Love Dobson

Но они боятся предпринять этот шаг. И, конечно, мой другой сын-подросток не смог вообще справиться с разводом. Он до сих пор получает консультации и... ДОБСОН: Имеет обиду на отца? ДЖИН: Нет. Все дети очень защищали отца. Он был очень слабым человеком, и они не знали безобразных сторон нашего брака. Они просто знали, что мы не ладили друг с другом и вели довольно обособленную жизнь до конца. Я думаю, что сделала большую ошибку, когда в приступе горя и безнадежности рассказала всю историю старшей дочери, которой было двадцать восемь. Но она только рассердилась на меня. ДОБСОН: На вас? ДЖИН: На меня. Она не хотела этого слышать. Она не хотела, чтобы ее лодка разбилась, и мы потратили много времени, чтобы это исправить. СЬЮ: Мой сын сначала обвинил меня, но теперь он видит, что это была не моя вина. Девочки были весьма шокированы, но поддерживали меня. МЭРИ ЭНН: Я была ребенком в сломанном браке, где имела место измена. Моя мать пыталась получить мою поддержку, унижая моего отца и рассказывая вещи, принять которые для меня было очень болезненно. Я немедленно перешла на сторону отца. ДЖИН: Чудовищно впутывать несовершеннолетних детей в этот порок! СЬЮ: Поэтому я всегда искала возможность указать на хорошие стороны их отца. Я признаю, что временами это было тяжело. МАЙК: Мой младший сын в результате сказал: «Знаешь, если мама собирается вернуться к здоровым отношениям с Господом, это может произойти только через моего брата или меня». СЬЮ: Да, мои девочки сказали то же самое. ДОБСОН: Все вы говорили об испытанной горечи, вине, низкой самооценке и других негативных эмоциях. Удивительно, однако, что очень мало было сказано о гневе. Мэри Энн, испытывали ли вы враждебность в отношении неверности вашего мужа? МЭРИ ЭНН: Как христианка я чувствовала, что этот гнев неправедный, и я хотела подавлять его настолько долго, насколько могла, пока наконец мой муж не попросил меня уйти. Я сказала: «Бог, может ли это быть Твоя воля, что он снова просит меня уйти?» Я сторонник наказаний, это очевидно, но я хотела знать наверняка. ДОБСОН: Теперь давайте проясним. У вашего мужа были многочисленные романы с пляжными подругами. Он был безработным и даже не искал работу. Вы оплачивали счета, вытаскивали его из тюрьмы и принимали звонки от его подружек. И все-таки он просил вас убраться! МЭРИ ЭНН: Верно. Когда он попросил меня уйти в первый раз, я помню, что просто убежала из дома со слезами. Мне было некуда пойти. Мне было безразлично — жить или умереть. Я была очень сердита на Бога. Я никогда не забуду, как тыкала пальцем вверх и говорила: «Бог! Ты говорил в Своем Слове, что все будет благополучно у тех, кто любит Тебя и действует по Твоему изволению, а я люблю Тебя! Но это не благо в моей жизни, и я не могу этого выносить!» ДОБСОН: Таким образом, гнев был направлен не на вашего мужа, а на Бога? МЭРИ ЭНН: Да. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что большинству из нас приходится так или иначе справляться с гневом. Я делала это в уединении. ДОБСОН: Вы никому ничего не рассказывали? МЭРИ ЭНН: Никому. Даже своим родителям.

67