вечерний город № 27-28 6 МАЯ
Война откатилась от Крыма, оставив за собой развалины, неразорвавшиеся снаряды и гранаты, за которыми охотились мальчишки, за что бывали нещадно биты матерями. Война ушла, оставив за собой неизвестность: что с мужьями, отцами, братьями, родными в разных уголках страны? Всего через пять дней после освобождения Симферополя заработала городская почта, в первый же день она приняла больше двух тысяч писем. Война ушла — управдомы и члены домовых комитетов обходили переживших оккупацию жильцов, составляя списки расстрелянных и угнанных в Германию. До Победы оставался еще целый год…
Город жил
Предприятия собирали уцелевшие старые кадры, газеты каждый день сообщали о том, что та или иная фабрика, завод, цех приступили к работе. Каждый день сотни горожан отправлялись на расчистку завалов, в двери симферопольцев стучали девушки из комсомольских групп по сбору вещей для госпиталя. Обнищавшие за годы оккупации горожане всегда хоть что-нибудь да находили — если не подушку или простыню, то тарелки, ложки, рубашки. В 1944-м в госпитали и больницы Крыма Наркомат здравоохранения РСФСР направил 75 врачей, заканчивающих медицинские институты. «Мы жили в маленьком домике, всего в две комнаты, на улице Нижнегоспитальной, — вспоминает пережившая в детстве оккупацию Ксения ТОКАРЕВА. — В общий двор выходили точно такие же хибарки, как и наша. В соседней жил мой приятель, Толик, старше на год — а мне исполнилось шесть
Çà ãîä äî Ïîáåäû
Разбор завалов, 1944 год. Фото предоставлено музеем истории Симферополя. лет. Толик часто болел, еды было мало, чаще всего нам давали суп с пшеном, причем картошка в нем была нечищеной — это чтобы даже очистки не пропадали. Почему-то мне запомнилось, как к Толику приходила врач. Она оставила ему несколько плиток гематогена, а соседки все удивлялись, какая доктор молоденькая. И меня угостили – я смаковала его, собирала с ладони крошки. А через какое-то время пришла мама Толика, принесла еще две плитки, сказала, что Толику уже не надо. Мне сказали, что моего приятеля увезли в больницу, где он обязательно поправится. Но он не вернулся, а потом и его мама куда-то уехала». Никто не роптал в длиннющей очереди у единственного в городе кинотеатра. В начале мая в Симферополе работал один «Спартак», сеансы на единственный в прокате фильм (например, 7 мая 1944-го давали «Два бойца», 8-го — «Неуловимый Ян»), проходили в четыре и в шесть часов вечера. А 14 мая два первых дневных представления дал Театр кукол, который тогда находился на Севастопольской 2, в бывшем шоферском клубе. Зал заполняли не только малыши, но и подростки, кото-
рые в прежние времена наверняка посчитали бы себя слишком взрослыми для «Волка и семерых козлят». Но тогда, за год до Победы, этим рано повзрослевшим и много пережившим ребятам хотелось снова почувствовать себя детьми.
Динамит в печке
Год до Победы. Карточки, занимавшиеся с вечера очереди у хлебных магазинов, барахолка, где вещи можно было выменять на продукты. На толкучке
пытались «делать дела» те симферопольцы, которые в любое время и при любой власти не упускали своей выгоды. Сразу же после освобождения города на улицах были расклеены информационные бюллетени о постановлении правительства относительно трофейного имущества. Все, что горожане «прибрали к рукам» после отступления немцев, должно было быть сдано в суточный срок. Нетрудно догадаться, что утаенное от сдачи «всплывало» на барахолке. Нарушителей вылавливали, и наказание им грозило нешуточное. Так, Трофим ТРЕТЬЯКОВ с улицы Металлистов за утаенные трофеи получил десять лет лагерей с конфискацией личного имущества. Он ухитрился припрятать целое богатство по тем временам – 15 пар обуви, 10 одеял, 100 кусков туалетного мыла, 9 джемперов, 3 ящика подковных гвоздей, 6 мешков овса, около 20 пудов пшеницы, посуду, перчатки, кожевенные товары… Заработал и «официальный» рынок — Симферопольский колхозный. «По сравнению с началом апреля сливочное масло подешевело на 66%, подсолнечное — наполовину. Открываются овощные ларьки пригородных совхозов и колхозов, овощи подешевели в четыре раза», — сообщала 12 мая 1944-го газета «Красный Крым». Несмотря на газетный оптимизм, обычным людям приходилось, как бы сегодня сказали, крутиться изо всех сил. В музее истории Симферополя хранятся воспоминания симферо-
íàø ãîðîä
польца Владимира ПРЕЧИССКОГО, который рассказывал как, например, горожане добывали топливо. «Когда немцы спешным порядком покинули Симферополь, в одном из углов нашего двора остались штабеля больших картонных коробок с аккуратными небольшими удлиненными брикетами порошкообразного динамита в бумажной упаковке. Люди обходили их стороной, зная, что с динамитом шутки плохи. Можно себе представить мое удивление, даже испуг, когда я увидел, что пару коробок с динамитом папа принес домой! Родители нам, детям, объяснили, чтобы мы брикетов не трогали: от удара динамит взрывается. Но если все делать осторожно, динамитом можно топить печи! На всю жизнь запомнил ослепительнояркий желто-оранжевый цвет пламени горящего динамита. От родителей узнал, что такого жара ни уголь, ни дрова дать не могли».
«Муравьиные шествия»
В Симферополе процветал «домовой грабеж». При отступлении немцы взорвали и подожгли многие здания. И если одни представляли собой руины, то другие пострадали меньше, там даже оставались жильцы. У городских властей руки до них просто не доходили, зато эти здания стали просто клондайком для «хозяйственных» горожан. Семейная пара ЗАЙЦЕВЫХ, живущая в доме № 4 по улице Чкалова
Вверху: железнодорожный вокзал, 1944 год. Фото предоставлено музеем истории Симферополя. Внизу: Панорама городского колхозного рынка, автор Борис Фельдман
5
корреспонденту «Красного Крыма» рассказала, что каждый день к ним в дом «являются люди с подводами и без подвод, предъявляют бумажку за подписью и печатью горсовета, котор рой им разрешено забирать р р А потом стройматериалы». уд потянулись у д иб туда люди без бумажек, выносили ванны, р провода, канализационб ное оборудование, чугунные плиты, стекла из окон. Т б Точно так же грабили дома №33 и №35 по улице Набережной, немногочисленные оставшиеся жильцы ничем не могли помешать этому «муравьиному нашествию». Впрочем, прокуратура на газетную заметку отреагировала на удивление быстро – часть мародеров была выловлена и отправлена под суд, а горжилотдел принялся возводить временные кровли над домами, которые еще можно было спасти. За год до Победы школьники Симферополя… сдавали экзамены. Точнее, тогда их называли «испытания». Учителя пытались оценить, что дети еще помнят из школьной программы — от этого зависело, в какие классы они пойдут в следующем году. От своих сверстников, которые во время войны имели возможность учиться, крымские школьники отставали на 2-3 года. Интересно, что летом 1944-го Совнарком СССР возродил дореволюционную традицию награждения лучших выпускников школ золотыми и серебряными медалями. Круглые отличники с пятеркой по поведению могли претендовать на «золото», хорошисты, имеющие не больше трех четверок и «отлично» по поведению — р р Через р год,, в на «серебро». июле 1945-го, сорок пять ц 99-й й женской й шкоучениц ф р у лы Симферополя успешно сдадут экзамены на аттестат зрелости, пятеро получат золотые медали. Н П б Но пока до Победы еще целый год. В Симферополе будут восстанавливать трамвайные пути, поликлиники, детсады, а горожане еще будут получать похоронки и штурмовать помещения, в которых пройдут открытые суды над бывшими полицаями и карателями. А сирень уже цветет, и на рынке торгуют самодельными белыми парусиновыми туфлями, которые надо начищать зубным порошком. А в клубах воскресными вечерами устраивают танцы, и кружатся друг с другом под довоенное «Утомленное солнце» рано повзрослевшие симферопольские девчонки. Наталья ДРЕМОВА