Ãîðèçîíò 27 îêòÿáðÿ 2011 ãîäà
КУЛЬТУРА
¹43 (913)
31
«ДОВЛАТОВ НЕ БЫЛ ГЕНИЕМ»
Писатель Александр Генис в преддверии юбилея друга поделился «американскими воспоминаниями» о нем
«О
н говорил, что не хочет возвращаться в Россию простым евреем, а хочет – русским писателем. Так, в общем, и случилось. Но уже без него», – рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД писатель Александр Генис, много лет проработавший в легендарной газете «Новый Американец» и приехавший в Петербург на Дни Довлатова. Несколько дней в Петербурге прошли под знаком Довлатова. С 1-го по 3 сентября город принял международную конференцию «Вторые Довлатовские чтения», приуроченную к 70-й годовщине со дня рождения писателя. 3 сентября на Мойке, 12 вручили премию за достижения в современной отечественной прозе имени Довлатова. Также была открыта выставка и показан фильм, посвященные Сергею Донатовичу. А накануне на пресс-конференцию собрались литераторы, которые знали юбиляра лично. Воспоминаниями об ушедшем друге делились председатель Союза писателей Петербурга Валерий Попов, главный редактор журнала «Звезда» Андрей Арьев, специально прилетел из Нью-Йорка один из главных знатоков творчества знаменитого писателя Александр Генис, вместе с Довлатовым издававший легендарную газету «Новый Американец». Друзья констатировали, что в Америке Довлатов занял свое место. «Как будто знал, куда ехал», – сказали они. Еще до отъезда в Ленинграде Довлатов увлекался американской прозой и джазом: его любимыми писателями были Фолкнер, Хемингуэй и Сэлинджер. Только переехав в Америку, он стал ценить Толстого и Пушкина. Друзья рассказали, что в жизни Довлатов был большим спорщиком. Пожалуй, не было ни одного человека из близкого окружения, с кем бы он не поспорил и не поссорился. Однако Довлатов, в отличие от многих, умел признавать свои ошибки. Также друзья признались, что спорить с ним было опасно, потому что он умел «очень сильно высмеять человека». При этом Довлатов ненавидел, когда обижали людей, особенно слабых, женщин, в частности эмигранток, которые не могли найти себе места в новой жизни. В подобных случаях он мог закричать на всю редакцию: «Кто обидел сироту?» Больше всего в «Новом Американце» Довлатов ценил даже не тексты, которые печатались в газете, а атмосферу в редакции. Обожал огромную печатную машинку, которая там стояла, и, по свидетельству Александра Гениса, вообще «страшно млел от любой техники, всего непонятного, интересного». Слух о том, что Довлатов имел разряд по боксу, – это всего лишь байка, признались на конференции его друзья. Он действительно бок-
сировал в юности, но только на любительском уровне. А потом, уже живя в Америке, любил смотреть бокс по телевизору, следил за выступлениями Мохаммеда Али. Зато Довлатов бегал по утрам, сам про себя высокорослый (1 м 96 см) писатель говорил, что его тело подходит для любого вида спорта. Но, к сожалению, его жизнь прервалась рано, в 48 лет. Случилось это 24 августа 1990 года.
Александр Генис. Фото: runyweb.com «Я был среди тех, кто нес гроб Довлатова, – вспоминает Александр Генис. – Нас было шесть человек, но все равно гроб был очень тяжелый. И когда мы понесли его, полил такой сильный дождь, какого я никогда в жизни больше не видел, как будто мы тучу зацепили этим гробом. Я чуть в могилу не упал раньше него, поскользнувшись. И как только мы положили его в яму, дождь моментально закончился...» После пресс-конференции гость из Америки поделился с газетой ВЗГЛЯД и другими воспоминаниями о Довлатове. ВЗГЛЯД: Александр Александрович, вы много лет работали вместе и наверняка видели, в какой момент Довлатова посещало вдохновение... Александр Генис: Он сочинял утром, пока спали все домочадцы и не звонил телефон. Потому что по телефону он мог говорить часами, годами. Ему нужно было время часов около пяти–шести утра, самые ранние-ранние часы, когда его никто не отвлекал. ВЗГЛЯД: А был у него какой-то ритуал, когда он сочинял? Обязательная чашка кофе или что-то еще? А. Г.: Да. Как он сам говорил, его рабочий завтрак состоит из кофе и «Голуаза» – это такие французские сигареты. А покурить он выходил на лестничную клетку, потому что дома ку-
Èíòåðåñíûé ôàêò î ñòèõîòâîðåíèè Ìàðèíû Öâåòàåâîé «Ìíå íðàâèòñÿ, ÷òî âû áîëüíû íå ìíîé» Мое чтение не понравилось Анастасии Ивановне. Я не понимала смысла этого стихотворения и это чувствовалось при чтении. - Многие не понимают этого стихотворения, ищут подтекст, второй смысл. А никакого второго смысла нет. Мне было 20 лет, я рассталась со своим первым мужем. На моих руках – 2-х летний сын Андрюша. Когда Маврикий Александрович впервые переступил порог моего дома ( выполнял просьбу друга ), мы проговорили целый день. Он был поражен, что я уже автор романа «Королевские размышления» и пишу второй роман. Я свободно владела иностранными языками, живопись, музыка – все, что мы с Мариной унаследовали от матери. Мав-
рикий Александрович сделал мне предложение. Я стала его женой. Но когда Маврикий Александрович познакомился с Мариной – он ахнул! Марине 22 года, и она уже автор двух поэтических сборников, у нее прекрасный муж и 2-х летняя дочь. Марина в те счастливые годы была хороша собой, белоснежная кожа с легким румянцем, красивые вьющиеся волосы. Маврикий Александрович любовался Мариной, она это чувствовала и ... краснела. Марина была благодарна Маврикию Александровичу, что я не одинока, что меня любят... Вот об этом стихотворение. Марине «нравилось» и никакого второго смысла в нем нет. Оказывается, «другой», которую спокойно обнимал Маврикий, была
рить тоже было нельзя. На лестничную клетку после смерти. Еще он говорил, что не хочет он выходил в халате, стоял там, придумывал возвращаться в Россию простым евреем, а хоодно предложение, а потом возвращался и го- чет – русским писателем. Так, в общем, и ворил: «Ну все, рабочий день закончился...» случилось. Но уже без него. Я не думаю, доНо, конечно, сочинительством он не занимал- живи он до сегодняшнего дня, он насовсем ся при мне или при ком-то еще. Чисто техни- переехал бы в Россию. Тем более что в наше ческие какие-то дела, редактуру газеты – да, время вопрос так бы и не стоял. Сейчас можмы делали вместе. А творчество, написание но жить везде. Я думаю, он приезжал бы сюда рассказов – это очень интимный момент для периодически, а потом отбывал обратно в Америку. Что касается Ленинграда, мне сложлюбого писателя. ВЗГЛЯД: Ощущал ли Довлатов но судить о том, как он жил в этом городе, я себя большим писателем, ге- ведь знал его только по Америке, по эмиграции. Но помню один смешной случай. Однажнием? А. Г.: Я не думаю, что Довлатов ды мы шли по какому-то району Нью-Йорка, был гением. Порой очень лег- такому далеко не парадному, где-то в простенко пользуются этими словами. ке между гаражами и стройкой, и он вдруг гоГением был Бродский. Гений – ворит: «Ну, прямо как в Ленинграде...» А воэто человек, которого никто не обще, он очень тепло отзывался о своих леможет понять. А Довлатов был нинградских друзьях, коллегах, литераторах. человеком, который понятен ВЗГЛЯД: Вы помните вашу первую встречу? всем. И в этом заключается ог- Первое впечатление от знакомства? ромная разница между ними. А. Г.: Да, безусловно, помню. К тому времени Однажды я даже сказал ему: мы уже знали друг о друге. И в первые же дни, «Ну, ты прямо как Чехов». А когда он приехал в эмиграцию, в Америку он: «Ну и что?» То есть на са- (1978 год – прим. ВЗГЛЯД), мы специально сомом деле Довлатов прекрасно брались, чтобы познакомиться. Довлатова я понимал, что он делает. И если уже знал по книгам, они произвели на меня бы он прожил еще буквально ошеломляющее впечатление. И с первого же несколько лет, я думаю, он бы вечера знакомства мы были с ним на «ты». А потом, несмотря занял то же самое место, какое на какие-то раззанимает сейчас, только раньмолвки, которые ше. С другой стороны, смерть, были между нами к несчастью, всегда помогала за 12 лет, мы не популярности в России. Кто могли долго обхорано умирал, тот обретал диться друг без определенный ореол славы. друга. ВЗГЛЯД: Насколько он был ВЗГЛЯД: Наскольпопулярен в Америке? Узнавако сыто он жил в ли ли его на улицах? Просили Америке? Некотоли автограф? рые говорят, что А. Г.: В «Русской Америке» – жил он там чуть ли да. У него была замечательная не в нищете? фраза на этот счет: «Я удивА. Г.: Нет, это полляюсь, когда меня узнают на ная ерунда. Даже улице. Но когда меня не не понимаю, откуузнают на улице – я еще больда берутся такие ше удивляюсь...» разговоры. У него ВЗГЛЯД: Хотел ли он снова побыла там, я бы скасетить Россию, вернее, Советзал, средняя, норский Союз, вернуться насоСергей Довлатов на 14-й улице мальная жизнь. В всем? Скучал по Ленинграду? Манхеттена (1981 год) Америке нет таА. Г.: Довлатов вернулся в РосФото: Н. кой уж нищеты, сию именно так, как хотел. Вы Аловерт/sergeidovlatov.com) но и деньги ему знаете, когда мы пишем – мы используем лучшую часть себя... Он вернулся всегда были нужны. Знаете, люди разные бысюда лучшей своей частью, своими замеча- вают: у кого-то есть деньги, а у кого-то долги. тельными произведениями. Другое дело, что Вот у Довлатова были долги. При этом на гоон не успел насладиться этим успехом. Ему не- норар от книги, изданной на английском языдодали того, чего он заслуживал. Мне часто ке, он купил дачу. n снится, что я встречаю Довлатова и рассказыÈâàí ×åðíîâ ваю ему о том, как его все читают и любят ÂÇÃËßÄ
ее сестра Асенька, с которой Марина не разлучалась все детство, юность. Но смысла стихотворения не понимала не только я. Не понимал его и композитор М. Таривердиев, который написал музыку на это стихотворение и оно стало популярным после выхода фильма Э. Рязанова «Ирония судьбы или с легким паром». Героиня фильма исполнила романс ... голосом Аллы Пугачевой. В книге М. Таривердиева «Я просто живу» ( в серии 20 й век) я прочла о том, как он объяснял Алле Пугачевой как надо петь и понимать М. Цветаеву: «... Алла, тебе же не нравится, что вы больны не мной, у Цветаевой именно этот смысл. А ты сейчас поешь, что тебе нравится. Она – то хочет, чтобы были больны ею, а говорит другое – и возникает глубина». Нет, Марине нравилось, что любят ее сестру, Асеньку... Маврикий Александрович оказался таким родным, заботливым, надежным. Когда родился сын Алеша, в г. Александрове, где жили Анастасия Ивановна с детьми, с Маврикием, в доме случился пожар. И Маврикий
первого вынес Андрея, а только потом Алешеньку, которому было всего 11 месяцев. Анастасия Ивановна с двумя малышами уехала в Феодосию, Маврикий Александрович – в Москву. И вдруг телеграмма от Марины: у Маврикия гнойный аппендицит. Анастасия Ивановна, оставив детей, выехала в Москву, но опоздала. Маврикия похоронили, он умер по вине врачей. Ему был 31 год. Когда все это мне рассказывала Анастасия Ивановна, ей исполнилось 86 лет. И она назвала мне дату смерти Маврикия Александровича Минца (24 мая 1917) и фамилии хирургов, которые отказались сделать операцию: Руднев и Спижарный. Я была поражена ее памяти и записала обе фамилии, надеясь, что я об этом расскажу. Вернувшись в Феодосию, Анастасия Ивановна застала детей больными. Алешенька скончался, Андрюша выжил...” Ее жизнь – не дай бог никому. Коммунистические уроды вытравливали семью Цветаевых с особой прытью.
Одних пересажали, других перестреляли. Единственную, оставшуюся на свободе Марину, признанную самой выдающейся русской поэтессой 20-го века, заставили покончить жизнь самоубийством. Анастасия отсидела в общей сложности 22 года. Естественно, ни за что. Осталась жива чудом, вопреки здравому смыслу. В Сибирской ссылке жила в хлеву, вместе с коровой, к которой прижималась и грелась, когда морозы под сорок. А коммунисты думали, что она там померла. А она выжила. И прожила почти сто лет. В возрасте 98 лет летала в Голландию на съезд феминисток, читала лекции о русской поэзии: на английском для англичан и на немецком для немцев. Ее чествовали, как самую старейшую писательницу планеты. Вот это стержень! n LIVEINTERNET.ru *Анастасия Цветаева, мемуаристка и переводчица, дочь создателя знаменитого на весь мир Музея изящных искусств Ивана Цветаева и сестра поэтессы Марины Цветаевой.