13
ского поэта Владимира Луговского об одном из политических процессов весны 1937 года, которые автор опубликовал в журнале «Молодая гвардия»: «Душно стало... Дрогнули коленки. / Ничего не видно впереди? / К стенке подлецов! К последней стенке! / Пусть слова замрут у них в груди…». Цитируются эти жуткие строки по дневнику другого писателя-драматурга Александра Гладкова, автора знаменитой пьесы «Давным-давно» («первоисточника» комедии «Гусарская баллада»), разом лауреата Сталинской премии и узника сталинских лагерей. Гладков не смог сдержать праведного гнева и записал в дневнике: «Что бы после ни писал Луговской, ничего не смоет подлости этого стихотворения, невиданного в традициях русской поэзии». Александр Гладков впоследствии прославился тем, что не отрѐкся ни от одного осуждѐнного из своего окружения – ни от родного брата, ни от Всеволода Мейерхольда – то есть не мог не попасть под то же «красное колесо» (© Александр Солженицын). Поэтесса Римма Казакова тоже подавала свой писательский голос в оценку «наследства», которое оставил Сталин России – в стихотворении «Командарм»: Был человек убит при Сталине. Мы человека не вернѐм. Но вот историки приставлены, чтоб правду отыскать о нѐм. …Не все акценты мы расставили, но лишь одно и впрямь не ложь: был человек убит при Сталине, и человека не вернѐшь. Для Риммы Казаковой то, что человека, уничтоженного в эпоху, к которой накрепко приросло определение «сталинская», не вернуть к жизни, и он никогда не сможет наслаждаться завоеваниями современности (о чѐм дальше идѐт речь в стихотворении) – трагедия. А как рассуждают те, для кого Сталин – «эффективный менеджер»? Неужели «пусть кого-то уничтожат, лишь бы не меня, чтобы я получил от жизни много всего хорошего»? Подумать пристальнее – эффективный ли он был менеджер, если так разбрасывался «персоналом»?.. По-моему, нет – эффективные менеджеры имеют дело с людьми, а не с «винтиками». То, что вождь назвал «обычных людей» винтиками во время тоста на приѐме в Кремле в честь участников Парада Победы 25 июня 1945 года, не отрицают даже самые ярые его сторонники. Но, пользуясь двусмысленностью тоста, они активно доказывают, что слово «винтики» употреблено в положительном смысле. О, эта практика – приписывание словам смысла,
обратного их прямому семантическому значению – не покинула нас по сей день!.. Вспомним, какие нехорошие подтексты вкладывают сегодня в целый букет слов, обозначающих демократические убеждения… Но всѐ-таки о том, кого уважаешь, несмотря на его невеликое общественное положение и малый объѐм обязанностей перед государством, не скажешь «винтик». Скажешь, может быть, «труженик», «боец», «гражданин» – но не уподобишь его предмету неодушевлѐнному… Вот вам и писательские гласы – какие разные!.. В точности как сейчас – ведь вышеупомянутые «за» и «против» не насчѐт прилепинского письма, нет! И даже не «именинника» 21 декабря!.. Речь ни больше ни меньше – о жизненной позиции человека… Вообще Сталин – давно уже не государственный деятель. Это – символ. Это – идея того, что в государстве важнее не люди, а державные интересы (каковую, боюсь ошибиться, но, кажется, проводит и Захар Прилепин в тексте обоих своих писем). Именно в таком качестве он – Сталин – и не умер до сего дня. Но есть ещѐ более страшный залог «бессмертия» Сталина, нежели «державность» как декларированная и осуществляемая политика государства, он кроется… в самом населении этого государства. В полемику вокруг «Письма товарищу Сталину» я не вносила свои пять копеек. Не то чтобы сказать нечего… хотя, с какой стороны посмотреть, может, и нечего, так как против ветра не плюют. Но я «промолчала» по другой причине – по той, что ещѐ один писатель, точнее, замечательный поэт, Борис Чичибабин… …Сегодня у многих его имя ассоциируется с так называемой тюремной лирикой, с его стихами, написанными в Бутырской тюрьме – «Красные помидоры» и «Махорка». Но помимо тех стихов, действительно в своѐм роде уникальных, несмотря на грандиозный массив «тюремного» и «зоновского» творчества, вошедший в моду, в «тренд», говоря сегодняшним языком, благодаря «популяризаторам» этой ветви поэзии, вроде Михаила Круга, Борис Чичибабин написал и поистине великое духовное стихотворение с рефреном «скачут лошадки Бориса и Глеба»: Ныне и присно по кручам Синая, по полю русскому в русское небо, ни колоска под собой не сминая, скачут лошадки Бориса и Глеба. Причѐм написал он эти строки в 1977 году, когда о демонстративной сегодняшней религиозности ещѐ и слыхом не слыхивали!.. Но ещѐ раньше, в 1959 году, Чичибабин предсказал, не будучи Нострадамусом, до каких пор Сталин будет жив. В потрясающем стихотворении «Клянусь на знамени весѐлом», которое в силу его исключительности хочется привести целиком:
Однако радоваться рано – и пусть орѐт иной оракул, что не болеть зажившим ранам, что не вернуться злым оравам, что труп врага уже не знамя, что я рискую быть отсталым, пусть он орѐт, – а я-то знаю: не умер Сталин.
Пока во лжи неукротимы сидят холеные, как ханы, антисемитские кретины и государственные хамы, покуда взяточник заносчив и волокитчик беспечален, пока добычи ждет доносчик, – не умер Сталин.
А в нас самих, труслив и хищен, не дух ли сталинский таится, когда мы истины не ищем, а только нового боимся? Я на неправду чѐртом ринусь, не уступлю в бою со старым, но как тут быть, когда внутри нас не умер Сталин?
Как будто дело всѐ в убитых, в безвестно канувших на Север – а разве веку не в убыток то зло, что он в сердцах посеял? Пока есть бедность и богатство, пока мы лгать не перестанем и не отучимся бояться, – не умер Сталин.
И не по старой ли привычке невежды стали наготове – навешать всяческие лычки на свежее и молодое? У славы путь неодинаков. Пока на радость сытым стаям подонки травят Пастернаков, – не умер Сталин.
Клянусь на знамени весѐлом сражаться праведно и честно, что будет путь мой крут и солон, пока исчадье не исчезло, что не сверну, и не покаюсь, и не скажусь в бою усталым, пока дышу я и покамест не умер Сталин!
Хотела развивать мысли Чичибабина, переводить их на язык сегодняшних реалий… но перечитала стихотворение – и подумала: зачем? Борис Чичибабин, на мой взгляд, более страстен и потому убедителен, чем Захар Прилепин. А, главное, обращается к каждому индивидуально. Понимающему – достаточно. НОВЫЙ РЕНЕССАНС 2/16 2/16--2014