лица, захватившего чердак». Дело было возбуждено 26 марта 2009 года. Летом, когда шло следствие, которое ни к чему так и не привело, Федора Неронова избили. «Позвонили около десяти вечера в квартиру, я как раз знакомого ждал, — вспоминает Федор. — Ну открыл дверь, увидел незнакомого человека в белой майке, высокого роста, славянской внешности». Человек в белой майке спросил: «Вы Федор Неронов?» Неронов ответил утвердительно, тут же из-за угла выбежал еще один человек. Били Федора в четыре кулака. Неронов считает, что его спасла соседка по лестничной клетке, которая неожиданно вышла из квартиры. После чего люди в белых майках убежали прочь, а Федор отправился в соседнюю больницу снимать побои. Уголовное дело по факту избиения Неронова возбудили сразу же, но виновных, как следовало предполагать, до сих пор не нашли. Еще про одну историю с чердаком мне рассказывает Даниил Дондурей, известный киновед, а заодно — и председатель ТСЖ в доме №12 по Козихинскому переулку. «В марте 2005 года было заявление о присоединении чердака в нашем доме от одного из собственников, жильца квартиры №23 Александра Плешакова. Осенью 2007 года мы обнаружили, что на чердаке дома идет ремонт, а строители носят металлоконструкции. По Гражданскому кодексу дом принадлежит всем собственникам, а их в нашем доме — сто процентов, это очень важный момент, и ни один из них согласия на присоединение чердака не давал». Тем не менее 27 апреля 2007 года Плешаков получил в Мосжилинспекции разрешение на переустройство чердака. Подготовкой документов, проектом переустройства чердака и всем согласованием в инстанциях занималась компания «Вотек-Эстейт». Дальше дело пошло по вполне предсказуемому сценарию: два года подряд, начиная с 2008 года, ТСЖ судилось с Плешаковым в Пресненском суде, требуя вернуть чердак в собственность дома. Все иски ТСЖ были отклонены. «Дальше мы бороться не стали», — устало говорит Дондурей. Я могу его понять — кому нужны лишние неприятности? Тем более в доме на Козихинском переулке их и так хватает: например, в ноябре этого года был пожар. «Огонь вспыхнул в двух местах. Пожар был такой силы, что рухнул лифт», — констатирует Дондурей. Я спрашиваю, что послужило причиной пожара. Дондурей задумывается и отвечает: «Есть такой эвфемизм — «неисправная электропроводка».
«Дело — выгодное» Офис компании «Вотек-Эстейт» расположен в доме №25/2 по Новой Басманной улице. Впрочем, найти его практически невозможно, поскольку ни одной вывески с названием компании на этом доме нет. Если же позвонить в офис по телефону, то мужской голос с интонациями охранника говорит, что просто так, с улицы, зайти в компанию нельзя. Тогда я говорю, что ищу квартиру для своего брата, который хочет купить жилье именно в этом районе. Мужчина просит перезвонить через одну минуту и только потом говорит: «Видите на углу коричневую дверь без вывески? Заходите, вас 24 примут».
Внутри «Вотек-Эстейта» три комнаты офисного типа, в которых сидят обычные с виду юноши и девушки. Меня проводят в кабинет заместителя директора компании, Елены Мерсье — крайне дружелюбной блондинки сорока с лишним лет. «Какую квартиру ищет ваш брат?» — спрашивает она. «Что-нибудь с чердаком, он личность творческая», — вру я. «Это можно, мы подыщем квартиру на верхнем этаже, вот только главное, чтобы жильцы в доме не очень скандальные были, а то по судам затаскают», — честно признается Мерсье. «А разве по закону для того, чтобы получить разрешение на присоединение чердака, не нужно добровольное согласие абсолютно всех собственников?» — уточняю я. «По закону — да, но на практике мы можем договориться, даже если не все из жильцов согласны, двух третей собственников хватит», — успокаивает меня Мерсье. А потом сетует, что многие считают тех, кто живет на чердаке, захватчи-
общего собрания жильцов и сам себя назначил. Мне возиться с этим уже надоело. В доме бардак и дурдом, и мы с семьей Шульман в последние три года исключительно в судах общаемся». В первый раз они встретились в суде в июне 2010 года. Светлана Миронова подала иск против Ларисы Шульман по факту «нанесения насильственных действий» во время общего собрания жильцов. Ларису Шульман приговорили к выплате штрафа в 15 000 рублей, но на этом дело не закончилось. В следующий раз стороны встретились в Мещанском суде в сентябре 2011 года, когда Екатерина Шульман, мама Михаила и Ларисы, обвинила Светлану Миронову и ее мужа Сергея в том, что они ее избили. Согласно материалам дела, Екатерина Шульман сделала супругам Мироновым замечание о том, что они выгуливают собаку породы далматин без намордника, не обеспечивая сбор экскрементов (факт выгуливания собаки без намордника
Писательница Лариса Шульман, сестра Михаила, с сыном Федором ками и рейдерами. «Хотя какие же это рейдеры, если они собственные деньги заплатили?» — искренне удивляется она. По словам Мерсье, квадратный метр площади на чердаке до сих пор стоит смешные полторы тысячи долларов, так что «дело — выгодное». Самого председателя компании «ВотекЭстейт», Александра Константиновского, в офисе нет. Зато он есть на одной из видеозаписей, сделанных Михаилом Шульманом. Съемка велась два года назад возле дома на Рождественском. В кадре Константиновский, полноватый брюнет невысокого роста в квадратных очках, кричит на Шульмана, что тот его «говном в блогах поливает ни за что ни про что». Рядом с Константиновским — крупная блондинка Светлана Миронова. Юрист Миронова живет в квартире №26, а ее дочь, Ирина Руднева, арендует тот самый злополучный чердак у Виктора Журбинова. В 2009 году Миронова стала новым председателем ТСЖ вместо Михаила Шульмана и утверждает, что была переизбрана законно и обоснованно: «Меня все знают, у меня и мама здесь жила, и бабушка». А в 2011 году председателем ТСЖ опять стал Михаил Шульман. Миронова говорит, что «он оспорил протокол
неоднократно фиксировался на видеокамеру Михаилом Шульманом). В ответ супруги Мироновы якобы накинулись на нее с оскорблениями, прижали к перилам лестницы, били по ребрам и пояснице и пытались пальцами выдавить глаза. В связи с невозможностью установить преступление Мироновы были оправданы и теперь планируют подать против 80-летней Екатерины Шульман иск по обвинению в «клевете и ложном доносе».
Сумасшедший дом В квартиру №20 дома на Рождественском бульваре, где проживает пенсионерка Татьяна Пищулина, я захожу, опасливо озираясь. За каждым углом мне уже мерещатся собаки породы далматин, экскременты, утюги, стиральные машинки и судебные иски. В этой же квартире живет подтянутая учительница физкультуры Ирина Таратина. В опрятной комнате Пищулиной сидит 34-летняя домохозяйка Татьяна Семина из четырнадцатой квартиры. Ничего принципиально нового я от трех женщин не слышу: «Шульманы в любую квартиру заходят, как к себе
домой», — говорит домохозяйка Семина. «За то, чтобы Миша Шульман был председателем ТСЖ, вообще никто не подписывался. Разве что Аб, английский подданный, он на втором этаже живет и очень плохо на русском языке разговаривает. Сам английский подданный, а при этом — араб, у него 141 метр жилплощади», — просвещает меня Пищулина. «К нам от Журбинова приходили: «Хотите детскую площадку?» — «Хотим». — «Подпишите бумагу, что не возражаете против того, чтобы он на чердаке жил». Мы подписали, и площадку нам построили, а теперь Шульманы нам на ней гулять не дают, — докладывает Семина, — и вообще они вытяжку у себя в квартире заложили и когда рыбу жарят, то у нас вонь такая, что глаза слезятся». Подключается Таратина: «И вот удивительно, почему же мы не слышали, как Шульмана кто-то бил! У меня окна во двор выходят». «И у меня, — подхватывает Пищулина, — и окно у меня настежь открыто, потому что Вовка мой курит!» «И вообще, мы в это время ужин готовим. Неужели б мы такое пропустили?» — выносит свой вердикт Семина. Теперь мне нужно спуститься на два пролета вниз, в квартиру №9, где меня ждет Лариса Шульман. «Стоять! — шепчет Таратина. — Папа Шульманов по лестницам ходит, прячемся!» Мы опять забегаем в двадцатую квартиру. Таратина приникает к дверному глазку. Через пять минут она говорит: «Все чисто, проходи». К дверному глазку постоянно подбегает и Лариса Шульман. Похоже, что все жители этого дома безостановочно следят друг за другом. Лариса объясняет мне, что за этот дом ее семья держится потому, что в нем жил писатель Борис Шергин: «Наша мама — наследница писателя Шергина, и мы хотели в этом доме музей его устроить, чтобы все было, как при его жизни. А потом появился этот человек, Журбинов. Он никогда не был художником, не нарисовал ни одной картины. Он художником себя назвал, чтобы жить в мансарде, как в Париже. А так он — торговец антиквариатом, перекупщик и мошенник. Он незаконно захватил в нашем доме чердак и настроил против нас жильцов коммунальных квартир». Борьбу за чердак Лариса считает главным делом последних пяти лет и уверена, что они с братом победят. Лариса снова кидается к дверному глазку, чтобы посмотреть, кто подходит к двери: «Я всех соседей по голосу различаю, всю их подноготную знаю». В квартиру заходит уборщица Нина, подруга Ларисы. Нина одета, мягко говоря, экстравагантно: под длинным пуховиком бордового цвета пестрый халат, на голове — фетровый котелок малинового цвета с аппликацией в виде розы. «К нам, — говорит она с порога, — сегодня с телевидения приезжали, с новостей. Сейчас коммунальщиков так накачают, что они будут говорить: «Михаил бил своей головой Миронову, и она пострадала». В общем, черт знает что несут». С того дня, как в доме на Рождественском бульваре избили Михаила Шульмана, прошло ровно трое суток. Я прошу Ларису, свидетельницу событий, рассказать об этом вечере. «Они караулили Мишу в течение трех дней и прятали биту за гараж. Я стояла у окна, все видела. Я сама Мише в тот вечер позвонила, сказала: «Миша, не заходи в дом через двор, они в арке стоят». Он дошел до подъезда с другой стороны, вошел в подъезд, а потом выполз обратно, весь