seeing him, also to his refusal to give details of his conversation with his father, and his singular account of his father's dying words. They are all, as he remarks, very much against the son."

– Мне ясно, – сказал я, взглянув на газетный столбец, – что в конце допроса следователь совершенно беспощаден к молодому Маккарти. Он указал, и не без основания, на противоречия в показании о том, что отец позвал сына, не зная о его присутствии, и также на отказ передать содержание его разговора с отцом, затем на странное объяснение последних слов умирающего. Все это, как заметил следователь, сильно вредит сыну.

Holmes laughed softly to himself and stretched himself out upon the cushioned seat.

"Both you and the coroner have been at some pains," said he, "to single out the very strongest points in the young man's favour.

Don't you see that you alternately give him credit for having too much imagination and too little? Too little, if he could not invent a cause of quarrel which would give him the sympathy of the jury; too much, if he evolved from his own inner consciousness anything so outré as a dying reference to a rat, and the incident of the vanishing cloth. No, sir, I shall approach this case from the point of view that what this young man says is true, and we shall see whither that hypothesis will lead us. And now here is my pocket Petrarch, and not another word shall I say of this case until we are on the scene of action. We lunch at Swindon, and I see that we shall be there in twenty minutes."

Холмс потянулся на удобном диване и с улыбкой сказал: – Вы со следователем страдаете одним и тем же недостатком: отбрасываете все положительное, что есть в показаниях молодого человека. Неужели вы не видите, что приписываете ему то слишком много, то слишком мало воображения? Слишком мало – если он не мог придумать такой причины ссоры, которая завоевала бы ему симпатии присяжных; и слишком много – если он мог дойти до такой выдумки, как упоминание умирающего о крысе и происшествие с исчезнувшей одеждой. Нет, сэр, я буду придерживаться той точки зрения, что все, сказанное молодым человеком, – правда. Посмотрим, к чему приведет нас эта гипотеза. А теперь я займусь своим карманным Петраркой. Пока мы не прибудем на место происшествия – об этом деле ни слова. Наш второй завтрак в Суиндоне. Я думаю, мы приедем туда минут через двадцать.

It was nearly four o'clock when we at last, after passing through the beautiful Stroud Valley, and over the broad gleaming Severn, found ourselves at the pretty little country-town of Ross. A lean, ferret-like man, furtive and slylooking, was waiting for us upon the platform.

In spite of the light brown dustcoat and leather-leggings which he wore in deference to his rustic surroundings, I had no difficulty in recognising Lestrade, of Scotland Yard. With him we drove to the Hereford Arms where a room had already been engaged for us.

Было около четырех часов, когда мы, миновав прелестную Страудскую долину и широкий сверкающий Сэверн, очутились наконец в милом маленьком провинциальном городке Россе. Аккуратный, похожий на хорька человечек, очень сдержанный, с хитрыми глазками, ожидал нас на платформе. Хотя он был в коричневом пыльнике и в сапогах, которые он считал подходящими для сельской местности, я без труда узнал в нем Лестрейда из Скотленд-Ярда. С ним мы доехали до «Хирфорд Армз», где нам были оставлены комнаты.

"I have ordered a carriage," said Lestrade as we sat over a cup of tea. "I knew your energetic nature, and that you would not be happy until you had been on the scene of the crime."

– Я заказал карету, – сказал Лестрейд за чашкой чая. – Мне известна ваша деятельная натура. Ведь вы, до тех пор не можете успокоиться, пока не попадете на место преступления.

"It was very nice and complimentary of you," Holmes answered. "It is entirely a question of barometric pressure."

Lestrade looked startled.

"I do not quite follow," he said.

– Это очень похвально с вашей стороны, – ответил Холмс. – Но теперь все зависит от показаний барометра. Лестрейд чрезвычайно удивился.

– Я не совсем понимаю вашу мысль, – сказал он.

"How is the glass? Twenty-nine, I see. No wind, and not a cloud in the sky. I have a caseful of cigarettes here which need smoking, and the sofa is very much superior to the usual country hotel abomination. I do not think that it is probable that I shall use the carriage to-night."

– Каковы показания барометра? Двадцать девять ветра нет, на небе ни облачка – дождя не будет. А у меня целая пачка сигарет, которые надо выкурить. К тому же диван здесь несравненно лучше обычной мерзости деревенских гостиниц. Я думаю, что мне не удастся воспользоваться этой каретой сегодня вечером.

Lestrade laughed indulgently. "You have, no doubt, already formed your conclusions from the newspapers," he said. "The case is as plain as a pikestaff, and the more one goes into it the plainer it becomes. Still, of course, one can't refuse a lady, and such a very positive one, too. She has heard of you, and would have your opinion, though I repeatedly told her that there was nothing which you could do which I had not already done. Why, bless my soul! here is her carriage at the door."

Лестрейд снисходительно засмеялся.

– Вы, конечно, уже пришли к какому-то заключению, прочитав газетные отчеты, – сказал он. – Дело это ясное, как день, и чем глубже вникаешь в него, тем яснее оно становится. Но, конечно, нельзя отказать в просьбе женщине, да еще такой очаровательной. Она слышала о вас и захотела пригласить именно вас для защиты подсудимого, хотя я неоднократно говорил ей, что вы не сделаете ничего, что бы не было уже давно сделано мной. О боже! У дверей ее экипаж!

He had hardly spoken before there rushed into the room one of the most lovely young women that I have ever seen in my life. Her violet eyes shining, her lips parted, a pink flush upon her cheeks, all thought of her natural reserve lost in her overpowering excitement and concern.

"Oh, Mr. Sherlock Holmes!" she cried, glancing from one to the other of us, and finally, with a

Едва он сказал это, как в комнату вбежала одна из прелестнейших девушек, каких я когда-либо видел. Голубые глаза сверкали, губы были слегка приоткрыты, нежный румянец заливал щеки. Сильное волнение заставило ее забыть обычную сдержанность.

– О, мистер Шерлок Холмс! – воскликнула она, переводя взгляд с него на меня и наконец с

woman's quick intuition, fastening upon my companion, "I am so glad that you have come.

I have driven down to tell you so. I know that James didn't do it. I know it, and I want you to start upon your work knowing it, too. Never let yourself doubt upon that point. We have known each other since we were little children, and I know his faults as no one else does; but he is too tender-hearted to hurt a fly. Such a charge is absurd to anyone who really knows him."

безошибочной женской интуицией останавливаясь на моем друге. – Как я рада, что вы здесь! Я приехала сказать вам это. Я уверена, что Джеймс невиновен. Приступая к вашей работе, вы должны знать то, что известно мне. Не допускайте сомнений ни на одну минуту. Мы с ним дружили с раннего детства, я лучше всех знаю все его слабости, но он так мягкосердечен, что не обидит и мухи. Всем, кто действительно знает его, такое обвинение представляется совершенно нелепым.

"I hope we may clear him, Miss Turner," said Sherlock Holmes. "You may rely upon my doing all that I can."

– Надеюсь, нам удастся оправдать его, мисс Тэнер, – сказал Шерлок Холмс. – Поверьте, я сделаю все, что в моих силах.

"But you have read the evidence. You have formed some conclusion? Do you not see some loophole, some flaw? Do you not yourself think that he is innocent?"

– Но вы читали отчеты, и у вас уже есть определенное мнение обо всем происшедшем? Не видите ли вы какого-нибудь просвета? Уверены ли вы сами, что он невиновен?

"I think that it is very probable."

– Я считаю это вполне возможным.

"There, now!" she cried, throwing back her head and looking defiantly at Lestrade. "You hear! He gives me hopes."

– Вот, наконец! – воскликнула она, гордо поднимая голову и вызывающе глядя на Лестрейда. – Вы слышали? Теперь у меня есть надежда.

Lestrade shrugged his shoulders. Лестрейд пожал плечами.

"I am afraid that my colleague has been a little – Боюсь, что мой коллега слишком поспешен в quick in forming his conclusions," he said. своих выводах, – сказал он.

"But he is right. Oh! I know that he is right.

James never did it. And about his quarrel with his father, I am sure that the reason why he would not speak about it to the coroner was because I was concerned in it."

– Но ведь он прав – о, я уверена, что он прав! Джеймс не способен на преступление. Что же касается его ссоры с отцом – я знаю: он потому ничего не сказал следователю, что в этом была замешана я.

"In what way?" asked Holmes.

– Каким образом? – спросил Холмс.

"It is no time for me to hide anything. James and his father had many disagreements about me. Mr. McCarthy was very anxious that there should be a marriage between us. James and I have always loved each other as brother and sister; but of course he is young and has seen very little of life yet, and--and-well, he naturally did not wish to do anything like that yet. So there were quarrels, and this, I am sure, was one of them."

"And your father?" asked Holmes. "Was he in favour of such a union?"

– Сейчас не время что-нибудь скрывать. У Джеймса были большие неприятности с отцом изза меня. Отец Джеймса очень хотел, чтобы мы поженились. Мы с Джеймсом всегда любили друг друга, как брат и сестра, но он, конечно, еще слишком молод, не знает жизни и… и… ну, словом, он, естественно, и думать не хотел о женитьбе. На этой почве возникали ссоры, и, я уверена, это была одна из таких ссор.

"No, he was averse to it also. No one but Mr. McCarthy was in favour of it."

A quick blush passed over her fresh young face as Holmes shot one of his keen, questioning glances at her.

– Нет, он тоже был против. Кроме отца Джеймса, этого не хотел никто. Сплошной румянец залил ее свежее лицо, когда Холмс бросил на нее один из своих испытующих взглядов.

– А ваш отец? – спросил Холмс. – Хотел ли он вашего союза?

"Thank you for this information," said he. "May I see your father if I call to-morrow?"

"I am afraid the doctor won't allow it."

"The doctor?"

– Благодарю вас за эти сведения, – сказал он. – Могу ли я увидеться с вашим отцом, если зайду завтра?

– Боюсь, доктор этого не позволит.

– Доктор?

"Yes, have you not heard? Poor father has never been strong for years back, but this has broken him down completely. He has taken to his bed, and Dr. Willows says that he is a wreck and that his nervous system is shattered. Mr. McCarthy was the only man alive who had known dad in the old days in Victoria."

– Да, разве вы не знаете? Последние годы мой бедный отец все время прихварывал, а это несчастье совсем сломило его. Он слег, и доктор Уиллоуз говорит, что у него сильное нервное потрясение от перенесенного горя. Мистер Маккарти был единственным оставшимся в живых человеком, кто знал папу в далекие времена в Виктории.

"Ha! In Victoria! That is important."

– Хм! В Виктории? Это очень важно.

"Yes, at the mines."

"Quite so; at the gold-mines, where, as I understand, Mr. Turner made his money."

– Да, на приисках.

– Совершенно верно, на золотых приисках, где, как я понимаю, мистер Тэнер и составил свой капитал?

– Ну конечно.

– Благодарю вас, мисс Тэнер. Вы очень помогли мне.

"Yes, certainly."

"Thank you, Miss Turner. You have been of material assistance to me."

"You will tell me if you have any news tomorrow. No doubt you will go to the prison to see James. Oh, if you do, Mr. Holmes, do tell him that I know him to be innocent."

– Сообщите, пожалуйста, если завтра у вас будут какие-нибудь новости. Вы, наверное, навестите Джеймса в тюрьме? О, если вы увидите его, мистер Холмс, скажите ему, что я убеждена в его невиновности.

"I will, Miss Turner."

– Непременно скажу, мисс Тэнер.

"I must go home now, for dad is very ill, and he – Я спешу домой, потому что папа серьезно misses me so if I leave him. Good-bye, and болен. Я ему нужна. Прощайте, да поможет вам God help you in your undertaking." бог!

She hurried from the room as impulsively as she had entered, and we heard the wheels of her carriage rattle off down the street.

Она вышла из комнаты так же поспешно, как и вошла, и мы услыхали стук колес удаляющегося экипажа.

"I am ashamed of you, Holmes," said Lestrade with dignity after a few minutes' silence. "Why should you raise up hopes which you are bound to disappoint? I am not over-tender of heart, but I call it cruel."

– Мне стыдно за вас, Холмс, – с достоинством сказал Лестрейд после минутного молчания. – Зачем вы подаете надежды, которым не суждено оправдаться? Я не страдаю излишней чувствительностью, но считаю, что вы поступили жестоко.

"I think that I see my way to clearing James McCarthy," said Holmes. "Have you an order to see him in prison?"

"Yes, but only for you and me."

"Then I shall reconsider my resolution about going out. We have still time to take a train to Hereford and see him to-night?"

"Ample."

"Then let us do so. Watson, I fear that you will

– Кажется, я вижу путь к спасению Джеймса Маккарти, – сказал Холмс. – У вас есть ордер на посещение тюрьмы?

– Да, но только для нас двоих.

– В таком случае, я изменяю свое решение не выходить из дома. Мы поспеем в Хирфорд, чтобы увидеть заключенного сегодня вечером?

– Вполне.

– Тогда поедем! Уотсон, боюсь, вам будет

find it very slow, but I shall only be away a couple of hours."

скучно, но часа через два я вернусь.

I walked down to the station with them, and then wandered through the streets of the little town, finally returning to the hotel, where I lay upon the sofa and tried to interest myself in a yellow-backed novel. The puny plot of the story was so thin, however, when compared to the deep mystery through which we were groping, and I found my attention wander so continually from the action to the fact, that I at last flung it across the room and gave myself up entirely to a consideration of the events of the day. Supposing that this unhappy young man's story were absolutely true, then what hellish thing, what absolutely unforeseen and extraordinary calamity could have occurred between the time when he parted from his father, and the moment when, drawn back by his screams, he rushed into the glade? It was something terrible and deadly. What could it be? Might not the nature of the injuries reveal something to my medical instincts?

I rang the bell and called for the weekly county paper, which contained a verbatim account of the inquest. In the surgeon's deposition it was stated that the posterior third of the left parietal bone and the left half of the occipital bone had been shattered by a heavy blow from a blunt weapon. I marked the spot upon my own head. Clearly such a blow must have been struck from behind. That was to some extent in favour of the accused, as when seen quarrelling he was face to face with his father. Still, it did not go for very much, for the older man might have turned his back before the blow fell. Still, it might be worth while to call Holmes' attention to it. Then there was the peculiar dying reference to a rat. What could that mean? It could not be delirium. A man dying from a sudden blow does not commonly become delirious. No, it was more likely to be an attempt to explain how he met his fate. But what could it indicate? I cudgelled my brains to find some possible explanation. And then the incident of the grey cloth seen by young McCarthy. If that were true the murderer must have dropped some part of his dress, presumably his overcoat, in his flight, and must have had the hardihood to return and to carry it away at the instant when the son was kneeling with his back turned not a dozen paces off. What a tissue of mysteries and improbabilities the whole thing was!

Я проводил их до станции, прошелся по улицам городка, наконец вернулся в гостиницу, прилег на кушетку и начал читать бульварный роман. Однако сюжет повествования был слишком плоским по сравнению с ужасной трагедией, открывающейся перед нами. Я заметил, что мысли мои все время возвращаются от книги к действительности, поэтому я швырнул книжку в другой конец комнаты и погрузился в размышления о событиях истекшего дня. Если предположить, что показания этого несчастного молодого человека абсолютно правдивы, то что же за дьявольщина, что за непредвиденное и невероятное бедствие могло произойти в тот промежуток времени, когда он отошел от своего отца, а потом прибежал на его крики? Это было нечто ужасное, кошмарное. Что же это могло быть? Пожалуй, мне, как врачу, дело станет яснее, если я познакомлюсь с характером повреждений.

I did not wonder at Lestrade's opinion, and yet

Меня не удивило мнение Лестрейда, но я верил

Я позвонил и потребовал последние номера местных газет, содержащие все материалы следствия слово в слово. В показаниях хирурга устанавливалось, что третья задняя теменная кость и левая часть затылочной кости размозжены сильным ударом тупого орудия. Я нащупал это место на своей собственной голове. Несомненно, такой удар может быть нанесен только сзади. Это в некоторой степени снимало подозрение с обвиняемого, так как во время ссоры его видели стоящим лицом к лицу с покойным. Но этому нельзя придавать большого значения, потому что отец мог отвернуться, перед тем как его ударили. Однако нужно сообщить Холмсу и об этом. Затем очень странным представилось мне упоминание о крысе. Что это значит? Во всяком случае, не бред. Человек, умирающий от внезапного удара, никогда не бредит. Нет, вероятно, он пытался объяснить, как он встретил свою смерть. Что же он хотел сказать? Я долго пытался найти какоенибудь подходящее объяснение. Вспомнил и случай с этой серой одеждой, которую заметил молодой Маккарти. Если так было на самом деле, значит, убийца потерял что-то, когда убегал – наверно, пальто, – и у него хватило наглости вернуться и взять его за спиной у сына, в двадцати шагах от него, когда тот опустился на колени возле убитого. Какое сплетение таинственного и невероятного в этом происшествии!

I had so much faith in Sherlock Holmes' insight that I could not lose hope as long as every fresh fact seemed to strengthen his conviction of young McCarthy's innocence.

в дальновидность Холмса и не терял надежды: мне казалось, что каждая новая деталь укрепляет его уверенность в невиновности молодого Маккарти.

It was late before Sherlock Holmes returned.

He came back alone, for Lestrade was staying in lodgings in the town.

Когда вернулся Холмс, было уже совсем поздно. Он был один, так как Лестрейд остановился в городе.

"The glass still keeps very high," he remarked as he sat down. "It is of importance that it should not rain before we are able to go over the ground. On the other hand, a man should be at his very best and keenest for such nice work as that, and I did not wish to do it when fagged by a long journey. I have seen young McCarthy."

– Барометр все еще не падает, – заметил он, садясь. – Только бы не было дождя, пока мы доберемся до места происшествия! Ведь человек должен вложить в такое славное дело все силы ума и сердца. По правде сказать, я не хотел приниматься за работу, когда был утомлен длинной дорогой. Я виделся с молодым Маккарти.

"And what did you learn from him?"

"Nothing."

"Could he throw no light?"

"None at all. I was inclined to think at one time that he knew who had done it and was screening him or her, but I am convinced now that he is as puzzled as everyone else.

He is not a very quick-witted youth, though comely to look at and, I should think, sound at heart."

– Что же вы от него узнали?

– Ничего.

– Дело не стало яснее?

– Ничуть. Я был склонен думать, что ему известно имя преступника и что он скрывает его. Но теперь я убежден – для него это такая же загадка, как и для всех остальных. Молодой Маккарти не особенно умен, но очень миловиден, и мне показалось, что он человек неиспорченный.

"I cannot admire his taste," I remarked, "if it is indeed a fact that he was averse to a marriage with so charming a young lady as this Miss Turner."

– Я не одобряю его вкуса, – заметил я, – если это действительно правда, что он не хотел жениться на такой очаровательной молодой девушке, как мисс Тэнер.

"Ah, thereby hangs a rather painful tale. This fellow is madly, insanely, in love with her, but some two years ago, when he was only a lad, and before he really knew her, for she had been away five years at a boarding-school, what does the idiot do but get into the clutches of a barmaid in Bristol and marry her at a registry office? No one knows a word of the matter, but you can imagine how maddening it must be to him to be upbraided for not doing what he would give his very eyes to do, but what he knows to be absolutely impossible. It was sheer frenzy of this sort which made him throw his hands up into the air when his father, at their last interview, was goading him on to propose to Miss Turner. On the other hand, he had no means of supporting himself, and his father, who was by all accounts a very hard man, would have thrown him over utterly had he known the truth. It was with his barmaid wife that he had spent the last three days in Bristol, and his father did not know where he was. Mark that point. It is of importance. Good

– О, под всем этим кроется пренеприятная история! Он страстно, безумно любит ее. Но как вы думаете, что он сделал года два назад, когда она была еще в пансионе, а сам он был совсем подростком? Этот идиот попался в лапы одной бристольской буфетчице и зарегистрировал свой брак с нею. Об этом никто не подозревает, но можете себе представить, какое было для него мучение слушать упреки, что он не делает того, за что он сам отдал бы полжизни! Вот этото отчаяние и охватило его, когда он простер руки к небу в ответ на требование отца сделать предложение мисс Тэнер. С другой стороны, у него не было возможности защищаться, и отец его, который, как все утверждают, был человек крутого нрава, выгнал бы его из дому навеки, если бы узнал всю правду. Это со своей женойбуфетчицей юноша провел в Бристоле последние три дня, а его отец не знал, где он был. Запомните это обстоятельство, это очень важно. Однако не было бы счастья – несчастье помогло. Буфетчица, узнав из газет, что ее мужа

has come out of evil, however, for the barmaid, finding from the papers that he is in serious trouble and likely to be hanged, has thrown him over utterly and has written to him to say that she has a husband already in the Bermuda Dockyard, so that there is really no tie between them. I think that that bit of news has consoled young McCarthy for all that he has suffered."

обвиняют в тяжелом преступлении и, вероятно, скоро повесят, сразу же его бросила и призналась ему в письме, что у нее уже давно есть другой законный муж, который живет в Бермудских доках, и что с мистером Джеймсом Маккарти ее на самом деле ничто не связывает. Я думаю, это известие искупило все страдания молодого Маккарти.

"But if he is innocent, who has done it?"

– Но если он невиновен, кто же тогда убийца?

"Ah! who? I would call your attention very particularly to two points. One is that the murdered man had an appointment with someone at the pool, and that the someone could not have been his son, for his son was away, and he did not know when he would return. The second is that the murdered man was heard to cry 'Cooee!' before he knew that his son had returned. Those are the crucial points upon which the case depends.

And now let us talk about George Meredith, if you please, and we shall leave all minor matters until to-morrow."

– Да, кто убийца? Я бы обратил ваше внимание на следующие два обстоятельства. Первое: покойный должен был с кем-то встретиться у омута, и этот человек не мог быть его сыном, потому что сын уехал и не было известно, когда он вернется. Второе: отец кричал «Коу!» еще до того, как он узнал о возвращении сына. Это основные пункты, которые предрешают исход процесса… А теперь давайте поговорим о творчестве Джорджа Мередита 14 , если вам угодно, и оставим все второстепенные дела до завтра.

There was no rain, as Holmes had foretold, and the morning broke bright and cloudless. At nine o'clock Lestrade called for us with the carriage, and we set off for Hatherley Farm and the Boscombe Pool.

Как и предсказывал Холмс, дождя не было; утро выдалось яркое и безоблачное. В девять часов за нами в карете приехал Лестрейд, и мы отправились на ферму Хазерлейи к Боскомскому омуту.

"There is serious news this morning," Lestrade observed. "It is said that Mr. Turner, of the Hall, is so ill that his life is despaired of."

– Серьезные известия, – сказал Лестрейд. – Говорят, что мистер Тэнер из Холла так плох, что долго не Протянет.

"An elderly man, I presume?" said Holmes.

"About sixty; but his constitution has been shattered by his life abroad, and he has been in failing health for some time. This business has had a very bad effect upon him.

He was an old friend of McCarthy's, and, I may add, a great benefactor to him, for I have learned that he gave him Hatherley Farm rent free."

"Indeed! That is interesting," said Holmes.

– Вероятно, он очень стар? – спросил Холмс.

– Около шестидесяти, но он потерял в колониях здоровье и уже очень давно серьезно болеет. Тут большую роль сыграло это дело. Он был старым другом Маккарти и, добавлю, его истинным благодетелем. Как мне стало известно, он даже не брал с него арендной платы за ферму Хазерлей.

"Oh, yes! In a hundred other ways he has helped him. Everybody about here speaks of his kindness to him."

– Вот как! Это очень интересно! – воскликнул Холмс.

– О да. И он помогал ему всевозможными другими способами. Здесь все говорят о том, что мистер Тэнер был очень добр к покойному.

"Really! Does it not strike you as a little singular that this McCarthy, who appears to have had little of his own, and to have been under such obligations to Turner, should still talk of marrying his son to Turner's daughter, who is, presumably, heiress to the

– Да что вы! А вам не показалось несколько необычным, что этот Маккарти, человек очень небогатый, был так обязан мистеру Тэнеру и все же поговаривал о женитьбе своего сына на дочери Тэнера, наследнице всего состояния? Да еще таким уверенным тоном, будто стоило

estate, and that in such a very cocksure manner, as if it were merely a case of a proposal and all else would follow? It is the more strange, since we know that Turner himself was averse to the idea. The daughter told us as much. Do you not deduce something from that?"

"We have got to the deductions and the inferences," said Lestrade, winking at me. "I find it hard enough to tackle facts, Holmes, without flying away after theories and fancies."

только сделать предложение – и все будет в порядке! Это чрезвычайно странно. Ведь вам известно, что Тэнер и слышать не хотел об их браке. Его дочь сама рассказала об этом. Не можете ли вы сделать из всего сказанного какиенибудь выводы методом дедукции?

– Мы занимались дедукцией и логическими выводами, – сказал Лестрейд, подмигивая мне. – Знаете ли, Холмс, если в дальнейшем так же орудовать фактами, можно очень легко удалиться от истины в мир догадок и фантазий.

"You are right," said Holmes demurely; "you do – Что правда, то правда, – сдержанно ответил find it very hard to tackle the facts." Холмс. – Вы очень плохо пользуетесь фактами.

"Anyhow, I have grasped one fact which you seem to find it difficult to get hold of," replied Lestrade with some warmth.

"And that is--" "That McCarthy senior met his death from McCarthy junior and that all theories to the contrary are the merest moonshine."

– Как бы то ни было, я подтвердил один факт, который оказался очень трудным для вашего понимания, – раздраженно возразил Лестрейд.

– То есть, что…

– Что Маккарти-старший встретил свою смерть от руки Маккарти-младшего и что все теории, отрицающие этот факт, – просто лунные блики.

"Well, moonshine is a brighter thing than fog," said Holmes, laughing. "But I am very much mistaken if this is not Hatherley Farm upon the left."

"Yes, that is it."

– Ну, лунные-то блики гораздо ярче тумана! – смеясь, ответил Холмс. – Если я не ошибаюсь, слева от нас ферма Хазерлей.

It was a widespread, comfortable-looking building, two-storied, slate-roofed, with great yellow blotches of lichen upon the grey walls.

The drawn blinds and the smokeless chimneys, however, gave it a stricken look, as though the weight of this horror still lay heavy upon it. We called at the door, when the maid, at Holmes' request, showed us the boots which her master wore at the time of his death, and also a pair of the son's, though not the pair which he had then had. Having measured these very carefully from seven or eight different points, Holmes desired to be led to the court-yard, from which we all followed the winding track which led to Boscombe Pool.

Это было широко раскинувшееся комфортабельное двухэтажное, крытое шифером здание с большими желтыми пятнами лишайника на сером фасаде. Опущенные шторы на окнах и трубы, из которых не шел дым, придавали дому угрюмый вид, будто кошмарное преступление всей своей тяжестью легло на эти стены. Мы позвонили у двери, и горничная, по требованию Холмса, показала нам ботинки, в которых был ее хозяин, когда его убили, и обувь сына, которую он надевал в тот день. Холмс тщательно измерил всю обувь в семи или восьми местах, затем попросил провести нас во двор, откуда мы пошли по извилистой тропинке, ведущей к Боскомскому омуту.

Sherlock Holmes was transformed when he was hot upon such a scent as this. Men who had only known the quiet thinker and logician of Baker Street would have failed to recognise him. His face flushed and darkened. His brows were drawn into two hard black lines, while his eyes shone out from beneath them with a steely glitter. His face was bent downward, his shoulders bowed, his lips compressed, and the veins stood out like whipcord in his long, sinewy neck. His nostrils

Шерлок Холмс весь преображался, когда шел по горячему следу. Люди, знающие бесстрастного мыслителя с Бейкер-стрит, ни за что не узнали бы его в этот момент. Он мрачнел, лицо его покрывалось румянцем, брови вытягивались в две жесткие черные линии, из-под них стальным блеском сверкали глаза. Голова его опускалась, плечи сутулились, губы плотно сжимались, на мускулистой шее вздувались вены. Его ноздри расширялись, как у охотника,

– Она самая.

seemed to dilate with a purely animal lust for the chase, and his mind was so absolutely concentrated upon the matter before him that a question or remark fell unheeded upon his ears, or, at the most, only provoked a quick, impatient snarl in reply.

Swiftly and silently he made his way along the track which ran through the meadows, and so by way of the woods to the Boscombe Pool. It was damp, marshy ground, as is all that district, and there were marks of many feet, both upon the path and amid the short grass which bounded it on either side. Sometimes Holmes would hurry on, sometimes stop dead, and once he made quite a little detour into the meadow. Lestrade and I walked behind him, the detective indifferent and contemptuous, while I watched my friend with the interest which sprang from the conviction that every one of his actions was directed towards a definite end.

The Boscombe Pool, which is a little reed-girt sheet of water some fifty yards across, is situated at the boundary between the Hatherley Farm and the private park of the wealthy Mr. Turner. Above the woods which lined it upon the farther side we could see the red, jutting pinnacles which marked the site of the rich landowner's dwelling.

On the Hatherley side of the pool the woods grew very thick, and there was a narrow belt of sodden grass twenty paces across between the edge of the trees and the reeds which lined the lake. Lestrade showed us the exact spot at which the body had been found, and, indeed, so moist was the ground, that I could plainly see the traces which had been left by the fall of the stricken man. To Holmes, as I could see by his eager face and peering eyes, very many other things were to be read upon the trampled grass. He ran round, like a dog who is picking up a scent, and then turned upon my companion.

"What did you go into the pool for?" he asked.

"I fished about with a rake. I thought there might be some weapon or other trace. But how on earth--" "Oh, tut, tut! I have no time! That left foot of yours with its inward twist is all over the place.

A mole could trace it, and there it vanishes among the reeds. Oh, how simple it would all have been had I been here before they came like a herd of buffalo and wallowed all over it.

Here is where the party with the lodge-keeper came, and they have covered all tracks for six or eight feet round the body. But here are three separate tracks of the same feet."

захваченного азартом преследования. Он настолько был поглощен стоящей перед ним задачей, что на вопросы, обращенные к нему, или вовсе ничего не отвечал, или нетерпеливо огрызался в ответ. Безмолвно и быстро шел он по тропинке, пролегавшей через лес и луга к Боскомскому омуту. Это глухое, болотистое место, как и вся долина. На тропинке около нее, где растет низкая трава, было видно множество следов. Холмс то спешил, то останавливался, один раз круто повернул и сделал по лужайке несколько шагов назад. Лестрейд и я следовали за ним, сыщик – с видом безразличным и пренебрежительным, в то время как я н аблюдал за моим другом с большим интересом, потому что был убежден, что каждое его действие ведет к благополучному завершению дела. Боскомский омут – небольшое, шириной ярдов 15 в пятьдесят, пространство воды, окруженное зарослями камыша и расположенное на границе фермы Хазерлей и парка богача мистера Тэнера. Над лесом, подступающим к дальнему берегу, видны красные остроконечные башенки, возвышающиеся над жилищем богатого землевладельца. Со стороны Хазерлей лес очень густой; только узкая полоска влажной травы шагов в двадцать шириной отделяет последние деревья от камышей, окаймляющих озеро. Лестрейд точно указал, где нашли тело; а земля действительно была такая сырая, что я мог ясно увидеть место, где упал убитый. Что же касается Холмса, то по его энергичному лицу и напряженному взгляду я видел, что он многое разглядел на затоптанной траве. Он метался, как гончая, напавшая на след, а потом обратился к нашему спутнику.

– Что вы здесь делали? – спросил он.

– Я прочесал граблями всю лужайку. Я искал какое-нибудь оружие или другие улики. Но как вам удалось…

– Ну, хватит, у меня нет времени! Вы выворачиваете левую ногу, и следы этой вашей левой ноги видны повсюду. Вас мог бы выследить даже крот. А здесь, в камышах, следы исчезают. О, как было бы все просто, если бы я пришел сюда до того, как это стадо буйволов все здесь вытоптало! Здесь стояли те, кто пришел из сторожки, они затоптали все следы вокруг убитого на шесть или семь футов 16 .

He drew out a lens and lay down upon his waterproof to have a better view, talking all the time rather to himself than to us.

"These are young McCarthy's feet. Twice he was walking, and once he ran swiftly, so that the soles are deeply marked and the heels hardly visible. That bears out his story. He ran when he saw his father on the ground. Then here are the father's feet as he paced up and down. What is this, then? It is the butt-end of the gun as the son stood listening. And this?

Ha, ha! What have we here? Tiptoes! tiptoes!

Square, too, quite unusual boots! They come, they go, they come again--of course that was for the cloak. Now where did they come from?"

Он достал лупу, лег на непромокаемый плащ, чтобы было лучше видно, и разговаривал более с самим собой, чем с нами.

– Вот следы молодого Маккарти. Он проходил здесь дважды и один раз бежал так быстро, что следы каблуков почти не видны, а остальная часть подошвы отпечаталась четко. Это подтверждает его показания. Он побежал, когда увидел отца лежащим на земле. Далее, здесь следы ног отца, когда он ходил взад и вперед. Что же это? След от приклада, на который опирался сын, когда стоял и слушал отца. А это? Ха-ха, что же это такое? Кто-то подкрадывался на цыпочках! К тому же это квадратные, совершенно необычные ботинки. Он пришел, ушел и снова вернулся – на этот раз, конечно, за своим пальто. Но откуда он пришел?

He ran up and down, sometimes losing, Холмс бегал туда и сюда, иногда теряя след, sometimes finding the track until we were well иногда вновь натыкаясь на него, пока мы не within the edge of the wood and under the очутились у самого леса, в тени очень shadow of a great beech, the largest tree in большой, старой березы. Холмс нашел его the neighbourhood. Holmes traced his way to следы за этим деревом и снова лег на живот. the farther side of this and lay down once more Раздался радостный возглас. Холмс долго upon his face with a little cry of satisfaction. оставался неподвижным, переворачивал For a long time he remained there, turning опавшие листья и сухие сучья, собрал в over the leaves and dried sticks, gathering up конверт что-то похожее на пыль и осмотрел what seemed to me to be dust into an сквозь лупу землю, а также, сколько мог envelope and examining with his lens not only достать, и кору дерева. Камень с неровными the ground but even the bark of the tree as far краями лежал среди мха; он поднял и осмотрел as he could reach. A jagged stone was lying его. Затем он пошел по тропинке до самой among the moss, and this also he carefully дороги, где следы терялись. examined and retained. Then he followed a pathway through the wood until he came to the highroad, where all traces were lost.

"It has been a case of considerable interest," he remarked, returning to his natural manner.

"I fancy that this grey house on the right must be the lodge. I think that I will go in and have a word with Moran, and perhaps write a little note. Having done that, we may drive back to our luncheon. You may walk to the cab, and I shall be with you presently."

– Этот камень представляет большой интерес, – заметил он, возвращаясь к своему обычному тону. – Серый дом справа – должно быть, сторожка. Я зайду к Морану, чтобы сказать ему два слова и написать коротенькую записку. После этого мы еще успеем добраться до гостиницы, ко второму завтраку. Вы идите к карете, я присоединюсь к вам.

It was about ten minutes before we regained our cab and drove back into Ross, Holmes still carrying with him the stone which he had picked up in the wood.

"This may interest you, Lestrade," he remarked, holding it out. "The murder was done with it."

"I see no marks."

"There are none."

"How do you know, then?"

"The grass was growing under it. It had only lain there a few days. There was no sign of a

Минут через десять мы уже ехали к Россу. В руках у Холмса все еще был камень, который он поднял в лесу.

– Это может заинтересовать вас, Лестрейд, – сказал он, протягивая ему камень. – Вот чем было совершено убийство.

– Я не вижу на нем никаких следов.

– Их нет.

– Тогда как же вы это узнали?

– Под ним росла трава. Он пролежал там всего лишь несколько дней. Нигде вокруг не было

place whence it had been taken. It corresponds with the injuries. There is no sign of any other weapon."

"And the murderer?"

видно места, откуда он взят. Это имеет прямое отношение к убийству. Следов какого-нибудь другого оружия нет.

– А убийца?

"Is a tall man, left-handed, limps with the right leg, wears thick-soled shooting-boots and a grey cloak, smokes Indian cigars, uses a cigarholder, and carries a blunt pen-knife in his pocket. There are several other indications, but these may be enough to aid us in our search."

– Это высокий человек, левша, он хромает на правую ногу, носит охотничьи сапоги на толстой подошве и серое пальто, курит индийские сигары с мундштуком, в кармане у него тупой перочинный нож. Есть еще несколько примет, но и этого достаточно, чтобы помочь нам в наших поисках. Лестрейд засмеялся.

– К сожалению, я до сих пор остаюсь скептиком, – сказал он. – Ваши теории очень хороши, но мы должны иметь дело с твердолобыми британскими присяжными.

– Ну, это мы увидим, – ответил спокойно Холмс. – У вас одни методы, у меня другие… Кстати, я, может быть, сегодня с вечерним поездом вернусь в Лондон.

Lestrade laughed.

"I am afraid that I am still a sceptic," he said. "Theories are all very well, but we have to deal with a hard-headed British jury."

"Nous verrons," answered Holmes calmly.

"You work your own method, and I shall work mine. I shall be busy this afternoon, and shall probably return to London by the evening train."

"And leave your case unfinished?"

"No, finished."

"But the mystery?"

"It is solved."

"Who was the criminal, then?"

"The gentleman I describe."

"But who is he?"

"Surely it would not be difficult to find out. This is not such a populous neighbourhood."

Lestrade shrugged his shoulders.

"I am a practical man," he said, "and I really cannot undertake to go about the country looking for a left-handed gentleman with a game leg. I should become the laughing-stock of Scotland Yard."

– И оставите ваше дело незаконченным?

– Нет, законченным.

– Но как же тайна?

– Она разгадана.

– Кто же преступник?

– Джентльмен, которого я описал.

– Но кто он?

– Это можно очень легко узнать. Здесь не так уж много жителей. Лестрейд пожал плечами.

– Я человек действия, – сказал он, – и никак не могу заниматься поисками джентльмена, о котором известно только, что он хромоногий левша. Я бы стал посмешищем всего СкотлендЯрда.

"All right," said Holmes quietly. "I have given – Хорошо, – спокойно ответил Холмс. – Я you the chance. Here are your lodgings. Good- предоставил вам все возможности для разгадки bye. I shall drop you a line before I leave." этой тайны. Я ведь ничего не утаил от вас, и вы сами могли разгадать таинственное преступление. Вот мы и приехали. Прощайте. Перед отъездом я вам напишу.

Having left Lestrade at his rooms, we drove to our hotel, where we found lunch upon the table.

Holmes was silent and buried in thought with a pained expression upon his face, as one who finds himself in a perplexing position.

"Look here, Watson," he said when the cloth was cleared "just sit down in this chair and let me preach to you for a little. I don't know quite what to do, and I should value your advice.

Light a cigar and let me expound."

Оставив Лестрейда возле его двери, мы направились к нашему отелю, где нас уже ждал завтрак. Холмс молчал, погруженный в свои мысли. Лицо его было мрачно, как у человека, который попал в затруднительное положение.

– Вот послушайте, Уотсон, – сказал он, когда убрали со стола. – Садитесь в это кресло, и я изложу перед вами то немногое, что мне известно. Я не знаю, что мне делать. Я бы хотел получить от вас совет. Закуривайте, а я сейчас

"Pray do so."

"Well, now, in considering this case there are two points about young McCarthy's narrative which struck us both instantly, although they impressed me in his favour and you against him. One was the fact that his father should, according to his account, cry 'Cooee!' before seeing him. The other was his singular dying reference to a rat. He mumbled several words, you understand, but that was all that caught the son's ear. Now from this double point our research must commence, and we will begin it by presuming that what the lad says is absolutely true."

начну.

– Пожалуйста.

– Ну вот, при изучении этого дела нас поразили два пункта в рассказе молодого Маккарти, хотя меня они настроили в его пользу, а вас восстановили против него. Во-первых, то, что отец закричал «Коу!» до того, как увидел своего сына. Во-вторых, что умирающий упомянул только о крысе. Понимаете, он пробормотал несколько слов, но сын уловил лишь одно. Наше расследование должно начаться с этих двух пунктов. Предположим, что все, сказанное юношей, – абсолютная правда.

"What of this 'Cooee!' then?"

"Well, obviously it could not have been meant for the son. The son, as far as he knew, was in Bristol. It was mere chance that he was within earshot. The 'Cooee!' was meant to attract the attention of whoever it was that he had the appointment with. But 'Cooee' is a distinctly Australian cry, and one which is used between Australians. There is a strong presumption that the person whom McCarthy expected to meet him at Boscombe Pool was someone who had been in Australia."

"What of the rat, then?"

– А что такое «коу»?

– Очевидно, он звал не своего сына. Он думал, что сын в Бристоле. Сын совершенно случайно услышал этот зов. Этим криком «Коу!» он звал того, кто назначил ему свидание. Но «коу» – австралийское слово, оно в ходу только между австралийцами. Это веское доказательство, что человек, которого Маккарти надеялся встретить у Боскомского омута, бывал в Австралии.

Sherlock Holmes took a folded paper from his pocket and flattened it out on the table.

"This is a map of the Colony of Victoria," he said. "I wired to Bristol for it last night." He put his hand over part of the map.

Шерлок Холмс достал из кармана сложенный лист бумаги, расправил его на столе.

– Это карта штата Виктория, – сказал он. – Я телеграфировал прошлой ночью в Бристоль, чтобы мне ее прислали. – Он закрыл ладонью часть карты.

– Прочтите, – попросил он.

– АРЭТ 17 , – прочитал я.

– А теперь? – Он поднял руку.

– БАЛЛАРЭТ.

– Совершенно верно. Это и есть слово, произнесенное умирающим, но сын уловил только последние два слога. Он пытался назвать имя убийцы. Итак, Балларэт.

– Это потрясающе! – воскликнул я.

"What do you read?"

"ARAT," I read.

"And now?" He raised his hand.

"BALLARAT." "Quite so. That was the word the man uttered, and of which his son only caught the last two syllables. He was trying to utter the name of his murderer. So and so, of Ballarat."

"It is wonderful!" I exclaimed.

"It is obvious. And now, you see, I had narrowed the field down considerably. The possession of a grey garment was a third point which, granting the son's statement to be correct, was a certainty. We have come now out of mere vagueness to the definite conception of an Australian from Ballarat with a grey cloak."

"Certainly."

"And one who was at home in the district, for the pool can only be approached by the farm

– Ну, а крыса?

– Это вне всяких сомнений. А теперь, как видите, круг сужается. Наличие у преступника серого одеяния было третьим пунктом. Исчезает полная неизвестность, и появляется некий австралиец из Балларэта в сером пальто.

– И в самом деле!

– К тому же он местный житель, потому что возле омута, кроме фермы и усадьбы, ничего нет,

or by the estate, where strangers could hardly wander."

"Quite so."

"Then comes our expedition of to-day. By an examination of the ground I gained the trifling details which I gave to that imbecile Lestrade, as to the personality of the criminal."

и посторонний вряд ли забредет туда.

"Yes, they were peculiar boots."

"But his lameness?"

"The impression of his right foot was always less distinct than his left. He put less weight upon it. Why? Because he limped--he was lame."

"But his left-handedness."

– Да, это была необыкновенная обувь.

– А то, что он хромой?

– Следы его правой ноги не так отчетливы, как следы левой. На правую ногу приходится меньше веса Почему? Потому что он прихрамывал – он хромой.

– А то, что он левша?

"You were yourself struck by the nature of the injury as recorded by the surgeon at the inquest. The blow was struck from immediately behind, and yet was upon the left side. Now, how can that be unless it were by a lefthanded man? He had stood behind that tree during the interview between the father and son. He had even smoked there. I found the ash of a cigar, which my special knowledge of tobacco ashes enables me to pronounce as an Indian cigar. I have, as you know, devoted some attention to this, and written a little monograph on the ashes of 140 different varieties of pipe, cigar, and cigarette tobacco. Having found the ash, I then looked round and discovered the stump among the moss where he had tossed it. It was an Indian cigar, of the variety which are rolled in Rotterdam."

"And the cigar-holder?"

"I could see that the end had not been in his mouth. Therefore he used a holder. The tip had been cut off, not bitten off, but the cut was not a clean one, so I deduced a blunt pen-knife."

"Holmes," I said, "you have drawn a net round this man from which he cannot escape, and you have saved an innocent human life as truly as if you had cut the cord which was hanging him. I see the direction in which all this points. The culprit is--" "Mr. John Turner," cried the hotel waiter, opening the door of our sitting-room, and ushering in a visitor.

– Вы сами были поражены характером повреждений, описанных хирургом. Удар был внезапно нанесен сзади, но с левой стороны. Кто же это мог сделать, как не левша? Во время разговора отца с сыном он стоял за деревом. Он даже курил там. Я нашел пепел и благодаря моему знанию различных сортов табака установил, что он курил индийскую сигару. Я, как вам известно, немного занимался этим вопросом и написал небольшую монографию о пепле ста сорока различных сортов трубочного, сигарного и папиросного табака. Обнаружив пепел сигары, я оглядел все вокруг и нашел место, куда он ее бросил. То была индийская сигара, изготовленная в Роттердаме.

– Конечно.

– Затем наша сегодняшняя экспедиция. Исследуя почву, я обнаружил незначительные улики, о которых и рассказал этому тупоумному Лестрейду. Это касалось установления личности преступника.

"But how did you gain them?"

– Но как вы их обнаружили?

"You know my method. It is founded upon the – Вам известен мой метод. Он базируется на observation of trifles." сопоставлении всех незначительных улик.

"His height I know that you might roughly judge – О его росте вы, разумеется, могли from the length of his stride. His boots, too, приблизительно судить по длине шага. О его might be told from their traces." обуви также можно было догадаться по следам.

– А мундштук?

– Я увидел, что он не брал ее в рот. Следовательно, он курит с мундштуком. Кончик был обрезан, а не откушен, но срез был неровный, поэтому я решил, что нож у него тупой.

– Холмс, – сказал я, – вы опутали преступника сетью, из которой он не сможет вырваться, и вы спасли жизнь ни в чем не повинному юноше, вы просто сняли петлю с его шеи. Я вижу, где сходятся все ваши улики. Имя убийцы…

– Мистер Джон Тэнер, – доложил официант, открывая дверь в нашу гостиную и впуская посетителя.

The man who entered was a strange and impressive figure. His slow, limping step and bowed shoulders gave the appearance of decrepitude, and yet his hard, deep-lined, craggy features, and his enormous limbs showed that he was possessed of unusual strength of body and of character. His tangled beard, grizzled hair, and outstanding, drooping eyebrows combined to give an air of dignity and power to his appearance, but his face was of an ashen white, while his lips and the corners of his nostrils were tinged with a shade of blue. It was clear to me at a glance that he was in the grip of some deadly and chronic disease.

"Pray sit down on the sofa," said Holmes gently. "You had my note?"

У вошедшего была странная, совершенно необычная фигура. Замедленная, прихрамывающая походка и опущенные плечи делали его дряхлым, в то время как его жесткое, резко очерченное, грубое лицо и огромные конечности говорили о том, что он наделен необыкновенной физической силой. Его спутанная борода, седеющие волосы и всклокоченные, нависшие над глазами брови придавали ему гордый и властный вид. Но лицо его было пепельно-серым, а губы и ноздри имели синеватый оттенок. Я с первого взгляда понял, что он страдает какой-то неизлечимой, хронической болезнью.

"Yes, the lodge-keeper brought it up. You said that you wished to see me here to avoid scandal."

"I thought people would talk if I went to the Hall."

"And why did you wish to see me?"

– Да, ее принес привратник. Вы пишете, что хотите видеть меня, дабы избежать скандала.

He looked across at my companion with despair in his weary eyes, as though his question was already answered.

Тэнер посмотрел на моего приятеля. В усталых главах его было столько отчаяния, будто он уже получил ответ на свой вопрос.

"Yes," said Holmes, answering the look rather than the words. "It is so. I know all about McCarthy."

– Да, – промолвил Холмс, отвечая более на взгляд его, чем на слова. – Это так. Мне все известно о Маккарти.

– Присядьте, пожалуйста, на диван, – мягко предложил Холмс. – Вы получили мою записку?

– Я думаю, будет много толков, если я выступлю в суде.

– Зачем я вам понадобился?

The old man sank his face in his hands. Старик закрыл лицо руками.

"God help me!" he cried. "But I would not have – Помоги мне, господи! – воскликнул он. – Но я let the young man come to harm. I give you бы не допустил гибели молодого человека! Даю my word that I would have spoken out if it went вам слово, что я открыл бы вею правду, если бы against him at the Assizes." дело дошло до выездной сессии суда присяжных…

"I am glad to hear you say so," said Holmes – Рад это слышать, – сурово сказал Холмс. gravely.

"I would have spoken now had it not been for – Я бы уже давно все открыл, если бы не моя my dear girl. It would break her heart--it will дорогая девочка. Это разбило бы ее сердце, она break her heart when she hears that I am не пережила бы моего ареста. arrested."

"It may not come to that," said Holmes.

– Можно и не доводить дело до ареста, – ответил Холмс.

"What?"

– Неужели?

"I am no official agent. I understand that it was – Я неофициальное лицо. Поскольку меня your daughter who required my presence here, пригласила ваша дочь, я действую в ее and I am acting in her interests. Young интересах. Вы сами понимаете, что молодой McCarthy must be got off, however." Маккарти должен быть освобожден.

"I am a dying man," said old Turner. "I have had diabetes for years. My doctor says it is a question whether I shall live a month. Yet I

– Я скоро умру, – сказал старый Тэнер. – Я уже много лет страдаю диабетом. Мой доктор сомневается, протяну я месяц или нет. Все-таки

would rather die under my own roof than in a gaol."

мне легче будет умереть под своей собственной крышей, чем в тюрьме.

Holmes rose and sat down at the table with his pen in his hand and a bundle of paper before him.

"Just tell us the truth," he said. "I shall jot down the facts. You will sign it, and Watson here can witness it. Then I could produce your confession at the last extremity to save young McCarthy. I promise you that I shall not use it unless it is absolutely needed."

Холмс встал, подошел к письменному столу, взял перо и бумагу.

– Рассказывайте все, как было, – предложил он, – а я вкратце запишу. Вы это подпишете, а Уотсон засвидетельствует. Я представлю ваше признание только в случае крайней необходимости, если нужно будет спасать Маккарти. В противном случае обещаю вам не прибегать к этой мере.

"It's as well," said the old man; "it's a question – Хорошо, – ответил старик. – Скорее всего я не whether I shall live to the Assizes, so it matters доживу до выездной сессии суда, так что меня little to me, but I should wish to spare Alice the это мало волнует. Я хотел бы только избавить shock. And now I will make the Алису от такого удара. А теперь я все вам thing clear to you; it has been a long time in расскажу… Тянулось это долго, но рассказать я the acting, but will not take me long to tell. могу очень быстро…

"You didn't know this dead man, McCarthy. He Вы не знали покойного Маккарти. Это был сущий was a devil incarnate. I tell you that. God keep дьявол, уверяю вас. Упаси вас бог от клещей you out of the clutches of such a man as he. такого человека! Я был в его тисках последние His grip has been upon me these twenty years, двадцать лет, он совершенно отравил мне жизнь. and he has blasted my life.

I'll tell you first how I came to be in his power. Сначала я расскажу вам, как я очутился в его "It was in the early '60's at the diggings. I was власти. Это произошло в начале шестидесятых a young chap then, hot-blooded and reckless, годов на золотых приисках. Я тогда был совсем ready to turn my hand at anything; I got among молодым человеком, безрассудным и горячим, bad companions, took to drink, had no luck готовым на любое дело. Я попал в плохую with my claim, took to the bush, and in a word компанию, начал выпивать. На участке моем не became what you would call over here a оказалось ни крупинки золота highway robber. There were six of us, and – я стал бродяжничать и сделался, как у вас we had a wild, free life of it, sticking up a говорится, рыцарем большой дороги. Нас было station from time to time, or stopping the шестеро, мы вели дикую, привольную жизнь, wagons on the road to the diggings. совершали время от времени налеты на станцию, Black Jack of Ballarat was the name I went останавливали фургоны на дорогах к приискам. under, and our party is still remembered in the Меня называли Балларэтским Черным Джеком. colony as the Ballarat Gang. Моих ребят до сих пор помнят в колониях как банду Балларэта.

"One day a gold convoy came down from Однажды из Балларэта в Мельбурн под охраной Ballarat to Melbourne, and we lay in wait for it конвоя отправили золото. Мы устроили засаду. and attacked it. There were six troopers Золото охраняли шесть конвоиров, нас тоже and six of us, so it was a close thing, but we было шесть человек. Произошла жаркая схватка. emptied four of their saddles at the first volley. Первым залпом мы уложили четырех. Но когда Three of our boys were killed, however, before мы взяли добычу, нас осталось только трое. Я we got the swag. I put my pistol to the head of приставил дуло пистолета к голове кучера – это и the wagon-driver, who was this very man был Маккарти. Господи, лучше бы я убил его McCarthy. I wish to the Lord that I had shot тогда! Но я пощадил его, хотя и заметил, что он him then, but I spared him, though I saw his смотрит на меня своими маленькими злыми wicked little eyes fixed on my face, as though глазками, будто хочет запомнить черты моего to remember every feature. We got away with лица. Мы завладели золотом, стали богатыми the gold, became wealthy men, and made людьми и приехали в Англию, никем не our way over to England without being заподозренные. Здесь я навсегда расстался со suspected. There I parted from my old pals своими бывшими приятелями и начал спокойную, and determined to settle down to a quiet and обеспеченную жизнь. respectable life. I bought this estate, which Я купил это имение, которое как раз chanced to be in the market, and I set myself продавалось в то время, и старался принести

to do a little good with my money, to make up for the way in which I had earned it. I married, too, and though my wife died young she left me my dear little Alice. Even when she was just a baby her wee hand seemed to lead me down the right path as nothing else had ever done. In a word, I turned over a new leaf and did my best to make up for the past. All was going well when McCarthy laid his grip upon me.

"I had gone up to town about an investment, and I met him in Regent Street with hardly a coat to his back or a boot to his foot. "'Here we are, Jack,' says he, touching me on the arm; 'we'll be as good as a family to you.

There's two of us, me and my son, and you can have the keeping of us. If you don't-it's a fine, law-abiding country is England, and there's always a policeman within hail.'

"Well, down they came to the west country, there was no shaking them off, and there they have lived rent free on my best land ever since. There was no rest for me, no peace, no forgetfulness; turn where I would, there was his cunning, grinning face at my elbow. It grew worse as Alice grew up, for he soon saw I was more afraid of her knowing my past than of the police. Whatever he wanted he must have, and whatever it was I gave him without question, land, money, houses, until at last he asked a thing which I could not give. He asked for Alice.

"His son, you see, had grown up, and so had my girl, and as I was known to be in weak health, it seemed a fine stroke to him that his lad should step into the whole property. But there I was firm. I would not have his cursed stock mixed with mine; not that I had any dislike to the lad, but his blood was in him, and that was enough. I stood firm. McCarthy threatened. I braved him to do his worst.

хотя бы небольшую пользу своими деньгами, чтобы как-то искупить прошлое. К тому же я женился, и хотя жена моя умерла молодой, она оставила мне милую маленькую Алису. Даже когда Алиса была совсем крошкой, ее ручонки удерживали меня на праведном пути, как ничто в мире. Словом, я навсегда покончил с прошлым. Все шло великолепно, пока я не попался в руки Маккарти… Я поехал в город по денежным делам и на Риджент-стрит встретил Маккарти. На нем не было ни приличного пальто, ни обуви. «Вот мы и встретились, Джек, – сказал он, прикасаясь к моей руке. – Теперь уж мы с вами больше не расстанемся. Я не один: у меня есть сынишка, и вы должны о нас позаботиться. В противном случае, вы знаете: Англия прекрасная страна, где чтут законы. Кроме того, везде есть полисмены». Вот он и поселился со своим сыном на западе, и я не мог от них отделаться; они бесплатно живут на моей земле. У меня не было ни покоя, ни отдыха, ни забвения. Куда бы я ни шел, я везде натыкался на его хитрую, ухмыляющуюся физиономию. Когда Алиса подросла, стало еще хуже, так как он заметил, что для меня страшнее всякой полиции, если о моем прошлом узнает дочь. Что бы он ни захотел, он получал по первому требованию, будь то земля, постройка или деньги, пока он не потребовал невозможного. Он потребовал Алису.

Сын его, видите ли, подрос, моя дочь – тоже, и, так как о моей болезни всем было известно, ему представилось, что это великолепный шанс для его сына завладеть всем моим состоянием. Но на этот раз я был тверд. Я и мысли не мог допустить, что его проклятый род соединится с моим. Нельзя сказать, чтобы мне не нравился его сын, но в жилах юноши текла кровь его отца, этого было достаточно. Я все же стоял на своем. Маккарти, выведенный из себя, стал угрожать.

We were to meet at the pool midway between Мы должны были встретиться у омута, на our houses to talk it over. "When I went down полпути между нашими домами, чтобы there I found him talking with his son, so I поговорить обо всем. Когда я пришел на smoked a cigar and waited behind a tree until условленное место, я увидел, что он толкует о he should be alone. But as I listened to his talk чем-то с сыном. Я закурил и ждал за деревом, all that was black and bitter in me seemed to пока он останется один. Но по мере того как я come uppermost. He was urging his son to вслушивался в его слова, во мне закипала горечь marry my daughter with as little regard for what и злоба, я не мог больше этого вынести. Он she might think as if she were a slut from off принуждал сына жениться на моей дочери, the streets. It drove me mad to think that I ничуть не заботясь о том, как она отнесется к and all that I held most dear should be in the этому, будто речь шла об уличной девчонке. power of such a man as this. Could I not snap Я чуть с ума не сошел, когда подумал, что все, the bond? I was already a dying and чем я дорожу, может очутиться во власти такого a desperate man. Though clear of mind and человека. Не лучше ли разбить эти оковы? Я уже

fairly strong of limb, I knew that my own fate was sealed. But my memory and my girl!

Both could be saved if I could but silence that foul tongue. I did it, Mr. Holmes. I would do it again. Deeply as I have sinned, I have led a life of martyrdom to atone for it. But that my girl should be entangled in the same meshes which held me was more than I could suffer. I struck him down with no more compunction than if he had been some foul and venomous beast. His cry brought back his son; but I had gained the cover of the wood, though I was forced to go back to fetch the cloak which I had dropped in my flight. That is the true story, gentlemen, of all that occurred."

умирающий, доведенный до отчаяния человек. Хотя рассудок мой ясен и силы не покинули меня, я понимал, что моя жизнь кончена. Но мое имя и моя дочь! Я спасу и то и другое, если заставлю Маккарти держать язык за зубами… Я его убил, мистер Холмс… Я бы убил его снова. Я большой грешник, но разве жизнь, полная страданий, не искупает вины? Я все терпел, но мысль, что моя дочь попадет в ту же западню, была невыносимы. Я убил его без угрызения совести, будто это была отвратительная ядовитая тварь. На крик прибежал его сын, но я успел спрятаться в, лесу, хотя мне пришлось вернуться за пальто, которое я обронил… Это чистая правда, джентльмены, все сложилось именно так.

"Well, it is not for me to judge you," said Holmes as the old man signed the statement which had been drawn out. "I pray that we may never be exposed to such a temptation."

– Что же, не мне судить вас, – промолвил Холмс, когда старик подписал свои показания. – Думаю, нам не придется представлять эти сведения в суд.

"I pray not, sir. And what do you intend to do?"

– Я вам полностью доверяю, сэр! Но что вы хотите предпринять?

"In view of your health, nothing. You are – Принимая во внимание ваше здоровье – yourself aware that you will soon have to ничего. Вы сами знаете, что скоро предстанете answer for your deed at a higher court than the перед судом, который выше земного суда. Я Assizes. I will keep your confession, and if сохраню ваше признание, мне придется McCarthy is condemned I shall be forced to воспользоваться им, если Маккарти будет use it. If not, it shall never be seen by mortal осужден. Если же он будет оправдан – ни один eye; and your secret, whether you be alive or смертный, будете вы живы или нет, не узнает о dead, shall be safe with us." вашей тайне, все это останется между нами.

"Farewell, then," said the old man solemnly.

"Your own deathbeds, when they come, will be the easier for the thought of the peace which you have given to mine."

Tottering and shaking in all his giant frame, he stumbled slowly from the room.

"God help us!" said Holmes after a long silence. "Why does fate play such tricks with poor, helpless worms? I never hear of such a case as this that I do not think of Baxter's words, and say, 'There, but for the grace of God, goes Sherlock Holmes.'"

James McCarthy was acquitted at the Assizes on the strength of a number of objections which had been drawn out by Holmes and submitted to the defending counsel. Old Turner lived for seven months after our interview, but he is now dead; and there is every prospect that the son and daughter may come to live happily together in ignorance of the black cloud which rests upon their past.

– Тогда прощайте, – торжественно сказал старик. – Когда настанет ваш смертный час, вам будет легче при мысли о том, какое успокоение вы внесли в мою душу. Шатаясь и дрожа всем своим гигантским телом, он медленно вышел из комнаты, прихрамывая на правую ногу.

– Бедные мы, бедные! – после долгой паузы воскликнул Холмс. – Почему судьба играет такими жалкими, беспомощными созданиями, как мы?

Выездная сессия суда присяжных оправдала Джеймса Маккарти под давлением многочисленных доказательств, представленных Холмсом. Старый Тэнер прожил месяцев семь после нашего свидания, сейчас его уже нет в живых. Есть все основания полагать, что Джеймс и Алиса могут спокойно жить в счастливом браке, не думая больше о черных тучах, которые омрачали их прошлое.

ADVENTURE V. THE FIVE ORANGE PIPS

Пять зернышек апельсина

When I glance over my notes and records of the Sherlock Holmes cases between the years '82 and '90, I am faced by so many which present strange and interesting features that it is no easy matter to know which to choose and which to leave. Some, however, have already gained publicity through the papers, and others have not offered a field for those peculiar qualities which my friend possessed in so high a degree, and which it is the object of these papers to illustrate. Some, too, have baffled his analytical skill, and would be, as narratives, beginnings without an ending, while others have been but partially cleared up, and have their explanations founded rather upon conjecture and surmise than on that absolute logical proof which was so dear to him. There is, however, one of these last which was so remarkable in its details and so startling in its results that I am tempted to give some account of it in spite of the fact that there are points in connection with it which never have been, and probably never will be, entirely cleared up.

Когда я просматриваю мои заметки о Шерлоке Холмсе за годы от 1882 до 1890, я нахожу так много удивительно интересных дел, что просто не знаю, какие выбрать. Однако одни из них уже известны публике из газет, а другие не дают возможности показать во всем блеске те своеобразные качества, которыми мой друг обладал в такой высокой степени. Все же одно из этих дел было так замечательно по своим подробностям и так неожиданно по результатам, что мне хотелось бы рассказать о нем, хотя с ним связаны такие обстоятельства, которые, по всей вероятности, никогда не будут полностью выяснены.

The year '87 furnished us with a long series of cases of greater or less interest, of which I retain the records. Among my headings under this one twelve months I find an account of the adventure of the Paradol Chamber, of the Amateur Mendicant Society, who held a luxurious club in the lower vault of a furniture warehouse, of the facts connected with the loss of the British barque "Sophy Anderson", of the singular adventures of the Grice Patersons in the island of Uffa, and finally of the Camberwell poisoning case. In the latter, as may be remembered, Sherlock Holmes was able, by winding up the dead man's watch, to prove that it had been wound up two hours before, and that therefore the deceased had gone to bed within that time—a deduction which was of the greatest importance in clearing up the case.

All these I may sketch out at some future date, but none of them present such singular features as the strange train of circumstances which I have now taken up my pen to describe.

1887 год принес длинный ряд более или менее интересных дел. Все они записаны мною. Среди них – рассказ о «Парадол-чэмбер», Обществе Нищих-любителей, которое имело роскошный клуб в подвальном этаже большого мебельного магазина; отчет о фактах, связанных с гибелью британского судна «Софи Эндерсон»; рассказ о странных приключениях Грайса Петерсона на острове Юффа и, наконец, записки, относящиеся к Кемберуэльскому делу об отравлении. В последнем деле Шерлоку Холмсу удалось путем исследования механизма часов, найденных на убитом, доказать, что часы были заведены за два часа до смерти и поэтому покойный лег спать в пределах этого времени, – вывод, который помог обнаружить преступника.

It was in the latter days of September, and the equinoctial gales had set in with exceptional violence. All day the wind had screamed and the rain had beaten against the windows, so that even here in the heart of great, hand-

Был конец сентября, и осенние бури свирепствовали с неслыханной яростью. Целый день завывал ветер, и дождь барабанил в окна так, что даже здесь, в самом сердце огромного Лондона, мы

Все эти дела я, может быть, опишу когда-нибудь позже, но ни одно из них не обладает такими своеобразными чертами, как те необычайные события, которые я намерен сейчас изложить.

made London we were forced to raise our minds for the instant from the routine of life and to recognise the presence of those great elemental forces which shriek at mankind through the bars of his civilisation, like untamed beasts in a cage. As evening drew in, the storm grew higher and louder, and the wind cried and sobbed like a child in the chimney.

Sherlock Holmes sat moodily at one side of the fireplace cross-indexing his records of crime, while I at the other was deep in one of Clark Russell's fine sea-stories until the howl of the gale from without seemed to blend with the text, and the splash of the rain to lengthen out into the long swash of the sea waves. My wife was on a visit to her mother's, and for a few days I was a dweller once more in my old quarters at Baker Street.

невольно отрывались на миг от привычного течения жизни и ощущали присутствие грозных сил разбушевавшейся стихии. К вечеру буря разыгралась сильнее; ветер в трубе плакал и всхлипывал, как ребенок.

"Why," said I, glancing up at my companion, "that was surely the bell. Who could come tonight? Some friend of yours, perhaps?"

"Except yourself I have none," he answered. "I do not encourage visitors."

"A client, then?"

"If so, it is a serious case. Nothing less would bring a man out on such a day and at such an hour. But I take it that it is more likely to be some crony of the landlady's."

– Послушайте, – сказал я, взглянув на Холмса, – это звонок. Кто же может прийти сегодня? Ктонибудь из ваших друзей?

– Кроме вас, у меня нет друзей, – ответил Холмс. – А гости ко мне не ходят.

– Может быть, клиент?

– Если так, то дело должно быть очень серьезное. Что другое заставит человека выйти на улицу в такой день и в такой час? Но скорее всего это какая-нибудь кумушка, приятельница нашей квартирной хозяйки. Однако Холмс ошибся, потому что послышались шаги в прихожей и стук в нашу дверь.

Sherlock Holmes was wrong in his conjecture, however, for there came a step in the passage and a tapping at the door.

He stretched out his long arm to turn the lamp away from himself and towards the vacant chair upon which a newcomer must sit.

Шерлок Холмс был мрачен. Он расположился у камина и приводил в порядок свою картотеку преступлений, а я, сидя против него, так углубился в чтение прелестных морских рассказов Кларка Рассела, что завывание бури слилось в моем сознании с текстом, а шум дождя стал казаться мне рокотом морских волн. Моя жена гостила у тетки, и я на несколько дней устроился в нашей старой квартире на Бейкерстрит.

Холмс протянул свою длинную руку и повернул лампу от себя так, чтобы осветить пустое кресло, предназначенное для посетителя.

"Come in!" said he.

– Войдите! – сказал он.

The man who entered was young, some twoand-twenty at the outside, well-groomed and trimly clad, with something of refinement and delicacy in his bearing. The streaming umbrella which he held in his hand, and his long shining waterproof told of the fierce weather through which he had come. He looked about him anxiously in the glare of the lamp, and I could see that his face was pale and his eyes heavy, like those of a man who is weighed down with some great anxiety.

Вошел молодой человек лет двадцати двух, изящно одетый, с некоторой изысканностью в манерах. Зонт, с которого бежала вода, и блестевший от дождя длинный не промокаемый плащ свидетельствовали об ужасной погоде. Вошедший тревожно огляделся, и при свете лампы я увидел, что лицо его бледно, а глаза полны беспокойства, как у человека, внезапно охваченного большой тревогой.

"I owe you an apology," he said, raising his golden pince-nez to his eyes. "I trust that I am not intruding. I fear that I have brought some traces of the storm and rain into your snug chamber."

– Я должен перед вами извиниться, – произнес он, поднося к глазам золотой лорнет. – Надеюсь, вы не сочтете меня навязчивым… Боюсь, что я принес в вашу уютную комнату некоторые следы бури и дождя.

"Give me your coat and umbrella," said Holmes. "They may rest here on the hook and will be dry presently. You have come up from the south-west, I see."

"Yes, from Horsham."

"That clay and chalk mixture which I see upon your toe caps is quite distinctive."

"I have come for advice."

"That is easily got."

"And help."

"That is not always so easy."

"I have heard of you, Mr. Holmes. I heard from Major Prendergast how you saved him in the Tankerville Club scandal."

– Дайте мне ваш плащ и зонт, – сказал Холмс. – Они могут повисеть здесь, на крючке, и быстро высохнут. Я вижу, вы приехали с юго-запада.

"Ah, of course. He was wrongfully accused of cheating at cards."

"He said that you could solve anything."

– А-а, помню. Он был ложно обвинен в нечистой карточной игре.

– Он сказал мне, что вы можете во всем разобраться.

– Он чересчур много мне приписывает.

– По его словам, вы никогда не знали поражений.

– Я потерпел поражение четыре раза. Три раза меня побеждали мужчины и один раз женщина.

– Но что это значит в сравнении с числом ваших успехов!

– Да, обычно у меня бывают удачи.

"He said too much."

"That you are never beaten."

"I have been beaten four times--three times by men, and once by a woman."

"But what is that compared with the number of your successes?"

"It is true that I have been generally successful."

"Then you may be so with me."

– Да, из Хоршема.

– Смесь глины и мела на носках ваших ботинок очень характерна для этих мест.

– Я пришел к вам за советом.

– Его легко получить.

– И за помощью.

– А вот это не всегда так легко.

– Я слышал о вас, мистер Холмс. Я слышал от майора Прендергаста, как вы спасли его от скандала в клубе Тэнкервилл.

– В таком случае, вы добьетесь успеха и в моем деле.

– Прошу вас придвинуть ваше кресло к камину и сообщить мне подробности дела.

"I beg that you will draw your chair up to the fire and favour me with some details as to your case."

"It is no ordinary one."

– Дело мое необыкновенное.

"None of those which come to me are. I am the – Обыкновенные дела ко мне не попадают. Я last court of appeal." высшая апелляционная инстанция.

"And yet I question, sir, whether, in all your experience, you have ever listened to a more mysterious and inexplicable chain of events than those which have happened in my own family."

– И все же, сэр, я сомневаюсь, чтобы вам приходилось за все время вашей деятельности слышать о таких непостижимых и таинственных происшествиях, как те, которые произошли в моей семье.

"You fill me with interest," said Holmes. "Pray give us the essential facts from the commencement, and I can afterwards question you as to those details which seem to me to be most important."

– Вы меня очень заинтересовали, – сказал Холмс. – Пожалуйста, сообщите нам для начала основные факты, а потом я расспрошу вас о тех деталях, которые покажутся мне наиболее существенными.

The young man pulled his chair up and pushed Молодой человек придвинул кресло и протянул his wet feet out towards the blaze. мокрые ноги к пылающему камину.

"My name," said he, "is John Openshaw, but my own affairs have, as far as I can understand, little to do with this awful business. It is a hereditary matter; so in order to give you an idea of the facts, I must go back

– Меня зовут Джон Опеншоу, – сказал он. – Но, насколько я понимаю, мои личные дела мало связаны с этими ужасными событиями. Это какое-то наследственное дело, и поэтому, чтобы дать вам представление о фактах, я должен

to the commencement of the affair.

"You must know that my grandfather had two sons--my uncle Elias and my father Joseph.

My father had a small factory at Coventry, which he enlarged at the time of the invention of bicycling. He was a patentee of the Openshaw unbreakable tire, and his business met with such success that he was able to sell it and to retire upon a handsome competence.

"My uncle Elias emigrated to America when he was a young man and became a planter in Florida, where he was reported to have done very well. At the time of the war he fought in Jackson's army, and afterwards under Hood, where he rose to be a colonel. When Lee laid down his arms my uncle returned to his plantation, where he remained for three or four years. About 1869 or 1870 he came back to Europe and took a small estate in Sussex, near Horsham. He had made a very considerable fortune in the States, and his reason for leaving them was his aversion to the negroes, and his dislike of the Republican policy in extending the franchise to them.

He was a singular man, fierce and quicktempered, very foul-mouthed when he was angry, and of a most retiring disposition.

During all the years that he lived at Horsham, I doubt if ever he set foot in the town. He had a garden and two or three fields round his house, and there he would take his exercise, though very often for weeks on end he would never leave his room. He drank a great deal of brandy and smoked very heavily, but he would see no society and did not want any friends, not even his own brother.

"He didn't mind me; in fact, he took a fancy to me, for at the time when he saw me first I was a youngster of twelve or so. This would be in the year 1878, after he had been eight or nine years in England. He begged my father to let me live with him and he was very kind to me in his way. When he was sober he used to be fond of playing backgammon and draughts with me, and he would make me his representative both with the servants and with the tradespeople, so that by the time that I was sixteen I was quite master of the house. I kept all the keys and could go where I liked and do what I liked, so long as I did not disturb him in his privacy. There was one singular exception, however, for he had a single room, a lumberroom up among the attics, which was invariably locked, and which he would never

вернуться к самому началу всей истории… У моего деда было два сына: мой дядя, Элиас, и мой отец, Джозеф. Мой отец владел небольшой фабрикой в Ковентри. Ему удалось расширить ее, когда началось производство велосипедов. Отец изобрел особо прочные шины «Опеншоу», и его предприятие пошло очень успешно, так что когда отец в конце концов продал свою фирму, он удалился на покой вполне обеспеченным человеком. Мой дядя Элиас в молодые годы эмигрировал в Америку и стал плантатором во Флориде, где, как говорили, дела его шли очень хорошо. Во времена войны 18 он сражался в армии Джексона, а затем под командованием Гуда и достиг чина полковника. Когда Ли сложил оружие 19 , мой дядя возвратился на свою плантацию, где прожил три или четыре года. В 1869 или 1870 году он вернулся в Европу и арендовал небольшое поместье в Сассексе, вблизи Хоршема. В Соединенных Штатах он нажил большой капитал и покинул Америку, так как питал отвращение к неграм и был недоволен республиканским правительством, освободившим их от рабства. Дядя был странный человек – жестокий и вспыльчивый. При всякой вспышке гнева он изрыгал страшные ругательства. Жил он одиноко и чуждался людей. Сомневаюсь, чтобы в течение всех лет, прожитых под Хоршемом, он хоть раз побывал в городе. У него был сад, лужайки вокруг дома, и там он прогуливался, хотя часто неделями не покидал своей комнаты. Он много пил и много курил, но избегал общения с людьми и не знался даже с собственным братом.

А ко мне он, пожалуй, даже привязался, хотя впервые мы увиделись, когда мне было около двенадцати лет. Это произошло в 1878 году. К тому времени дядя уже восемь или девять лет прожил в Англии. Он уговорил моего отца, чтобы я переселился к нему, и был ко мне по-своему очень добр. В трезвом виде он любил играть со мной в кости и в шашки. Он доверил мне все дела с прислугой, с торговцами, так что к шестнадцати годам я стал полным хозяином в доме. У меня хранились все ключи, мне позволялось ходить куда угодно и делать все что вздумается при одном условии: не нарушать уединения дяди. Но было все же одно странное исключение: на чердаке находилась комната, постоянно запертая, куда дядя не разрешал заходить ни мне,

permit either me or anyone else to enter. With a boy's curiosity I have peeped through the keyhole, but I was never able to see more than such a collection of old trunks and bundles as would be expected in such a room.

ни кому-либо другому. Из мальчишеского любопытства я заглядывал в замочную скважину, но ни разу не увидел ничего, кроме старых сундуков и узлов.

"One day--it was in March, 1883--a letter with a foreign stamp lay upon the table in front of the colonel's plate. It was not a common thing for him to receive letters, for his bills were all paid in ready money, and he had no friends of any sort. 'From India!' said he as he took it up, 'Pondicherry postmark! What can this be?'

Opening it hurriedly, out there jumped five little dried orange pips, which pattered down upon his plate. I began to laugh at this, but the laugh was struck from my lips at the sight of his face.

His lip had fallen, his eyes were protruding, his skin the colour of putty, and he glared at the envelope which he still held in his trembling hand, 'K. K. K.!' he shrieked, and then, 'My God, my God, my sins have overtaken me!' "'What is it, uncle?' I cried. "'Death,' said he, and rising from the table he retired to his room, leaving me palpitating with horror.

I took up the envelope and saw scrawled in red ink upon the inner flap, just above the gum, the letter K three times repeated. There was nothing else save the five dried pips. What could be the reason of his overpowering terror?

I left the breakfast-table, and as I ascended the stair I met him coming down with an old rusty key, which must have belonged to the attic, in one hand, and a small brass box, like a cashbox, in the other.

Однажды – это было в марте 1883 года – на столе перед прибором дяди оказалось письмо с иностранной маркой. Дядя почти никогда не получал писем, потому что покупки он всегда оплачивал наличными, а друзей у него не было. «Из Индии, – сказал он, беря письмо. – Почтовая марка Пондишерри! Что это может быть?» Дядя поспешно разорвал конверт; из него выпало пять сухих зернышек апельсина, которые выкатились на его тарелку. Я было рассмеялся, но улыбка застыла у меня на губах, когда я взглянул на дядю. Его нижняя губа отвисла, глаза выкатились из орбит, лицо стало серым; он смотрел на конверт, который продолжал держать в дрожащей руке. «К.К.К.»! – воскликнул он. – Боже мой, боже мой! Вот расплата за мои грехи!» «Что это, дядя?» – спросил я. «Смерть», – сказал он, встал из-за стола и ушел в свою комнату, оставив меня в недоумении и ужасе. Я взял конверт и увидел, что на внутренней его стороне красными чернилами была три раза написана буква «К». В конверте не было ничего, кроме пяти сухих зернышек апельсина. Почему дядю охватил такой ужас? Я вышел из-за стола и взбежал по лестнице наверх. Навстречу мне спускался дядя. В одной руке у него был старый, заржавевший ключ, повидимому, от чердачного помещения, а в другой – небольшая шкатулка из латуни.

"'They may do what they like, but I'll checkmate them still,' said he with an oath.

'Tell Mary that I shall want a fire in my room to-day, and send down to Fordham, the Horsham lawyer.'

"I did as he ordered, and when the lawyer arrived I was asked to step up to the room.

The fire was burning brightly, and in the grate there was a mass of black, fluffy ashes, as of burned paper, while the brass box stood open and empty beside it. As I glanced at the box I noticed, with a start, that upon the lid was printed the treble K which I had read in the morning upon the envelope.

«Пусть они делают что хотят, я все-таки им не сдамся! – проговорил он с проклятием. – Скажи Мэри, чтобы затопила камин в моей комнате и пошла за Фордхэмом, хоршемским юристом».

"'I wish you, John,' said my uncle, 'to witness my will. I leave my estate, with all its advantages and all its disadvantages, to

«Я хочу, Джон, – сказал дядя, – чтобы ты был свидетелем при составлении завещания. Я оставляю свое поместье моему брату, твоему

Я сделал все, как он велел. Когда приехал юрист, меня позвали в комнату дяди. Пламя ярко пылало, а на решетке камина толстым слоем лежал пепел, по-видимому, от сожженной бумаги. Рядом стояла открытая пустая шкатулка. Взглянув на нее, я невольно вздрогнул, так как заметил на внутренней стороне крышки тройное «К» – точно такое же, какое я сегодня утром видел на конверте.

my brother, your father, whence it will, no doubt, descend to you. If you can enjoy it in peace, well and good! If you find you cannot, take my advice, my boy, and leave it to your deadliest enemy. I am sorry to give you such a two-edged thing, but I can't say what turn things are going to take. Kindly sign the paper where Mr. Fordham shows you.'

отцу, от которого оно, несомненно, перейдет к тебе. Если ты сможешь мирно пользоваться им, тем лучше. Если же ты убедишься, что это невозможно, то последуй моему совету, мой мальчик, и отдай поместье своему злейшему врагу. Мне очень грустно, что приходится оставлять тебе такое наследство, но я не знаю, какой оборот примут дела. Будь любезен, подпиши бумагу в том месте, какое тебе укажет мистер Фордхэм».

"I signed the paper as directed, and the lawyer Я подписал бумагу, как мне было указано, и took it away with him. юрист взял ее с собой.

The singular incident made, as you may think, Этот странный случай произвел на меня, the deepest impression upon me, and I как вы понимаете, очень глубокое впечатление, pondered over it and turned it every way in my и я все время думал о нем, не находя mind without being able to make anything of it. объяснений. Я не мог отделаться от Yet I could not shake off the vague feeling of смутного чувства страха, хотя оно dread which it left behind, though the притуплялось по мере того, как шли недели и sensation grew less keen as the weeks passed ничто не нарушало привычного течения and nothing happened to disturb the usual жизни. Правда, я заметил перемену в моем routine of our lives. I could see a change in my дяде. Он пил больше прежнего и стал uncle, however. He drank more than ever, and еще более нелюдимым. Большую часть he was less inclined for any sort of society. времени он проводил, запершись в своей Most of his time he would spend in his room, комнате. Но иногда в каком-то пьяном бреду with the door locked upon the inside, but он выбегал из дому, слонялся по саду с sometimes he would emerge in a sort of револьвером в руке и кричал, что никого drunken frenzy and would burst out of the не боится, и не даст ни человеку, ни дьяволу house and tear about the garden with a зарезать себя, как овцу. Однако когда эти revolver in his hand, screaming out that he горячечные припадки проходили, он сразу was afraid of no man, and that he was not to бежал домой и запирался в комнате на be cooped up, like a sheep in a pen, by man or ключ и на засовы, как человек, охваченный devil. When these hot fits were over, however, непреодолимым страхом. Во время таких he would rush tumultuously in at the door and припадков его лицо даже в холодные дни lock and bar it behind him, like a man who can блестело от пота, как будто он только что brazen it out no longer against the terror which вышел из бани. lies at the roots of his soul. At such times I have seen his face, even on a cold day, glisten with moisture, as though it were new raised from a basin.

"Well, to come to an end of the matter, Mr. Holmes, and not to abuse your patience, there came a night when he made one of those drunken sallies from which he never came back. We found him, when we went to search for him, face downward in a little greenscummed pool, which lay at the foot of the garden. There was no sign of any violence, and the water was but two feet deep, so that the jury, having regard to his known eccentricity, brought in a verdict of 'suicide.'

But I, who knew how he winced from the very thought of death, had much ado to persuade myself that he had gone out of his way to meet it. The matter passed, however, and my father entered into possession of the estate, and of some 14,000 pounds, which lay to his credit

Чтобы покончить с этим, мистер Холмс, и не злоупотреблять вашим терпением, скажу только, что однажды настала ночь, когда он совершил одну из своих пьяных вылазок, после которой уже не вернулся. Мы отправились на розыски. Он лежал ничком в маленьком, заросшем тиной пруду, расположенном в глубине нашего сада. На теле не было никаких признаков насилия, а воды в пруду было не больше двух футов. Поэтому суд присяжных, принимая во внимание чудачества дяди, признал причиной смерти самоубийство. Но я, знавший, как его пугала самая мысль о смерти, не мог убедить себя, что он добровольно расстался с жизнью. Как бы то ни было, дело на этом и кончилось, и мой отец вступил во владение поместьем и четырнадцатью тысячами фунтов, которые лежат на его текущем счете в

at the bank."

банке…

"One moment," Holmes interposed, "your statement is, I foresee, one of the most remarkable to which I have ever listened. Let me have the date of the reception by your uncle of the letter, and the date of his supposed suicide."

"The letter arrived on March 10, 1883. His death was seven weeks later, upon the night of May 2nd."

"Thank you. Pray proceed."

– Позвольте, – прервал его Холмс. – Ваше сообщение, как я вижу, одно из самых интересных, какие я когда-либо слышал. Укажите мне дату получения вашим дядей письма и дату его предполагаемого самоубийства.

"When my father took over the Horsham property, he, at my request, made a careful examination of the attic, which had been always locked up. We found the brass box there, although its contents had been destroyed. On the inside of the cover was a paper label, with the initials of K. K. K. repeated upon it, and 'Letters, memoranda, receipts, and a register' written beneath.

These, we presume, indicated the nature of the papers which had been destroyed by Colonel Openshaw. For the rest, there was nothing of much importance in the attic save a great many scattered papers and note-books bearing upon my uncle's life in America. Some of them were of the war time and showed that he had done his duty well and had borne the repute of a brave soldier. Others were of a date during the reconstruction of the Southern states, and were mostly concerned with politics, for he had evidently taken a strong part in opposing the carpet-bag politicians who had been sent down from the North.

– Когда отец вступил во владения хоршемской усадьбой, он по моему настоянию произвел тщательный осмотр чердачного помещения, которое всегда было заперто. Мы нашли там латунную шкатулку. Все ее содержимое было уничтожено. Ко внутренней стороне крышки была приклеена бумажная этикетка с тремя буквами «К» и подписью внизу; «Письма, записи, расписки и реестр». Как мы полагаем, эти слова указывали на характер бумаг, уничтоженных полковником Опеншоу. Кроме этого, на чердаке не было ничего существенного, если не считать огромного количества разбросанных бумаг и записных книжек, касавшихся жизни дяди в Америке. Некоторые из них относились ко времени войны и свидетельствовали о том, что дядя хорошо выполнял свой долг и заслужил репутацию храброго солдата. Другие бумаги относились к эпохе преобразования Южных штатов и по большей части касались политических вопросов, так как дядя, очевидно, играл большую роль в оппозиции.

"Well, it was the beginning of '84 when my father came to live at Horsham, and all went as well as possible with us until the January of '85. On the fourth day after the new year I heard my father give a sharp cry of surprise as we sat together at the breakfast-table. There he was, sitting with a newly opened envelope in one hand and five dried orange pips in the outstretched palm of the other one.

He had always laughed at what he called my cock-and-bull story about the colonel, but he looked very scared and puzzled now that the same thing had come upon himself.

Так вот, в начале 84 года отец поселился в Хоршеме, и все шло у нас как нельзя лучше до 85 года. Четвертого января, когда мы все сидели за завтраком, отец внезапно вскрикнул от изумления. В одной руке он держал только что вскрытый конверт, а на протянутой ладони другой руки – пять сухих зернышек апельсина. Он всегда смеялся над тем, что он называл «небылицами насчет полковника», а теперь и сам испугался, когда получил такое же послание.

"'Why, what on earth does this mean, John?' he stammered.

"My heart had turned to lead.

'It is K. K. K.,' said I. "He looked inside the envelope.

'So it is,' he cried. 'Here are the very letters.

«Что бы это могло значить, Джон?» – пробормотал он. Мое сердце окаменело. «Это „К.К.К.“, – ответил я. Отец заглянул внутрь конверта. «Да, здесь те же буквы. Но что это написано под

– Письмо пришло десятого марта 1883 года. Он погиб через семь недель, в ночь на второе мая.

– Благодарю вас. Пожалуйста, продолжайте.

But what is this written above them?'

ними?»

"'Put the papers on the sundial,' I read, peeping over his shoulder.

«Положите бумаги на солнечные часы», – прочитал я, взглянув ему через плечо.

"'What papers? What sundial?' he asked.

«Какие бумаги? Какие солнечные часы?» – спросил он. «Солнечные часы в саду, других здесь нет. Но бумаги, должно быть, те, которые уничтожены».

"'The sundial in the garden. There is no other,' said I; 'but the papers must be those that are destroyed.' "'Pooh!' said he, gripping hard at his courage.

'We are in a civilised land here, and we can't have tomfoolery of this kind. Where does the thing come from?' "'From Dundee,' I answered, glancing at the postmark. "'Some preposterous practical joke,' said he.

'What have I to do with sundials and papers? I shall take no notice of such nonsense.'

«Черт возьми! – сказал он. – Мы живем в цивилизованной стране и не можем принимать всерьез такую чушь. Откуда это письмо?» «Из Данди», – ответил я, взглянув на почтовый штемпель. «Чья-нибудь нелепая шутка, – сказал он. – Какое мне дело до солнечных часов и бумаг? Нечего и обращать внимания на этакий вздор!»

"'I should certainly speak to the police,' I said.

«Я бы сообщил полиции», – сказал я.

"'And be laughed at for my pains. Nothing of the sort.' "'Then let me do so?' "'No, I forbid you. I won't have a fuss made about such nonsense.'

«Чтобы меня высмеяли? И не подумаю». «Тогда позвольте мне это сделать». «Ни в коем случае. Я не хочу поднимать шум изза таких пустяков».

"It was in vain to argue with him, for he was a very obstinate man. I went about, however, with a heart which was full of forebodings.

Уговаривать отца было бы напрасным трудом, потому что он был очень упрям. А меня охватили тяжелые предчувствия.

"On the third day after the coming of the letter my father went from home to visit an old friend of his, Major Freebody, who is in command of one of the forts upon Portsdown Hill. I was glad that he should go, for it seemed to me that he was farther from danger when he was away from home. In that, however, I was in error. Upon the second day of his absence I received a telegram from the major, imploring me to come at once. My father had fallen over one of the deep chalk-pits which abound in the neighbourhood, and was lying senseless, with a shattered skull. I hurried to him, but he passed away without having ever recovered his consciousness. He had, as it appears, been returning from Fareham in the twilight, and as the country was unknown to him, and the chalk-pit unfenced, the jury had no hesitation in bringing in a verdict of 'death from accidental causes.'

Carefully as I examined every fact connected with his death, I was unable to find anything which could suggest the idea of murder. There were no signs of violence, no footmarks, no robbery, no record of strangers having been

На третий день после получения письма отец поехал навестить своего старого друга, майора Фрибоди, который командует одним из фортов Портсдаун-Хилла. Я был рад, что он уехал, так как мне казалось, что вне дома он дальше от опасности. Однако я ошибся. На второй день после его отъезда я получил от майора телеграмму, в которой он умолял меня немедленно приехать. Отец упал в один из глубоких меловых карьеров, которыми изобилует местность, и лежал без чувств, с раздробленным черепом. Я поспешил к нему, но он умер, не приходя в сознание. По-видимому, он возвращался из Фэрхема в сумерки. А так как местность ему незнакома и меловые шахты не огорожены, суд присяжных, не колеблясь, вынес решение: «Смерть от несчастного случая».

Я тщательно изучил все факты, связанные с его смертью, но не мог обнаружить ничего, что наводило бы на мысль об убийстве. Не было признаков насилия, не было никаких следов на земле, не было ограбления, не было посторонних

seen upon the roads. And yet I need not tell you that my mind was far from at ease, and that I was well-nigh certain that some foul plot had been woven round him.

лиц на дорогах. И все же излишне говорить вам, что я не находил покоя и был почти уверен, что отец мой попал в расставленные кем-то сети.

"In this sinister way I came into my inheritance.

You will ask me why I did not dispose of it? I answer, because I was well convinced that our troubles were in some way dependent upon an incident in my uncle's life, and that the danger would be as pressing in one house as in another.

При таких трагических обстоятельствах я вступил в права наследства. Вы спросите меня, почему я не отказался от него? Отвечу вам: я был убежден, что наши несчастья каким-то образом связаны с давними событиями в жизни моего дяди и что опасность будет мне угрожать одинаково в любом доме.

"It was in January, '85, that my poor father met his end, and two years and eight months have elapsed since then. During that time I have lived happily at Horsham, and I had begun to hope that this curse had passed away from the family, and that it had ended with the last generation. I had begun to take comfort too soon, however; yesterday morning the blow fell in the very shape in which it had come upon my father."

Мой бедный отец скончался в январе 85 года; с тех пор прошло два года и восемь месяцев. Все это время я мирно прожил в Хоршеме и начал уже надеяться, что это проклятье не тяготеет больше над нашей семьей, что оно рассеялось после гибели старшего поколения. Однако я слишком рано успокоился. Вчера утром меня постиг удар в той же самой форме, в какой он постиг моего отца…

The young man took from his waistcoat a crumpled envelope, and turning to the table he shook out upon it five little dried orange pips.

"This is the envelope," he continued. "The postmark is London--eastern division. Within are the very words which were upon my father's last message: 'K. K. K.'; and then 'Put the papers on the sundial.'"

Молодой человек достал из кармана смятый конверт и, повернувшись к столу, высыпал на скатерть пять маленьких сухих зернышек апельсина.

– Вот конверт, – продолжал он. – Почтовый штемпель – Лондон, Восточный район. Внутри те же самые слова, которые были в письме, полученном моим отцом; «К. К. К.», а затем: «Положите бумаги на солнечные часы».

"What have you done?" asked Holmes.

"Nothing."

"Nothing?"

"To tell the truth"--he sank his face into his thin, white hands--"I have felt helpless. I have felt like one of those poor rabbits when the snake is writhing towards it. I seem to be in the grasp of some resistless, inexorable evil, which no foresight and no precautions can guard against."

– Что вы сделали? – спросил Холмс.

– Ничего.

– Ничего?

– По правде говоря, – он опустил лицо на тонкие белые руки, – я почувствовал себя беспомощным, как жалкий кролик, к которому приближается змея. По-видимому, я во власти какой-то непреодолимой и неумолимой силы, от которой не могут спасти никакие предосторожности.

"Tut! tut!" cried Sherlock Holmes. "You must act, man, or you are lost. Nothing but energy can save you. This is no time for despair."

"I have seen the police."

"Ah!" "But they listened to my story with a smile. I am convinced that the inspector has formed the opinion that the letters are all practical jokes, and that the deaths of my relations were really accidents, as the jury stated, and were not to be connected with the warnings."

– Что вы! Что вы! – воскликнул Шерлок Холмс. – Вы должны действовать, иначе вы погибнете. Только энергия может спасти вас. Теперь не время предаваться отчаянию.

– Я был в полиции.

– Ну, и?..

– Но там с улыбкой выслушали мой рассказ. Я убежден, что инспектор считает эти письма чьейто шуткой, а смерть моих родных, как и установил суд присяжных, – несчастным случаем, никак не связанным с этими предупреждениями.

Holmes shook his clenched hands in the air.

"Incredible imbecility!" he cried.

"They have, however, allowed me a policeman, who may remain in the house with me."

"Has he come with you to-night?"

"No. His orders were to stay in the house."

Холмс потряс в воздухе сжатыми кулаками.

– Невероятная тупость! – воскликнул он.

– Все же ко мне прикомандировали полицейского, который все время дежурит в моем доме.

– Он пришел с вами сейчас?

– Нет, ему приказано находиться при доме.

Again Holmes raved in the air.

"Why did you come to me," he cried, "and, above all, why did you not come at once?"

"I did not know. It was only to-day that I spoke to Major Prendergast about my troubles and was advised by him to come to you."

Холмс снова потряс в воздухе кулаками.

– Зачем вы пришли ко мне? – спросил он. – И главное, почему вы не пришли ко мне сразу?

– Я не знал. Только сегодня я говорил о моих опасениях с майором Прендергастом, и он посоветовал мне обратиться к вам.

"It is really two days since you had the letter.

We should have acted before this. You have no further evidence, I suppose, than that which you have placed before us--no suggestive detail which might help us?"

– Ведь уже два дня, как вы получили письмо. Вам следовало начать действовать раньше. У вас нет, я полагаю, других данных, кроме тех, которые вы мне сообщили? Нет каких-либо наводящих подробностей, которые могли бы вам помочь?

"There is one thing," said John Openshaw. He – Есть одна вещь, – сказал Джон Опеншоу. Он rummaged in his coat pocket, and, drawing out пошарил в кармане пальто и, вынув кусок a piece of discoloured, blue-tinted paper, he выцветшей синей бумаги, положил его на laid it out upon the table. "I have some стол. – Мне помнится, – сказал он, – что в remembrance," said he, "that on the day when день, когда дядя жег бумаги, маленькие my uncle burned the papers I observed that несгоревшие полоски, лежавшие среди the small, unburned margins which lay amid пепла, были такого же цвета. Этот лист я the ashes were of this particular colour. I found нашел на полу дядиной комнаты и склонен this single sheet upon the floor of his room, думать, что это одна из бумаг, которая случайно and I am inclined to think that it may be one of отлетела от остальных и таким образом the papers which has, perhaps, fluttered out избежала уничтожения. Кроме упоминания from among the others, and in that way has зернышек, я не вижу в этой бумаге ничего, escaped destruction. Beyond the mention of что могло бы нам помочь. Я думаю, что это pips, I do not see that it helps us much. I think страница дневника. Почерк, несомненно, myself that it is a page from some private дядин. diary. The writing is undoubtedly my uncle's."

Holmes moved the lamp, and we both bent over the sheet of paper, which showed by its ragged edge that it had indeed been torn from a book. It was headed, "March, 1869," and beneath were the following enigmatical notices: "4th. Hudson came. Same old platform.

"7th. Set the pips on McCauley, Paramore, and John Swain, of St. Augustine.

"9th. McCauley cleared.

"10th. John Swain cleared.

"12th. Visited Paramore. All well."

Холмс повернул лампу, и мы оба нагнулись над листом бумаги, неровные края которого свидетельствовали о том, что лист был вырван из книги. Наверху была надпись: «Март 1869 года», а внизу следующие загадочные заметки: 4-го. Гудзон явился. Прежняя платформа.

7-го. Посланы зернышки Мак-Коули, Парамору и Джону Свейну из Сент-Августина.

9-го. Мак-Коули убрался.

10-го. Джон Свейн убрался.

12-го. Посетили Парамора. Все в порядке.

"Thank you!" said Holmes, folding up the paper and returning it to our visitor. "And now you must on no account lose another instant. We cannot spare time even to discuss what you have told me. You must get home instantly and act."

– Благодарю вас, – сказал Холмс, складывая бумагу и возвращая ее нашему посетителю. – Теперь вы не должны терять ни минуты. Мы даже не можем тратить время на обсуждение того, что вы мне сообщили. Вы должны немедленно вернуться домой и действовать.

"What shall I do?"

"There is but one thing to do. It must be done at once. You must put this piece of paper which you have shown us into the brass box which you have described. You must also put in a note to say that all the other papers were burned by your uncle, and that this is the only one which remains. You must assert that in such words as will carry conviction with them. Having done this, you must at once put the box out upon the sundial, as directed. Do you understand?"

– Что я должен делать?

– Есть только одно дело, и оно должно быть выполнено немедленно. Вы должны положить бумагу, которую только что нам показали, в латунную шкатулку, описанную вами. Вы должны приложить записку и в ней сообщить, что все остальные бумаги были сожжены вашим дядей и остался только этот лист. Вы должны заявить это словами, внушающими доверие. Написав такое письмо, немедленно поставьте шкатулку на диск солнечных часов, как вам указано. Вы понимаете?

"Entirely."

"Do not think of revenge, or anything of the sort, at present. I think that we may gain that by means of the law; but we have our web to weave, while theirs is already woven.

The first consideration is to remove the pressing danger which threatens you. The second is to clear up the mystery and to punish the guilty parties."

"I thank you," said the young man, rising and pulling on his overcoat. "You have given me fresh life and hope. I shall certainly do as you advise."

– Вполне понимаю.

– Не думайте в настоящее время о мести или о чем-либо подобном. Я полагаю, что этого мы могли бы добиться законным путем, но ведь нам еще предстоит сплести свою сеть, тогда как их сеть уже сплетена. Прежде всего надо отстранить непосредственную опасность, угрожающую вам. А затем уже выяснить это таинственное дело и наказать виновных.

– Благодарю вас, – сказал молодой человек, вставая и надевая плащ. – Вы вернули мне жизнь и надежду. Я поступлю так, как вы мне советуете.

"Do not lose an instant. And, above all, take care of yourself in the meanwhile, for I do not think that there can be a doubt that you are threatened by a very real and imminent danger. How do you go back?"

"By train from Waterloo."

– Не теряйте ни минуты. И главное, берегите себя, так как не может быть сомнения, что вам угрожает весьма реальная и большая опасность. Каким путем вы думаете вернуться домой?

"It is not yet nine. The streets will be crowded, so I trust that you may be in safety. And yet you cannot guard yourself too closely."

– Еще нет девяти часов. На улицах будет очень людно, так что, я надеюсь, вы будете в безопасности. И все же вы должны очень остерегаться врагов.

– Я вооружен.

– Это хорошо. Завтра я примусь за ваше дело.

– Поездом, с вокзала Ватерлоо.

"I am armed."

"That is well. To-morrow I shall set to work upon your case."

"I shall see you at Horsham, then?"

– Значит, я увижу вас в Хоршеме?

"No, your secret lies in London. It is there that I – Нет, секрет вашего дела – в Лондоне, и здесь я shall seek it." буду его искать.

"Then I shall call upon you in a day, or in two – В таком случае, я приду к вам через день или days, with news as to the box and the papers. I два и сообщу все, что будет выяснено насчет shall take your advice in every particular." шкатулки и бумаг. Я в точности выполню все ваши советы.

He shook hands with us and took his leave.

Outside the wind still screamed and the rain splashed and pattered against the windows.

This strange, wild story seemed to have come to us from amid the mad elements--blown in upon us like a sheet of sea-weed in a gale-and now to have been reabsorbed by them once more.

Он пожал нам руки и простился. Ветер по-прежнему завывал и дождь стучал в окна. Казалось, этот странный рассказ навеян обезумевшей стихией, занесен к нам, как морская трава заносится бурей, и теперь снова поглощен ею.

Sherlock Holmes sat for some time in silence, with his head sunk forward and his eyes bent upon the red glow of the fire. Then he lit his pipe, and leaning back in his chair he watched the blue smoke-rings as they chased each other up to the ceiling.

Холмс сидел некоторое время молча, опустив голову и устремив взгляд на красное пламя камина. Затем он закурил трубку и, откинувшись на спинку кресла, стал следить за синими кольцами дыма, которые нагоняли друг друга под потолком.

"I think, Watson," he remarked at last, "that of all our cases we have had none more fantastic than this."

"Save, perhaps, the Sign of Four."

– Я думаю, Уотсон, – заметил он наконец, – что в нашей практике не было более опасного и фантастического дела.

"Well, yes. Save, perhaps, that. And yet this John Openshaw seems to me to be walking amid even greater perils than did the Sholtos."

"But have you," I asked, "formed any definite conception as to what these perils are?"

– Но вы составили себе определенное представление о характере этих опасностей? – спросил я.

"There can be no question as to their nature," he answered.

– Здесь не может быть сомнения относительно их характера, – ответил он.

"Then what are they? Who is this K. K. K., and why does he pursue this unhappy family?"

– Но в чем дело? Кто этот К. К. К. и почему он преследует несчастную семью?

Sherlock Holmes closed his eyes and placed his elbows upon the arms of his chair, with his finger-tips together.

"The ideal reasoner," he remarked, "would, when he had once been shown a single fact in all its bearings, deduce from it not only all the chain of events which led up to it but also all the results which would follow from it. As Cuvier could correctly describe a whole animal by the contemplation of a single bone, so the observer who has thoroughly understood one link in a series of incidents should be able to accurately state all the other ones, both before and after. We have not yet grasped the results which the reason alone can attain to. Problems may be solved in the study which have baffled all those who have sought a solution by the aid of their senses. To carry the art, however, to its highest pitch, it is necessary that the reasoner should be able to utilise all the facts which have come to his knowledge; and this in itself implies, as you will readily see, a possession of all knowledge, which, even in these days of free education and encyclopaedias, is a somewhat rare accomplishment. It is not so impossible, however, that a man should possess all knowledge which is likely to be useful to him in his work, and this I have endeavoured in my case to do. If I remember rightly, you on one occasion, in the early days of our friendship,

Шерлок Холмс закрыл глаза и, опершись на подлокотники кресла, соединил концы пальцев.

– Истинный мыслитель, – заметил он, – увидев один-единственный факт во всей полноте, может вывести из него не только всю цепь событий, приведших к нему, но т акже и все последствия, вытекающие из него. Как Кювье 20 мог правильно описать целое животное на основании одной кости, так и наблюдатель, основательно изучивший одно звено в серии событий, должен быть в с остоянии точно установить все остальные звенья – и предшествующие, и последующие. Но чтобы довести искусство мышления до высшей точки, необходимо, чтобы мыслитель мог использовать все установленные факты, а для этого ему нужны самые обширные познания. Если мне не изменяет память, вы в ранние дни нашей дружбы очень точно определили границы моих знаний.

defined my limits in a very precise fashion."

"Yes," I answered, laughing. "It was a singular document. Philosophy, astronomy, and politics were marked at zero, I remember. Botany variable, geology profound as regards the mud-stains from any region within fifty miles of town, chemistry eccentric, anatomy unsystematic, sensational literature and crime records unique, violin-player, boxer, swordsman, lawyer, and self-poisoner by cocaine and tobacco. Those, I think, were the main points of my analysis."

– Да, – ответил я, смеясь, – это был необыкновенный документ. Я помню, что философия, астрономия и политика стояли под знаком нуля. Познание в ботанике – колеблющиеся, в геологии – глубокие, поскольку дело касается пятен грязи из любого района в пределах пятидесяти миль вокруг Лондона; в химии – эксцентрические; в анатомии – разрозненные; в области уголовной литературы и судебных отчетов – исключительные: при этом скрипач, боксер, владеет шпагой, юрист, отравляет себя кокаином и табаком. Таковы были главнейшие пункты моего анализа.

Holmes grinned at the last item. Холмс усмехнулся при последних словах.

"Well," he said, "I say now, as I said then, that – Что ж, я говорю сейчас, как говорил и тогда, a man should keep his little brain-attic что человек должен обставить чердачок своего stocked with all the furniture that he is likely to мозга всем, что ему, вероятно, понадобится, а use, and the rest he can put away in the остальные знания он должен сложить в чулан при lumber-room of his library, where he своей библиотеке, откуда может достать их в can get it if he wants it. Now, for such a case случае надобности. Для такого дела, какое было as the one which has been submitted to us to- предложено нам сегодня вечером, мы, конечно, night, we need certainly to muster должны мобилизовать все доступные нам all our resources. Kindly hand me down the ресурсы. Дайте мне, пожалуйста, том на букву letter K of the 'American Encyclopaedia' which «К» из Американской энциклопедии. Он стоит на stands upon the shelf beside you. полке, которая рядом с вами. Благодарю вас.

Thank you. Now let us consider the situation Теперь обсудим все обстоятельства и and see what may be deduced from it. In the посмотрим, какой можно сделать из них вывод. first place, we may start with a strong Начать мы должны с предположения, что у presumption that Colonel Openshaw had some полковника Опеншоу были весьма серьезные very strong reason for leaving America. Men at причины, заставившие его покинуть Америку. В his time of life do not change all their его годы люди не склонны нарушать все свои habits and exchange willingly the charming привычки и добровольно отказываться от climate of Florida for the lonely life of an прелестного климата Флориды ради уединенной English provincial town. His extreme love жизни в английском провинциальном городке. Его of solitude in England suggests the idea that крайнее пристрастие к уединению в Англии he was in fear of someone or something, so подсказывает мысль, что он боялся кого-то или we may assume as a working hypothesis чего-то. Поэтому мы можем принять как рабочую that it was fear of someone or something гипотезу, что то был страх перед кем-то или чемwhich drove him from America. As to what it то, что заставило его покинуть Америку. О том, was he feared, we can only deduce that by чего именно он боялся, мы можем судить только considering the formidable letters which were на основании зловещих писем, которые получали received by himself and his successors. Did он и его наследники. Вы заметили почтовые you remark the postmarks of those letters?" штемпели этих писем?

"The first was from Pondicherry, the second from Dundee, and the third from London."

– Первое было из Пондишерри, второе – из Данди и третье – из Лондона.

"From East London. What do you deduce from that?"

– Из Восточного Лондона! Какой вы можете сделать отсюда вывод?

"They are all seaports. That the writer was on board of a ship."

– Это все океанские порты. По-видимому, писавший находился на борту корабля.

"Excellent. We have already a clue. There can be no doubt that the probability--the strong

– Великолепно! У нас уже есть ключ. Вероятно, весьма вероятно, что писавший письма

probability--is that the writer was on board of a ship. And now let us consider another point. In the case of Pondicherry, seven weeks elapsed between the threat and its fulfilment, in Dundee it was only some three or four days. Does that suggest anything?"

находился на борту корабля. А теперь посмотрим на это дело с другой стороны. В случае с Пондишерри прошло семь недель между угрозой и ее выполнением. В случае с Данди между угрозой и выполнением прошло всего три-четыре дня. Это вас наводит на какую-нибудь мысль?

"A greater distance to travel."

– Большее расстояние, которое надо было в первом случае преодолеть.

"But the letter had also a greater distance to – Но ведь письмо тоже должно было пройти come." большое расстояние.

"Then I do not see the point."

– Тогда я не понимаю, в чем дело.

"There is at least a presumption that the vessel – Есть основание предполагать, что судно, на in which the man or men are is a sailing-ship. It котором находится этот человек – или, может looks as if they always send their singular быть, их несколько, – парусное судно. Похоже на warning or token before them when starting то, что они всегда посылали свои странные upon their mission. You see how quickly the предупреждения или знаки перед тем, как deed followed the sign when it came from отправиться на выполнение своего дела. Вы Dundee. If they had come from Pondicherry in видите, как быстро дело последовало за a steamer they would have arrived almost as предупреждением, посланным из Данди. Если бы soon as their letter. But, as a matter of fact, они ехали из Пондишерри пароходом, они seven weeks elapsed. I think that those прибыли бы почти одновременно с письмом. Но seven weeks represented the difference прошло семь недель. Я думаю, что семь недель between the mail-boat which brought the letter представляют разницу между скоростью and the sailing vessel which brought the почтового парохода, доставившего письмо, и writer." скоростью парусника, доставившего автора письма.

"It is possible."

– Это возможно.

"More than that. It is probable. And now you – Это более чем возможно. Это вероятно. see the deadly urgency of this new case, and Теперь вы видите смертельную опасность в why I urged young Openshaw to caution. The нашем последнем деле и понимаете, почему я blow has always fallen at the end of the time настаивал, чтобы молодой Опеншоу был which it would take the senders to travel the осторожен. Удар всегда настигал к концу срока, distance. But this one comes from London, который нужен был отправителям письма, чтобы and therefore we cannot count upon delay." пройти расстояние на паруснике. Но ведь это письмо послано из Лондона, и поэтому мы не можем рассчитывать на отсрочку!

"Good God!" I cried. "What can it mean, this – Боже мой! – воскликнул я. – Что значит это relentless persecution?" беспощадное преследование?

"The papers which Openshaw carried are – Очевидно, бумаги, увезенные Опеншоу, obviously of vital importance to the person or представляют жизненный интерес для человека persons in the sailing-ship. I think или людей, находящихся на паруснике. Полагаю, that it is quite clear that there must be more что там не один человек. Один человек не мог бы than one of them. A single man could not have совершить два убийства таким образом, чтобы carried out two deaths in such a way ввести в заблуждение судебное следствие. В as to deceive a coroner's jury. There must этом должно было участвовать несколько have been several in it, and they must have человек, притом изобретательных и been men of resource and determination. решительных. Свои бумаги они решили получить, Their papers they mean to have, be the holder в чьих бы руках те ни находились. Таким of them who it may. In this way you see K. K. образом, вы видите что «К. К. К.» перестают быть K. ceases to be the initials of an individual and инициалами человека, а становятся знаком becomes the badge of a society." целого общества.

"But of what society?"

"Have you never--" said Sherlock Holmes, bending forward and sinking his voice--"have you never heard of the Ku Klux Klan?"

– Но какого общества?

– Вы никогда не слышали о Ку-клукс-клане? – сказал Шерлок Холмс, нагибаясь и понижая голос.

"I never have."

– Никогда не слышал.

Holmes turned over the leaves of the book upon his knee.

"Here it is," said he presently: "'Ku Klux Klan. A name derived from the fanciful resemblance to the sound produced by cocking a rifle. This terrible secret society was formed by some ex-Confederate soldiers in the Southern states after the Civil War, and it rapidly formed local branches in different parts of the country, notably in Tennessee, Louisiana, the Carolinas, Georgia, and Florida. Its power was used for political purposes, principally for the terrorising of the negro voters and the murdering and driving from the country of those who were opposed to its views. Its outrages were usually preceded by a warning sent to the marked man in some fantastic but generally recognised shape--a sprig of oak-leaves in some parts, melon seeds or orange pips in others.

On receiving this the victim might either openly abjure his former ways, or might fly from the country. If he braved the matter out, death would unfailingly come upon him, and usually in some strange and unforeseen manner. So perfect was the organisation of the society, and so systematic its methods, that there is hardly a case upon record where any man succeeded in braving it with impunity, or in which any of its outrages were traced home to the perpetrators. For some years the organisation flourished in spite of the efforts of the United States government and of the better classes of the community in the South.

Eventually, in the year 1869, the movement rather suddenly collapsed, although there have been sporadic outbreaks of the same sort since that date.'

Холмс перелистал страницы тома, лежавшего у него на коленях: – Вот что здесь говорится: «Ку-клукс-клан – название, происходящее от сходства со звуком взводимого затвора винтовки. Это ужасное тайное общество было создано бывшими солдатами Южной армии после гражданской войны и быстро образовало местные отделения в различных штатах, главным образом в Теннесси, в Луизиане, в обеих Каролинах, в Джорджии и Флориде. Это общество использовало свои силы в политических целях, главным образом для того, чтобы терроризировать негритянских избирателей, а также для убийства или изгнания из страны тех, кто противился его взглядам. Их преступлениям обычно предшествовало предупреждение, посылаемое намеченному лицу в фантастической, но широко известной форме: в некоторых частях страны – дубовые листья, в других – семена дыни или зернышки апельсина.

"You will observe," said Holmes, laying down the volume, "that the sudden breaking up of the society was coincident with the disappearance of Openshaw from America with their papers. It may well have been cause and effect. It is no wonder that he and his family have some of the more implacable spirits upon their track. You can understand that this register and diary may implicate some of the first men in the South, and that there may be many who will not sleep easy at night until it is recovered."

Заметьте, – сказал Холмс, откладывая том энциклопедии, – что внезапное прекращение деятельности общества совпало с отъездом из Америки Опеншоу, когда он увез с собой бумаги этой организации. Весьма возможно, что тут налицо и причина и следствие. Не приходится удивляться, что за молодым Опеншоу и его семьей следят беспощадные люди. Вы понимаете, что эта опись и дневники могут опорочить виднейших деятелей Юга и что многие не заснут спокойно, пока эти бумаги не будут у них в руках?

"Then the page we have seen--" "Is such as we might expect. It ran, if I

– Значит, страница, которую мы видели…

– Такая, какую можно было ожидать. Если мне

Получив это предупреждение, человек должен был либо открыто отречься от прежних взглядов, либо покинуть страну. Если он не обращал внимания на предупреждение, его неизменно постигала смерть, обычно странная и непредвиденная. Общество было так хорошо организовано и его методы были настолько продуманны, что едва ли известен хоть один случай, когда человеку удалось безнаказанно пренебречь предупреждением или когда были раскрыты виновники злодеяния. Несколько лет организация процветала, несмотря на усилия правительства Соединенных Штатов и прогрессивных кругов Юга. В 1869 году движение неожиданно прекратилось, хотя отдельные вспышки расовой ненависти наблюдались и позже…»

remember right, 'sent the pips to A, B, and C'-that is, sent the society's warning to them. Then there are successive entries that A and B cleared, or left the country, and finally that C was visited, with, I fear, a sinister result for C. Well, I think, Doctor, that we may let some light into this dark place, and I believe that the only chance young Openshaw has in the meantime is to do what I have told him. There is nothing more to be said or to be done to-night, so hand me over my violin and let us try to forget for half an hour the miserable weather and the still more miserable ways of our fellow-men."

не изменяет память, там было написано: «Посланы зернышки А. Б. В.» – то есть послали им предупреждение. Затем последовательно идут записи, что А и Б убрались, то есть покинули страну, и что В навестили. Боюсь, это плохо кончилось для В. Я думаю, доктор, нам удастся пролить некоторый свет на это темное дело. А тем временем единственное спасение для молодого Опеншоу – действовать так, как я ему посоветовал. Сегодня ничего больше мы не можем ни сказать, ни сделать… Передайте мне мою скрипку, и попытаемся на полчаса забыть отвратительную погоду и еще более отвратительные поступки людей.

It had cleared in the morning, and the sun was shining with a subdued brightness through the dim veil which hangs over the great city.

Sherlock Holmes was already at breakfast when I came down.

"You will excuse me for not waiting for you," said he; "I have, I foresee, a very busy day before me in looking into this case of young Openshaw's."

"What steps will you take?" I asked.

К утру буря стихла, и солнце тускло светило сквозь туманный покров, нависший над Лондоном. Шерлок Холмс уже завтракал, когда я спустился вниз.

– Извините, что я начал без вас, – сказал он. – Я предвижу, что мне придется много поработать по делу молодого Опеншоу.

"It will very much depend upon the results of my first inquiries. I may have to go down to Horsham, after all."

– Какие шаги вы собираетесь предпринять? – спросил я.

– Это в значительной степени зависит от результатов моих первых расследований. Может быть, мне придется еще съездить в Хоршем.

"You will not go there first?"

"No, I shall commence with the City. Just ring the bell and the maid will bring up your coffee."

– Вы не собираетесь прежде всего поехать туда?

– Нет, я начну с Сити. Позвоните, и служанка принесет нам кофе.

As I waited, I lifted the unopened newspaper from the table and glanced my eye over it. It rested upon a heading which sent a chill to my heart.

"Holmes," I cried, "you are too late."

"Ah!" said he, laying down his cup, "I feared as much. How was it done?" He spoke calmly, but I could see that he was deeply moved.

В ожидании кофе я взял со стола газету и стал бегло просматривать ее. Я увидел заголовок, от которого у меня похолодело сердце.

"My eye caught the name of Openshaw, and the heading 'Tragedy Near Waterloo Bridge.'

Here is the account: "Between nine and ten last night PoliceConstable Cook, of the H Division, on duty near Waterloo Bridge, heard a cry for help and a splash in the water. The night, however, was extremely dark and stormy, so that, in spite of the help of several passers-by, it was quite impossible to effect a rescue. The alarm, however, was given, and, by the aid of the water-police, the body was eventually recovered. It proved to be that of a young gentleman whose name, as it appears from an

– Холмс, – воскликнул я, – вы опоздали!

– А-а! – сказал он, отставляя чашку. – Я опасался, что так и будет. Как это произошло? – Он говорил спокойно, но я видел, что он глубоко взволнован. Мне бросилось в глаза имя Опеншоу и заголовок: «Трагедия у моста Ватерлоо». Вот что было написано: «Вчера между девятью и десятью вечера констебль Кук, дежуривший у моста Ватерлоо, услышал крик о помощи и всплеск воды. О днако ночь была очень темная, бушевала буря, так что, несмотря на смелые попытки нескольких прохожих, оказалось невозможным спасти тонувшего. Был дан сигнал тревоги, и с помощью речной полиции тело удалось найти. Это был молодой джентльмен, имя которого, как видно по конверту, найденному в его к армане, Джон Опеншоу, проживавший вблизи

envelope which was found in his pocket, was John Openshaw, and whose residence is near Horsham. It is conjectured that he may have been hurrying down to catch the last train from Waterloo Station, and that in his haste and the extreme darkness he missed his path and walked over the edge of one of the small landing-places for river steamboats.

The body exhibited no traces of violence, and there can be no doubt that the deceased had been the victim of an unfortunate accident, which should have the effect of calling the attention of the authorities to the condition of the riverside landing-stages."

Хоршема. Предполагают, что он спешил к последнему поезду, отходившему со станции Ватерлоо, и что в спешке при исключительной темноте сбился с дороги и шагнул через край одной из маленьких пристаней речного пароходства. На теле не было обнаружено следов насилия, и не может быть сомнения в том, что покойный оказался жертвой несчастного случая; это должно заставить власти обратить внимание на состояние речных пристаней».

We sat in silence for some minutes, Holmes more depressed and shaken than I had ever seen him.

"That hurts my pride, Watson," he said at last.

"It is a petty feeling, no doubt, but it hurts my pride. It becomes a personal matter with me now, and, if God sends me health, I shall set my hand upon this gang. That he should come to me for help, and that I should send him away to his death--!"

Несколько минут мы сидели молча. Я никогда не видел Холмса таким угнетенным.

He sprang from his chair and paced about the room in uncontrollable agitation, with a flush upon his sallow cheeks and a nervous clasping and unclasping of his long thin hands.

"They must be cunning devils," he exclaimed at last. "How could they have decoyed him down there? The Embankment is not on the direct line to the station. The bridge, no doubt, was too crowded, even on such a night, for their purpose. Well, Watson, we shall see who will win in the long run. I am going out now!"

Он вскочил со стула, зашагал по комнате с пылающим румянцем на бледном лице, нервно сжимая и разжимая свои длинные, тонкие пальцы.

"To the police?"

"No; I shall be my own police. When I have spun the web they may take the flies, but not before."

– В полицию?

– Нет, я сам буду полицией. Я сплету паутину, и пусть тогда полиция ловит в нее мух, но не раньше.

All day I was engaged in my professional work, and it was late in the evening before I returned to Baker Street. Sherlock Holmes had not come back yet. It was nearly ten o'clock before he entered, looking pale and worn. He walked up to the sideboard, and tearing a piece from the loaf he devoured it voraciously, washing it down with a long draught of water.

"You are hungry," I remarked.

"Starving. It had escaped my memory. I have had nothing since breakfast."

Весь день я был занят своей медицинской практикой и вернулся на Бейкер-стрит поздно вечером. Шерлок Холмс еще не приходил. Было почти десять часов, когда он вошел, бледный и усталый. Он подошел к буфету и, отломив кусок хлеба, стал жадно жевать его, запивая большими глотками воды.

– Это наносит удар моему самолюбию, – сказал он наконец. – Бесспорно, самолюбие мелкое чувство, но с этим ничего не поделаешь. Теперь это становится для меня личным делом, и если бог пошлет мне здоровье, я выловлю всю банду. Он пришел ко мне за помощью, и я же послал его на смерть!

– Хитрые дьяволы! – выкрикнул он наконец. – Как им удалось заманить его туда, вниз, к реке? Набережная не лежит по дороге к станции. На мосту, конечно, даже в такую ночь было слишком людно. Ну, Уотсон, посмотрим, кто в конечном счете победит. Сейчас я пойду!

– Проголодались? – заметил я.

– Умираю от голода. Совершенно забыл поесть. С утреннего завтрака у меня не было во рту ни крошки.

"Nothing?"

"Not a bite. I had no time to think of it."

"And how have you succeeded?"

"Well."

"You have a clue?"

– Ничего?

– Ни крошки. Мне некогда было об этом думать.

– А как ваши успехи?

– Хороши.

– Вы нашли ключ?

"I have them in the hollow of my hand. Young Openshaw shall not long remain unavenged.

Why, Watson, let us put their own devilish trade-mark upon them. It is well thought of!"

"What do you mean?"

– Они у меня в руках. Молодой Опеншоу недолго останется неотмщенным. Знаете, Уотсон, поставим на них их собственное дьявольское клеймо! Разве это плохо придумано?

– Что вы хотите сказать?

He took an orange from the cupboard, and tearing it to pieces he squeezed out the pips upon the table. Of these he took five and thrust them into an envelope. On the inside of the flap he wrote "S. H. for J. O." Then he sealed it and addressed it to "Captain James Calhoun, Barque 'Lone Star,' Savannah, Georgia."

Он взял из буфета апельсин, разделил его на дольки и выдавил на стол зернышки. Из них он взял пять и положил в конверт. На внутренней стороне конверта он написал: «Ш.Х. за Д.О.». Затем он запечатал конверт и адресовал его: «Капитану Джеймсу Келгуну, парусник „Одинокая звезда“. Саванна, Джорджия».

"That will await him when he enters port," said he, chuckling. "It may give him a sleepless night. He will find it as sure a precursor of his fate as Openshaw did before him."

– Письмо будет ждать Келгуна, когда он войдет в порт, – сказал Холмс, тихо смеясь. – Это ему обеспечит бессонную ночь. Я уверен, что он сочтет письмо вестником той же судьбы, какая постигла Опеншоу.

– А кто этот капитан Келгун?

– Вожак всей шайки. Я доберусь и до других, но он будет первым.

– Как вы его обнаружили?

"And who is this Captain Calhoun?"

"The leader of the gang. I shall have the others, but he first."

"How did you trace it, then?"

He took a large sheet of paper from his pocket, Он достал из кармана большой лист бумаги, all covered with dates and names. сплошь исписанный датами и именами.

"I have spent the whole day," said he, "over Lloyd's registers and files of the old papers, following the future career of every vessel which touched at Pondicherry in January and February in '83. There were thirtysix ships of fair tonnage which were reported there during those months. Of these, one, the 'Lone Star,' instantly attracted my attention, since, although it was reported as having cleared from London, the name is that which is given to one of the states of the Union."

"Texas, I think."

"I was not and am not sure which; but I knew that the ship must have an American origin."

"What then?"

"I searched the Dundee records, and when I found that the barque 'Lone Star' was there in January, '85, my suspicion became a certainty. I then inquired as to the vessels which lay at present in the port of London."

– Я провел весь день над ллойдовскими журналами и связками старых бумаг, прослеживая дальнейшую судьбу каждого корабля, прибывавшего в Пондишерри в январе и феврале 83 года. За эти месяцы было отмечено тридцать шесть судов значительного водоизмещения; из них одно судно, «Одинокая звезда», сразу привлекло мое внимание, так как местом отправления указан был Лондон, между тем «Одинокая звезда» – это прозвище одного из штатов Америки.

– Кажется, Техаса.

– Я не был в этом уверен, не уверен и сейчас. Но я знал, что это судно должно быть американского происхождения.

– И что же?

– Я просмотрел записи прихода и ухода судов в Данди, и, когда я обнаружил, что парусник «Одинокая звезда» был там в январе 85 года, мои подозрения обратились в уверенность. Тогда я навел справки относительно судов, находящихся в настоящее время в Лондонском

"Yes?" "The 'Lone Star' had arrived here last week. I went down to the Albert Dock and found that she had been taken down the river by the early tide this morning, homeward bound to Savannah. I wired to Gravesend and learned that she had passed some time ago, and as the wind is easterly I have no doubt that she is now past the Goodwins and not very far from the Isle of Wight."

порту.

– И что же?

– «Одинокая звезда» прибыла сюда на прошлой неделе. Я спустился к докам Альберта и узнал, что сегодня утром с ранним приливом «Одинокая звезда» ушла вниз по реке, чтобы последовать обратно в Саванну. Я телеграфировал в Гревзенд и узнал, что «Одинокая звезда» прошла там недавно, и так как ветер восточный, я не сомневаюсь, что она уже миновала Гудуин и находится недалеко от острова Уайт.

"What will you do, then?"

"Oh, I have my hand upon him. He and the two mates, are as I learn, the only native-born Americans in the ship. The others are Finns and Germans. I know, also, that they were all three away from the ship last night. I had it from the stevedore who has been loading their cargo. By the time that their sailing-ship reaches Savannah the mail-boat will have carried this letter, and the cable will have informed the police of Savannah that these three gentlemen are badly wanted here upon a charge of murder."

There is ever a flaw, however, in the best laid of human plans, and the murderers of John Openshaw were never to receive the orange pips which would show them that another, as cunning and as resolute as themselves, was upon their track. Very long and very severe were the equinoctial gales that year. We waited long for news of the "Lone Star" of Savannah, but none ever reached us. We did at last hear that somewhere far out in the Atlantic a shattered stern-post of a boat was seen swinging in the trough of a wave, with the letters "L. S." carved upon it, and that is all which we shall ever know of the fate of the "Lone Star."

– Что же вы теперь сделаете?

– О, Келгун теперь в моих руках! Он и два матроса, как я узнал, – единственные американцы на корабле. Все остальные финны и немцы. Я знаю также, что прошлую ночь все трое провели не на судне. Это мне сказал грузчик, который работал на погрузке «Одинокой звезды». Прежде чем парусник достигнет Саванны, почтовый пароход доставит мое письмо, а телеграф сообщит полиции в Саванне, что эти три джентльмена крайне нужны здесь в связи с обвинением их в убийстве.

ADVENTURE VI. THE MAN WITH THE TWISTED LIP

Человек с рассеченной губой

Isa Whitney, brother of the late Elias Whitney, D.D., Principal of the Theological College of St. George's, was much addicted to opium. The habit grew upon him, as I understand, from some foolish freak when he was at college; for having read De Quincey's description of his dreams and sensations, he had drenched his tobacco with laudanum in an attempt to produce the same effects. He found, as so many more have done, that the practice is

Айза Уитни приучился курить опий. Еще в колледже, прочитав книгу де Куинси, в которой описываются сны и ощущения курильщика опия, он начал подмешивать опий к своему табаку, чтобы пережить то, что пережил этот писатель. Как и многие другие, он скоро убедился, что начать курить гораздо легче, чем бросить, и в продолжение многих лет был рабом своей страсти, внушая сожаление и ужас всем своим друзьям.

Однако в самых лучших человеческих планах всегда оказывается какая-нибудь трещина, и убийцам Джона Опеншоу не суждено было получить зернышки апельсина, которые показали бы им, что другой человек, такой же хитрый и решительный, как они, напал на их след. В том году равноденственные штормы были очень продолжительны и жестоки. Мы долго ждали из Саванны вестей об «Одинокой звезде», но так и не дождались. Наконец мы узнали, что где-то далеко, в Атлантике, видели разбитую корму корабля, залитую волной; на ней были вырезаны буквы «О. 3.». Это все, что суждено было нам узнать о судьбе «Одинокой звезды».

easier to attain than to get rid of, and for many years he continued to be a slave to the drug, an object of mingled horror and pity to his friends and relatives. I can see him now, with yellow, pasty face, drooping lids, and pin-point pupils, all huddled in a chair, the wreck and ruin of a noble man.

Я так и вижу перед собой его желтое, одутловатое лицо, его глаза с набрякшими веками и сузившимися зрачками, его тело, бессильно лежащее в кресле, – жалкие развалины человека.

One night--it was in June, '89--there came a ring to my bell, about the hour when a man gives his first yawn and glances at the clock. I sat up in my chair, and my wife laid her needle-work down in her lap and made a little face of disappointment.

"A patient!" said she. "You'll have to go out."

Однажды вечером, в июне 1889 года, как раз в то время, когда начинаешь уже зевать и посматривать на часы, в квартире моей раздался звонок. Я выпрямился в кресле, а жена, опустив свое шитье на колени, недовольно поморщилась.

I groaned, for I was newly come back from a weary day.

We heard the door open, a few hurried words, and then quick steps upon the linoleum. Our own door flew open, and a lady, clad in some dark-coloured stuff, with a black veil, entered the room.

"You will excuse my calling so late," she began, and then, suddenly losing her selfcontrol, she ran forward, threw her arms about my wife's neck, and sobbed upon her shoulder.

"Oh, I'm in such trouble!" she cried; "I do so want a little help."

"Why," said my wife, pulling up her veil, "it is Kate Whitney. How you startled me, Kate! I had not an idea who you were when you came in."

"I didn't know what to do, so I came straight to you."

– Пациент! – сказала она. – Тебе придется идти к больному. Я вздохнул, потому что незадолго до этого вернулся домой после целого дня утомительной работы. Мы услышали шум отворяемой двери и чьи-то торопливые шаги в коридоре. Дверь нашей комнаты распахнулась, и вошла дама в темном платье, с черной вуалью на лице.

– Извините, что я ворвалась так поздно, – начала она и вдруг, потеряв самообладание, бросилась к моей жене, обняла ее и зарыдала у нее на плече.

– Ох, у меня такое горе! – воскликнула она. – Мне так нужна помощь!

– Да ведь это Кэт Уитни, – сказала жена, приподняв ее вуаль. – Как ты испугала меня, Кэт! Мне и в голову не пришло, что это ты.

– Я обращаюсь к тебе, потому что не знаю, что делать.

That was always the way. Folk who were in grief came to my wife like birds to a lighthouse.

"It was very sweet of you to come. Now, you must have some wine and water, and sit here comfortably and tell us all about it. Or should you rather that I sent James off to bed?"

"Oh, no, no! I want the doctor's advice and help, too. It's about Isa. He has not been home for two days. I am so frightened about him!"

Это было обычным явлением. Люди, с которыми случалась беда, устремлялись к моей жене, как птицы к маяку.

– И правильно поступила. Садись поудобнее, выпей вина с водой и рассказывай, что случилось. Может быть, ты хочешь, чтобы я отправила Джеймса спать?

It was not the first time that she had spoken to us of her husband's trouble, to me as a doctor, to my wife as an old friend and school companion. We soothed and comforted her by such words as we could find. Did she know where her husband was? Was it possible that

Не в первый раз беседовала она с нами о своем несчастном муже – со мной как с доктором, а с женой как со своей старой школьной подругой. Мы утешали и успокаивали ее как могли. Знает ли она, где находится ее муж? Нельзя ли съездить за ним и привезти его домой?

– О нет, нет! От доктора я тоже жду совета и помощи. Дело идет об Айзе. Вот уже два дня, как его нет дома. Я так боюсь за него!

we could bring him back to her?

It seems that it was. She had the surest information that of late he had, when the fit was on him, made use of an opium den in the farthest east of the City. Hitherto his orgies had always been confined to one day, and he had come back, twitching and shattered, in the evening. But now the spell had been upon him eight-and-forty hours, and he lay there, doubtless among the dregs of the docks, breathing in the poison or sleeping off the effects. There he was to be found, she was sure of it, at the Bar of Gold, in Upper Swandam Lane. But what was she to do? How could she, a young and timid woman, make her way into such a place and pluck her husband out from among the ruffians who surrounded him?

Оказалось, что это вполне возможно. Ей было известно, что за последнее время он обычно курил опий в притоне, который находился на одной из восточных улиц Сити. До сих пор его оргии всегда ограничивались одним днем и к вечеру он возвращался домой в полном изнеможении, совершенно разбитый, но на этот раз он отсутствует уже сорок восемь часов и, конечно, лежит там среди всяких подозрительных личностей, вдыхая яд или отсыпаясь после курения. Она была убеждена, что он находился именно там, в «Золотом самородке» на ЭпперСуондем-лейн. Но что она может сделать? Как может она, молодая, застенчивая, робкая женщина, войти в такое место и вырвать своего мужа из толпы подонков?

There was the case, and of course there was but one way out of it. Might I not escort her to this place? And then, as a second thought, why should she come at all? I was Isa Whitney's medical adviser, and as such I had influence over him. I could manage it better if I were alone. I promised her on my word that I would send him home in a cab within two hours if he were indeed at the address which she had given me.

And so in ten minutes I had left my armchair and cheery sitting-room behind me, and was speeding eastward in a hansom on a strange errand, as it seemed to me at the time, though the future only could show how strange it was to be.

Не пойти ли нам с ней вместе? Впрочем, зачем ей идти? Я лечил Айзу Уитни и, как доктор, мог повлиять на него. Без нее мне будет легче справиться с ним. Я дал ей слово, что в течение ближайших двух часов усажу ее мужа в кэб и отправлю домой, если он действительно находится в «Золотом самородке».

But there was no great difficulty in the first stage of my adventure. Upper Swandam Lane is a vile alley lurking behind the high wharves which line the north side of the river to the east of London Bridge.

Between a slop-shop and a gin-shop, approached by a steep flight of steps leading down to a black gap like the mouth of a cave, I found the den of which I was in search.

Сначала все шло хорошо. Эппер-Суондем-лейн – грязный переулок, расположенный позади высоких верфей, которые тянутся на восток вдоль северного берега рек'и, вплоть до Лондонского моста. Притон, который я разыскивал, находился в подвале между грязной лавкой и кабаком; в эту черную дыру, как в пещеру, вели крутые ступени. Посередине каждой ступеньки образовалась ложбинка – такое множество пьяных ног спускалось и поднималось по ним. Приказав кэбу подождать, я спустился вниз. При свете мигающей керосиновой лампочки, висевшей над дверью, я отыскал щеколду и вошел в длинную низкую комнату, полную густого коричневого дыма; вдоль стен тянулись деревянные нары, как на баке эмигрантского корабля.

Ordering my cab to wait, I passed down the steps, worn hollow in the centre by the ceaseless tread of drunken feet; and by the light of a flickering oil-lamp above the door I found the latch and made my way into a long, low room, thick and heavy with the brown opium smoke, and terraced with wooden berths, like the forecastle of an emigrant ship.

Through the gloom one could dimly catch a

Через десять минут, покинув уютную гостиную, я уже мчался в экипаже на восток. Я знал, что мне предстоит довольно необычное дело, но в действительности оно оказалось еще более странным, чем я ожидал.

Сквозь мрак я не без труда разглядел

glimpse of bodies lying in strange fantastic poses, bowed shoulders, bent knees, heads thrown back, and chins pointing upward, with here and there a dark, lack-lustre eye turned upon the newcomer. Out of the black shadows there glimmered little red circles of light, now bright, now faint, as the burning poison waxed or waned in the bowls of the metal pipes. The most lay silent, but some muttered to themselves, and others talked together in a strange, low, monotonous voice, their conversation coming in gushes, and then suddenly tailing off into silence, each mumbling out his own thoughts and paying little heed to the words of his neighbour. At the farther end was a small brazier of burning charcoal, beside which on a three-legged wooden stool there sat a tall, thin old man, with his jaw resting upon his two fists, and his elbows upon his knees, staring into the fire.

безжизненные тела, лежащие в странных, фантастических позах: со сгорбленными плечами, с поднятыми коленями, с запрокинутыми головами, с торчащими вверх подбородками. То там, то тут замечал я темные, потухшие глаза, бессмысленно уставившиеся на меня. Среди тьмы вспыхивали крохотные красные огоньки, тускневшие по мере того, как уменьшалось количество яда в маленьких металлических трубках. Большинство лежали молча, но иные бормотали что-то себе под нос, а иные вели беседы странными низкими монотонными голосами, то возбуждаясь и торопясь, то внезапно смолкая, причем никто не слушал своего собеседника – всякий был поглощен лишь собственными мыслями. В самом дальнем конце подвала стояла маленькая жаровня с пылающими углями, возле которой на трехногом стуле сидел высокий, худой старик, опустив подбородок на кулаки, положив локти на колени и неподвижно глядя в огонь.

As I entered, a sallow Malay attendant had hurried up with a pipe for me and a supply of the drug, beckoning me to an empty berth.

"Thank you. I have not come to stay," said I. "There is a friend of mine here, Mr. Isa Whitney, and I wish to speak with him."

Как только я вошел, ко мне кинулся смуглый малаец, протянул мне трубку, порцию опия и показал свободное место на нарах.

– Спасибо, я не могу здесь остаться, – сказал я. – Здесь находится мой друг, мистер Айза Уитни. Мне нужно поговорить с ним.

There was a movement and an exclamation from my right, and peering through the gloom, I saw Whitney, pale, haggard, and unkempt, staring out at me.

"My God! It's Watson," said he. He was in a pitiable state of reaction, with every nerve in a twitter. "I say, Watson, what o'clock is it?"

Справа от меня что-то шевельнулось, я услышал чье-то восклицание и, вглядевшись во тьму, увидел Уитни, который пристально смотрел на меня, бледный, угрюмый и какой-то встрепанный.

– Боже, да это Уотсон! – проговорил он. Он находился в состоянии самой плачевной реакции после опьянения. – Который теперь час, Уотсон?

"Nearly eleven."

– Скоро одиннадцать.

"Of what day?"

– А какой нынче день?

"Of Friday, June 19th."

– Пятница, девятнадцатое июня.

"Good heavens! I thought it was Wednesday. It – Неужели? А я думал, что еще среда. Нет, is Wednesday. What d'you want to frighten a сегодня среда. Признайтесь, что вы пошутили. И chap for?" что вам за охота пугать человека!

He sank his face onto his arms and began to Он закрыл лицо ладонями и зарыдал. sob in a high treble key.

"I tell you that it is Friday, man. Your wife has – Говорю вам, что сегодня пятница. Ваша жена been waiting this two days for you. You should ждет вас уже два дня. Право, вам должно быть be ashamed of yourself!" стыдно!

"So I am. But you've got mixed, Watson, for I have only been here a few hours, three pipes, four pipes--I forget how many. But I'll go home with you. I wouldn't frighten Kate-poor little Kate. Give me your hand! Have you a cab?"

"Yes, I have one waiting."

"Then I shall go in it. But I must owe

– Я и стыжусь. Но вы что-то путаете, Уотсон, я здесь всего несколько часов. Три трубки… четыре трубки… забыл сколько! Но я поеду с вами домой. Я не хочу, чтобы Кэт волновалась… Бедная маленькая Кэт! Дайте мне руку. Есть у вас кэб?

– Есть. Ждет у дверей – В таком случае, я уеду сейчас же. Но я им

something. Find what I owe, Watson. I am all off colour. I can do nothing for myself."

I walked down the narrow passage between the double row of sleepers, holding my breath to keep out the vile, stupefying fumes of the drug, and looking about for the manager. As I passed the tall man who sat by the brazier I felt a sudden pluck at my skirt, and a low voice whispered, "Walk past me, and then look back at me."

должен. Узнайте, сколько я должен, Уотсон. Я совсем размяк и ослабел. Нет сил даже расплатиться. По узкому проходу между двумя рядами спящих, задерживая дыхание, чтобы не вдыхать одуряющих паров ядовитого зелья, я отправился разыскивать хозяина. Поровнявшись с высоким стариком, сидевшим у жаровни, я почувствовал, что меня кто-то дергает за пиджак, и услышал шепот: – Пройдите мимо меня, а потом оглянитесь.

The words fell quite distinctly upon my ear. I glanced down. They could only have come from the old man at my side, and yet he sat now as absorbed as ever, very thin, very wrinkled, bent with age, an opium pipe dangling down from between his knees, as though it had dropped in sheer lassitude from his fingers. I took two steps forward and looked back. It took all my self-control to prevent me from breaking out into a cry of astonishment.

He had turned his back so that none could see him but I. His form had filled out, his wrinkles were gone, the dull eyes had regained their fire, and there, sitting by the fire and grinning at my surprise, was none other than Sherlock Holmes. He made a slight motion to me to approach him, and instantly, as he turned his face half round to the company once more, subsided into a doddering, loose-lipped senility.

Эти слова я расслышал вполне отчетливо. Их мог произнести только находившийся рядом со мной старик. Однако у него по-прежнему был такой вид, будто он погружен в себя и ничего кругом не замечает. Он сидел тощий, сморщенный, согбенный под тяжестью лет; трубка с опием висела у него между колен, словно вывалившись из его обессиленных пальцев. Я сделал два шага вперед и оглянулся. Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не вскрикнуть от удивления. Он повернулся так, что лица его не мог видеть никто, кроме меня. Спина его выпрямилась, морщины разгладились, в тусклых глазах появился их обычный блеск. Возле огня сидел, посмеиваясь над моим удивлением, не кто иной, как Шерлок Холмс. Он сделал мне украдкой знак, чтобы я подошел к нему, и опять превратился в дрожащего старика с отвислой губой.

"Holmes!" I whispered, "what on earth are you doing in this den?"

"As low as you can," he answered; "I have excellent ears. If you would have the great kindness to get rid of that sottish friend of yours I should be exceedingly glad to have a little talk with you."

"I have a cab outside."

"Then pray send him home in it. You may safely trust him, for he appears to be too limp to get into any mischief. I should recommend you also to send a note by the cabman to your wife to say that you have thrown in your lot with me. If you will wait outside, I shall be with you in five minutes."

– Холмс! – прошептал я. – Что делаете вы в этом притоне?

– Говорите как можно тише, – прошептал он, – у меня превосходный слух. Если вы избавитесь от вашего ошалелого друга, я буду счастлив немного побеседовать с вами.

It was difficult to refuse any of Sherlock Holmes' requests, for they were always so exceedingly definite, and put forward with such a quiet air of mastery. I felt, however, that when Whitney was once confined in the cab my mission was practically accomplished; and for the rest, I could not wish anything better than to be associated with my friend in one of

Трудно отказать Шерлоку Холмсу: его требования всегда так определенны и точны и выражены таким повелительным тоном. К тому же я чувствовал, что, как только я усажу Уитни в кэб, я уже выполню все свои обязательства по отношению к нему и мне уже ничто не помешает принять участие в одном из тех необычайных приключений, которые составляли повседневную

– Меня за дверью ждет кэб.

– Так отправьте вашего друга домой одного в этом кэбе. Вы можете за него не бояться, так как он слишком слаб, чтобы впутаться в какой-нибудь скандал. Будет лучше всего, если вы пошлете с кучером записку вашей жене, что вы встретили меня и остались со мной. Подождите меня на улице, я выйду через пять минут.

those singular adventures which were the normal condition of his existence. In a few minutes I had written my note, paid Whitney's bill, led him out to the cab, and seen him driven through the darkness. In a very short time a decrepit figure had emerged from the opium den, and I was walking down the street with Sherlock Holmes. For two streets he shuffled along with a bent back and an uncertain foot. Then, glancing quickly round, he straightened himself out and burst into a hearty fit of laughter.

практику моего знаменитого друга. Помогать Шерлоку Холмсу в его изысканиях было для меня наивысшим счастьем. Поэтому я тотчас же написал записку жене, заплатил за Уитни, усадил его в кэб и стал терпеливо ждать неподалеку от дома. Кэб сразу же скрылся во мраке. Через несколько минут из курильни вышел старик, и я зашагал за ним по улице. Два квартала он прошел не разгибая спины и неуверенно шаркая старческими ногами. Потом торопливо оглянулся, выпрямился и от души захохотал. Предо мною был Шерлок Холмс.

"I suppose, Watson," said he, "that you imagine that I have added opium-smoking to cocaine injections, and all the other little weaknesses on which you have favoured me with your medical views."

"I was certainly surprised to find you there."

– Вероятно, Уотсон, – оказал он, – вы вообразили, что я пристрастился к курению опия.

– По правде сказать, я действительно был удивлен, когда увидел вас в этой трущобе.

"But not more so than I to find you."

– И все же я удивился еще больше, чем вы, когда увидел в этой трущобе вас.

"I came to find a friend."

– Я искал там друга.

"And I to find an enemy."

– А я – врага.

"An enemy?"

– Врага?

"Yes; one of my natural enemies, or, shall I – Да. Короче говоря, Уотсон, я занят say, my natural prey. Briefly, Watson, I am in чрезвычайно любопытным делом и надеялся the midst of a very remarkable inquiry, and I узнать кое-что из бессвязной болтовни очумелых have hoped to find a clue in the incoherent курильщиков опия. Прежде мне это иногда ramblings of these sots, as I have done before удавалось. Если бы меня узнали в той трущобе, now. Had I been recognised in that den my life жизнь моя не стоила бы медяка, так как я уже would not have been worth an hour's бывал там не раз и негодяй ласкар, хозяин purchase; for I have used it before now for my притона, поклялся расправиться со мною. На own purposes, and the rascally Lascar who задворках этого дома, возле верфи святого runs it has sworn to have vengeance upon me. Павла, есть потайная дверца, которая могла бы There is a trap-door at the back of that порассказать много диковинных историй о том, building, near the corner of Paul's Wharf, что выбрасывают через нее в черные, безлунные which could tell some strange tales of what ночи. has passed through it upon the moonless nights."

"What! You do not mean bodies?"

"Ay, bodies, Watson. We should be rich men if we had 1000 pounds for every poor devil who has been done to death in that den. It is the vilest murder-trap on the whole riverside, and I fear that Neville St. Clair has entered it never to leave it more. But our trap should be here."

– Неужели трупы?

– Да, Уотсон, трупы. Мы с вами были бы миллионерами, если бы получили по тысяче фунтов за каждого несчастного, убитого в этом притоне. Это самая страшная ловушка на всем берегу реки, и я опасаюсь, что Невилл Сент-Клер, попавший в нее, никогда не вернется домой. Но мы тоже устроим ловушку.

He put his two forefingers between his teeth and whistled shrilly--a signal which was answered by a similar whistle from the distance, followed shortly by the rattle of wheels and the clink of horses' hoofs.

Шерлок Холмс сунул два пальца в рот и резко свистнул. Тотчас же издалека донесся такой же свист, а затем мы услышали грохот колес и стук копыт.

"Now, Watson," said Holmes, as a tall dog-cart – Ну что же, Уотсон, – сказал Холмс, когда из dashed up through the gloom, throwing out two темноты вынырнула двуколка с двумя фонарями, golden tunnels of yellow light from its side бросавшими яркие полосы света, – поедете lanterns. "You'll come with me, won't you?" вы со мною?

"If I can be of use."

"Oh, a trusty comrade is always of use; and a chronicler still more so. My room at The Cedars is a double-bedded one."

"The Cedars?"

"Yes; that is Mr. St. Clair's house. I am staying there while I conduct the inquiry."

"Where is it, then?"

"Near Lee, in Kent. We have a seven-mile drive before us."

"But I am all in the dark."

"Of course you are. You'll know all about it presently. Jump up here. All right, John; we shall not need you. Here's half a crown. Look out for me to-morrow, about eleven. Give her her head. So long, then!"

– Если буду вам полезен…

– Верный товарищ всегда полезен. В моей комнате в «Кедрах» имеются две кровати.

He flicked the horse with his whip, and we dashed away through the endless succession of sombre and deserted streets, which widened gradually, until we were flying across a broad balustraded bridge, with the murky river flowing sluggishly beneath us. Beyond lay another dull wilderness of bricks and mortar, its silence broken only by the heavy, regular footfall of the policeman, or the songs and shouts of some belated party of revellers.

A dull wrack was drifting slowly across the sky, and a star or two twinkled dimly here and there through the rifts of the clouds. Holmes drove in silence, with his head sunk upon his breast, and the air of a man who is lost in thought, while I sat beside him, curious to learn what this new quest might be which seemed to tax his powers so sorely, and yet afraid to break in upon the current of his thoughts. We had driven several miles, and were beginning to get to the fringe of the belt of suburban villas, when he shook himself, shrugged his shoulders, and lit up his pipe with the air of a man who has satisfied himself that he is acting for the best.

Он хлестнул лошадь, и мы понеслись по бесконечным темным, пустынным улицам и наконец очутились на каком-то широком мосту, под которым медленно текли мутные воды реки. За мостом были такие же улицы с кирпичными домами; тишина этих улиц нарушалась только тяжелыми размеренными шагами полицейских да песнями и криками запоздалых гуляк.

"You have a grand gift of silence, Watson," said he. "It makes you quite invaluable as a companion. 'Pon my word, it is a great thing for me to have someone to talk to, for my own thoughts are not over-pleasant. I was wondering what I should say to this dear little woman to-night when she meets me at the door."

– Вы наделены великим талантом молчания, Уотсон, – сказал он. – Благодаря этой способности вы незаменимый товарищ. Однако сейчас мне нужен человек, с которым я мог бы поболтать, чтобы разогнать неприятные мысли. Представления не имею, что я скажу этой маленькой милой женщине, когда она встретит меня на пороге.

– В «Кедрах»?

– Да. Так называется дом мистера Сент-Клера. Я буду жить в его доме, пока не распутаю это дело.

– Где же этот дом?

– В Кенте, неподалеку от Ли. Нам нужно проехать семь миль.

– Ничего не понимаю.

– Вполне естественно. Сейчас я вам все объясню. Садитесь… Хорошо, Джон, вы нам больше не нужны. Вот вам полкроны. Ждите меня завтра часов в одиннадцать. Дайте мне вожжи. Прощайте.

Черные тучи медленно ползли по небу, и в разрывах между ними то там, то здесь тускло мерцали звезды. Холмс молча правил лошадью, в глубокой задумчивости опустив голову на грудь, а я сидел рядом с ним, стараясь отгадать, что занимает его мысли, и не смея прервать его раздумье. Мы проехали несколько миль и уже пересекали пояс пригородных вилл, когда он наконец очнулся, передернул плечами и закурил т рубку.

"You forget that I know nothing about it."

"I shall just have time to tell you the facts of the case before we get to Lee. It seems absurdly simple, and yet, somehow I can get nothing to go upon. There's plenty of thread, no doubt, but I can't get the end of it into my hand. Now, I'll state the case clearly and concisely to you, Watson, and maybe you can see a spark where all is dark to me."

"Proceed, then."

– Вы забываете, что я ничего не знаю.

– У меня как раз хватит времени рассказать вам все, пока мы доедем до Ли. Дело кажется до смешного простым, а между тем я не знаю, как за него взяться. Нитей много, но ни за одну из них я не могу ухватиться как следует. Я расскажу вам все, Уотсон, и, быть может, вам удастся найти хоть искру света в окружающем мраке.

"Some years ago--to be definite, in May, 1884-there came to Lee a gentleman, Neville St. Clair by name, who appeared to have plenty of money. He took a large villa, laid out the grounds very nicely, and lived generally in good style. By degrees he made friends in the neighbourhood, and in 1887 he married the daughter of a local brewer, by whom he now has two children. He had no occupation, but was interested in several companies and went into town as a rule in the morning, returning by the 5:14 from Cannon Street every night. Mr. St. Clair is now thirty-seven years of age, is a man of temperate habits, a good husband, a very affectionate father, and a man who is popular with all who know him. I may add that his whole debts at the present moment, as far as we have been able to ascertain, amount to 88 pounds 10s., while he has 220 pounds standing to his credit in the Capital and Counties Bank. There is no reason, therefore, to think that money troubles have been weighing upon his mind.

– Несколько лет назад – точнее, в мае 1884 года – в Ли появился джентльмен по имени Невилл Сент-Клер, который, видимо, имел много денег. Он снял большую виллу, разбил вокруг нее прекрасный сад и зажил на широкую ногу, побарски. Мало-помалу он подружился с соседями и в 1887 году женился на дочери местного пивовара, от которой теперь имеет уже двоих детей. Определенных занятий у него нет, но он принимает участие в нескольких коммерческих предприятиях и обычно каждое утро ездит в город, возвращаясь оттуда с поездом 5.14. Мистеру Сент-Клеру теперь тридцать семь лет. Живет он скромно; он хороший муж и любящий отец; люди, встречавшиеся с ним, отзываются о нем превосходно. Могу еще прибавить, что долгов у него всего восемьдесят восемь фунтов десять шиллингов, а в банке на его текущем счету двести двадцать фунтов стерлингов. Следовательно, нет оснований предполагать какие-нибудь денежные затруднения.

"Last Monday Mr. Neville St. Clair went into town rather earlier than usual, remarking before he started that he had two important commissions to perform, and that he would bring his little boy home a box of bricks. Now, by the merest chance, his wife received a telegram upon this same Monday, very shortly after his departure, to the effect that a small parcel of considerable value which she had been expecting was waiting for her at the offices of the Aberdeen Shipping Company.

Now, if you are well up in your London, you will know that the office of the company is in Fresno Street, which branches out of Upper Swandam Lane, where you found me to-night.

Mrs. St. Clair had her lunch, started for the City, did some shopping, proceeded to the company's office, got her packet, and found herself at exactly 4:35 walking through Swandam Lane on her way back to the station.

Have you followed me so far?"

В прошлый понедельник мистер Невилл СентКлер отправился в город раньше обычного, сказав перед отъездом, что у него два важных дела и что он привезет своему сынишке коробку с кубиками. Случайно в тот же самый понедельник, вскоре после его отъезда, жена его получила телеграмму, что на ее имя в Эбердинском пароходном обществе получена небольшая, но весьма ценная посылка, которую она ожидала уже давно. Если вы хорошо знаете Лондон, вам известно, что контора этого пароходного общества помещается на Фресно-стрит, которая упирается в Эппер-Суондем-лейн, где вы нашли меня сегодня вечером. Миссис Сеит-Клер позавтракала, отправилась в город, сделала коекакие покупки, заехала в кантору общества, получила там свою посылку и в четыре часа тридцать пять минут шла по Суондем-лейн, направляясь к вокзалу… До сих пор вам все ясно, не правда ли?

– Рассказывайте.

"It is very clear."

"If you remember, Monday was an exceedingly hot day, and Mrs. St. Clair walked slowly, glancing about in the hope of seeing a cab, as she did not like the neighbourhood in which she found herself. While she was walking in this way down Swandam Lane, she suddenly heard an ejaculation or cry, and was struck cold to see her husband looking down at her and, as it seemed to her, beckoning to her from a second-floor window. The window was open, and she distinctly saw his face, which she describes as being terribly agitated. He waved his hands frantically to her, and then vanished from the window so suddenly that it seemed to her that he had been plucked back by some irresistible force from behind. One singular point which struck her quick feminine eye was that although he wore some dark coat, such as he had started to town in, he had on neither collar nor necktie.

– Конечно, здесь нет ничего непонятного.

– Если помните, в понедельник было очень жарко, и миссис Сент-Клер шла медленно, поглядывая, нет ли где кэба, так как ей очень не понравился район города, в котором она очутилась. И вот, идя по Суондем-лейп, она внезапно услышала крик и вся похолодела, увидев своего мужа, который смотрел на нее из окна второго этажа какого-то дома и, как ей показалось, жестами звал ее к себе. Окно было раскрыто, и она ясно разглядела лицо мужа, показавшееся ей чрезвычайно взволнованным. Он протянул к ней обе руки и вдруг исчез так внезапно, будто его насильно оттащили от окна. Однако ее зоркий женский взгляд успел заметить, что, хотя он одет в тот же черный пиджак, в котором он уехал из дому, на нем нет ни воротничка, ни галстука.

"Convinced that something was amiss with him, she rushed down the steps--for the house was none other than the opium den in which you found me to-night--and running through the front room she attempted to ascend the stairs which led to the first floor. At the foot of the stairs, however, she met this Lascar scoundrel of whom I have spoken, who thrust her back and, aided by a Dane, who acts as assistant there, pushed her out into the street. Filled with the most maddening doubts and fears, she rushed down the lane and, by rare good-fortune, met in Fresno Street a number of constables with an inspector, all on their way to their beat. The inspector and two men accompanied her back, and in spite of the continued resistance of the proprietor, they made their way to the room in which Mr. St. Clair had last been seen. There was no sign of him there. In fact, in the whole of that floor there was no one to be found save a crippled wretch of hideous aspect, who, it seems, made his home there. Both he and the Lascar stoutly swore that no one else had been in the front room during the afternoon. So determined was their denial that the inspector was staggered, and had almost come to believe that Mrs. St. Clair had been deluded when, with a cry, she sprang at a small deal box which lay upon the table and tore the lid from it. Out there fell a cascade of children's bricks. It was the toy which he had promised to bring home.

Уверенная, что с мужем случилась беда, она сбежала вниз по ступенькам (дом был тот самый, в котором помещается трущоба, где вы нашли меня нынче вечером) и, пробежав через переднюю комнату, попыталась подняться по лестнице, ведущей в верхние этажи. Но у лестницы она наткнулась на негодяя ласкара, о котором я вам сейчас говорил. Ласкар с помощью своего подручного выставил ее на улицу. У него есть подручный, датчанин. Обезумев от ужаса, она побежала по улице и, к счастью, на Фресно-стрит встретила полицейских, которые совершали обход во главе с инспектором. Инспектор с двумя констеблями последовал за миссис Сент-Клер, и, несмотря на упорное сопротивление хозяина, им удалось проникнуть в ту комнату, в окне которой она видела мужа. Но здесь его не оказалось. Во всем этаже не нашли никого, кроме какого-то калеки отвратительной внешности, который, видимо, там и живет. И он и ласкар упорно клялись, что тут никого больше не было. Они так решительно все отрицали, что инспектор стал было уже сомневаться, не ошиблась ли миссис Сент-Клер, как вдруг она с криком кинулась к небольшому деревянному ящичку, стоявшему на столе, и сорвала с него крышку. Из ящичка посыпались детские кубики. То была игрушка, которую ее муж обещал привезти из города.

"This discovery, and the evident confusion

Эта находка и внезапное смущение калеки

which the cripple showed, made the inspector realise that the matter was serious.

The rooms were carefully examined, and results all pointed to an abominable crime. The front room was plainly furnished as a sitting-room and led into a small bedroom, which looked out upon the back of one of the wharves. Between the wharf and the bedroom window is a narrow strip, which is dry at low tide but is covered at high tide with at least four and a half feet of water. The bedroom window was a broad one and opened from below. On examination traces of blood were to be seen upon the windowsill, and several scattered drops were visible upon the wooden floor of the bedroom. Thrust away behind a curtain in the front room were all the clothes of Mr. Neville St. Clair, with the exception of his coat. His boots, his socks, his hat, and his watch--all were there. There were no signs of violence upon any of these garments, and there were no other traces of Mr. Neville St. Clair. Out of the window he must apparently have gone for no other exit could be discovered, and the ominous bloodstains upon the sill gave little promise that he could save himself by swimming, for the tide was at its very highest at the moment of the tragedy.

убедили инспектора в серьезности дела. Комнаты были тщательно обысканы, и обыск привел к открытию гнусного преступления. Убранство этой квартиры, конечно, убогое. Передняя комната представляет собою что-то вроде гостиной, а рядом с ней помещается небольшая спальня, окно которой выходит на задворки одной из верфей. Между верфью и окном спальни есть узкий канал, который высыхает во время отлива, а во время прилива наполняется водой на четыре с половиной фута. Окно в спальне широкое и открывается снизу. При осмотре были обнаружены на подоконнике следы крови; несколько кровавых пятен нашли также и на деревянном полу. За шторой в передней комнате удалось обнаружить всю одежду мистера Невилла Сент-Клера. Не было только его пиджака. Его ботинки, его носки, его шляпа, его часы – все оказалось тут. На одежде не нашли никаких следов насилия. Но сам мистер Невилл Сент-Клер бесследно исчез. Исчезнуть он мог только через окно, и зловещие кровавые пятна на подоконнике ясно указывали, что вряд ли ему удалось спастись вплавь, тем более что в тот час, когда совершалась трагедия, прилив достиг наивысшего уровня.

"And now as to the villains who seemed to be immediately implicated in the matter. The Lascar was known to be a man of the vilest antecedents, but as, by Mrs. St. Clair's story, he was known to have been at the foot of the stair within a very few seconds of her husband's appearance at the window, he could hardly have been more than an accessory to the crime. His defence was one of absolute ignorance, and he protested that he had no knowledge as to the doings of Hugh Boone, his lodger, and that he could not account in any way for the presence of the missing gentleman's clothes.

Теперь обратимся к негодяям, на которых падает подозрение. Ласкар известен как человек с темным прошлым, но из рассказа миссис Сент-Клер мы знаем, что через несколько мгновений после появления ее мужа в окне он находился внизу, и, следовательно, его можно считать лишь соучастником преступления. Он отрицает всякую свою причастность к этому делу. По его словам, у него нет ни малейшего представления о том, чем вообще занимается его жилец, Хью Бун. Появление в комнате одежды пропавшего джентльмена – для него полнейшая загадка.

"So much for the Lascar manager. Now for the sinister cripple who lives upon the second floor of the opium den, and who was certainly the last human being whose eyes rested upon Neville St. Clair. His name is Hugh Boone, and his hideous face is one which is familiar to every man who goes much to the City. He is a professional beggar, though in order to avoid the police regulations he pretends to a small trade in wax vestas. Some little distance down Threadneedle Street, upon the left-hand side, there is, as you may have remarked, a small angle in the wall. Here it is that this

Вот все, что известно о хозяине-ласкаре. Теперь обратимся к угрюмому калеке, который живет во втором этаже над притоном и безусловно является последним человеком, видевшим Невилла Сенг-Клера. Его зовут Хью Бун, и его безобразное лицо хорошо знает всякий, кому приходится часто бывать в Сити. Он профессиональный нищий; впрочем, для того чтобы обойти полицейские правила, он делает вид, будто продает восковые спички. Как вы, вероятно, не раз замечали, на левой стороне Трэд-Нидл-стрит есть ниша. В этой нише сидит калека, поджав ноги и разложив у себя на

creature takes his daily seat, cross-legged with his tiny stock of matches on his lap, and as he is a piteous spectacle a small rain of charity descends into the greasy leather cap which lies upon the pavement beside him. I have watched the fellow more than once before ever I thought of making his professional acquaintance, and I have been surprised at the harvest which he has reaped in a short time. His appearance, you see, is so remarkable that no one can pass him without observing him. A shock of orange hair, a pale face disfigured by a horrible scar, which, by its contraction, has turned up the outer edge of his upper lip, a bulldog chin, and a pair of very penetrating dark eyes, which present a singular contrast to the colour of his hair, all mark him out from amid the common crowd of mendicants and so, too, does his wit, for he is ever ready with a reply to any piece of chaff which may be thrown at him by the passers-by.

This is the man whom we now learn to have been the lodger at the opium den, and to have been the last man to see the gentleman of whom we are in quest."

"But a cripple!" said I. "What could he have done single-handed against a man in the prime of life?"

"He is a cripple in the sense that he walks with a limp; but in other respects he appears to be a powerful and well-nurtured man. Surely your medical experience would tell you, Watson, that weakness in one limb is often compensated for by exceptional strength in the others."

"Pray continue your narrative."

коленях несколько спичечных коробков; вид его вызывает сострадание, и дождь милостыни так и льется в грязную кожаную кепку, которая лежит перед ним на мостовой. Я не раз наблюдал за ним, еще не предполагая, что нам когда-нибудь придется познакомиться с ним, как с преступником, и всегда удивлялся тому, какую обильную жатву он собирает в самое короткое время. У него такая незаурядная внешность, что никто не может пройти мимо, не обратив на него внимания. Оранжево-рыжие волосы, бледное лицо, изуродованное чудовищным шрамом, нижний конец которого рассек надвое верхнюю губу, бульдожий подбородок и проницательные темные глаза, цвет которых представляет такой резкий контраст с цветом его волос, – все это выделяет его из серой толпы попрошаек. У него всегда наготове едкая шутка для каждого, кто, проходя мимо, попытается задеть его насмешливым словом.

"Mrs. St. Clair had fainted at the sight of the blood upon the window, and she was escorted home in a cab by the police, as her presence could be of no help to them in their investigations. Inspector Barton, who had charge of the case, made a very careful examination of the premises, but without finding anything which threw any light upon the matter. One mistake had been made in not arresting Boone instantly, as he was allowed some few minutes during which he might have communicated with his friend the Lascar, but this fault was soon remedied, and he was seized and searched, without anything being found which could incriminate him. There were, it is true, some blood-stains upon his right shirt-sleeve, but he pointed to his ringfinger, which had been cut near the nail, and explained that the bleeding came from

– При виде крови на подоконнике миссис СентКлер стало дурно, и ее отправили домой в сопровождении полицейского, тем более что для дальнейшего расследования ее присутствие не было необходимо. Инспектор Бартон, принявший на себя ведение этого дела, тщательно обыскал весь притон, но не нашел ничего нового. Сделали ошибку: не арестовали Буна в первую же минуту и тем самым предоставили ему возможность в течение нескольких минут обменяться двумятремя словами со своим другом, ласкаром. Однако ошибка эта была скоро исправлена: Буна схватили и обыскали. Но обыск не дал никаких улик против него. Правда, на правом рукаве его рубашки оказались следы крови, но он показал полицейским свой безымянный палец, на котором был порез возле самого ногтя, и прибавил, что следы крови на подоконнике, вероятно, являются следствием того же

Таков обитатель верхнего этажа этой подозрительной курильни… После него никто уже не видел джентльмена, которого мы разыскиваем.

– Но ведь он калека! – сказал я. – Как мог он один совладать с сильным, мускулистым молодым человеком?

– У него искалечена только нога, и он слегка прихрамывает на ходу, вообще же он здоровяк и силач. Вы, Уотсон, как медик, конечно, знаете, что часто слабость одной конечности возмещается необычайной силой других.

– Пожалуйста, рассказывайте дальше.

there, adding that he had been to the window not long before, and that the stains which had been observed there came doubtless from the same source. He denied strenuously having ever seen Mr. Neville St. Clair and swore that the presence of the clothes in his room was as much a mystery to him as to the police. As to Mrs. St. Clair's assertion that she had actually seen her husband at the window, he declared that she must have been either mad or dreaming. He was removed, loudly protesting, to the police-station, while the inspector remained upon the premises in the hope that the ebbing tide might afford some fresh clue.

"And it did, though they hardly found upon the mud-bank what they had feared to find. It was Neville St. Clair's coat, and not Neville St. Clair, which lay uncovered as the tide receded.

And what do you think they found in the pockets?"

"I cannot imagine."

пореза, так как он подходил к окну, когда у него из пальца шла кровь. Он упорно утверждал, что никогда не видел мистера Сент-Клера, и клялся, что присутствие одежды этого джентльмена у него в комнате – такая же тайна для него, как и для полиции. А когда ему передали, что миссис Сент-Клер видела своего мужа в окне его комнаты, он сказал, что это ей либо почудилось в припадке безумия, либо просто приснилось. Буна о твели в участок. Он громко протестовал. Инспектор остался поджидать отлива, надеясь обнаружить на дне капала какие-нибудь новые улики. И действительно, в липкой грязи, на самом дне, нашли кое-что, но совсем не то, что они с таким страхом ожидали найти. Когда отхлынула вода, они обнаружили в канале не самого Невилла Сент-Клера, а лишь пиджак Невилла Сент-Клера. И как вы думаете, что они нашли в карманах пиджака?

– Представить себе не могу.

"No, I don't think you would guess. Every pocket stuffed with pennies and half-pennies-421 pennies and 270 half-pennies. It was no wonder that it had not been swept away by the tide. But a human body is a different matter. There is a fierce eddy between the wharf and the house. It seemed likely enough that the weighted coat had remained when the stripped body had been sucked away into the river."

– Я и не думаю, чтобы вы могли угадать. Все карманы были набиты монетами в пенни и в полпенни – четыреста двадцать одно пенни и двести семьдесят полпенни. Неудивительно, что отлив не унес пиджака. А вот труп – дело другое. Между домом и верфью очень сильное течение. Вполне допустимо, что труп был унесен в реку, в то время как тяжеловесный пиджак остался на дне.

"But I understand that all the other clothes were found in the room. Would the body be dressed in a coat alone?"

– Но, если не ошибаюсь, всю остальную одежду нашли в комнате. Неужели на трупе был один лишь пиджак?

"No, sir, but the facts might be met speciously enough. Suppose that this man Boone had thrust Neville St. Clair through the window, there is no human eye which could have seen the deed. What would he do then?

It would of course instantly strike him that he must get rid of the tell-tale garments.

He would seize the coat, then, and be in the act of throwing it out, when it would occur to him that it would swim and not sink. He has little time, for he has heard the scuffle downstairs when the wife tried to force her way up, and perhaps he has already heard from his Lascar confederate that the police are hurrying up the street. There is not an instant to be lost.

He rushes to some secret hoard, where he has accumulated the fruits of his beggary, and he stuffs all the coins upon which he can lay his

– Нет, сэр, но этому можно найти объяснение. Предположим, что Бун выбросил Невилла Сент-Клера через окно и этого никто не видел. Что стал бы он делать дальше? Естественно, что первым долгом он попытался бы избавиться от одежды, которая могла его выдать. Он берет пиджак, хочет выбросить его за окно, но тут ему приходит в голову, что пиджак не потонет, а поплывет. Он страшно торопится, ибо слышит суматоху на лестнице, слышит, как жена Сент-Клера требует, чтобы ее пустили к мужу, да вдобавок, быть может, его сообщник ласкар предупреждает его о приближении полиции. Нельзя терять ни минуты. Он кидается в укромный угол, где спрятаны плоды его нищенства, и набивает карманы пиджака первыми попавшимися под руку монетами. Затем он выбрасывает

hands into the pockets to make sure of the coat's sinking. He throws it out, and would have done the same with the other garments had not he heard the rush of steps below, and only just had time to close the window when the police appeared."

"It certainly sounds feasible."

пиджак и хочет выбросить остальные вещи, но слышит шум шагов на лестнице и перед появлением полиции едва успевает захлопнуть окно.

"Well, we will take it as a working hypothesis for want of a better. Boone, as I have told you, was arrested and taken to the station, but it could not be shown that there had ever before been anything against him. He had for years been known as a professional beggar, but his life appeared to have been a very quiet and innocent one.

There the matter stands at present, and the questions which have to be solved--what Neville St. Clair was doing in the opium den, what happened to him when there, where is he now, and what Hugh Boone had to do with his disappearance—are all as far from a solution as ever. I confess that I cannot recall any case within my experience which looked at the first glance so simple and yet which presented such difficulties."

– Примем это как рабочую гипотезу, за неимением лучшего… Бун, как я вам уже говорил, был арестован и приведен в участок. Прежняя его жизнь, в сущности, безупречна. Правда, в продолжение многих лет он был известен как профессиональный нищий, но жил спокойно и ни в чем дурном замечен не был.

While Sherlock Holmes had been detailing this singular series of events, we had been whirling through the outskirts of the great town until the last straggling houses had been left behind, and we rattled along with a country hedge upon either side of us. Just as he finished, however, we drove through two scattered villages, where a few lights still glimmered in the windows.

Пока Шерлок Холмс рассказывал мне подробности этих удивительных происшествий, мы миновали предместье огромного города, оставили позади последние дома и покатили по дороге, с обеих сторон которой тянулись деревенские плетни. Как раз к тому времени, как мы очутились в деревне, весь его рассказ был закончен. Кое-где в окнах мерцали огни.

"We are on the outskirts of Lee," said my companion. "We have touched on three English counties in our short drive, starting in Middlesex, passing over an angle of Surrey, and ending in Kent. See that light among the trees? That is The Cedars, and beside that lamp sits a woman whose anxious ears have already, I have little doubt, caught the clink of our horse's feet."

– Мы въезжаем в Ли, – сказал мой приятель. – За время нашего небольшого путешествия мы побывали в трех графствах Англии: выехали из Миддлсекса, пересекли угол Сэрри и приехали в Кент. Видите те огоньки между деревьями? Это «Кедры». Там возле лампы сидит женщина, настороженный слух которой несомненно уже уловил стук копыт нашей лошади.

"But why are you not conducting the case from Baker Street?" I asked.

– Отчего, ведя это дело, вы живете тут, а не на Бейкер-стрит? – спросил я.

"Because there are many inquiries which must be made out here. Mrs. St. Clair has most kindly put two rooms at my disposal, and you may rest assured that she will have nothing but a welcome for my friend and colleague. I hate to meet her, Watson, when I have no news of her husband. Here we are.

– Оттого, что многое приходится расследовать здесь… Миссис Сент-Клер любезно предоставила в мое распоряжение две комнаты, и можете быть уверены, что она будет рада оказать гостеприимство моему другу, помогающему мне в моих розысках. О, как тяжело мне встречаться с ней, Уотсон, пока я не

– Это правдоподобно.

Вот в каком положении находится все это дело в настоящее время. Как видите, по-прежнему остаются нерешенными вопросы о том, что делал Невилл Сент-Клер в этой курильне опия, что там с ним случилось, где он теперь и какое отношение имеет Хью Бун к его исчезновению. Должен признаться, что не помню случая в моей практике, который на первый взгляд казался бы таким простым и был бы в действительности таким трудным.

Whoa, there, whoa!"

могу сообщить ей ничего нового о ее муже! Приехали! Тпру!..

We had pulled up in front of a large villa which stood within its own grounds. A stable-boy had run out to the horse's head, and springing down, I followed Holmes up the small, winding gravel-drive which led to the house. As we approached, the door flew open, and a little blonde woman stood in the opening, clad in some sort of light mousseline de soie, with a touch of fluffy pink chiffon at her neck and wrists. She stood with her figure outlined against the flood of light, one hand upon the door, one half-raised in her eagerness, her body slightly bent, her head and face protruded, with eager eyes and parted lips, a standing question.

Мы остановились перед большой виллой, окруженной садом. Передав лошадь выбежавшему нам навстречу конюху, мы с Холмсом пошли к дому по узенькой дорожке, посыпанной гравием. При нашем приближении дверь распахнулась, и у порога появилась маленькая белокурая женщина в светлом шелковом платье с отделкой из пышного розового шифона. Одной рукой она держалась за дверь, а другую подняла в нетерпении; нагнувшись вперед, полураскрыв губы, жадно глядя на нас, она, казалось, всем своим обликом спрашивала, что нового мы ей привезли.

"Well?" she cried, "well?" And then, seeing that – Ну? – громко спросила она. there were two of us, she gave a cry of hope Заметив, что нас двое, она радостно вскрикнула, which sank into a groan as she saw но крик этот превратился в стон, когда товарищ that my companion shook his head and мой покачал головой и пожал плечами. shrugged his shoulders.

"No good news?"

– Узнали что-нибудь хорошее?

"None."

– Нет.

"No bad?"

– А дурное?

"No." – Тоже нет.

"Thank God for that. But come in. You must be – И то слава богу. Но входите же. У вас был weary, for you have had a long day." трудный день, вы, наверно, устали.

"This is my friend, Dr. Watson. He has been of most vital use to me in several of my cases, and a lucky chance has made it possible for me to bring him out and associate him with this investigation."

– Это мой друг, доктор Уотсон. Он был чрезвычайно полезен мне во многих моих расследованиях, и, по счастливой случайности, мне удалось привезти его сюда, чтобы воспользоваться его помощью в наших поисках.

"I am delighted to see you," said she, pressing my hand warmly. "You will, I am sure, forgive anything that may be wanting in our arrangements, when you consider the blow which has come so suddenly upon us."

– Рада вас видеть, – сказал она, приветливо пожимая мне руку. – Боюсь, что вам покажется у нас неуютно. Ведь вы знаете, какой удар внезапно обрушился на нашу семью…

"My dear madam," said I, "I am an old campaigner, and if I were not I can very well see that no apology is needed. If I can be of any assistance, either to you or to my friend here, I shall be indeed happy."

– Сударыня, – сказал я, – я отставной солдат, привыкший к походной жизни, но, право, если бы даже я не был солдатом, вам не в чем было бы извиняться передо мною. Буду счастлив, если мне удастся принести пользу вам или моему другу.

– Мистер Шерлок Холмс, – сказала она, вводя нас в ярко освещенную столовую, где нас поджидал холодный ужин, – я хочу задать вам несколько откровенных вопросов и прошу вас ответить на них так же прямо и откровенно.

"Now, Mr. Sherlock Holmes," said the lady as we entered a well-lit dining-room, upon the table of which a cold supper had been laid out, "I should very much like to ask you one or two plain questions, to which I beg that you will give a plain answer."

"Certainly, madam."

– Извольте, сударыня.

"Do not trouble about my feelings. I am not hysterical, nor given to fainting. I simply wish to hear your real, real opinion."

"Upon what point?"

"In your heart of hearts, do you think that Neville is alive?"

Sherlock Holmes seemed to be embarrassed by the question.

"Frankly, now!" she repeated, standing upon the rug and looking keenly down at him as he leaned back in a basket-chair.

– Не щадите моих чувств. Со мной не бывает ни истерик, ни обмороков. Я хочу знать ваше настоящее, подлинное мнение.

– О чем?

– Верите ли вы в глубине души, что Невилл жив? Шерлок Холмс, видимо, был смущен этим вопросом.

– Говорите откровенно, – повторила она, стоя на ковре и пристально глядя Холмсу в лицо.

"Frankly, then, madam, I do not."

– Говоря откровенно, сударыня, не верю.

"You think that he is dead?"

– Вы думаете, что он умер?

"I do."

– Да, думаю.

"Murdered?"

– Убит?

"I don't say that. Perhaps."

– Я этого не утверждаю.

"And on what day did he meet his death?"

– В какой же день он умер?

"On Monday."

– В понедельник.

"Then perhaps, Mr. Holmes, you will be good – В таком случае, мистер Холмс, будьте enough to explain how it is that I have received любезны объяснить мне, каким образом я могла a letter from him to-day." получить от него сегодня это письмо?

Sherlock Holmes sprang out of his chair as if he had been galvanised.

"What!" he roared.

"Yes, to-day." She stood smiling, holding up a little slip of paper in the air.

Шерлок Холмс вскочил с кресла, словно его ударило электрическим током.

– Что? – закричал он.

– Да, сегодня. Она улыбалась, держа в руке листок бумаги.

"May I see it?"

"Certainly."

– Можно прочитать?

– Пожалуйста.

He snatched it from her in his eagerness, and smoothing it out upon the table he drew over the lamp and examined it intently. I had left my chair and was gazing at it over his shoulder. The envelope was a very coarse one and was stamped with the Gravesend postmark and with the date of that very day, or rather of the day before, for it was considerably after midnight.

"Coarse writing," murmured Holmes. "Surely this is not your husband's writing, madam."

Он выхватил письмо у нее из рук, разложил его на столе, разгладил и принялся внимательно рассматривать. Я поднялся с кресла и стал смотреть через его плечо. Конверт был простой, конторский; на конверте стоял почтовый штемпель Гревзенда; на штемпеле – сегодняшнее или, вернее, вчерашнее число, так как полночь уже миновала.

"No, but the enclosure is."

"I perceive also that whoever addressed the envelope had to go and inquire as to the address."

"How can you tell that?"

"The name, you see, is in perfectly black ink, which has dried itself. The rest is of the greyish colour, which shows that blotting-paper has been used. If it had been written straight off, and then blotted, none would be of a deep black shade. This man has written the name,

– Грубый почерк, – пробормотал Холмс. – Уверен, что это почерк не вашего мужа, сударыня.

– Да, на конверте чужой почерк, но внутри – почерк моего мужа.

– Человеку, который надписывал конверт, пришлось наводить справки о вашем адресе.

– Откуда вы это знаете?

– Имя на конверте, как видите, выделяется своей чернотой, потому что чернила, которыми оно написано, высохли сами собою. Адрес же бледноват, потому что к нему прикладывали пресс-папье. Если бы надпись на конверте была сделана сразу и если бы ее всю высушили пресс-

and there has then been a pause before he wrote the address, which can only mean that he was not familiar with it. It is, of course, a trifle, but there is nothing so important as trifles. Let us now see the letter. Ha! there has been an enclosure here!"

"Yes, there was a ring. His signet-ring."

"And you are sure that this is your husband's hand?"

"One of his hands."

"One?" "His hand when he wrote hurriedly. It is very unlike his usual writing, and yet I know it well." "'Dearest do not be frightened. All will come well. There is a huge error which it may take some little time to rectify. Wait in patience.-NEVILLE.' Written in pencil upon the fly-leaf of a book, octavo size, no water-mark. Hum! Posted to-day in Gravesend by a man with a dirty thumb. Ha! And the flap has been gummed, if I am not very much in error, by a person who had been chewing tobacco. And you have no doubt that it is your husband's hand, madam?"

папье, все слова были бы одинаково серы. Этот человек написал на конверте сперва только ваше имя и лишь спустя некоторое время приписал к нему адрес, из чего можно заключить, что адрес не был ему вначале известен. Конечно, это пустяк, но в моей профессии нет ничего важнее пустяков. Дайте мне взглянуть на письмо… Ага! Туда было что-то вложено.

– Да, там было кольцо. Его кольцо с печатью.

– А вы уверены, что это почерк вашего мужа?

– Один из его почерков.

– Один из его почерков?

– Его почерк, когда он пишет второпях. Обычно он пишет совсем иначе, но и этот его почерк мне хорошо знаком.

– «Дорогая, не волнуйся. Все кончится хорошо. Произошла ошибка, на исправление которой требуется некоторое время. Жди терпеливо. Невилл»… Написано карандашом на листке, вырванном из блокнота. Гм! Отправлено сегодня из Гревзенда человеком, у которого большой палец чем-то выпачкан. Ха! Если не ошибаюсь, человек, заклеивавший конверт, жует табак… Вы убеждены, сударыня, что это почерк вашего мужа?

"None. Neville wrote those words."

– Убеждена. Это письмо написал Невилл.

"And they were posted to-day at Gravesend.

Well, Mrs. St. Clair, the clouds lighten, though I should not venture to say that the danger is over."

"But he must be alive, Mr. Holmes."

"Unless this is a clever forgery to put us on the wrong scent. The ring, after all, proves nothing.

It may have been taken from him."

– Оно отправлено сегодня из Гревзенда. Что ж, миссис Сент-Клер, тучи рассеиваются, хотя я не могу сказать, что опасность уже миновала.

"No, no; it is, it is his very own writing!"

"Very well. It may, however, have been written on Monday and only posted to-day."

"That is possible."

– Однако он жив, мистер Холмс!

– Если только это не ловкая подделка, чтобы направить нас на ложный след. Кольцо, в конце концов, ничего не доказывает. Кольцо могли отнять у него.

– Но это его, его, его почерк!

– Хорошо. Но что, если письмо написано в понедельник, а послано только сегодня?

– Это возможно.

"If so, much may have happened between."

– А за этот срок многое могло произойти.

"Oh, you must not discourage me, Mr. Holmes.

I know that all is well with him. There is so keen a sympathy between us that I should know if evil came upon him. On the very day that I saw him last he cut himself in the bedroom, and yet I in the dining-room rushed upstairs instantly with the utmost certainty that something had happened. Do you think that I would respond to such a trifle and yet be ignorant of his death?"

– О, не отнимайте у меня моей радости, мистер Холмс! Я знаю, что с ним ничего не случилось. Мы с ним настолько близки, что я непременно почувствовала бы, если бы он попал в настоящую беду. За день до того, как он исчез, он порезал себе нечаянно палец. Я была в столовой, он – в спальне, и я сразу побежала к нему, чувствуя, что с ним случилась беда. Неужели вы думаете, что я не знала бы о его смерти, если даже такой пустяк способен повлиять на меня!

"I have seen too much not to know that the impression of a woman may be more valuable than the conclusion of an analytical reasoner. And in this letter you certainly have a very strong piece of evidence to corroborate your view. But if your husband is alive and able to write letters, why should he remain away from you?"

– Я человек опытный и знаю, что женское непосредственное чутье может быть иногда ценнее всяких логических выводов. И это письмо, конечно, служит важным указанием, что вы правы. Однако, если мистер Сент-Клер жив, если он может писать вам письма, отчего же он не с вами?

"I cannot imagine. It is unthinkable."

"And on Monday he made no remarks before leaving you?"

"No." "And you were surprised to see him in Swandam Lane?"

"Very much so."

"Was the window open?"

"Yes." "Then he might have called to you?"

"He might."

"He only, as I understand, gave an inarticulate cry?"

"Yes." "A call for help, you thought?"

"Yes. He waved his hands."

– Не знаю. И представить себе не могу.

– В понедельник, уезжая, он ни о чем вас не предупреждал?

– Нет.

– И вы очень удивились, увидев его на Суондемлейн?

– Очень.

– Окно было открыто?

– Да.

– Он мог бы окликнуть вас из окна?

– Да.

– Между тем, насколько я понял, у него вырвалось только бессвязное восклицание?

– Да.

– Вы подумали, что он зовет вас на помощь?

– Да. Он махнул мне руками.

"But it might have been a cry of surprise.

Astonishment at the unexpected sight of you might cause him to throw up his hands?"

"It is possible."

"And you thought he was pulled back?"

"He disappeared so suddenly."

"He might have leaped back. You did not see anyone else in the room?"

– Но, быть может, он вскрикнул от неожиданности. Он мог всплеснуть руками от изумления, что видит вас.

– Возможно.

– И вам показалось, что его оттащили от окна?

– Он исчез так внезапно…

– Он мог просто отскочить от окна. Вы никого больше не видели в комнате?

"No, but this horrible man confessed to having been there, and the Lascar was at the foot of the stairs."

"Quite so. Your husband, as far as you could see, had his ordinary clothes on?"

"But without his collar or tie. I distinctly saw his bare throat."

"Had he ever spoken of Swandam Lane?"

"Never."

"Thank you, Mrs. St. Clair. Those are the principal points about which I wished to be absolutely clear. We shall now have a little supper and then retire, for we may have a very busy day to-morrow."

– Никого. Но ведь этот отвратительный нищий сам признался, что Невилл был там. А ласкар стоял внизу, у лестницы.

– Совершенно верно. Насколько вы могли разглядеть, ваш муж был одет, как всегда?

– Но на нем не было ни воротничка, ни галстука. Я отчетливо видела его голую шею.

– Он когда-нибудь говорил с вами о Суондемлейн?

– Никогда.

– А вы никогда не замечали каких-нибудь признаков, указывающих на то, что он курит опий?

– Никогда.

– Благодарю вас, миссис Сент-Клер. Это основные пункты, о которых я хотел знать все. Теперь мы поужинаем и пойдем отдохнуть, так как весьма возможно, что завтра нам предстоит много хлопот.

A large and comfortable double-bedded room had been placed at our disposal, and I was

В наше распоряжение была предоставлена просторная, удобная комната с двумя кроватями,

"Never."

"Had he ever showed any signs of having taken opium?"

quickly between the sheets, for I was weary after my night of adventure. Sherlock Holmes was a man, however, who, when he had an unsolved problem upon his mind, would go for days, and even for a week, without rest, turning it over, rearranging his facts, looking at it from every point of view until he had either fathomed it or convinced himself that his data were insufficient. It was soon evident to me that he was now preparing for an all-night sitting. He took off his coat and waistcoat, put on a large blue dressing-gown, and then wandered about the room collecting pillows from his bed and cushions from the sofa and armchairs. With these he constructed a sort of Eastern divan, upon which he perched himself cross-legged, with an ounce of shag tobacco and a box of matches laid out in front of him. In the dim light of the lamp I saw him sitting there, an old briar pipe between his lips, his eyes fixed vacantly upon the corner of the ceiling, the blue smoke curling up from him, silent, motionless, with the light shining upon his strong-set aquiline features.

So he sat as I dropped off to sleep, and so he sat when a sudden ejaculation caused me to wake up, and I found the summer sun shining into the apartment. The pipe was still between his lips, the smoke still curled upward, and the room was full of a dense tobacco haze, but nothing remained of the heap of shag which I had seen upon the previous night.

и я сразу улегся, так как ночные похождения утомили меня. Но Шерлок Холмс, когда у него была какая-нибудь нерешенная задача, мог не спать по целым суткам и даже неделям, обдумывая ее, сопоставляя факты, рассматривая ее с разных точек зрения до тех пор, пока ему не удавалось либо разрешить ее, либо убедиться, что он, находится на ложном пути. Я скоро понял, что он готовится просидеть без сна всю ночь. Он снял пиджак и жилет, надел синий просторный халат и принялся собирать в одну кучу подушки с кровати, с кушетки и с кресел. Из этих подушек он соорудил себе нечто вроде восточного дивана и взгромоздился на него, поджав ноги и положив перед собой пачку табаку и коробок спичек. При тусклом свете лампы я видел, как он сидит там в облаках голубого дыма, со старой трубкой во рту, рассеянно устремив глаза в потолок, безмолвный, неподвижный, и свет озаряет резкие орлиные черты его лица.

"Awake, Watson?" he asked.

"Yes." "Game for a morning drive?"

"Certainly."

"Then dress. No one is stirring yet, but I know where the stable-boy sleeps, and we shall soon have the trap out."

He chuckled to himself as he spoke, his eyes twinkled, and he seemed a different man to the sombre thinker of the previous night.

– Проснулись, Уотсон? – спросил он.

– Да.

– Хотите прокатиться?

– С удовольствием.

– Так одевайтесь. В доме еще все спят, но я знаю, где ночует конюх, и сейчас у нас будет коляска. При этих словах он усмехнулся; глаза его блестели, и он нисколько не был похож на того мрачного мыслителя, которого я видел ночью.

As I dressed I glanced at my watch. It was no wonder that no one was stirring. It was twentyfive minutes past four. I had hardly finished when Holmes returned with the news that the boy was putting in the horse.

Одеваясь, я взглянул на часы. Неудивительно, что в доме все еще спали: было двадцать пять минут пятого. Едва я успел одеться, как вошел Холмс и сказал, что конюх уже запряг лошадь.

"I want to test a little theory of mine," said he, pulling on his boots. "I think, Watson, that you are now standing in the presence of one of the most absolute fools in Europe. I deserve to be kicked from here to Charing Cross. But I think I have the key of the affair now."

– Хочу проверить одну свою версию, – сказал он, надевая ботинки. – Вы, Уотсон, видите перед собой одного из величайших глупцов, какие только существуют в Европе! Я был слеп, как крот. Мне следовало бы дать такого тумака, чтобы я полетел отсюда до Черинг-кросса! Но теперь я, кажется, нашел ключ к этой загадке.

Так сидел он, когда я засыпал, и так сидел он, когда я при блеске утреннего солнца открыл глаза, разбуженный его внезапным восклицанием. Трубка все еще торчала у него изо рта, дым все еще вился кверху, комната была полна табачного тумана, а от пачки табаку, которую я видел вечером, уже ничего не осталось.

"And where is it?" I asked, smiling.

"In the bathroom," he answered. "Oh, yes, I am not joking," he continued, seeing my look of incredulity. "I have just been there, and I have taken it out, and I have got it in this Gladstone bag. Come on, my boy, and we shall see whether it will not fit the lock."

– Где же он, ваш ключ? – спросил я, улыбаясь.

– В ванной, – ответил Холмс. – Нет, я не шучу, – продолжал он, заметив мой недоверчивый взгляд. – Я уже был в ванной, взял его и спрятал вот сюда, в чемоданчик. Поедем, друг мой, и посмотрим, подойдет ли этот ключ к замку.

We made our way downstairs as quietly as possible, and out into the bright morning sunshine. In the road stood our horse and trap, with the half-clad stable-boy waiting at the head. We both sprang in, and away we dashed down the London Road. A few country carts were stirring, bearing in vegetables to the metropolis, but the lines of villas on either side were as silent and lifeless as some city in a dream.

Мы спустились с лестницы, стараясь ступать как можно тише. На дворе уже ярко сияло утреннее солнце У ворот нас поджидала коляска; конюх держал под уздцы запряженную лошадь. Мы вскочили в экипаж и быстро покатили по лондонской дороге. Изредка мы обгоняли телеги, которые везли в столицу овощи, но на виллах кругом все было тихо – все спало, как в заколдованном городе.

"It has been in some points a singular case," said Holmes, flicking the horse on into a gallop. "I confess that I have been as blind as a mole, but it is better to learn wisdom late than never to learn it at all."

– В некоторых отношениях это совершенно исключительное дело, – сказал Холмс, пуская лошадь галопом. – Сознаюсь, я был слеп, как крот, но лучше поумнеть поздно, чем никогда.

In town the earliest risers were just beginning to look sleepily from their windows as we drove through the streets of the Surrey side. Passing down the Waterloo Bridge Road we crossed over the river, and dashing up Wellington Street wheeled sharply to the right and found ourselves in Bow Street. Sherlock Holmes was well known to the force, and the two constables at the door saluted him. One of them held the horse's head while the other led us in.

"Who is on duty?" asked Holmes.

"Inspector Bradstreet, sir."

"Ah, Bradstreet, how are you?"

A tall, stout official had come down the stoneflagged passage, in a peaked cap and frogged jacket.

"I wish to have a quiet word with you, Bradstreet."

"Certainly, Mr. Holmes. Step into my room here."

It was a small, office-like room, with a huge ledger upon the table, and a telephone projecting from the wall. The inspector sat down at his desk.

Мы въехали в город со стороны Сэрри. В окнах уже начали появляться заспанные лица только что проснувшихся людей. Мы переехали через реку по мосту Ватерлоо, свернули направо по Веллингтон-стрит и очутились на Бау-стрит. Шерлока Холмса хорошо знали в полицейском управлении, и, когда мы подъехали, два констебля отдали ему честь. Один из них взял лошадь под уздцы, а другой повел нас внутрь здания.

"What can I do for you, Mr. Holmes?"

"I called about that beggarman, Boone--the one who was charged with being concerned in the disappearance of Mr. Neville St. Clair, of Lee."

– Чем могу служить, мистер Холмс?

– Я хочу расспросить вас о том нищем, который замешан в деле исчезновения мистера Невилла Сент-Клера.

– Кто дежурный? – спросил Холмс.

– Инспектор Брэдстрит, сэр. Из вымощенного каменными плитами коридора навстречу нам вышел высокий грузный полицейский в полной форме.

– А, Брэдстрит! Как поживаете? Я хочу поговорить с вами, Брэдстрит.

– Пожалуйста, мистер Холмс. Зайдите ко мне, в мою комнату. Комната была похожа на контору: на столе огромная книга для записей, на стене телефон. Инспектор сел за стол:

"Yes. He was brought up and remanded for further inquiries."

– Его арестовали и привезли сюда для допроса.

"So I heard. You have him here?"

"In the cells."

"Is he quiet?"

"Oh, he gives no trouble. But he is a dirty scoundrel."

"Dirty?"

"Yes, it is all we can do to make him wash his hands, and his face is as black as a tinker's.

Well, when once his case has been settled, he will have a regular prison bath; and I think, if you saw him, you would agree with me that he needed it."

– Я знаю. Он здесь?

– В камере.

– Не буйствует?

– Нет, ведет себя тихо. Но как он грязен, этот негодяй!

– Грязен?

– Да. Еле-еле заставили его вымыть руки, а лицо у него черное, как у медника. Вот пусть только кончится следствие, а там уж ему не избежать тюремной ванны! Если бы вы на него посмотрели, вы согласились бы со мною.

"I should like to see him very much."

"Would you? That is easily done. Come this way. You can leave your bag."

"No, I think that I'll take it."

"Very good. Come this way, if you please."

– Я очень хотел бы на него посмотреть.

– Правда? Это нетрудно устроить. Идите за мной. Чемоданчик свой можете оставить здесь.

– Нет, я захвачу его с собой.

– Хорошо. Пожалуйте сюда.

He led us down a passage, opened a barred door, passed down a winding stair, and brought us to a whitewashed corridor with a line of doors on each side.

Он открыл запертую дверь, спустился по винтовой лестнице и привел нас в коридор с выбеленными стенами. Справа и слева шла вереница дверей.

"The third on the right is his," said the inspector. "Here it is!"

He quietly shot back a panel in the upper part of the door and glanced through.

"He is asleep," said he. "You can see him very well."

– Его камера – третья справа, – сказал инспектор. – Вот здесь. Он осторожно отодвинул дощечку в верхней части двери и глянул в отверстие.

– Спит, – сказал он. – Вы можете хорошенько его рассмотреть.

We both put our eyes to the grating. The prisoner lay with his face towards us, in a very deep sleep, breathing slowly and heavily. He was a middle-sized man, coarsely clad as became his calling, with a coloured shirt protruding through the rent in his tattered coat. He was, as the inspector had said, extremely dirty, but the grime which covered his face could not conceal its repulsive ugliness. A broad wheal from an old scar ran right across it from eye to chin, and by its contraction had turned up one side of the upper lip, so that three teeth were exposed in a perpetual snarl. A shock of very bright red hair grew low over his eyes and forehead.

Мы оба приникли к решетке. Арестант крепко спал, медленно и тяжело дыша. Лицо его было обращено к нам. Это был мужчина среднего роста, одетый, как и подобает людям его профессии, очень скверно: сквозь прорехи порванного пиджака торчали лохмотья цветной рубахи. Он был действительно необычайно грязен, но даже толстый слой грязи, покрывавший лицо, не мог скрыть его отталкивающего безобразия. Широкий шрам шел от глаза к подбородку, и сквозь щель, прорубленную к верхней губе, постоянным оскалом торчали три зуба. Клок ярчайших рыжих волос падал на лоб и на глаза.

"He's a beauty, isn't he?" said the inspector.

– Красавец, не правда ли? – сказал инспектор.

"He certainly needs a wash," remarked Holmes. "I had an idea that he might, and I took the liberty of bringing the tools with me."

– Ему необходимо помыться, – заметил Холмс. – Я уже и раньше об этом догадывался и захватил с собой весь инструмент.

He opened the Gladstone bag as he spoke,

Он раскрыл чемоданчик и, к нашему изумлению,

and took out, to my astonishment, a very large bath-sponge.

вынул из него большую губку.

"He! he! You are a funny one," chuckled the inspector.

"Now, if you will have the great goodness to open that door very quietly, we will soon make him cut a much more respectable figure."

– Хе-хе, да вы шутник! – засмеялся инспектор.

– Будьте любезны, откройте нам тихонько дверь, и мы живо придадим ему более приличный вид.

"Well, I don't know why not," said the inspector. "He doesn't look a credit to the Bow Street cells, does he?"

– Ладно, – оказал инспектор. – А то он и в самом деле позорит нашу тюрьму.

He slipped his key into the lock, and we all very quietly entered the cell. The sleeper half turned, and then settled down once more into a deep slumber. Holmes stooped to the waterjug, moistened his sponge, and then rubbed it twice vigorously across and down the prisoner's face.

"Let me introduce you," he shouted, "to Mr. Neville St. Clair, of Lee, in the county of Kent."

Инспектор открыл дверь, и мы втроем бесшумно вошли в камеру. Арестант шевельнулся, но сразу же заснул еще крепче. Холмс подошел к рукомойнику, намочил свою губку и дважды с силой провел ею по лицу арестанта.

Never in my life have I seen such a sight. The man's face peeled off under the sponge like the bark from a tree. Gone was the coarse brown tint! Gone, too, was the horrid scar which had seamed it across, and the twisted lip which had given the repulsive sneer to the face! A twitch brought away the tangled red hair, and there, sitting up in his bed, was a pale, sad-faced, refined-looking man, blackhaired and smooth-skinned, rubbing his eyes and staring about him with sleepy bewilderment. Then suddenly realising the exposure, he broke into a scream and threw himself down with his face to the pillow.

– Позвольте мне представить вас мистеру Невиллу Сент-Клеру из Ли, в графстве Кент! – воскликнул Холмс. Никогда в жизни не видел я ничего подобного. Лицо сползло с арестанта, как кора с дерева. Исчез грубый темный загар. Исчез ужасный шрам, пересекавший все лицо наискосок. Исчезла разрезанная губа. Исчез отталкивающий оскал зубов. Рыжие лохматые волосы исчезли от одного взмаха руки Холмса, и мы увидели бледного, грустного, изящного человека с черными волосами и нежной кожей, который, сидя в постели, протирал глаза и с недоумением глядел на нас, еще не вполне очнувшись от сна. Внезапно он понял все, вскрикнул и зарылся головой в подушку.

"Great heavens!" cried the inspector, "it is, indeed, the missing man. I know him from the photograph."

– Боже, – закричал инспектор, – да ведь это и есть пропавший! Я знаю его, я видел фотографию!

The prisoner turned with the reckless air of a man who abandons himself to his destiny.

Арестант повернулся к нам с безнадежным видом человека, решившего не противиться судьбе.

"Be it so," said he. "And pray what am I charged with?"

– Будь что будет! – сказал он. – За что вы меня держите здесь?

"With making away with Mr. Neville St.-- Oh, come, you can't be charged with that unless they make a case of attempted suicide of it," said the inspector with a grin. "Well, I have been twenty-seven years in the force, but this really takes the cake."

– За убийство мистера Невилла Сент… Тьфу! В убийстве вас теперь обвинить невозможно. Вас могли бы обвинить, пожалуй, только в попытке совершить самоубийство, – сказал инспектор, усмехаясь. – Я двадцать семь лет служу в полиции, но ничего подобного не видел.

"If I am Mr. Neville St. Clair, then it is obvious

– Раз я мистер Невилл Сент-Клер, то, значит,

that no crime has been committed, and that, therefore, I am illegally detained."

преступления совершено не было и, следовательно, я арестован незаконно.

"No crime, but a very great error has been committed," said Holmes. "You would have done better to have trusted your wife."

– Преступления нет, но сделана большая ошибка, – сказал Холмс. – Вы напрасно не доверились жене.

"It was not the wife; it was the children," groaned the prisoner. "God help me, I would not have them ashamed of their father. My God! What an exposure! What can I do?"

– Дело не в жене, а в детях, – пылко сказал арестант. – Я не хотел, чтобы они стыдились отца. Боже, какой позор! Что мне делать?

Sherlock Holmes sat down beside him on the couch and patted him kindly on the shoulder.

"If you leave it to a court of law to clear the matter up," said he, "of course you can hardly avoid publicity. On the other hand, if you convince the police authorities that there is no possible case against you, I do not know that there is any reason that the details should find their way into the papers. Inspector Bradstreet would, I am sure, make notes upon anything which you might tell us and submit it to the proper authorities. The case would then never go into court at all."

Шерлок Холмс сел рядом с ним на койку и ласково похлопал его по плечу.

– Если вы позволите разбираться в вашем деле суду, вам, конечно, не избежать огласки, – оказал он. – Но если вам удастся убедить полицию, что за вами нет никакой вины, газеты ничего не узнают. Инспектор Брэдстрит может записать ваши показания и передать их надлежащим властям, и дело до суда не дойдет.

"God bless you!" cried the prisoner passionately. "I would have endured imprisonment, ay, even execution, rather than have left my miserable secret as a family blot to my children.

"You are the first who have ever heard my story. My father was a schoolmaster in Chesterfield, where I received an excellent education. I travelled in my youth, took to the stage, and finally became a reporter on an evening paper in London. One day my editor wished to have a series of articles upon begging in the metropolis, and I volunteered to supply them. There was the point from which all my adventures started. It was only by trying begging as an amateur that I could get the facts upon which to base my articles. When an actor I had, of course, learned all the secrets of making up, and had been famous in the green-room for my skill. I took advantage now of my attainments. I painted my face, and to make myself as pitiable as possible I made a good scar and fixed one side of my lip in a twist by the aid of a small slip of flesh-coloured plaster. Then with a red head of hair, and an appropriate dress, I took my station in the business part of the city, ostensibly as a match-seller but really as a beggar. For seven hours I plied my trade, and when I returned home in the evening I found to my surprise that I had received no less than 26s. 4d.

– О, как я вам благодарен! – вскричал арестант. – Я охотно перенес бы заточение, даже смертную казнь, лишь бы не опозорить детей раскрытием моей несчастной тайны!

Вы первые услышите мою историю… Отец мой был учителем в Честерфилде, и я получил там превосходное образование. В юности я много путешествовал, работал на сцене и, наконец, стал репортером одной вечерней лондонской газеты. Однажды моему редактору понадобилась серия очерков о нищенстве в столице, и я вызвался написать их. С этого и начались все мои приключения. Чтобы добыть необходимые для моих очерков факты, я решил переодеться нищим и стал попрошайничать. Когда я был еще актером, я славился умением гримироваться. Теперь это умение пригодилось. Я раскрасил себе лицо, а для того чтобы вызывать побольше жалости, намалевал на лице шрам и с помощью пластыря телесного цвета изуродовал себе губу, слегка приподняв ее. Затем, надев лохмотья и рыжий парик, я сел в самом оживленном месте Сити и принялся под видом продажи спичек просить милостыню. Семь часов я просидел не вставая, а вечером, вернувшись домой, к величайшему своему изумлению, обнаружил, что набрал двадцать шесть шиллингов и четыре пенса.

"I wrote my articles and thought little more of the matter until, some time later, I backed a bill for a friend and had a writ served upon me for 25 pounds. I was at my wit's end where to get the money, but a sudden idea came to me.

I begged a fortnight's grace from the creditor, asked for a holiday from my employers, and spent the time in begging in the City under my disguise. In ten days I had the money and had paid the debt.

"Well, you can imagine how hard it was to settle down to arduous work at 2 pounds a week when I knew that I could earn as much in a day by smearing my face with a little paint, laying my cap on the ground, and sitting still.

Я написал очерки и позабыл обо всей этой истории. Но вот, некоторое время спустя, мне предъявили вексель, по которому я поручился уплатить за приятеля двадцать пять фунтов. Я понятия не имел, где достать эти деньги, и вдруг мне в голову пришла отличная мысль. Упросив кредитора подождать две недели, я взял на работе отпуск и провел его в Сити, прося милостыню. За десять дней я собрал необходимую сумму и уплатил долг. Теперь вообразите себе, легко ли работать за два фунта в неделю, когда знаешь, что эти два фунта ты можешь получить в один день, выпачкав себе лицо, положив кепку на землю и ровно ничего не делая?

It was a long fight between my pride and the money, but the dollars won at last, and I threw up reporting and sat day after day in the corner which I had first chosen, inspiring pity by my ghastly face and filling my pockets with coppers. Only one man knew my secret.

He was the keeper of a low den in which I used to lodge in Swandam Lane, where I could every morning emerge as a squalid beggar and in the evenings transform myself into a well-dressed man about town. This fellow, a Lascar, was well paid by me for his rooms, so that I knew that my secret was safe in his possession.

Долго длилась борьба между моей гордостью в стремлением к наживе, но страсть к деньгам в конце концов победила. Я бросил работу и стал все дни проводить на давно облюбованном мною углу, вызывая жалость своим уродливым видом и набивая карманы медяками. Только один человек был посвящен в мою тайну – владелец низкопробного притона на Суондемлейн, в котором я поселился. Каждое утро я выходил оттуда в виде жалкого нищего, и каждый вечер я превращался там в хорошо одетого господина, я щедро платил этому ласкару за его комнаты, так как был уверен, что он никому ни при каких обстоятельствах не выдаст моей тайны.

"Well, very soon I found that I was saving Вскоре я стал откладывать крупные суммы considerable sums of money. I do not mean денег. Вряд ли в Лондоне есть хоть один нищий, that any beggar in the streets of London зарабатывающий по семисот фунтов в год, а я could earn 700 pounds a year--which is less зарабатывал и больше. Я навострился шуткой than my average takings--but I had exceptional парировать замечания прохожих и скоро advantages in my power of making up, and прославился на все Сити. Поток пенсов also in a facility of repartee, which improved by вперемешку с серебром сыпался на меня practice and made me quite a recognised непрестанно, и я считал неудачными дни, когда character in the City. All day a stream of получал меньше двух фунтов. pennies, varied by silver, poured in upon me, and it was a very bad day in which I failed to take 2 pounds.

"As I grew richer I grew more ambitious, took a house in the country, and eventually married, without anyone having a suspicion as to my real occupation. My dear wife knew that I had business in the City. She little knew what.

"Last Monday I had finished for the day and was dressing in my room above the opium den when I looked out of my window and saw, to my horror and astonishment, that my wife was standing in the street, with her eyes fixed full upon me. I gave a cry of surprise, threw up my arms to cover my face, and, rushing to my

Чем богаче я становился, тем шире я жил. Я снял дом за городом, я женился, и никто не одозревал, чем я занимаюсь в действительности. Моя милая жена знает, что у меня есть какие-то дела в Сити. Но какого рода эти дела, она не имеет ни малейшего представления. В прошлый понедельник, закончив работу, я переодевался у себя в комнате, как вдруг, выглянув в окно, увидел, к своему ужасу, что жена моя стоит на улице и смотрит прямо на меня. Я вскрикнул от изумления, поднял руки, чтобы закрыть лицо, и кинулся к моему соучастнику ласкару, умоляя его никого ко

confidant, the Lascar, entreated him to prevent anyone from coming up to me. I heard her voice downstairs, but I knew that she could not ascend. Swiftly I threw off my clothes, pulled on those of a beggar, and put on my pigments and wig. Even a wife's eyes could not pierce so complete a disguise.

But then it occurred to me that there might be a search in the room, and that the clothes might betray me. I threw open the window, reopening by my violence a small cut which I had inflicted upon myself in the bedroom that morning. Then I seized my coat, which was weighted by the coppers which I had just transferred to it from the leather bag in which I carried my takings. I hurled it out of the window, and it disappeared into the Thames. The other clothes would have followed, but at that moment there was a rush of constables up the stair, and a few minutes after I found, rather, I confess, to my relief, that instead of being identified as Mr. Neville St. Clair, I was arrested as his murderer.

мне не пускать. Я слышал внизу голос жены, но я знал, что подняться она не сможет. Я быстро разделся, натянул на себя нищенские лохмотья, парик и разрисовал лицо. Даже жена не могла бы узнать меня в этом виде.

"I do not know that there is anything else for me to explain. I was determined to preserve my disguise as long as possible, and hence my preference for a dirty face. Knowing that my wife would be terribly anxious, I slipped off my ring and confided it to the Lascar at a moment when no constable was watching me, together with a hurried scrawl, telling her that she had no cause to fear."

Больше мне нечего прибавить. Желая сохранить грим на лице, я отказывался от умывания. Зная, что жена будет очень тревожиться обо мне, я тайком от полицейских снял с пальца кольцо и передал его ласкару вместе с наскоро нацарапанной запиской, в которой я сообщал ей, что мне не угрожает никакая опасность.

"That note only reached her yesterday," said Holmes.

"Good God! What a week she must have spent!"

"The police have watched this Lascar," said Inspector Bradstreet, "and I can quite understand that he might find it difficult to post a letter unobserved. Probably he handed it to some sailor customer of his, who forgot all about it for some days."

– Она только вчера получила эту записку, – сказал Холмс.

– О боже! Какую неделю она провела!

"That was it," said Holmes, nodding approvingly; "I have no doubt of it. But have you never been prosecuted for begging?"

– Так это, без сомнения и было, – подтвердил Холмс. – Но неужели вас никогда не привлекали к суду за нищенство?

"Many times; but what was a fine to me?"

– Много раз. Но что значит для меня незначительный штраф!

– Однако теперь вам придется оставить свое ремесло, – сказал Брэдстрит. – Если вы хотите, чтобы полиция замяла эту историю, Хью Бун должен исчезнуть.

– Я уже поклялся себе в этом самой торжественной клятвой, какую только может дать

"It must stop here, however," said Bradstreet.

"If the police are to hush this thing up, there must be no more of Hugh Boone."

"I have sworn it by the most solemn oaths which a man can take."

Но затем мне пришло в голову, что комнату мою могут обыскать и тогда моя одежда выдаст меня. Я распахнул окно, причем второпях задел раненый палец (я поранил себе палец утром в спальне), и из ранки опять потекла кровь. Потом я схватил пиджак, набитый медяками, которые я только что переложил туда из своей нищенской сумы, швырнул его в окно, и он исчез в Темзе. Я собирался швырнуть туда и остальную одежду, но тут ко мне ворвались полицейские и через несколько минут, вместо того, чтобы быть изобличенным как мистер Невилл Сент-Клер, я оказался арестованным как его убийца.

– За ласкаром следила полиция, – сказал инспектор Брэдстрит, – и ему, видимо, никак не удавалось отправить записку незаметно. Он, вероятно, передал ее какому-нибудь матросу, завсегдатаю своего притона, а тот в течение нескольких дней все забывал опустить ее в ящик.

"In that case I think that it is probable that no further steps may be taken. But if you are found again, then all must come out.

I am sure, Mr. Holmes, that we are very much indebted to you for having cleared the matter up. I wish I knew how you reach your results."

человек.

– В таком случае, все будет забыто, – сказал Брэдстрит. – Но если вас заметят опять, мы уже не станем скрывать ничего… Мы очень признательны вам, мистер Холмс, за то, что вы раскрыли это дело. Хотел бы я знать, каким образом вы достигаете подобных результатов.

"I reached this one," said my friend, "by sitting upon five pillows and consuming an ounce of shag. I think, Watson, that if we drive to Baker Street we shall just be in time for breakfast."

– На этот раз, – отозвался мой друг, – мне понадобилось посидеть на пяти подушках и выкурить полфунта табаку… Мне кажется, Уотсон, что, если мы сейчас поедем на Бейкерстрит, мы поспеем как раз к завтраку.

VII. THE ADVENTURE OF THE BLUE CARBUNCLE

Голубой Карбункул

I had called upon my friend Sherlock Holmes upon the second morning after Christmas, with the intention of wishing him the compliments of the season. He was lounging upon the sofa in a purple dressing-gown, a pipe-rack within his reach upon the right, and a pile of crumpled morning papers, evidently newly studied, near at hand. Beside the couch was a wooden chair, and on the angle of the back hung a very seedy and disreputable hard-felt hat, much the worse for wear, and cracked in several places. A lens and a forceps lying upon the seat of the chair suggested that the hat had been suspended in this manner for the purpose of examination.

На третий день Рождества зашел я к Шерлоку Холмсу, чтобы поздравить его с праздником. Он лежал на кушетке в красном халате; по правую руку от него была подставка для трубок, а по левую – груда помятых утренних газет которые он, видимо, только что просматривал. Рядом с кушеткой стоял стул, на его спинке висела сильно поношенная, потерявшая вид фетровая шляпа. Холмс, должно быть очень внимательно изучал эту шляпу, так как тут же на сиденье стула лежали пинцет и лупа.

"You are engaged," said I; "perhaps I interrupt you."

– Вы заняты? – сказал я. – Я вам не помешал?

"Not at all. I am glad to have a friend with whom I can discuss my results. The matter is a perfectly trivial one"--he jerked his thumb in the direction of the old hat--"but there are points in connection with it which are not entirely devoid of interest and even of instruction."

I seated myself in his armchair and warmed my hands before his crackling fire, for a sharp frost had set in, and the windows were thick with the ice crystals. "I suppose," I remarked, "that, homely as it looks, this thing has some deadly story linked on to it--that it is the clue which will guide you in the solution of some mystery and the punishment of some crime."

– Нисколько, – ответил он. – Я рад, что у меня есть друг, с которым я могу обсудить результаты некоторых моих изысканий. Дельце весьма заурядное, но с этой вещью, – он ткнул большим пальцем в сторону шляпы, – связаны кое-какие любопытные и даже поучительные события. Я уселся в кресло и стал греть руки у камина, где потрескивал огонь. Был сильный мороз; окна покрылись плотными ледяными узорами.

– Хотя эта шляпа кажется очень невзрачной, она, должно быть, связана с какой-нибудь кровавой историей, – заметил я. – Очевидно, она послужит ключом к разгадке страшной тайны, и благодаря ей вам удастся изобличить и наказать преступника.

"No, no. No crime," said Sherlock Holmes, laughing. "Only one of those whimsical little incidents which will happen when you have four million human beings all jostling each other within the space of a few square miles.

Amid the action and reaction of so dense a swarm of humanity, every possible combination of events may be expected to take place, and many a little problem will be presented which may be striking and bizarre without being criminal. We have already had experience of such."

– Нет, – засмеялся Шерлок Холмс, – тут не преступление, а мелкий, смешной эпизод, который всегда может произойти там, где четыре миллиона человек толкутся на площади в несколько квадратных миль. В таком колоссальном человеческом улье возможны любые комбинации событий и фактов, возникает масса незначительных, но загадочных и странных происшествий, хотя ничего преступного в них нет. Нам уже приходилось сталкиваться с подобными случаями.

"So much so," I remarked, "that of the last six cases which I have added to my notes, three have been entirely free of any legal crime."

– Еще бы! – воскликнул я. – Из последних шести эпизодов, которыми я пополнил свои записки, три не содержат ничего беззаконного.

"Precisely. You allude to my attempt to recover the Irene Adler papers, to the singular case of Miss Mary Sutherland, and to the adventure of the man with the twisted lip. Well, I have no doubt that this small matter will fall into the same innocent category. You know Peterson, the commissionaire?"

"Yes." "It is to him that this trophy belongs."

"It is his hat."

"No, no, he found it. Its owner is unknown. I beg that you will look upon it not as a battered billycock but as an intellectual problem. And, first, as to how it came here. It arrived upon Christmas morning, in company with a good fat goose, which is, I have no doubt, roasting at this moment in front of Peterson's fire. The facts are these: about four o'clock on Christmas morning, Peterson, who, as you know, is a very honest fellow, was returning from some small jollification and was making his way homeward down Tottenham Court Road. In front of him he saw, in the gaslight, a tallish man, walking with a slight stagger, and carrying a white goose slung over his shoulder.

As he reached the corner of Goodge Street, a row broke out between this stranger and a little knot of roughs. One of the latter knocked off the man's hat, on which he raised his stick to defend himself and, swinging it over his head, smashed the shop window behind him.

Peterson had rushed forward to protect the stranger from his assailants; but the man, shocked at having broken the window, and seeing an official-looking person in uniform rushing towards him, dropped his goose, took to his heels, and vanished amid the labyrinth of small streets which lie at the back of Tottenham Court Road. The roughs had also fled at the appearance of Peterson, so that he

– Совершенно верно. Вы имеете в виду мои попытки обнаружить бумаги Ирен Адлер, интересный случай с мисс Мэри Сазерлэнд и приключения человека с рассеченной губой. Не сомневаюсь, что и это дело окажется столь же невинным. Вы знаете Питерсона, посыльного?

– Да.

– Этот трофей принадлежит ему.

– Это его шляпа?

– Нет, он нашел ее. Владелец ее неизвестен. Я прошу вас рассматривать эту шляпу не как старую рухлядь, а как предмет, таящий в себе серьезную задачу… Однако прежде всего, как эта шляпа попала сюда. Она появилась в первый день Рождества вместе с отличным жирным гусем, который в данный момент наверняка жарится у Питерсона в кухне. Произошло это так. На Рождество, в четыре часа утра, Питерсон, человек, как вы знаете, благородный и честный, возвращался с пирушки домой по улице Тоттенхем-Корт-роуд. При свете газового фонаря он заметил, что перед ним, слегка пошатываясь, идет какой-то субъект и несет на плече белоснежного гуся. На углу Гудж-стрит к незнакомцу пристали хулиганы. Один из них сбил с него шляпу, а незнакомец, отбиваясь, размахнулся палкой и попал в витрину магазина, оказавшуюся у него за спиной. Питерсон кинулся вперед, чтобы защитить его, но тот, испуганный тем, что разбил стекло, увидев бегущего к нему человека, бросил гуся, помчался со всех ног и исчез в лабиринте небольших переулков, лежащих позади Тоттенхем-Корт-роуд. Питерсон был в форме, и это, должно быть, больше всего и напугало беглеца. Хулиганы тоже разбежались, и посыльный остался один на поле битвы, оказавшись обладателем этой понятой шляпы и превосходного

was left in possession of the field of battle, and also of the spoils of victory in the shape of this battered hat and a most unimpeachable Christmas goose."

рождественского гуся…

"Which surely he restored to their owner?"

– …которого Питерсон, конечно, возвратил незнакомцу?

– В том-то и загвоздка, дорогой друг. Правда, на карточке, привязанной к левой лапке гуся, было написано: «Для миссис Генри Бейкер», а на подкладке шляпы можно разобрать инициалы «Г. Б.». Но в Лондоне живет несколько тысяч Бейкеров и несколько сот Генри Бейкеров, так что нелегко вернуть потерянную собственность одному из них.

"My dear fellow, there lies the problem. It is true that 'For Mrs. Henry Baker' was printed upon a small card which was tied to the bird's left leg, and it is also true that the initials 'H. B.' are legible upon the lining of this hat, but as there are some thousands of Bakers, and some hundreds of Henry Bakers in this city of ours, it is not easy to restore lost property to any one of them."

"What, then, did Peterson do?"

– Что же сделал Питерсон?

"He brought round both hat and goose to me on Christmas morning, knowing that even the smallest problems are of interest to me.

The goose we retained until this morning, when there were signs that, in spite of the slight frost, it would be well that it should be eaten without unnecessary delay. Its finder has carried it off, therefore, to fulfil the ultimate destiny of a goose, while I continue to retain the hat of the unknown gentleman who lost his Christmas dinner."

– Зная, что меня занимает решение даже самых ничтожных загадок, он попросту принес мне и гуся и шляпу. Гуся мы продержали вплоть до сегодняшнего утра, когда стало ясно, что, несмотря на мороз, его все же лучше незамедлительно съесть. Питерсон унес гуся, и с гусем произошло то, к чему он уготован судьбой, а у меня осталась шляпа незнакомца, потерявшего свой рождественский ужин.

"Did he not advertise?"

"No." "Then, what clue could you have as to his identity?"

"Only as much as we can deduce."

"From his hat?"

"Precisely."

"But you are joking. What can you gather from this old battered felt?"

– Он не помещал объявления в газете?

– Нет.

– Как же вы узнаете, кто он?

– Только путем размышлений.

– Размышлений над этой шляпой?

– Конечно.

– Вы шутите! Что можно извлечь из этого старого рваного фетра?

"Here is my lens. You know my methods. What – Вот лупа. Попробуйте применить мой метод. can you gather yourself as to the individuality Что вы можете сказать о человеке, которому of the man who has worn this article?" принадлежала эта шляпа?

I took the tattered object in my hands and turned it over rather ruefully. It was a very ordinary black hat of the usual round shape, hard and much the worse for wear. The lining had been of red silk, but was a good deal discoloured. There was no maker's name; but, as Holmes had remarked, the initials "H. B." were scrawled upon one side. It was pierced in the brim for a hat-securer, but the elastic was missing. For the rest, it was cracked, exceedingly dusty, and spotted in several places, although there seemed to have been

Я взял рваную шляпу и уныло повертел ее в руках. Самая обыкновенная черная круглая шляпа, жесткая, сильно поношенная. Шелковая подкладка, некогда красная, теперь выцвела. Фабричную марку мне обнаружить не удалось, но, как и сказал Холмс, внутри сбоку виднелись инициалы «Г. Б.». На полях я заметил петельку для придерживавшей шляпу резинки, но самой резинки не оказалось. Вообще шляпа была мятая, грязная, покрытая пятнами. Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна

some attempt to hide the discoloured patches by smearing them with ink.

чернилами.

"I can see nothing," said I, handing it back to my friend.

"On the contrary, Watson, you can see everything. You fail, however, to reason from what you see. You are too timid in drawing your inferences."

– Я ничего в ней не вижу, – сказал я, возвращая шляпу Шерлоку Холмсу.

– Нет, Уотсон, видите, но не даете себе труда поразмыслить над тем, что видите. Вы слишком робки в своих логических выводах.

"Then, pray tell me what it is that you can infer from this hat?"

– Тогда, пожалуйста, скажите, какие же выводы делаете вы?

He picked it up and gazed at it in the peculiar introspective fashion which was characteristic of him.

"It is perhaps less suggestive than it might have been," he remarked, "and yet there are a few inferences which are very distinct, and a few others which represent at least a strong balance of probability. That the man was highly intellectual is of course obvious upon the face of it, and also that he was fairly well-to-do within the last three years, although he has now fallen upon evil days. He had foresight, but has less now than formerly, pointing to a moral retrogression, which, when taken with the decline of his fortunes, seems to indicate some evil influence, probably drink, at work upon him. This may account also for the obvious fact that his wife has ceased to love him."

"My dear Holmes!"

Холмс взял шляпу в руки и стал пристально разглядывать ее проницательным взглядом, свойственным ему одному.

– Конечно, не все достаточно ясно, – заметил он, – но кое-что можно установить наверняка, а кое-что предположить с разумной долей вероятия. Совершенно очевидно, например, что владелец ее – человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали черные дни. Он всегда был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку, – быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его разлюбила…

"He has, however, retained some degree of self-respect," he continued, disregarding my remonstrance. "He is a man who leads a sedentary life, goes out little, is out of training entirely, is middle-aged, has grizzled hair which he has had cut within the last few days, and which he anoints with lime-cream. These are the more patent facts which are to be deduced from his hat. Also, by the way, that it is extremely improbable that he has gas laid on in his house."

– Но в какой-то степени он еще сохранил свое достоинство, – продолжал Холмс, не обращая внимания на мое восклицание. – Он ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно подстригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет газового освещения.

"You are certainly joking, Holmes."

– Вы, конечно, шутите, Холмс.

"Not in the least. Is it possible that even now, when I give you these results, you are unable to see how they are attained?"

"I have no doubt that I am very stupid, but I must confess that I am unable to follow you.

For example, how did you deduce that this man was intellectual?"

– Ничуть. Неужели даже теперь, когда я все рассказал, вы не понимаете, как я узнал об этом?

For answer Holmes clapped the hat upon his

Вместо ответа Холмс нахлобучил шляпу себе на

– Дорогой Холмс…

– Считайте меня идиотом, но должен признаться, что я не в состоянии уследить за ходом ваших мыслей. Например, откуда вы взяли, что он умен?

head. It came right over the forehead and settled upon the bridge of his nose.

голову. Шляпа закрыла его лоб и уперлась в переносицу.

"It is a question of cubic capacity," said he; "a man with so large a brain must have something in it."

– Видите, какой размер! – сказал он. – Не может же быть совершенно пустым такой большой череп.

"The decline of his fortunes, then?"

– Ну, а откуда вы взяли, что он обеднел?

"This hat is three years old. These flat brims curled at the edge came in then. It is a hat of the very best quality. Look at the band of ribbed silk and the excellent lining. If this man could afford to buy so expensive a hat three years ago, and has had no hat since, then he has assuredly gone down in the world."

– Этой шляпе три года. Тогда были модными плоские поля, загнутые по краям. Шляпа лучшего качества. Взгляните-ка на эту шелковую ленту, на превосходную подкладку. Если три года назад человек был в состоянии купить столь дорогую шляпу и с тех пор не покупал ни одной, значит, дела у него пошатнулись.

"Well, that is clear enough, certainly. But how about the foresight and the moral retrogression?"

– Ну ладно, в этом, пожалуй, вы правы. Но откуда вы могли узнать, что он человек предусмотрительный, а в настоящее время переживает душевный упадок?

– Предусмотрительность – вот она, – сказал он, показывая на петельку от шляпной резинки. – Резинки не продают вместе со шляпой, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек купил резинку и велел прикрепить к шляпе, значит, он заботился о том, чтобы уберечь ее от ветра. Но когда резинка оторвалась, а он не стал прилаживать новую, это значит, что он перестал следить за своей наружностью, опустился. Однако, с другой стороны, он пытался замазать чернилами пятна на шляпе, то есть не окончательно потерял чувство собственного достоинства.

Sherlock Holmes laughed. "Here is the foresight," said he putting his finger upon the little disc and loop of the hat-securer.

"They are never sold upon hats. If this man ordered one, it is a sign of a certain amount of foresight, since he went out of his way to take this precaution against the wind. But since we see that he has broken the elastic and has not troubled to replace it, it is obvious that he has less foresight now than formerly, which is a distinct proof of a weakening nature. On the other hand, he has endeavoured to conceal some of these stains upon the felt by daubing them with ink, which is a sign that he has not entirely lost his self-respect."

"Your reasoning is certainly plausible."

– Все это очень похоже на правду.

"The further points, that he is middle-aged, that his hair is grizzled, that it has been recently cut, and that he uses lime-cream, are all to be gathered from a close examination of the lower part of the lining. The lens discloses a large number of hair-ends, clean cut by the scissors of the barber. They all appear to be adhesive, and there is a distinct odour of lime-cream. This dust, you will observe, is not the gritty, grey dust of the street but the fluffy brown dust of the house, showing that it has been hung up indoors most of the time, while the marks of moisture upon the inside are proof positive that the wearer perspired very freely, and could therefore, hardly be in the best of training."

– Что он человек средних лет, что у него седина, что он недавно стригся, что он помадит волосы – все станет ясным, если внимательно посмотреть на нижнюю часть подкладки в шляпе. В лупу видны приставшие к подкладке волосы, аккуратно срезанные ножницами парикмахера и пахнущие помадой. Заметьте, что пыль на шляпе не уличная – серая и жесткая, а домашняя – бурая, пушистая. Значит, шляпа большей частью висела дома. А следы влажности на внутренней ее стороне говорят о том, как быстро потеет ее владелец, потому что не привык много двигаться.

"But his wife--you said that she had ceased to love him."

"This hat has not been brushed for weeks.

When I see you, my dear Watson, with a week's accumulation of dust upon your hat, and when your wife allows you to go out in such a state, I shall fear that you also have been unfortunate enough to lose your wife's affection."

– А как вы узнали, что его разлюбила жена?

– Шляпа не чищена несколько недель. Мой дорогой Уотсон, если бы я увидел, что ваша шляпа не чищена хотя бы неделю и вам позволяют выходить в таком виде, у меня появилось бы опасение, что вы имели несчастье утратить расположение вашей супруги.

"But he might be a bachelor."

"Nay, he was bringing home the goose as a peace-offering to his wife. Remember the card upon the bird's leg."

– А может быть, он холостяк?

– Нет, он нес гуся именно для того, чтобы задобрить жену. Вспомните карточку, привязанную к лапке птицы.

"You have an answer to everything. But how on earth do you deduce that the gas is not laid on in his house?"

– У вас на все готов ответ. Но откуда вы знаете, что у него в доме нет газа?

"One tallow stain, or even two, might come by chance; but when I see no less than five, I think that there can be little doubt that the individual must be brought into frequent contact with burning tallow--walks upstairs at night probably with his hat in one hand and a guttering candle in the other.

Anyhow, he never got tallow-stains from a gasjet. Are you satisfied?"

– Одно-два сальных пятна на шляпе – случайность. Но когда я вижу их не меньше пяти, я не сомневаюсь, что человеку часто приходится пользоваться сальной свечой, – может быть, он поднимается ночью по лестнице, держа в одной руке шляпу, а в другой оплывшую свечу. Во всяком случае, от газа не бывает сальных пятен… Вы согласны со мною?

"Well, it is very ingenious," said I, laughing; "but since, as you said just now, there has been no crime committed, and no harm done save the loss of a goose, all this seems to be rather a waste of energy."

– Да, все это очень остроумно, – смеясь, сказал я. – Но, как вы сами сказали, тут еще нет преступления. Никто не пострадал – разве что человек, потерявший гуся, – значит, вы ломали себе голову зря.

Sherlock Holmes had opened his mouth to Шерлок Холмс раскрыл было рот для ответа, но reply, when the door flew open, and Peterson, в это мгновение дверь распахнулась, и в комнату the commissionaire, rushed into the apartment влетел Питерсон; щеки у него буквально пылали with flushed cheeks and the face of a man who от волнения. is dazed with astonishment.

"The goose, Mr. Holmes! The goose, sir!" he gasped.

"Eh? What of it, then? Has it returned to life and flapped off through the kitchen window?"

Holmes twisted himself round upon the sofa to get a fairer view of the man's excited face.

– Гусь-то, гусь, мистер Холмс! – задыхаясь, прокричал он.

– Ну? Что с ним такое? Ожил он, что ли, и вылетел в кухонное окно? – Холмс повернулся на кушетке, чтобы лучше всмотреться в возбужденное лицо Питерсона.

"See here, sir! See what my wife found in its crop!"

He held out his hand and displayed upon the centre of the palm a brilliantly scintillating blue stone, rather smaller than a bean in size, but of such purity and radiance that it twinkled like an electric point in the dark hollow of his hand.

– Посмотрите, сэр! Посмотрите, что жена нашла у него в зобу! Питерсон протянул руку, и на ладони его мы увидели ярко сверкающий голубой камень чуть поменьше горошины. Камень был такой чистой воды, что светился на темной ладони, точно электрическая искра.

Sherlock Holmes sat up with a whistle.

Холмс присвистнул и опустился на кушетку.

"By Jove, Peterson!" said he, "this is treasure trove indeed. I suppose you know what you have got?"

– Честной слово, Питерсон, вы нашли сокровище! Надеюсь, вы понимаете, что это такое?

"A diamond, sir? A precious stone. It cuts into glass as though it were putty."

– Алмаз, сэр! Драгоценный камень! Он режет стекло, словно масло!

"It's more than a precious stone. It is the precious stone."

– Не просто драгоценный камень – это тот самый камень, который…

"Not the Countess of Morcar's blue carbuncle!"

I ejaculated.

– Неужели голубой карбункул графини Моркар? – воскликнул я.

"Precisely so. I ought to know its size and shape, seeing that I have read the advertisement about it in The Times every day lately. It is absolutely unique, and its value can only be conjectured, but the reward offered of 1000 pounds is certainly not within a twentieth part of the market price."

– Конечно! Узнаю камень по описаниям, последнее время я каждый день вижу объявления о его пропаже в «Таймс». Камень этот единственный в своем роде, и можно только догадываться о его настоящей цене. Награда в тысячу фунтов, которую предлагают нашедшему, едва ли составляет двадцатую долю его стоимости.

– Тысяча фунтов! О, Боже! Посыльный бухнулся в кресло, изумленно тараща на нас глаза.

"A thousand pounds! Great Lord of mercy!"

The commissionaire plumped down into a chair and stared from one to the other of us.

"That is the reward, and I have reason to know – Награда наградой, но у меня есть основания that there are sentimental considerations in the думать, – сказал Холмс, – что по некоторым background which would induce the Countess соображениям графиня отдаст половину всех to part with half her fortune if she could but своих богатств, только бы вернуть этот камень. recover the gem."

"It was lost, if I remember aright, at the Hotel Cosmopolitan," I remarked.

– Если память мне не изменяет, он пропал в гостинице «Космополитен», – заметил я.

"Precisely so, on December 22nd, just five days ago. John Horner, a plumber, was accused of having abstracted it from the lady's jewel-case. The evidence against him was so strong that the case has been referred to the Assizes. I have some account of the matter here, I believe."

He rummaged amid his newspapers, glancing over the dates, until at last he smoothed one out, doubled it over, and read the following paragraph:

– Совершенно верно, двадцать второго декабря, ровно пять дней назад. В краже этого камня обвинен Джон Хорнер, паяльщик. Улики против него так серьезны, что дело направлено в суд. Кажется, у меня есть об этом деле газетный отчет.

"Hotel Cosmopolitan Jewel Robbery.

Шерлок Холмс долго рылся в газетах, наконец вытащил одну, разгладил ее, сложил пополам и прочитал следующее:

«КРАЖА ДРАГОЦЕННОСТЕЙ В ОТЕЛЕ КОСМОПОЛИТЕН» John Horner, 26, plumber, was brought up Джон Хорнер, 26 лет, обвиняется в том, что 22 upon the charge of having upon the 22nd inst., сего месяца похитил у графини Моркар из abstracted from the jewel-case of the шкатулки драгоценный камень, известный Countess of Morcar the valuable gem known под названием «Голубой карбункул». Джеймс as the blue carbuncle. James Ryder, Райдер, служащий отеля, показал, что в день upper-attendant at the hotel, gave his evidence кражи Хорнер припаивал расшатанный прут to the effect that he had shown Horner up to каминной решетки в комнате графини Моркар.

the dressing-room of the Countess of Morcar upon the day of the robbery in order that he might solder the second bar of the grate, which was loose. He had remained with Horner some little time, but had finally been called away. On returning, he found that Horner had disappeared, that the bureau had been forced open, and that the small morocco casket in which, as it afterwards transpired, the Countess was accustomed to keep her jewel, was lying empty upon the dressing-table.

Ryder instantly gave the alarm, and Horner was arrested the same evening; but the stone could not be found either upon his person or in his rooms. Catherine Cusack, maid to the Countess, deposed to having heard Ryder's cry of dismay on discovering the robbery, and to having rushed into the room, where she found matters as described by the last witness. Inspector Bradstreet, B division, gave evidence as to the arrest of Horner, who struggled frantically, and protested his innocence in the strongest terms. Evidence of a previous conviction for robbery having been given against the prisoner, the magistrate refused to deal summarily with the offence, but referred it to the Assizes. Horner, who had shown signs of intense emotion during the proceedings, fainted away at the conclusion and was carried out of court."

Некоторое время Райдер находился в комнате с Хорнером, но потом его куда-то вызвали. Возвратившись, он увидел, что Хорнер исчез, бюро взломано и маленький сафьяновый футляр, в котором, как выяснилось впоследствии, графиня имела обыкновение держать драгоценный камень, валялся пустой на туалетном столике. Райдер сейчас же сообщил в полицию, и в тот же вечер Хорнер был арестован, но камня не нашли ни при нем, ни у него дома. Кэтрин Кыосек, горничная графини, показала, что, услышав отчаянный крик Райдера, она вбежала в комнату и тоже увидела пустой футляр. Полицейский инспектор Бродстрит из округа «Б» сообщил, что Хорнер отчаянно сопротивлялся при аресте и горячо доказывал свою невиновность. Поскольку стало известно, что арестованный и прежде судился за кражу, судья отказался разбирать дело и передал его суду присяжных. Хорнер, все время высказывавший признаки сильнейшего волнения, упал в обморок и был вынесен из зала суда».

"Hum! So much for the police-court," said Holmes thoughtfully, tossing aside the paper.

"The question for us now to solve is the sequence of events leading from a rifled jewelcase at one end to the crop of a goose in Tottenham Court Road at the other. You see, Watson, our little deductions have suddenly assumed a much more important and less innocent aspect. Here is the stone; the stone came from the goose, and the goose came from Mr. Henry Baker, the gentleman with the bad hat and all the other characteristics with which I have bored you. So now we must set ourselves very seriously to finding this gentleman and ascertaining what part he has played in this little mystery. To do this, we must try the simplest means first, and these lie undoubtedly in an advertisement in all the evening papers. If this fail, I shall have recourse to other methods."

– Гм! Вот и все, что дает нам полицейский суд, – задумчиво сказал Холмс, откладывая газету. – Наша задача теперь – выяснить, каким образом из футляра графини камень попал в гусиный зоб. Видите, Уотсон, наши скромные размышления оказались не такими уж незначительными. Итак, вот камень. Этот камень был в гусе, а гусь у мистера Генри Бейкера, у того самого обладателя старой шляпы, которого я пытался охарактеризовать, чем и нагнал на вас невыносимую скуку. Что ж, теперь мы должны серьезно заняться розысками этого джентльмена и установить, какую роль он играл в таинственном происшествии. Прежде всего испробуем самый простой способ: напечатаем объявление во всех вечерних газетах. Если таким путем не достигнем цели, прибегнем к иным методам.

"What will you say?"

– Что вы напишете в объявлении?

"Give me a pencil and that slip of paper. Now, then: 'Found at the corner of Goodge Street, a

– Дайте мне карандаш и клочок бумаги. «На углу Гуджстрит найдены гусь и черная

goose and a black felt hat. Mr. Henry Baker can have the same by applying at 6:30 this evening at 221B, Baker Street.' That is clear and concise."

фетровая шляпа. Мистер Генри Бейкер может получить их сегодня на Бейкер-стрит, 221-б, в 6.30 вечера». Коротко и ясно.

"Very. But will he see it?"

– Весьма. Но заметит ли он объявление?

"Well, he is sure to keep an eye on the papers, since, to a poor man, the loss was a heavy one. He was clearly so scared by his mischance in breaking the window and by the approach of Peterson that he thought of nothing but flight, but since then he must have bitterly regretted the impulse which caused him to drop his bird. Then, again, the introduction of his name will cause him to see it, for everyone who knows him will direct his attention to it. Here you are, Peterson, run down to the advertising agency and have this put in the evening papers."

– Конечно. Он просматривает теперь все газеты: человек он бедный, и рождественский гусь для него целое состояние. Он до такой степени был напуган, услышав звон разбитого стекла и увидев бегущего Питерсона, что кинулся бежать, не думая ни о чем. Но потом он, конечно, пожалел, что испугался и бросил гуся. В газете мы упоминаем его имя, и любой знакомый обратит его внимание на нашу публикацию… Так вот, Питерсон, бегите в бюро объявлений, чтобы они поместили эти строки в вечерних газетах.

"In which, sir?"

– В каких, сэр?

"Oh, in the Globe, Star, Pall Mall, St. James's, Evening News, Standard, Echo, and any others that occur to you."

– В «Глоб», «Стар», «Пэлл-Мэлл», «СентДжеймс газетт», «Ивнинг ньюс стандард», «Эхо» – во всех, какие придут вам на ум.

"Very well, sir. And this stone?"

– Слушаю, сэр! А как быть с камнем?

"Ah, yes, I shall keep the stone. Thank you.

And, I say, Peterson, just buy a goose on your way back and leave it here with me, for we must have one to give to this gentleman in place of the one which your family is now devouring."

– Ах да! Камень я пока оставлю у себя. Благодарю вас. А на обратном пути, Питерсон, купите гуся и принесите его мне. Мы ведь должны дать этому джентльмену гуся взамен того, которым в настоящее время угощается ваша семья.

When the commissionaire had gone, Holmes took up the stone and held it against the light.

"It's a bonny thing," said he. "Just see how it glints and sparkles. Of course it is a nucleus and focus of crime. Every good stone is. They are the devil's pet baits. In the larger and older jewels every facet may stand for a bloody deed. This stone is not yet twenty years old. It was found in the banks of the Amoy River in southern China and is remarkable in having every characteristic of the carbuncle, save that it is blue in shade instead of ruby red. In spite of its youth, it has already a sinister history. There have been two murders, a vitriol-throwing, a suicide, and several robberies brought about for the sake of this forty-grain weight of crystallised charcoal.

Who would think that so pretty a toy would be a purveyor to the gallows and the prison? I'll lock it up in my strong box now and drop a line to the Countess to say that we have it."

Посыльный ушел, а Холмс взял камень и стал рассматривать его на свет.

– Славный камешек! – сказал он. – Взгляните, как он сверкает и искрится. Как и всякий драгоценный камень, он притягивает к себе преступников, словно магнит. Вот уж подлинно ловушка сатаны. В больших старых камнях каждая грань может рассказать о каком-нибудь кровавом злодеянии. Этому камню нет еще и двадцати лет. Его нашли на берегу реки Амоу, в Южном Китае, и замечателен он тем, что имеет все свойства карбункула, кроме одного: он не рубиново-красный, а голубой. Несмотря на его молодость, с ним уже связано много ужасных историй. Из-за сорока граней кристаллического углерода многих ограбили, кого-то облили серной кислотой, было два убийства и одно самоубийство. Кто бы сказал, что такая красивая безделушка ведет людей в тюрьму и на виселицу! Я запру камень в свой несгораемый шкаф и напишу графине, что он у нас.

"Do you think that this man Horner is innocent?"

"I cannot tell."

– Как вы считаете, Хорнер не виновен?

"Well, then, do you imagine that this other one, Henry Baker, had anything to do with the matter?"

"It is, I think, much more likely that Henry Baker is an absolutely innocent man, who had no idea that the bird which he was carrying was of considerably more value than if it were made of solid gold. That, however, I shall determine by a very simple test if we have an answer to our advertisement."

– А Генри Бейкер замешан в это дело?

– Не знаю.

– Вернее всего, Генри Бейкер здесь ни при чем. Я думаю, ему и в голову не пришло, что, будь этот гусь из чистого золота, он и то стоил бы дешевле. Все очень скоро прояснится, если Генри Бейкер откликнется на наше объявление.

"And you can do nothing until then?"

"Nothing."

– А до тех пор вы ничего не хотите предпринять?

– Ничего.

"In that case I shall continue my professional round. But I shall come back in the evening at the hour you have mentioned, for I should like to see the solution of so tangled a business."

– В таком случае я навещу своих пациентов, а вечером снова приду сюда. Я хочу знать, чем окончится это запутанное дело.

"Very glad to see you. I dine at seven. There is a woodcock, I believe. By the way, in view of recent occurrences, perhaps I ought to ask Mrs. Hudson to examine its crop."

– Буду рад вас видеть. Я обедаю в семь. Кажется, к обеду будет куропатка. Кстати, в связи с недавними событиями не попросить ли миссис Хадсон тщательно осмотреть ее зоб?

I had been delayed at a case, and it was a little after half-past six when I found myself in Baker Street once more. As I approached the house I saw a tall man in a Scotch bonnet with a coat which was buttoned up to his chin waiting outside in the bright semicircle which was thrown from the fanlight. Just as I arrived the door was opened, and we were shown up together to Holmes' room.

Я немного задержался, и было уже больше половины седьмого, когда я снова попал на Бейкер-стрит. Подойдя к дому Холмса, я увидел, что в ярком полукруге света, падавшем из окна над дверью, стоит высокий мужчина в шотландской шапочке и в наглухо застегнутом до подбородка сюртуке. Как раз в тот момент, когда я подошел, дверь отперли, и мы одновременно вошли к Шерлоку Холмсу.

"Mr. Henry Baker, I believe," said he, rising from his armchair and greeting his visitor with the easy air of geniality which he could so readily assume. "Pray take this chair by the fire, Mr. Baker. It is a cold night, and I observe that your circulation is more adapted for summer than for winter. Ah, Watson, you have just come at the right time. Is that your hat, Mr. Baker?"

– Если не ошибаюсь, мистер Генри Бейкер? – сказал Холмс, поднимаясь с кресла и встречая посетителя с тем непринужденным радушным видом, который он так умело напускал на себя. – Пожалуйста, присаживайтесь поближе к огню, мистер Бейкер. Вечер сегодня холодный, а мне кажется, лето вы переносите лучше, чем зиму… Уотсон, вы пришли как раз вовремя… Это ваша шляпа, мистер Бейкер?

"Yes, sir, that is undoubtedly my hat."

– Да, сэр, это, несомненно, моя шляпа.

He was a large man with rounded shoulders, a massive head, and a broad, intelligent face, sloping down to a pointed beard of grizzled brown. A touch of red in nose and cheeks, with a slight tremor of his extended hand, recalled Holmes' surmise as to his habits. His rusty black frock-coat was buttoned

Бейкер был крупный, сутулый человек с большой головой, с широким умным лицом и остроконечной каштановой бородкой. Красноватые пятна на носу и щеках и легкое дрожание протянутой руки подтверждали догадку Холмса о его наклонностях. На нем был порыжелый сюртук, застегнутый на все пуговицы,

right up in front, with the collar turned up, and his lank wrists protruded from his sleeves without a sign of cuff or shirt. He spoke in a slow staccato fashion, choosing his words with care, and gave the impression generally of a man of learning and letters who had had ill-usage at the hands of fortune.

а на тощих запястьях, торчащих из рукавов, не было видно манжет. Он говорил глухо и отрывисто, старательно подбирая слова, и производил впечатление человека интеллигентного, но сильно помятого жизнью.

"We have retained these things for some days," said Holmes, "because we expected to see an advertisement from you giving your address. I am at a loss to know now why you did not advertise."

– У нас уже несколько дней хранится ваша шляпа и ваш гусь, – сказал Холмс. – Мы ждали, что вы дадите в газете объявление о пропаже. Не понимаю, почему вы этого не сделали.

Our visitor gave a rather shamefaced laugh.

Наш посетитель смущенно усмехнулся.

"Shillings have not been so plentiful with me as they once were," he remarked. "I had no doubt that the gang of roughs who assaulted me had carried off both my hat and the bird. I did not care to spend more money in a hopeless attempt at recovering them."

– У меня не так много шиллингов, как бывало когда-то, – сказал он. – Я был уверен, что хулиганы, напавшие на меня унесли с собой и шляпу, и птицу, и не хотел тратить деньги попустому.

"Very naturally. By the way, about the bird, we were compelled to eat it."

– Вполне естественно. Между прочим, нам ведь пришлось съесть вашего гуся.

"To eat it!" Our visitor half rose from his chair in his excitement.

– Съесть? – Наш посетитель в волнении поднялся со стула.

"Yes, it would have been of no use to anyone had we not done so. But I presume that this other goose upon the sideboard, which is about the same weight and perfectly fresh, will answer your purpose equally well?"

– Да ведь он все равно испортился бы, – продолжал Холмс. – Но я полагаю, что вон та птица на буфете, совершенно свежая и того же веса, заменит вам вашего гуся.

"Oh, certainly, certainly," answered Mr. Baker with a sigh of relief.

– О, конечно, конечно! – ответил мистер Бейкер, облегченно вздохнув.

"Of course, we still have the feathers, legs, crop, and so on of your own bird, so if you wish--"

– Правда, у нас от вашей птицы остались перья, лапки и зоб, так что, если захотите…

The man burst into a hearty laugh.

"They might be useful to me as relics of my adventure," said he, "but beyond that I can hardly see what use the disjecta membra of my late acquaintance are going to be to me.

No, sir, I think that, with your permission, I will confine my attentions to the excellent bird which I perceive upon the sideboard."

Бейкер от души расхохотался.

– Разве только на память о моем приключении, – сказал он. – Право, не знаю, на что мне могут пригодиться disjecta membra 21 моего покойного знакомца! Нет, сэр, с вашего разрешения я лучше ограничусь тем превосходным гусем, которого я вижу на буфете.

Sherlock Holmes glanced sharply across at me Шерлок Холмс многозначительно посмотрел на with a slight shrug of his shoulders. меня и чуть заметно пожал плечами.

"There is your hat, then, and there your bird," said he. "By the way, would it bore you to tell me where you got the other one from? I am

– Итак, вот ваша шляпа и ваш гусь, – сказал он. – Кстати, не скажете ли мне, где вы достали того гуся? Я кое-что смыслю в птице и,

somewhat of a fowl fancier, and I have seldom seen a better grown goose."

признаться, редко видывал столь откормленный экземпляр.

"Certainly, sir," said Baker, who had risen and tucked his newly gained property under his arm. "There are a few of us who frequent the Alpha Inn, near the Museum--we are to be found in the Museum itself during the day, you understand. This year our good host, Windigate by name, instituted a goose club, by which, on consideration of some few pence every week, we were each to receive a bird at Christmas. My pence were duly paid, and the rest is familiar to you. I am much indebted to you, sir, for a Scotch bonnet is fitted neither to my years nor my gravity."

– Охотно, сэр, – сказал Бейкер, встав и сунув под мышку своего нового гуся. – Наша небольшая компания посещает трактир «Альфа», близ Британского музея, мы, понимаете ли, проводим в музее целый день. А в этом году хозяин трактира Уиндигейт, отличный человек, основал «гусиный клуб». Каждый из нас выплачивает по нескольку пенсов в неделю и к Рождеству получает гуся. Я целиком выплатил свою долю, ну а остальное вам известно. Весьма обязан вам, сэр, – ведь неудобно солидному человеку в моем возрасте носить шотландскую шапочку.

With a comical pomposity of manner he bowed Он поклонился нам с комически торжественным solemnly to both of us and strode off upon his видом и ушел. way.

"So much for Mr. Henry Baker," said Holmes – С Генри Бейкером покончено, – сказал Холмс, when he had closed the door behind him. закрывая за ним дверь.

"It is quite certain that he knows nothing whatever about the matter. Are you hungry, Watson?"

"Not particularly."

– Совершенно очевидно, что он понятия не имеет о драгоценном камне. Вы очень голодны, Уотсон?

– Не особенно.

"Then I suggest that we turn our dinner into a supper and follow up this clue while it is still hot."

"By all means."

– Тогда я предлагаю превратить обед в ужин и немедленно отправиться по горячим следам.

It was a bitter night, so we drew on our ulsters and wrapped cravats about our throats.

Outside, the stars were shining coldly in a cloudless sky, and the breath of the passers-by blew out into smoke like so many pistol shots. Our footfalls rang out crisply and loudly as we swung through the doctors' quarter, Wimpole Street, Harley Street, and so through Wigmore Street into Oxford Street. In a quarter of an hour we were in Bloomsbury at the Alpha Inn, which is a small public-house at the corner of one of the streets which runs down into Holborn. Holmes pushed open the door of the private bar and ordered two glasses of beer from the ruddy-faced, whiteaproned landlord.

Был морозный вечер, и нам пришлось надеть пальто и обмотать себе шею шарфом. Звезды холодно сияли на безоблачном, ясном небе, и пар от дыхания прохожих был похож на дымки от пистолетных выстрелов. Четко и гулко раздавались по улицам наши шаги. Мы шли по Уимпол-стрит, Харли-стрит, через Уитмор-стрит, вышли на Оксфорд-стрит и через четверть часа были в Блумсбери, возле трактира «Альфа», скромного заведения на углу одной из улиц, ведущих к Холборну. Холмс вошел в бар и заказал две кружки пива краснощекому трактирщику в белом переднике.

"Your beer should be excellent if it is as good as your geese," said he.

– У вас, надо полагать, превосходное пиво, если оно не хуже ваших гусей, – сказал Холмс.

"My geese!" The man seemed surprised.

– Моих гусей? – Трактирщик, казалось, был изумлен.

– Да. Полчаса назад я беседовал с мистером Генри Бейкером, членом вашего «гусиного

"Yes. I was speaking only half an hour ago to Mr. Henry Baker, who was a member of your

– Я готов.

goose club."

клуба».

"Ah! yes, I see. But you see, sir, them's not our geese."

– А, понимаю. Но видите ли, сэр, гуси-то ведь не мои.

"Indeed! Whose, then?"

– В самом деле? А чьи же?

"Well, I got the two dozen from a salesman in Covent Garden."

– Я купил две дюжины гусей у одного торговца в Ковент-Гарден.

"Indeed? I know some of them. Which was it?"

"Breckinridge is his name."

– Да ну? Я знаю кое-кого из них. У кого же вы купили?

– Его зовут Брекинридж.

"Ah! I don't know him. Well, here's your good health landlord, and prosperity to your house.

Good-night."

– Нет, Брекинриджа я не знаю. Ну, за ваше здоровье, хозяин, и за процветание вашего заведения! Доброй ночи!

"Now for Mr. Breckinridge," he continued, buttoning up his coat as we came out into the frosty air. "Remember, Watson that though we have so homely a thing as a goose at one end of this chain, we have at the other a man who will certainly get seven years' penal servitude unless we can establish his innocence. It is possible that our inquiry may but confirm his guilt; but, in any case, we have a line of investigation which has been missed by the police, and which a singular chance has placed in our hands. Let us follow it out to the bitter end. Faces to the south, then, and quick march!"

– А теперь к мистеру Брекинриджу, – сказал Холмс, выходя на мороз и застегивая пальто. – Не забудьте, Уотсон, что на одном конце нашей цепи всего только безобидный гусь, зато к другому ее концу прикован человек, которому грозит не меньше семи лет каторги, если мы не докажем его невиновность. Возможно, впрочем, что наши розыски обнаружат, что виноват именно он, но, во всяком случае, в наших руках нить, ускользнувшая от полиции и случайно попавшая к нам. Дойдем же до конца этой нити, как бы печален этот конец ни был. Итак, поворот на юг, и шагом марш!

We passed across Holborn, down Endell Street, and so through a zigzag of slums to Covent Garden Market. One of the largest stalls bore the name of Breckinridge upon it, and the proprietor a horsey-looking man, with a sharp face and trim side-whiskers was helping a boy to put up the shutters.

Мы пересекли Холборн, пошли по Энделл-стрит и через какие-то трущобы вышли на Ковентгарденский рынок. На одной из самых больших лавок было написано: «Брекинридж». Хозяин лавки, человек с лошадиным лицом и холеными бакенбардами, помогал мальчику запирать ставни.

"Good-evening. It's a cold night," said Holmes.

The salesman nodded and shot a questioning glance at my companion.

– Добрый вечер! Каков морозец, а? – сказал Холмс. Торговец кивнул головой, бросив вопросительный взгляд на моего друга.

"Sold out of geese, I see," continued Holmes, pointing at the bare slabs of marble.

– Гуси, видно, распроданы? – продолжал Холмс, указывая на пустой мраморный прилавок.

"Let you have five hundred to-morrow morning."

"That's no good."

– Завтра утром можете купить хоть пятьсот штук.

"Well, there are some on the stall with the gasflare."

– Вон в той лавке, где горит свет, кое-что осталось.

"Ah, but I was recommended to you."

– Да? Но меня направили к вам.

– Завтра они мне ни к чему.

"Who by?"

"The landlord of the Alpha."

"Oh, yes; I sent him a couple of dozen."

– Кто же?

– Хозяин «Альфы».

– А! Я отослал ему две дюжины.

"Fine birds they were, too. Now where did you get them from?"

To my surprise the question provoked a burst of anger from the salesman.

– Отличные были гуси! Откуда вы их достали? К моему удивлению, вопрос этот привел торговца в бешенство.

"Now, then, mister," said he, with his head cocked and his arms akimbo, "what are you driving at? Let's have it straight, now."

– А ну-ка, мистер, – сказал он, поднимая голову и упирая руки в бока, – к чему вы клоните? Говорите прямо.

"It is straight enough. I should like to know who – Я говорю достаточно прямо. Мне хотелось бы sold you the geese which you supplied to the знать, кто продал вам тех гусей, которых вы Alpha." поставляете в «Альфу».

"Well then, I shan't tell you. So now!"

– Вот и не скажу.

"Oh, it is a matter of no importance; but I don't know why you should be so warm over such a trifle."

– Не скажете – и не надо. Велика важность! Чего вы кипятитесь из-за таких пустяков?

"Warm! You'd be as warm, maybe, if you were as pestered as I am. When I pay good money for a good article there should be an end of the business; but it's 'Where are the geese?' and 'Who did you sell the geese to?' and 'What will you take for the geese?' One would think they were the only geese in the world, to hear the fuss that is made over them."

– Кипячусь? Небось, на моем месте и вы кипятились бы, если бы к вам так приставали! Я плачу хорошие деньги за хороший товар, и, казалось бы, дело с концом. Так нет: «где гуси?», «у кого вы купили гусей?», «кому вы продали гусей?» Можно подумать, что на этих гусях свет клином сошелся, когда послушаешь, какой из-за них подняли шум!

"Well, I have no connection with any other people who have been making inquiries," said Holmes carelessly. "If you won't tell us the bet is off, that is all. But I'm always ready to back my opinion on a matter of fowls, and I have a fiver on it that the bird I ate is country bred."

– Какое мне дело до других, которые пристают к вам с расспросами! – небрежно сказал Холмс. – Не хотите говорить – не надо. Но я понимаю толк в птице и держал пари на пять фунтов стерлингов, что гусь, которого я ел, выкормлен в деревне.

"Well, then, you've lost your fiver, for it's town bred," snapped the salesman.

– Вот и пропали ваши фунты! Гусь-то городской! – выпалил торговец.

"It's nothing of the kind."

"I say it is."

"I don't believe it."

– Быть не может.

– А я говорю, городской!

– Ни за что не поверю!

"D'you think you know more about fowls than I, who have handled them ever since I was a nipper? I tell you, all those birds that went to the Alpha were town bred."

"You'll never persuade me to believe that."

– Уж не думаете ли вы, что смыслите в этом деле больше меня? Я ведь этим делом занимаюсь чуть не с пеленок. Говорю вам, все гуси, проданные в «Альфу», выкормлены в городе.

– И не пытайтесь меня убедить в этом.

"Will you bet, then?"

– Хотите пари?

"It's merely taking your money, for I know that I

– Это значило бы попросту взять у вас деньги. Я

am right. But I'll have a sovereign on with you, just to teach you not to be obstinate."

уверен, что прав. Но у меня при себе есть соверен, и я готов поставить его, чтобы проучить вас за упрямство.

The salesman chuckled grimly.

"Bring me the books, Bill," said he.

Торговец ухмыльнулся.

– Принеси-ка мне книги, Билл, – сказал он.

The small boy brought round a small thin volume and a great greasy-backed one, laying them out together beneath the hanging lamp.

Мальчишка принес две книги: одну тоненькую, а другую большую, засаленную, и положил их на прилавок под лампой.

"Now then, Mr. Cocksure," said the salesman, "I thought that I was out of geese, but before I finish you'll find that there is still one left in my shop. You see this little book?"

– Ну-с, мистер Спорщик, – сказал торговец, – я считал, что сегодня распродал всех гусей, но, ейей, Бог занес ко мне в лавку еще одного. Видите эту книжку?

"Well?"

– Ну и что же?

"That's the list of the folk from whom I buy.

D'you see? Well, then, here on this page are the country folk, and the numbers after their names are where their accounts are in the big ledger. Now, then! You see this other page in red ink? Well, that is a list of my town suppliers. Now, look at that third name. Just read it out to me."

– Это список тех, у кого я покупаю товар. Видите? Вот здесь, на этой странице, имена деревенских поставщиков, а цифра после каждой фамилии обозначает страницу в гроссбухе, где ведутся их счета. А эту страницу, исписанную красными чернилами, видите? Это список моих городских поставщиков. Взгляните-ка на третью фамилию. Прочтите ее вслух.

"Mrs. Oakshott, 117, Brixton Road--249," read Holmes.

"Quite so. Now turn that up in the ledger."

Holmes turned to the page indicated. "Here you are, 'Mrs. Oakshott, 117, Brixton Road, egg and poultry supplier.'"

– «Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117, страница 249», – прочел Холмс.

– Совершенно правильно. Теперь откройте 249ю страницу в гроссбухе. Холмс открыл указанную страницу: «Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117 – поставщица дичи и яиц».

"Now, then, what's the last entry?" "'December 22nd. Twenty-four geese at 7s.

6d.'"

"Quite so. There you are. And underneath?"

– А что гласит последняя запись?

– «Декабрь, двадцать второго. Двадцать четыре гуся по семь шиллингов шесть пенсов».

– Правильно. Запомните это. А внизу?

"'Sold to Mr. Windigate of the Alpha, at 12s.'"

"What have you to say now?"

– «Проданы мистеру Уиндигейту, „Альфа“, по двенадцать шиллингов».

– Ну, что вы теперь скажете?

Sherlock Holmes looked deeply chagrined. He drew a sovereign from his pocket and threw it down upon the slab, turning away with the air of a man whose disgust is too deep for words. A few yards off he stopped under a lamp-post and laughed in the hearty, noiseless fashion which was peculiar to him.

Шерлок Холмс, казалось, был глубоко огорчен. Вынув соверен из кармана, он бросил его на прилавок, повернулся и вышел молча, с расстроенным видом. Однако, пройдя несколько шагов, он остановился под фонарем и рассмеялся своим особенным – веселым и беззвучным – смехом.

"When you see a man with whiskers of that cut and the 'Pink 'un' protruding out of his pocket, you can always draw him by a bet," said he. "I daresay that if I had put 100 pounds

– Если у человека такие бакенбарды и такой красный платок в кармане, у него можно выудить все что угодно, предложив ему пари, – сказал он. – Я утверждаю, что и за

down in front of him, that man would not have given me such complete information as was drawn from him by the idea that he was doing me on a wager. Well, Watson, we are, I fancy, nearing the end of our quest, and the only point which remains to be determined is whether we should go on to this Mrs. Oakshott to-night, or whether we should reserve it for tomorrow. It is clear from what that surly fellow said that there are others besides ourselves who are anxious about the matter, and I should--"

сто фунтов мне не удалось бы получить у него такие подробные сведения, какие я получил, побившись с ним об заклад. Итак, Уотсон, мне кажется, что мы почти у цели. Единственное, что нам осталось решить, – пойдем ли мы к этой миссис Окшотт сейчас или отложим наше посещение до утра. Из слов того грубияна ясно, что этим делом интересуется еще кто-то и я…

His remarks were suddenly cut short by a loud hubbub which broke out from the stall which we had just left. Turning round we saw a little rat-faced fellow standing in the centre of the circle of yellow light which was thrown by the swinging lamp, while Breckinridge, the salesman, framed in the door of his stall, was shaking his fists fiercely at the cringing figure.

Громкий шум, донесшийся внезапно из лавки, которую мы только что покинули, не дал Холмсу договорить. Обернувшись, мы увидели в желтом свете качающейся лампы какого-то невысокого, краснолицого человека. Брекинридж, стоя в дверях лавки, яростно потрясал перед ним кулаками.

"I've had enough of you and your geese," he shouted. "I wish you were all at the devil together. If you come pestering me any more with your silly talk I'll set the dog at you. You bring Mrs. Oakshott here and I'll answer her, but what have you to do with it? Did I buy the geese off you?"

– Хватит с меня и вас и ваших гусей! – орал Брекинридж. – Проваливайте вы все к дьяволу! Если вы еще раз сунетесь ко мне с дурацкими расспросами, я спущу цепную собаку. Приведите сюда миссис Окшотт, ей я отвечу. А вы-то тут при чем? Ваших, что ли, я купил гусей!

"No; but one of them was mine all the same," whined the little man.

– Нет, но все же один из них мой, – захныкал человек.

"Well, then, ask Mrs. Oakshott for it."

– Ну и спрашивайте его тогда у миссис Окшотт!

"She told me to ask you."

– Она мне велела узнать у вас.

"Well, you can ask the King of Proosia, for all I care. I've had enough of it. Get out of this!" He rushed fiercely forward, and the inquirer flitted away into the darkness.

– Спрашивайте хоть у прусского короля! С меня хватит! Убирайтесь отсюда! – Он яростно бросился вперед, и человечек быстро исчез во мраке.

"Ha! this may save us a visit to Brixton Road," whispered Holmes. "Come with me, and we will see what is to be made of this fellow." Striding through the scattered knots of people who lounged round the flaring stalls, my companion speedily overtook the little man and touched him upon the shoulder. He sprang round, and I could see in the gas-light that every vestige of colour had been driven from his face.

– Ага, нам, кажется, не придется идти на Брикстон-роуд, – прошептал Холмс. – Пойдем посмотрим, не пригодится ли нам этот субъект. Пробираясь между кучками ротозеев, бродящих вокруг освещенных ларьков, мой друг быстро нагнал человечка и положил ему руку на плечо. Тот порывисто обернулся, и при свете газового фонаря я увидел, как сильно он побледнел.

"Who are you, then? What do you want?" he asked in a quavering voice.

– Кто вы такой? Что вам надо? – спросил он дрожащим голосом.

"You will excuse me," said Holmes blandly, "but I could not help overhearing the questions which you put to the salesman just now.

I think that I could be of assistance to you."

– Извините меня, – мягко сказал Холмс, – но я случайно слышал, что вы спрашивали у этого торговца. Я думаю, что могу быть вам полезен.

"You? Who are you? How could you know anything of the matter?"

– Вы? Кто вы такой? Откуда вы знаете, что мне нужно?

"My name is Sherlock Holmes. It is my business to know what other people don't know."

"But you can know nothing of this?"

– Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия – знать то, чего не знают другие.

"Excuse me, I know everything of it. You are endeavouring to trace some geese which were sold by Mrs. Oakshott, of Brixton Road, to a salesman named Breckinridge, by him in turn to Mr. Windigate, of the Alpha, and by him to his club, of which Mr. Henry Baker is a member."

– Прошу прощения, но я знаю все. Вы пытаетесь установить, куда попали гуси, проданные миссис Окшотт с Брикстон-роуд торговцу Брекинриджу, который, в свою очередь, продал их мистеру Уиндигейту, владельцу «Альфы», а тот передал «гусиному клубу», членом которого является Генри Бейкер.

"Oh, sir, you are the very man whom I have longed to meet," cried the little fellow with outstretched hands and quivering fingers.

"I can hardly explain to you how interested I am in this matter."

– Сэр, вы-то мне и нужны! – вскричал человек, протягивая дрожащие руки. – Я просто не могу выразить, как все это важно для меня! Шерлок Холмс остановил проезжавшего извозчика.

Sherlock Holmes hailed a four-wheeler which was passing. "In that case we had better discuss it in a cosy room rather than in this wind-swept market-place," said he. "But pray tell me, before we go farther, who it is that I have the pleasure of assisting."

– В таком случае лучше разговаривать в уютной комнате, чем тут, на ветреной рыночной площади, – сказал он. – Но прежде чем отправиться в путь, скажите, пожалуйста, кому я имею удовольствие оказывать посильную помощь?

The man hesitated for an instant.

"My name is John Robinson," he answered with a sidelong glance.

Человечек заколебался на мгновение.

– Меня зовут Джон Робинсон, – сказал он, отводя глаза.

"No, no; the real name," said Holmes sweetly.

"It is always awkward doing business with an alias."

– Нет, мне нужно настоящее имя, – ласково сказал Холмс. – Гораздо удобнее иметь дело с человеком, который действует под своим настоящим именем.

A flush sprang to the white cheeks of the stranger.

"Well then," said he, "my real name is James Ryder."

Бледные щеки незнакомца загорелись румянцем.

– В таком случае, – сказал он, – мое имя – Джеймс Райдер.

"Precisely so. Head attendant at the Hotel Cosmopolitan. Pray step into the cab, and I shall soon be able to tell you everything which you would wish to know."

– Так я и думал. Вы служите в отеле «Космополитен». Садитесь, пожалуйста, в кэб, и вскоре я расскажу вам все, что вы пожелаете узнать.

The little man stood glancing from one to the other of us with half-frightened, half-hopeful eyes, as one who is not sure whether he is on

Маленький человечек не двигался с места. Он смотрел то на Холмса, то на меня с надеждой и испугом: он не знал, ждет ли его беда или удача.

– О том, что мне нужно, вы ничего не можете знать.

the verge of a windfall or of a catastrophe.

Then he stepped into the cab, and in half an hour we were back in the sitting-room at Baker Street. Nothing had been said during our drive, but the high, thin breathing of our new companion, and the claspings and unclaspings of his hands, spoke of the nervous tension within him.

Наконец он сел в экипаж, и через полчаса мы были в гостиной на Бейкер-стрит. Дорогой никто не произнес ни слова. Но спутник наш так учащенно дышал, так крепко сжимал и разжимал ладони, что было ясно, в каком нервном возбуждении он пребывает.

"Here we are!" said Holmes cheerily as we filed into the room. "The fire looks very seasonable in this weather. You look cold, Mr. Ryder. Pray take the basket-chair. I will just put on my slippers before we settle this little matter of yours. Now, then! You want to know what became of those geese?"

– Ну, вот мы и дома! – весело сказал Холмс. – Что может быть лучше пылающего камина в такую погоду! Вы, кажется, озябли, мистер Райдер. Садитесь, пожалуйста, в плетеное кресло. Я только надену домашние туфли, и мы сейчас же займемся вашим делом. Ну вот, готово! Так вы хотите знать, что стало с теми гусями?

– Да, сэр.

"Yes, sir."

"Or rather, I fancy, of that goose. It was one bird, I imagine in which you were interested-white, with a black bar across the tail."

Ryder quivered with emotion.

"Oh, sir," he cried, "can you tell me where it went to?"

"It came here."

"Here?"

– Пожалуй, вернее, с тем гусем? Мне кажется, вас интересовал лишь один из них – белый, с черной полосой на хвосте…

"Yes, and a most remarkable bird it proved. I don't wonder that you should take an interest in it. It laid an egg after it was dead--the bonniest, brightest little blue egg that ever was seen. I have it here in my museum."

– Да, и оказался необыкновенным гусем. Не удивительно, что вы заинтересовались им. После своей кончины он снес яичко – прелестное, сверкающее голубое яичко. Оно здесь, в моей коллекции.

Our visitor staggered to his feet and clutched the mantelpiece with his right hand. Holmes unlocked his strong-box and held up the blue carbuncle, which shone out like a star, with a cold, brilliant, many-pointed radiance.

Ryder stood glaring with a drawn face, uncertain whether to claim or to disown it.

Наш посетитель, шатаясь, поднялся с места и правой рукой ухватился за каминную полку. Холмс открыл несгораемый шкаф и вытащил оттуда голубой карбункул, сверкавший, словно звезда, холодным, ярким, переливчатым блеском. Райдер стоял с искаженным лицом, не зная, потребовать ли камень себе или отказаться от него.

– Игра проиграна, Райдер, – спокойно сказал Шерлок Холмс. – Держитесь крепче на ногах, не то упадете в огонь. Помогите ему сесть, Уотсон. Он еще не умеет хладнокровно мошенничать. Дайте ему глоток бренди. Так! Теперь он хоть немного похож на человека. Ну и жалкая же личность!

"The game's up, Ryder," said Holmes quietly.

"Hold up, man, or you'll be into the fire! Give him an arm back into his chair, Watson. He's not got blood enough to go in for felony with impunity. Give him a dash of brandy. So! Now he looks a little more human. What a shrimp it is, to be sure!"

For a moment he had staggered and nearly fallen, but the brandy brought a tinge of colour into his cheeks, and he sat staring with frightened eyes at his accuser.

Райдер затрепетал от волнения.

– О, сэр! – вскричал он. – Вы можете сказать, где находится этот гусь?

– Он был здесь.

– Здесь?

Райдер едва держался на ногах, но водка вызвала у него на щеках слабый румянец, и он сел, испуганно глядя на своего обличителя.

"I have almost every link in my hands, and all the proofs which I could possibly need, so there is little which you need tell me.

Still, that little may as well be cleared up to make the case complete. You had heard, Ryder, of this blue stone of the Countess of Morcar's?"

– Я знаю почти все, у меня в руках почти все улики, и вы не многое сможете добавить. И все-таки рассказывайте, чтобы в деле не оставалось ни малейшей неясности. Откуда вы узнали, Райдер, о голубом карбункуле графини Моркар?

"It was Catherine Cusack who told me of it," said he in a crackling voice.

– Мне сказала о нем Кэтрин Кьюсек, – ответил тот дрожащим голосом.

"I see--her ladyship's waiting-maid. Well, the temptation of sudden wealth so easily acquired was too much for you, as it has been for better men before you; but you were not very scrupulous in the means you used. It seems to me, Ryder, that there is the making of a very pretty villain in you. You knew that this man Horner, the plumber, had been concerned in some such matter before, and that suspicion would rest the more readily upon him.

What did you do, then? You made some small job in my lady's room--you and your confederate Cusack--and you managed that he should be the man sent for. Then, when he had left, you rifled the jewel-case, raised the alarm, and had this unfortunate man arrested. You then--"

– Знаю, горничная ее сиятельства. И искушение легко завладеть богатством оказалось сильнее вас, как это неоднократно бывало и с более достойными людьми. И вы не особенно выбирали средства для достижения своей цели. Мне кажется, Райдер, из вас получится порядочный негодяй! Вы знали, что этот паяльщик Хорнер был уже уличен в воровстве и что подозрения раньше всего падут на него. Что же вы сделали? Вы сломали прут каминной решетки в комнате графини – вы и ваша сообщница Кьюсек – и устроили так, что именно Хорнера послали сделать ремонт. Когда Хорнер ушел, вы взяли камень из футляра, подняли тревогу, и бедняга был арестован. После этого…

Ryder threw himself down suddenly upon the rug and clutched at my companion's knees.

"For God's sake, have mercy!" he shrieked.

"Think of my father! Of my mother! It would break their hearts. I never went wrong before! I never will again. I swear it. I'll swear it on a Bible. Oh, don't bring it into court! For Christ's sake, don't!"

Тут Райдер внезапно сполз на ковер и обеими руками обхватил колени моего друга.

– Ради Бога, сжальтесь надо мной! – закричал он. – Подумайте о моем отце, о моей матери. Это убьет их! Я никогда не воровал, никогда! Это не повторится, клянусь вам! Я поклянусь вам на Библии! О, не доводите этого дела до суда! Ради Христа, не доводите дела до суда!

"Get back into your chair!" said Holmes sternly. – Ступайте на место, – сурово сказал Холмс. – "It is very well to cringe and crawl now, but you Сейчас вы готовы ползать на коленях. А что вы thought little enough of this poor Horner in the думали, когда отправляли беднягу Хорнера на dock for a crime of which he knew nothing." скамью подсудимых за преступление, в котором он не повинен?

"I will fly, Mr. Holmes. I will leave the country, – Я могу скрыться, мистер Холмс! Я уеду из sir. Then the charge against him will break Англии, сэр! Тогда обвинение против него down." отпадет…

"Hum! We will talk about that. And now let us hear a true account of the next act. How came the stone into the goose, and how came the goose into the open market? Tell us the truth, for there lies your only hope of safety."

– Гм, мы еще потолкуем об этом. А пока послушаем, что же действительно случилось после воровства. Каким образом камень попал в гуся, и как этот гусь попал на рынок? Говорите правду, ибо для вас правда – единственный путь к спасению.

Ryder passed his tongue over his parched lips. Райдер повел языком по пересохшим губам.

"I will tell you it just as it happened, sir," said – Я расскажу всю правду, – сказал он. – Когда he. "When Horner had been arrested, it арестовали Хорнера, я решил, что мне лучше

seemed to me that it would be best for me to get away with the stone at once, for I did not know at what moment the police might not take it into their heads to search me and my room.

There was no place about the hotel where it would be safe. I went out, as if on some commission, and I made for my sister's house. She had married a man named Oakshott, and lived in Brixton Road, where she fattened fowls for the market. All the way there every man I met seemed to me to be a policeman or a detective; and, for all that it was a cold night, the sweat was pouring down my face before I came to the Brixton Road. My sister asked me what was the matter, and why I was so pale; but I told her that I had been upset by the jewel robbery at the hotel. Then I went into the back yard and smoked a pipe and wondered what it would be best to do.

унести камень на случай, если полиции придет в голову обыскать меня и мою комнату. В гостинице не было подходящего места, чтобы спрятать камень. Я вышел, будто бы по служебному делу, и отправился к своей сестре. Она замужем за неким Окшоттом, живет на Брикстон-роуд и занимается тем, что откармливает домашнюю птицу, для рынка. Каждый встречный казался мне полицейским или сыщиком, и, несмотря на холодный ветер, пот градом струился у меня по лбу. Сестра спросила, почему я так бледен, не случилось ли чего. Я сказал, что меня взволновала кража драгоценности в нашем отеле. Потом я прошел на задний двор, закурил трубку и стал раздумывать, что бы предпринять.

"I had a friend once called Maudsley, who went to the bad, and has just been serving his time in Pentonville. One day he had met me, and fell into talk about the ways of thieves, and how they could get rid of what they stole. I knew that he would be true to me, for I knew one or two things about him; so I made up my mind to go right on to Kilburn, where he lived, and take him into my confidence. He would show me how to turn the stone into money.

But how to get to him in safety? I thought of the agonies I had gone through in coming from the hotel. I might at any moment be seized and searched, and there would be the stone in my waistcoat pocket. I was leaning against the wall at the time and looking at the geese which were waddling about round my feet, and suddenly an idea came into my head which showed me how I could beat the best detective that ever lived.

Есть у меня приятель по имени Модели, который сбился с пути и только что отбыл срок наказания в Пентонвиллской тюрьме. Мы встретились с ним, разговорились, и он рассказал мне, как воры сбывают краденое. Я понимал, что он меня не выдаст, так как я сам знал за ним коекакие грехи, и потому решил идти прямо к нему в Килберн и посвятить его в свою тайну. Он научил бы меня, как превратить этот камень в деньги. Но как добраться туда? Я вспомнил о тех терзаниях, которые пережил по пути из гостиницы. Каждую минуту меня могли схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане. Я стоял, прислонившись к стене, рассеянно глядя на гусей, которые, переваливаясь, бродили у моих ног, и внезапно мне пришла в голову мысль, как обмануть самого ловкого сыщика в мире…

"My sister had told me some weeks before that I might have the pick of her geese for a Christmas present, and I knew that she was always as good as her word. I would take my goose now, and in it I would carry my stone to Kilburn. There was a little shed in the yard, and behind this I drove one of the birds--a fine big one, white, with a barred tail. I caught it, and prying its bill open, I thrust the stone down its throat as far as my finger could reach. The bird gave a gulp, and I felt the stone pass along its gullet and down into its crop. But the creature flapped and struggled, and out came my sister to know what was the matter. As I turned to speak to her the brute broke loose and

Несколько недель назад сестра обещала, что к Рождеству я получу от нее отборнейшего гуся в подарок, а она слово держит. И я решил взять гуся сейчас же и в нем пронести камень. Во дворе был какой-то сарай, я загнал за него огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом. Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку. Гусь глотнул, и я ощутил рукою, как камень прошел в зоб. Но гусь бился и хлопал крыльями, и сестра вышла узнать в чем дело. Я повернулся, чтобы ответить, и негодный гусь вырвался у меня из рук и смещался со стадом.

fluttered off among the others. "'Whatever were you doing with that bird, Jem?' says she.

«Что ты делал с птицей, Джеймс?» – спросила сестра.

"'Well,' said I, 'you said you'd give me one for Christmas, and I was feeling which was the fattest.' "'Oh,' says she, 'we've set yours aside for you-Jem's bird, we call it. It's the big white one over yonder. There's twenty-six of them, which makes one for you, and one for us, and two dozen for the market.'

«Да вот ты обещала подарить мне гуся к Рождеству. Я и пробовал, какой из них пожирнее». «О, мы уже отобрали для тебя гуся, – сказала она, – мы так и называли его: „Гусь Джеймса“. Вон тот, большой, белый. Гусей всего двадцать шесть, из них один тебе, а две дюжины на продажу».

"'Thank you, Maggie,' says I; 'but if it is all the same to you, I'd rather have that one I was handling just now.'

«Спасибо, Мэгги, – сказал я. – Но если тебе все равно, дай мне того, которого я поймал».

"'The other is a good three pound heavier,' said she, 'and we fattened it expressly for you.'

«Твой тяжелее по крайне мере фунта на три, и мы специально откармливали его».

"'Never mind. I'll have the other, and I'll take it now,' said I.

«Ничего, мне хочется именно этого, я бы сейчас и взял его с собой».

"'Oh, just as you like,' said she, a little huffed.

'Which is it you want, then?'

«Твое дело, – сказала сестра обиженно. – Какого же ты хочешь взять?»

"'That white one with the barred tail, right in the «Вон того белого, с черной полосой на хвосте… middle of the flock.' Вон он, в середине стада». "'Oh, very well. Kill it and take it with you.'

«Пожалуйста, режь его и бери!»

"Well, I did what she said, Mr. Holmes, and I carried the bird all the way to Kilburn. I told my pal what I had done, for he was a man that it was easy to tell a thing like that to. He laughed until he choked, and we got a knife and opened the goose. My heart turned to water, for there was no sign of the stone, and I knew that some terrible mistake had occurred.

I left the bird, rushed back to my sister's, and hurried into the back yard. There was not a bird to be seen there.

Я так и сделал, мистер Холмс, и понес птицу в Килберн. Я рассказал своему приятелю обо всем – он из тех, с которыми можно говорить без стеснения. Он хохотал до упаду, потом мы взяли нож и разрезали гуся. У меня остановилось сердце, когда я увидел, что произошла ужасная ошибка, и камня нет. Я бросил гуся, пустился бегом к сестре. Влетел на задний двор – гусей там не было.

"'Where are they all, Maggie?' I cried. "'Gone to the dealer's, Jem.' "'Which dealer's?' "'Breckinridge, of Covent Garden.'

«Где гуси, Мэгги?» – крикнул я. «Отправила торговцу». «Какому торговцу?» «Брекинриджу на Ковент-Гарден».

"'But was there another with a barred tail?' I asked, 'the same as the one I chose?'

«А был среди них один с полосатым хвостом – такой же, какого я взял?» – спросил я.

"'Yes, Jem; there were two barred-tailed ones, and I could never tell them apart.'

«Да, Джеймс, ведь было два гуся с полосатыми хвостами, я вечно путала их».

"Well, then, of course I saw it all, and I ran off as hard as my feet would carry me to this man

Тут, конечно, я понял все и со всех ног помчался к этому самому Брекинриджу.

Breckinridge; but he had sold the lot at once, and not one word would he tell me as to where they had gone. You heard him yourselves tonight. Well, he has always answered me like that. My sister thinks that I am going mad.

Sometimes I think that I am myself. And now-and now I am myself a branded thief, without ever having touched the wealth for which I sold my character. God help me! God help me!" He burst into convulsive sobbing, with his face buried in his hands.

Но он уже распродал гусей и не хотел сказать кому. Вы слышали сами, как он со мной разговаривал. Сестра думает, что я сошел с ума. Порой мне самому кажется, что я сумасшедший. И вот… теперь я презренный вор, хотя даже не прикоснулся к богатству, ради которого погубил себя. Боже, помоги мне! Боже, помоги! – Он закрыл лицо руками и судорожно зарыдал.

There was a long silence, broken only by his heavy breathing and by the measured tapping of Sherlock Holmes' finger-tips upon the edge of the table. Then my friend rose and threw open the door.

Потом наступило долгое молчание, лишь слышны были тяжелые вздохи Райдера, да мой друг мерно постукивал пальцами по столу. Вдруг Шерлок Холмс встал и распахнул настежь дверь.

"Get out!" said he.

"What, sir! Oh, Heaven bless you!"

"No more words. Get out!"

– Убирайтесь! – проговорил он.

– Что? Сэр, да благословит вас небо!

– Ни слова! Убирайтесь отсюда!

And no more words were needed. There was a Повторять не пришлось. На лестнице rush, a clatter upon the stairs, the bang of a загрохотали стремительные шаги, внизу door, and the crisp rattle of running хлопнула дверь, и с улицы донесся быстрый footfalls from the street. топот.

"After all, Watson," said Holmes, reaching up his hand for his clay pipe, "I am not retained by the police to supply their deficiencies. If Horner were in danger it would be another thing; but this fellow will not appear against him, and the case must collapse. I suppose that I am commuting a felony, but it is just possible that I am saving a soul. This fellow will not go wrong again; he is too terribly frightened. Send him to gaol now, and you make him a gaol-bird for life. Besides, it is the season of forgiveness.

Chance has put in our way a most singular and whimsical problem, and its solution is its own reward. If you will have the goodness to touch the bell, Doctor, we will begin another investigation, in which, also a bird will be the chief feature."

– В конце концов, Уотсон, – сказал Холмс, протягивая руку к глиняной трубке, – я работаю отнюдь не затем, чтобы исправлять промахи нашей полиции. Если бы Хорнеру грозила опасность, тогда другое дело. Но Райдер не станет показывать против него, и обвинение рухнет. Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу. С этим молодцом ничего подобного не повторится, – он слишком напуган. Упеките его сейчас в тюрьму, и он не развяжется с ней всю жизнь. Кроме того, нынче праздники, надо прощать грехи. Случай столкнул нас со странной и забавной загадкой, и решить ее – само по себе награда. Если вы будете любезны и позволите, мы немедленно займемся новым «исследованием», в котором опять-таки фигурирует птица: ведь к обеду у нас куропатка.

VIII. THE ADVENTURE OF THE SPECKLED BAND

Пестрая лента

On glancing over my notes of the seventy odd cases in which I have during the last eight years studied the methods of my friend Sherlock Holmes, I find many tragic, some comic, a large number merely strange, but

Просматривая свои записи о приключениях Шерлока Холмса, – а таких записей, которые я вел на протяжении последних восьми лет, у меня больше семидесяти, – я нахожу в них немало трагических случаев, есть среди них и забавные,

none commonplace; for, working as he did rather for the love of his art than for the acquirement of wealth, he refused to associate himself with any investigation which did not tend towards the unusual, and even the fantastic.

Of all these varied cases, however, I cannot recall any which presented more singular features than that which was associated with the well-known Surrey family of the Roylotts of Stoke Moran. The events in question occurred in the early days of my association with Holmes, when we were sharing rooms as bachelors in Baker Street. It is possible that I might have placed them upon record before, but a promise of secrecy was made at the time, from which I have only been freed during the last month by the untimely death of the lady to whom the pledge was given. It is perhaps as well that the facts should now come to light, for I have reasons to know that there are widespread rumours as to the death of Dr. Grimesby Roylott which tend to make the matter even more terrible than the truth.

есть и причудливые, но нет ни одного заурядного: работая из любви к своему искусству, а не ради денег, Холмс никогда не брался за расследование обыкновенных, будничных дел, его всегда привлекали только такие дела, в которых есть что-нибудь необычайное, а порою даже фантастическое. Особенно причудливым кажется мне дело хорошо известной в Суррее семьи Ройлоттов из Сток-Морона. Мы с Холмсом, два холостяка, жил тогда вместе на Бейкер-стрит. Вероятно, я бы и раньше опубликовал свои записи, но я дал слово держать это дело в тайне и освободился от своего слова лишь месяц назад, после безвременной кончины той женщины, которой оно было дано. Пожалуй, будет небесполезно представить это дело в истинном свете, потому что молва приписывала смерть доктора Гримеби Ройлотта еще более ужасным обстоятельствам, чем те, которые были в действительности.

It was early in April in the year '83 that I woke one morning to find Sherlock Holmes standing, fully dressed, by the side of my bed. He was a late riser, as a rule, and as the clock on the mantelpiece showed me that it was only a quarter-past seven, I blinked up at him in some surprise, and perhaps just a little resentment, for I was myself regular in my habits.

Проснувшись в одно апрельское утро 1883 года, я увидел, что Шерлок Холмс стоит у моей кровати. Одет он был не по-домашнему. Обычно он поднимался с постели поздно, но теперь часы на камине показывали лишь четверть восьмого. Я посмотрел на него с удивлением и даже несколько укоризненно. Сам я был верен своим привычкам.

"Very sorry to knock you up, Watson," said he, "but it's the common lot this morning. Mrs. Hudson has been knocked up, she retorted upon me, and I on you."

– Весьма сожалею, что разбудил вас, Уотсон, – сказал он. – Но такой уж сегодня день. Разбудили миссис Хадсон, она – меня, а я – вас.

"What is it, then--a fire?"

– Что же такое? Пожар?

"No; a client. It seems that a young lady has arrived in a considerable state of excitement, who insists upon seeing me. She is waiting now in the sitting-room. Now, when young ladies wander about the metropolis at this hour of the morning, and knock sleepy people up out of their beds, I presume that it is something very pressing which they have to communicate. Should it prove to be an interesting case, you would, I am sure, wish to follow it from the outset. I thought, at any rate, that I should call you and give you the chance."

"My dear fellow, I would not miss it for anything."

– Нет, клиентка. Приехала какая-то девушка, она ужасно взволнована и непременно желает повидаться со мной. Она ждет в приемной. А уж если молодая дама решается в столь ранний час путешествовать по улицам столицы и поднимать с постели незнакомого человека, я полагаю, она хочет сообщить что-то очень важное. Дело может оказаться интересным, и вам, конечно, хотелось бы услышать эту историю с самого первого слова. Вот я и решил предоставить вам эту возможность.

– Буду счастлив услышать такую историю.

I had no keener pleasure than in following Holmes in his professional investigations, and in admiring the rapid deductions, as swift as intuitions, and yet always founded on a logical basis with which he unravelled the problems which were submitted to him.

Я не хотел большего наслаждения, как следовать за Холмсом во время его профессиональных занятий и любоваться его стремительной мыслью. Порой казалось, что он решает предлагаемые ему загадки не разумом, а каким-то вдохновенным чутьем, но на самом деле все его выводы были основаны на точной и строгой логике.

I rapidly threw on my clothes and was ready in Я быстро оделся, и через несколько минут мы a few minutes to accompany my friend down to спустились в гостиную. Дама, одетая в черное, с the sitting-room. A lady dressed in black and густой вуалью на лице, поднялась при нашем heavily veiled, who had been sitting in появлении. the window, rose as we entered.

"Good-morning, madam," said Holmes cheerily. "My name is Sherlock Holmes. This is my intimate friend and associate, Dr. Watson, before whom you can speak as freely as before myself. Ha! I am glad to see that Mrs. Hudson has had the good sense to light the fire. Pray draw up to it, and I shall order you a cup of hot coffee, for I observe that you are shivering."

– Доброе утро, сударыня, – сказал Холмс приветливо. – Меня зовут Шерлок Холмс. Это мой близкий друг и помощник, доктор Уотсон, с которым вы можете быть столь же откровенны, как и со мной. Ага! Как хорошо, что миссис Хадсон догадалась затопить камин. Я вижу, вы очень продрогли. Присаживайтесь поближе к огню и разрешите предложить вам чашку кофе.

"It is not cold which makes me shiver," said the – Не холод заставляет меня дрожать, мистер woman in a low voice, changing her seat as Холмс, – тихо сказала женщина, подсаживаясь к requested. камину.

"What, then?"

– А что же?

"It is fear, Mr. Holmes. It is terror."

– Страх, мистер Холмс, ужас!

She raised her veil as she spoke, and we could see that she was indeed in a pitiable state of agitation, her face all drawn and grey, with restless frightened eyes, like those of some hunted animal. Her features and figure were those of a woman of thirty, but her hair was shot with premature grey, and her expression was weary and haggard.

Sherlock Holmes ran her over with one of his quick, all-comprehensive glances.

С этими словами она подняла вуаль, и мы увидели, как она возбуждена, какое у нее посеревшее, осунувшееся лицо. В ее глазах был испуг, словно у затравленного зверя. Ей было не больше тридцати лет, но в волосах уже блестела седина, и выглядела она усталой и измученной. Шерлок Холмс окинул ее своим быстрым всепонимающим взглядом.

"You must not fear," said he soothingly, bending forward and patting her forearm. "We shall soon set matters right, I have no doubt.

You have come in by train this morning, I see."

– Вам нечего бояться, – сказал он, ласково погладив ее по руке. – Я уверен, что нам удастся уладить все неприятности… Вы, я вижу, приехали утренним поездом.

"You know me, then?"

– Разве вы меня знаете?

"No, but I observe the second half of a return ticket in the palm of your left glove. You must have started early, and yet you had a good drive in a dog-cart, along heavy roads, before you reached the station."

– Нет, но я заметил в вашей левой перчатке обратный билет. Вы сегодня рано встали, а потом, направляясь на станцию, долго тряслись в двуколке по скверной дороге.

The lady gave a violent start and stared in bewilderment at my companion.

Дама резко вздрогнула и в замешательстве взглянула на Холмса.

"There is no mystery, my dear madam," said he, smiling. "The left arm of your jacket is spattered with mud in no less than seven places. The marks are perfectly fresh. There is no vehicle save a dog-cart which throws up mud in that way, and then only when you sit on the left-hand side of the driver."

– Здесь нет никакого чуда, сударыня, – сказал он, улыбнувшись. – Левый рукав вашего жакета по крайней мере в семи местах забрызган грязью. Пятна совершенно свежие. Так обрызгаться можно только в двуколке, сидя слева от кучера.

"Whatever your reasons may be, you are perfectly correct," said she. "I started from home before six, reached Leatherhead at twenty past, and came in by the first train to Waterloo. Sir, I can stand this strain no longer; I shall go mad if it continues. I have no one to turn to--none, save only one, who cares for me, and he, poor fellow, can be of little aid. I have heard of you, Mr. Holmes; I have heard of you from Mrs. Farintosh, whom you helped in the hour of her sore need. It was from her that I had your address. Oh, sir, do you not think that you could help me, too, and at least throw a little light through the dense darkness which surrounds me? At present it is out of my power to reward you for your services, but in a month or six weeks I shall be married, with the control of my own income, and then at least you shall not find me ungrateful."

– Все так и было, – сказала она. – Около шести часов я выбралась из дому, в двадцать минут седьмого была в Летерхеде и с первым поездом приехала в Лондон, на вокзал Ватерлоо… Сэр, я больше не вынесу этого, я сойду с ума! У меня нет никого, к кому я могла бы обратиться. Есть, впрочем, один человек, который принимает во мне участие, но чем он мне может помочь, бедняга? Я слышала о вас, мистер Холмс, слышала от миссис Фаринтош, которой вы помогли в минуту горя. Она дала мне ваш адрес. О сэр, помогите и мне или по крайней мере попытайтесь пролить хоть немного света в тот непроницаемый мрак, который окружает меня! Я не в состоянии отблагодарить вас сейчас за ваши услуги, но через месяц-полтора я буду замужем, тогда у меня будет право распоряжаться своими доходами, и вы увидите, что я умею быть благодарной.

Holmes turned to his desk and, unlocking it, drew out a small case-book, which he consulted.

Холмс подошел к конторке, открыл ее, достал оттуда записную книжку.

"Farintosh," said he. "Ah yes, I recall the case; it was concerned with an opal tiara. I think it was before your time, Watson.

I can only say, madam, that I shall be happy to devote the same care to your case as I did to that of your friend. As to reward, my profession is its own reward; but you are at liberty to defray whatever expenses I may be put to, at the time which suits you best. And now I beg that you will lay before us everything that may help us in forming an opinion upon the matter."

– Фаринтош… – сказал он. – Ах да, я вспоминаю этот случай. Он связан с тиарой из опалов. Помоему, это было еще до нашего знакомства, Уотсон. Могу вас уверить, сударыня, что я буду счастлив отнестись к вашему делу с таким же усердием, с каким отнесся к делу вашей приятельницы. А вознаграждения мне никакого не нужно, так как моя работа и служит мне вознаграждением. Конечно, у меня будут коекакие расходы, и их вы можете возместить, когда вам будет угодно. А теперь попрошу вас сообщить нам подробности вашего дела, чтобы мы могли иметь свое суждение о нем.

"Alas!" replied our visitor, "the very horror of my situation lies in the fact that my fears are so vague, and my suspicions depend so entirely upon small points, which might seem trivial to another, that even he to whom of all others I have a right to look for help and advice looks upon all that I tell him about it as the fancies of a nervous woman. He does not say so, but I can read it from his soothing answers and averted eyes. But I have heard, Mr. Holmes,

– Увы! – ответила девушка. – Ужас моего положения заключается в том, что мои страхи так неопределенны и смутны, а подозрения основываются на таких мелочах, казалось бы, не имеющих никакого значения, что даже тот, к кому я имею право обратиться за советом и помощью, считает все мои рассказы бреднями нервной женщины. Он не говорит мне ничего, но я читаю это в его успокоительных словах и уклончивых взглядах. Я слышала, мистер Холмс, что вы, как

that you can see deeply into the manifold wickedness of the human heart. You may advise me how to walk amid the dangers which encompass me."

никто, разбираетесь во всяких порочных наклонностях человеческого сердца и можете посоветовать, что мне делать среди окружающих меня опасностей.

"I am all attention, madam."

– Я весь внимание, сударыня.

"My name is Helen Stoner, and I am living with my stepfather, who is the last survivor of one of the oldest Saxon families in England, the Roylotts of Stoke Moran, on the western border of Surrey."

– Меня зовут Элен Стоунер. Я живу в доме моего отчима, Ройлотта. Он является последним отпрыском одной из старейших саксонских фамилий в Англии, Ройлоттов из Сток-Морона, у западной границы Суррея.

Holmes nodded his head.

"The name is familiar to me," said he.

Холмс кивнул головой.

– Мне знакомо это имя, – сказал он.

"The family was at one time among the richest in England, and the estates extended over the borders into Berkshire in the north, and Hampshire in the west. In the last century, however, four successive heirs were of a dissolute and wasteful disposition, and the family ruin was eventually completed by a gambler in the days of the Regency.

Nothing was left save a few acres of ground, and the two-hundred-year-old house, which is itself crushed under a heavy mortgage. The last squire dragged out his existence there, living the horrible life of an aristocratic pauper; but his only son, my stepfather, seeing that he must adapt himself to the new conditions, obtained an advance from a relative, which enabled him to take a medical degree and went out to Calcutta, where, by his professional skill and his force of character, he established a large practice. In a fit of anger, however, caused by some robberies which had been perpetrated in the house, he beat his native butler to death and narrowly escaped a capital sentence. As it was, he suffered a long term of imprisonment and afterwards returned to England a morose and disappointed man.

– Было время, когда семья Ройлоттов была одной из самых богатых в Англии. На севере владения Ройлоттов простирались до Беркшира, а на западе – до Хапшира. Но в прошлом столетии четыре поколения подряд проматывали семейное состояние, пока наконец один из наследников, страстный игрок, окончательно не разорил семью во времена регентства. От прежних поместий остались лишь несколько акров земли да старинный дом, построенный лет двести назад и грозящий рухнуть под бременем закладных. Последний помещик из этого рода влачил в своем доме жалкое существование нищего аристократа. Но его единственный сын, мой отчим, поняв, что надо как-то приспособиться к новому положению вещей, взял взаймы у какогото родственника необходимую сумму денег, поступил в университет, окончил его с дипломом врача и уехал в Калькутту, где благодаря своему искусству и выдержке вскоре приобрел широкую практику. Но вот в доме у него случилась кража, и Ройлотт в припадке бешенства избил до смерти туземца-дворецкого. С трудом избежав смертной казни, он долгое время томился в тюрьме, а потом возвратился в Англию угрюмым и разочарованным человеком.

"When Dr. Roylott was in India he married my mother, Mrs. Stoner, the young widow of Major-General Stoner, of the Bengal Artillery.

My sister Julia and I were twins, and we were only two years old at the time of my mother's re-marriage. She had a considerable sum of money--not less than 1000 pounds a year--and this she bequeathed to Dr. Roylott entirely while we resided with him, with a provision that a certain annual sum should be allowed to each of us in the event of our marriage. Shortly after our return to England my mother died--she was killed

В Индии доктор Ройлотт женился на моей матери, миссис Стоунер, молодой вдове генералмайора артиллерии. Мы были близнецы – я и моя сестра Джулия, и, когда наша мать выходила замуж за доктора, нам едва минуло два года. Она обладала порядочным состоянием, дававшим ей не меньше тысячи фунтов дохода в год. По ее завещанию, это состояние переходило к доктору Ройлотту, поскольку мы жили вместе. Но если мы выйдем замуж, каждой из нас должна быть выделена определенная сумма годового дохода. Вскоре после нашего возвращения в Англию наша мать умерла – она погибла восемь лет

eight years ago in a railway accident near Crewe. Dr. Roylott then abandoned his attempts to establish himself in practice in London and took us to live with him in the old ancestral house at Stoke Moran. The money which my mother had left was enough for all our wants, and there seemed to be no obstacle to our happiness.

назад во время железнодорожной катастрофы при Кру. После ее смерти доктор Ройлотт оставил свои попытки обосноваться в Лондоне и наладить там медицинскую практику и вместе с нами поселился в родовом поместье в СтокМорон. Состояния нашей матери вполне хватало на то, чтобы удовлетворять наши потребности, и, казалось, ничто не должно было мешать нашему счастью.

"But a terrible change came over our stepfather about this time. Instead of making friends and exchanging visits with our neighbours, who had at first been overjoyed to see a Roylott of Stoke Moran back in the old family seat, he shut himself up in his house and seldom came out save to indulge in ferocious quarrels with whoever might cross his path. Violence of temper approaching to mania has been hereditary in the men of the family, and in my stepfather's case it had, I believe, been intensified by his long residence in the tropics. A series of disgraceful brawls took place, two of which ended in the police-court, until at last he became the terror of the village, and the folks would fly at his approach, for he is a man of immense strength, and absolutely uncontrollable in his anger.

Но странная перемена произошла с моим отчимом. Вместо того, чтобы подружиться с соседями, которые вначале обрадовались, что Ройлотт из Сток-Морона вернулся в родовое гнездо, он заперся в усадьбе и очень редко выходил из дому, а если и выходил, то всякий раз затевал безобразную ссору с первым же человеком, который попадался ему на пути. Бешеная вспыльчивость, доходящая до исступления, передавалась по мужской линии всем представителям этого рода, а у моего отчима она, вероятно, еще более усилилась благодаря долгому пребыванию в тропиках. Много было у него яростных столкновений с соседями, два раза дело кончалось полицейским участком. Он сделался грозой всего селения… Нужно сказать, что он человек невероятной физической силы, и, так как в припадке гнева совершенно не владеет собой, люди при встрече с ним буквально шарахались в сторону.

"Last week he hurled the local blacksmith over a parapet into a stream, and it was only by paying over all the money which I could gather together that I was able to avert another public exposure. He had no friends at all save the wandering gipsies, and he would give these vagabonds leave to encamp upon the few acres of bramble-covered land which represent the family estate, and would accept in return the hospitality of their tents, wandering away with them sometimes for weeks on end. He has a passion also for Indian animals, which are sent over to him by a correspondent, and he has at this moment a cheetah and a baboon, which wander freely over his grounds and are feared by the villagers almost as much as their master.

На прошлой неделе он швырнул в реку местного кузнеца, и, чтобы откупиться от публичного скандала, мне пришлось отдать все деньги, какие я могла собрать. Единственные друзья его – кочующие цыгане, он позволяет этим бродягам раскидывать шатры на небольшом, заросшем ежевикой клочке земли, составляющем все его родовое поместье, и порой кочует вместе с ними, по целым неделям не возвращаясь домой. Еще есть у него страсть к животным, которых присылает ему из Индии один знакомый, и в настоящее время по его владениям свободно разгуливают гепард и павиан, наводя на жителей почти такой же страх, как и он сам.

"You can imagine from what I say that my poor sister Julia and I had no great pleasure in our lives. No servant would stay with us, and for a long time we did all the work of the house. She was but thirty at the time of her death, and yet her hair had already begun to whiten, even as mine has."

Из моих слов вы можете заключить, что мы с сестрой жили не слишком-то весело. Никто не хотел идти к нам в услужение, и долгое время всю домашнюю работу мы исполняли сами. Сестре было всего тридцать лет, когда она умерла, а у нее уже начинала пробиваться седина, такая же, как у меня.

"Your sister is dead, then?"

– Так ваша сестра умерла?

"She died just two years ago, and it is of her death that I wish to speak to you. You can understand that, living the life which I have described, we were little likely to see anyone of our own age and position. We had, however, an aunt, my mother's maiden sister, Miss Honoria Westphail, who lives near Harrow, and we were occasionally allowed to pay short visits at this lady's house. Julia went there at Christmas two years ago, and met there a halfpay major of marines, to whom she became engaged. My stepfather learned of the engagement when my sister returned and offered no objection to the marriage; but within a fortnight of the day which had been fixed for the wedding, the terrible event occurred which has deprived me of my only companion."

– Она умерла ровно два года назад, и как раз о ее смерти я и хочу рассказать вам. Вы сами понимаете, что при таком образе жизни мы почти не встречались с людьми нашего возраста и нашего круга. Правда, у нас есть незамужняя тетка, сестра нашей матери, мисс Гонория Уэстфайл, она живет близ Харроу, и время от времени нас отпускали погостить у нее. Два года назад моя сестра Джулия проводила у нее Рождество. Там она встретилась с отставным майором флота, и он сделался ее женихом. Вернувшись домой, она рассказала о своей помолвке нашему отчиму. Отчим не возражал против ее замужества, но за две недели до свадьбы случилось ужасное событие, лишившее меня единственной подруги…

Sherlock Holmes had been leaning back in his Шерлок Холмс сидел в кресле, откинувшись chair with his eyes closed and his head sunk in назад и положив голову на длинную подушку. a cushion, but he half opened his Глаза его были закрыты. Теперь он приподнял lids now and glanced across at his visitor. веки и взглянул на посетительницу.

"Pray be precise as to details," said he.

"It is easy for me to be so, for every event of that dreadful time is seared into my memory.

The manor-house is, as I have already said, very old, and only one wing is now inhabited.

The bedrooms in this wing are on the ground floor, the sitting-rooms being in the central block of the buildings. Of these bedrooms the first is Dr. Roylott's, the second my sister's, and the third my own. There is no communication between them, but they all open out into the same corridor. Do I make myself plain?"

– Прошу вас рассказывать, не пропуская ни одной подробности, – сказал он.

– Мне легко быть точной, потому что все события тех ужасных дней врезались в мою память… Как я уже говорила, наш дом очень стар, и только одно крыло пригодно для жилья. В нижнем этаже размещаются спальни, гостиные находятся в центре. В первой спальне спит доктор Ройлотт, во второй спала моя сестра, а в третьей – я. Спальни не сообщаются между собой, но все они имеют выход в один коридор. Достаточно ли ясно я рассказываю?

"Perfectly so."

– Да, вполне.

"The windows of the three rooms open out upon the lawn. That fatal night Dr. Roylott had gone to his room early, though we knew that he had not retired to rest, for my sister was troubled by the smell of the strong Indian cigars which it was his custom to smoke. She left her room, therefore, and came into mine, where she sat for some time, chatting about her approaching wedding. At eleven o'clock she rose to leave me, but she paused at the door and looked back.

Окна всех трех спален выходят на лужайку. В ту роковую ночь доктор Ройлотт рано удалился в свою комнату, но мы знали, что он еще не лег, так как сестру мою долго беспокоил запах крепких индийских сигар, которые он имел привычку курить. Сестра не выносила этого запаха и пришла в мою комнату, где мы просидели некоторое время, болтая о ее предстоящем замужестве. В одиннадцать часов она поднялась и хотела уйти, но у дверей остановилась и спросила меня:

"'Tell me, Helen,' said she, 'have you ever heard anyone whistle in the dead of the night?'

«Скажи, Элен, не кажется ли тебе, будто кто-то свистит по ночам?»

"'Never,' said I. "'I suppose that you could not possibly whistle, yourself, in your sleep?'

«Нет», – сказала я. «Надеюсь, что ты не свистишь во сне?»

"'Certainly not. But why?'

«Конечно, нет. А в чем дело?»

"'Because during the last few nights I have always, about three in the morning, heard a low, clear whistle. I am a light sleeper, and it has awakened me. I cannot tell where it came from—perhaps from the next room, perhaps from the lawn. I thought that I would just ask you whether you had heard it.'

«В последнее время, часа в три ночи, мне ясно слышится тихий, отчетливый свист. Я сплю очень чутко, и свист будит меня. Не могу понять, откуда он доносится, – быть может, из соседней комнаты, быть может, с лужайки. Я давно уже хотела спросить у тебя, слыхала ли ты его».

"'No, I have not. It must be those wretched gipsies in the plantation.'

«Нет, не слыхала. Может, свистят эти мерзкие цыгане?»

"'Very likely. And yet if it were on the lawn, I wonder that you did not hear it also.'

«Очень возможно. Однако, если бы свист доносился с лужайки, ты тоже слышала бы его».

"'Ah, but I sleep more heavily than you.'

«Я сплю гораздо крепче тебя».

"'Well, it is of no great consequence, at any rate.' She smiled back at me, closed my door, and a few moments later I heard her key turn in the lock."

«Впрочем, все это пустяки», – улыбнулась сестра, закрыла мою дверь, и спустя несколько мгновений я услышала, как щелкнул ключ в ее двери.

"Indeed," said Holmes. "Was it your custom always to lock yourselves in at night?"

– Вот как! – сказал Холмс. – Вы на ночь всегда запираетесь на ключ?

"Always."

– Всегда.

"And why?"

– А почему?

"I think that I mentioned to you that the doctor kept a cheetah and a baboon. We had no feeling of security unless our doors were locked."

– Я, кажется, уже упомянула, что у доктора жили гепард и павиан. Мы чувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда дверь была закрыта на ключ.

"Quite so. Pray proceed with your statement."

– Понимаю. Прошу продолжать.

"I could not sleep that night. A vague feeling of impending misfortune impressed me. My sister and I, you will recollect, were twins, and you know how subtle are the links which bind two souls which are so closely allied. It was a wild night. The wind was howling outside, and the rain was beating and splashing against the windows. Suddenly, amid all the hubbub of the gale, there burst forth the wild scream of a terrified woman. I knew that it was my sister's voice. I sprang from my bed, wrapped a shawl round me, and rushed into the corridor.

As I opened my door I seemed to hear a low whistle, such as my sister described, and a few moments later a clanging sound, as if a mass of metal had fallen. As I ran down the

– Ночью я не могла уснуть. Смутное ощущение какого-то неотвратимого несчастья охватило меня. Мы близнецы, а вы знаете, какими тонкими узами связаны столь родственные души. Ночь была жуткая: выл ветер, дождь барабанил в окна. И вдруг среди грохота бури раздался дикий вопль. То кричала моя сестра. Я спрыгнула с кровати и, накинув большой платок, выскочила в коридор. Когда я открыла дверь, мне показалось, что я слышу тихий свист, вроде того, о котором мне рассказывала сестра, а затем что-то звякнуло, словно на землю упал тяжелый металлический предмет. Подбежав к комнате сестры, я увидела, что дверь тихонько колышется

passage, my sister's door was unlocked, and revolved slowly upon its hinges. I stared at it horror-stricken, not knowing what was about to issue from it. By the light of the corridorlamp I saw my sister appear at the opening, her face blanched with terror, her hands groping for help, her whole figure swaying to and fro like that of a drunkard. I ran to her and threw my arms round her, but at that moment her knees seemed to give way and she fell to the ground. She writhed as one who is in terrible pain, and her limbs were dreadfully convulsed. At first I thought that she had not recognised me, but as I bent over her she suddenly shrieked out in a voice which I shall never forget, 'Oh, my God! Helen! It was the band! The speckled band!'

взад и вперед. Я остановилась, пораженная ужасом, не понимая, что происходит. При свете лампы, горевшей в коридоре, я увидела свою сестру, которая появилась в дверях, шатаясь, как пьяная, с бельм от ужаса лицом, протягивая вперед руки, словно моля о помощи. Бросившись к ней, я обняла ее, но в это мгновение колени сестры подогнулись, и она рухнула наземь. Она корчилась, словно от нестерпимой боли, руки и ноги ее сводило судорогой. Сначала мне показалось, что она меня не узнает, но когда я склонилась над ней, она вдруг вскрикнула… О, я никогда не забуду ее страшного голоса. «Боже мой, Элен! – кричала она. – Лента! Пестрая лента!»

There was something else which she would fain have said, and she stabbed with her finger into the air in the direction of the doctor's room, but a fresh convulsion seized her and choked her words. I rushed out, calling loudly for my stepfather, and I met him hastening from his room in his dressing-gown. When he reached my sister's side she was unconscious, and though he poured brandy down her throat and sent for medical aid from the village, all efforts were in vain, for she slowly sank and died without having recovered her consciousness. Such was the dreadful end of my beloved sister."

Она пыталась еще что-то сказать, указывая пальцем в сторону комнаты доктора, но новый приступ судорог оборвал ее слова. Я выскочила и, громко крича, побежала за отчимом. Он уже спешил мне навстречу в ночном халате. Сестра была без сознания, когда он приблизился к ней. Он влил ей в рот коньяку и тотчас же послал за деревенским врачом, но все усилия спасти ее были напрасны, и она скончалась, не приходя в сознание. Таков был ужасный конец моей любимой сестры…

"One moment," said Holmes, "are you sure about this whistle and metallic sound? Could you swear to it?"

– Позвольте спросить, – сказал Холмс. – Вы уверены, что слышали свист и лязг металла? Могли бы вы показать это под присягой?

"That was what the county coroner asked me at the inquiry. It is my strong impression that I heard it, and yet, among the crash of the gale and the creaking of an old house, I may possibly have been deceived."

– Об этом спрашивал меня и следователь. Мне кажется, что я слышала эти звуки, однако меня могли ввести в заблуждение и завывание бури и потрескивания старого дома.

"Was your sister dressed?"

– Ваша сестра была одета?

"No, she was in her night-dress. In her right hand was found the charred stump of a match, and in her left a match-box."

– Нет, она выбежала в одной ночной рубашке. В правой руке у нее была обгорелая спичка, а в левой спичечная коробка.

"Showing that she had struck a light and looked about her when the alarm took place.

That is important. And what conclusions did the coroner come to?"

– Значит, она чиркнула спичкой и стала осматриваться, когда что-то испугало ее. Очень важная подробность. А к каким выводам пришел следователь?

"He investigated the case with great care, for Dr. Roylott's conduct had long been notorious in the county, but he was unable to find any

– Он тщательно изучил все обстоятельства – ведь буйный характер доктора Ройлотта был известен всей округе, но ему так и не удалось

satisfactory cause of death. My evidence showed that the door had been fastened upon the inner side, and the windows were blocked by old-fashioned shutters with broad iron bars, which were secured every night. The walls were carefully sounded, and were shown to be quite solid all round, and the flooring was also thoroughly examined, with the same result. The chimney is wide, but is barred up by four large staples. It is certain, therefore, that my sister was quite alone when she met her end. Besides, there were no marks of any violence upon her."

найти мало-мальски удовлетворительную причину смерти моей сестры. Я показала на следствии, что дверь ее комнаты была заперта изнутри, а окна защищены снаружи старинными ставнями с широкими железными засовами. Стены были подвергнуты самому внимательному изучению, но они повсюду оказались очень прочными. Осмотр пола тоже не дал никаких результатов. Каминная труба широка, но ее перекрывают целых четыре вьюшки. Итак, нельзя сомневаться, что сестра во время постигшей ее катастрофы была совершенно одна. Никаких следов насилия обнаружить не удалось.

"How about poison?"

– А как насчет яда?

"The doctors examined her for it, but without success."

– Врачи исследовали ее, но не нашли ничего, что указывало бы на отравление.

"What do you think that this unfortunate lady died of, then?"

– Что же, по-вашему, было причиной смерти?

"It is my belief that she died of pure fear and nervous shock, though what it was that frightened her I cannot imagine."

– Мне кажется, она умерла от ужаса и нервного потрясения. Но я не представляю себе, кто мог бы ее так напугать.

"Were there gipsies in the plantation at the time?"

"Yes, there are nearly always some there."

– А цыгане были в то время в усадьбе?

"Ah, and what did you gather from this allusion to a band—a speckled band?"

– А что, по-вашему, могли означать ее слова о ленте, о пестрой ленте?

"Sometimes I have thought that it was merely the wild talk of delirium, sometimes that it may have referred to some band of people, perhaps to these very gipsies in the plantation. I do not know whether the spotted handkerchiefs which so many of them wear over their heads might have suggested the strange adjective which she used."

– Иногда мне казалось, что слова эти были сказаны просто в бреду, а иногда – что они относятся к цыганам. Но почему лента пестрая? Возможно, что пестрые платки, которые носят цыганки, внушили ей этот странный эпитет.

Holmes shook his head like a man who is far from being satisfied.

"These are very deep waters," said he; "pray go on with your narrative."

Холмс покачал головой: видимо, объяснение не удовлетворяло его.

– Это дело темное, – сказал он. – Прошу вас, продолжайте.

"Two years have passed since then, and my life has been until lately lonelier than ever. A month ago, however, a dear friend, whom I have known for many years, has done me the honour to ask my hand in marriage. His name is Armitage--Percy Armitage—the second son of Mr. Armitage, of Crane Water, near Reading. My stepfather has offered no opposition to the match, and we are to be married in the course of the spring. Two

– С тех пор прошло два года, и жизнь моя была еще более одинокой, чем раньше. Но месяц назад один близкий мне человек, которого я знаю много лет, сделал мне предложение. Его зовут Армитедж, Пэрси Армитедж, он второй сын мистера Армитеджа из Крейнуотера, близ Рединга. Мой отчим не возражал против нашего брака, и этой весной мы должны обвенчаться. Два дня назад в западном крыле нашего дома начались кое-какие переделки. Была пробита

– Да, цыгане почти всегда живут у нас.

days ago some repairs were started in the west wing of the building, and my bedroom wall has been pierced, so that I have had to move into the chamber in which my sister died, and to sleep in the very bed in which she slept.

Imagine, then, my thrill of terror when last night, as I lay awake, thinking over her terrible fate, I suddenly heard in the silence of the night the low whistle which had been the herald of her own death. I sprang up and lit the lamp, but nothing was to be seen in the room. I was too shaken to go to bed again, however, so I dressed, and as soon as it was daylight I slipped down, got a dog-cart at the Crown Inn, which is opposite, and drove to Leatherhead, from whence I have come on this morning with the one object of seeing you and asking your advice."

стена моей спальни, и мне пришлось перебраться в ту комнату, где скончалась сестра, и спать на той самой кровати, на которой спала она. Можете себе представить мой ужас, когда прошлой ночью, лежа без сна и размышляя о ее трагической смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист, который был предвестником гибели сестры. Я вскочила, зажгла лампу, но в комнате никого не было. Снова лечь я не могла – я была слишком взволнована, поэтому я оделась и, чуть рассвело, выскользнула из дому, взяла двуколку в гостинице «Корона», которая находится напротив нас, поехала в Летерхед, а оттуда сюда – с одной только мыслью повидать вас и спросить у вас совета.

"You have done wisely," said my friend. "But have you told me all?"

"Yes, all."

– Вы очень умно поступили, – сказал мой друг. – Но все ли вы рассказали мне?

– Да, все.

"Miss Roylott, you have not. You are screening – Нет, не все, мисс Ройлотт: вы щадите и your stepfather." выгораживаете своего отчима.

"Why, what do you mean?"

– Я не понимаю вас…

For answer Holmes pushed back the frill of Вместо ответа Холмс откинул черную кружевную black lace which fringed the hand that lay upon отделку на рукаве нашей посетительницы. Пять our visitor's knee. Five little livid spots, the багровых пятен – следы пяти пальцев – ясно marks of four fingers and a thumb, were виднелись на белом запястье. printed upon the white wrist.

"You have been cruelly used," said Holmes.

– Да, с вами обошлись жестоко, – сказал Холмс.

The lady coloured deeply and covered over her injured wrist.

"He is a hard man," she said, "and perhaps he hardly knows his own strength."

Девушка густо покраснела и поспешила опустить кружева.

– Отчим – суровый человек, – сказала она. – Он очень силен, и, возможно, сам не замечает своей силы.

There was a long silence, during which Holmes leaned his chin upon his hands and stared into the crackling fire.

Наступило долгое молчание. Холмс сидел, подперев руками подбородок и глядя на потрескивавший в камине огонь.

"This is a very deep business," he said at last.

"There are a thousand details which I should desire to know before I decide upon our course of action. Yet we have not a moment to lose. If we were to come to Stoke Moran to-day, would it be possible for us to see over these rooms without the knowledge of your stepfather?"

– Сложное дело, – сказал он наконец. – Мне хотелось бы выяснить еще тысячу подробностей, прежде чем решить, как действовать. А между тем нельзя терять ни минуты. Послушайте, если бы мы сегодня же приехали в Сток-Морон, удалось бы нам осмотреть эти комнаты, но так, чтобы ваш отчим ничего не узнал.

"As it happens, he spoke of coming into town to-day upon some most important business. It is probable that he will be away all day, and that there would be nothing to disturb you. We

– Он как раз говорил мне, что собирается ехать сегодня в город по каким-то важным делам. Возможно, что его не будет весь день, и тогда никто вам не помешает. У

have a housekeeper now, but she is old and foolish, and I could easily get her out of the way."

нас есть экономка, но она стара и глупа, и я легко могу удалить ее.

"Excellent. You are not averse to this trip, Watson?"

"By no means."

– Превосходно. Вы ничего не имеете против поездки, Уотсон?

– Ровно ничего.

"Then we shall both come. What are you going to do yourself?"

– Тогда мы приедем оба. А что вы сами собираетесь делать?

"I have one or two things which I would wish to do now that I am in town. But I shall return by the twelve o'clock train, so as to be there in time for your coming."

– У меня в городе есть кое-какие дела. Но я вернусь двенадцатичасовым поездом, чтобы быть на месте к вашему приезду.

"And you may expect us early in the afternoon.

I have myself some small business matters to attend to. Will you not wait and breakfast?"

– Ждите нас вскоре после полудня. У меня здесь тоже есть кое-какие дела. Может быть вы останетесь и позавтракаете с нами?

"No, I must go. My heart is lightened already since I have confided my trouble to you. I shall look forward to seeing you again this afternoon."

– Нет, мне надо идти! Теперь, когда я рассказала вам о своем горе, у меня просто камень свалился с души. Я буду рада снова увидеться с вами.

She dropped her thick black veil over her face and glided from the room.

"And what do you think of it all, Watson?" asked Sherlock Holmes, leaning back in his chair.

Она опустила на лицо черную густую вуаль и вышла из комнаты.

– Так что же вы обо всем этом думаете, Уотсон? – спросил Шерлок Холмс, откидываясь на спинку кресла.

"It seems to me to be a most dark and sinister business."

– По-моему, это в высшей степени темное и грязное дело.

"Dark enough and sinister enough."

– Достаточно грязное и достаточно темное.

"Yet if the lady is correct in saying that the flooring and walls are sound, and that the door, window, and chimney are impassable, then her sister must have been undoubtedly alone when she met her mysterious end."

– Но если наша гостья права, утверждая, что пол и стены в комнате крепки, так что через двери, окна и каминную трубу невозможно туда проникнуть, значит, ее сестра в минуту своей таинственной смерти была совершенно одна…

"What becomes, then, of these nocturnal whistles, and what of the very peculiar words of the dying woman?"

"I cannot think."

– В таком случае, что означают эти ночные свисты и странные слова умирающей?

"When you combine the ideas of whistles at night, the presence of a band of gipsies who are on intimate terms with this old doctor, the fact that we have every reason to believe that the doctor has an interest in preventing his stepdaughter's marriage, the dying allusion to a band, and, finally, the fact that Miss Helen Stoner heard a metallic clang, which might have been caused by one of those metal bars that secured the shutters falling back into its

– Если сопоставить факты: ночные свисты, цыгане, с которыми у этого старого доктора такие близкие отношения, намеки умирающей на какую-то ленту и, наконец, тот факт, что мисс Элен Стоунер слышала металлический лязг, который мог издавать железный засов от ставни… если вспомнить к тому же, что доктор заинтересован в предотвращении замужества своей падчерицы, – я полагаю, что мы напали на верные следы, которые

– Представить себе не могу.

place, I think that there is good ground to think that the mystery may be cleared along those lines."

помогут нам разгадать это таинственное происшествие.

"But what, then, did the gipsies do?"

"I cannot imagine."

– Но тогда при чем здесь цыгане?

– Понятия не имею.

"I see many objections to any such theory."

– У меня все-таки есть множество возражений…

"And so do I. It is precisely for that reason that we are going to Stoke Moran this day. I want to see whether the objections are fatal, or if they may be explained away. But what in the name of the devil!"

– Да и у меня тоже, и поэтому мы сегодня едем в Сток-Морон. Я хочу проверить все на месте. Не обернулись бы кое-какие обстоятельства самым роковым образом. Может быть их удастся прояснить. Черт возьми, что это значит?

The ejaculation had been drawn from my companion by the fact that our door had been suddenly dashed open, and that a huge man had framed himself in the aperture. His costume was a peculiar mixture of the professional and of the agricultural, having a black top-hat, a long frock-coat, and a pair of high gaiters, with a hunting-crop swinging in his hand. So tall was he that his hat actually brushed the cross bar of the doorway, and his breadth seemed to span it across from side to side. A large face, seared with a thousand wrinkles, burned yellow with the sun, and marked with every evil passion, was turned from one to the other of us, while his deep-set, bile-shot eyes, and his high, thin, fleshless nose, gave him somewhat the resemblance to a fierce old bird of prey.

Так воскликнул мой друг, потому что дверь внезапно широко распахнулась, и в комнату ввалился какой-то субъект колоссального роста. Его костюм представлял собою странную смесь: черный цилиндр и длинный сюртук указывали на профессию врача, а по высоким гетрам и охотничьему хлысту в руках его можно было принять за сельского жителя. Он был так высок, что шляпой задевал верхнюю перекладину нашей двери, и так широк в плечах, что едва протискивался в дверь. Его толстое, желтое от загара лицо со следами всех пороков было перерезано тысячью морщин, а глубоко сидящие, злобно сверкающие глаза и длинный, тонкий, костлявый нос придавали ему сходство со старой хищной птицей. Он переводил взгляд то на Шерлока Холмса, то на меня.

"Which of you is Holmes?" asked this apparition.

"My name, sir; but you have the advantage of me," said my companion quietly.

– Который из вас Холмс? – промолвил наконец посетитель.

– Это мое имя, сэр, – спокойно ответил мой друг. – Но я не знаю вашего.

"I am Dr. Grimesby Roylott, of Stoke Moran."

– Я доктор Гримеби Ройлотт из Сток-Морона.

"Indeed, Doctor," said Holmes blandly. "Pray take a seat."

– Очень рад. Садитесь, пожалуйста, доктор, – любезно сказал Шерлок Холмс.

"I will do nothing of the kind. My stepdaughter has been here. I have traced her. What has she been saying to you?"

– Не стану я садиться! Здесь была моя падчерица. Я выследил ее. Что она говорила вам?

"It is a little cold for the time of the year," said Holmes.

– Что-то не по сезону холодная погода нынче, – сказал Холмс.

"What has she been saying to you?" screamed the old man furiously.

– Что она говорила вам? – злобно закричал старик.

"But I have heard that the crocuses promise well," continued my companion imperturbably.

– Впрочем, я слышал, крокусы будут отлично цвести, – невозмутимо продолжал мой приятель.

"Ha! You put me off, do you?" said our new visitor, taking a step forward and shaking his hunting-crop. "I know you, you scoundrel!

I have heard of you before. You are Holmes, the meddler."

– Ага, вы хотите отделаться от меня! – сказал наш гость, делая шаг вперед и размахивая охотничьим хлыстом. – Знаю я вас, подлеца. Я уже и прежде слышал про вас. Вы любите совать нос в чужие дела.

My friend smiled.

"Holmes, the busybody!"

His smile broadened.

"Holmes, the Scotland Yard Jack-in-office!"

Holmes chuckled heartily.

"Your conversation is most entertaining," said he. "When you go out close the door, for there is a decided draught."

Мой друг улыбнулся.

– Вы проныра! Холмс улыбнулся еще шире.

– Полицейская ищейка! Холмс от души расхохотался.

– Вы удивительно приятный собеседник, – сказал он. – Выходя отсюда, закройте дверь, а то, право же, сильно сквозит.

"I will go when I have said my say. Don't you dare to meddle with my affairs. I know that Miss Stoner has been here. I traced her!

I am a dangerous man to fall foul of! See here."

He stepped swiftly forward, seized the poker, and bent it into a curve with his huge brown hands.

"See that you keep yourself out of my grip," he snarled, and hurling the twisted poker into the fireplace he strode out of the room.

– Я выйду только тогда, когда выскажусь. Не вздумайте вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стоунер была здесь, я следил за ней! Горе тому, кто станет у меня на пути! Глядите!

"He seems a very amiable person," said Holmes, laughing. "I am not quite so bulky, but if he had remained I might have shown him that my grip was not much more feeble than his own."

– Какой любезный господин! – смеясь, сказал Холмс. – Я не такой великан, но если бы он не ушел, мне пришлось бы доказать ему, что мои лапы ничуть не слабее его лап.

As he spoke he picked up the steel poker and, with a sudden effort, straightened it out again.

С этими словами он поднял стальную кочергу и одним быстрым движением распрямил ее.

"Fancy his having the insolence to confound me with the official detective force! This incident gives zest to our investigation, however, and I only trust that our little friend will not suffer from her imprudence in allowing this brute to trace her. And now, Watson, we shall order breakfast, and afterwards I shall walk down to Doctors' Commons, where I hope to get some data which may help us in this matter."

– Какая наглость смешивать меня с сыщиками из полиции! Что ж, благодаря этому происшествию наши исследования стали еще интереснее. Надеюсь, что наша приятельница не пострадает от того, что так необдуманно позволила этой скотине выследить себя. Сейчас, Уотсон, мы позавтракаем, а затем я отправлюсь к юристам и наведу у них несколько справок.

Он быстро подошел к камину, взял кочергу и согнул ее своими огромными загорелыми руками.

– Смотрите, не попадайтесь мне в лапы! – прорычал он, швырнув искривленную кочергу в камин и вышел из комнаты.

It was nearly one o'clock when Sherlock Было уже около часа, когда Холмс возвратился Holmes returned from his excursion. He held in домой. В руке у него был лист синей бумаги, весь his hand a sheet of blue paper, scrawled исписанный заметками и цифрами. over with notes and figures.

"I have seen the will of the deceased wife," said he. "To determine its exact meaning I have been obliged to work out the present prices of the investments with which it is concerned. The total income, which at the time

– Я видел завещание покойной жены доктора, – сказал он. – Чтобы точнее разобраться в нем, мне пришлось справиться о нынешней стоимости ценных бумаг, в которых помещено состояние покойной. В год смерти общий доход ее

of the wife's death was little short of 1100 pounds, is now, through the fall in agricultural prices, not more than 750 pounds. Each daughter can claim an income of 250 pounds, in case of marriage. It is evident, therefore, that if both girls had married, this beauty would have had a mere pittance, while even one of them would cripple him to a very serious extent. My morning's work has not been wasted, since it has proved that he has the very strongest motives for standing in the way of anything of the sort. And now, Watson, this is too serious for dawdling, especially as the old man is aware that we are interesting ourselves in his affairs; so if you are ready, we shall call a cab and drive to Waterloo. I should be very much obliged if you would slip your revolver into your pocket. An Eley's No. 2 is an excellent argument with gentlemen who can twist steel pokers into knots. That and a tooth-brush are, I think, all that we need."

составлял почти тысячу фунтов стерлингов, но с тех пор в связи с падением цен на сельскохозяйственные продукты, уменьшился до семисот пятидесяти фунтов стерлингов. Выйдя замуж, каждая дочь имеет право на ежегодный доход в двести пятьдесят фунтов стерлингов. Следовательно, если бы обе дочери вышли замуж, наш красавец получал бы только жалкие крохи. Его доходы значительно уменьшились бы и в том случае, если бы замуж вышла лишь одна из дочерей. Я не напрасно потратил утро, так как получил ясные доказательства, что у отчима были весьма веские основания препятствовать замужеству падчериц. Обстоятельства слишком серьезны, Уотсон, и нельзя терять ни минуты, тем более что старик уже знает, как мы интересуемся его делами. Если вы готовы, надо поскорей вызвать кэб и ехать на вокзал. Буду вам чрезвычайно признателен, если вы сунете в карман револьвер. Револьвер – превосходный аргумент для джентльмена, который может завязать узлом стальную кочергу. Револьвер да зубная щетка – вот и все, что нам понадобится.

At Waterloo we were fortunate in catching a train for Leatherhead, where we hired a trap at the station inn and drove for four or five miles through the lovely Surrey lanes. It was a perfect day, with a bright sun and a few fleecy clouds in the heavens. The trees and wayside hedges were just throwing out their first green shoots, and the air was full of the pleasant smell of the moist earth. To me at least there was a strange contrast between the sweet promise of the spring and this sinister quest upon which we were engaged. My companion sat in the front of the trap, his arms folded, his hat pulled down over his eyes, and his chin sunk upon his breast, buried in the deepest thought. Suddenly, however, he started, tapped me on the shoulder, and pointed over the meadows.

На вокзале Ватерлоо нам посчастливилось сразу попасть на поезд. Приехав в Летерхед, мы в гостинице возле станции взяли двуколку и проехали миль пять живописными дорогами Суррея. Был чудный солнечный день, и лишь несколько перистых облаков плыло по небу. На деревьях и на живой изгороди возле дорог только что распустились зеленые почки, и воздух был напоен восхитительным запахом влажной земли. Странным казался мне контраст между сладостным пробуждением весны и ужасным делом, из-за которого мы прибыли сюда. Мой приятель сидел впереди, скрестив руки, надвинув шляпу на глаза, опустив подбородок на грудь, погруженный в глубокие думы. Внезапно он поднял голову, хлопнул меня по плечу и указал куда-то вдаль.

"Look there!" said he.

– Посмотрите!

A heavily timbered park stretched up in a gentle slope, thickening into a grove at the highest point. From amid the branches there jutted out the grey gables and high roof-tree of a very old mansion.

"Stoke Moran?" said he.

Обширный парк раскинулся по склону холма, переходя в густую рощу на вершине; из-за веток виднелись очертания высокой крыши и шпиль старинного помещичьего дома.

"Yes, sir, that be the house of Dr. Grimesby Roylott," remarked the driver.

– Да, сэр, это дом Гримеби Ройлотта, – ответил возница.

"There is some building going on there," said Holmes; "that is where we are going."

– Видите, вон там строят, – сказал Холмс. – Нам нужно попасть туда.

– Сток-Морон? – спросил Шерлок Холмс.

"There's the village," said the driver, pointing to a cluster of roofs some distance to the left; "but if you want to get to the house, you'll find it shorter to get over this stile, and so by the foot-path over the fields. There it is, where the lady is walking."

– Мы едем к деревне, – сказал возница, указывая на крыши, видневшиеся в некотором отдалении слева. – Но если вы хотите скорей попасть к дому, вам лучше перелезть здесь через забор, а потом пройти полями по тропинке. По той тропинке, где идет эта леди.

"And the lady, I fancy, is Miss Stoner," observed Holmes, shading his eyes. "Yes, I think we had better do as you suggest."

– А эта леди как будто мисс Стоунер, – сказал Холмс, заслоняя глаза от солнца. – Да, мы лучше пойдем по тропинке, как вы советуете.

We got off, paid our fare, and the trap rattled back on its way to Leatherhead.

Мы вышли из двуколки, расплатились, и экипаж покатил обратно в Летерхед.

"I thought it as well," said Holmes as we climbed the stile, "that this fellow should think we had come here as architects, or on some definite business. It may stop his gossip. Good-afternoon, Miss Stoner. You see that we have been as good as our word."

– Пусть этот малый думает, что мы архитекторы, – сказал Холмс, когда мы лезли через забор, – тогда наш приезд не вызовет особых толков. Добрый день, мисс Стоунер! Видите, мы сдержали свое слово!

Our client of the morning had hurried forward to meet us with a face which spoke her joy.

"I have been waiting so eagerly for you," she cried, shaking hands with us warmly.

"All has turned out splendidly. Dr. Roylott has gone to town, and it is unlikely that he will be back before evening."

Наша утренняя посетительница радостно спешила нам навстречу.

– Я с таким нетерпением ждала вас! – воскликнула дна, горячо пожимая нам руки. – Все устроилось чудесно: доктор Ройлотт уехал в город и вряд ли возвратится раньше вечера.

"We have had the pleasure of making the doctor's acquaintance," said Holmes, and in a few words he sketched out what had occurred.

Miss Stoner turned white to the lips as she listened.

"Good heavens!" she cried, "he has followed me, then."

"So it appears."

– Мы имели удовольствие познакомиться с доктором, – сказал Холмс и в двух словах рассказал о том, что произошло.

"He is so cunning that I never know when I am safe from him. What will he say when he returns?"

– Он так хитер, что я никогда не чувствую себя в безопасности. Что он скажет, когда возвратится?

"He must guard himself, for he may find that there is someone more cunning than himself upon his track. You must lock yourself up from him to-night. If he is violent, we shall take you away to your aunt's at Harrow. Now, we must make the best use of our time, so kindly take us at once to the rooms which we are to examine."

– Придется ему быть осторожнее, потому что здесь может найтись кое-кто похитрее его. На ночь запритесь от него на ключ. Если он будет буйствовать, мы увезем вас к вашей тетке в Харроу… Ну, а теперь надо как можно лучше использовать время, и потому проводите нас, пожалуйста, в те комнаты, которые мы должны обследовать.

The building was of grey, lichen-blotched stone, with a high central portion and two curving wings, like the claws of a crab, thrown out on each side. In one of these wings the windows were broken and blocked with

Дом был из серого, покрытого лишайником камня и имел два полукруглых крыла, распростертых, словно клешни у краба, по обеим сторонам высокой центральной части. В одном из этих крыльев окна были выбиты и

Мисс Стоунер побледнела.

– Боже мой! – воскликнула она. – Значит, он шел за мной следом!

– Похоже на то.

wooden boards, while the roof was partly caved in, a picture of ruin. The central portion was in little better repair, but the right-hand block was comparatively modern, and the blinds in the windows, with the blue smoke curling up from the chimneys, showed that this was where the family resided. Some scaffolding had been erected against the end wall, and the stone-work had been broken into, but there were no signs of any workmen at the moment of our visit.

заколочены досками; крыша местами провалилась. Центральная часть казалась почти столь же разрушенной, зато правое крыло было сравнительно недавно отделано, и по шторам на окнах, по голубоватым дымкам, которые вились из труб, видно было, что живут именно здесь. У крайней стены были воздвигнуты леса, начаты кое-какие работы. Но ни одного каменщика не было видно.

Holmes walked slowly up and down the illtrimmed lawn and examined with deep attention the outsides of the windows.

Холмс стал медленно расхаживать по нерасчищенной лужайке, внимательно глядя на окна.

"This, I take it, belongs to the room in which you used to sleep, the centre one to your sister's, and the one next to the main building to Dr. Roylott's chamber?"

"Exactly so. But I am now sleeping in the middle one."

– Насколько я понимаю, тут комната, в которой вы жили прежде. Среднее окно – из комнаты вашей сестры, а третье окно, то, что поближе к главному зданию, – из комнаты доктора Ройлотта…

– Совершенно правильно. Но теперь я живу в средней комнате.

"Pending the alterations, as I understand. By the way, there does not seem to be any very pressing need for repairs at that end wall."

– Понимаю, из-за ремонта. Кстати, как-то незаметно, чтобы эта стена нуждалась в столь неотложном ремонте.

"There were none. I believe that it was an excuse to move me from my room."

– Совсем не нуждается. Я думаю, это просто предлог, чтобы убрать меня из моей комнаты.

"Ah! that is suggestive. Now, on the other side of this narrow wing runs the corridor from which these three rooms open. There are windows in it, of course?"

– Весьма вероятно. Итак, вдоль противоположной стены тянется коридор, куда выходят двери всех трех комнат. В коридоре, без сомнения, есть окна?

"Yes, but very small ones. Too narrow for anyone to pass through."

– Да, но очень маленькие. Пролезть сквозь них невозможно.

"As you both locked your doors at night, your rooms were unapproachable from that side.

Now, would you have the kindness to go into your room and bar your shutters?"

– Так как вы обе запирались на ключ, то из коридора попасть к вам в комнаты нельзя. Будьте любезны, пройдите в свою комнату и закройте ставни.

Miss Stoner did so, and Holmes, after a careful examination through the open window, endeavoured in every way to force the shutter open, but without success. There was no slit through which a knife could be passed to raise the bar. Then with his lens he tested the hinges, but they were of solid iron, built firmly into the massive masonry.

Мисс Стоунер исполнила его просьбу. Холмс предварительно осмотрев окно, употребил все усилия, чтобы открыть ставни снаружи, но безуспешно: не было ни одной щелки, сквозь которую можно было бы просунуть хоть лезвие ножа, чтобы поднять засов. При помощи лупы он осмотрел петли, но они были из твердого железа и крепко вделаны в массивную стену.

"Hum!" said he, scratching his chin in some perplexity, "my theory certainly presents some difficulties. No one could pass these shutters if they were bolted. Well, we shall see if the

– Гм! – проговорил он, в раздумье почесывая подбородок. – Моя первоначальная гипотеза не подтверждается фактами. Когда ставни закрыты, в эти окна не влезть… Ладно, посмотрим, не

inside throws any light upon the matter."

удастся ли нам выяснить что-нибудь, осмотрев комнаты изнутри.

A small side door led into the whitewashed corridor from which the three bedrooms opened. Holmes refused to examine the third chamber, so we passed at once to the second, that in which Miss Stoner was now sleeping, and in which her sister had met with her fate. It was a homely little room, with a low ceiling and a gaping fireplace, after the fashion of old country-houses. A brown chest of drawers stood in one corner, a narrow whitecounterpaned bed in another, and a dressingtable on the left-hand side of the window.

These articles, with two small wicker-work chairs, made up all the furniture in the room save for a square of Wilton carpet in the centre. The boards round and the panelling of the walls were of brown, worm-eaten oak, so old and discoloured that it may have dated from the original building of the house. Holmes drew one of the chairs into a corner and sat silent, while his eyes travelled round and round and up and down, taking in every detail of the apartment.

Маленькая боковая дверь открывалась в выбеленный известкой коридор, в который выходили двери всех трех спален. Холмс не счел нужным осматривать третью комнату, и мы сразу прошли во вторую, где теперь спала мисс Стоунер и где умерла ее сестра. Это была просто обставленная комнатка с низким потолком и с широким камином, одним из тех, которые встречаются в старинных деревенских домах. В одном углу стоял комод; другой угол занимала узкая кровать, покрытая белым одеялом; слева от окна находился туалетный столик. Убранство комнаты довершали два плетеных стула да квадратный коврик посередине. Панели на стенах были из темного, источенного червями дуба, такие древние и выцветшие, что казалось, их не меняли со времени постройки дома. Холмс взял стул и молча уселся в углу. Глаза его внимательно скользили вверх и вниз по стенам, бегали вокруг комнаты, изучая и осматривая каждую мелочь.

"Where does that bell communicate with?" he asked at last pointing to a thick bell-rope which hung down beside the bed, the tassel actually lying upon the pillow.

"It goes to the housekeeper's room."

"It looks newer than the other things?"

"Yes, it was only put there a couple of years ago."

"Your sister asked for it, I suppose?"

– Куда проведен этот звонок? – спросил он наконец указывая на висевший над кроватью толстый шнур от звонка, кисточка которого лежала на подушке.

– В комнату прислуги.

– Он как будто новее всех прочих вещей.

– Да, он проведен всего несколько лет назад.

"No, I never heard of her using it. We used always to get what we wanted for ourselves."

– Нет, она никогда им не пользовалась. Мы всегда все делали сами.

"Indeed, it seemed unnecessary to put so nice a bell-pull there. You will excuse me for a few minutes while I satisfy myself as to this floor."

– Действительно, здесь этот звонок – лишняя роскошь. Вы меня извините, если я задержу вас на несколько минут: мне хочется хорошенько осмотреть пол. С лупой в руках он ползал на четвереньках взад и вперед по полу, пристально исследуя каждую трещину в половицах. Также тщательно он осмотрел и панели на стенах. Потом подошел к кровати, внимательно оглядел ее и всю стену снизу доверху. Потом взял шнур от звонка и дернул его.

He threw himself down upon his face with his lens in his hand and crawled swiftly backward and forward, examining minutely the cracks between the boards. Then he did the same with the wood-work with which the chamber was panelled. Finally he walked over to the bed and spent some time in staring at it and in running his eye up and down the wall.

Finally he took the bell-rope in his hand and gave it a brisk tug.

"Why, it's a dummy," said he.

– Вероятно, ваша сестра просила об этом?

– Да ведь звонок поддельный! – сказал он.

"Won't it ring?"

– Он не звонит?

"No, it is not even attached to a wire. This is very interesting. You can see now that it is fastened to a hook just above where the little opening for the ventilator is."

– Он даже не соединен с проволокой. Любопытно! Видите, он привязан к крючку как раз над тем маленьким отверстием для вентилятора.

"How very absurd! I never noticed that before."

– Как странно! Я и не заметила этого.

"Very strange!" muttered Holmes, pulling at the rope. "There are one or two very singular points about this room. For example, what a fool a builder must be to open a ventilator into another room, when, with the same trouble, he might have communicated with the outside air!"

"That is also quite modern," said the lady.

– Очень странно… – бормотал Холмс, дергая шнур. – В этой комнате многое обращает на себя внимание. Например, каким нужно быть безумным строителем, чтобы вывести вентилятор в соседнюю комнату, когда его с такой же легкостью можно было вывести наружу!

"Done about the same time as the bell-rope?" remarked Holmes.

"Yes, there were several little changes carried out about that time."

– Все это сделано тоже очень недавно, – сказала Элен.

– Примерно в одно время со звонком, – заметил Холмс.

– Да, как раз в то время здесь произвели коекакие переделки.

"They seem to have been of a most interesting character—dummy bell-ropes, and ventilators which do not ventilate. With your permission, Miss Stoner, we shall now carry our researches into the inner apartment."

– Интересные переделки: звонки, которые не звонят, и вентиляторы, которые не вентилируют. С вашего позволения, мисс Стоунер, мы перенесем наши исследования в другие комнаты.

Dr. Grimesby Roylott's chamber was larger than that of his step-daughter, but was as plainly furnished. A camp-bed, a small wooden shelf full of books, mostly of a technical character, an armchair beside the bed, a plain wooden chair against the wall, a round table, and a large iron safe were the principal things which met the eye. Holmes walked slowly round and examined each and all of them with the keenest interest.

Комната доктора Гримеби Ройлотта была больше, чем комната его падчерицы, но обставлена так же просто. Походная кровать, небольшая деревянная полка, уставленная книгами, преимущественно техническими, кресло рядом с кроватью, простой плетеный стул у стены, круглый стол и большой железный несгораемый шкаф – вот и все, что бросалось в глаза при входе в комнату. Холмс медленно похаживал вокруг, с живейшим интересом исследуя каждую вещь.

"What's in here?" he asked, tapping the safe.

"My stepfather's business papers."

"Oh! you have seen inside, then?"

– Что здесь? – спросил он, стукнув по несгораемому шкафу.

– Деловые бумаги моего отчима.

– Ого! Значит, вы заглядывали в этот шкаф?

"Only once, some years ago. I remember that it was full of papers."

– Только раз, несколько лет назад. Я помню, там была кипа бумаг.

"There isn't a cat in it, for example?"

"No. What a strange idea!"

"Well, look at this!"

– А нет ли в нем, например, кошки?

– Нет. Что за странная мысль!

– А вот посмотрите!

He took up a small saucer of milk which stood on the top of it.

"No; we don't keep a cat. But there is a cheetah and a baboon."

Он снял со шкафа маленькое блюдце с молоком.

– Нет, кошек мы не держим. Но зато у нас есть гепард и павиан.

"Ah, yes, of course! Well, a cheetah is just a – Ах, да! Гепард, конечно, всего только большая big cat, and yet a saucer of milk does not go кошка, но сомневаюсь, что такое маленькое very far in satisfying its wants, I daresay. There блюдце молока может насытить этого зверя. Да, is one point which I should wish to determine." в этом надо разобраться.

He squatted down in front of the wooden chair and examined the seat of it with the greatest attention.

Он присел на корточки перед стулом и принялся с глубоким вниманием изучать сиденье.

"Thank you. That is quite settled," said he, rising and putting his lens in his pocket. "Hullo!

Here is something interesting!"

– Благодарю вас, все ясно, – сказал он, поднимаясь и кладя лупу в карман. – Ага, вот еще кое-что весьма интересное!

The object which had caught his eye was a small dog lash hung on one corner of the bed.

The lash, however, was curled upon itself and tied so as to make a loop of whipcord.

Внимание его привлекла небольшая собачья плеть, висевшая в углу кровати. Конец ее был завязан петлей.

"What do you make of that, Watson?"

– Что вы об этом думаете, Уотсон?

"It's a common enough lash. But I don't know why it should be tied."

– По-моему, самая обыкновенная плеть. Не понимаю, для чего понадобилось завязывать на ней петлю.

"That is not quite so common, is it? Ah, me! it's – Не такая уж обыкновенная… Ах, сколько зла на a wicked world, and when a clever man turns свете, и хуже всего, когда злые дела совершает his brains to crime it is the worst of all. I think умный человек!.. Ну, с меня достаточно, мисс, я that I have seen enough now, Miss Stoner, узнал все, что мне нужно, а теперь с вашего and with your permission we shall walk out разрешения мы пройдемся по лужайке. upon the lawn."

I had never seen my friend's face so grim or his brow so dark as it was when we turned from the scene of this investigation. We had walked several times up and down the lawn, neither Miss Stoner nor myself liking to break in upon his thoughts before he roused himself from his reverie.

Я никогда не видел Холмса таким угрюмым и насупленным. Некоторое время мы расхаживали взад и вперед в глубоком молчании, и ни я, ни мисс Стоунер не прерывали течения его мыслей, пока он сам не очнулся от задумчивости.

"It is very essential, Miss Stoner," said he, "that you should absolutely follow my advice in every respect."

"I shall most certainly do so."

– Очень важно, мисс Стоунер, чтобы вы в точности следовали моим советам, – сказал он.

"The matter is too serious for any hesitation.

Your life may depend upon your compliance."

– Обстоятельства слишком серьезны, и колебаться нельзя. От вашего полного повиновения зависит ваша жизнь.

"I assure you that I am in your hands."

"In the first place, both my friend and I must spend the night in your room."

– Я целиком полагаюсь на вас.

– Во-первых, мы оба – мой друг и я – должны провести ночь в вашей комнате.

Both Miss Stoner and I gazed at him in astonishment.

"Yes, it must be so. Let me explain. I believe that that is the village inn over there?"

Мисс Стоунер и я взглянули на него с изумлением.

– Это необходимо. Я вам объясню. Что это там, в той стороне? Вероятно, деревенская гостиница?

– Да, там «Корона».

"Yes, that is the Crown."

– Я исполню все беспрекословно.

"Very good. Your windows would be visible from there?"

– Очень хорошо. Оттуда видны ваши окна?

"Certainly."

"You must confine yourself to your room, on pretence of a headache, when your stepfather comes back. Then when you hear him retire for the night, you must open the shutters of your window, undo the hasp, put your lamp there as a signal to us, and then withdraw quietly with everything which you are likely to want into the room which you used to occupy. I have no doubt that, in spite of the repairs, you could manage there for one night."

– Конечно.

– Когда ваш отчим вернется, скажите, что у вас болит голова, уйдите в свою комнату и запритесь на ключ. Услышав, что он пошел спать, вы снимете засов, откроете ставни вашего окна и поставите на подоконник лампу; эта лампа будет для нас сигналом. Тогда, захватив с собой все, что пожелаете, вы перейдете в свою бывшую комнату. Я убежден, что, несмотря на ремонт, вы можете один раз переночевать в ней.

"Oh, yes, easily."

"The rest you will leave in our hands."

"But what will you do?"

– Безусловно.

– Остальное предоставьте нам.

– Но что же вы собираетесь сделать?

"We shall spend the night in your room, and we shall investigate the cause of this noise which has disturbed you."

– Мы проведем ночь в вашей комнате и выясним причину шума, напугавшего вас.

"I believe, Mr. Holmes, that you have already made up your mind," said Miss Stoner, laying her hand upon my companion's sleeve.

– Мне кажется, мистер Холмс, что вы уже пришли к какому-то выводу, – сказала мисс Стоунер, дотрагиваясь до рукава моего друга.

"Perhaps I have."

"Then, for pity's sake, tell me what was the cause of my sister's death."

– Быть может, да.

– Тогда, ради всего святого, скажите хотя бы, отчего умерла моя сестра?

"I should prefer to have clearer proofs before I speak."

"You can at least tell me whether my own thought is correct, and if she died from some sudden fright."

– Прежде чем ответить, я хотел бы собрать более точные улики.

– Тогда скажите по крайней мере, верно ли мое предположение, что она умерла от внезапного испуга?

"No, I do not think so. I think that there was probably some more tangible cause. And now, Miss Stoner, we must leave you for if Dr. Roylott returned and saw us our journey would be in vain. Good-bye, and be brave, for if you will do what I have told you, you may rest assured that we shall soon drive away the dangers that threaten you."

– Нет, неверно: я полагаю, что причина ее смерти была более вещественна… А теперь, мисс Стоунер, мы должны покинуть вас, потому что, если мистер Ройлотт вернется и застанет нас, вся поездка окажется совершенно напрасной. До свидания! Будьте мужественны, сделайте все, что я сказал, и не сомневайтесь, что мы быстро устраним грозящую вам опасность.

Sherlock Holmes and I had no difficulty in engaging a bedroom and sitting-room at the Crown Inn. They were on the upper floor, and from our window we could command a view of the avenue gate, and of the inhabited wing of Stoke Moran Manor House. At dusk we saw Dr. Grimesby Roylott drive past, his huge form looming up beside the little figure of the lad who drove him. The boy had some slight difficulty in undoing the heavy iron gates, and

Мы с Шерлоком Холмсом без всяких затруднений сняли номер в гостинице «Корона». Номер наш находился в верхнем этаже, и из окна видны были ворота парка и обитаемое крыло сток-моронского дома. В сумерках мы видели, как мимо проехал доктор Гримеби Ройлотт; его грузное тело вздымалось горой рядом с тощей фигурой мальчишки, правившего экипажем. Мальчишке не сразу удалось открыть тяжелые железные ворота, и мы слышали, как рычал на

we heard the hoarse roar of the doctor's voice and saw the fury with which he shook his clinched fists at him. The trap drove on, and a few minutes later we saw a sudden light spring up among the trees as the lamp was lit in one of the sitting-rooms.

него доктор, и видели, с какой яростью он потрясал кулаками. Экипаж въехал в ворота, и через несколько минут сквозь деревья замелькал свет от лампы, зажженной в одной из гостиных. Мы сидели в потемках, не зажигая огня.

"Do you know, Watson," said Holmes as we sat together in the gathering darkness, "I have really some scruples as to taking you to-night. There is a distinct element of danger."

– Право, не знаю, – сказал Холмс, – брать ли вас сегодня ночью с собой! Дело-то очень опасное.

"Can I be of assistance?"

"Your presence might be invaluable."

"Then I shall certainly come."

"It is very kind of you."

"You speak of danger. You have evidently seen more in these rooms than was visible to me."

– А я могу быть полезен вам?

– Ваша помощь может оказаться неоценимой.

– Тогда я непременно пойду.

– Спасибо.

– Вы говорите об опасности. Очевидно, вы видели в этих комнатах что-то такое, чего не видел я.

"No, but I fancy that I may have deduced a little more. I imagine that you saw all that I did."

– Нет, я видел то же, что и вы, но сделал другие выводы.

"I saw nothing remarkable save the bell-rope, and what purpose that could answer I confess is more than I can imagine."

– Я не заметил в комнате ничего примечательного, кроме шнура от звонка, но, признаюсь, не способен понять, для какой цели он может служить.

"You saw the ventilator, too?"

– А на вентилятор вы обратили внимание?

"Yes, but I do not think that it is such a very – Да, но мне кажется, что в этом маленьком unusual thing to have a small opening between отверстии между двумя комнатами нет ничего two rooms. It was so small that a необычного. Оно так мало, что даже мышь едва rat could hardly pass through." ли может пролезть сквозь него.

"I knew that we should find a ventilator before ever we came to Stoke Moran."

"My dear Holmes!"

– Я знал об этом вентиляторе прежде, чем мы приехали в Сток-Морон.

– Дорогой мой Холмс!

"Oh, yes, I did. You remember in her statement she said that her sister could smell Dr. Roylott's cigar. Now, of course that suggested at once that there must be a communication between the two rooms. It could only be a small one, or it would have been remarked upon at the coroner's inquiry. I deduced a ventilator."

– Да, знал. Помните, мисс Стоунер сказала, что ее сестра чувствовала запах сигар, которые курит доктор Ройлотт? А это доказывает, что между двумя комнатами есть отверстие, и, конечно, оно очень мало, иначе его заметил бы следователь при осмотре комнаты. Я решил, что тут должен быть вентилятор.

"But what harm can there be in that?"

– Но какую опасность может таить в себе вентилятор?

"Well, there is at least a curious coincidence of – А посмотрите, какое странное совпадение: над dates. A ventilator is made, a cord is hung, and кроватью устраивают вентилятор, вешают шнур, a lady who sleeps in the bed dies. Does not и леди, спящая на кровати, умирает. Разве это не that strike you?" поражает вас?

"I cannot as yet see any connection."

– Я до сих пор не могу связать эти

"Did you observe anything very peculiar about that bed?"

"No."

обстоятельства.

– А в кровати вы не заметили ничего особенного?

– Нет.

"It was clamped to the floor. Did you ever see a bed fastened like that before?"

"I cannot say that I have."

– Она привинчена к полу. Вы когда-нибудь видели, чтобы кровати привинчивали к полу?

– Пожалуй, не видел.

"The lady could not move her bed. It must always be in the same relative position to the ventilator and to the rope--or so we may call it, since it was clearly never meant for a bell-pull."

– Леди не могла передвинуть свою кровать, ее кровать всегда оставалась в одном и том же положении по отношению к вентилятору и шнуру. Этот звонок приходится называть просто шнуром, так как он не звонит.

"Holmes," I cried, "I seem to see dimly what you are hinting at. We are only just in time to prevent some subtle and horrible crime."

– Холмс! – вскричал я. – Кажется, я начинаю понимать, на что вы намекаете. Значит, мы явились как раз вовремя, чтобы предотвратить ужасное и утонченное преступление.

"Subtle enough and horrible enough. When a doctor does go wrong he is the first of criminals. He has nerve and he has knowledge. Palmer and Pritchard were among the heads of their profession. This man strikes even deeper, but I think, Watson, that we shall be able to strike deeper still. But we shall have horrors enough before the night is over; for goodness' sake let us have a quiet pipe and turn our minds for a few hours to something more cheerful."

– Да, утонченное и ужасное. Когда врач совершает преступление, он опаснее всех прочих преступников. У него крепкие нервы и большие знания. Палмер и Причард 22 были лучшими специалистами в своей области. Этот человек очень хитер, но я надеюсь, Уотсон, что нам удастся перехитрить его. Сегодня ночью нам предстоит пережить немало страшного, и потому, прошу вас, давайте пока спокойно закурим трубки и проведем эти несколько часов, разговаривая о чем-нибудь более веселом.

About nine o'clock the light among the trees was extinguished, and all was dark in the direction of the Manor House. Two hours passed slowly away, and then, suddenly, just at the stroke of eleven, a single bright light shone out right in front of us.

Часов около девяти свет, видневшийся между деревьями, погас, и усадьба погрузилась во тьму. Так прошло часа два, и вдруг ровно в одиннадцать одинокий яркий огонек засиял прямо против нашего окна.

"That is our signal," said Holmes, springing to his feet; "it comes from the middle window."

– Это сигнал для нас, – сказал Холмс, вскакивая. – Свет горит в среднем окне.

As we passed out he exchanged a few words with the landlord, explaining that we were going on a late visit to an acquaintance, and that it was possible that we might spend the night there. A moment later we were out on the dark road, a chill wind blowing in our faces, and one yellow light twinkling in front of us through the gloom to guide us on our sombre errand.

Выходя, он сказал хозяину гостиницы, что мы идем в гости к одному знакомому и, возможно, там и переночуем. Через минуту мы вышли на темную дорогу. Свежий ветер дул нам в лицо, желтый свет, мерцая перед нами во мраке, указывал путь.

There was little difficulty in entering the grounds, for unrepaired breaches gaped in the old park wall. Making our way among the trees, we reached the lawn, crossed it, and were about to enter through the window when

Попасть к дому было нетрудно, потому что старая парковая ограда обрушилась во многих местах. Пробираясь между деревьями, мы достигли лужайки, пересекли ее и уже собирались влезть в окно, как вдруг какое-то

out from a clump of laurel bushes there darted what seemed to be a hideous and distorted child, who threw itself upon the grass with writhing limbs and then ran swiftly across the lawn into the darkness.

существо, похожее на отвратительного уродаребенка, выскочило из лавровых кустов, бросилось, корчась, на траву, а потом промчалось через лужайку и скрылось в темноте.

"My God!" I whispered; "did you see it?"

– Боже! – прошептал я. – Вы видели?

Holmes was for the moment as startled as I. В первое мгновение Холмс испугался не меньше His hand closed like a vice upon my wrist in his меня. Он Схватил мою руку и сжал ее, словно agitation. Then he broke into a low тисками. Потом тихо рассмеялся и, приблизив laugh and put his lips to my ear. губы к моему уху, пробормотал еле слышно: "It is a nice household," he murmured. "That is the baboon."

I had forgotten the strange pets which the doctor affected. There was a cheetah, too; perhaps we might find it upon our shoulders at any moment. I confess that I felt easier in my mind when, after following Holmes' example and slipping off my shoes, I found myself inside the bedroom. My companion noiselessly closed the shutters, moved the lamp onto the table, and cast his eyes round the room. All was as we had seen it in the daytime. Then creeping up to me and making a trumpet of his hand, he whispered into my ear again so gently that it was all that I could do to distinguish the words:

– Милая семейка! Ведь это павиан. Я совсем забыл о любимцах доктора. А гепард, который каждую минуту может оказаться у нас на плечах? Признаться, я почувствовал себя значительно лучше, когда, следуя примеру Холмса, сбросил ботинки, влез в окно и очутился в спальне. Мой друг бесшумно закрыл ставни, переставил лампу на стол и быстро оглядел комнату. Здесь было все как днем. Он приблизился ко мне и, сложив руку трубкой, прошептал так тихо, что я едва понял его:

"The least sound would be fatal to our plans."

I nodded to show that I had heard.

"We must sit without light. He would see it through the ventilator."

– Малейший звук погубит нас. Я кивнул головой, показывая, что слышу.

– Нам придется сидеть без огня. Сквозь вентилятор он может заметить свет.

I nodded again.

"Do not go asleep; your very life may depend upon it. Have your pistol ready in case we should need it. I will sit on the side of the bed, and you in that chair."

Я кивнул еще раз.

– Не засните – от этого зависит ваша жизнь. Держите револьвер наготове. Я сяду на край кровати, а вы на стул.

I took out my revolver and laid it on the corner of the table.

Holmes had brought up a long thin cane, and this he placed upon the bed beside him. By it he laid the box of matches and the stump of a candle. Then he turned down the lamp, and we were left in darkness.

How shall I ever forget that dreadful vigil? I could not hear a sound, not even the drawing of a breath, and yet I knew that my companion sat open-eyed, within a few feet of me, in the same state of nervous tension in which I was myself. The shutters cut off the least ray of light, and we waited in absolute darkness.

Я вытащил револьвер и положил его на угол стола. Холмс принес с собой длинную, тонкую трость и поместил ее возле себя на кровать вместе с коробкой спичек и огарком свечи. Потом задул лампу, и мы остались в полной темноте. Забуду ли я когда-нибудь эту страшную бессонную ночь! Ни один звук не доносился до меня. Я не слышал даже дыхания своего друга, а между тем знал, что он сидит в двух шагах от меня с открытыми глазами, в таком же напряженном, нервном состоянии, как и я. Ставни не пропускали ни малейшего луча света, мы сидели в абсолютной тьме.

From outside came the occasional cry of a night-bird, and once at our very window a long drawn catlike whine, which told us that the cheetah was indeed at liberty. Far away we could hear the deep tones of the parish clock, which boomed out every quarter of an hour.

How long they seemed, those quarters! Twelve struck, and one and two and three, and still we sat waiting silently for whatever might befall.

Изредка снаружи доносился крик ночной птицы, а раз у самого нашего окна раздался протяжный вой, похожий на кошачье мяуканье: гепард, видимо, гулял на свободе. Слышно было, как вдалеке церковные часы гулко отбивали четверти. Какими долгими они казались нам, эти каждые пятнадцать минут! Пробило двенадцать, час, два, три, а мы все сидели молча, ожидая чего-то неизбежного.

Suddenly there was the momentary gleam of a light up in the direction of the ventilator, which vanished immediately, but was succeeded by a strong smell of burning oil and heated metal.

Someone in the next room had lit a darklantern. I heard a gentle sound of movement, and then all was silent once more, though the smell grew stronger. For half an hour I sat with straining ears. Then suddenly another sound became audible--a very gentle, soothing sound, like that of a small jet of steam escaping continually from a kettle. The instant that we heard it, Holmes sprang from the bed, struck a match, and lashed furiously with his cane at the bell-pull.

Внезапно у вентилятора мелькнул свет и сразу же исчез, но тотчас мы почувствовали сильный запах горелого масла и накаленного металла. Кто-то в соседней комнате зажег потайной фонарь. Я услышал, как что-то двинулось, потом все смолкло, и только запах стал еще сильнее. С полчаса я сидел, напряженно вглядываясь в темноту. Внезапно послышался какой-то новый звук, нежный и тихий, словно вырывалась из котла тонкая струйка пара. И в то же мгновение Холмс вскочил с кровати, чиркнул спичкой и яростно хлестнул своей тростью по шнуру.

"You see it, Watson?" he yelled. "You see it?"

– Вы видите ее, Уотсон? – проревел он. – Видите? Но я ничего не видел. Пока Холмс чиркал спичкой, я слышал тихий отчетливый свист, но внезапный яркий свет так ослепил мои утомленные глаза, что я не мог ничего разглядеть и не понял, почему Холмс так яростно хлещет тростью. Однако я успел заметить выражение ужаса и отвращения на его мертвенно-бледном лице. Холмс перестал хлестать и начал пристально разглядывать вентилятор, как вдруг тишину ночи прорезал такой ужасный крик, какого я не слышал никогда в жизни. Этот хриплый крик, в котором смешались страдание, страх и ярость, становился все громче и громче. Рассказывали потом, что не только в деревне, но даже в отдаленном домике священника крик этот разбудил всех спящих. Похолодевшие от ужаса, мы глядели друг на друга, пока последний вопль не замер в тишине.

But I saw nothing. At the moment when Holmes struck the light I heard a low, clear whistle, but the sudden glare flashing into my weary eyes made it impossible for me to tell what it was at which my friend lashed so savagely. I could, however, see that his face was deadly pale and filled with horror and loathing.

He had ceased to strike and was gazing up at the ventilator when suddenly there broke from the silence of the night the most horrible cry to which I have ever listened. It swelled up louder and louder, a hoarse yell of pain and fear and anger all mingled in the one dreadful shriek.

They say that away down in the village, and even in the distant parsonage, that cry raised the sleepers from their beds. It struck cold to our hearts, and I stood gazing at Holmes, and he at me, until the last echoes of it had died away into the silence from which it rose.

"What can it mean?" I gasped.

– Что это значит? – спросил я, задыхаясь.

"It means that it is all over," Holmes answered.

"And perhaps, after all, it is for the best. Take your pistol, and we will enter Dr. Roylott's room."

– Это значит, что все кончено, – ответил Холмс. – И в сущности, это к лучшему. Возьмите револьвер, и пойдем в комнату доктора Ройлотта.

With a grave face he lit the lamp and led the

Лицо его было сурово. Он зажег лампу и пошел

way down the corridor. Twice he struck at the chamber door without any reply from within.

Then he turned the handle and entered, I at his heels, with the cocked pistol in my hand.

по коридору. Дважды он стукнул в дверь комнаты доктора, но изнутри никто не ответил. Тогда он повернул ручку и вошел в комнату. Я шел следом за ним, держа в руке заряженный револьвер.

It was a singular sight which met our eyes. On the table stood a dark-lantern with the shutter half open, throwing a brilliant beam of light upon the iron safe, the door of which was ajar.

Beside this table, on the wooden chair, sat Dr. Grimesby Roylott clad in a long grey dressinggown, his bare ankles protruding beneath, and his feet thrust into red heelless Turkish slippers. Across his lap lay the short stock with the long lash which we had noticed during the day. His chin was cocked upward and his eyes were fixed in a dreadful, rigid stare at the corner of the ceiling. Round his brow he had a peculiar yellow band, with brownish speckles, which seemed to be bound tightly round his head. As we entered he made neither sound nor motion.

Необычайное зрелище представилось нашим взорам. На столе стоял фонарь, бросая яркий луч света на железный несгораемый шкаф, дверца которого была полуоткрыта. У стола на соломенном стуле сидел доктор Гримиби Ройлотт в длинном сером халате, из-под которого виднелись голые лодыжки. Ноги его были в красных турецких туфлях без задников. На коленях лежала та самая плеть, которую мы еще днем заметили в его комнате. Он сидел, задрав подбородок кверху, неподвижно устремив глаза в потолок; в глазах застыло выражение страха. Вокруг его головы туго обвилась какая-то необыкновенная, желтая с коричневыми крапинками лента. При нашем появлении доктор не шевельнулся и не издал ни звука.

"The band! the speckled band!" whispered Holmes.

– Лента! Пестрая лента! – прошептал Холмс.

I took a step forward. In an instant his strange headgear began to move, and there reared itself from among his hair the squat diamond-shaped head and puffed neck of a loathsome serpent.

Я сделал шаг вперед. В то же мгновение странный головной убор зашевелился, и из волос доктора Ройлотта поднялась граненая головка и раздувшаяся шея ужасной змеи.

"It is a swamp adder!" cried Holmes; "the deadliest snake in India. He has died within ten seconds of being bitten. Violence does, in truth, recoil upon the violent, and the schemer falls into the pit which he digs for another. Let us thrust this creature back into its den, and we can then remove Miss Stoner to some place of shelter and let the county police know what has happened."

– Болотная гадюка! – вскричал Холмс. – Самая смертоносная индийская змея! Он умер через девять секунд после укуса. «Поднявший меч от меча и погибнет», и тот, кто роет другому яму, сам в нее попадет. Посадим эту тварь в ее логово, отправим мисс Стоунер в какоенибудь спокойное место и дадим знать полиции о том, что случилось.

As he spoke he drew the dog-whip swiftly from the dead man's lap, and throwing the noose round the reptile's neck he drew it from its horrid perch and, carrying it at arm's length, threw it into the iron safe, which he closed upon it.

Он схватил плеть с колен мертвого, накинул петлю на голову змеи, стащил ее с ужасного насеста, швырнул внутрь несгораемого шкафа и захлопнул дверцу.

Such are the true facts of the death of Dr. Grimesby Roylott, of Stoke Moran. It is not necessary that I should prolong a narrative which has already run to too great a length by telling how we broke the sad news to the terrified girl, how we conveyed her by the morning train to the care of her good aunt at

Таковы истинные обстоятельства смерти доктора Гримсби Ройлотта из Сток-Морона. Не стану подробно рассказывать, как мы сообщили печальную новость испуганной девушке, как утренним поездом мы препроводили ее на попечение тетки в Харроу и как туповатое полицейское следствие

Harrow, of how the slow process of official inquiry came to the conclusion that the doctor met his fate while indiscreetly playing with a dangerous pet. The little which I had yet to learn of the case was told me by Sherlock Holmes as we travelled back next day.

пришло к заключению, что доктор погиб от собственной неосторожности, забавляясь со своей любимицей – ядовитой змеей. Остальное Шерлок Холмс рассказал мне, когда мы на следующий день ехали обратно.

"I had," said he, "come to an entirely erroneous conclusion which shows, my dear Watson, how dangerous it always is to reason from insufficient data. The presence of the gipsies, and the use of the word 'band,' which was used by the poor girl, no doubt, to explain the appearance which she had caught a hurried glimpse of by the light of her match, were sufficient to put me upon an entirely wrong scent. I can only claim the merit that I instantly reconsidered my position when, however, it became clear to me that whatever danger threatened an occupant of the room could not come either from the window or the door. My attention was speedily drawn, as I have already remarked to you, to this ventilator, and to the bell-rope which hung down to the bed. The discovery that this was a dummy, and that the bed was clamped to the floor, instantly gave rise to the suspicion that the rope was there as a bridge for something passing through the hole and coming to the bed. The idea of a snake instantly occurred to me, and when I coupled it with my knowledge that the doctor was furnished with a supply of creatures from India, I felt that I was probably on the right track. The idea of using a form of poison which could not possibly be discovered by any chemical test was just such a one as would occur to a clever and ruthless man who had had an Eastern training. The rapidity with which such a poison would take effect would also, from his point of view, be an advantage. It would be a sharp-eyed coroner, indeed, who could distinguish the two little dark punctures which would show where the poison fangs had done their work.

Then I thought of the whistle. Of course he must recall the snake before the morning light revealed it to the victim. He had trained it, probably by the use of the milk which we saw, to return to him when summoned. He would put it through this ventilator at the hour that he thought best, with the certainty that it would crawl down the rope and land on the bed. It might or might not bite the occupant, perhaps she might escape every night for a week, but sooner or later she must fall a victim.

– В начале я пришел к совершенно неправильным выводам, мой дорогой Уотсон, – сказал он, – и это доказывает, как опасно опираться на неточные данные. Присутствие цыган, восклицание несчастной девушки, пытавшейся объяснить, что она увидела, чиркнув спичкой, – всего этого было достаточно, чтобы навести меня на ложный след. Но когда мне стало ясно, что в комнату невозможно проникнуть ни через дверь, ни через окно, что не оттуда грозит опасность обитателю этой комнаты, я понял свою ошибку, и это может послужить мне оправданием. Я уже говорил вам, внимание мое сразу привлекли вентилятор и шнур от звонка, висящий над кроватью. Когда обнаружилось, что звонок фальшивый, а кровать прикреплена к полу, у меня зародилось подозрение, что шнур служит лишь мостом, соединяющим вентилятор с кроватью. Мне сразу же пришла мысль о змее, а зная, как доктор любит окружать себя всевозможными индийскими тварями, я понял, что, пожалуй, угадал. Только такому хитрому, жестокому злодею, прожившему много лет на Востоке могло прийти в голову прибегнуть к яду, который нельзя обнаружить химическим путем. В пользу этого яда, с его точки зрения, говорило и то, что он действует мгновенно. Следователь должен был бы обладать поистине необыкновенно острым зрением, чтобы разглядеть два крошечных темных пятнышка, оставленных зубами змеи.

Потом я вспомнил о свисте. Свистом доктор звал змею обратно, чтобы ее не увидели на рассвете рядом с мертвой. Вероятно, давая ей молоко, он приучил ее возвращаться к нему. Змею он пропускал через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что она поползет по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея ужалила бы ее, если не сейчас, то через неделю.

"I had come to these conclusions before ever I had entered his room. An inspection of his chair showed me that he had been in the habit of standing on it, which of course would be necessary in order that he should reach the ventilator. The sight of the safe, the saucer of milk, and the loop of whipcord were enough to finally dispel any doubts which may have remained. The metallic clang heard by Miss Stoner was obviously caused by her stepfather hastily closing the door of his safe upon its terrible occupant.

Having once made up my mind, you know the steps which I took in order to put the matter to the proof. I heard the creature hiss as I have no doubt that you did also, and I instantly lit the light and attacked it."

Я пришел к этим выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта. Когда же я исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора была привычка становиться на стул, чтобы достать до вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер, был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи – вы, конечно, тоже слыхали его, – я немедленно зажег свет и начал стегать ее тростью.

"With the result of driving it through the ventilator."

– Вы прогнали ее назад в вентилятор…

"And also with the result of causing it to turn upon its master at the other side. Some of the blows of my cane came home and roused its snakish temper, so that it flew upon the first person it saw. In this way I am no doubt indirectly responsible for Dr. Grimesby Roylott's death, and I cannot say that it is likely to weigh very heavily upon my conscience."

– …и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей трости разозлили ее, в ней проснулась змеиная злоба, и она напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я косвенно виновен в смерти доктора Гримеби Ройлотта, но не могу сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть.

IX. THE ADVENTURE OF THE ENGINEER'S THUMB

Палец инженера

Of all the problems which have been submitted to my friend, Mr. Sherlock Holmes, for solution during the years of our intimacy, there were only two which I was the means of introducing to his notice--that of Mr. Hatherley's thumb, and that of Colonel Warburton's madness. Of these the latter may have afforded a finer field for an acute and original observer, but the other was so strange in its inception and so dramatic in its details that it may be the more worthy of being placed upon record, even if it gave my friend fewer openings for those deductive methods of reasoning by which he achieved such remarkable results. The story has, I believe, been told more than once in the newspapers, but, like all such narratives, its effect is much less striking when set forth en bloc in a single half-column of print than when the facts slowly evolve before your own eyes, and

Из всех задач, какие приходилось решать моему другу мистеру Шерлоку Холмсу, мною его вниманию было предложено лишь две, а именно: случай, когда мистер Хэдерли лишился большого пальца, и происшествие с обезумевшим полковником Уорбэртоном. Последняя представляла собой обширное поле деятельности для тонкого и самобытного наблюдателя, зато первая оказалась столь своеобразной и столь драматичной по своим подробностям, что скорее заслуживает изложения в моих записках, хотя и не позволила моему приятелю применить те дедуктивные методы мышления, благодаря которым он неоднократно добивался таких примечательных результатов. Об этой истории, мне помнится, не раз писали газеты, но, как и все подобные события, втиснутая в газетный столбец, она казалась значительно менее увлекательной, нежели тогда, когда ее рассказывал участник

the mystery clears gradually away as each new discovery furnishes a step which leads on to the complete truth. At the time the circumstances made a deep impression upon me, and the lapse of two years has hardly served to weaken the effect.

событий, и действие как бы медленно развертывалось перед нашими глазами, и мы шаг за шагом проникали в тайну и приближались к истине. В свое время обстоятельства этого дела произвели на меня глубокое впечатление, и прошедшие с тех пор два года ничуть не ослабили этот эффект.

It was in the summer of '89, not long after my marriage, that the events occurred which I am now about to summarise. I had returned to civil practice and had finally abandoned Holmes in his Baker Street rooms, although I continually visited him and occasionally even persuaded him to forgo his Bohemian habits so far as to come and visit us. My practice had steadily increased, and as I happened to live at no very great distance from Paddington Station, I got a few patients from among the officials. One of these, whom I had cured of a painful and lingering disease, was never weary of advertising my virtues and of endeavouring to send me on every sufferer over whom he might have any influence.

События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889 года, вскоре после моей женитьбы. Я снова занялся врачебной практикой и навсегда распрощался с квартирой на Бейкерстрит, хотя часто навещал Холмса и время от времени даже убеждал отказаться от богемных привычек и почаще приходить к нам. Практика моя неуклонно росла, а поскольку я жил неподалеку от Паддингтона, то среди пациентов у меня было несколько служащих этого вокзала. Один из них, которого мне удалось вылечить от тяжелой, изнурительной болезни, без устали рекламировал мои достоинства и посылал ко мне каждого страждущего, кого он был способен уговорить обратиться к врачу.

One morning, at a little before seven o'clock, I was awakened by the maid tapping at the door to announce that two men had come from Paddington and were waiting in the consulting-room. I dressed hurriedly, for I knew by experience that railway cases were seldom trivial, and hastened downstairs.

As I descended, my old ally, the guard, came out of the room and closed the door tightly behind him.

Однажды утром, часов около семи, меня разбудила, постучав в дверь, наша служанка. Она сказала, что с Паддингтона пришли двое мужчин и ждут меня в кабинете. Я быстро оделся, зная по опыту, что несчастные случаи на железной дороге редко бывают пустячными, и сбежал вниз. Из приемной, плотно прикрыв за собой дверь, вышел мой старый пациент – кондуктор.

"I've got him here," he whispered, jerking his thumb over his shoulder; "he's all right."

– Он здесь, – прошептал он, указывая на дверь. – Все в порядке.

"What is it, then?" I asked, for his manner suggested that it was some strange creature which he had caged up in my room.

– Кто? – не понял я. По его шепоту можно было подумать, что он запер у меня в кабинете какоето необыкновенное существо.

"It's a new patient," he whispered. "I thought I'd bring him round myself; then he couldn't slip away. There he is, all safe and sound. I must go now, Doctor; I have my dooties, just the same as you." And off he went, this trusty tout, without even giving me time to thank him.

– Новый пациент, – так же шепотом продолжал он. – Я решил, что лучше сам приведу его, тогда ему не сбежать. Он там, все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у вас, свои обязанности.

I entered my consulting-room and found a gentleman seated by the table. He was quietly dressed in a suit of heather tweed with a soft cloth cap which he had laid down upon my books. Round one of his hands he had a handkerchief wrapped, which was mottled all over with bloodstains. He was young, not more

И он ушел, мой верный поклонник, не дав мне даже возможности поблагодарить его. Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. Он был одет в недорогой костюм из пестротканого твида; кепка его лежала на моих книгах. Одна рука у него была обвязана носовым платком сплошь в пятнах

than five-and-twenty, I should say, with a strong, masculine face; but he was exceedingly pale and gave me the impression of a man who was suffering from some strong agitation, which it took all his strength of mind to control.

крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и словно чем-то потрясен – он был совершенно не в силах овладеть собою.

"I am sorry to knock you up so early, Doctor," said he, "but I have had a very serious accident during the night. I came in by train this morning, and on inquiring at Paddington as to where I might find a doctor, a worthy fellow very kindly escorted me here. I gave the maid a card, but I see that she has left it upon the side-table."

– Извините, что так рано потревожил вас, доктор, – сказал он, – но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное. Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно проводил меня к вам. Я дал служанке свою карточку, но, вижу, она оставила ее на столе.

I took it up and glanced at it. "Mr. Victor Hatherley, hydraulic engineer, 16A, Victoria Street (3rd floor)." That was the name, style, and abode of my morning visitor.

"I regret that I have kept you waiting," said I, sitting down in my library-chair. "You are fresh from a night journey, I understand, which is in itself a monotonous occupation."

Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего посетителя: «Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик. Виктория-стрит, 16а (4-й этаж)».

– Очень сожалею, что заставил вас ждать, – сказал я, усаживаясь в кресло у письменного стола. – Вы ведь всю ночь ехали – занятие само по себе не из веселых.

"Oh, my night could not be called monotonous," said he, and laughed.

He laughed very heartily, with a high, ringing note, leaning back in his chair and shaking his sides. All my medical instincts rose up against that laugh.

– О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, – ответил он и расхохотался. Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота. Мне, как медику, его смех не понравился.

"Stop it!" I cried; "pull yourself together!" and I poured out some water from a caraffe.

– Прекратите! Возьмите себя в руки! – крикнул я и налил ему воды из графина.

It was useless, however. He was off in one of those hysterical outbursts which come upon a strong nature when some great crisis is over and gone. Presently he came to himself once more, very weary and pale-looking.

Но и это не помогло. Им овладел один из тех истерических припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился.

"I have been making a fool of myself," he gasped.

– Я веду себя крайне глупо, – задыхаясь, вымолвил он.

"Not at all. Drink this." I dashed some brandy into the water, and the colour began to come back to his bloodless cheeks.

– Вовсе нет. Выпейте это! – Я плеснул в воду немного коньяку, и его бледные щеки порозовели.

"That's better!" said he. "And now, Doctor, perhaps you would kindly attend to my thumb, or rather to the place where my thumb used to be."

– Спасибо, – поблагодарил он. – А теперь, доктор, будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то место, где он когда-то был.

He unwound the handkerchief and held out his hand. It gave even my hardened nerves a shudder to look at it. There were four protruding fingers and a horrid red, spongy

Он снял платок и протянул руку. Даже я, привычный к такого рода зрелищам, содрогнулся. На руке торчало только четыре пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.

surface where the thumb should have been. It had been hacked or torn right out from the roots.

Палец был оторван или отрублен у самого основания.

"Good heavens!" I cried, "this is a terrible injury. It must have bled considerably."

– Боже мой! – воскликнул я. – Какая ужасная рана! Крови, наверное, вытекло предостаточно.

"Yes, it did. I fainted when it was done, and I think that I must have been senseless for a long time. When I came to I found that it was still bleeding, so I tied one end of my handkerchief very tightly round the wrist and braced it up with a twig."

– Да. После удара я упал в обморок и, наверное, был без сознания очень долго. Очнувшись, я увидел, что кровь все еще идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил узел щепкой.

"Excellent! You should have been a surgeon."

– Превосходно! Из вас вышел бы хороший хирург.

"It is a question of hydraulics, you see, and came within my own province."

– Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение к гидравлике.

"This has been done," said I, examining the wound, "by a very heavy and sharp instrument."

– Рана нанесена тяжелым и острым инструментом, – сказал я, осматривая руку.

"A thing like a cleaver," said he.

"An accident, I presume?"

"By no means."

"What! a murderous attack?"

"Very murderous indeed."

"You horrify me."

– Похожим на нож мясника, – добавил он.

– Надеюсь, случайно?

– Никоим образом.

– Неужели покушение?

– Вот именно.

– Не пугайте меня.

I sponged the wound, cleaned it, dressed it, and finally covered it over with cotton wadding and carbolised bandages. He lay back without wincing, though he bit his lip from time to time.

Я промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и перевязал пропитанными карболкой бинтами. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени закусывал губы.

"How is that?" I asked when I had finished.

– Ну, как? – закончив, спросил я.

"Capital! Between your brandy and your bandage, I feel a new man. I was very weak, but I have had a good deal to go through."

– Превосходно! После вашего коньяка и перевязки я словно заново родился. Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало испытать.

"Perhaps you had better not speak of the matter. It is evidently trying to your nerves."

– Может, лучше не говорить о случившемся? Вы будете волноваться.

"Oh, no, not now. I shall have to tell my tale to the police; but, between ourselves, if it were not for the convincing evidence of this wound of mine, I should be surprised if they believed my statement, for it is a very extraordinary one, and I have not much in the way of proof with which to back it up; and, even if they believe me, the clues which I can give them are so vague that it is a question whether justice will be done."

– О нет. Сейчас уже нет. Все равно придется выкладывать всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана может заставить их поверить моему заявлению. История эта совершенно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже если мне поверят, доводы, которые я способен представить в доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь восторжествует правосудие.

"Ha!" cried I, "if it is anything in the nature of a problem which you desire to see solved, I should strongly recommend you to come to my friend, Mr. Sherlock Holmes, before you go to the official police."

– Значит, это загадка, которую нужно разрешить, – воскликнул я. – Тогда я настоятельно рекомендую вам, прежде чем обращаться в полицию, пойти к моему другу мистеру Шерлоку Холмсу.

"Oh, I have heard of that fellow," answered my visitor, "and I should be very glad if he would take the matter up, though of course I must use the official police as well. Would you give me an introduction to him?"

– Я слышал об этом человеке, – ответил мой пациент, – и был бы очень рад, если бы он взял это дело на себя, хотя, разумеется, все равно придется заявить в полицию. Может, вы порекомендуете меня ему?

"I'll do better. I'll take you round to him myself."

– Больше того, я сам отвезу вас к нему.

"I should be immensely obliged to you."

– Премного буду вам обязан.

"We'll call a cab and go together. We shall just be in time to have a little breakfast with him.

Do you feel equal to it?"

– Давайте вызовем экипаж и поедем. Мы как раз поспеем к завтраку. Вы в состоянии ехать?

"Yes; I shall not feel easy until I have told my story."

– Да. На душе у меня будет неспокойно до тех пор, пока я не расскажу мою историю.

"Then my servant will call a cab, and I shall be with you in an instant."

– Тогда я попрошу служанку вызвать кэб и через минуту буду готов.

I rushed upstairs, explained the matter shortly to my wife, and in five minutes was inside a hansom, driving with my new acquaintance to Baker Street.

Я побежал наверх, в нескольких словах рассказал о случившемся жене и через пять минут вместе с моим новым знакомым уже ехал по направлению к Бейкер-стрит.

Sherlock Holmes was, as I expected, lounging about his sitting-room in his dressing-gown, reading the agony column of The Times and smoking his before-breakfast pipe, which was composed of all the plugs and dottles left from his smokes of the day before, all carefully dried and collected on the corner of the mantelpiece. He received us in his quietly genial fashion, ordered fresh rashers and eggs, and joined us in a hearty meal. When it was concluded he settled our new acquaintance upon the sofa, placed a pillow beneath his head, and laid a glass of brandy and water within his reach.

Как я и предполагал, Шерлок Холмс – еще в халате – сидел в гостиной, читал ту колонку из «Таймса», в которой публикуются сведения о розыске различных лиц, и курил трубку. Эту трубку он обычно выкуривал до завтрака, набивая всякими остатками всех табаков – они с особой тщательностью собирались и сушились на каминной доске. Он принял нас с присущим ему спокойствием и радушием, заказал для нас яичницу с ветчиной, и мы на славу позавтракали. Когда с едой было покончено, он усадил нашего нового знакомого на диван, подложил ему под спину подушку, а рядом поставил стакан воды с коньяком.

"It is easy to see that your experience has been no common one, Mr. Hatherley," said he.

"Pray, lie down there and make yourself absolutely at home. Tell us what you can, but stop when you are tired and keep up your strength with a little stimulant."

– Вам, видно, пришлось пережить нечто необычное, мистер Хэдерли, – сказал он. – Прошу вас прилечь на диван и чувствовать себя как дома. Рассказывайте, пока сможете, но, если почувствуете себя плохо, помолчите и попробуйте восстановить силы при помощи вот этого легкого средства.

"Thank you," said my patient. "but I have felt another man since the doctor bandaged me, and I think that your breakfast has

– Благодарю вас, – ответил мой пациент, – но я чувствую себя другим человеком после того, как доктор перевязал мне руку, а ваш завтрак, по-

completed the cure. I shall take up as little of your valuable time as possible, so I shall start at once upon my peculiar experiences."

видимому, завершил курс лечения. Я постараюсь недолго занимать у вас драгоценное время и поэтому тотчас же приступаю к рассказу о моих удивительных приключениях.

Holmes sat in his big armchair with the weary, heavy-lidded expression which veiled his keen and eager nature, while I sat opposite to him, and we listened in silence to the strange story which our visitor detailed to us.

Опустив тяжелые веки, будто от усталости – что на самом деле лишь скрывало присущее ему жадное любопытство, – Холмс поудобнее уселся в кресло, я пристроился напротив, и мы принялись слушать действительно невероятную историю, которую наш посетитель изложил во всех подробностях.

"You must know," said he, "that I am an orphan and a bachelor, residing alone in lodgings in London. By profession I am a hydraulic engineer, and I have had considerable experience of my work during the seven years that I was apprenticed to Venner & Matheson, the well-known firm, of Greenwich. Two years ago, having served my time, and having also come into a fair sum of money through my poor father's death, I determined to start in business for myself and took professional chambers in Victoria Street.

– Должен сказать вам, – начал он, – что родители мои умерли, я не женат и потому живу совершенно один в своей лондонской квартире. По профессии я инженер-гидравлик и приобрел немалый опыт в течение тех семи лет, что пробыл в подручных в известной гринвичской фирме «Веннер и Мейтсон». Два года назад, унаследовав солидную сумму денег после смерти отца, я решил завести собственное дело и открыл контору на Виктория-стрит.

"I suppose that everyone finds his first independent start in business a dreary experience. To me it has been exceptionally so. During two years I have had three consultations and one small job, and that is absolutely all that my profession has brought me. My gross takings amount to 27 pounds 10s. Every day, from nine in the morning until four in the afternoon, I waited in my little den, until at last my heart began to sink, and I came to believe that I should never have any practice at all.

Наверное, каждому, кто открывает собственное дело, сначала приходится туго. Во всяком случае, так было со мной. В течение двух лет мне довелось дать всего три консультации и выполнить одну небольшую работу – вот и все, что дала мне моя специальность. Весь мой доход составляет на сегодняшний день двадцать семь фунтов десять шиллингов. Ежедневно с девяти утра до четырех я сидел в своей захудалой конторе и наконец о тяжелым сердцем начал понимать, что у меня не будет настоящей работы.

"Yesterday, however, just as I was thinking of leaving the office, my clerk entered to say there was a gentleman waiting who wished to see me upon business. He brought up a card, too, with the name of 'Colonel Lysander Stark' engraved upon it. Close at his heels came the colonel himself, a man rather over the middle size, but of an exceeding thinness. I do not think that I have ever seen so thin a man. His whole face sharpened away into nose and chin, and the skin of his cheeks was drawn quite tense over his outstanding bones. Yet this emaciation seemed to be his natural habit, and due to no disease, for his eye was bright, his step brisk, and his bearing assured. He was plainly but neatly dressed, and his age, I should judge,

Но вот вчера, когда я собрался было уходить, вошел мой клерк, доложил, что меня желает видеть по делу какой-то джентльмен, и подал мне визитную карточку: «Полковник Лизандер Старк». А следом в комнату вошел и сам полковник, человек роста выше среднего, но чрезвычайно худой. До сих пор мне не доводилось встречать таких худых людей. Кожа так обтягивала выпирающие скулы, что лицо его, казалось, состояло лишь из носа и подбородка. Тем не менее худым он был по природе, а не от какой-либо болезни, ибо взгляд у него сверкал, двигался он проворно и держался уверенно. Он был просто, но аккуратно одет, а по возрасту, решил я, ему под сорок.

would be nearer forty than thirty. "'Mr. Hatherley?' said he, with something of a German accent. 'You have been recommended to me, Mr. Hatherley, as being a man who is not only proficient in his profession but is also discreet and capable of preserving a secret.'

– Мистер Хэдерли? – спросил он с немецким акцентом. – Вас порекомендовали мне как человека не только опытного, но и скромного, умеющего хранить тайну.

"I bowed, feeling as flattered as any young man would at such an address.

Я поклонился, чувствуя себя польщенным, как и всякий молодой человек при обращении подобного рода.

'May I ask who it was who gave me so good a character?'

– Разрешите узнать, кто дал мне такую лестную характеристику? – полюбопытствовал я.

"'Well, perhaps it is better that I should not tell you that just at this moment. I have it from the same source that you are both an orphan and a bachelor and are residing alone in London.'

– Я предпочитаю пока умолчать об этом. Из того же источника мне стало известно, что родители ваши умерли, вы холосты и живете в Лондоне один.

"'That is quite correct,' I answered; 'but you will excuse me if I say that I cannot see how all this bears upon my professional qualifications. I understand that it was on a professional matter that you wished to speak to me?'

– Совершенно правильно, – ответил я, – но простите, я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к моей деятельности. Вы ведь желали увидеть меня по делу?

"'Undoubtedly so. But you will find that all I say is really to the point. I have a professional commission for you, but absolute secrecy is quite essential--absolute secrecy, you understand, and of course we may expect that more from a man who is alone than from one who lives in the bosom of his family.'

– Именно так. Вы сейчас убедитесь, что все, о чем я говорю, имеет непосредственное отношение к делу. Я хочу поручить вам одну работу, но при этом должна сохраняться полная тайна, полная тайна, понятно? Чего, разумеется, можно скорее ожидать от человека одинокого, нежели от человека, который живет в кругу семьи.

"'If I promise to keep a secret,' said I, 'you may absolutely depend upon my doing so.'

– Если я дам слово хранить тайну, – сказал я, – можете быть уверены, я его не нарушу.

"He looked very hard at me as I spoke, and it seemed to me that I had never seen so suspicious and questioning an eye.

Он пристально посмотрел на меня, и я подумал, что ни разу не видел столь подозрительного и недоверчивого взгляда.

"'Do you promise, then?' said he at last. "'Yes, I promise.'

– Итак, вы обещаете? – спросил он.

– Да, обещаю.

"'Absolute and complete silence before, during, – Обещаете хранить полное молчание до, во and after? No reference to the matter at all, время и после работы? Никогда не упоминать об either in word or writing?' этом деле ни устно, ни письменно? "'I have already given you my word.' "'Very good.'

He suddenly sprang up, and darting like lightning across the room he flung open the door. The passage outside was empty.

– Я уже дал вам слово.

– Очень хорошо. Вдруг он вскочил и, молнией метнувшись по комнате, распахнул дверь настежь. За дверью никого не было.

"'That's all right,' said he, coming back. 'I know that clerks are sometimes curious as to their master's affairs. Now we can talk in safety.'

– Все в порядке, – заметил он, возвращаясь на место. – Известно, как клерки порой интересуются делами своих хозяев. Теперь можем поговорить спокойно.

He drew up his chair very close to mine and began to stare at me again with the same questioning and thoughtful look.

Он подвинул свой стул вплотную к моему и уставился на меня тем же недоверчивопронзительным взглядом.

"A feeling of repulsion, and of something akin to fear had begun to rise within me at the strange antics of this fleshless man.

Even my dread of losing a client could not restrain me from showing my impatience.

Чувство отвращения и что-то похожее на страх начало расти во мне при столь странном поведении этого чересчур худого человека. Даже боязнь потерять клиента не могла заставить меня терпеливо ждать, пока он заговорит.

"'I beg that you will state your business, sir,' said I; 'my time is of value.'

– Прошу вас, сэр, изложить дело, я дорожу своим временем.

Heaven forgive me for that last sentence, but the words came to my lips.

Да простит мне небо эти слова, но они сами сорвались с моих уст.

"'How would fifty guineas for a night's work suit you?' he asked.

– Вас устроят пятьдесят гиней за одну ночь работы? – спросил он.

"'Most admirably.'

– Вполне.

"'I say a night's work, but an hour's would be nearer the mark. I simply want your opinion about a hydraulic stamping machine which has got out of gear. If you show us what is wrong we shall soon set it right ourselves.

What do you think of such a commission as that?'

– Я сказал – за ночь работы, но правильнее сказать – за час. Мне просто нужно ваше мнение по поводу гидравлического пресса, который вышел из строя. Если вы подскажете, в чем дело, мы сумеем сами устранить неисправность. Что скажете?

"'The work appears to be light and the pay munificent.'

– Дело несложное, плата хороша.

"'Precisely so. We shall want you to come tonight by the last train.'

– Именно так. Нам хотелось бы, чтобы вы приехали сегодня вечером последним поездом.

"'Where to?'

– Куда?

"'To Eyford, in Berkshire. It is a little place near the borders of Oxfordshire, and within seven miles of Reading. There is a train from Paddington which would bring you there at about 11:15.'

– В Айфорд. Это небольшая деревушка в Брекшире, на границе с Оксфордширом, в семи милях от Рединга. От Паддингтона есть поезд, который прибывает туда примерно в одиннадцать пятнадцать.

"'Very good.' "'I shall come down in a carriage to meet you.' "'There is a drive, then?'

– Превосходно.

– Я приеду в экипаже встретить вас.

– Значит, придется добираться на лошадях?

"'Yes, our little place is quite out in the country.

It is a good seven miles from Eyford Station.'

– Да, наш дом находится в стороне от железной дороги. От Айфорд до него добрых семь миль.

"'Then we can hardly get there before midnight. I suppose there would be no chance

– Значит, вряд ли мы доберемся до места к полуночи. И обратного поезда уже не будет. Мне

of a train back. I should be compelled to stop the night.'

придется провести у вас всю ночь.

"'Yes, we could easily give you a shake-down.'

– Что же, это не проблема.

"'That is very awkward. Could I not come at some more convenient hour?'

– Но не очень-то удобно. А не мог бы я приехать в какое-нибудь другое, более подходящее время?

"'We have judged it best that you should come late. It is to recompense you for any inconvenience that we are paying to you, a young and unknown man, a fee which would buy an opinion from the very heads of your profession. Still, of course, if you would like to draw out of the business, there is plenty of time to do so.'

– Самое лучшее, считаем мы, если вы приедете поздно вечером. Именно за неудобства мы и платим вам, никому не известному молодому человеку, сумму, за которую можем получить совет самых крупных специалистов по вашей профессии. Конечно, если предложение вам не по душе, еще есть время от него отказаться.

"I thought of the fifty guineas, and of how very useful they would be to me.

'Not at all,' said I, 'I shall be very happy to accommodate myself to your wishes. I should like, however, to understand a little more clearly what it is that you wish me to do.'

Я подумал, как мне пригодятся пятьдесят гиней.

– Нет, нет, – заспешил я, – я готов сделать так, как вы считаете нужным. Однако мне хотелось бы более четко представить себе, что именно от меня требуется.

"'Quite so. It is very natural that the pledge of secrecy which we have exacted from you should have aroused your curiosity. I have no wish to commit you to anything without your having it all laid before you. I suppose that we are absolutely safe from eavesdroppers?'

– Совершенно справедливо. Обещание хранить тайну; которое мы взяли с вас, вполне естественно, возбудило ваше любопытство. Я отнюдь не хочу, чтобы вы брали какие-то обязательства, не ознакомившись предварительно со всеми деталями. Надеюсь, нас никто не подслушивает?

"'Entirely.'

– Никто.

"'Then the matter stands thus. You are probably aware that fuller's-earth is a valuable product, and that it is only found in one or two places in England?'

– Дело обстоит следующим образом. Вам, вероятно известно, что сукновальная глина – довольно ценное сырье и что залежи ее в Англии встречаются в одном-двух местах.

"'I have heard so.'

– Я слышал об этом.

"'Some little time ago I bought a small place--a very small place--within ten miles of Reading. I was fortunate enough to discover that there was a deposit of fuller's-earth in one of my fields. On examining it, however, I found that this deposit was a comparatively small one, and that it formed a link between two very much larger ones upon the right and left-both of them, however, in the grounds of my neighbours. These good people were absolutely ignorant that their land contained that which was quite as valuable as a goldmine. Naturally, it was to my interest to buy their land before they discovered its true value, but unfortunately I had no capital by which I could do this. I took a few of my friends into the

– Некоторое время назад я купил маленький участок земли, совсем крохотный, в десяти милях от Рединга. И вдруг оказалось, что мне повезло: я обнаружил на одном поле пласт сукновальной глины. Я исследовал его и выяснил, что он составляет лишь небольшую перемычку, соединяющую два очень мощных пласта слева и справа, расположенных на участках моих соседей. В их земле хранится сырье не менее ценное, чем золото, а эти добрые люди пребывают в полном неведении. Мне, естественно, было бы выгодно купить у них землю, прежде чем они узнают ее истинную стоимость, но, к сожалению, я не располагаю для этого достаточным капиталом. Поэтому я посвятил в тайну нескольких своих

secret, however, and they suggested that we should quietly and secretly work our own little deposit and that in this way we should earn the money which would enable us to buy the neighbouring fields. This we have now been doing for some time, and in order to help us in our operations we erected a hydraulic press.

This press, as I have already explained, has got out of order, and we wish your advice upon the subject. We guard our secret very jealously, however, and if it once became known that we had hydraulic engineers coming to our little house, it would soon rouse inquiry, and then, if the facts came out, it would be good-bye to any chance of getting these fields and carrying out our plans. That is why I have made you promise me that you will not tell a human being that you are going to Eyford to-night. I hope that I make it all plain?'

приятелей, и они предложили потихоньку, не говоря никому ни слова, разрабатывать наш собственный небольшой пласт, чтобы заработать деньги, а впоследствии купить землю у соседей. Этим мы и заняты вот уже некоторое время и в помощь установили гидравлический пресс. Но пресс, как я уже сказал, вышел из строя, и нам нужен ваш совет. Мы ревностно храним наш секрет, и если станет известно, что к нам приезжал гидравлик, то тотчас же начнутся расспросы, факты выплывут наружу, и тогда прощай соседские поля, а с ними и наши планы. Вот почему я взял с вас слово никому не рассказывать, что вы сегодня вечером едете в Айфорд. Надеюсь, теперь все ясно?

"'I quite follow you,' said I. 'The only point which I could not quite understand was what use you could make of a hydraulic press in excavating fuller's-earth, which, as I understand, is dug out like gravel from a pit.'

– Единственное, что мне не совсем ясно, – ответил я, – это зачем вам гидравлический пресс. Сукновальную глину, насколько я знаю, вычерпывают, как песок из карьера.

"'Ah!' said he carelessly, 'we have our own process. We compress the earth into bricks, so as to remove them without revealing what they are. But that is a mere detail. I have taken you fully into my confidence now, Mr. Hatherley, and I have shown you how I trust you.' He rose as he spoke. 'I shall expect you, then, at Eyford at 11:15.'

– А, – небрежно махнул он рукой, – у нас свои методы работы. Чтобы соседи ничего не заметили, мы прессуем глину в кирпичи. Но это деталь. Я доверяю вам, мистер Хэдерли, и рассказал все. – Он встал. – Итак, жду вас в Айфорде в 23.15.

"'I shall certainly be there.'

– Я обязательно приеду.

"'And not a word to a soul.' He looked at me with a last long, questioning gaze, and then, pressing my hand in a cold, dank grasp, he hurried from the room.

– И помните: никому ни слова. Он еще раз посмотрел на меня долгим вопросительным взглядом и, пожав мне руку своей холодной, влажной рукой, поспешно вышел.

"Well, when I came to think it all over in cool blood I was very much astonished, as you may both think, at this sudden commission which had been intrusted to me. On the one hand, of course, I was glad, for the fee was at least tenfold what I should have asked had I set a price upon my own services, and it was possible that this order might lead to other ones. On the other hand, the face and manner of my patron had made an unpleasant impression upon me, and I could not think that his explanation of the fuller's-earth was sufficient to explain the necessity for my coming at midnight, and his extreme anxiety

Хладнокровно поразмыслив, я, как вы представляете, не мог все-таки отделаться от удивления по поводу этого странного поручения. С одной стороны, я, разумеется, был рад, ибо плату мне предложили в десять раз большую, чем та, которую запросил бы я сам. Кроме того, есть надежда, что за этим поручением последуют и другие. С другой стороны, облик и манеры моего клиента произвели на меня такое гнетущее впечатление, что я не мог отвязаться от мысли, что вся эта история с сукновальной глиной не вполне объясняет необходимость приехать непременно в полночь и избежать

lest I should tell anyone of my errand.

However, I threw all fears to the winds, ate a hearty supper, drove to Paddington, and started off, having obeyed to the letter the injunction as to holding my tongue.

огласки. Однако я отбросил от себя страхи, на славу поужинал, доехал до Паддингтона и отправился в путь.

"At Reading I had to change not only my carriage but my station. However, I was in time for the last train to Eyford, and I reached the little dim-lit station after eleven o'clock. I was the only passenger who got out there, and there was no one upon the platform save a single sleepy porter with a lantern. As I passed out through the wicket gate, however, I found my acquaintance of the morning waiting in the shadow upon the other side. Without a word he grasped my arm and hurried me into a carriage, the door of which was standing open. He drew up the windows on either side, tapped on the woodwork, and away we went as fast as the horse could go."

В Рединге мне пришлось сделать пересадку. Но я успел на последний поезд в Айфорд и в начале двенадцатого прибыл на маленькую, тускло освещенную станцию. Я оказался единственным, кто там сошел, на платформе не было ни души, кроме заспанного носильщика с фонарем в руках. За станционной оградой я увидел моего утреннего знакомого – он стоял в тени на противоположной стороне. Не сказав ни слова, он схватил меня за руку и втащил в экипаж, дверца которого предусмотрительно оказалась открытой. Опустив с обеих сторон окошки, полковник постучал кучеру, и лошадь рванулась вперед.

"One horse?" interjected Holmes.

"Yes, only one."

"Did you observe the colour?"

– Одна лошадь? – перебил Холмс.

– Да одна.

– Вы не заметили масть?

"Yes, I saw it by the side-lights when I was stepping into the carriage. It was a chestnut."

– Заметил при свете фонаря, когда садился в экипаж. Лошадь рыжей масти.

"Tired-looking or fresh?"

– Усталая или свежая?

"Oh, fresh and glossy."

– Свежая, шерсть у нее лоснилась.

"Thank you. I am sorry to have interrupted you. – Благодарю. Извините, что перебил. Прошу Pray continue your most interesting продолжать ваше весьма интересное statement." повествование.

"Away we went then, and we drove for at least an hour. Colonel Lysander Stark had said that it was only seven miles, but I should think, from the rate that we seemed to go, and from the time that we took, that it must have been nearer twelve. He sat at my side in silence all the time, and I was aware, more than once when I glanced in his direction, that he was looking at me with great intensity. The country roads seem to be not very good in that part of the world, for we lurched and jolted terribly. I tried to look out of the windows to see something of where we were, but they were made of frosted glass, and I could make out nothing save the occasional bright blur of a passing light. Now and then I hazarded some remark to break the monotony of the journey, but the colonel answered only in monosyllables, and the conversation soon flagged. At last, however, the bumping of the road was exchanged for the crisp smoothness

– Итак, мы тронулись в путь и ехали по меньшей мере с час. Полковник Лизандер Старк сказал, что до места всего семь миль, но, если принять во внимание скорость, с какой мы мчались, и время, что нам потребовалось, мне показалось, что расстояние там, должно быть, миль в двенадцать. Он молча сидел рядом, и я чувствовал, когда поглядывал на него, что он не спускает с меня глаз. Проселочные дороги в тех местах, по-видимому, в неважном состоянии, и нас ужасно кидало из стороны в сторону. Я попытался было в окошко разглядеть, где мы едем, но сквозь матовое стекло мог различить только мелькавшие кое-где световые пятна. Несколько раз я хотел завести разговор – уж очень монотонным было наше путешествие, но полковник отвечал односложно, и разговор быстро затухал. Наконец ямы и ухабы закончились, колеса захрустели по посыпанной гравием

of a gravel-drive, and the carriage came to a stand. Colonel Lysander Stark sprang out, and, as I followed after him, pulled me swiftly into a porch which gaped in front of us.

We stepped, as it were, right out of the carriage and into the hall, so that I failed to catch the most fleeting glance of the front of the house. The instant that I had crossed the threshold the door slammed heavily behind us, and I heard faintly the rattle of the wheels as the carriage drove away.

дорожке, и экипаж остановился. Полковник Лизандер Старк спрыгнул на землю, я последовал за ним, и он тут же потащил меня на крыльцо, где зияла отворенная дверь. Таким образом, прямо из экипажа я очутился в прихожей и не сумел даже краем глаза разглядеть фасад дома. Едва я переступил порог, дверь тяжело захлопнулась за нами, и я услышал слабый стук отъезжающего экипажа.

"It was pitch dark inside the house, and the colonel fumbled about looking for matches and muttering under his breath. Suddenly a door opened at the other end of the passage, and a long, golden bar of light shot out in our direction. It grew broader, and a woman appeared with a lamp in her hand, which she held above her head, pushing her face forward and peering at us. I could see that she was pretty, and from the gloss with which the light shone upon her dark dress I knew that it was a rich material. She spoke a few words in a foreign tongue in a tone as though asking a question, and when my companion answered in a gruff monosyllable she gave such a start that the lamp nearly fell from her hand. Colonel Stark went up to her, whispered something in her ear, and then, pushing her back into the room from whence she had come, he walked towards me again with the lamp in his hand.

В доме царил полный мрак, и полковник, что-то бормоча себе под нос, принялся шарить по карманам в поисках спичек. Внезапно в дальнем конце коридора дверь отворилась, и в коридор упал длинный луч золотистого света. Луч становился шире и шире, и в дверях, держа высоко над головой лампу, появилась женщина; вытянув шею, она вглядывалась в нас. Я заметил, что она очень красивая, а блеск, которым отливало ее темное платье, свидетельствовал о том, что оно из дорогого материала. Она произнесла несколько слов на каком-то языке, и по тону я догадался, что она о чем-то спросила моего попутчика, но тот лишь сердито буркнул в ответ, и она так вздрогнула, что чуть не выронила лампу. Полковник Старк подошел к ней, шепнул что-то на ухо и, проводив обратно в комнату, вернулся ко мне с лампой в руках.

"'Perhaps you will have the kindness to wait in this room for a few minutes,' said he, throwing open another door. It was a quiet, little, plainly furnished room, with a round table in the centre, on which several German books were scattered. Colonel Stark laid down the lamp on the top of a harmonium beside the door. 'I shall not keep you waiting an instant,' said he, and vanished into the darkness.

– Будьте добры подождать несколько минут здесь, – сказал он, отворяя другую дверь в незатейливо убранную комнатку с круглым столом посредине, на котором лежало несколько немецких книг. Полковник Старк поставил лампу на крышку фисгармонии рядом с дверью. – Я постараюсь не задержать вас, – добавил он и исчез в темноте.

"I glanced at the books upon the table, and in spite of my ignorance of German I could see that two of them were treatises on science, the others being volumes of poetry. Then I walked across to the window, hoping that I might catch some glimpse of the country-side, but an oak shutter, heavily barred, was folded across it. It was a wonderfully silent house.

There was an old clock ticking loudly somewhere in the passage, but otherwise everything was deadly still. A vague feeling of uneasiness began to steal over me. Who were these German people, and what were

Я посмотрел книги на столе и, хотя не знаю немецкого, все же понял, что две из них были научные, а остальные – сборники поэзии. Затем я подошел к окну в надежде разглядеть, где нахожусь, но оно было плотно прикрыто дубовыми ставнями. Удивительно молчаливый дом! Кругом царила мертвая тишина, лишь где-то в коридоре громко тикали часы. Смутное чувство тревоги овладевало мною. Кто эти немцы и что они делают в этом странном, уединенном доме? И где находится сам дом? Милях в десяти от Айфорда – вот и все, что мне было известно, но к северу, югу,

they doing living in this strange, out-of-the-way place? And where was the place? I was ten miles or so from Eyford, that was all I knew, but whether north, south, east, or west I had no idea. For that matter, Reading, and possibly other large towns, were within that radius, so the place might not be so secluded, after all.

Yet it was quite certain, from the absolute stillness, that we were in the country. I paced up and down the room, humming a tune under my breath to keep up my spirits and feeling that I was thoroughly earning my fifty-guinea fee.

востоку или западу от него, я и представления не имел. Однако неподалеку от Айфорда находится и Рединг и, наверное, другие города, так что место это не может быть очень уж уединенным. Все же царившая вокруг полная тишина ясно давала понять, что мы в деревне. Я ходил взад и вперед по комнате, мурлыкая что-то себе под нос, чтобы окончательно не упасть духом, и размышляя, что недаром получу обещанные пятьдесят гиней.

"Suddenly, without any preliminary sound in the midst of the utter stillness, the door of my room swung slowly open. The woman was standing in the aperture, the darkness of the hall behind her, the yellow light from my lamp beating upon her eager and beautiful face. I could see at a glance that she was sick with fear, and the sight sent a chill to my own heart.

She held up one shaking finger to warn me to be silent, and she shot a few whispered words of broken English at me, her eyes glancing back, like those of a frightened horse, into the gloom behind her.

И вдруг беззвучно и медленно отворилась дверь, и в темном проеме появилась та женщина. Желтый свет от моей лампы упал на ее красивое лицо. Я понял, что она чего-то боится, и мне самому стало страшно. Дрожащим пальцем она подала мне знак хранить молчание и прошептала что-то на ломаном английском языке, то и дело косясь назад во мрак, словно напуганная лошадь.

"'I would go,' said she, trying hard, as it seemed to me, to speak calmly; 'I would go. I should not stay here. There is no good for you to do.'

– Я уйду, – сказала она, очевидно, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Я уйду. Я не могу оставаться здесь. И вам здесь тоже нечего делать.

"'But, madam,' said I, 'I have not yet done what – Сударыня, – возразил я, – я ведь еще не I came for. I cannot possibly leave until I have выполнил того, ради чего приехал. Я не могу seen the machine.' уехать, пока не осмотрю пресс. "'It is not worth your while to wait,' she went on. 'You can pass through the door; no one hinders.' And then, seeing that I smiled and shook my head, she suddenly threw aside her constraint and made a step forward, with her hands wrung together. 'For the love of Heaven!' she whispered, 'get away from here before it is too late!'

– Не нужно медлить, – настаивала она. – Уходите в эту дверь. Там никого нет. – Видя, что я лишь улыбаюсь и качаю головой, она вдруг отбросила всю свою сдержанность и, стиснув руки, шагнула ко мне. – Во имя неба, – прошептала она, – уходите отсюда, пока не поздно.

"But I am somewhat headstrong by nature, and the more ready to engage in an affair when there is some obstacle in the way. I thought of my fifty-guinea fee, of my wearisome journey, and of the unpleasant night which seemed to be before me. Was it all to go for nothing? Why should I slink away without having carried out my commission, and without the payment which was my due? This woman might, for all I knew, be a monomaniac. With a stout bearing, therefore,

Но я довольно упрям по характеру, и, когда на пути у меня возникает какое-нибудь препятствие, я загораюсь еще больше и хочу довести дело до конца. Я подумал об обещанных пятидесяти гинеях, об утомительном путешествии и о тех неудобствах, что меня ожидают, если мне придется провести ночь на станции. Значит, все впустую? Почему я должен уехать, не выполнив работы и не получив тех денег, которые мне должны? Может, эта женщина – ведь я ничего о ней не знаю – помешанная? С самым

though her manner had shaken me more than I cared to confess, I still shook my head and declared my intention of remaining where I was. She was about to renew her entreaties when a door slammed overhead, and the sound of several footsteps was heard upon the stairs. She listened for an instant, threw up her hands with a despairing gesture, and vanished as suddenly and as noiselessly as she had come.

независимым видом, хотя, признаться, ее поведение напугало меня больше, чем хотелось бы показать, я снова покачал головой и заявил о своем намерении остаться. Она было принялась уговаривать меня, но где-то наверху стукнула дверь, и послышались шаги на лестнице. На мгновение она прислушалась, а потом, заломив в отчаянии руки, исчезла так же внезапно и бесшумно, как и появилась.

"The newcomers were Colonel Lysander Stark and a short thick man with a chinchilla beard growing out of the creases of his double chin, who was introduced to me as Mr. Ferguson.

В комнату вошли полковник Лизандер Старк и маленький толстый человек с седой бородой, торчащей из складок его двойного подбородка. Его представили мне как мистера Фергюсона.

"'This is my secretary and manager,' said the colonel. 'By the way, I was under the impression that I left this door shut just now. I fear that you have felt the draught.'

– Это мой секретарь и управляющий, – сказал полковник. – Между прочим, мне казалось, что, уходя, я закрыл эту дверь. Вас не просквозило?

"'On the contrary,' said I, 'I opened the door myself because I felt the room to be a little close.'

– Наоборот, – возразил я, – это я приоткрыл дверь, в комнате душновато.

"He shot one of his suspicious looks at me.

Полковник вновь нацелился на меня подозрительным взглядом.

'Perhaps we had better proceed to business, – Пора перейти к делу, – сказал он. – Мы с then,' said he. 'Mr. Ferguson and I will take you мистером Фергюсоном покажем вам, где стоит up to see the machine.' пресс. "'I had better put my hat on, I suppose.' "'Oh, no, it is in the house.' "'What, you dig fuller's-earth in the house?' "'No, no. This is only where we compress it.

But never mind that. All we wish you to do is to examine the machine and to let us know what is wrong with it.'

– Я, пожалуй, надену шляпу.

– Зачем? Пресс находится в доме.

– Что? Разве залежи сукновальной глины здесь в доме?

– Нет-нет! Мы только прессуем здесь. Да, собственно, какая разница? Нам нужно, чтобы вы посмотрели машину и сказали, в чем неисправность.

"We went upstairs together, the colonel first with the lamp, the fat manager and I behind him. It was a labyrinth of an old house, with corridors, passages, narrow winding staircases, and little low doors, the thresholds of which were hollowed out by the generations who had crossed them. There were no carpets and no signs of any furniture above the ground floor, while the plaster was peeling off the walls, and the damp was breaking through in green, unhealthy blotches. I tried to put on as unconcerned an air as possible, but I had not forgotten the warnings of the lady, even though I disregarded them, and I kept a keen eye upon my two companions. Ferguson appeared to be a morose and silent man, but I could see

Мы поднялись наверх, впереди полковник с лампой, за ним толстяк-управляющий, а потом я. Это был не дом, а настоящий лабиринт – с бесчисленными коридорами, галереями, узкими винтовыми лестницами и низкими дверцами, пороги которых были истоптаны ногами многих поколений. На первом этаже не было ни ковров, ни мебели, со стен сыпалась штукатурка, и зелеными пятнами проступала сырость. Я старался сделать вид, что все это меня мало трогает, но отнюдь не забывал предостережения женщины – хоть и пренебрег им – и зорко следил за своими спутниками. Фергюсон был угрюм и молчалив, но по тем нескольким словам, что он произнес, я понял, что он по

from the little that he said that he was at least a fellow-countryman.

крайней мере уроженец Англии.

"Colonel Lysander Stark stopped at last before a low door, which he unlocked. Within was a small, square room, in which the three of us could hardly get at one time. Ferguson remained outside, and the colonel ushered me in.

Наконец полковник Лизандер Старк остановился и отпер какую-то дверь. Она вела в маленькую квадратную комнату, в которой мы трое вряд ли могли поместиться. Фергюсон остался в коридоре, а мы с полковником вошли в комнату.

"'We are now,' said he, 'actually within the hydraulic press, and it would be a particularly unpleasant thing for us if anyone were to turn it on. The ceiling of this small chamber is really the end of the descending piston, and it comes down with the force of many tons upon this metal floor. There are small lateral columns of water outside which receive the force, and which transmit and multiply it in the manner which is familiar to you. The machine goes readily enough, but there is some stiffness in the working of it, and it has lost a little of its force. Perhaps you will have the goodness to look it over and to show us how we can set it right.'

– Мы находимся сейчас, – сказал он, – внутри гидравлического пресса, и если бы кто-нибудь включил его, нам не сдобровать. Потолок этой камеры в действительности – плоскость рабочего поршня, который с силой, равной весу нескольких тонн, опускается на металлический пол. Снаружи установлены боковые цилиндры, в которые поступает вода, она действует на поршень… Впрочем, с механикой вы знакомы. Пресс работает, но что-то заедает, и он не развивает полную мощность. Будьте добры осмотреть его и подсказать нам, что следует исправить.

"I took the lamp from him, and I examined the machine very thoroughly. It was indeed a gigantic one, and capable of exercising enormous pressure. When I passed outside, however, and pressed down the levers which controlled it, I knew at once by the whishing sound that there was a slight leakage, which allowed a regurgitation of water through one of the side cylinders. An examination showed that one of the india-rubber bands which was round the head of a driving-rod had shrunk so as not quite to fill the socket along which it worked. This was clearly the cause of the loss of power, and I pointed it out to my companions, who followed my remarks very carefully and asked several practical questions as to how they should proceed to set it right. When I had made it clear to them, I returned to the main chamber of the machine and took a good look at it to satisfy my own curiosity. It was obvious at a glance that the story of the fuller's-earth was the merest fabrication, for it would be absurd to suppose that so powerful an engine could be designed for so inadequate a purpose. The walls were of wood, but the floor consisted of a large iron trough, and when I came to examine it I could see a crust of metallic deposit all over it. I had stooped and was scraping at this to see exactly what it was when I heard a muttered exclamation in German and saw the

Я взял у него лампу и внимательно осмотрел пресс. Это была машина гигантских размеров, способная создавать огромное давление. Когда я вышел из камеры я включил рычаги управления, где-то зашипело, и я понял, что в боковом цилиндре имеется небольшая утечка. Осмотр показал, что резиновая прокладка в одном месте потеряла эластичность и сквозь нее просачивается вода. Именно это было причиной падения мощности. Мои спутники весьма внимательно выслушали меня и задали несколько практических вопросов насчет того, как устранить неисправность. Объяснив им все подробно, я возвратился в главную камеру и из любопытства принялся ее осматривать. С первого же взгляда было ясно, что история с сукновальной глиной – сплошная выдумка, ибо глупо было даже предположить, что столь мощный механизм предназначен для столь ничтожной цели. Стены камеры были деревянные, но основание из железа, и я увидел на нем металлическую накипь. Я наклонился и попытался соскоблить кусочек, чтобы получше его рассмотреть, как услышал приглушенное восклицание по-немецки и увидел мертвенно-бледное лицо полковника.

cadaverous face of the colonel looking down at me. "'What are you doing there?' he asked.

– Что вы тут делаете? – спросил он.

"I felt angry at having been tricked by so Я разозлился, когда понял, как был обманут той elaborate a story as that which he had told me. искусно придуманной историей, которую он мне поведал.

'I was admiring your fuller's-earth,' – Любуюсь вашей сукновальной глиной, – said I; 'I think that I should be better able to ответил я. – Думается, я мог бы дать вам лучший advise you as to your machine if I knew what совет, если бы знал истинное назначение этого the exact purpose was for which it was used.' пресса.

"The instant that I uttered the words I regretted the rashness of my speech. His face set hard, and a baleful light sprang up in his grey eyes.

Едва я произнес эти слова, как тут же пожалел о своей несдержанности. Лицо его окаменело, в серых глазах вспыхнул зловещий огонек.

"'Very well,' said he, 'you shall know all about the machine.' He took a step backward, slammed the little door, and turned the key in the lock. I rushed towards it and pulled at the handle, but it was quite secure, and did not give in the least to my kicks and shoves.

'Hullo!' I yelled. 'Hullo! Colonel! Let me out!'

– Ну что ж, – прошипел он, – сейчас вы узнаете все подробности. Он сделал шаг назад, захлопнул дверцу и повернул ключ в замке. Я бросился к двери, стал дергать за ручку, колотить, но дверь оказалась весьма надежной и никак не поддавалась.

"And then suddenly in the silence I heard a sound which sent my heart into my mouth. It was the clank of the levers and the swish of the leaking cylinder. He had set the engine at work. The lamp still stood upon the floor where I had placed it when examining the trough. By its light I saw that the black ceiling was coming down upon me, slowly, jerkily, but, as none knew better than myself, with a force which must within a minute grind me to a shapeless pulp. I threw myself, screaming, against the door, and dragged with my nails at the lock. I implored the colonel to let me out, but the remorseless clanking of the levers drowned my cries. The ceiling was only a foot or two above my head, and with my hand upraised I could feel its hard, rough surface.

Then it flashed through my mind that the pain of my death would depend very much upon the position in which I met it. If I lay on my face the weight would come upon my spine, and I shuddered to think of that dreadful snap.

Easier the other way, perhaps; and yet, had I the nerve to lie and look up at that deadly black shadow wavering down upon me? Already I was unable to stand erect, when my eye caught something which brought a gush of hope back to my heart.

– Эй, полковник! – закричал я. – Выпустите меня. И вдруг в тишине раздался звук, от которого душа у меня ушла в пятки. Он включил пресс. Лампа стояла на полу, где я ее поставил, когда рассматривал накипь, и при свете ее я увидел, что черный потолок начал двигаться на меня, медленно, толчками, но с такой силой, что через минуту – и я понимал это лучше, чем кто-либо другой – от меня останется мокрое место. Я снова с криком бросился к двери, ногтями пытался сорвать замок. Я умолял полковника выпустить меня, но беспощадный лязг рычагов заглушал мои крики. Потолок уже находился на расстоянии одного-двух футов от меня, и, подняв руку, я мог дотронуться до его твердой и неровной поверхности. И в тот же момент в голове у меня сверкнула мысль о том, что смерть моя может показаться менее болезненной в зависимости от положения, в каком я ее приму. Если лечь на живот, то вся тяжесть придется на позвоночник, и я содрогнулся, представив себе, как он захрустит. Лучше, конечно, лечь на спину, но достанет ли у меня духу смотреть, как неумолимо надвигается черная тень? Я уже не мог стоять в полный рост, но тут я увидел нечто такое, от чего в душе моей затрепетала надежда.

"I have said that though the floor and ceiling were of iron, the walls were of wood. As I gave a last hurried glance around, I saw

Я уже сказал, что пол и потолок были железными, а стены камеры обшиты деревянной панелью. И вот в ту минуту, когда я в последний

a thin line of yellow light between two of the boards, which broadened and broadened as a small panel was pushed backward. For an instant I could hardly believe that here was indeed a door which led away from death. The next instant I threw myself through, and lay half-fainting upon the other side. The panel had closed again behind me, but the crash of the lamp, and a few moments afterwards the clang of the two slabs of metal, told me how narrow had been my escape.

раз лихорадочно озирался вокруг, я заметил тонкую щель желтого света между двумя досками, которая ширилась и ширилась по мере того, как потолок опускался. На мгновение я даже не поверил, что это выход, который может спасти меня от смерти. В следующую секунду я бросился вперед и в полуобморочном состоянии свалился с другой стороны. Отверстие закрылось. Хруст лампы, а затем и стук металлических плит поведали о том, что я был на волосок от гибели.

"I was recalled to myself by a frantic plucking at my wrist, and I found myself lying upon the stone floor of a narrow corridor, while a woman bent over me and tugged at me with her left hand, while she held a candle in her right. It was the same good friend whose warning I had so foolishly rejected.

Я пришел в себя оттого, что кто-то отчаянно дергал меня за руку, и увидел, что лежу на каменном полу в узком коридоре, надо мной склонилась женщина, одной рукой она тянет меня, а другой – держит свечу. Это была та самая моя благожелательница, чьим предупреждением я по глупости пренебрег.

"'Come! come!' she cried breathlessly. 'They will be here in a moment. They will see that you are not there. Oh, do not waste the so-precious time, but come!'

– Идемте! Идемте! – задыхаясь, вскричала она. – Они сейчас будут здесь. Они увидят, что вас там нет. О, не теряйте драгоценного времени, идемте!

"This time, at least, I did not scorn her advice. I staggered to my feet and ran with her along the corridor and down a winding stair. The latter led to another broad passage, and just as we reached it we heard the sound of running feet and the shouting of two voices, one answering the other from the floor on which we were and from the one beneath. My guide stopped and looked about her like one who is at her wit's end. Then she threw open a door which led into a bedroom, through the window of which the moon was shining brightly.

На этот раз я внял ее совету. Кое-как поднявшись на ноги, я вместе с ней бросился по коридору, а потом вниз по винтовой лестнице. Лестница привела нас в более широкий коридор, и тут же мы услышали топот и крики: кто-то, находящийся на том этаже, с которого мы только что спустились, отвечал на возгласы снизу. Моя провожатая остановилась и огляделась вокруг, не зная, что предпринять. Затем она распахнула дверь в спальню, где в окно полным светом светила луна.

"'It is your only chance,' said she. 'It is high, but – Это единственная возможность, – сказала it may be that you can jump it.' она. – Окно высоко, но, может, вам удастся спрыгнуть.

"As she spoke a light sprang into view at the further end of the passage, and I saw the lean figure of Colonel Lysander Stark rushing forward with a lantern in one hand and a weapon like a butcher's cleaver in the other. I rushed across the bedroom, flung open the window, and looked out. How quiet and sweet and wholesome the garden looked in the moonlight, and it could not be more than thirty feet down. I clambered out upon the sill, but I hesitated to jump until I should have heard what passed between my saviour and the ruffian who pursued me. If she were ill-used, then at any risks I was determined to go back

В это время в дальнем конце коридора появился свет, и я увидел полковника Лизандера Старка: он бежал, держа в одной руке фонарь, а в другой что-то похожее на нож мясника. Я бросился в комнату к окну, распахнул его и выглянул. Каким тихим, приветливыми и спокойным казался сад, залитый лунным светом; окно было не более тридцати футов над землей. Я взобрался на подоконник, но медлил: мне хотелось узнать, что станется с моей спасительницей. Я решил, несмотря ни на что, прийти ей на помощь, если ей придется плохо. Едва я подумал об этом, как этот негодяй

to her assistance. The thought had hardly ворвался в комнату и бросился ко мне. Она flashed through my mind before he was at обхватила его обеими руками и пыталась the door, pushing his way past her; but she удержать. threw her arms round him and tried to hold him back. "'Fritz! Fritz!' she cried in English, 'remember your promise after the last time. You said it should not be again. He will be silent! Oh, he will be silent!'

– Фриц! Фриц! Вспомни свое обещание после прошлого раза, – кричала она на английском языке. – Ты обещал, что этого не повторится. Он будет молчать! Он будет молчать!

"'You are mad, Elise!' he shouted, struggling to break away from her. 'You will be the ruin of us. He has seen too much. Let me pass, I say!'

– Ты сошла с ума, Эльза! – гремел он, стараясь вырваться от нее. – Ты нас погубишь. Он видел слишком много. Пусти меня, говорю я тебе!

He dashed her to one side, and, rushing to the window, cut at me with his heavy weapon. I had let myself go, and was hanging by the hands to the sill, when his blow fell. I was conscious of a dull pain, my grip loosened, and I fell into the garden below.

Он отбросил ее в сторону, метнулся к окну и замахнулся своим оружием. Я успел соскользнуть с подоконника и висел, держась за раму, когда он нанес мне удар. Я почувствовал тупую боль, руки мои разжались, и я упал в сад под окном.

"I was shaken but not hurt by the fall; so I picked myself up and rushed off among the bushes as hard as I could run, for I understood that I was far from being out of danger yet. Suddenly, however, as I ran, a deadly dizziness and sickness came over me.

I glanced down at my hand, which was throbbing painfully, and then, for the first time, saw that my thumb had been cut off and that the blood was pouring from my wound. I endeavoured to tie my handkerchief round it, but there came a sudden buzzing in my ears, and next moment I fell in a dead faint among the rose-bushes.

Падение меня оглушило, но и только. Я вскочил и со всех ног бросился в кусты, понимая, что не ушел еще от опасности. На бегу меня вдруг охватила страшная слабость и тошнота. Руку дергало от боли, и только тогда я заметил, что у меня нет большого пальца и из раны хлещет кровь. Я попытался было обвязать руку носовым платком, но в этот момент в висках у меня застучало, и я свалился в тяжелом обмороке среди кустов роз.

"How long I remained unconscious I cannot tell. It must have been a very long time, for the moon had sunk, and a bright morning was breaking when I came to myself. My clothes were all sodden with dew, and my coat-sleeve was drenched with blood from my wounded thumb. The smarting of it recalled in an instant all the particulars of my night's adventure, and I sprang to my feet with the feeling that I might hardly yet be safe from my pursuers. But to my astonishment, when I came to look round me, neither house nor garden were to be seen. I had been lying in an angle of the hedge close by the highroad, and just a little lower down was a long building, which proved, upon my approaching it, to be the very station at which I had arrived upon the previous night.

Were it not for the ugly wound upon my hand, all that had passed during those dreadful hours

Сколько я был без сознания, сказать не могу. Наверное, очень долго, потому что, когда я пришел в себя, луна уже зашла и занимался день. Одежда моя промокла до нитки от выпавшей ночью росы, а рукав пиджака был насквозь пропитан кровью. Жгучая боль напомнила мне о событиях минувшей ночи, и я вскочил на ноги, сознавая, что не могу считать себя в полной безопасности. Но каково же было мое удивление, когда, оглядевшись вокруг, я не увидел ни дома, ни сада. Я лежал у изгороди возле дороги, а немного подальше виднелось длинное строение; когда я подошел к нему, оно оказалось той самой станцией, куда я и прибыл накануне вечером. И если бы не страшная рана на руке, все происшедшее могло бы показаться просто ночным кошмаром.

might have been an evil dream.

"Half dazed, I went into the station and asked about the morning train. There would be one to Reading in less than an hour. The same porter was on duty, I found, as had been there when I arrived. I inquired of him whether he had ever heard of Colonel Lysander Stark. The name was strange to him. Had he observed a carriage the night before waiting for me? No, he had not. Was there a police-station anywhere near? There was one about three miles off.

Ничего не понимая, я вошел в здание и спросил, скоро ли будет утренний поезд. Менее чем через час будет поезд на Рединг, ответили мне. Дежурил тот самый носильщик, что и накануне. Я спросил у него, не знает ли он полковника Лизандера Старка. Нет, имя это ему незнакомо. Не видел ли он экипаж у станции вчера вечером? Нет, не видел. Есть ли поблизости полицейский участок? Да, милях в трех от станции.

"It was too far for me to go, weak and ill as I was. I determined to wait until I got back to town before telling my story to the police. It was a little past six when I arrived, so I went first to have my wound dressed, and then the doctor was kind enough to bring me along here. I put the case into your hands and shall do exactly what you advise."

Я совсем ослабел, а рука у меня так болела, что нечего было и думать туда дойти. Я решил сначала вернуться в город, а потом уж пойти в полицию. Я приехал в Лондон в начале седьмого, прежде всего отправился перевязывать рану, и доктор оказался настолько любезен, что сам привез меня к вам. Целиком полагаюсь на вас и готов следовать любому вашему совету.

We both sat in silence for some little time after listening to this extraordinary narrative. Then Sherlock Holmes pulled down from the shelf one of the ponderous commonplace books in which he placed his cuttings.

Он закончил свое удивительное повествование, и некоторое время мы сидели молча. Затем Шерлок Холмс взял с полки один из увесистых альбомов, в которых хранил вырезки из газет.

"Here is an advertisement which will interest you," said he. "It appeared in all the papers about a year ago. Listen to this: 'Lost, on the 9th inst., Mr. Jeremiah Hayling, aged twenty-six, a hydraulic engineer. Left his lodgings at ten o'clock at night, and has not been heard of since. Was dressed in,' etc., etc.

Ha! That represents the last time that the colonel needed to have his machine overhauled, I fancy."

– Вот заметка, которая может вас заинтересовать, – сказал он. – Она появилась в газетах около года назад. Послушайте: «9-го числа этого месяца пропал без вести мистер Джереми Хейлинг, двадцати шести лет, по профессии инженер-гидравлик. Он ушел из дома в десять часов вечера, и с тех пор о нем ничего не известно. Был одет…» и так далее и так далее. Это и был, по-видимому, именно тот «прошлый раз», когда полковнику понадобилось ремонтировать свой пресс.

"Good heavens!" cried my patient. "Then that explains what the girl said."

– Боже мой! – воскликнул мой пациент. – Так вот что означали слова женщины.

"Undoubtedly. It is quite clear that the colonel was a cool and desperate man, who was absolutely determined that nothing should stand in the way of his little game, like those out-and-out pirates who will leave no survivor from a captured ship. Well, every moment now is precious, so if you feel equal to it we shall go down to Scotland Yard at once as a preliminary to starting for Eyford."

– Несомненно! Совершенно ясно, что полковник – человек хладнокровный и отчаянный и, подобно головорезам, которые не оставляли в живых ни одного человека на захваченном судне, сметает любые препятствия на своем пути. Однако нельзя терять ни минуты, и если вы в состоянии двигаться, мы немедленно отправимся в Скотланд-Ярд, а потом поедем в Айфорд.

Some three hours or so afterwards we were all Через каких-нибудь три часа или около того мы in the train together, bound from Reading to все сидели в поезде, направлявшемся из Рединга the little Berkshire village. There were Sherlock в маленькую беркширскую деревню. Мы – это

Holmes, the hydraulic engineer, Inspector Bradstreet, of Scotland Yard, a plain-clothes man, and myself. Bradstreet had spread an ordnance map of the county out upon the seat and was busy with his compasses drawing a circle with Eyford for its centre.

Шерлок Холмс, гидротехник, инспектор Бродстрит из Скотланд-Ярда, агент в штатском и я. Бродстрит расстелил на скамейке подробную карту Англии и циркулем вычертил на ней окружность с центром в Айфорде.

"There you are," said he. "That circle is drawn at a radius of ten miles from the village. The place we want must be somewhere near that line. You said ten miles, I think, sir."

– Смотрите, эта окружность имеет радиус в десять миль, – сказал он. – Нужное нам место находится где-то внутри этого круга. Вы, кажется, сказали, десять миль, сэр?

"It was an hour's good drive."

– Да, мы ехали около часа.

"And you think that they brought you back all that way when you were unconscious?"

– И вы предполагаете, что они отвезли вас обратно, пока вы были без сознания?

"They must have done so. I have a confused memory, too, of having been lifted and conveyed somewhere."

– По-видимому, так. Мне смутно помнится, что меня поднимали и куда-то несли.

"What I cannot understand," said I, "is why they should have spared you when they found you lying fainting in the garden. Perhaps the villain was softened by the woman's entreaties."

– Не понимаю, – вмешался я, – почему они сохранили вам жизнь, когда нашли вас без сознания в саду. Может, женщина умолила этого негодяя пощадить вас?

"I hardly think that likely. I never saw a more inexorable face in my life."

– Вряд ли. За всю мою жизнь не видел более зверской физиономии.

"Oh, we shall soon clear up all that," said – Все это мы скоро выясним, – сказал Bradstreet. "Well, I have drawn my circle, and I Бродстрит. – Итак, окружность готова, сейчас only wish I knew at what point upon it the folk остается узнать только, в какой точке находятся that we are in search of are to be found." те люди, которых мы ищем.

"I think I could lay my finger on it," said Holmes – Мне думается, я могу вам показать, – спокойно quietly. ответил Холмс.

"Really, now!" cried the inspector, "you have formed your opinion! Come, now, we shall see who agrees with you. I say it is south, for the country is more deserted there."

"I am for west," remarked the plain-clothes man. "There are several quiet little villages up there."

– Вот как? – воскликнул инспектор. – Значит, у вас уже есть определенное мнение. Посмотрим, что думают остальные. Я утверждаю, что это произошло на юге, ибо там местность менее населенная.

– А я говорю, на востоке, – возразил мой пациент.

– Я стою за запад, – заметил человек в штатском. – Там расположено несколько тихих деревушек.

"And I am for north," said I, "because there are no hills there, and our friend says that he did not notice the carriage go up any."

– А я – за север, – сказал я. – На севере нет холмов, а наш друг утверждает, что не заметил, чтобы дорога шла в гору.

"And I say east," said my patient.

"Come," cried the inspector, laughing; "it's a – Ну и ну! Неплохой букет мнений, – смеясь very pretty diversity of opinion. We have boxed подытожил инспектор. – Мы назвали все румбы the compass among us. Who do you give your компаса. Кого же вы поддерживаете, мистер casting vote to?" Холмс?

"You are all wrong."

"But we can't all be."

– Вы все ошибаетесь.

– Как же могут все ошибаться?

"Oh, yes, you can. This is my point." He placed – Могут. Я считаю, что это произошло здесь. – И his finger in the centre of the circle. "This is Холмс ткнул пальцем в центр окружности. – Тут where we shall find them." мы их и найдем.

"But the twelve-mile drive?" gasped Hatherley.

– А двенадцатимильная поездка? – удивился Хэдерли.

"Six out and six back. Nothing simpler. You say yourself that the horse was fresh and glossy when you got in. How could it be that if it had gone twelve miles over heavy roads?"

– Нет ничего проще: шесть миль туда и шесть обратно. Вы сами сказали, что когда вы садились в экипаж, лошадь была свежей и шерсть у нее лоснилась. Могло ли это быть, если она прошла двенадцать миль по плохой дороге?

"Indeed, it is a likely ruse enough," observed Bradstreet thoughtfully. "Of course there can be no doubt as to the nature of this gang."

– Они в самом деле могли использовать такую уловку, – задумчиво заметил Бродстрит и добавил: – Дела этой шайки, конечно, сомнений не вызывают.

"None at all," said Holmes. "They are coiners on a large scale, and have used the machine to form the amalgam which has taken the place of silver."

– Разумеется, нет, – ответил Холмс. – Они фальшивомонетчики, причем крупного масштаба, пресс они используют для чеканки амальгамы, которая заменяет серебро.

"We have known for some time that a clever gang was at work," said the inspector. "They have been turning out half-crowns by the thousand. We even traced them as far as Reading, but could get no farther, for they had covered their traces in a way that showed that they were very old hands. But now, thanks to this lucky chance, I think that we have got them right enough."

– Нам уже некоторое время известно о существовании очень ловкой шайки, которая в огромном количестве выпускает полукроны, – сказал инспектор. – Мы даже выследили их до Рединга, но потом застряли. Они так умело замели следы, что сразу видно: стреляные воробьи. И все-таки на этот раз благодаря счастливой случайности их, пожалуй, накроем.

But the inspector was mistaken, for those criminals were not destined to fall into the hands of justice. As we rolled into Eyford Station we saw a gigantic column of smoke which streamed up from behind a small clump of trees in the neighbourhood and hung like an immense ostrich feather over the landscape.

Но инспектор ошибся: преступникам не суждено было попасть в руки правосудия. Подъехав к Айфорду, мы увидели огромный столб дыма, который гигантским страусовым пером висел над деревьями.

"A house on fire?" asked Bradstreet as the train steamed off again on its way.

– Пожар? – спросил Бродстрит у начальника станции, когда поезд, пыхтя, двинулся дальше.

"Yes, sir!" said the station-master.

"When did it break out?"

– Да, сэр, – ответил тот.

– Когда начался?

"I hear that it was during the night, sir, but it has got worse, and the whole place is in a blaze."

"Whose house is it?"

"Dr. Becher's."

– Говорят ночью, сэр, но сейчас усилился, весь дом в огне.

– А чей это дом?

– Доктора Бичерта.

"Tell me," broke in the engineer, "is Dr. Becher a German, very thin, with a long, sharp nose?"

– Скажите, – вмешался Холмс, – доктор Бичер – это тощий немец с длинным острым носом?

The station-master laughed heartily.

"No, sir, Dr. Becher is an Englishman, and there isn't a man in the parish who has a better-lined waistcoat. But he has a gentleman staying with him, a patient, as I understand, who is a foreigner, and he looks as if a little good Berkshire beef would do him no harm."

Начальник станции громко рассмеялся.

– Нет, сэр, доктор Бичер – самый настоящий англичанин. Но у него в доме живет какой-то джентльмен, его пациент, говорят, вот он иностранец, и вид у него такой, что ему не помешало бы отведать нашей доброй беркширской говядины.

The station-master had not finished his speech before we were all hastening in the direction of the fire. The road topped a low hill, and there was a great widespread whitewashed building in front of us, spouting fire at every chink and window, while in the garden in front three fireengines were vainly striving to keep the flames under.

Не успел начальник станции договорить, как мы все были уже на пути к горящему дому. Дорога поднималась на невысокий холм, на вершине которого стояло большое приземистое, выбеленное известкой строение; из окон и дверей его вырывался огонь, а три пожарные машины тщетно пытались прибить пламя.

"That's it!" cried Hatherley, in intense excitement. "There is the gravel-drive, and there are the rose-bushes where I lay. That second window is the one that I jumped from."

– Ну конечно же! – воскликнул Хэдерли в крайнем волнении. – Вон дорожка, посыпанная гравием, а вон розовые кусты, где я лежал. А вот это окно, второе с краю, – то самое, из которого я прыгнул.

"Well, at least," said Holmes, "you have had your revenge upon them. There can be no question that it was your oil-lamp which, when it was crushed in the press, set fire to the wooden walls, though no doubt they were too excited in the chase after you to observe it at the time. Now keep your eyes open in this crowd for your friends of last night, though I very much fear that they are a good hundred miles off by now."

– Что ж, – заметил Холмс, – вы по крайней мере сумели им отомстить. Огонь из вашей керосиновой лампы, когда ее сплющило, перекинулся на стены, а преступники, увлекшись погоней, этого не заметили. Смотрите-ка внимательнее, нет ли в этой толпе ваших вчерашних приятелей, думается мне, они сейчас уже в доброй сотне миль отсюда.

And Holmes' fears came to be realised, for from that day to this no word has ever been heard either of the beautiful woman, the sinister German, or the morose Englishman.

Early that morning a peasant had met a cart containing several people and some very bulky boxes driving rapidly in the direction of Reading, but there all traces of the fugitives disappeared, and even Holmes' ingenuity failed ever to discover the least clue as to their whereabouts.

Предположение Холмса оправдалось, ибо с тех пор мы ни слова не слышали ни о красивой женщине, ни о злом немце, ни о мрачном англичанине. Правда, утром в тот день один крестьянин встретил повозку с людьми, доверху набитую какими-то громоздкими ящиками. Повозка направлялась в сторону Рединга, но затем следы беглецов терялись, и даже Холмс при всей его проницательности оказался не в состоянии установить хотя бы приблизительно их местонахождение.

The firemen had been much perturbed at the strange arrangements which they had found within, and still more so by discovering a newly severed human thumb upon a windowsill of the second floor. About sunset, however, their efforts were at last successful, and they subdued the flames, but not before the roof had fallen in, and the whole place been

Пожарники были немало озадачены тем странным устройством, которое они обнаружили внутри дома, и еще более тем, что на подоконнике окна на третьем этаже они нашли отрубленный большой палец. На заходе солнца их усилия увенчались наконец успехом, огонь погас, хотя к тому времени крыша уже провалилась и весь дом превратился в

reduced to such absolute ruin that, save some twisted cylinders and iron piping, not a trace remained of the machinery which had cost our unfortunate acquaintance so dearly. Large masses of nickel and of tin were discovered stored in an out-house, but no coins were to be found, which may have explained the presence of those bulky boxes which have been already referred to.

руины; от машины, осмотр которой так дорого обошелся нашему незадачливому знакомому, ничего не осталось, если не считать помятых труб и цилиндров. В сарае обнаружили большие запасы никеля и жести, но ни единой монеты не нашли – их, по-видимому, увезли в тех громоздких ящиках, о которых уже говорилось.

How our hydraulic engineer had been conveyed from the garden to the spot where he recovered his senses might have remained forever a mystery were it not for the soft mould, which told us a very plain tale. He had evidently been carried down by two persons, one of whom had remarkably small feet and the other unusually large ones. On the whole, it was most probable that the silent Englishman, being less bold or less murderous than his companion, had assisted the woman to bear the unconscious man out of the way of danger.

Мы оба так никогда бы и не узнали, каким образом наш гидравлик очутился на том месте, где он пришел в себя, если бы не мягкая почва, поведавшая нам весьма простую историю. Его, очевидно, несли двое, у одного из них были удивительно маленькие ноги, а у второго – необыкновенно большие. В общем, весьма вероятно, что молчаливый англичанин, более трусливый или менее жестокий, чем его компаньон, помог женщине избавить потерявшего сознание человека от грозившей ему опасности.

"Well," said our engineer ruefully as we took our seats to return once more to London, "it has been a pretty business for me! I have lost my thumb and I have lost a fiftyguinea fee, and what have I gained?"

– Да, для меня это хороший урок, – уныло заметил Хэдерли, когда мы сели в поезд, направлявшийся обратно, в Лондон. – Я лишился пальца и пятидесяти гиней, а что я приобрел?

"Experience," said Holmes, laughing.

"Indirectly it may be of value, you know; you have only to put it into words to gain the reputation of being excellent company for the remainder of your existence."

– Опыт, – смеясь, ответил Холмс. – Может, он вам и пригодится. Нужно только облечь его в слова, чтобы всю жизнь слыть отличным рассказчиком.

X. THE ADVENTURE OF THE NOBLE BACHELOR

Знатный холостяк

The Lord St. Simon marriage, and its curious termination, have long ceased to be a subject of interest in those exalted circles in which the unfortunate bridegroom moves.

Fresh scandals have eclipsed it, and their more piquant details have drawn the gossips away from this four-year-old drama.

As I have reason to believe, however, that the full facts have never been revealed to the general public, and as my friend Sherlock Holmes had a considerable share in clearing the matter up, I feel that no memoir of him would be complete without some little sketch of this remarkable episode.

Женитьба лорда Сент-Саймона, закончившаяся таким удивительным образом, давно перестала занимать те круги великосветского общества, где вращается злополучный жених. Новые скандальные истории своими более пикантными подробностями затмили эту драму и отвлекли от нее внимание салонных болтунов, тем более что с тех пор прошло уже четыре года. Но так как я имею основание думать, что многие факты так и не дошли до широкой публики, и так как это дело прояснилось главным образом благодаря моему другу Шерлоку Холмсу, я считаю, что мои воспоминания о нем были бы неполны без краткого очерка об этом любопытном эпизоде.

It was a few weeks before my own marriage, during the days when I was still sharing rooms with Holmes in Baker Street, that he came home from an afternoon stroll to find a letter on the table waiting for him. I had remained indoors all day, for the weather had taken a sudden turn to rain, with high autumnal winds, and the Jezail bullet which I had brought back in one of my limbs as a relic of my Afghan campaign throbbed with dull persistence. With my body in one easychair and my legs upon another, I had surrounded myself with a cloud of newspapers until at last, saturated with the news of the day, I tossed them all aside and lay listless, watching the huge crest and monogram upon the envelope upon the table and wondering lazily who my friend's noble correspondent could be.

Как-то днем, за несколько недель до моей собственной свадьбы, когда я еще жил вместе с Холмсом на Бейкер-стрит, на его имя пришло письмо. Холмса не было дома, он где-то бродил после обеда, я же весь день сидел в комнате, потому что погода внезапно испортилась, поднялся сильный осенний ветер, пошел дождь, и застрявшая в ноге пуля, которую я привез с собой на память об афганском походе, напоминала о себе тупой непрерывной болью. Удобно усевшись в одном кресле и положив ноги на другое, я занялся чтением газет, но потом, пресыщенный злободневными новостями, отшвырнул весь этот бумажный ворох в сторону и от нечего делать стал разглядывать лежавшее на столе письмо. Огромный герб и монограмма красовались на конверте, и я лениво размышлял о том, какая же это важная особа состоит в переписке с моим другом.

"Here is a very fashionable epistle," I remarked – Вас ждет великосветское послание, – сообщил as he entered. "Your morning letters, if I я Холмсу, когда он вошел в комнату. – А с remember right, were from a fish-monger and утренней почтой вы, если не ошибаюсь, получили a tide-waiter." письма от торговца рыбой и таможенного чиновника?

"Yes, my correspondence has certainly the charm of variety," he answered, smiling, "and the humbler are usually the more interesting. This looks like one of those unwelcome social summonses which call upon a man either to be bored or to lie."

– Вся прелесть моей корреспонденции именно в ее разнообразии, – ответил он улыбаясь, – и в большинстве случаев, чем скромнее автор письма, тем интереснее письмо. А вот это, мне кажется, одно из тех несносных официальных приглашений, которые либо нагоняют на вас скуку, либо заставляют прибегнуть ко лжи.

He broke the seal and glanced over the contents.

"Oh, come, it may prove to be something of interest, after all."

Он сломал печать и быстро пробежал письмо.

– Э, нет! Тут, пожалуй, может оказаться кое-что интересное.

"Not social, then?"

"No, distinctly professional."

"And from a noble client?"

"One of the highest in England."

"My dear fellow, I congratulate you."

– Значит, это не приглашение?

– Нет, письмо сугубо деловое.

– И от знатного клиента?

– От одного из самых знатных в Англии.

– Поздравляю вас, милый друг.

"I assure you, Watson, without affectation, that the status of my client is a matter of less moment to me than the interest of his case. It is just possible, however, that that also may not be wanting in this new investigation.

You have been reading the papers diligently of late, have you not?"

– Даю вам слово, Уотсон, – и поверьте, я не рисуюсь, – что общественное положение моего клиента значит для меня гораздо меньше, чем его дело. Однако этот случай может оказаться любопытным. Вы, кажется, довольно усердно читали газеты в последнее время?

"It looks like it," said I ruefully, pointing to a huge bundle in the corner. "I have had nothing else to do."

– Как видите! – ответил я уныло, показывая на груду газет в углу. – Больше мне ничего было делать.

"It is fortunate, for you will perhaps be able to post me up. I read nothing except the criminal news and the agony column. The latter is always instructive. But if you have followed recent events so closely you must have read about Lord St. Simon and his wedding?"

– Это очень кстати. В таком случае вы сможете информировать меня. Я ведь ничего не читаю, кроме уголовной хроники и объявлений о розыске пропавших родственников. Там бывают поучительные вещи. Ну, а если вы следили за происшествиями, то, вероятно, читали о лорде Сент-Саймоне и его свадьбе?

"Oh, yes, with the deepest interest."

– О да! С большим интересом.

"That is well. The letter which I hold in my hand is from Lord St. Simon. I will read it to you, and in return you must turn over these papers and let me have whatever bears upon the matter. This is what he says:

– Отлично. Так вот, в руке у меня письмо от лорда Сент-Саймона. Сейчас я прочитаю его вам, а вы за это время еще раз просмотрите газеты и расскажете все, что имеет отношение к этой истории. Вот что он пишет:

"'MY DEAR MR. SHERLOCK HOLMES:--Lord Backwater tells me that I may place implicit reliance upon your judgment and discretion. I have determined, therefore, to call upon you and to consult you in reference to the very painful event which has occurred in connection with my wedding. Mr. Lestrade, of Scotland Yard, is acting already in the matter, but he assures me that he sees no objection to your co-operation, and that he even thinks that it might be of some assistance. I will call at four o'clock in the afternoon, and, should you have any other engagement at that time, I hope that you will postpone it, as this matter is of paramount importance.

«Уважаемый мистер Шерлок Холмс! Лорд Бэкуотер сказал мне, что я вполне могу довериться Вашему чутью и Вашему умению хранить тайну. Поэтому я решил обратиться к Вам за советом по поводу прискорбного события, которое произошло в связи с моей свадьбой. Мистер Лестрейд из Скотлэнд-Ярда уже ведет расследование по этому делу, но он ничего не имеет против Вашего сотрудничества, и даже считает, что оно может оказаться полезным. Я буду у Вас сегодня в четыре часа дня и надеюсь, что ввиду первостепенной важности моего дела Вы отложите все другие встречи, если они назначены Вами на это время.

Yours faithfully, ST. SIMON.'

Уважающий вас Роберт Сент-Саймон».

"It is dated from Grosvenor Mansions, written with a quill pen, and the noble lord has had the misfortune to get a smear of ink upon the outer side of his right little finger," remarked Holmes as he folded up the epistle.

– Письмо отправлено из особняка в Гровнере и написано гусиным пером, причем благородный лорд имел несчастье испачкать чернилами тыльную сторону правого мизинца, – сказал Холмс, складывая послание.

"He says four o'clock. It is three now. He will be here in an hour."

– Он пишет, что приедет в четыре часа. Сейчас три. Через час он будет здесь.

"Then I have just time, with your assistance, to get clear upon the subject. Turn over those papers and arrange the extracts in their order of time, while I take a glance as to who our client is."

– Значит, я как раз успею с вашей помощью выяснить кое-какие обстоятельства. Просмотрите газеты и подберите заметки в хронологическом порядке, а я, покамест, взгляну, что представляет собой наш клиент.

He picked a red-covered volume from a line of books of reference beside the mantelpiece.

Он взял с полки толстую книгу в красном переплете, стоявшую в ряду с другими справочниками.

– Вот он! – сказал Холмс, усевшись в кресло и раскрыв книгу у себя на коленях. – «Роберт

"Here he is," said he, sitting down and flattening it out upon his knee. "'Lord Robert

Walsingham de Vere St. Simon, second son of the Duke of Balmoral.' Hum! 'Arms: Azure, three caltrops in chief over a fess sable.

Born in 1846.' He's forty-one years of age, which is mature for marriage. Was Under-Secretary for the colonies in a late administration. The Duke, his father, was at one time Secretary for Foreign Affairs.

They inherit Plantagenet blood by direct descent, and Tudor on the distaff side. Ha! Well, there is nothing very instructive in all this. I think that I must turn to you Watson, for something more solid."

Уолсингэм де Вир Сент-Саймон, второй сын герцога Балморалского». Гм!.. «Герб: голубое поле, три звездочки чертополоха над полоской собольего меха. Родился в 1846». Значит, ему сорок один год – достаточно зрелый возраст для женитьбы. Был товарищем министра колоний в прежнем составе Кабинета. Герцог, его отец, был одно время министром иностранных дел. Потомки Плантагенетов по мужской линии и Тюдоров – по женской. Так… Все это ничего нам не дает. Надеюсь, что вы, Уотсон, приготовили что-нибудь более существенное?

"I have very little difficulty in finding what I want," said I, "for the facts are quite recent, and the matter struck me as remarkable. I feared to refer them to you, however, as I knew that you had an inquiry on hand and that you disliked the intrusion of other matters."

– Мне было совсем нетрудно найти нужный материал, – сказал я. – Ведь события эти произошли совсем недавно и сразу привлекли мое внимание. Я только потому не рассказывал вам о них, что вы были заняты каким-то расследованием, а мне известно, как вы не любите, когда вас отвлекают.

"Oh, you mean the little problem of the Grosvenor Square furniture van. That is quite cleared up now--though, indeed, it was obvious from the first. Pray give me the results of your newspaper selections."

– А, вы имеете в виду ту пустячную историю с фургоном для перевозки мебели по Гровнерсквер? Она уже совершенно выяснена, да, впрочем, там все было ясно с самого начала. Ну, расскажите же, что вы там откопали.

"Here is the first notice which I can find. It is in the personal column of the Morning Post, and dates, as you see, some weeks back: 'A marriage has been arranged,' it says, 'and will, if rumour is correct, very shortly take place, between Lord Robert St. Simon, second son of the Duke of Balmoral, and Miss Hatty Doran, the only daughter of Aloysius Doran.

Esq., of San Francisco, Cal., U.S.A.' That is all."

– Вот первая заметка. Она помещена несколько недель назад в «Морнинг пост», в разделе «Хроника светской жизни»: «Состоялась помолвка, и, если верить слухам, в скором времени состоится бракосочетание лорда Роберта Сент-Саймона, второго сына герцога Балморалского, и мисс Хетти Доран, единственной дочери эсквайра Алоизиеса Дорана, из Сан-Франциско, Калифорния, США».

"Terse and to the point," remarked Holmes, stretching his long, thin legs towards the fire.

– Коротко и ясно, – заметил Холмс, протягивая поближе к огню свои длинные, тонкие ноги.

"There was a paragraph amplifying this in one of the society papers of the same week. Ah, here it is: 'There will soon be a call for protection in the marriage market, for the present free-trade principle appears to tell heavily against our home product. One by one the management of the noble houses of Great Britain is passing into the hands of our fair cousins from across the Atlantic. An important addition has been made during the last week to the list of the prizes which have been borne away by these charming invaders. Lord St. Simon, who has shown himself for over twenty years proof against the little god's arrows, has now definitely announced

– На той же самой неделе в какой-то газете, в светской хронике, был столбец, в котором более подробно говорилось об этой происшествии. Ага, вот он: «В скором времени понадобится издание закона об охране нашего брачного рынка, ибо принцип свободной торговли, господствующий ныне, весьма вредно отражается на нашей отечественной продукции. Власть над отпрысками благороднейших фамилий Великобритании постепенно переходит в ручки наших прелестных заатлантических кузин. Список трофеев, захваченных очаровательными завоевательницами, пополнился на прошлой неделе весьма ценным приобретением. Лорд Сент-Саймон, который в течение двадцати с

his approaching marriage with Miss Hatty Doran, the fascinating daughter of a California millionaire. Miss Doran, whose graceful figure and striking face attracted much attention at the Westbury House festivities, is an only child, and it is currently reported that her dowry will run to considerably over the six figures, with expectancies for the future. As it is an open secret that the Duke of Balmoral has been compelled to sell his pictures within the last few years, and as Lord St. Simon has no property of his own save the small estate of Birchmoor, it is obvious that the Californian heiress is not the only gainer by an alliance which will enable her to make the easy and common transition from a Republican lady to a British peeress.'"

лишним лет был неуязвим для стрел Амура, недавно объявил о своем намерении вступить в брак с мисс Хетти Доран, пленительной дочерью калифорнийского миллионера. Мисс Доран, чья грациозная фигура и прелестное лицо произвели фурор на всех празднествах в Вестбери-Хаус, является единственной дочерью, и, по слухам, ее приданое приближается к миллиону, не говоря уже о видах на будущее. Так как ни для кого не секрет, что герцог Балморалский был вынужден за последние годы распродать свою коллекцию картин, а у лорда Сент-Саймона нет собственного состояния, если не считать небольшого поместья в Берчмуре, ясно, что от этого союза, который с легкостью превратит гражданку республики в титулованную английскую леди, выиграет не только калифорнийская наследница».

"Anything else?" asked Holmes, yawning.

– Что-нибудь еще? – спросил Холмс, зевая.

"Oh, yes; plenty. Then there is another note in the Morning Post to say that the marriage would be an absolutely quiet one, that it would be at St. George's, Hanover Square, that only half a dozen intimate friends would be invited, and that the party would return to the furnished house at Lancaster Gate which has been taken by Mr. Aloysius Doran. Two days later--that is, on Wednesday last--there is a curt announcement that the wedding had taken place, and that the honeymoon would be passed at Lord Backwater's place, near Petersfield. Those are all the notices which appeared before the disappearance of the bride."

– О да, и очень много. Вот другая заметка. В ней говорится, что свадьба будет самая скромная, что венчание состоится в церкви святого Георгия, на Гановер-сквер, и приглашены будут только пять-шесть самых близких друзей, а потом все общество отправится в меблированный особняк на Ланкастер-гейт, нанятый мистером Алоизиесом Дораном. Два дня спустя, то есть в прошлую среду, появилось краткое сообщение о том, что венчание состоялось и что медовый месяц молодые проведут в поместье лорда Бэкуотера, близ Питерсфилда. Вот и все, что было в газетах до исчезновения невесты.

"Before the what?" asked Holmes with a start.

– Как вы сказали? – спросил Холмс, вскакивая с места.

"The vanishing of the lady."

"When did she vanish, then?"

"At the wedding breakfast."

– До исчезновения новобрачной, – повторил я.

– Когда же она исчезла?

– Во время свадебного обеда.

"Indeed. This is more interesting than it promised to be; quite dramatic, in fact."

– Вот как! Дело становится куда интереснее. Весьма драматично.

"Yes; it struck me as being a little out of the common."

– Да, мне тоже показалось, что тут что-то не совсем заурядное.

"They often vanish before the ceremony, and occasionally during the honeymoon; but I cannot call to mind anything quite so prompt as this. Pray let me have the details."

– Женщины нередко исчезают до брачной церемонии, порою во время медового месяца, но я не могу припомнить ни одного случая, когда бы исчезновение произошло столь скоропалительно. Расскажите мне, пожалуйста, подробности.

"I warn you that they are very incomplete."

– Предупреждаю, что они далеко не полны.

"Perhaps we may make them less so."

– Ну, может быть, нам самим удастся их пополнить.

"Such as they are, they are set forth in a single – Вчера появилась статья в утренней газете, и article of a morning paper of yesterday, which I это все. Сейчас я прочту вам ее. Заголовок: will read to you. It is headed, 'Singular Occurrence at a Fashionable «Удивительное происшествие на великосветской Wedding': свадьбе». "'The family of Lord Robert St. Simon has been thrown into the greatest consternation by the strange and painful episodes which have taken place in connection with his wedding. The ceremony, as shortly announced in the papers of yesterday, occurred on the previous morning; but it is only now that it has been possible to confirm the strange rumours which have been so persistently floating about. In spite of the attempts of the friends to hush the matter up, so much public attention has now been drawn to it that no good purpose can be served by affecting to disregard what is a common subject for conversation.

«Семья лорда Роберта Сент-Саймона потрясена загадочными и в высшей степени прискорбными событиями, связанными с его женитьбой. Венчание действительно состоялось вчера утром, как об этом коротко сообщалось во вчерашних газетах, но только сегодня мы можем подтвердить странные слухи, упорно циркулирующие в публике. Несмотря на попытки друзей замять происшествие, оно привлекло к себе всеобщее внимание, и теперь уже нет смысла замалчивать то, что сделалось достоянием толпы.

"'The ceremony, which was performed at St. George's, Hanover Square, was a very quiet one, no one being present save the father of the bride, Mr. Aloysius Doran, the Duchess of Balmoral, Lord Backwater, Lord Eustace and Lady Clara St. Simon (the younger brother and sister of the bridegroom), and Lady Alicia Whittington. The whole party proceeded afterwards to the house of Mr. Aloysius Doran, at Lancaster Gate, where breakfast had been prepared. It appears that some little trouble was caused by a woman, whose name has not been ascertained, who endeavoured to force her way into the house after the bridal party, alleging that she had some claim upon Lord St. Simon. It was only after a painful and prolonged scene that she was ejected by the butler and the footman.

The bride, who had fortunately entered the house before this unpleasant interruption, had sat down to breakfast with the rest, when she complained of a sudden indisposition and retired to her room. Her prolonged absence having caused some comment, her father followed her, but learned from her maid that she had only come up to her chamber for an instant, caught up an ulster and bonnet, and hurried down to the passage. One of the footmen declared that he had seen a lady leave the house thus apparelled, but had refused to credit that it was his mistress,

Свадьба была очень скромная и происходила в церкви святого Георгия. Присутствовали только отец невесты – мистер Алоизиес Доран, герцогиня Балморалская, лорд Бэкуотер, лорд Юсташ и леди Клара Сент-Саймон (младшие брат и сестра жениха), а также леди Алисия Уитингтон. После венчания все общество отправилось на Ланкастер-гейт, где в доме мистера Алоизиеса Дорана их ждал обед. По слухам, там имел место небольшой инцидент: неизвестная женщина – ее имя так и не было установлено – пыталась проникнуть в дом вслед за гостями, утверждая, будто у нее есть какие-то права на лорда Сент-Саймона. И только после продолжительной и тяжелой сцены дворецкому и лакею удалось выпроводить эту особу. Невеста, к счастью, вошла в дом до этого неприятного вторжения. Она села за стол вместе с остальными, но вскоре пожаловалась на внезапное недомогание и ушла в свою комнату. Так как она долго не возвращалась, гости начали выражать недоумение. Мистер Алоизиес Доран отправился за дочерью, но ее горничная сообщила, что мисс Хетти заходила в комнату только на минутку, что она накинула длинное дорожное пальто, надела шляпу и быстро пошла к выходу. Один из лакеев подтвердил, что какаято дама в пальто и в шляпке действительно вышла из дому, но он никак не мог признать в ней

believing her to be with the company. On ascertaining that his daughter had disappeared, Mr. Aloysius Doran, in conjunction with the bridegroom, instantly put themselves in communication with the police, and very energetic inquiries are being made, which will probably result in a speedy clearing up of this very singular business. Up to a late hour last night, however, nothing had transpired as to the whereabouts of the missing lady. There are rumours of foul play in the matter, and it is said that the police have caused the arrest of the woman who had caused the original disturbance, in the belief that, from jealousy or some other motive, she may have been concerned in the strange disappearance of the bride.'"

свою госпожу, так как был уверен, что та в это время сидит за столом с гостями. Убедившись, что дочь исчезла, мистер Алоизиес Доран немедленно отправился с новобрачным в полицию, и начались энергичные поиски, которые, вероятно, очень скоро прольют свет на это удивительное происшествие. Однако пока что местопребывание исчезнувшей леди не выяснено. Ходят слухи, что тут имеет место шантаж и что женщина, которая разыскивала лорда Сент-Саймона, арестована, ибо полиция предполагает, что из ревности или из иных побуждений она могла быть причастна к таинственному исчезновению новобрачной».

"And is that all?"

– И это все?

"Only one little item in another of the morning papers, but it is a suggestive one."

– Есть еще одна заметка в другой утренней газете. Пожалуй, она даст вам кое-что.

"And it is--"

– О чем же она?

"That Miss Flora Millar, the lady who had caused the disturbance, has actually been arrested. It appears that she was formerly a danseuse at the Allegro, and that she has known the bridegroom for some years. There are no further particulars, and the whole case is in your hands now--so far as it has been set forth in the public press."

– О том, что мисс Флора Миллар, виновница скандала, и в самом деле арестована. Кажется, она была прежде танцовщицей в «Аллегро» и встречалась с лордом Сент-Саймоном в течение нескольких лет. Других подробностей нет, так что теперь вам известно все, что напечатано об этом случае в газетах.

"And an exceedingly interesting case it appears to be. I would not have missed it for worlds. But there is a ring at the bell, Watson, and as the clock makes it a few minutes after four, I have no doubt that this will prove to be our noble client. Do not dream of going, Watson, for I very much prefer having a witness, if only as a check to my own memory."

– Дело представляется мне чрезвычайно интересным. Я был бы крайне огорчен, если бы оно прошло мимо меня. Но кто-то звонит, Уотсон. Пятый час. Не сомневаюсь, что это идет наш высокородный клиент. Только не вздумайте уходить: мне может понадобиться свидетель, хотя бы на тот случай, если я что-нибудь забуду.

"Lord Robert St. Simon," announced our pageboy, throwing open the door. A gentleman entered, with a pleasant, cultured face, high-nosed and pale, with something perhaps of petulance about the mouth, and with the steady, well-opened eye of a man whose pleasant lot it had ever been to command and to be obeyed. His manner was brisk, and yet his general appearance gave an undue impression of age, for he had a slight forward stoop and a little bend of the knees as he walked. His hair, too, as he swept off his very curly-brimmed hat, was grizzled round

– Лорд Роберт Сент-Саймон! – объявил наш юный слуга, распахивая дверь. Вошел джентльмен с приятными тонкими чертами лица, бледный, с крупным носом, с чуть надменным ртом и твердым, открытым взглядом – взглядом человека, которому выпал счастливый жребий повелевать и встречать повиновение. Движения у него были легкие и живые, но из-за некоторой сутулости и манеры сгибать колени при ходьбе он казался старше своих лет. Волосы на висках у него поседели, а когда он снял шляпу с загнутыми полями, обнаружилось, что они, кроме того, сильно

the edges and thin upon the top. As to his dress, it was careful to the verge of foppishness, with high collar, black frock-coat, white waistcoat, yellow gloves, patent-leather shoes, and light-coloured gaiters. He advanced slowly into the room, turning his head from left to right, and swinging in his right hand the cord which held his golden eyeglasses.

поредели на макушке. Его костюм представлял верх изящества, граничившего с фатовством: высокий крахмальный воротничок, черный сюртук с белым жилетом, желтые перчатки, лакированные ботинки и светлые гетры. Он медленно вошел в комнату и огляделся по сторонам, нервно вертя в руке шнурок от золотого лорнета.

"Good-day, Lord St. Simon," said Holmes, rising and bowing. "Pray take the basket-chair.

This is my friend and colleague, Dr. Watson. Draw up a little to the fire, and we will talk this matter over."

– Добрый день, лорд Сент-Саймон, – любезно сказал Холмс, поднимаясь навстречу посетителю. – Садитесь, пожалуйста, сюда, в плетеное кресло. Это мой друг и коллега, доктор Уотсон. Придвиньтесь поближе к огню, и потолкуем о вашем деле…

"A most painful matter to me, as you can most readily imagine, Mr. Holmes. I have been cut to the quick. I understand that you have already managed several delicate cases of this sort, sir, though I presume that they were hardly from the same class of society."

– … как нельзя более мучительном для меня, мистер Холмс! Я потрясен. Разумеется, вам не раз приходилось вести дела щекотливого свойства, сэр, но вряд ли ваши клиенты принадлежали к такому классу общества, к которому принадлежу я.

"No, I am descending."

"I beg pardon."

"My last client of the sort was a king."

"Oh, really! I had no idea. And which king?"

"The King of Scandinavia."

"What! Had he lost his wife?"

– Да, вы правы, это для меня ступень вниз.

– Простите?

– Последним моим клиентом по делу такого рода был король.

– Вот как! Я не знал. Какой же это король?

– Король Скандинавии.

– Как, у него тоже пропала жена?

"You can understand," said Holmes suavely, "that I extend to the affairs of my other clients the same secrecy which I promise to you in yours."

– Надеюсь, вы понимаете, – самым учтивым тоном произнес Холмс, – что в отношении всех моих клиентов я соблюдаю такую же тайну, какую обещаю и вам.

"Of course! Very right! very right! I'm sure I beg – О, конечно, конечно! Вы совершенно правы, pardon. As to my own case, I am ready to give прошу меня извинить. Что касается моего случая, you any information which may assist you in я готов сообщить вам любые сведения, какие forming an opinion." могут помочь вам составить мнение по поводу происшедшего.

"Thank you. I have already learned all that is in the public prints, nothing more. I presume that I may take it as correct-- this article, for example, as to the disappearance of the bride."

– Благодарю вас. Я уже ознакомился с тем, что было в газетах, но не знаю ничего больше. Надо полагать, что можно считать их сообщения верными? Хотя бы вот эту заметку – об исчезновении невесты?

Lord St. Simon glanced over it.

"Yes, it is correct, as far as it goes."

Лорд Сент-Саймон наскоро пробежал заметку.

– Да, это более или менее верно.

"But it needs a great deal of supplementing before anyone could offer an opinion. I think that I may arrive at my facts most directly by questioning you."

– Но для того, чтобы я мог прийти к определенному заключению, мне понадобится ряд дополнительных данных. Пожалуй, лучше будет, если я задам вам несколько вопросов.

"Pray do so."

"When did you first meet Miss Hatty Doran?"

"In San Francisco, a year ago."

"You were travelling in the States?"

"Yes." "Did you become engaged then?"

"No." "But you were on a friendly footing?"

– Я к вашим услугам.

– Когда вы познакомились с мисс Хетти Доран?

– Год назад, в Сан-Франциско.

– Вы путешествовали по Соединенным Штатам?

– Да.

– Вы еще там обручились с нею?

– Нет.

– Но вы ухаживали за ней?

"I was amused by her society, and she could see that I was amused."

– Мне было приятно ее общество, и я этого не скрывал.

"Her father is very rich?"

– Отец ее очень богат?

"He is said to be the richest man on the Pacific slope."

– Он считается самым богатым человеком на всем Тихоокеанском побережье.

"And how did he make his money?"

– А где и как он разбогател?

"In mining. He had nothing a few years ago.

Then he struck gold, invested it, and came up by leaps and bounds."

– На золотых приисках. Еще несколько лет назад у него ничего не было. Потом ему посчастливилось напасть на богатую золотоносную жилу, он удачно поместил капитал и быстро пошел в гору.

"Now, what is your own impression as to the young lady's—your wife's character?"

– А не могли бы вы обрисовать мне характер молодой леди – вашей супруги? Что она за человек?

The nobleman swung his glasses a little faster and stared down into the fire.

"You see, Mr. Holmes," said he, "my wife was twenty before her father became a rich man.

During that time she ran free in a mining camp and wandered through woods or mountains, so that her education has come from Nature rather than from the schoolmaster.

She is what we call in England a tomboy, with a strong nature, wild and free, unfettered by any sort of traditions. She is impetuous-volcanic, I was about to say. She is swift in making up her mind and fearless in carrying out her resolutions. On the other hand, I would not have given her the name which I have the honour to bear"--he gave a little stately cough-"had not I thought her to be at bottom a noble woman. I believe that she is capable of heroic self-sacrifice and that anything dishonourable would be repugnant to her."

Лорд Сент-Саймон начал быстро раскачивать лорнет и посмотрел в огонь.

– Видите ли, мистер Холмс, – сказал он, – моей жене было уже двадцать лет, когда ее отец стал богатым человеком. До того она свободно носилась по прииску и бродила по лесам и горам, так что ее воспитанием занималась скорее природа, чем школа. Настоящая «сорви-голова», как мы называем таких девушек в Англии, натура сильная и свободолюбивая, не скованная никакими традициями. У нее порывистый, я бы даже сказал, бурный характер. Быстро принимает решения и бесстрашно доводит до конца то, что задумала. С другой стороны, я не дал бы ей имени, которое имею честь носить, – тут он с достоинством откашлялся, – если бы не был уверен, что, в сущности, это благороднейшее создание. Я твердо знаю, что она способна на героическое самопожертвование и что все бесчестное ее отталкивает.

"Have you her photograph?"

– Есть у вас ее фотография?

"I brought this with me."

He opened a locket and showed us the full face of a very lovely woman. It was not a photograph but an ivory miniature, and the artist had brought out the full effect

– Я принес с собой вот это. Он открыл медальон и показал нам прелестное женское лицо. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художнику удалось передать прелесть блестящих черных

of the lustrous black hair, the large dark eyes, and the exquisite mouth. Holmes gazed long and earnestly at it. Then he closed the locket and handed it back to Lord St. Simon.

волос, больших темных глаз, изящно очерченного рта. Холмс долго и внимательно рассматривал миниатюру, потом закрыл медальон и вернул его лорду Сент-Саймону.

"The young lady came to London, then, and you renewed your acquaintance?"

– А потом молодая девушка приехала в Лондон и вы возобновили знакомство с нею?

"Yes, her father brought her over for this last London season. I met her several times, became engaged to her, and have now married her."

– Да, на этот сезон отец привез ее в Лондон, мы начали встречаться, обручились, и вот теперь я женился на ней.

"She brought, I understand, a considerable dowry?"

– За ней дали, должно быть, порядочное приданое?

"A fair dowry. Not more than is usual in my family."

– Прекрасное приданое, но такова традиция в нашей семье.

"And this, of course, remains to you, since the marriage is a fait accompli?"

"I really have made no inquiries on the subject."

– И поскольку ваш брак – уже совершившийся факт, оно конечно, останется в вашем распоряжении?

– Право, не знаю. Я не наводил никаких справок на этот счет.

"Very naturally not. Did you see Miss Doran on the day before the wedding?"

"Yes." "Was she in good spirits?"

– Ну, понятно. Скажите, виделись вы с мисс Доран накануне свадьбы?

– Да.

– И в каком она была настроении?

"Never better. She kept talking of what we should do in our future lives."

– В отличном. Все время строила планы нашей будущей совместной жизни.

"Indeed! That is very interesting. And on the morning of the wedding?"

– Вот как? Это чрезвычайно любопытно. А утром в день свадьбы?

"She was as bright as possible--at least until after the ceremony."

– Она была очень весела – по крайней мере до конца церемонии.

"And did you observe any change in her then?"

– А потом вы, стало быть, заметили в ней какуюто перемену?

"Well, to tell the truth, I saw then the first signs that I had ever seen that her temper was just a little sharp. The incident however, was too trivial to relate and can have no possible bearing upon the case."

– Да, по правде говоря, я тогда впервые имел случай убедиться в некоторой неровности ее характера. Впрочем, этот эпизод настолько незначителен, что не стоит о нем и рассказывать. Он не имеет ни малейшего значения.

"Pray let us have it, for all that."

– Все-таки расскажите, прошу вас.

"Oh, it is childish. She dropped her bouquet as we went towards the vestry. She was passing the front pew at the time, and it fell over into the pew. There was a moment's delay, but the gentleman in the pew handed it up to her again, and it did not appear to be the worse for the fall. Yet when I spoke to her of

– Хорошо, но это такое ребячество… Когда мы с ней шли от алтаря, она уронила букет. В этот момент мы как раз поравнялись с передней скамьей, и букет упал под скамью. Произошло минутное замешательство, но какой-то джентльмен, сидевший на скамье, тут же нагнулся и подал ей букет, который ничуть не

the matter, she answered me abruptly; and in the carriage, on our way home, she seemed absurdly agitated over this trifling cause."

пострадал. И все-таки, когда я заговорил с ней об этом, она ответила какой-то резкостью и потом, сидя в карете, когда мы ехали домой, казалась до нелепости взволнованной этой ерундой.

"Indeed! You say that there was a gentleman in the pew. Some of the general public were present, then?"

– Ах вот что! Значит, на скамье сидел какой-то джентльмен? Стало быть, в церкви все-таки была посторонняя публика?

"Oh, yes. It is impossible to exclude them when the church is open."

– Ну конечно. Это неизбежно, раз церковь открыта.

"This gentleman was not one of your wife's friends?"

– И этот джентльмен не принадлежал к числу знакомых вашей жены?

"No, no; I call him a gentleman by courtesy, but he was quite a common-looking person. I hardly noticed his appearance. But really I think that we are wandering rather far from the point."

– О нет! Я только из вежливости назвал его «джентльменом»: судя по виду, это человек не нашего круга. Впрочем, я даже не разглядел его хорошенько. Но, право же, мы отвлекаемся от темы.

"Lady St. Simon, then, returned from the wedding in a less cheerful frame of mind than she had gone to it. What did she do on re-entering her father's house?"

– Итак, возвратясь из церкви, леди Сент-Саймон была уже не в таком хорошем расположении духа? Чем она занялась, когда вошла в дом отца?

"I saw her in conversation with her maid."

– Начала что-то рассказывать своей горничной.

"And who is her maid?"

– А что представляет собой ее горничная?

"Alice is her name. She is an American and came from California with her."

– Ее зовут Алиса. Она американка и приехала вместе со своей госпожой из Калифорнии.

"A confidential servant?"

– Вероятно она пользуется доверием вашей жены?

"A little too much so. It seemed to me that her mistress allowed her to take great liberties.

Still, of course, in America they look upon these things in a different way."

– Пожалуй, даже чересчур большим доверием. Мне всегда казалось, что мисс Хетти слишком много ей позволяет. Впрочем, в Америке иначе смотрят на эти вещи.

"How long did she speak to this Alice?"

– Сколько времени продолжался их разговор?

"Oh, a few minutes. I had something else to think of."

– Кажется, несколько минут. Не знаю, право, я был слишком занят.

"You did not overhear what they said?"

– И вы не слышали о чем они говорили?

"Lady St. Simon said something about 'jumping a claim.' She was accustomed to use slang of the kind. I have no idea what she meant."

– Леди Сент-Саймон сказала что-то о «захвате чужого участка». Она постоянно употребляет такого рода жаргонные словечки. Понятия не имею, что она имела в виду.

"American slang is very expressive sometimes. And what did your wife do when she finished speaking to her maid?"

– Американский жаргон иногда очень выразителен. А что делала ваша жена после разговора со служанкой?

"She walked into the breakfast-room."

"On your arm?"

– Пошла в столовую.

– Под руку с вами?

"No, alone. She was very independent in little matters like that. Then, after we had sat down for ten minutes or so, she rose hurriedly, muttered some words of apology, and left the room. She never came back."

– Нет, одна. Она чрезвычайно независима в таких мелочах. Минут через десять она поспешно встала из-за стола, пробормотала какие-то извинения и вышла из комнаты. Больше я не видел ее.

"But this maid, Alice, as I understand, deposes that she went to her room, covered her bride's dress with a long ulster, put on a bonnet, and went out."

– Если не ошибаюсь, горничная Алиса показала на допросе, что ее госпожа вошла в свою комнату, накинула на подвенечное платье длинное дорожное пальто, надела шляпку и ушла.

"Quite so. And she was afterwards seen walking into Hyde Park in company with Flora Millar, a woman who is now in custody, and who had already made a disturbance at Mr. Doran's house that morning."

– Совершенно верно. И потом ее видели в Гайдпарке. Она там была с Флорой Миллар – женщиной, которая утром того же дня устроила скандал в доме мистера Дорана. Сейчас она арестована.

"Ah, yes. I should like a few particulars as to this young lady, and your relations to her."

– Ах да, расскажите, пожалуйста, об этой молодой особе и о характере ваших отношений.

Lord St. Simon shrugged his shoulders and raised his eyebrows.

"We have been on a friendly footing for some years--I may say on a very friendly footing.

She used to be at the Allegro. I have not treated her ungenerously, and she had no just cause of complaint against me, but you know what women are, Mr. Holmes.

Flora was a dear little thing, but exceedingly hot-headed and devotedly attached to me. She wrote me dreadful letters when she heard that I was about to be married, and, to tell the truth, the reason why I had the marriage celebrated so quietly was that I feared lest there might be a scandal in the church. She came to Mr. Doran's door just after we returned, and she endeavoured to push her way in, uttering very abusive expressions towards my wife, and even threatening her, but I had foreseen the possibility of something of the sort, and I had two police fellows there in private clothes, who soon pushed her out again. She was quiet when she saw that there was no good in making a row."

Лорд Сент-Саймон пожал плечами и поднял брови.

– В течение нескольких лет мы были с ней в дружеских, я бы даже сказал, в очень дружеских отношениях. Она танцевала в «Аллегро». Я обошелся с ней, как подобает благородному человеку, и она не может иметь ко мне никаких претензий, но вы же знаете женщин, мистер Холмс, Флора – очаровательное существо, но она чересчур импульсивна и до безумия влюблена в меня. Узнав, что я собираюсь жениться, она начала писать мне ужасные письма, и, говоря откровенно, я только потому и устроил такую скромную свадьбу, что боялся скандала в церкви. Едва мы успели приехать после венчания, как она прибежала к дому мистера Дорана и сделала попытку проникнуть туда, выкрикивая при этом оскорбления и даже угрозы по адресу моей жены. Однако, предвидя возможность чего-либо в этом роде, я заранее пригласил двух полицейских в штатском, и те быстро выпроводили ее. Как только Флора поняла, что скандалом тут не поможешь, она сразу успокоилась.

"Did your wife hear all this?"

"No, thank goodness, she did not."

"And she was seen walking with this very woman afterwards?"

– Слышала все это ваша жена?

– К счастью, нет.

– А потом с этой самой женщиной ее видели на улице?

"Yes. That is what Mr. Lestrade, of Scotland Yard, looks upon as so serious. It is thought

– Да. И вот этот-то факт мистер Лестрейд из Скотланд-Ярда считает тревожным. Он думает,

that Flora decoyed my wife out and laid some terrible trap for her."

что Флора выманила мою жену из дому и устроила ей какую-нибудь ужасную ловушку.

"Well, it is a possible supposition."

"You think so, too?"

"I did not say a probable one. But you do not yourself look upon this as likely?"

– Что ж, это не лишено вероятия.

– Значит, и вы того же мнения?

– Вот этого я не сказал. Ну, а сами вы допускаете такую возможность?

"I do not think Flora would hurt a fly."

– Я убежден, что Флора не способна обидеть и муху.

"Still, jealousy is a strange transformer of characters. Pray what is your own theory as to what took place?"

– Однако ревность иногда совершенно меняет характер человека. Скажите, а каким образом объясняете то, что произошло, вы сами?

"Well, really, I came to seek a theory, not to propound one. I have given you all the facts.

Since you ask me, however, I may say that it has occurred to me as possible that the excitement of this affair, the consciousness that she had made so immense a social stride, had the effect of causing some little nervous disturbance in my wife."

– Я пришел сюда не для того, чтобы объяснять что-либо, а чтобы получить объяснение от вас. Я сообщил вам все факты, какими располагал. Впрочем, если вас интересует моя точка зрения, извольте: я допускаю, что возбуждение, которое испытала моя жена в связи с огромной переменой, происшедшей в ее судьбе, в ее общественном положении, могло вызвать у нее легкое нервное расстройство.

"In short, that she had become suddenly deranged?"

– Короче говоря, вы полагаете, что она внезапно потеряла рассудок?

"Well, really, when I consider that she has turned her back—I will not say upon me, but upon so much that many have aspired to without success--I can hardly explain it in any other fashion."

– Если хотите, да. Когда я думаю, что она могла отказаться… не от меня, нет, но от всего того, о чем тщетно мечтали многие другие женщины, мне трудно найти иное объяснение.

"Well, certainly that is also a conceivable hypothesis," said Holmes, smiling. "And now, Lord St. Simon, I think that I have nearly all my data. May I ask whether you were seated at the breakfast-table so that you could see out of the window?"

– Что же, и это тоже вполне приемлемая гипотеза, – ответил Холмс улыбаясь. – Теперь, лорд Сент-Саймон, у меня, пожалуй, есть почти все нужные сведения. Скажите только одно: могли вы, сидя за свадебном столом, видеть в окно то, что происходило на улице?

"We could see the other side of the road and the Park."

– Нам виден был противоположный тротуар и парк.

"Quite so. Then I do not think that I need to detain you longer. I shall communicate with you."

– Отлично. Итак, у меня, пожалуй, больше нет необходимости вас задерживать. Я напишу вам.

"Should you be fortunate enough to solve this problem," said our client, rising.

– Только бы вам посчастливилось разрешить эту загадку! – сказал наш клиент, поднимаясь с места.

"I have solved it."

"Eh? What was that?"

"I say that I have solved it."

"Where, then, is my wife?"

– Я уже разрешил ее.

– Что? Я, кажется, ослышался.

– Я сказал, что разрешил эту загадку.

– В таком случае, где же моя жена?

"That is a detail which I shall speedily supply."

– Очень скоро я отвечу вам и на этот вопрос.

Lord St. Simon shook his head.

"I am afraid that it will take wiser heads than yours or mine," he remarked, and bowing in a stately, old-fashioned manner he departed.

Лорд Сент-Саймон нахмурился.

– Боюсь, что над этим делом еще немало помучаются и более мудрые головы, чем у нас с вами, – заметил он и, церемонно поклонившись, с достоинством удалился.

"It is very good of Lord St. Simon to honour my head by putting it on a level with his own," said Sherlock Holmes, laughing. "I think that I shall have a whisky and soda and a cigar after all this cross-questioning. I had formed my conclusions as to the case before our client came into the room."

Шерлок Холмс засмеялся: – Лорд Сент-Саймон оказал моей голове большую честь, поставив ее на один уровень со своей!.. Знаете что, я не прочь бы выпить виски с содовой и выкурить сигару после этого длительного допроса. А заключение по данному делу сложилось у меня еще до того, как наш клиент вошел в комнату.

"My dear Holmes!"

"I have notes of several similar cases, though none, as I remarked before, which were quite as prompt. My whole examination served to turn my conjecture into a certainty.

Circumstantial evidence is occasionally very convincing, as when you find a trout in the milk, to quote Thoreau's example."

– Полноте, Холмс!

– В моих заметках есть несколько аналогичных случаев, хотя, как я уже говорил вам, ни одно из тех исчезновений не было столь скоропалительным. Беседа же с лордом СентСаймоном превратила мои предположения в уверенность. Побочные обстоятельства бывают иногда так же красноречивы, как муха в молоке, – если вспомнить Торо 23 .

"But I have heard all that you have heard."

– Однако, Холмс, ведь я присутствовал при разговоре и слышал то же, что слышали и вы.

"Without, however, the knowledge of preexisting cases which serves me so well. There was a parallel instance in Aberdeen some years back, and something on very much the same lines at Munich the year after the Franco-Prussian War. It is one of these cases--but, hullo, here is Lestrade! Goodafternoon, Lestrade! You will find an extra tumbler upon the sideboard, and there are cigars in the box."

– Да, но вы не знаете тех случаев, которые уже имели место и которые сослужили мне отличную службу. Почти такая же история произошла несколько лет назад в Абердине и нечто очень похожее – в Мюнжене, на следующий год после франко-прусской войны. Данный случай… А, вот и Лестрейд! Здравствуйте, Лестрейд! Вон там, на буфете, вино, а здесь, в ящике, сигары.

The official detective was attired in a peajacket and cravat, which gave him a decidedly nautical appearance, and he carried a black canvas bag in his hand. With a short greeting he seated himself and lit the cigar which had been offered to him.

Официальный сыщик Скотланд-Ярда был облачен в куртку и носил на шее шарф, что делало его похожим на моряка. В руке он держал черный парусиновый саквояж. Отрывисто поздоровавшись, он опустился на стул и закурил предложенную сигару.

"What's up, then?" asked Holmes with a twinkle in his eye. "You look dissatisfied."

– Ну, выкладывайте, что случилось? – спросил Холмс с лукавым огоньком в глазах. – У вас недовольный вид.

"And I feel dissatisfied. It is this infernal St. – И я действительно недоволен. Черт бы побрал Simon marriage case. I can make neither head этого Сент-Саймона с его свадьбой! Ничего не nor tail of the business." могу понять.

"Really! You surprise me."

– Неужели? Вы удивляете меня.

"Who ever heard of such a mixed affair? Every clue seems to slip through my fingers. I have been at work upon it all day."

– В жизни не встречал более запутанной истории. Не найти никаких концов. Сегодня я провозился с ней весь день.

"And very wet it seems to have made you," said Holmes laying his hand upon the arm of the pea-jacket.

– И, кажется, при этом изрядно промокли, – сказал Холмс, дотрагиваясь до рукава куртки.

"Yes, I have been dragging the Serpentine."

– Да, я обшаривал дно Серпентайна 24 .

"In heaven's name, what for?"

– О, Господи! Да зачем вам это понадобилось?

"In search of the body of Lady St. Simon."

– Чтобы найти тело леди Сент-Саймон.

Sherlock Holmes leaned back in his chair and laughed heartily.

Шерлок Холмс откинулся на спинку кресла и от души расхохотался.

"Have you dragged the basin of Trafalgar Square fountain?" he asked.

– А бассейн фонтана на Трафальгард-сквер вы не забыли обшарить? – спросил он.

"Why? What do you mean?"

– На Трафальгард-сквер? Что вы хотите этим сказать?

"Because you have just as good a chance of finding this lady in the one as in the other."

– Да то, что у вас точно такие же шансы найти леди Сент-Саймон здесь, как и там.

Lestrade shot an angry glance at my companion.

"I suppose you know all about it," he snarled.

Лестрейд бросил сердитый взгляд на моего друга.

– Как видно, вы уже разобрались в этом деле? – насмешливо спросил он.

"Well, I have only just heard the facts, but my mind is made up."

– Мне только что рассказали о нем, но я уже пришел к определенному выводу.

"Oh, indeed! Then you think that the Serpentine plays no part in the matter?"

– Неужели! Так вы считаете, что Серпентайн тут ни при чем?

"I think it very unlikely."

– Полагаю, что так.

"Then perhaps you will kindly explain how it is that we found this in it?"

– В таком случае, прошу объяснить, каким образом мы могли найти в пруду вот это.

He opened his bag as he spoke, and tumbled onto the floor a wedding-dress of watered silk, a pair of white satin shoes and a bride's wreath and veil, all discoloured and soaked in water.

"There," said he, putting a new wedding-ring upon the top of the pile. "There is a little nut for you to crack, Master Holmes."

Он открыл саквояж и выбросил на пол шелковое подвенечное платье, пару белых атласных туфелек и веночек с вуалью – все грязное и совершенно мокрое.

"Oh, indeed!" said my friend, blowing blue rings into the air. "You dragged them from the Serpentine?"

– Вот оно что! – сказал Холмс, выпуская сизые кольца дыма. – И все эти вещи вы выудили в пруду?

"No. They were found floating near the margin

– Они плавали у самого берега, их нашел сторож

– Извольте! – сказал Лестрейд, кладя на эту кучу новенькое обручальное кольцо. – Раскусите-ка этот орешек, мистер Холмс!

by a park-keeper. They have been identified as her clothes, and it seemed to me that if the clothes were there the body would not be far off."

парка. Родственники леди Сент-Саймон опознали и платье и все остальное. По-моему, если там была одежда, то где-нибудь поблизости найдется и тело.

"By the same brilliant reasoning, every man's – Если исходить из этой остроумной теории, body is to be found in the neighbourhood of his тело каждого человека должно быть найдено wardrobe. And pray what did you hope рядом с его одеждой. Так чего же вы надеетесь to arrive at through this?" добиться с помощью вещей леди Сент-Саймон, хотел бы я знать?

"At some evidence implicating Flora Millar in the disappearance."

– Какой-нибудь улики, доказывающей, что в ее исчезновении замешана Флора Миллар.

"I am afraid that you will find it difficult."

– Боюсь, это будет нелегко.

"Are you, indeed, now?" cried Lestrade with some bitterness. "I am afraid, Holmes, that you are not very practical with your deductions and your inferences. You have made two blunders in as many minutes. This dress does implicate Miss Flora Millar."

– Боитесь? – с горечью вскричал Лестрейд. – А я, Холмс, боюсь, что вы совсем оторвались от жизни с вашими вечными теориями и умозаключениями. За несколько минут вы сделали две грубые ошибки, Вот это самое платье, несомненно, уличает мисс Флору Миллар.

– Каким же образом?

"And how?"

"In the dress is a pocket. In the pocket is a card-case. In the card-case is a note. And here is the very note." He slapped it down upon the table in front of him.

"Listen to this: 'You will see me when all is ready. Come at once. F.H.M.' Now my theory all along has been that Lady St. Simon was decoyed away by Flora Millar, and that she, with confederates, no doubt, was responsible for her disappearance. Here, signed with her initials, is the very note which was no doubt quietly slipped into her hand at the door and which lured her within their reach."

– В платье есть карман. В кармане нашелся футляр для визитных карточек. А в футляре – записка. Вот она. – Он расправил записку на столе.

– Сейчас я прочту ее вам: «Увидимся, когда все будет готово. Выходите немедленно. Ф. X. М.». Я с самого начала предполагал, что Флора Миллар под каким-нибудь предлогом выманила леди Сент-Саймон из дому и, разумеется, вместе с сообщниками является виновницей ее исчезновения. И вот перед нами записка – записка с ее инициалами, которую она, несомненно сунула леди Сент-Саймон у дверей дома, чтобы завлечь ее в свои сети.

"Very good, Lestrade," said Holmes, laughing.

– Отлично, Лестрейд, – со смехом сказал "You really are very fine indeed. Let me see it." Холмс. – Право же, вы очень ловко все это He took up the paper in a listless way, but his придумали. Покажите-ка записку. attention instantly became riveted, and he Он небрежно взял в руку бумажку, но что-то в gave a little cry of satisfaction. ней вдруг приковало его внимание.

"This is indeed important," said he.

– Да, это действительно очень важно! – сказал он с довольным видом.

"Ha! you find it so?"

– Ага! Теперь убедились?

"Extremely so. I congratulate you warmly."

– Чрезвычайно важно! Сердечно поздравляю вас, Лестрейд.

Lestrade rose in his triumph and bent his head to look.

"Why," he shrieked, "you're looking at the wrong side!"

Торжествующий Лестрейд вскочил и наклонился над запиской.

– Что это? – изумился он. – Ведь вы смотрите не на ту сторону?

"On the contrary, this is the right side."

– Нет, я смотрю именно туда, куда нужно.

"The right side? You're mad! Here is the note written in pencil over here."

– Да вы с ума сошли! Переверните бумажку. Записка-то ведь написана карандашом на обороте!

"And over here is what appears to be the fragment of a hotel bill, which interests me deeply."

– Зато здесь я вижу обрывок счета гостиницы, который весьма интересует меня.

"There's nothing in it. I looked at it before," said Lestrade. "'Oct. 4th, rooms 8s., breakfast 2s. 6d., cocktail 1s., lunch 2s. 6d., glass sherry, 8d.' I see nothing in that."

– Ничего в нем нет особенного! Я уже видел его: «Окт. 4-го. Комната – 8 шил. Завтрак – 2 шил.6 пенс. Коктейль – 1 шил. Ленч – 2 шил. 6 пенс. Стакан хереса – 8 пенс». Вот и все. Не вижу ничего интересного.

"Very likely not. It is most important, all the same. As to the note, it is important also, or at least the initials are, so I congratulate you again."

– Вполне возможно, что не видите. А между тем этот счет имеет большое значение. Что касается записки, она тоже имеет значение, во всяком случае, ее инициалы. Так что поздравляю вас еще раз, Лестрейд.

"I've wasted time enough," said Lestrade, rising. "I believe in hard work and not in sitting by the fire spinning fine theories. Good-day, Mr. Holmes, and we shall see which gets to the bottom of the matter first."

– Ну, хватит терять время! – сказал тот, поднимаясь с места. – Я, знаете ли, считаю, что надо работать, а не сидеть у камина и разводить разные там теории. До свидания, мистер Холмс. Посмотрим, кто первым доберется до сути этого дела.

He gathered up the garments, thrust them into the bag, and made for the door.

Он собрал принесенную одежду, сунул ее в саквояж и направился к двери.

"Just one hint to you, Lestrade," drawled Holmes before his rival vanished; "I will tell you the true solution of the matter. Lady St. Simon is a myth. There is not, and there never has been, any such person."

– Два слова, Лестрейд, – медленно произнес Холмс, обращаясь к спине своего уходящего соперника. – Я могу вам открыть разгадку вашего дела. Леди Сент-Саймон – миф. Ее нет и никогда не было.

Lestrade looked sadly at my companion. Then he turned to me, tapped his forehead three times, shook his head solemnly, and hurried away.

Лестрейд обернулся и с грустью взглянул на моего друга. Потом он посмотрел на меня, трижды постучал пальцем по лбу, многозначительно покачал головой и поспешно вышел.

He had hardly shut the door behind him when Holmes rose to put on his overcoat.

"There is something in what the fellow says about outdoor work," he remarked, "so I think, Watson, that I must leave you to your papers for a little."

Как только за ним закрылась дверь, Холмс встал и надел пальто.

– В том, что сказал этот субъект, есть доля истины, – заметил он. – Нельзя все время сидеть дома, надо работать. Поэтому, Уотсон, я должен ненадолго оставить вас наедине с вашими газетами. Шерлок Холмс покинул меня в половине шестого, но я недолго оставался в одиночестве, ибо не прошло и часа, как к нам явился посыльный из гастрономического магазина с

It was after five o'clock when Sherlock Holmes left me, but I had no time to be lonely, for within an hour there arrived a confectioner's man with a very large flat box. This he

unpacked with the help of a youth whom he had brought with him, and presently, to my very great astonishment, a quite epicurean little cold supper began to be laid out upon our humble lodging-house mahogany. There were a couple of brace of cold woodcock, a pheasant, a pâté de foie gras pie with a group of ancient and cobwebby bottles. Having laid out all these luxuries, my two visitors vanished away, like the genii of the Arabian Nights, with no explanation save that the things had been paid for and were ordered to this address.

большущей коробкой. С помощью мальчика, пришедшего с ним вместе, он распаковал ее, и, к моему великому удивлению, на скромном обеденном столе нашей квартирки появился роскошный холодный ужин. Здесь была парочка холодных вальдшнепов, фазан, паштет из гусиной печенки и несколько пыльных, покрытых паутиной бутылок старого вина. Расставив все эти лакомые блюда, оба посетителя исчезли, подобно духами из «Тысячи и одной ночи», успев сказать только, что за все уплачено и велено доставить по этому адресу.

Just before nine o'clock Sherlock Holmes Около девяти в комнату бодрыми шагами вошел stepped briskly into the room. His features Холмс. Лицо его было серьезно, но в глазах were gravely set, but there was a light in his блестел огонек, по которому я сразу угадал, что eye which made me think that he had not been он не обманулся в своих догадках. disappointed in his conclusions.

"They have laid the supper, then," he said, rubbing his hands.

– А, ужин уже на столе! – сказал он, потирая руки.

"You seem to expect company. They have laid for five."

– Вы, значит, ждете гостей? Они накрыли на пять персон.

"Yes, I fancy we may have some company dropping in," said he. "I am surprised that Lord St. Simon has not already arrived. Ha! I fancy that I hear his step now upon the stairs."

– Да, я думаю, что к нам может кое-кто зайти, – ответил он. – Странно, что лорда Сент-Саймона еще нет… Ага! Кажется, я слышу на лестнице его шаги.

It was indeed our visitor of the afternoon who came bustling in, dangling his glasses more vigorously than ever, and with a very perturbed expression upon his aristocratic features.

Он не ошибся. В комнату быстро вошел наш утренний посетитель, еще сильнее прежнего раскачивая висевший на шнурке лорнет. На его аристократическом лице отражалось сильнейшее смятение.

"My messenger reached you, then?" asked Holmes.

– Стало быть, мой посыльный застал вас дома? – спросил Холмс.

"Yes, and I confess that the contents startled me beyond measure. Have you good authority for what you say?"

– Да, но признаюсь, содержание письма поразило меня сверх всякой меры. Есть ли у вас доказательства того, что вы сообщили?

"The best possible."

– Есть, и самые веские.

Lord St. Simon sank into a chair and passed his hand over his forehead.

"What will the Duke say," he murmured, "when he hears that one of the family has been subjected to such humiliation?"

Лорд Сент-Саймон опустился в кресло и провел рукой по лбу.

– Что скажет герцог! – прошептал он. – Что он скажет, когда услышит об унижении, которому подвергся один из членов его семьи!

"It is the purest accident. I cannot allow that there is any humiliation."

– Но ведь тут чистейшая случайность. Я никак не могу согласиться, что в этом есть что-нибудь унизительное.

"Ah, you look on these things from another standpoint."

– Ах, вы смотрите на такие вещи с другой точки зрения!

"I fail to see that anyone is to blame. I can hardly see how the lady could have acted otherwise, though her abrupt method of doing it was undoubtedly to be regretted.

Having no mother, she had no one to advise her at such a crisis."

– Я решительно не вижу здесь ничьей вины. Мне кажется, эта леди просто не могла поступить иначе. Конечно, она действовала чересчур стремительно, но ведь у нее нет матери – ей не с кем было посоветоваться в критическую минуту.

"It was a slight, sir, a public slight," said Lord St. Simon, tapping his fingers upon the table.

– Это оскорбление, сэр, публичное оскорбление! – сказал лорд Сент-Саймон, барабаня пальцами по столу.

"You must make allowance for this poor girl, placed in so unprecedented a position."

– Однако вы должны принять в расчет то исключительно положение, в котором оказалась бедная молодая девушка.

"I will make no allowance. I am very angry indeed, and I have been shamefully used."

– Я не собираюсь принимать в расчет что бы то ни было. Со мной поступили бесчестно. Я просто вне себя.

"I think that I heard a ring," said Holmes. "Yes, there are steps on the landing. If I cannot persuade you to take a lenient view of the matter, Lord St. Simon, I have brought an advocate here who may be more successful." He opened the door and ushered in a lady and gentleman.

– Кажется, звонят, – заметил Холмс. – Да, я слышу шаги на площадке… Что ж, если я не в силах убедить, вас, лорд Сент-Саймон, более снисходительно отнестись ко всему случившемуся, то, может быть, это скорее удастся адвокату, которого я пригласил. Холмс распахнул дверь и впустил в комнату даму и господина.

"Lord St. Simon," said he "allow me to introduce you to Mr. and Mrs. Francis Hay Moulton. The lady, I think, you have already met."

– Лорд Сент-Саймон, – сказал он, – позвольте представить вас мистеру и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С миссис Маултон вы, кажется, уже знакомы.

At the sight of these newcomers our client had sprung from his seat and stood very erect, with his eyes cast down and his hand thrust into the breast of his frock-coat, a picture of offended dignity. The lady had taken a quick step forward and had held out her hand to him, but he still refused to raise his eyes. It was as well for his resolution, perhaps, for her pleading face was one which it was hard to resist.

При виде новых посетителей наш клиент вскочил с места. Он стоял выпрямившись, опустив глаза, заложив руку за борт сюртука, – воплощение оскорбленного достоинства. Дама подбежала к нему и протянула руку, но он упорно не поднимал глаз. Так было, пожалуй, лучше для него, если он хотел остаться непреклонным: вряд ли ктонибудь мог бы устоять перед ее умоляющим взглядом.

"You're angry, Robert," said she. "Well, I guess – Вы сердитесь, Роберт? – сказала она. – Что ж, you have every cause to be." я понимаю, вы не можете не сердиться.

"Pray make no apology to me," said Lord St. Simon bitterly.

– Сделайте одолжение, не оправдывайтесь, – с горечью произнес лорд Сент-Саймон.

"Oh, yes, I know that I have treated you real bad and that I should have spoken to you before I went; but I was kind of rattled, and from the time when I saw Frank here again I just didn't know what I was doing or saying. I only wonder I didn't fall down and do a faint

– Да, да, я знаю, я виновата, мне надо было поговорить с вами перед тем, как уйти, но я словно обезумела и с той самой минуты, как вдруг увидела Фрэнка, уже не сознавала, что делаю и что говорю. Удивительно еще, как это я не упала в обморок перед алтарем!

right there before the altar."

"Perhaps, Mrs. Moulton, you would like my friend and me to leave the room while you explain this matter?"

"If I may give an opinion," remarked the strange gentleman, "we've had just a little too much secrecy over this business already. For my part, I should like all Europe and America to hear the rights of it."

– Быть может, сударыня, вам угодно, чтобы мы – я и мой друг удалились на то время, пока вы будете объясняться с лордом Сент-Саймоном? – спросил Холмс.

– Если мне будет позволено выказать мое мнение, – вмешался мистер Маултон, – я скажу, что хватит делать тайну из этой истории. Что до меня, так я бы хотел, чтобы вся Европа и вся Америка услышали наконец правду.

He was a small, wiry, sunburnt man, cleanshaven, with a sharp face and alert manner.

Маултон был крепкий, загорелый молодой человек небольшого роста, с резкими чертами лица и быстрыми движениями.

"Then I'll tell our story right away," said the lady.

"Frank here and I met in '84, in McQuire's camp, near the Rockies, where pa was working a claim. We were engaged to each other, Frank and I; but then one day father struck a rich pocket and made a pile, while poor Frank here had a claim that petered out and came to nothing. The richer pa grew the poorer was Frank; so at last pa wouldn't hear of our engagement lasting any longer, and he took me away to 'Frisco. Frank wouldn't throw up his hand, though; so he followed me there, and he saw me without pa knowing anything about it. It would only have made him mad to know, so we just fixed it all up for ourselves. Frank said that he would go and make his pile, too, and never come back to claim me until he had as much as pa. So then I promised to wait for him to the end of time and pledged myself not to marry anyone else while he lived. 'Why shouldn't we be married right away, then,' said he, 'and then I will feel sure of you; and I won't claim to be your husband until I come back?' Well, we talked it over, and he had fixed it all up so nicely, with a clergyman all ready in waiting, that we just did it right there; and then Frank went off to seek his fortune, and I went back to pa.

– Ну хорошо, тогда я расскажу, как было дело, – сказала его спутница.

– Мы с Фрэнком познакомились в 1881 году на прииске Мак-Квайра, близ Скалистых гор, где папа разрабатывал участок. Мы дали друг другу слово. Но вот однажды папа напал на богатую золотоносную жилу и разбогател, а участок бедного Фрэнка все истощался и в конце концов совсем перестал что-либо давать. Чем богаче становился папа, тем беднее становился Фрэнк. Папа теперь и слышать не хотел о нашем обручении и увез меня во Фриско. Но Фрэнк не сдавался. Он поехал за мной во Фриско, и мы продолжали видеться без ведома папы. Папа страшно рассердился бы, если б узнал об этом, поэтому мы и решили все сами. Фрэнк сказал, что он уедет и тоже наживет состояние и что приедет за мной только тогда, когда у него будет столько же денег, сколько у папы. А я пообещала, что буду ждать его, сколько бы ни понадобилось, и не выйду замуж за другого, пока он жив. «Если так, – сказал мне Фрэнк, – почему бы нам не обвенчаться теперь же? Я буду уверен в тебе, а твоим мужем стану лишь тогда, когда вернусь». Так мы и решили. Он отлично все устроил, священник обвенчал нас, и Фрэнк уехал искать счастья, а я вернулась к папе.

"The next I heard of Frank was that he was in Montana, and then he went prospecting in Arizona, and then I heard of him from New Mexico. After that came a long newspaper story about how a miners' camp had been attacked by Apache Indians, and there was my Frank's name among the killed. I fainted dead away, and I was very sick for months after. Pa thought I had a decline and took me to half the doctors in 'Frisco. Not a word of news came for a year and more, so that I

Через некоторое время я узнала, что Френк в Монтане. Потом он уехал искать золото в Аризону, а следующее известие о нем я получила уже из Нью-Мексико. Потом появилась длинная газетная статья о нападении на прииски индейцев-апачей, и в списке убитых было имя моего Фрэнка. Я потеряла сознание и потом несколько месяцев была тяжело больна. Папа уже думал, что у меня чахотка, и водил меня по всем докторам Фриско. Больше года я ни слова не слыхала о Фрэнке и была совершенно

never doubted that Frank was really dead. Then Lord St. Simon came to 'Frisco, and we came to London, and a marriage was arranged, and pa was very pleased, but I felt all the time that no man on this earth would ever take the place in my heart that had been given to my poor Frank.

уверена, что он умер. Тут во Фриско приехал лорд Сент-Саймон, потом мы с папой поехали в Лондон, была решена свадьба, и папа был очень доволен, но я все время чувствовала, что ни один мужчина в мире не может занять в моем сердце то место, какое я отдала моему Фрэнку.

"Still, if I had married Lord St. Simon, of course I'd have done my duty by him. We can't command our love, but we can our actions. I went to the altar with him with the intention to make him just as good a wife as it was in me to be. But you may imagine what I felt when, just as I came to the altar rails, I glanced back and saw Frank standing and looking at me out of the first pew. I thought it was his ghost at first; but when I looked again there he was still, with a kind of question in his eyes, as if to ask me whether I were glad or sorry to see him. I wonder I didn't drop. I know that everything was turning round, and the words of the clergyman were just like the buzz of a bee in my ear. I didn't know what to do. Should I stop the service and make a scene in the church? I glanced at him again, and he seemed to know what I was thinking, for he raised his finger to his lips to tell me to be still. Then I saw him scribble on a piece of paper, and I knew that he was writing me a note. As I passed his pew on the way out I dropped my bouquet over to him, and he slipped the note into my hand when he returned me the flowers. It was only a line asking me to join him when he made the sign to me to do so. Of course I never doubted for a moment that my first duty was now to him, and I determined to do just whatever he might direct.

И все-таки, если бы я вышла замуж за лорда Сент-Саймона, я была бы ему верной женой. Мы не вольны в нашей любви, но управлять своими поступками в нашей власти. Я шла с ним к алтарю с твердым намерением исполнить свой долг, насколько это было в моих силах. Но вообразите себе, что я почувствовала, когда, подойдя к алтарю и оглянувшись, вдруг увидела Фрэнка. Он стоял возле первой скамьи и смотрел прямо на меня. Сначала я подумала, что это призрак. Но когда я оглянулась снова, он попрежнему стоял там и взглядом словно спрашивал, рада я, что вижу его, или нет. Удивляюсь, как я не упала в обморок. Все кружилось передо мной, и слова священника доносились до меня, точно жужжание пчелы. Я не знала, как быть. Остановить брачную церемонию, решиться на скандал в церкви? Я снова взглянула на него и, должно быть, он прочитал мои мысли, потому что приложил палец к губам, как бы советуя молчать. Потом я увидела, как он торопливо пишет что-то на клочке бумаги, и поняла, что эта записка предназначалась мне. Проходя мимо него я уронила букет, и он, возвращая цветы, успел сунуть мне в руку записку. В ней было всего несколько слов: он просил, чтобы я вышла к нему, как только он подаст знак. У меня, конечно, не было и тени сомнения, что теперь мой главный долг – повиноваться ему и делать все, что он скажет.

"When I got back I told my maid, who had known him in California, and had always been his friend. I ordered her to say nothing, but to get a few things packed and my ulster ready. I know I ought to have spoken to Lord St. Simon, but it was dreadful hard before his mother and all those great people. I just made up my mind to run away and explain afterwards. I hadn't been at the table ten minutes before I saw Frank out of the window at the other side of the road. He beckoned to me and then began walking into the Park.

I slipped out, put on my things, and followed him. Some woman came talking something or other about Lord St. Simon to me--seemed to me from the little I heard as if he had a little secret of his own before marriage also--but I

Придя домой, я все рассказала моей служанке, которая знала Фрэнка еще в Калифорнии и очень любила его. Я велела ей молчать обо всем, сложить кое-что из самых необходимых вещей и приготовить мне пальто. Я знаю, мне следовало бы поговорить с лордом Сент-Саймоном, но это было так трудно в присутствии его матери и всех этих важных гостей! И я решила, что сначала убегу, а потом уже объяснюсь с ним. Мы просидели за столом минут десять, не больше, я вот, глядя в окно, я увидела Фрэнка, стоявшего на противоположном тротуаре. Он кивнул мне и зашагал по направлению к парку. Я вышла из столовой, накинула пальто и пошла вслед за ним. На улице ко мне подошла какая-то женщина и начала рассказывать что-то о лорде СентСаймоне. Я почти не слушала ее, но все же

managed to get away from her and soon overtook Frank. We got into a cab together, and away we drove to some lodgings he had taken in Gordon Square, and that was my true wedding after all those years of waiting. Frank had been a prisoner among the Apaches, had escaped, came on to 'Frisco, found that I had given him up for dead and had gone to England, followed me there, and had come upon me at last on the very morning of my second wedding."

уловила, что у него тоже была какая-то тайна до нашей женитьбы. Вскоре мне удалось отделаться от этой женщины, и я нагнала Фрэнка. Мы сели в кэб и поехали на Гордон-сквер, где он успел снять квартиру, и это была моя настоящая свадьба после стольких лет ожидания. Фрэнк, оказывается, попал в плен к апачам, бежал, приехал во Фриско, узнал, что я, считая его умершим, уехала в Англию, поспешил вслед за мной сюда и наконец разыскал меня как раз в день моей второй свадьбы.

"I saw it in a paper," explained the American.

"It gave the name and the church but not where the lady lived."

– Я прочитал о венчании в газетах, – пояснил американец. – Там было указано название церкви и имя невесты, но не было ее адреса.

"Then we had a talk as to what we should do, and Frank was all for openness, but I was so ashamed of it all that I felt as if I should like to vanish away and never see any of them again—just sending a line to pa, perhaps, to show him that I was alive. It was awful to me to think of all those lords and ladies sitting round that breakfast-table and waiting for me to come back. So Frank took my weddingclothes and things and made a bundle of them, so that I should not be traced, and dropped them away somewhere where no one could find them. It is likely that we should have gone on to Paris to-morrow, only that this good gentleman, Mr. Holmes, came round to us this evening, though how he found us is more than I can think, and he showed us very clearly and kindly that I was wrong and that Frank was right, and that we should be putting ourselves in the wrong if we were so secret. Then he offered to give us a chance of talking to Lord St. Simon alone, and so we came right away round to his rooms at once. Now, Robert, you have heard it all, and I am very sorry if I have given you pain, and I hope that you do not think very meanly of me."

– Потом мы начали советоваться, как нам поступить. Фрэнк с самого начала стоял за то, чтобы ничего не скрывать, но мне было так стыдно, что захотелось исчезнуть и никогда больше не встречать никого из этих людей, разве только написать несколько слов папе, чтоб он знал, что я жива и здорова. Я с ужасом представляла себе, как все эти лорды и леди сидят за свадебным столом и ждут моего возвращения. Итак, Фрэнк взял мое подвенечное платье и остальные вещи, связал их в узел, чтобы никто не мог выследить меня, и отнес в такое место, где никто не мог бы их найти. По всей вероятности, мы завтра же уехали бы в Париж, если бы сегодня к нам не пришел этот милый джентльмен, мистер Холмс, хотя каким чудом он нас нашел, просто уму непостижимо. Он доказал нам – очень убедительно и мягко, – что я была не права, а Фрэнк прав и что мы сами себе повредим, если будем скрываться. Потом он сказал, что может предоставить нам возможность поговорить с лордом Сент-Саймоном без свидетелей, и вот мы здесь. Теперь, Роберт, вы знаете все. Мне очень, очень жаль, если я причинила вам горе, но я надеюсь, что вы будете думать обо мне не так уж плохо.

Lord St. Simon had by no means relaxed his rigid attitude, but had listened with a frowning brow and a compressed lip to this long narrative.

Лорд Сент-Саймон слушал этот длинный рассказ все с тем же напряженным и холодным видом. Брови его были нахмурены, а губы сжаты.

"Excuse me," he said, "but it is not my custom to discuss my most intimate personal affairs in this public manner."

– Прошу извинить меня, – сказал он, – но не в моих правилах обсуждать самые интимные свои дела в присутствии посторонних.

"Then you won't forgive me? You won't shake hands before I go?"

– Так вы не хотите простить меня? Не хотите пожать мне руку на прощание?

"Oh, certainly, if it would give you any

– Нет, почему же, если это может доставить вам

pleasure."

удовольствие.

He put out his hand and coldly grasped that which she extended to him.

И он холодно пожал протянутую ему руку.

"I had hoped," suggested Holmes, "that you would have joined us in a friendly supper."

– Я полагал, – начал было Холмс, – что вы не откажетесь поужинать с нами.

"I think that there you ask a little too much," responded his Lordship. "I may be forced to acquiesce in these recent developments, but I can hardly be expected to make merry over them. I think that with your permission I will now wish you all a very good-night."

– Право, вы требуете от меня слишком многого, – возразил достойный лорд. – Я вынужден примириться с обстоятельствами, но вряд ли можно ожидать, чтобы я стал радоваться тому, что произошло. С вашего позволения, я пожелаю вам приятного вечера.

He included us all in a sweeping bow and stalked out of the room.

Он сделал общий поклон и торжественно удалился.

"Then I trust that you at least will honour me with your company," said Sherlock Holmes. "It is always a joy to meet an American, Mr. Moulton, for I am one of those who believe that the folly of a monarch and the blundering of a minister in far-gone years will not prevent our children from being some day citizens of the same world-wide country under a flag which shall be a quartering of the Union Jack with the Stars and Stripes."

– Но вы-то, надеюсь, удостоите меня своим обществом, – сказал Шерлок Холмс. – Мне, мистер Маултон, всегда приятно видеть американца, ибо я из тех, кто верит, что недомыслие монарха и ошибки министра 25 , имевшего место в давно минувшие годы, не помешают нашим детям превратиться когданибудь в граждан некой огромной страны, у которой будет единый флаг – англоамериканский.

"The case has been an interesting one," remarked Holmes when our visitors had left us, "because it serves to show very clearly how simple the explanation may be of an affair which at first sight seems to be almost inexplicable. Nothing could be more natural than the sequence of events as narrated by this lady, and nothing stranger than the result when viewed, for instance, by Mr. Lestrade of Scotland Yard."

– Интересный выдался случай, – заметил Холмс, когда гости ушли. – Он с очевидностью доказывает, как просто можно иной раз объяснить факты, которые на первый взгляд представляются почти необъяснимыми. Что может быть проще и естественнее ряда событий, о которых нам рассказала молодая леди? И что может быть удивительнее тех выводов, которые легко сделать, если смотреть на вещи, скажем, с точки зрения мистера Лестрейда из СкотландЯрда!

"You were not yourself at fault at all, then?"

– Так вы, значит, были на правильном пути с самого начала?

"From the first, two facts were very obvious to me, the one that the lady had been quite willing to undergo the wedding ceremony, the other that she had repented of it within a few minutes of returning home. Obviously something had occurred during the morning, then, to cause her to change her mind. What could that something be? She could not have spoken to anyone when she was out, for she had been in the company of the bridegroom. Had she seen someone, then? If she had, it must be someone from America because she had spent so short a

– Для меня с самого начала были очевидны два факта: первый – что невеста шла к венцу совершенно добровольно и второй – что немедленно после венчания она уже раскаивалась о своем поступке. Ясно как день, что за это время произошло нечто, вызвавшее в ней такую перемену. Что же это могло быть? Разговаривать с кем-либо вне дома у нее не было возможности, потому что жених ни на секунду не расставался с нею. Но, может быть, она встретила кого-нибудь? Если так, это мог быть только какой-нибудь американец: ведь в Англии она совсем недавно и вряд ли

time in this country that she could hardly have allowed anyone to acquire so deep an influence over her that the mere sight of him would induce her to change her plans so completely. You see we have already arrived, by a process of exclusion, at the idea that she might have seen an American. Then who could this American be, and why should he possess so much influence over her? It might be a lover; it might be a husband. Her young womanhood had, I knew, been spent in rough scenes and under strange conditions.

So far I had got before I ever heard Lord St. Simon's narrative. When he told us of a man in a pew, of the change in the bride's manner, of so transparent a device for obtaining a note as the dropping of a bouquet, of her resort to her confidential maid, and of her very significant allusion to claimjumping--which in miners' parlance means taking possession of that which another person has a prior claim to--the whole situation became absolutely clear. She had gone off with a man, and the man was either a lover or was a previous husband--the chances being in favour of the latter."

кто-нибудь здесь успел приобрести над ней такое огромное влияние, чтобы одним своим появлением заставить ее изменить все планы. Итак, методом исключения мы уже пришли к выводу, что она встретила какого-то американца. Но кто же он был, этот американец, и почему встреча с ним так подействовала на нее? По-видимому, это был либо возлюбленный, либо муж. Юность девушки прошла, как известно, среди суровых людей в весьма своеобразной обстановке. Все это я понял еще до рассказа лорда СентСаймона. А когда он сообщил нам о мужчине, оказавшемся в церкви, о том, как невеста переменила свое обращение с ним самим, как она уронила букет – испытанный способ получения записок, – о разговоре леди СентСаймон с любимой горничной и о ее многозначительном намеке на «захват чужого участка» (а на языке золотопромышленников это означает посягательство на то, чем уже завладел другой), все стало для меня совершенно ясно. Она сбежала с мужчиной, и этот мужчина был либо ее возлюбленным, либо мужем, причем последнее казалось более вероятным.

"And how in the world did you find them?"

– Но каким чудом вам удалось разыскать их?

"It might have been difficult, but friend Lestrade held information in his hands the value of which he did not himself know. The initials were, of course, of the highest importance, but more valuable still was it to know that within a week he had settled his bill at one of the most select London hotels."

– Это, пожалуй, было бы трудновато, но мой друг Лестрейд, сам того не понимая, оказался обладателем ценнейшей информации. Инициалы, разумеется, тоже имели большое значение, но еще важнее было узнать, что на этой неделе человек с такими инициалами останавливался в одной из лучших лондонских гостиниц.

"How did you deduce the select?"

– А как вы установили, что это была одна из лучших?

"By the select prices. Eight shillings for a bed and eightpence for a glass of sherry pointed to one of the most expensive hotels. There are not many in London which charge at that rate.

In the second one which I visited in Northumberland Avenue, I learned by an inspection of the book that Francis H. Moulton, an American gentleman, had left only the day before, and on looking over the entries against him, I came upon the very items which I had seen in the duplicate bill. His letters were to be forwarded to 226 Gordon Square; so thither I travelled, and being fortunate enough to find the loving couple at home, I ventured to give them some paternal advice and to point out to them that it would be

– Очень просто: по ценам. Восемь шиллингов за номер и восемь пенсов за стакан хереса берут только в первоклассных гостиницах, а их в Лондоне не так много. Уже во второй гостинице, которую я посетил, на Нортумберленд-авеню, я узнал из книги для приезжающих, что некто мистер Фрэнсис X. Маултон, из Америки, выехал оттуда как раз накануне. А просмотрев его счета, я нашел те самые цифры, которые видел в копии счета. Свою корреспонденцию он распорядился пересылать по адресу: Гордон-сквер, 226, куда я и направился. Мне посчастливилось застать влюбленную пару дома, и я отважился дать молодым несколько отеческих советов. Мне удалось доказать им, что они только выиграют, если разъяснят широкой публике и особенно

better in every way that they should make their position a little clearer both to the general public and to Lord St. Simon in particular. I invited them to meet him here, and, as you see, I made him keep the appointment."

лорду Сент-Саймону, создавшееся положения Я пригласил их сюда, пообещав им встречу с лордом, и, как видите, мне удалось убедить его явиться на это свидание

"But with no very good result," I remarked. "His – Но результаты не блестящи, –заметил я. – Он conduct was certainly not very gracious." был не слишком любезен.

"Ah, Watson," said Holmes, smiling, "perhaps you would not be very gracious either, if, after all the trouble of wooing and wedding, you found yourself deprived in an instant of wife and of fortune. I think that we may judge Lord St. Simon very mercifully and thank our stars that we are never likely to find ourselves in the same position. Draw your chair up and hand me my violin, for the only problem we have still to solve is how to while away these bleak autumnal evenings."

– Ах, Уотсон, – с улыбкой возразил мне Холмс, – пожалуй, вы тоже были бы не слишком любезны, если бы после всех хлопот, связанных с ухаживанием и со свадьбой, оказались вдруг и без жены, и без состояния. По-моему, мы должны быть крайне снисходительны к лорду СентСаймону и благодарить судьбу за то, что, по всей видимости, никогда не окажемся в его положении… Передайте мне скрипку и садитесь поближе. Ведь теперь у нас осталась неразгаданной только одна проблема – как мы будем убивать время в эти темные осенние вечера.

XI. THE ADVENTURE OF THE BERYL CORONET

Берилловая диадема

"Holmes," said I as I stood one morning in our bow-window looking down the street, "here is a madman coming along. It seems rather sad that his relatives should allow him to come out alone."

– Посмотрите-ка, Холмс, – сказал я. – Какой-то сумасшедший бежит. Не понимаю, как родные отпускают такого без присмотра. Я стоял у сводчатого окна нашей комнаты и глядел вниз, на Бейкер-стрит.

My friend rose lazily from his armchair and stood with his hands in the pockets of his dressing-gown, looking over my shoulder.

Холмс лениво поднялся с кресла, встал у меня за спиной и, засунув руки в карманы халата, взглянул в окно.

It was a bright, crisp February morning, and the snow of the day before still lay deep upon the ground, shimmering brightly in the wintry sun. Down the centre of Baker Street it had been ploughed into a brown crumbly band by the traffic, but at either side and on the heaped-up edges of the foot-paths it still lay as white as when it fell. The grey pavement had been cleaned and scraped, but was still dangerously slippery, so that there were fewer passengers than usual. Indeed, from the direction of the Metropolitan Station no one was coming save the single gentleman whose eccentric conduct had drawn my attention.

Было ясное февральское утро. Выпавший вчера снег лежал плотным слоем, сверкая в лучах зимнего солнца. На середине улицы снег превратился в бурую грязную массу, но по обочинам он оставался белым, как будто только что выпал. Хотя тротуары уже очистили, было все же очень скользко, и пешеходов на улице было меньше, чем обычно. Сейчас на улице на всем протяжении от станции подземки до нашего дома находился только один человек. Его эксцентричное поведение и привлекло мое внимание.

He was a man of about fifty, tall, portly, and imposing, with a massive, strongly marked face and a commanding figure. He was dressed in a sombre yet rich style, in black frock-coat, shining hat, neat brown gaiters, and well-cut pearl-grey trousers. Yet his actions were in absurd contrast to the dignity of his dress and features, for he was running hard, with occasional little springs, such as a weary man gives who is little accustomed to set any tax upon his legs. As he ran he jerked his hands up and down, waggled his head, and writhed his face into the most extraordinary contortions.

Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, солидный, с широким энергичным лицом и представительной фигурой. Одет он был богато, но не броско: блестящий цилиндр, темный сюртук из дорогого материала, хорошо сшитые светло-серые брюки и коричневые гетры. Однако все его поведение решительно не соответствовало его внешности и одежде. Он бежал, то и дело подскакивая, как человек, не привыкший к физическим упражнениям, размахивал руками, вертел головой, лицо его искажалось гримасами.

"What on earth can be the matter with him?" I asked. "He is looking up at the numbers of the houses."

– Что с ним? – недоумевал я. – Он, кажется, ищет какой-то дом.

"I believe that he is coming here," said Holmes, rubbing his hands.

"Here?"

– Я думаю, что он спешит сюда, – сказал Холмс, потирая руки.

– Сюда?

"Yes; I rather think he is coming to consult me professionally. I think that I recognise the symptoms. Ha! did I not tell you?"

– Да. Полагаю, ему нужно посоветоваться со мной. Все признаки налицо. Ну, прав я был или нет?

As he spoke, the man, puffing and blowing, rushed at our door and pulled at our bell until the whole house resounded with the clanging.

В это время незнакомец, тяжело дыша, кинулся к нашей двери и принялся судорожно дергать колокольчик, огласив звоном весь дом.

A few moments later he was in our room, still puffing, still gesticulating, but with so fixed a look of grief and despair in his eyes that our smiles were turned in an instant to horror and pity. For a while he could not get his words out, but swayed his body and plucked at his hair like one who has been driven to the extreme limits of his reason. Then, suddenly springing to his feet, he beat his head against the wall with such force that we both rushed upon him and tore him away to the centre of the room. Sherlock Holmes pushed him down into the easy-chair and, sitting beside him, patted his hand and chatted with him in the easy, soothing tones which he knew so well how to employ.

Через минуту он вбежал в комнату, едва переводя дух и жестикулируя. В глазах у него затаилось такое горе и отчаяние, что наши улыбки погасли и насмешка уступила место глубокому сочувствию и жалости. Сначала он не мог вымолвить ни слова, только раскачивался взад и вперед и хватал себя за голову, как человек, доведенный до грани сумасшествия. Вдруг он бросился к стене и ударился о нее головой. Мы кинулись к нашему посетителю и оттащили его на середину комнаты. Холмс усадил несчастного в кресло, сам сел напротив и, похлопав его по руке, заговорил так мягко и успокаивающе, как никто, кроме него, не умел.

"You have come to me to tell your story, have you not?" said he. "You are fatigued with your haste. Pray wait until you have recovered yourself, and then I shall be most happy to look into any little problem which you may submit to me."

– Вы пришли ко мне, чтобы рассказать, что с вами случилось? – сказал он. – Вы утомились от быстрой ходьбы. Успокойтесь, придите в себя, и я с радостью выслушаю вас, что вы имеете сказать.

The man sat for a minute or more with a heaving chest, fighting against his emotion.

Then he passed his handkerchief over his brow, set his lips tight, and turned his face towards us.

Незнакомцу потребовалась минута или больше того, чтобы отдышаться и побороть волнение. Наконец он провел платком по лбу, решительно сжал губы и повернулся к нам.

"No doubt you think me mad?" said he.

– Вы, конечно, сочли меня за сумасшедшего? – спросил он.

"I see that you have had some great trouble," responded Holmes.

– Нет, но я вижу, что с вами стряслась беда, – ответил Холмс.

"God knows I have!--a trouble which is enough to unseat my reason, so sudden and so terrible is it. Public disgrace I might have faced, although I am a man whose character has never yet borne a stain. Private affliction also is the lot of every man; but the two coming together, and in so frightful a form, have been enough to shake my very soul. Besides, it is not I alone. The very noblest in the land may suffer unless some way be found out of this horrible affair."

– Да, видит Бог! Беда такая неожиданная и страшная, что можно сойти с ума. Я вынес бы бесчестье, хотя на моей совести нет ни единого пятнышка. Личное несчастье – это случается с каждым. Но одновременно и то и другое, да еще в такой ужасной форме! Кроме того, это касается не только меня. Если не будет немедленно найден выход из моего бедственного положения, может пострадать одна из знатнейших персон нашей страны.

"Pray compose yourself, sir," said Holmes, "and let me have a clear account of who you are and what it is that has befallen you."

– Успокойтесь, сэр, прошу вас, – сказал Холмс. – Расскажите, кто вы и что с вами случилось.

"My name," answered our visitor, "is probably familiar to your ears. I am Alexander Holder, of the banking firm of Holder & Stevenson, of Threadneedle Street."

– Мое имя, возможно, известно вам, – проговорил посетитель. – Я Александр Холдер из банкирского дома «Холдер и Стивенсон» на Тренидл-стрит.

The name was indeed well known to us as belonging to the senior partner in the second largest private banking concern in the City of London. What could have happened, then, to bring one of the foremost citizens of London to this most pitiable pass? We waited, all curiosity, until with another effort he braced himself to tell his story.

Действительно, имя было хорошо знакомо нам; оно принадлежало старшему компаньону второй по значению банкирской фирмы в Лондоне. Что же привело в такое жалкое состояние одного из виднейших граждан столицы? Мы с нетерпением ждали ответа на этот вопрос. Огромным усилием воли Холдер взял себя в руки и приступил к рассказу.

"I feel that time is of value," said he; "that is why I hastened here when the police inspector suggested that I should secure your cooperation. I came to Baker Street by the Underground and hurried from there on foot, for the cabs go slowly through this snow. That is why I was so out of breath, for I am a man who takes very little exercise. I feel better now, and I will put the facts before you as shortly and yet as clearly as I can.

– Я понимаю, что нельзя терять ни минуты. Как только полицейский инспектор порекомендовал мне обратиться к вам, я немедленно поспешил сюда. Я добрался до Бейкер-стрит подземкой и всю дорогу от станции бежал: по такому снегу кэбы движутся очень медленно. Я вообще мало двигаюсь и потому так запыхался. Но сейчас мне стало лучше, и я постараюсь изложить все факты как можно короче и яснее.

"It is, of course, well known to you that in a Вам, конечно, известно, что в банковском successful banking business as much depends деле очень многое зависит от умения upon our being able to find remunerative удачно вкладывать средства и в то же время investments for our funds as upon our расширять клиентуру. Один из наиболее

increasing our connection and the number of our depositors. One of our most lucrative means of laying out money is in the shape of loans, where the security is unimpeachable.

We have done a good deal in this direction during the last few years, and there are many noble families to whom we have advanced large sums upon the security of their pictures, libraries, or plate.

выгодных способов инвестирования средств – выдача ссуд под солидное обеспечение. За последние годы мы немало успели в этом отношении. Мы ссужаем крупными суммами знатные семейства под обеспечение картинами, фамильными библиотеками, сервизами.

"Yesterday morning I was seated in my office at the bank when a card was brought in to me by one of the clerks. I started when I saw the name, for it was that of none other than--well, perhaps even to you I had better say no more than that it was a name which is a household word all over the earth-one of the highest, noblest, most exalted names in England. I was overwhelmed by the honour and attempted, when he entered, to say so, but he plunged at once into business with the air of a man who wishes to hurry quickly through a disagreeable task.

Вчера утром я сидел в своем кабинете в банке, и кто-то из клерков принес мне визитную карточку. Я вздрогнул, прочитав имя, потому что это был не кто иной, как… Впрочем, пожалуй, даже вам я не решусь его назвать. Это имя известно всему миру; имя одной из самых высокопоставленных и знатных особ Англии. Я был ошеломлен оказанной мне честью, и когда он вошел, хотел было выразить свои чувства высокому посетителю. Но он прервал меня: ему, видно, хотелось как можно быстрее уладить неприятное для него дело.

"'Mr. Holder,' said he, 'I have been informed that you are in the habit of advancing money.'

– Мистер Холдер, я слышал, что вы предоставляете ссуды.

"'The firm does so when the security is good.' I answered.

– Да. Фирма дает ссуды под надежные гарантии, – отвечал я.

"'It is absolutely essential to me,' said he, 'that I should have 50,000 pounds at once. I could, of course, borrow so trifling a sum ten times over from my friends, but I much prefer to make it a matter of business and to carry out that business myself. In my position you can readily understand that it is unwise to place one's self under obligations.'

– Мне совершенно необходимы пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, и притом немедленно, – заявил он. – Конечно, такую небольшую сумму я мог бы одолжить у своих друзей, но я предпочитаю сделать этот заем в деловом порядке. И я вынужден сам заниматься этим. Вы, конечно, понимаете, что человеку моего положения неудобно вмешивать в это дело посторонних.

"'For how long, may I ask, do you want this sum?' I asked.

– Позвольте узнать, на какой срок вам нужны деньги? – осведомился я.

"'Next Monday I have a large sum due to me, and I shall then most certainly repay what you advance, with whatever interest you think it right to charge. But it is very essential to me that the money should be paid at once.'

– В будущий понедельник мне вернут крупную сумму денег, и я погашу вашу ссуду с уплатой любого процента. Но мне крайне важно получить деньги сразу.

"'I should be happy to advance it without further parley from my own private purse,' said I, 'were it not that the strain would be rather more than it could bear. If, on the other hand, I am to do it in the name of the firm, then in justice to my partner I must insist that, even in your case, every businesslike precaution should be taken.'

– Я был бы счастлив безоговорочно дать вам деньги из своих личных средств, но это довольно крупная сумма, так что придется сделать это от имени фирмы. Элементарная справедливость по отношению к моему компаньону требует, чтобы я принял меры деловой предосторожности.

"'I should much prefer to have it so,' said he, raising up a square, black morocco case which he had laid beside his chair.

'You have doubtless heard of the Beryl Coronet?'

– Иначе и быть не может, – сказал он и взял в руки квадратный футляр черного сафьяна, который перед тем положил на стол возле себя. – Вы, конечно, слышали о знаменитой берилловой диадеме?

"'One of the most precious public possessions of the empire,' said I.

– Разумеется. Это – национальное достояние.

"'Precisely.' He opened the case, and there, imbedded in soft, flesh-coloured velvet, lay the magnificent piece of jewellery which he had named. 'There are thirty-nine enormous beryls,' said he, 'and the price of the gold chasing is incalculable. The lowest estimate would put the worth of the coronet at double the sum which I have asked. I am prepared to leave it with you as my security.'

– Совершенно верно. – Он открыл футляр – на мягком розовом бархате красовалось великолепнейшее произведение ювелирного искусства. – В диадеме тридцать девять крупных бериллов, – сказал он. – Ценность золотой оправы не поддается исчислению. Самая минимальная ее стоимость вдвое выше нужной мне суммы. Я готов оставить диадему у вас.

"I took the precious case into my hands and looked in some perplexity from it to my illustrious client.

Я взял в руки футляр с драгоценной диадемой и с некоторым колебанием поднял глаза на своего именитого посетителя.

"'You doubt its value?' he asked.

– Вы сомневаетесь в ценности диадемы? – улыбнулся он.

"'Not at all. I only doubt--'

– О, что вы, я сомневаюсь лишь…

"'The propriety of my leaving it. You may set your mind at rest about that. I should not dream of doing so were it not absolutely certain that I should be able in four days to reclaim it. It is a pure matter of form. Is the security sufficient?'

– …удобно ли мне оставить эту диадему вам? Можете не беспокоиться. Мне эта мысль и в голову не пришла, не будь я абсолютно убежден, что через четыре дня получу диадему обратно. Пустая формальность! Ну, а само обеспечение вы считаете удовлетворительным?

"'Ample.'

– Вполне.

"'You understand, Mr. Holder, that I am giving you a strong proof of the confidence which I have in you, founded upon all that I have heard of you. I rely upon you not only to be discreet and to refrain from all gossip upon the matter but, above all, to preserve this coronet with every possible precaution because I need not say that a great public scandal would be caused if any harm were to befall it. Any injury to it would be almost as serious as its complete loss, for there are no beryls in the world to match these, and it would be impossible to replace them. I leave it with you, however, with every confidence, and I shall call for it in person on Monday morning.'

– Вы, разумеется, понимаете, мистер Холдер, что мой поступок – свидетельство глубочайшего доверия, которое я питаю к вам. Это доверие основано на том, что я знаю о вас. Я рассчитываю на вашу скромность, на то, что вы воздержитесь от каких-либо разговоров о диадеме. Прошу вас также беречь ее особенно тщательно, так как любое повреждение вызовет скандал. Оно повлечет почти такие же катастрофические последствия, как и пропажа диадемы. В мире больше нет таких бериллов, и, если потеряется хоть один, возместить его будет нечем. Но я доверяю вам и со спокойной душой оставляю у вас диадему. Я вернусь за нею лично в понедельник утром.

"Seeing that my client was anxious to leave, I said no more but, calling for my cashier, I

Видя, что мой клиент спешит, я без дальнейших разговоров вызвал кассира и распорядился

ordered him to pay over fifty 1000 pound notes.

When I was alone once more, however, with the precious case lying upon the table in front of me, I could not but think with some misgivings of the immense responsibility which it entailed upon me. There could be no doubt that, as it was a national possession, a horrible scandal would ensue if any misfortune should occur to it. I already regretted having ever consented to take charge of it. However, it was too late to alter the matter now, so I locked it up in my private safe and turned once more to my work.

выдать пятьдесят банковских билетов по тысяче фунтов стерлингов. Оставшись один и разглядывая драгоценность, лежащую на моем письменном столе, я подумал об огромной ответственности, которую принял на себя. В случае пропажи диадемы, несомненно, разразится невероятный скандал: ведь она достояние нации! Я даже начал сожалеть, что впутался в это дело. Но сейчас уже ничего нельзя было изменить. Я запер диадему в свой личный сейф и вернулся к работе.

"When evening came I felt that it would be an imprudence to leave so precious a thing in the office behind me. Bankers' safes had been forced before now, and why should not mine be? If so, how terrible would be the position in which I should find myself! I determined, therefore, that for the next few days I would always carry the case backward and forward with me, so that it might never be really out of my reach. With this intention, I called a cab and drove out to my house at Streatham, carrying the jewel with me. I did not breathe freely until I had taken it upstairs and locked it in the bureau of my dressing-room.

Когда настал вечер, я подумал, что было бы опрометчиво оставлять в банке такую драгоценность. Кому не известны случаи взлома сейфов? А вдруг взломают и мой? В каком ужасном положении я окажусь, случись такая беда! И я решил держать диадему при себе. Затем я вызвал кэб и поехал домой в Стритем с футляром в кармане. Я не мог успокоиться, пока не поднялся к себе наверх и не запер диадему в бюро в комнате, смежной с моей спальней.

"And now a word as to my household, Mr. Holmes, for I wish you to thoroughly understand the situation. My groom and my page sleep out of the house, and may be set aside altogether. I have three maid-servants who have been with me a number of years and whose absolute reliability is quite above suspicion. Another, Lucy Parr, the second waiting-maid, has only been in my service a few months. She came with an excellent character, however, and has always given me satisfaction. She is a very pretty girl and has attracted admirers who have occasionally hung about the place. That is the only drawback which we have found to her, but we believe her to be a thoroughly good girl in every way.

А теперь два слова о людях, живущих в моем доме. Я хочу, чтобы вы, мистер Холмс, полностью ознакомились с положением дел. Мой конюх и мальчик-слуга – приходящие работники, поэтому о них можно не говорить. У меня три горничные, работающие уже много лет, и их абсолютная честность не вызывает ни малейшего сомнения. Четвертая – Люси Парр, официантка, живет у нас только несколько месяцев. Она поступила с прекрасной рекомендацией и вполне справляется со своей работой. Люси – хорошенькая девушка, у нее есть поклонники, которые слоняются возле дома. Это – единственное, что мне не нравится. Впрочем, я считаю ее вполне порядочной девушкой во всех отношениях.

"So much for the servants. My family itself is so small that it will not take me long to describe it. I am a widower and have an only son, Arthur. He has been a disappointment to me, Mr. Holmes--a grievous disappointment. I have no doubt that I am myself to blame. People tell me that I have spoiled him. Very likely I have. When my dear wife died I felt that he was all I had to love. I could not bear to see the smile fade even for a

Вот и все, что касается слуг. Моя собственная семья так немногочисленна, что мне не придется много о ней говорить. Я вдовец и имею единственного сына Артура. К великому моему огорчению, он обманул мои надежды. Нет ни малейшего сомнения, что виноват я сам. Говорят, я избаловал его. Очень может быть. Когда скончалась жена, я понял, что теперь сын – моя единственная привязанность. Я не мог ему отказать ни в чем, я совершенно не мог выносить

moment from his face. I have never denied him a wish. Perhaps it would have been better for both of us had I been sterner, but I meant it for the best.

даже малейшего его неудовольствия. Может быть, для нас обоих было бы лучше, будь я с ним хоть чуточку построже. Но в то время я думал иначе.

"It was naturally my intention that he should succeed me in my business, but he was not of a business turn. He was wild, wayward, and, to speak the truth, I could not trust him in the handling of large sums of money. When he was young he became a member of an aristocratic club, and there, having charming manners, he was soon the intimate of a number of men with long purses and expensive habits. He learned to play heavily at cards and to squander money on the turf, until he had again and again to come to me and implore me to give him an advance upon his allowance, that he might settle his debts of honour. He tried more than once to break away from the dangerous company which he was keeping, but each time the influence of his friend, Sir George Burnwell, was enough to draw him back again.

Естественно, я мечтал, что Артур когда-нибудь сменит меня в моем деле. Однако у него не оказалось никакой склонности к этому. Он стал необузданным, своенравным, и, говоря по совести, я не мог доверить ему большие деньги. Юношей он вступил в аристократический клуб, а позже благодаря обаятельным манерам стал своим человеком в кругу самых богатых и расточительных людей. Он пристрастился к крупной игре в карты, проматывал деньги на скачках и поэтому все чаще и чаще обращался ко мне с просьбой дать ему денег – в счет будущих карманных расходов. Деньги нужны были для того, чтобы расплатиться с карточными долгами. Правда, Артур неоднократно пытался отойти от этой компании, но каждый раз влияние его друга сэра Джорджа Бэрнвелла возвращало его на прежний путь.

"And, indeed, I could not wonder that such a man as Sir George Burnwell should gain an influence over him, for he has frequently brought him to my house, and I have found myself that I could hardly resist the fascination of his manner. He is older than Arthur, a man of the world to his finger-tips, one who had been everywhere, seen everything, a brilliant talker, and a man of great personal beauty. Yet when I think of him in cold blood, far away from the glamour of his presence, I am convinced from his cynical speech and the look which I have caught in his eyes that he is one who should be deeply distrusted.

Собственно говоря, меня не очень удивляет, что сэр Джордж Бэрнвелл оказывал такое влияние на моего сына. Артур нередко приглашал его к нам, и должен сказать, что даже я подпадал под обаяние сэра Джорджа. Он старше Артура, светский человек до мозга костей, интереснейший собеседник, много поездивший и повидавший на своем веку, к тому же человек исключительно привлекательной внешности. Но все же, думая о нем спокойно, отвлекаясь от его личного обаяния и вспоминая его циничные высказывания и взгляды, я сознавал, что сэру Джорджу нельзя доверять.

So I think, and so, too, thinks my little Mary, who has a woman's quick insight into character.

Так думал не только я – того же взгляда придерживалась и Мэри, обладающая тонкой женской интуицией.

"And now there is only she to be described.

She is my niece; but when my brother died five years ago and left her alone in the world I adopted her, and have looked upon her ever since as my daughter. She is a sunbeam in my house--sweet, loving, beautiful, a wonderful manager and housekeeper, yet as tender and quiet and gentle as a woman could be. She is my right hand. I do not know what I could do without her. In only one matter has she ever gone against my wishes. Twice my boy has asked her to marry him, for he loves her devotedly, but each time she has

Теперь остается рассказать лишь о Мэри, моей племяннице. Когда лет пять тому назад умер брат и она осталась одна на всем свете, я взял ее к себе. С тех пор она для меня словно родная дочь. Мэри – солнечный луч в моем доме – такая ласковая, чуткая, милая, какой только может быть женщина, и к тому же превосходная хозяйка. Мэри – моя правая рука, я не могу себе представить, что я делал бы без нее. И только в одном она шла против моей воли. Мой сын Артур любит ее и дважды просил ее руки, но она каждый раз отказывала ему. Я глубоко убежден, что если хоть кто-нибудь

refused him. I think that if anyone could have drawn him into the right path it would have been she, and that his marriage might have changed his whole life; but now, alas! it is too late--forever too late!

способен направить моего сына на путь истинный, так это только она. Брак с ней мог бы изменить всю его жизнь… но сейчас, увы, слишком поздно. Все погибло!

"Now, Mr. Holmes, you know the people who live under my roof, and I shall continue with my miserable story.

Ну вот, мистер Холмс, теперь вы знаете людей, которые живут под моей крышей, и я продолжу свою печальную повесть.

"When we were taking coffee in the drawingroom that night after dinner, I told Arthur and Mary my experience, and of the precious treasure which we had under our roof, suppressing only the name of my client. Lucy Parr, who had brought in the coffee, had, I am sure, left the room; but I cannot swear that the door was closed. Mary and Arthur were much interested and wished to see the famous coronet, but I thought it better not to disturb it.

Когда в тот вечер после обеда мы пили кофе в гостиной, я рассказал Артуру и Мэри, какое сокровище находится у нас в доме. Я, конечно, не назвал имени клиента. Люси Парр, подававшая нам кофе, к тому времени уже вышла из комнаты. Я твердо уверен в этом, хотя не берусь утверждать, что дверь за ней была плотно закрыта. Мэри и Артур, заинтригованные моим рассказом, хотели посмотреть знаменитую диадему, но я почел за благо не прикасаться к ней.

"'Where have you put it?' asked Arthur. "'In my own bureau.'

– Куда же ты ее положил? – спросил Артур.

– В бюро.

"'Well, I hope to goodness the house won't be burgled during the night.' said he.

– Будем надеяться, что сегодня ночью к нам не вломятся грабители, – сказал он.

"'It is locked up,' I answered.

– Бюро заперто на ключ, – возразил я.

"'Oh, any old key will fit that bureau. When I was a youngster I have opened it myself with the key of the box-room cupboard.'

"He often had a wild way of talking, so that I thought little of what he said. He followed me to my room, however, that night with a very grave face.

– Пустяки! К нему подойдет любой ключ. В детстве я сам открывал его ключом от буфета. Он часто нес всякий вздор, и я не придал значения его словам. После кофе Артур с мрачным видом последовал в мою комнату.

"'Look here, dad,' said he with his eyes cast down, 'can you let me have 200 pounds?'

– Послушай, папа, – сказал он, опустив глаза. – Не мог бы ты одолжить мне двести фунтов?

"'No, I cannot!' I answered sharply. 'I have been far too generous with you in money matters.'

– Ни в коем случае, – ответил я резко. – Я и так слишком распустил тебя в денежных делах.

"'You have been very kind,' said he, 'but I must have this money, or else I can never show my face inside the club again.'

– Да, ты всегда щедр, – сказал он. – Но сейчас мне крайне нужна эта сумма, иначе я не смогу показаться в клубе.

"'And a very good thing, too!' I cried.

– Тем лучше! – воскликнул я.

"'Yes, but you would not have me leave it a dishonoured man,' said he. 'I could not bear the disgrace. I must raise the money in some way, and if you will not let me have it, then I must try other means.'

– Но меня же могут посчитать за нечестного человека! Я не вынесу такого позора. Так или иначе я должен достать деньги. Если ты не дашь мне двести фунтов, я буду вынужден раздобыть их иным способом.

"I was very angry, for this was the third demand during the month. 'You shall not have a farthing from me,' I cried, on which he bowed and left the room without another word.

Я возмутился: за последний месяц он третий раз обращался ко мне с подобной просьбой.

– Ты не получишь ни фартинга! – закричал я. Он поклонился и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

"When he was gone I unlocked my bureau, made sure that my treasure was safe, and locked it again.

После ухода Артура я заглянул в бюро, убедился, что драгоценность на месте, и снова запер его на ключ.

Then I started to go round the house to see that all was secure--a duty which I usually leave to Mary but which I thought it well to perform myself that night. As I came down the stairs I saw Mary herself at the side window of the hall, which she closed and fastened as I approached.

Затем я решил обойти комнаты и посмотреть, все ли в порядке. Обычно эту обязанность берет на себя Мэри, но сегодня я решил, что лучше сделать это самому. Спускаясь с лестницы, я увидел свою племянницу – она закрывала окно в гостиной.

"'Tell me, dad,' said she, looking, I thought, a little disturbed, 'did you give Lucy, the maid, leave to go out to-night?'

– Скажите, папа, вы разрешили Люси отлучиться? – Мне показалось, что Мэри немножко встревожена.

"'Certainly not.'

– Об этом и речи не было.

"'She came in just now by the back door. I have no doubt that she has only been to the side gate to see someone, but I think that it is hardly safe and should be stopped.'

– Она только что вошла через черный ход. Думаю, что она выходила к калитке повидаться с кем-нибудь. Мне кажется, это ни к чему, и пора это прекратить.

"'You must speak to her in the morning, or I will – Непременно поговори с ней завтра, или, если if you prefer it. Are you sure that everything is хочешь, я сам это сделаю. Ты проверила, все fastened?' хорошо заперто? "'Quite sure, dad.'

– Да, папа.

"'Then, good-night.' I kissed her and went up to – Тогда спокойной ночи, дитя мое. – Я поцеловал my bedroom again, where I was soon asleep. ее отправился к себе в спальню и вскоре уснул.

"I am endeavouring to tell you everything, Mr. Holmes, which may have any bearing upon the case, but I beg that you will question me upon any point which I do not make clear."

– Я подробно говорю обо всем, что может иметь хоть какое-нибудь отношение к делу, мистер Холмс. Но, если что-либо покажется вам неясным, спрашивайте, не стесняйтесь.

"On the contrary, your statement is singularly lucid."

– Нет, нет, вы рассказываете вполне ясно, – ответил Холмс.

"I come to a part of my story now in which I should wish to be particularly so. I am not a very heavy sleeper, and the anxiety in my mind tended, no doubt, to make me even less so than usual. About two in the morning, then, I was awakened by some sound in the house. It had ceased ere I was wide awake, but it had left an impression behind it as though a window had gently closed somewhere. I lay listening with all my ears. Suddenly, to my horror, there was a distinct sound of footsteps

– Сейчас я перехожу к той части рассказа, которую хотел бы изложить особенно детально. Обычно я сплю не очень крепко, а беспокойство в тот раз отнюдь не способствовало крепкому сну. Около двух часов ночи я проснулся от какого-то слабого шума. Шум прекратился прежде, чем я сообразил, в чем дело, но у меня создалось впечатление, что где-то осторожно закрыли окно. Я весь обратился в слух. Вдруг до меня донеслись легкие шаги в комнате рядом с

moving softly in the next room. I slipped out of bed, all palpitating with fear, and peeped round the corner of my dressing-room door.

моей спальней. Я выскользнул из постели и, дрожа от страха, выглянул за дверь.

"'Arthur!' I screamed, 'you villain! you thief!

How dare you touch that coronet?'

– Артур! – закричал я. – Негодяй! Вор! Как ты посмел притронуться к диадеме!

"The gas was half up, as I had left it, and my unhappy boy, dressed only in his shirt and trousers, was standing beside the light, holding the coronet in his hands. He appeared to be wrenching at it, or bending it with all his strength. At my cry he dropped it from his grasp and turned as pale as death. I snatched it up and examined it. One of the gold corners, with three of the beryls in it, was missing.

Газ был притушен, и при его свете я увидел своего несчастного сына – на нем была только рубашка и брюки. Он стоял около газовой горелки и держал в руках диадему. Мне показалось, что он старался согнуть ее или сломать. Услышав меня, Артур выронил диадему и повернулся ко мне, бледный как смерть. Я схватил сокровище: не хватало золотого зубца с тремя бериллами.

"'You blackguard!' I shouted, beside myself with rage. 'You have destroyed it! You have dishonoured me forever! Where are the jewels which you have stolen?'

– Подлец! – закричал я вне себя от ярости. – Сломать такую вещь! Ты обесчестил меня, понимаешь? Куда ты дел камни, которые украл?

"'Stolen!' he cried.

– Украл? – попятился он.

"'Yes, thief!' I roared, shaking him by the shoulder.

– Да, украл! Ты вор! – кричал я, тряся его за плечи.

"'There are none missing. There cannot be any – Нет, не может быть, ничего не могло missing,' said he. пропасть! – бормотал он. "'There are three missing. And you know where they are. Must I call you a liar as well as a thief? Did I not see you trying to tear off another piece?'

– Тут недостает трех камней. Где они? Ты, оказывается, не только вор, но и лжец! Я же видел, как ты пытался отломить еще кусок.

"'You have called me names enough,' said he, 'I will not stand it any longer. I shall not say another word about this business, since you have chosen to insult me. I will leave your house in the morning and make my own way in the world.'

– Хватит! Я больше не намерен терпеть оскорбления, – холодно сказал Артур. – Ты не услышишь от меня ни слова. Утром я ухожу из дому и буду сам устраиваться в жизни.

"'You shall leave it in the hands of the police!' I cried half-mad with grief and rage. 'I shall have this matter probed to the bottom.'

– Ты уйдешь из моего дома только в сопровождении полиции! – кричал я, обезумев от горя и гнева. – Я хочу знать все, абсолютно все!

"'You shall learn nothing from me,' said he with a passion such as I should not have thought was in his nature. 'If you choose to call the police, let the police find what they can.'

– Я не скажу ни слова! – неожиданно взорвался он. – Если ты считаешь нужным вызвать полицию – пожалуйста, пусть ищут!

"By this time the whole house was astir, for I had raised my voice in my anger. Mary was the first to rush into my room, and, at the sight of the coronet and of Arthur's face, she read the whole story and, with a scream,

Я кричал так, что поднял на ноги весь дом. Мэри первой вбежала в комнату. Увидев диадему и растерянного Артура, она все поняла и, вскрикнув, упала без чувств. Я послал горничную за полицией. Когда прибыли

fell down senseless on the ground. I sent the house-maid for the police and put the investigation into their hands at once. When the inspector and a constable entered the house, Arthur, who had stood sullenly with his arms folded, asked me whether it was my intention to charge him with theft. I answered that it had ceased to be a private matter, but had become a public one, since the ruined coronet was national property. I was determined that the law should have its way in everything.

полицейский инспектор и констебль, Артур, мрачно стоявший со скрещенными руками, спросил меня, неужели я действительно собираюсь предъявить ему обвинение в воровстве. Я ответил, что это дело отнюдь не частное, что диадема – собственность нации и что я твердо решил дать делу законный ход.

"'At least,' said he, 'you will not have me arrested at once. It would be to your advantage as well as mine if I might leave the house for five minutes.'

– Но ты по крайней мере не дашь им арестовать меня сейчас же, – сказал он. – Во имя наших общих интересов разреши мне отлучиться из дому хотя бы на пять минут.

"'That you may get away, or perhaps that you may conceal what you have stolen,' said I. And then, realising the dreadful position in which I was placed, I implored him to remember that not only my honour but that of one who was far greater than I was at stake; and that he threatened to raise a scandal which would convulse the nation. He might avert it all if he would but tell me what he had done with the three missing stones.

– Для того, чтобы ты скрылся или получше припрятал краденое? – воскликнул я. Я понимал весь ужас своего положения и заклинал его подумать о том, что на карту поставлено не только мое имя, но и честь гораздо более высокого лица, что исчезновение бериллов вызовет огромный скандал, который потрясет всю нацию. Всего можно избежать, если только он скажет, что он сделал с тремя камнями.

"'You may as well face the matter,' said I; 'you have been caught in the act, and no confession could make your guilt more heinous. If you but make such reparation as is in your power, by telling us where the beryls are, all shall be forgiven and forgotten.'

– Пойми, – говорил я. – Ты задержан на месте преступления. Признание не усугубит твою вину. Напротив, если ты вернешь бериллы, то поможешь исправить создавшееся положение и тебя простят.

"'Keep your forgiveness for those who ask for it,' he answered, turning away from me with a sneer.

– Приберегите свое прощение для тех, кто в нем нуждается, – сказал он высокомерно и отвернулся.

I saw that he was too hardened Я видел, что он крайне ожесточен, и понял, что for any words of mine to influence him. There дальнейшие уговоры бесполезны. Оставался was but one way for it. I called in the inspector один выход. Я пригласил инспектора, и тот взял and gave him into custody. Артура под стражу.

A search was made at once not only of his person but of his room and of every portion of the house where he could possibly have concealed the gems; but no trace of them could be found, nor would the wretched boy open his mouth for all our persuasions and our threats. This morning he was removed to a cell, and I, after going through all the police formalities, have hurried round to you to implore you to use your skill in unravelling the matter. The police have openly confessed that

Полицейские немедленно обыскали Артура и его комнату, обшарили каждый закоулок в доме, но обнаружить драгоценные камни не удалось, а негодный мальчишка не раскрывал рта, несмотря на наши увещевания и угрозы. Сегодня утром его отправили в тюрьму. А я, закончив формальности, поспешил к вам. Умоляю вас применить все свое искусство, чтобы раскрыть это дело. В полиции мне откровенно сказали, что в настоящее время вряд ли смогут чем-нибудь помочь мне. Я не остановлюсь ни перед какими

they can at present make nothing of it. You may go to any expense which you think necessary. I have already offered a reward of 1000 pounds. My God, what shall I do! I have lost my honour, my gems, and my son in one night. Oh, what shall I do!"

расходами. Я уже предложил вознаграждение в тысячу фунтов… Боже! Что же мне делать? Я потерял честь, состояние и сына в одну ночь… О, что мне делать?!

He put a hand on either side of his head and rocked himself to and fro, droning to himself like a child whose grief has got beyond words.

Он схватился за голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотал, как ребенок, который не в состоянии выразить свое горе.

Sherlock Holmes sat silent for some few minutes, with his brows knitted and his eyes fixed upon the fire.

Несколько минут Холмс сидел молча, нахмурив брови и устремив взгляд на огонь в камине.

"Do you receive much company?" he asked.

– У вас часто бывают гости? – спросил он.

"None save my partner with his family and an occasional friend of Arthur's. Sir George Burnwell has been several times lately. No one else, I think."

– Нет, у нас никого не бывает, иногда разве придет компаньон с женой да изредка кто-либо из друзей Артура. Недавно к нам несколько раз заглядывал сэр Джордж Бэрнвелл. Больше никого.

"Do you go out much in society?"

– А вы сами часто бываете в обществе?

"Arthur does. Mary and I stay at home. We neither of us care for it."

– Артур – часто. А мы с Мэри всегда дома. Мы оба домоседы.

"That is unusual in a young girl."

– Это необычно для молодой девушки.

"She is of a quiet nature. Besides, she is not so very young. She is four-and-twenty."

– Она не очень общительная и к тому же не такая уж юная. Ей двадцать четыре года.

"This matter, from what you say, seems to have been a shock to her also."

– Вы говорите, что случившееся явилось для нее ударом?

"Terrible! She is even more affected than I."

– О да! Она потрясена больше меня.

"You have neither of you any doubt as to your son's guilt?"

– А у вас не появлялось сомнения в виновности Артура?

"How can we have when I saw him with my own eyes with the coronet in his hands."

– Какие же могут быть сомнения, когда я собственными глазами видел диадему в руках у Артура?

"I hardly consider that a conclusive proof. Was the remainder of the coronet at all injured?"

– Я не считаю это решающим доказательством вины. Скажите, кроме отломанного зубца, были какие-нибудь еще повреждения на диадеме?

"Yes, it was twisted."

– Она была погнута.

"Do you not think, then, that he might have been trying to straighten it?"

– А вам не приходила мысль, что ваш сын просто пытался распрямить ее?

"God bless you! You are doing what you can for him and for me. But it is too heavy a task.

What was he doing there at all? If

– Что вы! Я понимаю, вы хотите оправдать его в моих глазах. Но это невозможно. Что он делал в моей комнате? Если он не имел преступных

his purpose were innocent, why did he not say so?"

намерений, отчего он молчит?

"Precisely. And if it were guilty, why did he not invent a lie? His silence appears to me to cut both ways. There are several singular points about the case. What did the police think of the noise which awoke you from your sleep?"

– Все это верно. Но, с другой стороны, если он виновен, то почему бы ему не попытаться придумать какую-нибудь версию в свое оправдание? То обстоятельство, что он не хочет говорить, по-моему, исключает оба предположения. И вообще тут есть несколько неясных деталей. Что думает полиция о шуме, который вас разбудил?

"They considered that it might be caused by Arthur's closing his bedroom door."

– Они считают, что Артур, выходя из спальни, неосторожно стукнул дверью.

"A likely story! As if a man bent on felony would slam his door so as to wake a household. What did they say, then, of the disappearance of these gems?"

– Очень похоже! Человек, идущий на преступление, хлопает дверью, чтобы разбудить весь дом! А что они думают по поводу исчезнувших камней?

"They are still sounding the planking and probing the furniture in the hope of finding them."

– Они и сейчас еще простукивают стены и обследуют мебель.

"Have they thought of looking outside the house?"

– А они не пытались искать вне дома?

"Yes, they have shown extraordinary energy.

The whole garden has already been minutely examined."

– Они проявили исключительную энергию. Они прочесали весь сад.

"Now, my dear sir," said Holmes. "is it not obvious to you now that this matter really strikes very much deeper than either you or the police were at first inclined to think? It appeared to you to be a simple case; to me it seems exceedingly complex. Consider what is involved by your theory. You suppose that your son came down from his bed, went, at great risk, to your dressing-room, opened your bureau, took out your coronet, broke off by main force a small portion of it, went off to some other place, concealed three gems out of the thirty-nine, with such skill that nobody can find them, and then returned with the other thirty-six into the room in which he exposed himself to the greatest danger of being discovered. I ask you now, is such a theory tenable?"

– Ну, дорогой мистер Холдер, – сказал Холмс, – разве не очевидно, что все гораздо сложнее, чем предполагаете вы и полиция? Вы считаете дело ясным, а с моей точки зрения это очень запутанная история. Судите сами, по-вашему, ход событий таков: Артур поднимается с постели, пробирается с большим риском в ту комнату, открывает бюро и достает диадему, отламывает с большим трудом зубец, выходит и где-то прячет три берилла из тридцати девяти, причем с такой ловкостью, что никто не может их разыскать, затем вновь возвращается в вашу комнату, подвергая себя огромному риску: ведь его могут застать там. Неужели такая версия в самом деле кажется вам правдоподобной?

"But what other is there?" cried the banker with – Но тогда я ума не приложу, что могло a gesture of despair. "If his motives were случиться! – воскликнул банкир в отчаянии. – innocent, why does he not explain Если он не имел дурных намерений, почему он them?" молчит?

"It is our task to find that out," replied Holmes; "so now, if you please, Mr. Holder, we will set

– А вот это уже наше дело – разгадать загадку, – ответил Холмс. – Теперь, мистер Холдер, мы

off for Streatham together, and devote an hour отправимся вместе с вами в Стритем и потратим to glancing a little more closely into часок-другой, чтобы на месте познакомиться с details." кое-какими обстоятельствами.

My friend insisted upon my accompanying them in their expedition, which I was eager enough to do, for my curiosity and sympathy were deeply stirred by the story to which we had listened. I confess that the guilt of the banker's son appeared to me to be as obvious as it did to his unhappy father, but still I had such faith in Holmes' judgment that I felt that there must be some grounds for hope as long as he was dissatisfied with the accepted explanation.

He hardly spoke a word the whole way out to the southern suburb, but sat with his chin upon his breast and his hat drawn over his eyes, sunk in the deepest thought. Our client appeared to have taken fresh heart at the little glimpse of hope which had been presented to him, and he even broke into a desultory chat with me over his business affairs. A short railway journey and a shorter walk brought us to Fairbank, the modest residence of the great financier.

Fairbank was a good-sized square house of white stone, standing back a little from the road. A double carriage-sweep, with a snow-clad lawn, stretched down in front to two large iron gates which closed the entrance.

On the right side was a small wooden thicket, which led into a narrow path between two neat hedges stretching from the road to the kitchen door, and forming the tradesmen's entrance. On the left ran a lane which led to the stables, and was not itself within the grounds at all, being a public, though little used, thoroughfare.

Мой друг настоял, чтобы я сопровождал его. И я охотно согласился: эта странная история вызвала у меня предельное любопытство и глубокую симпатию к несчастному мистеру Холдеру. Говоря откровенно, виновность Артура казалась мне, как и нашему клиенту, совершенно бесспорной, и все же я верил в чутье Холмса: если мой друг не удовлетворился объяснениями Холдера, значит, есть какая-то надежда. Пока мы ехали к южной окраине Лондона, Холмс не проронил ни слова. Погруженный в глубокое раздумье, он сидел, опустив голову на грудь и надвинув шляпу на самые глаза. Наш клиент, напротив, казалось, воспрянул духом от слабого проблеска надежды и даже пытался завести со мной разговор о своих банковских делах. В пути мы были недолго: непродолжительная поездка по железной дороге, краткая прогулка пешком – и вот мы уже в Фэрбенке, скромной резиденции богатого финансиста.

Фэрбенк – большой квадратный дом из белого камня, расположенный недалеко от шоссе, с которым его соединяет только дорога для экипажей. Сейчас эта дорога, упирающаяся в массивные железные ворота, была занесена снегом. Направо от нее – густые заросли кустарника, за ними – узкая тропинка, по обе стороны которой живая изгородь; тропинка ведет к кухне, и ею пользуются главным образом поставщики продуктов. Налево – дорожка к конюшне. Она, собственно говоря, не входит во владения Фэрбенка и является общественной собственностью. Впрочем, там очень редко можно встретить посторонних.

Holmes left us standing at the door and walked Холмс не вошел в дом вместе с нами; он slowly all round the house, across the медленно двинулся вдоль фасада, по front, down the tradesmen's path, and so дорожке, ведущей на кухню и дальше через round by the garden behind into the stable сад, в сторону конюшни. Мистер Холдер и я lane. So long was he that Mr. Holder and I так и не дождались Холмса; войдя в дом, мы went into the dining-room and waited by the молча расположились в столовой около fire until he should return. We were sitting камина. Внезапно дверь отворилась, и в there in silence when the door opened and комнату тихо вошла молодая девушка. a young lady came in. She was rather above Она была немного выше среднего роста, the middle height, slim, with dark hair and стройная, с темными волосами и глазами. eyes, which seemed the darker against Эти глаза казались еще темнее оттого, что в the absolute pallor of her skin. I do not think лице ее не было ни кровинки. Мне никогда еще that I have ever seen such deadly paleness in не приходилось видеть такой мертвенной a woman's face. Her lips, too, were bloodless, бледности. Губы тоже были совсем белые, but her eyes were flushed with crying. As she глаза заплаканы. Казалось, что она сильнее swept silently into the room she impressed me потрясена горем, чем даже мистер Холдер.

with a greater sense of grief than the banker had done in the morning, and it was the more striking in her as she was evidently a woman of strong character, with immense capacity for self-restraint.

В то же время черты ее лица говорили о сильной воле и огромном самообладании.

Disregarding my presence, she went straight to her uncle and passed her hand over his head with a sweet womanly caress.

Не обращая на меня внимания, она подошла к дяде и нежно провела рукой по его волосам.

"You have given orders that Arthur should be liberated, have you not, dad?" she asked.

– Вы распорядились, чтобы Артура освободили, папа? – спросила она.

"No, no, my girl, the matter must be probed to the bottom."

– Нет, моя девочка, дело надо расследовать до конца.

"But I am so sure that he is innocent. You know what woman's instincts are. I know that he has done no harm and that you will be sorry for having acted so harshly."

– Я глубоко убеждена, что он не виновен. Мне сердце подсказывает это. Он не мог сделать ничего дурного. Вы потом сами пожалеете, что обошлись с ним так сурово.

"Why is he silent, then, if he is innocent?"

– Но почему же он молчит, если не виновен?

"Who knows? Perhaps because he was so angry that you should suspect him."

– Возможно, он обиделся, что вы подозреваете его в краже.

"How could I help suspecting him, when I actually saw him with the coronet in his hand?"

– Как же не подозревать, если я застал его с диадемой в руках?

"Oh, but he had only picked it up to look at it.

Oh, do, do take my word for it that he is innocent. Let the matter drop and say no more. It is so dreadful to think of our dear Arthur in prison!"

– Он взял диадему в руки, чтобы посмотреть. Поверьте, папа, он не виновен. Пожалуйста, прекратите это дело. Как ужасно, что наш дорогой Артур в тюрьме!

"I shall never let it drop until the gems are found--never, Mary! Your affection for Arthur blinds you as to the awful consequences to me. Far from hushing the thing up, I have brought a gentleman down from London to inquire more deeply into it."

– Я не прекращу дела, пока не будут найдены бериллы. Ты настолько привязана к Артуру, что забываешь об ужасных последствиях. Нет, Мэри, я не отступлюсь, напротив, я пригласил джентльмена из Лондона для самого тщательного расследования.

"This gentleman?" she asked, facing round to me.

– Это вы? – Мэри повернулась ко мне.

"No, his friend. He wished us to leave him alone. He is round in the stable lane now."

– Нет, это его друг. Тот джентльмен попросил, чтобы мы оставили его одного. Он хотел пройти по дорожке, которая ведет к конюшне.

"The stable lane?" She raised her dark eyebrows. "What can he hope to find there?

Ah! this, I suppose, is he. I trust, sir, that you will succeed in proving, what I feel sure is the truth, that my cousin Arthur is innocent of this crime."

– К конюшне? – Ее темные брови удивленно поднялись. – Что он думает там найти? А вот, очевидно, и он сам. Я надеюсь, сэр, что вам удастся доказать непричастность моего кузена к этому преступлению. Я убеждена в этом.

"I fully share your opinion, and I trust, with you, that we may prove it," returned Holmes, going back to the mat to knock the snow from his shoes. "I believe I have the honour of addressing Miss Mary Holder. Might I ask you a question or two?"

– Я полностью разделяю ваше мнение, – сказал Холмс, стряхивая у половика снег с ботинок. – Полагаю, я имею честь говорить с мисс Холдер? Вы позволите задать вам несколько вопросов?

"Pray do, sir, if it may help to clear this horrible affair up."

– Ради Бога, сэр! Если б только мои ответы помогли распутать это ужасное дело!

"You heard nothing yourself last night?"

– Вы ничего не слышали сегодня ночью?

"Nothing, until my uncle here began to speak loudly. I heard that, and I came down."

– Ничего, пока до меня не донесся громкий голос дяди, и тогда я спустилась вниз.

"You shut up the windows and doors the night before. Did you fasten all the windows?"

– Накануне вечером вы закрывали окна и двери. Хорошо ли вы их заперли?

"Yes." "Were they all fastened this morning?"

"Yes."

– Да.

– И они были заперты сегодня утром?

– Да.

"You have a maid who has a sweetheart? I think that you remarked to your uncle last night that she had been out to see him?"

– У вашей горничной есть поклонник. Вчера вечером вы говорили дяде, что она выходила к нему?

"Yes, and she was the girl who waited in the drawing-room, and who may have heard uncle's remarks about the coronet."

– Да, она подавала нам вчера кофе. Она могла слышать, как дядя рассказывал о диадеме.

"I see. You infer that she may have gone out to – Понимаю. Отсюда вы делаете вывод, что она tell her sweetheart, and that the two may have могла что-то сообщить своему поклоннику и они planned the robbery." вместе замыслили кражу.

"But what is the good of all these vague – Ну какой прок от всех этих туманных theories," cried the banker impatiently, "when I предположений? – нетерпеливо воскликнул have told you that I saw Arthur with мистер Холдер. – Ведь я же сказал, что застал the coronet in his hands?" Артура с диадемой в руках.

"Wait a little, Mr. Holder. We must come back to that. About this girl, Miss Holder. You saw her return by the kitchen door, I presume?"

– Не надо спешить, мистер Холдер. К этому мы еще вернемся. Теперь относительно вашей прислуги. Мисс Холдер, она вошла в дом через кухню?

"Yes; when I went to see if the door was fastened for the night I met her slipping in. I saw the man, too, in the gloom."

– Да. Я спустилась посмотреть, заперта ли дверь, и увидела Люси у порога. Заметила в темноте и ее поклонника.

"Do you know him?"

– Вы знаете его?

"Oh, yes! he is the green-grocer who brings our vegetables round. His name is Francis Prosper."

– Да, он зеленщик, приносит нам овощи. Его зовут Фрэнсис Проспер.

"He stood," said Holmes, "to the left of the door--that is to say, farther up the path than is necessary to reach the door?"

– И он стоял немного в стороне, не у самой двери?

"Yes, he did."

– Да.

"And he is a man with a wooden leg?"

– И у него деревянная нога?

Something like fear sprang up in the young lady's expressive black eyes.

"Why, you are like a magician," said she. "How do you know that?" She smiled, but there was no answering smile in Holmes' thin, eager face.

Что-то вроде испуга промелькнуло в выразительных черных глазах девушки.

– Вы волшебник, – сказала она. – Как вы это узнали? – Она улыбнулась, но на худощавом энергичном лице Холмса не появилось ответной улыбки.

"I should be very glad now to go upstairs," said – Я хотел бы подняться наверх, – сказал он. – he. "I shall probably wish to go over the Впрочем, сначала я посмотрю окна. outside of the house again. Perhaps I had better take a look at the lower windows before I go up."

He walked swiftly round from one to the other, pausing only at the large one which looked from the hall onto the stable lane.

This he opened and made a very careful examination of the sill with his powerful magnifying lens. "Now we shall go upstairs," said he at last.

Он быстро обошел первый этаж, переходя от одного окна к другому, затем остановился у большого окна, которое выходило на дорожку, ведущую к конюшне. Он открыл окно и тщательно, с помощью сильной лупы осмотрел подоконник. – Что ж, теперь пойдемте наверх, – сказал он наконец.

The banker's dressing-room was a plainly furnished little chamber, with a grey carpet, a large bureau, and a long mirror.

Holmes went to the bureau first and looked hard at the lock.

Комната, расположенная рядом со спальней банкира, выглядела очень скромно: серый ковер, большое бюро и высокое зеркало. Холмс первым делом подошел к бюро и тщательно осмотрел замочную скважину.

"Which key was used to open it?" he asked.

– Каким ключом отперли его? – спросил он.

"That which my son himself indicated--that of the cupboard of the lumber-room."

– Тем самым, о котором говорил мой сын, – от буфета в чулане.

"Have you it here?"

– Где ключ?

"That is it on the dressing-table."

– Вон он, на туалетном столике.

Sherlock Holmes took it up and opened the bureau.

"It is a noiseless lock," said he. "It is no wonder that it did not wake you. This case, I presume, contains the coronet. We must have a look at it."

He opened the case, and taking out the diadem he laid it upon the table. It was a magnificent specimen of the jeweller's art, and the thirty-six stones were the finest that I have ever seen. At one side of the coronet was a cracked edge, where a corner holding three gems had been torn away.

Холмс взял ключ и открыл бюро.

– Замок бесшумный, – сказал он. – Не удивительно, что вы не проснулись. В этом футляре, я полагаю, и находится диадема? Посмотрим… Он открыл футляр, извлек диадему и положил на стол. Это было чудесное произведение ювелирного искусства. Таких изумительных камней мне никогда не приходилось видеть. Один зубец диадемы был отломан.

"Now, Mr. Holder," said Holmes, "here is the corner which corresponds to that which has

– Вот этот зубец соответствует отломанному, – сказал Холмс. – Будьте любезны, мистер Холдер,

been so unfortunately lost. Might I beg that you попробуйте отломить его. will break it off."

The banker recoiled in horror. "I should not dream of trying," said he.

– Боже меня сохрани! – воскликнул банкир, в ужасе отшатнувшись от Холмса.

"Then I will." Holmes suddenly bent his strength upon it, but without result. "I feel it give a little," said he; "but, though I am exceptionally strong in the fingers, it would take me all my time to break it. An ordinary man could not do it. Now, what do you think would happen if I did break it, Mr. Holder? There would be a noise like a pistol shot. Do you tell me that all this happened within a few yards of your bed and that you heard nothing of it?"

– Ну, так попробую я. – Холмс напряг все силы, но попытка оказалась безуспешной. – Немного поддается, но мне, пожалуй, пришлось бы долго повозиться, чтоб отломить зубец, хотя руки у меня очень сильные. Человеку с обычным физическим развитием это вообще не под силу. Но допустим, что я все же сломал диадему. Раздался бы треск, как выстрел из пистолета. Неужели вы полагаете, мистер Холдер, что это произошло чуть ли не над вашим ухом и вы ничего не услышали?

"I do not know what to think. It is all dark to me."

– Уж не знаю, что и думать. Мне все это совершенно непонятно.

"But perhaps it may grow lighter as we go.

What do you think, Miss Holder?"

– Как знать, может быть все разъяснится. А что вы думаете, мисс Холдер?

"I confess that I still share my uncle's perplexity."

– Признаюсь, я разделяю недоумение моего дяди.

"Your son had no shoes or slippers on when you saw him?"

– Скажите, мистер Холдер, были ли в тот момент на ногах вашего сына ботинки или туфли?

"He had nothing on save only his trousers and shirt."

– Нет, он был босой, на нем были только брюки и рубашка.

"Thank you. We have certainly been favoured with extraordinary luck during this inquiry, and it will be entirely our own fault if we do not succeed in clearing the matter up. With your permission, Mr. Holder, I shall now continue my investigations outside."

– Благодарю вас. Ну что ж, нам просто везет, и если мы не раскроем тайну, то только по нашей собственной вине. С вашего разрешения, мистер Холдер, я еще раз обойду вокруг дома.

He went alone, at his own request, for he explained that any unnecessary footmarks might make his task more difficult. For an hour or more he was at work, returning at last with his feet heavy with snow and his features as inscrutable as ever.

Холмс вышел один: лишние следы, по его словам, только затрудняют работу. Он пропадал около часу, а когда вернулся, ноги у него были все в снегу, а лицо непроницаемо, как обычно.

"I think that I have seen now all that there is to – Мне кажется, я осмотрел все, что нужно, – see, Mr. Holder," said he; "I can serve you best сказал он, – и могу отправиться домой. by returning to my rooms."

"But the gems, Mr. Holmes. Where are they?"

– Ну, а как же камни, мистер Холмс, где они? – воскликнул банкир.

"I cannot tell."

– Этого я сказать не могу.

The banker wrung his hands.

Банкир в отчаянии заломил руки.

"I shall never see them again!" he cried. "And my son? You give me hopes?"

– Неужели они безвозвратно пропали? – простонал он. – А как же Артур? Дайте хоть самую маленькую надежду!

"My opinion is in no way altered."

– Мое мнение о вашем сыне не изменилось.

"Then, for God's sake, what was this dark business which was acted in my house last night?"

– Ради всего святого, что же произошло в моем доме?

"If you can call upon me at my Baker Street rooms to-morrow morning between nine and ten I shall be happy to do what I can to make it clearer. I understand that you give me carte blanche to act for you, provided only that I get back the gems, and that you place no limit on the sum I may draw."

– Если вы посетите меня на Бейкер-стрит завтра утром между девятью и десятью, я думаю, что смогу дать более подробные объяснения. Надеюсь, вы предоставите мне свободу действий при условии, разумеется, что камни будут возвращены, и не постоите за расходами?

"I would give my fortune to have them back."

– Я отдал бы все свое состояние!

"Very good. I shall look into the matter between this and then. Good-bye; it is just possible that I may have to come over here again before evening."

– Прекрасно. Я подумаю над этой историей. До свидания. Возможно, я еще загляну сегодня сюда.

It was obvious to me that my companion's mind was now made up about the case, although what his conclusions were was more than I could even dimly imagine. Several times during our homeward journey I endeavoured to sound him upon the point, but he always glided away to some other topic, until at last I gave it over in despair. It was not yet three when we found ourselves in our rooms once more. He hurried to his chamber and was down again in a few minutes dressed as a common loafer. With his collar turned up, his shiny, seedy coat, his red cravat, and his worn boots, he was a perfect sample of the class.

Было совершенно ясно, что Холмс уже что-то надумал, но я даже приблизительно не мог представить себе, к каким выводам он пришел. По дороге в Лондон я несколько раз пытался навести беседу на эту тему, но Холмс всякий раз уходил от ответа. Наконец, отчаявшись, я прекратил свои попытки. Не было еще и трех часов, когда мы возвратились домой. Холмс поспешно ушел в свою комнату и через несколько минут снова появился. Он успел переодеться. Потрепанное пальто с поднятым воротником, небрежно повязанный красный шарф и стоптанные башмаки придавали ему вид типичного бродяги.

"I think that this should do," said he, glancing into the glass above the fireplace. "I only wish that you could come with me, Watson, but I fear that it won't do. I may be on the trail in this matter, or I may be following a will-o'-thewisp, but I shall soon know which it is. I hope that I may be back in a few hours." He cut a slice of beef from the joint upon the sideboard, sandwiched it between two rounds of bread, and thrusting this rude meal into his pocket he started off upon his expedition.

– Ну, так, я думаю, сойдет, – сказал он, взглянув в зеркало над камином. – Хотелось бы взять с собою и вас, Уотсон, но это невозможно. На верном пути я или нет, скоро узнаем. Думаю, что вернусь через несколько часов. – Он открыл буфет, отрезал кусок говядины, положил его между двумя кусками хлеба и, засунув сверток в карман, ушел.

I had just finished my tea when he returned, evidently in excellent spirits, swinging an old elastic-sided boot in his hand. He chucked it down into a corner and helped himself to a

Я только что закончил пить чай, когда Холмс возвратился в прекрасном настроении, размахивая каким-то старым ботинком. Он швырнул его в угол и налил себе чашку.

cup of tea.

"I only looked in as I passed," said he. "I am going right on."

– Я заглянул на минутку, сейчас отправлюсь дальше.

"Where to?"

– Куда же?

"Oh, to the other side of the West End. It may be some time before I get back. Don't wait up for me in case I should be late."

– На другой конец Вест-Энда. Вернусь, возможно, не скоро. Не ждите меня, если я запоздаю.

"How are you getting on?"

– Как успехи?

"Oh, so so. Nothing to complain of. I have been out to Streatham since I saw you last, but I did not call at the house. It is a very sweet little problem, and I would not have missed it for a good deal. However, I must not sit gossiping here, but must get these disreputable clothes off and return to my highly respectable self."

– Ничего, пожаловаться не могу. Я был в Стритеме, но в дом не заходил. Интересное дельце, не хотелось бы упустить его. Хватит, однако, болтать, надо сбросить это тряпье и снова стать приличным человеком.

I could see by his manner that he had stronger reasons for satisfaction than his words alone would imply. His eyes twinkled, and there was even a touch of colour upon his sallow cheeks.

He hastened upstairs, and a few minutes later I heard the slam of the hall door, which told me that he was off once more upon his congenial hunt.

По поведению моего друга я видел, что он доволен результатами. Глаза у него блестели, на бледных щеках, даже появился слабый румянец. Он поднялся к себе в комнату, и через несколько минут я услышал, как стукнула входная дверь. Холмс снова отправился на «охоту».

I waited until midnight, but there was no sign of his return, so I retired to my room. It was no uncommon thing for him to be away for days and nights on end when he was hot upon a scent, so that his lateness caused me no surprise. I do not know at what hour he came in, but when I came down to breakfast in the morning there he was with a cup of coffee in one hand and the paper in the other, as fresh and trim as possible.

Я ждал до полуночи, но, видя, что его все нет и нет, отправился спать. Холмс имел обыкновение исчезать на долгое время, когда нападал на след, так что меня ничуть не удивило его опоздание. Не знаю, в котором часу он вернулся, но, когда на следующее утро я вышел к завтраку, Холмс сидел за столом с чашкой кофе в одной руке и газетой в другой. Как всегда, он был бодр и подтянут.

"You will excuse my beginning without you, Watson," said he, "but you remember that our client has rather an early appointment this morning."

– Простите, Уотсон, что я начал завтрак без вас, – сказал он. – Но вот-вот явится наш клиент.

"Why, it is after nine now," I answered. "I should not be surprised if that were he. I thought I heard a ring."

– Да, уже десятый час, – ответил я. – Кажется, звонят? Наверное, это он.

It was, indeed, our friend the financier. I was shocked by the change which had come over him, for his face which was naturally of a broad and massive mould, was now pinched and fallen in, while his hair seemed to me at least a shade whiter. He entered with a weariness

И в самом деле это был мистер Холдер. Меня поразила перемена, происшедшая в нем. Обычно массивное и энергичное лицо его осунулось и как-то сморщилось, волосы, казалось, побелели еще больше. Он вошел усталой походкой, вялый, измученный, что представляло еще более

and lethargy which was even more painful than his violence of the morning before, and he dropped heavily into the armchair which I pushed forward for him.

"I do not know what I have done to be so severely tried," said he. "Only two days ago I was a happy and prosperous man, without a care in the world. Now I am left to a lonely and dishonoured age. One sorrow comes close upon the heels of another. My niece, Mary, has deserted me."

тягостное зрелище, чем его бурное отчаяние вчерашним утром. Тяжело опустившись в придвинутое мною кресло, он проговорил:

"Deserted you?"

– Исчезла?

"Yes. Her bed this morning had not been slept in, her room was empty, and a note for me lay upon the hall table. I had said to her last night, in sorrow and not in anger, that if she had married my boy all might have been well with him. Perhaps it was thoughtless of me to say so. It is to that remark that she refers in this note:

– Да. Постель ее не тронута, комната пуста, а на столе вот эта записка. Вчера я сказал ей, что, выйди она замуж за Артура, с ним ничего не случилось бы. Я говорил без тени гнева, просто был убит горем. Вероятно, так не нужно было говорить. В записке она намекает на эти слова.

"'MY DEAREST UNCLE: I feel that I have brought trouble upon you, and that if I had acted differently this terrible misfortune might never have occurred. I cannot, with this thought in my mind, ever again be happy under your roof, and I feel that I must leave you forever. Do not worry about my future, for that is provided for; and, above all, do not search for me, for it will be fruitless labour and an ill-service to me. In life or in death, I am ever your loving, MARY.'

«Дорогой дядя! Я знаю, что причинила вам много горя и что поступи я иначе, не произошло бы это ужасное несчастье. С этой мыслью я не смогу быть счастливой под вашей крышей и покидаю вас навсегда. Не беспокойтесь о моем будущем и, самое главное, не ищите меня, потому что это бесцельно и может только повредить мне. Всю жизнь до самой смерти любящая вас Мэри».

"What could she mean by that note, Mr. Holmes? Do you think it points to suicide?"

– Что означает эта записка, мистер Холмс? Уж не хочет ли она покончить самоубийством?

"No, no, nothing of the kind. It is perhaps the best possible solution. I trust, Mr. Holder, that you are nearing the end of your troubles."

– О нет, ничего подобного. Может быть, это наилучшим образом решает все проблемы. Я уверен, мистер Холдер, что ваши испытания близятся к концу.

"Ha! You say so! You have heard something, Mr. Holmes; you have learned something!

Where are the gems?"

– Да, вы так думаете? Вы узнали что-нибудь новое, мистер Холмс? Узнали, где бериллы?

"You would not think 1000 pounds apiece an excessive sum for them?"

– Тысячу фунтов за каждый камень вы не сочтете чересчур высокой платой?

"I would pay ten."

– Я заплатил бы все десять!

"That would be unnecessary. Three thousand will cover the matter. And there is a little reward, I fancy. Have you your check-book?

Here is a pen. Better make it out for 4000

– В этом нет необходимости. Трех тысяч вполне достаточно, если не считать некоторого вознаграждения мне. Чековая книжка при вас? Вот перо. Выпишите чек на четыре тысячи

– Не знаю, за что такая кара! Два дня назад я был счастливым, процветающим человеком, а сейчас опозорен и обречен на одинокую старость. Беда не приходит одна. Исчезла Мэри.

pounds."

фунтов.

With a dazed face the banker made out the required check. Holmes walked over to his desk, took out a little triangular piece of gold with three gems in it, and threw it down upon the table.

Банкир в изумлении подписал чек. Холмс подошел к письменному столу, достал маленький треугольный кусок золота с тремя бериллами и положил на стол.

With a shriek of joy our client clutched it up.

"You have it!" he gasped. "I am saved! I am saved!"

Мистер Холдер с радостным криком схватил свое сокровище.

– Я спасен, спасен! – повторял он, задыхаясь. – Вы нашли их!

The reaction of joy was as passionate as his grief had been, and he hugged his recovered gems to his bosom.

Радость его была столь же бурной, как и вчерашнее отчаяние. Он крепко прижимал к груди найденное сокровище.

"There is one other thing you owe, Mr. Holder," – За вами еще один долг, мистер Холдер, – said Sherlock Holmes rather sternly. сказал Холмс сурово.

"Owe!" He caught up a pen. "Name the sum, and I will pay it."

– Долг? – Банкир схватил перо. – Назовите сумму, и я выплачу вам ее немедленно.

"No, the debt is not to me. You owe a very humble apology to that noble lad, your son, who has carried himself in this matter as I should be proud to see my own son do, should I ever chance to have one."

– Нет, не мне. Вы должны попросить прощения у вашего сына. Он держал себя мужественно и благородно. Имей я такого сына, я гордился бы им.

"Then it was not Arthur who took them?"

– Значит, не Артур взял камни?

"I told you yesterday, and I repeat to-day, that it was not."

– Да, не он. Я говорил это вчера и повторяю сегодня.

"You are sure of it! Then let us hurry to him at once to let him know that the truth is known."

– В таком случае поспешим к нему и сообщим, что правда восторжествовала.

"He knows it already. When I had cleared it all up I had an interview with him, and finding that he would not tell me the story, I told it to him, on which he had to confess that I was right and to add the very few details which were not yet quite clear to me. Your news of this morning, however, may open his lips."

– Он все знает. Я беседовал с ним, когда распутал дело. Поняв, что он не хочет говорить, я сам изложил ему всю историю, и он признал, что я прав, и, в свою очередь, рассказал о некоторых подробностях, которые были неясны мне. Новость, которую вы нам только что сообщили, возможно, заставит его быть вполне откровенным.

"For heaven's sake, tell me, then, what is this extraordinary mystery!"

– Так раскройте же, ради Бога, эту невероятную тайну!

"I will do so, and I will show you the steps by which I reached it. And let me say to you, first, that which it is hardest for me to say and for you to hear: there has been an understanding between Sir George Burnwell and your niece Mary. They have now fled together."

– Сейчас я расскажу, каким путем мне удалось добраться до истины. Но сначала разрешите сообщить вам тяжелую весть: ваша племянница Мэри была в сговоре с сэром Джорджем Бэрнвеллом. Сейчас они оба скрылись.

"My Mary? Impossible!"

– Мэри? Это невозможно!

"It is unfortunately more than possible; it is certain. Neither you nor your son knew the true character of this man when you admitted him into your family circle. He is one of the most dangerous men in England--a ruined gambler, an absolutely desperate villain, a man without heart or conscience. Your niece knew nothing of such men. When he breathed his vows to her, as he had done to a hundred before her, she flattered herself that she alone had touched his heart. The devil knows best what he said, but at least she became his tool and was in the habit of seeing him nearly every evening."

– К сожалению, это факт! Принимая в своем доме сэра Джорджа Бэрнвелла, ни вы, ни ваш сын не знали его как следует. А между тем он один из опаснейших субъектов, игрок, отъявленный негодяй, человек без сердца и совести. Ваша племянница и понятия не имела, что бывают такие люди. Слушая его признания и клятвы, она думала, что завоевала его любовь. А он говорил то же самое многим до нее. Одному дьяволу известно, как он сумел поработить волю Мэри, но так или иначе она сделалась послушным орудием в его руках. Они виделись почти каждый вечер.

"I cannot, and I will not, believe it!" cried the banker with an ashen face.

– Я не верю, не могу этому верить! – вскричал банкир. Его лицо стало пепельно-серым.

"I will tell you, then, what occurred in your house last night. Your niece, when you had, as she thought, gone to your room, slipped down and talked to her lover through the window which leads into the stable lane.

His footmarks had pressed right through the snow, so long had he stood there.

She told him of the coronet. His wicked lust for gold kindled at the news, and he bent her to his will. I have no doubt that she loved you, but there are women in whom the love of a lover extinguishes all other loves, and I think that she must have been one. She had hardly listened to his instructions when she saw you coming downstairs, on which she closed the window rapidly and told you about one of the servants' escapade with her wooden-legged lover, which was all perfectly true.

– А теперь я расскажу, что произошло в вашем доме вчера ночью. Когда ваша племянница убедилась, что вы ушли к себе, она спустилась вниз и, приоткрыв окно над дорожкой, которая ведет в конюшню, сообщила своему возлюбленному о диадеме. Следы сэра Джорджа ясно отпечатались на снегу под окном. Жажда наживы охватила сэра Джорджа, он буквально подчинил Мэри своей воле. Я не сомневаюсь, что Мэри любит вас, но есть категория женщин, у которых любовь к мужчине преодолевает все другие чувства. Мэри из их числа. Едва она успела договориться с ним о похищении драгоценности, как услышала, что вы спускаетесь по лестнице. Тогда, быстро закрыв окно, она сказала вам, что к горничной приходил ее зеленщик. И он в самом деле приходил…

"Your boy, Arthur, went to bed after his interview with you but he slept badly on account of his uneasiness about his club debts. In the middle of the night he heard a soft tread pass his door, so he rose and, looking out, was surprised to see his cousin walking very stealthily along the passage until she disappeared into your dressing-room.

Petrified with astonishment, the lad slipped on some clothes and waited there in the dark to see what would come of this strange affair.

Presently she emerged from the room again, and in the light of the passage-lamp your son saw that she carried the precious coronet in her hands. She passed down the stairs, and he, thrilling with horror, ran along and slipped behind the curtain near your door, whence he

В ту ночь Артуру не спалось: его тревожили клубные долги. Вдруг он услышал, как мимо его комнаты прошуршали осторожные шаги. Он встал, выглянул за дверь и с изумлением увидел двоюродную сестру — та крадучись пробиралась по коридору и исчезла в вашей комнате. Ошеломленный Артур наскоро оделся и стал ждать, что произойдет дальше. Скоро Мэри вышла; при свете лампы в коридоре ваш сын заметил у нее в руках драгоценную диадему. Мэри спустилась вниз по лестнице. Трепеща от ужаса, Артур проскользнул за портьеру около вашей двери: оттуда видно все, что происходит в гостиной. Мэри потихоньку открыла окно, передала кому-то в темноте диадему, а затем, закрыв окно, поспешила в свою комнату, пройдя

could see what passed in the hall beneath. He saw her stealthily open the window, hand out the coronet to someone in the gloom, and then closing it once more hurry back to her room, passing quite close to where he stood hid behind the curtain.

совсем близко от Артура, застывшего за портьерой.

"As long as she was on the scene he could not take any action without a horrible exposure of the woman whom he loved. But the instant that she was gone he realised how crushing a misfortune this would be for you, and how all-important it was to set it right. He rushed down, just as he was, in his bare feet, opened the window, sprang out into the snow, and ran down the lane, where he could see a dark figure in the moonlight.

Sir George Burnwell tried to get away, but Arthur caught him, and there was a struggle between them, your lad tugging at one side of the coronet, and his opponent at the other. In the scuffle, your son struck Sir George and cut him over the eye. Then something suddenly snapped, and your son, finding that he had the coronet in his hands, rushed back, closed the window, ascended to your room, and had just observed that the coronet had been twisted in the struggle and was endeavouring to straighten it when you appeared upon the scene."

Боясь разоблачить любимую девушку, Артур ничего не мог предпринять, хотя понимал, каким ударом будет для вас пропажа диадемы и как важно вернуть драгоценность. Но едва Мэри скрылась за дверью своей комнаты, он бросился вниз полуодетый и босой, распахнул окно, выскочил в сад и помчался по дорожке; там, вдали, виднелся при свете луны чей-то темный силуэт.

"Is it possible?" gasped the banker.

— Боже мой! Боже мой! — задыхаясь, повторял банкир.

"You then roused his anger by calling him names at a moment when he felt that he had deserved your warmest thanks. He could not explain the true state of affairs without betraying one who certainly deserved little enough consideration at his hands. He took the more chivalrous view, however, and preserved her secret."

— Артур был потрясен вашим несправедливым обвинением. Ведь, напротив, вы должны были бы благодарить его. Он не мог рассказать вам правду, не предав Мэри, хотя она и не заслуживала снисхождения. Он вел себя как рыцарь и сохранил тайну.

"And that was why she shrieked and fainted when she saw the coronet," cried Mr. Holder.

"Oh, my God! what a blind fool I have been! And his asking to be allowed to go out for five minutes! The dear fellow wanted to see if the missing piece were at the scene of the struggle. How cruelly I have misjudged him!"

— Так вот почему она упала в обморок, когда увидела диадему! — воскликнул мистер Холдер. — Бог мой, какой же я безумец! Ведь Артур просил отпустить его хотя бы на пять минут! Бедный мальчик думал отыскать отломанный кусок диадемы на месте схватки. Как я ошибался!

"When I arrived at the house," continued Holmes, "I at once went very carefully round it to observe if there were any traces in the snow which might help me. I knew that

— Приехав к вам, — продолжал Холмс, — я в первую очередь внимательно осмотрел участок возле дома, надеясь что-нибудь обнаружить. Снега со вчерашнего вечера не выпадало, а

Сэр Джордж Бэрнвелл попытался бежать, но Артур догнал его. Между ними завязалась борьба. Ваш сын тянул диадему за один конец, его противник — за другой. Ваш сын ударил сэра Джорджа и повредил ему бровь. Затем что-то неожиданно хрустнуло, и Артур почувствовал, что диадема у него в руках; он кинулся назад, закрыл окно и поднялся в вашу комнату. Только тут он заметил, что диадема погнута, и попытался распрямить ее. В это время вошли вы.

none had fallen since the evening before, and also that there had been a strong frost to preserve impressions. I passed along the tradesmen's path, but found it all trampled down and indistinguishable. Just beyond it, however, at the far side of the kitchen door, a woman had stood and talked with a man, whose round impressions on one side showed that he had a wooden leg. I could even tell that they had been disturbed, for the woman had run back swiftly to the door, as was shown by the deep toe and light heel marks, while Wooden-leg had waited a little, and then had gone away. I thought at the time that this might be the maid and her sweetheart, of whom you had already spoken to me, and inquiry showed it was so. I passed round the garden without seeing anything more than random tracks, which I took to be the police; but when I got into the stable lane a very long and complex story was written in the snow in front of me.

сильный мороз должен был хорошо сохранить следы на снегу. Я прошел по дорожке, которой подвозят продукты, но она была утоптана. Но неподалеку от двери в кухню я заметил следы женских ботинок; рядом с женщиной стоял мужчина. Круглые отпечатки показывали, что одна нога у него деревянная. По-видимому, кто-то помешал их разговору, так как женщина побежала к двери: носки женских ботинок отпечатались глубже, чем каблуки. Человек с деревянной ногой подождал немного, а затем ушел. Я тут же подумал, что это должно быть, горничная и ее поклонник, о которых вы говорили. Так оно, и оказалось. Я обошел сад, но больше ничего не заметил, кроме беспорядочных следов, разбегавшихся во всех направлениях. Это ходили полицейские. Но когда я дошел до дорожки, которая вела к конюшне, вся сложная история этой ночи открылась мне, будто написанная на снегу.

"There was a double line of tracks of a booted man, and a second double line which I saw with delight belonged to a man with naked feet. I was at once convinced from what you had told me that the latter was your son. The first had walked both ways, but the other had run swiftly, and as his tread was marked in places over the depression of the boot, it was obvious that he had passed after the other. I followed them up and found they led to the hall window, where Boots had worn all the snow away while waiting. Then I walked to the other end, which was a hundred yards or more down the lane. I saw where Boots had faced round, where the snow was cut up as though there had been a struggle, and, finally, where a few drops of blood had fallen, to show me that I was not mistaken. Boots had then run down the lane, and another little smudge of blood showed that it was he who had been hurt. When he came to the highroad at the other end, I found that the pavement had been cleared, so there was an end to that clue.

Я увидел две линии следов: одна из них принадлежала человеку в ботинках, другая, как я с удовлетворением заметил, — человеку, бежавшему босиком. Я был уверен, что эта вторая линия — следы вашего сына. Впоследствии ваши слова подтвердили правильность моего предположения. Первый человек спокойно шагал туда и обратно, второй бежал. Следы бежавшего отпечатались там же, где шел человек в ботинках. Из этого можно было сделать вывод, что второй человек преследовал первого. Я пошел по следам человека в ботинках. Они привели меня к окну вашей гостиной; здесь снег был весь истоптан, очевидно, этот человек кого-то долго поджидал. Тогда я направился по его следам в противоположную сторону. Они тянулись по дорожке примерно на сотню ярдов. Потом человек в ботинках обернулся — в этом месте снег был сильно истоптан, словно шла борьба. Капли крови на снегу свидетельствовали о том, что это так и было. Затем человек в ботинках бросился бежать. На некотором расстоянии я снова заметил кровь; значит, ранен был именно он. Я пошел по тропинке до самой дороги; там снег был счищен и следы обрывались.

"On entering the house, however, I examined, as you remember, the sill and framework of the hall window with my lens, and I could at once see that someone had passed out. I could distinguish the outline of an instep where the wet foot had been placed in coming in. I was then beginning to be able to form an

Вы помните, что, войдя в дом, я осмотрел через лупу подоконник и раму окна гостиной и обнаружил, что кто-то вылезал из окна. Я заметил также очертание следа мокрой ноги, то есть человек залезал и обратно. После этого я уже был в состоянии представить себе все, что произошло. Кто-то стоял под окном, и кто-то

opinion as to what had occurred. A man had waited outside the window; someone had brought the gems; the deed had been overseen by your son; he had pursued the thief; had struggled with him; they had each tugged at the coronet, their united strength causing injuries which neither alone could have effected. He had returned with the prize, but had left a fragment in the grasp of his opponent. So far I was clear. The question now was, who was the man and who was it brought him the coronet?

подал ему диадему. Ваш сын видел это, бросился преследовать неизвестного, вступил с ним в борьбу. Каждый из них тянул сокровище к себе. Тогда-то и был отломан кусок диадемы. Артур поспешил с диадемой домой, не заметив, что у противника остался обломок. Пока все понятно. Но возникал вопрос: кто этот человек, боровшийся с вашим сыном, и кто подал ему диадему?

"It is an old maxim of mine that when you have excluded the impossible, whatever remains, however improbable, must be the truth. Now, I knew that it was not you who had brought it down, so there only remained your niece and the maids. But if it were the maids, why should your son allow himself to be accused in their place? There could be no possible reason. As he loved his cousin, however, there was an excellent explanation why he should retain her secret-the more so as the secret was a disgraceful one. When I remembered that you had seen her at that window, and how she had fainted on seeing the coronet again, my conjecture became a certainty.

Мой старый принцип расследования состоит в том, чтобы исключить все явно невозможные предположения. Тогда то, что остается, является истиной, какой бы неправдоподобной она ни казалась. Рассуждал я примерно так: естественно, не вы отдали диадему. Значит, оставались только ваша племянница или горничные. Но если в похищении замешаны горничные, то ради чего ваш сын согласился принять вину на себя? Для такого предположения нет оснований. Вы говорили, что Артур любит свою двоюродную сестру. И мне стала понятна причина его молчания: он не хотел выдавать Мэри. Тогда я вспомнил, что вы застали ее у окна и что она упала в обморок, увидав диадему в руках Артура. Мои предположения превратились в уверенность.

"And who could it be who was her confederate? A lover evidently, for who else could outweigh the love and gratitude which she must feel to you? I knew that you went out little, and that your circle of friends was a very limited one. But among them was Sir George Burnwell. I had heard of him before as being a man of evil reputation among women. It must have been he who wore those boots and retained the missing gems. Even though he knew that Arthur had discovered him, he might still flatter himself that he was safe, for the lad could not say a word without compromising his own family.

Но кто ее сообщник? Разумеется, это мог быть только ее возлюбленный. Лишь под его влиянием она могла так легко забыть, чем обязана вам. Я знал, что вы редко бываете в обществе и круг ваших знакомых ограничен. Но в их числе сэр Джордж Бэрнвелл. Я и прежде слышал о нем как о человеке крайне легкомысленном по отношению к женщинам. Очевидно, это он стоял под окном и только у него должны находиться пропавшие бериллы. Артур узнал его, и все же сэр Джордж считал себя в безопасности, ибо был уверен, что ваш сын не скажет ни слова, чтобы не скомпрометировать свою собственную семью.

"Well, your own good sense will suggest what measures I took next. I went in the shape of a loafer to Sir George's house, managed to pick up an acquaintance with his valet, learned that his master had cut his head the night before, and, finally, at the expense of six shillings, made all sure by buying a pair of his cast-off shoes. With these I journeyed down to Streatham and saw that they exactly fitted the tracks."

Ну, а теперь элементарная логика подскажет вам, что я предпринял. Переодевшись бродягой, я отправился к сэру Джорджу. Мне удалось познакомиться с его лакеем, который сообщил, что его хозяин накануне где-то расшиб до крови голову. Мне удалось раздобыть у него за шесть шиллингов старые ботинки сэра Джорджа, с которыми я отправился в Стритем и убедился, что ботинки точно соответствуют следам на снегу.

"I saw an ill-dressed vagabond in the lane yesterday evening," said Mr. Holder.

— Вчера вечером я видел какого-то бродягу на тропинке, — сказал мистер Холдер.

"Precisely. It was I. I found that I had my man, so I came home and changed my clothes. It was a delicate part which I had to play then, for I saw that a prosecution must be avoided to avert scandal, and I knew that so astute a villain would see that our hands were tied in the matter. I went and saw him. At first, of course, he denied everything. But when I gave him every particular that had occurred, he tried to bluster and took down a life-preserver from the wall. I knew my man, however, and I clapped a pistol to his head before he could strike. Then he became a little more reasonable. I told him that we would give him a price for the stones he held--1000 pounds apiece. That brought out the first signs of grief that he had shown. 'Why, dash it all!' said he, 'I've let them go at six hundred for the three!' I soon managed to get the address of the receiver who had them, on promising him that there would be no prosecution. Off I set to him, and after much chaffering I got our stones at 1000 pounds apiece. Then I looked in upon your son, told him that all was right, and eventually got to my bed about two o'clock, after what I may call a really hard day's work."

— Совершенно верно, это был я. Я понял, что сэр Джордж в моих руках. Нужен был большой такт, чтобы успешно завершить дело и избежать огласки. Этот хитрый негодяй понимал, как связаны у нас руки. Вернувшись домой, я переоделся и отправился к сэру Джорджу. Вначале он, разумеется, все отрицал, но когда я рассказал в подробностях, что произошло той ночью, он стал угрожать мне и даже схватил висевшую на стене трость. Я знал, с кем имею дело, и мигом приставил револьвер к его виску. Тогда он образумился. Я объявил ему, что мы согласны выкупить камни по тысяче фунтов за каждый. Тогда-то он впервые обнаружил признаки огорчения.

— Черт побери! Я уже отдал все три камня за шестьсот фунтов! — воскликнул он. Пообещав сэру Джорджу, что против него не будет возбуждено судебное расследование, я узнал адрес скупщика, поехал туда и после долгого торга выкупил у него камни по тысяче фунтов каждый. Затем я отправился к вашему сыну, объяснил ему, что все в порядке, и к двум часам ночи после тяжкого трудового дня добрался домой.

"A day which has saved England from a great public scandal," said the banker, rising. "Sir, I cannot find words to thank you, but you shall not find me ungrateful for what you have done. Your skill has indeed exceeded all that I have heard of it. And now I must fly to my dear boy to apologise to him for the wrong which I have done him. As to what you tell me of poor Mary, it goes to my very heart. Not even your skill can inform me where she is now."

— Благодаря вам в Англии не разразился огромный скандал, — сказал банкир, поднимаясь с кресла. — Сэр, у меня нет слов, чтобы выразить свою признательность. Но вы убедитесь, что я не забуду того, что вы сделали для меня. Ваше искусство превосходит всякую фантазию. А сейчас я поспешу к моему дорогому мальчику и буду просить у него прощения за то, что так с ним обошелся. Что же касается бедняжки Мэри, то ее поступок глубоко поразил меня. Боюсь, что даже вы с вашим богатым опытом не сможете разыскать ее.

— Можно с уверенностью сказать, — возразил Холмс, — что она сейчас там же, где сэр Джордж Бэрнвелл. Несомненно также и то, что, как бы ни расценивать поступок вашей племянницы, она будет скоро наказана.

"I think that we may safely say," returned Holmes, "that she is wherever Sir George Burnwell is. It is equally certain, too, that whatever her sins are, they will soon receive a more than sufficient punishment."

XII. THE ADVENTURE OF THE COPPER BEECHES

Медные буки

"To the man who loves art for its own sake," remarked Sherlock Holmes, tossing aside the advertisement sheet of the Daily Telegraph, "it is frequently in its least important and lowliest manifestations that the keenest pleasure is to be derived. It is pleasant to me to observe, Watson, that you have so far grasped this truth that in these little records of our cases which you have been good enough to draw up, and, I am bound to say, occasionally to embellish, you have given prominence not so much to the many causes célèbres and sensational trials in which I have figured but rather to those incidents which may have been trivial in themselves, but which have given room for those faculties of deduction and of logical synthesis which I have made my special province."

— Человек, который любит искусство ради искусства, — заговорил Шерлок Холмс, отбрасывая в сторону страницу с объявлениями из «Дейли телеграф», — самое большое удовольствие зачастую черпает из наименее значительных и ярких его проявлений. Отрадно заметить, что вы, Уотсон, хорошо усвоили эту истину при изложении наших скромных подвигов, которые по доброте своей вы решились увековечить и, вынужден констатировать, порой пытаетесь приукрашивать, уделяете внимание не столько громким делам и сенсационным процессам, в коих я имел честь принимать участие, сколько случаям самим по себе незначительным, но зато предоставляющим большие возможности для дедуктивных методов мышления и логического синтеза, что особенно меня интересует.

"And yet," said I, smiling, "I cannot quite hold myself absolved from the charge of sensationalism which has been urged against my records."

— Тем не менее, — улыбнулся я, — не смею утверждать, что в моих записках вовсе отсутствует стремление к сенсационности.

"You have erred, perhaps," he observed, taking up a glowing cinder with the tongs and lighting with it the long cherry-wood pipe which was wont to replace his clay when he was in a disputatious rather than a meditative mood--"you have erred perhaps in attempting to put colour and life into each of your statements instead of confining yourself to the task of placing upon record that severe reasoning from cause to effect which is really the only notable feature about the thing."

— Возможно, вы и ошибаетесь, — продолжал он, подхватив щипцами тлеющий уголек и раскуривая длинную трубку вишневого дерева, которая заменяла глиняную в те дни, когда он был настроен скорее спорить, нежели размышлять, — возможно, вы и ошибаетесь, стараясь приукрасить и оживить ваши записки вместо того, чтобы ограничиться сухим анализом причин и следствий, который единственно может вызывать интерес в том или ином деле.

"It seems to me that I have done you full justice in the matter," I remarked with some coldness, for I was repelled by the egotism which I had more than once observed to be a strong factor in my friend's singular character.

— Мне кажется, в своих записках я отдаю вам должное, — несколько холодно возразил я, ибо меня раздражало самомнение моего друга, которое, как я неоднократно убеждался, было весьма приметной чертой в его своеобразном характере.

"No, it is not selfishness or conceit," said he, answering, as was his wont, my thoughts rather than my words. "If I claim full justice for my art, it is because it is an impersonal thing—a thing beyond myself.

Crime is common. Logic is rare. Therefore it is upon the logic rather than upon the crime

— Нет, это не эгоизм и не тщеславие, — сказал он, отвечая по привычке скорее моим мыслям, чем моим словам. — Если я прошу отдать должное моему искусству, то это не имеет никакого отношения ко мне лично, оно — вне меня. Преступление — вещь повседневная. Логика — редкая. Именно на логике, а не

that you should dwell. You have degraded what should have been a course of lectures into a series of tales."

преступлении вам и следовало бы сосредоточиться. А у вас курс серьезных лекций превратился в сборник занимательных рассказов.

It was a cold morning of the early spring, and we sat after breakfast on either side of a cheery fire in the old room at Baker Street. A thick fog rolled down between the lines of dun-coloured houses, and the opposing windows loomed like dark, shapeless blurs through the heavy yellow wreaths. Our gas was lit and shone on the white cloth and glimmer of china and metal, for the table had not been cleared yet. Sherlock Holmes had been silent all the morning, dipping continuously into the advertisement columns of a succession of papers until at last, having apparently given up his search, he had emerged in no very sweet temper to lecture me upon my literary shortcomings.

Было холодное утро начала весны; покончив с завтраком, мы сидели возле ярко пылавшего камина в нашей квартире на Бейкер-стрит. Густой туман повис между рядами сумрачных домов, и лишь окна напротив тусклыми, расплывшимися пятнами маячили в темно-желтой мгле. У нас горел свет, и блики его играли на белой скатерти и на посуде — со стола еще не убирали. Все утро Шерлок Холмс молчал, сосредоточенно просматривая газетные объявления, пока наконец, по-видимому, отказавшись от поисков и пребывая не в лучшем из настроений, не принялся читать мне нравоучения по поводу моих литературных занятий.

"At the same time," he remarked after a pause, during which he had sat puffing at his long pipe and gazing down into the fire, "you can hardly be open to a charge of sensationalism, for out of these cases which you have been so kind as to interest yourself in, a fair proportion do not treat of crime, in its legal sense, at all. The small matter in which I endeavoured to help the King of Bohemia, the singular experience of Miss Mary Sutherland, the problem connected with the man with the twisted lip, and the incident of the noble bachelor, were all matters which are outside the pale of the law. But in avoiding the sensational, I fear that you may have bordered on the trivial."

— В то же время, — после паузы продолжал он, попыхивая своей длинной трубкой и задумчиво глядя в огонь, — вас вряд ли можно обвинить в стремлении к сенсационности, ибо большинство тех случаев, к которым вы столь любезно проявили интерес, вовсе не представляет собой преступления. Незначительное происшествие с королем Богемии, когда я пытался оказать ему помощь, странный случай с Мэри Сазерлэнд, история человека с рассеченной губой и случай со знатными холостяком — все это не может стать предметом судебного разбирательства. Боюсь, однако, что, избегая сенсационности, вы оказались в плену тривиальности.

"The end may have been so," I answered, "but the methods I hold to have been novel and of interest."

— Может, в конце концов так и случилось, — ответил я, — но методы, о которых я рассказываю, своеобразны и не лишены новизны.

"Pshaw, my dear fellow, what do the public, the great unobservant public, who could hardly tell a weaver by his tooth or a compositor by his left thumb, care about the finer shades of analysis and deduction! But, indeed, if you are trivial. I cannot blame you, for the days of the great cases are past. Man, or at least criminal man, has lost all enterprise and originality. As to my own little practice, it seems to be degenerating into an agency for recovering lost lead pencils and giving advice to young ladies from boardingschools. I think that I have touched bottom at last, however. This note I had this

— Мой дорогой, какое дело публике, великой, но лишенной наблюдательности публике, едва ли способной по зубам узнать ткача или по большому пальцу левой руки — наборщика, до тончайших оттенков анализа и дедукции? И тем не менее, даже если вы банальны, я вас не виню, ибо дни великих дел сочтены. Человек, или по крайней мере преступник, утратил предприимчивость и самобытность. Что же касается моей скромной практики, то я, похоже, превращаюсь в агента по розыску утерянных карандашей и наставника молодых леди из пансиона для благородных девиц. Наконец-то я разобрался, на что гожусь. А полученное мною

morning marks my zero-point, I fancy. Read it!" He tossed a crumpled letter across to me.

утром письмо означает, что мне пора приступить к новой деятельности. Прочтите его. — И он протянул мне помятый листок.

It was dated from Montague Place upon the preceding evening, and ran thus:

Письмо было отправлено из Монтегю-плейс накануне вечером.

"DEAR MR. HOLMES:--I am very anxious to consult you as to whether I should or should not accept a situation which has been offered to me as governess. I shall call at half-past ten to-morrow if I do not inconvenience you.

Yours faithfully,

«Дорогой мистер Холмс! Мне очень хочется посоветоваться с вами по поводу предложения занять место гувернантки. Если разрешите, я зайду к вам завтра в половине одиннадцатого. С уважением Вайолет Хантер».

"VIOLET HUNTER."

"Do you know the young lady?" I asked.

"Not I." "It is half-past ten now."

"Yes, and I have no doubt that is her ring."

— Вы знаете эту молодую леди? — спросил я.

— Нет.

— Сейчас половина одиннадцатого.

— Да, а вот, не сомневаюсь, она звонит.

"It may turn out to be of more interest than you think. You remember that the affair of the blue carbuncle, which appeared to be a mere whim at first, developed into a serious investigation.

It may be so in this case, also."

— Это дело может оказаться более интересным, нежели вы предполагаете. Вспомните случай с голубым карбункулом, который сначала вы сочли просто недоразумением, а потом он потребовал серьезного расследования. Так может получиться и на этот раз.

"Well, let us hope so. But our doubts will very soon be solved, for here, unless I am much mistaken, is the person in question."

— Что ж, будем надеяться! Наши сомнения очень скоро рассеются, ибо вот и особа, о которой идет речь.

As he spoke the door opened and a young lady entered the room. She was plainly but neatly dressed, with a bright, quick face, freckled like a plover's egg, and with the brisk manner of a woman who has had her own way to make in the world.

Дверь отворилась, и в комнату вошла молодая женщина. Она была просто, но аккуратно одета, лицо у нее было смышленое, живое, все в веснушках, как яичко ржанки, а энергичность, которая чувствовалась в ее движениях, свидетельствовала о том, что ей самой приходится пробивать себе дорогу в жизни.

"You will excuse my troubling you, I am sure," said she, as my companion rose to greet her, "but I have had a very strange experience, and as I have no parents or relations of any sort from whom I could ask advice, I thought that perhaps you would be kind enough to tell me what I should do."

— Ради Бога извините за беспокойство, — сказала она, когда мой друг поднялся ей навстречу, — но со мной произошло нечто настолько необычное, что я решила просить у вас совета. У меня нет ни родителей, ни родственников, к которым я могла бы обратиться.

"Pray take a seat, Miss Hunter. I shall be happy to do anything that I can to serve you."

— Прошу садиться, мисс Хантер. Буду счастлив помочь вам, чем могу.

I could see that Holmes was favourably impressed by the manner and speech of his new client. He looked her over in his searching fashion, and then composed himself, with his lids drooping and his finger-tips together, to

Я понял, что речь и манеры клиентки произвели на Холмса благоприятное впечатление: Он испытующе оглядел ее с ног до головы, а затем, прикрыв глаза и сложив вместе кончики пальцев, приготовился слушать.

listen to her story.

"I have been a governess for five years," said she, "in the family of Colonel Spence Munro, but two months ago the colonel received an appointment at Halifax, in Nova Scotia, and took his children over to America with him, so that I found myself without a situation. I advertised, and I answered advertisements, but without success. At last the little money which I had saved began to run short, and I was at my wit's end as to what I should do.

— В течение пяти лет я была гувернанткой в семье полковника Спенса Манроу, но два месяца назад полковник получил назначение в Канаду и забрал с собой в Галифакс и детей. Я осталась без работы. Я давала объявления, сама ходила по объявлениям, но все безуспешно. Наконец та небольшая сумма денег, что мне удалось скопить, начала иссякать, и я просто ума не приложу, что делать.

"There is a well-known agency for governesses in the West End called Westaway's, and there I used to call about once a week in order to see whether anything had turned up which might suit me.

Westaway was the name of the founder of the business, but it is really managed by Miss Stoper. She sits in her own little office, and the ladies who are seeking employment wait in an anteroom, and are then shown in one by one, when she consults her ledgers and sees whether she has anything which would suit them.

В Вест-Энде есть агентство по найму «Вестэуэй» — его все знают, — и я взяла за правило заходить туда раз в неделю в поисках чего-либо подходящего. Вестэуэй — фамилия владельца этого агентства, в действительности же все дела вершит некая мисс Стопер. Она сидит у себя в кабинете, женщины, которые ищут работу, ожидают в приемной; их поочередно вызывают в кабинет, и она заглядывая в свой гроссбух, предлагает им те или иные вакансии.

"Well, when I called last week I was shown into the little office as usual, but I found that Miss Stoper was not alone. A prodigiously stout man with a very smiling face and a great heavy chin which rolled down in fold upon fold over his throat sat at her elbow with a pair of glasses on his nose, looking very earnestly at the ladies who entered. As I came in he gave quite a jump in his chair and turned quickly to Miss Stoper.

По обыкновению и меня пригласили в кабинет, когда я зашла туда на прошлой неделе, но на этот раз мисс Стопер была не одна. Рядом с ней сидел толстый, претолстый человек с улыбчивым лицом и большим подбородком, тяжелыми складками спускавшимся на грудь, и сквозь очки внимательно разглядывал просительниц. Стоило лишь мне войти, как он подскочил на месте и обернулся к мисс Стопер.

"'That will do,' said he; 'I could not ask for anything better. Capital! capital!' He seemed quite enthusiastic and rubbed his hands together in the most genial fashion. He was such a comfortable-looking man that it was quite a pleasure to look at him.

— Подходит, — воскликнул он. — Лучшего и желать нельзя. Грандиозно! Грандиозно! Он, по-видимому, был в восторге и от удовольствия потирал руки. На него приятно было смотреть: таким добродушным он казался.

"'You are looking for a situation, miss?' he asked.

— Ищете место, мисс? — спросил он.

"'Yes, sir.' "'As governess?' "'Yes, sir.' "'And what salary do you ask?'

— Да, сэр.

— Гувернантки?

— Да, сэр.

— А сколько вы хотите получать?

"'I had 4 pounds a month in my last place with Colonel Spence Munro.'

— Полковник Спенс Манроу, у которого я служила, платил мне четыре фунта в месяц.

"'Oh, tut, tut! sweating--rank sweating!' he cried, throwing his fat hands out into the air like a man who is in a boiling passion. 'How could anyone offer so pitiful a sum to a lady with such attractions and accomplishments?'

— Вот это да! Самая что ни на есть настоящая эксплуатация! — вскричал он, яростно размахивая пухлыми кулаками. — Разве можно предлагать столь ничтожную сумму леди, наделенной такой внешностью и такими достоинствами?

"'My accomplishments, sir, may be less than you imagine,' said I. 'A little French, a little German, music, and drawing--'

— Мои достоинства, сэр, могут оказаться менее привлекательными, нежели вы полагаете, — сказала я. — Немного французский, немного немецкий, музыка и рисование…

"'Tut, tut!' he cried. 'This is all quite beside the question. The point is, have you or have you not the bearing and deportment of a lady? There it is in a nutshell. If you have not, you are not fitted for the rearing of a child who may some day play a considerable part in the history of the country.

But if you have why, then, how could any gentleman ask you to condescend to accept anything under the three figures? Your salary with me, madam, would commence at 100 pounds a year.'

— Вот это да! — снова вскричал он. — Значит и говорить не о чем. Кратко, в двух словах, вопрос вот в чем: обладаете ли вы манерами настоящей леди? Если нет, то вы нам не подходите, ибо речь идет о воспитании ребенка, который в один прекрасный день может сыграть значительную роль в истории Англии. Если да, то разве имеет джентльмен право предложить вам сумму, выраженную менее, чем трехзначной цифрой? У меня, сударыня, вы будете получать для начала сто фунтов в год.

"You may imagine, Mr. Holmes, that to me, destitute as I was, such an offer seemed almost too good to be true. The gentleman, however, seeing perhaps the look of incredulity upon my face, opened a pocket-book and took out a note.

Вы, конечно, представляете, мистер Холмс, что подобное предложение показалось мне просто невероятным — я ведь осталась совсем без средств. Однако джентльмен, прочитав недоверие на моем лице, вынул бумажник и достал оттуда деньги.

"'It is also my custom,' said he, smiling in the most pleasant fashion until his eyes were just two little shining slits amid the white creases of his face, 'to advance to my young ladies half their salary beforehand, so that they may meet any little expenses of their journey and their wardrobe.'

— В моих обычаях также ссужать юным леди половину жалованья вперед, — сказал он, улыбаясь на самый приятный манер, так что глаза его превратились в две сияющие щелочки среди белых складок лица, — дабы они могли оплатить мелкие расходы во время путешествия и приобрести нужный гардероб.

"It seemed to me that I had never met so fascinating and so thoughtful a man. As I was already in debt to my tradesmen, the advance was a great convenience, and yet there was something unnatural about the whole transaction which made me wish to know a little more before I quite committed myself.

«Никогда еще я не встречала более очаровательного и внимательного человека», — подумалось мне. Ведь у меня уже появились коекакие долги, аванс был очень кстати, и все-таки было что-то странное в этом деле, и, прежде чем дать согласие, я попыталась разузнать об этом человеке побольше.

"'May I ask where you live, sir?' said I.

— А где вы живете, сэр? — спросила я.

"'Hampshire. Charming rural place. The Copper Beeches, five miles on the far side of Winchester. It is the most lovely country, my dear young lady, and the dearest old countryhouse.'

— В Хемпшире. Чудная сельская местность. «Медные буки», в пяти милях от Уинчестера. Место прекрасное, моя дорогая юная леди, и дом восхитительный — старинный загородный дом.

"'And my duties, sir? I should be glad to know what they would be.'

— А мои обязанности, сэр? Хотелось бы знать, в чем они состоят.

"'One child--one dear little romper just six years old. Oh, if you could see him killing cockroaches with a slipper! Smack! smack! smack! Three gone before you could wink!' He leaned back in his chair and laughed his eyes into his head again.

— Один ребенок, очаровательный маленький проказник, ему только что исполнилось шесть лет. Если бы вы видели, как он бьет комнатной туфлей тараканов! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Не успеешь и глазом моргнуть, а трех как не бывало. Расхохотавшись, он откинулся на спинку стула, и глаза его снова превратились в щелочки.

"I was a little startled at the nature of the child's Меня несколько удивил характер детских забав, amusement, but the father's laughter made но отец смеялся — я решила, что он шутит. me think that perhaps he was joking. "'My sole duties, then,' I asked, 'are to take charge of a single child?'

— Значит, мои обязанности — присматривать за ребенком? — спросила я.

"'No, no, not the sole, not the sole, my dear young lady,' he cried. 'Your duty would be, as I am sure your good sense would suggest, to obey any little commands my wife might give, provided always that they were such commands as a lady might with propriety obey. You see no difficulty, heh?'

— Нет-нет, не только присматривать, не только, моя дорогая юная леди! — вскричал он. — Вам придется также — я уверен, вы и протестовать не будете, — выполнять кое-какие поручения моей жены при условии, разумеется, если эти поручения не будут унижать вашего достоинства. Немного, не правда ли?

"'I should be happy to make myself useful.'

— Буду рада оказаться вам полезной.

"'Quite so. In dress now, for example. We are faddy people, you know--faddy but kindhearted. If you were asked to wear any dress which we might give you, you would not object to our little whim. Heh?'

— Вот именно. Ну, например, речь пойдет о платье. Мы, знаете ли, люди чудаковатые, но сердце у нас доброе. Если мы попросим вас надеть платье, которое мы дадим, вы ведь не будете возражать против нашей маленькой прихоти, а?

"'No,' said I, considerably astonished at his words.

— Нет, — ответила я в крайнем удивлении.

"'Or to sit here, or sit there, that would not be offensive to you?'

— Или сесть там, где нам захочется? Это ведь не покажется вам обидным?

"'Oh, no.'

— Да нет…

"'Or to cut your hair quite short before you come to us?'

— Или остричь волосы перед приездом к нам?

"I could hardly believe my ears. As you may observe, Mr. Holmes, my hair is somewhat luxuriant, and of a rather peculiar tint of chestnut. It has been considered artistic. I could not dream of sacrificing it in this offhand fashion.

Я едва поверила своим ушам. Вы видите, мистер Холмс, у меня густые волосы с особым каштановым отливом. Их считают красивыми. Зачем мне ни с того ни с сего жертвовать ими?

"'I am afraid that that is quite impossible,' said I. He had been watching me eagerly out of his small eyes, and I could see a shadow pass over his face as I spoke.

— Нет, это невозможно, — ответила я. Он жадно глядел на меня своими глазками, и я заметила, что лицо у него помрачнело.

"'I am afraid that it is quite essential,' said he.

'It is a little fancy of my wife's, and ladies' fancies, you know, madam, ladies' fancies must be consulted. And so you won't cut your hair?'

— Но это — обязательное условие, — сказал он. — Маленькая прихоть моей жены, а дамским капризам, как вам известно, сударыня, следует потакать. Значит, вам не угодно остричь волосы?

"'No, sir, I really could not,' I answered firmly.

— Нет, сэр, не могу, — твердо ответила я.

"'Ah, very well; then that quite settles the matter. It is a pity, because in other respects you would really have done very nicely. In that case, Miss Stoper, I had best inspect a few more of your young ladies.'

— Что ж… Значит вопрос решен. Жаль, жаль, во всех остальных отношениях вы нам вполне подходите. Мисс Стопер, в таком случае мне придется познакомиться с другими юными леди.

"The manageress had sat all this while busy with her papers without a word to either of us, but she glanced at me now with so much annoyance upon her face that I could not help suspecting that she had lost a handsome commission through my refusal.

Заведующая агентством все это время сидела, просматривая свои бумаги и не проронив ни слова, но теперь она глянула на меня с таким раздражением, что я поняла: из-за меня она потеряла немалое комиссионное вознаграждение.

"'Do you desire your name to be kept upon the books?' she asked.

— Вы хотите остаться в наши списках? — спросила она.

"'If you please, Miss Stoper.'

— Если можно, мисс Стопер.

"'Well, really, it seems rather useless, since you refuse the most excellent offers in this fashion,' said she sharply. 'You can hardly expect us to exert ourselves to find another such opening for you. Good-day to you, Miss Hunter.'

She struck a gong upon the table, and I was shown out by the page.

— Мне это представляется бесполезным, поскольку вы отказались от очень интересного предложения, — резко заметила она. — Не будем же мы из кожи лезть вон, чтобы подобрать для вас такое место. Всего хорошего, мисс Хантер. Она позвонила в колокольчик, и мальчик проводил меня обратно в приемную.

"Well, Mr. Holmes, when I got back to my lodgings and found little enough in the cupboard, and two or three bills upon the table. I began to ask myself whether I had not done a very foolish thing. After all, if these people had strange fads and expected obedience on the most extraordinary matters, they were at least ready to pay for their eccentricity. Very few governesses in England are getting 100 pounds a year. Besides, what use was my hair to me? Many people are improved by wearing it short and perhaps I should be among the number. Next day I was inclined to think that I had made a mistake, and by the day after I was sure of it. I had almost overcome my pride so far as to go back to the agency and inquire whether the place was still open when I received this letter from the gentleman himself. I have it here and I will read it to you:

Вернувшись домой — в буфете у меня было пусто, а на столе — лишь новые счета, — я спросила себя, не поступила ли я неосмотрительно. Что из того, что у этих людей есть какие-то причуды и они хотят, чтобы исполнялись самые неожиданные их капризы? Они ведь готовы платить за это. Много ли в Англии гувернанток, получающих сотню в год? Кроме того, какой прок от моих волос? Некоторым даже идет короткая стрижка, может, пойдет и мне? На следующий день я подумала, что совершила ошибку, а еще через день перестала в этом сомневаться. Я уже собиралась, подавив чувство гордости, пойти снова в агентство, чтобы узнать, не занято ли еще это место, как вдруг получаю письмо от этого самого джентльмена. Вот оно, мистер Холмс, я прочту его.

"'The Copper Beeches, near Winchester.

«Медные буки», близ Винчестера.

"'DEAR MISS HUNTER

Дорогая мисс Хантер!

Miss Stoper has very kindly given me your address, and I write from here to ask you whether you have reconsidered your decision.

My wife is very anxious that you should come, for she has been much attracted by my description of you. We are willing to give 30 pounds a quarter, or 120 pounds a year, so as to recompense you for any little inconvenience which our fads may cause you. They are not very exacting, after all. My wife is fond of a particular shade of electric blue and would like you to wear such a dress indoors in the morning. You need not, however, go to the expense of purchasing one, as we have one belonging to my dear daughter Alice (now in Philadelphia), which would, I should think, fit you very well. Then, as to sitting here or there, or amusing yourself in any manner indicated, that need cause you no inconvenience. As regards your hair, it is no doubt a pity, especially as I could not help remarking its beauty during our short interview, but I am afraid that I must remain firm upon this point, and I only hope that the increased salary may recompense you for the loss. Your duties, as far as the child is concerned, are very light.

Now do try to come, and I shall meet you with the dog-cart at Winchester. Let me know your train.

Мисс Стопер любезно согласилась дать мне ваш адрес, и я пишу вам из дома, желая осведомиться, не переменили ли вы свое решение. Моя жена очень хочет, чтобы вы приехали к нам, — я описал ей вас, и вы ей страшно понравились. Мы готовы платить вам десять фунтов в месяц, то есть сто двадцать в год в качестве компенсации за те неудобства, которые могут причинить наши требования. Да они не так уж и суровы. Моя жена очень любит цвет электрик, и ей хотелось бы, чтобы вы надевали платье такого цвета по утрам. Вам совершенно незачем тратиться на подобную вещь, поскольку у нас есть платье моей дорогой дочери Алисы (ныне пребывающей в Филадельфии), думаю, оно будет вам впору. Полагаю, что и просьбу занять определенное место в комнате или выполнить какое-либо иное поручение вы не сочтете чересчур обременительной. Что же касается ваших волос, то их действительно очень жаль: даже во время нашей краткой беседы я успел заметить, как они хороши, но тем не менее я вынужден настаивать на этом условии. Надеюсь, что прибавка к жалованью вознаградит вас за эту жертву. Обязанности в отношении ребенка весьма несложны. Пожалуйста, приезжайте, я встречу вас в Винчестере. Сообщите каким поездом вы прибудете.

Yours faithfully, JEPHRO RUCASTLE.'

Искренне ваш Джефро Рукасл».

"That is the letter which I have just received, Mr. Holmes, and my mind is made up that I will accept it. I thought, however, that before taking the final step I should like to submit the whole matter to your consideration."

Вот какое письмо я получила, мистер Холмс, и твердо решила принять предложение. Однако, прежде чем сделать окончательный шаг, мне хотелось бы услышать ваше мнение.

"Well, Miss Hunter, if your mind is made up, that settles the question," said Holmes, smiling.

— Что ж, мисс Хантер, коли вы решились, значит, дело сделано, — улыбнулся Холмс.

"But you would not advise me to refuse?"

— А вы не советуете?

"I confess that it is not the situation which I should like to see a sister of mine apply for."

— Признаюсь, место это не из тех, что я пожелал бы для своей сестры.

"What is the meaning of it all, Mr. Holmes?"

— А что все-таки под этим кроется, мистер Холмс?

"Ah, I have no data. I cannot tell. Perhaps you have yourself formed some opinion?"

— Не знаю. Может, у вас есть какие-либо соображения?

"Well, there seems to me to be only one possible solution. Mr. Rucastle seemed to be a very kind, good-natured man. Is it not possible that his wife is a lunatic, that he desires to keep the matter quiet for fear she should be taken to an asylum, and that he humours her fancies in every way in order to prevent an outbreak?"

— Я думаю, что мистер Рукасл — добрый, мягкосердечный человек. А его жена, наверное, немного сумасшедшая. Вот он и старается держать это в тайне, опасаясь, как бы ее не забрали в дом для умалишенных, и потворствует ее причудам, чтобы с ней не случился припадок.

"That is a possible solution--in fact, as matters stand, it is the most probable one. But in any case it does not seem to be a nice household for a young lady."

— Может быть, может быть. На сегодняшний день это самое вероятное предположение. Тем не менее место это вовсе не для молодой леди.

"But the money, Mr. Holmes, the money!"

— Но деньги, мистер Холмс, деньги!

"Well, yes, of course the pay is good--too good. That is what makes me uneasy. Why should they give you 120 pounds a year, when they could have their pick for 40 pounds?

There must be some strong reason behind."

— Да, конечно, жалованье хорошее, даже слишком хорошее. Вот это меня и тревожит. Почему они дают сто двадцать фунтов, когда легко найти человека и за сорок? Значит, есть какая-то веская причина.

"I thought that if I told you the circumstances you would understand afterwards if I wanted your help. I should feel so much stronger if I felt that you were at the back of me."

— Вот я и подумала, что, если расскажу вам все обстоятельства дела, вы позволите мне в случае необходимости обратиться к вам за помощью. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что у меня есть заступник.

"Oh, you may carry that feeling away with you.

I assure you that your little problem promises to be the most interesting which has come my way for some months. There is something distinctly novel about some of the features. If you should find yourself in doubt or in danger--"

— Можете вполне на меня рассчитывать. Уверяю вас, ваша маленькая проблема обещает оказаться наиболее интересной за последние месяцы. В деталях определенно есть нечто оригинальное. Если у вас появятся какие-либо подозрения или возникнет опасность…

"Danger! What danger do you foresee?"

— Опасность? Какая опасность?

Holmes shook his head gravely. "It would cease to be a danger if we could define it," said he. "But at any time, day or night, a telegram would bring me down to your help."

— Если бы опасность можно было предвидеть, то ее не нужно было бы страшиться, — с самым серьезным видом пояснил Холмс. — Во всяком случае, в любое время дня и ночи шлите телеграмму, и я приду вам на помощь.

"That is enough." She rose briskly from her chair with the anxiety all swept from her face.

"I shall go down to Hampshire quite easy in my mind now. I shall write to Mr. Rucastle at once, sacrifice my poor hair to-night, and start for Winchester to-morrow."

— Тогда все в порядке. — Выражение озабоченности исчезло с ее лица, она проворно поднялась. — Сейчас же напишу мистеру Рукаслу, вечером остригу мои бедные волосы и завтра отправлюсь в Винчестер.

With a few grateful words to Holmes she bade us both good-night and bustled off upon her way.

Скупо поблагодарив Холмса и попрощавшись, она поспешно ушла.

"At least," said I as we heard her quick, firm steps descending the stairs, "she seems to be a young lady who is very well able to take care of herself."

— Во всяком случае, — сказал я, прислушиваясь к ее быстрым, твердым шагам на лестнице, — она производит впечатление человека, умеющего за себя постоять.

"And she would need to be," said Holmes gravely. "I am much mistaken if we do not hear from her before many days are past."

— Ей придется это сделать, — мрачно заметил Холмс. — Не сомневаюсь, через несколько дней мы получим от нее известие.

It was not very long before my friend's prediction was fulfilled. A fortnight went by, during which I frequently found my thoughts turning in her direction and wondering what strange side-alley of human experience this lonely woman had strayed into. The unusual salary, the curious conditions, the light duties, all pointed to something abnormal, though whether a fad or a plot, or whether the man were a philanthropist or a villain, it was quite beyond my powers to determine. As to Holmes, I observed that he sat frequently for half an hour on end, with knitted brows and an abstracted air, but he swept the matter away with a wave of his hand when I mentioned it.

"Data! data! data!" he cried impatiently. "I can't make bricks without clay." And yet he would always wind up by muttering that no sister of his should ever have accepted such a situation.

Предсказание моего друга, как всегда, сбылось. Прошла неделя, в течение которой я неоднократно возвращался мыслями к нашей посетительнице, задумываясь над тем, в какие дебри человеческих отношений может завести жизнь эту одинокую женщину. Большое жалованье, странные условия, легкие обязанности — во всем этом было что-то неестественное, хотя я абсолютно был не в состоянии решить, причуда это или какой-то замысел, филантроп этот человек или негодяй. Что касается Холмса, то он подолгу сидел, нахмурив лоб и рассеянно глядя вдаль, но когда я принимался его расспрашивать, он лишь махал в ответ рукой.

— Ничего не знаю, ничего! — раздраженно восклицал он. — Когда под рукой нет глины, из чего лепить кирпичи?

The telegram which we eventually received came late one night just as I was thinking of turning in and Holmes was settling down to one of those all-night chemical researches which he frequently indulged in, when I would leave him stooping over a retort and a test-tube at night and find him in the same position when I came down to breakfast in the morning. He opened the yellow envelope, and then, glancing at the message, threw it across to me.

Телеграмма, которую мы получили, прибыла поздно вечером, когда я уже собирался лечь спать, а Холмс приступил к опытам, за которыми частенько проводил ночи напролет. Когда я уходил к себе, он стоял, наклонившись над ретортой и пробирками; утром, спустившись к завтраку, я застал его в том же положении. Он открыл желтый конверт и, пробежав взглядом листок, передал его мне.

"Just look up the trains in Bradshaw," said he, and turned back to his chemical studies.

— Посмотрите расписание поездов, — сказал он и повернулся к своим колбам.

The summons was a brief and urgent one.

Текст телеграммы был кратким и настойчивым:

"Please be at the Black Swan Hotel at Winchester at midday to-morrow," it said. "Do come! I am at my wit's end. HUNTER."

«Прошу быть гостинице „Черный лебедь“ Винчестере завтра полдень. Приезжайте! Не знаю, что делать. Хантер».

"Will you come with me?" asked Holmes, glancing up.

— Поедете со мной? — спросил Холмс, на секунду отрываясь от своих колб.

"I should wish to."

— С удовольствием.

"Just look it up, then."

— Тогда посмотрите расписание.

"There is a train at half-past nine," said I, glancing over my Bradshaw. "It is due at Winchester at 11:30."

— Есть поезд в половине десятого, — сказал я, изучая справочник. — Он прибывает в Винчестер в одиннадцать тридцать.

"That will do very nicely. Then perhaps I had better postpone my analysis of the acetones, as we may need to be at our best in the morning."

— Прекрасно. Тогда, пожалуй, я отложу анализ ацетона, завтра утром нам может понадобиться максимум энергии.

By eleven o'clock the next day we were well upon our way to the old English capital.

Holmes had been buried in the morning papers all the way down, but after we had passed the Hampshire border he threw them down and began to admire the scenery. It was an ideal spring day, a light blue sky, flecked with little fleecy white clouds drifting across from west to east. The sun was shining very brightly, and yet there was an exhilarating nip in the air, which set an edge to a man's energy. All over the countryside, away to the rolling hills around Aldershot, the little red and grey roofs of the farm-steadings peeped out from amid the light green of the new foliage.

В одиннадцать утра на следующий день мы уже были на пути к древней столице Англии. Холмс всю дорогу не отрывался от газет, но после того как мы переехали границу Хампшира, он отбросил их принялся смотреть в окно. Стоял прекрасный весенний день, бледно-голубое небо было испещрено маленькими кудрявыми облаками, которые плыли с запада на восток. Солнце светило ярко, и в воздухе царило веселье и бодрость. На протяжении всего пути, вплоть до холмов Олдершота, среди яркой весенней листвы проглядывали красные и серые крыши ферм.

"Are they not fresh and beautiful?" I cried with all the enthusiasm of a man fresh from the fogs of Baker Street.

— До чего приятно на них смотреть! — воскликнул я с энтузиазмом человека, вырвавшегося из туманов Бейкер-стрит.

But Holmes shook his head gravely.

Но Холмс мрачно покачал головой.

"Do you know, Watson," said he, "that it is one of the curses of a mind with a turn like mine that I must look at everything with reference to my own special subject. You look at these scattered houses, and you are impressed by their beauty. I look at them, and the only thought which comes to me is a feeling of their isolation and of the impunity with which crime may be committed there."

— Знаете, Уотсон, — сказал он, — беда такого мышления, как у меня, в том, что я воспринимаю окружающее очень субъективно. Вот вы смотрите на эти рассеянные вдоль дороги дома и восхищаетесь их красотой. А я, когда вижу их, думаю только о том, как они уединенны и как безнаказанно здесь можно совершить преступление.

"Good heavens!" I cried. "Who would associate crime with these dear old homesteads?"

— О Господи! — воскликнул я. — Кому бы в голову пришло связывать эти милые сердцу старые домики с преступлением?

"They always fill me with a certain horror. It is my belief, Watson, founded upon my experience, that the lowest and vilest alleys in London do not present a more dreadful record of sin than does the smiling and beautiful countryside."

— Они внушают мне страх. Я уверен, Уотсон, — и уверенность эта проистекает из опыта, — что в самых отвратительных трущобах Лондона не свершается столько страшных грехов, сколько в этой восхитительной и веселой сельской местности.

"You horrify me!"

— Вас прямо страшно слушать.

"But the reason is very obvious. The pressure of public opinion can do in the town what the law cannot accomplish. There is no lane so vile that the scream of a tortured child, or the thud of a drunkard's blow, does not beget sympathy and indignation among the neighbours, and then the whole machinery of justice is ever so close that a word of complaint can set it going, and there is but a step between the crime and the dock.

But look at these lonely houses, each in its own fields, filled for the most part with poor ignorant folk who know little of the law. Think of the deeds of hellish cruelty, the hidden wickedness which may go on, year in, year out, in such places, and none the wiser. Had this lady who appeals to us for help gone to live in Winchester, I should never have had a fear for her. It is the five miles of country which makes the danger.

Still, it is clear that she is not personally threatened."

— И причина этому совершенно очевидна. То, чего не в состоянии совершить закон, в городе делает общественное мнение. В самой жалкой трущобе крик ребенка, которого бьют, или драка, которую затеял пьяница, тотчас же вызовет участие или гнев соседей, и правосудие близко, так что единое слово жалобы приводит его механизм в движение. Значит, от преступления до скамьи подсудимых — всего один шаг, А теперь взгляните на эти уединенные дома — каждый из них отстоит от соседнего на добрую милю, они населены в большинстве своем невежественным бедняками, которые мало что смыслят в законодательстве. Представьте, какие дьявольски жестокие помыслы и безнравственность тайком процветают здесь из года в год. Если бы эта дама, что обратилась к нам за помощью, поселилась в Винчестере, я не боялся бы за нее. Расстояние в пять миль от города — вот где опасность! И все-таки ясно, что опасность угрожает не ей лично.

"No. If she can come to Winchester to meet us she can get away."

— Понятно. Если она может приехать в Винчестер встретить нас, значит, она в состоянии вообще уехать.

"Quite so. She has her freedom."

— Совершенно справедливо. Ее свобода передвижения не ограничена.

"What CAN be the matter, then? Can you suggest no explanation?"

— В чем же тогда дело? Вы нашли какое-нибудь объяснение?

"I have devised seven separate explanations, each of which would cover the facts as far as we know them. But which of these is correct can only be determined by the fresh information which we shall no doubt find waiting for us. Well, there is the tower of the cathedral, and we shall soon learn all that Miss Hunter has to tell."

— Я придумал семь разных версий, и каждая из них опирается на известные нам факты. Но какая из них правильная, покажут новые сведения, которые, не сомневаюсь, нас ждут. А вот и купол собора, скоро мы узнаем, что же хочет сообщить нам мисс Хантер.

The Black Swan is an inn of repute in the High Street, at no distance from the station, and there we found the young lady waiting for us. She had engaged a sittingroom, and our lunch awaited us upon the table.

«Черный лебедь» оказался уважаемой в городе гостиницей на Хайд-стрит, совсем близко от станции, там мы и нашли молодую женщину. Она сидела в гостиной, на столе нас ждал завтрак.

"I am so delighted that you have come," she said earnestly. "It is so very kind of you both; but indeed I do not know what I should do.

Your advice will be altogether invaluable to me."

— Я рада, что вы приехали, — серьезно сказала она. — Большое спасибо. Я в самом деле не знаю, что делать. Мне страшно нужен ваш совет.

"Pray tell us what has happened to you."

— Расскажите же, что случилось.

"I will do so, and I must be quick, for I have promised Mr. Rucastle to be back before three. I got his leave to come into town this morning, though he little knew for what purpose."

— Сейчас расскажу, я должна спешить, потому что обещала мистеру Рукаслу вернуться к трем. Он разрешил мне съездить в город нынче утром, хотя ему, конечно, неведомо зачем.

"Let us have everything in its due order."

Holmes thrust his long thin legs out towards the fire and composed himself to listen.

— Изложите все по порядку. — Холмс вытянул свои длинные ноги в сторону камина и приготовился слушать.

"In the first place, I may say that I have met, on «I am so delighted that you have come.» the whole, with no actual ill-treatment from Mr. Прежде всего должна сказать, что, в общем, and Mrs. Rucastle. It is only fair to them to say мистер и миссис Рукасл встретили меня that. But I cannot understand them, and довольно приветливо. Ради справедливости об I am not easy in my mind about them." этом следует упомянуть. Но понять их я не могу, и это не дает мне покоя.

"What can you not understand?"

— Что именно?

"Their reasons for their conduct. But you shall have it all just as it occurred. When I came down, Mr. Rucastle met me here and drove me in his dog-cart to the Copper Beeches. It is, as he said, beautifully situated, but it is not beautiful in itself, for it is a large square block of a house, whitewashed, but all stained and streaked with damp and bad weather. There are grounds round it, woods on three sides, and on the fourth a field which slopes down to the Southampton highroad, which curves past about a hundred yards from the front door. This ground in front belongs to the house, but the woods all round are part of Lord Southerton's preserves. A clump of copper beeches immediately in front of the hall door has given its name to the place.

— Их поведение. Однако все по порядку. Когда я приехала, мистер Рукасл встретил меня на станции и повез в своем экипаже в «Медные буки». Поместье, как он и говорил, чудесно расположено, но вовсе не отличается красотой: большой квадратный дом, побеленный известкой, весь в пятнах и подтеках от дождя и сырости. С трех сторон его окружает лес, а с фасада — луг, который опускается к дороге на Саутгемптон, что проходит примерно ярдах в ста от парадного крыльца. Участок перед домом принадлежит мистеру Рукаслу, а леса вокруг — собственность лорда Саутертона. Прямо перед домом растет несколько медных буков, отсюда и название усадьбы.

"I was driven over by my employer, who was as amiable as ever, and was introduced by him that evening to his wife and the child.

There was no truth, Mr. Holmes, in the conjecture which seemed to us to be probable in your rooms at Baker Street. Mrs. Rucastle is not mad. I found her to be a silent, pale-faced woman, much younger than her husband, not more than thirty, I should think, while he can hardly be less than forty-five. From their conversation I have gathered that they have been married about seven years, that he was a widower, and that his only child by the first wife was the daughter who has gone to Philadelphia. Mr. Rucastle told me in private that the reason why she had left them was that she had an unreasoning aversion to her stepmother. As the daughter could not have been less than twenty, I can quite

Мой хозяин, сама любезность, встретил меня на станции и в тот же вечер познакомил со своей женой и сыном. Наша с вами догадка, мистер Холмс, оказалась неверной: миссис Рукасл не сумасшедшая. Молчаливая бледная женщина, она намного моложе своего мужа, на вид ей не больше тридцати, в то время как ему дашь все сорок пять. Из разговоров я поняла, что они женаты лет семь, что он остался вдовцом и что от первой жены у него одна дочь — та самая, которая в Филадельфии. Мистер Рукасл по секрету сообщил мне, что уехала она из-за того, что испытывала какую-то непонятную антипатию к мачехе. Поскольку дочери никак не менее двадцати лет, то я вполне представляю, как неловко она чувствовала себя рядом с молодой женой отца.

imagine that her position must have been uncomfortable with her father's young wife.

"Mrs. Rucastle seemed to me to be colourless in mind as well as in feature. She impressed me neither favourably nor the reverse.

She was a nonentity. It was easy to see that she was passionately devoted both to her husband and to her little son. Her light grey eyes wandered continually from one to the other, noting every little want and forestalling it if possible. He was kind to her also in his bluff, boisterous fashion, and on the whole they seemed to be a happy couple. And yet she had some secret sorrow, this woman. She would often be lost in deep thought, with the saddest look upon her face. More than once I have surprised her in tears. I have thought sometimes that it was the disposition of her child which weighed upon her mind, for I have never met so utterly spoiled and so ill-natured a little creature. He is small for his age, with a head which is quite disproportionately large.

His whole life appears to be spent in an alternation between savage fits of passion and gloomy intervals of sulking. Giving pain to any creature weaker than himself seems to be his one idea of amusement, and he shows quite remarkable talent in planning the capture of mice, little birds, and insects. But I would rather not talk about the creature, Mr. Holmes, and, indeed, he has little to do with my story."

Миссис Рукасл показалась мне внутренне столь же бесцветным существом, сколь и внешне. Она не произвела на меня никакого впечатления. Пустое место. И сразу заметна ее страстная преданность мужу и сыну. Светло-серые глаза постоянно блуждают от одного к другому, подмечая их малейшее желание и по возможности предупреждая его. Мистер Рукасл тоже в присущей ему грубоватодобродушной манере неплохо к ней относится, и в целом они производят впечатление благополучной пары. Но у женщины есть какая-то тайна. Она часто погружается в глубокую задумчивость, и лицо ее становится печальным. Не раз я заставала ее в слезах. Порой мне кажется, что причиной этому — ребенок, ибо мне еще ни разу не доводилось видеть такое испорченное и злобное маленькое существо. Для своего возраста он мал, зато у него несоразмерно большая голова. Он то подвержен припадкам дикой ярости, то пребывает в состоянии мрачной угрюмости. Причинять боль любому слабому созданию — вот единственное его развлечение, и он выказывает недюжинный талант в ловле мышей, птиц и насекомых. Но о нем незачем распространяться, мистер Холмс, он не имеет отношения к нашей истории.

"I am glad of all details," remarked my friend, "whether they seem to you to be relevant or not."

– Мне нужны все подробности, – сказал Холмс, – представляются они вам относящимися к делу или нет.

"I shall try not to miss anything of importance.

The one unpleasant thing about the house, which struck me at once, was the appearance and conduct of the servants. There are only two, a man and his wife. Toller, for that is his name, is a rough, uncouth man, with grizzled hair and whiskers, and a perpetual smell of drink. Twice since I have been with them he has been quite drunk, and yet Mr. Rucastle seemed to take no notice of it. His wife is a very tall and strong woman with a sour face, as silent as Mrs. Rucastle and much less amiable.

They are a most unpleasant couple, but fortunately I spend most of my time in the nursery and my own room, which are next to each other in one corner of the building.

– Постараюсь ничего не пропустить. Что мне сразу не понравилось в этом доме, так это внешность и поведение слуг. Их всего двое, муж и жена. Толлер, так зовут слугу, – грубый, неотесанный человек с серой гривой и седыми бакенбардами, от него постоянно несет спиртным. Я дважды видела его совершенно пьяным, но мистер Рукасл, по-моему, не обращает на это внимания. Жена Толлера – высокая сильная женщина с сердитым лицом, она так же молчалива, как миссис Рукасл, но гораздо менее любезна. Удивительно неприятная пара! К счастью, большую часть времени я провожу в детской и в моей собственной комнате, они расположены рядом.

"For two days after my arrival at the Copper Beeches my life was very quiet; on the third, Mrs. Rucastle came down just after

В первые дни после моего приезда в «Медные буки» все шло спокойно. На третий день сразу после завтрака миссис Рукасл что-то шепнула

breakfast and whispered something to her husband.

своему мужу.

"'Oh, yes,' said he, turning to me, 'we are very much obliged to you, Miss Hunter, for falling in with our whims so far as to cut your hair. I assure you that it has not detracted in the tiniest iota from your appearance. We shall now see how the electric-blue dress will become you. You will find it laid out upon the bed in your room, and if you would be so good as to put it on we should both be extremely obliged.'

– Мы очень обязаны вам, мисс Хантер, – поворачиваясь ко мне, сказал он, – за снисходительность к нашим капризам, вы ведь даже остригли волосы. Право же, это ничуть не испортило вашу внешность. А теперь посмотрим, как вам идет цвет электрик. У себя на кровати вы найдете платье, и мы будем очень благодарны, если вы согласитесь его надеть.

"The dress which I found waiting for me was of a peculiar shade of blue. It was of excellent material, a sort of beige, but it bore unmistakable signs of having been worn before. It could not have been a better fit if I had been measured for it. Both Mr. and Mrs. Rucastle expressed a delight at the look of it, which seemed quite exaggerated in its vehemence. They were waiting for me in the drawing-room, which is a very large room, stretching along the entire front of the house, with three long windows reaching down to the floor. A chair had been placed close to the central window, with its back turned towards it.

In this I was asked to sit, and then Mr. Rucastle, walking up and down on the other side of the room, began to tell me a series of the funniest stories that I have ever listened to.

You cannot imagine how comical he was, and I laughed until I was quite weary. Mrs. Rucastle, however, who has evidently no sense of humour, never so much as smiled, but sat with her hands in her lap, and a sad, anxious look upon her face. After an hour or so, Mr. Rucastle suddenly remarked that it was time to commence the duties of the day, and that I might change my dress and go to little Edward in the nursery.

Платье, которое лежало у меня в комнате, весьма своеобразного оттенка синего цвета, сшито было из хорошей шерсти, но, сразу заметно, уже ношенное. Сидело оно безукоризненно, как будто его шили специально для меня. Когда я вошла, мистер и миссис Рукасл выразили восхищение, но мне их восторг показался несколько наигранным. Мы находились в гостиной, которая тянется по всему фасаду дома, с тремя огромными окнами, доходящими до самого пола. Возле среднего окна спинкой к нему стоял стул. Меня усадили на этот стул, а мистер Рукасл принялся ходить взад и вперед по комнате и рассказывать смешные истории. Вы представить себе не можете, как комично он рассказывал, и я хохотала до изнеможения. Миссис Рукасл чувство юмора, очевидно, чуждо, она сидела, сложив на коленях руки, с грустным и озабоченным выражением на лице, так ни разу и не улыбнувшись. Примерно через час мистер Рукасл вдруг объявил, что пора приступать к повседневным обязанностям и что я могу переодеться и пойти в детскую к маленькому Эдуарду.

"Two days later this same performance was gone through under exactly similar circumstances. Again I changed my dress, again I sat in the window, and again I laughed very heartily at the funny stories of which my employer had an immense répertoire, and which he told inimitably. Then he handed me a yellow-backed novel, and moving my chair a little sideways, that my own shadow might not fall upon the page, he begged me to read aloud to him. I read for about ten minutes, beginning in the heart of a chapter, and then suddenly, in the middle of a sentence, he ordered me to cease and to change my dress.

Два дня спустя при совершенно таких же обстоятельствах вся эта сцена повторилась. Снова я должна была переодеться, сесть у окна и хохотать над теми забавными историями, неисчислимым запасом которых обладал мой хозяин. И рассказчиком он был неподражаемым. Затем он дал мне какой-то роман в желтой обложке и, подвинув мой стул так, чтобы моя тень не падала на страницу, попросил почитать ему вслух. Я читала минут десять, начав где-то в середине главы, а потом он вдруг перебил меня, не дав закончить фразы, и велел пойти переодеться.

"You can easily imagine, Mr. Holmes, how curious I became as to what the meaning of this extraordinary performance could possibly be. They were always very careful, I observed, to turn my face away from the window, so that I became consumed with the desire to see what was going on behind my back. At first it seemed to be impossible, but I soon devised a means. My hand-mirror had been broken, so a happy thought seized me, and I concealed a piece of the glass in my handkerchief. On the next occasion, in the midst of my laughter, I put my handkerchief up to my eyes, and was able with a little management to see all that there was behind me. I confess that I was disappointed. There was nothing.

Вы, конечно, понимаете, мистер Холмс, как меня удивил этот спектакль. Я заметила, что они настойчиво усаживали меня, чтобы я оказалась спиной к окну, поэтому я решила во что бы то ни стало узнать, что происходит на улице. Сначала это не представлялось возможным, но потом мне пришла в голову счастливая мысль: у меня был осколок ручного зеркальца, и я спрятала его в носовой платок. В следующий раз, в самый разгар веселья, я приложила носовой платок к глазам и, чуть-чуть приспособившись, сумела рассмотреть все, что находилось позади. Признаться, я была разочарована. Там не было ничего.

At least that was my first impression. At the second glance, however, I perceived that there was a man standing in the Southampton Road, a small bearded man in a grey suit, who seemed to be looking in my direction. The road is an important highway, and there are usually people there. This man, however, was leaning against the railings which bordered our field and was looking earnestly up. I lowered my handkerchief and glanced at Mrs. Rucastle to find her eyes fixed upon me with a most searching gaze. She said nothing, but I am convinced that she had divined that I had a mirror in my hand and had seen what was behind me. She rose at once.

По крайней мере так было на первый взгляд. Но, присмотревшись, я заметила на Саутгемптонской дороге невысокого бородатого человека в сером костюме. Он смотрел в нашу сторону. Дорога эта очень оживленная, на ней всегда полно народу. Но этот человек стоял, опершись на ограду, и пристально вглядывался в дом. Я опустила платок и увидела, что миссис Рукасл испытующе смотрит на меня. Она ничего не сказала, но, я уверена, поняла, что у меня зеркало и я видела, кто стоит перед домом. Она тотчас же поднялась.

"'Jephro,' said she, 'there is an impertinent fellow upon the road there who stares up at Miss Hunter.'

– Джефри, – сказал она, – на дороге стоит какойто мужчина и самым непозволительным образом разглядывает мисс Хантер.

"'No friend of yours, Miss Hunter?' he asked.

– Может быть, ваш знакомый, мисс Хантер? – спросил он.

"'No, I know no one in these parts.'

– Нет. Я никого здесь не знаю.

"'Dear me! How very impertinent! Kindly turn round and motion to him to go away.'

– Подумайте, какая наглость! Пожалуйста, повернитесь и помашите ему, чтобы он ушел.

"'Surely it would be better to take no notice.'

– А не лучше ли просто не обращать внимания?

"'No, no, we should have him loitering here always. Kindly turn round and wave him away like that.'

– Нет, нет, не то он все время будет здесь слоняться. Пожалуйста, повернитесь и помашите ему.

"I did as I was told, and at the same instant Mrs. Rucastle drew down the blind. That was a week ago, and from that time I have not sat again in the window, nor have I worn

Я сделала, как меня просили, и в ту же секунду миссис Рукасл опустила занавеску. Это произошло неделю назад, с тех пор я не сидела у окна, не надевала синего платья и человека на

the blue dress, nor seen the man in the road."

дороге тоже не видела.

"Pray continue," said Holmes. "Your narrative promises to be a most interesting one."

– Прошу вас, продолжайте, – сказал Холмс. – Все это очень интересно.

"You will find it rather disconnected, I fear, and there may prove to be little relation between the different incidents of which I speak. On the very first day that I was at the Copper Beeches, Mr. Rucastle took me to a small outhouse which stands near the kitchen door.

As we approached it I heard the sharp rattling of a chain, and the sound as of a large animal moving about.

– Боюсь, мой рассказ довольно бессвязен. Не знаю, много ли общего между всеми этими событиями. Так вот, в первый же день моего приезда в «Медные буки» мистер Рукасл подвел меня к маленькому флигелю позади дома. Когда мы приблизились, я услышала звяканье цепи: внутри находилось какое-то большое животное.

"'Look in here!' said Mr. Rucastle, showing me – Загляните-ка сюда, – сказал мистер Рукасл, a slit between two planks. 'Is he not a beauty?' указывая на щель между досками. – Ну, разве это не красавец?

"I looked through and was conscious of two glowing eyes, and of a vague figure huddled up in the darkness.

Я заглянула и увидела два горящих во тьме глаза и смутное очертание какого-то животного. Я вздрогнула.

"'Don't be frightened,' said my employer, laughing at the start which I had given. 'It's only Carlo, my mastiff. I call him mine, but really old Toller, my groom, is the only man who can do anything with him. We feed him once a day, and not too much then, so that he is always as keen as mustard. Toller lets him loose every night, and God help the trespasser whom he lays his fangs upon. For goodness' sake don't you ever on any pretext set your foot over the threshold at night, for it's as much as your life is worth.'

– Не бойтесь, – засмеялся мой хозяин. – Это мой дог Карло. Я называю его моим, но в действительности только старик Толлер осмеливается подойти к нему, чтобы опустить с цепи на ночь, и да поможет Бог тому, в кого он вонзит свои клыки. Ни под каким видом не переступайте порога дома ночью, ибо тогда вам суждено распроститься с жизнью.

"The warning was no idle one, for two nights later I happened to look out of my bedroom window about two o'clock in the morning.

It was a beautiful moonlight night, and the lawn in front of the house was silvered over and almost as bright as day. I was standing, rapt in the peaceful beauty of the scene, when I was aware that something was moving under the shadow of the copper beeches. As it emerged into the moonshine I saw what it was. It was a giant dog, as large as a calf, tawny tinted, with hanging jowl, black muzzle, and huge projecting bones. It walked slowly across the lawn and vanished into the shadow upon the other side. That dreadful sentinel sent a chill to my heart which I do not think that any burglar could have done.

Предупредил он меня не зря. На третью ночь я случайно выглянула из окна спальни примерно часа в два. Стояла прекрасная лунная ночь, и лужайка перед домом вся сверкала серебром. Я стояла, захваченная мирной красотой пейзажа, как вдруг заметила, что в тени буков кто-то движется. Таинственное существо вышло на лужайку, и я увидела огромного, величиной с теленка, дога рыжевато-коричневой масти, с отвислым подгрудком, черной мордой и могучими мослами. Он медленно пересек лужайку и исчез в темноте на противоположной стороне. При виде этого страшного немого стража сердце у меня замерло так, как никогда не случалось при появлении грабителя.

"And now I have a very strange experience to tell you. I had, as you know, cut off my hair in London, and I had placed it in a great coil at

А вот еще одно происшествие, о котором мне тоже хочется вам рассказать. Вы знаете, что я остригла волосы еще до отъезда из

the bottom of my trunk. One evening, after the child was in bed, I began to amuse myself by examining the furniture of my room and by rearranging my own little things. There was an old chest of drawers in the room, the two upper ones empty and open, the lower one locked. I had filled the first two with my linen, and as I had still much to pack away I was naturally annoyed at not having the use of the third drawer. It struck me that it might have been fastened by a mere oversight, so I took out my bunch of keys and tried to open it. The very first key fitted to perfection, and I drew the drawer open. There was only one thing in it, but I am sure that you would never guess what it was. It was my coil of hair.

Лондона и отрезанную косу спрятала на дно чемодана. Однажды вечером, уложив мальчика спать, я принялась раскладывать свои вещи. В комнате стоит старый комод, два верхних ящика его открыты, и там ничего не было, но нижний заперт. Я положила свое белье в верхние ящики, места не хватило, и я, естественно, была недовольна тем, что нижний ящик заперт. Я решила, что его заперли по недоразумению, поэтому, достав ключи, я попыталась его открыть. Подошел первый же ключ, ящик открылся. Там лежала только одна вещь. И как вы думаете, что именно? Моя коса!

"I took it up and examined it. It was of the same peculiar tint, and the same thickness.

But then the impossibility of the thing obtruded itself upon me. How could my hair have been locked in the drawer? With trembling hands I undid my trunk, turned out the contents, and drew from the bottom my own hair. I laid the two tresses together, and I assure you that they were identical. Was it not extraordinary? Puzzle as I would, I could make nothing at all of what it meant. I returned the strange hair to the drawer, and I said nothing of the matter to the Rucastles as I felt that I had put myself in the wrong by opening a drawer which they had locked.

Я взяла ее и как следует рассмотрела. Такой же особый цвет, как у меня, такие же густые волосы. Но затем я сообразила, что это не мои волосы. Как они могли очутиться в запертом ящике комода? Дрожащими руками я раскрыла свой чемодан, выбросила из него вещи и на дне его увидела свою косу. Я положила две косы рядом, уверяю вас, они были совершенно одинаковыми. Ну, разве это не удивительно? Я была в полнейшем недоумении. Я положила чужую косу обратно в ящик и ничего не сказала об этом Рукаслам: я поступила дурно, чувствовала я, открыв запертый ящик.

"I am naturally observant, as you may have remarked, Mr. Holmes, and I soon had a pretty good plan of the whole house in my head. There was one wing, however, which appeared not to be inhabited at all. A door which faced that which led into the quarters of the Tollers opened into this suite, but it was invariably locked. One day, however, as I ascended the stair, I met Mr. Rucastle coming out through this door, his keys in his hand, and a look on his face which made him a very different person to the round, jovial man to whom I was accustomed. His cheeks were red, his brow was all crinkled with anger, and the veins stood out at his temples with passion. He locked the door and hurried past me without a word or a look.

Вы, мистер Холмс, наверное, заметили, что я наблюдательна, поэтому мне не составило труда освоиться с расположением комнат и коридоров в доме. Одно крыло его, по-видимому, было нежилым. Дверь, которая вела туда, находилась напротив комнат Толлеров, но была заперта. Однажды, поднимаясь по лестнице, я увидела, как оттуда с ключами в руках выходил мистер Рукасл. Лицо его в этот момент было совсем не таким, как всегда. Щеки его горели, лоб морщинился от гнева, а на висках набухли вены. Не взглянув на меня и не сказав ни слова, он запер дверь и поспешил вниз.

"This aroused my curiosity, so when I went out for a walk in the grounds with my charge, I strolled round to the side from which I could see the windows of this part of the house. There were four of them in a row, three of which were simply dirty, while the

Это событие пробудило мое любопытство. Отправившись на прогулку с ребенком, я пошла туда, откуда хорошо видны окна той части дома. Окон было четыре, все они выходили на одну сторону, три просто грязные, а четвертое еще и загорожено ставнями.

fourth was shuttered up. They were evidently all deserted. As I strolled up and down, glancing at them occasionally, Mr. Rucastle came out to me, looking as merry and jovial as ever.

Там, по-видимому, никто не жил. Пока я ходила взад и вперед по саду, ко мне вышел снова веселый и жизнерадостный мистер Рукасл.

"'Ah!' said he, 'you must not think me rude if I passed you without a word, my dear young lady. I was preoccupied with business matters.'

– Не сочтите за грубость, моя дорогая юная леди, – обратился ко мне он, – что я прошел мимо вас, не сказав ни слова привета. Я был очень озабочен своими делами.

"I assured him that I was not offended. 'By the Я уверила его, что ничуть не обиделась. way,' said I, 'you seem to have quite a suite of – Между прочим, – сказала я, – у вас наверху, spare rooms up there, and one of them has the по-видимому, никто не живет, потому что одно shutters up.' окно даже загорожено ставнями.

"He looked surprised and, as it seemed to me, a little startled at my remark. "'Photography is one of my hobbies,' said he. 'I have made my dark room up there. But, dear me! what an observant young lady we have come upon. Who would have believed it?

Who would have ever believed it?' He spoke in a jesting tone, but there was no jest in his eyes as he looked at me. I read suspicion there and annoyance, but no jest.

– Я увлекаюсь фотографией, – ответил он, – и устроил там темную комнату. Но до чего вы наблюдательны, моя дорогая юная леди! Кто бы мог подумать!

"Well, Mr. Holmes, from the moment that I understood that there was something about that suite of rooms which I was not to know, I was all on fire to go over them. It was not mere curiosity, though I have my share of that.

It was more a feeling of duty--a feeling that some good might come from my penetrating to this place. They talk of woman's instinct; perhaps it was woman's instinct which gave me that feeling. At any rate, it was there, and I was keenly on the lookout for any chance to pass the forbidden door.

Так вот, мистер Холмс, как только я поняла, что от меня что-то скрывают, я загорелась желанием проникнуть в эти комнаты. Это было не просто любопытство, хоть и оно мне не чуждо. Это было чувство долга и уверенности, что если я туда проникну, я совершу добрый поступок. Говорят, что у женщин есть какое-то особое чутье. Быть может, именно оно поддерживало эту уверенность. Во всяком случае, я настойчиво искала возможность проникнуть за запретную дверь.

"It was only yesterday that the chance came. I may tell you that, besides Mr. Rucastle, both Toller and his wife find something to do in these deserted rooms, and I once saw him carrying a large black linen bag with him through the door. Recently he has been drinking hard, and yesterday evening he was very drunk; and when I came upstairs there was the key in the door. I have no doubt at all that he had left it there. Mr. and Mrs. Rucastle were both downstairs, and the child was with them, so that I had an admirable opportunity. I turned the key gently in the lock, opened the door, and slipped through.

Возможность эта представилась только вчера. Должна сказать вам, что кроме мистера Рукасла в пустые комнаты зачем-то входили Толлер и его жена, а один раз я даже видела, как Толлер вынес оттуда большой черный мешок. Последние дни он много пьет и вчера вечером был совсем пьян. Поднявшись наверх, я заметила, что ключ от двери торчит в замке. Мистер и миссис Рукасл находились внизу, ребенок был с ними, поэтому я решила воспользоваться предоставившейся мне возможностью. Тихо повернув ключ, я отворила дверь и проскользнула внутрь.

"There was a little passage in front of me, unpapered and uncarpeted, which turned at a right angle at the farther end. Round this corner were three doors in a line, the first and third of which were open. They each led into an empty room, dusty and cheerless, with two windows in the one and one in the other, so thick with dirt that the evening light glimmered dimly through them. The centre door was closed, and across the outside of it had been fastened one of the broad bars of an iron bed, padlocked at one end to a ring in the wall, and fastened at the other with stout cord. The door itself was locked as well, and the key was not there. This barricaded door corresponded clearly with the shuttered window outside, and yet I could see by the glimmer from beneath it that the room was not in darkness.

Evidently there was a skylight which let in light from above. As I stood in the passage gazing at the sinister door and wondering what secret it might veil, I suddenly heard the sound of steps within the room and saw a shadow pass backward and forward against the little slit of dim light which shone out from under the door.

A mad, unreasoning terror rose up in me at the sight, Mr. Holmes. My overstrung nerves failed me suddenly, and I turned and ran--ran as though some dreadful hand were behind me clutching at the skirt of my dress. I rushed down the passage, through the door, and straight into the arms of Mr. Rucastle, who was waiting outside.

Передо мной был небольшой коридор с голыми стенами и пол, не застланный ковром. В конце коридор сворачивал налево. За углом шли подряд три двери, первая и третья отворены и вели в пустые комнаты, запыленные и мрачные. В первой комнате было два окна, а во второй – одно, такое грязное, что сквозь него еле-еле проникал вечерний свет. Средняя дверь была закрыта и заложена снаружи широкой перекладиной от железной кровати; один конец перекладины был продет во вделанное в стену кольцо, а другой привязан толстой веревкой. Ключа в двери не оказалось. Эта забаррикадированная дверь вполне соответствовала закрытому ставнями окну, но по свету, что пробивался из-под нее, я поняла, что в комнате не совсем темно. Повидимому, свет проникал туда из люка, ведущего на чердак. Я стояла в коридоре, глядя на страшную дверь и раздумывая, что может таиться за нею, как вдруг услышала внутри шаги и увидела, как на узкую полоску тусклого света, проникающего из-под двери, то надвигалась какая-то тень, то удалялась от нее. Безумный страх охватил меня, мистер Холмс. Напряженные нервы не выдержали, я повернулась и бросилась бежать – так, будто сзади меня хватала какая-то страшная рука. Я промчалась по коридору, выбежала на площадку и очутилась прямо в объятиях мистера Рукасла.

"'So,' said he, smiling, 'it was you, then. I thought that it must be when I saw the door open.'

– Значит, – улыбаясь, сказал он, – это были вы. Я так и подумал, когда увидел, что дверь открыта.

"'Oh, I am so frightened!' I panted.

– Ох, как я перепугалась! – пролепетала я.

"'My dear young lady! my dear young lady!'-you cannot think how caressing and soothing his manner was--'and what has frightened you, my dear young lady?'

– Моя дорогая юная леди! Что же так напугало вас, моя дорогая юная леди? Вы и представить себе не можете, как ласково и успокаивающе он это говорил.

"But his voice was just a little too coaxing. He overdid it. I was keenly on my guard against him.

Но голос его был чересчур добрым. Он переигрывал. Я снова была начеку.

"'I was foolish enough to go into the empty wing,' I answered.

'But it is so lonely and eerie in this dim light that I was frightened and ran out again. Oh, it is so dreadfully still in there!'

– По глупости я забрела в нежилое крыло, – объяснила я.

– Но там так пусто и такой мрак, что я испугалась и убежала. Ох, как там страшно!

"'Only that?' said he, looking at me keenly.

– И это все? – спросил он, зорко вглядываясь в

меня. "'Why, what did you think?' I asked. "'Why do you think that I lock this door?' "'I am sure that I do not know.'

– Что же еще? – воскликнула я.

– Как вы думаете, почему я запер эту дверь?

– Откуда же мне знать?

"'It is to keep people out who have no business – Чтобы посторонние не совали туда свой нос. there. Do you see?' Понятно?

He was still smiling in the most amiable manner.

Он продолжал улыбаться самой любезной улыбкой.

"'I am sure if I had known--'

– Уверяю вас, если бы я знала…

"'Well, then, you know now. And if you ever put your foot over that threshold again'--here in an instant the smile hardened into a grin of rage, and he glared down at me with the face of a demon--'I'll throw you to the mastiff.'

– Что ж, теперь знайте. И если вы хоть раз снова переступите этот порог… – при этих словах улыбка его превратилась в гневную гримасу, словно дьявол глянул на меня своим свирепым оком, – я отдам вас на растерзание моему псу.

"I was so terrified that I do not know what I did.

I suppose that I must have rushed past him into my room. I remember nothing until I found myself lying on my bed trembling all over.

Then I thought of you, Mr. Holmes. I could not live there longer without some advice. I was frightened of the house, of the man, of the woman, of the servants, even of the child.

They were all horrible to me. If I could only bring you down all would be well. Of course I might have fled from the house, but my curiosity was almost as strong as my fears. My mind was soon made up. I would send you a wire.

I put on my hat and cloak, went down to the office, which is about half a mile from the house, and then returned, feeling very much easier. A horrible doubt came into my mind as I approached the door lest the dog might be loose, but I remembered that Toller had drunk himself into a state of insensibility that evening, and I knew that he was the only one in the household who had any influence with the savage creature, or who would venture to set him free. I slipped in in safety and lay awake half the night in my joy at the thought of seeing you. I had no difficulty in getting leave to come into Winchester this morning, but I must be back before three o'clock, for Mr. and Mrs. Rucastle are going on a visit, and will be away all the evening, so that I must look after the child.

Now I have told you all my adventures, Mr. Holmes, and I should be very glad if you could tell me what it all means, and, above all, what I should do."

Я была так напугана, что не помню, как поступила в ту минуту. Наверное, я метнулась мимо него в свою комнату. Очнулась я, дрожа всем телом, уже у себя на постели. И тогда я подумала про вас, мистер Холмс. Я больше не могла там находиться, мне нужно было посоветоваться с вами. Этот дом, этот человек, его жена, его слуги, даже ребенок – все внушало мне страх. Если бы только вызвать вас сюда, тогда все было бы в порядке. Конечно, я могла бы бежать оттуда, но меня терзало любопытство, не менее сильное, чем страх. И я решила послать вам телеграмму. Я надела пальто и шляпу, сходила на почту, что в полу-миле от нас, и затем, испытывая некоторое облегчение, пошла назад. У самого дома мне пришла в голову мысль, не спустили ли они собаку, но тут же я вспомнила, что Толлер напился до бесчувствия, а без него никто не сумеет спустить с цепи эту злобную тварь. Я благополучно проскользнула внутрь и полночи не спала, радуясь, что увижу вас. Сегодня утром я без труда получила разрешение съездить в Винчестер. Правда, мне нужно вернуться к трем часам, так как мистер и миссис Рукасл едут к кому-то в гости, поэтому я весь вечер должна быть с ребенком. Теперь вам известны, мистер Холмс, все мои приключения, и я была бы очень рада, если бы вы объяснили мне, что все это значит, и прежде всего научили, как я должна поступить.

Holmes and I had listened spellbound to this extraordinary story. My friend rose now and paced up and down the room, his hands in his pockets, and an expression of the most profound gravity upon his face.

Холмс и я, затаив дыхание, слушали этот удивительный рассказ. Мой друг встал и, засунув руки в карманы, принялся ходить взад и вперед по комнате. Лицо его было чрезвычайно серьезным.

"Is Toller still drunk?" he asked.

– Толлер все еще пьян? – спросил он.

"Yes. I heard his wife tell Mrs. Rucastle that she could do nothing with him."

– Да. Его жена утром говорила миссис Рукасл, что ничего не может с ним сделать.

"That is well. And the Rucastles go out tonight?"

– Хорошо. Так вы говорите, что Рукаслов нынче весь вечер не будет дома?

"Yes."

– Да.

"Is there a cellar with a good strong lock?"

– В доме есть какой-нибудь погреб, который закрывается на хороший, крепкий замок?

"Yes, the wine-cellar."

– Да, винный погреб.

"You seem to me to have acted all through this matter like a very brave and sensible girl, Miss Hunter. Do you think that you could perform one more feat? I should not ask it of you if I did not think you a quite exceptional woman."

– Мисс Хантер, вы вели себя очень отважно и разумно. Сумеете ли вы совершить еще один смелый поступок? Я бы не обратился с подобной просьбой, если бы не считал вас женщиной незаурядной.

"I will try. What is it?"

– Попробую. А что я должна сделать?

"We shall be at the Copper Beeches by seven o'clock, my friend and I. The Rucastles will be gone by that time, and Toller will, we hope, be incapable. There only remains Mrs. Toller, who might give the alarm. If you could send her into the cellar on some errand, and then turn the key upon her, you would facilitate matters immensely."

– Мы, мой друг и я, приедем в «Медные буки» в семь часов. К этому времени Рукаслы уедут, а Толлер, надеюсь не проспится. Остается мисс Толлер. Если вы сумеете под каким-нибудь предлогом послать ее в погреб, а потом запереть там, вы облегчите нашу задачу.

"I will do it."

– Я это сделаю.

"Excellent! We shall then look thoroughly into the affair. Of course there is only one feasible explanation. You have been brought there to personate someone, and the real person is imprisoned in this chamber. That is obvious.

As to who this prisoner is, I have no doubt that it is the daughter, Miss Alice Rucastle, if I remember right, who was said to have gone to America. You were chosen, doubtless, as resembling her in height, figure, and the colour of your hair. Hers had been cut off, very possibly in some illness through which she has passed, and so, of course, yours had to be sacrificed also. By a curious chance you came upon her tresses. The man in the road was undoubtedly some friend of hers--

– Прекрасно! Тогда нам удастся поподробнее расследовать эту историю, у которой только одно объяснение. Вас пригласили туда сыграть роль некоей молодой особы, которую они заточили в комнате наверху. Тут нет никаких сомнений. Кто она? Я уверен, что дочь мистера Рукасла, Алиса, которая, если я не запамятовал, уехала в Америку. Выбор пал на вас, вы похожи на нее ростом, фигурой и цветом волос. Во время болезни ей, наверное, остригли волосы, поэтому пришлось принести в жертву и ваши. Вы случайно нашли ее косу. Человек на дороге – это ее друг или жених, а так как вы похожи на нее – на вас было ее платье, – то видя, что вы смеетесь и даже машете, чтобы он ушел, он решил, что мисс Рукасл

possibly her fiancé--and no doubt, as you wore the girl's dress and were so like her, he was convinced from your laughter, whenever he saw you, and afterwards from your gesture, that Miss Rucastle was perfectly happy, and that she no longer desired his attentions. The dog is let loose at night to prevent him from endeavouring to communicate with her. So much is fairly clear. The most serious point in the case is the disposition of the child."

счастлива и более в нем не нуждается. Собаку спускали по ночам для того, чтобы помешать его попыткам увидеться с Алисой. Все это совершенно ясно. Самое существенное в этом деле – это ребенок.

"What on earth has that to do with it?" I ejaculated.

– Он-то какое отношение имеет ко всей этой истории? – воскликнул я.

"My dear Watson, you as a medical man are continually gaining light as to the tendencies of a child by the study of the parents. Don't you see that the converse is equally valid. I have frequently gained my first real insight into the character of parents by studying their children.

This child's disposition is abnormally cruel, merely for cruelty's sake, and whether he derives this from his smiling father, as I should suspect, or from his mother, it bodes evil for the poor girl who is in their power."

– Мой дорогой Уотсон, вы врач и должны знать, что поступки ребенка можно понять, изучив нрав его родителей. И наоборот. Я часто определял характер родителей, изучив нрав их детей. Этот ребенок аномален в своей жестокости, он наслаждается ею, и унаследовал ли он ее от своего улыбчивого отца или от матери, эта черта одинаково опасна для той девушки, что находится в их власти.

"I am sure that you are right, Mr. Holmes," cried our client. "A thousand things come back to me which make me certain that you have hit it. Oh, let us lose not an instant in bringing help to this poor creature."

– Вы совершенно правы, мистер Холмс! – вскричала наша клиентка. – Мне приходят на память тысячи мелочей, которые свидетельствуют о том, как вы правы. О, давайте не будем терять ни минуты, поможем этой бедняжке.

"We must be circumspect, for we are dealing with a very cunning man. We can do nothing until seven o'clock. At that hour we shall be with you, and it will not be long before we solve the mystery."

– Надо быть осторожными, потому что мы имеем дело с очень хитрым человеком. До вечера мы ничего не можем предпринять. В семь мы будем у вас и сумеем разгадать эту тайну.

We were as good as our word, for it was just seven when we reached the Copper Beeches, having put up our trap at a wayside public-house. The group of trees, with their dark leaves shining like burnished metal in the light of the setting sun, were sufficient to mark the house even had Miss Hunter not been standing smiling on the door-step.

Мы сдержали слово и ровно в семь, оставив нашу двуколку у придорожного трактира, явились в «Медные буки». Даже если бы мисс Хантер с улыбкой на лице и не ждала нас на пороге, мы все равно узнали бы дом, увидев деревья с темными листьями, сверкающими, как начищенная медь, в лучах заходящего солнца.

"Have you managed it?" asked Holmes.

– Удалось? – только и спросил Холмс.

A loud thudding noise came from somewhere downstairs.

"That is Mrs. Toller in the cellar," said she.

"Her husband lies snoring on the kitchen rug.

Here are his keys, which are the duplicates of Mr. Rucastle's."

Откуда-то снизу доносился глухой стук.

– Это миссис Толлер в погребе, – объяснила мисс Хантер. – А ее муж храпит в кухне на полу. Вот ключи, кажется такие же, как у мистера Рукасла.

"You have done well indeed!" cried Holmes with enthusiasm. "Now lead the way, and we shall soon see the end of this black business."

– Умница! – восхищенно вскричал Холмс. – А теперь ведите нас, через несколько минут преступление будет раскрыто.

We passed up the stair, unlocked the door, followed on down a passage, and found ourselves in front of the barricade which Miss Hunter had described. Holmes cut the cord and removed the transverse bar. Then he tried the various keys in the lock, but without success. No sound came from within, and at the silence Holmes' face clouded over.

Мы поднялись по лестнице, отперли дверь, прошли по коридору и очутились перед дверью, о которой рассказывала нам мисс Хантер. Холмс перерезал веревку и снял перекладину. Затем он хотел отпереть дверь, но ни один ключ не подходил к замку. Изнутри не доносилось ни звука, и Холмс нахмурился.

"I trust that we are not too late," said he. "I think, Miss Hunter, that we had better go in without you. Now, Watson, put your shoulder to it, and we shall see whether we cannot make our way in."

– Надеюсь, мы не опоздали, – сказал он. – Мне кажется, мисс Хантер, нам лучше войти туда без вас. Ну-ка, Уотсон, нажмите на дверь плечем, не удастся ли нам открыть ее силой.

It was an old rickety door and gave at once before our united strength. Together we rushed into the room. It was empty. There was no furniture save a little pallet bed, a small table, and a basketful of linen. The skylight above was open, and the prisoner gone.

Старая, обшарпанная дверь тотчас же уступила нашим объединенным усилиям, и мы ворвались в комнату. Она была пуста. В ней не было ничего, кроме маленькой жесткой постели, стола и корзины с бельем. Люк на чердак был распахнут, пленница бежала.

"There has been some villainy here," said Holmes; "this beauty has guessed Miss Hunter's intentions and has carried his victim off."

– Здесь что-то произошло, – сказал Холмс. – Этот красавчик, очевидно, догадался о намерениях мисс Хантер и уволок свою жертву.

"But how?"

– Но каким образом?

"Through the skylight. We shall soon see how he managed it." He swung himself up onto the roof.

– Через люк. Сейчас посмотрим, как он это сделал. – Он влез на стол.

"Ah, yes," he cried, "here's the end of a long light ladder against the eaves.

That is how he did it."

– Правильно, вот и обрывок веревочной лестницы, привязанной к карнизу. Вот как он это сделал.

"But it is impossible," said Miss Hunter; "the – Но это невозможно, – возразила мисс ladder was not there when the Rucastles went Хантер. – Когда Рукаслы уезжали, никакой away." лестницы не было.

"He has come back and done it. I tell you that he is a clever and dangerous man. I should not be very much surprised if this were he whose step I hear now upon the stair. I think, Watson, that it would be as well for you to have your pistol ready."

– Он вернулся и проделал все, что надо. Говорю вам, это умный и опасный человек. Я не удивлюсь, если услышу на лестнице его шаги. Уотсон, вам лучше приготовить свой пистолет.

The words were hardly out of his mouth before a man appeared at the door of the room, a very fat and burly man, with a heavy

Едва он произнес эти слова, как на пороге появился очень полный, крупный мужчина с толстой палкой в руках. Мисс Хантер вскрикнула

stick in his hand. Miss Hunter screamed and shrunk against the wall at the sight of him, but Sherlock Holmes sprang forward and confronted him.

и прижалась к стене, но Шерлок Холмс решительно встал между ними.

"You villain!" said he, "where's your daughter?"

– Негодяй! – сказал он. – Куда вы дели свою дочь?

The fat man cast his eyes round, and then up at the open skylight.

Толстяк обежал глазами комнату и затем бросил взгляд на люк.

"It is for me to ask you that," he shrieked, "you thieves! Spies and thieves! I have caught you, have I? You are in my power. I'll serve you!"

He turned and clattered down the stairs as hard as he could go.

– Это я у вас должен спросить! – закричал он. – Воры! Шпионы и воры! Я поймал вас! Вы в моей власти! Я вам покажу! – Он повернулся и бросился вниз по лестнице.

"He's gone for the dog!" cried Miss Hunter.

– Он пошел за собакой! – воскликнула мисс Хантер.

"I have my revolver," said I.

– У меня есть пистолет, – сказал я.

"Better close the front door," cried Holmes, and we all rushed down the stairs together. We had hardly reached the hall when we heard the baying of a hound, and then a scream of agony, with a horrible worrying sound which it was dreadful to listen to. An elderly man with a red face and shaking limbs came staggering out at a side door.

– Надо закрыть парадную дверь, – распорядился Холмс, и мы втроем побежали вниз. Едва мы спустились, как раздался собачий лай, а затем ужасных вопль, сопровождаемый жутким рычанием. Из соседней двери, спотыкаясь, выскочил пожилой мужчина с красным лицом и дрожащими руками.

"My God!" he cried. "Someone has loosed the dog. It's not been fed for two days. Quick, quick, or it'll be too late!"

– Боже мой! – вскричал он. – Кто-то спустил собаку. Ее не кормили целых два дня. Быстрее, не то будет поздно!

Holmes and I rushed out and round the angle of the house, with Toller hurrying behind us.

There was the huge famished brute, its black muzzle buried in Rucastle's throat, while he writhed and screamed upon the ground.

Running up, I blew its brains out, and it fell over with its keen white teeth still meeting in the great creases of his neck. With much labour we separated them and carried him, living but horribly mangled, into the house. We laid him upon the drawing-room sofa, and having dispatched the sobered Toller to bear the news to his wife, I did what I could to relieve his pain. We were all assembled round him when the door opened, and a tall, gaunt woman entered the room.

Мы с Холмсом выбежали из дома и вслед за Толлером завернули за угол. Огромный зверь с черной мордой терзал за горло Рукасла, а тот корчился на земле и кричал. Подбежав к собаке, я выстрелив; она упала, но белые ее клыки так и остались в жирных складках шеи. С большим трудом мы оторвали собаку от Рукасла и понесли его, еще живого, но жестоко искалеченного, в дом. Мы положили его на диван в гостиной, послали протрезвевшего Толлера за его женой, а я попытался по мере сил и возможностей облегчить положение раненого. Мы все стояли вокруг него, когда дверь отворилась и в комнату вошла высокая худая женщина.

"Mrs. Toller!" cried Miss Hunter.

– Миссис Толлер! – воскликнула мисс Хантер.

"Yes, miss. Mr. Rucastle let me out when he came back before he went up to you. Ah,

– Да, мисс, это я. Мистер Рукасл отпер погреб, когда вернулся, а потом уж пошел наверх к вам.

miss, it is a pity you didn't let me know what you were planning, for I would have told you that your pains were wasted."

Как жаль, мисс, что вы не рассказали мне о своих намерениях. Я бы убедила вас, что вы стараетесь напрасно.

"Ha!" said Holmes, looking keenly at her. "It is clear that Mrs. Toller knows more about this matter than anyone else."

– Так! – воскликнул Холмс, пристально глядя на нее. – Значит, мисс Толлер известно об этом деле больше, чем кому-либо другому.

"Yes, sir, I do, and I am ready enough to tell what I know."

– Да, сэр, и я готова рассказать, что знаю.

"Then, pray, sit down, and let us hear it for there are several points on which I must confess that I am still in the dark."

– Тогда, пожалуйста, садитесь, и мы послушаем, некоторые детали, признаюсь, я еще не совсем уяснил.

"I will soon make it clear to you," said she; "and I'd have done so before now if I could ha' got out from the cellar. If there's police-court business over this, you'll remember that I was the one that stood your friend, and that I was Miss Alice's friend too.

– Постараюсь прояснить их, – сказала она. – Я бы сделала это и раньше, если бы сумела выбраться из погреба. Коли вмешается полиция, прошу вас помнить, что я была на вашей стороне и помогла мисс Алисе.

"She was never happy at home, Miss Alice wasn't, from the time that her father married again. She was slighted like and had no say in anything, but it never really became bad for her until after she met Mr. Fowler at a friend's house. As well as I could learn, Miss Alice had rights of her own by will, but she was so quiet and patient, she was, that she never said a word about them but just left everything in Mr. Rucastle's hands.

He knew he was safe with her; but when there was a chance of a husband coming forward, who would ask for all that the law would give him, then her father thought it time to put a stop on it. He wanted her to sign a paper, so that whether she married or not, he could use her money. When she wouldn't do it, he kept on worrying her until she got brain-fever, and for six weeks was at death's door. Then she got better at last, all worn to a shadow, and with her beautiful hair cut off; but that didn't make no change in her young man, and he stuck to her as true as man could be."

У мисс Алисы не было счастья с тех пор, как ее отец женился вторично. На нее не обращали внимания, с ней не считались. Но совсем плохо стало, когда у своей подруги она познакомилась с молодым мистером Фаулером. Насколько мне известно, у мисс Алисы по завещанию были собственные деньги, но уж такой робкой и терпеливой она была, что и словом не заикнулась про них, а просто передала все в руки мистера Рукасла. Он знал, что в отношении денег ему беспокоиться не о чем. Однако перспектива замужества, когда супруг может потребовать все, что принадлежит ему по закону, заставила его призадуматься и решить, что пора действовать. Он хотел, чтобы она подписала бумагу о том, что он имеет право распоряжаться деньгами, независимо от того, выйдет она замуж или нет. Она отказалась это сделать, но он не отставал до тех пор, пока у нее не сделалось воспаление мозга, и шесть недель она находилась между жизнью и смертью. Потом она поправилась, но стала как тень, а ее прекрасные волосы пришлось остричь. Правда, молодого человека это ничуть не смутило – он по-прежнему оставался ей предан, как и полагается порядочному человеку.

"Ah," said Holmes, "I think that what you have been good enough to tell us makes the matter fairly clear, and that I can deduce all that remains. Mr. Rucastle then, I presume, took to this system of imprisonment?"

– Ваш рассказ значительно прояснил дело, – заметил Холмс. – Остальное я, пожалуй, в состоянии домыслить сам. Значит, мистер Рукасл применил систему насильственной изоляции?

"Yes, sir."

– Да, сэр.

"And brought Miss Hunter down from London in order to get rid of the disagreeable persistence of Mr. Fowler."

– И привез миссис Хантер из Лондона, чтобы избавиться от настойчивости мистера Фаулера?

"That was it, sir."

– Именно так, сэр.

"But Mr. Fowler being a persevering man, as a good seaman should be, blockaded the house, and having met you succeeded by certain arguments, metallic or otherwise, in convincing you that your interests were the same as his."

– Но мистер Фаулер, будучи человеком упрямым, как и подобает настоящему моряку, осадил дом, а встретившись с вами, сумел звоном монет и другими способами убедить вас, что у вас с ним общие интересы.

"Mr. Fowler was a very kind-spoken, freehanded gentleman," said Mrs. Toller serenely.

– Мистер Фаулер умеет уговаривать, человек он щедрый, – безмятежно отозвалась миссис Толлер..

"And in this way he managed that your good man should have no want of drink, and that a ladder should be ready at the moment when your master had gone out."

– Ему удалось сделать так, что ваш почтенный супруг не испытывал недостатка в спиртном и чтобы на тот случай, когда ваш хозяин уедет из дома, лестница была наготове.

"You have it, sir, just as it happened."

– Именно так, сэр, все и произошло.

"I am sure we owe you an apology, Mrs. Toller," said Holmes, "for you have certainly cleared up everything which puzzled us. And here comes the country surgeon and Mrs. Rucastle, so I think, Watson, that we had best escort Miss Hunter back to Winchester, as it seems to me that our locus standi now is rather a questionable one."

– Премного вам обязан, миссис Толлер, за то, что вы разъяснили нам кое-какие непонятные вещи, – сказал Холмс. – А вот и здешний доктор и с ним миссис Рукасл! Мне думается, Уотсон, нам пора взять мисс Хантер с собой в Винчестер, так как наш locus standi 26 представляется сейчас довольно сомнительным.

And thus was solved the mystery of the sinister house with the copper beeches in front of the door. Mr. Rucastle survived, but was always a broken man, kept alive solely through the care of his devoted wife. They still live with their old servants, who probably know so much of Rucastle's past life that he finds it difficult to part from them. Mr. Fowler and Miss Rucastle were married, by special license, in Southampton the day after their flight, and he is now the holder of a government appointment in the island of Mauritius. As to Miss Violet Hunter, my friend Holmes, rather to my disappointment, manifested no further interest in her when once she had ceased to be the centre of one of his problems, and she is now the head of a private school at Walsall, where I believe that she has met with considerable success.

Так была раскрыта тайна страшного дома с медными буками у парадного крыльца. Мистер Рукасл остался жив, но превратился в полного инвалида, и существование его теперь целиком зависит от забот преданной жены. Они попрежнему живут вместе со старыми слугами, которым, наверное, так много известно из прошлой жизни мистера Рукасла, что у него нет сил с ними расстаться. Мистер Фаулер и мисс Рукасл обвенчались в Саутгемптоне на следующий же день после побега, и сейчас он правительственный чиновник на острове святого Маврикия. Что же касается мисс Вайолет Хантер, то мой друг Холмс, к крайнему моему неудовольствию, больше не проявлял к ней никакого интереса, поскольку она перестала быть центром занимающей его проблемы, и сейчас она трудится на посту директора частной школы в Уолсоле, делая это, не сомневаюсь, весьма успешно.

http://learn-english.ucoz.ru

http://learn-english.ucoz.ru