Ефим Златкин
– Понимаешь, была общая неразбериха, что вообще присуще российской действительности. Не было никакой информации о происходящем. Вся связь была нарушена, – рассказывал мне один фронтовик. – Не было оружия, не было тылов, – вспоминал другой, боевой офицер, прошедший всю войну. Скажите, если была такая неразбериха везде, сверху донизу, то, что мог сделать в той обстановке простой еврей из маленького местечка, а, если конкретно, – что могла сделать моя бабушка Сара, 33 лет от роду, с оставленными на её попечение тремя детьми? Я сегодня старше её вдвое. Мои дети старше её … Для меня она так и не успела стать бабушкой… Я часто думаю – бабушка Сара, бабушка Сара, почему же ты не убежала с детьми? Почему не вырвалась из огненного кольца? Ведь многие выбрались, успели вырваться. Что помешало тебе остаться в живых? Задаю ей вопрос через годы, через время и представляю ответ: – Куда я с детьми одна? Муж Залман и старший сын Давид – на фронте. Дочке Злате – 15 лет, сыну Муне – 14, самой маленькой Хане – 4 года. Сколько же километров я бы ее пронесла на руках – без еды, без воды, без одежды?.. Но другие ведь вырвались, вырвались… Задаю мысленно вопрос брату моего деда Айзику. –Айзик, Айзик, ты же мужик, не такой уж и старый – моложе меня, сегодняшнего, на 10 лет. Что же ты не взял на себя ответственность за семью, почему ты медлил? Будто вижу его, взволнованного, расстроенного. Седая борода всклочена, глаза горят… – Ты знаешь, сколько нас было всех Златкиных? 13 человек. Это не одна повозка и не две. А где их можно было найти? – А поезд? Он ведь отходил от станции Климовичи, и сотни евреев поспешили уехать в эвакуацию. – Поспешили, спаслись. А мы вот не успели... Хотя и пытались... Да только ли мы? Город опустел. Канонада приближалась всё ближе. Снова и снова вижу эту картину, как хотели вырваться, но не смогли... – Айзик, я видел в кустах двух колхозных коней. Давай их возьмем и уедем отсюда поскорее! – вскочил в дом запыхавшийся Муня. – Быстро, быстро за мной! 34