манная каша москва — новосибирск
«Феминистское знамя»
Я не считаю себя художницей — чтобы избежать того отстранения, которым наша культура окружает художников. Быть художником — почти как быть мужчиной: тебя считают немного выше других, да еще и постоянно экзаменуют на предмет «настоящий» ты или нет. А когда ты женщина, этот экзамен еще более жестокий; особенно, если твои художественные высказывания — о женщинах и для женщин. Всегда найдется неравнодушный мужчина, который возмутится: как же так, искусство не должно забывать о мужчинах, иначе это не искусство, а так, что-то «дамское». Я думаю, что искусство тотально в том же смысле, как тотальна политика. Каждая может высказаться языком искусства, даже если никогда прежде не думала об этом. Нет искусства «настоящего» и «ненастоящего», как нет настоящих и ненастоящих женщин, «красоты» и «уродства». Феминистское искусство для меня — борьба против иерархий. Набор инструментов, мультитул с двойной заточкой, оно не только обращено к женщинамзрительницам, но и для художниц становится инструментом непрерывного самоанализа. Самая интересная для меня тема — тема пересечения дискриминаций. Тот социальный морок, где гендерные иерархии порождают гомофобию. Где репрессия «правильной» эстетикой делает невидимым огромное множество женщин, которым не повезло вписаться в тоталитарные рамки «здорового тела». Где те, кто призывают к равенству, подразумевают под ним всего лишь согласие потерпеть рядом с собой лесбиянок, транссексуалок, мигранток, и при этом страшно боятся потерять собственные привилегии. В котором даже внутри угнетенных групп одни дискриминируют других: цисгендерные женщины — трансгендерных, гетеросексуальные — гомосексуальных, маскулинные лесбиянки — феминных. Вся эта хрень основана на торжестве гендерного порядка, разрушение которого — объединяющая цель всего разнообразия феминистского искусства.
Скетч «Знамени» я нарисовала после того, как увидела иллюстрацию: трое рабочих превращают в свое знамя скатерть со стола, за которым сидит капиталист. Превратить угнетение в эмпауэрмент, повседневное унижение в борьбу — хороший, мощный посыл художника, чьего имени я так и не узнала. За одним исключением: в его классовой борьбе нет места женщинам. Они не видны, они не идут в авангарде со знаменем, они и здесь остаются непроявленным черным континентом. А ведь речь идет о женщинах, для которых капитализм создал еще больше ловушек, превратив в товар не только их самих, но и другие виды дискриминации — лукизм и эйблизм, расизм и привычку наслаждаться колониальной «экзотикой». В левой среде любят повторять, что освобождение человечества будет тотальным, или его не будет вовсе, забывая, что тотальное освобождение — это освобождение женщин, лесбиянок, транссексуалов и геев, людей с инвалидностью и паспортами других государств, а не только освобождение мускулистых гетеросексуальных молодых мужчин, почему-то символизирующих «всеобщее равенство». В женщине в розовом нетрудно узнать «Прачку» Шардена — вовлечь ее в сюжет придумала моя единомышленница, Анна Щербакова. В руках женщины — бесконечная обслуживающая работа. Но за почти триста лет, отделяющих «Прачку» от «Знамени», белоснежное белье какого-нибудь мужчины-аристократа или парвеню успело окраситься в цвет женского сопротивления, цвет знамени, объединяющего и активисток, и домохозяек. «Знамя» — это еще и призыв к солидарности женщин друг с другом. Знамя связывает их всех — и вот уже женщина, занятая стиркой, задумалась о том, чтобы послать таз с мыльной пеной к черту и присоединиться к борьбе. Короче, сестры, всем феминизм!
52